Читать онлайн То, что приходит по ночам бесплатно

Что-то ходило по комнате

В тот вечер я проснулась от того, что в моей комнате кто-то ходил. Такие, знаете, четкие, размеренные шаги, как от взрослого, довольно тяжелого мужчины – топ-топ-топ. Проблема была только в том, что жила-то я совершенно одна. А шаги были, отчетливые, точно в моей комнате. У меня паркет еще старый лежит, скрипит так характерно, я этот звук из тысячи узнаю.

Я замерла. Лежу, думаю, мало ли, может грабитель какой забрался или еще что? Под одеяло незаметно так заползла целиком и в щелочку выглядываю в надежде увидеть того, кто ходит. И… никого. Пустая комната! Подумала, что глюки уже от одиночества, глазки закрыла, старательно шаги игнорирую.

А потом скрежет раздался, громкий, как ногтем по стеклу. И еще раз – прямо рядом с кроватью, уже о дерево. А в комнате все еще нет никого, пусто! У меня мурашки размером с пони побежали, я, если честно, даже пошевелиться от ужаса уже не могла! Так и слушала из своего убежища -то шаги, то опять скрежет, то снова шаги. Потом это что-то замерло рядом с кроватью, скрипнуло доской паркета и.. село рядом.

Мне в детстве часто кошмары снились, я просыпалась, плакала, бежала к маме. Мама, конечно, успокаивала меня тем, что это просто сны, но – повторяла – если очень страшно, можно спрятаться под одеяло, и тогда никакие монстры тебя не найдут. Я так привыкла к тому, что мой дом – моя крепость, а мое одеяло – щит… Вот только неправда это, врала мама, видимо, чтобы просто успокоить меня.

Не спасает одеяло. По крайней мере от того, что сидело на моей кровати в паре сантиметров от меня – не спасало. Потому что это невидимое что-то в какой-то момент просто схватило меня за ногу прямо поверх моего пухового щита и воткнуло в нее свои когти! Это было очень-очень больно! Я не закричала только потому, что знала: если закричу или дернусь – мне конец. Терпела мужественно до самого конца.

А это что-то развлекалось. Оно то выпускало когти в мою ногу, то отпускало, то хватало за вторую и выпускало когти уже в нее… Это была такая мучительная пытка, и ни закричать, ни пошевелиться! В какой-то момент от боли и ужаса я потеряла сознание…

А когда пришла в себя, на улице уже вовсю светило утреннее солнышко. В комнате – ни следа от пережитого кошмара, хотя я была уверена, что после ТАКОГО скрежета обнаружу минимум стружку от поврежденных досок! Но… ничего. Все было совершенно как обычно.

Я даже почти сумела убедить себя, что мне все приснилось. Ну, знаете, как во сне бывает – отлежишь руку, например, а во сне тебе кажется, что эту самую руку тебе отгрызла какая-то нечисть. Вот только… Откинув одеяло – тоже, к слову, совершенно целое – я увидела глубокие ровные царапины на своих ногах! Точно в тех местах, куда во сне вонзались когти той невидимой твари!

Я бы списала это на кошку или какое-то домашнее животное, но у меня нет кошки. И собаки нет. И вообще ничего нет такого, обо что я могла сама так пораниться. Даже ногти я всегда стригу очень коротко, почти под корень.

В общем, я тогда так и не поняла, что это такое было. Мистика или все же нет? Не знаю. Но в доме я больше не ночевала, ходила по знакомым, потом сняла квартиру в другом районе, а потом и вовсе выставила дом на продажу. И больше ничего подобного со мной никогда не случалось.

Кто вызвал скорую?

Работники скорой помощи, а какие странные случаи происходили с вами во время смен? Со мной вот случилась реально мистическая фигня, которой лично у меня нет объяснений.

Время тогда было, как сейчас помню, часов пять утра. Смена проходила наредкость спокойно, все уже расслабились, потому что обычно всякая жуть с людьми происходит в промежутке с двух до четырех ночи, вроде бы волчий час или еще что-то. Я так-то в мистику не верю, но по статистике реально именно в это время бригады катаются на вызовы чаще всего, особенный пик в районе трех часов.

А тут – пять утра и вызов. Диспетчер тыкает в нас адресом, мы в машину и по коням, вперед на помощь кому бы там ни было. Имя-фамилия женские, возраста нет, вызов срочный. Я еще почему-то подумал, что рожать кому-то приспичило под утро, потому что опять же примета рабочая – умирают все ночью, а рожают под утро. Но…

Адрес точно был верный. Только в квартире нам никто не открыл. Мы стучались, ломились, хотели отменять вызов и даже в диспетчерскую набрали уточнить, ничего ли не перепутали. А там нам говорят: «Нет, все ок, отменять не надо, больная минуты две назад звонила и просила поторопиться». А дверь не открывает… Ну, может плохо человеку, лежит где-то далеко, встать не может, это тоже не редкость.

По протоколу вызвали МЧС, дверь вскрыли, влетаем – и тишина. Никого внутри, никто не отзывается на звуки. Вместе с мчсниками обшарили кухню, комнату, ванну – пусто, блин! Если это шутки, то какие-то очень уж не смешные! Еще и отвечать по закону будем, если больная не найдется или окажется, что это вообще какой-нибудь пранк!

А потом наш практикант заметил, что дверь на балкон открыта. На улице зима, кто в такую погоду оставляет открытой дверь на балкон? Пошли проверить – а она лежит, красивая такая, синяя, в цвет наших хиркостюмов, только… мертвая совсем. И телефон в руке сжимает.

Вызвали полицию, составили протокол, забрали. А куда ее еще девать, не бросать же в доме? Из балкона такой себе холодильник на самом деле… Да и проверить, от чего молодая девушка померла, тоже не помешало бы.

В общем, передали нашу красавицу в морг, сидим в комнате отдыха, перевариваем новости вместе с доблестными полицейскими. Потом к нам патологоанатом заскочил и говорит – «Покойница ваша уже дня два как по облачкам прыгает, вы где ее нашли?»

Вот тут нам всем и поплохело. Если девушка два дня лежала на балконе мертвая, а дверь в квартиру была заперта изнутри – это потом МЧСники подтвердили – то КТО, мать его, вызвал скорую?!

Потом, конечно, родственников вызывали, делом полиция занималась, даже следы какие-то искали, но ничего не нашли. Умерла своей смертью, тромб оторвался, из родни только сестра в соседнем городе, по словам соседей мужиков не водила и жила одиноко… Так и остался этот случай загадкой. Наш водитель потом шутил еще, что, мол, сама себе скорую вызвала. Только мне почему-то было не смешно.

Нас преследовал жуткий грузовик

Это было самое экстремальное решение в нашей жизни, но, поверьте, у нас просто не было другого выхода. Мы с подругой по глупости своей отправились на вечеринку, которую устраивал один из знакомых нам парней, и, ну, очевидно облажались. Нет, к нам никто не приставал, но сам факт того, что из всех участников алкопати только мы вдвоем – девушки, тревожил не по-детски.

Когда я попросила того же знакомого отвезти нас домой или вызвать такси, он только рассмеялся и сказал, что все уже выпили, так что за руль никто не сядет. А такси и вовсе не приедет, мы же в деревне, никто не попрется за 30 км ночью. Он еще сказал, что все хорошо, весело, но нас это не обрадовало. И мы решили валить, пока не случилось ничего ужасного.

Да, от города до деревни приятеля реально идти нужно было 30 км, и, если честно, мы надеялись на попутку. Может кто подвез бы, вдвоем не так страшно садиться к незнакомцу. Но… мы шли, шли, и никаких машин мимо не проезжало. Ну, оно и понятно – ночь, дорога в деревню, еще и осень поздняя на дворе, совсем не время для дачников. Возвращаться правда тоже желания не было, так что топали как миленькие и верили в чудо.

А потом, часа через два пути (и где-то 15км), подруга увидела свет от фар. Мы безумно обрадовались, потому что устали как лошадки и мечтали отдохнуть хоть немного. Так что к пикапу – серьезно? Кто-то в нашем захолустье покупает пикапы? – кинулись, роняя тапочки. Тот затормозил, из кабины выглянул водитель, приятный такой на вид мужчина, и сказал, что с удовольствием подвезет двух красивых девушек до города.

А я не знаю, что именно тогда почувствовала, правда. Наверно, так оно и выглядит – то самое шестое чувство. Просто в один момент внутренний голос сказал мне: «Нет. Ты туда не сядешь». И я решила послушаться – как-то раньше со мной внутренний голос не разговаривал, может сейчас самое время, да? И подругу за собой подальше от машины потянула, а то та уже радостно карабкалась в салон.

Водитель сначала посмеялся, мол, не думал, что мы такие трусихи, а то не стал бы тратить время. А потом резко стал злым. Ну, буквально, вот он улыбается – и вот уже кричит строго так, чтобы мы немедленно садились в машину. Тут уже и подруга попятилась прочь, слишком вид у мужика жуткий стал. Мы с ней переглянулись и побежали вперед, петляя, даже специально с дороги в посадку сбежали, на случай если мужик выскочит из машины и силком нас потащит.

И в общем-то правильно сделали. Мужик сначала просто кричал зло, чтобы мы возвращались, потом сигналил, потом мееедленно поехал по дороге, и продолжил нас звать, то ласково, то грубо. Это было жутко! Вы только представьте – вот мы вдвоем, молодые девчонки, и этот псих нас преследует! Я никогда так быстро не бегала по пресеченной местности! Мой физрук мог бы мной гордиться.

Оставшиеся 15 км до города мы пролетели на крыльях ужаса за какие-то рекордные 40 минут, и даже почти не запыхались. Потом еще думали, как у нас это получилось, но ничего кроме адреналина в голову не приходило. Пикап отстал от нас только на подступах к городу, когда стало ясно, что ловить в общем-то нечего.

До сих пор не могу понять, почему он не вышел из машины? Хотя…

В общем, первое, что мы сделали – это кинулись со всех ног к посту ППС, он как раз по пути стоял. Полицейские нашему появлению посреди ночи удивились, и пару раз переспросили, точно ли мы не проститутки. Но, убедившись, что на ночных бабочек, особенно после нашей беготни, мы не тянем, выслушали.

И тут же стали серьезными. Пока один из патрульных отпаивал нас чаем, два других кинулись куда-то звонить по рациям и что-то бубнить – я не вслушивалась, но вроде про перехват. Потом у нас несколько раз переспросили марку машины, особые приметы, все такое. А мы что? На память не жалуемся. И марку назвали, и даже номер машины в памяти отпечатался, и портрет мужика хоть сейчас готовы были рисовать. Бесценные свидетели, ага.

Нас отпустили только к рассвету, причем предварительно вызвали наших родителей. Те сначала ругались, мол, взрослые уже барышни, и в полиции, но потом, когда узнали, в чем прикол, тоже пришли в ужас. И мы отправились по домам.

Но это был еще не конец истории. Оказалось, что на том участке часто пропадают люди, обычно дачники, но и случайные пешеходы тоже. Причем ни возраст, ни пол роли не играли – пропадали как мужчины, так и женщины, старые, молодые, все подряд. Их потом не находили, писали о пропавших без вести. Кто-то из тех, кому повезло как нам, тоже рассказывал потом про пикап.

Вот только… наша память не помогла следствию. Я готова была поклясться, что правильно запомнила номер, но такой машины просто не было в базе! Совсем! Даже запросы в соседние области не помогли! Такой машины просто не существовало. А фоторобот не смогли опознать ни те же базы, ни просто люди.

У меня лично объяснения этому феномену нет. Если только тогда, ночью, на дороге мы не встретили призрак, но это было бы слишком нереально…

Никогда больше не возьму вторую смену…

Я тогда только-только выпустилась из университета и устроилась на свою первую работу. К сожалению, психологов, особенно с моим стажем, никуда особенно не брали, но мне повезло – меня позвал к себе лично глава одной больницы. Вернее диспансера, куда свозили людей со всей области лечиться от туберкулеза. Место такое себе, особенно для начинающего, да и слово «туберкулез» до сих пор пугает подавляющее число всех моих знакомых, но… Повторюсь, у меня не было выбора. А зарплату там предлагали очень приличную, плюс льготы, отпуск и все вкусные бонусы. И я согласилась.

На самом деле не так страшен черт, как его малюют. Да, больница наша не особенно приятная, как в плане внутреннего содержания – старое здание, старое оборудование, хлопающие на ветру ставни окон – так и по контингенту. Но работать вполне можно. Практики там набираться, опыта. К тому же не все больные у нас из так называемых маргиналов, есть и вполне приличные люди. А к тем, от кого можно заразиться, меня не допускали, они вообще в отдельном крыле находятся.

На тот момент, когда все случилось, я проработала в больнице чуть меньше года. Мне даже понравилось. Персонал и врачи у нас хорошие, душевные, больные тоже проблем не доставляли. Я слышала от своих однокурсников, особенно тех, кто в женских консультациях, как их с их советами даже матом посылали, а мои ничего, исправно приходили, заполняли тесты, жаловались… И называли по имени-отчеству, с уважением. Это было приятно.

В тот вечер я, как обычно, закончила обход особенно тревожных пациентов, поговорила со всеми, одного отправила к психиатру, потому что там лечение нужно было медикаментозное, и чисто на секунду заскочила в кабинет переодеться. Но не успела я взяться за ручку двери, как в нее постучали.

Я открываю, а на пороге стоит мужик. Внешне – типичный наш пациент из тех, кого под лавочкой находят. Огромный, небритый, весь в грязи и воняет так, что мне аж плохо стало. Одежда на нем тоже странная была – вроде как бушлат армейский и какие-то сапоги с высокими голенищами, но я особенно не приглядывалась – я на лицо смотрела и с каждым мгновением пугалась все сильнее. Уж очень рожа у мужика была страшная, какая-то перекошенная, звериная почти.

Я попятилась, а мужик ухмыльнулся и за мной в кабинет протискивается. На табуретку садится, бушлат свой расстегивает, демонстрируя грязную и рваную тельняшку, и говорит:

– Мне бы, доктор, консультацию. Проблема у меня.

А я сижу и вспомнить его не могу. Вроде бы такого у нас в отделении точно не было, я своих всех знаю, но вряд ли к нам кто-то посторонний зашел бы, у нас и красть-то нечего, если на то пошло. Тем более в моем кабинете, где кроме стола, двух стульев и большого шкафа с картами больных нет ничего. А, ну, еще кактус на подоконнике помирал с момента моего заселения.

Подумала еще «Профессионал я, или погулять вышла? Вот больной, надо работать», но на часы покосилась выразительно. А мужик, будто не замечая моих намеков, ухмыльнулся еще шире и завел свою пластинку. Все ему плохо, все не так, врачи ужасно лечат, санитарки отмахиваются, жена ушла, жизнь – боль. И еще протяжно так, неторопливо. Я на часы уже открыто кошусь, считаю минуты, чтобы не заснуть, а он все продолжает и продолжает, как заело его.

Три часа мы так просидели. Причем его совершенно не смущало, что я сижу молча или занимаюсь какими-то посторонними делами. Он меня вообще не замечал, не слышал и не видел. Даже когда мне позвонила моя соседка, с которой мы квартиру снимали, и спросила, где я шатаюсь, он не прервал свой монолог.

А потом ко мне в кабинет заглянул офигевший охранник и поинтересовался, что я, собственно, делаю в больнице.

– Все уже домой ушли, дежурные в другом корпусе, только вы сидите, – гаркнул он и демонстраивно тыкнул в часы. Можно подумать, я в те часы не пялилась неотрывно последние полчаса…

– Так пациент же, вон сидит, – я ткнула рукой в сторону стула, мельком удивившись, как охранник мужика моего не заметил, он же своим стулом половину прохода перегородил.

Охранник так ласково на меня посмотрел, «Заработались вы, идите домой», говорит. И демонстративно стул к стене отодвигает. А мужик тот, не меняя позы, как будто не из-под него стул вытащили, ухмыльнулся в последний раз и… растворился в воздухе.

Вот тут мои нервы и сдали. Как я орала – слышала вся больница, и как бежала – тоже. Долго потом вообще в кабинет заходить отказывалась, даже просилась направить меня к психиатру, потому что это вообще не нормально – то, что я видела. Но…

К психиатру меня не отправили. Выдали другой кабинет, разрешили уходить пораньше, до темноты, а одна из бывалых санитарок сказала, что я в общем-то не только не первая, но и далеко не единственная, кто что-то странное в больнице видела.

– Хотите верьте – хотите нет, дело ваше. Здание старое, много всего видело, люди в нем часто умирают… Многие из живых на покойников жалуются, что те приходят и смотрят. Но как по мне – живых надо бояться, они страшнее. А мертвые… Ну, ходят и ходят, вреда же не причиняют, – сказала она и, резко замолчав, ушла дальше по коридору.

Хотела бы я сказать, что уволилась в тот же миг, или что больше со мной подобного не происходило, но не могу. Я работаю в той же больнице уже десять лет, мне идти некуда. И призраков с тех пор тоже видела не единожды. Только… права наша санитарка. Не причиняют они вреда. А то, что ходят… Ну, пусть ходят, может им тоже некуда идти.

Мой оживший ночной кошмар…

Одним тихим вечером я бежала от своего безумного мужа-тирана, прихватив в одну руку чемодан с документами, а в другую – нашу пятилетнюю дочь, ничего не понимающую от страха. Мне было трудно решиться на этот шаг, но я понимала, что выбор у меня из серии «если сразу не прибьют, то до завтра доживем», то есть или так, или никак. Так что, ну, бежала, да, в ночь и в никуда.

На самом деле у меня была цель. От бабушки мне достался маленький домик в одной из деревень, довольно далеко от города, где мы жили. Об этом месте муж не знал, да я и не спешила его посвящать, потому что пользоваться подарком не планировала никогда. Уж очень там место запущенное, деревня давно умерла, и я даже не была уверена, будет ли у нас с дочерью крыша над головой. Но как вариант спрятаться поглубже и переждать, домик подходил идеально.

Забегая вперед, мы провели в том доме только одну ночь, больше не выдержали. Мне бабушка в детстве говорила, что в домах, где больше не живут люди, поселяется что-то другое. Заброшенные деревни – не место для живых. Те, другие, не любят шумных, теплых и бегающих соседей. Тогда, в детстве, я боялась этих историй, но считала, что это просто сказки для наивных детей вроде меня. Теперь я уверена – бабушка говорила мне правду.

Два часа на машине подальше от города, дочка спит в автокресле, телефон выключен и валяется где-то в багажнике… Повторюсь, я ни на что не надеялась, но готовила себя к тому, что со всем справлюсь ради дочери. Но… Дом оказался в порядке. На удивление, все дома в деревне выглядели так, будто жители из них уехали только вчера – нигде ни следа разрухи, разве что окна не светились и кое-где в дощатых заборах виднелись проплешины.

Тогда меня это не насторожило. Я только обрадовалась, что ночевать в поле не придется, все какая-то крыша над головой. А пыль… Ну, без нее никуда, это меньшее из зол. Переночевали в машине, а на утро я закатала рукава, выдала дочери пряник из запасов, и взялась за уборку.

Домик бабушки размерами не отличался – две комнаты, гостиная, прихожая – она же кухня, котельная и вход в подвал. Туалет на улице, вода в колодце, вполне пригодном к использованию. Жить можно. Даже мебель сохранилась, правда спать на старом диване, пропахшем сыростью, плесенью и пылью, я бы не рискнула. Что могла – выкинула во двор, грязь двадцатилетней давности вымыла до скрипа, газовый котел включать не рискнула, зато нашла в сарае дрова и растопила печь, благо руки еще помнили, как это делать. Получилось вполне миленько. Да и ребенку простор, раздолье! Моя Катька только и успевала носиться от одного конца участка до другого с радостными визгами.

На следующий день я планировала махнуть в деревеньку побольше, в магазин, и докупить всякой бытовой мелочевки вроде посуды, постельного и химии. А тогда, кинув на пол матрасы и застелив их еще бабушкиными, предварительно выбитыми на улице, одеялами, мы с Катькой завалились спать, устав от долгого дня. Моя малышка отрубилась в выбранной для себя комнате практически сразу же, хотя обычно подолгу скулила, требуя то сказок, то песенок, то полежать рядом.

А вот мне почему-то не спалось. Тревожно на душе было, хотя объективно вроде бы все шло хорошо. Я списывала это нервное чувство на пережитый кошмар – уверена была, что еще долго буду просыпаться по ночам в истерике и искать, куда бы спрятаться от бывшего мужа. Но усталость все же дала о себе знать, и я на секунду прикрыла глаза.

Проснулась от громкого, такого нарочитого топота. Знаете, когда человек специально не считает нужным скрываться, и наступает максимально громко, чтобы перебудить дом. По инерции вздрогнула, не до конца проснувшись и решив, что это муж опять вернулся пьяный. Но открыв глаза поняла, что лежу вовсе не в нашей квартире, и даже слегка успокоилась. Вот только топот никак не прекращался.

Я шикнула что-то вроде «Катюш, мама устала, ложись в кроватку», и перевернулась на другой бок. Топот на время прекратился. А потом одну из стен, ту самую, которая граничила с комнатой дочери, обрушилась серия ударов, да таких, что штукатурка затрещала! Тут я уже не выдержала – вскочила со своего ложа и, высунувшись в темный коридор, строго крикнула, чтобы дочь прекращала дурить. Катя мне не ответила, но снова все прекратилось.

Я только легла, как… опять топот. И стуки. Громкие, прям по всем стенам! Мне это так разозлило! Я вылетела из комнаты пулей, стою, озираюсь, а Катенька хихикает, выпрыгивает откуда-то из темноты – видно было плохо, но кое-что луна в окнах все же освещала – и скрывается в соседней комнате. Я за ней, а там… никого. И Катенька снова смеется, только не из кухни, а уже из моей комнаты. Я туда – опять никого. А дочь мелькает в дверном проеме своей спальни и убегает в гостиную.

У меня уже паника – моя девочка никогда так себя не вела! Но… глаза-то видели дочь, глаза же не могут врать?! Тогда как она перемещалась из места на место так быстро? Я в полном отчаянии, с колотящимся сердцем, влетаю в гостиную и… замираю на месте, как в ступоре.

Катя в своей пижаме с медвежатами сидит прямо на полу спиной ко мне и что-то лепечет непонятное. Я ей «Малыш, ты почему не в кроватке? Это что за игры?». Подхожу ближе, уже хочу взять ее за плечо, как она сама поворачивается ко мне и протягивает руки.

И я отчетливо понимаю – это кто угодно, но не моя Катя. Это существо… Оно выглядело как моя дочь, но его глаза… черные, как смола, без зрачка… смотрели на меня пристальным таким, изучающим взглядом. А кожа прямо на глазах медленно сползала с тела и падала прямо на пол. Я присмотрелась – кровь везде. По стенам, потолку, на полу… Лужи крови, жуткие, хлюпающие…

Я закричала и потеряла сознание. В себя пришла быстро, от удара головой об пол. А когда открыла глаза, вокруг снова все было как обычно – те же доски, та же гостиная и никакой крови. И Катеньки тоже, кем бы она ни была.

Я в комнату к дочери – а она спит себе, пузыри пускает. Так остаток ночи и просидела около ее матраса, глаз не спуская со своей малышки. А на утро мы снова собрались и уехали куда глаза глядят, лишь бы подальше. Нас приютила на время моя тетка, потом все наладилось само собой. Но больше я в ту, бабушкину, деревню ни ногой. Потому что в заброшенных деревнях нет места для живых.

Выпила с русалкой

Я на самом деле до сих пор не до конца уверена, что это был не глюк, потому что поверить в реальность случившегося у меня немного не хватает воображения. А вот водки, насколько я помню, тогда хватило всем.

В общем, у меня как-то случился Очень Плохой день. Нет, серьезно, это не попытка вызвать жалость, день и правда был паршивый. Сначала на работе меня торжественно сократили, сказав, что в моих услугах больше не нуждаются. Потом мой парень решил, что хочет вернуться к своей бывшей. Потом мама заявила, что я бесполезная ошибка, и что так мне и надо. В общем, к вечеру не хватало только новости про сгоревший сарай…

Домой я пришла разбитая и убитая, прям с четким таким желанием утопиться. Хотя бы в бутылке чего-то покрепче, но можно и буквально. Я в частном доме живу, у меня речка прям в огороде, глубокая и с достаточно быстрым течением, так что даже идти куда-то не надо. Проблема была в том, что я плаваю великолепно, Мастер спорта по плаванию, и даже в бессознательном состоянии ухитряюсь куда-то, да всплыть – проверено многократно. Но… как говорится, было бы желание.

В общем, начала я с винных запасов и грусти. Выпила, поплакала от души, еще выпила, и пошла к реке. Уже даже не топиться, просто на закат красивый посмотреть да в травушку родимую грудью упасть, березку обнять. Прихожу, на лавочку падаю, бутылкой махаю в стиле пиратов – хорошооо! Душа запела, тревоги отступили.

И тут смотрю – девушка рядом со мной садится, вроде молоденькая, но такая… Из тех, у кого возраст в жизни не определишь – с одного угла 18, а с другого уже и все 40. Но красивая. «Ты чего», говорит, «Сидишь тут в ночи одна и бухаешь?». Я огрызнулась сначала, а потом решила, что компания мне не помешает, и ей тоже предложила выпить.

Она согласилась. Так и сидели, пили, мужиков ругали, обсуждали всякое за жизнь. Хорошая девка оказалась, душевная, только вот у меня никак не получалось вспомнить, кто же она такая. Лицо знакомое вроде, но в нашей деревне я ее точно не видела – за это могла поручиться. И не дачница, потому что эту братию я тоже поименно знала.

В какой-то момент градусы в моем организме меня победили, и я вроде как отключилась ненадолго. В себя пришла от того, что девка с понимающей улыбкой меня водичкой из пустой уже бутылки поливает и по щекам так аккуратно хлопает. Я ей махнула, что, мол, хорош, я тут.

А вот то, что дальше произошло, до сих пор понять не могу. Я же уже протрезвела, пусть и не до конца, но в глазах не двоилось и самочувствие было нормальное. Ну, и не склонна я к глюкам.

Девка та встала, потянулась, сказала, что рассвет скоро и пора ей идти. Хорошо посидели, говорит, душевно. И в воду с берега прыгает. Я за ней – еще подумала, что споила молодёжь, щас утопнет ведь, а она только смеется из воды и… Хвостом машет. У меня аж челюсть на землю упала.

У моей новой подружки под водой реально огромный такой рыбий хвост оказался! Она им машет, смеется, воду расплескивает… Потом лицо серьезное сделала и выдала:

– Ты у воды-то ночью не шастай. На первый раз прощаю, но в следующий раз с собой заберу, – пальчиком погрозила и ушла под воду. И больше не всплывала, уплыла наверно.

Я в полном шоке домой пошла, спать легла, потом, утром уже, думаю – наверняка приснилось. Не могло такого в реальности быть. К реке пошла, а там бутылка моя лежит и… земля рядом с лавочкой, на которой мы сидели, на солнце блестит странно. Присмотрелась – чешуйки. Крупные такие, блестящие, похожие на рыбьи да не совсем, не знаю, как объяснить. Я эти чешуйки потом нашим рыбакам показывала, но никто не признал, даже обвинили, что я их сама сделала и теперь шутки шучу.

А лицо знакомое… Это тоже уже потом вспомнила, где я его видела. У нас библиотека сельская есть, и там, на одной из стен стенд с фотографиями старыми, типа память села. Вот на одной из самых старых фотографий я мою подружку ночную и видела. Вроде бы дочка барина, которому деревня принадлежала, утонувшая в 18 лет из-за неразделенной любви.

В общем, с тех пор меня только один вопрос и мучает – мне эта девка все же привиделась или… Я и правда с русалкой выпивала?

Странный случай в библиотеке

Моя история не столько про страшное, хотя и про него тоже, сколько про иронию, никого не пожалевшую. Я 20 лет проработала санитаркой в больнице, в морге спокойно ночевала, никогда ни единой жути со мной не случалось. А тут на старости лет уволили, и в библиотеку полы мыть устроилась. Кто ж знал, что библиотека окажется пострашнее морга…

Я же просто хотела на пенсии копейку заработать, вот и пошла полы мыть в нашу городскую избу-читальню. Зарплата копеечная, но требований почти не было – только приходить раз в день и полы мыть, ну, и раз в неделю в архиве уборку проводить. Даже зимой, когда я честно старалась оставаться подольше, потому что грязь с улицы, начальница мне говорила не заморачиваться. Все равно много не натопчут, не самое это нынче популярное место – библиотека, а спину жалко, все же возраст уже не молодой с тряпкой бегать.

Но я все равно оставалась. А что? Дома делать нечего, зимой всего хозяйства, что курам кинуть с утра и вечером, а дальше, чем заниматься? Телевизор я не люблю, интернет внук провел, но как-то не затянуло, вот и сидела в библиотеке – то девочкам-работницам чем помогу, то читаю тихонько, потом мне кружок организовали для ребят, кто вязать научиться хотел. Я учила, мне не сложно, даже нравилось. У меня даже взрослые ученицы были, старательные такие. Мы и на конкурсы с ними ездили, места там занимали. Но история не об этом.

Где-то через полгода моей работы, как раз зимой, пошла я зачем-то в архив. Вроде бы отнести коробки, а заодно пыль по углам погонять. Наташенька, работница зала, мне сказала, чтобы я ее подождала, вместе сходим, но у нее как раз школьники за книжками пришли, а мне и самой вроде бы неплохо.

И вот спускаюсь я в архив – он у нас в подвале – дверь за собой закрываю, свет решила не включать, все равно там аварийная лампочка всегда работает. Поставила свою коробку, достала набор для уборки, подхожу к первому стеллажу и… понимаю, что что-то не так. Как будто не одна я в архиве, взгляд такой на себе чувствую жутковатый…

Но я же точно знала, что кроме меня там никого быть не может! Подумала, что чудится уже на старости лет. Протираю себе пыль, никого не трогаю, один стеллаж прошла, второй… А взгляд в спину аж лопатки печет, недобрый такой, неприятный! Ну, я и обернулась.

А там, за дальними стеллажами стоит ЭТО. Тонкое, длинное, суставчатое… Как паук-палочник, но огромное! Прям до самого потолка достает, хотя ноги-палки на полу скребутся. И наверху лицо, почти человеческое, только белое очень, без рта, носа, зато с тремя парами глаз!

Я заорала, с испуга пару ящиков уронила и бежать. Залетаю в библиотеку, трясусь вся в ужасе, что делать – не знаю. А девчонки-сотрудницы меня увидели и в подсобку повели, чаем отпаивать.

– Ну, я же вам говорила, меня подождите! – укоряет Наташенька. – Если вдвоем ходить, оно не тронет.

У меня едва мозг не вскипел от этого спокойного, почти равнодушного тона. Я им «Это ж что за тварь такая?» А девчонки смеются-переглядываются. Это, говорят, наша достопримечательность местная, вроде как паук такой. Он на самом деле мирный, даже пользу приносит – крыс отлавливает, мышей. Людей не трогает, вообще не показывается на глаза, если больше одного ходить, но иногда из любопытства выползает. Свои уже привыкли, а новичков перед походом в архив предупреждают, что в одиночку туда спускаться нежелательно.

Такой вот домашний зверек… Я сразу хотела увольняться, потому что к подобной жути как-то не привыкла, но потом подумала и… осталась. В архив одна больше не ходила, и сама вскоре убедилась, что тварь и правда мирная, к людям равнодушная. Живет и живет себе. Зато крыс у нас в архиве нет, все книги и бумаги целые.

Папа приходил к нам с того света

Я вообще никогда не верила в истории про покойников, возвращающихся с того света, чтобы попрощаться. Ну, бред же! Умер человек и умер, все, совсем. Но история, которая произошла с моей семьей, заставила меня усомниться в том, что мы на самом деле знаем о мире все. Есть потусторонний свет. И способы связаться с живыми, по крайней мере оттуда, есть.

Мой отец пропал без вести. Пропал страшно и внезапно – утром уехал на работу, в обед звонил маме по каким-то мелочам, вроде бы что купить в магазине, а вечером… не вернулся. Его машину нашли в посадке по дороге с завода домой, со всеми документами, бумажником, телефоном, даже сменной рабочей робой, которую он очевидно вез на стирку, но… не его самого.

Спустя сутки на поиски отправилась полиция и волонтеры, но сразу предупредили – надежды нет. Я не могу сказать, что его не искали – искали, и еще как! С собаками ходили, по камерам путь отследили, где получилось, но ни следа пропавшего человека не нашли. Он буквально растворился в пространстве. Даже собаки, побродив вокруг машины, сдавались – он точно не шел по дороге, не скрывался в посадке, вообще как будто не выходил из машины!

А еще спустя неделю папа… пришел домой. Мы с мамой сидели в гостиной у телефона, когда раздался звонок в дверь. Не в домофон – мы тогда в квартире жили в обычной хрущевке – а прямо в дверь, как могли бы звонить соседи. Мама пошла открывать, я осталась на своем месте, на диване.

А потом из коридора раздался мамин крик. Я бегом туда кинулась, залетаю в коридор и чувствую, что земля буквально уходит из-под ног! В свете электрической лампочки в подъезде стоял мой пропавший отец! Но в каком виде… Он был в своей рабочей робе, полостью покрытой чем-то мерзким, пузырящимся прямо на теле. Его лицо, руки, все, что не было покрыто одеждой, представляло из себя месиво из сползающей и пузырящейся кожи. То, что это мой отец, выдавали только глаза и обручальное кольцо – у родителей кольца на заказ делались, особенные такие.

Мама лежала в обмороке тут же, у порога. Я, решив, что с подобным надо бы подождать, кинулась к папе и закричала, чтобы он заходил в дом, я вызываю скорую. Но… В тот момент, когда моя рука должна была коснуться папиной руки, он просто взял и… исчез. Даже следов от той жуткой жижи, которая с него стекала, не осталось. Вот тут мое создание взмахнуло ручкой, и я тоже присоединилась к маме.

Самое, пожалуй, жуткое в этом всем было то, что это случилось не ночью, и даже не вечером, а часа в три, когда солнце еще высоко висело над горизонтом. В чувства нас с мамой привели соседи, удивившиеся, что наша дверь открыта нараспашку.

С тех пор папа приходил к нам каждый день, и всегда в одном и том же виде – жутком, покрытом пузырящейся жижей, каком-то обожженном… Это было страшно, очень. Он звонил в дверь до тех пор, пока мы не открывали, а потом исчезал с очень печальной улыбкой, как бы извинялся, что потревожил.

Мы сходили с ума. Мало того, что папа пропал без вести, еще и это… Мы стали приглашать гостей, просто чтобы не оставаться один на один с этим кошмаром, и – что еще более нереально – папу видели ВСЕ. И тетя, и бабушка, и мамина подруга с работы, и мой парень… То есть, это точно не был плод нашей с мамой убитой горем психики, это было что-то… другое. Потустороннее. Страшное.

В конце концов мама в истерике позвонила майору, занимающемуся папиными поисками, и предложила ему самому посмотреть на то, что каждый день звонит в нашу дверь. Майор ничего не сказал, только позеленел как-то, и очень быстро ушел. А еще спустя три дня он сам позвонил маме и сказал, что отца нашли. Вернее…

Все оказалось банально, но не менее ужасно. На папином заводе стояли баки с той самой жижей – с каким-то мощным химикатом, который использовался для очистки. Что случилось на самом деле, никто не знает, может папа сам оступился и упал в один из этих баков, а может его толкнули. Но важно было не это. Чтобы скрыть следы преступления и не выплачивать компенсацию, дирекция завода решила происшествие скрыть. Кто-то из сотрудников отогнал машину подальше, бак почистили, и все дружно сделали вид, что ничего не было. Папу объявили пропавшим без вести.

Потом, конечно, все вскрылось, но тело нам так и не отдали, его просто не осталось. Мы с мамой хоронили пустой гроб, в который положили папину одежду и телефон, как дань памяти. И с тех пор призрак отца нас больше не беспокоил.

Получается, он приходил к нам с того света, чтобы показать, где он?

Кто-то переставлял мои игрушки

Я была удивительно параноидальным подростком. Обожала мистику, тащилась от конспирологии и во всем видела подвох, даже там, где никогда ничего подобного не подразумевалось. И, конечно, моя комната была моей крепостью, куда посторонним вход был строжайше запрещен. Родители делали вид, что все нормально и в тайне молились, чтобы этот ужасный период прошел поскорее. Иногда даже хвалили синие волосы и давали деньги на пирсинг с татуировками, потому что «лучше в нормальном салоне, зато без сифилиса, гепатита и ВИЧ». А в комнату и правда не ходили, хотя мама порой и намекала, что оттуда воняет, как из свинарника – тухлыми носками и потом.

Так вот я это к чему. В какой-то момент я вдруг четко поняла, что в моей комнате кто-то есть, кто-то еще кроме меня. Мой плюшевый мишка лежал не на своем месте. И тетради были сдвинуты. Конечно, кто-то подобное даже не заметил бы, но я же говорю – я была тем еще параноиком! Спросила у родителей – они в отказ. Хотела обидеться смертельно, но потом прикинула, что, если бы это был кто-то из родителей, вряд ли они бы просто передвинули медведя и тетрадки, им это просто не нужно. Но напряглась.

Потом еще несколько раз я обнаруживала, что мои вещи не на месте. Подозрения с родителей окончательно снялись, потому что уходили из дома по утрам мы все одновременно, а из школы я приходила раньше, так что ни у кого из них просто не было возможности шариться по чужим комнатам. Но… Вопросов от этого меньше не стало. КТО-ТО ведь был в моей комнате!

Я завела себе привычку оставлять ноутбук включенным, чтобы вебка снимала комнату, пока меня нет, только ничего у меня не вышло. Во-первых, у вебки качество такое, что она даже реальных грабителей не снимет, а во-вторых, она все равно ничего не засняла. То есть, вещи продолжали двигаться, но как бы сами по себе. И тогда до меня дошло, что это полтергейст. Или призрак. Или домовой. Короче кто-то из потусторонней братии меня активно троллит.

Я честно пыталась выйти на контакт, купила из карманных спиритическую доску, карты таро, всю мистическую фигню. Расставляла блюдца с печеньем – вот оно, кстати, пропадало – жгла шалфей по углам… Что только не делала, но паранормальная активность в моей комнате не спадала и на связь не выходила. У меня даже доказательства были – я фоткала комнату ДО ухода в школу, а потом ПОСЛЕ, и подруг приводила из тех, кто кричал, что это я сама все двигаю.

Было весело. Но страшно. Особенно по ночам, когда тени становятся четче, а твой стул хочет тебя сожрать. Я стала плохо спать, нервничала постоянно, по возможности каждые пять секунд проверяла все вокруг себя… А в какой-то момент и вовсе сбежала из школы, чтобы проверить активность моего полтергейста, так сказать, вне графика.

Вот тогда мистика и закончилась. Я пришла домой, а там… Нет, не потусторонняя нечисть, а вполне себе материальная – наша соседка, тетя Маша. И мой папа. В крайне интересной с точки зрения моего полового воспитания позе. Оказалось, что они с папой мутили, и именно она периодически шарилась по моей комнате в надежде найти там запрещенку, потому что «девочка, которая так выглядит, наверняка употребляет наркотики».

Родители развелись, мы с мамой съехали из той квартиры, и… как-то мой бунтарский максимализм совсем исчез. Вместе с призраками. В мистику я с тех пор больше не верю.

Гадание сказало мне правду

Я вовсе не собираюсь говорить вам, что магия – это плохо, или, наоборот, утверждать, что это лучшее изобретение человечества. Если честно, я до сих пор еще не разобралась, как оно работает, так что сами решайте, нужно оно вам или нет. А я… просто расскажу вам свою историю про гадания и их последствия.

Мы с подружками, как и миллион девочек до нас, решили на суженого погадать. Одна из девчонок зеркало у матери забрала, другая свечки прихватила, и все в сарае засели ворожить. Нужно было, как сейчас помню, по одной забраться на сеновал, там зажечь свечку и, глядя в зеркало, суженого позвать. В общем, дело нехитрое, обряд поколениями по миру гуляет.

Ну, ходили по очереди, что-то кто-то загадывал. Машка с таинственным лицом вышла, вроде как получилось. Потом Светка полезла и тоже выходит – улыбается широко. Маринка может врать не умела, а может не вышло у нее – грустная спустилась, руками развела и потом сказала, что, наверно и у остальных ничего, врут они. А потом уже я пошла.

Забралась на сеновал, сижу, в зеркало через свечку уткнулась, и… ничего. Вернее, я, свечка, паук из угла – все это в зеркале было, а суженый – нет. Минут через пять я подумала, что Маринка-то права, нету в этом ничего такого. И тут… Зеркало в одну секунду затягивается серым, как будто дымом и… вместо моего отражения четко так проступает человеческий череп! И весь – в языках огня. Буквально, он горел ярким, жутким пламенем, на глазах покрываясь копотью! Я не выдержала этого кошмара, закричала, зеркало уронила и изображение в нем снова пришло в порядок – отражало паука, потолок и никаких черепов.

Я к подружкам, а те давай меня успокаивать, что, конечно, это все просто шутка, мне показалось, может сама себя напугала. А огонь? Так свечка же в руке! Ее пламя я и приняла за ужасный пожар.

Как бы там ни было, больше мы в то лето не гадали, а на следующий год жизнь нас раскидала по разным городам и весям. Созванивались, конечно, общались, но как в детстве больше не собирались. Машка в столицу укатила, в колледж, но не закончила и пары курсов, как замуж выскочила. Светка от нее недалеко отстала – диплом получала уже с пузом, а через год они с мужем за вторым пошли. У Маринки дела были вовсе не такие радужные. Она единственная из всех нас поступила в настоящий университет, училась как проклятая, не поднимая головы, и, конечно, ни о каких парнях не думала.

А я… После того черепа мне почему-то очень жутко было знакомиться с кем-то или влюбляться. Как ступор какой-то внутри. Но на третьем курсе познакомилась с Максимом, веселым «плохишом» на крутом байке и в татуировках, и влюбилась до безумия.

Мы с ним планы строили о будущем, хотели пожениться как можно скорее. Я никогда не требовала, чтобы он менялся, я полюбила его таким – в коже и на мотоцикле – и меня правда все устраивало, но видимо не устраивало его. Как он сказал, ради нашего с гипотетическими детьми счастливого будущего, Макс устроился механиком на завод, сменил косуху на рабочую робу, а мотоцикл выставил на продажу.

Кто бы знал, что именно это его и погубит? В тот день, буквально за пару дней до нашей свадьбы, пока я спокойно гуляла с подружками на девичнике, Макс отправился на встречу с покупателем. Сказал, что быстро – туда и обратно. И… не вернулся.

Спустя пару часов мне позвонили и отвратительно-сочувствующий голос произнес самые страшные слова в моей жизни. Макс мертв. Погиб. На полной скорости его байк влетел в фуру. Виноват на самом деле водитель фуры – ему стало плохо с сердцем, и он не справился с управлением, но ни Максу, ни еще двум легковушкам, оказавшимся рядом, от этого не полегчало. Фура перевозила баллоны с газом. Взрыв от аварии был слышен в соседних селах. Шесть человек, включая водителя фуры и Макса погибли на месте.

Макса хоронили в закрытом гробу, потому что то, что от него осталось, не подходило для реставрации. Я это видела, меня для опознания позвали! Правда непонятно, зачем это было нужно, потому что опознавать было нечего – вместо моего любимого, с которым мы должны были пожениться и прожить всю жизнь, на металлическом столе лежал… обугленный череп. И пара каких-то еще костей. Как сказал местный врач – все, что осталось после взрыва.

Вот так, глупо и страшно, сбылось мое детское гадание. Мой жених – горящий человеческий череп, как и предсказывало старое зеркальце. С тех пор я не то, что к гаданиям никогда не приближалась, даже от цыганок на вокзале старалась держаться подальше. Нет уж, спасибо, не хочу я знать, что меня ждет где-то там, в будущем.

Мистический идиот

Вот не могу до конца отнести эту мою историю к мистике, но все же кое-что мистическое в ней есть. Как минимум тот факт, что все события действительно происходили в реальности, могу поручиться за это.

Дело в том, что у моей семьи со стороны отца есть одна «милая» особенность – все первенцы, независимо от пола, умирают, не дожив до 30 лет. И всех поражают какие-то болячки – у кого рак внезапно обнаруживается, кто от приступа аллергии отходит в лучший мир, но чаще всего сердце шалило, от того и умирали. И, в общем-то, вот эта часть реально не суеверие, а действительно большая проблема, которую пытались решить сразу несколько поколений семьи. Есть и фотографии, и памятники с датами, и архивные сведения из приходской церкви, где детей крестили. Я заморочился и проследил аж семь поколений, дальше сведения терялись.

Мой отец – второй сын. Его старший брат умер в 25 из-за такой-то простой болячки, вроде апендицита, просто не успели довести до больницы. Ну, а я у отца как раз первенец.

Знаете, это ощущение, когда всю твою жизнь над тобой кружат неадекватные родственники как коршуны над падалью, и ждут, ждут, ждут… никому не советую, ага. Всем, как говорится, адекватных родственников. А мои прямо в лицо мне – пацану! Ребенку! – радостно сообщали, что проживу я не долго и планы на будущее могу не строить. Мама так бесилась! Но даже папа нет-нет, да и вкидывал подобные мысли в мою детскую голову.

Я умирать не хотел, сами понимаете. Как-то это не тот вопрос, который поднимается в голове в 14-15-16 и так далее лет. Я хотел Катьку из параллельного класса, в технарь уйти после 9го, на механика, мотик еще хотел спортивный… А умирать не хотел, нет. И как-то о смерти не думал, просто жил сам по себе.

В мои 15 мама заметила, что я как-то плохо набираю вес и по ночам иногда странно себя веду. Могу задерживать дыхание на пару минут, дергаться, или какое-то время не реагировать на звуки вокруг. Папа, едва ли не радостно потирая руки, говорил, что семейное проклятие действует. При этом он очень многозначительно смотрел на маму, мол, пойдем еще одного ребенка делать, этот уже все.

Но мама моя была женщиной не из робких, и вместо того, чтобы опустить руки, потащила меня по врачам. На самом деле мы даже не очень долго ходили, едва ли не в первом кабинете, после ЭКГ нам сообщили, что все плохо, но поправимо – мое сердце работает с серьезными сбоями, и вовсе не замираю я по ночам, просто в этим минуты сердце перестает качать кровь. Мне с ходу предложили операцию и кардиостимулятор, нашелся даже добрый человек, который оплатил недешевый аппарат через благотворительную организацию. Против вмешательства была только папина родня – они все в один голос говорили, что это бесполезно, только деньги тратить на того, кто и так не жилец. Проклятие же!

Операцию мне сделали. Даже два раза, если учитывать, что недавно мне исполнилось 30 лет, и я прошел повторную смену кардиостимулятора. Оба раза все прошло более чем хорошо, я, как видите, до сих пор жив и отлично себя чувствую. Да, есть некоторые ограничения по спорту, но все свои планы на будущее я вполне реализовал, женился на Катьке, стал механиком, сейчас управляю собственной автомастерской.

Только… Родня со стороны папы, включая и самого папу, до сих пор ждет, что я в любой момент лягу и помру всем на радость. Недавно они с мамой даже развелись по этому поводу – папа отказывался верить в то, что я – его сын. Аргумент – он до сих пор жив. Шикарно, да? Мне так-то пофиг, но из интереса я сделал тест ДНК, который подтвердил наше с отцом родство на все 100%, но куда этому тесту против проклятия!

В общем, не знаю, откуда, как и почему пошла эта байка про проклятие и почему на самом деле умирали все остальные мои родственники. У папы я единственный ребенок, это точно, тут без вариантов. Может кончилось оно, проклятие это, а может… И не было его никогда, просто никого кроме меня на самом деле не пытались лечить? Думать об этом на самом деле страшно, но если бы не моя мама, настоявшая на лечении, я бы тоже стал частью этого жуткого порочного круга.

Что-то такое было в этом озере

Сразу скажу, место, о котором пойдет речь, совершенно обычное и никогда там не происходило ничего странного. Так что я даже не знаю, как отнестись к тому, что произошло со мной лично.

У нас за деревней озеро одно было, природное, с ключами и довольно сильным подводным течением. Ну, то есть, не один из тех тупых прудов, которые выкапывают для полива полей, а прям озеро, настоящее, очень атмосферное, среди сосен и песчаных гор. Там постоянно тусили отдыхающие, едва ли не круглый год – вода никогда не замерзала, так что рыбаков и прочих любителей подледного плавания можно было увидеть около озера даже зимой.

А уж летом на пляже образовывалась целая толпа из желающих поплавать. Буквально, порой даже полотенце кинуть некуда было, как в Краснодарском крае в высокий сезон – на чужие лежаки мы начинали натыкаться еще с дороги. Про утопленников и прочее мрачное веселье ничего не скажу, случалось порой и такое, но… Думаю, не чаще чем в любом другом месте. Все же пьяные отдыхающие своему телу не хозяева. Именно поэтому случившееся до сих пор не выходит из моей головы, потому что я не могу понять, что это такое было.

Я плавала довольно хорошо, а вот суп из людей не любила никогда, поэтому, чтобы лишний раз не сталкиваться под водой конечностями, отплывала подальше, примерно на середину озера, и кайфовала там. Нас таких, любителей одиночного плавания, было немного, но кроме меня и другие макушки торчали из воды то тут, то там, поэтому в принципе никакого страха или чего-то такого у меня не было.

Пока в один далеко не прекрасный момент я не почувствовала, как что-то под водой касается моей ноги. Ну, кто это мог быть? Карп? Точно не люди – люди плавали далеко, я их отлично видела. А вот рыба в пруду водилась, и иногда, особенно по жаре, она поднималась повыше, так что я просто переплыла чуть дальше и продолжила плескаться.

А потом что-то резко, со всей силы, дернуло меня вниз, под воду. Я успела только глотнуть воздуха и с силой, насколько это возможно под водой, ударить пяткой по тому странному, довольно большому нечто, которое пыталось меня утопить. Вынырнула, отплевалась, подумала, что это какая-то фигня и попыталась грести к берегу, но…

Вот тогда до меня дошло. Это нечто снова схватило меня! Ошибки быть не могло, я точно не зацепилась за что-то, потому что я совершенно четко ощутила на своих ногах – обеих сразу – чужие… руки! Руки, с пальцами, фаланги которых крепко сжимали мои лодыжки, тянули меня под воду!

Я забилась на воде, пытаясь высвободиться, дергала ногами, и, если бы там, под водой, был человек, он как минимум уже пару раз получил бы в нос, а как максимум просто отпустил бы, потому что людям вообще-то нужен воздух. Но это нечто было достаточно сильным, чтобы продолжать тянуть меня, не отпуская.

Мои силы потихоньку сходили на нет. Я уже даже не вырывалась, просто старалась продержаться НАД водой, потому что не понимала, как спасаться, и подозревала, что как только вода накроет меня с головой, я уже ничего не смогу сделать. Меня заметили другие, спасатели уже прыгали в лодку, и мне нужно было только чуть-чуть продержаться…

Но, конечно, тварь под водой была сильнее. У нее было преимущество – это ОНА нападала, причем на своей территории, я же могла только барахтаться, теряя силы и кислород. В конце концов я все же ушла под воду, и… Это едва не стоило мне жизни.

Нет, я успела сделать вдох, но никогда, ни при каких обстоятельствах не рассчитывала увидеть то, что увидела в мутной воде, открыв глаза. Эта тварь… Она определенно не была человеком, но и на рыбу похожа тоже не была…. Я даже не знаю… Ее руки напоминали человеческие, если бы у человека не было локтей – то есть такие прямые подвижные щупальца с отростками на конце, которыми тварь в меня и вцепилась. Торс походил на рыбий, на очень крупную, толстую рыбу без чешуи, из которой хаотично торчали эти самые щупальца. Но страшнее всего была голова… Огромная пасть с кучей мелких зубов, маленькие, злобные глазки, и все это великолепие покрыто мелкими наростами, буграми, шишками. А сверху, там, где волосы, торчал пучок палок, как если бы тварь прибила себе на башку венок.

Я перепугалась настолько, что даже перестала барахтаться. К ТАКОМУ меня жизнь не готовила, я просто от шока едва не сдалась сразу, без боя. Но, к моему счастью, сверху проревел мотор лодки спасателей, и тварь, ударив меня по лицу хвостом, уплыла куда-то на глубину. А меня выловили, да. Спасли. Чудом.

С тех пор прошло уже пять лет, но ту рожу жуткую я до сих пор забыть не могу. Она у меня перед глазами в кошмарах так и стоит. Не знаю, что или кто это было, и почему оно напало именно на меня, правда не знаю, я даже литературу специальную читала – нигде подобного монстра не нашла. Но к воде с тех пор стараюсь не подходить, даже в ванной чувствую себя некомфортно, только душ принимаю и все. О том, что мне не показалось, и что я не выдумала это чудовище, мне постоянно напоминают оставшиеся на моем лице шрамы.

А люди продолжают купаться в том озере, и вроде бы никто больше не попадался в лапы к твари. Ну, или просто никто не выжил, чтобы рассказать…

Записки из шкафа

Родителей, как и детей, как известно, не выбирают. Кто там сверху развлекается, размещая людей по социальным ячейкам, я не в курсе, но, по-моему, мой создатель слегка облажался.

Моя мама – женщина суровая во всех смыслах. Она по жизни одинокий волк, из тех, кто своими стальными яйцами может пробивать кирпичные стены без всяких усилий. С одной стороны, это круто, потому что проблем, которые она не могла бы решить, просто не существовало – у нее всегда получалось все, чего она хотела. А с другой… Жить с Железной Леди на самом деле не слишком приятно.

Я же получилась совсем другой. Много плачу, обожаю все живое, читаю дамские романы по ночам и мечтаю о великой любви. В общем, мы с мамой как небо и земля. А моя мама никогда не прощала слабостей ни себе, ни окружающим. Слезы она вообще воспринимала как личное оскорбление, ну, и всяких нежных слов, поддержки и просто человеческих объятий от нее ждать не стоило примерно никогда.

При этом она меня любила, я была в этом уверена, просто… Ну, вот такой она человек, неласковый, нечуткий, зато я за ней всегда как за каменной стеной. А нежности… У меня были подруги, парни, родственники, в конце концов. Добирала, короче, где могла.

Единственное, что конкретно так выбивалось из общего ряда нашей жизни – записки. Я даже точно помню, когда это все началось. Мне тогда было шесть, и я ревела из-за того, что мальчик в садике дернул меня за косичку. Мама накричала на меня за слезы, популярно объяснила мальчику и его родителям, где он окажется, если история повторится, и поволокла меня домой. А мне не столько больно было, сколько просто хотелось, чтобы мама хоть раз обняла меня покрепче, сказала, что все хорошо будет.

Дома я заперлась в своей комнате и все думала, думала, думала… Почему другие мамы нежные, теплые, ласковые, а моя – нет? Почему так? Может это я что-то не так делаю? Ну, и попросила, вернее просто сказала вслух, чтобы у меня тоже было что-то такое, теплое от мамы. А утром в кармане куртки я обнаружила записку.

Просто клочок бумаги из тетради в клеточку. «Малыш, ты справишься, я люблю тебя». Такие простые, нежные слова, которых в реальности я никогда не слышала! У меня в душе даже бабочки запрыгали от теплоты. Записку я сохранила, маме ничего не сказала, потому что она же пытается! Пусть так, на бумаге, не вслух, но она призналась, что любит меня!

А потом такие записки стали постоянными гостями в моих карманах. Не часто, периодически, в особенно трудные для меня периоды. Мама писала, что любит меня, говорила, что у меня все получится, что я лучшая, самая талантливая и способная, и что она безумно мной гордится. Иногда я даже писала ей в ответ, просто вечером прокрадывалась к шкафу и клала внутрь свои каракули, а на утро находила новые теплые сообщения маминым почерком.

Жить стало намного легче. Да, мама все еще не показывала своей любви, но эти записки грели мне душу. Я знала – даже если сейчас мама кричит, утром я все равно найду в кармане куртки слова любви и поддержки.

Потом я поступила в универ и съехала, и наша с мамой тайная переписка прекратилась. Уже много позже, сама став мамой, я как-то спросила ее, почему она никогда не говорила мне лично тех теплых слов, что оставляла на бумажках. А мама… удивилась.

У меня, если честно, первой мыслью было, что она играет, держит лицо, но… нет, она определенно была удивлена! Даже спросила, что за чушь я несу! Я показала ей записки – я хранила их все эти годы – но мама только скривилась и заявила, что в жизни подобной глупости не встречала. Не писала она этого, и не собиралась писать. «Телячьи нежности», фыркнула она презрительно и ушла.

А я осталась. С разбитым сердцем и единственным вопросом в голове – КТО же тогда писал мне эти записки? Мы с мамой жили вдвоем, посторонних в доме не было… Если мама не врет – а она никогда не врет – то чья рука оставляла мне послания все эти годы? КТО любил меня?

У меня нет ответа на этот вопрос.

Полтергейст в доме

Однажды все в нашем доме пошло наперекосяк. Это не была новая квартира, мы не переезжали с места на место, в доме никто никогда не умирал… Словом, ничему паранормальному просто неоткуда было взяться в скучной панельной девятиэтажке на пятом этаже. Именно поэтому никому из нас – ни мне, ни родителям, ни моему старшему брату – даже в голову не пришло, что дело в мистике. Неа, когда стали пропадать вещи, все дружно кинулись… друг на друга.

Ну, а что? Логично же – если пропало что-то в доме, и оно не валяется под шкафом, значит нужно искать воришку среди своих. Когда пропало мамино обручальное кольцо, она почти в открытую объявила вором моего брата – тот был из той когорты людей, которых называют неблагополучными, и часто брал то, что плохо лежит. Брат отговаривался, конечно, утверждал, что спер бы сразу все, подчистую – и браслет, и сережки, и другой мамин хлам – смысл ему в одном тонком кольце? Как ни странно, я ему поверила.

Потом у папы пропали ключи от машины. Мы перерыли весь дом, но ничего не нашли, и снова свалили вину на брата. Потом мамины новые дорогущие духи куда-то подевались, и в этот раз виноватой сделали меня. Потом уже у меня пропал мой мобильник, новенький, недавно подаренный бабушкой, и… я решила, что это кто-то из родителей мне мстит. Брат молчал, но один раз я слышала, как он говорил своим приятелям о том, что предки нашли у него какую-то заначку. В подробности не вдавалась.

А еще через пару недель все винили всех. Потому что у каждого из нас пропало что-то важное, нужное или дорогое. Нам бы тогда собраться, подумать, как следует, но разумное решение конфликтов не было сильной стороной нашей семьи, мы предпочитали друг друга ненавидеть. К слову, пропадали не только дорогие вещи – безделушки, расчески, конфеты из вазочки, пуговицы – все это барахло тоже исчезало, только внимания на это обращали чуть меньше, чем на паука в ванной.

Так бы и рычали друг на друга, а может и до драки дело дошло бы, если бы не один случай, который в корне изменил все. Мы тогда всей семьей в столовой сидели, ужинали и активно делали вид, что обожаем семейные вечера, чтобы не расстраивать маму. Она у нас обожала подобные сборища, хотя, как по мне, четыре унылые рожи, искренне ненавидящие друг друга и не отрывающие глаз от гаджетов – это та еще тусовка, концептуальная.

Сидим, жуем, в мобилки залипаем, и вдруг… На плите как бахнет! Оборачиваемся – а там вся полочка с мамиными половниками и мешалками разом от стены отвалилась и упала. Мама только подскочила поправлять с причитаниями, как шоу продолжилось – кастрюля, мирно стоящая на плите, САМА ПО СЕБЕ дернулась, крутанулась и… с громким стуком свалилась вниз, окатив нас остатками обеденного борща.

И в ту же минуту из шкафчика с посудой в нас полетели чашки. Тоже сами! Мы под стол попадали, сидим в обнимку, трясемся. А кухня прямо над нашими головами ходуном ходит, как будто ураган по ней пролетает! Еле дождались, пока все закончится.

Вылезли из-под стола, молча, дружно все убрали, осколки замели, стены и потолок от варенья отмыли, и спать пошли. Видимо в шоке коллективном находились, а может каждый боялся, что остальные открестятся от случившегося и скажут, что ничего не видели…

А на следующий день мама торжественно распихала по всем полкам в доме конфеты, поставила в кухне за плитой блюдечко молока и попросила у всех прощения. Остальные сделали то же самое. Потом мама попросила за всех прощения у домового и попросила вернуть наши вещи, и тут же с антресолей, куда никто никогда не заглядывал, упала коробка, в которой реально лежали все пропавшие наши штуки.

В общем, это теперь наша семейная традиция – конфеты по полкам оставлять и блюдечко с молоком. Не уверена я, что дело в домовом, конечно, но вроде бы помогает…

Нехорошие игрушки

Я как чувствовала – ничего хорошего из переезда не будет. Знала, видела, мурашками покрывалась каждый раз, когда заходила в нашу новую, купленную совсем недавно по случаю второй беременности, квартиру. Но меня никто не слушал, списывали все на беременный, поехавший на гормонах, мозг. Тем более, что «Вот где мы еще найдем такой вариант? Трешка, в центре, а цена совсем копеечная!» повторял муж в качестве достойного аргумента. Как раз цена за отличную квартиру меня смущала сильнее всего – во всех мною горячо любимых ужастиках именно с дешевизны жилья и начиналась всякая недружелюбная к человеку хтонь.

Со мной был согласен только наш кот, Тишка. Этот британский гордый красавец прямо с порога шмыгнул между лестничными пролетами и пропал на долгих три дня, в течение которых мы успели зареветь все углы во дворе и оставить миллион фотографий по району. Потом его нашли, но в новой квартире он наотрез отказывался оставаться, выбирая бродяжническую жизнь пребыванию в тепле и уюте любящей семьи. В результате кота пришлось отдать моей маме, и там он снова превратился в толстого плюшевого диванного монстра, каким был до нашего переезда.

А вот трехлетнему сыну и мужу квартира нравилась. У мелкого появилась своя комната, вторую такую же он сразу же определил как «комнату братика» – почему-то он был уверен, что родится именно братик, хотя на узи обещали девочку. Забегая вперед, скажу, что Марик был прав – получился братик, недоглядели. А зал мы поделили на общую зону и нашу с мужем спальню, благо места хватило. Моим мужчинам было весело и комфортно, и только я продолжала вздрагивать от каждого случайного звука или непонятного шороха.

Вскоре после переезда муж уехал на вахту на три месяца – он у меня в порту работает механиком – и обещал вернуться уже ближе к родам, чтобы на первое время помочь с новорожденным. А мы с Мариком остались на хозяйстве. И тогда это случилось в первый раз.

Я уложила сына спать, пошла убирать его игрушки, старательно развеянные по всему полу от кухни до спальни, и вдруг… подскочила чуть ли не до потолка! В пустой еще комнате для братика, где не было никаких вещей, кроме коробок, внезапно раздалась тихая и мелодичная, но до ужаса жуткая музыка!

Страшно – не страшно, у меня ребенок через стенку, так что я собралась в кучку и пошла искать источник звука. Тогда все обошлось – мелодия играла из одной коробки с игрушками, и я решила, что из-за тесного контакта с другим барахлом у одной из музыкальных игрушек сына перемкнуло провода. Жутко, страшно, но, к сожалению, вообще не ново. Если бы не общая атмосфера ужаса, сковывающего меня, я бы даже похихикала.

Но с тех пор игрушки стали петь едва ли не каждую ночь. Я разобрала все коробки, вытряхнула батарейки из всех музыкальных тварей сына, снова поверила в то, что происходит что-то крайне ужасное после того, как мне под ноги с бодрым мотивчиком выкатился паровозик Томас… Паровозик оказался БЕЗ батареек внутри, и на чьем демоническом энтузиазме он перемещался, я до сих пор не в курсе.

Но пока страдали только игрушки, паниковать смысла не было. Он появился, когда я встала однажды посреди ночи в туалет и едва не убилась, споткнувшись о… фитнесс бол! Большой мяч, на котором мы с Мариком делали зарядку, каким-то образом выкатился из своего угла (он хранится прижатый гантелями к стене) прямо мне под ноги. Я с проклятиями закатила его на место, подперла понадежнее, но… когда возвращалась из туалета, мяч снова был в коридоре и – более того – крутился сам по себе, как будто кто-то пытался играть с ним в юлу.

Это стало последней каплей. Я едва дожила до утра и свалила вместе с ребенком нафиг из этой квартиры. Мне серьезно было все равно на деньги, на то, что лучшего варианта не будет, на убеждения, что это гормоны! Я была готова сражаться за право НЕ жить в том жутком месте, даже пригрозила мужу моментальным разводом, если квартира ему дороже, чем я.

Муж смирился, и до самых родов я жила у мамы, а потом мы сняли симпатичную трешку на окраине, рядом с живописным лесом. Нашу прОклятую квартиру мы попытались сдавать, но оказалось, что не только я видела там всякую хрень – жильцы тоже наблюдали странные явления и звуки, и быстренько сваливали за горизонт. В конце концов мы просто продали эту сомнительную недвижимость какому-то агентству и… купили симпатичный домик за городом. Все же детям лучше на природе жить.

Что сейчас с нехорошей квартирой, если честно, не в курсе. Но одно знаю точно – к интуиции надо прислушиваться, даже если вам кажется, что она говорит полный бред.

Дочь душила меня в кошмарах

Я – взрослый, разумный человек, четырежды дед, трижды прадед, и за всю мою жизнь с мистикой мне доводилось сталкиваться от силы пару раз, и то с натяжкой. Не уверен, что гадалку на вокзале можно отнести к чему-то паранормальному. Но вот то, что происходит со мной последние несколько месяцев, я вообще никак не могу объяснить.

В старости вместе с мудростью и жизненным опытом приходит еще и бессонница, так что я часто сижу в своей комнате перед телевизором до часу-двух ночи. Обычно мои ночные посиделки никому не доставляли проблем, но недавно к нам с женой переехали после развода младшая дочь с маленьким внуком, и жена стала злиться, что шум мешает малышу спать. Дочь молчала, конечно, мол, это она к нам приехала, она в гостях и не может диктовать свои правила, но подарила мне отличные беспроводные наушники, вроде как с намеком.

А я… Ну, сложно ведь отказаться от привычек, с которыми живешь большую половину жизни. Когда мои все засыпали, все равно включал тайком зомбо-ящик, звук на минимум и сижу, никого не трогаю. Они же спят, какие проблемы? А в наушниках все равно неудобно, жмут они, и голова от них чешется.

Забыл добавить, что дом у нас двухэтажный, моя комната на первом, рядом с кухней, мне в силу возраста сложно уже по лестнице бегать, а женщины и внук наверху расположились. Лестница старая, скрипучая…

Вот примерно тогда это все и началось. Сначала посреди ночи я стал шаги слышать. Подумал, что дочь в туалет бегает, а может и к холодильнику – кто их, этих вечно худеющих, знает? Но все время непроизвольно дергался и оглядывался на дверь – а ну как зайдет, отругает за включенный телевизор?! Но вроде бы мимо проходила, как не слышала.

А в один из вечеров слышу – шаги по лестнице, а потом тихое такое «Пап!». Я отвечаю, мол, что случилось, а мне в ответ опять «Пап!». Я громче спросил, а там все равно «Пап» да «пап». Ну, я плечами пожал, телек выключил, вдруг из-за него суета, и улегся. Вроде бы заснул.

Просыпаюсь, и понимаю, что нет, не просыпаюсь. Сонный паралич, или как это называется – не могу ни рукой, ни ногой пошевелить. Только смотрю вперед, на дверь, а та медленно открывается, и в комнату дочь заходит. Бледненькая такая, глаза закрытые, но не жуткая какая-то, обычная.

Я пошевелиться пытаюсь, спросить, что случилось, а она улыбнулась жутко, рядом со мной на кровать села и… как за шею меня схватит! И душить! И прям с такой злостью душит, что я хоть и понимаю – сон все, а все равно задыхаться начинаю, ничего с собой поделать не могу! Насилу пошевелился – и тут же все исчезло.

Утром проснулся, думаю, надо и правда фильмы на ночь меньше смотреть, уже вон и глюки пошли. Выходить из комнаты – а дверь-то открыта! Я ее всегда перед сном закрываю, чтобы кошка не заходила, а тут нараспашку прям! Как во сне…

Дочь спрашиваю – ходила она ночью или нет, а она смеется. «Мне», говорит, «с малышом лишь бы голову до подушки донести. Как он спать, так и я рядом падаю». И то правда, они с внуком дрыхнут по одному расписанию, да так крепко, что хоть из пушки пали.

Но если это была не дочь, то КТО ходил по дому ночью в образе моей дочери и звал меня? И что гораздо важнее – кто приходил меня душить? К слову, тот раз был не единственным. ОНО периодически возвращается и всегда выглядит как моя дочь, а самое интересное, что это случается только в те ночи, когда я тайком от всех телевизор включаю. В то, что это сонный паралич, я уже не верю, потому что сонные параличи двери в реальном мире открывать не умеют.

Прощание из детства

Когда я была маленькой, моя бабушка жила в деревне. Собственный участок, 12 соток огорода, куры, коза… В общем, обычная сельская жизнь, ничего интересного. Так как денег в семье было не слишком много, вместо поездок на море или еще куда-то родители запихивали меня к бабушке на все лето. Справедливости ради, они и сами после работы торчали на грядках, потому что осенью и зимой надо было что-то кушать, но меня это не слишком утешало. Какой ребенок на самом деле любит огород?

Но в целом мне у бабушки нравилось. Речка, свобода, ягоды прямо с куста… А как мы дружной детской компанией воровали яблоки у соседа – это вообще отдельная песня. Причем у каждого дома росли точно такие же свои, но у соседа, конечно, было намного вкуснее. Он, к слову, вообще не возражал, только просил не срывать яблоки просто так, а обязательно кушать, и мыть перед едой, можно прямо в его колодце.

А еще друзья же. В городе у меня с дружбой как-то не слишком сильно ладилось, все сидели вечерами в бетонных коробках и не спешили общаться друг с другом, а в деревне стабильно собиралась боевая летняя компания из десяти человек. Мы со всеми общались – и с малышами, и с теми, кто постарше, и не делили на местных и чужаков, просто тусили всей большой веселой кучкой.

Но больше всего я дружила с соседским мальчиком Петькой. Он был старше меня на год, и жил в соседнем доме. Лет в 12 я думала, что влюблена в него, в 14 мы впервые поцеловались, и примерно тогда же поняли, что, нет, это странно. Как встречаться с сестрой или братом. Но общаться не перестали, наоборот, наша дружба стала только крепче. У нас даже свои традиции появились: по утрам мы дружно выполняли всю огородную работу, сначала у нас, потом у него – поливали, пропалывали, выдергивали сорняки, а потом бежали на речку или к местному клубу, к нашим друзьям.

В мои 16 ситуация с деньгами в семье улучшилась, а вот бабушке, наоборот, стало хуже, и родители перевезли ее к нам, в город. Дом и участок постепенно оказались заброшенными. В деревню на лето я больше не ездила, хоть и вспоминала порой с грустью о чудесных деньках, проведенных на природе. С Петькой мы переписывались сначала, но потом общение заглохло само собой, он перестал отвечать мне, уже не помню, почему. А может и не было никакой причины, просто мы…повзрослели?

В общем, вернулась я в деревню уже вполне взрослой женщиной, матерью и счастливой женой. Мы с мужем планировали купить дом в городе, но денег от продажи квартиры слегка не хватало, и я предложила продать бабушкин участок, все равно он без дела стоит, никому не нужный. Ну, и поехала посмотреть, что там и как.

Знаете, это прекрасное чувство ностальгии… Только я ступила в заросший бабушкин сад, меня накрыло этими запахами, ощущениями, воспоминаниями… Аж под ребрами закололо.

Машинально я глянула на соседский участок – у нас там сетка всегда стояла, никто ничего не прятал, и в детстве мы с Петькой именно так перекрикивались по утрам – и… Петька, мой друг Петька, стоял в соседнем саду и смотрел прямо на меня! На секунду я будто снова попала в детство и совершенно несолидно заорала от радости, махая руками.

Петька улыбнулся мне, сделал пару шагов вперед, и тоже махнул рукой. Я уже хотела было позвать его к себе, но… В один момент меня вдруг как по голове ударило. Мне 35, прошло уже 19 лет, а Петька… все такой же, как тогда, в 16. Но… это же невозможно! Как?!

Я присмотрелась и чуть не заорала от ужаса. Мой друг детства действительно выглядел ровно так же, как и в 16, только он был весь синий, мокрый, почему-то в водорослях весь, трясся в тени под яблоней, как будто не мог выйти на свет. А когда он открыл рот в улыбке, у него изо рта вытекла тонкая струйка грязной болотно-зеленой воды. Я едва сознание не потеряла на месте. А он сделал еще один шаг ко мне, еще раз махнул рукой и… исчез.

Никогда до этого момента я не верила ни во что потустороннее. А тут не выдержала, побежала к соседям, в дверь заколотила, ору открывшей мне матери Петьки, где ее сын, и почему он в таком жутком виде в саду стоит. А потом голову поворачиваю чуть в бок и вижу на серванте, на видном месте, фотографию Петьки в черной рамке.

Оказалось, что Петька мой умер примерно через полгода после того, как я уехала из деревни навсегда. Пошел с мужиками на рыбалку и провалился под лед, не успели вытащить. Поэтому и перестал отвечать на мои письма – не было уже получателя в живых. Мы с его матерью долго плакали, вспоминая пацана, так рано и несправедливо ушедшего, а когда я призналась, что видела его в саду, она сказала мне:

– Это он попрощаться пришел, дождался все-таки. Ты же его единственным другом была, он все мечтал следующей осенью в город поступать, чтобы к тебе поближе. Но вот не вышло. Ну, хоть так свиделись…

Я с тех пор каждый год на его могилку хожу, здороваюсь, про дела свои рассказываю, шутки наши с ним шучу. Больше правда никогда не видела его, но оно и к лучшему, все равно мне кажется, что он на том свете меня слышит.

Тварь из больницы

Я тогда аппендицит словила, привезли меня в больницу, прооперировали, все по стандарту. А еще по стандарту таких бедолаг как я в отделении на неделю оставляли, чтобы убедиться, что швы не разойдутся и заживление хорошо идет. Ну, это тоже ок, не страшно, со мной верный ноутбук был, телефон (хоть медсестры и ругались, что антисанитарию развожу), и приятели приходили в гости, чтобы я совсем не затосковала. После пары таких приходов мне едва не запретили выходить – у меня от хохота швы разошлись.

Но это все лирика. Самое интересное всегда случалось по ночам, когда приличные люди по кроваткам подушки давили. Я сплю плохо, особенно в незнакомых местах, а в больнице, где шум не прекращается примерно никогда, и вовсе подрывалась каждые полчаса – то медсестра гремит, то больного нового привезли, то в туалет приспичило. Вот с последним у меня и случились первые проблемы. Бродить по нашей больнице в принципе удовольствие ниже среднего, даже с хорошим чувством юмора, а уж ночью…

Корпуса старые, еще 20х годов, ремонт не везде есть, идешь по коридору – а тебе лампочки мигают из-за перенапряжения сети, штукатурка на голову сыпется, виды в стиле Фоллаута по сторонам, романтика. Пару раз мне даже казалось, что я вижу призраков – что-то быстро перемещалось в темноте, и по потолку пробежало крупное такое, размером с человека – но я старалась убедить себя, что это глюки.

А тревожность… Когда с одной стороны орет свежепривезенная бабка с отказавшими почками, с другой мужик стонет после ампутации, а в твоей же палате буквально вчера на твоих глазах умерла пожилая женщина из-за перитонита, можно быть десять раз оптимистом, но начать строить кирпичные заводики от любого шороха. Я и строила, и нечего меня в этом обвинять. А после случая, когда прямо на меня в коридоре выскочила какая-то девушка в белой рубашке, и радостно растворилась в темноте, я и вовсе старалась лишний раз никуда не шастать из палаты. Даже попросила димедрола в правое полупопие, чтобы спалось крепче.

На пятый день прибывания в больнице мне почти удалось убедить себя, что я в порядке. Тем более, днем было весело и замечательно, нужно было только перетерпеть ночи. Писать в утку, дверь подпирать, не знаю…

В общем, лежу я на кровати, ворочаюсь, швы лениво почесываю над повязкой. В туалет хочется жутко, но еще более жутко выходить в коридор, в котором по ночам всякая хрень происходит, а всем пофиг. Выбор между «в штаны» или «в штаны, но в коридоре», короче. Зачем-то, уже не помню, зачем, в окно выглянула. Второй этаж, толку от этого действия никакого, но шальная мысль полить больничной уткой клумбу в голове промелькнула.

Сижу, залипаю на виды – корпуса соседние, дорожки, кустики, деревья, совесть во мне шепчет, что никто ничего в жизни не узнает, и можно претворять свои планы в жизнь… И тут понимаю, что что-то не то.

Сначала я услышала скрип. Форточка на окне была приоткрыта, и этот странный звук разносился по территории довольно отчетливо, только… скрипеть вроде бы нечему было. Ну, я так думала. Потому что этот звук независимо от моего желания становился все четче. Знаете, когда по асфальту тянут железку – вот такое что-то, противное, аж зубы заныли. Я свет выключила и к окну прилипла в надежде разглядеть, что же там такое скрипит. Лучше бы спать легла, или снова встретилась с той девушкой в белом…

Потому что через какое-то время я увидела ЭТО. Высокая, выше человеческого роста, фигура шла по больничному двору. Это точно не был человек, и выглядело нечто совершенно жутко – как будто на длинную палку кто-то ради шутки намотал армейский тяжелый бушлат, который был явно велик палке, огромные перчатки и тяжелые ботинки. И все это двигалось, непонятно как, рывками, хаотично, как от порывов ветра, только вот ветра-то и не было, стояла обычная летняя ночь… А на голове непонятной штуки болталось… Я сначала приняла это за голову, лысую, странного цвета, с длинным наростом в области носа. И только когда тварь подошла ближе, поняла, что вместо башки у нее торчит противогаз, и трубка от него так же странно колышется при движении.

Окончательно меня добило то, что скрипело в ночи. Саночки. Обычные, детские саночки зеленого, жизнерадостного цвета, груженые какими-то даже на вид жуткими мешками, из которых сочилось что-то непонятное, черное в свете фонарей, размазываясь по дорожкам. Эта тварь волокла их следом за собой, не слишком заботясь о сохранности своего груза – тот периодически опасно накренялся, от чего завязки на мешках трещали и пытались распахнуться. Я не хотела видеть, что там, внутри. В полном ужасе я просто сидела тихо-тихо и старалась дышать через раз, чтобы тварь не дай бог не увидела, не повернулась в мою сторону, пока та не доковыляла до угла одного из корпусов и не скрылась в темноте.

Это стало последней каплей для меня. В то же утро я добровольно отказалась от госпитализации и свалила, не добыв последние два дня госпитализации. И твердо решила для себя, что больше не вернусь туда никогда.

Потом, от знакомых, слышала и другие мрачные, жуткие истории про больницу. Смеялась, конечно, делала вид, что тоже не верю, а сама все вспоминала в ночных кошмарах ту тварь с противогазом на голове и саночками в руках.

Сбой в матрице или в моей голове?

Я тогда студенткой была. Училась через раз, ну, и вуз у нас был не слишком требовательный – зачеты и пятерки ставили просто за присутствие, так что свободного времени хватало. И решила я, раз такое дело, на работу устроиться на полставки, чтобы не у родителей деньги на кино, вино и домино просить, а со своих гулять.

Среди официанток, расклейщиков объявлений и прочей не слишком высокооплачиваемой работы больше всего мне приглянулась вакансия менеджера в одной кафешке. На самом деле это только звучало солидно – менеджер! А по факту в крошечном зальчике и на выдаче толклось три человека – они же кассиры, они же уборщики, они же повара. В общем, сами представляете себе класс заведения, да? Но график был хороший и платили отлично. Самое то для студентки.

Единственное, что меня насторожило – директор кафешки, странно косясь куда-то в стену, вместо стандартных вопросов про опыт и стаж почему-то поинтересовался у меня верю ли я в мистику. Я хихикнула, сказала, что не слишком, и посчитала это каким-то местным приколом, особенно когда он добавил, что в таком случае я не должна слишком беспокоиться из-за того, что увижу.

Подумала еще – точно какой-то прикол для новичков готовят. Ну, знаете, как в подобных местах прикалываются над «свеженькими» работниками? Мне подруги рассказывали – то палец резиновый в тарелку подкинут, то с одеялом на голове из шкафчика в раздевалке выскочат…

Так что, когда смена уже подходила к концу, а в зал вошел странный мужчина в длинном бежевом плаще (это в январе-то!), я сразу поняла – вот оно. И напряженно улыбнулась, готовясь доказывать всем, что не трус.

Но… Мужчина заказал кофе, выпил его, спокойно сидя за столом, оставил мне 10$ чаевых… В общем, вел себя максимально обычно, ни капли не подозрительно. Когда он попросился в туалет, я почти расслабилась, молча показав направление. Обычный посетитель, думала я, ничего странного.

Мужчина зашел в уборную и… Десять минут, пятнадцать, двадцать… Не специально, но я периодически поглядывала в ту сторону, и была уверена – он не выходил оттуда! Ну, мало ли, какие у человека проблемы, ок. Но когда спустя полчаса в туалет совершенно спокойно зашел другой посетитель, не встретив на своем пути никаких препятствий, моя челюсть встретилась с полом.

Я искала потайную дверь, окно, люк, хоть что-то. Естественно, в маленьком закутке, кроме унитаза, крошечной раковины и зеркала не было ровным счетом ничего! Не в унитаз же он просочился?! Остальные работники косились в мою сторону, но отмалчивались. Тогда я просто решила, что таинственный посетитель успел выйти, пока я отвернулась к кассе.

Но на следующий день ситуация повторилась один в один – кофе, 10$ чаевых, туалет и… Ничего. Мужчина снова испарился, как будто его никогда и не было. И на следующий, и еще три раза в мои смены… Я почувствовала, что серьезно схожу с ума. Этого просто не могло быть! Никак! Вообще!

Не выдержав и уже не боясь показаться глупой, я спросила у других менеджеров, что за фигня происходит. А они развели руками и сказали, что сами не в курсе. Странный посетитель приходит каждый день ровно в 22.00, всегда берет один кофе, оставляет чаевые и исчезает в туалете. Они даже пробовали игнорировать его – не принимали заказ, не подходили, молчали, когда он заговаривал с ними, но схема никогда не менялась. Как будто ему было плевать, слышат ли его, обслуживают ли – чашка кофе всегда появлялась у него в руках, деньги оставались на столе… К слову, потом, после его исчезновения, 10$ пропадали тоже.

Сначала все боялись, директор даже приглашал экзорциста, но ничего не помогло. Потом забили. Мужик безобидный, ничего страшного не делает, цепями не гремит и пол кровью не поливает. Пусть себе ходит. Со временем и я привыкла, просто не обращала внимания на посетителя в бежевом плаще, как будто его и нет.

Еще из странного – в кафе наши телефоны постоянно глючили. Сами включались, выключались, могли позвонить куда-то по случайному набору цифр… Один раз я хотела позвонить маме, и была уверена, что набираю именно ее номер, но каким-то образом меня соединило с питомником для собак. И такое не только у меня, у всех происходило, постоянно. Поэтому в кабинете директора стоял допотопный аппарат с диском для набора – этот не косячил.

А иногда в общей рации, ну, в тех штуках на голове, через которые мы связываемся с другими помещениями между собой, слышались посторонние голоса. Но это возможно и не странность вовсе – рядом была парковка дальнобойщиков и от них могли быть помехи.

Я уже давно не работаю в том кафе, даже мимо не прохожу, потому что переехала в другой город, но мне до сих пор интересно, что же это такое было? Какой-то сбой в реальности или призрак? У меня нет ответа.

Сила любовного проклятия

Вы имеете полное право мне не верить, я бы и сама ни за что не поверила, если бы кто-то рассказал мне подобное. Но это случилось со мной, и мне теперь с этим жить.

Все началось с любви. Наверное, все подобные истории начинаются похожим образом, только почему-то именно девушки оказываются виноватыми во всех грехах. А я… просто влюбилась. В симпатичного, скромного парня с ярко-рыжими волосами, который мило ухаживал за мной, говорил комплименты, обещал прекрасное будущее… Вот только сказка закончилась довольно быстро.

Знаете, это чувство, когда однажды утром ты просыпаешься и понимаешь, что рядом с тобой совершенно чужой тебе человек? У меня случилось что-то похожее. Сначала мы с Егором стали слишком часто ругаться в мелочах. Его мнение отличалось от моего, и вместо того, чтобы просто договориться, каждый пытался отстоять свою точку зрения. Потом дело дошло до скандалов, и, да, я вовсе не стояла в белом пальто над творящим безумие любимым – я тоже кричала, била посуду, собирала вещи… Пока в один момент Егор не решил, что может получить то, что хочет, силой. Он ударил меня по щеке, не сильно, но… Это стало тем самым красным флагом для меня «Нужно бежать, быстро, пока еще не поздно». И я сбежала.

Конечно, Егор потом приходил извиняться, говорил обычные для этой ситуации вещи, вроде того, что не хотел, не подумал, больше подобного не повторится, но я ему не верила. А может и не любила уже? Вылилась из меня вся любовь, закончилась. Я просто хотела никогда больше его не видеть.

Он даже угрожал мне, что если я не вернусь – он что-то сделает с собой. Грязный, низкий шантаж, на который ни одна здравомыслящая девушка не поведется, на самом деле. А после того, как угрозы не подействовали, подослал ко мне свою мать. Из уважения к возрасту (ну, и она лично мне ничего плохого не сделала, кроме того, что не смогла воспитать своего сына) я согласилась встретиться. А нужно было бежать еще тогда.

После обычных пустых разговоров, когда она умоляла меня вернуться к ее сыночку, не разбивать мальчику сердце, и все такое, я поняла, что надо уходить. И когда уже встала, она вдруг схватила меня за руку и прошипела, на этот раз совершенно искренне:

– Не хочешь по-хорошему? Тогда приползешь к нему на коленях, тварь.

Тогда я молча ушла и для себя решила, что больше никогда не стану связываться с этой семейкой. Но…

В эту же ночь Егор приснился мне в первый раз. И, Боже, что я чувствовала! Гамма эмоций, самых разных, среди которых злости не было и в помине. Даже после того, как я проснулась, мне хотелось бежать к нему без оглядки, ведь он такой… Самый лучший, самый желанный, самый… Но минут через пять все прошло, и я уже с недоумением пыталась понять, что это было вообще.

Потом эти сны стали повторяться. Каждую ночь он приходил ко мне во сне, звал меня к себе, и я, не помня себя, шла… Приходить в себя становилось все тяжелее, реально, было такое ощущение, что меня просто разрывает на части от того, что Егора нет рядом со мной. Как будто я вовсе не человек, а половинчатое какое-то существо, которое без него не может даже нормально дышать.

Если бы не мои близкие – мама, подруги, знакомые, которые так или иначе останавливали меня, я бы реально бежала к нему через весь город босиком по снегу после каждого подобного приступа.

Позже меня начало крыть и наяву. Мне казалось, что я чувствую его рядом – прикосновения, дыхание, вот это все. Я видела его в прохожих, в тенях каких-то, в соседе, который очень сильно удивился, когда я буквально набросилась на него в попытке зацеловать. Моменты просветления становились все короче, в конце концов даже посторонние люди заметили, что со мной что-то странное творится, и забили тревогу.

А я… вроде бы и понимала головой, что все происходящее – бред ненормальный, но ничего не могла с собой поделать. Мне было плохо, очень плохо, и физически тоже, только вот это не мешало мне часами залипать на его соцсети, ходить его привычными маршрутами, любоваться издалека как ненормальный сталкер. Это не была любовь, это была болезненная, жуткая привязанность, я буквально не могла ЖИТЬ без того, чтобы хотя бы не думать о нем.

В конце концов я сдалась и позвонила ему сама. Он же так хотел, чтобы мы были вместе, ну, так вот она – я, бери и что хочешь делай. А он.. Может тоже перегорел, а может из мести или гордости, но он взял и ляпнул в трубку, чтобы я исчезла из его жизни, или из жизни вообще.

И мой измученный непонятно чем мозг решил, что это сигнал к действию. Я реально пошла выпиливаться из жизни. Логика была простая – это же ОН сказал мне исчезнуть из жизни, а ЕГО слова для меня закон.

К счастью, моя мама заметила меня, на балконе и успела вытащить из окна мою несчастную тушку. Я помню, как выла и пыталась закончить начатое любой ценой, кидалась на дверь, на улице, пока мама тащила меня в машину, пыталась прыгнуть под колеса грузовика, ломала дверь, чтобы выпрыгнуть на полной скорости на трассу…

Дальше помню только урывками, и, кажется, к счастью. Потому что со мной делали какие-то ужасные вещи, от которых мое тело перекручивалось, ломалось, меня тошнило без конца какой-то черной жижей и вроде бы кровью… Не знаю, как долго продолжался этот кошмар – чисто по ощущениям примерно вечность. Но в конце концов все закончилось. И мой бред о Егоре тоже.

Я обнаружила себя в монастыре, в одной из келий, практически трупом. Оказалось, что меня отчитывали целую неделю, и только на четвертый день вся грязь из меня вышла. Потом я спала, но монахини продолжали читать около меня молитвы по сменам. Не знаю, что именно они делали, но вроде как меня похоронили и покрестили заново, как другого человека. Другого выхода снять ту гадость, которую на меня повесили, не было.

Еще месяц я жила при монастыре и восстанавливала силы. Видела там много разного, в том числе и бесноватых, и прОклятых – жуть, конечно, полная, хотя до всей этой истории я не считала себя религиозным человеком и в мистику совсем не верила. Как мне рассказали монашки, мать Егора сделала на меня черный приворот через кладбище, и, если бы меня вовремя не привезли, я бы превратилась в овощ без собственной воли и эмоций. Еще и прожила бы крайне недолго (ну, если бы мои суицидальные порывы прекратились), потому что с такой привязкой, на могилу, покойник жизнь из живого тянет.

Сейчас со мной все хорошо. Я полностью выздоровела, на Егора меня больше не тянет, как и на мужчин в принципе. Мне просто страшно знакомиться с кем-то, потому что, а вдруг и он тоже…

А вот Егору и его матери повезло меньше. Не знаю, связано ли это с приворотом, но его мать умерла примерно через месяц после того, как заклятие с меня сняли, я еще в монастыре была. Сам Егор жив, но много и часто пьет все подряд. Отношений у него тоже вроде как нет – кому нужен спивающийся алкоголик?

Не знаю, справедливость ли это, или закон бумеранга. А еще не знаю, кем на самом деле надо быть, чтобы заниматься подобным? И ладно, если человека не жалко, но о себе-то можно было подумать…

Реальность наших снов

Туман был везде. Первое, что я увидела, когда открыла глаза – была стена плотного, непроницаемого тумана, как будто наша машина находилась в локации разработчика. Можно было легко представить, что там, снаружи, нет ничего, или есть, но вряд ли это что-то дружелюбное к человеку.

– Черт, не заводится! – выругался муж с водительского сидения. Машина фыркнула и показательно заглохла. Попытки завести ее снова успехом не увенчались. – Ну, что, съездили в гости?

Ситуация выглядела паршиво. Мы на непонятно каком километре трассы, вокруг нас туман, телефоны показывают отрицательный сигнал… А последнюю встречку я лично видела еще полчаса назад – направление на деревню к дедушке явно не пользовалось популярностью. Хуже того, из нас обоих в теории мог бы получиться хороший механик, но только при условии, что я его рожу и воспитаю в правильном ключе. То есть, да, ни я, ни муж под капот машины не заглядывали примерно никогда, даже масло меняли исключительно в салоне.

JPS тоже помахал нам ручкой в стиле «нет интернета, нет и карт». Бумажная… Ага, такой винтаж зачем-то валялся в бардачке, но, откровенно говоря, даже в механике мы разбирались лучше, чем в бумажных картах. Хотя, если я правильно нашла Север…

– Смотри, лошадь, – вдруг отвлек меня от моих поисков муж.

– Лошааадка! Ежик! Смешная шутка.

– Да, нет. Там и правда лошадь!

Я машинально повернула голову в туман и с удивлением поняла, что… Ну, да, лошадь. Стоит, едва различимая в тумане, башкой мотает. Первая мысль – после аварии мы оба нехило приложились головами и нас адски глючит. Вторая – вот там поля, поля, еще поля… что мешает, например, фермеру, ехать мимо? Диких табунов у нас не водится, значит лошадь определенно чья-то.

И мы, забыв даже запереть машину, кинулись в туман. Если честно, не видно было даже друг друга, чтобы не потеряться мы просто держались за руки и шли чисто на интуицию. Голова лошади то появлялась, то снова исчезала в тумане. Дышать было тяжеловато, по ощущениям, как будто засунула голову в аквариум, или напихала в нос ваты – мокрый, неприятный воздух забивался в легкие и под одежду. А через пару метров я совершенно отчетливо поняла, что лошадь мы может быть и догоним, в теории, а вот машину уже не найдем. Никак. Пространство ощущалось как одна большая непрозрачная стена.

Под ногой что-то неприятно хлюпнуло. Лошадь снова прогарцевала мимо, не реагируя на наши крики, и исчезла.

– Болото? Ну, конечно, только болота нам и не хватало, – я дернула шагнувшего вперед мужа, останавливая его от необдуманных шагов. В моем правом кроссовке отчетливо булькнуло. Все. Пришли. Сразу почему-то вспомнились рассказы бабушки о зеленых огоньках, за которыми ни в коем случае нельзя следовать – заведут в топь и поминай как звали. Лошадь упорно не походила на огоньки, но в то, что она ведет нас к людям, тоже больше не верилось. Даже в то, что она в принципе реальна, не верилось. Хотелось плакать от отчаяния, и – совсем немного – кушать. А бутеры остались в машине, а машина… В общем, плакать хотелось все сильнее.

Муж предложил все же двигаться вперед. Осторожно, прощупывая почву на предмет жижи, мы двинулись друг за другом, при этом я старательно держалась за капюшон его куртки и уже начала всхлипывать. Не так должна была закончиться наша поездка, вообще не так! Мы уже должны были сидеть у костра, жарить шашлык и петь песни под гитару с друзьями, а вместо этого шастаем непонятно, где, каждую секунду рискуя свалиться в топь.

Но… совершенно внезапно, без какого-то перехода, туман рассеялся. Нет, он не исчез полностью, просто как будто… стал реже? Легче? По крайней мере теперь мы без труда могли разглядеть лошадь и убедиться, что всадника на ней нет. Зато идти вперед стало определенно легче – то, что мы приняли за болото, оказалось обычной грязью и лужами, оставшимися после недавнего дождя. Неприятно, но от этого точно не умирают в муках.

Мы пошли быстрее. И вскоре обнаружили, что, во-первых, идем по вытоптанной тропинке, а не по полю, а во-вторых, лошадь явно вела нас к людям, потому что впереди замаячили огоньки какой-то избушки.

– Люди!

– Еда! – хором заорали мы с мужем и кинулись вперед. Лошадь куда-то делась, хотя на совершенно плоском участке поля спрятаться было негде. Но она нас уже и не интересовала – нам казалось, что мы наконец-то нашли помощь.

Вот наверно стоило хоть на секунду задуматься – а что вообще происходит? Туман, лошадь эта, избушка в таком месте, где по идее вообще ничего живого, кроме бесконечной степи, нет и быть не может… Но мне все казалось правильным, логичным, ни единого вопроса в голове не возникло…

Из избы вышла бабушка, старенькая, но ухоженная, из тех, кто до последнего завивает волосы и ходит на маникюр. Она так выбивалась из образа отшельнического дома, что я почему-то невольно вздрогнула. Было в ней что-то… пугающее, да. Но муж, ничего не замечая, уже радостно пожимал ей обе руки сразу, шел внутрь, садился за стол… Мне ничего не оставалось, кроме как присоединиться.

Бабушка кинулась выставлять на стол еду из скромного холодильника, приговаривая, что мы должны кушать больше, а то вон какие тощенькие, синенькие, и при этом так подозрительно облизывалась, что реально становилось не по себе. Я хотела было отказаться, но мой желудок неожиданно заурчал китами. Муж рядом радостно накинулся на его любимый яблочный пирог. Старуха не ела. Она внимательно смотрела на нас до странного блестящими черными глазами.

Вдруг за окном что-то промелькнуло, что-то большое, закрывающее небо.

– Смотри, это… – внезапно муж вскочил из-за стола и кинулся на улицу, забывая разом и про бабушку, и про еду. Я тоже видела что-то странное, но… Этого не могло быть в реальности! Огромный черный ворон, закрывающий своим телом половину неба, кружил над нашими головами, то опускаясь ниже, то поднимаясь в вышину.

Муж зачем-то кинулся за ним следом, не обращая внимания на все, что происходит вокруг. Я кричала ему, звала его, уверенная, что все эти глюки – дело рук той бабки и ее еды. Мир расплывался у меня перед глазами, по небу тут и там вспыхивали и тут же гасли разноцветные пятна, редкие кустарники тянулись ветками, трава путалась под ногами, выстреливая в воздух крепкими лозами корней…

В какой-то момент я поняла, что не могу выбраться. Корни держали крепко, так, что я не могла ни шагу ступить, и ползли выше, по лодыжкам до коленей и дальше, связывая меня в удушающий кокон. Я с ужасом смотрела, как мой муж подпрыгивает высоко и… с разбега падает в глубокое, вязкое болото, сразу же наполовину погружаясь в пузырящуюся жижу. Ворон налетел на него и когтями топил, топил, топил, мешая выбраться…

Я кричала, мои легкие горели от боли и того, как сильно давили корни вокруг, но… ничего не могла сделать. Только смотреть, как мой любимый человек тонет, погибает, и я ничем не могу ему помочь.

В последний момент, когда кислорода в моих легких уже не осталось, я увидела яркий, слепящий поток света…

***

Я очнулась на пассажирском сидении нашей машины.

– Тихо, тихо, не делайте резких движений, – послышался грубый мужской голос из окна и тут же, без перехода в мой измученный мозг ввинтился громкий, раздражающий звук бензопилы. Я не хотела поворачивать голову влево. Я знала, что увижу на месте водителя…

На пустой, безлюдной трассе наша машина на полной скорости вошла в туман и…врезалась в пробегающую мимо лошадь. Ну, да, в кого же еще? Она отбилась от табуна, попала в туман, тоже растерялась, ну, и, оказалась под колесами нашей малолитражки. Итог был печален – машина всмятку, у меня перелом ребер, разбитое об подушку безопасности лицо, сотрясение мозга… У лошади и моего мужа – смерть. Как сказали спасатели, вырезающие меня из смятой в гармошку машины, мгновенная. От резкого удара руль вошел мужу в грудную клетку. Он умер на месте, даже не успев сообразить, что происходит.

Скорее всего, когда мое бессознательное ушло погулять, я уже знала, что он мертв. Но мозг пытался защитить меня, не дать сорваться в адреналиновое безумие, и поэтому подкинул образ той бабки. Не знаю, звучит как правда, да и другого объяснения у меня все равно нет.

Мужа я похоронила, машину сдала в металлолом, потому что она все равно больше ни на что не годилась, единственное, с чем я так не смогла справиться – это ужас перед туманом и лошадьми. Боюсь этого всего до безумия.

Не здоровайся с таинственным незнакомцем

Ровно в полночь колокольчик над входной дверью звякнул и в холл втянулся странный мужчина, словно сошедший с открыток 50-х годов. Позже его так и описывали – кожаный длинный плащ, шляпа с полями, костюм, почему-то ковбойские сапоги, которые запомнили все свидетели и… серое лицо, невыразительное настолько, что взгляду не за что было зацепиться.

– Добро пожаловать в отель «У дороги». У нас лучший сервис по эту сторону штата, – заученно выдала Тинни, выглядывая из-за стойки ресепшн. – Могу я вам чем-то помочь?

На самом деле их захудалый отель не был ни лучшим, ни хотя бы приемлемым, но зато в нем не было клопов и трупов под матрасом. Да и цену хозяин выставил минимальную, а если кому-то хочется джакузи – так это в Хилтон через пару десятков километров.

Все, что позже могла вспомнить администратор – как мужчина снял у нее номер на двоих на одну ночь, расплатился наличными и ушел. Показывал ли он документы – она не знала. Вернее, в памяти всплывал обрывок того, как загадочный постоялец показывает ей какие-то бумаги, но нигде в книге учета никаких данных не обнаружилось. Зато Тинни очень четко запомнила, как на прощание, принимая у нее ключи, он прикоснулся к ее руке, и ту, как будто обдало холодом.

– Хорошего отдыха, сэр, – продолжая вежливо улыбаться, пробормотала девушка и вдруг согнулась пополам от резкого приступа кашля. – Хмм… А я говорила Мэтту, чтобы он выключил эти чертовы кондиционеры…

***

– О, сэр, позвольте вам помочь? – Саманта, миловидная горничная, прибирающая номер после выехавшего постояльца, ухмыльнулась, заметив, как странный, таинственный гость – кто на самом деле носит кожаный плащ летом? – пытается отпереть дверь магнитным замком. – Смотрите, нужно сделать вот так, – девушка перехватила ключ и поднесла его к замку. Тот пискнул, и дверь распахнулась.

Незнакомец благодарно кивнул и протянул Саманте 20$, по-старомодному свернутых в трубочку. В момент, когда его рука коснулась ее руки, Саманта почувствовала обжигающий холод и едва не выронила купюры на пол.

– Хорошего отдыха, – пробормотала она, стремительно возвращаясь к своей работе. Деньги странно жгли карман, а пальцы на той руке, которая касалась мужчины, все еще покалывало. Девушка наклонилась за тряпкой и едва не упала лицом в ведро – сильный приступ кашля скрутил все ее тело. – Надо бросать курить, – задумчиво выдала Саманта, потирая занывшую грудную клетку.

***

– Ваш ранний завтрак, как вы и просили, – Билл, официант – он же разносчик, он же доставщик, он же помощник с чемоданами для пожилых старушек – вкатил в номер тележку с едой для странного господина.

Тот кивнул, не поднимая голову от газеты. Билл, сервируя стол, про себя хмыкнул – не соврали девчонки, мужик и правда чуднОй: лежит на кровати, и все еще в своем идиотском плаще! Даже шляпу не снял…

– Все готово, прошу, – парень уже хотел было уйти, но неловко задел тележку. Пустой кувшин опасно накренился и, скорее всего упал бы, но тут перед ним вырос мужчина, перехватывая его на лету. Билл вздрогнул – человек слишком быстро переместился от кровати до стола, настолько быстро, что официант не успел отследить это движение. – Спасибо, – буркнул и хотел было поскорее уйти, да только мужчина вдруг похлопал его по плечу.

Билл недоуменно обернулся. На ладони мужчина держал пробку от кувшина. Официант смущенно кивнул и забрал ее, невольно касаясь своей рукой руки мужчины, и тут же вздрогнул от пронзившего пальцы холода.

Уже закрывая за собой дверь, Билл вдруг согнулся в резком приступе кашля.

– Ччерт, не хватало только заболеть, – буркнул он и в спешке зашагал по коридору. Почему-то ему остро захотелось оказаться как можно дальше от странного номера и не менее странного человека.

***

Первые трое заболевших – две девушки-сотрудницы отеля и парень, официант, прибыли в клинику еще ночью. У всех троих наблюдалась одна и та же клиническая картина – сильный кашель, затрудненное дыхание, дрожь, тремор… Если бы не резкое, почти критическое понижение температуры тела, доктора однозначно сказали бы, что это грипп. Но при гриппе, любом, даже самом странном и специфическом, температура тела растет, а не падает!

Администратор отеля скончалась к утру этого же дня. Остальные протянули чуть дольше, пережив свою коллегу на пару часов. А потом начался ад. В больницу потянулись люди – все с одинаковыми симптомами, как под копирку. Сначала это были работники и постояльцы отеля, потом радиус заражения увеличился, и чем больше проходило времени, тем большее количество людей собиралось в больнице. Что бы врачи ни делали, как бы ни пытались помочь – итог был один. Палат не хватало, больничных коек тоже, на исходе третьего дня даже морг оказался забит.

Это была эпидемия. Нового, неизвестного науке заболевания, которое, судя по всему, распространялось моментально, развивалось стремительно и… убивало. Тут без вариантов. В городе ввели режим ЧС, с наружной стороны его оцепили военные, изнутри по всем улицам шастали люди в костюмах химзащиты и опрашивали тех, кого еще не поразила болезнь. В принципе, это был только вопрос времени, и все это прекрасно понимали.

Религиозные группы развернулись на полную катушку. Они вещали из радиоприёмников, телевизоров, просто с площадей, о том, что наступил Апокалипсис – черный таинственный мужчина в кожаном плаще стал вдруг одним из Всадников, проклявшим город за грехи. Священнослужители вопили о покаянии и зазывали всех в церкви, вымаливать прощение. Людей с подобных месс уносили пачками, но это почему-то никого не останавливало.

К концу недели в городе не осталось живых. Болезнь унесла всех, последними сдались врачи, которым некого стало лечить. В штате поднялась волна паники, но… На удивление больше никто не пострадал, все закончилось так же внезапно и неожиданно, как и началось.

Некому было увидеть, как по центру опустевшего города медленно шли двое – мужчина в кожаном плаще, похожий на гангстера из 50-х и женщина в длинном траурном платье.

– Ну, что, теперь ты довольна, дорогая?

– Ты не представляешь, насколько сильно, любимый. Великолепная работа, просто высший класс! Но… триста лет? Серьезно? Нельзя было как-то побыстрее собрать всех в одном месте?

– Ну, кто ж тебе виноват, что время сейчас такое – все стремятся в большие города за большими деньгами. Не так уж и просто было заманить каждого потомка каждого из твоих палачей именно сюда, – мужчина повел плечом в раздражении. – Так они еще и расплодились как крысы… Вот раньше золотое было время! Десять детей, из них дай Люцифер, один доживает до взрослого возраста. И никто никуда не разбегался…

Парочка перешагнула через валяющееся на асфальте тело – его просто некому было убрать.

– О! Знаешь, кое-что хорошее в этом веке все же есть! Давай сделаем селфи? – хмыкнула женщина, доставая из кармана айфон последней модели. Мужчина закатил глаза, но послушно стал рядом.

На фотографии, которую много позже кто-то зальет в сеть с неизвестного айпи-адреса, двое навеки застыли улыбками на фоне таблички «Добро пожаловать в Новый Салем».

Бойтесь желаний своих

Как говорится, из песни слов не выкинешь. Погнали. Было мне тогда 27 годов от роду, и так уж вышло, что мужчины обходили мою скромную персону стороной. А если нормально – в свои 27 я была девственницей, ни разу не целовалась и даже за коленки меня никто не хватал.

Нет, это не был какой-то осознанный выбор, типа «секс после свадьбы», даже не знаю, почему так вышло. В школе и университете я как-то больше училась, моталась дом-учеба-дом и о мальчиках не думала, потом пошла на работу, оглянулась вокруг – все уже замужем, кто-то коляску по двору катает, а у меня – пшик, пусто. Но вот не могу сказать, что меня это как-то расстраивало. Нет и нет, когда-то может будет, а не будет, так и ладно, проживу без этого.

Только поэтому, проснувшись однажды ночью с полным ощущением, что что-то не так, я не сразу сообразила… Ну, сравнить мне, как понимаете, не с чем было, но… оргазм сложно перепутать с чем-то другим. Правда в этот раз все было не так, как обычно, когда я сама уединяюсь с собой, как будто… лучше? Качественнее? Не знаю, как описать, но думаю, вы меня и так поняли.

И все бы ничего – от оргазма еще никто не умирал, но что-то же его вызвало? Я точно помнила – мне не снилось ничего такого, дома я ночевала одна, руки держала над одеялом по заветам пуританского учения. А оргазм – не чих, он сам по себе не случается. Ну, да, ладно, может организм мне решил подарок сделать – решила я и благополучно занялась привычными делами. Синяков на задней части бедра я тогда не заметила.

С тех пор каждую ночь со мной случались невероятные эротические приключения, непонятно как случающиеся. Сначала я просто просыпалась от очередного оргазма, а потом и сны подключились, нежные, страстные, чувственные, и все как один – про ЭТО. Для меня такое вообще не было свойственно, так как к сексу я всегда относилась довольно равнодушно (ну, если бы мне было прям НАДО, я бы вряд ли ходила девственницей так долго, правда?). Причем в каждом таком сне фигурировал один и тот же мужчина. Я готова была поклясться, что никогда не встречала его в реальной жизни, но для меня их снов он был идеальным, во всяком случае внешне.

Практически следом за снами я заметила синяки. Вернее, они стали появляться еще с самого первого четкого сна, но я их никак не связывала со своей ночной жизнью. Мало ли? Ударилась и не заметила или кто-то в метро задел. Бывает, ничего необычного. Но… расположение этих синяков… Они проступали строго на бедрах – на внутренней стороне, на внешней, сзади, и это все меньше походило на случайные травмы, скорее на то, как будто кто-то крепко держал меня, не жалея сил.

Вот только я все еще жила одна и не приглашала гостей.

А потом пришла слабость. Я ложилась спать совершенно вымотанная, отключалась практически сразу, спала больше десяти часов в день, и все равно просыпалась с полным ощущением, что даже не ложилась. «Хроническая усталость», говорила мне врач, «Попейте успокоительных, съездите в отпуск, наберитесь впечатлений». Вот только моя работа и так творческая, креативная и постоянно на впечатлениях, куда мне еще? Успокоительные я пила, но от них было только хуже – я хотела спать буквально ВСЕ время, отрубалась в самых странных местах, один раз едва не заснула в кабинке туалета в кафешке, но толку от этого не было вообще. Синяки все так же появлялись на моем теле, сны становились все горячее и откровеннее, тело вело себя максимально странно, а желание жить постепенно сходило на нет.

Нет, я не прониклась каким-то осознанием, и не отправилась по бабкам искать порчу. В общем-то и в том храме я оказалась больше случайно, вернее, меня пригласили на крестины дочери моей подруги. И вот когда церемония закончилась, ко мне подошел один священник и сказал, что видит рядом со мной зло, которое нужно изгнать. Я похихикала – это реально было смешно, если учесть, ЧТО именно меня терзало – но согласилась. Правда тогда еще плохо представляла, на что именно.

Священник приехал ко мне этой же ночью. Сказал, что переночует в соседней комнате, и что я не должна волноваться. Вообще-то, ок, это было странно, но к тому моменту я достигла абсолютного дзена – мне было просто пофиг, лишь бы не мешали мне спать и видеть сны о НЕМ, ну, о том мужике, который любил меня в разных позах на разных поверхностях.

Я даже не нашла в себе сил сыграть в хорошую хозяйку, просто кивнула, развернулась и пошла в спальню. Понятия не имею, что делал священник в мое отсутствие, честно. Вот только в этот раз все было иначе.

Я проснулась посреди ночи с четким ощущением, что в комнате я не одна. Более того – в моей КРОВАТИ есть кто-то еще, кого я туда не приглашала. При этом я не могла пошевелиться, позвать на помощь или еще как-то реагировать, просто лежала и тупо пялилась в потолок, пока нечто рядом со мной трогало меня в разных местах. Только когда это нечто залезло сверху, с меня будто сбросили одеяла – впервые за прошедшее время мой мозг четко и кристально ясно осознал всю глубину кошмара, в котором я оказалась.

Надо мной нависла тварь. По-другому я это рогатое, страшное, оплывшее существо и назвать-то не могу. Оно чем-то неуловимо напоминало рыбу, только антропоморфную – такое же склизкое, чешуйчатое, непонятное… И эта самая тварь явно собиралась меня…

Я заорала на максимуме возможностей своих легких. Тварь, кажется, очень удивилась такому повороту и попыталась сделать что-то… Толи плюнуть мне в лицо, толи лизнуть – не знаю, у меня не было желания выяснять – но я вывернулась, спихнула ее с себя, и снова заорала. Тут же в комнату влетел священник и с каким-то азартом принялся поливать тварь из стеклянной бутылочки. Тварь зашипела, выпрыгнула в окно – с 9 этажа – и я потеряла сознание.

С тех пор я пошла на поправку. Потихоньку вернулись силы, прекратились сны, жизнь вернулась в прежнее русло. Тот священник потом объяснил мне, что ко мне привязался инкуб – существо, которое питается сексуальной энергией жертвы. Если бы не помощь, он бы просто выпил меня до дна, и я бы тихо скончалась в собственной постели. На вопрос, почему эта тварь прицепилась именно ко мне, священник смутился и пояснил, что все дело в девственности. Что-то там про чистоту тела и помыслов, мол, так энергии больше, и сама она вкуснее.

Нет, я не стала внезапно бояться мужчин или что-то такое. После этой истории у меня даже появился муж, и хоть я по-прежнему не слишком сильно хочу интима, он у нас все же случается. Но такого сильного, страстного и дикого секса у нас, конечно, нет. Ну, оно и к лучшему, слишком уж эта ваша страсть выматывает.

Не гугли сонники по утрам

Я просто ненавидела свою школу! Так вышло, что мы с родителями переехали в соседний город, когда мне исполнилось 16 лет, ну, и, сами понимаете, дети в старших классах – не самые дружелюбные создания. Нет, меня не травили, просто игнорировали как могли. Например, однажды я пришла в школу в тот день, когда занятия отменили – учительница попросила старосту класса обзвонить всех и сказать им, но МНЕ никто не позвонил. И таких мелких случаев было предостаточно, чтобы я могла с полной ответственностью заявить – школу я просто ненавижу.

Каждое утро в нашей семье всегда начиналось с истерики. Я отказывалась идти на занятия, выдумывала разные предлоги, только бы остаться дома, искала у себя разные несуществующие болезни, не брезговала даже жевать грифель от карандаша, чтобы поднять температуру (если что, никогда так не делайте, это вообще не полезно). Иногда это помогало, но чаще всего мама понимала, что я хочу ее обмануть, и выпихивала меня за дверь.

Поэтому тем утром на мой странный сон никто не обратил внимания. Мама даже поморщилась зло, мол, опять выдумываю всякую чушь. Надо сказать, у нас в семье все скептики, в мистику особенно никто не верит, а уж про сны и говорить нечего. А сон и правда был странный…

Мне вообще-то редко снятся любые сны, иногда проскальзывают какие-то пятна, и никогда – конкретные, сюжетные истории. Ну, то есть, вот есть люди, которые проживают во сне вторую жизнь, а есть я и полная серость в моих фантазиях. Так что тот сон меня на самом деле напряг, что бы там мама ни думала.

Я шла по школьному коридору, как всегда в одиночестве, когда радио взорвалось сигналом тревоги. «Это пожарная тревога! Всем учащимся срочно покинуть здание! Учителя – просьба вывести детей на задний двор школы» раздавалось из динамиков над моей головой, а потом я почувствовала запах дыма.

Я кинулась к ближайшей лестнице, так как наш класс был на третьем этаже, но… Дорогу мне перегородила стена огня, поднимающаяся с нижних этажей! Сзади напирала толпа других учеников, в коридоре началась сильная паника, учителя кричали, стараясь всех успокоить… Это был какой-то кошмар! На второй лестнице случилась настоящая давка, кто-то плакал, директор по громкоговорителю требовал пропустить младшеклассников первыми, но его никто не слушал. Маленький мальчик, буквально сметенный остальными куда-то в стену, ревел и закрывал голову руками. Я кинулась к нему, подхватила его на руки и, вовремя вспомнив про пожарную лестницу, потащила к окну.

К моему счастью, за нами никто не кинулся – все пытались ломиться через оставшуюся лестницу, и им не было никакого дела до меня. Так что я просто выбила окно, по парапету добралась до пожарного выхода и вместе с мальчиком спустилась вниз. А потом мы вдвоем стояли и смотрели, как догорает наша школа.

Такой вот добрый, душевный сон. Причем я могла поклясться, что никогда в жизни не видела этого мальчика – почему-то именно он запал мне в голову – но во сне спасти его мне казалось даже важнее, чем не сгореть самой. Хотя, конечно, все это была чушь, игра моего разума, не желающего идти в школу, не более. А сонник так и вовсе обещал мне толи встречу с вампирами, толи счастливое будущее, я ради интереса загуглила и долго хохотала над результатом.

Во время третьего урока учительница попросила меня сходить в туалет намочить тряпку. Обычное задание, особенно любимое лентяями и двоечниками, ага. Но вызвали меня, и я пошла.

И вот иду я по коридору, тряпку несчастную в руках несу, и… В школе срабатывает пожарная тревога. Ровно так же, как и в моем сне. Один в один. Ну, почти… К счастью, я уже знала, что мне делать. Когда все побежали ко второй лестнице, я тоже побежала, в надежде найти того мальчика и помочь ему, но никакого мальчика не увидела. Я даже подождала немного, думала, может вот сейчас появится, а потом смирилась и пошла эвакуироваться сама.

В тот день наша школа сгорела. Пожар начался в школьной кухне и очень быстро распространился по первому этажу, а потом дальше, по лестницам и коридорам. Пятеро детей и два учителя погибли в огне, еще двое – в давке во время эвакуации. Больше 30 пострадавших. Я – даже не чихнула.

В городе объявили траур, моя мама рыдала, вцепившись в меня как клещ, и все просила прощения, что не поверила мне. А меня как-то больше интересовал другой вопрос. Ну, то есть, понятно, траур, горе и все дела, но… Кто, блин, был этот мальчик из моего сна? В школе такого точно не было.

Я спросила у мамы, даже не надеясь на ответ, просто для очистки совести. Описала ей пацана, как она и просила, и… Вот тогда сломались мы обе, и даже отец перекрестился. Оказалось, что еще до моего рождения у моих родителей был сын – они не любили вспоминать эту историю, слишком больно было даже спустя годы. Мальчик погиб незадолго до своего восьмого дня рождения – аппендицит быстро перерос в перитонит, и его не спасли. Родители убивались долго, а спустя три года решились попробовать снова. Ну, и вот она – я.

Так вот, судя по описанию, мальчик из моего сна был моим старшим покойным братом. Я действительно никогда его не видела – у родителей было только одно фото, и то мама хранила в секретном месте с документами, в семье о нем не вспоминали… У меня только одна версия – этот мой сон-предупреждение мне показал мой покойный брат. Он хотел защитить меня. Потому что, если бы не он, кто знает, чем бы все закончилось?

Секретный смысл татуировок

Мой лучший друг пропал без вести. Они с компанией отправились в лес на шашлыки, и… вернулись все, кроме него. Потом говорили, что Пашка ушел в кусты по делам, и, конечно, никто не стал за ним следить, не маленький же, но, когда ни через 10 минут, ни через 20 он не вернулся – отправились на поиски.

Ребята из компании обшарили все кусты и деревья в пределах лагеря, звали, кричали, потом вызвали мчс… Те прибыли с собаками и группой волонтеров, тоже искали долго, даже по спутнику вычислили местоположение его смартфона, с которым Пашка никогда не расставался, но… Телефон валялся в трех километрах от лагеря. Пашки рядом с ним не было. Как и куда делся мой друг – так и осталось загадкой для всех. Ни одной приличной версии у поисковиков не было.

Потом все списывали на диких зверей, вроде как волки в тех краях зверствовали, вот только все понимали, что это чушь полная. Во-первых, волки оставили бы… следы. Хотя бы одежду, кости, хоть что-то, но кроме смартфона никаких других улик у следствия просто не было. Во-вторых, по всему выходило, что Пашка САМ ушел в лес. Компания не слышала ни криков, ни звуков борьбы, вообще ничего подозрительного. Зачем бы ему, слегка пьяному, веселому, уходить от друзей… Куда? В пасти к волкам? Молча и без единого писка? Короче, не складывалось ничего ни у официальной версии, ни у нас.

К слову, в нашем лесу часто терялись люди, кого-то потом находили, кому-то везло меньше и его тоже находили, но им было уже все равно, если вы понимаете, о чем я… Но чаще это был или топографический кретинизм обыкновенный – на маевке пьяным от компании лучше не отходить, проверено, или реально звери – те особенно грибников-одиночек уважали – причем не всегда волки. Мало кто знает, но лось или олень – тоже ни разу не дружелюбны к человеку, особенно в период гона. Вот только ни один из вариантов не подходил к случаю Пашки, да и после подобного не случалось.

Мы его оплакивали, потом даже устроили что-то вроде ежегодных поминок – ходили на то самое место в тот самый день и накрывали на стол. Старшее поколение, конечно, ругалось, мол, покойников на кладбище поминают, но смысл? В гробу под мраморной плитой Пашки не было, он был где-то в лесу. И нам всем казалось, что он нас слышит.

На шестую годовщину Пашкиной смерти мы так же устроили поминки в лесу. Развели костер, пожарили мясо, достали бутылки, помянули… А потом я вдруг поняла, что мне очень срочно надо в кусты. Ну, рядовое дело, бывает. Я отошла от ребят, присела, и вдруг слышу… голос из леса. Зовет меня. Знакомо так…

А когда раздалось «Шерри, иди сюда», до меня дошло – голос-то Пашкин! По телу табун мурашек такого размера побежал, что аж затрясло. Как так? Ошибка? Глюки? Чей-то прикол? В то, что Пашка каким-то чудом выжил и вернулся с того света, я не верила. Но… Почему-то все равно пошла, как крысы на Нильсовой дудочкой – все понимала, все осознавала, но сделать не могла ровным счетом ничего. Это же… Ну, Пашка! Друг! К тому же только он один называл меня этим дурацким прозвищем…

Иду по лесу, как заколдованная, а сама думаю, как так? КТО зовет меня? И почему остальные из компании никак не среагировали? Я не так далеко отходила-то, звуки в лесу хорошо разносятся, но от костра никто головы не повернул. А голос все громче, все настойчивее, как будто требует, чтобы я ускорилась. Я почти бегом побежала, собрала все сучки и веточки, и…

Нет, повторюсь, я не ждала увидеть Пашку. Я прекрасно понимала, что за шесть лет мой друг либо давно вернулся бы, либо… ну, скелеты не ходят, как-то так. Но то, что я увидела на поляне…

Волосатое существо размером, наверно, с медведя, если бы тот встал на задние лапы. Морда жуткая, клыкастая, с огромной пастью, когти длинные, такие, что оно ими по земле царапает. И при этом очень худое, непропорционально на фоне своих же размеров. Оно не говорило – пасть была закрыта, но звук все равно шел откуда-то изнутри него, четко имитируя Пашкин голос.

Я впала в ступор. Если раньше я шла против своей воли, то теперь точно так же хотела бежать, но не могла даже пошевелиться. У меня разом отнялись все конечности. А существо, увидев, что добыча пришла, вроде как обрадовалось. Вскинуло морду, завыло-зарычало, и двинулось ко мне.

Оно уже заносило свою жуткую лапу над моей головой – я слышала зловонное дыхание совсем рядом – как вдруг из-за кустов на эту же поляну неожиданно выскочил… волк! Обычный, серый волк, если бы не его жуткий оскал. Он кинулся наперерез твари, вцепился ей в бок, потащил… Тварь заверещала, попыталась сбросить напавшего, тот отскочил, уворачиваясь от когтей, ощерился еще сильнее, так, что холка встала дыбом, и снова пошел вокруг твари.

Тварь заголосила разными звуками. Ее пасть все еще была закрыта, но… Волчий вой изнутри нее сменялся на медвежий рык, на лосиный рев, потом людские какие-то голоса, пару раз даже прозвучало что-то вроде ружейных выстрелов, вот только волку не было никакого дела до творящегося вокруг звукового безобразия. Он нападал, рвал зубами незащищенные части тела твари, пользуясь тем, что она была больше и гораздо менее шустрой, и при этом… все время старался держаться так, чтобы я была у него за спиной.

Не знаю, как долго продолжалась эта битва, но в конце концов тварь ушла. И мы с волком остались вдвоем. Страха почему-то не было, только понимание, что вот этот обычный серый волчок спас мою жизнь от чего-то, что возможно даже хуже смерти.

Волк проводил меня почти до самой поляны. Трусил рядом, иногда преграждал дорогу, видимо, когда я выбирала неверное направление. И только на подступах к лагерю затормозил. Сел на задние лапы, посмотрел в сторону костра, потом на меня, фыркнул что-то, мол, иди давай.

– Спасибо, Паш, выручил.

Слова сами вырвались из меня. Я зажмурилась, смаргивая внезапно набежавшие слезы, а когда снова открыла глаза – волка на поляне не было. Но я точно знала – я не ошиблась.

Это Пашка спас меня. Это он приходил ко мне в виде волка. Знаете, почему я в этом уверена? Когда-то давно, на наше 17летие, за 10 лет до его пропажи, мы с ним сделали татуировки в салоне. Я набила морду тигра (да, кличка Шерри – это от Шерхана, с налетом французского коньяка, как шутил мой друг) а Пашка… Я тогда еще рассмеялась, мол, ничего менее банального не нашлось? А он, уже сидя в кресле, сказал, что это не просто тату – это его личный тотем, защитник, близкий по духу.

Как вы уже поняли, Пашка набил себе волка.

Она звала за собой

Можете считать это обычной охотничьей байкой, мне все равно. Я знаю, что видел в тот момент, и знаю, что это было реально.

В ту пору ушел я на охоту на неделю. Арендовал охотничий домик в нашем лесхозе, навез туда продуктов, все дела. По утрам уходил в лес, вечером возвращался, в общем, скорее не полноценная охота, а такой санаторий на природе, с крайне сомнительной, но все же надежной поймать и подстрелить какого-нибудь ушастого.

А домики эти так интересно расположены были, всего пять штук и каждый в паре километров от другого – докричаться или просто пересечься случайно с соседями нереально, только если заранее договориться. А посередине озеро гигантское. Говорили даже, что это не просто озеро, а бывший кратер от метеорита, но размеров оно и правда было каких-то нереальных, противоположный берег виделся крайне условно. И все это в окружении леса, в котором каким-то непонятным образом чередовались гигантские ели, столетние дубы и берёзовые рощицы.

В общем, место само по себе очень такое…антуражное. А по ночам так и вовсе слегка пугающее, если учесть, что в лесу звери разные водятся, не всегда дружелюбные к человеку. Просто представьте себя на моем месте – вы один посреди ночного леса, где-то совсем рядом воют волки, лисы кричат, а в озере неподалеку волны бьются об деревянный пирс… Но на самом деле мне было ок, я такие места всегда любил, природа же. Ну, и ружье охотничье на случай, когда что-то идет не по плану.

Вот и в тот раз находился я, значит, по лесу, никого не поймал, вернулся в свой домик и спать лег. Только голова подушки касается, слышу – крик дикий. Сначала подумал, что лисы шалят, у них бывает – кричат во время гона так, что от человека не отличишь, но потом понял – нет, не лисы. Они хоть и громкие, но «Помогите» выговорить в жизни не смогут. А кто сможет, в лесу-то, где до ближайшего человека пара километров по бурелому?

Я в окно выглянул – а там девка стоит. Молодая, тоненькая такая, в рубашонке рваной непонятного цвета. Стоит, руки к груди прижимает, воет, но к домику моему почему-то не бежит.

Если честно, я сразу понял, что не то что-то происходит. Ну, неоткуда было взяться девке посреди леса! Если только… Вариант был, один на миллион, но все же. Могли, могли другие туристы-любители лесного отдыха девку с собой прихватить. Был уже в этих краях похожий случай не так давно, и тогда все закончилось печально, ну, для девки. Может и в этот раз какие-то уроды балуются.

Тем более, что девка выглядела как раз как человек, которому очень нужна помощь. И эта ее рваная рубашонка намекала… В общем, сердце мое дрогнуло, и я решил, что просто не имею права пройти мимо человека, которому нужна помощь. Ну, а если не человек, или подстава какая-то, то ружье у меня с собой, и в нем далеко не соль.

Выхожу, значит, из домика, зову пострадавшую к себе, а та ланью испуганной смотрит и бежать. Я еще подумал – вид мой ее напугал, надо было без ружья идти – и за ней бегу, чтобы, значит, она какой глупости не сотворила. Кричу, стой, мол, зла не желаю, помочь хочу, но девка, несмотря на то что босиком, летит стрелой вперед, через лес, прямо к озеру.

Вылетаем цепочкой на берег и… Девка прямо с разбегу падает всей собой на песок, ударяется об землю и… Вместо того, чтобы отрубиться от силы удара, как все нормальные люди, внезапно, с яркой такой, ослепляющей вспышкой превращается в… лошадь. Натурально – в лошадь! Черную, или, как конники говорят, вороную, страшную… Глаза у нее кровавые, налитые, из пасти пар вылетает, копыта песок роют чуть ли не на метр в глубину…

Я стою, как дурак, в полном шоке, на нечисть смотрю, шевельнуться боюсь. А той видимо надоело – взбрыкнула, копытами передними по воздуху ударила и на меня поперла. Летит, несется, мои шансы на выживание стремительно сокращаются… Ну, я чисто на рефлексах и выстрелил. Уже и дева из головы вылетела, и то, что я кому-то там помочь хотел. Патроны у меня убойные, на лося или медведя, но… По-хорошему, если бы это была обычная лошадь, башку бы пробило без сомнений. Только вот лошадь эта была не обычная. И, видимо, не живая. Пуля вонзилась аккурат между ушей, но та даже с курса не сбилась, прет на меня тараном и все тут. Я отпрыгнул, откатился, снова выстрелил – и снова ничего.

Не знаю, сколько мы так в догонялки со смертью играли, только в какой-то момент я оступился и в воду упал. Лошадь прыгнула на меня, я перекатился вперед, уходя от копыт, копыта коснулись воды и… Все пропало. Ни девки, ни кобылы вороной – никого нет. Только я сижу с мокрыми во всех смыслах штанами, как дурак, и молюсь всем святым, которых вспомнил.

Как добрался обратно до домика и как провел остаток ночи – не помню. Мозг на волне адреналина этот момент как-то стер, вычеркнул из памяти. Утром, как солнышко взошло, сел в машину и уехал. Ну, ее к дьяволу, такую охоту…

Потом от других охотников слышал, что нечисть в нашем лесу завелась. Кто-то про девку говорил, кто-то про лошадь, кто-то даже про коня вороного, проклятого. Но суть одна – небезопасно в лесу стало, и люди, и зверье это на себе ощутили. Ну, и перестали туда ездить. Потому что с нечистью бороться – дело неблагодарное, все равно проиграешь.

На балу у смерти

Побыть принцессой хотя бы на один вечер, конечно, хотелось, но… Я подозревала, что ничего хорошего из очередной папиной затеи не выйдет. Арендовать дворец для праздника – не проблема, проблема была только в том, КАКОЙ дворец папа хотел арендовать.

Дело в том, что из всего многообразия вариантов он выбрал именно старый, восстановленный дворец одного из королей прошлого, о котором ходило так много легенд, что я просто запуталась в том, какую из них взять за основу. Увы, не в хорошем смысле. Самая милая и добрая страшилка оттуда начиналась с обезглавливания и заканчивалась многочисленными самоубийствами.

Пытки, массовые казни, призраки, врата в Ад, подселение сущностей в гостей дворца – все это наличествовало в прайсе и даже особенно не скрывалось новыми владельцами, которые охотно пускали во дворец любителей пощекотать себе нервы. Стоило это сказочно, конечно, но всяких оккультных личностей цена почему-то не смущала. Ну, и ролики, которые они потом выкладывали в сеть, реально пугали. Мебель двигалась, приборы шалили, тени шастали по коридорам туда-сюда…

На самом деле я понимала прекрасно, что большинство этих легенд и роликов – постановка. Причем не всегда блогерская, владельцы дворца и сами могли шалить с разными эффектами для поддержания супер-мистического образа, но… Знаете, как говорят – дыма без огня не бывает. К тому же на промо-фото местечко и правда выглядело жутковато, из тех, которые леденят кровь.

В общем, идея провести там мой 18й день рождения мне категорически не нравилась. Она мне вообще не нравилась, потому что это был не мой праздник, как, впрочем, и всегда. Папа решал какие-то свои вопросы с партнерами, а я так, ширма симпатичная. Если повезет – кому-то понравлюсь и меня возьмет замуж один из этих самых влиятельных друзей и партнеров или его сын. Если нет – ну, хоть контракты и договоренности обновят.

Короче, меня никто не спрашивал. Просто поставили перед фактом, нарядили в принцессу и сказали молча улыбаться и махать, как те пингвины из Мадагаскара. Ширма, говорю же.

Внутри дворец выглядел даже ужаснее, чем на фото. Нет, он был полностью восстановлен, мебелирован, украшен разными красивыми штуками, но… Это была мрачная, пугающая красота. Я, стоя на верхней ступеньке в своем платье принцессы, чувствовала себя как в гробу. Таком, знаете, бархатном, красивом, но… в гробу.

Это ощущение не спасали ни гости, ни официанты, ни мои друзья, которые на самом деле тоже больше напрягались и оглядывались по сторонам, чем веселились. Хорошо было только взрослым, но и те нет-нет, да и косились куда-то в стороны темнеющих коридоров.

А потом был бал. Ну, конечно, зачем же еще арендовать целый дворец, если не устраивать в нем бал. Меня кружили в вальсах разные не слишком приятные мне люди, я улыбалась и строила из себя хорошую, ничего не понимающую девочку, хотя на самом деле чувствовала себя куском вырезки на весах или призовой собачкой-производительницей – достаточно ли молода, хорошо ли обучена, умею ли прыгать по команде… Все, как всегда. Я привыкла.

Около полуночи старшие гости наконец-то переместились куда-то в соседние залы, где предлагали напитки покрепче, игры посерьезнее, и всякие переговоры. Я выдохнула, извинилась перед очередным сынком очень богатого человека, и… попала в объятия другого. Только уйти хотела, как странный, высокий типчик меня под локти схватил и в толпу потащил. Я даже сопротивляться не могла от такой наглости, молча ногами перебирала, все вспомнить пыталась – кто такой и откуда.

Кружит он меня, значит, в танце, улыбается, а я в лицо его смотрю и понять не могу, что не так. Красивый, с правильными чертами лица, мужчина, двигается правильно, хорошо, не наглеет, а у меня в тех местах, где он меня касается, холод ледяной по коже даже через платье! И мурашки табунами. И главное – я вроде бы и хочу его остановить, вырваться, но совершенно ничего не могу сделать!

А потом… В какой-то момент у меня все же получилось оторвать взгляд от своего кавалера, и… Боги, лучше бы я никогда этого не делала! Потому что зал, в котором мы танцевали, вовсе не был ТЕМ САМЫМ залом!

Вернее… Стены, лепнина на потолке, старая люстра – были теми же, но все остальное… Новое! Блестящие канделябры на стенах, другие обои, другие зеркала, другие… гости! Пары, кружащиеся вокруг нас, определенно не были ни моими друзьями, ни папиными партнерами. Я вообще не знала, кто это! А самое жуткое – все они смотрели на нас – на меня – какими-то голодными взглядами, жадно, не отрываясь, даже во время сложных поворотов…

Я закричала. Мой партнер прижал меня к себе и сказал только одно слово «Беги». А потом разжал руки. И я побежала, так, как никогда раньше не бегала, по пути роняя туфли и обрывки платья.

Это определенно был дворец, арендованный моим отцом. Только… он выглядел не отреставрированным, а… новым. Мраморные полы, мраморные лестницы, позолота, витражи, зимний сад… Я бежала по коридорам, пыталась скрыться в темноте среди живой изгороди, а гости во главе с тем самым незнакомцем преследовали меня и… смеялись. Я слышала их дыхание за своей спиной, видела мелькающие то тут, то там силуэты, я знала – захоти они всерьез меня поймать, мне бы уже ничего не помогло. Они просто играли…

А потом большие часы на одной из башен пробили полночь и я, споткнувшись о какую-то корягу, отключилась.

Очнулась я уже в своем времени, в одной из комнат для гостей. Надо мной склонялась мама и мои подруги, все с обеспокоенными лицами. Они говорили, что я куда-то пропала, они искали меня, а нашли уже в саду, всю истрепанную и без сознания, спрашивали даже, не сделал ли кто-то из гостей со мной что-то ужасное.

Я не стала им ничего рассказывать, просто не смогла. Привела себя в порядок, вернулась к гостям, извинилась за случившееся. А когда уходила обратно наверх, обернулась и четко в центре бального зала увидела ЕГО – того самого мужчину, который преследовал меня.

Я правда не знаю, что это тогда было, и что случилось бы, если бы те люди – а люди ли? – меня поймали. Думаю, что ничего хорошего. Но это еще не вся мистика, в конце концов, я не очень верю в путешествия между мирами, скорее в нехватку кислорода и галлюцинации. Вот только того мужчину я потом встретила снова.

Мы уже собирались уезжать, когда я зачем-то решила сходить в картинную галерею, скрытую в соседнем крыле. Правда, не знаю, зачем, как будто потащило меня туда что-то.

Он был там. Нет, не живой, не из плоти и крови – на картине. Художник, который его рисовал, определенно был очень талантливым, потому что сумел передать каждую линию его лица…

Это был хозяин дворца. Тот самый неудачно скончавшийся король, который погиб от рук врагов почти сразу же, как только дворец был достроен. И я могла бы поклясться – никогда раньше я не видела его изображений! Нигде! Но, тогда как? Как я могла видеть в галлюцинации того, кого никогда не видела раньше, пусть даже на фото или картинах? Это противоречит науке. Только если…

Возможно, часть спецэффектов, которые снимали блогеры об этом дворце – ложь и постановка. Возможно, призраков на самом деле не существует. Возможно, Я сошла с ума. Но я видела то, что видела, клянусь. И благодарна тому королю только в одном – что отпустил меня живой.

Гори, гори ясно…

Беда пришла в начале лета, когда на полях только начали появляться первые колоски и разнотравье. Женщины плели венки из одуванчиков, табуны молодых коней пробегали мимо до водопоя, дети резвились под цветущими яблонями… И вдруг всего этого не стало.

Первым пропал Степан, местный пастух. Говорили, что он вывел стадо коров к югу от села, туда, где за старой мельницей зеленели луга, и больше его не видели. Стадо пришло само, к вечеру, когда на небе показались первые звезды. Степана искали, жена его причитала и умоляла всех вернуть кормильца, но старания селян оказались бесполезны. «Волки», решил староста, и постановил выходить на пастбища по двое.

Второй стала Аглая, молодая, веселая девка, тайком от матери убежавшая в поля на свидание к парню из соседней деревни. Вечером, дождавшись, когда старшие уснут, она выскользнула в приоткрытое окно и… исчезла. До места свидания она так и не добралась – это узнали позже, когда ее родня и мужики с вилами пришли к несчастному жениху за ответом. Думали, украл девку, чтобы выкуп не платить, а тот, прождав любимую до рассвета, уже уверился, что она, коварная, ушла с другим. Аглаю тоже искали, даже старательнее, чем Степана, и даже нашли кое-что – вышитый платок с головы. Он висел на одиноком кустике аккурат посередине поля, колыхаясь на ветру. Самой девки так и не нашли.

В деревне заговорили о волках. Нашлись и те, кто, якобы, слышал по ночам громкий вой на границе с избами, и следы отыскали, только вот это не помогало. Люди как ходили привычными тропами – кто на ярмарку, кто по своим каким-то делам – так и продолжили ходить. И пропадать. И все – за старой мельницей, где обычно пасли коров и высаживали пшеницу. В других местах почему-то все было спокойно.

Причем пропадали все – и дети, и старики, и мужики, и женщины, хоть днем, хоть с утра, хоть поздней ночью. И это было страшнее всего – неизвестность, когда непонятно, откуда приходит беда и почему. Староста все еще пытался доказать всем, и себе в первую очередь, что проблема в распоясавшемся звере, вот только люди не слепые, сельские и прекрасно понимали, что от зверья, любого, даже самого лютого, следы должны оставаться, а тут – ничего.

Когда все поняли, что от старосты толку нет – пошли к местной бабке-травнице за советом. Бабка та мудрой считалась, знающей, детей лечила, роды принимала и вроде как видела что-то.

Та сначала долго отнекивалась, мол, не ее это дело, надо кого-то другого спрашивать, а может и Богам молиться, чтобы милость свою подарили и напасть от деревни отвели, но потом смилостивилась.

– Полуденница это. Дух летний, защитница полей. Обидели вы ее чем-то, по законам жить перестали, вот и пришла сама свое забрать. Как натешится, плату соберет – уйдет.

– Так как же можно? Она ж нам все село сгнобит! Делать-то что, скажи, Матрена, уважь уж, – запричитали женщины, утирая слезы платочками. Мужики стояли поодаль, хмурились, в разговор с вредной старухой не вступали, но слушали внимательно.

– Жертву ей надобно, чтобы успокоилась, да позволила нам дальше поля возделывать. И жертва та должна от чистого сердца идти. Отдайте ей пятерых девок, ровно в полдень, и поле за старой мельницей сожгите дотла. Пять девок – пять лет не возделывать поле – и больше не будет пропаж, – сказала, как отрезала и дверь захлопнула. Жители переглянулись.

Самое страшное – понимали все, что не врала бабка Матрена, говорила, как есть. Получалось, что на одной чаше весов у них пять душ невинных, а на другой – судьба всего села. Покумекали между собой, и решили – жертве быть. Хоть и страшно грех на душу брать, а куда деваться? Матери, чьих дочерей на участь страшную обречь решили, рыдали в три ручья и умоляли всех одуматься, да куда там! На след день похватали пятерых по завету бабки Матрены, в поле отвели связанных и бросили. А потом со всех четырех концов поле-то и подожгли.

Все село тогда слышало крики, а кто-то говорил, что своими глазами в дыме от пожарища видел силуэт женский, огромный, в платье белом. Приняла, значит, Полуденница жертву…

Поплакали, погоревали, да зажили как раньше. Люди пропадать перестали, правда и не ходил в те края никто, боязно было и незачем – поля-то больше не было. Но решили, что сработало наставление Матрены.

Три года прошло, поле не трогали, как договаривались, а на четвертый решили мельницу старую снести, а на ее месте новую построить, рабочую. Начали доски с пола снимать, а там…

Могильник. Кости. Большие и маленькие, человеческие, лежали рядами от самого входа до жерновов. Одежды частично сохранились, и многие матери да жены тогда своих по обрывкам ткани признали. Нашелся и Степан, и Аглая, и другие пропавшие.

Не Полуденница людей на тот свет утаскивала, ой, не Полуденница…

А спросить не с кого. К тому времени померли и бабка Матрена, и староста, а чужаки в их селе если и останавливались, то все как на ладони были. Свой кто-то беду сотворил. Но… разбираться не стали. Все виноваты – и чудовище в человечьем обличие проглядели, и девок пятерых сгубили.

От мысли этой, а может и со страха, все друг на друга коситься стали. Как можно продолжать доверять соседу, если правду не знаешь? Вдруг это он, а умолчал. Со временем кто мог – разъехался по другим деревням да селам, одни старики остались свой век доживать, но не было между ними мира. В спины друг другу плевались, урожаи портили, винили друг друга.

Так и разрушилось мирное когда-то село. Из-за злобы людской, да суеверий. Говорили потом, что на поле том так ничего и не уродилось, а в полночь, если луна круглая да полная, можно увидеть, как пятеро девок в длинных рубахах ходят по границам поля и спрашивают, «За что?». Если им ответить – к себе утащат, и поминай как звали. Но… может это очередное суеверие, кто знает?

Передала свое

Жила у нас в подъезде бабушка Петровна. Одинокая, особенно никем не любимая – даже другие соседки ее возраста с ней не слишком охотно общались, хотя между собой периодически устраивали разные сходки. Все, что эта бабушка делала – сидела на лавочке под подъездом в любую погоду и смотрела. Просто смотрела, по сторонам там, или в пространство. Это было жутко, так что мы, дети, старались обходить ее стороной.

Кто-то даже говорил, что Петровна – ведьма. В доказательство приводили и кота черного, и глаза странные – они у бабушки действительно были какие-то нечеловеческие, один черный, а второй совершенно белый из-за бельма – и то, что якобы в квартире у нее всякие травы да коренья по стенам висят. Не знаю, было ли это правдой, ну, про ведьму, но мне тоже всегда казалось, что есть в ней что-то такое… Страшное. Нет, не в Барсике дело, и не в глазах, просто рядом с ней сразу же становилось не по себе, мурашки аж по телу.

Еще одна, реальная, странность была в том, что к ней никто не приходил, совсем, даже из социальной службы, и она сама никуда от подъезда не отходила, но… Где-то же Петровна должна была брать продукты, лекарства, вот это все? Не могла же она воздухом питаться. Остальные соседки просили то нас, то наших родителей метнуться в магазин по соседству, а Петровна – никогда.

Несмотря на явное пренебрежение со стороны соседей бабушка эта несколько раз помогала жителям. Однажды отогнала какого-то мужика подозрительного с детской площадки. Он пришел и сидел на краю песочницы, посторонний и без своих детей, какие-то куличи с малышами лепил, а потом подошел к нам и начал говорить, что у него есть что-то секретное, интересное, чтобы мы пошли посмотреть. Мы и хотели, но Петровна внезапно встала с лавочки, подошла к мужику, посмотрела на него как-то странно, и тот убежал быстро-быстро, и больше не возвращался.

В другой раз подростки из соседнего двора машину соседа поцарапали. Петровна тогда, как обычно, на лавочке сидела и смотрела, а потом… не знаю уж, что она им сказала, но они сами пошли и покаялись перед соседом, даже деньги отдали за краску. И плакали, чтобы только Петровну от них убрали, хотя больше в их сторону она даже не смотрела.

А мои родители… Ну, они в мистику и прочую паранормальщину не слишком верили, Петровну жалели, говорили о несчастной судьбе женщины, и… Когда вышло так, что их стали отправлять в командировки по работе, стали просить ее за мной присмотреть. Такое себе счастье, на самом деле. Но надо сказать, она ко мне и не лезла – сидела как обычно на лавочке, вроде бы даже не смотрела в мою сторону, когда я на улице бегала. А в квартиру к нам и вовсе не заходила, так и сказала родителям, что в ее время 14летние девки уже замуж выходили, так что суп себе я сама подогрею и с уроками разберусь.

Только поэтому, когда Петровна сунула мне в руки какой-то сверток, я его взяла. Хотя говорили мне другие соседки не связываться с ней, что, мол, родители мои молодые и глупые, не понимают ничего, и брать из ее рук любую вещь нельзя, опасно. Но…

Уже дома я обнаружила в свертке куклу. Обычную куклу, красивую, дорогую, фарфоровую. У меня как раз день рождения на днях должен был быть, и я подумала, что может она так поздравить меня решила. Хотя, конечно, выбор подарка странный – зачем мне кукла, я же уже взрослая? Даже родителям показала, а они только посмеялись, что вот на самом деле Петровна какая, хорошая, подарки дарит.

Ага, подарки.

На следующее утро весь подъезд узнал, что Петровна умерла. Ночью. В своей постели. А к вечеру того же дня пришли ОНИ.

Я думала, что схожу с ума. Тени, непонятные, страшные, бродили по моей комнате, что-то шептали, смысла чего я никак не могла понять. Мне было страшно засыпать, страшно просто закрыть глаза. Я плакала и звала на помощь, но мама посчитала, что я просто пересмотрела страшилок или что-то такое, и велела не выдумывать.

Мама забила тревогу, когда утром обнаружила, что один мой глаз – правый, как у Петровны – ослеп. Просто так, ни с того ни с сего, обычная голубая радужка за ночь покрылась жутким бельмом, которое врачи отказались оперировать. Но… я не была слепой! Я видела! Вот только то, что я видела, не имело никакого отношения к реальности.

Тени продолжали ходить за мной по пятам. Вскоре их шепот стал различим, и я поняла, что они говорят о вещах, которые я не могу знать – о будущем, о каких-то событиях, которые случаются где-то, о… разном. Это было жутко потому, что я совершенно не могла их выключить, они говорили, говорили, говорили, и кружились вокруг как стая пираний.

Врачи говорили, что это стресс, что мой мозг так компенсирует потерю одного глаза, что все пройдет после волшебных таблеточек… Не проходило. Становилось только хуже. Я не могла спать из-за постоянного шепота. Я обнаружила, что и самой мне говорить лишний раз не следует, потому что мои слова внезапно сбываются. Сказанное со злостью «Исчезни» одному парню из школы, сработало буквально – парень пропал без вести, «Чтоб у тебя язык отсох», брошенное вредной девчонке, заставило ту потерять голос…

В конце концов родители догадались, что нужно вести меня не к врачам. Нашли какую-то знахарку или что-то вроде того, привезли, а та прямо с порога заявила, что мне нужно учиться управляться силой, которую мне ведьма оставила. У нас всех челюсти так и упали.

А та «Вспоминай, что брала у ведьмы?» и у меня перед глазами сама собой та кукла всплыла. Оказалось, что не подарок то был, просто Петровне очень нужно было свой дар передать. Вот и отдала единственной, кто оказался достаточно наивной, чтобы взять подарок из чужих рук. Ну, то есть мне.

Сейчас я уже далеко не ребенок. Семьи своей у меня так и не получилось, родители недавно отправились на тот свет, а тени… Тени до сих пор со мной. Я уже не боюсь их, хотя подружиться мы тоже не смогли. Но… они помогают. Правда плата за их помощь почти непосильная – они отбирают у меня годы моей жизни. Мне всего 40, а выгляжу я на 90. Теперь мне даже интересно, сколько же лет на самом деле было Петровне… С другой стороны, терять уже нечего, так что я иногда пользуюсь ими в каких-то важных вещах. Стараюсь людям добро нести.

А кукла так и стоит на шкафу, в ее сторону я даже смотреть боюсь лишний раз. Знаю – когда придет время, мне придется отдать ее кому-то вместе с даром, но пока что даже думать об этом не хочу. Может и получится так… Без передачи…

Зачем он возвращался?

В те годы, когда все случилось, с развлечениями у молодежи было не слишком хорошо. Детей помладше на лето отправляли в лагерь, кому-то везло оказаться в деревне, в разгар садово-огородных работ, остальные же… Придумали себе совершенно небезопасное, зато очень веселое развлечение.

Подростки приходили на железнодорожную насыпь, ложились на рельсы и ждали. Их главной задачей было дождаться проезжающего мимо состава и убежать до того, как машинист заметит лежащее на путях тело. Особенным шиком считалось не просто убежать с рельсов, а дождаться, когда поезд будет максимально близко. Ну, а те, кто даже во время движения поезда оставались на месте, пережидая, пока все вагоны промчатся над их головой, и вовсе становились героями. Как же – смелые, храбрые… дураки.

Взрослым, особенно машинистам, подобное развлечение категорически не нравилось. Детям объясняли, что это опасно, что может случиться страшное, для убедительности били ремнем, но… Видимо никто из них не шарил в психологии, потому что молодёжь запреты только подстегивали. Виталик тоже ходил с другими, но сам никогда не оставался до конца, хотя пару раз убегал практически из-под колес поезда.

Ну, и в конце концов однажды все закончилось печально, хоть и вполне ожидаемо. Один пацан из типичных обиженных жизнью решил доказать всем, что он на самом деле крутой. Лег на рельсы, подождал, а потом… Толи он испугался, толи поезд был какой-то другой – не обычный товарняк, а какой-то заниженный, с современными вагонами… В общем, намотало пацана на днище поезда, размазало от начала состава до последнего, 14го, вагона. Он вроде даже крикнуть не успел, а может из-за шума поезда никто этого никто не услышал.

Говорили потом, что пацан тот и вовсе специально все устроил. Вроде как девушка его бросила, друзей не было, одинокий и обиженный на всех… Но Виталик был уверен, что это чушь. Никакое одиночество не стоило того, чтобы вот так…

Короче, что-то там похоронили, что собрать смогли, мать пацана в психушку уехала – не смогла пережить потерю единственного ребенка, ну, а остальные… Логики не ищите, но на рельсы прыгать никто не перестал. Даже наоборот, придумали себе какую-то байку, вроде как в честь того пацана развлекаются. Вот только с момента его смерти все пошло наперекосяк.

На насыпи, в том самом месте, где парень погиб, стали видеть… призрак. Силуэт – не силуэт, тень скорее, что-то такое. А травмы и всякие нехорошие вещи стали случаться регулярно, причем не только с подростками, а вообще. Пару раз поезда сходили с рельсов, какие-то пьяницы погибали, люди падали с насыпи и ломали руки-ноги… И все это буквально за пару месяцев после смерти пацана, хотя раньше, если и случалась какая-то жуть, то максимум раз в год или даже реже. И каждый раз, когда случалось что-то нехорошее, очевидцы говорили, что видели на насыпи тень мертвого пацана.

Как поняли, что это он? Ну, городок маленький, тихий, прежде никого на поезд не наматывало… Но был и другой знак – прежде чем появлялась тень, очевидцы могли услышать характерный шелест конфетной обертки. Пацан обожал дешевые карамельки, всегда таскал по карманам несколько десятков штук и шуршал ими в самых неподходящих местах.

Ну, и, конечно, тут же появилась городская легенда о том, что призрак-де охраняет людей. Показывается в момент опасности, предупреждает, что ходить нельзя, беспокоится, чтобы кто-то не повторил его судьбу. Компания Виталика в это тоже верила, и каждый раз во время своих тупых развлечений, вглядывалась в насыпь – не покажется ли призрак? Если его не было, значит можно было спокойно скакать.

Вот только… Виталик как-то встретился с ним. Тогда была его очередь на рельсах лежать. Он лег, приготовился, дождался поезда и… понял, что не может пошевелиться. Нужно было вскакивать и бежать, но руки-ноги не слушались, отказывались двигаться. А потом что-то прошуршало конфетной оберткой, резко схватило его за ногу и потащило прямо поперек рельсов! А поезд уже приближался.

Виталик чувствовал спиной как гудят и трясутся рельсы. И все пытался пошевелиться, повернуться, хотя бы сгруппироваться по-человечески, но никак не мог. А когда понял, что все, конец, начал про себя молиться как умел.

Вот тогда он и увидел того пацана. Тот сидел у него в ногах, крепко держал за лодыжки и…ухмылялся. Но после того, как молитва была прочитана до конца, исчез, буквально в последнюю секунду. И Виталик смог, оттолкнувшись, скатиться с насыпи, практически из-под колес первого вагона.

Как он потом повторял – не спасти всех тот пацан хотел, не спасти. Это ОН творил все то зло, видимо, собирал себе товарищей для игр. А может просто стал злобным духом.

Но правду никто так и не узнал. Вскоре власти, решив, что все дело в технических неисправностях, закрыли часть путей на реконструкцию. Что они там меняли – Виталик не знал, но… тень пацана и шорох фантиков больше не преследовали местных жителей. Люди потом говорили, что вовсе не ремонт на рельсах рабочие мутили, а вызывали настоящего экзорциста, только вот доказательств никаких не было, так что эта история так и осталась типичной городской легендой с хорошим концом.

Живая нечисть

Время тогда было другое, советское, безбожное. Отправили нас, молодых студентов, на поля заводские добро и труд нести, или, по-простому, картошку убирать, чтобы к труду с малолетства приучались. Ну, мы, понятное дело, больше веселились, чем помогали, но норму сдавали стабильно, даже ударников каких-то назначали.

Жили в двух домах-бараках – один для девочек, другой для мальчиков, еще один домик, поменьше, вроде как для преподавателей, только эти товарищи не спешили в коллектив вливаться – один сразу с председателем завода сдружился и переехал под теплую крышу к хлебосольному товарищу. Видели мы его два раза, и оба он был в дрова. Вторая, сама вчерашняя студентка, поначалу вроде бы помогала, своим примером молодежь заряжала, а потом закрутила любовь с трактористом и появлялась только по вечерам, для отчетности.

Ну, и мы тоже не дураки. Парни наши быстро с местными договорились – мы им из города что-то хорошее – тушенку там, дефицитную жвачку, они нам за это самогон и местные деликатесы. Любовь крутили тоже, песни под гитару пели, душевно, в общем, жили, почти как каникулы, только с картошкой в обнимку.

История эта случилась где-то в середине смены, когда половина картофельного поля уже была выкопана. Местные нам и раньше говорили не выходить за территорию бараков по ночам, мол, что-то там такое у них бродит по картошке, нехорошее, но… Говорю же, мы – дети советов – к подобной ерунде относились скептически, не верили ни в Бога, ни в черта, на предупреждения клали с прихлопом. Хотя все равно по полям ночью не бегали – незачем было.

А тут повадилась у нас одна парочка – Мишка с Тамаркой – места на свежем воздухе для любви выискивать, чтобы и не видно, и не слышно, и романтика в поле под звездами. Дело молодое, понятно, что свидетелей никому не хотелось, как и быть застуканными во время процесса кем-то из старших. Чем уж их посадка рядышком с бараками не устроила – не знаю, начали они на поле ходить. Ну, как – начали.

Раз сходили, другой, а на третий возвращаются – оба бледные как смерть, трясутся, одежда криво-косо намотана – видно было, что впопыхах одевались, и кричат на все лады, что, мол, чудище в поле видели. Огромное, страшное, рогатое, как черт.

Мы их, конечно, на смех подняли, а потом сами пошли посмотреть. Любопытно же, что наших товарищей напугало. Приходим – земля вроде-как и правда вытоптанная, не ногами, а копытами, но странно, как будто существо ходило на двух конечностях. И следы такие огромные, у нас несколько ребят охотой увлекались, так они сразу сказали, что понятия не имеют, кто мог такие оставить.

Нас это почему-то не напугало, скорее любопытно стало глянуть хоть одним глазком на чудо чудное. И стали караулить по двое по ночам.

Тварь и правда была. Огромная, рогатая, горбатая, подробностей в темноте не разобрать, но жутко! Она еще и орала дуриной, кричала так надрывно, страшно… А самое страшное – вообще непонятно было, какого лешего ей надо – она просто приходила и стояла на поле, иногда перемещалась туда-сюда, но по факту ничего не делала. Не пыталась напасть, вообще никак себя не проявляла, кроме того, что шастала вокруг и орала.

В ту ночь мы с моим товарищем и его другом втроем караулили. Тварь, как обычно, ровно в полночь вышла на поле, потопталась, поорала и затихла. И тут нас в голову что-то ударило, адреналин наверно. Я говорю: «А пойдемте поближе, посмотрим, что это такое?», и парни почему-то согласились.

Подкрались как могли, тихонько, по-пластунски. Лежим, смотрим – вблизи существо еще гаже, прям мерзкое такое, огромное, местами лысое, местами меховое, все перекрученное, а башка маленькая, и рога к ней криво так сверху приставлены, явно больше, чем тонкая шейка может выдержать. Мы с вторым парнем лежим, пошевелиться боимся, а мой товарищ вдруг как вскочил, как попер на тварь, кричит, палкой какой-то машет…

Тварь дернулась, развернулась к нему, пригнулась, вроде как на таран пойти и закричала, еще пронзительнее и истошнее, а потом медленно так навстречу пошла. Ну, тут уже и мы не выдержали – непонятно же, чем дело кончится, а бросать товарища нехорошо. Втроем-то точно победим, мы же спортсмены!

Заметалась тварь по полю – то к одному кинется, то к другому, кричит страшно, палками-руками машет. Потом к домикам нашим метнулась… Что было дальше, мы толком так и не поняли – может она налетела, может товарищ мой сам споткнулся, только секунда – и он уже лежит на земле, а тварь над ним нависает.

Пока я в нее картошкой кидался, в надежде отвлечь от друга, третий наш с испуга зажигалку схватил (хорошую, немецкую, туристическую, которую ни одним ветром не затушишь) и кинул прямо промеж рогов твари. Та вспыхнула как спичка, еще громче закричала, завертелась…

Мы товарища под руки схватили и бежать. Потом всей нашей студенческой бригадой смотрели, как поле догорает, и тварь вместе с ним. Победителями себя чувствовали, героями – как же, смекалкой и силой прогнали нечисть.

А утром… Председатель колхоза, директор завода, вышестоящее начальство, милиция, деканы… Нас едва под трибунал не отправили. Все спрашивали, зачем мы поле сожгли. Мы им про тварь рассказываем, на местных косимся, а те…

Не было никакой потусторонней нечисти. Был Иван, местный дурачок, под два метра ростом, косая сажень в плечах, а ума как у трехлетки. Одевался во что зря, а по ночам любил по полю погулять, повыть, значит, на луну. Безобидный был. Странный, но вреда никому не делал, а мы его…

Мы, когда узнали, что ЧЕЛОВЕКА заживо сожгли, сами тут же и сдались. Каждый свой срок получил и отсидел, об образовании, конечно, пришлось забыть, но и не до того нам было. Никто из нас понять не мог – зачем? Ну, зачем мы сражаться с нечистью кинулись? Она ведь ничего плохого не делала…

Уже много лет с тех пор прошло, а я до сих пор помню те крики и запах паленой плоти. И мне страшно, до ужаса страшно, что все так вышло. Зато теперь я точно понимаю, почему самым ужасным злом на земле по праву считаются не подкроватные монстры, не нечисть, а люди…

Она приходила предупредить

Это история не моя, моей мамы, сама я ничего подобного не видела и с мистикой, к счастью, не сталкивалась. Но не верить маме у меня как-то повода нет, а вы…решайте сами. Для удобства буду рассказывать от ее лица.

В первый раз это случилось, когда мне было лет 17. Приехала в деревню к бабушке, вечером уже отдыхала на веранде после дел огородных, книжку читала, и вдруг вижу, по дому кошка идет с видом королевы. Думаю, может наша, а я не в курсе? Хотя бабушка у меня кошек никогда не жаловала, но в последнее время говорила, что мыши в подполе совсем обнаглели, отраву как десерт жрут. Могла и завести. Я кошке «Кис-кис», а она хвостом меня мазнула и мимо прошла, гордая.

А ночью я проснулась от того, что кошка эта у меня на груди лежит и давит, как будто веса в ней килограмм 50, не меньше. Я ее спихивать, а она как зашипит! Спину выгнула, когтями меня прямо по лицу до крови шарахнула и убежала через окно. Я вскочила, только хотела поймать гадину, как чую – не то что-то, запах такой странный в доме. Побежала в кухню, где у нас котел горел на запальнике, а там кто-то умный тряпку бросил, и тряпка уже чадить начала. Если бы я тогда не проснулась – могли и погореть!

Утром своим рассказала, еще повторила, что кошку надо бы отблагодарить – она же меня разбудила, но бабушка сказала, что в доме кошки нет и никогда не было! Я реально потом искала – не нашла. И больше та кошка у бабушки не появлялась.

Второй раз эта же черная кошка появилась уже в нашем с мужем доме, когда сын родился. Я тогда мало что соображала, ребенок маленький все силы выпивал… Видимо задремала неудачно или еще что, и тут чувствую, по ногам что-то пушистое прошлось, а потом, как в прошлый раз, кошка эта вцепилась в меня обеими передними лапами. Я заорала – от боли и неожиданности – а кошка прыг – и исчезла, вроде как через стену. Я к кроватке детской, а сынок во сне видимо срыгнул неудачно, уже синеть начал, захлебываясь в своей рвоте. Опять чудом только спасли, кошке спасибо.

Потом еще несколько похожих случаев в разное время в разных местах происходило, но с меньшим трагизмом. А когда от мужа бывшего ушла, кошка тоже пропала, как отшептали. Больше не приходила. Я даже жалела, потому что теперь и предупредить об опасности некому. Завела черного котенка, Барсика, но этот такой ленивец, только и делает, что дрыхнет. А что за кошка ко мне приходила – так и осталось неизвестным.

О реликтах и защитниках природы

Был у нас в деревне ручей один, говорили даже, что вода в нем жутко полезная, чуть ли не целебная. Люди из города приезжали, пили и в канистры набирали, и местные прикладывались от болезней часто. Ручью хоть бы что – начинался он от родника и шел тоненькой, мелкой ленточкой до реки, в ней же и растворяясь. Хоть пей, хоть купайся, что хочешь, в общем, делай – места всем хватит.

А в ту пору ветер сильный случился, почти ураган. Много тогда он бед наделал, с домов крыши посрывал, сараи разрушил, деревья поломал, но это ладно, хоть люди не пострадали и животные. Но одно дерево так неудачно упало, прямо посередине ручья. Тот хоть и глубокий был – по колено взрослому человеку, а в некоторых местах и по пояс – но и дерево было не маленькое, старое, трое мужиков его обхватить не могли. И вот оно аккурат ручей перегородило – руслу ни туда, ни сюда дернуться не выходило.

Но на совете председатель села решил дерево не трогать, попилить по максимуму и все. А для ручья новое русло прокопать, удобное для людей – между полями, чтобы воду для полива не таскать черт знает откуда, а сразу рядышком брать. А старое забросили, мол, само рано или поздно обмелеет, воду-то ему брать неоткуда.

Вот тогда-то и начались проблемы. Старое русло не сразу обмелело, сначала оно превратилось в небольшое стоячее озерцо, чистое и приветливое. Животные охотно пили оттуда воду и… Это был их билет в один конец. Вся скотина – собаки, кошки, овцы – погибала, кто-то сразу, кто-то через пару суток. Около русла находили и дохлых диких животных, вроде лис, зайцев или волков, которых не смущала близость села.

Люди попытались вручную осушить теперь уже прОклятую воду, но по совершенно непонятной причине у них ничего не вышло. Не ведрами же было вычерпывать? А вся техника глохла еще на подъезде к странному месту. Год озерцо простояло, два, его огородили как могли, чтобы никто – ни зверь, ни человек – не ходили туда лишний раз. Думали уже, так и останется, со временем превратится в болото, но со временем природа все же взяла свое. Без постоянной подпитки от родника озерцо стало мелеть, усыхать, и на пятом году своей жизни совсем высохло, оставив после себя только потрескавшееся русло.

Тогда-то и удивились все, даже городских вызывали. На высохшем дне местные жители обнаружили… кости. Разные – собачьи, лисьи, еще каких-то животных и даже птиц, но самое страшное – человеческие кости. Их было много, больше одного или пары наборов. Ученые стали выяснять, и обнаружили, что это почти исторический могильник – многим скелетам, которые, к слову, сохранились в хорошем состоянии, больше 50ти, а то и 100 лет. А некоторые новые, свежие – определить хозяев не удалось, но люди вспомнили, что нет-нет, да и пропадал кто-то без вести в их краях. Думали на лес или на лихих людей, но…

Человеческие кости собрали, куда-то увезли, остальные закопали на холме, подальше от воды и полей, и вроде как забыли про эту историю. Тем более, что новое русло ручья прекрасно себя чувствовало. Но… Стоило только последним костям покинуть братскую могилу, такое началось… Вся деревня той же ночью услышала дикий, нечеловеческий вой. Кинулись смотреть – а на берегу бьется в агонии… что-то. С виду похожее на человека, антропоморфное, руками четырехпалыми, когтистыми, землю скребет, пасть распахнуло широко-широко, воет… Пригляделись, а на ногах у существа не пальцы, а ласты самые настоящие, и по телу то тут, то там чешуйки в свете фонариков блещут.

Подойти не решились, постояли, головы почесали и ушли. А утром на том месте уже и не было ничего, только взрытая земля по краям, да те же чешуйки, много, как будто кто-то рыбу на берегу потрошил. Ну, да и ладно, решили, что всем просто показалось в темноте.

Только вот с тех пор полезная, лечебная вода в ручье стала… тиной отдавать. Обычной стала, не волшебной и не целительной, а со временем новое русло заросло-затянулось болотной ряской и водорослями, а потом и вовсе родник обмелел. И пары лет не прошло с тех пор, как предыдущий ручей пересох.

Говорили потом бабушки-старожилы, что дух воды то был, потревожили его, вот он или ушел (или умер без дома), а с ним вместе и сила родниковая, целебная. Надо было, мол, убирать дерево поваленное любой ценой. Но… Чего теперь гадать, поздно уже – духа не вернуть.

Поиграли мы немножко

У меня нет объяснения тому, что случилось, и по сей день. Я даже до конца не уверена, что это мистика, а не неисправность, но…

Моей дочери на пятилетие подарили интерактивную пони, маленькую такую, прикольную. Она песенки пела, что-то там танцевала, в комплекте шла расчесочка и какие-то прикольные украшалочки на гриву… В общем, игрушка интересная, и очень уж дочери полюбившаяся – дочка ее таскала везде и всюду, даже спала с ней, позабыв об остальных плюшевых друзьях. В садике с подружками у них даже был какой-то тайный девчачий клуб с этими поняшками, ну, как это обычно бывает у девчонок.

И вот как-то вечером шли мы с садика, дочка свою поняшку на руках несла, потом что-то поросилась задержаться на детской площадке, и передала игрушку мне, пока сама резвилась на горках. Я с этой пони на лавочке сидела, следила за игрой, ничего необычного.

А в какой-то момент чувствую – у меня игрушку из рук вырывают. Я глаза опустила, а рядом с мой ребенок какой-то маленький, и активно так пони нашу пытается себе отобрать, молча и крайне настырно. Ну, я вежливо говорю, мол, это чужая игрушка, так нельзя, можешь попросить вон у той симпатичной девочки в розовой куртке – если она разрешит, то дам посмотреть. Конечно, дочка никому бы свое сокровище не дала, она у меня бойкая и умеет отстаивать свои границы, но все же хозяйка она – с нее и спрос, как говорится.

А малыш этот продолжает игрушку дергать. С силой так, вырывая из гривы волоски. Я игрушку повыше подняла, еще раз объясняю, что, нет, не дам, это чужое. Даже встала, чтобы отойти подальше и не смущать малыша, мало ли, что там с ним не так, раз в три-четыре года он не знает слова «Нельзя». Не успела пары шагов сделать – ко мне женщина подлетает, видимо мамаша. И с ходу начинает кричать, что я игрушку УКРАЛА у ее ребенка!

Я ей «Женщина, опомнитесь, какое «украла»? Это наша пони, дочкина, это ваш ребенок пытался у меня ее забрать», но та меня как не слышит – продолжает кричать и общественность на свою сторону привлекать. Только обломалось ей – меня, мою дочку и ее пони весь район отлично знал, ей так и сказали, чтобы она не выдумывала и детей не пугала. Я думала, на этом скандал и закончится, но нет.

Диапазон визгов сменился на «Подарите». Типа, ее ребенку игрушка понравилась, значит мы должны немедленно ее отдать. Тут уже и дочка моя подбежала, пони схватила, говорит: «Нельзя друга отдавать, пойдите и купите своему ребенку другого». Короче, эль скандаль.

Я, окончательно осознав, что нормальной прогулки уже не будет, дочку под мышку и к подъезду. А ненормальная за нами бежит, даже про ребенка забыла, и все твердит, чтобы мы нашу пони им отдали. А в конце, когда я уже почти дверь захлопнула, прошипела: «Значит по-плохому. Пусть тогда на вас беды нападут, покоя знать не будете». Что там она дальше вещала – не знаю, я ушла, не став дослушивать весь этот бред.

Казалось бы, в чем мистика? А она дальше была. Вечер прошел как обычно – поужинали, поиграли, искупались и спать легли. Повезло, что именно в ту ночь муж на работе задержался – он у меня таксист, и отвозил пассажира на поезд в соседний город. Я проснулась посреди ночи именно от звука открывающейся двери.

А дальше начался кошмар. Сначала был запах, странный, как будто кто-то жег покрышки – такой характерный пластиковый. Я на кухню, муж окна открывать, а потом хрипит из детской. Я туда, и… Клянусь, у меня волосы дыбом по всему телу встали!

Дочка спит в кроватке, а рядом эта пони несчастная… горит. Вернее, плавится и чадит по страшному. Практически у лица моего ребенка. Муж игрушку хватает и швыряет в раковину в ванной одним броском. А та… Искры, треск, дым… Потом глаза игрушечные загорелись красным, и вся пони разом вспыхнула как спичка. Еле потушили, но от игрушки не осталось почти ничего кроме оплавленного пластикового остова. Еще бы секунда и она рванула бы прямо в детской кроватке…

Муж потом говорил, что внутри игрушки механизм какой-то закоротило, вот она и загорелась. Звучит разумно, вот только… Не горели у пони глаза никогда раньше, в них вообще не было подсветки. А в ванной я четко видела именно горящие ярко-красным светом пуговицы глаз. А еще то, что игрушка сгорела именно после встречи с той женщиной… Может быть тоже совпадение, но какое-то очень уж жуткое, не находите?

В общем, остатки пони мы торжественно похоронили под балконом, и завели новое правило – не брать на улицу дорогих красивых игрушек. А то мало ли, вдруг кто-то еще проклянет, а я не успею…

Убирайся

Мы с бывшим мужем тогда только начинали встречаться. Романтика, конфеты, свидания… И вот однажды он предложил мне в деревню к нему съездить, мол, там никого (а нам, студентам, это было очень важно, потому что он жил с мамой, а я в общежитии с тремя соседками, где никак нельзя было уединиться), свежий воздух, шашлык пожарим. И я подумала: «Почему нет?», действительно, провести выходные на природе только вдвоем – это шикарная возможность наконец-то перейти с поцелуев к чему-то более интересному. Ну, и согласилась.

Дом мне, если честно, сразу не понравился. Старый, покосившийся, с заваленными сараями и травой по пояс – в такой даже заходить было страшно, не то, что ночевать. Из приличного там только забор был, добротный такой, металлический, резко контрастирующий с остальным великолепием. Нет, вы не подумайте, я сама из деревенских, и к быту селян приучена с малолетства, но у моих родителей все вылизано-вычищено, канализация давно в дом проведена, окна пластиковые, сад по линеечке и куры строем ходят. А это…

Но я сделала вид, что все отлично. Тем более, мой тогда еще парень так радовался, что показывает мне свое родовое гнездо, что у меня язык не поворачивался намекнуть ему хотя бы на уборку. Правда все равно так и не поняла, почему «родовое гнездо» в таком печальном состоянии, если дед, который жил в деревне, умер полгода назад. Не могло оно все так запуститься за полгода! Или что, родственники деду вообще не помогали?

Внутри дом выглядел даже хуже, чем снаружи. Все грязное, пыльное, в паутине и какой-то плесени… Мы даже зайти не успели, как к нам под ноги мышь вышла, толстая такая, усатая. Лениво так посмотрела и скрылась в дыре в полу. Желание ночевать в ЭТОМ месте у меня снизилось примерно до нуля, но парень обещал, что я обязательно проникнусь. Со временем. Наверно.

В четыре руки грязь и паутину мы отмыли, затопили котел, прокосили дорожку до туалета типа «вон там у нас яма», воды из колодца наносили… Вроде как симпатичнее стало, но все равно это место ничего, кроме брезгливости, у меня не вызывало. Потом шашлык пожарили, вино открыли, сидим, на звезды смотрим, я пытаюсь настрой на романтику поймать… А в голове все равно мысли только о том, что спать-то в доме придется, а там не сегодня-завтра крыша рухнет, и привет.

В какой-то момент парень мой по нужде в кусты отлучился, и я одна осталась. И вот тогда мне стало по-настоящему жутко, сама не знаю почему. Вокруг какие-то шорохи, стуки, дом скрипит неприветливо как-то. Я поежилась, прижмурилась, к мангалу поближе подошла, чтобы из полоски света в темноту не выходить, и…

Я так и не поняла, откуда она появилась. Просто открыла глаза – а передо мной женщина стоит, пожилая. Не бабушка еще, но видно, что в возрасте. Вроде обычная, но у меня мороз по коже! Я ей – кто вы? Зачем пришли? Подумала еще, что, наверно, соседка на шум заглянула. А она…

– Убирайся! – кричит, и рукой замахивается. Я снова ей сказать что-то пытаюсь, объяснить, что не воры мы, а она все равно – Убирайся! – с такими шипящими жуткими нотками, и на меня идет.

Я не выдержала – развернулась в сторону дома и бежать. Думала, за дверью от нее спрячусь, не будет же она дверь выламывать. А она мне в спину хохочет недобрым таким смехом, ненормальным, и снова свое «Убирайся» повторяет.

Парень очень удивился, когда нашел меня сидящей в доме на полу и крепко сжимающей какую-то палку. Я ему про ненормальную рассказываю, спрашиваю, что у них тут за соседи и порядки, и как он смог мимо нее пройти, а он…

– Не было во дворе никого, че выдумываешь? – говорит. И обнимать меня лезет.

Я вроде бы оттаяла, думаю, может ушла уже. В комнату переместились, я на фотографии на стенах мельком посмотрела, а там… На одной из фоток, старых таких, советских, ТА ЖЕНЩИНА. Один в один! Даже свитер тот же, под горло, с каким-то воротником белым. Я в ужасе спрашиваю у парня, кто это.

– Это? Бабушка моя. Я ее не знал никогда, умерла рано. Маме еще и пятнадцати не было. Дед для нее этот дом строил.

В общем, романтики у нас так и не случилось. После всего увиденного я в полной истерике прыгнула в машину и потребовала увозить меня оттуда немедленно. И больше в тот дом не возвращалась никогда.

Уродина

Я тогда в школе учился, в десятом классе. Красавцем или супер-популярным парнем не был, но вел вполне обычную школьную жизнь, с друзьями, подружками, посиделками после уроков. Пока к нам в класс новенькую не перевели.

Ее как-то сразу невзлюбили. Машка, так ее звали, была… Ну, что уж там ходить вокруг да около, уродиной. Косая на один глаз, носатая, с намечающимся под старым свитером горбом… и ладно бы внешность, в конце концов не мы выбираем, какими нам родиться, у нас в классе тоже не все фотомодели обитали. Но Машка почему-то принципиально игнорировала любое понятие о гигиене. Ну, знаете, весь этот набор – сальные волосы, лицо в прыщах и черных точках, монобровь, руки такие, как будто только что с огорода вылезла – под ногтями, наверно, новая жизнь давно завелась, и вечно один и тот же пыльный, вонючий свитер на все случаи жизни.

Наши девчонки сначала с ней разговаривать пытались, даже жалели – мало ли какие ситуации в жизни бывают, может в семье денег нет или еще что-то? И учительница тоже пыталась намекать, что мыться хотя бы изредка стоит. Но потом мы все увидели ее родителей – абсолютно нормальных, адекватных людей, прилично выглядящих и очень несчастных – и поняли, что дело вовсе не в семье или проблемах. Просто вот такая Машка, уродина. Вроде как она не совсем здоровая была, но это не точно, по крайней мере на все замечания она только улыбалась и молчала, даже от своих же родителей.

И снова – пусть бы ходит и выглядит как хочет, ее право. Если бы эта Машка глаз на меня не положила. Уж не знаю, чем я нашу уродину зацепил, но стала она меня буквально преследовать. Все время норовила сесть рядом, улыбалась больше обычного, ходила хвостиком, даже, блин, в туалет за мной следом. Гулять ходили тоже паровозиком – мы с компанией, и следом по кустам Машка с влюбленным взглядом.

Поначалу было смешно, и мы с друзьями прикалывались над такой странной моей поклонницей. Потом смеяться перехотелось. Я честно сказал ей, что у нас ничего никогда быть не может, вежливо даже, а она… как всегда улыбнулась и продолжила меня преследовать. Я уже грубее с ней поговорил, потом и вовсе наорал – ноль реакции.

Потом, когда уже даже под моим подъездом Машка сидеть начала сутками, мы с друзьями над ней издеваться стали. Не столько со зла – какой интерес убогую терроризировать? – сколько надеялись, что хотя бы так до нее дойдет – лезть ко мне не надо. Не дошло. Машка продолжала делать все ровно то же самое, что и раньше.

Где-то в середине года я научился просто ее игнорировать. Ну, есть и есть. Такое себе неизбежное зло. Даже шутить или издеваться уже не хотелось. Тем более, что в моей голове к тому времени прочно поселилась Наташа, наша красавица и гордость волейбольной команды.

Мы с Наташей стали встречаться, по-взрослому, с поцелуями и планами на будущее. Гуляли вдвоем, я ее из школы провожал, ручки целовал, подарки там разные. И все было бы идеально, но… Машка, да. Эта уродина никуда так и не делась, наличие у меня любимой девушки ее вообще не смутило. Зато конкретно так смущало Наташу. Ну, ее-то понять можно – какая уж тут романтика, когда из-за кустов на тебя чучело таращится?

Честно, не знаю, что там у них двоих случилось, вроде как Машка Наташу доставать стала – та жаловалась пару раз, что ненормальная ей смски странные пишет и просит отпустить меня. Но в конце концов любимая моя не выдержала и решила разобраться по дворовому, а именно забила Машке стрелку за гаражами. Сразу скажу, я об этом узнал уже постфактум, хотя вряд ли стал бы ее отговаривать, если честно.

В общем, Наташа и парочка ее подруг Машку просто и незатейливо избили за гаражами недалеко от школы. В том, что она тогда была еще жива и относительно здорова, клялись все трое, и экспертиза позже подтвердила, что умерла уродина не от девчачьей драки. Только это было уже не важно.

Утром, выходя из свей квартиры, я нашел Машку на пороге. Весь пролет и лестничная клетка были в крови – я и не подозревал, что в человеке может быть СТОЛЬКО крови! Часть этой крови даже попала нам на дверь. Машка уже не дышала.

Мои родители вызвали и полицию, и скорую, и потом общались с ними всеми – я почти в бессознанке блевал в тазик в своей комнате и пытался прийти в себя от увиденного. Наташу и ее подруг никто не винил – тот ужас, что я увидел на лестничной клетке, Машка сделала с собой сама, своими руками. Единственное, что могли предъявить девчонкам – доведение, но даже этого делать не стали, обошлись суровым разговором. Даже Машкины родители их не винили, как по мне, так они даже выдохнули с облегчением, по крайней мере скорби на их лицах на кладбище я не заметил.

А потом она стала приходить ко мне. Ага, я не шучу. На третий день после похорон Машка пришла ко мне в первый раз, и снова ничего не делала, только стояла в углу комнаты и смотрела со своей жутковатой пустой улыбкой. Я сначала подумал, что мне просто снится кошмар, а потом до меня дошло… Я НЕ СПАЛ! Вот тогда от моего вопля и проснулась вся наша многоэтажка.

С тех пор Машка приходила каждую ночь. КАЖДУЮ, блин, ночь! Так-то она продолжала только смотреть, но вы сами попробуйте поспать, когда у вашей кровати призрак пялится на вас из темного угла. Я и не спал. Вообще. Молиться пробовал, соль сыпал, святой водой все вокруг, включая Машку, поливал… А самое обидное – ее никто, кроме меня, не видел. Родители списывали мое странное поведение на психологическую травму и даже потратились на психолога, только тот вообще не умел работать с призраками.

Постепенно остро встал вопрос о моем психическом здоровье. Бессонница, нервы… Я стал дерганным, раздражительным, ничего не мог делать, силы уходили как в трубу… Жуткое время и состояние.

Врачи никаких отклонений не нашли, а потом и вовсе, отводя глаза, намекнули родителям о том, что по мне психушка плачет. Мол, так страдал, так страдал, что кукушкой поехал. Спасибо маме с папой, что они решили для начала отвезти меня в какую-то глухомань к бабке-отшельница, а уже потом переходить на нейролептики.

К слову, в знахарку никто из нас не верил, но мне было уже глубоко фиолетово. Машка теперь приходила не только ночью, но и днем, и вообще преследовала меня похлеще, чем живая – теперь-то двери ей никак не мешали. Пока ехали до отшельницы, я изо всех сил старался не смотреть, как она сидит рядом со мной в машине и пялится буквально в упор…

– Что ж ты так нехорошо с невестой? – было первым, что я услышал от сухонькой старушки в странной хламиде.

– С какой невестой? – опешил я и даже на короткое время выпал из состояния тупой апатии.

– Да вон с той, которая рядом стоит, – шмакнула вставной челюстью бабулька, и волосы на голове зашевелились даже у моих родителей.

Потом меня чем-то окуривали приятно пахнущим, водили по телу яйцом и творили волшбу. А потом отшельница и выдала:

– Кольцо, – говорит, – ей подарил, на нем и обряд вершила, дуреха влюбленная. Черное венчание называется. Вот и держит тот обряд ее рядом с тобой, даже после смерти не пускает.

– Какое еще кольцо?

– Обычное. Она решила, что обручальное.

Но я точно знал, что никаких колец Машке не дарил, и вообще ничего не дарил! А потом меня в пот бросило… Вспомнил…

Как-то, когда мы с друзьями еще на фазе издевательств кружились, я в Машку крышкой от бутылки пластиковой кинул. А она потом с тем ободочком, что крышку на бутылке держит, как с колечком-то и таскалась…

В общем, сняли с меня венчание это проклятое, и Машка ушла, к счастью, навсегда. Жалко ли мне ее? Не знаю. Вроде и да – не виновата она была в том, что кукушка у нее свистела по страшному, а как про ужас тот вспомню – так на могилу плюнуть хочется, никакой отбитостью то, что она с собой и со мной сотворила оправдать не получается.

А еще у меня теперь паранойя стабильная. Никакие свои вещи я посторонним в руки не даю, даже мусор – собираю по карманам, а потом сам сжигаю во дворе дома. Мало ли в какие руки это добро попасть может.

Чирик-чирик и полетели

Решил я как-то стать владельцем загородной недвижимости, сам не знаю зачем. Насмотрелся романтики своего дома – с камином, креслом-качалкой, беседкой для барбекю… Даже довольно быстро нашел подходящий под все мои пожелания домик: в относительно хорошем состоянии, не новый, но с небольшим ремонтом и красивейшим участком, граничащем прямо с лесом.

Немного смущала цена – за эту роскошь просили сущие копейки – и расположение – дом стоял на отшибе, чуть в стороне от поселка. Нет, я не мистики боялся или гостей из леса, скорее того, что туда дороги нормальной не было, а по осенней слякоти моя машинка-пузотерка вряд ли смогла бы заехать в глушь. Да и зима вызывала вопросы. Кто подъезд чистить-то будет? Я? Так я там и помру с лопатой наперевес. Но меня заверили, что дорогу в ту сторону почти не размывает, насыпанного сверху гравия вполне достаточно, а зимой чистят все. И я решился.

Заехал я поздней весной, и первое время искренне наслаждался. Свежий воздух, природа, птички по утрам, красота… Но как только весна сменилась жаркими летними ночами, начался мой персональный кошмар. В доме и на участке ЗАВОНЯЛО. Не просто какой-то мерзкий запах, нет, везде, на каждом, блин, сантиметре моей земли стояла такая ВОНЬ, что находиться там без хорошего респиратора было просто невозможно! Аж глаза выедало.

Какой там шашлык и барбекю?! Какая природа?! Я мечтал вернуться обратно в город исключительно ради привычного смога и ощущения, что мои легкие не разъедает какая-то неизвестная мне погань! Ну, и искал, конечно – откуда-то же шел этот мерзейший запах.

Сначала перерыл все сам – от чердака до подвала дома, и весь участок, включая старый колодец. Ничего не нашел. Вернее, какую-то гниль в подвале извел, но потом оказалось, что это обычная плесень, которая в подобных местах спокойно себе живет десятилетиями и никому не мешает. Колодец тоже почистил немного от грязи, и получил в подарок ключевую воду с кучей минералов, как уверяла меня одна маленькая конторка, куда я отнес образцы на проверку. А запах остался. И чем теплее становилось на улице, тем невыносимее он был.

Я даже вызвал специалистов, и те с умным видом набрали образцов всего, до чего у них дотянулась рука. Потом они же вскрыли в доме полы, ободрали стены – на мышей грешили – и вкатили мне ценник за повторный ремонт. Но проблему это вообще не решило. Казалось, что стало даже хуже.

Соседи косились на меня и тихо хихикали, а кто-то даже порывался рассказать мне жуткие истории, якобы связанные с моим домом. В то, что предыдущий хозяин зверски зарезал свою семью и закопал в подвале, я поверить никак не мог – во-первых, хозяина и его семью – жену и двух очаровательных дочек-погодок – я знал лично, мы же документы оформляли, смотрели все перед покупкой, а во-вторых, подвал я тоже перекопал. Никаких трупов. Ни единого даже намека.

Тем более, если уж говорить про что-то загадочное, спрятанное в стенах, так оно и воняло бы в доме. Но смрад стоял везде, даже заходил немного в лес!

Не знаю, чем бы все разрешилось, может и продал бы в конце концов свой милый домик, но однажды, проснувшись с дичайшей головной болью и тошнотой я просто… сорвался. Некрасиво и очень громко. И начал крушить все вокруг тем, что попадалось под руку. Да, ужасно, но я правда больше так не мог…

Когда осколок табуретки влетел в хлипкую вентиляционную решетку на кухне, я даже не заметил этого. Только услышал тихий плюх. Обернулся и… О! Как же я орал!

Из вентиляционной шахты ПОТЕКЛО что-то мерзкое, непонятное, вонючее настолько, что меня вырвало прямо на пол и еще пару раз по пути из дома через ближайшее окно. Уже на улице, отбежав на приличное расстояние от дома, я вызвал всех, кого смог – полицию, мчс, газовиков….

Да, я перебрал и перекопал все, а рабочие разобрали оставшееся. Но почему-то никто из нас не догадался заглянуть в… трубы. Не только те, что для воды, но и вентиляционные, а вот в них-то и обнаружился источник моей проблемы.

Тот, кто строил дом, явно ненавидел людей, потому что выход вентиляции он разместил прямо на крыше, целомудренно прикрыв широкой такой решеткой. Кошка бы не пролезла, а вот птицы… Они летели в тепло, привлеченные запахами с кухни, спокойно падали себе в эту чертову вентиляцию и больше не выбирались. Много-много птиц разной степени разложения. Хоть сейчас пособие по орнитологии защищай…

И все это копилось в металлических трубах ровно до тех пор, пока не наступило лето. На жаре процессы разложения происходят намного быстрее и интереснее, а учитывая, что недостатка в материале у моей вентиляции не было – каждый день все новые и новые птичьи жертвы набивались внутрь… Логично, что со временем этот суп завонял. И вонял все интенсивнее, в зависимости от того, насколько тепло становилось на улице.

Систему вентиляции рабочие полностью перебрали и заменили. Поставили более качественные, надежные решетки, бонусом обновили стоки все с той же крыши, потому что и в них обнаружились маленькие пернатые подарочки. И со временем запах ушел.

В моей истории нет мистики как таковой, да, просто вдруг у кого-то похожая проблема. Не забывайте про трубы, и будет вам счастье. А мне бы кто объяснил, почему весь этот кошмар случился именно со мной, точно тогда, когда именно я переехал в этот дом?

По словам предыдущего владельца – у него все было в порядке. Бывало, что залетал кто-то, но никогда – тайно. Так что есть вариант, что это мое персональное вонючее проклятие. Знать бы только как оно работает…

Музыка ветра для души

Не знаю почему, но мой муж всегда обожал эти раздражающие звенящие штуки – ветряные колокольчики. Он тащил их отовсюду с упорством попугая, развешивая на всех доступных поверхностях, несмотря на мои отчаянные протесты. Говорил, что музыка ветра не пускает в дом призраков – его так бабушка учила. Я лично думала, что это чушь. Меня раздражали громкие, не слишком приятные уху звуки, и мы часто ссорились из-за этого.

В тот день, когда муж погиб, я выкинула их все до единого. Каждый колокольчик, каждую звенящую ленточку… Я выбросила все! И, может это ужасно, но впервые за все годы нашего брака, почувствовала себя свободной…

На третий день после похорон я проснулась от медленного перезвона откуда-то из глубины дома. Первая моя мысль «Ну вот, опять он со своими идиотскими штуками». Вторая… Я кинулась обыскивать дом. Я могла поклясться, что выкинула ВСЮ музыку ветра до последнего сувенира! Но… Что тогда звенело в моем доме?

Источник обнаружился на чердаке. Звенела – совершенно непонятно как – коробка, куда я сложила всю коллекцию мужа. Выброшенная мной коробка! Я лично, своими руками отнесла ее на помойку! И сделала это снова, как только поняла, что жуткие звуки не прекращаются.

Чтобы следующей ночью снова проснуться от тех же самых звуков! Это было мое проклятие! Я не стала выбрасывать коробку, я сожгла ее на заднем дворе, с радостью пританцовывая и наблюдая, как трескаются ракушки и тлеют перья. Но…

Нет, этой ночью я проснулась не от звона. От дыхания. Тяжелого, болезненного дыхания прямо рядом со мной. Открыв глаза, я увидела ИХ… Высокие, бледные, с запавшими глазами и безгубыми ртами, они стояли над моей кроватью и смотрели на меня, тяжело дыша провалами на месте носов. Они… просто были, а я понимала, что не могу пошевелиться. Хотела кричать, но не могла даже моргнуть, чтобы прогнать эти ужасные… Видения? Призраков? Что-то, что стояло и смотрело, и по капельке, по ниточке вытаскивало из меня жизнь.

А потом зазвенел колокольчик. Слишком маленький, еле слышный, он был едва различим через шипящее дыхание этих существ. Но… Видимо звук колокольчика раздражал не только меня. Существа кривились, корчились, пытались зажимать отсутствующие уши, и в конце концов ушли, а я смогла сделать первый нормальный вдох.

Я выбросила и сожгла всю музыку ветра моего мужа. Кроме одной. Крошечный брелок на его комплекте ключей, маленький колокольчик с привязанной к нему китайской монеткой, дешевый сувенир… Я просто забыла про него, ведь он не звенел ежесекундно и не мешал мне. А в результате именно эта маленькая безделушка спасла мою жизнь.

Теперь уже я собираю свою коллекцию музыки ветра, а тот брелок всегда ношу с собой. Да, звуки все еще раздражают меня, но, к счастью, не только меня. Те существа больше не приходили. Ни разу.

Получается, мой покойный муж тоже видел их, и пытался меня защитить?

Крылатые качели летят, летят, летят…

Детский летний лагерь, молодая вожатая, едва после университета… Банальный сюжет для какой-нибудь мелодрамы, правда. И я бы не возражала, если бы это была мелодрама. Но то, что со мной случилось…

Это была моя первая рабочая смена в лагере. Детишек мне дали средних – по 10-12 лет – спокойных, из хороших семей, и в целом я не ждала от работы никаких таинственных приключений. Проснулись – построились – сходили на зарядку – заплели всех девочек вместе с напарницей – позавтракали и так далее по графику, приклеенному на стену и красиво разрисованному маркерами. Мы пели песенки, участвовали в конкурсах, решали какие-то детские проблемы, в основном про любовь и отнятые друг у друга вещички. Словом, все как у всех.

Повторюсь, дети у меня в отряде были исключительно спокойные и послушные. Да, они могли шалить, как и любые другие, но после отбоя все лежали по кроватям и не пытались вылезать через окно на прогулку, как ребята из старших отрядов, или просачиваться неизвестно каким образом под запертые двери корпуса, чтобы сбежать «к маме», как совсем малыши. Остальные вожатые жаловались на разное, в том числе, пару раз за смену мы реально шли с фонариками вылавливать по кустам нарушителей из соседних корпусов. Но только не мои дети, нет.

А тут, практически за два дня до прощального костра, сижу в своей комнате, спать ложусь и слышу из приоткрытого окна звук… Скрип-скрип, скрип-скрип… Так старые качели рядом с нашим корпусом скрипят. Мы миллион раз просили завхоза их смазать, но тот все рассказывал, что нечем, денег нет, как-нибудь потом обязательно.

Ну, думаю, ветер, будет мне на ночь музыкальное сопровождение. Но зачем-то в окно выглянула и… едва не поседела на месте. На площадке под фонарем, на тех самых старых качелях сидит девочка и качается, а рядом с ней две мои малышки-кудряшки стоят, с одной босой ноги на другую переступают, очереди ждут. Я прямо как была – в одной ночнушке – в окно прыг и за ними. Кричу, чтобы немедленно возвращались, опасно же!

Они меня услышали. Мои замерли сусликами, на девочку смотрят, а та с качелей спрыгивает и бежать в лес. Еще и моих за руки за собой тащит. Но я была начеку – в прыжке подлетела, девчонок схватила, не даю им идти. Девочка рукой махнула, посмотрела на меня как-то странно, и в одиночестве в лес убежала. А у меня еще сильнее паника – я ж даже не знаю, с какого она отряда! Где ее потом по лесу искать?!

И своих бросить тоже не могу. В результате засунула их через свое же окно в корпус и по рации остальных вожатых подняла. Собрались около качелей, я им этот кошмар пересказываю, а они… Нет, те, кто, как и я, новички, перепугались и уже были готовы бежать прочесывать лес, но тут старожилы нас и тормознули.

– Как она выглядела? Девочка эта? – говорят. Я и описываю, что обычная девочка, волосы темные, длинные, наверно мучается по утрам с прической, в какой-то рубашке… И вообще, какая разница, как она выглядит, если ребенок пропал, может потерялся и ему нужна помощь?

А меня опять тормозят, мол, погоди, не спеши. И рассказывают жуткое.

Девочка действительно сбежала из лагеря в лес и потерялась. Только вот было это лет 10 назад. Именно такая – длинноволосая, в рубашке и шортах. Когда нашли – было уже поздно, она замерзла насмерть под каким-то кустом. Скандала не случилось, как-то этот случай замяли, ну, воспитательницу и вожатых из ее отряда уволили за то, что не уследили.

А потом дети стали пропадать. Вроде вожатые и двери на ночь запирают, и окна, а все равно нет-нет, да хоть один ребенок за смену пропадет. Кого-то находили сразу, кого-то, как я своих, ловили еще на старте, кому-то везло меньше… Те, кто выживал, потом о девочке говорили, что их в лес поиграть звала.

Лагерь хотели даже закрывать, потому что не людям с нечистью бороться, но как-то отстояли. Оконные рамы в комнатах заменили на те, которые вообще не открываются, замки на двери установили, правила эти странные ввели – я им еще удивлялась первое время – чтобы перед сном вожатые обходили отряд, проверяли, все ли на своих местах, и запирали комнаты, дежурства обязательные назначили… В общем, справились кое-как.

То, что случилось тогда, именно моя вина – я забыла запереть двери в девчачью комнату. Вот призрак и нашла способ выманить своих жертв. К счастью, все обошлось, никто не пострадал, кроме моей психики – я с тех пор с детскими лагерями завязала навсегда.

Салочки в Купальскую ночь

Стояла чудесная летняя ночь, все по заветам классиков – трава колыхалась от ветра, речка журчала, комары звенели, офигев от неожиданного пира, трещал костер… Вот только именно в ту – необычную, Купальскую, ночь на берегу творилось древнее колдовство. Конечно, кто-то чуть менее лирически настроенный, обозвал бы эти игрища по-другому, но наши герои предпочитали величать все именно колдовством.

Особую ценность и заклинательность всему придавала отличная пятилитровая бутыль батиной настойки на сливе. Именно благодаря ей и костер горел, и мясо жарилось в отдалении на мангале, и девки бегали вокруг совсем голенькие, радуя глаз всех желающих полюбоваться на веселый праздник. А что? Все свои, ночь Купальская, самое время венки плести, через костер прыгать, да в салочки играть. В салочки…

Вот только необычные это были салочки. Когда Машка мне предложила именно их, у меня аж мороз по коже прошел. Мало того, что сама игра едва ли не ужаснее пряток, ну, по своему сакральному значению (я тогда по магии жутко убивалась) – слепой ищет зрячего, мертвый ищет живого и вот это все, так еще и в Купалу.

– Мань, да ты совсем того, что ли? Ладно через костер, ладно венки, но это? Не знаешь, что ли, что это ритуал такой, священный? Какую девку парень в лесу словит, та его будет, на ночь или на жизнь земную, – говорила я в надежде заставить подругу передумать. Но Машкины глаза уже горели знакомым всем друзьям бесовским огнем – салочкам быть. И никакие мои древние суеверия их не остановят.

А я как чуяла – ужасная это затея. Даже назло сама себе прыгать через костер отказалась и веселиться с остальными – тихо сидела под кустом и портила остальным настроение своей мрачной рожей, хотя на самом деле читала заговоры на благополучие и плела обереги для всех веселящихся на берегу.

Один только к началу салочек доплести не успела. Пока Машка рассказывала правила игры, я эти обереги всем на шею одела, якобы для антуража, только парню Машки и не хватило, вернее он сам отказался траву на себя напяливать. А потом еще на всякий случай от себя добавила, что древняя магия – это не шутка, и что, если они не готовы пожениться по древним традициям, лучше бы прекратить все прямо сейчас.

Но меня никто даже не дослушал. Девчонки уже завязывали глаза своим кавалерам, а потом под громкий крик и улюлюканье ломанули в пролесок ближайший. Парни, дав им фору в пять секунд, кинулись следом. То, что случилось дальше, я знаю только со слов Машки, и дальше, для удобства, буду рассказывать от ее лица.

– В общем, мы побежали, но заранее договорились своим парням поддаваться, чтобы конфуз не случился. Сама понимаешь, не хотелось бы, чтобы мой Лешка какую-нибудь Каринку под кустом завалил… Ну, вот бегу я, краем глаза Лешку отслеживаю, и на остальных кошусь. Миха уже Юльку поймал и… ну, того самого, Даник с Ленкой вокруг березы круги наматывают – она ржет, но не сдается, остальные тоже то тут, то там вскрикивают и стонут на разные голоса… Я уже прилично так от остальных отбежала, поворачиваюсь, а Лешки моего нет. Вернулась, подумала, может ногой за корягу зацепился и валяется где-то. Прошла по кустам, едва не получила по лбу от Юльки за то, что процессу мешаю, а потом…

Стон знакомый услышала. Думаю, ну, все, приплыли. Поймал-таки мой Каринку, а может еще кого. Иду на звук – и правда Лешка, спина его голая с родинками, вот только под ним… Лучше бы, блин, Каринка. Бревно! Бревно, Лесь, настоящее! А Лешка знай себе стонет, и имя мое в процессе выкрикивает.

Я тогда не испугалась вообще. Разозлилась жутко, ржать еще хотела и понять не могла, чего больше хочется – толи убивать этого древоточца, толи падать от смеха… Вежливо его так по плечу стучу, говорю ему, что он дерево чпокает, а не меня, а тот…

Лесь, поворачивается мой Лешка, а у него глаза – чисто стеклянные. Пустые, зрачок весь радужку перекрыл, жутко… И улыбается. Представляешь, улыбается, как дурак. Я как заору на весь лес, в лоб ему со всей дури треснула, он аж упал со своей колоды. А та… Вот, блин, честно, мы столько не выпили, чтобы подобные глюки ловить! Колода эта корни выпустила и в лес почапала, как живая. Не покатилась, а именно на корнях своих пошла, только ее и видели.

Лешка в себя пришел, лежит, моргает, понять ничего не может. Я его на себя кое-как закинула и бегом из леса бежать, ну, насколько смогла. И остальным кричу, чтобы убирались… Ну, это ты знаешь, видела, как мы все голопопые прочь бежали с криками.

Думала, что на этом все и закончится. Домой вернулись, вроде нормально было, и Лешка такой же, как всегда. Только вот с тех пор наперекосяк все пошло. Он же у меня веселый всегда был, душа компании, модник еще тот. А тут – бриться перестал, мыться, прости, Господи, перестал, вместо клубов все в лес тянется. Даже в машине едем с ним, а он с тоской такой в сторону деревьев смотрит.

Я поначалу шутила, что по полюбовнице своей деревянной затосковал, а потом поняла, что не шутка это вовсе. Это когда он реально в лес стал уходить. Возьмет рюкзак и пропадет на пару дней, потом вернется, вроде как обычно, и снова через пару дней опять в лес… А однажды ушел, да и не вернулся больше.

Дальше я уже, и сама участие в поисках принимала. Действительно, ушел Лешка в лес, и больше его не видели. Искали долго, через три года официально умершим признали… Так и сгинул парень. Объяснять, что Лешачиха его в лес утащила, я никому не стала. Зачем? У людей и так горе. Только вот предупреждала я их – не надо в салочки в Купальскую ночь играть, ритуал это, да не простой – венчальный. Вот и повенчался Леха с Лешачихой, а куда жене без мужа…

Из поезда не выходи

1000 километров под мерный стук колес поезда – что может быть прекраснее? Так я думала, запрыгивая в 12 вагон, и привычно уже располагаясь на законной нижней полке. В те времена я постоянно моталась с одного конца страны в другой. Такая у меня была работа – я поезда видела чаще, чем родную мать, но мне нравилось, правда. До этой самой, последней в моей жизни поездки.

Билет (почему-то не именной, просто с номером вагона и местом) я покупала с рук у какого-то мужчины, и до последнего волновалась, что это обман, но делать было нечего – в кассе развели руками и сказали, что нужно ждать до завтра. А у меня лишний час – лишняя копейка, так что пришлось рискнуть. Но на удивление все прошло замечательно, даже слишком. Проводник только как-то странно на меня посмотрел, но ничего не сказал.

Вторая странность, если это можно было так назвать, случилась тоже на перроне. Ну, все же знают эти бесконечные давки, когда каждому надо быть непременно первым, даже если поезд стоит больше часа? Так вот, не в этом поезде. Причем направление было южное, популярное, да и поезд вполне приличный, с новыми вагонами, а ощущение складывалось, что я во всем поезде одна одинешенька. В вагоне – никого! И в купе, где я благополучно разместилась, пусто… Но билетов на сайте и в кассе точно не было! Куда люди-то делись? Но я тогда подумала, что, может, они дальше по ходу следования сядут, и… забила. Не стала обращать внимания на то, что меня не касается. Спать легла.

А когда проснулась – примерно через час или около того – по вагону уже ходили другие пассажиры. Только мое купе все еще пустовало, но это же к лучшему, правильно? Только один раз ко мне проводник заглянул и дежурно спросил, все ли у меня хорошо. Я ответила, что вполне, и на этом мои беседы с людьми закончились.

А потом случилась третья странность. Обычно-то как? Очереди в туалет и к бойлеру с водой, кто-то ругается, кто-то на гитаре играет, новые пассажиры заходят, старые мигрируют туда-сюда, в общем, типичная жизнь поезда, как она есть. Но не в этот раз. Да, люди ходили – я слышала их шаги за дверью – но стоило мне выйти в туалет, в коридоре тут же наступала тишина. Не прятались же они от меня, правда? А было похоже, что именно прятались – шмыгали по своим купе, запирали двери и молчали. Только все тот же проводник иногда выглядывал по своим делам. Я из интереса дверь в купе закрывать не стала – и люди тоже перестали выходить, так и сидели по своим купешкам. Дверь закрыла – опять зашаркали…

Странный это был поезд. Или вагон, не знаю. Может только мне так повезло… Но в остальных вагонах, куда я смогла заглянуть, пока меня вежливо не попросили вернуться к себе, было ровно то же самое…

А где-то посреди ночи поезд остановился. Резко, рывком. Я аж чуть с полки не упала, и проснулась. По расписанию до ближайшего города было еще три часа пути, но опять же, может техническая остановка или что-то такое…

Но по коридору снова раздались шаги. И голоса. Слов было не разобрать – что тоже было нифига не нормально – они сливались в один разноголосый гул. Слышался скрип колесиков чемоданов, какая-то толкотня, словом, обычные звуки от людей, покидающих поезд. Вот только за окном стояла темнота, ни станции, ни даже фонаря какого-то просто не было.

Я хотела было выйти, посмотреть, но обнаружила, что моя дверь… заперта снаружи! Проводник просто закрыл меня в купе! Зачем? Я прилипла к окну в надежде разглядеть хоть что-то и увидела…

Люди. Старые, молодые, совсем дети… Они шли от вагонов куда-то в темноту один за другим, четким, нерушимым строем. Никто не спотыкался, что было просто невозможно в темноте, никто не жаловался, не пытался выйти из строя. У одних в руках были вещи, у других – ничего. Они просто шли. И в этом было что-то жуткое, страшное, какая-то неизбежность…

Я заколотила в дверь и закричала изо всех сил. Проводник отпер меня с недовольным лицом, и я оттолкнула его, чтобы выйти вслед за людьми. Почему-то мне казалось это важным, самым важным – я знала, что должна быть там, помочь этим людям, что бы они ни делали…

Но мне не дали этого сделать. Уже практически у самого выхода из вагона проводник нагнал меня, скрутил и впихнул в ближайшую дверь – своего же купе – заперев ее снова.

– Сиди тихо, умоляю, – почему-то шепотом попросил он и снова вышел. Я слышала, как уже другие люди входят в вагон – они снова говорили, толкались, тянули сумки, ругались, а проводник, пытаясь перекричать шум, повторял, что с животными нельзя, что багаж только один в одни руки, что документы нужно предъявлять еще на перроне. Если бы он был – тот перрон…

Потом, когда все закончилось и поезд тронулся, проводник выпустил меня и сказал возвращаться в купе.

– А по поезду лучше не ходи, не надо. Ты их пугаешь,– сказал, и освободил проход. И тут я увидела ИХ. И поняла, почему мне лучше сидеть на месте…

Нет, это были люди, определенно. Но какие… Двое мужчин в спортивках стояли у окна и разговаривали о чем-то. У одного не было половины лица, а у второго рука висела на тоненькой полоске кожи. Чуть дальше женщина с разорванным животом выговаривала что-то ребенку, у которого из глаза торчал длинный металлический штырь. Старуха у кулера выглядела нормально, если бы только не черви, периодически вылезающие из ее рта…

И эти, в отличие от предыдущих попутчиков, меня совершенно не боялись. Они… присматривались. Все, как один. Поворачивали головы в мою сторону, пока я шла до своего купе, перешептывались, пытались коснуться… Проводник кричал на них что-то, и они послушно расступались в стороны, но все равно я чувствовала на себе их взгляды…

В ту ночь я больше не заснула. Поезд останавливался еще три раза, и каждый раз пассажиры выходили из вагонов, а на их место заходили новые. Только к утру, практически за пару часов до прибытия на конечную станцию, двери перестали хлопать, а люди ходить. И я смогла выбраться наружу, не боясь увидеть то, что не должна.

Первым делом я ломанулась в туалет, где меня вырвало. А потом пошла за ответами к проводнику. Он-то должен был знать, что происходило с поездом и КЕМ были эти люди…

Проводник не стал отпираться или делать вид, что ничего не понимает.

– Понимаешь, – устало заговорил он, – Есть такие поезда… Ты никогда не купишь на них билета – билетов в продаже нет. Все места заранее зарезервированы… Другими. Они едут четко по расписанию – своему расписанию – и развозят… Души? Астральные проекции? Как это правильно называется? На такие же астральные, несуществующие станции. Что с ними происходит дальше – живые не в курсе, и слава богу. Тебя вообще не должно было быть в этом поезде. Ты живая, а сегодня их время.

Я посидела, подумала, кто из нас больше чокнутый – я или проводник…

– А зачем вы работаете в этом поезде? Если он не для людей?

– Платят хорошо, – пожал тот плечами. – Ну, и обычно без сюрпризов проходит. Покойники – они вообще мирные, только если живые в их дела лезть не пытаются, намного более мирные, чем живые. Это вот ты мне всех пассажиров перебаламутила – всю дорогу успокаивал…

С тех пор я на поездах больше и не ездила. Машину в кредит взяла – так спокойнее. А то мало ли, какой еще поезд мне попадется…