MANIAC

Вторая книга Бенхамина Лабатута, которая оказалась даже лучше первой. Большая часть книги посвящена описанию жизни Джона фон Неймана, стоявшего у истоков информатики в современном понимании. Его портрет собирается из заметок современников, друзей, членов семьи. В качестве послесловия автор предлагает нам художественный разбор поединка AlfaGo против Ли Седоля. У Лабатута  своеобразная манера затягивать в свой текст сложными, поэтичными предложениями, кажущимися бесконечными. Атмосфера у книги тревожная. В итоге я пришла к выводу, что победа компьютерной программы в сложнейшей игре в го над самым сильным игроком планеты  пугает меня гораздо сильнее, чем взрыв ядерной бомбы. По-моему, мы уже проиграли войну искусственному интеллекту, остается только наблюдать крах человечества.

Книга сильно напоминает "Когда мы перестали понимать мир" того же автора. Это до предела беллетризованная биография выдающихся деятелей науки с отчётливым привкусом технопессимизма. Недаром на обложке видим изображение подводного ядерного взрыва. (Такое впечатление, что художник лично пари́л над атоллом Бикини 25 июня 1946.)Бенхамин Лабатут перевоплощается в своих персонажей и пишет от первого лица (first person view, так сказать). Порой создаётся впечатление, что автор усердно держал свечку. Невозможно отделить реальные факты, а главное, идеи персонажей от того, что подсказала автору неуёмная фантазия. Непонятно, действительно ли некоторые цитаты принадлежат великим людям или их придумал Бенхамин Лабатут.«Если бы моим автоматам дали свободно развиваться в неограниченной матрице постоянно расширяющегося цифрового космоса, они могли бы принимать невообразимые формы, повторяя стадии биологической эволюции в непостижимо более быстром темпе, чем существа из плоти и крови. Путем скрещивания и опыления они бы в конце концов численно превзошли нас, и, быть может, однажды их интеллект стал бы соперничать с человеческим. Сначала их развитие будет медленным и тихим. Но потом они расплодятся и ворвутся в нашу жизнь, как полчища голодной саранчи, будут сражаться за законное место в мире, прокладывать собственный путь в будущее, и понесут где-то в глубине своей цифровой души частичку моего духа, крупицу меня, человека, заложившего логические основы их существования»По многим причинам сомневаюсь, что это действительно сказал перед смертью фон Нейман в 1957 году. По-моему, выдумки не очень-то уместны в контексте биографии, но бог с ним с Лабатутом, будем считать, что ему виднее.А потом я записал на доске одну важную теорему. Это, говорю, чрезвычайно сложная теорема. Она еще не доказана. Никто еще не доказал ее. Многие пытались, да, пытались, только напрасно. Даже я пытался, и не один десяток лет, проверял свои доказательства на учениках. Я скоро ее докажу, я знаю. Я чувствую. В этом вся математика, понимаете? В чувстве!
(псевдо-Дьёрдь Пойа)... и потом идёт ещё целый абзац таких излияний. Вместо всего этого лучше бы автор рассказал о той теореме. Это было бы по-научпоповски, и оно было бы намного интереснее и полезнее, чем романная история о том как юный фон Нейман решил эту задачу за минуту. Подозреваю, что эпизод полностью высосан из пальца.
Жаль, что лапшу невозможно целиком пропустить, потому что в бескрайней словесной воде плавают и важные философские рассуждения о математике и человечестве.Он нашел настолько простой и умный способ объяснить мне теорию множеств, основу современной математики, что до сих пор не верится: он понял ее самую суть, будучи совсем зеленым!
(это псевдо-Вигнер про фон Неймана)Если способ настолько простой и умный, то почему бы Лабатуту его мне не поведать? Мог бы пересказать вкратце вместо длинных историй о душевных метаниях двух жён фон Неймана.
Нет, не ждите. Сказано красиво, но пояснений не будет.Да, Бенхамин Лабатут умеет писать красиво, и об этом невозможно умолчать:Хуже отсутствия веры может быть только ее утрата, потому что на ее месте зияет дыра наподобие той, что оставил Дух, покидая этот преданный анафеме мир. Но природа этой пустоты размером с Бога такова, что ее необходимо заполнить чем-то столь же драгоценным, как то, что утрачено. Человек сам выбирает, чем заполнить ее, и его судьба зависит от этого выбора, если мы вообще хоть что-то выбираем.
(Псевдо-Сегё)на смену настоящему физическому чутью пришла тяжелая артиллерия, математические формулы вытеснили материю, энергию и атомы
(Псевдо-Эренфест)(Эта псевдоцитата, по всем признакам, должна была попасть в предыдущую книгу, "Когда мы перестали понимать мир".)Первая (бо́льшая) часть книги крутится вокруг Джона фон Неймана. Просто так я его биографию читать не стал бы, и он так и остался бы у меня автором фон-Неймановской архитектуры вычислительных систем -- и всё. Так что спасибо Бенхамину Лабатуту за то, что он рассказал о значительных его достижениях и в других областях.
Неожиданным оказалось исследование эволюции математических объектов. То ли он сам пошёл этим путём, то ли бессовестно присвоил идеи Нильса Аалла Барричелли (о котором я впервые услышал), осталось непрояснённым. Так или иначе, история интересная.
Да и о машине MANIAC я -- честно скажу -- почему-то ничего раньше не знал.Закончилась биография фон Неймана крупным портретом героя повествования, и случилось это задолго до последней страницы. Автор скоропостижно забыл своего героя и без предупреждения перескочил к "биографии" программ, играющих в шахматы и в го. Тоже захватывающая история. Пожалуй, она мне понравилась даже больше, чем про фон Неймана.В целом книга весьма достойная. Гораздо приятнее читать роман, в котором действуют Пауль Эренфест, Габор Сегё и Ли Седоль, чем такой, где никакие персонажи никогда не существовали и просто придуманы. Настоящим великим людям я как-то больше сочувствую. Может быть, когда-нибудь мы будем знать об этих выдающихся персонах "по Лабатуту", примерно так как сейчас знаем о войне 1812 года "по Толстому".
Первый кирпич в основание будущего мифа предлагаю заложить прямо сейчас. И пусть он будет такой: у Джона фон Неймана была дворняжка по имени Инверсия, и она умела считать до пяти.