Читать онлайн Настоящий хит. О счастье по расписанию, любви к искусству и о том, как начать жизнь с нуля бесплатно
© Райн А., 2024
© Аракчеева М., фотография на обложке, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
От автора
Иногда нам кажется, что жизнь уже не способна нас чем-то удивить, что все вокруг давно придумано, а любой сюжет повседневности вторичен. Но что, если я скажу, что это не так?
Какова вероятность того, что вор-рецидивист станет порядочным человеком и искусным флористом всего за одну ночь? А много ли вы знаете блогеров-поросят? А как насчет должности «профессионального домоседа»? Да, именно такие герои и истории предстанут перед вами на страницах этого сборника рассказов.
Как автор, я стремлюсь удивлять читателя разнообразием и напоминать о том, что все на свете возможно. Мои герои не имеют суперспособностей, они не отвечают за благополучие мира и не влияют на судьбы человечества. Их главная особенность лишь в том, что они не перестают мечтать и учат этому нас. Да, порой эти мечты – самый настоящий абсурд и чудачество, но кто из нас готов признаться, что не хотел бы время от времени почувствовать себя настоящим чудаком и посмотреть на мир вокруг глазами безнадежного романтика!
У Романа грустные глаза
Диме исполнилось пятнадцать, когда родители спохватились, что сын уже почти совершеннолетний, а так и не познал деревенского счастья в сознательном возрасте. Дед с бабкой жили далеко, Димка каждое лето проводил то в спортивных секциях, то в детских лагерях, а с родными виделся только по праздникам, когда те сами приезжали в гости.
– Там луга зеленые до горизонта, окушок в речке, курица свежайшая под ногами бегает, овощи землей вскормлены, – захлебываясь слюной, расхваливал отец свою малую родину. – С зорькой проснешься, иван-чая тяпнешь – и на выпас. А дрова, знаешь, как в печке трещат и пахнут? А баньку представляешь себе деревенскую, с веничком дубовым? А что такое настоящая тишина, хочешь узнать? Эх… – пуская слезы, помогал он сыну собраться.
Дима не сопротивлялся. Сам он парнем был неприхотливым, а от отцовских рассказов на душе и правда становилось теплее, хотелось вкусить этого безграничного, экологически чистого восторга, с животиной подружиться, ключевой водой умыться, отдохнуть душой и телом. В общем, Димка ждал лучшего лета в своей жизни.
Вот только по приезде оказалось, что печку давно разобрали, а к дому подвели газ и водопровод. «Свежайшую» курицу берут теперь в местном супермаркете, куда она мигрирует из соседней области, а дома еще и безлимитный интернет есть.
Бабка с утра до вечера работает в городе в аптеке, а дед-инвалид целыми днями играет в танки на компьютере и никуда не выходит.
– Ну, в общем, развлекайся, наслаждайся деревенской жизнью, – сказал отец, оглядевшись и почесав затылок, и умчал в испорченный цивилизацией мир.
Диме не терпелось начать радоваться. Разобрав вещи и послонявшись по дому, он подошел к деду, который громко ругался с монитором, и спросил:
– Дед, может, дров нарубить?
– Дров? – не отрываясь от компьютера, спросил тот. – А зачем? Да и нет их у нас. Баню давно не топим. Если хочешь помыться – вон душ имеется.
– Ясно. А на рыбалку сходим? – не отставал внук.
– Можно как-нибудь… Только я все удочки давно раздал. Вот сволочь косорукая! – заорал дед в очередной раз, когда из колонок послышался звук разрывающегося снаряда.
«Вот тебе и тишина», – подумал Дима.
– Слушай, дед, ну а скотина у вас есть какая?
– Не, давно не держим. Невыгодно оно. Сейчас все эти комбикорма и прочая дрянь стоят дороже, чем мясо в магазине. Проще купить. Ромка только остался.
– Ромка? – переспросил Дима.
– Ага, поросенок. Все никак у меня рука не поднимается убить животинку. Глаза у него такие, ну… знаешь…
– Умные?
– Да не-е-е, куда там, дурак дураком. Грустные. Я к нему трижды подходил с ножом, а он как глаза подымет, аж сердце кровью обливается. Никогда такого взгляда не видал. Соседа просил его зарезать, так он, после того как к Роме в загон зашел, неделю потом пил, любовь свою школьную вспоминал. В общем, даже не знаю, что с ним делать. Жрет так, что только успевай накладывать, а толку никакого. Продадим мы его к праздникам, чтобы цену побольше выгадать, а там… Пусть новые владельцы сами его судьбу решают.
– А чем же мне целыми днями заниматься? – спросил Димка, чувствуя, что отец его дезинформировал своими невероятно приторными рассказами.
– Подключайся к ви-фи, смотри сериалы или давай со мной в танки! Вместе этих гадов разносить будем! Сеть называется «Кто», пароль латиницей – «Дед Пихто», – сообщил дед, так ни разу и не повернувшись к внуку. – «Дед» и «Пихто» – с большой. Без пробела.
«Да уж, вот тебе и развлечение на все лето…»
С такими мыслями Димка вышел на задний двор, решив дойти до свинарника, где обитал единственный на данный момент живой организм, не считая деда, который прирос к стулу.
Свинарник представлял собой маленькое покосившееся сооружение, обшитое горбылем, и пристроенный к нему открытый загончик, где в этот момент и находился Роман. Поросенок стоял посреди загона и просто смотрел в никуда, словно размышляя о своей скромной поросячьей судьбе.
Мальчик подошел к загону и позвал поросенка, посвистев, словно собаке. Животное отреагировало и впилось в Диму маленькими, но такими невероятно печальными глазами, что у подростка аж в груди защемило. Дед оказался прав: глаза у поросенка были на редкость грустные. Ни один актер такой взгляд не сыграет. Смотришь на него, слезы сами наворачиваются, и такая тоска берет, что хоть вой.
Недолго думая, мальчик выудил из кармана телефон и, наспех состряпав Роману личный аккаунт, запустил видео.
Закадровым голосом Дима сообщал о тяжелой судьбе поросенка, придумывая ее на ходу:
– Всем привет! Меня зовут Роман, и я самый грустный на свете свин, – начал Дима свой рассказ и чуть не лопнул от смеха, но, снова взглянув в глаза животного, быстро потерял желание улыбаться.
История сочинялась легко – так сильно вдохновлял парня поросенок своим видом. Сделав паузу, Димка забежал домой и, пошарив на книжной полке, взял первое, что попалось под руку. Вернувшись к загону, он открыл книжку на середине и с выражением прочитал стих от лица Романа. Получилось очень органично и убедительно.
– Я остался совсем один, – продолжал мальчик, – моих братьев и сестер давно съели, а я… Моя судьба уже предрешена. Для кого-то я просто бездушный кусок мяса, но разве мясо может цитировать… – Димка взглянул на обложку, – Мандельштама?
Закончил Дима словами об опостылевшей поросенку примитивной еде, состоящей из очистков и перловки, о том, что Роман давно не ищет счастья, а ищет обычного человеческого понимания и немного лучших условий, чем этот кривой сарай, построенный дедом сто лет назад. Ведь Роман – без пяти минут великий трагик! Просто поросят не принимают в творческую элиту.
Завершив съемку, Дима отправился в дом, чтобы перекусить и предаться просмотру сериалов. Дед так и не вышел из-за компьютера, а уставшая после работы бабка уже вовсю стряпала ужин.
– Бабуль, а тебе зарплату на карту переводят? – спросил Дима между делом.
– Да, как и всем, – ответила бабка, забрасывая в кипящую воду макароны. – А ты че хотел? Тебя дед подстрекает? Опять собирается новый танк купить, танкист хренов? – грозно помахала она половником в сторону деда.
– Да не… Не он, – поспешил защитить родственника Димка. – Маме хочу номер скинуть, чтобы она мне денег прислала, – соврал внук.
– В кошельке возьми, на холодильнике, – помешивая макароны, кивнула бабка в сторону.
Номер карты Димка собирался привязать к аккаунту Романа, чтобы собирать донаты для поросенка. Мальчик не ожидал никаких особых успехов в своей наивной затее – ему просто было скучно и жалко грустного свина.
* * *
Следующее утро началось с громкого сочного мата.
– Димка, Димка! – звала бабка так громко, словно на нее напали. – Погляди-ка, я ничего не нажимала, а у меня тут телефон с ума сошел! Какие-то мошенники мне деньги присылают. Уже несколько тысяч пришло на карту!
– Мошенники деньги не присылают, они их забирают! – кричал из соседней комнаты более продвинутый дед.
– Так это я мошенник, получается? О господи, меня ж посодют! – собиралась уже разреветься бабка, но Димка выхватил телефон и прочитал сообщения к переводам: «На шампиньоны Роме», «Грустному Роме на поступление в театральное», «Роману от тезки. Держись, друг!»
– Это Ромке присылают! – поспешил с объяснениями внук, но сделал только хуже.
– Так это что получается, Рома – мошенник?! Ах он, фраер поросячий, решил нас подставить! Да я его сейчас сама…
Бабка уже собиралась учинить расправу над бедным поросенком. Диме пришлось приложить немало усилий, чтобы подробно объяснить суть происходящего. Свою презентацию он подкрепил видеороликом, отснятым вчера и собравшим в интернете за ночь сотни тысяч просмотров. Донаты все это время продолжали поступать на карту.
– Ой, не знаю, не нравится мне все это. Ну Рома, ну артист, – причитала бабка, собираясь на работу.
Подслушивающий все это дед вышел из своей комнаты и, усмехаясь, потрепал внука по волосам:
– Ну ты даешь!
– Дед, а можешь помочь мне с новым видео?
– Чем смогу, – улыбнулся тот, включая компьютер.
– Мне бы мелодию какую фоном, да погрустнее. Отец говорит, ты раньше музыкантом был, хорошо играл.
– Хм, можно попробовать.
Дед вернулся в свою комнату. Послышался страшный шум: что-то падало, гремело, разбивалось. Наконец в дверном проеме показался огромный аккордеон.
– Эх, как же давно это было, – размял пальцы дед и несколько раз сжал и разжал меха. – Надо настроить.
– А ты умеешь?
– А чего там уметь!
Дед подошел к холодильнику и, выудив полупустую бутылку водки, плеснул себе в рюмку. Выпив и хрюкнув от удовольствия, он сказал:
– Ну вот, настроился, можно начинать.
Вместе с внуком они вышли во двор. Над сырой травой плыла легкая дымка, воздух пах сладостью костров и удобрений. Дима впервые почувствовал то, о чем говорил отец.
Ромка валялся на земле и наслаждался своей беззаботностью. Дед навалил ему в корыто каких-то пищевых отходов и плеснул воды из ведра.
– Надо будет ему шампиньонов купить, – сказал мальчик.
– А не жирно? Я сам сыроежками питаюсь, – буркнул дед.
– Он заслужил, – ответил Дима и, когда Рома позавтракал, начал снимать.
Он рассказывал о трагичной судьбе свина, о том, как тот грустит о своей потерянной любви по имени Светлана, с которой их когда-то разделила жизнь, снова читал стихи от лица поросенка и рассуждал о вечном.
Обливаясь слезами, дед аккомпанировал рассказу внука. Слушая историю своего поросенка и глядя в его маленькие, но такие бездонные глаза, старик искренне верил, что так все и было, хотя знал, что это выдумки. Для придания большего драматизма Дима снял с разных ракурсов халтурно собранное дедом жилище Романа, между делом проронив пару слов о том, в какой деревне Рома проживает.
Закончив, дед с внуком поплакали на пару и пошли в магазин покупать поросенку заслуженную еду.
Вечером, когда бабка вернулась с работы, на ней не было лица:
– Этот жулик собрал сегодня денег больше, чем я зарабатываю за неделю. Прекращай это бессовестное хули… – она не договорила, так как в дверь постучали.
– Добрый вечер. Скажите, грустный Рома здесь проживает? – поинтересовался незнакомец.
– Кто его величество спрашивает? – нахмурилась бабка.
– У меня тут доставка для него, я всю вашу деревню уже объехал. Примете?
Семейство в полном составе вышло на улицу, где у забора ждала «газель» с открытыми воротами. Внутри машины лежали какие-то мешки, а еще новое корыто.
– Что это?!
Бабка явно была в бешенстве: воображение рисовало ей статью, за которую ее скоро закроют в колонии строгого режима, оправдаться-то не получится – свинья же не сможет на суде взять вину на себя.
– Морковь, картошка, добавки в еду, – разгружая мешки, рассказывал водитель.
– Это что, поросенок заказал? – усмехнулся дед.
– Поросенок? Почему поросенок? Не-е, заказал какой-то мужчина с севера, оплатил все по безналу, – пожал плечами курьер и, закрыв ворота, уехал.
На следующий день бабка взяла больничный и не пошла на работу. Ей действительно было не по себе от происходящего, и для спокойствия требовались подробности. Следующий сюжет пришлось делать при хозяйке дома. Дима заранее придумал новую историю о Роме, для этого он пару дней штудировал Шекспира и вдохновлялся, а дед тем временем действительно настроил аккордеон.
Ролики про грустного поросенка уже били рекорды видеохостингов и социальных сетей. У Романа появился свой костяк фанатов, которые требовали улучшения его жизни и видеодоказательств этого.
Перед съемкой нового сюжета дед заказал доски, крепеж, столбы, краску. Вместе с внуком они заменили и расширили загон для Ромы.
Бабку все это время приходилось откачивать ромашковым чаем и корвалолом. Каждая новая сумма, приходящая на карту, повышала ее давление на несколько цифр. Чтобы женщине стало чуточку спокойнее, Дима предложил ей оформиться в качестве самозанятой и платить налоги, что, естественно, повлекло за собой стремительный взлет показателей на тонометре.
Когда дед с внуком провели съемки, бабка почувствовала себя намного легче.
– Ну актеры, – смеялась она, глядя на мужа и внука, крутящихся вокруг поросенка.
Рома становился все популярнее. На почту поступали предложения от рекламных компаний, у любимца публики появился свой мерч. Сотни людей мечтали встретиться с этим драматичным героем и требовали разыскать Светлану.
Бабке пришлось уволиться с работы и заняться хозяйством. Дед и Дима отстроили Роме новый комфортный свинарник.
– Фу, чем так пахнет? – спросил как-то дед, зайдя на кухню.
– Трюфелями, – ответила бабка. – Ромочке обед готовлю.
– Вот те раз! Ему, значит, трюфеля, а мне картошка с майонезом?
– Актер должен хорошо питаться!
– А композитор?
– Композитор пятьдесят лет неплохо питался, потерпит.
– Ха, дожили, поросенок уже лучше нас живет, подумать только, – усмехнулся беззлобно дед и отправился на улицу, где тем временем собрались туристы.
Компьютерная мышка и клавиатура давно покрылись пылью. Все дни дед с Димкой занимались либо съемками, либо приводили в порядок двор и улучшали жилищные условия Романа. К свинарнику теперь вела каменная дорожка, рядом был вырыт прудик, все вокруг засадили цветами. Поросенок отныне жил в эстетическом раю, но продолжал грустить глазами.
В конце концов пришлось приобрести и Светлану – молодую породистую свинью, которую так долго жаждали увидеть зрители.
А потом лето закончилось. Отец приехал, чтобы забрать Димку домой. Начинался новый учебный год.
– Ну? Как тебе? – спросил родитель, чувствуя за собой какую-то вину.
– Это были лучшие каникулы! – не приукрашивая ответил сын.
* * *
Рома со Светланой перебрались в хлев, который теперь был оборудован в доме. Перед тем как уехать, Димка закрепил там вэб-камеру, чтобы поросенка отныне транслировали двадцать четыре часа в сутки.
Теперь Дима каждый день созванивался с дедом и бабкой, консультировал их по телефону, занимался маркетингом и сообщал о пожеланиях зрителей. А когда популярность Ромы пошла на убыль, денег на счет стало поступать все меньше и бабка задумалась о возвращении на работу, Светлана опоросилась. У Димы как раз были каникулы, и он тут же рванул в деревню. Грустнее глаз этих поросят не было на свете, хотя их жизни позавидовали бы многие люди. Дед порывался продавать свиней по миллиону за штуку и постоянно устраивал аукционы в прямом эфире, но поклонники требовали не разлучать семью, и дела у Романа снова пошли в гору.
А немного позже у них появился сосед – вечно улыбающийся бык Николай.
Настоящий хит
Дядя Женя решил написать книгу.
«Чем я хуже этих сказочников заграничных? – говорил он сам себе, присаживаясь за компьютер. – Сочиню хит, как Толкин или Мартин, и буду до конца жизни на процент от кинолент жить».
Размениваться на всякие там душещипательные романы мужчина не собирался. Он планировал охватить всю возможную аудиторию и мыслил масштабно. Немного гоблинов, немного эльфов, зомби с пулеметами, дирижабли на угольном ходу, магия – в общем, планировал нормальное боевое фэнтези. «За них лучше платят» – с такими мыслями дядя Женя нацепил на нос очки и начал внедрять свои фантазии прямиком в электронный блокнот.
– Ты чего так громко стучишь? – спросила Людка, поднимаясь с кровати. – У меня голова уже раскалывается.
– Отстань, книгу пишу, – фыркнул в ответ дядя Женя и продолжил бить пальцами по клавишам, воплощая в тексте свои самые смелые идеи.
– Книгу? – оживилась жена. – А я кем там у тебя буду?
– Никем, – холодно ответил дядя Женя. – Я же не поваренную книгу пишу, а настоящую.
– Ах так, значит?! – супруга треснула рукой по клавиатуре, и главный герой вдруг превратился в «вотмжу390,ыэ/».
– Ты чего творческому процессу мешаешь? Я же сочиняю! – прикрикнул на Люду муж.
– Либо про меня напишешь, либо у тебя вечером будет творческий ужин. Сочинишь себе курицу с картошкой и будешь представлять, как все это ешь.
– Ну… Ну ладно, – сдался дядя Женя. – Хочешь, я тебя королевой гоблинов сделаю?
– Каких еще гоблинов? – завелась жена пуще прежнего. – Делай нормально, чтобы я была молодая и перспективная императрица людей. И чтобы у меня был конь, а еще красавец муж, можно сделать его эльфом.
– Я про себя не собираюсь писать.
– А я и не прошу про тебя, напиши про красавца мужа, – заулыбалась ехидно женщина. – Шучу, – успокоила она дядю Женю, а потом добавила: – Эльфа не надо, пусть тоже человеком будет.
– Ладно, – буркнул тот и начал вклинивать в сюжет императрицу.
На следующий день позвонила мама и начала разговор со слов:
– Нас с отцом можешь в книгу не включать, я уже поняла, что неблагодарного эгоиста вырастила. Ни словом не обмолвился, все жена за тебя выдала, – обиженно пробурчала она. Потом, немного успокоившись, добавила: – Но про Васю не забудь. И про племянников своих.
– Мам, да какой Вася?!
– Брат твой родной! Хос-по-ди, уже родню не помнит.
– Да помню! Говорю же, у меня не автобиография! Я фэнтези пишу, понимаешь?
– А что, в фэнтезях этих нельзя про брата родного написать? Помнишь в детстве ты ногу сломал в овраге? Он ведь тебя тогда на себе принес. Вот и готовый сюжет.
– Да уж, Пулитцеровская мне обеспечена, – съязвил дядя Женя.
– Не напишешь – считай, ты мне не сын, – сказала мать и сбросила вызов.
– Черт знает что, – выругался автор и сломал главному герою ногу. – Я за сигаретами, – крикнул он жене и, не закончив страницу, вышел из квартиры.
– О, Женька, чего не здороваешься? Как писателем заделался, так сразу зазнался? – схватил дядю Женю за рукав сосед.
– И ты уже в курсе? Ну Людка… Язык как помело!
Дядя Женя вырвался из захвата и хотел было идти дальше, но цепкие пальцы снова ухватили его за рукав:
– А хочешь, я тебе долг прощу?
– Слушаю, – заинтересовался мужчина.
– Про меня в книге своей укажешь – считай, двести деревянных отдал, – радостно заулыбался сосед.
«Вот те раз, книга еще не вышла, а уже первые заработки», – обрадовался было про себя дядя Женя, но вслух сдержанно произнес:
– Я подумаю. Возможно, посвящу тебе абзац.
– Почему не главу? – обиженно спросил сосед.
– На главу ты мне не одолжил.
– Ну хорошо, только пусть этот абзац будет на две страницы!
– Ага, так и сделаю, – соврал дядя Женя.
– Только пусть я буду каким-нибудь нереальным персонажем! – крикнул в спину спускающемуся по лестнице писателю мужчина.
– Да ты и так нереальный персонаж, – пробубнил себе под нос дядя Женя.
Он не дошел до магазина буквально сто метров, когда на него чуть не наехала машина, из которой радостно закричал старый приятель Гагик:
– О! Женя-брат, ты чего тут один и без охраны?! Слышал, собираешься стать знаменитым, а друзей в знаменитости не зовешь! – вышел обниматься из машины мужчина.
– Тьфу, – сплюнул дядя Женя. – И ты уже в курсе!
– Конечно! Лаура мне с утра все мозги вынесла! Вон, говорит, у Людки муж скоро популярностью обрастет, деньги будет лопатой грести, а ты чего книги не пишешь? – громко говорил Гагик, размахивая руками. – А я не могу, понимаешь? У меня же дел выше крыши, какие уж там книги!
– Понимаю, – кивнул дядя Женя.
– Но ты не переживай. Я договорился, – успокоил Гагик друга и подмигнул. – Напиши про меня. Можешь даже деньгами не делиться, главное, напиши.
Дядя Женя провел ладонью по лицу, будто стараясь стереть возмущение.
– Хорошо. Будешь главным зомби, – не тратя время на отговорки, согласился он.
– Пойдет, – кивнул Гагик. – Только не забудь, фамилию мою указать! – И с гордостью добавил: – Это самое важное.
– Издеваешься? Зомби Гагик Геворкян?
– А что такого? – удивился тот. – По-моему, звучит.
– Слушай, мы с тобой старые друзья и очень хорошие… – начал было дядя Женя, но Гагик перебил:
– Вот и прекрасно! Жду свой экземпляр. Давай, счастливо, мне на работу надо.
Он сел в свою машину и уехал.
Дядя Женя уже задумался о том, чтобы перебраться писать куда-нибудь в глухую деревню, где не ловит мобильная связь и не ловят друзья, желающие попасть в книгу, но понял, что и так уже почти все там.
Не дожидаясь, пока ему позвонят, дядя Женя сразу написал про своего армейского товарища, затем про шурина и про начальника.
Всю неделю новоиспеченный автор не выходил из-за стола, строча текст. Окрыленный своей невероятной фантазией и обширным словарным запасом, писатель чувствовал, как стоит на пороге чего-то выдающегося. Буквы складывались в слова, слова – в предложения, а те – в целые страницы. Мир становился шире, герои – интересней. Удалось гармонично вписать всех знакомых и друзей, даже зомби Гагик Геворкян получился весьма симпатичным героем с занимательной предысторией.
* * *
– Ну, что скажешь? – заламывая от волнения пальцы, спросил дядя Женя у Люды, когда та дочитала главу.
– Скучно, – отозвалась жена и пошла на кухню.
Тут у дяди Жени упали очки, настроение и желание творить.
– Почему скучно? Там же столько сюжетных изгибов, новые расы, огромный мир! – кричал писатель, рванув следом.
– А любовь? Где она там? – вопрошала жена, нарезая лук.
– Да какая, к черту, любовь? – удивился дядя Женя. – Я же не мелодраму пишу или твои дурацкие ромфанты.
– Сам ты дурацкий! – огрызнулась женщина. По щекам ее текли слезы. – Все твои герои серые и злые!
– Они такими и должны быть!
– Если там никто не влюбится, я это читать больше не буду.
– Ой, да пожалуйста, – махнул рукой дядя Женя и ушел искать других критиков.
– Как-то шуток маловато, – прокомментировал сосед, прочитав главу. – Да и я тут какой-то тупой получился.
– Так с оригинала писал, – хихикнул дядя Женя.
– Вот! Вот об этом я и говорю. Добавь остроумия и абзац увеличь!
– Да это же не комедия.
– А ты сделай комедию!
– Ага, – кивнул дядя Женя и поспешил за другими мнениями.
Гагик сразу предупредил, что читать не будет, так как некогда, но сказал, что написано плохо, и дал много советов, как надо правильно.
– Чему учит твоя книга? – спросила мама, когда дядя Женя зашел в гости.
– Ничему не учит, – пожал тот плечами.
– Вот и плохо. А должна учить дружбе и уважению к старшим, прививать любовь к труду. Папа тоже так считает.
Отец лениво кивнул.
– Мам, это не тот жанр, – пытался объяснить дядя Женя. – Бред получится.
– Ничего не хочу слышать. Пиши так, чтобы мне не стыдно потом было про тебя подружкам рассказывать. А то тут гоблины какие-то, маги… Вот где бред.
В какой-то момент дядя Женя понял, что надо писать две книги. Одна будет для родных и близких, а вторая – для широкого читателя. Тогда никто не обидится, и у него будет шанс попасть на полки магазинов, а не просто опозориться перед редактором.
Спустя полгода автор поставил точку в обеих рукописях и выдохнул. Наконец все закончено. Он не стал медлить и тут же разослал свой вариант в издательства – как отечественные, так и зарубежные, а вариант, написанный для друзей, отправил в типографию. Дядя Женя планировал выпустить десяток экземпляров самиздатом и подарить всем, кто принял участие в создании книги, чтобы они ничего не заподозрили. Себе он не планировал заказывать эту чушь.
Предложения посыпались буквально через неделю. Рукопись хвалили, героев называли невероятно реалистичными, предлагали контракты, заикнулись о возможности съемок, предложили написать продолжение. А вот из типографии как-то не спешили с новостями: то станок у них сломается, то половина отдела уволится. Но Дяде Жене было плевать – главное, что его другую книгу заметили, и теперь оставалось только дождаться ее выхода и неминуемой славы.
* * *
– Сынок, вчера купила твою книжку в магазине! Ты просто молодец! Я в восторге! Всем друзьям про тебя рассказываю! – разбудила как-то звонком мама.
– А что, уже продают? – испуганно спросил Женя.
– Продают! Еще как продают! На самом видном месте в магазине стоят!
– И как? Тебя ничего не расстроило в ней?
– Нет, все очень здорово! И про дружбу, и про то, что старшим помогать нужно! И гоблинов этих своих убрал! Горжусь тобой!
Следующей неожиданностью стал бурный восторг жены.
– Ну вот, я же говорила, про любовь надо! – заявила она, вернувшись с работы с книгой в руке. – Теперь сам видишь, что не ошибалась! Роман прекрасный, я в метро читать начала!
– Да какая любовь?! Я же ничего такого не писал! – удивился дядя Женя и уже хотел было вырвать книгу из рук супруги, как зазвонил телефон.
– Женя-брат, книга – огонь! Я сам не читал, некогда, но Лаура говорит, очень хорошо! Вся родня уже купила! Мы теперь всем рассказываем, что нашу фамилию в фэнтези упомянули. Люди не верят и покупают книги, чтобы проверить! Молодец! – кричал в трубку Гагик.
Тут-то до дяди Жени дошло. Трясущимися руками он достал телефон и, найдя сообщения с файлом рукописи, которые отправил в издательства, задумчиво произнес:
– Так и есть, перепутал.
– Что перепутал? – спросила Люда, продолжая читать.
– Неважно, – улыбнулся дядя Женя, – уже неважно.
В этот самый момент ему позвонили из типографии:
– Добрый день, мы готовы начать печатать вашу книгу. Сколько экземпляров планируете оплатить? – спросил голос в динамике.
Дебютант улыбнулся и ответил:
– Давайте один. Оставлю себе на память.
Фальшивка
– Вот же блин, фальшивка! – Татьяна прикрыла веки ладонью, размазала подступившие слезы по переносице и мутными глазами взглянула еще раз на бумажку в кассе, надеясь, что мерзкая надпись исчезнет. Но надпись была на прежнем месте. «Банк приколов» – виднелось прямо под номиналом пять тысяч.
«Вот же я курица слепая. Как можно такую фигню не заметить? – злилась женщина на себя. – Ну почему именно мне? Почему именно сегодня?!»
Ей хотелось кричать во все горло, но вслух она лишь произнесла:
– Пакет нужен будет?
«Может, по камерам посмотреть?! Найдется приколист», – радостная мысль на секунду подарила ощущение покоя, когда кассир отпустила очередную покупку. Но сегодня, как назло, с самого утра все поголовно расплачивались пятитысячными, словно ограбили один и тот же банкомат.
– Конечно, Новый год же, у всех сразу деньги появляются, все богатые! – бубнила себе под нос Татьяна, пересчитывая кассу.
«Черт! Все сходится. Вернее, не сходится, – звякнув последней монетой, закончила она свою скромную инвентаризацию. – Нет, по камерам не проследить».
Она с надрывом выдохнула и снова смахнула слезы. На соседних кассовых лентах медленно ехали ящики шампанского, горы мандаринов, килограммы готовых салатов. Пик-пик-пик-пик – пищал аппарат, превращая штрихкоды в суммы на дисплее. Все вокруг улыбаются, шутят, поздравляют с наступающим.
«Аж бесит! – подумала Татьяна, но потом отругала себя за эти мысли. – Почему бы им не радоваться? Праздник же. А я сама виновата».
Закрыв в конце смены кассу и доложив трясущимися руками недостающую сумму из собственного кармана, она обвела магазин злобным, обиженным взглядом:
«Вот и попили мы с тобой, Сережа, сегодня шампанского. И креветок поели, и селедку под шубу спрятали, и помело это проклятое почистили, и… Да пошло оно все…»
Положив поддельную купюру в карман и закутавшись посильнее в шарф, Татьяна вышла в зимний вечер. Воздух трещал, пах дешевым китайским порохом и цедрой. Окна мигали разноцветными огоньками. Погруженная в собственные мысли, она зашла в переполненный троллейбус и схватилась за поручень.
– Оплачиваем проезд! Кто не оплатил, передаем, показываем проездные! – противным нудным голосом вещала кондуктор, грубо расталкивая пассажиров острыми локтями.
«Точно, вот же мой шанс!» – воодушевилась Татьяна и достала из кармана сложенную пополам подделку, наблюдая, как кондуктор не глядя убирает купюру за купюрой в сумку и отсчитывает сдачу. Татьяна приготовилась сунуть банкноту кондуктору, а затем отвлечь чем-нибудь. Эта противная тетка, отрывающая билетики и надрывающая горло, раздражала абсолютно всех.
«Такой и подделку не жалко дать, только настроение людям портит перед праздником, – оправдывала себя кассир. – У нее смена длинная, потом кому-нибудь пихнет. Им не привыкать», – шлифовала она собственную совесть.
– Дамочка в клетчатом шарфе, ау, я к вам обращаюсь. У вас оплачено? – словно больная обезьяна проревела кондуктор, глядя на Татьяну.
Та посильнее сжала пятитысячную купюру, а затем взглянула на женщину с билетами.
«Господи, да что я такое задумала? Чем она хуже меня? Такой же человек, измотанный этим бесконечным днем. А дома ее тоже ждут с шампанским, селедкой, а может, с подарками. Вот я дура…»
Ненавидя себя, Татьяна достала из кошелька мелочь и передала за проезд. Выйдя на своей остановке, она спустилась в подземный переход. Там, на импровизированном прилавке, какая-то явно приехавшая издалека женщина торговала всякой дешевой бижутерией по цене золота.
«Вот! Вот этой не жалко дать такую бумажку, – кивнула сама себе Татьяна. – Спекулирует на празднике, людей разводит. А каково ей будет, если ее разведут?»
Татьяна снова сильно сжала купюру пальцами и направилась прямиком к торгашке, возле которой крутились подвыпившие мужчины, решившие побаловать своих жен.
«Она в день таких купюр по десять штук отдает наивным людям», – уже протягивая ненавистную бумажку, рассуждала про себя Татьяна.
– Сколько стоит вон тот кулончик? А вот эта цепочка? А кольцо вот это покажите. А это стекло или камень? – хаотично показывала Татьяна на разные украшения, а продавщица то и дело переспрашивала, с трудом понимая, что от нее хотят.
«Хорошо, что не понимает, значит, можно будет заболтать», – смеялась про себя кассир.
– Ку-ку-нольчик? – переспросила в очередной раз торговка и, увидев в руке Татьяны заветную бумажку, еле заметно облизнулась. Параллельно ее отвлекали другие покупатели, что Татьяне было на руку.
– Нет, лучше брошку, вон ту, подешевше, – кивнула она и протянула фальшивку.
Продавщица взяла купюру, глянула вскользь и, тут же сунув ее в карман, отсчитала сдачу в четыре тысячи. Татьяна довольно выдохнула и, убрав сдачу вместе с брошкой в сумочку, засеменила к выходу.
– Да черт бы тебя побрал! – топнула она так, что эхо разлетелось по тоннелю, а уличный музыкант, игравший на скрипке, сбился с темпа.
Развернувшись на пятках, Татьяна быстро вернулась к торговке бижутерией.
– Девушка, вы невнимательны! – начала она отчитывать продавщицу. – Я у вас другую брошку просила, а теперь ее уже нет! Верните деньги!
Лицо продавщицы накрыла тень недовольства, но она не стала спорить перед другими покупателями и достала пять тысяч.
– Это не моя, мою мне отдайте, – настаивала Татьяна, увидев настоящие пять тысяч.
– Какой разница?! – обиженно спросила торговка, доставая несколько купюр.
– Большой разница. Вон та моя, давай сюда, – показала кассир на подделку.
Забрав свое и вернув чужое, Татьяна поспешила выбраться из перехода. Еще никогда ей не было так стыдно, как сейчас. Люди на улицах уже были навеселе, хотя праздник еще не наступил. Татьяна прокручивала в голове десятки схем, придумывала кучу оправданий, рассуждала о последствиях и продолжала сжимать в руке злосчастную пятерку.
«Может, пьяному какому сунуть? Попросить разменять или предложить купить что-нибудь? – перебирала она в голове варианты, заглядывая в мутные глаза прохожих. – Нет, не могу… – Татьяна плюхнулась на скамейку в скверике, неподалеку от дома. – Ну почему?! Почему мне?! Почему сегодня?! – снова раздалось у нее в голове громко, как удар колокола. – И Сережке, как назло, зарплату только в середине месяца дадут. Несправедливо это все…»
К горлу подкатил ком, слезы на ресницах начали леденеть. Татьяна достала из кармана уже порядком измятую бумажку и развернула на вытянутой ладони. Ветер подхватил купюру из банка приколов и унес во тьму.
«Вот и все. И никаких больше мыслей, – отряхнула руки кассир, словно отмыла их от грязи. – Ладно, куплю дешевого вина в коробке, картошку отварю, курицу из морозилки достану», – успокаивала она себя, вставая со скамьи.
Дома ее встретил мрак: муж еще не вернулся с работы. Татьяна достала из холодильника замороженную курицу и включила телевизор, по которому показывали последствия какой-то страшной автоаварии, произошедшей на соседней улице.
«Совсем рядом с нами. Вот ведь кому-то не повезло под праздник», – глянув на разбитую машину, подумала Татьяна и искренне пожелала, чтобы обошлось без жертв.
Раздался телефонный звонок.
– Ладыгина Татьяна Олеговна? – незнакомый голос погружал в оцепенение.
– Д-д-да.
– Случилась авария, ваш муж в больнице скорой помощи, он…
Голос продолжал говорить, но Татьяна уже не слушала. Она выронила телефон и сползла по двери холодильника, прикрыв рот, чтобы не дать воплю вырваться наружу. Поднявшись на ноги, она выскочила из квартиры на улицу и бросилась к таксисту, который стоял на аварийке возле ее дома.
– Не могу я, клиента жду! – отнекивался водитель, но, выслушав несвязную речь и взглянув на обливающуюся слезами женщину, пустил ее в салон и помчал в сторону больницы.
Всю дорогу Татьяна только и думала о том, что ее жизнь закончится ровно тогда, когда с ее мужем случится непоправимое. Она расплатилась с таксистом, разменяв последнюю тысячу, и побежала ко входу. Ворвавшись в приемное отделение, Татьяна быстро выяснила, где находится супруг и уговорила проводить к нему.
– С ним все в порядке. От испуга потерял сознание, – без конца повторяла медсестра, но Татьяна отказывалась верить, пока сама не убедится.
Увидев целого и невредимого мужа, она бросилась ему на шею и, покрывая любимое лицо слезами и поцелуями, благодарила судьбу.
– Знаешь, и правда судьба спасла, – признался Сергей и рассказал, что произошло.
Он шел по тротуару домой, повесив нос из-за того, что ему так и не дали никакого аванса, и вдруг увидел под ногами мятую пятитысячную купюру. Не веря своим глазам, он поднял ее и начал разглядывать.
– Жалкая подделка, – усмехнулся Сергей и показал жене знакомую ей бумажку. – Вот только… Если бы не она, я сделал бы еще несколько шагов вперед и точно оказался бы на капоте этого идиота, который пьяным сел за руль. Никогда еще так не везло. Представляешь? – он посмотрел в заплаканные глаза жены и с восторгом закончил рассказ: – Именно сегодня и именно со мной случилось такое! Чудеса. Даже представить страшно, как бы все сложилось, окажись эта фальшивка в другом месте!
– Да уж, ты прав… Ну что, пойдем домой, отмечать твой второй день рождения?
– Пойдем. Слушай, а у нас же осталась курица? Что-то так захотелось курицу и почему-то с картошкой. Видать, от шока.
Газета от всех проблем
– Опять эти гады сверху шумели полночи, – бурчал за завтраком Валентин. – Что у них там такое постоянно катается по полу?
– Понятия не имею. Ты спи в берушах, как я, и не будет проблем, – ответила жена, подливая кофе.
– А может, я не хочу спать в берушах? Если им потом приспичит дома костры жечь, мне что – в противогазе и противопожарном костюме ходить?
– Ну так сходи к ним и разберись!
– Ходил! Без толку. Говорят, что ничего не катается у них. Намекают, что я псих.
– Тогда напиши в общедомовой чат, его же для таких вещей и создали, – пожала жена плечами и забрала со стола грязную посуду.
– Думаешь, не писал? Писал! Абсолютно бесполезное дело. Большинство его вообще не читают, а остальные сразу начинают о своих недовольствах рассказывать, как будто ящик Пандоры открывается. В итоге побухтят-побухтят обо всем подряд и затихнут, а проблема остается.
Он допил кофе и встал из-за стола.
– Я сама не читаю, что там пишут. Унылое чтиво, газета с объявлениями и то интереснее.
– Точно! Ты гений! – Валентин закричал так внезапно, что у жены прошла икота.
– С ума сошел. Чего кричишь?!
– Кричишь? Гениально! Ты просто генератор идей! Точно! Кричать надо!
Валентин подошел к жене и расцеловал ее в обе щеки, отчего икота вернулась к ней с новой силой. Он ходил по кухне, держа себя за волосы и бубня под нос:
– Как же я сразу не догадался, очевидно же… Да! Я издам газету! – наконец воскликнул он. – Кричащий заголовок напишу! Вот тогда-то люди обратят внимание.
– Газету? – усмехнулась жена. – Да их сто лет никто не читает уже.
– Мою будут читать, ведь я буду писать людям о них самих и разнесу ее по квартирам! Я этим гадам сверху покажу, кто псих! – крикнул он в вентиляционный канал и погрозил кулаком потолку. – Заодно, может, резину продам.
Задержавшись в офисе после работы, Валентин накормил принтер бумагой, а сам сел писать газету. Первый номер состоял всего из двух страниц. Редактор осветил наболевшую проблему, разбавил все это похабным анекдотом от Петра Ивановича со второго этажа и, как полагается в газетах, дал объявление о продаже зимней резины.
Вечером, вернувшись домой с работы, соседи Валентина обнаружили закрепленные на дверных ручках странные печатные издания, гордо именовавшиеся газетой «ГАВ-63», название которой расшифровывалось как «Главная афиша вестей дома номер 63». На первой странице «ГАВа» жирным шрифтом выделялся заголовок основной и единственной статьи: «Тайный ночной кегельбан, или Секта на колесиках», дальше шел подзаголовок: «Что скрывают от соседей жильцы квартиры номер 37, которые каждую ночь катают по полу тяжелые предметы. Семья Бегемотовых устроила дома настоящий кегельбан? Или они состоят в тайном сообществе роллеров, которые катаются исключительно по ночам?» Дальше шло интервью, которое Валентин взял сам у себя, небольшое расследование и комментарии самих Бегемотовых.
Газета выглядела весьма убого. Принтер немного зажевал бумагу, и кое-что не пропечаталось, а листы были скреплены степлером. Тем не менее ни одна газета не была выброшена. Более того, люди прочли, посмеялись и начали проявлять интерес к соседям из тридцать седьмой квартиры, которые никак не ожидали такого внимания к своим персонам и были напуганы. Особенно, когда к ним пришла налоговик Жанна с девятого этажа и спросила, по какой системе налогообложения работает кегельбан.
– Как же давно я так хорошо не высыпался! – блаженно потянулся Валентин, выходя утром на кухню. – Вот видишь, помогла газета, прекратили катать свои шары, – победно взглянул он на жену, и тут раздался звонок в дверь. На пороге стояла миниатюрная женщина в домашнем халате и с хвостиком на голове.
– Вы должны, знаете ли, написать про наш этаж в новом выпуске «ГАВ-63»!
– Н-н-новом выпуске? – переспросил Валентин.
– Ну да. Вы ведь уже готовите его?
– Конечно-о-о, – соврал Валентин, который ни о каком новом выпуске не думал. Его проблема была решена, и новых статей не предвиделось.
– У меня соседи напротив, знаете ли, постоянно свои мусорные пакеты перед дверью выставляют на целую неделю. Вонь стоит, знаете ли, тараканы к нам на этаж мигрируют, беспорядок, знаете ли. Меня никто не слушает, грубо, знаете ли, шлют, – возмущенно фыркала женщина. – Подъезд должен знать своих поросят в лицо! – твердо заявила она в конце этой пламенной речи.
– Точно! – загорелись глаза у Валентина.
– Что – точно? – смутилась соседка.
– Заголовок кричащий! «Подъезд должен знать своих поросят в лицо!» – провел рукой Валентин по невидимому лозунгу.
– Так вы напишете?
Валентин кивнул и закрыл дверь.
На следующий день вышел свежий номер «ГАВа». Редактор проделал настоящую работу: сделал фото пакета у квартиры, взял интервью, в статье поразмышлял о вечном и насущном, добавил свежих анекдотов от Петра Иваныча и прогноз погоды от Алены Юрьевны, чье колено безошибочно определяло температуру воздуха, влажность и атмосферное давление на неделю вперед. В конце Валентин по традиции добавил объявление о продаже резины.
Новый выпуск «ГАВа» получился упитаннее и интереснее. Люди со всех этажей собрались на площадке «прославившихся» соседей, чтобы лично увидеть знаменитый мусорный пакет, о котором писали в газете. Несколько человек принесли свой мусор и поставили под дверь нарушителей чистоты – в знак молчаливого несогласия. И снова успех! Порицаемые прессой грязнули пересмотрели свои взгляды на жизнь и перестали оставлять мусор на площадке.
«ГАВ» набирал обороты, становился популярным. В дверь Валентину стали чаще звонить. Первой после свежего выпуска ему позвонила Любовь Андреевна – репетитор русского языка.
– Вам нужен корректор! – заявила она с ходу. – За сочинение – пять, но вот за грамотность – три с двумя минусами! Беру эту задачу на себя, если напишете про коврового вора!
– Про кого?
– Вор, который ворует коврики! У меня уже три пропало, нужно вывести негодяя на чистую воду! Я думаю, это Катька, она всегда мои ковры хвалила, вот от зависти и тащит!
Из подъезда послышались голоса. Валентин заглянул за спину Любови Андреевны и увидел несколько человек, стоящих в очереди со своими новостями. Люди кричали наперебой:
– Напишите о Светке! Она мать-одиночка, не может работу найти!
– А у меня кошка окотилась, помогите котят раздать!
– Давайте бороться с курением на лестнице! Игнат этот со своими друзьями уже весь подъезд прокурил, а у меня астма!
Валентин был в ступоре. Такого ажиотажа он никак не ожидал. Ему всего-то хотелось избавиться от шума сверху, а теперь весь общедомовой чат перетекал в газету.
Новый номер он сверстал и оформил уже более профессионально: текст вычитан, добавились карикатуры от старого художника на пенсии дяди Мити. Похабные анекдоты Иваныча занимали теперь половину страницы, их разбавлял гороскоп от Айнуры из тринадцатой квартиры и кулинарная колонка тети Риты из восьмой. В конце очередного выпуска Валентин вновь продавал резину, которую никто до сих пор даже не посмотрел. Но это было и неважно.
* * *
– Ваша газета такая же желтая, как зубы у Любови Андреевны! – Екатерина бросила номер «ГАВа» в лицо Валентину.
– О чем вы? – потребовал объяснений редактор, выйдя в коридор и встав обеими ногами на коврик, чтобы его случайно не утащила истеричная соседка.
– Я ничего не ворую! Особенно коврики! Она мне мстит за то, что я яйца на Пасху не крашу. Какая-то повернутая. Говорит, что я безбожница, и теперь все грехи на меня вешает, а вы, как и все журналюги, только ищете повод для заголовка! Больше мне газеты свои не приносите!
Она порвала выпуск «ГАВа» на кучу маленьких кусочков и бросила их в воздух. Вот так Валентин потерял своего первого читателя, и даже опровержение с заголовком «Коврик раздора» не вернуло Екатерину.
Теперь всю новую информацию приходилось хорошенько проверять. Люди без конца обвиняли друг друга и требовали от редактора действий. Находились даже те, кто пытался подкупить Валентина и оплатить заказную статью. Кто рыбку красную принесет, кто – настойку сливовую домашнюю.
– Ты только напиши, что Верка – распутница, а я тебе потом еще и пельменей самолепных занесу, – ворковала Светлана, муж которой ушел от нее к соседке.
Она, правда, не уточнила, что сама изменяла бывшему супругу в браке, на чем в итоге и попалась. Главным для нее было то, чтобы статья вышла «правильная».
Постепенно «ГАВ» заполонили слухи, домыслы, реклама. В потоке информации стало трудно отсекать реальные проблемы от выдуманных, и люди начинали злиться. Появились первые рецензии и отрицательные отзывы. Корректор тайком меняла содержание статей, добавляя в них неуместный политический подтекст, основанный на ее личном мнении. Наконец Валентину начали угрожать, и он решил прекратить печататься.
– Ну уж нет, дорогой, мы вам за подписку деньги платим! Продолжайте свою собачью газету приносить как положено! – требовали женщины, караулившие Валентина все утро у подъезда.
– Какие деньги? Я все издавал за своей счет! – нахмурился Валентин.
– Ваш секретарь деньги собирает каждый месяц, – не отставали соседки.
– Нет у меня секретаря, – прорывался вперед Валентин.
– А супруга ваша, что, не считается?!
У Валентина глаза на лоб полезли. Такого он никак не ожидал.
– Все! Хватит! Никакого больше «ГАВа»! – сорвался редактор на крик.
– А откуда мы тогда все новости дома будем узнавать?! Что нам читать?!
– Книжки читайте, – буркнул Валентин. – А если хотите «правильных» новостей, издавайте свои собственные газеты, а меня оставьте в покое!
Он растолкал толпу и поспешил на работу.
* * *
Слова Валентина об издании собственных газет были восприняты всерьез. Не прошло и недели, как, поднявшись на родной этаж, Валентин заметил на своем коврике несколько странных газет: «Самые откровенные события от Кирилловны», «Вести о политике от товарища Антонова», «Охи за стеной. Интимная сторона жизни дома номер 63 от Тамары Ивановны: кто, кого и где?»
Валентин еле сдерживал смех. Людей буквально прорвало. Каждый второй теперь выпускал свою газету, стараясь переплюнуть соседа в заголовке. Люди писали друг про друга статьи, вели собственные расследования и печатали юмористические брошюры. Подъезд наполнялся макулатурой, и постепенно издательская лихорадка захватила весь дом. Это было странное, но интересное время. Правда, как и с домовым чатом, вскоре все сошло на нет. Хороших сюжетов становилось все меньше, а клеветы – все больше. Все с ностальгией вспоминали времена «ГАВа». Оказалось, что только Валентин подходил к делу добросовестно и с душой.
Как-то утром Валентин вышел из квартиры и, спустившись по лестнице, заметил, что жизнь, так или иначе, стала чуточку лучше. Мусор на площадках не оставлялся, запаха сигарет не было и в помине, из некоторых особо неблагополучных квартир не слышался крепкий мат, а все цветы на подоконниках были политы.
Он довольно улыбнулся и вышел из подъезда. Тут же его остановил какой-то незнакомый парень.
– Добрый день, я ваш новый сосед, недавно въехал. Это же вы выпускаете газету «ГАВ-63»?
– Простите, но я больше этим не занимаюсь, читайте новости в общедомовом чате, – откланялся Валентин и пошел было дальше.
– Да нет, я не по поводу новостей! – новый сосед достал из кармана смятую газету. – Я хотел резину купить!
Приятно познакомиться
– Ого, чем это от вас так вкусно пахнет? – полюбопытствовал он, когда она подошла к ресторану.
– Это Shalimar. Вам нравится?
– Очень! Намного лучше, чем та сладкая дрянь, которую я покупал жене. Она ей пользовалась каждый день на протяжении десяти лет, а я так и не смог принюхаться.
– Понимаю вас. Сама не люблю быть приманкой для ос. Уверена, вашей жене это тоже не нравилось. Просто она думала, что это нравится вам, вот и терпела.
– Да уж, бывают же глупости. Пройдемте, – он галантно открыл ей дверь. – Никогда раньше тут не был – жену всегда водил в итальянский ресторан: пить сухое вино и кушать пасту. Она личность утонченная, всегда так рада была.
– Ой, и не рассказывайте, – махнула она рукой. – Меня муж постоянно по таким местам таскал. Я макароны терпеть не могу и никогда не любила кислятину, но ради него приходилось подстраиваться. То ли дело пинта хорошего густого стаута с гренками.
– Согласен! – широко улыбнулся он. – И почему мы раньше с вами не встречались?
– Уверена, встречались. Просто каждый в своем мире витал и не заметил этой встречи. Слушайте, может по настоечке? Ну так, за встречу. Вы не думайте, я не запойная, просто мы с вами – в чешском пивном ресторане, а я всегда хотела попробовать настойки к пиву.
– А давайте! – хлопнул он в ладоши и поймал за рукав официанта.
– Sorry, I don’t speak Russian. I’ll call another waiter for you, just a minute, please*, – виновато улыбнулся молодой человек в форме.
– Мы ничего не заказали еще, какая минута? – посмотрел озадаченно гость на официанта. – Надо позвать другого, – шепнул он своей спутнице.
– Don’t worry, we can make an order from you as well**, – улыбнулась девушка и сделала заказ за двоих.
– Ого, вы знаете чешский?
– Нет, только английский немного, и то пока не очень хорошо. Ходила втайне от мужа на курсы и сейчас продолжаю.
– А почему втайне?
– А он постоянно все обучение ненужной ерундой называет, и я решила, что лучше ему не знать.
– А вы не думали, что он имел в виду себя, а не остальных? Мне было бы приятно, если бы моя жена была вся из себя образованная и говорила на разных языках, я бы ею гордился и всегда бы просил блеснуть знаниями.
– Не думала, а зря, видимо.
Через пять минут принесли заказ.
– Слушайте, а как вы относитесь к отдыху в Турции «all inclusive»*? – спросил он, отхлебнув из кружки.
– Терпеть не могу тюлений отдых. Мне как-то больше в горы хочется, – хрустнула она гренком.
– Да? Я всю жизнь был уверен, что женщины боятся высоты. Моя всегда боялась, вот я ее по курортам и таскал, думал и вам предложить.
– Я раньше тоже боялась, но тяга к горам и небольшая работа с психологом давно решили эту проблему. Жаль, муж – любитель пузо греть на солнце, а так бы я давно вытащила его куда-нибудь на Кавказ.
– Понимаю вас прекрасно. Странно, что вы с мужем не обговорили этот момент. Уверен, он бы вас поддержал.
– Ну, что было, то было. Жизнь меняется, люди тоже. Не будем о грустном, давайте лучше вдарим по настойке за наших бывших и за будущее, которое будет теперь без них.
– Поддерживаю!
Они выпили и со стуком поставили стопки на стол.
– Мне нравится, что вы не носите шерсть под носом.
– Я носил раньше – для жены. Она как-то сказала, что мне идет, и я не сбривал.
– Наверное, это было лет двадцать назад, когда это было модно. Хорошо, что сбрили.
– Возможно, – немного раздраженно сказал он. – Они меня бесили. А мне нравится, что у вас волосы темные.
– Да? Представляете, я пять лет ради мужа красилась в блондинку из-за того, что он как-то актрису в сериале симпатичной назвал. Только волосы подпортила, – фыркнула она.
– Так может, дело не в цвете волос было? – усмехнулся он.
– Считаете, надо было грудь увеличить? – судя по подергивающейся верхней губе, она уже начала основательно раздражаться.
– Зачем грудь? Волосы просто завить разок, и все, – он смотрел на нее как на ненормальную.
– А сказать нельзя? – встала она, резко отодвинув стул.
– А спросить? – повторил он за ней.
– Да кто вы такой?! Вас точно Антоном звать?
– Точно. Но до рождения и первые несколько дней жизни я был Егором. А вы точно Екатерина?
– Вообще-то, я Катерина, на К! Вы в паспорт-то хоть свой заглядывали? На страницу «Семейное положение»?
Повисла тишина. Люди за соседними столиками начали коситься на этих двоих.
– Вот блин! – плюхнулся он на стул. – Честно скажу, нет, не смотрел. Да я и представить не мог, что бывает такая разница, – засмеялся он.
– А ведь я говорила, и не раз.
– Прости, я не слушал… – он виновато посмотрел на нее, совершенно искренне сожалея, что столько всего упустил из виду за прошедшие годы.
– Ничего… Я ведь тоже хороша, – успокоилась она. – Вот так живешь всю жизнь с человеком и не знаешь, что он любит – яйца всмятку или омлет.
– Я пашот люблю, – улыбнулся он.
– Вот с утра и приготовишь. Ладно, пойдем. Дети уже, наверное, гулять ушли, можно будет продолжить вечер дома, – погладила она его по руке.
– Пойдемте, Катерина, – ухмыльнулся он.
– Пойдемте, Егор, – улыбнулась она в ответ.
Настоящая измена
Слава решил изменить жене. На работе уже все давно своим изменили, некоторые даже по два раза. Сидят в курилке, кичатся друг перед другом, обсуждают: кто как ходил в это воскресенье налево, как придумывал алиби, как тратил отложенные деньги. В голосах коллег Слава чувствовал тот юношеский задор, который сам давно не испытывал. У него в воскресенье была стирка и парко-хозяйственный день на балконе, а еще подстригание когтей кошке. Кроме вскрытия вен когтем мейн-куна и разлитой банки краски на полу – никакого экстрима.
Бытовуха Славе ужасно осточертела. Жена обросла заботами, чертежами, которые рисовала младшему сыну в институт, скидками на мясо и сериалами по вечерам. Дома его тоже все бесило: цветы эти в каждом свободном углу и на подоконнике, примитивная еда, ограничение его личных свобод, вечный ремонт.
В общем, Слава решился. Подходящую девушку он нашел в интернете. Уже на этапе переписки он почувствовал тот самый давно исчезнувший запал. Молодая, стройная, смеется над шутками, которые жена знала наизусть и пересказывала ему. Слава водил пальцем по экрану телефона, а сам хотел действий, хотел снова почувствовать себя живым.
И вот этот день настал. Супруге Слава сказал, что поехал на строительный рынок. Этот мужской шопинг, который мог занять от двух часов до двух суток, не должен был вызвать подозрений. Жена много раз наблюдала, с каким усердием Слава по тридцать пять минут разглядывает дюбель-гвозди, и даже не подумала бы спрашивать у мужа, почему он так долго.
В жизни девушка оказалась еще лучше: веселая, независимая, раскрепощенная. И имя экзотическое: Лиля. Слава был в восторге и предвкушал скорую «связь». Как только они зашли к ней в квартиру, он тут же вдохнул великолепный опьяняющий запах свободы. Так пах мусорный пакет, который дама забыла выкинуть с утра, оставив у двери. Слава улыбнулся. Если бы он забыл пакет с мусором у двери, жена бы его с работы вытащила по телефону, чтобы он этот мусор выкинул, а тут стоит себе спокойно, «ароматы» источает.
Лиля элегантной антилопой ускакала на кухню – сервировать романтический обед, а Слава решил заглянуть в ванную.
Там будущему изменщику понравилось еще больше. Никаких тебе тряпок на полотенцесушителе, никаких гор одежды в корзине для белья, никакой «Белизны» под раковиной. Не понравилось Славе только то, что вода в унитазе течет не останавливаясь. Он хотел плюнуть и спокойно помыть руки, но журчание бестолково утекающей воды и медленно меняющиеся цифры на неприкрытом счетчике ужасно раздражали. У Славы чесались руки, дергалось веко – он сдался.
– Милый, ты чего тут застрял? – Лиля заглянула в приоткрытую дверь и увидела Славу – с рукой по локоть в бачке.
– Да тут арматуру сливную поправить нужно. Пять минут, – крякнул Слава, настраивая туалет.
– Оставь, я давно привыкла, меня даже успокаивает этот звук – словно водопадик шумит, – пыталась отговорить его сгорающая от нетерпения Лиля.
– Да не, – прокряхтел Слава, – тут делов на пять минут, я сейчас. У меня на это пунктик.
– Ну хорошо, я тебя жду, все готово, – мурлыкнула Лиля и упорхнула.
Закончив с унитазом, Слава подошел к раковине и, открыв холодную воду, вскрикнул.
– А чего у тебя там, где написано «колд», горячая течет? – крикнул он.
– А там перепутано что-то, привыкнешь, – послышалось из кухни.
Привыкать Слава не собирался, все эти игры с разумом давались ему тяжко. Где написано «горячо», должно быть горячо, и наоборот.
Он сбегал на кухню, выхватил из рук удивленной Лили нож, чтобы поддеть заглушки на барашках смесителя и поменять их местами, поскольку поменять местами трубы не представлялось возможным. А пока возился, внимание его привлекла штора.
«Олеське бы понравилась: плотная, однотонная – не то что я купил, с попугаями», – задумался Слава, разглядывая занавеску.
– Чего так долго? – слегка обиженно спросила хозяйка, зайдя в ванную уже в домашнем платье.
Слава тут же забыл о шторе и понес нож с обломанным кончиком на кухню, где уже ждал романтический обед.
– Это что? – спросил Слава, недоверчиво глядя на морепродукты. – Ракушки, что ли?
– Мидии, – улыбнулась Лиля.
– А зачем?
– Кушать, конечно. С белым вином очень вкусно.
– Мы такие в детстве на дальность в озеро метали, а их, оказывается, есть надо было. Как много я упустил, – почесал он затылок.
– Тебе на гарнир булгур или нут? – спросила она, гремя посудой.
– А макароны есть? С котлетой? Ну или с гуляшом? Есть хочу – умираю…
– Ну какие макароны с котлетой, – захихикала она. – Тяжело же потом будет. Вот, кушай горох, я сама проращивала, а вот салатик с руколой, очень вкусно и полезно, – показывала Лиля на яства.
Первым делом Слава притронулся к сырной нарезке, приготовленной к вину, и почти сразу всю съел.
– Фу, испортился, – схватил он дорблю и понес к мусорному ведру.
– Да нет же, это сыр такой, с плесенью, – Лиля выхватила тарелку и посмотрела на Славу как на неандертальца.
«Сыр с плесенью, горох, рукола, ракушки», – стрелял он голодными глазами по столу. Слава знал, что никотин притупляет голод, и собирался воспользоваться этой хитростью.
– Пойду покурю, – кисло улыбнулся он.
– Не задерживайся.
Выйдя на балкон и достав сигареты, Слава закурил.
«Эх, хорошо, свобода, – радовался он, делая затяжку. – Дома бы мне за такое влетело, а тут…»
Слава сделал еще затяжку и вдруг понял, что курить ему совсем не хочется, вернее, не можется. Дома он постоянно тайком от жены курил. Для него это было настоящей игрой – нужно было убрать запах сигарет до того, как Олеся зайдет в комнату и начнет его отчитывать. А тут никто слова не скажет, даже пепельница есть – кури не хочу.
«Не хочу», – затушил Слава сигарету и тут же обратил внимание на цветок на подоконнике.
– О! Шлюмбергера! – ухмыльнулся Слава.
– Чего-о-о? – спросила вошедшая Лиля.
– Ну этот, декабрист, – ответил Слава и сам удивился тому, что знает название. Жена его за этой шлюмбергерой специально посылала в центр города к какой-то женщине. – Только вот бутоны осыпались. Его, говорят, трогать нельзя, когда он цветет. А еще земля какая-то сухая…
– Понятия не имею. От старых жильцов тут остался, – со скукой в голосе произнесла Лиля. – Может, поговорим о чем-то другом?
– Ага, – согласился Слава, сбегав на кухню за водой и полив цветок. – Слушай, если он тебе не нужен, можно я его заберу?
– Да ради бога, – фальшиво улыбнулась она. – Я в душ схожу, что-то дома отопление сильное, вся вспотела. А ты давай, не теряй зря времени, – подмигнула она и кивнула в сторону дивана, который надо было разложить.
– Ага, – кивнул Слава, не сводя глаз с карниза, который висел не по уровню.
Лиля как раз нанесла на тело скраб, когда послышался жуткий долбяще-сверлящий звук из комнаты.
Завернувшись в полотенце, она выскочила из душа и увидела картину, которую совсем не ожидала увидеть, – своего соседа, который держал стремянку. На стремянке стоял Слава и сверлил стену.
– Что тут происходит?! – заверещала хозяйка квартиры.
– Лилечка, здравствуйте, – заулыбался довольный, словно мартовский кот, сосед, разглядывая полуголую Лилю.
– Да я тут это… решил времени зря не терять, – зажав зубами карандаш, – объяснился Слава. – Инструмент у соседа попросил, у тебя не нашел, ты ж не против? Зато теперь ровненько, – показал Слава на карниз.
– Уходите, уходите немедленно! – сорвалась на крик Лиля, прогоняя незваного гостя.
– За такое положено стакан ставить, – нахмурился сосед.
– Там на столе вино, угощайся, – предложил Слава, выталкивая соседа из комнаты и закрывая за ним дверь.
– Послушай, Слава, ты мне нравишься, – девушка взяла себя в руки последний раз, – но мне начинает это все надоедать. Ты либо прямо сейчас ведешь себя как мужчина в присутствии заинтересованной дамы, либо… – она взглядом показала на дверь.
– О! Булгурчик, – послышалось из кухни.
Слава понял. Условности закончились. Настало время решительных действий. Вот он, момент измены. Он сделал шаг к Лиле, в глазах его пылала страсть, под ногой скрипнул ламинат. Захотелось проверить зазоры, но Слава сдержался. Он сделал еще шаг, руки его подались вперед, он собирался обнять ими Лилю, но она была гораздо тоньше, чем его жена, и Слава понял, что не сможет свести руки даже под гидравлическим прессом – так сильно он привык к размеру талии жены. Еще шаг, остался метр до измены. Слава обливался потом, ведь Лиля пахла жасмином, а он привык к запаху орхидей, а еще обои были не встык.
Он закрыл глаза, Лиля тоже, сосед на кухне открыл очередную ракушку и высосал мясо. Слава потянулся губами к Лиле и… чмокнул. Как чмокают обычно десятилетки своих одноклассниц.
– Господи боже мой, что я наделал, – произнес Слава, и в груди у него похолодело.
– Пока ничего, но время идет, – раздраженно посмотрела на него Лиля.
– Я изменил, – с ужасом сказал Слава и схватился за голову.
– Кому изменил? А главное, в какой момент? – Лиля смотрела на него ошарашенно.
– Только что, – шепотом произнес Слава. – Я – изменщик. Жена мне этого не простит! – он рухнул на диван, и тот немного зашатался. – Болты надо подтянуть, – констатировал Слава.
– Ключ принести? – донеслось с кухни.
– Идите уже к себе! – рявкнула Лиля.
– Я только что изменил жене, вот я подлец, – закрыл лицо руками Слава.
– Так ты женат… То-то я думаю, ты какой-то чудной, – обреченно выдохнула Лиля. – Ладно уж, не парься, «чмок» за измену не считается.
– Точно?! – посмотрел на Лилю сквозь подступившие слезы Слава.
– Сто процентов. А теперь тебе пора.
– Спасибо большое! За обед, за цветок. Прости, что не оправдал надежд…
– Да ладно уж, иди к своей жене, я не привыкла отбирать чужое.
– Спасибо! – Слава радостно пожал Лиле руку и, схватив цветок с подоконника, рванул к выходу.
– Мусор не захватишь? – крикнула вдогонку Лиля.
– Ага!
Зайдя на кухню, Лиля увидела соседа, жадно поедающего салат из руколы.
– Проштите, – прочавкал тот, – уже ухожу.
– Да ладно уж, не спеши, – улыбнулась Лиля, окидывая соседа оценивающим взглядом.
* * *
Домой Слава вбежал весь взмыленный и запыхавшийся.
– Откуда цветок? Ты же за крепежом ездил, – спросила жена, встречая его на пороге.
– Да вот, как-то так вышло, – мялся Слава, не зная, как оправдаться. – Это тебе… Олесь, а гуляш остался? – решил сменить он тему разговора.
– Целая сковорода. Погреть? – спросила жена, глядя с подозрением на странное поведение мужа.
– Ага.
– Коньяка плеснуть? Я купила сегодня.
Тут Славу прошибла слеза. Поставив цветок, он бросился к жене и расцеловал ее так, как будто не видел лет сто.
– Дурной, что ли? – испугалась она такой неожиданной любви.
– Да нет, просто соскучился…
– Чудеса. Ладно, я на кухню, а ты времени зря не теряй, там это… розетка отходит.
Я хочу стать учителем
«Кто дал вам право называть моего сына идиотом?» – прилетело сообщение в чат, когда Леонид Степанович проверял тетради учеников. Автором гневного письма являлась мама Вовы Громова, которая каждое общее интернет-собрание спонсировала огромным количеством смайлов, словно работала на фабрике по их производству.
«Ваш сын приклеил хомяка к парте. Как я должен был его назвать? Оригинал?»
«Вы – учитель! Вы должны объяснить, а не делиться своим субъективным мнением!» – мамаша не желала останавливаться, посылая в чат армии злых рожиц.
«Я и объяснил, что подобное может прийти в голову только идиоту. Вы разве со мной не согласны?»
Громова печатает сообщение…
«А моему за что два влепили?!» – влезла в разговор другая женщина (если можно так сказать про общение в мессенджере). Ее сын носил гордое имя Святослав и, по мнению родителей, априори не мог иметь плохих оценок.
«За реферат», – коротко ответил учитель и хотел закрыть чат, но не успел, так как ответ был молниеносным.
«Да вы его хоть читали?!»
«А вы сами читали? Традиции и обычаи американских индИйцев!»
«Ну подумаешь, опечатка в названии! Что теперь, по одной букве судить всю работу?! Вы даже не даете шанса! Должно быть, вам неприятен мой сын!»
«Ваш сын написал, что коренные американцы спускали трупы своих соплеменников в Ганг».
«Вы не можете знать, как назывались реки у индейцев. Может, у них тоже был Ганг».
«В его реферате слоны мирно пасутся на лугах Дикого Запада, пока их хозяева посещают храм Вишну. Они носят перья на голове и питаются крупным рогатым скотом».
«Исправьте оценку!»
«Перестаньте задавать столько домашнего задания!»
«Если моя дочь не поступит в институт, я…»
Сообщения летели, как пули из смертоносного орудия, быстро разряжая батарею старенького смартфона. Леонид Степанович отключил интернет и положил телефон в ящик стола. Голова была такой тяжелой, что отказывалась проверять домашнюю работу. Так больше продолжаться не могло. Никого уже не интересовала учеба. Зачем он пришел в эту профессию много лет назад? Чтобы нянчиться с ленивыми детьми и их родителями? Хватит! Сегодня же вечером он выложит свое резюме на сайте по поиску работы. Никаких больше тетрадей! Пусть горят синим пламенем, ни одной из них он сегодня вечером не проверит.
Леонид сложил тетради в стопку, плеснул в стакан с теплой водой десять капель корвалола и уже хотел принять дозу успокоительного перед командировкой в сторону дома, как вдруг заметил на пороге кабинета мальчика. Невысокий лупоглазый паренек с копной взъерошенных волос смотрел на него с любопытством и трогал себя за нос.
– Ты чего здесь делаешь? – спросил Леонид Степанович. – Уроки давно закончились.
Громко выдохнув, географ выпил залпом седативное.
– Я потерялся, – отозвался паренек и шагнул в класс.
– Потерялся? Тебе сколько лет?
– Семь.
– Семь? А выглядишь старше. Из какого ты класса?
– Я еще не хожу в школу, пойду в сентябре в первый класс. Мы с мамой к брату пришли на родительское собрание, я решил побегать в коридоре и случайно убежал…
Учитель снял очки и, протерев линзы, убрал в свой портфель. Он решил по-быстрому помочь мальчику найти маму, а затем прогуляться под вечерним дождем, чтобы немного остудить раскалившуюся за день голову.
Мальчуган водил по кабинету своим внимательным взглядом; казалось, он мог залезть им в каждый угол.
– А кто все эти люди? – спросил наконец потеряшка, пока учитель возился с молнией на портфеле.
– Какие еще люди?
– Ну вон те, наверху, – паренек прицелился указательным пальцем в сторону классной доски.
– Это ученые-первооткрыватели, – без интереса ответил Леонид и, сломав бегунок на портфеле, литературно выругался.
– А как зовут первого? – не унимался любознательный малец.
Учитель повернул голову в сторону портретов, словно забыл тех, кто смотрел ему в спину последние годы, пока он смотрел в глаза детей.
– О, это Фернан Магеллан, – улыбнулся Леонид Степанович.
– А что он сделал?
Палец мальчугана вернулся к носу и, нащупав дырку, залез в нее, оповещая о полном внимании своего хозяина.
– Он совершил первое кругосветное путешествие, – произнес учитель с еле различимым трепетом в голосе.
– А что такое кругосветное путешествие?
– Это когда пересекаешь весь мир!
Учитель оставил портфель, подошел к пылившемуся на тумбочке глобусу и поманил рукой паренька. Впервые за последний год в его кабинете кто-то проявил реальный интерес к знаниям, и учитель посчитал необходимым эти знания непременно дать.
– Смотри. Допустим, ты сел на корабль здесь, – ткнул он пальцем в участок суши, и мальчик прочел название страны по слогам, – и плывешь по кругу, открывая по пути разные страны, вот так, – крутил учитель глобус, – а потом возвращаешься в эту же точку. Благодаря Магеллану люди окончательно убедились в том, что Земля круглая.
– Ух ты, это очень интересно! – воодушевленно крутил глобус мальчуган, стирая с него пыль пальцем и прокладывая таким образом дороги через весь свет.
– Интересно… Знаешь, я ведь тоже с Магеллана начал свое путешествие в мир науки. Примерно в твоем возрасте… – Леонид смотрел на заинтересовавшегося его рассказами ребенка и чувствовал какую-то странную дрожь в коленях. Мальчик казался ему до боли знакомым. – Ладно, нам пора найти твою маму, а потом мне пора идти домой – искать новую работу.
– А зачем вам новая работа? Вы разве не работаете учителем?
Мужчина тяжело вздохнул и снова посмотрел на портреты, которые столько лет вдохновляли его.
– Работаю, но больше не хочу.
– Почему? У вас такая интересная работа! Вы так здорово рассказываете, я теперь тоже хочу стать учителем!
– Поверь, это не так здорово, как кажется.
Мужчина потрепал по голове паренька и накинул на плечи плащ.
– А мне кажется, что очень здорово! У вас так классно получается рассказывать! Нельзя вам бросать эту работу! – настаивал воодушевленный паренек.
Учитель смотрел на мальчика влажными от слез глазами, чувствуя удивление и восторг. Он словно получил порцию вдохновения от этого внезапного гостя.
– Знаешь, может, ты и прав.
Они вместе вышли из кабинета и отправились на поиски мамы мальчика.
Оказалось, что собрание было в соседнем крыле, где учились начальные классы. Леонид Степанович не заходил в эту часть школы уже много лет. Он сам когда-то учился в одном из классов рядом с тем, где сейчас проходило родительское собрание. Воспоминания накрыли его ностальгической волной: «Надо же, даже стены не перекрасили с тех пор».
– Лёня! Вот ты где! – раздался в коридоре эхом тревожный женский голос, а следом послышался цокот каблуков.
Леонид Степанович с удивлением обернулся, чтобы поздороваться с тем, кто его позвал, но вовремя остановился, поняв, что обращались не к нему.
«Как странно, – подумал он. – Неужели мальчикам до сих пор дают имя Лёня?»
Ребенок побежал навстречу женщине, которая показалась учителю очень знакомой, но издалека и без очков он не мог разобрать, кто это.
– Ты где был? Я тебя по всей школе ищу!
– Мам, я сегодня столько всего узнал! – восторженно щебетал мальчишка, пока мать натягивала на него куртку. – Я буду учителем!
– Учителем? А ты уверен? Это ведь непросто…
– Ну и что, зато очень интересно! А ты знаешь, кто такой Макелан?
– Может, Магеллан?
Они медленно растворялись в нечеткой дали школьного коридора, а Леонид Степанович смотрел им вслед, словно загипнотизированный, слушая затухающие голоса. Выйдя из ступора, он взглянул на часы и понял, что ему срочно нужно бежать домой – до ночи оставалось всего несколько часов, а в его кабинете лежала кипа непроверенных тетрадей с домашними работами.
Честный врун
Жил на свете Коля-правдоруб. Правдоруб – это не фамилия, фамилия у него была Гришин.
Коля был человеком искренним, даже слишком. Он всегда старался говорить людям правду, причем в глаза. А потому у Коли всегда была кривая челка, несмотря на то, что стригся он в дорогом барбершопе; в автосервисах ему плохо балансировали колеса и пачкали маслом двигатель; в кафе у Коли на столе всегда стояли порции меньше, чем у остальных гостей, а дети его подозрительно походили на соседа.
А еще жил на свете Ромка-врун по фамилии… совершенно неважно какой.
Ромка всегда выглядел стильно: модно подстрижен и выбрит, кожа чистая, никаких синяков под глазами. В кафе Рому кормили, как критика Мишлен, дети были его точной копией. Да что там дети, даже попугай и хомяк были вылитые Ромка. Ну а колеса он не балансировал, его на работу сосед возил – Коля-правдоруб.
– Вот скажи мне, Ром, как у тебя в жизни все так гладко складывается? В чем секрет? – начал ни с того ни с сего разговор Коля как-то утром, когда подвозил соседа на работу. – У меня все так отвратительно: на работе вечно с начальством проблемы, дома с женой скандалы… Не нравится ей правду в глаза выслушивать, что она обленилась, не следит за собой, заплыла вся. Дети меня тоже не слушаются. Куда ни приду, везде люди мне какую-то свинью подкладывают, стараются сделать как можно хуже. Устал я, понимаешь, от жизни такой!
Ромка дождался, пока сосед выговорится, а потом решил открыться.
– Да врун я просто, вот и весь секрет.
– Как это врун? Обманщик?! Кидала? Не, я так не смогу… Я за честность. Вранье – это грех, как и воровство.
– Врать по-разному можно, – спокойно ответил Ромка.
– Все равно это вранье, как его ни назови, – задумчиво произнес Коля, подъезжая к месту остановки.
– А ты попробуй врать по-доброму.
– Как это? – нахмурился Коля, чувствуя, что его разводят прямо сейчас.
– Давай я тебе лучше покажу. Бери завтра за свой счет выходной, и с утра прям начнем, глядишь, может, дам пару уроков.
Коля немного пожевал губы: было видно, что его коробит от этой идеи, но в итоге кивнул:
– Ладно, в конце концов сейчас кругом вруны, одним больше, одним меньше – хуже мир не станет.
Утром они встретились, как обычно, на том же месте.
– Ну, с чего начнем? – недоверчиво спросил Коля.
– Начнем с парикмахерской. Я всегда выбираю самые дешевые, чтобы денег много не тратить.
– Ага! И подстригут тебя там, как пса дворового.
– Увидим.
Они дошли до первой попавшейся парикмахерской. Надпись на выцветшей вывеске «Стильная мода» не предвещала ничего хорошего, но Рома, кажется, выглядел оптимистично.
– Добрый день, – поздоровался Роман с женщиной на входе.
– Здрасти, – холодно ответила она.
– Скажите, это же студия красоты «Стильная мода»? Я правильно попал?
– Угу.
Коля про себя усмехнулся: студией здесь и не пахло.
– Дело в том, что я наткнулся на отзывы о вашей студии, – Рома говорил медленно, делая акценты в нужных местах.
– И что там? – без интереса спросила мадам за стойкой, явно ожидая издевки.
– Там вас так расписывали! Что ни отзыв, то восторг!
– Правда? – подняла женщина бровь.
– Да, написано, что у вас самые лучшие мастера в городе – настоящие профессионалы, а еще сервис на высшем уровне, как в столичных салонах. А я, знаете ли, к кому попало не хожу. Мне важно выглядеть хорошо, так как работа связана со встречами и серьезными контрактами. Я привык опираться на мнение клиента, а не на рекламу!
Женщина расцветала на глазах. Казалось, она упивается словами Ромы.
– Подскажите, а где вы видели эти отзывы? – аккуратно спросила она, боясь спугнуть такого важного клиента.
– Честно говоря, не помню, в каком-то новом онлайн-гиде по городу, вы там в топе.
– Неужели?
– Честное слово!
Колю чуть ли не разрывало от смеха. Этот чертяка безбожно лгал и не краснел.
– Ну что, как стричься будем? – явилась откуда-то взопревшая, громко жующая жвачку женщина в засаленном фартуке.
– Иди, Маш, я сама подстригу, – быстро начала выпроваживать парикмахершу мадам с ресепшн, которая, судя по всему, была хозяйкой заведения.
Коля был поражен таким поворотом. Ромку усадили в единственное кожаное кресло, предварительно его протерев. В руку клиенту сунули наспех сваренный кофе, а хозяйка вся из кожи вон лезла, наводя на его голове что-то очень серьезное.
– Ну, что скажете? – с легкой тревогой в голосе спросила она по окончании.
Ромка деловито провел рукой по волосам, глядя в зеркало, а Коля отметил про себя, что стрижка сделана очень хорошо, даже отлично.
– Скажу, что отзывы не врали, вы – настоящий мастер! Я приду к вам еще, не сомневайтесь.
Цена оказалась смехотворной. В пять раз дешевле того, что платил Коля в барбершопе, а разница – просто космос!
– Куда теперь?
– Я бы перекусил.
Мужчины двинулись на поиски общепита. На пути им попалось небольшое семейное кафе – так им сказали при входе.
Внутри было мало места, на сцене среди бела дня пели и играли какие-то жертвы медвежьих ног. Мужчин усадили в темный угол.
– Ужасное место. Тесно, музыканты какие-то неумехи, ремонт странный, в меню одна ерунда.
– Отлично! То что надо, – заявил Рома.
Подошла официантка.
– Какое у вас прекрасное заведение! – снова затянул свою песню Роман, и Коля негромко хмыкнул. – Очень уютно, меню такое небанальное, а эти музыканты, они просто великолепны!
Немолодая официантка расплылась в улыбке.
– Спасибо большое! Мы сами делали здесь ремонт, а на сцене мой племянник с друзьями. Они недавно собрали группу, и мы разрешили им репетировать у нас в кафе. И людям приятно, и молодежи польза.
– Гениально! – заявил Рома. – Я бы даже купил их диск, если бы он у них был. Да? – толкнул он Колю в бок, и тот кивнул. – Мы не знаем, что выбрать. Принесите нам, пожалуйста, блюдо дня.
Женщина забрала меню, откланялась и убежала на кухню.
Через рекордные десять минут на столе стояли две огромные порции чего-то мясного под ягодным соусом.
– Я не видел этого в меню, – удивился Коля.
– Это презент от шеф-повара – отца вокалиста, – подмигнула официантка.
Никогда еще Коля так вкусно не ел. Он был в восторге от методов Ромы.
Этот парень врал абсолютно всем. Старым говорил, что они молодо выглядят, молодым – что те зрелые, ленивым – что они герои современности и двигатели экономики. И все в ответ бросались Роме угодить. Даже на парковке Рома соврал девушке, что она прекрасно управляется с вождением, когда та перекрыла проезд, пытаясь припарковаться. Коля хотел сказать о купленных правах, но Рома его остановил. И в итоге девушка припарковалась так хорошо, что у ребят появилась возможность втиснуться рядом. Больше мест на парковке не было ни для кого.
