Читать онлайн Мурашки бесплатно
R. L. Stine
STINETINGLERS
Published by arrangement with Feiwel and Friends, an imprint of Macmillan Publishing Group, LLC.
All rights reserved.
Copyright © 2022 by R. L. Stine.
All rights reserved
© А. Уманский, перевод, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Вступление
ЧИТАТЕЛИ, ВНИМАНИЕ! Я тут написал несколько свежих рассказов, чтобы подарить вам мурашки по коже.
Всем наверняка знакомо это покалывание в затылке, когда делается не по себе. Холодок пробегает по коже, и тонкие волоски становятся дыбом. Сердце колотится, зубы начинают стучать.
Это покалывание возникает, когда:
– Вам кажется, что за вами наблюдает кто-то зловещий…
– Вы не понимаете, куда попали и как найти дорогу домой…
– Жуткие завывания доносятся из подвала…
– Вы неудержимо превращаетесь в неведомую тварь…
– Вас окутывает тьма, и нет из нее спасения…
Всем нравится щекотать нервишки, если только мы уверены, что все эти истории – выдумка. Так только в книжках бывает, уж с вами-то ничего подобного точно не случится, верно?
Я написал эти истории, чтобы перенести вас в Царство Мурашек, находящееся за пределами реальности… царство теней, страхов, ошеломляющих сюрпризов и поворотов.
Надеюсь, что читая эти страшилки, вы от мурашек по спине перейдете к истошным ВОПЛЯМ!
Р. Л. Стайн
Добро пожаловать в Промежутье
У вас никогда не возникало ощущения, будто время остановилось? Например, во время долгих-долгих уроков. Смотришь на часы, а они будто застыли. И сидеть вам еще долго!
До сих пор вспоминаю, как на Рождество не мог дождаться, когда придет пора открывать подарки. Глядишь-глядишь на часы на тумбочке у кровати – и хоть бы одна стрелочка сдвинулась.
Я написал уйму рассказов о путешествиях во времени. Но это первая моя история о том, каково в нем застрять.
– Гейб, пообещай не опаздывать, – сказал мой друг Карвер и стукнул своей хоккейной клюшкой о мою. Мы с ним гоняли шайбу на Уилморском пруду. Пруд промерз на славу, и лед был как отшлифованный. Стоял студеный декабрьский день, и, несмотря на три свитера и пуховик, меня слегка потряхивало.
– Обещаю. – Взмахом клюшки я отправил шайбу мимо Карвера. Он развернулся за ней и чуть с коньков не слетел.
Так-то Карвер катается в разы лучше меня. Недаром же он играет за «Блейзеров», нашу школьную команду по хоккею.
Я ни в какой команде не состою. Я вообще не в ладах со спортом. Но Карвер обожает вытаскивать меня на лед. Небось чувствует себя на моем фоне суперзвездой.
– Ты вечно обещаешь и вечно опаздываешь, – заявил Карвер. Он раскрутил шайбу и послал обратно ко мне. – Ты всюду опаздываешь, Гейб, я уже замаялся тебя дожидаться.
– Мне грозились подарить на Рождество умные часы, – сказал я. – Авось помогут.
Шайба въехала в сугроб на краю пруда, мы рванули за ней. Изо рта у меня валил пар. Настоящая тренировка, блин.
– Знаешь, в чем засада? – сказал Карвер. – Что моя днюха пришлась на сочельник. Никакого внимания, всем вообще пофигу. – Он сбросил шайбу обратно на лед.
– Ты же вроде справлять собирался… – начал я.
– Угу. Невероятно, но родичи таки вспомнили, что я хотел отпраздновать. Так что эта вечеринка много для меня значит, понимаешь? Ради бога, не опаздывай.
Я поднял руку в перчатке.
– Торжественно клянусь прийти загодя. Гадом буду. Если опоздаю, съем шайбу.
Карвер ухмыльнулся:
– Я это запомню. Тебе как лучше, с горчичкой или под соусом?
Дома я обнаружил маму и папу в гостиной – они смотрели документальную передачу от «Нетфликс» про осьминогов.
– Вот не знал, что у осьминогов есть зачатки личности, – сказал папа.
– А не завести ли нам своего в аквариуме? – предложила мама.
– Вряд ли удастся найти такого маленького, – вздохнул папа.
Они так увлеклись своими осьминогами, что совсем не замечали меня.
– Можно вас на пару слов? – спросил я с порога.
Родичи обернулись.
– Тебе стоит это посмотреть, Гейб, – сказал папа. – Узнаешь много нового о подводном царстве.
– Я о нем знаю из «Губки Боба», – ответил я.
Они расхохотались. Им это показалось жутко остроумным.
Я прошел в гостиную и встал перед экраном.
– Вы в курсе, что мне нужен подарок для Карвера?
Мама сощурилась на меня сквозь очки.
– На Рождество?
– Нет, на день рождения. У него завтра вечеринка.
Нахмурившись, они дружно покачали головами.
– А почему ты сообщил об этом в последний момент? – осведомился папа.
– Почему ты все делаешь с опозданием? – подхватила мама. Она бросила взгляд на высокие напольные часы в углу. – Седьмой час, все магазины позакрывались.
– А может, после завтрака сгоняем? – предложил я. – Мне правда нужно что-нибудь для него достать.
– Еще чего. Кто вообще справляет день рождения под Рождество? – возмутился папа.
– Как будто у него есть выбор, – заметил я.
Они опять засмеялись.
– Можно сходить за покупками завтра с утра, – сказала мама. – Ты уже знаешь, что ему подарить?
– Не совсем, – признался я. – Может, маску хоккейную или типа того. Хоккей – его тема.
– Хорошая идея, – одобрила мама. – Только думать надо было раньше, чтобы нам не пришлось шататься по магазинам за день до Рождества.
– Ты права, – вздохнул я. – Мне стоит научиться планировать заранее. – Я повернулся к двери. – А знаешь что? Вот сейчас каникулы, но я все равно поработаю над докладом о прочитанных книгах.
С этими словами я поднялся по лестнице в свою комнату, умолчав, что доклад мой просрочен на неделю и что даже одну книгу я так толком и не дочитал. Ладно, лучше поздно, чем никогда…
Наверху коридор очень длинный. Там у нас четыре спальни, моя находится в самом конце. На полдороге я остановился перед комнатой для гостей. Она небольшая, с ярко-желтыми обоями, кроватью, комодом и единственным стулом. На Рождество мы ждали из Мичигана моего дядю с семейством, но он что-то приболел, и все отменилось. Так что комната пустовала.
Но у меня была веская причина возле нее задержаться. Именно там, в стенном шкафу, родичи всегда прячут мои рождественские подарки. Постоянно в одном и том же месте. Они не знают, что я в курсе.
Не заглянуть ли туда? Впрочем, что за вопрос. Я так каждый год и делаю.
Я повернулся к лестнице и навострил уши. Родичи залипли в передачу про осьминогов. Я глубоко вдохнул и шмыгнул в комнату для гостей.
Дверь стенного шкафа была длинной и узкой. Когда я открыл ее, внутри зажглась лампочка. В шкафу хранились несколько старых зимних пальто и куча поношенных кроссовок. На полу у стенки громоздились коробки с подарками.
Поднырнув под пальто, я опустился на колени, чтобы изучить подарки. Первая коробка оказалась длинной и весьма увесистой. Неужели родичи раскошелились на новый плейстейшн? Я встряхнул коробку. Какой там! Походу, шмотки.
Я поставил коробку на место и взял еще парочку. Потом поднял квадратную коробочку в серебряной фольге. Она была совсем легонькая. Может, беспроводные наушники?
В шкафу становилось душно. Или мне кажется? Я напряженно прислушался. Никого не слышно. Тогда я торопливо сорвал обертку.
– Да! – прошептал я. – Купили все-таки!
Умные часы. Я развернул ремешок и осмотрел их. Чума! Круче некуда! Теперь я смогу звонить с них, писать сообщения и делать еще множество удивительных вещей.
Ну как тут устоишь? Я должен их примерить! У меня даже рука дрожала, когда я затянул на запястье красный пластиковый ремешок и застегнул его. Поднес к лицу, глянул на циферблат – 6:10.
Все, с опозданиями покончено, решил я. Потому что я ни за что на свете не сниму эти часики.
Я ахнул, услышав глухой стук, за которым последовало тихое шарканье. Шаги? Кому-то из родичей вздумалось подняться по лестнице!
Придется снять часы, завернуть, положить обратно в коробку и улизнуть из шкафа. Но меня захлестнула паника. Как говорится, в зобу дыханье сперло. Я стал сдирать часы, ну и дернул сильней, чем следовало.
Часы выскользнули из руки. Тюкнулись об пол шкафа. Отскочили. И еще разок стукнулись.
Я вскрикнул, услышав треск.
О нет! Циферблат разбился. Батарейка вылетела на пол.
Вот это попадос! У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Ну и как я это объясню?
Схватив разбитые часы, я запихнул их в карман джинсов. Только с третьего раза мне удалось нашарить крохотную батарейку. Я отправил ее в карман вслед за часами.
Выкарабкался из шкафа, шасть в коридор, а там – никого. Фух. Я стрелой метнулся в свою комнату и закрыл дверь.
Я сел перед ноутбуком и взялся за доклад. Речь шла о сборнике греческих мифов и легенд. Обалденные, кстати, истории. Я половину уже прочел, для хорошего доклада достаточно.
Но сердце у меня до сих пор трепетало, ведь на волоске был. И я никак не мог сосредоточиться. Из головы не шли разбитые часы. Как я объясню это родителям?
Правду я сказать не смогу. Рассказать, что с семи лет украдкой смотрю, какие подарки меня ждут? Ну уж нет. Но я никак не мог придумать объяснение, почему часы превратились в хлам.
Может, просто завернуть их и положить на место? А утром открыть как ни в чем не бывало, чтобы все решили, будто их такими доставили из магазина?
Это может сработать. А может и нет. Мне ведь так не терпелось полюбоваться часами, что я сорвал обертку. Теперь при всем желании нельзя сделать так, чтобы она выглядела как новенькая.
В общем, я так загнался, что ни строчки не написал. А теперь на меня напала зевота и глаза слипались.
Уже, наверное, поздно. Я вылез из-за стола и направился вниз, чтобы пожелать родичам спокойной ночи.
К своему удивлению, я обнаружил их в гостиной. На экране разворачивал щупальца осьминог. Когда я вошел, родители обернулись.
Я зевнул.
– В общем, я неплохо поработал для начала, – сообщил я. – Но что-то устал. Вот, зашел пожелать доброй ночи.
Родичи заморгали. Папа аж рот разинул.
– Гейб, с каких пор ты завел привычку ложиться до ужина?
– До ужина? – Я перевел взгляд на часы у стены. На них было 6:10.
Да как так-то?
– У тебя еще есть время закончить доклад, – сказала мама. – Я все равно ничего не буду готовить, пока не досмотрю про осьминогов. Это будет около семи.
Я опять зевнул. Чертовщина какая-то, но у меня голова уже не варила, чтобы об этом думать.
– Раз ты такой сонный, – сказал папа, – ступай наверх и вздремни. Мы разбудим тебя к ужину. Сегодня будет твое любимое блюдо. Моя домашняя пицца с жареными сосисками.
– Отлично, – отозвался я. На экране какой-то дядька что-то скармливал осьминогу.
Я поднялся к себе и рухнул на кровать. Я мигом уснул, крепко, без сновидений. Не знаю, сколько я провалялся в отключке. Когда проснулся, за окном по-прежнему стояли серые сумерки.
Я почувствовал себя бодрячком, так что снова сел за ноут и стал печатать доклад. Работа спорилась, пальцы так и летали по клавиатуре. Наверное, мне так легко это дается потому, что я в принципе люблю писать. У меня никогда нет проблем с докладами и сочинениями.
Я с часок поработал. Правда, все время отвлекался, прислушиваясь, не позовут ли к ужину. Наконец урчание в животе выгнало меня из-за стола. Жрать хотелось зверски.
Я помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. Родичи по-прежнему сидели на диване в гостиной.
– Не пора ли ужинать? – завопил я с порога. – Есть хочу!
– Рано еще, – отозвался папа, не сводя глаз с морского дна на экране. – Пицца поспеет примерно к семи.
– Как к семи?! – Я обернулся к часам в углу. Они показывали 6:10.
Да быть не может.
– По-моему, часы встали, – сообщил я.
– Ничего подобного. – Мама посмотрела на телефон. – С часами все в порядке. Сейчас десять минут седьмого.
– Давай к нам, Гейб? – предложил папа. – Там как раз самое интересное. Осьминоги научились понимать некоторые слова.
– Э-э… нет, спасибо, – проговорил я.
Голова шла кругом. Я притащился наверх, сел на кровать и отправил Карверу эсэмэску: «Который час?»
Через пару минут раздался звонок.
– Ты прикалываешься? – спросил Карвер. – На фиг у меня спрашивать время?
– Просто ответь, – попросил я. – У меня, кажется, телефон…
– Десять минут седьмого, – сказал Карвер. – А ты думал сколько?
– Да у меня тут проблемка, – начал я. – Понимаешь…
– Я не могу разговаривать, – перебил Карвер. – Мы тут ужинаем, и родичи телефон у меня отбирают. Дескать, когда я ем, я глух и нем.
– Ладно, извини, – сказал я. – До встречи на вечеринке.
– Не опаздывай! – напомнил Карвер. На том и отключился.
– Не опаздывать? – повторил я вслух. – Как тут опоздаешь, когда на часах все время десять минут седьмого?
Я достал из кармана умные часы и сел за стол, чтобы рассмотреть их хорошенько. Неужели, разбив часы, я каким-то образом остановил время? Придет же в голову… Разумеется, такое бывает только в кино и сериалах-ужастиках.
Прищурившись, я разглядывал часы в ярком свете настольной лампы. По экрану бежала зазубренная трещина. Как будто зигзаг молнии. Оранжевые цифры на черном фоне замерли на 6:10.
Я встряхнул часы. Поднес к уху и еще немного потряс.
Цифры не изменились. Под треснувшей линзой часы по-прежнему показывали 6:10. Я понажимал на кнопочки сбоку. Потом еще немного потряс.
6:10.
– Это все не взаправду, – проговорил я вслух.
У меня появилась идея. Завалюсь-ка я спать. Хорошо так, часиков на восемь. А когда проснусь, время непременно сдвинется вперед. Придет пора завтракать, и все вернется в норму.
Я сунул разбитые часы обратно в карман. Потом надел пижаму и залез в кровать.
Не знаю, сколько я проспал, но, должно быть, не один час. Мне снилось, что за мной и Карвером по улице гонится гигантский осьминог. Мы от него клюшками отбиваемся, а он, гад, не отстает.
Даже когда я спускался к завтраку, сон не выходил у меня из головы.
Страх буквально пригвоздил меня к порогу гостиной. Мама с папой сидели на диване, глядя, как осьминог кружится под водой.
– Пора завтракать? – проговорил я тоненьким голоском.
Они со смехом повернулись ко мне.
– Шутишь, Гейб? Ты зачем надел пижаму? Еще и ужинать рано. Седьмой час только.
– Совсем голову потерял? – спросил папа.
– Может быть… – Я пристально посмотрел на них. – А разве я уже не заходил сюда пару раз и не спрашивал время?
– Нет, – ответила мама. – Не заходил. Ты над нами прикалываешься?
– Чего это ты чудить начал? – добавил папа. – Из-за того, что Рождество на носу?
Я вздохнул. Эдак Рождество и вовсе никогда не наступит.
Вдруг накатило головокружение, непонятная дурнота, словно у меня в мозгу плавал осьминог. Я дотащился до шкафа и взял пуховик. После чего украдкой выскользнул из дома.
Мне нужно подумать. Глотнуть свежего воздуха. От порыва холодного ветра меня зазнобило. Я застегнул пуховик до самого горла. Луна висела в пепельном небе белесым глазом.
Я вообще не смотрел, куда иду. Мимо проносились автомобили. Прохожие спешили домой с работы, стараясь успеть к ужину. Я миновал пустырь в конце квартала и продолжил путь.
Я думал: может, если я хорошенько прогуляюсь, время снова запустится и домой я вернусь к ужину? Чего уж там, я не знал, что и думать.
Я перешел на бег. Может, мне удастся обогнать время.
Ну ладно, голова у меня варила не очень. А чего вы хотите?
Я очутился на игровой площадке перед начальной школой. Куда это меня ноги занесли? Сердце колотилось, лодыжки гудели.
Возле стадиона с рычанием наскакивали друг на друга два здоровенных пса. А больше никого поблизости не наблюдалось. Я плюхнулся на качели. Отдышавшись, полез в карман за часами – и вдруг все погрузилось во тьму. Как будто кто-то взял и выключил свет. Я посмотрел на небо, ставшее чернильно-черным. Даже бледный свет полной луны растаял во мраке.
Я заморгал, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Через несколько секунд дома и деревья на другой стороне улицы черными силуэтами проступили из угольной мглы.
Я не сразу понял, что уже не один.
Что-то двигалось в кромешной темноте возле игровой площадки. Я услышал шелест жухлой травы под ногами. А потом передо мной возникли несколько ребят. Они приближались в полном молчании.
Я вскочил с качелей.
– Эй!
Темнота – хоть глаз выколи. Даже лиц не разглядеть.
Ни один из них не отозвался. Я окликнул их снова:
– Эй!.. – И шагнул навстречу.
Стремительно приблизившись, они окружили меня. Они напирали, темные фигуры, чернеющие во мраке. Я пригляделся…
И в ужасе закричал, осознав, что у них вообще нет лиц!
Они были тенями. Безмолвные тени, окружавшие меня кольцом.
Ни лиц. Ни глаз. Дети, сотканные из тьмы.
– Я… я… – залепетал я, не в силах подобрать слова.
И тогда одна из теней, девочка, нарушила молчание:
– Добро пожаловать. – Еле слышный шепот плыл в стылом воздухе. – Добро пожаловать в Промежутье.
Я чуть не задохнулся.
– Что? О чем ты говоришь? Кто вы такие?
– Добро пожаловать, – сипло прошелестел мальчик-тень. – Мы явились, чтобы приветствовать тебя.
– Где приветствовать? – Мой голос дрогнул. – Почему я вас не вижу?
– Мы – дети Промежутья, – ответила девочка. – Отныне ты – один из нас.
У меня ум заходил за разум. Я лихорадочно соображал, чего этим ребятам от меня надо.
– У вас клуб, что ли, какой-то? – спросил я. – Что за «Промежутье»? О чем речь вообще?
– Мы застряли во временном промежутке, – гортанно прошептала девочка.
– Мы не можем переместиться ни назад, ни вперед, – добавил еще один мальчик. – Мы застряли, и ты теперь – тоже. Застряли во временном промежутке.
– Вы… вы хотите меня напугать, – пробормотал я.
– Нет. Мы здесь, чтобы приветствовать тебя, – молвила девочка.
А потом они глухим шепотом затянули:
– Добро пожаловать в Промежутье…
– Добро пожаловать в Промежутье…
– Добро пожаловать в Промежутье…
Их голоса гудели у меня в ушах, становясь все громче и громче.
– Хватит! – закричал я. – Прекратите! Убирайтесь, оставьте меня в покое!
– Добро пожаловать в Промежутье…
– Добро пожаловать в Промежутье…
– Добро пожаловать в Промежутье…
– Не-е-е-е-ет! – завыл я не своим голосом. И рванулся напролом.
Но они сгрудились, окружив меня стеной тьмы. Я не мог прорваться. Спасения не было.
– Добро пожаловать в Промежутье…
– Добро пожаловать в Промежутье…
Пока я в ужасе глядел на них, девочка протянула теневую руку и коснулась моего плеча.
– О-о-ох… – простонал я, чувствуя, как от ее прикосновения холод просачивается сквозь кожу.
Она схватила меня за руку. Ее пальцы были как сосульки. Холод поднялся по руке, меня затрясло.
– Добро пожаловать в Промежутье…
– Добро пожаловать в Промежутье…
Мальчик дотронулся до моего лба серой теневой рукой. От его прикосновения кожу сковало холодом. По руке ползли мурашки, запястье под пальцами девочки вообще онемело. Наконец она отпустила его, и я уставился на руку. Она стала серой. Серой и онемевшей. Не рука – тень руки!
– Не-е-е-е-ет! – снова завыл я.
Я схватил мальчика за руку и ничего не почувствовал. Омертвевшие пальцы тут же соскользнули.
Я слышал собственные всхлипы. Чувствовал слабость. Чувствовал, как соскальзываю в серость. Растворяюсь в ней…
Мои руки… мои ноги… все выцветало почти до черноты. Я становился одним из них!
– Добро пожаловать в Промежутье…
– Добро пожаловать в Промежутье…
– Ааааааа! – заорал я, на этот раз слабее, почти неслышно.
От паники меня всего колотило. Я чувствовал, как мир погружается во тьму. Чувствовал, что исчезаю.
– Добро пожаловать…
– Добро пожаловать…
Их хор звучал у меня в ушах. Я не мог пошевелиться. Не мог соображать.
Необходимо действовать! Я нашарил в кармане разбитые часы. Вытащил. Снова полез в карман и нашел крохотную батарейку.
И вот в одной руке у меня часы, в другой – батарейка.
Обе руки – дрожащие тени. Я их уже не ощущал. Даже не мог различить их толком.
Я глубоко вздохнул. Зажмурился. И вставил батарейку в часы.
– Уау!
От грохота у меня зазвенело в ушах. Я упал на колени. Небо ревело, земля ходила подо мной ходуном. Еще немного – и голова разлетится вдребезги.
Когда грохот наконец стих, я открыл глаза. Хор оборвался. Дети-тени сгинули без следа.
Я поднял глаза к небу. Вернулись серые сумерки, и полная луна опять плыла над деревьями.
Неужели время возобновило свой ход?
Я помчался домой. На пороге меня ждал отец.
– Гейб, где тебя носит? По твоей милости мы не можем сесть за стол.
– Предупреждать надо, когда уходишь! – подхватила мама. – Уже половина восьмого!
– Ур-ра-а-а-а! – завопил я. – Да-а! – И обнял их обоих. Мне хотелось разреветься и в то же время скакать до потолка от счастья.
Я взметнул кулаки над головой.
– Я вернулся! Вернулся! Прощай, Промежутье! – орал я.
– Ты о чем вообще? – удивилась мама. – Совсем сдурел. Мой руки и марш за стол.
По дороге в ванную я не удержался и свернул в гостиную, чтобы глянуть на высокие напольные часы. Они показывали 7:35.
– ДА! – Я подбежал к часам и от души чмокнул их. А потом отправился мыть руки.
На следующее утро папа взял меня в торговый центр, чтобы купить подарок для Карвера, но вместо спорттоваров я направился в магазин электроники. Мы ходили по проходам, рассматривая телефоны, наушники, игровые приставки и фотики.
– Чего бы по-твоему хотел Карвер? – спросил папа.
– Хм-м… – задумался я. – Даже не знаю…
Папа нахмурился.
– А надо было подумать, Гейб. Чтобы не решать в последнюю минуту. Тебе пора научиться обдумывать все загодя.
– Ты совершенно прав, пап, – ответил я, – но…
Папа взял что-то с настольного дисплея.
– Вы ведь с Карвером два сапога пара, верно? Тогда вот это точно ему понравится.
Он протянул мне умные часы.
Я сразу подумал о своих. Вчера я аккуратненько завернул их в обертку и спрятал в шкаф к остальным подаркам.
Умные часы для Карвера?
Уж он-то будет обращаться с ними бережно, не сомневаюсь.
А подарок нужен очень срочно. До вечеринки всего пара часов осталась.
– Да, пап, это классная идея, – сказал я.
Тем вечером Карвер встретил меня на пороге. Даже по лбу себя хлопнул от удивления.
– Офигеть не встать! Гейб, ты явился первым!
– Я теперь другой человек, – скромно ответил я. – Который никогда не опаздывает.
Его взгляд упал на подарок у меня в руке. Я протянул его Карверу:
– С днем рождения!
Он осмотрел коробочку.
– О, спасибо. А что это?
– А ты открой и посмотри, – сказал я.
Карвер сорвал обертку.
– Ух ты-ы! – взвыл он. – Офигеть не встать! Мои собственные умные часы! Зашибись!
Он выковырял их из пластиковой упаковки и стал надевать ремешок на запястье. Его рука дрогнула, и он вскрикнул:
– Да что ты будешь делать! Я их уронил! Бли-ин… Походу, кокнулись.
Наши маленькие чудовища
Когда мы с братом Биллом учились в средней школе, нас частенько приглашали приглядеть за нашими маленькими кузенами Эдди и Джоном. Они были славные пацанята, но едва за их родителями закрывалась дверь, как эти двое карабкались на нас с Биллом – и как давай лупить, тузить и колошматить!
Когда их родители возвращались и спрашивали: «Ну как мальчишки себя вели?» – мы неизменно отвечали: «Ой, замечательно». После чего в синяках и шишках плелись домой.
Я всегда считал, что сидеть с детьми – работенка не для слабаков.
Сочиняя эту историю, я вспоминал своих маленьких кузенов.
– А-ай! Не кусаться!
Я обеими руками отпихнула своего братишку Шона. Но маленький монстр снова кинулся на меня, лязгая зубами и хихикая.
Я поймала его за плечи.
– Предупреждаю: я и сама укусить могу!
Тут они с Хлоей буквально завыли от смеха. Вот что бывает, когда мама с папой куда-нибудь отлучаются, поручив мне приглядывать за двойняшками. Они дикие, бешеные, неуправляемые и любят атаковать сообща.
Для своих четырех лет они довольно мелкие. Я-то в свои двенадцать – самая высокая девчонка в нашем шестом классе. Но уж поверьте, при встрече с Шоном и Хлоей размер не имеет значения.
Издав боевой клич, Шон обхватил меня за шею и наклонил головой к подлокотнику дивана.
– Эй, не отрывай мне голову! – крикнула я.
Они оба решили, что это замечательная шутка. У них визгливый такой хохоток, будто шимпанзе смеются.
Я поймала Шона за талию и подняла в воздух. Он лягался и извивался.
– Пусти, Бекка! Пусти!
Хлоя впилась мне зубами в лодыжку, отчего я чуть не уронила Шона. Они оба страшные кусаки. Когда я пожаловалась на них маме, она только сказала: «Разбирайся сама».
Опустив Шона на пол, я подхватила Хлою.
– Будете кусаться – посажу на цепь. – Я пригладила ее каштановые кудряшки как у пуделя. Двойняшки совсем не похожи. У Шона прямые черные волосы и большие черные глаза.
– Можно мы ляжем позже и еще поборемся? – спросил Шон.
Не успела я ответить, как у меня зазвонил телефон. Хлоя попыталась его схватить, но я вовремя отдернула руку. Звонила моя подруга Иззи. Вообще-то она Изабелла, но даже родители зовут ее Иззи.
– Как дела? – поинтересовалась Иззи.
– Я не могу сейчас разговаривать, – ответила я. – За двойняшками приглядываю.
– Ты заслужила медаль, – хмыкнула она. – За отвагу.
– Не такие уж они плохие, – заметила я.
– Да ладно? – Иззи в курсе, что вытворяют двойняшки. – Не понимаю, как ты можешь с ними сидеть. По мне, так всех детей нужно держать запертыми в кладовке, пока им не стукнет десять.
– Ты ненормальная, – усмехнулась я. – По-моему… – Не договорив, я вскрикнула: – О НЕТ! Мне пора! – И оборвала связь.
Вскочив с дивана, я понеслась на кухню. Поздно! Хлоя и Шон обнаружили миску с тестом для шоколадного торта, которое мама замесила с утра. Они уже запустили свои шаловливые ручонки в миску и кидались друг в дружку комьями шоколада.
– Хватит! Перестаньте! – завопила я.
Ш-шмяк. Комок сырого теста угодил мне в лоб. Теперь оно сползало у меня с носа и щек.
Это вызвало очередной взрыв шимпанзячьего хохота. После чего в меня полетел очередной комок теста. Я пригнулась, и он разбрызгался по ковру.
– Ну хватит! Хорош! – взмолилась я.
Я метнулась к кухонному столу, запустила руку в миску, зачерпнула большую пригоршню шоколада и размазала Хлое по лбу.
Шон с хохотом увернулся, но я оказалась проворнее. Я пришлепнула здоровенный комок теста ему на нос и размазала по щекам.
Хохоча уже втроем, мы устроили самую эпичную битву тестом в истории. Будь что будет – вот мой девиз при общении с двойняшками. Благодаря которому мы всегда веселимся на славу.
К возвращению мамы и папы двойняшки уже спали в своих кроватках без задних ног. Мне пришлось собирать все комки и ошметки теста. Я слепила из них что-то похожее на торт и поставила выпекаться в духовку.
Папа взял бутылку воды и сделал большой глоток.
– Как они себя вели? – спросил он.
– Как ангелочки, – ответила я.
Папа поперхнулся, брызнув водой изо рта. Они с мамой покатились со смеху. Они знают, что за сокровище наши двойняшки.
– Раз ты управляешься с этими двумя, – заметила мама, – значит, управишься с кем угодно. Бекка, ты няня от бога.
Тут-то и пришла мне в голову одна идея. Я поняла, как поднять деньжат на карманные расходы и найти применение своим талантам.
– Мам, а не устроиться ли мне приходящей няней? – спросила я. – Я уже достаточно взрослая, и вы сами сейчас сказали, что это мой конек.
Родители переглянулись.
– Мне кажется, ты вполне могла бы найти себе работу где-нибудь поблизости, – сказала мама. – Но учти, Бекка, работенка не сахар.
– Мне так не кажется, – заявила я. – По-моему, ребятишки очень милые.
Я прямо-таки загорелась этой идеей. Ну что может пойти не так?
На следующий день я рассказала об этом Иззи в школьной столовой. Когда я изложила свою идею, Иззи уронила на стол сэндвич с арахисовой пастой.
– Тебе что, с двойняшками мало мороки? Ты так любишь пытки?
– Ну почему пытки? – спросила я. – Просто играешь с детьми. Пусть немножко побесятся. А потом переодеваешь их в пижамки и укладываешь баиньки.
Иззи содрогнулась.
– Как по мне, так эту мелюзгу нужно хранить в банках и доставать только во время еды.
Я засмеялась.
– Почему мне кажется, что ты детей как-то не перевариваешь?
– Ну почему не перевариваю? Если поджарить, да с лучком – очень даже перевариваю.
Иззи – прирожденная острячка. За словом в карман не лезет.
– Слу-ушай, а давай со мной? – предложила я. – Понянчимся вместе, а выручку поделим пополам. Будет весело.
Она откусила большой кусок сэндвича.
– Ты же шутишь, да?
– Ладно-ладно, обойдусь, – сказала я. – Но вот как бы мне работу найти? Мама с папой возить меня отказываются. Так что нужно обязательно по соседству.
– Мы могли бы разместить объявления, – отозвалась Иззи. – Например, в магазинах на Главной улице. Или развесить на почтовых ящиках и телефонных столбах.
– Как вариант, – согласилась я. – Только что написать?
– «Больная на голову ищет маленьких чудовищ, чтобы терпеть от них всякие издевательства», – предложила Иззи.
– А что, мне нравится!
Мы дружно расхохотались.
Тем вечером я набрала объявление и распечатала его. Самое незатейливое. Просто написала: «Посижу с соседскими детьми. Отлично лажу с любыми детьми. Огромный опыт». А внизу дала телефонный номер.
Я напечатала большую пачку, крупным и жирным шрифтом. По-моему, объявления выглядели очень профессионально.
В субботу Иззи помогла мне разнести их по магазинчикам на Главной улице. И еще кучу листовок мы налепили скотчем на фонарные столбы вдоль тротуара.
– В этом квартале полно детей, – заметила подруга. – Небось не успеешь домой вернуться, как тебе начнут названивать.
Однако она ошиблась.
Никто мне так и не позвонил. Я не выпускала телефон из рук ни днем, ни ночью. Постоянно пялилась на него. Наверное, мне хотелось, чтобы он зазвонил. Но ничего подобного.
Минула неделя, за ней другая. А никто мне так и не позвонил.
Я уже собиралась бросить эту затею, как вдруг наткнулась на свою первую работу.
Я возвращалась домой с уроков вместе с Иззи. День выдался пасмурный, над землей угрюмо клубились грозовые тучи.
– Сегодня, случайно, не пятница, тринадцатое? – спросила я. – А то весь день непруха какая-то.
Иззи нахмурилась.
– Пролить шоколадное молоко на новенький белый свитер – это не непруха, – сказала она. – Это значит, руки не оттуда растут.
– Ты замечательная подруга, – вздохнула я. – Как бы я жила без твоих напоминаний, какая я ущербная?
Она остановилась и схватила меня за руку.
– Смотри, Бекка, кажется, тебе скоро улыбнется удача.
Проследив за ее взглядом, я увидела высокий дом, торчащий на лужайке за потрепанной живой изгородью. Мясницкий дом. Так его все называют. Не знаю почему. Может, там жил когда-то мясник.
Дом всегда стоял пустой и заброшенный. Там уже, наверное, лет сто никто не жил. Он большой, темный, облезлый, с осыпающейся черепицей и отсутствующими ставнями, а большинство окон скалятся битыми стеклами.
А сейчас я увидела на скособоченном крыльце мужчину и женщину. Женщина возилась с ключами, пытаясь отпереть парадную дверь.
– Ну заехал кто-то в Мясницкий дом, – сказала я. – А при чем тут моя удача?
– А ты приглядись. – Иззи указала в сторону от крыльца.
Тут и я увидела трехколесный велосипедик и два маленьких серебристых самоката.
– Дети! – воскликнула я. – У них есть дети.
– И они только что сюда переехали, – добавила Иззи. – Без няни им никак. – Она толкнула меня локтем. – Иди поговори с ними. Предложи посидеть с их детьми.
Я не стронулась с места.
– Да они же только заехали. Может, им не хочется, чтобы их отвлекали.
Иззи снова пихнула меня.
– Это твой шанс, Бекка. Смелее!
– Давай со мной, – предложила я. – Мы могли бы…
– Не-а, это ведь тебе нужно, – ответила она. – А кроме того, я опаздываю на урок виолончели.
Виолончель Иззи больше ее самой, но играет она здорово.
– Ладно-ладно, – проговорила я, внезапно ощутив трепет в груди. – Давай, до завтра.
Она помахала мне на прощание, поправила рюкзачок на спине и умчалась. Я собралась с духом и пошла по заросшей сорняками лужайке к дому.
Женщина как раз сумела отпереть дверь и уже собиралась зайти, когда заметила меня. Они с мужем обернулись. Мужчина, бледный и очень худой, с серыми глазами-щелочками и серьезным лицом, был в серой толстовке с капюшоном поверх черного комбинезона. Женщина, невысокая, с короткими черными волосами и темными глазами, тоже поражала бледностью лица, отчего ее губы, накрашенные темно-лиловой помадой, казались на нем чужеродными – того гляди отвалятся. В одном ухе болталась длинная сережка, украшенная бисером.
– Привет! – окликнула я чуть громче, чем рассчитывала, и остановилась у подножия крыльца. – Вы здесь только что поселились?
(Господи, что за вопросы? Ведь это ежу понятно!)
– Да вот, обживаемся, – отозвался мужчина без тени улыбки. Голос у него был тонкий, шелестящий.
– Я Бекка Мартин. Живу в соседнем квартале. А…
– Мы район совсем не знаем, – перебила женщина. – В этом городе мы впервые.
– Симпатичный вроде городок, – добавил мужчина. – Тихо у вас тут.
– Очень тихо, – поддакнула я. – Ну, район… как район. – Неловко прозвучало. Я указала на велик и самокаты. – У вас есть дети?
Они переглянулись, словно обдумывая ответ. Женщина потянула себя за сережку.
– Двое. Им четыре и пять.
– Ну… – Я глубоко вздохнула. – Если вам понадобится няня…
Они заморгали. Мужчина вперился в меня взглядом, будто изучая.
Женщина наконец улыбнулась.
– Ты правда могла бы прийти посидеть с нашими маленькими чудовищами?
Я засмеялась.
– У меня братишка и сестренка тоже маленькие чудовища! Так что опыт имеется. И малышей я люблю.
– Давай-ка я приведу их, – сказала женщина. Отворив тяжелую дверь, она скрылась в доме.
Почесывая щеку, мужчина по-прежнему сверлил меня взглядом. Затем открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Я решила, что он, наверное, просто застенчивый.
Через несколько секунд женщина снова появилась, подталкивая перед собой двух ребятишек. Она держала их за плечи, словно хотела удержать на месте. Оба бледные, все в родителей.
На девочке был синий джемпер и черные колготки. Распущенные черные волосы волной спадали на спину. На мальчике были свободная черная футболка и черные шорты. Девочка казалась постарше, но оба выглядели маленькими для своего возраста.
– Это Горм, – представила женщина, постучав пальцем девочку по плечу. – А это Гэрг. – Она погладила мальчика.
– Ну и имена, – вырвалось у меня.
– Это старинные семейные имена, – сухо ответила женщина.
– А тебя как зовут? – осведомилась малышка.
– Бекка.
– Ну и имечко! – выпалила она. Ее братишка засмеялся.
– Хотите, чтобы Бекка как-нибудь пришла посидеть с вами? – спросила их мать.
– Нет! – в один голос заявили детишки.
– Конечно хотите, – прошелестел их отец. Он повернулся ко мне. – Они жутко робеют при незнакомцах.
– Ничего мы не робеем, – заявила Горм.
Я засмеялась.
– Знаешь, Горм, мне кажется, мы станем добрыми друзьями, – сказала я, одарив ее ласковой улыбкой.
Я не вполне уверена в том, что случилось после.
Нет, наверняка мне все померещилось. В общем, я заметила на пыльном крыльце какое-то черное пятнышко. Это оказался нехилый такой паучище. И я не уверена, но мне почудилось, что Гэрг нагнулся, схватил паука и отправил в рот.
Я заморгала. Нет, конечно, это тень от облаков на крыльцо набежала. Но малыш точно что-то жевал, причем с большим аппетитом, и я практически уверена, что это был паук.
С этими детишками хлопот не оберешься.
Но я напомнила себе, как сильно мне нужна работа.
– Бекка, ты сможешь посидеть с ними завтра вечером? – спросила женщина.
– Да, – ответила я. – Никаких проблем.
– Последнее предупреждение! Я вам не бутерброд, чтоб маслом мазать!
Это мы с Иззи на следующий уже день приглядывали за двойняшками, пока мама с папой отлучились в магазин за продуктами. Как обычно, эти двое не нашли лучше способа повеселиться, чем устроить кавардак.
Хихикая, как маньяк, Шон поднес к моему носу комок орехового масла.
– Ты бросаешь мне вызов?
– Ничего я не бросаю! – вскричала я. – Я предупрежда…
Чмяк! Он налепил масло мне на лоб. Я возмущенно завопила. Шон и Хлоя захохотали во все горло, будто большей уморы в жизни не видели.
Я сорвала липкий комок со лба и запустила им в Шона. Он уклонился, и масло шмякнулось на ковер. А на меня уже с полными пригоршнями наступала Хлоя. Я попыталась перехватить ее, но уж больно она верткая.
– Только не в волосы! Только не в волосы! – визжала я.
Взметнув руку, она вытерла ее о мои волосы. С воплем вскочив, я отпихнула ее.
Все это время Иззи жалась в углу с телефоном в руках.
– Бекка, ну как тебе в голову стукнуло работать няней? – воскликнула она. – По этим бандитам тюрьма плачет.
Я сбегала на кухню за влажными полотенцами, чтобы очистить волосы.
– Вряд ли те дети будут так безобразничать. На вид они тихони.
Иззи поцокала языком.
– Ну ты, подруга, влипла. Захвати с собой клетку для собак. Так, на всякий пожарный.
Я закатила глаза.
– Очень смешно. Знаешь что? Я рада, что ты со мной не идешь.
И тут же взвизгнула, потому как Шон со всей дури вцепился мне в руку зубами.
– Не кусаться! Не кусаться! – закричала я. – Помните, я и сама укусить могу!
Когда я добралась до Мясницкого дома, солнце уже опускалось за деревья. К моему удивлению, дом был погружен во мрак, свет нигде не горел.
Ступеньки скрипели у меня под ногами, пока я поднималась на крыльцо. Не успела я постучать, как дверь распахнулась. Женщина улыбнулась мне. Полумрак придавал ее бледному лицу сероватый оттенок. На ней были черная кофта свободного покроя и длинная черная юбка.
Она придержала мне дверь, и я протиснулась мимо нее в дом.
– Ты как раз вовремя, – промолвила женщина. – Спасибо, что пришла.
Мои глаза не сразу привыкли к тусклому освещению. Посреди комнаты я увидела груду больших картонных коробок. Не считая их, комната пустовала.
– Нам до сих пор не привезли мебель, – сказала женщина, будто угадав мои мысли. – Мы сейчас пытаемся отследить ее. Как бы не потерялась в дороге.
– Мда. Незадача, – пробормотала я.
Голые половицы заскрипели под чьими-то шагами. Из задней комнаты вышел мужчина. Он тоже был с ног до головы одет в черное, черная бейсболка была надвинута на лоб.
– Здравствуй, Бекка, – сказал он. – Дети ждут тебя в игровой. – Он указал на дверь рядом с задним коридором.
– Замечательно, – отозвалась я. – Думаю, нам будет весело.
Они ничего не ответили.
– Когда им пора в постель? – спросила я.
Они дружно пожали плечами.
– Да когда угодно, – сказал мужчина.
– Ты сама поймешь, когда придет пора их укладывать, – добавила женщина.
Я кивнула.
– Ну… ладно. Не волнуйтесь. Приятного вам вечера.
– И тебе того же. – Они направились к входной двери.
– А вы не оставите мне на всякий случай ваши номера? – удивилась я.
– У нас пока нет телефонов, – сказала женщина.
– Ничего страшного. А когда вы вернетесь?
Они переглянулись.
– Сегодня полнолуние, – наконец ответил мужчина. – Так что нас не будет дома до полуночи.
Что? Как это понимать?
Не успела я переспросить, как за ними закрылась дверь.
Ребятишек я нашла в соседней комнате – они сидели прямо на полу. Как и в предыдущей, здесь было хоть шаром покати. Вообще никакой мебели, лишь торшер в углу сиял бледно-желтым светом.
И Гэрг, и Горм были одеты в одинаковые серые футболки и шортики. Стоя на коленях, они держали за ниточку по синему воздушному шарику.
– Привет, ребятки, – сказала я, подходя к ним. – Как дела?
Они молча таращились на меня.
– Помните меня? Я Бекка.
Гэрг уперся взглядом в пол. Горм продолжала глазеть.
– Мы знаем, – сказала она тихонько.
Да уж, подумала я, разговорить эту парочку будет непросто.
– А скажите, ребятки, вы уже поужинали?
– Нет еще, – ответила Горм.
– Нет еще? Ладненько, а что у вас на ужин?
– Ты, – сказал Гэрг, и оба залились странным щебечущим смехом.
– Ну а серьезно? – допытывалась я.
– Серьезно, – ответил Гэрг, и они снова рассмеялись.
Ладно, Бекка, давай сменим тему. Я показала на их шарики:
– Вы с ними играете?
Горм откинула назад свои прямые черные волосы.
– Нет, мы не играем.
– Мы просто лупим ими друг друга, – сказал Гэрг. Взмахнув ниткой, он огрел шариком сестрицу по голове. Та не осталась в долгу, залепив ему шариком по физиономии.
– Не больно-то весело, – заметила я. – А вы умеете играть с ними в волейбол? Мы могли бы кидать их и…
– А нам не хочется, – заявил Гэрг. Он опять взмахнул ниткой, и шарик снова отскочил от головы Горм.
– Ай! – в один голос вскрикнули дети, потому что Гэрг упустил нитку. Шарик поплыл к потолку. Горм потянулась за ниткой, но не успела. Мы втроем смотрели, как шарик ударился о потолок.
Гэрг надулся и стукнул кулачком по полу.
– Ой, как жалко! – Я посмотрела на шарик, покачивающийся под потолком. – У вас найдется стремянка? Я бы слазила за ним.
– Нам не нужна стремянка, – ответил Гэрг. Вскочив, он подошел к стене. А потом сделал сальто назад, упершись туфлями в стену.
И пошел по ней!
От испуга я вскрикнула.
– Как ты это делаешь? А ну слезай! Слезай, Гэрг, кому говорят! Шею свернешь!
Горм засмеялась. Сделав боковое сальто, она тоже поднялась по стенке и присоединилась к братцу на потолке. Гэрг схватил шарик. А потом они перевернулись и повисли вниз головой, уцепившись ногами за стропила.
– Спускайтесь! – заорала я. – Спускайтесь, быстро!
– А ты поднимись и достань нас! – крикнула Горм.
– Не могу! – ответила я. – Я по стенам еще не лазила. Как вам это удается?
В ответ они дружно расхохотались.
– Спускайтесь, – повторила я. – Давайте сыграем в другое что-нибудь. Что-то повеселее.
Они немного пошептались. После чего спрыгнули со стропил и спустились по стене.
– Фух! – выдохнула я с облегчением. Вдруг бы кто-то из них сорвался?
Детишки подошли ко мне.
– Мы знаем классную игру, – сообщил Гэрг.
Горм кивнула.
– Называется «Кусь-кусь».
– Не слыхала о такой, – сказала я. – А как в нее играть?
– Я говорил, что мы еще не ужинали? – спросил Гэрг, напирая на меня.
– Так что самое время поиграть в «Кусь-кусь», – добавила его сестричка.
– Что? – вытаращилась я на них.
– Игра очень простая, – сказал Гэрг. – Мы просто тебя понадкусываем.
– Ты же шутишь, да? – Я отпихнула его. – Странные вы, ребятки, какие-то.
– Да, мы такие, – ухмыльнулась Горм.
Я закричала: они начали меняться. Глаза загорелись красным огнем и вылезли на лоб, точно мячики для пинг-понга. Лица вытянулись в длинные рыла и поросли густой бурой шерстью. А из распахнутых ртов полезли желтые кривые клыки.
Они зарычали по-звериному, грудь у них ходила ходуном. С желтых клыков сочилась слюна.
– Нет! – заверещала я. – Нет! Нет! Нееееет! Ваши родители не шутили. Вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО маленькие чудовища!
Они защелкали на меня зубами. Я хотела попятиться, но они взяли меня в клещи. И грозно, утробно рычали.
– Перестаньте! – кричала я. – Прекратите! Вот вернутся ваши родители, я им расскажу, как вы себя вели!
Запрокинув косматые головы, оба маленьких монстра расхохотались.
– Ч-что смешного? – пролепетала я.
– Да не вернутся они, – проворчал Гэрг. – Никогда-никогда.
– Как это не… – начала я.
– Да они даже не наши родители, – сказала Горм. – Они дождаться не могли, чтобы навострить лыжи. Заманили к нам тебя, дурочку, а сами смылись.
– Нет! Не может быть! – выдохнула я.
– Они же тебе говорили, что мы маленькие чудовища, а ты не слушала, – прорычала Горм.
– А теперь нам жрать охота, – добавил Гэрг. – Так что извини, но «Кусь-кусь» будет без дураков!
Всхрапывая и щелкая челюстями, они надвигались. Я уперлась спиной в стену. Куда тут денешься? Гэрг подпрыгнул, лязгнув зубами – еле руку успела отдернуть.
– П… предупреждаю! – выкрикнула я. – Я и сама укусить могу!
Они расхохотались – мерзким утробным смехом. Гэрг опять подпрыгнул и цапнул меня за локоть.
– Ай! – взвизгнула я. – Ну все, сами напросились!
С бешеным ревом я взмахнула рукой над головой и почувствовала, как мои челюсти начали выдвигаться. Чтобы отрастить свою крокодилью пасть, мне понадобилось не больше секунды. Я пощелкала на пробу рядами острых зубов. Снова заревела, выпустив из стремительно растущих рук кривые острые когти, пока по лицу, рукам и ногам расползалась шерсть.
Гэрг и Горм в испуге заверещали. Они бросились наутек, но я была быстрее. Со звериным торжествующим воплем я поймала обоих своими крокодильими челюстями – да как цапнула!
Дома я познакомила Горм и Гэрга с НАШИМИ маленькими чудовищами Хлоей и Шоном. Все четверо живо накинулись друг на дружку и принялись кататься по полу, рыча и кусаясь, как маленьким чудовищам и положено.
Мама подхватила вновь прибывших своими гигантскими лапами, чтобы приголубить. А сама три глаза свои закатывает.
– Еще пара голодных ртов. Это ж сколько сырого мяса уйдет! – Она повернулась ко мне. – Бекка, сделай одолжение: завязывай с этой работой!
Кожа
Однажды во время прогулки по Тусонскому[1] заповеднику я видел, как змея сбрасывала кожу. Просто выскользнула из нее, словно сняла зимнее пальтишко. Еще недавно кожа была частью этой твари, и вот она лежит длинной тонкой оболочкой, сквозь которую все видно.
Это зрелище сохранилось в моей памяти надолго.
Про змей написана куча ужастиков. Но мне еще не доводилось читать об их коже. Тут-то и пришла мне в голову идея написать рассказ об одном мальчишке и его коже.
Батя мне всегда твердил: «Кем ты хочешь, тем и станешь». Меня зовут Фредди Бейкер, и сейчас я хочу стать самым крутым баскетболистом-тринадцатилеткой в истории!
Знаю, знаю, мечтать не вредно. Но с хорошего коня не стыдно упасть, согласитесь? Вот сейчас, в эту самую минуту, стрелой носясь по спортзалу, я себя чувствую на коне.
Нашей команде, «Гремучникам», всего очка не хватает, а до конца игры осталось двадцать секунд. Болельщики повскакали с мест, орут, скачут. Трибуны натурально ходуном ходят, а эхо криков и свиста гуляет под потолком.
Все знают, что сейчас я переломлю ситуацию, завершив игру одним легким броском, а «Краснохвостые ястребы» останутся с носом… с клювом… в общем, Бейкер-Забейкер принесет «Гремучникам» очередную победу, а впереди чемпионат штата в Гровер-Сити.
И вот я мчусь, уворачиваясь от красных маек, ускользая от пары чьих-то рук, рвусь к корзине. Вот он, мой победный бросок. На трибунах вопли становятся оглушительными.
О божечки. Нет. О нет.
Рука соскользнула! Мяч отлетел в сторону. Ударился о нижний край щита и улетел за пределы игровой площадки.
Вопли сразу оборвались, будто кто-то отрубил громкость. Финальный свисток потонул в охах и стонах.
Я промазал. Мы продули. Продули ястребам этим краснохвостым, потому что у меня рука соскользнула. Бейкер-Забейкер нынче облажался.
«Ястребы», конечно, ликуют, друг на дружку напрыгивают, обмениваются пятюнями, ревут от восторга. А мы с товарищами плетемся прочь. Лицо мое покрылось холодным потом. Я гляжу себе под ноги. Товарищам в глаза смотреть стыдно, после такой-то подставы.
Мой друг Джексон вскакивает с нижней трибуны. Подходит, руку мне на плечо кладет.
– Слушай, на следующей неделе снова игра, – говорит он. – Ты не виноват, Фредди.
А кто виноват? Такой легкий бросок профукать! Сбрасываю руку Джексона и тащусь в раздевалку.
А там – ни гу-гу, только дверцы шкафчиков хлопают, да вода капает в душевой. Плюхаюсь на скамью и жду, когда дыхание придет в норму. Я весь вспотел, но душ принимать не хочется. Несколько парней мне кивнули, но остальные явно стараются меня не замечать.
Как это мяч мог так выскользнуть? Поднимаю ладонь, осматриваю.
Блин, что-то не то. Кожа обвисла.
Подвигал ее другой рукой. Точно, обвисла, будто стала велика для моей руки. Может, у меня обезвоживание? Надо пить побольше.
Джексон ждал меня возле игровой площадки. Он сразу обратил внимание на мою кислую мину.
– Не падай духом, Фредди, – сказал он. – Ты набрал двадцать два очка, больше всех.
– Давай не будем, – оборвал я. Вообще-то я не плакса. Нюни не распускаю. Так чего же у меня так дрожит голос?
Джексон подтолкнул меня в сторону улицы.
– Погнали. Выше нос!
Я пихнул его в ответ.
– Думаешь, ты мне помогаешь? А вот ни фига.
Он поднял руки:
– Ладно-ладно. Сегодня ты не Бейкер-Забейкер. Ну и…
– Я Бейкер-Продувайкер, – простонал я. – Это даже не рифмуется!
Это порядком его насмешило.
– Ну и что? Вот с Джексоном вообще ничего не рифмуется. Поэтому я тупо не играю в баскетбол.
– Ты не играешь в баскетбол, потому что у тебя руки не из того места растут, – буркнул я.
– И это тоже, – ничуть не обиделся он. – Я назначил Мелоди встречу у твоих предков.
Дело в том, что мои предки держат кафешку в паре кварталов от школы, ребята в ней постоянно тусуются. Длинная стойка со стульями и четыре кабинки – вот и вся кафешка. В конце зала стоит древний игровой автомат «Пакман», принадлежавший еще моему дедушке. Только и слышно, что его «пинг-пинг-пинг».
Мелоди ждала нас у стойки, а перед ней стоял высокий стакан с розовым смузи. На ней была красно-желтая футболка с эмблемой «Гремучников» и серая юбчонка поверх черных леггинсов. Когда мы с Джексоном вошли, она повернулась нам навстречу. Ее темные волосы были схвачены сзади красной резинкой. У Мелоди такие серьезные темные глаза, и смотрит она всегда с прищуром, будто изучает вас.
Мы с Джексоном уселись на стулья по обе стороны от нее. Кабинки ломились от набившихся туда ребят, а в конце зала компания старшеклассников резалась в «Пакман».
– Почему на игру не пришла? – спросил я.
– Не хотела смотреть, как ты продуешь, – ответила она.
– О-о, это было жестоко! – возопил Джексон. – Удар ниже пояса!
– Откуда ты знаешь, что мы продули? – удивился я.
– Ну, вообще-то, я там была. – Мелоди присосалась к соломинке. – Думала, тебе не захочется говорить об этом.
– Тут ты попала в самую точку, – проворчал я.
Тут за стойкой вырос Норман Уэшберн, держа в руках уставленный стаканами поднос. По выходным мои родичи отдыхают дома, оставляя Нормана на хозяйстве. Он довольно пожилой дядечка с волнистыми седыми волосами, не знающими расчески, и постоянно красной физиономией.
– Здорово, братва, чего изволите? – В разговоре Норман всегда старается косить под молодежь. – Вишневой колы?
Он уже наизусть знает, что мы Джексоном будем заказывать. Поставив поднос, он наклонился ко мне:
– Эге, Фредди, сперва я должен увидеть твои денюшки.
Это его фирменная шуточка. Так-то он в курсе, что я платить не обязан.
– Запиши на мой счет, – сказал я. Так себе шуточка, но он засмеялся.
Я опять повернулся к друзьям. В голове сверкнуло воспоминание: мой сорванный бросок, разочарованный стон болельщиков на трибунах. Я всю жизнь теперь это не развижу?
Джексон понял, о чем я думаю.
– Ничего, вот на следующей неделе будем играть с «Шершнями»… – напомнил он.
Мелоди снова присосалась к соломинке.
– Давай не будем об этом. Поговорим лучше о походе в Джефферсоновский лес. Спасибо твоим родителям, что пригласили нас с Джексоном.
Я покачал головой.
– Что-то мне совсем неохота. По-моему, леса скучные, да и не люблю я спать под открытым небом. – Я поежился. – Букашки там всякие…
– Зато приключение, – возразил Джексон.
– И не будет времени думать о том, какой ты неудачник, – добавила Мелоди.
Они с Джексоном засмеялись. Ему по душе ее ехидство.
– Это они ради Вилли стараются, – сказал я. Вилли – мой меньшой братец. – Он ведь с прибабахом. Когда тепло, он спит в палатке на заднем дворе.
– У тебя классный брат, – заявила Мелоди. – По-моему…
Договорить она не успела – появился Норман с нашей вишневой колой в высоких стаканах.
– Осторожно, пузырьки, – сказал он. Еще одна его постоянная шуточка. Поставив оба стакана передо мной, он поспешил к дядьке, который махал ему рукой с другого конца стойки.
– Держи. – Я взял стакан и протянул Джексону мимо Мелоди. Но стакан (вот блин! да что ж такое-то!) выскользнул у меня из руки – и прямо Мелоди на колени.
Она взвизгнула. Мы одновременно попытались подхватить стакан. Но кола уже и юбчонку ей забрызгала, и футболку с эмблемой «Гремучников», а стакан бряк об пол – и вдребезги.
Мелоди схватила бумажную салфетку и давай вытирать промокшую юбку.
– Поверить не могу! – накинулась она на меня. – Ты что, специально? За то, что я тебя подкалывала?
– Нет-нет, что ты! – воскликнул я. Норман уже спешил к нам с полотенцем. – У меня рука соскользнула. Я…
Я взглянул на свою руку. Божечки… Кожа на пальцах обвисла. Она болталась, как сползающая перчатка.
Охнув, я натянул ее обратно. Интересно, Мелоди с Джексоном заметили? Нет. Мелоди уже стояла на ногах, вытирая юбку полотенцем, под ее ногами хрустело битое стекло.
Джексон тоже вскочил. Он уставился на меня, будто хотел понять, что со мной творится.
Я пожал плечами.
– Что-то все из рук валится, – проговорил я. Самым беззаботным тоном, хотя из-за кожи мне было здорово не по себе.
После ужина у нас дома состоялся семейный совет по поводу похода с ночевкой. Вилли без конца спрашивал, можно ли ему спать в отдельной палатке. Батя засмеялся:
– А чем тебе с Фредди не нравится?
– Я хочу свою палатку, – заявил малой.
– Ну тогда придется мне спать под открытым небом, – сказал я. – Придет медведь – и ом-ном-ном.
– Вот поэтому я и хочу спать в палатке! – поддержал Вилли.
Мама с папой засмеялись. Они думают, Вилли прикольный, впрочем, я с ними согласен.
Только нынче мне было не до шуток. Из головы не выходили сегодняшняя игра и мой позорный промах.
– Если бы у меня рука не соскользнула, – пожаловался я родичам, – мы бы выиграли.
– Послушай, Фредди, – начал батя. У него зычный такой, раскатистый бас, и когда он говорит, извольте слушать. – Чтобы продуть, одного игрока недостаточно, нужно как минимум пять.
Должно быть, он имел в виду, чтобы я себя не грыз. Только у меня, ясное дело, не получалось.
– А мы можем сплавиться по реке Джефферсона на ватрушках? – спросил Вилли.
– Слишком холодно, – ответила мама.
– Не для меня! – воскликнул Вилли.
Батя зажал ему рот ладонью.
– Я вообще-то с Фредди разговариваю. – Он снова повернулся ко мне. – Забудь ты о сегодняшней игре. Нужно идти вперед не оглядываясь.
– Понимаю, – сказал я, – но…
– У тебя получится, Фредди, – пробасил батя. – Помнишь, что я тебе твержу? Кем ты хочешь, тем и станешь.
– Почему Фредди можно позвать друзей? – встрял Вилли. – Почему мне нельзя?
– Потому что у тебя их нет, – бросил я.
Мама посмотрела на меня с укором.
– Фредди, не обижай брата.
Вечно она занимает его сторону.
Позже я решил принять горячий душ перед сном. По дороге в ванную я слегка притормозил возле одного странного места. Слушайте, ну так-то родаки у меня самые что ни на есть нормальные. Ответственные, трудолюбивые и действительно заботливые. Но вот эта фишечка любому постороннему человеку покажется странной. Мы зовем это место Запретной Кладовкой. Это такой чуланчик рядом с ванной на втором этаже. Дверь заперта на висячий замок, и открывать ее ни-ни.
Сколько я ни допытывался, ни мама, ни батя так и не ответили, что там внутри и почему открывать нельзя. Всякий раз они делают такой жест, будто застегивают губы на молнию: типа рот на замок.
Короче, эта самая Запретная Кладовка – просто часть дома. Мы с Вилли проходим мимо по сто раз на дню, уже и думать о ней забыли.
Я долго стоял под горячим душем. Думал, это меня как-то успокоит. Закончив, взял с вешалки полотенце и стал вытираться.
