Читать онлайн Сильная. Желанная. Ничья бесплатно

Пролог.

Пролог.

Тамила.

– Я даю тебе час, чтобы убраться из моего дома.

Стальной голос мужчины режет слух. Беспомощно обнимаю поникшие плечи и застываю на месте. Я ведь столько хотела ему сказать… Тому, кого ненавижу. Репетировала, заучивала фразы, призванные ударить в самое сердце и отыскать живущую в нем крупицу совести. Она же есть в нем?

Но вместо этого я бессвязно блею, как овца, отбившаяся от стада:

– Но… нам некуда идти, пожалуйста, Вацлав… Александрович, есть же в вас что-то человеческое?

– Меня это не волнует.

Дубовый паркет почтительно скрипит под тяжелыми шагами нового хозяина. Высокий… Самодовольный, уверенный в себе развращенный ублюдок с куском льда вместо сердца.

Меня не останавливает собственная неприязнь и презрение, мелькнувшее в его глазах. Плюю на гордость, бросаюсь к Вацлаву, как обезумевшая нищая. Приподнимаюсь на носочках, цепляюсь за лацканы дорогого пиджака и смотрю в карие глаза. Мне ничего не остаётся, как только умолять его…

– Прошу вас. У меня маленькая дочка.

Вацлав отшатывается от меня, как от чумной. Брезгливо сбрасывает мои дрожащие ладони и шумно выдыхает через напряжённые ноздри. Скользит взглядом по добротной гостиной чертового дома, демонстрируя скуку. Бесспорно, интерьеры его интересуют больше живых людей. А потом он отворачивается, словно споткнувшись обо что-то страшное, выбивающееся из стильной картинки дорогого убранства.

Софико… Она стоит, возле лестницы, прижав к груди любимую куклу.

– Доченька, иди в детскую. Я сейчас поговорю с дядей и поднимусь. – Спохватываюсь и отступаю от мужчины.

– Ты лживая сучка, Тами. И не смей манипулировать ребенком. – Шипит Вацлав, посматривая на мелькающие по ступенкькам ножки Софико. – Не уберешься через час, пришлю подмогу. Ты меня поняла?

– Д-да.

Глава 1.

Вацлав.

– Слово предоставляется Нестеровой Тамиле Аркадьевне… – голос секретаря суда режет воздух, как острая бритва.

Что за… хрень?

– … доверенному лицу и поручителю Нестерова Олега Владимировича. Нотариальная доверенность номер…

– Как это понимать, Яр? – шиплю, повернув голову к сидящему рядом адвокату. Кажется, слюна, вырвавшаяся из моего рта, обжигает его щеку, как кислота. Ярослав втягивает голову в плечи и виновато отводит взгляд от моего взбешенного лица к той самой Нестеровой.

– Чего ты молчишь?

– Прости, Вацлав. Я не думал, что присутствие его жены так для тебя важно. Она приходит на каждое заседание. Вот.

Вот?! Это все, что может сказать мне в оправдание идиот, кого я сделал ведущим юристом фирмы и доверенным лицом? Хотя… я сам виноват: поручил судебную тяжбу адвокатам, не приходил на заседания. Что изменилось? Сегодня последнее слушание и вынесение приговора. И я… Черниговский Вацлав Александрович – пострадавшая сторона собственной персоной, пришел выслушать решение и самолично посмотреть в глаза… Кому? О том, что Нестеров сбежал с моими денежками, я знал давно. И что суд – фикция и постановка – тоже.

– Кто она, Яр?

– Никто. Просто женщина. Давай потом, Вацлав? – отмахивается Ярослав.

– Где адвокат Нестерова?

– Фролов? Тамила Нестерова отказалась от его услуг после второго заседания. – Усмехается Яр. – И правильно сделала. Таких идиотов только поискать.

– Тишина в зале! – молоток судьи обрушивается на деревянную поверхность. – Господин Огнев, суд позже предоставит вам слово. – Хмурится судья Боброва. Хм, знали бы присутствующие, сколько она получила бабла от Яра за «правильный» приговор. – Тамила Аркадьевна, вам есть что сказать суду перед вынесением решения?

– Да.

Я не сразу замечаю ее – невысокую жгучую брюнетку. Она впивается пальчиками в спинку впереди стоящего кресла, словно боится упасть. Пошатывается, хватает воздух ртом, как брошенная на берег рыба. Актриса, блин. Лживая подлая актриса. Уверен, она в курсе, где прячется ее беглый муж и живет припеваючи на украденные денежки. Вон, как вырядилась: синий брючный костюм от Armani, яркий маникюр, сверкающие бриллиантами кольца. Я сижу в соседнем ряду, но даже оттуда вижу их вызывающее сияние. Суки… Лицемерные и подлые. Как Нестеров смеет присылать в суд свою жену? И как у нее хватает совести приходить и отстаивать права? Зыркать ненавидящим взглядом по сторонам и гордо вскидывать подбородок. Царица Тамара гребаная!

– Ваша честь… Уверена, суд примет мудрое и справедливое решение. – Шелестит ее грудной, низковатый голос.

Ага, как же. Похоже, наши с Яром ухмылки замечают все: секретарь суда буравит злым взглядом, по залу прокатывается нетерпеливый гул. Ну цирк, честное слово!

– Пойдем, Вацлав? Или досмотрим представление до конца? – предлагает Яр.

– Досмотрим. – Великодушно соглашаюсь.

– … и он примет решение сохранить за мной и моей дочерью право на дом. Это наше единственное жилье. У меня все. – Слегка покачнувшись, Нестерова обессилено обрушивается на кресло.

Ну точно, актриса. Еще и макияж этот – нарочито бледный, с тёмными кругами под глазами. Наверняка посетила визажиста перед заседанием.

– Суд удаляется для принятия решения. – Боброва облегченно вздыхает и величественно покидает «трон».

Глава 2.

Вацлав.

– Суд постановил признать Нестерова Олега Владимировича виновным в совершении деяний, предусмотренных статьей сто пятьдесят девятой… Объявить Нестерова в федеральный розыск… Наложить арест на имущество и банковские счета обвиняемого…

Боброва лишила ее всего… Разумеется, с моей подачи. Преднамеренное неисполнение договорных обязательств в сфере предпринимательства, хищение в особо крупном размере, арест счетов и… вишенка на торте – арест имущества Нестерова. Статья сто пятьдесят девятая в действии. Причем с обеих сторон… В глазах Тамилы Нестеровой я такой же мошенник, как и ее сбежавший муж. Иначе, как объяснить грубое нарушение закона в решении суда? Да, судья не имела права лишать Тамилу и ее дочь единственного жилья, но отчего-то пошла на этот шаг? Причину мне предстоит выяснить.

– Пошли, Яр. – Довольно потирая руки, произношу я. Громко – потому что судью Боброву не так-то просто перекричать. – Ты прав, мне можно было не приходить: все и так ясно. Остается ждать, когда приставы продадут с молотка дом.

Демонстративно поднимаюсь с места, искоса замечая странную жену Нестерова – она застывает на краешке кресла и смотрит в одну точку, обнимая плечи. Сгорбленная, неестественно бледная, застывшая, как каменное изваяние. Молчит. Слушает приговор с каким-то царственным, почти королевским величием. Жанна Д'арк или царица Тамара – пожалуй, придуманное мной прозвище успело прилепиться к ней. Она тяжело дышит, словно ей тесно в просторном, пахнущим пылью помещении.

– Вам понятен приговор? – каркает Боброва, бегая глазками по залу. Понятен, конечно. Молодец, Валюша, исполнила как надо.

– Тамила Аркадьевна? – голос судьи эхом пробегается по высоким сводам.

– Д-да. Понятен. – Стряхивает с себя оцепенение Тамила. Медленно застегивает пуговицы пиджака, небрежно оборачивает шифоновый шарф вокруг шеи, заправляет волнистую иссиня-черную прядь за ухо и встает с места. Пошатывается, как пьяная, несколько секунд приходит в себя и выбегает из зала без оглядки.

– Не зайдешь к Бобровой? – губы Яра растягиваются в приторной ухмылке.

– Она получила благодарность. Меня кое-что беспокоит, но… Надо поговорить, Яр.

– Хорошо, поехали. – Он закатывает глаза. – В офис?

– Да.

Пухлые, серо-черные тучи плачут холодным дождем. Яр услужливо раскрывает надо мной зонт и, поморщившись, ступает на мокрый асфальт. Автомобиль темнеет на парковке, как глянцевая черно-серая гора. Большой и представительный – другого и не может быть у Вацлава Черниговского. Яр отдает мне зонт и огибает машину. Садится на переднее пассажирское кресло и блаженно откидывается на спинку кожаного кресла.

Стоит мне протянуть руку к двери, в нее впивается маленькая и сильная ладонь Нестеровой.

– Вы…

Интересно, откуда она появилась? Выскочила, как черт из табакерки: промокшая, бледная. Жалкая.

– Если думаете, что вам все сойдет с рук, вы ошибаетесь. – Шипит Нестерова, тыча в мое плечо тонким наманикюренным пальчиком. – Я подам на апелляцию. Вы… вы жалкий, подлый… Какое суд имел право лишать нас единственного имущества? – ее губы дрожат.

– Очевидно, из-за огромной суммы долга? Я не вор в отличие от вашего мужа. Где Олег, Тамила?

– … Аркадьевна. – Фыркает она, отирая лоб. Ее черные волосы завиваются от воды, а глаза недобро сверкают. Агаты, хотя нет… Сапфиры. Глаза синие, как грешная ночь.

– Послушайте, Тамила Аркадьевна, может, станете под зонт? Вы совсем промокли. – Хмурюсь и выставляю вперед руку.

– Не стоит, я… закончила. – Отшатывается она.

– Где ваш муж? Уж не думаете ли, что я поверю в ваши пылкие обвинения и… этот вид – жалкий и страдальческий? Умело созданный гримером, угадал?

– Да пошел ты! – Тамила взмахивает ладонью и демонстративно разворачивается. Шлепает по лужам, не разбирая дороги. Фурия.

– Ты идешь, Вацлав? – Ярик высовывается из приоткрытого окна. – Басов оборвал телефон.

– Басов? – стряхнув зонт, я складываю его и сажусь за руль. Что за черт? Я многому обязан старику, и если он звонит, случилось что-то по-настоящему серьезное. – А почему он звонил тебе?

– Он звонил тебе, Вац. Ты забыл, как впихнул сумку с документами и телефоном мне в руки. Поехали в офис, работа не ждет. И… что хотела от тебя эта чокнутая?

– Потом, Яр. Напомни мне проверить кое-что о Нестеровой.

Запускаю двигатель и, прослеживая взглядом за качающимися, как маятник «дворниками», перезваниваю Басову.

– Здравствуйте, Владимир Юрьевич. Простите, что не ответил сразу, был на совещании. – Нервно постукиваю пальцами по рулю.

– Стелла возвращается, Вацлав. – Его голос на том конце провода звучит устало. Безжизненно я бы сказал. Бесцветно.

– Хм. Спасибо за информацию, но вы же не поэтому…

– Приезжай ко мне через час. Есть разговор.

Глава 3.

Тамила.

Руки не слушаются. Да что там руки – все тело сотрясает крупная дрожь. Смахиваю ледяные капли со лба и откидываюсь на спинку водительского кресла. Интересно, машину у меня тоже отнимут? Запускаю двигатель и включаю обогрев сидений. Этот чертов ублюдок прав – я совсем промокла, ожидая, когда его царственная персона соизволит выйти. Ненавижу… Ненависть затмевает всю палитру моих эмоций, в том числе одиночество, боль и страх. Не думала, что способна ненавидеть человека так сильно… Получается, могу. Вспоминаю его издевательский, снисходительный взгляд и… Наполняюсь неистовым желанием зарядить Вацлаву Черниговскому по роже! Самодовольный индюк! Урод, мерзавец!

– Да! – отвечаю на телефонный звонок, разорвавший тоскливую тишину салона.

– Тамила Аркадьевна… Тамилочка, у Софико поднялась температура. – Голос Инны Сергеевны – няни моей дочери звучит взволнованно. Господи, ну почему все всегда случается в одно время? Беда не приходит одна? Следовательно, так.

– Черт, Инна Сергеевна, что же делать? Придется отпрашиваться с работы. – Протяжно вздыхаю, постукивая пальцами по кожаной обивке руля. Машина здорово выручает, и будет чертовски несправедливо, если ее заберут. Хотя нет… Адвокат Фролов хоть и дурак, но уверил меня, что автомобили, купленные в кредит, не арестовывают.

– Вы уж постарайтесь, Тамилочка. – Грудным голосом протягивает Инна Сергеевна. Знаю – ухаживать за больным ребенком не ее конек.

Отбиваю вызов и опускаю голову на руль: я так сильно сжимала челюсти во время заседания, что теперь болит голова. И за ушами болит, а внутри так прямо пылает от боли, обжигает, словно лавой. Из экрана смартфона хлестко выстреливает напоминание, а вместе с ним – синхронно, неприятно и всегда внезапно – мелкая дрожь в пальцах. Она щекочет кожу, пробирая до костей, обнимает мое тело, как обруч, а потом… сковывает дыхание. Я тянусь липкой от холодного пота ладонью в сумку и достаю коробочку с таблетками. Судорожно пихаю две капсулы в рот и запиваю водой из бутылки. Макияж, говоришь? Эффект, созданный умелыми руками гримёра? Да я врагу не пожелаю такого… макияжа.

Ничего, Тами, ты справишься. Обязана справиться ради дочери и себя. Дыхание восстанавливается, кровь ускоряет ритм, изгоняя мертвенную бледность куда подальше. Кажется, даже ненависть притупляется, сменяясь досадой.

Инна Сергеевна недовольно выслушивает информацию о времени моего возвращения. Ей все же придется подождать: у десятиклассников урок химии, который я просто обязана провести. Моя подруга и, по совместительству школьный завуч Ева Борисова не может покрывать меня вечно. Теплые струи воздуха ласкают кожу, а радио, льющееся из динамиков, успокаивает нервы. Правильно бабуля говорила: месть – блюдо, которое подают холодным. Зря господин Черниговский меня недооценивает. Ох, как зря!

Паркуюсь на территории двора гимназии и нехотя выхожу под летящие с неба хлесткие капли. Прыгаю по лужам маленького школьного двора, удивляясь, какими нескончаемыми кажутся двести метров, пройденные под дождем. Юркнув в учительскую, сбрасываю плащ и подхожу к висящему на стене овальному зеркалу. Расчесываю непослушные кудри, наношу на лицо пудру, подкрашиваю ресницы и губы. Улыбаюсь себе. Сначала неловко и вымучено, а потом искренне, растягивая рот до ушей. Привет, Тами, привет, девочка. С чего этот козел взял, что надо мной колдовал гример? Из отражения растерянно смотрит синеглазая черноволосая брюнетка – красивая, что бы там ни говорили какие-то недоумки!

– Тами? – взволнованный голос Евы вырывает меня из раздумий. – Хорошо, что идет урок и никого нет! Рассказывай… – она заправляет за ухо длинную русую прядь и садится за стол, складывая перед собой руки, словно прилежная ученица.

– Я проиграла, Ева, – выдавливаю хрипло. – Даже дом… забрали.

– Господи, как же так? Ты же говорила… Как же… – Ева вскакивает с места. Подходит к раскладному столику и включает чайник. Достает из тумбочки плитку шоколада. – Надо что-то делать. Немедленно.

– А что делать? Фролова я выгнала, другого адвоката у меня нет. Знаешь, Ева, я почти уверена, что Черниговский подкупил судью. По закону у меня не должны были отбирать единственное жилье. – Зябко ежусь, чувствуя, как промокшая одежда холодит кожу. – Я подам на апелляцию, чего бы мне это ни стоило. Буду защищать себя сама – мне не привыкать. – Произношу, стараясь сохранить в голосе твердость.

– Нет, Тами. Хватит уже самодеятельности. Я одолжу тебе денег на адвоката. – Ева касается моего плеча. – Отец моего ученика Вити Мелентьева адвокат. У него частная контора.

– Спасибо, Ев. Хорошо, что у меня есть ты… – устало опускаюсь в мягкое кресло возле окна – любимое место отдыха нашего физика – Николая Васильевича.

– Все, долой уныние! Давай пить чай. – Она ловко заливает чайные пакетики кипятком и добавляет в мою чашку малинового варенья. – Чтобы ты не заболела, крошка. – Уточняет, столкнувшись с моим недоуменным взглядом. – А теперь… ты мне покажешь этого… твоего истца? Как его… Черногорского.

– Черниговского, – закатываю глаза. – Нужен от тебе, Ев?

– Я долффна знать противника в лицо, – откусив шоколадку, отвечает Ева. – Стратегия – вот что главное в борьбе с врагом. Спроси у нашего историка Артема Ивановича, он подтвердит мои слова. Мы должны всё знать об этом старом мошеннике – слабости, грешки, скандальные истории, порочащие его имя. Все! – Ева кокетливо загибает пальчики, перечисляя «грехи».

– Не такой уж он и старикан, – бубню я, отхлебывая горячий чай. – Зайди в Гугл, Ев. Наверняка его наглая рожа сейчас на первых страницах всех известных в городе инфоресурсов.

– Та-ак, посмотрим свежие новости «Информ-ТВ». У них самые скандальные статьи! – Ева забывает о чае и спешно набирает запрос в поисковой строке. – Ура! Ты была права, Тамилка, как в воду глядела! – вскрикивает она и с придыханием читает. – «Известный предприниматель и владелец самого крупного в регионе предприятия по обслуживанию сельскохозяйственной техники выиграл суд у проворовавшегося компаньона». И это только заголовок. Тами, он же красавчик! Почему ты молчала? Молодой, высокий и брутальная бородка ему идет. Такой… весь из себя порочный искуситель.

– Он урод! – вспыхиваю я. – Подонок, способный перешагнуть через женщину с ребенком. У таких нет совести и сердца, Ева. Думаешь, мне хотелось обсуждать его внешность? Они…он… – от негодования щеки затапливает румянцем. Я залпом выпиваю малиновый чай и отворачиваюсь к окну. – Ничего у меня не получится, Ев. Кто я… и кто он? – выхватываю из рук Евы телефон и пялюсь на фотографию Черниговского, чувствуя, как темный острый взгляд пробирает до костей даже с экрана. – Давай телефон отца Вити. Я использую последний шанс, а там… будь что будет.

– Сейчас найду, – Ева листает список контактов. – Записывай, Тами: Мелентьев Вадим Семенович. И звони давай – у тебя через десять минут урок.

Киваю и торопливо набираю цифры телефонного номера…

Глава 4.

  Вацлав.

– Вацлав Александрович, я насчет Нестеровой, – голос человека, получившего приличное денежное вознаграждение, должен звучать именно так – пружинисто и хлестко. Как свистящий возле уха хлыст.

– Внимательно слушаю, Андрей Борисович. –  Признаться, я удивлен – с частным детективом Синельниковым мы разговаривали менее часа назад.

– Да, но… я поставил телефон Тамилы Нестеровой на прослушку и…

– Выкладывайте, – бросаю в динамик. – У меня мало времени.

– Тамила звонила адвокату Мелентьеву.

– Черт! – цежу сквозь зубы. Стул подо мной возмущенно скрипит, когда я поднимаюсь с места. – Кому она еще звонила? Мне важен каждый контакт, даже незначительный.

– Инне Сергеевне Малышкиной – очевидно, няне ее дочери. Женщина числится в базе фирмы, предоставляющей услуги нянь и домашнего персонала. Ничего особенного… – извиняющимся тоном произносит Синельников.

– Няня? Больше никому?

– Борисовой Еве Алексеевне – учителю русского языка и литературы. Тамила Нестерова учитель химии и биологии в одной из лучших городских гимназий, вы не знали?

– Интересно. Сколько ей лет? – спрашиваю, пряча любопытство за нарочито равнодушным тоном. Мне нужно все знать об этой хитрой лживой фурии. Уверен, Нестерова выведет меня на своего муженька.

– Двадцать семь.

– Хм. Выглядит старше. – Добавляю зачем-то. – Спасибо, Андрей Борисович. Вы славно потрудились.

В ответ на мою похвалу Синельников грохочет в динамик что-то невразумительное. Отбиваю вызов и опускаюсь в мягкое, пахнущее кожей кресло. Учительница, значит? Выходит, малышка Тами не такая простая, раз вышла на Мелентьева – Ярик упоминал его, как одного из опытнейших адвокатов. Я не могу допустить апелляции. Если Мелентьев раскопает наши с судьей Бобровой «взаимные договоренности» – мне конец. Мысли походят на скоростной поезд – разрушительные и внезапные, они сносят к чертям мою самоуверенность, обнажая позабытый страх. Пожалуй, давно я его не испытывал. Так и вижу мое фото на первой полосе всех журналов и громкие лозунги: «Предприниматель Вацлав Черниговский замешан в деле о подкупе судьи!».

– Регина!

– Звали, Вацлав Александрович? – секретарша вырастает в проеме через секунду. Красивая крашеная блондинка с выражением «всегда готова» или «хочу» на лице. Ри облизывает нижнюю губу, накручивает на палец перманентную прядь и выставляет вперед обтянутую чулком ножку. Надевает на лицо маску томного созерцания. Хочет казаться умнее, хотя это ей и не требуется: ее умение работать ртом с лихвой покрывает отсутствие интеллекта. Но… не сегодня, детка. Басов не любит ждать.

– Мне закрыть дверь? – певуче протягивает она.

– Я уехал, Ри. Срочные вопросы переводи на замов. – Встречаюсь с ее вмиг потускневшим взором.

– Ты… вы сегодня будете? – Регина кокетливо улыбается и опускает взгляд.

– Я не обязан отчитываться. – Рычу, возмущенный ее наглостью. Еще не родилась та, кому бы я докладывал о своих планах.

– Простите… Хорошего дня. – Лепечет Ри мне вслед.

***

Дом Владимира Басова только снаружи кажется неприметным. Впрочем, как и его хозяин. Добротный двухэтажный особняк из белого кирпича скрывается от любопытных глаз высоким забором (тоже довольно простым и некрасивым) и живой оградой из берез и тополей. Глушу мотор и выхожу из машины под плачущее монотонным дождем небо, чувствуя приближение чего-то неотвратимого – беды, неприятности или преступления… Все, что связано со Стеллой Басовой – катастрофа. Она сама – зло во плоти, от которого я безуспешно бегу. Я могу уехать в другую страну, убежать в уютный домик на берегу океана и наслаждаться жизнью за чтением книг и рыбалкой, но от себя я не могу убежать… Выгнать мысли, буравящие меня каждое утро, воспоминания, вспыхивающие в мозгах яркими всполохами. Никогда ее не прощу… Я не любил ее: я продал ей свою жалкую душу взамен капельки внимания – снисходительного отношения госпожи к рабу. И да… я ненавижу себя за это. За слабость, превратившую меня в молящее о жалости ничтожество, пресмыкающееся и не имеющее гордости. Я все потерял из-за нее… Потерял тех, кто любил меня и кого, возможно, любил я. И я поклялся себе не допустить повторения.

Усилием воли я изгоняю воспоминания и открываю калитку. Распахиваю дверь, отделявшую меня от встречи с дьяволом долгие годы… Как бы мне хотелось, чтобы ее не было. Но я не могу отказать Басову – слишком многим я обязан старику.

Внутри дома прячется королевская роскошь. Шаги гулким эхом прокатываются по стенам, увешанным картинами. Здесь живет царственная тишина или смерть, запечатленная в лицах на портретах. В недовольное дрожание тяжелых хрустальных люстр, свисающих с куполообразного потолка, вплетается голос Басова:

– Здравствуй, Слава. Спасибо, что приехал. Проходи. – Он взмахивает ладонью в сторону кабинета. Невысокий и сухопарый – его появление заставляет меня вздрогнуть и поежиться. Я боюсь его – худого старикашку, когда-то держащего в страхе город.

– Хорошо выглядите, – криво улыбаюсь я.

Басов проглатывает неудачный комплимент и молча ведет меня по нескончаемым темным коридорам. У него может быть именно такой дом. И в этом доме не может жить никто другой. Кабинет Владимира Юрьевича выглядит вполне рабочим – удобный дубовый стол в центре комнаты, лампа и куча бумаг, лежащих в беспорядке. Разве что глубокое и громоздкое кресло кажется безвкусным, подчеркивая хрупкость и тщедушность своего хозяина.

– Слава, через две недели мой юбилей, – со вздохом протягивает он. – На банкет в честь празднования из Америки прилетит Стелла.

– Вы же знаете, что мы давно… – слежу за его кривоватыми пальцами, мелодично постукивающими по столу, и превращаюсь в грязного мальчишку из прошлого – того, кого он подобрал и научил всему. Будто и не было этих лет…

– Послушай, Вацлав, мне не нужны твои слова. Ты вообще можешь не отвечать. Говорить буду я. Тебе нужно выполнить все в точности. – Чеканит Басов.

– Чего вы хотите?

– Ты должен жениться на Стелле. Я тяжело болен. Мне нужен человек, способный позаботиться о моей дочери.

– Владимир Юрьевич, что вы…

– У Стеллы есть дочь Карина – моя внучка.

– Я знаю об этом.

– Стелла утверждает, что Карина твоя.

– Вы прекрасно знаете, что этого не может быть. – Парирую я, чувствуя, как обжигающая капля пота бежит между лопаток.

– Тебе придется доказать, что не ты отец девочки. Ты же любил мою дочь? Что изменилось за эти годы? Быть может… ты женат?

– Нет, но… собираюсь жениться в ближайшее время.

Ни фига себе заявление! Как теперь выпутываться из этого? Басов недоверчиво сканирует меня взглядом и тянется к телефонной трубке…

Глава 5.

Вацлав.

«Жениться… Жениться…» – глупое вранье отравляет внутренности, словно яд. Как я мог вновь попасться на удочку Басова? Вместо твердого ответа, достойного мужчины, я ухватился за призрачную возможность избежать незавидной участи. Попал в созданную мной ловушку, из которой не выпутаться… Басов делает вид, что поверил мне. Старику хочется потешиться, понаблюдать за моими жалкими потугами, а мне ничего другого не остается, как держать ответ.

– Так что, Славик, придешь на юбилей со своей женщиной? Буду рад увидеть твою избранницу.

– Обязательно, Владимир Юрьевич. Уверен, она с удовольствием выгуляет свои шикарные наряды. – Ухмыльнувшись, отвечаю я.

– Стелла задохнется от ярости! – Басов потирает руки, предвкушая реакцию дочери. Улыбается так приторно, что я морщусь. Мы оба знаем, что новость о женитьбе – вранье. Но старику мало чувствовать мою беспомощность – он хочет наказать меня. – Как увидит на твоей невесте шикарные бриллианты, вечернее платье стоимостью в дом и изящное меховое болеро, так и… В общем, бедная Стеллочка. Увидит тебя, Славочка, и еще локти будет кусать, что все так… вышло. Каким ты стал высоким, сынок! Я ведь помню тебя желторотым пацаненком, худым и сутулым. Да-а… Стеллка моя дура. Дура и есть…

Я пытаюсь вернуть лицу нормальное выражение, но, признаться честно, выходит хреново – в мыслях то и дело мелькают цифры, которые мне предстоит потратить на «бриллианты и меха». Яр убьет меня, когда узнает! Он из тех, кто болезненно воспринимает перемены. Суды, атаки кредиторов, скандалы с обманутыми Нестеровым заказчиками – ума не приложу, как его тонкая душевная натура выдержала испытания и достойно из них вышла.

Басов угощает меня горьким кофе и вежливо выпроваживает. Мы вновь бредем по темным лабиринтам, в которых старый крот ориентируется, как никто. Я почти не сомневаюсь, что Басов построил себе подземный бункер – на случай облавы или голода.

– До скорой встречи, Слава. – Басов распахивает дверь, впуская в свой «склеп» порцию пахнущего дождем воздуха. Я жадно вдыхаю и, кивнув на прощание, застегиваю плащ – я так и не разделся, сидя в его кабинете. Под ногами шуршит гравий, когда я иду к машине. Ветер взвивает полы плаща и теребит висящее над колодцем ведро. Пахнет дождем. Запускаю руку в карман и нащупываю телефон.

– Ярик, есть разговор, – сажусь в машину и завожу двигатель.

– Слушаю, Вац.

– Звонил частный детектив Синельников – Тамила Нестерова вышла на Мелентьева.

– Черт! Как же так? Вадим опытный адвокат. Мне съездить к нему?

– Хм. А ты знаком с ним настолько, чтобы… – сомневаясь, протягиваю я.

– Еще как! У Вадима недавно умерла жена – он сынишку сам тянет. Пойдет на любое нарушение за деньги. Боже, неужели опять нам придется платить, чтобы получить то, что по праву принадлежит компании?

– Выходит, придется. Звони Мелентьеву и попроси отказать Нестеровой в подаче апелляции. Пусть найдет для нее убедительные доводы.

– А что будешь делать ты?

– А я напугаю ее. Не вижу иного выхода. Потребую освободить дом в ближайшее время, хотя меня куда больше интересуют офшоры Нестерова. Куда-то ведь он дел мои деньги? И деньги заказчиков. А дом… Он лишь повод.

– Хорошая мысль, Саныч. – В динамике слышится плеск воды. – Пригрози этой чокнутой чем-нибудь.

– Чем, Яр? Я не головорез.

– Скажи, что похитишь ее дочь и будешь держать в подвале, пока куколка Тами не выдаст местонахождение своего муженька. Или реквизиты счета с денежками.

– Заканчивай мыть посуду и дуй к Мелентьеву, умник!

Вглядываюсь в сгущающиеся за окном сумерки, пытаясь изгнать из головы мысли. Они клубятся, как воронье, назойливо возвращая меня в далекое прошлое.

– Эй, щенок, куда ты смотришь? Это же Стелла – дочь хозяина. – Вздрагиваю от хриплого голоса Васильича. Роняю инструменты и прячу грязные от машинного масла руки за спиной. Что этот ангел делает в гараже отца?

– Ха-ха! Он по ходу мозги растерял при виде нее. Глянь, Жека, как руки заплетаются? Слава, смотри в обморок не упади, если девчонка заговорит!

Мужики мерзко ржут, а я наполняюсь тихой яростью. Встречаюсь со взглядом высокой блондинки, любопытно наблюдающей за моим унижением.

– Привет, я Стелла, – она протягивает мне руку, а я тяну ладонь в ответ. На полпути отдергиваю ее – руки слишком грязные, чтобы касаться ими девушки.

– Я Вацлав, – улыбаюсь в ответ. – Ты к отцу пришла?

– Я упала с мотоцикла, – девчонка виновато опускает взгляд на разодранные коленки. – Вы можете помочь? Не хочу, чтобы папа ругался. – Она хлопает длинными ресницами, а я чувствую, как в груди зарождается жар. Он щекочет, царапает, разгораясь сильнее. Если бы я тогда знал, что в нем я и сгорю…

– Не скажу. И сам починю. Только… у меня есть маленькое условие, – улыбаюсь, по-прежнему пряча грязные руки за спиной.

– Какое же? – кокетливо шепчет Стелла. Поправляет длинную светлую, как пшеничное поле, прядь и улыбается.

– Научишь меня кататься на моцике?

– Вац, ты чего трубку не берёшь?

– Не слышал, Яр. Поставил на беззвучный режим.

Утираю пот со лба, как вор, застигнутый врасплох, и возвращаюсь в реальность. Ослабляю галстук и приоткрываю окно: мне душно, несмотря на вечернюю прохладу. От одной мысли о Стелле меня бросает в жар.

– Мелентьев все сделает. Апелляции не будет. Но тебе лучше завтра наведаться к Нестеровой.

– Спасибо, Яр. Так и сделаю.

Не хочу выходить из машины и идти домой. Становиться жертвой болезненных воспоминаний, похожих на стайку голодных шакалов. Не могу объяснить причину, по которой еду домой к Олегу Нестерову – возможно, мной руководит месть. Или чертова досада на весь мир и людей, делающих мне больно.

Еду по освещенным центральным улицам, а затем петляю между особняков элитного коттеджного посёлка. Паркуюсь недалеко от дома Нестерова и всматриваюсь в темные панорамные окна, зловеще поблескивающие в свете фонаря. Вот зачем я сюда приперся? Оценить масштаб того, что мне причитается? Или почувствовать, что сам могу причинять боль и управлять чужими жизнями?  Проклятый дом не покроет и трети украденных денег. Запускаю двигатель, намереваясь уехать, но замечаю выскочившую из-за угла маленькую красную машину. Она подъезжает к дому. Водительская дверь распахивается, являя взору синеглазую фурию. Она обходит машину и бережно освобождает из детского кресла девочку в розовой куртке… Прижимает дочку к груди, целует ее щеки и что-то щебечет, а ребёнок смеётся в ответ. Когда-то у меня тоже была семья. В далеком прошлом, похороненном вместе с моими любимыми… Шумно выдыхаю и убираюсь подальше от этого места…

Глава 6.

Тамила.

– Понимаете, Тамила Аркадьевна, закон несовершенен и в нем есть лазейки, которыми умело пользуются опытные адвокаты и судьи. – Вадим Мелентьев аккуратно поправляет золотистую дужку очков и окидывает меня «понимающим» взглядом. Во всяком случае я квалифицирую именно так грустный, наполненный живым участием взор мужчины. – Я тоже… пережил смерть жены и прекрасно понимаю ваши чувства, но… Верховный суд удовлетворит ходатайство Черниговского из-за огромной суммы долга вашего супруга. Увы, вам придется смириться и попробовать жить дальше. – Шелестит он, состроив кислую мину.

– Вы предлагаете мне не тратить деньги и отказаться от апелляции?

– Именно так. Закон полностью на стороне потерпевшего. Проданный на торгах дом не покроет и половины суммы, поэтому…

– Я поняла, Вадим Семенович. – Подхватываю с пола мокрый зонт и медленно поднимаюсь. – И… что же мне делать? Вы осознаете, что у меня отнимут ребенка? Я даже ипотеку взять не могу… – с досадой добавляю я. – Моя зарплата, какой бы высокой она ни была, не покроет наши нужды…

«И мои нужды на лечение», – хочется добавить, но я тактично умалчиваю о болезни.

– Я помогу вам, Тамила Аркадьевна, – Мелентьев вскакивает с места. Суетится вокруг меня, нервно отирает лоб и виски, снимает очки, затем снова их надевает. Чувствует вину? – Можно купить студию или комнату в общежитии. Для начала. – Вадим примирительно поднимает ладони, словно убеждая меня. – Понимаю, вам трудно это представить себе, но… Поверьте, это временно.

– Вадим Семенович, я выросла в маленькой деревушке недалеко от Тбилиси. Я знаю, что такое тяжелый труд. И тяжелые бытовые условия тоже. Меня не напугать общежитием. – Улыбаюсь, почувствовав облегчение. – Но… я не прощу себе, если не попробую. Я подам апелляцию. Буду защищать себя сама. Получу отказ – что поделать? Зато я буду знать, что использовала все средства. Спасибо вам…

– Тамила, вы только потеряете время! Вы же…

– До свидания.

Мелентьев что-то бормочет мне в спину, а я спешно выхожу на улицу, чувствуя, как внутри поднимают голову две сестрички-злодейки – боль и дрожь. Приваливаюсь к мокрой от дождя стене адвокатской конторы и достаю из сумочки контейнер с таблетками – совсем недавно Игорь Анатольевич поменял мне лечение, заменив привычные препараты «супермощными и современными американскими пилюлями». Именно так он их называет.

Погоди, Черниговский, тебе так просто от меня не отделаться! Я добьюсь пересмотра дела… Сажусь в машину, чувствуя на себе чужой взгляд. Оглядываюсь по сторонам, но никого не вижу – здесь только машины, неподвижно стоящие на парковке да бродячие псы, притаившиеся под козырьком ночного маркета. Может, мне кажется? Доктор предупреждал о повышенной тревожности, возникающей от таблеток… Запускаю движок и давлю на газ – меня ждет принцесса Софико, моя девочка, из-за кого я любого порву на клочья…

Вацлав.

– Она только что была у меня, – шепчет в динамик Мелентьев. – Простите, Вацлав Александрович, я ей все подробно объяснил, но она…

– Что?! – рявкаю в ответ, резко подскочив с места. Стул едва не падает, беспомощно откатившись к стене.

– Она намерена подавать на апелляцию без поддержки адвоката. Заявку ей составит Фролов.

– Че-ерт… Ладно. Вы сделали что могли.

– Послушайте, а как быть с вознаграждением? Мне Ярослав…

– Молчите! Зачем говорить об этом по телефону? Оставьте себе…

– Спасибо, огромное спасибо. Обращайтесь, если что-то понадобится. Я всегда помогу.

Вешаю трубку, не дослушав пылкой благодарственной речи Мелентьева. Надо ехать к Нестеровой, вот и все. Разговаривать, убеждать или… пугать, как предлагал мне Ярик. Не знаю, разберусь на месте.

– Регина!

Она заходит, используя прежнюю, порядком надоевшую мне схему обольщения. Выпрыгивает из штанов, мечтая оказаться распластанной на моем широком лаковом столе. Не сегодня, малыш.

– Я уезжаю. В офисе не появлюсь.

– Поняла. – Ри порывисто облизывает губку. – Я что-то не так сделала, Вац? Может, я приеду к тебе, ведь… – ее руки поднимаются и тут же бессильно опадают. А взгляд тускнеет, столкнувшись с моим недовольным взором.

– Ри, если я пару раз тебя трахнул, это не значит, что тебе можно лезть в мою жизнь. Не зли меня, крошка, у меня и так проблем выше крыши.

Прав был Ярослав, когда ругал меня за связи на рабочем месте. Регина поджимает губки, досадливо кивает и скрывается за дверями, оставляя меня наедине с раздражением.

Окна моего будущего дома приветливо светятся. Красная машинка одиноко мокнет под накрапывающим дождем. Малышка Тами дома и готова к серьезному разговору – мне даже ждать не пришлось. Хм… Подавляя сарказм, опускаю ладонь на металлическую ручку и толкаю калитку. Не заперто. Чертовски неосмотрительно оставлять дверь открытой, Тами… Но… ты слишком самоуверенна, чтобы рассуждать иначе.

Тонкие стволы саженцев, сраженные ветром, обреченно клонятся к земле, флюгер в виде кораблика вертится вокруг своей оси, как пьяный танцор. По дорожке катится желтое пластмассовое ведерко из набора для песочницы. В дальнем левом углу двора детская горка и подрагивающие от ветра качели… Для кого ты строил этот дом, Нестеров? Для семьи? Чтобы в один момент вот так сбежать? Черт тебя дери, Нестеров!

Поднимаюсь по ступенькам крыльца и громко стучу в дверь…

– Вы?! – Тамила замирает на входе. Шарит по стене, чтобы включить свет в малой прихожей. – Вы пришли… поговорить?

Ее распахнувшиеся глаза блестят в сумраке, как бриллианты, грудь тяжело вздымается. Боится? И правильно. Вместо ответа я лениво ухмыляюсь и прохожу в дом, не дожидаясь ее приглашения. Хороший дом. Шикарный. Добротный и стильный. Молодец, Нестеров, не поскупился на паркет и ремонт.

– Послушайте, что вы себе позволяете? – Мнимый женский страх исчезает через секунду. Тамила решительно становится передо мной и вскидывает подбородок. Заправляет за ухо кудрявую прядь, выбившуюся из хвоста. Воительница хренова.

– Я даю тебе час, чтобы убраться из моего дома. – Чеканю я.

– Но… нам некуда идти, пожалуйста, Вацлав… Александрович, есть же в вас что-то человеческое? – Взмаливается она.

Так-то лучше. Прохожу в роскошную гостиную, отделанную дубовым паркетом. В камине потрескивают дрова, наполняя комнату ароматами костра и свежей древесины. Из чашки, стоящей на круглом столике, вьется дымок. Очевидно, Тами собиралась выпить чаю и полюбоваться завораживающим огнем в камине. А тут я… некстати нарисовался.

– Меня это не волнует. – Лениво бросаю я. Еще немного, и она будет умолять меня. Согласится на что угодно… Все, что я захочу. Оглушенный смелыми мыслями, сглатываю так, что дергается кадык. Прохожу вглубь прихожей, оглядывая свои владения и чувствуя легкие шаги, семенящие следом.

– Пожалуйста… У меня маленькая дочь.

«Еще немного… Совсем чуть-чуть…»

Тами застает меня врасплох. Выскакивает прямо передо мной, как пугливый заяц и цепляется дрожащими пальчиками за лацканы пиджака. Приближает свое лицо так, что я чувствую аромат ее волос – пряный, с едва уловимыми нотками манго или чего-то экзотического. Ее влажное дыхание опаляет кожу на моей шее. Я вижу ее вблизи – фиалковые глаза с застывшими в них слезами, пульсирующую голубую жилку на виске, маленькую родинку на идеально гладкой щеке. И губы – розовые, пухлые, с едва уловимыми трещинками.

– Я прошу вас. – Повторяет она, неотрывно смотря мне в глаза. Внутри сигнальной лампой мигает предупреждение: «Опасно! Не подходи! Убьет!». Мне знаком этот странный жар. Он пробирается внутрь в том месте, где ее тонкие пальцы касаются меня, впитывается с ее запахом, как зараза! Незаметный, игривый, он только сначала кажется завораживающим. Он соблазняет тебя, зовет, но стоит пойти на его зов – сжирает целиком. Я отшатываюсь от Тамилы, послышав тихий шум. Перевожу взгляд на лестницу, встретившись со взором ребенка – девочка сидит на ступеньке, обхватив коленки, и наблюдает за нами.

– Доченька, иди в детскую. Я сейчас поговорю с дядей и поднимусь. – Тамила спохватывается, отцепляет от меня руки и отступает.

«Беги, беги пока не поздно!» – истошно орет предостережение. Ведомый чувством самосохранения, кидаю взгляд на убегающего ребенка и сухо выдавливаю:

– Ты лживая сучка, Тами. И не смей манипулировать ребенком. Не уберешься через час, пришлю подмогу. Ты меня поняла?

– Д-да.

– И забудь про апелляцию. Подумай о дочери. Ее безопасности, например. – Вскидываю бровь, ища понимания в ее испуганных глазах. – Если ты знаешь, где Олег, говори сейчас.

– Клянусь, не знаю. – Всхлипывает она. – Оставьте нас в покое, пожалуйста… Меня и ребенка. Я откажусь от апелляции и уйду из вашей жизни. Уйду из этого… проклятого дома. Только не трогайте Софико!

– Вот и умница. Я рад, что мы пришли к пониманию.

Глава 7.

Тамила.

– Боже мой, Тами, приезжай сейчас же ко мне! – голос Евы в динамике звучит оглушительно. – Какое же он ничтожество! Нет, он свихнувшееся чудовище, вот кто он!

– Никуда я не поеду, Ев, – боясь разбудить Софи, произношу я. Бреду по коридору, поочередно заглядывая в каждую комнату. – Черниговский не имеет права выгнать меня вот так. Еще закон не вступил в силу! У меня есть тридцать дней, чтобы найти себе другое жилье, продать мебель и ненужные вещи…

– Ладно, Тамилка. Я не сплю, звони, если что.

Господи, ну что я говорю? Таким, как этот подонок, плевать на закон. «Я даю тебе час, чтобы убраться из моего дома!» – закрываю глаза и вижу его лицо – твердое, решительное, бесстрастное. И взгляд – почти черный, острый, как лазерный луч. И почему я решила, что смогу его разжалобить? Вцепилась в огромного, высоченного мужика, как жалкая нищенка. Умоляла этого гада меня понять, будто я виновата в чем-то. Я виновата только в своей чрезмерной доверчивости к мужчинам – вот моя единственная вина. Судите меня, господин Черниговский!

Останавливаюсь возле детской, прислушиваясь к тихому сопению дочери. Моя Софи… Я ради нее на все пойду – что там какой-то Черниговский… Ради того, чтобы быть с ней, я такое терпела… Прикрываю дверь и ступаю по коридору дальше – роскошно отделанный кабинет Олега, моя спальня и… комната для любовных утех. Пыточная – именно так я ее называла. Я долго здесь не была – с того самого момента, как приставила нож к горлу своего мужа. Распахиваю дверь и включаю свет, возвращаясь в свое прошлое, как на машине времени…

Олег взмахивает кожаной плетью, и она с хлестким свистом обрушивается мне на спину. В глазах темнеет от слез, щиплет от струящегося по лбу пота. Кусаю губы так сильно, что во рту разливается металлический привкус крови. Запах крови пропитал здесь все – она выступает, как роса из ссадин, оставленных плетью. Олег шелестит упаковкой презерватива. Слышу его прерывистое, тяжелое дыхание на шее. Запахи крови и пота смешиваются в тошнотворный коктейль. Мне плохо – от унижения, боли, ощущения его хриплого дыхания, его члена внутри себя. Он бьет меня и насилует. Насилует и снова бьет… Я знаю, сколько длятся пять минут – ровно столько времени нужно моему мужу, чтобы кончить… Столько длится моя боль. Я отсчитываю медленно утекающие секунды: один, два, три, четыре… Молюсь, чтобы сегодня ЭТО закончилось быстрее.

– Давай, Тами, давай! Шевелись! М-м-м…

Ну вот, удар плетью и… долгожданный конец.

Вздрагиваю, возвращаясь в реальность. Челюсти сводит болезненной судорогой. Похоже, если я не оставлю привычку сжимать челюсти, моим зубам придет конец. Оглядываю мерзкую комнату, обитую шумоизоляционным материалом: тусклая лампа, стул, диван из кожзама, потемневший паркет. Запах… Похоже, его не отмыть никакими бытовыми средствами. Он впитался в пол, стены и влез мне под кожу… Стал частью меня – темной частью. Ненавистной. Странно, прошло столько лет, а я до сих пор чувствую себя грязной… Брезгливо закрываю дверь, спеша убраться отсюда. После исчезновения Олега я хотела перестроить эту комнату, содрать обивку, паркет… Перекрасить стены и лестницу, завести цветы и домашних животных. Сделать дом живым и чувствующим, дышащим ароматами выпечки и дров. А теперь во мне живет только одно желание – убраться отсюда подальше… Желательно туда, где Олег не найдет нас с Софико…

Пока дочка спит, я достаю с антресолей чемоданы, коробки и всю ночь собираю вещи. Освобождаю кухонные шкафы от посуды, сортирую одежду. Что-то выбрасываю, некоторые вещи откладываю, чтобы пожертвовать. Увлекшись сборами, я не сразу вспоминаю об угрозе Черниговского прислать «подмогу». За окном черная ночь, подсвеченная сиянием уличного фонаря. Тишина, нарушаемая завываниями осеннего ветра… Никого. Вытаскиваю коробки в коридор и пишу сообщение Еве. Ничего, Тами, ты справишься… Сейчас у тебя есть главное – свобода. Тебе принадлежит собственная жизнь. И собственное тело… Бабуля учила меня извлекать из любой ситуации пользу. Может, пережив столько испытаний, судьба вознаградит меня? Или уже вознаградила – терпением, силой, стойкостью. Время лечит все. И разрушает тоже все – превращает в прах даже самое добротное дерево и ткани, иссушает реки, умерщвляет, искажает красоту… У медали две стороны. Может, Черниговский прав, требуя хоть какого-то возмещения убытков? Я ведь даже не знаю точной суммы, украденной мужем…

Тишину взрывает звук входящего сообщения от Евы:

«Тамилочка, я не сплю. Готовлю для вас с Софи комнату. Приезжай рано утром. И… да, ты правильно поступаешь. Отпусти прошлое, как чемодан без ручки».

Улыбаюсь громоздкому, почти чужому дому и семеню в детскую – до рассвета два часа… Нужно поспать – впереди тяжелый день.

Вацлав.

– Я перегнул палку, Яр. Вот что случилось. – Постукивая по столу пальцами, отвечаю на фирменное приветствие Огнева.

«Как делишки?» – разве серьезные адвокаты так выражаются?

– Не понял, шеф. Ты… все-таки ездил к ней?

Ярик усаживается в кресле напротив меня и откладывает заботливо приготовленные Региночкой бумаги.

– Ездил. Напугал до чертиков. Грозился украсть ребенка, если…

– Ты идиот, Черниговский! Я же вчера пошутил! Нет, ты точно идиот… – Яр с силой хлопает ладонями по бедрам и вскакивает с места. – Я же образно выразился, Вац. Боже мо-ой… – он театрально взмахивает руками и изображает на лице ужас. – Ты понимаешь, что она может сделать? Обратиться в полицию, настрочить заявление об угрозах, домогательствах… Ты уверен, что Нестерова не записала ваш разговор? Черниговский, я когда-нибудь тебя убью!

– Да, я идиот! – окончательно раздражаюсь я. – Не знаю, что на меня нашло! Она… она так меня просила. Плакала так, что я… Внутри возникло какое-то странное чувство. Беспомощность, что ли. – Поднимаюсь и отталкиваю кресло. Отворачиваюсь, не желая смотреть Ярику в глаза.

Признаваться больно. Слова царапают горло, как разбитое стекло или песок. А признаваться в собственной слабости больнее вдвойне.

Успокойся, Вацлав. Остановись. Разожми напряжённые пальцы, опусти ладони в карманы брюк и посмотри в окно. Дыши глубже, чувствуй, как кровь бежит по венам, пробуждая в теле тысячи мурашек. Серое сгущается, закрывает неподвижное осеннее солнце, а листья – коричнево-красные и неживые звенят на ветру. Качаются в такт его рваным порывам, раздражая своей податливостью.

Я отстраняюсь от унылой, будто нарисованной черно-белой картинки за окном и возвращаюсь к столу. Всю ночь я думал о Тамиле. Гадал, уедет ли она из дома, испугавшись моих угроз, или останется, чтобы вступиться в схватку с головорезами?

– Вац, ты запал на нее? – выдержав небольшую паузу, осторожно произносит Яр.

– Нет… не знаю.

– Что случилось? Почему ты не рассказываешь про Басова? Это как-то связано?

– Ты убьешь меня во второй раз, – бросаю, с досадой потирая затылок.

– Шеф, мы одна команда. Попроси Региночку сварить кофе, и выкладывай… что там у тебя?

Исполняю желание Огнева. Освобождаю стол от бумаг, снимаю пиджак и зову Регину. Разговор будет долгим. Ри кокетливо подпирает ножкой дверь, виртуозно удерживая керамический поднос с дымящимися чашками. Выкладывает их на стол, демонстрируя глубокое декольте и подаренное мной нижнее белье.

Ярик провожает девушку сальным взглядом и сосредоточивается на кофе. Делает жадный глоток и переводит на меня полный любопытства взгляд.

– Не томи, Черниговский.

– Мне нужно срочно жениться.

– Кхм… Ты шутишь? – Огнев прокашливается. Возвращает чашку на стол, утирает рот салфеткой.

Пересказываю наш со стариком Басовым разговор, намеренно умалчивая о чувствах и болезненных воспоминаниях, всколыхнувшихся в душе. Яр понимает меня без лишних слов. Дураку понятно, что означается жениться на Стелле: прогнуться под Владимира, позволить связать себя по рукам и ногам. Да что там себя! Бизнес, авторитет, репутацию. Свободу. Я ведь когда-то готов был отдать жизнь ради Стеллы… Как же быстро все поменялось.

– Басову нужен штамп в паспорте? Вац, это же проще простого! – жестикулирует Яр. – Предложи Региночке стать твоей женой. Только сначала подготовь ее – чтобы не грохнулась в обморок от счастья! – довольный собой, хихикает он.

– Какая Регина? Ты с ума сошёл, Яр? Она двух слов связать не может! Басов раскусит обман через минуту! – бросаю я, меряя кабинет широкими шагами. Черт! Почему старику вздумалось давить на меня именно сейчас?

– Какая разница, Вацлав? Это всего лишь фиктивная жена. Покажешь Басову паспорт и…

– Нет, Яр. Владимир слишком умен и хитер, чтобы верить документам. Он пригласил меня на юбилей, и туда я должен явиться с женой. Умной, красивой и влюблённой в меня.

– Ну ты даешь, Вац! Среди твоих знакомых «малыш, забыл, как тебя зовут» таких нет. Скажи, где мне ее искать? Элитные эскорт-агентства?

– Не-ет… Только не это, Ярик. – Опускаю руки в карманы и пялюсь на пейзаж за окном, будто там – в осенней серости, таятся ответы на мои вопросы.

Думай, Вац, думай!

– На фиктивный брак согласится женщина в безвыходной ситуации. Догадываешься, куда я веду?

– Н-нет. На брак с тобой согласится любая здравомыслящая женщина. А… если ты отблагодаришь ее, так вообще… – неуверенно бормочет Ярослав.

– Свяжись с Тамилой Нестеровой и назначь встречу в моем кабинете.

– И что мне ей сказать?

– Скажи, что я тот, кто решит ее проблемы.

У меня темнеет в глазах от предвкушения свидания с Тамилой. Чудовищная опасность, которую я возле нее ощущаю, будоражит, стягивает грудную клетку тугим обручем, пьяня подобно наркотику. И, вместо того, чтобы бежать от нее со всех ног, я добровольно иду к ней…

Глава 8.

Вацлав.

– Тот есть ты хочешь сказать, что Нестерова нас послала? Тебя и меня? – протягиваю, столкнувшись с идиотским взглядом Ярика.

– Сейчас, Вац.

Физиономия Огнева выражает радость, удивление, любопытство – что угодно, только не обреченность. А мелькнувшая на дне карих глаз смешинка убеждает меня в собственной догадке.

– Передаю дословно, – Яр изящно достает из кармана листок, сложенный вдвое. И торжественно зачитывает, не взирая на мой испепеляющий гневом взгляд. – «Передайте этому самодовольному, гордому, беспринципному, жестокому человеку: если ему что-то от меня нужно, пусть приходит сам! А не посылает помощников!»

– Я понял, Яр. Можно было… не зачитывать. – Бросаю, напустив на лицо равнодушие.

– Да ладно тебе, Вац. Она забавная… эта чокнутая жена Нестерова. Тебе не кажется, что мы с ней намучаемся? Попроси Региночку и…

– Нет! Куда приходить? Или… сначала позвонить? – неуверенно произношу я.

– Она продиктовала адрес гимназии и время… И что же ты – поедешь? Сам? Просить ее об одолжении? Ты – мужчина, о чьем внимании мечтают все свободные и не очень женщины города? Ты – завидный холостяк, который…

– Перегибаешь, Яр. Не люблю лесть, ты же знаешь.

Прячу листочек с адресом гимназии в кармане и выхожу под осеннее хмурое небо. Оставляю пальто на заднем сидении внедорожника и сажусь за руль. До встречи с Тами у меня уйма времени… Можно выпить кофе или съездить домой и переодеться, а можно… застать ее врасплох, заявившись раньше времени. Снова увидеть ее такой – запыхавшейся, растерянной, сбитой с толку. Услужливое воображение рисует синие, как луговой василек глаза, пухлые губы без помады и бьющуюся голубую жилку на ее шее. Женский страх и мужское превосходство. Испуганная жертва и гребаный охотник. Самодовольный жестокий человек – или как она меня называла? Так и есть – я не пытаюсь строить из себя другого, обласканного судьбой типа. Я обломок, выживший после крушения судьбы…

Сигнальная лампа внутри истошно орет, но я, похоже, не слышу ее требовательного предупреждения… Лезу в огонь, поддавшись обманчиво ласковому трепету.

Гимназия с углубленным изучением математики – одна из лучших в городе. Когда-то Олеся хотела отдать туда нашу дочь Лику… Я не зову их – проклятые воспоминания, но они обрушиваются на меня снежной лавиной, раздирая струпья и вновь обнажая рану.

Паркуюсь в сквере возле школы. Погруженный в свои мысли, забываю про пальто и иду в школу прямо так – в водолазке и брюках.

– Вы к директору? – терзает меня на входе охранник.

– Д-да.

– Хотите ребенка в школу устроить?

«Да, я хочу устроить в школу дочь – Черниговскую Анжелику Вацлавну», – я мог бы сказать, но уже никогда не скажу, потому что вместо школы мой ребенок лежит на кладбище…

– Да, – мне приходится приложить недюжинное усилие, чтобы ответить твердо. Изгнать из выражения лица рассеянность и дезориентированность. – Подскажите, где учительская? – выдавливаю улыбку.

Охранник записывает в журнал мои паспортные данные и показывает направление.

Достаю из заднего кармана брюк заветный листок: кабинет химии, третий этаж. Бросаю взгляд на часы – до окончания урока двадцать минут. Под аккомпанемент ударов собственного сердца я крадусь по лестнице на третий этаж, миную рекреацию, выкрашенную ярко-желтым цветом и завешенную портретами политиков, а потом… слышу ее голос, доносящийся из кабинета:

– Чем левее стоит металл в ряду стандартных электродных потенциалов, тем более сильным восстановителем он является, самый сильный восстановитель – металлический литий, золото – самый слабый, и, наоборот, ион золота – самый сильный окислитель, литий – самый слабый. Балабеков, после урока покажете конспект, вам понятно?

Тамила воинственно смотрит на кого-то, сидящего на задней парте, а я… пялюсь на нее сквозь тонкую щель в двери. Лаковые черные туфельки на небольшом каблуке, черные узкие брюки и атласная кремовая блузка. Училка и есть – строгая, дисциплинированная, гордая. Царица Тамара… Она подняла волосы и закрепила их шпильками на затылке, обнажая тонкую белую шею.

– Каждый металл способен восстанавливать из солей в растворе те металлы, которые стоят в ряду напряжений после него, например, железо может вытеснять медь из растворов ее солей. Однако следует помнить, что металлы щелочных и щелочно-земельных металлов будут взаимодействовать непосредственно с водой. – Продолжает скучное повествование Тамила Аркадьевна. Пишет что-то на доске, взирая с надеждой на непонимающие лица учеников.

Черт ногу сломит в этой химии! Возможно, будь у меня такая красивая учительница, я был бы отличником.

Звенит звонок. Боясь обнаружить себя, отхожу в сторону, пропуская толпу великовозрастных детишек – на вид им лет четырнадцать – пятнадцать. Они толкаются, смеются, тихонько озираясь, ругаются матом. Пробуждают спящее пространство, в мгновение наполняя его шумом и запахами пота и пыли. Я жду, когда из кабинета выйдет тот самый нерадивый Балабеков, жду еще несколько минут, не желая признаваться, что пришел раньше…

Взмахиваю ладонью, чтобы постучать в день и… тотчас распахиваю ее, услышав тоненький всхлип. Тамила сидит на полу, привалившись к стене. Бледное лицо, черные провалы глаз. Часто и тяжело дышит, безуспешно стирает со лба испарину.

– Господи, что с вами? – подхватываю ее на руки и усаживаю в кресло учителя. Невесомая, как перышко. – Скорую вызвать?

– Таблетки… срочно. В сумочке… – она всплескивает безвольной кистью.

Я действую на автомате – обнаруживаю на дне сумки пластиковый контейнер, одноразовые носовые платки. Не спросив ее разрешения, достаю один и стираю с ее лица испарину и размазанную косметику.

– Давайте я вызову скорую? Или отвезу вас в больницу. – Предлагаю, не отнимая рук от ее лица. Оно уже чистое, а я все тру и тру его, как ненормальный. Тонкая алебастровая кожа Тами розовеет от моих энергичных касаний, а на виске оживает голубая жилка.

– Вы на мне дырку протрете, – неловко улыбается она, запивая капсулы водой из бутылки. – Спасибо вам. Если бы не вы… У меня последний урок, и в класс вряд ли кто-то бы зашел.

– Тамила, вы меня…

– Аркадьевна. – Хмурится она.

– Тамила Аркадьевна, вы меня напугали, – сжимаю в кулаке носовой платок, чувствуя, как меня засасывает синяя бездна ее глаз. – Поедем в больницу?

– Я просто не вовремя приняла таблетки. Спасибо, не стоит беспокойства, уже все в порядке, – она вновь смущенно улыбается и отводит взгляд. – Я могу попросить вас отложить разговор? Вам что-то от меня нужно, так? Кстати, Вацлав Александрович, я съехала из вашего дома. Возьмите ключи. – Тами устало тянется к сумке и выуживает связку.

– Спасибо. – Забираю из ее ледяных рук проклятые ключи. – Сможете приехать ко мне в офис? Например, завтра?

– Завтра? Да, смогу. Вас устроит в два часа?

– Да. Возьмите визитку с адресом. – Вкладываю в ее пальчики картонку с витиеватыми золочеными буквами, отмечая презрение, на короткий миг вспыхнувшее в ее взгляде. Да, похоже, Яр перестарался с дизайном. Надо было выбрать что-то попроще.

– Я приеду, – кивает она и поднимается с места. Невысокая даже на каблуках, красивая и пахнущая знакомым мне ароматом манго…

– Давайте я все-таки отвезу вас домой?

– Все хорошо. И… машину у меня не отняли, так что я на колесах. – Она гордо вскидывает подбородок, полоснув меня воспоминанием о суде.

– До свидания. – Киваю и покидаю кабинет…

Завтра… Завтра… Ты обо всем узнаешь завтра. И завтра решишь мою участь…

Глава 9.

Вацлав.

Малышка Тами не перестает удивлять – она, как шкатулка с драгоценностями или ящик Пандоры – полна загадочных секретов. И эти секреты я подло разгадываю – с помощью детектива Синельникова. Я так и не смог отказаться от его услуг… Почему? Мне хочется знать о ней все.

– Тамила Нестерова подала на развод, – бодро сообщает детектив по телефону. – Почти месяц назад. – Понижает тон, будто говорит о чем-то постыдном.

– Отлично! – почти рычу я. «Умница Тами, ты даже не представляешь, как облегчила мне задачу!» – Что-то еще?

– Ей звонит Мелентьев.

– Зачем?

– Подозреваю мужскую заинтересованность. – Важно сообщает Синельников. Никаких тебе комментариев, догадок и собственного мнения – одни лишь сухие факты.

– Не понял.

– Тамила сегодня идет с ним на свидание в ресторан.

– Спасибо вам… – выдавливаю в ответ. Сглатываю так, что дергается кадык.

– Мне остановить наблюдение?

– Пока да… Я свяжусь с вами в случае нужды.

И почему я не подумал об этом? У такой женщины совершенно точно есть личная жизнь. И она… может послужить препятствием.

Время течет чертовски медленно. Я встречаюсь с клиентами, подписываю договор о поставке запчастей для целого автопарка тракторов и уборочной техники областного сельхозпредприятия, обедаю, стараясь занять голову чем-то другим… Чем угодно, только не мыслями о ней… Мыслями о провале нашей спецоперации под кодовым названием «Обмани Басова». А потом звонит Регина, сообщая, что ко мне пришла некая Нестерова Тамила Аркадьевна. Стрелки показывают ровно четырнадцать часов. Она не опоздала ни на минуту. Не знаю почему, но сей жест я воспринимаю, как проявление уважения.

– Здравствуйте, Вацлав Александрович, – кивает Тамила.

За ее спиной мелькает вытянувшаяся от любопытства мордашка Регины. Пожалуй, сегодня я разделю восхищение, отразившееся в глазах секретарши – не каждый день в мой кабинет захаживают столь привлекательные женщины. Тамила принарядилась: короткое темно-синее платье приоткрывает стройные ножки, обутые в изящные замшевые ботильоны на шпильке. На фоне блестящих красных губ и подкрашенных ресниц ее безупречная кожа кажется почти прозрачной.

– Добрый день, Тамила Аркадьевна. – Натужно сглатывая, произношу я. – Проходите, присаживайтесь. Желаете чай или кофе? – бросаю взгляд на секретаршу, ожидающую распоряжений.

– Спасибо, нет.

Регина тотчас закрывает дверь, оставляя нас одних. Яркий маникюр, крупное кольцо на правой руке, тонкие браслеты – я выхватываю взглядом детали ее образа, раздумывая над тем, что (или кто) явились причиной такого преображения. И еще у меня – тридцати трёхлетнего мужика, стоит… Как у желторотого солдатика, листающего втайне от командования мужской журнал. Пожалуй, если я поднимусь с места, Тами это заметит…

– Вы не думайте, что я нарядилась для вас, – одной фразой она разрушает мои иллюзии. – У меня свидание.

«Ага, помню, с Мелентьевым – жалким адвокатишкой», – вспоминаю я, но оставляю мнение при себе.

– Садитесь, Тамила Аркадьевна, – повторяю, взмахнув ладонью в сторону кресла.

Она бесшумно подходит к столу и присаживается. Обоняния касается едва уловимый аромат духов. Экзотические, пахнущие восточными специями и пряностями, они подходят ей идеально.

– Слушаю вас, – Тами облизывает пухлую блестящую губку, и в ответ на этот невинный жест член болезненно дергается.

Я чувствую себя идиотом. Слабаком, растекшимся перед женщиной лужей. Она вытравила весь воздух из огромного стеклянного строения, сосредоточив его только в одном месте – моем кабинете на седьмом этаже. Только здесь я могу дышать. Возле нее… Как будто она и есть воздух…

– У меня к вам деловое предложение. Мой давний покровитель и партнер по бизнесу принуждает меня к женитьбе на своей дочери. – Бесстрастно произношу я. – Единственное, что остановит Владимира Басова – штамп в моем паспорте. Понимаете, куда я веду?

– Н-нет, – испуганно отвечает она.

– Ты хочешь вернуть дом, а мне нужен штамп в паспорте. – Собрав в голосе сталь, говорю я. Сколько можно ей выкать?

– Не-ет. Вы не можете так со мной поступить. И я… до сих пор замужем!

– Считай, что у тебя больше нет мужа.

– Вчера мне показалось, что в вас есть хоть что-то человеческое. И… мы не переходили на «ты»!

– Тамила, отбрось эмоции и пойми, что мое предложение – выгодный вариант. Ты же так хотела остаться в своем доме?

– Да, но… Можно мне чаю? – неожиданно просит Тами. – Во рту пересохло. Не каждый день мне делают предложение… вот так.

Я коротко высказываю Ри пожелание гостьи. Себе прошу чашку кофе – я взволнован не меньше Тами, хоть и сохраняю хладнокровный вид.

– Почему я? – спрашивает Тамила, когда Региночка покидает кабинет, оставляя на столе поднос с дымящимися напитками. Она смущенно подхватывает пальчиками мармелад с блюдца и кладет в рот, пробуждая в моем воображении тысячи пошлых картинок. – Неужели у вас нет никаких привязанностей? Женщин, которые вам нравятся? Кто мог бы вам помочь бесплатно?

А вот это удар ниже пояса. Точное попадание в цель – в самую сердцевину моего мужского самолюбия.

– Вы образованный человек, Тамила Аркадьевна. Знаете выражение Фаины Раневской «плюнуть в вечность»? – делая обжигающий глоток кофе, важно произношу я.

– Конечно.

– Так вот – одни плюют в вечность истину, а другие – сущую чепуху. Например, что привязанности чего-то стоят. Или… любовь. Что она есть. – Очевидно, кровь отлила от головы к паху. Иначе я не могу объяснить, почему я все это ей говорю. Всю эту чушь.

– Вы рациональный человек, Вацлав Александрович. Мыслите понятиями, выгодными для вас. Уверяю, я размышляю так же. Единственный человек, что-то значащий для меня – дочь. А остальные… – Тами грустно улыбается и откладывает чашку. – Ради благополучия Софико я пойду на многое.

– Я рад, что мы пришли к соглашению. Воспринимайте мое предложение, как выгодную сделку, – опьяненный ее возможным согласием, произношу я.

– Мне не нужен этот дом. Он слишком большой для нас с дочерью. Но… нам нужно жилье.

– Подумайте, что бы вы хотели получить в качестве благодарности? Я могу перечислить на ваш счет деньги.

– Квартира меня бы устроила. Знаете новый жилой комплекс «Усадьба»? На Пионерском проспекте. – Оживляется Тами.

– Да. Отличный выбор. Значит, мне передать юристу, чтобы он составлял брачный договор? – потирая от нетерпения руки, протягиваю я.

– Я должна уточнить… некоторые моменты. Сроки, обязанности. Надеюсь, мне не придется выполнять супружеский долг или жить с вами… на одной территории. Вам нужен просто штамп в паспорте, так?

– В целом, да. Единственная жертва, на которую вам придется пойти – явиться на юбилей к Басову и сыграть роль любящей невесты или жены. Посмотрим по срокам… Думаю, развестись мы сможем через несколько месяцев.

– Как-то это все сумбурно… Мне боязно, Вацлав Александрович. – Тами потирает виски пальчиками и качает головой.

– Зовите меня Вацлав, – произношу хрипловато.

– Предпочитаю сохранить деловые отношения. И вас прошу называть меня по имени и отчеству. В чем подвох? Неужели, вам не жалко тратить деньги на квартиру для жены преступника? – с сомнением в голосе произносит Тами.

– Считайте, что мне стало жаль вас и я решил помочь. Только и всего. Так что, составлять договор?

– Я подпишу договор после получения документов на квартиру. Я иду на эту авантюру только из-за неё.

«Понятное дело – не из-за симпатии ко мне!»

– В таком случае отменяйте свидание и поезжайте в отдел продаж застройщика. Я оплачу счет незамедлительно.

– Так и сделаю, – Тамила медленно встает с места.

Я следую за ней. Усмиряя возбуждение, против воли терзающее тело, поднимаюсь и подхожу к Тами. Протягиваю руку, неотрывно наблюдая за ее лицом. Глаза… Глаза… Губы… Бездна, в которой я добровольно тону. Ее теплые пальцы сжимаются вокруг моих, посылая мощный электрический импульс. Не понимаю, почему меня так ведет? Возбуждает, лишает самообладания и разума, превращая в дурака? Черта с два я не уложу вас в постель, Тамила Аркадьевна!

Глава 10.

Тамила.

Кабинет заполняет непривычная тишина. Она возвращается, как нагулявшийся кот, сворачивается калачиком возле ног, даруя чувство домашнего уюта. Да, школа тоже мой дом – любимый, несмотря на крики и гомон учеников, беготню и перепалки. Я люблю учить. Ради понимания в глазах ребят я готова выкладываться по полной и отдавать все, что могу отдать – терпение, профессионализм, участие…

– Вы скоро закончите, Тамила Аркадьевна? – в дверях вырастает любопытная Ева. Очевидно, новость о моем скором замужестве, брошенная невзначай на перемене, лишила подругу покоя.

– Машенька, повтори к следующему занятию параграф десять и… реши окислительно-восстановительные уравнения на семьдесят седьмой странице, – диктую задание ученице и взмахиваю ладонью, приглашая Еву.

– До свидания, Тамила Аркадьевна. До свидания, Ева Алексеевна.

Ученица, которую я готовлю к ЕГЭ, торопливо собирает учебники в рюкзак и покидает кабинет.

– До свидания, Маша, – бросает Ева девочке вслед. – Закрой, пожалуйста, дверь плотнее.

Подруга на низком старте – того гляди, взорвется от нетерпения. Она достает из сумки шоколадку и устраивается напротив меня, подпирая лицо кулачками.

– Не томи, Нестерова.

– А что рассказывать? Я сама поверить не могу… – беспомощно развожу руками. – Зачем ему понадобилась я? Полно ведь свободных женщин, готовых ему помочь!

– Я бы с удовольствием помогла! Тем более за квартиру! Может, он запал на тебя, Тамилка? – Ева вскакивает с места. – Сделаю чай. Где у тебя чашки?

Ева наливает кипяток из кулера в стоящие на стеллаже чашки и окончательно расслабляется. Делает осторожный глоток, приготовившись слушать мои откровения.

– Я боюсь его, Ев. Он такой… такой…

– Красивый?

– Высокий, большой. Опасный. Он одним движением руки может свернуть мне шею. Если захочет, – для чего-то добавляю. – И смотрит так, что у меня душа в пятки уходит. И взгляд этот… странный. Кажется, он тоже что-то пережил. Такое, что наложило отпечаток.

– Да что он мог пережить? Мажор этот! – вскидывает подбородок Ева. Отламывает щедрый кусок шоколадки и кладет в рот. – Деньги, разврат, вседозволенность – вот что он пережил! Вспомни, как он выгонял тебя из дома! Не вздумай жалеть его, Тами! И идти на поводу!

– Я боюсь его! Какое там жалеть? Скажешь тоже. – Оправдываюсь я. – Подожди, Ев, мне звонят.

Номер незнакомый, но я отвечаю – мало ли что… Возможно, звонит Вацлав? Я ведь не знаю его рабочего телефона, вчера мы обменялись только сотовыми.

– Слушаю вас.

– Тамила Аркадьевна, это менеджер строительной фирмы «Элит-строй». Документы на вашу квартиру готовы. Можете подъехать в любое, удобное вам время и забрать ключи.

– Э-эм. Спасибо. Скажите, квартира та самая? Просто я… вчера приезжала и выбрала апартаменты на десятом этаже и…

– Вацлав Александрович приобрел не ту квартиру, которую вы выбрали, – монотонно сообщает менеджер.

«Ну да, решил сэкономить! Зачем жене проворовавшегося партнера хорошая квартира? Пусть будет довольна любой. Зачем тогда он просил меня выбрать?»

– Ясно. – Отвечаю, не выдавая эмоций.

– Он купил вам квартиру большей площади. Трехкомнатную, с видом на парк и пруд. Это лучшие апартаменты комплекса. – Радостно щебечет менеджер. – Приезжайте, Тамила Аркадьевна, я лично все вам покажу. Кстати, квартира отремонтирована и полностью меблирована. Шикарный вариант для семьи!

– Спасибо вам… э-э…

– Константин, – уточняет мужчина.

– Приеду в течение часа.

Сбрасываю вызов, чувствуя, как взволнованное сердце отбивает частый ритм. Равномерный, наполненный – как у здорового человека. Все, благодаря Игорю Зорину – моему кардиологу.

– Евка… – шепчу, почти задыхаясь. – Он купил квартиру для меня.

– Ура! – подруга откладывает чашку и бросается с объятиями. – Я так рада, Тамилочка! Поехали смотреть? Ты ведь не против, если я тоже поеду? Это же «Усадьба»? Простым смертным даже мимо пройти – уже счастье! – она чуть ли не прыгает вокруг меня, походя на довольного жизнью ребенка.

– Подожди, Ев. Наверное, мне нужно отблагодарить Вацлава… Александровича.

Снимаю блокировку, оживляя экран смартфона. На заставке моя с Софико фотография – мой мир, нарушенный чужим вероломным вмешательством. Касаюсь экрана пальцем, неуверенно отыскивая его контакт – человека, в мгновение ока превратившегося из врага в… не знаю, в друга ли? Но он сделал для меня больше, чем кто бы то ни было.

– Вацлав Александрович, здравствуйте. Это я – Тамила… Аркадьевна. – «Вот идиотка! Зачем я говорю, кто я? Он ведь записал мой номер телефона?»

– Здравствуй, Тамила. Я ждал твоего звонка. – Его голос на том конце провода звучит бодро.

– Я звоню поблагодарить вас за квартиру. Не стоило покупать…

– Поужинаем, Тами? – прерывает мои неловкие излияния он.

– Мы же договорились сохранять деловые отношения. К тому же…

– Тами, как ты представляешь себе ужин у Басова? Он будет спрашивать, как мы познакомились, какие я люблю книги и блюда, чем увлекается твоя дочь? Откуда ты родом? Как я люблю отдыхать? Будет проверять нас, понимаешь? А я ничего о тебе не знаю… Как и ты обо мне. Нам нужно достойно выдержать встречу в высших кругах, не ударить в грязь лицом перед Басовым, гостями и… Стеллой.

– Кто это?

– Дочь Басова и твоя соперница.

– Интересно. – Протягиваю я, с досадой потирая лоб. Только соперницы мне не хватает! – И как мне себя вести с ней?

– Забирай ключи у Константина. Ровно в семь вечера я приеду к тебе. Дочку оставь с няней.

– Но я…

– Сегодня мы ужинаем вместе и это не обсуждается. – Черниговский отбивает вызов.

Вот прямо так, ультимативно! Я глуповато пялюсь на потухший экран, а потом перевожу взгляд на Еву. Квартира, теперь и ужин… От захлестнувшего меня вихря событий кружится голова. Несомненно, Вацлав прав – я и сама думала отрепетировать вопросы и составить сценарий разговора с противным стариком. Придется уговаривать Инну Сергеевну посидеть с Софико. Еще и переезд… Уборка, мытье окон. Черт, как-то все меняется вокруг меня слишком стремительно!

– Что, Тами? Ты побледнела. Он обидел тебя? – взмаливается Ева.

– Нет… Что ты? Пригласил на ужин. Это не то, что ты подумала… – тараторю, наблюдая за расползающимися в улыбке губами Евки. – Нам нужно сыграть пару, понимаешь? Тот влиятельный старик – покровитель Вацлава, не должен заметить обман.

– Да все я понимаю, Тами. Плохо, что ты до сих пор не понимаешь ничего. – Снисходительно протягивает Ева.

Я набираю в легкие воздуха, чтобы опровергнуть ее глупые подозрения, но отвлекаюсь на звук входящего сообщения.

«Тами, я забыл спросить тебя кое о чем. Напиши свои параметры: рост, размер обуви, одежды и нижнего белья». 

Ну ничего себе! А номер счета в банке и группа крови ему не нужны? Возмущенно фыркнув, я разворачиваю экран и демонстрирую сообщение Еве.

Глава 11.

Вацлав.

– Тами, я забыл спросить тебя кое о чем…

Ни черта я не забыл! Я помню о юбилее Басова ежеминутно. Как Тами выдержит расспросы этих стервятников? Оценивающие взгляды женщин, вращающихся в высших кругах? Их лицемерные улыбки и комплименты, перешептывания, грязные намеки… А Стелла… Я боюсь нашей встречи, как тогда – в далеком прошлом, где мы были счастливы. Я ей верил, боготворил, отдавал всего себя на поруки, разбивался на осколки и снова обретал целостность, когда видел ее…

Как Стелла отнесется к Тамиле? Как ее приму я, когда увижу? Смогу ли сдержаться и не сломать ее хрупкую шейку? А семейка Данилевских – давних приятелей Басова, которые, несомненно, будут в числе почетных гостей? Уверен, они могут выиграть конкурс на самое едкое замечание.

Черт! Во что я втравил себя и несчастную женщину? Сильную… и такую желанную. Странно, что Синельников не обнаружил медицинскую карту Тамилы Нестеровой. Она нигде не состоит на учете. Ни в одном медицинском учреждении. Тогда откуда таблетки? Я своими глазами видел, в каком она была состоянии. Человек, переживающий такие приступы, определенно должен где-то наблюдаться!

Тами не отвечает. Понимаю – подбирает слова для достойного ответа. Моя просьба слишком интимна, чтобы Тамила ответила вот так – запросто. Я сверлю экран напряженным взглядом, и она, наконец, печатает:

«А не пошли бы вы… в баню? Вацлав Александрович, неужели вы думаете, что я не смогу выбрать наряд без вашей помощи?»

«Не капризничай, Тами. Просто доверься мне. Я знаю Басова и его представления о «нарядах»».

И она пишет… Не сразу. Обдумывает решение, пользуясь жалкими минутами, которые я ей дал. Размер обуви тридцать семь, рост сто шестьдесят четыре сантиметра…

– Регина! – кричу, испытывая невыразимое облегчение.

– Да, Вацлав Александрович! Что-то случилось? – Регина распахивает дверь и застывает на входе.

– Ничего не случилось.

– А зачем так орать?

– Ри, мне нужна твоя помощь. Нужно выбрать женский наряд – вечернее платье, нижнее белье, туфли, украшения.

– Вац… – губы Ри расползаются в довольной улыбке.

– Закатай губу, Регина. Наряд предназначен для моей жены.

– Жены?! – Регина издает вопль, словно речь идет об убийстве или другом несчастии. – Вы же холостой?

– Уже нет. Я женюсь на следующей неделе.

Регина не скрывает шока. Ее глаза распахиваются, из горла вырывается всхлип или стон, руки бессильно опадают.

– Ну, ну… Ри, отомри уже! – усмехаюсь я. – Давай работать.

– Хорошо, Вацлав Александрович. Я готова, – она утирает нос, как обиженный ребёнок. – Какое нужно платье? Вечернее, коктейльное, бальное? Ваша… жена блондинка или брюнетка?

– Ты видела ее, Ри. Это Тамила Нестерова.

– Понятно, брюнетка, значит. Размер одежды сорок второй, я угадала?

– Д-да. – Листаю сообщение Тами. – У тебя глаз-алмаз, Ри.

– На какую сумму вы рассчитываете, Вацлав Александрович? – кисло протягивает Ри.

– Не стесняйся в своем выборе. Мне нужно красное платье в пол, роскошное и неприлично дорогое.

– Принято. Значит, Gucci, Valentino, Dior… – мечтательно тянет Ри. – Перешлите-ка мне сообщение с ее параметрами. – Деловито добавляет она. – А как быть с украшениями?

– Хм… Бриллианты.

И сапфиры… Они превосходно подчеркнут блеск ее синих глаз.  Только платье будет красным, значит, требуются рубины.

– Бриллианты и рубины в огранке из белого золота.

Глаза Регины возбужденно сверкают. Еще бы – такая работа любой девушке в удовольствие. Никаких тебе скучных договоров с заказчиками и сайтов с фотографиями сельхозтехники. Кружевное белье, дорогие наряды, украшения…

Складываю руки на затылке. Откидываюсь на спинку рабочего кресла, пялясь в потолок. Кретин, вот, в кого я превратился. И мне это нравится, черт возьми! Нравится чувствовать в себе позабытое томление – будоражащее, щекочущее грудь, как перышко. И чувства – острые, яркие, граничащие с болью… Я ведь ничего не знаю о ней. Тами… Жена Нестерова, о которой он ни разу не вспоминал. Не приглашал меня в гости, оставляя наши отношения сугубо рабочими. Я найду мерзавца во что бы то ни стало! И Тамиле знать об этом необязательно.

– Вацлав Александович? – взбудораженная Регина резко открывает дверь. Щеки красные, глаза сверкают. – Я выбрала. Хотите посмотреть?

– Конечно.

Платье, туфли на шпильке, ювелирный комплект, кружевное белье… Кровь учащает ритм только от взгляда на бездушные вещи, а от мысли, как они будут смотреться на ней, мутнеет в глазах. Облеплять ее аппетитное тело, роскошную грудь…

– Отличная работа, Ри, – хрипловато произношу я. – Оплачивай все. И… пришли мне фото. Хочу порадовать… жену.

Но Тамила опережает меня. Желает подразнить или испытать мою щедрость – не знаю, но ее сообщение заставляет ударить себя по лбу!

«Вацлав Александрович, надеюсь, вы позаботитесь о верхней одежде? Осенним вечером вашей даме будет холодно в одном лишь вечернем платье».

Черт, ну конечно! Как я мог не подумать об этом?

– Ри!

– Да, шеф! Не понравилось? – она растерянно складывает ладошки на груди.

– Регина, мы забыли о полушубке или…

– Меховое болеро, Вацлав Александрович. Оно больше подойдет. Простите, я тоже забыла… Сейчас выберу. Какой мех предпочитаете? Норка, шиншилла? – Регина деловито закусывает кончик ручки.

– Соболь.

Теперь, наверное, все?

«Также мне понадобятся деньги на маникюр, макияж и укладку. У меня, между прочим, есть седые волосы. Нужно их покрасить», – продолжает Тами.

«Тами, я обо всем позабочусь, не волнуйся, – отвечаю я. – Ты собираешься к ужину?»

«Да», – и гневный смайлик.

«Я могу подняться в квартиру? Хочу поздороваться с твоей дочерью»

Она зависает ненадолго, а потом отвечает:

«Не знаю. Не думаю, что это хорошая идея».

Возможно, она права? Тогда почему я, не подумав о последствиях, предлагаю это? Мы разведемся через несколько месяцев и снова станем друг другу чужими людьми. Так она хочет? И я… тоже. Я оставляю Тамилу без ответа. Откладываю телефон, поднимаюсь с места и подхожу к окну. Позволяю себе отдаться беспорядочным мыслям и наблюдать картинку за стеклом, вызывающую одну лишь тоску…

– Вац, можно? – уединение нарушает появление Огнева. Может, оно и к лучшему? Мне совершенно точно стоит занять себя работой.

– Проходи, Яр. Брачный договор готов?

– Да, но речь не об этом. Мне звонил Синельников – похоже, за Тами кто-то следит. Не только он… Андрей Борисович заметил одну и ту же машину – серый старый седан. Первый раз он видел ее возле адвокатской конторы Мелентьева, второй – возле школы. – Яр садится на диван в углу. Шумно выдыхает и кладёт  ногу на ногу.

– Может, совпадение? – сухо выдавливаю я.

– Не думаю, Вац. Я жопой чую – возле Тамилы крутится ее бывший муж. Больше некому.

– Я все выясню, Яр. Любой ценой.

Глава 12.

Вацлав.

– Спасибо, Вацлав… Александрович. Платье чудесное, как и все остальное. – Мямлит Тамила, когда я распахиваю дверь ее квартиры. – Уверена, в реальности вещи выглядят еще прекраснее, чем на фото.

Я все-таки приехал в ее дом. Пропустил неуверенное пожелание Тами мимо ушей, поддавшись соблазну влезть в ее личное пространство, подобно захватчику.

– Пожалуйста, Тамила… Аркадьевна. Уверен, вы произведете на юбилее настоящий фурор. – Бросаю, застыв на пороге. Запахи свежей краски и новой мебели утопают в аромате Тами… Ее дома, пахнущего корицей, апельсинами, манго и… едва уловимым запахом пирога.

– Можете не разуваться. Я еще ничего не успела сделать… нужно помыть окна и разложить вещи, – Тами обнимает плечи и ежится, словно от холода. Волнуется? Опасается моей низкой оценки ее таланту хозяйки?

– Вам не стоит самой напрягаться, – стаскивая с плеч пальто, мягко отвечаю я. – Завтра договорюсь с клининговой компанией.

– Вы думаете я белоручка? Или немощная? А, может, больная? – Тамила обиженно вскидывает подбородок и прищуривает васильковые глаза.

– Тамила, не воспринимайте мужскую заботу, как нечто сверхъестественное.

– Заботу? Вы заигрались, Вацлав Александрович. У нас сделка, выгодная обеим сторонам. Вы достаточно для меня сделали, и я безмерно благодарна…

– Тами, перестань, пожалуйста. – Касаюсь ее плеча, борясь с желанием притянуть к себе, вобрать в легкие ее аромат, напитаться им, как воздухом. – Где твоя дочь?

– Софико сейчас придет. Они гуляют с Инной Сергеевной в парке. Спасибо вам… за квартиру. Я правда… не хотела вас обидеть, просто поймите правильно…

Да что с ней такое? Знала бы Тамила, сколько самообладания мне приходится прикладывать, чтобы хоть издали походить на джентльмена? Получается, я перестарался. Напугал ее показным благородством. Что ей нужно? Чтобы я относился к ней холодно, как и присуще фиктивному мужу?

– Как ты называешь дочь?

– Софи, – лицо Тами озаряется, как у девы Марии. Против воли в памяти всплывают черно-белые картинки: Олеся держит на руках Лику… Играет с ней в «по кочкам, по кочкам, по желтеньким листочкам, в ямку бух».

– Что-то не так? – шепчет Тами. Иногда мне кажется, что она видит меня насквозь.

– У меня тоже раньше была семья. Ты должна знать. Об этом может спросить Басов. – Глухо произношу я. Мы так и стоим в просторной светлой прихожей. Отблески потолочных светильников отражаются в потемневших глазах Тами. Она будто предчувствует мою следующую страшную фразу. – Они погибли в аварии. Олеся… моя жена только получила права и не справилась с управлением. Она… она…

Я умалчиваю о причине, по какой Олеся села за руль… Не говорю, что она увидела и кто причастен к их смерти.Тами ни к чему знать, какая я сволочь…

– Вацлав… – пальчики Тамилы ложатся на мою кисть. – Если ты не хочешь говорить, то…

За дверью слышатся шорохи, шаги и детский голосок, тонущие в грохоте строгих женских наставлений. А потом дверь открывается, являя глазам маленькую Софи и, очевидно, ту самую няню – Инну Сергеевну.

– Здравствуйте, – произносит она, бросая на меня подозрительный взгляд. – Софико, поздоровайся с дядей.

– Привет, – я опускаюсь на корточки и протягиваю ей руку. Малышка неуверенно вкладывает прохладную ладонь в мою ручищу.

– Ты больше не будешь обижать маму? – неожиданно спрашивает она. Боже, я не был готов к такому повороту!

– Нет, никогда больше не обижу, честное слово.

– И бить не будешь? Потому что папа…

– Софи, доченька, идите с Инной Сергеевной помойте ручки. – Тамила вздрагивает, как от хлыста, и порывисто расстёгивает куртку Софико. Небрежно стягивает ее с детских плеч и подталкивает дочь в сторону ванной комнаты.

– О чем это она? – строго говорю я, когда няня тактично уводит малышку. – Олег поднимал на тебя руку?

– Нет, конечно. Мы идем ужинать? – Тами одаривает меня фальшивой улыбкой.

– Д-да. Жду тебя внизу.

«Сколько же в тебе тайн, Тами?»

***

– Я выросла в Старом Тбилиси. Мою бабушку звали Ламара Амирановна. Она была учительницей русского языка и литературы, – улыбается Тами. На ее красивой алебастровой коже вспыхивает румянец. – Я потеряла родителей в возрасте восьми лет.

В бокале Тамилы искрится белое вино, ноздри щекочут ароматы пряной говядины, свежей зелени и баклажанов по-грузински.

– Что с ними случилось? – накрываю ладонью ее пальчики и нежно их поглаживаю. Тами отдергивает руку, словно обжегшись.

– Вацлав… Александрович, пожалуйста, не нужно…

– Тамила… Аркадьевна, если на торжественном вечере юбиляра вы будете от меня шарахаться, нас вычислят в два счета. Пожалейте мою грешную душу, я очень не хочу жениться на Стелле. – Бормочу хрипло и выдавливаю глупую улыбку.

– Хорошо. Надеюсь, нас не заставят делать… какие-то более интимные вещи на людях? – качает головой Тами. Неловко возвращает теплую ладонь в мою – горячую и сухую.

– Надеюсь, что нет. Так что случилось с твоими близкими? Тами, давай перейдем на ты? При Басове называй меня Слава, хорошо?

– Ладно… Слава. – Кивает она. – Хотя Вацлав звучит лучше. А родители… погибли в аварии на горном перевале. Автобус не справился с управлением на серпантине. Сейчас у меня нет никого… Бабуля умерла перед моим замужеством. А твои… живы?

– Мамы нет давно. Мне было двенадцать. А отец… В общем, мама родила меня от неизвестного мужчины. Тот, кто меня воспитывал и кого я считал отцом… Он бросил семью, как только узнал об этом. Ясное дело – меня определили в детский дом.

– Боже, наверное, это ужасно? – ее тихий голос походит на шелест.

– Нормально. – Киваю неуверенно. – Тогда-то меня и заметил Басов. Я устроился работать в один из его автосервисов механиком в семнадцать лет. Старался, учился, помогал мужикам, берясь за любую работу… В общем, Владимир Юрьевич пожалел меня: помог начальным капиталом для открытия собственного бизнеса. Не сразу – через несколько лет.

– А Стелла? У вас был роман?

Имя некогда любимой девушки режет слух. А в устах Тамилы оно звучит неестественно.

– Был. Она живет в Америке. Я впервые увидел Стеллу через два года работы у Басова. Не хочу об этом…

– Почему тогда Басов хочет женить тебя на ней?

– Она всю жизнь пила старику кровь. Употребляла наркотики, гуляла. Владимир хочет пристроить дочь в надежные руки. Переложить тяжкую ношу на плечи какого-нибудь дурака.

– Ты, значит, надежный? – усмехается Тамила. Удивленно приподнимает бровь и прищуривается.

– Да. Надежный. – Отвечаю твердо, боясь спугнуть поселившуюся между нами легкость. – Скажи, Тами, а как ты здесь оказалась? В городе.

– Бабушка продала квартиру моих родителей и заплатила за обучение в университете. Мне дали общежитие. Я мечтала, что заберу бабулю к себе, но… опоздала.

Я теперь столько знаю о ней и… не знаю ничего. Потому что Тамила глубже, чем хочет казаться. И гораздо таинственнее. И ее тайна притягивает меня магнитом… Привязывает, делая с каждым днем все уязвимее, слабее и беспомощней. И, определенно, лучше. Потому что я отчаянно стараюсь вернуть себя прежнего, вырваться из одежды живого мертвеца, коим я  стал. Только ей это не нужно… Она не желает становиться моим исцелением.

– Вацлав, можно мне заказать пахлаву? – смущенно спрашивает она. – Или хачапури по-аджарски.

– Обожаю женщин с хорошим аппетитом, – с ноткой загадочности в голосе отвечаю я.

От одной мысли, какая Тами в постели мутнеет разум и пересыхает во рту. Не понимаю, как можно бросить такую женщину? Почему она подала на развод? Можно ли принимать всерьез слова Софи?

– Почему ты подала на развод? – неожиданно спрашиваю.

– Не твое дело. Басов об этом не спросит. – Стальным голосом отвечает она.

Басов, Басов! К черту Басова! Я сам хочу знать, почему при упоминании мужа она цепенеет, силится сохранить спокойствие и непринуждённость? Прячется за стеной «царицы Тамары»?

– А если спросит? Ты не знаешь Басова. Сейчас мы сидим и расслабленно ужинаем, а старый интриган собирает досье.

– Скажем, что Олег мне изменил. Делов-то…

– Хорошо.

– Моя дочь любит кукол Барби. И я вожу ее на плавание, – смягчив тон, добавляет Тами.

Сильная. Беззащитная. Ее так легко сломать, обидеть и отчаянно хочется защищать. Безжалостно ломать тех, кто причинил ей боль…

Я расплачиваюсь и подаю Тамиле пальто. Касаюсь пальцами ее нежной шеи, маскируя вполне осознанный жест под случайность.

– Прости…

– Ничего. Спасибо за ужин. И за приятный вечер. И за наряды. Боюсь представить, сколько тебе пришлось отвалить! – Тами закатывает глаза.

– Пусть это тебя не волнует. Басов уже звонил, чтобы уточнить, приведу ли я на торжество свою жену? – толкаю дверь, выпуская Тамилу под затянутое серыми тучами небо. –  Тами…

– Уже? Когда мы расписываемся? – ветер взвивает ее кудрявую прядь, путается в полах темно-зеленого платья, выглядывающего из пальто. – А как же развод? Мне же назначили дату… – она застывает на месте. Сверлит меня непонимающим взором.

– Огнев все решил.

– Похоже, ты можешь решить все, да, Вацлав?

– Привыкай. – Отвечаю, любуясь ее блестящим, немного захмелевшим взглядом.

– К чему мне еще стоит привыкнуть?

– Ко мне… И еще… вот к этому.

Я притягиваю Тами к груди и целую. Жадно зарываюсь пальцами в ароматные волосы и раскрываю пухлые губы языком. Давление поднимается до запредельной отметки, я чувствую, как кровь пульсирует в ушах, а воздух покидает легкие. Пьянею от ее близости, вкуса ее губ на своих… Хочу ее до одури… Я не сразу понимаю, что Тами вырывается. Стучит кулачками по моей груди и мотает головой.

– Тами, в чем дело? – пытаясь отдышаться, шепчу я. Держу ее в объятиях, борясь с желанием продолжить начатое.

– Никогда больше так не делай, иначе… нашему соглашению придет конец.

Глава 13.

Вацлав.

Желание обладать Тамилой превращает меня в безумца. Оно будит живущего во мне демона – похотливого, грязного, рычащего проклятое «хочу». Он мечется, как запертый в клетке зверь, сотрясая мое самообладание, как ржавую хлипкую клетку. А я не хочу выпускать его на свободу… Не хочу ранить Тамилу.

«Вы мне не нравитесь, Вацлав Александрович! Вот в чем дело! Единственное, чего я хочу – жить со своей дочерью в покое! Меня не интересуете вы и другие мужчины! И мне не нужен настоящий муж!»

Ранили ли меня ее слова? Пренебрежение, равнодушие и непривычная мне холодность, с какими Тами отстаивала свою свободу? Признаюсь, скорее удивили. Женщины никогда мне не отказывали. Жеманились для приличия, фальшиво ломались, кокетничали… Но мы оба знали, что это игра – будоражащая и разжигающая желание. А потом я их трахал… жестко, без капли нежности в прикосновениях. Брал то, за что заплатил щедрыми подарками или ужином – у каждой своя цена. А какая цена у Тами? И почему мне не хочется ломать ее? Подчинить – да, увидеть распластанной подо мной – да, черт возьми! Я хочу ее… Купить, как понравившуюся игрушку. Прямо сейчас. Я заплатил за право получить благодарность – капельку женского внимания и нежности… Ни черта я не благородный! Я обычный похотливый мудак.