Читать онлайн Чужеродный организм бесплатно

1

Наташа поправила чёлку и шагнула в больничный коридор. Сидящие на кушетках пациенты повернули головы, едва она зацокала каблуками по кафельному полу.

Ну блондинка, ну на каблуках и в короткой юбке. Что, никогда не видели?

Взглянула на часы: 7:45.

В самый раз… Еще есть возможность попить кофейку и переодеться.

Она повернула в отделение реанимации и слева вдруг резко распахнулись двери, пропуская каталку с пациентом и санитаров.

– Наташка, ты вовремя! – Оля Сорокина кивнула, помогая каталке вписаться в поворот. – Разбившегося привезли, включайся!

Долговязый санитар продвинул каталку дальше в коридор. Следом за ним, придерживая на весу капельницу, протиснулась медсестра скорой помощи.

На каталке – подросток, закрытый до пояса простынёй. Плечи и грудь заплыли сплошным тёмно-синим пятном, лопнувшая в нескольких местах кожа сочится кровью. Глаза закрыты марлевой повязкой, и эта повязка уже успела пропитаться красным.

– Куда его? – хмуро спросил санитар.

– Скорее, скорее! – Наташа взялась за передний угол носилок, другой рукой поправила простыню на парне. – Везите прямо, я покажу.

Часто поскрипывая колёсиком, каталка двинулась по коридору.

– Что с ним? – Наташа глянула на санитара. – Авария?

– Падение с высоты, – Санитар почему-то хмыкнул. – Парня кто-то лишил глаз и вытолкнул в окно с девятого этажа. Вдребезги. Минут двадцать пролежал, пока дворники нас не вызвали. Но по-моему, зря. Не жилец он больше на этом свете…

– Жилец он или нет – не тебе решать! – рявкнула Ольга.

– Да уж… – Санитар ухмыльнулся.

– Пока он дышит, есть надежда, – сказала Наташа.

– Да не дышит он уже! – Санитар остановил каталку. – Умер.

– Вези давай! – закричала на него Ольга.

– Ладно, везу, чего шуметь-то?

Санитар поправил ногой колесо и двинул каталку дальше. Наташа снова почувствовала на себе его взгляд. Ухмыляется. Какого на меня пялишься, идиот? Вперёд смотри, а то ненароком в стену въедешь.

– Что это?! – воскликнула медсестра с капельницей.

Наташа быстро глянула на пациента. Вены! Синие и почти чёрные, они проступили под кожей парня, покрыв сначала тело и руки, а затем вздулись на лице. Парень дёрнул головой.

– Ааа!!! – Он с криком приподнялся и вцепился в санитара. Повязка с глаз слетела, открыв залитые кровью пустые глазницы. – Ааа!!!

– Держите его! – не своим голосом заорала Ольга.

Санитар отпрянул, пытаясь высвободиться. Парень извернулся и царапнул его по щеке. Кровь. Наташа подхватила выскочившую иглу капельницы.

– Держите же! – крикнула Ольга.

Санитар навалился на пациента и прижал его к каталке, увернулся от клацнувших зубов. Черные вены под кожей парня шевельнулись, словно живые.

– Застёгивай! – прорычал санитар.

Ольга подхватила сбоку носилок конец ремня, перекинула его через грудь парня. – Почему не закрепили?!

Наташа защелкнула ремень в застёжке. Быстро приняла от Ольги еще один конец и точно так же зафиксировала парню ноги.

Пациент трястись перестал. Хрипло задышал, успокаиваясь. Странные вены на его лице и теле начали пропадать и исчезли.

– Не жилец, говоришь? – Ольга снова прикрыла парню пустые глазницы повязкой. И перевела взгляд на санитара. – Вези давай, чего застрял?!

– Уже… – Санитар потрогал пальцами расцарапанную щеку. Взялся за передвижные носилки и затолкал их в зал реанимации.

2

Серебристый внедорожник «БМВ» съехал на обочину рядом со сквером и остановился. Дверца со стороны водителя открылась, и большой толстый мужчина, одетый в широкие жёлтые шорты и жёлтую футболку, выбрался наружу. Его тщательно выбритая голова блеснула на солнце. Толстяк Юра Шемелин – которого, разумеется, прозвали Шмелём – с прищуром посмотрел в сторону фонтана:

– Ну, и где он?

Второй человек в машине – Рома «Боксёр». Крепкий парень с короткой стрижкой, скуластым лицом и сломанным носом.

– Не гуди, Шмель, всё нормально, подождём. – Боксёр положил руку на приборную панель и перебрал пальцами – на фаланге безымянного сверкнула искорками татуировка из вкраплений золотой пыльцы в виде перстня с головой пантеры.

Минут через пять рядом с машиной появился мужичок в лёгких белых брюках, бежевой рубашке и с кожаным портфелем. Он осмотрелся по сторонам, открыл дверцу и быстро сел на заднее сиденье.

Шмель смахнул с капота бабочку и вернулся за руль:

– Опаздываешь, Карась.

– Торопился, как мог! – Карась виновато улыбнулся и причмокнул. – Да вы сами знаете, какое сейчас движение…

– Мы-то знаем. Только что ты за хрен, чтобы тебя ждать? Ладно, рассказывай, что у тебя.

– Всё в порядке: работаем.

– Принёс?

– А как же! – Карась расстегнул портфель, вытащил три пачки банкнот, перетянутых канцелярской резинкой, и передал их Боксёру. – От себя последнее отрываю, но всё как договаривались…

Боксёр кинул пачки в бардачок.

– Значит, последняя партия прошла? – спросил он. – Порошок чистый, должен был легко уйти.

– Да, почти всё ушло.

– Тогда в чём проблемы? Сергей Сергеевич сказал, у тебя что-то не ладится.

– Есть одна… – Карась причмокнул и нахмурился. – Не то что бы проблема… Тревожный звоночек, скорее.

– Ну?

– В общем, на нашей территории появился заменитель.

– В смысле? – переспросил Боксёр. – Кто-то влез и торгует?

– Не совсем так. Вы про галлюциногенные грибы знаете?

– Ну знаем, и чё?

– Так вот, кто-то очень умный решил поискать их у нас в подмосковных лесах.

– Бесполезно, – перебил Шмель. – Они водятся под Питером и севернее.

– Всё правильно, и я это тоже знаю. Но он-то не знал! Порыскал-порыскал и нашёл одну такую волшебную полянку.

– Повезло, – сказал Боксёр. – Ну и в чём проблема-то? Нам он не конкурент. Все нормальные наркоши знают, что героин и синтетика круче. От грибов только глюки одни, а чтобы вставило…

– Да, но только это какие-то другие грибы. Особые. То ли климат поменялся, то ли ещё какая хрень, но в них оказались вещества, сходные по действию с дорогими наркотиками.

– Чё? – Боксёр сдвинул брови. – Что-то мало верится.

– Если бы не знал точно, вам бы не рассказывал. Но это ещё не самое страшное для нашего бизнеса. Дело в том, что грибы перетягивают зависимость на себя.

– И?

– И клиенту наш товар становится просто не нужен. Пока это только начало, но что будем делать, если все наркоманы на поганки перейдут?

– Вот уроды! – проговорил Боксёр. – Может, этому умнику ноги поломать?

– Не вариант, – сказал Карась. – Раз слух пошёл, значит, уже не только он про поляну знает.

– Да сжечь эту поляну к чертям, и все дела! – Шмель хлопнул по рулю.

– Это мы всегда успеем. – Карась сделал паузу, причмокнул и продолжил: – Я человек не злобный, к тому же бизнесмен. Поэтому предлагаю другое решение.

– Например? – спросил Боксёр.

– Например, перехватить инициативу.

– Как это?

– Мы можем сами заняться этими поганками. Вы когда-нибудь видели, как выращивают грибы в искусственных условиях? Типа шампиньоны там…

– В подвалах, что ли? – спросил Шмель. – Мы в таком одного дядьку держали.

– Да. Только во всём мире их выращивают в теплицах. В особых, затемнённых помещениях, где автоматика поддерживает температуру и влажность.

– Собираешься сажать поганки? Думаешь, они вырастут?

– А куда они денутся? Если всё сделать правильно, через две недели их столько повылазит! Достаточно будет выделить активное вещество, и… Да мы всю Европу себе заберём, что уж тут Москва!

– Серьёзная заявка.

– Ну ещё бы! – Карась причмокнул и улыбнулся.

3

Разбившегося спасти не удалось. Врачи сделали всё, что могли, но, какими бы профессионалами они ни были, столько переломов и разрывов не выдержит ни один человеческий организм. Парень умер через полтора часа.

Наташа подготовила все необходимые в таких случаях бумаги и теперь просто сидела в кабинете, вырисовывая на чистом листе бумаги замысловатые фигуры и каракули.

Наверное, когда-нибудь она привыкнет к смерти. Наверное, когда-нибудь её чувства притупятся, и она перестанет переживать из-за каждого умершего пациента.

Когда-нибудь. А пока…

Да, она слишком впечатлительная для медсестры. Она ощущает тревогу и волнуется за поступившего к ним человека, даже когда работает не в операционной, а в этом кабинете. Невозможно поверить, что когда-нибудь она будет воспринимать смерть как нечто обыкновенное…

Наташа дорисовала к закрученным линиям на бумаге длинные стебельки. Получился букет, торчащий из кучи запутанных шлангов.

А может, это не шланги, а… ш-ш-ш-ш… ядовитые змеи?

Дверь едва слышно скрипнула, и в кабинет зашла Ольга. Чёрный локон выбился из её причёски и теперь торчит, как воронье перо.

– Ты чего? – спросила Ольга.

– Да так… – Наташа вздохнула и сунула карандаш в подставку. – Всё про парня того думаю. Молодой совсем…. а вон оно как…

– Не бери в голову. – Ольга подошла к столу и тронула её за плечо. – Мы сделали всё, что было в наших силах, и ты это прекрасно знаешь.

– Знаю.

– Вот и хорошо. Ты медик и не должна принимать работу слишком близко к сердцу. Я тоже переживаю за пациентов, но стараюсь держать чувства под контролем. Иначе можно крышей поехать.

– Я понимаю. – Наташа кивнула.

– Умница.

– А что с ним всё-таки было в коридоре?

– Похоже на припадок, но что-то тут не так.

– Что именно?

– Идём, я тебе покажу.

– А объяснить на словах никак?

– Ты должна это увидеть, я, собственно, для этого и зашла. Нужно поторопиться, иначе с минуты на минуту его увезут.

– Кого?

– Пациента, конечно. В смысле… мёртвого пациента.

– Ты в своем уме?

– Пока ещё да, – сказала Ольга и перешла на шёпот: – Я понимаю, что выгляжу бессердечной дурой или какой-нибудь маньячкой… но с ним там такое!

Идея разглядывать мертвеца Наташе не понравилась, но она всё же уступила и вышла из кабинета вслед за подругой.

Несмотря на то, что день в самом разгаре, в коридоре по-прежнему мрачно. Окна этой части корпуса выходят во двор, и разлапистые клёны перехватывают почти весь свет, идущий с улицы. Лампы в обоих концах коридора и люстра-шар за стеклом сестринского поста положения не спасают.

Здесь довольно тихо. Лишь радиоприёмник на столике дежурной медсестры приглушённо похрюкивает на сбитой волне.

Они прошли почти до конца коридора, и Ольга открыла дверь в соседнюю с реанимационным заломах коридора, и люстра-шар за стеклом сестринского поста, положения не спасают. комнату.

В комнате тоже мрачно. Накрытое простынёй тело лежит на каталке возле окна и на нем видны кривые тени с улицы. Красноватое пятно в том месте, где обозначилась голова.

Пахнет чем-то горьковатым с привкусом разогретого металла.

Ольга нажала выключатель, и в комнате стало светло.

– Иди сюда, – позвала она.

Наташа сделала несколько шагов.

В люминесцентных лампах – еле слышное электрическое «ззззз…».

Ольга подошла к трупу и осторожно стянула край простыни.

Глазницы парня по-прежнему прикрыты повязкой, только теперь она пропиталась кровью.

– Видишь? – прошептала Ольга.

Наташа коснулась края каталки.

Расшибленные губы парня сжаты, видны потёки крови. Из-под кожи выпирают толстые узловатые вены, которые по шее уходят вниз и, похоже, разветвляются по всему телу.

– Странно…

– Два часа назад такого не было. – Ольга опустила простыню ещё ниже.

На груди, животе и руках мертвеца из-под кожи проступила сетка из толстых и упругих кровеносных сосудов, отчего тело выглядит совсем жутко.

– В тот раз с ним творилось нечто похожее, – сказала Наташа.

– Да. Но тогда он был живым, а сейчас… – Ольга взяла со столика пинцет и потрогала им вены трупа. – Тело не должно так измениться после смерти.

– Откуда ты знаешь, как оно должно измениться?

– Это в любом учебнике по медицине написано. Ты ни разу, что ли, в морге не была?

Позади неожиданно открылась дверь, и в комнату заглянул профессор Комиловский, руководитель отделения реанимации. У Наташи дрогнули колени, совсем как у маленькой девочки, которую застукали со спичками. Хоть сквозь землю проваливайся…

– Вы зачем здесь? – спросил он.

Ольга накинула простыню обратно.

Комиловский прошёл до столика с медицинскими инструментами и развернулся.

– Вы видели, что с ним? – спросила Ольга.

– Видел. Конечно, видел. – Комиловский извлёк из кармана исписанный бумажный квадратик и задумчиво покрутил его в руке.

– Это какая-то инфекция? – снова спросила Ольга.

– Что? – Профессор положил бумажный квадратик обратно в карман и поднял глаза. – Нет-нет, никакой инфекции, всё гораздо проще… – Он пригладил пальцем бровь. – Наркоманом наш пацанчик оказался, вот как! В квартире, откуда он выпрыгнул, нашли пакет с галлюциногенными грибами. Знаете такие?

– Немного, – ответила Наташа. В памяти всплыли обрывки из лекций в институте. Что-то про мексиканские кактусы, мухоморы и разные поганки. Шаманы древних индейцев жевали и курили их, чтобы изменить сознание и поговорить с духами.

– Грибы рода псилоцибе. – Комиловский отобрал у Ольги пинцет и положил его обратно на столик. – Наркоманы называют их «волшебными». В этих грибах есть ряд психоактивных веществ, которые вызывают галлюцинации – слышатся голоса, мерещится всякая дрянь, ну и так далее.

– А вот это? – Ольга указала на тело под простынёй. – Такое может быть от каких-то грибов?

– Я не знаю от чего это… – Комиловский потёр бровь. – Похоже на избыточное кровяное давление. Сердце нагнало кровь в сосуды, а в венозной системе произошла блокировка. Точнее покажет вскрытие.

В дверь тихонько стукнули, и, не дожидаясь ответа, в комнату прошёл старенький санитар из отделения судебной экспертизы.

– Я могу его забрать? – спросил он, обращаясь к Комиловскому.

Профессор кивнул. Старичок развернул каталку с трупом в направлении двери, и Комиловский шагнул за ним.

– А глаза?! – неожиданно воскликнула Наташа.

– Не понял. – Комиловский остановился.

– Что всё-таки у него с глазами?

Профессор посмотрел на Ольгу, потом перевёл взгляд на Наташу:

– Привиделось ему что-то, наверное. Он выдрал их себе сам. Отвёрткой…

4

Худой парень в тренировочных штанах и клетчатой рубашке взглянул на вечернее небо, покусал губы и посмотрел по сторонам. Уже стемнело. По всей улице в окнах горит свет, но его недостаточно, чтобы развеять мрак возле самих домов или хотя бы возле подъездов.

Малах отыскал взглядом контур пятиэтажки (облезлая панельная коробка, как она выглядит днём) и потихоньку двинулся по направлению к ней.

На улице никого, и это хорошо, подумал он. Самое главное – нет полицейского патруля, который часто заглядывает сюда в поисках подозрительных личностей. Тем более что сам он как нельзя лучше подходит под эту категорию.

Из темноты кустов вынырнула большая мордастая собака, и Малах окаменел.

– Не-е-ет… – заныл он.

Собака обнюхала колени. Малах вытянулся и прижал к груди полиэтиленовый пакет с сосисками.

– Не-е-ет…

Зверина с хрипом ткнулась мордой в кроссовки, залепляя шнурки тягучей слюной.

– Уйди… п-пожалуйста…

Собака посмотрела на него мутным взглядом, фыркнула и побежала дальше. Её хозяйка – сухая старушка в спортивном костюме – неспешно направилась следом, похлопывая по ладони отстёгнутым поводком.

– Гадина, – проворчал Малах, провожая собаку взглядом. – В следующий раз с собой ножик возьму…

Он шагнул к подъезду. Снова посмотрел по сторонам и, привычным движением нажав кнопки кодового замка, открыл дверь.

Здесь светло. В паутине под лампочкой паук торопливо пеленает муху, и она жужжит из последних сил.

Малах поднялся на второй этаж, постучал в обитую дерматином дверь. Звонка тут нет, и, насколько он помнит, никогда не было.

Тишина.

Он постучал сильнее.

– Кто? – послышался хриплый голос. Малах узнал Индейца Джо, но отвечать не стал. Не положено, иначе Индеец не откроет. Через глазок и так видно, кто стоит перед дверью, а молчание – это условный знак, что позади тебя не притаились полицейские.

Послышался щелчок задвижки, дверь открылась, и Малах прошмыгнул в прихожую.

Сладковатый запах конопли в полумраке.

– Принёс, что ли? – прохрипел Индеец. Из рук настойчиво потянули пакет. Малах разжал пальцы и прошёл в комнату, освещённую единственной тусклой лампочкой.

Из мебели здесь только маленький сервант с пыльными стаканчиками и пузырьками из-под лекарств. На застеленном одеялами полу развалились Кислый и Самопал – такие же подростки, как и Малах. Оба в полудремотном состоянии, мокрые и растрёпанные. В руке у Кислого – наполовину выкуренная скрутка, от которой по комнате плывёт сизый дымок.

– О, Малах пришёл! – Кислый словно бы очнулся. – Жрачку принёс?

– Принёс.

– Он молодец, всегда нас подкармливает. – Индеец встряхнул пакетом.

Своё прозвище хозяин квартиры, высокий худой мужичок неопределённого возраста, получил за длинные чёрные волосы, смуглую кожу и строгие черты лица. В точности злодейский индеец Джо из книги Марка Твена.

– На, раскумарься немного, – Индеец протянул Малаху скрутку с коноплёй. – Надо бульбулятор в следующий раз запускать, а то эти уже почти всё скурили.

Кислый тихо-тихо захихикал.

– Всё, больше не могу! – Он облизнул палец и придавил огонёк на конце косяка. Убедившись, что самокрутка потухла, пристроил её на край серванта. – Надоела эта дрянь… Смеёшься, смеёшься, а толку? – Выражение его лица резко сменилось, он стал хмурым. – Слушай, Индеец, мне ребята про какие-то новые грибы рассказывали. Говорят, они мозги закручивают – будь здоров!

– Есть такое дело.

– Ты пробовал?

– Ну да. – Индеец сел на корточки и развёл руки, словно собрался дирижировать. – Интереснейшая штука, доложу я вам. Сначала не особо прикольно: в башке кружится, какой-то холод по телу… Но потом начинается…

– Глюки?

– Вроде того. Только ты не понимаешь, что это глюки. Всё вокруг движется, точно стёклышки в калейдоскопе, с люстры снег идёт, какие-то цветы растут из ладошек… – Улыбаясь до ушей, Индеец помотал головой. – В общем, чума!

– Ну-ка, ну-ка… А ничё потом? В дурдом не отвезут?

– Да кто тебе такую глупость сказал? Если по-нормальному всё делать, с головой будет полный порядок. Это ж не синтетика тебе какая – это грибы. Там же всё натуральное, от матушки природы!

– А-а-а… – Кислый закивал. – Я тоже хочу. Давай пожуём?

Индеец хмыкнул.

– Нету!

– Как нету? Не жлобись для братвы!

– Серьёзно говорю. Пацаны вчера последние забрали.

– Бли-и-ин…

– Вон, Малах поляну знает, бери его завтра с утра, и вперёд, за добычей!

– А почему опять я? – прогундосил Малах. – Я не могу завтра, мне в поликлинику надо!

– В поликли-инику-у?! – издевательски переспросил Кислый.

– Мне правда надо!

– Знаю я тебя…

– Да ладно, пусть идёт, раз надо, – сказал Индеец. – Вон, Самопала возьми, он тоже в курсе, где это.

– О! – Кислый поднял палец. Развернулся к дремлющему Самопалу и локтем ткнул его в бок: – Чё молчишь, уснул, что ли?

– А? – Самопал вытаращил глаза на Кислого. Вытер слюни с подбородка.

– Хватит спать. Тут тема интересная, про грибы с глюками. Индеец говорит, ты знаешь, где их взять можно.

– Ммм?.. – Самопал почесал бритую голову. Хмурясь, потёр ухо. – Ну… это… ехать надо. А там в лесу…

– Съездим? А я тебе телефоник новый подгоню.

Самопал растянул губы в улыбке:

– Ну… это можно.

5

Утреннее солнце поднялось выше деревьев, но остывший за ночь воздух всё ещё оставался прохладным.

Внедорожник «БМВ» серебристого цвета миновал кольцевую и по широкому шоссе помчался в сторону горизонта. Вместе с ним на свободу из тесноты улиц ринулся целый поток машин, но автомобили достаточно быстро распределились по всей ленте и перестали мешать друг другу.

Шмель плавно вдавил педаль газа. Машина уверенно пошла на обгон, шепча шинами по сухому асфальту. Попав на пустой участок трассы, он ещё прибавил скорость.

– Не гони, – сказал Боксёр. – Девочек удивлять будешь.

– А что, нормальная скорость. Где ж мне летать?

– На карусели, мля! Сбавь, я сказал!

Шмель покривил уголком рта, но всё же послушался и немного отпустил педаль. Шоссе плавно повернуло, огибая холмы, справа потянулся лес. Боксёр достал из бардачка дорожную карту и внимательно всмотрелся в обведённое карандашом место.

– Здесь? – спросил Шмель, притормаживая перед табличкой с названием посёлка.

– Давай.

Они съехали с трассы на узкую дорогу. Метров через двести асфальт закончился, и дорога стала обычной просёлочной.

Боксёр пригнулся и посмотрел по сторонам:

– Всё чётко: железная дорога на холмах, а справа лес. Где-то здесь сейчас будет тропа. – Он постучал пальцем по карте. – По ней пацаны и уходят на болота.

Шмель проехал ещё немного и повернул в том месте, где от дороги отделились две малозаметные тропинки, почти заросшие травой.

«Въезд запрещён!» – надпись на железной перекладине.

– Что дальше? – спросил Шмель.

Боксёр выглянул в окно.

– До электрички отсюда минут пять пешком. Скорее всего, пацаны выходят к станции в этом месте, больше негде. Зарули вон за те кусты.

Шмель поставил машину так, чтобы её не было заметно со стороны леса. В то же время из самой машины через просвет между кустами обе тропинки по-прежнему просматривались.

Шмель почесал пузо, распахнул дверь и выбрался из машины. Впереди ничего подозрительного: над кустами зудит мошкара, ветер чуть трогает листья. Он потоптался на месте, разминая ноги, обошёл машину сзади и открыл багажник:

– Ну что, вылазь давай, смотри…

Из багажника, щурясь на свет, выбрался Малах. Со страхом огляделся по сторонам.

– Здесь это? – спросил Шмель.

Малах закивал.

– Дальше куда?

– Я правда не знаю! – хныкнул доходяга.

– Как это не знаешь?

– Меня только раз сюда брали. Я здесь помню, а дальше… Я же вам говорил, а вы не верите!

– Да оставь ты его, – сказал Боксёр, выходя из машины. – Через полчаса электричка, значит, кто-нибудь из этих уродов к ней выползет.

Шмель посмотрел на часы. И снова на Малаха.

– А может, наврал он всё?

– Я?! – Малах выпучил глаза.

– Может, они уже уехали и дома сидят?

– Не-ет… Они здесь, – прохныкал Малах. – Не убивайте меня, пожалуйста… Я же вам всё рассказал!

В лесу послышались шорохи.

– Тихо! – прошипел Шмель. Прищурился. Так и есть: кто-то неторопливо пробирается через заросли. Ещё далеко, но точно в этом направлении.

Шмель глянул на Малаха:

– Ладно, залазь пока обратно.

Трясясь от страха, Малах опять забрался в багажник, и Шмель закрыл его.

Шуршание в зарослях стало ближе.

Шмель быстро подошёл к водительскому месту и вытащил из тайника под рулём пистолет.

– Ты чё, стрелять в них собрался? – спросил Боксёр.

– Ну мало ли…

Кусты зашевелились, и из леса появился старик с ведром. Увидев Шмеля, он уронил ведро на землю, и по траве рассыпались рыжие грибы.

– Вам чего, ребят?

– Ты зачем здесь? – спросил Шмель.

– За грибами, ребята, за чем же ещё… – Дед повертел головой и, увидев табличку с запрещающей надписью, расплылся в улыбке. – А, вы охраняете, что ли? Извините, не заметил я дощечки.

– Рассказывай, что за грибы у тебя, дед! – грозно сказал Шмель.

– Знатные грибочки, ребята. Хошь в суп их, хошь в пирог. – Старик опустился на корточки и принялся собирать рассыпанное обратно в ведро.

Боксёр, наклонившись, взял один гриб – склизкую рыжую шляпку на ножке. Осмотрел его со всех сторон.

– Это не то, – сказал он.

– Не то? – Шмель недоверчиво скривился.

– А ты сам чё, не видишь?

– Чёрт его знает… – Шмель нахмурился, почесал подбородок пистолетом.

Боксёр бросил гриб обратно на землю:

– Ладно, дед, извини. Обознались мы, бывает.

– Да всё в порядке, ребята. – Старик выдохнул. – Я же совсем не обиделся. Вы меня, наверное, за браконьера приняли? А я ничего такого не делаю. Грибочками вот потихоньку промышляю. Рыжики-сыроежки всякие, маслята. Много их в этом году повылазило. Бабка моя супа захотела, вот в лес меня и отправила. Грозилась домой не пустить, ежели без грибов вернусь. – Дед вытер ладони об себя и поднялся. – Мне их теперь надолго хватит. Это и пирог можно испечь, и баночку закрутить… Хотите, я и вам отсыплю, если есть, куда. Грибы – загляденье, один к одному… Я ещё тот грибник, потомственный. Знаю их как дважды два… Так есть у вас пакетик-то?

– Иди, дед, не забивай башку! – раздражённо сказал Шмель, засовывая пистолет за ремень шорт.

– А как же грибы? Может, хоть в карманы наберёте? Рассольник сварите.

Шмель поморщился и снова вытащил пистолет:

– Сам уйдёшь, или тебя пугнуть?

– Сам, сам!

Дед подхватил ведро с грибами и – только ветер остался.

– Не нравится мне эта затея, – проговорил Шмель. – Мы так что, каждого проверять будем?

– А я не знаю, чё ты к деду прицепился!

– А чего он тут лазит? – Шмель пнул ногой забытый дедом гриб. Почесал стволом пистолета затылок. – Слушай, а если они по лесу до вечера бродить будут? Что тогда?

Но Боксёр вместо ответа предупредительно вскинул руку и замер: в лесу опять что-то хрустнуло.

Шаги.

Боксёр прислонился к дереву.

Ждать пришлось недолго. Зашелестели ветки, и на дорогу выбрались два подростка, лет пятнадцати пацаны, не старше. Один бритый наголо, другой, наоборот, лохматый, как уличная собака. У обоих в руках цветные полиэтиленовые пакеты, наполненных чем-то почти на треть.

Как только пацаны подошли ближе, Боксёр вышел им навстречу:

– Чё несём, братва?

Пацаны вздрогнули и испуганно посмотрели по сторонам. Дёрнулись было бежать, но, увидев в руках Шмеля пистолет, передумали.

– Грибочки, значит, собираем? – спросил Боксёр, заглядывая в пакет к лохматому. – Нехорошо, нехорошо…

Пацаны захлопали глазами, но ничего не ответили.

– Странные у вас какие-то грибочки, – непринуждённо продолжил Боксёр. – Чего молчите, а?

Лохматый покосился в сторону дороги и опустил глаза:

– Мы тут так… просто…

– Просто?! – Боксёр изобразил на лице крайнее изумление. – Нехорошо, нехорошо…

– Забирайте, – сказал бритый, – мы ещё себе найдём.

– Конечно, заберём. – Боксёр присел на корточки и заглянул к нему в пакет. Покачал головой. – Ай-яй-яй…

– Отпустите, мы в первый раз…

– И чё? – Боксёр, наклонив голову вбок, хрустнул шейными позвонками.

– Мы больше не будем.

– Ну начинается! – сказал Шмель. – Вы залезли на нашу территорию, братан. А за такое…

– Но мы же не знали! К тому же…

– Знали-знали, – кивнул Боксёр и делано улыбнулся всеми зубами. – У нас один ваш придурок в багажнике сидит.

Руки бритого вздрогнули, он бросил пакет и…

– Спокойно, спокойно, – Шмель поднял на него пистолет.

Бритый хныкнул и остался на месте. Боксёр пересыпал все грибы в один пакет:

– Что же нам с вами делать, а?

– Отпустите! – промямлил лохматый.

– Может, дать им лопатой по башке и закопать? – Шмель снова почесал пистолетом затылок.

Бритый пацан выпучил глаза, отчего стал похож на большого головастика.

– Не, – сказал Боксёр, – я вижу, они нормальные ребята, зачем их закапывать? Они ведь не будут больше за грибами ходить, правда? И другим не посоветуют.

Бритый и лохматый закивали.

Боксёр убрал с лица улыбку. Сделав страшное лицо, по очереди заглянул каждому из пацанов в глаза:

– Если я ещё раз вас здесь увижу… собственноручно утоплю в ближайшем болоте, уроды… Ясно? А теперь идите. И чтоб через минуту вами здесь даже не пахло!

Пацаны сорвались с места и исчезли быстрее, чем он успел договорить.

Боксёр посмотрел на Шмеля:

– Ну вот, а ты говорил «не дождёмся». Заводи свой тарантас, поехали.

6

Смена в больнице закончилась. Наташа переоделась из халата в свою одежду и спустилась в холл. Возле большого зеркала на стене остановилась, поправила волосы и встряхнула чёлку.

Нормально. Только вот усталость какая-то в глазах.

Она провела по щеке ладонью.

– Да всё у тебя в порядке, красотка! – послышалось слева.

Это ещё кто?

Прежде чем повернуть голову, она изобразила на лице серьёзность.

Двухметровый детина в белом халате, тот самый санитар «Скорой помощи», который привёз разбившегося парня. Царапины на щеке старательно замазаны йодом. Ухмыляется.

Она отвернулась к зеркалу.

– Наташка-черепашка, чего молчишь? – Санитар гыгыкнул.

Ну начинается…

Наташа поправила ремешок сумочки, окинула себя взглядом.

– Молчишь – от меня торчишь! – продолжил санитар.

Это добром не кончится, надо уходить.

Она развернулась и пошла к выходу.

– Эй! – Санитар метнулся наперерез. – Подожди, я хочу тебе что-то сказать…

Наташа остановилась.

– Я тут подумал… – Он посмотрел вниз, вероятнее всего, на её босоножки. Поднял глаза и излишне широко улыбнулся: – Может, тебя проводить?

– Нет. Спасибо, не надо.

И ведь проводит, с него станется! Даже без согласия. Проследит до метро, поедет следом, потом высмотрит, в каком доме живу…

– А то я на машине – подвезу. – Санитар коснулся её плеча.

– Не хочу.

– Да почему? Там мягкие сиденья, музон и всё такое. Можем не домой, а ещё куда-нибудь съездить.

Господи, как же от него избавиться?!

Он вдруг взял её за руку, не дав шагнуть к дверям.

Наташа растерялась. Санитар приблизился и перешёл на шёпот:

– Ты не бойся, Наташ, я не кусаюсь. Посидим в кафешке, пожуём чего-нибудь, выпьем. Просто как хорошие друзья…

– Д-друзья? – Наташа попыталась высвободить руку, но не смогла.

Откуда он узнал имя? Ах, да, карточка на халате была… Запомнил же!

– Меня Виталиком зовут. Ну так что, поехали?

– Я никуда не поеду. Я не могу… Отпусти.

– Да ладно тебе… – Санитар и не подумал отпускать. – А вечером?

– Вечером я занята.

– Кем?

– Никем, отпусти её! – Откуда-то возникла Ольга.

– А что, нельзя, что ли?

– Нельзя.

– Подумаешь! – Санитар нехотя разжал пальцы.

Ольга повернулась к ней:

– Ты вечером в «Олимпик» идёшь?

Наташа сделала ей знак глазами, но было уже поздно.

– Так ты ещё и спортсменка? – Санитар ухмыльнулся. – Молодец, я люблю спортсменок. Особенно гимнасток. Ты не гимнастка?

Наташа не нашлась, что ответить, но в следующий момент Ольга подхватила её под руку и через двери увлекла на улицу.

Санитар Виталик вышел за ними, но, как ни странно, дальше провожать не стал.

– Значит, до вечера, договорились! – крикнул он вслед, когда они спускались по ступенькам. – Я заеду!

Наташа собралась было возмутиться, но вовремя осеклась: нечего развивать тему, иначе от этого ухажёра и через час не избавишься.

– Ты с ним встречаешься, что ли? – удивлённым шёпотом спросила Ольга.

– Я?

– Ну, не я же!

– Нет, не встречаюсь.

– А чего он тогда?

– Не знаю. Делать нечего, вот и пристаёт ко всем.

Они направились к воротам больницы.

– Зря ты про «Олимпик», – проговорила Наташа. – Он ведь как пить дать приедет к концу занятий.

– Ну, откуда же я знала?! Как-то само собой вырвалось…

– Ладно.

Перед самими воротами Наташа обернулась. Санитар словно ждал этого: стоя на ступеньках, он помахал ей рукой.

Вот, блин…

Она сделала вид, что смотрит на что-то другое, затем отвернулась.

– Может, мне сегодня туда не идти? – проговорила она, глянув на Ольгу.

– Ну, здрасте!

– Не нравится он мне что-то. Наглый, как я не знаю кто… – Она вздохнула. – И на маньяка похож.

– Если от каждого маньяка прятаться, можно всю жизнь дома просидеть.

– В поговорке про волков было…

– В твоём случае про маньяков правильнее.

– И что мне теперь делать?

Ольга остановилась и положила руку ей на плечо:

– Ничего не делать. После занятий задержишься в раздевалке. А если он будет тебя спрашивать, я скажу, что не пришла. Хорошо?

7

Шмель остановил машину в тихом переулке. Вышел и, оглядываясь по сторонам, неспешно подошёл к багажнику. Открыл.

– Не сдох ещё?

Малах замотал головой.

– Забыл я про тебя, понимаешь? Надо было в лесу это сделать… – Шмель достал пистолет. – Открывай рот.

– Не-е-ет! – прохныкал Малах, но рот открыл. Шмель сунул ствол ему между зубов:

– Зажмуришься или так бахнуть?

– Не-е-ет…

Шмель наклонился к нему.

– Значит, слушай сюда, сучоныш. Если ты кому-нибудь вякнешь о том, кого видел и где был…

– Ммм!

– Я даже сам боюсь подумать, что с тобой тогда будет.

– Ммм!!!

– Добрый я сегодня не по теме… – Шмель вытащил пистолет и вытер ствол о рубашку Малаха. – Вылазишь тихо и аккуратно, понял? И так же аккуратно уходишь.

– Я п-п-понял…

– Начинай.

Малах выбрался. Размазал по щекам слёзы и сопли, покрутил головой, ориентируясь, и побрёл в сторону трамвайной остановки.

Шмель захлопнул багажник.

* * *

– Спасибо, дорогая! – Карась кивнул официантке и подвинул к себе тарелку с пельменями. Ослабив галстук и расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, он взял вилку и принялся есть.

Своё прозвище Карась получил не столько за внешний вид – круглые щёки и упитанное лицо – сколько за манеру причмокивать губами при разговоре. Совсем как обозначенная рыба, когда её вытащишь из воды. Впрочем, снимая с вилки горячий пельмень, он сделал ещё более похожее движение: раскрыв рот, вытянул губы и всосал пельмень в точности по-карасиному.

Он посмотрел на часы: ровно два. Сегодня никто не скажет, что он опоздал.

У входной двери звякнула связка колокольчиков, и Карась повернул голову. В кафе вошли Боксёр и Шмель. Размеренно, неспешно. Осмотрелись.

Не дожевав первый пельмень, Карась положил в рот следующий и махнул партнёрам, приглашая их за свой столик. Они сели.

– Как успехи, ребята? – спросил он с набитым ртом.

– Всё жрёшь? – Боксёр покосился на соседние столики. – Ну чё… нашли мы твоих грибников.

– Правда?

Боксёр достал из барсетки пухлый бумажный конверт и положил его на столик.

– Замечательно! – Продолжая жевать, Карась вилкой приоткрыл конверт и вытащил гриб с серо-жёлтой чешуйчатой шляпкой на тоненькой ножке. Поднёс его к глазам.

– Ну? – спросил Боксёр.

– Наркоманские грибы обычно не такие. Они с остренькой шляпкой, а эти какие-то приплюснутые… Вы не ошиблись?

– Если бы искали сами, могли бы и ошибиться. А наркоши? Они-то знают, что им надо. Грибы с той самой поляны, можешь не сомневаться.

– Ну, если так… – Карась покрутил гриб.

– Ты чё, сам толком не знаешь, какие они должны быть? – Боксёр нахмурился.

– Откуда мне знать? Я же их ни разу не видел.

Шмель выключился из разговора, наблюдая за молоденькой официанткой: девочка поставила ножку на перекладину стула и с кем-то болтает по телефону. Заметив взгляд Шмеля, она одёрнула короткую юбку и подскочила к столику:

– Хотите сделать заказ?

Шмель поманил официантку, словно собираясь что-то сказать на ухо, и та склонилась над столиком. Шмель нахально подцепил вырез её блузки пальцем и заглянул в него. Девчонка испуганно отпрянула, покраснела. Поправила блузку и вновь настроила дежурную улыбку:

– Что-нибудь принести?

– Попозже, детка. – Шмель ухмыльнулся. – Что-нибудь – обязательно.

Пожав плечами, официантка удалилась обратно к барной стойке.

– Что ты, блин, как маленький! – сказал Боксёр.

– Да так… – медленно проговорил Шмель. – Понравилась мне девочка. Себе такую хочу.

– Угомонись, мы здесь не для этого.

Боксёр снова посмотрел на Карася, который, нанизав на вилку сразу два пельменя, собрался сунуть их в рот, и остановил его руку:

– Значит, ты не уверен?

– Ну-у-у… – Карась опустил вилку. Причмокнул. – Ребята, у меня к вам никаких претензий. Но даже если эти грибы с того места, с той поляны, откуда мне знать, что они те самые? Сейчас такая экология, что не поймёшь, где чего растёт и на что похоже. Мало ли чего пацаны насобирали!

– И чё теперь? – Боксёр начал раздражаться. – Ты не мути давай!

Карась посмотрел на него, перевёл взгляд на Шмеля и обратно.

– Прежде чем затевать наше дело, – Карась растянул губы в улыбке, – надо убедиться, что это действительно те самые грибы, с нужными нам веществами и нужными свойствами. Мы не можем вкладывать деньги неизвестно во что.

– Так отдай их своему химику, пусть проверит! – Боксёр откинулся на стуле.

– Проверит, конечно, проверит. – Карась спрятал конверт с грибами к себе в портфель и продолжил: – Но тут дело немного в другом… – Он причмокнул. – Надо выяснить влияние этих грибов на организм в полном, так сказать, объёме. Я насчёт побочных эффектов. Глюки глюками, но чтобы не получилось так, что человека скрючит до паралича или он вообще не проснётся.

– Наркоманам своим раздай, пусть попробуют.

– Не-е-е, своим нельзя. – Карась опять взял вилку с пельменями. – Клиентура у нас серьёзная, мы не можем так рисковать. Если кто-то отравится, нашему бизнесу кранты. Понимаете?

Карась сунул пельмени в рот и принялся жевать.

– Ой, ну тоже мне проблема! – воскликнул Шмель. – Мало, что ли, народу на улице бродит?

– В смысле? – не понял Боксёр.

– В том самом. Вечером поймаем пару человек, затащим к себе на объект и всё испробуем.

– Очень умная мысль! – Карась вытер губы салфеткой. – Сам хотел это предложить, но как-то постеснялся.

– А наркоту продавать, значит, не стесняешься? – спросил Боксёр.

– Так это же мой бизнес!

– Да? – Шмель усмехнулся, перебирая пальцами по столику. – Ну, а это наш… бизнес. И мы тоже не стесняемся.

8

– И раз, и два, и три… четыре! Закончили упражнение. Всем спасибо, жду вас на следующем занятии!

Девушка-тренер, улыбаясь, помахала рукой.

Группа занимающихся рассыпалась и направилась к раздевалке. Наташа и Ольга – вместе со всеми.

– Ты домой? – спросила Ольга.

– Да. Но сначала в душ.

– Я насчёт этого санитара. Не передумала?

– Ни за что. Думаешь, приедет?

– Парень упрямый… Думаю, да.

– Не было бабе хлопот! – Наташа взяла из шкафчика полотенце и флакон жидкого мыла. – Только ты смотри, не подведи: не было меня здесь сегодня.

– Это само собой!

Уже стоя под душем, Ольга с усмешкой продолжила тему:

– А чем он тебе не нравится? Ну, огромный, ну, тупой… Сходила бы, развеялась разок.

– Ну да! Ты видела, что он из себя представляет? Такому только кивни, и он тут же запишет тебя в список личных вещей – где-то между автомобилем и тапочками.

Наташа сделала воду погорячее, насколько можно терпеть.

– Может, тогда со мной? – Похоже, Ольга не собиралась униматься. – Серёжа друга позовёт и…

– Не хочу.

– Что ты за человек!

– Самый обыкновенный. И не уговаривай.

Наташа почувствовала, что кожа как следует разогрелась, и резко переключила на ледяную воду. Сразу перехватило дыхание. Холодно. Терпеть, терпеть… Она досчитала до десяти и вышла из кабинки.

– Ты красивая девка, а ведёшь себя как я не знаю кто, – проговорила Ольга, глядя, как она вытирается. – Так ты никого себе не найдёшь.

– А обязательно искать?

– Конечно! А ты как думала?!

Наташа пожала плечами:

– Ну… может быть, меня кто-то должен найти?

Они вернулись в раздевалку. Наташа надела юбку и любимую салатовую блузку. На ноги – стильные босоножки на шпильках. Глянула в зеркало на стене и ловкими движениями придала волосам форму. Вот теперь самое то.

Сложив одежду для тренировок и кроссовки в спортивную сумку, она посмотрела на часы. Двадцать один ноль пять. Не так уж и поздно, если учесть, что в июне на улице в это время ещё светло.

Только бы не приехал этот санитар… как там его? Виталик.

– Не спеши выходить, я сама сначала гляну, – сказала за спиной Ольга. – Если всё в порядке – звякну тебе на телефон.

– А если нет? Если он уже дожидается?

– Тогда придётся тебе ночевать в раздевалке. В шкафчике.

– Я серьёзно!

– Да не беспокойся. Наплету ему что-нибудь, он и уедет.

– Ты уж постарайся, ладно? Мне этот ужас на сон грядущий ни к чему.

– Сделаем!

Ольга осторожно выглянула из раздевалки.

– Здесь никого, только охранник с газетой, – проговорила она. – Посмотрим, что там дальше.

Она прошла вестибюль и через стеклянные двери вышла на улицу.

Наташа сжала губы.

Только бы всё получилось!

Она подождала две секунды, затем подхватила спортивную сумку и шагнула из раздевалки.

Действительно, только охранник. Разгадывает кроссворд в газете. Даже головы не поднял. Наташа прошла мимо него и остановилась перед выходом.

Через стёкла дверей видно, как Ольга спускается по ступенькам на площадку перед спорткомплексом. Слева, на разлинованной стоянке – автомобили посетителей «Олимпика». Справа – машины тех, кто приехал кого-то встретить или остановился на время.

И только одну машину, белую, непонятной марки, невзирая на указатели, припарковали возле самого входа, под нависающими ветвями плакучей ивы. Не разобрать, сидит в ней кто-то или нет.

Ольга ведёт себя спокойно, значит, никого подозрительного не заметила.

Наташа вздохнула.

Почему мы тогда, возле больницы, не догадались посмотреть номер его машины? Да ладно, номер: можно было хотя бы глянуть, какого она цвета!

Ольга сделала ещё шаг, и вдруг автомобиль под ивой сверкнул фарами. Почти сразу же из него выскочил неуклюжий верзила в бледно-сером костюме с галстуком.

Санитар, чёрт бы его побрал!

Наташа отступила от дверей, но так, чтобы по-прежнему видеть происходящее на площадке.

Санитар подошёл к Ольге и схватил её за руку, не давая уйти.

Ах, ты, липкий банный лист!

Он спросил что-то у Ольги, и та с серьёзным видом помотала головой.

Умница!

Снова что-то спросил. Ольга пожала плечами, глянула в сторону дороги и, освободившись от цепких пальцев санитара, помахала кому-то рукой.

Там в самом деле кто-то есть, или она притворяется?

Наташа посмотрела.

Ну конечно же! Её ухажёр с букетом в руке.

Санитар, заметив парня, развернулся и шагнул к своей машине.

Ну вот, давно бы так!

Ольга чмокнула своего Серёжу в щёку, взяла его под руку, и они пошли.

Молодец, справилась!

Наташа с облегчением выдохнула. Перевела взгляд на санитара – Виталик в задумчивости подошёл к машине. Остановился.

Ну, чего ты ждёшь-то? Нет меня сегодня, нет!

Он открыл дверцу.

Давай, давай. Езжай к себе домой, дружок, вари пельмени. Хм… А я к себе поеду. Тоже, как ни странно, варить пельмени. Хотя на ночь можно что-нибудь полегче. Настрогать какой-нибудь салатик, например… Оп-па! Ты чего?

Поставив ногу на порожек автомобиля, санитар замер.

Наташа нахмурилась.

Ну, что ещё?!

Он постоял три-четыре секунды, как бы осмысливая пришедшую в голову идею, а потом вдруг бросил взгляд на входные двери спорткомплекса. И не просто на двери – Наташе показалось, что он посмотрел прямо на неё!

Она сдвинулась влево и прижалась к углу стены.

Глупости, он не может меня видеть. Не должен. На стекле же всякие там отблески, преломления…

Санитар захлопнул дверцу и шагнул на ступеньки, ведущие к дверям.

Блин!!!

Наташа метнулась в коридор.

Запасной выход! Кажется, в конце коридора, за углом, есть ещё одна дверь!

Тюк-тюк-тюк по дощатому полу.

Как маленькая девочка, в самом деле!

Она свернула за угол и оказалась перед деревянными дверями. Как и положено, на выходе висит огромный навесной замок. Наташа с досадой хлопнула по двери ладонью.

– Эй-эй-эй! Ты чего делаешь-то? – послышался возглас сзади. Наташа обернулась. Какая-то тётка со шваброй в руках. – Заблудилась, что ли?

Наташа постаралась улыбнуться:

– Да нет же, я просто… У вас есть ключи от этой двери?

– Мало ли от чего у меня ключи есть! Директор запретил. Вон, главный выход для этого существует.

Тётка двинула шваброй по полу.

– Ой, мне нельзя через главный! – зашептала Наташа. – Пожалуйста!

Хлопок входной двери известил о том, что Виталик зашёл внутрь здания.

– Скрываешься, что ли, от кого? – усмехнулась тётка и выпрямилась, вытирая руки о край халата.

– Мне правда очень-очень надо!

– Ну, если так…

Тётка вытащила из кармана связку ключей.

– А может, помиритесь? – проговорила она неспешно. – Чего бегать-то зря?

В коридоре скрипнула половица.

Ну всё: он сейчас повернёт сюда!

Наташа умоляюще посмотрела на тётку.

– Ох, девка… – Уборщица ковырнула в замке ключом, вынула его из петель и толкнула створку двери.

Наташа ринулась в полумрак. «Три-линь, три-линь!» – это мобильник в сумке. Она схватила его через ткань кармашка, желая придушить как предателя. Мобильник умолк. Едва не поломав ноги о сваленные в тамбуре лопаты и мётлы, она выскочила на улицу. Дверь за спиной закрылась, щёлкнул навесной замок. Почти сразу же она услышала голос санитара: бубнит что-то, расспрашивая тётку-уборщицу.

– Не-не-не! – послышалось в ответ. – Мало ли, кому что надо! Директор запретил.

Наташа улыбнулась и поправила на плече ремень сумки.

Надо поскорее отсюда уходить.

Запах зелёной горечи от подстриженной травы напомнил ей школьное детство.

Всё правильно, Лимонова, ты бегаешь от парня, как пятиклассница. Самой-то не смешно?

Она пошла по траве, переступила через оставленные кем-то грабли и, крадучись, двинулась вдоль стены здания. Добралась до угла, остановилась и аккуратно выглянула: возле дверей спорткомплекса охранник треплет за ушами какую-то рыжую дворнягу. Протянул ей на ладони лакомство, и собака завиляла хвостом.

Лучше бы ты посторонних в здание не пускал, дядя… Так. Стоянка автомобилей отсюда не просматривается, значит, можно выходить относительно спокойно.

Она прошла вдоль ухоженных цветников и нырнула в проход между домами. По каменной плитке вышла к старым гаражам и сараям.

В сумке снова запиликал мобильник. Она вытащила его. «Оля Сорокина».

– Наташка, ты где? Этот тебя искать пошёл!

– Знаю, я уже выбралась.

– Ты на улице?

– Да, к метро иду.

– Он тоже вышел и садится в машину.

– Поняла. Я постараюсь быть внимательнее. Пойду другой дорогой.

– Хорошо, на смене увидимся, обсудим.

– Пока!

Наташа спрятала телефон обратно и посмотрела по сторонам. Место совсем незнакомое: дома образуют коробку и выхода из неё что-то не видно.

Ну, ты забрела! Надо отсюда выбираться. И желательно побыстрее, пока санитар по имени Виталик не догадался покружить на машине по закоулкам. Так-с… Угол дома примыкает к гаражам. Заросли высокой травы, велосипедная рама, старый диван… Но машины должны как-то заезжать во двор…

Она прошла чуть вперёд и справа обнаружила сквозную арку. За ней видна улица – асфальт проезжей части и бетонный забор на другой стороне. С тихим шелестом проехала машина.

Наташа ускорила шаг. Прошла через арку, и стало видно, что забор заканчивается возле светофора.

Вон и люди ходят. Надо дойти до этого места, а уже там сориентироваться. В крайнем случае, про метро можно у кого-нибудь спросить.

Она шагнула на мостовую, и визг тормозов едва не заставил её подпрыгнуть: какой-то автомобиль, вывернув из переулка, затормозил возле самых её коленей. Наташу бросило в жар.

Санитар?!

Оттолкнувшись от капота руками, она метнула взгляд в салон автомобиля. Толстяк за рулём развёл руками и виновато улыбнулся. Парень в тёмных очках, сидящий рядом с ним, покачал головой.

Слава богу, не Виталик…

Внедорожник серебристого цвета сдал назад. Мигнул фарами.

Посмотрев на водителя, Наташа покрутила пальцем у виска. Толстяк заулыбался сильнее прежнего, а его пассажир лениво похлопал в ладоши.

Идиоты! А что если бы не успели затормозить?!

Она отступила в сторону и двинулась дальше: сердце бешено колотится, колени подрагивают.

Нервный шок, но это сейчас пройдёт. Раз… два… три… четыре…

Дорога пуста. Перейдя на другую сторону, Наташа обернулась. Серебристая машина тронулась с места, проехала в дальний конец дороги, развернулась и замерла.

Заблудились? Извините, ребята, я вам тут не помощница. Самой бы выбраться.

Наташа прибавила шагу. Подняла глаза к небу – вечереет. Пухлые серые облака повисли почти над крышами домов. К дождю?

Машина тронулась, набирая скорость.

Наташа глянула на светофор: красный.

Ну, и куда гоним? Или мы такие умные, что…

Внедорожник резко вильнул вправо и вскользь зацепил её. Наташа полетела на асфальт, даже не успев среагировать. Взвизгнули тормоза. Локоть ударился о камень, дыхание перехватило, точно она разом вдохнула горсть песка. В глазах поплыло. Наташа попыталась приподняться. Тупая боль в бедре, немного подташнивает. Чёрт…

Послышался звук открываемой дверцы. Парень в тёмных очках вылез из машины и подошёл к ней. Наигранно заохав, стал помогать ей подняться.

– Что ж ты так неаккуратно, детка?! Внимательнее надо быть, когда дорогу переходишь!

Наташа лишь захрипела в ответ, пытаясь поймать хоть глоток воздуха. По щекам потекли слёзы. Она уцепилась за руку парня и вдруг почувствовала, как ей в бок уткнулось что-то острое. Нож!

Парень схватил её за локоть и притянул к себе:

– В машину, тварь… Заколю!

Распахнув заднюю дверцу внедорожника, он усадил её на сиденье и опустился рядом. Толстяк повернулся к ним, неестественно улыбаясь:

– Как я её, сучку, а? Миллиметр в миллиметр! На лету буквально…

– Что вы делаете?! – Взгляд Наташи метнулся по салону.

Парень в очках двумя пальцами взял её за подбородок:

– Будешь сидеть тихо, девочка, – ничего с тобой не случится. Ты меня поняла?

Наташа нерешительно кивнула.

– Хорошо, – парень придвинулся ближе. Остриё ножа чуть кольнуло кожу ниже рёбер. Наташа вздрогнула.

– Меня искать будут, – проговорила она. – Лучше сразу отпустите.

– Ну разумеется, мы тебя отпустим! – хмыкнул толстяк. Отвернулся к рулю и добавил: – Потом. Может быть.

Он поиграл педалью газа, накручивая обороты, ещё раз глянул на Наташу в зеркало и положил руку на рычаг переключения передач.

Шины взвизгнули резиной по асфальту, внедорожник сорвался с места и ринулся вперёд.

9

Светофор. Промчались на красный и выскочили на широкую улицу. Замелькали дома. Проскочили перекрёсток, по встречной полосе объехали стоящие в пробке машины, свернули в какой-то проулок и через него выехали на широкую трассу.

Когда закончились многоэтажные здания, Наташа поняла, что везут её куда-то за город. Всё это время парень придерживал её за край блузки, и острие ножа покалывало сбоку. Проехали пост дорожной инспекции, и парень нож убрал.

«Почему не завязали глаза?!» – мелькнула ужасная мысль. Насколько ей известно, похитители всегда завязывают глаза своим жертвам, чтобы те не запомнили дорогу. И только в одном случае они этого не делают: когда похищенного человека собираются убить.

Спокойно, девочка, спокойно. Раньше времени паниковать не надо. Может, всё не так страшно, как кажется.

Машин вокруг множество, но она не может позвать на помощь – затемнённые стёкла скрывают то, что происходит здесь, на заднем сиденье. Да и не получилось бы крикнуть: парень хоть и убрал нож, но не спрятал – вертит его в руках, поигрывая, и, скорее всего, без раздумий воткнёт ей в бок, улыбаясь водителю соседней машины.

Не буди, как говорится, лихо, пока оно тихо.

Минут через двадцать повернули на грунтовую дорогу. Слева потянулись дачные участки – домики за сетчатыми заборами, домики с заборами из кирпича и просто деревянные будки посреди подрастающей картошки.

Когда они остановились в самом дальнем конце дороги, в стороне от остальных участков, надежда на хорошее окончание этой истории испарилась совсем.

Парень в тёмных очках вылез из машины первым. Разминаясь, попрыгал, взмахнул руками. Толстяк с неохотой выбрался из-за руля. Почесал живот, зевнул и, наклонившись к открытой дверце, посмотрел на Наташу:

– Вылазь давай, чего расселась?

Наташа нащупала рядом с собой спортивную сумку и подвинулась до открытой дверцы.

Бедро тупо ноет, но терпеть можно. Главное, целы все кости и не тошнит.

Она выбралась из машины.

Кто они такие, чёрт их возьми?

Руки чуть подрагивают, пальцы задеревенели. Наташа сжала кулаки.

Спокойно, нельзя им показывать, что боишься.

Впереди, сквозь проржавевшую сетку забора, просматривается заросший травой сад. Кривые деревца изъедены заразой, всё опутано ползучими сорняками, то там, то здесь проглядывают кусты чертополоха.

Старое кладбище, а не дача.

Она осмотрелась по сторонам. Справа – тёмный лес из высоченных сосен, слева – лопухи и колючки, позади – поляна, но за ней снова лес, хотя уже не такой высокий и, в основном, из лиственных деревьев.

– Вот ты и дома! – Толстяк снял с калитки замок и распахнул её.

По растрескавшейся, поросшей мхом асфальтовой дорожке Наташа пошла вперёд. Идти неудобно: тонкие каблуки босоножек попадают в разломы. Надо быть внимательной и осторожной, чтобы не подвернуть ногу.

Домик небольшой, кирпичный. Стены и половина крыши заросли виноградной лозой.

Лучше пока вести себя спокойно и не дёргаться. Для начала надо оценить обстановку, понять, что да как, а уже потом действовать.

Она остановилась на ступеньках и подождала, пока толстяк отомкнёт входную дверь.

Жжж.

Жжж.

Это в сумке.

Запиликала незатейливая мелодия.

– У тебя, что ли? – спросил толстяк, поигрывая связкой ключей. – Давай сюда.

Наташа достала телефон и протянула его похитителю.

Толстяк сунул мигающий мобильник в щель двери, туда, где петли, и прикрыл её. С хрустом рассыпавшись на части, телефон перестал и мигать, и пиликать.

– Абонент временно недоступен. – Толстяк бросил остатки мобильника в мусорное ведро. – Заходи, млин, не стесняйся.

Наташа шагнула в прихожую.

– Вещи тоже сюда давай, – сказал толстяк. Он забрал у неё сумку и бросил её в угол.

Впереди, за открытой дверью, видна комната – серые кожаные кресла и диван, на стене картина с тигром.

– Тебе налево. – Толстяк слегка подтолкнул в спину.

Она прошла по маленькому коридору. Здесь ещё одна дверь. Обычная, покрашенная белой краской. Справа и слева – аккуратные жёлтые занавески. Толстяк открыл дверь ключом, и Наташа вошла в полутёмную комнату.

– Отдыхай пока. – Толстяк лениво цыкнул зубом. – Только не вздумай орать: не люблю.

Он щёлкнул выключателем, и тусклая лампочка под потолком высветила обстановку: диван, накрытый синим одеялом, небольшой стол и два стула возле стены.

Наташа прошла до середины комнаты. Тесновато, конечно, но выбирать не приходится. За спиной закрылась дверь, скрипнул поворачиваемый ключ. Шаги удаляются. Всё.

Она посмотрела в сторону окна. Чёрная решётка с этой стороны и виноградная лоза с улицы. Сквозь листья свет сюда почти не проникает. Напоминает комнату в больнице, в которой лежал мертвец.

Она вдруг почуяла кисло-горький запах.

Это ещё что? Перегар вперемешку с дешёвым одеколоном?

Только теперь она заметила, что под столом кто-то есть. Наклонилась.

На коврике, отвернувшись к стене, лежит какой-то мужик в застиранном и мятом спортивном костюме и домашних тапочках. Спит.

Он что, тоже пленник? Или его оставили здесь как надзирателя? Если надзиратель, то почему он не на диване, а под столом?

Словно почувствовав на себе взгляд, мужик хрюкнул и повернулся лицом. Распухший нос с красными прожилками, потрескавшиеся губы и небритый подбородок.

Какая-то пьянь, прости господи… Не надзиратель, точно. Разве могут бандиты доверить охрану такому?

Вряд ли.

Тогда зачем он им?

10

Шмель высыпал грибы на журнальный столик и взял один из них. Пальцем потрогал серо-жёлтую шляпку в чешуйках.

– Странные они какие-то… – Он поднёс гриб к носу и понюхал. – Плесенью пахнут.

– А какая тебе разница? – Боксёр вставил в пистолет обойму до щелчка. – Ты давай думай, как мы ими тех двоих кормить будем.

– Обыкновенно: берёшь и кормишь.

– Какой ты умный! А если они не захотят? Опять бить?

– Ну, придётся. – Толстяк хмыкнул. – Куда ж деваться?

– Идея твоя была – значит, ты и пинать их будешь.

– Запросто. – Шмель бережно положил гриб обратно в кучку. Почесал живот. – Можно ещё связать их как следует, а зубы пассатижами выломать, чтобы ложка пролазила.

– Ты больной, Шмель, откуда у тебя такое в голове берётся?!

Шмель ухмыльнулся:

– Меня в детстве не любили, и теперь я с отклонениями.

11

Бедро в том месте, где зацепила машина, снова заныло. Наташа села на диван, сдвинула юбку и осмотрела синяк.

Ого! Это теперь на неделю, не меньше.

Дотронулась пальцем до ссадины на колене.

Хорошо бы обработать… Но зелёнки поблизости нет, а выпрашивать её у бандитов как-то не хочется.

Мама дорогая – на ладони кожа стёсана!

Щиплет.

Она осторожно извлекла ногтями попавшие в ранку песчинки. Подула.

Облизать? В детстве помогало… Нет, лучше этого не делать – ты же теперь взрослая девочка, должна соображать.

Наташа посмотрела на решётку окна, на запертую дверь и на тусклую лампочку. Подвинулась к спинке дивана и пустым взглядом уставилась в стену напротив.

Зачем они меня сюда привезли? Версию о похищении ради выкупа можно отбросить сразу: у меня нет богатых родственников или друзей, чтобы потребовать с них кучу денег.

Здесь что-то совсем другое. Что именно? Ведь просто так сбивать машиной незнакомого человека никто не станет. Значит, они собираются…

Сердце вздрогнуло от догадки.

Ну нет! Они же обещали, что со мной ничего не случится!!!

«Если будешь себя хорошо вести», – сказал тот, который в тёмных очках.

Наташа прикусила губу.

А как это – «хорошо»?

По спине, перебирая тонкими лапками, пополз паучок страха.

Нет, нет, нет! Я не позволю им. Ни за что. Я же не глупая малолетка, которую можно запугать!

Что же делать? Что?

Страх начал перерастать в гнев. Она почувствовала, как в ладони впиваются ногти.

Пусть только тронут, гады!

Наташа встала с дивана и подошла к окну.

Спокойно. Спокойно. Спокойно. Надо держать себя в руках.

Медленно-медленно выдохнула.

На улице уже почти стемнело, и стекло стало зеркалить. Она посмотрела на своё отражение: растрёпанные волосы, сжатые губы, убийственный взор.

Да ты прямо ведьма, дорогая! Просто удивительно, что от твоего взгляда ничего не плавится!

Растянув улыбку, она поправила причёску.

Ну вот, совсем другое дело. Чувства не должны повелевать разумом. Вроде бы так говорят на Востоке?

Послышалось шевеление на полу. Лежащий под столом мужик приподнялся на руках, громыхнул головой о крышку и тихонько выругался. Начал выбираться и, заметив Наташу, скривился:

– Ты кто? А?

Наташа не ответила.

– Где я есть-то, вообще? – Мужик икнул, потёр грудь и взглянул на потолок. – Ничего не помню…

Он поднялся. Покачиваясь, пошёл к выходу из комнаты. Толкнув дверь, обнаружил, что она заперта.

– Не понял… – Мужик подёргал за ручку и обернулся к Наташе: – Эй, а как её тут?

– Никак. Нас закрыли.

– Как это закрыли, а?! – Он посмотрел в замочную скважину, а затем принялся в неё орать: – Алё! Есть там кто?! Открывайте!

– Не шуми, – посоветовала Наташа. – Они этого не любят.

– Кто это «они»? – Пьяница сдвинул брови, покачиваясь на ногах. И вдруг принялся бить по двери кулаком: – Эй! Не имеете права, вашу мать! Откройте!

За дверью скрипнули половицы, и, спустя секунду, в замке повернулся ключ.

Мужик не успел сказать и слова, как чья-то рука схватила его за воротник.

– Я тебе сейчас башку расшибу, пьяная морда! – прорычал толстяк, входя в комнату. – Ты что, мои нервы испытываешь?!

– А что случилось-то? – пролепетал мужик. Он повис, точно набитая опилками кукла, даже не пытаясь сопротивляться.

– В тишине сидеть, я сказал! Будешь шуметь – придушу. Ясно?!

– Д-да…

Оттолкнув мужика, толстяк хмуро глянул в сторону Наташи и снова вышел в коридор. Захлопнул дверь и запер её на замок.

Пьяница остался стоять с открытым ртом.

– Ну дела… – Он покачал головой. Опустился на диван и ногтем поскоблил на штанах пятно засохшей краски. Снова взглянул на дверь. – Это что же такое творится?

– Ты совсем ничего не помнишь? – спросила Наташа.

Мужик выпятил нижнюю губу. Видно, что после пьянки мозги у него ещё не прочистились.

Наташа скинула босоножки и присела на подоконник:

– Ну, а пил-то ты где, помнишь?

– Пил? – Мужик потупил взгляд. – Да. Сидели с ребятами в парке… Колька Марыкин и ещё какой-то хрен… Две поллитры было… Огурцы солёные… Ага… Потом водка кончилась, я пошёл за третьей бутылкой, и… – Мужик осёкся, приподнял брови и перевёл взгляд на Наташу: – А ты почему спрашиваешь? Ты, подруга, не из этих… которые в форме ходят?

– Нет. Меня тоже сюда привезли. И, извините, я никакая вам не подруга.

– Понятно. А как тебя звать-то?

Наташа представилась.

– Хорошее имя. А я – Мирон. Слесарь-водопроводчик третьего разряда, между прочим… Слушай, а кто этот, что за дверью? Наглый такой, прямо бандит… – Мужик задумался и вдруг хлопнул себя по колену: – Вспомнил! Они же запихнули меня в багажник!

Он схватился за бок и начал себя ощупывать. Задрав футболку, потрогал пальцем сливовый синяк на рёбрах.

– Ох, ё-моё… – проговорил он. – Ладно похитили, но бить-то зачем?

– Как ты думаешь, для чего мы им? – спросила Наташа.

– А то ты не знаешь! Слышала, что в мире творится? Похищают всех и вся.

– Так там из-за денег. Украли, а потом выкуп просят.

– Ну, не знаю… Бывает, что и не за выкуп. – Мирон потёр шею. – Меня, например, рабом сделают. Буду в каком-нибудь подвале наркоту фасовать… А ты красивая, тебя в бордель продадут.

– Что?!

– Да, жизнь она такая…

Наташа снова прикусила губу. Сердце застучало где-то снизу под рёбрами.

Продадут?! Как же я не подумала! Сколько разных историй про молодых девчонок, которых заманивают в модельные агентства, а потом отправляют в какую-нибудь Африку!

А тут и заманивать не стали. Подцепили бампером – и готово…

Она ещё сильнее прикусила губу. Больно-больно, наверное, до крови. И отвернулась к окну, чувствуя, как к горлу подступает комок.

12

Шмель достал из холодильника бутылку пива, вилкой сковырнул крышку и, прильнув губами к горлышку, сделал несколько глотков. Рыгнул.

– Слушай, я тут подумал… – Он повернул голову в сторону Боксёра. – Насчёт той девчонки.

– Ну? – Боксёр принялся разбирать пистолет, раскладывая части на куске ткани: магазин, затвор, возвратная пружина.

– Хороша, сучка, а? – сказал Шмель.

– Ну… ничё так.

– Знатная тёлочка. Как глазищи таращит!

– И чё?

– Как это чё? Я вот подумал… – Шмель отхлебнул из бутылки. – Что если пацаны и в самом деле не то насобирали?

– Так мы для того всё и затеяли, чтобы проверить.

– Ну да. Только мало ли что… Зачем нам сразу два трупа? Надо эти грибы сперва на ком-то одном испробовать. Вон, на алкаше хотя бы. Если он не траванётся и всё нормально пройдёт, можно будет их и девчонке дать. Контрольное испытание типа.

– Ну, в принципе, умно. – Боксёр отвлёкся от частей пистолета и внимательно посмотрел на Шмеля. – Только мне кажется, ты это с другой целью придумал.

13

Наташа посмотрела в окно: между листьями дикого винограда просматривается задняя часть двора – опутанная сорняками сетка забора, засохшее дерево и огромный куст шиповника с тёмно-красными (кровавыми?) цветками.

Уже темнеет.

Она слезла с подоконника и, ухватив руками за прутья решётки, попробовала их на прочность. Куда там! Окинула взглядом комнату – ничего такого, чем можно было бы поддеть и расшатать решётку. Присела на корточки. Под диваном только слой пыли. М-да…

Впрочем, она и не надеялась что-то найти – похитители отнюдь не дураки и не станут оставлять в комнате металлические предметы. Но проработать этот лёгкий вариант спасения было необходимо. Хотя бы для того, чтобы освободить в голове место для других вариантов.

Итак, что ещё можно предпринять?

Она поднялась и тихим шагом подошла к двери. Постояла, прислушиваясь. Ничего. Присела на корточки и заглянула в замочную скважину: в слабом освещении видны бледные обои и часть плаката-календаря за прошлый год. На «сентябрь» выполз рыжий таракан. Не чувствуя опасности, он пошевелил усами и не спеша перебрался на «февраль». Наташа поморщилась.

Слева от двери послышался шорох. Скри-ип… Шагнул кто-то. Совсем близко. Скри-ип…

Это, наверное, толстяк – слишком сильно прогибаются доски. Ступает неторопливо и размеренно, будто проверяет пол на прочность.

Скри-ип.

Шаги прекратились. За дверью стало тихо.

Наташа обернулась и посмотрела на Мирона. Тот, сидя на диване, внимательно наблюдает за ней.

– Ну, что там? – спросил он шёпотом.

Опять глянула в замочную скважину, и у неё чуть не выпрыгнуло сердце: с той стороны на неё тоже кто-то посмотрел!

– Чего уставилась? – послышался голос толстяка. – Удрать не получится, даже не думай.

Наташа поднялась.

Он что, всё время нас сторожить будет? И вот так заглядывать?

Она отошла назад.

Толстяк с той стороны подёргал дверь, проверяя на прочность. Затем вставил в замочную скважину ключ и стал его поворачивать.

Дверь открылась. Толстяк шагнул в комнату – жёлтая футболка обтянула раскормленный живот, шорты того же цвета дополняют вид, делая толстяка похожим на…

На что же он похож?

Толстяк встретился с ней взглядом и сощурился:

– Я тебе в следующий раз глаз выколю, сучка…

Растопыренной пятернёй чесанул пузо.

В дверь прошёл второй бандит, держа в руках тарелку с какой-то едой – серо-жёлтые кусочки, посыпанные зеленью. Салат?

Толстяк поманил Мирона пальцем:

– Иди сюда, дружок.

Мирон с глупой улыбкой поднялся с пола. На ходу заправляя футболку в штаны, приблизился.

– Как твоя тыква? – спросил толстяк. – Не болит?

– Да как же… Болит, конечно!

– Похмелиться, небось, хочешь?

– А что, нальёте? – Мирон улыбнулся, обнажая верхний ряд стёсанных зубов. – Я с удовольствием дёрнул бы стаканчик…

Толстяк взял из рук напарника тарелку и протянул её мужику:

– Жуй.

Серо-жёлтые кусочки, зелёный лук.

– Это закусь? – спросил Мирон, всматриваясь. – А где водка?

– Жуй. Это покруче водки будет.

– Да? – Мирон щепоткой взял что-то с тарелки и положил себе в рот. Жевнул. – Грибы, что ли?

– Ешь, тебе понравится.

Мирон закинул в рот ещё несколько серых кусочков. Снова пожевал.

– Так они ж у вас сырые! – Он вдруг испугался. – Вы меня отравить хотите?

– Зачем тебя травить, если можно просто из пистолета бахнуть? – Толстяк сдвинул брови. – Ешь, я тебе сказал!

Наташа присела в угол дивана, внимательно наблюдая за происходящим.

Что это за грибы? И что эти двое задумали?

Мирон молча прожевал и проглотил. Поглядывая на толстяка, поспешно сунул в рот ещё нарезанных грибов, следом закинул щепоть лука.

– Шмель, ты ему много не давай, – сказал парень в тёмных очках. – Как бы передоза не было.

Мирон прекратил жевать. Скривился.

Толстяк убрал от него тарелку:

– Глотай давай, всё нормально будет!

Наташа поджала губы.

Значит, толстого зовут Шмель. Подходящее прозвище. И жёлтые шорты с футболкой тоже подходящие. Специально так нарядился или по недомыслию?

Она с опаской подумала, что и её заставят есть это странное блюдо. Но Шмель только ехидно улыбнулся:

– Ты тоже кушать хочешь, киска? Не обижайся, но сегодня кормить тебя не будем. Ты мне голодная нужна – покладистей будешь.

Наташа мотнула головой. Есть, конечно, хочется, но не настолько, чтобы придавать этому значение.

«Покладистей будешь»… Это он о чём?

Шмель опять стал серьёзным. Зыркнув глазами по комнате, он вышел в коридор вслед за парнем в тёмных очках и прикрыл дверь.

– Ребят, а как же похмелиться?! – растерянно воскликнул Мирон. – Вы же обещали!

В замке повернулся ключ, и с той стороны щёлкнули выключателем. В комнате стало темно.

Совсем темно.

– Накормили какой-то гадостью, – проворчал Мирон. – У меня теперь изжога от этих г-грибов…

Наташа услышала, как он подвигал коврик и лёг на полу где-то возле стены.

Грибы.

«Жуй, это покруче водки будет!»

Наркотические.

«Смотри, как бы передоза не было!»

Те двое накормили пьяницу галлюциногенными грибами. Зачем?

Мирон поворочался, пытаясь устроиться:

– Эй, подруга, там у тебя подушки случайно нет?

– Нет, к сожалению.

Опять «подругой» назвал. Ну и пусть, не очень-то и обидно.

– А ты не врёшь? – Мирон шмыгнул носом. – Ладно, верю…

Наташа обхватила руками колени, отвернулась в сторону тёмного окна.

– Слышь, может, махнёмся местами-то? – Мирон покряхтел. – Я на диван пойду, а ты сюда, на твёрденькое…

– Как хотите. Я и на стуле могу всю ночь просидеть.

– Ладно, успокойся, я просто так спросил. Что ж я, не понимаю, что ли? Ты красивая, тебя для борделя беречь надо… – В темноте послышалось, как Мирон застегнул на куртке молнию. – А меня на органы, наверное, разделят. Не хочу я на органы…

Он ещё поворочался, бормоча что-то себе под нос, и, наконец, затих.

За окном, где-то в лесу, зловеще угукнула сова.

Наташа запустила пальцы в волосы. Спать совсем не хочется. Беспокойные мысли одолевают хуже некуда.

Надо сменить эту «зацарапанную пластинку» и перестать думать о том, что произошло. И о том, что ещё может произойти.

За стеной включили телевизор. Судя по стрельбе и грохоту, показывают какой-то боевик. Наташа попыталась отвлечься, представив, что происходит на экране. Главный герой, прорываясь через бандитские засады, идёт спасать возлюбленную. Негодяи похитили её и держат в секретном бункере. В героя стреляют, он тоже стреляет в ответ и смело продвигается вперёд. Лишь изредка останавливается, чтобы перевести дух и бросить гранату. Бабах! – и негодяи разлетаются по сторонам…

Она вздохнула.

Где ты, мой герой?

Нету. И, вероятнее всего, не будет.

Она нахмурилась и поджала губы.

Хотела убежать от санитара Виталика? Убежала…

За стеной послышался хохот. Это толстяк.

Придурок.

Мирон в углу комнаты шевельнулся и застонал. Ну вот, начинается.

Наташа посмотрела в его сторону. Бесполезно – темнота настолько плотная, что она не увидела бы и собственную ладонь.

Снова стон. Переворачиваясь, Мирон задел стул, и тот визгливо проскрёб ножкой по полу, словно железякой по зубам.

Ещё стон.

Да что там с ним происходит? Это грибы так действуют?

Она снова попыталась разглядеть Мирона.

Нет, слишком темно. Кроме оконной решётки и края стола, в темноте ничего не угадывается.

Встать и включить свет?

Она опустила ногу на пол, но остановилась, вспомнив, что выключатель находится не здесь, а в коридоре. Снова села на диван.

«Вы меня отравить хотите?»

Стоп. А что если бандиты дали ему не наркотические грибы, а ядовитые?

Намерено или ошибочно, это не важно. Но что делать, если у него сейчас начнутся судороги?

Мирон зашептал. Тихо-тихо и неразборчиво.

Начал шарить руками по полу, словно ища что-то.

Да у него же глюки!!!

Снова протяжный стон.

Телевизор за стеной выключили, и в тишине теперь отчётливо слышно каждый шорох.

Хриплый вздох. Мирон переполз с одного места на другое. Что-то зашептал.

Что ему привиделось в наркотическом бреду?

Не набросится ли он на меня, когда доберётся сюда?

Мирон вдруг процарапал пальцами по доскам пола, стёсывая ногти.

– Где я… где я… где я… где…? – захрипел он.

Наташе показалось, будто у неё из спины тянут жилы.

Мирон тяжело вздохнул. Всхлипнул. Вновь пошарил руками вокруг себя. Замер.

Темнота не просматривается.

– Не-е-е-е-т!!! – Он застонал в полный голос, отчего Наташа едва не поседела. Его начало трясти: мелко-мелко застучали по полу руки или ноги, словно кто-то дёргал его за верёвочки.

Конвульсии? Наташа сжалась в ужасе. Дыхание перехватило, она отодвинулась в угол, чувствуя, как колотится сердце.

Однажды, когда ей было лет десять, она увидела, как умирала сбитая машиной собака. Та лежала на обочине дороги, подёргивая лапами.

Наташа вцепилась в обивку дивана.

С этим человеком, лежащим от неё в двух шагах, творится нечто подобное. Мучаясь, он колотит по полу конечностями: тук-тук-тук. Тук-тук-тук…

Она закусила губу. Что же делать? Сидеть и ждать, пока всё закончится само собой? Вот так – сидеть и ждать, пока он не затихнет и не умрёт?

Но ты же медсестра и должна что-то предпринять!

Человек на полу заскулил.

Заскулил!!!

Точь в точь как та собака с переломанным позвоночником.

Наташа почувствовала, как на плечи опустился холод. Она сильнее вонзила пальцы в обивку дивана, не в силах пошевелиться.

Тук-тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук.

Скребыхание по полу. Движение. Вздох.

Что делать?! Стучаться в стену и звать на помощь бандитов? Да они тотчас прострелят ему голову, чтобы не мучился, и сбросят в ближайший овраг. Какой ещё помощи можно от них ждать?

Как-то самой? Но как?

В один миг всё смолкло, и наступившая тишина испугала Наташу ещё больше.

Мирон теперь не скулит и не дрожит. С его стороны не слышно никаких звуков. Вообще никаких.

Это что – конец?

Она встала и заставила себя сделать несколько шагов в ту сторону, где предположительно находился Мирон.

Нога ткнулась во что-то мягкое. Наташа опустилась на корточки.

Да, это он.

Похоже, не дышит. Она провела рукой, чтобы определить, где у него голова. Пальцы ощутили складки спортивной куртки. Зубчики молнии. Его локоть.

Наташа поняла, что Мирон лежит на боку, отвернувшись к стене. Отыскала кисть его руки. Неестественно холодная. Кожа ощущается скользкой и словно бы восковой.

Кажется, что…

Может, это уже МЁРТВАЯ рука?

Наташа оцепенела. Отогнав страшную мысль, стала искать на запястье Мирона пульс.

Ну же… Ну…

Она почувствовала под пальцами лёгкое биение. Жив. Пульс замедленный, но достаточно чёткий. Хоть какая-то надежда.

Надежда? А сколько продлится это его состояние? Час? Два? Сутки?

Что ты знаешь о действии наркотиков, кроме того, что краем уха слышала на лекции в институте?

Она собралась отпустить его руку, как вдруг холодные пальцы содрогнулись.

– А-э-э-э-а-а-а!!! – Мирон вцепился в неё и потянул к себе. Наташа вскрикнула, попыталась встать. Мирон захрипел, силясь что-то произнести. Цепкие пальцы больно впились её в плечо. Она снова вскрикнула, вывернулась из его рук и наугад ударила локтем. Мирон охнул и отпустил. Наташа вскочила: колени и руки дрожат, и она никак не может их унять.

Темно. Где он?

Ветерок за окном, шурша, перебирает виноградные листья. Тихо-тихо трещат сверчки.

Где он???

Снова упал без сознания? Затаился?

Или неслышно подбирается сзади?

Тишина.

Где-то внизу, ближе к стене, послышалось сопение. Мирон забормотал, ворочаясь.

Наташа подождала.

Вроде бы улёгся и успокоился.

Она постояла ещё немного. Затем отступила назад и села на диван. Сразу подобрала ноги.

Да они полные мерзавцы! Даже не подумали о том, что этот пьяница будет вытворять в наркотическом припадке! А что если бы он напал на меня во сне и сразу зубами в горло?!

Она на всякий случай перебралась в другой угол дивана.

Придётся сидеть так всю ночь. Сидеть и прислушиваться к каждому шороху.

Только бы не заснуть.

Накрыв ноги покрывалом, она посмотрела в сторону окна. Темно, ни малейшего просвета. Значит, уже глубокая ночь.

Наташа поправила чёлку.

Спать никак нельзя. Надо сидеть и ждать. Мало ли что ещё может произойти.

Вот так сидеть с открытыми глазами.

Когда посветлеет на улице, будет немного проще.

Намного проще…

Она всё-таки заснула.

14

Берестнев шагнул к настенному зеркалу, поправил воротник рубашки и прицепил к карману значок с надписью «Охрана». Повернулся и зашел в зал кафе. Несмотря на позднее для ужина время, посетителей набралось больше обычного – к десяти вечера почти все места оказались заняты.

Он облокотился о барную стойку.

Итак, что у нас?

Ближние столики: дама, одетая в расшитое блёстками платье, без умолку рассказывает что-то молодому человеку. Время от времени прикладывается к бокалу с тёмным вином и закусывает креветками. Молодой человек её почти не слушает и бессовестно разглядывает снующих по залу длинноногих официанток.

В общем-то, ничего необычного.

За столиком правее – две дамы в строгих деловых костюмах. Почти не пьют – бутылка марочного вина не опустела даже наполовину. Зато едят не очень скромно и, в основном, сладости: перед ними ананас, пирожные, конфеты и два бисквитных торта. Такое впечатление, что они долго соблюдали диету, а сегодня празднуют её окончание.

Ну что ж, это их право.

Почувствовав шаги со стороны входа, Берестнев повернул голову. Новый посетитель выглядит вполне безобидным – среднего роста худой парнишка в белой рубашке с галстуком и в очках. Студент или офисный работник. Берестнев отнёс его к разряду «хороших». Такой посетитель вряд ли будет напиваться до ползания на четвереньках и уж, конечно, не станет задирать посетителей. Это не в его природе.

«Студент» отыскал глазами свободный столик, сел за него и, потирая переносицу, начал изучать меню.

Берестнев переключил внимание на других посетителей.

Пузатый мужичок за столиком в глубине зала потёр шею и поднялся. На вид ему лет пятьдесят: помятая розовая рубаха, зачёсанные на затылок сальные волосы, раскрасневшееся лицо. Прищурив мутные глаза, мужичок осматривает зал. Его можно было бы принять за обыкновенного пьяницу, случайно попавшего сюда, если бы на пальце левой руки не поблёскивал перстень с бриллиантом и если бы официантки в предвкушении хороших чаевых не кружились бы рядом с ним, точно пчёлы над разбитым арбузом.

Берестнев задержал на нём внимание.

Для чего встал? Высматривает, кого затащить на танец? Вряд ли.

Тогда что? Ищет приключений?

Пузатый вдруг вскинул брови и, вытянув указательный палец, направил его в сторону парнишки, похожего на студента. Пытаясь перекричать музыку, выдал какую-то замысловатую фразу.

Берестнев на всякий случай переместился в середину зала.

Всё ясно: клиент дозрел, и его пора вежливо, но настойчиво выпроводить на улицу. Хотя бы просто подышать.

– И-и сюда! – заорал пузатый парнишке, как только музыка умолкла. – И-ик!

«Студент» сделал вид, что обращаются не к нему. Желая что-то заказать, он подозвал официантку.

– Эй! – Пузатый мужик отпихнул стул позади себя и начал пробираться между столиками. Упала вазочка с цветами.

Берестнев неторопливо, чтобы не беспокоить других посетителей, двинулся наперерез. И возле парнишки оказался почти одновременно с пузатым.

– Какие-то сложности? – спросил он как можно вежливее.

Пузатый, прищурясь, сфокусировал на нём взгляд, но не ответил. Снова повернулся к «студенту» и вдруг схватил его за ухо:

– Ага!!! Ты узнал меня, мальчик? Узнал?!

«Студент» покраснел, ловя ртом воздух. Очки его криво сползли.

– Вы меня с кем-то путаете! – залепетал он.

– Тридцать тысяч, а? Мальчишка! Ты помнишь меня?!

Берестнев потащил пузатого за рукав. Мужик шагнул назад, но ухо не выпустил:

– Негодяй! Где мои деньги?!

Берестнев обхватил его за плечи.

– Что такое? Э-э! – Пузатый задвигал локтями. Сшиб бутылку с соседнего столика – вино разлилось по скатерти и заструилось на пол. Пышная мадам вскочила, с ужасом глядя на красные брызги на своём платье.

Мужику удалось вырваться. Он развернулся и вперился в Берестнева злобным взглядом.

– Кто ты такой? – прорычал он. И снова икнул. – Кто ты такой?!

Берестнев показал рукой в сторону выхода.

– Разбирайтесь в другом месте, – сказал он. – Пожалуйста.

– Чего?! – Пузатый сделал неожиданный выпад. Берестнев едва успел отклониться от удара кулаком. Зацепило вскользь. Ещё один замах. Ответная реакция возникла неосознанно и мгновенно: он подхватил пузатого снизу, поднял над собой и в следующую секунду бросил на пустой столик с табличкой «Заказано». Взвизгнула женщина. Столик хрустнул и под тяжестью тела развалился на две половины.

Пузатый оказался на полу, засыпанный салфетками, солью и зубочистками. Пытаясь подняться, забарахтался, точно упавший на спину майский жук.

Берестнев подошёл к нему.

– Вам всё-таки придётся уйти, – сказал он как можно спокойнее.

– Уйти? – Пузатый захрипел от возмущения. – Уйти – мне?!

Некоторые посетители покинули свои места и начали пробираться к выходу. Другие с интересом наблюдали, чем закончится дело.

– Что случилось? – В зале появился директор кафе.

– Всё в порядке, – сказал Берестнев. – Небольшое происшествие.

– Как это? – Директор всмотрелся в лицо сидящего на полу человека. – Боже мой! – Он присел на корточки, снимая с пузатого салфетку за салфеткой. – Анатолий Михайлович, вставайте… Боже мой!

Директор подхватил мужика под локоть.

– Ну, знаете ли!.. – Пузатый, пыхтя, поднялся. Две пуговицы на его рубашке со щелчком отскочили.

– Садитесь, пожалуйста, Анатолий Михайлович, мы сейчас всё уладим! – Директор двинул под мужика стул, и тот сел. – Главное, не волнуйтесь! Боже мой!

– Нет, я больше ни на минуту… – Пузатый потёр ладонями багровое лицо. Икнул. – Ни на минуту больше здесь… Уберите руки!

Он вскочил, отмахиваясь.

– Это недоразумение! – жалобно воскликнул директор.

– Где мой водитель?! – Пузатый глянул по сторонам.

– Анатолий Михайлович, едем. – Какой-то человек взял его под руку и повёл к выходу.

– Что за мерзкое заведение! – Пузатый окинул зал сердитым взглядом. Пинком распахнул дверь и вышел на улицу вместе со своим провожатым.

Директор кафе повернулся к Берестневу:

– Ты с ума сошёл? Это же Репов!!! Ты представляешь, что ты натворил?!

– Не очень.

– Он же нас завтра закроет!

– Не кричите на меня.

– Как это – не кричите?! – Директор задохнулся от возмущения. – А на кого я должен кричать? На неё, что ли?

Он поддал тарелку в руках официантки, и квашеная капуста салютом разлетелась во все стороны. Девушка недоумённо захлопала ресницами.

– Здесь я хозяин, и буду орать, на кого захочу! – Директор прошёлся по осколкам тарелок и с хрустом на них развернулся. – Я тебя чуть ли не с улицы взял, а ты мне такое устроил!

– Я просто выполнял свои обязанности.

– Плохо ты их выполнял! Плохо!

Берестнев промолчал.

– Думаешь, если вернулся с войны, то теперь ты самый крутой, да? Думаешь, теперь можешь творить, что угодно?!

Берестнев снова не ответил.

– Ты слишком много о себе возомнил! – Директор в ярости потряс кулаками. – На самом деле ты никто, понимаешь?!

Берестнев спорить не стал. Отцепил значок охранника, пронёс его перед глазами директора и положил на ближайший столик. Помахал рукой посетителям и вышел из кафе. Вежливо, даже дверью не хлопнул.

15

Наташа поняла, что отключилась, только когда почувствовала, что кто-то осторожно взял её за плечо. Она открыла глаза и едва не вскрикнула, увидев перед собой опухшее лицо Мирона. Сбросив с плеча его руку, она зажалась в угол дивана.

В комнате светло, значит, уже утро.

– Ты чего? – с некоторым изумлением спросил пьяница. – Это же я.

Наташа робко кивнула, всматриваясь: мужик такой же небритый и помятый, как и вчера, только лицо опухло сильнее. Сразу вспомнились ночные события.

Всё закончилось?

Сердце отозвалось тревожным чувством.

Значит, не закончилось.

– Я чего хотел-то… – Мирон тронул ранку на губе и скривился. – Ты бы попросила воды у них, что ли. В горле – точно песок глотал. Постучи, тебе дадут, я знаю.

В этот момент с той стороны двери кто-то вставил ключ. Щёлкнул замок, и в комнату заглянул Шмель. Включив свет, он внимательно посмотрел на Мирона. Затем открыл дверь шире и пропустил в комнату какого-то мужчину с чемоданчиком.

Незнакомец одет в светлый костюм и тёмную рубашку с воротником-стойкой. Седоватые волосы старательно уложены, но между ними на затылке всё равно проглядывает лысина. Лицо худое и строгое. Круглые стёкла очков.

– Вон тот мужик, – сказал Шмель, проходя в комнату следом. – Можешь начинать, он смирный.

Незнакомец положил чемоданчик на стол, отщёлкнул замки и поднял крышку. Наташа разглядела маленькие пронумерованные свёртки, несколько пробирок в специальных ячейках и стетоскоп.

Это кто, врач?

В дверном проёме появился второй похититель. Теперь без тёмных очков – глаза бледно-серые, точно выцвели на солнце, зрачки маленькие и колючие. Хлестнув взглядом по комнате, он опустил глаза на чёрный пистолет в своих руках и принялся натирать его тряпочкой.

– Садись, – мягко сказал врач, указывая Мирону на стул.

– Что это? Зачем? – Мирон с беспокойством глянул на чемоданчик.

– Я тебя просто осмотрю, не волнуйся.

– Точно?

– Точнее не бывает. – Незнакомец принялся надевать одноразовые перчатки.

Наташа поглядела на него внимательней.

Обычный врач из обычной поликлиники?

Не похоже. Единственное объяснение напрашивается само собой: бандиты испытали на мужике наркотические грибы и теперь хотят убедиться, что всё прошло без последствий. Этот человек, скорее всего, врач-токсиколог или кто-то в этом роде. Судя по тому, как он уверенно себя ведёт, бандиты уже приглашали его к себе для каких-то дел.

Врач наркомафии?

Мирон сел на стул, и незнакомец застегнул вокруг его предплечья манжету прибора измерения давления.

– Совсем не страшно, правда? – Врач щёлкнул тумблером внутри чемоданчика. – И совсем не больно.

Измерив давление, он надел стетоскоп и послушал у Мирона сердце. После осмотрел его язык и глаза.

– Ничего необычного не нахожу, – сказал он, обращаясь к похитителям. – Ему, конечно, надо отлежаться и восстановить силы, а так… У него всё в пределах нормы. Разумеется, с поправкой на алкогольный стаж.

Наташа едва не возмутилась вслух.

В пределах нормы? После наркотического отравления? Как ты определил это без анализов?!

Бандит с пистолетом прошёл до окна и развернулся. Глянув на пистолет в свете лампы, смахнул какую-то пылинку. Засунул его за пояс и посмотрел на Мирона:

– Всё в порядке, говоришь? А чё он такой мутный?

– Ну-у-у… – Врач понажимал пальцем щёку мужика, словно проверяя её на мягкость. – Не выспался человечек. С кем не бывает?

– Со мной.

– Ну, я только рад за вас.

– Ты хорошенько смотри, – сказал Шмель, – чтобы потом без неожиданностей.

– Для более точного ответа мне потребуется взять у него кровь.

– Так бери, какие проблемы? – Шмель качнул головой в сторону Мирона. – Хочешь, Боксёр его продырявит, чтобы тебе удобнее было?

Наташа покосилась на руки второго бандита.

Боксёр? Костяшки пальцев с набитыми мозолями – вероятно, прозвище дано не просто так. Но для такого упыря можно было бы придумать что-то поинтереснее.

– Спасибо, – сказал врач, – но я возьму кровь более привычным для меня способом.

Он снова обратился к чемоданчику, достал из него подставку с пробирками, шприц и попросил Мирона протянуть руку.

– На органы меня порезать хотите?! – заверещал вдруг Мирон. – Не дамся!!!

– Не дури, – Шмель поморщился. – Кому нужны твои гнилые почки?

– Откуда вы знаете, какие они? Зачем вам кровь?

– Надо, значит, – усмехнулся Шмель. – Тебе что, для хороших людей жалко?

– Да!

– Закрой рот и сиди помалкивай! Или мне тебя к стулу привязать?

Мирон опустил глаза и что-то проворчал насчёт жизни. Врач потёр ему сгиб локтя ваткой со спиртом. Когда начал вводить иглу в вену, пьяница в ужасе напрягся, глядя на это.

– Вот, молодец… – прошептал врач. – Не плачет совсем. Умница…

Шприц до конца метки стал тёмно-красным. Врач вытащил иглу и выпустил кровь в несколько пробирок. Закрыв их крышечками, вместе с подставкой спрятал обратно в чемоданчик.

– Я позвоню вам где-то после обеда. – Он защёлкнул на чемоданчике замки и поднялся.

– Да уж, постарайся, – сказал Боксёр.

– А я всегда стараюсь. Именно поэтому вы ко мне и обращаетесь.

Врач направился к выходу. Чуть задержался в дверях и обернулся к Наташе. Круглые стёкла очков блеснули, отразив свет от лампы так, что глаз стало не видно.

– Всего хорошего. – Он улыбнулся мелкозубой улыбкой и как-то замедленно кивнул.

Наташе стало не по себе.

16

Карась глянул по сторонам и, задрав голову, посмотрел на сверкающее зеркальными стёклами здание бизнес-центра – двадцать два этажа к небу. Поднялся по широким ступенькам входной лестницы, и двери перед ним сами раскрылись.

Когда на посту охраны убедились, что он есть в списке тех, кому назначено, и осмотрели на предмет отсутствия оружия, ему выдали пластиковую карточку-ключ с цифрой «22» и пропустили к лифту.

На самом верхнем этаже охранник молча указал на чёрную дверь с табличкой «Компания «Zettica M». Карась нажал на гладкую ручку и вошёл в кабинет.

– Можно? – промямлил он.

Сергей Сергеевич, расположившийся в кресле рядом с окном, поднял глаза от каких-то бумаг.

– Заходи. – Он достал из пачки сигарету и прикурил её от зажигалки. – Рассказывай.

– Всё хорошо, Сергей Сергеевич. – Карась переложил портфель под мышку. – Работаем помаленьку.

Сергей Сергеевич прищурился, затягиваясь. После медленно выпустил дым.

– Мои ребята говорят, у тебя перспективная идея появилась, – сказал он.

– Да, и мы даже немного её обсудили.

– Со мной теперь поделись, как ты видишь весь процесс, ну и так далее. – Сергей Сергеевич коротким жестом предложил Карасю сесть, и тот опустился на стул.

– В общем-то, я всё уже продумал, – сказал Карась. – Есть у меня одно помещение… Не то что бы у меня, и не то что бы есть… Так, на примете. Дохленькая ферма на краю одной деревни, место спокойное и заброшенное. Там четыре коровника, восемь довольно приличных теплиц с поливом, колодец и сторожка. Но главное не это. – Карась растянул губы в улыбке. – Насколько я знаю, там под каждым зданием есть подвальные помещения. Их сделали специально на случай войны – чтобы коров от атомной бомбы прятать…

– В самом деле?

– Ну да! А как по-другому? Коровы ведь тоже жить хотят! Ну, пока их… того… на колбасный завод не отправят.

Сергей Сергеевич внимательно посмотрел на Карася, стряхивая пепел в изящную чёрную пепельницу.

– В этих подвалах можно всё хорошо устроить, – продолжил Карась. – А наверху, в самих теплицах, для видимости посадим какую-нибудь зелень – петрушку, к примеру, укроп… Э-э-э… лучок можно посадить…

– Не отвлекайся. Рассказывай, что внизу задумал.

Карась причмокнул:

– Там мы сделаем стерильное помещение, организуем свет, систему увлажнения, дабы всё по науке было. Поставим специальные контейнеры с землёй и посеем грибы.

– Посеем? У них семена есть?

– Не семена, конечно, Сергей Сергеевич – просто я так выразился. – Карась поправил под мышкой портфель. – На самом деле грибы размножаются спорами. Это такие мелкие, размером с пылинку, зародыши. Читал, что в одном грибе их может быть чуть ли не сто миллионов – огромная цифра, если вдуматься! Ну да ладно… В общем, просто нарезаем грибы на кусочки и присыпаем землёй. Само собой, поливаем… Ну, типа, дождик…

Сергей Сергеевич приподнял ладонь:

– Выросли уже. Дальше.

– А дальше останется химическим способом извлечь вещество и приготовить экстракт. Можно использовать его в жидком виде, можно сделать порошок – это кто как пожелает. Специалисты у нас есть для этого, сделаем всё в лучшем виде.

– Хорошо.

– Сергей Сергеевич… Мне бы денег… Собственно, за этим я и пришёл.

– Я догадался.

– На начальном этапе потребуются вложения, как в любом деле. – Карась причмокнул. – Зато потом…

– Во сколько нам это обойдётся?

Карась взял со стола ручку и на бумажном квадратике написал цифру с нулями. Рассматривая записку, Сергей Сергеевич с прищуром затянулся сигаретой. Поднял взгляд на Карася:

– Ты ничего не перепутал?

– Я? Сергей Сергеевич! Мне надо ферму ту выкупить, оборудовать там всё, как положено, ну и так далее… Я ж для дела!

Сергей Сергеевич затушил сигарету в пепельнице.

– Для дела – это хорошо. – Он снова взял в руки бумаги. Посмотрев на верхний документ, отложил его в сторону. – Ладно, можешь идти. Будут тебе деньги.

– Спасибо, теперь всё как по маслу, – проговорил Карась, вставая. – Если бы не вы, даже не знаю…

Сергей Сергеевич, не глядя, показал рукой в сторону двери и Карась торопливо покинул кабинет.

17

– Дайте воды! – Мирон загромыхал в дверь что есть силы. – Эй!!!

Наташа посмотрела на него с сожалением и беспокойством. Он забыл, что было в прошлый раз?

– Не ори, падла! – Шмель открыл дверь и прошёл в комнату с баклажкой воды. Злобно глянул на Мирона. – Тебе что, голосовые связки надрезать, чтобы тихо было?

– Дайте хоть глоточек человеку… – проныл Мирон.

– На, упейся! – Толстяк бросил ему баклажку. Повернулся к Наташе, сунул руки карманы своих жёлтых шорт, оставив большие пальцы снаружи, и расплылся в самой доброжелательной улыбке, которую смог изобразить. – Как ты, детка? Слушай, может, надо было твои синяки врачу показать? Или давай я посмотрю…

Наташа молча отвернулась в сторону окна.

– Не хочешь разговаривать? – Шмель хмыкнул. – Ладно, набирайся сил, моя хорошая… А вечерком мы с тобой в баньку сходим. У нас здесь такая хорошая банька! О-о-о, тебе понравится. Обработаю по полной, можешь не сомневаться!

Шмель протянул руку, чтобы погладить её по волосам. Наташа вскочила с дивана и пересела на подоконник. Уставилась в угол комнаты затуманенным взглядом.

– Злишься? – с ухмылкой произнёс Шмель. – Это хорошо. Люблю таких недоступных.

Толстяк почесал пятернёй живот, посмотрел на притихшего в углу Мирона и неторопливо вышел из комнаты. Запер дверь на ключ.

– Урод… – сквозь зубы прошипела Наташа.

Мирон сел к столу, открутил у баклажки с водой крышку, но пить не стал, а отставил её в сторону. Из кармана своей мятой спортивной куртки достал пузырёк и тоже поставил его на стол. Наташа сразу узнала флакон со спиртом, которым врач смачивал ватку. Стащил? Ну разумеется… Когда только успел?

Пьяница выдернул зубами пробку флакона и выплюнул её в сторону.

– Не смотри так, – проворчал он. – Тебе не дам – самому мало.

Резко выдохнув, Мирон запрокинул голову и выбулькал спирт себе в рот. Потом моментально приложился к горлышку баклажки и запил водой.

– Крепкий, зараза! – Он скривился и бросил пузырёк в угол комнаты.

Наташа отвернулась. Принялась рассматривать виноградные листья за окном. Зубчатые по краям зелёные лапы, прожилки-вены по всей поверхности.

Интересно, сколько сейчас времени?

По ощущениям, часов десять и никак не больше одиннадцати.

Перед глазами снова всплыл образ Шмеля.

«А вечером сходим в баньку!»

Что делать?

Она посмотрела на Мирона – тот сидит на стуле и старательно обгрызает ногти.

Похоже, он смирился с положением пленника и теперь его мало что заботит.

«Набирайся сил, моя хорошая…»

Что же делать?

18

Берестнев закрыл в комнате дверь, поправил висящую на гвозде толстенную доску и отошёл на несколько шагов.

Итак?

Он вынул из чехольчика армейский метательный нож.

Кто-то сказал, что нож – это остриё души.

Повертел кулаком, разминая кисть.

Красиво сказал и, пожалуй, точно.

Перехватив нож за лезвие, Берестнев плавным движением метнул его. Вжжих! Остриё глубоко вошло в доску, заставив её вздрогнуть.

Он отошёл назад.

Японцы придумали хороший способ бороться с плохим настроением: перед входом в здание фирмы ставят резиновую копию начальника. Поступили с тобой не по-людски – бац-бац по резиновому дядьке, и вроде как полегчало.

Не известно, существует ли такое на самом деле или это чья-то придумка, но идея покидать нож в манекен директора кафе показалась ему заманчивой.

Кровожадно? Зато уголовно не наказуемо. В целях психотерапии, так сказать.

Берестнев снова метнул нож. На этот раз тот вонзился ближе к правому краю доски.

Сосредоточься, а то в следующий раз попадёшь в дверь.

Он вытащил нож и вернулся на исходную позицию. Приготовился бросить в третий раз, но на столе вдруг запиликал мобильный телефон.

«Дедов» – высветилась надпись.

Берестнев нажал «принять» и приложил телефон к уху:

– Привет, Андрей.

– Привет, привет, – послышался голос. – Что такой кислый? Случилось чего?

– С работы ушёл.

– А, ну и фиг с ней! Было бы о чём переживать… Неужели ты не найдёшь, куда пристроиться? Хочешь, я тебя в полицию переманю?

– Я уже успокоился.

– Ну и молодец. Я вот чего тебе звоню, Саня. У меня тут штуковина одна интересная появилась. Пострелять хочешь?

– Спрашиваешь! Конечно, хочу. А что за штуковина?

– Хорошая, тебе понравится.

Берестнев сел на табуретку, покачивая ножом в руке:

– Ну и?

– Ну и давай подъезжай. Куда меня весной возил, помнишь?

– К бабуле в деревню?

– Самое оно. Поедешь по дороге, а я тебя встречу. Часиков в пятнадцать. Успеешь?

– Ну, это как пробки…

– С тебя мангал и мясо.

– Чего?!

Но Дедов уже отключился.

– Вот хитрец! – Берестнев улыбнулся. – Ладно, с тебя – игрушки, с меня – печенюшки.

Андрей Дедов – старинный друг. Служит в ОМОНе и просто помешан на огнестрельном оружии. То пистолет редкий добудет («из которого Пушкина убили»), то бандитский обрез с четырьмя стволами, то ещё какую-то диковину. В прошлый раз принёс немецкий автомат времён Второй мировой. Новенький «Шмайсер», в смазке, обёрнутый промасленной бумагой – будто только что с завода. И даже с патронами. Где он его взял – никому не известно, но в выходные они вволю постреляли из него на служебном полигоне.

Что он достал на этот раз? Бронебойник?

Пройдя по комнате, Берестнев остановился спиной к доске и закрыл глаза.

Сосредоточился. Постарался представить висящую на двери доску.

Вот она – в шести-семи шагах от него, на уровне груди. Светлый прямоугольник. Берестнев отчётливо представил волокна, из которых доска состоит, трещинки и отметины от предыдущих попаданий. Вдохнул.

Резко повернулся, выбросил руку вперёд и разжал пальцы.

Нож пронёсся в воздухе и, пробив доску насквозь, крепко воткнулся в дверь.

19

Шмель, сидя в кресле, ткнул пультом в сторону телевизора, и на экране запрыгали длинноногие девчонки в купальниках и гетрах – спортивная программа.

– О, как я удачно… – Он зубами надорвал пакет с картофельными чипсами и запустил в него пальцы. – Интересно, они в постели такие же шустрые? Я бы с ними…

Выстрел вдребезги разнёс фарфоровую статуэтку над телевизором.

Шмель повернулся и посмотрел на Боксёра:

– Ну и нахрена?

Боксёр спокойно опустил пистолет.

– Захотелось.

– Мало ли, чего мне хочется! – Шмель смахнул с себя фарфоровый осколок.

Запиликал мобильник на подоконнике. Боксёр подошёл и взял его.

«Доктор М. Линия шифруется» – надпись на экране.

Боксёр нажал «принять вызов».

– Роман? – послышался голос.

– Да, я. Чем порадуешь?

– Результаты готовы, могу поделиться.

– Давай, заждались уже. – Боксёр положил пистолет на журнальный столик.

– В общем и целом мой первоначальный диагноз подтвердился, – сказал доктор. – Всё в порядке. Вещество выводится полностью и никакого отрицательного влияния на состав крови не оказывает.

– Точно?

– Точнее не бывает. У нас новейшее японское оборудование, вы же знаете. А наши специалисты…

– Знаю, – перебил Боксёр. – То есть, без побочных?

– Судя по всему – да, без побочных эффектов. – Послышалось, словно бы перелистнули страницу. – Есть, правда, нехорошие признаки, но это…

– Чё?

– Как я уже говорил, из-за частого употребления алкоголя.

– Забей. Это всё? Смотри, не ошибись.

– Обижаете… Я бы, конечно, понаблюдал его недельку. Так, на всякий случай. А ещё лучше провести повторный тест. Желательно, усиленный, с перегрузкой. Только на более здоровом экземпляре. Вы понимаете, о чём я?

– Да. – Боксёр сделал паузу. – Будет тебе более здоровый экземпляр.

Он нажал «отбой» и бросил телефон обратно на подоконник.

– Ну, и чего там он? – спросил Шмель.

– Нормально. Ничего опасного, говорит, не нашёл. Вернее, он вообще ничего не нашёл.

– Как это?

– В крови никаких следов приёма наркотиков.

– Круто. – Шмель хмыкнул. – Теперь ни одна экспертиза не докажет, что…

– Докажет, но не в этом дело. – Боксёр сел в кресло, взял пистолет и сдул с него пылинку. – Тут фишка вот в чём: получается, эти грибы можно принимать когда угодно, хоть всю ночь их жевать и бредить. А утром ты свежачок, будто ничего и не было.

– Никаких отходняков и трясучек?

– Да. Всё чисто и чётко.

– Идеальная наркота! – Шмель сунул в рот горсть хрустящих картофельных кругляшков. – Надо как-нибудь самому попробовать…

20

Каталка с накрытым простынёй мёртвым телом царапнула краем по углу стены и застряла.

– Бл-лин…

Толик сдвинул каталку назад, изменил направление движения и попробовал ещё раз. Каталка вписалась в поворот.

В помещении морга отделения судебной медицины прохладно и тихо. Пахнет формалином и чем-то ещё – горьковато-сладким и мёртвым. Тревожным. Запахи морга особенные, их не спутаешь ни с чем и не исправишь никаким кондиционером. Каждый, кто работает здесь, постепенно и сам пропитывается такими запахами – одежда, волосы, пальцы. И отмываться бесполезно: запах смерти остаётся с тобой надолго.

Остановив каталку с трупом возле дверей с надписью «Секционная», Толик обернулся. В коридоре пусто и тихо. Кафельный пол призрачно светится. Толик залез рукой под халат, достал плоскую бутылку с коньяком, открутил крышечку и сделал глоток. Задержал дыхание. Выдохнул. Завинтил крышечку обратно и спрятал бутылку туда, где была.

Снова посмотрел в коридор. Никого.

Старательно вытерев губы обратной стороной ладони, он подтолкнул передвижные носилки и заехал в комнату для вскрытий.

Здесь светло. Белый медицинский свет. Гораздо светлее, чем в коридоре, но для нормальной работы много света не бывает, поэтому над секционным столом висят дополнительные лампы – как у хирургов. Толик включил их тоже. Подвинув каталку ближе к металлическому столу, он привычным движением перетащил на него мёртвое тело. Поправил край простыни.

– Ну, – послышался за спиной голос, – кто у нас тут?

Толик вздрогнул и обернулся. Эксперт Вячеслав Михайлович мягко похлопал его по плечу.

– Нервы надо беречь, мой друг. Нервы в нашем деле должны быть в порядке.

Толик протянул сопроводительный лист.

– Так-сс, – Вячеслав Михайлович пробежал глазами текст, – падение с высоты… Тупая сочетанная травма головы, груди и живота… смерть наступила в результате… Понятно.

Он прицепил на лацкан халата микрофончик от диктофона, натянул латексные перчатки и подвигал пальцами, разминая руки.

– Приступим? – Эксперт скинул с трупа простыню, медленно прошёлся взглядом с головы до ног и обратно. Глянул на Толика. – Наркоман?

– Да. Уже третий за неделю.

– Молодые, бестолковые…

Вячеслав Михайлович пальцами извлёк из пустых глазниц мертвеца куски бинта. Толкнул мизинцем микрофончик и принялся диктовать:

– Труп мужского пола, возраст пятнадцать-шестнадцать лет, правильное среднее телосложение. Кожные покровы бледные, в местах ушиба – грудная клетка и живот – обширные багрово-фиолетовые пятна… – Эксперт прервался и посмотрел на Толика. – Ты давай, готовься, чего стоишь?

Толик кивнул. Подойдя к вешалке, снял с крючка непромокаемый фартук и надел его на себя. Завязал верёвочки. Поправил на шее тесьму, потёр ладонью кончик носа и подошёл к стеклянному шкафу.

Ножи, ножницы, пилы, пинцеты и крючки старательно разложены по местам и сверкают хирургической чистотой. Кусачки рёберные. Металлический молоток.

Постороннему может показаться, что инструментом никогда не пользуются, и он разложен на полке, потому что так нарисовано в методическом пособии.

Пользуются. Каждый раз. И каждый раз в таком же стерильном виде возвращают на место.

– На всей поверхности тела наблюдается чрезмерное вздутие кровеносных сосудов… – донеслось со стороны эксперта.

Толик открыл стеклянную дверцу шкафа и взял с полки секционный скальпель.

– Удивительное дело, – проговорил Вячеслав Михайлович. Достал из кармана маленький фотоаппарат и отступил на шаг.

С жужжанием выдвинулся объектив.

– Лицо бледное с серым оттенком, отчётливо виден порез справа в области лба. Глазные яблоки отсутствуют… Зубы разомкнуты и находятся в состоянии оскала.

Коротенько сверкнула вспышка.

– Нет, я, конечно, всё понимаю, – пробормотал он. – Но что у него с венами?

Зашёл с другой стороны и снял ещё кадр. Сменил положение – и ещё один.

Положив фотоаппарат на лабораторный столик, Вячеслав Михайлович в задумчивости поджал губы. Посмотрел на стену. Тронув мизинцем микрофончик на лацкане халата, повернулся к помощнику:

– Я на паузе, можешь пилить.

– Как скажете.

Толик надел хирургическую маску и подошёл к изголовью тела.

Вскрытие черепа. Когда-то он относился к этой процедуре с благоговейным трепетом. Дрожали руки, стучало сердце. Одно дело, когда смотришь, как это делает преподаватель, и совсем другое – когда сам. Страшно. В первый раз казалось, что у мертвеца вот-вот дрогнут веки и от боли он откроет глаза, схватит за руку и закричит. А тут ещё более опытные коллеги шепчут на ухо о людях, которые попали в морг живыми: «Шёл по улице, шёл, упал и очнулся только на столе для вскрытия».

Толик двинул уголком рта.

Глупости.

Все эти байки про оживших мертвецов – не более чем глупости.

Впрочем, понимал он это с самого начала, иначе не выбрал бы профессию и не пошёл бы сюда работать. Да, было волнение, а также странное чувство при осознании того, что лежащий перед тобой человек только вчера жил и разговаривал. Это не давало сосредоточиться и очень мешало. Но уже к десятому вскрытию он всё проделывал со спокойствием ребёнка, который раздирает голову кукле с единственной целью: узнать, а что же там внутри?

Толик взглянул на кончик скальпеля. Затем взял голову мёртвеца за лоб и сделал подрез кожи черепа со стороны уха. Лезвие рассекло кожу и скрипнуло по кости.

Осторожно ведя нож, он разделил макушку на две половины. Затем поддел пальцами переднюю часть кожи и стянул её вперёд, словно резиновую шапочку. Вторую половину точно так же сдвинул назад. Бледно-розовая, с потёками крови черепная коробка в свете лампы блеснула как лакированная.

Толик включил в розетку электрошнур и взял маленькую циркулярную пилу. Нажал кнопочку.

Зззз…

Звук распиливаемой кости уже давно не бьёт по зубам.

Зззз… зззз…

Ко всему можно привыкнуть.

Зззз…

Это в первый раз у него по спине бегали мурашки и сводило зубы, это в первый раз он воспринимал всё слишком серьёзно. Человек так устроен, что привыкает ко всему, и самые ужасные вещи, которые он себе и представить не мог, со временем становятся обычными. Даже такие.

Закончив распил по кругу, Толик подцепил костяную пластинку особым крючком и снял черепную крышку.

Его рука зависла в воздухе.

– Вячеслав Михайлович…

Он посмотрел на эксперта. Снова обратил взгляд внутрь вскрытой черепной коробки. Медленно отложил крючок в сторону.

– Что там? – Эксперт обошёл тело и остановился. – Ни фига себе…

21

Боксёр сунул пистолет в кобуру под мышкой и поправил поддерживающий ремень. Надел лёгкую куртку, одёрнул её. Наклонив голову, хрустнул позвонками и вышел из комнаты в коридор. На ходу достал связку ключей. Подойдя к комнате с пленниками, вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Распахнул дверь.

Девчонка глянула на него с безразличием и снова уставилась в стену. Сидящий на стуле возле окна пьяница обернулся.

Боксёр качнул ему головой:

– Выходи давай.

– Зачем? – Пьяница насторожился.

– Поедем покатаемся.

– А куда?

– На окружную, там тебя выпущу.

– Аааа…

– Поживее! – Боксёр стиснул и разжал кулак. – Или ты чё, здесь хочешь остаться?

Мирон, чертыхаясь, сунул ноги в тапочки, перекинул спортивную куртку через плечо и поспешил из комнаты.

Оказавшись уже за калиткой, он внимательно посмотрел по сторонам, затем оглянулся на дом.

– Вот, значит, где вы живёте, – прошептал он еле слышно. – Ну-ну…

– Залазь. – Боксёр распахнул заднюю дверцу машины.

– Сюда? Вот спасибо…

Мирон забрался в салон, и Боксёр захлопнул дверцу.

– Паскудные вы ребята. – Мирон потёр грудь кулаком и сквозь тёмное стекло снова взглянул на дом. – Ну ничего…

Боксёр сел за руль и завёл двигатель.

– Сиди тихо, чтобы я тебя не слышал. – Он посмотрел на Мирона в зеркало заднего вида. – Будешь обивку ковырять – в багажнике у меня поедешь. Понял?

– Угу.

Машина двинулась вперёд, понемногу набирая скорость.

– Могли бы, между прочим, компенсацию мне предоставить, – язвительным тоном проговорил Мирон. – Зря, что ли, кровь брали? Хоть бутылку водки дайте!

– Перебьёшься.

– А денег? Я сам куплю в магазине.

– Закрой пасть.

Мирон нахмурился. Обернулся и, старательно вглядываясь, посмотрел на удаляющийся дачный посёлок.

– От водонапорной влево, – прошептал он. – Ну-ну…

Они выехали на шоссе. Справа замелькали придорожные столбики.

Мирон снова потёр грудь:

– Трубы горят, не могу… Что ж вы за люди такие! Жалко вам для человека…

Он вдруг закашлялся. Пригнулся, осторожно сплюнул на ладонь и с недоумением посмотрел на светящуюся ярко-красную кляксу:

– Это что за хрень?

Мирон глянул на Боксёра – тот обгоняет длинный грузовик и занят дорогой. Скривился и старательно вытер руку о сиденье впереди. На обивке осталась красная размазня.

Неожиданно машина сбавила скорость, съехала на обочину и остановилась. Мирон посмотрел: впереди человек в фуражке и с полосатой палкой двинулся к машине.

– Ага, – злобно зашептал Мирон, – что теперь будешь делать?

Полицейский остановился со стороны Боксёра.

– Лейтенант Смирнов, проверка документов.

Боксёр кивнул.

– Ну, давай, проверяй его, – продолжил нашёптывать Мирон. – Это же бандит, и у него нет никаких документов! В наручники его, падлу!

Боксёр спокойно протянул полицейскому какое-то удостоверение-книжечку.

– Я надеюсь, ничего не случилось? – предельно вежливо спросил он.

– Пока не случилось, – проговорил инспектор. – Но кто знает…

Он заглянул в книжечку.

Мирон заёрзал:

– Ну же…

Полицейский кивнул и вернул удостоверение Боксёру.

– Счастливого пути! – Он отшагнул в сторону и махнул полосатой палкой другой машине.

– И вам всего-всего… – Боксёр небрежно бросил удостоверение к лобовому стеклу. Посмотрел на Мирона через зеркало: – Ты чё-то там вякал, или мне послышалось?

– Ничего не вякал. Это я на полицейского.

Машина тронулась и помчалась дальше.

– Я в туалет хочу! – заявил Мирон.

– Чё?

– Правда хочу!

– Перебьёшься.

– Мне надо… Я и так уже долго терплю!

– Я тебе чё сказал, урод? – Боксёр глянул через плечо. – Ещё потерпишь, никуда не денешься… Смотри, не нассы мне там!

– А мы скоро приедем?

– Скоро.

– А когда?

Боксёр выдержал паузу. Покрутил рукой, разминая кисть. Затем ответил:

– Совсем скоро.

Он перестроился в правый ряд и на повороте ушёл на круговой подъём. Заехал на мост, проходящий над шоссе, и остановился.

– Уже? – спросил Мирон.

– Уже.

Боксёр вышел из машины и распахнул дверцу со стороны пьяницы.

– Вылазь.

Мирон даже крякнул от удовольствия. Выбрался из машины.

– Свобода… – Он посмотрел по сторонам. – А почему здесь?

Перевёл взгляд на Боксёра и вдруг получил короткий удар в нос.

– А-а! – Мирон схватился за лицо. – За что?!

На асфальт упало несколько красных капель.

– Перелазь. – Боксёр кивнул в сторону ограждения моста. Вытащил пистолет и, прикрывая его краем куртки, направил на пьяницу.

– Что? – У Мирона перехватило дыхание. Он отступил к ограждению.

– Перелазь, я сказал. Считаю до трёх…

– Я не могу!

– Перелазь, урод, и прыгай! – Боксёр вполсилы пнул Мирона в лодыжку.

– Ай! – Поглядывая на ствол пистолета, пьяница сделал ещё шаг назад. – Я же разобьюсь!

– Ну, это как повезёт.

– Я… тебе это припомню!

– Чё?

– Я тебе это… обязательно припомню! – Мирон скривился, нащупывая позади себя перила.

– Раз!..

– Гады… – Мирон забрался на ограждение. Покачиваясь, выпрямился. Глянул вниз, на шоссе и на шумящие там машины. – Не могу!

– Тебе колено прострелить?!

– Не надо!

– Два!..

Мирон злобно посмотрел на Боксёра:

– Чтоб вы сдохли все!!!

Он раскинул руки и прыгнул вниз. Пролетев десяток метров, хлопнулся об асфальт, и большегрузный трейлер проехал по его телу всеми колёсами, подпрыгивая и покачиваясь. Взвизгнули тормоза. Ехавшая следом машина вильнула в сторону и влепилась в дорожное ограждение.

– Три, – сказал Боксёр.

Спрятал пистолет в кобуру. Посмотрел по сторонам – слева сюда взбирается потёртый жёлтый автобус. Справа никого.

Он вернулся к машине, сел за руль и захлопнул дверцу. Повернул ключ зажигания – двигатель послушно завёлся.

Пушистая пылинка опустилась на приборную панель. Боксёр внимательно на неё посмотрел. Смахнул. Спокойно надавил педаль газа, и «БМВ», набирая скорость, помчался дальше.

* * *

Бледный от ужаса водитель грузовика выбрался из кабины и сел на асфальт, беспомощно оглядываясь по сторонам. Позади остановились другие машины. Их водители, хлопая дверьми, тоже вылезли.

– Что там? – спросил парень в кепке с надписью «Доставка».

– Псих какой-то с моста спрыгнул. – Мужичок рядом с ним пожал плечами. – Прямо на дорогу.

– Может, скорую помощь?

– Да какая тут скорая… – Мужичок кивнул под колёса грузовика. – Он же его на куски растрепал.

* * *

Снова вырулив на шоссе, Боксёр набрал на телефоне четыре цифры.

Сергей Сергеевич взял трубку почти сразу:

– Рома, я весь внимание.

– Хорошие новости, – сказал Боксёр. – Я про грибы. Короче, мы их проверили на одном человечке…

– И?

– Доктор сказал, никаких последствий. Ну и, типа, всё нормально.

– Я тебя понял.

22

– Что это? – Вячеслав Михайлович склонился над вскрытым черепом.

– Хм. Вы у меня спрашиваете? – искренне удивился Толик.

– Не может мозг так выглядеть. – Эксперт взял со столика пинцет. – Такое впечатление, что его изначально не было, а пустое место просто заросло этой мерзостью. Видишь?

Вячеслав Михайлович дотронулся пинцетом до переплетения из дырявых плёночек и слизистых отростков серо-зелёного цвета.

– Я тоже глазам не поверил, – сказал Толик. – Думал, глюки у меня.

– Мозга просто нет, только вот эта странная хрень. И, тем не менее, она вживлена, как положено. Смотри, вот основные кровеносные сосуды, здесь – соединение со спинным мозгом… Вполне вероятно, что и нервная система тоже задействована.

– То есть он вот с этим в голове двигался, думал и разговаривал?

– Насчёт «думал» и «разговаривал» я не уверен… А вот ходить и что-то делать он вполне мог – только неосознанно, на одних инстинктах.

Толик посмотрел на эксперта:

– Это у него… от наркотиков, так?

– Ты считаешь, что они разъели ему все извилины? Нет, так не бывает. Ни разу не видел, чтобы наркоманский мозг хоть чем-то отличался от обычного. Наркотики влияют на психику человека и его мыслительные процессы, а внутренние органы почти не затрагивают.

– А как же тогда…

– Остальное – от свинячьего образа жизни и сопутствующих ему заболеваний. – Вячеслав Михайлович пальцем в перчатке потрогал влажное, поблёскивающее слизью, образование внутри черепной коробки. – Здесь что-то совершенно другое. – Он взялся пинцетом за красноватое уплотнение. Потянул. Уплотнение вдруг лопнуло, забрызгав яркой кровью перчатки и рукав его халата. – Чёрт… Надо остановить вскрытие и немедленно отправить ткани на исследование.

– Подозреваете, что это какая-то зараза? – растерялся Толик.

– Откуда я знаю? – Эксперт выпрямился, стянул перчатки и бросил их в ведро. – Но если это что-то инфекционное, нас закроют в карантин и закроют надолго.

23

Шмель открыл дверцу холодильника. В самом низу блестят три бутылки пива, на средней полке – тарелка с нарезанной копчёной колбасой, пачка майонеза и засохшая луковица. Он сгрёб с тарелки пятнистые кружочки и засунул в рот. Начал жевать. Его взгляд остановился на верхней полке: лоток с сырыми отбивными. Шмель вытащил его.

«Свинина» – напечатано красными буквами. Он потыкал в мясо пальцем. Мягкое.

– Ну, это уже что-то. – Шмель захлопнул холодильник. Жуя колбасу, прошёлся до раковины и бросил в неё лоток с отбивными. Посмотрел в угол кухни, где ящик с картошкой: отмытые картофелины как на подбор крупные, с гладкой розовой кожицей. Взяв пустую кастрюлю, Шмель накидал в неё картофелин, залил их водой из-под крана и поставил на плиту. Зажёг газ.

Почесал пузо.

Постоял, глядя на отбивные в раковине. Развернувшись, взял со стола пистолет. Снял его с предохранителя и вышел из кухни.

* * *

Наташа почувствовала, как кто-то провёл рукой по её голове и тут же проснулась. Увидев пистолет, растерянно подняла глаза: толстяк.

– Выспалась? – спросил он.

Наташа промолчала.

– Эй, я с тобой разговариваю!

– Да, – через силу ответила она.

– Как звать? Только не ври мне, не люблю придумок.

– Наташа.

Шмель ухмыльнулся:

– Вот что, Натаха… Давай на кухню, я голодный и жрать хочу.

Он почесал пузо свободной рукой.

Наташа провела по лицу ладонями, прогоняя остатки дневной дремоты. Сунула ноги в босоножки, застегнула ремешки и встала.

Толстяк отступил в сторону, пропуская её к двери.

Наташа вышла в коридор. Когда проходила мимо большой комнаты, как бы невзначай глянула в ту сторону. Пусто, второго бандита не видно.

Действительно ли он повёз пьяницу на кольцевую или застрелил его где-то поблизости в лесу, остаётся только догадываться.

Попав на кухню, она осмотрелась. Оборудовано неплохо: посудомоечная машина, мини-гриль, электротёрка и овощерезка. Над разделочным столиком развешаны сковородки разных размеров, половники и лопатки. Много разных других штук, вроде открывашек, чистилок и косточкодоставалок. В хозяйстве, конечно, они могут пригодиться, но здесь это выглядит так, будто кто-то не очень умный скупил в магазине всё подряд.

Наташа обернулась:

– Что делать?

Шмель поставил табуретку и сел. Руку с пистолетом положил на колено.

– Там у меня картоха вариться поставлена, а в раковине отбивные лежат. Ты забацай всё это по-быстрому, а я подожду.

Табуретка скрипнула, когда Шмель, откинувшись, прислонился к стене.

Наташа отвернулась. Посмотрела на кастрюлю, стоящую на плите, и сделала огонь посильнее. Забрав из раковины лоток, положила его перед собой на разделочный стол.

Спокойно. Ничего страшного не происходит. Я всего лишь на кухне, и меня всего лишь попросили приготовить ужин…

Ужин?!

«А вечерком мы с тобой в баньку сходим…»

Сколько сейчас времени?

Электронные часы над плитой, словно подслушав её мысли, коротко пискнули. Пятнадцать ноль-ноль зелёными цифрами.

Времени до вечера ещё много, но он по-любому наступит. Значит, надо придумать хоть какой-нибудь план действий.

Она стянула с лотка плёнку, отделила от мясной массы округлую нарезку и положила её на разделочную доску. Решив, что кусок слишком большой и его следует разрезать на два, Наташа потянулась к подставке с ножами и сразу почувствовала, что Шмель следит за каждым её движением. Он насторожился, когда она взяла нож и тронула лезвие пальцем.

Боится, что я на него кинусь?

Табурет под Шмелём снова скрипнул. Наташа услышала звук открываемой дверцы холодильника и глянула через плечо: толстяк достал бутылку пива и вернулся на место.

Пшшик! – открыл крышку. Начал пить, делая булькающие глотки. Закашлялся, поперхнувшись внезапно хлынувшей пеной, и расплескал пиво себе на шорты.

Свинья…

Наташа разрезала отбивную и сняла с крючка молоток.

Тук-тук-тук. Перевернула.

– Кто по жизни? – спросил Шмель.

Наташа опустила руку с молотком.

– Оглохла, что ли? Кем работаешь, спрашиваю.

Наташа поджала губы.

Ответить правду? Или придумать что-нибудь этакое? В прокуратуре младшим сотрудником, юристом в суде…

– Только не говори, что у тебя папа прокурор и ты варишь кофе его заместителю, – сказал Шмель.

– Медсестра.

– Ого! – Шмель отхлебнул из бутылки. Рыгнул. – Честно тебе скажу: медсестры у меня ещё ни разу не было. Училка была, библиотекарша, даже пожарница один раз. А вот медичка… Наслышан я, какие вы в постели шустрые, ох, наслышан!

Наташа продолжила отбивать.

В какой-то миг она ощутила, что толстяк по-прежнему на неё смотрит. Но уже не из опасения, что она бросит молоток ему в лысину, а совсем по другому – жадно оглядывая с ног до головы, как танцовщицу в ночном клубе.

На всякий случай Наташа потянула юбку вниз.

Сама виновата. О чём ты думала, когда так наряжалась? Решила, что на твои длинные ноги будут пялиться только нормальные парни, а маньяки стыдливо закроют глаза?

Тук-тук-тук.

Итак, вечером толстяк потащит меня в баню. Когда мы пойдём через двор, можно будет сорваться и попробовать убежать. Но у Шмеля, как и сейчас, будет пистолет, а это значит – пуля в спину.

Вывод?

О побеге в тот момент не может быть и речи.

Она взяла следующий кусок мяса и положила его на доску. Тук-тук-тук.

Как только мы попадём в предбанник, Шмель, разумеется, запрёт дверь. Посмотрит на меня и лениво так процедит сквозь зубы: «Всё, детка. Бесполезно метаться, ты уже попала. Вариантов у тебя немного: либо по-хорошему, либо по-плохому…»

Дальше он прикажет раздеться, я сниму одежду и… И всё, пути к отступлению будут отрезаны.

Тут, тук, тук.

Вывод?

А вывод таков: надо начать раздеваться самой, не дожидаясь грубых указаний Шмеля. Спокойно и, может быть, даже с улыбкой. Это притупит его внимание, заставит поверить, что я смирилась со своим положением и стала послушной. Видя такое дело (да и тело), Шмель тоже начнёт раздеваться. А так как с пистолетом в руке это делать не удобно, он, скорее всего, положит его на какой-нибудь столик.

И в этот момент надо будет долбануть его по затылку чем-нибудь тяжёлым. Там ведь наверняка есть что-то: кочерга или топор. Ну, на крайний случай, табуретка. Силы для одного удара хватит, а затем…

Затем следует быстро надеть то, что успела снять, открыть дверь и бежать сломя голову. Всё равно куда, лишь бы подальше от этого страшного места и этих страшных людей.

Тут, тук, тук. Наташа переложила отбитое мясо на тарелку. Взяла ещё кусок.

Движение за спиной заставило её насторожиться.

Скрипнула половица.

Ещё движение.

Тихо.

Шмель обхватил её за талию.

– Стой так, детка… и не шевелись.

В шею упёрся ствол пистолета. Наташа закусила губу. Её затрясло от омерзения, когда толстяк провёл ладонью по её груди.

– Хорошо, детка… вот так…

Он спустил руку ей на живот и прижал к себе.

– Пусти… – еле произнесла Наташа, почувствовав, как к горлу подступили слёзы. Пистолет больно ткнулся в подбородок. Она попыталась отстраниться, но не получилось.

Рука Шмеля скользнула по её левому бедру. Наташа всхлипнула.

– Не бойся, не бойся… – зашептал Шмель. Он вытянул молоток из её пальцев и отложил его в сторону. – Слушай, а может, ну его, этот ужин? Может, сразу в баньку? – Толстяк засопел ей на ухо и попытался лизнуть.

Его потная ладонь вновь легла ей на грудь.

Наташа задержала дыхание.

Мерзко. Очень мерзко.

Нет, нет, нет!

Сердце забилось.

Что делать?!

Ладонь толстяка кажется липкой, пальцы ползут по коже, словно слизняки.

Надо успокоить сердце. Надо унять мысли и не дать страху завладеть ими.

Терпеть.

Терпеть и оставаться спокойной, что бы сейчас ни произошло…

Что бы ни произошло?!

Ствол пистолета сильнее вдавился в подбородок, когда рука Шмеля скользнула ниже.

Не-ет…

Наташа почувствовала, как страх перед смертью и чем бы то ни было растворяется и в сердце зарождается нечто другое, придающее силы.

Злость.

Та самая, которая…

Толстяк обслюнявил губами её шею:

– Сладкая…

Она поняла, что уже не просто злится.

Терпеть??!

Почувствовала, что уже не контролирует себя, закипает…

На плите зашипела вода.

Закипает!!!

Резким движением оттолкнув Шмеля, она подхватила кастрюлю с картофелинами и булькающим кипятком и без колебаний опрокинула ему на голову. Едва не обварив себе руки, успела отскочить прежде, чем обжигающий поток брызнул во все стороны.

– Ааааа!!! – Бандит выронил пистолет и обеими руками схватился за лицо. Картофелины, попадав на пол, раскатились в разные стороны среди лужиц кипятка, кастрюля отлетела и тоже где-то грохнулась. – Ааааа!!!

Что ты стоишь?! Беги!!! Наташа сделала шаг в сторону и бросилась к выходу. Под ногой скользнул соломенный коврик, и она потеряла равновесие, ударилась об пол коленом, вскочила. Вперёд!!!

– Ах ты, сука!!! – донеслось сзади.

В углу прихожей – спортивная сумка. Наташа закинула ремень на плечо и развернулась к входной двери. Ручка-шар. Повернула гладкий набалдашник, ударила дверь бедром. Заперто. Нажала ещё раз. Бесполезно. Снизу ручки видна замочная скважина. Закрыто на ключ?

А ты как хотела?!

– Я убью тебя!!! – послышалось из кухни.

Ключ где-то у толстяка. Только где? И как его взять?

Она быстро вернулась обратно в кухню. Шмель, ползая на коленях, шарит рукой по полу вокруг себя. Ищет пистолет! Наташа шагнула ближе. Вот он – чёрный, почти матовый, валяется в луже возле плиты. И совсем не в той стороне, где Шмель его ищет.

Подойти и взять?

А что дальше?

Сердце прыгнуло, когда она заметила чуть правее пистолета связку ключей: длинные и короткие, сцепленные между собой колечком.

Не спеши. Не дай ему понять, что ты вернулась.

Она сделала осторожный шаг.

Шмель скрипнул зубами. Опять пошарил рукой. Зацепил картофелину, и та подкатилась к Наташиным ногам.

Не дышать.

Шмель повернулся: глаза зажмурены, ошпаренное лицо искажено гримасой. Коже на лысине вздулась и уже начала отслаиваться.

Не дышать. Она шагнула ещё.

– Сука… – Лицо Шмеля перекосилось сильнее, один глаз дрогнул и приоткрылся. И в тот момент, когда она наклонилась за ключами, он схватил её за руку. Наташа вскрикнула, ногой толкнула пистолет, и тот ускользил куда-то под стол. Толстяк потянул её к себе, пытаясь схватить за волосы, но она увернулась. Полоснула ногтями ему по морде, выкрутилась, подхватила ключи и снова побежала к выходу.

– Я порву тебя, тварь!!! – заорал Шмель.

В прихожей она дрожащими руками вставила ключ в замок. Застрял. Не тот! Она вытащила ключ и вдруг уронила связку себе под ноги.

Чёрт… Спокойнее!

– Поганая шлюха!!! – донеслось с кухни.

Наташа обернулась: Шмель отыскал пистолет и теперь приподнимается. Она схватила связку, взяла другой ключ. Руки дрожат, мешая сосредоточиться, ключ скользит по металлу, не попадает в скважину.

– Сука! – крикнул Шмель. – Ну всё…

Она вставила ключ. Подошёл. Теперь открываем…

Выстрел заставил её сжаться и присесть. Пуля выбила щепки из притолоки прямо над головой. Наташа повернула ключ и толкнула дверь. Второй выстрел срезал кусочек стены рядом с плечом, когда она выбегала на улицу.

– Стой, я тебе сказал!!!

Очутившись во дворе, она быстро посмотрела по сторонам. Где Боксёр? Его действительно нет или он, услышав выстрелы, затаился?

Может быть, поджидает возле калитки?

Наташа свернула с дорожки и понеслась по направлению к забору, решив, что такой путь безопаснее. Каблуки провалились, как только она попала на траву.

К чёрту босоножки!

Она сбросила их и ринулась дальше. Жёстко, но терпимо. Только бы здесь не было колючек!

Добравшись до забора, Наташа остановилась: ржавую сетку оплетают сорняки и что-то ещё. Она тронула пальцем. Обрывки колючей проволоки! С голыми ногами перелезать через это?! Нет, забор не осилить. Значит, придётся всё-таки через калитку.

Она двинулась по траве вдоль засохшего малинника. Вот и дверца в заборе. Открыто. Наташа выбралась на дорогу, и твёрдые комья сухой земли больно кольнули ей ступни. Так нельзя. Если ты порежешь ногу или собьёшь ноготь, то не сможешь бежать. Она перескочила на траву. Впереди лес, надо туда, там есть хоть какой-то шанс спрятаться. Наташа пригнулась, пробежала через поляну и в самом её конце нырнула под нависшие ветви большого дерева.

Сердце колотится, в горле пересохло…

Она развернулась и посмотрела в сторону дачи. Никого.

Скинув с плеча сумку, расстегнула молнию. Сверху, в пакете – одежда для фитнеса. Под ней – кроссовки. Рядом, в кармашке – пара белых носков.

Замечательно!

* * *

Шмель остановился у распахнутой калитки.

– Чёртова сука… – прохрипел он, оглядывая поляну перед лесом.

Перевёл взгляд влево, на высокие сосны. Затем вправо, на пустую дорогу.

Медленно опустил глаза на пистолет в руке.

Снова посмотрел на лес.

– Тварь… Думаешь, я не найду тебя?!

Он пнул землю и пошёл обратно в дом.

24

Притормозив перед поворотом, Берестнев взглянул на экран навигатора. Всё верно: мигающая стрелка показывает именно в эту сторону. Он бросил взгляд к горизонту – мелкие домики среди зелени. Повернул на дорогу, ведущую к этим домикам, и спокойно поехал дальше.

Хорошо. Здесь пусто и можно расслабиться. Не то чтобы закрыть глаза, но хотя бы не так пристально следить за дорогой и не беспокоиться за бампер впереди идущей машины.

Берестнев прижал кнопку громкости на магнитоле и, удовлетворённый подрагиванием динамиков, вернул пальцы на руль.

Вот так.

Так – самое оно. Никаких тебе директоров и никаких начальников. К чёрту.

Будем отдыхать и наслаждаться жизнью.

Сам себе хозяин и сам себе директор. Да?

25

В кроссовках идти гораздо удобнее. Наташа перешагнула через лежащее дерево и зашелестела ногами по траве. Салатовую блузку она сменила на чёрный спортивный топик, решив, что так будет меньше привлекать внимание. Если бы шорты для занятий не были красными, сменила бы и юбку.

Лес, в который она зашла, оказался не таким уж большим: через пару минут впереди появился просвет и пришлось лезть через какие-то кусты. Вскоре стало видно, что по краю леса идёт полоса асфальта, а дальше начинается пустырь.

Шум двигателя?

Она остановилась и прислушалась.

Да, очень похоже на машину. Шуршание колёс и ровное жужжание понемногу нарастают, значит, объект приближается.

Она пробралась вперёд ещё немного.

Надо быть осторожной и не торопиться. Может оказаться, что это не случайная машина, а тот же Боксёр отправился на поиски.

Наташа раздвинула ветки и выглянула.

Красный автомобиль. Обычный, средних размеров и среднего, как говорят, ценового диапазона. Уже близко. Покачиваясь на неровностях дороги, машина блеснула лобовым стеклом.

Не бандитский внедорожник, и это уже хорошо.

* * *

Берестнев собрался переключить в магнитоле трек, как вдруг на дорогу из леса выскочила какая-то девушка и отчаянно замахала руками:

– Стойте!

* * *

Наташа кинулась к автомобилю.

– Помогите мне!

Дверца распахнулась. Парень за рулём встревоженно нахмурился:

– Что случилось?

Наташа запрыгнула в салон.

– Скорее поехали! – Она умоляюще посмотрела на водителя. – Я потом всё объясню!

– Может, я чем-то могу помочь?

– Пожалуйста!!!

– Без вопросов. – Парень пожал плечами. – Поехали так поехали.

Машина резво тронулась. Водитель, не жалея колёс, проскочил разбитый участок асфальта и помчался дальше. Лес справа от дороги через сотню метров кончился, и Наташа с замиранием сердца снова увидела дачный посёлок – домики различной формы, заборы, деревья, крыши. Бандитская дача где-то на окраине и отсюда не просматривается, но с той стороны сюда идёт дорога. К счастью, на ней никого нет.

На всякий случай Наташа обернулась и окинула взглядом пространство позади автомобиля. Тоже не видно ничего подозрительного.

26

Шмель остановился в коридоре. Здесь полумрак, и глаза режет не так сильно.

– Су-у-ка… – прошипел он сквозь зубы. Повернулся, вскинул пистолет и несколько раз бахнул в сторону комнаты, где раньше были пленники.

Три дыры в двери, щепки из дверной коробки, внутри самой комнаты, звякнув, разбилось оконное стекло.

– Ааааа! – Шмель ударил рукой в стену. – Ааааа!!!

Со злостью отбросил пистолет.

– Тва-арь!!!

Развернулся, тяжело дыша. Заметив в зеркале своё отражение, шагнул ближе: обваренная кожа местами вздулась, щёки обвисли, верхняя губа уродливо поднялась, обнажив передние зубы. Через всё лицо – глубокие красные борозды от ногтей.

– Су-у-у-ка-а… – снова прошипел он. Впечатал кулак в отражение, и зеркало, треснув, разбежалось паутиной.

27

Дачные домики закончились, и асфальтированная дорога плавно перешла в пыльную грунтовку.

– Куда мы едем? – спросила Наташа.

– Меня здесь друг недалеко ждёт. – Парень отвлёкся от дороги и глянул на неё.

– А потом?

– Потом в лес. Хочешь с нами? Ничего такого, обыкновенный пикник.

Наташа поправила на коленях спортивную сумку.

– А что за друг? – настороженно спросила она.

– Хороший друг. И даже полицейский.

– Правда?

– Не сомневайся. – Парень кивнул. – Кстати, если у тебя какие-то неприятности, можно с ним посоветоваться. У тебя ведь неприятности, я правильно понял?

Наташа не ответила. Она обернулась и посмотрела на дорогу – пыль висит почти как туман, но хорошо видно, что за ними по-прежнему никто не едет. Вдалеке тоже ни одной движущейся точки.

Можно успокоиться?

Наверное, можно. В конце концов, откуда бандиты могут знать, что я села в машину?

По обеим сторонам потянулись луга с зелёной травой.

Красиво. Зелень, когда её так много, всегда выглядит красиво. Говорят, зелёный цвет успокаивает нервную систему, так что смотри, девочка, смотри.

Машина забралась на холм, и перед ними, точно из-под земли, появился какой-то незнакомый здоровяк в пятнистых штанах и ветровке, с аккуратным чёрным рюкзаком на плече.

– А вот и наша доблестная… – сказал парень за рулём и остановил машину.

Здоровяк наклонился к открытому окну:

– Ого! Ты что, женился?

– Честно говоря, ещё даже не познакомился. – Парень пожал плечами.

– Непорядок! – Здоровяк сел в машину сзади и протянул Наташе руку: – Дедов моя фамилия. Можно просто Андрей.

– Наташа.

– Замечательно. А это Берестнев. Нормальный парень и, кстати, до сих пор не женатый. Ты к нему хорошенько присмотрись…

– Кончай трепаться. – Парень за рулём – Берестнев – чуть смутился. – Куда ехать-то?

– Прямо по дороге, до леса. – Здоровяк по фамилии Дедов указал направление. – Где повернуть – скажу.

Машина снова тронулась.

– Итак, – продолжил Дедов, обращаясь к Наташе, – стрелять умеешь или в первый раз?

– Как это – стрелять?

– Обыкновенно. Нажимаешь и – бац, бац! – Дедов расстегнул свой рюкзак и вытащил из него что-то вроде автомата. Чёрный металл матово блеснул. – Смотри, какая штука. Маленькая, но режет, зараза! Деревья косить можно.

– Куда мы едем? – Наташа забеспокоилась.

– А тебе что, Берестнев не сказал? По банкам стрелять.

– Куда?

– Да ты не волнуйся, банки не коммерческие, а обыкновенные – из-под пива и газировки такие, знаешь? Пустые бутылки тоже в достаточном количестве. Саня, ты ведь взял?

– Разумеется. – Берестнев кивнул.

Наташа покосилась на Дедова в зеркало заднего вида. Вроде не бандит: ведёт себя спокойно, без кривляний и характерных словечек.

– А ты действительно из полиции? – спросила она.

– Так он уже разболтал? – Дедов притворно хмыкнул. – Ну да, есть такое дело. Только это большой секрет. А тебя кто-то обидел?

– Да нет, уже всё нормально.

Наташа заставила себя улыбнуться.

28

Тяжело дыша, Шмель прошёл в другой конец коридора и снова остановился.

Кожу на голове жжёт так, словно её содрали живьём. Боль пульсирует и растекается, режет.

– Тва-а-арь…

Он посмотрел по сторонам.

Аптечка. Вот она, белый шкафчик с красным крестом, висит на стене. Там наверняка что-нибудь есть. Что-нибудь от этой жуткой боли.

Какие-нибудь таблетки, может быть, ампулы. Да что угодно, лишь бы морду не раздирало на части!

Шмель открыл дверцу маленького шкафчика и запустил руку в медикаменты.

Лейкопластыри, вата, бинты…

Какие-то витамины…

Таблетки от кашля… Одноразовый шприц…

Он выгреб всё из аптечки и сбросил на пол.

Ничего. Никаких обезболивающих таблеток или ампул с чем-нибудь подобным.

Ни одной.

Он со злостью ударил ладонью в стену:

– Сука!!!

Постоял. Вглянул в сторону кухни. Затем опустил глаза и разворошил ногой кучу медикаментов. Наклонился и поднял запаянный в плёнку одноразовый шприц.

Зашёл на кухню. Приблизился к плите и внимательно посмотрел на колпак вытяжки над ней. Положив шприц на стол, сунул руку в пространство за вытяжкой и тщательно пошарил там пальцами.

Ничего нет.

Шагнул правее и выдвинул ящик. Вилки, ложки. Пробки от когда-то выпитых бутылок, ещё какая-то мелочь. Поискав рукой снизу ящика, нащупал прилепленную полосу скотча и отодрал её. Пустая. Задвинул ящик обратно.

– Сссс…

Посмотрел на подоконник, ухватил растущий в горшке кустистый цветок и выдернул его вместе с землёй. На дне горшка оказался маленький целлофановый свёрток. Шмель забрал его, а цветок сунул обратно в горшок. Нетерпеливо развернул пакетик. Порошок белого цвета. Совсем мало – может быть, всего лишь щепотка.

Сосредоточенно посапывая, Шмель вытряс порошок в чайную ложку. Чуть приоткрыл кухонный кран и капнул туда же воды.

Не глядя пошарив рукой по столу, придвинул к себе круглую настольную зажигалку. Перещёлкнул рычажок, и над зажигалкой выскочило пламя.

Глаза защипало от пота. Шмель потёр их свободной рукой, но это не помогло, а сделало хуже: воспалённые веки стало резать так, будто он сунул в них красного перца.

– Сссссс!!!!..

Проморгался. Встряхнул головой.

Поместил ложку над пламенем и принялся её греть. Порошок довольно быстро растаял, растворился, и смесь зашипела мелкими пузырьками. Шмель убрал ложку с огня и пристроил её на спичечный коробок.

По щекам поползли капли пота. Ему вдруг стало не хватать воздуха, он с трудом сделал вдох. Хрипло, через силу, выдохнул. Схватил шприц и зубами надорвал упаковку. Снял с иглы защитный колпачок. Попытался опустить иглу в смесь, но не смог: рука дрогнула и ушла мимо ложки.

Наметился ещё раз.

Скользнул иглой по краю ложки – и опять мимо.

Почувствовал, как кожа головы вновь начинает обжигающе ныть.

Боль нарастает. Кажется, что невидимые ножи пронзают череп, уходя в самую глубину и ещё глубже.

– А-а-а!!!

Он бросил шприц и схватился за голову, пальцы заскользили по облезающей коже.

– Мммм!!!

Пошатнулся, зацепил рукой ложку с зельем, и оно мелкими каплями разлетелось в воздухе. Ноги подломились. Шмель едва не упал, схватившись за край стола. Заскрипел зубами:

– Мммммммммм!!!

Дыхание всё хуже. Сдавливает.

Он посмотрел на пустую ложку. Подхватив со стола пакетик, поднёс его к глазам. Отбросил.

Захрипел. С трудом выпрямился. Качнулся, но сумел удержаться.

Медленно посмотрел в одну сторону кухни. Затем в другую.

Взгляд упал на тарелку, стоящую в углу разделочного стола. Серо-жёлтые кусочки посыпаны зеленью.

Шмель замер, соображая.

Кусочки. Серо-жёлтые.

Блестят, политые маслом.

Он шагнул к тарелке, взял пальцами чешуйчатую шляпку. Хмуро посмотрел на неё. Сунул в рот и осторожно пожевал.

Постоял, осмысливая ощущения. Проглотил.

Повернув голову, посмотрел в другой угол стола, на пухлый цветной пакет, лежащий на боку – грибы из него чуть высыпались, образовав неровный полукруг. Шмель шагнул в том направлении. Сунул руку в пакет и горстью отправил грибы в рот. Запихал их пальцами, помогая. Вытащил из холодильника бутылку пива, открыл её и присосался к горлышку. Старательно прожевал грибы и проглотил их.

Медленно-медленно поставил бутылку на стол.

29

Боксёр припарковал внедорожник перед высоткой бизнес-центра. Вышел из машины и, наклонив голову, хрустнул позвонками. По ступенькам поднялся до входа, зашёл в здание.

Сдав на посту охраны пистолет, прошёл в лифт и небрежно приложил магнитную карточку к датчику. Зажглась цифра «22». Когда двери закрылись и лифт тронулся, Боксёр повернулся к зеркальной стенке и уставился на собственное отражение – глаза в глаза, пристально всматриваясь в лицо воображаемого соперника. Сосредоточил взгляд на левом зрачке, старательно всверливая давящую силу. Перевёл внимание на переносицу и сделал то же самое.

Всё время, пока лифт поднимался, Боксёр ни разу не моргнул.

Выйдя на самом верхнем этаже, он поздоровался за руку с охранником и зашёл в кабинет с табличкой «Компания «Zettica M».

В кабинете никого не оказалось. Боксёр пересёк его, дошёл до окна, подвинул занавеску и через открытую стеклянную дверь попал на крышу здания. Зелёная тропическая растительность вокруг бассейна чуть шевельнулась от тёплого ветра. Сергей Сергеевич, сидя в плетёном кресле под большим зонтом из камыша, отвлёкся от ноутбука, кивнул и снова опустил глаза на экран.

– Аната то но бижинесу о оконау ни ва йорокоби! – неторопливо сказал он собеседнику по видеосвязи.

Собеседник ответил ему на таком же языке.

– Сайонара, – сказал Сергей Сергеевич, выключил видеосвязь, закрыл ноутбук и посмотрел на Боксёра: – Присаживайся.

Боксёр сел в плетёное кресло с другой стороны столика.

– Рассказывай. Я тебя внимательно слушаю, – кивнул Сергей Сергеевич.

– Да, собственно, я уже рассказал… Мы грибами одного никчёмного урода накормили. Он поглючил немного, а потом нормально так, бодрячком… Кровь ему на всякий случай проверили. Короче, всё в порядке.

– Всё в порядке? – Сергей Сергеевич прищурился. – А скажи-ка мне, дорогой мой, какого хрена вы кого ни попадя на объект таскаете?

– Так ведь… у нас всё под контролем, Сергей Сергеевич!

– Очень на это надеюсь, Рома. Тем не менее – говорил до этого и повторяю ещё раз: на третьем объекте никаких посторонних. Никаких «никчёмных уродов», никаких девок – ни-ко-го!

Боксёр глянул исподлобья и скривил губу:

– А откуда вы про это знаете? Доктор стуканул?

– Мне перед тобой отчитаться?

Боксёр промолчал.

– Ладно, проехали. – Сергей Сергеевич щёлкнул зажигалкой и прикурил сигарету. – Я тебя по другому делу вызвал. Витю Мохова знаешь?

– Махно?

– Он самый. – Сергей Сергеевич выпустил дым. – Сегодня ночью какие-то недоноски расстреляли его в машине.

Боксёр промолчал.

– Мы, конечно, ищем этих тварей, и найдём, – Сергей Сергеевич снова затянулся, – но люди остались без лидера. Чуешь, к чему я клоню?

– Гм.

– Не «гм», Рома, а принимай бригаду.

– Чё?

– Ты меня прекрасно слышал.

– Так ведь там одни отморозки! – Боксёр нахмурился. – Как с ними работать?

– Ничего, Махно работал, справишься и ты.

– Махно сам с головой не дружил! Вы же помните, как он туристов порезал!

Сергей Сергеевич посмотрел искоса:

– А кто из нас без греха? Может, мне твои делишки припомнить?

– Не надо.

– Тогда это моё окончательное решение.

Боксёр потёр костяшки пальцев. Снова взглянул исподлобья:

– Как скажете, Сергей Сергеевич. Спасибо за доверие.

– Вот и хорошо. Там пока Вадим за главного, но насчёт тебя он уже в курсе. Код доступа для связи с ним «11-14». – Сергей Сергеевич стряхнул пепел и продолжил: – Всю команду подключаешь к работе над проектом Карася. Разумеется, будешь использовать их только как исполнителей, без объяснения деталей. Усёк?

Боксёр кивнул.

30

Наташа нахмурилась, увидев, что машина свернула с дороги и, шурша колёсами по сухой траве, направилась в лес.

Что ж, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Страшнее того, что произошло, уже не случится. А если ребята такие же порядочные, какими кажутся, то бояться тем более нечего.

Минуты через три они выехали на окраину большой поляны и остановились.

– Выгружаемся. – Берестнев качнул головой.

Наташа вылезла из машины. Одёрнула юбку и осмотрелась: справа и слева вокруг поляны видны заросли дикого леса, впереди огромной стеной поднимается песчаный обрыв. Идеальное место для стрельбища: деревья скрывают поляну от посторонних глаз, а эта «стена» служит преградой для пуль. Можно не опасаться, что случайно попадёшь в человека или в какого-нибудь дикого зверя.

Интересно, остались ли в этих лесах дикие звери?

Вряд ли.

На пути к «стене», метрах в тридцати от машины – что-то вроде низкой перекладины, сделанной из спиленной сосны. Дальше, примерно в центре поляны, торчат несколько деревянных столбиков. Совсем вдалеке среди травы виднеется разбитый в щепки фанерный силуэт человека.

Дедов вытащил из багажника мешок с чем-то. Звякнули бутылки, скрипнула жестянка.

– Пальчики пока разминайте, – сказал он. Положил мешок на плечо и пошёл на поляну.

Наташа посмотрела на левую ладонь. Ссадины на коже подсохли, но до заживления ещё далеко. Глянула на колено – то же самое, а рядом откуда-то появились свежие царапины.

– Держи. – Берестнев протянул автомобильную аптечку. – Сама разберёшься?

– Вполне.

31

Шмель всмотрелся в разбитое на трещины зеркало. Расплывчатый образ сложился из мозаики в одно целое, но всё равно выглядел уродливо искажённым. Выпученный глаз появился и уплыл в тень.

Шмель наложил на лицо полосу бинта, и та моментально промокла. Он сделал оборот полосой вокруг лба, завёл бинт снизу подбородка. Ещё одним витком перекрыл расцарапанную щёку.

Потрогав пальцами кожу, неожиданно осознал, что почти не чувствует прикосновений.

Очень похоже на то, как лицо немеет после зубного наркоза.

Подействовали грибы? Нормально…

Ну что ж, по крайней мере, нет никакого жжения и той боли, которая выворачивает мозги.

Он замотал переносицу и другую щёку. Когда бинт закончился, остались видны только глаза, рот и узкая щель под носом. Заправив обрывок бинта где-то на затылке, Шмель отвернулся от зеркала.

«Жр-а-а-а-ать…» – заурчало в животе.

Точно. Именно это я и собирался сделать, пока та девка…

Шмель снова зашёл на кухню. Остановился перед холодильником, тупо всматриваясь в его белую дверцу. Сделал ещё шаг, потянулся, чтобы взяться за ручку, и краем глаза вдруг заметил движение возле окна. Нервно хлопнул рукой по бедру – пусто, пистолета нет.

Развернулся в сторону мелькнувшей тени.

Занавеска…

Занавеска?

Да, всего лишь занавеска на окне.

Се-ра-я… Висит себе, колышется от сквозняка, словно грязная тряпка.

Он с раздражением хмыкнул, почесал через бинты щёку и опустился на табуретку.

Что-нибудь сожрать.

Сожрать… Сожрать…

Ещё движение, но теперь с другой стороны.

Что это?

Плавно колыхнулась стена. Шмель сосредоточенно всмотрелся в неё.

Глюки?

Потолок пошёл рябью, будто в воду бросили камень.

Они самые… Это грибы так чудят.

Шмель засопел. Опустил голову и обхватил её руками. Посидел немного.

Шорох.

Лёгкое поскрёбывание по чему-то деревянному, словно бы ногтями.

Что ещё?

Он поднял голову и прищурился.

Девка.

И даже замер от изумления. Девка?!

Та самая сучка. Вот она, стоит возле плиты.

Шмель скрипнул зубами.

Что она там делает?

Режет что-то на разделочном столе.

Жрать… Жрать…

Он тряхнул головой и посмотрел снова. Девчонка исчезла, растворилась в воздухе, будто её никогда и не было.

– Су-у-ка… – прошипел он. Потёр кулаком правый глаз и поднялся с табуретки. Прошёлся до разделочного стола.

В тарелке поблёскивают отбитые кругляши свинины.

Жрать… Жрать…

Он взял ошмёток сырого мяса. Посмотрел на него внимательно, сунул в рот и начал жевать. Чавкая, развернулся к окну и прищурился, глядя в просветы между решёткой и виноградной листвой. Дожевал, проглотил. Ладонью смазал с губы потёкшую слюну.

Движение слева, возле двери.

Шмель быстро повернулся. Опять та девка.

Теперь стоит возле выхода из кухни, прислонясь к дверному косяку. Игриво улыбается.

Шмель сделал к ней шаг. Остановился.

Девчонка неторопливо развернулась к нему спиной и встала в дверном проёме. Шагнула в сторону ножкой на высоком каблуке.

Хороша, сучка… Шмель снова скрипнул зубами.

Девка скользнула рукой по двери. Медленно выгнула спину и, шагнув ещё шире, расставила длинные стройные ноги. Оглянулась.

– Тва-а-арь!!!

Шмель зарычал, подхватил табуретку и с яростью бросил её в призрак. Табуретка с грохотом ударилась о дверной косяк, и видение пропало.

– С-с-с-с… – прошипел он, чувствуя, как в голове что-то поплыло. Качнулся, схватился за стол. Пошкрябал рукой бинты на щеке и вдруг обнаружил, что у него подрагивают пальцы.

Наркоманский тремор?

– С-с-с-с!!!

Он сильно, до хруста, сжал кулак. Распрямил пальцы и посмотрел ещё раз.

Стоят чётко на месте. Ровно и чётко, как у хорошего хирурга.

То-то же…

Шмель опустил руку.

Повернувшись, взглянул на тарелку с отбивными. Почесал пятернёй пузо. Шагнул и подхватил ещё один расплющенный кусок мяса. С жадностью отправил его в рот и начал жевать. Постоял так, мутным взглядом уставясь в крышку стола. Проглотил.

Краем глаза заметив слева мерцающий огонёк, повернул голову. Мобильник. Это он так мигает дежурным сигналом.

Шмель сгрёб телефон со стола, вызвал на экран список сохранённых контактов и ткнул толстым пальцем в один из них.

В тишине заунывно прозвучал гудок вызова.

Ещё один протяжный гудок. Соединили.

– Леночка? – Шмель скривил рот. – Это Юра.

Голос в трубке замурлыкал:

– Привет-привет, мой проказник…

– Меня слушай! – оборвал Шмель.

– Да, Юра.

– Я тебя, Леночка… в гости хочу позвать.

– Всегда готова.

Шмель засопел в трубку. Качнулся, переступая с ноги на ногу.

– Дачу мою помнишь?

– Ну да, конечно. Я же там была пару раз. Мы с тобой ещё в баньке шалили. А что ты однажды придумал – о-о-о!

– Я сказал, меня слушай! – Шмель злобно двинул уголком рта.

– Да, мой повелитель… Когда мне приехать?

– Сейчас.

– Вот прямо сейчас?

Шмель потянул ворот футболки вниз, освобождая шею, захрипел:

– Да, прямо сейчас. Я соскучился.

– О, мой котик! Я уже лечу!

Шмель посмотрел на экран мобильника. Имя абонента – «Лена шустрая».

Нажал «отбой» и бросил телефон на стол.

Постоял, переводя дыхание и глядя, как на экране мобильника переливается отблеск от лампочки. Посмотрел на выход из кухни. Затем в сторону разделочного стола. Никаких глюков.

И снова взял телефон в руку.

32

В кармане Боксёра пиликнул вызов.

– Ничего-ничего. – Сергей Сергеевич сделал повелительный жест. – Ответь.

Боксёр достал мобильник, мельком глянул на определившийся номер – «Шмель». Поднёс его к уху:

– Да.

Сергей Сергеевич потушил сигарету в пепельнице.

– А нахрена ты её выпустил?! – рявкнул Боксёр.

Сергей Сергеевич перевел на него взгляд и прищурился.

Боксёр выслушал что-то по телефону.

– Да, сейчас буду. – Он надавил кнопку завершения разговора. – Вот урод!

– Что случилось? – спросил Сергей Сергеевич.

Взгляд Боксёра метнулся по сторонам и спикировал в пол.

– Я задал тебе вопрос. – Сергей Сергеевич сдвинул пальцами пепельницу.

Боксёр поднял глаза.

– Девка там у нас ещё была…

– Это я уже знаю. Ты мне скажи, пожалуйста, что значит «была»?

– Я найду её, Сергей Сергеевич.

– Найду? Вот с этого момента поподробнее. Она у вас что, потерялась? Пошла в лес и… что там дальше-то?

– Она сбежала.

– Вот как? То есть, это не очередная ваша сучка, а… кто?

– Я не знаю. Мы заловили её на улице, думали грибов тех дать, а она… не в меру резвая оказалась. – Боксёр поднялся из кресла. – Я сейчас позвоню ребятам, они перехватят её возле трассы.

– Как это будет выглядеть, интересно знать? Ты что, оцепишь там весь лес и перекроешь дороги? – Сергей Сергеевич тоже встал. – Может быть, поставишь блокпост и будешь досматривать машины? Ты говори, не стесняйся, вдруг это я такой глупый…

Боксёр промолчал.

Сергей Сергеевич подошёл к маленькому столику. Налил в рюмку коньяка и выпил. Выдохнул в ладонь.

Затем приблизился к Боксёру вплотную, взял его двумя пальцами за ворот футболки и продолжил:

– Я вас предупреждал?

Боксёр скривил губы, кивнул.

– Ваша сбежавшая девка туда полицию приведёт, ты это понимаешь?

– Ну… вряд ли. – Боксёр замялся. – Какой ей в этом смысл? Живая осталась, пусть радуется.

– Ты можешь это гарантировать? Откуда ты знаешь, что взбредёт ей в голову?

– Ну давайте мы свалим оттуда на какое-то время…

– Что-что?

– Недельку перекантуемся в другом месте, пока всё успокоится.

Сергей Сергеевич отпустил футболку Боксёра и положил руку ему на плечо:

– Ты прекрасно знаешь, что у нас там в подвале.

– Знаю.

– И прекрасно знаешь, что это нельзя оставлять без присмотра.

– Ну…

– А раз знаешь… – Голос Сергея Сергеевича затвердел, и он пристально посмотрел Боксёру в глаза. – Берёшь людей, машину и вывозишь всё, что есть, в течение часа.

– Так ведь там…

– Тебе что-то не ясно?!

– Часа мало, я не управлюсь.

– Да? А ты постарайся. – Сергей Сергеевич убрал руку с плеча Боксёра. – Я жилы из вас повытягиваю, если какой-нибудь местный участковый заглянет туда раньше, чем ты успеешь это сделать. Время пошло!

33

Сидя на пеньке, Наташа старательно обработала царапины на коленке перекисью.

Пощипывает.

Терпи, девочка. А как иначе?

Покусывая губы, прижгла ранки на ладони.

Вот и молодец.

Она посмотрела вперёд, на поляну. Дедов остановился возле перекладины, сделанной из соснового ствола. Снял с плеча мешок, достал из него пустую бутылку и поставил на брёвнышко. Не выбирая, извлёк жестяную банку и пристроил её чуть правее. Следом установил ещё бутылку. Таким образом он выстроил ряд шириной метра три. Затем прошёл чуть дальше и наставил таких же мишеней на торчащие из земли столбики.

Чем только люди не развлекаются…

Она взглянула на Берестнева: в руках парня автомат, и он его сосредоточенно изучает.

Говорят, мужчина всегда остаётся ребёнком, только игрушки у него становятся другими. Очень похоже, что так и есть.

Она закрыла аптечку и встала с пенька.

Дедов вернулся.

– Нравится? – спросил он у Берестнева.

– Да, нормальная такая штуковина. Где взял?

– Выпросил у одного дяденьки на время.

– Этот дяденька – контрабандист?

– Как раз наоборот: борется с этими самыми… – Дедов перещёлкнул что-то на корпусе автомата. – Нажимаешь вполовину – одиночный, до упора – автоматический. Давай, пробуй.

– А сам?

– Успею ещё. Я пока шашлыками займусь. Где у тебя всё? В багажнике?

– Да, там же. – Берестнев поднял автомат на уровень глаз и прицелился в сторону бутылочно-баночного ряда. Повёл стволом левее.

Бах!

Наташа непроизвольно вздрогнула.

Бах! Бах!

Все банки и бутылки на месте. Лишь от песчаной стены взвилась пыль.

Берестнев озадаченно нахмурился.

– Давай, давай, пристреливайся, – приободрил его Дедов. – Не торопись.

Наташа провела по плечу ладонью, сбрасывая налетевший холодок.

Берестнев поводил стволом. Замер, не мигая.

Бах! Бутылка из-под шампанского разлетелась на осколки.

Он опустился на колено и снова застыл. Прищурился.

Тра-тах!!!

Короткая автоматная очередь подбросила в воздух несколько банок.

Наташа закрыла уши ладонями.

Ещё выстрелы – и несколько бутылок, хлопнув, исчезли почти одновременно. Впереди на обрыве осыпался песок.

– Слегка ведёт в сторону, – проговорил Берестнев.

– Это с непривычки. – Дедов кивнул. – Немного потренируешься, и он будет тебе как родной! А девушку-то свою учить собираешься?

– Я?

– А кто? Я, что ли? Это же твоя девушка.

– Вообще-то… Э-э-э…

– Только не надо мне ля-ля! Дай-ка его сюда.

Наташа удивлённо раскрыла глаза, увидев оружие в своих руках.

– Смотри, как сделано, – замурлыкал Дедов. – Каждая линия и каждый изгиб в точности там, где надо.

– Да я не умею, вы что?!

– Первый раз никто не умеет. Давай. – Дедов легонько подтолкнул её.

Наташа потрогала автомат ближе к стволу – тёплый. С некоторым беспокойством взглянула на спусковой крючок.

– Попробуешь? – спросил Берестнев.

Наташа неуверенно пожала плечами.

– Только шагов на десять ближе подойди, тебе легче будет.

Наташа прошла вперёд. Берестнев показал ей, как поставить ноги. Что-то перещёлкнул на автомате и помог взять его правильно.

– Представь, что это продолжение твоей руки, – сказал он. – Как если бы автомат прирос к тебе и стал частью тела. А через вот эту прорезь смотри одновременно на мушку и туда, куда собираешься попасть. Эта штуковина, правда, не для точной стрельбы, но если приноровиться…

Наташа навела прицел на оставшиеся бутылки и банки.

Они такие мелкие! Как в них можно попасть с такого расстояния?! И эта мушка всё время качается…

Она зажмурилась.

Бах!

Автомат подпрыгнул, в правом ухе зазвенело.

– Спокойно, спокойно, – произнёс Берестнев.

Она направила автомат снова, но тут же опустила его.

– Он… прыгает.

– Конечно, прыгает! Ты приклад упирай, он послушнее будет.

Наташа вцепилась в автомат сильнее. Опустила прицел пониже. Сделала глубокий вдох… Задержала… Выдох… Положила палец на крючок.

Кто бы мог подумать, а?

Автомат коротко вздрогнул. Пули задрали щепки на перекладине и ушли в песчаную стену.

– Уже лучше… – Голос Берестнева слышен, точно через вату.

Наташа опустила руки:

– Ребят, может, не надо? Зачем мне это? Я не собираюсь ни в кого стрелять.

– Ты что! – воскликнул за спиной Дедов. – Только ведь начало получаться!

– Я тебе помогу. – Берестнев вежливо развернул Наташу к мишеням. Поправил автомат и её руки на нём.

– Задерживаем дыхание, – шёпотом сказал он, – и потихоньку нажимаем пальчиком. Только не надо при этом зажмуриваться: не в тебя стреляют, а стреляешь ты. Хотя когда стреляют в тебя, зажмуриваться тоже не надо.

Наташа вздохнула. Легко сказать…

Она зрительно совместила прорезь прицела с маленькой штучкой на конце ствола. Всё вместе направила на цветное пятнышко над бревном. Расплывается. И постаралась нажать спусковой крючок как можно плавнее. Автомат дал короткую очередь, и одна банка, подскочив в воздух, улетела в траву.

– Невероятно! – шутливым басом прокричал Дедов.

Наташа обернулась.

Мангал уже дымится, а Дедов, сидя на корточках, нанизывает на шампуры куски мяса.

– Давай, давай, чего ты! – закивал он.

Наташа вновь пристроила автомат к плечу. Дунула через губу на чёлку и прицелилась.

– И потихоньку нажимаем пальчиком… – прошептала она еле слышно.

Тра-та-та!

Зелёная бутылка разлетелась вдребезги.

Плечо заныло.

Теперь синяк будет. Точно…

Тра-та-та!!!

Пули глухо застучали, впиваясь в брёвнышко. Слетела ещё одна банка.

– Ого! – Это снова Дедов. – А говоришь, ни разу не стреляла!

Наташа опустила автомат:

– Правда не стреляла. Честно.

– Значит, везучая!

– Может быть. – Наташа чуть улыбнулась. – Патроны ещё есть?

34

Выйдя из здания, Боксёр набрал на телефоне код для связи с человеком, который после гибели Махно остался в бригаде за главного.

– Вадим, это Рома. Ты сейчас где? – Боксёр выслушал пояснение. – Нормально, значит, ближе, чем я. В общем, слушай внимательно: у нас кое-какие заморочки на даче… Да, да, на третьем объекте, млин… Короче, бери какой-нибудь фургон, бери людей и двигай туда… Чё?… Срочнее не бывает! Шмель сейчас там, но он не в курсе, поэтому дождитесь меня.

35

Ленок прихлопнула дверцу такси, бросила в рот подушечку мятной жвачки и шагнула в сторону калитки. Чуть качнулась, попав каблуком на неровность, посмотрела на туфлю – цела. Заметив на правом чулке морщинки, поставила ногу на перекладину калитки. Ладонями провела от щиколотки вверх и выше колена, поправила кружевную резинку. Почувствовав на себе взгляд, обернулась. Так и есть: водитель такси, вытаращив глаза, смотрит через лобовое стекло. Попался и сделал вид, что выравнивает зеркало. Ленок улыбнулась ему, опустила ногу и, помахав пальчиками, зашла в калитку. Таксист взглядом проводил её до дверей домика и уехал.

На пороге Ленок остановилась и поправила блузку. Выплюнула в ладонь жевательную резинку и прилепила её под перила.

Дверь оказалась не запертой. Она решила не стучать и зашла так.

– Юрик?

Ти-ши-на.

– Юрик, ты где?

Со стороны кухни послышался шорох. Ленок повернула туда.

– Юрик?

– Заходи, не стесняйся, – послышалось сбоку.

Она посмотрела в угол кухни и, неподдельно ужаснувшись, схватилась за стенку:

– Что с тобой?!

– Ерунда. – Толстяк тронул замотанную бинтами голову. Поёрзал на табуретке. – Пчёлки меня так… покусали.

– Ужас! Бедненький! Может, тебе к врачу надо?

– Не надо.

– Но как же… Я слышала, это опасно!

– Ерунда, – повторил толстяк. – Уже прошло.

– Если бы знала, я бы тебе каких-нибудь лекарств привезла. – Ленок незаметно для Шмеля поморщилась. – Может, будет лучше, если мы встретимся в другой раз?

– Не дури. Я же сказал: всё нормально!

– Ладно, нормально так нормально. – Ленок, постукивая каблучками, прошла на середину кухни. Красиво развернулась.

– Может быть, тогда предложишь даме выпить?

* * *

Боксёр притормозил, видя, что автомобили впереди останавливаются. Объехать нельзя: слева бетонное ограждение, справа машины тоже выстроились одна за другой.

– З-зараза! – Он ударил по рулю.

Взял телефон и набрал номер Шмеля.

– Ну, давай, давай, бери трубу, жирная скотина… Ну!

Сигналы тянутся, как жалобные стоны, отсылая вызовы. Ясно, что телефон Шмеля работает и находится в зоне доступа. Просто он к нему не подходит.

– Вот урод! – Боксёр бросил мобильник на панель. – Ну подожди, сейчас приеду…

Поток машин тронулся, и он торопливо двинулся следом.

* * *

Ленок пригубила из бокала и забралась к Шмелю на колени.

– Ничего, ничего… Ты мне и таким нравишься. – Она тронула ноготком бинты. – Настоящего мужчину ничем не испортишь.

Шмель самодовольно хмыкнул. Достал из кармана сложенные пополам купюры и сунул их девчонке в вырез блузки.

– О, мой котик! Я тебя обожаю! – Ленок улыбнулась.

– Пойдём уже, – буркнул Шмель.

Ленок покрутила в бокале льдинки, допила мартини и сверкнула глазами:

– Ну, пойдём!

В спальне, увидев на тумбочке музыкальный центр, Ленок включила его. Из динамиков поплыла красивая и спокойная мелодия.

– О, как раз то, что нам надо! – Она добавила громкости.

Шмель остановился в проходе, наблюдая. Блондинка в белой юбке и белой блузке выглядит очень аппетитно. Как безе или пирожное «Рафаэлло».

Пританцовывая, Ленок принялась расстёгивать блузку – пуговку за пуговкой.

Сняла её и бросила на спинку стула.

Изогнулась, сделала плавный разворот.

Так же красиво стянула юбку, оставшись в белоснежном белье и туфлях.

Шмель засопел.

Ленок провела пальчиками по кружевным трусикам. Остановилась, улыбаясь:

– Дальше сам?

Шмель подошёл. Протянул растопыренные пальцы-сардельки. Ухмылка искривила сжатые губы. Он подтолкнул девчонку, и та мягко упала на кровать. Вытер взмокшие ладони о шорты и опустился рядом. Посапывая, погладил округлости бюстгальтера.

Ленок наигранно простонала. Закусив локон волос, откинула голову.

Шмель начал стягивать с себя футболку. Не получилось: футболка намокла от пота и прилипла, словно вторая кожа. Решив, что раздеваться ему, в общем-то, не обязательно, он оставил это дело.

Ленок приподнялась на локотке, поигрывая распущенными волосами. Длинные ноги, золотистый загар.

Прикрыла глаза, ресницы дрогнули.

Расстегнула замочек спереди на бюстгальтере.

Шмель подцепил бюстгальтер пальцем и отбросил в сторону.

Ленок бархатно вздохнула.

Шмель опустил глаза – вместе с Ленком на месте грудей вздохнули два рта.

Он отстранился, не веря тому, что видит. Губы, зубы, языки…

Хмурясь, Шмель скомкал пятернёй простыню.

– Ещё-ё-ё… – прошептали рты.

Глаза защипало от пота. Шмель потёр их, мотнул головой и посмотрел опять.

Дыньки грудей манят торчащими сосками. Никаких ртов.

Проклятые глаза, что это с ними?

Девчонка улыбнулась. Хитро прищурившись, поманила его пальчиком.

По-прежнему красивая.

Шмель, почесав живот, кривовато улыбнулся в ответ. Бинты сбились, мешая ему дышать. Он поправил их как мог и опять придвинулся к девчонке.

Она вцепилась руками в его футболку и потянула к себе.

Не руками… куриными лапами!!!

Морщинистая пупырчатая кожа, длинные иссохшие пальцы с когтями.

Шмель вскрикнул, вырываясь, и оттолкнул девчонку. Тяжело дыша, встал на ноги и с ужасом снова на неё посмотрел.

– Что-то не так? – удивлённо спросила Ленок.

Шмель взглянул на её руки. Ничего необычного.

На всякий случай посмотрел на свои – тоже в порядке.

– Я что-нибудь не так сделала? – спросила Ленок ещё раз.

Шмель постоял, переводя взгляд с её ног на груди и на лицо.

– Нормально. – Он потёр глаза и махнул рукой. – Не заморачивайся.

– Ты ложись, а я сама всё сделаю. Идёт?

Шмель потоптался на месте, буркнул что-то и прилёг на кровать. Ленок, мурлыкая, забралась сверху.

– Да, вот так, моя девочка… – проговорил Шмель. – Почему ты раньше это не придумала?

Она стала ему подыгрывать:

– Какой ты большой… хо-ро-ший! Обожаю больших…

Шмель запустил пальцы в её длинные волосы. Аромат женского тела вновь пробудил желание. Раздувая ноздри, Шмель жадно втянул воздух.

Ленок погладила его по плечам. Что-то там простонала.

Шмель тронул её за коленки и с наслаждением повёл руками выше.

Тронул плоский животик с бриллиантиком в пупке.

Порадовался, держа в ладонях её груди. Скользнул взглядом по лицу.

Красивая, очень красивая.

Классная…

Он обхватил её за шею и потянул к себе.

Девчонка улыбнулась.

С прекрасными, тонкими чертами лица, голубыми, как небо, глазами и… поросячьим носом. Губа её задралась вверх, выставив уродливо-крупные жёлтые зубы…

Шмель закричал и схватил уродицу за горло. Она, захрипев, вытаращила глаза, хватая ртом воздух.

Шмель надавил сильнее. Девчонка попыталась убрать его руки и начала вырываться. Схватила Шмеля за голову – бинты заскользили, что-то лопнуло под его кожей и потекло.

Он отпустил её горло. Заскрежетал зубами. Девчонка перегнулась через край кровати, и её стошнило на коврик.

– Я тебе не нравлюсь, сучка?! – Шмель схватил её за волосы и повернул к себе. – Не нравлюсь, да??!

Он с силой сбросил её с кровати. Девчонка влетела прямо в стоящий посреди комнаты стеклянный столик и разбила его вдребезги.

Шмель молча посмотрел на неё, лежащую среди осколков.

– Сволочь… – простонала Ленок сквозь слёзы, дрожащими руками вытаскивая из порезанного бока кусок стекла. – Какая же ты сволочь!

Пошатываясь, она поднялась на ноги и огляделась. Подхватила юбку. Захлёбываясь слезами, натянула её и набросила на плечи блузку.

– Я заплатил тебе, детка. Куда ты собралась? – Шмель подошёл к ней и снова ухватил за горло.

Глаза девчонки из голубых стали пепельно-серыми. Она забилась в истерике, колотя его по рукам:

– Перестань, скотина, перестань!

Упёрлась руками, отталкивая забинтованную голову.

– Тебе не нравится моё лицо, да?! – захрипел Шмель. Он ударил её в нос так, что брызнула кровь. – А твоё лучше, да? Твоё – лучше?!

* * *

Боксёр нервно постучал по рулю, дожидаясь сигнала светофора. Проследил взглядом, как белая пушинка села на пальцы, и сдунул её ко всем чертям.

Итак, работать теперь придётся не только со Шмелём, а ещё с кучей народу. Бригаду Махно он почти не знает, если не считать того, что достаточно наслышан о них, как о банде жёстких беспредельщиков.

Вспыхнул жёлтый, и Боксёр утопил педаль в пол.

Единственное исключение – это Вадим, с которым ему уже приходилось иметь дело. Запомнился тем, что постоянно носил маленькие стильные очки, никогда не болтал без дела и сохранял спокойствие в любой ситуации.

Боксёр набрал на мобильнике код «11-14». Вадим отозвался на второй гудок:

– Рома, я тебя внимательно…

– Что там у вас? Фургон достали?

– Да, всё в порядке. Мы уже почти на объекте.

36

Белый фургон в сопровождении двух тёмно-синих внедорожников съехал с шоссе на грунтовку. Один внедорожник впереди, затем сам фургон, и замыкающим – второй внедорожник. Отражённое солнце мелькнуло вдоль тёмных стёкол. Поднимая пыль, машины обогнули дачный посёлок со стороны леса, проехали в самый его конец и остановились возле заросшего сорняками сетчатого забора. Ворона, сидящая на крыше дома, нехотя взмахнула крыльями и улетела в лесную чащу.

Из машин выбрались люди. Шестеро. Среднего роста, коротко стриженные, в спортивных штанах, шортах ниже колена и майках-борцовках. Заметно сутулая осанка, но достаточно крепкое телосложение. У одного из них даже очень крепкое: широкая спина и накачанные мускулы выдают в нём любителя потягать железо в спортзале.

Седьмым из внедорожника вылез мужичок в лёгкой одежде песочного цвета и чёрной кожаной жилетке. Вадим. Седина на висках и узенькие очки с прозрачными стёклами. Внимательный и спокойный взгляд тёмных, как чернослив, глаз.

Он подал знак остальным следовать за собой, зашёл в калитку и направился к дому.

Дойдя до крыльца, остановился. Входная дверь приоткрыта, на ступеньках видны красные разводы и несколько алых капель.

Вадим скользнул рукой за спину и достал пистолет. Снял его с предохранителя. Обернулся:

– Зубан, со мной. Ерёма, ты с остальными посмотри во дворе.

– А ты у нас уже не командир, ты в курсе? – Ерёма сплюнул на землю.

Вадим остановил на нём взгляд. Не мигая, прищурился:

– В курсе. Может, ты хочешь покомандовать?

– Я? А что я? Боксёр приедет, пусть он и командует. – Ерёма снова сплюнул и надел на голову кепку. – Ладно, это я так, к слову. Пошли, пацаны, пожуём крыжовничка…

Вадим поднял пистолет и ногой раскрыл входную дверь пошире.

В прихожей на полу клякса крови. Ещё не подсохла и блестит. Чуть дальше, возле половика – ещё несколько красных капель.

Вадим переступил через них и прошёл в коридор. Зубан, парень, которому в детстве забыли выправить передние зубы, проследовал за ним.

В доме тихо.

Вадим жестом указал Зубану влево, на дверь комнаты в конце коридора. Тот кивнул и двинулся в ту сторону. Сам он шагнул прямо и носком туфли толкнул дверь в гостиную – дверь ме-е-едленно, со скрипом, распахнулась.

В гостиной никого нет. На кожаных креслах лежат подушки, в стекле серванта напротив видно тёмное отражение фигуры человека – это он сам с пистолетом в руке.

Поправив очки, Вадим прошёл через гостиную и заглянул в спальню.

Большая кровать заправлена, но такое впечатление, что на ней кто-то успел поваляться.

Он зашёл внутрь.

Посреди комнаты – разбитый стеклянный столик. Осколки. Красные пятна и красная размазня. Кровь впиталась в светлый ковёр, но всё ещё влажная.

Он посмотрел в сторону окна. Занавески наполовину сорваны. На углу стены – смазанный отпечаток тонкой ладони.

– Ничего себе он тут порезвился! – Зубан с пистолетом наготове зашёл в спальню.

– Или это Шмель кого-то подрезал, или, наоборот, его, – проговорил Вадим.

– Тёлка у него здесь была: вон, лифчик валяется и сумка.

– Не трогай, а то будешь потом доказывать…

– Что я – глупый, что ли? – Зубан потёр ладонью ухо.

– В комнате посмотрел?

– Пусто. На кухне и в туалете тоже никого.

– Понятно. – Вадим достал телефон и нажал кнопку ближней связи. – Ерёма, что там у вас?

– Всё тихо. Во дворе ничего подозрительного.

– Отбой тревоги. Мы выходим, смотрите, не подстрелите…

Когда они вышли из дома, Ерёма уже вернулся к крыльцу. С разных сторон появились и остальные бойцы бригады.

– Ну, что там за дела? – спросил Ерёма, снимая кепку. – Нашли кого?

– Те ещё дела, – ответил Вадим. – Повсюду кровища, но никого нет.

– Похоже, у Шмеля здесь девка была, и она его чем-то пырнула, – сказал Зубан.

– А где тогда он? – спросил Ерёма. – Расчленила?

– Вряд ли. – Зубан скривился. – Может, он сам уполз куда-то, раненый… И сдох неподалёку…

Вадим спустился по ступенькам. Пошёл по дорожке, внимательно смотря под ноги. Остановился возле кривой яблони, развернулся и устремил взгляд в другой конец дачи:

– В бане проверили?

– Никого, – отозвался кто-то.

Вадим сел на корточки, выдернул травинку и закусил её зубами. Достав мобильник, набрал код Боксёра:

– Рома?

– Слушаю. Чё у тебя?

– Мы на объекте.

– Хорошо. Шмель там?

– Нету его. Здесь кого-то порезали, всюду кровь. Я собираюсь сваливать.

– Чё?! Я тебе свалю! Сидите на месте и ждите меня. Ты понял?

– Понял. А если…

– Никто – никуда! Отвечаешь головой!

– Да понял я, понял. До связи. – Вадим нажал кнопку.

– Ну? – спросил Ерёма.

– Хрен чего разберёшь. – Вадим выплюнул травинку и встал. – Давайте все в дом.

37

Шмель остановился и посмотрел вокруг – он в лесу. Кривые переплетённые ветки на кривых деревьях, колючие, похожие на паучьи лапы, кусты.

В какую сторону? Туда?

Без разницы…

Сквозь трещину в сером небе проглянуло солнце. Жжёт…

Он выставил ладонь, защищая глаза от ярких лучей. Жарко. Бинты на лице мешают дышать. Шмель подцепил край одного из них, того, что на щеке, и отодрал от засохшей кожи. Никакой боли, хотя местами бинт слез вместе с самой кожей. Поддев ещё петлю, стянул следующий бинт. Остальные просто сорвал и отбросил в сторону.

На траве перед ним что-то шевельнулось. Он посмотрел вниз.

Белые шорты, спутанные белые волосы, кровь.

А-а, Ленок…

Глаза закрыты, но дышит. На лице – ссадины и несколько порезов.

Шмель наклонился и поправил пряди на её лбу. Осторожно тронул ресницы. Коснулся пальцами её губ, снимая налипшие волоски.

Ровные и пухлые губы, очерченные тёмным контуром, чуть вздрогнули.

Красивая. Она вся красивая!

Шмель провёл рукой по её волосам, ощущая шелковистость, затем собрал их в пучок, крепко сжал пальцы и потащил. Безвольное тело девчонки заскользило по траве.

Шагов через двадцать он остановился. Вытер со щеки капли пота. Повертел головой, пытаясь сообразить, где находится.

Всё те же кусты и деревья. Всё та же мокрая трава и комары над ней. Паутина среди веток с сухими листьями.

Шмель оглянулся и посмотрел на девчонку. Её белые шорты и блузка превратились в грязные белые тряпки, к телу прилипла прошлогодняя листва. Одна сторона её лица расцарапана, со щеки свисает розовый лоскуток.

Шмель шагнул дальше, увлекая тело за собой, точно мешок с опилками.

Девчонка вздрогнула, схватилась рукой за траву и открыла глаза. Стебли травинок заскользили между её пальцев.

– Больно!.. – застонала она.

Шмель поддёрнул её к себе и продолжил идти.

Девчонка, закусив губу, попыталась затормозить ногами, но старая листва, расползаясь, лишь немного замедлила движение.

– Отпусти меня!!! – почти закричала она.

Ещё через шаг Шмель почувствовал, что не справляется. Он перестал тащить и с неохотой обернулся. Оказалось, что девчонка вцепилась пальцами в торчащие из-под земли корни дерева.

Шмель пнул её ногой в бок. Она охнула и разжала пальцы.

– Отпусти!!! – Девчонка схватила его за руку. Слёзы потекли по её щекам, смешиваясь с грязью и кровью.

– Сучка… – Он пнул снова.

Она заревела сильнее, но руку не выпустила.

Шмель поднял с земли какую-то палку.

– Сучка… – И с размаху ударил её по голове. Потом ещё раз, и ещё, пока девчонка не обмякла.

Шмель отбросил палку. Немного постоял, всматриваясь в полумрак между осинами. Снова крепко ухватил девчонку за волосы и потащил её дальше.

38

Со стороны мангала приятно пахнет дымом. Наташа приняла из рук Дедова шампур и посмотрела на поджаренные куски мяса – сочные, с лёгким жирком и золотистыми луковыми кольцами. Повернулась немного в сторону, чтобы случайно не капнуть вкуснятиной на юбку. Выбрав кусочек с краю, попыталась снять его ногтями, благо они длинные и цепкие.

– Ешь прямо так, чего ты мучаешься! – воскликнул Дедов. – На природе надо вести себя чуть-чуть по-дикому. В этом всё удовольствие!

Наташа робко улыбнулась. Зубами аккуратно стянула кусочек мяса с шампура и принялась жевать.

Сочно и вкусно. Вполне прожарилось.

Она взглянула на верхушки деревьев: ветерок ласково играет листьями.

Красиво.

– Люблю наши места, но всегда хотел в какую-нибудь глухомань забраться, – мечтательно произнёс Дедов. – В тайгу, например. Вот где первобытное раздолье!

– А с собой взять только нож и спички? – спросил Берестнев.

– Не, ну зачем так строго? Я бы ружьишко прихватил на всякий случай, палатку от дождя, удочку…

– Котелок для варки, топор, аптечку… Чай и сахар обязательно.

– Угу.

– И где тут первобытность?

– Первобытность – в природе, Саня. Я же не сказал, что собираюсь сам жить как дикарь. Хотя идея хорошая: проверить, так сказать, свои шансы на выживание.

Наташа мизинцем поправила чёлку.

Шансы на выживание… А какие шансы есть у меня после того, что случилось? Ведь бандиты не оставят всё просто так. Что делать?

Когда она доела первый шашлык, Дедов тут же протянул ей ещё один.

– Спасибо, я уже наелась. – Голос прозвучал грустно.

– Начинается!.. Я что – для себя, что ли, старался? Ешь на здоровье, не стесняйся. – Дедов всё-таки сунул ей в руку шампур с мясом. Затем на мгновение задумался. – Слушай… Может быть, я бестактная скотина, но всё-таки спрошу… Что с тобой произошло? Я же вижу, ты вся на нервах. Если, конечно, это очень личное, я закрываю рот и больше к этой теме не возвращаюсь…

Наташа растерянно посмотрела в его сторону:

– Меня похитили.

– Я же чувствую: криминал! – Дедов хлопнул ладонью по бедру. – Давай рассказывай, как было. Чем сможем – поможем.

Наташа взглянула на шашлык в своих руках и отложила его в сторону.

– Какие-то бандиты схватили меня прямо на улице. Посадили в машину и привезли… – К горлу вдруг подступили слёзы, но она сумела сдержать их. – Там какая-то дача… я не знаю…

– Это в том месте, где я тебя подобрал? – спросил Берестнев. – Дачный посёлок?

– Да.

– Бандиты – понятие растяжимое. – Дедов зубами снял с шампура очередной кусок мяса. – Серьёзные или так, шушера?

– Может, серьёзные, а может, и нет. Ездят на дорогой машине. А сами – кто их разберёт? Одного Боксёр зовут, другого – Шмель. Больше ничего о них не знаю.

– Понятно, – сказал Дедов. – Ты запомнила, где тот дом? Показать сможешь?

– Я туда больше не поеду!

– Боишься?

– Да, боюсь. А должно быть по-другому?

– Ну… как знаешь. Но завтра я всё-таки звякну ребятам в управление, пусть наведаются в тот район и понаблюдают.

– Скорее всего их там уже нет, – проговорила Наташа. – А что если бандиты станут меня искать? Что мне делать?

Дедов задумчиво пожевал, глядя куда-то в траву, затем поднял глаза на Наташу:

– Где ты живёшь, они знают?

– Нет.

– Тогда можешь успокоиться. Посиди в своей норке недельку-другую, не выходя на улицу без особой надобности. А в том месте, где тебя взяли, вообще пока не появляйся. Соберёшься с мыслями, залечишь душевные раны… ну, и забудешь всё это, как страшный сон. А самое главное – бандиты тоже про тебя забудут.

– Правда?

39

Вадим прошёл на кухню, ногой отпихнул валяющуюся картофелину. Посмотрел вперёд: ближе к плите на полу блестят мокрые пятна.

Он поднял лежащую на боку табуретку и сел так, чтобы видеть вход. Пистолет положил перед собой на стол.

Зубан сразу полез смотреть, что лежит в холодильнике.

– Ну, Шмель, блин… – проворчал он, оглядев пустые полки. – Всё сожрал, ничего братве не оставил!

Захлопнув холодильник, Зубан шагнул к навесному шкафчику и открыл дверцу слева. Пачка с макаронами, спичечные коробки. Закрыл. Распахнул правую дверцу. Взял разноцветную металлическую банку, встряхнул – она отозвалась приятным шуршанием.

– Чай для бродяги – вторая кровь. – Он повертел банку, рассматривая.

– А посерьёзней что-нибудь есть? – В кухню зашёл самый мускулистый парень в бригаде по прозвищу Дутый.

– Нет ничего. Нас здесь, похоже, не очень ждали. – Зубан опустил банку с чаем и уставился на пухлый пакет в углу разделочного стола. – Подожди-ка, а это у них что?

Он раскрыл края пакета. Сунул в него руку и достал тощий серо-жёлтый гриб.

– Сойдёт, – сказал Дутый. – А картошка есть?

– Да полно. – Монгол поднял с пола картофелину, посмотрел на неё и бросил в стоящую в углу корзину.

– О, значит голодными не останемся! – Дутый взял из подставки ножик. – Чего зря сидеть? Настругаем картохи на сковороду и с грибами её, родимую…

– А они съедобные? – спросил Хамон. – Какие-то странные.

– Ничего не странные. – Зубан надкусил шляпку гриба и пожевал. – Это же эти… как их, чертей? Ну, нормальные грибы, в общем. У меня батя грибник был, я с ним по малолетству такие собирал.

– Брешешь ведь, – с ухмылкой сказал Ерёма.

– Сам ты брешешь! Говорю тебе, грибы нормальные!

– Моя бабка говорила: не знаешь, что за гриб – не жри.

– Да никто никого не заставляет!

– Кончай галдеть, – оборвал спор Вадим. Он встал и подошёл к пакету. Заглянул в него. – Зубан, так это же поганки! Ты нас потравить собрался?

– Вадим, да я тебе отвечаю! У поганок борода под шляпой, а здесь – ничего. И вообще, вон эти грибы в тарелке лежат, значит, их уже ели.

Вадим посмотрел на присыпанные зелёным луком серо-жёлтые кусочки. Перевёл взгляд на Зубана:

– Ладно, жарь давай, раз ты у нас такой умный. Сима и Дутый, помогите ему.

* * *

Выехав на магистраль, ведущую из города, Боксёр лихо подрезал несколько машин и, попав на свободную полосу, прибавил скорость.

Какая-то пушинка проплыла в воздухе и опустилась на пальцы. Боксёр стряхнул её.

* * *

Когда картошка на сковороде зашкворчала, Зубан несколько раз перемешал её лопаткой.

– Хорош её ворочать, пусть зажарится, – сказал Ерёма, поглядывая уже с интересом.

– Ты меня ещё поучи! Зажарится как милая, никуда не денется. – Зубан покачал лопаткой. – Ещё лучка сюда добавить, и вообще нормуль будет. Сима, где грибы?

– Вот они. Сыпать?

– Давай, помаленьку. И маслицем их, маслицем…

* * *

Боксёр чуть повернул руль, следуя изгибу шоссе. Посмотрел в зеркало заднего вида и сдвинул его так, чтобы видеть себя:

– Ну что, начинается?

Отражение промолчало.

– А никто и не говорил, что будет легко. – Боксёр снова перевел глаза на дорогу. – Да, у Махно в бригаде были свои порядки, но придётся их поменять под себя. И приучить к дисциплине этих отморозков. Сразу и жёстко.

Он посмотрел в зеркало и отражение ответило ледяным взглядом.

– А по-другому никак, – сказал Боксёр. – Или ты на них ездишь, или они на тебе.

Он включил поворотник и снова пошёл на обгон. Белая пушинка, мелькнув перед глазами, села ему на щёку. Он раздражённо смахнул её ладонью.

* * *

Зубан подхватил сковороду с дымящейся картошкой и поставил её на середину стола:

– Налетай, братва!

– Прямо так? – спросил Монгол.

– А как? Вилку бери и наворачивай!

Ерёма глянул на Зубана:

– Посолил?

– А ты как думаешь? Повар я у вас сегодня или кто? Давай, не стесняйся!

Ерёма нанизал на вилку гриб и недоверчиво посмотрел на него. Опять глянул на Зубана:

– Если меня начнёт крючить, я первую пулю в тебя пущу.

– А вторую? – спросил Зубан.

– И вторую, и третью… – Ерёма сунул гриб в рот, пожевал его. Затем подхватил несколько поджаристых ломтиков картошки и отправил их следом. – Ничё, сойдёт. Пацаны, присоединяйтесь. А то я голодный, могу один всё сожрать.

* * *

Боксёр обогнал длинный грузовик и ещё несколько машин, на которые даже не обратил внимания. Бросил взгляд на лежащий возле лобового стекла мобильник, нахмурился и нервно постучал по рулю пальцами.

Белая пушинка вновь повисла в воздухе – справа. Боксёр увидел боковым зрением, как она начала приближаться к лицу.

– Да чё ты за тварь?!!

Он быстро повернул голову и поймал пушинку в ладонь, точно комара.

И тут же – резкий, со скрежетом металла, удар сбоку. Боксёр дал по тормозам, машину занесло, разворачивая вправо, и она замерла, бахнув в лицо подушкой безопасности.

Гулкая тишина в голове продлилась несколько секунд и растаяла, наполнив пространство шорохом проезжающих машин.

Боксёр толкнул дверцу и выбрался. Его качнуло, едва он сделал шаг. Удержался. Повернулся, чтобы осмотреться и понять, что произошло.

Его машина стоит почти поперёк дороги. Позади неё, шагах в пяти – грузовичок «Газель» с тентованым кузовом. Рядом какой-то долговязый парень. На асфальте видны полосы тормозного пути и разбросаны куски пластмассы.

– С вами всё хорошо? – Водитель «Газели» несмелой походкой направился к Боксёру. – У меня аптечка есть.

Боксёр молча обошёл свою машину и остановился возле разодранного правого крыла. Потрогал покорёженный металл. Глянул на фару – поворотник вдребезги, куска бампера как не бывало.

– Аптечка сейчас тебе понадобится…

* * *

Дутый утащил со сковородки последний кусок картошки и сунул его в рот.

– Реально вкусно! – Он пожевал и цыкнул зубом. – Но мало. Я же не наелся ни хрена.

– А тебе сколько ни дай… – с издёвкой сказал Ерёма. – Поросёнка целого сожрёшь и ещё попросишь.

– Могу, – вполне серьёзно ответил Дутый.

Хамон ложкой поскрёб на дне сковороды зажарку. И вдруг спохватился:

– Блин, пацаны, а мы Боксёру ничего не оставили! Обидится. Скажет, не уважаем.

– Не обидится, – отозвался Ерёма. – Семеро одного не ждут, помнишь? А если умеешь считать – нас как раз столько…

40

Боксёр подвигал пальцами, разминая кулак. Приобнял парня, водителя газели, и слегка потянул, принуждая вместе с собой сесть на корточки.

– Значит, слушай сюда, – сказал он небрежно. – Ты, я вижу, пацан нормальный, поэтому долго разбираться не будем.

– Э-э-э… но это же не я виноват. Я прямо ехал, а вы сбоку сами…

– Чё? Ладно, не гунди. У меня мало времени, поэтому считай, что тебе повезло.

– Как это?

– Обыкновенно. Разойдёмся по-пацански – ни ты мне не должен, ни я тебе. Понимаешь?

– А если…

– Никого вызывать не нужно. Сами порешаем. Чё мы, маленькие? Короче, я сейчас дальше поеду по своим делам, а ты по своим двинешься. И учти: мою машину и меня ты никогда не видел. Спросят про бампер – скажешь, столб зацепил. Усёк?

Парень нерешительно кивнул.

– Ну и молодец. – Боксёр хлопнул его по плечу. – Я номер твоей машины запомнил, если чё не так – я тебя найду и удавлю.

Боксёр протянул парню ладонь, и тот осторожно её пожал.

Через полчаса Боксёр, наконец, прибыл на дачу. Вышел из машины. Глянул на белый фургон и два тёмно-синих внедорожника, стоящие поблизости. Прошёл по тропинке в дом. Переступил засохшие пятна крови на ступеньках.

– Времени нет ни секунды, – сказал он, заходя на кухню.

– Ром, давай заварочки с нами попьём! – предложил кто-то.

– Ни секунды, я сказал! – Боксёр окинул всех хмурым взглядом. – Кто на фургоне?

– Ну, я… – отозвался Зубан.

– Давай за руль и загоняй во двор, – приказал Боксёр. – Вы двое, – он указал пальцем, кто именно, – открутите проволоку на заборе и уберите кусок, чтобы фургон смог проехать. Остальные за мной.

Боксёр вышел на улицу. Пройдя вдоль заросшей виноградником стены дома, он остановился возле того места, где лоза разрослась особенно густо. Раздвинул похожие на запутанные верёвки побеги, сорвал несколько штук и освободил чёрную металлическую дверь.

– Я же говорил, подвал в доме есть! – с ухмылкой сказал Ерёма. – Как чуял…

Боксёр достал из кармана длинный ключ, сунул его в замочную скважину и повернул несколько раз. Потянул за ручку, и дверь распахнулась. Дневной свет попал на каменную лестницу: спуск вниз – пять-шесть ступенек, а дальше скрыто темнотой.

– Там восемнадцать ящиков. – Боксёр включил в подвале свет. – Грузите, только быстро, у нас времени в обрез.

– Сделаем, – ответил Вадим.

– Если кто чужой на даче появится – не дёргаемся. Зовём меня и спокойно продолжаем работать.

Внимательно посмотрев по сторонам, Боксёр пошёл в дом. Сразу через гостиную направился в спальню. Едва зайдя в неё, остановился. Глянул на красные пятна на светлом ковре. Прошёл к разбитому столику и посмотрел на кусок стекла с кровью.

Развернулся, шагнул к подоконнику и присел.

Потянув за батарею отопления, сдвинул её на металлических шарнирах в сторону и получил доступ к дверце маленького сейфа. Открыл его простым поворотом ручки. Изнутри забрал десяток паспортов и удостоверений, переложил их к себе в карман куртки. Следом вытащил три пачки денег в банковской ленте и пухлый пакетик с похожим на сахарную пудру порошком.

Он рассовал всё это по внутренним карманам. Последним достал ключ, помеченный двумя точками синей краски.

Захлопнув дверцу, Боксёр ухватил край занавески и протёр ею ручку сейфа. Сдвинул батарею на прежнее место и тоже старательно её протёр.

* * *

Зубан загнал фургон во двор дачи, проехав по лопухам и заросшим грядкам. Неторопливо развернул машину и задом сдал к открытой двери подвала.

– Хорош! – махнул ему Вадим и обернулся к бригаде: – Грузим.

* * *

Боксёр из спальни вернулся в гостиную комнату. Забрал с журнального столика набор для чистки оружия. Развернул его: шомпол, ёршики, различные насадки и крючочки. Флакон с оружейной смазкой. Каждый предмет в своём кармашке или удерживается петельками. Здесь же пакля и специальная ткань. Боксёр вытащил кусок бархатистой тряпки и протёр поверхность столика.

На секунду задумался.

Затем вышел из гостиной, по коридору прошёл до комнаты, где находились пленники, и тряпочкой вытер край двери и ручки с обеих сторон.

* * *

– На ноги, смотри, не брось! – рыкнул Ерёма, подталкивая ящик.

– Знаю! За собой следи! – огрызнулся Хамон.

Они развернулись боком и поставили ящик в кузов фургона.

* * *

Когда Боксёр вышел во двор, парни уже закончили погрузку – Зубан как раз захлопнул задние дверцы фургона.

Боксёр взглянул на часы.

– Всё, нам здесь больше делать нечего, – сказал он. – Давайте по машинам.

Закрыв дверь подвала, Боксёр растормошил виноградные заросли так, чтобы они снова спрятали тайный вход. Обернулся:

– Я не понял, чё стоим? Погромче сказать? – Он хлопнул Зубана по плечу, и тот, что-то бормоча, полез в кабину. Остальные бойцы двинулись вяло и с показной неохотой.

Боксёр направился к калитке. Услышав, как позади завёлся двигатель фургона, он повернулся и посмотрел. В кабине за рулём Зубан улыбнулся во весь рот, выставив напоказ крупные и кривые зубы. Машина тронулась и с хрустом наехала на маленькое деревце впереди, пригнула его к земле.

Боксёр нахмурился.

Фургон зарычал, взрывая колёсами землю, сдал назад и ткнулся в заросшую виноградником стену дома.

– Э, ты чё делаешь, а?! – Боксёр пошёл обратно.

Зубан лицом упал на руль. Двигатель загудел, набирая обороты и продолжая толкать машину в стену.

Боксёр подскочил к кабине и распахнул дверцу. Зубан поднял голову, выпучил и без того большие рыбьи глаза и снова широко улыбнулся.

Взгляд затуманенный и пустой.

– Ты чё, обкурился? – Боксёр ухватил его за майку.

– Рома? – Зубан сдвинул брови, словно пытаясь собраться с мыслями. И вновь расплылся в улыбке: – Рома! Ты на меня не ругайся, я сейчас…

– Ах ты, урод! Да я тебя!.. – Боксёр выдернул его из кабины и повалил на землю. Пнул ногой под бок и отвернулся. – Вадим! Я не понял, что здесь у тебя за…

На глаза попался Сима. Он не дошёл до проёма в заборе и почему-то вернулся. В его глазах тоже мутно, но он сосредоточенно серьёзен:

– Если завтра переходит в сегодня, а сегодня во вчера, то чем потом становится вчера?

– Вы чё, блин, а?! – заорал Боксёр не своим голосом. Вытащил пистолет.

Быстрым шагом подошёл к следующему бойцу.

Монгол сидит на корточках и со злобным выражением лица плюёт на пробегающих муравьёв, наблюдая, как они вязнут в слюне.

Боксёр ткнул пистолетом ему в подбородок:

– Вы чё, а?!

Глянул вправо – Дутый выключился на ходу и повис на колючей проволоке забора. Ещё двое, Ерёма и Хамон, оскалив зубы, таращатся друг на друга, точно примериваясь перед схваткой.

– Вадим!!! – Боксёр развернулся и увидел, что тот сидит под деревом с пистолетом в руке и тупо смотрит в землю. – Эй!

Мужичок поднял взгляд и направил пистолет на Боксёра:

– Ты кто?

– Уроды… – с презрением проговорил Боксёр. Отвернулся и ещё раз посмотрел по сторонам. – Вот уроды!!!

41

Берестнев захлопнул багажник. Посмотрел вокруг, чтобы убедиться, что ничего не оставили.

– Погода портится, – сказал Дедов, указывая на небо.

Наташа глянула вверх: тёмные облака, которые весь день блуждали над лесом, закрыли собой уже половину неба и постепенно смыкаются в большую грозовую тучу.

– Надо поторопиться, – сказал Берестнев. – Если польёт дождь и размоет дороги, мы обязательно где-нибудь застрянем.

Они сели в машину так же, как и раньше: Берестнев за рулём, Наташа рядом с ним, а Дедов – на заднем сиденье, в обнимку со своей чёрной сумкой.

– Андрей, ты с нами в город? – спросил Берестнев, трогаясь.

– Не… Я пока у бабули останусь – надо ей забор выправить. Сейчас вечернего молочка от коровки попью и займусь. – Дедов попробовал потянуться, но салон оказался маловат для размаха его рук.

– Разбалует тебя деревня. – Берестнев усмехнулся. – В город потом не заманишь.

– А я, может, у них насовсем останусь. Участковым или лесничим каким-нибудь. Кто тут в лесничие крайний? Никого? Тогда я буду.

– Ты мне, «лесничий», скажи, как нам лучше обратно выехать? Есть ли здесь дорога, чтобы мимо тех дач не возвращаться?

– Есть, конечно. На холме меня высади, я покажу.

Наташа почувствовала, как на душе стало чуть-чуть легче. Ехать в объезд – самое разумное решение.

Когда они остановились в нужном месте, Дедов наклонился вперёд и выставил указательный палец:

– Сейчас едешь так же, но метров через двести будет поворот на старую дорогу. Она идёт через лес, в обход дачного посёлка, и как раз выведет вас на шоссе.

– Найдём.

– Ну, тогда держи. – Дедов протянул Берестневу руку, и тот ответил ему пожатием. – Наташка, пока! Не горюй, всё будет нормально. Живи и никого не бойся!

Наташа заставила себя улыбнуться.

Легко сказать: «не бойся». А если по-другому не получается?

Здоровяк вылез из машины, закинул сумку на плечо и, махнув на прощание, скрылся за деревьями.

Они поехали дальше. Спустились с холма и примерно через минуту увидели развилку, где вправо от дороги уходят две глубокие колеи. Берестнев осторожно повернул, съезжая с обочины. По бокам машины зашуршала трава. Старая дорога повела сама, не пуская ни вправо, ни влево.

– Всё хорошо, – сказал Берестнев. – Главное – не попасть колесом в какую-нибудь нору.

Наташа промолчала. Просто не нашла что ответить, да и мыслями уже полностью перенеслась в завтрашний день.

Итак, самое правильное, как посоветовал Дедов, недельку, а лучше две не ходить по улицам. Бандиты, конечно, не знают, где я живу, но в том месте, где они меня похитили, могут покататься. Значит, тренировки переносим в другой фитнес-клуб.

Что ещё?

Работа. Шмелю известно, что я медсестра, поэтому возле больницы они тоже могут подкарауливать. Не зная, в какой именно я работаю, побывают возле каждой. Может быть, и не один раз. Так что надо вести себя очень осторожно: ездить на такси и пользоваться только служебным входом.

Машина заехала в лес, и с обеих сторон замелькали стволы сосен. В самом верху колючие лапы смыкаются, образуя подобие навеса. Красиво.

Кстати, насчёт красоты…

Она тронула волосы.

Блондинка – явление заметное, несмотря на то, что полгорода ходят такими. Перекраситься в чёрный?

Может быть. И обязательно тёмные очки. А вместо юбки – джинсы или лёгкие брюки.

Основательная смена имиджа, так сказать.

Машина повернула, следуя очередному искривлению дороги, и…

– Это ещё что? – проговорил Берестнев.

Наташа посмотрела: впереди, так же по ходу движения, стоит белый фургон.

– Застряли, что ли? – Берестнев подъехал ближе и остановился. Посигналил. Выглянул из окна машины. – Эй, ребята, что там у вас?

Никто не отозвался. Вокруг тихо и спокойно.

Наташа тоже выглянула. Объехать никак нельзя – слишком мало места.

– Не возвращаться же, в самом деле… – Берестнев открыл дверцу. – Пойду, посмотрю, что там у них.

Он вылез из машины и направился к фургону. Обошёл его спереди, повернулся к Наташе и развёл руками, показывая, что в кабине пусто. Шагнув к краю дороги, стал вглядываться между деревьями.

Наташа поправила чёлку. Вздохнула.

Опустив глаза, посмотрела на пальцы – длинные ногти уцелели. В нескольких местах облез лак, но это не страшно, можно покрасить заново.

Домой, поскорей бы домой!

Она положила локоть на дверцу. И тут неожиданно чьи-то сильные пальцы обхватили её запястье. Наташа едва не задохнулась от испуга: Боксёр!

– Привет, крошка, как дела? – Бандит ткнул ей в щёку пистолетом.

Наташа быстро глянула в сторону фургона, где только что стоял Берестнев.

Никого.

В горле сжалось.

Боксёр отпустил её руку и кивком приказал выйти из машины.

Она дрожащими пальцами открыла дверцу. Не чувствуя ног, ступила на траву. Мысли рассыпались, точно бусы с лопнувшей нити.

Что? Что? Что делать?!

Боксёр обхватил её за талию и сбоку приставил пистолет:

– Топай.

В этот момент из леса вышел Берестнев. Увидел их и остановился.

Боксёр переместил ствол пистолета Наташе за ухо:

– Тихо, братан, тихо.

– Отпусти девчонку. Зачем она тебе? – Берестнев сделал осторожный шаг навстречу.

– Стой там! – Боксёр притянул Наташу к себе.

– Погоди, может, по-нормальному разойдёмся? Отпусти её.

– Садись за руль фургона.

– Зачем?

– Я чё, не ясно сказал?! – заорал Боксёр. – Садись за руль!

Подняв ладони, Берестнев отступил на шаг.

– Он здесь ни при чём! – Наташа всхлипнула. – Я его просто остановила!

– Тебя никто не спрашивает. Поживей! – прикрикнул Боксёр.

Берестнев пошёл к кабине фургона с водительской стороны.

Наташа почувствовала, как её снова подтолкнули. Боксёр подвёл её к пассажирской дверце.

– Ты тоже залазь, – сказал он, отпуская. – Только медленно.

Наташа забралась в кабину. Душно. Пахнет резиной и горьким одеколоном. Боксёр продвинулся следом и захлопнул дверцу. Пистолет вновь упёрся ей в бок.

– Думаете, если завалили Шмеля, то всё закончилось? – Он хмыкнул. – Нет, ребята, всё только начинается. Заводи, поехали.

Берестнев повернул ключ в замке зажигания, и мотор, едва заметно вздрогнув, зажужжал.

– Только аккуратней вези, – проговорил Боксёр. – У меня там в кузове братва отдыхает. Приболели чуток… уроды…

Путь через лес по этой дороге действительно вывел к асфальтированному шоссе. Но они на него не повернули, а, следуя указаниям Боксёра, переехали на другую сторону и по неприметной колее снова углубились в заросли.

Значит, мы едем не на дачу.

Наташа обхватила себя за плечи.

И не в Москву.

Заросли не просматриваются ни справа, ни слева – на стволах деревьев что-то вроде ползучей травы, ветви переплетаются, как в страшной сказке, и низкое солнце, пробиваясь сквозь них, царапает лучами по кабине.

Из этого странного леса они выехали к раскрытым металлическим воротам. По обеим сторонам тянется бетонный забор, за которым видно старое здание с решётками на окнах и деревянная вышка с прожектором.

Тюрьма?

Берестнев загнал фургон через ворота и остановил его перед кучей щебня. Дальше дороги нет. Он заглушил мотор.

– Ключ вытаскивай, – сказал Боксёр. – Выходим спокойно и без глупых движений.

Он открыл дверцу и вылез.

Наташа выбралась следом. Осмотрелась. Помимо кирпичного здания с решётками, слева стоит что-то типа ангара. Поблизости от него – проржавевший грузовик без колёс и другая куча щебня. Какое-то строение примыкает к ангару и тянется вглубь на добрую сотню метров. Вдалеке ещё один старый грузовик. Асфальтированная дорога заросла травой.

Может быть, это не тюрьма, а заброшенный завод?

Она почувствовала, как сжалось сердце.

Заброшенный завод?!

Теперь понятно: нас здесь убьют и сбросят в какую-нибудь пустую шахту. Как иначе объяснить…

Она вздрогнула, когда изнутри фургона раздался стук.

– Ром, выпусти! – послышался голос с хрипотцой. – Хватит ерундой заниматься!

Ещё голос:

– Ну, правда… Мы это… оклемались уже!

Боксёр посмотрел на Берестнева. Качнул пистолетом:

– Открой их. Ключ на общей связке.

Берестнев прошёл к задним дверям фургона, открыл замок и распахнул двери.

На землю спрыгнул парень в помятой белой кепке.

– Оп-ля, свобода! – Он сплюнул под ноги и прищурился: – А где Боксёр?

За ним начали спускаться ещё какие-то парни. Наташа потянула вниз край юбки.

Да-а… Субъекты откровенно бандитского вида: сверлящий взгляд исподлобья, ухмылки, развязные жесты…

Боксёр скривил рот:

– Сюда все!

Последним из фургона выбрался человек постарше остальных, в чёрной кожаной жилетке на голое тело и в узких прозрачных очках. Почесал татуировку на запястье.

– Очухались? – Боксёр отвёл от Наташи пистолет и сделал шаг по направлению к своей братве.

– Что это было, а? – Бандит с кривыми зубами присел на корточки. – Размазало нас прям по-взрослому…

– Это всё из-за твоих грибов! – раздражённо произнёс парень в кепке. – Съедобные, съедобные…

– Но никто же не умер!

– Заткнулись оба! – рявкнул Боксёр. – Вы мне чуть всё дело не сорвали, уроды…

– Да ладно! – Тип в кепке сплюнул на землю и глянул по сторонам: – Э-э, а машины наши где?

– Возле дачи в лесу ваши корыта. Свяжи этих двоих чем-нибудь.

– Чем я их тебе свяжу?

– Чё?!

– Погоди, сейчас сделаем. – Бандит с кривыми зубами поднялся и пошёл к кабине фургона. Вытащил что-то из бардачка и вернулся.

– Лапы сюда давайте. – Он протянул Наташе раскрытые наручники. Защёлкнул на её запястье одно кольцо, а вторым прицепил руку Берестнева. Забрал у него ключи.

– Вон туда шагаем, чтоб вы у меня на виду были. – Боксёр кивнул в сторону кирпичного здания.

Он отвёл их и поставил справа от широкой железной двери. Спрятав пистолет куда-то себе под куртку, достал ключ и сунул его в замок. Наташа заметила на его пальце золотистую татуировку – что-то вроде перстня. Боксёр сделал ключом несколько оборотов, посмотрел в её сторону и упёрся взглядом глаза в глаза. Прошла секунда. Две. Три. Наташа опустила взгляд.

– Можешь покричать, если тебе станет легче, – сказал он. – Я разрешаю.

Боксёр раскрыл тяжёлую створку. Щёлкнул выключателем на стене и за дверью зажглась лампочка. Повернулся к фургону:

– Всё, в темпе разгружаемся! Пошевеливайтесь!

Наташа посмотрела на Берестнева.

– Прости меня. – Её голос дрогнул. – Я… не знаю…

– Перестань. За что ты извиняешься?

– Это я виновата. Если бы не я…

– Не говори ерунды! – Берестнев нахмурился. – Ты ни в чём не виновата.

Наташа шагнула назад и прислонилась к стене. Пальцы свободной руки запустила в волосы. Постояла так, глядя в потемневшее небо.

В горле комок, хочется разреветься.

Нельзя.

Она перевела взгляд на фургон. Два человека вытащили из него тяжёлый деревянный ящик. Бандит в очках достал из кабины электрический фонарь и, включив его, поводил лучом из стороны в сторону. Подошёл к входу в здание.

– Знаешь, куда? – спросил его Боксёр.

– Разберёмся.

Парни с ящиком прошли внутрь здания. Наташа разглядела нарисованный чёрной краской зонтик, означающий, что содержимое надо беречь от влаги. И надпись по всему боку «Гвозди строительные ГОСТ 4028-63».

Гвозди? В самом деле?

Боксёр вытащил телефон, нажал кнопку вызова и приложил его к уху.

– Всё сделали, Сергей Сергеевич, груз на объекте. – Он поставил ногу на перевёрнутое строительное корыто. Выслушал собеседника. Кивнул. – И ещё новость: девчонка у меня, как и обещал.

Собеседник что-то ответил.

– Нет, не успела. Чё мне с ней делать-то?.. Понял. Как скажете, Сергей Сергеевич. До связи.

Боксёр опустил мобильник и посмотрел на Наташу:

– Ну что… – Он чуть скривил губы. – Шеф сказал, до утра тебя не трогать. Не доверяет, хочет сам с тобой побеседовать. Так что живи пока, радуйся. А вот с твоим другом сложнее…

42

Петя Кашин – мужичок сорока двух лет по паспорту и значительно потрёпаннее по реальному виду – ухватил торчащую из земли картофельную ботву и копнул под неё короткой лопаткой. Вместе с землёй вывернул молодые клубни. Оглянулся и посмотрел на калитку. Закрыта.

Так и должно быть: хозяева дачи уехали до следующих выходных и с той стороны висит большой замок. Лучше бы они оставили калитку нараспашку, тогда он и не подумал бы сюда забираться.

Кашин отряхнул с картофелин землю, отодрал их от корней и сложил в почти доверху наполненный рюкзак. Завязал его, выпрямился и снова посмотрел по сторонам. Никого.

Он вытер руки о пиджак, забросил рюкзак на плечо и спокойно пошёл в сторону забора. По пути надёргал с грядки пучок редиски.

Глянув по ходу движения, остановился от неожиданности – худющая собачонка непонятной породы выбежала из кустов и жалобно заскулила.

– Откуда ты здесь такая взялась? – проговорил Кашин. – Бросили тебя? Вот негодяи… А ну, пошла отсюда!

Кашин шуганул её ногой. Двинулся дальше, но тут увидел, что слева выбежала ещё одна собака – такая же беспородная, только гораздо крупнее. И с другой стороны из высокой травы поднялись ещё две такие же.

– Стая! – прошептал он. Обернулся на шорох и почувствовал, как леденеют ноги: из-за дома выскочила рыжая псина с погрызенным ухом. Кашин попятился. Бросил редиску в траву. – Спокойно, я такой же, как вы… Спокойно…

Он опять посмотрел в ту сторону, куда шёл, и увидел, что путь всё ещё свободен.

– Никто ни на кого не в обиде, верно? – Он сделал рывок, перебросил рюкзак через забор и перелез сам за мгновение до того, как остервенело лающие псы подскочили к месту, где он только что стоял.

– Что, съели? – язвительно спросил Кашин, поглядывая на них между досками. – Хрен вам!

Он вытер мокрый от пота лоб. Закинул рюкзак на плечо. И тут увидел, что собаки начали пролезать за ним под забором.

– Вот же твари! – Кашин развернулся и побежал к лесу.

Ноги путаются в траве. Тяжёлый рюкзак мешает, постукивая сбоку, но он и не подумал его бросить.

Кое-как проскочив поляну, Кашин оглянулся: собаки уже выбрались на эту сторону и ринулись вслед за ним.

– Твари…

Он нырнул под ветви крайних деревьев, вильнул в сторону, решив, что это поможет сбить стаю с толку. Пробрался через кусты, перескочил поваленный ствол. Ещё немного пробежал и начал задыхаться. Остановился, оттягивая ворот майки.

– Нет… Нет… – Кашин схватился за деревце, чтобы не упасть. Закашлялся.

Где-то сзади, приближаясь, залаяли собаки. Он побежал снова, но вдруг споткнулся обо что-то мягкое и полетел на землю. Растянулся на старой листве. Чертыхаясь, сбросил с плеча рюкзак с картошкой, обернулся посмотреть…

И замер с раскрытым ртом.

Присыпанное прошлогодними листьями мёртвое тело. Белые длинные волосы. Искажённое гримасой молодое женское лицо, щека разодрана так, что торчат зубы. Кровь.

Он отполз назад, не в силах оторвать взгляд от жуткого зрелища. Уставился на торчащую из листвы руку: тонкие пальцы судорожно искривлены, на белых ногтях капли крови.

Собачий лай совсем близко. Кашин вскочил и побежал. Шагов через десять вспомнил про рюкзак, обернулся. Возвращаться поздно: стая уже на том месте, возле тела. Одна из собак вцепилась зубами в какую-то белую тряпку. Другая ухватилась за кисть мёртвой руки.

– Ну, хоть не меня… – пробормотал Кашин. – Хоть не меня.

Он вытер лицо, глянул по сторонам и, стараясь ступать как можно тише, двинулся дальше.

Вскоре Кашин вышел из леса на край деревни. По тропинке свернул к своему дому – если так можно назвать четыре обгорелые стены без окон и без крыши. Обойдя остатки строения, распахнул обитую металлом дверь и начал спускаться по лестнице в полумрак.

В подвале тихо. Через маленькое грязное оконце возле потолка пробивается дневной свет. Слева в углу горит свеча на столе.

– Седой, ты здесь? – позвал Кашин.

Мелькнула тень, чья-то рука подхватила блюдце со свечой и подняла его вверх. Из темноты появилось помятое лицо с пепельно-белыми волосами. В серых глазах отразился язычок пламени.

– А, это ты… – Седой покашлял и поставил свечу обратно на стол. – Принёс?

– Что?

– Ты вроде бы на дачи ходил. Приволок чего, спрашиваю.

Кашин не ответил. Подошёл к столу и сел на деревянный ящик.

– Что, пустой вернулся? – прохрипел Седой. – Совсем?

– Ну… картошки набрал.

– О, это дело!

– Только я её того… – Кашин шмыгнул носом. – Потерял.

– Как это – потерял? Для себя спрятал, а теперь говоришь, потерял?

– Ничего я не прятал! За мной собаки погнались. Еле убежал.

– Блин… А я думал, пожрём сегодня нормально.

– Да я же тебе говорю: рюкзак с картошкой там, в лесу остался! Только я туда больше не пойду. – Кашин подёргал воротник пиджака. – Девчонка там… мёртвая.

– Что ты плетёшь?

– Точно тебе говорю. Лежит там под листьями, покорёженная вся.

– Ну-ну… – Седой усмехнулся. – Тоже за тобой погналась?

– Чего? Я же говорю: мёртвая она! Ты сходи, посмотри, если не боишься.

– Ладно, ладно. Потерял – значит, потерял. Будем считать, что я тебе поверил.

– Сам-то чего-нибудь принёс? – спросил Кашин.

– Эх, что бы ты без меня делал… – Седой положил на стол промасленный свёрток.

– Что это?

– Сало.

– Сало? – Кашин прищурился. – А хлеб есть?

– Вчера оставался, если ты ночью не сожрал.

– Не, разве я скотина последняя?

– Это хорошо. – Седой положил на стол ножик. – Ты давай, нарезай, а я тебе по ходу дела одну тему расскажу. Мне одному не справиться, поэтому беру тебя в долю.

– Что за тема? – Кашин развернул свёрток и облизал пальцы.

– Почти несметные богатства, – сказал Седой. Выдержал паузу. – В общем, неподалёку отсюда есть старый заброшенный завод. Там, конечно, стоит забор и все окна в решётках, но я нашёл слабое место, где можно пробраться.

– А что там хорошего?

– О-о-о, чего там только нет! – Седой закашлялся. – Железяки разные, которые можно в металлолом сдать, большие катушки с проводами, всякое другое добро по мелочам. А ещё станки какие-то умные на микросхемах. Стоят, пылятся, и никому до них нет никакого дела.

– Нам-то они зачем? – Кашин сунул в рот отрезанный кусок сала и начал жевать.

– Как это – зачем? Станки дорогущие, и все контакты в них с золотым напылением. Соображаешь? Если мы их расковыряем…

– Не-не-не! Там, наверное, охрана есть. Я в тюрьму не хочу.

– Никого там нет, я тебе говорю! Я уже два раза лазил и проверил: всё тихо и спокойно.

– Я боюсь.

– Значит, как моё сало жрать – ты первый, а как другу в деле помочь… А ну-ка, дай сюда!

– А что сразу «дай»? Может, мне подумать надо.

– Дурак, что тут думать?! – Седой наклонился к Кашину и сменил тон на доверительный. – Знаешь, сколько там разных дорогих штук отвинтить можно? Таскать – не перетаскать! Тебе жизни не хватит, чтобы потом все деньги истратить.

– Да?

– Да. А самое главное – про этот завод пока никто не знает.

43

– Последний? – спросил Боксёр, когда мимо него в здание пронесли очередной тяжёлый ящик.

– Да, всё, – ответил ему кто-то.

Боксёр повернулся к Наташе и Берестневу и качнул пистолетом:

– Теперь вы.

Берестнев зашёл в двери первым, а Наташа следом, стараясь держаться к нему как можно ближе, чтобы наручники не давили запястье.

– Ждём, – сказал Боксёр. Он закрыл тяжёлую дверь и несколько раз провернул ключом в замке. Снова качнул пистолетом. – Вперёд.

Вслед за бандитами, несущими ящик, они прошли через тёмный холл и попали в достаточно большое помещение, освещённое тусклой лампочкой. Возле облезлых стен сложено много мешков с цементом, в углу видна куча щебня и несколько бочек. Свободное место для ящиков есть, но бандиты проследовали дальше и через небольшую комнату вышли куда-то ещё.

Мужичок с фонариком шагнул навстречу, подсвечивая пол в нужном направлении.

– А поближе место нельзя было выбрать? – прогундел кто-то впереди.

– У тебя забыли спросить, – холодно ответил мужичок. На мгновенье ослепил лучом Наташу и повернулся к Боксёру, который всё это время шёл позади. – Всё?

– Да.

В помещении, куда их привели, достаточно светло – три лампочки под потолком освещают серые бетонные стены и каменный пол. На противоположной стороне виден ещё один выход – средних размеров проём в стене, за которым снова начинается темнота. Справа – какие-то толстые трубы, проходящие по низу через всё помещение. У стены слева в несколько рядов лежат ящики, которые сюда принесли. Отдыхая, бандиты, расположились на них, кто где.

Боксёр показал Берестневу в сторону труб:

– Вы – туда.

Берестнев молча подчинился, Наташа всё так же проследовала вместе с ним.

Трубы обёрнуты какой-то тканью. Наташа потрогала: шершавая, но мягкая.

Хорошо, что не стекловата.

Она села рядом с Берестневым. Поправила кольцо наручников.

– Нас ведь будут искать, – тихо сказала она. – Неужели они этого не понимают?

– Наверное, понимают. Поэтому постараются, чтобы наши тела… – Берестнев запнулся. – Извини, не хотел тебя пугать.

– Ладно, я не маленькая, уже сообразила. – Наташа вдохнула. – Ну, а мы? Нельзя же просто сидеть и ждать.

Один из бандитов – тот, который в кепке – повернул голову в их сторону.

– Эй! Не шептаться! – Он медленно вытер уголок рта пальцем. – Не нравится мне всё… Этих-то зачем сюда приволокли?

– Не твоё дело, – одёрнул его мужичок в очках, самый старший среди бандитов. – Есть кому за тебя подумать.

– Да куда уж мне… – Тип в кепке сплюнул на пол.

Он встретился с Наташей взглядом и почему-то отвёл глаза первым. Зыркнул по сторонам, снова посмотрел на неё и опять отвёл взгляд.

Нервничает?

Она посмотрела на другого бандита. Этот крупнее, чем остальные, мускулистый, с толстой бычьей шеей. Лицо с резкими, тяжёлыми чертами. Бандит почувствовал, что на него смотрят, и повернул голову. Глаза холодные и пустые, точно у замёрзшей во льду рыбы.

Теперь уже Наташа отвела взгляд.

Боксёр медленно, точно раздумывая, прошёлся до второго выхода. Посмотрел в темноту, развернулся и пошёл обратно. Остановился посередине помещения.

– Значит, слушайте, кто не понял, – сказал он, оглядывая бригаду. – Мы здесь до утра.

– Что? Всю ночь сидеть?! – возмутился бандит в кепке.

– Ты чем-то недоволен? – Боксёр уставился на него.

– Я думал, мы по-быстрому всё сделаем и свалим отсюда. – Бандит снял кепку и бросил её на ящик. Глянул на Боксёра исподлобья, посмотрел на других, ожидая, что его поддержат, но они промолчали.

– Охраняем ящики, – сказал Боксёр. – Без лишних вопросов.

– А потом? – спросил бандит с кривыми зубами.

– Потом приедут пацаны и всё это заберут.

«И какой-то Сергей Сергеевич вместе с ними», – подумала Наташа.

Она внимательно посмотрела на ящики. Самые обыкновенные, из грубых сосновых досок.

«Осторожно, стекло! Не бросать!», «Скобы», «Гвозди шиферные 16-ПА, светлые и оцинкованные».

Наташа покосилась на Берестнева: сидит, уставясь куда-то в угол.

– Но ведь можно же что-то сделать, а? – снова прошептала она. – Неужели никаких шансов?

– Раз мы ещё живы, значит, шансы есть. Но, учитывая, что мы видели, как бандиты носили сюда оружие, эти шансы тают на глазах.

– Думаешь, там оружие?

– Не гвозди, это точно.

Боксёр подошёл к одному из ящиков. Раскрутил на нём проволоку, поднял крышку. Спустя пару секунд загадка сама собой разрешилась: Боксёр скинул упаковочную стружку и достал из ящика короткий автомат. Очень похожий на тот, из которого она сама несколько часов назад стреляла на поляне.

Значит, шансы действительно тают…

Бандит пристегнул к автомату магазин с патронами и передёрнул затвор.

44

Шмель очнулся и понял, что лежит, распластавшись на земле, щекой на чём-то влажном и скользком, похожем на прошлогодние листья. Сам он вроде бы одетый, но, судя по ощущениям, почему-то босиком. Вокруг сумрак. Пахнет сыростью.

Шмель с трудом приподнял голову. Заходящее солнце показалось из-за грозовых облаков и осветило вечерний лес. Деревья кажутся чёрными, кривые ветки выглядят зловеще.

Глаза начало резать, он зажмурился и упал лицом в старую листву. Где-то вдалеке загудел локомотив. Грохот поезда эхом пронёсся над лесом и постепенно пропал.

Тишина.

Шмель попробовал пошевелиться: руки и ноги еле двигаются, голова трещит, будто кто-то сдавливает её в огромных тисках, перед глазами плывут красные пятна.

Хрипло выдохнув, он собрался с силами и опять немного приподнялся: впереди между деревьями видна небольшая прогалина, заросшая травой. До слуха донеслось лёгкое журчание.

Шмель поворочал шершавым языком.

Пить…

Он протянул руки, запустил пальцы в мягкую землю и, помогая себе ногами, двинулся вперёд. Перехватил руками дальше, сделал усилие и продвинулся ещё. Земля стала влажной, футболка и шорты пропитались грязью и прилипли к телу. Шмель схватился за какие-то корни, подтянулся ещё немного и увидел, как среди травы блеснула вода. Не раздумывая, плюхнулся лицом в холодный ручей.

Да-а…

Почувствовал, как ледяная вода заливается в нос и уши.

Да-а!!!

Шмель открыл рот и с жадностью сделал несколько глотков.

Поднял голову. Зачерпнув воду руками, вылил её на затылок и шею. Пальцы скользнули по щеке и ощутили нечто липкое и тянущееся, вроде плёнки.

Что за …?

Он тронул лицо с другой стороны и обнаружил там свисающий лоскут мёртвой кожи.

Память вернулась к нему яркой вспышкой.

Девчонка!

Эта тварь облила меня кипятком! Обварила!!!

Шмель погрузил в ручей всей головой и тут же вынырнул.

Замер так на какое-то время, ощущая, как с подбородка стекает вода.

– Мерзкая сучка! – произнёс он, скрежеща зубами. – Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю, когда найду…

45

Когда Седой и Кашин добрались до заброшенного завода, вокруг уже начало темнеть – тучи скрыли заходящее солнце и сумерки наступили раньше обычного.

– Где-то там есть ворота, – Седой неопределённо махнул рукой, – но мы туда не пойдём – опасно.

– Ты же сказал, здесь никого нет… – испуганно проговорил Кашин.

– Правильно, никого. Но вдруг кто-то случайно забредёт? Зачем нам свидетели?

Они остановились перед высоким бетонным забором.

– Не, я туда не полезу! – Кашин с беспокойством посмотрел на ряд колючей проволоки на самом верху.

– Тебя никто и не заставляет, – угрюмо сказал Седой. Он наклонился и убрал в сторону кучу сухих веток. Под ними в земле оказалась дыра, ведущая на другую сторону забора. – Лезь первым. Только сразу отползай, не мешайся.

– А почему я?

– По кочану. Лезь, говорю!

Кашин глянул по сторонам, поднял воротник пиджака и, пыхтя, полез через подкоп.

Когда оказался на территории завода, осторожно высунулся из травы: впереди пустая площадка, за ней двухэтажное кирпичное здание и вышка с тусклым прожектором – комары и мошки вьются в желтоватом свете, тюкаясь об стекло, отделяющее их от лампочки. Справа вдоль здания идёт заросшая травой асфальтированная дорога. Насколько Кашин смог увидеть, поблизости – ни одной живой души.

Седой пролез следом.

– Ты точно знаешь, что здесь никого? – спросил Кашин.

– Я же тебе уже сказал. Ты что, не видишь, как здесь всё запущено?

– Вижу. А этих… как их?.. Бродячих собак нет? Может, надо было с собой какую-нибудь железяку взять?

– Да нет здесь никаких собак, что ты, в самом деле! – Седой поднялся в полный рост и осмотрелся. Глянув на Кашина, толкнул его ногой: – Пошли, чего разлёгся?

Они миновали пустую площадку, дошли до здания, затем Седой повернул вправо. Через несколько шагов они остановились возле бетонной лестницы, примыкающей к зданию.

– Кажется, здесь, – проговорил Седой, всматриваясь в полумрак под ступеньками.

– А почему «кажется»? Ты же говорил, что…

– Тихо ты! Свечку давай.

Кашин достал из кармана половинку стеариновой свечи. Седой зажёг спичку, поднёс её к фитилю, и на свече заколыхался огонёк. Под лестницей стало отчётливо видно небольшое открытое оконце.

– Я тебе такие вещи здесь покажу! – прохрипел Седой. – Мы с первого захода столько унесём, что ты потом неделю коньяк пить будешь, закусывая икрой и шоколадом. Полезли.

Седой пробрался через оконце первым, а Кашин за ним.

В помещении темновато, но и при свете одной свечи видны большие кастрюли по сторонам.

– Это кухня? – спросил Кашин.

– Да, она самая. Только ничего съедобного здесь нет, я уже проверял.

– Жалко. – Кашин выдвинул какой-то ящик, пошарил в нём рукой и задвинул снова. – А ты хорошо знаешь, куда идти?

– Знаю. – Седой повёл свечой, и в темноте проявился выход из кухни. – Иди за мной, не заблудишься.

* * *

– Я так понимаю, Шмель накосячил, а мы за него расхлёбываем, – проворчал Ерёма.

– И чё? – Боксёр посмотрел на него.

– Да так… Неправильно это.

– Может, ты скажешь, как должно быть правильно?

– А что я? Тут и поумнее меня есть. – Ерёма нервно двинул кепку, лежащую на ящике.

– Мне показалось, или ты воду мутишь? – спросил Боксёр.

– Кто? Я? Да я вообще не в теме. Так… мысли озвучиваю.

В этот момент из соседних помещений донёсся звук, будто что-то уронили. Затем – приглушённый кашель.

Боксёр поднял раскрытую ладонь, требуя соблюдать тишину.

С той же стороны, но всё так же далеко, послышались звуки, напоминающие шаги.

– Кажется, сюда забрался кто-то чужой. – Боксёр достал из ящика второй автомат, отдал его Вадиму, следом протянул рожок с патронами. – Идёшь со мной. – Повернулся к остальным: – Сидим тихо. Дутый, возьми автомат и присматривай за девкой и за этим.

– Понял.

Боксёр вышел в полумрак коридора, Вадим последовал за ним.

* * *

– О! – Кашин остановился, хватая Седого за рукав. – Ты слышал?

– Что такое?

– Там кто-то есть.

– Где? – сердито спросил Седой и поднял свечу повыше. – Опять ты за своё?

– Тссс… Убери свет, – прошептал Кашин.

Из дальнего конца тёмного коридора донеслись шорохи.

Седой опустил свечу, пряча ладонью подрагивающее пламя, и с неохотой прижался к стене.

Шорохи повторились. Скрипнуло что-то похожее на дверь. Послышались неторопливые шаги.

– Наверное, это конкуренты, – со злостью проговорил Седой.

– Конкуренты?

– Наркоманы какие-нибудь залезли, или кто-то вроде нас. Прознали, твари!

– Пойдём отсюда, а? – Кашин потянул Седого за рукав.

– Да погоди ты! У меня нож с собой. Если что – справимся.

– А если у них тоже есть?

– «А если, а если!» – Седой с раздражением высвободил рукав. – Хватит ныть! Надо посмотреть, сколько их там, и если не очень много, то разогнать ко всем чертям. В конце концов, я первый нашёл это место.

46

Боксёр остановился на развилке, опустил вниз луч фонарика и прислушался.

Несколько секунд тишина, затем где-то вдалеке опять кашлянули.

– Как они сюда залезли, если всё закрыто? – спросил Вадим.

– Значит, не всё. Тут куча зданий, и все между собой соединяются. Похоже, где-то есть дыра.

Они проследовали до конца коридора и вышли в небольшой холл, освещаемый светом уличного фонаря.

Прямо виднеется ещё один проход, слева – дверь в какой-то кабинет. Боксёр посветил выше: на табличке надпись строгим шрифтом «Технический отдел».

Взявшись за ручку, Боксёр открыл дверь.

Темнота. Он скользнул лучом по сторонам: покрытый пылью письменный стол, несколько стульев и высокий шкаф для хранения документов.

Боксёр закрыл дверь. Повернулся в сторону прохода и двинулся туда, держа автомат наготове. Остановившись, посветил в тёмный коридор: лежат сложенные друг на друга чугунные батареи отопления, стоит наполовину рассыпанный мешок с цементом и старое ведро.

Боксёр переместил пятно света дальше. Там, насколько можно увидеть – пустота. И тишина.

Он едва не выстрелил от неожиданности, когда в кармане запиликал мобильник.

– Твою мать… – Достав его, Боксёр глянул на экран: «Шмель». Приложил телефон к уху. – Алё!

Слышны треск и шуршание.

– Чё молчишь, мля?

– Ром-ма? – пробился через помехи голос Шмеля.

– Ты куда, урод, делся?

– Рома…

– Что «Рома»?! – Боксёр повысил голос, забыв об осторожности. – Ты где лазишь?! Тут из-за тебя такое завертелось!!!

В телефоне послышались помехи, затем опять голос Шмеля:

– Та девка… Она сбежала.

– Это я уже слышал. Где ты сам, я спрашиваю?

– Не знаю… Где-то здесь, в лесу, – проговорил Шмель и вдруг сорвался на визг. – Ты посмотри, что она со мной сделала!!!

– Да мне без разницы.

– А мне – нет!!! Эта сучка… Эта тварь… Надо с ней разобраться. – Голос Шмеля начал тонуть в шуршании помех.

– Чё ты там бормочешь?!

– Надо найти эту девку…

– Она уже у меня.

– У тебя?!

– Слушай меня и не перебивай. – Боксёр прошёлся по холлу. – Я сейчас на старом заводе Сергеича, понял? И чем скорее ты здесь будешь, тем лучше для тебя.

– Да, я всё понял, – прохрипел Шмель, и его голос стал злобным: – Только девку не трогай. Я её сам…

– Пошевеливайся.

Боксёр нажал кнопку отбоя.

* * *

Шмель прислонился к дереву, слушая короткие гудки. Медленно опустил мобильник.

– Ну, вот видишь, сучка… Я тебя нашёл.

Он посмотрел в одну сторону, затем в другую: в лесу почти стемнело. Луна, похожая на жёлтый кошачий глаз, проступила через мрак, и в её свете деревья стали чёрными. Ветки и листья выглядят какими-то ненастоящими, будто сделанными из металла. Как на кладбищенской ограде.

– Старый завод, говоришь…

Шмель попробовал идти, но уже через несколько шагов у него ушах зашумела кровь и его повело в сторону. Он едва удержался на ногах, схватившись за ветку. Телефон улетел куда-то в траву, но Шмель не обратил на это внимания.

Во всём теле чувствуется жжение, будто бы внутри что-то разгорается и огонь течёт по кровеносным сосудам. Глаза затянула мутная розовая пелена.

Шмель захрипел от боли. Покачнулся, но устоял.

Он подождал, когда перед глазами прояснится. Шагнул снова. Ещё раз.

Сухая ветка впилась ему в щёку, чуть не выколов глаз. Шмель отломил её, выругавшись сквозь стиснутые зубы. Тронул пальцами лицо. Оно сильно распухло, и в тех местах, где слезла кожа, чувствуется упругая плёнка. Что-то с носом… Он почти провалился внутрь…

Что за хрень??!

Какая-то чёрная птица, захлопав крыльями, перелетела с одной ветки на другую.

Ворона?

Глаз птицы блеснул.

Что тебе здесь надо? Ждёшь, когда я выбьюсь из сил и сдохну?

Не дождёшься…

Шмель двинулся вперёд, на освещаемый луной просвет между деревьями. Обогнул кустарник. Здесь трава по колено. Ощутил, что под босыми ногами стало прохладно и влажно. Хлюпнула вода.

Он остановился. Дальше такая же трава, местами проглядывают кочки, обросшие мхом.

Болото.

Если идти туда, то увязнешь в какой-нибудь трясине.

Нельзя.

Шмель отступил назад. Посмотрел по сторонам, едва различая что-либо в серебристом полумраке: слева тоже затопленная трава, а справа видна сухая поляна. Медленно переступая и придерживаясь за ветки, он пошёл туда.

Снова странное ощущение. Какое-то ползущее покалывание в руках и ногах – будто крохотные кусочки стекла под кожей перемещаются из одного места в другое, царапают…

– Сссс…

Кажется, что мышцы распирает изнутри и они трескаются от напряжения.

Шмель вышел на поляну – здесь немного светлее – поднял руки и взглянул на них.

Вены. С ними происходит что-то неладное. Тёмно-синие, с чёрными узелками, они очень сильно выступили, отобразив на руках страшный ветвистый рисунок. Как если бы внутри тела нечто зловещее пустило корни.

Шмель хрипло выругался. Двинулся дальше, но вдруг понял, что ноги почти не слушаются и с каждым шагом их всё сильнее сводит судорогой. Он покачнулся и схватился за дерево, чтобы не упасть.

Какая грубая и жёсткая кора!

Жуки…

Зачем они ползают здесь, в темноте?

Сознание поплыло и на мгновение погасло, выключив его из реальности. Словно чёрная тьма промелькнула.

Шмель скрипнул зубами. Оттолкнувшись от дерева, шагнул. Качнулся. Взялся за ветку и продвинулся ещё. Скользнув ладонью по стволу следующего дерева, разодрал пальцы в кровь.

Липкие…

Красные…

Почему-то совсем не больно, словно рука чужая.

Сознание опять выключилось на несколько секунд. Медленно-медленно проявилось.

Шмель понял, что всё ещё стоит на ногах. Посмотрел наверх. Луну пожирает огромная туча. И ещё одно тёмное пятно подбирается к ней с другой стороны.

– Врё-ш-ш-шь…

Он приподнял ветку впереди и продвинулся ещё.

Я обязательно…

Перед глазами проплыло его отражение в разбитом зеркале, разодранная ногтями щека.

Даже не сомневайся…

На гладкую чёрную поверхность медленно и тяжело плюхнулась ярко-красная капля крови. Спустя мгновение, чей-то палец смазал её.

Та самая девка. Пристально смотрит пустым взглядом.

Неторопливо растёрла кровь между пальцами и пропала.

– Сссс…

Шмель попытался шагнуть дальше, но не смог: необъяснимая сила удержала его от движения, стянула всё тело, не давая пошевелиться.

Когда наступает ночь, становится страшно…

Где ворона?

Где эта чёртова ворона??!!!

Шмель захрипел, всё ещё пытаясь шагнуть.

Сознание ушло в темноту, ноги подкосились, и он безвольно упал в траву.

47

Наташа опустила взгляд на бетонный пол у себя под ногами. Вкрапления из гранитной и мраморной крошки образовали на нём узоры: вот здесь просто какая-то загогулина, тут просматривается нечто похожее на след кошачьей лапки, а в этом месте из камешков сложилась сердитая медвежья морда. Если посмотреть внимательнее, можно найти ещё что-нибудь интересное. Это как головоломка, разминка для мозга. Да и грустные мысли не так одолевают.

Она поправила чёлку и глянула в сторону бандитов: они по-прежнему сидят на ящиках с хмурым видом. Двое тоже рассматривают пол, остальные заняты какими-то мелкими делами. Самый накачанный, по прозвищу Дутый, положил автомат на колени и сосредоточено изучает мозоли на руках. Кажется, он совсем забыл, что ему поручили приглядывать за пленниками.

Наташа пошевелила рукой – наручник обхватывает довольно свободно. Она собрала пальцы вместе как можно ближе, немного повернула кисть и потянула, пытаясь вытащить её из кольца. Не выходит: металл врезается в кожу.

Сжав пальцы с помощью другой руки, опять попробовала стянуть наручник.

Больно. Похоже, не получится.

Зубастый бандит отвлёкся от мобильника и посмотрел на неё. Наташа замерла.

– Осторожнее, – чуть слышно произнёс Берестнев. – Они далеко не дураки.

Зубастый отложил телефон в сторону и поднялся.

– Ну что, красота моя? Заскучала? – Он подошёл к Наташе. – Слушай, а пойдём со мной? Тут уголок укромный есть… Тебе уже всё равно, а мне память останется.

– Отстань от неё, – сказал Берестнев, и Наташа придвинулась к нему ближе.

Зубастый сделал вид, что ничего не услышал.

– Ты, наверное, вся такая чистенькая… Слушай, дай хоть за сиську подержаться. – Он облизал ладони и потёр их о штаны.

– Зубан, отвали от девки, – лениво проговорил белобрысый бандит, который раньше был в кепке.

– А тебе-то что?

– Мне-то фиолетово, а вот Сергеич может не понять. Мы же не знаем, зачем он её оставил.

– Да ладно! – Зубан ухмыльнулся. – Таких шлюх у Сергеича сколько хочешь. А от этой ему просто нужна какая-то информация. Я ведь прав?

Наташа не ответила.

– По глазам вижу, что прав. Кстати, они у тебя очень красивые… Если Сергеич не будет против, я потом один глазик аккуратно выковырну. Смолой залью и на память в машине повешу.

– Сядь на место, – снова сказал белобрысый.

– Ладно, ладно, отваливаю… – Зубан отвернулся и пошёл обратно. – Что, может, в картишки замухлюем?

– Давай сначала Боксёра дождёмся, – произнёс бандит азиатской внешности. – Нам без его ведома теперь и кашлянуть нельзя.

– Это точно, – согласился Зубан и хриплым голосом пропел: – А сердитый бригадир всё сер-дит-ся!..

Он сел на ящик и опять занялся телефоном.

Наташа поправила юбку, в который раз пожалев, что не надела другую, подлиннее.

Вроде бы пока обошлось. А что дальше? Они что, все такие озабоченные?

Она почувствовала, что на неё опять кто-то смотрит.

Нет, ну хватит уже пялиться, а?!

Осторожно поискала глазами и встретила взгляд Дутого.

Что, и ты туда же? А я слышала, что качки-тяжёловесы с женщинами никак…

Взгляд какой-то не очень нормальный. По-прежнему рыбий, но появилось что-то ещё.

Дутый опустил глаза. Шумно и медленно вздохнул.

Посмотрел опять.

Что у него с глазами? Красные, как у рассерженного быка. Капилляры полопались, что ли?

Успокойся, бычок, успокойся… Да, я вижу, что ты с оружием и самый здесь главный.

Дутый засопел и перевёл тяжёлый взгляд на Берестнева. Прищурился. Снова посмотрел на Наташу.

Она решила его не злить и уже собралась опустить глаза, как вдруг Дутый изменился в лице, точно увидел нечто невероятное. Его глаза расширились, рот искривился. Он вскочил с места, подхватывая автомат, и направил ствол в её сторону.

– А-а-а!!! – Он дал очередь. Берестнев повалил Наташу на пол, и пули врезались в стену позади, выбивая осколки. Она вскрикнула, когда в плечо больно ужалила отлетевшая кирпичная крошка. Прикрыла лицо ладонями. Рикошетом срезало плафон на потолке, посыпался мел, разлетелось оконце наверху.

Двое бандитов набросились на Дутого, схватили его за руки. Автомат полетел на пол.

– Отпустите меня! – заорал Дутый. – Это они! Отпустите!!!

* * *

Боксёр остановился, услышав отзвуки выстрелов, и развернулся:

– Они чё, совсем охренели что ли?!

– Похоже, гости уже там, – сказал Вадим.

– Похоже. – Боксёр качнул головой. – Быстро назад!

* * *

На плечах Дутого повис третий бандит, и все вместе они свалили его на ящики. Дутый, мыча сквозь зубы, попытался высвободиться, но не получилось.

И тут…

Берестнев вскочил с пола, и Наташа с удивлением поняла, что наручники, которыми они были сцеплены как неразлучная пара, остались у неё на руке. Никто из бандитов не успел среагировать, когда Берестнев быстро приблизился к ним и подхватил валяющийся автомат:

– Лицом к стене, живо!!!

– Э-э! – Зубан округлил глаза. – Ты чего?

Отпустив Дутого, бандиты выпрямились.

– Ты так не шути, – проговорил бандит с ожогом на лице. – Опусти ствол, давай обсудим…

– Что не ясно?! – рявкнул Берестнев. – Все на ту сторону, быстро!!!

Наташа поднялась и встала у него за спиной. Ноги чуть подрагивают, сердце колотится как бешенное.

Бандиты нехотя собрались у стены ближе к главному выходу. Только Дутый остался лежать без сознания.

Берестнев переместился к открытому ящику, взял из него два рожка с патронами и вернулся обратно к Наташе.

– Ну ты даёшь… братан! – Белобрысый сунул руки в карманы и сплюнул на пол. – Ох, не завидую тебе…

Берестнев оглянулся на второй выход из помещения – проём в стене без дверей.

– Кто сунется за нами, стреляю на поражение!

Он взял Наташу за руку и шагнул назад, увлекая её в тёмный коридор.

48

Боксёр и Вадим стремительно преодолели путь обратно к складу и, когда до дверей остался десяток метров, замедлили шаги.

Боксёр выключил фонарик.

Из открытых дверей склада на пол падает широкий прямоугольник света. Слышны голоса. О чём-то спорят.

На мгновение свет перекрыла чья-то тень.

Держа палец на спусковом крючке автомата, Боксёр начал тихо перемещаться по коридору вдоль стены.

Вадим прислонился к другой стене, также с автоматом наизготовку.

Тень скользнула в обратную сторону.

Кто-то говорит, но что говорит – не понятно.

Послышался скрежет отрываемой доски.

Боксёр приблизился к самым дверям и осторожно заглянул внутрь: двое бойцов, склонившись, отдирают крепёжные полосы от ящика с оружием. Двое других сидят правее и о чём-то переговариваются, в руках у них автоматы. Кто-то лежит на ящиках, а Зубан шарит у него по карманам.

– Я не понял… – Боксёр шагнул в комнату и остановился.

Те двое, что пытались открыть ящик, обернулись – это Ерёма и парень восточной внешности по прозвищу Монгол.

Боксёр смерил их презрительным взглядом, приближаясь.

– Я спрашиваю, кто дал команду трогать оружие?! – Он оглянулся и посмотрел на трубы. – А парень с девкой где?!

Ерёма скривил угол рта и кивнул в сторону второго выхода.

– Что, убежали??! – воскликнул Боксёр. – Я ж вас на куски… Дутый!!!

Он повесил автомат на грудь и подошёл к бойцу, лежащему без сознания на ящиках. Приподнял его голову за подбородок.

Дутый что-то промычал и приоткрыл мутные глаза.

– Чё с ним? – спросил Боксёр. – Эй, ты меня слышишь?

Дутый не отреагировал, продолжая смотреть остекленевшим взглядом. Когда Боксёр убрал руку, его голова снова безвольно упала на грудь.

Боксёр развернулся и посмотрел на Ерёму:

– Рассказывай.

– А почему я?!

– Потому, что мне так хочется. Чё тут было? Ну!

– Да я и сам не понял, – с раздражением сказал Ерёма. – Этот глаза выпучил, стал стрелять во все стороны. Нас всех чуть не положил.

– А парень с девкой?

– Ну, а эти в суматохе слиняли. И… – Ерёма замолк.

– Договаривай.

– Ну, и… автомат забрали. А что мы могли сделать? Он, в натуре, шустрый!

– Уроды! – рявкнул Боксёр и ударил Ерёму кулаком в лицо, отчего тот пошатнулся, едва устояв на ногах. – Вам дерьмо лопатой переворачивать, а не со мной работать!

– Да мы и не просились, – сказал Хамон. – А в морду дать я и сам могу.

– Чё ты сказал? – Боксёр схватил его за ворот майки.

– Руки! – Хамон оттолкнул Боксёра и направил на него автомат.

– Ты на кого прёшь?! – Боксёр взмахнул растопыренными пальцами, другой рукой отвернул направленный на него ствол и тут же коротко ударил Хамона в голову. Обхватив его за шею, повалил на ящики. – Здесь только я даю в морду, понял?! Только я!

– Кончай, братва! – вмешался Монгол. – Мы же все свои, зачем ссориться?

Боксёр отпустил Хамона и выпрямился.

– Вы чё, уроды, совсем, что ли, оборзели?! – произнёс он, оглядывая бойцов бригады.

Вадим спокойно снял очки и принялся протирать стёклышки носовым платком.

– Рома, время идёт, – сказал он.

– Сам знаю!

– Давай мы все сходим, поищем, – предложил Зубан. – Они не могли далеко уйти.

– Чё? Сидите здесь и не высовывайтесь! Я сам всё сделаю. – Боксёр снял куртку и бросил её сверху ящиков. Подхватил из раскрытого ящика подсумок с магазинами для автомата. – Вадим, за мной!

49

Наташа свернула вслед за Берестневым в очередной коридор.

– Я так больше не могу, – сказала она. – Может быть, сделаем передышку?

– Потерпи ещё немного.

– Куда мы идём?

– Не знаю. Пока что просто подальше. Найдём спокойное место, там отдохнём.

Берестнев перехватил автомат за ремень и повесил его через плечо. Снова взял Наташу за руку.

– Они нас будут искать? – спросила она, посмотрев назад, в темноту.

– Я почти не сомневаюсь.

50

Боксёр замедлил шаг, приблизившись к концу коридора.

Дальше большая комната или холл. В луче фонаря виден мраморный пол и отделанные каменной крошкой стены. Прямо идёт продолжение коридора, а справа – поворот во второй.

– Развилка, – сказал Вадим. – Ну-ка, посвети ещё раз на пол.

Боксёр опустил луч, повёл им в сторону, и на пыльной поверхности обозначились чуть смазанные следы от обуви, ведущие направо.

* * *

Кашин зашёл вслед за Седым в какое-то тёмное помещение. Свеча высветила ржавые трубы вдоль стены, сваленные в кучу доски. Пол усыпан кирпичной крошкой и мелким мусором.

Через несколько шагов впереди показался проём в стене. Они почти дошли до него, как вдруг услышали приближающиеся шаги. У Кашина перехватило дыхание при виде света фонарика. Он метнулся назад, но Седой схватил его за воротник и затащил в ближайшую нишу. Пальцами затушил огонёк на свече.

Луч фонарика скользнул по сторонам, и из темноты появились две человеческие фигуры. Кашин и Седой прижались к стене. Незнакомцы, покачивая автоматами, прошли через комнату и скрылись в противоположном проходе.

Прошло минуты две, прежде чем Кашин осмелился пошевелиться.

– Ты говорил, что здесь нет никакой охраны… – тихо простонал он.

– Нету.

– А эти? Они не похожи на наркоманов!

– Откуда я знаю, кто это?!

– Ты сказал, что здесь не опасно!

– Было не опасно… Разве я полез бы сюда, если бы знал, что здесь стреляют?! На, зажигай свечу. – Седой сунул Кашину спичечный коробок.

– И зачем только я согласился? – проворчал Кашин. – Сидел бы себе в подвале…

Он зажёг спичку, Седой поднёс к ней фитиль свечи, и в темноте вновь заколыхалось маленькое пламя.

– Может, вернёмся, а? – Кашин шмыгнул носом и запахнул пиджак, словно ему стало холодно. – Они ведь нас найдут…

– Хватит ныть, идём. – Седой толкнул Кашина в бок. – Завод огромный, эти ребята в одной стороне, а мы в другой. Они сейчас сделают обход и пойдут смотреть телевизор. Или вообще уедут… Зачем им здесь всю ночь сидеть?

Прикрывая ладонью огонёк, Седой пошёл дальше.

– Эх, жизнь моя, копейка… – Кашин вздохнул и, всматриваясь в дрожащие тени, поплёлся за ним.

51

Зубан сел на ящики и криво ухмыльнулся:

– Ну что, попали мы в немилость? Боксёр теперь нас загоняет.

– Да пошёл он! – Ерёма пнул один из ящиков. – Кого он из себя строит? Думает, так можно авторитет завоевать?!

– Согласен, – поддержал его Сима. – Бить своих в морду – это перебор.

– Меня Махно никогда не трогал. – Ерёма коснулся пальцем разбитой губы. – А этот…

– Не, ну Махно правильный пацан был, с понятием, – сказал Монгол. – Если наказывал, то только по справедливости. Правда, у него в башке иногда клинило…

– Ладно, что-нибудь придумаем, – задумчиво проговорил Хамон. – Всему своё время.

Дутый заелозил ногами, приподнялся и открыл глаза. Встряхнув головой, потёр шею. Заметив, что все на него как-то странно смотрят, насторожился:

– Вы чего?

Он увидел, что у Хамона и Симы в руках автоматы, и пошарил рукой рядом с собой.

– А где мой автомат? – хмуро спросил он. – Что вы на меня уставились?

– Да так… – сказал Ерёма. – Давно тебя не видели. Как сам-то?

– Нормально. Уснул немного, с кем не бывает… А что, шухер какой-то был?

– Уснул, говоришь? – Зубан хмыкнул. – Ну-ну.

– Ты чё кривляешься, придурок? – Дутый окончательно пришёл в себя и тон его голоса стал уверенным и наглым. – Автомат мой где, спрашиваю?

– Бегает твой автомат, – сказал Ерёма.

– В смысле?

– Помнишь пацана с девкой, которых ты вроде как охранял?

– Ну. – Дутый посмотрел на трубы. – Где они?

– Сбежали, Дутый. С твоим автоматом сбежали. Из-за этого и весь шухер.

– Ох, ё… Как так?!

– А вот так, – сказал Хамон. – Ты тут такое учудил… Видишь, дырки на стене? Это ты шмальнул. Еле тебя удержали.

– Всё от жадности. – Зубан снова криво ухмыльнулся. – Кто грибов больше всех сожрал?

– Да пошёл ты!..

– А может, и правда. У тебя такие грибные глюки были, что мама не горюй! – сказал Хамон. – Или ты чем другим вмазался?

– Чего? Ты за базаром следи! Я тебе не наркоман какой-нибудь!

– Я-то послежу, только это ничего не меняет. Смотри… – Хамон задрал майку и показал процарапанные на коже красные борозды. – Это ты меня так… пальчиками.

– Не помню… – Дутый опустил голову. – Вообще ничего не помню.

В наступившей тишине стало слышно, как о лампочку бьётся огромный мотылёк.

52

Снова мрачное помещение. Наташа посмотрела вверх: свет наружного освещения едва проникает сюда через стеклоблоки, расположенные высоко под потолком.

– Почему нигде нет окон? – тихо спросила она.

– Наверное, так было задумано, – отозвался Берестнев.

– Значит, должны быть какие-то лампы…

– Выключены или перегорели. Но нам лучше в темноте, так спокойнее.

Они прошли ещё несколько метров, и коридор неожиданно закончился шершавой кирпичной стеной. Возможно, в этом месте раньше был проход, но его почему-то заложили.

– Опять? – Наташа почувствовала, что теряет силы. Ноги подкосились, и она прислонилась к стене коридора.

– Не сейчас, – прошептал Берестнев. – Соберись, ты не должна раскисать.

– Я не могу!

– Надо.

– Нас убьют? – спросила она.

– Чёрта с два. Что за мрачные мысли?

– Просто устала. – Наташа провела ладонями по щекам.

– Потерпи. – Берестнев взял её за плечи. – Мы не можем отдыхать, пока не найдём безопасное место. Бандиты где-то близко и если дойдут сюда – спрятаться будет негде.

– Я постараюсь.

Он отпустил её. Всматриваясь в темноту, прошёл немного назад.

– Так и есть: мы пропустили поворот, – сказал он. – Иди сюда.

Наташа двинулась на голос и заметила какой-то просвет в стене рядом с Берестневым. Действительно, поворот, а дальше – ступеньки лестницы, ведущей наверх.

Берестнев вновь взял её за руку и потянул за собой на лестницу. Темно. Наташа переступила через ступеньку. Почувствовала, как под подошвой хрустнул строительный мусор. Ещё шаг – и снова ступенька. Здесь ровно.

Болтающееся кольцо наручника тихонько звякнуло. Наташа подтянула его и сжала в кулаке.

Эта железяка уже порядком надоела… Как он сумел освободиться?

Берестнев довёл её до площадки между этажами. Тут немного светлее, так как через запылённое окно с улицы попадает свет фонаря. Наташа провела пальцем по стеклу, и за окном стали видны прутья решётки. На улице ночь, вокруг желтоватой лампы безумствуют мотыльки.

Сколько сейчас времени? Полночь или уже больше?

Откуда-то снизу донёсся возглас. Наташа обернулась и прислушалась. Ещё звуки. Отдалённые механические щелчки, вроде как прицепляют к автомату магазин и передёргивают затвор. Опять чей-то голос.

Она убрала упавшие на глаза волосы.

Берестнев наклонился к ней.

– Надо поторопиться, – прошептал он. – Идём.

Наташа кивнула.

Стараясь ступать очень осторожно, они поднялись на второй этаж. Здесь коридор протянулся в обе стороны. Берестнев повернул направо. Ещё немного – и они попали в узкую комнату, где вместо окон – всё те же мутноватые стеклоблоки. Наташа почувствовала, как Берестнев слегка сжал её ладонь, предупреждая о чём-то, и пригнулась.

Какие-то провода и кабели: множество скрученных и связанных жгутов свисают с потолка вдоль всего прохода, переплетаясь, точно длинные змеи.

А если так и есть? Если сейчас шевельнутся и…

Перестань себя накручивать. Тебе что, мало ужасов?

Под ногами снова заскрежетали кирпичные крошки. Хрустят, как сухарики. Они повсюду, и ступать бесшумно не получается. Если только идти еле-еле, чуть дыша.

В следующей комнате оказалось большое окно без стёкол, но закрытое решёткой из металлических прутьев в палец толщиной. Ночной воздух с улицы густой и тяжёлый, пахнет свежей травой.

Дождь?

Очень даже может быть, но пока его не видно.

– Здесь же второй этаж, зачем поставили решётки? – спросила она.

– Не знаю. Наверное, для того, чтобы кто-нибудь не забрался с крыши.

– А их можно оторвать?

– Зачем? Ты собираешься прыгать?

– Нет, но если как-то спуститься…

– Судя по высоте потолков, второй этаж здесь – как наш обычный третий. Попробовать можно, но, в случае чего, с поломанными ногами мы далеко не убежим. – Берестнев помолчал. – Нам надо найти какой-нибудь нормальный спуск. Не может быть, чтобы на таком длинном этаже был только один выход. Погоди, что там?

Он отпустил её руку и куда-то двинулся.

Наташа посмотрела: в конце коридора от пола до потолка светлеет прямоугольное пятно в клетку. Решётчатая дверь?

Она пошла туда. Так и есть: это решётка, перекрывшая выход на улицу. За ней видны ступеньки железной лестницы, ведущей вниз.

Берестнев подёргал прутья. Провёл пальцами по периметру дверного проёма.

– Ни петель, ни дужек, – проговорил он. – Кому пришло в голову заварить пожарный выход?

Наташа взялась за решётку. Вздохнула.

Снова тупик. Идти дальше некуда.

Яркая вспышка с улицы заставила её вздрогнуть. Блеснула молния.

«Раз… Два… Три… Четыре… Пять», – мысленно посчитала Наташа. Грохот разорвал небо где-то над лесом. Отзвук, похожий на горный обвал, прокатился в ночи. Ещё мгновение – и по ветвям зашуршали капли, заставляя листья трепетать и вздрагивать. Брызги попали Наташе на щёку.

Она вытерла их вместе со слезами. Отпустила решётку и присела на корточки.

Что теперь?

53

Седой вывел Кашина в небольшой холл. Здесь оказалось вполне светло – работают несколько лампочек.

– Всё правильно. – Седой задул фитиль свечки.

Кашин осмотрелся: слева несколько двустворчатых дверей, справа на стене – выцветшие от времени плакаты. Нарисованы какие-то механизмы и занятые работой люди. Рядом с надписями – красные восклицательные знаки.

– «Не нажимай незнакомые кнопки… и рычаги», – шёпотом прочитал Кашин.

На другом плакате военный человек в фуражке со строгостью поднял указательный палец. О чём он предупреждает, Кашин прочесть не успел, так как Седой потянул его за рукав.

– Начнём отсюда. – Седой раскрыл ближайшие двери и щёлкнул выключателем. В помещении зажглись продолговатые лампы, и стал виден небольшой склад со стеллажами вдоль стен. На стеллажах – ящики и коробки.

Они зашли. Седой выдвинул одну из коробок и кивнул:

– Вот то, что нам нужно.

Он достал какую-то железяку, похожую на букву «Ш».

– Что это? – спросил Кашин. – Мы сможем это продать?

– Конечно, сможем. Ваське на металлолом сдадим, и все дела… Ну-ка, а здесь у нас что?

Он вытащил из-под стеллажа пластиковый ящик, наполненный множеством картонных коробочек.

– «Контакты медные», – прочитал Кашин надпись на этикетке. – Тоже нужно?

– Медь принимают дороже всего. – Седой разодрал коробочку и высыпал на ладонь десяток рыжеватых металлических штучек. – Это мы сразу заберём. Давай мешок.

54

Наташа посмотрела вглубь коридора. Глаза уже привыкли к полумраку, и теперь можно хоть что-то разглядеть среди этих неясных очертаний.

Вроде никого. Прошло уже достаточно времени, но бандиты так и не появились.

Боятся в темноте нарваться на пули?

Или они что-то задумали?

Она поёжилась, ощутив, как по ногам скользнул прохладный ветерок.

– Наверное, они пошли не в ту сторону, – словно прочитав её мысли, проговорил Берестнев. Он отстегнул у автомата магазин, достал из-за пояса другой и пристегнул его на замену.

Наташа вздохнула. Какая-то тягучая тоска на душе. Наверное, должно быть страшно, но у неё ощущение спокойствия и даже некоторого безразличия.

Она вновь посмотрела через решётку на улицу. Ночной дождь набирает силу. На ступенях железной лестницы уже собралась вода, капли беспорядочно танцуют на её поверхности.

Наташа опустила руку, и свободное кольцо наручников звякнуло о каменный пол. Берестнев повернул голову:

– Извини, совсем забыл.

– Ничего, я уже почти привыкла.

– Нужно что-нибудь вроде крепкого кусочка проволоки.

– Да, в кинофильмах у девушки всегда есть шпилька, которой можно открыть замок. – Наташа попыталась улыбнуться. – У меня, к сожалению нету…

– Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.

Берестнев пошарил на полу рукой, перебирая мелкий мусор, и отыскал какой-то гвоздик.

– Смотри и запоминай, – сказал он. Взял её руку с наручником и приподнял так, чтобы попадал свет. – Эти штуки имеют принцип защёлки. Вклиниваем гвоздик между защёлкой и зубьями браслета… Не сбоку, где вставляется ключ, а вот здесь, сверху.

– Угу.

– Оттягиваем потихоньку и… р-раз!

Наручники, клацнув, раскрылись.

– Так просто? – Наташа потёрла запястье.

– Ну… это у меня просто. Хотя и ты сможешь, если потренируешься.

– Откуда ты всё это знаешь? – Она взглянула на Берестнева.

– Ребята научили. Не думал, что когда-нибудь пригодится. – Берестнев положил наручники на пол и встал. – Что, отдохнули? Тогда пошли.

– Куда? – удивилась Наташа.

– Я уже говорил, что в таком большом здании должна быть ещё одна лестница. Не могли же те, кто работал в дальних комнатах, ходить туда через весь этаж. С точки зрения планировки зданий, вполне логично.

Он помог ей подняться, и они двинулись обратно. Прошли через комнату с большим окном, прохрустели по кирпичным крошкам и, пригнувшись, миновали коридор с нависшими проводами-змеями. Возле выхода на лестницу, по которой они сюда поднялись, Берестнев задержался и послушал. Внизу тишина, никаких звуков.

Он пошли по коридору дальше. Справа и слева видны пронумерованные двери. На некоторых таблички с фамилиями.

Снова тёмный участок, и здесь точно такие же двери по обеим сторонам. В самом конце коридора светлее – горит лампочка. Здесь небольшой холл, на стене висит ящик с пожарным шлангом и огнетушителем. Слева, за распахнутыми дверями, виден выход на вторую лестницу.

– Они не могут поджидать нас там, внизу? – осторожно спросила Наташа.

– Могут.

– И что нам делать?

– Просто быть очень внимательными.

55

– Всё, хватит, а то не дотащишь, – сказал Седой, похлопывая по боку наполненного мешка.

– Это я его потащу? – Кашин вскинул брови.

– Ну да. Должен же ты какую-то пользу приносить.

– А ты?

– А я нашёл это место. Давай, не разговаривай.

– Вот всегда ты так, – проворчал Кашин. Он подхватил тяжёлый мешок с железяками и взвалил его на плечо.

Седой хлопнул его по другому плечу:

– Идём дальше.

Они вышли со склада запчастей, и Седой раскрыл следующие двери.

– Почему здесь ничего не заперто? – спросил Кашин.

– Откуда я знаю? Может, им с замками возиться лень было. А может, люди думали, что здесь нечего красть.

Седой включил свет.

– Ничего себе штуковина! – проговорил Кашин, оглядывая стоящий посреди помещения огромный электромотор, похожий на пивную бочку.

– Знаешь, сколько в нём медной проволоки?

– А толку? Мы же не сможем его разобрать. – Кашин сбросил мешок на пол и потрогал металлический кожух мотора. Присел, осматривая громадные болты, которыми тот прикручен к полу.

– Сейчас не сможем, – согласился Седой, – но в следующий раз придём с болгаркой и вскроем.

– У тебя есть болгарка?

– Не твоего ума дело, что у меня есть.

– Да ладно…

Кашин почесал щёку, собрался уже встать, как вдруг увидел, что из-под мотора на него смотрят чёрные глаза-бусины. Потом показалась мордочка с торчащими зубами и когтистые лапки.

– Крыса! – Кашин вскочил и попятился к выходу.

– Чего орёшь? – зашипел Седой. – Никогда не видел, что ли?!

Крыса выбралась, прошуршала лысым хвостом по полу, ещё раз как-то снисходительно взглянула на Кашина и неспешно залезла обратно.

– Я… я никуда дальше не пойду, – пролепетал Кашин. – Я иду домой.

– Да хватит тебе ныть! Подумаешь, какая-то крыса!

– Какая-то?! Она здесь наверняка не одна. – Кашин посмотрел по углам. – Крысы никогда не бывают одни.

– Ну, и что? Пусть себе бегают…

– Не-е-е, они не просто бегают, они голодные и нападают стаями. Я не хочу, чтобы крысы отгрызли мне ноги!

– Вот связался я с тобой! – проворчал Седой.

– Нет, это я с тобой связался! Или ты сейчас же отведёшь меня обратно, или… Или я этот мешок здесь оставлю, сам его понесёшь!

Седой хмуро оглядел Кашина сверху вниз и обратно.

– Ладно, – сказал он. – Мы сейчас ещё одно место проверим и пойдём назад.

– Только быстро, я долго ждать не буду.

– Пять минут. Здесь совсем рядом. – Седой кивнул в сторону. – Ты мешок-то не забудь.

56

Боксёр остановился посреди большого холла и посмотрел по сторонам. Один выход прямо, другой левее, третий ведёт направо.

– Может, они уже слиняли? – спросил Вадим.

– Чёрта с два! Отсюда так просто не выйдешь. – Боксёр посветил фонарём по сторонам.

В тишине послышался отдалённый звук – будто скрипнула дверь. Боксёр переместил луч на табличку, висящую над правым коридором: «Цех № 14».

– А ну-ка, давай туда.

* * *

На лестнице темнота. Наташа попыталась нащупать перила, но их не оказалось – рука провалилась в пустоту. Она вскрикнула и едва не слетела. Берестнев успел схватить её.

– Иди за мной, – тихо сказал он.

Медленно ступая, они спустились до нижнего этажа.

Здесь мутная лампочка освещает кирпичную стену. Справа – дверь.

Берестнев приложил палец к губам. Осторожно приоткрыл дверь и прислушался.

Наташа тоже обратилась в слух.

Совсем ничего.

Тихо.

Но…

Она почувствовала, как заколотилось сердце.

Что такое?

Прижала руку к груди, стараясь успокоиться. Вроде бы ничего подозрительного…

Откуда тогда волнение?

* * *

– Тихо! – Боксёр подал Вадиму знак остановиться, прижался к стене и выключил фонарь.

Огромное помещение цеха освещается несколькими лампами, свисающими с потолка. Не очень светло, но достаточно, чтобы видеть, что там находится: прямо посредине возвышается мощный механический агрегат, похожий на сцепленные между собой подъёмные краны, слева – бобины с тросами, разные железяки, выкрашенные оранжевой краской, справа – сбитые из грубых досок большие квадратные ящики и ещё какое-то оборудование.

Позади сцепленных кранов что-то пошевелилось. Боксёр прищурился: разглядеть можно только приблизительно.

Тёмное пятно на фоне стены сместилось вправо. Боксёр вскинул автомат и сразу выстрелил. Пули прошли мимо цели, выбив искры из металлической балки. Силуэт головы двинулся в другую сторону, мелькнул корпус человека, его руки, ноги. Кто-то перебежал в сторону бобин с тросами и спрятался.

Разминая шею, Боксёр хрустнул позвонками.

Прямо по центру над металлической балкой показалась и спряталась ещё одна голова. Далеко, но ошибиться невозможно.

– Прикрой, – быстро сказал Боксёр и ринулся вперёд. Вадим поводил стволом автомата, контролируя ситуацию.

Пробежав открытое место, Боксёр присел за ящики. Посмотрел на пересекающиеся с железяками тени. Ждать почти не пришлось: тень на стене шевельнулась, переместилась вправо и слилась с бетонной опорой.

– Думаешь, спрятался? – прошептал Боксёр.

Он поднял автомат и прицелился.

Позади раздался грохот выстрелов – Вадим тоже заметил движение и опередил Боксёра на секунду-другую. От опоры отделилась тёмная фигура и быстро побежала к противоположному выходу из цеха. Почти сразу из-за бобин выскочил второй человек и, перескакивая через железяки, ломанулся туда же. Боксёр коротко выстрелил. Человек взмахнул руками и упал. Силуэт того, кто бежал первым, метнулся в сторону и слился с тенями.

Вадим еле слышно переместился ближе. Боксёр встретился с ним взглядом и махнул рукой, давая знак обойти металлическую конструкцию с другой стороны. Сам потихоньку двинулся в проход между станками.

В проходе никого. Боксёр дошёл до пустой площадки и осмотрелся.

– Ушёл, зараза! – сказал он, с силой сжимая кулак. – Ну, хотя бы одного…

Опустив автомат, он направился к тому месту, где упал подстреленный им человек. По пути снял с пояса фонарик и включил его.

Убитый лежит лицом вниз. На нём старые джинсы и помятый пиджак. Там, где вошли пули, видны тёмно-красные пятна.

– Это ещё кто? – Боксёр нахмурился.

Вадим потянул человека за рукав, перевернул его на спину. Неопределённого возраста мужик с заросшей физиономией застыл с раскрытым ртом. Его глаза стали похожи на стеклянные.

– Какой-то левый фраер, – проговорил Вадим.

– Вижу. Какого чёрта он здесь делал?

– Может, сторож?

– Нет здесь никаких сторожей, Сергеич сказал бы. – Боксёр провёл лучом по полу и остановил его на чёрном квадрате, закрытом металлической решёткой – шахта подъёмника или нечто подобное. – Давай-ка его сюда определим.

Они подтащили тело к шахте, подняли решётку и сбросили мертвеца в глубокую темноту.

– Их двое было, – напомнил Вадим.

– И чё?

– Придётся и второго кончать. Свидетель, как-никак.

– Да не вопрос!..

57

Охваченный ужасом, Кашин промчался по коридору, в конце свернул налево, в какой-то проход, пробежал ещё, споткнулся обо что-то, выругался и повернул в другой коридор.

– Седого убили… – пробормотал он. – Убили!!!

Он проскочил через небольшой холл и ринулся по коридору дальше.

– Только бы не упасть… Только бы не упасть!

Свернул ещё куда-то. Захрипел и остановился, прислонясь плечом к стене.

– Зачем?.. Зачем я послушал этого негодяя и пошёл сюда?

Он оттянул ворот майки, хватая ртом воздух. Постоял, дожидаясь, пока перед глазами перестанут плясать цветные пятна.

Развернулся и послушал.

Тишина.

Прищурился. Повернул голову другим ухом.

Тихо по-прежнему.

Вздохнув, снова посмотрел в том направлении, куда бежал. Там темнее, чем здесь: желтоватая лампочка тускло освещает коридор лишь на несколько метров, а дальше – мрачно как в подземелье.

Кашин покусал губы, не решаясь туда идти.

– Там, значит, темно, – проговорил он. – А там – убийцы…

Почесал щёку и перевёл взгляд на зарешеченное окно: дождь заливает стёкла, сквозь них ничего не видно. Из щелей снизу рамы просочилась вода и понемногу стекает на пол.

С той стороны, откуда он прибежал, послышался хруст. Кашин обернулся.

Тихий шорох.

Ещё.

Снова тихие звуки, похожие на шаги. Кашин смял в кулаке воротник пиджака и замер.

Опять тишина.

Треск разряда молнии раздался прямо над окном, заставив Кашина пригнуться от неожиданности. Он охнул и рванул в сторону тёмного коридора.

– Темнота – это совсем не страшно, – пробормотал он, на бегу ощупывая стены. – Страшно там, позади…

Опять споткнулся, но удержался. Повернул куда-то. Здесь оказалась развилка: слева в проходе такая же темнота, а справа, вдалеке, светит лампочка. Кашин, не раздумывая, устремился туда. Открыв в конце коридора дверь, пробежал через какую-то комнату, нащупал и распахнул следующую дверь.

Здесь тоже полумрак – через решётки с улицы попадает слабый свет, отображая на стене квадраты. Кашин захрипел, пытаясь справиться с дыханием, схватился рукой за шершавую стену. Впереди широкий проход без дверей, слева ещё один, а справа – поворот в темноту.

Кашин обернулся и прислушался.

Тихо.

Он оттолкнулся от стены и шагнул в сторону широкого прохода. Приглядываясь к теням, посмотрел по сторонам. Остановился перед распахнутыми дверями и снова послушал: доносится шелест дождя и больше ничего не слышно.

– Это хорошо. – Кашин почесал щёку. – И что я живой остался, тоже хорошо…

Он шагнул.

– Темновато, но идти надо.

Шагнул опять, всматриваясь вглубь коридора.

Чья-то рука схватила его за плечо, толчком прижала к стене, и ему в подбородок уткнулся ствол автомата.

58

– Спокойно, не дёргайся. – Берестнев прижал какого-то мужика к стене. – Ты кто?

Мужик что-то промычал. При свете луны стало видно, что он зажмурился, пытаясь втянуть голову, точно черепаха.

Берестнев похлопал его по одежде, чтобы убедиться, что при нём нет никакого оружия, и только после этого убрал автомат.

– Ты кто? – снова спросил он.

– Ммм…

– Чего?

– Не убивайте! – залепетал мужик. – Я тут случайно… Гулял и…

Берестнев посмотрел на Наташу.

Она пожала плечами:

– На бандита вроде не похож.

– Да не бандит я! Неужели не видно?!

– Что ты здесь делаешь? – спросил Берестнев.

– Я же говорю… Гуляли с этим… как его?.. Зашли погреться… Только не подумайте, мы ничего не украли! Ни болтика! – Мужик вытаращил глаза. – Хотите, карманы покажу?

– Не надо.

– Мы ничего не взяли. – Мужик всхлипнул. – А вы… За что его так, бедного?!

– Кого?

– Седого… Я же говорю: с другом мы…

– Это я понял. Что с ним?

– Застрелили как собаку, вот что!

– Ты ошибаешься, это не мы, – сказал Берестнев.

– Может, и не вы. – Мужик покосился на автомат. – А мне от этого что, легче?!

– Мы не бандиты и не собираемся ничего с тобой делать, – сказала Наташа.

– Ммм…

– Где ты их видел? – спросил Берестнев.

– Там. – Мужик неопределённо махнул рукой. – Я бежал, бежал, а тут вы…

– Понятно. Как звать-то тебя? – Берестнев поправил мужику воротник.

– Меня? Петя я… Кашин.

– Кашин?

– Ну да… Обычная фамилия такая – Кашин.

– Хорошо. А как отсюда выбраться, Петя Кашин, ты знаешь?

Мужик опустил глаза:

– Оконце такое, без решётки… Где-то было, а вот где?.. Заблудился я.

– Комната большая или маленькая? Что там находилось?

– Не знаю. Темнота кругом, разве запомнишь? – Кашин шмыгнул носом. – Кастрюли разные, половники…

– Кухня?

– Наверное… Седой сказал, что там ничего не было, но я ему не верю. Спрятал запасы где-нибудь, а мне набрехал…

Берестнев переложил автомат в другую руку.

– Значит, будем искать кухню, – сказал он. – Фонарик есть?

– Скажете тоже! – Мужик ощупал карман пиджака. – Спички остались… Надо?

– Давай.

59

Консервный нож проткнул жестяную банку с этикеткой «Говядина» и со скрежетом двинулся вдоль края.

– Бывает же такая удача, – проговорил Ерёма, старательно вспарывая металл по кругу.

– Сухпай – это вещь! – Зубан достал из небольшого зелёного контейнера ещё две жестяные банки и какой-то брикет. Положил всё это на ящик. – Мы же имеем право распечатать парочку?

– Ещё как имеем. – Ерёма отогнул крышку банки и облизал палец. – Или Боксёр думал, мы здесь голодные сидеть будем?

– Похоже, он вообще ни о чём не думал, – проворчал Сима. – У меня там машина в лесу брошена, если местные найдут, то ей…

Раскат грома с улицы заглушил его слова.

– Нам потом самим бы эти машины найти. – Ерёма начал вскрывать следующую банку. – Если Боксёра подстрелят, с кого тогда спрашивать?

– Поторопился Сергеич его на бригаду ставить… ох, поторопился! – сказал Хамон. – Может, Боксёр где-то и авторитет, но у нас он обломался.

Ерёма хмуро кивнул:

– Да, надо с Сергеичем переговорить, пусть меняет.

– А кто будет? – спросил Зубан.

– Найдём, кто будет, не беспокойся. – Ерёма ухмыльнулся. Посмотрел на остальных. – Давайте, подсаживайтесь, пожуём маленько.

Дутый с сомнением взглянул на вскрытые банки:

– Это только язык побаловать. – Он повернулся к Зубану: – Мне давай целую пайку.

– На, бери, жалко, что ли? – Зубан достал из ящика новую упаковку с армейским рационом, протянул её Дутому и на секунду оторопел: – Что у тебя с руками?!

– А? – Дутый посмотрел: начиная от запястья и дальше по обеим рукам, надулись и выступили сине-чёрные вены, охватывая мускулы на груди и распространяясь куда-то выше, до самой шеи. Озадаченно потрогал упругие узелки на ключице. – Не знаю… Может, от штанги?

– Ну и зачем так надрываться? – Ерёма кольнул вилкой кусок мяса в банке, собрался отправить его в рот, но вдруг закашлялся, схватившись за горло. Наклонился и сплюнул на пол ярко-красной кляксой. – Не понял…

* * *

Чужая клетка протиснулась между клетками спинного мозга и прикрепилась к ним. Растворила соседние клеточные мембраны, поглотила клетки и заменила их собой. После этого раздвоилась, проникая между следующими клетками, и проделала с ними то же самое.

* * *

Скользнув лучом по сторонам, Боксер остановил его на приоткрытой металлической двери.

– Всё, мы их загнали, – тихо сказал он и переместился ближе.

Вадим продвинулся вслед за ним и взялся за дверную ручку.

Боксёр кивнул.

Вадим рывком распахнул дверь, и Боксёр влетел внутрь. Дал продолжительную очередь в темноту, поводил фонариком в разные стороны и развернулся.

В воздухе медленно плывут пылинки.

Никого.

Боксёр посветил вдоль стены слева: открытые металлические шкафы, внутри которых видны переплетения разноцветных проводов и паутина. Вдоль другой стены стоят какие-то пульты с приборами и кнопками. Чуть дальше – широкие распахнутые двери.

– Здесь слишком много проходных комнат, – проговорил Вадим. Он щёлкнул выключателем, и наверху зажёгся потолочный светильник. – Если они из этого корпуса перейдут в следующий, мы их неделю ловить будем.

Боксёр выключил фонарик и посмотрел на напарника пристальным взглядом:

– Ты чё-то конкретное хочешь предложить или просто языком мелешь?

– Вдвоём нам не справиться. – Вадим опустился на корточки. – Надо пацанов напрячь, пусть помогут.

– Чтобы они разбрелись по заводу и в потёмках постреляли друг друга?

– Ром, ты умный парень, а городишь какую-то хрень.

– Пасть закрой!

– Я-то закрою. Только вариантов других нет. Утром приедет Сергеич, что ты ему скажешь по поводу девки?

– Звони давай!

Вадим хмыкнул. Достал из кармана жилетки мобильник, полистал номера и нажал кнопку вызова.

– «Где ты, моя милая?..» – тихо пропел он, слушая гудок. – «С кем сейчас живёшь…»

Боксёр сделал несколько шагов, покручивая кулаком. Развернулся:

– Пусть четверо идут через левое крыло и осмотрят цеха. Замкнём круг и встретимся.

Вадим отвёл от уха телефон и нажал «отбой»:

– Ерёма не отвечает.

– Чё? – Боксёр нахмурился. – Ещё раз пробуй!

Вадим поднялся с корточек и набрал номер снова. Прошёлся по комнате. Пнул попавшийся на пути спичечный коробок.

– Ну? – спросил Боксёр, покручивая кулаком.

– Глухо.

– Звони другому! Что, мне тебя учить надо?!

Вадим выбрал в телефоне номер Хамона и снова нажал кнопку вызова.

В тишине послышался тягуче-нудный гудок дозвона.

Потом ещё один.

И снова длинный гудок.

– Сигнал проходит, но, похоже, они сами мобилы не берут. – Вадим опять сел на корточки. Поднял спичечный коробок и сжал его в ладони. – Или там опять что-то случилось, или…

– Или эти уроды что-то задумали, – закончил Боксёр.

* * *

Чужеродная биологическая ткань захватила часть головного мозга, отвечающую за двигательную активность тела. Во все стороны брызнули ростки новых нервных волокон, проникая глубже и прикрепляясь к другим важным центрам мозга.

* * *

Ерёма пришёл в себя и понял, что лежит на полу. Перед глазами – красная пелена, кости ломит и выкручивает. Он стиснул зубы и приподнялся.

– Что это?! Что это?! – завопил Зубан, глядя на свои руки, покрытые вздувшимися венами. Внезапно у него носом пошла яркая кровь, он застонал и схватился за лицо.

– А-а-а!!! – Дутый с рёвом поднялся с ящиков. Его лицо изменилось до неузнаваемости: скулы стали шире, глаза налились кровью, а вместо носа остались две щели.

– Стоять!!! – вскрикнул Хамон, направляя на него автомат.

Дутый захрипел, покачиваясь на месте. Его повело, он схватился за один из ящиков и, падая, опрокинул его. Пулемётные ленты с металлическим шорохом выскользнули на пол.

60

– Ну чё? Бунт на корабле? – грубо спросил Боксёр. – Где твои уроды?

– А почему «мои»? – Вадим, сидя на корточках, ухмыльнулся. – Я теперь человек маленький, так что уроды твои.

– Чё?!! – Боксёр шагнул к нему, взял за ворот жилетки, заглянул в лицо. – Я не понял, вы меня перед Сергеичем подставить решили?! Думаете, это я за всё отвечать буду?!

Вадим снова скривил губы. Закашлялся.

– Не с тем связались, ребята, – тихо сказал Боксёр и отпустил воротник жилетки. Он прошёлся по комнате, сжимая и разжимая пальцы на правой руке. – Если они ушли с объекта, я им, уродам, ноги переломаю! Они у меня до конца жизни на четвереньках корячиться будут!

Вадим исподлобья взглянул на него:

– Да что ты развякался?! Уроды, уроды… Сильно ты для первого дня, братан, пальцы растопырил! Кто ты такой? Не можешь рулить бригадой – не берись. Пусть рулят те, кто умеет и у кого братва не разбегается.

– Чё ты сказал?!! – Боксёр с ходу ударил Вадима в голову. Потом ещё раз и ещё, отчего тот повалился на пол. Автомат выпал у него из рук.

Отвернувшись, Боксёр прошёлся по комнате, покручивая кулаком. Вадим закашлялся и потянулся к автомату. Боксёр сделал ещё пару шагов и оглянулся.

– Ты чё удумал, а? – Он подошёл и отпихнул оружие ногой. – Да я тебя сам сейчас… – Он взялся за свой автомат. – Я таких, как ты…

Вадим резко поднялся с пола ему навстречу. Одной рукой схватился за направленный на него ствол, а пальцами другой руки до мяса разодрал Боксёру шею и грудь. Автоматная очередь ушла в сторону, выбивая из стены осколки; одна пуля рикошетом попала в светильник на потолке, он заискрил и начал мерцать. Боксёр увидел перед собой искажённое безносое лицо. Вадим хрипло рявкнул, пальцами поддел Боксёра под рёбра, пронзая кожу, а другой рукой потянул за голову к себе, зубами вцепился ему в шею и вырвал кусок мяса. Брызнула кровь. Пули с треском царапнули пол. Боксёр конвульсивно вздрогнул и обмяк.

Вадим отпустил тело, и оно безвольным мешком повалилось на пол. Выплюнул мясо. В подрагивающем свете взглянул на свою окровавленную руку: по всей кисти напряжённо выступили чёрные вены, на некоторых пальцах сорваны ногти, а на их месте торчат заострённые костные образования.

Сознание на мгновенье выключилось и появилось снова. Вадим едва удержался на ногах. Постоял, пытаясь понять, что с ним происходит. Медленно посмотрел по сторонам. Опустил взгляд на пол. Шагнув, наклонился и поднял свой автомат. Выпрямляясь, покачнулся снова.

Посмотрев на лежащее тело, хрипло выдохнул, отвернулся и через раскрытые двери ушёл в темноту коридора.

61

– Зачем они стреляли? – тихо спросил Кашин.

– Кто же их знает? – Берестнев поправил на плече ремень автомата. – Главное, что они далеко и нам теперь известно, в каком направлении идти не следует.

– Очень глупо с их стороны, – проговорила Наташа.

– Да. Но это не повод расслабляться. Двигаемся.

Вслед за Берестневым они зашли в тёмное помещение. Совсем тёмное.

Наташа сделала несколько шагов и остановилась, не решаясь идти вслепую.

Пахнет чем-то горьковатым. Смолой?

Берестнев чиркнул спичкой, и яркий язычок пламени немного рассеял темноту. Наташа попыталась хоть что-то разглядеть впереди, но ничего не вышло – свет слишком слабый. Берестнев медленно повёл огоньком вправо, и во мраке проявилась старая кирпичная стена в трещинах. Он переместил спичку в другую сторону, и показался край какого-то механизма с зубчатыми шестерёнками в чёрной смазке.

– Зачем нам сюда? – проворчал за спиной Кашин. – Я не помню этого места.

Спичка погасла, и стало опять темно.

– Помещение большое, думаю, здесь должна быть ещё одна дверь, – сказал Берестнев. – Потихоньку идите прямо.

– Так не видно же ничего! – Кашин хмыкнул.

– Прямо, – повторил Берестнев. – И, желательно, молча.

Наташа вытянула руки и сделала несколько осторожных шагов.

Ничего не видно. Если закрыть глаза, то никакой разницы.

Ещё шаг.

Темнота на ощупь кажется тёплой и густой, как вода.

Она потрогала ногой пол впереди себя, опасаясь наступить на какой-нибудь мусор, и прошла ещё пару шагов.

Ладони по-прежнему ощущают пустоту.

Сколько ещё идти?

Берестнев зажёг вторую спичку и поднял её повыше. Впереди стена, а в ней виден прямоугольный проём – выход в коридор или в следующую комнату. Берестнев шагнул в том направлении, и спичка погасла.

– Идите на голос, – сказал он. – Здесь немного осталось.

Наташа послушно двинулась дальше.

Слышен шум дождя.

Шуршит, точно на крышу насыпают гречку.

Или пшено.

Или…

Слева из темноты донёсся какой-то шорох. И короткий хруст, как если бы кто-то наступил на осколки битого стекла.

– Там кто-то есть, – прошептал Кашин.

Наташа замерла, вслушиваясь. Судя по тишине, Берестнев тоже остановился.

Хруст.

Шорох.

Ещё хруст.

Посыпалось что-то вроде песка. И опять тишина.

Подождали минуту.

– Никого там нет, – сказал Берестнев. – Это, наверное, штукатурка осыпается.

– Штукатурка? – с недоверием переспросил Кашин.

– Скорее всего. – Берестнев зажёг ещё одну спичку, и в темноте появилось его лицо. – Тебе надо успокоиться, Петя. Иначе, если мы где-нибудь упрёмся в большое зеркало, у тебя будет разрыв сердца.

– У меня наверняка… – Наташа поёжилась.

Берестнев развернулся, и огонёк спички высветил проход в стене.

– Вперёд, за мной, – сказал он и шагнул туда.

62

Затуманенное сознание прояснилось, и Ерёма понял, что стоит на ногах. Перед глазами из пятен света возникла окружающая обстановка. Некое помещение. Через зарешеченное окно с улицы светит фонарь, отображая на потолке и стенах безобразные кривые тени. С правой стороны – грязно-серая кафельная плитка и стеклянный шкаф. Впереди – распахнутые двери, за которыми просматривается такая же мрачная комната.

В голове мутно, и какое-то странное ощущение. Что-то необъяснимое заставляет его идти туда, вперёд. Настойчиво повелевает.

Или это ему только кажется?

В правой руке нечто ощутимо тяжёлое. Он опустил взгляд: чёрное, металлическое. Ребристое и гладкое…

Он вновь посмотрел на раскрытые двери. Покачнулся и пошёл в том направлении.

За его спиной вместе с тенями двинулись ещё несколько человеческих фигур, точно так же тяжело переступая и покачиваясь.

63

Наташа посмотрела по сторонам: тусклая лампочка еле-еле освещает облупленные серые стены.

По крайней мере, здесь можно хоть что-то разглядеть.

Она двинулась дальше, стараясь не упускать из виду светлую рубашку Берестнева. Он идёт медленно и осторожно, почти неслышно.

На улице раскатисто прогремел гром.

Совсем не страшно и уже привычно.

Коридор стал шире. Здесь лампочки нет, но стена слева сделана из стеклоблоков, поэтому немного света из соседнего помещения сюда всё-таки попадает, отчего на полу видны причудливые разводы.

– Куда мы идём – не понятно… – проворчал Кашин.

Берестнев остановился в свете стеклянной стены и обернулся:

– Всё нормально?

– Да. – Наташа кивнула.

– Непонятно куда идём, говорю, – повторил Кашин. – Мы так совсем заблудимся.

– У тебя есть какое-то предложение? – довольно грубо спросил Берестнев.

– Никакого предложения. Просто если…

Откуда-то издалека донёсся хриплый вздох. Берестнев предупредительно поднял руку.

Наташа застыла, вслушиваясь.

На улице неторопливо шелестит дождь. Посвистывает ветер в трубах вентиляции.

Она посмотрела вверх: через маленькие оконца с улицы проникает свет и на потолке шевелятся тени от веток.

Может, дерево на улице скрипнуло? Ветер качнул старый ствол, вот и…

Опять звериный вздох или нечто похожее.

– Это собаки… – Голос Кашина дрогнул. – Это проклятые бродячие собаки. А Седой говорил мне…

Берестнев хлопнул его по плечу, не дав закончить фразу.

Шаги.

Наташа почувствовала, как по спине пробежал холодок, и вздрогнула. Посмотрела на Берестнева, и он тоже взглянул на неё.

Шаги неторопливые, размеренные. И скребущий звук, будто по бетонному полу тащат железяку.

Чуть стихло – и опять шаркающие шаги.

Ближе?

За стеклянной стеной появилась чья-то тень. Крупная, сутулая фигура. Странная какая-то, но что в ней странного – сразу не понять. Походка? Движения? Наташа затаилась, всматриваясь широко раскрытыми глазами.

В очертаниях тени угадывается автомат.

Значит, это кто-то из бандитов.

С того же краю выступила ещё одна тень, крупнее первой. Теперь можно рассмотреть силуэт – мускулистое плечо, слегка наклонённая вперёд голова. Медлительная и уверенная походка. Тащит по полу какую-то продолговатую штуковину.

Наташа попыталась успокоить себя тем, что если не двигаться, бандиты не смогут заметить их через стеклоблоки.

А твоё сердце, девочка? Думаешь, они его не услышат?

Фигуры проследовали вдоль коридора в сторону, противоположную той, куда вёл Берестнев. Достигли места, где мутная стена кончается. Одна тень исчезла, затем вторая.

Наташа взглянула на Берестнева: спокоен, но по-прежнему держит руку на автомате.

Никаких шагов больше не слышно.

Прошло минуты две или три.

– Выдыхайте, – сказал Берестнев.

– Мы же могли с ними столкнуться! – прошептал Кашин.

– Могли. Но удача пока на нашей стороне. – Берестнев подобрал с пола длинную щепку. Достав из коробка спичку, зажёг её и поднёс к краю деревянной палочки. Огонёк, разгораясь, осветил его лицо. – Ну вот, совсем другое дело.

Он развернулся в сторону темноты и…

Прямо перед ним возникла отвратительная безносая рожа и со злобным хрипом оскалилась. Наташа вскрикнула. Берестнев отскочил назад и выстрелил. Чудовище взревело, бросилось на него и повалило на пол. В свете стеклянной стены сцепились два борющихся тела. Штаны, майка, мускулистая спина… Это человек?! Что происходит??! Наташа почувствовала, что её ноги поплыли точно мягкий воск. Что, чёрт возьми, происходит?!! В горле сжалось. Берестнев внизу, задыхаясь, упёрся руками в грудь монстра, а тот пытается достать до него зубами. Острыми, звериными. Клац! Клац! Взмах руки с когтистыми пальцами. Берестнев отбил, ударил в ответ. Подставил предплечье, защищаясь от другой руки-лапы. Наташа набросилась на монстра сверху. Тот рыкнул и оттолкнул её. Упала на колено. С трудом глотнула воздуха. Под рукой шаркнуло нечто металлическое. Автомат! Она быстро подняла его. Пальцы трясутся. Автомат!!! Ткнув стволом в мясистый бок чудовища, зажмурилась. Хлопки выстрелов слились с рёвом монстра и перебили её собственный крик. На лицо и руки что-то брызнуло, яркое и красное. Монстр захрипел. Его движения стали вялыми, и он обмяк.

Тихо-тихо шелестит дождь.

Берестнев сбросил с себя неподвижное тело и сел.

– Что это было? – тяжело дыша, проговорил он.

Наташа провела ладонью по лицу и вытерла её о юбку.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Да, всё нормально. Слушай, откуда у тебя автомат?

Наташа посмотрела на оружие в руке:

– На полу валялся… Это же твой?

– Мой – при мне. – Берестнев передвинул на груди ремень и вместе с ним свой автомат. – Получается, что его?

– Получается.

– Ну, тогда поздравляю с трофеем.

Берестнев отыскал на полу погасшую щепку и спичечный коробок. Снова поджёг кончик палочки.

Он повернулся и посветил над монстром: мускулистое тело с сильно выступившими венами, сероватого оттенка кожа. На майке видны дыры от попадания пуль и необычно яркие пятна крови.

– Мда-а. – Берестнев перевёл огонёк выше и Наташа затаила дыхание, всматриваясь в потерявшее человеческие формы лицо: носа нет – он как бы вдавлен и расплылся, на его месте – две тёмные щели. Челюсти раскрыты в жутком оскале. Зубы крупные и звериные, что странно и одновременно страшно.

Огонёк на щепке колыхнулся, и тени вместе с ним.

– Судя по одежде, это один из бандитов, – проговорила Наташа. – Но что с ним произошло? Не понимаю. Так сильно измениться…

– В превращения я не верю, – сказал Берестнев. – Значит, этому должно быть какое-то разумное объяснение. Ты же медик, можешь что-нибудь сказать?

– Я в реанимации работаю, и мои знания здесь вряд ли помогут.

– Понятно. – Берестнев поднёс щепку к своему плечу. Через разодранную рубашку блеснули красные царапины.

– Ты ранен? Давай посмотрю.

– Ерунда, потерпим. Надеюсь, он не оборотень и эта зараза никак не передаётся.

Берестнев ощупал карман на штанах монстра, сунул в него руку и достал мобильный телефон. Повертел его: экран разбит, а часть корпуса сколота – очевидно, задела одна из пуль.

– Позвонить, похоже, не получится, – задумчиво проговорил он. – Ну-ка, а если вот так? – Он нажал что-то, и в телефоне включился фонарик. – Какая прелесть!

Берестнев задул огонёк на щепке и отбросил её. Сунул Наташе в руку спичечный коробок.

– Пусть пока у тебя побудут. – Он поводил лучом по полу. – Не, ну ведь никто же не поверит…

Он повернулся в сторону лежащего тела и вскрикнул от неожиданности – оказалось, монстр поднялся на четвереньки и приготовился к броску.

– Ё!!! – Берестнев перекатился и дал очередь из автомата. Монстр прыгнул. Пули попали ему в грудь, он царапнул пустоту и завалился на бок. По полу заскребли когти. Хрык! Хрык! Жуткий звук, отдающий зубной болью. Ещё выстрелы. Монстр вздрогнул и перестал двигаться.

Наташа коснулась пальцами висков. Нахмурилась. Покосилась на Берестнева и осторожно позволила себе выдохнуть.

Отстегнув у автомата магазин, Берестнев бросил его на пол. Прищёлкнул другой. Медленно подошёл к монстру и толкнул его ногой.

Ничего не произошло.

– Ты можешь мне точно сказать, он мёртвый или нет? – проговорил он. – Что-то мне не нравятся эти оживления.

– Думаешь, надо?

– Уверен.

Наташа вздохнула:

– Я попробую.

Берестнев нагнулся и поднял с пола телефон со всё ещё светящим фонариком. Направил его на лежащее тело.

Монстр на боку, застыл, точно восковая фигура. Одна его рука где-то внизу, под ним, другая вытянута в сторону. Он теперь ещё больше заляпан ярко-красными кляксами.

Наташа подошла ближе к чудовищному созданию и присела.

Почему у него кровь такая яркая и даже немного светится? В ней какие-то люминесцирующие вещества?

Голова монстра повёрнута, и видна страшная гримаса, застывшая на его морде. Чёрные глаза раскрыты. Эти зубы…

И после всего случившегося искать у него пульс?! Или что – послушать сердце?! Но где гарантия, что он снова не…

Нижняя челюсть монстра дрогнула. Опять??! Нет, померещилось. Просто качнулся луч света и сдвинулась тень.

Что-то ты расслабилась, девочка, так никуда не годится. Неподходящий сейчас момент.

Она набрала в лёгкие воздуха. Задержала дыхание, считая секунды.

…пять, шесть, семь.

Я осматриваю труп чудовища. Как такое возможно?! Это точно не сон?!

Выдохнула.

Спокойно, девочка, спокойно… Так-с, что у нас здесь?

Она положила ладонь на плечо монстра: кожа прохладная. Какая-то необычно упругая на ощупь. Вены по всему телу вздулись так сильно, что кажется, вот-вот прорвутся наружу.

– Совсем недавно я уже видела нечто подобное, – проговорила она.

– Не дай бог…

– Два дня назад к нам в больницу привезли пациента с похожими симптомами. Такая же кожа. И такие же вены.

– Что у него было?

– Не знаю. Профессор сказал, что это избыточное давление крови и блокировка в сосудах. Но тот парень был наркоманом. Может быть, это как-то связано с тем, что он принимал?

Наташа положила пальцы на шею монстра, в то место, где проходит сонная артерия. Подождала немного.

Ничего.

Переместила пальцы немного выше и прижала.

Никаких признаков пульса.

– Посвети ему в глаза, – попросила она.

Берестнев присел рядом и опустил луч почти к самому полу.

Зрачки очень широкие, чёрные. Никакой реакции на свет.

Наташа отстранилась от тела.

– Похоже, мёртвый, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Но я сейчас ни в чём не уверена.

– Ладно, пойдём отсюда. – Берестнев тоже встал. – Погоди, а куда делся этот… Кашин?

– Никуда не делся, – отозвался голос из темноты. – Здесь я.

Кашин вышел, закрываясь ладонью от света фонарика.

– Что это был за ужас? – спросил он. – Не знал, что такое бывает на самом деле.

– Мы тоже не знали. – Берестнев высветил фонариком когтистые, скрюченные пальцы монстра. Посмотрел на Наташу. – Думаю, всё не так просто, как предположил твой профессор.

64

Ночной дождь, попадая через открытое окно лаборатории, начал наполнять лужицу на подоконнике. Подобравшись к краю, вода тонкой струйкой полилась на стол.

– Ах, чтоб тебя! – Наумов убрал со стола листы бумаги и захлопнул окно. Снова посмотрел на монитор компьютера. – Показатель кислотности…

Он пальцем отметил место на экране, переписывая цифры в блокнот.

Скрипнула дверь, и в лабораторию зашёл Валера Кравцов:

– Над чем колдуешь, полуночник?

– Да есть кое-что интересное. – Наумов ответил на рукопожатие. – Слушай, а простому лаборанту могут дать Нобелевку?

– Ага. И прижизненный памятник перед входом в наше здание.

– Не, памятник не нужно, достаточно премии.

– Хорошо, обязуюсь целый месяц поить тебя кофе, если сможешь меня чем-то удивить.

– Ловлю на слове. – Наумов улыбнулся. Он встал и подошёл к стоящему на столе прозрачному лабораторному ящику. Включил в нём подсветку. – Иди, посмотри.

Кравцов приблизился:

– Что это?

Внутри ящика оказалось нечто бесформенное, состоящее из слизистых плёночек и отростков. В некоторых местах странное образование прикрепилось к прозрачным стенкам и почти полностью заполнило собой угол.

– Это был маленький образец, который я на два часа оставил в питательной среде, – сказал Наумов.

– Образец чего?

– Срез мозговой ткани. Патологи принесли на исследование.

– Интересно, – проговорил Кравцов. – И что скажешь?

Наумов посмотрел внутрь прозрачного ящика:

– Это нечто состоит из человеческих клеток, совмещённых с грибным мицелием. Своеобразный биологический сплав, но при этом клетки грибницы развиваются по своему усмотрению.

– Ах, вот оно что… – Кравцов снисходительно улыбнулся. – Я, вообще-то, по грибам-паразитам диплом защитил. Ты сколько лекций прогулял, двоечник? И как ты здесь работаешь с такими знаниями?

– Со знаниями у меня всё в порядке, – серьёзно сказал Наумов. – Это не грибковое заражение, как ты подумал. Здесь что-то другое.

– Что же?

– В образцах тканей сердца и лёгких я обнаружил такие тоненькие серые ниточки, вживлённые в кровеносные сосуды. Судя по всему, они сходились в единое целое и соединялись с тем, что осталось от мозга. – Он наклонился, рассматривая амёбоподобные отростки, и прикоснулся пальцем к стеклу. – Очень похоже на то, как в природе грибница захватывает растение. Она встраивается в его организм и питается теми веществами, что растение добывает.

– И что?

– Думаю, здесь нечто подобное. Представляешь, нити грибницы в человеке!

– Вполне может быть. Малоизученное, но не уникальное явление. – Кравцов усмехнулся. – На Нобелевку не потянет, но хорошую диссертацию сделать можно.

– Как это – не уникальное?

– Наверняка что-то похожее было. Может, не в такой степени… Ты почитай статейки-то, – сказал Кравцов. – Или думаешь, что в голове у парня какой-нибудь гриб Кордицепс?

– Это чего?

– Микроскопический гриб такой в тропиках есть. Паразитирует на мелких насекомых, вроде гусениц и муравьёв.

– И в чём его особенность?

– Лучше тебе не знать.

– Рассказывай, как-нибудь переживу.

– Ну, ладно. – Кравцов сел на крутящийся стул. – В общем, попав в организм муравья, этот гриб прорастает внутри него, захватывая нервную систему и мозг. А потом начинает воздействовать на его поведение.

– В самом деле?

– Всё реально, можешь в интернете посмотреть, – кивнул Кравцов. – Муравей живёт в своё удовольствие, усиленно питается, сам не понимая, зачем. А через какое-то время ползёт в более подходящее – для гриба – место. Например, на высокое растение. Там он прикрепляется челюстями к нижней стороне листка и сидит так до самой смерти. Что особенно интересно – муравью кажется, будто он сам принимает все решения.

– Паразит-кукловод. Офигеть! – Наумов с опаской посмотрел на слизистое образование внутри контейнера. – И почему ты считаешь, что гриб не может проделать такое с человеком? Здесь же все признаки этого.

– Это не признаки, а твои домыслы. У нас очень сильный иммунитет и совсем другая нервная система. Никакой гриб не смог бы управлять человеком, словно марионеткой. – Кравцов переплёл на груди руки и задумался. – К тому же, это было бы слишком ужасно.

65

Берестнев вывел их в коридор.

Здесь чуть подсвечивает дохленькая лампочка, а дальше в обеих сторонах темнота. Берестнев свернул налево. Наташа с отставанием в пару шагов пошла за ним, а сзади неё, поворчав, двинулся Кашин.

В свете фонарика видны облезлые бетонные стены. Ржавые пятна на потолке.

Наташа поправила ремень автомата, смахнула с глаз чёлку и вновь положила палец на спусковой крючок.

Непривычно ощущать себя героиней какого-то ужастика. Там такие же мрачные коридоры, такая же тишина и чудовища, которые бродят где-то поблизости.

Она вздохнула.

Ну какая из меня героиня? Обычная медсестра, которая до сегодняшнего дня автомат видела только по телевизору и ничего страшнее шприца в руках не держала.

Но выбирать не приходится: хочешь остаться живой – действуй. Автомат, правда, немного тяжеловат, но так и должно быть, это ведь настоящее оружие.

Настоящее, заряженное настоящими же патронами, и…

…я теперь убиваю по-настоящему.

Убиваю!

Стоп, достаточно! Рассуждения на эту тему могут завести чёрти куда. Тот же нервный срыв или что-нибудь похуже. Как-нибудь потом, когда всё закончится, можно будет без лишних эмоций разобраться в происходящем.

Наташа убрала руку от автомата и пошевелила кистью. От постоянного напряжения пальцы стали влажными и скользят по металлу. Она вытерла ладонь о юбку и вернула её на прежнее место.

По пути справа на стене обозначился светлый прямоугольник – проход в какое-то помещение. Берестнев остановился, и Наташа вместе с ним.

Выключив на мобильнике фонарик, Берестнев осторожно заглянул в помещение. Наташа тоже посмотрела: обшарпанные бетонные стены, куча песка и кирпичных обломков. Лунный свет проникает через зарешёченное окно. Углы в комнате хорошо просматриваются, и там нет ничего подозрительного.

Наташа расслабилась, но тут почувствовала, как сзади кто-то взял её за локоть, и непроизвольно вздрогнула. Кашин, блин…

– Мне страшно, – прошептал он.

Наташа сдержалась, чтобы не ответить. Высвободилась из его пальцев и потёрла предплечье. Вслед за Берестневым медленно зашла в комнату.

Бульк!

Где-то капнула вода. Посмотрев на потолок, Наташа увидела на нём глубокую трещину. Дождевая вода просачивается с улицы и звучно падает в лужицу сверху кучи песка.

Бульк!

Наташа приблизилась и подставила ладони под летящие капли. Размазала влагу по лицу.

– Ну-ка, подвинься… – Кашин наклонился к песчаной куче и губами втянул воду прямо из лужицы. Крякнул от удовольствия. – Нормальная вода, пей, не бойся. Я иногда на такой даже суп варю.

Наташа облизала пересохшие губы:

– Спасибо, но я, пожалуй, потерплю.

– А-а… вы, наверное, только кипячёную пьёте? – спросил Кашин.

– Ты даже не представляешь, сколько в этой воде микробов.

– Микробы, микробы… – Кашин вытер рот, посмотрел на свои ладони, затем протянул их, показывая: – Где они, эти микробы? Ни одного не вижу! – Он нахмурился. – Придумки всё это… чтобы дураки мыло покупали.

Наташа вздохнула и перевела взгляд на Берестнева, который подошёл к окну и стал внимательно осматривать решётку. Попробовал её на прочность. Не найдя слабого места, развернулся:

– Пять минут на отдых – и двигаем дальше.

– А я как-то и не устал совсем, – сказал Кашин, прохаживаясь по комнате. – Есть хочу, это да… Вы ничего с собой не захватили?

– Как-то не подумали. – Берестнев ухмыльнулся.

– А надо всегда думать, – нравоучительно сказал бродяга. – Идёшь на день – бери запас на неделю.

Он остановился возле освещённой лунным светом стены с какими-то плакатами.

– Вот странные люди! – сказал он и принялся читать вслух: – «Товарищ! Будь осторожен с огнём!». Да чему тут гореть-то, даже если не будешь осторожен? Или вот ещё: «Умей тушить пожар подручными средствами!». Песком, что ли? А где лопата? Схему для дураков нарисовали… «Э-ва… Э-ва-ку…».

– Что-что? – Берестнев повернулся к Кашину. – Да ты молодец!

– Я?

– Не я уж точно…

Наташа подняла взгляд.

«Пожарная безопасность» – написано на стенде большими красными буквами. Она подошла ближе.

Плакатным пером выведены жёлтые рамки, изображены люди с огнетушителями, баграми и вёдрами. А ниже нарисован план помещений в этом здании: комнаты, коридоры и двери.

«Схема эвакуации персонала». – уточняющая надпись, которую никак не мог прочесть бродяга.

– Совсем забыл, что такие плакаты должны быть в каждом помещении, – проговорил Берестнев.

– Нам это поможет? – Кашин почесал щёку.

– Не спутниковый навигатор, но вполне годится.

Наташа присмотрелась к схеме. Судя по всему, красная точка – это место, где они сейчас находятся. От неё идёт стрелка в коридор, затем она поворачивает налево, проходит некое помещение насквозь, ещё один поворот направо – и всё заканчивается надписью «выход».

Берестнев сдвинул на стенде стекло и осторожно вытащил схему. Края бумаги уже подпортила плесень, но, в целом, она неплохо сохранилась.

– Судя по схеме, тут недалеко, – сказал он. – Главное – не заблудиться в потёмках.

66

Сергей Сергеевич приоткрыл занавеску и, попивая из чашки кофе, взглянул в ночной полумрак двора: дождь заливает выложенные камнем дорожки, а в свете желтоватых фонарей видны клумбы с ирисами. В небе сверкнул разряд молнии, осветив лес по ту сторону забора, и через пару секунд по округе разнёсся грохот.

Отойдя от окна, Сергей Сергеевич неторопливо прошёлся по комнате и опустился на диван. Поставил чашку на столик и взял с него мобильный телефон. Выбрав в списке нужного абонента, нажал кнопку вызова. «Боксёр» – появилась надпись на экране.

Он поднёс телефон к уху.

Длинный гудок в попытке дозвона.

Короткая пауза. И снова длинный гудок.

Сергей Сергеевич взял с блюдца дольку лимона, положил её в рот и начал жевать, не проявляя никаких эмоций. Посмотрел на часы. Слушая очередной сигнал вызова, пальцем сдвинул на столике блюдце. И таким же способом вернул его обратно.

Опустив телефон, нажал кнопку отбоя и положил его на столик.

– Что-то неладно в моём королевстве…

67

Они снова вышли в коридор. Берестнев включил на телефоне фонарик и продолжил путь в том же направлении. Наташа и Кашин последовали за ним.

Луч осветил стену слева и дверь с надписью «Бойлерная». Через несколько метров с правой стороны появилась и ушла в темноту ещё какая-то дверь. Сразу за ней – длинный ряд металлических шкафов с нарисованными на них молниями.

Дойдя до конца коридора, они остановились на развилке. Берестнев достал схему и посветил на неё фонариком.

– Нам налево, – сказал он шёпотом и двинулся дальше. Наташа повернула за ним. Впереди показалась серая двустворчатая дверь и когда они до неё дошли, Берестнев снова взглянул на схему.

– Там проходная комната, – сказал он. – Потом ещё немного – и выход.

– А что мы будем делать, если он закрыт? – с тревогой спросил Кашин.

– Давай сначала до него доберёмся. – Берестнев свернул схему, спрятал её в задний карман и посветил на ручки дверных створок. Тихо выругался: оказалось, что ручки скручены вместе проволокой. – Видишь, Петя, нам пока и здесь забот хватает.

Берестнев пальцами разогнул концы проволоки, раскрутил её и освободил обе ручки. Попробовал открыть дверь, но ничего не получилось.

– Не пойму… Замок там, что ли? – Он посветил в щель между створками. – Тогда зачем проволокой закрутили?

Снова взявшись за ручку, он с силой потянул её. Дверь скрипнула, но не поддалась. Берестнев упёрся ногой в стену и попробовал ещё раз. Послышался треск, с той стороны отскочила какая-то железка и звякнула об пол. Между створками двери образовался небольшой промежуток.

– Сейчас мы её… – Берестнев потянул с большим усилием, и ручка оторвалась вместе с шурупами, на которых держалась. – Блин.

Он отбросил бесполезную штуковину.

– Может быть, с той стороны какая-то задвижка? – предположила Наташа. – Давай я попробую.

Она просунула между створками пальцы, а затем и кисть руки. С той стороны нащупала что-то металлическое.

Похоже, в самом деле, задвижка. И, возможно, она уже наполовину открылась.

Наташа на ощупь нашла что-то вроде петли. Обхватила её пальцами и попробовала сдвинуть.

Трудно, но вроде бы получается.

– Может, тебе подсветить? – спросил Берестнев, удерживая створки так, чтобы они не прижали ей руку.

– А? Да нет, не надо.

Она сосредоточилось на задвижке, подталкивая её пальцами.

Так… Ещё чуть-чуть…

Бах! Удар страшной силы обрушился на дверь с той стороны. И тут же между створками просунулась мощная рука с когтями. Наташа едва успела увернуться.

– Назад! – крикнул Берестнев.

Наташа покачнулась. Сердце колотится. Ноги ватные. Она попятилась от двери. Берестнев схватил её за руку, оттаскивая. Дверь с надрывным скрежетом распахнулась, выпуская сразу нескольких монстров. Трое. Разъярённые, с автоматами в руках. Берестнев вскинул ствол и выстрелил. Пули прошили грудь и плечо ближайшего монстра, но он лишь покачнулся. Наташа отступила ещё на шаг назад. Берестнев снова схватил её за руку и потащил за собой в темноту. Вслед им грянули выстрелы, пули ударили где-то над головой. Наташа взвизгнула, летя по коридору.

Они добежали до развилки и остановились. Берестнев посветил фонариком в ту сторону, где они ещё не были: виден небольшой холл, обшарпанные стены.

– Сюда! – донёсся из темноты голос Кашина. – Я нашёл дверь!

Позади послышалось хрипение монстров и шаги. Наташа хотела оглянуться, но Берестнев потянул её дальше.

Темнота.

– Я здесь! – громким шёпотом окликнул Кашин.

Берестнев скользнул лучом и нашёл приоткрытую дверь, бродяга зажмурился от яркого света. Из коридора раздались выстрелы. Наташа почувствовала, что её буквально втолкнули в дверной проём. Проскочив следом, Берестнев закрыл дверь.

Наташа осмотрелась: на потолке еле светит лампочка, отбрасывая мрачные тени. Два письменных стола поставлены друг на друга. Разломанный стул. Слева от двери – большой металлический шкаф.

– Что это было?! – испуганно спросил Кашин. – Кто это? Откуда все эти чудовища?!!

– Заткнись! – прошипел Берестнев. – Уходим!

– Подожди. – Наташа вцепилась в угол металлического шкафа. – Помогите мне!

Берестнев сообразил, что она хочет сделать, и тоже ухватился за шкаф:

– Давай!

Наташа приложила усилие и почувствовала, как мышцы рук напряглись до боли. Тяжёлый, зараза! Скользят пальчики, скользят…

Ещё немного.

Шкаф завалился и гулко бахнул на пол перед дверью, прижав её.

Наташа смахнула с глаз чёлку.

Надеюсь, они не настолько сильны, чтобы вместе с дверью подвинуть и этот железный гроб.

– Всё, идём, – сказал Берестнев. Он проследовал через всё помещение и распахнул дверь в другом конце. Наташа вышла сразу за ним, а Кашин, как обычно, последним.

Они попали в длинный коридор: свет дежурных фонарей с улицы проникает сюда через оконца под потолком, отбрасывая на противоположную стену бледные квадраты. Более-менее видно, куда идти, только под ногами темновато.

– Давайте вперёд, а я, на всякий случай, сзади буду, – сказал Берестнев.

– А если там нас тоже поджидают? – спросил Кашин.

– Нет там никого. Бегом, бегом!

Наташа прижала к себе автомат и с осторожностью побежала вперёд. Кашин устремился за ней. Берестнев – замыкающим.

Метров через пятьдесят в коридоре стало почти полностью темно, и Наташа вновь перешла на шаг.

Только бы на полу не попался открытый люк…

Берестнев догнал её, включил фонарик и пошёл впереди.

– Зачем мы им? – спросил Кашин, задыхаясь от быстрого бега. – Мы же ничего не сделали!

Берестнев обернулся:

– Давай, давай!

– Я устал! Я так не могу! – Кашин хныкнул.

– Соберись! Добежим до конца и там отдохнём.

Где-то далеко позади раздался приглушённый звериный рык. И не очень понятно, откуда он донёсся – из-за стен дальних комнат или уже из этого коридора. Кашин оглянулся и заметно прибавил ходу.

Они вновь пошли по участку, освещённому фонарями с улицы. Под ногами вдруг стало влажно. Наташа взглянула на потолок: местами тот совсем осыпался, торчит обрешётка, а через трещины просачивается вода.

Дождевая, разумеется. А это значит, что над нами нет второго этажа. Возможно, это какой-то тоннель, соединяющий здания. Или он ведёт к ещё одному выходу наружу.

Она придержала автомат, чтобы тот не набил синяков, и вслед за Берестневым переступила лужу. Прищурившись, посмотрела вперёд: в самом конце коридора вроде бы светит лампочка. И можно различить нечто прямоугольное, похожее на дверь.

Это хорошо. Дойдём туда и, наконец, выберемся из этих жутких катакомб. Если не получится угнать бандитский фургон, можно будет просто уйти пешком – всё-таки не тайга и добраться до ближайшего посёлка не проблема.

А потом… Потом домой, в тёплую ванну. Глоток ледяного шампанского… И забыть обо всём этом, как о ночном кошмаре.

Неожиданно Берестнев остановился.

– Тупик, – сказал он.

– Что? – Наташа почувствовала, как слабеют ноги, и ухватилась за стену.

– На этот раз нам не повезло.

– Не может быть… – Наташа сделала ещё несколько шагов. Небольшой холл с гладкими стенами. Широкий дверной проем тщательно заложен кирпичами. Над ним тускло светит плафон, до половины залитый дождевой водой.

– Как же так, а? – Голос Кашина дрогнул. – Как же мы теперь? – Он зашёл в лужу перед дверью и ощупал кирпичную кладку. Глянул по сторонам, обернулся и со страхом посмотрел вглубь коридора. – Они нас… специально сюда загнали!

* * *

Темнота перед глазами начала проясняться, окружающая обстановка обозначилась красноватыми отсветами, похожими на тлеющие угли. Все очертания словно бы наэлектризованы.

Комната.

Стены.

Монстр повёл стволом автомата влево. Из мрака возникла дверь. Он приблизился к ней. Упёрся рукой и надавил.

Ничего не произошло.

Монстр упёрся в дверь обеими руками, рыкнул, прикладывая силу. Заскрипел металл, но дверь осталась на месте.

Злобно огрызнувшись, он отвернулся.

В помещении возникли две размытые фигуры, тоже подсвеченные красным. Крепко сложенные, плечистые, с оружием.

«Свои…» – проплыло в голове.

* * *

Прошло минут пятнадцать, но в коридоре так никто и не появился. Наташа посмотрела на Берестнева, а он – на неё.

– Что будем делать? – спросила она.

Берестнев пожал плечами:

– Выжидать нечего. Надо идти обратно и поискать другой путь.

– Обратно?! – переспросил Кашин. – Но там же… эти.

– Слушай, прекращай ныть, надоел уже! – раздражённо сказал Берестнев.

Кашин шмыгнул носом и отошёл в сторону, поглядывая, словно пёс, которого незаслуженно пнули.

– Думаешь, мы опять пропустили какой-нибудь проход или дверь? – спросила Наташа.

– Не знаю. Но оставаться здесь нет никакого смысла.

– Согласна.

– Вернёмся к началу коридора и посмотрим.

– А-а-а!!! – вдруг заорал Кашин и отскочил от стены, возле которой стоял. – А-а-а!!!

– Твою мать, что ты орёшь?! – Берестнев схватил его за пиджак.

– Т-там… т-там…

– Что – «там»?

– Т-током!.. – Вытаращив глаза, Кашин махнул рукой на стену. – Я прислонился, а она…

Берестнев отпустил бродягу. Достал из кармана телефон, включил на нём фонарик и посветил на стену. Матово блеснула металлическая поверхность. Берестнев перевёл свет выше: там тоже оказался металл. В том месте, где стена соединяется с потолком, видна трещина и через неё просачивается дождевая вода.

– Где-то пробивает напряжение и по влаге передаётся сюда, – сказал он.

– Меня… могло убить? – спросил Кашин.

– Вполне.

Берестнев переместил луч фонарика левее: металлическая стена закончилась, и от угла пошла обычная, покрашенная серой краской. В световом пятне возник тянущийся сверху кабель, прикреплённый к стене скобами. Берестнев опустил фонарик, и стало видно, что этот кабель оборван и из него торчат оголённые концы проводов.

– Электрический ток большого напряжения – опасная штука. – Берестнев наклонился, всматриваясь. – Расчёски, конечно, ни у кого нету…

– Почему это нету? – буркнул Кашин. – У меня есть. – Он залез во внутренний карман пиджака и достал оттуда плоскую мужскую расчёску.

– Пластмассовая? – спросил Берестнев.

– Что?

– Ничего. Дай её сюда.

Берестнев взял расчёску и поднёс её к торчащим проводам. Подцепив один оголённый кончик, приблизил его к другому. Щёлкнула искра.

– Ох, не замкнуть бы лишнее… – произнёс он. – Останемся без света, тогда нам хана.

– Может, тогда не надо? – спросил Кашин. – Зачем это?

Берестнев с помощью расчёски сблизил два других провода.

– Чувствую себя сапёром, ёлки-палки…

В проводах снова треснула искра, что-то загудело и…

…металлическая стена начала уползать влево, освобождая широкий проход.

Наташа улыбнулась от восхищения.

Там темно, ничего не разглядеть, но кажется, что комната очень большая.

– Заходим, – сказал Берестнев.

Наташа продвинулась вперёд. За ней, что-то пробормотав, зашёл Кашин.

Берестнев в последний раз глянул в полумрак коридора и тоже шагнул в помещение. Пошарил светом фонарика по внутренней стене рядом с дверью, включил какой-то рубильник, и на потолке зажглись несколько лампочек.

Наташа осмотрелась. Комната гораздо больше, чем те, в которых они побывали до этого: метров тридцать в ширину и никак не меньше пятидесяти в длину. И это не просто помещение, а рабочий цех с токарными станками и оборудованием непонятного назначения.

Она сделала ещё пару шагов. За спиной с гудением закрылась дверь-стена.

Это Берестнев опять что-то нажал.

– Вот оно! – с некоторой радостью проговорил Кашин, прохаживаясь вдоль ряда станков. Он остановился и достал из ящика для отходов кудряшку металлической стружки. – Эх, сколько добра пропадает! – Кашин с сожалением бросил стружку обратно. Взялся за ручку штурвальчика на станке, повращал его. Подёргал за петлю на маленькой дверце сбоку. – Седой говорил мне, что в этих штуковинах золотые контакты есть. Может, раскурочим?

– Тебе что, проблем мало? – хмуро спросил Берестнев. – Не трогай тут ничего.

– В смысле? – Кашин растерянно посмотрел на него. – А… разве вы, ребята, не за этим сюда залезли?

– Представляешь, не додумались до такого. А ты, значит, всё-таки за этим?

– Я такого не говорил! – Кашин нервно потеребил отворот пиджака. – Не приставайте ко мне с дурацкими вопросами!

– Ладно, не буду, успокойся.

Берестнев прошёл по цеху и опустился на сложенные у стены доски. Проследовав за ним, Наташа села рядом. Автомат положила на колени.

Тихо и спокойно. Через вытяжные окна слышно, как идёт дождь и где-то далеко похрипывает гром.

– Ты в порядке? – спросил Берестнев.

– Да.

– Это хорошо. А вот меня не отпускает ощущение, что я в каком-то бреду. Все эти чудовища с автоматами… Зубы, когти… Слушай, может, нас накачали наркотиками?

– Сомневаюсь.

– Ну, или газ какой-нибудь в коридорах распылили. Галлюциногенный. Вот нам всякое и мерещится.

– Грибы, – сказала Наташа.

– Что «грибы»?

– Галлюциногенные грибы. – Она задумчиво провела пальцами по лбу, убирая чёлку. – Это слишком очевидно, чтобы быть простым совпадением.

– Ты о чём?

– Я о том пациенте, вены которого выглядели так же ужасно, как у этих чудовищ. Насколько я помню, незадолго до этого парень употреблял наркотические поганки.

– И в чём совпадение с нашей ситуацией?

– На той даче, где меня держали, тоже были какие-то странные грибы. Знаю точно, потому что бандиты испытывали их на одном мужике.

– Он тоже начал изменяться?

– Не знаю. – Наташа мысленно вернулась в ту кошмарную ночь. Ощутив кожей прохладу, потёрла предплечье. – Приходил врач, брал у него кровь для анализа. А потом они этого подопытного мужика куда-то увели.

– Значит, ты думаешь, эти уроды наелись наркотических грибов?

– Даже не сомневаюсь. Вспомни, почему они ехали в кузове фургона.

– Точно. Они ещё ругались по этому поводу, когда вылезали.

– Вот. – Наташа кивнула. – Только мне кажется, что это были не совсем наркотические грибы. Да, они так же вызывали видения и все, что им положено вызывать… Но что если у них есть побочное действие? Что если они каким-то образом влияют на функции организма и даже перестраивают его ткани?

– Хочешь сказать из-за побочного эффекта у них так раздулись мускулы, а обычные зубы поменялись на звериные?

– Ну… как-то так. – Наташа поджала губы. – Можно, конечно, порассуждать о скрытых кодах ДНК и прочих вещах, но я в этом мало что понимаю.

– А уж я тем более, – проговорил Берестнев. – Будем надеяться, что здесь обошлось без вмешательства тёмных сил. Я с этими силами как-то не очень.

– Научная версия мне тоже нравится больше.

Кашин вдруг шикнул и поднял палец:

– Слышите?

– Что? – Берестнев насторожился.

В тишине зазвучала пиликающая мелодия мобильного телефона. Кажется, где-то в другом помещении.

Подхватив автомат, Берестнев встал.

Мелодия умолкла.

Наташа прислушалась, держа руку на своём автомате, готовая среагировать в случае опасности.

Тихо. Не слышно никаких шагов или движения.

Через несколько секунд мелодия заиграла снова.

Кто-то оставил телефон без присмотра или намеренно не берёт трубку.

Берестнев подал ей знак следовать за собой и пошёл в направлении звука.

Они продвинулись вдоль стены и обнаружили выход из цеха. Пройдя через него, Берестнев свернул налево. Наташа за ним.

В коридоре мрачно, но из раскрытых дверей какого-то помещения сюда попадает свет.

Мелодия прекратилась.

Берестнев прошёл ещё немного и остановился, прислушиваясь.

Тишина.

Держа автомат наготове, он заглянул в помещение со светом. Постоял, всматриваясь в обстановку. Махнул рукой и двинулся дальше.

Наташа прошла следом.

Кто-то лежит на полу в луже крови. Человек в светлой футболке и светлых штанах. В его правой руке зажат автомат.

Светильник с потрескиванием мигнул.

Нервирует.

Наташа обошла вокруг лежащего тела. Лицо мертвеца искажено гримасой, но ошибиться невозможно.

– Это Боксёр, – сказала она.

– Да, я уже понял. – Берестнев сел на корточки перед телом. Вытащив у Боксёра из подсумка два магазина с патронами, сунул их себе за ремень. Затем снял с пояса мертвеца фонарик, включил его и провёл лучом по стене. Ящики с выключателями. Покрытые паутиной жгуты разноцветных проводов.

Он выключил фонарик и прицепил его на свой ремень. Подумал секунду, залез рукой в задний карман штанов Боксёра и извлёк оттуда мобильный телефон. Включил его.

«Введите пароль».

– Ну да, как же иначе… – Берестнев повертел мобильник в руках и протянул его Наташе. – Подержи пока.

– А он точно мёртвый? – послышался от двери голос Кашина.

– Точно, – ответил Берестнев.

– И он не превратится?

– Я, конечно, теперь ничему не удивлюсь, но вряд ли.

– Похоже, он единственный не ел тех грибов, – проговорила Наташа. – И именно поэтому не изменился. Видите – кровь похожа на обычную.

– Намекаешь, что твоя теория подтверждается? – спросил Берестнев.

– Других пока нет.

– Это да. – Берестнев залез пальцами в передний карман на штанах Боксёра и вытащил какой-то ключ. Поднял его, показывая: – А вот здесь нам снова начинает везти.

– Что это? – спросил Кашин.

– Ключ от той двери, через которую нас сюда завели. Нужно отыскать её, и тогда мы сможем выйти на улицу без лишних сложностей.

– Я даже приблизительно не представляю, где она находится, – сказала Наташа.

– Ничего, если будем выдерживать направление, то как-нибудь найдём.

– А карта? – вспомнил Кашин.

– Карта? – Берестнев достал схему эвакуации и развернул её. Нахмурился. – Ни тот цех, ни это помещение здесь не обозначены. Она теперь бесполезна.

– Может, поищем другую?

– Может.

Телефон в руке Наташи запиликал, и от неожиданности она выронила его. Плоская чёрная коробочка плюхнулась в лужу крови, продолжая подрагивать в такт мелодии.

«Сергей Сергеевич» – высветилось на экране.

«Линия шифруется».

«Для соединения введите пароль».

Наташа почувствовала, как от волнения сжалось сердце.

– Это тот самый, – сказала она.

Мобильник поиграл несколько секунд и умолк.

– Ладно, пусть лежит, обойдёмся. – Берестнев встал на ноги и поправил ремень автомата. – Идём, надо торопиться.

68

Над ночным лесом среди дождя с треском расползлись голубоватые молнии.

Сергей Сергеевич положил мобильный телефон на подоконник и снова посмотрел в туманную мглу за окном. Вытащив сигарету из пачки, сунул её в рот и прикурил от зажигалки.

Прищурив глаза, медленно выпустил дым.

– Что-то неладно в моём королевстве…

Он зажал сигарету зубами в уголке рта и снова взял мобильник.

Быстро набрав код доступа, надавил кнопку «вызов».

Гудок.

Тот, кому он позвонил, ответил сразу же:

– Да, Сергей Сергеевич.

– Что там у вас?

– Всё прошло, как задумано.

– Хорошо. Подробности потом мне расскажешь. – Сергей Сергеевич снова затянулся. – У меня для твоей зондеркоманды ещё одно задание. Срочное, прямо сейчас.

– Сейчас? Сергей Сергеевич, ребята устали, им бы…

– Немедленно. Даже никаких разговоров.

Собеседник сделал паузу.

– Понял. Куда подъехать?

– Ко мне домой. – Стряхнув пепел в пустую кофейную чашку, Сергей Сергеевич снова зажал сигарету в зубах. – И чем быстрее вы здесь будете, тем лучше.

Он нажал «отбой».

Снова медленно затянулся.

И так же медленно выпустил дым.

69

– Идём очень внимательно, – сказал Берестнев. Он взглянул на автомат в руках Наташи. Затем ей в глаза: – Будешь стрелять – не суетись. Спусковой крючок нажимается плавно и нежно… Помнишь?

– Да.

– Если что – падай на пол и отползай.

– Хорошо. – Наташа кивнула.

Они вышли из помещения с мёртвым Боксёром обратно в коридор. Берестнев включил фонарик, и его луч с лёгкостью рассеял темноту, высвечивая облезлые стены и растрескавшийся бетонный пол. Следуя какому-то неведомому чутью Берестнева, они пошли вправо.

Наташа вспомнила, что когда-то читала о том, что мужчины ориентируются в пространстве лучше, чем слабая половина человечества. Вроде как включаются инстинкты, помогающие помнить пройденный путь и относительно него представлять своё местоположение.

Похоже, это как раз такой случай.

Очень хочется верить, что он знает, куда идёт.

Берестнев переместился к левой стороне коридора, Наташа тоже. Кашин где-то позади, отстал от них на три-пять шагов. Изредка слышно его покряхтывание. Похоже, страх теперь не гонит его вперёд, а наоборот, сдерживает.

Метров через пятьдесят коридор закончился входом в какое-то тёмное помещение. Берестнев замедлил шаг, остановился возле распахнутых металлических дверей и выключил фонарик.

Темнота.

Наташа прислонилась плечом к стене.

Хоть глаз выколи…

Тихо. Еле слышен шелест дождя с улицы.

И другой тихий звук, уже в самой комнате – будто капли воды падают в лужу.

Бульк.

Некоторое время тишина, затем ещё раз.

Бульк.

Отчего-то снова охватило чувство тревоги. Бывает такое, что опасности не видно, но ты её чувствуешь.

А это уже наша, женская особенность и наши инстинкты.

Ветер гоняет воздух в вентиляционной системе.

Тишина тяжёлая, давящая.

Бульк.

«Страшная бука, я не твоя – под одеялом спряталась я…» – вспомнилось заклинание, которое она придумала в детстве, чтобы отгонять кошмары тёмной комнаты.

Хм. То были вымышленные кошмары, а тут – реальнее некуда.

И, ежели что, заклинания не помогут…

* * *

Монстр остановился на развилке коридоров.

Призрачным красным светом подсвечиваются очертания стен.

Найти…

Что-то необъяснимое тянет пойти влево.

Какая-то с трудом осознаваемая необходимость.

По телу пробежала судорога, побуждая сделать шаг. И сразу за этим – туманное ощущение блаженства вдоль позвоночника.

В голове пустота.

Найти…

Он почувствовал, как нарастает злоба.

Тупая, беспощадная злоба.

Подтащив к себе тяжёлую железяку, которую всё это время тянул по полу, он поднял её и подхватил снизу другой рукой. Пальцами ощутил гладкий корпус оружия, кончики патронов на ленте. Взялся за рукоятку.

Найти…

По телу снова пробежала небольшая судорога. Напряглись и расслабились мускулы.

Монстр хрипло выдохнул. Покачнулся, сворачивая налево, и медленно пошёл по коридору дальше.

* * *

Включив фонарик, Берестнев посветил внутрь тёмного помещения.

Вдоль стен и посередине установлены металлические шкафчики для переодевания. На каждой дверце – порядковый номер, не очень аккуратно нарисованный белой краской. В воздухе медленно плывут пылинки.

Наташа зашла вслед за Берестневым.

Почти такие же шкафчики, как у нас в фитнес-клубе.

Вряд ли здесь есть бассейн. Скорее всего, люди просто хранили в них сменную одежду.

Бульк.

Берестнев посветил фонариком в сторону звука и выше: здесь в потолке опять трещина, и через неё тоже просачивается вода. Крупные капли падают в лужу на кафельном полу.

Бульк.

Наташа провела ладонью по верху одного из шкафчиков, собирая слой пушистой пыли.

Как первый снег. Никогда не видела столько.

Она растёрла мягкие пушинки между пальцами, сдула то, что осталось, и продвинулась вперёд, следя за лучом фонарика.

Слева тянется низкая скамейка. С правой стороны – куча пустых картонных коробок. Вот и проём в стене, ведущий в другую комнату. «Сектор контроля» – написано на облезлой табличке.

Рядом вздохнул Кашин. Обошёл её и переместился ближе к Берестневу. Замер, ожидая команды.

Наташа прошла ещё немного и вдруг почувствовала, как снова всколыхнулось сердце. Застучало.

Тихо, тихо, моё хорошее… Ну, что ты распрыгалось?

Медленный осторожный вдох. Пауза.

Такой же медленный выдох.

Успокойся, это всего лишь темнота.

За спиной с тягучим металлическим скрежетом раскрылась дверца шкафчика, и Наташа ощутила, как на затылке шевельнулись волосы. Она быстро повернулась, а Берестнев направил в ту сторону фонарик.

Никого.

Отблески кафельной плитки на полу и стенах. Пронумерованные шкафчики. Открытая дверца.

Наташа нахмурилась, всматриваясь.

Всего лишь дверца…

Она сделала шаг назад и пошарила рукой по гладкой стене. Найдя выключатель, перещёлкнула его вверх, и на потолке, померцав, зажглась продолговатая лампа дневного света.

Ряд металлических шкафчиков справа и несколько таких же рядов посреди помещения. Раскрытая дверца на одном из шкафчиков. Мрачная пустота внутри него.

Наташа постояла, не в силах оторвать взгляд. Посмотрела на нижний край дверцы. Затем на верхний.

Чёрт, это всего лишь дверца!

Обыкновенная, железная, от шкафчика для переодевания.

Лампа на потолке с потрескиванием померцала и включилась снова.

– Всё в порядке, – сказал Берестнев. – Идём дальше.

– Да, – Наташа кивнула.

Нервы.

Надо собраться… Надо взять себя в руки и успокоиться.

Она вытерла ставшую влажной ладонь о юбку. Покосилась на Кашина: тот старательно прислушивается к окружающей тишине. Видно, что он тоже напуган.

Ещё бы… Тут от любого шороха поседеешь.

Она повернулась в сторону проёма в стене. В следующей комнате нет никакого освещения, но темноту немного рассеивает свет, который попадает отсюда. Видно, что на полу уже не плитка, а простой бетонный пол. Справа просматриваются квадратные деревянные ящики высотой примерно до пояса. Слева – что-то светлое, похожее на дверь.

Берестнев посветил фонариком. Точно: закрытая дверь.

Луч ощупал облупленную серую стену и передвинулся вперёд. Ещё одна дверь, только она распахнута настежь. За ней – снова непроглядный мрак.

– Наверное, не стоит искать себе трудности, – чуть слышно проговорил Берестнев. – Пойдём туда, где открыто. Только ступаем тихо-тихо.

Наташа двинулась вместе с ним. Посмотрела по сторонам: кое-что видно, но в углах темнота. Как ни приглядывайся, ничего не увидишь.

Они дошли до открытой двери и остановились.

Тишина. Разве что сердце колотится сильнее обычного.

Не волнуйся. В конце концов, эти твари достаточно шумные, чтобы об их приближении узнать заранее.

– Идём, – сказал Берестнев.

Он не успел шагнуть, как нечто большое выступило из темноты прямо перед ними. Мускулистое тело, злобный взгляд. На безносой морде с хрипением раскрылась зубастая пасть.

Наташа вскрикнула.

– Ложись!!! – Берестнев толкнул её в одну сторону, а сам, стреляя, отскочил в другую. Она упала, больно ударившись коленом обо что-то на полу. Стиснув зубы, подавила стон. Со стороны Берестнева – ещё выстрелы. Наташа глянула: пули разодрали монстру левую сторону груди, но, похоже, не причинили особого вреда. Чудовище лишь хрипло рыкнуло. Его сильные руки подняли какое-то оружие: чёрный ствол и лента с торчащими кончиками патронов.

Пулемёт?

У Наташи перехватило дыхание.

Пулемёт??!

Монстр покачнулся и шагнул вперёд. Берестнев откатился за мгновение до того, как мощная очередь прогрызла пол в том месте, где он только что был. Пули отрикошетили и вместе с осколками бетона ударили в стену.

Наташа подняла автомат. Руки дрожат. Пальцы… Металл скользит в них точно мокрый. Что делать?! Что???

Берестнев снова выстрелил, и пули врезались в живот чудовищного создания. Монстр, покачнувшись, замешкался. Перетаптываясь, повёл пулемётом.

Наташа справилась с волнением, взяла автомат как надо и положила палец на спусковой крючок.

Не спеши, у тебя всё получится.

С левой стороны от мощного удара треснула закрытая дверь. Ещё удар – куски фанеры разошлись в стороны и через дыру протиснулся второй монстр. Наташа вскрикнула. Направила автомат в его сторону и нажала спуск. Грохот выстрелов. Пули зацепили плечо монстра, но большей частью ушли впустую, раскрошив угол притолоки. Чудовище лишь вздрогнуло и продолжило раздирать доски. Справа снова грянули пулемётные выстрелы. Очередь врезалась в стену рядом с Берестневым, он упал на пол, перекатился и выстрелил в ответ.

– Назад, твари! – Берестнев поочерёдно выпустил пули в сторону одного и другого монстра. Выстрелы задели голову того, который почти пролез через разлом в двери, сбили ему кость у виска и срезали часть верхней губы, обнажив и без того жуткий оскал. Огрызнувшись, монстр убрался назад в темноту.

– Уходим! – крикнул Берестнев.

Наташа привстала. Чудовище с пулемётом, покачиваясь, двинулось вперёд.

Снова движение слева! В разломе двери опять показался второй монстр. Блеснули чёрные глаза. Зубы.

– Быстрее! – настойчивый голос Берестнева рядом.

Наташа почувствовала, как он подхватил её под локоть. Переступила непослушными ногами и сообразила, что тот утащил её обратно в комнату со шкафчиками. Толкнул вправо, за стену. Пули монстров ударили через проход, с металлическим звоном пробивая ближние шкафчики. Наташа зажмурилась. Сжала кулак, ощущая, как ногти впиваются в ладонь.

Выстрелы оборвались, и наступила тишина.

Ни звука.

Шорох. Хриплый, нечеловеческий вздох.

– Как у тебя с патронами? – прошептал Берестнев.

– Я не знаю…

– Лучше перезарядить.

Он быстрым движением отстегнул от Наташиного автомата почти наверняка пустой магазин и тут же прищёлкнул новый. Точно так же ловко сменил его у себя.

В комнате за стеной какое-то движение. Шаги?

– Надо уходить, – сказал Берестнев. – Иди первая, я тебя догоню.

– А ты?

– Я задержу их. Иди, говорю… Ну!

Наташа двинулась по проходу вдоль ряда шкафчиков. Люминесцентная лампа замигала, заставляя тени беспокойно подрагивать.

Куда идти? Может, спрятаться и подождать?

А сколько ждать?

Сзади раздались выстрелы Берестнева, а затем – безумный рёв.

Наташа обернулась: в стенном проёме показался монстр с изодранной мордой. Тот самый, который лез через дверь. Берестнев переместился, выстрелил ещё раз, и пули врезались монстру в грудь. Рёв. Зубастая пасть ощерилась, и монстр поднял свой автомат. Выстрелы. Берестнев успел отпрыгнуть в сторону, но чудовище довернуло ствол и пули стеганули его по ногам. Подломившись, он полетел в угол.

– Не-ет!!! – вскрикнула Наташа. Сердце сжалось.

Монстр обернулся на её крик и прищурил глаза. Рыкнув, двинулся по проходу. Наташа застыла от ужаса.

Шаг, ещё один. Монстр остановился, поднял ствол автомата и направил на неё.

Щёлк.

Что это?

Щёлк, щёлк.

У него закончились патроны!

Наташа приподняла автомат, и палец лёг точно на спусковой крючок.

– Нажимается плавно… – прошептала.

Пули ровным строем ударили в тело монстра, прошли выше, разбивая ему голову. Чудовище покачнулось. Попыталось шагнуть, но не удержалось и тяжёлым мешком завалилось на пол.

Шорох со стороны проёма. Другой монстр уже в комнате! Он заметил Наташу, рявкнул и поднял пулемёт. Не раздумывая, она упала на пол. Оглушающий грохот выстрелов – пули пронеслись над головой, вгрызаясь в стену. Наташа перекаталась в темноту и начала отползать.

Шаги.

Хриплое дыхание.

Наташа затаилась.

Он не может меня видеть!

Снова рёв и снова выстрелы. Очередь прошла из стороны в сторону, дырявя и раскурочивая металлические шкафчики. Ствол опустился ниже, пули зацепили пол и с треском выбили осколки кафеля. Взвизгнул рикошет. Наташа сжалась, чувствуя, что сердце сейчас разорвётся.

Берестнев, прихрамывая, подошёл к монстру сзади. Приставил ствол автомата к его уху и нажал спуск. Тр-рата!!! Выстрелы выбили куски черепа с противоположной стороны головы, и кровь забрызгала пол яркими кляксами.

Монстр замер.

Выпустил пулемёт из рук, и тот с тяжёлым лязгом грохнулся на пол.

Секунда. Другая.

Он медленно развернулся. Нет полголовы, но один глаз остался, острые зубы тоже целы.

Покачнулся.

Берестнев сделал шаг назад.

Монстр застыл, уставившись на него.

Зловещая тишина.

Ещё секунда.

Монстр вдруг раскрыл пасть, протянул руки и с рёвом пошёл на Берестнева.

Автомат!!! Наташа привстала, растерянно глядя по сторонам. Где мой автомат??!

Чудовище навалилось на Берестнева, и они вместе упали. Короткая борьба, из-под тела монстра раздались выстрелы, и на его спине образовалась рваная дыра. Монстр поелозил ногами и замер.

Потолочный светильник снова замигал.

Тишина.

Наташа поднялась. Медленно сделала пару шагов вперёд, не сводя глаз с неподвижной руки Берестнева.

Ну же…

Со стены тихо осыпалась штукатурка, прямо на сцепленные тела.

Пожалуйста!

Рука шевельнулась. Берестнев выбрался из-под мёртвого чудовища, стряхнул с головы песок и взглянул на Наташу.

– Всё нормально, – сказал он спокойно. – Я живой.

Наташа кивнула.

Да. Я уже вижу.

Она устало прислонилась к шкафчику.

Живой…

Что-то необъяснимое защемило в груди, затем комком подступило к горлу. Она запустила пальцы в волосы и разрыдалась.

70

Наваждение прошло так же быстро, едва Наташа вспомнила, что Берестнев ранен. Она сморгнула слёзы, размазала их по щекам и повернула голову: Берестнев уже перебрался из угла комнаты ближе к шкафчикам, сел на какой-то ящик и подворачивает штанину. Она подошла к нему.

– Что там? Дай я посмотрю. – Она постаралась придать голосу профессиональный медицинский тон.

– Да всё нормально – пуля прошла навылет.

– Покажи.

Берестнев поставил ногу так, чтобы на неё попадал свет, и Наташа увидела глубокое отверстие в мышце ниже колена. Она присела на корточки и осторожно развернула ногу другой стороной.

– Ничего себе «нормально»! У тебя выдран клок мяса!

– Главное – кость не задета. – Берестнев стиснул зубы.

– Уверен?

– Да.

– В любом случае, рану надо перевязать.

– Как скажешь.

Берестнев вытащил из-за пояса низ рубашки. Потрепав прошитый нитками угол, вцепился в него зубами, и ткань треснула. Он оторвал почти ровную полосу и протянул её Наташе:

– Стерильности, конечно, никакой… Но – что есть.

– Нам нужно поскорее добраться до ближайшего медпункта. Иначе будет совсем плохо.

Она наложила полосу ткани поверх раны и начала старательно обматывать её вокруг ноги.

– Сама-то цела? – спросил Берестнев.

– Вроде бы.

– А здорово ты его… Как в кино.

– Даже не напоминай. Мне теперь кошмары до конца жизни будут сниться.

Закончив бинтовать, Наташа переплела концы ткани и затянула узел. Посмотрела на Берестнева.

А он крепкий, не стонет.

И неожиданно встретилась с ним глазами. Светло-серые. Ясные, с таинственной глубиной. Как чистая вода в колодце.

Почему я до сих пор этого не замечала?

Может, потому, что ни разу в них не заглядывала?

– Всё будет хорошо, – сказал он. – Я тебе обещаю.

Наташа встала с корточек и села рядом. Берестнев взял её ладонь в свою. Крепкие, сильные пальцы. Тёплые. Её сердце понемногу налилось спокойствием. Так спелое яблоко наливается соком, когда ему приходит пора созреть.

Вот так бы сидела рядом с ним и сидела… пусть даже молча, слушая, как шелестит дождь.

Она тихо вздохнула, отвечая на пожатие пальцев своим пожатием.

Всё будет хорошо, сказал он.

И вдруг она точно очнулась.

Эй! О чём ты?!

Наташа опустила взгляд на окровавленные безобразные туши, лежащие посреди комнаты.

Ещё ничего не кончилось!

Она высвободила руку и ладонями провела по щекам. Почувствовав озноб, обхватила себя за плечи.

– С тобой точно всё нормально? – спросил Берестнев.

– Да. – Наташа кивнула.

В углу комнаты шевельнулась куча картонных коробок, и оттуда выбрался растрёпанный Кашин.

– Ты цел? – спросил Берестнев.

– Я? Ещё не знаю… – Опасливо поглядывая, бродяга прошёл между трупами монстров. – Какие страшные уроды… А почему у них такая кровь?

Ему никто не ответил.

Бульк.

Это всё та же вода с потолка.

Послышался далёкий раскат грома.

– Дождь всё не кончается, – сказала Наташа.

– Ага. – Берестнев нахмурился. – У меня там в лесу машина брошена… Я вот думаю: закрыл я в ней окна или нет?

71

Уазик с надписью «Ветеринарная служба», скользя колёсами по грязи, свернул с дороги на заброшенное сельскохозяйственное поле.

– Ой, мороз, мо-роо-оз! – разлетелось в округе среди ночного дождя.

Водитель, улыбаясь, переключил передачу и глянул через зеркало на раскрасневшуюся компанию из троих человек, покачивающихся на заднем сидении.

– Не мо-розь меня-я!!! – протянули гуляки.

Уазик запрыгал на кочках, и вся компания схватилась за передние сиденья.

– Панков, блин! – Пассажир с усами напустил на себя строгость. – Ты можешь нормально ехать?!

– Так здесь дороги нет, и по-другому никак!

– Что?! – Усатый наклонился вперёд, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь пелену дождя. – Ты куда нас завёз?

– Я через поле решил…

– Какое поле?! Ты с ума сошёл!

– Семеныч, да отстань ты от пацана! – воскликнул мужичок по фамилии Живцов. – Он же как лучше хочет.

– Быстрее приедем – быстрее продолжим! – поддержал Гусь.

– Да? – Семеныч пальцами разгладил усы. – Ну, тогда нормально… Только ты поаккуратнее давай! А то у меня уже всё брюхо растряслось – хоть обратно в ресторан возвращайся!

В машине зазвонил мобильник. Семёныч похлопал себя по карманам пиджака, достал телефон и приложил его к уху:

– Да, лапусик!

– Сколько можно ждать?! – послышался в трубке возмущённый женский голос. – Ты где?

– Дорогая, я понятия не имею, где я! – Семёныч расплылся в улыбке, глядя по сторонам через окна машины. – Но обещаю, что уже скоро буду!

– Ты час назад то же самое говорил! У тебя совсем совести нет!

– И я тебя люблю, дорогая! – Семёныч поцеловал телефон и нажал кнопку завершения разговора. По-дирижёрски вскинул руки.

– Ждёт меня домоо-ой, ждёт, печа-алится! – вновь понеслись в ночи нестройные голоса.

Уазик проехал поле и приблизился к краю леса. Но, как оказалось, грязь здесь не кончилась: колёса попали в размытый чернозём, и машина заелозила из стороны в сторону.

– Выруливай! – заорал Семеныч. – Выруливай, тебе говорю!

– Куда выруливать, когда здесь всё такое?!! – огрызнулся водитель.

Машина заурчала, меся колёсами. Семёныч перегнулся вперёд, тыча пальцем в темноту:

– Сюда! Сюда рули!.. Да не сюда!!!

– А куда??!

В свете фар справа появился участок с травой.

– Газуй! – заорал Семёныч и, схватившись за руль, крутанул его в ту сторону. Колёса вцепились в более плотную поверхность, машина выбралась из грязи и уверенно двинулась дальше.

Облегчённо вдохнув, Семёныч сел на место:

– Ох, Панков, если бы мы застряли!..

– Ну, не застряли же, – буркнул водитель.

– А вот если бы?

– Толкать пришлось бы, конечно.

– Да. Только толкал бы ты один! А я бы сидел в машине и орал на тебя!

– Во, смотри: дорога! – Живцов показал вправо, куда-то между деревьями. – Сворачивай!

Водитель повернул, и машина по раскисшей колее устремилась вглубь леса. По бокам захлестали ветки.

– Мы вот так же в прошлом году ночью в лес заехали, – усмехнулся Гусь. – И заглохли. Так до утра в полной темноте и…

– Не каркай! – оборвал его Семёныч.

– Да я не каркаю! Просто вспомнилось.

Уазик неожиданно остановился. Семёныч от изумления раскрыл рот и взглянул на Гуся:

– Я тебя убью…

– Машина какая-то на дороге, – сказал водитель.

– Где? – Семёныч снова наклонился, всматриваясь.

В свете фар из дождевой мглы проявился автомобиль красного цвета, стоящий на пути так, что его не объехать. Внутри салона темно.

– Может, они спят? – предположил Семёныч. – Ты гуди давай, чего сидишь?

Панков посигналил, достаточно громко и настойчиво. Но внутри машины никто не пошевелился.

– Да твою ж дивизию! – выругался Семёныч. И пихнул локтем Живцова: – Пойдём, посмотрим, что там.

Все четверо вылезли из «уазика».

Разлапистые ветви сосен на самом верху смыкаются над дорогой и прикрывают её, тем не менее, дождь попадает сюда, и Семёныч вспомнил всех чертей, пока шёл к стоящей впереди машине.

– Эй! Есть кто? – Он наклонился к открытому окну водительской дверцы.

Ответа не последовало.

Семёныч открыл дверцу и в полумраке пошарил рукой справа от руля. Звякнуло.

– Ключи на месте, – проговорил он. – Странно…

– Может, её угнали и бросили? – предположил Гусь.

– Может. – Семёныч выпрямился и посмотрел по сторонам: – Алё, есть тут кто, спрашиваю?!

Вместо ответа опять тишина.

– Семёныч! – воскликнул Живцов. – Это не иначе подарок тебе на день рождения!

– Думаешь? Что ж они, стервецы, окна-то не закрыли? Теперь сушить всё придётся…

Семёныч снял пиджак, положил его на водительское место и, забравшись в салон, сел сам. Повернул ключ, и двигатель мягко завёлся.

– Всё работает, ребята! И бензин есть. Погоняем?

– Ты же пьяный, Семёныч! – сказал Гусь. – Влетим ещё куда-нибудь!

– Не каркай, я тебе сказал! Давайте, залазьте по-быстрому!

– А мне что делать? – удивлённо спросил водитель «уазика».

– А ты за нами на всякий случай двигай. Мало ли… вдруг застрянем?

Живцов и Гусь уселись на заднее сиденье машины и захлопнули дверцы.

Семёныч погазовал педалью на холостых оборотах.

– Готовы? – спросил он. И вскинул руки с торчащими указательными пальцами. – За штурвалом – пилот первого класса Борис Семёнович Горбыль!!!

72

Наташа вспомнила про свой автомат, который выронила в разгар сражения. На полу его нигде не видно. Она присела и заглянула под шкафчики. Темно. Сунула туда руку и поводила ею из стороны в сторону. Пальцы ощутили металлический корпус оружия. Наташа вытащила автомат и встала.

– Так, – сказал Берестнев. – Патронов у нас не осталось.

– Возможно, у этих есть. – Наташа кивнула на мёртвых монстров. – Я посмотрю.

Она подошла к тому уродливому существу, с которым справилась сама и которое по-прежнему сжимало в руке автомат.

Этот магазин у него пустой, можно даже не проверять. А что насчёт запасных?

Присев на корточки, Наташа заметила небольшую тканевую сумку на поясе монстра. Потянула её на себя и ощутила, что в ней определённо что-то есть.

Хвала богам!

Внутри оказался только один магазин с патронами, но и ему она обрадовалась не меньше, чем бедняк слитку золота.

Наташа посмотрела в сторону второго монстра.

Его тело и голубой кафель вокруг забрызганы кислотно-красной, похожей на желе кровью. Когтистые пальцы застыли в напряжении. Ни ремня, ни пояса на нём нет. И никакой сумки для боеприпасов тоже не наблюдается.

Этот был с пулемётом, значит, носить запасные магазины для автомата ему ни к чему.

Погоди, а патроны в ленте? Они случайно не подойдут?

Она перевела взгляд на лежащий в стороне пулемёт.

– Там другой калибр, нам не годятся, – сказал Берестнев, поняв ход её мыслей.

– Ясно. – Наташа поднялась, вернулась к Берестневу и протянула единственный найденный магазин. – Это всё, что есть. И в моём ещё немного осталось.

– Хорошо.

Справа скрипнула металлическая дверца шкафчика, и Наташа обернулась.

Это Кашин её открыл.

– Ничего не оставили! – проворчал он недовольно. – Хоть бы одежду какую… или ещё что-нибудь хорошее.

Он закрыл дверцу и распахнул следующую.

– Вот смотрю я на тебя, Петя, – сказал Берестнев, – и не понимаю.

– А?

– Вроде бы человек как человек, а живёшь, точно бомж какой-то.

– Я не бомж, – буркнул Кашин, не отвлекаясь от проверки шкафчиков. – Я погорелец.

– Да я не отсутствие жилья имею в виду, а образ жизни.

– А?

– Почему ты готов утащить всё, что плохо прикручено и не прибито?

– Так ведь… ничьё же! – Кашин посмотрел на Берестнева с искренним изумлением. – А раз ничьё – значит, можно взять.

– Как это «ничьё»?

– Да вот так. Никто же не против, к примеру, если человек в лесу дров себе наберёт?

– Так это в лесу. А здесь?

– А здесь заброшенный завод. Ну… почти. Седой ошибся, конечно, но что теперь делать…

Опираясь на здоровую ногу, Берестнев попробовал встать. Стиснув зубы, выпрямился, но тут же потерял равновесие и сел обратно.

– Давай, я помогу. – Наташа взяла его под руку.

– Не надо, – со злостью в голосе сказал Берестнев. – Я сам.

– Но ты же не сможешь идти в таком состоянии!

– Посмотрим.

Наташа глянула в сторону Кашина:

– Мы вдвоём тебе поможем: я с одной стороны, а он – с другой.

– Не-е-е, – протянул бродяга. – Я не могу, у меня спина болит. Честное слово! Я ещё вчера, когда проснулся…

– Всё нормально. – Берестнев снова встал. – Как-нибудь дохромаю.

– Уверен? – спросила Наташа.

– Вполне. – Он сделал осторожный шаг. Ещё один. Нахмурился и посмотрел в сторону тёмной комнаты. – Кстати, а где фонарик?

73

Сергей Сергеевич вышел на балкон особняка, держа в руке чашку с горячим кофе.

Тишина. Только капли дождя шуршат по крыше. В тёмном небе над лесом проступила луна, окрасив верхушки деревьев в серебристые оттенки.

Отпив из чашки, Сергей Сергеевич поставил её на перила. Сунул в рот сигарету, поднёс огонёк зажигалки и, прикуривая, сощурился.

Над въездными воротами вспыхнул жёлтый сигнальный маячок, и почти сразу же в кармане его рубашки затрепетал мобильник. Сергей Сергеевич достал телефон, нажал «принять» и поднёс к его уху:

– Да.

– Приехал Ремизов, – доложил охранник.

– Пропусти.

По краям бетонной дорожки, ведущей от ворот к стоянке, включилась подсветка. Ворота уползли в стену забора, и во двор медленно въехал чёрный внедорожник. Следом, почти бесшумно, ещё один.

Сергей Сергеевич убрал изо рта сигарету. В задумчивости глядя в ночную мглу, медленно выпустил дым.

Машины остановились, и из них вышли люди в неприметных серых и чёрных одеждах. Один из них посмотрел по сторонам и направился к входу в дом.

Сделав ещё глоток кофе, Сергей Сергеевич вместе с чашкой вернулся в комнату и опустился на диван.

В дверь постучали.

– Входи.

В комнату зашёл крепкий парень среднего роста, с глубоким шрамом через левую щёку. Ремиз.

Сергей Сергеевич жестом указал парню на кресло, и тот сел.

– Рассказывай. – Сергей Сергеевич снова затянулся сигаретой. – Что там, ты говоришь, со складами наших жадных друзей? Дождь не помешал?

– Не помешал, – ответил Ремиз. – Горят по всему периметру. Пожарники, конечно, понаехали, но они там уже ничего не сделают.

– Свидетели?

– Было два охранника. Мы закрыли их в подсобке и так оставили. Кричали, суки, пока горели, у меня до сих пор в ушах звенит…

– Такие подробности меня не интересуют. – Сергей Сергеевич стряхнул пепел в чашку. – Сколько у тебя людей?

– Восемь. Я девятый.

– Годится.

– Что-нибудь случилось? – спросил Ремиз.

– Может быть. – Сергей Сергеевич в последний раз затянулся, бросил сигарету в чашку и встал. – У вас на сборы пятнадцать минут. Форма одежды – ночной камуфляж.

74

Наташа обнаружила фонарик в той комнате, где они столкнулись с монстрами. Лежит на полу, высвечивая лучом угол. Она подняла его.

Целый. Это хорошо. Без фонарика в темноте нельзя, без него как без глаз.

Берестнев, прихрамывая, тоже зашёл в комнату, и Наташа отдала фонарик ему.

– Куда дальше? – спросила она.

– Идём туда же, куда шли. Вы по-прежнему держитесь позади меня.

– Поняла.

Берестнев посветил на раскрытую дверь. С трудом наступая на раненую ногу, дошёл до прохода и, поводив фонариком, свернул налево. Кашин двинулся сразу за ним.

Наташа оглянулась на кафельную комнату. Поправила автомат и прошла последней.

Впереди темно. Луч скользит по серым стенам, иногда опускается в пол. Шагов через десять коридор стал шире, а затем они вышли в небольшой холл. С правой стороны – окно с решёткой, но лунный свет с улицы лишь обозначает контуры помещения. Пахнет дождём и электричеством.

Выключив фонарик, Берестнев подошёл к окну и пригнулся, вглядываясь в дождливую мглу.

– Смотри, – чуть слышно сказал он, показывая куда-то пальцем.

Наташа приблизилась. Прожектор освещает бетонный забор с колючей проволокой. Видна куча строительного мусора, сложенные штабелем доски. Вдалеке просматривается старый грузовик без колёс, а за ним – что-то светлое, похожее на…

– Тот самый фургон? – спросила Наташа.

– Именно. Выход из здания где-то рядом с ним, значит, нам нужно придерживаться этого направления.

– Разумно.

Берестнев снова включил фонарик и, придерживаясь за стену, пошёл дальше.

Коридор разветвился на два. Свернув вправо, Берестнев посветил по стенам. Здесь тоже просторное помещение, но нет никаких окон. Луч высветил из темноты ряд кресел. Низкий столик, покрытый слоем пыли. На нём – полуистлевшие старые журналы.

Впереди – желтоватый свет от единственной лампочки. Коридор вроде как снова расширяется. Ещё один холл.

Наташа прошла за Берестневым ещё несколько шагов. Пахнет дождевой сыростью.

– Чёрт… – Берестнев остановился.

– Что случилось? – Наташа приблизилась к нему и, проследив за светом фонарика, не поверила глазам: дальше спускаются широкие ступени, а за ними – на всём расстоянии от стены до стены – поблёскивает вода.

Берестнев осветил небольшие островки хлама – кирпичи, куски старых досок, ящик. Плавает мелкий мусор.

– Что будем делать? – спросила она.

– Не знаю.

– Крысы! – неожиданно выкрикнул Кашин. – Смотрите, крысы!

Берестнев скользнул лучом вправо, туда, куда указал бродяга. Мелькнули чёрные бусинки глаз, длинные хвосты. Две упитанные зверюги размером почти с кошку неспешно подошли к воде.

В другой ситуации Наташа, наверное, вскрикнула бы. Ну, или, по крайней мере, брезгливо поморщилась. Но сейчас, после всего пережитого, она отнеслась к увиденному спокойно и без эмоций. Крысы и крысы… Что тут такого?

– Как ты их только в потёмках увидел… – озадаченно проговорила она.

– Да вот так, – сказал Кашин. – Глазки у них такие мерзкие-мерзкие… Я их где хочешь увижу.

Крысы прыгнули на ящик, с него перебрались на кучу из обломков кирпичей, а затем – на лежащую на поверхности воды длинную доску, которая, качнувшись под ними, едва не перевернулась. И побежали к её противоположному концу.

– Стреляй в них! – вскрикнул Кашин.

– Зачем? – Берестнев посветил фонариком вперёд. На той стороне оказалось сухое место и приоткрытая дверь.

– А вдруг они бешеные? Укусят ещё… Что тогда делать?

– Успокойся, ты им не нужен.

Перебравшись по доске, крысы запрыгнули на ступеньки и выбрались на площадку. Дошли до выхода и остановились.

– Вот же гадкие создания! – проворчал Кашин. – А ну, пошли отсюда!

Крысы никак не отреагировали. Несколько секунд они словно прислушивались, глядя на него мелкими чёрными глазками. Затем с показной неохотой скрылись в темноте за дверью.

Берестнев тронул Наташу за плечо:

– Нам в точности за ними.

– Через… воду?

– Да. Можно, конечно, вернуться к развилке, но, боюсь, так мы окончательно заблудимся.

Он подошёл к краю ступенек.

– Тебе нельзя мочить рану, – сказала Наташа. – Надо что-нибудь придумать.

– Да. – Берестнев посветил фонариком вниз. – Обязательно что-нибудь придумаем. В другой раз. А сейчас у нас нет времени.

Он шагнул в воду. Почти по колено. И, осторожно переступая, двинулся по направлению к другой стороне.

Наташа лишь укоризненно покачала головой.

Надо будет поменять ему повязку.

Она, не раздумывая, тоже зашла в воду.

Прохладная. Кроссовки сразу промокли насквозь. Ощущения не из приятных: кажется, будто стоишь босиком в какой-то жиже.

Она сделала шаг вперёд. Затем ещё один. Пол ровный, почти не скользит.

В общем-то, идти можно.

Сзади, посетовав на жизнь, в воду ступил Кашин.

– А здесь пиявки не водятся? – с ворчанием спросил он. – Я не хочу, чтобы какая-нибудь тварь ко мне присосалась.

Ему никто не ответил.

В воде ничего не видно. Наташа случайно попала ногой на что-то вроде кирпича и оступилась.

Повнимательнее, девочка… Не спеши.

Шагнула дальше. Ровно.

Ощутив лежащую на дне бутылку, сдвинула её в сторону и шагнула ещё.

Нормально.

Желтоватый свет от лампочки создаёт на поверхности воды таинственные отблески. Впереди перед ногами темно: кажется, что дальше там глубокая бездна.

Очень глубокая. В которой, конечно, водятся не пиявки, а нечто гораздо более страшное.

И если оно поднимется из этой глубины…

Воображение не успело довести Наташу до нервного срыва, так как Берестнев дошёл до конца и, повернувшись, подсветил путь фонариком:

– Дальше чисто, идите смелее.

Он выбрался по ступенькам на площадку. Вслед за ним вылезли Наташа и Кашин.

– Мокро, – проворчал бродяга. – Не люблю, когда мокро.

Наташа переступила с ноги на ногу, ощущая, как хлюпает внутри кроссовок. Шипит и пузырится при каждом движении.

Не просто мокро, а мерзко мокро.

Но что поделаешь, переобуться не во что. Надо терпеть.

Они вышли через дверь и оказались в тёмном коридоре. Слева – прямоугольник света, падающий сюда из какого-то помещения. Берестнев прошёл в том направлении и, предупредительно подняв руку, остановился.

Наташа замерла. Осторожно нашла пальцем спусковой крючок, а другой рукой неосознанно сжала корпус автомата.

Тихо.

Берестнев заглянул через проём в помещение.

Секунды.

Тянутся бесконечно долго.

Он, наконец, подал знак следовать за ним и зашёл.

Наташа приблизилась к проёму. Ещё шаг – и от увиденного её бросило в жар.

Бандитский склад с оружием.

Тот самый, куда их с Берестневым привели в самом начале. И откуда они, рискуя, убежали несколько часов назад.

Никого.

75

Сергей Сергеевич спустился в прихожую и остановился перед большим зеркалом. Поправив короткий рукав чёрной форменной рубашки, задержал взгляд на своём отражении. Развернулся и вышел из дома.

На улице под широким навесом, закрывающим от дождя площадку с автомобилями, уже собрались люди в чёрно-сером камуфляже. Стоят молча, занятые своими мыслями.

– Едем с контролем на объект номер шесть, – сказал Сергей Сергеевич. – Всем участникам – двойная премия.

– Спасибо, – сказал кто-то.

– По машинам.

Открыв дверцу внедорожника, Сергей Сергеевич забрался в салон. Взглянул на висящую над лесом луну. Тучи начали снова закрывать её, и серебристый свет, исчезая, постепенно уступал ночному мраку.

Ремиз сел за руль и поворотом ключа завёл двигатель. «Дворники» шевельнулись, смазав с лобового стекла капли дождя.

– Всё взял? – спросил Сергей Сергеевич.

– Да.

– Хорошо.

Жёлтый маячок над воротами замигал. Охранник с автоматом наперевес вышел под дождь в свете прожектора. Ворота плавно отъехали в сторону, открывая выезд.

Сергей Сергеевич щёлкнул зажигалкой и внимательно посмотрел на ровный язычок пламени. Выключил её.

– Поехали.

Ремиз кивнул.

Внедорожники один за другим тронулись с места. Миновали открытые ворота и умчались в темноту.

76

Наташа медленно зашла внутрь склада, оглядываясь по сторонам.

Ящики с оружием. Некоторые из них вскрыты, видны чёрные корпуса автоматов и лежащие в беспорядке запасные рожки магазинов. На полу – деревянная стружка и ярко-красные разводы. (Та самая кровь?) Повсюду валяются пустые консервные банки и обёртки от упаковок различной еды.

Ещё шаг. Слева – трубы, на которых они с Берестневым сидели, сцепленные наручниками. На бетонной стене заметны оставленные пулями выщербины.

Смерть… Она была совсем близко.

Наташа нахмурилась.

Всё-таки как просто лишить человека жизни! Бах – и ты уже большая кукла с дыркой посреди лба.

Жуть…

Берестнев, с трудом наступая на раненую ногу, подошёл к раскрытым дверям склада. Осторожно выглянул в коридор и постоял, слушая. Через несколько секунд вернулся обратно.

За спиной послышалось сопение Кашина. Он подошёл к ящикам и посмотрел на остатки бандитского ужина:

– Вот жлобы! Ничего не оставили!

Подняв с пола консервную банку, Кашин заглянул в неё. Бросил обратно. Подхватил другую, пальцами выскреб из неё что-то, сунул себе в рот и начал жевать.

Наташа скривилась от брезгливости и снова перевела взгляд на Берестнева. Тот вытащил из ближайшего ящика серую тканевую сумку с клапанами. Наташа поискала в памяти правильное название.

Подсумок?

Кажется, так.

Берестнев сложил в него несколько запасных магазинов. Расстегнул свой ремень, повесил на него подсумок и застегнул обратно.

– Подойди, – сказал он, глянув в сторону Наташи.

Она приблизилась.

– На всякий случай показываю. – Берестнев взялся за её автомат и, развернув его набок, указал на металлический язычок позади магазина. – Видишь эту штуковину? Нажимаешь, и он у тебя легко снимается. – Он отцепил рожок. – Затем спокойно, без суеты присоединяешь другой.

Берестнев прищёлкнул новый магазин и отпустил автомат. Обернулся к Кашину:

– Стрелять умеешь?

– Я? – Кашин замялся. – Никогда не пробовал.

– А ты попробуй. Ещё один ствол нам бы не помешал.

– Да? И не уговаривайте! Я же сказал: не умею. Вдруг не туда попаду ещё, убью кого-нибудь или покалечу. Или в меня стрелять начнут! Зачем мне это надо?

– Ну, как знаешь. – Берестнев поморщился от боли.

Наташа посмотрела на его раненую ногу. Обрывок ткани от рубашки уже насквозь пропитался кровью, видны потёки.

– Давай я тебя перевяжу, – сказала она.

– Ерунда, кровь почти не течёт.

– Так нельзя, нужно сменить повязку.

– К чёрту! – огрызнулся Берестнев. – Выйдем отсюда, доберёмся до леса – а там хоть всего меня перевязывай.

Стиснув зубы, он шагнул к ящику, который ещё не вскрывали.

«Осторожно: стекло!» «Не бросать!»

Он потрогал сверху крышки металлическую полосу. Подсунул под неё ствол автомата и медленно провернул его – гвозди со скрежетом вылезли наружу. Крааа!!!

Наташа зажала уши ладонями, чтобы не слышать этот ужасный звук.

Будто нервы по одному вытягивают…

Крааа!!! Берестнев отодрал вторую полосу. Поднял крышку.

– Так…

Шевельнув пальцами слой деревянной стружки, он нащупал что-то и аккуратно вытащил.

Округлая штуковина цвета хаки.

– Это что, граната? – спросила Наташа.

– Да.

Берестнев смахнул стружку, и в ящике показались ещё несколько таких штуковин, уложенных одна к другой через упаковочный целлофан. Здесь же – коробка с металлическими стержнями, к каждому из которых прикреплён плоский рычажок и кольцо. Вытащив один такой стержень, Берестнев начал вкручивать его внутрь гранаты.

– А… это не опасно? – дрогнувшим голосом спросил Кашин. – Она не взорвётся?

– Обязательно взорвётся. – Берестнев разогнул на гранате с обратной стороны от кольца проволочные усики. – Только когда я этого захочу.

Он взял из ящика ещё один подсумок, только уже с длинным ремешком, и положил гранату в него. Точно таким же образом начал подготавливать следующую круглую штуковину.

– Думаешь, они нам понадобятся? – спросила Наташа.

– Не знаю. Может, понадобятся, а может, и нет. Но мне с ними спокойнее.

– А вот мне как-то не очень… – Кашин шмыгнул носом. – И вообще, может, пойдём уже отсюда, а?

Положив в подсумок вторую гранату, Берестнев повернулся и посмотрел на бродягу:

– Когда окажемся на улице, никто не куда не бежит. Спокойно и без суеты выходим через главные ворота.

– А что я? Я как все…

– Молодец. – Берестнев кивнул, отвернулся и взял из ящика третью гранату. – Главное – не столкнуться с теми, кто должен сюда приехать.

– Должен приехать кто-то ещё? – спросил Кашин. – Серьёзно?

– Есть такая вероятность.

77

Два чёрных внедорожника с затемнёнными стёклами, не снижая скорости, повернули на заливаемое дождём шоссе и помчались дальше.

Сергей Сергеевич зажал зубами сигарету. Щёлкнул зажигалкой, поднёс к сигарете огонёк и прикурил. Посмотрев на часы, медленно выпустил дым через уголок рта.

На повороте машины пронеслись через большую лужу, разбрызгав её по сторонам. Сбитый оленёнок, подрагивая, остался лежать на обочине.

78

Они вышли со склада. Наташа попыталась вспомнить путь, которым их сюда вели бандиты, но не смогла. Полутёмный коридор тянется влево и вправо. Напротив тоже просматривается какой-то ход, и Берестнев, посветив фонариком, направился именно туда. Она прошла за ним.

Здесь немного светлее. В помещении есть окно с решёткой, а за ним между листьев клёна пробивается лёгкий розоватый свет.

Это не от уличного фонаря. И не от луны, конечно: она светит бледно и холодно, почти так же, как люминесцентные лампы в морге.

Тогда что это? Уже рассвет?

Разлапистые листья чуть вздрагивают от попадающих на них капель, но это уже не дождь – капли срываются с верхних веток или с крыши.

Хорошо. По крайней мере, теперь нам не придётся мокнуть.

Ощутив ладонью шершавую стену, Наташа прошла в следующее помещение. Оно гораздо больше, и единственная лампочка охватывает его не полностью, оставляя углы в темноте. Видны сложенные друг на друга тяжёлые мешки с надписью на боку «Цемент М-500».

А вот здесь что-то вспоминается…

Берестнев прошёл до середины помещения и остановился. Осматриваясь, он повёл лучом по левой стороне: появилась тёмная арка с уходящим вглубь коридором. Затем – пустая серая стена. Опять мешки с цементом. И, наконец, в том направлении, в котором они шли, луч высветил ещё один проход.

– Если я правильно помню, нам туда. – Берестнев указал вперёд. – Напоминаю: выходим очень спокойно.

– А если те, кто должен приехать, уже там? – спросил Кашин. – Если они уже поджидают?

– Значит, нам не повезло.

– Как это? Я так не хочу! Может, ещё что-нибудь придумаем?

– Тихо! – Берестнев выключил фонарик.

В коридоре, ведущем к выходу, что-то прошуршало. Наташа посмотрела: ничего не разглядеть, просто темнота.

На всякий случай она переместила руку ближе к спусковому крючку.

Ещё странный шорох.

Что это? Шаги?

Она перестала дышать.

Шох, шох.

– Да это снова крысы, – сказал Кашин. – Я бы их, тварей…

– Заткнись! – сквозь зубы произнёс Берестнев.

– Сам заткнись! Раскомандовался тут…

Берестнев не отреагировал, продолжая вслушиваться.

Тихо. Наташа осторожно переступила с ноги на ногу.

Опять звук.

Шорох?

Внутри коридора как будто что-то двинулось. Наташа сдавила пальцами корпус автомата.

Шох, шох.

Сердце стало тяжёлым, как булыжник.

Боже, пусть это действительно будут крысы!!!

Неопределённость пугает больше, чем что бы то ни было. Когда не знаешь, чего ждать и откуда, мысли начинают подсказывать самое страшное.

– Назад, – тихо сказал Берестнев.

– Как это «назад»? – Кашин поперхнулся. – Мы же уже почти…

Бах!!! Оглушительный выстрел из темноты коридора разорвал тишину и сразу снял все вопросы.

– Назад! – закричал Берестнев.

Наташа оступилась и упала на колено, выронила автомат, но тут же подняла его.

Опять? Она тяжело задышала. Опять?!!

Внутри коридора что-то шевельнулось, сдвинулась тень. Берестнев выстрелил короткой очередью и, судя по рёву, попал. Обернулся к Наташе:

– Уходи!!!

Она растерянно переместилась на несколько шагов назад.

Бах!!! Что-то обжигающее пронеслось слева. Посыпалась штукатурка.

Это не автомат, это что-то другое!

Ружьё? Дробовик???

Из полумрака вышло мускулистое существо. Серая кожа с тёмными венами, яркие раны. Уродливая морда. Злобные глаза блеснули чернотой. Какое-то оружие в его руках: странное, с четырьмя соединёнными в квадрат стволами.

Берестнев дал продолжительную очередь и, попав монстру в грудь, выбил алые брызги. Чудовище взревело, направляя на него дробовик. Берестнев, падая, полетел за штабель из мешков с цементом.

Выстрел из четырёх стволов в клочья разнёс угловой мешок, взвились клубы серой пыли.

Наташа навела на монстра автомат. Выстрелила, но мимо. Монстр развернулся к ней.

Твою мать!!!

Секунды хватило, чтобы уйти с линии огня. Она метнулась в темноту между какими-то бочками, и ответный выстрел ударил в пустоту. Монстр рявкнул, сорвался с места и неожиданно быстро переместился туда, где она спряталась. Подняв глаза, Наташа увидела направленную на неё четырёхстволку.

– А-а-а!!! – Она вскинула автомат и выстрелила прямо в кошмарную морду. Чудовище отпрянуло. Тут же со своей стороны выстрелил Берестнев. Монстр развернулся к нему, получил пули точно в грудь и, захлёбываясь диким рёвом, пошёл вперёд. Выстрелы растрепали плечо, отлетел кусок черепа. Берестнев отщёлкнул от автомата пустой магазин, почти без задержки присоединил новый и продолжил стрелять, кромсая тело монстра.

Наташа поднялась. Направив автомат в сторону чудовищного создания, нажала спуск, но услышала только щелчок.

Кончились! Твою же мать!!!

Монстр сделал ещё шаг к Берестневу и остановился. Стрельба по нему прекратилась. Пошатнувшись, монстр выронил дробовик.

Шагнул в сторону, переступил, чтобы удержать равновесие.

Послышалось, как Берестнев сменил магазин.

С хрипом делая вдох, монстр замахнулся когтистой лапой, но следующая короткая очередь проделала в его голове дыру и он замер, словно наткнулся на что-то. Медленно накренился вперёд и рухнул мордой в пол.

Где-то чуть слышно осыпалась штукатурка. Со стороны окна, звякнув, упали осколки. Тишина.

– Наташа? – Из полумрака между мешков показался Берестнев.

– Да, я в порядке.

Наташа тоже вышла на свет. Дыхание жжёт, во рту сухо. Сердце? Как ни странно, колотится ровно, без страха.

В комнате пахнет порохом и чем-то горьковато-металлическим, похожим на кровь.

Скорее всего, это и есть кровь.

Берестнев хмуро посмотрел на распростёртое тело чудовищного существа и толкнул его ногой, проверяя, действительно ли оно мертво. Вроде бы так и есть.

– Ничего не понимаю, – проговорил он. – Какого чёрта они такие живучие?

– Ты у меня спрашиваешь? – Наташа начала обходить монстра.

– Хотелось бы услышать хоть какую-то версию.

Наташа остановилась.

– Ну, я не знаю… Может, у них просто занижен болевой порог? Пули рвут тело, но они этого почти не чувствуют.

– Как под наркотиком?

– Вроде того. Поэтому они в таком состоянии действуют до тех пор, пока могут действовать.

– То есть, до предела. – Берестнев кивнул. Поморщился, переступая на раненую ногу. – Всё, идём на выход. Слушай, где опять этот Кашин?

Он развернулся в сторону проходной комнаты, через которую они сюда заходили, и позвал:

– Эй!

Из мрака проступили очертания, и Наташа слишком поздно поняла, что это не бродяга.

Хлопки выстрелов заставили вздрогнуть. Она раскрыла глаза от ужаса, видя, точно в замедленном кино, как пули рассекли Берестневу щёку и пробили грудь.

– Не-е-ет!!! – Голос её сорвался.

Берестнев, раскинув руки, упал на спину.

Тёмная фигура шагнула вперёд. Показалась угрюмая и зловещая морда, покрытое венами тело. Руки держат автомат.

Наташа отступила на шаг и вспомнила, что у неё кончились патроны. Пальцы сами выпустили ставшее бесполезным оружие. Монстр неторопливо и уверенно прошёл вперёд. Она попятилась, ощущая, что ноги совсем не слушаются. Наступила на что-то позади себя и едва не упала. Сообразила, что это мёртвое чудовище, его рука или нога. Монстр приблизился к ней и остановился на расстоянии в пару шагов. Смотрит ничего не выражающим звериным взглядом. Тёмные щели на месте носа чуть вздрогнули. Монстр медленно повернул голову и посмотрел на лежащего Берестнева.

Не теряя момента, Наташа наклонилась и рывком подхватила с пола дробовик. Палец лёг точно на спусковой крючок. Она выпрямилась и… замерла, увидев, что монстр успел сделать ещё один шаг и ствол его автомата теперь направлен ей в лицо. Может, даже прямо в глаз, учитывая, что она хорошо видит тёмную глубину внутри ствола.

Следующая секунда показалась вечностью. Но и она закончилась.

Бах!!! От выстрела голова монстра разлетелась на куски.

Неуправляемое тело качнулось, переступая, колени подломились, и оно тяжело свалилось на пол.

Щёлк. И здесь патроны кончились!

Наташа бросила дробовик. Сжав зубы, вытерла с лица попавшие на него брызги крови. Взглянула на руки – до локтей и на предплечьях светятся красные капли. Вытерла их тоже. И только сейчас поняла, что её дыхание замерло где-то на вдохе.

Она закрыла глаза и медленно-медленно выдохнула.

И раз… И два… И три…

Всё…

…будет…

…хорошо.

Сердце вздрогнуло.

Берестнев!!!

Наташа открыла глаза, метнулась к нему и присела рядом.

Дышит? Нет?

Приподняла ему голову, и он еле слышно простонал, пытаясь пошевелиться.

– Лежи, мой хороший… Лежи.

Что мне делать?!

Она коснулась его груди. Рубашка уже пропиталась кровью, пальцам липко.

Надо чем-то перевязать раны.

Чем???

На всём этом чёртовом заводе нет ни одной аптечки!!!

Позади послышался отдалённый шорох. Наташа обернулась. Это слева, из коридора, который начинается за аркой.

Шаги.

Кто-то сюда приближается.

Лязгнул металл, будто им зацепили стену. Хриплый вздох.

Они! Это снова они!!!

Сердце застучало бешеным ритмом. Колотится, словно собирается вырваться наружу.

Надо что-то делать! Оставаться здесь нельзя, нужно уходить.

Она посмотрела на Берестнева.

И его оставлять здесь опасно: они могут понять, что он живой и…

Лучше об этом не думать.

Она подняла взгляд: ближе всего вход в комнату, через которую они сюда пришли.

Надо вернуться туда. Может быть, монстры не заметят нас в темноте и пройдут мимо. Или вообще не пойдут в эту сторону.

Она подхватила Берестнева под руки и попробовала тащить. Не выходит. Шагнула в сторону, пытаясь хотя бы сдвинуть его с места. Никак: слишком тяжело. Переступила в другую сторону и потянула ещё. От напряжения задрожали руки, но у неё получилось развернуть раненого так, чтобы тянуть его головой вперёд. Берестнев застонал.

– Знаю, знаю, – произнесла Наташа как можно мягче. – Потерпи, пожалуйста…

Потянула опять и снова немного сдвинула.

Слышатся неторопливые шаги. Хриплые вздохи и шорохи доносятся всё отчётливее, а значит, монстры уже совсем близко.

Она приложила усилие, сдвинула Берестнева ещё на полметра и отпустила.

Нет, мне ни за что не справиться! Я для этого слишком слабая.

Из арки медленно вышли две безобразные фигуры с автоматами.

Чёрт… А я совсем без оружия…

Возвращаться некогда, давай тащи!

Она вновь ухватилась за Берестнева.

Ну!

Потянула и сдвинула ещё.

Ну!

Посмотрела вперёд: монстры двинулись в этом направлении. И если она не успеет…

Ну, давай же, ну! Тащи, сука!!!

Слёзы превратили всё вокруг в подрагивающую мозаику.

Сжала зубы. Рывок. Сдвинула.

Ещё рывок. Сдвинула.

Вот и проход.

Один из монстров заметил её. Рявкнул и поднял ствол автомата. Наташа упала, и пули разрезали воздух где-то у неё над головой. Осыпалась штукатурка. Ещё рывок – и она затащила Берестнева за стену. Выстрелы с треском раздробили на проходе пол, вышибли щепки из дверного косяка. Взвизгнул рикошет, что-то раскрошилось и осыпалось в глубине комнаты. Стихло.

Наташа едва глотнула воздуха и потянула снова. Руки трясутся. Насколько смогла, она протащила раненого дальше в темноту. Отпустила. Сидя на полу, прислонилась к стене и дрожащими пальцами убрала со лба чёлку.

Что дальше?!

В помещении с монстрами послышались шаги. Медленные. Переступают, словно подволакивая ноги.

Они в любом случае придут сюда.

И что-то мне подсказывает, что, несмотря на темноту, они теперь уже точно не пройдут мимо.

Берестнев снова простонал.

– Тихо… тихо… – Наташа тронула его за плечо и ощутила какой-то ремень. Опустив руку ниже, обнаружила брезентовый подсумок с чем-то тяжёлым. Круглые штуки.

Гранаты?

Они самые. Но ты же не собираешься…

Собираюсь, чёрт возьми! Ещё как собираюсь!

Она сняла с Берестнева подсумок с гранатами и перебралась ближе к проходу.

Слышатся хриплые вздохи.

Довольно близко. Возможно, они уже рядом с тем местом, где лежат трупы предыдущих чудовищ.

Наташа вытащила из подсумка одну гранату. Увесистая и прохладная. Пальцы ощутили сбоку плоский рычажок. Зачем он? А вот и то самое кольцо.

Спокойно, у тебя всё получится.

Грохот выстрелов опять врезал через проход. Пули заметались, рикошетя от стен. Посыпался мел, разлетелось стекло в окне. Смертельный свинцовый овод пронёсся над самым ухом, и Наташа прижалась как можно ближе к полу. Что-то отскочило и обожгло щёку. Больно. Жжёт.

Выстрелы оборвались.

Давай!!!

Она выдернула кольцо, сунула гранату в подсумок к остальным и сразу же швырнула всё это через проход. Успела увидеть, как «презент» летит монстрам прямо под ноги. Спряталась.

Взрыв содрогнул стены и пол. Воздух на мгновение стал каменным и ударил со всех сторон. Грохот. Кажется, что здание рушится к чёртовой матери.

…Звенит…

…Время стало тягучим, как смола…

…Во рту привкус крови…

Она осознала, что всё закончилось примерно спустя минуту. Открыла глаза и убрала от ушей руки.

Вроде бы стало темнее.

Так и есть: в проходе видно лишь какое-то сумрачное свечение.

Скорее всего, взрывом снесло лампочку. Без вариантов.

Наташа поднялась на ноги.

Тишина. Из помещения не слышно никаких шорохов. Никаких медленно переступающих шагов и вздохов.

Но кто знает…

Она с осторожностью выглянула из-за стены.

Туманный полумрак. Справа из окна сюда проникает немного утреннего света, и в нём медленно плывёт цементная пыль. Впереди проступили очертания лежащих на полу разорванных тел. Торчат обломки рёбер. Повсюду валяются куски и клочья мяса. Ярко-красные брызги вокруг. Страшное, отвратительное зрелище.

Наташа прислонилась к углу проёма, чувствуя, что сил почти не осталось.

Всё?

Проведя ладонью, вытерла с лица капли пота. Прикрыла глаза.

Бандитов было семеро, если не считать Боксёра.

Семеро, которые изменились до такого монстрообразного состояния.

И это были как раз последние из них.

Медленный-медленный вдох.

Раз, два…

Такой же медленный-медленный выдох.

Она открыла глаза и, повернувшись, шагнула обратно в комнату. В ужасе замерла, увидев сутулую фигуру возле окна, но успокоилась, когда поняла, что это всего лишь Кашин.

Бродяга хмуро глянул на неё, затем подошёл к Берестневу и присел рядом.

– Не трогай, я сама, – сказала Наташа.

Он не отреагировал и зачем-то принялся ощупывать раненого.

– Что ты делаешь? – Наташа подошла ближе.

– Знаю, что. – Кашин залез рукой в один из карманов рубашки Берестнева и что-то достал. Разжав ладонь, переместил её под свет из окна, и Наташа увидела ключ. Тот самый, от двери, ведущей на улицу.

– Он тяжело ранен, – сказала Наташа. – Его нужно отсюда вытащить.

Кашин сжал кулак и поднялся.

– Его надо срочно отправить в больницу. – Голос Наташи дрогнул. – Ты что, не понимаешь?!

Кашин направился к выходу из комнаты, но остановился и обернулся. Поскрёб пальцами небритую щёку:

– Послушайте… Я не знаю, что вы такого натворили и почему эти страшные твари хотят вас убить. Но при чём здесь я?!

– Мы только дотащим его до машины, а дальше я сама. Помоги мне!

Кашин посмотрел на Берестнева. Затем опять взглянул на Наташу.

– Его незачем никуда тащить, он уже мёртвый.

– Неправда! – К горлу Наташи подступили слёзы. – Я одна не справлюсь, не уходи!

– Вы меня в свои дела не впутывайте. – Бродяга скривил уголок рта и вытер его ладонью. – Вы сами по себе, я сам по себе. Понятно?

Он прицыкнул зубом, отвернулся и вышел из комнаты.

* * *

Ключ с характерным щелчком повернулся в замке. Ещё один поворот. И ещё.

Кашин вытер вспотевшие ладони о себя. Почесал небритый подбородок.

– Вот и всё. – Оглянувшись, он посмотрел в полумрак позади себя. Удовлетворённо хмыкнул и повернулся обратно. – Вот и всё…

Бродяга упёрся плечом в тяжёлую металлическую дверь и приоткрыл её.

* * *

– Это неправда! – прошептала Наташа. Она опустилась на колени рядом с Берестневым. Всхлипнула, пытаясь удержать ладонями слёзы. – Неправда…

В полумраке видны только очертания его тела, но больше ничего не разглядеть. Лежит неподвижно. Нельзя даже понять, дышит он или нет.

А что если этот бродяга прав? Что если уже поздно и ничего нельзя сделать?

В горле снова сжалось. Она отстранилась и вытерла побежавшую слезу.

Это всё из-за меня. Если бы я не остановила его машину, ничего не случилось бы. Он не попал бы вместе со мной к бандитам и…

…не лежал бы сейчас здесь.

Наташа вздохнула, чувствуя в груди неимоверную тяжесть.

А вообще это нечестно и неправильно!

Почему человек, который столько раз помог мне избежать смерти, сам должен умереть? Разве он заслужил такое?!

Судьба не может быть такой жестокой! Где божественная или вселенская справедливость?

Она сморгнула слёзы.

Но самое ужасное, что я ничем не могу ему помочь…

«Как это не можешь помочь?» – спросил внутренний голос. – «Ты же медсестра отделения реанимации!»

Да, всего лишь медсестра. Не врач и не хирург. Я не могу соединить перебитые кровеносные сосуды… и много чего ещё не умею.

«А ты уже сделала всё, что умеешь? Сидишь, распускаешь нюни…»

Я не знаю, что делать!

«Да делай хоть что-нибудь! Осмотри раны, проверь дыхание… Пульс, наконец! Или ты уже записала его в мертвецы?!»

Наташа вытерла слёзы.

Пульс? В самом деле, почему я до сих пор…

Она осторожно взяла руку Берестнева.

Тёплая. Тёплая и хорошая. Добрая.

Хочется верить, что ещё не всё потеряно. Что ещё можно что-то сделать. Надо только успокоиться и немного подумать.

Она провела пальцами по его руке и остановилась.

Он в таком состоянии, что на запястье пульс можно и не определить.

Тогда на шее?

Вероятнее всего. Хотя… там его тоже можно не найти. Совсем.

Она вдруг поймала себя на мысли, что боится именно этого. Боится, что нащупает артерию и ничего не почувствует. Страх знания – вот что её реально пугает. Она не хочет знать наверняка. Не хочет окончательно убедиться в том, что случилось непоправимое и биения крови больше нет.

Пусть лучше всё остаётся как есть.

Она аккуратно положила руку Берестнева на пол.

Пусть я знаю только то, что знаю. Так я могу хотя бы на что-то надеяться.

Живой он или мёртвый, я вытащу его отсюда в любом случае. А потом…

Потом будет видно.

Она переместилась к Берестневу со стороны головы и снова подхватила его под руки. Стиснув зубы, приподняла. Неожиданно почувствовала, как он шевельнулся, пытаясь сделать вдох.

Живой! Я знала!.. Я верила!

Он хрипло застонал.

– Тихо… тихо, – прошептала Наташа. – Потерпи, пожалуйста, потерпи…

«Что ты делаешь?! У него сквозное ранение, и его нельзя вот так туда-сюда таскать! Надо чем-то закрыть раны и наложить повязку. Как тебя учили, “для предотвращения попадания воздуха в плевральную область”. Помнишь?»

Да, конечно. Чтобы лёгкие не втягивали воздух через пробитые места и дышали как положено. Но чем закрыть? Чем перевязать?

«Думай!»

Она взглянула на освещённый призрачным светом проход. Мысль пришла естественно и просто, словно всегда была рядом.

В машине! Там, снаружи стоит фургон, и в нём наверняка есть комплект для оказания первой помощи. Аптечка. Надо просто пойти и взять.

– Я сейчас. – Она поспешно встала. – Подожди… Я быстро!

В помещении пыль уже осела, и теперь более-менее видно, куда идти. Наташа прошла мимо разорванных тел монстров, стараясь не наступать на кровавые ошмётки.

Какое-то странное чувство удовлетворения от этого вида… Это нормально?

По работе приходилось видеть подобное не раз и не два. Но при этом были совсем другие ощущения.

Она дошла до конца большой складской комнаты. Проход в нужный коридор подсвечен откуда-то из глубины, и Наташа сразу его обнаружила. Зашла, осторожно переступая в темноте. Пол вроде бы ровный, но под ногами ничего не видно. На всякий случай взялась рукой за стену. Шершавая, ощущается пыль и паутина. Где-то впереди свет, но сюда он почти не попадает.

«Идём, девочка…»

Наташа продвинулась примерно до середины. Впереди светло, можно разглядеть часть освещённого холла. Висит лампочка.

Ещё немного…

Она пошла увереннее. Позволила себе пробежаться, но в самом конце замедлила шаги, а зайдя в холл, остановилась совсем.

Металлическая дверь на выходе приоткрыта.

Тишина. Не слышно никаких подозрительных звуков.

Вроде бы всё в порядке. Только опять какое-то тревожное чувство…

* * *

Кашин прислонился к кирпичной стене снаружи здания. Щурясь, посмотрел на восходящее солнце и вытер лицо ладонью.

– Вот и всё… – Он криво ухмыльнулся и почесал щеку.

Его вдруг накрыла чья-то большая тень. Он не успел даже вскрикнуть, как удар лопатой в горло срубил ему голову, и та, с вытаращенными глазами и разинутым ртом, свалилась на землю.

* * *

Металлическая дверь скрипнула, открываясь шире, и Наташа попятилась, не смея отвести взгляда. Безобразное толстое тело в разодранной жёлтой футболке и жёлтых шортах шагнуло ей навстречу. Она почувствовала, как цепенеют руки и ноги.

Шмель?!

Оплывшая морда без носа, полностью чёрные, дьявольские глаза. Узнать трудно, но это определённо он.

Ощущая слабость в коленях, Наташа с трудом отступила ещё на шаг.

– Суччч… – прохрипел монстр. Окровавленная лопата в его руке царапнула пол.

Что происходит? Наташа попятилась снова. Как он здесь оказался? И почему тоже так изменился?!

– Суччч!!!.. – Шмель пошёл на неё.

Кошмар продолжается?!

Бежать.

Она развернулась и помчалась обратно по коридору. Темно. Бежать! Бежать! Под ногой скрипнул песок или что-то вроде этого. Схватилась за стену. Только бы не упасть! Выправилась и побежала дальше. Достигла того места, где светлее и, задыхаясь, перешла на шаг. Ещё немного – и она снова оказалась в помещении, где была кровавая бойня.

Куда дальше? Прямо?

Нет, туда нельзя, там Берестнев.

Глянула вправо – в стене чуть светится проход под аркой.

Сюда?

Сзади в коридоре послышались шаги. Царапнула лопата.

Хватит думать, сейчас будет поздно! Действуй!

Она двинулась в сторону арки, обходя штабеля мешков с цементом. Дошла до неё и развернулась.

Ну?

Прошло несколько до боли долгих секунд.

Шорох. Хриплое дыхание. Среди теней показались очертания Шмеля. Он вышел из коридора и остановился. Повёл взглядом, осматриваясь.

– Сюда! – крикнула Наташа.

Монстр заметил её и злобно оскалил зубы. Как-то неуклюже переступая, повернулся, что-то прохрипел.

Давай, свинья! Давай!

Шмель медленно двинулся вперёд. Не спуская с него глаз, Наташа зашла в проход под аркой. Оглянулась: на стенах по всей длине коридора висят светильники, и он хорошо просматривается. На полу ничего такого, что могло бы помешать бегу. Она продвинулась вглубь на несколько шагов и опять посмотрела в сторону Шмеля. Он уже приблизился к входу. Выдерживая дистанцию, Наташа отступила.

Шмель медленно прошёл внутрь коридора и остановился.

Наташа нахмурилась.

Ну? Чего ты ждёшь?

Она сделала шаг назад. Затем ещё один. Третий.

Шмель приподнял лопату, глядя на неё неподвижным взглядом.

Давай, иди!

Она уже готова была прокричать это вслух, как вдруг Шмель неожиданно сорвался с места и ринулся вперёд. Парализованная страхом Наташа едва не осталась там, где была, но спустя мгновение нашла силы и бросилась бежать.

Какого чёрта ты медлила?! Думала, что он такой неповоротливый и не сможет тебя догнать?!!

Она долетела до конца коридора и, следуя повороту, побежала влево. Промчалась несколько метров. Развилка. Не раздумывая – вправо, в темноту. По ощущениям это уже не коридор, а какое-то помещение. Ничего не видно. Позади рычание, значит, монстр тоже повернул сюда. Бежать! На полу под ногами что-то набросано. Доски, щепки, какой-то хлам, через который приходится пробираться. Влезла в большую кучу опилок. По колени. Чёрт! Чёрт! Ноги вязнут, словно в трясине. Хрип Шмеля уже сзади. Близко. Нееет!!! Наташа упала, и её руки погрузились в древесную пыль.

– Суччч… – Шмель попытался ухватить её за ногу. Брыкнулась. Кое-как сумела продвинулась вперёд и поднялась. Рёв монстра за спиной. Вскрикнула, уворачиваясь, и почувствовала, как лопата глухо врезалась в опилки где-то рядом. Ещё рывок – и вот он, ровный пол. Наташа сразу же метнулась дальше в темноту.

Куда?! Где выход из этого помещения??! И есть ли он тут вообще??!

Впереди она увидела светлое пятно. Проход. Забежала в освещённый лампочками коридор. Сломя голову пронеслась через него и попала в большой мрачный холл. Квадратные колонны по сторонам. И здесь снова два направления. Вправо!

Каждый вдох жжёт огнём, лёгкие просто разрываются. Бежать! Бежать!!! Бежать!!!

Ещё немного – и длинный коридор закончился большой деревянной дверью по типу ворот. Она с ходу дёрнула на себя скобу ручки, но дверь не поддалась. Толкнула её вперёд. Никак. Закрыто.

Наташа развернулась и посмотрела по сторонам.

Тупик?!

79

Чёрный внедорожник на большой скорости вошёл в поворот, за ним проследовала точно такая же машина. Сергей Сергеевич опустил боковое стекло и посмотрел на освещаемые утренним солнцем возвышенности.

– Сколько ещё? – спросил он Ремиза.

– Минут пятнадцать. – Пригнувшись, Ремиз показал пальцем. – Объект за теми холмами. Мы сейчас обогнём лес и…

– Ну-ка, притормози.

Внедорожник сбавил скорость, съехал на обочину, шурша колёсами по гравию, и остановился. Вторая машина повторила манёвр и остановилась сзади.

Сергей Сергеевич проследил глазами от холмов до края дороги.

– Сворачивай здесь, – сказал он.

– В смысле?

– В прямом. Съезжай вниз и двигай через поле.

– Понял. Как скажете.

Ремиз высунул в окно левую руку и подал знак водителю второго внедорожника.

Свернув с дороги, обе машины спустились по склону. Выехали на заросшее травой поле и, набирая скорость, помчались по направлению к холмам.

80

Наташа прислушалась. Совсем тихо. Ничего такого, что могло бы означать приближение Шмеля.

Где он?

Не туда свернул в потёмках? Заблудился?

Или просто идёт, не торопясь, так как понял, что загнал меня в ловушку?

В желтоватом свете просматривается лишь несколько метров коридора. Трещины в бетонном полу. Облезлые стены. Дальше – полная темнота.

«Собираешься его дожидаться? Может, всё-таки попробуешь что-то сделать?»

Наташа повернулась обратно к большой деревянной двери и окинула её взглядом. «ЦЕХ № 12. Столярная мастерская» – написано чёрной краской на табличке. Посмотрела на дверную ручку, затем чуть ниже, и обнаружила широкий металлический засов, который удерживает створки и не даёт им открыться. Пальцами приподняла свинцовую пломбу, висящую на концах проволоки. Эта проволока пропущена через засов и блокирует его.

Просто так не оторвёшь. Не зубами же, в самом деле…

«Ох, не зарекайся, девочка… Ох не зарекайся!»

Наташа оглянулась. Никого. Покрутила пломбу в разные стороны, и проволока довольно легко отломилась. Есть! Сдвинула засов, открыла створку двери и прошла внутрь цеха. Полумрак. Сразу же прикрыла за собой дверь и заперла её на засов, который оказался и с этой стороны тоже.

С облегчением выдохнула.

Двустворчатая дверь сделана из крепких досок, которые болтами прикручены к прочному металлическому каркасу. По обеим сторонам видны большие дверные петли, на которых всё это держится. Выглядит убедительно, надёжно.

Всё хорошо, я молодец. Убежала. А главное – отвлекла Шмеля от комнаты с Берестневым.

Она поправила чёлку и вдруг похолодела от новой мысли.

Только как я теперь вернусь обратно?

* * *

Приминая колёсами траву, машины поднялись на холм. Проехали до того места, где начинается противоположный склон, и остановились.

– Выходим, – сказал Сергей Сергеевич, открыл дверцу и выбрался из машины. Одетые в камуфляж бойцы тоже начали выходить, собираясь возле главной машины. Восемь человек и Ремиз девятый.

Пройдя несколько шагов вперёд, Сергей Сергеевич остановился. Поднёс к глазам бинокль и посмотрел вниз, на протянувшийся у подножия холма бетонный забор с колючей проволокой. За ним видны различные строения: большие заводские корпуса, связанные между собой переходами, отдельно стоящие склады и офисные здания. Здесь и там торчат скелеты вышек наружной охраны.

Сергей Сергеевич направил бинокль на распахнутые въездные ворота. Переместил взор внутрь территории и на несколько секунд задержался на стоящем там белом фургоне. Скривил губу.

Опустив бинокль, повернулся к подошедшему сзади Ремизу и внимательно на него посмотрел:

– Раздай оружие.

* * *

Наташа нащупала рубильник на распределительном щитке, приложила усилие и перещёлкнула его вверх. Вокруг стало немного светлее.

Вот, теперь не так страшно.

Она обернулась и осмотрелась. Помещение большое, с высоким потолком. Три или четыре светильника, свисающие сверху, охватывают его лишь местами, а возле стен и по углам всё та же мрачная темнота.

В центре высится металлическая конструкция вроде подъёмного крана. Рядом среди теней просматриваются какие-то станки. Ближе к стенам по обеим сторонам стоят деревянные контейнеры выше человеческого роста.

Тишина.

По логике, в этом помещении должен быть выход на улицу, через который всё это сюда затаскивали. Иначе никак.

Он, конечно, наверняка заперт, но нужно его найти. Может быть, удастся что-то придумать и открыть его.

Сзади послышался шорох. За дверями.

Наташа осторожно развернулась.

Кто-то шумно, по-звериному сопит. Неторопливо переступает.

Это он… больше некому.

Дверь скрипнула, когда на неё налегли с той стороны. Засов напрягся, но выдержал.

Нашёл всё-таки!

Бум! Тяжёлый удар по доскам заставил вздрогнуть и дверь, и Наташу. Сердце забилось от испуга, но для двери – никаких последствий.

Наташа позволила себе ухмыльнуться. Совсем чуть-чуть, только чтобы подбодрить себя.

Даже у монстров есть предел возможностей. В конце концов, он ведь не…

Резкий удар лопатой расщепил в двери одну из досок, пронзив её насквозь.

Нет, нет… Наташа отступила на шаг.

Остриё лопаты, скрипнув, убралось.

Рычание. Тяжёлый вздох.

Ещё удар, и лопата прорубила соседнюю доску.

Нет, нет, нет! Наташа попятилась.

Лопата снова убралась. И вдруг протиснулась в щель между створками, там, где засов. Заскрипела, пытаясь его выворотить. Исчезла.

Нужно уходить. Чем быстрее я отсюда выберусь, тем…

Страшный удар проломил доску в том месте, где трещина, и когтистые пальцы принялись раздирать её на куски.

От страха сжалось сердце.

С треском проломилась вторая доска.

«Давай, девочка, двигай отсюда!!!»

Наташа развернулась, шагнула, и её вдруг повело в сторону – показалось, что пол под ногами качнулся. Каким-то чудом она удержалась и не упала.

Силы кончаются…

До боли прикусила губу.

Вперёд, не останавливайся!

Она сделала несколько шагов. Сзади снова послышался треск. Она оглянулась: Шмель выломал ещё несколько досок и начал пролезать сюда.

«Пошевеливайся! Нужно успеть уйти подальше, пока он тебя не заметил!»

Чёрт… Или уже заметил?

На ходу она сделала глубокий вдох. Выдохнула. Обогнув какой-то станок, оттолкнулась от следующего. Вот и та большая штуковина, похожая на подъёмный кран. Наташа остановилась в её тени и обернулась опять.

Шмель уже внутри цеха. Без лопаты и без своей разодранной жёлтой футболки. Покрытое венами тело кажется ещё безобразнее. Если те, другие монстры вызывали страх, то вид Шмеля, скорее, омерзение.

Она осторожно двинулась дальше, стараясь перемещаться как можно тише и ничего не задеть. Взглянула вперёд – там, в другом конце помещения видна стена, а на ней просматривается тёмный прямоугольник. Это она, вторая дверь.

Каких-то тридцать-сорок… пятьдесят шагов. Медленных и тяжёлых, но справиться можно. Я обязана справиться.

Идём медленно.

Аккуратно и без суеты.

Ни единого шороха и звука, иначе Шмель сразу меня обнаружит.

Она продвинулась ещё. Это уже примерно середина цеха. Полумрак. Справа висит лампа в плоском абажуре, но её свет сюда почти не доходит.

Прямоугольник на стене – действительно дверь. И уже различима надпись красным: «Пожарный…

…выход».

Без разницы, какой он. Главное, чтобы вывел наружу.

Только бы не сорваться и не побежать к нему сломя голову!

Наташа обошла широкий металлический стол. Переступив через натянутый трос, продвинулась мимо кучи деревянной стружки. Вот и дверь.

Сзади раздался хриплый возглас монстра.

Что??! Он уже так близко?!

Она быстро глянула через плечо. Так и есть: уродливое толстое создание всего лишь в нескольких метрах от неё. Монстр шевельнул когтистыми пальцами, как-то неестественно странно дёрнул головой. Захрипев, раскрыл пасть.

Боже, откуда у него такие зубы?!!

Шмель медленно шагнул вперёд.

На его пути этот большой металлический стол. Прочный и наверняка прикреплённый к полу. Сдвинуть его он не сможет.

Только если обойдёт.

Она повернулась к двери. Собралась взяться за ручку и замерла в растерянности.

Её нет??!

Лишь несколько отверстий от шурупов там, где дверная ручка когда-то была.

Чёрт…

Наташа толкнула дверь плечом, в надежде, что та открывается в другую сторону. Заперто. Лихорадочно пошарила сбоку, где щель, попыталась подцепить полотно двери пальцами. Бесполезно.

Чёрт! Чёрт!!!

Она спиной ощутила, что Шмель пошёл вдоль стола. Влево. Не оборачиваясь на него, посмотрела в другую сторону: там темно, видны контуры ящиков и какого-то оборудования. Надо туда. Живее! Она нырнула под один из станков, проползла на четвереньках сквозь пыль и паутину. Пригнулась, пролезая под металлической балкой. Ещё немного – и оказалась возле боковой стены цеха. Развернулась, с трудом устраиваясь на полу в тесном месте.

Темнота. Сверху – огромный станок или что-то подобное. Надёжно закрывает со всех сторон.

Здесь он меня не найдёт.

Она приподнялась и через просветы в станке посмотрела туда, где дверь. На освещённом месте, медленно переступая, показалась фигура Шмеля. Он остановился. Рыкнул. Выставив морду вперёд, повёл головой.

Плохо видно, но, кажется, он…

Принюхивается??!

* * *

Ремиз обошёл внедорожник и открыл дверцу багажника. Полез внутрь, отщёлкнул потайные крепления и снял в багажнике фальшивое дно. Посмотрев на закреплённые в ячейках короткоствольные штурмовые автоматы, вытащил один из них и передал ближайшему парню в камуфляже.

* * *

Наташа поджала губу. Чувствуется горько-миндальный привкус крови. Всё-таки прокусила. Ничего, заживёт, никуда не денется.

Шмель повернулся в её сторону. Его фигура перекрыла свет лампы и стала чёрной.

Если он учуял меня в коридорах, то учует и в этом месте. Конечно, он не достанет меня под этой железной громадиной, но… сколько я буду здесь сидеть? И в ожидании чего?

Искать ворота, которые ведут на улицу, теперь уже не получится. Поэтому лучше вернуться к разломанной двери и через неё уйти по тому же пути обратно к выходу.

Она посмотрела влево: между деревянными контейнерами и стеной есть проход.

Если по нему добраться до конца, то можно оказаться как раз в той стороне цеха, где дверь. И, что самое важное, незаметно для Шмеля.

Действуем.

Переместившись под станком, Наташа вылезла из-под него и в полумраке нащупала стену. Выпрямилась и обернулась: на освещённом участке возле пожарной двери Шмеля не видно, но слышится его хриплое дыхание.

Где он? Отошёл куда-то в тень? Ищет там, где меня уже нет?

Да и чёрт с ним, это его трудности. А я потихоньку…

Она двинулась по проходу вдоль контейнеров, придерживаясь за них в темноте. На ощупь деревянные, сбитые из грубых досок. Рука ощущает пыль и паутину. Только бы никто не заполз на меня… Казалось бы, ничего страшного: они такие маленькие и хлипкие… но осознание того, что по тебе ползёт какое-то многоногое существо, повергает в ужас.

Вскоре в самом конце прохода показался свет. Откуда-то справа: значит, там есть свободное пространство. Нужно дойти до того места и повернуть. Тогда я окажусь точно рядом с выходом – или входом, если рассудить по-иному.

На полу никаких препятствий, и продвигаться получается достаточно просто. Если бы не усталость, можно было бы даже пробежаться.

Очень хочется пить.

Пожалуй, сейчас сгодилась бы и дождевая вода. Не отказалась бы.

Наташа облизала пересохшие губы.

Вокруг тишина. Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и прислонилась к стенке контейнера. Прикрыла глаза.

Я только чуть-чуть отдохну…

Силы уже на исходе. Сколько я прошла за сегодняшнюю ночь и сколько пробежала?

А нервное напряжение? Оно расходует силы куда как больше.

С той стороны прохода, откуда она пришла, послышалось движение.

Шмель? Ничего, там станок. Агрегат весит две-три тонны, и монстр не сможет его сдвинуть, даже имея нечеловеческую силу.

Если только…

Донёсся хриплый вздох. Наташа открыла глаза и быстро глянула в ту сторону: безобразное тело Шмеля показалось в начале прохода.

Он его действительно обошёл. Там оказалось достаточно места, чтобы протиснуться. Твою же мать!..

Шмель покачнулся и двинулся в её сторону. Наташа поспешно пошла прочь от него. Попробовала бежать. Он ещё достаточно далеко – метров тридцать точно есть, и если я потороплюсь…

По пути между контейнерами мелькнул просвет. Она вернулась на шаг и посмотрела: там пустой промежуток, через который можно пролезть. Нет, похоже, он слишком узкий.

Не трать время, лучше вперёд. Беги и не оборачивайся!

Освещённая часть прохода уже близко: на стене отчётливо виден знак «Не курить», висит огнетушитель и ведро. Давай, ты успеешь! Она стиснула зубы. Собрав силы, ринулась туда. Давай!!!

Неожиданно она наткнулась в темноте на что-то невидимое. Пальцы ощутили проволоку, ячейки металлической сетки. Наташа тронула левее, вскинула руку выше – загорожено. Чёрт!!! В растерянности отступила назад, быстрым движением развернулась посмотреть, где Шмель. Близко. Шагов пятнадцать, если не меньше. Кажется, он понял, что произошло, поэтому остановился. В полумраке его глаз не видно, но Наташа ощутила на себе его взгляд. Жуткий, пронизывающий, заставляющий цепенеть.

Он сделал шаг.

Почему не торопится? Он что, решил поиграть?

Так кошка забавляется с раненой птицей. Ходит рядом с ней, потягивает лапы. Схватит неожиданно и снова отпустит. Знает, что та никуда не денется.

Ну уж нет!

Наташа схватилась за сетку и потянула. Крепкая, не оторвать. Перелезть тоже не удастся: ячейки слишком мелкие, она не сможет поставить в них ноги и вскарабкаться. Да и не успеет уже.

Варианты?

Она обернулась.

Шмель опять как-то странно дёрнул головой. Захрипел и двинулся вперёд.

Варианты??!

Только один. Она с отчаянным криком бросилась навстречу монстру. За шаг до него свернула влево и протиснулась в промежуток между контейнерами. Шмель взревел. Наташа сразу продвинулась ещё глубже, почти до середины. Монстр сунул руку вслед за ней, когти царапнули деревянную стенку контейнера рядом с её лицом. Ещё раз! Ещё! Наташа переставила ногу. Выдохнула и опять переместилась. Попробовала сделать это снова, но вдруг почувствовала, что не может пошевелиться. Застряла!!! Шмель убрал руку и, пыхтя, просунул другую – ужасные кривые пальцы едва не достали её плечо, когти вцепились в доски и выдрали несколько щепок. Наташа заёрзала, опять попыталась продвинуться, но у неё ничего не вышло. Если я останусь здесь ещё хоть на минуту, Шмель обойдёт вокруг и просто-напросто выцарапает меня с другой стороны. По кускам.

Без паники! Спокойно!

Она переставила ногу. Нащупала на досках какой-то выступ, ухватилась за него пальцами. Выдохнула, насколько смогла, и чуть продвинулась. Глянула назад – руки Шмеля нет. Его самого тоже не слышно.

Где он? Уже обходит?

Успокойся и не суетись. Ты успеешь, надо только постараться.

Протянув руки, она схватилась за наружный угол контейнера. Упёрлась ногами в пол. Сжала зубы и сдвинулась на несколько сантиметров. Ну же! Осталось совсем чуть! Ощущая, как в спину впиваются занозы, протиснулась ещё. Высвободила левую ногу. Рванулась и высвободилась сама.

Глотнула воздуха, осматриваясь.

Что здесь?

В тусклом свете видны очертания станков. Точно такие же деревянные контейнеры, как на этой стороне. И та самая высокая конструкция, похожая на подъёмный кран.

Значит, это примерно середина цеха.

Она посмотрела влево: отсюда разломанная дверь хорошо видна, до неё можно добраться, пройдя между станками, а потом ещё несколько метров.

Хорошо. Пока Шмель вернётся по проходу и обойдёт контейнеры, я успею отсюда выйти. А когда он достигнет этого места, я буду уже далеко.

* * *

Сергей Сергеевич поправил одному из бойцов ремень автомата. Отступил на шаг и окинул взглядом остальных. Удовлетворённо кивнул.

– Значит, так. – Его взгляд стал жёстким. – Заходим быстро, но тихо. Основная задача – выявить на объекте посторонних людей.

– Они с оружием? – спросил кто-то.

– Возможно, но сказать точнее не могу. Попробуйте их задержать. Если будут сопротивляться или убегать… ну, вы сами знаете, не мне вас учить. – Сергей Сергеевич прошёлся вдоль стоящих наготове бойцов. – На всякий случай предупреждаю: там могут быть и наши людишки, поэтому действуем осторожно.

– Как отличить? – спросил Ремиз.

– Никак. – Сергей Сергеевич посмотрел на него, затем в сторону завода. – Если не подчиняются – значит, чужие.

– То есть мочить всех, и гражданских тоже? – снова спросил кто-то.

Сергей Сергеевич повернул голову:

– Для непонятливых повторяю: я не люблю, когда на моей территории находится кто-либо посторонний. Ещё вопросы? Нет? Тогда вперёд.

* * *

Наташа обошла «подъёмный кран». Придержалась за станок. Смахнув с ладони пыль и опилки, прошла вперёд.

Затянутая паутиной круглая пила с зубцами. Опять какой-то станок. На следующем шаге её качнуло от усталости, в глазах потемнело. Чтобы не упасть, она схватилась за край станка.

Что за дела?! Ну-ка, соберись! Не хватало ещё свалиться здесь без сознания!

Сделала вдох. Сжала кулак, вонзая ногти в ладонь.

На сколько меня ещё хватит? Как долго я ещё смогу двигаться, прежде чем окончательно ослабну и упаду?

Выдохнула.

Во рту сухо, словно ела песок.

Пить. Хотя бы чуть… один глоток.

Давай, пошевеливайся! Надо убираться отсюда!

Она толкнулась от станка и шагнула дальше. Продвинулась по проходу между последними станками и оказалась на более-менее пустом месте. До разломанной двери уже недалеко.

С хрустом наступив на битое стекло, Наташа замерла.

Спокойно. Всё хорошо. Бояться нечего. Шмель далеко и даже если услышит, это не имеет никакого значения.

Она переступила куски стекла и продолжила движение.

Так… за дверью по коридору прямо. Потом на развилке сворачиваю влево. Будет тёмный холл с колоннами. Из него опять в коридор. До конца и…

Куда дальше?

Ладно, разберёмся на месте.

До двери осталось несколько шагов. Наташа обернулась и посмотрела туда, откуда пришла.

В полумраке никакого движения. Тени на месте. Тишина.

Ну и замечательно.

И вдруг она почувствовала, как из темноты за спиной на неё что-то надвинулось и тело обхватили руки с когтистыми пальцами.

Наташа закричала.

Он не возвращался! Порвал ту сетку и прошёл за контейнерами!

Ударила локтем назад. Брыкнулась, стараясь попасть Шмелю в колено. Другой ногой тоже. И опять локтем. Саданула головой. Не отреагировал. Попыталась вывернуться из омерзительных объятий, ощутила скользкость его тела. Шмель сдавил сильнее. Не пошевелиться. Она перестала бороться, чувствуя, как подкашиваются ноги. Ещё немного – и она повиснет в лапах монстра.

– Суччч…

Его рука переместилась выше и сжала грудь.

– Пусти! – в слезах простонала Наташа.

Монстр подтянул её к себе. Тягуче лизнул в щёку. Наташа сжалась от отвращения. Скользкий. Омерзительно скользкий!

– Пусти!!!

Ещё раз лизнул. Отвратительно пахнет желчью.

– Пусти меня!!! – закричала она, снова пытаясь вырваться.

– Суччч…

Убрав от неё одну руку, Шмель схватил её за волосы. Наташа стиснула зубы. Больно! Вот же тварь!!! Он с остервенением потянул её в сторону: мелькнул потолок с лампочкой, контейнеры и угол стены рядом с дверью. Защищаясь, Наташа выставила руку. Удар о стену вспышкой отозвался в голове, поплыл глухой звон. Шмель убрал её от стены и развернул лицом к себе. Отпустил волосы и вновь обхватил руками, прижимая к своему скользкому и липкому телу. Лезет пальцами к шее. Когти обхватили горло, впиваясь в кожу.

– Больно! – простонала она, почти ничего не соображая.

Шмель захрипел. Две дыры на месте его носа вздрогнули, он раскрыл рот. Слюняво лизнул её через всё лицо.

Нет! Мерзость! Нет!!!

Монстр сжал ещё сильнее, и Наташа поняла, что не может вдохнуть. Когти вонзились ей в спину. Раздавит! Раздерёт на части!

Она подняла руки и обхватила его морду, ощущая рыхлую и скользкую кожу. Перехватилась выше и ногтями вцепилась ему в глаза.

– А-а-а-а!!! – Шмель с рёвом отбросил её. Наташа полетела на пол. Почти не ушиблась, упав на руки, и сразу перевернулась, чтобы видеть, что происходит. Шмель двинулся к ней. Разинул пасть. Она успела перекатиться в сторону, и монстр загрёб когтями пустоту. Чуть не схватил её за ногу. Вскрикнула. Близко клацнули страшные зубы. Она брыкнула его в морду. Снова перекатилась и отползла назад. Под ладонями битое стекло: осколки и мелкая крошка.

Чёрт!

Шмель рявкнул и взмахнул лапой. Когтистые пальцы. Наташа увернулась. Замах. Перекатилась, и его когти царапнули пол. Рычание. Она отползла немного назад и сумела подняться. Шмель уже здесь. Удар лапой. Пригнулась. Шаг назад. Среагировать не успела, и следующий удар отбросил её в сторону. Мелькнули свет и тьма. Ударилась коленом. Локоть. Стесала кожу на ладони. Терпи!!! Тут же повернула голову. Монстр в нескольких шагах. Безносая морда ощерилась. Чёрные глаза с кровавым отливом злобно блеснули.

Надо встать. Она приподнялась. Не успею. Он уже… Шмель ринулся на неё. Нет!!! Безобразное тело закрыло свет. Раздавит!!! Под ладонью ощутила кусок стекла. Большой и острый. Поставила его вертикально и успела выскользнуть из-под Шмеля, прежде чем он навалился всем телом. Стекло прорезало тушу почти насквозь. Шмель заёрзал, цепляясь за пол, попробовал подняться, но не смог. Скользнул ногами по полу.

– Суччч!!! – Рявкнув, Шмель попытался дотянуться до неё, но она успела отодвинуться. Он пополз, и кусок стекла, торчащий из тела, заскрипел по полу. – Суччч!!!

Наташа быстро подобрала ноги и встала. Рядом ещё осколки. Подхватив один, взялась за него обеими руками. Или он, или я. Упала коленями монстру на спину. Вскинула руки и вонзила остриё стекла в его заплывшую шею. Шмель как-то по-свинячьи взвизгнул. Задёргался в попытках встать. Изворачивая руки, попробовал зацепить её когтями, но не достал. Наташа ударила снова. Рассекла. Светящаяся кровь забрызгала кисти рук. Шмель судорожно заскользил ногами. Ударила. Ещё раз. Ещё.

– Сдохни!!! – Кромка стекла хрустнула о кость позвоночника. Ещё удар – и стекло разломилось на части, вонзившись осколками в шею чудовища. Когти процарапали каменный пол. Монстр захрипел. Перестал елозить ногами. Содрогнулся всем телом и обмяк.

Всё?

Наташа выпрямилась, продолжая упираться коленями в спину монстра.

Нахмурилась.

Точно всё? Ты уверена?

Тело лежит неподвижно. Ни единого шевеления.

Тишина. Слышно лишь её собственное дыхание и то, как постукивает сердце. Часто-часто, будто она только что пробежала приличную дистанцию.

Пахнет свежестью. Землёй после дождя и зелёными листьями. Наташа, успокаиваясь, сделала глубокий вдох.

Хорошо…

Она перевела взгляд и прищурилась на яркую лампу под потолком. Затем опустила глаза и посмотрела на свои руки.

Пальцы в крови и порезах. Чуть подрагивают от перенапряжения.

Это пройдёт.

Она пошевелила ими – двигаются, значит, порезы неглубокие и сухожилия целы. Немного щиплет, но терпимо. Подцепив ногтем кусочек стекла, застрявший в ладони, она вытащила его. От порезов, конечно, останутся шрамы. Тонкие и белые, похожие на нити под кожей. Останутся навсегда. Но…

…это сейчас не важно.

Наташа посмотрела в сторону разломанной двери.

Самое важное сейчас – выбраться отсюда. Дойти до машины, взять из аптечки всё, что там есть, и вернуться к Берестневу.

Надо верить, что он ещё жив. Я успею его спасти, если потороплюсь.

Надо только подняться на ноги и…

Ей в затылок ткнулся кусок холодного металла.

– На пол, быстро!

На плечо жёстко легла чья-то рука. Справа и слева появились люди в чёрном камуфляже.

– Уроды! – зарыдала Наташа, чувствуя, что её покидают последние силы. – Какие же вы уроды!!!

81

Наташа сжала пальцы в кулаки и прикусила губу. Не плакать! Держи себя в руках! Не плакать!!!

– Лёха, отпусти девчонку, она своя! – крикнул кто-то за спиной.

Голос показался знакомым. Не настолько знакомым, чтобы вспомнить сразу, но она его, несомненно, уже слышала. Только вот где?

Пистолет от головы убрали и отпустили плечо. Наташа вздохнула сквозь слёзы. Попробовала встать, пошатнулась и снова упала на колено.

– Да помоги ты ей! – Тот же голос.

Кто-то подхватил её под левую руку, подставил плечо. Наташа поднялась.

Её усадили на какой-то ящик и прислонили к стенке контейнера.

Голова почти ничего не соображает, во рту чувствуется кровь. Наташа посмотрела по сторонам: повсюду люди в чёрной пятнистой форме и чёрных шлемах. У каждого автомат. Она перевела взгляд на середину цеха. Теперь там определённо стало светлее: через проход между контейнерами льётся мутный утренний свет, а ближе к стене видна верхняя часть приоткрытых ворот.

Это он, второй выход. Они открыли… или сломали ворота и зашли.

Теперь всё кончено.

Широкоплечий здоровяк в чёрной маске присел перед ней на корточки.

– Всё хорошо, успокойся. – Он слегка тронул рукой её волосы.

Наташа отстранилась.

Почему такой знакомый голос?

Погоди… Что он сказал в самом начале? «Своя»?

В каком смысле? Это подлая уловка, чтобы войти в доверие, или что?

Здоровяк снял с головы шлем, стянул маску и вытер ладонью лицо.

Наташа замерла в изумлении.

Дедов?!!

Что он здесь делает? Он же не бандит, он же полицейский!

А, собственно, что я о нём знаю? Помешанный на оружии парень. Любит и умеет стрелять. Всё это в равной степени характерно как для полицейского, так и для преступника.

– Ты в порядке? – Дедов сдвинул брови.

Наташа хотела что-то ответить, но губы не послушались. Только неуверенно кивнула.

Она посмотрела на прохаживающихся неподалёку людей в форме. На их рукавах какие-то эмблемы, а на спине того парня, что разглядывает труп Шмеля, жёлтые буквы: «СПЕЦНАЗ».

Так и есть? Или это лишь маскировка?

* * *

Ремиз остановился. Справа – бетонный забор, под ногами – заросшая травой грунтовая дорога. Идущие следом бойцы тоже остановились.

– Тёма, что это? – Ремиз кивнул на траву, придавленную широкими колёсами.

Боец присел. Рассматривая глубокий отпечаток протектора, потрогал его пальцами.

– Грузовик? – снова спросил Ремиз.

– Да. Шестиколёсный, «Урал» называется. На таких военные разъезжают.

– Или другие серьёзные ребята. – Ремиз нахмурился и посмотрел куда-то вдаль. Тут же пригнулся. – Легли все! Быстро!

Он залёг в траву, то же самое сделали бойцы за его спиной. Переложив автомат вперёд, Ремиз выругался и повернул голову к лежащему поблизости Тёме:

– Сколько их там может быть?

– Обычно пятнадцать-двадцать на машину. А, судя по следам, этих машин там, как минимум, две.

– Хреново.

Нащупав мобильник в нагрудном кармане, Ремиз достал его. Пальцем набрал код доступа.

– Сергей Сергеевич? Тут такое дело…

– Что ещё?

– Да вы сами взгляните. С краю леса, под деревьями.

Сергей Сергеевич отбросил сигарету, взял с капота бинокль и вновь прошёл к тому месту, где с холма лучший обзор. Приложив окуляры к глазам, посмотрел в сторону заводских ворот, а затем переместил взгляд левее, туда, где начинается лес. Неприметные тёмные пятна в тени деревьев обрели форму, превратившись в мощный грузовик с тентованным кузовом. Рядом прохаживаются несколько человек в чёрном камуфляже, шлемах и масках. С автоматами в руках.

– Не понял… – Сергей Сергеевич перевёл бинокль на территорию завода: возле входа в здание стоят трое вооружённых парней в такой же экипировке. – Что происходит?!

Опустив бинокль, он вновь связался по телефону с Ремизом:

– Ничего не предпринимайте.

– Ясно.

– Вас ещё не заметили, поэтому без лишней суеты идите обратно.

– Хорошо, я услышал. Возвращаемся.

* * *

– Где Берестнев? – встревоженно спросил Дедов.

Наташа промолчала.

– Он живой? Что с ним?

– Я не знаю… – Она почувствовала, как слёзы перехватили горло. С трудом удержала их.

– Скажи мне, где он? – Дедов аккуратно взял её за плечи. – Да что с тобой? Почему ты молчишь?

Наташа подняла глаза и пристально посмотрела на него:

– Кто ты? Вы все действительно из полиции?

– Тебе придётся мне поверить. Понимаю, что трудно, но по-другому никак. Все объяснения потом, сейчас нет времени. Где Берестнев?

– Я… не знаю. – У неё всё расплылось перед глазами от слёз. – Это где-то там. – Наташа показала в сторону разломанной двери. – Я не помню точно, где…

– Далеко отсюда?

– Нет.

– Что с ним?

– Тяжело ранен… Был живой. – Она прикрыла глаза, и по щекам поползли мокрые дорожки. – Я оставила его где-то там. Собиралась вернуться, но… Теперь, наверное, уже поздно.

– Чёрта с два! – Дедов резко поднялся. – Собаку сюда! Быстро! Где медик?!

Он двинулся к своим подчинённым, жестикулируя и давая ещё какие-то распоряжения.

Наташа сморгнула слёзы. Вновь посмотрела на свои окровавленные ладони.

Нужно перевязать.

Она сжала пальцы. Липкие. Распрямила их.

Нет, не сейчас… Это подождёт.

Схватившись за стенку контейнера, попыталась встать. Ноги не слушаются и совсем не держат. Подгибаются, словно сделаны из мягкой проволоки.

Ничего… я справлюсь.

Разломанную дверь открыли, и люди в камуфляже один за другим начали через неё уходить.

Я тоже с вами!.. Я обещала ему вернуться, подождите меня! Если я постараюсь, то вспомню место.

И смогу дойти…

Сделав шаг, она едва устояла.

Я сильная, я справлюсь!

Она шагнула и внезапно ощутила, что под ногой пусто. Всё закружилось. Кто-то подхватил её, и она провалилась в бесконечную темноту.

* * *

Ремиз закончил подниматься на холм и обернулся к остальным, взбиравшимся позади него:

– Поживей, поживей!

Сергей Сергеевич, хмуро глядя на бойцов, достал сигарету и зажал её зубами. Прикурил от зажигалки.

Ремиз подошёл к нему:

– Там реально что-то серьёзное замутилось. Будем ждать?

– Чего ждать? Сворачиваемся. У вас минута на сборы.

Сергей Сергеевич выпустил дым и посмотрел в другую сторону, где с краю поля проходит шоссе. Свободное, ни одной машины. Приложив к глазам бинокль, проследил до развилки дорог. Также ничего. Лишь лёгкий туман на обочине и золотисто сверкает утреннее солнце.

Когда он вернулся к стоянке внедорожников, бойцы уже успели собраться и расселись по местам. Один за другим мягко завелись двигатели.

Сергей Сергеевич в последний раз взглянул на заводские строения вдалеке.

– Вся поставка похерена… Чтоб я ещё связался с такими кретинами!

Отбросив сигарету, он сел в салон и захлопнул дверцу. Машины развернулись на холме и, не особенно торопясь, поехали прочь.

82

Под микроскопом одна из клеток образца немного увеличилась в размерах, приняла красноватый оттенок и разделилась на две.

– Реакция вызвала изменение цвета в сторону красного, с последующим делением. Запиши. – Наумов отстранился от микроскопа. Сняв защитные очки и повязку, положил их на стол. – Всё, на сегодня, пожалуй, хватит.

– Морглы, – произнёс Кравцов, сидя в кресле и читая с мобильника. – Организмы, управляемые паразитом.

– Ты же говорил, что такое невозможно?

– Это общее понятие и к человеку по-прежнему не относится. – Кравцов усмехнулся. – Преимущественно из мира насекомых. Ну, вот ещё пишут про случаи с мелкими грызунами…

– Ага, поле вероятности всё-таки расширилось? – Наумов стянул перчатки, бросил их в контейнер и опустился в кресло.

– Есть многое на свете, друг Горацио… Но нам оно, увы, не по зубам, – проговорил Кравцов.

– Посмотрим.

– Тут и смотреть нечего. Я уже объяснил причины, по которым подобное не может произойти. С биологией не поспоришь.

– Многие вещи считались невозможными, пока кто-то не доказывал обратное.

– Хочешь стать одним из них?

– Может быть.

– Ладно. – Кравцов кивнул. – Что напишем для официального заключения?

– Если для официального, то: «В организме пациента «Х» найдено грибковое образование паразитирующего типа». С остальным я потом сам разберусь и добавлю.

– Только постарайся строго научно, без фантазий. – Кравцов потянулся. – А вообще, ты, конечно, молодец. Такую редкую тему нашёл… Давай, раскручивай её, глядишь – опубликуешься в каком-нибудь журнале.

– Молодец, говоришь? – Наумов взглянул на него. – Что-то мне кофейку захотелось. А кое-кто как раз обещал поить меня целый месяц…

83

Стройные ножки на каблуках ступили в коридор отделения реанимации и уверенно зашагали вперёд. Белый халат чуть выше коленей. Плавные линии бёдер. Сидящий на кушетке пациент отвлёкся от книги и окинул взором приближающуюся фигуру медсестры. Талия. Грудь. Блондинка. Встретив холодный взгляд серых глаз, растерялся и поспешил снова уткнуться в книгу.

Наташа прошла мимо него. На ходу поправила карточку с именем на кармане. Смахнула чёлку.

Из кабинета вышел заведующий отделением.

– Лимонова?! – Он остановился. – Очень рад. Теперь с новыми силами к новым свершениям…

– Здравствуйте. Я буду стараться.

Не задерживаясь, Наташа прошла по коридору дальше. Она свернула за угол, и вдруг кто-то преградил ей путь.

– Натали!

Долговязый санитар Виталик. Тот самый надоедливый тип.

– Ты где пропадала? – Виталик ухмыльнулся и бесцеремонно взял её за руку. – Я уже несколько раз был здесь в твою смену. Даже домой к тебе ездил. Такой звоночек на двери прикольный – тринь-тринь, тринь-тринь!

Наташа выжидающе посмотрела на своё запястье. Санитар убрал пальцы.

– Гляжу – а ты сама на работе появилась. На ловца, как говорится… – Он положил руку ей на плечо. – Чего молчишь? Слушай, я тут как раз собирался…

Наташа уставилась на него немигающим взглядом. Санитар перестал ухмыляться, его глаза беспокойно метнулись.

– Да ладно тебе! Я ж как лучше хотел: танцы-шманцы и так далее…

Наташа взглянула на его руку на своём плече, затем снова ему в лицо.

Санитар отдёрнул ладонь, точно обжёгся:

– Понял… Я всё понял.

Наташа двинулась дальше.

– Бешеная стала – так и скажи, – пробормотал санитар, глядя ей вслед. – Чего на людей-то кидаться?!

Стук, стук, стук каблучки. Наташа поправила рукав халата. Палата «305», палата «306»…

Поправила чёлку.

«307».

Она открыла дверь и зашла.

– …щука размером с крокодила! – Здоровяк Дедов, сидя на стуле спиной к двери, раскинул руки. – Я её в багажник пихал, пихал…

Лежащий на кровати Берестнев увидел Наташу и кивнул. Она улыбнулась в ответ. У него забинтована грудь. Шрам на щеке.

Дедов обернулся:

– А вот и наша красавица! Как ты?

– Спасибо, хорошо.

– Умница! Наш герой тоже идёт на поправку. Не представляю, как вы остались живы в такой переделке.

– Меня мучает вопрос как ты там оказался? – Наташа прошла и остановилась возле окна. Повернулась к Дедову. – Рассказывай.

– Я? Так это была воля судьбы! – с усмешкой ответил Дедов. – Местная пьяная компания нашла в лесу вашу машину и въехала на ней в многострадальный забор моей бабули. В точности под окно комнаты, где я спал. Убежать мужики не успели – я прямо так через окно к ним и выпрыгнул. Начал разбираться, узнал машину и, конечно, понял, что с вами что-то случилось.

– А потом?

– Потом совсем просто: я позвонил в дежурную часть и вызвал ребят. Сначала мы собирались искать ту бандитскую дачу, про которую ты говорила, но вы устроили на заводе такую войну, что нам без вариантов пришлось ехать туда.

– Теперь понятно.

– А мне не очень. – Дедов сдвинул брови. – Что ещё за чёртовы мутанты там были? Это какая-то эпидемия? Если бы сам не видел трупы, ни за что бы не поверил.

– А что стало с теми трупами? – спросила Наташа. – Где они?

– Не знаю. Дальше со всем этим следственная группа разбиралась. Дела там странные и непонятные. С меня даже подписку о неразглашении взяли.

В кармане Дедова прозвучал сигнал мобильника. Он достал телефон, глянул на экран и поднялся:

– Ладно, меня уже на службу вызывают. Не справляются без дядьки. – Он пожал Берестневу руку. – Выздоравливай! Скоро на рыбалку поедем, я тебе такие места покажу! – Дедов повернулся к Наташе. – Лечи его как следует, но постарайся, чтобы он тут не задерживался.

– Я постараюсь.

– Увидимся! – Дедов отсалютовал двумя пальцами от виска, вышел за дверь, и наступила тишина.

Слышно, как тикают настенные часы.

– Как ты? – спросил Берестнев.

– Нормально. Всё хорошо. – Наташа подошла к его кровати. – Только мне до сих пор кошмары снятся.

– Ничего, это пройдёт.

– Поскорее бы…

– Всё уже закончилось. – Берестнев аккуратно взял её ладонь в свою.

Крепкие, сильные пальцы. Наташа встретилась с ним взглядом. Его глаза смотрят с уверенностью, и в то же время в них какая-то теплота. Светло-серые. С таинственной глубиной.

– Всё уже закончилось, – повторил он.

Эпилог

Палец нажал на кнопки электронного замка, набирая пароль. Индикатор, пискнув, засветился зелёным, и где-то внутри лязгнул отпирающий механизм. Карась открыл тяжёлую металлическую дверь. Поправил под мышкой портфель и зашёл внутрь.

В полумраке видны подсвеченные бледным светом длинные стеллажи в три яруса. Тишина. Чувствуется подвальный запах сырости.

Сделав несколько шагов по проходу между стеллажами, Карась остановился. Повернул вправо и склонился над нижним ярусом.

– Ну, что, мои хорошие… – Он улыбнулся уголком рта.

Из контейнера с землёй торчат маленькие серовато-жёлтые зонтики грибов. Их так много, что они теснят друг друга, вылезая за края этой искусственной плантации.

Карась провёл ладонью по упругим шляпкам. Улыбнулся шире:

– Будет не больно.

Достав из кармана брюк складной ножик, он выщёлкнул лезвие. С осторожностью взялся за один гриб и срезал его. Поднёс ближе к лампе, чтобы рассмотреть.

Покрытая чешуйками шляпка выглядит достаточно симпатично и даже аппетитно. Карась причмокнул губами.

Он достал из портфеля маленький прозрачный пакетик и кинул в него гриб. Пальцами пригладив закрывающую полоску, спрятал пакетик обратно.

Поправил портфель под мышкой, развернулся и направился к выходу.

Перед дверью остановился возле закреплённого на стене монитора.

«Режим “Осень”. Утро» – написано на экране. Показания датчиков отображаются полосками различных цветов и разной длины.

«Степень освещённости: 200 люкс».

«Температура воздуха: +18 ºС».

«Влажность: 85 %».

Пропищал тихий сигнал, и на экране возникло сообщение, выделенное красным цветом:

«Внимание! До окончания цикла выращивания осталось менее 3-х суток! Не допускайте перезревания грибов и соберите урожай до этого срока!»

Карась растянул губы в ухмылке. Кончиком ножа почесал щёку.

– Соберём… Можете не сомневаться.

Он обернулся и снова посмотрел на стеллажи с бесчисленным количеством грибных шляпок.

Защёлкнул лезвие.

Вышел из помещения и закрыл за собой тяжёлую дверь.

Бонус-глава

Каталка с трупом в чёрном пластиковом мешке продвинулась через двери, заезжая в помещение для хранения тел. Толик протолкал её дальше и остановил между столами с такими же чёрными мешками.

– Этот последний, – сказал он, поворачиваясь к Вячеславу Михайловичу.

Эксперт-патологоанатом кивнул:

– Хорошо. Оставь его на каталке, всё равно скоро обратно везти.

– Не понял…

– Через пару часов за ними военные патологи приедут, так что…

– Нашли перевалочный пункт! – проворчал Толик. – Мне что, заняться больше нечем?

– Особое распоряжение сверху. Сказали принять на временное хранение и никак не оформлять. – Вячеслав Михайлович кивнул на мешки с телами. – Просто передать их военным специалистам.

– Зачем? Что они такого умеют делать, чего не умеем мы? Они какие-то особенные, эти специалисты?

– Не знаю насчёт них, а вот трупы… – Вячеслав Михайлович понизил голос. – Смотри.

Он расстегнул на мешке молнию.

– Ничего себе! – проговорил Толик. – Что это? Жертва аварии на химзаводе?

– Без понятия. Никто ничего не говорит.

– Мда-а… Они что, все такие? – Толик раскрыл ещё один мешок. Нахмурился. – Вот это у него зубы!

– Странные вещи творятся в последнее время. – Вячеслав Михайлович застегнул молнию обратно. – Ладно, всё, пойдём.

– Пойдём. – Толик тоже застегнул мешок. И повторил: – Вот это зубы…

Они вышли в коридор, и тут прямо перед ними, словно из воздуха, появилась секретарь Галочка:

– Ребята, я, конечно, всё понимаю, но где отчёты за прошлую неделю?!

– А разве я их ещё не сдал? – искренне удивился Вячеслав Михайлович.

– Нет, конечно! Стала бы я за вами бегать.

– Совсем заработался… Наверное, они у меня в кабинете. Идём.

Они ушли по коридору и скрылись за углом.

Осталась тишина. Та самая, которая бывает только в таких заведениях и нигде больше. И ещё холодный свет люминесцентных ламп, отражаемый плиткой на стенах.

Толик открутил крышечку маленькой бутылки с коньяком. Посмотрел в другую сторону коридора. Никого.

Приложившись к горлышку, сделал пару глотков. Закрутил крышечку и спрятал бутылку под халат, в задний карман штанов.

Постоял секунду-другую, тупо глядя в стену. Затем развернулся и снова зашёл в помещение с мёртвыми телами. Остановившись возле одного из чёрных мешков, расстегнул на нём молнию и посмотрел на звероподобную морду трупа.

– Бывает же такое!

Он глянул на дверь. Взял из лотка с медицинскими инструментами щипцы, ухватил ими клык монстра и выворотил его. Достав из кармана платок, положил зуб на него. Всматриваясь, нахмурился.

– Охренеть…

Толик завернул платок, спрятал его обратно и аккуратно застегнул на мешке молнию.

* * *

Редактор: Анжела Ярошевская

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография:

© ra2studio / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru