Читать онлайн Ровно в шесть двадцать бесплатно

David Baldacci

THE 6:20 MAN

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Блестящие главные герои и продуманный сюжет гарантируют вам увлекательнейшее чтение.
Kirkus Reviews

Один из самых успешных авторов в жанре триллера, Болдаччи попросту не нуждается в представлении.
Daily Mail

Болдаччи словно примеряет кожу своих героев – и поражает нас глубиной своей эмпатии.
Sunday Express

Болдаччи – один из лучших авторов триллеров всех времен.
Лиза Гарднер

И снова вы можете произнести слова «Болдаччи», «бестселлер» и «киносценарий», не переводя дыхание.
Chicago Sun

Болдаччи по-прежнему не имеет себе равных.
Sunday Times

* * *

Дэвид Болдаччи – настоящий классик остросюжетного жанра. Он выпустил более 40 произведений, переведенных на более чем 45 языков и вышедших в более чем 80 странах общим тиражом более 150 000 000 экземпляров; при этом каждый его роман становился международным мегабестселлером. Его имя занесено в Международный зал славы писателей криминального жанра.
Романы Дэвида называл в числе своих любимых президент США Билл Клинтон.
По его роману «Абсолютная власть» был снят одноименный киноблокбастер, режиссером и исполнителем главной роли в котором стал Клинт Иствуд. Также по романам Дэвида был снят популярный телесериал «Кинг и Максвелл» (2013).
В довершение всего, в 1997 году журнал «Пипл» включил Болдаччи в список 50 самых красивых людей планеты.

* * *

Энтони Форбсу Уотсону,
моему талантливому британскому издателю
и дорогому другу.
Время, проведенное вместе,
позволило мне многому у тебя научиться:
не только писать книги и публиковать их,
но и разбираться во французских винах
и соблюдать моральные принципы.
Куда бы ни привела тебя дорога,
я всегда буду рядом.
Наша дружба продлится
до скончания веков, как и надлежит
всякой истинной привязанности.

Глава 1

Трэвис Дивайн глубоко вздохнул и, стараясь не замечать утренней жары, нарастающей с каждой минутой, побежал к поезду в 6:20 так, словно тот был последним рейсом бортом из Сайгона. Сегодня утром он надел свой обычный потертый серый костюм с тусклым галстуком и мятую белую рубашку, которой не помешала бы стирка. Будь его воля, он предпочел бы джинсы с футболкой и армейские ботинки. К сожалению, там, куда он ехал, такой наряд был бы неуместен.

Хотя поутру он принял душ, по дороге успел вспотеть; на скорую руку причесал густые волосы. Побрился и надушился одеколоном неизвестной марки. На ноги надел дешевые мокасины с кисточками, начищенные со всех сторон. В портфель из искусственной кожи положил выданный компанией ноутбук с зашифрованной системой, использовать которую в личных целях строго-настрого запрещалось; в боковой кармашек кинул мятные леденцы и порошок от изжоги. Про маленькие таблетки, которые выдавались в армии, чтобы пехотинцы упорнее дрались, меньше спали и реже ели, пришлось забыть.

Теперь их надо было покупать за деньги, а стоили они немало.

Нынче главным оружием Дивайна вместо армейского карабина M4 и пистолета M9 стали два больших экрана, подключенные к зашифрованным серверам, где хранились огромные массивы данных. Финансовый анализ оказался крайне скучным занятием. Однако Дивайн понимал, что другого выбора у него нет.

В мире больших финансов царила одна простая истина: будь первым или проиграй. Сожри окружающих или умри с голоду. Вот и все. Ни тебе талибов, ни фанатиков из «Аль-Каиды», ни ИГИЛ[1], ни афганских солдат, притворяющихся друзьями, а на деле готовых всадить тебе пулю в затылок. Здесь все решали квартальные прогнозы прибыли, ликвидность, свободные и закрытые рынки, монополисты и олигархи, штатные юристы, вынуждавшие соблюдать закон, и биг-боссы, требовавшие его нарушать. Но страшнее всего были люди, сидящие рядом в офисе. Они стали для Дивайна заклятыми врагами. Победить должен был кто-то один. На Уолл-стрит действовали волчьи правила, пожестче, чем в армии.

Дивайн ехал на юг, в центр города. Недавно, в тридцать два года, он кардинально поменял жизнь и теперь не знал, как воспринимать перемены. Хотя нет, знал. От новой жизни его тошнило. Значит, все шло по плану.

Он устроился на привычном месте: в третьем ряду, у окна справа. На обратном пути Дивайн всегда садился слева. Поезд неторопливо полз вперед, в отличие от своих пассажиров не проявляя особых амбиций. В Европе и Азии поезда бегали словно гепарды, здесь же плелись неторопливыми улитками. Впрочем, они все равно двигались быстрее машин, вечно торчащих в огромных пробках на въезде и выезде из города.

Целые поколения людей бесконечно ездили одним и тем же маршрутом, чтобы заработать на хлеб. Многие не выдерживали и умирали: от сердечного ли приступа, от инсульта или аневризмы, от неврологических расстройств или рака, от поражения печени из-за чрезмерного увлечения алкоголем, а то и просто в результате суицида, если не могли больше выносить подобного ритма жизни.

Дивайн жил в Маунт-Киско, в обшарпанном загородном доме, который делил с тремя соседями. Каждый из них тоже пытался добиться успеха, но Дивайн уходил по утрам самым первым, пока остальные еще спали.

Поезд неторопливо приближался к Манхэттену, и в него набивались пассажиры. Было лето, солнце давно встало, нарастала жара. Дивайн мог бы найти жилье поближе к офису, выкладывать кругленькую сумму за аренду и экономить время на дорогу. Однако он предпочел просторы зеленого пригорода, не желая окружать себя небоскребами и бетоном. Изначально он подумывал, не поселиться ли в Нью-Йорке, но неожиданно позвонила риелтор, узнавшая о нем от приятеля, и предложила отличное жилье в пригороде. Стоило оно довольно дешево, можно было неплохо сэкономить. В конце концов, это обычное дело – ездить на работу издалека, тратя несколько часов на дорогу.

Большую часть жизни Дивайну вбивали в голову одну простую истину. «Надо работать до упаду, – снова и снова повторял отец. – Ничто в этом мире не дается просто так. Пойми, наконец, и старайся. Посмотри на брата и сестру. Думаешь, им все легко досталось?»

Да, у Дивайна были старшие брат и сестра. Дэнни – сертифицированный нейрохирург в клинике Майо, Клэр – финансовый директор компании из списка «Форчун»[2]. Оба родились намного раньше него, сделали успешную карьеру и достигли высот, какие Дивайну не снились. Ему так часто это повторяли, что он и сам поверил.

Родился Дивайн по ошибке. То ли отец забыл про презервативы, то ли мать не поняла, что у нее задержка… в общем, Трэвис появился на свет неожиданно, чем изрядно озадачил всю семью. Мать сразу после родов вышла на работу – она была гигиенистом в стоматологической клинике отца. Все это, разумеется, Трэвис узнал намного позднее, но уже ребенком, в младенчестве, он почувствовал, что родители не слишком его любят. Их безразличие сменилось ненавистью, когда Дивайн окончил школу.

Точнее, когда его приняли в военную академию Вест-Пойнт.

Отец орал: «Хочешь играть в солдатики вместо того, чтобы выбиться в люди и заработать на кусок хлеба? Так вот, мальчик мой, с этой минуты ты сам по себе. Мы с твоей матерью содержать тебя не намерены!»

Впрочем, в армии Дивайну нравилось. Он окончил Вест-Пойнт, прошел школу рейнджеров, успешно сдал экзамены и нормативы. Хуже всего давался недосып: когда поутру объявляли подъем, Дивайн, как и все товарищи, с трудом разлеплял глаза. И все-таки он справился. Получил нашивки и стал членом элитного Семьдесят пятого полка. Там оказалось сложнее, чем в школе рейнджеров, но Дивайну нравилось служить в войсках специального назначения и участвовать в опасных операциях.

Он многого достиг и написал о своих заслугах родителям, рассчитывая на похвалу. От матери ответа так и не дождался. Отец удосужился прислать письмо, где интересовался, в каком национальном парке он будет служить охранником? Внизу приписал: «Гордый отец медведя Смоки[3]». Можно было подумать, что он шутит, однако Дивайн знал, что у отца начисто отсутствует чувство юмора.

Дивайн получил два Пурпурных сердца, Серебряную звезду и множество других наград. Сослуживцы прозвали его «бешеным громилой». Сам он предпочитал называть себя «везунчиком».

Военную форму он надел тощим парнишкой среднего телосложения, а ушел из армии машиной для убийств ростом в сто восемьдесят шесть сантиметров, судя по замерам армейских врачей. Ему удалось нарастить двадцать с лишним килограммов мышц и хрящей. Хватка стала крокодильей, выносливость зашкаливала; умение убивать и не быть убитым подняло его на вершину пищевой цепочки, поставив рядом с косатками и большими белыми медведями.

Со временем Дивайн дослужился до звания капитана и стал с гордостью носить две серебряные планки, но потом вдруг подал рапорт об отставке. Решение далось ему непросто. Дивайн был солдатом до мозга костей. Однако ему не оставалось другого выбора.

После этого он целый месяц просидел дома, размышляя, чем теперь заняться, а старые товарищи наперебой звонили ему и засыпали письмами и сообщениями с вопросами о том, какая муха его укусила. Он не отвечал. Сказать было нечего. Дивайн всегда легко находил нужные слова, но на сей раз он не знал, чем объяснить свой поступок.

После одиннадцатого сентября у него как у военнослужащего были льготы на обучение. Так Дивайну удалось наскрести деньги на университет. Справедливая плата за то, что он едва не отдал жизнь за родную страну. В итоге Дивайн получил диплом экономиста.

В «Коул и Панч», крупной инвестиционной компании, куда удалось устроиться на позицию аналитика начального уровня, Дивайн выделялся на фоне других стажеров, поскольку был намного старше. Отправляясь на собеседование, он знал, что вызовет немало вопросов. Его дежурно поблагодарили за службу и все-таки взяли: видимо, решили закрыть квоту на ветеранов. Дивайна мало заботили причины – главное, что он оказался на работе, не доставлявшей ему особого удовольствия.

«Лишь бы, – думал он, глядя в окно, – меня от нее тошнило».

Он пробовал садиться на более поздний рейс, но тогда в вагоны набивалось слишком много народу. Дивайн хотел приезжать первым: тот, кто приходит первым, чаще побеждает. Этому он тоже научился в армии.

Поэтому каждое утро он садился на рейс в 6:20 и, наказывая себя, ехал в город. Какой бы тошнотворной ни казалась ему работа и вся его новая жизнь, это была слишком легкая кара за содеянное.

Глава 2

Поезд в 6:20 ехал сквозь пасторальный пейзаж, окружавший мегаполис немыслимых размеров. По пути состав подбирал людей на станциях, расположенных в маленьких городках, которые существовали исключительно затем, чтобы обслуживать голодного гиганта на юге. Наконец поезд проехал мимо анклава домов, стоивших немыслимые деньги. Их и домами-то назвать язык не поворачивался. Махины размером с торговый центр называться должны соответственно: даже не «особняки» или «поместья», а скорее «дворцы».

Дивайн, как всегда, проезжая мимо этих мест, поднял голову. Всякий раз за окном появлялось новое строение. Приезжали цементовозы с полными баками, выкапывали очередной бассейн; дома росли и вширь, и ввысь; появлялся то гостевой домик, то лужайка для гольфа. Зато люди получали новые рабочие места, поэтому в жадности и претенциозности тоже имелась своя польза.

Поезд замедлил ход, приближаясь к повороту, и лениво пополз вверх к изнывающей от жары вершине холма. Там он затормозил еще сильнее, потом и вовсе остановился. Как всегда, возникла заминка с переводом стрелок – работники железной дороги то ли не могли ускорить процесс, то ли не хотели. Там, где царит монополия, никому нет дела до мелких неудобств, это такая же истина, как и та, что Солнце вращается вокруг Земли.

Когда поезд окончательно замер, Дивайн увидел женщину. Опять, в который раз с начала лета. Странно, что она вставала в такую рань – зато радовала глаз.

С вершины холма открывался прекрасный обзор на внутренний двор. Дивайн знал, что существуют ограничения на высоту стен; владельцы здешних дворцов нарочно высаживали вдоль ограды деревья. Однако здесь, именно в этом месте, между нижними ветками и верхней частью стены образовалась довольно-таки широкая щель, сквозь которую можно было разглядеть, что происходит внутри.

Разумеется, когда-нибудь владелец обнаружит и исправит свою оплошность, но Дивайн мечтал, чтобы это произошло как можно позднее. Он чувствовал себя эдаким Джимми Стюартом из «Окна во двор»[4], лучшего фильма про вуайеристов всех времен и народов. В окно Дивайн смотрел не потому, что у него была сломана нога и он маялся со скуки, как пресловутый герой. Нет, он смотрел из-за нее.

Из задних дверей самого большого дворца в этом анклаве неторопливо вышла женщина. Она вышагивала – по-другому не скажешь. Красавица двигалась размеренно и пластично, словно пантера, которая разминается перед атакой. Бедра, ягодицы, плечи – все плавно перетекало в ритме первобытного танца.

Дом, маячивший у нее за спиной, был выстроен в стиле модерна – весь из стекла, металла и бетона затейливых геометрических форм. Такое мог придумать только архитектор, от души нюхнувший кокаина. Одета барышня была в короткий белый халатик, плотно облегавший загорелые бедра. Сняв его, она обнаружила изумрудно-зеленый купальник и настолько безупречные формы, что они не могли принадлежать живому человеку. Светлые волосы девушки были уложены в затейливую прическу, которая, наверное, стоила дороже, чем весь костюм Дивайна.

Он оглянулся: кто-нибудь еще на нее смотрит? Разумеется, на красотку пялились все мужчины без исключения. Одна из женщин тоже подняла глаза, увидела девушку за окном, посмотрела на соседей, прилипших к стеклам, и, скривившись от отвращения, вновь уставилась в экран ноутбука. Две другие пассажирки, одна лет сорока, одетая как хиппи, и вторая, лет семидесяти, не подняли глаз. Первая смотрела в телефон, старушка же усердно читала Библию, призывавшую усмирять грешную плоть.

Девушка в бикини потрогала накрашенным ноготком на ноге воду в бассейне, чуть заметно поежилась и прыгнула. Изящно проплыла до противоположного края, оттолкнулась от него и вернулась в исходную точку. Выбралась, села на бортик лицом к воде. Ни поезда, ни жадно прилипших к окнам лиц она словно не замечала. Впрочем, с такого расстояния можно было разглядеть разве что блестящие на солнце стекла.

Намокнув, и без того крошечный купальник еще больше съежился, и тяжелые груди повисли в двойных чашках. Девушка посмотрела налево, направо, затем на дом позади себя. Неожиданно сняла лиф и трусы. Уселась на бортик совершенно голая, демонстрируя границу белой и загорелой кожи. Посидев немного, снова прыгнула в воду.

В этот самый момент поезд тронулся, и за окнами появился следующий дворец, уже без голой красавицы в бассейне. Здешний хозяин высадил не деревья, а высокий густой кустарник с кипарисами, не оставляющими щелей.

Почти все мужчины в вагоне глухо застонали от разочарования и экстаза. Дивайн обвел соседей взглядом. Кое-кто посмотрел в ответ, улыбнулся, покачал головой и одними губами прошептал: «Охренеть, что это было?!»

Раньше девушка не раздевалась. Дивайн ломал голову, что на нее нашло: неужто просто дурацкий порыв? Ему всегда было интересно, что за люди живут в этом дворце. Дивайн знал его владельца и порой гадал, что тот делает с имеющейся у него прорвой денег. Одни богачи становятся филантропами, другие скупают гору дорогих игрушек.

Дивайн обещал себе, что если когда-нибудь разбогатеет, то не станет тратить деньги на всякие безделушки. Лучше отдаст все, что есть, на благотворительность.

«Ну да, конечно…»

На станции вошли новые пассажиры. На следующей – еще больше.

Оглядывая попутчиков – в основной массе мужчин и женщин двадцати с небольшим лет, которые сидели с включенными ноутбуками на коленях, просматривали почту, изучали документы, настраивали презентации и строили таблицы в «Экселе», – Дивайн понимал, что враги повсюду. Он окружен. Надо сражаться.

Однако этим утром его мысли занимала только голая девушка в бассейне. И не по той причине, о которой можно было бы подумать.

Его, как бывшего рейнджера и армейского разведчика, что-то в ней здорово смущало.

Глава 3

Сидя за рабочим столом, Дивайн услышал тихий писк и сразу проверил личную почту на телефоне. Потом долго смотрел на экран, гадая, шутка это или он просто разучился читать.

Она мертва.

Короткое предложение, всего два слова – но какой зловещий смысл!..

Дивайн пробежал глазами остальную часть письма.

Там говорилось, что Сару Юс обнаружили мертвой в кладовке на пятьдесят втором этаже того самого здания, где он работает. Тело нашел уборщик. Рядом на полу валялись туфли. У Сары вытянулась шея и сломался позвоночник. Умерла она быстро.

По крайней мере, так сообщали в загадочном послании.

Дивайн знал, что Саре на днях исполнилось двадцать восемь лет и она уже седьмой год работала в «Коул и Панч». Юс была высокой и худощавой, похожей на профессиональную бегунью. Умом ее тоже не обделили: она получила в Колумбийском университете магистерскую степень, устроилась в компанию и потихоньку поднималась по карьерной лестнице. Новички здесь редко задерживались больше года. Дивайн работал уже шесть месяцев; значит, в ближайшее время ему укажут на дверь или повысят в должности.

Он перечитал письмо.

Сара умерла?! Быть того не может…

Дивайн тайком с ней встречался. Они даже переспали, правда, всего один раз. Он рассчитывал на большее, был настроен очень серьезно. Однако отношения завяли, не успев толком начаться.

А теперь она мертва?

Он взглянул на имя отправителя. Адрес был совершенно не знаком. Вернее, Дивайн вдруг понял, что смотрит не на адрес электронной почты. Не было ни знака «собачки», ни окончания вроде «.com» или «.net». Просто набор цифр. Кто же отправил письмо? И каким образом?

И почему именно ему?

Дивайн оглядел соседние столы, где коллеги торопливо стучали пальцами по клавиатуре, бойко торгуя и зарабатывая целые состояния. Письмо пришло на личный адрес, чтобы здешние безопасники его не отследили. Судя по реакции соседей, они ничего не получали.

«Значит, я один такой? И это правда? Или все-таки шутка? Неужели Сара и впрямь мертва?»

Дивайн напечатал: «Кто это?» – и нажал кнопку «ответить». Посмотрел на экран и увидел, что сообщение не отправилось. Попробовал еще раз – с тем же результатом.

Видимо, адрес односторонний.

Он встал и направился к дверям. Никто вокруг не поднял головы. Коллеги торопливо печатали, стараясь друг друга опередить. Кто-то наверняка порадовался, что Дивайн уходит: значит, можно урвать кусок пирога пожирнее.

Он вошел в лифт и поехал на пятьдесят второй этаж. Доехав до пятьдесят первого, импульсивно нажал на кнопку с его номером. Лифт не отреагировал. За все шесть месяцев работы Дивайн ни разу не встречал человека, который имел бы доступ на этот этаж. Неофициально его прозвали «Зона 51». Ходили слухи, что его не существует вовсе. Дивайн с улицы пересчитывал этажи, но цифры сошлись. Он гадал, что на самом деле там происходит. Хотя, скорее всего, тут размещена площадка для высокочастотного трейдинга. Они есть у всех крупных инвестиционных домов.

Двери лифта распахнулись, но стоящий за ними полицейский вытянул руку, преграждая Дивайну путь.

«Что-то и впрямь случилось, – подумал он. – Выходит, письмо – не шутка».

Ему стало не по себе.

– Этаж закрыт, сэр.

– Но я здесь работаю, – соврал Дивайн.

– Не сегодня, – решительно и веско ответил полицейский. – Сегодня здесь никто не работает.

Дивайн увидел Ванду Симмс, старшую сотрудницу, назначенную связующим звеном с отделом «Спичек», как здесь за глаза называли стажеров, потому что они сгорали в считаные дни.

Симмс с серым лицом, заметно взволнованная, подбежала к лифту.

Дивайн придержал для нее двери.

– Ох, какой ужас, Трэвис… Какой ужас!.. Сюда никого не пускают. Меня-то пустили лишь затем, чтобы я обошла этаж и проверила, все ли ушли.

Ванде было около пятидесяти лет; согласно здешнему дресс-коду она даже в самую жаркую погоду носила черное платье, черные чулки и черные туфли. Впрочем, подобные правила в одежде распространялись на сотрудников любого инвестиционного банка. На шее у нее висели очки с цепочкой; на шнурке болтался пропуск.

– Что случилось? Ванда, что происходит?

Она так волновалась, что даже не спросила, почему Дивайн бродит по этажам среди рабочего дня.

– Ты разве не слышал?! Сара Юс… Ты ведь знаешь ее, да? Кажется, она была куратором вашей группы…

– Да, знаю, не очень хорошо, – соврал он. – Что с ней?

– Она умерла.

Дивайну не пришлось изображать удивление. Осознав, что письмо не было шуткой, он дернулся, как от разорвавшейся гранаты.

– Умерла?! Серьезно?!

– Покончила с собой. По крайней мере, так говорят полицейские. Повесилась.

– Господи…

– Вы уйдете наконец? – вмешался коп.

Симмс взяла Дивайна за руку.

– Пойдем, по дороге расскажу.

Она провела пропуском по считывающему устройству на лифте и нажала на кнопку с цифрой «один».

– Погоди, на каком этаже ты работаешь? – спросила она. – Никак не запомню.

– Мне надо вниз. Просили отнести бумаги.

Симмс демонстративно подняла брови. Как правило, здешние стажеры не имели права покидать рабочие места, даже если бы здание начало падать. Лишь поздним вечером они могли уехать домой, поспать несколько часов, но потом с первыми лучами солнца обязаны были снова явиться в офис.

– Так что случилось с Сарой?

Двери лифта закрылись, и Симмс принялась рассказывать:

– Сегодня утром ее нашел охранник. Она висела под потолком. Судя по всему, сняла одну из панелей, накинула шнур на металлическую трубу и спрыгнула со стула.

«Человек, который прислал письмо, знал подробности. Откуда? И зачем решил рассказать мне?»

– Когда все случилось?

– Ночью или рано утром. Кажется, Сара была во вчерашней одежде. Думаю, судмедэксперты определят точное время смерти, – добавила Симмс, снова бледнея.

– Выходит, домой она не возвращалась?

– Видимо, нет.

Опять вспомнилось электронное письмо.

– Прощальную записку нашли?

– Ходят слухи, что никакой записки не было. Вообще странно, Сара всегда выглядела очень уравновешенной. Ты ведь помнишь, она работала в «СП», – сказала Симмс, имея в виду отдел слияний и поглощений. – Делала прекрасную карьеру. Была на хорошем счету. Мистер Коул самолично взял ее под крыло.

– Поверить не могу, что Сара мертва…

– Я даже покойников никогда не видела. Ну, только на похоронах. А ты?

Дивайн внимательно посмотрел на Симмс и честно ответил:

– На гражданке – ни разу.

– Не представляю, каково сейчас ее родителям… Они живут где-то за границей, поэтому приедут не сразу. А еще это такой удар по репутации фирмы… Ой, нельзя так говорить! – Она торопливо зажала рот ладонью. – Человек ведь умер…

Лифт спустился на первый этаж, и Симмс вышла.

– Ты идешь?

– Забыл бумаги наверху, – отмахнулся Дивайн. – Давай, до встречи.

Он прижал пропуск к считывающему устройству и нажал на кнопку своего этажа. Отчего-то представилось, как вчера в лифт заходила Сара, не догадываясь, что это будет в последний раз.

Или догадываясь? Самоубийства редко бывают спонтанными.

Поднимаясь по шахте лифта, Дивайн размышлял о том, почему не сказал Симмс правду: что он хорошо знал Сару Юс. Что они могли бы полюбить друг друга, но судьба распорядилась иначе…

Теперь Сары Юс больше нет. Надо выяснить, по какой причине.

Глава 4

Стояла безоблачная звездная ночь, но Трэвис Дивайн этого не замечал. Он редко смотрел на небо с тех пор, как устроился в «Коул и Панч». Выйдя из офиса, он сразу спустился в метро, чтобы доехать до центрального вокзала и пересесть на вечерний поезд. С конечной станции он пойдет пешком.

На выходе из здания Трэвис обычно кивал ночному охраннику, по понятным причинам предпочитая дружить с людьми, которые носят оружие. Тот всегда поглядывал на часы за своим столом, кивал в ответ и одаривал его снисходительным взглядом, как бы говоря: «Серьезно? Опять работал до полуночи? Сколько же вам платят?»

Только не сегодня. Не после смерти Юс. Сегодня они просто мрачно переглянулись.

В поезде Дивайн включил наушники и принялся слушать с телефона финансовые новости. За океаном, на азиатских рынках, готовились к новым операциям – через час откроются торги. Скучной болтовне экспертов он предпочел бы музыку Дженис Джоплин или «AC/DC», но подающий надежды финансист обязан постоянно быть начеку. Нельзя тратить время на глупые песенки вроде «Я и Бобби Макги» или «Дорога в ад». Последнее, впрочем, и так ждало его каждый день.

Вагон забился до отказа; усталые, потные бойцы предвкушали скорые выходные, чтобы зализать раны и подготовиться к очередной битве, которая начнется в понедельник. Дивайна вжимало плечом в сидевшего рядом мужчину.

Мать Трэвиса была американкой греческого происхождения, и внешностью он уродился в нее, в отличие от брата и сестры, больше похожих на отца-ирландца. Дивайну достались от нее темные кудрявые волосы, оливковая кожа, крупный нос, резко очерченный подбородок, массивная челюсть и глубоко посаженные глаза, которые придавали ему задумчивый вид вне зависимости от того, что на самом деле творилось у него в голове. Некоторые считали, что он выглядит вечно раздраженным. Возможно, так оно и было. Щетина росла быстро, пробиваясь уже к полудню. С ней он казался не крутым и харизматичным, а заросшим и помятым.

Когда они добрались до холма и поезд замедлил ход, Дивайн подался к окну. Возле дворца горели фонари. Здешняя обитательница немало рисковала, раздеваясь догола на улице. В наши дни у каждого есть телефон с хорошей камерой, а значит, дамочка могла надолго прославиться в социальных сетях. Хотя, возможно, ей было без разницы. Этим она интриговала еще сильнее.

Теперь открытый двор был увешан праздничными гирляндами, похожими на звездочки, падавшие с небес. Вокруг бассейна бродили гости в шикарных нарядах: простых на вид, но явно стоивших баснословных денег. Толпа была такая, что Дивайн не сразу разглядел утреннюю купальщицу, когда поезд опять остановился из-за загадочных проблем со стрелкой.

Сейчас на ней было белое облегающее платье, которое доходило до середины бедра и прекрасно подчеркивало загар. На ногах – золотистые туфельки на шпильке. Держа в руке бокал, она разговаривала с другой, тоже очень красивой, женщиной. Обе внезапно рассмеялись, и Дивайну стало интересно, о чем они говорят. А еще – что заставляет таких женщин смеяться.

Почти сразу он устыдился своих мыслей и почувствовал себя дураком оттого, что мечтает стать частью их мира, особенно в тот день, когда умерла Сара Юс.

«Не хочу стать таким, как здешний хозяин. Не хочу быть похожим на него. Ни за что на свете!»

Уже отворачиваясь, Дивайн вдруг заметил, как к женщинам подходит тот самый мужчина, о котором он думал: лет сорока с небольшим, с короткими темными волосами и плотно сбитым телом. Руки с плечами у него выглядели чересчур массивными. В армии учат правильно накачивать мышцы, главный упор делая на ноги и корпус, тогда как богачи тягают гантели, не умея толком приседать или выполнять становую тягу. Выглядят внушительно, а в реальности это ничего не дает. Окажись они в армии, сдохли бы на первом марш-броске.

Мужчина явно пытался выглядеть моложе своих лет. Звали его Брэдли Коул, и он был главным боссом в «Коул и Панч». Имени молодой женщины, дефилирующей поутру без купальника, Дивайн не знал.

Дивайна злило, что Коул закатил вечеринку в тот самый день, когда умерла его сотрудница. Более того, по слухам, его протеже.

Коул приобнял блондинку за бедра, погладил по ягодице и легонько сжал пальцы. Затем впился поцелуем ей в губы, не спеша отпускать, хотя окружающие смущенно отворачивались, пряча улыбки.

– Черт. Гребаный везунчик. Только посмотри, дружище, а!

Дивайн обернулся и увидел мясистого парня в темно-синем дешевом костюме; тот стоял рядом и во все глаза пялился в окно. От парня ощутимо несло потом и откровенной завистью.

– Чертовы бабки, – процедил Потный. – Я тоже когда-нибудь буду на его месте, уж поверь.

Звучало так, словно он и впрямь не отступит.

Дивайн вгляделся в парня, на мгновение узнав в нем себя.

Когда он сказал отцу, что получил диплом и устроился на работу в «Коул и Панч», старик был в восторге. Он пригласил его на ужин, и они вместе напились. Для Дивайна такое было в новинку. Голова весь вечер шла кругом, причем отнюдь не из-за спиртного. Отец впервые на его памяти им гордился. Да и Дивайну, как ни странно, было приятно.

Однако, проснувшись поутру, он почувствовал себя гадко. Дивайн стремился к успеху не ради наживы, не ради того, чтобы порадовать отца. Этот корабль давно уплыл.

Он хотел оплатить немалый долг, который за ним скопился. А старик пусть катится ко всем чертям!

Стрелку наконец перевели, и поезд тронулся с места.

Скоро Дивайн окажется дома. От вокзала он всегда шел пешком, ложился спать, а поутру вставал ни свет ни заря. Делал тренировку почти каждый день с тех пор, как ушел в отставку. Принимал душ, съедал завтрак и с восходом солнца отправлялся на станцию. Хорошо, что завтра суббота. Последний рабочий день – и выходной.

Однако его планам не суждено было сбыться.

Глава 5

– Мистер Дивайн? Трэвис Дивайн?

Он оглянулся. Из припаркованной возле вокзала машины вылезал мужчина.

– Да?

Незнакомец подошел ближе. Темнокожий, примерно одного роста с Дивайном, только худощавее, лет сорока пяти или чуть старше, с лысиной и морщинами на лбу. Одет в темно-синий костюм, неплохо сидевший по фигуре, на ногах – черные ботинки с резиновой подошвой. Он, словно фокусник, достал из ниоткуда значок и корочку в визитнице.

– Детектив Карл Хэнкок, полиция Нью-Йорка.

Дивайн напрягся.

– Что случилось?

– Пройдемте в машину. Надо поговорить.

– О чем?

– А то вы сами не знаете? О Саре Юс, конечно. Или вы не слышали о ее смерти?

Дивайну не нравилось, как ведет себя полицейский: чересчур напористо и предвзято. Карие глаза, хорошо различимые в свете уличных фонарей, внимательно и с явным подозрением разглядывали Дивайна.

– Слышал. Как и вся фирма, разумеется.

– Отлично. Пройдемте, сэр. Это ненадолго.

Полицейские всегда так говорят. Не успеешь оглянуться, как тебя упрячут за решетку до конца дней.

Дивайн сел на пассажирское сиденье автомобиля. В салоне стоял удушающий запах давно пролитого кофе и висела густая завеса сигаретного дыма.

Хэнкок опустил стекло и сказал:

– Извините. Я не курю и не пью кофе, машина не моя. Нам запрещают курить в салоне, но мало кто слушает. Приходится брать что есть в гараже. Бюджет полиции сильно урезали. Вряд ли в ближайшие десять лет нам купят новые машины. Каждый раз после дежурства сдаю одежду в химчистку.

– Ничего страшного. Случалось нюхать ароматы и похуже.

– В Афганистане небось или в Ираке? Верно, капитан Дивайн?

Дивайну не нравилось, что полиция Нью-Йорка проявляет к нему интерес. Получается, они успели навести о нем справки.

– Бывший капитан. И я говорил про городские пабы, где воняет хуже, чем в том же Ираке.

– У вас два ранения. А на вид вы вроде целый.

– Ага, внешне незаметно.

– Серьезно? Вас что, контузило?!

Хэнкок переменился в лице и постучал себя пальцем по виску.

– Нет, с головой у меня все в порядке. – Дивайн задрал штанину, обнажив толстый, затвердевший шрам, который, словно щупальца кальмара, обвивал икру с обеих сторон. – Если хотели видеть результат подрыва мины, глядите.

Хэнкок взглянул на старую рану и покачал головой.

– Черт, больно, наверное, было?

– Не сразу. При взрыве меня вырубило. Ничего толком не почувствовал. Но вот когда очнулся, то проняло. Хвала господу за морфин. – Он опустил штанину. – Вы, кажется, хотели спросить про Сару Юс?

Полицейский вытащил блокнот.

– Вы были с ней знакомы?

– Да.

– Откуда? – уточнил Хэнкок.

– Мы вместе работали в «Коул и Панч». Вы и сами знаете.

– Как хорошо вы были знакомы?

– Познакомились на корпоративе. Иногда ходили всем отделом в бар, пару раз поужинали, но потом испытательный срок закончился, и нас припахали, как волов. В моей группе стажеров она была куратором.

– Какое впечатление производила?

– Способная, трудолюбивая… Но зачем вы ехали из города, чтобы задать мне эти вопросы? Я только что оттуда. Завтра буду на работе весь день. К тому же, насколько я понял, Сара покончила с собой. При чем здесь полиция?

– Да, есть предположение, что это было самоубийство. Однако я обязан установить все обстоятельства смерти. Неужели вы вкалываете по субботам?

– В моем мире, детектив, это обычный день недели. Не понимаю, чем могу вам помочь. С Сарой я никогда не работал. Последний раз видел ее давно. Мы всем отделом ходили на ужин в «Пер Се», что возле Колумбус-Серкл. Было человек пятьдесят. Нам даже спиртное оплатили. Фирма неожиданно расщедрилась.

– Какая впечатляющая память. Я порой не помню, что вчера ел на обед. – Хэнкок говорил непринужденно, но взгляд казался тяжелым. – Я могу позволить себе визит в «Пер Се» лишь в том случае, если там кто-то умрет.

– При моей работе приходится держать в голове мелкие детали.

– Похоже, работенка нелегкая?

– Давайте так: у «Коул и Панч» есть свои достоинства и недостатки.

– А вы забавный инвестор.

– Я не инвестор, я просто считаю цифры и передаю их боссам, а уже те зарабатывают деньги и могут соблазнять девчонок.

– О каких суммах речь?

Дивайн знал, что для расследования это совершенно ненужная информация. Просто американцы любят совать нос в чужие дела, ради чего создают целые индустрии, готовые распространять сплетни среди заинтересованных масс.

– В компании много инвесторов, и прибыль с премиями распределяются между ними по-разному. Партнеры самого низкого уровня получают семизначные суммы. Люди вроде Брэдли Коула – наверное, с четверть миллиарда в год, а то и больше в виде официальных выплат и дивидендов с акций. Еще ему полагается процент от всей прибыли. Сколько – не берусь сказать.

Хэнкок качал головой.

– Я зарабатываю сто тысяч в год. Думал, как сыр в масле катаюсь. И тут вы огорошили меня такими цифрами!

– Представляете, каково мне? Я получаю меньше вашего, хотя каждый день вижу на экране огромные суммы.

Глаза у полицейского снова заблестели, как у собаки, взявшей след.

– Вас это злит – что сливки достаются другим?

– Нет. Я честно тружусь и зарабатываю на жизнь. Надеюсь со временем тоже добиться успеха.

– А как же девушки? Сара Юс, например?

– Давайте не будем, ладно? Я в состоянии найти себе подружку. Тем более в компании действует строгий запрет на романы между сотрудниками.

«Если Коул узнает, что мы встречались, мне крышка».

– Ладно. Что-нибудь еще про Юс расскажете?

– Например?

– Что угодно. Часто ли она грустила? Говорила ли про самоубийство?

– Думаю, что каждый, кто работает на Уолл-стрит, в свое время подумывал про самоубийство, в шутку или всерьез.

– Вы тоже? – спросил Хэнкок.

– На моих глазах резали, взрывали и расстреливали людей. Я не собираюсь кончать с собой лишь оттого, что на меня наорал начальник.

– Значит, вам больше нечего сказать?

Дивайн выглянул в окно машины и от души поразился, увидев на небе звезды.

Следующую фразу он произнес совершенно спокойно и ровно, потому что не испытывал никаких эмоций.

– Сара была замечательной девушкой. Она не говорила про самоубийство. Не выглядела подавленной. Скорее наоборот: подбадривала нас, когда мы опускали руки. Но, как я уже говорил, мы редко виделись. Даже один день в «Коул и Панч», детектив, – это целая жизнь.

– Тогда зачем там работать?

Дивайн нацепил обычную для себя маску и заученно произнес:

– Ради «американской мечты», разумеется. Хочу сделать карьеру.

– Вы не производите впечатление человека, которому есть дело до богатства.

– Наверное, вы меня с кем-то путаете. Мне нужны деньги. Если они есть, в этой жизни можно сделать многое. Например, отдать их кому-то другому.

– Значит, вы альтруист? – спросил Хэнкок с самодовольной ухмылкой.

– Привык за годы службы. Не вижу, почему на Уолл-стрит должно стать иначе.

– Нет, правда… Скажите честно. Неужто все настолько плохо?

Дивайн не произнес больше ни слова, потому что ему нечего было сказать.

Дела и впрямь обстояли хуже некуда.

Глава 6

Хэнкок предложил Дивайну подвезти его до дома, рассчитывая увидеть, где тот живет. Дивайн согласился и через несколько минут вышел из машины перед белым двухэтажным коттеджем, рядом с которым стоял маленький гараж. Дом ничем не отличался от соседних. Район был не самым бедным, но и не богатым. Впрочем, Дивайна все устраивало.

– Милый домишко, – хмыкнул Хэнкок.

– Единственное, что могу себе позволить.

– Не далеко ли от работы?

– Вы сами где живете?

Хэнкок ухмыльнулся и ответил:

– В Элизабет-тауне, это в Нью-Джерси.

– Ясно. У вас больше нет вопросов?

– Если понадобится что-то уточнить…

– Вы знаете, где я живу и где работаю. Найти меня будет легко. Я никуда не собираюсь, если только не уволят. Тогда ищите меня в службе занятости.

Хэнкок уехал на своей колымаге, провонявшей кофе и никотином. Черный дым валил из выхлопной трубы, укрывая белый дом и Дивайна одеялом из канцерогенов.

Кашляя, Трэвис отпер дверь и вошел. В гостиной обнаружился один из соседей: пузатый Уилл Валентайн. Сосед работал из дома, считаясь кем-то вроде «белого хакера» – специалиста, которого нанимают разработчики электроники, банки и прочие подобные компании, желающие проверить систему безопасности. С Валентайном они успели сдружиться, толстяк даже научил Дивайна нескольким фокусам, позволяющим проникнуть в защищенную базу данных.

Русский, он сменил имя на американский лад. Как-то раз показывал свой паспорт: его настоящее имя было длинным и совершенно непроизносимым, по крайней мере для Дивайна: слишком много согласных.

– С американским именем я цепляю больше девчонок, – пояснил Валентайн. – Но клиентам говорю правду: что я русский. Они знают, что в этом деле мы лучшие. Обожаю капитализм. И ваших женщин тоже.

Дивайн так и не понял: парень корчил из себя пародию на русского или в самом деле был таким.

Сейчас Валентайн тихонько похрапывал на диване, бормоча что-то на родном языке. Для Дивайна разговорный русский всегда звучал крайне грозно. У любых произнесенных слов чудился один смысл: «Готовься к мучительной смерти, товарищ!»

На огромном пузе Валентайна лежал ноутбук, который поднимался и опускался при каждом вдохе. Телевизор работал; шел какой-то сериал из тех, что выпускают десятками. Рядом с диваном валялась пустая коробка из-под пиццы. Возле стояли две пивные бутылки. Русский давно подсел на американскую диету.

Дивайн подошел и дотронулся до распахнутого ноутбука. Экран ожил, на нем появился огромный дракон и выпустил огненную струю в того, кто посмел посягнуть на его цифровые сокровища.

«Мило», – подумал Дивайн.

Он заглянул в столовую, где обнаружилась вторая соседка. Темнокожая женщина по имени Хелен Спирс лежала на коврике посреди пола и занималась йогой. Она была босиком, в облегающем костюме, стояла в позе собаки мордой вниз. Спирс только что окончила юридический факультет Нью-Йоркского университета и обычно приезжала домой еще позже Дивайна. Она была миниатюрной, гибкой и очень красивой. Скоро перед ней не устоит ни один судья.

– Ты сегодня рано, – сказал Дивайн.

У Спирс были надеты наушники. Она кивнула и произнесла между глубокими вдохами:

– Представь себе, зашла в бар. Теперь сжигаю лишние калории.

– Ух ты, – ответил Дивайн. Впрочем, она уже приняла позу ребенка и его не слушала.

Он поднялся по лестнице на второй этаж. Третья соседка по дому, Джилл Тэпшоу, была по-настоящему успешным человеком: она основала собственную службу онлайн-знакомств под названием «Колибри». Дивайн восхищался ее хваткой, напористостью и умом, работавшим в нестандартном направлении. Валентайн и Спирс переехали сюда примерно в одно время вместе с ним, а Тэпшоу – всего четыре месяца назад, но она была настолько дружелюбной и общительной, что он успел неплохо с нею сблизиться.

Ее компания оказалась истинным детищем своего времени, поскольку управлялась из дома, хотя у Тэпшоу имелся офис в торговом центре, расположенном неподалеку отсюда. Тэпшоу рассказывала, что у нее пять штатных сотрудников, а на удаленке трудится три десятка подрядчиков. Они занимались тем, что знакомили людей, не умевших заводить отношения самостоятельно или переживших неудачный опыт в прошлом. На ее услуги имелся немалый спрос. По словам Тэпшоу, на сайте было несколько миллионов пользователей, в том числе больше ста тысяч платных подписчиков со всего мира.

– Каждый день добавляется десять тысяч новых аккаунтов. На первом этапе я получила полмиллиона инвестиций, на втором – уже пять. Рассчитываю в скором времени выйти на самообеспечение и получать прибыль без внешней поддержки. Потом повесим на сайт рекламные ролики и баннеры для дополнительного дохода. Имея достаточный капитал, я смогу вытеснить конкурентов. Начнем выпускать близкие по духу товары под единым брендом: мол, «обеспечим вам знакомство до гробовой доски». Не хочешь вложиться? Пока недорого. Последний шанс. Делаю скидку как приятелю и соседу.

Стажерам в «Коул и Панч» платили мало. Они впахивали за гроши по восемьдесят, а то и девяносто часов в неделю, мечтая о достойном вознаграждении в будущем. Большая часть денег уходила на аренду и дорогу. Не стоило забывать и о такой роскоши, как еда.

Однако, хоть юридически, по закону, Дивайн не имел права делать инвестиции, он все-таки вложил тысячу долларов в акции «Птички, порхающей среди дивных цветов». Тэпшоу объяснила, откуда взялся такой слоган:

– Можно спустить кучу денег на рекламщиков, чтобы те изобрели какую-то глупость; затем надо собрать фокус-группу и отдать им еще столько же. А можно придумать самостоятельно совершенно бесплатно.

Дивайн постучал к ней в дверь и окликнул девушку по имени.

– У меня созвон с тайваньской венчурной группой, – рявкнула Тэпшоу в ответ. – Что-то срочное? В доме пожар? Ты истекаешь кровью?

– Нет, – крикнул он через дверь. – Все нормально. Не забудь поесть!

Он знал, что из еды у Тэпшоу – только банка арахисового масла и горстка палочек сельдерея в стакане с водой. Она была тощей, словно жердь, и ничуть этого не стеснялась. Однажды Тэпшоу сказала Дивайну, что целый год не ходила на свидания.

– Только брать с меня пример не надо, – съязвила она.

Вконец вымотанный, раздраженный, но при этом совершенно не желающий спать, Дивайн прошел к себе и сменил одежду на спортивные шорты, футболку и кроссовки.

Он вышел из дома, но не успел сделать и десятка шагов, как рядом притормозил черный седан.

Внутри сидело двое мужчин крайне серьезного вида: в костюмах и темных очках, несмотря на сгущавшиеся сумерки.

– Мистер Дивайн? Трэвис Дивайн? – спросили у него второй раз за вечер.

Он остановился.

– Да?

Мужчина вытащил значок одного до боли знакомого федерального агентства.

– Надо поговорить. Пожалуйста, сядьте в машину.

– В чем дело?

Мужчина подвинулся ровно настолько, чтобы Дивайн заметил пистолет в наплечной кобуре.

– Садитесь.

Он огляделся и послушно, как солдат до мозга костей, залез в салон.

Глава 7

Дорога заняла минут тридцать. Они ехали на юг, в сторону города. Мужчины хранили молчание, Дивайн тоже помалкивал, зная, что вопросов задавать не стоит. Сначала полиция, теперь федералы. Ему не нравилось внимание к своей персоне…

Они въехали в маленький городок, очень похожий на Маунт-Киско, где богатые дома перемежались с жильем для рабочего класса. Их путь лежал к неприметному бизнес-центру, рядом с которым стояло кирпичное здание. Перед входом не было ни одной машины, на фасаде – ни единой вывески. В окнах не горел свет; место выглядело заброшенным.

Водитель припарковался и вышел вместе с коллегой. Он придержал дверцу для Дивайна, и они втроем зашагали к зданию. Мужчина поднес карту к считывающему устройству, и дверь со щелчком открылась.

Происходящее выглядело донельзя странным и чересчур таинственным. Дивайну все это совершенно не нравилось.

Вспомнилась песня Боба Марли: «Я застрелил шерифа, но не стрелял в помощника».

Водитель вошел первым, за ним Дивайн; завершал шествие второй сопровождавший. Впрочем, это было логично. Так всегда конвоируют заключенных… или тех, кого в скором времени ждет арест.

Когда они вышли в коридор, автоматически включился свет.

Дивайна подвели к внутренней двери. Мужчина постучал, изнутри раздался голос:

– Входите.

Дверь распахнулась, конвоир жестом пригласил Дивайна внутрь. Дивайн оглядел небольшое помещение и мужчину, сидевшего за столом.

– Садитесь, – велел тот. – Нам многое надо обсудить, так что слушайте внимательно. Не будем терять время.

Дивайн сел.

Собеседник оказался немолод, его вид навевал мысли о старой гранитной плите. Волосы – седые и жесткие, лицо – рубленое и острое. Светлые брови наползали на виски. Костюм, купленный лет десять назад, и в лучшие времена не отличался качеством, сейчас же и вовсе грозил разойтись по швам. Галстук в красно-синюю полоску по нынешней моде был слишком широким; рубашка с воротником на пуговицах заметно обтрепалась. Обуви Дивайн не видел; если бы его спросили, он предположил бы, что ботинки черные, на толстой подошве и начищены до блеска.

Мужчина явно был не из простых: это чувствовалось по осанке, по манере говорить, по размаху плеч.

Сейчас он носил костюм, но в прошлом явно предпочитал форму. Дивайн это сразу заметил.

Ты всегда остаешься солдатом: армия проникает в ДНК и становится неотделима от твоей сути, как часть натуры.

Мужчина молча его разглядывал.

«Оценивает меня и прикидывает размер яиц».

Дивайн выжидающе глядел перед собой. Он столько раз проделывал это с армейским начальством, что такое поведение давно вошло в привычку.

– Отличные рекомендации из Вест-Пойнта. Затем начальная подготовка для пехотинцев, Школа рейнджеров, десантная учебка и стрелковый батальон в Форт-Льюисе. Полтора года командования линейным взводом с ворохом благодарностей. Звание лейтенанта. Следующие полгода – старшина роты. Далее – командир линейного взвода в батальоне рейнджеров, так что вы – рейнджер «с нашивкой из списка», – сказал мужчина, имея в виду тот факт, что Дивайн окончил школу рейнджеров и был назначен в Семьдесят пятый полк[5]. – Произведен в капитаны, получил серебряные планки спустя ровно четыре года после начала службы. Затем в течение восемнадцати месяцев командовал мотопехотной ротой в Форт-Стюарте, после чего – батальоном рейнджеров на армейском аэродроме Хантер. Командир роты рейнджеров, впоследствии штабной офицер. Все это время – боевые дежурства в Афганистане, в Ираке и специальные операции в десятке других стран, где малейшая ошибка – и вот вам гроб, укрытый флагом, и достойные проводы на авиабазу в Дувре.

Дивайна впечатлило, что мужчина по памяти воспроизвел почти весь его послужной список.

Тот откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Дивайна.

– У вас осколки в плече и бедре, которые теперь с вами на всю жизнь. Вы получили звание капитана на восьмом году службы в «зоне», – добавил он, используя армейский жаргон. – Вот-вот вам должны были выдать золотой дубовый лист. И вдруг, Дивайн, вы увольняетесь. Хотелось бы знать почему.

Последняя фраза прозвучала не вопросом. Скорее утверждением. И все же Дивайн рискнул ответить.

– Я отслужил свое. Устал стрелять по людям. Меня дважды ранили. Я решил, что пора двигаться дальше. Не хотел лишний раз испытывать удачу.

– Не вешай мне лапшу на уши, сынок. – Старик отбросил вежливость.

– Но…

– Меня зовут Эмерсон Кэмпбелл. Армейский генерал в отставке с двумя звездами. Третью и четвертую я получать не стал, поскольку не захотел лезть в политические дрязги. Поэтому позволь внести ясность, бывший капитан Дивайн. Я прекрасно знаю, почему ты ушел со службы, и к удаче это не имело никакого отношения.

Он открыл лежавшую перед ним папку из плотной бумаги. Достал оттуда несколько фотографий и разложил на столе.

В одну из них ткнул пальцем.

– Лейтенант Рой Бланкеншип. Ты его знал. Служили вместе. – Он указал на соседний снимок. – Капитан Кеннет Хокинс. Его ты тоже знал.

– Что с того?

– Терпение, Дивайн. Мы давно к тебе приглядываемся.

– Серьезно?

– Как думаешь, кто нашел тебе комнату в Маунт-Киско?

Дивайн вытаращил глаза.

– Риелтор, которая была знакома с моим…

– Точно. Знакома с твоим приятелем. У нас, Дивайн, много людей, которые послушно исполняют приказы.

– Какое вам дело до того, где я живу?

– Скажем так, это было удобно, поскольку твой дом находится недалеко от нашего офиса. Вдобавок оттуда надо ехать на поезде. И каждый раз проезжать мимо одного конкретного дома.

Дивайн сразу понял, о чем речь.

– Вы про дворец Брэда Коула?

– Дворец? Хм… А ты прав. Схватываешь на лету. Может, не зря мы тратим на тебя время.

Кэмпбелл достал еще одну фотографию, явно сделанную в морге, на которой был запечатлен покойный Рой Бланкеншип со следами удавки на шее.

– Он умер, точнее, его убили. Ты в курсе. Правда, армейский уголовный розыск признал его случай самоубийством. Парня кремировали, улики пропали, дело закрыли. Но ты знаешь, кто его убил, – Кеннет Хокинс, офицер и старший товарищ по оружию. А еще ты знаешь почему.

– Неужели? – пробормотал Дивайн.

Он чувствовал, что его загоняют в ловушку, и догадывался, чем все закончится.

– Согласно уликам, Хокинс убил Бланкеншипа и обставил смерть как самоубийство. Ему все сошло с рук. Ненадолго, правда, вскоре он и сам погиб. Впрочем, ты и это знаешь. Вот, освежи память.

Генерал достал очередную фотографию, на которой был запечатлен мертвый Кеннет Хокинс.

– А еще ты знаешь, кто его убил.

– Правда?

Дивайн напрягся всем телом. Ночные кошмары наконец стали явью. Стены и без того тесного пространства сомкнулись.

«Что ж, поездка выдалась короткой, хоть и весьма приятной. Настала пора платить по счетам. Видимо, я все-таки застрелил помощника шерифа».

– Естественно. Потому что его убил ты, – ответил Кэмпбелл.

– Неправда.

– Вы вдвоем были в горах. Он на тебя напал. Ты отбивался. Ранил его. Ушел, бросив товарища умирать. Мог бы спасти. Однако решил этого не делать. Что это, как не убийство?

– У вас нет доказательств, и…

– У нас есть доказательства. Их хватит, чтобы упрятать тебя за решетку до конца жизни. Но я, сынок, готов сделать одно предложение, которое будет сродни выигрышу в лотерею. Выбор у тебя простой. Те люди снаружи – сотрудники армейского уголовного розыска. Можешь пойти с ними, выслушать обвинение, отправиться на гауптвахту и ждать трибунала…

Дивайн перебил:

– Нельзя отдавать меня под трибунал. Я теперь гражданский.

– По действующим правилам, военные в отставке могут привлекаться к ответственности за преступления, совершенные в годы службы, в соответствии с военным законодательством. В твоем случае убийство состоялось в тот момент, когда ты носил форму. Дело будет расследовать армия. Тебя признают виновным и отправят в дисциплинарные казармы на очень долгий срок, – добавил Кэмпбелл, имея в виду Форт-Ливенворт, военную тюрьму строгого режима. – Если не согласишься с нами сотрудничать.

– «С вами» – это с кем?

– С отделом, которым я сейчас управляю. Небольшое подразделение в Министерстве внутренней безопасности, у нас соглашение о совместной работе с Министерством обороны. Называется Управление специальных проектов. В нем около пятисот оперативников, из них пятьдесят – под моим личным контролем. Предлагаю тебе стать пятьдесят первым. У нас широкий круг интересов, но прежде всего – безопасность страны. Когда я снимал форму, то не забыл о присяге. А ты, сынок?

– Что предстоит делать?

– У тебя на работе умерла женщина.

– Да, Сара Юс.

– Ты ее знал.

– Да.

– Дело в том, что в «Коул и Панч» происходит нечто странное и очень серьезное. До нас доходили разные слухи, мы проверили несколько версий, но ничего не нашли. Нет оснований выписывать ордер на обыск или вызывать людей на допрос и уж тем более требовать, чтобы федеральные прокуроры собирали жюри присяжных. Нам нужны факты, Дивайн. Любые, какие сумеешь достать. Надо выяснить, что за чертовщина там творится. Ты как никто другой годишься на эту роль, поскольку у них работаешь. Вот главная причина, по которой мы тебя пригласили. По которой наблюдали за тобой. По которой поселили в Маунт-Киско и заставили каждый день проезжать мимо дома Коула. Нам очень нужен этот тип. Без твоей помощи до него не добраться.

– То есть я должен стать вашим соглядатаем?

– Мне без разницы, как ты себя назовешь. Мне нужны результаты.

– А если я сделаю то, о чем меня просят? Если помогу вам?

– Тогда задание будет считаться выполненным. И я предложу тебе снова послужить на благо страны в качестве сотрудника Управления специальных проектов.

– И долго продлится моя служба? – уточнил Дивайн.

Кэмпбелл глянул на фотографии убитых мужчин.

– Ты оборвал жизнь Хокинса на пятьдесят лет раньше срока. Что ты отдал взамен, пытаясь избежать последствий?

– Раз вы все знаете, значит, должны понимать, почему я так поступил! Я как мог уговаривал криминалистов проверить улики. Дошел до самых верхов командования, но наткнулся на стену. У Хокинса были слишком высокопоставленные друзья, и начальство не желало выставлять офицеров в дурном свете.

– Я прекрасно тебя понимаю. Наверное, на твоем месте я поступил бы точно так же. Однако закон не знает исключений. Я даю тебе шанс избежать наказания, которое в текущих обстоятельствах обязательно настигло бы преступника. Можешь считать себя везунчиком. Поэтому я и говорил про выигрыш в лотерею. – Кэмпбелл помолчал. – Итак, твое решение? Ответ мне нужен прямо сейчас.

– Я не могу гарантировать, что у меня получится. Могу лишь обещать, что постараюсь. Такой ответ вас устроит?

– Разве солдату дают возможность выполнить лишь часть задания? Он либо исполняет приказ, либо нет. Ты знаешь, сынок, что в армии США не выдают призы за участие.

– Если бы Сара не умерла, меня арестовали бы?

– Я не отвечаю на бессмысленные вопросы. Ты с нами, или мне звонить ребятам из уголовного розыска?

Выбор имелся лишь на словах.

– С вами, – ответил Дивайн.

Кэмпбелл достал из ящика еще одну папку.

– Превосходно. Тогда давай пройдемся по тому, что у нас есть, чтобы ты лучше понимал свою задачу.

По всей видимости, Дивайну вновь предстояло стать солдатом. Откинувшись на спинку стула, он приготовился выслушать инструктаж и дальнейшие приказы.

Глава 8

Два часа спустя Дивайна отвезли обратно к дому. Он прошел к себе, поискал в интернете информацию об Эмерсоне Кэмпбелле и увидел на экране знакомое лицо. Оказалось, тот командовал взводом во Вьетнаме, участвовал в самых адских сражениях и собрал едва ли не все возможные награды, какие есть на свете. Еще Кэмпбелл, как и Дивайн, был рейнджером с нашивкой из списка. Побывал практически во всех боевых стычках за последние годы, включая обе войны в Персидском заливе. В итоге получил генеральские звезды и возглавил Форт-Беннинг, где Дивайн учился на рейнджера, хотя их пути ни разу не пересеклись.

У Кэмпбелла была репутация человека жесткого, но справедливого – истинного солдата. Он всегда больше заботился о своих людях, нежели о количестве звезд на погонах. В какой-то момент его карьера застопорилась. В одной статье говорилось, что Кэмпбелл на выступлении Конгресса позволил себе сказать лишнее, и армейскому начальству не понравилась подобная прямота со стороны офицера. Генерала, по всей видимости, вынудили уйти в отставку и податься в частный сектор. Кэмпбелл объявился несколько лет спустя, заняв гражданскую должность в Пентагоне. Потом и вовсе пропал с радаров.

Похоже, старик опять вернулся на поле боя.

Дивайн переоделся в джинсы и футболку, надел тяжелые ботинки, схватил мотоциклетный шлем, спустился вниз и вышел через черный ход. В тесном гараже стоял «Мини Купер» зеленого цвета, который принадлежал Тэпшоу. Она единственная ездила в офис на машине, хотя до него было рукой подать. Спирс, как и Дивайн, предпочитала поезд, а Валентайн работал прямо из комнаты. Или с дивана в гостиной.

Рядом с «Купером» стоял мотоцикл Дивайна. Эта единственная роскошь, которую он себе позволил. Дивайн купил подержанного «коня» на деньги, оставшиеся из армейского жалованья.

Он завел мотоцикл и поехал в сторону города. Ему дали задание, и он, будучи солдатом до мозга костей, не любил откладывать дела в долгий ящик. Главная проблема заключалась в том, что досье на Коула и Панч, имевшееся у Кэмпбелла, оказалось крайне скудным. Однако фактов хватило, чтобы Дивайн понял, отчего Кэмпбелл подозревает неладное.

«Получается, я угодил в водоворот событий, и неизвестно, утону я или выплыву».

Дивайн мчался по извилистым дорогам быстрее, чем следовало, не страшась скорости. У него появилась цель, причем куда более значимая, нежели зарабатывать деньги для Брэда Коула: ему и без того хватало богатств.

Десять минут спустя он прибыл к частной резиденции Коула, которую каждое утро видел из поезда. Пространство вокруг было залито огнями, будто на кинопремьере. Возле дворца стояли дорогие автомобили – все как на подбор из шоу-румов. Путь незваным гостям преграждали кованые железные ворота. Дивайн снял шлем и принялся наблюдать.

Люди, которых он видел из поезда, уже расходились. Видимо, торопились по домам, в свои собственные сказочные дворцы, чтобы поутру встать и продолжить сказочную жизнь. Хотя, может, Дивайн просто завидует им и оттого судит предвзято.

Наблюдая за происходящим, он вычленил из толпы одного человека. Толстогрудый и тонконогий Брэдли Коул неуклюже забрался на водительское сиденье темно-синего «Бугатти-Широна», который, судя по всему, стоил больше, чем Дивайн заработает в ближайшие десять лет, даже если будет пахать без продыху.

Коул запустил двигатель, и тот взревел громче «Боинга‑777», набиравшего высоту.

Он включил передачу и за две секунды долетел до ворот, которые едва успели открыться, пропуская мощный автомобиль. Коул свернул направо. Дивайн знал, что у магната есть пентхаус на верхнем этаже здания, где расположена фирма. Возможно, он решил отправиться туда, променяв роскошный дворец на сон под небесами.

Дивайн завел мотоцикл и поехал вслед за «Бугатти».

У него появилась подработка. Звучала она просто: «Послужи на благо страны, или отправишься в тюрьму».

Глава 9

«Бугатти» и мотоцикл обогнули Манхэттен с севера и свернули к югу, двигаясь в одном ритме, будто синхронные пловцы. Машин в этот час было мало, и Дивайн не боялся потерять суперкар из виду. Эта чертова штуковина разве что не светилась в темноте. По сравнению с ней даже бэтмобиль показался унылым «Форд-Эскортом».

С владельцем машины Дивайн встречался всего один раз. Точнее, они просто находились в одном помещении. Когда стажеров официально принимали на работу, руководство компании во главе с «великим человеком» снизошло до личного приветствия. Новичков собрали в конференц-зале, где регулярно заключались многомиллиардные сделки и в воздухе буквально пахло деньгами.

Сорок пять человек, успешно прошедших испытательный срок, надели в тот день лучшие костюмы и скорчили серьезные мины, стараясь выглядеть сосредоточенными и благодарными за «удивительную, выпадающую раз в жизни возможность работать в компании мирового уровня, бла-бла-бла».

Затем вошел сам «великий человек», а вслед за ним – взвод из восьми сопровождающих, одетых в корпоративную броню: совершенно одинаковых на вид вплоть до идеально завязанных галстуков и платочков в прорези кармана. Единственная женщина в их группе была в черном деловом костюме и с изрядно осунувшимся за годы работы лицом. Она ничем не отличалась от напыщенных мужчин.

Платок Коула торчал под идеальным углом по отношению к линии нагрудного кармана. Костюм был сшит на заказ и стоил двадцать тысяч долларов. Его стоимость коренастый король инвестиций озвучил сам, сказав, что именно такую сумму заплатил итальянскому портному, к которому изредка летает в Милан на личном самолете, чтобы обновить гардероб. Еще он не преминул сообщить, что по тем же расценкам у итальянского мастера одеваются такие знаменитости, как Роберт Де Ниро, Джордж Клуни и Брэд Питт.

Из прически магната не выбивался ни единый волосок. Гладкие зубы сверкали такой белизной, что Дивайн невольно провел языком по своим собственным: вдруг в них застряли остатки завтрака? Ботинки и вовсе производили неизгладимое впечатление: они были из мягчайшей, скорее всего итальянской кожи, с тройными пряжками и отполированные настолько, что чувствовалась рука профессионала. Серая рубашка облегала торс, словно вторая кожа из жидкого хрома.

– Я начал с нуля, – заговорил Коул, обращаясь к новичкам. – И создал все, что видите, собственными руками.

Это было правдой, по крайней мере по официальной версии из деловой прессы. Вереница предков Коула унаследовала огромное богатство, но его дед был никудышным бизнесменом и потерял половину денег. Никчемный отец промотал остальное: то, что не удалось проиграть в азартные игры, он растратил на неудачные инвестиции. Когда Брэд Коул появился на свет, от фамильного состояния почти ничего не осталось. Однако он упорно трудился, с отличием окончил университет из Лиги плюща. После этого за два десятка лет вывел свою фирму в один ряд с такими инвестиционными банками, как «Голдман Сакс», «Джей Пи Морган» и «Меррилл Линч».

О его партнере, Арее Ч. Панч, ходили противоречивые слухи. Поговаривали, ей за семьдесят и она живет то ли в Палм-Бич, то ли в Палм-Спрингс. Никто из знакомых Дивайна не имел чести ее лицезреть. Она не появлялась в офисе – по крайней мере, ее здесь не видели. По слухам, она всегда жила затворницей; унаследовала огромное состояние, выделила Коулу необходимую сумму для создания империи, в награду получила собственное имя на фасаде здания, а также немаленькую прибыль в и без того бездонный карман.

Как бы там ни было, в свои сорок три года – совсем юный возраст для инвестора – Коул стал одним из самых востребованных игроков в финансовом центре мира.

– Вас здесь сорок пять человек, – сказал тот, осматривая зал и задерживаясь взглядом на некоторых лицах.

У Дивайна сложилось впечатление, что эту сцену отрепетировали заранее и для движения по карьерной лестнице уже выбрали счастливчиков. Он в их число, разумеется, не попал.

– В компании останется каждый девятый. У них будет шанс выйти на другой уровень, где их ждет крупная награда. Что до проигравших…

Заканчивать не пришлось. Все присутствующие в зале знали, что происходит с неудачниками. Их вышвыривают на улицу, и они идут работать в компании, которыми управляет всякий сброд.

Коул смерил стажеров надменным взглядом.

– Я хотел бы пожелать вам удачи. – Он снова ухмыльнулся. – Но удача, смею вас заверить, ничего не решает.

Неожиданно, одним махом, он запрыгнул на стол, отчего стоявшая рядом женщина вскрикнула и отшатнулась. Скорее всего, она не войдет в число счастливчиков, которые останутся в здешней финансовой Мекке.

Коул уставился на них сверху вниз.

– Этот мир, это пространство, этот космос не зависят от удачи. Здесь нужны мозги, талант и огонь в сердце. Надо рваться к победе больше, чем парни вокруг тебя.

Он окинул взглядом женщин: их было всего семеро, одна чернокожая, одна индианка, две азиатки и три белые – в строгом соответствии с политикой расового и гендерного разнообразия фирмы, – а также мужчин, лишь один из которых был латиноамериканцем.

«Вот вам и гендерное разнообразие в рядах финансистов – белые мужики как на подбор», – подумалось Дивайну.

– Точнее, чем люди вокруг тебя, – спохватился магнат.

Сопровождающий его взвод дружно захлопал, а Коул прокричал:

– Так чего вы ждете?! Вперед, за дело! Пусть победит сильнейший.

Повинуясь команде, все, как послушные собачки, встали и направились к выходу под пристальным взглядом магната, наблюдавшего за ними со стола.

Дивайн тогда подумал, что тот откровенно упивается властью. За прошедшее время его мнение ни капли не изменилось.

«Бугатти» мчал на юг, через Мидтаун, прямиком в Финансовый район. Там он выехал на Биржевую площадь в квартале от Уолл-стрит, двигаясь к тому самому зданию, где погибла Сара Юс. Оказавшись возле «Коул и Панч», машина свернула в сторону парковки.

Стекло «Бугатти» опустилось, Коул поднес телефон к считывающему устройству, и ворота открылись. Мощный автомобиль стоимостью в три миллиона долларов въехал в гараж. У магната было не только собственное парковочное место, но и личный лифт до пентхауса. Дивайн знал точно: ему рассказывала Ванда Симмс.

Он представил, как миллиардер поднимается по серебристой трубе. В окне наверху неожиданно вспыхнул свет, но почему-то на пятьдесят втором этаже – Дивайн быстро сосчитал их, начиная с верха.

Пентхаус располагался четырьмя этажами выше.

Интересно, что боссу понадобилось там, где умерла Сара Юс?

В следующее мгновение Дивайн увидел на улице знакомый силуэт. Женщина подошла к центральному входу в здание, провела пропуском по замку и вошла внутрь. Сквозь стеклянные стены было видно, как она торопливо идет к лифту. Охранника в вестибюле не оказалось. Возможно, он совершал обход.

Повинуясь внезапному порыву, Дивайн припарковал мотоцикл на улице, заблокировал переднее колесо и подошел к зданию. Отпер пропуском замок и поднялся на лифте на сорок четвертый этаж, где располагался кабинет женщины, которую только что видел. Огляделся, но ее здесь не было; горела лишь сигнальная подсветка.

Дивайн вспомнил про свет на «этаже смерти», так он мысленно называл место, где умерла Сара. Если Коул там, может, и женщина вместе с ним? Дивайн поднялся на нужный этаж, высунул из дверей лифта голову, никого не увидел и вышел.

Судя по всему, следователи уже собрали улики. Почему-то представилось, как родители Юс сейчас судорожно покупают билеты и мчатся через полмира, чтобы увидеть дочь, лежащей на столе в морге.

Царила тишина, только с улицы изредка доносился шум двигателей и гул пролетавших мимо самолетов. Дивайн мысленно прикинул, в какой стороне он видел светящиеся окна.

Он пошел по коридору, повернул налево. Остановился.

Поперек дверного проема была натянута сине-желтая полицейская лента, огораживая ту самую кладовку, где умерла Сара Юс.

Дивайн решил, что должен увидеть ее собственными глазами. Не из-за Эмерсона Кэмпбелла, хотя если в здании творятся темные дела, смерть Юс может быть с этим связана. По крайней мере, такую возможность исключать нельзя.

Просто Дивайну нравилась эта девушка. Он должен был понять, почему она умерла. Значит, стоило взглянуть на место, где она испустила последний вздох.

Глава 10

Дивайн вовремя заметил на двери мелкий белый порошок для снятия отпечатков. Натянув на пальцы рукав, он дернул за ручку. Дверь распахнулась. Дивайн локтем включил свет.

Стул, на котором стояла Сара Юс, лежал на боку. Шнура не было, а вот снятая потолочная панель валялась рядом, словно выбитый зуб. На ней, как и на стуле, виднелся белый порошок.

В голове мелькнул образ: Сара стоит на сиденье, накидывает шнур на шею, затем толкает стул ногой, чтобы тот опрокинулся.

Интересно, не передумала ли она, не пожалела ли о своем решении, не дернула ли за шнур, который затягивался у нее на шее? В какой момент она поняла, что все бесполезно? Что она умрет? Может, она звала на помощь? Но никто не пришел…

Дивайн закрыл глаза и покачал головой от абсолютного бессилия, вызванного трагической картинкой.

Сара была замечательной, чудесной женщиной. Но у каждого есть темная сторона, о которой не знает никто, даже самые близкие друзья и родственники.

«И я – типичный тому пример».

Дивайн оглядел помещение и увидел то, что обычно хранят в кладовке. Чистящие средства, картонные коробки, пылесос, ящики с папками, бумага в пачках, картриджи для принтера, старый факсимильный аппарат, рождественские украшения, доска на подставке… Весь этот хлам Сара видела перед собой, умирая. И это… неправильно. Смотреть на блестящую мишуру, зная, что не доживешь до праздника…

Дивайн выключил свет и закрыл дверь, но тут услышал шум слева.

Пройдя половину пути, он уже знал, что увидит. Звуки не оставляли никаких сомнений.

Стоны, вскрики и похотливые шепотки.

Дивайн замер, огляделся по сторонам. Кабинет, из которого доносился шум, находился в самом углу. Свет в нем не горел – но это понятно. Заниматься тем, что там происходит, не стоило даже с задернутыми шторами.

Дивайн спрятался в кабинете напротив, немного приоткрыв дверь, чтобы видеть коридор.

Прошло десять минут, наконец стоны прекратились. Послышалось приглушенное бормотание. Кажется, женское. Девушка то ли хвалила любовника, то ли недоумевала, почему все так быстро закончилось.

Прошла еще минута; в кабинете зажегся свет, затем дверь рывком распахнулась. Пошатываясь, вышел Брэд Коул, приглаживая на ходу волосы и засовывая края дорогой рубашки в не менее дорогие брюки. Он поправил ремень из крокодиловой кожи и не спеша застегнул ширинку, будто перезарядил пистолет. Вид у него был вспотевший и торжествующий.

Дивайн достал телефон и сделал несколько снимков, стараясь, чтобы в кадр попала женщина, которая показалась позади магната. Повернув голову, она удивленно смотрела на Коула. Это была та самая женщина, которую он видел на входе в здание. Теперь она голая лежала на столе с раздвинутыми ногами. Коул, видимо, кончил и тут же вскочил, оставив ее в одиночестве.

Дивайн сделал еще три фотографии. Затем включил видеозапись. Он не любил шпионить, особенно в пикантные моменты. Но если здесь творится нечто грязное, идущее вразрез с интересами национальной безопасности, то компромат на Коула будет кстати.

Женщина окликнула любовника:

– Брэд, ты куда?

Тот обернулся и сказал:

– Почти утро. Надо поспать. Спасибо, лапуля. Ты меня порадовала. Жду тебя на следующей неделе. Я скажу где. Не знаю, что на меня нашло сегодня, но ты такая красавица, что я просто голову теряю…

Он хохотнул.

Женщине, как заметил Дивайн, было не до смеха.

Коул прошел мимо укрытия Дивайна, направляясь к лифту. Судя по всему, он и впрямь собирался в постель.

Через несколько минут женщина, успевшая одеться, вышла из кабинета.

Ее звали Дженнифер Стамос. Ей было двадцать восемь лет, она работала в компании седьмой год в том самом отделе, где и Сара Юс. Дивайн знал эти подробности благодаря справочнику, в котором не было ни адресов, ни любой другой личной информации, только сугубо деловые сведения. В фирме его называли просто, безо всякой затейливости – «Книга». Там фиксировались все достижения и неудачи за время работы в «Коул и Панч»: каждая сделка, любая победа, малейший промах. Все сотрудники имели свой рейтинг, который определял их положение внутри фирмы. Для пущего эффекта рейтинг обновлялся ежедневно.

Дивайн знал, что прославленное состязание ведется исключительно затем, чтобы усилить конкуренцию. Заглянув в «Книгу», можно было узнать, насколько ты отстаешь от соперников. Тогда ты ускорял шаг, чтобы догнать и перегнать всех, кто впереди тебя. Главное – быть упорнее, оставить коллег за спиной. Если же, несмотря на старания, ты отставал, то тебе грозила адская депрессия. Это было жестоко и бесчеловечно, но в мире больших финансов других правил не знали.

Стамос, как Дивайн знал из «Книги», в своем отделе занимала вторую позицию. Теперь, видимо, все изменится, потому что Сара Юс вышла из гонки. Стамос по умолчанию захватила лидерство.

Она была очень красива. Длинные темные волосы, оливковая кожа, полные губы, точеные черты лица, зеленые глаза, которые, как не раз замечал Дивайн, вспыхивали в момент оживления. Стамос редко появлялась на корпоративах, но если приходила, то вела себя раскованно: танцевала, шутила, пила и даже в шутку баловалась коксом в подсобке, чего, разумеется, Дивайн не одобрял. Из-за такого поведения она производила впечатление доступной особы, при этом обладала цепким умом и деловой хваткой. В общем, была из тех, кому палец в рот не клади.

Сейчас девушка выглядела совсем иначе. Она казалась исхудавшей и подавленной. Волосы спутались, блузка выбилась из-за пояса, туфли на шпильках – зажаты в руке.

Дивайн знал, что Юс и Стамос никогда не были подругами ни на работе, ни за ее пределами. Иначе обеих выставили бы за дверь: в мире финансистов друзей не бывает. Однако Трэвис надеялся, что она не хладнокровно переспала с владельцем фирмы в тот самый день, когда ее главную конкурентку вынули из петли в соседней комнате. Хотелось верить, что у нее есть совесть.

Стамос на минуту зашла в женский туалет, потом направилась к выходу. Дивайн последовал за ней. Он дождался, когда девушка скроется в лифте, затем торопливо нажал кнопку, вызывая соседнюю кабину.

Когда Дивайн доехал до первого этажа, Стамос уже выходила из здания. Дивайн кивнул охраннику, вернувшемуся за стойку. Тот перевел взгляд на уходящую женщину, приподнял брови и ехидно ухмыльнулся.

Девушка шагала по улице, смотря в телефон. Дивайн направился вслед за ней, захватив по пути мотоцикл и надев шлем.

Через три минуты прибыло такси, Стамос села внутрь. Дивайн поехал следом.

Таксист высадил пассажирку у бара в Гринвич-Виллидж, который только что открылся.

Глава 11

Стамос сидела у дальнего конца барной стойки. В зале было полно молодежи, а также мужчин лет пятидесяти. Ровесников Дивайн не увидел. Впрочем, он и сам выглядел старше своего возраста – встречи со смертью не проходят бесследно.

Он пробирался сквозь потную, пьяную, совершенно невменяемую толпу, которая терлась об него, будто змеи перед совокуплением. Оказавшись внутри, Дивайн быстро осмотрелся.

В сторону Стамос направлялся мужчина с полупустым бокалом пива. Возможно, они договорились здесь встретиться, но Дивайну казалось, что они не знакомы. Иначе это было бы слишком: переспать с боссом, а потом отправиться на свидание.

Незнакомец оказался высок, но худощав, уступая габаритами Дивайну. Впрочем, он был неплохо сложен. Скорее всего, играет в баскетбол или лакросс. Красавчик в традиционном понимании слова, хотя такие густые светлые волосы, как у него, к тридцати годам обычно начинают редеть, а в пятьдесят полностью выпадают, оставив седую кромку по краям черепа.

Мордашка у парня выглядела смазливой и надменной, как у римского патриция, отчего Дивайн мысленно прозвал его «пижоном».

Одет он был в стильные дорогие джинсы и обтягивающую белую рубашку, которая застегивалась лишь до талии. На ногах – мокасины, неуместные в подобную жару. Парень приблизился к Стамос. Та только что заказала выпивку и ждала, пока ее принесут, не сводя взгляда с деревянной барной стойки.

Видимо, пижон решил познакомиться.

Дивайн начал протискиваться сквозь толпу и оказался рядом в тот самый момент, когда красавчик коснулся женского плеча.

– Не видел вас здесь раньше, – сказал он.

Стамос не обернулась:

– Я часто тут бываю.

– Прошу простить мне мою невнимательность. Как можно загладить свою вину?

Стамос посмотрела в сторону и увидела Дивайна: тот качал головой и демонстративно закатывал глаза: дескать, что за жалкий подкат? Она улыбнулась.

Пижон решил, что из-за него.

– Вот она – та самая улыбка, которую я ждал!

– Привет, Дженн, – произнес Дивайн.

Пижон недовольно посмотрел на него.

– Эй, приятель, тебе что-то надо?

– Я пришел выпить сюда с подругой.

Пижон повернулся к Стамос.

– Это правда или он врет?

Девушка, заинтригованная поворотом событий, соврала:

– Правда.

Пижон недовольно посмотрел на нее, явно не поверив. Повернулся к Дивайну и оглядел его так, как умеют только парни: мол, удастся набить ему морду или нет? Обычный ритуал, который исполняют молодые люди, когда дело касается выпивки и женщин.

Дивайн сказал:

– У моей подруги выдался тяжелый день. Не мог бы ты нас оставить?

Пижону не хотелось уходить, тем более по приказу. Однако он все-таки отошел, нарочно встав так, чтобы Дивайн видел, как с ним здороваются дружки и поглядывают в его сторону. В воздухе заметно запахло тестостероном.

Дивайн мысленно отметил возможную опасность и повернулся к Стамос. Той как раз принесли заказ: джин с тоником и долькой лайма, а также двойной порцией оливок.

– Я тебя помню, ты работаешь со мной в одной фирме… – начала она, вытаскивая пальцами оливку и раскусывая ее пополам. Потом добавила, смущаясь: – Прости, не помню имени.

– Ничего страшного. Трэвис Дивайн. Тридцать четвертый этаж. Отдел стажеров. Надеюсь на скорое повышение.

Стамос, приняв его слова к сведению, слизала с пальцев джин и оливковый сок.

– Почему ты сказал, что у меня был тяжелый день? – спросила она.

– Я имел в виду Сару Юс. Или вы работали не вместе?

Он украдкой похлопал по карману, где лежал телефон с фотографиями и видео. Возможно, более ценными, чем все акции «Эппл» и «Амазон», вместе взятые. По крайней мере, для Дивайна.

– Да… Это ужасно. – Стамос посмотрела на его рукав. – Эй, ты в чем-то испачкался.

Она указала на белые следы от порошка для снятия отпечатков пальцев.

Черт!

Дивайн смахнул их, наблюдая, как пылинки опадают на пол.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Стамос.

– Решил выпить, как и ты. – Дивайн поднял руку, привлекая внимание суетливого бармена за стойкой. – Банку «Саппоро». Спасибо.

Стамос отпила из своего бокала.

– Ты хорошо знал Сару?

Дивайн ответил:

– Не слишком. Она была нашим куратором. Странно, кстати…

– Что?

– Я пару часов назад проезжал мимо офиса и видел, как Брэдли Коул мчит на парковку. Он словно вообще не спит.

При упоминании Коула Стамос насторожилась, но Дивайн намеренно не смотрел на нее. Вместо этого он глядел на отражение в зеркале за барной стойкой. Оно было не менее информативным, чем лицо реального человека.

– Что странного? Это его фирма. Вдобавок он там живет, у него на верхнем этаже пентхаус.

– Знаю, но мне все равно показалось странным – ночевать там именно сегодня, когда Сару не успели вынуть из петли.

Стамос прищурилась:

– Думаешь, ты попадешь в число тех, кто пройдет стажировку?

– Не уверен. Наверное, надо брать пример с тебя. Ты работаешь здесь уже шесть лет, и, судя по «Книге», тебя опережала только Сара. До сегодняшнего дня.

Не успев это сказать, Дивайн тут же пожалел о своих словах. Будучи новичком в шпионаже, он не умел добывать информацию у цели, по крайней мере в мирной обстановке. На Ближнем Востоке это получалось намного лучше.

– Какая же ты мразь! – вскрикнула Стамос.

Пижон, услышав ее, поднял голову. Он переглянулся с приятелями и что-то явно задумал. Дивайн прекрасно видел его в зеркале. Пижон размышлял, не стоит ли отбить у Дивайна добычу.

– Я не это хотел сказать. Извини. Просто обстоятельства сложились в твою пользу, – мирно произнес Дивайн, решив сбавить обороты. – Ты это знаешь, и я это знаю.

Принесли пиво, он сделал большой глоток. Оно приятно освежало на фоне уже ощутимой жары.

– Но это не значит, что я рада ее смерти, – надулась Стамос.

– Естественно.

Дивайн задумался. Он не добился никакого успеха, надо было срочно менять стратегию. Кэмпбелл не производил впечатления терпеливого человека. В голове мелькнуло несколько возможных вариантов развития беседы со Стамос, каждый из которых был чреват осложнениями. Поэтому, вспомнив об армейском прошлом, Дивайн решил забыть про осторожность и пойти в прямую атаку.

– Кстати, о Саре. Ты хорошо ее знала?

Стамос размышляла над ответом дольше, чем следовало бы.

– Нет, не особо.

Говоря это, она прятала глаза.

Дивайн решил надавить сильнее:

– Ты знала, что она может покончить с собой?

Вопрос, казалось, задел Стамос за больное. Она невольно округлила глаза, напрягла плечи. Однако быстро взяла себя в руки и покачала головой, пробормотав:

– Нет.

– То есть ты не видела ни единого признака? Ни малейшего? – не сдавался Дивайн.

– Мы не так уж часто пересекались. Она… она работала над другими проектами.

– Тебе не приходило письмо о ее смерти?

– Что?

– Письмо с подробностями самоубийства.

– Нет. Что за письмо?

– Не знаю.

«Может, оно попало ко мне по ошибке? Но с какой стати?»

– Ванда Симмс сказала, что наставником Сары был Коул. Ты знала?

Стамос мгновенно замкнулась в себе. Она опустила взгляд на стакан с джином, словно мечтая в нем раствориться.

– Он много кого наставлял.

– И тебя тоже?

Девушка сердито посмотрела на него, и Дивайн понял, что все испортил.

– Я не обязана отвечать на этот вопрос. Я вообще не обязана с тобой разговаривать!

Он почувствовал на плече руку и, обернувшись, увидел пижона с двумя приятелями. Дружки оказались настоящими бугаями: под два метра ростом и качки, явные спортсмены.

– Он тебя обижает? – поинтересовался пижон.

Стамос посмотрела на Дивайна, приподняв брови, словно спрашивая:

«Отдать тебя им на растерзание или не стоит? Решай сам. Но придется извиниться».

Она, конечно же, знала, что он не унизится до мольбы. Наткнувшись на каменный взгляд без капли раскаяния, Стамос поморщилась.

– Ага. Поможете? – спросила она.

– Обязательно. Идем, приятель. За углом есть одно укромное местечко. Там все и обсудим.

– Давайте лучше разойдемся миром, – предложил Дивайн, пытаясь встать, но пижон крепче ухватил его за плечо.

– Я сразу понял, что ты трус, – сказал тот. – Решил сбежать – не стесняйся.

– Слушай, давай без вот этого, – предупредил Дивайн.

Вмешалась Стамос:

– Эй, хватит! Отстаньте. Не трогайте его.

Пижон сказал громче:

– Предлагаю отпустить это ссыкло: пусть поджимает хвост и бежит куда хочет. – Он толкнул Дивайна в грудь. – Давай, вали, пока цел!

Дивайн выложил на стойку деньги за пиво, допил двумя глотками остатки, смял в руке пустую банку, повернулся к пижону и сказал – тихо и очень многозначительно:

– Я ухожу, но считай, что тебе крупно повезло, придурок.

Он пробился сквозь толпу и вышел за дверь.

Однако трое мужчин совершили огромную ошибку.

Они последовали за ним.

Глава 12

Дивайн свернул за угол и оказался в проулке между зданиями, где стоял мусорный контейнер и баки для вторсырья. Наверное, это было то самое место, о котором говорил пижон. За баками возвышалась кирпичная стенка.

Он оглянулся. Пижон с приятелями торопливо шагал вслед за ним.

Ладно, как хотят.

Дивайн подошел к стене, чтобы к нему не могли подкрасться с тыла. Обернулся: трое мужчин его нагоняли. Они встали плечом к плечу, преграждая путь к отступлению.

На их месте не раз оказывались иракцы и афганцы, талибы и боевики из «Аль-Каиды» или ИГИЛ. Все как на одно лицо. Рослые, жилистые, накачанные, проворные, вечно бормотали всякую чушь на непонятном языке, который он начал учить, но так и не освоил. Глаза у этих сукиных детей тоже были одинаковые. Безумные, с фанатичным блеском, но притом хитрые. Если противника недооценивать, запросто можно улечься в гроб, накрытый флагом.

Пижон шагал впереди приятелей, но начинал нервничать, поскольку Дивайн не спешил пугаться.

Чтобы набраться уверенности, он указал на парня слева от себя.

– Это Рик, он был полузащитником в Корнелле. – Потом ткнул в сторону второго приятеля. – Даг в колледже считался лучшим по борьбе в тяжелом весе. А я – чемпион по лакроссу в Принстоне.

Дивайн не стал попусту тратить воздух, чтобы отвечать на этот лепет. Пока одни треплют языком, другие молча работают кулаками.

Парни поперли на него. Он шагнул навстречу. Они сошлись, словно два поезда на одном пути. Столкновение было неизбежно.

Дивайн на секунду отвлекся, заметив, как из-за угла выглядывает Стамос. Судя по изумленному лицу, она не предполагала, что дело дойдет до драки. Теперь девушка думала, как исправить положение.

Она бросила на него умоляющий взгляд, который подействовал сильнее, чем можно было бы представить.

– Ладно, ребята, последний шанс, – сказал Дивайн. – Уходите, иначе я не гарантирую, что вы потом сможете унести ноги.

– Ты один, нас трое. Мы крупнее тебя, – хмыкнул пижон. – Обкурился, что ли?

– Я служил в армии. Рейнджер. Просто предупреждаю.

– И что? – буркнул Рик. – Я таких рейнджеров, как ты, одной левой укладываю.

«Ох, зря ты так думаешь, – подумал Дивайн. – Очень зря».

Пижон ринулся вперед, высоко подняв кулаки. Слишком высоко. Дивайн резко ударил его в живот, заставляя сложиться пополам, затем с размаху пнул ногой в лицо. От удара пижона перевернуло: тяжелый мотоциклетный ботинок изрядно помял смазливое личико. Дивайн схватил его за ворот рубашки и швырнул в мусорный контейнер. Парень стукнулся о металлический борт и упал на асфальт без сознания.

Борец Даг зарычал и дважды ударил Дивайна по голове. Кулаки у него оказались тяжелыми, но терпимыми. Во рту почувствовался привкус крови, из носа потекло, но картинка перед глазами осталась четкой. Даг попытался зажать его в кольцо, но Дивайн вывернулся, саданул макушкой в подбородок противнику и ткнул его большим пальцем в глаз. Затем подсек ногой лодыжку и мощно ударил локтем в бок. Мужчина отшатнулся, тяжело дыша; с подбородка и изо рта у него закапала кровь. Дивайн, резко развернувшись, зашел ему за спину, исполнив трюк, который проделывал тысячу раз на тренировках и в реальном бою. Он оказался позади здоровяка, ударил локтем в левую почку, кулаком в правую, и Даг рухнул на колени, взвыв от боли, поскольку эта область тела была незащищенной и крайне чувствительной, что делало ее идеальной мишенью.

Дивайн оперся на левую ногу, вскидывая правую.

Голова у Дага болталась точь-в-точь как мячик на стойке для ти-бола[6]. Удар пришелся по левой скуле. Парня откинуло в сторону, глаза закатились; он отключился. Мгновение спустя бедолага рухнул рядом с пижоном; очнется не скоро, и пробуждение будет крайне мучительным. На все ушли считаные секунды.

Рик схватил Дивайна сзади и вдавил его лицом в кирпичную стену. Удар вышел весьма болезненным. Плечо тут же заныло, кожу ободрало о шершавый камень. Рик навалился сверху, вдавливая его в стену и еще сильнее обдирая щеки. Затем он трижды ударил Дивайна по спине, что было глупо. Лучше бить по голове, особенно если рядом непробиваемая стенка. Дивайн поступил бы именно так. Противник, который валяется без сознания, сопротивления не окажет.

Рик отпустил его, чтобы оценить результат. Наверное, рассчитывал, что Дивайн сползет по стене, но просчитался. Может, в студенческом футболе такой трюк и прокатывает, но не в мире Дивайна. Бедняге Рику предстояло осознать последствия своей ошибки. Дивайн оттолкнулся от стены и, воспользовавшись моментом, набросился на бывшего полузащитника из Лиги плюща.

Одной рукой он схватил его за горло, другой нанес два апперкота прямо в диафрагму. Затем последовал не менее мощный хук по торсу и еще один – по черепу. Рик застонал и отшатнулся, но Дивайн держал его за горло. В бою, будь под рукой зазубренный нож, Дивайн вспорол бы парню брюхо двумя взмахами, разрезая кишки и аорту, и на этом схватка закончилась бы.

Дивайн оглянулся: Стамос с ужасом взирала на происходящее. Он разжал пальцы на шее Рика и толкнул его к стене, где тот упал, хватаясь за живот и горло. Дивайн никогда не бросал противника недобитым, но в этот раз решил сделать исключение. Может, с возрастом он становится мягче.

Все еще глядя на Стамос, Дивайн пошел к ней.

– Берегись! – крикнула та.

Он повернулся и вскинул над собой руку. Крышка от мусорного бака, которую держал Рик, врезалась в предплечье. Плечо прострелило болью, но кости уцелели; хлипкий металл, не выдержав, согнулся практически пополам. Если бы крышка угодила в голову, последствия были бы намного печальнее. Дивайн ударил Рика кулаком в грудь, прямо в область сердца, обеспечивая все симптомы сердечного приступа. Затем прыгнул вперед и макушкой с силой саданул противника по подбородку. Зубы у Рика клацнули, и наружу хлынула кровь: десны не выдержали контакта с твердыми костями.

Рик взвыл и упал на землю, зажимая изуродованный рот ладонями.

Дивайн опять посмотрел на Стамос, которая вконец оторопела при виде жуткой бойни.

Он повернулся и пошел к ней. Девушка испуганно отшатнулась.

Дивайн рукавом утер с лица кровавую юшку.

– Спасибо, что предупредила. Вызови этим ребятам «скорую».

Выдержав паузу, он добавил:

– Увидимся завтра на работе, лапуля.

Дивайн вышел на проспект, надел шлем, завел мотоцикл и пронесся мимо Стамос, которая рассеянно стояла посреди переулка рядом с тремя парнями, валявшимися в груде городского мусора.

Глава 13

Домой Дивайн вернулся во втором часу ночи. Немного поспал, обложившись пакетами со льдом. Порезы и ссадины от кирпича смазал мазью. Незадолго до рассвета встал, надел шорты с футболкой, добежал до школьного стадиона, который находился неподалеку от дома, и приступил к ежедневной тренировке.

На футбольном поле лежала тракторная покрышка. Футболисты использовали ее вместо снаряда. Дивайн принялся перебрасывать ее с одного края поля на другой, потом развернулся и снова поволок обратно, покрываясь испариной. С каждым поворотом в голове мельтешили разные мысли про Сару Юс и «Коул и Панч».

Потом он взялся за обычные автомобильные покрышки: их Дивайн поднимал вместо гирь, чтобы укрепить косые мышцы. За тренировкой он думал о своей новой работе на Эмерсона Кэмпбелла.

Потом Дивайн пробежался по ступенькам трибун, пока не взмок еще сильнее. Сделал две сотни подтягиваний на перекладине разным хватом: по двадцать штук за раз с коротким отдыхом между подходами.

Затем последовали двести отжиманий в четыре подхода. С каждым повторением он представлял, как Сара раскачивается на конце шнура.

Потом настал черед упражнений на пресс: из положения лежа на спине и в висе на перекладине. Приседания, выпады, армейская планка, прыжки на месте, прыжки на деревянные ящики разной высоты, которые тоже лежали на поле. Затем – берпи.

С каждым упражнением в голову настырно лезли мысли про вчерашнюю драку в переулке. Ссадины протестующе ныли, что заставило Дивайна напрягаться еще сильнее. Если тебе трудно, значит, плохо стараешься. Так принято в армии.

Спринт по полю и обратно спиной вперед. С каждым кругом Дивайн бежал все быстрее и быстрее, выплескивая разочарование от своей новой жизни.

Сегодня опять снились лейтенант Рой Бланкеншип и капитан Кеннет Хокинс. Они были рядом на протяжении многих лет, пока не погибли насильственной смертью. Один из них – по его вине.

Сколько раз он видел их лица во сне? Сослуживцы смотрели на него тяжелым взглядом, ожидая реакции. Бланкеншип рассчитывал, что Дивайн за него вступится. Хокинс ждал яростной отповеди и бурных эмоций. Но Дивайн молчал.

Тренировку он закончил серией изометрических упражнений, удерживая позы до тех пор, пока тело не начинало дрожать от усилий.

Трусцой вернулся домой, по пути разминая и растягивая мышцы. Принял душ, побрился, оделся, вышел в коридор. Валентайн лежал на диване, так и не добравшись вчера до спальни. Видимо, стучать по клавишам ноутбука – крайне утомительное занятие. Из дальней комнаты доносилось похрапывание Тэпшоу; скорее всего, ей снились новые сделки и счастливые пары из созданной ею империи.

У Хелен Спирс горел свет. Видимо, соседка занималась. Амбициозная, это точно. В нашем мире родиться чернокожим и вдобавок женщиной – непростое испытание. Особенно если собираешься сделать карьеру где-нибудь вроде армии.

Многие товарищи Дивайна возмущались тем, что в их рядах есть женщины. Конечно, на публике мужчины держали свое мнение при себе, чтобы не портить послужной список и карьеру, но в личных беседах зачастую выплескивали негодование. Женоненавистники были повсюду: от рядовых до генералов. Пакости, которые устраивали женщинам, славились своей жестокостью. Ничто не ранит солдата сильнее, чем осознание того, что сослуживец рядом с тобой не только не прикроет тебя, но и, что еще более обидно, еле терпит твое присутствие. При этом женщины хотели одного: чтобы им просто позволили исполнять свой долг и служить на благо страны. Возможно, Дивайн и сам поглядывал бы на женщин свысока, если бы не один новобранец, который спас ему жизнь под Кандагаром, потеряв при этом руку.

Звали того солдата Элис.

Дивайн добрался до вокзала и сел в поезд. Предстоял еще один рабочий день.

Вагон был пуст, не считая Дивайна, пока через четыре станции не вошла женщина с большой холщовой сумкой в руках. Она посмотрела на его расцарапанное лицо и села подальше.

К тому времени, когда поезд добрался до дворца Брэда Коула, вагон был заполнен едва ли на четверть. Все остальные, за исключением дамы с большой сумкой, носили костюмы. Однако была суббота, значит, пассажиров ожидалось меньше обычного. Не каждая фирма в Нью-Йорке работает по графику Уолл-стрит. Некоторым посчастливилось иметь два выходных в неделю.

Дивайн размял руку и плечо, потрогал ушибленное лицо и слегка напрягся, когда поезд замедлил ход. Вот оно! Бассейн, задний двор, где все еще горели фонари; должно быть, слуги забыли выдернуть вилку из розетки. Коул, скорее всего, их за это накажет.

Дивайн поискал информацию про дворец в интернете. Площадь дома составляла две с половиной тысячи квадратных метров. Дюжина спален, семнадцать ванных, две кухни, помещения для прислуги в соседнем коттедже, большой гостевой дом на тот случай, если двенадцати спален окажется мало, а также внушительных размеров бассейн и восемь акров земли с изысканным ландшафтным дизайном. В интернете не нашлось ни одной фотографии внутренних интерьеров, значит, скорее всего, дворец был построен самим Коулом и никогда не выставлялся на продажу. Оценку произвели с точки зрения уплаченных налогов, и вряд ли она составляла хотя бы половину истинной стоимости.

Красотки в бикини сегодня не было.

Поезд ускорил ход, и пейзаж за окном сменился.

Дивайн достал телефон и вывел на экран фотографии Коула и Стамос. Затем с выключенным звуком просмотрел видео. Телефон он держал перед собой, нарочно сев боком, чтобы окружающие не могли видеть экран.

Что-то не давало ему покоя. Он как будто упустил важную деталь.

Дивайн посмотрел в окно. Поезд мчался вдаль, увозя его в пункт назначения, куда ехать совершенно не хотелось.

Глава 14

Крохотная кабинка, два больших экрана. Вокруг – напряженная тишина, нарушаемая лишь частым дыханием сидящих рядом людей, отчего в помещении царит крайне неуютная атмосфера. Находиться в присутствии такого количества мозгов и амбиций всегда непросто. Сегодня портило настроение нывшее плечо, которым Дивайн приложился о кирпичную стену. Еще давала о себе знать спина. Хотя что такое боль? Она – суть жизнь, надо лишь смириться. Ничего не поделать, разве что проглотить пару болеутоляющих таблеток.

Никто не заметил ни ссадин у Дивайна на лице, ни того, как странно он держит руку, потому что коллеги, когда заходили, даже не удосужились посмотреть в его сторону. Так было всегда: Дивайн приезжал на работу самым первым, изрядно раздражая этим окружающих. В отместку они демонстративно игнорировали нахала. Потом и вовсе стирали его в порошок, потому что работали быстрее, эффективнее и старательнее. Все ради того, чтобы заработать Коулу еще больше денег. Когда у тебя есть два личных самолета и две яхты, очень нужно купить третью.

Стамос он сегодня не видел, да и не рассчитывал на такую удачу. Они работали на разных этажах. Впрочем, Дивайн знал адрес ее почты и теперь задумчиво водил пальцами над клавиатурой, размышляя, не написать ли ей. Только не знал, что именно.

Наконец он решил, что лучше оставить девушку в покое.

Дивайн посмотрел новости, но там ничего не говорилось про троицу избитых парней в проулке возле бара. Возможно, пижон сказал полиции, что их ограбили, угрожая оружием, – в общем, наплел всякой чепухи. К тому же они не знали, кто он такой, если только Стамос не рассказала.

Дивайн подсчитывал цифры, составлял отчеты и отправлял их прислужникам Коула, чтобы те проверили и вернули обратно, обозвав автора идиотом. Так повторялось раз за разом, пока наконец не заключали сделку, или не закрывали торги, или не отменяли подписание договора, или какая-нибудь важная шишка не принималась орать, требуя все немедленно переделать, или на пороге не объявлялось более выгодное предложение.

«В конце концов на кону не мои деньги».

Дивайн посмотрел на часы. Время обеда. Столовая находилась на третьем этаже. Еду там подавали отличную: тофу, гамбургеры, суши, гарниры всех сортов и видов, рыбу на гриле, разнообразную пасту, вегетарианские, веганские и пескатарианские[7] блюда, мясо, восхитительные десерты – и все бесплатно, а повара и уборщики норовили услужить гостям. Никто из стажеров туда не ходил: во-первых, боялись встать со своего места, а во-вторых, тряслись от одной мысли, что кто-нибудь из руководства увидит, как они принимают пищу в предназначенном для этого месте.

Почти все приносили обед с собой и ели за рабочим столом, засыпая клавиатуру крошками и размазывая брызги по экрану. Это могло стать причиной катастрофы: подтеки скрывали десятичные точки или превращали знаки доллара в евро или фунты стерлингов. Но, видимо, этого боялись меньше, чем появиться на третьем этаже.

Еще столовая считалась очередной приманкой для тех, кого брали в штат. Им туда ходить дозволялось.

До недавних пор Дивайн тоже не помышлял о визите в столовую. Однако вчерашний день изменил для него практически все. Отныне его работа заключалась в том, чтобы стать шпионом и находить важные сведения. Разведчику надо постоянно быть в движении и заглядывать в те места, которые другие люди обходят стороной.

Поэтому он поднялся и спросил:

– Никто не хочет пойти со мной в столовую?

Все воззрились на него так, будто он только что свалился в эпилептическом припадке. Переглянулись, пытаясь понять, шутит ли он. Потом, наконец, заметили синяки на лице. В итоге коллеги решили, что он попал в аварию и теперь бредит.

Желающих не нашлось. Дивайн вышел из кабинета и направился к лифту.

«Хоть вкусно поем, пока вы жуете шоколадные батончики и вытираете пальцы о фьючерсы фондовой биржи».

Он спустился на третий этаж, повернул налево и вошел в обеденный зал, который практически не уступал «Ритцу», или «Плазе» – или какие нынче рестораны считались самыми дорогими и престижными? Дивайн не знал, потому что никогда не ходил в подобные места. Он всю жизнь был простым солдатом на службе у властей.

Взяв тарелку и стакан с минералкой, он нашел свободный столик, прекрасно понимая, что все на него смотрят. Новичков здесь никогда не бывало. Обычно им требовалось не меньше четырех лет, чтобы набраться смелости и зайди сюда.

Он сел, прислонившись спиной к стене, и вдруг заметил, что зал почтил присутствием не кто иной, как сам Брэд Коул и часть его свиты. Босс нынче щеголял в строгом костюме, но без галстука – подобная вольность, наверное, объяснялась выходным.

Коул что-то произнес, и сидящие за столом рассмеялись, словно говоривший был величайшим комиком на свете. Им очень хотелось сохранить свое место в ближнем кругу; значит, приходилось надрывать животы над нелепыми шутками.

Взгляд Коула рассеянно блуждал по залу. Он то махал кому-то рукой, то кивал, то ухмылялся, то хмурился, то становился серьезным, то снова смеялся.

Тем самым он будто говорил: «Смотрите, ваш король здесь, с вами, он не на яхте и не в загородном клубе играет в гольф… и не трахает свою сотрудницу на рабочем столе, пока другая ослепительная красотка плещется у него в бассейне».

Рентгеновский взгляд Коула вдруг метнулся к Дивайну. Лицо магната вмиг стало непроницаемым. Он смотрел на стажера неотрывно: одну секунду, вторую, третью. Явно рассматривал синяки – а еще самого Дивайна. Прощупывал, копал, пробирался к слабым местам, которые Дивайн мог нечаянно оставить.

Коул построил мощную империю. Для этого нужно быть умным и безжалостным человеком, причем скорее вторым, нежели первым, потому что он отбирал чужое добро, шагая по головам людей, терпящих финансовый крах.

Наконец Коул отвернулся. Вновь рассмеялся, свел брови, махнул руками и игриво поддел одного из соседей. На Дивайна он больше не смотрел.

Тот гадал, за что удостоился такого внимания. Может, Коул просто пялился сквозь него, а сам думал о проблемах на японском рынке облигаций, или о том, что налоговая проверка идет не по плану, или о том, что белокурая принцесса узнает о его потрахушках с молодыми финансистками на пятьдесят втором этаже?

Нет, Дивайну хватало опыта понять, что Коул смотрел на него осознанно и тому есть веская причина.

Наконец он понял свою ошибку, которая не давала ему покоя с самого утра.

«Лапуля».

Так Коул назвал Стамос после того, как трахнул. И Дивайн – тоже, ляпнув из чистой бравады. И по глупости, с которой бравада шагает рука об руку.

Стамос все рассказала Коулу, и тот, будучи умным и параноидальным ублюдком, понял, что Дивайн прошлым вечером увидел лишнее.

Именно поэтому он его разглядывал, суля неприятности.

Поразмыслив, Дивайн встал и отправился за новой порцией еды: может, это последний шанс поесть по-человечески.

Отставному генералу Кэмпбеллу, скорее всего, придется вербовать нового шпиона.

Глава 15

– Трэвис?

Не успел Дивайн выйти из здания, как его окликнули.

Он повернул голову и увидел Дженнифер Стамос.

– Да?

Девушка подошла ближе. Она была одета менее строго, чем он. Новички в мире финансовых воротил не имеют возможности одеваться по собственному вкусу, но ее наряд оказался не столь формален: черный пиджак и юбка, белая блузка с декольте. Никаких чулок – слишком жарко. Вместо шпилек – удобные туфли на низком каблуке.

– Я насчет вчерашнего…

Она взглянула на его синяки, но ничего не сказала.

Накануне случилось много чего, поэтому Дивайн не знал, о чем речь. Он решил промолчать – так можно выяснить гораздо больше, вдобавок чем меньше треплешь языком, тем меньше потом неприятностей. В этом он успел убедиться на собственном опыте.

– Насчет драки, – уточнила Стамос.

– В чем дело?

– Как ты сумел избить тех парней? Они же крупнее тебя.

– Я служил в армии. Там учат драться.

– Ах да… Ты же говорил им, что рейнджер.

– Они первые на меня набросились. Правда, бить они не умеют. А я – умею, что и доказал. Сами полезли в драку, я не виноват. Я ушел, они пошли за мной. Я дал им возможность отступить, они не захотели. Не оставили мне выбора.

– Я… Прости. Я могла бы предотвратить…

– Я решил защищаться и уйти из того переулка на своих двоих.

– Извини, что так вышло…

– Что было потом?

– Я вызвала «скорую», как ты и просил.

– А полицию?

– Нет.

– Кто-то же ее вызвал.

– Да, полиция и впрямь приехала, но я к тому времени успела смыться.

– Перед тем как «смыться», ты обо мне точно никому не говорила?

Стамос удивилась:

– Нет, конечно.

– Почему нет? Какое тебе до меня дело?

– М-да, кажется, ты не умеешь ладить с людьми.

Дивайн заставил себя успокоиться.

«Уймись, Трэвис. Тебе нужна информация, а Стамос знает многое».

– Спасибо, что не выдала меня и предупредила про Рика. Но когда у этих парней взыграет эго, они могут пойти в полицию и выставить себя жертвами, а не пьяными тупицами.

– Да, наверное, ты прав.

Дивайн посмотрел на нее сверху вниз. На пятисантиметровых каблуках Стамос выглядела очень маленькой. Он буквально нависал над нею в своем дешевом костюме.

– Почему ты спрашивал меня про Сару?

– Потому что она умерла, и мне хотелось бы знать причину.

– Что тут знать? Она покончила с собой.

– Разве неинтересно, почему она это сделала? Это, кстати, не первый подобный случай в компании. Четыре года назад одного парня уволили. Его невеста, как только узнала, вернула кольцо. Два часа спустя он вышиб себе мозги из пистолета, который купил у подпольщиков.

– Откуда ты знаешь?

Стамос заметно напряглась.

– Разве в наши дни могут быть секреты, которые нельзя добыть с помощью интернета?

– У тебя тоже есть секреты? – резко спросила она.

– Конечно. Когда-нибудь и они выплывут наружу.

«Точнее, уже выплыли».

Стамос не нашлась что ответить. Дивайн решил сменить тактику и показать, что все-таки способен на сочувствие.

– Слушай, Дженнифер, я не горжусь тем, как вел себя в баре. Меня учили драться, но калечить людей мне не нравится. Я дал им возможность уйти, они не послушались. Но лучше бы мы разошлись миром.

– Что ты делал в том баре?

– Хочешь правду? Я увидел, как ты туда заходишь. Решил поговорить с тобой про Сару. Она мне нравилась, и я не понимаю, почему она покончила с собой. У нее было все, ради чего стоит жить.

Стамос помолчала, потом сказала:

– Ты сейчас домой? Давай где-нибудь перекусим. Мне кажется, нам надо поговорить. Ну, ты понял… Про Сару… и все такое.

Дивайн посмотрел на часы. Не было и шести вечера. В субботу разрешалось уходить пораньше. Впрочем, Дивайн покинул кабинет одним из первых. Другие стажеры еще сидели наверху: занимались аналитикой, писали отчеты, которые назавтра отправятся в мусорку, и боялись встать с места до тех пор, пока окончательно не доделают все дела.

– На пиво я всегда согласен. И поговорить про Сару полезно нам обоим.

– Я знаю одно хорошее место на набережной.

Дивайн ослабил узкий галстук, купленный в интернете за три доллара. Затем махнул рукой в направлении гавани.

– Веди.

Глава 16

Они сидели на улице и любовались видами на статую Свободы и остров Эллис, возвышавшийся над соленой водой. Погода стояла хорошая, хоть и чересчур влажная. Наверное, приближалась гроза, как это часто бывает летом после жары. Матушка-природа порой переводит дух. Они сидели под зонтиком, хотя солнце уже ползло к западному горизонту, обещая в скором времени раскрасить небо алыми и золотыми красками. Когда Дивайн был на Ближнем Востоке, это зрелище не переставало радовать его по одной простой причине: оно подтверждало, что он все-таки дожил до очередного заката.

Стамос заказала чипсы с соусом из авокадо и «Маргариту». Дивайн взял «Бадвайзер».

– Здесь продают неплохой эль, – заметила Стамос, глядя на банку с пивом.

Дивайн сделал большой глоток и сказал:

– Меня и «Бад» вполне устраивает.

– Вчера ты пил «Саппоро».

– Ну, мне так захотелось.

– Ты был в Японии? – спросила она.

Дивайн кивнул.

– А еще в Корее, в Германии и десятке других стран, куда отправляют солдат.

– Но чаще всего ты обитал на Ближнем Востоке?

– Да, в основном там.

– В настоящих боях участвовал?

– Разумеется. Ты хотела поговорить про Сару?

Стамос опустила взгляд.

– Она всегда казалась очень серьезной. Я… Я и впрямь к ней приглядывалась. Кое-кто из окружающих был похож на суицидника – но только не она.

Дивайн кивнул и произнес:

– Мне тоже так казалось. Но ты говорила, что редко с нею виделась.

Стамос по-прежнему старалась не встречаться с ним взглядом.

– Не совсем так. Знаю, из-за рейтинга в «Книге» нас считают злейшими врагами. – Она выдержала паузу и отпила из бокала, глядя на статую Свободы. – Но в жизни есть не только работа.

– Как говорили мои старые армейские товарищи: «Это и ежу, Дивайн, понятно».

Она украдкой покосилась на него.

– Дивайн… Разве это не ирландская фамилия? Ты не похож на ирландца.

– Мой отец – стопроцентный ирландец: светлокожий и рыжий. Но по материнской линии я грек. Бабушка и дедушка приехали с острова Миконос.

– Значит, ты уродился в мать?

– А ты гречанка с обеих сторон?

– Да, – кивнула она.

– Братья или сестры есть?

– Четыре сестры. Все старшие.

– В доме, наверное, был тот еще бедлам, – в шутку сказал Дивайн.

– Естественно, – серьезно ответила девушка.

– Прости, глупая вышла фраза.

– А у тебя братья или сестры есть? – поинтересовалась Стамос.

– Да. Намного умнее, успешнее и богаче меня. Прекрасно устроились в жизни.

– Да ладно! – скептически фыркнула она.

– Серьезно, – ответил Дивайн. – Чистая правда. Оба намного старше меня и сделали шикарную карьеру.

– Ты, должно быть, ими гордишься.

– Я рад, что у них все хорошо.

Он с жадностью допил пиво и махнул официантке, чтобы та принесла еще банку.

– Итак, вернемся к Саре. Когда ты видела ее в последний раз?

– Примерно неделю назад. Она приходила ко мне в кабинет.

Дивайн озадаченно моргнул.

– Зачем? Ты же говорила, что вы работали над разными проектами.

– Да. На одном ипподроме, в соседних стойлах.

Стамос отпила «Маргариту», облизнув соленый краешек стакана, выжала дольку лайма на чипсы и принялась за гуакамоле. Дивайн смотрел, как она ест, потом на мгновение повернулся к воде, прежде чем снова взглянуть на девушку.

– Тогда зачем она приходила?

– Ты что, решил поиграть в детектива?

– Обычное человеческое любопытство. Так зачем?

– Спрашивала об одной пьесе.

Дивайн встрепенулся:

– Что за пьеса?

Стамос покрутила в руках бокал, смотря на воду, будто там были ответы на все вопросы.

– «В ожидании Годо». Видел такую? Я про нее даже не слышала.

Дивайн кивнул:

– Видел. Здесь, в Нью-Йорке, еще до армии.

– Правда? Я думала, ты в юности шлялся по барам и зависал с девчонками.

– В школе у меня был хороший учитель английского, Гарольд Симпсон. Я сказал ему, что собираюсь поступать в Вест-Пойнт. Он посоветовал сходить на спектакль. В то время пьесу ставили на Бродвее.

– Почему он так сказал? Не хотел, чтобы ты шел в армию? – спросила Стамос.

– Не совсем. Он служил во Вьетнаме. Его призвали. Вернулся он категорически настроенным против войны. Страна обошлась с ним и с другими ветеранами, как с последним отребьем. Так нельзя: ты сражаешься изо всех сил, исполняешь свой долг, а возвращаешься в полную нищету.

– И все-таки: почему он предложил тебе посмотреть эту пьесу?

Дивайн отпил из новой банки.

– Я правда не могу объяснить. Надо самому ее видеть.

– Тебе понравилось?

– Не уверен, что про такие вещи можно говорить «понравилось» или «не понравилось». Их цель вовсе не в этом.

– А в чем тогда?

Дивайн отвел взгляд от статуи Свободы и повернул голову к Стамос.

– Наверное, о том, что делать с собственной жизнью. Посмотри спектакль – поймешь. Итак, ты сказала Саре, что не видела пьесу. Что она ответила?

– Она ответила, что стоит сходить. Обязательно.

– Значит, она ее смотрела… А в каком театре?

– Не помню. Где-то на Бродвее. Совсем недавно. Ты правда думаешь, что какая-то глупая пьеса могла подтолкнуть ее к самоубийству?

– Это не «какая-то глупая пьеса». Ее написал Сэмюэл Беккет, он впоследствии получил Нобелевскую премию по литературе. Сара больше ничего не говорила?

Стамос замялась:

– Кажется, она хотела что-то сказать, но передумала. Я попыталась ее разговорить, но…

– Что «но»?

– Не знаю, она казалась… напуганной. – Стамос подняла глаза. – Думаешь, одно с другим связано?

– Может быть… – задумчиво произнес Дивайн. – И все-таки, почему ты решила со мной поговорить?

– Из-за Сары, я же сказала.

– Подозреваю, что не только из-за нее.

У Стамос нервно забегали глаза.

– Ты вчера вечером был в офисе.

– С чего ты взяла?

– Спросила у охранника. Когда ты ушел, я вызвала скорую, а потом вернулась на работу. Охранник сказал, что ты приходил недавно и вошел в здание сразу после меня.

– Я его не видел.

– Он возвращался с обхода. Он тебя заметил, ты его – нет.

– Ладно, что с того?

– Он сказал, ты ушел сразу после меня. Он еще подумал, что мы… Вслух, разумеется, не сказал, но, судя по всему, решил, что мы с тобой… ну, ты понял, поднялись наверх и…

Дивайн откинулся на спинку стула.

«Итак, игра начинается».

– Я забыл телефон в кабинете, пришлось вернуться. Это преступление?

Стамос ответила быстро и резко:

– Я была наверху довольно долго, ты успел бы спуститься.

«Ага, конечно».

– Я решил, раз уж вернулся, включить компьютер и доделать отчет. Я даже не знал, что ты вернулась. Тоже не успела что-то сделать?

– А-га… Да, один срочный проект.

– Ну да… Мы те еще трудоголики.

Стамос смотрела на него, не отводя глаз. Дивайн надеялся, что прошел ее проверку. Точнее, проверку Коула. Это объясняло взгляд, которым владелец фирмы наградил его в столовой. А еще было главной причиной, заставившей девушку с ним заговорить.

– Когда ты уходил вчера, то назвал меня «лапулей».

«Игра продолжается, второй раунд».

– Ну да, очень грубо с моей стороны. Наверное, адреналин после драки зашкаливал, напрочь отшибив мозги. Я всегда называл так девчонок в школе. Тогда казалось, это круто. Я был тем еще придурком. Извини. Мне правда очень стыдно.

Ее взгляд потускнел, она опустила голову.

– Извинения приняты.

Дивайн встал, достал бумажник и сказал:

– Мне пора на поезд. Надо выспаться, заодно приложить лед к больным местам. Сколько я должен за пиво?

Стамос подняла голову.

– Я пригласила. Мне и платить.

Когда он убрал бумажник, она спросила:

– Тебе приходилось убивать?.. Там, на службе?

– Разумеется, – ответил Дивайн.

Он направился к метро, оставив женщину наедине с ее «Маргаритой», чипсами и гуакамоле.

И сомнениями.

В его словах и в самой себе.

Глава 17

Перед самым домом стояла машина, провонявшая сигаретами и кофе. Детектив Хэнкок, открыв водительскую дверь, сидел боком, поставив ноги на тротуар. Заметив Дивайна, он поднял голову.

Тут же встал. Пиджак распахнулся, обнажив пистолет в кобуре с зажимом на поясе.

– Предпочитаете «Глок», а не «ЗИГ»? – спросил Дивайн, подходя ближе.

Хэнкок удивленно вскинул брови.

– Вы можете определить марку оружия по рукояти?

– Не только. По многим деталям.

– Опять армейские фокусы, да?

– Мне вбили их в подкорку. Так что случилось?

Хэнкок внимательно посмотрел на него.

– Что у вас, черт возьми, с лицом?

– Решил сыграть в баскетбол в старой школе против ребят вдвое младше меня. Пытался исполнить один трюк, который никогда мне не давался, и упал. Все не так плохо, скоро заживет.

– Да уж, спорт лучше оставить молодым. У меня возник один вопрос. Найдется минутка?

– Если я скажу, что нет? – спросил Дивайн.

– Я много времени не отниму. Давайте прогуляемся. Вы же не против? Вечер прекрасный.

Дивайн зашагал, и Хэнкок пристроился рядом.

– Как продвигается расследование? Узнали, почему Сара покончила с собой?

– Она с собой не покончила. Поэтому у нас появились вопросы.

Дивайн застыл. Хэнкок тоже остановился.

– Повторите.

– Она не покончила с собой. Мы расследуем убийство.

– Убийство?! Не суицид?

– Как вы понимаете, информация конфиденциальна, – уточнил Хэнкок.

– Тогда зачем делиться ею со мной?

– Надеюсь, что, если буду с вами откровенным, вы тоже не станете ничего скрывать.

– Я и так рассказал все, что знаю.

– Сомневаюсь.

– Вы же говорили, это самоубийство, – возразил Дивайн.

– Такова была изначальная версия. Дело переквалифицировали. Убийство можно замаскировать под суицид, особенно если жертву находят повешенной.

– Это я знаю, – рассеянно отозвался Дивайн, глядя в сторону.

– Откуда? – резко спросил Хэнкок. – Откуда вы знаете?

Дивайн снова принялся идти.

– Был случай в Афганистане. Одного солдата, как и Сару, нашли повешенным. Улики указывали на самоубийство. У него была депрессия. Жена закрутила роман с каким-то уродом. Кроме того, ему не дали очередное звание. Парень начал пить. Получил несколько взысканий, и карьера покатилась под откос.

«Звали его лейтенант Рой Бланкеншип», – мысленно добавил Дивайн.

– М-да, тут любой полезет в петлю.

– Ага. Только он не повесился. Его убили.

Хэнкок прищурился:

– Кто убил? И за что? Как это выяснили?

– Один сослуживец. Тот недавно вернулся с гражданки, где трахал жену погибшего. Мотив проще простого. Он хотел сжить мужа со свету, чтобы занять его место рядом с красоткой-женой.

«И звали этого типа капитан Кен Хокинс».

– Извечное предательство. Как узнали, что это не самоубийство?

– Наверное, так же, как и вы. Основной признак – направление странгуляционной борозды. – Дивайн прочертил пальцем линию по шее. – При удушении она проходит горизонтально, при повешении – наискосок из-за силы тяжести, которая действует на висящее тело. Кроме того, под ногтями убитого нашли пеньку. Значит, убийца душил его сзади, а жертва сопротивлялась и дергала за веревку. Так получилась горизонтальная борозда. Затем парня повесили на той же веревке, обставив смерть как самоубийство. Следователи из армейского уголовного розыска обнаружили вторую борозду под первой. Причем одна из них появилась после смерти.

– Откуда вы знаете подробности? – с подозрением спросил Хэнкок.

Дивайн был в курсе событий, поскольку не раз перечитывал материалы дела и неоднократно беседовал со следователями. Он быстро догадался, что это не самоубийство. Удивлялся, почему уголовный розыск не спешит заводить дело. Потом наконец понял, что вся причина в политике: она важнее истины. Кэмпбелл фактически это подтвердил.

– Как я уже сказал, мы вместе служили. Я старался выяснить, что мог.

– Что случилось с убийцей?

– Он вскоре умер. Покончил с собой, когда понял, что его вот-вот арестуют. Только в его случае это было настоящее самоубийство.

Последняя фраза оказалась ложью.

«Хокинс умер, потому что я бросил его истекать кровью».

– А что жена?

– Судя по имеющимся сведениям, она ничего не знала. Вскоре снова вышла замуж, у нее все хорошо, – добавил Дивайн, крайне недовольный этим фактом. – Так почему дело Сары расследуют как убийство?

– По тем же причинам, – отозвался Хэнкок.

– Значит, убийца был неаккуратен? – заметил Дивайн.

– И он еще на свободе. Моя задача – найти его.

– Или ее.

– Нужно немало сил, чтобы подвесить женщину. Мертвый груз, как-никак. Простите за каламбур.

– Что требуется от меня? – спросил Дивайн.

– Сказать, где вы были между полуночью и четырьмя часами утра в тот день, когда ее нашли?

– Это примерное время смерти?

– Да. В здании работал кондиционер, поэтому результаты неточные. Сейчас проводят более тщательную экспертизу.

– Я был дома, в постели. Хотя в четыре утра уже встал и пошел на тренировку. До города ехать больше часа.

– Кто-нибудь может подтвердить? – спросил Хэнкок.

– Соседи, наверное. В здании фирмы есть камеры и сидит охранник, а чтобы попасть внутрь, нужен пропуск. Вам необязательно играть в следопыта и подглядывать в замочные скважины, детектив.

Хэнкок ответил вроде бы в шутку, но с явным сарказмом.

– О, спасибо, я и не знал. Дело можно считать раскрытым.

– Я вовсе не пытаюсь указывать вам, как вести следствие.

– Но впечатление именно такое. Вы правда тренируетесь в четыре часа утра?

– Да, на школьном стадионе в паре кварталов отсюда. Единственное удобное время.

– Ясно. Кстати, охранник делает обходы. Он не постоянно сидит возле дверей.

«Да знаю», – мысленно произнес Дивайн.

– А как же камеры и пропуски?

– Убийца мог остаться в здании на ночь.

– По видеозаписям можно подсчитать количество входивших и выходивших.

– Слишком много народу, и ракурс местами неудобный, легко ошибиться. Нельзя исключить всех. В том числе и вас.

– Позавчера я вернулся домой. Соседи подтвердят. – Хотелось бы верить. – Чтобы пройти в здание, нужна карточка. Я попал бы на камеры. Меня бы засняли.

– Как вчера, например? Около одиннадцати, кажется?

– Я забыл телефон. Пришлось вернуться. Охранник видел, как я ухожу.

– Да, он подтвердил.

– И? – произнес Дивайн.

– И все, если вам больше нечего добавить.

– Нечего.

– Вы знали Сару Юс? – неожиданно спросил Хэнкок.

– Я уже говорил, что да!

– Не заводитесь, Дивайн. Видите ли, дело в том, что, судя по всему, вы знали ее гораздо ближе, чем утверждаете.

Дивайн снова остановился.

– С чего вы так решили?

– Вы ее знали? – напомнил вопрос Хэнкок.

– Зависит от того, что вы имеете в виду.

– Вы с нею встречались? Занимались сексом?

– Похоже, мне нужен адвокат, – буркнул Дивайн.

– Думаете?

– Это Америка. Здесь всем нужен адвокат.

Хэнкоку ответ не понравился.

– Если не хотите говорить, это вызывает подозрения. Вы выглядите виноватым.

– Допустим, я с нею встречался и даже занимался сексом. С чего вы решили, что это повод для убийства?

– По старой как мир причине. Отвергнутый любовник.

– О, значит, я уже отвергнутый любовник? Вам впору писать романы!

– Так что скажете? – спросил Хэнкок. – Она вас отвергла?

– Думаю, наш разговор окончен.

– Вы говорили, военные следователи нашли того парня. Мы своего тоже найдем.

– Очень надеюсь. Только им буду не я, потому что я не убивал Сару.

– Ладно, поверю вам на слово. Вычеркиваем вас из списка подозреваемых.

– Вы кого-нибудь еще подозреваете? – спросил Дивайн.

– Вам нет необходимости это знать.

Дивайн развернулся и пошел домой.

Завтра, слава богу, воскресенье. Выходной!

Только не для Трэвиса Дивайна. Завтрашний день обещает стать тяжелее, чем вся предыдущая неделя. А может, и все время работы в «Коул и Панч».

Хотя зачем ждать до завтра? Вечер только начинается.

Глава 18

Русский, Уилл Валентайн, валялся на диване, но на сей раз не спал. Рядом лежала целая коробка с пиццей и непочатая бутылка пива. Русский испытывал неумолимый аппетит к местной нездоровой пище.

Дивайн сел рядом, посмотрел на пиццу и сказал:

– Знаешь, в нашей стране есть и другая еда. Эта дрянь, если питаться только ею, рано или поздно тебя убьет.

– Не смеши меня, чувак.

Валентайн ухмыльнулся, отхватил зубами большой кусок от пепперони, затем ловко одной рукой застучал по клавиатуре.

Дивайн лишь пожал плечами.

– Что ж, я тебя предупредил. У меня есть одна проблема, не поможешь? Мне пришло странное письмо, и я не знаю, от кого оно. Глянешь?

Валентайн посмотрел на него.

– Ну-ка перешли.

Дивайн отправил ему вчерашнюю анонимку и сказал:

– Займись, как будет время, но чем быстрее, тем лучше. Вопрос жизни и смерти.

Валентайн небрежно отмахнулся, открывая письмо, упавшее ему в почтовый ящик.

– Вы, американцы, чересчур зациклены на таких вопросах. В России люди смерти не боятся, потому что постоянно умирают. Пиццу будешь?

Дивайн посмотрел на коробку и взял кусок.

– Кстати, ты помнишь, что в четверг я был дома?

– В четверг? Ага, помню. Все время. А что?

– Просто так.

В четверг Валентайн весь вечер проспал в своей комнате. Даже если он даст показания, ему не поверят. Все-таки он русский.

Синяков на лице Дивайна Валентайн будто не заметил. Видимо, решил, что американцы часто получают по морде. Как, впрочем, и русские.

Валентайн вдруг поднял голову:

– Ого, чувак, это не похоже на адрес электронной почты.

– Я знаю, в этом-то и проблема.

– Ты точно получил письмо по почте?

– Точно.

Валентайна его слова не убедили, но он тут же переменился в лице, прочитав текст.

– Погоди. Сара Юс?! Та самая, с которой ты встречался? Она умерла?

«Черт, я и забыл, что рассказывал ему про Сару».

Дивайн внимательно посмотрел на соседа.

– Просто постарайся отследить письмо, Уилл. Это важно.

Он поднялся в свою комнату, съел пиццу, переоделся в любимые джинсы и черную футболку. Рука и плечо по-прежнему ныли, поэтому он пошел в ванную, чтобы смазать ушибы. Когда выходил, то увидел Хелен Спирс: она была в красной майке и обрезанных джинсовых шортах с белыми карманами. Длинные волосы были собраны на макушке цветными резинками.

«Боже, да она красотка», – с восхищением подумал Дивайн.

– Что с тобой случилось? – спросила девушка.

– Порезался во время бритья.

В ответ Спирс закатила глаза.

– Не смешно. И почему все парни считают себя комиками?

– Виноват, ваша честь.

Впрочем, шутки быстро закончились.

– У вас в офисе умерла женщина.

Дивайн напрягся.

– Да, было такое.

– Ты ее знал? – спросила Спирс.

– Немного.

– В новостях сказали, она повесилась.

– Ведется следствие, – неопределенно ответил Дивайн.

– Этот мужчина на машине, который к тебе приезжал… он из полиции? Я видела его в окно. Похож на копа.

Спирс проявляла к теме гораздо больше интереса, чем следовало. Дивайн не знал, что и думать.

– Да, из полиции.

– Зачем ты ему понадобился?

– Хотел задать пару вопросов.

Она сложила на груди руки и строго, по-судейски, нахмурилась.

– Трэвис, тебе случайно не нужен адвокат? У меня есть на примете пара толковых специалистов.

– Я никоим образом не причастен к ее смерти.

– Неважно. Невиновных людей тоже сажают за решетку.

Дивайну ее слова не понравились, хоть он и знал, что сказанное – чистая правда.

– Я сообщу, если придется. Спасибо. Кстати, ты же помнишь, что в четверг я был дома, верно?

– А что? Тебе надо подтвердить алиби? – тут же спросила она.

– Можно и так сказать.

– Кажется, помню. Но я вернулась поздно… Я точно видела тебя вчера вечером, когда занималась йогой в столовой.

– Прошлый вечер следователей не интересует.

– Это понятно. Надо вспомнить, что было в четверг…

– Спасибо. Как идет подготовка к экзаменам?

– Со скрипом, но вроде справляюсь.

– Какую выберешь специализацию?

– Уголовное право.

– Кого будешь защищать?

Спирс смерила его странным взглядом.

– Конечно, тех, кто во мне больше нуждается.

Она ушла вниз по лестнице. Громко хлопнула входная дверь. Дивайн пересек коридор и постучал в спальню Тэпшоу, слыша, как девушка возится внутри.

Та открыла.

– Да? – радостно спросила она, стоя в одной пижаме и тапочках-кроликах. Грязные светлые волосы рассыпались по узким плечам. Лицо казалось на редкость задумчивым, но в глазах плясал озорной огонек. Если верить Тэпшоу, ей было под тридцать, но иногда, как сейчас, она выглядела подростком. Слишком худая, на вкус Дивайна, но в целом симпатичная.

В ее комнате царил настоящий хаос, будто там разорвалась граната, а то и не одна. Стены были облеплены цветными стикерами. На столе громоздились три огромных монитора. На доске висели прогнозы выручки и прибыли, а также бизнес-план и организационная схема компании.

Дивайн знал, что Тэпшоу училась в Массачусетском технологическом институте, где получила степень бакалавра по информатике. Еще он знал, что она геймер мирового класса и компанию основала на деньги, вырученные от побед. Кроме того, она выиграла несколько престижных международных конкурсов. Затем прошла ускоренное обучение в Гарварде, где получила магистерскую степень в области управления бизнесом. Русский толстяк внизу знал толк в компьютерах, но эта молодая женщина, пытающаяся построить империю любви и онлайн-знакомств, по всей видимости, разбиралась в интернет-технологиях лучше него.

– Как дела, Джилл? Хоть раз выходила сегодня подышать свежим воздухом или перекусить?

Девушка нравилась Дивайну. Амбициозная, но милая и незаносчивая. Таких людей он встречал нечасто. Еще у нее была нежная улыбка и добрые, хоть и наивные повадки.

– Ага, я вроде завтракала…

Она неуверенно огляделась, будто ища в комнате подтверждение своим словам.

– Пора ужинать.

Тэпшоу изумилась:

– Ух ты! Как быстро время пролетело. Когда я работаю из офиса, то обычно пью кофе и заказываю суп, а дома сижу весь день без отдыха.

Она только сейчас заметила синяки у него на лице:

– Господи, что с тобой?! Упал с мотоцикла?

– Поскользнулся в душе. У Валентайна внизу есть пицца. Стоит поторопиться, пока он не доел.

– Хорошо, спасибо. Слушай, у тебя все в порядке?

Тэпшоу не знала о его проблемах. Весь ее мир вращался вокруг «Колибри». Но было приятно, что она спрашивает.

– Не жалуюсь. Слушай, если захочешь отдохнуть, неподалеку есть одно место с хорошей текилой.

– Текилу я люблю.

– Тогда договорились?

– Давай на следующих выходных? Я знаю, ты много работаешь.

Дивайн усмехнулся.

– Спасибо, что заметила. Ты сама пашешь не меньше моего.

Тэпшоу обвела взглядом стены, испещренные записками.

– Я сумасшедшая, правда? Но это здорово, когда ты… ну, не знаю… создаешь нечто новое. Особенно если это нужно людям и помогает им в жизни.

– Твое дело намного лучше того, чем занимаюсь я. А теперь иди и забери пиццу. Если Валентайн будет сопротивляться, зови меня.

– Спасибо.

Она сбежала вниз по лестнице. Через минуту донесся вопль Валентайна:

– Эй, нет, это мое!.. А, ты уже откусила?.. Вот что значит Америка! Но я теперь тоже американец, придется терпеть…

Дивайн надел мотоциклетный шлем и вышел через заднюю дверь.

Глава 19

Во дворце Коула сегодня было тихо. Дивайн, сидя на мотоцикле и разглядывая окрестности с помощью прибора ночного видения, который он прихватил со службы (все-таки армия была перед ним в долгу), никого не замечал. Во дворе горел свет, ходили люди, возле ворот стояли вполне приличные автомобили вроде «БМВ» восьмой серии и кабриолета «Мазерати». За те деньги, что Коул отвалил за «Бугатти», можно купить по меньшей мере десяток таких машин.

Дивайн перебежал дорогу, скрываясь за раскидистыми дубами, которые пережили вырубку. Отсюда дворец просматривался под другим углом. Блондинка в бикини не показывалась, Коул – тоже. Впрочем, в доме восемь гаражей, «Бугатти» мог стоять где угодно.

Дивайн выждал еще несколько минут. По службе ему редко приходилось сидеть в засаде, но чем больше информации собрать заранее, тем успешнее пройдет бой.

Он вышел из-за дерева, перебежал открытое пространство и запрыгнул на окружавшую двор стену. Там, упираясь локтями, поднес оптику к глазам, настраивая фокус.

Сразу же обнаружилось искомое.

Блондинка сидела за столиком возле бассейна. На ней были белые брюки и бледно-голубая блузка без рукавов. Синие босоножки завершали модный образ. Она выглядела так, будто только что сошла с обложки журнала.

Но куда интереснее оказался мужчина, сидевший напротив.

Лицо у него было облеплено пластырем, но Дивайн без труда узнал пижона из переулка в Гринвич-Виллидж. Глядя на эту парочку, сидящую бок о бок, Дивайн мысленно задал себе два вопроса. Во-первых, на какой машине ездит пижон: на «БМВ» или на «Мазерати»? Во-вторых, кто они друг другу – может, брат с сестрой? Определенное сходство имелось.

Потом Дивайн задумался о другом. Пижон здесь, скорее всего, случайно, поэтому нет смысла тратить на него силы. Хотя, если поразмыслить, бар в Виллидже популярен среди людей, работающих на Уолл-стрит. Дивайн и прежде захаживал туда вместе с коллегами. Если пижон – тамошний завсегдатай, значит, он может крутиться среди финансистов и знать Брэда Коула.

Расслышать, о чем идет разговор, Дивайн не мог, поэтому он спустился на землю, вернулся к мотоциклу и принялся ждать.

Ждать пришлось недолго.

Пижон вышел и уселся в «БМВ». Дивайн ошибся. Он решил, тот катается на «Мазерати». «БМВ» выехал за ворота, и пижон вдавил педаль газа. Машина с ревом рванула вперед, и Дивайн пустился в погоню.

Он не слишком удивился, когда дорога привела их на Манхэттен. «БМВ» припарковался перед домом в Верхнем Ист-Сайде, на месте, предназначенном для жильцов. Пижон подошел к двери, отпер ее и вошел внутрь.

Дивайн остановился неподалеку и сфотографировал автомобильный номерной знак, а также дом и латунную табличку с адресом, прикрепленную рядом с входной дверью. Все окна закрыты, доставать прибор ночного видения нет смысла. Дивайн осмотрел соседние здания. В них тоже было темно. Вдоль улицы стояли автомобили.

Он прикинул, что особняк стоит миллионов двадцать. Пижону на вид не больше тридцати. Может, унаследовал дом от родителей? В здешних местах такое не редкость.

Дивайн направился к Бродвею. Он выяснил, где сейчас показывают «В ожидании Годо». Нужный театр располагался на Сорок пятой улице, в самом сердце Театрального района. Назывался он «Ломбард».

Купив в кассе билет на воскресный спектакль, Дивайн вернулся в центр города и подъехал к тому месту, где накануне подрался с тремя пижонами. Припарковался неподалеку, стараясь не высовываться из-за соседней машины, огляделся. Полицейской ленты не видать. На место преступления не похоже. Возможно, Стамос говорила правду.

Дивайн поехал дальше на юг, к зданию «Коул и Панч». Остановился перед ним. Сквозь стеклянные двери было видно охранника.

Дивайн вскинул голову, разглядывая окна пятьдесят второго этажа, где убили Сару Юс. Ему предстояло выяснить, что за темные дела творятся в компании, и расследование можно начать с убийства. Все ниточки тянулись к бродвейской пьесе.

«Если я провалю задание, Эмерсон Кэмпбелл отправит меня гнить в тюрьму».

Дивайн поехал в Бруклин; пересек Ист-Ривер по мосту. Темная вода выглядела угрюмой и холодной. Через несколько минут Дивайн выехал на улицу в Парк-Слоупе, расположенную в квартале от Проспект-парка. Это был тихий, засаженный деревьями элитный район.

В одном из здешних домов жила Сара Юс. Перед крыльцом стояли две патрульные машины. У двери топтался полицейский, внутри горел свет.

Из дома вышел мужчина в костюме, огляделся. К нему торопливо подошла стройная рыжеволосая женщина. Под блузкой у нее висел микрофон с блоком питания; за нею следовал крепкий мужчина с камерой на плече.

Значит, журналисты пронюхали неладное.

Человек в костюме заговорил с репортершей, они обменялись несколькими фразами, оператор не стал снимать. Должно быть, она просила комментарий. Мужчина отвернулся и пошел обратно к дому, но женщина поспешила вслед за ним, задавая какие-то вопросы. Дивайн не слышал, о чем идет речь, но репортерша, несмотря на все старания, осталась ни с чем. Мужчина захлопнул дверь перед самым ее носом.

Патрульный шагнул вперед и попросил их уйти. Журналистка огрызнулась в ответ и отошла в сторону, говоря что-то оператору, который опустил камеру. Они направились к припаркованному неподалеку микроавтобусу. Судя по логотипу на мятых грязных бортах, журналисты работали на Сорок четвертом канале, о существовании которого Дивайн даже не подозревал. Через минуту они отъехали. Когда фургон проезжал мимо, Дивайн хорошо разглядел сидящую внутри женщину. Она была примерно его возраста, на вид – донельзя решительная. Дамочка производила впечатление человека, который живет лишь затем, чтобы совать нос в чужие дела.

Внимание Дивайна привлекло такси: оно медленно проехало по улице и остановилось перед домом. Из него вышли двое – мужчина и женщина, оба лет пятидесяти. Мужчина лысый, одет в брюки и белую рубашку, бледный, как сама смерть. На лице женщины застыла скорбная гримаса. Мужчина достал из багажника большой чемодан на колесиках, после чего такси отъехало.

Мужчина обнял женщину за плечи, и они медленно направились к дому, где их встретил патрульный. Они что-то показали ему, скорее всего, удостоверения личности, и тот произнес в микрофон, прикрепленный к плечу, пару фраз. Через несколько секунд дверь открылась, вышел человек в костюме. Он провел гостей внутрь.

По всей видимости, приехали родители Юс. Дивайн задумался, знают ли старики, что, пока они были в дороге, причину смерти установили официально, и теперь это убийство? Если не знают, ситуация еще более трагична. Считать, что твой ребенок покончил с собой, – значит, мучиться ужасным чувством вины; постоянно думать, может, были какие-то признаки, которые ты мог заметить и исправить. Однако убийство намного страшнее. Придется осознать, что твоего ребенка насильно лишили жизни. Обычно первая реакция на такие новости – дикая ярость и жажда мести. Затем, когда эмоции схлынут, начинаешь мыслить рационально. Сознание того, что твоего ребенка убили, вынуждает заглянуть в самые потаенные глубины личности, о существовании которых большинству родителей не хотелось бы знать.

Если Сару Юс действительно убили, это сделал кто-то из компании. А значит, под подозрением находятся все, включая Дивайна.

Глава 20

В воскресенье Дивайн встал позже обычного. В шесть утра он вернулся с тренировки и снова лег, решив немного поспать. Судя по реакции организма, тот требовал сбавить темп и отдохнуть. Дивайн проснулся в одиннадцать, смыл с себя остатки сна и приготовил завтрак: омлет, тосты, протеиновый коктейль, кофе и, в качестве небольшой награды, шоколадное печенье.

Затем он вернулся к себе, включил ноутбук и принялся искать информацию. Владельцем здания в Верхнем Ист-Сайде, куда заходил пижон, значилась некая «Акрида-групп». Дивайн загуглил ее название и получил множество результатов. Некоторые компании выглядели вполне пристойно: с юридическими адресами, веб-сайтами и подробной информацией в разделе «о себе». Однако одноименных фирм было слишком много, чтобы проверить их все.

Решив отвлечься, он поискал в интернете, что такое «акрида». Оказалось, есть такой вид саранчи. В «Википедии» говорилось, что акрида не опасна для человека.

Дивайн потер больное плечо и саднящую скулу.

«Не помешало бы отредактировать статью».

Впрочем, если единственная цель «Акрида-групп» – владение нью-йоркским особняком, то логично, что у них нет ни юридического адреса, ни веб-сайта. Для богачей и знаменитостей обычное дело – использовать подставные фирмы для покупки недвижимости из соображений конфиденциальности. Возможно, здесь тот же случай.

Дивайн проверил номера «БМВ». Валентайн показывал, как это делается. Когда Дивайн спросил, можно ли по номеру машины узнать владельца, русский махнул куском пиццы с пепперони и фыркнул:

– Я тебя умоляю. Проще простого. Даже мой племянник взломает и вашу базу департамента транспортных средств, и сайт ФБР, и гребаное ЦРУ, и все прочие конторы. Хотя он еще сопляк и даже в школу не ходит.

Иногда Валентайн откровенно бесил.

Машина оказалась зарегистрирована на Кристиана Фуллертона Чилтона, адрес – тот самый особняк. Дивайн решил глянуть, что про этого типа пишут в интернете. Нашлось несколько однофамильцев, но круг поиска быстро сузился: второе имя было довольно редким, вдобавок Дивайн знал, как он выглядит.

Он нашел страницу в «Фейсбуке»[8], но та ожидаемо оказалась закрыта от посторонних.

Впрочем, не проблема. Даже не придется идти к русскому на поклон.

Дивайн открыл исходный код страницы, взял оттуда ее идентификатор, проделал еще несколько манипуляций с адресом, как это называется в биржевой торговле (ведь «Фейсбук» безостановочно борется с любопытными типами вроде него), добавил в свой аккаунт нескольких реальных друзей Чилтона, указанных на его странице, – и нужный профиль ошибочно счел Дивайна лучшим «другом». Ради предосторожности Дивайн использовал фейковый аккаунт. Вряд ли Чилтон сумеет вычислить взломщика. По крайней мере, хотелось бы верить.

Он быстро просмотрел фотографии и посты на странице. Увидел упоминания нескольких очень известных фамилий. Чилтон был нарасхват. То он гонял на дорогущей машине, то загорал на огромной яхте, то уверенно шагал к «Гольфстриму‑650». Марку самолета Чилтон указал сам крупными буквами. Дивайн в жизни на таких не летал. Армейских вояк обычно перевозят на транспортниках вроде «C‑130» или «C‑17». О том, что ваше место относится к бизнес-классу, свидетельствует наличие подушки на сиденье и ремней безопасности, не дающих с него свалиться.

Чилтон, по его гордому утверждению, был прямым потомком того самого Эдварда Чилтона, который приплыл на корабле «Мэйфлауэр»[9]. Будто сегодня это имеет какое-то значение. Хотя для некоторых, как знал Дивайн, имеет.

Свой род деятельности он указывал как «предприниматель и инвестор». У него была своя компания, которая называлась, разумеется, «Мэйфлауэр энтерпрайз». Дивайн прошел по указанной ссылке. Судя по сайту, все было вполне пристойно. Фирма вкладывала средства в самые разные сферы бизнеса. Возглавлял компанию сам Чилтон, руководивший целой командой лиц, счастливо улыбающихся с фотографий.

Дивайн надел бежевые брюки и синюю рубашку с коротким рукавом, обул светло-коричневые туфли и уже собирался выходить – скоро спектакль, – как его перехватила Хелен Спирс.

Она хмурилась.

– Не уверена, что смогу обеспечить тебе алиби, Трэвис. Я все мозги сломала, но, если честно, не помню, чтобы видела тебя в четверг вечером. Ты уверен, что был дома?

– Да, но ничего страшного. Если не помнишь, не беда. Я не прошу тебя никого обманывать.

Она подошла ближе и взяла его за руку.

– Прости. Если вдруг захочешь поговорить, помни – я всегда рядом.

– Спасибо.

Когда она ушла, Дивайн закрыл глаза, глубоко вдохнул и велел себе не забивать голову пустяками. И так слишком много забот.

Он посмотрел на дверь Джилл Тэпшоу и постучался, но та не ответила. Наверное, ушла в офис. Для нее воскресенье – лишь очередной день для строительства своей империи всеобщей любви.

Дивайн вышел на улицу. Брать мотоцикл не стал. Лучше ехать на поезде.

Шагая к вокзалу, он задумался, не почудился ли ему в словах Спирс двойной смысл. Хотя, может, он просто выдавал желаемое за действительное. Дивайн был слегка влюблен в эту женщину; и она, возможно, тоже испытывала к нему нежные чувства. Но вряд ли дело только в них. Соседка всерьез беспокоилась за него, и Дивайн никак не мог понять почему. Не такие уж они близкие друзья; и кандидатов в любовники вокруг – хоть отбавляй.

1 «Талибан», «Аль-Каида», ИГИЛ – террористические организации, запрещенные в РФ.

2 То есть списка самых прибыльных компаний США.

3 Медведь Смоки – талисман лесной службы США, помогающий просвещать общество насчет опасности лесных пожаров.

4 «Окно во двор» – детективный фильм Альфреда Хичкока, снятый в 1954 году по одноименному рассказу Уильяма Айриша. Главный герой, фоторепортер, прикованный из-за сломанной ноги к инвалидному креслу, от скуки подглядывает за соседями.

5 Нашивку выдают выпускникам Школы рейнджеров, где обучаются будущие командиры взводов. 75-‑й полк рейнджеров – элитный парашютно-десантный разведывательный полк. Отслужившие в этом полку считаются «внесенными в список». И то и другое – признак отличия.

6 Ти-бол – упрощенная разновидность бейсбола для детей от 4 до 6 лет. Игрок с битой отбивает не брошенный мяч, а лежащий на подставке.

7 Пескатарианство – близкая к вегетарианству идеология употребления пищи, разрешающая есть рыбу, а также беспозвоночных водных животных.

8 21 марта 2022 г. деятельность социальных сетей Instagram и Facebook, принадлежащих компании Meta Platforms, Inc., была признана Тверским судом г. Москвы экстремистской и запрещена на территории России.

9 Судно, на котором в 1620 г. в Северную Америку прибыли т. н. отцы-пилигримы, создавшие первое постоянное английское поселение на территории нынешних США – Новый Плимут.

Продолжить чтение