Читать онлайн Свадебный переполох, или Уроки взаимного приручения бесплатно

Пролог. Молодость без тормозов

США, Принстон, 2011 год

– Да, – шепнула Ева, прижимая к уху телефон. – Да иду я, иду! – Она открыла дверь своей спальни и на цыпочках подобралась к лестнице. Тихо и темно. – Предки легли спать. Жди за углом. – Она отключилась и подошла к большому напольному зеркалу. Резким движением сняла ночную рубашку. Ева фыркнула. Бабушкина сорочка! Но и у той были достоинства: она хорошо скрывала то, что маме видеть не полагалось.

Короткие джинсовые шорты, облегающий топ, а под ним – никакого белья. Гуляем! Ева стянула с волос резинку и несколько раз тряхнула ими, наслаждаясь сексуальным зрелищем: локоны взбились и густой шоколадной волной упали на плечи и спину. Она подкрасила губы персиковым блеском и, схватив маленькую сумочку, открыла окно.

Двенадцатый час ночи, родители думают, что дочь уже легла – и разубеждать их не следовало. Ева на прошлой неделе сильно проштрафилась: мать учуяла запах сигарет. А все Тори виновата! Попробуй, затянись, такой кайф, мы ведь девочки взрослые – сами решаем, сами выбираем. В итоге и удовольствия от курения Ева не получила, так еще и под домашний арест попала. Поэтому нужно быть очень осторожной: если родители прознают, что она в ночь умотала на вечеринку – все оставшиеся каникулы просидит дома безвылазно, а этого никак нельзя допустить!

Ева осторожно спустилась, на всякий случай пригнулась, семеня возле окон, выбежала через задний двор и раскинула руки в стороны – свобода! Лето, тепло, ночь и пьянящее чувство влюбленности. Ева вдохнула теплый сладкий аромат растущих на клумбах миссис Дженкинс мелких чайных роз и поспешила за угол – там припарковалась Тори.

Сегодня в доме Паркера Нортона вечеринка. И на нее стремились попасть все, кто хоть мало-мальски печется о репутации. Там будет вся гламурная молодежь Принстона. Да, большинство студентов разъехались на время каникул по домам, но были и те, кто остался, а еще были те, кто, напротив, приехал сюда, в отчий дом. В ее случае в дом деда.

С Шоном Пристли Ева познакомилась три недели назад и влюбилась с первого взгляда. Красивый, высокий, сероглазый, с бронзовым загаром, приобретенным на Каймановых островах, – это она точно знала – выгоревшими на солнце темными волосами, брутальной щетиной и улыбкой кинозвезды – в такого невозможно не влюбиться! И он был взрослым: последний курс Йельского университета – двадцать три или даже двадцать четыре года! Ева задорно рассмеялась – не по ровесникам же ей сохнуть в самом-то деле!

А все началось с элементарного любопытства. Принстон – городок маленький, и тридцати тысяч жителей нет. Про него, конечно, нельзя сказать, что все друг друга знают – приезжих слишком много: Принстонский университет как никак основная достопримечательность города! Но главного благодетеля, естественно, знали все. Ну как знали – были наслышаны. Доминик Пристли переехал сюда десять лет назад из Нью-Йорка – решил старость в покое и безмятежности одноэтажной Америки встретить; отгрохал себе шикарный особняк на Гаррисон-Стрит и принялся облагораживать город: вкладывал, реконструировал, строил.

Ева краем уха слышала, что в Нью-Йорке он сколотил огромное состояние на инвестициях, но что да как – не разбиралась, да и не интересовалась. Ну, вкладывается старик в развитие города – прекрасно! А вот когда к нему пожаловал внук – не удержалась и решила посмотреть одним глазком. А как увидела, так и пропала. Ей не так давно исполнилось восемнадцать, и мальчиками она интересовалась живо, а если этот мальчик красив, как повзрослевший Джастин Бибер, да еще и обеспечен на многие лета вперед, то само провидение велело накинуть на него лассо.

Ева, завернув за угол, поморщилась, вспомнив Джуди Салливан – первую красавицу мерсерской школы. Правда, старшую школу та закончила уже как два года назад, но слава осталась. Кукольная блондиночка тут же взяла в оборот нью-йоркского красавчика Шона и не отходила от него дальше, чем на пару футов. Он, кстати, был совсем не против и не спешил отпускать от себя золотистую блондинку Салливан, но этого Еве признавать совсем не хотелось. Он, вероятно, подслеповат, но стыдится очков. Где она и где пресная Салливан! Ева фыркнула, гордо вскинув подбородок: да, она вчерашняя школьница; да, не классическая американская красавица, но ведь хороша же! У нее есть умопомрачительно длинные ноги – не зря она шорты надела, – шикарные вьющиеся волосы с медным отливом, доставшиеся от бабки-итальянки, и вполне себе смазливая мордашка. Ева отдавала себе отчет, что не обладает эталонной красотой: смуглянка с острыми скулами, совсем не кукольным носом и слишком большим ртом, но и она интересная! Ее голубые, почти прозрачные глаза удивительно хорошо смотрелись на смуглом лице, а еще была отличная фигура и не куриные мозги, как у той же Джуди! Что еще Шону Пристли нужно!

– Давай, запрыгивай! – крикнула Тори, включив на всю «Somebody That I Used to Know» Готье. Ее старенький красный «Мустанг» весело затрясся, а Ева, демонстративно вильнув бедрами, когда вступила Кимбра, не открывая двери, ловко устроилась на бежевом сиденье. Тори выдавила педаль газа, и они понеслись в ночь. Вечеринка!

Они припарковались у соседнего с нортоновским особняком домом и, выйдя из машины, направились тусоваться. Приехать так поздно было решено не только из-за домашнего ареста Евы, но и потому, что все уже достаточно набрались, чтобы не задавать вопросов насчет легитимности их нахождения на вечеринке молодежной элиты Принстона.

Музыка играла достаточно громко, веселились и танцевали ребята не только в доме, но и на идеальном газоне Нортонов, а особо рьяные или особо пьяные бомбардировали крышу дома туалетной бумагой. Вечеринка в самом разгаре!

Девушки зашли в дом и сразу же получили по стакану пива. Какой-то парень обнял Тори, и кто-то даже попытался привлечь к себе Еву, но она жестко пресекла фривольные попытки. У нее есть цель, и эта цель как раз сейчас поднималась по лестнице с Джуди Салливан: та мило улыбалась, покорно следуя за ее, Евы, мечтой.

Дверь одной из спален закрылась за влюбленной парочкой – Ева бессильно сжала кулаки, продолжая сверлить взглядом вход в рай. Признаться, она и сама себе удивлялась – никогда ее так сильно не накрывала влюбленность. Обычно это за ней увивались ребята, а сейчас она сама пускала слюни на парня, изводила его вниманием, вот только он совсем не замечал ее.

Дверь резко распахнулась – Ева тут же скрылась за поворотом: все самое интересное внизу – лучше, чтобы ее не видели возле хозяйской спальни. Но голову осторожно высунула: Джуди что-то кокетливо сказала и отправилась, вероятно, в сторону уборной. Проверить чистые ли у нее трусы что ли? Да, Ева к сопернице была безжалостна и беспощадна, поэтому, когда за той захлопнулась дверь, подлетела, дернула ручку – открыто. Тихо вошла, коварно улыбнулась, заметив защиту от детей, нажала на кнопку блокировки и захлопнула дверь. Вряд ли Джуди знает код экстренного открытия. Пускай теперь выбирается!

Ева плохо понимала, зачем Нортонам защита от детей с кодовым замком в ванной комнате, но кто же поймет этих богачей! Да и некогда ей разбираться – Шон, вероятно, уже скучал.

Она неслышно вошла в интимный полумрак спальни. Шон Пристли стоял у открытого окна и курил. Ева замерла, охватывая взглядом его высокую фигуру. Он был без футболки – рельефная спина почти полностью закрывала оконную раму, низкие джинсы подчеркивали тонкую талию и узкие бедра. У Евы в горле пересохло от восторга и осознания происходящего. Вот он: стоит в спальне полуголый и, очевидно, что с Джуди они не в Скрэббл играть собирались, а что она, Ева, может ему предложить? Может ли?..

Возможно, ее мысли были слишком громкими, или просто Шон устал ждать, но он неожиданно повернулся, впечатав в нее грозовой взгляд.

– Привет, – поздоровалась Ева, опираясь спиной на дверь. Сейчас ей как никогда нужна опора и уверенность.

– Привет, – он затушил окурок и прошелся взглядом по длинным голым ногам, но стоять остался на месте. А у Евы сердце забилось где-то в горле: мощная грудь, сильные руки, подтянутый живот. Свет был скудным – один торшер и серебро полной луны, – но татуировку, которая была набита неприлично низко, а расстегнутый ремень джинсов только подчеркивал это, заметила. Крылья. Роскошные темные крылья.

– Скучаешь? – спросила Ева и оттолкнулась от двери, решившись на активные действия.

– Вообще-то, нет, – Шон остро посмотрел на нее и ухмыльнулся. – Ты?.. Напомни, как тебя зовут.

– Ева, – она проглотила обиду: он даже имени ее не запомнил.

– Ева, поезжай домой. Хорошим девочкам пора спать.

Не воспринимает ее всерьез, но она не маленькая, совсем не маленькая!

– А если я плохая девочка? – Она подошла ближе, смело вздернув подбородок.

– Плохая? – вкрадчиво шепнул он, подходя ближе, касаясь острого подбородка пальцами.

От него приятно пахло: немного алкоголем, сигаретным ментолом и туалетной водой. Что-то легкое, цитрусовое, немного сладкое. У Евы голова кругом пошла. Это в комнате так жарко? Или жар исходил от его тела? В ногах разлилась странная слабость, а щеки тут же предательски вспыхнули.

– Детка, я жду кое-кого и, боюсь, ей может не понравиться твое присутствие, так что, – он обошел Еву и распахнул дверь, заливая спальню желтым светом, – прошу. – Шон показательно взмахнул рукой, ожидая ее ухода.

Ева ощутила, как противный комок из обиды и злости оцарапал горло: остаться – значит, навязываться; уйти – проявить слабость. Ее ведь попросту вышвыривали. Она откинула гриву каштановых волос назад и неспешно прошла к выходу, но, поравнявшись с Шоном, сказала:

– Желаю дрянной ночи.

– Взаимно, – улыбнулся он. Ее потуги выглядеть не уязвленной поклонницей, а непробиваемой стервой явно забавляли его.

Домой Ева вернулась в расстроенных чувствах и настроение не изменилось ни к утру, ни днем. Она ходила по супермаркету со списком, составленным матерью, и крутила хвосты морковкам, представляя, что это Джуди. Если бы не она, Шон точно бы влюбился в саму Еву! Печально вздохнув, поставила в корзинку полгаллона молока и услышала знакомый возмущенный голос. Нет, судьба не может быть так жестока. Неужели и здесь Джуди?! Та эмоционально выясняла с кем-то отношения, потом с силой бросила мобильник в сумку, громко фыркнув.

Если у Джуди не было еще одного кавалера, то провинившимся был Шон. Очевидно, вчера ее так и не смогли быстро достать, а когда освободили, то нью-йоркского красавчика уже и след простыл. Интимного рандеву не состоялось!

– Привет, – поздоровалась Ева. Свой выход она не пропустит!

– Привет, – Джуди одарила ее отсутствующим взглядом. Видно, все еще вела диалог с Шоном, да и на сумку посматривала. Ждала звонка? Хотела сама позвонить?

– Классная вчера вечеринка была!

– Да, – кисло согласилась Джуди, – классная.

– А какие парни! – Ева мечтательно закатила глаза и даже облизнулась, как сытая кошка. – Нью-йорский красавчик просто блеск. Мы с ним круто затусили…

– Врешь! – воскликнула Джуди, покраснев, как помидор.

Ева фыркнула и склонилась точно к ее лицу. Она была выше и гордилась этим.

– Дьявольские крылья в паху – это нечто. Да Шон и сам дьявольски хорош. Люцифер из «Сверхъестественного» отдыхает.

– Да пошла ты! – Джуди резко развернулась и выбежала из магазина.

Ева подавила противный внутренний голос, который сиреной вопил, что поступила она плохо, очень плохо. Но ему велено было заткнуться. В любви и на войне все средства хороши! А месть вообще блюдо восхитительно вкусное. Пусть Шон Пристли катится в свой Нью-Йорк со спермотоксикозом!

Уже вечером, когда они с Тори выходили из марквандовского парка, ведя на поводке кокер-спаниеля – Еве пока разрешено было гулять только с собакой – расплата за ложь все-таки настигла. Правда, пока Ева даже не догадывалась, какую цену ей за это придется заплатить. Она без энтузиазма слушала излияния Тори по поводу раскалывающейся головы и паре поцелуев с одним из дружков Паркера Нортона.

Черный «Форд Эксплоер» резко затормозил на пешеходном переходе, заставив девушек отпрыгнуть – желания быть раздавленным массивным внедорожником не было ни у кого, в особенности у Спарки, собаки Евы, которая разразилась диким лаем на нарушителя правил дорожного движения. Стекла были опущены, а поскольку поравнялась машина как раз с ними, то понять, кто за рулем труда не составило.

– В машину, – тихо скомандовал Шон.

Ева сглотнула и испуганно переглянулась с Тори.

– Села в машину, – повторил, словно пригоршней льда в лицо кинул.

Ева передала поводок подруге и шепнула:

– Прикрой.

Тори ошарашенно смотрела вслед резко сорвавшемуся внедорожнику, пытаясь успокоить кокера. Он, очевидно, тоже беспокоился за хозяйку. А сама Ева очень беспокоилась за себя. Они ехали молча. Шон даже взглядом ее не удостоил. Ну не убьет же он ее в самом деле! Не похож на психа или маньяка. В светлой рубашке-поло, которая отменно подчеркивала загар, со стильной стрижкой и кожаным браслетом на запястье он был похож на ожившую девичью мечту. Мышцы на руках, когда он легко и умело управлял огромной машиной, проступали четким рельефом. Хорош засранец, хорош! Ева все еще злилась за вчерашнее динамо, но один теплый взгляд – и простит, не задумываясь.

Шон заглушил мотор, когда они, выехав за город, съехали к реке Миллстоун, пристроившись в сумраке раскидистых ив.

– Какого хрена тебе от меня нужно?

Ева вздернула бровь. Черт возьми, вообще-то это он увез ее из города!

– Что ты привязалась ко мне? Бегаешь, как собачка дрессированная. – Он осмотрел ее придирчиво, явно остался недоволен увиденным и сказал уже самому себе: – Рыба-прилипала.

– Рыба твоя Джуди, – буркнула Ева, оскорбленная его замечанием.

– Кстати, о ней. Ты какого черта наговорила ей всякой херни?

– Пошутила, – мило улыбнулась Ева. – Сегодня разве не день дурака? – вдобавок невинно похлопала длинными ресницами.

– Стерва-самоучка, значит?

Ева дернула острым плечиком, решив благоразумно промолчать. За словом она никогда в карман не лезла, но сейчас слишком напряженно было в сумраке салона. Бретелька соскользнула, подчеркивая и без того аппетитную крепкую грудь, а летний сарафан, достаточно короткий, прилично оголил ноги.

– Сейчас ты позвонишь Джуди, – Шон достал телефон, – расскажешь правду и извинишься.

– Никому я не буду звонить! – фыркнула Ева. – И извиняться не буду.

– Значит, ты все еще плохая девочка? – с обманчивой мягкостью поинтересовался он.

Ева, до этого демонстративно смотревшая в окно, медленно повернулась. Взгляд Шона лениво скользил по ее ногам, особо задерживаясь на бедрах, затем неспешно поднимался вверх к груди. До лица он так ни разу и не дошел.

– Может быть, – выдохнула она, хотя хотела сказать совсем другое.

Он зажал рычаг под сиденьем и отодвинулся до упора, затем подхватил Еву, усаживая себе на колени. Агрессивно огладил бедра, шепнув:

– Ты этого хотела?

Да, вероятно. Она ведь мечтала, что окажется с ним вот так: вдвоем, в теплой тишине, интимной темноте… Шон ей так нравился. Ева сама не знала, как ей так крышу снесло от парня, которого она и видела, считай, издалека только. Который и не смотрел в ее сторону. А сейчас смотрит, и взгляд такой, что сердце сладко заныло. Сейчас ему нравилось, что она наврала Джуди. И что она плохая девочка тоже нравилось. Ева потянулась к нему: взяла в руки красивое лицо, царапнувшись о легкую щетину, и поцеловала. Его губы были мягкими и пахли мятной жвачкой. Запах сладких цитрусов вскружил голову, а когда Шон ответил, сплетаясь с ее языком, зарываясь пальцами в густые волосы – Ева потеряла все моральные ориентиры.

Юбка сарафана давно задралась, а лиф Шон резко потянул вниз, оголяя высокую упругую грудь. От своего поло он избавился одним рывком. Шон сжимал ее ягодицы, нежно задевая промежность, а его губы давно переместились на розовые соски, посасывая их. Он вдавливал ее в себя, и Ева потерлась о пах, ощущая, насколько он напряжен: бугор на джинсах был внушительным и жестким.

– Я хочу тебя, детка, – шепнул Шон. Ева блаженно улыбнулась: в его голосе больше не было агрессии и злости, только нетерпение, а в потемневших глазах бушевала буря. Он отодвинул влажную полоску трусиков и коснулся пульсирующего клитора. Большим пальцем принялся поглаживать его, одновременно освобождая себя от одежды. Когда бедра коснулся жесткий горячий член – Ева открыла глаза, затуманенные пьянящим предвкушением скорого оргазма. Шон ловко выудил из подлокотника презерватив, рванул его зубами, но не достал, заглянув в лицо партнерши.

– Ева? – Он хотел убедиться, что они оба этого хотят. Она тряхнула волосами, отгоняя сомнения, и придвинулась еще ближе, царапнув острыми сосками его широкую грудь. Для Шона это был знак идти в атаку. Он быстро надел защиту и рванулся вперед, обхватывая бедра, насаживая ее на себя.

Ева вскрикнула. Шон на мгновение замер. В глазах удивление и неверие. Она подалась вперед, снова приникая к его губам. Но не плакать же им из-за ее потерянной девственности?! Это должно было когда-нибудь произойти. Вероятно, Шон решил так же: он обхватил ее крепко, и они вместе начали двигаться, постепенно наращивая темп, смешивая горячее хриплое дыхание. Больно больше не было, но резкие движения доставляли дискомфорт, только сладкие короткие поцелуи дарили реальное удовольствие. А еще запах кожи и незабываемое чувство единение с мужчиной. Ева много целовалась и тискалась, но никогда не отдавалась полностью. Сейчас она очень хотела, чтобы ему было хорошо с ней. И ему было: Шон коротко, прямо ей в губы простонал что-то нечленораздельное и остановился, отпуская волосы, которые до этого властно намотал на кулак.

Ева, получив легкий поцелуй в плечо, вернулась на пассажирское сиденье и суетливо поправила одежду. Отсюда все казалось не столь романтичным, особенно, когда мужчина мечты молча закурил, не глядя в ее сторону. Пришел стыд и запоздалое раскаяние. Вероятно, к нему тоже.

И это так. Шон был шокирован произошедшим: и своим напором, и ее девственностью. Он вообще не собирался трахаться с Евой! Хотел проучить назойливую врушку и помириться с Джуди. Но у Евы оказались нежные губы, сокрушительная податливость и охренительная задница. А еще от нее вкусно пахло ягодами. Как легкое, но коварное вино: глоток сделал и пропал, но за любым алкоголем следует жесткое похмелье. Шон ведь был уверен, что эта девица давно распрощалась с невинностью: слишком яркая внешность, фигура вполне женская для вчерашнего подростка и полное отсутствие моральных принципов. Так он думал, а оказалось не так. Шон бросил короткий взгляд на Еву: рядом сидела не острая на язык стерва, а юная обиженная девушка.

– Почему ты не сказала? – спросил он.

Ева просто пожала плечами.

– Прости, мне жаль, что все случилось так. Прости, не знаю, что сказать.

Ева плотнее сжала губы. А чего она ожидала? Что он, получив ее девственность, признается в любви и сделает предложение? Ха! Конечно!

– Не нужно ничего говорить. – Ева открыла дверь и буквально вывалилась из машины. Хотелось спрятаться или провалиться под землю.

– Стой, куда ты?! Я отвезу.

Шон вернул ее в машину, на всякий случай заблокировал двери и плавно отъехал от реки, возвращаясь в город.

Ева жила на тихой Мур-Стрит в самом конце улицы. Машина притормозила за пару домов от ее, чтобы не привлекать ненужного внимания. Это единственная просьба, которая была озвучена – всю дорогу они провели в молчании.

– Ева, – позвал Шон, когда она взялась за ручку пассажирской двери.

– Мне надо домой, – ответила она и вышла.

Фары продолжали освещать серую ленту дороги – успело прилично стемнеть, а фонари отчего-то разгорались медленно и несмело. Соседские подростки играли с собакой и смеялись; миссис Дженкинс даже поздним вечером хлопотала над своими розами, а дома… А дома на небольшой террасе сидела мама. Ева подобралась, готовясь выслушать еще одну нотацию и, вероятно, домашний арест продлится еще как минимум на неделю. Пускай. Сейчас это волновало в сотню раз меньше, чем еще два часа назад.

– Ева Луиза Кьяри, где тебя носит?!

Так, мама назвала ее полным именем – значит, крайне зла. В семействе Кьяри главой был не отец, а мать. Жгучая, взрывная итало-американка Джемма и спокойный уравновешенный Дэвид создавали поразительный контраст. Он – доктор философии в Богословской семинарии, интроверт, склонный к меланхолии. Она – повар от бога с задатками автократа. В ресторане, которому она оказала честь работать, царил абсолютный тоталитаризм, полная монархия. Отец уже полысел, да и брюшком обзавелся, мать, напротив, оставалась поразительной красавицей в свои сорок с хвостиком. Как они нашли друг друга, влюбились и прожили в достаточно крепком и счастливом браке двадцать лет – даже для их ребенка загадка. От матери Ева унаследовала внешность, от отца – только рост, а характером пошла в покойную бабушку. И слава богу! Потому что Дэвид Кьяри был улиткой, а Джемма Кьяри – бульдозером. Лучше уж что-то среднее!

– Мама, я… – и тут Ева разрыдалась.

– Ева, девочка, что случилось? – Джемма притянула ее в объятия, обеспокоенно поглаживая по волосам, и Еву прорвало: она начала судорожно рассказывать, захлебываясь в словах. Все, с самого начала. Ей было больно и стыдно и так хотелось выговориться. Чтобы ее поняли и уверили, что она не такое уж и аморальное чудовище.

– Ах он подлец! – взорвалась Джемма, когда услышала, что произошло в машине. – Да я его в тюрьму засажу! Как он посмел! Завтра же пойду в полицию!

– Мамочка, нет! – кинулась к ней Ева. – Он ничего такого не сделал, я сама… Он ничего не сделал, не надо полиции!

– Его родители узнают, это я гарантирую! Пусть не думают: раз богаты, значит, могут пользоваться молоденькими глупышками.

– Мамочка, прошу, не надо. Прошу!

– Успокойся, успокойся, – Джемма снова обняла ее, заметив, что дочь срывается в истерику. – Все будет хорошо, обещаю. Иди, ложись и выкинь это из головы. Забудь этого подлеца.

Ева поплелась в дом, а Джемма Кьяри воинственно вскинула голову: так просто она этого не оставит.

Утром, когда Ева выползла из своей спальни, разбитая и подавленная – ночью она глаз сомкнуть не смогла: то боялась маминых угроз, то думала о Шоне Пристли, – то увидела отца, спокойно поедавшего тирамису прямо из контейнера и запивавшего большой порцией кофе. Подозрительно. Кофеин ему категорически запрещен, а если бы мама увидела, как он ест десерт, то убила бы без суда и следствия. Никакой эстетики! Никакой элегантности!

– Пап, а где мама? – обеспокоенно спросила Ева.

– Доброе утро, дочь, – улыбнулся он. – Умчалась куда-то полчаса назад, поэтому бери ложку и помогай мне, пока наш Муссолини в юбке не вернулся.

Господи, неужели она умчалась в полицию! Или домой к Шону!

– Папа, прости, мне нужно бежать.

Ева пулей бросилась в спальню, натянула джинсы, майку и кеды, на ходу завязала высокий хвост и опрометью полетела вниз.

– Пап, можно я возьму твою машину?

– Ева, мама не велела.

– Прошу, это вопрос жизни и смерти! – взмолилась она.

– Чьей смерти?

– Моей, папочка, моей!

– Тогда бери. – Он достал из кармана ключи и бросил ей.

До Гаррисон-Стрит она добралась меньше, чем за десять минут. Если отцу пришлют штраф за нарушение скорости – ей конец, но выбора не было. Где жил дед Шона, Ева знала прекрасно – никаких навигаторов не нужно, а то, что она не ошиблась с местом подтвердилось, когда возле двора огромного особняка Пристли обнаружился мамин маленький «Ниссан Жук». Ева не знала, что хуже: полиция или этот дом. Наверное, все-таки полицейский участок.

Она замерла возле кнопки домофона, не решаясь позвонить. Возможно ли еще остановить катастрофу?

А катастрофа как раз сейчас, презрительно скривив губы, ткнула пальцем в Шона, обвиняя в совращении своей маленькой девочки.

– Да как ты посмел! Как у тебя мысли вообще такие могли возникнуть!

– Все было по согласию, – холодно бросил Шон, сложив руки на груди.

– Ева – еще ребенок.

Шон плотнее сжал челюсть – ничего себе ребенок!

– Или ты будешь отрицать, что она не знала мужчин?

Шон покачал головой и отвернулся. Попал он. Капитально попал. Знал же, что от этой Евы могут быть одни неприятности, но чтобы такое…

– Шон, это правда? – спросил Доминик Пристли, дед, которого он любил и уважал, а тут такой подарочек.

– Правда.

– Я засажу тебя! – продолжала угрожать Джемма Кьяри.

– Успокойтесь, миссис Кьяри, – миролюбиво начал Доминик Пристли. – Мы все решим. Виновных накажем. Шон, уйди. Взрослые будут разговаривать.

Шон зло хмыкнул, но подчинился. Ему двадцать три – давно не ребенок, хотя вчерашний поступок достойным мужчины тоже не назовешь. Зеленые тяжелые портьеры, скрывавшие выход, задержали его, а когда приглушенные голоса отчетливо донеслись, Шон замер.

– Миссис Кьяри, я понимаю вашу злость. Дети вырастают и порой огорчают нас. Я верю, что мой внук не насильник. Также я уверен, что ваша дочь приличная девушка. Давайте не будем им обоим портить будущее нехорошими слухами. Шону предстоит занять в будущем высокий пост в нашем семейном бизнесе. Вашей девочке еще учиться, строить карьеру. У них обоих большое будущее впереди.

Мать Евы что-то ответила, но Шон не разобрал, а вот дед мед в уши лил отменно. Семьдесят лет, а талант обхаживать и убалтывать стал даже лучше. Как можно отказать милому доброму старичку?

– Вы знаете, что моя корпорация построена на инвестициях? Я всю жизнь вкладывал деньги в молодые перспективные компании, в умных людей и рискованные проекты. Уверен, ваша Ева – достойна лучшего будущего. Позвольте, я проинвестирую в него, миссис Кьяри.

– Да как вы смеете! – возмутилась было Джемма.

– Миссис Кьяри, я ни в коем случае не хотел вас обидеть, – заверил дед самым ангельским голосом. – Я просто хочу, чтобы вы приняли в дар, скажем, десять тысяч долларов. Мы все забываем о случившемся и живем мирно и счастливо.

Так вот как дед собрался решить проблему! Хотя, вероятно, на это и был расчет. Девка легла под внука богатого человека, чтобы поиметь с него денег. Вот откуда такая назойливость. Бегала Ева не за ним, а за деньгами его семьи! Вот сука!

– У меня одно условие, – услышал Шон деловой голос матери Евы.

– Какое же?

– Ваш внук и близко больше не подойдет к моей девочке. Пусть только посмеет ее снова обидеть.

– Обещаю, миссис Кьяри. Шон сегодня же вернется в Нью-Йорк.

Шон, услышав это, тихо вышел. Значит, нужно собираться. Дед шутить не любит. Шон вышел на крыльцо, закурил: уже сегодня об этом узнает отец и с ним тоже нужно будет объясняться. М-да, съездил к деду на месяцок в сонный захолустный Принстон.

Затянувшись, посмотрел в сторону подъездной аллеи и заметил мельтешащую стройную фигуру. Ах, мамаша, значит, не одна явилась! Расчетливая шлюшка тоже здесь!

– Шон! – бросилась к нему Ева, надеясь объясниться и спросить, что происходит: где ее мама и вообще…

– Команда поддержки осталась за бортом? – холодно заметил он. – А как же: пустить слезу, всхлипывать и надрывно рассказывать, как я тебя насиловал?

– Что? – растерялась Ева, испуганно отшатнувшись: столько презрения и ненависти было в серых глазах Шона.

– Ты свою девственность для меня берегла? – Он не выдержал и схватил ее за руку, привлекая к себе, рыча в бледное лицо. – Или для любого, кто готов за нее заплатить?

– О чем ты?

Он коротко зло рассмеялся. Ну прямо святая простота! Невинная овечка! Сейчас Ева бесила еще больше. Один ее вид чего стоил! Без косметики, в простой майке и джинсах – она действительно выглядела, как школьница. Пухлые губы искусаны, в покрасневших глазах страх и слезы, руки дрожат и такое искреннее возмущение в голосе – Оскар за лучшую женскую роль определенно заслужила Ева Кьяри!

– Ты – дешевка. – Шон оттолкнул ее от себя. – Пошла вон отсюда.

Ева ошарашенно хлопала глазами: ничего, абсолютно ничегошеньки не понимая!

– Ева! – Мать как раз вышла и, бросив презрительный взгляд на Шона, взяла ее за руку.

– Что ты здесь делаешь? – строго спросила, усадив в машину.

– Это ты что здесь делаешь? – воскликнула Ева, немного придя в себя от грубости Шона. – Про какие деньги он говорил?

Джемма тяжело вздохнула.

– Ничего уже не поправить. Идти в полицию – портить тебе жизнь, а деньги пригодятся на твое образование.

– Мама!

– Прекрати! Этого нью-йоркского мачо ты больше не увидишь, но моральную компенсацию я выбила с них.

Ева закрыла лицо руками. Господи, за что это все ей?! Неужели за то, что закрыла Джуди Салливан в туалете?

– Отцу не говори, – тихо добавила Джемма. – Незачем ему знать. У него сердце слабое.

Ева всхлипнула: все, ее жизнь кончена. В восемнадцать лет она была жуткой максималисткой, но время как известно все лечит и многое меняет…

Глава 1. На встрече старых друзей явно кто-то лишний…

США, Нью-Йорк, 2019 год

– Какие планы на уикенд?

– Еду в Принстон. У родителей годовщина завтра. – Ева закрыла рабочий ноутбук, достала косметичку и поправила макияж – еще пятьдесят миль тащиться за рулем.

– Ладно, – Сара, верная помощница и напарница, поднялась. – Хороших выходных, но в следующую пятницу мы идем в клуб, поняла? – Она даже шутливо погрозила пальцем.

– Слушаюсь и повинуюсь.

Ева осталась одна в просторном кабинете – все остальные уже ушли, а кто-то и не возвращался в офис, продолжая носиться по городу – дедлайны.

Свадебное агентство «Dream Wedding» было небольшим, но с отличной репутацией. Оно обещало исполнить любые, даже самые смелые мечты молодоженов, а Ева и еще три свадебных организатора и два координатора трудились в поте лица ради чужого счастья.

Она поднялась и, звонко цокая каблуками, подошла к двери начальницы:

– Рина, я ушла.

– Давай, – та даже головы не оторвала от каталогов, сосредоточенно изучая новые тенденции в свадебной моде, – до понедельника.

Ева прошла через уютный стильный холл: кремовые и пудровые тона, на низких креслах и пуфиках модные дизайнерские подушки, стены обтянуты перламутровыми и жемчужными тканями. Клиенты должны четко понимать, куда пришли, а еще, что в этом агентстве у сотрудников со вкусом полный порядок.

Она вошла в лифт и, спустившись на подземный паркинг, приготовилась к двухчасовой поездке. Пятница. Вечер. Пробки на Бруклинском мосту. «Мама и папа – я делаю это только ради вас!» – подумала Ева и выехала на оживленную Мэдисон-Авеню.

Дорога, благодаря сочному голосу Сии и очень даже неплохому подражательству Евы, пролетела почти незаметно. На въезде в Принстон супермаркет «Пабликс» манил зеленым неоном – Ева свернула на парковку. Не с пустыми же руками в отчий дом заявляться! Вечером неплохо было бы выпить с отцом по бокалу «Бейлис» и послушать, как мама сокрушается по поводу очередной идеи, которую ее босс высмотрел в глупых, как она говорила, кулинарных шоу. Ева тихо засмеялась, входя в магазин: Джемма Кьяри просто зверела, когда слышала имя Гордон Рамзи. По ее мнению, он не повар, а позер и шоумен, а его холодный суп из молодого зеленного горошка – дерьмо!

Ева неторопливо брела по рядам, бросая в корзину голубой сыр, французский батон, ликер. Она только присмотрелась к розовой прошутто, тонко нарезанной, свежайшей, как ее окликнули.

– Ева? Ева Кьяри!

Она застыла, не спеша оборачиваться. Черт возьми, неужели Джуди Салливан? Восемь лет назад Ева бежала из этого города, а когда, поначалу крайне редко, наведывалась к родителям, то максимально избегала бывших однокашников. Неужели прошлое решило вернуться и тяпнуть ее за задницу именно сейчас? Неужели она, взрослая, почти успешная, двадцатишестилетняя женщина, боится встретиться со своими детскими страхами?

– Джуди! – Нет, не боится!

– Ева, выглядишь потрясающе! – Она развела руками то ли радуясь, что Ева не превратилась к этому возрасту в пропитую проститутку, обслуживающую дальнобойщиков по дороге «Нью-Йорк – Техас», то ли огорчаясь.

– Ты тоже! – Ева не врала. Джуди выглядела хорошо, даже несмотря на то, что была глубоко беременна. – Вы с Паркером просто молодцы. Поздравляю.

– Так ты слышала, что мы с ним поженились? – Ева кивнула. – Ты совсем пропала…

– Я теперь живу в Нью-Йорке, поэтому редко бываю здесь. Но то, что ты теперь миссис Нортон слышала.

– Ева, раз ты здесь, значит, просто обязана прийти к нам завтра на небольшую вечеринку! Соберутся все наши. Мы так давно не виделись.

– Джуди, я не могу…

– Никаких возражений не принимаю! Адрес ты знаешь. Ждем в восемь. Ничего не нужно, максимум захвати бутылку вина. – У Джуди зазвонил телефон и она, послав свой фирменный – еще со старшей школы – воздушный поцелуй, ответила, оставив Еву сокрушенно опустить голову. Завтра ее распнут…

– Кевин, ты просто обязан пойти со мной!

– С чего это?!

Ева обреченно вздохнула в телефон. Нет, он не может ее бросить. Просто не может!

– Мне нужна моральная поддержка.

– Ева, господи, забей на всю эту историю. И, вообще, зачем тебе туда идти?

– «Забей», – спародировала она. – Преподаватель английской литературы не должен использовать сленг.

– Ближе к делу, кривляка.

Ева стала совершенно серьезной и тихо сказала:

– Мне это нужно. Как там психологи говорят: необходимо закрыть гештальт и будет вам счастье.

– Это было сто лет назад! – воскликнул Кевин.

– Не сто, а восемь, – поправила Ева. – Мне нужно отмучиться. Ты же знаешь, что я до сих пор не езжу по Гаррисон-Стрит.

– И пешком не ходишь, – напомнил он.

Да это было правдой. Казалось бы, ну что такого: ничего травмирующего, вроде физического насилия, с ней не произошло, но морально ее придавило восемь лет назад. Это определенно травма. И пора ее вылечить.

– Пойдешь? – с надеждой спросила Ева.

– Ох, Кьяри, ну что мне с тобой делать. У меня лекция до семи – в восемь заеду за тобой.

– Кевин Финч, я тебя обожаю!

– Ага, давай, до вечера.

Он отключился, а Ева, отбросив айфон, принялась рассматривать содержимое маленькой дорожной сумки. Комплект белья, старенькая футболка вместо ночной рубашки, жемчужный топ на тонких бретельках из стальных колечек и кристаллов и тот в сумке оказался случайно – по дороге в Принстон забрала из химчистки. Удалось им-таки вывести пятна от виски с колой. Не густо, но Ева ведь не в Метрополитен-опера собирается. Она приехала в модных узких скинни, а в багажнике ее фольксвагена дежурит пара классических лодочек на шпильке – работа обязывает; топ и укороченный пиджак – и пусть что в нем ее встретила Джуди. Она же не полиция моды как никак!

– Ева, – услышала голос матери, – стол накрыт, спускайся.

– Иду!

Сейчас посидят с родителями, отпразднуют годовщину, а потом в бой. Хорошо, что Кевин согласился пойти с ней: и у родителей вопросов не будет, и у Нортонов полегче станет. Нет, родители не контролировали взрослую дочь, живущую самостоятельно с первого курса колледжа, но они, точнее мама, знали, что Ева, приезжая домой, редко где-то бывала. Папа на эту блажь даже внимания не обращал; мама знала причину.

Ева долго на нее злилась и обижалась, считала, что та загубила ей жизнь, но потом они помирились. Нельзя же всю жизнь враждовать с самым родным и близким человеком из-за случайной ошибки. Они тогда все ошиблись. Но самую большую цену за это пришлось заплатить ей, Еве.

Джуди Салливан все любили; у Шона Пристли в Принстоне были друзья и куча знакомых. Эти друзья не знали дословно, что между ними тремя произошло, но это не помешало им объявить Еве бойкот и полное презрение. От нее все отвернулись. Она стала парией. Даже Тори – лучшая подруга – бросила ее, переметнувшись на сторону большинства. Понятно, Ева ведь перестала быть удобной подружкой, с которой можно тусоваться и зажигать. Только Кевин Финч, одноклассник, не обратил внимания на слухи. Остаток лета они проводили вместе: он готовился к занятиям, она тоже. Пришлось срочно перебросить документы из Принстонского университета в Колумбийский. Ева считала дни до того, как смотается из Принстона и забудет эту историю, как дурной сон.

– Ева! – снова позвала мать.

– Спускаюсь!

В семь вечера Ева приступила к сборам. Легкий макияж, на губы – устойчивый тинт цвета огненного чили, волосы плавной волной лежали на спине и плечах. Правильным решением было обновить цвет: мастер постарался на славу – густой шоколадный оттенок с медными перьями смотрелся дорого и стильно. Ева оделась и одобрительно кивнула отражению. Достойно. Вполне достойно выглядит. Не стыдно будет принять линчевание от преданных друзей Джуди.

Телефон мигнул сообщением. Ева мельком взглянула на дисплей – Кевин подъехал. Пора.

Дом четы Нортонов располагался на том же месте – странно, что после стольких крышесносных вечеринок, которые любил закатывать молодой хозяин, он еще не взлетел на воздух и не ушел от него, словно ходячий замок. От Кевина Ева узнала, что родители Паркера переехали в Калифорнию, поближе к океану, а детям оставили громадный домину. Пусть живут и размножаются.

– Готова? – спросил Кевин, паркуясь.

– Готова, – Ева видела, что машин стояло возле дома и близлежащей территории штук шесть. Нормально вроде. Не много, не мало.

– Ева, – шепнул Кевин, когда они подошли к двери, – выглядишь, как королева. Помни об этом.

Она благодарно сжала его руку. Они с Кевином были только друзьями. Никогда не пытались перевести отношения в горизонтальную плоскость. Хотя оба были достаточно привлекательными. Он – высокий блондин в стильных очках, не мелкий, но и не крупный, интеллигентный и симпатичный. Она же и вовсе сексуальная богиня. Но как-то не проскочила между ними искра. Однажды они поцеловались даже, но нет – не то.

– Кевин! – удивился Паркер, открывший дверь. Они почти не были знакомы. Странно, что он вообще помнил его имя. – Ева? Ева Кьяри?

– Что, так изменилась?

– Нет, – он улыбнулся и отошел, пропуская их внутрь. – Выглядишь сногсшибательно, – шепнул, когда она поравнялась с ним.

Ева вздернула бровь. Неужели она в Принстоне первая шлюха? Какими же слухами обросла ее фигура, раз чужой муж, готовящийся стать отцом, шепчет ей двусмысленные комплименты? Да, Паркер ничего крамольного не сказал, но то, как это сделал и как блеснули его глаза, говорило само за себя. Не зря засранец Нортон ей никогда не нравился: богатый, высокомерный, но самым отталкивающим было в нем… Ева не знала, как объяснить… Какая-то порочность что ли? Но ее он ловко прятал за тонкой улыбкой. И почему Джуди вышла за него замуж? Неужели не чувствовала в нем червоточину? Когда-то Ева недолюбливала Джуди, но это было исключительно из-за ее романа с Шоном Пристли, а так, в общем-то, плохой она не была.

– Меня пригласила твоя жена, – прохладно бросила Ева, как раз заметив ту.

Джуди Нортон приветливо помахала им рукой. Лучше держаться к ней поближе.

Ева прошла вглубь дома, осматриваясь с задумчивой улыбкой. Когда она последний раз сюда приходила везде валялись бумажные стаканы, парочки обжимались по углам, музыка орала, а пиво лилось рекой в буквальном смысле: только успевай подставлять стакан или рот! Ностальгия! Сейчас гостиную освещал нижний свет и горели свечи, повзрослевшая тусовка Нортона чопорно сидела на диване, а кто-то – у большого спящего камина. Кто-то пил вино, кто-то виски из модных пузатых бокалов, разговоры были негромкими, но оживленными.

Вопреки страхам Евы никто распять или линчевать ее не собирался. Наоборот, все достаточно доброжелательно расспрашивали о ней, о жизни в Нью-Йорке, о работе, а Джуди действительно была мила без всяких подтекстов.

– Ева?! – дальше последовало удивленное женское «о». А вот и «добрая» подружка Тори пришла.

– Привет, – поздоровалась Ева, сразу отметив ее растерянность. Очевидно, что Тори не ожидала увидеть здесь бывшую подругу и не знала, как себя вести.

– Вау! Круто выглядишь!

– Спасибо. Ты тоже. – Здесь, правда, Ева лукавила. Тори выглядела уставшей: светлые волосы поблекли, и глаза потухли. Она словно выгорела на солнце.

Ева, кивнув ей, отвернулась, задумавшись, что даже не знала, а чем, собственно, та жила все эти годы. Ева постаралась отсечь от себя все, что связывало с той мерзкой историей, но некоторые слухи все-таки долетали. К примеру, о свадьбе Джуди и Паркера. Он, кстати, как хамелеон, с заботливой улыбкой обнимал жену и гладил порядочно округлившийся живот, но и кидать плотоядные взгляды на собравшихся женщин не забывал. По крайней мере на себе Ева с десяток таких поймала.

– У меня есть где-то запись с выпускного!

Ева с Кевином переглянулись. О нет, только не это! Пусть это и не их выпускной, но они все одинаково ужасны, да и испанский стыд никто не отменял. Но эта идея утонула в подозрительной суете возле парадной двери: послышались голоса и смех. Ева с дежурным любопытством обернулась. Провалиться бы ей на месте! Шон Пристли собственной персоной. Всего на миг их взгляды пересеклись, точнее, скрестились, как острые клинки – мечи Хаттори Ханзо отдыхают, – и Ева тут же отвела глаза, успев заметить, что Шон тоже не рад ее видеть. Веселый взгляд вмиг стал ледяным.

Следующие полчаса стали самыми сложными за прошедшие годы. И где тот дзен, который она постигала последние восемь лет? Убежал, предатель, прихватив с собой всю уверенность и непоколебимость в собственной невиновности перед всеми собравшимися. Перед всем этим чертовым городком!

– О, а давайте поиграем в бутылочку! – воскликнула невысокая брюнетка, которую Ева не могла припомнить. Реджи, кажется. Она томно покручивала в руках пустую бутылку вина и смотрела определенно мимо своего спутника.

– Я пас.

– Мне пара уходить.

Они с Шоном сказали это в голос, что еще больше подчеркнуло, насколько они по разные стороны баррикад.

– Нам, – Ева настойчиво повторила, глядя на Кевина. Тот все понял и принялся прощаться с чужими гостями. Ева же прошла на кухню: Джуди отправилась за чипсами. Именно ей Ева была благодарна. И за приглашение, и за доброжелательность.

– Джуди, мы уже уходим. Спасибо за приглашение, правда.

– А я рада, что ты пришла. – Джуди на нее остро посмотрела. – Без обид?

Ева замялась, прежде чем признаться:

– Это я тебя тогда закрыла, – она показала пальцем наверх, – в ванной.

– Да знаю я. Тори растрепала.

– И с Шоном вас поссорила.

Джуди махнула рукой.

– Ничего бы все равно не вышло, а так, – она показательно погладила живот.

Ева улыбнулась. Да, Паркер Нортон ей не нравился, но это не ей решать, тем более что сама Джуди выглядит довольной и счастливой.

– Извини меня. Я была такой идиоткой.

– А ты меня за то, что не прекратила тот дурацкий бойкот.

– Без обид, – Ева по-дружески обняла ее и вышла. Пора сваливать отсюда.

Она прошла в коридор, взяла пиджак – весна весной, а вечером еще зябко – и заглянула в гостиную. Кевин оживленно спорил со Спайком Дэниелсом. Ева позвала его и жестом показала, что подождет на улице.

Вышла на залитую тусклым светом лужайку. В студенческие годы в пол-одиннадцатого ночи вечеринки только начинались, а в двадцать шесть уже пора ехать домой. Кошмар! В воздухе витал запах белой сирени, а легкий прохладный ветерок неспешно перебирал волосы. Было приятно. Наверное, стоит попросить Кевина прогуляться до парка.

Ева услышала скрип открывшейся двери и спросила:

– Ну как я держалась?

– Отлично, – холодно ответил Шон. – Я даже поверил, что стал невидимым. – Ева замерла на месте. – Что ты здесь делаешь? – его голос упал до угрожающего шепота.

Она медленно повернулась, встречаясь лицом к лицу со своим страхом. Ужасом, который преследовал ее в самых жутких кошмарах.

Ты – дешевка…

В ушах до сих пор звучали его слова. Презрительный тон, уничтожающий взгляд. Ева долго работала над тем, чтобы убедить в первую очередь себя, что никакая она не дешевка.

Шон приближался с ленивой хищной грацией. Он не выглядел злым или взбешенным ее появлением, скорее, раздраженным. А ведь Ева действительно боялась даже дышать в его сторону, поэтому не успела заметить, какие изменения с ним произошли за эти годы. Увы, Шон Пристли за прошедшие восемь лет не обзавелся пивным животом, вторым подбородком, и горб у него, к сожалению, не вырос. Наоборот, все так же высок, а в плечах стал даже шире. Темные волосы с небрежным шиком уложены, подбородок надменно вскинут, линия губ, правда, стала жестче, а взгляд – тяжелее. Светлая рубашка приятно очерчивала рельеф подтянутого торса, а темные брюки здорово сидели на узких бедрах. Все четко, идеально подогнано под него. Ну отвратительно же! Урод, абсолютный урод!

– Меня пригласили, – ровно ответила Ева, когда Шон приблизился достаточно, чтобы не кричать и не привлекать ненужного внимания.

– Странное совпадение: я впервые принял приглашение Нортонов, и ты тут как тут. Деньги понадобились? – иронично поинтересовался он, достав черный айкас, вставил стик и затянулся.

Ева опешила. Неужели Шон все еще ненавидит ее?! Мало ему, что ее жизнь превратилась в кошмар после их истории! Она не нашлась, что ответить, точнее, нашлась, но совсем не то, что следовало бы.

– Нет, что ты! Когда мне нужны деньги – я иду на Уолл-стрит, точно под закрытие биржи. Выбираю мужчину, который улыбается – он, наверняка, срубил куш и будет щедрым со мной, а потом, конечно, я откусываю ему голову. Так что, Шон, будь таким же хмурым. Приятного вечера.

Ева клацнула острыми шпильками и пошла к машине, не дожидаясь Кевина.

– Не принимай чеки, самка богомола, – крикнул вдогонку Шон.

– Только наличные и банковский перевод, самец орангутанга.

– Сучка, – он сказал тихо, но Ева услышала.

– Кретин, – она тоже сказала так, чтобы Шон услышал.

Вот и поговорили. Как взрослые люди. Ага.

Глава 2. Знакомьтесь, Эмили Хоук

– Как прошел уикенд?

– Отвратительно!

– Что так? – удивилась Сара.

– А, – махнула рукой Ева. Вспоминать субботний вечер –  это вспоминать всю историю, а этого делать не хотелось. Особенно не было желания воскрешать в памяти короткий диалог с Шоном Пристли. Кретин чертов! – Рина у себя? – Лучше делом заняться.

Сара кивнула на дверь, жестом показав, что у той очень важные клиенты. Свой кабинет был только у Рины Эванс, директора агентства, а остальным сотрудникам они в принципе были без надобности. Свадебные организаторы обычно встречались с клиентами на бегу и на нейтральной территории: в салонах и ателье, ресторанах и кондитерских, роскошных отелях и красивых садах. Но лично Ева там не заказывала одежду, не ела изысканных блюд и не спала на мягких постелях – она предлагала, показывала и помогала выбирать. Флористы, дизайнеры, декораторы, художники, техники, фотографы, а еще бюджет, меню, торт и, о боже, девичник и мальчишник, ну, это если уж жених и невеста ничем, абсолютно ничем заниматься не хотят. Обтекаемое – предельно заняты.

Дверь кабинета Рины открылась.

– А вот и Ева.

Услышав свое имя, вскинула голову и, поднявшись, улыбнулась. К ней шла начальница в компании двух женщин: определенно мать и дочь. Обе блондинки и чем-то неуловимо схожие. Невеста с мамой. На вид приятные, а в остальном – посмотрим.

– Ева Кьяри, – представила Рина, выразительно глянув на нее из-за спин клиенток, – один из наших лучших агентов. – Ева, познакомься: Эмили Хоук и миссис Аманда Хоук.

– Очень приятно, – Ева протянула руку и пожала сначала Эмили, потом ее матери.

– Ева, Эмили собирается замуж и ей нужна помощь, – сказала Рина и улыбнулась женщинам. – Я вас оставлю. Не волнуйтесь, вы в надежных руках. Ева, – Рина снова повернулась к ней, – я сбросила тебе информацию, обсудите детали.

– Присаживайтесь миссис Хоук, мисс. – Когда женщины устроились в удобных мягких креслах, Ева спросила главное: – Когда вы планируете торжество?

– В сентябре, третьего, – улыбнулась Эмили.

– Прекрасно! И времени на подготовку уйма, – Ева сделала пометку в ноутбуке.

– Ева, – Эмили наклонилась и доверительно произнесла: – В сентябре этого года.

Ева мельком посмотрела на большой свадебный календарь.

– Чуть больше трех месяцев?! – Ох, как все запущенно. – Простите за бестактность, но это действительно важно, – и шепотом спросила: – Вы в положении?

– Нет, что вы, нет! Мы обручились год назад, но оба были так заняты…

– Да, пришлось применить силу, чтобы заставить Эмили прийти к вам. Я сама обращалась в агентство, но в итоге моя дорогая дочь все забраковала, и мы пришли сюда. Вас рекомендовала Синтия Рейнольдс.

– О, приятно! Мы организовывали свадьбу обоих ее сыновей.

– Ева, – серьезно начала миссис Хоук, – возможно ли за такой срок организовать приличную свадьбу?

– Возможно все. Нам просто нужно немного ускориться. Давайте начнем с основного: какой бюджет?

– Пятьсот-шестьсот тысяч.

– Солидно.

– Много гостей.

– У вас большая семья?

– Не настолько, а вот деловых партнеров, друзей и друзей друзей много.

– Где вы шьете себе платье? Что у подружек? Сколько их будет?

– Подружек три, а платье я еще не выбрала.

Ева округлила глаза. Если невеста не выбрала подвенечный наряд, то про платья подружек можно не спрашивать.

– Эмили, – Ева посмотрела ей прямо в глаза, – вы сами знаете, чего хотите? – Вопрос всеобъемлющий. Знает ли она в принципе, чего душа ее просит.

– Признаться, нет. Все так эфемерно, я не могу выразить это словами.

– Если вы мне скажите хотя бы пару слов о платье мечты и бюджет на него, я сегодня же отведу вас в несколько салонов, а с нарядами для подружек… Вот!

Ева повернула ноутбук к женщинам. У нее было хобби, точнее, нет – мечта стать дизайнером одежды, модельером, метром моды, но пока максимум, куда она продвинулась в ее достижении: рисовала эскизы для платьев подружек, подгоняла под желания невесты, а еще шила одежду себе, нечасто – свободного времени особо не было, но если хотела что-нибудь особенное, качественное и относительно бюджетное, то шила. Хочешь сделать хорошо – сделай сам!

– О, какая прелесть! – хлопнула в ладоши миссис Хоук.

Эмили рассмеялась, заметив:

– А платья подружек бывают такими красивыми? Я видела только уродливые! – Все рассмеялись. Да, мода на «кто хуже оденет своих фрейлин» была. – А это что? – Эмили указала на монитор. – Ева верните назад. Вот, вот!

– Это уже эскизы вечерних нарядов, немного не то. – Ева свернула окно.

– Нет, мне нравится! Вы спрашивали, какое я хочу свадебное платье. Я хочу это! – просияла Эмили.

Ева снова открыла свой рисунок: полностью из кружева на молочно-белой шелковой подкладке, с потрясающим разрезом выше середины бедра, со скрещенными бретелями из жемчужных нитей и двумя не менее роскошными нитками жемчуга на шее.

– Кристиан Лакруа любит такие фасоны…

– Ева, – мягко прервала Эмили, – а можно сшить платье по этому эскизу?

– О! – воскликнули и мать, и сама Ева. После не долгих раздумий последняя добавила: – В принципе, почему нет.

Эмили бросила взгляд на часы и спросила:

– Ева, вы не заняты? Меня в паре кварталов отсюда на ланч ждет жених. Может, пообедаете с нами? Познакомитесь, и детали обсудим вместе.

– Да, конечно. – Она согласилась сразу. Привыкла работать в таком формате.

Ева кивнула Саре, которая тоже куда-то убегала. Миссис Хоук уехала в салон красоты на стрижку. А невеста со своим персональным агентом отправились в ресторан пешком. Они очень быстро нашли общий язык и живо обсуждали планы и желания Эмили. Ева узнала, что клиентка работает в «Центральном учреждении ООН» в Генеральной ассамблее. Эмили еще и посол доброй воли в странах Африки. Часто в разъездах, поэтому времени катастрофически не хватает. Ева же фонтанировала идеями, но по-настоящему Эмили загорелась только платьем, к остальному относилась с удивительным спокойствием и ироничным интересом. Но если невеста нашла платье мечты, пусть даже в мечтах, это уже победа! А узнав, что Ева еще и шьет сама, сделала предложение, от которого невозможно отказаться!

У Эмили, как оказалось, был в знакомых никто иной как Майкл Вурс, и она сделала феноменальное умозаключение, что Ева могла бы поработать с ним над свадебным платьем. Сама Ева до сих пор челюсть с пола поднять не могла: Майкл Вурс – знаменитый модельер – будет шить платье по ее эскизам и с ее же помощью и наставлениями?! Она даже ущипнула себя. Это разве может быть правдой? Неужели зубная фея вспомнила, что не оставила подарок под подушкой двадцать лет назад и решила преподнести его сегодня? Фантастика!

Они вошли в популярный Стейк-хаус между Центральным парком и Мэдисон-Авеню. Метрдотель учтиво поприветствовал и поинтересовался: заказан ли у них столик? Эмили заглянула в зал и улыбнулась.

– Нас уже ждут.

Мужчина кивнул и попросил следовать за ним. Они прошли в уютный светлый зал, заполненный на девяносто девять и девять десятых процентов. Эмили и Ева были последними горошинками в этом набитом стручке. Но в принципе здесь оказалось достаточно приятно. Ева не бывала в этом месте: красное мясо она давно исключила из рациона, а поесть рыбу или морепродукты можно и в менее «хищном» заведении.

Метрдотель вел их к столику у окна – уютно и относительно спокойно. Мужчина за ним сидел вполоборота: широкий разворот плеч, голова сосредоточенно опущена, в руках какая-то папка. Ева нахмурилась. Дорогой синий костюм, темные волосы модно уложены, длинные ухоженные пальцы. Это что, шутка такая?! Зубная фея, очевидно, решила не то, что не дарить ей подарок, она, напротив, собиралась основательно нагадить ей. О, Господи! Неужели жених Шон, мать его, Пристли?! Ну за что? За что!

– Шон, – Эмили легко поцеловала его, когда он поднялся, – познакомься с Евой Кьяри, нашим свадебным агентом!

Ева прочитала про себя «отче наш» и встретилась взглядом с серыми глазами Шона. Грозными, опасными – прямо идеальный шторм. Они оба застыли, не отвечая на приветствие, не протягивая руки.

– Что? – Эмили непонимающе свела брови. – Вы что, знакомы?

– Нет, – Шон первый отреагировал и протянул Еве руку. Пожал крепко, но не сломал и на том спасибо. – Мисс Кьяри напомнила мне одну знакомую. – Он помог устроиться за столом невесте, Еве помог метрдотель.

– Хорошую? – улыбнулась Эмили.

– К сожалению, нет. Крайне неприятную, я бы сказал. Докучливую, наглую аферистку.

– Наша Ева не такая! – воскликнула Эмили.

– Конечно, – с улыбкой согласился Шон, но до глаз она не дошла, а на Еву он вообще бросил предостерегающий взгляд.

Пока Эмили рассказывала жениху, что планирует, Ева, прислушиваясь, сделала заказ: тыквенный суп-пюре и салат с дайконом и печеным сладким картофелем. Она уже обдумывала, как бы технично слиться с этого проекта, как отказаться вести организацию, но не упустить заказ для агентства. Передать Саре – прекрасная идея, но вырисовывалась очень крупная загвоздка: Эмили была воодушевлена! Она не хотела заниматься свадьбой почти год, а сейчас сияла, даже Шон скупо улыбался, когда она сжимала его большую руку.

– Ты бы видел, какие у нее потрясающие эскизы!

– Верю на слово, – сухо ответил Шон.

– Кстати, свадьбу Мэтта и Лорен устраивало «Dream Wedding», в частности, Ева.

– Я только помогала Саре, – начала Ева.

– Не скромничай! – остановила Эмили и, отпив воды в ожидании основного блюда, спросила: – Ева, с чего мы начнем?

Ева мельком взглянула на Шона и решила сосредоточиться на невесте.

– С приглашений, конечно. Они давно уже должны быть у гостей! Кстати, мне нужны будут списки, – она снова посмотрела на Шона. – От вас обоих. Мы работаем с несколькими хорошими дизайнерами. Я вышлю вам несколько макетов приглашений на почту: выберем концепцию и начнем работать. – Ева достала телефон, открыла заметки и деловито поинтересовалась: – Какой у вас любимый цвет?

– Серебристый, – тут же ответила Эмили.

– Зеленый, – бросил Шон, вздернув бровь, когда Ева записала. – Зеленые приглашения? Серьезно?

– Доверьтесь мне, – Ева не удержалась и сказала это, проникновенно заглянув ему в глаза. Кажется, сработало: Шон сжал губы, но комментировать больше не стал. Если бы она в этот момент еще и накрыла его ладонь своей, вероятно, у мистера жениха случился бы эпилептический припадок. Она бы на это посмотрела, но Эмили жалко – ее бы тоже приступ от такой наглости мог накрыть. А она Еве нравилась. Правда нравилась.

Официант принес горячее, хлеб, напитки. Эмили, извинившись, отлучилась. Ева углубилась в изучение тыквенного супа: она как раз насчитала пять сухариков, когда почувствовала жгучий взгляд на лице. Тяжело вздохнула: говорить придется, увы.

– Ева, – мягко произнес Шон, – если ты сейчас исчезнешь, я просто забуду о тебе. Если нет – пеняй на себя.

– Шон, послушай…

– Это ты послушай, сталкерша гребаная. Я не хочу видеть тебя рядом. Не хочу, чтобы ты крутилась возле Эмили, не хочу…

– Думаешь, я хочу?! – зашипела Ева. – Знала бы, что у Эмили такой дурной вкус на мужчин, ни за чтобы не согласилась работать с ней!

Шон на мгновение замер, очевидно, переваривая, что его величество нью-йоркский красавчик оказывается не такой уж и красавчик.

– Что ты сказала? – угрожающе шепнул он.

– Что слышал! – огрызнулась Ева и принялась за суп – на них начали с любопытством поглядывать соседи. Она выдохнула, успокаиваясь, и примирительно добавила: – Не принимай на свой счет.

– Это я оставлю на твоем счету. И расплата будет скорой, – тихо произнес он и улыбнулся вернувшейся невесте.

– Ну, как вы тут? Что успели обсудить?

– Я считаю, что нужно убедиться, что мисс Кьяри – палочка-выручалочка, которая нам подходит.

– О чем ты? – не поняла Эмили.

– Если она достанет билеты на финал Мировой серии по бейсболу – я снимаю шляпу. Расходы, естественно, возьму на себя. – Шон плотоядно улыбнулся, вставив шпильку в рану их отношений: он платит – она делает.

– Шон! – воскликнула шокированная Эмили.

Ева даже рассмеялась. Финал мировой серии? Серьезно? Да там билеты за полгода вперед выкуплены!

– Нет так нет, – развел руками Шон.

Это был приговор. Если Ева не примет вызов, то работы агентству не видать.

Во взгляде Эмили было извинение, но, очевидно, она не из тех, кто будет ссорится с любимым мужчиной и отстаивать человека, которого можно заменить: на ее чаше весов жених важнее свадебного организатора. Логично! Без первого – второй совсем без надобности.

– Идет, – подняла перчатку Ева, гордо вскинув голову. Губы Шона дрогнули в улыбке. Впереди занятное сражение, а сражаться он любил.

Глава 3. Первый ход королевы

В офис Ева вернулась в страшном раздрае: ей хотелось и смеяться, и плакать. Шон Пристли женится! И организовать ему свадьбу должна она! Если на небе умеют шутить, то, вероятно, здорово сейчас потешаются над ними. Причем над обоими. Ева, вопреки мнению самого Шона, не горит желанием праздник ему устраивать, а вот утереть нос – было бы здорово.

– Как дела? – поинтересовалась Рина, заметив ее.

– Отлично. – Ева сказала это таким тоном, что начальница тут же поняла: совсем не отлично.

– Рассказывай, – она взяла Еву под руку, и они вместе пошли в кабинет.

– Да что, собственно, рассказывать: жених дал мне маленькое проверочное задание, чтобы узнать, насколько я всемогуща.

– То есть?

– Он хочет, чтобы я достала билеты на финал мировой серии по бейсболу.

– А больше он ничего не хочет?! – Даже Рину, которая постоянно твердила, что клиент всегда прав, возмутили требования Шона.

– Я достану, и как…

– Ева-а-а, – протянула Рина. Никаких «и как» быть не может.

– Не беспокойся, я себя контролирую, – заверила Ева, но подбородок воинственно вздернула.

Первым делом она, естественно, проверила онлайн-кассы, в которых, как и предполагалось, билетов на финал не было уже несколько месяцев, но попытка – она же не пытка? На следующий день, прямо с утра, Ева отправилась к веб-дизайнеру, художнику-фотошоперу и просто хорошему приятелю Мэнни Родригесу. Он создавал все: от стильных приглашений и открыток до идеальных свадебных клипов и фильмов. С любой техникой он был на «ты», но с компьютером они вообще были созданы друг для друга.

– Так делать приглашения или нет? – не понял Мэнни, когда Ева влетела к нему в студию.

– Не знаю! – отрезала она. – Слушай, тут такое дело.

Ева поделилась своей проблемой, надеясь на помощь, но дождалась только ироничного:

– На финал? Мировой серии? Ну ты попала! Это же нереально! Сезон давно начался!

– Думаешь, я не знаю!

– Думается мне, что жених не хочет, чтобы свадьбой занималась ты.

– Мало ли что он там не хочет!

– Колись, Ева, это личное?

– Это вендетта! И я из нее выйду живой!

Она на мгновение застыла, затем повернулась к Мэнни, стрельнула глазами и обворожительно улыбнулась.

– Ты что задумала? – настороженно поинтересовался он.

– Мэнни, ты такой умный, ты все можешь…

– Не надо обхаживать меня. Чего ты хочешь?

– Может быть, есть возможность узнать, кто купил билеты на финал? Возможно, я сумею с кем-нибудь договориться, перекупить.

– Можно, конечно, если расплачивались кредитной картой, но ты в курсе, что взлом системы любой организации и воровство персональных данных – преступление?

– Мы же ничего такого не сделаем! Так, одним глазком поглядим. Мэнни, ты такой красавчик! – Ева погладила его по лысой голове и сложила руки в просящем жесте.

– Ладно, только смотри – никому.

Она показательно закрыла рот и выкинула ключ.

Через полчаса у них было три листа мелким шрифтом: с именами, данными карт, информацией о покупке и ip-адресами. Ева быстро пробежалась глазами по бюджетным билетам – Шон Пристли не уточнял, где бы хотел сидеть, и вообще, вип-ложу пусть сам себе покупает! – но для интереса посмотрела, сколько стоят «дорогие» места.

– Ах ты гад! – воскликнула Ева. Каков подлец! Билеты ему нужны! Ага, конечно! Да он купил их еще зимой! Ну, Шон Пристли, защищайся!

– Мэнни, миленький, мне нужна твоя помощь!

– А это сейчас что было? Не помощь?!

– Мэнни, пожалуйста-пожалуйста!

– Что тебе еще? – настороженно поинтересовался он, на всякий случай отъехав в кресле подальше от настырной подруги и по совместительству постоянной заказчицы.

– Ты можешь сделать отмену покупки вот этих билетов? – Она постучала наманикюренным голубым ноготком по имени Шона. – А я их выкуплю.

– Ты рехнулась! – воскликнул Мэнни.

– Ну пожалуйста-припожалуйста!

– Нет!

– Клянусь, у этого человека претензий не будет.

– И не проси.

– Мэнни! – Она готова была даже встать на колени, но вместо этого, как мантру, принялась повторять его имя.

– Ева Кьяри, если меня посадят, ты пойдешь как соучастница!

– Идет! Я даже в камеру с тобой в одну согласна, только помоги.

Сделать возврат от имени Шона Пристли было немного сложнее, чем достать списки. А когда два билета на вип-места снова упали на продажу – Мэнни в два клика их приобрел. Карта Евы стала беднее на пятьсот сорок два доллара. Когда на почту пришло подтверждение вместе с электронными билетами, она готова была танцевать! Выкуси, Шон Пристли!

– Мэнни, я тебя обожаю! – Она чмокнула его в симпатичную лысину. – А теперь можно и приглашениями заняться.

Вернувшись в офис, Ева напевала «Never Give Up»1 и пританцовывала: удача была на ее стороне, но карту эту надо еще разыграть достойно.

– Рина, – улыбнулась она, заглядывая к начальнице, – я сделала это!

– Ты действительно палочка-выручалочка! – воскликнула та.

– Заказ у нас в кармане, но вести этот проект лучше Саре или Мелани.

– Ева, невеста хочет тебя, а жених – да черт с ним! Он вряд ли будет сильно участвовать в организации.

– Я сейчас позвоню мисс Хоук и поговорю с ней.

– Ева, только помни: желание клиента…

– Закон! – закончила она.

Рухнув в кресло, набрала номер Эмили.

– Мисс Хоук? Это Ева.

– Ева, зови меня Эмили. И прости. Я дико извиняюсь за Шона. Не знаю даже, что на него нашло.

– Эмили, я достала билеты!

– Правда! – воскликнула та. – Ева, ты просто чудо-женщина!

Ева рассмеялась. Эмили ей определенно нравилась. Было в ней что-то светлое, легкое: и во внешности, и в характере. Доброта. В ней было природная доброта.

– Я бы все равно уговорила Шона, – продолжала болтать Эмили, – но на организацию свадьбы остался бы от силы месяц!

– Как мне передать билеты?

– Я позвоню Шону. Отдай ему их и возьми с него деньги!

– Хорошо, – согласилась Ева. Она хотела посмотреть, как его холеное лицо вытянется. – Эмили, и еще: я тут подумала, может, передать вашу организацию другому агенту – они у нас все отличные!

– Ни в коем случае! Только ты.

Ева вздохнула. Спорить и настаивать она не будет. Да и права Рина: мужчины редко интересуются приготовлениями. Дай бог вовремя на церемонию приедут и ладно. Нет, были и такие, кто живо интересовался, помогал и выбирал, но их существенно меньше.

***

В «ГлобалКэпитал» собрание членов правления и крупных частных инвесторов подходило к концу. Шон уже выступил с анализом финансовой доходности текущего квартала и стратегией управления инвестиционным портфелем на будущий год. Сейчас отец и по совместительству председатель правления и CEO подводил итог встречи: Шон слушал вполуха – они с отцом ни раз обсуждали повестку собрания, – а вот думал он быстро и четко. Черт возьми, он женится чуть больше, чем через три месяца! Это даже немного пугало. Их с Эмили обоих устраивало положение вещей, но родители давили. Мягко, но подталкивали к следующей ступени: пора им вить свое гнездышко, рожать детей, дерево сажать. И что, если на ребенка пока нет времени, у каждого из них есть прекрасная квартира, а деревьев в Нью-Йорке и так хватает! Но Шон сделал предложение, а Эмили согласилась. Сказано – сделано! И свадьба не за горами, а они словно только очнулись! Он ведь тоже еще не думал о торжестве, гостях и галстуках для шаферов. Да и у Эмили точно еще не было платья! В этом Шон уверен.

Телефон рядом с ладонью мигнул сообщением: банк вернул ему пятьсот сорок два доллара. Шон задумчиво провел по экрану – он даже не помнил, что покупал на эту сумму, и почему она не прошла? Проанализировать он не успел – собрание закончилось, а когда вернулся в кабинет – ему позвонила Эмили.

Тридцать секунд разговора – настроение скисло. Опять эта Ева Кьяри! С каких пор в его жизни стало ее так много? Какого черта она в принципе появилась в его жизни. После пятнадцати минут уговоров и аргументов Шон сдался. Объективных причин отказываться встречаться с потенциальным свадебным организатором у него не было, если, конечно, он не хочет рассказать, что в действительности его связывало с Евой Кьяри. Да и навел он о ней справки за прошедшие сутки: она правда работала в течении последних трех лет в «Dream Wedding», сразу после колледжа. И репутация как специалиста у нее неплохая. Значит, вариант, что Ева специально втиснулась в агентство, чтобы его достать, не жизнеспособен. Но это, естественно, не отменяло того факта, что видеть ее рядом Шон категорически не желал! Но встретится. В последний раз.

– Джоан, зайдите, – вызвал секретаря, листая ежедневник в телефоне. Надо же для этой свадебной аферистки окно найти. Нашел. Через десять минут из Рокфеллер-центра на Уолл-стрит раздался звонок в район Таймс-Сквер, где сейчас пробегала Ева.

– Ева Кьяри слушает, – ответила она.

– Мисс Кьяри, добрый день! Меня зовут Джоан. Я секретарь мистера Шона Пристли. Мистер Пристли уведомлен, что вы желаете встретиться с ним, и предлагает вам подъехать завтра к одиннадцати утра в офис «ГлобалКэпитал» в «Рокфеллер-центре».

Ева закатила глаза: уведомлен он! Вот кретин несносный!

– Вам удобно будет по времени?

Ева мысленно проштудировала свой график: пятнадцать минут, чтобы кинуть этому гаду в лицо его же билеты и забрать свои деньги найдет! Но об этом она подумала, а вслух мило произнесла:

– Конечно!

– Отлично! Если вдруг у вас произойдут изменения в расписании, сообщите по этому номеру. Доброго дня, мисс Кьяри.

Следующим утром Ева, одевшись с особой тщательностью, – узкие брюки с завышенной талией, тонкая рубашка красивого молочного цвета и шпильки, которые она снимет, как только выйдет из «Рокфеллер-Центра», – забежала в типографию: вчера Мэнни прислал три макета приглашений, и Эмили тут же одобрила один, даже капризничать и переделывать ничего не захотела! Работа действительно была отменной: серебристая лощенная бумага, нежного мятного цвета бархат, натуральная кружевная вязь на конверте и шикарные винтажные шрифты – не приглашения, а эстетический оргазм в количестве трехсот пятидесяти штук. Ева планировала до встречи с Шоном объехать три типографских агентства, с которыми работала и доверяла полностью: нужно узнать, кто точно попадет в макет, да и бюджет удовольствия рассчитать, естественно, а затем в работу и быстро – приглашения давно пора рассылать. Правда, у Евы до сих пор нет точного списка гостей. Жених еще не подготовил. Рожает он его что ли!

Без четверти одиннадцать Ева стояла возле ступеней, ведущих наверх – в бизнес-рай. Высотное здание в стиле ар-деко, куча табличек с названиями компаний, чьи штаб-квартиры располагались в «Рокфеллер-центре» – Ева отыскала глазами «ГлобалКэпитал» и вошла внутрь. Большая стойка администрации, а дальше – вход только по пропускам.

Признаться, добрые десять секунд, пока девушка изучала ее документы, Ева боялась, что вот сейчас ее выгонят с позором, а Шон Пристли появится из-за угла и ткнет в нее презрительно пальцем, велев убираться. Но нет. Он не появился, а Еву не выгнали. Наоборот, она спокойно поднялась на лифте на сто второй этаж, а когда двери распахнулись, ее уже ждали.

– Мисс Ева Кьяри?

– Да, доброе утро.

– Я Джоан.

– Очень приятно, Джоан.

– Пройдемте, мисс. Мистер Пристли вас ожидает.

Они прошли через светлый мраморный вестибюль и оказались у интересных стеклянных дверей. Те разъехались перед ними, открывая еще один холл с винтажными креслами и таким же диванчиком, тремя низкими столиками и кофе-автоматом. Джоан пригасила пройти в стильный арочный проем – очевидно, приемная большого босса. Сначала их встретило шикарное по отделке и размерам рабочее место секретаря, дальше еще два стола поскромнее, за которыми работали две женщины, и высокие двустворчатые двери в кабинет.

Джоан коротко постучала и распахнула их перед Евой.

– Мистер Пристли, к вам мисс Кьяри.

Шон отрывисто что-то сказал в телефон и положил его на письменный стол.

– Джоан, принесите кофе и? – Он выразительно посмотрел на Еву.

– Ничего, спасибо.

Они остались вдвоем. Шон оперся о крышку стола и демонстративно сложил руки на груди.

– Пришла просить пощады? – презрительно поинтересовался он.

– Не хочу уязвлять твое самолюбие, но нет. – Ева была поразительно спокойна и собрана. Сесть он ей не предложил. Пускай. Она видела, что он рассматривает, оценивает ее. И давит тяжелым взглядом. Она откинула длинные вьющиеся волосы назад – пусть любуется!

– И? – приподнял бровь Шон.

– Нам придется сотрудничать.

– Хочешь быть моим свадебным агентом? – Он коротко рассмеялся. – Я не хочу видеть тебя рядом.

Ева вспыхнула от такого неприкрытого оскорбления, от горькой желчи, пропитавшей эти несколько слов. Шон действительно не хотел. Окей, значит, не работаем, но уйдет она на своих условиях – громко хлопнув дверью.

– Я так и сказала начальнице и твоей невесте.

– В смысле, сказала?

Ева нарочито невинно надула розовые губки.

– Что ты сказала? – угрожающим шепотом спросил Шон. Он, вероятно, ничего хорошего от нее не ждал.

– Сказала, что ты невыносимый кретин, с которым я имела глупость переспать в юности.

– А она? – его голос упал еще ниже.

– Сказала, что полностью согласна со мной. Что так думают все женщины, которые с тобой спали. Но, чтобы получить доступ к твоим миллионам, нам обеим придется потерпеть.

– Ева, пошла вон отсюда.

– Отлично! – Так она Рине и скажет: это было желание клиента. – Вот, держи. – Ева бросила на низкий столик у окна билеты и, резко развернувшись на шпильках, практически выбежала из кабинета, чуть не сбив с ног Джоан с подносом и кофе.

Каков кретин! Индюк! Осел! Эгоист и гад! Ева ударила по кнопке лифта, проклиная Шона и так и этак! Она сама не знала, что ее так взбесило: его презрительный тон или уничтожающий взгляд?!

– Стой, – Шон схватил ее за руку, не давая войти в распахнувшиеся двери. – Извините, мы не едем, – сказал тем, кто ожидал, когда они войдут, и лифт двинется дальше.

– Отпусти меня! – процедила Ева, пытаясь вырвать запястье.

– Мы сейчас спокойно вернемся в кабинет и договорим.

– Я тебе все сказала!

– Ева, на нас смотрят четыре человека, не устраивай сцен.

– Если ты немедленно меня не отпустишь, я подам на тебя в суд за нападение. А эти четверо будут моими свидетелями! – прошипела она.

Шон не выдержал и рассмеялся. За словом она никогда в карман не лезла! И глаза у чертовой аферистки красивые. Светлые, почти прозрачные. Он даже головой мотнул, чтобы не начать извиняться за грубость. Ева – прекрасная актриса. Это искреннее возмущение, обида. Да она кого хочешь сыграть может: и проститутку, и деву непорочную. Еве верить нельзя, но и отказаться от ее услуг больше невозможно.

– Давай нормально поговорим.

Ева дернула плечиком, освобождаясь от его «опеки» и тихо предупредила: чтобы без рук!

Шон больше не держал ее, но контролировал, находясь рядом, очень близко.

– Присаживайся.

Наконец-то! Неужели к ней начали относиться, как к человеку?

– Спасибо, я постою. – Так-то!

Шон деликатно, но настойчиво усадил ее в кожаное кресло, а вот сам остался стоять, рассматривая билеты.

– Как ты это сделала?

Ева пожала плечами. Скажет она, конечно!

– Ты в курсе, что это преступление?

– Подашь на меня в суд?

– Надо бы, – Шон не удержался и бросил взгляд на умопомрачительно длинные ноги, которые Ева красиво закинула одну на другую. – Ева, чего ты хочешь?

– В смысле? – Шон молча буравил ее тяжелым грозовым взглядом. – Окей, – она даже подняла руки – сейчас признается! – Хочу виллу у моря, работать в Италии, платье из последней коллекции «Прада», колье «Бриллиантовая Ривьера»…

– Ева!

– Окей. Если ты в глобальном смысле, то пусть будет мир во всем мире.

– Это все я должен устроить? – спокойно поинтересовался Шон, не отреагировав на ее иронию. Или сделал вид, что ему все равно. Сложно оставаться спокойным, когда тебя бесят. – Чего ты от меня хочешь?!

– От тебя? – Ева грациозно поднялась и подошла к нему, остановившись в шаге. – Я хочу, – нежным шепотом начала, – чтобы ты, наконец, составил чертов список гостей! Приглашения уже в печати! И смотри, никаких сокращений, только полные имена.

– Ты всерьез хочешь организовать мне свадьбу? – теперь иронизировал Шон.

– Хочешь – это сильно сказано, но это моя работа, и она мне нужна. – Ева проглотила несколько колких замечаний и острых шпилек, которые можно вставить ему в глаза, нос, уши и даже в зад… и сказала: – Шон, тебе нужна свадьба, мне – работа. Ты не мешаешь мне, я – тебе.

Он вздернул бровь, глядя на Еву с плохо скрываемым скепсисом и недоверием.

– Ты понравилась Эмили, – констатировал без энтузиазма. – Уж не знаю, чем, – он снова пристально посмотрел на Еву.

«Хватит пялиться!» – подумала она. И Шон оборвал себя точно так же: черт возьми, у него глаз сам цепляется за ее ноги – Эмпайр-стейт-билдинг какой-то! Еще за декольте, ну это рикошетом. Вот вырядилась!

– Если испортишь мою свадьбу – я тебя в порошок сотру, поняла? – предупредил на всякий случай.

– Если твоя свадьба не состоится – можешь подать на меня в суд. Я даже защищаться не буду. – Ева протянула ему руку. – Ничего личного, только бизнес.

Шон нехотя принял ее. Худой мир ведь лучше доброй ссоры?

– Я должен тебе деньги за билеты.

– Зачти в счет моего долга, – она высвободила ладонь и, стуча каблуками, направилась к выходу. – А список я жду, – бросила через плечо и вышла.

Через два часа, когда Ева разговаривала с фотографом в студии, телефон мигнул сообщением: на почту упал список гостей, а на ее счет – пятьсот сорок два доллара.

Шон решил ее долг оставить в прежнем состоянии и не требовать погашения? Это хорошо или плохо? Ева не знала, пока. И как он узнал ее банковские реквизиты?..

Глава 4. Не буди спящую собаку

– Ты что такая смурная?

– А, – с деланным равнодушием махнула Ева, – свадьба Хоук-Пристли – сплошной дедлайн.

Они с Сарой, наскоро перекусив в китайском ресторанчике, взяли по стаканчику фисташкового мороженого с миндальной крошкой и неспешно двинулись по Бродвею вниз. Полчаса спокойствия и размеренности. Потом забег, опять.

– Успеете? – поинтересовалась Сара, остановившись возле витрины бутика «Hermès»: решила поглазеть на шелковые шарфы за триста долларов.

Ева пожала плечами: а куда они денутся!

– С платьем хотя бы понятно, куда двигаться. У меня, кстати, через час встреча в личной мастерской Майкла Вурса! – Она аж взвизгнула от восторга.

Сара демонстративно закрыла уши и, бросив последний взгляд на коллекцию шарфов, поправила короткую стрижку и послала воздушный поцелуй отражению.

– И у подружек сегодня сняли мерки, – продолжала Ева. – Ателье уже отшивает наряды. А вот с местом не знаю, что делать. Все приличные площадки забронировали еще в прошлом году. Это же, мать его, сентябрь! Осень в Нью-Йорке!

– А неприличные? – шутливо поинтересовалась Сара.

– А неприличные не подходят. Статус свадьбы вот, – Ева высоко подняла руку. – Башня Трампа отдыхает.

У Сары в сумочке зазвонил телефон, и она, мельком глянув, кивнула: пора бежать. Ева позволила себе еще пять минут – надо с мороженым разобраться – затем махнула мигающему зеленым такси.

С Эмили они договорились встретиться у мастерской мэтра, находившейся на Парк-Авеню. У Евы до сих пор пальцы сводило от неверия: Майкл Вурс – популярный дизайнер, совладелец дома моды и своего собственного бренда одежды, парфюма и аксессуаров. И такой человек будет шить платье по ее, Евы, эскизам! Эмили, конечно, повезло. Платье от кутюр, сшитое вручную и не китайской эмигранткой, а самим Вурсом!

– Привет! – Они с Эмили по-свойски приложились щека к щеке – за прошедшие две недели они достаточно сдружились.

– Пошли, Майкл нас уже ждет.

Ева глубоко вздохнула и вошла в здание. Эскизы, как нарисованные от руки, так и компьютерная модель, разбитая на компоненты, с деталями и аксессуарами, дизайнеру были отправлены еще десять дней назад. И наконец он готов озвучить свое экспертное мнение: годно или нет? Возьмется, или же Ева полная бездарность.

– Здравствуй, моя курочка! – Майкл раскрыл объятия Эмили и забавно поцеловал воздух возле ее лица. Ева много раз видела его по телевизору и даже однажды на показе мод, но вот так близко – никогда. Мэтр американской моды выглядел, как обычный мужчина средних лет: ничего кричащего и эксцентричного. Улыбчивый, полноватый в талии, с симпатичными ямочками на щеках и небольшими залысинами у висков. Если не знать, кто перед тобой, то и мысли не возникнет, что это огромнейший талант и тонкий вкус на коротких ножках.

Зато в его мастерской, личной, святая святых, было потрясающе! Огромный светлый зал с панорамными окнами, два длинных стола со всем необходимым для кроя и шитья, огромный, во всю стену проекторный экран, на котором как раз сейчас показывали запись недели моды в Нью-Йорке. Одна стена была заставлена большими открытыми стеллажами с тканями, фурнитурой и аксессуарами; напольные эклектичные инсталляции и много-много света.

– Майкл, познакомься – мой свадебный организатор Ева Кьяри. Это ее эскизы меня так впечатлили.

Он немного отошел, с ног до головы осматривая Еву: от носков мейнстримных слипонов до стильно выпрямленных каштановых волос. Она ведь знала, к кому идет, и оделась по модному фэншую этого сезона: платье миди с клинообразным вырезом из эко-кожи – благо, жара еще не пришла, – объемная сумка, обувь на плоском ходу – да ей хоть сейчас на обложку «Vogue»!

– Ну что же, – начал Майкл, – вкус у курочки есть.

Ева улыбнулась.

– Но…

Улыбка скисла. Какие еще «но»? Майкл отошел к одному из стеллажей, открыл ящик и достал шикарные металлические бусы с черными кожаными вставками.

– Вот так супер! – Он надел их на Еву и одобрительно хмыкнул. – А теперь, курочки, посмотрим, что у нас есть.

Следующие три часа они изучали правки, которые просто обязана принять невеста, если хочет, чтобы мэтр взялся за ее платье. Ева, кстати, была с ним согласна, тем более что значительно на фасон они не влияли, но добавляли наряду элегантный шик. Майкл долго сокрушался, пока его помощники снимали мерки с Эмили, что работать с чужими идеями, да еще и в такой короткий срок – не для его тонко чувствующей, не терпящей рамок и дедлайнов натуры, но для Эмили он готов на все.

Уже когда девушки покинули мастерскую мэтра, Ева поинтересовалась: как они познакомились? И откуда такое расположение?

– Майкл с мужем хотели усыновить малыша из ЮАР. Они уже с ним познакомились, привыкли, летали несколько раз в Кейптаун, но возникли проблемы с документами: в Африке к однополым парам еще очень напряженное отношение. В общем, я помогла им забрать малыша Сэма домой.

– Вот это да! – воскликнула Ева. – Эмили, ты – человек-ангел!

Ева абсолютно не лукавила. Таких людей – добрых, светлых, желающих искренне помочь миру – не так много. Вот сама Ева, увы и ах, была не такой, но восхищалась теми, кто готов всего себя отдать за «мир во всем мире». Шону повезло. Вот уж точно выбрал лучшую женщину из возможных: умница и красавица с большим сердцем. Хотя он и сам такой: и умом не обделен, и внешне – мечта из эротических фантазий, правда, насчет большого сердца Ева сомневалась, но кое-что у него очень достойных размеров, ну и дьявольские крылья хороши.

– Смотри, какая прелесть! – воскликнула Эмили, увидев шикарные заколки с голубыми жемчужинами. Ева кивнула. Им ведь нужно что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы и что-то голубое.

– Зайдем? – предложила Ева, но тут телефоны затрещали у них обеих.

– В другой раз, – махнула Эмили. – Ева, в пятницу в ресторане «Черная магнолия» мы будем отмечать мое тридцатилетие. Приходи обязательно!

– Эмили, это лишнее, там будут друзья, все свои, зачем…

– Брось! Там будет столько народа, что и я не всех знаю. Спасибо папе и отцу Шона! А ты как раз оценишь гостей. Чтобы понимать, как им лучше досуг организовать.

– Эмили, но…

– Отказы не принимаются! Все, я убегаю.

Ева, глядя ей вслед, обреченно вздохнула и поплелась в бутик. Зато она знает, что подарить – это уже жирный плюс.

Вечером в пятницу Ева долго крутилась перед зеркалом. Она долго мучилась, что выбрать: платье от Армани, которое ухватила на распродаже, или надеть что-нибудь свое? Она сшила пару шикарных вещей, смешав идеи: и свои, и известных дизайнеров. Дресс-код объявлен – все будут выглядеть роскошно…

– А! – Ева откинула черное платье от Армани. – Была не была! – И приложила свое собственное творение. Длинное, двухцветное, эффектное. Лиф а-ля танцовщица из черного бифлекса, облегал грудь, как вторая кожа, но на виду оставлял только ключицы; спина открыта до середины. Юбка же струящаяся, жемчужно-серая с переливами в серебристый и обратно; с потрясающим, смелым разрезом, в котором мелькали длинные ноги.

Волосы Ева взбила естественной волной и, перекинув через плечо, зафиксировала, чтобы спину не закрывали. Макияж вечерний, выразительный и загадочный. Немного духов на запястье и шею, черные шпильки – все, теперь она готова покорить мир!

Когда Ева ступила на летнюю террасу ресторана «Черная магнолия», то первый, с кем встретилась глазами, был Шон. Точнее, как встретилась, столкнулась! Он сразу нахмурился и, засунув руки в карманы, двинулся к ней. Ева не смогла не отметить, как хорош кретин этот несносный. Белоснежная сорочка, расстегнутая на пару верхних пуговиц, очень эффектно обтягивала широкие плечи и грудь, кожа загорелая, подбородок гладко выбрит, только вот вздернут недовольно. И глаза, серые, с поволокой, прям тони не могу, но в них опять же это чрезмерное самомнение. Если бы Шон улыбался, то цены бы ему не было, а так Бугимен какой-то. Такой кислой физиономией только детей пугать.

Шон остановился так, чтобы всю ее взглядом охватить. Он и не скрывал, что рассматривает ее. Когда-то Ева все готова была отдать лишь бы он ее заметил, сейчас – спасибо, не надо.

– Какого черта ты здесь делаешь?

Ева ошеломленно встрепенулась и даже обиженно надула губы. Ничего себе приветствие. Они ведь перемирие заключили!

– Именинница пригласила, – надменно бросила она – не один он умеет сноба включать – и широко улыбнулась, но не Шону, а Эмили, мелькнувшей за его спиной.

– Ева! – Они обнялись. – Я так рада тебе. Пойдем, я познакомлю тебя с нашими родителями. Шон, принеси нам, пожалуйста, шампанского.

Эмили ловко взяла ее в оборот, не давая перевести дух.

– Эмили, постой дай хоть поздравлю тебя. – Ева вручила ей бирюзовую коробочку, перевязанную золотой лентой. – Поздравляю от всего сердца. Ты сегодня просто великолепна!

Они с Эмили были примерно одного роста, но за счет высокой укладки, та даже казалась выше, плюс белое шелковое платье на тонких бретельках, сдержанный макияж, подчеркивающий и высокие скулы, и большие синие глаза; губы были тонковаты, но сейчас это было даже выигрышно. Эмили выглядела как настоящая леди, утонченная и элегантная, как недостижимая для простых смертных снежная королева.

– Ева, ну зачем! – воскликнула она, рассматривая заколки с голубыми жемчужинами. – Просто прелесть. Я вставлю их в свадебную прическу. – Эмили искренне радовалась, что напрочь разбивало образ холодной и недосягаемой. Это тоже несомненно плюс. – Пойдем знакомиться с гостями.

Они шли через группы оживленно беседующих людей, официанты с закусками и напитками ловко огибали человеческие островки, ненавязчиво предлагая перекусить.

– Папа, познакомься, это наша Ева!

Они остановились у большой компании, которая как раз собиралась присесть за внушительный круглый стол.

– Маркус Хоук, – он пожал протянутую руку. – Рад познакомиться. В последнее время ваше имя, Ева, у нас дома звучит даже чаще, чем мое собственное.

– Я тоже рада, познакомиться, – очаровательно улыбнулась Ева, переводя взгляд на мать Эмили. – Миссис Хоук, рада встречи.

– Я тоже, дорогая. Ты большая молодец!

– Ева, познакомься, родители Шона: Дженнифер и Кристиан Пристли.

Ева улыбалась и пожимала руки, но в душе вся сжалась в комок: а вдруг его родители в курсе произошедшего в Принстоне? Вдруг ее имя покажется им знакомым? А дальше просто дело техники: останется сложить два и два.

Но время бежало, а никто так и не ткнул в нее пальцем, как в аферистку и липовую жертву. Наоборот, миссис Пристли – очень милая и симпатичная шатенка – принялась оживленно обсуждать посуду, которую просто необходимо использовать на торжестве. А мистер Пристли так и вовсе галантно поцеловал руку, стрельнув в саму Еву восхищенным взглядом. По всему было видно, что отец Шона любил красивых женщин. Ева всегда чутко улавливала, когда мужчина попадал под ее внешнее очарование. Даже восемь лет назад с Шоном она знала, что не произвела на него впечатление, что не нравится ему, просто верить не хотела, а сдаваться – не привыкла.

– Уже познакомились, – сухо констатировал Шон. Вот же ж – помяни черта!

Он подал шампанское, как они и заказывали, правда, Еву наградил убийственным взглядом. Так, он, случаем, убийство не задумал?!

– Яд? – иронично шепнула она, когда он помог ей устроиться за столом – джентльмен!

– На кончике твоего языка, – обжег шею дыханием Шон. Ева замерла, почувствовав, странную дрожь и колкие мурашки, лизнувшие тело и устремившиеся под платье. Чертовски неудобно иметь эрогенную зону в таком доступном месте! Даже противный тебе, совершенно несносный кретин может на шею подуть и все – соски, как солдаты, вытянулись по стойке смирно.

– Простите за опоздание! – услышала Ева и повернулась на голос.

– Натан! – воскликнула миссис Пристли. – Дорогой, ну где тебя носит?

– Прости мам. Эмили, – он протянул ей огромный букет желто-белых роз, – с днем рождения! Прости за опоздание, но я не мог прийти без лучших цветов: свежайшие, экологически чистые, в общем, все как ты любишь.

Все дружно засмеялись, даже Шон.

– Натан, у нас пополнение, познакомься – Ева Кьяри, наш свадебный организатор. Ева – это брат нашего Шона, – представила их миссис Хоук.

– Я, кажется, заняла ваше место, – смущенно произнесла Ева, отвечая на открытую улыбку. А брат у мистера кретина очень даже симпатичный. Видно, что Натан младший. Примерно ровесник самой Евы, но приятный: улыбка очаровательная, взгляд открытый, глаза серые, волосы темные. Они с Шоном были похожи, сразу видно – братья. Вообще, мужчины в этой семье определенно с великолепными генами. Кристиану Пристли, наверное, лет шестьдесят по паспорту, а на первый взгляд и пятидесяти не дашь.

– Ничего, – он махнул официанту – еще один стул организовали тут же, и сел Натан аккурат возле Евы. Ухаживал, поддерживал беседу, слушал внимательно. Хоть один из братьев галантный кавалер!

Два часа пролетели незаметно! Музыканты вовсю исполняли так любимый Эмили джаз. Гостей было человек семьдесят и всем нужно было уделить внимание, поэтому именинница после ужина переходила от одного стола к другому: общалась, принимала поздравления, пила за свое здоровье.

Ева же обрела в лице Натана Пристли постоянную компанию на этот вечер – они даже потанцевать успели. Он оказывал ей внимание, но границ не переходил – истинный джентльмен, не то что братец! Натан сильно удивился, узнав, что она из Нью-Джерси и еще сильнее, что из Принстона. Как же они умудрились не встретиться раньше!

– Я давно уехала оттуда. Сейчас только к родителям приезжаю, но не так часто, как должна бы – работа.

– Да я и сам как два месяца деда не навещал. Обычно мы к нему чаще наведываемся.

– Ты знаешь, что я – свадебный организатор, – решила сменить тему Ева, – а чем ты занимаешься?

– Семейным бизнесом.

– Тоже в «ГлобалКэпитал»?

– Каюсь, – он сокрушенно покачал головой. – Я на самом деле не весельчак, а скучный инвестор. Но у меня есть несколько козырей: мой отдел занимается развитием, инновациями, исследованием рынка инвестиций. Я ищу новые направления для финансовых вливаний. Так что, моя работа даже креативная, можно сказать! А вот Шон – стопроцентный финансист-зануда.

Ева не удержалась и звонко рассмеялась.

– Но считает он превосходно, как бог денег.

«Неудивительно!» – хмыкнула про себя Ева.

– Еще шампанского? – поинтересовался Натан, заметив, что ее бокал опустел.

– Да, пожалуй. Спасибо.

Она с улыбкой обернулась, рассматривая гостей. Вечер вопреки началу оказался очень приятным. И люди такие милые, и даже Шон больше не смотрел волком в ее сторону. Не успела Ева осмыслить это, как он появился прямо перед ней и, обвив длинными пальцами запястье, деликатно, но все же утащил в нишу с цветами. Как паук в свою паутину!

– Ты что удумала? – тихо прорычал он.

– О чем ты? – Ева попыталась вырвать руку – безрезультатно.

– Ты силки на кого расставила: на моего брата или отца? Обоим многообещающе улыбаешься.

– Да ты бредишь! – воскликнула она, не сдерживаясь. Он что, ополоумел!

– Мне, наверное, в бреду видится, как ты глазки всем мужчинам моложе ста лет строишь?

– А ты меньше глазей на меня, тогда и видится всякая чушь перестанет! – прошипела она.

– Ты пришла сюда, чтобы спонсора найти?

Ева аж задохнулась от такой вопиющей несправедливости! В вопросах инвестиций и финансовых вложений Шон, возможно, и был профессионалом, но в вопросах человеческой натуры – полный болван!

– А если и так! – вызывающе вскинула подбородок Ева. Черт ее за язык дернул, но доказывать этому двухметровому кретину, что она никакая не Мата Хари и логово Белого червя тоже мимо – просто ниже ее достоинства!

– Шон, позволишь пригласить юную леди на танец.

Ева даже нервно хихикнула: к ним действительно подошел довольно пожилой мужчина.

– Простите, министр, но леди обещала этот танец мне.

Ева полыхнула на него глазами – ничего она ему не обещала! Но Шон, галантно подав ей руку, требовательно и скоро увел ее в середину зала. Музыканты как раз заиграли вступление, и с импровизированной сцены донеслось чистейшее сопрано – партия Кристины из «Призрака оперы».

– Ева, – спокойно начал Шон, уверенно закружив ее в полувальсе – а он неплохо двигался! Уроки танцев можно отменить! – Мне все равно, чем ты занимаешься в свободное от организации моей свадьбы время, но рядом со своей семьей я тебя видеть не желаю. Вон, если хочешь, деда забирай, – он кивнул на престарелого министра, так и не нашедшего себе такой же, как Ева, молодой партнерши. – Думаю, он будет щедр, когда получит доступ к твоему великолепному телу.

Ева вздернула бровь. Она не ослышалась – Шон считал ее великолепной?!

– Я умею критически мыслить, – с усмешкой пояснил он. – Если ты не нравишься мне, то это не значит, что и другие мужчины считают тебя непривлекательной.

Ева, собрав в кулак остатки самообладания, таки смогла удержать прежнее выражение лица, но последний выпад Шона достиг цели. Было обидно. Очень. Не то чтобы Ева хотела с ним сблизиться или, упаси боже, заставить его наконец заметить и влюбиться в нее, но все равно неприятно слышать, что мужчина, твой первый мужчина, первая сильная влюбленность, считает тебя настолько неприятной.

Она смахнула с его плеча несуществующую пылинку и мило улыбнулась:

– А зачем мне дед? – грациозно пожала обнаженными плечами. – Вы с братом очень похожи, и партия он выгодная. – Шон сильнее стиснул ее талию. – И я, мне кажется, понравилась ему.

Через тонкую ткань платья Ева ощутила, как его горячие пальцы впиваются в бок и тихо ахнула:

– Шон, мне больно.

– Прости, – он ослабил захват. – Ты меня так бесишь, что я контроль теряю!

– Думаешь мне легко сдерживать желание двинуть тебе каблуком под коленку?!

Странно, но сработало: градус напряжения немного спал, и последние двадцать секунд они станцевали мирно и слажено.

– Мы поняли друг друга, Ева? – спросил Шон, когда доиграли последние аккорды.

– Мы никогда не поймем друг друга, Шон.

Он хотел удержать ее, вроде как лично сопроводить к кавалеру на этом празднике, но Ева ловко освободилась от его опеки – дорогу она и так знает!

Глава 5. Ночные прогулки и двойные свидания

За следующие полчаса Ева поняла две вещи: первая, ей ни в коем случае нельзя оставаться с Шоном наедине, причем «наедине» не в смысле приватно, а даже в относительном тет-а-тет; второе, что она не ошиблась, сказав, что Натан испытывает к ней симпатию. Он практически не отходил от нее, что автоматически решало первую проблему: на людях Шон ненавидел Еву исключительно молча.

– Держи, – Натан подал ей тарелочку с кусочком шоколадного торта. – Как ты просила: побольше мусса, поменьше мастики.

– Спасибо, – улыбнулась Ева, облизнув ложечку. Вкусно! Она стрельнула глазами в брата своего заклятого клиента-жениха и призадумалась. Натан определенно испытывал к ней симпатию, но как-то без искры что ли. Да и она сама, чувствуя к нему искреннее расположение, понимала, что не смогла бы лечь с ним в постель. Ева всегда примеряла мужчину по критерию: как быстро у нее упадет туфля. С Натаном, по крайней мере на данный конкретный момент, обе туфли останутся на месте, потому что даже если поцелуй случится, ножку Ева не поднимет.

«Жаль», – подумала она. Было бы неплохо досадить Шону и мозолить ему глаза на всех семейных праздниках и особенно в Рождество. Ева всего на секундочку подумала, куда бы полетели туфли, если бы они с Шоном относились друг к другу чуть с большей симпатией, ну и он был бы свободен, естественно. Когда-то ведь он ей очень нравился, было в нем что-то магнетическое, мужское… Все эти дьявольские крылья виноваты!

– Не скучаете? – спросила Эмили, подошедшая под ручку с женихом.

– Нет, но, признаться, было уже в планах уходить, – ответила Ева. Ее же взглядом испепеляют при каждой удобной возможности! – Может, Натан, проводишь меня? – Гореть, так гореть!

– А может, сбежим отсюда? – заговорщически шепнула Эмили, обняв Шона за шею и ловким движением приделав ноги бутылке вина, стоявшей рядом на стойке.

– Я только за! – ответил Натан на оба предложения, даже Шон как-то по-мальчишески улыбнулся.

Они неспешно прогуливались по ночному Сохо, спускаясь к Чайна-Тауну. Решено было всем вместе проводить Еву: она жила на Сейнт-Джеймс Плейс – идти чуть больше мили. А потом уже взять такси и отправиться в Верхний Манхэттен.

Шон и Эмили, обнявшись, шли впереди и о чем-то шептались, иногда передавая бутылку с вином паре, шедшей сзади. Ева и Натан болтали о музыке и кино. Критиковали последних «Мстителей» и даже спорили о степени дурашливости костюма Капитана Америки, правда, оба сошлись, что Крис Эванс в хорошей форме. Пили они все из горлышка – прихватить бокалы никто не догадался, а заходить в магазин не хотелось. Шон, кстати, единственный, кто додумался замотать бутылку коллекционного вина в бумагу – загреметь в участок за распитие алкоголя в общественном месте тоже не хотелось, а упаковку он содрал с одного из подарков Эмили. Вообще, либо прогулка, либо выпитое шампанское в целом как-то сбили градус неприязни, сгладили углы и убавили резкость в отношениях Шона и Евы. Все четверо были немного пьяны, особенно Эмили – гостей было много и каждый поднимал бокал в ее честь – и как у любого нормального нетрезвого человека в них тоже проснулась тяга к ближнему своему. Натан и Ева тоже шли рука об руку, а когда она переходила дорогу, то, запутавшись в подоле вечернего платья, чуть не растянулась на дороге, и, о боже, Шон подхватил ее. В итоге длинный широкий перекресток они переходили вчетвером, растянувшись на весь переход, обнимаясь и смеясь.

Потом уже, когда Ева перебирала дома события этого безумного вечера, протрезвев под контрастным душем, она с улыбкой вспоминала, что как-то Шона не сильно воротило от ее присутствия, а рука ну очень по-хозяйски лежала на талии. Ева остро ощущала горько-сладкий аромат его парфюма, почти неуловимый, но Шон так крепко прижимал ее к себе, что запах самовольно нырнул в легкие. Сама же не осмелилась обнять его в ответ, а вот Натана – пожалуйста! Но все это Ева анализировала и оценивала позже, а сейчас, когда они проходили по какой-то улице, чтобы идти подольше – они ведь гуляют! – зацепилась взглядом за причудливый сквер, которого раньше не видела. Если бы видела – запомнила бы: искать площадки для разного рода праздников у нее на уровне рефлекса.

– Подождите, – Ева высвободилась из совершенно некрепких объятий Натана и, открыв низкую ажурную дверь, венчавшую вход в сквер, прошла вглубь парка.

Повсюду висели красные китайские фонарики, правда, горели не все, поэтому полумрак был ну очень интимный, даже чересчур, но это не помешало рассмотреть шикарную заводь с кувшинками, живые изгороди из тропических орхидей и даже китайскую пагоду в отдалении. Ева закрыла глаза. Азия. Вечер. Тропический сад. Сладкий аромат цветов. Шелковые шатры. Яркий узор на посуде. Смелые цветовые решения…

– Ева? – позвала Эмили. – Что с тобой? Ты такая… загадочная.

– Посмотри, как здесь здорово! – вместо ответа воскликнула она и, разведя руки в стороны, покружилась. – Смотрите, там, – Ева указала на заводь, которую тонко разрезал деревянный настил, – поставим арку с дикими орхидеями, священника, алтарь. Сюда, – она махнула на газон, – гостей, и ты, прекрасная, пройдешь мимо них на закате. Поставим шатры, обтянем их шелком, добавим тропических деревьев, больших вазонов с хитрыми растениями и цветами, бабочек и… У нас будет свадьба в тропическом саду!

– Ева, это потрясающе! – поддержала Эмили. Она была в той кондиции, когда любят всех и согласны на все. – А ресторан?

– А, – махнула рукой Ева, – у них мы еду закажем.

Эмили, ободренная, повернулась к будущему мужу:

– Шон, что скажешь?

– Здесь неплохо.

– Неплохо?! – воскликнула Ева, ободренная шампанским и «Шато Мутон». – Здесь восхитительно!

– Ну раз Еве нравится! – не сдержал сарказма Шон.

Она смутилась. Действительно, чего это она расхорохорилась. Они не друзья – Ева на них работает и должна предлагать, а не убеждать поступить так, как ей хочется. Но место ведь роскошное, лучше, чем ресторан. Ева загорелась и начала фонтанировать идеями: работа у нее творческая и нужно выполнить ее на все сто, выжать максимум. Идея хорошая. Наверное… Но нет, так нет.

– Шон, ты чего? – нахмурилась Эмили.

– Окей, – миролюбиво вмешалась Ева, – я еще подумаю. Ресторан – это тоже хорошо.

– Нет, здесь нормально. И концепция мне нравится. Извини, Ева.

Она удивленно прикусила губу. Шон извинился? И он даже был искренним?! Парадокс. Ева открыто улыбнулась ему – она ведь за мир во всем мире, даже если придется с таким невыносимым кретином, как Шон, поддерживать дружбу.

– Перемирие, – шепнул он, чуть придержав ее руку, когда Ева поравнялась с ним, – только в отношении свадьбы. В остальном – берегись.

Она вырвала локоть. Отлично, сам напросился!

Следующим утром она перво-наперво помчалась в найденный накануне китайский сад: необходимо разузнать муниципальный он или в собственности, договориться об условиях и забронировать дату.

Как оказалось, желающих провести там свадьбу нет, сад оказался этническим парком и считался одной из достопримечательностей Чайна-Тауна. Договориться о мероприятии тоже проблемы не составило. А дальше началось самое интересное.

Ева на выходных докрутила идею, пришедшую в алкогольном тумане, затем они с Мэнни принялись за создание дизайн-проекта свадьбы. Ева много экспериментировала с цветовой гаммой, со свадебной атрибутикой, с азиатским колоритом – но с этим совсем чуть-чуть, на грани. Это ведь свадьба, а не чайная церемония! Мэнни объединил ее идеи в целое, и это целое Ева отправила будущим молодоженам. Эмили была очень довольна, что там у Шона – Ева не знала, но раз концепцию не забраковали, значит, он не против.

С рестораном тоже вопрос решился относительно спокойно – угощение для свадебного фуршета и ужина выбирали из их ассортимента. Ева составила хорошее классическое меню, добавив в него несколько блюд из азиатской кухни, получив интересный фьюжн. Нет, лапшу и пирожки с предсказаниями она не включила в список, а вот на тропики ставку сделала: фрукты, свежесть и сладость, миниатюрные десерты из маракуйи и манго, прохладительные напитки с ананасами и гуавой. Даже в свадебный торт Ева решила, что надо бы добавить тропической свежести и даже остроты. Но это еще с невестой и ее матерью, которая очень активно участвовала в выборе блюд, необходимо обсудить.

Ева всю неделю была жутко занята, поэтому когда ей совершенно неожиданно позвонил Натан Пристли и предложил вечером встретиться – стандартный набор: ужин и кино, – Ева не отказала. И поесть, и кино она очень любила. Компания Натана ей была приятна, ну и где-то на периферии сознания Ева злорадно улыбалась: Шон будет в бешенстве, когда узнает, что она встречается с его братом. Не то чтобы Ева так уж хотела насолить ему, но агрессивные выпады в ее сторону на дне рождении Эмили не простила!

Ева заскочила домой, быстро приняла душ, переоделась в свободное платье выше колена, замиксовав его с босоножками на платформе: и в кино, и в ресторан пойдет. Волосы не туго собрала, позволяя прядям несмело опадать на плечи. Домой она вернется с распущенными волосами.

Натан купил билеты на «Рокетмена» – два часа были проведены неплохо. Самое главное: никаких мест для поцелуев! Брат Шона вообще был очень вежлив, предупредителен, границ не переходил – никаких пошлых намеков или действий. Ева даже не знала, как реагировать: они друзья, или это просто очень робкие попытки выразить свой мужской интерес? В любом случае время она проводила приятно, а в остальном – можно и рукой махнуть: какая разница, ведь мужчину она вот прямо срочно-специально не ищет, замуж не торопится. Пусть все идет своим чередом.

– Тебе нравится азиатская кухня? – поинтересовался Натан, когда они удобно устроились в японском ресторане, точнее, здесь было намешано из разных кухонь: Китай, Вьетнам, Таиланд и что-то там еще.

– Да не особо, но хочу кое-что попробовать.

– Для свадьбы.

– Скажем так, – улыбнулась Ева, – для общего развития.

– Шон, кстати, любит суши и сашими всякие. Если добавишь их в меню – покоришь его.

«Больно надо!» – про себя воскликнула Ева. Суши на свадьбе? Бе-е-е! Но вслух дипломатично ответила:

– Они портятся быстро. Не хотелось бы конфузов на церемонии. – Рассмеялись они одновременно, представив, какого рода могли бы произойти конфузы.

– Отдыхаете? – послышалось сзади. Ева удивленно повернулась. Эмили и Шон. Совпадение? Вряд ли…

– А вы откуда? – удивился Натан.

– Поужинать решили.

– Все-таки соблазнился суши?

Ага, значит, Натан рассказал старшему брату о планах на вечер, а тот решил проконтролировать развитие отношений между младшим и ненавистной Евой. Вот кретин!

– Да, – сухо ответил Шон.

– Ну ладно, – улыбнулась Эмили, – не будем вам мешать.

– А мы не помешаем, – Шон блеснул белоснежными зубами. – Вчетвером веселее. Только стол надо побольше. – Он махнул официанту, и через десять минут они сидели в круговую, а мимо проплывали разные рисово-рыбные чудеса.

Ева всю эту японскую кухню оставила любителям, а сама взяла дим-сам с овощами, креветки в темпуре с хрустящими баклажанами и хрустальную лапшу. Она долго смотрела меню, дотошно расспрашивала официантов и даже поглядывала на блюда, принесенные другим гостям. Азия сейчас в моде: нужно знать тонкости и при необходимости использовать в работе.

– Не любишь суши? – спросил Шон, ловко орудуя палочками.

– Не люблю, – мило улыбнулась Ева. – Один знакомый инфекционист рассказал, что большинство пациентов с… ну, вы поняли, с паразитами всякими, любители сырой рыбы. – Ева показательно вздрогнула и скривилась.

Шон положил палочки и бросил салфетку на стол.

– Я испортила тебе аппетит? Прости, – Ева с самым искренним выражением лица посмотрела на него. – Может, саке?

– Ева, а расскажи про торт? – вмешалась Эмили, которая тоже предпочитала запеченные роллы.

Ева с энтузиазмом принялась рассказывать о кондитере, который создает просто произведения искусства из теста и крема, что он никогда не подводит и может все, прямо как волшебник страны Оз.

– Острый торт? Серьезно? – очень даже дипломатично поинтересовался Шон, хотя в глазах легко читалось: ты в своем уме?!

– Я не прошу поверить мне на слово, или полностью полагаться на мой вкус. В кондитерской сделают пробный вариант – несколько пирожных: попробуйте, не понравится – сделаем все по классике!

– Ева, лично я в твоем вкусе уверена, но Шон более… Скажем так, недоверчивый.

– В понедельник могу привезти к тебе, а вы уже там разберетесь.

– Черт, я уезжаю до субботы, – вспомнила Эмили. – Милый, на тебе выбор.

– Я вообще-то тоже работаю.

– Я могу попробовать! – вмешался Натан и с лукавой улыбкой предложил: – Ева, приезжай лучше ко мне.

Она, признаться, удивилась, но виду не подала. Неужели первые конкретные такие авансы в ее сторону?

– Ладно, – произнес Шон. – Я найду время.

– Мне позвонить Джоан? С ней согласовать аудиенцию? – Шон ведь мега-босс: с ним встречи только по записи.

– Зачем? – удивился Натан. – Я сделаю тебе пропуск. А если брат, – он похлопал Шона по плечу, – будет занят, заходи ко мне. Я люблю и сладкое, и острое.

– В понедельник после ланча я приму тебя, – прохладно пресек заигрывание Натана Шон.

Еще полчаса они посидели в ресторане: относительно спокойно выпили кофе и съели два десерта на четверых. Все оказались спортсменами, которые после шести сладкое употребляют только на пятьдесят процентов.

– Домой?! – удивился Натан, когда они расплатились и вышли. – Пятница сегодня, а время, – он вздернул руку, – и десяти нет.

Шон уже махнул, останавливая такси.

– Ева, тут недалеко открылся новый клуб. Я сам не был, но слышал, что неплохой. Гуляем? – Он шутливо раскинул руки, обнимая ночь.

То ли саке подействовал, то ли что, но домой действительно не хотелось. Город гудел, набирал обороты, тусовался: лето, ночь, Манхэттен – ну кто сейчас спит?!

– Ну поехали! – смеясь, согласилась она.

– Вы с нами?

Шон, придерживавший дверцу такси, посмотрел на невесту:

– Эмили?

– Не знаю, если не долго, то почему бы и да!

– Запрыгивайте тогда. – Он помог дамам устроиться, расшалившегося Натана втиснул на заднее сиденье, а сам сел вперед. Тусоваться, так тусоваться.

Клуб находился в Гарлеме. Был действительно «свежим», но не без нюансов: по пятницам здесь были фанты-караоке, а еще по обстановке и публике было заметно, что негласно его облюбовали представители лгбт-сообщества.

– Гей-клуб, да еще и караоке, – сухо констатировал Шон, заказав всем пиво, а себе двойной виски. Ему определенно нужно еще выпить.

– Ну я же не знал! – оправдывался Натан.

– А, по-моему, здесь мило, – улыбнулась Эмили. Она, как представитель Генеральной ассамблеи ООН, была толерантна с ног до головы. – И девушек больше. Ева, – она толкнула ее в бок, – а ты пользуешься успехом.

Ева повернулась. Действительно пара лесбиянок, сидевшая рядом, посматривала на нее и улыбалась.

– Да ну вас, – она показательно закинула руку Натану на плечи. Она сегодня по мальчикам. Шон насупился еще больше.

– Итак, – услышали они с небольшого возвышения в центре зала, – начинаем крутить наше колесо фортуны!

Все зашумели. Ева удивленно огляделась: это определенно что-то значит…

– Песня! – воскликнул ди-джей. – А выберет исполнителя, – протянул он и направил яркий прожектор на их столик. – Хмурый красавчик за девятым столиком!

Ева закусила губу, чтобы не расхохотаться. Шон попал. Или попали те, кто захочет его эксплуатировать!

– Ну, любитель односолодового выдержанного, кто из твоих спутников споет нам песню? Кого тебе не жалко отдать на растерзание требовательной публике?

Шон неспешно промочил губы терпким виски и в упор посмотрел на Еву.

– Иди, – и смягчил мстительный оскал улыбкой.

– Нет! – ахнула Ева.

– У-уу, – загудела публика. – Лузер! Лузер! – скандировали в голос. Видимо, гости здесь завсегдатаи и любили шоу, особенно, когда попадались рафинированные новички.

– Окей, – Ева подняла руки, сбавляя градус. Любой вид травли, угнетения, всеобщего порицания, буллинг всех проявлений – для нее стресс много больше, чем выступление на публике. Она встала, но гневный взгляд на Шона бросила. Понятно, что она ему не дорога вообще, но черт!

Ведущий заметил их обмен молчаливыми «любезностями» и загудел:

– Месть! Неужели подружка отлучила тебе от тела? – он сунул микрофон Шону практически в рот. Тот вздернул бровь и посмотрел на брата: он его убьет! Затем оттолкнул микрофон и бесстрастно ответил:

– Она организатор моей свадьбы и предлагает перченый торт. Да, это месть.

Зал рассмеялся. Эмили стукнула его маленьким кулачком в плечо.

Ева тем временем поднялась на сцену. Она шепнула ди-джею свой выбор и взяла в руки микрофон. Заиграло вступление, она стиснула его и приготовилась:

Быть привыкла невидимой,

Как хрустальные цветы.

Плыть по жизни обыденной

По волнам своей мечты.

Но! Вот с рассветом,

Пришли ответы

Я наконец нашла свой путь.

Мне стало ясно —

Все не напрасно

О сомнениях забудь!

Ева видела, что публика слегка растерялась: очевидно, все ожидали от нее что-то популярное, сексуальное, зажигательное, но никак не песню Барби!

Но! Я-ия-ия назад не оглянусь

И только произнесу: «Иди!».

И я-ия-ия с открытой душою

Приму все, что ждет впереди!

В эту минуту-у услышит меня любой,

В эту минуту-у нашла я голос свой!

Я не упаду, не подведу,

Это моя звезда!

В эту минуту-у я не забуду,

Это минута навсегда!2

Если первые пару строк Ева слегка беспокоилась о своем вокале и выборе, то потом расслабилась и просто получала удовольствие. Да и публика быстро адаптировалась. Эмили и Натан сначала непонимающе переглянулись, потом, на втором куплете, подпевали в голос. Когда Ева затянула припев, то пел уже весь зал. Мечтают все, смотрят мультфильмы, очевидно, тоже. Кроме Шона, конечно. Он потягивал виски и бесстрастно смотрел на сцену. Ева обольстительно улыбнулась всему залу, пряча за этим жестом легкое разочарование. Все-таки произвести на него впечатление, похоже, не в ее силах. Вероятно, у нее есть еще один не закрытый гештальт. Прав был Маслоу: потребность в признании нужна, очень нужна.

А Шон пил как раз для того, чтобы не поддаться на удочку очарования Евы. Он то в отличие от остальных, от тех, кто сейчас расплывался в улыбках и гремел аплодисментами, знал, что девушка на мини-сцене не добрая и прекрасная принцесса Барби, а ее не менее прекрасная, но совсем не благородная сестра-злодейка. Что же, его язвительная аферистка оказалась талантливой и разносторонней. Всех очаровала! Черт, да если бы Ева появилась в его жизни, точнее, в жизни Натана, вот такой, какая она предстала перед ними сейчас, Шон был бы только за! Но, зная, на что она способна, какие фортели может откинуть – нет! В жизни его семьи такой не место. Шон готов был признать, что сейчас Ева ничего плохого не сделала: организацией она занималась действительно толково. Идеи у нее неплохие и реализация достойная. Но он эти несколько недель жил в напряженном ожидании какого-то звездеца! Он сам не знал, но чувствовал, что грядет что-то – чуйка его никогда не подводила. И это что-то внесет существенные коррективы в его… их жизнь.

Ева совершенно нереально улыбнулась. Шон скептически хмыкнул. Подбиралась к нему через невесту, потом брата, теперь еще и соблазнить пытается: улыбки, наряды, ноги эти бесконечные…

И в понедельник, когда он вернулся после ланча, на котором поесть не удалось – срочный конференц-колл наступил сразу после заказа, а потом нужно было спешить в офис. Мисс Аферистке и так пришлось его дожидаться. Когда Шон вошел в приемную, то убедился, что Ева поставила себе задачу то ли покорить его, то ли взбесить, а может вообще и то, и другое, а затем вообще добить. Она сидела в кресле и скучающе листала какой-то старый журнал – Джоан, очевидно, снабдила. Ева, сверкая острыми шпильками, закинула ногу на ногу. Черт, такими ногами можно бруклинский мост перешагнуть, ей богу! Рубашка мужского кроя с закатанными рукавами, застегнутая на все пуговицы, здорово сочеталась с возмутительно обтягивающей кожаной юбкой бордового цвета. Вкус у Евы, конечно, имелся, однако был он, по мнению Шона, чересчур экстравагантным. Но взгляд притягивал, нет, приковывал, зараза. Всего на мгновение Шон представил, что же она любит в постели, ведь то, что между ними случилось, было так давно, что стало неправдой. Дикая кошка, наверное.

– Ева, – кивнул он, чтобы шла за ним.

– Именно потому я предпочитаю брокеров, – невинно заметила она, грациозно поднявшись с белой коробочкой, перевязанной синей лентой. – Торги закончились, и они тут как тут. Ждать не надо.

Шон промолчал, но подумал, что Ева – помесь дикой кошки с ядовитой коброй.

Они вошли в его кабинет. Ева поставила пирожные на стол и вопросительно посмотрела:

– Я хотела оставить их у твоей секретарши, но она попросила дождаться тебя. И?

Шон, мельком взглянув на нее, ослабил узел галстука, затем и вовсе сорвал его, бросив на диван. Туда же отправился пиджак.

– Если сейчас еще и рукава закатаешь, я решу, что ты меня убивать будешь, – нервно хихикнула Ева. Шон бросил на нее короткий взгляд и взял трубку телефона. Ева даже смягчилась немного: Шон выглядел усталым, и рубашка потрясающе натягивалась на широких плечах, и ягодицы у него подтянутые…

– Джоан, закажи обед, – услышала Ева. – Ты голодная, самка богомола?

Смягчилась, но это быстро прошло.

– Голодная, но голову собираюсь откусить не тебе, – сказано это было таким двусмысленным тоном, что Шон даже замер на секунду.

И замер он для того, чтобы срочно заняться аутотренингом: у них перемирие. Убить Еву нельзя. По крайней мере пока они не решат вопрос с тортом.

– У меня в три поздний ланч с Натаном. Поем, если время останется.

«У нас перемирие», – еще раз повторил Шон.

– Что там у тебя, показывай, – кивнул на коробочку он. Пора к делу переходить.

Ева тоже отбросила шуточки и деловито развязала ленту. Джоан вошла с приборами, бутылкой минеральной воды и двумя чашечками кофе.

Шон, дождавшись, когда она выйдет, взял маленькую десертную вилочку и, отрезав маленький кусочек, посмотрел на Еву. Пирожные были крайне симпатичными, или это просто он так сильно голоден.

– Иди сюда, – поманил ее пальцем.

Ева не выдержала и звонко расхохоталась:

– Неужели ты думаешь, что я тебя убить хочу! Без жениха и свадьбы не будет. Мне же не заплатят!

– Нет, Ева, но я еще помню твои познания в паразитах.

Ева фыркнула, но подчинилась. Вкусно! Она языком слизнула с уголка губ апельсиновый крем и даже смутилась, заметив, что Шон как-то подозрительно зорко следит за каждым ее движением. Как удав за кроликом!

– Доволен?

Шон взял вилочку и отрезал кусочек побольше, только поднес, как Ева сказала:

– Яд-то на вилке остался, – она даже отступила. – Он у меня на кончике языка, помнишь? – припомнила ему его же замечание на дне рождения Эмили. Будет даже забавно, если он брезгливо отбросит вилку, которой Ева касалась, и велит Джоан заменить приборы.

– Я восемь лет уже живу после твоего языка. – Шон отправил вилку в рот. А Ева вспыхнула. Он впервые напомнил, произнес вслух, что они были близки, что между ними помимо этих чертовых денег, оскорблений и неприязни был еще и секс. Было что-то личное, интимное, то, что сейчас связывало их. Это их тайна. Их секрет.

– Вкусно, – сухо заметил Шон. – Это действительно интересно и оригинально. Эмили точно понравится. – Все, вопрос с тортом решили, теперь можно убивать Еву.

– Отлично, – она подцепила пальцами сумочку, небрежно оставленную на кожаном кресле.

– Ева, подойди, – с обманчивой мягкостью попросил Шон, устроившись на краешке стола.

Она настороженно вскинула голову и на всякий случай отступила еще на шаг.

– Хорошо, я сам. – Шон поднялся и медленно двинулся к ней, демонстративно отстегнув правую запонку. Сейчас он как закатает рукава…

– Чего тебе? – удивилась Ева, но принялась отступать к двери. Это не бегство. Это – тактическое отступление. Больно Шон дольным выглядел. Он что, вместо обеда ее съесть собирается?!

– Тук-тук, можно? – Натан очень вовремя ворвался в кабинет брата. – Ева, – он поцеловал ее в щеку. Она вцепилась ему в рукав и улыбалась так, будто мессия на землю ступил, не меньше!

– Можно попробовать?

– Конечно, – коротко бросил Шон.

– М-мм, – протянул Натан. – Здорово! Это самый необычный и вкусный десерт, который я пробовал!

– А какое послевкусие оставляет, – томно протянула Ева, стреляя довольными взглядами в хмурого Шона. Вот уж кретин непробиваемый. С ней тягаться в искусстве поддавков удумал!

– Ладно, мы убегаем, – Натан предложил Еве руку. – Только все не съешь, ладно?

Шон что-то скупо буркнул, глядя им вслед, а Ева, не удержавшись, обернулась и показала ему кончик языка. Так-то!

Когда дверь за ними закрылась, послышался глухой звон.

– Кажется, что-то упало? – заметил Натан.

– Наверное, наш жених торт лопает!

Они рассмеялись. Через полчаса он, сытно пообедав, пили кофе в модной кофейне.

– Ева, как ты относишься к группе «Fire sand»?

– Шутишь! – Она даже напела припев.

– «ГлобалКэпитал» проспонсировала их первый студийный альбом. Мы до сих пор сотрудничаем.

– Они были удачным вложением?

– Вполне, – улыбнулся Натан. У них юбилей – пять лет, через две недели, потом – мировое турне. Но до этого они дадут небольшой концерт в клубе. Так, для друзей. Хочешь пойти со мной?

– Конечно! – воскликнула Ева. Да это лучшее предложение за последние восемь лет! – Черт! – скуксилась она. – Я обещала подруге пойти с ней в клуб. Я уже месяц ее динамлю. Если она узнает, куда я иду, то убьет меня. – Ева даже показала, как Сара будет ее вешать.

– Так возьми ее с собой, – просто решил проблему Натан.

– Правда?! – Ева, сидевшая рядом, чмокнула его в щеку и даже готова была к поцелую, по-взрослому. Наверное, пора уже. У них три свидания было. Натан смутился. Ева не стала настаивать. Нет, так нет. Концерт хорош и без всяких поцелуев!

Глава 6. Лайфхак: как проснуться в чужой постели

Шон пришел в клуб, когда концерт был в самом разгаре. Басы давили на голову, воздух накален, яркий неон бил по глазам. Черт, да выключите кто-нибудь эту штуку! То ли бог, то ли дьявол его услышал, и неон погас, утопив все в серебристо-черном полумраке.

К Шону подошла симпатичная официантка и предложила сопроводить до вип-ложи, где его уже ждали. Они с Эмили ужинали с ее родителями, затем надо было заехать домой – сменить костюм на что-то более удобное и подходящее. Шон быстро выпрыгнул из делового стиля, с удовольствием нырнув в джинсы и поло, галстуки его, признаться, задолбали.

– Салют! – Он хлопнул по плечу Кэмерона, сидевшего с телефоном в одной руке и ледяным «Пауланером» в другой.

– Привет, – они пожали руки.

– Эмили видел? – Шон присел рядом и взял пиво из ледяного ведерка, стоявшего на столе. – Она написала, что уже приехала.

Интересно получалось, они собирались пожениться, но ни разу даже не пробовали жить вместе. Вот и сейчас каждый отправился к себе домой, чтобы сменить одежду.

– Ага, здесь. Пошла куда-то с подружкой Натана.

– С какой подружкой? – напрягся Шон. Черт! Точнее, не черт. Ева.

– С длинноногой красоткой по имени Ева. Знакома такая?

– Знакома, конечно.

– А что ты спрашиваешь! Это же ваш свадебный организатор.

– Она не только свадебный организатор. Она «привет» из прошлого.

– В смысле?

– Помнишь, я рассказывал историю про то, как в Принстоне меня чуть в изнасиловании не обвинила придурковатая мамаша одной девицы.

– Ну так, что-то помню, – нахмурился Кэмерон, вспоминая.

Они втроем – Шон, Кэмерон и Эмили учились в Йеле в одно время. Дружили, общались, тусовались в одной компании. На свадьбе Кэмерон будет вторым шафером после брата, и он, кстати, управлял крупным хедж-фондом. Брокер, черт возьми, все как Ева любит.

– Только не говори, что она и есть…

Шон кивнул, не дав договорить. Кэмерон рассмеялся.

– Что ты ржешь?

– Прости, но ты бы свою рожу видел.

Шон толкнул его в бок и сделал приличный глоток из бутылки.

– Я не знаю, может, это карма какая-то: сначала Ева липла ко мне, теперь Натану прохода не дает.

– Ну, Натан не выглядит недовольным, – рационально заметил Кэмерон, добавив: – Шон, это было хрен знает когда. Ты изменился. Она изменилась.

– Ни черта она не изменилась! – парировал он. Ева ему так и сказала, что специально женит на себе брата, чтобы ему, Шону, досадить.

– Ты тоже хорош! – попенял Кэмерон. – Когда к тебе на член ни с того ни с сего девственница прыгает, надо бы призадуматься.

– Когда я понял, что Ева девственница, поздно было. Или мне надо было остановиться и сказать: «извини, я попозже зайду».

Кэмерон заржал, как конь. Какая «Fire sand»! У них тут концерт поинтересней!

– Шутишь – это хороший знак! Но в любом случае Натан – мальчик взрослый, сам разберется. А вот и он.

Действительно к ним подошла вся компания плюс Эмили и какая-то короткостриженая девушка.

– Приехал! – Эмили присела рядом, смиряя дыхание – танцевала.

– Веселишься? – Шон дал ей свое пиво – утолить жажду.

Ева кивнула ему, быстро познакомила с подругой Сарой, словно торопилась куда-то, но вот пофлиртовать с Кэмероном успела – и куда Натан смотрит? – затем, схватив Эмили, снова убежала на танцпол.

– Я на перекур, – поднялся Натан. – Кто со мной?

Шон махнул.

– Иди, я пока за твоей спутницей присмотрю, чтобы не украли, – поддел Кэмерон. Когда они с Шоном снова остались вдвоем, он даже руки примирительно поднял: – Прости, брат, но я не могу ненавидеть женщину с такими ногами!

– Предатель! – саркастично хмыкнул Шон и посмотрел на танцпол, где веселились – бесновались – девчонки. Взрослыми, состоявшимися женщинами, а одна даже посол доброй воли в ООН, сейчас их назвать никак нельзя. Пищат, прыгают, волосами пол вытирают. Ева, наверное, специально хвост заплела. Высокий, блестящий. Она вообще выглядела не так, как он от нее ожидал. Шон думал, что, встретив ее здесь, на частной вечеринке, где случайных людей, кроме нее и Сары, нет, Ева будет сидеть в каком-нибудь сексуальном мини, пить экзотический коктейль и стрелять глазами в мужчин. Она же была в обтягивающих черных джинсах, которые, совершенно очевидно, не предполагали трусиков – просто места для них нет, они сами, как вторая кожа; в серебристом топе, на котором алым написано: сон, сок и рок-н-ролл!

Хороша, чертовка. Очень хороша. Восемь лет назад она не была настолько манкой. Или была? Шон тем летом как-то быстро попал под очарование и кокетливую неуступчивость Джуди, что по сторонам больше не смотрел. А Ева в принципе раздражала навязчивым присутствием везде, где могла его настичь. Ее сексуальную красоту он заметил за десять минут до того, как сделал своей. Ева ведь совсем девчонкой была. На него такими же тоскливыми кошачьими глазами десятки первокурсниц смотрели. Шон привык не замечать этого. А потом одна такая девчонка, чертова Ева Кьяри, его взяла и поймала. И потребовала денег за свою поруганную честь. Сука.

Вот только он остался в меньшинстве. Брат очарован, Эмили в восторге, родители довольны, даже друг слюну вытирает. Неужели они не видят, что она… «Что она, что?» – иронично спросил внутренний голос. Что она что-то задумала! Уверенно ответил Шон. И он выяснит что.

– Шон, а ты уверен, что дело только в том, что Ева – аферистка?

– Не понял? – встрепенулся Шон, который как раз сейчас вел агрессивный диалог с собственным внутренним голосом.

– Может, проблема в том, что она чертовски сексуальная аферистка?

– У меня вообще нет никаких проблем. Это у нее будут проблемы.

– Ну-ну, – хмыкнул Кэмерон. – Только прими совет, так, на будущее: не раздевай ее глазами, а то и Эм может заметить, что свадебный организатор скоро невесту на брачном ложе заменит.

– Да пошел ты, – бросил Шон, но внутренне смутился. Бред какой-то! Бред же?.. – Что там на бирже? – Лучше вообще сменить тему.

Они принялись обсуждать вероятность падения акций компаний с низкой капитализацией, но Шон не забывал смотреть на Эмили и одним глазом следить за Евой.

А сама виновница потери душевного равновесия жениха отрывалась на полную катушку и даже улыбалась ему, бросая озорные взгляды из-под ресниц. Ева вообще удивлялась, как он из заядлого тусовщика, каким был в Принстоне, превратился в такого хмурого буку. Неужели после тридцати мужчины теряют желание «зажигать»? Или, может, женитьба, семья, ответственность заставляют человека притормозить? Ведь если гнать на полной скорости – можно и разбиться. А ты уже не один, ты уже и в горе, и в радости со своей второй половинкой, повенчанный и со штампом из мэрии. Возможно, так будет и с самой Евой. Но когда оно будет! А пока можно нестись вперед, не оглядываясь. Именно поэтому ей нравился Натан: они были ровесниками, и оба любили покутить.

– Я хочу в туалет, – она обняла Сару, которая бросала откровенные взгляды на солиста группы – а что? а вдруг? – Ты со мной?

– Нет, видишь я на охоте.

– Ладно, пантера готовься к прыжку.

Ева отошла, но Сара ее схватила за руку и прокричала в ухо:

– Видишь лестницу, поднимись, там есть уборная и нет очереди.

Она была права: здесь, в отличие от общего туалета клуба, было пусто, очень прилично и чисто. Наверное, это местечко исключительно для персонала и приглашенных артистов.

Ева, вымыв руки, поправила хвост и достала губную помаду – надо обновить. Она, пританцовывая, подпевала шикарному голосу Алекс Хепбёрн, лившемуся из колонок под потолком.

Don't bury me

Don't let me down

Don't say it's over

'Cause that would send me under

Underneath the ground

Don't say those words

I wanna live but your words can murder

Only you can send me under, under, under3

– У тебя хорошо получается.

Ева вздрогнула: она что-то замечталась, расслабилась и потерялась в пространстве, немного.

– Спасибо. – Она бросила помаду в сумочку. – Возможно, даже колыбельную сегодня спою, – Ева игриво взглянула на него, – твоему брату.

Шон хмыкнул и закрыл дверь на замок.

– Ты что, снова хочешь съесть меня?

– Что ты задумала, Ева? – Шон был абсолютно серьезен.

– О чем ты? – Она прошла к двери, но проем был полностью скрыт его крупной фигурой. – Пропустишь?

– Зачем ты ко мне подбираешься? Снова хочешь запрыгнуть на меня, потом счет предъявить? Ставка та же?

– Что?! – возмутилась Ева. – У тебя мания величия. Или мания преследования!

– Я не против работать с тобой, но я не хочу видеть тебя рядом, поняла?

– Рядом с кем? – хлопнула глазами она.

– Рядом со мной, Ева, рядом со мной!

– Боже, – она пошатнулась, – я, кажется, ослепла, – схватилась за голову. Шон тут же подхватил ее за талию, – от твоего непомерного самомнения!

Ева оттолкнула его, но сказала вполне миролюбиво:

– Шон, я не хочу ссориться…

– А чего ты хочешь? – тихо спросил он. – Просто скажи, чего?

Она подошла ближе, привстала на носочки и шепнула прямо в ухо:

– Тебя это не касается.

Ева отскочила и уже на выходе добавила:

– Шон, восемь лет прошло: посчитай инфляцию, биржевые индексы, рост доллара…

Шон демонстративно топнул ногой – Ева выскочила из туалета, хлопнув дверью, оставив его, совершенно сбитого с толку, в одиночестве. И растерян он был не столько из-за этой аферистки длинноногой, сколько из-за себя самого. Он что, сам бегает за Евой? Не она за ним, а он?! Сам ищет с ней встреч и даже запирается в туалете?! Шон даже головой покачал, прогоняя этот дурман с ароматом ягодных леденцов и ярких ночных цветов. Интересно, что за духи? Вкусные. Он снова мотнул головой. Да что это с ним! Не о том думать надо. Ева – змея, хамелеон и неважно, чем там она пахнет. Он терпеть ее не может! Хотя нельзя не признать, что красота Евы сейчас манит намного больше, чем восемь лет назад. И это не должно стать проблемой. Шон женится, и женится на самой лучшей женщине на свете. И никаким аферисткам с умопомрачительно длинными ногами и весьма размытыми понятиями о чести и морали в его жизни не место. И вообще нужно ограничить с Евой общение.

***

Ева, не открывая глаза, потянулась, удобнее устраиваясь в одеяле. Хорошо. Или нет? Голова вроде не болела, но во рту до сих пор стоял привкус водки с лаймом. Нет, одной водки. Ева откинула с лица спутанные волосы и глубоко вдохнула. Что-то было не так… Одеяло белое – пока все сходится. Запах свежесваренного кофе пощекотал нос – а вот это необычно. Она же одна живет, кто бы мог сварить ей кофе? Сара что ли осталась ночевать?

Ева осторожно приподнялась. Нет, это не у нее кто-то дома. Это она у кого-то. И это не маленькая студия Сары. Спальня явно мужская, но уютная: стальные и белые тона, но обставлена неплохо – декоративные подушки, статуэтки и картины. А какое шикарное панорамное окно во всю стену!

– Очнулась, соня?

А вот и ее визави. Ева мельком подняла одеяло: топ на месте, трусы тоже, а вот джинсы отсутствовали.

– Натан, – она прочистила горло, – а как… а что… ну, ты понял, да?

– Ты вчера сказала, что за тобой следят, и нам срочно нужно скрыться, – доверительно начал он, едва сдерживая желание рассмеяться. – А в такси ты отключилась. Я не знал, куда тебя везти, поэтому привез к себе.

«Позор! Какой позор!» – внутренне сокрушалась Ева.

– Натан, – она стыдливо посмотрела на него. О таком приличные девушки обычно помнят, но все же… – Между нами что-нибудь было?

Он расплылся в улыбке, прежде чем протянуть:

– Нет.

– А почему я…

– Ты, прежде чем рухнуть на кровать, велела снять с тебя джинсы. – Он шутливо поднял руки: – Я всего лишь подчинился!

– О боже! – Ева виновата закусила губу, но, заметив, что Натан веселится, перестала сокрушаться. А, ладно! С кем такого не случалось! – Можно я воспользуюсь ванной? А потом, обещаю, испарюсь!

– Можешь воспользоваться и даже не испаряться.

Ева поднялась, старательно закутавшись в покрывало. Натан проводил ее взглядом и тоже встал. Кофе остывает. Он не дошел до кухни, когда в дверь постучали: кто приперся в такую рань?

– Не спится?! – удивился он, пропуская брата. Шорты, кроссовки, футболка хоть выжимай – бегал что ли? В два часа ночи Натан упаковал Еву в такси, а брат с компанией все еще оставались в клубе.

– Я мимо пробегал, решил заскочить. Еда есть? Я не успел позавтракать. – Шон скинул мокрую футболку. – Дай свежую, а я в душ. – Они же братья, а Шон несильно больше в плечах, можно и махнуться одеждой.

Натан даже растерялся, не поспевая за широким шагом брата.

– Слушай, тут такое дело… – Он не успел закончить. «Дело», точнее, прекрасное молодое тело, завернутое в пушистое полотенце, выплыло в клубах пара и буквально загородило солнце. Ну или кислыми лимонами осыпалось. По крайней мере лицо Шона было шокировано в самом неприятном смысле.

– Ой! – смутилась Ева, столкнувшись с голым торсом негаданного гостя. Они добрых секунд десять глазели друг на друга, пока она не юркнула обратно, клацнув замком.

Шон медленно повернулся, буравя Натана тяжелым грозным взглядом из-под темных бровей.

– Я никогда в твою жизнь не лез, – тихо начал он, – но… – Шон хотел сказать обтекаемо, а вышло: – Ты что, трахаешься с ней?!

Натан замялся. Нет у них ничего, но Шон сейчас выглядел, как прокурор на допросе. В чем он его обвиняет? Но ни ответить, ни получить объяснений Натан не успел: Ева снова вышла, но уже в длинном махровом халате, причесанная и свежая.

– Доброе утро, – проворковала она и, пробежавшись пальчиками по плечу Натана, предложила: – Приготовить завтрак?

Мгновение замешательства, – и он влюбленно улыбнулся, ответив:

– Спасибо, милая.

Ева походкой грациозной сытой кошки прошла мимо застывшего Шона, не стесняясь, посчитала (в уме, конечно) кубики на его животе и стрельнула глазами в кончики дьявольских крыльев, выглядывавшие из-под резинки шорт. Хорош, подлец, хорош. Повезло Эмили, что такой мужчина любит ее.

Ева сунула нос в холодильник и, недолго думая, решила испечь блинчики. И вкусно, и просто. Тесто замешала быстро, и через пятнадцать минут под остроумные шутки Натана на столе появилась стопка пышных, с ароматом ванили блинов. Даже Шон на запах пришел, правда, казалось, что на похороны – такое скорбное выражение лица, мама дорогая!

– Есть клубничный сироп и шоколадный, – предложил Натан. Ева же принялась за сервировку и кофе.

– Спасибо, но я закажу что-нибудь, – ответил Шон, набирая доставку еды. – Съедобное, – шепнул прямо в волосы Еве, остановившись рядом.

– Девять утра! – воскликнул Натан. – Максимум, что тебя ждет: вчерашний сэндвич, ну и круассаны, которые уже вот где, – он красочным жестом показал, где они у него, и достал сиропы. – Как хочешь, – бросил, когда Шон подтвердил заказ, – нам больше достанется.

Пока Шон ждал, Ева оделась в свою одежду. Не хотелось, конечно, во вчерашнее, но другого выбора нет. Домой бы, но сначала необходимо пожелать хороших выходных Шону.

– Доставка, наверное, – сказал Натан, услышав звонок и махнул на Шона, который хотел подняться. – Я сам.

– Ева, – начал Шон, когда они остались одни, – у тебя слабость к мужчинам из моей семьи?

Она не ответила, отправив в рот кусочек панкейка с клубничным сиропом.

– Мне за отца и деда стоит переживать?

Ева слизнула языком сладкую капельку с уголка губ. Пусть оскорбляет. Кретин несносный.

– Смотри, у последнего слабое сердце.

Она сделала глоток обжигающего кофе и промурлыкала:

– А с потенцией как? – У нее тоже нервы не железные, пусть получает!

Шон, грозно сверкнув серыми глазами, резко вскинул руку – хотел поймать ее локоть, но Ева дернулась и схватила шоколадный сироп.

– Еще движение и будешь объяснять брату, почему его футболку можно отправлять на свалку! – Она показательно надавила – струя густого шоколада плюхнулась на стол. – Я не шучу.

– Больная, – бросил Шон.

– Кретин.

А что, сейчас они свадьбой не занимались, так что никакого перемирия.

– Твой завтрак, – Натан вернулся с бумажным пакетом.

Пока Шон распаковывал свои круассаны с сыром и ветчиной, брат принялся наворачивать блины.

– Ева, – спросил он, прожевав очередной кусочек, – так кто за тобой вчера следил?

– А, – отмахнулась она, – один настырный поклонник. Куда я – туда и он. Ходит, смотрит, аж страшно! Вчера даже в туалет за мной пошел, представляешь!

Шон поперхнулся и начал кашлять. Так-то!

– Он не маньяк, случайно? – настороженно поинтересовался Натан.

– Нет, он не маньяк, он – кретин. И это определенно неслучайно. – Ева невинно посмотрела на Шона и предложила: – Водички?

– Благодарю.

Ева налила в стакан и подала ему.

– Может, он влюблен, но боится сделать первый шаг? – строил предположения Натан.

– Хм, – задумалась Ева, бросив хитрый взгляд на Шона, – может быть.

– Надеюсь, ты не решишь дать ему шанс, – рассмеялся Натан. Ева не понимала, почему, но он подыгрывал ей. Они оба вели себя так, словно между ними действительно что-то есть.

– Конечно, нет! – возмутилась Ева. – Он в принципе ничего. – От Шона пахло свежестью, в волосах блестела влага, а отросшая со вчерашнего утра щетина делала его каким-то диким – он определено очень ничего. – Но до тебя ему далеко, – многозначительно протянула Ева. А это уже удар ниже пояса. Получите-распишитесь, мистер Шон Пристли! Пусть думает, что хуже Натана в постели!

Ева больше не смотрела на него, принявшись за свой блинчик и, быстро покончив с ним, поднялась:

– Ладно, мальчики, побегу. У меня еще дела.

– Давай отвезу? – предложил Натан.

– Не нужно, отдыхай.

– Тогда хоть такси вызову, – он встал. – Сейчас, телефон найду.

Ева оторвала кусочек от круассана Шона, который подозрительно молчал, стойко снося все намеки, и демонстративно положила его в рот.

– Вкусно, – улыбнулась и вышла.

Шон медленно положил вилку и нож, сосчитал до десяти и выдохнул. Нет, Ева – не женщина, она – злобная богиня Кали, поедающая мужчин, не иначе. Он на мгновение вспомнил, как она ела эти чертовы блины. Очень сексуальная богиня. Ему даже в принципе понятно было, почему Натан повелся на нее. Правда, берет многовато. Десять тысяч баксов за раз, даже не за ночь! Перед глазами мелькнул розовый язычок, слизнувший клубничный сироп с пухлых губ – а может и немного.

Шон покачал головой. Ну за что?! Почему в его жизни, четко выстроенной и продуманной, так не вовремя появилась эта свадебная аферистка, проблема на длинных ножках?! Он посмотрел на панкейки и, преувеличенно горько вздохнув, подвинул их к себе. Часть долга он с нее блинами возьмет. А с остальным позже разберется. Сегодня у него особых планов на вечер нет. Можно и проучить мисс Язвительную сучку. Чтобы потеряла всякое желание по чужим постелям скакать.

Когда Натан, посадив Еву в такси, вернулся, блюдо с блинами было пустым.

Глава 7. Неожиданные визиты и интересные открытия

Тем же вечером Ева, полностью оклемавшись от концерта «Fire sand» и даже восстановив провалы в памяти, принялась за работу. Сегодня выходной, поэтому заниматься прямыми обязанностями она не собиралась, а вот уделить время выкройкам своего будущего роскошного кашемирового пальто потрясающего молочного цвета просто необходимо! Не практично для осени? Ха! Зато эффектно! Ну, и на крайний случай у нее есть черное и темно-красное.

Творческий беспорядок, много света, дурацкое музыкальное шоу – рабочая атмосфера идеальная. Ева снимала квартиру в Чайна-Тауне и платила довольно прилично для своего бюджета, хотя зарабатывала в принципе очень неплохо. Двухкомнатная квартира в хорошем районе – удовольствие не из дешевых, но для нее это не просто жилая площадь. Это – вклад в будущее. Ева в гостиную втиснула еще и кровать, отгородив ее от общей зоны легкими тюлевыми занавесками: летом, когда окна на распашку, они мягко взлетали от теплого сквозняка. А комнату, которая действительно была спальней, превратила в рабочую зону, в мини-ателье. Здесь она работала над эскизами, выкройками, шила, а еще хранила ткани, нитки, фурнитуру. Здесь у Евы, как у старушки из Туринской провинции, откуда родом ее предки, стояло кресло-качалка, а еще два манекена, швейная машинка и куча обрезков-вырезков – рабочая обстановка!

Ева как раз прострачивала шелковую подкладку, когда в дверь громко постучали.

– Кого это принесло? – вслух подумала она, взглянув на дисплей телефона. Уже десять. Поздновато для неожиданных визитов. В дверь постучали еще раз. Ладно. Ева оставила работу и решила посмотреть, кто пожаловал, а открывать или нет – надо еще подумать.

Ева жила одна в огромном мегаполисе: шумно, много людей, преступность тоже не дремлет. После того, как у нее выхватили из рук мобильник прямо на Пятой Авеню, оставив в странном оцепенении – испуг пришел позже, – она с осторожностью относилась к потенциальным угрозам. И открывала дверь только знакомым или службе доставки.

– Шон?! – тихо ахнула она, глянув в глазок. Что он здесь делает? И как узнал ее адрес? Может, что-то срочное? Что случиться-то могло?! Они же утром виделись! Ева открыла замок и рванула цепочку: – Что-то случилось?

– Случилось, – иронично бросил Шон, разглядывая ее. Встревоженным он не выглядел, а вот кретином несносным вполне. – Ты случилась.

– Чего тебе? – Ева скрестила руки на груди.

– Пустишь?

– Нет. – Пусть проваливает!

В глубине комнаты что-то грохнуло. Ева встрепенулась. Черт, опять манекен упал. Он достался ей бесплатно, после одного веселого девичника. Все в нем хорошо было, кроме баланса.

– Что это? – напрягся Шон.

– Не твое дело. Говори, чего хотел, и уходи.

Но ни говорить, ни уходить он не стал, наоборот, легко подхватив, переставил Еву и сам вошел в квартиру.

– Да как ты?.. – возмутилась она, бросившись за ним.

Шон в три шага прошел в гостиную, одним пальцем отодвинул занавеску, скептически взглянув на кровать, и, хмыкнув, толкнул дверь в спальню.

– Ну, – злорадно ухмыльнулась Ева, – нашел, что искал?

Шон, кажется, был удивлен, но извиняться за то, что ворвался к ней не стал.

– Натана здесь нет. – Неужели теперь будет контролировать их до крайности?!

– А я и не его искал. Мало ли с кем ты еще спишь.

Ева только рот возмущенно открыла. Не охренел ли он?!

– Неужели одна? – насмешливо бросил он.

– Моя смена на Лексингтон-Авеню начинается в полночь, – съязвила Ева.

– А я и смотрю, – он кивнул, пройдясь взглядом по ее ногам. – Собралась уже на работу?

На ней был широкий свитер, оголявший одно плечо, короткие шорты и вязаные гетры – лето пришло, но что-то дождливо и прохладно сегодня. Она нормально выглядела, по-домашнему, а кому не нравится, пусть валит из ее квартиры!

– Все сказал? – Ева ткнула пальцем в выход: – Уходи.

– Я зашел сказать, что наше перемирие закончилось. Если ты продолжишь пудрить мозги Натану, то шиш тебе, а не работа.

– Мы договаривались, что не будем мешать друг другу! – возмутилась Ева.

– Это было до того, как ты начала спать с моим братом.

– Наши с Натаном отношения тебя не касаются. – Можно, конечно, сказать, что нет между ними ничего, пусть не бесится, но унижаться, доказывать и уговаривать – да пусть идет к чертовой матери со своими требованиями и претензиями.

– Ева, просто отстань от него и будет между нами мир…

– И любовь? – язвительно закончила она.

Шон остро на нее посмотрел и подошел ближе, настолько, что ей, достаточно высокой, пришлось голову задрать, чтобы продолжать взглядом с ним мериться.

– Ко мне подбираешься? – шепнул он.

– Сейчас только ты ко мне подбираешься! – Ева отступила, но сзади только кровать за тонкой занавеской. – Уходи немедленно.

– Или что?

– Или я обвиню тебя в незаконном проникновении в частные владения!

Шон подошел еще ближе, коснувшись полами спортивного пиджака ее свитера.

– Я буду кричать!

– Кричать ты умеешь. Я помню.

– Да пошел ты, – вспыхнув, прошептала Ева, а Шон, воспользовавшись ее замешательством, властно обвил талию и притянул к себе. Она, ошеломленная, даже не сопротивлялась, податливо откинув голову, только руками в плечи уперлась, но так, что одно название.

От него пахло горьким апельсином, ментолом и дождем. Шон нежно провел пальцем по ее щеке и замер на нижней губе, погладил, чуть нажимая, и Ева послушно открыла рот, облизнув палец языком. Было в Шоне что-то такое… Мужское, дикое. Это «что-то» когда-то оглушило ее, заставив сохнуть по нему. Именно оно ударило в голову, когда Ева отдала свою невинность. Он ведь первый мужчина, которого она узнала. Ее первая любовь. Больная, тяжелая, лучше бы не было ее, но она была.

– Сколько ты хочешь сейчас, Ева? – шепнул Шон. – Ставка в десять тысяч как-то перебор. Не стоишь ты этих денег.

Ева встрепенулась и оттолкнула его.

– Сколько, чтобы отстать от Натана?

– Убирайся! – тихо велела Ева.

– Ева, я… – вероятно, Шон тоже понял, что перегнул: и в словах, и в собственном поведении.

– Уходи! – Она ткнула пальцем ему в грудь. – Пошел вон!

Следующие пару дней Ева ждала, что ее снимут с проекта. Забирать организацию у агентства – нерентабельно: договор заключен, неустойка немаленькая (хотя для пары Пристли-Хоук это мелочи), до свадьбы всего полтора месяца и начинать сначала – это безумно сложно, практически нереально. Но саму Еву по желанию клиента могли убрать: она, конечно, получила бы процент от прибыли, от проделанной работы, скажем так, но если заказчик требует убрать организатора – это удар по репутации. Потом «продать» себя, как специалиста, крайне сложно.

Два дня прошло, пошел третий, ничего не изменилось. Ева работала, встречалась с Эмили, занималась срочными вопросами и договаривалась о том, что еще может подождать – такого было немного. Пока Шон свою угрозу не выполнил. Он ведь мог это сделать, мог избавиться от нее, не потому что она плохо делала свою работу, а просто потому, что мог. А ведь сама Ева тоже могла рассказать его невесте, как он приходил, как обнимал, пусть с ненавистью, но все же, как пальцы свои длинные в рот засовывал. Но она этого не сделает, просто потому что ей это не нужно. Местью в крупных масштабах Ева больше не занималась. Слишком дорого она обходится.

Неделя прошла – все было ровно, поэтому Ева расслабилась и продолжила работать без оглядки на возможное отстранение от проекта. На протяжении следующих четырех недель она ни разу не встречалась с Шоном, зато с Эмили и мистером Майклом Вурстом они виделись очень часто: платье должно получиться потрясающим, оно даже на стадии черновика выглядело чудесно, а будет еще лучше!

С Натаном Ева тоже трижды успела сходить на свидание, но до сих пор они топтались на стадии: то ли друзья, то ли что… Ее это беспокоило, но не сильно. Натан хоть и был очень симпатичным и приятным, но не герой ее романа, увы. А вот настоящий герой ее романа с работой трубку не брал и на контакт не выходил. В Коннектикуте, если быть точнее, в Нью-Хейвене, небольшое частное хозяйство выращивало потрясающие редкие серебристо-белые орхидеи. Эмили была в восторге: она очень хотела, чтобы именно они украсили проход и арку. Вот только появилась одна проблемка: желанные цветы можно было доставить из Азии, но по сроками сложно, да и их свежесть не будет полноценной; в фермерском хозяйстве, аллилуйя, выращивали редкий сорт, но вот хозяин с норовом: для частных целей он цветы не предоставляет. Что за блажь такая?..

Ева бросила телефон в сумочку и толкнула дверь в кофейню – ей срочно нужен кусочек эндорфинов. Необходимо ехать в Нью-Хейвен и разговаривать с хозяином лично, но как ехать, если тебя не ждут и разговаривать не хотят? Ева тяжело вздохнула, осматриваясь в поисках свободного столика – и где администратора носит?! Его действительно носило, только не где-то, а у дальнего столика. Ева улыбнулась – Натан! С ним можно и поболтать, и пирожное съесть, и горестями поделиться. Она уже хотела подойти, но отчего-то остановилась: его разговор с молодым мужчиной, который, судя по фирменному пиджаку, и был тем самым администратором, казался… Личным что ли? Ева на каком-то ментальном уровне ощущала, что «что-то» было не так во всем этом. Когда администратор наклонился и быстро поцеловал Натана в губы – она поняла, что не так!

– Какого черта происходит?! – тихо воскликнула она. Не то чтобы она против – ей, в сущности, без разницы, просто это очень неожиданно. Ева вздернула подбородок и решительно шагнула к столику в углу. У нее есть парочка вопросов к мистеру Натану Пристли!

– Ева?! – удивился он, когда она возникла рядом. Администратор молча ретировался, и как-то сразу, подозрительно быстро.

– Привет, можно? – Она кивнула на кресло напротив.

– Конечно, – смутился Натан.

– Слушай, – деликатно начала Ева, – я тут кое-что заметила. В общем, если я не права, просто оборви меня.

Натан промолчал, но как-то подобрался внешне, словно в атаку собрался идти.

– Ты и этот парень… ну… вы… ну… вместе что ли?

– Ева, прости, я должен был сказать, но, – он развел руками.

– Да ладно, – махнула рукой она. – Все нормально. – Ева замолчала и остро на него посмотрела: – Только я вот не пойму: а зачем ты за мной ухаживал?

Натан тяжело вздохнул и спросил:

– Ты знаешь, что такое расти в семье потомственных республиканцев?

– Нет. Я и сама за Хиллари Клинтон голосовала. – Ее семья политикой интересовалась очень опосредованно, но официально они придерживались линии демократической партии.

– Я тоже. Только не говори никому, – улыбнулся он. – Родители очень консервативны: дом, семья, работа. Вон и Шону все уши прожужжали, что пора жениться.

Ева задумалась. Так, значит, некое давление относительно их с Эмили брака все-таки было. Нет, Ева видела, что они очень дороги друг другу, очень близки, но этого не всегда достаточно, чтобы стать крепкой семейной парой. Она мысленно одернула себя. Речь сейчас не о них, и, вообще, ее это не касается. Пусть женятся, раз им так надо! Все!

– Я должен быть добытчиком, альфа-самцом, ну, ты понимаешь. А у меня совсем другие ориентиры.

Он погрустнел, что Ева вмиг прониклась и выкинула из головы свои проблемы, даже цветочника.

– А ты, – продолжал он, – потрясающая! Когда дома прошел слух, что мы встречаемся – на меня даже смотреть по-другому стали. Ты красивая и сексуальная, даже я это чувствую. Никто и подумать не может, что мы с тобой ну, это, точнее, не «это». Тебе ведь нельзя не хотеть!

– Если это комплимент, то я не знаю, хороший ли.

– Отличный, – широко улыбнулся Натан. – В общем, мне нравится с тобой проводить время, но и образ мачо поддерживать надо.

– Понятно, – ответила она. Еще один мачо на ее голову. – У тебя получилось: твой брат думает, что мы вместе.

– Может, – заговорщически шепнул Натан, – не будем его разубеждать?

– В смысле? – хитро улыбнулась Ева.

– Пусть думает. Я ничего от тебя не требую, кроме маленького прикрытия: будем иногда гулять, тусоваться, я тебе подарки покупать буду и даже прощать измены.

Ева расхохоталась. Так, ей предлагают стать ширмой? Господи, дожила!

– Заманчиво! – А что? Спать с ним не нужно, время проводить с Натаном – прикольно, да и друга гея у нее никогда не было. Ну и возможность подразнить Шона, позлить и побесить, упускать нельзя. – Давай так, – начала Ева, – если тебе срочно нужна будет девушка – звони. И если будет нужен просто друг – тоже звони.

– Замётано! – рассмеялся Натан, прежде чем абсолютно серьезно сказать: – Спасибо, правда.

– Не за что. Это такие мелочи, – Ева даже вздохнула горестно, вспоминая своего цветочника и серебристые орхидеи.

– Ты что погрустнела? Что-то случилось?

Ева коротко обрисовала проблему, надеясь, что вместе они смогут сгенерировать идею. Они с Натаном, может, и не так хорошо знакомы, но было ясно, что он креативен и мозговит. И он действительно предложил решение.

– В Нью-Хейвене, говоришь? – Он задумчиво почесал шею, прежде чем щелкнуть пальцами: – Бинго! У Шона там были какие-то дела, думаю, он сможет помочь.

– Не надо! – быстро оборвала Ева, чем вызвала удивленный взгляд. – Он заказчик, – мягко поправилась она, чтобы не вызывать не нужных вопрос, – я не могу просить его сделать мою работу.

– Брось! – воскликнул Натан. – Это и его свадьба: пусть помогает с хотелками Эмили!

Ева мысленно вырыла себе могилу, поставила крест и присыпала землей. Шон ее заклюет за этот промах. Но делать было нечего – Натан уже объяснял ему суть проблемы.

– Ага, – улыбнулся он и протянул мобильник Еве. – Он с тобой хочет поговорить.

– Со мной? – одними губами спросила она и взяла телефон. Ева морально приготовилась к очередному уничтожающему замечанию, прежде чем сказать: – Алло.

– В субботу в девять утра я заеду за тобой. Будь готова.

– Хорошо, – только и выдавила, удивившись, что ее не обвинили во всех смертных грехах, войнах и даже природных катаклизмах. Вековые ледники тают – разве в этом виновата не Ева Кьяри?! Но Шон спокойно отключился. А вот она все еще задумчиво держала телефон.

– Есть кто-нибудь на орбите? – Натан даже рукой у нее перед лицом провел. Ева смущенно улыбнулась и отдала мобильник. – Ну, рассказывай, что там у вас с Шоном происходит.

– Ничего у нас не происходит! – слишком поспешно возразила Ева.

– Вы слишком остро реагируете друг на друга. Это видно.

– Правда? – Ева закусила губу. А если Эмили заметила? Черт! Черт! Черт!

– Успокойся, ничего такого никто не думает. Просто, когда речь заходит о свадьбе и тебе в одном предложении, он так…

– Ругается? – предположила Ева.

– Нет, молчит, но так тяжело молчит, что удивительно. Шон, вообще, спокойный и непробиваемый. Если ему что-то или кто-то досаждает, он убирает это из своей жизни, а тут послушно терпит, или, может, еще что…

– Это из-за Эмили.

– Возможно, – пожал плечами Натан. – Так что у вас там?

– Да ничего особенного. – Ага, конечно! – Мы были знакомы. Это было в Принстоне, много лет назад.

– И?

– И наше знакомство было… было…

– Не слишком приятным? – помог он.

Ева вспомнила все обстоятельства их очень близкого «знакомства»: сначала было хорошо, потом больно и странно, потом снова хорошо. Нет, это не было неприятно. Это было прекрасно и ужасно одновременно.

– Оно было очень сложным. И, скажем так, никто из нас не хотел возобновлять это знакомство.

– Ясно, – понимающе хмыкнул Натан. – Ничего, помиритесь: что было, то было.

Ева скептически подняла бровь. Ох, вряд ли…

Глава 8. Всегда говори «да»

Без пяти девять Ева, купив в кофе-шопе большой стакан сладкого мокко, стояла на тротуаре, ожидая Шона. В принципе она даже допускала мысль, что он возьмет и кинет ее. А что, возможно, у него юмор такой? Поэтому-то и взяла ключи от машины – сама поедет в Нью-Хейвен. Кеды, скинни с завышенной талией, короткий топ на широких бретельках, очки-капли и волосы наверх – городская девочка собралась в пригород. Выходной, июль, жара – для делового стиля это противопоказания.

Ева подсветила дисплей телефона – девять. Так-с, неужели ее все-таки опрокинули? Кто-то громко посигналил – нет, приехал. На другой стороне остановился огромный «Шевроле Тахо» – любовь Шона к большим машинам осталась. Если бы Ева не знала, что да как у него ниже пояса, то могла бы пошутить. Хотя когда оно было, может, все усохло давно.

Она перебежала дорогу; он продолжал вольготно сидеть за рулем и даже, опустив темные очки, смотрел на нее. И что Шон вечно так пялится? Вроде узоров на ней нет и цветы не растут!

Естественно, ухаживать за ней никто не стал – дверь Ева открывала себе сама. Ну, она и не рассчитывала.

– Привет, – поздоровалась спокойно, без нервов. Они практически месяц не виделись: как у него – Ева не знала, а у нее самой и злость, и обида, накрывшие в последнюю встречу, притупились. Правда, неловкость осталась.

– Привет, – Шон тоже поздоровался ровно и сухо, затем плавно влился в поток машин. – Ева, – когда они остановились на светофоре, начал он, – я должен извиниться за свои слова и поведение.

Она медленно повернулась, удивленно распахнув глаза. Шон извиняется перед ней? Серьезно?! По метео-каналу что, передавали космические аномалии?

– Мне не нравится, что ты встречаешься с Натаном, извини, имею право.

Да, он имел право. Наверное. Ева много раз ставила себя на его место, оправдывала жесткие слова, сказанные возле ворот особняка его деда. Что Шон еще мог о ней подумать? Только плохое. Но сейчас все изменилось. Обстоятельства изменились. Он изменился. Она изменилась. Может, пора остановиться и прекратить ее ненавидеть?.. Сама Ева никогда не чувствовала по отношению к Шону злости. За исключением моментов, когда он жутко бесил, ну, и оскорблял ее. Но, в принципе, она готова зарыть топор войны.

– В общем, – продолжал он, – пусть я и против ваших отношений, но это не дает мне права оскорблять тебя. Извини.

– Окей, – просто ответила она. На языке вертелись тысячи слов, попыток объясниться, наконец, рассказать, почему так вышло. Но вслух Ева решилась только на равнодушное «хорошо». Ну зачем Шону ее душевные излияния?..

– Сегодня на главной площади будет то ли ярмарка, то ли фестиваль. Мистер Зигман там будет представлять свои творения. Я с ним лично не знаком, но знаю тамошних фермеров, попробуем договориться.

– Окей.

Она вставила наушники и принялась листать ленту Фейсбука. У Шона по радио шли какие-то спортивные новости; говорить им больше не о чем, поэтому дорогу решено было переждать в своем замкнутом тесном мирке, куда Шону Пристли доступа не было.

– Заедем на заправку, – сказал он, притормаживая возле станции на въезде в Бриджпорт.

– Окей, – ответила Ева.

– Третье окей за полтора часа. Ты разговаривать будешь? – спросил Шон, вытащив наушник у нее из уха.

Ева возмущенно обернулась к нему, грозно посмотрела из-под темных очков и предупредила:

– Буду. Только потом не проси меня замолчать.

Шон скупо улыбнулся и, притормозив возле колонки, вышел.

– Тут миленько, – заметила Ева, когда они припарковались и направились к Нью-Хейвенскому лугу – так местные называли центральную площадь. Близ стоявшие к ней деревья были украшены лентами и шарами, а в воздухе висел запах сладкой выпечки.

На саму площадь вход был свободным, хотя сейчас она напоминала то ли деревенскую ярмарку, то ли фестиваль, а в чем-то даже выставку. Здесь были и столы, на которых продавался мед в сотах, пышная сдоба и слоеные пироги, фрукты и корзинки с ягодами. Но помимо продуктов здесь были мешки с семенами, какие-то звери и птицы из камня и мрамора, кухонная утварь и всякая всячина. Но главное, здесь были цветы, много цветов – именно туда направились Ева и Шон, с любопытством поглядывая на небольшую сцену, на которой сейчас разминались девочки-гимнастки. Наверняка будет на что посмотреть.

– Шон! – позвал кто-то слева.

– Мистер Гофман! – Шон приветливо махнул и улыбнулся.

– Здравствуй, дорогой, – они крепко пожали руки. – Как доехали? – мужчина вежливо посмотрел на Еву.

– Мистер Гофман, познакомьтесь – Ева Кьяри, мой свадебный организатор.

– Мисс Кьяри, очень приятно.

– Мне тоже.

– Итак, молодые люди, пойдемте я познакомлю вас с Полом Зигманом. Только учтите: он человек сложный.

Ева с Шоном переглянулись. Похоже, просто не будет.

– Пол, – позвал мистер Гофман, – я тебя хочу кое с кем познакомить.

– Рэй, я занят, – нервно махнул мистер Зигман. – Видишь, у нас проблемы. Организация ни к черту!

Да, старичок нервный.

– Организация – как раз мой конек, – вмешалась Ева.

– А вы кто? – ответил вредный цветочник.

– Ева Кьяри из «Dream Wedding», – она протянула ему руку.

– Это вы мне телефон обрывали, – констатировал он без энтузиазма. – Я говорил, что мои цветы не для продажи.

– Мистер Зигман, позвольте вам помочь, – улыбнулась она. Напирать и просить продать цветы – только усугублять проблему.

Он смерил их взглядом и заговорил:

– У нас благотворительная ярмарка. Собираем средства на реконструкцию старого зоопарка.

– Мы готовы пожертвовать, – Шон даже потянулся за кошельком.

– Я не об этом, – осадил его Пол Зигман. – Нам не хватает волонтеров.

– Я могу помочь с организацией и координацией, – предложила Ева.

– Организатор здесь уже есть, – это сказала молодая самодовольная девица. Вчерашняя школьница, но с гонором.

– Моя внучка – Диана.

Ага, заметно, в кого она характером пошла.

– Зовите меня Ди, – деловито произнесла она, поправив розовую челку – креативно. – У нас будка поцелуев должна открыться через десять минут, а сажать туда некого. – Ди придирчиво осмотрела Еву и Шона. – Вы подойдете, – и остановила выбор на последнем.

– Хорошо, – как-то подозрительно быстро согласился Шон, – но я ведь могу рассчитывать, что вы тоже пойдете на уступки и продадите нам ваши чудесные орхидеи?

Пол Зигман нехотя, но кивнул.

– Отлично! – воскликнула Ди. – А вы, – она бросила мимолетный взгляд на Еву, – на аукцион.

– Какой аукцион? – осторожно переспросила Ева.

– Обычный, – пожала плечами Ди. – Для сбора денег.

– Может, лучше я в будку поцелуев?

– Извините, но в нашем городке обеспеченных мужчин, увы, до сих пор больше, чем состоятельных женщин.

Ева тяжело вздохнула и дернула плечом, воинственно поднимая подбородок – Шон смотрел на нее с немым злорадством.

– А вы за мной, – улыбнулась Ди, поманив его.

«Профурсетка мелкая», – подумала Ева, провожая их взглядом.

Пока Шон целовался с женщинами разных возрастов, она договаривалась с мистером Зигманом об условиях поставки цветов – дашь на дашь плюс двадцать долларов за цветок. Не слабо. Когда Ева подошла к будке, то даже присвистнула – очередь из девочек, девушек, женщин и даже старушек собралась впечатляющая.

– Что он там такое делает, что очередь выстроилась? – проговорила Ева, укусив сладкий крендель, купленный, как вклад в благое дело.

Шон с каменным лицом, словно киборг из Детройта4, послушно целовал женщин: девочек, не достигших возраста согласия, в щеку, остальных – в губы. Он не улыбался, не заигрывал, вообще никак не продавал себя, но очередь стояла внушительная. Что же, его мужественная внешность, породистость и аура альфа-самца продавали его сами, и никаких улыбок не нужно.

– Милочка, здесь очередь, – сказала какая-то респектабельная старушка, зыркнув на Еву недобро.

– Я не претендую, – Ева даже руки вверх подняла, но к Шону подобралась поближе, шепнув: – Губы не болят?

– Иди сюда, проверишь, – так же шепотом ответил он.

Ева удивленно вскинула бровь: ей показалось, или Шон действительно предложил ей принять в дар его поцелуй?

– Пять минут осталось, крепись, – сменила тему и повернулась к старушке: – Не беспокойтесь, вы, наверное, успеете.

– Какой мужчина! – воскликнула та. – Красивый, решительный, молчаливый – все по делу и никакого позерства!

«Ха!» – про себя хмыкнула Ева. Ей говорил, а у самого тоже поклонницы семьдесят плюс имеются! Но вслух, преувеличенно громко вздохнув, произнесла:

– Да, молчаливый, он и заговорил-то только к семи годам, – и заговорщическим шепотом добавила: – Задержка в развитии. Мы думали все… Но нет, – улыбнулась Ева, заметив, что Шон уже стоит рядом и прислушивается, – вон каким вырос! – Она погладила его по плечу. – Красивый, высокий, здоровый. Почти, – и сладко улыбнулась, потрепав его по щеке, как слабоумного.

Шон тоже мило улыбнулся и заговорил с ней ласково, как с родной:

– Сестричка, дорогая, ты опять за свое? – Ева непонимающе нахмурилась, а он посмотрел на все ту же старушку, но изрядно удивленную: – Ей в двенадцать лет поставили диагноз – патологическая тяга к вранью. – Он кивнул на золотой браслет на сморщенном запястье: – И клептоманию.

Старушка изумилась еще больше и сумку от Евы убрала подальше – перевесила на другое плечо.

– Что ты делаешь? – возмутилась Ева, когда она, оказавшись в центре небольшой площадки для танцев, уперлась носом ему в грудь.

– Танцую, или это у тебя проблемы с развитием? – съязвил Шон. Они медленно перебирали ногами среди немногочисленных пар – так себе танец.

– Я пошутила, – Ева подняла лицо к нему, разглядывая. – Не обижайся. – Они ведь никогда, или почти никогда, не были так близко при свете яркого солнца. У Шона был твердый подбородок с крохотной ямочкой, тонковатые, но красивые губы, пушистые ресницы и серый взгляд с поволокой. От него пахло горькими апельсинами, ментолом и чем-то острым – наверное, лосьон после бритья. Сегодня он был выбрит гладко и даже улыбался. А когда Шон улыбался, то был неотразим. Не для Евы, конечно. Она – кремень, а вот старушки семьдесят плюс могут усугубить свою аритмию.

– Я и не обижаюсь, дорогая сестричка.

– Шон, для родственников ты как-то сильно прижимаешься ко мне, – попеняла Ева, но попыток высвободиться не предприняла.

– С нашим послужным списком – инцест никого бы не удивил.

Ева рассмеялась, вспоминая лицо старушки, которая так и не получила свой поцелуй.

– А теперь начинаем наш аукцион! – услышали они, когда музыка резко оборвалась – ну что за организация! Кто так вообще делает!

– Все, мой выход, – сказала Ева, отстраняясь. – Надеюсь, меня не купит какой-нибудь фермер. – Она показала руки. – Маникюр свежий.

Шон только сокрушенно покачал головой. И почему женщины порой такие дурочки?.. Он подошел поближе к сцене: нужно проконтролировать этот аукцион. У него было золотое правило: возвращать туда, где взял. Еву он здесь не оставит: ни с фермером, ни с цветочником, ни даже с местным священником.

– Двадцать долларов! – прозвучала начальная ставка.

– Сколько?! – натурально возмутилась Ева. – Сто и ни центом меньше!

Она ослепительно улыбнулась и эффектно сняла резинку, позволяя длинным вьющимся волосам шоколадным водопадом укрыть точеные плечи.

– Двести, – крикнул кто-то.

– Двести двадцать!

– Двести пятьдесят!

Шон скривился. Так они до вечера отсюда не выберутся.

– Пятьсот долларов, – сказал он, приковывая к себе взгляд. Даже Ева застыла, хлопая хитрыми светлыми глазами.

Шон тонко улыбнулся. «Да, детка, правильно думаешь: ты станешь моей на сегодня», – говорил его взгляд.

– Пятьсот двадцать.

Шон оглянулся, отыскивая глазами неугомонного.

– Тысяча долларов, – сказал, чтобы сразу обозначить намерения – он спешит. У него большие планы на длинноногое чудо с пухлыми губками и невинно хлопающими глазками. Надо успеть проэксплуатировать ее как следует. Перевоспитание трудом, так сказать.

– Тысяча двадцать, – послышалось робкое слева.

Ну все, его терпение закончилось.

– Десять тысяч – и я забираю девушку и две сотни ваших орхидей! – крикнул мистеру Зигману, стоявшему на трибуне. Тот кивнул и ударил молоточком:

– Продано!

Ева ошеломленно сошла с помоста, с опаской поглядывая на Шона. Он снова отдал за нее деньги. Видимо, десять тысяч долларов какое-то кармическое число для них.

– Дорого ты мне обходишься, Ева Кьяри, – бросил, расплатившись с администрацией ярмарки.

– Я не просила тебя учувствовать в аукционе! – возмущенно заметила она.

– Не просила, но теперь ты моя.

– Никогда! – воскликнул Ева. – Это шутка! Несерьезно, просто благотворительность.

– Ева, – Шон остановился, глядя прямо ей в глаза, – я отдал за тебе десятку, так что изволь быть послушной и милой.

– И все? – с подозрением прищурилась она.

– Почти. – Она фыркнула. – От тебя требуется всего лишь говорить всем и в частности мне «да».

– Всем?

Шон кивнул.

– Да ты не в своем уме! – Ева резко развернулась. Он схватил ее за талию, привлекая к себе.

– Если сделка отменятся, то и орхидей не будет.

«Шантажист хренов!» – про себя воскликнула она.

– В пределах разумного! – поставила условие Ева.

– Идет, – улыбнулся Шон и, взяв ее за руку, повел к машине.

Они выехали из Нью-Хейвена около четырех дня: Ева была задумчиво недовольной; Шон, напротив, выглядел, как сытый кот, который поймал мышку, но есть не торопился.

– Ева, а о какой свадьбе мечтаешь ты? – поинтересовался он, спустя десять минут напряженного молчания.

– Так я тебе и сказала!

– Ты обещала быть послушной и милой.

– Я всегда милая!

– Что-то не заметил, – сухо проговорил Шон и, остановившись на светофоре, повернулся к ней: – Ты ведь хочешь быть послушной?

– Да, – нехотя выдавила Ева.

– И будешь со мной милой?

– Да.

– И отвечать на мои вопросы будешь?

– Да, – сказала Ева, но тут же оговорилась: – Но только в пределах разумного. Вдруг ты спросишь, какой у меня размер белья. Я отвечать не буду!

– И не надо. Я и так вижу. – Ева фыркнула. Шон улыбнулся еще шире. Довольный. – Поговори со мной.

– Хорошо, – с деланным недовольством начала она, хотя на самом деле ей было приятно просто разговаривать, болтать без ссор и негатива. – Если честно, я об этом даже не думала. Каждая свадьба для меня особенная. Про каждую я думаю, что вот эта точно самая лучшая, и я хочу точно такую. Вот сейчас ваша, – Ева улыбнулась, посмотрев на Шона. – Но я уже не первый год в этом бизнесе и знаю, что будет следующая свадьба, и она тоже будет великолепной. Ее ведь я организовываю! – подбоченилась она.

– Тебе нравится твоя работа? – спросил Шон.

– Да, нравится, но не знаю… Мне кажется, я к свадьбе, как к ритуалу, перегорела. Это для меня работа, а не праздник. Думаю, мой максимум – это поставить галочку в графе «согласна», – вздохнула Ева. – Но медовый месяц обязательно! – тут же добавила.

– А куда бы ты хотела поехать?

Ева прищурилась, внимательно рассматривая мужественный профиль. Зачем ему это? Собирает сведения, чтобы потом заказать ее киллеру?

– Тебе правда интересно? – с сомнением поинтересовалась, благоразумно умолчав про киллера – спорить не хотелось.

– Правда, – он мельком взглянул на нее, не выпуская из зоны внимания дорогу. – Правда.

– Тут ничего эксцентричного. Если зимой, то в горы. Летом к океану. Все банально, – пожала плечами Ева, кокетливо стрельнув в Шона глазами. Он хмыкнул и задумчиво провел пальцем по навигатору.

Ева отвернулась. Шон, конечно, тефлоновый для ее флюидов, кокетства и флирта. Он, вероятно, будет хорошим мужем. Это радовало, хоть женой была и не она. В мире, где практически каждый день получаешь пошлые авансы, верность и не зацикленность на сексе – приятное разнообразие. Ева приписала ему нравственных достоинств сверх всякой меры, не подозревая, что Шон напротив очень даже попадал под ее очарование, но усердно с этим боролся. Сейчас он не без удивления отметил, что Ева действительно может быть очень милой. Сексуальная и стервозная кошка-кобра может быть милым котенком. Любопытно.

– Заедем перекусить по дороге? – предложил Шон, разглядывая дорогу. – Скоро будет закусочная, хозяйка которой долго работала у деда. У нее самые лучшие пироги.

– Заманчиво!

Они остановились возле вполне стандартной придорожной кафешки с простым названием «У Терри». Ева вошла первая, с любопытством рассматривая уютный небольшой зал и редких посетителей – время глухое. Кремовая кожа, полированная стойка, аппетитный запах свежей выпечки и кофе.

– Шон, мальчик мой! – воскликнула полная чернокожая женщина и, вытерев руки о передник, поспешила им навстречу.

– Терри, здравствуй! – Он крепко обнял ее, чуть оторвав от пола. Женщина весело закряхтела, заливаясь смехом. – Познакомься, Ева Кьяри, моя старая знакомая.

– Ничего я не старая, – по привычке парировала Ева и пожала руку Терри.

– Присаживайтесь, сейчас я вас угощу.

– А ты почему сама разносишь заказы? – удивился Шон.

– А, – раздраженно бросила Терри, – официантка загуляла. Приходится самой.

– Так, давай присаживайся, а Ева тебе поможет.

– Что?!

– Ева?!

Одновременно воскликнули женщины.

– Ева – профессиональная официантка. – Шон ласково посмотрел на Еву: – Ты ведь хочешь помочь Терри?

– Конечно, хочу – ответила радостно – обещала ведь быть послушной и милой, – но взгляд был убийственным.

Пока Ева надевала передник и постигала азы должности «официант», Шон болтал с Терри о своем, с любопытством поглядывая в сторону новоиспеченной работницы.

Ева, кокетливо улыбаясь, подошла к крепкому мужчине – определено водитель большегрузов – и приняла у него заказ. Она весело щебетала и даже что-то советовала, а вот перед самим Шоном поставила кофе и большой кусок пирога, недобро зыркнув прозрачными светлыми глазами. Он ухмыльнулся и сделал глоток крепкого эспрессо, надеясь, что Ева туда не плюнула – с нее станется! Шон принялся за пирог, а она тем временем подошла к шумной компании тинейджеров, ввалившихся в закусочную.

– Эй, крошка, принеси нам колу, картошку и по гамбургеру.

Ева смерила их недовольным взглядом, но пошла сообщить о заказе. Тупые тестостероновые малолетки – боль любой мало-мальски симпатичной взрослой девушки.

– А ты зачетная, – сказал один, когда она принесла им напитки. – Хочешь с нами затусить?

Ева застыла на мгновение, взглянув на Шона, сидевшего через два столика от них, и выдавила:

– Да.

– Слышь, – пихнул пацан локтем друга, – она сказала «да»!

Ева закатила глаза! И зачем она в это ввязалась?! Но пока ее жизни и здоровью ничего не угрожает – надо выполнять условия сделки.

– А грудь покажешь? – засмеялся рыжий зубоскал. Такому сначала ногти подстричь и зубы почистить, а потом уже о сиськах думать. Да, Ева была злой и ни капельки не стыдилась этого!

– Да.

Тинейджеры взревели от переизбытка эндорфинов – не каждый день появляется возможность сиськи увидеть.

– А задницу можно потрогать? – спросил самый молчаливый и по виду самый отбитый из друзей.

– Попробуй – и я тебе сломаю руки, – Шон появился сзади, нависая над столом грозовым туманом. – И ноги.

Он неделикатно бросил поднос на стол и, взяв Еву за руку, повел на кассу.

– Ты везде находишь неприятности, – сухо констатировал Шон.

– То есть я еще и виновата?!

– Ты конечно! Само твое существование как вызов для мужчин.

– И для тебя? – кокетливо спросила Ева.

«Для меня в особенности», – подумал Шон, а вслух сказал:

– Ева, ты же знаешь, что не в моем вкусе.

Она на мгновение, пока он не видит, позволила себе расстроенно опустить глаза, затем смешливо фыркнула:

– Знаю-знаю: миллионеры предпочитают блондинок. – А что, так и есть: все известные ей дамы сердца Шона были светленькими, куда ей темноволосой и загорелой итало-американке.

Он открыл пассажирскую дверь и помог ей устроиться на сиденье, прежде чем ответить:

– Да что ты знаешь о миллионерах и их желаниях. – Шон наклонился, задевая локтем бедро Евы, помогая с ремнем безопасности. А она задумалась: Натан – один из наследников миллионов деда Пристли и «ГлобалКэпитал», и Ева кое-что интересное о его предпочтениях знала, поэтому с чистой совестью и очень томно, с придыханием, ответила:

– Кое-что знаю.

Шон хлопнул дверью. Видимо, нервно обдумывал со сколькими миллионерами она успела переспать к двадцати шести годам.

– Домой? – с надеждой поинтересовалась Ева, когда они выехали со стоянки.

– День, еще не закончился, моя дорогая Ева.

– Я не твоя, – поправила она.

– Моя. Ровно до двенадцати часов.

– Как Золушка прям, – нервно заметила она, перебирая в уме варианты эксплуатации человека человеком, которые придумал для нее Шон. И ни один ей не нравился.

Глава 9. Ты все еще говоришь «да»

– Что, уже выметаться? – деловито поинтересовалась Ева, когда они остановились на парковке большого супермаркета. – До дома не подвезешь, значит, – она преувеличенно громко вздохнула и взялась за ручку, собираясь улизнуть, но Шон успел заблокировать двери, отрезая пути отступления. – Ну, чего тебе?

– День еще не закончился.

– Что мне сделать? Помыть машину? Выгулять собаку? Что?

– Приготовь мне ужин. Я устал питаться в ресторанах.

– Почти женатый человек ест только в ресторанах? – скептически уточнила Ева. Что, правда?!

– За редким исключением.

– Шон, – предельно серьезно начала Ева, – ты понимаешь, что могут подумать, если… э-ээ… станет известно, что я готовлю… Что я в принципе появлюсь у тебя дома?! Или ты хочешь ко мне завалиться?

– Какая разница, что подумают – мы-то знаем правду. – Да, они знали. И что Эмили нет в городе – тоже знали. – И нет, не к тебе.

– Если меня уволят из-за тебя, Шон Пристли, я к тебе в кошмарах являться буду! Так и знай!

– Окей, – просто ответил он. – И знаешь, что… – задумался он.

– Что? – Еве не понравилось, как блеснули его глаза.

– Называй меня господин Шон.

– Да пошел ты, господин Шон!

– Ева, будь милой и ласковой.

– Про ласку уговора не было!

– Окей, – Шон решил зайти с другой стороны и сам мягко спросил: – Ты ведь хочешь так ко мне обращаться? Ведь хочешь же?

– Да, – она скрипнула зубами, – хочу. – Чтобы она еще приняла его помощь – да ни в жизнь! – И что вы хотите на ужин, господин?

– Да скромненько: салат, стейк и десерт.

– А лицо у вас, господин, не треснет?

– Ева, будь милой.

Она нарочито сладко улыбнулась и произнесла:

– За стейк не ручаюсь. Я мясо не ем и готовить не умею.

– Почему не ешь?

– Не ваше дело, господин, – кокетливо хлопнула ресницами Ева. Да она супер милашка.

– Ты ведь хочешь мне рассказать, правда?

Она скривилась, отвернувшись в окно: так сколько дают за непреднамеренное убийство?

– Мне было девять, когда мне подарили щенка. Через три месяца его сбила машина. Я когда увидела его… – Ее снова передернуло. – В общем, на мясо я смотреть не могла, не то что есть. Потом, конечно, это прошло, но привычка осталась.

– Извини, что напомнил. – Шон даже потянулся и убрал локон, упавший ей на глаза. Ева дернула плечом, показывая, что все нормально: плакать она не собирается и жалеть ее не нужно. – Приготовь что-нибудь на свой вкус тогда.

– На мой вкус?! – с деланным изумлением распахнула глаза Ева. – Ты доверишься моему вкусу?!

– Я признаю, что вкус у тебя есть, порой, специфичный, но есть. – Шон разблокировал двери. – Пойдем.

– Платишь ты, – на всякий случай напомнила она.

В супермаркете было полно людей – субботний вечер. Все, кто собрался провести его дома, приехали закупать пиво и снеки, но и семейных пар с детьми хватало. Ева не стала выдумывать велосипед – хитрые блюда пусть ест во французском ресторане. Она взяла пасту, креветки и упаковку моллюсков, пармезан, маленькую веточку мяты и устричный соус. Шон еще пятнадцать минут назад взял небольшую корзинку и ушел в отдел, который Ева называла «для мужского досуга», поэтому что у него есть в холодильнике, а чего нет, она не знала и брала все необходимое: от чеснока до обычного черного перца. В качестве салата решила сделать французский нисуаз – быстро и просто. А на десерт – мороженое и шоколад. Приготовит и будет свободна. Добби свободен!5 Точнее, Ева.

– А зачем столько чеснока? – удивился Шон, рассматривая содержимое ее тележки.

– Продавец в отделе настаивал – не смогла отказать. – Ева заглянула к нему в корзину: сыр с плесенью, прошутто, красное вино. – Хороший вечер намечается?

– Определенно.

– Если отпустишь меня – он станет еще лучше, – предложила Ева, останавливаясь на кассе.

– Ни за что! – шепнул ей в волосы Шон.

Через полчаса Ева разложила продукты на огромной стерильной кухне. Стильно, удобно, красиво. Темно-зеленые и черные тона, но из-за огромной рабочей зоны и шикарных панорамных окон здесь не было темно и угрюмо. Видно было, что никто здесь не готовил, но убирал исправно.

– Что у нас на ужин? – спросил Шон, заглядывая ей через плечо. Он успел переодеться в трикотажные мягкие штаны и свежую футболку.

– Потом узнаешь, – бросила Ева и подала ему блюдо с прошутто, сыром и оливками – большая банка стояла в холодильнике. – Иди и не мешай мне.

– А чем я мешаю? – спросил он, открывая бутылку вина.

– Своим жутко довольным видом! – Ева не удержалась и подцепила ногтем тончайший кусочек ветчины.

– Ты же не ешь мясо.

– К прошутто и вину это не относится.

Шон достал два роскошных бокала на длинной ножке, но Ева тут же накрыла свой ладонью. Никакого алкоголя.

– Почему?

– Потому что я не буду с тобой пить. Я не пью с клиентами.

– Ты уже пила со мной и не один раз.

– Нет, не буду.

– Я не желаю сегодня слышать слово «нет», – сказал Шон, но настаивать не стал, подхватив бутылку и бокалы.

– Как скажешь, – крикнула вдогонку Ева.

– Господин забыла.

– Как скажете, господин. – Она отчего-то прыснула от смеха и принялась за салат.

Ева провозилась на кухне около часа: за это время она успела не только приготовить, но и сервировать ему ужин. Фарфор у него был больно хорош – одно удовольствие накрывать на стол. Интересно, кто покупал все эти салфетки, кольца для них, приборы и посуду? Мать, невеста, или сам? Но спрашивать, естественно, она не станет. Не ее дело, да и, в сущности, какая разница?

В просторной гостиной горели только пара настенных бра. Шон сидел на диване, пил вино и смотрел «Благие знамения». Так по-человечески. Значит, он все же не хмурый киборг. Двустворчатые двери на террасу были распахнуты, пропуская теплый летний ветер – захотелось выйти и посмотреть вниз, выпить вина и пофлиртовать, а может даже, упасть в объятия красивому мужчине. Только мужчина без пяти минут женат, и вообще, это несносный Шон Пристли.

– Я могу быть свободна, господин? – Ева низко поклонилась, вызывая у него приступ неконтролируемого смеха, и рухнула в бордовое кресло. – Я устала и от вас, и от ваших желаний.

– А сервировка?

– Уже.

– А десерт?

– Мороженое в холодильнике, шоколад натерла и поставила рядом. – «Все, нечем крыть?!» – довольно улыбалась Ева.

– Хорошо, – сказал Шон, – пойдем ужинать.

– В смысле?

– В прямом. Я голоден и есть в одиночестве не люблю. – Он налил во второй бокал розового вина. – Обещаю, я приставать к тебе не буду.

– А может, я не тебя боюсь, – произнесла Ева. Она хотела проверить маленькую теорию. Шон недвусмысленно дал понять, что она не в его вкусе и, вообще, неприятная и непривлекательная, для него лично, естественно, но… Вот это «но» ее и интересовало.

Он молчал. Она тоже. Еве даже стало неловко. Теперь она поняла, что значит тяжелое красноречивое молчание, о котором говорил Натан. Оно и притягивало, и отталкивало. Ева совершенно не могла определить, нравится она ему хоть чуть-чуть, хоть капельку. Но сама, увы, поплыла. Неужели ее все еще тянет к Шону? Одно – заметить, что он за восемь лет стал еще привлекательнее, другое – упасть в эту бездну.

– Я пошутила, – нервно улыбнулась она. Пора дергать отсюда. – И мне правда нужно домой.

– Ева, – его голос упал еще ниже, почти что шепот, но Шон не сказал то, что собирался. Затрещал домофон.

– Кто это? – Они одновременно поднялись и поспешили в прихожую. Шон быстро сорвал телефон, ответив.

– Да? – Он приподнял бровь, буравя взглядом саму Еву. – Маркус, конечно, поднимайся.

Отец невесты – о как! Ева не сдержалась и, шутливо обвив широкие плечи, промурлыкала:

– А я предупреждала, господин мой.

В глазах ехидство, а в голосе злорадство. И так она хороша была в этот момент, что Шон, вопреки ситуации, не оттолкнул, наоборот, притянул ближе и шепнул:

– Прячься. Пикнешь – останешься здесь навсегда.

– Это угроза?

– Это обещание.

– Бокал убери, – шепнула Ева на ухо и отстранилась. Два роскошных пузатых бокала на длинной ножке выглядели, как признание в измене.

Она, подцепив сумку, развела руками: куда? Шон толкнул ее в гардеробную рядом со спальней. Ева затихла, прислушиваясь. Когда мужчины прошли очень близко к двери и вовсе затаилась, скользнув вглубь. Если ее застанут здесь, то это будет эпичное фиаско! Разразиться ужасный скандал: ни ей лично, ни агентству вовек не отмыться.

Голоса стихли, и Ева смогла перевести дух, даже осмелилась включить фонарик на минималку: а здесь уютненько! И вместительно – как вся ее мастерская! Полки с трикотажем, джинсами и свитерами; на вешалках рубашки и пиджаки; целая витрина с галстуками и часами, да и обуви у него хватало. Единственное, куда Ева не заглянула, разве что одним глазком, так это в ящики с бельем, а вот пару шляп и бейсболку примерила. Боже, куда он в них ходит?! Теннис, поло, скачки, бейсбол – какой модник, оказывается, Шон Пристли! Ева не удержалась и настрочила сообщение, не ожидая скорого ответа – все же будущий тесть пожаловал.

Мне тебя называть Безумный Шляпник?

Она даже сделала селфи, правда, в темноте качество оставляло желать лучшего.

Если я скажу, что это не мое, поверишь?

Ева удивилась. Значит, Шон еще и опытный смсчик. Чатится и не палится.

Нет:-)

Шон тоже ответил смайликом, грустным и печальным. Это все, конечно, мило, но вернемся к основному вопросу.

Шон Пристли, ты мне должен!

Пусть знает, что теперь на крючке у нее!

Все что хочешь…

«Даже так» – подумала Ева.

И луну с неба?

Она тебе нужна?

Нет…

А что нужно?

Ева задумалась, что же ответить.

Ева?

Платье от «Прада». Я же говорила:-)

Идет!

Ева закусила губу. Он ведь не серьезно? Но уточнять не стала. Пора выбираться – кто знает, сколько мистер Хоук пробудет в гостях у зятя. Она подкралась к двери и осторожно приоткрыла ее: мужчин было не видно, – вероятно, отправились в столовую. Ева потихоньку выскользнула и на цыпочках начала подбираться к парадному входу. Голоса были приглушенными, но слышались отчетливо. Ева на секунду глянула в зеркало и увидела отражение Шона, он тоже поймал ее взгляд, о чем выдали дрогнувшие в нервной улыбке губы.

– Ужинаешь? – услышала Ева вопрос отца Эмили.

– Да, собирался. Присоединишься?

– Да можно.

– Я попросил домработницу приготовить что-нибудь, не хочу никуда идти. – Шон демонстративно цокнул. – Не знаю, правда, насколько это съедобно. Она и убирает-то так себе, а готовит, наверное, еще хуже.

«Ах ты гад! – про себя выругалась Ева. Она для него, а он! – Ну я тебе!..» Она поползла обратно: все-таки месть – ее любимое блюдо!

Пока Ева приводила в жизнь коварный план, Шон, не подозревая подвоха, повел будущего тестя в столовую. Единственное, о чем сейчас жалел, что не увидел лица Евы, когда говорил про ее кулинарные таланты. Хотя знал ведь, что готовит она хорошо – блины у нее были отменные! Стол был со вкусом сервирован на одного – если бы на двоих, у Маркуса могли бы появиться вопросы. Значит, Ева действительно не планировала задерживаться дольше, чем того требовало приготовление ужина. Это отчего-то расстроило. Вообще, мысль, что лично он Еве, в принципе, не нужен, и никаких коварных планов она не вынашивает, была странно неприятной. Шон успел убедить себя и привыкнуть, что все, что она делает, делает исключительно ради и для него.

– Что у нас тут? – произнес Маркус, сунув нос в рабочую зону. – Паста, салат – выглядит съедобно и пахнет неплохо.

Шон достал тарелки и приборы, разложил пасту и поставил большую миску со щипцами на стол. Паста с моллюсками и креветками в винном соусе была потрясающей. Салат простенький, но то что нужно к такому яркому по вкусу блюду. Мороженое приятно размягчилось в холодильники, и шоколад Ева сама натерла. Шон даже подумал, что ее реально неплохо было бы нанять в качестве домработницы. Жаль, что Ева ни за что не согласится. Он украдкой бросил время на часы – десять, время владения ею утекает сквозь пальцы, но он был настолько сыт и добр, что не хотел больше эксплуатировать ее.

Шон достал бренди и сигары. Он был доволен сегодняшним днем. Очень.

– Шон, покончив с мороженым, убрал салфетку Маркус, – по-моему, ты слишком строг со своей домработницей. Готовит она очень даже ничего.

Шон только задумчиво хмыкнул, раскуривая сигару. Он давно перешел на альтернативное курение, но иногда позволял себе старую-добрую дурную привычку. Да, он был строг к Еве, очень строг. Но сегодняшний день и прочие частности, всплывшие в их повторном знакомстве, заставили усомниться, что Ева такое уж зло. Нет, она определенно не белая и пушистая. Ева язвительная, неугомонная, бесит жутко, но она, возможно, только возможно, не дьяволица Лилит. А еще, возможно, что то, что произошло между ними – это какое-то жуткое стечение ошибок и обстоятельств. Шон вспомнил деда. Когда мать Евы вышла из его кабинета, тот ни разу не заговорил об этом происшествии. Шон даже не знал, поверил ли он ему. Поверил ли, что он никого не принуждал. Шон не знал и за разговором не лез, просто был благодарен, что дед не читал нотаций, не обвинял и родителям не рассказал. Да, с Евой вышло странно и сложно, но парадокс в том, что сейчас Шон спокойно курил и абсолютно не боялся, что она выпрыгнет из гардеробной, шокируя отца Эмили. Он просто был уверен, что она такого не сделает, но даже представления не имел, откуда взялась эта уверенность.

– Я, собственно, зачем пришел, – начал Маркус.

Шон внимательно на него посмотрел. Действительно, зачем?

– Я знаю, что ты выбрал уже кольцо для Эмили, но возьми вот это, – он достал из кармана бархатную коробочку. – Это кольцо моей бабушки. Аманда долго носила его. Теперь, надеюсь, и дочь будет.

Шон взял его, отчего-то стыдясь открывать. Возможно, причина в том, что в его доме была другая женщина, или в том, что эта женщина методично отвоевывала себе место в его мыслях и желаниях.

– Конечно, – только и ответил Шон.

Через четверть часа, выпив по бокалу бренди и раскурив по сигаре, он с тестем распрощался.

Шон понимал, что скорее всего Ева успела улизнуть – лисица хитрая! – но в глубине души надеялся, что она все же решила остаться. Ведь полночь еще не наступила. Он даже готов был расщедриться на спасибо, ведь ужин действительно был отличным. Щелкнул выключателем и секунду просто смотрел, прежде чем рассмеяться. Ну Ева, ну зараза!

Он подошел ближе, рассматривая ее творческий подход к пакостям. На большом зеркале алой губной помадой было написано:

Шон Пристли, ты несносный кретин!

И много сердечек разного размера. Шон достал платок, но подумал, что если бы можно было оставить – он бы оставил. Начал вытирать – ничего не вышло. И чем это она написала?! Черт!

– Ну сучка! – выругался он, но улыбаться не перестал. И где у него всякие моющие средства?

***

Тем же вечером Ева договаривалась о записи Эмили к свадебным визажисту и стилисту – необходимо сделать пробный макияж и определиться с прической. Они как раз согласовали время, когда запищал домофон. Признаться, Ева опасалась, что за испорченное тинтом зеркало – оттереть можно, но нужно приложить старание – Шон заявится и убьет ее, но это оказалась всего лишь курьерская служба.

Ева расписалась на бланке, удивленно поглядывая на шикарную бледно-розовую коробку с атласной белой лентой. Что же это? Открыла сразу, как осталась одна. Черное шелковое платье с бантом, ассиметричное и расшитое по лифу сияющими кристаллами. Ева глупо хихикнула. Это как так?! На дне коробки лежала карточка:

В расчете

Подписи не было, но она и ни к чему. Ниже был вполне говорящий постскриптум:

P.S. Я тебя убью

Ева звонко рассмеялась и прижала карточку к груди. Это просто потрясающе! Да, иногда признания в желании причинить физический вред с летальным исходом – окрыляли. Жаль только платье оставить нельзя. Она вздохнула. Но примерить-то можно!

Глава 10. Мягкие ультиматумы и жесткие предложения

В престижном салоне-ателье «Nordstrom Local West Village» Ева придирчиво рассматривала плоды своей фантазии, положенные на ткань и одетые на подружек Эмили. В принципе, очень даже неплохо. Фасон необычный для свадьбы – слишком эффектно и стильно, но Эмили не стала следовать традиции «невеста – блистает, подружки – страдают» и одела их прилично. Асимметричное шелковое платье с одним открытым плечом, второе же – пышный рукав-буф; юбка скроена так, что одна нога обнажена до середины бедра, по другой струится шелк до самого пола. Цвет решено было взять розовый, но у каждой был свой оттенок: королевский розовый, жемчужно-розовый, пыльная роза. Такого же оттенка будут платки в нагрудный карман для шаферов: какая у него дама – такой и платок. Для Шона – молочно-белый, как подкладка у наряда Эмили. Платки Ева заботливо упаковала в конверты с логотипом ателье и положила к себе: им еще ехать к жениху и Ко – смотреть, как они справляются со смокингами.

Все шло отлично, пока не дошла очередь до главной фрейлины. Младшая сестра Эмили – Одри – училась за границей, в Великобритании, и мерки скинула по мессенджеру. А когда соизволила лично прилететь – семестр закончился в середине июля, а уже август вообще-то – оказалось, что девочка поправилась в талии и бедрах. Не критично, конечно, но это, черт возьми, шелк! Здесь даже трусики лишние – по большой скидке модистка разрешила надеть бесшовные. Но когда у тебя ляжки обтянуты розовым, что аж швы трепещут – извините, это не главная подружка невесты, это поросенок на вертеле.

– Это никуда не годится, – щелкнула языком Ева. – Это нужно расшить и подогнать.

– А по-моему, хорошо, – Одри покрутилась, вильнув аппетитными бедрами. – Не так уж много я набрала.

Ева промолчала, хотя хотелось сказать: жрать надо меньше! Нет, она за красоту в любом проявлении, и Одри действительно выглядит очень даже секси, но есть одно большое, просто огромное «но»! Когда горят дедлайны – любая аппетитная задница превращается в кусок свиной туши. Кто вообще перед свадьбой набирает?! Худеть надо! Хуже только если Эмили потолстеет за оставшиеся три недели.

– Одри, пройдись, – с улыбкой попросила Ева. Пусть эта фиш энд чипс на ножках сама поймет, где нормально, а где «о май гад!».

Шаг, два – платье поползло вверх. Пять – и некрасиво собралось на бедрах, оголив одну ногу почти до промежности.

– М-да, – скептически заметила миссис Вандо, хозяйка салона, лично обслуживающая свадьбу такого масштаба.

– Это ведь не проблема? – с надеждой спросила Ева.

– Конечно, моя дорогая! – мило стрельнув глазами в Эмили, увлеченно болтавшую по телефону, но кивавшую согласно на все. Ева тоже все поняла: любой каприз – только платите.

– Отлично, – Ева повернулась к Одри. – Переделаем, и будешь выглядеть роскошно! – Та довольно улыбнулась: видно, что платье ей понравилось.

Ева облегченно вздохнула: тут все более или менее гладко – две другие фрейлины блюли диету, ну или по крайней мере не обжирались на ночь.

– Готова ехать? – Еще надо проверить, как там жених с друзьями. И платки вручить.

– Вперед! – воскликнула Эмили, потрепав по белокурой голове сестру. – Останься в этом весе на следующие три недели, умоляю!

Та скривилась, но пообещала завязать со сладким. Временно.

Мужчин со свадьбы Пристли-Хоук обслуживал салон Данкана Куинна. Ева с Эмили подъехали, когда примерка уже шла, но не успели войти в ателье, как на них налетела какая-то женщина. Оказалось, знакомая и тоже собирается замуж, правда, через год. Ева даже хотела предложить свои услуги, но ей через час нужно успеть забрать из типографии таблички с именами гостей – некогда трепаться. Она даже выразительно начала постукивать ножкой, но Эмили заболталась, скача от темы к теме.

– Ладно, – шепнула самой себе Ева и показала знаком, что будет ждать внутри. Администратор проводил в зону эксклюзивной примерки. – Натан! – помахала она, рассматривая шикарный классический смокинг. – Супер! – Ева достала платок цвета королевской розы и вставила в карман. Шик!

– Красивый цвет, – похвалил он.

– А то!

Ева подходила к кабинкам, где одевались мужчины, вручала платочки и загоняла на круглый подиум, рассматривая. Кэмерону – жемчужно-розовый, а Дину – еще одному другу Шона – пыльную розу. Они отшучивались и даже хотели высморкаться. «Придурки!» – любя, выругалась Ева и спросила:

– А где жених?

– Он с портным, – сказал Натан и шепотом добавил: – Капризничает.

Ева нахмурилась: что еще за выкрутасы! И, расправив плечи, пошла решать проблемы – работа у нее такая. А еще мысленно приказала успокоиться: это первая встреча после совместной поездки в Нью-Хейвен.

– Привет, – улыбнулась она, заглядывая в мастерскую. – Все нормально?

Шон вскинул голову и опустил руки, засовывая их в карманы: вид был нарочито недовольный, но… Ей либо мерещится, либо жених рад встрече. Чего это?

– Мистер Пристли полагает, что рукава коротковаты и манжет выступает больше положенного, – деловито ответил мастер.

Ева подошла, обсмотрела Шона с ног до головы, покрутила и повертела, придя к выводу, что у кого-то нервы расшалились.

– Все идеально! – Она даже в ладони хлопнула. Выглядел Шон великолепно: смокинг подчеркивал все достоинства фигуры, ну, а недостатков у него в принципе не было; волосы уложены слегка назад, глаза, как туман в горах, а золотой Ролекс, как полуденное солнце на Мальдивах. – Мистер Пристли, – очень официально обратились Ева, – вы идеально выглядите, кроме… – Она забралась к нему на небольшой подиум и достала молочно-белый шелковый платок. – Вот.

– Чем ты мне зеркало измазала? – тихо спросил он, когда мастер пошел за другим оттенком галстука-бабочки. Этот красный цвет Шон видел у нее на губах, но разве помада бывает настолько стойкой?

– Это тинт: двенадцать часов идеальные губы!

«Они у тебя и так идеальные», – подумал Шон, а вслух уточнил:

– То есть, ты можешь пить, есть…

– Да, – сразу ответила Ева.

– И поцелуи моего брата выдерживает?

Ева на этот выпад только плечиком дернула.

– А что еще? – вкрадчивым шепотом поинтересовался Шон, тут же пожалев об этом.

Черт, да когда он стал таким озабоченным? Когда принялся мечтать, что не его невеста опуститься перед ним на колени, и он оценит податливость и мягкость ее губ на своем члене. Может, Ева – ведьма? И заколдовала его? Ну что за бред!

– Где Эмили? – спросил, чтобы Ева не успела среагировать на предыдущий выпад. Ведь и сам Шон не успел уследить за собой – мозг отключился напрочь.

– Она встретила какую-то знакомую, – Ева опустилась вниз – черт возьми, она что, исполнительница желаний? – и посмотрела отворот на брюках. – Класс! Идеальные стежки!

Шон иронично хмыкнул, только иронизировал исключительно в отношении себя, потому что Ева о нем сейчас не думала: где он, а где стежки!

– Кстати, спасибо за платье. Оно потрясающее.

– Такое потрясающее, что ты обратно его отправила? На мне оно не так эффектно смотрится – размер не тот.

– Подари Эмили, мы одного роста. Уверена, ей понравится.

– Оно не в ее вкусе. – Побрякушки, кристаллы, стразы она не любила. Это Шон точно знал. – И вообще, ты ведь хотела платье от «Прада»?

– Я и сейчас хочу! – воскликнула Ева.

– Тогда в чем дело-то?!

– Я не принимаю подарки от женихов на моих, – она показала пальцами кавычки, – свадьбах. Не хочу, чтобы их потом использовали против меня.

– Ты хотя бы примерила его?

– Шутишь! Да я каждую выточку изучила. – Ева грациозно повела плечом. – Сама сошью себе платье от «Прада».

Шон коротко улыбнулся. Признаться, он никогда бы не подумал, что когда-нибудь захочет сказать Еве Кьяри, что она удивительная.

– Вот ваш галстук, – вернулся мастер и подошел к ним.

– Давайте я, – Ева взяла его и, подняв воротничок, ловко застегнула, абсолютно точно подтянув. – Нормально? – все же уточнила.

– Да, – повертев головой, ответил Шон. – Откуда такое мастерство?

– Да так, – пожала плечами Ева, понизив голос: – Однажды пришлось переспать с целой делегацией дипломатов. Потом пока каждому бабочки поправишь…

Она не успела договорить – Шон схватил ее за плечи, встряхнув:

– Зачем ты это делаешь? Зачем говоришь всякую ерунду?

– Ну ты же так думаешь обо мне! – Она вырвалась и оглянулась: еще скандала при свидетелях не хватало, но мистер Майлз делал вид, что ничего не происходит, кроме пыли, осевшей на классических ботинках, стоявших в ряд.

– Я же извинился! – тихо, но зло ответил Шон.

– Ладно, – Ева отошла, – пойдем посмотрим на вас всех, – и улыбнулась мистеру Майлзу: – Спасибо, работа безукоризненная! А швы у вас просто загляденье.

Трое будущих шаферов продолжали крутиться перед зеркалом и пить поданный бренди – очевидно, рабочий день у них больше не начнется.

Ева снова придирчиво осмотрела каждого: Натан выглядел прекрасно, Кэмерон тоже, Дину она слегка привела в порядок волосы – надо бы его прическу в день торжества проконтролировать. Шон был великолепен и идеален, только вот… Ева подошла и, демонстративно поправив бабочку, шепнула:

– Улыбнись, у нас свадьба, а не похороны.

– У нас? – уточнил с иронией, но было в этом что-то, что заставило Еву внимательней присмотреться к нему. Какая-то злая насмешка, вот только над кем Шон смеялся – загадка.

– Вау! – услышала Ева и отошла от жениха. – Я даже засомневалась, за кого мне замуж выйти!

– Красавчики, правда? – добавила Ева.

– Просто невероятные.

– А почему жениху нельзя видеть платье невесты, а невесте можно? – поинтересовался Шон.

– Потому что классическим смокингом не удивить, – бросила Ева.

– Почему же? – возразил Кэмерон. – Этот смокинг обойдется мне почти в десятку. – Он на секунду задумался, затем разразился безудержным смехом, махнув не обращать на него внимания. Что же за шутку такую он вспомнил?

Но Ева тоже поняла и про себя закрыла лицо руками, избегая смотреть на Шона: кругом только десять тысяч долларов, будто других цен нет!

– Ладно, – она поцеловала в щеку Натана, – мне надо в типографию бежать. Позвоню вечером. – Разыграла для всех иллюзию отношений с братом жениха и убежала. И к Натану вопросов меньше, и к ней тоже: у нее есть парень, и на Шона Ева совсем не засматривается.

Уже вечером, на изломе рабочего дня, ей позвонила Джоан, секретарь Шона. Завтра Еву приглашали в «ГлобалКэпитал». Мистер Шон Пристли, видите ли, желает переговорить с ней.

– Как официально! – фыркнула Ева. Странно, почему он не написал или не позвонил лично? Что за вопрос такой? Но спрашивать немедленно не стала: завтра так завтра.

В пять вечера Ева, стуча тонкими шпильками, прошла через роскошный холл «ГлобалКэпитал» – она уже прекрасно здесь ориентировалась, и пропуск ей сделали.

– Мисс Кьяри, добрый вечер, – Джоан поднялась ей навстречу. – Мистер Пристли уже ожидает.

– Здравствуйте, Джоан, не утруждайтесь, я знаю дорогу.

Ева прошла мимо ее стола, вошла в приемную, где уже было пусто – пчелки-трудяги личные помощники уже улетели из улья? Она коротко постучала и вошла.

Шон стоял у окна и смотрел вниз, на город, но обернулся тут же, услышав стук.

– Привет, – поздоровалась Ева, проходя внутрь. – Так официально вызвал меня, что я даже оделась соответствующе, – она демонстративно покрутилась, щеголяя нарядом.

Шон оценил и даже улыбнулся. Ева, как всегда, в своем репертуаре. Черная юбка-карандаш, блузка, туфли – вполне себе деловой стиль, вот только юбка из блестящей кожи, на тонкой блузке огромные серебристые пуговицы, а туфли потрясающего алого цвета тон в тон с крохотной сумочкой. А волосы, да, она убрала в элегантный пучок, открыв тонкую шею. Ева вся была, как броская витрина с эксклюзивными товарами, как вызов скуке, однообразию и даже здравому смыслу. Она была ярче, чем все, кого знал Шон. Ева даже пахла свободой, внутренней, дерзкой.

– Присаживайся, – Шон, поздоровавшись, предложил начать разговор в более комфортном месте – его личной зоне отдыха. Он опустился в удобное мягкое кресло. Ева присела на диван, закинув ногу на ногу и недоверчиво рассматривая печенье, кофейник, приборы.

– Что тебе нужно от меня? – спросила без предисловий.

– Может, кофе?

– Выкладывай давай, а я кофе налью.

– Эмили мне постоянно говорит, насколько ты талантливая: и эскизы создаешь, и шьешь сама, и даже поешь, и вообще, все у тебя получается. Ты ведь могла бы заняться своим бизнесом: магазин или ателье, да даже собственное свадебное агентство. Почему ты работаешь на кого-то, если можешь быть хозяйкой самой себе?

Ева настолько не ожидала, что даже растерялась и от этого стала достаточно откровенной с ним.

– Ты же знаешь, какая конкуренция в малом бизнесе. Для стартапа нужен начальный капитал. Такой, чтобы можно было развернуться и держаться, пока прибыль не появится. У меня такого нет. – Да, все банально: просто нет денег. – Но это пока. Я работаю над этим.

Шон с плохо скрываемой иронией посмотрел на нее.

– Не в этом смысле! – вспыхнула Ева. Она же продажная дешевка, по его мнению, которая зарабатывать может только шантажом и своим телом! Да, она приняла его извинения, но помнила каждое слово. Так Шон думает, а извинения – это просто слова. Ева резко поднялась – все конструктив между ними закончился.

– Да сядь ты! – Шон схватил ее за локоть. Сама что-то придумала – сама обиделась. Он ничего дурного не имел в виду. Но девушка, которая покупает сумочки и туфли по тысяче и пятьсот долларов соответственно, снимает квартиру на Манхэттене, а зарабатывает очень средне, ни на что априори накопить не сможет.

– Пусти, – возмутилась Ева. Он дернул ее на себя, и она благополучно упала ему на колени. – Отпусти! – тут же попыталась подняться.

– Ты сама на меня запрыгнула! – воскликнул Шон, но его руки очень крепко сжимали ее талию.

Ева уперлась ладонями ему в плечи: да как он смеет вообще! И о чем думает? Если кто-то войдет…

– Угомонись! – пресек попытки подняться Шон. – Если это единственная позиция, в которой ты будешь меня слушать, то сиди. – Она замерла. Пусть говорит, только быстро. – Ева, компания может профинансировать твой стартап. Я лично не сомневаюсь, что у тебя все получится.

– Что?! – изумилась она. – Ты хочешь мне помочь?

– Это деловое предложение. Сотрудничество на взаимовыгодных условиях.

– А какие условия?

– Всего одно: ты уйдешь от Натана.

Ах вот оно что! Шон просто-напросто решил подойти с материальной стороны к вопросу об ее устранении. Деньги его стихия, ведь с помощью них можно решить все проблемы. А она, Ева, определенно досадная помеха в его идеальной жизни. А подход какой выбрал! Предложить деньги не лично ей, а на ее мечту. И предложение-то заманчивое! С учетом, что никаких отношений с его братом у Евы нет и быть не может – вообще, отличное! Безвозмездная ссуда. Бери и исчезай с горизонта. Ева ничего не потеряет, кроме собственного достоинства. Она не хотела продаваться ему. Не хотела, чтобы уверенность Шона в скользкости ее натуры окрепла.

– Нет, – ответила она и, не сдержавшись, добавила: – Замужем я буду обеспечена на всю жизнь, и все мои капризы и так оплатит Натан. – Она пробежалась пальцами по плечу Шона: – И ты рядом. Как не потягать тигра за усы!

Ева отыграла на отлично: глаза Шона опасно сузились. Браво!

– Может, мне рассказать ему, что ты из себя представляешь?

– Расскажи. И Эмили тоже расскажи. Трое-четверо – одним больше, одним меньше.

– Ева, почему ты такая язвительная сука?

– А почему ты такой невыносимый кретин?

Она не выдержала и улыбнулась, не отводя от него глаз. Губы Шона тоже дрогнули в ответ. Сколько они так просидели, просто молчали и смотрели друг на друга?.. Ее руки у него на плечах, его – у нее на бедрах. И никто не пытался освободиться. Только настырный телефон вяло запищал сообщением, обрывая молчаливое перемирие.

Ева быстро поднялась и отошла на безопасное расстояние. Шон тоже встал и проверил мобильный.

– Ева, подумай над моим предложением, – сказал, не поднимая головы от экрана.

– И думать здесь нечего! Твои деньги мне не нужны.

Она порылась в сумочке и достала оттуда лист, сложенный вдвое, и ручку. Быстро написала на нем цифру и передала Шону.

– Что это?

– Я задолжала вашей семье, мистер Пристли.

Ева вот прямо сейчас не готова отдать ему деньги, но сделает это, чтобы просто освободиться от этого креста. Сейчас она просто нарисовала чек на десять тысяч долларов, но это пока.

– Зачем? – не понял Шон.

– Чтобы ты отвязался от меня со своей ненавистью и наконец понял, что мне от тебя ничего не нужно!

Шон рассмеялся так звонко и заразительно, что пришло время Еве удивленно смотреть на него. Он стремительно подошел к ней и бросил бумагу обратно в сумочку.

– Мне не нужны от тебя деньги, Ева, – сказал почти ласково. – Я сам готов осыпать тебя ими.

– Если я уйду от Натана, – закончила она.

– Именно.

– Что, недостаточно хороша для семьи Пристли?

«Хороша, даже слишком хороша», – подумал Шон, но сказал:

– Вы не подходите друг другу.

– Это кто сказал? Ты? – Прав был, прав, только думал не про то.

– Я.

– Вот еще! – фыркнула Ева и круто развернулась на каблуках. Но Шон поймал ее ладонь, не позволяя уйти: они еще не договорили.

– Отпусти меня! – она дернулась. – Что за дурная привычка хватать людей за руки!

Он действительно отпустил ее руку и перехватил за талию.

– Ева, я не хочу ссориться, правда. Просто оставь Натана. – Шон уже и сам не знал отчего это стало так важно. Но видеть Еву рядом в качестве девушки или, не дай бог, жены брата, с каждым днем становилось просто невыносимо.

– Ни за что! Я буду рядом и стану твоим самым страшным кошмаром!

– Да уж, страшным, – подтвердил он, однако улыбка была печальной, а не насмешливой.

Но Ева обиженно оттолкнула его. Она, значит, еще и уродина.

– Да пошел ты! – развернулась и выбежала из кабинета.

А Шон остался один, в облаке ее пленительных ягодных духов и с жесткой ломкой во всем теле. Какое-то чужеродное патологическое желание касаться ее – просто наотмашь било в голову. Шон отдавал себе отчет, что отношения, сложившиеся с его свадебным агентом, вышли за рамки дозволенного. Они в принципе не были в границах приличий, потому что этих самых приличий между ним и Евой никогда не было. Но сейчас… Шон резко взлохматил волосы. Черт возьми, он что, запал на Еву Кьяри? На Еву! Да как такое вообще может быть?! Она же аферистка! Она сама призналась, что с Натаном из-за денег, ну и чтобы самому Шону досадить, конечно. А он-то уже начал пересматривать к ней отношение, оправдывать даже тот поступок ее матери. А Ева смотрит на его семью все с тем же материальным расчетом. Но вопреки всем знаниям о ее продажной натуре, его как магнитом к ней тянет. Его, мужчину, который через три недели женится на самом прекрасном человеке на свете. Им хорошо с Эмили! Они понимают друг друга! Они идеально подходят друг другу!

Шон провел руками по лицу, сбрасывая паутину, которой его опутала Ева. Паучиха, чертова! Как же вырвать ее из головы? Сидит в нем, как шип, как заноза, и воспалением по организму… Все, кажется, он заболел. Но как вылечиться-то?..

***

Ева приехала домой, влетела в квартиру и, достав телефон, швырнула сумку в стену. Она вернет ему деньги и закроет эту тему навсегда. Признаться, она никогда не мечтала швырнуть эти десять тысяч ему в лицо и тихо-мирно вернуть тоже не хотела. Потому что лично она лично у него ничего не брала, но слова, как кости, уже брошены на стол. Она вернет эти деньги! И неважно, что это весь ее процент за свадьбу Пристли-Хоук, то что она заработает на этом проекте. За квартиру есть, чем платить; с голода Ева тоже не умрет, да и за другие мероприятия скоро придут комиссионные. Бар-мицва Гольденблатов!

Ева знала реквизиты его карты – сохранила на всякий случай. Спасибо Мэнни. Так: она сделала перевод и в назначении платежа большими буквами написала:

ПОДАВИСЬ!!!

Как только платеж улетел в обработку, Еву отпустило, словно она перегорела, словно зарядка доработала до конца. Осталось только упасть на пол и плакать, чтобы очиститься от негатива. И, кстати, из-за комиссии с десяти тысяч тоже можно поплакать.

На следующий день, ближе к вечеру, ей прилетело сообщение о поступлении на счет. Ева открыла мобильный банк и зависла: десять тысяч вернулись. И приписка тоже была:

Сама давись!

Нет, уж пусть забирает. В назначении платежа:

Кретин несносный!

В полдень следующего дня ситуация повторилась, только приписка другая:

Сука неугомонная.

И точка. Все, Ева не стала повторять. Эта борьба съедает ее. Не хочет забирать – пускай, главное, чтобы отстал от нее. Скорее бы свадьба: проведет ее и уйдет из жизни этой семьи. Хватит.

Глава 11. Назад в прошлое (часть первая)

Эмили стояла в центре мастерской Майкла Вурса, сияя, как самый драгоценный камень. Сначала они съездили в салон красоты – сделали прическу и свадебный макияж, – затем приехали на финальную примерку. Платье было готово на девяносто процентов – остались сущие пустяки!

– Курочка моя, твой жених увидит тебя и влюбится снова.

Ева согласно кивнула. Это действительно так. Эмили выглядела изумительно. Самая утонченная и роскошная невеста этого года! Уж Ева толк в этом знала: она не просто листала журналы и изучала тренды свадебной моды, она видела невест и их наряды. И образ мисс Эмили Хоук – безукоризнен!

Ева расправила нитку кремового жемчуга и аккуратно надела на невесту – вообще, улет! Она не могла поверить, что платье, которое она создала – на бумаге и в 3-d эскизе – сейчас перед ней. Смогла бы она повторить работу Майкла? Сложно сказать. У него многолетний опыт, но в любом случае для нее – это успех!

– Майкл, ты просто золото! – воскликнула Эмили довольно. – Ева, если бы не ты, этого чуда просто не случилось бы! Ты такая умница. Все у тебя в руках горит. Талантище!

– Она права, курочка, – Майкл обнял Еву за плечи. – Ты первый модельер, с кем мне было легко работать!

– Наверное, потому что я не модельер, – улыбнулась она.

– Как раз об этом: ты ведь обожаешь «Прада»?

– Да! – воскликнула Ева, но тут же добавила: – Но и твои вещи очень люблю.

Все рассмеялись, а Майкл благосклонно кивнул: это само собой разумеется!

– Об этом пока никто не знает, но Раф Симонс назначен вторым креативным директором в «Прада».

– Да ну?!

– Мы с Рафом давно дружим, и я порекомендовал ему взять на пробу в Милан одного молодого талантливого дизайнера.

– Кого же? – шепотом выдохнула Ева. Неужели?..

– Тебя, курочка! – воскликнул он, а Эмили обняла ее и поцеловала в щеку.

– Ты знала?! – изумилась Ева.

– Знала, конечно. И очень рада за тебя!

Ева сжала ее руку. Как же ей благодарить ее? Если бы Эмили не заметила ее эскизы, если бы не познакомила с Майклом Вурсом, если бы не поверила в ее талант – ничего бы этого не было. Ева вспомнила Шона и все случайности, все неловкие моменты и тактильные контакты с ним. По-хорошему, это подлость и предательство, пусть не катастрофичное, но все же. Ева мысленно пообещала самой себе, что никогда больше не допустит даже малейшего намека на интимность в отношениях с Шоном. Нет, с Шоном Пристли, клиентом ее агентства.

– Ты подумай, готова ли ты лететь в Милан, отъезд подготовь.

– Конечно-конечно, – Ева тряхнула волосами. – А когда нужно лететь?

– Как раз в начале сентября. Вот, возьми, – Майкл протянул ей визитку. – Позвони Рафу, он в курсе, и сам все расскажет.

– Спасибо, правда. Я так благодарна вам обоим!

Ева не верила, что это происходит с ней, но была счастлива. Почти.

Вечером ей позвонил Натан и пригласил на ужин. Ева была рада: ей ужасно хотелось поделиться с кем-нибудь невероятной новостью. С родителями нельзя, их еще необходимо подготовить к возможному отъезду, или даже переезду за океан. Сару и Рину, особенно, Рину – начальница все-таки – нужно будет тоже сначала прощупать. Ведь Еве придется уволиться, а она, не лукавя и не нахваливая себя, кадр ценный, и приносит агентству хорошие проценты, потому что бюджеты проводимых ею свадеб – очень приличные.

– Хочешь, приезжай ко мне, – пригласила Натана Ева. Одеваться не хотелось, тем более она уже начала делать салат с курицей и поставила в духовку французские булочки. Замороженные, естественно, – не сама тесто делала.

Натан быстро согласился и приехал тоже быстро. Они ели салат, смотрели последний сезон «Игры Престолов». Ева взахлеб делилась новостями.

– Я тебя поздравляю! Это действительно очень круто.

– Ну, а у тебя как дела? – поинтересовалась Ева. Что она все о себе, да о себе.

– Нормально, – Натан взлохматил темные волосы и посмотрел на нее умоляюще: – Намечается уикенд у деда в Принстоне. Меня приглашают вместе с тобой.

– В смысле, со мной?

– Мы же как бы встречаемся, забыла?

– Да помню я, помню, но как-то неожиданно все это.

Ева за этим обтекаемым словом спрятала страх и растерянность. Ехать в Принстон к семье Пристли – это самоубийство. Доминик Пристли заплатил ее матери, чтобы замять скандал и прекратить возможные претензии семьи Кьяри к его внуку. Нет. Нет. И нет!

– Да мы собирались еще в прошлые выходные: дедушка сейчас плохо ходит, а бабушка не оставляет его. Они практически не выбираются в Нью-Йорк, о подготовке к свадьбе узнают только по телефону, но требуют личного отчета. Шон предложил устроить уикенд в Принстоне и взять подруг.

– Что? – не поняла Ева. – Шон? Это он предложил меня пригласить?

– Можно и так сказать: он озвучил, родители поддержали. Теперь не могу отвертеться. Ева, – Натан сложил руки в молящем жесте, – поехали, пожалуйста. Обещаю сделать все, чтобы ты не пожалела!

Ева задумалась, но не о том. Вот, значит, как! Шон хочет заманить ее в родовое гнездо, где он ее уже унижал, чтобы повторить. Чтобы раз и до смерти! Ева воинственно вздернула подбородок: она поедет и навсегда закроет этот вопрос. Она пока не представляла, как это сделает, но сделает обязательно! Там все началось, там и закончится.

– Хорошо, прикрою тебя, только поедем на моей машине, ладно?

– Идет.

– Ну и остановлюсь я у себя дома. А то еще мне с мамой придется объясняться.

В пятницу они выехали в первой половине дня. Все, что можно было успеть до поездки, Ева уладила, остальное распихала на понедельник и вторник. Главное, она позвонила личному помощнику мистера Рафа Симонса и назначила встречу. После нее все решится.

Шон и Эмили выехали еще вчера вечером, а родители уже гостили в доме Доминика Пристли пару дней. В общем, Еву и Натана ждали. Все внимание будет сосредоточено на них.

Особняк на Гаррисон-Стрит был ровно таким, каким она его запомнила, словно время совершенно не властно здесь, даже воздух пах ее юностью. А еще осенью. Август, как первый месяц осени, теплый и ласковый, но уже чувствовалось, что лето умирает: первые листья упали на подстриженные клумбы, а газон устал – хоть сколько его не поливай.

Ева припарковалась у ажурных кованных ворот – заезжать во двор не стала, ей еще домой заскочить надо. Они с Натаном вышли и, переглянувшись, шагнули на враждебную территорию. Нет, для него она, конечно, мирная, но изображать того, кем он не являлся – мало приятного. Ну, а для Евы все очевидно…

Дом утопал в зелени и выглядел очень уютно. Большая терраса, арочный вход, теплый бежевый камень и красная черепичная крыша. В патио, которое Ева разглядела, приблизившись к парадному входу, как раз сейчас сидел Шон и курил кальян.

– Салют! – крикнул Натан, отвлекая от плотских наслаждений – высокий бокал с каким-то хитрым коктейлем и тарелку с сыром они тоже заметили. Шон не спешно убрал ноги с соседнего кресла и стукнул по наушнику в левом ухе.

– Как доехали? – спросил у Натана, но Ева видела, что смотрит он только на нее.

– Отлично, только есть хочется. – Натан схватил с тарелки кусочек сыра.

– Это бабушка не видит, что ты грязными руками ешь, – и снова посмотрел на Еву, пытаясь поймать ее взгляд: – Приветственный коктейль?

– Спасибо, я за рулем, – вежливо отказалась, в первый раз действительно прямо взглянув в его лицо. После последней встречи Ева испытывала противоречивые, смешанные чувства: она ненавидела его, но внутри от этой ненависти все сжималось и ныло от боли.

– А где все? – поинтересовался Натан, оглядываясь.

– Пьют на террасе кофе и обсуждают свадьбу.

– Ладно, тогда мы пошли знакомиться.

Натан наклонил маленький чемодан на колесиках и снова взял Еву за руку.

– Ты на два дня с чемоданом? – удивился Шон. – А где твои вещи? – мягко обратился к ней.

– В машине, – бросила Ева, не ведясь больше на медовые речи и ласковый голос. – Я живу на Мур-Стрит, забыл?

– Я помню.

Они все отправились на террасу, где собралась семья Пристли. Ева мысленно приготовилась ко всему – от ядерной войны до восстания машин, – но волосы все равно поправила в нервном жесте. Сегодня она решила никого не шокировать и все экстравагантные наряды оставила в Нью-Йорке (она и надевала-то очень смелые сочетания, чтобы Шон свою челюсть чаще на пол ронял). Простое трикотажное платье-миди, сидящее по фигуре, с открытыми руками и высокой горловиной – симпатично и комфортно, а то что цвет яркая фуксия – извините, но он ей всегда безумно шел!

– А вот и Натан! – воскликнула ухоженная симпатичная старушка лет восьмидесяти с хвостиком. Голубой блузон, светлые брюки с лампасами, модная стрижка и блеск для губ – а бабуля Пристли в теме! – Наконец-то! – Она обняла его крепко и выразительно, но в хорошем смысле слова, посмотрела на Еву: – Представишь нам свою подругу?

– Бабушка, дедушка, – он кивнул им обоим, – познакомьтесь – Ева Кьяри.

– Ева, мой дедушка Доминик, – он указал на приятного пожилого мужчину в поло и белых теннисных шортах. – И бабушка Марта.

– Очень приятно, мистер и миссис Пристли, – она пожала им обоим руки, отметив, что Марта улыбается, а Доминик смотрит с неприкрытым любопытством.

После обмена любезностями поднялась такая шумиха. Эмили принялась рассказывать про увлечение Евы дизайном одежды со всеми подробностями, а Дженнифер Пристли про организацию в целом.

– Ева, а где ваши вещи? – воскликнула Марта, заметив, что ни сумки, ни чемодана у нее нет. – Вы разве не на весь уикенд к нам?

– Миссис Пристли, я сама из Принстона и остановлюсь у родителей.

– Из Принстона? – задумчиво повторила Марта. – Ева, а Джемма Кьяри, случайно, не ваша мама?

– Да, моя, – занервничала Ева. Вот и все – час икс настал.

– Дом, ты слышал, это дочка твоей ненаглядной Джеммы!

Ева аж икнула от удивления. Чего?!

– Не в этом смысле, – рассмеялась Марта. – Хотя я уже начинаю ревновать, – она с хитринкой посмотрела на мужа. А вот Ева напротив боялась смотреть, особенно на Шона. Хотя было бы неплохо узнать, что он обо всем этом думает. – Мы, когда выбираемся в город, постоянно ужинаем в «Чиллини». Дом, обожает как готовит ваша мама. Джемма Кьяри там шеф-повар, – пояснила для тех, кто не понял.

– О, – только и ответила Ева на это заявление.

– Так вот, какая дочка у Джеммы Кьяри, – произнес Доминик Пристли, бросив едва заметный взгляд на Шона. – Ты похожа на мать, девочка, правда, тебе нужно было стать манекенщицей. Все подиумы были бы твоими.

Ева зарделась от комплимента, не найдясь, что ответить, спасибо Эмили, которая выручила:

– Тогда бы у нас не было такого свадебного организатора!

Ева улыбнулась, но на самом деле к разговору больше не прислушивалась. Она была абсолютно растеряна, потому что не ожидала такого приема, и что ее мать вполне мирно общается с дедом Шона, тоже не ожидала. Что же это?

Пышная женщина в переднике поставила на стол еще приборы и принесла горячий ароматный чай, лимонад в запотевшем графине и сэндвичи с тунцом, лососем и огурцом – перекусить перед ужином.

Беседа потекла ровно и весело, и даже Ева влилась в компанию, а вот Шон, напротив, поднялся и отошел подальше – перекурить. Он достал стик, вставил и медленно затянулся, наблюдая, как Натан легко обнимает Еву за плечи, как она улыбается всем вокруг, кроме самого Шона, естественно. Он нахмурился. После того, как она пульнула ему перевод, он понял, что Ева всерьез обиделась. Нет, обиделась – не то слово. Она была зла, растеряна, обижена и, судя по приписке к платежу, его, Шона, ненавидела. Ева, конечно, язвила и отвечала хлестко, но по факту проглатывала все его выпады, а в этот раз не выдержала. Он снова нахмурился. Не думал, что это так сильно зацепит его. Шон успел привыкнуть к ее лукавым взглядам, остротам и подколкам. Сейчас, казалось, что она просто терпит его. Ждет, когда сможет развязаться с ним. Она ничего не говорила, но он чувствовал это.

Дед что-то оживленно рассказывал – Ева улыбалась. Шона не удивляла та легкость и открытость, с которой его дедушка, знавший больше других в истории с Евой, принял ее. Он был добрым и отходчивым, особенно в отношении красивых женщин. А Ева была потрясающей красавицей.

– Все нормально? – Эмили обняла его со спины. Шон коротко ей улыбнулся, снова цепляясь взглядом за пару на диване. – Шон, мягко начала она, – тебе не нравится Ева?

Он медленно повернулся – это первый раз, когда она спрашивала о его отношении к их свадебному организатору, а не к ее работе. Нет, как раз наоборот, Ева нравилась ему. И это проблема.

– Почему не нравится, – произнес он. – Просто, я не уверен, что эти отношения честны.

– Брось! – воскликнула Эмили. – Ева – прекрасный специалист и милая девушка.

– Я знаю, но одно – доверить ей организацию свадьбы, другое – принять в семью.

– Они пока только встречаются, – возразила Эмили. – Натан – взрослый, перестань его опекать. И вообще, если их отношения несерьезные, то вряд ли продолжаться после отъезда Евы.

– Какого отъезда? – не понял Шон. Какого, мать его, отъезда?!

– Я не говорила тебе? – удивилась Эмили. – Майкл помог, и Ева поедет работать младшим помощником Рафа Симонса в Италию.

– Кого? – «Что еще за хрен еще?» – выругался Шон про себя.

– Это известный кутюрье. Он назначен креативным директором в «Прада».

– Ясно, – задумчиво ответил Шон. – Может, хочешь прогуляться перед ужином? Парк в квартале отсюда. – Они со всей этой предсвадебной суетой совсем перестали бывать вдвоем, разговаривать перестали.

– Сначала вещи разберу. – Она поцеловала его в губы. – Придется, как подросткам, ночевать в разных спальнях.

– Мы каждую ночь спим в разных спальнях, – заметил Шон. Они только трахались в одной, хотя трахались – это очень громко сказано.

Эмили рассмеялась и ушла. А он задумался, глядя ей вслед. Он ведь любил ее. Эмили была ближе любой другой женщины, даже матери и бабушки. Они были любимыми и родными, а Эмили была другом, родственной душой что ли, но… В последнее время его очень беспокоят эти пресловутые «но», которых, увы, больше, чем одно.

Шон заметил, что дед поднимается – еще одна родственная душа – и берет Еву под руку. И куда они собрались? Он с интересом пошел за ними, сопровождая до кабинета. Интересно, что за секреты? Шон зашел ровно через минуту, снова путаясь в чертовой шторе – зачем вообще в кабинете дополнительная комнатка с густой портьерой?

– Я обещал твоей маме, что Шон к тебе близко не подойдет, – услышал Шон.

– А он ко мне близко и не подходит, – Ева я явно улыбалась.

Дед хмыкнул, затем серьезно произнес:

– А теперь скажи, девочка, что между вами тогда произошло? Твоя мама настроена очень враждебно, Шон говорил, что ты сама, – он замялся, прежде чем произнести: – Ты сама не против была.

– Мистер Пристли, я не буду изливать вам душу, это давно было и вообще… Но могу вас заверить, все, что произошло между нами – произошло по взаимному согласию.

– Я так и знал, просто хотел услышать от тебя. Ева, – дед начал воодушевленно, – я слышал, что ты прекрасный дизайнер и мастер на все руки. Эмили тебя так хвалит.

– Она и сама просто чудо.

– А открыть свой бизнес не думала? Странно, что никто из мальчиков не предложил тебе проинвестировать старт.

– Я предлагал, – Шон наконец вошел. – Но Ева сказала, что замужем за Натом будет богаче.

– А как одно мешает другому? – не понял Доминик Пристли.

– Шон предложил мне финансирование в обмен на расставание с Натаном. – Рубить правду, так рубить!

Мистер Пристли обвел их обоих задумчивым взглядом, затем тихо рассмеялся:

– Если ты выйдешь за Натана, я буду счастлив, правда.

Ева бросила взгляд на Шона: он отчего-то выглядел обиженным.

– Видишь, никто не против наших отношений, кроме тебя! – заявила Ева.

Шон нахмурился, но с ответом не спешил, точнее, не спешил озвучивать вслух, то, что понял сейчас. Ева – член семьи? Постоянно рядом, но в качестве жены брата? Да ни за что!

– Я так понимаю, планы у тебя изменились. Ты ведь в Италию уезжаешь?

Ева отчего-то смутилась. Сказал так, словно очередную претензию в лицо бросил.

– Это еще не точно, но я надеюсь, – проговорила и обратилась к Доминику: – Мистер Пристли, мне нужно домой заехать, – Ева поднялась. – Я была очень рада познакомиться с вами, правда.

– И я, Ева, и я. Передавай матери привет. Ты же приедешь на ужин?

– Да, конечно.

– Отлично. Шон, подвези девочку.

– Не нужно, я на машине.

– Тогда проводи.

Шон протянул руку, помогая подняться, а Ева не стала игнорировать исключительно, чтобы не обидеть его деда. Зачем ему знать, насколько черная кошка пробежала между ними и замерла на все восемь лет.

– И когда ты собиралась рассказать? – шепнул Шон, когда они вышли в злосчастный закуток со шторой. Ева тут же выдернула руку.

– О чем? – спросила, не скрывая истинного отношения и желания поскорее освободиться от его конвоя.

– О своем отъезде.

– А зачем? Или ты ковровую дорожку собрался до трапа расстелить?

– Ева…

– Рано празднуешь победу! – Она даже слушать его не хотела. – Я еще никуда не уехала, но если так не терпится выпить шампанского за мой отъезд – в понедельник смсну. – Ева дернулась, путаясь в тяжелой бархатной портьере. – Кто здесь это повесил?! – воскликнула она.

– Кому надо, тот и повесил! – бросил Шон. Видно, грызться друг с другом – особенность их генетического кода.

– Ужас! – Ева резко сдула с лица упавшую вьющуюся прядь и дернула острым плечиком. В этом освещении у нее кожа сияла. А еще манила проверить, настолько ли она бархатиста, как кажется?

– Тебе идет этот цвет, – только и сказал Шон, хотя в голове было совсем другое.

– Правда? – Ева невинно округлила глаза. – Тебе нравится?

– Очень.

– Значит, вычеркиваю фуксию из гардероба. – Она выскочила за дверь, оставив Шона в полной путанице: и в шторе, и в собственной жизни.

Глава 12. Назад в прошлое (часть вторая)

Родителей дома не было: у отца лекции до вечера, а мама уехала в ресторан. Оно и к лучшему: не придется объяснять, как Ева снова оказалась втянута в круг семьи Пристли. Хотя поинтересоваться у мамы, почему они с Домиником Пристли в таких хороших отношениях, надо бы. Но это уже завтра. Сегодня Ева заедет к ней, поздоровается и отправится на ужин: ей всего-то ночь простоять да день продержаться.

Ева переоделась к ужину и поехала в «Чиллини» – мама не простит, если узнает о приезде постфактум ночью. Оставив машину на парковке, Ева обошла ресторан, чтобы зайти со служебного входа.

– Мистер Пи, здравствуйте, – поздоровалась с худощавым мужчиной, нервно дымившим сигаретой. – Мама на месте?

– На месте, – кивнул он. – Головы отрубает.

– Людям? – пошутила Ева.

– Скоро начнет и людям.

Она сочувственно улыбнулась – знала, что характер у миссис Джеммы Кьяри тяжелый. На кухне творился творческий ад полнейшей автократии: мама раздавала заказы, сопровождая их смачными комментариями и замечаниями: у кого откуда руки, у кого какие пальцы, а у кого волосы сыплются в салат.

– Еще раз, и будешь лысым! – услышала Ева, прежде чем поздороваться. – Ева, детка, ты откуда?

– Приехала в гости, нельзя?

– Что за глупости, – отмахнулась Джемма. – Почему не позвонила?

Ева не предупредила именно потому, что не хотела заранее объясняться. Лучше вот так, на бегу.

– Меня пригласили в гости. Очень неожиданно пригласили.

– Кто пригласил?

– Я занимаюсь свадьбой одной семьи из местных, – улыбнулась Ева. Очень тонко она намекает и подводит к припадку.

– Что за семья? – задумалась Джемма. Она в Принстоне жила с рождения и всех знала.

– Пристли, – пискнула Ева. Ну все, пора убегать.

– Что?!

– Я побежала. Люблю тебя.

– Ева Луиза Кьяри, а ну стой!

– Мама, давай потом. Я на ужин опаздываю.

– Но…

– И ты мне как раз потом расскажешь, как вышло, что вы с дедом Шона теперь лучшие друзья.

Пока мать переваривала информацию, Ева убежала. Отбила первую атаку, так сказать. Теперь осталось пережить ужин, точнее, ужин-то ладно, а вот с Шоном стало еще сложнее общаться. Да что там общаться! Ей дышать с ним одним воздухом стало трудно.

В гостиной особняка Доминика Пристли мягко горели свечи и настенные бра. Марта велела подать ореховый торт, кофе, бренди – мужчинам и терпкий ликер – женщинам. Ужин прошел достаточно непринужденно, только вот Шон не сводил с Евы глаз. Это даже становилось неприличным. А может, ей просто кажется? Может, она сама не выпускает его из поля зрения? Ведь никто ничего такого не заметил. Но, когда появилась возможность, Ева улучила момент и шепнула Натану, что хотела бы ретироваться. Он предложил уединиться, чтобы ее уход не казался скоропалительным, и ему ненужных вопросов не задавали. Как итог, они взяли чипсы и пиво и сели досматривать «Игру престолов» в его комнате.

Ева выскользнула из спальни своего предполагаемого парня в два часа ночи. Натан после двух серий и двух бутылок отрубился в обнимку с подушкой. Ева же сезон досмотрела, а когда вышла во двор, сразу заметила, что не спится не ей одной. Шон расслабленно откинулся в шезлонге и неспешно тянул кальян. И сидел так, чтобы видеть парадную дверь. И Еве, чтобы добраться до выхода и своей машины, необходимо пройти мимо него.

– Не спится? – спросила нервно. Неужели правда ее караулил? Шон не ответил, неспешно выдохнув ягодную струю. Ежевика с малиной что ли? А еще он шарил взглядом по ее лицу и телу. Неужели ищет следы блуда?

– В доме пожилых людей… – протянул он. – Ай-ай-ай. Не стыдно, мисс Кьяри?

Ева на этот выпад даже отвечать не стала. Почти не стала:

– Да пошел ты, – и прошла мимо.

– Ну хоть бесплатно. Или нет?

Ева резко остановилась, круто разворачиваясь.

– Когда ты уже отстанешь от меня со своими деньгами?! – Шон поднялся, готовый схлестнуться. – Я вернула тебе эти чертовы десять тысяч! А то, что ты их футболишь, не мои проблемы! Отвали уже от меня! – Ева ткнула ему пальцем в грудь.

– Думаешь, мне нравится цепляться к тебе? – Шон перехватил ее руку. – Я тоже хочу развязаться с тобой, но я не могу! Просто не могу!

– Пошел к черту! – не выдержала Ева и с силой выдернула руку. Она поскользнулась на белом мраморном бортике. Шон попытался поймать ее, не вышло. Они вдвоем упали в бассейн. – Ты что сделал?! – вынырнув, возмутилась Ева. – Вообще уже!

– Ты сама свалилась! – прорычал Шон. – И меня потянула, пигалица.

Ева выплыла и, подтянувшись, выкарабкалась на сушу. Мокрая, как курица: волосы облепили лицо, с юбки текло, а топ неприятно льнул к телу.

– Все! – выдохнула Ева. – Я так больше не могу! Ты победил. Я не могу бесконечно сражаться с тобой. Не могу! – Она покачала головой. – Больше ты меня не увидишь. – Ева развернулась и бросилась к выходу. Да пошло оно все! И Шон Пристли в первую очередь!

– Ева, стой, – он догнал ее, останавливая.

– Ненавижу тебя! – выплюнула она, оказавшись к нему лицом.

– А я тебя! – Что произошло дальше – просто не поддается логике. Магнитная буря, космические войны, природные катаклизмы, или, вообще, война миров. Их губы просто встретились, а мозг отключился. Голые инстинкты. Страсть и ненависть. Разомкнуть объятия стало невозможно. Шон крепко стиснул ее бедра, покусывая губы, и подхватил под ягодицы. Беседка была рядом. Он усадил ее на что-то деревянное и гладкое, а сам оказался меж ее широко разведенных ног. Ночь была прохладной, но тело Шона – это пожар. Ева чувствовала жаркие губы у себя на шее и жадные руки на груди. Она ногами обхватила его бедра, прижимаясь к паху. Мягкие трикотажные брюки, в которые он переоделся после ужина, облепили тело, и Ева остро ощущала, насколько Шон напряжен. Чувствовала, как его твердый член упирается ей в промежность. Только ее мокрые трусики и ткань штанов отделяли их от пропасти. Его рука нырнула меж ее ног, огладив бедро, и прикоснулась к тонкому кружеву. Шон, отодвинув узкую полоску, прошелся пальцами по влажным складочкам и глухо застонал. Ева отозвалась томным вздохом, потершись о его пальцы. Благоразумие? Нет, не знаем.

– Черт! – Шон оторвался от нее резко, ошарашив опустошением. Черт! Черт! Черт!

Ева и сама, с трудом приведя в порядок мысли, повторяла про себя: боже, боже, боже! Что же они чуть не натворили?!

– Прости, – хрипло проговорил Шон, – я не знаю, что на меня нашло.

Ева поспешно кивнула, хотя она-то понимала, очень хорошо понимала. В иной ситуации она ни за что бы не спросила, но сейчас ей нужно было знать:

– Шон, зачем ты делаешь это? Зачем женишься?

Он медленно повернулся и внимательно посмотрел на нее, словно пытался осмыслить такой, в сущности, легкий вопрос.

– А зачем люди женятся?

– По разным причинам: от любви, по расчету, от скуки и одиночества. По залету, наконец!

– Ну вот и выбирай любую причину, – загадочно шепнул он, показывая, что откровенничать с ней не собирается.

– Ты ведь не хочешь жениться, – Ева не спрашивала – утверждала.

– Да что ты знаешь обо мне и моих желаниях? – Шон снова приблизился, положив руки по обе стороны от ее бедер. Не касался, но был рядом, обжигая дыханием.

– Я не говорю, что знаю тебя, – ответила, абстрагировавшись от его близости. Ева пыталась говорить с человеком, а не с мужчиной. – Но я видела много пар. Знаешь, во что такие браки превращаются через пару лет?

– И во что же?

– В тоску смертную!

– Предлагаешь жениться на тебе подобной, чтобы собачиться без конца? – насмешливо поинтересовался он, полностью придя в себя.

Ева вспыхнула красным. Кретин несносный! Да причем тут вообще она!

– Что значит «мне подобной»? – с вызовом спросила она. Как он достал со своими оскорблениями! Навешал на нее ярлыков и любуется!

– Да с тобой же вообще невозможно нормально диалог строить! Ты либо язвишь, либо мы просто ругаемся.

– Что же ты тогда прохода мне не даешь? Даже в Принстон меня затащил!

– Раз уж встречаешься с Натом, то лучше будь под присмотром. Нечего тебе одной по Манхэттену шататься.

Ева открыла рот, задохнувшись от негодования! Как можно быть таким… таким…

– Знаешь, кто ты?

– Знаю, – улыбнулся Шон. – Тот, от кого ты, как кошка гулящая, с ума сходишь!

– Нужен ты мне! – Ева оттолкнула его и спрыгнула, как оказалось, с декоративной деревянной бочки. – Ты, конечно, кретин невозможный, – она решила не доказывать с пеной у рта, что он ее не волнует: во-первых, это ложь, во-вторых, равнодушие – оружие покрепче! – Вопреки всем твоим дурацким домыслам, я не желаю тебе плохого. Как и Эмили. Она очень хорошая. – Ева обняла себя руками – стыд и раскаяние запоздали, но все же пришли.

– А Натан что, плохой? – Шон резко развернул Еву. – Как ты можешь спать с ним и так отвечать мне?!

– А ты? – Она снова оттолкнула его. Ну все, достал ее этот самец орангутана! – А ты как можешь? Или скажешь что-то тупое, вроде: я же мужчина! Или что я сама напросилась! Ну давай! – Ева напирала на него, злясь за это вечное перекладывание ответственности: улыбнулась, надела слишком облегающую одежду, сделала яркий макияж или, о боже, выкрасила ногти возмутительно алым! Все, соблазнила мужчину, а он, вообще, бедный-несчастный и просто не смог устоять против уловок очередной самки и охотницы!

– Ева, – Шон схватил ее за руки и завел за спину. Слишком уж разъяренной она выглядела.

– Как у тебя вообще встал? – Ее уже было не остановить. – Я ведь такая неприятная, непривлекательная уродина.

– Что?! – непонимающе воскликнул Шон. – Что за бред ты несешь?

– Слова твои повторяю! – Она дернулась, высвобождаясь и отворачиваясь.

– Ева, ты красивая и очень сексуальная, – Шон подошел сзади и положил горячие руки ей на бедра. – Ты рядом, – его голос упал до шепота. – И я хочу тебя. Это больше невозможно отрицать. А ты хочешь меня.

– Да я лучше через шеренгу портовых грузчиков пройду, чем с тобой! – Ева сбросила его руки и, не оглянувшись, выбежала из беседки. В понедельник она сделает все, чтобы мистер Симонс не отказался от решения взять ее помощницей. Затем уедет и больше никогда не встретится с Шоном. Свадьба подготовлена, осталось только проконтролировать, а этим может заняться Сара. Ева уговорит ее, обязательно. За половину гонорара та точно согласится выручить поехавшую головой подругу!

Ева убежала, а Шон, опершись о пресловутую бочку, закрыл глаза. Нужно поймать дзен. Но вместо необходимого спокойствия только вкус ее губ во рту. Они у нее мягкие и нежные, а тело невыносимо податливое. Упругая грудь с острыми сосками, бархатная кожа с потрясающим запахом лесных ягод. Ева хотела его. Она была такой горячей между ног. Черт! Схлынувшая волна возбуждения снова накрыла, унося рациональные мысли. Ну и как ему пережить ночь? Шон бросил взгляд на темные окна второго этажа. Там спала Эмили, его невеста, и ведь он мог пойти к ней. Забыть в ее объятиях пагубную страсть к другой женщине. Но это сублимация оскорбительна для всех трех участников шекспировской драмы под названием «жизнь». Точнее, четырех участников. Есть еще Натан, которого, получается, тоже обманывает Шон. Не Ева, а именно он. Как легко было бы на нее переложить ответственность, но это стало бы диким самообманом. Шон не привык прятать голову в песок: его приучали решать проблемы и оценивать ситуацию трезво. Ева не соблазняла его и не очаровывала, не пыталась разрушить жизнь или сорвать свадьбу. Она просто была. И ее присутствие отразилось на нем весьма странно. Оценить сексуальность и красоту женщины – это одно. Даже предоставить возможный секс с очаровательной девушкой – вполне бывало. А вот приступить к активным действиям – это другое. Шон не был праведником и грешил сексом без обязательств до решения остепениться, но сейчас-то он без пяти минут женат! Он вышел из беседки: ледяной душ и спать. А с Эмили он обязательно поговорит до свадьбы, но для начала ему нужно внутренне определиться, каким будет этот разговор.

***

Проснувшись, Ева поспешила собрать вещи, которые вчера сдуру разложила. Все, для нее уикенд закончился. Бежать. Бежать в большой город. В маленьком они с Шоном притягивались друг к другу, как бешеные магниты. Ева даже не знала, как смотреть на него: очевидно же, что он заметил, как она реагирует на его близость. Ева боялась, что в последствии он использует это против нее же. Увы, в их отношениях, в отношениях, в сущности, двух неплохих людей, завязалась странная токсичная борьба: Шон считал ее дешевой аферисткой и боролся всеми способами, но при этом и сам превращался в человека с размытыми представлениями о чести и морали. Они определенно плохо друг на друга влияли. Необходимо разорвать этот порочный круг. А ведь была еще и Эмили, перед которой стыдно и неловко. Очень, очень стыдно. Но, признаться, Ева к их браку давно относилась со здоровым скепсисом, сейчас же радар человека, видевшего не одну пару будущих супругов, просто вопил о скором разводе! Если вообще эта свадьба состоится. Ева желала им счастья, обоим, но была не уверена, что они подарят это самое счастье друг другу. Но это, конечно, не ей решать и, вообще, в ее интересах, чтобы свадьба все-таки состоялась.

Ева схватила дорожную сумку и принялась спускаться. Сейчас еще и с матерью объясняться. И ведь уехать просто так нельзя. Сегодня компания собралась провести день у бассейна – коктейли, солнце, купальники, – и Ева сказала, что участвует. Но она уже вчера искупалась. С нее достаточно. Но и сбежать, не попрощавшись, нельзя. Тем более что она обещала Марте показать свои эскизы – бабушка Шона, оказывается, очень большая модница. Ева заедет, извинится и уедет: она придумала себе срочные дела в Нью-Йорке, и постарается отделаться этими «делами» ото всех.

– Ева, дочка, ты дома, а я узнаю об этом только утром, – посетовал отец, наливая молоко в мюсли. – Есть каша и омлет, что будешь?

– А ты что, уже уезжаешь? – вмешалась мама, достав из духовки пышный омлет из взбитых белков.

– Я буду омлет, – Ева поставила сумку на последнюю ступеньку, подошла к столу и принялась засовывать хлеб в тостер. – Да, срочные дела появились, надо ехать.

– Дела, говоришь, – подозрительно спокойно повторила мама. Видимо, спалила ее желание избежать объяснений. И у Евы такая возможность действительно была: при отце семью Пристли не обсуждали. Он не был в курсе драмы, случившейся восемь лет назад.

– Спасибо за завтрак, – отец начал подниматься, и Ева тут же активизировалась.

– Я тоже побегу.

– Ева останься.

– Мам, я позвоню, – она поцеловала ее в щеку и, подхватив сумку, поспешила на выход, потому что взгляд матери прямо говорил: будь у нее возможность наложить домашний арест на непокорную дочь, то сделала бы тут же.

К особняку Пристли Ева подъехала в одиннадцать часов. День обещал быть очень жарким: уже сейчас припекало, и ехать без климат-контроля невозможно. Вчера была почти осень, сегодня – лето вернулось!

– Здравствуйте, миссис Пристли! – крикнула Ева, завидев бабушку Шона в зарослях шиповника.

– Здравствуй, милая, – Марта погладила ее по плечу, когда Ева приблизилась. – Молодежь уже у бассейна. Иди, переодевайся.

– Не могу, – мягко ответила Ева. – Я заехала попрощаться.

– Как попрощаться?! Что-то случилось?

– Да нет, ничего такого, просто по работе нужно вернуться в Нью-Йорк.

– Как жаль, – искренне расстроилась Марта. – Это не терпит отлагательств?

Еве стало так стыдно обманывать миссис Пристли, проявившую к ней доброту и неподдельный интерес, но если остаться – станет только хуже. Ева чувствовала это.

– Ну, надо бы поехать.

– Ты иди к ребятам, а там уж решите. Но я все равно скажу, чтобы барбекю и на тебя делали. Ты ведь не ешь мясо? Я с утра за свежей рыбой Келли посылала.

– Спасибо, – Ева даже растрогалась. – Марта, вы замечательная!

Черт, старшее поколение семьи Пристли такие хорошие люди, а она с их почти женатым внуком ночью в беседке обжималась. Гореть ей в аду. Точно гореть.

– Привет, – сдержанно поздоровалась Ева, оглядывая картину. Черт, а ее не предупредили, что будут еще гости. Чета Нортонов пожаловала. Вот и в сборе пять демонов Евы Кьяри. Эмили Роуз6 и не снилось.

– Ева, наконец-то! – воскликнул Натан. – Я звонил тебе, ты куда пропала?

– Да телефон где-то в сумке. У вас гости, я смотрю.

– Ева! – Джуди в закрытом купальнике с молочным коктейлем в руке спешила к ним. Она что, уже родила? – Привет! – Они даже обнялись.

– Джуди, ты уже родила?! Выглядишь потрясающе! – Никто не выглядит через максимум месяц после родов супер, но Джуди была вполне и вполне. – Кто у вас?

– Девочка, Мелисса.

– Поздравляю!

Ева улыбнулась, но, заметив, что к ним идет Паркер с бутылкой Хайнекена, улыбка стала более чем принужденной. Не нравился он ей, на уровне инстинктов отторжение вызывал.

– Ева! – Он подошел близко, нагло врываясь в ее личное пространство, но с такой приторной улыбочкой, словно старого друга увидел. – Не ожидал встретиться, но очень рад.

– Поздравляю, – сдержанно произнесла она. – Вы большие молодцы, – и снова посмотрела на Джуди.

Эмили вышла из зоны барбекю, от которой подымался ароматный дымок, и приветственно помахала. Шона видно не было.

– Выпьешь чего-нибудь? – предложил Паркер, пытаясь всучить ей свое пиво. Даже Натан свел брови, заметив излишнее внимание к «своей» девушке.

– Нет, спасибо, – отказалась Ева и обратилась к Натану: – Мне нужно вернуться в Нью-Йорк. Я заехала предупредить.

– Как вернуться?

– В смысле?

Мужчины были не в восторге от ее заявления, а вот Джуди молчала. Эмили, заметив суету, тоже подошла.

– Ева, ты чего? Оставайся! Ну какая работа в субботу. Все в понедельник! – Она обняла ее и принялась рассказывать, какое потрясающее барбекю делает Шон.

«Ага, жарить он умеет», – про себя заметила Ева, качая головой. Что за мысли у нее дурацкие?!

– Оставайся! – Паркер положил ей руку на спину, ничего такого, по-приятельски даже, но Ева поспешила отступить. Не нравилось ей это внимание, и тактильность его не нравилась. – Отказы не принимаются!

Ева под напором общественности сдалась. Не хотела выглядеть фифой, которую все уговаривают, но в любом случае у нее нет с собой купальника, не брала, поэтому все, кто вознамерился позалипать под пивко на ее задницу – в пролете.

– Хорошо, останусь, но мне до вечера еще надо успеть по делам смотаться, – Ева обняла Натана и шепнула: – Ты не против, если я в бар с другом приду? Он обидится, если я не встречусь с ним.

– Да ради бога.

Ага, конечно, Кевин будет просто счастлив! Идти в бар с людьми, которых не знаешь, а тех, кого знаешь, терпеть не можешь, а некоторых даже ненавидишь заочно – перспектива супер!

– Я пойду к Марте, покажу эскизы. – Ева улыбнулась девушкам и, проигнорировав сальный взгляд Паркера, пошла в сад.

– Миссис Пристли, я принесла для вас эскизы. Самый топ!

Марта довольно хлопнула в ладони. Перспектива выбрать что-нибудь шокирующе стильное очень волновала ее. Ведь в бутиках многие вещи были не по возрасту и статусу, но если их можно сшить, почему нет? Ева узнала еще вчера, что к портным она обращалась исключительно ради идеальных костюмов в духе Коко Шанель, в остальном к их помощи не прибегала.

– Бабуль, только не надевай кожу, ладно? – Шон с большим контейнером, полным мяса, появился из ниоткуда.

– Почему это? – удивилась Марта. – Мне всего лишь восемьдесят, я еще в поисках себя!

Ева не выдержала и звонко рассмеялась. Какая она классная! И такая легкая во взглядах на жизнь, возраст и старость! Да, жизнь на пенсии есть!

– Ева, а ты видела когда-нибудь настоящий винтаж от Шанель?

– Нет, – призналась Ева.

– Пойдем ко мне, покажу.

– Баб, Ева догонит, пусть сначала с рыбой мне поможет.

Марта кивнула и неспешно поднялась на крыльцо.

– Ева, – он произнес имя тихо и с какой-то несвойственной ему мягкостью, – ты хотела уехать?

– Не беспокойся, – оборвала она все заигрывания. Они оба понимали, что нужно Шону. Гарантии. – Ничего не было. Забыли.

Ева поспешила к Марте, делавшей вид, что изучает, насколько чисты окна в парадной, но обернулась, тихо добавив:

– И я даже не возьму с тебя денег за молчание.

Она показала ему язык, чтобы просто разрядить обстановку. Им еще целый день и вечер контактировать: нельзя показывать, насколько напряженные отношения между ними.

Шон хмыкнул, с тоской рассматривая ее гибкую фигуру в шортах и топе, ноги ее умопомрачительные, волосы, мягкой волной лежавшие на спине. Где его виза? Куда платить, чтобы Ева улыбалась ему постоянно? Он ведь всегда считал ниже мужского достоинства платить женщине за секс и тем более за «любовь». Сначала это был максимализм, замешанный на мачизме, затем чистый расчет и природная брезгливость. Ну, и ситуация с Евой, конечно, оставила осадок. Стоны могут быть фальшивыми с любой партнершей, но с эскортницей ты за них еще и платишь! Подарки, досуг и деньги на расходы подруг Шон платой не считал, это элементы любых отношений. Потом они с Эмили решили остановиться друг на друге, идти по жизни вместе. Так он познал, какими могут быть отношения с самодостаточной эмансипированной женщиной. Мачизмом Шон давно отстрадал, поэтому ему было вполне комфортно в картине мира, где муж и жена равны в правах и обязанностях на сто процентов. Но вот поди ж ты! Появляется Ева и все: принципы летят к чертям собачьим, тестостерон бьет в голову и не только в ту, что наверху, а о морали даже говорить не приходится. Он готов и платить, и к ногам падать, а ведь было время, когда зарекся и близко не подпускать к себе продажных сук. Особенно Еву Кьяри. А теперь щенком бездомным вслед ей смотрит.

Шон взял контейнер с мясом. Когда возле тебя больше одной женщины – жизнь в ад превращается. Лучше уж барбекю заняться. Хотя внутренний голос все равно будет смачно жарить его в мозг, а совесть углей подсыпать. Везде засада!

Глава 13. Хорошо, когда плохой муж – чужой муж

– Привет, ты дома? – набрала Кевина.

– Привет, дома. А что?

– Открывай тогда. – Слышно было как он замешкался, затем подошел к двери. Звонок оборвался ровно тогда, когда щелкнул замок.

– Привет! Ты как здесь? – Кевин был удивлен, но в хорошем смысле.

– Мимо проезжала, решила заскочить, – Ева почти не обманывала: по дороге к дому родителей всегда проезжает через этот район.

Она прошла в гостиную, ошарашено рассматривая голые стены, коробки и пару чемоданов.

– А что у тебя произошло? – Ева резко обернулась, всматриваясь в лицо лучшего друга. Все-таки у нее были друзья! И в основном ими были мужчины. Вот и Натан стал хорошим другом. Определенно с мальчиками ей удавалось дружить лучше, чем с девочками. Парадокс при ее внешности, но факт. Ева всегда трезво оценивала собственную привлекательность и, что уж там, гордилась своей манкой красотой, но даже хорошо, когда есть мужчины, которые не воспринимают тебя исключительно как объект своих симпатий.

– Мне предложили читать лекции в Колумбии7, и я согласился. Для моей научной работы даже лучше будет.

– Супер! – воскликнула Ева и бросилась ему на шею. – Поздравляю! Правда, это одна из лучших новостей за последнее время!

– Так что, будем видеться чаще.

– Увы, – Ева нарочито печально вздохнула, но затем просияла: – У меня тоже есть новости: мне предложили должность младшего помощника при Рафе Симонсе в «Прада»! Я полечу в Милан! – Она аж запищала от радости. Кевин показательно закрыл уши.

– Хотел бы сказать, что мне жаль расставаться с собой, – он демонстративно прочистил ухо, – но это правда отличные новости. Ты это заслужила.

– Слушай, – Ева присела на узкую стильную софу, – а может, в мою квартиру заедешь? Я тогда и договор аренды расторгать не буду. Квартира у меня просторная, район – отличный, плата, правда, высоковата, но так это же Манхэттен!

Идея была действительно прекрасная, но предлагала Ева не только альтруизма ради – тогда и весь свой хлам не нужно будет вывозить. Кевину, наверняка, жизненно необходима парочка манекенов. Английскую литературу будет им преподавать!

– Ты ведь не собираешься жить в кампусе?

– Нет, конечно. А ты когда уезжаешь? У меня в сентябре начинаются занятия.

– Если все пойдет, как я планирую, то в начале сентября улетаю.

– Ну, давай ты как точно узнаешь, мне позвони. И я тогда не буду ничего подыскивать.

– Заметано! – Ева помолчала, прежде чем жалобно посмотреть на Кевина.

– Что еще? – не понял он.

– Мне нужна твоя помощь.

– Какая? Только не говори, что снова пойти на вечеринку к Нортонам.

– Нет, – нервно ответила Ева. – К Пристли. И не на вечеринку, а в бар вечером.

– Что?! – Он даже поднялся и потрогал ее лоб. – Температуры вроде нет, – задумался, замерев рядом. – Тогда не пойму, зачем тебе это надо?

– Послушай, – Ева взяла его за руку и, усадив рядом, пояснила, как оказалась в нынешнем положении. – Мне просто необходимо дружеское плечо.

– Громоотвод, – поправил Кевин.

– Самый лучший, чудесный, потрясающе великолепный громоотвод.

– Ева, я не против, но объясни зачем тебе это надо? Зачем ты лезешь в личное с этим Шоном? Он ведь мудак полнейший.

– Да никакой он не мудак! – воскликнула Ева, даже не подумав. Сегодня он был… Черт возьми, был мил, внимателен и обходителен. Она даже не думала, что когда-нибудь окажется в одном пространстве с Джуди и Шоном. И он безоговорочно выберет ее, Еву. Нет, у него была Эмили – это бесспорно, но где можно было, не вызывая кривотолков, быть рядом и проявлять заботу к самой Еве, он проявлял. – Шон просто… просто… Не знаю, но точно не мудак.

– О-оо, – протянул Кевин, – да ты влюбилась, Ева Кьяри. Снова.

– Ничего подобного! И, вообще, я встречаюсь с его братом.

– Так, а я тебе тогда зачем?!

– Ну, там такая ситуация… – Ева замялась, не зная, как объяснить, не объясняя. – В общем, мы как бы понарошку встречаемся.

– Это как? – с интересом спросил Кевин.

Ева не ответила. Это не ее секрет, поэтому делиться даже с самим Господом Богом не станет. Бог и так все видит, а она не на исповеди. Кевин настаивать на ответе не стал, но выпить вечером по стаканчику согласился.

Вечер решено было провести в баре «Don’t call me, mom»8. Там они тусовались, еще будучи желторотыми тинейджерами. Точнее, студенты там зависали, а Ева с подружками терлись рядом – до совершеннолетия им было еще ой как далеко. Уже позже, когда Ева приезжала к родителям, то заходила в бар однажды, и с того момента ничего особо не изменилось: потертая стойка, высокие столы с кожаными стульями, кто-то играл на бильярде, а кто-то пил и пялился в телевизор – бейсбол показывали. Пахло жареной картошкой, бургерами и непередаваемой смесью алкогольных паров, пропитавших обшивку стен. Так было любом старом баре. Сбор назначили на восемь вечера, но Ева с Кевином прибыли к девяти: позже придут – меньше времени проведут.

С учетом того, что днем все пили коктейли и пиво, то уже были прилично навеселе и ее появление восприняли с энтузиазмом. Паркер даже предложил выпить в ее честь. Он, кстати, пришел без Джуди. Вероятно, она осталась с малышкой. А вот из новых лиц появилась Тори.

Ева не пыталась завести с ней заново дружбу и на все попытки отвечала равнодушно. Как итог, Тори переключилась на Эмили. И слава богу. Еве сейчас было не до праздной болтовни. Она сидела в окружении своих рыцарей: Натан с одной стороны, Кевин с другой. Шон на еще одного мужчину в ее окружении отреагировал со спокойной иронией.

– Неужели одного верного воздыхателя тебя мало? – шепнул, когда принес ей холодное пиво.

– Одна голова хорошо, а две – лучше, – мило ответила Ева. И пусть трактует как хочет. Потяжелевший взгляд без слов сказал, что расшифровал Шон не в ее пользу.

«Пусть думает», – мысленно махнула рукой Ева. Переубедить его, что она не секс-зло в последней инстанции – нет, такой цели не добиться! Главное, что Паркер сидел далеко и максимум, на что мог рассчитывать – стрелять шальным взглядом в ее декольте, причем очень даже скромное.

– Я отойду, – шепнула Натану и поднялась.

Шон проводил ее незаметным, как ему казалось, внимательным взглядом и промочил губы пивом. Сегодня он выбрал безалкогольное: после коктейлей в бассейне голова гудела, хотя и принял-то всего парочку. Вообще, он сейчас с удовольствием выпил бы молока с печеньем или пирогом каким-нибудь, а потом хорошо выспался, а может, и не спал бы, но в постели оказаться было бы неплохо. Шон посмотрел на Эмили: она болтала с этой, как ее… Тори или Лори. Неважно, в принципе. Атмосфера за столом образовалась достаточно веселая и компанейская, значит, уходить пока рано. Он же брутальный самец и пожаловаться, что башка раскалывается как-то мимо образа. Поэтому Шон, не найдя лучшего занятия, принялся разглядывать Еву. Он искал в ее внешности что-то, чего раньше не замечал: отыскивал родинки, рассматривал густую волну волос – казалось, что они даже пахнут шоколадом, – любовался улыбкой и жестами. Он-то искал что-нибудь, что оттолкнет от нее, а выходило, что подсаживался еще больше.

Ладно, посмотрим на кого-нибудь еще. Шон впечатал скептический взгляд в Кевина. Кто такой? Почему с ней пришел? Он ведь уже не в первый раз ее сопровождал? Высокий жилистый блондин, не урод в принципе. И, судя потому, как сошелся с Натаном, не идиот. Вообще, с братом этот Кевин быстро нашел контакт. Удивительно. И тот даже не ревновал Еву к этому другу детства. Вот он, Шон, ревновал, хотя не имел ни прав, ни оснований, а Натан нет. Как так! А еще был Паркер. Шону не нравилось, как тот ведет себя в отношении Евы. Масляные взгляды, плотоядный оскал, который никак не принять за улыбку, стремление касаться Евы по поводу и без. Сам Шон себе такого не позволял! Так какого хрена этот помятый муж на чужую женщину глаз положил! Шон понимал: его возмущение абсолютно за гранью разумного, но в последнее время разумное совсем не находило отклика в его душе. Он снова бросил взгляд на Паркера. Вообще, странно: он всегда был ограниченным нахальным снобом, или это возрастное? Шон без лишней скромности мог назвать себя человеком обеспеченным – эпитет «богатый» ему не нравился, да и не применим в отношении него единолично. Богатой была вся семья Пристли и непосредственно «ГлобалКэпитал». Многие из благ достались Шону по праву рождения в такой семье: воспитание, образование, хороший старт, круг общения и связи. Но это не панацея. Можно иметь все это и… стать Паркером Нортоном. У них ведь были одинаковые возможности, но Паркер предпочел просто проматывать капитал родителей.

Шон отвернулся и посмотрел на лестницу в цоколь: Евы не было всего около минуты, а кажется, что полчаса. За столом продолжали живо обсуждать будущий финал мировой серии по бейсболу и внимания на то, что Паркер тоже решил отлучиться, никто не обратил. А вот Шон заметил и поднялся, когда тот скрылся на темной лестнице. Он неспешно спустился и повернул за угол, увидев в интимном полумраке Еву, вышедшую из туалета с мокрыми руками, и Паркера, поджидавшего аккурат под дверью.

– Чего тебе? – Она явно была не рада его видеть.

– Тебя жду, красавица.

Ева нахмурилась, собираясь пройти мимо, но Паркер ловко – после выпитого-то! – схватил ее за руку.

– Куда ты торопишься? – Он улыбнулся так, что даже Шона чуть не стошнило. – Ты стала просто вау какой красоткой. Я это еще у нас на вечеринке заметил.

– Ты, кажется, выпил лишнего, – Ева попыталась освободить руку.

– Я выпил достаточно. Ева, детка, может мы продолжим вечер вдвоем?

– Ты в себе? – Она снова попробовала вырваться. – Отпусти! – И голос ее заметно дрогнул.

Шону все стало ясно: ему одного взгляда хватило на ее лицо, чтобы понять, каким он был идиотом. Боже мой, какой же он дурак!

– Паркер, отпусти ее, – Шон вышел из тени.

– Да мы ничего такого не делаем, правда, Ева?

– Какое же ты ничтожество! – презрительно бросила она, потирая запястье. – Как Джуди выносит тебя.

– Я ничтожество? А ты тогда кто? – весело поинтересовался Паркер и обратился к Шону, словно Ева – товар, который они могут поделить между собой: половина одному, половина другому. – Аппетитная красотка, правда? Я думаю, мы сможем втроем договориться. А мы ей потом заплатим.

Паркер попытался снова схватить ее. Ева ловко отскочила, бросив испуганный взгляд на Шона. И этот взгляд ему просто ножом по сердцу. Неужели она думает, что он способен причинить ей вред? Неужели допускает, что он воспользуется этим низким предложением?!

– Не смей прикасаться ко мне! – Еву пробила крупная дрожь.

– Паркер, – угрожающе тихо шепнул Шон, – исчезни.

Тот попытался что-то ответить.

– Просто исчезни. Даже дышать на нее не смей. – Было в его голосе нечто такое, что настораживало. Даже Ева вжалась в стену, пытаясь слиться с ней.

– Окей. – Паркер на безопасном расстоянии обошел его, косо глянув на застывшую Еву.

– Ева, – шепнул Шон, подходя ближе, желая утешить, показать, что он не обидит ее. Но она шарахнулась от него, как мгновением ранее от Паркера. – Прости, это полностью моя вина. Я тогда был так зол на тебя, собирал вещи – дед домой отправил. Тут приехал Паркер, и я в общих чертах рассказал ему.

Шон говорил и говорил, а она, казалось, даже не слышала его. Просто смотрела в одну точку, куда-то мимо него: не плакала, не кричала, но так молчала, что паршиво становилось.

– Черт, я даже представить не мог, что это до сих пор имеет значение. Сто лет прошло!

– О, Шон! – Она наконец посмотрела на него. – Кто не хочет – никогда не забудет. Боже, – Ева закрыла лицо руками, – это было один раз, даже не ночь, а я до сих пор расплачиваюсь за эту ошибку! – Она закусила губу, чтобы не заплакать. Она ведь ничего не сделала. За что так с ней?..

Шон ощутил болезненный укол, когда Ева назвала их отношения «ошибкой».

– Прости, я не думал. Я так виноват перед тобой.

– Конечно, виноват! – не выдержала Ева. – Ты хоть знаешь… – Она вовремя себя остановила. Это ее проблемы. Не его. Да и не виноват Шон, по сути. А если виноват, то не он один. Тут все виноваты и не виноваты одновременно. Вот такой оксюморон. – Все нормально. Ты не виноват. – Она вздохнула, собирая себя заново – ей не впервой. – Пожалуйста, придумай что-нибудь правдоподобное, почему я ушла. Не хочу возвращаться.

Ева пошла к выходу, больше не глядя на него.

– Стой, – он мягко остановил ее. – Давай отвезу тебя.

– Не надо.

– Я не отпущу тебя в таком состоянии.

– Шон, ты о чем?! – Ева освободилась от его рук, обнявших за плечи. – Возвращайся! Ты понимаешь, что подумать могут? Что Эмили подумает? – Боже, неужели он не понимает, что делает только хуже!

– Я поговорю с ней.

– Не нужно ни с кем говорить! Просто возвращайся.

– Давай я Натана или Кевина позову, пусть отвезут, если ты не хочешь ехать со мной.

– Не нужно никого звать, просто уходи.

– Я не уйду, – Шон каждое слово произнес раздельно. Все-таки они не могут не спорить.

– Я жила здесь с рождения. Со мной ничего не случится.

Шон стоял и просто смотрел. Он не хотел ее оставлять, и Ева видела это, поэтому сказала:

– Пожалуйста, возвращайся. Пожалуйста, – теперь она умоляла его быть благоразумным.

– Хорошо, но если через пятнадцать минут ты не напишешь, что дома, я приеду сам.

Ева попыталась возразить, но Шон, взяв ее лицо в ладони, сказал:

– Ева, я приеду к тебе. Я не шучу. – Она согласно кивнула – хорошо.

Ева поднялась на крыльцо и достала телефон. Она ведь должна Шону написать. Страх, что он исполнит свое обещание, был. Если он сделает это, то неудобных вопросов и пересудов не избежать. А пока есть шанс отделаться малой кровью.

Я дома

Буквально через три секунды, словно он ждал, пришел ответ:

Отдыхай, до завтра

Ева бросила телефон обратно в сумочку. Сначала он ее ненавидел, теперь жалеет. Только этого не хватало! Жалость от Шона Пристли! Да нахрен она ей не сдалась! Ева устало рухнула в плетеное кресло на террасе. Как же она вымоталась за эти три месяца. Как устала. Скорей бы уехать. Она сделает все, чтобы ее взяли. У Рафа Симонса и у всего чертова «Прада» нет шансов против Евы Кьяри. Ей надо сбежать не просто из города, из страны. Она больше не может находиться в одном полушарии с Шоном.

Ева закрыла лицо руками и, не сдержавшись, дала волю слезам. Она так давно не плакала. Не давала жалости сломить волю. Но иногда, наверное, плакать все-таки нужно.

– Ева, девочка, что случилось?

Ну вот, мама снова караулит ее. Как и тогда, восемь лет назад. Ева зарыдала еще пуще.

– Да что случилось? – в голосе Джеммы прорезались истеричные нотки. Давно она не видела дочь в таком состоянии. – Кто тебя обидел?

– Мама, – всхлипнула Ева, – я, кажется, люблю его.

– Господи, Ева, – она обняла ее, целуя в макушку, – неужели опять?

– Он меня ненавидит! Мама, ну зачем, зачем ты взяла эти проклятые деньги?!

– Да какие деньги?! – воскликнула Джемма. – Те десять тысяч я отдала на следующий день мистеру Пристли!

– Отдала? – Ева подняла голову, с неверием рассматривая темноту во дворе. – Но как же… почему же…

– Ева, – мать взяла ее за плечи и, взглянув прямо в глаза, твердо сказала: – Ты ни в чем перед ним не виновата. Ни в чем! Этому Шону повезло, что его полюбила ты. И если он этого не ценит – пошел он в задницу!

– Мама! – удивилась Ева, даже слезы на глазах высохли. Но с тоской она все же сказала: – Он женится на другой.

– Значит, это не твой мужчина, – упокоила Джемма. – Твой – женится только на тебе. Пойдем, – она помогла Еве подняться. – Я чай заварила и пирожные с ресторана принесла. Все будет хорошо. Обязательно будет.

Глава 14. Когда ты спишь…

Ева быстро поднялась наверх, и Шон сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Сейчас он переварит случившееся и пойдет убивать Паркера. Он не сделал этого сразу, только чтобы не напугать Еву еще больше. А вот сейчас…

Шон быстро поднялся, обшаривая взглядом каждый закуток в сумрачном зале. Эмили болтала с этой Тори или Лори; Кевин с Натаном смотрели бейсбол и активно обсуждали. Где же ублюдок Паркер? Неужели свалил? Ничего, Шон к нему домой поедет и вытрясет все дерьмо, накопившееся за жизнь.

Судьба была милостива – Паркер нашелся возле барной стойки, в самом конце. Все же хорошо, что Джуди не пришла: принять, что муж тот еще гавнюк, не просто, но по-хорошему такое знать надо, чтобы не было иллюзий.

– Еву не видел? – спросил Натан, когда Шон прошел мимо. Он не остановился и не ответил: у него была цель, которую надо всенепременно ликвидировать. Шон постучал по плечу Паркера, а когда тот повернулся – врезал по морде. Нечестно? Так они не на ринге! Да и в любом случае они в разных весовых категориях. Шон выше, крупнее и занимался боксом с детства. Шансов у Пакера ноль.

Крик и суета поднялись мгновенно, но Шон не обращал внимания: он схватил бывшего приятеля за шиворот и, вытерев им барную стойку, швырнул на пол. Дальше его схватили за руки и начали оттаскивать.

– Я вызываю полицию! – закричал кто-то.

– Шон, ты чего? Что случилось? – Это уже был Натан. Шон поднял руки, показывая, что успокоился и держать его нет необходимости.

– Боже, Шон! – Эмили подскочила с круглыми от испуга глазами. А то ли Тори, то ли Лори кинулась проверять, жив ли Паркер.

– Что на тебя нашло?

– Он приставал к Еве, – сухо ответил Шон, разглядывая разбитые руки. Как в молодости, ей богу!

– Где она?

– Как она?

Вопросы посыпались, как из рога изобилия. Бармен принялся вызывать полицию и службу спасения. Похоже, ночь все же придется провести в участке.

– Я все улажу, – бросила Эмили. Шон скупо улыбнулся. Она отлично умела договариваться и решать проблемы. Тестостерон и юношеская агрессия в студенческие годы не раз толкали в драки. У Эмили хорошо получалось успокаивать и разруливать. У Шона пискнул телефон. Ева дома. Отлично.

– Я поеду к ней, – бросил Кевин. Натан поддержал.

– Оставьте ее, – оборвал Шон. – Она дома, отдыхает. – Иногда ему казалось, что мужчинам всего-то и нужно для счастья – просто быть в ее руках. Эти двое, как собачки дрессированные скачут. Да и сам Шон не лучше, даже в драку полез. Ева. Везде Ева. Этот городок, она и он связаны неразлучно.

– Я ей позвоню, – не унимался Кевин.

Ну все, терпение закончилось.

– Отвали от нее, – достаточно агрессивно оборвал Шон. А что, он и ему может лицо разукрасить.

– Тебя забыл спросить! – Кевин оказался не из робкого десятка. И, судя по недоброму взгляду, у него были к Шону претензии. – Заступник хренов. Если бы не ты – этого вообще бы не произошло! – Кевин бросил взгляд на Эмили, мягко увещевавшую хозяина бара, и сбавил пол-оборота: – Во всем, что с Евой произошло, виноват ты! – Он единственное, что пальцем в Шона не ткнул.

– О чем он? – не понял Натан, глядя то на брата, то на нового знакомого, но они не слышали его.

– Ты хоть знаешь, что ей пережить пришлось? Знаешь, что такое забирать документы с колледжа, когда до начала семестра две недели? Знаешь, что она пешком не ходит, чтобы вот с такими Паркерами Нортонами не столкнуться?! Ее травили, пока она не сбежала отсюда! И все из-за тебя!

– Ну все, кажется, порядок, – подошла Эмили, всматриваясь в напряженные лица.

– Приятно было познакомиться, – кивнул ей Кевин и, едва улыбнувшись Натану, ушел. На Шона он даже не взглянул.

В полицию Паркер решил не обращаться, вероятно, не хотел, чтобы жена знала о его поступке, и во что он вылился. Ущерб бару Шон компенсировался без вопросов. Виноват. Вообще, он даже смирился, что придется ночевать в камере, но дома так дома. Заснуть все равно не сможет.

Так и вышло. Как только они приехали, Шон тут же, не обсуждая произошедшее ни с невестой, ни с братом, поднялся к себе. Он принял душ и лег. Голова работала, перемалывала каждое слово, каждый жест, поступки и даже взгляды. Ведь он действительно ни разу за прошедшие восемь лет не подумал о том, как Ева переживала всю эту ситуацию. Для него все было однозначно. Она хотела денег, поэтому отдалась ему. Продала свою девственность, как юная гейша. Вот только он не собирался покупать, поэтому-то и возмутился до крайности. Его семья не дойная корова. Его дед не должен был оплачивать его развлечения. Шону было жутко стыдно тогда перед ним. И как-то быстро забылось, что мать Евы требовала не отступных, а возмездия. Она считала, что Шон воспользовался ее молоденькой дочерью. А решать вопрос с помощью финансов было уже предложено самим дедом.

Шон запутался. Сейчас ему в принципе было наплевать и на те деньги, и на чье-то мнение, да и на всю ситуацию в целом. Да, поначалу он не хотел видеть Еву рядом: тут и память, и накаляла она его жутко, да и Натана взяла в оборот. Потом он не хотел, чтобы она встречалась с братом уже по другой причине. Шон убеждал себя, что противится их роману исключительно из-за того, что подозревает Еву в какой-то коварной и эффектной пакости – это в ее стиле. Но все было намного очевидней: он сам на нее запал. Лучше бы она реально задумала какую-то гадость.

Заснуть он так и не смог. Очень долго думал о словах Кевина. Шон сам, приезжая в Принстон, не часто виделся с бывшими приятелями и о Еве никогда не спрашивал. С глаз долой, как говорится. Он и забыл про нее, признаться. А вот когда Джуди неожиданно позвонила, раздобыв его номер где-то, согласился заглянуть к ним – он как раз к деду по работе приезжал, подпись главного бенефициара нужна была. Отчего бы старых знакомых не навестить? Там он снова встретил Еву. И на него по новой нахлынуло. Будь она серой и уставшей, с мешками под глазами и располневшими бедрами, со стыдливо опущенными глазами и кроткими извинениями. Тогда он, возможно, даже пожалел бы ее и простил полностью. Но Еве все же было двадцать шесть и, судя по внешности ее матери, гены у нее отличные. Она не превратилась в искаженную временем тухлую версию себя. Ева была красивой, сексуальной и дерзкой. Она больше не была симпатичной восемнадцатилетней девочкой, строившей ему глазки и заглядывавшей в рот. Он стала красивой женщиной с просто умопомрачительными ногами. А как отбрила его на крыльце Нортонов! Он даже сукой ее обозвал. На него это вообще не похоже. Ева не выглядела, как человек, который подвергся буллингу. Шону было сложно сопоставить образ уверенной женщины, хлесткой и умной, талантливой и находчивой, с обликом забитой девочки, которая могла бы вырасти из нее. Хотя что он знал о травле и всеобщем презрении? Ничего. Шон всегда был лидером. Популярным, успешным, уважаемым. И он не прикладывал к этому много усилий – так просто было. От младшей школы до нынешнего времени. Ему не приходилось восставать из пепла, и он был очень рад, что Ева стала именно такой, какая есть. Сейчас не хотелось оценивать, насколько она виновата в том, как обернулось дело. Виновата ли вообще? И кто виноват еще? Тут все хороши: и сам Шон, и мама ее, и дедушка. Чего Шон точно хотел, так это поговорить с ней. Ему очень нужно увидеть ее: обсудить и извиниться.

Ночь, как назло, не заканчивалась долго. Он с трудом дождался утра, чтобы рвануть к Еве, но и тут засада: когда спустился, то его взяла в оборот бабушка и пока не накормила завтраком, отпускать не хотела. За это время подтянулись все домочадцы: Эмили была как-то подозрительно задумчива, но Шон решил, что с проблемами будет разбираться в порядке очереди. Натан тоже вопросительно смотрел – любопытный какой! – но поднимать тему вчерашних событий при свидетелях боялся.

– Спасибо, бабуль! – Шон поцеловал ее в напудренную щеку. – Все было очень вкусно. – Ему кусок в горло не лез, но он запихнул в себя завтрак. – Мне нужно съездить кое-куда, – теперь он прикоснулся губами к макушке Эмили. – Я быстро.

Как итог, к дому Евы подъехал к десяти утра. Время самое подходящее, но почему же такое странное чувство пустоты и одиночества, словно Шон опоздал? Будто не успел на самый главный праздник в жизни? Он поднялся на крыльцо, с интересом разглядывая место, где выросла Ева. Уютно и приятно. Затем постучал. Дверь открыли не сразу, но открыли.

– Вы?!

Мать Евы Шон узнал сразу. Невысокая, моложавая брюнетка, достаточно привлекательная для своего возраста. И если в первую встречу она выглядела, как разъяренная тигрица, то сейчас была скорее раздосадована, ну и смотрела строго из-под темных изящных бровей. Все-таки гены у Евы отличные.

– Миссис Кьяри, могу я увидеть Еву?

Джемма Кьяри какое-то время молча сверлила его взглядом, потом распахнула дверь, приглашая войти.

Гостиная была небольшой, но светлой и милой. Шон даже тихо хмыкнул, заметив на креслах чехлы: насыщенного мятного цвета с пестрыми бабочками по всему периметру – такие же он видел у Евы в квартире. Тогда подумал, что это чересчур броско и вызывающе. Сейчас понимал, что она сама очень броская и вызывающая, но в том смысле, что не каждый сможет этот вызов принять и удержаться рядом.

– Евы нет, – нарушила молчание миссис Кьяри, когда Шон достаточно осмотрелся и принялся поглядывать на лестницу, ведущую на второй этаж. – Она уехала рано утром.

Черт, все-таки опоздал!

– Хотите чего-нибудь?

Шон вскинул голову, встречаясь с темными глазами. А вот у Евы они светло-голубые, почти прозрачные. Интересно, в кого такой цвет? Но поражало не только это, но и то, что мать Евы была удивительно спокойна. С чего бы?

Да, Джемма не была зла и рассержена. Шон ведь не мог знать, что она полночи разговаривала с дочерью: многое поняла и приняла. Злости к этому мужчине она больше не испытывала, но очень четко понимала, что дорожки Шона и Евы никогда не пересекутся, поэтому надо помочь им разрубить гордиев узел.

– Нет, спасибо, я просто хотел увидеть Еву.

– Она вчера была очень расстроена, и я думаю, что вам не нужно встречаться, – Джемма была очень корректна.

– Мисс Кьяри, я хотел объясниться…

– Оставьте ее, – долго Джемма не могла быть доброй и милой с людьми, которые хоть и косвенно, но причинили боль ее ребенку.

– Миссис Кьяри, вы не понимаете…

– Это вы не понимаете! Моя дочь – хороший человек, не надо ее преследовать! Что она лично вам сделала? – Джемма начала напирать. – Как вы пострадали? Финансово?

– Миссис Кьяри… – Шон не хотел говорить о деньгах.

– Эти деньги я вернула вашему деду ровно на следующий день. Не знаю, зачем взяла, – она даже смутилась. – Бес попутал.

– Что? – ошарашенно оборонил он. Как так?! Почему ему никто не рассказал? Ведь он же… Черт! Дед не сказал, потому что не знал, что Шон слышал их разговор. Так же, как и не знал, какие страсти разгорелись из-за этой, по сути, несуществующей сделки.

– Вы ведь скоро женитесь? – резко сменила тему Джемма Кьяри. – Так будьте счастливы и идите своей дорогой, а мою девочку оставьте в покое.

Шон ничего не ответил: слишком много мыслей, слишком много открытий.

– Всего доброго, – произнесла Джемма, заканчивая разговор. Она надеялась, что они поняли друг друга. Зря, потому что Шон не мог понять ничего, даже себя.

Он приехал домой в каком-то странном отрешенном состоянии: нельзя сказать, что его картина мира треснула, и вообще не ясно, как жить дальше, но почва под ногами пошатнулась неслабо. Нет, отношение к Еве изменилось не сегодня и не вчера, но к гамме чувств, испытываемых к ней, прибавилось еще и острое чувство вины. Нападки, критика, необоснованные претензии и оскорбления. Ева отбивалась от него, дерзила и гордо вздергивала подбородок. Ей было плевать, что он думает! Она не собиралась переубеждать его или что-то доказывать.

– Что с тобой? – пытливо посмотрел дед. – Все в порядке?

Шон оторвался от телефона: он звонил Еве уже в течении получаса, но она была недоступна. Только не понятно: для него недоступна, или это из-за дороги?

– Нет… – Шон задумался, прежде чем попросить: – Мы можем поговорить? – До отъезда еще час, поэтому можно и душу излить. Ему срочно нужно поделиться с кем-нибудь, и дед единственный, с кем можно обсудить и кто не осудит.

– Помнишь, когда мать Евы пришла и начала обвинять меня в совращении?

– Помню, конечно! Как она кричала!

– Я тогда слышал, как ты предложил ей деньги, а она взяла.

Доминик покачал головой – подслушивать нехорошо.

– Она вернула деньги, да?

– Вернула на следующий день и кричала еще пуще! Я, видите ли, заболтал ее!

– Я ведь не знал, – произнес Шон. – И я нарисовал себе очень неприятную картинку: вроде как Ева специально все подстроила ради денег. И я часто и много обижал ее. С момента нашего повторного знакомства я вел себя… – «Как мудак!» – мысленно сказал он, а вслух: – Не как джентльмен.

Доминик Пристли тяжело вздохнул. Молодежь!

– Шон, я думаю, все не так страшно. Ева мне показалась девушкой не злой и отходчивой. Уверен, она простит тебя, если все еще не простила.

– А как мне простить себя?

– Со временем все пройдет, – Доминик это точно знал: сколько лет живет! – Я ведь знаю, что ты тоже не со зла.

Шон скептически хмыкнул. Нет, ему поможет не время, а Ева. Ему просто нужно увидеть ее, а дальше они решат, что делать.

– Шон! – повторил дед во второй раз. Внук мысленно явно уже был не в кабинете. – Это все, что тебя беспокоит? – Вот лично у него, Доминика, появились некоторые подозрения, но обличать их в слова он не будет. Пусть дети сами к этому придут.

– Нет, не все, – честно признался Шон. – Но с этим я справлюсь сам. Я должен разобраться сам.

Шон поднялся. Полдень. Пора в Нью-Йорк возвращаться.

Доминик провожал внука задумчивым взглядом. Было у него ощущение, что, возможно, они с Джеммой Кьяри еще общих внуков нянчить будут. И отцом этих детей если и станет кто-то из братьев Пристли, то определенно не Натан.

***

Ева приехала домой еще до одиннадцати часов, но телефон не включала до вечера: ей необходимо было подумать без давления из внешнего мира. А когда все же соизволила появиться в сети, оказалось, что ей не позвонил только ленивый. Сара – ленивая задница! А в остальном – от Аляски до Пхеньяна. Точнее, от мамы до начальницы. Этим двум решено было перезвонить в первую очередь. От матери получила нагоняй за молчание – она же волнуется, переживает, не случилось ли чего в дороге. Рина, хвала богу, претензий не имела, а просто спешила поделиться помолвкой очередного денежного туза с Уолл-Стрит. Агентство просто обязано заполучить эту свадьбу. Ева не стала говорить, что, скорее всего, этот проект пройдет без нее – о таком лучше при личной встрече, тем более они с Рафом Симонсом еще по рукам не ударили.

Обзвонив самых близких женщин в своей жизни, Ева посмотрела на внушительный список сообщений с контактами, пытавшимися с ней связаться. Кевин, Натан, Эмили и Шон. Последний звонил тридцать раз – упорный.

Ева успокоила Натана, поругалась с Кевином и, собравшись с духом, поговорила с Эмили, а вот Шону перезванивать не стала – ни к чему это. Ее, вообще, безумно возмутил его героизм. Ну кому он нужен?! Лучше ведь никому не стало! Все еще круче запуталось и усложнилось, а слухов теперь станет только больше. И еще Кевин со своим заступничеством! Слез налил Шону в уши, а тот теперь не знает, куда от своей совести спрятаться. Очевидно же, и его извинения тому доказательство, что он человек, привыкший признавать ошибки и не бояться ответственности. Господи, только этого ей не хватало: сначала он ее ненавидел, теперь жалеет!

Вот и Эмили очень волновалась за нее, и Ева была честна с ней: рассказал все как на духу, единственное, о чем умолчала – роль Шона в зарождении этой истории. Эмили не нужно этого знать. Зачем? Что было то было.

Телефон мигнул сообщением:

Привет

Ты дома?

Я могу приехать?

Ева прочитала и задумалась. Шон стремился расставить точки над «i». Но она не хотела. Ну зачем? Все и так ясно-понятно и очень сложно. К чему добавлять? Ева даже не хотела язвительно предъявить ему, что никаких денег она ему не должна. И правильно, что он отказался от перевода на десять тысяч. Так-то получилось бы, что сам Шон ей должен.

Я дома. Все нормально. Не беспокойся

Вполне нейтрально и между строк читается, что лучше им не общаться.

Я приеду

Видно, намек слишком тонкий, нужно точнее.

Не приезжай, не нужно, все хорошо

Нам нужно поговорить

Ева тяжело вздохнула. Да не о чем им говорить! На ватсап поступил аудиозвонок – она сбросила.

Ева, я хочу увидеть тебя

Сердце пропустило два удара.

– Я тоже хочу, – одними губами прошептала она и сделала единственно верное: через секунду контакт «Шон Пристли» больше не смог отправлять ей сообщения. Телефон зазвонил ровно через две секунды: закрыли дверь, а Шон в окно. Когда вызов сам прекратился, Ева заблокировала номер.

Все, нет больше Шона. Есть Шон Пристли – клиент агентства «Dream Wedding», и теперь Ева будет общаться с ним только в контексте работы и исключительно при свидетелях. Ничего личного, только бизнес. Свадьба через десять дней – скоро все закончится, а Ева уедет и того раньше…

Глава 15. Осторожно, двери закрываются…

– Ах Ева, зараза ты эдакая! – по-доброму ругалась Рина.

Встреча с Рафом Симонсом прошла более чем успешно. Он был работодателем требовательным и слегка эксцентричным, но эскизы Евы счел неплохими, а ее – перспективной. Он, оказывается, периодически отыскивает молодые кадры со свежим взглядом и смелостью в видении моды, и Ева подошла идеально.

– Ты же меня примешь обратно, если ничего не получится? – со вздохом спросила Ева. Разговор с начальницей состоялся, и теперь они обе грустили: три года рука об руку – это почти женаты!

– Конечно, приму, но уверена, у тебя все получится!

Они вместе вышли из кабинета. Сара, краем уха слышавшая об отъезде, – Ева уже шепнула, что свадьбу Пристли-Хоук придется вести ей, – обняла подругу:

– Как обоснуешься, жди в гости! – и бросила взгляд на Рину: – Ты же дашь мне небольшой отпуск?

– Сначала свадьбу до конца доведите, а потом собирайтесь в свою Италию. – Вы, – она с улыбкой ткнула в обеих пальцем, – еще работаете.

– Есть, босс! – они ответили хором.

– Да, конечно, мистер Пристли, – долетело до ушей Евы. – А вот и она!

Ева обернулась, встречаясь с бесстрастными серыми глазами Шона, и проглотила собственный пульс, забившийся где-то на языке. Выглядел он впечатляюще: идеально скроенный синий костюм, белоснежная сорочка, темно-красный галстук, золотой «Ролекс» и уверенность в каждом жесте – Рина, когда к ним заглядывали подобные экземпляры, шутила, что к ним пришли огромные комиссионные! Ее сотрудницы обычно разделяли эту позицию и смотрели на мужчин – обычно это женихи – исключительно как на кошелек на ножках, но сейчас Ева видела в первую очередь мужчину. Широкие плечи, которые она давно обнимала, темные волосы, уложенные с небрежным шиком – мягкие, она помнила. И губы у него тоже мягкие и чувственные, а руки умелые и сильные. Так, стоп. Это не дело! И вообще, зачем Шон пришел?

– Мистер Пристли, жених нашей Эмили, – включилась в разговор Сара. Свадьбу вести ей, поэтому нужно переключать внимание на себя.

– Рада познакомиться! – Рина протянула ему руку. Шон, судя по выражению лица, не ожидал, что его так быстро возьмут в оборот. – Что-то случилось? Вам нужна какая-то помощь?

– Да, нужна. Я почему-то не могу связаться со своим свадебным организатором, – Шон прямо посмотрел на Еву и взгляд его говорил, что блокировать его – не выход. Если он хочет увидеть ее, то увидит!

– Ева? – Рина улыбнулась, но как-то хмуро. Все же работа – приоритет.

– Я всегда доступна для своих клиентов, и с мисс Хоук мы постоянно на связи. – Ева невинно хлопнула длинными ресницами. Шон смягчился и хмыкнул, а еще пожирал ее глазами. Никакого благоразумия!

– Время ланча, – Шон демонстративно бросил взгляд на часы, – у меня не так много времени, может, пообедаем и поговорим?

– Я не думаю, мне еще нужно кое-что решить…

– Ева, – с нажимом произнесла Рина. У ее сотрудников не может быть иных дел – только клиенты!

– Конечно, – Ева взяла сумочку и прошла мимо Шона, высоко вздернув подбородок и стуча каблуками. – Что-то случилось? – деловито спросила, когда двери лифта закрылись. На Шона смотреть избегала, предпочитая следить за мигающей панелью.

– Да ладно! – Шон саркастично усмехнулся.

Ева наконец взглянула на него. – Правда не понимаешь?

– Я ведь просила на приезжать.

– Ты просила не приезжать к тебе домой, а не на работу.

Лифт остановился, и вошли люди. Разговор оборвался, только Шон придвинулся к ней вплотную. Возмутительно близко на такой огромный лифт!

– Ева, я хочу поговорить, не отталкивай меня, – шепнул, скользнув губами по ее виску.

– Давай не будем, прошу, – Ева даже не знала точно, о чем просит: не говорить или не касаться ее?

Двери открылись, люди вышли. Шон, как только лифт тронулся, нажал на кнопку «стоп».

– Зачем ты это сделал?! – воскликнула Ева, когда лифт встал между этажами.

– Чтобы ты перестала убегать от меня.

Ева недовольно фыркнула! Какой настырный! А вместе с ней заворчала и аварийная служба бизнес-центра:

– Что случилось? Вы в порядке?

Шон, будто бы и не слышал вопроса, подошел к Еве. Ближе, чем следовало.

– Послушай…

– Нет, это ты послушай, – Ева сделала шаг назад и уперлась в металлическую стену. – Просто забудь. Восемь лет прошло! Это все уже неважно!

– Мне важно! – твердо ответил Шон.

– Мне лично плевать!

– А мне не плевать!

– Ну так вернись в Принстон, набей еще кому-нибудь морду и транспарант повесь, что Ева Кьяри не шлюха! – не выдержала она. – Как вы все меня достали! – Она начала тыкать на кнопки – лифт ожил.

– Ева… – Шон притянул ее к себе. Она сопротивлялась, но как-то вяло и очень быстро оказалась в крепких руках.

– Дружеские объятия? – шепнула она, уронив одинокую слезинку. Она держалась, как могла, но она ведь не железная.

Шон поймал соленую влагу губами, соприкасаясь с ней бедрами – объятия оказались совсем не дружескими.

– Сначала ты меня ненавидел, – Ева вздернула подбородок, с вызовом глядя ему в глаза, – теперь жалеешь.

– Ева, – шепнул он, – что за ерунда у тебя в голове?.. – Шон прихватил ее нижнюю губу, провел языком по ней, затем полностью завладел губами. Поцелуй был нежным и восхитительно сладким. Шон не хотел напирать, давить на нее, хотя его тело вибрировало от напряжения. Он так хотел впечатать Еву в себя. Хотел почувствовать каждый изгиб ее восхитительного тела. Ощутить податливую уступчивость и горячую нетерпеливость. Ева желала отдаться ему так же сильно, как и он хотел взять ее. Его губы стали требовательней, а руки спустились на ягодицы, вжимая ее в себя. Он, кажется, сошел с ума – его руки поползли вниз к подолу юбки, затем вверх, оголяя стройные ноги. Где чертова кнопка остановки лифта?

Двери разъехались, и Ева резко отпрянула, прерывисто дыша и поправляя одежду, затем выскочила, оттолкнув входивших людей. Шон выбежал следом.

– Ева! – он схватил ее за руку.

– Не делай так больше! Ты женишься, а я уезжаю! – Она выразительно посмотрела на свое запястье: что он вечно хватает ее за руки?! Невесту свою пусть так удерживает! Ева ему никто и даже больше, точнее, почти не свадебный организатор.

– Да ты можешь выслушать меня спокойно?! – не выдержал Шон.

Она закатила глаза. А разве он пытался говорить?! Нет, не пытался! А вот она скажет. Поставит жирную точку в их отношениях.

– Не надо меня жалеть, – Ева чеканила каждое слово. – И себя винить не надо. Все нормально! – Он отпустил ее руку, а она, смягчившись, добавила: – И, пожалуйста, не ищи встреч со мной, не пиши и не звони. Пожалуйста, оставь меня. Пожалуйста.

Шон так и остался стоять, наблюдая, как Ева исчезает в паутине коридоров. Уже позже, устало откинувшись в кресле и закинув ноги на стол, он рассеянно крутил в руках ручку и думал… О Еве, конечно. Снова.

Рабочий день закончился, но домой не хотелось. А чего хотелось? Шон посмотрел на телефон – Эмили звонила. Он не ответил, надо бы перезвонить. Но это потом, не сейчас. Сейчас ему надо осмыслить и собрать в кучу все, что с ним произошло за последнее время. Наверное, нужно сказать – с ними произошло, но думать о других тоже не хотелось. Иногда ведь можно подумать только о себе?

Шон в течение всего дня мысленно разбирал по косточкам, анализировал и сортировал данные – как машина ей-богу! – и сделал определенные выводы из сложившейся неоднозначной ситуации. Ева была яркой, дерзкой, порой совершенно невыносимой. Она как глоток свежего воздуха в рутине занятого и почти женатого человека. И Шон поплыл, увлекся ею. Увы, это то самое разнообразие. Шон его абсолютно не искал и не стремился, но оно нашло его само. Очевидно, что и Ева не желала привлечь его, как-то заманить и закрутить роман, но что-то между ними происходило. И Ева это тоже чувствовала. Ее тянуло к нему, так же сильно, как и его к ней. Что это было – он не знал. В себе разобраться непросто, в Еве совершенно невозможно. Но между ними определенно была и химия, и физика, и всевозможные бури-ураганы. О, это прекрасно и возбуждающе, когда ты свободен. В любом другом случае Шон уже был бы с Евой, и она была бы не против. Она уже говорил ему «да». Но достаточно ли этого, чтобы разрывать отношения с женщиной, которую любишь, уважаешь и ценишь? Которой предложил идти с ним до конца. За которую взял ответственность. Нет, недостаточно. Это Шон знал точно. Страсть и крышесносный секс со временем превращаются в нежность и обычный секс, и если пару больше ничего не связывает, то вообще уныло становится, а потом и вовсе прекращается.

Положив ручку на стол, он сделал самый рациональный вывод: ему надо проветрить голову и освободиться от наваждения. Эта страсть пагубная и нужно с ней завязывать. Тем более Ева встречается с Натаном. Шон не знал, что там у них и как это «что-то» будет развиваться, но лезть больше не станет. Сами разберутся.

– Тук-тук, можно? – Натан сначала засунул голову, затем появился полностью. – Какой ты мрачный и загадочный, – нервно улыбнулся он.

Ну да, полумрак, тишина и морда у него, наверное, хмурая. Красавец Шон Пристли.

– Мне кажется, тебе надо отдохнуть, – уверенно заключил Натан. – Самолет в Лас-Вегас через два часа, погнали?

– В смысле? – не понял Шон.

– В прямом! Мальчишник! – громко закричал Натан. – Кэмерон и Дин уже в аэропорту. Шмоток я взял на нас двоих. Даже зубную щетку прихватил запасную. Осталось только твою задницу в такси погрузить.

Шон сначала улыбнулся, затем рассмеялся. А что? Он ведь хотел отдохнуть и развеяться? Чем не повод! А в Вегасе он точно ее забудет. Возможно даже, и собственное имя.

– Без наркоты, – на всякий случай предупредил любимого брата, который по юности баловался грибами.

– Да ты что! Никаких грибов и кислоты, только марихуана.

Шон кивнул. Нет, ну, а что? Один косяк-то можно выкурить! Мальчишник все-таки!

***

Если вопросом мальчишника полностью занялся Натан, то организацию девичника взяла на себя Ева. Это было оговорено еще в самом начале работы и прописано в контракте. Никаких особых пожеланий у Эмили не было, единственное, о чем она попросила, чтобы никаких стриптизеров. Она призналась, что смущается всей этой атрибутики: намасленных тел, сливок на чужом торсе, и руки в трусы чужому мужчине она никогда не засунет.

Сама Ева тоже не любила стандартные программы, а женский стриптиз вообще считала сексуальней мужского, поэтому пригласила подруг невесты в один небольшой частный клуб. Там по средам выступала пока неизвестная, но очень зажигательная группа, а еще была закрытая лаундж-зона и очень достойные коктейли в баре. Пусть девочки хорошо выпьют, подарят милые прелести, перекусят – закуски в тему Ева заказала в проверенном ресторане (на девичниках очень даже пользуются популярностью крошечные бутерброды в форме пениса – последний день, когда невеста может пробовать много и разные). А после пусть в волю танцуют, поют, трясут волосами и сходят с ума – когда еще представится возможность? Хотя бы год после свадьбы нужно побыть респектабельной супругой!

– Ева, приезжай вечером, ты ведь тоже моя подруга! – воскликнула Эмили.

Ева убрала телефон от уха и покачала головой. Да какая она ей подруга?! Ее поздравления и улыбки на девичнике будут чистым лицемерием. Ева желала счастья Эмили, правда желала. Но она выходит замуж за мужчину ее, Евы, мечты! Она могла, что угодно говорить Шону, но себе лгать нельзя. Он не просто заново вошел в ее жизнь, он и сердце себе забрал. Увы, ничего с того времени, как они встретились в первый раз, не изменилось: Ева Кьяри снова влюбилась в Шона Пристли.

– Ты ведь для меня человек-ангел.

– Да брось ты! – воскликнула Ева. Какой она ангел? Она далеко не ангел, а для Эмили, вообще, демон или дьявол. Асмодей или кто там самый главный по сексуальным грехам? – Эмили, я не смогу приехать вовремя, но могу стать трезвым водителем! Посажу вас в такси и проконтролирую, чтобы все добрались до дома.

– А что, у вас есть такая услуга? – рассмеялась Эмили.

– Нет, это бонус от меня. Я приеду в полночь, а там разберемся, окей?

– Окей! Значит, мы все же напьемся вместе.

– Обязательно! – Ева отключилась: они будут уже пьяные – всяко полегче!

Она прибыла в клуб, как и обещала. Девушки были хорошо навеселе и определенно наслаждались вечером. Значит, она не прогадала с местом! Еще час Еве понадобился, чтобы собрать девушек и организовать такси. Уходить они не хотели, но по кондиции видела, что пора – иначе голова на утро ой как болеть будет, а стыд глаза выжжет.

– Прогуляемся? – предложила Эмили. Она была самой трезвой. Наверное, поэтому бутылку шампанского прихватила.

– Пойдем, – согласилась Ева.

Обязанности она выполнила. Сейчас прогуляются по Парк-Авеню, как раз до дома Эмили, потом можно и к себе. Она взяла в руки шампанское и сделала большой глоток. Ей тоже голову освободить нужно – в последнее время там сплошной бардак. Пусть лучше будет пустой и легкой.

– Что-то случилось? – спросила, заметив, что Эмили слишком задумчива.

– Знаешь, – несмело начала она, – мне отчего-то начало казаться, что Шон меня не любит. Что я не та, кто ему нужен.

Ева усилием воли удержала вежливую улыбку на губах. Ну как так?! Как такой разговор поддерживать. Убеждать в обратном, или, может наоборот? А может?..

– Эмили, а ты? – набралась смелости Ева. – Ты любишь его?

Эмили громко вздохнула, прежде чем заговорить:

– Мы вместе учились в университете. Долго были просто друзьями. Нам всегда было, что обсудить, много общего, но ничего такого, – Эмили выразительно подняла брови. Никакого интима. – Перед выпускным он вернулся с каникул злой, взвинченный, молчаливый. Я пыталась разговорить его, но не вышло, зато вышло то самое, – Эмили снова выразительно посмотрела на Еву. – Мы не стали парой, но иногда проводили вместе ночи. Когда было одиноко… – Она задумалась на секунду. – В душе, что ли.

Они выпили еще шампанского, и Эмили сказала:

– Я так радовалась, что он выбрал меня. Мог выбрать любую, а выбрал меня.

Ева помрачнела.

– Нет, ты не думай, я тоже очень даже феминистка, но это другое. В хорошем смысле выбрал.

Ева улыбнулась, хотя помрачнела она совсем по другой причине. Она понимала, после какого инцидента Шон приехал взвинченным. Это было то самое лето.

– У него было много женщин. У меня тоже были мужчины. Мы все время что-то искали, перебирали, но не теряли друг друга. Иногда мы спали вместе, и секс был невероятным! – Эмили даже слегка покраснела.

Ева отвернулась, словно смущалась думать о женихе Эмили в этом смысле. На самом деле просто не хотела показывать, что пробовала секс с Шоном. Хотя что там у нее было! Но ведь он был первым…

– И однажды я предложила ему остановиться. Остановиться друг на друге. И Шон согласился. Мы уже три года вместе. Год назад он сделал предложение. Я была счастлива, правда! – Эмили схватила Еву за руку, словно убеждая. – Но сейчас… – Она вновь погрустнела. – Мне кажется, все не так как должно быть. Мы собираемся прожить всю жизнь вместе, но мы не пьянеем от страсти, не горим от одного взгляда и крышу от любви нам никогда не сносило. Вот тебе сносило когда-нибудь крышу от любви?

– Да, однажды, – тихо ответила Ева. Шампанское сделало свое дело. – Я так влюбилась… Так хотела, чтобы он меня заметил, что даже сделала плохую вещь, потом еще одну подлость. Он тоже в долгу не остался. В общем, мы много неприятного сделали друг другу. Сейчас я опять его встретила и снова накатило.

– Ты ведь про Шона, да? Ты его любишь?

Ева застыла. Эмили знает?! Но откуда?!

– Ты знаешь? – шепотом обронила Ева. – Но как?

– Тори, та, что в баре. Она так удивилась, когда узнала, что я доверила свадьбу тебе. После того, что якобы у вас с Шоном было. – Эмили очень серьезно посмотрела на Еву. – Что у вас было, Ева?

Ева замолчала, лихорадочно соображая, что сказать. Боже, как же так!

– Почему ты раньше не сказала?

– Ждала, что кто-то из вас расскажет наконец.

– Эмили, – Ева остановилась и взяла ее руки в свои, прямо глядя в глаза, – мы были близки. Один раз восемь лет назад. Один раз! – настойчиво повторила она. – Если бы я знала, кто жених, то никогда… – Ева покачала головой. – Никогда бы не появилась в его жизни снова. – Дальше легче: слова полились сами. – Шон не хотел видеть меня, но ты так загорелась, так хотела платье, свадьбу… Я не стала рассказывать тебе о нашем коротком знакомстве. Зачем? Шон тоже не стал. Это было так давно! – Ева сжала ее руки. – Он не хотел, чтобы организацию вела я, но потом смирился ради тебя. Чтобы у вас была идеальная свадьба. И она будет прекрасной! – воскликнула Ева, едва сдерживая слезы. Ей было больно и стыдно. Она не посмела признаться, что между ней и Шоном было чуть больше, чем «ничего». – Я клянусь, что никогда не хотела навредить тебе или Шону. Чтобы кто ни говорил. Эмили, ты хороший человек. Один из лучших, кого я знаю. И я искренне желаю тебе счастья! Если бы ты не заметила мои эскизы, не посчитала меня талантливой, то моя мечта так и осталась бы мечтой, – шепотом закончила Ева. – Спасибо тебе. – Она не выдержала и разрыдалась.

– Ева, – Эмили привлекла ее к себе, обнимая. – Ну что ты, не плачь. Все хорошо. Я знаю, что ты бы не сделала ничего плохого.

Ева заплакала еще пуще. Какая же она гадкая! Эмили им доверяет, а они… Ладно, это уже прошлое.

– Эмили, – заикаясь, заговорила Ева, – у меня самолет как раз третьего. Сара проведет свадьбу отлично. Все готово, осталось только подстраховать.

Они пошли дальше по улице, обсуждая свадьбу, но на самом деле каждая думала о своем…

Глава 16. Покровы сброшены

Он завтра женится. Эта мысль поразила своей внезапностью. Шон даже призадумался: у него точно порядок с умственным развитием? Не идиот же он, в конце-то концов! Как же так вышло, что осознание пришло ровно накануне? Вчера было первое сентября, завтра третье – день его свадьбы. В десять они зарегистрируют брак в мэрии, а на закате пойдут к алтарю. Все эти факты Шон знал, но отчего-то это казалось механическим набором действий. А вот сейчас понял, что завтра для него настанет в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит… Они с Эмили станут мужем и женой. И Шон не против быть с ней рядом до самой старости: Эмили для него друг, семья, родная душа, но… Вот это «но» никак не хотело исчезать с горизонта.

Еву он больше не видел. Решил не беспокоить, как она и просила. Вот только давалось ему это решение очень тяжело. Хорошо, что она его номер заблокировала – руки то и дело тянулись к телефону, а приезжать к ней он категорически не желал. Она ясно дала понять, что не хочет этого. Да он и сам не хочет хотеть! Но все равно хочет! Ни Вегас, ни алкоголь, ни стриптизерша с длинными ногами и темными вьющимися волосами, исполнявшая достаточно эротично приватный танец, не уняли тяги к невыносимой занозе Еве Кьяри. Девушка даже подумала, что у Шона проблемы ниже пояса. Достаточно возбудиться, чтобы кончить от ее танца, он так и не смог. Правда, до этого он выкурил два косяка – инстинкты чуток притупились. Да, травка тоже не помогла отделаться от навязчивых мыслей.

Шон не понимал, что с ним происходит. Нет, он очень даже знал, но поверить в это было абсолютно невозможно. Уж очень его состояние напоминало влюбленность: махровую такую, безответную. Давно его так не прибивало к земле. Разве от любви не летают в небесах рядом с розовыми пони? Летают вроде! Так почему ему так чертовски хреново?!

Ответ, в принципе, лежал на поверхности: у него есть две женщины (Ева у него есть – ага, конечно!), к которым он испытывал серьезные чувства. Шон не спешил произносить громкое «любовь», но Эмили была ему очень дорога, и виноват он перед ней безмерно, потому что влюбился в Еву. Черт, он так давно не влюблялся, что пропустил, когда это вообще произошло. Когда она ему зеркало разрисовала или когда галстук в ателье поправляла? А может, когда была в его квартире: смеялась, готовила, язвила и кидалась остротами. И говорила ему свое сладкое «да». Эмили значила для Шона очень много. Она как кусочек его самого, часть жизни, которая ему необходима. Так же, как родители, брат, семья. А вот Ева была для него женщиной. Шон воспринимал ее исключительно как женщину. Женщину, которая предназначена мужчине. И никакому-то гипотетическому мужчине, и даже не Натану, а ему, Шону, лично.

«Женщина» – одно слово, а как много в себя включает. Только вот у всей этой идиллии есть один нюанс (их больше, конечно, но этот самый большой): Шон завтра женится! Если завтра он скажет «да», то на попятную уже не пойдет.

Он поднялся, переоделся в джинсы, схватил спортивный пиджак и вышел. Нужно поговорить с Эмили. Они оба должны решить, насколько это все им надо. Шон считал себя последним мудаком. Он вообще не знал, имеет ли право накануне свадьбы обсуждать с невестой адекватность их решения стать семьей. Нужно было раньше разговоры разговаривать, пока десять тысяч салфеток с их именами не легли на банкетный стол. Но ведь они еще не легли: ни де-юре, ни де-факто.

Шон спустился на подземный паркинг, прыгнул в машину и выехал на оживленную Пятую Авеню. Он проехал два квартала и резко остановился у дома Натана. Прежде чем говорить с Эмили, необходимо точно узнать, что у брата с Евой. Насколько претензии самого Шона на эту женщину легитимны, и сколько людей пострадает из-за его внезапно открывшихся глаз. Надо бы, конечно, и с самой виновницей его помешательства поговорить – очень даже вероятно, что он ей нахер не нужен, а отвечала на его поцелуи Ева исключительно из жалости. Шон нахмурился и ударил по кнопке лифта – да ладно, не может быть такого! А с Эмили они в любом случае будут решать, как жить дальше, потому как жить с широко закрытыми глазами больше невозможно.

Шон подошел к двери, сжал ручку, и та неожиданно поддалась. Не заперто? Он пожал плечами и вошел – бывает. В коридоре царили длинные тени и странные отблески. Свечи что ли? Шон хоть и был крупным мужчиной, но двигался достаточно грациозно и ловко. Мама была очень довольна, когда он быстро освоил основы классического танца, а он был доволен, что от него отстали с этой девчатиной! А вот сейчас Шон пользовался навыками, двигаясь бесшумно, с глухим раздражением рассматривая гостиную: свечи, бокалы, шампанское и виноград. Лепестков роз только не хватало! Хотя, возможно, они были, только в спальне.

Шон клацнул зубами от злости. Ему, наверное, уйти нужно. Очевидно же, что у Натана романтическое свидание. Вероятно, Еву уговаривает не уезжать.

– Гадство, – тихо выругался и повернул к выходу, но уйти не смог. Нет, он поговорит с ними! Ева – сучка! От его поцелуев млеет, а перед Натаном ноги свои умопомрачительные раздвигает. Да, Шон сам не лучше: они с Эмили тоже не в монополию ночами играют, и пусть эти ночи весьма редки в последнее время – заняты оба сильно и устают, – но все же! Но себя он поругает позже, сегодня Еву!

Шон подошел к двери спальни, приоткрытой, кстати – сам он, наверное, не полез бы в закрытую дверь. Он заглянул – тоже свечи везде, и двое мужчин целуются. Мужчин? Шон даже головой тряхнул. Что серьезно? Да ну нет!

– Не понял, – сказал достаточно громко, остолбенев, заметив рядом с братом поджарый торс этого Кевина, дружка Евы! Нет, Шон решительно нихрена не понимал!

– Шон?! – Натан отскочил от Кевина и нервно взъерошил волосы. – Ты как тут?

– Мимо проходил. Я на кухне подожду. – Шон бросил тяжелый взгляд на Кевина. – Футболку надень, – и вышел.

Шон достал айкос и глубоко затянулся – сейчас бы обычную сигарету, да покрепче. Оправдывать увиденное галлюцинациями или просто анализировать он не собирался. Просто молчал. Просто не думал.

– Шон? – услышал сзади. Натан несмело вошел, на ходу надевая майку.

– Ты что, голубой? – Да, сегодня деликатность Шон оставил дома. Зачем додумывать или фантазировать? Пусть ему расскажут. Пусть ему, черт возьми, объяснят!

– Да, – спокойно ответил Натан. – Я гей.

– И давно? – Вопрос глупый, но Шон не знал, что в таких случаях говорят и спрашивают.

– Сколько себя помню.

– И этот Кевин тоже?

– Нет, – улыбнулся Натан, – он просто пиццу принес.

Шон наградил его тяжелым взглядом, хотя понимал: какой вопрос, такой ответ!

– А подружки твои?

– Да какие подружки. Нет их и не было.

– Тогда не пойму, какого черта вы с Евой мне голову морочили?! – Вот же ж, лисица! Надула его! И Натан тоже хорош! Ну этот хотя бы глаза стыдливо опустил. От Евы такого не дождаться!

– Она случайно узнала и выручила меня. Красивая девушка рядом, и никто не достает, – Натан развел руками. – Не хотел шокировать родителей.

Шон молча буравил его взглядом. Логичное объяснение, конечно, но все равно глупо!

– А ты на все сто гей? Или на половину, три четверти?

– Полностью! – Натан даже обижено скрестил руки на груди.

– И с Евой у вас ничего и никогда?

– Нет: ничего и никогда.

– Это очень хорошо, – Шон наконец улыбнулся. Одной проблемой меньше, и с братом он теперь не поссорится.

– Эй, я говорю, что предпочитаю мужиков, а ты только о женщине думаешь. Даже обидно как-то!

– Ты – мой брат, – твердо произнес Шон, – и я люблю тебя. И даже если завтра ты заявишь, что цветок или камень – я все равно буду любить тебя. – Он протянул ему руку. Натан крепко пожал ее, затем они обнялись. – Ева, точно тебя не любит? – на всякий случай уточнил. Мало ли?

– Да точно!

– Ладно, у меня дела еще, а вы тут тоже… ну… делами занимайтесь.

Натан изумленно провожал брата глазами и то, как Шон строго смерил Кевина взглядом, заметил. Тот, кстати, в долгу не остался. У этих двоих явно друг к другу претензии.

– Ну, как прошел каминг-аут?

– Нормально, – удивленно пожал плечами Натан. – Шон, вообще, больше о Еве беспокоился.

– У него, кажется, завтра свадьба? – уточнил Кевин.

– Ага.

– Интересно, невесту не заменят?

– Да ну! Это невозможно, хотя… Ты ведь знаешь, что между ними произошло. Колись! – Натан подошел совсем близко и положил ладонь на стол, рядом с рукой Кевина.

– Это долгая история.

– А ты торопишься?

– Нет, но и разговаривать не хочу. Пока.

Они с минуту смотрели друг на друга, пока Натан снова не остался без футболки.

***

Два увесистых чемодана Ева уже собрала и даже практически освободила от своего присутствия квартиру.

– Все для тебя, дорогой Кевин, – вслух пошутила, расставляя тарелки в шкаф. Кое-что из вещей она отвезла в родительский дом – два манекена, к примеру, – что-то решила оставить здесь, передать по наследству, так сказать. Мелкий быт и всякую кухонную утварь везти с собой в другую страну смысла нет. Если что-то понадобится, то в Милане проблем с магазинами быть не может! А вот свободному мужчине чашки-ложки понадобятся.

Ева арендовала премиленькую квартирку (на фотографиях по крайней мере) на площади Сан Бабила: тихо и спокойно, а до центра города всего две станции метро. Хозяйка оказалась дамой приятной, особенно узнав, что жилье молодой американке нужно как минимум на год: она гарантировала, что все для комфортного проживания в квартире имелось и даже обещала к приезду Евы купить еды – самое необходимое. Самолет завтра в полдень и приземлится в Италии он глубокой ночью по местному времени. И, как уверяла синьора Марини, Еве будет просто необходимо выпить бокал вина!

Ева улыбнулась и, вздохнув, подошла к окну, распахивая настежь. Сентябрь ворвался в гостиную запахом опадающих листьев, вечерним гомоном и вечным движением. Она будет скучать. Нью-Йорк Ева искренне любила. Такой мощной энергетики и силы духа нигде нет. Он помог ей, сделал такой, какая она сейчас. Но пора открывать новые горизонты: новую жизнь, людей, возможно, даже любовь. В сердце болезненно кольнуло. Любовь… В Нью-Йорке проживает больше восьми миллионов человек и половина из них мужчины. Наверняка, холостых, молодых и красивых – там добрых несколько сотен тысяч, а Ева умудрилась влюбиться в женатого (почти), да еще и в того, по которому в прошлом уже страдала. А говорят, в одну и ту же реку дважды не войти. Врут!

Ева прошла на кухню и включила кофемашину. Да, поздно. Ну и что? Уснуть все равно не сможет. Прощальная вечеринка на работе состоялась вчера. С родителями Ева тоже поговорила. Сегодня был ее вечер. Прощание с прежней жизнью. Он не был одиноким, потому что его насквозь пропитали воспоминания: хорошие и не очень, светлые и грустные, разные, но все они ей дороги. Ева даже позволила вновь подумать о Шоне, хотя гнала мысли о нем всю неделю. Мечтать же можно? Об этом ведь никто не узнает. Это будет ее секрет. Вероятно, она даже всплакнет, в последний раз. Да, ее сердце изнывало от горя – мужчина, по которому оно страдало, скоро безоговорочно будет принадлежать другой женщине, – но, возможно, это исцеление через боль? Последний не закрытый гештальт. Ева верила, что ее отпустит, может быть, не скоро, но отпустит. Сколько можно по Шону Пристли страдать?! Будто бы мужчин мало! Ева вспомнила дьявольские крылья и улыбнулась.

– Таких больше нет, – сказала вслух и встрепенулась, когда ответом ей стал настойчивый стук в дверь. – Шон? – тихо удивилась, глянув в глазок. Что он здесь делает?!

– Ева, открывай.

Она затаилась. Не будет она открывать!

– Ева, я видел, как ты посмотрела в глазок!

– Я ведь просила не приходить, – крикнула через дверь, проверяя в зеркале, не потекла ли тушь от ее скупой слезинки.

– Это важно! – строго сказал Шон. – Насчет Натана.

А вот тут Ева заволновалась. Вдруг случилось что-то серьезное?

– Что? – Она открыла дверь, но впускать гостя дорогого не торопилась.

– Войти можно? Тема деликатная, – Шон как-то слишком остро глянул, и Ева послушно отошла с прохода. – Я сейчас заезжал к брату, и, знаешь, он был не один.

– В смысле? – осторожно поинтересовалась Ева. Так-то с Натаном они официально не расстались. Наоборот, даже договорились разыгрывать любовь на расстоянии, которая вскорости зачахнет. Но у него будет как минимум полгода свободы!

– У него было романтическое свидание с твоим другом Кевином.

– Что?! – воскликнула Ева. Да как так-то! – О боже, у меня был друг гей, а я не знала? Вот черт!

– Это все, что тебя беспокоит? – иронично улыбнулся Шон.

– Нет, я ему сейчас еще гневное сообщение напишу. Обоим напишу!

– Лучше потом. Они заняты.

Ева густо покраснела, представляя, чем они заняты. Она была очень даже толерантна и лояльна, но сам процесс между мужчинами ее настораживал и вгонял в краску. Делали они, а смущалась она!

– Ты пришел мне рассказать, или что? – решила сменить тему. В десять вечера, в интимной обстановке с Шоном лучше не обсуждать секс, даже если этот секс их не касается.

– Или что. Мне вот не понятно, – Шон присел на высокий стул и притянул к себе чашечку капучино, который Ева делала для себя. Она вздернула бровь – он и ухом не повел. – Ты зачем обманывала меня? Зачем культивировала образ продажной суки?

– Да какая разница уже, – отмахнулась Ева.

– Нет, ты мне ответь.

– А не буду! – стала в позу она. – Пришел тут, требуешь что-то, кофе мой забрал!

– А не ответишь, я еще и спать в твою постель лягу, – бесстрастно пообещал он и сделал глоток из чашечки.

Ева притворно грустно вздохнула, предпочитая не думать о постели. Шон и ее кровать не могут даже находиться в одном предложении.

– Хотела носить фамилию Пристли. Ты уже женишься, пришлось пытаться карту фиктивного брака с Натаном разыграть!

– Ева, прекрати.

– Да просто выручила человека. Ничего я не хотела и целей никаких не преследовала. Кстати, – она снова принялась делать кофе, – он мне действительно предлагал замужество. Обещал даже измены прощать.

– И ты отказалась, – Шон не спрашивал, теперь он точно знал, что это не в характере Евы.

– А я не собираюсь мужу изменять! – Она гордо вздернула подбородок и посмотрела на Шона с вызовом. Ну, давай, скажи какую-нибудь гадость, прокомментируй.

– Это хорошая новость.

Ева удивленно хлопнула глазами. Что?!

Они несколько мгновений просто смотрели друг на друга, потом она отвернулась. Кому-то пора уходить.

– Если это все, то извини, поздно уже. У меня еще дела, – Ева показала на посудомойку, которую так и не разобрала еще. – А у тебя важный день завтра. Лучше не опаздывать.

– Нет, это не все. Я еще хочу кое-что узнать.

– Что же? – смутилась Ева. Тон от шутливого как-то резко стал личным.

– Почему я, Ева? Мы ведь были практически незнакомы, а ты отдалась мне. Почему ты выбрала меня?

– Из-за денег конечно! Забыл?

– Ева! – Шон кажется уже начал терять терпение.

– Господи, да я просто влюбилась в тебя! – сказала и отвернулась. – Что же ты за кретин непроходимый! Это ведь очевидно!

– Ева, – шепнул он, положив руки ей на плечи, – я не знал. Мне так…

Она передернула плечами, сбрасывая горячие ладони. Еще его жалости не хватало! Пусть лучше ненавидит ее!

– Не смей говорить, что тебе жаль! – Она резко обернулась, буквально клюнув носом ему в грудь. – Меня жалеть не надо. Тем более это давно прошло! – Ева попыталась оттолкнуть его, чтобы голова заработала. Но Шон стал еще ближе, прижимаясь бедрами к ней. В голове только дурман и запах горького апельсина. – Уходи, – попросила она. Шон в ответ медленно погладил ее щеку и, коснувшись нижней губы, чувственно провел по ней большим пальцем. – Уходи, – шепнула, уже не надеясь на его благоразумие. Только на свое. Но где оно? Ау, благоразумие? Ты где? Где ты?

– Ева, я с ума схожу, – Шон подхватил ее и усадил на столешницу, чтобы видеть лицо. – Ты нужна мне, – поцеловал неспешно, поочередно оттягивая то одну губу, то другую. – Очень нужна. – Руки забрались под топ, жадно сминая груди.

Можно ли оттолкнуть мужчину, когда ты вся будто ватой набита? А можно чувствовать слабость во всем теле и быть натянутой, словно тугая струна? Ева не могла ничего поделать – ее тело жило собственной жизнью: где его касались горячие губы и руки, кожа вспыхивала, как от ожогов, а каждый стон, как признание: твоя, твоя, твоя… Когда Шон начал медленно целовать шею, проводить языком и покусывать мочку уха – Ева поняла, что пропала.

Шон отбросил в сторону ее топ и бюстгальтер, а она потянулась к ремню на его джинсах, неспешно скользя ногтями по животу, спускаясь к паху, обводя контур татуировки. Ее пальцы подцепили резинку, и через секунду Ева провела ладонью по напряженному члену. Такой же большой, крупный, жесткий. Ева помнила. Столько лет прошло, а она помнила.

– Ева, детка, я хочу тебя, – шепнул Шон, почти не отрываясь от ее губ. Он расстегнул короткие шорты и, подцепив кружево трусиков, потянул вниз. Ей осталось только поднять бедра, и все барьеры падут. Это своеобразное «да» – потом отступить будет невозможно. Ева прервала поцелуй и обхватила ладонями его лицо, красивое, мужественное. Шон не пытался надавить на нее, смять протест и смущение нетерпеливыми ласками и страстными поцелуями, но он говорил с ней глазами. Ей даже показалось, что она нужна ему чуть больше, чем объект вожделения. Больше, чем «я хочу тебя здесь и сейчас». Но ведь этого не могло быть. Шон любит другую. Эмили. А ведь Ева клялась, что никогда и ничего у них больше не будет. Она самой себе давала слово, что не станет между этой парой. Шон и Эмили – пара, а Ева третий лишний.

– Нет, – выдавила она. – Так нельзя. – Ева, выкрутившись из его объятий, спрыгнула со стола. Где ее майка? Она прикрывала грудь руками, осматриваясь. Но что искала: одежду или точку опоры?

– Ева, послушай, – Шон дернулся к ней.

– Нет, не подходи! – У нее и так воля трещит по швам. – Шон, мы не подходим друг другу. – Ева пыталась убедить в этом и себя тоже.

– Ева…

– Стой! – Она выставила вперед руку, продолжая другой прикрывать грудь. Шон тоже стоял голый по пояс, ремень расстегнут, а дьявольские крылья раскинулись перед ней во всей красе: они искушали и манили, обещая, что в аду, где Ева обязательно будет гореть, не так уж плохо. – Мы разные, понимаешь?! Все, что между нами может быть – это одноразовый секс. Утром это пройдет, и мы будем жалеть.

– Ева, не надо.

– Уходи, – прошептала она. – Не надо портить свою жизнь из-за пустой страсти.

– Да ты выслушать меня можешь?! – взорвался Шон.

– Что ты хочешь сказать? Что женишься завтра! Или уже не женишься?

Ей хватило одного взгляда, чтобы понять: он все еще женится. Ева презрительно улыбнулась. Какие же мужчины подлецы. Может быть, не все, но многие.

– Уходи.

Шон поднял майку и рывком натянул на плечи, подхватил пиджак и небрежно бросил на правую руку. Он прошел мимо, на секунду задержавшись, сжав губы в тонкую линию, но больше не делая попыток объясниться. Когда легкий щелчок известил о его уходе, Ева упала на пол, глотая соленые слезы. Она ведь забыла его однажды. И снова забудет! Ведь забудет же?

Глава 17. Над Атлантикой

Эмили проснулась сегодня рано. У нее было странное волнение – немудрено, замуж ведь выходит, но нет, это было что-то другое. Тревога. Какая-то болезненная, скребущая, и появилась она не сегодня и даже не вчера, но сейчас ощущалась особенно остро.

Эмили в одних трусиках и бюстгальтере подошла к зеркалу и обсмотрела себя: подтянутая, высокая, интересная. Она привстала на носочки – и ноги у нее длинные. Эмили вздохнула и бросила взгляд на свадебный наряд: на регистрацию, конечно, наденет попроще – бежевое платье-футляр, – а это… Эмили не понимала, отчего же ее лихорадит так. Она ведь даже макияж еще не сделала, легкий, утренний. Роскошный, свадебный ей сделают позже, как и прическу.

– Эмили, дорогая, ты оделась?

– Почти! – крикнула и закатила глаза. Мама с сестрой посчитали себя обязанными быть рядом и даже на ночь остались! Она-то думала, что они будут вспоминать ее девичество, а вышло, что мать набросала ей огурцов на лицо и отправила отдыхать – важный день впереди. Но в одном она права: если Эмили хочет не опоздать в мэрию, нужно одеваться. Она потянулась к платью, но пальцы замерли в нескольких дюймах. Она любила Шона, очень любила. Всегда любила. С самого первого взгляда. Эмили до сих пор помнила то чувство растерянности, словно в нее на скорости врезался грузовик и прямо в сердце попал, когда Шон вошел в аудиторию. Они познакомились и быстро стали друзьями. Дружить с ним было легко и невероятно сложно одновременно, но Эмили хорошо справлялась с ролью просто друга. Если он не чувствовал к ней большего, то так тому и быть. Потом все случилось. Если есть седьмое небо, то Эмили была именно там. Фантастический секс с любовью всей твоей жизни. И сегодня она выходит за него замуж. Но…

Все, что она говорила Еве было правдой: от страсти они не пьянели, и крышу от любви им не сносило, только правдой это было исключительно в отношении Шона. Это он не сгорал от желания, и его любовь даже близко не напоминала водоворот. Нет, Эмили знала, что он ее любит, но любит ровно и спокойно, иногда ей казалось, что как сестру. Если бы между ними еще и интима не было, то точно уверилась бы в этом. Хотя в последнее время секс между ними стал редковат. И ее вина в этом была. Они оба очень заняты, а еще и живут раздельно – это, правда, удобней для них обоих, – какой уж тут горячий секс. Но так ведь у многих пар! Эмили знает, спрашивала. С годами у всех ночи становятся больше для сна, чем для страсти, увы и ах. Они с Шоном нормально это воспринимали, пока не появилась Ева. Азарт в его глазах Эмили заметила сразу, но значения не придала, а вот когда увидела, как он смотрит на нее, как ждал их с Натаном в Принстоне…

Тебе не нравится Ева?

Нет, тогда она хотела спросить: тебе нравится Ева? Но сказать, значит, вывести на откровенный разговор, а его Эмили боялась. Она вообще сейчас часто боялась. Боялась, что Шон захочет поговорить о них. Боялась, что он не любит ее. Но ведь если это так, то лучше узнать об этом сейчас. Чтобы потом не было мучительно больно.

Короткий стук отвлек от тревожных мыслей.

– Можно?

Шон! Эмили замерла. Что он здесь делает? Темно-синие брюки, голубая рубашка с закатанными рукавами – не похоже на костюм, в котором он должен был быть на регистрации.

– Что ты здесь делаешь?! – воскликнула, непринужденно улыбаясь, но предчувствуя свой собственный конец света.

Шон вошел, плотно прикрыв дверь, и так тепло, по-светлому улыбнулся, что Эмили едва сдержала подступившие рыдания. Он протянул ей халат, молча ожидая, когда она оденется.

– Что-то случилось?

Шон подошел ближе и убрал светлый локон за ухо.

– Ты очень красивая. – Эмили смущенно зарделась. Ее до сих пор вгоняло в краску, но было очень приятно, когда он делал комплименты. – А я виноват перед тобой. Очень виноват.

– О чем ты? – шепотом спросила, хотя уже знала ответ. Он написан у него на лице. Ответ был в его глазах. Они смотрели с любовью и теплотой, но не так, как смотрят на женщину своей жизни.

– Я давно должен был рассказать, – Шон присел на кровать и постучал по покрывалу, предлагая Эмили сесть рядом. – Но я боялся.

– Ты боялся?! – Шон ведь никогда ничего не боялся!

– Мне всегда было очень важно твое мнение, – он взял ее руку в свою, – и я не хотел, чтобы ты думала плохо обо мне.

– Я никогда не буду думать плохо о тебе. Что бы ни произошло. – И это было правдой. Думать плохо о нем – то же самое, что думать плохо о себе самой.

– Можно, я расскажу сейчас?

– Конечно.

Шон вспомнил все: от событий восьмилетней давности до вчерашнего вечера, опустил только интимные моменты. Просто не хотел обижать Эмили еще больше. Думать, что для нее все это пройдет безболезненно – это утопическая мечта, не имеющая ничего общего с реальностью.

– Вы что, еще не готовы?! – Мать заглянула и ошарашенно уставилась на них. – У вас пять минут, чтобы не опоздать!

– Мам, мы поняли, – улыбнулась Эмили и кивнула на дверь. Сейчас их не нужно беспокоить. – Мы ведь не поедем в мэрию? – это уже спросила у Шона.

– Если бы была хоть крохотная вероятность, что я сделаю тебя счастливой, то мы бы поженились.

– Это из-за Евы? – Эмили хотела знать, могло бы быть иначе, если бы она не появилась в его жизни вновь. Или чему быть, того не миновать?

– Знаешь, – Шон приобнял ее за плечи, – я долго думал об этом. Винить Еву очень легко и удобно, но, мне кажется, дело в нас самих. Ты, – он прямо посмотрел на Эмили, – достойна, чтобы тебя любили на все сто. Чтобы себя не помнить от любви. А я не могу дать тебе этого. И никогда не мог.

Эмили молча прижалась к нему, пряча лицо в выемке на шее.

– Прости, что говорю это сейчас. Прости, что тянул до последнего и довел до этого всего, – Шон выразительно обвел глазами спальню и наконец заметил платье. Очень красивое, но говорить об этом сейчас – значит, делать еще больнее. – Надеюсь, ты не будешь меня ненавидеть.

– Я никогда не смогла бы тебя ненавидеть. – Она крепко обняла его за шею и поцеловала в щеку. – Но в свадебное путешествие я поеду! – с наигранной веселостью заявила Эмили. – Мне необходимо отдохнуть.

– А я тогда кинусь в бой и объявлю всем, что свадьба отменяется.

– Нет, – покачала головой Эмили, – я скажу, а тебе нужно торопиться. Ева сегодня улетает в Милан. Я не знаю во сколько, но лучше подстраховаться и найти ее.

– Ты самый лучший человек, – Шон взял ее лицо в свои руки. – И ты всегда будешь моей семьей. – Он легонько коснулся ее губ и, ободренный слабой улыбкой, вышел, не увидев, как слезы покатились из ее глаз, но Эмили их быстро вытерла: у нее будет время поплакать, а сейчас нужно держаться. Держаться она умела лучше всего!

А Шон, стараясь не встречаться с вопросительным взглядом матери Эмили, выскочил на улицу и забрался в машину. Он снова набрал Еву, уже с другого номера, но телефон был вне зоны действия. Ехать к ней домой или чекать авиакассы?

– Где же, где же… – Он открыл бардачок и нашел визитницу. Когда он заявился в свадебное агентство, подружка Евы всучила ему свою карточку, и Шон даже ее не выкинул. – Вот! – Он набрал номер и приготовился ждать.

– Мистер Пристли! – ответили практически сразу. – Здравствуйте, мы как раз обсуждали как все замечательно получилось! Церемония будет фантастической! И…

– Сара! – достаточно категорично оборвал Шон. – Успокойтесь, свадьбы не будет.

– Не будет?! – Ему показалось, что она за сердце схватилась. – Как не будет?! Когда не будет?!

– Это неважно сейчас. Лучше скажите, где Ева? Во сколько у нее самолет?

– Ева? Эм… Точно не помню, около полудня вроде бы. Но что…

– Аэропорт Кеннеди?

– Да, но послушайте…

Шон уже отключился и ударил по педали газа, не думая, насколько его решение дестабилизировало Сару и все агентство. Она даже прокляла день, когда согласилась взять на себя проведение, теперь все шишки посыплются на нее. Отмена не их проблема, и гонорар им заплатят, но… Сара посмотрела на телефон: звонить Рине или пусть отдохнет? У нее была тяжелая неделя, а известие, что свадьба не состоится, и жених, вероятно, убежал из-под венца вслед за свадебным организатором за океан, просто добьет ее.

Пока Сара мучилась моральными дилеммами, Шон гнал в аэропорт: у него в запасе примерно полтора часа, а с пробками – совсем кисло. Он набрал еще один номер.

– Нат, привет, – больше он ничего не успел сказать.

– Ну что, вас можно поздравить?

– Мы с Эмили отменили свадьбу…

– Как?! В смысле?! Почему?! Неужели ты в Еву втрескался?!

– Да, втрескался, – Шон выбрал последний вариант: быстро и в принципе отвечает на все вопросы.

– Ну ты даешь!

– Ладно, удивляться потом будешь. Я еду в аэропорт: заедь ко мне, брось в чемодан что-нибудь из одежды и обязательно мой ноутбук. Отправь его в Милан. Адрес скину позже.

– Окей, – ответил Натан, все еще не переваривший информацию.

– И Нат, – Шон замялся, – поговори с родителями, объясни. Не хочу, чтобы они гадали о причинах. Расскажи, что знаешь, а дальше я сам.

– Не волнуйся, прикрою. И удачи тебе. Вам. Еве привет.

Шон влетел в аэропорт и сразу бросился к табло. Да, времени у него в обрез. Возле стойки «22» уже не было никого – регистрация на рейс закончилась. Но кто-то из сотрудников авиакомпании еще копошился рядом.

– Здравствуйте, мэм, – выдохнул он, стремительно затормозив возле ленты для багажа. – Мне нужен билет на этот рейс.

– Сожалею, сэр, но я уже закрыла кассу.

– Мисс, – Шон бросил взгляд на бейдж, – Лойс, мне очень нужно попасть на этот рейс. Это вопрос жизни и смерти. – Он обезоруживающе улыбнулся и посмотрел так, словно перед ним самая потрясающая красавица в мире.

– Хорошо, я гляну, есть ли билеты, но ничего не обещаю.

– В первый класс, пожалуйста.

– Шутите! – воскликнула она и запорхала пальцами по клавишам. – Вам повезло, если так можно сказать: остался один билет в экономе и тот в хвосте возле туалета.

– Точно последний?

– Боюсь, что да.

– Оформляйте, – Шон отдал ей паспорт, рассыпаясь в комплементах и благодарностях.

– Бегите, мистер Пристли, – сказала девушка, вручив документ и билет. – Я позвоню, чтобы посадку не закрывали.

Шон буквально пробежал паспортный контроль – хорошо, что он налегке – и услышал:

Заканчивается посадка на рейс АА9546 «Нью-Йорк – Милан»

Шон влетел в рукав самый последний, но пассажиры пока только рассаживались и многие еще стояли в проходе. Он пробирался внутрь, а к губам приросло: извините, простите. Единственное, на что надеялся, что Ева действительно на этом рейсе, но пока ее не видел. Шон резко обернулся, мельком заметив платье цвета фуксии. Он победно улыбнулся. А говорила, что носить этот цвет больше не будет! Толпа пронесла его мимо ее кресла, и теперь Шон пробирался обратно. Он был почти рядом, когда перед лицом возникла стюардесса.

– Сэр, присаживайтесь, не задерживайте пассажиров. Это ваше место?

Нет, черт возьми! Его кресло находилось в самой жо… в хвосте, в общем. И сейчас это равносильно на другой планете.

– Да, – он присел. Пусть не рядом, но позади это уже ближе, чем могло бы быть. – Ева, – позвал шепотом. Ответа нет. – Ева, – он легонько пропустил ее волосы сквозь пальцы, и она встрепенулась, резко оборачиваясь.

– Шон?! – ударила пальцем по наушнику, ошарашено его разглядывая. – Ты как здесь? Почему?

– Я лечу в Милан.

– В Милан?! Вы ведь на Карибы собирались! А где… – Ева осмотрелась и удивленно выдохнула: – Ничего не понимаю.

– Мистер, извините, но это мое место, – к ним подошел пожилой мужчина и стюардесса.

– Сэр, покажите, пожалуйста, ваш билет.

– Да, извините, я действительно занял ваше кресло, – он отдал корешок от билета стюардессе, – но, возможно, мы могли бы поменяться?

– У вас место в самом хвосте, – сказала она, отдавая билет.

– Ой нет! – тут же отказался мужчина, а Шон потянулся к бумажнику.

– Сэр, – дружелюбно улыбнулся и достал всю наличность. Четыреста долларов – неплохо. – Это доплата за неудобство. – И ослепительно улыбнулся стюардессе: – Мисс, узнайте, нет ли свободных мест в первом классе, мало ли что.

– Конечно, мистер?..

– Пристли.

– Щедро, – прокомментировала Ева, когда они остались в относительном одиночестве.

– Ева, я хотел сказать… Черт, мне так много надо тебе сказать. – Шон поднял голову и заметил, что ее сосед с интересом повернулся и ждет продолжения. Они ему что, сериал показывают?!

– Я могу поменяться с вами, – сказал любопытный пассажир, – за доплату, естественно, – еще и меркантильный.

– У меня больше нет наличных, – сухо отозвался Шон.

– Зато у вас часы хорошие.

Шон бросил взгляд на золотой «Ролекс». Ну да, ничего так. На самом деле и черт бы с ними, но это подарок матери на двадцатипятилетие.

– Мистер Пристли, – стюардесса снова материализовалась возле него, – в первом – мест нет, а вот в бизнес-классе одно свободно.

Шон посмотрел на Еву, которая насмешливо вздернула бровь, вероятно, уже выпроваживала его.

– Пересадите, пожалуйста, этого достопочтенного джентльмена, – он указал на любопытного соседа и отдал свою кредитную карту.

Через две минуты Шон совершенно неудобно устроился возле Евы. А куда, интересно, она ноги свои умопомрачительные засунула? Свободного пространства же нет вообще!

– Привет, – сказал, повернувшись к ней, словно они только что встретились.

– Привет, – шепотом ответила Ева. – Шон, что происходит?

– Происходит то, что я люблю тебя, Ева Кьяри. И я очень торопился тебе это сказать.

– Любишь меня? Но этого не может быть! – Ева не верила. Да как поверить-то!

– Может, – он провел костяшками пальцев по ее скуле. – И я очень надеюсь, что ты тоже любишь меня и не бросишь ночью в аэропорту. – Шон демонстративно обвел себя руками. – Вот я весь! Пустишь переночевать?

– Не знаю, – Ева надменно вскинула подбородок. – Все зависит от того, как ты будешь вести себя следующие девять часов.

– Клянусь, – он накрыл ее ладонь своей, и они переплели пальцы, – я буду вести себя очень плохо, – шепнул и склонился к ее губам, жадно впиваясь в них. Ева была довольна ответом.

Глубокой ночью или ранним утром – зависит от того, как посмотреть – Ева забрала ключ в почтовом ящике, код от которого прислала в сообщении синьора Марини. Они поднялись на четвертый этаж – пользоваться старым лифтом, двери которого нужно раздвигать самостоятельно, да еще и деньги за это платить, не рискнули – и вошли в квартиру.

Все оказалось именно так, как на фотографиях. Небольшая, но очень уютная и чистая квартира на последнем этаже. Шон поставил чемоданы в гостиной, а Ева сразу отошла к дверям на балкон. Двустворчатые, деревянные, с прозрачными тюлевыми занавесками, а за окном мощеная камнем улочка, узкая и тихая.

– Смотри как здорово! – шепнула Шону, который подошел сзади и обнял ее за талию, зарываясь носом в волосы.

– Балкон в гостиной выходит на площадь.

– Пьяцца Сан-Бабила, – упражнялась в итальянском Ева.

– Устала? – шепотом спросил он.

– Нет, – Ева повернулась и обняла его за шею. – Голодный?

– Очень. – Его ладони тут же оказались на ягодицах.

Ева улыбнулась и, взяв Шона за руку, повела на кухню. Она до сих пор не могла поверить, что такое возможно. И дело было не только в его признаниях, хотя это тоже было ошеломительно. Но то, что за девять часов полета они с Шоном из заклятых ненавистников превратились в верных обожателей – просто стрелой в сердце. Купидон явно сегодня в ударе! Это невероятно, но они поняли друг друга! Они общались так, словно были друзьями всю жизнь, а вот взглядами обменивались, как давние любовники, которым очень, очень хорошо вместе.

– В холодильнике должна быть еда. Самое необходимое, правда, – Ева открыла его и, улыбнувшись, достала бутылку вина.

– Да, без этого девушке никуда.

– Есть еще прошутто, сыр и оливки – живем!

Шон подошел ближе и притянул Еву к себе.

– Я бы сначала в душ, – он поцеловал ее в губы и забрался ладонями под юбку. – Может, вместе?

– Может, – шепотом ответила Ева. Сейчас они могут принадлежать друг другу: на час или на всю жизнь – совершенно неважно. Иногда даже мига достаточно.

Шон подхватил ее на руки и понес к белой двери, которая, вероятно, вела в ванную. А-н нет. Это крошечная гардеробная. Две минуты поисков, и они абсолютно голые стояли под теплыми ласковыми струями. Они не изучили друг друга и не присматривались, напротив, они тянулись за смелыми ласками, словно голодающие за пищей.

Ева нетерпеливо опустилась вниз и приникла губами к крупной рубиновой головке. Солоноватый и терпкий – именно такой, как Ева представляла. Она не смогла вобрать его до конца, поэтому водила языком по всей длине и помогала себе рукой. Шон, зарывшись пальцами в мокрые волосы, прерывисто дышал и смотрел на нее: проводил членом по губам и как зачарованный наблюдал за ее языком.

– Не могу больше, – он рывком поднял Еву и впечатал в стену, жадно накрыл губы и, закинув ее ноги себе на бедра, нетерпеливо, со стоном, ворвался внутрь.

Его движения не были резкими и короткими, наоборот, мучительно томными. Шон неспешно, растягивая удовольствие, скользил внутри, наполняя ее до предела, пахом надавливая на клитор. Ева была так возбуждена, что каждое движение, как по оголенным нервам. Ее стоны были тихими и порочными, прямо ему в ухо, чтобы знал, как ей хорошо сейчас, и что он все делает правильно. Оргазм накрыл с головой, заставив вжаться ногтями в широкую спину. Шон, впившись пальцами ей в бедра, сделал еще пару толчков и резко вышел, кончая ей на живот.

Этой ночью спать не пришлось: они еще долго целовались и мылись, потом перекусили и снова занимались любовью, не тратя время на разговоры. Только к следующему вечеру Ева решилась спросить:

– Шон, – она провела пальцами по его груди и, сложив руки, посмотрела прямо в глаза, – ты надолго в Милан? – зашла очень деликатно.

– У меня же медовый месяц.

– Так ты на месяц?

– На две недели.

Ева хмыкнула. Ох уж эти трудоголики!

– А я на год, – нарочито весело произнесла она и добавила: – Как минимум.

– Целый год пицца, паста и моцарелла – не так уж и плохо!

Ева задумчиво кивнула. Видимо, она очень тонко намекает. Но как напрямую спросить, что будет с ними. Это разовая акция, или у нее абонемент на Шона Пристли?

– А потом, ну, когда ты уедешь, мы будем общаться, или… – она пожала плечами. – Ты ведь понимаешь.

– Понимаю, и очень хочу, чтобы мы продолжали общаться. И общались, как можно чаще, – Шон резко перевернулся, подмяв ее под себя.

– Я против свободных отношений, так что если ты…

– Ева! – строго произнес он. – Замолчи, – и закрыл ей рот самым действенным способом. Да, у них впереди очень сложное время, но Шон готов был попробовать, а Еву он просто не отпустит, даже если она не уверена, что готова. Он провел рукой по влажным складочкам, безошибочно находя самое чувствительное местечко. Она готова. Сейчас она хочет его. И Шон сделает все, чтобы она еще и полюбила его. И начнет прямо сейчас…

Эпилог. Где-то под американским небом…

– Привет, Странник 2000, – улыбнулась в телефон Ева. Они с Шоном наконец обменялись самым сокровенным – никнеймами! – Если бы узнала сразу, что ты любитель «Властелина колец», никогда бы не стала спать с тобой!

– Аналогично, принцесса Лея, – шутливо ответил Шон, но после паузы добавил: – Я соскучился. Очень.

– Я тоже. Очень. – Они многозначительно замолчали. В отношениях на расстоянии учишься передавать эмоции на расстоянии, и они, как пара, в этом поднаторели. – У меня есть хорошая новость: мне наконец дали отпуск!

– Когда?

– На Рождество. Ну как, отпуск: мне нужно будет поработать, потом Рождество, потом снова поработать, затем возвращаться.

Почти четыре месяца они жили на две страны. Точнее, Шон жил – он прилетал в Милан каждые выходные. У Евы это будет первое возвращение в Нью-Йорк. Было тяжело. Очень тяжело. Хотелось каждую секунду проводить вместе, а получались только редкие, но безумно желанные встречи. Шон и Ева не просто жили в разных странах, они находились в разных часовых поясах. Когда она приходила домой, у него рабочий день был в самом разгаре. Когда Шон возвращался, у нее была глубокая ночь. Тонны сообщений и видеозвонков, секс по телефону и даже секстинг9 они освоили – очень подстегивает и развивает фантазию!

– Ну так что, Странник 2000, приютишь меня на пару дней? Торжественно клянусь, что через два дня освобожу твою квартиру, – Ева даже шутливо подняла руку: она говорит правду и ничего кроме правды.

– Почему только на два дня? – было слышно, что Шон хмурится.

– Мне родителей навестить нужно, у тебя, наверное, тоже планы на Рождество.

– А они у нас разные?

– Мы как-то не обсуждали, – пожала плечами Ева. Шон замолчал, и молчал он тяжело.

– Ладно, мне нужно на совещание. Когда ты прилетаешь?

– Завтра вечером буду в Нью-Йорке.

– Окей, до завтра, – Шон отключился без привычного любовного трепа. Ева досадливо прикусила щеку – кажется, у них не все в порядке.

Ева прилетела около восьми вечера по местному времени. Как только забрала багаж и пошла на выход тут же увидела Шона. Приехал! После злосчастного разговора, где она строила из себя эмансипированную самодостаточную женщину, которая ни к чему не принуждает и не обязывает любовника, они, конечно, общались – много общались, – но разговоров о прилете не заводили. И в душе Ева боялась, что Шон посчитает излишним это публичное сюсюканье: она же взрослая – сама доберется!

– Привет! – бодро воскликнула она и, поставив чемодан, бросилась ему на шею. – Я так соскучилась. – Никакая она не феминистка – пусть заботится и опекает, если, конечно, сам к этому стремится.

– Привет, – шепнул Шон и поцеловал ее, и вообще плевать, что на них люди смотрят.

– Почему встречаешь без цветов? – шутливо попеняла Ева.

– Это так старомодно, – отмахнулся он и подхватил ее багаж. Ева пожала плечами: может быть, но приятно все равно.

Она удобно устроилась на переднем сиденье его крайслера – стильно!

– Ты поменял машину? – спросила, когда Шон, бросив чемодан в багажник, сел за руль.

– «Тахо» слишком огромная для города. Она ждет своего часа в гараже.

– Понятно, – Ева даже смутилась как-то. Она так мало знала о его жизни здесь в Нью-Йорке. Они столько общались, о многом разговаривали и все равно так мало знали друг о друге. – Мы едем? – Шон продолжал молча изучать ее. – Что?

– Ева, ты сомневаешься во мне или в наших отношениях?

– Нет, я не сомневаюсь. – Она действительно не сомневалась! Но боялась. Боялась громких слов и крутых поворотов. Боялась, что может проснуться в мире, где его нет.

– Почему тогда не хочешь провести со мной Рождество?

– Я хочу! – воскликнула она. – Очень хочу, но я не хотела давить на тебя.

– Тогда решено: в Принстон едем вместе. Пора знакомиться с родителями. Мои тоже там будут.

– Я твоих знаю, – ее пугала перспектива встречи с ними. Сначала она была организатором свадьбы, потом подругой Натана, теперь девушка Шона – внушительный послужной список, и мистер Доминик Пристли еще дополнить его сможет при желании.

– Я тоже знаю твою маму.

Ева улыбнулась: Шон тоже опасался встречи.

– Поехали поедим? – Он, дождавшись кивка, плавно выехал с парковки и повез свою невозможную любовь ужинать.

– Шон, а если бы я не смогла прилететь?

Он громко хмыкнул. Вот лиса! Женщины – все им слова да признания.

– Тогда я бы прилетел.

Ева была на седьмом небе…

Когда они вошли в квартиру Шона, она ахнула: огромный букет нежных бледно-розовых роз, перевязанный бархатной лентой, лежал на столике в прихожей.

– Старомодно, говоришь! – Ева была довольна, а когда увидела, что и в гостиной, столовой и даже спальне в изящных вазах стояли цветы, просто не смогла удержаться и не захохотать в голос! – А ты знал, что большую часть углекислого газа потребляет мировой океан, а не растения?

– Какая же ты у меня умная, – иронично заметил Шон и скомандовал: – Повернись.

– Зачем?

– Никаких вопрос, детка.

Шон собрал ей волосы на затылке и попросил подержать. Шеи коснулось что-то прохладное.

– Это мне? – шепнула Ева, рассматривая чокер из белого золота с крохотными бриллиантовыми цветочками. – Спасибо, мне очень нравится! – У нее тоже был рождественский подарок, но его она преподнесет в канун праздника.

– Я рад, – он расстегнул молнию на кашемировом платье и помог снять его. Ева осталась в белье, чулках и высоких замшевых сапожках. – Не холодно так зимой? – Шон запустил руку между ног, погладив бархатистую обнаженную кожу.

– Нет, – Ева сама сняла бюстгальтер и, игриво огладив соски, неспешно спустилась к трусикам. Через гладкий шелк погладила себя, из-под ресниц наблюдая, как Шон нетерпеливо выдернул рубашку из брюк, как зорко следил за ее пальцами – ему нравилось смотреть, когда Ева играла сама с собой. У очень серьезного Шона Пристли оказалось есть фетиши в сексе. Он любил долгие раскрепощенные, даже порочные прелюдии, доминантный секс и жесткий минет – не самый шокирующий набор! Тем более, когда главное для него – партнерша должна кончить и кончить бурно. Это отличное правило!

– Сними трусики, – шепотом скомандовал Шон. Ева подчинилась и медленно спустила их до середины бедер. – На кресло.

Ей было приятно, что он поделился с ней своими желаниями, ведь чем больше в паре доверия, тем разнообразней у них секс. Вот и сейчас она послушно опустилась на спинку бархатного темно-зеленого кресла, соблазнительно раздвинула ноги и провела пальцами по промежности. Ева никогда не думала, что взгляд мужчины может так возбуждать: уже через минуту она почувствовала, как внизу живота все запульсировало и сжалось.

– Остановись, – прозвучало тихо, но властно. Через мгновение она ощутила горячие губы на ягодицах, затем между ног скользнул его язык – Ева застонала от наслаждения. Шон размазывал вдоль промежности ее соки, чередуя со шлепками, пока ягодицы не загорелись, а по телу не разлилась остро-терпкая слабость: и боль, и удовольствие.

Шон устроился сзади и легко скользнул членом между влажных складочек, наматывая на кулак длинные локоны, сгребая их и впиваясь поцелуем в шею, чередуя с укусами. Ева застонала еще громче, подмахивая ему, стараясь насадиться без позволения. Она была весьма непокорным пассивом, а Шон не самым строгим господином.

Он резко отстранился и, стиснув ее бедра, повернул к себе.

– Какая ты строптивая, Ева. – Шон ласково погладил ее по волосам, прежде чем грубо сжать горло. – Только язык, никаких рук.

Ева провела кончиком по темной головке, чувствуя на ней вкус себя самой. Шон весь был так напряжен, что казалось, его член разорвется, если она возьмет его в рот, и Ева обхватила губами головку, посасывая, Шон, сдержав яростный стон, резко натянул ее волосы, выныривая из сладостной теплоты ее рта.

– Только язык, – глядя ей прямо в глаза, строго повторил он. И Ева принялась облизывать его, как мороженое. По всей длине ствола, обводя каждую вену и впадину, словно пыталась повторить рельеф и форму, наслаждаясь его стонами и тем, как шепчет ее имя. После того признания в самолете о любви они больше не заикались. Ева опасалась произносить эти три слова вслух, хотя сердце давно принадлежало Шону. Ей удалось закрыть все свои гештальты и победить фобии, пора и с этой бороться. Какая разница, что будет дальше, если сейчас она любит?

– Шон, – Ева оторвалась от него, кожей ощущая, что пора, – я люблю тебя.

Он замер всего на мгновение и, отпустив ее волосы, ловко поднял, чтобы не смотреть на нее в этот миг сверху вниз.

– Наконец-то, – прошептал и поцеловал, глубоко и чувственно. – Ева моя. Любимая. – Шон, оттянув ее губу зубами, прервал поцелуй и, снова перекинув Еву через спинку кресла, резко вошел, впиваясь пальцами в бедра, вколачиваясь в нее грубо, но чутко прислушиваясь к ней и мягко стимулируя клитор рукой. Ева вся сжалась вокруг его члена и застонала, ловя волну наслаждения. Шон снова обхватил ее горло, привлекая к себе, и жадно завладел ее ртом, не прекращая двигаться в ней, приближая свою развязку, кончая так, что в голове пустота, а в теле вата.

– Сюда бы ковер помягче, – обессилено улыбнулась Ева, когда они свалились на пол.

– Можешь делать здесь все, что хочешь.

– Даже домик Барби? – приподнялась на локтях Ева, рассматривая его. Это что, предложение остаться у него жить?

– Мне в прихожей на коврике постели что-нибудь не розовое, и я буду доволен.

– Я подумаю.

– Подумай, – очень серьезно ответил Шон.

Следующим вечером Ева, проинспектировав производство одежды прет-а-порте – личный приказ Рафа Симонса, – прихватила с собой просекко, апероль, мороженое и отправилась в гости. С Эмили они уже общались – необходимо было объясниться, – но это было по телефону, а Ева хотела поговорить лично.

– Привет! – улыбнулась и помахала бутылкой шампанского.

– Заходи, – улыбнулась Эмили.

Ева прошла в просторную гостиную: холодные серебристые тона, стильно и дорого. Как и сама хозяйка. Эмили предлагала встретиться в ресторане, посидеть, поболтать, но Ева настояла на приватной беседе.

– Вы с Шоном рядом живете, – заметила, устраиваясь за декоративной барной стойкой. Это было правдой: они не просто оба жили в Верхнем Ист-Сайде – их квартиры находились на одной улице, в одном квартале друг от друга.

– Это не специально, – ответила Эмили. – Так получилось. Как работа? Милан?

Ева пустилась восторженно рассказывать, как сложилось в Италии, обходя тему личной жизни, которая именно в Милане начала бить ключом. Но постоянно избегать этого нельзя – она именно за этим пришла.

– Эмили, я хотела еще раз попросить у тебя прощения…

– Не нужно, – мягко прервала та, – мы все решили уже.

– Я знаю и, наверное, это будет ужасно эгоистично с моей стороны, но я очень хотела бы иметь такую подругу, как ты. Правда, не уверена, что тебе нужен такой друг, как я.

– Ты предлагаешь мне дружбу? – не без иронии поинтересовалась Эмили.

– Я знаю точно, что Шон скучает по тебе. Ты очень долго была частью его жизни, и я хочу, чтобы вы продолжали дружить. Я не хочу быть камнем преткновения.

– А ты не боишься, что Шон вернется ко мне? – Она вскинула подбородок и посмотрела с вызовом. Но Ева чувствовала, что это напускное. Эмили думает, что сама Ева не воспринимает ее, как угрозу, поэтому так спокойна в отношении дружбы своего мужчины с бывшей невестой.

– Боюсь, – честно призналась Ева. – Очень боюсь.

Эмили недоуменно нахмурилась. Не ожидала.

– Знаешь, мама однажды мне сказала, что мой мужчина никогда меня не оставит, а если все-таки оставит, то это просто не мой мужчина.

– Очень мудро. – Эмили внимательно посмотрела на нее, прежде чем сказать: – Думаю, Шон – именно твой мужчина. – Ева улыбнулась. Это было приятно. – Я не против апероля! У меня даже есть газировка в холодильнике.

Полностью отпустить эту ситуацию им обеим удастся не скоро, но начало положено. В новый год с чистым сердцем…

Рождество прошло мирно и по-семейному. Еву приняли достаточно благосклонно: Шон счастлив, что еще нужно. Ну и веское слово Доминика Пристли тоже сыграло немаловажную роль. А дед Шона к Еве благоволил. Семейство Кьяри тоже было лояльно, хотя мать смотрела настороженно – следила и бдела, как всегда! И все бы хорошо, но день отъезда близился неумолимо. Снова разлука. Снова жизнь от встречи к встрече.

– Я приеду через два дня, – сказал Шон, не стесняясь целоваться в шумном аэропорту. – На новый год.

– Регистрация заканчивается, – выдохнула Ева между поцелуями. Она не хотела расставаться и жалась к нему всем телом. Шептала, как будет скучать и что любит. Очень любит. – Пора.

Шон крепко прижал ее к себе, зарываясь носом в шоколадные локоны, пахнущие сладкими ягодами. Они провели вместе чудесную неделю – они все у них были великолепные, но эта была особенной, потому что прошла на его территории. Шон давно жил один: он не просто привык, ему так действительно было комфортно. Но за эту неделю он ясно понял, что не хочет, чтобы Ева покидала его дом. Шон хотел, чтобы она жила с ним, спала в его постели, готовила, улыбалась, любила и всегда была рядом. Он даже готов был жениться! И, аллилуйя, для осознания этого ему не понадобилось три года или пинок от родни, но, увы, разговор о серьезном пришлось отложить еще на полгода: у Евы была мечта, и Шон не хотел подменять ее мечту на свои желания. Но время, когда их стремления пересекутся, обязательно наступит…

– У меня есть новость, – успела произнести Ева, прежде чем жадные губы закрыли ей рот.

Ужин в превосходном ресторане со свежайшими мидиями и лангустинами – афродизиаки тут же подействовали на Шона, – а перед этим чувственная оперетта в Ла Скала10 – очередной великолепный уикенд.

– Какая новость? – Шон наконец оторвался от исследования весьма низкого и очень соблазнительного декольте Евы.

– «Прада» собирается запускать модную линию молодежной одежды в Северной Америке. Раф считает, что я должна поучаствовать в этом проекте.

– И? – вопросительно протянул Шон.

– Американская штаб-квартира находится в Нью-Йорке!

Шон подхватил ее за бедра и начал кружить, спотыкаясь об кресла и диванчик – гостиная была милой, но для него очень тесной.

– Ну что, Странник 2000, примешь меня? Или политического убежища мне просить у Кевина?

– Я даже отвечать не буду, кошка-кобра. – Он поставил ее на ноги и, загадочно улыбнувшись, повел в спальню. – У меня тоже есть сюрприз для тебя.

Ева сразу заметила на кровать большую стильную подарочную коробку с фирменным логотипом «Прада».

– Что это? – Она провела пальцами по шелковому черному банту.

– Открой. – Ева подчинилась: в коробке лежало платье. – Это новая коллекция, – на всякий случай уточнил Шон.

– Я знаю!

– Примерь.

– Ты уверен, что хочешь, чтобы я оделась? – игриво поинтересовалась Ева, сверкнув стройной ногой в возмутительном разрезе вечернего платья.

– Хочу. – Когда она оказалась перед ним в новом платье, Шон подошел сзади – в руке блеснуло сверкающей росписью колье.

– Что это? – с неверием шепнула Ева. – Бриллиантовая Ривьера?

– Не та самая, но сделана в точности. А еще вот, – Шон вручил Еве пакет документов. Она прочитала первый и обомлела. Это купчая на дом в Хэмптонсе, и в графе «владелец» значилось ее имя!

– Шон, я не понимаю? – в голосе Евы прорезались не свойственные истеричные нотки – высшая степень обескураженности.

– Помнишь, однажды я спросил у тебя, чего ты хочешь?

– Э-ээ… – Ева так и не смогла вразумительно ответить.

– Ты хотела виллу у моря, – Шон кивнул на документы. – Платье от «Прада», – он обвел ее изящный силуэт взглядом, – «Бриллиантовую Ривьеру», – тут правда пришлось использовать кавычки: колье было баснословно дорогим, но это все-таки реплика на уникальное украшение. – Работа в Италии, но ты и так здесь работаешь.

– Был еще мир во всем мире! – вспомнила Ева.

– Увы, это не в моих силах, но зато я могу предложить тебе вечный мир в нашей семье.

– Что? – шепнула Ева. Шон подошел ближе, привлекая ее к себе, нежно целуя в висок.

– Я хочу, чтобы ты приехала в мой дом. Хочу, чтобы он стал нашим. Хочу, чтобы ты взяла мою фамилию, со временем.

– Это предложение?

– Это предложение перед предложением, – отшутился Шон. – Ты должна сначала увидеть все мои разбросанные носки, – она улыбнулась, а он добавил абсолютно серьезно: – Я люблю тебя, Ева, но хочу, чтобы мы хорошо подумали, прежде чем заказать десять тысяч салфеток с нашими именами.

– Никаких салфеток! Только подпись на бланке «продана в рабство».

– Сексуальное?

– Очень надеюсь, – ответила она, когда Шон зубами подхватил бретельку на платье.

– Ева, теперь сними платье. Медленно…

Шесть месяцев спустя

– Шон, почему ты порой такой непробиваемый кретин! – Ева даже топнула ногой!

– А ты, любимая, неугомонная сучка, – спокойно отозвался он. Они ведь уже выбрали отель и забронировали, так какого черта она переобувается в воздухе! Пока метафорически, но самолет уже сегодня!

– Самец орангутана! – прошипела, дернув плечиком в шикарной молочно-белой блузе на одно плечо.

– Простите, я могу вам помочь? – прокашлялся мужчина. Определенно, служащий муниципалитета.

О-оу, они, кажется, привлекли внимание. Вероятно, он подумал, что они ошиблись адресом: вместо окружного суда пришли в мэрию.

– Да, – широко улыбнулся Шон, – мы с этой очаровательной леди хотим пожениться.

Мужчине нужно отдать должное: мина, при плохой игре, была хорошей. Он сверился со списком пар, регистрирующих брак сегодня, и взглянул на них поверх папки:

– Мисс Ева Кьяри и Шон Пристли?

– Да, – Шон привлек Еву к себе, властно обхватив за талию. На всякий случай. С такими ногами она, наверняка, быстро бегает!

– Прошу, пройдемте.

Они двинулись за ним, но на ухо Шон все же прошептал:

– Кошка-кобра моя.

Ева тихо фыркнула, но улыбнулась, когда его рука с талии совершенно случайно скользнула к ягодицам, обтянутым кожей с крупными стразами. Это ее линейка от «Прада»!

Когда двери мэрии распахнулись – Шон и Ева были женатыми людьми. Мистер и миссис Пристли! На ступенях ждали друзья и родня: они затаились, ожидая главного, всматриваясь в серьезные лица новобрачной пары. Новобрачной ведь? Ева не выдержала и прыснула от смеха. Шон достал сертификат и поднял вверх – женаты!

Внизу радостно загудели: Натан и Кевин бросили в них рисом; Кэмерон хлопнул бутылкой шампанского; Эмили и Сара достали бокалы. Шон подхватил Еву на руки и приник к губам. Да, у них будет традиционный ужин с семьей, гости и даже венчание, но сейчас они хотели, чтобы все прошло именно так. А вечером на Маврикий, и пусть весь мир подождет!

Щелкнула фотокамера. Журналисты? Откуда?! Но на это все махнули рукой. К тому моменту, как вышел материал, Ева и Шон были на другом континенте.

Утром в разделе светской хроники в самом центре красовался их снимок с подписью:

Финансовый магнат Шон Пристли вчера стремительно расписался с молодым дизайнером модного дома «Прада». Жених в джинсах, невеста в коже – свадебная мода сильно изменилась! Но, похоже, брак действительно по любви!

Конец.