Читать онлайн Без условностей бесплатно

Пролог

– Диана… – раздается низкий хрипловатый мужской голос, и я вздрагиваю, распахнув глаза.

Начинаю судорожно осматриваться по сторонам, не понимая, где нахожусь. Вокруг царит темнота, а в воздухе медленно расплывается туманная дымка. Ежусь от холода и обхватываю себя руками. Сдвигаюсь с места и делаю шаг, ощутив холодную поверхность. Когда опускаю взгляд на свои ступни, вижу, что я совершенно босая. Успеваю обратить внимание, что мои ноги все грязные, а белая ночная сорочка в дырах и темных пятнах.

– Диана… – голос раздается снова и уже гораздо ближе.

– К-кто з-здесь? – произношу дрожащим голосом, крепче обхватив себя руками.

Не знаю, что мной движет, но я продолжаю идти вперед. Туман вокруг меня начинает немного рассеиваться, и я понимаю, что иду в нужном направлении.

Тело дрожит уже не только от холода, но и страха, окутывающего с каждой минутой.

– Где вы? – зову, сама не зная кого.

Внезапно впереди натыкаюсь на что-то, и это что-то не дает возможности пройти дальше. Поднимаю руки и прижимаю ладони к холодной гладкой поверхности. Понимаю, что передо мной прозрачная стеклянная стена, и начинаю всматриваться, что находится за ней. Но ничего не вижу. На той стороне уже нет тумана, и я чувствую всем нутром, что мне во что бы то ни стало нужно попасть за эту стену.

Замахиваюсь и ударяю рукой по стеклу, но оно не разбивается. Бью еще и еще раз. Моя рука уже сильно болит, но я не останавливаю своих попыток. Ударив сильнее, замечаю, как на поверхности появляется трещина. 

– Диана… – голос раздается еще ближе и осознание того, что он где-то там, за стеной, и до него осталось лишь дотянуться рукой, заставляет напрячься всем телом и ударить со всей силы. 

Стекло разбивается с оглушающим треском, и стена рушится. 

Переступаю через осколки и кривлюсь, когда один из них больно впивается в ступню. Но я не обращаю внимание, а иду дальше с кровоточащей ногой. 

В какой-то момент я замечаю темный высокий силуэт. Это мужчина. Его широкие плечи и сильные мускулистые руки обтянуты темной рубашкой. Он стоит, не двигаясь, скрестив руки на груди. Его длинные ноги с узкими бедрами расставлены, и вся его поза говорит о сильной воле. Меня должен напугать или оттолкнуть его темный образ, но я почему-то все равно иду к нему. Какая-то неведомая сила тянет меня. 

– К-кто в-вы? – судорожно шепчу, останавливаясь в паре метров от него. – П-почему я здесь?

– Потому что так нужно, Диана.

– Н-нужно кому?

– Тебе.

– М-мне? В-вы ошиблись.

– Нет. Судьба никогда не ошибается.

– С-судьба?

– Да.

– Яяя…н-ничего не п-понимаю… – мотаю головой, чувствуя, что еще немного и мои ноги подкосятся из-за сильнейшей дрожи.

– Ты все поймешь, но не сразу.

– Кто вы, черт возьми?! – срываюсь на крик и чувствую, как от отчаяния глаза наливаются слезами.

– Тот, кто заберет тебя.

– Я вас даже не знаю. Что за чушь вы несете? – собираюсь подойти к нему и хорошенько встряхнуть, но на полпути останавливаюсь, встретившись с его взглядом. 

Застываю как вкопанная, посмотрев в его глаза, поражаясь их прозрачностью. Даже в темноте я вижу этот серый, леденящий душу взгляд. От него бегут мурашки. Они манят меня и в тоже время отталкивают. Я не понимаю, что со мной происходит. Разум кричит бежать от него куда подальше, но тело не слушается меня. Оно оцепенело.

– Диана… – его низкий голос стал звучать с какой-то особой нежностью и непроизвольно втягиваю ртом воздух.

Наблюдаю, как он протягивает мне руку с длинными пальцами, и опускаю взгляд на нее. Сверлю его руку взглядом, не в силах что-либо сделать. Меня переполняют противоречивые чувства. Что-то борется во мне. 

– Пойдем со мной, – его обращение выводит меня из оцепенения, и я снова поднимаю взгляд на него. 

– Мне будет там плохо? – зачем-что спрашиваю.

– Поначалу…но потом тебе будет очень хорошо. 

– Вы обещаете?

– Обещаю, котенок, – последнее ласковое обращение рушит стену недоверия, и я вкладываю свою руку в его.

Меня словно пронзает ударом тока и все сразу затихает.

Резко распахиваю глаза и подрываюсь в кровати, тяжело дыша. Поднимаю свою руку, которая покалывает, и смотрю на ладонь, не заметив чего-либо. Опускаю взгляд на себя и вижу, что я в своей постели и такой же белоснежной шелковой сорочке, как одела перед сном.

Прикладываю руку к груди, ощущая, как в ладонь отдаются гулкие удары сердца. Меня окутывает какое-то странное предчувствие. Будто этот сон – предвестник чего-то нехорошего. Он был настолько реальным и слишком мрачным, что становится не по себе. В последний раз что-то похожее случалось со мной перед смертью мамы, и от этого по телу пробегает нервная дрожь.

Глава 1

– Мисс Блоун, – обращается ко мне дворецкий, когда я делаю очередной мазок кисточкой по стене.

– Да? – поворачиваюсь, взглянув на него с высоты верхней ступеньки стремянки, на которой стою.

– Миссис Кэмерон хочет видеть вас, – мужчина в строгом темно-коричневом костюме с седой головой излучает полную невозмутимость.

– Что-то случилось?

– Не могу знать, мисс. Меня лишь попросили сходить за вами.

– Л-ладно, – перекладываю кисть в руку, держащую палитру с красками, и, придерживаясь за верх стремянки, аккуратно спускаюсь вниз. – Где я могу ее найти? – кладу палитру с кисточкой на стол, где лежат принадлежности для работы и, взяв тряпку, вытираю испачканные в краске пальцы.

– Она в своей гардеробной, – держа спину прямо, мужчина разворачивается и уходит.

Иду через холл, пытаясь вспомнить, где в этом огромном особняке находится хозяйская комната и поднимаюсь на второй этаж.

Ступаю в своих рабочих кедах, видавших виды, по дорогому ковру, вышитому из шелковых нитей, и поворачиваю направо. Пройдя по широкому коридору, стучусь в первую дверь.

Жду, что мне ответят на той стороне, но никаких звуков не слышно. Открываю дверь и вхожу в роскошную просторную спальню, оформленную в золотисто-бежевых тонах. Огромная королевских размеров кровать с резными деревянными столбами, словно центральный элемент, сразу бросается в глаза. Мебель в том же стиле, с резными витиеватыми элементами, покрытыми позолотой, дает понять, что хозяева любят кричащую роскошь. А большое зеркало, прикрепленное на потолке прямо над кроватью, вызывает в воображении картинки, говорящие о том, что на этой кровати люди предаются чему-то слишком откровенному и интимному.

– Миссис Кэмерон? – даю о себе знать, отбрасывая непрошенные мысли.

– Мы здесь, Диана, – голос хозяйки звучит за одной из двух дверей.

Подхожу к ближайшей и открываю, попадая в большую гардеробную, заполненную множеством брендовых вещей, начиная от одежды, обуви и сумок, заканчивая нижним бельем и многочисленной коллекцией купальников.

Замечаю хозяйку всего этого роскошества, сидящую перед туалетным столиком. Миссис Кэмерон – красивая блондинка тридцати пяти лет со стройной точеной фигурой и пухлой искусственной грудью, которую сделала пару месяцев назад. Теперь она будто бы специально, даже в домашнем халате, выставляет ее напоказ, не плотно завязывая пояс на талии. За спиной женщины стоит молодая девушка и делает ей прическу, закручивая белые волосы на плойку.

– Вы хотели меня видеть?

– Да.

– Я вас слушаю.

– Диана, мы вчера обсудили с супругом кое-что и хотели бы, чтобы ты еще занялась стеной над камином в главной гостиной.

– Эм…конечно. Только мне еще нужно закончить работу над стеной в оранжерее.

– У нас намечается большой прием через три недели. Сможешь закончить?

– Сложно сказать. Смотря, что именно вы хотите видеть на той стене.

– Мне нравится твой вкус. Ты умеешь отлично подбирать изображение и оттенки под интерьер. Пусть это будет что-то подходящее под стиль гостиной.

– Хорошо. Но, к сожалению, я не могу назвать точные сроки.

– Мы заплатим тебе за эту работу вдвое больше, чем за стену в оранжерее, если ты успеешь к приему.

– Я постараюсь, миссис Кэмерон, – понимание того, что это будет достаточно приличная сумма, заставляет согласиться, хоть это будет не просто.

– Отлично. Больше не смею тебя отвлекать. Возвращайся к работе.

– Хорошо, – разворачиваюсь и выхожу из гардеробной, чувствуя что-то приятное в груди.

Наконец-то я начну хорошо зарабатывать на любимом деле и это не может не радовать. Мне пришлось через многое пройти на пути независимого художника-декоратора по росписи стен. Я долго не могла найти для себя достойную работу, перебиваясь мелкими проектами. Иногда мне хотелось сдаться и бросить все к чертям, но рисование – это все, что я умею и очень люблю. Я живу творчеством и не представляю своей жизни без кисти и красок. Уже с детства я умела хорошо рисовать. А в школе углубленно начала увлекаться живописью. А после окончания школы я поступила в Чикагский институт искусств, где выучилась до бакалавра изобразительного искусства. Но в наше время не так просто найти хорошо оплачиваемую работу ввиду большой конкуренции и при отсутствии связей. Мне понадобился не один год, чтобы найти нишу, в которой я бы хотела развиваться и дальше. Именно настенная роспись стала мне наиболее близка. Однако я все равно не отказываю себе в удовольствии писать на холсте, хоть и в другом стиле.

Когда спускаюсь на первый этаж через парадный вход, в дверь входит мистер Кэмерон. Увидев меня, мужчина пятидесяти лет с коснувшейся сединой на коричневых волосах расплывается в улыбке.

– Диана, вы сегодня опять у нас.

– Здравствуйте, мистер Кэмерон. Я работаю у вас каждый будний день, – напоминаю то, о чем он всегда забывает.

– Да, точно. Как же я мог забыть. Как поживаете? – направляется ко мне.

– Не плохо. Спасибо, – теряюсь от его вопроса. Когда он подходит ближе, замечаю, как мужчина откровенно проходится по моей фигуре карими глазами. Становится не по себе.

– Вы сегодня замечательно выглядите, – вдруг кидает комплимент, чем еще больше сбивает.

– С-спасибо, мистер Кэмерон. Мне уже пора вернуться к работе, – натягиваю улыбку и собираюсь уйти.

– Постойте, Диана, – внезапно мужчина хватает меня за руку, и я резко разворачиваюсь к нему.

Вижу, как он кидает взгляд на второй этаж и снова возвращает на меня.

– Диана, мы могли бы с вами встретиться где-нибудь в неформальной обстановке? Я бы хотел обсудить с вами некоторые рабочие моменты.

– Разве рабочие моменты обсуждаются в неформальной обстановке? – вся напрягаюсь оттого, что он до сих пор держит мою руку.

– Я имел в виду, там, где не будет присутствовать моя супруга.

– Не думаю, что миссис Кэмерон это одобрит.

– Вам не нужно об этом думать.

– А о чем же мне думать? – вопросительно приподнимаю бровь.

– Я бы хотел узнать о вас больше, Диана. О вашей работе.

– Мистер Кэмерон, – стараюсь говорить как можно спокойней, хотя сама уже начинаю закипать от его настойчивого подката. – У меня есть бойфренд, и ему вряд ли понравится, что я провожу время в компании своего работодателя, к тому же в неформальной обстановке.

– А вы ничего ему не говорите. Пусть это будет наш маленький секрет, – начинает улыбаться.

– Боюсь, что это плохая идея. Простите меня, мистер Кэмерон, но мне нужно закончить работу. Ваша супруга пожелала, чтобы я еще разрисовала стену в главной гостиной и поставила мне жесткие сроки. Сейчас каждая минута дорога.

– Я знаю. Это я ей предложил.

– Тогда, может, вы дадите мне заняться своей непосредственной работой? – кидаю взгляд на свою руку, которую он до сих пор удерживает.

С секунду мужчина молча смотрит на меня, но, видимо, поняв мою категоричность, наконец-то опускает руку.

– Конечно, Диана, – ухмыляется. – Не смею вас больше задерживать.

– Благодарю, – произношу твердым тоном и ухожу по коридору, ведущему в оранжерею.

Я замечала в последнее время слишком странные знаки внимания со стороны мистера Кэмерона, но до сегодняшнего дня они не были такими явными. Горько понимать, как в современном мире обесценилось понятие брака. Люди изменяют своим половинкам, не испытывая при этом никаких угрызений совести. В кругах высшего света это вообще явление частое, когда влиятельный бизнесмен берет себе в жены молоденькую жену, а потом замаливает свои измены дорогими подарками и путешествиями. Не знаю, в курсе ли миссис Кэмерон о любвеобильности своего супруга, но мне по-женски жаль ее. Хочется надеяться, что мужчина понял мое отношение и увидел осуждение в моем взгляде. Совсем не хочется, чтобы это как-то повлияло на мою работу в этом доме. Я работаю здесь уже целый месяц, и мне очень нравится картина, над которой я сейчас тружусь со всем энтузиазмом.

Оказываюсь в оранжерее и останавливаюсь напротив стены, чтобы оценить уже проделанную немалую работу. Здесь я использовала одну их древних техник нанесения рисунка, которую называют альсекко. Так называемая альтернативная техника фрески, но со своими особенностями. Я наношу рисунок на сухую штукатурку, в отличие от фрески, которая наносится на мокрую. Мне приходится скрупулезно прорисовывать каждую деталь, расставляя акценты. Мне нравится, что здесь можно использовать водорастворимую краску и в любой момент исправить погрешность.

Любуюсь красивой картиной горного пейзажа, который простирается с террасы с каменными перилами. Своеобразным настилом, закрывающим террасу от солнца, я изобразила тянущиеся вьющиеся зеленые растения. Серые горы завораживающе контрастируют с голубым небом. Сбоку я нарисовала арку, в которой стоит красивая женщина с развевающимися на ветру темно-каштановыми волосами такого же цвета, как у меня, смотря куда-то вдаль. На ней надето легкое синее платье длинной чуть выше колена. Женщина облокотилась одним плечом о стену арки, будто размышляя о чем-то. В ее руках букет моих любимых ирисов, и кажется, что я чувствую их аромат. Сверху на ветке растущего дерева изображена птица с яркими крылышками, на которой я и остановилась в тот момент, когда вошел дворецкий. Уже не терпится снова приступить к работе, и я подхожу к столу, решая немного обновить палитру. Выдавливаю нужные цвета и, взяв кисточку, поднимаюсь по ступенькам на стремянку.

***

Паркую машину у бордюра и глушу мотор. Выхожу из салона и вздрагиваю, когда в воздухе раздается громкий раскат грома. Поднимаю голову к небу и замечаю вдалеке темную тучу, приближающуюся с южной части города. Похоже, домой я буду добираться под дождем, а значит, сегодня вернусь домой позже обычного.

Подхожу к багажнику и открываю его, доставая тяжелый пакет с собачьим кормом. С трудом держа пакет в руках, подхожу к металлической двери с надписью «Приют для собак округа Мэн» и нажимаю на кнопку звонка. Через минуту дверь открывается и на пороге появляется моя лучшая и единственная подруга.

– Привет, дорогая, – отступает назад, давая мне пройти. – Ты могла бы сказать, что привезешь что-то, я бы попросила Стива помочь тебе принести.

– Ничего страшного. Он не очень тяжелый, – вру, не желая кого-то обременять.

Идем дальше и по мере приближения вижу, как собаки, находящиеся в уличных клетках, начинают бегать у решетки и звонко лаять, виляя хвостами.

– Похоже, кто-то голодный?

– Они просто рады тебя видеть. Мы кормили их час назад.

– Куда поставить корм?

– Давай вот сюда, – открывает ящик, в котором лежат еще несколько мешков с кормом.

Отряхиваю руки и поднимаю взгляд на подругу, только сейчас заметив, какая она измученная.

– Сегодня тяжелый день? – сочувствующе смотрю на нее.

– Угадала, – вытирает тыльной стороной ладони пот со лба. – Сегодня сразу двух сбитых машиной пришлось прооперировать. Одна из них умерла через полчаса после операции. Еще сегодня привели кое-кого, – кидает взгляд назад, и я замечаю сидящую, совершенно изможденную собаку с грязной шерстью, сбившуюся в ужасные комки.

– О боже… – выдыхаю. – Бедное создание.

– Он пять лет просидел на цепи. Месяц назад его хозяйка, которую трудно таковой назвать умерла. Конечно же собаку никто не кормил и не поил все это время и только неравнодушные соседи решили привести ее к нам.

– Значит, мы сегодня занимаемся с ним?

– Да. Нас ждет грязная работенка.

– Нам не впервой, – улыбаюсь, пытаясь подбодрить подругу.

– Чтобы мы без тебя делали, Диана, – улыбается в ответ, и взяв собаку за поводок, ведет ее в небольшое одноэтажное здание.

Иду за ней на ходу закатывая рукава.

Мы дружим с Билли со старших классов. Так уж случилось, что мы часто пересекались в стенах школы, но наша дружба началась только за пару лет до выпускного. Уже тогда каждая из нас знала, чем хочет заниматься. Я собиралась поступать в институт искусств, она же всегда мечтала стать ветеринаром. Теперь Билли разрывается между ветеринарной клиникой, в которой работает, и приютом. Однажды она решила организовать это место со своим на тот момент будущим мужем Стивом, тоже ветеринаром. Весь приют работает на благотворительные средства, и им приходится совсем непросто.

Я как могу, стараюсь помогать, и почти каждый день после работы приезжаю сюда.

Входим с Билли в специально оборудованный кабинет и замечаю Стива, стоящего у стола, на котором лежит собака, с заклеенным пластырем животом. К лапе присоединен катетер, трубка от которого тянется к капельнице.

– Привет, Стив, – приветствую мужчину и на меня поднимается взгляд голубых глаз.

– Привет, Диана. Рад видеть.

– Как она? – интересуется Билли, с жалостью посмотрев на раненое животное.

– Все еще не пришла в себя.

– Надеюсь, хоть за ее жизнь мы не зря боролись, – голос подруги полон надежды.

– Я тоже надеюсь, милая.

Идем с Билли в другую комнату, где установлен большой умывальник. Подруга наклоняется и с трудом поднимает пусть и худую, но не маленькую собаку.

Снимаю с вешалки халат, в котором всегда работаю здесь и заплетаю волосы в хвост. Достаю из кармана перчатки и надеваю их.

– Что мне делать? – подхожу к Билли, которая уже сняла ошейник с шеи животного.

– Держи его за спину. Он дружелюбный, можешь не бояться.

– Хорошо, – держу собаку от которого пахнет не лучшим образом, стараясь не обращать внимания.

Билли включает теплую воду и начинает поливать шерсть животного. Внезапно собака лает, и я пугаюсь отпустив ее. Почувствовав, что ее больше не удерживают, животное пытается выпрыгнуть из раковины.

– Стой, дружок, – подруга хватает собаку одной рукой, и я сразу возвращаю руки обратно на спину животного.

– Прости, – виновато смотрю на нее.

– Все хорошо. Видимо, он у нас никогда не мылся. Ну-ну, будь хорошим мальчиком.

– Ты не знаешь, как его зовут?

– Нет.

– Я пока даже не могу понять, что у него за порода.

– Думаешь, он породистый?

– Похоже на то.

Крепко держу собаку за шею, когда Билли начинает тщательно намыливать его специальным шампунем. С него стекает черная вода целыми бесконечными потоками. Шерсть начинает светлеть прямо на глазах.

– Мне кажется, или у него совсем не серая шерсть?

– Нет. И что-то мне подсказывает, что он чисто белый.

Животное поднимает мордочку и смотрит на меня таким взглядом, от которого все замирает внутри.

– Сейчас ты будешь у нас чистый мальчик, – глажу его по макушке.

Собака высовывает язык, будто соглашаясь. Замечаю, что все время до этого поджатый хвост начинает немного вилять.

Старательно вымываем животное. Высушиваем феном и расчесываем. После всех процедур перед нами предстает совершенно милое, пушистое, белоснежное создание.

– Точно. Я знаю, что это за порода, – произносит Билли, любуясь собакой, смотрящей на нас с улыбающейся благодарной мордочкой, хвост которой уже ходит ходуном.

– И какая же?

– Самоедская лайка. Странно, как он мог оказаться у такой хозяйки.

– Интересное название породы.

– Их еще иногда называют «смеющийся ангел».

– Вот это ему больше подходит, – смеюсь, посмотрев на милейшее животное.

– Согласна. Он у нас улыбчивый мальчик, – Билли треплет собаку за пушистые ушки.

– Может, тогда, пока будем называть его Ангел?

– По-моему, отличное имя.

– Осталось сфотографировать его и выложить на нашу страничку в социальных сетях. Думаю, у него быстро найдутся новые хозяева.

– Ага. А я, как всегда, сделаю репост на своей творческой странице.

– Спасибо, что помогаешь нам, подруга.

– Совсем не за что, дорогая. Я бы с радостью забрала Ангела себе, но мне просто некогда будет выгуливать его. Я вечно на работе.

– Ты и так многое делаешь для нас.

– И буду делать, – улыбаюсь подруге, и она благодарно улыбается в ответ.

Глава 2

Когда возвращаюсь домой после тяжелой дороги под проливным дождем, на часах уже почти девять вечера. Открываю дверь ключом и вхожу в квартиру, которую снимаю вместе со своим бойфрендом Крисом.

Даже не удивляюсь, когда замечаю его, сидящим в темноте гостиной. Он расположился на диване перед телевизором с джойстиком в руках, увлеченно играя в приставку. На журнальном столике, стоящим перед ним, в беспорядке валяются пустые банки из-под пива и упаковки от чипсов.

– Привет, – даю о себе знать.

– Ааа, это ты, детка. Привет, – произносит, даже не посмотрев в мою сторону.

– А ты ждал кого-то другого? – чувствую нарастающую злость.

– Нет. Просто. А сколько времени? Ты поздно сегодня.

– Странно, что ты заметил, – ставлю сумку на комод и иду в сторону кухни, чтобы попить воды. Ужасно пересохло в горле.

Поскольку гостиная полностью видна из кухни, вижу, как Крис все также продолжает сидеть и не обращать на меня внимания.

– Какие новости? – зачем-то интересуюсь, уже зная, какой ответ услышу.

– Сегодня звонил в пару мест, но я им не подхожу.

– Почему?

– Те участки, куда меня могли бы взять, уже заполнены. Завтра еще попробую куда-нибудь набрать, – слова, которые я слышу уже не один месяц.

Пять месяцев назад компания, в которой работал Крис, обанкротилась, и он остался без работы. Но, похоже, ему так понравилось проводить время дома и ничего не делать, что он не думает торопиться. По сути, эти месяцы только я содержу нас, и мне это уже откровенно начинает надоедать. Крис бездумно тратит деньги на свои игры или каждый день по несколько литров выпивает пива. А я даже не могу себе позволить лишнюю покупку одежды, зная, что нам нужно платить еще и за аренду.

– Может быть, тебе попробовать обратиться на биржу труда?

– Там все равно не предложат чего-то нормального. Я не собираюсь работать за копейки.

– Я не могу содержать нас обоих вечно, – впервые озвучиваю это вслух.

– Я знаю-знаю, детка, – нажимает кнопку паузы и наконец-то поворачивается ко мне.

– Знаешь, но ничего не делаешь.

– Я делаю все от меня зависящее, Диана.

– Боюсь, что ты делаешь не достаточно, Крис, – с громким звуком ставлю стакан на столешницу и направляюсь в спальню. В последнее время даже смотреть на него не могу.

Вхожу в ванну и смотрю на свое отражение. Лицо с аккуратными чертами и слишком, на мой взгляд, выразительными скулами раскраснелось от гнева. Большие глаза с длинными загнутыми ресницами мечут молнии. Они настолько потемнели, что из насыщенно-карего стали почти черными. Пухлые губы сжаты в тонкую линию. И изо рта так и рвутся нецензурные ругательства, которые я в очередной раз проглатываю.

Не о таком я мечтала, когда решила съехаться с Крисом. Когда мы познакомились полтора года назад, он казался мне мужественным и заботливым мужчиной, на которого можно положиться. У него была хорошая должность топ-менеджера, и по его рассказам, совсем скоро он должен был подняться выше. Он потерял работу через две недели после того, как мы начали жить вместе. Я отнеслась к этому с пониманием. У всех бывают трудности. Я поддержала его, и мы договорились, что он немного придет в себя и будет искать новую работу.

Сейчас я уже смотрю на него совсем другими глазами. Мужчина в тридцать четыре года, который живет за счет женщины и даже не пытается это изменить, меняет к себе отношение. Мне казалось, что я люблю этого человека, и даже задумывалась о том, чтобы связать свою жизнь с ним. Вот только сейчас он не вызывает во мне ничего, кроме разочарования.

Быстро принимаю душ и переодеваюсь в ночную сорочку, возвращаясь в спальню. Укладываюсь на кровать и почти сразу засыпаю от сильнейшей усталости.

Из сонного забытья меня выводит тяжелое дыхание на ухо. С трудом открываю глаза и понимаю, что сзади ко мне прижимается Крис, совершенно голый. Его эрегированный орган упирается в мою ягодицу, а руки жадно проходятся по изгибам тела, обхватывая грудь.

– Детка…я хочу тебя… – хрипло шепчет мне на ухо, обдавая кожу дыханием с запахом выпитого пива, и я с трудом подавляю тошнотворный рефлекс. Он даже не почистил зубы перед тем, как лечь ко мне в постель и откровенно начать домогаться.

– Крис, я хочу спать, – пытаюсь снять его руку со своей груди.

– Потом поспишь, – переворачивает меня на спину и наклоняется, чтобы поцеловать в губы, но я отворачиваюсь. Вот только вместо того, чтобы прекратить, он начинает целовать мою шею.

– Крис… – пытаюсь отпихнуть его, но он заваливается на меня всем своим весом и трется твердым возбуждением о мое бедро. Я слишком миниатюрная по сравнению с ним и не такая сильная, чтобы вырваться от него.

Он бесцеремонно раздвигает мои ноги коленом и накрывает промежность рукой, начиная пальцами массировать через трусики. Но его манипуляции не вызывают в моем теле ровным счетом ничего. Даже наоборот, меня сковывает необъяснимое оцепенение. Впервые он позволяет себе что-то подобное.

Крис начинает чаще дышать, и его поцелуи на моей шее только увеличивают напор. Пытаюсь расслабиться и думать о чем-нибудь приятном, но не выходит.

Когда Крис начинает снимать с меня трусики, я понимаю, что еще совсем не готова. Но ему ведь все равно.

Он пристраивается между моих ног и входит одним резким рывком.

Мычу и кривлюсь, едва не задохнувшись от боли. Но Крис даже не замечает этого. К счастью, через какое-то время боль проходит, и на ее место приходит пустота. Он начинает двигаться, а я просто жду, когда это закончится.

Не издаю ни звука, сжав зубы.

И как я до такого докатилась? Насколько меня еще хватит?

Кажется, проходит целая вечность, но на самом деле всего несколько минут, когда Крис начинает ускорять свои толчки.

– Ох…я уже…детка… – глухо застонав, он выходит из меня, изливаясь на живот.

Оставив поцелуй на моих сухих губах, он скатывается с меня.

– Я люблю тебя, – хрипло произносит и закрывает глаза.

Встаю с кровати и на ватных ногах иду в ванну, чтобы смыть с себя все случившееся.

Выключаю воду и поднимаю взгляд, посмотрев на себя в зеркало. Только сейчас замечаю на щеках мокрые дорожки от слез.

Когда возвращаюсь в спальню, Крис уже спит на спине, закинув руку над головой, и громко храпит.

Понимаю, что мне вряд ли сейчас удастся заснуть, да и после такого я не имею никакого желания проснуться рядом с ним. Выхожу из спальни и иду в гостевую комнату. Включаю ночник на тумбочке и сажусь на стул перед стоящим у окна мольбертом. Смотрю на незаконченную картину, которую мне нужно дорисовать к предстоящей выставке, и испытываю огромное желание прямо сейчас сделать это, чтобы освободить голову от ненужных мыслей.

Мне удалось договориться с одной частной галереей о том, что они выставят в новом сезоне несколько моих картин и осознание этого отдается приятным волнением.

Если на стенах я изображаю пейзажи и людей, то на холсте я пишу что-то абстрактное, используя технику мелких мазков масляной краской. Такой техникой достигается рельефность мазка и объемность изображения, усиливая светотеневые эффекты. Меня всегда привлекала именно эта техника рисования. На мой взгляд, она создает ощущение движения.

Выдавливаю на палитру нужные цвета и беру кисточку в руки, принимаясь за любимое дело, которое всегда успокаивало в самые сложные моменты жизни. Рисование помогло мне прийти в себя после смерти мамы и в какой-то степени справиться с тяжелой психологической травмой.

***

Через два дня задерживаюсь на работе с разрешения хозяев. Работа над оранжереей завершилась, и я уже получила за нее деньги, переключив сегодня все внимание на стену в гостиной. Пару часов ушло на то, чтобы подготовить пространство для работы. Закрыть мебель целлофаном и заклеить камин специальным материалом, чтобы никуда не попала краска.

На этой стене я решила изобразить итальянский дворик с узкой мощеной дорогой между старыми домами и видом на горное озеро в конце улицы. Когда я объяснила миссис Кэмерон свою задумку и показала эскиз, который набросала накануне, она полностью одобрила его, еще раз похвалив мой вкус.

Не замечаю, как на улице уже темнеет и на часах показывает полдесятого вечера. Случайно услышав сегодня днем разговор миссис Кэмерон по телефону, вспоминаю, что она ушла на ужин к подруге, а значит, сейчас в особняке один мистер Кэмерон и лучше мне уже будет поехать домой.

Быстро оставляю рабочие принадлежности на столе и разворачиваюсь. Но не успеваю сделать и шага, как врезаюсь в мужскую грудь.

– Ох… – вырывается из меня и чувствую, как мою талию крепко обхватывают.

– Куда же вы так спешите, Диана? – произносит мистер Кэмерон слишком близко от моего лица.

Буквально отшатываюсь от него и поднимаю взгляд.

– Простите, я не слышала, как вы зашли.

– Не извиняйтесь. Все в порядке. От вас очень приятно пахнет, – внезапно выдает.

– Мне уже пора домой. На сегодня я закончила, – игнорирую его слова, пытаясь обойти. Но он делает шаг в сторону, преграждая мне дорогу.

– Останьтесь. Поужинайте со мной, Диана, – летит предложение.

– Мне нужно домой, – делаю шаг в другую сторону, но мужчина хватает меня за руку.

– Ну что же вы все время бежите от меня, как будто я вас съем, – начинает поглаживать мою руку большим пальцем, и по телу бежит неприятная дрожь.

– Позвольте мне пройти, мистер Кэмерон! – возвращаю на него гневный взгляд.

Уже плевать, что он обо мне подумает.

– Вы не только очень талантливая, но и невероятно красивая женщина, Диана. Вашему бойфренду очень повезло. Но вы совсем не умеете пользоваться своей красотой. Одного вашего взгляда достаточно, чтобы мужчина захотел вас.

Резко вырываю руку и отхожу назад.

– Мистер Кэмерон, если вы сейчас же не прекратите кидать в мою сторону непристойные слова или взгляды, я буду вынуждена прекратить работу на вас! – гнев достигает предела.

– Я лишь сказал правду.

– Чего вы хотите от меня?!

– Провести с вами ночь, – выдает твердым тоном.

– Это невозможно!

Повисает молчание, и мужчина смотрит на меня странным взглядом, от которого хочется бежать.

– Похоже, мы не сможем с вами договориться, мистер Кэмерон, – первая нарушаю молчание. – Я вынуждена отказаться от работы на вас. Поищите другого художника.

– Я мог бы открыть перед вами хорошие возможности, Диана. Но я вижу, что у вас есть свои принципы, и я уважаю их. Я прошу вас закончить работу над картиной и обещаю больше не делать в вашу сторону каких-либо знаков внимания.

– Почему я должна верить вам? – гордо вздергиваю подбородок.

– Вам ведь нужны деньги, и вы получите приличную сумму в конце.

– Хорошо, я закончу картину. Но на этом моя работа на вас завершится.

– От вас больше ничего не требуется. Хорошего вечера, Диана. И прошу прощения за свою несдержанность, – разворачивается и уходит.

Стою, не двинувшись с места. Чувствую, как грудь вздымается от тяжелого дыхания, и тело все еще окутано нервной дрожью.

Кажется, я скоро начну шарахаться от всех мужчин.

Глава 3

Сегодня выдался редкий выходной, и он как раз совпал с открытием нового выставочного сезона в галерее. Этим вечером посетители впервые смогут увидеть три лучшие, на мой взгляд, из последних работ, созданные мной на холсте за весь период моего творческого пути. Не уверена, что кто-нибудь их купит, но уже одно то, что на них смогут посмотреть люди и отметить для себя такого художника, не может не радовать.

Паркуюсь на стоянке недалеко от галереи и выхожу из салона на теплый майский воздух, стуча по асфальту каблуками высоких шпилек. В последнее время я так редко хожу на каблуках, что ногам приходиться привыкать заново. Я решила, что сегодня подходящий случай надеть черные лодочки и такого же цвета элегантное платье футляр со спущенными плечами.

Я должна была приехать с Крисом. Мы договаривались еще за несколько недель, что он придет поддержать меня. Но утром он заявил, что сегодня будет финальный матч какой-то его любимой команды по футболу, и он останется дома. Я не стала возражать или выяснять отношения, но его поступок в очередной раз дал мне почву для размышлений. За эту неделю в его поисках работы совершенно ничего не изменилось. Он все также кормит меня завтраками. И, честно говоря, меня все чаще посещают мысли, что пора с этим что-то делать. Как бы жаль мне ни было, но я не хочу потратить свою жизнь на мужчину, которому это не нужно.

Вхожу в помещение галереи, где уже собрались другие посетители, прохаживаясь по залу и рассматриваю висящие на стенах картины. Из колонок тихо льется ненавязчивая мелодия. Воздух наполнен приятной расслабляющей атмосферой, но волнение никак не дает мне до конца расслабиться.

– Диана, – слышу знакомый голос и замечаю направляющегося в мою сторону владельца галереи.

Мужчина сорока пяти лет, непримечательной внешности, чуть выше меня ростом, одетый в коричневый костюм с бордовой рубашкой под пиджаком. Его стиль в одежде всегда выделяется из толпы и вызывает улыбку.

– Добрый вечер, Джон.

– Добрый вечер. Добро пожаловать.

– Спасибо. Поздравляю с открытием нового сезона.

– Спасибо. Сегодня у нас как никогда людно.

– Это замечательно.

– Между прочим, у меня уже интересовались твоими картинами.

– Правда? – дыхание перехватывает.

– Правда. А чему ты так удивляешься? – смеется.

– Просто не ожидала, что все так сразу завертится.

– А я был уверен, что надолго они не задержатся. Поэтому и взял тебя в этот сезон.

– Мне приятно это слышать.

– Ты настоящий талант, Диана. Тебе нужно просто побольше уверенности в себе.

– Да. Наверно, ты прав.

– Еще как прав. Мне нужно встретить других важных гостей. Хорошего вечера. Не скучай, – подмигивает мне.

– Хорошего вечера, – желаю в ответ, и мужчина оставляет меня одну.

Для начала прохожусь по залу, чтобы посмотреть картины других художников, и не могу не восхищаться их творчеством. Джон отобрал для своей галереи поистине замечательные работы. Но почему-то не нахожу, чтобы кто-то использовал такую же технику нанесения, как и я. Я вижу работы, созданные с использованием послойной техники. Техники лессировки, когда краска наносится тонким слоем сразу на основу или по подсушенному слою. Эта техника характеризуется прозрачностью. Слой лессировки как бы закрепляет поверхность картины, придает выразительность и глубину слоям краски, лежащим под лессировкой. Кто-то из художников использовал плоскостную технику, когда цвет наносится на холст небольшими пятнами, после чего они обводятся, подчеркиваются, а изображение не выглядит таким объемным, как в моем случае.

Когда уже все работы мной рассмотрены, с замирающим сердцем подхожу к стене, на которой висят мои. Становлюсь позади других людей, с интересом рассматривающих созданные мной картины, и меня просто переполняют эмоции.

– Интересно, кто этот Ди Лонго? – женщина напротив обращается к своему спутнику.

– Безусловно, кто-то очень талантливый, – впитываю приятные слуху слова в свой адрес.

– Интересно, это мужчина или женщина?

– Мне кажется, мужчина.

– Почему мужчины все большие заслуги относят к себе? – женщина явно возмущена.

– Вряд ли женщина смогла бы передать такую глубину.

– Хм…а я вот как раз считаю, что эти картины написаны именно женщиной.

Слушаю их дискуссию и не могу не улыбнуться. Когда я только начала профессиональную художественную деятельность, я решила, что буду писать работы под псевдонимом, взяв за второе имя девичью фамилию мамы. Таким образом, я хотела почтить ее память. А для первого имени просто сократила свое настоящее.

– Как думаете, талант можно развить или человек уже рождается с ним? – рядом со мной раздается низкий бархатистый голос, и я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на его хозяина.

Даже стоя на высоких каблуках, мне приходится приподнять голову, чтобы посмотреть на его лицо. Сердце замирает, когда я встречаюсь с почти прозрачными глазами, словно сканирующими меня своей серой глубиной, с необычной черной радужкой вокруг зрачка. С густой копной аккуратно уложенных темных волос их цвет создает сильный завораживающий контраст.

– Я думаю, что любой человек может создать что-то красивое, если ему попадется хороший учитель, – отвечаю, околдованная его взглядом.

– А я всегда считал, что талантливым нужно родиться. И картины этого художника тому подтверждение, – указывает взглядом на мои работы.

– Откуда вам знать? Может, их создал новичок-любитель? – решаю не раскрывать ему правды.

– Я немного разбираюсь в живописи. Уверен, у этого художника прирожденный талант, – такая похвала не может не вызывать трепет внутри.

Только сейчас обращаю внимание, что мужчина одет в идеально сидящий на его широкоплечей фигуре дорогой темно-синий деловой костюм. Под пиджаком угольно-черная рубашка с верхними расстегнутыми пуговицами натягивается от мощных мышц груди. Весь его вид просто кричит статностью и какой-то невероятной мужской энергетикой. Думаю, ему около сорока, а может чуть больше.

– Возможно, вы правы. Безусловно, здесь проделана немалая работа.

– Безусловно, – его внимательный взгляд в сочетании с низким бархатистым голосом действуют на меня слишком странно, и я отвожу глаза, устремив их на стену с моими картинами.

Наступает безмолвная пауза, но я чувствую на себе его взгляд.

– А вам какие работы больше понравились? – он первым нарушает тишину.

– Мне нравятся все.

– Неужели? – в его тоне слышатся странные нотки.

– Я тоже немного разбираюсь в живописи, и все работы здесь настоящих профессионалов своего дела, – набираюсь смелости снова посмотреть на него.

– Вы просто не хотите никого обидеть. Я правильно понял?

– Нет. Вы ошиблись.

– Я никогда не ошибаюсь, – его голос чуть охрип, отдавая волнующей вибрацией.

– Вы очень самоуверенны.

– Не могу отрицать.

– Мне бы поучиться у вас.

– Вам это совсем не нужно. Вы очаровательны в своей естественности, – от внезапного комплимента по телу проносится приятное тепло.

– С-спасибо.

– От кого вам достались такие глаза? – вдруг задает вопрос.

– От мамы, – замираю, не в силах отвести взгляда.

– Потрясающе… – понижает голос почти до шепота, блуждая странным взглядом по моему лицу.

Прежде чем ответить что-либо, замечаю подошедшего к нему просто огромных размеров мужчину в строгом черном костюме. Даже несмотря на высокий рост моего собеседника, этот точно под два метра ростом.

– Босс, есть новости… – наклоняется и что-то шепчет на ухо мужчине.

Замечаю, как точеные скулы становятся еще острей. Мужественный подбородок с темной двухнедельной щетиной напрягается, а чувственных губ касается какая-то устрашающая ухмылка.

Мужчина возвращает взгляд на меня, и по позвоночнику бежит холод от того, какими ледяными стали его глаза. Но на доли секунды его взгляд снова теплеет.

– Приятного вечера, мисс, – произносит отстраненным тоном и уходит.

Провожаю мужскую спину и замечаю, как к подошедшему здоровяку присоединяется еще один, все это время стоявший у входа. Все дружно выходят из галереи.

Только сейчас понимаю, что почти перестала дышать.

***

На следующий день освобождаюсь с работы пораньше, решив сделать себе небольшое послабление в честь дня рождения. Даже не верится, что через каких-то два года мне будет уже тридцать. Сажусь в машину и набираю номер отца, чтобы поздравить и его, ведь по счастливому совпадению мы родились с ним в один день. Папа всегда говорил маме, что я его лучший подарок.

– Диана, доченька, – папа быстро отвечает на той стороне.

– Папочка, с днем рождения тебя! Будь самым здоровым и сильным! – широко улыбаюсь.

– Спасибо, моя принцесса. И тебя с днем рождения. Будь самой счастливой, девочка моя.

– Спасибо.

– Ты еще на работе?

– Нет. Уже освободилась. Думала вернуться домой пораньше и отметить с Крисом.

– Замечательно.

– Не хочешь подъехать к нам?

– У меня через полчаса важная встреча, дорогая, – его голос меняется. – Не знаю, как долго она продлится, – слышу волнение в тоне.

– У тебя все хорошо, пап?

– Д-да, дочка. Все хорошо, – даже через трубку чувствую перемены в его настроении.

– Уверен?

– Конечно, уверен.

– Может, я завтра заеду к тебе?

– Заезжай, милая. Конечно, заезжай. Я уже соскучился по своей принцессе.

– Я тоже соскучилась, пап. Тогда, до завтра.

– До завтра.

– Я люблю тебя, пап, – произношу, прежде чем положить трубку.

– И я тебя, доченька.

– Пока.

– Пока, – отец отключается и меня окутывает какое-то странное ощущение после нашего разговора.

Вхожу в квартиру и нахожу Криса на своем привычном месте за игрой в приставку. Какая-то маленькая надежда теплилась во мне, что хоть в мой день рождения он сделает исключение, но с моей стороны глупо было надеяться.

Он так увлечен игрой, что даже не замечает моего появления.

Кладу сумку и несу на кухню купленный торт. Ставлю его на остров и облокачиваюсь ладонями о холодную поверхность, посмотрев на затылок Криса.

В какой-то момент, видимо, почувствовав на себе взгляд, он поворачивается, коротко взглянув на меня.

– Детка? Ты уже вернулась? А сколько времени? – снова отвлекается на игру.

И тут до меня доходит, что он просто забыл про мой день рождения.

– Еще рано. Не отвлекайся, – произношу безжизненным тоном и направляюсь в спальню.

Открываю шкаф и достаю чемодан, начиная складывать в него свои вещи. Я больше не хочу ждать каких-то перемен. Мне вдруг стало все равно. Внутри полная пустота.

Я давно должна была это сделать!

Как только чемодан заполняется до отказа, закрываю его и с усилием поднимаю, выкатывая из спальни. Молча направляюсь в коридор и только тогда, увидев меня с чемоданом, Крис подрывается с дивана.

– Диана? Детка? Зачем тебе чемодан? – быстрым шагом оказывается передо мной.

– Я ухожу, Крис.

– Что значит ухожу? Ты бросаешь меня?

– А чего ты еще ожидал?! – срываюсь на крик, посмотрев на него испепеляющим взглядом.

– Что такого я сделал? – в его взгляде царит полное непонимание.

– Что ты сделал? – из меня вырывается нервный смешок. – А ничего, Крис. В том то и дело, ты ничего не сделал. Ты просто жил в свое удовольствие, наплевав на меня, и думал, что так будет всегда.

– Я же сказал, что найду работу.

– Это уже не важно. Мне нужно было давно это понять.

– Что понять?

– Что ничего у нас не выйдет, – берусь за дверную ручку. – Я пришлю кого-нибудь за остальными вещами, – открываю дверь.

– Но Диана, детка. Я ведь люблю тебя.

Поворачиваюсь, взглянув на мужчину, который перестал для меня значить ровным счетом ничего.

– Прости. Но я тебя больше не люблю, – выхожу из квартиры, громко хлопнув дверью.

Сажусь в машину и, взявшись за ключ зажигания, не сразу поворачиваю его. Чувствую себя странно. Я думала, что как минимум расплачусь. Но мне как будто даже стало легче на душе.

Перед глазами почему-то встает образ другого мужчины с серым завораживающим взглядом и низким волнующим голосом. То, как он смотрел на меня, до сих пор отзывается странным трепетом внутри. Не понимаю, зачем в такой момент жизни я вдруг вспомнила про него. Я даже не знаю его имени. И очевидно, что больше не увижу никогда.

Завожу двигатель и выезжаю на дорогу. Через двадцать минут подъезжаю к знакомым воротам, обратив внимание на припаркованный у забора черный большой внедорожник. Вытянув руку через окно, набираю пароль на панели. Звучит сигнал, и ворота медленно разъезжаются.

Въезжаю на участок перед домом и паркую машину рядом с гаражом. Замечаю, что двери гаража открыты и в нем стоит папина машина. А значит, он уже дома. Я ошибочно думала, что он еще будет на работе.

Кидаю взгляд на дом, и в памяти всплывают картинки моего счастливого детства, проведенного здесь. За двенадцать лет после гибели мамы в автокатастрофе фасад заметно поблек. Папа перестал следить за домом, будто не видя в этом смысл, если мамы больше нет с ним рядом. Он даже распустил почти весь персонал, оставив только повара и одну горничную. Смерть мамы отразилась и на его бизнесе. Он больше не приносил ему таких денег, как раньше. А я же стала жить отдельно сразу после поступления в университет, потому что все в этом доме напоминало о маме. Мы оба тяжело переживали ее утрату и до сих пор до конца так и не оправились. В тот злосчастный день я была с мамой в машине. Она забрала меня из школы, и мы весело обсуждали что-то по дороге домой. Я почти не помню, что произошло потом. Мой мозг только запомнил, как навстречу нам несся огромный грузовик. Когда я очнулась в больнице, мне сказали, что у грузовика отказали тормоза, и он врезался в нашу машину с водительской стороны. Мама умерла на месте, а у меня в операционной случилась клиническая смерть, и я впала в кому почти на неделю. Ушли месяцы на то, чтобы я смогла вернуться к полноценной жизни. Но меня все равно начали преследовать странные приступы головокружения и частые панические атаки. Целых два года я ходила к психотерапевту, который работал с моими проблемами. К счастью, мне почти удалось с ними справиться, главное – не подвергаться большому стрессу.

Делаю глубокий вдох и выхожу из машины. Иду к парадному входу и не успеваю подойти, как дверь резко распахивается и из нее выходит какой-то подозрительный высокий мужчина с короткой стрижкой, одетый во все черное. Он бросает на меня холодный взгляд голубых глаз и, ничего не сказав, уверенным шагом идет к металлической двери, ведущей на улицу.

Вхожу в дом и иду на поиски отца в его кабинет, где он чаще всего пропадает.

Открываю дверь и вижу папу, нервно прохаживающимся по кабинету, зарывшись рукой в седые волосы. Он выглядит каким-то взволнованным.

– Папа? – даю о себе знать, и он резко поворачивается ко мне.

– Диана? Что ты здесь делаешь, доченька? – идет ко мне.

Его ласковое обращение и скопившаяся усталость дают о себе знать и на глаза наворачиваются предательские слезы.

– Ох…папа… – судорожно шепчу и, сама не ожидая от себя, начинаю плакать.

– Милая моя, – папа подходит и забирает меня в свои теплые объятия. – Что случилось, дорогая? – поглаживает меня по спине, пока я плачу на его плече совсем как в детстве.

– Я…я ушла от Криса… – произношу сквозь всхлипы.

– Почему?

– Не хочу об этом говорить. Не сегодня, – отстраняюсь, вытерев пальцами слезы со щек.

– Хорошо. Расскажешь, когда захочешь. Но он мне никогда не нравился, – вдруг выдает, и я поднимаю на него растерянный взгляд.

– Ты никогда мне не говорил.

– Потому что это твой выбор, доченька. Разве я могу вмешиваться в твою жизнь? Ты уже взрослая у меня, – тепло улыбается, и я не могу сдержать улыбки в ответ.

– Ты не против, если я пока поживу у тебя?

– Это и твой дом тоже, Диана. Тебе даже не нужно спрашивать.

– Спасибо, пап.

– Не за что, доченька. В холодильнике есть торт. Дженна приготовила еще с утра. Думала, что ты приедешь сегодня в гости.

– Будем, как в детстве, вместе задувать свечи? – улыбаюсь ему, шмыгая носом.

– С радостью, моя принцесса, – папа протягивает руку и нежно проводит большим пальцем по моей щеке.

– Я заварю чай и принесу все в столовую.

– Хорошо. А я пока найду свечи для торта, – подмигивает мне.

Меня вдруг окутывает таким невероятным теплом, находясь рядом со своим отцом, который всегда был для меня примером настоящего мужчины.

Приготовив все, что нужно, усаживаемся с папой в столовой, и он зажигает свечи.

– Ну что, готова загадывать? – смотрит на меня.

– Готова, – быстро киваю.

«Пусть я буду счастлива» – первое, что приходит в голову, и я перевожу взгляд на папу, который кивает мне.

Оба наклоняемся и вместе задуваем свечи.

По столовой разливается наш смех и это, пожалуй, лучший за последние годы день рождения.

Нарезаю торт и раскладываю по кусочку на тарелки. Разливаю дымящийся чай и устремляю взгляд на папу, который все это время наблюдал за мной.

– Почему ты так на меня смотришь, папа?

– Ты так похожа на маму. Она бы тобой гордилась, – вдруг произносит, и сердце сжимается в груди.

– Я очень скучаю по ней, – опускаю взгляд на свои руки.

– Я тоже по ней скучаю, принцесса. Очень скучаю, – голос отца полон горечи.

– Как у тебя дела на работе? – решаю перевести слишком болезненную тему, но сразу замечаю, как отец еще больше мрачнеет.

– Потихоньку, – берет кружку и кривится, отпив слишком горячий чай.

– Какие-то проблемы? – настораживаюсь.

– Нет, Диана. А даже если и есть, я решу их. Лучше скажи, как у тебя дела с твоим проектом по росписи стен?

– Все хорошо. Я уже закончила работу над стеной в оранжерее, и хозяева пожелали, чтобы я еще занялась стеной в гостиной.

– Значит, им понравилась твоя работа.

– Думаю, что так.

– Я даже не сомневаюсь, Диана. Ты родилась художницей.

– Кстати, вчера состоялось открытие выставочного сезона в той галерее, про которую я тебе рассказывала.

– Где согласились выставлять твои картины?

– Да. И мне позвонили сегодня утром и сказали, что все три купили. Представляешь?

– Я рад за тебя. Ты у меня настоящая умница, принцесса, – папа кладет свою руку поверх моей, легонько сжав.

– Спасибо, пап, – накрываю его руку.

– Ты ведь знаешь, как я тебя люблю? – улыбается мне нежной улыбкой полной любви и привязанности.

– Знаю, – улыбаюсь в ответ.

– Ты единственное, что у меня осталось.

– А у меня ближе тебя никого нет.

– Спасибо, родная. Ну что, давай пробовать торт?

– Давай, – смеюсь.

Глава 4

Неделя пролетает незаметно. Моя работа над стеной идет как по маслу и уже близится к завершению. К счастью, мистер Кэмерон сдерживает свое слово и больше не пытается проявлять ко мне какие-то знаки внимания, кроме вежливого приветствия.

Я все также продолжаю жить с отцом, но уже подумываю снять отдельное жилье. Вернувшись домой, я будто снова окунулась в печальные воспоминания, от которых хочется сбежать. Папа почти всегда пропадает на работе, и я убедилась, что у него какие-то проблемы в бизнесе, но он не хочет говорить со мной об этом, чтобы я не нервничала лишний раз.

Три дня после моего ухода от Криса он пытался мне звонить. Он буквально разрывал телефон бесчисленными сообщениями с пустыми обещаниями и признаниями в вечной любви. Но я твердо решила сжечь все мосты. Я не хочу больше бороться за то, чего нет и никогда не будет.

Вечером в хорошем расположении духа, прежде чем поехать домой, заезжаю в магазин за продуктами, желая сегодня на ужин приготовить для папы его любимую лазанью. Когда-то он очень полюбил это итальянское блюдо, как и многие другие, приготовленные мамой. Вчера он пришел домой снова чем-то расстроенный, и мне очень хотелось его хоть чем-то отвлечь. Надеюсь, сегодня мы проведем хороший семейный вечер за приятными разговорами.

Подъезжаю к воротам дома и опускаю стекло, чтобы набрать пароль на панели.

Внезапно мою руку кто-то перехватывает, и к лицу прижимают что-то влажное. Инстинктивно вдыхаю, ощутив отвратительный химический запах и жжение в носу. Пытаюсь сопротивляться, но в один момент голова начинает сильно кружиться, и сознание покидает меня.

***

Шевелю головой и кривлюсь от боли, пронзившей виски. Пытаюсь открыть глаза, но веки настолько тяжелые, будто сделаны из свинца. Поднимаю руку и медленно подношу ко лбу. Все мои движения какие-то слишком заторможенные, и я не могу понять, что со мной. Я словно в тумане. Когда удается сфокусировать зрение, обращаю внимание, что нахожусь в каком-то темном помещении с голыми кирпичными стенами. На потолке тускло светит одна лампочка, едва освещая все вокруг. Приподнимаюсь, пошатываясь, и сажусь, обратив внимание, что лежала на одном матрасе, кинутом на бетонном полу. Начинаю осматриваться вокруг, ощущая какую-то нереальность происходящего. С правой стороны вижу металлическую запыленную батарею и висящие на ней наручники. Отчего сразу передергивает. С противоположной стороны, рядом с дверью стоит старый пошарпанный стул. В другом углу – ржавое ведро.

Только сейчас ощущаю царящий тут запах сырости и плесени. Начинает трясти и приходится обхватить себя руками, чтобы успокоить дрожь. Поднимаюсь на ноги и, чуть не завалившись назад, упираюсь ладонью в стену. Жду, когда головокружение пройдет и, едва передвигая ногами, подхожу к двери.

Берусь за ручку, но дверь оказывается заперта. Начинаю стучать по ней рукой, желая выйти отсюда как можно скорей.

– Откройте дверь! Дайте мне выйти! – кричу заплетающимся языком, продолжая колотить в дверь. – Сейчас же выпустите меня! – воздуха не хватает, и захлестывает паника.

Через какое-то время раздается щелчок, и дверь резко распахивается. Срываюсь с места, чтобы выбежать из этого кошмарного места, но меня с силой заталкивают назад, и я больно падаю на ягодицы.

– Тебе разве позволяли выходить? – надо мной раздается металлический мужской голос, от которого кровь стынет в жилах. Поднимаю взгляд, увидев нависшего надо мной мужчину с зачесанными назад черными как смоль волосами. На злобном лице безобразный глубокий шрам, тянущийся по диагонали ото лба до подбородка. Он смотрит на меня разъяренным взглядом карих глаз, от которого хочется скрыться. Сглатываю вязкую слюну и не могу пошевелиться.

– П-почему я з-здесь? – спрашиваю осипшим дрожащим голосом.

– Скоро узнаешь, – голос мужчины полон злобы.

– В-вы не имеете п-права уд-держивать меня здесь.

– У меня есть все права, крошка. И лучше тебе не возникать.

– М-меня б-будет искать отец.

– Конечно, будет.

– П-пожалуйста, отпустите меня.

– Лучше смирись со своим положением. Скажешь спасибо своему папаше, если, конечно, выйдешь отсюда живой.

– Ч-что? – глаза округляются.

– Что слышала, – мужчина разворачивается и выходит, снова закрывая дверь на замок.

Сгибаю ноги в коленях и обхватываю их руками.

Меня трясет с такой силой, что даже трудно вздохнуть. Сердце готово выскочить из груди от окутывающего страха.

Не знаю, сколько проходит времени, когда я возвращаюсь на матрас и ложусь набок, свернувшись калачиком. Так и лежу, уставившись в стену, пока не засыпаю беспокойным сном, в котором кто-то гонится за мной.

Подрываюсь и моргаю, не сразу поняв, где нахожусь. Когда приходит осознание, что я все еще в том ужасном месте, меня снова начинает трясти. Я даже не знаю, сколько сейчас времени и сколько проклятых часов или может уже дней я здесь нахожусь.

Слышу щелчок замка и вся сжимаюсь.

Наблюдаю, как в помещение входит уже другой мужчина, комплекцией поменьше, и направляется ко мне, держа что-то в руках. Он ставит передо мной металлическую кружку, в которой налита вода.

– П-пожалуйста, объясните, ч-что я здесь делаю? – мой голос совершенно охрип.

– Лучше попей воды и успокойся, – мужчина игнорирует мой вопрос и уходит, снова закрывая дверь на замок.

Меня вдруг окутывает такая сильная ярость, смешавшаяся со страхом. Не сразу понимаю, когда поднимаюсь и бегу к двери, начиная колотить по ней руками и ногами.

– Откройте эту чертову дверь, сволочи! Выпустите меня!

Не проходит и минуты, как дверь снова открывается, и меня сильно хватают за волосы на затылке.

– Лучше заткнись, сучка, пока я не научил тебя хорошим манерам, – шипит мне в лицо с неприятным запахом изо рта тот, что с уродливым шрамом.

– Отпусти меня, урод! – начинаю бить его кулаками по груди. В порыве ярости замахиваюсь и даю ему пощечину.

– Сссука! – рванув меня за волосы, толкает с такой силой, что меня откидывает на матрас, и я ударяюсь головой о батарею. Затылок пронзает тупая боль, распространяясь по всей черепной коробке, и в глазах мелькают искры. – Сейчас я тебе покажу! – пока пытаюсь прийти в себя, мои руки поднимают и приковывают наручниками к батарее.

Он снова хватает меня за волосы так, что вскрикиваю от боли.

– Ты у нас типа строптивая? – брызжет мне в лицо слюной, и к горлу подступает тошнота. – Я сейчас тебе просто трахну разок, и ты быстро успокоишься! – разрывает на мне блузку, сжав грудь под бюстгальтером с такой силой, что перехватывает дыхание. Начинает расстегивать мои джинсы и срывать их с меня.

– Нееет! – начинаю со всей силы брыкаться ногами. Наручники больно впиваются в запястья, но я не обращаю внимание. Это уже совсем неважно, если сейчас это чудовище меня изнасилует.

– Лучше не сопротивляйся, тебе же хуже будет, – железной хваткой берет меня за подбородок.

– Ты что делаешь?! – где-то на фоне слышу голос другого надзирателя.

– Это сука посмела оскорбить меня, я только преподам ей урок.

– Отойди от нее, Шрам! – оттягивает монстра от меня. – Босс сказал пока не трогать ее! Ты хочешь проблем? Так, он тебе их устроит, если девчонка пострадает раньше времени.

– На сегодня тебе повезло, маленькая шлюшка! Но я еще с тобой не закончил!

Разъяренного мужчину вытягивают из помещения, и дверь закрывается.

Притягиваю ноги к груди и начинаю безмолвно рыдать, содрогаясь всем телом. Кажется, еще немного и моя голова просто взорвется от напряжения. Перед глазами все плывет от сильнейшего головокружения, и я теряю сознание.

***

Распахиваю глаза и дергаюсь, когда вижу нависающего надо мной кого-то.

– Тише, я просто отстегну наручники, – произносит второй надзиратель и освобождает совершенно затекшие руки.

Быстро опускаю их и запахиваю разорванную на груди блузку. Подползаю к началу матраса и вжимаюсь в угол.

– С-сколько времени я здесь? – не узнаю свой голос. Во рту настолько пересохло, что даже больно в горле.

– Почти двое суток, – мужчина отвечает и снова уходит.

Отец, скорей всего, уже ищет меня и если он сообщил в полицию о моем исчезновении, может, скоро этот кошмар закончится.

Тянусь дрожащей рукой до кружки с водой, и глаза округляются, когда я вижу красные следы от наручников и синяки в тех местах, где этот монстр хватал меня. Подношу кружку к искусанным в кровь губам и осушаю ее до дна.

Кладу лоб на колени и от бессилия проваливаюсь в полудрем.

Спустя время слышу какой-то шум за дверью, и она открывается. Не сразу поднимаю голову, решив, что это кто-то из моих надзирателей. Тело мгновенно напрягается, и я сильнее прижимаю ноги к груди в ожидании чего-то.

– Я же говорил пока не трогать ее, – в помещении раздается низкий, кажущийся мне знакомым голос, и я резко отнимаю лоб от колен.

Словно в замедленной съемке, веду взглядом от блестящих начищенных туфель по длинным стройным ногам в идеально выглаженных черных брюках. Взгляд проходится по такого же цвета рубашке под темно-бордовым пиджаком и поднимается к лицу.

Сердце пропускает удар, когда я встречаюсь с ледяным взглядом серых глаз, которыми при первой встрече была так восхищена. Но сейчас в этих глазах таится что-то зловещее и устрашающее.

Когда наши взгляды встречаются, он замирает, и на какой-то момент мне даже кажется, что он удивлен. Доли секунды он сканирует меня своими глазами и, будто отмерев, проходит дальше в помещение. За ним заходит такой же высокий и широкоплечий мужчина, и я узнаю в нем того, кто выходил из отцовского дома в тот вечер, когда я ушла от Криса.

– Босс, она оказалась немного буйной, пришлось усмирить, – за их спинами раздается извиняющийся тон монстра со шрамом.

– Это последний раз, когда ты без моего разрешения распускаешь руки, – кидает взгляд на свою шавку, и тот быстро ретируется.

Мужчина приближается и садится на корточки передо мной.

Протягивает руку, и я дергаюсь, вжимаясь в стену. Не отвожу от него взгляда, когда он подносит руку и убирает с моего лица спутавшиеся волосы.

Меня передергивает даже от такого невесомого прикосновения и, заметив это, мужчина убирает руку, поднимаясь на ноги.

– Набирай Блоуна, – обращается к короткостриженому тоном, от которого по телу бежит нервная дрожь.

Стараюсь взять себя в руки, чтобы никак не выдать своего страха.

Мужчина достает телефон и набирает телефон, передавая своему боссу.

– Здравствуй, Блоун, – произносит тоном, полным высокомерия. – Думаю, ты уже знаешь, зачем я звоню.

– …

– Она пока еще жива, – он говорит это так спокойно, будто для него человеческая жизнь совсем ничего не стоит.

– …

– А ты думал, что я с тобой в игры играю? Когда я одалживал тебе деньги я сразу назвал тебе сроки их возврата и предупредил о возможных последствиях.

– …

– Считаешь, меня должно это волновать? Это твои проблемы. Ты знал, у кого берешь деньги, а теперь последствия приходится разгребать твоей дочери, – кидает короткий взгляд своих серых глаз на меня.

– …

– Хочешь услышать ее? Хорошо, – протягивает телефон мне. – Это вас, Диана, – его губ касается неприятная ухмылка.

Беру телефон дрожащей рукой и прикладываю к уху.

– Па…кхм…папа? – во рту настолько пересохло, что даже тяжело шевелить языком.

– Доченька! – голос отца срывается и едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать, но я не покажу этим бандитам свою слабость. – Ты…ты…они хорошо с тобой обращаются? – слышу, как тяжело отец переживает, и мое сердце рвется на части.

– Д-да…хорошо… – решаю, что ему не стоит знать, в каком плачевном положении я нахожусь.

– Они не били тебя?

– Достаточно, – главный из этой бандитской группировки буквально вырывает телефон из моих рук и подносит к уху.

– Убедился, что она жива?

– …

– Условия здесь ставлю я, Блоун. У тебя две недели на то, чтобы вернуть всю сумму с процентами или ты больше не увидишь свою единственную любимую дочь живой, – от его слов внутренности обжигает огнем. – Ты знаешь, что будет, если обратишься в полицию. Поэтому не советую. Мы сами выйдем на связь, – отключается и отдает телефон короткостриженому. – Избавься от телефона, – кидает приказ и идет к выходу.

– Надеюсь, отец уже обратился в полицию, и совсем скоро они найдут вас, и вы все поплатитесь за то, что делаете! – кричу ему вслед охрипшим голосом.

Меня переполняет такая сильная ярость за страдания отца, что становится плевать на то, что будет со мной.

Главный останавливается и кидает на меня странный взгляд.

– Я же сказал, что она бешеная, босс. Может, заткнуть ей рот кляпом? – в дверном проеме снова появляется тот, что со шрамом.

– Исчезни, Шрам, – резко отрезает. – Предпочитаете умереть, Диана? Вы ведь неглупая девушка и должны понимать, что если сюда заявится полиция, отсюда никто не выйдет живым, и ваш отец останется совсем один, – сердце пронзает острой болью от понимания того, что папа может не пережить моей смерти.

– Зато вы получите по заслугам, – зачем-то произношу, не отводя от него гневного взгляда. Не понимаю только, откуда во мне взялась эта смелость.

Мужчина ничего не отвечает. Его лицо не выражает абсолютно ничего, на нем непроницаемая маска, и только лишь уголки губ приподнимаются в странной ухмылке.

Дверь за ними закрывается, и я снова остаюсь одна. Хватаюсь руками за голову и зажмуриваю глаза так сильно, что становится больно. Не могу поверить, что это все происходит со мной. Я будто попала на съемки какого-то триллера, и сейчас моя задача просто выжить, чтобы вернуться к отцу.

Глава 5

Когда я уже готова завыть волком от ужасной жажды, дверь открывается и в нее входит лицо со шрамом.

– Поднимайся, – произносит, и я смотрю на него непонимающим взглядом. – Чего сидишь? Вставай! – быстро подходит и хватает меня предплечье, рывком поднимая. Едва не спотыкаюсь от того, как затекли ноги. Еле передвигаю ими, когда меня ведут куда-то по коридору.

– Куда вы ведете меня?

– Лучше заткнись, – отрезает голосом, полным ненависти и словно тисками сжимает мою руку, отчего охаю.

– Шрам, тебе было сказано не распускать руки, – только сейчас замечаю идущего сзади второго надзирателя.

– Я вообще не понимаю, чего мы с ней так возимся и какого хрена он сказал перевести ее.

– Твоя задача – выполнять приказы, а не возмущаться.

Когда длинный коридор заканчивается, мы поворачиваем налево и начинаем подниматься по лестнице. Останавливаемся у запертой двери, и Шрам прислоняет большой палец к какой-то панели, и дверь со звуком открывается. Оказываемся в другом коридоре, разительно отличающимся от того, по которому мы сейчас шли. На деревянном отполированном полу застелен темно-коричневый ковер. Стены выкрашены декоративной штукатуркой терракотового цвета, и на них висят репродукции каких-то картин. Не сложно догадаться, что мы в каком-то доме и перестаю что-либо понимать.

Может, что-то изменилось и меня все-таки отпустят?

Но мои надежды рушатся, когда, поднявшись еще по одной лестнице, мы останавливаемся у двери. Шрам открывает ее и грубо толкает меня в спину. Едва не падаю, зацепившись за что-то, что оказывается мягким ковром.

Двери закрываются и щелкает замок.

Начинаю растерянно осматриваться, понимая, что стою посреди небольшой комнаты. Справа замечаю окно, завешанное тяжелыми портьерами зеленого цвета, через которое льется дневной свет. Подбегаю, распахнув шторы, и вижу, что нахожусь на втором этаже. С правой стороны вижу здание трехэтажного особняка серого мрачного цвета и окна, тянущиеся по фасаду. Я будто нахожусь в отдельном выступающем крыле, но смежным с домом с видом на задний двор. Внизу, на выложенной плиткой террасе находится длинный бассейн, тянущийся до самого конца здания. Он метров десять, не меньше. По левую сторону от бассейна расположился красивый зеленый сад с цветущими деревьями. Вся территория огорожена высоким железным забором. Даже не могу понять, я все еще в Чикаго или где-то в другом городе. Тянусь за защелкой, желая открыть окно и вдохнуть свежий воздух, но оно наглухо закрыто.

Значит, через окно сбежать уже точно не получится…

Поворачиваюсь и смотрю на саму комнату. Стена, к которой приставлена двуспальная кровать с мягким изголовьем, выкрашена в темно-зеленый цвет, а стены по бокам белоснежные. По обеим сторонам от кровати стоят деревянные тумбочки. У левой стены находится угловой шкаф, а рядом с ним дверь, ведущая в ванну.

Как только понимаю это, первым желанием становится принять душ и смыть с себя всю грязь и прикосновения чудовища со шрамом. Снимаю порванную блузку через голову и слышу щелчок замка. Судорожно пытаюсь надеть блузку назад, но не успеваю этого сделать, как дверь открывается и в нее входит самый главный.

Инстинктивно прижимаю блузку к груди и округлившимися глазами смотрю как он входит в комнату, загородив собой дверной проем. Без каблуков по сравнению с ним я просто дюймовочка.

Дверь за его спиной закрывается, и наши взгляды встречаются. Он опускает глаза и смотрит, как я стою перед ним почти по пояс голая, прижимая рваную ткань к груди.

В любой другой ситуации я бы могла смутиться, но когда перед тобой стоит человек, от которого зависит твоя жизнь, становится не до смущения.

Мужчина останавливает взгляд на чем-то и замечаю, как его челюсть напрягается. Не сразу понимаю, куда он смотрит и, опустив глаза, понимаю, что его взору встали синяки на моих руках и безобразные следы, оставшиеся от наручников. Мужчина засовывает руки в карманы брюк и делает шаг ко мне. Инстинктивно пячусь назад, несмотря на то, что между нами и так не меньше двух метров.

– Вам не нужно бояться меня, Диана, – его голос стал звучать немного иначе, чем в том подвале.

– Неужели? Разве не вы еще недавно говорили моему отцу, что не выпустите меня живой, если он не вернет вам долг?

– Говорил. Но он ведь найдет деньги. Ваш отец безумно любит вас, не думаю, что он станет рисковать жизнью единственной дочери.

– Зачем меня привели сюда?

– А вы предпочли бы остаться в том подвале?

– Я предпочла бы оказаться на свободе и как можно подальше от этого проклятого места.

– Я смягчил ваше пребывание и думаю, что хотя бы за это вы могли быть благодарны.

– Вы похитили меня и угрожаете убить. Поставили надзирать за мной настоящего маньяка. Чего вы еще ожидали?

– Вы всегда такая смелая?

– А вы бы хотели бы, чтобы я была трусливой и забилась в углу, ожидая своей участи, мистер…?

– Маркус…просто Маркус.

– Маркус… – зачем-то повторяю, скорей всего, ненастоящее имя, посмотрев на него с вызовом.

– Вы, как маленький храбрый котенок, пытаетесь противостоять тигру, Диана. Вот только забываете, что дразните хищника.

– Когда мы встретились в галерее вы знали, кто я?

– Нет. Возможно, вы не поверите, но это была случайная встреча.

– Вы показались мне другим тогда.

– А вы мне – нет. Вы именно такая, какой я вас запомнил.

Не знаю, что на это ответить и просто отвожу взгляд, больше не желая смотреть в эти пронзительные глаза.

– Отдохните, Диана. Вам сейчас это не помешает.

– Отпустите меня, – снова поворачиваюсь к нему.

– Это невозможно, пока ваш отец не заплатит долг.

– Сколько он вам должен?

– Пять с половиной миллионов долларов с процентами.

– О боже… – шепчу, испытывая шок.

– Разве вы не знали, что ваш отец полный банкрот и по уши погряз в долгах?

– Н-нет… – качаю головой. – Он никогда не посвящал меня в свои дела, чтобы я не переживала.

– Похоже, ваш отец очень бережет вас.

– У него никого нет, кроме меня.

Мужчина ничего не отвечает, сканируя меня своими глазами с непроницаемой маской на лице.

– Чуть позже вам принесут еду и одежду, чтобы переодеться, – резко разворачивается, чтобы уйти.

– Вы ведь понимаете, что однажды ответите за это? – бросаю ему вслед.

– Мы все когда-нибудь ответим за свои поступки, Диана, – не поворачиваясь, отвечает каким-то странным тоном и выходит из комнаты, щелкнув замком.

Закрываю глаза и звучно выдыхаю, находясь в каком-то непонятном состоянии после его ухода. Как же я ошиблась в человеке, когда увидела его в первый раз. Знала бы я в тот момент, что смотрю в глаза своего будущего похитителя и возможного убийцы. И что-то мне подсказывает, что исход всего этого будет очень печальным. Очевидно, что Маркус – страшный и опасный человек. Я запомнила, как он разговаривал с моим отцом, будто для него это привычное дело – похищать людей и угрожать убийством. Почему-то уверена, что он не раз убивал, и на его руках есть кровь. И от осознания этого кожа покрывается холодным липким потом.

Понимаю, что до сих пор так и стою посреди комнаты, прижимая блузку к груди. Отмираю и направляюсь в ванну, закрыв дверь на защелку.

Когда раздеваюсь и захожу в душевую, включаю воду погорячее и подставляю лицо к струям. Кажется, больше часа стою под водой, ожидая долгожданного расслабления, но оно никак не наступает. Все тело скованно, в напряжении. Нервы – одна сплошная натянутая струна.

Тщательно мою волосы каким-то шампунем и натираю кожу до красна мужским гелем для душа. Выключаю воду и выхожу из душевой. Высушиваю волосы феном и укутываюсь в махровый халат.

Прежде чем выйти из ванны, кидаю взгляд на кинутые на полу грязные вещи, и меня передергивает. Даже не хочется думать, чтобы надеть их еще хоть когда-то. Кажется, они навсегда пропитались запахом плесени и сырости из того страшного подвала.

Открываю дверь и выхожу из ванны, заметив лежащие на кровати пакеты и стоящий на прикроватной тумбочке поднос с какой-то едой и соком.

Первое, что делаю, это подхожу к подносу и, взяв стакан с апельсиновым соком, быстро осушаю его до дна. Дотрагиваюсь до еды и понимаю, что она еще теплая. Живот мгновенно начинает урчать. Беру кусочек хрустящего хлеба и откусываю, тщательно пережевывая. Кидаю взгляд на пакеты и, положив недоеденный хлеб на тарелку, подхожу к кровати, заглянув внутрь содержимого.

В одном из пакетов вижу две пары новых джинс. В следующем – кашемировый джемпер, хлопковую футболку и легкую блузку, очень похожую на ту, что была порвана тем отморозком, только другого цвета. Заглядываю в еще один пакет и вижу там комплекты белья. В них нет ничего вычурного или пошлого. Лишь немного кружева для украшения, а в остальном приятная к телу ткань. Ощущение, что эти вещи выбирала женщина.

Снимаю халат и переодеваюсь, почувствовав себя немного легче, чем это было час назад. Принимаюсь за еду и съедаю все со зверским аппетитом.

Наевшись, забираюсь на кровать и сажусь к изголовью. Беру подушку, обняв ее, и сижу, уставившись в стену. Не замечаю, как глаза начинают слипаться, и я проваливаюсь в очередной беспокойный сон.

***

Резко подрываюсь и распахиваю глаза. Прикладываю руку к груди и чувствую, как в ладонь отдаются быстрые удары сердца. Дыхание учащенное и прерывистое. Мне снова приснилось что-то плохое. Я слышала во сне голос папы. Он звал меня. В его голосе было столько отчаяния и боли, разрывающие мою душу. Я бежала на его голос. Хотела поскорей оказаться в его родных объятиях, но в самый последний момент меня кто-то схватил и потащил назад во тьму.

Немного придя в себя, обращаю внимание, что за окном уже совсем темно. Встаю с кровати и подхожу к окну. Смотрю вниз, на голубой бассейн, который в ночное время подсвечивается, а блики от воды завораживающе играют на фасаде здания.

В некоторых окнах особняка горит свет и замечаю на первом этаже мужчин, играющих в бильярд. Я узнаю в них двух здоровяков, с которыми Маркус был тогда в галерее. Чуть подальше от них вижу еще каких-то незнакомых мне трех мужчин, кидающих дротики в стену. Некоторые из мужчин сняли свои пиджаки и, присмотревшись, замечаю надетые поверх рубашек кожаные ремешки, держащие кобуру с пистолетами, а у кого-то даже с ножом.

Поднимаю взгляд выше и на втором этаже вижу Маркуса, сидящего за столом на стуле с высокой спинкой, а напротив него в кресле расслабленно сидит короткостриженый мужчина. Они о чем-то говорят. Вижу, как темные брови Маркуса сведены на переносице. Он говорит что-то своему собеседнику с плотно сжатыми губами. Даже на таком расстоянии я вижу в его сером взгляде сплошной лед. Уверена, что у этого мужчины вместо сердца айсберг, а душа – настоящего дьявола.

Зачем-то сажусь на подоконник и, прижав ноги к груди, наблюдаю за происходящим в доме. Все равно я не знаю, чем себя занять в этом чертовом плену. Я даже не знаю, сколько сейчас время на часах. И какой сегодня день.

Спустя какое-то время на первом этаже остается всего пара человек, а Маркус поднимается со своего места. Его человек делает тоже самое, и мужчины выходят из комнаты, погасив за собой свет.

Через несколько минут в комнате на третьем этаже загорается свет, и я устремляю взгляд туда. Внезапно у окна появляется Маркус, уже без пиджака и, засунув руки в карманы брюк, смотрит куда-то впереди себя. Вся его поза отражает что-то зловещее, отчего сердце начинает ускорять темп. Наблюдаю, как мужчина подносит руки к пуговицам рубашки и начинает расстегивать их. Понимаю, что мне уже пора отвернуться и лечь в постель, но почему-то не могу отвести глаз. Я вижу, как из расстегнутого треугольника выглядывает загорелая кожа и мощные грудные мышцы.

В следующую секунду взгляд мужчины направляется на мое окно, и я в ужасе замираю. Его серые глаза будто смотрят прямо в мои. Но я сижу в полной темноте, и вряд ли он может видеть меня.

Замечаю, как он отводит взгляд и начинает быстро застегивать рубашку назад. Отходит от окна и пропадает из поля зрения.

Быстро спрыгиваю с подоконника и, раздевшись, ныряю под одеяло. Лежу на боку, уставившись в темноту, и слышу в ушах стук своего сердца.

Неужели он заметил, как я подсматривала за ним?

Через несколько минут слышу щелчок замка и закрываю глаза, притворившись, что сплю.

Слышу тихие шаги и чувствую, как матрас прогибается под весом.

Едва не вздрагиваю, когда моей щеки касаются теплые пальцы. Кожа тела мгновенно покрывается мурашками, но, к счастью, я полностью скрыла его под одеялом.

Пальцы опускаются вниз и нежно обводят линию подбородка. Убрав пальцы от моего лица, я чувствую, как мужчина заправляет прядь волос мне за ухо, слегка коснувшись мочки.

Меня пронзает дрожь и приходится приложить титанические усилия, чтобы никак не выдать себя.

К моему облегчению, матрас поднимается, и шаги удаляются. Дверь закрывается и щелкает затвор замка.

Переворачиваюсь на спину и судорожно выдыхаю, не понимая, что это сейчас было. Тело бьет мелкой дрожью. Мысли спутались в голове. Те места, где он касался меня, все еще покалывают.

Отрицательно покачав головой, чтобы сбросить с себя необъяснимое состояние, переворачиваюсь на другой бок, пытаясь заснуть.

Глава 6

Следующие два дня обращаю внимание, что по вечерам в окнах, находящихся в поле моего зрения, свет не горит. Будто все куда-то уехали. Кроме моих надзирателей, которые по расписанию приносят мне еду.

Мои нервы начинают сдавать от постоянного нахождения в замкнутом пространстве и невозможностью заняться чем-то или даже элементарно подышать свежим воздухом. Переживания о папе сводят с ума. Неопределенность своей участи тоже не дает покоя. Я стала как один большой комок нервов.

Уже битый час хожу по комнате из стороны в сторону, дрожа от страха и злости. Не выдерживаю и подхожу к двери, начиная стучать в нее, но никто не отзывается.

– Там есть кто-нибудь?! – колочу сильнее.

Через несколько минут замок щелкает и дверь открывается. В проеме, к моему облегчению, появляется второй, более адекватный надзиратель.

– Ваш босс дома?

– Только что вернулся.

– Отведите меня к нему, мне нужно поговорить с ним.

– Это невозможно, – собирается захлопнуть дверь.

– Нет! Пожалуйста, скажите ему, что мне нужно срочно поговорить с ним. Это очень важно.

С секунду мужчина молча смотрит и мне уже хочется сорваться на крик.

– Не уверен, что он согласится, но я попробую, – закрывает дверь.

– Спасибо, – произношу в закрытую дверь.

Снова начинаю ходить по комнате, обхватив себя руками. Кусаю губы в кровь. Время тянется так мучительно медленно, что хочется уже что-нибудь кинуть об стену.

Наконец-то щелкает замок, и я подбегаю к двери.

– Идите за мной, – произносит, открывая дверь шире.

Следую за ним, дрожа от волнения. Не знаю, выйдет ли что-нибудь из этого, но я должна попытаться. Пока идем по коридору, не могу не обратить внимание на эклектичность обстановки в доме. Его хозяин явно любитель классики и старины. И нельзя не отметить его интерес к живописи по множеству картин на стенах.

Подходим к какой-то двери, и мужчина открывает мне ее, давая пройти. Вхожу внутрь, и дверь за спиной закрывается.

Помещение напоминает кабинет. Мебель из дорогих пород дерева, покрытых красным лаком. Стеллаж почти во всю стену заставлен книгами и разными элементами декора. Именно в этой комнате я видела Маркуса тогда с короткостриженым через свое окно.

На меня устремляется серый ледяной взгляд его, сидящего за столом и тело начинает предательски дрожать.

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной, Диана? – откидывается на спинку стула, посмотрев на меня сканирующим взглядом.

– Позвольте мне позвонить отцу и поговорить с ним.

– Это исключено, – резко отрезает.

– Но он, должно быть, очень волнуется за меня.

– Считаете, меня это должно волновать? – темная бровь приподнимается.

– Нет. Не считаю.

– Удивительно, что вы так переживаете за него, а не за себя.

– Вам этого не понять. Вряд ли вы вообще знаете, что такое семейная привязанность, – произношу, уже едва себя контролируя.

Наступает безмолвная пауза, в которой я вижу на себе его странный взгляд.

– Вы правы, – отталкивается от спинки кресла, положив локти на стол. – Не понять, – голос начал звучать как-то иначе. – Возвращайтесь к себе, Диана.

– Нооо…

– Мне повторить еще раз? – серые глаза начинают отдавать чем-то устрашающим.

Проглатываю ругательства и резко разворачиваюсь, чтобы выйти. Взгляд падает на стену сбоку от меня, и рот открывается от изумления, когда я вижу висящие на ней свои картины.

– Ч-чтооо? Так это вы купили мои картины? – резко разворачиваюсь к нему.

– А это ваши картины? – в его взгляде мелькает удивление.

– Д-да.

– Так значит, вы художница?

– Да. Я с детства рисую и обучалась этому в университете.

– У вас настоящий талант, Диана. Почему не признались в галерее?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Не привыкла к похвале.

– Вы ее достойны. Я давно не встречал таких выдающихся работ у современных художников, – его резкая перемена в настроении сбивает.

– Я вернусь к себе, – хочется убежать от его взгляда как можно скорей, и я берусь за ручку. – Маркус… – произношу, прежде чем открыть дверь.

– Да, Диана?

– Если отец не найдет деньги, что со мной будет?

– А вы рассматриваете такой вариант?

– Предпочитаю быть готовой ко всему.

– Тогда вам лучше об этом не знать.

Сердце уходит в пятки от его слов. На ватных ногах разворачиваюсь и дрожащей рукой берусь за ручку.

Внезапно раздается собачье гавканье и подпрыгиваю от неожиданности. Оборачиваюсь и только сейчас замечаю, что рядом со стулом Маркуса все это время сидел настоящий серый волк. Который прямо сейчас медленно направляется ко мне, не отрывая от меня таких же, как и у его хозяина, ледяных глаз. Замираю на месте, не в силах сдвинуться с места. Но меня сковал вовсе не страх, скорее удивление.

– Грей, место! – вижу, как Маркус встает со стула и его лицо напрягается.

Животное подходит ко мне и начинает обнюхивать. Молча наблюдаю, как он подносит свой нос к моей руке и переворачиваю ее ладонью вверх, дав ему познакомиться со мной. Не могу сдержать улыбки, когда он начинает облизывать мою ладонь влажным языком.

– Привет, Грей, – произношу, и животное поднимает на меня взгляд, который отличается от того, каким он смотрел на меня мгновенье назад.

– Хм…странно…Грей не очень дружелюбен с чужаками, – произносит Маркус, и я поднимаю на него глаза, замечая в его взгляде что-то странное.

– Как вам удалось приручить волка? – протягиваю руку и треплю животное между ушей, который сам подставляет макушку.

– Грей наполовину волк.

– Удивительно. Он выглядит совсем как дикий волк.

– Он дикий, не обольщайтесь.

Отпускаю руку, но вижу, как собака смотрит на меня умоляющим взглядом, чтобы я продолжила.

– А по-моему, вы плохо знаете своего друга, – наклоняюсь и начинаю чесать Грея за обоими ушами, видя, как он закрывает глаза от удовольствия.

– Любите животных?

– Очень. Особенно собак.

– Держите у себя собаку?

– Я бы очень хотела, но, к сожалению, у меня просто нет на это времени. Я иногда помогаю своей близкой подруге в приюте для животных.

– Грей, иди на место! – громко командует, и собака нехотя отходит от меня, возвращаясь на свое место рядом с хозяином.

Понимаю, что это был тонкий намек на то, что разговор окончен и мне пора вернуться в свою “клетку”.

Молча выхожу из кабинета и на выходе меня сразу встречает надзиратель. Когда дверь моей комнаты за спиной закрывается и звучит противный звук щелчка, нервное напряжение снова возвращается. Не знаю, насколько меня хватит находиться в вечной заперти без глотка свежего воздуха и в таком подвешенном состоянии.

***

На следующий день после принесенного обеда, под моим растерянным взглядом в мою комнату вносят мольберт, несколько чистых холстов и все, что может понадобиться для рисования. Даже небольшой столик и стул с регулировкой высоты.

Не сразу понимаю, что происходит, а просто стою, не двинувшись с места. Только когда дверь закрывается, решаюсь подойти и провести рукой по мольберту. Ощущаю что-то странное внутри. По телу бегут мурашки от того, как сильно я скучала по любимому делу.

Но осознание того, что я так и не закончила свою работу над стеной в особняке Кэмеронов, отдается щемлением в груди. Должно быть, они посчитают мое исчезновение безответственностью с моей стороны, а значит, мне не пополнить свое портфолио очередной работой.

Чтобы не зацикливаться на упаднических мыслях и отвлечься от всего происходящего в моей жизни, ставлю на мольберт чистый холст. Раскладываю на столе краски, палитру и киски, принимаясь за дело.

Только когда глаза начинают болеть, а на улице уже давно стемнело отвлекаюсь от картины, чтобы принять душ перед сном. Когда возвращаюсь в спальню, завязывая пояс халата, подхожу к мольберту, чтобы издалека взглянуть на то, что вырисовывается.

В этот раз моими основными цветами стали серый, черный и бирюзовый. Я делала более размашистые мазки, чем в других моих работах. Из меня будто лилось что-то эмоциональное. Что-то сдавливало мою грудь, и теперь даже стало свободней дышать. Не знаю, какими волшебными свойствами обладает рисование, но оно словно лекарство для меня.

***

Шевелю головой, почувствовав что-то странное. Поднимаю голову и открываю глаза. Сердце пропускает удар, когда я вижу сидящего на матрасе Маркуса. Вся сжимаюсь от страха и пячусь от него на другой край кровати.

– Ч-что вы здесь делаете?

– Всего лишь хотел узнать, все ли вам принесли. Подумал, что вам будет чем занять себя. Но вижу, что вы уже приступили к делу, – кидает взгляд на начатую работу.

– Вам все равно не удастся задобрить меня. Я все еще считаю и буду считать вас бандитом, похитившим меня и удерживающим против моей воли, – произношу, чтобы скрыть свое волнение.

– Я и не пытался переубедить вас в чем-то, Диана. Я действительно именно тот, кем вы меня считаете и даже хуже.

Кидаю взгляд на себя и понимаю, что так и уснула в халате, сидя у изголовья кровати. И сейчас мои ноги почти полностью оголились в тот момент как я отодвинулась от него.

Возвращаю глаза на него и замечаю, что он смотрит на мои ноги. Быстро спускаю ноги с кровати и сажусь, отвернувшись от него.

Боковым зрением вижу, как он поднимается с матраса и подходит к мольберту. Какое-то время он молча смотрит на незаконченную работу и почему-то с замирающим сердцем жду, что он скажет. Но ничего не ответив, он разворачивается направляясь к выходу из спальни.

– Маркус… – окликаю, прежде чем он выйдет.

– Да? – отвечает охрипшим голосом и когда разворачивается, замечаю на себе потемневший взгляд.

– Позвольте своим людям хоть иногда выпускать меня из комнаты, чтобы подышать свежим воздухом, – умоляюще смотрю на него.

С секунду он молчит, сканируя меня своими холодными глазами, отчего начинаю ерзать на месте.

– Я подумаю, Диана. Спокойной ночи, – выходит и закрывает за собой дверь.

Глава 7

Еще две тяжелые ночи проходят в моей чертовой «клетке». И мне уже хочется биться головой о стену. Единственным спасением, чтобы окончательно не сойти с ума, для меня служит рисование. Почти целыми днями я только и делаю, что пишу. Маркус, похоже, снова уехал куда-то со своими людьми. Уверена, что это не связано с какими-то делами по бизнесу, если только нелегальному. Скорей всего, все их дела так или иначе связаны с чем-то незаконным. Раньше, когда я смотрела старые фильмы про чикагскую мафию, думала, что сейчас такого уже и в помине нет. Но все, с чем я столкнулась, говорит об обратном. Маркус напоминает самого настоящего главу мафии. Возможно, так и есть. А возможно, он работает на ту самую мафию и от всех этих мыслей кровь стынет в жилах. Все эти люди очень жестоки и безжалостны. Им ничего не стоит лишать человека жизни. Забирать все, что ему так дорого. Отбирать свободу и управлять, как марионеткой.

Конечно же, Маркус проигнорировал мою просьбу о том, чтобы мне иногда позволяли выйти на воздух. Глупо было с моей стороны надеяться. Я здесь пленница, жизнь которой висит на волоске и может прерваться в один момент, стоит только Маркусу дать разрешение своим шавкам. А может он и сам будет не прочь замарать руки и забрать мою жизнь. Я не раз за эти дни думала о том, какой будет моя смерть, если у отца ничего не выйдет. Мне будет больно или это произойдет быстро?

Сколько часов я провела в постели без сна, дрожа от страха. И в тоже время я не хотела быть трусихой. Если мне суждено будет умереть, я хочу сделать это без страха в глазах.

Очередной день сижу за картиной, не замечая ничего вокруг. Я настолько увлеклась этой работой и тем, как все получается, что впервые за долгое время испытываю полную уверенность в том, что выйдет что-то поистине шедевральное. Но, к моему глубокому сожалению, этой картине все равно не суждено будет выйти в свет.

Где-то на фоне слышу, как дверь в спальню открывается, но не обращаю внимание, продолжая рисовать. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я отмираю и понимаю, что кто-то стоит за моей спиной.

Поворачиваюсь и чуть не охаю, увидев Маркуса, наблюдающего за мной.

– Яяя…не знала, что вы здесь.

– Не мог отказать себе в удовольствии посмотреть на вас за работой.

– Я…кхм…уже закончила на сегодня, – кладу кисти и палитру на стол, взяв тряпку в руки. Поднимаюсь со стула и отхожу как можно дальше от него, вытирая испачканные краской руки.

– Я помешал вам?

– Нет. Просто мне уже пора отдохнуть, – стараюсь не смотреть на него. Все тело снова напряглось, чувствуя на себе его ледяной взгляд.

– Вы как-то просили меня позволять вам выходить на свежий воздух.

– Д-да, – поворачиваюсь, растерянно посмотрев на него.

– Я собираюсь выгулять Грея, можете составить нам компанию.

– Хорошо, – моей радости нет предела. Но я стараюсь никак не выдать себя.

Выходим из комнаты и замечаю Грея, послушно сидящего рядом с дверью. Увидев меня, животное сразу поднимается и подходит ко мне.

– Привет, дружок, – чешу его за ухом, и он звонко гавкает, отчего из меня вырывается смешок.

– Грей, рядом! – командует его хозяин, и животное отходит от меня.

Молча следую за ними, наблюдая за широкой мужской спиной и твердой походкой. Кажется, даже Грей идет с ним в одном темпе. Два хищника с устрашающим видом. Ловлю себя на мысли, что, как и Грей, Маркус, иногда может проявлять мягкость, но это все обманчивое впечатление, чтобы заманить добычу в свою ловушку. Снова мысли о моей возможной участи заставляют напрячься всем телом.

Выходим на улицу, где ярко светит солнце, поют птицы и дует приятный весенний ветерок. На мгновенье замираю на месте, сделав глубокий судорожный вдох. В нос сразу бьют ароматы травы и цветущих деревьев. Подставляю лицо к солнцу и закрываю глаза, наслаждаясь моментом.

– Вы идете, Диана? – низкий голос портит весь момент, и я открываю глаза, разочарованно выдохнув.

Замечаю, как он смотрит на меня с едва заметной улыбкой на лице.

– Д-да, – сдвигаюсь с места и ступаю по плитке, выложенной вокруг бассейна.

Проходим дальше и идем по зеленой, аккуратно подстриженной траве к саду. Из моего окна не было видно всего масштаба, но здесь просто огромный сад, состоящий из множества деревьев.

Замечаю в тени ветвей каменный круглый фонтанчик, из которого вверх бьет вода с журчащим звуком. По обеим сторонам от него стоят белые скамейки.

Подхожу к одной из скамеек и сажусь, облокотившись спиной. Осматриваюсь вокруг и ловлю себя на мысли, что здесь очень спокойно и умиротворенно. В воздухе звонкой трелью поют птицы, перелетая с ветки на ветку. Ветер едва колышет деревья. Звук льющейся воды в фонтане очень успокаивает.

Поворачиваю голову и вижу Маркуса, стоящего чуть в стороне. Он наблюдает за Греем, медленно гуляющим между деревьями.

– Вы сами выгуливаете его? – задаю вопрос, и мужчина поворачивается ко мне.

– Да. Грей привязан только к одному хозяину.

– А когда вас нет дома?

– Он всегда уезжает со мной.

Смотрю на животное, которое выглядит каким-то слишком грустным, и хочется расшевелить его. Замечаю лежащую на земле палку, упавшую с дерева, и поднимаю ее.

– Грей, не хочешь немного побегать? – поднимаю палку, и взгляд собаки устремляется на меня.

– Он не играет, – сухо произносит Маркус.

– Почему? Все собаки любят бегать за палками.

– Все. Но не Грей.

– А вот это мы сейчас проверим. Грей! – встаю и машу палкой.

Животное подходит ко мне и сначала просто обнюхивает предмет в моей руке.

– Я же говорил, – ухмыляется Маркус.

– Поиграешь со мной? – не обращая внимание на слова его хозяина, беру его за подбородок, заставляя посмотреть на себя.

Замахиваюсь и кидаю палку, которая приземляется рядом с деревом.

– Принесешь мне ее, дружок?

Посмотрев на меня непонимающим взглядом, животное без особого интереса идет к палке и, взяв ее в зубы, приносит мне.

Делаю еще несколько попыток и замечаю, как Грей заметно оживляется. Высунув язык и тяжело дыша, он уже ждет, когда я в очередной раз брошу ему палку.

Кидаю короткий взгляд на Маркуса и не могу не улыбнуться его озадаченному виду.

Раздается звук мобильного, и Маркус достает его из кармана, отвечая на звонок.

– Да.

– …

– Ты вышел на след этого ублюдка? – голос полон металла.

– …

– И где он засел на этот раз?

– …

– Хм…думал сможет спрятаться от нас.

– …

– Возьми еще людей.

– …

– Он мне нужен живым. Сначала я хочу поговорить с ним лично. Уверен, он поведает мне много интересных вещей.

– …

– Я жду от тебя новостей.

Когда разговор заканчивается, атмосфера вокруг резко меняется. Вся расслабленность мигом улетучивается. Грей ждет, когда я снова кину палку, но меня словно парализовало.

– Пора возвращаться, – низкий голос Маркуса стал звучать еще грубее. – Грей, рядом! – разворачивается и идет к дому. Собака послушно следует за ним.

Иду за ними, едва перебирая ногами, от нежелания снова возвращаться в «клетку». От хорошего настроения не осталось и следа.

Маркус молча провожает меня до комнаты на пару с Греем и открывает дверь, ожидая, когда я войду.

Опускаю взгляд на собаку, которая, кажется, сочувствующе смотрит на меня.

– Я жду, Диана, – звучит предостерегающий тон Маркуса, и я поднимаю взгляд на него.

– Какого это – вершить судьбы людей? – из меня зачем-то вырывается вопрос, и взгляд Маркуса меняется.

– Если вы про то, приносит ли мне это удовольствие, то скажу, что нет, – его ответ становится неожиданностью для меня.

– Тогда зачем вы это делаете?

– Чтобы однажды не оказаться на месте тех людей.

– Разве нет другого выхода? – почти шепчу и вижу, как темные брови сходятся на переносице.

– На сегодня достаточно откровений, Диана. Вам пора вернуться к себе и не забывать, что вы тут не гостья, – голос становится угрожающим, и я больше не пытаюсь.

Захожу в комнату, и дверь за спиной закрывается, оставляя меня в удушающей тишине наедине с тяжелыми мыслями.

***

Снова провожу за картиной до поздней ночи и наконец-то заканчиваю ее. Встаю со стула и немного разминаю затекшую шею со спиной. Прежде чем отправиться в душ, зачем-то подхожу к окну.

Опускаю взгляд вниз и замираю, увидев Маркуса у бассейна, повернутого ко мне спиной в тот момент, как он снимает через голову футболку. Моему взору сразу предстает рельефная спина с мощными перекатывающимися мышцами под загорелой кожей. За футболкой следуют спортивные штаны, и когда он наклоняется, чтобы снять их, я чуть не вскрикиваю, закрыв рот рукой от ужаса. Свет на его спину теперь падает под другим углом я могу разглядеть на коже множественные шрамы. Между лопаток несколько продолговатых, похожих на шрамы от порезов. Под левой лопаткой еще один и чуть ниже – круглый, скорей всего от пулевого ранения. С другой стороны, ближе к позвоночнику, тоже круглый шрам и еще несколько продолговатых рядом с ним.

Стою, не в силах пошевелиться, но и отвести глаз тоже не могу. Оставшись в одних черных шортах, Маркус прыгает с бортика и погружается в воду, начиная грести, как профессиональный пловец.

Он делает такие мощные взмахи руками, что доплывает до противоположного бортика за считанные секунды. Но не останавливается, а оттолкнувшись, возвращается назад.

Ловлю себя на мысли, что снова подглядываю за ним. Еще несколько раз Маркус проплывает от одного бортика к другому, каждый раз ускоряясь.

Сделав еще один подход, он выбирается из бассейна, оказавшись ко мне передом. Поражаюсь, насколько у него идеальная фигура. Мощная грудь, вздымающаяся от тяжелого дыхания, и кубики пресса, дополняющиеся боковыми косыми мышцами. Сильные ноги с накаченными бедрами.

Обращаю внимание, что на левой груди у него есть татуировка, но я не могу разглядеть, что там изображено. Маркус берет полотенце и начинает вытирать им лицо. Спускается к груди и вытирает торс.

Внезапно он поднимает голову и направляет взгляд на мое окно.

Вся сжимаюсь и быстро прячусь за портьерой. Зажмуриваю глаза и закрываю лицо руками.

– Черт… – шепчу в тишине комнаты.

Сразу иду в душ и предусмотрительно закрываюсь на защелку.

Когда возвращаюсь в комнату, ложусь на кровать и выключаю свет, укутавшись в одеяло.

Лежу в кровати, но сон никак не приходит. Сегодня был слишком насыщенный день. Меня окутывают странные противоречия, и мне это совсем не нравится. Я услышала то, чего мне не стоило слышать. Ответ Маркуса на мой вопрос до сих пор не отпускает меня.

В какой-то момент раздается звук щелчка замка и вся напрягаюсь. Закрываю глаза и пытаюсь дышать ровно.

Слышу тихие шаги и чувствую, как матрас прогибается под весом.

Дыхание сбивается, и я вздрагиваю, когда ощущаю прикосновение подушечек пальцев к своей руке, лежащей поверх одеяла.

– Вы ведь не спите, Диана, – хрипло произносит.

– Зачем вы пришли? – шепчу дрожащим голосом, посмотрев на него в темноте комнаты.

– Не знаю, – пожимает плечами.

Я не вижу его лица, но он кажется сейчас каким-то потерянным.

– Вас что-то беспокоит?

– Да… – он опускает голову, будто размышляя, стоит ли говорить. – В течение многих лет я привык держать все под контролем. Я сделал все, чтобы ничто не могло вывести меня из равновесия. Я жил по определенным правилам, и меня это полностью устраивало. Но не сейчас… – снова направляет взгляд на меня.

– Что вы хотите этим сказать?

Повисает тишина и я чувствую на себе его взгляд. Он прожигает меня даже в полумраке.

– Маркус? – шепчу, затаив дыхание.

Немного привыкнув к темноте, замечаю, как его рука тянется к моему лицу. Вся сжимаюсь, когда он касается большим пальцем моих губ. Он проводит подушечкой по верхней, медленно опускаясь к нижней.

Меня словно парализует, и я не в силах отстраниться. Сглатываю слюну и подавляю порыв облизать губы.

– Забудьте… – резко убирает руку, будто от удара током. – Спокойной ночи, Диана, – хрипло произносит и, быстро поднявшись с матраса, уходит из комнаты.

Падаю назад на подушку и звучно выдыхаю. Голова начинает кружиться от переизбытка эмоций за последние дни, и я боюсь, чтобы мои приступы снова не вернулись.

***

На следующий день Маркус не появляется. Вечером в окно я видела его людей, но его самого замечено не было. Будто он испарился куда-то. Я провела какую-то странную ночь. Сначала я не могла заснуть несколько часов, а когда усталость взяла вверх, мне приснился очень странный сон. Я видела в нем Маркуса и Грея. Они стояли передо мной, и их одинаковые холодные глаза были устремлены прямо на меня. Я смотрела на них смело, без всякого страха. Я не чувствовала угрозы. Наоборот, их взгляды говорили о том, что я могу им доверять. Что рядом с ними мне ничего не угрожает. Не знаю, что мной двигало, но я шагнула к ним, и сон сразу оборвался.

Когда я отошла от этого сновидения, то поняла, что это просто проекция моего подсознания. Мне хочется так думать, но правда в том, что мне нужно всегда быть начеку. В один прекрасный день мы либо попрощаемся навсегда, либо я останусь здесь, но только уже без признаков жизни.

***

Вечер очередного дня тянется слишком медленно. Я пока не стала начинать новую картину, и мне совсем нечем занять себя. Меня больше не выпускали из комнаты, и возможно, тот раз был первым и последним. Кто знает, может, я уже никогда не смогу вдохнуть свежего воздуха, и это место окажется моей могилой.

Лежу на кровати, обняв подушку, и бездумно пялюсь в потолок. Меня вдруг окутала полнейшая апатия и бессилие.

Слышу звук открытия двери и не реагирую, зная, что мне всегда в это время приносят ужин.

– Поднимайся, – звучит противный голос Шрама и подрываюсь в кровати.

– З-зачем?

– Если тебе сказали подняться. Твоя задача сделать это, а не задавать вопросы, – как всегда, он ведет себя со мной как с пустым местом.

Встаю и иду к выходу из комнаты, начиная обдумывать в голове варианты того, что сейчас может произойти.

Иду чуть позади Шрама, начиная дрожать от страха. Он ведет меня по длинному коридору, и мне уже хочется сорваться с места и бежать.

– Тебя ждут там, – указывает на какую-то дверь.

Дрожащей рукой открываю дверь и вхожу. Оказываюсь в помещении, похожем на столовую, с большим столом по центру, застеленным белой скатертью. С левой стороны между окнами стоит высокий буфет, в котором за стеклянными дверцами стоит различная посуда. С правой стороны – огромный зажженный камин с приятно потрескивающими поленьями.

– Проходите, Диана, – раздается голос Маркуса и только сейчас замечаю его сидящем на противоположной стороне, во главе стола.

Обращаю внимание, что стол накрыт на двоих и уже принесены дымящиеся блюда. Вот только второй комплект приборов находится прямо рядом с ним.

– Поужинайте со мной. Вы ведь еще не ужинали, – произносит, видимо, увидев мое замешательство.

Едва перебирая ногами, подхожу к столу и, отодвинув стул, сажусь, стараясь не смотреть на него. Замечаю сидящего рядом с его стулом Грея, и наши взгляды встречаются.

Не могу сдержать улыбки, и собака машет головой, будто приветствуя меня.

Маркус принимается за ужин, а я не могу пошевелиться. Даже думать нормально не могу в его присутствии, не говоря уже о том, чтобы есть.

– Вы не голодны? – задает вопрос, и я решаюсь поднять на него глаза.

– Зачем вы меня позвали?

– Я же сказал, чтобы вы поужинали со мной.

– Последняя трапеза перед казнью? – произношу и замечаю, как его челюсть напрягается.

Он откладывает приборы, устремив на меня взгляд, от которого все тело обдает холодом.

– Срок для вашего отца еще не истек.

– Значит, у меня есть еще время, чтобы в последний раз насладиться жизнью и сделать это в вашей «приятной» компании?

– Вы будете продолжать пререкаться или все-таки поужинайте и дадите спокойно поесть мне?

– Я могу только испортить вам аппетит. Лучше я вернусь в свою «клетку», – делаю ударение на последнем слове и поднимаюсь.

– Сядьте, Диана! – ноги чуть не подгибаются от его металлического тона, и я медленно возвращаюсь назад, опустив взгляд на свои руки.

– Я уже понял, что вы очень остра на язык, и с радостью выбил бы из вас эту спесь, если бы мы познакомились при других обстоятельствах.

– Ч-что? – поднимаю на него шокированный взгляд.

– И не смотрите на меня так своими красивыми глазами!

– Яяя…вас не понимаю.

– И не нужно, Диана. В последнее время я сам себя не понимаю. Ешьте наконец, – снова берет приборы в руку.

Не пытаюсь больше что-либо говорить, а молча принимаюсь за еду. Не смотрю на Маркуса, но периодически чувствую на себе его взгляд. В комнате ощущается напряжение, и вся еда становится комом в горле.

Откладываю приборы в сторону, понимая, что не смогу больше ничего в себя впихнуть.

Кидаю взгляд на Грея, который лег у ног хозяина.

– Как Грей появился у вас? – решаю нарушить затянувшуюся тишину.

– Десять лет назад я сбил его, проезжая по лесной дороге, когда он внезапно кинулся под колеса.

– О боже… – шепчу, посмотрев на животное с сочувствием, отчего тот поднимает мордочку и смотрит на меня.

– Он был тогда еще совсем щенком. Я не был уверен, что он выживет, но что-то мне подсказывало, что он сильный малый. Я отвез его в клинику, где мне и сказали, что он полуволк. Там ему оказали первую помощь, а потом несколько недель я выхаживал его дома.

– Тогда понятно, почему он так предан вам.

– Он появился в самый непростой период моей жизни, и, можно сказать, мы оба помогли друг другу не сдаться, – после его слов перед глазами возникают картинки ужасных шрамов на его спине и сглатываю вязкую слюну, почувствовав неприятный привкус желчи.

– Поддержка всегда важна, от кого бы она ни была, – зачем-то произношу.

– Что случилось с вашей матерью? – летит внезапный вопрос, и сердце сжимается в груди.

– Она погибла в автокатастрофе, когда везла меня домой из школы.

– Вас?

– Да. Я чудом выжила. В больнице у меня случилась клиническая смерть, а потом я неделю пролежала в коме.

– Значит, ваш отец чуть не потерял сразу двоих. Вот почему он так оберегает вас.

– Мы очень близки с ним. Ближе его у меня нет никого.

– Ваша мать была американкой?

– Нет. Моя мама родилась и выросла в Италии, пока не приехала учиться по обмену в штаты. Здесь она и познакомилась с папой.

– Так вот, от кого у вас такой темперамент.

Решаю проигнорировать его слова, ведь на самом деле в жизни я гораздо спокойней.

– А талант к рисованию – это у вас от кого? – задает следующий вопрос.

– Я уже с детства начала проявлять хорошие способности. А когда немного подросла, они только крепли. Мама рассказала, что ее дедушка по материнской линии в свое время был заслуженным итальянским художником. Тогда-то я и решила дальше продвигаться в этом и доучилась до бакалавра изобразительного искусства.

– Хотите получить признание?

– В будущем мне бы этого хотелось. На самом деле я не только пишу на холсте.

– И что же еще вы делаете?

– Я пишу на стенах в квартирах и домах. Что-то вроде декоративных фресок.

– Уверен, здесь ваш талант можно увидеть во всей красе.

– Я люблю это делать, а если что-то делается с любовью, то и результат выходит соответствующий.

– Не сомневаюсь, – Маркус берет со стола стакан с янтарной жидкостью и отпивает из него.

В какой-то момент понимаю, что слишком откровенничаю с человеком, который держит меня в плену, но почему-то ужасно не хочу возвращаться в комнату.

Встаю со стула и подхожу к камину, наблюдая за завораживающей игрой языков пламени. Слышу звук шагов, и Маркус становится рядом со мной, засунув руки в карманы брюк.

– Я ведь не могу спросить что-нибудь про вас? – поднимаю на него взгляд.

– Не можете, Диана, – отвечает странным тоном, задумчиво посмотрев на огонь.

– Можно я еще побуду здесь? – шепчу, посмотрев на него с надеждой.

Он переводит взгляд на меня, и дыхание перехватывает, когда я вижу отражающиеся в его прозрачных глазах огненные всполохи.

Он разворачивается ко мне торсом и смотрит сверху вниз. Внезапно становится жарко и стоять у камина уже не кажется такой хорошей идеей.

– Если только не боитесь остаться с хищником наедине, – поднимает руку и берет прядь моих волос, пропуская сквозь пальцы.

– Вы сами сказали, что я храбрая, – понижаю голос почти до шепота.

– Маленький храбрый котенок, – хрипло шепчет, опустив взгляд на мои губы.

Инстинктивно облизываю их и замечаю, как его прозрачные глаза темнеют.

– Лучше возвращайтесь к себе, Диана, – опускает руку и отходит от меня, направляясь к двери, из которой я пришла.

– Уведи ее, – отдает приказ и выходит из столовой.

Грей, как послушный, выбегает за хозяином, и я остаюсь стоять, совершенно растерянная.

– Идем, – в дверном проеме появляется Шрам, и я отмираю.

Когда мне удалось заснуть, я снова увидела сон, в котором был Маркус. Я стояла на какой-то каменной открытой террасе и смотрела впереди себя на бушующие воды океана. Ветер обдувал мое лицо, принося с собой аромат морского бриза. Я почувствовала, как сзади меня обнимают сильные руки и прижимают к твердой груди. Я не видела, кто это, но почему-то знала, что это Маркус. И совсем не хотела отстраниться. Мне было так безумно хорошо в его теплых объятиях. Мы просто стояли так, ни о чем не говоря. Но каждый из нас осознавал, что назад дороги нет. Я знала и понимала, что это неправильно, но ничего не могла с собой поделать.

Резко проснувшись, в холодном поту, я сразу пошла в душ и долго стояла под струями воды, чтобы смыть с себя это странное, пугающее наваждение.

Глава 8

Еще через день сижу до ночи за новым холстом, как слышу в коридоре какие-то громкие мужские разговоры и шаги. Откладываю кисточку и палитру, подходя к окну. В помещении, смежным с кабинетом Маркуса, находящимся рядом с моими окнами, горит свет. Замечаю там его, стоящего ко мне полубоком в привычной позе, с засунутыми руками в карманы брюк. Рядом с ним сидит Грей. В комнате есть еще два мужчины, которых я видела до этого. Они стоят сбоку от своего босса. В какой-то момент в комнате появляется короткостриженый, подталкивая в спину какого-то мужчину с завязанными сзади руками. Я замечаю на лице мужчины кровоподтеки и одежду, испачканную в крови.

Короткостриженый останавливается и грубо надавливает мужчине на плечо, отчего тот падает на колени. Мужчина поднимает голову и смотрит на Маркуса, который что-то говорит ему. Вижу, как мужчина судорожно качает головой, отвечая разбитыми губами. На его лице написан полный ужас, и меня начинает трясти от нарастающего плохого предчувствия.

Странный разговор длится еще какое-то время, и я не в силах отойти от окна. Вскрикиваю, закрыв рот рукой, когда сзади к мужчине подходит короткостриженый и, достав нож из-за пазухи, ударяет мужчину в спину острым лезвием.

Вижу, как лицо раненого искажается от боли, и рот открывается, словно он сейчас кричит. Но Маркус даже не двигается с места. Его лицо ничего не отражает. На нем написано полное безразличие.

Мое сердце уже готово выскочить из груди. Ноги слабеют из-за сильнейшей дрожи. Глаза наливаются слезами. К горлу подступает тошнота.

Маркус еще что-то спрашивает, и мужчина пытается отвечать с измученным выражением на вспотевшем лице.

В следующий момент Маркус опускает взгляд на Грея и что-то коротко произносит. В ужасе отскакиваю от окна, успев увидеть, как Грей подбежал к мужчине и схватил его за горло.

Закрываю лицо руками и начинаю плакать, захлебываясь слезами. Грудь сдавливает от боли. Внутренности горят огнем. Тело сковывает нервная дрожь и покрывается липким потом. Еще немного и мои ноги просто подкосятся.

***

Не знаю, сколько чертовых часов проходит, но я так и сижу на краю кровати, кусая губы и раскачиваясь. По щекам продолжают течь слезы, которые никак не хотят останавливаться. Я пытаюсь выбросить из головы увиденное, но у меня не выходит. Оно въелось в мой мозг и теперь останется там навсегда.

В какой-то момент раздается щелчок замка, и дверь в комнату открывается. Впиваюсь ногтями в матрас так сильно, что белеют костяшки пальцев. Устремляю взгляд на дверь и сквозь пелену слез вижу вошедшего Маркуса.

Когда наши взгляды встречаются, на миг он замирает. Замечаю, как темные брови сходятся на переносице, а челюсть напрягается.

– Что с вами, Диана? – делает шаг ко мне.

– Что со мной? – не узнаю свой голос. – Вы хотите знать, что со мной? – поднимаюсь на дрожащие ноги, сама не понимая, что делаю. – Вы монстр! – подбегаю к нему и хватаю его за лацканы пиджака. – Вы чудовище в обличье человека! – срываюсь на крик, сжимая ткань с такой силой, что слышу ее треск, но он даже не двигается с места. – Вы страшное животное, не знающее, что такое человечность! – чувствую, как грудь начинает сдавливать и становится трудно дышать. – Вы…вы… – пытаюсь сделать вдох, но воздуха не хватает, и меня начинает захлестывать паника.

– Диана? – Маркус берет мое лицо в ладони, с тревогой посмотрев на меня.

Все тело начинает бить судорогой, и я уже едва стою на ногах.

– Посмотрите на меня, Диана, – требует, и я поднимаю глаза на него. – Все хорошо… – тон голоса становится мягким и успокаивающим. – Смотрите на меня и дышите вместе со мной, – он делает глубокий вдох, и я механически повторяю за ним. Не отводя взгляда от его прозрачных глаз, продолжаю дышать как можно глубже, и постепенно легкие снова наполняются воздухом. – Вот так. Умница, – хрипло шепчет, поглаживая мои щеки большими пальцами.

Приступ отступает, но на его место приходит сильнейшее головокружение и резко перед глазами все начинает плыть. Ноги подгибаются, и я теряю сознание.

– Диана…черт… – последнее, что слышу перед тем, как отключаюсь.

Открываю тяжелые веки и не сразу понимаю, на чем лежу. Поднимаю голову и встречаюсь с серыми задумчивыми глазами. Понимаю, что он сидит у изголовья моей кровати, а я лежу на его груди. Одна его рука поглаживает мое плечо, а другая – затылок. Наши лица находятся так близко, что если он хоть немного наклонится вперед, его губы коснутся моих. В нос бьет необычный терпкий мускусный аромат мужского парфюма, вызывающий странную реакцию тела.

Отвожу глаза и приподнимаюсь. Отодвигаюсь от него, услышав, как он разочарованно вздохнул.

– Что произошло? – задаю вопрос осипшим голосом, стараясь не смотреть на него.

– Похоже, у вас случилась паническая атака, а потом вы потеряли сознание.

– Ох… – прикладываю руку ко лбу, находясь в каком-то зачарованном состоянии.

– И часто с вами такое происходит?

– После аварии такое периодически бывало, но мне удалось избавиться от этого, если я не испытывала большой стресс.

– Пожалуй, сейчас стресса было многовато.

– Ч-что? – поворачиваюсь к нему, и перед глазами начинают всплывать картинки увиденного. – О господи! Нет! – подрываюсь с кровати, чтобы оказаться как можно дальше от него, и чуть не спотыкаюсь о ковер.

– Диана? – Маркус встает и направляется ко мне.

– Нет! Не подходите! Не приближайтесь! – кричу, выставив руки перед собой. – Не смейте прикасаться ко мне! – глаза снова наливаются слезами, которые сразу же текут по щекам.

Успеваю заметить в его глазах что-то, что можно объяснить только как сожаление. Несмотря на мой протест он подходит и с силой притягивает к себе, забирая в плен своих объятий. Не выдерживаю и начинаю плакать навзрыд прямо ему на рубашку.

Чувствую, как он нежно гладит мою спину, пока я содрогаюсь в рыданиях.

– Вы правы…вы абсолютно правы, Диана, – хрипло шепчет мне в макушку. – Я чудовище и монстр. Я настоящее животное, и во мне нет ничего человеческого. Я давно умер, как человек, – его голос полон таких бесконечных страданий, которые я осязаю каждой клеточкой. Сердце сжимается в груди, отдаваясь болью.

Поднимаю заплаканные глаза и смотрю на его лицо, которое больше не скрыто маской. Оно искажено от невыплеснутых эмоций.

Поднимаю дрожащую руку и подношу к его щеке, нежно коснувшись скулы подушечками пальцев. Чувствую, как он замирает и прижимает меня к себе сильнее.

– Кто с вами это сделал? – шепчу, не в силах отвести взгляда.

– Они уже давно мертвы, – его взгляд сразу мрачнеет.

– Но вы ведь еще живы.

– Вряд ли это можно назвать жизнью.

– У человека всегда есть выбор, какую сторону ему принять.

– Иногда жизнь делает выбор за нас.

– А если бросить вызов этой самой жизни?

Замечаю, как уголок чувственных губ приподнимается, и руки снова начинают поглаживать мою поясницу.

– Вы так уже делали?

– Еще пока нет.

– Тогда потом расскажите мне, что из этого вышло, – наклоняется и целует меня в лоб.

Опускает меня и направляется к выходу из комнаты.

– Маркус…

– Да, Диана? – поворачивается ко мне.

– Тот человек мертв?

– Да. И если вам станет от этого легче. Этот человек по заказу убивал людей и торговал невинными детьми.

– А что он сделал вам?

– Чуть не убил меня. Мои люди выслеживали его целый год.

– Вас кто-то заказал?

– Да, Диана. Такова моя жизнь. И куда бы я ни пошел, она всегда последует за мной. Вы устали. Вам лучше отдохнуть. И я советую вам поменьше подглядывать в окна, – разворачивается и уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями.

***

Просыпаюсь утром с полным желанием сбежать из этого места. Остается придумать, как это сделать. Но для этого нужно, чтобы была глубокая ночь и все в доме спали.

Весь день веду себя как обычно, проводя время за рисованием. Но параллельно сооружаю отмычку для дверного замка из металлических креплений для ворса кисточки. Он легко гнется и принимает разные формы.

Как хорошо, что когда-то в школе мой одноклассник показал мне, как можно отомкнуть замок и легко открыть дверь. Не то, чтобы он был из неблагополучной семьи, просто он жил не в самом благополучном районе Чикаго, каких у нас предостаточно.

Знаю, что очень рискую, но я просто не могу здесь больше оставаться и думать, что когда-нибудь Маркус натравит на меня Грея. Вчера за нашим разговором он не сказал, что не убьет меня, а значит, моя жизнь все также висит на волоске. И я больше не намерена ждать.

День тянется издевательски медленно, и ближе к вечеру чувствую себя как на иголках. Когда по моим меркам наступает уже глубокая ночь, подхожу к окну и вижу, что весь дом погружен во мрак. Кажется, вечером в коридоре я слышала, как кто-то куда-то собирался уезжать и, может, сейчас дома почти никого, что значительно увеличит мои шансы на успех.

Быстро одеваюсь и подхожу к двери, прислушиваясь. На той стороне царит полная тишина, и я делаю глубокий вдох. Опускаюсь на колени и вставляю отмычку в замок. Все оказывается не так просто, и через час мучений я уже готова сдаться. Смахиваю выступивший на лбу пот и вытираю вспотевшие руки о джинсы. Пытаюсь еще раз и, наконец, слышу заветный звук. На миг замираю, на случай, если кто-то мог что-то услышать. Но никаких движений за дверью не слышно. Нажимаю на ручку, и дверь тихо открывается. Выглядываю в небольшую щель, откуда льется приглушенный свет небольших ночных светильников, висящих на стенах. Хорошо, что не придется идти в темноте на ощупь.

Медленно ступаю по ковру в направлении лестницы, ведущей на первый этаж. Собираюсь выйти через дверь, ведущую на задний двор, надеясь обойти здание и там найти выход.

Спускаюсь вниз и ускоряю шаг, увидев заветную дверь. Берусь за ручку, но замок оказывается запертым. Пульс достигает предела, и меня уже бьет мелкой дрожью. Оборачиваюсь и начинаю осматриваться. Иду прямо, никуда не сворачивая, в надежде найти подобие холла. Стараюсь ступать на носочках, тихо и беззвучно. Спереди замечаю льющийся из окон свет от светящей на небе луны и оказываюсь в просторном помещении. Замечаю дверь, ведущую на улицу, и бегу к ней, про себя молясь, чтобы та оказалась незапертой.

Надавливаю на ручку и не верю своему везению, когда она оказывается открытой. Выхожу на улицу и вдыхаю прохладный ночной воздух. Спускаюсь по мраморным ступенькам, ощущая, как дрожат ноги. Осматриваюсь по сторонам и вижу слева металлическую дверь, ведущую за пределы огороженной территории.

Делаю шаг и вскрикиваю, когда кто-то больно хватает меня за волосы, дернув назад.

– Собралась сбежать, сучка? – шипит Шрам мне на ухо.

– От-тпусти меня, – окутывает полнейший ужас.

Монстр разворачивает меня к себе и наотмашь бьет по лицу тыльной стороной ладони. В глазах сразу темнеет. Чуть не падаю, попятившись назад, и прижимаю руку ко рту. Чувствую, как от удара нижняя губа лопнула и из нее начинает сочиться кровь по подбородку. Но уроду этого мало, и он бьет меня кулаком в живот, попав в солнечное сплетение. Падаю на колени, начиная кашлять и хватать ртом воздух.

– Ты думала, отсюда можно сбежать, гребаная шлюха? Весь дом утыкан камерами! – снова хватает меня за волосы, заставляя подняться, и волочет к дому. – У тебя будут большие проблемы, крошка. Очень большие, – цедит сквозь зубы.

Ступаем по лестнице, и я падаю на подкосившихся ногах.

– Поднимайся, сука! Или потяну тебя за волосы по лестнице! – кричит, и я поднимаюсь из последних сил, не видя дороги из-за слез.

Когда оказываемся у комнаты, монстр открывает дверь и со всей силы толкает меня в спину, отчего я падаю на колени, охнув от очередной боли.

Но прежде чем запереть дверь, он хватает мои руки и заковывает их в наручники, закрепив так сильно на запястьях, что я кривлюсь. Разбитую губу сразу же пронзает острой болью, и я закусываю ее, чтобы остановить сочащуюся из ранки кровь.

– Вот теперь ты никуда не денешься, – произносит монстр и закрывает дверь.

Оставшись одна, пытаюсь закованными руками вытереть с лица льющиеся градом слезы. На место шоку приходит такая бешеная злость, отчего я стискиваю зубы, слыша их скрежет, чтобы в голос не закричать. Стук сердца ощущается где-то в висках. К горлу подступает тошнота из-за металлического привкуса крови во рту.

Поднимаюсь на ноги и собираюсь пойти в ванну, но голова начинает так сильно кружиться, что я снова опускаюсь на пол, прислонившись спиной об изножье кровати. Облокачиваюсь о мягкую поверхность и стараюсь ровней дышать, чтобы меня снова не накрыл приступ панической атаки.

Из дремоты меня выводит звук открытия двери, и я распахиваю глаза, подняв голову. В комнату буквально врывается Маркус со взлохмаченными темными волосами, будто он не раз проводил по ним рукой. Не сложно догадаться, что он был не дома, потому что он одет в костюм. Серые глаза встречаются с моими, и в них что-то мелькает. Он тяжело дышит. Его челюсть напрягается, а губы сжимаются в тонкую линию. Маркус резко срывается с места и направляется ко мне. Инстинктивно поднимаю руки и закрываюсь ими, ожидая очередную порцию ударов.

Но к удивлению, мои руки освобождаются от тисков, и я выдыхаю, с облегчением опустив их. Сразу начинаю растирать онемевшие запястья.

Маркус опускается передо мной и берет мое лицо в ладони. Он смотрит на мою разбитую губу, и на его челюсти начинают играть желваки.

– Куда он еще ударил тебя? – звучит вопрос леденящим голосом, вводящий меня в ступор.

– Ч-что? – шепчу, дрожа всем телом.

– Куда он ударил тебя помимо лица, Диана? – повторяет свой вопрос, уже смягчив тон.

– П-по ж-животу, – отвечаю и, отпустив меня, Маркус поднимается, буквально вылетая из комнаты.

Поднимаюсь и на ослабевших ногах подхожу к окну. Вижу, как в помещении рядом с кабинетом Маркус подходит к Шраму и хватает его за грудки, что-то выкрикивая ему в лицо. Его лицо искажено яростью. Шрам что-то отвечает дрожащими губами и пожимает плечами. В какой-то момент Маркус замахивается и бьет его кулаком в лицо, отчего мужчина отшатывается, закрыв нос рукой. Я вижу, как под ладонью начинает сочиться кровь, скорей всего, из сломанной переносицы. Но Маркус на этом не останавливается и, схватив мужчину за плечо, бьет в живот, отчего тот сгибается пополам.

Больше не в силах смотреть на это, отхожу от окна, сев на кровать. Не могу сказать, что Шрам не заслужил этого, но я просто не могу наблюдать за тем, как бьют человека.

Не проходит и пяти минут, как дверь в мою комнату снова открывается, и в нее снова входит Маркус, держа что-то в руках. Когда он подходит ко мне, замечаю, как ставит на кровать рядом со мной аптечку.

Растерянно смотрю, как мужчина достает из коробки ватный диск и промачивает его в спиртовой жидкости. Подносит к моему лицу и заглядывает в глаза.

– Сейчас будет больно. Нужно немного потерпеть, – произносит с непривычной теплотой в голосе, и я молча киваю.

– Ох… – выдыхаю, зажмурив глаза от резкой боли в опухшей губе.

Маркус несколько раз прижимает ватный диск и каждый раз я сжимаюсь, превозмогая боль.

– Зашивать не нужно. Это уже хорошо, – заключает, отнимая диск от моей губы.

Достает из аптечки какой-то тюбик и выдавливает себе на пальцы немного крема. Поднимает мою руку и начинает бережно мазать покрасневшие запястья. Тоже самое делает с другой рукой. Просто молча наблюдаю, не в силах произнести что-либо. Только сейчас замечаю, какие у него аккуратные и длинные пальцы с ухоженной ногтевой пластиной.

– Ч-что вы сделали со Шрамом? Вы убили его?

– Тебе не все ли равно после того, что он с тобой сделал?

– Он живой человек.

– Нет, Диана. Я не убил его. Однажды он спас мне жизнь, и я обязан ему. Но к тебе он больше не приблизится.

– С-спасибо.

– За что ты благодаришь меня?

– Он никогда мне не нравился, как надзиратель.

Вижу, как Маркус смеется себе под нос, посмотрев на меня каким-то необычным взглядом.

– Тебе не следовало этого делать. Ты подвергла себя опасности. Мои люди вообще могли убить тебя, – его тон быстро меняется, становясь серьезным.

– Я должна была попытаться.

– Твое бунтарство когда-нибудь сыграет с тобой злую шутку, Диана.

– Значит, так суждено, – пожимаю плечами.

– Не нужно играть с судьбой, она этого не любит, – произносит, и я поднимаю взгляд на него.

– Предлагаете смириться, как это сделали вы? – горько ухмыляюсь и замечаю, как его лицо меняется.

Повисает молчаливая пауза, в которой мы смотрим друг на друга, не отводя глаз. Я вижу в его взгляде что-то, отчего сердце замирает в груди.

– Тебе лучше снять это, – прерывает паузу, указывая на мой джемпер и, опустив взгляд, вижу, что он весь испачкан каплями крови, которая сочилась из моей губы. – И хорошенько отдохнуть. Я оставлю тебе ранозаживляющую мазь для губы и этот крем от ушибов и синяков, – достает из аптечки еще один тюбик, положив на кровать. – Спокойной ночи, Диана, – разворачивается и выходит из комнаты.

Глава 9

На следующее утро выхожу из ванны и чуть не вскрикиваю от неожиданности, увидев Маркуса, стоящего у окна, засунув руки в карманы брюк. Услышав мои шаги, мужчина поворачивается, взглянув на меня своими глазами цвета грозового неба, и кожа покрывается мурашками. Сильнее кутаюсь в махровый халат, понимая, что я под ним совершенно обнаженная после душа. Как хорошо, что в последний момент решила накинуть халат.

– Доброе утро, – произносит, направляясь ко мне, и непроизвольно замираю на месте.

– Д-доброе, – отвечаю, когда он подходит ко мне так близко, что я ощущаю аромат его парфюма, который действует на мои рецепторы как-то странно.

– Как ты себя чувствуешь? – задает вопрос, осматривая меня с ног до головы, и от его внимательного взгляда дыхание сбивается.

– Вроде хорошо.

– Вроде? – темные брови сходятся на переносице, а прозрачные глаза сужаются.

– Губа болит.

Посмотрев на мои губы, он подносит руку, и я вздрагиваю, когда он едва уловимо касается подушечкой большого пальца места рядом с ранкой.

– Так тоже больно? – смотрит в мои глаза.

– Немного, – шепчу, утопая в его завораживающем взгляде.

– Мажь мазью три раза в день, и она быстро заживет, – убирает руку и незаметно выдыхаю.

– Л-ладно.

– Я пришел предложить прогуляться со мной и Греем перед завтраком. Ты не против?

– Нет. Я очень хочу подышать воздухом.

– Хорошо, – улыбается уголками чувственных губ.

– Только…кхм…мне нужно одеться.

– Я подожду за дверью, – окинув меня каким-то странным взглядом, разворачивается и уходит.

Через пять минут выхожу из комнаты и замечаю Грея, сидящего рядом с комнатой. Он поднимается и подходит ко мне, приподняв мордочку. В памяти сразу мелькают картинки увиденного, и я застываю, не двигаясь с места. Собака ждет, когда я ее поглажу, но меня словно парализовало.

– Диана, ты не должна его бояться, – раздается голос Маркуса. – Он никогда не тронет тебя.

– Откуда вам знать? – не отвожу пристального взгляда от животного.

– Он принял тебя.

– Ч-что? – поднимаю растерянный взгляд на его хозяина.

– Я вижу, как он на тебя реагирует. Знаю, что это значит. Если понадобится, он защитит тебя даже от меня самого.

– Но вы ведь говорили, что он признает только одного хозяина?

– Хозяин только один, но теперь есть и друг. Считай, что для него ты член стаи, – губы расплываются в загадочной улыбке.

Опускаю взгляд на собаку, которая смотрит на меня умоляющим серым взглядом, чтобы я погладила его, и, не выдержав, подношу руку к его макушке, а он сам толкается к ней.

– Я рада быть твоим другом, – тихо произношу, и животное облизывает влажным языком мою руку, начиная вилять хвостом.

– А вот это уже интересно, – произносит Маркус.

– Что? – поднимаю на него растерянный взгляд.

– Впервые вижу, как он виляет хвостом. Какие еще секреты ты в себе хранишь, Диана?

Возвращаю взгляд на Грея только сейчас осознав, что тоже не видела этого раньше.

Снова поднимаю глаза на Маркуса, который тепло улыбается мне, но решаю промолчать.

Выходим на улицу, и я сразу направляюсь к фонтану, пока Маркус выгуливает Грея, не выпуская меня из виду.

Боится, что я снова сбегу?

Но я не настолько отчаянная. Я уже поняла, что отсюда не сбежать. Глупо было с моей стороны не подумать про камеры. И Маркус был совершенно прав, что меня могли убить.

После вчерашнего мое отношение к нему изменилось, как бы я этого ни хотела. Он показал себя совсем с другой стороны. Я больше не ощущаю исходящую от него угрозу.

Но и все равно не могу доверять ему. Все-таки я до сих пор его пленница.

Сажусь на скамейку и наслаждаюсь свежим воздухом, стараясь дышать полной грудью. Пытаюсь выбросить все мысли из головы и просто ни о чем не думать. Закрываю глаза и прислушиваюсь к звукам природы.

Не знаю, сколько проходит времени, когда я начинаю чувствовать себя как-то странно. Распахиваю глаза и вижу Маркуса, облокотившегося о дерево плечом. Он стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на меня взглядом, от которого становится не по себе.

– Уже пора возвращаться? – тихим голосом задаю вопрос.

– А ты хотела бы вернуться?

– Нет. Я очень люблю свежий воздух.

– Я это уже заметил, – отталкивается от дерева и направляется ко мне. Подходит и садится рядом, посмотрев куда-то впереди себя. Сегодня он выглядит каким-то задумчивым. Только сейчас замечаю темные круги под глазами, будто он плохо спал этой ночью. Но и я долго не могла заснуть. Мои нервы были слишком расшатаны.

– Диана, я хотел бы, чтобы ты расписала одну из стен в моей спальне, – вдруг произносит, и я кидаю на него растерянный взгляд.

– Нооо…это очень трудоемкая работа. Она не делается за пару дней, – намекаю об ограничении времени моего здесь пребывания, если все сложится хорошо.

– Я уверен, ты справишься. Она не очень большая. А за твое согласие я дам распоряжение своим людям, чтобы тебе позволяли гулять в саду столько, сколько ты хочешь.

– Каждый день? – уточняю.

– Каждый день.

– Я согласна, – просто не могу упустить возможности хоть отчасти почувствовать себя свободной.

– Тогда, как только вернемся в дом, напиши список всего, что тебе может понадобиться для этой работы, и тебе привезут это.

– Хорошо.

– Кажется, кому-то скучно сегодня, – произносит, посмотрев сбоку от меня, и чувствую на своих бедрах что-то теплое.

Опускаю взгляд и вижу Грея, подошедшего ко мне и положившего мордочку мне на ноги. Он смотрит на меня исподлобья, словно обиженный из-за того, что сегодня я не поиграла с ним.

– Прости, дружок, – кладу руку ему на макушку, погладив по жесткой шерсти. – Я сегодня не в форме, – треплю за ушами, и собака делает разочарованный вздох, совсем как человек, вызывая у меня улыбку. – Обещаю в следующий раз покидать тебе палку, Грей, – произношу, и он поднимает мордочку, посмотрев на меня с надеждой.

– Мне нужно возвращаться в дом. Скоро у меня важная встреча, – произносит Маркус, все это время наблюдавший за нами.

– Л-ладно, – нехотя поднимаюсь на ноги.

– Ты можешь еще побыть в саду, если хочешь, – предлагает, и я едва сдерживаю порыв подбежать и обнять его.

– Спасибо, – шепчу, посмотрев на него с благодарностью.

– Только больше никаких попыток побега. Я сейчас пришлю Сола. Мне так будет спокойней, – поднимается со скамейки.

– Сола?

– Он носил тебе еду, меняясь со Шрамом.

– Он мне нравится больше.

– Не сомневаюсь. Он не такой вспыльчивый. Грей, рядом! – подзывает собаку и уходит в сторону дома.

Провожаю их, испытывая что-то странное внутри. И это что-то пугает меня.

***

Еще час погуляв по саду, возвращаюсь под конвоем Сола в свою комнату и сразу пишу список необходимого для работы над фреской.

Через пару часов дверь в комнату открывается, и на пороге появляется Маркус.

– Все по твоему списку уже привезли. Я попросил отнести сразу в мою комнату. Пойдем, покажу, какую из стен тебе нужно разрисовать.

– Хорошо, – выхожу из комнаты и иду за ним.

Поднимаемся на третий этаж и идем по коридору. Испытываю непривычное волнение перед тем, как увидеть место, где он спит.

Маркус открывает дверь, и я захожу за ним. Сразу обращаю внимание на просторность комнаты. В интерьере преобладает серый и синий цвета. Стены выкрашены серой штукатуркой. На решетчатых окнах, которых в комнате три, тяжелые синие портьеры. На высокой огромной кровати с белоснежным бельем лежат подушки под цвет портьер. У окна, расположенного у левой стены, кресло с высокой изогнутой спинкой, обитое бархатной серой тканью. На нем лежат подушки из такой же ткани, как и подушки на кровати.

В центре комнаты расстелен прямоугольный сине-серый ковер с хаотичным рисунком.

Слева замечаю стремянку и столик, на котором лежат предметы, указанные мной в списке.

– Твое поле для работы – вот эта стена, – произносит Маркус и подходит к стене прямо напротив его кровати, расположенную между двух дверей. Она действительно меньше тех, что я разрисовывала в особняке Кэмеронов. Но количество времени, которое может занять зависит от сложности изображения.

– Что вы хотели бы увидеть на ней?

– То, что ты чувствуешь, Диана, – отвечает, и его ответ вводит меня в ступор.

– В каком смысле? – перевожу на него вопросительный взгляд.

– Я хочу, чтобы ты нарисовала то, что у тебя ассоциируется со мной. Попробуй удивить меня.

– А если вам не понравится?

– Я исключаю такой вариант. Знаю твои способности. Чтобы ты не изобразила, это станет частью моей комнаты, – он подходит ко мне так близко, что я могу почувствовать знакомый глубокий аромат.

Маркус смотрит на меня своими завораживающими глазами, в которых я вижу целую бушующую стихию и в голову сразу приходит мысль того, что я хочу нарисовать.

Сглатываю вязкую слюну, почувствовав, как пересохло в горле.

Маркус подносит руку и касается большим пальцем моей щеки.

– Ч-что вы делаете? – шепчу сбивчивым голосом, не отводя взгляда.

– Проигрываю самому себе, – хрипло шепчет и, наклонившись, целует своими мягкими губами в уголок губ.

Втягиваю ртом воздух и вздрагиваю. Пошатываюсь на резко ослабевших ногах и кладу руки ему на грудь, чтобы не завалиться на пол.

Когда оказываюсь ближе к нему, он кладет руку мне на затылок. Сжимает волосы в кулаке и перемещает губы на мою щеку, слегка царапая щетиной. Такой контраст грубости и нежности будоражит все внутри, и, сама того не осознавая, сильней льну к нему.

Другая рука оказывается на моей талии и сильнее прижимает к мощному рельефному телу, заставляя задохнуться.

– Сегодня я уезжаю, – шепчет, проведя губами до уха, отчего кожа мгновенно покрывается мурашками. – Меня не будет два дня, – спускается к мочке уха, чуть прикусывая ее зубами, и тело бросает в дрожь, а ноги подкашиваются – Ты можешь работать над стеной допоздна, – нежно целует в линию подбородка.