Читать онлайн Алгоритм бесплатно

Глава 1

Виктор вышел, захлопнул дверцу и окинул благодарным взглядом своё транспортное средство – сегодня он простил себя!

– Здесь нельзя ставить такси вообще-то! – сообщала ему девушка в розовой шубке особо крупных размеров. Она дефилировала по тротуару и, подойдя на опасно близкое расстояние, быстро-быстро захлопала длиннющими ресницами, будто хотела сдуть ими Виктора, но он, испугавшись, и сам пошёл в свой подъезд. Поднявшись по промятым ступеням, он принялся разгружать почтовый ящик как всегда это делал по пятницам: покидал ненужные газеты в коробку и, оставив в руке только письма, обошёл торжественную колонну и пошёл на свой этаж.

Их дом строился давно, лифты тогда не предусматривались. Уже потом, намного позже, когда Виктор был уже подростком, к монументальному фасаду приделали лифтовую шахту в виде толстой прозрачной кишки. Смотрелась она нелепо и портила весь благородный фасад. Старожилы были возмущены: они и писали в инстанции, и звонили – но ничего не помогло и «кишка» приросла к дому, приобретя статус хронической.

Но и по сей день остались жильцы, которые игнорировали навязанное им удобство и пользовались широкой мраморной лестницей – в их числе был и Виктор. Вот и сейчас, поднимаясь на свой этаж, он слышал шуршание лифтовой кабинки и приближающиеся в ней голоса:

– Давай закажем пиццу или роллы? – спрашивал уже знакомый голос «защитницы парковочных мест». – Или что-нибудь азиатское?

– Роллы – это и есть азиатское, заказывай что хочешь.

Определяющаяся в своих гастрономических предпочтениях парочка покидала лифт и Виктор, проходящий мимо, машинально кивнул молодому человеку, потому что, к своему удивлению, его узнал.

А дома его уже встречали. И очень даже настойчиво. Баюн смотрел в упор, вопросительно и осуждающе. Он никак не мог привыкнуть к новому графику хозяина и, еле дождавшись, пока тот снимет обувь, нетерпеливо побежал на кухню, оглядываясь, чтобы убедиться, что его правильно поняли.

Бросив письма на стол и сполоснув руки, Виктор открыл холодильник и достал тарелку с разморозившимся в пакетике фаршем. Надорвав полиэтилен, он отщипнул кусочек и положил в фарфоровую мисочку коту. Тот жадно набросился, всем видом показывая, как сильно он изголодал.

Исполнив свой хозяйский долг, Виктор сходил в комнату, повесил уличную одежду на вешалку, надел домашний хэбэшный костюм и вернулся на кухню. Там Баюн, насытившись, небрежно подёргивал лапой в сторону миски.

Протерев еле заметное круглое пятно от тарелки, Виктор сел на табуретку и, придвинувшись к столу, принялся разбирать письма. Первые три были по коммунальным счетам, еще два – с рекламой, вот и из налоговой письмо – всегда неприятно их получать. Надорвав последнее, Виктор извлёк оттуда исписанный корявым почерком листок:

«Забери меня поскорее!!! Тут очень плохо! На днях умерла соседка по койке, я чувствую, что следующая, я уже еле хожу! Я боюсь! Мне не дают звонить, телефоны у всех отобрали. Я попросила медсестру передать тебе это письмо. Пожалуйста, забери меня, я здесь точно сдохну!!!»

Виктор напрягся и стал внимательно осматривать конверт: тот был старого образца, из пожелтевшей шершавой бумаги, в таких он отправлял письма из пионерлагеря домой, когда был маленький. Слева была ностальгическая картинка, на ней электрик с фонариком во лбу энергично тянул провода на вышку ЛЭП. Ободряемый женщиной и детьми, простирающими к нему руки, он на всякий случай пояснял свои действия романтичным курсивом: «К свету вас приведу сквозь стужу, вьюгу и мглу!».

Под электриком располагался классический трафарет из точек для индекса. Виктор помнил, как любил обводить эти точки, но здесь цифр не было, а вот адрес был, и это был его, Виктора, адрес, только номер квартиры другой, и он хорошо знал эту квартиру – она была та самая, в которую веселая парочка отправилась чревоугодничать.

Виктор перевернул конверт – с тыльной стороны размашисто, явно в спешке, огромными кричащими буквами было приписано: «Срочно!!!».

Он не знал, что и думать…

«Кому»: Виолетта Эвфрон

«От кого»: Екатерина Зиновьева

Екатерина… Катя… Господи, да это же Катя! Катя Зиновьева! Любимая дочка соседа снизу, дяди Миши философа! Виктор знал Катю с самого рождения!

В детстве Виктор дружил со старшим сыном дяди Миши – Юркой, тот учился в китайской школе и все темы разговоров непременно сводил к Китаю. Наверное, фанатизм был их семейной чертой, потому что его папой – дядей Мишей философом – тоже владела неудержимая страсть – он обожествлял рыб и всё, что было с ними связано, от рыбалки до кулинарии, ну а Сказку о Золотой рыбке он вообще считал самым важным философским произведением, когда либо написанным человеком. То, что Пушкин писал не о рыбке, Виктор понял уже позже, с годами. Как жаль, что он уже не сможет поделиться своими прозрениями с дядей Мишей, философа не стало после пандемии: «В четверг!» – многозначительно сообщила ему соседка. «В рыбный день!» – догадался Виктор.

Зазвонил телефон:

– Привет ещё раз, Вить, это Мартин, ты подвозил меня сегодня, помнишь?

– Мартин, конечно!

– Я тебя не отвлекаю? Мне завтра с утра надо за город, хотел узнать, ты случайно не свободен? Не мог бы меня отвезти?

– Могу, в какое время?

– В одиннадцать, нормально?

– Да, присылай адрес, где тебя забрать.

– Спасибо, сейчас пришлю.

– Договор!

Мартин был его последним клиентом сегодня: интеллигентный, воспитанный, симпатичный молодой человек. Они разговорились и Виктор даже подумал, что не так уж и плохо быть таксистом, иногда встречаются вот такие вот приятные люди.

Было уже поздно, Виктор умылся и лёг в постель, но сон не шёл. Из головы не выходило письмо Кати, ведь было очевидно, что тот, кто его принёс – просто перепутал ящики. Такое и раньше случалось, они были старой конструкции и в последний ремонт цифры нанесли так криво, что номер квартиры Виктора оказался над ящиком соседей снизу, чем регулярно вводил в заблуждение почтальонов.

В последние годы Виктор здесь почти не бывал. Резко повзрослевшие дети разъехались, а они с супругой ещё в пандемию перебрались к родителям за город, да так там и остались. Ольга переживала за него, как он тут будет один, но Виктор успокаивал её и уверял, что это всего лишь временно. Он и себя этим же успокаивал, особенно в такие моменты, когда так не хватало её совета. Он даже порывался ей позвонить, но Ольга ложилась рано и он не хотел её будить среди ночи.

Виктор так долго ворочался, что за окном началась гроза: засвистел ветер, заскрипели деревья, пробудился первый мартовский гром. Баюн всю ночь бегал на кухню заедать стресс, но быстро возвращался к Виктору под бочок, делая вид, что просто мёрзнет.

Уже под утро Виктору приснился столик с лавочками возле их дома. За ним его дедушка с дядей Мишей играли в домино. «Рыба!» – ликовал философ и звонко ударял по столу, а уже взрослая Катя хлопала в ладоши и смеялась совсем маленькая. А потом к ним присоединился и Юрка, неожиданно вернувшийся из Китая таким же молодым, каким и уехал.

Проснувшись, Виктор, позавтракал, положил Баюну «Сочный паштет» и поехал за Мартином. Гроза сменилась ярким солнцем и о недавней непогоде напоминали лишь ветки, валяющиеся по дороге.

Коридор был узким. Мужчина в пушистом свитере вжался в стену, а потом и втянул живот, чтобы пропустить Алику, волокущую за собой чемодан. Зажав подмышкой сумку, она искала смартфон, потому что номер купе опять вылетел у неё из головы.

– Давайте я вам помогу! –  послышался сзади услужливый женский голос, Алика обернулась: проводница обращалась к женщине с младенцем и сумками наперевес:

– Вы не могли бы отойти?!! – грубо потеснила она Алику, мешавшую молодой маме проникнуть в купе со всем своим скарбом.

Поезд дёрнулся, Алика схватилась за ручку, которая куда-то отъехала и перед ней предстало малюсенькое помещеньице с озорными шторками ярко-розового цвета. Эту картинку она уже видела, на сайте, когда покупала билеты в купе повышенной комфортности. Вытащив отъехавшую дверь, Алика убедилась: да, это оно, её купе. В нём ей предстоит провести двое суток.

Она завезла чемодан, села у окна и стала смотреть, как там, в ночной черноте, скудно освещаемой вокзальными огнями, люди расстаются, обнимают друг друга, целуют, машут на прощанье руками.

В купе заглянула уже знакомая проводница:

– Расположились? Куда едите? – она оглядела её кожаный солидный чемодан, после чего не сдержалась и жадно рассмотрела каждую деталь Аликиного гардероба.

– В Москву, – наконец-то поймав её блуждающий взгляд, ответила Алика и отвернулась обратно к окну.

– Это далеко, – предупредила проводница и, помолчав ещё несколько секунд, задвинула за собою дверь. Люди за окном распрощались, поезд тронулся.

Изо всех сил набирая ход, он стремился поскорее покинуть холодный северный город, который мерцал ему на прощанье незатейливым искусственным светом. Разноцветные панельные дома, из которых он состоял, делали его похожим на гигантскую детскую площадку, а редкие абстрактные скульптуры должны были намекать на то, что в нём присутствует ещё очень важный, таинственный, никому не ведомый и глубинный смысл.

Уверенно разогнавшись, поезд вошёл в темноту.

Виктор приехал за Мартином на пятнадцать минут раньше и припарковался у единственного подъезда стильной многоэтажки. Мартин появился почти сразу:

– С балкона тебя увидел, тоже пораньше собрался, – он пристегнулся и водил рукой под сиденьем в поисках рычага, чтоб отодвинуться, – спал ужасно.

– Та же история… – Виктор неторопливо выкручивал руль, выезжая с огороженной придомовой территории.

– Я в новостях читал, что вчера от солнца отлетел огромный протуберанец, – Мартин потешно взмахнул руками, изображая ими невиданную вспышку и, закончив с погодным анонсом, продолжил бережно придерживать лежащий на коленках дипломат.

Москва была пустая и они быстро выехали на МКАД. Виктор включил поворотник и свернул на загородное шоссе. Николай Дроздов с восторгом сообщил, что ехать им осталось всего двадцать минут.

Олег их уже с нетерпением ждал.

Олег Борисович Чижов является создателем самого популярного в России интернет-ресурса. (***) – зашифровал известное каждому название в своих записях Мартин, так ему было спокойнее.

Олег не сразу заметил, что стал сбоить, не до этого ему было. Работа отнимала все силы, а теперь ещё и это неожиданное и такое дурацкое состояние, теперь оно мешало во всём! Например, сегодня он даже не выходил из дома, только запустил набегавшихся по территории собак. Пожалуй, это было единственным плюсом от ухода жены, Мила терпеть не могла валявшуюся на полу шерсть. Но Олег всё ещё никак не мог в это поверить! В то, что это в самом деле произошло. Просто в один из дней она проснулась и сказала: «Всё, Чижов, я устала. Ты меня достал. Я ухожу!»

Сначала Олег подумал, что Мила уходит к подруге, но когда она стала паковать чемоданы – догадался, что жена собралась на отдых. И только когда она не вернулась ни через неделю, ни через две – Олег позвонил ей и оказалось, что Мила теперь живёт отдельно. Он даже не сразу понял:

– Милка, ты чего? Давай приезжай! Я соскучился, вообще-то, – уговаривал он супругу, но она просто прервала вызов.

«Да пошла ты, бл..ть, на х..й! Сука! Тварь! Пи..да еба̕..ая!», – в одной фразе Олег израсходовал сразу все запрещённые в России нецензурные слова и в гневе опрокинул комод. Жаль, что на нём уже не было Милиных шкатулок, как бы они разлетелись! Она любила выставлять их в определённой последовательности, а потом сидеть и смотреться в зеркало, делать перед ним какие-то свои женские дела: душиться, пудриться, чем-то мазаться. Ещё она любила рассказывать Олегу, что нового произошло с ней за день, да вообще она много чего любила: одевать красивую одежду, покупать современную мебель, устраивать вечеринки. Она любила всех родственников Олега, всех его друзей, всех его коллег, всех его детей – их совместных детей. И, конечно же, Мила любила и самого Олега, в этом он не сомневался, хотя сама она всегда утверждала обратное и говорила, что живёт с ним только из-за денег. Но при этом так лукаво улыбалась, что Олег знал: шутит. Опять набрал ей:

– Да что?!! – раздражённо ответила Мила.

– Милка, почему ты ушла то?

– Чижов! Я тебе уже много раз говорила и не хочу повторять в сто первый раз одно и то же!

– Но я не понимаю, скажи… – Олег жалобно заныл, аж самому стало противно, но что делать…

– Да потому что ты меня окончательно достал! Ты превратился в настоящую скотину!!! Точнее, ты всегда был скотиной… Но теперь ты ещё и старая, вонючая, самовлюблённая скотина! Вот почему! – истерично прокричала Мила, а потом вдруг равнодушно добавила: – В общем, иди ты на хрен, – и положила трубку, но Олег опять набрал ей:

– Что-о-о? Ох..ела совсем? Почему старая то? Вообще-то мы ровесники!!! – он сделал паузу и продолжил уже более вкрадчиво: – Милка… да ты же самый близкий мне человек… Прошу тебя, приезжай, ты же знаешь, я не могу без тебя… – но тут его опять понесло: – Ты совсем, что ли, дура? Совсем??? А ты ведь тоже старая, вообще-то, – совершенно невпопад предъявил он.

Мила была его ровесницей. Она была идеально красива. Настолько, что, казалось, покрой её хоть десять слоёв морщин, она превратится не в увядший фрукт, а в редчайший трюфель, который всё равно все будут желать. Но Мила была не только красива, но и ещё и умна и в трюфель превращаться не собиралась: всё-таки больше всех на свете она любила себя! И эту любовь она ни от кого не скрывала, она проявлялась у неё во всём: в ухоженной без ботокса коже, стройном без целлюлита теле, грациозной без пошлости походке, дорогой без скромности машине.

Но, чёрт возьми, кто зарабатывал-то на все эти её смузи-ху..зи! Мальдивы-ху..дивы! Йоги-х..ёги!!! Бали-ху..ли!!!.. Охваченный праведным гневом, Олег взорал:

– ТАК ТЫ ПОВКАЛЫВАЙ, КАК Я, ВСЕ ЭТИ ГОДЫ! Посмотрю, какая ты, б..ть, будешь молодая! Выедь за пределы рублёвки, глянь, как там люди живут без бабок!!!

– Да я уже давно выехала, придурок! Протри глаза! – раздражённо ответила Мила и отключилась.

Олег швырнул смартфон в стену и тот безвозвратно разлетелся. Это был третий за три дня аппарат. «Бог любит троицу», – рассудил Олег и больше он Миле звонить не стал.

Вместо этого он сделал перестановку в доме, установил на втором этаже камин из нержавейки, как мечтала когда-то жена – он всё же надеялся, что она вернётся. Но она не вернулась. И, как оказалось, с её уходом чёрная полосы в жизни Олега только началась.

На Новый Год все собрались у него на участке их обычной тёплой компанией. Отмечали бурно, пили много, кричал громко – в общем, всё как всегда. Под бой курантов Олег разбил чугунной кочергой нулёвый спорткар, опрометчиво блеснувший под горячую руку в темноте – это был его последний подарок Миле, который она демонстративно оставила на парковке возле дома, уехав на прошлогоднем гелике.

Олег его долго и самозабвенно мутузил, но решил на этом не останавливаться и, подбадриваемый залпами петард, прошёлся и по Валькиному джипу. Партнёр вступился за автомобиль и погрузил разбушевавшегося Олега в костровую чашу. Не сразу выбравшись, Олег плюхнулся тушить джинсы в сугроб и все дико ржали, глядя, как из него идёт пар. Ржал и сам Олег. Но их на первый взгляд незамысловатые забавы имели принеприятнейшее продолжение утром второго января.

Отхлебнув плотную сливочную пенку с ароматного кофе, Олег открыл поисковик и поперхнулся при виде главной новости дня:

«Владельцы (***) делят штурвал». А для пущей убедительности рядом фотография, на которой Валька сажает Олега в костёр.

Олег оторопел… Руки застряслись ещё сильнее: он живо представил, что будет дальше: падение акций, взлёт конкурентов, банкротство и нищета… Он бросил взгляд на спасительный ящик с ружьём – совсем недавно они проводили их кореша, отправившего себя таким образом в последний путь…

Но самое страшное было в том, что самое страшное в этой страшной ситуации было не это… Олег тряханул головой – дурацкие таблетки резонировали в голове такими дурацкими каламбурами… И всё–таки самое страшное было не это…

Олег вскочил – сидеть уже было невозможно, надо было срочно что-то сделать! Беспомощно озираясь в поисках прислуги, он вспомнил, что разогнал всех к чёртовой матери в своём очередном приступе гнева! Пришлось самостоятельно налить себе воды и запить все эти бесполезные таблетки… и на кой чёрт он вообще их пьёт! Ведь только тупеет от них! А теперь ещё и беднеет…

«Колёса» придали ускорения и Олег нервно забегал по этажу: и всё таки… кто же сделал это дурацкое фото?? Ведь вчера здесь были только самые близкие… на снимке они с Валькой… значит, хотя бы ни один из них… это уже хорошо… После вчерашнего веселья у Олега случился очередной провал в памяти вследствие чего события сохранились весьма фрагментарно. Он схватил смартфон, чтобы сообщить новость Вальке, но тот уже и сам звонил:

– Видел новость? – синхронно спросили они друг у друга. .

– Ты где??

– Дома…

– Ща буду!

Через десять минут Валентин въезжал в ворота: они жили в одном посёлке, на соседних улицах, но по старой привычке тот передвигался исключительно на своём бронированном автомобиле. Войдя, он произнёс:

– Значит, так! – он достал любимый виски, который Олег всегда держал для него, налил им по пол стакана и оба, не чокаясь, выпили. Всегда спокойный Валентин нервно ходил из угла в угол просторного второго этажа с видом на дорогие сосны.

– Та-а-к… – он опять разлил. Выпили. Сели рядом на диван и смотрели в стену, сделанную из какого-то очень  модного камня. Это был новейший дизайнерский писк, по словам самого дорого архитектора, фамилию которого никто из них не помнил. Думали они об одном и том же.

– Дела…

Валентин опять заходил. Он подошёл к окну, открыл его и начал глубоко вдыхать свежий и морозный воздух:

– Значит, вот как… Только этого нам не хватало…

– Да… – согласился Олег.

– А я тут думать стал, Олежа… Знаешь, у меня как предчувствие было… Какие то странные ощущения стали возникать, и я всё никак не мог понять, что это…

– Да?

– Да… Только не смейся, стало казаться, как будто есть что-то рядом…Или кто-то…Божественное… Свет…

– Что-о-о? – изо всех сил стараясь не заржать, переспросил Олег. Валька, гроза 90-хх, характерный тем временам двухметровый амбал, который даже школу не закончил, и вдруг «Свет», «Божественное»…

– Да не знаю даже, как сказать… Будто есть кто-то рядом…Как будто смотрит на нас, следит…

– А я тут читал, – Олег кивнул на лежащий на столе психиатрический справочник, – что если у тебя мания преследования, то это ещё не означает, что тебя не преследуют, – он раскатисто заржал и Валентин тоже заржал, но с допустимой для него отсрочкой.

В купе Алика была абсолютно одна, и эта никем не прикрытая незаполненность намекала, а пустующее сиденье напротив и вовсе давало понять, кто она такая на самом деле!

А ей уже и не нужны были эти намёки! Она и без них теперь всё прекрасно понимала. Да, надо было признать, что до сегодняшнего дня она об этом всего лишь догадывалась, лишь настороженно подозревала, трусливо отгоняла от себя эти неудобные мысли – ведь неприглядную правду сложней всего принимать.

Но теперь… Теперь ей прятаться было не от кого! Теперь она сидит одна, наедине с собой, и кого же ей в этом винить? От кого бежать? Чего бояться? Какой смысл теперь скрывать свою подлинную сущность? Да и зачем…

Она вгляделась в окно: «За окном ненастье – безумию здрасьте!» – пришло на ум и больше ничего не приходило… Кромешная тьма… прямо как у неё в душе! Какая же гармоничная в своей безысходности гармония! Возможно, это даже поэтично…

Но Алике не хотелось поэзии! Она жаждала совсем другого состояния!

«Жаждала!…» – она даже усмехнулась этому своему причудливому желанию. Да чем же она заслужила это другое состояния? Да ещё не просто его хотеть, а жаждать! ЖАЖДАТЬ!!! Да кто она такая? И слово то какое придумала! И как вообще такое возникает в её голове?! Хотя в её голове и не такое может возникнуть… И что теперь с этим всем делать… Теперь этот бессмысленный поток глупостей даже некому будет остановить…

Вспомнив маму, она закрыла рот и беззвучно завопила… стало совсем неприятно… Тошно! Всё бесит!!!

Надо же!!! Какая нелепая надсмешка судьбы! А ведь столько книг об этом написано, но ни в одной из них нету самого главного!!! Почему же никто об этом не предупредил? Почему?? ПОЧЕМУ???

Алика сложила руки и замерла… Она не чувствовала себя… Её как будто бы даже и не было… Была только боль и чернота… Но как это? Как такое возможно??? Раз что-то болит, значит, она есть! Она жива! Она живёт!!!

Это хорошо… Алика хотела жить. Она хочет жить! Больше всего на свете она хочет жить! А может быть, даже больше ВСЕХ!

Стучали колёса, за стенкой возились соседи: какая колоссальная слышимость! Что они там делают? Почему постоянно чем-то шуршат? Откуда у них в поезде возникло столько дел?

Алика огляделась: сиденья, чемодан между ними… Столик… Чем и зачем можно так долго шерудить?

И разговоры их были странными… Женщина ворчала на мужчину из-за того, что он забыл купить в дорогу пряник, который она, как оказывается, специально просила… ПРЯНИК!!! Господи!!! Просто обычный пряник!!! Он забыл пряник!!! Нет, если Алика ещё не сошла с ума, то за два дня с такими соседями за стенками точно сойдёт! Ведь неужели и вправду можно расстраиваться из-за того, что у тебя нету пряника??? Как ПРЯНИК может на что-то влиять? Или может?… Мама вот тоже обожала пряники, и тоже могла бы, наверное, расстроиться из-за его отсутствия… А вот Алика любила только колкую сладкую глазурь и всегда обгрызала её, оставляя сам пряник нетронутым. Мама ругала её за такую расточительность и доедала за ней… А вот Алика не смогла бы доесть за кем то пряник… если его уже кто-то обгрыз… ей было бы неприятно…

Постепенно возня в соседних купе стихла и без этих звуков Алика осталась совсем одна. За окном мелькали деревья. Они тянули свои костлявые ветви к небосводу, беспечно обнажая в порыве стволы.

Свет потух. Ночная мгла заполнила всё изнутри.

К загородной резиденции Олега Борисовича они подъехали чуть раньше. В череде высоченных заборов стала появляться неожиданная брешь – рядом с ними раздвигались автоматические ворота, за которыми их уже встречал хозяин в помятой рубашке. Он мощно жестикулировал, приглашая гостей вовнутрь, и Виктор, аккуратно въехав на полукруглую мощёную стоянку, припарковался под вечнозелёной сосновой лапой:

– Тебе долго? – повернулся он к Мартину.

– Документы отдать и познакомиться, минут пятнадцать, подождёшь?

– Не вопрос.

– Я оплачу по двойному тарифу, выходной же, – заверил его Мартин, но Виктор отмахнулся, мол, не бери в голову.

«Помятый» в это время обхаживал машину: Виктор ездил на старом, уже ставшим раритетным лексусе, перекрашенном под такси и уже привык к подобному интересу со стороны. Тот настойчиво постучал в окошко и Виктор опустил стекло.

– Такую тачку попортил, – услышал Виктор уже также ставшую привычной для него шутку и лишь невозмутимо пожал плечами.

– Я вам сейчас свои̒ покажу, – кивнул он на прозрачный гараж с его маститыми обитателями и распахнул водительскую дверцу, приглашая Виктора следовать за ним.

Виктор помедлил, взглянув на Мартина, но тот подмигнул и они оба вышли из машины.

Мужчина кивнул и зашагал впереди бодрой, размашистой походкой. Но мощёная тропинка, игриво огибая сосны, обогнула также и гараж и вывела их к раскидистому коттеджу со стеклянными окнами вместо стен. Олег распахнул входную дверь и они вошли в гостиную, посреди которой восседали две пушистые собаки и приветливо взирали на гостей.

– Это Герда и Кай, – кивнул в их сторону Олег, – а я – Олег, – спохватившись, он пожал им руки и когда они тоже представились, он усадил их на диван, предупредив: – Только давайте сразу на «ты», чтоб не усложнять, а то у меня и так всё сложно.

Он забегал, наводя порядок. Собаки же, услышав свои имена, принялись весело мести пушистыми хвостами пол и Мартин с Виктором наблюдали, как вокруг них вздымается и оседает белая породистая шерсть.

– Сегодня суббота… – Олег остановился, дыхнул на смартфон, потёр его экраном об себя и, погрузившись в мягкий диван напротив них, подытожил: – Время идёт, а время – деньги! Особенно твоё! Да, Мартин? – хохотнув, он подмигнул ему. – Поэтому давайте я вкратце очерчу свою проблему, с вашего позволения, конечно же! – и, не дождавшись их позволения, он начал:

– В общем, так… – он многозначительно крутанул глазными яблоками: – Либо меня глючит, либо кто-то всё-таки взламывает нашу систему! А, может, и то, и другое, этого то я как раз и не могу понять! – он кивнул на прозрачный столик между их диванами.

На столике лежал закрытый ноутбук, психиатрический справочник, стоял пластиковый контейнер с лекарствами и бутылка с красноватой жидкостью без этикетки.

– Я посмотрю? – потянулся к лекарствам Мартин.

– Конечно, – беззаботно махнул Олег.

Мартин принялся со знанием дела перебирать препараты, а Олег радостно пояснил: – Все думают, что я ё..нулся! Дай ка мне во-о-н стоит, – и, взяв протянутую Мартином бутыль, он ловко материализовал три рюмки.

– Нет… нет, я за рулём, – поспешно уклонился Виктор и Олег застыл:

– А ты? – взглянул он с надеждой на Мартина и тот кивнул. Виктор же украдкой взглянул на время и пожалел, что не оставил Баюну ещё и сухой корм: встреча явно затягивалась.

Они выпили и Олег сразу же налил по второй, но Мартин деликатно отказался:

– Отличная вещь, но я пока пас, спасибо, – тактично пояснил он, Олег же залпом опрокинул вторую. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он бросил руки на диван и сказал:

– Всё началось этой осенью. Точнее, нет, ещё той весной… Я стал видеть… кое-что… – эти слова он произнёс осторожно, наблюдая за их реакцией: Виктор слушал его с интересом, Мартин понимающе кивал, и он, приободрённый такой поддержкой, продолжил:

– Да это сложно прям так объяснить… всё соединить воедино… – он мялся, подбирая слова: – С одной стороны, вроде дохрена всего есть, что рассказать… но это всё так сложно… И вон… – кивнул он то ли на ноутбук, то ли на бутыль, – в мире что творится… И все говорят, что это нормально, что меня кроет, сейчас всех кроет, но мне то от этого не легче!!! За эти годы я столько друзей потерял!… Вано из-за вируса полег, Гарик обанкротился и… залез в петлю прям на свой ДР, прямо при гостях! Все думали, что он шутит, а он не шутил! – Олег поморщился и покачал головой, охваченный трагическими воспоминания, но тут же воспрял : – А недавно вон Саха! Он вообще из нас самый кремень! Так в дурку попал, прикиньте? Читал с утра до вечера новости и все ведь ему говорили, что не надо так много их читать, но он никого не слушал и продолжал… Ну и в общем начитался так, что начал бегать от памятника Пушкину и орать, что тот ожил! – Олег неодобрительно покачал головой: – Его прям там, на площади, скрутили и в дурку… – он сделал паузу, после которой неожиданно заорал: – А я так не хочу!!! – вырвался он из недр дивана и опёрся руками о стол: – Мне пятьдесят шесть, а я из них ещё ни дня не отдыхал! Ни дня!!! – вскинул он руки и со стола торопливо исчез оставшийся от его ладоней мутный след: – Я хочу найти эту гниду!!! – пригрозил он скрытому неприятелю кулаком и его подбородок тоже затрясся.

– Какую? – невозмутимо спросил Мартин.

– Которая портит мне жизнь!!! – Олег потянулся к лекарствам, выдавил несколько таблеток и, положив в рот, запил самогоном. Немного успокоившись, он продолжил: – Как этот называется? Кто суёт нос в чужие дела? – он нахмурился, силясь вспомнить: – Крот…

– Крыса? – подсказал Виктор.

– Точно! Она! – он обрадовался и поведал им историю о слитой в сеть фотографии их новогодних посиделок.

– То есть, получается, вредитель – это всё-таки кто-то из ближайшего окружения? – кивнул Мартин на свой чемоданчик с полиграфом, называемым в простонародье детектором лжи.

– Ну… не всё так просто… Не всё так просто… – он покачал в резонанс головой, – в нашу систему так просто не влезть… – Точнее, в неё вообще невозможно влезть! Поэтому я уже и сам начинаю верить, что сбрендил… – поморщился он этой явно неприятной ему самому версии.

– Но говорят, что любую программу можно взломать…

– Да-а… программу! Но у нас не программа! Это – поисковая система! В её основе лежит сложнейший алгоритм! Я сам его изобрёл и сам же и зашифровал! – Это – ядро (***)! Сердце нашего рунета, если хотите!!! – торжественно произнёс Олег и собеседники почтительно закивали, а он, довольный произведённым эффектом, продолжал: – Поэтому, если кто-то и может писать что-то в алгоритме, то только я сам! – он подался вперёд и зловещим шепотом пояснил: – но я этого не делал!!!

Он встал, припадая на затёкшие ноги и, разгинаясь в пояснице, добавил:

– В общем, открываю я однажды алгоритм, чтобы обновить код, и что же я в нём вижу? – он растопырил пальцы: – Я вижу в нём постороннее слово! –он распрямился, хрустанув поззвонками.

– Матерное? – улыбнулся Виктор.

– Если бы! – усмехнулся его шутке Олег.

– А конкуренты? Промышленный шпионаж? – не унимался Мартин, но Олег взглянул на него с умилением:

– Мартин… дорогой… это невозможно! Невозможно в принципе! Система так устроена, что это не то, чтобы ВИДИМЫЙ код… Нет… Я задаю ряд команд и генерирую алгоритм. Примерно раз в год (***) полностью обновляется. С нуля! Противовзломная система, так сказать… это сложно объяснить на пальцах, но, поверь, кроме меня писать там эти слова некому! Но я этого не делаю… Вроде как… Я уже и сам не знаю, может, меня правда дурка ждёт… Ведь когда человек сходит с ума, он сам этого не понимает, да? – грустно взглянул он на Мартина и тот с сожалением кивнул.

– То есть, выходит, каждый год создаётся новый поисковик? – удивился Виктор.

– Точно! Так и есть! – обрадовался Олег его прозорливости.

– Надо же, а так не скажешь…

– Конечно, не скажешь! Вить! Для этого то всё и делается, чтобы никто ничего не замечал! Зачем замечать-то? Люди начнут напрягаться, думать, что теперь что-то не то, что-то новое – а люди боятся нового! От страха они побегут пробовать другие системы… Народ вообще в своей массе любит всё одинаковое и привычное… НО! – он назидательно поднял указательный палец: – Чтобы это одинаковое и привычное работало всё лучше и лучше! Эффективнее и эффективнее! Вот для этого то мы и стараемся. И это вечная гонка!

– Получается, каждый год ты создаёшь новый поисковый алгоритм? – Мартин был удивлён не меньше Виктора и тоже решил уточнить, правильно ли понимает Олега.

– Да, да, ребята, новый… – буднично ответил Олег, нервно вороша страницы своего психиатрического справочника.

– Так это же, наверное, огромные затраты?

– И огромные прибыли! – захлопнул он справочник. – У каждой новой версии (***) есть своя цель! Например, первый поисковик был таков: алгоритм просто искал по базам данных слова, которые вводит человек. Вот пишешь ты, к примеру: «хочу много денег» – и тебе выходят сайты, в тексте которых есть эти слова. Но на заре нашей машины они появлялись хаотично. Сегодня ты захотел много денег – и нашёл один сайт, а завтра вбил тот же самый запрос – и попал на другой сайт… Владельцы сайтов быстро смекнули, что тот, который появляется в поиске первым – пользуется наибольшим успехом и стали стремиться делать ТАКИЕ сайты, которые будут выходить первыми. Так возникло понятия ранжирования… рейтингов… все стали бороться за первое место! Если твой сайт не выпадает на первой странице – всё, считай, тебя нет! На вторую страницу заходит только пять процентов пользователей, а 99% залипают на первый, максимум, второй-третий сайт! Так возникла новая индустрия – борьба за первое место в поисковике. Появилось понятие раскрутки сайтов и разные их методы. Сначала чёрные – все стали тупо скупать ссылки, появились каталоги сайтов – гигантская денежная индустрия родилась! – Олег говорил с нескрываемой гордостью: –  Миллиарды крутились! Триллионы! Что уж там! Так было лет десять, мы просто не отходили от компов, еле успевали «окучивать» всё это! – он раскраснелся, обсуждая любимое детище.

– А чёрные методы раскрутки вам вредят? – поинтересовался специализирующийся на мошенничестве и мошенниках Мартин.

– Да не то чтобы вредят… Конкуренция ведь огромная! Потребителю то пофиг на все наши алгоритмы, он их не чувствует и не замечает! Он заказал пиццу и хочет найти кино так быстро, чтобы она не остыла. И где он быстрее найдёт – на том сайте и останется! Или вот женщина – она просто хочет быть всегда молодой и красивой! И за 5 минут! Кто увереннее ей это пообещает – с тем она и будет! В общем да, «чернуха» засрала весь интернет левыми сайтами. Бороться с этим невозможно. Поэтому приходиться постоянно обновлять алгоритм, чтобы люди находили именно то, что им нужно, а не напарывались на проплаченную пустышку. Люди ведь тоже не дураки! Поэтому раньше все боролись… Бились за каждого клиента… Э-эх, вот было время! Резня поисковиков друг с другом! – Олег заулыбался ностальгической улыбкой.

– А сейчас как? Нет резни?

– Сейчас уже всё, другое! Новая эпоха! Соцсети и мессенджеры всё поглотили! Все схлынули! Акции поисковиков просели… Теперь приходится придумывать всё новые и новые заманухи, чтобы хоть олдскульники с нами остались!

– А что это за заманухи? – приободрился Виктор, сообразив, что, видимо, как раз и является тем самым «олдскульником», ведь он почти не пользовался соцсетями, предпочитая старый добрый (***).

– Да разные! Прицельный поиск, например. То есть пользователю выпадают только те сайты, которые полезны именно ему. Теперь алгоритм учитывает геолокацию, возраст, предпочтения… в общем, это прекрасно работает и мы опять в ТОПе! – похвастался Олег. – Кстати, само понятие «ТОП» тоже появилось из поисковиков: ТОП – это первая десятка. Чтобы в неё попасть, сайты платили огромные деньги компаниям по продвижению. А те, в свою очередь, тем, кто продавал ссылки. Доходило до того, что ссылка на «морде» могла стоить миллионы!!!

– На морде?  – переспросил Виктор, опять вспомнив голодающего Баюна.

– Так главную страницу сайта называли в базах продажи ссылок. На ней дороже всего они стоили. Раньше ведь как: чем больше ссылок на ресурс, тем ты выше рейтинг. Это как сейчас лайки и подписки в соцсетях. Тоже накрутка идёт и борьба с ней, опять же…

– Там тоже есть алгоритм? – Виктор вспомнил, как его дочь, ещё недавно бывшая подростком, постоянно снимала ролики в тик-токе и бегала такая счастливая, когда тот набирал много лайков!

– Херня… – Олег скептически отмахнулся, – детский сад… там совсем другое! Там нет ни поисковой машины, ни робота, так… одноклеточное по сравнению с нашей поисковой машиной… как там эта называется… туфелька…

– Инфузория, – подсказал Мартин, – ещё амёба есть.

– Хламидомонада, – Виктор тоже решил блеснуть знаниями школьной программы.

– Хламидомонада! Ааааа!!!!! – это тот, кто в мой код проник, ей богу! Надо будет Вальке сказать! – обрадовался Олег, – ой, извините, он как раз звонит, – он потянулся к лежащему на столе смартфону, на экранчике которого светился бесшумный вызов:

– А мы как раз про тебя говорим, – радостно поведал он в трубку, – да, Валь, ребята тут… да, всё отлично… ага… ща спрошу:

– Валька хочет заехать, это мой партнёр по (***), у вас ещё есть время? – глянул он на Мартина, тот перевёл взгляд на Виктора, а тот в свою очередь пожал плечами, мол, решай сам.

Проинтерпретировав эту непродолжительную пантомиму, Олег сделал вывод:

– Валька, давай, только в темпе! – он вернул смартфон на стол и занял выжидательную позицию у окна: – Щас Валька заедет, он рядом совсем, –  с этим словами Олег подошёл к металлическому шкафчику и достал оттуда начищенное до блеска ружьё.

От монотонного стука колёс и общей и усталости Алика всё-таки отключилась и заснула тем нервным сном, от которого только ещё сильнее устаёшь. Теперь к её душевной боли добавилась и боль физическая: резало в горле и болела шея. К тому же к утру в купе сильно похолодало и теперь Алика боялась, что начинает заболевать – только этого ей не хватало!

За дверью происходили какие-то непонятные движения. Поглощённая анализом своего состояния, Алика не сразу обратила на них внимание, теперь же она подозрительно прислушивалась: кто-то явно тёрся о дверь с той, другой стороны. Эти шебуршания то усиливались, то затихали – словно беспокойный дикий зверь никак не мог устроиться на ночлег. При этом все другие посторонние звуки резко оборвались – внезапно окончились бормотания за стенками, иссяк фоновый говорок проводницы – осталось только одно это назойливое шуршание, которое уже начинало раздражать и действовало на нервы.

Алика прислушивалась всё настороженней: нет, ей не было страшно, просто стало интересно, что же это такое может быть. Дверь начала вибрировать и Алика хотела было встать, но тут она сама стала медленно отодвигаться, обнажив пустынный коридор. Но почему-то он был очень тёмный… Почему в нём нет света?

Неожиданно в нём что-то мелькнуло – нет, он был не пустой, там кто-то стоял! Кто-то стоял и внимательно смотрел на неё! Алика вжалась в стенку, а силуэт дрогнул и неспешно двинулся на неё. Алику сковал лютый страх: она видела, кто это! Оттуда, из темноты, мелкими, неторопливыми шажками на неё надвигалась её мама!

Алика ошалела: это было невозможно! Ведь она лежит дома! Больная! Она даже не может встать с постели! А тут мама стояла на ногах и страшно скалилась на дочь… Алика решила, что просто спит, ничем другим этот сюр невозможно было объяснить, но мама отрицательно покачала головой:

– До-о-очка… – она не могла разжать губы и пыталась говорить сквозь образовавшуюся в них щель: – Дочка… – повторяла она и Алика прикинула, что, возможно, мама просто умерла и это её призрак пришёл с ней попрощаться, но мама опять замотала головой: – Я хотела догнать поезд… но он уехал так быстро… я схватилась сзади и примёрзла… во-о-т, отморозила руки… – она вскинула оборванные рукава, из которых торчали скрюченные белый костяшки…

– Что-о-О? – Алика не могла поверить, что это всё происходит на самом дела: – Мама! Да как ты это смогла?? Зачем??? – в ужасе смотрела она на её застывшее в рыдающей гримасе лицо.

– Потому что ты… ТЫ… – задыхаясь, мама явно собиралась заорать, но из её груди вырывался только непритяный свист, – это я-Я-Я!!! Я должна была ехать!!! – и вдруг она резко бросилась на Алику, но споткнулась о дедушкин чемодан и упала вниз лицом.

Алика  проснулась… Её огромный чемодан на колёсиках, стоявший между сиденьями, теперь лежал на боку. Господи, да как ей могло такое присниться!  Даже во сне она не может увидеть ничего нормального! Она посмотрела в окно: через него в купе проникал утренний  свет и в его лучах беззаботно кружились пылинки, противоречащие всем силам гравитации. В дверях возникла проводница:

– Замёрзли? – чересчур сверхзаботливой интонацией поинтересовалась она, – давайте, я вас в вагон-ресторан отведу, отдохнёте! – и, заметив, что Алика заинтересовалась её предложением, добавила: – Только ценные вещи с собой возьмите, а то мало ли что… – и она бросила взгляд на её лежащий на боку чемодан.

– Чемодан взять? – не поняла Алика.

– Да нет, личные ценные вещи: кошелёк, паспорт, телефон… Куда вы с чемоданом-то! – усмехнулась проводница её непонятливости, – там теплее да и время скоротаете, – дожала её проводница и Алика поднялась.

Она надела пуховик, взяла свою замшевую сумку, служившую ей ночною подушкою и вернула упавший чемодан в исходное положение. Проводница, отодвинув дверь, по-шпионски посмотрела вправо-влево и кивнула Алике, что, мол, свободно, можно выходить.

– Вон туда, – махнула она рукой в одном из двух возможных направлений, – через два вагона, мясо сегодня не берите, – доверительно шепнула она.

Добравшись до места и разместившись на мягком диванчике, Алика сразу же расслабилась и пригрелась, и неожиданно возникший официант застал её своим появлением врасплох. Элегантным жестом он выложил перед ней фантастически оформленное меню, предупредив, что рыбу сегодня лучше не брать.

Итак, её выбор стремительно сокращался, и отметя на всякий случай и жульен, Алика остановилась на пончиках с кофе, чему официант искренне обрадовался и красивой походкой отправился исполнять её заказ.

Пончики были горячими и кофе тоже и, окончательно прогревшими, Алика отправилась назад.

С трудом отодвинув дверь, в своём купе она увидела людей: они сидели плечом к плечу: сосредоточенный мужчина с извиняющимся лицом, приветливая женщина с моложавыми чертами и егозящая девочка, с интересом её рассматривающая.

Чемодан со всеми Аликиными вещами отсутствовал.

Не прошло и пяти минут, как в гостиную ворвался бугай. Увидев, что у Олега ружьё, он взмахнул руками и испуганно закричал: «Не убивай!», – но было поздно, Олег уже нажал на курок.

Страшный звук заполнил собой всю гостиную и вырвался наружу, вдребезги разбив окно. Робкая весна вмиг отступила, с вековых елей посыпался снег. Собаки рванули, вхолостую перебирая лапами, Мартин с Виктором, закрыв руками головы, пригнулись, Олег пытался устоять от ударной волны, бугай, распластавшийся на полу, поднялся:

– Что это за ху..ня??? – проревел он: у него, как и у всех присутствующих, заложило уши.

– Б..я я х..й знает!!! – проорал в ответ Олег и они, в недоумении уставившись друг на друга, перевели взгляд на ружьё:

– Пиз..ц то какой!!!

– Чё за бля..ство???…

– Это огнестрельное оружие, – решил внести конструктива в их диалог Мартин, – если нажать спусковой крючок, то оно выстреливает.

– Это только если в нём есть патроны, брат, – пояснил Валентин и откинул ствол: патронов в нём не оказалось.

– Это Валентин, – представил его Олег, – мой партнёр в (***). А это Мартин и Виктор.

«Партнёр» приветствовал их, пожимая каждому руку двумя руками и душевно заключая в полуобъятия.

– Так ты и есть Касатка? – немного смущаясь, обратился он к Виктору, тот же растерялся, не понимая, чего от него хотят.

– Валь, – Олег толкал его в бок, делая знаки глазами, что, мол, это не он. Валентин смутился:

– Извините, просто любопытно… Просто все уже давно говорят, поэтому я думал, что старик какой-то будет…

– Да не он это, а он, – пояснял ему Олег полусомкнутыми губами, косясь в сторону Мартина.

– Да ты шутишь, что ль??? – заулыбался Валентин, растерянно глядя на Мартина уже другими глазами.

– Тя чё, контузило ??? – пробубнил Олег, – я же говорил тебе!

– Да забыл, забыл… – продолжал оправдываться Валентин, – не думал, точнее… Вот ведь молодёжь пошла! – произнёс он с восхищением.

Мартин не удивился его реакции, он уже привык.

– Вот такие вот необъяснимые чудеса у нас творятся в последнее время, – разводя руками в сторону пустого пространства вместо совсем ещё недавнего окна, демонстрирровал «чудо» Олег.

– А что здесь необъяснимого? – кивнул Мартин в сторону ружья, как бы намекая на вполне себе объяснимую «природу» чудесного.

– А то, что я никогда не заряжал это ружьё! Вообще ни разу! Я ненавижу оружие! Боюсь, я бы даже сказал! – сверкнув для большего эффекта в финале фразы глазами, пояснил Олег.

– А кто его мог зарядить? Кто имел доступ? Кто знал? – Мартин надел ботинки и аккуратно шагая между стёкол, вышел на улицу «сквозь стену» и обернулся на остальных.

– Мне его тесть подарил, – Олег тоже подошёл к краю и, высунувшись «из дома», осматривал оттуда свои владения, – ещё сто лет назад, на новоселье… Он покойник давно, вредный мужик был… ведь знал, что не моё это, не люблю оружие, но всё равно припёр… – ухмыльнулся Олег, сметая на улицу стёкла дулом ружья, – это Милка… – он тяжело вздохнул и отдал ружьё подошедшему и мягко забравшему его Валентину, – всё боялась шорохов в доме… А кого тут бояться? В нашем посёлке то? Тут охраны больше, чем в Кремле, но она всё равно от каждого звука истерила… Женщина… А-а… – горько вздохнул он болезненной теме бывшей жены… – Харламыч – папаня её, – был упоротым охотником, вечно всех доставал со своими вальшнепами… там, кстати, и пулю шальную словил! – назидательно покачал головой Олег.

Внимательно слушая историю о преждевременно отошедшем в мир иной в результате собственного же пагубного пристрастия к орудию убийства ни в чём не повинных птичек тесте, Мартин расхаживал между хвойных, внимательно осматривая стволы, и, остановив свой выбор на одном из них, начал увлечённо расковыривать его пальцем. Подтянулись и любопытствующие остальные, заметив его нездоровый интерес к древесине.

– Ого! – при виде раскорёженного дерева, Олег виновато глянул на Валентина, а тот лишь закатил глаза.

– Вот, попробуй этим, – Виктор протянул Мартину складной набор с ножиком и отвёрткой, висящим на связке ключей.

– Хрена ты продуман! – приствистнул Валентин.

– Да… Это мне друзья подарили, – признался Виктор, – как на дачу начал ездить… Вот, ношу теперь с собой, вдруг пригодится.

– Вот и пригодился, – довольный Мартин, быстро извлёкший из ствола патрон при помощи своевременно оказавшегося у него орудия, торжественно демонстрировал трофей остальным, зажав его между указательный и большим пальцем, будто ценнейший экспонат секретной лаборатории.

– Здесь надпись, кажется, – заметил он мелкие равномерные загагулинки и стал вглядываться, пытаясь разобрать слова: – Не вижу…

– Да ладно!!!

Все сгрудились, в ажиотаже отнимая друг у друга патрон и силясь прочитать сверхмелкий шрифт. Виктор и тут пришёл на помощь, достав смартфон с установленной программой лупы и Валентин на радостях хлопнул его по плечу. Виктор придержался за дерево.

– Да не может быть!!!

Все склонились над Мартином, пытаясь разглядеть написанное.

– «Наг-ра-да за пер-вое мес-то»… – прочёл Мартин расположенную у основания надпись, выполненную торжественным курсивом.

От порыва ветра раненное дерево печально заскрипело, все поёжились: наступили сумерки, а вместе с ними и по-зимнему холодный вечер.

– Пойдёмте в дом! – скомандовал Олег, и, обведя взглядом первый этаж, превратившийся в открытую веранаду, уточнил: – На второй этаж!

Пока они поднимались, он позвонил кому-то и дал чёткие указания по фронту работ в гостиной и сроках. Параллельно они с Валентином обсуждали планы на вечер, как переночуют в московском офисе (***).

– Это даже удачно вышло, что сейчас! – взбудораженно говорил Валентин, – хотя… Олеж, ты точно помнишь, что не сам зарядил?… Может, хотел избавиться от старичка-компаньона? – хихикнул он.

Олег замер, картинно уставившись в пустоту.

– Ладно, ладно, шучу! – заржал Валентин.

– Вот видишь, – что творится, – обратился Олег к Мартину, – все уже считают, что я – ебо-бо!

– Время покажет, – утешил его Мартин.

– Так что, ты возьмёшься за нас?

– Да… С понедельника начнём…

Олег с Валентином многозначительно переглянулись и начали обсуждать, как подготовят для них рабочий кабинет за завтра, после спонтанной ночёвки в офисе.

– Не нужно, спасибо! – запротестовал Мартин, услышав об их планах и пояснил: – Работа у нас ведётся в полях, и, раз уж мы все сегодня собрались, не будем терять время и расскажите мне ещё… обо всём, что касается нашего дела. Я как раз обдумаю за завтра. И, если не возражаете, нашу беседу я запишу на диктофон.

Сооснователи (***) энергично закивали, подобрались и приняли официальный вид. Правда, хватило их не надолго, уже через пять минут оба, перебивая друг друга, стали ностальгировали о  былых временах…

С Валентином они познакомились в конце 90-х, когда Олег только приехал в Москву. В стране был кризис, обесценивался рубль, все были в панике и метались кто куда. А у Валентина же, напротив, дела шли только в гору: он развивал цветочный бизнес, торговал одеждой и техникой, открывал всё новые «точки» на рынках. Сам он был не москвич, о своём прошлом рассказывал мало и вместо «в» говорил «уэ».

Олег поделился своими идеями с Валентином, когда они сидели в дружеской компании, Валентин приходился братом одному из его приятелей.

– Так ты вот так спокойно рассказываешь, а вдруг кто-то сворует твою идею? – Валентин, привыкший к жёстким разборкам в «бизнесе», удивился откровениям юного разработчика.

– Да кто сворует то? – пожал плечами Олег и достал их старомодного пиджака новомодный пейджер, – конкурентов то у нас пока нет… Ты вот, например, знаешь, что такое интернет?

Валентин нахмурился:

– Типа пейджера, что ли? – кивнул он на коробочку в руках Олега, он тоже планировал купить себе такой для «крутости».

– Ну…Как сказать… – улыбнулся Олег, прикидывая, как бы получше объяснить Валентину о виртуальном, – интернет – это такая сеть, в которой скоро будет вся информация обо всём, ну как огромная энциклопедия всего: фильмы, музыка, телефонные номера – единая база, и всё в твоём компьютере.

– Зыка…! – восторженно согласился Валентин. Он не разбирался в технологиях, но чувствовал, что это что-то очень и очень перспективное:

– И что, ты можешь сделать такой компьютер?

– Нет, это не компьютер… Это поисковая система, она ищет нужную тебе информацию во всех этих базах данных! – но видя, что это ни о чём не говорит Валентину, Олег попробовал объяснить ещё более простыми словами:

– Вот представь: – он взмахнул руками, будто фокусник: – Ты хочешь найти фильм. Включаешь компьютер и там пишешь: «Терминатор» – и поисковик его тебе находит! И ты его смотришь! Или вот, например, какая у тебя фамилия?

– Ну, Туханов, допустим, – осторожно произнёс Валентин, но продолжил слушать очень внимательно.

– Вот заходишь ты в интернет и пишешь: Валентин Туханов – и поисковик выдаёт о тебе всю информацию – где родился, когда женился…

– Да ну! – вздрогнул Валентин.

– Или вот решил ты поехать за границу, – глядя на тяжёлую золотую цепь Валентина Олег понял, что привёл не самый удачный пример и поспешил переключился на другую тематику: – Хочешь найти тур, и пишешь: «Билеты в …»… куда ты хочешь?

– В Кипр! – без промедления ответил Валентин, – моя туда хочет, я мне пофиг куда, лишь бы ей хорошо… – и он, сложив руки в замок, ожидал от Олега следующего чуда и тот не заставил долго ждать:

– Отлично, значит, Кипр! Тогда ты вводишь: «билеты на Кипр, где купить, цены» – и машина найдёт для тебя все турагенства! С телефонами и адресами! Ты можешь позвонить, договориться и поехать забрать билет!

– Да ну ладно! – отмахнулся Валентин и схватился за свою золотую спасительную цепь: ему не верилось в такие чудеса!

– И это только начало! – многообещающе подмигнул ему Олег.

– Вот это да, парни! – Валентин уважительно поджал губы и его лоб начал активно морщиться, а в глазах, как субтитры, бежали мысли: – Так… – потёр он вспотевшие ладони о брюки классического кроя: – И что? Когда такое будет?

– Да вот как соберем первые серваки, так и будет! – беззаботно заверил Олег.

– А это что такое? – опять напрягся изнурённый размышлениями Валентин.

– Железо… Как…вычислительные машины, можно так сказать. Закупаем их сейчас, но их чем больше – тем лучше!

На этой фразе Валентин всё окончательно понял и больше ничего не спрашивал. Выбрав удобный момент, когда другие ребята болтали между собой и их точно никто не мог услышать, он наклонился к Олегу:

– Возьми в долю, бабки у меня есть.

– Не только в деньгах здесь дело… но побазарить можно, – и они договорились обсудить этот вопрос на следующий день.

Валентин приехал минута-в-минуту. Оглядевши склад, до потолка заставленный серверами, он был изумлён и спросил:

– И что, ты в этом во всём разбираешься? – он прохаживался мимо стеллажей, разглядывая хаотично загорающиеся лампочки тысяч выставленных бесконечными стопочками винчестеров.

– Конечно, я это собираю! – заверил Олег, – слушай… ты вот говоришь, бабки… – остановившись, он взглянул на Валентина, чтобы почитать «субтитры»: – Но сейчас ведь уже не те времена, где всё только деньгами решается… Спонсоров то у нас хватает. Люди знающие понимают, что за нами – будущее! Что ещё ты можешь предложить? Я вижу, парень ты дельный… но всё же, – Олег немного блефовал – не так уж и много было у них спонсоров, да и конкуренты шли с ними плечом к плечу… Да, финансирование могло бы вывести их на принципиально новый уровень, но брать в дело воротилу из девяностых… Но Валентин, тоже, видимо, умевший «читать субтитры», только усмехнулся его словам:

– Олеж, ты не думай, что я совсем деревянный! Бизнес есть бизнес. И конкуренты будут всегда, и решать с ними вопросы, по-любасу, придётся. Так или иначе. Разными путями. И  бабки… Знаешь, сколько у нас их? До–хре–на. Вот так! – и он прочертил линию высоко у себя над головой, – так что лучше иметь дело с нами, чем с ними, – и Валентин указал пальцем куда-то наверх и Олег не понял, что он имеет в виду, но не стал переспрашивать, почему-то ему поверив. – Если, конечно, ты не хочешь, чтоб твой (***) стал (ххх), – добавил Валентин и закатился от показавшейся ему чрезвычайно удачной собственной шутки.

Валентин понравился Олегу. Прямотой и непосредственностью. В этом они были схожи. Так они стали партнерами и сооснователями первой в России поисковой машины, а теперь и крупнейшего интернет-ресурса (***).

– За процветание (***)! – Мартин, как мог, уклонялся от предлагаемой ему радушными бизнесменами стопки, сваренной «знающим в этом деле и по секретному рецепту», но не смог, и в завершении поведанной истории решил целесообразным ввернуть за это дело тост.

– Мартин, дорогой, да отцвело уже всё давно! – пояснил Олег, – перебродило… так… по инерции барахтаемся, посмотри на нас! Посмотри! Мы уже старики почти! Согласись! – немного лукавил Олег, явно напрашиваясь на комплимент, но видя замешательство молодого Мартина, продолжил: – А знаешь, какими мы были? Ох, видел бы ты нас! Мы же сразу столько денег поднимать стали! Только вот тратить их было некогда… К тому же, мы были такими идеалистами! Мы мечтали, что в каждом доме, в каждой квартире будет стоять компьютер с выходом в ворлд вайд вэб! И что люди будут общаться друг с другом по видеосвязи! Да, собственно, так и вышло… Но!!! Какой ценой! Ценой всей нашей молодости! – Олег взглянул на Валентина и тот утвердительно закивал.

– Это как раз то, о чём мы НЕ мечтали! Мы же не думали, что всё будет происходить ТАКИМИ быстрыми темпами! Вот представь, мы начали в 90-хх, ну… узнавать, проектировать… – Олег прищурился, прикидывая, – в девяносто пятом собрали первые сервера… а в девяносто шестом процесс уже шёл полным ходом! Потом! – он резко взметнул указательный палец: – Мы познакомились с Валькой! А потом с Манулом! Валька поддержал финансами, а Манул занялся бумагами, и понеслась!!!

Олег с Валентином переглянулись теми взглядами, когда людям есть много чего вспомнить о совместно пережитом, и Олег продолжил:

– Мы были заняты с утра до ночи! Не понятно, как мы вообще успели пережениться и детей нарожать!  Этот цифровой мир – он же развивается в геометрической прогрессии! Закручивается, как воронка, всё быстрее и быстрее! А когда ты ещё и участник… то вообще нельзя останавливаться! Темп – бешеный! Как в лыжной гонке – чуть поскользнулся – и всё, тебя уже обогнали конкуренты, выбиться вперёд опять нет шансов! Ну а если упадёшь… – и оба испуганно замотали головами, – второго шанса не будет! Вот так мы и бежали!!!… – Олег махнул рукой, отгоняя мысли, но они не отгонялись и он яростно продолжал:

– Только вот у спортсменов как: ты трудишься, трудишься, занимаешься, стираешь до крови ноги, руки, терпишь боль и лишения, и всё это ради великого восхода на Олимп! Минута славы, которая окупает всё! Которую потом помнишь всю жизнь и знаешь – ты страдал не зазря! Ведь ты –  победитель! Ты – Бог! Ты рассказываешь потом об этом детям, они – внукам, все гордятся тобой, а ты – заслуженно починаешь на лаврах всю оставшуюся жизнь! – Олег умиротворённо прикрыл глаза, но вновь резко распахнул: – А у нас что? Где наш Олимп? – он развёл руками в поисках Олимпа и кинул вопросительный взгляд на Валентина, но тот лишь пожал плечами, подтверждая, что тоже не видел никакого Олимпа.

– Нету!!! – ответил за обоих Олег, – а ведь мы даже не спортсмены! Нам и Олимп-то не нужен, мы просто хотели хорошо жить, и всё! Просто честно бабоса заработать, жён своих радовать, детей отучить… чтобы всё у всех было! Никто же не думал, что войдя в эту реку, мы из неё уже никогда не выйдем!!!

Негодуя от превратностей судьбы, он подошёл к окну. Герда и Кай, сидевшие у ног хозяина, последовали за ним.

– Вот представьте, я за двадцать лет даже забухать нормально не мог!Вон, Валька подтвердит! Только начнешь – и бац! Что-нибудь обязательно произойдёт! То новая система вылезет, то сервис у конкурентов! Мы заходим – а у нас тишина… все уже к другим метнулись… И мы давай, блин, новые фишки выдумывать, возвращать перебежчиков! Но теперь уже всё… нету сил… Советовались мы с парнями – не вывозим уже, сдулись… Хочется и для себя пожить… – он взглянул на Валентина и тот в подтверждении закивал, – у Манула уже вон, внучка недавно родилась, так мы так отмечали, что о-о-ОХ!!! – Олег потряс в воздухе кулаком, и Валентин бесшумно захихикал. Он стоял к ним спиной, размешивая апельсиновую мякоть длинной ложкой, но его огромная масса ритмично заколыхалось при этих словах.

– А что же вам мешает продать ваше дело и уйти на заслуженный отдых? – задал Виктор казавшийся ему вполне логичный вопрос.

– Так во-о-от! В том-то и дело, поэтому то мне и нужна помощь Мартина! Мне так и Валька говорил, ещё тогда, до пандемии, что, мол, давай продадим… Но я-то дурака свалял тогда! Мне показалось, что многие разорятся и мы останемся в фаворе! Что потом будет более удачный момент… Но я ошибся! И теперь я вообще не могу ничего продать! Взяли меня за…, – он приложил руку к горлу и сильно сдавил его себе, демонстрируя силу внешних воздействий, и, сев обратно за стол, вдруг в отчаянии зарыдал, склонив голову на скрещенные перед собой руки.

– Ну, полно вам! – попытался утешить его Мартин неожиданно всплывшим словом из детских сказок, но, как ни странно, это подействовало и Олег, резко перестав рыдать, встрепенулся:

– А мне так бабушка в детстве говорила! – вскинул он на Мартина по-детски незамутнённый взор: – Мартин, спасибо тебе! Как будто это она с небес через тебя… – хлюпал он, бросив говорящий взгляд на Валентина, тот ему тепло улыбнулся и Олег продолжил: – А вдруг, и правда, всё ещё утрясётся… – пробормотал он будто сам себе, но тут же вскочил: – Не-е-е-т, не утрясётся!!! Раз уж они решили от меня избавиться – то сделают это! Кто я? Уже не нужный никому винтик! В этом поглощающим весь мир механизме!!! Кому я нужен?  А… – смиренно махнул он рукой, – может, так даже лучше, сразу сдохнуть, отмучаться… А не в маразме…

– Заговаривается он, – приглушённо пояснил Валентин, подойдя к Олегу и гладя его, как маленького, по голове и, кивнув на психиатрический справочник, который они уже не раз изучали вместе с Олегом, важно добавил: – параноидный синдром! – и трогательно потрепал друга по плечу:

– Ну всё, Олежа, всё, успокойся. Мы со всем разберёмся, загуляем ещё так, что о-о-О-Х! – но в его глазах читалась тревога: – Давай… какие там тебе колёса принести на вечер? – спросил он интонацией, которой разговаривают с буйно-помешанными и направился к лестнице.

– Не хочу ничего, Валь, устал… – Олег откинулся и закатил глаза, желая скрыть вновь навернувшиеся слёзы: – Всё, кончился я… Не хочу больше ничего… нет сил… Он через силу поднялся, и, пожав обоим руки, поблагодарил за приём. Провожали они их до самой машины, договорившись встретиться в понедельник в офисе (***) и начать работать.

Они тепло попрощались, Мартин с Виктор сели в машину и Виктор стал выруливать с парковки, а Валентин с Олегом трогательно махали им в след.

– Спасибо, Вить. Надеюсь, я тебя не слишком задержал? – Мартин посмотрел на часы: они пробыли у Олега почти весь день.

– Нет, у меня выходной. Да и… такие ребята интересные. Вот не ожидал увидеть владельца (***). Столько лет им пользуюся, а, оказывается, это создал один человек! Странно как-то, такая мощная система, даже не верится.

Мартин улыбнулся:

– По большому счёту, всё в этом мире создал только один.

– А что ты думаешь, кто ему вредит? Конкуренты?

– Пока что я склоняюсь к версии, что вредит он сам себе…

– Да ты что? Думаешь…

– Знаешь, у психологов есть правило…

– Клиент всегда прав? – ухмыльнулся Виктор.

– Нет, – засмеялся Мартин: – Клиент всегда врёт!

– Серьёзно? Зачем?

– Ну… не так врёт, не специально, – поспешил утешить его Мартин, – а, скорее, обманывается, не видит ситуацию такой, какая она есть, искаженно воспринимает реальность. И мы должны помочь ему начать видеть её ясно. Ну, убрать шоры, снять розовые очки, вынуть из глаза бревно и всё такое. И тогда в его жизни всё наладится, проблемы начнут решаться сами собой, понимаешь? Естественным образом, так казать. Кстати, может, заедем перекусим? Как ты?

– Я бы с удовольствием, но мне надо домой, меня кот ждёт… Он не привык ещё, что я на весь день ухожу… Может ко мне? Ты знаешь, – Виктор решил озвучить идею, которая кружилась у него в голове уже весь день, – у меня кое-что странное вчера произошло… Точнее, странно ещё и то, что я и с тобой вчера познакомился и ты тоже расследованиями занимаешься… В общем, – Виктор помотал головой, будто не веря в такие совпадения.

– Всё сложно, как теперь говорят! – подсказал Мартин и засмеялся. Он явно пребывал в прекрасном настроении после встречи: – Вить, наша жизнь вообще странная, но счастье, когда ты это замечаешь, а не принимаешь за норму, так сразу интересней становится.

Виктор задумался… Интересней? Ещё вчера у него не было никакого желания вставать с кровати, мысли о том, что теперь он просто таксист, убивали его… Он старался их отгонять, но это состояние преследовало его всё последнее время, и именно вчера, когда он встретил Мартина, его неожиданно отпустило. Потом это письмо… Теперь Олег… Да, он тоже чувствовал странный прилив сил от всех этих странных событий. Мартин прав, пожалуй, так интересней, и он взглянул на него, пытаясь понять, давно ли тот дошёл до этого понимания или он всегда таким был.

Мартин, совершенно верно проинтерпретировав его взгляд, закивал:

– Да, Вить, да. Лучше поздно, чем никогда. Так что у тебя произошло?

И Виктор рассказал ему о странно письме, чему Мартин неожиданно обрадовался:

– Вот это да! Едем срочно к тебе! Заинтриговал! Кстати, сколько будет стоить арендовать тебя вместе с твоей тачкой на неделю? Мне придётся метаться, чувствую, с этим (***), непростое дело… Ты не против поработать на благо (***)?

– Да я только за! – обрадовался Виктор, ему совершенно не хотелось возвращаться обратно к свое рутине и он был счастлив такому предложению.

– Кстати, а кем ты работал до этого?

– А-а… – отмахнулся Виктор, – тем, кто в наше время никому не нужен…

– Девушка, а где ваш чемодан? – Алика обалдела, ведь это она собиралась спросить!

– Мы его убрали к вам под сиденье, – мягко пояснила женщина, видя её замешательство.

– Что же вы его так оставили то? – продолжал напирать мужчина, и Алика растерялась:

– Проводница, вроде, закрывала дверь…– она подошла к своему сиденью и приподняла его: там действительно оказался ящик, в котором лежал её чемодан. Вот откуда она могла знать, что там есть специальное пространство для багажа! Ей и в голову такое не могла прийти!

– А потом открывала, – продолжал отчитывать её дядечка, – когда мы в Куть-яхе зашли! Вы что, первый раз в поезде? Не обчищали вас никогда?

– Первый… Никогда… – последовательно призналась Алика.

– Ладно, – смягчился он, – в следующий раз будьте бдительней!

– Я Светлана, – улыбнулась женщина севшей напротив Алике, а этот ворчун – Александр, а это…

– Камилла, – перебила её девочка, – мам, я сама могу сказать!

– У тебя очень красивое имя! – улыбнулась ей Алика, – а я – Алика.

– Алина? – переспросила Камилла.

– Нет, Алика.

– Странное имя! Никогда не встречала людей с таким именем! – проворчала Камилла, привыкшая, что с необычным именем может быть только она одна.

– Алика, уважаемая, – обратился к ней Александр, – в нашем вагоне печка сломалась и проводница сказала, что вы едите одна и если вы не будете против, мы можем побыть здесь… Вы не против?

– Я не против… Но здесь тоже холодно… – удивилась Алика этой странной информации, заметив, что изо рта идёт пар.

– Да, но не так, как там, – тепло улыбнулся Александр.

– А куда ты едешь? – Камилла разглядывала её с непосредственным детским интересом.

– В Москву.

– А я была в Москве! И в зоопарке, и на Красной площади! У меня там брат живёт, он мне телефон подарил! – и Камилла продемонстрировала модный гаджет последней модели. – Я тоже в Москве буду жить, когда вырасту! А ты? Тоже хочешь там жить?

– Нет… не совсем…

– А зачем тогда едешь? В гости?

– По делам… – Алика чувствовала себя неважно, кофе перестал согревать и она опять начинала мёрзнуть. Потряхивало… – Если не возражаете, я прилягу, плохо спала ночью… – ей было неловко, но голова кружилась и она чувствовала, что уже не может сидеть.

– Конечно, Алика, отдыхайте, извините, что нарушили ваш покой, – забеспокоилась Светлана.

– У вас губы синие и озноб! Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Александр.

– Не очень…

– Значит, заболеваете! Не мудрено в этой повозке! Сейчас мы вас подлечим! – и он повернул к себе сумку на колёсиках.

– Я просто плохо спала, перенервничала, если честно… – попыталась объяснить Алика причину собственного недомогания.

– Понимаю, первый раз едите, да ещё в такую даль. К тому же одна! – Александр достал объёмный термос и поставил его на столик.

– Мы должны были ехать с мамой, но она заболела и не смогла поехать… но она так хотела… – Алика еле сдержалась, чтобы не расплакаться, – а теперь она не берёт трубку и я боюсь, что с ней могло что-то случиться… – неожиданно поделилась она переживаниями.

– Алика, да это за вас надо переживать! – ласково произнесла Светлана, – едите одна, первый раз, да в такую даль… Я бы себе места не находила на месте вашей мамы…

– А что с мамой? Она больна? – Александр кивал, полностью поддерживая мнение жены и разворачивал на столе что-то ароматное, завёрнутое в фольгу.

– У неё часто бывают приступы, повышенное давление, сердце…

– А диагноз есть? – приостановив на секунду свои манипуляции, спросил он.

– Нет, до этого не дошло…

– А что же вы переживаете? Значит, вполне здорова ваша мама, сколько ей лет? – он продолжил извлекать из сумки съестное.

– Сорок восемь…

– О-о-о!!! Так это ещё совсем молодая женщина! А папа ваш где, извините, что спрашиваю…

– Он давно не живёт с нами, мама растила меня одна…

– Так пол страны живёт, милочка! И по два растят, и по три! А почему она ушла от вашего отца? – Александ разлил чай в деревянные стаканчики и протянул один Алике, она с благодарностью взяла.

– Так это не она, а он… – отпив терпкий, горячий чай, она как раз вспомнила, как в детстве с папой они ходили в походы и пили там такой чай из термоса… – Папа часто уезжал в экспедиции, он изучает сейсмическую активность. А маме это не нравилось, она хотела, чтобы папа занимался чем-то более приземлённым.

– А когда она выходила за него замуж, он, наверняка, занимался чем-то более приземлённым, а потом, вдруг, резко заинтересовался сейсмическими активностями? – хитренько прищурился Александр, тоже отхлебывая чай.

– Нет, он учёный… Ученик моего дедушки, маминого папы…

…Алексей Венедиктович Тигорин – известный математик и заслуженный учитель СССР был руководителем отделения, развивающего информационные технологии в их закрытом научном городке в Сибири. Под его руководством были разработаны первые в СССР вычислительные машины, прототипы современных компьютеров, а также совершён ряд открытий, повлиявших на весь современный мир. Соавтором и основным помощником дедушки стал молодой учёный – Станислав Барграсер, Аликин папа. Он был коренным жителем их научного городка и с детства мечтал о работе в математической лаборатории. Закончив школу с медалью, он отучился в Москве на факультете МГУ ВМК (вычислительной математики и кибернетики) и вернулся в родной город работать под руководством Алексея Венедиктовича, кумира своего детства.

– Стас – вот настоящий самородок! – делился за ужином своими впечатлениями о молодом коллеге дедушка. – Это ж надо! В таком возрасте он такие задачи решает! Над ними, в своё время, институты бились! – восхищался он.

– Пап, а откуда этот Станислав? – заинтересовалась Ксения новым именем. Их закрытый город хоть и насчитывал десяток тысяч жителей, но в их кругу все были на виду и, как правило, друг друга знали.

– Так он отсюда, из наших мест! – с гордостью произнёс Алексей Венедиктович, –  ты его наверняка видела, он лет на пять тебя старше. Он часто приходил к нам на кафедру, интересовался, какой факультет надо закончить, чтобы его к нам распределили, усердный и талантливый юноша, ценнейший экземпляр!

Ксения слушала отца и немного завидовала этому неизвестному ей Станиславу. Такой талантливый, такой замечательный! Папа им так восторгается! Не то, что она, Ксения, бездарность, понимавшая математику всегда хуже всех. Долгое время она старалась проявлять усердие, ведь папа возлагал на дочь такие надежды! Но чем сильнее она старалась – тем сильнее её голова отторгала все эти интегралы, логарифмы и функции! Её воротило от всей этой мутотени! И хотя она неплохо закончила школу, но всё-таки понимала, что ВУЗ точно не вытянет. Ей стыдно было признаваться родителям в своей бестолковости, поэтому она и соврала, что хочет стать архитектором. На самом деле и архитектором она тоже не хотела быть. Она хотела стать актрисой, или певицей – ведь это тоже нужная профессия, ведь и для этого нужен талант!

Вернувшись на следующий день домой, она уже в коридоре услышала оживлённые разговоры. Раздевшись и пройдя на кухню, она увидела, что родители сидят за столом с симпатичным молодым человеком и оживлённо беседуют.

– А, Ксения, заходи, смотри, кто у нас в гостях! – папа похлопал молодого человека по плечу: – Это Станислав, я тебе рассказывал про него!

– Здравствуйте, Ксения, очень приятно! – улыбнулся ей Станислав и больше Ксения ничего не помнила.

Наверное, это и была та самая любовь с первого взгляда! Помимо талантов, которыми восхищался папа, Станислав был настоящим красавчиком, просто вылитый Том Круз из «Интервью с вампиром», который недавно вышел на экраны. Им с друзьями удалось добыть свежую видеокассету с фильмом, правда, без перевода, на английском, но в научном городке все знали язык, поэтому проблем с просмотров фильмов в оригинале никогда не возникало. Ксения упросила оставить себе после просмотра эту кассету и пересмотрела этот фильм ещё два раза в полном одиночестве. Герои, сюжет, потрясающей красоты съемки вводили её в состояние необъяснимого транса. И вот, это красавчик из фильма на её кухне! Попивает чаёк с её родителями и мило ей улыбается! Ксения хоть и не проявляла математических талантов, но здесь всё рассчитала правильно: второго такого шанса у неё может и не быть!

Весь ужин она прикидывала, как бы произвести на Станислава впечатление и старалась пока что помалкивать, чтобы не сказать какую-нибудь глупость и не опозориться. Папа чуть не выдал её хитрый план, поинтересовавшись  её необычайной молчаливостью. Но она нашлась и деликатно ответила, что ей просто очень интересно слушать их, тем самым она проявила уважение к мужчинам, а заодно не прокололась на каком-нибудь дурацком комментарии. Она и правда жутко волновалась и стеснялась этого Станислава!

Наутро Ксения побежала к ростовому зеркалу и стала мерять один за другим платья, джинсы, юбки. Она всё яснее чувствовала: Станислав – мужчина её мечты, и она очень хотела, чтобы он тоже испытал к ней те же чувства!

Рассматривая себя в модных джинсах и бежевой водолазке, она допускала, что вполне  может составить Станиславу отличную пару. Он – красивый и талантливый, она – элегантная и загадочная, прям как в фильмах про любовь, которые она обожала!

Во многом ожидания Ксении оправдались, но ещё больше оправдались ожидания её папы – Алексея Венедиктовича. Когда спустя два месяца Ксения и Станислав сообщили родителям, что поженятся, отец Ксении, похоже, был счастлив больше всех:

– Поздравляю, сынок! – по-отчески обнимал он Станислава и даже прослезился от счастья.

Тот вечер будущая семья провела на кухне, обсуждая планы на будущее. Было решено, что молодые пока поживут в их доме, с родителями Ксении, пока им не выдадут отдельный домик.

Глава 2

Слушая её рассказ, Александр улыбался и мягко кивал:

– Так ваша мама думала, – он ласково смотрел на неё своими увеличенными в очках глазами, – что такой человек, как ваш папа… что? Бросит свою любимую науку и начнёт вдруг плясать вокруг её женских хотелок? – он откинулся и рассмеялся тем добрым, грустным смехом, которым смеются обычно только правде.

А вот взгляд Александра оставался при этом серьёзным, он сообщал Алике о чём-то очень важном. Сказав всё, он перевёл его за окно на бескрайнее озеро, утыканное рыбаками, высиживающими рыбу в своих прорубях.

Алика никогда не осуждала папу. Его рассуждения были для неё естественными и понятными, а вот маму она очень жалела – та была такая беспомощная в своих спорах с папой! На его аргументы она вспыхивала, кричала и, обиженная, убегала в свою комнату, где долго и горько плакала. Потом все по очереди ходили её успокаивать – и папа, и дедушка с бабушкой, и маленькая Алика, тяжело переживающая страдания родного человека. Ей хотелось чем-то порадовать маму, чтобы она больше никогда не грустила. Она старательно рисовала для неё приятные её детской душе рисунки, делала открытки с пожеланиями о том, чтобы они с папой никогда больше не ссорились, и чтобы мама была самая счастливая на свете…

Со временем папа перестал успокаивать маму, объяснив это бессмысленностью такого занятия и стал надолго уезжать в тайгу. Алика очень по нему скучала, но рядом всегда были дедушка с бабушкой, скрашивающие его отсутствие. А потом, когда Алика стала подростком, бабушка умерла, а прошлой зимой не стало и любимого дедушки… И хотя Алика уже давно превратилась во взрослую самостоятельную личность, внутри неё образовалась какая-то необъяснимая пустота, которую отчаянно пыталась заполнять собою мама, навешивая на дочь всё новые и новые заботы и требования.

Вот и в этот раз, накануне отъезда, мама вдруг почувствовала себя плохо и рухнула в постель с высоченным давлением, а вместе с ней, похоже, рухнули и все Аликины планы, надежды и мечты.

Она уложила маму в кровать, дала ей таблетки, сделала сок и побрела на второй этаж разбирать свой чемодан. Как же невыносимо больно было это делать! Ведь всего какой-то час назад, вместе с вещами, она бережно складывала сюда свои фантазии и грёзы, а вот судьба распорядилась иначе… Но Алика никогда не роптала на судьбу, она знала, во всём, что происходит, существует необъяснимый смысл. Так всегда учил её дедушка, а ему она не могла не верить.

Она выложила из чемодана и повесила обратно в шкаф лёгкий весенний пуховик – а ведь уже через пару дней он мог бы ей пригодиться… Перед поездкой она смотрела погодный анонс – в Москве уже наступала весна! Эх… Алика оставила шкаф открытым, чтобы убрать туда и другие вещи, но тут пришло сообщение по работе и пока она на него отвечала, её внимание привлёк заголовок контекстной рекламы: «Сейчас ты делаешь то, что хочешь?» – она кликнула по ссылке и попала на статью. В ней говорилось, что для того, чтобы понять свои истинные желания, нужно прямо сейчас взять листок и записать все события, которые произошли с тобой за день с самого утра и поставить рядом плюсик, если событие доставило удовольствие, и минус – если наоборот. Алика взяла листок и стала писать:

1. Утром мама приготовила кашу. Я не люблю каши, но всегда ем, чтобы её не обижать. Θ

2. Хотела сходить в лабораторию, попрощаться с ребятами, всех обнять. Их поддержка очень важна для меня, но мама настояла, чтобы мы весь вечер собирали вещи. Я решила не идти с ней на конфликт и осталась дома. Θ

3. Мама набрала своих вещей на два чемодана, взяла кучу всего ненужного. Я сказала ей об этом и она начала меня обвинять в том, что это я криворукая и не умею складывать вещи, чтобы они занимали мало места. Θ

4. Два часа мама варила курицу в дорогу. Она знает, что я не переношу запах варёной курицы и не ем её, но заставила её запаковать и уложить в сумку. Я сказала, что можно это сделать утром, зачем с вечера то, но мама начала возмущаться и пришлось ей уступить. Θ

4. На обед ели рассольник. Мама делает его без рассола, просто кладёт туда солёные огурцы. Это очень невкусно, но говорить ей об этом я боюсь. Θ

5. Мама заставляет брать с собой шерстяные носки, хотя знает, что я не ношу шерсть, она меня колет. Но она настояла. Θ

6. Из-за сборов мама перенервничала и слегла с высоким давлением. Это как минимум на несколько дней, так что стало понятно, что мы никуда не поедем (((((((((. Θ

Перечитав написанное, Алика начала себя винить: она и правда не дочь, а чёрт-и-что! Получается, что мама, как всегда, во всём виновата, а она «белая и пушистая»… Опять бросив взгляд на статью, она прочитала совет: «Пишите первое, что приходит на ум и ни в коем случае не переписывайте». Дальше в статье говорилось, что если плюсики преобладают – то в такое случае с психическим здоровьем у человека всё в порядке и он может и дальше полноценно функционировать, если же на финале минусов окажется больше, то в таком случае надо будет сделать ещё столько приятных дел, чтобы количество плюсов и минусов выровнялось. Алика посмотрела на свой список: Нда-а-а…

Внизу истошно закричала мама – Алика бросилась вниз. Та лежала на полу, выставив ногу, будто костыль, и указывая ей на тот самый второй чемодан, который являлся причиной трагедии.

– Ты специально на дороге его оставила, да? Чтобы меня добить? – злобно шипела она, с ненавистью глядя на дочь.

Алика склонилась и хотела помочь ей подняться, но мама оттолкнула её.

– Я поеду одна, – неожиданно сказала Алика и сразу же жутко испугалась этим произнесённым ею самою словам: откуда у неё в голове такое взялось??? Господи, что сейчас будет…

Мама так и замерла с вытянутой в воздухе ногой.

– Я подведу весь коллектив, если не поеду, ты же знаешь… но если ты не хочешь, я, конечно, останусь… – лепетала в своё оправдание Алика: – Ведь мы должны были с Веней ехать, но из-за брата… да ты сама знаешь… Я просто не хотела всех подводить… – она чуть не плакала от подступившей досады.

Мама тяжело молчала.

– Значит… ты хотела поехать со мной только потому, что этот подонок не смог, так? – произнесла она ледяным тоном, от которого Алика должна была умереть на месте, но она почему-то не умирала, всё ещё борясь за свою бессмысленную жизнь.

Как раненный зверь, исподтишка подбитый собственным ребёнком, мама обречённо поднялась и медленно поковыляла в свою комнату и аккуратно прикрыла за собою дверь. Алике стало страшно, но одновременно  любопытно, что ли. Она ожидала, что мама, как всегда, будет кричать, потом ей станет плохо, придётся вызвать скорую, будет очередной приступ… А это её поведение было совершенно не свойственно для неё.

Алика заварила крепкий сладкий чай и тихонько пила его на кухне, прислушиваясь к звукам в маминой комнате. Обычно через некоторое время мама начинала плакать или стонать, что означало, что она готова к тому, чтобы её начинали успокаивать и лечить, но в комнате было тихо. Алика прислушалась: мама хихикала, с кем-то разговаривая по телефону, и Алика успокоилась: обошлось.

Она поднялась наверх. На столе лежал исписанный её корявым почерком листок. Подумав, Алика взяла новый лист, села за стол и красивым, каллиграфическим почерком, которому научил её дедушка, написала:

«Сказала маме, что поеду в Москву одна!» – и поставила напротив этой надписи жирный плюсик и долго его машинально обводила – ан бумаге постепенно проявилось огромное бесформенноне нечто – будто отражение того, что чувствовала она внутри.

Отложив карандаш, она прислушалась: в доме пока была тишина. Она аккуратно встала из-за стола и продолжила перекладывать сумки: выложила шерстяные носки, три! пары толстых перчаток, двое зимних штанов – как ни объясняла она маме, что всё это не понадобится им в весенней Москве, та настаивала и спорить с ней было бесполезно. за ними утрамбованные мамой курицу с бутербродами: она уже начала подтекать и успела запачкать некоторые вещи.

Теперь всё вмещалось в один чемодан: любимый дедушкин чемодан, японский – представительный и дорогой. Мама не хотела его брать, чтобы, опять же, не «обтряпыхать» в дороге. Алике же чемодан придавал уверенности, дедушка всегда ездил с ним в самые ответственные командировки и он был бы точно рад, увидь, что теперь он пригодится любимой внучке. Вот и второй плюсик. Осталось пять.

Алика подняла чемодан к себе в комнату, чтобы мама его случайно не увидела и не разразилась истерикой, потому что пока всё шло хорошо. Одевшись, она вышла в магазин. Прогулялась,  купила на утро любимый творожок и конфеты, решив напоследок себя побаловать перед дальней дорогой. Поставила третий и четвёртый плюсик. Надо ещё три…

Как же ей хотелось обсудить хоть с кем-то свои планы! Но Веня уехал, его младший брат переехал в Питер и ввязался там в какую-то неприятную историю. В тот вечер мама с азартом рассказывала ей, как услышала от знакомой, что Венин брат задолжал кому-то денег и теперь у него разборки с питерской преступной группировкой. «Я же тебе говорила, что это за семейство, а ты не верила, тоже мне, святоши!» С победоносным видом вещала она, раскачиваясь в своём фланелевом халате на кухне. «А ведь ещё билеты пропадут! – жадно причитала мама, – деньги-то из фирмы, да? Может, МНЕ с тобой поехать?» – неожиданно предложила она.

Алика обалдела. Она даже не задумывалась об этом варианте. Но да, мама часто вспоминала как в молодости она мечтала уехать в Москву, и только рождение Алики помешало ей в этом. Своим появлением на свет дочь нарушила все её планы и Алика с детства испытывала из-за этого чувство вины. Так, может, действительно стоит теперь поехать вместе? Может, так хоть немного Алика сможет компенсировать ей все те жертвы, которые ей пришлось перенести ради неё…

Поразмыслив, она поняла, что да, это идеально решение. Мама, которая так любила свою Москву, наконец то в ней опять побывает! А Алика презентует их проект на конференции. Может, и Веня успеет подъехать, всё-таки от Питера до Москвы гораздо ближе, чем досюда. На том они и порешили и так и планировали до сегодняшнего вечера…

Собравшись в дорогу, Алика поставила заново собранный чемодан за дверью и так и не успев «сделать» ещё три плюсика, легла в кровать. Заснуть ей вряд ли удастся – она жутко нервничала от всех этих событий, но хотя бы полежит и наберётся сил перед дальней дорогой. Да и маме не попадётся на глаза – та просыпалась ночами от любого шороха, а ссориться с ней перед отъездом Алике совсем не хотелось.

Но ей всё-таки удалось немного поспать и настроение утром было отличное. Она выпила крепкий чёрный кофе, съела булочку с изюмом, творожок и шоколадную конфетку с орешками. А потом и вторую. Из окна приятно веяло началом весны, хотя на улице ещё был приличный минус. Алика зашла попрощаться с мамой, нагнулась, чтобы поцеловать её, но та отмахнулась, зарылась в одеяло и начала рыдать.

– Я поехала, – сказала Алика, но её никто не слышал. Она вышла и закрыла за собою дверь.

Маршрутка уже стояла, в город она ездила два раза в день. Поезд в Москву отходил поздним вечером, но всё-таки она решила поехать на утренней, чтобы точно не опоздать, уж лучше она посидит на вокзале и подождёт.

До города было три часа езды и всю дорогу Алика смотрела в окно, за которым неспешно оживала природа: снег уплотнялся и становился аппетитным, как пломбир. Из него торчали куцые северные ёлочки, с веток которых спадали последние зимние шубки.

Мама не звонила. Она всегда выдерживала паузу, но обычно хватало её надолго и она как ни в чём ни бывало начинала щебетать ей в трубку. Сегодня же она не позвонила ни через час, ни через два. Алика сама набрала ей ближе к вечеру, но она не ответила. Подобное было впервые, Алика уже сильно нервничала. К моменту прибытия её ночного поезда она набирала маме так часто, что телефон начал разряжаться и она уже успела сто раз пожалеть о том, что всё-таки поехала. Она даже пыталась вызвать такси и вернуться домой, но как назло никто не соглашался ехать в её сторону, будто что-то держало её, не позволяло свернуть с намеченного пути. Когда прибыл поезд, ей всё ещё не верилось, что она сейчас возьмёт свой чемодан и войдёт в него. Но она вошла. И даже нашла купе. И поехала. Одна. В Москву. И всё это как будто происходило не с ней.

– Всё-таки вы дурно выглядите, Алика, – подметил наблюдательный Александр и загадочно подмигнув, достал из бокового кармана сумки на колёсиках старомодную металлическую фляжку. Открутив крышку, которая по совместительству являлась и рюмкой, он налил в неё немого содержимого и протянул Алике: – Наша домашняя настойка на травах, вмиг вся хворь выйдет!

– Спасибо огромное за заботу, но я, пожалуй, не буду… – и, заметив его расстроенный взгляд, Алика смущённо пояснила: – у меня была склонность… к зависимости…

– Зависимости? Алкогольной? – удивлённо поднял брови Александра.

– Не то чтобы… Просто тяжело было очень и я не могла отвлечься от мыслей… Иногда выпивала немного, чтобы уснуть, но мама постоянно говорила, что я сопьюсь, что алкоголь – это яд…

– Да! Яд! Но только в больших количествах! А то, что я вам предлагаю – а целебный эликсир! На травах, которые мы собираем собственнолично!!! – блеснул он своими большими глазами: – А что, ваша мама сама никогда не употребляет алкоголь? – прищурился он лукаво.

– Употребляет, – вздохнула Алика, – но очень редко…

Мама почти никогда не пила, потому что алкоголь действовал на неё крайне отрицательно. Сначала под воздействием паров она впадала в чрезмерное веселье – начинала петь, танцевать, гримасничать, а затем у неё наступал приступ ярости и отчаяния – она становилась плаксивая и начинала всех обвинять в своей неудавшейся жизни. Алика очень жалела её в такие моменты.

Когда был жив дедушка – то на праздники он говорил: «Ксения, тебе компотик», а себе и Алике наливал немного ликёра – он их очень любил. Они болтали обо всём на свете, а мама ела и сразу уходила к себе смотреть телевизор.

А в последний год, после того, как дедушки не стало, Алике было так тоскливо, что почти каждый вечер она выпивала, чтобы хоть как-то отвлечься от этого тяжкого состояния потери и мама переживала, что Алика сопьётся.

Этот новый год они впервые проводили без дедушки – Алексея Венедиктовича. Учёный-математик  с мировым именем, которого все знали и уважали в их закрытом научном городке, умер в начале прошлой весны, ровно год назад. Его чуткое, большое сердце однажды утром перестало биться…

Это было потрясением для всех, его все любили. Провожали всем городком. Веня не оставлял её ни на минуту, поддерживал под локоть, обнимал. И тоже плакал. Скромно, по-мужски, но вовсе не стесняясь своих слёз.

Потом они всё лето трудились в лаборатории. Алике пришлось возглавить их исследовательский проект вместо дедушки, все единодушно проголосовали «за». Было тяжело и непривычно без их любимого и бессменного лидера, но они гордились тем, что развивают его идеи и даже повесили портрет Алексея Венедиктовича на стену. Он смотрел оттуда добрым, мудрым взглядом и от этого их работа шла легко и быстро. Они и не заметили, как к зиме внесли последние исправления и можно было презентовать проект.

На Новый Год все собрались у Алики по их старой традиции. Наготовили салатов, вспомнили дедушку. Все расселись за круглым столом на кухне, Алика несколько раз звала маму, близился бой курантов, но та не выходила из своей комнаты. Она хотела было пойти за ней, но Веня придержал её за руку: «Не переживай, теперь ей с нами нечего делать, она только из-за дедушки нас терпела». Алика расстроилась от этих слов, было тоскливо и непривычно сразу без обоих родных за столом, но Веня крепко сжал её руку, и она успокоилась.

Они болтали до утра, веселились, жарили рыбу во дворе. Как всегда, был сильный мороз, но им было хорошо и уютно. Разошлись уже под утро. Алика помнит, как переоделась и тправилась спать, а вот проснулась уже в больнице. Увидев, что она очнулась, сидящий рядом на стуле Веня с облегчением закатил глаза:

– Господи, слава Тебе! Видишь, я уверовал в высшие силы, как ты и хотела! –  он наклонился и прижался к её щеке.

– Просто ты стареешь, – засмеялась она над Веней, который был её ровесником, недавно они очень душевно отпраздновали его двадцатисемилетие.

– Состаришься тут с тобой! – бубнил он, старательно скрывая улыбку. Всегда пребывавший «на стиле», сегодня он был непривычно помятый, с засаленными волосами и длиннющей щетиной. Он смотрел на неё отрешённым взором, о чём-то явно размышляя.

Алика хотела повернуться в его сторону – но шевелиться было трудно, тело было тяжеленным, а руку неприятно колол катетер. Она впервые видела его живьём идентифицировав устройство только благодаря почёрпнутым позаниям из фильмов. Веня не сводил с неё глаз.

– Вень, ты чего застыл-то?

– Сейчас доктора позову, лежи, – он нервно и резко поднялся, но в дверях всё-таки обернулся и тепло подмигнул.

Через минуту они вернулись вдвоём:

– О! Наша спящая красавица очнулась! Как самочувствие? – воодушевлённо поинтересовался доктор. ОН сел рядом, измерил пульс и заглянул в её зрачки.

– Так себе… – честно призналась Алика, – а что со мной такое? –  спросила она врача, но тот многозначительно взглянул на Веню и ничего не ответил.

– Что такое? – ей уже становилось тревожно от их непонятных взглядов.

– Тебе Веня всё расскажет, а мне пора бежать, пациент с обморожением прибыл, – доктор накрыл ладонью её руку в знак поддержки и стремительно вышел, надевая на ходу очки и маску. Алика смотрела на Веню. Выдержав её требовательный взгляд, он с невозмутимым лицом пододвинул стул и, наклонившись к ней, вкрадчиво произнёс:

– Ты чуть не умерла от обморожения-а, – он внимательно рассматривал свои руки, будто именно с них считывал эту информацию, – это ещё хорошо, что у нас отличные врачи и до больницы пять минут… – он произносил слова почти по слогам и Алику раздражал этот его тон:

– А чего ты злой то такой? Уже хотел моё место занять, а тут я взяла, и воскресла?

Веня метнул на неё жуткий взгляд, вскочил и отошёл к окну.

– Да я шучу, Вень! Шучу, ну прости, ну пожалуйста! Ну сядь рядом, а? – она уже поняла, что пошутила крайне неудачно и взялась примирительно канючить, но Веня продолжал стоять и смотреть в окно.

– Так что случилось?

– В смысле, что случилось??? – он резко развернулся, оперевшись о подоконник: – Твоя сука мать решила отправить тебя к дедушке, вот что случилось!

Алика поморщилась, не понимая:

– Что ты несёшь? Можешь нормально рассказать?

– Когда мы разошлись,  накрылся общий трансформатор, под утро, все уже спали…

– А ты что же не спал? – ехидно поинтересовалась Алика.

– Не спалось, – зыркнул он, – а потом я увидел, что в твоей комнате окно нараспашку!

Веня жил в коттедже напротив, в точно таком же, как у Алики.

– И ты побежал меня спасать! Ты такой милый! – почему-то продолжала подкалывать его Алика.

– Да, побежал! И спас, вообще-то… Не благодари, – ухмыльнулся он.

Они дружили с песочницы, их дома были напротив. Веня с детства был хулиганом, но при Алике старался вести себя прилично. Алика же была воспитанной девочкой, но при Вене позволяла себе хулиганить. Объединяло их неиссякаемое детское любопытство и любовь к приключениям: вместе они строили шалаши, лазили по деревьям, бегали в скалы искать сокровища.  У неё не было друга ближе, чем он. А у него – чем она.

– А что, не надо было? Ты была уже белая… – Я испугался, что ты… Он непроизвольно дёрнулся от страшных воспоминаний.

– А где же была мама…

– У тебя мозги, смотрю, отмёрзли таки!

– ???

– Да не было её, этой…  – он еле сдерживался.

Веня не переносил Аликину маму и их неприязнь была взаимной. После смерти дедушки она только усилилась и Алика тяжело переживала конфликт дорогих ей людей. Она страдала от их ссор и много раз пыталась их примирить, но хватало этого не надолго. А теперь у Вени был такой повод наброситься на маму с новой силой! Да, та была рассеянна и беззаботна и могла запросто забыть закрыть окно, но злого умысла в её поступках точно не было, такой уж она была человек.

– Ладно, хорошо, что всё закончилось хорошо, – попыталась сменить тему Алика.

– А ты, оказывается, эгоистка! – остановил он на ней обличающий взгляд, – отлично всё, бл..ть, закончилось! Да проснись ты, Алика! Твоя мамаша еб..нько!!!

– Вень, да хватит уже! Что ты мне предлагаешь, новую завести? – она хотела было скрестить на груди руки, но катетер не дал этого сделать, больно кольнув её в локтевой сгиб.

Стоя спиной к подоконнику и опираясь на него руками, Веня скрестил ноги и свесил голову:

– Ты знаешь, как я любил твоего дедушку… А твою смерть я бы, может, уже и не пережил…

Оторвавшись, он потрепал её по волосам и вышел.

Алика горько заплакала. Да, она знала… Но что она могла поделать, раз её мама такая! И ей было так невыносимо жалко её, такую неповзрослевшую и совершенно неприспособленную к самостоятельной взрослой жизни. Мама всегда была как ребёнок, по-детски наивная, она звонко смеялась, когда ей было хорошо и громко плакала, когда ей было плохо.

В больнице она пробыла все новогодние праздники. После того, как на пятый день Алика пришла в себя, начала каждый день приходить мама. Она жутко переживала за дочь и проводила в палате все дни напролёт, с волнением встречая каждый приход врача. Тот каждый раз её успокаивал и повторял, что самое страшное уже позади, но мама продолжала настаивать на дополнительных осмотрах Алики и проверке всех её показателей. Веня презрительно фыркал и отворачивался, если навещал Алику в такие моменты, мама же упрекала его в бессердечности и пофигизме.

Алика же была просто счастлива! Впервые в жизни она проводила с мамой столько времени: вместе они вспоминали весёлые истории, смеялись, шутили, рассматривали фотографии знакомых в интернете. Каждый вечер, перед уходом, мама обнимала и целовала её и Алика так близко чувствовала и вдыхала запах самого родного ей человека!

Веня тоже приходил каждый день, справиться о её самочувствии и обсудить рабочие моменты. Они уже доделали программу и теперь оставалось лишь подшлифовать интерфейс, к которому Алика не была равнодушна и постоянно вносила в него всё новые и новые правки. Мама ругала её и повторяла, что она должна отдыхать, но Алика уверяла её, что любимое дело и было для неё отдыхом. Мама нехотя, но соглашалась

– Да дай ты ей отдохнуть, что ты её всё мучаешь! – упрекала она Веню, хоть и старалась сдерживаться, и Веня тоже, сжав зубы, терпел её замечания, все желали скорейшего выздоровления Алики и старались не мешать этому процессу.

Но когда она вернулась домой, всё остальное тоже вернулось: и тревожность, и бессонница, и паника, и мамины недовольства, и упрёки… Про случившееся мама стала утверждать, что Алика напилась на Новый Год и сама открыла окно. Она уверяла, что у неё проблемы с алкоголем и что пить ей нельзя и Алика была вынуждена согласиться.  Доктор выписал ей антидепрессанты и успокоительные, от которых, поначалу, ей, и правда, становилось лучше. Когда она выпивала четыре таблетки – тоска отступала и возвращалась только через четыре часа, когда они переставали действовать. Веня ругал её, говорил, что столько их пить нельзя, а мама, наоборот, была рада, что та приходит в себя. Самой Алике уже было всё равно, ей хотелось просто перестать что-либо чувствовать.

Идея поехать в Москву на конференцию пришла им с Веней неожиданно, когда они узнали, что в этом году она будет проходить в Москве, а не в Америке, как все прошлые годы.

– Это знак, подруга, надо ехать! Всё готово, надо выходить в мир!

– Ты серьёзно? Вень… мне как-то стрёмно… я никогда никуда не ездила, ты же знаешь, да ещё эти пилюли…

Веня поморщился:

– Как раз слезешь с них, пройдёмся в Москве по топовом специалистам, или ты что, хочешь в овощ превратиться?

– Нет, не хочу… – Согласилась Алика и решено было ехать.

Венька… Господи… Как же ей не хватало сейчас его поддержки! Алика надеялась, что с его братом всё разрешится и он успеет приехать в Москву до начала конференции. Тем более теперь, когда не будет рядом мамы. Вчера она написала ему в двух словах о произошедшем, о маминой внезапной болезни и о том, что решила поехать одна. Веня обрадовался и встревожился одновременно: «Огонь! Так даже лучше. Доедешь – напиши, обнял!»

Прошло уже больше суток с тех пор, как Алика покинула родной дом. Мама так и не отвечала. Тревога за неё уже переросла в гораздо более существенное чувство. Страх, как тектоническая плита, сдвинул все остальные ощущения, заняв центральное место. Алика была не в силах игнорировать эти таинственные шевеления и понимала, что не встреть она сейчас этих добродушных Сакальских, неизвестно, какие последствия были бы от этих непонятных и пугающих внутренних процессов.

А так… Она пила крепкий чёрный чай с романтическим привкусом термоса и чувствовала, что живёт! Разговаривает, беседует, что-то обсуждает и даже смеётся!

– Так и что же, вы напивались до потери памяти, что ли? – донёсся до неё голос Александра, который  поставил свою фляжечку и рюмку на стол и хитро вглядывался в Алику.

– Нет, нет, конечно, нет… Просто вечером хотелось как-то отвлечься, не было сил выносить это состояние…  Не могла заснуть, а это помогало…

– Алика, значит, вам не грозит алкогольная зависимость, ведь это совсем другое! Зависимость – это когда человек не может остановиться, понимаете? Не может что-то НЕ делать! Если уж начинает пить – то до усрачки, извините. Да и не только пить. Люди зависимы от гораздо более вредных вещей – от еды, от интернета, от бессмысленного потока информации, от комфорта, от дискомфорта, от привычки не думать, думать… И это намного страшнее, чем алкоголь или табакокурение, уверяю вас, потому что эти враги не идентифицированы нашим сознанием поэтому и незаметны нам, они коварны, потому что разрушают медленнее, но  вернее! Уж поверьте!

– Но все говорят…

– Да кто говорит то, кто??? Люди, которые вообще потеряли способность мыслить??? Кто использует свою голову только чтобы в неё есть??? Алика, ну вы же умный человек, не уподобляйтесь стаду, а то оно вас затопчет! – он нервно подался вперёд, его интеллигентное худое лицо было взволновано и сосредоточено, а фланелевая рубашка в клетку выдавала в нём человека, которому можно верить. – Вот вы говорите, – продолжал Александр, стараясь успокоиться, – что употребляли алкоголь, потому что он помогал вам решать проблемы со здоровьем, так при чём тут зависимость? Если в какой-то момент он был для вас лекарством, так это же хорошо, разве нет?

Алика задумалась. Да, всё так… Год назад, после смерти дедушки, они остались с мамой вдвоём и  у неё начались эти страшные состояния: паника, тревога, удушливость… А настойка на травах помогала расслабиться, отпустить эту боль хотя бы ненадолго, хоть на чуть-чуть. И это уже было облегчением.

Но мама её постоянно ругала, она говорила, что дед – Алике сильно резало слух такое грубое высказывание о любимом и дорогом ей человеке – поил её и сам поддавал, поэтому так рано умер. Это было ложью, но Алика не могла с ней спорить, просто не было сил. А потом ещё этот случай с обморожением… И эти жуткие таблетки… От них она тупела и плохо соображала… Хорошо, что они доделали основную работу ещё в декабре, а то ей было бы стыдно за свои мозги перед ребятами. А мама наоборот, подбадривала её, говорила: «Ничего, зато не сопьёшься».

Таблетки давали много побочек: Алика стала набирать вес, постоянно клонило в сон, болел живот, тошнило.

– Это просто возраст, ты ведь уже не молодуха, – успокаивала её мама.

Алика смотрела на себя в зеркало: на кого она стала похожа! На её стройных ногах появились вмятины, наверное, целлюлит. Длинные прямые волосы пришлось отрезать – они начали сечься и выпадать, а раньше были блестящие, платиновые, теперь же это был какой-то волосяной покров, похожий на седину старухи. Всё тело стало  рыхлое, мягкое, как у ангелочков на картинах. Мама же её утешала, говорила, что раньше она была как жердь, зато теперь стала похожа на человека!

– Александр, вы правы. Если вы действительно так думаете – я соглашусь на ваше предложение, если вы и правда считаете, что это не навредит…

–Да, считаю! – твёрдо заявил тот, – и даже вот так! – и он, долив рюмку до верху, показал жестом, чтобы Алика выпила полностью. Она так и сделала.

Горячее тепло наполнило её изнутри, дрожь отступила. Она почувствовала сначала ноги –  захотелось их вытянуть, потом руки – они стали тёплыми, даже горячими. Алика взяла со стола предложенный ей бутерброд с тёмной домашней колбасой. Он был нереально вкусный и, запивая чаем, она съела таких два. Пришло оповещение о доставленном сообщении и, увидев, что оно от мамы, Алика жутко обрадовалась:

Пришло оповещение о доставленном сообщении и, увидев, что оно от мамы, Алика жутко обрадовалась:

«ДРЯНЬ!!!» – было написано в нём большими буквами.

Глава 3

Виктор вышел из машины, припарковав её на том же месте, что и вчера.

– А ну-ка иди сюда! – он дёрнулся, услышав голос «розовой шубки», но, к его облегчению, сегодня она порабощала им собачку. Он с сочувствием глянул на бедное животное и вдруг узнал в нём Муху, любимую питомицу Кати и дяди Миши. Раньше Муха всегда была обожаема: её одевали в модные собачьи наряды, делали элегантные стрижки, а в плохую погоду она ходила гулять в белых сапожках. Картина прогулок с Мухой была неизменной: академик гордо вёл под ручку Катю, а спереди их охраняла Муха: неодобрительно зыркая на прохожих, она выявляла их на предмет опасности.

Виктор к собакам относился спокойно, тем более, к таким маленьким. Они казались ему особенно бессмысленными, но Муху он выделял среди остальных. Возможно, так было в силу доброго отношения к её хозяевам, но доверчивая Муха не догадывалась о его пристрастности и всегда радостно бежала навстречу. Вот и сейчас, узнав Виктора, она отчаянно ринулась к нему а тот присел и уже тянул к ней руки, но Муха, не добежав всего несколько шагов, дёрнулась, упала назад и жалобно завизжала.

– Вот ведь ты тупая!!! Да что же ты бросаешься-то на всех, а! – пристыдила Муху «дама с собачкой».

Несчастная Муха, обвиняемая в заниженных умственных способностях и немотивированной агрессии, тряслась от страха и стыда. С тоской во взгляде она удалялась от Виктора, не в силах сопротивляться тянущему её за тонкую шейку поводку. Стыдливо перебирая грязными босыми лапками, она донашивала потрёпанный комбинезон.

– А ей так не холодно? – попытался вступиться за бедную Муху Виктор.

– А чего ей холодно-то будет? Она же дворняга, может хоть на улице спать!

Это был конец! Муху аж затрясло от этих слов! Ни она, ни Виктор не могли поверить в отсутствие благородства в её происхождении! Виктор присмотрелся к Мухе – мощная шерсть рвалась наружу, распирая мешавший ей это делать одеяние.

– Избаловали её просто! – продолжала издеваться над Мухой новая хозяйка. – Это же просто собака! Зачем ей все эти наряды?

Муха всё слышала и молча страдала. Растоптанная самооценка не позволяла ей даже поднять взгляд и, безвольно ступая, она пошла за тянувшим её в подъезд поводком.

Из машины вышел Мартин, закончивший разговор по телефону:

– Нам сюда? Во Дворец Съездов? – махнул он портфелем в сторону подъезда.

– Сюда, – улыбнулся Виктор весьма уместному эпитету.

Его дедушка в советское время был известным художником и любил рассказывать историю о том, как за заслуги Сталин лично подарил ему эту квартиру.

– Удивительно, Вить! Я столько раз видел эти плакаты, а, оказывается, их твой дед рисовал! – Мартин рассматривал стены в квартире Викторы, сплошь покрытые дедовыми рисунками.

– А умер он в свой юбилей! Прямо на столетие! Он так и планировал, по бабушке сильно скучал. Представляешь?

– Обладеть! Я думал, такое только в фильмах бывает.

В дверь позвонили и Виктор взял у курьера еду. Он разлил по бокалам густое домашнее вино и они с Мартином выпили за знакомство.

– Интересное! – отметил Мартин, с удовольствием отпивая очередной глоток, – это же надо, из слив, а такой вкус!

– Родители делают на даче, они у меня затейники.

– А здесь ещё балкон есть? – кивнул он на торчащуй за окном полуколонну.

– Показать? – спросил Виктор, привыкший к подобному интересу гостей.

– Да, я не видел таких площадей ни разу, если честно, – признался Мартин и они пошли на балкон.

Балкон огибал весь дом и раньше здесь запросто можно было встретить соседа из другой квартиры. Сейчас же люди редко сюда выходили. Только возле окон Виктора стояла плетёная мебель – раньше его семья любила тут отдыхать, так повелось ещё со времён дедушки с бабушкой – для них балкон был огородиком на шестом этаже. Здесь по деревенской привычке летом они выращивали помидоры и огурцы в больших деревянных горшках. Балкон был настолько широкий, что даже зимой, когда половину его заваливало снегом – столик и стулья оставались незаметёнными. Снег не долетал до окон и ложился в метре от них.

Заняв места за столиком, они наблюдали, как уставшие от зимы деревья замерли в ожидании весны. Она уже витала в прогревающемся воздухе, аппетитную сладость которого вдруг затмил резкий запах табачного дыма. Снизу раздался женский голос:

– Привет, как ты? … – ответом была тишина, означавшая,  что оппонент был на «другой стороне провода».

– Представляешь, что я нашла в шкафу?

– …

– Прости…

– …

– Я тоже переживаю…

– …

– … Да я не рылась, просто хотела …  думала, может Кате что-то передать нужно, как думаешь?

– …

– Извини, ты прав.

– …

– Ты когда приедешь?

– …

– Хорошо, – промурлыкала «розовая шубка».

Дверь внизу захлопнулась, и Мартин с Виктором, переглянувшись, вернулись на кухню.

– Я не стал тебе говорить об этом на балконе, но вот, посмотри, пожалуйста,  –  и Виктор взволнованно протянул Мартину вчерашнее письмо.

Мартин внимательно изучил конверт, кивком спросил, мол, можно ли достать само письмо и, получив подтверждение, извлёк аккуратно сложенный в два раза лист А4 с подогнутым сбоку краем. Развернув, он сначала бегло просмотрел содержание, а потом начал размеренно читать вслух:

– Забери меня поскорее… тут очень плохо… – он сделал удивлённую паузу и продолжил чтение: – На днях умерла соседка по койке, я чувствую, что следующая, я уже еле хожу… я боюсь… мне не дают звонить, телефоны у всех отобрали… я попросила медсестру передать тебе это письмо…. пожалуйста, забери меня, я здесь точно сдохну…

Не отрывая удивлённого взгляда от листка он спросил:

– Что это??

– Я вчера достал из почтового ящика…

– Ну и ящик у тебя… Но здесь же другой номер квартиры?

– В том то и дело… – кивнул Виктор, удивишись его наблюдательности.

– Что думаешь делать? – Мартин продолжал уже «про себя» перечитывать письмо и так удивлялся, как будто каждый раз видел там что-то новое: – Если это не розыгрыш, похоже, кто-то в большой беде…

– И я даже знаю кто, – и Виктор рассказал ему про соседа-философа, умершего в рыбный день, про его сына, китаеведа и младшую дочку Катю, которая до последних дней жизни академика оставалась единственной отрадой очей его.

– Вот я уже всю голову и сломал, может, пойти и отдать его, но я же его открыл… Вот думаю, может новый конверт купить, и положить в него, такой же адрес написать и опустить в ящик? Как думаешь?

Мартин трогательно улыбнулся его придумке:

– Логичней было бы его просто отдать. Ты же не виноват в том, что вскрыл, ты же думал, что это тебе, оно же в твоём ящике. К тому же заодно узнаешь, как дела у Кати и почему она такие тревожные письма пишет.

– Я думаю, может Юрке позвонить, у меня где-то записан его телефон.

– Китаеведу то? Конечно позвони! Только там, наверное, уже ночь, – Мартин посмотрел на часы, – а Виолетта Эвфрон это кто?

Виктор пожал плечами и рассказал про вчерашний инцидент с парковкой. Потом добавил:

– А сегодня я её опять видел, она гуляла с собачкой Зиновьевых, ты ещё в машине был.

– А, центнер в розовых мехах?

– Точно, – усмехнулся Виктор.

– Избыточная масса тела. Ещё и курит.

– Так ты понял, что это она на балконе говорила?

– Конечно, она же звала собачку, голос тот же. Забавная дворняга…

– Так ты тоже думаешь, что это дворняга?

– Конечно, – Мартин посмотрел на Виктора с недоумением, – Кто же ещё?

Виктор не знал, кто, он предпочитал котов. Вспомнив о котах, он начал озираться в поисках Баюна, тот, как ни странно, ещё ни разу не вышел за вечер.

Почуяв, что его звёздный час настал, в проходе проявился Баюн. Он картинно застыл на полушаге и в недоумении воззрился на Мартина.

– А, Норвежская Лесная Кошка! – махнул ему приветливо тот.

– Кто? – Виктор выглянул из-за открытой створки холодильника, Баюна надо было срочно кормить.

– Порода твоего кота.

– Серьёзно? Да он обычный, мы его на улице подобрали…

– Норвежской Лесной Кошке свойственны длинная шерсть и короткие лапы.

Виктор присмотрелся к Баюну, будто и его, как и муху, увидел впервые и отметил, что лапы то у него и впрямь коротковаты, а он то всегда думал, что это просто визуальный эффект!

– Норвежская Лесная Кошка может спускаться с деревьев вперёд головой. Он так делает?

– Нет, он просидел три дня на дереве как-то…

– Это из принципа, уверен!

– А вот по шкафу, и правда, вниз головой всегда спускается… А как он должен?

– Так умеет только он, другие кошачьи либо пятятся назад, либо спрыгивают. Но у него, – Мартин кивнул на Баюна, – высокий интеллект. Поэтому он не орёт зазря, а всё выражает взглядом.

– Надо же, а ты, оказывается, породистый! – ласково обратился к Баюну Виктор.

Рассекреченный Баюн выразил взглядом всё, что о них думал. Теперь то уж ему точно разговаривать с ними было не  о чем.

***

«Тварь неблагодарная!!!» – продолжали сыпаться от мамы оскорбительные сообщения и Алика выдохнула – Слава Богу! Значит, с ней всё в порядке. Она хотела написать, что у неё тоже всё хорошо, что она благополучно села в поезд и даже встрет, она убрала смартфон обратно в сумку.

– Значит, вы едите в Москву, и так как вы вообще едите первый раз, я делаю вывод, что и в Москве вы никогда не были?

– Точно, – улыбнулась Алика, ей так нравилось, как рассуждал Александр, чем-то он напоминал ей её собственного папу.

– Можно тогда спросить, если не секрет, дорогая Алика, откуда вы едите? – Александр перестал быть строгим и непрерывно потчевал «девочек» всевозможными вкусностями, разворачивая из фольги домашние деликатесы.

Не угощаться разносолами семейства Собольских было невозможно: тонкие кусочки мяса с запечённым чесночком, ржаной бородинский хлеб полукруглой буханочкой,  зелёные помидоры в ароматном маринаде. Была даже горчица из цельных зёрнышек в небольшой дорожной баночке.

Свой вопрос Александр задал деликатно дождавшись, когда Алика дожевала и взяла двумя руками кружку с чаем.

– Я из маленького научного городка Аманита. В нём я родилась и выросла и даже никогда никуда из него не выезжала. «И не планировала», – подумала Алика про себя.

– Значит, вы ничего не знаете?

– Нет, я всё знаю, – засмеялась она.

– Аманит? – переспросил Александр, я слышал про это место… Ещё передача была… Это где все люди пропали?

– Не все, только те, кто Скалы начал взрывать. У них там были строительные палатки, в которых они жили. После того, как заложили динамит и взорвали первую скалу, ночью все исчезли.

– Вот это да! – Камилла оторвалась от телефона и с интересом слушала завязавшуюся беседу, – а куда они делись?

– Никто не знает, просто исчезли, и всё.

– А когда же это было? – Светлана тоже была заинтригована.

– Давно, ещё до рождения моих родителей. А вот бабуся, папина мама, хорошо помнит, она тогда совсем молодая была. Они как раз в то время с дедусей только познакомились, а он на руднике работал, в скалах.

– Так смешно ты их называешь! – рассмеялась Камилла.

– Когда я была маленькая, как ты, – Алика подмигнула Камилле, – у меня было две бабушки и два дедушки и мы часто собирались все вместе… И папа тоже… И чтобы их называть по-разному, я так придумала, что папиных родителей звала бабуся и дедуся, а маминых – бабушка и дедушка.

– Тамилла это почти как Камилла, как я!

– Точно!

– А что они там добывали, в рудниках? – Александр машинально поправлял Камиллины косички.

– Да не то, чтобы добывали… Эти рудники там были всегда. Всё время, сколько лет Аманиту. Дедушка рассказывает… точнее, рассказывал… – она никак не могла привыкнуть говорить о дедушке в прошедшем времени. Пытаясь скрыть подступившие слёзы, Алика сделала вид, что увидела что-то интересное в окне. Её попутчики деликатно засуетились – Светлана подлила всем чаю, Александр составил Камилле бутерброд.

– Дедушка рассказывал, – продолжила она, успокоившись и сглотнув подступившие слёзы, –  что когда наша планета Земля только образовывалась – это была точка света, звезда. Звезды очень быстро крутятся, поэтому они постоянно горят, от накала скорости. А когда у них заканчивается заряд, то есть иссякает энергия, которая их раскрутила, тогда они начинают останавливаться и остывать. Постепенно огонь остаётся только внутри, периодически вырываясь наружу в виде магмы. Так вот когда планета сначала закручивается, а потом останавливается и остывает, у неё всегда есть как бы невидимая ось, за которую её держит…

– Как палочка у сахарной ваты? – предположила Камилла, внимательно слушавшая её рассказ.

– Точно, только эта палочка – невидимая, как бы вход в самый центр нашей планеты. И по преданиям, этот центр находится в наших скалах, в рудниках Аманита.

– Вот это да! – Камилла смотрела на Алику такими глазами, будто и она сама была с другой планеты.

– То, что вы рассказываете, Алика, чрезвычайно интригующе! – согласился Александр, машинально разравнивая ногтём кусочек фольги на столе, – но это предания, а есть ли какие-нибудь доказательства, исследования?

Алика пожала плечами, кто же это мог знать, старожилы рассказывали так:

– То, что вы рассказываете, Алика, чрезвычайно необычно! – сказал Александр, машинально разравнивая ногтём кусочек фольги на столе.

– Но это просто народные предания? Или есть какие-то доказательства, исследования?

Алика пожала плечами, кто же это мог знать, старожилы рассказывали разное. Александр достал смартфон и стал искать Аманит:

– Его, и правда, нет на картах, мистика какая-то! А как же вас находят? Как вы там живёте? У вас есть почта? Телефон? Банкоматы? Сколько вас там?

Алика засмеялась:

– Конечно, всё у нас есть. Просто наш город закрытый, секретный и попасть просто так к нам нельзя, да это и нелегко. Мы далеко от крупных городов, несколько часов езды, Сибирь большая.

– А как же к вам попадают? – продолжал изумляться Александр.

– Обычно, по дороге, – рассмеялась она, – только на въезде предъявляют пропуск.

– Так а в чём причина такой секретности?

– Так получилось…

И Алика вкратце рассказала историю родного города.

Люди жили здесь давно, испокон веков, благоприятствовал этому исключительный природный ландшафт: Аманит располагается в устье двух рек, которые берут своё начало из единого источника. Учёные не могут понять причину данного феномена. Но это далеко не единственное необъяснимое природное явление этих мест: на подъезде к Аманиту возвышаются  монументальные Скалы, они похожие на застывшие каменные пальцы, которыми Земля тянется к небу. И их ровно десять.

В 1950-х годах, во времена активного освоения Сибири, сюда добрались геологи и городок им сразу же приглянулся. Несмотря на свою удалённость, он был очень развит: здесь находились магазины, школа, почта, органы местного самоуправления и даже кинотеатр. Местного населения в нём было около пяти тысяч, люди это были образованные, предприимчивые, отважные и гостеприимные.

Так получилось, что окрестности Аманита оказались кладезем полезных ископаемых. Газ, нефть, руда, драгоценные камни – здесь было всё, чем богаты недра и государственные комиссии стали задумываться о том, чтобы развить этот город и сделать флагманом в освоении этих мест. Не хватало только одного: надо было наладить хорошее сообщение: проложить железную дорогу для вывоза ископаемых и газопровод, всё это должно было превратить Аманит в экономический центр Сибири.

Тогда местные жители не понимали, чем всё это грозит. Отважные, красивые и выносливые они были владельцами несгибаемых характеров, сформированных суровым климатом и в ландшафтной удалённости от других поселений. Аманитцы были совершенны в своей гармонии с окружающей природой и, несомненно, достойны звания венца её творения. Но были у них и слабые места.

Сражаясь в честном бою с силами природы, они никогда не сталкивались с другими, чисто человеческими качествами животного мира: лицемирием, подлостью и двуличием. Они не знали, что это такое и, соответственно, не умели эти качества распознать. Действовать они могли только напрямик, были просты, доверчивы и наивны.

На помощь им пришла сама природа – с прокладкой железной дороги начали возникать трудности – из земли стал вырываться взрывоопасный газ. Всё происходило прямо на глазах у строителей – только они положили новое полотно и сели на обочине перекусить, как вдруг – громкий хлопок! И тяжелейшие рельсы, как спички, разлетаются в разные стороны.

Сначала всё валили на нарушение технологий. Проектировщиков сняли, за дело взялись новые конструкторы, из Москвы. Но и столичных гостей природа не принимала. Пути продолжали разлетаться, работы не продвигались. Время шло, сроки поджимали, вложенные средства ждали отдачи. И она началась.

Начали пропадать люди. Те, кто руководил разработкой недр в Аманите. Исчезали они бесследно, все расследования и поиски заходили и в тупик. В происшествиях даже начали подозревать местных жителей – но они тоже искренне переживали за пропавших и всеми силами помогали в поисках.

Время шло, но ничего не менялось. Как только взамен исчезнувших назначались новые – они почти сразу пропадали без вести. Чиновники уже боялись руководить разработками, и, несмотря на перспективы, стали сторониться этих мест.

Была создана специальная секретная комиссия по изучению данного явления, но никаких научных объяснений найдено не было. Ученым не оставалось ничего, кроме как признать, что это необъяснимая аномалия. Копать землю здесь нельзя. Вообще. Любое нарушение поверхности грунта приводит к выбросу природного газа. А об исчезновении людей всё деликатно замяли.

Кстати, интересным фактом является и то, что в самом Аманите знание о «сплочённых поверхностях» передавалось из поколения в поколение. Им руководствовались при строительстве домов, построек, обработке земли. Все дома стоят здесь без фундамента, на огромных вековых деревьях, положенных вдоль течения рек. Как лучи, расходились улицы от устья. Землю для выращивания тоже не возделывали, а грядки формировали как большие клумбы, на земле, сверху создавая теплицы. Благодаря этому за относительно короткое лето можно было собрать полноценный урожай. Хранили запасы в естественных углублениях в Скалах, они были почти у всех за домами, копать погреб никому и в голову прийти не могло. Не было в Аманите и колодцев, в городе и его окрестностях били родники, снабжавшие весь город чистейшей, вкусной водой.

Постигшие неудачи заставили руководство отступить от намеченных планов. В итоге индустриальный город пришлось расположить в сотнях километров Аманита. Но за это время в Аманите успели произойти полезные изменения: был проложен высоковольтный кабель, способный выдерживать огромные мощности, и, как ни странно, при его прокладке никаких эксцессов не происходило. Также провели телефонную линию, построили лаборатории для исследования, оснащённые самым современным оборудованием, сделали обсерваторию, экспериментальную станцию.

Одним словом, средства были вложены колоссальные и чтобы они не пропали, руководство страны приняло решение организовать здесь самую передовую и секретную научно-исследовательскую базу, в которой будут работать самые талантливые учёные нашей страны. А чтобы сделать далёкий Аммонит перспективным для них, команде архитекторов было поручено создать проект научного городка, который был бы комфортен для проживания молодых семей. Так появился «научный посёлок», в котором родилась и прожила все свои двадцать семь лет Алика Станиславовна Барграссер.

– Так все ваши родные, получается, учёные? – наконец-то всё поняв, улыбнулся Александр.

– Мои бабушка и дедушка туда приехали, как только закончили ВУЗ. Они учились на одном курсе мехмата МГУ.

– А у меня брат там учится! – оживившись перебила её Камилла, на КВМ!

– ВМК, наверное? – поправила её Алика, улыбнувшись.

– Точно! – захихикала та.

– Алика, это всё так необычно, то, что вы рассказываете! – они с пониманием смотрели друга на друга и Алика кивала, – так что же, к вам никак нельзя приехать?

– Да можно, конечно, уже прошёл срок давности, оформив заранее пропуск любой может приехать.

Сейчас, по прошествии более чем полувека, материалы о таинственных событиях, сопровождавших разработки в окрестностях Аманита, начали потихоньку всплывать, с некоторых из них сняли гриф секретности. На их основании уже отснято несколько архивных передач, детективный фильм, японский мистический триллер и даже один голливудский блокбастер. Заинтригованные туристы регулярно посещают их места, преодолевая непростой тысячекилометровый путь. И каждый, кто приезжает в Аманит, отмечает: здесь возникают совершенно новые, необычные, неподдающиеся описанию ощущения. После поездки в Аманит меняется ход жизненных событий и происходят глубочайшие внутренние трансформации. А вот местные жители, родившиеся и прожившие в Аманите всю свою жизнь, как Алика, этих трансформаций не замечали, новых ощущений не испытывали, жизнь их текла монотонно,  размеренно и неторопливо,  и все они были этому вполне рады.

– Нам скоро выходить, да? – расстроенно спросила Камилла.

– К сожалению, да… – Александр растерянно улыбнулся: – Алика! Мы постоянно ездим по всей Сибири, но вы – самый интересный и приятный попутчик из всех, какие нам встречались, обязательно приезжайте к нам в гости, в Тобольск! Это красивейший старинный город, мы с удовольствием вам его покажем, у нас столько всего интересного. И как мы живём посмотрите… – он держал её руку в своих ладонях и было видно, что расставание Собольским тоже даётся тяжело. Светлана обняла Алику и расцеловала а Камилла, обхватив её за ноги, долго не желала отпускать взяв с неё обещание, что она обязательно к ним приедет.

Покинув вагон, они долго махали поезду вслед и Алика тоже им махала и слёзы уже жгли глаза.

Она бережно записала контакты Собольских сразу в несколько записных книг, чтобы случайно не потерять. Она обязательно посетит Тобольск! Раз в нём живут такие славные люди, значит, это необыкновенный город и она сделала глоток целебного настоя из фляжки, которую они подарили ей на память. На ней были выгравированы елки и уходящая вдаль дорога. Она поцеловала фляжку и прижала её к груди, потом легла на спину и закрыла глаза.

Видимо, она задремала, потому что ей казалось, что она вышла из купе и попала на лесную тропу, которая прорисовывалась постепенно, как текстуры на старом компьютере, по мере того, как она делала шаги. Алика повернулась и к своему ужасу увидела, что обратной дороги нет. Она сделала шаг назад – ничего не произошло, ноги скручивала невидимая сила, не дававшая  сделать ни шагу.

Алика открыла глаза и невидимая сила оказалась очень даже видимой, и сильно ощутимой. На её ногах сидела девушка с неприветливым лицом и наблюдала, как молодой человек запихивает их огромные рюкзаки под сиденье напротив.

– Вы не могли бы с меня встать? – раздражённо попросила Алика.

Парень резко обернулся, и оценив ситуацию, заржал:

– Зой, ты вообще нормальная? – и Зоя привстала ровно настолько, чтобы Алика успела достать из-под неё свои ноги и грузно опустилась обратно.

– Я сейчас её уберу, – весело пообещал парень, он уже запихал рюкзаки но, что-то забыв, снова его достал и начал энергично в нём копаться. Зоя же продолжала сидеть отрешённо глядя перед собой.

Заглянула проводница и спросила, не стеснят ли Алику новые попутчики, потому что в многострадальном вагоне всё ещё не работает печка. Алика пожала плечами и проводница, опытным взглядом оценив незаконное нарушения Аликиного пространства, поспешила хоть как-то компенсировать неудобство, предложив чаю. Алика кивнула и стала ожидать положенный сервис уже с интересом наблюдая, как парень то достаёт, то снова убирает вещи. Даже интересно стало, чем же всё это закончится.

Парень ещё долго копался в вещах, прежде чем успокоиться и проводница успела принести бещанный напиток. Но выглядел он совсем не так, как представляла себе  Алика. У них дома всегда пили чай в стаканах с подстаканниками, их обожал дедушка и привозил по новому экземпляру почти из каждой командировки.  И когда приходили гости, то часто отмечали, что чувствуют себя, как в поезде. Поэтому Алика, наконец-то попав в поезд и заказав чай, резонно ожидала, что почувствует себя как дома, потому что ей принесут: подстаканник,  трясущийся в нем от вибрации стакан и бьющуюся о его стенки железную ложечку – этакое дорожное трио, без устали аккомпанирующее путешественнику. По крайней мере так она представляла это себе из фильмов.

Но получилось, что из её ожиданий тут сбылся только стакан, причём он был настолько хлипкий, что проминался в руке. «Ещё бы в пакете принесли», – раздражённо подумала Алика. Зазвонил телефон, это была мама:

– Ну как ты там, путешественница? – насмешливо поинтересовалась она.

– Мам, привет, всё нормально…

– А чего не звонила? – в нетерпении прервалал её мама, – уехала и всё! Не нужна больше мать?!!

– Я звонила тебе весь вечер и всю ночь…

– Мне было плохо! Из-за тебя чуть удар не хватил! Давление подскочило…

– Так ты сейчас как, нормально? – заботливо спросила Алика, он ане хотела её волновать и была рада слышать даже в недовольном настроении.

– Лежу весь день, не могу встать… – с упрёком в голосе сетовала мама но её интонации стали смягчаться, ей было приятно беспокойство дочери.

– Я договорилась с Лилькой, она поможет тебе, если что, ты только позвони.

– Ты специально, да? – опять мгновенно взвилась мама. – Ты же знаешь, я лучше сдохну!– начала он заходиться привычной истерикой еле подбирая слова от накатившего гнева.

– Мам, – Алика взглянула на ребят, но те упорно делали вид, что не слышат истеричных криков её мамы из трубки, – я тебе перезвоню, я не одна сейчас…

– Как не одна? Кого ты там уже успела подцепить!!!

Мама набирала обороты и Алика к своему удивлению вдруг поняла, что просто не может сейчас слушать её голос. Она отключила вызов.

– Ты нормально, эй? – парень щёлкал пальцами у Алики перед лицом, – Тебе это не мешает? – спросил он про стаканчик, который Алика продолжала сжимать в руке. Чай в нём давно остыл, он был отвратительного вкуса и Алика его не смогла пить.

– Давай, я его уберу? – заботливо предложил парень и взял у неё из руки стакан. Вот теперь её стало хорошо окончательно, оказывается, этому мешал стакан, который она держала, не выпуская, видимо, уже долго. Она размяла руку и благодарно взглянула на парня:

– Что это?

– Пластиковый стаканчик первый раз видишь? – рассмеялся парень, – ну тогда у тебя много чего впереди: пластиковая тарелка, пластиковая ложка…

– Пластиковый нож! – метко добавила его молчавшая до этого спутница и они, переглянувшись, рассмеялись.

Но Алике было не смешно. В Аманите иногда использовали одноразовую посуду – то только бумажную, в городке учёных ко всему относились очень щепетильно. А пластик – враг экологии. У них даже целофановые пакетами пользоваться считались моветоном.

Опять звонила мама и опять начала кричать в трубку проклятия:

– Алика!!!! Гадина!!! Алика!!!!! – разрывала она трубку, но Алика опять отключила вызов.

– Очень приятно, Алика! – улыбнулся парень, – я – Арни, а это, – кивнул он на подругу, пробравшуюся и севшую у окна – Зоя.

Услышав своё имя, Зоя не обернулась и никак не отреагировала, продолжая немигающим взглядом наблюдать проносящиеся за окном пейзажи. Её можно было бы назвать русской красавицей, если бы не этот её отрешённый взор, портящий всю картину.

– Так ты откуда и куда? – Арни отхлебнул минералки, пополоскав её во рту.

– Из старой жизни в новую.

– От себя бежишь?

– Скорее, к себе.

– А-а, это дело. А мы на концерт едем, в Москву. Вот, затарились,  – И он кивнул на большую круглую сумку, лежащую на сиденье, – Лучший мастер сделал, год ждали.

Не сдержавшись, он взял её и, открыв, достал похожий на НЛО блестящий железный предмет. Расположив у себя на коленях, он начал легонько ударять по нему фалангами.

Глава 4

Словно очнувшись, тарелка начала оживать. Приглушённо, будто боясь разбудить остальных, заговорила она на своём инопланетном языке. Ещё не понимая, куда попала, но чувствуя, что ей предстоит, она то вскрикивала от удивления, то замирала в страшном  молчании.

Выпрямившись, Арни стучал всё сильнее и не привыкшая к теплу человеческих рук тарелка билась, мерцала холодной сталью, вскрикивала и замирала в оцепенении.

Мелодии далёких планет постепенно разносились по вагону  и всем сразу становилось понятно внеземное наконец-то решилось войти с нами в контакт! И Арни не останавливался. Сгорбившись, он самозабвенно приводил он тарелку в человеческие чувства, выбивая из неё единственную правда и, обессилев, тарелка таки не призналась ему в любви.

Он прижал её к себе, поцеловал, погладил и аккуратно положил рядом:

– Моя! Не зря я тебя так долго ждал! – ответил он её взаимностью.

– Придурок! – вполоборота прокомментировала Зоя.

Алика же не могла отвезти от тарелки взгляд: эти звуки её очень взволновали! Они прорезонировали с чем-то очень глубоким в ней, с тем, о наличие чего в себе она даже не подозревала.

– Что это? – настороженно поинтересовалась она, не отрывая взгляда мерцающего металла.

– А… Это же Хэнг! Хэнг-пад… Хэнг-драм… да все по-разному называют, неужели не видела? Ах да, – шутливо махнул он рукой, – ты же из древнего мира.

Алика улыбнулась, дружелюбный парень был близок к истине, ведь первые упоминания об Аманите находят ещё в древних писаниях. В них так и говорится, что есть центр мира, а «когда всё вышло из него, то путь туда закрыли». И «найти его можно, только если двигаться по спирали, но не быстро и не медленно, иначе всё. Но если выдержишь ты путь –  тогда сможешь узреть его, как оно есть». Дедуся Арго рассказывал ей легенды об их местах на ночь, перед сном, и Алика их помнила все, наизусть, потому что он рассказывал их ей по многу раз. Тогда, будучи маленькой девочкой, она много чего не понимала, лишь чувствовала, что дедуся говорит о чём-то очень и очень важном. А теперь, как откровения, иногда до неё доходили смыслы услышанного в детстве.

«Когда человек начал чувствовать, ему открылся мир во всей красе своей, а когда он попытался осмыслить это – врата закрылись, ведь нельзя понять то, что рождено для чувств», – это изречение она так часто слышала от него и только сейчас, в свои двадцать семь… в поезде… рядом с незнакомыми людьми и этим странным музыкальным прибором она вдруг чувствовала это… Впервые она по-настоящему им прониклась… Сейчас… лишь только услышала эти звуки… Да… это нельзя понять… нельзя понять то, что дано для чувствования…

«Когда впервые почувствуешь настоящее счастье – ты поймёшь, что это именно оно… Изучи его… исследуй, изберенди вдоль и поперёк и запомни! Непременно зафиксируй в своей памяти это чувство! Теперь ты знаешь, к чему  стремиться!»…

– Ты слышала, да? – бережно протирая тряпочкой Хэнг, он улыбался произведённыму эффекту.

– Да…

– Мастер его год делал! Сложнейшая работа! – Арни оглядывал тарелку под разными углами в поисках притаившихся заляпанностей, – я заказывал именно эту тональность, она очень редкая, он долго не мог добиться нужного звучания, но теперь – это шедевр! – зафиксировал он на Алике торжественный победоносный взгляд.

– Можно посмотреть? – уловив момент, набралась она храбрости спросить.

Арни кивнул и бережно положил Хэнг ей на колени: от этого по телу прошла дрожь… Алика притронулась к нему, но Хенг молчал…

– Дай ручку, – улыбнулся Арни поросшими молодой порослью губами.

– Погадаешь? – засмеялась она.

– Ага! – он взял её ладонь и прижал к своей, – чувствуешь?

Несвойственная его облику сосредоточенность проявилась в этом движениях. Поочередно распрямляя её пальцы на своих, он напрягал свою ладонь так сильно, что она выгибалась в дугу:

– Так сделай, поняла?

Алика кивнула, и, выгнув пальцы, ударила по Хэнгу. Тот раздражённо простонал и она испуганно взглянула на Арни, но он одобрительно кивнул: – вот этими местами, – показал он на соединения фаланг и она опять стала пробовать Тогда она повторила движение уже аккуратней – и тарелка настороженно стала её отвечать. Она напрягла пальцы всё сильнее – и звуки от этого становились всё ярче и глубже, распространяя приятные вибрации по всему телу.

– Попробуй здесь и здесь, по очереди, – указал Арни на две ключевые точки на тарелке и от ударов по ним тарелка запела и заиграла и Алика почувствовала, как теплеет прежде ледяная сталь.

– Спасибо, не могу больше, – она аккуратно отложила тарелку, боясь исчерпать из неё сразу всё волшебство и та блеснула в благодарность за оставленную силу.

– Да? Ты чувствуешь? – Арни с удовлетворением наблюдал за развитием их отношений, как сводник, познакомивший родственные души и теперь чувствующий себя сотворцом чего-то необъяснимо значительного.

– Чувствую.

– Подвинься, я спать, – сонным голосом сообщила ему Зоя и Арни отклонился, пропуская её на второй ярус. Она начала карабкаться и Алика с удивлением отметила, что у неё непропорционально массивные и ноги, будто не от неё. А Зоя к ним так и относилась, лишь из необходимости таща их за собой, помещённые в мешковатые штаны оверсайз. Полка угрожающе заскрипела, испытав на себе всю тяжесть Зоиной натуры.

– С Зойкой мы ещё с колледжа, – растянулся на освободившемся от Зои пространстве Арни, пока Зоя раскрепощённо храпела на верхней полке, – мы из Ебурга, вот в Москву хотим перебраться, земляки предлагают вместе хату снимать, – планировал Арни их будущее, заложив руки за голову, – а ты где в Москве остановиться хочешь? Может, с нами, в долю? – он повернулся, сдувая со лба русую прядь, – трёшку можно будет снять, вместе будет веселее.

Алика пожала плечами, ей и так было не скучно. Они планировали с мамой поехать в квартиру, которая осталась бабушке Тамиле от её родителей. В ней много лет никто не жил, с тех пор как умерла Аликина прабабушка. Мама часто рассказывала о своих впечатлениях, когда они гостили у неё с родителями: «Это же надо было умудриться уехать в этот Богом забытый Аманит из такой квартиры! Почти в центре Москвы! Высоченные потолки, рядом метро, магазины, кинотеатры!» – она закатывала глаза и мечтательно вздыхала.

И когда они решились поехать, мама ей все уши прожужжала про эту квартиру. Как они там наведут порядок, сделают ремонт, как она останется там жить и больше никогда не вернётся в ненавистный Аманит. Алика соглашалась, она была рада за маму, что наконец-то исполнится её мечта.

Но когда оказалось, что Алика поедет одна, она начала сомневаться, хочет ли жить в старой квартире. Но и вариант, предложенный Арни, ей также не подходил – ютиться с незнакомыми людьми ей не хотелось. Для себя она решила, что разберётся по приезде, до конференции почти неделя, можно пожить в гостинице и съездить в бабушкину квартиру осмотреться. Или просто снять апартаменты на месяц – к этому варианту Алика склонялась больше, она видела множество потрясающих вариантов и даже потерялась в выборе. Отдохнув и расслабившись в компании ребят, и Алика впервые за долгое время уснула глубоким, крепким, здоровым сном.

Весь следующий день они с Арни играли на Хэнге, болтали, выходили подышать воздухом на станциях. Зоя от всех совместных времяпрепровождений отказывалась и продолжала увлечённо что-то делать в телефоне. Алика украдкой заглянула ей через плечо – Зоя играла в игру, где надо лопать шарики.

В Москву поезд прибывал рано, в пол шестого утра. Они, взбудораженные предстоящем прибытием, напились с Арни кофе и решили не ложиться спать. Зоя же, как обычно, заняла своё место на верхней полке.

– Так ты вообще никого не знаешь в Москве?

– Нет. – Алика отрицательно покачала головой. Весь день её настроение становилось всё лучше, ей не терпелось уже покинуть это купе, сложилось ощущение, что она находится в нём целую вечность.

– А я люблю поезда, пол жизни мотаемся туда-сюда с Зойкой. Надо уже осесть, детей завести, что ли. Его длинные волосы, заплетённые в дреды, были завязаны в хвост. Уши скрывались за пирсингом, не было только татух. Наверное, под одеждой кроются, подозревала Алика. Она помнила, как Веня, будучи подростком,  долго не решался сделать татуировку именно потому что не мог найти место, в котором её не будет видно. В итоге отказался от этой затеи, ограничившись модной стрижкой.

– Всё, на выход! – Арни толкал Зою в бок и она затряслась, как студень, открыв сонные стеклянные глаза. Потом она слезла и одела на спину свой походный рюкзак. Оба дня она ела, доставая из него всё новые и новые припасы, от чего он истощился и теперь от него осталась лишь скукоженная оболочка.

Они вышли на перрон. Арни помог вытащить Алике её чемодан и выгрузил их с Зоей вещи.

– Ну что, мы тогда двигаем, вечером наберём тебе, как договорились. Если не найдешь жильё – звони, приютим! – он обнял Алику по-братски, Зоя вяло махнула ей рукой и они направились в сторону метро. Их предложение поехать вместе Алика отвергла, ей хотелось оглядеться, отдышаться, осмотреться, прежде чем опять погружаться в транспорт.

Она в Москве! В столице! Она никогда не мечтала сюда попасть, но сейчас чувствовала, что она на своём месте. Как просторно, как светло, Господи, как красиво!

Только теперь Алика осознала, что значит мегаполис! Здесь все куда-то спешат, едут, бегут, стремятся! И столько места для этого, столько пространства! Огромные здания исторической, сказочной архитектуры, и все как новые, все подсвечены, все сияют! У Алики захватило дух! И она будет тут жить целый месяц, а, может, и два, а, может, вообще тут останется! Теперь она понимала маму, почему она так мечтала о Москве! Как же её жаль!  Может, когда она выздоровеет то приедет, Алика уже тут обоснуется и они будут гулять по этим прекрасным улицам, сидеть в кафешках, ходить на выставки и в театры – делать всё то, что они планировали весь этот месяц.

Глава 5

Алика спустилась в метро, предварительно прочитав в интернете статью для туристов: где купить карточку, как воспользоваться эскалатором, что делать, чтобы не заблудиться и подобное, ей не хотелось выглядеть совсем уж аборигеном. Всё оказалось просто, и вот она уже спускалась в легендарную подземку: здесь было помпезно, роскошно, чисто, тепло и уютно, она почувствовала себя как дома, как в рудниках Аманита, по которым они всё её детство лазили с дедусей Арго.

По отзывам в интернете  она нашла кафе, работающее с шести утра, с видом на Кремль и направилась туда, располагалось оно на втором этаже гостиницы. Заказав кофе и круассан с земляничным кремом, она прошлась по номерному фонду. Администратор приветливо рассказал обо всех достоинствах их номеров, но Алике не понравилось их убранство. Было ощущение, что всё пущено на поток, ожидаемой роскоши не наблюдалось, на полу был расстелен ковёр из искусственного ворса.

Алика расположилась за дубовым столом у окна, достала планшет и занялась рабочими делами. Её не было на сайте двое суток – интернет в поезде не тянул, и она поставила загружаться все программы, чтобы сличить сегодняшние апдейты и отправить ребятам информацию о возникших ошибках, если таковые найдутся. А на её личном календарике шёл волнительный обратный отсчёт: уже совсем скоро двадцать первое марта – День Весеннего Солнцестояния, знаковый день, который, наконец-то, всё изменит!

Глава 6

Кафе Алика покинула ровно в 10.00, как только открылся ГУМа.  Она успела выпить несколько кофе и смузи, поэтому уборная, которую она увидела на входе, была как раз актуальна. С