Читать онлайн Вольф Мессинг бесплатно

© ООО «Родина», 2023

© Соколов Б. В., 2023

Глава 1

Феномен Мессинга

35 лет в Советском Союзе жил человек, в неординарности которого окружающие не сомневались, но в чем именно эта неординарность заключается, никто толком сформулировать не мог. После себя он почти не оставил текстов, за исключением тоненькой книжки мемуаров, где рассказ о его удивительном даре перемежается с явно фантастическими историями. После него осталось множество красивых и удивительных легенд. Этого человека звали Вольф Мессинг. Мы попытаемся восстановить его биографию, о которой известно очень мало, и попробуем понять суть его уникальных способностей, о которых, наоборот, известно слишком много, но то, что известно, их природу отнюдь не проясняет. О Мессинге гораздо проще написать повесть или роман, чем документальную биографию. Потому что документов, относящихся к е го биографии, почти нет.

Кто же такой был Вольф Мессинг? Одни считали его магом, чародеем и волшебником, знавшимся с добрыми или злыми духами, либо вообще получившим свой чудесный дар не от Бога, а от дьявола. Другие видели в нем экстрасенса, т. е. человека со сверхъестественными способностями, которые, однако, должны иметь вполне материалистическое объяснение. Однако подобного рационального объяснения способностям Мессинга так и не найдено по сей день. Впрочем, надо признать, что при жизни Мессинга термин «экстрасенс» был не в ходу. Это уже после смерти его назвали экстрасенсом № 1 в Советском Союзе, хотя на самом деле экстрасенсом Мессинг сам себя никогда не называл. Вольфа Григорьевича чаще всего именовали телепатом, т. е. человеком, способным читать мысли других людей, не выраженные устно или письменно. В 60-е годы XX века слова «телепат» и «телепатия» были в моде. Еще Мессингу приписывали способности ясновидца, да и сам он не раз говорил, что ему приходилось в жизни не раз и не два точно предсказывать наступление многих важных исторических событий. Широко распространялись слухи, будто Мессинг удивительно точно предсказал как будущие исторические события, в том числе даты начала и окончания Великой Отечественной войны, равно как и судьбы самых разных людей, в том числе и их смерть. Однако сохранившиеся свидетельства очевидцев сбывшихся мессинговских предсказаний, как правило, относятся к событиям чисто бытовым и малозначительным. Еще Мессинг, по мнению многих совпемеников, был гипнотизером, т. е. обладал способностью вводить людей в гипнотическое состояние, подобное сну, и в этом состоянии внушать людям необходимость совершать те или иные действия. То, что Мессинг обладал способностью к гипнозу, кажется вполне вероятным предположением. Но, вместе с тем, надо оговориться, что достоверных данных о том, что Мессинг действительно устраивал гипнотические сеансы, до сих пор нет. В Советском Союзе он никак не мог устраивать такие сеансы, поскольку они были запрещены задолго до того, как Вольф Григорьевич перебрался в СССР. Поэтому все рассказы восторженных поклонников Мессинга о том, как он заставлял целый зал ловить на полу несуществующих лягушек или выделывать что-нибудь еще более экстравагантное, мягко говоря, вызывают большие сомнения. Трудно предположить, что в зале на сеансах Мессинга не было сексотов. Они наверняка присутствовали бы там по долгу службы. А раз присутствовали, то наверняка доложили бы, куда следует, что Мессинг проводит строжайше запрещенные сеансы массового гипноза (не мог же Вольф Григорьевич даже с его проницательность, точно вычислить всех стукачей и внушить им, что сеанса гипноза на самом деле не было). После этого Мессингу в лучшем случает просто запретили бы на длительный срок выступления на эстраде, а в худшем случае – отправили бы в места не столь отдаленные. Но нет также никаких свидетельств, что Месинг выступал с сеансами гипноза на своей родине в Польше. Между тем, из мемуаров Мессинга явствует, что феноменом гипноза он живо интересовался.

А вот мог ли быть Вольф Мессинг настоящим экстрасенсом? И кого вообще можно называть экстрасенсом?

Экстрасенсорные способности, по современной терминологии, – это способности к сверхчувственному восприятию, прежде всего – к телепатии (чтении мыслей человека, не озвученных посредством второй сигнальной системы или не переведенных в форму письменных текстов) и ясновидению (получении достоверных сведений о каком-либо событии прошлого или будущего, полученные без участия органов чувств). Но такие способности пока что не обнаружены ни у одного человека на земле. И Мессинг здесь не исключение. Как справедливо отметил американский психиатр Чарльз Хэнзел: «хотя потрачено много времени, сил и денег, до сих пор не получено ни одного приемлемого доказательства реального существования экстрасенсорного восприятия». И он же подметил, что «вполне разумных людей нетрудно обмануть, когда таящиеся в глубине их души верования притупляют их способность к наблюдению».

В то же время, чтение мыслей – это отнюдь не фантастика. Вопрос другом – что именно понимать под чтением мыслей. Если понимать под телепатией любую фиксацию мыслей извне, в том числе с помощью технических устройств, то бесспорные примеры ее существуют. Вот один из последних примеров такого рода. Как писала в марте 2010 года британская газета «Индепендент», группа исследователей под руководством профессора Университетского колледжа Лондона Элеанор Магвайр разработала метод сканирования человеческого мозга, позволяющий определить, о чем думает испытуемый. В будущем, используя данный метод, можно будет попытаться создать машину, угадывающую мысли человека на основании образов его мозговой активности.

Исследования группы британских ученых под руководством профессора Магвайр как будто доказывают, что так называемая эпизодная память у человека имеет постоянный характер. Этот вид памяти каждый раз задействует одни и те же области головного мозга. Благодаря этому оказывается возможной идентификация и интерпретация воспоминаний.

Суть опыта, проведенного группой Магвайр, заключалась в следующем. 10 добровольцам показали три коротких ролика, в которых актрисы выполняли три простых действия. Затем участников эксперимента просили вспомнить каждый клип, при этом подвергая их мозг магниторезонансной томографии для выявления образов, возникающих в памяти в связи с каждым из клипов. Сканирование показало, что наиболее яркие и отличающиеся друг от друга следы воспоминаний хранятся в гиппокампе, части лимбической системы головного мозга. Гиппокамп – это парная структура, расположенная в медиальных височных отделах полушарий. Он отвечает за формирование эмоций и консолидацию памяти, то есть за переход кратковременной памяти в долговременную, а также за ориентацию в пространстве и времени.

Исследователям из группы Магвайр удалось определить, какой именно ролик в данный момент вспоминали участники эксперимента. По словам Элеанор Магвайр, «мы обнаружили, что наши эпизодные воспоминания воспроизводятся в гиппокампе. Теперь, когда мы знаем, где хранятся воспоминания, у нас появляется возможность понять, как они изменяются с течением времени. Пока мы не можем сканировать мозг людей так, чтобы читать их мысли, но мы можем, исходя из деятельности мозга, догадаться, о чем они думают и что вспоминают. Чем лучше мы понимаем, как сохраняются воспоминания, тем лучше представляем, каким образом проводить реабилитацию людей с мозговыми травмами».

Конечно, даже до чтения мыслей, а тем более до их передачи здесь еще очень далеко. Однако исследования группы Магвайр показывают, что в будущем может быть найдено техническое средство, дающее возможность «считывать» информацию о деятельности гиппокампа. А тогда можно будет говорить о создании устройства для расшифровки простейших мыслительных импульсов. В этом случае, вероятно, можно будет получить представление о характере образов, о которых в данный момент думает человек, а также о его предполагаемых перемещениях в пространстве. Правда, весьма сомнительно, что с помощью будущего «чудо-сканнера» когда-нибудь удастся считывать абстрактные мысли, не сводимые к геометрическим образам. Интересно, что гиппокамп играет большую роль в поиске кратчайших путей между хорошо известными человеку местами. Данное обстоятельство наводит на мысль, что именно здесь продуцируются мыслеобразы, относящиеся к пространству, а возможно – и ко времени.

Весьма любопытным представляется тот факт, что исследования одного из университетов Лондона в 2003 году показало, что гиппокамп у местных таксистов больше, чем у большинства людей, и что наиболее опытные таксисты имеют больший гиппокамп. Во время исследования корреляции между размером серого вещества и временем работы таксистом обнаружилось, что чем больше человек работает таксистом, тем больше у него становится объём правой части гиппокампа, но при этом общий объем гиппокампа не увеличивался. Действительно, таксистам надо знать большое количество мест и наиболее коротких путей между ними, чем среднестатистическому человеку. Не исключено, что уникальные способности Мессинга сводились к способности каким-то образом «считывать» информацию с гиппокампа. Таким способом он мог определять направление, в котором собирается двигаться человек, а также характер образа, о котором в настоящий момент думает, но только на уровне различения простейших геометрических форм. Но если эти способности и были у Мессинга в действительности, то проявлялись они отнюдь не повседневно, а требовали для своей активации особых физических и, главное, психических усилий, проявляясь лишь на пике нервного напряжения.

Впрочем, такого рода гипотеза навсегда останется гипотезой. Ее невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Мессинг всегда выступал категорически против каких-либо научных экспериментов со своим участием, в том числе и против снятия каких либо показаний его мозга с помощью приборов. Если такие показания когда-либо и снимались, то, во всяком случае, никаких записей опытов такого рода до нас не дошло. Правда, Мессинг завещал для посмертных исследований свой мозг. Однако для того, чтобы попытаться зафиксировать уникальные способности Мессинга, несомненно, требовались исследования живого, а не мертвого мозга. Возможно, Мессинг как раз и боялся, что исследования активности его мозга никаких необычных показателей или явлений не выявят, а, значит, результаты эксперимента поставят под сомнение его дар, в наличие которого он безусловно верил и который стал для него смыслом жизни.

Насчет же ясновидческих способностей надо сказать совершенно определенно – таковых способностей у Мессинга не было и быть не могло. Возможность точно, со стопроцентной определенностью предсказывать будущие события человеку не дано, поскольку, если он уверен в предсказанном событии, то он может предпринять в настоящем те действия, которые слеоают предсказанное событие невозможным. Тем самым мы оказываемся в логическом тупике, противоречащем всем законам природы. Раз предсказанное событие не произошло, пусть даже в результате наших действий, вытекающих из уже сделанного предсказания, то это предсказание по определению становится неверным, поскольку предсказанное им событие уже в принципе не может произойти. Например, в одном из многочисленных псевдодокументальных фильмов о Мессинге, появившемся в последние годы, он предсказывает, что сегодня, до семи часов вечера, упадет висящий в кабинете портрет Ленина. Но чтобы сделать это предсказание ошибочным, достаточно немедленно снять портрет со стены. Точно так же можно предсказать, например, что фарфоровая чашка, которую вы держите в руках, разобьется в определенный день в следующем году. Для того, чтобы опровергнуть это предсказание, достаточно немедленно разбить чашку. Разумеется, не всякий захочет жертвовать немедленно фарфоровой чашкой, чтобы опровергнуть ясновидца. Хотя, если речь идет о знаменитостях уровня Гануссена или Мессинга, опровержение, безусловно, стоило фарфоровой чашки. Если же речь шла о предсказаниях, касающихся вещей гораздо более серьезных, чем портрет или чашка, то здесь люди, которых эти предсказания непосредственно затрагивают, сделают все, чтобы эти предсказания не исполнятся, и хотя в отдельных случаях преуспеют в этом. Как быть тогда? Не будут ли они тогда смотреть на предсказание как на ловкую провоукацию, призванную побудить их совершать те или иные действия, а на ясновидящего – как на провокатора, со всеми вытекающими отсюда последствиями? Печальная судьба Эрика Гануссена только подтверждает это.

Предопределенность судьбы иллюстрирует древняя исландская легенда о викинге Орваоде Одде (Одде Стреле), которому была предсказана смерть от его коня. Колдунья предсказывает Одду: «Могу сказать тебе, Одд, что тебе хотелось бы знать то, что тебе предназначено прожить дольше, чем другим людям… Но как бы далеко ты не оказался, то умрешь ты здесь, в Беруръёрди. Здесь в конюшне стоит серый конь с гривой другого цвета: его череп станет твоей смертью». Одд убивает коня и воздвигает над могилой курган. В конце своей долгой жизни, совершив много походов по всей Европе, Одд возвращается на родину, приходит к кургану, где погребен любимый конь, натыкается там на череп коня, и гнездящаяся в черепе змея смертельно жалит его. В русской летописи эта легенда трансформсировалась в легенду о вещем Олеге, хорошо известную, благодаря пушкинской «Песни о вещем Олеге». Но такого рода совпадения, оправдывающие предсказания, бывают только в легендах.

В реальности же все глобальные предсказания Мессинга, касающиеся сроков начала и окончания Великой Отечественной войны, печальной судьбы Гитлера, если он пойдет войной на СССР, или гибели самолета с хоккейной командой ВВС на борту, известны нам только со слов самого Мессинга, или отраженных в его мемуарах, либо переданных в воспоминаниях друзей и знакомых Мессинга. Между тем, на сеансах, где были сделаны предсказания насчет Второй мировой войны, присутствовали тысячи людей. Неужели ни один из них не поразился последующим поразительным совпадением предсказания и последующих событий и запечатлел это в своих воспоминаниях? На практике же сохранившиеся показания свидетелей о сбывшихся предсказаниях Мессинга касаются лишь мелких бытовых вещей, типа – войдет человек, подъедет машина. Тут вполне может играть роль свойство человеческой памяти запоминать только сбывшиеся предсказать.

Если уникальные способности у Мессинга действительно были, то он мог улавливать лишь самую общую информацию, связанную с направлением движения или с самыми общими зрительными образами. Никакой информации в виде текста он улавливать все равно не мог, и неизменно делал ошибки, если ему приходилось угадывать именно текстовую информацию, пусть даже самую простую (например, четырех-или пятизначный номер читательского билета). Поэтому никакого интереса ни для разведывательных служб, ни для политиков Мессинг в плане чтения мыслей потенциальных носителей важной информации, а тем более в плане ясновидческих предсказаний представлять не мог.

Прошло уже 48 лет со дня смерти Мессинга, но и сегодня о его биографии мы знаем лишь немногим больше того, что знали при его жизни. И что самое обидное, практически отсутствуют документы посвященные Вольфу Мессингу, и нет шансов, что они когда-либо появятся. Фактически о жизни Мессинга мы знаем главным образом из его мемуаров, а мемуары, как известно, источник ненадежный, особенно когда дело касается событий, связанных с самим автором. Из тех, кто мог знать Мессинга во время жизни в Польше, никто мемуаров с упоминанием его имени не оставил. Позднее в СССР Вольф Григорьевич знал многих известных артистов и ученых, однако, за редким исключением, они не оставили воспоминаний о Мессинге. Те же, кто все-таки написал о Мессинге, писали главным образом о его уникальных телепатических и ясновидческих, как они думали, способностях, но почти не писали о Мессинге как о человеке. Почему? Об этом мы и поговорим в книге.

В отличие от многих других телепатов, магов, ясновидящих и экстрасенсов, немало путешествовавших по миру, Мессинг все свои путешествия, о которых он говорит в мемуарах, скорее всего, выдумал. На самом деле Вольф Григорьевич, по всей вероятности, безвыездно жил всего в двух странах: до осени 1939 года – в Польше, а после осени 1939 года – в Советском Союзе. Можно сказать, что он вел достаточно замкнутый образ жизни не только в психологическом, но и, в определенной степени – и в географическом смысле слова. При этом и в Польше, и в СССР Мессинг отнюдь не сидел на месте. Он много путешествовал с гастролями, и побывал в самых разных городах и поселках, порой не гнушался выступать и в сельских клубах. Однако для Мессинга пространство не имело большого значения. Смена ландшафтов для него не имела большого значения. В мемуарах Мессинга мы не найдем описания красот природы или городских пейзажей, хотя за более чем 30 лет он объездил с концертами практически весь Советский Союз. Для Вольфа Григорьевича и пейзажи, и сцена были лишь внешним антуражем. Главным же для него была работа человеческой мысли.

Иногда Мессинга называли великим фокусником или иллюзионистом, но это неверно. Никаких традиционных для иллюзионистов трюков, вроде распиливания ассистентки или появления и исчезновения платка (котенка, шпаги и т. п.) Мессинг в Советском Союзе никогда не проделывал. Хотя признавался в мемуарах, что в Польше постиг азы ремесла иллюзиониста на заре своей цирковой карьеры. Понятно, что в СССР опускаться до роли простого фокусника Вольфу было совсем несолидно, тем более, что в Советском Союзе своих иллюзионистов хватало. Как и в Польше, он позиционировал себя как ученого-психолога и телепата, постигающего мысли людей с помощью строго научных методов. Амплуа иллюзиониста могло только повредить ему, заставив усомниться в его телепатических способностях и предсказаниях будущего.

В связи с этим Мессинг в мемуарах писал:

«Вот проходит молодой человек с несколько холодным, как мне кажется, лицом. Он ведет под руку красивую девушку.

– Очень тонкое шарлатанство… Помнишь Кио? Тоже ведь не могли мы разгадать его фокусов… А тот и не скрывал, что он фокусник, иллюзионист. Того же типа и Мессинг… Только не так-то легко разоблачить его здесь, на сцене.

Не скрою – обидно! Никогда в жизни я не говорил неправды».

В Советском Союзе Мессинг был знаменит. Однако, несмотря на то, что после смерти Мессинга прошло уже более 35 лет, почти не появилось ни документов, проливающих свет на его биографию, ни более или менее правдивых мемуаров, посвященных его жизни и творчеству.

Мессинг до сих пор остается фигурой непознанной, загадочной. И дело не столько в его уникальных способностях читать людские мысли (это, как будто, удалось разъяснить), сколько в его человеческих свойствах. Каким человеком был Мессинг, не понимали, как кажется, даже самоотверженные его почитатели и поклонники. Мессинг и сегодня остается человеком загадкой. И до сих пор именно так озаглавлены многие публикации о нем. Вольф Григорьевич был поистине великим артистом. И стремился оставить после с себя образ гениального провидца, который читает самое сокровенное в человеческих мыслях, но вот то, как именно это делает, должно навсегда остаться тайной, не смотря на демонстрируемую им готовность раскрыть все секреты своего мастерства. А жизнь его так и осталась во мраке, так как этого хотел сам маг. Мы должны были знать только о его встречах с великими людьми, по большей части, вымышленных. Его же повседневная жизнь, то, что называется бытом, всегда оставалась за кадром. О ней приходится судить главным образом по воспоминаниям поклонников Мессинга, для которых он был почти что живым богом и от которых трудно ждать объективности.

Еще при жизни Мессинг опубликовал мемуары, наиболее объемный вариант которых появился в №№ 7-11 популярного журнала «Наука и религия» за 1965 год. Там мемуары были озаглавлены «О самом себе». Наиболее же полный вариант мемуаров появился только через 16 лет после смерти Мессинга, в 1990 году, под названием «Я – телепат». Отдельной книгой при жизни автора мемуары так и не вышли, хотя писались они по заказу из ЦК КПСС для издательства «Советская Россия». Вероятно, здесь сыграла свою роль смена политического руководства в СССР. Ведь заказывались мемуары в 1963 году, когда у власти еще был Хрущев, а наиболее полная журнальная публикация, начавшись при Хрущеве, завершилась уже тогда, когда у власти был Брежнев. Кроме того, нельзя исключить, что Мессингу покровительствовал зять Хрущева Алексей Иванович Аджубей. По некоторым свидетельствам, Мессинг в 1959 году предсказал Аджубею, который в тот момент был главным редактором «Комсомольской правды», переход в более значительную газету, каковой оказались «Известия». Однако следует предположить, что невыход книги Мессинга был связан с более глобальными причинами, чем последовавшая за хрущевской отставкой отставка Аджубея. После 1965 года не было опубликована не только книга Мессинга, но и еще несколько книг, посвященных телепатии и готовившихся к печати. В то же время, телепатия не была объявлена лженаукой, как это произошло ранее с генетикой и кибернетикой. Мессинг еще в течение десятилетия успешно выступал со своими психологическими опытами, не встречая каких-либо препятствий. Но надо иметь в виду, что мемуары Мессинга, равно как и другие книги о телепатии, готовились в рамках проводившейся Хрущевым в первой половине 60-х годов широкой антирелигиозной кампании. Такого рода литература должна была, с одной стороны, отвлечь народ от религии, продемонстрировав ему новые чудеса, совсем не религиозного свойства. С другой стороны, мемуары Мессинга и научно-популярные книги о телепатии должны были доказать публике, что все чудеса, в том числе чтение мыслей, имеют вполне научное, материалистическое объяснение. Поэтому и религиозные чудеса можно столь же успешно объяснить с научной точки зрения. Но Брежнев кампанию по борьбе с религией тихо свернул, и острая нужда в книгах по телепатии отпала. Кроме того, у кого-то из ревнителей идеологической чистоты могло сложиться впечатление, что сверхъестественные способности, о которых шла речь в книгах о телепатии, могут, наоборот, убедить читателей в существовании Бога или дьявола.

Мемуары Мессинг писал при помощи известного в свое время журналиста – популяризатора науки Михаила Васильевича Хвастунова, заведующего отделом науки газеты «Комсомольская правда», публиковавшегося под псевдонимом «Михаил Васильев». Друзья называли его «МихВас». В русском письменном Вольф Григорьевич вплоть до конца жизни был совсем не тверд. По утверждению польско-еврейского переводчика и поэта Игнатия (Игоря) Шенфельда, встречавшегося с Мессингом в Ташкенте в 1942 году и написавшего документальную повесть о Мессинге «Раввин с горы Кальвария», за литературную запись материала Хвастунов взял себе 80 процентов гонорара. Трудно сказать, откуда Шенфельд взял цифру в 80 процентов. В 1942 году Мессинг никак не мог знать, что в будущем будет писать мемуары, да еще непременно в соавторстве с Михаилом Хвастуновым. Не исключено, что кто-то из московских друзей донес до него ходившие по Москве слухи. Вполне можно допустить также, что эту цифру Шенфельд просто выдумал. Правда, она идет вразрез с генеральной линией его «документальной повести», в которой на самом деле ничего документального нет. В противоположность тому, что сообщает о себе Мессинг в мемуарах, а также тому, что писали о нем восторженные поклонники и поклонницы, Шенфельд рисует Мессинга человеком скупым и любящим деньги, вынужденным расставаться со своими немалыми сбережениями только под давлением НКВД. А еще Вольф Григорьевич выступает в повести в роли ловкого обманщика, вдохновенно дурачащее го простодушных зрителей. А тут вдруг Мессинг с легкостью необычайной уступил соавтору 80 процентов гонорара! Согласитесь, логика построения художественного произведения нарушена. Впрочем, в сравнении с гонорарами, получаемыми за выступления, гонорары за публикацию мемуаров представляли для Мессинга сущие копейки. А сама публикация мемуаров должна была дать дополнительную рекламу великому телепату и привлечь новых зрителей на его выступления. Это, в свою очередь, должно было увеличить его доходы, хотя к деньгам Мессинг, по свидетельству людей, его хорошо знавших, был равнодушен.

Впрочем, мы, наверное, никогда не узнаем, в какой пропорции делили гонорары Хвастунов и Мессинг, тем более, что книга так и не была издана. Однако больше половины гонорара литзаписчик не получал никогда, а обычно его доля была значительно меньше. Можно также не сомневаться, что все явные небылицы, содержащиеся в мемуарах Мессинга, придумал сам Вольф Григорьевич. Во-первых, эти рассказы с разными вариациями, но с неизменными ссылками на Мессинга традици онно присутствуют в воспоминаниях людей, близко знавших его. Трудно представить себе, что Мессинг добросовестно вызубрил чужие выдумки. Во-вторых, потомки Хвастунова утверждают, ссылаясь на рассказы отца, что в мемуарах Мессинга он самостоятельно написал только экскурсы в историю гипноза и телепатии, а все рассказы о встречах Мессинга с разными великими людьми, равно как и другие подробности его биографии принадлежат самому телепату. Идущие от Шенфельда обвинения Хвастунова в том, что это он во многом выдумал биографию Мессинга, несправедливы и были порождены разоблачительным пафосом его повести, равно как и завистью к славе Мессинга.

История моего знакомства с одним из потомков Михаила Васильевича Хвастунова сама по себе поразительна. У меня есть старинный друг – Михаил Михайлович Голубков, известный литературовед, доктор филологических наук, профессор МГУ. Он также является талантливым писателем, автором романа-триптиха «Миусская площадь», где в качестве одного из героев действует Вольф Мессинг. В 2007 году в рецензии на этот роман в газете «Культура» я писал: «Миусская площадь» – это первая книга Михаила Голубкова, филолога по основной профессии. Действие состоящего из трех повестей романа-триптиха происходит с 1933 по 1952 год, почти целиком покрывая сталинскую эпоху. Это – хорошо написанная зрелая проза, где нет лишних слов. Это очень сильный дебют, который как дебют и не воспринимаешь. Некоторые сюжетные ходы заставляют вспомнить Михаила Булгакова и других писателей того времени, но в целом остросюжетная фабула вполне оригинальна. Голубкову удается сочетать достоверность и условность происходящего. Один из героев говорит: «Представьте себе, что мы с вами смотрим несколько шире, чем нам отпущено временем. Ну, скажем, имеем возможность заглянуть лет на пятьдесят вперед. Или на сто. Что там останется от вашей и нашей идеологии? От фашизма? От вашей ВКП(б)? От коммунизма? Ведь то, чем сейчас кипит красная Россия, то, что происходит в Германии, станет уделом кабинетных ученых». Да, поколения уходят, от истории остаются папки документов и фолианты историков. Но еще остаются здания, немые свидетели отгоревших страстей. И, казалось бы, в книге, названной «Миусская площадь», должны быть подробно описаны исторические московские здания. Однако как раз этого в книге Голубкова нет. Здесь характеристика происходящего и раскрытие образов дается прежде всего через монологи и поток сознания, а не через пейзажи. Автор настаивает на своем праве представлять эпоху, завершившуюся еще до его рождения, с позиции кабинетного ученого. Люди 30—50-х годов XX века представляются такими, какими мы их видим из начала XXI века. Писатель сознательно не занимается реконструкцией мельчайших деталей быта и мысли, более полагаясь на интуицию и вечность проблем, волнующих человека в нашей стране. Идея «Миусской площади» заключается в том, что судьбы людей, что судьбы людей через поколения связывают незримые нити, а жестокие режимы, повелевающие массами, – это род рока. Недаром среди действующих в романе исторических личностей – знаменитый гипнотизер Вольф Мессинг, которого современники и потомки считали ясновидящим. Быть может, такие люди действительно могут заглянуть в будущее?».

Естественно, при чтении романа я не мог не обратить внимания, что одним из главных героев является Мессинг, но я тогда не знал, что история знаменитого телепата – это, в каком-то смысле – еще и семейная история Михаила Михайловича.

С Михаилом Голубковым мы познакомились еще в 1990 году, когда вместе работали в ИМЛИ, а потом и подружились. Встречались мы более или мене регулярно, но однажды случился перерыв месяцев девять по объективным причинам: то он уезжал за границу, то я, а затем все были какие-то дела, и нашу встречу мы раз за разом переносили. И вот наконец встретились мы только в феврале 2010 года. Посидели, поговорили, немного выпили и стали уже собираться домой. Когда выходили из кафе, я обмолвился, что сейчас пишу биографию Вольфа Мессинга для серии ЖЗЛ. И напомнил, что у него вроде бы в романе действует Мессинг. Михаил оживился: «О, ты, наверное не обойдешься без работ такого журналиста как Михаил Васильев». «Почему Васильев? – удивился я. – Его же звали Михаил Хвастунов». «Конечно, Хвастунов, – согласился Голубков. Это – мой отец». И через несколько дней мы встретились еще раз, и Михаил рассказал мне об отце и его дружбе с Мессингом.

К сожалению, Хвастунов ненадолго пережил Мессинга, который был старше его на 21 год. Михаил Васильевич скончался в 1978 году в возрасте 58 лет. Причиной смерти послужила гипертония, приобретенная в результате того, что на фронте Хвастунов застудил почки, когда много часов безвылазно пришлось сидеть в холодном болоте. Вот что рассказал мне Михаил Голубков об истории создания мемуаров Мессинга:

«Михаил Хвастунов был призван в армию в 1940 году. Войну 22 июня 1941 года встретил сержантом пехоты. Воевал под Мурманском, в 1944 году там боевые действия закончились осенью 1944 года в Норвегии. Затем его перебросили в Германию. Серьезных ранений за войну не имел, только царапины. Только однажды при отступлении почти сутки вынужден был просидеть в болоте, застудил почки, что уже после войны привело к гипертонии, которая, в свою очередь, вызвала раннюю смерть Михаила Васильевича. Отец рассказывал характерный эпизод. Они форсировали реку на плотах. Немцы открыли ураганный огонь. Вдруг отец почувствовал, что гимнастерка не плотно прилегает к телу, да и штаны сваливаются. Оказалось, что осколок снаряда рассек поясной ремень, но даже гимнастерку не порвал. Из языков Михаил Хвастунов знал только немецкий, который выучил, когда служил в Германии.

О Мессинге я знаю главным образом от моей мамы, Валентины Алексеевны Голубковой, жены Михаила Васильевича Хвастунова. У нее был свой немалый опыт общения с Мессингом. Она заведовала редакцией научно-популярной литературы издательства «Советская Россия». Однажды раздался звонок из ЦК. Сказали, что нужна книга, которая с материалистической точки зрения объяснит феномен этого удивительного артиста Вольфа Мессинга. Нужно было с ним связаться и выяснить, в какой форме он предпочитает видеть книгу о себе – то ли в виде мемуаров, то ли журналист должен написать книгу о Мессинге. Очень быстро выяснилось, что Мессинг хочет быть автором, но сам он ничего написать не может. Он не может отделить второстепенное от главного, не владеет литературным языком, не может выстроить сюжет. Но сам Мессинг всего этого не осознавал…

Когда моя мама поняла, что он написать не сможет, она сказала: «Вольф Григорьевич, Вам нужен помощник». И он согласился. Однако нескольких предлагаемых литобрабочиков Мессинг после встреч с ними отверг, не объясняя причин. Тогда она решила попробовать предложить в качестве литобработчика своего мужа – журналиста Михаила Хвастунова. Они встретились, и Мессинг сразу согласился. Отец говорил, что он не знает, почему Мессинг выбрал его в качестве литзаписчика. Я думаю, он почувствовал: отец бескорыстен, что им движет чисто человеческий интерес к его необыкновенным способностям. А у других потенциальных литзаписчиков он сразу же прочитал в мыслях корыстные мотивы и потому их отверг. Они с отцом сдружились, он стал бывать на квартире Хвастунова на Беговой улице. В этом доме сейчас компьютерный магазин «Чип и Дейл»».

А вот как этот эпизод отражен в романе Михаила Голубкова «Миусская площадь». Упомянутый в тексте главный редактор издательства «Культполитпросвет» Борис Александрович Яновский имеет своим прототипом Бориса Гаврилова, директора издательства «Советская Россия» в 50-е годы: «Понятно, почему переполошились, весело размышлял Боб, вспоминая сегодняшний утренний визит на Старую площадь. Конечно, весь город афишами оклеен. «Психологические опыты Вольфа Мессинга»! Театр эстрады! Сад Эрмитаж! Актовый зал ГБЛ! А нельзя ли, уважаемый Борис Александрович, издать, и желательно поскорее, небольшую такую научно-популярную книжечку? Из которой наш советский читатель смог бы узнать, что ничего сверхъестественного или, боже упаси, мистического и необъяснимого в психологических опытах Вольфа Мессинга нет, что природа их совершенна материальна и в основе этих опытов – точное знание психологии… чего там еще? биологии? медицины? В общем, сам решай, чего, но чтобы книжка была! И без раскачки! В общем, Боб, не подведи! Не то дружба дружбой, тем более фронтовая, а выручить тебя не смогу! С самого семь шкур спустят! Мы ведь, сам знаешь, бойцы идеологического фронта. А уж что за книжка, кто напишет – сам думай, тебе и карты в руки!»

Из этого свидетельства становится понятным, что инициаторами появления на свет мемуаров Мессинга не был ни он сам, ни Михаил Хвастунов, сделавший литературную запись мемуаров, а гораздо более высокие инстанции… Мемуарам Мессинга в какой-то момент придавалась важная роль в деле антирелигиозной пропаганды и материалистического объяснения феномена телепатии, в существовании которого в середине 60-х годов прошлого века, как кажется, руководящие работники ЦК КПСС уже не сомневались, во многом благодаря выступлениям Мессинга.

Встретился я и со старшей дочерью Михаила Васильевича Хвастунова, Натальей Михайловной Хвастуновой. Она непосредственно присутствовала при написании мемуаров Мессинга и рассказал мне, как это происходило: «Летом 1963 года позвонили отцу из издательства «Советская Россия». Папа сказал: будем писать книгу про такую выдающуюся личность как Мессинг. Писали эту книгу так. Мне тогда было 13 лет. Мы с Мессингом поселились на нашей даче в Барыбино на две-три недели, а отец приезжал к нам и работал с Мессингом. В ту пору там было безлюдно. В поселке почти никто не жил Я боялась, что Вольф Григорьевич читает мои мысли, и думала о всякой чепухе. Но Вольф Григорьевич понял эту чепуху, и улыбнулся. Помню такой случай. Мы собирались утром пойти на рыбалку вместе с Вольфом Григорьевичем. Я боялась, что просплю – встать надо было в 6 часов утра. Вольф Григорьевич успокоил, что он меня разбудит. И я проснулась ровно в 6 утра, свежая, отдохнувшая и легко встала. Я уверена, что он разбудил меня телепатически. Он уже покашливал за дверью.

Мессинг жил на нашей даче 2–3 недели. У меня незадолго до этого, в мае 1963 года, умерла мама. Отец несколько раз приезжал (не каждый день) и оставался на ночь. Папа сказал мне, что Вольф Григорьевич приедет на такси. Я удивилась: почему не на электричке. Приехать в 63-м из Москвы на нашу дачу на такси – это было нечто. Машин тогда было мало, стоила поездка загород дорого. Папа ответил, что Мессинг так воспитан, что не может сидеть, когда женщина стоит, уступит место, и ему весь путь придется простоять на ногах. Он был очень вежлив. Чувствовалось дореволюционное воспитание, какого у нас уже не было. Никто его в этой даче не запирал, как утверждал этот человек (Шенфельд. – Б. С.). Он сам изъявил желание отдохнуть на этой даче. И никаких денег себе папа не требовал. Он был бескорыстным человеком. Я присутствовала при их беседах с отцом во время написания мемуаров. Было очень трудно и отцу и мне уразуметь, откуда у Мессинга такие способности. Папа мне говорил о времени как способе существования материи (по Ленину). Говорил, что ученые очень мало знают о времени».

Сохранился карандашной портрет Мессинга, сделанный тогда Натальей Михайловной. На его обороте Михаил Васильевич написал: «В.Г. Мессинг 16.I.64. во время чтения первых глав его рукописи». Это – одно из немногих документальных свидетельств, точно датирующее время работы Мессинга над его мемуарами.

Кстати сказать, по свидетельству Натальи Михайловны, Мессинг еле все – и рыбу, и мясо, и овощи, и фрукты. Это – по поводу утверждений некоторых людей, якобы знавших Мессинга, насчет того, что он был вегетарианцем и никогда не ел мясо.

Прерву здесь рассказ Натальи Михайловны. Упомянутый ею разговор, по свидетельству Михаила Голубкова, почти дословно воспроизведен в первой части его романа «Миусская площадь», причем воспроизведен не со слов отца, а как результат его собственных размышлений в попытке объяснить феномен Мессинга.

Вот как ведут разговор о времени один из героев романа Голубкова советский дипломат Константин Грачев и немец инженер Вальтер фон Штайн, зашедшие в гости на новоселье к сотруднице Константина студентке коммунистического университета Анне. Вальтер прихватил с собой бутылку вина, которую и подарил Анне, хотя как будто не мог заранее знать о своей встрече с Грачевым, как и о том, что тот пригласит его с собой в гости к Анне:

«– Это невозможно даже теоретически. Мы с вами познакомились несколько часов назад. Вы не имели ни малейшей возможности знать о моей случайной встрече с Анной и о ее приглашении… даже если взять во внимание ваше странное признание. Решение придти к Анне, да еще вдвоем с вами, возникло спонтанно, когда мы спускались по лестнице наркомата. Как можно знать то, чего еще попросту нет.

– Я точно не могу вам сказать, но кое-какие соображения у меня есть… если они не покажутся вам совсем бредовыми. Видите ли, мы ведь живем в мире иллюзий, и, возможно, самая большая иллюзия – это время. Возможно, что времени-то и нет. То есть нет прошлого, которое вроде бы за нашей спиной, нет будущего, которое вроде бы впереди. То есть они существуют, но, как бы это выразиться, одновременно. То, что было, никуда не ушло, а существует рядом с нами, и будущее тоже есть, и тоже рядом. Время, с позволения сказать, превращается в пространство, если встать на такую точку зрения, а мы с вами как бы идем по этому пространству в строго определенном направлении – из прошлого в будущее. Но некоторым иногда удается, ну, не то чтобы погулять по этому пространству, самим выбирая маршруты, побродить, что ли, хотя возможно и такое, а чуть-чуть заглянуть вперед, увидеть нечто вроде тропинки, по которой направляешься. Вот и у меня что-то похожее подчас получается. Как вам такая гипотеза?

Странное чувство завладело Константином Алексеевичем: это было чувство рыбака, в самое сердце которого отдается рывок удилища с крупной рыбиной, и одновременно это было что-то похожее на то, что, скорее всего, чувствует карп или сом, заглатывая наживку и ощущая во рту или в горле острие крючка, который, еще, как кажется, можно и выплюнуть. Он чувствовал себя и охотником, и жертвой одновременно, и не мог понять: ему ли улыбнулась удача встретить человека, который, возможно, мог понять загадки Ганусена, или же он будет помогать кому-то что-то понять в скрытой от него игре.

– Да, все это очень интересно: физика времени, Эйнштейн, теория относительности, – несколько небрежно проговорил Константин Алексеевич, но небрежность получилась наигранной. – Как жаль, что я не понимаю языка формул!

– Ах, Константин Алексеевич, Константин Алексеевич! Пусть сегодня будет день, когда я с вами откровенен, но не имею шансов на взаимную откровенность. Я подожду – ведь будет и завтра, и послезавтра. И, заглядывая вперед, – вдруг я и сейчас могу это сделать, разглядеть, что там, на тропке будущего, куда мы с вами направляемся? – скажу: я терпелив, и терпение мое вознаградится… Нет, вы только подумайте, какие чудесные перспективы открываются перед всеми нами: ведь если мы видим будущее, мы можем его изменить, поправить по своему усмотрению. Ну, скажем, два серьезных человека, русский и немец, молодых и сильных, прагматически мыслящих, патриотически настроенных, имеющие кое-какие возможности в своих ведомствах, смогут заглянуть вперед и кое-что подправить, совсем чуть-чуть. А то ведь дела могут совсем не в ту сторону пойти, а, Константин Алексеевич?

Ах ты, бестия белокурая! А то ты не знаешь, что все это уже есть! Что коллеги твои уже давно пристроили этого несчастного Ганусена к твоему Гитлеру и что есть сил внушают через него, что захотят!»

Попытки объяснить феномен ясновидения, точного предсказания событий будущего и определения действительного хода событий прошлого, о которых ясновидец вроде бы ничего не должен знать, действительно, обычно основываются на представлениях о времени как об особом виде пространства, существующем в другом измерении, в которое могут заглядывать лишь обладатели крайне редко встречающихся специфических способностей (в случае же, если дается мистическое объяснение, то в это, другое измерение могут проникать лишь посвященные. Здесь приходит на память роман британского писателя и убежденного сторонника превосходства «избранной расы» Эдварда Бульвер-Литтона «Врилы – грядущая раса». А этом научно-фантастическом произведении существует подземная цивилизация Врил-Йа, создатели которой овладели таинственной энергией «Врил» (Vril). Главный герой книги – спелеолог, т. е. исследователь пещер. Во время одного из путешествий он проваливается в трещину и оказывается в подземном мире, населенном могущественным племенем сверхлюдей Врил-Йа, которые имели доступ к этой волшебной энергии, способной творить все. Энергия заключается в необычных электромагнитных флюидах, называемых «Врил», и улавливать их могут только сверхчеловеки. С помощью энергии «Врил» можно было лечить любые болезни, читать человеческие мысли, а при необходимости – уничтожить все человечество. Многие читатели приняли эту фантастику всерьез, и легенды о всемогущем тайном обществе «Врил» бытуют вплоть до наших дней.

В дальнейшем идеи Бульвер-Литтона получили развитие в трудах тех, кто считал, что энергия электромагнитных волн может передавать человеческие мысли, которые таким образом можно улавливать любо с помощью специально сконструированных приборов, либо с использованием уникальных способностей отдельных людей. Эти идеи также вдохновили советского писателя-фантаста Александра Беляева на создание романа «Властелин мира», о котором мы еще поговорим далее в этой книге.

Пока же вернемся к роману «Миусская площадь». Цель предстоящей командировки Константина Грачева в Германию как раз и заключается в том, чтобы собрать информацию о Ганусене и вступить с ним в контакт.

Диалог Константина и Вальтера о времени продолжается в поезде по дороге в Берлин:

«– Однако, вы, Константин Алексеевич, нарушили свое правило – не курить до еды.

– Дорога настраивает и вносит другой ритм, время в дороге по-другому течет…

– Вот-вот, время, это вы очень точно заметили, – оживился Вальтер. Впрочем, как может течь то, чего нет?

– Чего нет? Времени нет?

– Конечно! Вы его можете пощупать, потрогать? Определить, наконец, что это такое? Может быть, это чистая умозрительность? Почему мы представляем себе будущее где-то впереди нас, а японцы думают, что оно позади? И кто из нас прав – мы или они? Впрочем, бог с ним, со временем – давайте хоть выпьем под хорошую папироску! – Костя невольно бросил взгляд на пиджак Вальтера, думая увидеть под полой бутылку вина. – Ну уж нет, на сей раз давай обойдемся без фокусов для дам. В этот раз ничего фантастического не будет происходить, я же прекрасно знал, что предстоит поезд, а в поезде я предпочитаю ехать с бутылочкой хорошего коньяка.

Вальтер достал из- под дивана желтый кожаный саквояж и в его руках появилась бутылка коньяка.

– «Ани», шесть лет выдержки. Мне кажется, один из лучших советских коньяков. Армянский! Давайте выпьем за нашу неожиданную встречу, которая, надеюсь, выльется в крепкую дружбу, и за то, чтобы наши цели оказались общими. Так их легче достигать.

Только сейчас Костя хватился сумки, которую передал ему Борис. Она, наверное, осталась на вокзале. Ну да: в зале ожидания доставали билеты, сумку поставил на мраморную скамейку, а чемодан около нее, на пол. Надо же, жалость какая! Старались же и мама, и сестренка, собирали для него… Растяпа! Ну да ладно, без закуски будем.

– Так что же со временем? – спросил Константин Алексеевич, согревая в пальцах железнодорожный стакан тонкого стекла и вдыхая терпкий коньячный аромат. – Если даже представить его, как вы предлагали это у Ани, в виде некого пространства, то что нам это дает? И если действительно два патриотически настроенных человека, как вы нас с вами давеча определили, попробуют по этому пространству прогуляться, то смогут ли они что-то изменить? Ведь если вашу гипотезу принять, то получается, что все уже и так есть, существует, предопределено, стало быть?

– Сами посудите. Мы спокойно передвигаемся по нашему земному пространству, скажем, по дачному участку, если он у нас есть, конечно же, и при этом легко его можем изменять: можем вскопать грядку, можем не вскопать, можем посадить розы и ухаживать за ними, а можем не посадить и забросить землю: тогда вырастет чертополох.

– Я бы предложил тогда тост за возделывание роз и за борьбу с чертополохом! – произнес Константин, держа стакан на уровне глаз и любуясь цветом коньяка. Тревожное состояние отступило – был ли коньяк причиной того, или сама невнятная причина тревоги куда-то отошла.

– Вот именно! Но я боюсь, что кое-кто и у нас, и у вас уже возделывает кое-какие грядки, культивируя чертополох, как это ни грустно. Поэтому я очень рад, что именно вы будете пытаться каким-то образом найти этого странного мистификатора, Ганусена, что ваши коллеги хотят на него повлиять, хотя и знаю, что это не просто, а может быть, и невозможно. Давайте выпьем за откровенность – как вам такой тост?»

Здесь в иносказательной форме дается понять, что ясновидцы своими действиями могут внести изменения в будущий ход событий. Строго говоря, это противоречит законом логики, ибо если будущее изменено, то предсказание или предвидение, на основе которого сделано это изменение, автоматически оказывается неверным.

Мемуары Мессинга, как убедится читатель, содержат много явно ошибочных сведений явно ошибочных сведений о биографии автора. Очевидно, Вольф Григорьевич в ряде случаев сознательно мистифицировал читателей. Однако целый ряд содержащихся в мемуарах утверждений приходится принимать на веру, поскольку проверить или опровергнуть их в настоящее время не представляется возможным.

Вторым по важности источником сведений о Мессинге традиционно считаются мемуары, точнее, уже упоминавшаяся «документальная повесть» Игнатия Шенфельда, которая была впервые опубликована в 1989 году в русскоязычном журнале «Грани» в Германии». Многие исследователи склонны считать в целом достоверным источником для подлинной биографии Мессинга. Особенно убеждены в этом те, кто настроен критически по отношению к телепату и старается опровергнуть утверждения не только о его сверхъестественных способностях, но и, в первую очередь, мнения о его высоких моральных качествах. Как будет показано ниже, на самом деле мемуары Шенфельда о его встречах с Мессингом представляют собой прежде всего художественное произведение, которое содержит очень мало реальных фактов из жизни Мессинга, если вообще содержит таковые.

Еще один важный мемуарный источник сведений о жизни Мессинга – это книга его горячей поклонницы Татьяны Лунгиной «Вольф Мессинг – человек-загадка», вышедшая в США в 1989 году. Лунгина в значительной мере пересказывает мемуары Мессинга или воспроизводит устные рассказы Мессинга на те же темы, что и в мемуарах, перемежая их собственными впечатлениями от общения с великими телепатом и ясновидцем. Некоторые ее свидетельства о встречах с Мессингом, а также о жизни Вольфа Григорьевича в 60-е и 70-е годы прошлого века, оставшиеся за пределами его собственных мемуаров, представляют определенный интерес.

Единственная биография Мессинга, заслуживающая внимания за то, что представляет собой осмыслить личность и деяния Мессинга с позиций научной критики, принадлежит перу бывшего иркутского следователя Николая Николаевича Китаева и называется «Криминалистический экстрасенс» Вольф Мессинг: правда и вымысел». Она вышла в Иркутске в 2006 году. Китаев с профессиональных позиций разоблачает многие мифы, созданные самим Мессингом, прежде всего, насчет его встреч с разными великими людьми XX века, от Шолом-Алейхема до Сталина, а также о расследовании им ряда громких преступлений, как в довоенной Польше, так и в СССР. Он также показывает, опираясь на публикации ряда ученых, сделанных еще при жизни Мессинга, что в его «Психологических опытах» мы имеем дело не с телепатией, а с умением читать идеомоторные акты. Однако Китаев, разрушая одни мифы, одновременно создает новые мифы, в частности, слишком доверяясь «документальной повести» Игнатия Шенфельда. По всей вероятности, главным мифом книги Китаева является взятое из повести Шенфельда утверждение, будто Мессинг несколько месяцев провел в камере Ташкентской тюрьмы по обвинению в попытке незаконного перехода границы.

Все остальные биографии Мессинга, равно как и газетные и журнальные публикации, в том числе и лиц, лично знавших Мессинга или бывавших на его сеансах, как правило, ограничиваются пересказом с некоторыми фантастическими дополнениями, эпизодов, отраженных в мемуарах Мессинга. Одним из немногих исключений являются статьи иллюзиониста Юрия Горного и некоторых других скептиков-ученых, которые свидетельствовали, что при соответствующей подготовке индуктора и его нацеленности на то, чтобы не давать медиуму идеомоторных подсказок, опыты Мессинга заканчивались неудачей.

Подводя итог вводной части нашей книги, следует сказать, что Мессинг всегда стремился предстать перед публикой человеком таинственным, загадочным. Многим он казался магом и волшебником, едва ли не общавшимся с потусторонними силами, хотя сам артист, пребывая в стране государственного атеизма, безусловно, категорически отвергал подобные предположения. И таинственность Мессингу удалось сохранить не только на сцене, но и в жизни. Сегодня, через 36 лет после его смерти, мы едва ли значительно больше знаем о великом телепате, чем было известно современникам при его жизни. Повторю, что документов о жизни Мессинга сохранилось считанные единицы, причем подавляющее большинство из них значительного интереса для историков не представляет. И не сохранилось никаких более или менее объемных текстов, написанных Мессингом собственноручно. Его эпистолярное наследие ограничивается короткими записками. Можно предположить, что сколько-нибудь больших текстов – объемом хотя бы с одну машинописную страницу, Мессинг вообще не создал. Ведь, как явствует из приведенных выше свидетельств, Вольф Григорьевич был начисто лишен литературных способностей. Конечно, русский язык не был для него родным, знал он его не в совершенстве, особенно по части письма. Но нет свидетельств, что после смерти от Мессинга сохранились хотя бы крохотные записки, написанные Мессингом на родном идише или на немецком. Лучше всего Вольф Григорьевич владел именно этими языками. Однако поскольку в светской школе он никогда не учился, с немецким письменным у него наверняка были трудности. В СССР идиш фактически уже к концу 40-х годов XX века превратился в мертвый язык, и писать на нем Мессингу просто не было никакой необходимости. Нет также ни одной более или менее подробной и уж тем более приближающейся к стенографической, записи сеанса Мессинга. У нас нет документов о времени и месте рождения Вольфа Григорьевича, поэтому свои суждения на этот счет мы можем строить только с его слов.

Точно так же о жизни Мессинга в Польше мы знаем практически только из его мемуаров, а также из единственной цитируемой там посвященной ему статьи из неназванной польской провинциальной газеты.

Биография Мессинга в годы Великой Отечественной войны также имеет весьма скудные документальные источники. Это – не датированная телеграмма Сталина Мессингу с благодарностью за взнос на постройку боевого истребителя и статья Героя Советского Союза Константина Ковалева, воевавшего на самолете, построенном на средства Мессинга и рассказывающего о встрече с Вольфом Григорьевичем. Она опубликована в газете «Летчик Балтики» от 22 мая 1944 года.

Послевоенные годы жизни и творчества Мессинга также небогаты источниками. Это – несколько бухгалтерских документов, связанных с его концертными выступлениями, а также воспоминания ряда зрителей, присутствовавших на его сеансах. Не сохранился архив Мессинга, да и по свидетельству лиц, с этим архивом знакомых, там не было рукописей мага и чародея, а главным образом были письма к нему, заключавшие в себе благодарности за сеансы психологических опытов, восхищение талантом Мессина и просьбы помочь в лечении тех или иных болезней. Кроме мемуаров, в том виде, в каком мы их знаем, фактически написанных литзаписчиком Михаилом Хвастуновым, пусть и на основе бесед с мемуаристом, Вольф Мессинг не оставил нам ничего о своей жизни и своем уникальном даре. После его смерти не осталось ни родных, ни близких ему людей. Зато остались многочисленные легенды, передающиеся из уст в уста, из поколения в поколение его многочисленными поклонниками и немногочисленными недоброжелателями.

В этой книге я не ставлю себе задачу реконструировать подлинную биографию Мессинга. В настоящий момент эту задачу решить невозможно, и трудно сказать, будет ли это возможно когда-нибудь в будущем. Наверное, Мессинг навсегда останется фигурой загадочной и многоликой, в которой каждый отражает собственные представления о сверхъестественном и непознанном. Мы же постараемся лишь попытаться понять, каким человеком был Мессинг, о чем он думал, что переживал, как относился к своему дару, наконец, насколько он был честен со зрителями и с самим собой. А также попробуем понять, в чем заключается суть тех феноменов, которые были неразрывно связаны в сознании публики с фигурой Вольфа Мессинга. Это – гипноз, телепатия и ясновидение.

Необходимо только оговориться, что ясновидцем, т. е. предсказателем некоторых будущих событий, Мессинг ни в коем случае не был, поскольку ясновидение противоречит фундаментальным законам природы. Ведь если мы в состоянии точно предсказать будущее, то, зная результат происходящего в настоящем процесса, мы можем некоторым образом изменить условия его развития, что приведет в будущем к совершенно иному результату, чем был предсказан. А это создает неразрешимое логическое противоречие. Раз в результате наших действий событие не произошло, значит, предсказание, на основе которого были предприняты наши действия, следует признать ошибочным. Но тогда получается, что предсказание ясновидца – это всего лишь средство манипуляции, призванное вызвать определенные действия со стороны тех, для кого это предсказание предназначено. Если же, несмотря на произведенные изменения, результат все равно будет тем же, что был предсказан, то будет нарушен другой фундаментальный закон – закон причинно-следственной связи. Например, если мы точно предскажем человеку, что он умрет через десять лет в такой-то день и час, он может от отчаянья покончить с собой, и тем самым сделать невозможным предсказанное будущее.

Присущая человеку свобода воли, отличающая его вместе с разумом от животного мира, делает невозможным предсказание как будущих событий в жизни одного отдельно взятого человека, так и будущего развития человечества в каждый данный момент времени, поскольку существует неопределенность насчет любых будущих событий. Если точно предсказать будущее как целому обществу, так и отдельному индивиду (а отыскание в общественной сфере законов, совпадающих по своему характеру с естественнонаучными законами предполагает только точное предсказание) значит лишить их свободы воли и смысла существования. Представьте себе, что какой-то предсказатель предскажет вам вашу жизнь лет на двадцать вперед, а то и до самой смерти, да еще распишет по дням, что именно и когда будет с вами происходить, да еще предупредит, что ничего изменить вы не в состоянии. Захочется ли вам после этого продолжать жить?

Хочу принести самую сердечную благодарность людям, своими рассказами оказавшим мне большую помощь в написании книги. Это – Михаил Михайлович Голубков, Наталья Михайловна Хвастунова и Марина Андреевна Мартынова.

Глава 2

Детство мага

Вольф (Вельвеле) Мессинг, как он сам пишет в мемуарах, родился 10 сентября 1899 года в местечке Гура-Кальвария недалеко от Варшавы. Стоит сказать, что в ту пору евреи в Польше обычно наряду с первым, собственно еврейским именем, носили также немецкие имена, взятые из идиша. Вельвеле в переводе с иврита означает «выть, стонать», а Вольф в переводе с немецкого – «волк». Отца его звали Гирш или Герш. По утверждению Игнатия Шенфельда, отца Мессинга звали Хаим, но это вряд ли соответствует действительности. Сомнительно, чтобы при кратковременном знакомстве Мессинг назвал Шенфельду имя своего отца, и столь же сомнительно, чтобы Игнатий знал ранее отца Мессинга. Поскольку в советском паспорте отчество Мессинга писалось как Гершикович, можно предположить, что его отца звали Гершик (уменьшительное от Гирш).

Тут надо оговориться, что о дате и места рождения Мессинга известно только с его слов. Во Вторую мировую войну почти все население Гуры-Кальварии, как и подавляющего большинства еврейских местечек Польши, было уничтожено нацистами, а метрические документы погибли в огне боевых действий. Однако наверняка у Мессинга в момент его перехода из Польши в Советский Союз осенью 1939 года был при себе польский паспорт, на основе которого ему и был выдан советский паспорт. А в советском паспорте Мессинга стояла именно эта дата – 10 сентября 1899 года. Поэтому можно предположить, что указывавшаяся Мессингом в паспорте и всех анкетах дата рождения соответствует истине.

Сделаем небольшое отступление о «малой родине» Мессинга. Подавляющее большинство читателей наверняка никогда не бывали в Гуре Кальварии, и им будет любопытно узнать его историю. Местечко Гура Кальвария известно в хрониках с 1252 года, а в 1670 году оно получило статус города. В 1815 году Гура Кальвария была включена в состав Российской империи. С 1844 года город входил в состав Груецкого уезда Варшавской губернии. Еще в 1808 году здесь проживало всего 60 евреев, составлявших лишь 11,2 % населения, но уже в 1827 году их число достигло 500, а доля – 40,7 %. В 1897 году, согласно первой всероссийской переписи населения, в Гуре-Кальварии насчитывалось 2019 евреев, а в 1921 году их численность возросла до 2961 человека, что составляло 53,9 % всего населения. В 1939 году, накануне Второй мировой войны, численность евреев в Гуре-Кальварии, по некоторым оценкам, достигала 3,5 тыс. человек.

В Гуре-Кальварии довелось жить людям, оставившим заметный след в еврейской истории. Еще в 1859 году в Гуре-Кальварии поселился Ицхок-Меир Алтер, основатель династии гурских хасидов. Хасиды называли Гуру-Кальварию Ерушалаим де-Полония. В праздники Рош-га-Шана (в перводе с иврита – «голова года», аналог праздника Нового года, в этот день определяется судьба человека на весь следующий год) и Йом-Кипур (в переводе с иврита «День Искупления», самый важный иудейский праздник, день поста, покаяния и отпущения грехов) в Гуру-Кальварию стекалось до 15 тыс. хасидов. В 1909 году здесь построили большую синагогу на 3 тыс. мест.

Что такое хасидизм, одним из центров которого стала Гура-Кальвария? Это направление в иудаизме, возникшее в начале XVIII века. Его название происходит от ивритского слова «хасидут», что означает «учение благочестия». За полвека до возникновения хасидизма еврейские общины на Украине, в Белоруссии и в Молдавии испытали первый геноцид со стороны украинских казаков гетмана Богдана Хмельницкого, поднявшего восстание против Польши. Эти печальные события были названы «Хмельнитчиной», а на иврите «Гзерот Тах» (Господни кары 5408 (1648) года). В ходе этого геноцида погибло до 50 тыс. евреев, что составляло до четверти еврейского населения Речи Посполитой. Украинский историк XIX века Николай Костомаров так описал происходившее тогда, основываясь на показаниях современников: «Самое ужасное остервенение показывал народ к иудеям: они осуждены были на конечное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменою. Свитки Закона были извлекаемы из синагог: казаки плясали на них и пили водку, потом клали на них иудеев и резали без милосердия; тысячи иудейских младенцев были бросаемы в колодцы и засыпаемы землею… В одном месте казаки резали иудейских младенцев и перед глазами их родителей рассматривали внутренности зарезанных, насмехаясь над обычным у евреев разделением мяса на кошер (что можно есть) и треф (чего нельзя есть), и об одних говорили: это кошер – ешьте, а о других: это треф – бросайте собакам!»

Конечно второй геноцид, осуществленный германскими национал-социалистами во главе с Адольфом Гитлером в годы Второй мировой войны, когда, по разным оценкам, было уничтожено от 4 до 6 млн. евреев, что составляло около половины всего еврейского населения Европы.

Учение хасидизма стала своеобразной реакцией на геноцид, пусть и отделенной от эпохи хмельничины временной дистанцией в несколько десятилетий. Это – мистическое учение, которое утверждало, что Бог по своей природе добрый, а не карающий. Человек является центром творения. Хасиды стремятся к тесной связи с Богом через выражение восторга, через песни и танцы. Достижение веселия является для хасидов основой религиозной практики. Такой способ общения с Богом должен был помочь еврейским общинам победить ужас от геноцида.

Основателем хасидизма стал проповедник ребе Исраэль Бен Элизер (1698–1760) из местечка Окопы, вблизи Каменец-Подольского. Он жил в Меджибоже на Украине и был также известен как Рабби Исроэль Бааль Шем Тов, или сокращенно Бешт. На основе мистической традиции в иудаизме, сохраненной в Каббале, Бешт создал учение, которое религиозный экстаз и непосредственный мистический опыт ставит выше как талмудической учёности, так и аскетических практик той же Каббалы. Хасидизм быстро распространился из Подолии на остальную Украину, в Галицию, проник в Закарпатье, Венгрию, Бессарабию, Румынию и собственно в Польшу, а также распространился среди ряда общин в Белоруссии

По утверждению Игнатия Шенфельда, почти треть евреев в Гуре Кальварии были Мессинги. Сам Вольф, в отличие от многих других евреев Гуры Кальварии, хасидом не был, но с хасидским учением наверняка был знаком.

В мемуарах Мессинг утверждает, что его отец арендовал фруктовый сад, и с доходы от продажи фруктов кормилась вся его семья. Вольф вспоминал: «Маленький деревянный домик, в котором жила наша семья – отец, мать и мы, четыре брата. Сад, в котором целыми днями возился с деревьями и кустами отец и который нам не принадлежал. Но все же именно этот сад, арендуемый отцом, был единственным источником нашего существования. Помню пьянящий аромат яблок, собранных для продажи… Помню лицо отца, ласковый взгляд матери, детские игры с братьями. Жизнь сложилась потом нелегкой, мне, как и многим моим современникам, довелось немало пережить, и превратности судьбы оказались такими, что от детства в памяти не осталось ничего, кроме отдельных разрозненных воспоминаний».

Шенфельд же заставил Мессинга рассказать о детстве гораздо более красочно, с большим количеством слов и фраз на идише, чтобы подчеркнуть, что русский язык в 1942 году тот знал еще совсем нетвердо. Кстати сказать, в реальности они между собой наверняка говорили на идише, а не на русском. В изложении Шенфельда рассказ Мессинга звучал так: «Отец мой – не хочу сказать блаженной памяти, хочу верить, что он жив – арендовал сады, с которыми была возня от зари до зари. Этот гешефт имел и свой страх и свой риск: кто мог знать, какой будет осенью урожай? Весь год гни спину, вкладывай деньги, а только осенью узнаешь, пан или пропал. Если получался рейвах, отец с этой прибыли расплачивался с долгами и запасался продуктами на долгую зиму.

Я был у отца первым помощником. Мать – да пребудет священным имя ее! – изнуренная родами, выкидышами, тяжелым трудом, рано состарилась и часто болела. Из детей, кроме меня, в живых остались еще два моих младших брата.

Сад был для меня сущим наказанием. Он был почти всегда вдали от местечка, отец не успевал один ухаживать за деревьями и кустами, бороться с вредителями, и я должен был заниматься окуриванием. Знаете, что это такое? Глаза воспалены, слезы текут, горло дерет, прямо задыхаешься. А потом, когда урожай дозревал, сад надо было стеречь от деревенских сорванцов, которые налетали ватагами, трясли деревья и обрывали кусты. Злую собаку, которую давали мне в помощники, я боялся больше, чем этих шайгецов. Шалаш, в котором я прятался от дождя, продувало насквозь, и ночами я дрожал от холода и страха. Ой, цорес ын ляйд!

Незабываемыми событиями в моей жизни были тогда две поездки с отцом в Варшаву: мы там сдавали товар купцам в Мировских торговых рядах. Второсортные фрукты, или которые с гнильцой, мать выносила на местный рынок».

Сложно сказать, передает ли Шенфельд реально слышанный от Мессинга рассказ, пусть и расцвеченный художественными деталями, или этот рассказ он целиком выдумал. Я исхожу из того, что Шенфельду и Мессингу действительно доводилось встречаться в Ташкенте или где-то еще в Центральной Азии, иначе интерес поэта и переводчика к фигуре Мессинга необъясним. Однако невозможно установить, о чем же они на самом деле говорили между собой. Ведь повесть Шенфельда – это художественное произведение, и законная авторская фантазия там преобладает над фактами.

Сам Мессинг ничего о смерти своих братьев не сообщает, и утверждает, что в семье было четверо детей, а не трое. Я более склонен принять его версию, поскольку ему не было никаких резонов скрывать эти печальные обстоятельства. Наоборот, по советским биографическим канонам, это должно было подчеркнуть те тяжелые условия, в которых жили Мессинги при «проклятом царизме». Шенфельд же писал свою документальную повесть с намерением опровергнуть мессинговские мемуары, развенчать творимую великим телепатом легенду. Поэтому он вполне мог намеренно сгустить краски по части бедности и страданий семейства Мессингов.

Разумеется, доходы арендатора впрямую зависел от урожая. В урожайные годы он был вполне приличен для семьи из шести человек, зато когда случался неурожай, родители Мессинга едва сводили концы с концами.

Согласно мемуарам Мессинга, в возрасте 6 лет родители отдали его в хедер. Вольф вспоминал: «…люди ниже среднего достатка, какими были мои родители, да еще в бедном еврейском местечке, могли учить своих детей только в хедере – школе, организуемой раввином при синагоге. Основным предметом, преподаваемым там, был талмуд, молитвы из которого страница за страницей мы учили наизусть…

У меня была отличная память, и в этом довольно-таки бессмысленном занятии – зубрежке талмуда – я преуспевал. Меня хвалили, ставили в пример. Именно эта моя способность и явилась причиной встречи с Шолом-Алейхемом… Но общая религиозная атмосфера, царившая в хедере и дома, сделала меня крайне набожным, суеверным, нервным».

Здесь мемуарист и его литзаписчик следовали советской традиции воспоминаний. Полагалось всячески проклинать «религиозный дурман» и свидетельствовать, что ты от него еще в детстве или, в крайнем случае, в ранней юности, от него избавился. Также общим местом советских мемуаров были сетования на тяжелое детство, чтобы лучшим контрастом с ним выглядела светлая жизнь в Советском Союзе.

В мемуарах Мессинг утверждал: «…У меня не было детства. Была холодная жестокость озлобленного жизнью отца. Была убивающая душу зубрежка в хедере. Только редкие и торопливые ласки матери могу я вспомнить тепло. А впереди была трудная кочевая жизнь, полная взлетов и падений, успехов и огорчений. Впрочем, вряд ли бы согласился я и сегодня сменить ее на любую другую».

Чем же был столь нелюбимый Мессингом Хедер? Это слово в переводе с иврита означает комната. Хедер представляет собой иудейскую начальную религиозную школу. В конце XIX века в Российской империи возникли так называемые реформированные хедеры, где, помимо религиозных текстов, изучали историю и географию Израиля, а также иврит. Это было связано с развитием сионистского движения, пропагандировавшего необходимость эмиграции евреев на историческую родину в Палестину и возрождение иврита как живого разговорного языка. Но таких хедеров мало, большинство евреев считали их «ненастоящими». Отец Мессинга, по словам Вольфа, был весьма ортодоксальным иудеем и наверняка отдал сына в традиционный хедер. Да и рассказ самого Мессинга о том, что он учил в хедере, свидетельствует, что это был отнюдь не реформированный хедер. Хедер был частной школой, и его учитель (меламед) получал плату от родителей учеников. Следовательно, отец Мессинга имел достаточный доход, чтобы платить за обучение сына в хедере. Обучение проводилось обычно в одной из комнат квартиры учителя.

В версии Шенфельда Мессинг рассказывал: «Когда Бог был милостив и случался большой урожай, да еще удавалось его выгодно продать, отец посылал меня в хедер, чтобы я немного поучился. Тогда мне позволяли надевать ботинки, а то я, делая честь отцовскому прозвищу, бегал босым до поздней осени. Брюки и курточку мне шили из перелицованной старой отцовской одежды. Еда у нас была: черный хлеб, картошка, лук, репа, кусочек ржавой селедки на ужин и кофе из ячменя и цикория, который мать утром варила на весь день в большой кастрюле…»

Заметим, что в своих мемуарах, вопреки советской традиции, согласно которой считалось хорошим тоном подчеркивать бедность своих родителей, Мессинг лишь осторожно говорит, что они были ниже среднего достатка. С отцовским садом у Вольфа оказываются связаны романтические воспоминания, и никаких негативных ассоциаций он на склоне жизни у Мессинга не вызывал. Шенфельд же в своей повести, отталкиваясь от мемуаров Мессинга, стремится построить его альтернативную биографию по принципу противоположности. Поэтому у Шенфельда Мессинг с ненавистью вспоминает об отцовском саде, где ему приходилось трудиться, не покладая рук, а семья его, оказывается, живет почти в нищете. А в хедер, он, дескать, ходил урывками, только тогда, когда в семье были деньги. Но ведь хедер был бесплатным, а уж одну пару ботинок семья в урожайный год могла бы купить. И вряд ли бы, посещая хедер от случая к случаю, Мессинг успевал бы так хорошо, что его отправили бы потом в иудейскую школу более высокой ступени, ишебот, готовившую раввинов. В данном случае мемуары Мессинга выглядят куда подробнее, чем документальная повесть Шенфельда.

Мессинг вспоминал: «Отметив мою набожность и способность к запоминанию молитв талмуда, раввин решил послать меня в специальное учебное заведение, готовившее духовных служителей, – иешибот. У моих родителей и мысли не появилось возразить против этого плана. Раз раввин сказал, значит, так надо!.. Но мне отнюдь не улыбалась перспектива надеть черное платье священнослужителя…»

Иешибот (или иешива – на иврите буквально «сидение, заседание», в множественном числе – иешивот) – это название института, являющегося высшим религиозным учебным заведением, где изучают Талмуд и другие религиозные тексты. Окончивший иешибот становится раввином.

В начале XX столетия в некоторых иешеботах Российской империи наметилась тенденция к расширению учебной программы за счет включения других еврейских дисциплин, в частности, Библии и иврита и даже светских дисциплин в дополнение к изучению Талмуда. Поскольку Мессинг прямо писал в мемуарах, что знает иврит (древнееврейский) язык, можно предположить, что он учился в одной из таких реформированных иешив и, скорее всего, закончил его. Ведь другой возможности систематически изучать иврит у Мессинга в жизни больше не было. Следует сказать, что с конца XIX века в иешиботах в Российской империи изучались также арифметика и русский язык в объеме начальной школы, причем занятия происходили вне территории иешибота, в особых помещениях.

Вот типичный распорядок дня иешибота в белорусском местечке Воложине в 1880-е годы. В этой иешиве Мессинг точно не учился, поскольку она была закрыта в 1892 году. Однако распорядок дня в большинстве иешиботов был примерно одинаков. Здесь холостые (бахуры) получали стипендию от 2 до 4 рублей в месяц, а женатые – от 4 до 10 рублей. Этих денег не хватало для удовлетворения даже самых необходимых потребностей. Каждый воспитанник иешибота должен был являться к 8 часам утра на общую утреннюю молитву. Потом следовал завтрак. Тем, кто завтракал в школе, глава иешибота читал им соответствующую главу из Пятикнижия с комментариями. С 10 часов до часа дня шли занятия по изучению Талмуда. Каждый ученик мог выбрать трактат по своему вкусу. Все это время с учениками находился смотритель, который внимательно смотрел, чтобы никто не отлынивал от занятий. С часу до трех дня ученики слушали лекцию по Талмуду. Затем следовал часовой перерыв на обед. В 4 часа опять следовала молитва, после которой занятия продолжались до 10 часов вечера. Затем, после вечерней молитвы, следовал ужин. После ужина часть слушателей занималась до 12 часов ночи, другие спали до трех часов ночи, но зато затем занимались до утра.

Учащиеся иешиботов находились в тяжелом и часто унизительном положении. Они должны были питаться в домах местных жителей по определенным дням недели. Правда, в начале XX века возникла тенденция к замене этого старинного обычая денежными стипендиями или общей кухней при иешиботе.

В каком именно иешиботе учился Мессинг, мы не знаем и, вероятно, не узнаем теперь уже никогда. Он сообщает только, что его иешибот находился не в Гуре-Кальварии, где сильно было влияние хасидов, а в другом городе. Скорее всего, это была не Варшава, иначе Мессинг вряд ли бы забыл упомянуть, что учился в польской столице. Он утверждал: «Помню иешибот. Он помещался в другом городе, и с этого началась моя жизнь вне дома. Опять талмуд, те же самые, что в хедере, молитвы. Более широкий круг учителей, сменявших друг друга, преподносивших нам разные науки. Кормился – по суткам – в разных домах. Спал в молитвенном доме. Так прошло два года. И так, наверное, и сделали бы из меня раввина, если бы не одна случайная встреча».

Чтобы убедить строптивца идти в иешибот, отец устроил сыну сценку с явлением Бога, старика с большой белой бородой, который убеждает мальчика: «Сын мой! Свыше я послан к тебе… предречь будущее твое во служение Богу. Иди в иешибот! Будет угодна Богу твоя молитва…» После этого Вольф соглашается поступить в ишебот. Однако вскоре он встретил бродягу, как две капли воды похожего на явленного ему Бога, и понял, что отец его обманул и просто подговорил высокорослого старика сыграть роль Бога. Тогда то, по утверждению Мессинга, он навсегда разочаровался в религии.

После 1891 года арифметика и русский язык преподавали в иешиботах между девятью и тремя часами дня. Общая продолжительность ежедневных занятий не должна была превышать десять часов в сутки, а ночные занятия не допускались. Аналогичные реформы прошли в большинстве других иешиботов Российской империи. Так что Мессинг попал уже в достаточно «либеральное» заведение, где, по крайней мере, не приходилось изучать Талмуд чуть ли не целые сутки. Вероятно, он изучал и русский язык, однако из-за практически полного отсутствия языковой практики вплоть до конца 1939 года, русский язык он практически не знал.

В последнем, однако, позволительно усомниться. Ведь выступать в Советском Союзе ему приходилось под флагом разоблачения религии и, прежде всего, религиозных чудес, с помощью научного явления телепатии. Недаром же мемуары Мессинга печатались в журнале «Наука и религия». Согласно правилам игры, Мессинг должен был позиционировать себя как атеиста, хотя, судя по свидетельствам, относящихся к последним годам его жизни, он до конца своих дней оставался правоверным иудеем. В принципе даже нельзя исключить, что он все-таки окончил иешибот и стал раввином, а также оставался раввином, только тайным, и в СССР. Во всяком случае, его последующий побег из ишебота и последующее поступление в цирк советской публикой должно было восприниматься именно как решительный разрыв с религией предков. А на самом деле можно допустить, что никуда Вольф из дома не сбегал, а спокойно поступил в цирк уже по завершении образования. Тем более, что, как мы увидим дальше, первые годы его пребывания в составе цирка относятся к явно фантастическим гастролям в Берлине.

Вполне допустим и такой вариант, что весь эпизод с побегом в цирк и последующими там выступлениями, сначала в качестве клоуна, потом – факира-иллюзиониста и, наконец, телепата-ясновидца – это чистая фантастика, навеянная богатой литературной традицией, включаящей и мемуары знаменитого ясновидца Хануссена. Не исключено, что на сцену Мессинг пришел только в начале 20-х годов, уже отслужив в армии, и сразу же стал выступать со своими психологическими опытами не в составе какого-либо цирка, а индивидуально, демонстрируя публике чудеса телепатии.

В мемуарах же Мессинг побег в Берлин и последующее присоединение к бродячему цирку как раз и объясняет наступившим разочарованием в религии: «…Мне нечего было больше делать в иешиботе, где меня пытались научить служить несуществующему Богу… Я не мог вернуться и домой к обманувшему меня отцу. И я поступил так, как нередко поступали юноши в моем возрасте, разочаровавшиеся во всем, что было для них святого в жизни: обрезал ножницами длинные полы своей одежды и решил бежать. Но для этого нужны были деньги, а где их взять? И тогда я совершил одно за другим сразу три преступления».

О трех преступлениях мы поговорим немного позже. Пока же отметим, что, по свидетельству Мессинга, родители рассказывали ему, что в детстве он страдал лунатизмом, от которого его вылечили, ставя у кровати корыто с холодной водой. Вставая среди ночи, он сразу попадал ногами в корыто и просыпался от холода. По словам Мессинга, отец воспитывал детей в строгости, чтобы «вырастить из нас зверят, способных удержаться в жестком и беспощадном мире».