Читать онлайн Сломай мой лед бесплатно

Глава 1. Неудачный драфт

Элли.

Знаете, почему словосочетание «лёд и пламя» так поэтично звучит? Наверное, потому что эти две стихии просто не существовали бы друг без друга. Вот я сижу сейчас на трибуне хоккейного матча, смотрю на лёд, а вижу чистый огонь. Мне не понаслышке известно, что такое выходить на лёд, выгрызать победу ценой собственного здоровья, жить только ради того, чтобы стоять на коньках. Нет, не стоять – летать. «Стоять» вообще нет в лексиконе профессиональных спортсменов, а именно: хоккеистов или фигуристов.

Когда-то я выходила на лёд под скандирующие трибуны, разрезала лёд острыми лезвиями как неуравновешенный маньяк. Когда-то мне было так важно, как я выступила, сколько баллов набрала и убивалась по каждой неточности в приземлении или выходу на прыжок. А сейчас? Сейчас мне нужно найти того, кого я сделаю новой звездой КХЛ.

– Да-а куда! – вырывается у меня, когда пятый номер решает показать себя во всей красе, но тем самым портит хороший момент для шайбы.

Я уже давно наблюдаю за игрой Меньшова: он, словно бульдозер, сносит всё на своём пути к воротам соперника. Однако хоккей требует не только силы, но и точности, а личные амбиции иногда следует попридержать.

Молодёжный матч – это не просто игра, это шоу, где каждый участник жаждет доказать себе и миру, что он достоин большего. Надеюсь, Карпенко и Самойлов покажут сегодня что-то стоящее. Одетая в строгий костюм, под которым только бельевой топ, я не просто не вписываюсь, я скорее раздражаю своим видом заядлых фанатов. Мне уже прилетело несколько похотливых комментариев, но я не обращаю внимания. Ладно, может, пару раз я ответила и показала средней палец. Но в основном я целиком сосредоточена на игре. Вижу каждый пас, каждый удар, каждую ошибку и каждую потенциально удачную ситуацию для гола. Мои глаза сканируют движения игроков, а мозг автоматически анализирует их потенциал.

Номер 15, Вадим Карпенко, мастерски обращается с клюшкой, его дриблинг заставляет соперников терять ориентацию на льду. Он и правда творит магию, но предсказуемость на решающих секундах лишает его шанса забить. Он, как выскочка-отличник, всё делает как по учебнику: очень технично, но скучно.

– Огня бы тебе поддать, парень… – комментирую я вслух.

Слежу за матчем и понимаю, что сегодня я не найду здесь не огранённый алмаз. Талант ребят очевиден, но сырость и недостаток аспектов, которые делают хоккеиста звездой, тоже неоспоримы. С некоторым разочарованием я отвлекаюсь от игры и достаю телефон. Моя работа не ограничивается просто просмотром, это бесконечный процесс анализа, переговоров и планирования. А ещё вытаскивания этих порой таких тупоголовых качков из передряг, таких как секс-скандалы, запои, депрессии и ещё куча других «весёлых» историй.

– У-у, вот он! Наш звёздный спортивный агент! А что случилось? Маникюр отменился, решила зайти покрасоваться?

Знакомьтесь, Артур Звонарев – мой конкурент, сексист и, вынуждена признать, неплохой агент. Мы не переносим друг друга на дух, но при этом отлично делим пирог под названием КХЛ, забирая лучших из лучших в лиге.

Я игнорирую его попытку пошутить или подколоть и продолжаю отвечать на электронное письмо.

– Она даже на игру не смотрит, – продолжает Звонарёв говорить обо мне в третьем лице – И чем ты их только цепляешь? Своей аппетитной попкой?

– Звонарёв, я хотя бы попкой могу их зацепить, а вот чем ты можешь, ума не приложу, – наконец-то ставлю его на место, не поднимая головы.

– Зачем ты здесь? Всё равно вон, в соц.сети сидишь. – С этими словами он плюхается рядом со мной.

– Мне не нужно смотреть весь матч, чтобы понять, кто мне нужен, – безразлично бросаю я, одновременно набирая сообщение для Кости, моего ассистента.

– Вау! Ты видела? – Звонарёв подскакивает на месте.

Я не отрываюсь от телефона, но могу предположить, что Карпенко снова вышел из зоны.

– Чёрт, такой шанс был… – Артур усаживает обратно свою задницу.

– Дай угадаю, пятнадцатый был у ворот, но его подрезал защитник? – решаю уточнить я и заодно проверить свои экстрасенсорное способности.

– Да, – он растеряно отвечает, но спустя пару секунд обработки моего ответа его недалёким мужским мозгом он выпаливает: – Стоп, ты же не смотрела?!

– Он это сделал раз пятый за игру, устала от предсказуемости, – со вздохом отвечаю и без особого энтузиазма вновь смотрю на лёд. Началась какая-то скука, если честно.

– Эм… ладно, а что скажешь по поводу Самойлова? Уверен, ты сюда за ним пришла.

– Осторожничает, – кивком чеканю я.

– В смысле?

– В смысле он уже подписал контракт с «Витязем», сейчас просто играет, чтобы отыграть.

– А… – я уже знаю, про кого он хочет спросить, и перебиваю его.

– Меньшов? Отличный форвард, забирай если хочешь.

– Нет, ты бы мне его не отдала – он с лёгкой улыбкой наклоняется вперёд, будто у меня на лбу сейчас высветится ответ.

– Артур, ты меня за агента не считаешь, с чего тебе сдалось моё мнение?

– Может, я просто так тебя клею.

– Чтобы обменяться оргазмами, совсем необязательно мериться яйцами предварительно.

– Как грубо, женщина!

– Боже, что я здесь делаю? Пока! – Я резко встаю, но Звонарёв в тут же преграждает мне путь.

– Что не так с Меньшовым?

– Небеса! – я закидываю голову вверх, а затем киваю в сторону льда – Смотри, ведёт себя как хозяин льда, так?

– Та-а-к… – подтверждает Артур.

– Сметает соперников, да?

– Да… – недоверчиво тянет Звонарёв

– И вот он подлетает к воротам: смотри, какой отличный шанс, чтобы дать пас…

Карпенко вновь играет в одиночку и лишает команду возможности забить ещё одну шайбу.

– Но он же забил две шайбы! Откуда тебе знать, что не забил бы сейчас третью?

– Он играет только за себя, а хоккей – это командный спорт!

– Для будущей звезды КХЛ играть за себя не так уж и плохо.

– Плохо! Но мы можем мыслить по-разному, забирай, он и правда хорош. – Я машу в сторону арены.

Артур не пропускает меня, смотрит как-то пристально, а потом цокает и добавляет:

– Вот не будь ты такой стервой, я бы за тобой приударил!

– Чем тебя стервы в постели обидели?

– Обычно я их не трахаю.

– Тогда у тебя не было хорошего секса – сочувствую.

Звонарёв на секунду подвисает: он не понял мой предыдущий намёк, но, видимо, до него наконец-то дошёл он сейчас.

– Подожди, ты… ты что? Ты бы хотела? – он начинает водить указательным пальцем, указывая то на меня, то на себя – Чтобы мы? Ну… Ты понимаешь?

– Бери или беги. – Я улыбаюсь своей лисьей улыбкой.

– Встретимся вечером! – выпаливает Звонарёв, наконец-то уловив суть моего предложения.

– В семь, – безапелляционно предлагаю я.

– Давай в шесть?

–Не могу: или так, или никак – отрезаю и прохожу мимо него к выходу.

– Ладно, в семь! Я заеду!

– Просто сбрось адрес – кидаю я через плечо, даже не обернувшись.

Болельщики скандируют имена своих фаворитов, друзья и семьи хоккеистов сжимают в руках программки и флаги, переживая целый спектр эмоций – от глубоких переживаний до необъятной радости, а сумасшедшие фанатки пищат и трепещут от каждого движения их кумиров на льду. Среди всего этого эмоционального коктейля я играю роль льда в бокале. Мне нельзя надеть джерси любимой команды, так как это не совсем профессионально, мне нельзя выглядеть уязвимой, потому что иначе меня перестанут воспринимать всерьёз, мне нельзя быть эмоциональной, так как это сразу воспринимается как слабость. Я не могу, мать вашу, просто быть женщиной, потому что каждый день сражаюсь за место под солнцем в мужском бизнесе.

Я, Элвира Золотова, больше предпочитаю Элли – не состоявшаяся фигуристка, спортивный агент и просто стерва на каблуках, как любят называть меня за глаза. Я веду дела с холодной головой и ледяным сердцем, потому что однажды его уже разбили, а вместе с ним и мою мечту.

«Костя, сегодня вечером идешь на игру СКА-Торпедо» – записываю голосовое своему ассистенту, пробираясь сквозь ликующую толпу.

«Это тот, где лось?»

Ответ от моего помощника, как всегда, веселит и злит мою и без того расшатанную психику, и я решаю позвонить:

– Боже, за что я тебе плачу? Во-первых, не лось, а олень, а во-вторых уже можно было запомнить ключевые клубы, особенно те, где играют наши клиенты.

– Так никто же не играет там.

– Пока нет, но сегодня вечером будет. Тебе нужно выловить хоккеиста под седьмым номером, его зовут Алексей Власов и сказать, что можем устроить его переход в «Спартак».

– Так они же плетутся где-то в конце турнирной…

– Похвально, что знаешь наизусть турнирную, но ему нужно в Москву, и он давно ищет варианты. А «Спартак» в следующем сезоне планирует хорошо усилиться, и они готовы дать ему очень хорошие условия.

– Откуда ты знаешь, что ему нужно в Москву и если так, то почему его агент…

– Костя, просто сделай, что говорю, а дальше я сама!

– Принято, шеф! А мы ещё кого-то сегодня окучиваем?

– Что за сленг? Нет, не окучиваем: пока зелёные, пусть Звонарёв с ними разбирается.

Закончив разговор, я сажусь в машину и откидываю зеркало, чтобы проверить макияж.

– Когда вы уже выспитесь, Эльвира Андреевна? Выглядишь как смерть с косой.

Звук сообщения отвлекает меня от шизофренических разговоров с зеркалом.

«Ты уже видела?», – спрашивает меня Тина, PR-агент хоккеиста Макса Стриженова, лучшего форварда, моего клиента и по совместительству самой большой занозы в моей пятой точке. Я перехожу по ссылке и вижу новость в Telegram-канале, о том, как кумир миллионов развлекается в своем пентхаусе и вливает в себя литры запрещённой жидкости.

– Твою ж мать! – это единственное, что более-менее цензурное я могу произнести вслух, всё остальное – сплошная органика речи русского языка или, как в народе говорят, – мат.

Я выруливаю из спортивного комплекса и направлюсь спасать ещё одну звёздную задницу, приносящую мне неплохие деньги, а клубу – победы.

Глава 2. Взрослые дети

Элли.

Как только я вошла в пентхаус Макса, в нос сразу ударил запах алкоголя, дыма и чего-то горького, что я не смогла идентифицировать. Чтобы это ни было, надеюсь, оно выветрится из организма Макса до сдачи анализов. Бутылки, окутанные облаками пыли от ночного безумия, лежали, разбросанные по полу. Мебель казалась перевёрнутой в агонии последних мгновений вечеринки, а пятна на коврах всем своим видом злорадно кричали «мы остаёмся здесь навсегда!».

– О-о, Макс, твой Цербер пришёл! – оповещает о моем присутствии мажор и лучший друг моего подопечного – Демис.

– И тебе привет, греческая тушка, не планируешь за голову взяться? Уже 30-ка как никак?

– А ты так и не научилась расслабляться? Такая красивая и такая холодная: вот, знаешь, тебя даже не хочется… – мямлит он ленивым хмельным голосом.

– И, как я теперь буду жить с этим, не представляю – саркастично закатываю глаза и направляюсь дальше по коридору – искать остатки моего клиента.

– Девчонки, подъём! – громко произношу я, сопроводив звонкими хлопками, которые тут же отражаются от всего стеклянного в комнате.

К слову, девчонок уже не было: на диванах лежали полуобнажённые тела ещё пары хоккеистов, но их судьбы меня не волнуют, я здесь, чтобы спасти одну-единственную задницу. Как говорится, по одной проблеме за раз.

– Боже, Элли, ты дьявол! – хныкает Макс, с трудом открывая свои глаза – Зачем так орать?

– Затем, что у нас мало времени: тащи свою груду мышц в душ, я пока тебе сделаю коктейль «Беги или умри»

– Это тот, который пить невозможно? А можно мне просто пива?

– Можно! А ещё можно спустить свою карьеру в унитаз и уехать жить к маме.

– Злая ты… – обиженно, но побеждённо он всё же плетётся в душ.

Я провожаю Макса взглядом, а после принимаюсь искать его телефон. Нужно просмотреть что и куда он успел отправить во время вечеринки и успеть почистить все следы преступления от греха подальше.

– Чёрт, голова просто раскалывается, – Понамарёв, один из хоккеистов, развлекавшийся здесь с Максом, подал голос за моей спиной. – А попка у тебя зачётная!

– Ты на попки всех агентов засматриваешься? У Звонарёва она тоже ничего, – не поворачиваясь, отбиваю комментарий.

– Я по девочкам, – улыбается этот помятый громила.

– И я по девочкам, – отвечаю наигранной улыбкой.

– Серьёзно?

– Да, поэтому губу закатай и советую тебе тоже привести себя в порядок, пока Артур не заявился.

– Он не заявится: обычно он просто звонит, орёт двадцать минут в трубу и лишает меня каких-то бонусов, засранец. А ведь эти бонусы я ему и заработал.

– А если бы не позвонил, тебе было бы плевать на свою карьеру?

– Нет, просто…

– Просто мы с вами как с детьми! Вы, чёрт возьми, лучшие годы убили на этот спорт, чтобы что? В самом рассвете напиться и всё прогулять? Тебе играть осталось… сколько? Пять? Ну шесть лет от силы! Так потрать эти годы с умом, не веди себя как безмозглый подросток!

– Откуда ты знаешь сколько мне осталось?

– Не знаю, просто предположила. – Я вновь принимаюсь искать телефон Макса, на этот раз уже достаю свой и звоню ему. – Ты играешь в лиге с 2006 года, помню, ты сказал, что хочешь перевести мать из Новосибирска в Москву, но, видимо, слава голову вскружила? – Я говорю это на автомате, не фильтруя особо выражения и не беспокоясь, что могу кого-то этим обидеть. Всё дело в том, что, несмотря на свой холодный внешний вид, я рассматриваю каждого игрока не только с точки зрения машины по зарабатыванию денег с набором навыков, цифровыми характеристиками и статистикой. Я вижу в них молодых ребят, которые отказываются от нормальной жизни, убивают своё тело ради лучших результатов, изводят себя тренировками и постоянно находятся под сильнейшим эмоциональным давлением. Поэтому я в первую очередь узнаю ситуацию дома и на душе у спортсмена, а потом уже делаю из него хладнокровную звезду хоккея.

– Охренеть! Ты знаешь обо мне больше, чем мой агент.

– На то она и лучший агент, тупица! – уже более бодро отвечает товарищу Макс, вышедший из душа.

– Одеться не хочешь? – Я окидываю взглядом своего Стриженова, который стоит передо мной в чём мать родила и светит своим накачанным торсом. Спасибо, что хоть полотенце на бёдрах оставил.

– А что? Смущаю? – начинает Макс старые добрые приколы на тему того, что все женщины, по определению, должны его хотеть, а значит, и его агент рано или поздно падёт к его ногам. Вот только хоккеисты для меня существа бесполые: я с ними не сплю, не целуюсь, не флиртую и не завожу отношения. Точка.

– Нет, хочу убедиться, что ты в таком виде не припрёшься на тренировку – спокойно отвожу глаза и направляюсь к дивану, где вибрирует его телефон. Оказавшись спиной к парням, я принимаюсь чистить телефон Макса, который непонятно с чего решил, что всё же я оценю его следующую шутку.

– Упс…

Я слышу его голос за спиной и мне даже не нужно поворачиваться, чтобы понять, что означает это «упс». Как дети, честно слово! Вскинув голову наверх, я набираю воздух в лёгкие, чтобы не сорваться на нём.

– Макс, заканчивай, одень трусы и тащи свою тушку на кухню – даже не обернувшись и не взглянув на голого Макса, как вы поняли, уже без полотенца, я прохожу мимо парней в углубление огромной гостиной, где находится кухня.

– Она же лесбиянка, ты чего стараешься? – встревает Понамарёв, чем у меня вызывает приступ смеха.

– Ты дебил? Она не лесбиянка!

– Она сама сказала…

– Это чтобы ты к ней не лез, придурок!

– Вас не смущает, что я всё слышу? – смеюсь я из кухни, параллельно закидывая в блендер всё, что может помочь восстановить силы двухметровой горе мышц.

– Нет, ты всё равно не услышишь ничего нового, Золотце, – кричит Макс и снова возвращается к разговору с товарищем по команде. – Короче, она всё равно не спит с хоккеистами, поэтому единственная ебля, которая тебе светит – это в качестве её клиента, вот здесь она тебя во все…

– Тебя что-то не устраивает, Стриженов? – я обрываю его монолог.

– Нет, всё отлично, просто я…

Я включаю миксер, намеренно не дав ему сказать.

– Я говорю… – снова жму на кнопку – Ты не могла бы… – и снова: – Чёрт, Элли, дай сказ… – миксер работает, а я наигранно показываю ему, что не слышу. – Ладно, я понял!

– Иди пей! – с усмешкой бросаю я.

Макс плюхается на высокий стул, я ставлю перед ним огромный стакан с питательной жидкостью и кладу его телефон рядом.

– Твои фото слиты в Интернет, постарайся не попадаться прессе до игры, после дашь комментарий из серии: «с кем не бывает, я тоже человек». Но, думаю, об этом уже завтра все забудут.

– Тина эта согласовала?

– Тина не твой агент, поэтому это она со мной должна согласовывать, а не я с ней.

– Она PR-агент

– Макс…

– Ладно, я просто решил тебя позлить. – Он мнётся, потирает рукой шею и потом нерешительно добавляет: – И это… спасибо!

Я отрываюсь от своего телефона и вопросительно поднимаю бровь.

– За то, что помогла с сестрой, – это было важно для меня.

– Всё в порядке, это моя работа, – спокойно отвечаю, а потом, подумав, несколько секунд добавляю: – Береги её. Фигурное катание хоть и красивый спорт, но не менее жестокий, чем хоккей.

Сестра Стриженова подверглась сексуальному домогательству со стороны своего партнёра по фигурному катанию. Как только Макс узнал об этом, он чуть было не сорвался в Екатеринбург, чтобы сломать ноги тому парню, а вместе с ними и свою карьеру. Хорошо, что, Костя вовремя заметил транзакцию с корпоративной карты, которой был оплачем билет, и я смогла перехватить разъярённого хоккеиста до того, как он на эмоциях наломает дров. Убедив его остыть, я в тот же вечер нашла Лере тренера и нового партнёра в Москве, и уже через пару дней девушка переехала в столицу к брату. Такова работа спортивных агентов: вдали от дома ты становишься для своих игроков и матерью, и отцом, и психологом. Я спасла не Леру, я спасла всю чёртову команду, не дав их форварду пропустить игру, выпустив его на лёд в адекватном эмоциональном состоянии.

– И Стриженов! – обращаюсь я снова к сидящему напротив провинившемуся хоккеисту – Не дай бог, не увижу тебя сегодня на вечерней земле, клянусь, я заставлю тебя пить эти отвратительные смузи всю неделю, – пригрозила я ему и направилась к выходу.

– Как скажешь, шеф! – обаятельно паясничает он.

– Элли, можно с тобой поговорить? – уже у двери меня ловит Понамарёв.

– О чём?

– Эм… я тут подумал, может… В общем, что если я захочу сменить агента?

– Ты хочешь ко мне?

– Думаю, что да. – Он расплывается в улыбке – Ты классная!

– Спасибо, но это не аргумент для перехода. Хоть мы со Звонарёвым производим впечатление бывшего мужа с женой, которые не могут решить, у кого будет писать их собака, не могу не признать – он профессионал своего дела. Тебе может показаться, что его действия не всегда логичны, но в результате всё, что он делает – это только на пользу тебе. Я это точно знаю.

– Ты же понимаешь, что отказываешься от целой кучи денег?

– Я отказываюсь не от кучи, а от хоккеиста, развитие которого я не смогу предложить. Удачи тебе, и как твой несостоявшийся агент тоже рассчитываю увидеть на тренировке сегодня, иначе будете сидеть на отвратительной диете у меня оба.

– Ты и правда Цербер, – цокает Понамарёв с лёгкой улыбкой.

– Сочту за комплимент, – с этими словами я покидаю пентхаус и с чувством выполненного долга еду в офис, чтобы заняться бумажной работой.

Проезжая по набережной, я ещё раз отмечаю, как люблю этот город: многим Москва кажется слишком шумной, слишком многолюдной, одним словом «слишком». Однако я сразу влюбилась в неё: поняла – это мой город. Поверьте, мне есть с чем сравнивать: я побывала во многих странах на сборах и соревнованиях по фигурному катанию, и каких бы красот мне не удавалось увидеть, ни в одном городе мне не захотелось остаться навсегда. В Италии очень много и быстро разговаривают, на Мальте меня жутко бесили мажоры-англичане, в Испании никто не говорит по-английски, да, и вообще никто в Европе не в курсе, что такое транспорт по расписанию или работа по графику. В Штатах было бы неплохо, но слишком далеко, да и Нью-Йорк не может похвастаться безопасностью, не говоря уже о несоизмеримо высоких ценах буквально на всё, даже на здоровье – это я сейчас про медицинскую страховку. Поэтому сколько бы мир ни ругал Россию, а мои тренеры ни твердили мне, что на западе у меня есть будущее, я выбрала будущее здесь и ни капли не жалею о своём выборе.

Город окутали оранжевые лучи заходящего солнца, и Пречистенская набережная заиграла новыми красками. Под этот вид отлично подойдёт песня Summer Moved On группы A-ha. Я включаю трек, и погружаюсь в свою особую медитацию. Дорога, музыка и даже московские пробки не раздражают, а, наоборот, напоминают, что жизнь – это не только гонка за трофеями, но и такие медленные поездки под разливающийся, как тёплое молоко, вокал Мортена Харкета.

Глава 3. Катайся, чтобы кататься

Элли, декабрь 2012 года.

Каждый раз, ступая на лёд, я ощущаю волнение, смешанное с предвкушением победы и страхом поражения. Этот холодный, слегка влажный воздух, наполненный запахом свежести и натуги, заставляет моё сердце биться быстрее, а кровь – приливать к щекам. Сегодня я собираюсь покорить тройной тулуп – прыжок, который стал моей одержимостью и кошмаром одновременно.

– Золотова, соберись в конце-то концов! – слышу строгий тон я своего тренера Екатерины Витальевны Сенцовой, олимпийской чемпионки.

Разминка – это лишь прелюдия к основному акту. Каждое движение, каждый поворот на льду – звенья одной цепи. Плохо выйдешь на прыжок – скорее всего, плохо приземлишься, перепутаешь руку в незначительном танцевальном движении – поменяется инерция тела и не сможешь выйти в следующее движение.

Я уже несколько часов тренирую одну и ту же связку, которая заканчивается этим несчастным элементом, без которого мне не светит призовое место на соревнованиях. Вот я снова подхожу к тому месту, где нужно прыгнуть тройного тулуп, моё дыхание учащается.

У тебя всё получится! Не дрейфь!

В груди зарождалась буря… раз… два… три…

Грёбаные небеса! И вот я снова вытираю лёд задницей.

Да что со мной не так?

Я не чувствую боли, только злость на себя и на своё тело: оно будто мстит мне за то, что я не даю ему спать, нормально есть и извожу в зале, чтобы сделать его более выносливым и сильным.

– Ты снова и снова делаешь одну и ту же ошибку! Эль, тебе нужно прыгнуть, а не кокетливо встать на цыпочки, будто ты влюблённая пятнадцатилетка! Прыгнуть! Оттолкнуться со всех сил, чёрт тебя возьми! А ты ленишься! Я вижу.

Иногда очень хочется ей ответить. Грубо, с матом. Это я ленюсь? Да, я отбила себе все конечности и уже давно ног не чувствую.

– Да, Екатерина Витальевна, – вместо того чтобы огрызнуться, покорно отвечаю я, отряхиваю снег со своих конечностей и иду на новый круг, чтобы повторить связку ещё раз.

И ещё раз и, вашу ж мать, ещё раз.

– Попытка номер хрен знает какая, – бубню себе под нос и начинаю заново.

Я уже смирилась, что сегодня у меня наверняка не получится ничего толкового, поэтому я просто отпускаю ситуацию и впервые за тренировку решаю не думать, позволить музыке вести меня. «Катайся, чтобы кататься», – вспоминаю я слова мамы, которая всегда говорит так, когда я плачу из-за проигрыша. Она хочет, чтобы я просто наслаждалась фигурным катанием, а не рвала себя на части ради куска металла. Кажется, впервые прислушиваюсь к её совету, позволяю заглушить весь посторонний шум, не думать о том, что за каждым моим движением пристально наблюдает как минимум четыре пары глаз. Одни – моего тренера, который готов сжечь меня на расстоянии, а вторые того хоккеиста, что каждый день сюда приходит и сканирует меня всю тренировку. Маньяк хренов.

Нарастающая динамика скрипки Вивальди, бьющееся в такт сильным долям музыки моё сердце и ровное дыхание – всё это сливается в один идеальный танец стихий. Я не замечаю, как выхожу на прыжок и, будто в каком-то гипнозе, по инерции прыгаю…

Один, второй, третий оборот… звук врезающегося в лёд конька и красивый плавный выход. Такой, как по учебнику. Я не сразу осознаю, что только что сделало моё тело, я даже начинаю следующую связку, пока музыка резко не обрывается. Будто пробуждаясь от какого-то сказочного сна, я внезапно попадаю в реальность.

– Вот! Вот оно! – кричит мой тренер, который даже хвалит так, будто ругает.

Она сопровождает свои возгласы громкими хлопками, которые также поддерживает тот парень из нашего хоккейного клуба, улыбаясь своими ямочками на щеках.

Какие ямочки? Эля, соберись!

– Боже, я что, прыгнула? Я только что прыгнула тройной и идеально приземлилась? – бубню себе под нос, осматривая лёд, где только что сделала прыжок.

– Ещё раз? – с воодушевлением спрашиваю я Екатерину Витальевну с горящими глазами.

– Нет, если сейчас не получится, весь запал пройдёт, уходи победителем, сейчас же! – кричит мне тренер.

– Ладно, – я с улыбкой подъезжаю к бортику.

Сенцова даёт мне наставления по сегодняшнему вечеру: обычно они состоят из одних и тех же рекомендаций: поесть овощей, много пить, рано лечь спать и прогнать программу в голове.

Будто я не прогоняю её нон-стопом каждую свободную минуту. Улыбка так и не сходит с моих губ. У меня получилось, получилось, получилось. Слышите меня? По-лу-чи-лось!

– Ты молодец! – мужской голос раздаётся у меня над головой, пока я расшнуровываю свои коньки.

– Надо же, ты умеешь разговаривать! – подкалываю в ответ хоккеиста, который наконец-то решился подойти ко мне.

Не то, чтобы я сильно этого ждала.

– Просто раньше не было повода начать разговор.

– А может, я специально? – хихикаю.

– Что специально?

– Ну падала, чтобы у тебя не было предлога со мной заговорить.

– Чушь, ты с таким упорством пыталась сделать эту мёртвую петлю: не думаю, что ты настолько не хочешь со мной знакомиться.

– Ха-а… – вырывается у меня. Чёрт возьми, мне нравятся его ответы или я просто на радостях такая добрая сегодня – Я Элли! – протягиваю ему руку.

– Я знаю, Антон, – пожимает в ответ. – Хоккеист «Торпедо».

– Я знаю – улыбаюсь. – Почему ты здесь? Ваша тренировка закончилась около 3-х часов назад.

– Не могу добровольно оторваться от твоих танцев на льду.

– Бесконечно можно смотреть, как моя задница полирует лёд, понимаю. – Я саркастично комментирую и снимаю конёк.

– Нет, ты прекра… Матерь божья, что с твоими ногами?

– А, это? – я безразлично бросаю взгляд на свои ноги – Знаешь, если у тебя ничего не получится в хоккее, не смей идти в фигурное катание, тебя ждёт вот это… Как я и предполагала, натёрла новые мозоли поверх старых, тем самым стерев кожу в кровь.

– Ты идти сможешь? – испуганно спрашивает Антон.

– Конечно. – Я резко встаю, но действие адреналина исчезает, и ноги решают, что могут устроить себе незапланированный отпуск: одним словом, я валюсь прямо в большие руки моего маньяка с клюшкой.

– Эл… ты что?

– Ой, прости, это просто побочный от долгой тренировки.

– Ни хрена себе побочный! Нам нужно в медпункт! – паникует он, сверля меня испуганным взглядом.

– Нет, это нормальная практика. Ты… ты что делаешь? – Я не успеваю за развитием событий, но каким-то образов оказываюсь на руках у хоккеиста. – Это очень плохая идея! – чеканю строгим тоном, скрестив руки на груди.

– А по мне так отличная – скалится мой маньяк – Мы идеально анатомически подходим.

– Я не буду с тобой спать, даже не мечтай! – вырывается у меня.

– Это мы ещё посмотрим!

С улыбкой победителя он гордо несёт меня через весь спортивный комплекс. По дороге мы встречаем моего тренера, которая даже не находит едкого комментария от шока. Его тренера, который грозит Антону тремя дополнительными тренировками в зале, если он решит сделать мне ребёнка и уйдёт в декрет перед началом сезона.

– Тренер, чего вы так переживаете, у нас полкоманды уже с детьми? – смеётся Антон, не выпуская меня из рук.

– Они женаты не на фигуристках! Ты выбрал самый сложный вариант: они себе руку отгрызут, но на соревнования поедут.

– Это правда, – с деловым видом вставляю я, всё также сидя в руках хоккеиста со скрещёнными руками, будто не я здесь подбитая птица, а директор клуба.

Антон заливается смехом, слегка подкидывает, чтобы взять поудобнее, и следует дальше.

– Ладно, спасибо, дальше я сама – пытаюсь отделаться от него, как только он усаживает меня на кушетку.

– Подожду снаружи, – безапелляционно заявляет он и выходит.

Боже, да что с ним не так?

Спустя десять минут медсестра выходит из кабинета, сказав моему новоиспечённому телохранителю забирать меня.

– Доктор, скажите, она сможет ходить? – наигранно спрашивает он интонацией из дешёвых мелодрам.

– Нет, Соколов, только кататься на льду. Пришлось ей вшить коньки в кожу: она всё равно их никогда не снимает.

– Спасибо, док, – бросает ей довольный Антон и врывается в кабинет.

– У тебя что, никаких дел нет? – возмущаюсь я, пока он бесцеремонно натягивает на мои, заклеенные пластырями, ноги кроссовки.

Антон резко останавливается, но не выпуская мою голую ногу из рук, говорит как-то неуверенно, уже без улыбки.

– Ты же знаешь, что я уже месяц к тебе подойти пытаюсь? – Он всё ещё смотрит на мои кроссовки, который пока так и не одет на мою ногу.

– Откуда? Я решила, что ты просто озабоченный маньяк – решаю подшутить, вот только всё его озорство куда-то исчезло, он поднимает на меня свои грустные глаза.

– Пойдёшь со мной на свидание?

– Конечно, нет! – даже не думая, отрезаю я – Я не хожу на свидания!

– Почему?

– Потому что это всё отвлекает, а мне нужно тренироваться.

– Это всем нужно, но жизнь – это не только лёд.

– Уверена, у тебя в голове тоже сначала лёд, а потом всё остальное.

– Одно другому не мешает.

– Я не завожу романы.

–Тогда давай заведём дружбу. – Он откашливается – С привилегиями?

– Иди ты! – я начинаю смеяться и легонько пихаю его в плечо своей не одетой в кроссовок ногой.

Он обхватывает её обеими руками и, смотря мне в глаза, произносит:

– Никуда не отпущу, пока не согласишься.

– Я не соглашусь!

– Тогда пропустишь следующую тренировку

– Ты тоже свою пропустишь?

– Да!

– Нет!

– Что нет?

– Ты не пропустишь, я же знаю!

– Проверим?

– Давай!

– Ок, но я бы предпочёл другое положение.

Он резко встаёт, и оказавшись между моих ног, притягивает к себе так, что моя промежность ударяется прямо о его пах. Он запускает руку мне в волосы и шепчет:

– Если я тебя сейчас поцелую, какова вероятность, что ты снова со мной заговоришь?

– Нулевая… – тут же отвечаю я, но между нами, девочками, я хочу, чтобы он поцеловал меня. Наша перепалка всё это время веселила меня и расслабляла. А если быть уже совсем честной, он красавчик. Хоть мне и всё равно.

Мне всё равно!

– Тогда сделаю это на первом свидании, – тихо говорит он, чуть касаясь моих губ.

– То есть никогда?

– То есть завтра!

Он целует меня в щеку и уходит из кабинета, оставив меня в полном замешательстве. Зачем ему всё это? С его светлыми волосами, голубыми глазами и зарплатой начинающей звезды КХЛ он может заполучить любую. А я что? Я точно не буду ходить в свитере с его номером и слать поцелуйчики с трибун. Даже если бы хотела, у меня соревнования, у него игры, а после них нам хочется или спать, или лежать в ванне. Какой там секс и обнимашки?

Собрав свои вещи, я плетусь домой. Изнеможённая и загруженная. Мои мысли крутятся то вокруг дьявольского прыжка, который, я боюсь, больше никогда не повторить, то вокруг напористого хоккеиста, внимание которого мне нравится, хоть я в этом никогда и не признаюсь.

Глава 4. Ничего личного…

«Жду в Сахалине в 19.00»

Звонарёв решил начать с ресторана? Что ж, мне же лучше: чем дольше будет прелюдия, тем успешнее будет мой план.

«Принимается»

Отправляю ответ и иду в душ.

Через два часа я вхожу в светлый двухэтажный ресторан, ознаменованный звездой Мишлен. Говорят, правда, что её нужно подтверждать каждый год, но так как Мишлен демонстративно ушёл из России, то технически у ресторана нет звезды, однако, это не мешает подавать ему прекрасные блюда. Честно сказать, это одно из моих любимых мест, поэтому даю Звонарёву 5 дополнительных бонусов как любовнику на вечер.

– Ресторан, надо же, Звонарёв, – говорю я, присаживаясь, напротив. – Думала, у нас будет более деловой подход, а вы, я смотрю, романтик. Скажи, а если секс будет плохой, ты попросишь меня вернуть половину за ужин?

– Золотова, ты вот вроде шкуру змеи сбросила, а яд сцедить забыла?

Я заливаюсь смехом и иду на мировую.

– Ладно, прости, на самом деле это прекрасное место, я люблю здесь тартар из лосося с манго, поэтому сколько бы блюдо ни стоили, я его съем, а ты за него платишь – сообщаю своему спутнику и машу рукой официанту.

– Ни в чем себе не отказывай, – улыбается Артур и откидывает меню – Кстати, отлично выглядишь. Твои костюмы, конечно, секс, но это… – вздыхает – Почему ты не носишь платья?

– Ты хочешь, чтобы я в таком виде заявлялась на игры?

– Нет, тогда бы наши парни не играли, а просто мерились членами на льду.

– Не думаю: если я даже голая приду, никто из них и не заметит – у них хоккей головного мозга, причём у всех поголовно.

– По Понамарёву и Стриженову так не скажешь… – Он хитро улыбается – Это ты почистила все упоминания?

– Понятия не имею, о чём ты, – говорю я как бы между прочим, изучая меню.

– Брось, кто же ещё? Ты ведь поехала к ним, не так ли? Понамарёв, кажется, запал на тебя: говорит, уйдёт к тебе, если я не отпущу его в отпуск.

– Так отпусти.

– Нет, я знаю, что он задумал. Ему срочно нужно найти бабу, чтобы он перестал тыкать свой член во всё, что движется.

– Ты не сможешь контролировать его личную жизнь вечно. Пусть гуляет парень, главное, чтобы на камерах не светился, – отвечаю своему «парню» по несчастью и указываю официантке на закуску, которую буду.

– Так в том-то и дело, что светится! – Артур указывает в меню на свои блюда и, поблагодарив официантку, меняет тему. – Почему ты ни с кем не встречаешься?

– С чего ты взял, что не встречаюсь?

– Вряд ли бы ты здесь сидела.

– Так, может, я распутная женщина? – Меня забавляет, как все мужчины вокруг меня пытаются или залезть мне под юбку, или выяснить, почему там никого ещё нет.

– Не поверю в это, да и потом, будь у тебя кто-то, ты с ним хотя бы на мероприятиях появлялась, а так всё время со своими хоккеистами трёшься, будто других мужиков не существует.

– Я с ними не сплю, если ты об этом. – Мне плевать, что обо мне думают, но решаю уточнить для ясности.

– Да, знаю я, – он откидывается на стуле. – А с агентами спишь?

– Только с симпатичными, – он улыбается. И я не могу сдержаться, чтобы не добавить игривую ложку дёгтя. – Но сегодня – исключение.

–Ха-ха… – он смеётся. – Давай выпьем за это!

– За что?

– За то, что ты первая женщина, с которой я смеюсь на свидании, а не жду, когда мы уже наконец-то свалим в отель.

– Тогда я выпью за то, что ты уже пятнадцать минут не отпускаешь в мою сторону сексистских комментариев – браво. Ты меня почти покорил.

Мы ударяемся бокалами и продолжаем наш странный флирт, построенный на взаимных анти-комплиментах.

***

– Боже, какая у тебя задница и как Стриженов забивает шайбы с таким стояком…

Мы вваливаемся в номер отеля, не разрывая грязного поцелуя. Моё платье задрано до талии, и горячие руки Артура по-хозяйски изучают все изгибы под ним. Всю дорогу до отеля мы занимались прелюдией, поэтому сейчас мне бы хотелось уже перейти к делу, однако Звонарёв, чёрт бы его побрал, решил отыгрывать романтика до конца.

– Знаешь, это совсем не сексуально – обсуждать клиентов во время… – пытаюсь заткнуть его комментарии о моей заднице, которая никому не даёт покоя.

– Да, я ревную! Неужели ты ни с кем из них ни разу? – он резко отстраняется.

Конечно, он говорит не о том, что я ни разу не занималась сексом. Он удивлён, что молодые хоккеисты, у которых, помимо хоккея, из развлечений в сезон только секс и сон, не склонили меня к первому. Учитывая тот факт, что на них вешается огромная орава женщин. Потому что спорт – это сексуально, а они ещё и выглядят как греческие Боги.

– Звонарёв, или ты сейчас затыкаешься, или я ухожу!

– Понял!

Он спускается вниз и устраивает свою голову между моих ног.

– Да-а… – надо же, какие таланты. Оказывается, он умеет не только создавать звёзд, но и запускать их перед глазами.

Спустя час спортивного секса – это когда вы, как голодные волки, меняете позы за позой, кончаете примерно каждые десять минут и не даёте себе времени на передышку, мы валимся на кровать.

– Ну, так что, отдаёшь мне Понамарёва? – спрашиваю я, задыхаясь.

– Он не пойдёт, – также, как и я, приводя дыхание в норму, отвечает Звонарёв.

– Он сегодня ко мне просился.

– Ой, он каждую неделю к кому-то просится, никуда он не денется.

– Ладно, тогда заберу Власова, – бросаю я и встаю, чтобы привести себя в порядок.

– В смысле Власова?

Я прохожу в ванную и включаю душ, не закрывая кабинку. Во-первых, я знаю, что он сейчас обработает информацию и всё равно ворвётся ко мне, во-вторых, я не могу пропустить его выражение лица, поэтом стою под струями воды и хитро улыбаюсь моему сегодняшнему любовнику и конкуренту в одном флаконе.

– Да, устрою его в «Спартак», – как ни в чём не бывало отвечаю я.

Звонарёв смотрит на меня из кровати и улыбается: он-то думает, что это просто игра, но тут вибрирует его телефон. Один, два – его расслабленное лицо напрягается. Три – брови образуют глубокую складку. Четыре…

– Что ты сказала? – Он резко вскидывает голову.

– Что? – Я строю дурочку и тянусь за полотенцем.

– Ты? Ты это специально?! – повышает голос.

Пять! Да, вот он, наконец-то обработал информацию и сложил все пазлы вместе.

– Что, специально? – спокойно обхожу его, собирая по дороге своё раскиданное по всему номеру бельё.

– Эльвира, бл*ть! Ты что? Ты меня отвлекла, чтобы твой щенок мог увести моего хоккеиста?

– Боже, Звонарёв, я что, агент 007? Соблазнила, да ещё и план провернула? Если он предан тебе, то никуда не уйдёт.

– Ну ты и…

– Кто?

– Стерва! Так дела не делаются!

– Звонарёв, не строй из себя святого: ты и не к таким методам прибегаешь, чтобы провернуть выгодную сделку.

– Но ты превзошла все мои ожидания: браво, Элли, ты просто прима нашего аморального бизнеса! Оскар в студию! – он вне себя от злости, брызжет саркастичным ядом и дарит мне фальшивые аплодисменты. – Поэтому назначила такое время, чтобы я на игру не успел, да?

– Предположим.

Я подхожу к зеркалу и наношу помаду: стараюсь держать лицо, хотя внутри и правда чувствую себя немного гнилой. Когда я задумывала провернуть эту афёру, секс был приятным бонусом, нежели коварным планом.

– А спала ты со мной тоже по рабочей необходимости, чтобы подрезать моего игрока? Признаю, стонала ты красиво.

– Нет, просто совместила приятное с полезным. – Я бросаю флакончик в сумку и поворачиваюсь к нему лицом. – Ты что, серьёзно думаешь, что мне всё равно с кем спать, главное сделку провернуть?

– Ты мне скажи? Ты же играешь грязно… – Звонарёв говорит с какой-то обидой в голосе, но уже не кричит.

– Артур, мне было хорошо – честно, признаюсь. – Я не спала бы с тобой, если бы не хотела этого.

Он потирает лицо ладонями и, тихо матерясь, отворачивается к окну.

– Никогда не чувствовал себя так паршиво, – вздыхает, сцепляет руки на затылке в замок. – И что дальше? Продолжим друг друга ненавидеть?

– Да, продолжим, потому что такие, как ты – моя лучшая мотивация. Придумай ещё парочку оскорбительных комментариев по поводу того, что бабе в хоккее не место и что я там понимаю своими куриными мозгами.

– Я никогда так не считал… – бросает на выдохе и тянется за рубашкой.

Я ещё раз отмечаю красоту его тела: сукин сын следит за собой, и наверно, не будь я такой сломанной внутри, легко могла бы влюбиться в него.

– Приятно слышать, – я говорю искренне: почему-то мне приятно признание моего таланта, хоть и всем своим видом я всегда показываю, что мне плевать на мнение других.

Артур застёгивает рубашку и, отрывая глаза от пуговиц, бросает на меня вопросительный взгляд.

– Ты всё ещё здесь?

– Эм… да – Я застыла у двери, но не ухожу, как обычно это делаю, а подлетаю к нему и сочно целую в щеку. – Сегодня было горячо!

– Ой, Золотова, вали уже к своему Власову! Тошнит от тебя. – Он убирает мою руку со своего лица, но уже не злится.

– Увидимся на завтрашней игре, – подмигиваю я, пятясь спиной к выходу, и дарю ему свою самую обворожительную улыбку.

– Надеюсь, тебя собьёт самосвал, – бросает Звонарёв, уходя в ванную, а я заливаюсь смехом.

***

«Шеф, Власов готов!»

Сообщение от Кости поднимает мне настроение. Кто здесь крутая девчонка? Я здесь крутая девчонка! Дурачась и пританцовывая, иду к своей машине. Кружусь, размахиваю руками, повторяя связку одной из своих выигрышных программ по фигурному катанию. Надо же, десять лет прошло, а я помню её, будто вчера танцевала.

– Эвриба-а-дэй… Е-е… – я напеваю под нос песню Backstreet Boys, не заботясь, что вслед за мной может выйти Звонарёв и застукать в таком не свойственном для меня игривом и детском амплуа.

Я нахожу песню в приложении, включаю на всю мощь и пою во весь голос, пока еду до офиса. Осталось подготовить новый контракт, и очередной игрок, который принесёт мне кучу денег, у меня в кармане. Отмечу эту небольшую победу я хорошим вином и заказом неприлично дорогой парой туфель.

Да, мама, теперь такие ценности у твоей дочери, ты бы мной не гордилась.

Глава 5. Всё или ничего

Элли, январь 2013 года.

Воздух арены наполняет лёгкие приятным волнующим предвкушением. Зал переполнен, каждое сидение занято, каждый зритель затаил дыхание в ожидании моего выступления. Ещё бы, только ленивый не написал, что Золотова – главная претендентка на золото Европы. Правда, такое внимание немного напрягает: от меня ждут слишком многого, из-за чего эмоциональное давление возрастает в разы.

– Ненавижу это, – шепчу я, разминая ноги перед последним своим выступлением.

– Не обращай внимание, – настраивает меня на боевой лад Сенцова. Она также не любит, когда СМИ переходят черту и говорят слишком много, раздувая из незначительных фактов целые истории. Только что у меня попыталась взять интервью настойчивая журналистка, задающая свои каверзные вопросы, на которые не рассчитывает получить ответ, а просто пытается запечатлеть мою реакцию.

Zolotova Elvira, Russia

Мы слышим объявление моей фамилии, и моё сердце делает традиционное сальто в груди.

– Катайся, чтобы кататься, – вновь приговариваю я как мантру мамино наставление. Главное не думать о технике и том, что будет, если я всё запорю. Нужно просто расслабиться и получить удовольствие.

– Пора, – шепчет Сенцова и протягивает руку, чтобы я отдала ей чехлы от коньков.

Вот он, момент под названием «всё или ничего», я пытаюсь не думать, насколько хочу выиграть, но не могу. В моём сердце разрастается непреодолимая жажда взлететь и сломать этот лёд к чёртовой матери.

– Я разорву этот зал в щепки! – со здоровой агрессией отвечаю я тренеру и выезжаю на центр.

Welcome to your life

Аккорды песни Lorde – Everybody wants to rule the world погружают меня в транс, я не слышу криков с трибун, не вижу тренера или кого-либо ещё, только дыхание и приятный царапающий звук конька, разрезающего лёд.

There's no turning back

Делаю стандартные шаги, набирая темп. Точно в цель ставлю танцевальные точки на сильные биты. Обожаю. Выбранный трек позволяет мне дразнить публику, обманывать судий. Моя программа построена так, что все самые сложные элементы я покажу в период музыкальной кульминации, то есть фактически в конце композиции. Тренер настаивала, чтобы мы расставили их равномерно по всей программе, ведь так я быстро устану. Но ничто не сравнится с ощущением превосходства, когда взлетаешь под разрывающую сердце мелодию, паришь над ледяным зеркалом и буквально показываешь средний палец гравитации. Наркотик, от которого я никогда не откажусь.

Продолжаю стирать границы между собой и музыкой. Скольжу, плыву, подхожу к комбинации из тройных прыжков – лутц и тулуп: они подчёркивают нарастающую драму. Но это ещё только прелюдия, настоящий секс вас ждёт впереди.

Nothing ever lasts forever.

Разгоняюсь, ставлю точки на каждое слово и беспощадно завожу своё тело в молниеносный пируэт, который сбавляет обороты по мере стихания музыки… Тишина.

Время остановилось, зал замер в ожидании сложнейшего прыжка, сделать его безупречно почти невозможно, но как говорится:

Everybody wants to rule the world.

Прыгаю. Раз, два, три с половиной оборота, а за ними – идеальный выход в ласточку.

There's a room where the light won't find you

Holding hands while the walls come tumbling down.

Овации обрушиваются вместе с разливающимся голосом Lorde и битами сильной доли. Я прыгаю ещё два раза, демонстрируя лёгкость и какую-то эгоистичную небрежность, будто родилась с этим умением. Я приехала сюда забрать СВОЁ золото, и никто меня не остановит.

Я чувствую вкус победы, вкус крови. Я знаю, что где-то там стоят мои соперницы и ненавидят меня: они мечтают, чтобы я сейчас упала и расшибла себе голову. Но эта негативная энергетика меня будто подпитывает, я делаю ещё один прыжок, который мы даже не планировали вставлять, только чтобы позлить их. Чтобы показать, кто здесь королева льда.

Будто пытаюсь добыть пламя, я вновь беспощадно врезаюсь в лёд и выкидываю своё тело на тройной флип. Апогей. Эмоции топят спортивный комплекс. В каждой мышце, в каждом содрогании моего тела, обтянутым блестящим чёрным боди, чувствуется это остервенелое желание победить, мы называем это чувство – энергией чемпиона. Можете назвать это дзеном, прозрением, чёртовым оргазмом. Это не передать словами, не показать на бумаге. Это огонь, которым горит тело, пульс, который взрывает твои сосуды и превращает каждую клеточку в излучающую ток истеричку.

Выезжаю на центр, выгибаюсь в финальных конвульсиях, обнажая душу перед тысячами людей. Отдаю всю себя ради неосязаемого восторга, заветных 6.0, куска металла и парочки хвалебных статей о русской фигуристке, завоевавшей золото для страны. Не для себя, для страны.

Нет… это гораздо больше, чем золото. Сегодня я подчинила своему телу стихию.

…the wo-о-rld

Певица тянет последние ноты, и пока звучит её вокал, я тянусь вверх, а затем опадаю и растекаюсь по ледяной глади, полностью сливаясь с ней.

Занавес.

Арену вновь заливает светом, в меня летят игрушки, но я продолжаю лежать. От таких эмоциональных качелей не так быстро получается прийти в себя.

– Оно моё, – шепчу себе, пока лежу на льду и привожу дыхание в норму – Моё!

Пока я еду до бортика мне уже все ясно: я выиграла. На меня накидывают спортивную куртку, я натягиваю чехлы и под крики и одобряющие похлопывания членов спортивной делегации удаляюсь на скамью, где будут озвучены оценки.

6.0, 6.0, 6.0…

Звучат всё чаще и чаще, а это значит, что сегодня будет играть гимн России. Приятно, чёрт возьми.

– Отлично. Это сделали! – ровно заявляет Сенцова.

Небеса, её хоть одна моя победа может привести в восторг?

Триумф, как правило, заканчивается вечеринкой, где я могу пообщаться с потенциальными спонсорами и завести полезные связи. Я никогда не была той, что принципиально не работает с рекламодателями или любит фигурное катание просто за его красоту. Нам с мамой нужны деньги, поэтому я беру всё, что дают. Почему бы и нет? Сегодня ты чемпион, а завтра никто, потому что какая-нибудь фигуристка из Штатов и моложе и легче, и прыгнет выше, и приземлится мягче.

***

– Не зазнавайся, это только Европа, – уже в который раз пытается опустить меня с небес на землю тренер. Она, кажется, сказала мне «молодец» после объявления оценок, но затем сразу принялась читать лекцию о том, как опрометчиво было делать тот лишний прыжок.

– Да, тренер, – безразлично киваю я, не отрываясь от телефона.

Мы только что получили чемоданы и двинулись к выходу из аэропорта, где нас уже поджидали поклонники фигурного катания с моими фотографиями и маркерами. После раздачи автографов я снова поникаю, так как любой чемпионат – это очень утомительно.

Ещё немного, и я буду дома.

– Тебя кто-то забирает? – спрашивает Сенцова, будто не знает, что мне доступен только один вид транспорта – общественный.

– Нет, мама на смене сегодня – отвечаю на автомате, потому что мама всегда на смене, она работает как проклятая. – Эм, подкинете меня?

Спрашиваю я несмело, хоть и знаю, что она без проблем меня отвезёт домой и проконтролирует, чтобы я легла спать пораньше. Всё-таки я её звёздная фигуристка.

– Думаю, мои услуги тебе не понадобятся. – Она как-то устало и даже слегка раздражённо смотрит куда-то мне за спину.

– Это почему? – спрашиваю и поворачиваю голову, чтобы понять, куда она смотрит.

«Наша Эля круче всех,

В щепки порвала Загреб,

Наша Эля чемпион,

За неё мы всех порвём!»

Двадцать два хоккеиста орут какую-то нелепую кричалку, с неправильным ударением для рифмы у выхода из аэропорта.

– Это они мне? – спрашиваю я Сенцову, которая смотрит на них как на полоумных, массируя виски.

– Думаю, да, автобус: кстати, тоже за тобой пригнали. Не могу поверить, что Батурин дал на это добро.

Я двинулась навстречу своим новоиспечённым фанатам, возглавлял которых не кто иной, как Антон Соколов, он одет в куртку с эмблемой клуба и держит в руках огромный букет белых роз.

– Привет чемпионам! – Его белоснежная улыбка с соблазнительными ямочками на щеках наверняка сразила не одну девчонку.

– Привет, выпендрёжник! – Я пытаюсь сохранить лицо и не плыть от такого романтичного поступка, но что поделать: я всё-таки девчонка. И мне безумно приятно, что куча взрослых мужиков решила поддержать меня таким милым и глупым поступком.

– Тебе не нравится наш перформанс? Мы ещё танец подготовили, – смеётся Антон, отдавая мне букет.

– Нет, пожалуйста, достаточно кричалки на грани литературного коллапса. – Я смеюсь, сдаюсь и утыкаюсь лицом в ароматный букет.

– Зато ты улыбаешься, – подмечает он чуть тише и подходит вплотную ко мне. – Ты очень красивая, – ещё ниже говорит он, бросая бесстыжий взгляд на мои губы.

– Не смей, – предупреждаю я.

Он хитро улыбается, и я понимаю, что за нами наблюдает не просто вся хоккейная команда и мой тренер, но и ещё куча зевак, вышедших из аэропорта.

– Соколов, я тебя убью, если ты отправишь олимпийскую надежду страны в декрет! – угрожает Сенцова.

– Этого не случится, Екатерина Витальевна, – отвечаю ей, не отрываясь от лазурных глаз этого самоуверенного блондина.

– Голубки, вы как? Пешком или всё же на нашем вип-транспорте? – кричит кто-то из команды Антона, указывая на автобус, вдоль которого протянут плакат с надписью: «Золотова – наше золото!»

– Как оригинально, – саркастично указываю на надпись, а у самой сердце превращается в желе. – Что ты со мной делаешь, Соколов!

– А что делать? Ты же не хочешь идти со мной на свидание, пришлось всю команду подрядить, чтобы ты не смогла отказаться.

После нашего знакомства я и правда избегала его всеми возможными способами, благо начался сезон, и ему самому было не до любовных дел. Однако, когда игры проходили у нас в городе, я постоянно находила билеты на них у себя в сумке. Он подкидывал их с различными записками. Я, конечно, игнорировала и не ходила на игры, но, признаюсь, начала следить за нашей командой и полюбила хоккей. Увидев сегодня всю команду, так дружно поддерживающую меня, я чуть не расплакалась. Потому что всего пару дней назад это я была готова кричать с трибун их имена и глупые кричалки.

– С чего ты взял, что я не смогу отказаться? – Я остановилась у входа в автобус.

Антон опережает меня, запрыгивает в проход и, обхватывая перила рукой нависает надо мной.

– Ты уже на свидании. – Он снова наклоняется очень близко, и наши губы почти соприкасаются.

Я подвисаю и тут же понимаю, что никто из команды не собирается заходить в автобус: ребята просто стоят и улыбаются, пялясь на нас.

– Целуй уже! Невозможно смотреть за вашей мелодрамой! – кричит Сопельников, вратарь команды.

– Не сейчас, – тихо говорит блондин, всё также гипнотизируя меня взглядом. – Сначала ужин, да, Красотка?

Антон откидывается обратно в салон и протягивает мне руку. Что ж, мой разум уже затуманен, поэтому я кладу свою руку в его и понимаю, что не чувствовала ничего подобного даже когда он меня держал на руках. Надо же, простое прикосновение, а столько эмоций.

Я захожу в автобус и вижу встроенный стол, на котором стоит шампанское, ягоды, какие-то десерты и салаты в контейнерах.

– Прости, посуду было брать сюда рискованно, – поясняет мой хоккеист-сталкер.

Ключевое в этом предложении «мой».

– Ты же знаешь, что мне нельзя сладкое? Я же фигуристка, должна быть легче пушинки, а алкоголь…

– Всё, Золотова! Расслабься! Выдохни и похвали себя, хотя бы сегодня. Ничего не случится, если ты съешь несчастную ягодку и запьёшь её пузырьками.

– Я могу потерять голову от пузырьков…

Небеса, что я творю? Отпускаю себя? Флиртую с ним? Но вы бы меня поняли, если бы перед вами стоял этот парень. Его светлые слегка отросшие волосы постоянно спадали на лоб, одно его движение по закидыванию чёлки назад сводило мне коленки. Я невольно вспомнила кумира своего детства Андрея Миронова из фильма «Бриллиантовая рука». Да, я выросла на советских фильмах, не осуждайте. Одним словом, сопротивление бесполезно. Антон слишком красив, обаятелен и вкусно пахнет. Мне кажется, из меня достали все кости, потому что я чувствую себя тряпичной куклой, которая не держится на ногах, как только встречается с его улыбкой в стиле «я знаю, чего ты хочешь, детка».

– Я на это рассчитываю, – отвечает он и даёт команду водителю трогаться.

Двери закрываются, и мы уезжаем под громкие аплодисменты и восклицания хоккеистов, как пара молодожёнов в западных мелодрамах. Не хватает только привязанных к бамперу консервных банок на верёвках, клокочущих за нами.

Вот это да, ради такого приёма стоило выиграть золото. Моё сердце исполняет свою произвольную программу в груди, но вместе с ним где-то глубоко в душе зарождается страх, что так хорошо будет не всегда. Что невозможно получить всё и сразу.

Всё или ничего, Золотова, всё или ни-че-го.

Глава 6. Она работала ради денег

Элли.

Утро встретило меня традиционно кучей сообщений в мессенджере от маркетологов спортивных товаров, которые жаждут заполучить моих клиентов на свои рекламные билборды и ухватить упоминание в социальных сетях хоккеистов, которые они, к слову, даже не ведут толком.

– Гуд монинг ударникам капиталистического труда, – приветствую я своего ассистента, громко бросая папку с рекламным договором на его стол. – Макеев, включай свой турборежим, у нас сегодня сложный день!

– Да, босс. – Он не хотя открывает папку – Опять договор?

– Не нуди, прочитай условия и внеси правки, если будут несоответствия нашим стандартным условиям. И ни в коем случае не дай им продавить точные даты выкладки постов и историй в социальные сети, только периоды. Потому что эти стервятники потом нас будут как котят тыкать, что не выложили в точное время, мы ещё и должны им останемся.

– Да, босс, – без энтузиазма кивает Костя, меланхолично вбивая в свой планер задачи.

– Так, кто у нас следующий? – Я открываю заметки на своём телефоне – А с Романовым согласуй дату, когда он может подъехать на съёмку рекламы спортивных батончиков. Снимать будет компания FrameBox.

– Это так батончики называются?

– Нет, это студия видео-продакшена, а батончики называются Healthy… что-то там, в общем известные. Сейчас тебе скину номера менеджеров студии и батончиков, сделай общий чат и согласуй все нюансы.

– Сомнительно, но ок-э-й… – передразнив известный мем, Костя уставился в свой ноутбук вычитывать договор.

– Сегодня постарайся это всё закончить, а после можешь поехать со мной на игру.

– Так говоришь, будто это развлечение – вздыхает мой несчастный раб.

– Ты же любишь хоккей!

– Да, но с тобой это превращается в сложную аналитическую работу, ты себя видела на играх? Такое чувство, что силой мысли пытаешься шайбу направить.

– Так и есть, я же ведьма – подмигиваю. – Договор на Власовых готов?

– Да, держи. – Костя протягивает мне папку.

– Блестяще, купи себе кофе, выглядишь будто ночь не спал.

– Так я и не спал, – возмущённо вторит мне парень.

– О, у тебя появилась девушка? – спрашиваю я, засовывая папку в сумку и подхожу к зеркалу поправить прическу.

– Нет, я сравнивал статистику по игрокам: ты же сама вчера сказала, что это горящая задача и её нужно сделать немедленно.

Растеряно застываю у зеркала. Я действительно попросила Костю нарыть всё, что сможет на кое-каких игроков, которые мне понравились на драфте и вбить информацию в специальную таблицу. Но я не имела в виду, что нужно это делать ценой собственного сна. Или имела?

– Да, я так сказала, – пытаюсь не терять лицо и подтверждаю – Но спать всё равно необходимо же.

– Ты сказала, что это надо к восьми утра!

– Ладно, я перегнула, ты подловил. А где-статистика-то?

– На почте – огрызается Костя, широко зевая, но потом резко впивается в меня взглядом. – Стоп! Ты что, её ещё не открывала? Уже десять утра!

Я прикусываю виновато губу и поворачиваюсь к своему ассистенту.

– Зато тебе не придётся её собирать сегодня, – пытаюсь успокоить я своего гения математики. – Не злись, можешь сегодня после четырёх быть свободен.

– То есть я могу пойти на игру в свитере любимой команды? Не по работе? Даже если там не играют наши клиенты?

– Можешь, – сдаюсь я. – Всё, убежала, на телефоне.

***

Я выезжаю на проспект и застреваю в пробке. Чёрт, вот вообще не вовремя. Конечно, 80% дел я могу решить в бесконечных переписках, которые меня, если честно, тоже жутко раздражают, но вот эти 20% я не могу никому ни делегировать, ни сделать удалённо. Поэтому мне нужно сегодня попасть хотя бы на первый тайм на игру, встретиться с директором «Спартака», словить PR-агента Стриженова, показаться на открытие навороченного спортзала, лицом которого стал мой клиент, и сделать ещё кучу бумажной волокиты.

– Какой трек ты мне приготовила сегодня? – задаю вопрос то ли своей машине, то ли Вселенной, включая радио в машине.

Из динамиков начинает меть Donna Summer песню She works hard for the money.

– Да, ладно! Серьёзно, ты решила мне ткнуть этим в лицо? – возмущаюсь я, высказывая своё недовольство выбранной композицией Вселенной.

В песне поётся «она работает ради денег», но это уже давно не так. Было время, когда единственное, чего мне хотелось, чтобы баланс на карте всегда состоял минимум из шести цифр. Но сейчас, когда я уже заработала на квартиру, машину и приятные женские радости, я работаю, потому что не могу не работать. Ведь больше ничего другого не умею. Считайте, это моя терапия. Когда-то я позволила себе жить на полную катушку, из-за чего упустила очень важные вещи: я не заметила сигналов, проигнорировала попытки Вселенной предупредить меня. Больше я такой ошибки не допущу, заморозив свое сердце, я стала бездушной машиной по заработку денег. Ничего личного, только бизнес. Только хоккей, лёд и, чёртовы бабки.

Мне так проще. Мне так не больно.

Каждый день я добиваюсь новых вершин и показываю сборищу мужиков вокруг себя, что женщина ничем не хуже их может разбираться в хоккее, продвигать игроков, умножать их доход и создавать такие условия, при которых парни из провинциальных команд начинают забивать, ловить и блокировать как боги.

Из моих мыслей меня выдёргивает вибрация телефона. Стив? Надо же, с чего ему мне звонить? Провожу по экрану и сразу перехожу на английский, которым я владею свободно, но для коренных американцев я говорю так себе, а точнее, говорю, как русская.

– Привет, Стив! Не могу даже предположить по какому поводу ты мне звонишь. – Я с улыбкой приветствую давнего друга. Стив так же, как и я, занимается продвижением хоккеистов, только его поле боя – НХЛ.

– Привет, красотка! Слышал, ты заполучила Власова, поздравляю – отличный улов.

– СМИ уже пронюхали? – Я начинаю злиться на Алину и Костю, которые должны были сделать всё, чтобы ни одна живая душа не узнала о его переходе до официального подписания.

– Расслабься, у меня свои источники, я ведь хотел его переманить в НХЛ, давно наблюдаю за ним.

– Дай угадаю: он не согласился, – улыбаюсь я, потому что в очередной раз Золотова всех обскакала. Золотова – это я, если что. Так вот я всех сделала. Запомните, а лучше запишите.

– Да, а потом сказал, что уже ведёт переговоры со «Спартаком», тогда я сразу понял чьих рук дело.

– Как же хорошо ты знаешь наш рынок! Может, приедешь и составишь мне конкуренцию? – дразню я Стива. Он как-то побывал в Питер зимой и до сих пор проклинает ту поездку: говорит, что отморозил себе интимный орган, и теперь он у него не так работает, как прежде.

– Нет, ни за что! А вот тебя я был бы рад видеть, – сразу защищается мой собеседник, вспоминая адские зимние каникулы в России.

– Как-нибудь обязательно: летом, когда у Ксюши не будет сборов и соревнований.

– На самом деле я не про отпуск и ждать до каникул нет времени. – Стив переходит на серьёзный тон.

– И вот мы подошли к истинной причине твоего звонка. – Я смеюсь в трубку.

– Да, ты права. Скажи, ты же с Мэган ещё общаешься? – спрашивает он про мою давнюю подругу, ещё по прошлому фигуристки.

– Конечно: забыл, что она для меня сделала?

– Отлично, нужно, чтобы ты устроила моего хоккеиста в клуб её мужа.

– В «Торонто Мэйпл Лифс»?

– Именно!

– А почему сам не сделаешь? И потом ты же знаешь, личных связей мало: нужно узнать, нуждается ли команда вообще в новых игроках, какая у него статистика. Это решает тренерский состав, совет директоров, учитывается мнение скаутов.

– Золотова, я всё это знаю. Но весомую долю в принятии данного решения играет генеральный менеджер, и так вышло, что ты с ним знакома лично. Разве не удача?

– Тебя с ним познакомить?

– Нет, мне нужно, чтобы ты провела всю сделку от начала и до конца. Дело в том, что у меня произошли некоторое недопонимание с дирекцией, и если они узнают, кто агент моего игрока, то из-за принципа его не подпишут.

– Итак, что ты предлагаешь?

– Проверни сделку, отдам тебе 50% агентских за год.

– Почему не можешь устроить его просто в другой клуб?

– Много причин, одна из которых – мой парень хочет именно в Торонто, и, отвечая на твой вопрос, да, им как раз нужен защитник с впечатляющей статистикой по выбрасыванию шайб.

– 100% отдашь, – наглею, но я была бы не я, если бы не просила максимум.

– 60%, – отвечает Стив.

– 70%

– Элли, остановись! Я не настолько в отчаянном положении.

– 65%? – улыбаюсь я в трубку, на самом деле мне не принципиально: я бы и за 50 согласилась, а набиваю цену скорее по привычке.

– Договорились!

– А как ты собираешься дальше его вести? Ты не сможешь прятаться вечно. – Вдруг до меня доходит, что план моего друга сыроват.

– Дальше, думаю, страсти улягутся, а если мой парень покажет результат, то не всё ли равно, кто там у него агент?

– Странная схема, но в целом я готова: мне нужно пару дней уладить кое-какие вопросы и могу прилететь в Торонто. Но предварительно скинь мне всю информацию по игроку: я должна знать, с кем имею дело.

– Конечно, это мой золотой мальчик, поэтому не сомневайся: его результаты тебя впечатлят.

– Посмотрим…

На этом мы заканчиваем разговор, и я наконец-то выезжаю из затяжной пробки. Интересный будет опыт: впервые выступаю подставным агентом, но чего не сделаешь ради дружбы и, не будем лукавить, приятной суммы на счёте. Я, конечно, предпочла бы лететь куда-нибудь в Филадельфию или Лос-Анджелес, погреть косточки у океана. Но в Канаде в это время года тоже неплохо: не жарко и не холодно. А ещё я до ужаса соскучилась по их кленовому сиропу и самых вкусных донатах в мире. Прощай, моя диета.

Останавливаюсь на светофоре и как раз слышу приход сообщения: скорее всего Стив скинул информацию по моему новоиспечённому клиенту.

– Что тут у нас… – открываю я файл.

Player: Anton Sokolov

Читаю первую строчку и чувствую, как все мои внутренности натягиваются. Сколько лет прошло? Восемь, девять? Конечно, я слышала о его успехах, но никогда не вникала ни в его статистику, ни в карьерные изменения. Я даже не знала, в какой он команде сейчас и уж точно не думала, что его агентом станет кто-то, кого я знаю.

– Это будет интересно, – говорю сама себе и задумчиво улыбаюсь.

Жаль, что я не мстительная бывшая, ведь Вселенная мне сейчас буквально вручила шанс как следует отомстить ему. Но мне уже давно всё равно, однако никто не запрещает получить от этой возможности максимум веселья.

Интересно, знает ли он, кто будет его агентом? Если да, то зря, Соколов, ты на это согласился. Очень зря.

Глава 7. Чёртова Золушка

Картер.

Мы проиграли. Или это Монреаль накачался каким-то чудотворным допингом, или мы все дружно разучились играть, потому что разумного объяснения, почему лидеры турнирной таблицы смогли позорно пропустить 3 шайбы, у меня нет.

Настроение напиться и забыться, хоть я и не приветствую такие методы терапии.

– Адамс, я понимаю твоё желание научиться передвигать предметы силой мысли, но, боюсь, на это уйдёт весь хоккейный сезон. – Мэтт, наш полузащитник, наваливается на меня, припечатывая к барной стойке.

Видимо, я слишком глубоко ушёл в свои мысли и залип на свой бокал.

– Думаешь? А, мне кажется, у меня стало получатся, – отбиваю его шутку и допиваю виски.

– Капитан, иногда бывают просто неудачные дни. Посмотри на меня: это я должен убиваться, что не защитил ворота.

– Брось, ты не заметил, я не забил, Майк не выбросил, кто-то не заблокировал. Это не игра в одни ворота.

– В нашем случае получилась в одни, – смеётся Мэтт, и я невольно заражаюсь его позитивом.

– Да, ты прав, давай устроим сегодня вечеринку неудачников! – уже бодрее я показываю бармену пустой бокал, намекая обновить его.

– Вот это другое дело, – улыбается Купер. – Осталось найти цыпочку на вечер.

– Нет, сегодня я выбираю алкоголь, как говорится, один яд за раз.

Не то, чтобы я был главным монахом нашей команды, просто не люблю мешать секс и крепкие напитки. Считаю, нужно концентрироваться на чём-то одном, иначе пропадает сам смысл в этих удовольствиях.

– Как знаешь, а вот я не могу отказать гостям нашей Родины в показе главной достопримечательности. – Он проводит в воздухе вдоль своего тела, намекая, что главная достопримечательность – это он.

– М? Свою Пизанскую башню будешь показывать?

– Она же кривая…

– Именно, – поддакиваю я, и до Мэтта наконец-то доходит моя шутка.

– Ой, иди ты…– Он отмахивается, забирает два только что приготовленных коктейля и направляется в сторону высокого стола, за которым стоит миниатюрная брюнетка.

Девушка одета в хоккейную джерси, из-за чего сложно понять, какая у неё фигура и грудь, однако мне достаточно увидеть её спортивную попку, обтянутую джинсами, чтобы представить её обнаженной. Да, Мэтт не промах.

На этом надо было бы перестать пялиться на «улов» друга, но я почему-то продолжаю размышлять. Она не выглядит очень худой, скорее подтянутой, спортивной: может, она чирлидерша? Стоп, Мэтт сказал «гостям нашей Родины»? Значит, она не из Канады… США? Неинтересно, не люблю болтливых американок.

Я всё ещё наблюдаю за тем, как Мэтт искусно флиртует с ней, а она заливисто смеётся. По её ответам и жестикуляции, а также по кратковременному непониманию на лице Мэтта я начинаю думать, что ошибся. Возможно, она из Европы и английский – не её родной язык. Может, француженка? Хотя тогда бы они говорили на французском. Испания? Италия? А это интересно: я бы послушал, как звучат стоны на этих языках.

Дальше я делаю вещь, за которую можно заслуженно получить по лицу. Иду к девушке, с которой уже общается мой товарищ по команде и, очевидно, застолбил её для себя.

– Bonjour! – приветствую красотку, ставя свой бокал рядом.

– Hi… – она протяжённо здоровается, раскрывая мне свою белоснежную улыбку.

– Мой друг сказал, что ты не местная: откуда ты?

– Россия, Москва. – Она подмигивает и обхватывает губами соломку.

Россия? Ещё лучше, у неё даже акцент сексуальный.

– Адамс, ты что здесь забыл?

– Общаюсь с нашей гостьей – наигранно непонимающе отвечаю я, а затем поворачиваюсь снова к незнакомке. – Как капитан команды, просто не могу проигнорировать наших болельщиков.

Купер закатывает глаза и фыркает.

– Кто-то собирался напиваться в одиночестве? – напоминает мне он.

Я, не отрывая глаз от незнакомки, намекаю ему, чтобы свалил.

– Мэтт, тебя Слоун искал, иди узнай, что он хочет.

– Ну ты и мудак, Адамс, – фыркает и уходит в толпу.

Скажу ему завтра спасибо за то, что не стал устраивать сцен.

– Как тебя зовут?

– Э… Я Маша, Мария… – немного запинаясь, отвечает она.

– Ma-sha? – переспрашиваю, чтобы запомнить правильное произношение.

– Да, именно так.

– Что ты здесь делаешь, Ma-sha?

– Как видишь, веселюсь. – Она поднимет свой бокал.

– Болеешь за Торонто?

– Ты очень проницателен! – саркастично подмечает она.

И правда, она одета в джерси моей команды, ещё скажите, что эта красотка моя фанатка. И я поверю, что этот день не так уж и плох.

– А что у вас там, в России, совсем в хоккей разучились играть?

– У нас в России в хоккей играют лучше, чем у вас! – выпаливает она с лёгкой агрессией, а затем добавляет на русском: – Umnik, nashelsya!

– Что, прости?

– Ничего. – Она тут же возвращает свою улыбку, и я решаю, что это было какое-то русское ругательство. – Извини, слишком близко к сердцу воспринимаю всё, что связано с хоккеем.

– Ха-ха, значит, мы не твоя любимая команда?

– Одна из любимых на этой части Земли, давай так?

– Такой ответ меня устраивает. – Подмигиваю, а затем склоняюсь ниже и шепчу фактически в губы: – А как насчёт любимого хоккеиста?

Её глаза расширяются и, будь я проклят, её щеки залились румянцем. Кажется, у Мэтта изначально не было шансов.

– Я… мы… – она пытается сформулировать свои мысли, и я отчётливо понимаю, что попал прямо в цель. – В общем, да, ты меня подловил. – Она застенчиво смеётся. И как же это мило.

– Подловил? – Я строю из себя дурочка, хоть внутри всё кипит. Чёрт возьми, как же приятно быть для кого-то кумиром! И когда я говорю «для кого-то», я представляю вот таких сексуальных милашек с возбуждающим акцентом.

– Ты один из моих любимых хоккеистов, я смотрю с тобой почти все игры. Знаешь, когда сегодня тебя впечатали в борт, я думала, сорву голос. Не понимаю, почему тебя не прикрыл Слоу: он ведь…

– Тише, тише, – я перебиваю её бесконечный речитатив. – Слоун ещё не восстановился до конца, поэтому мы с ним заранее условились о такой тактике.

– О, Боже! С ним всё в порядке? Вам же играть скоро с Бостоном, а они…

– Всё с ним в порядке. – Я начинаю смеяться: надо же сколько эмоций, переживает за моих игроков больше, чем их жёны. – Только это секрет, если ты понимаешь, о чём я?

–Конечно! – Она тут же прикрывает свой рот ладошками, и я замечаю её изящные пальчики – Слушай, а как же твоя травма?

Она и это знает? Моё запястье давно в норме, но раз она спросила, я пользуюсь этим и рассказываю ей всё в красках, как героически выходил на лёд и забивал, несмотря на дикую боль в суставе. Она задала мне ещё пару вопросов, из чего я понял, что она не просто фанатка, а настоящий эксперт в хоккее. Особенно после того, как попыталась оспорить нашу тактику в игре с Бостоном.

– Ты здесь одна? – решаю сменить тему, чтобы продвинуть нас к следующему этапу: знаете, к тому, где мы в горизонтальном положении и без одежды.

– О, нет! Но… то есть да, теперь да. – Она разочарованно вздыхает. – Моя подруга уже убежала с каким-то парнем, она не очень любит хоккей и сюда пришла только ради меня.

– А ты приехала специально на игры?

– Я приехала посмотреть страну, и хоккей был первым в списке достопримечательностей.

– Ты очень красивая, знаешь? – Я склоняюсь ниже, алкоголь уже подобрался к моему мозгу, и возбуждение начинает смешиваться с помутнением рассудка.

– Сп-а-сибо – Она растеряна, и это разжигает мой интерес ещё сильнее.

– Не хочешь уйти в место, где тише? – С каждым словом я понижаю голос и придвигаюсь к ней ближе, моё плечо уже упирается в её.

– О, не думаю, что это хорошая идея. – Её большие глаза тёмно-коричневого оттенка с медным блеском обладают магнетическим эффектом, я просто не могу отвести от них взгляда.

– Почему? – нежно касаюсь пряди у её лица и закладываю за ушко, где замечаю серёжку в виде хоккейного конька.

– Надо же, и здесь хоккей… – бесстыдно шепчу ей в шею.

– Боже, что ты делаешь! – Она нервно сглатывает, а я чувствую, как её кожа покрывается мурашками. И это она у меня спрашивает, что я делаю? Да, меня просто рвёт от её реакции на мои прикосновения: ещё чуть-чуть и трахну её прямо на этом столе.

– Проявляю гостеприимство. – Осмелев окончательно, легонько кусаю её ушко и поддеваю серёжку языком. – Ищу эрогенные зоны, чтобы сделать твоё пребывание в Канаде просто незабываемым.

– И как ты планируешь мне запомниться? – Она отстраняется, чтобы вновь загипнотизировать меня своими ведьмиными глазами.

Чувствую, как уголок моих губ дёргается в улыбке, у меня в голове сразу всплывает множество непристойных картин с её участием. Я бы мог в красках рассказать ей, что нас ждёт, но зачем? Лучше один раз показать, чем портить впечатление спойлерами.

– Вот так…

Погружаюсь в её аккуратные карамельные губы и жадно захватываю их в плен. Она невероятно нежная, и мне становится слегка стыдно, что я, как дикарь, царапаю это совершенство своей грубой щетиной.

– М-м… – слышу её стон и принимаю его за зелёный свет. Обхватываю осиную талию рукой, полностью повернув к своему телу.

Она неуверенно кладёт руки мне на плечи, а я углубляю поцелуй, прорываюсь к ней в рот и наматываю длинный высокий хвост на руку. Ох, не спрашивайте какие сцены всплывают в моих фантазиях с этим хвостом!

Она такая приятная, прижимаю её ещё ближе, без стеснения трусь и дразню себя ещё больше. Моя рука по-собственнически спадает на её задницу и обхватывает соблазнительную окружность. Чёртов бар, нам нужно свалить отсюда! Она слишком хороша, чтобы довольствоваться быстрым сексом в туалете или где-то на заднем дворе бара.

Руки чешутся залезть к ней под свитер, стянуть резинку с волос, подхватить и наконец-то усадить на себя, чтобы всю ночь кричала моё имя. Надо же, днём кричит его на трибуне, ночью на мне. Идеально.

– Малышка, давай уже уйдём отсюда – говорю ей в губы, теребя восхитительную серёжку. – Иначе я просто взорвусь.

– Прости, мне не… не следовало. – Она испуганно трогает губы, будто очнулась от наваждения. Растерянно отстраняется, будто не она сейчас самозабвенно отвечала мне на горячий поцелуй.

Что с ней? Я сделал что-то не так?

– Я пойду, было приятно. Пока! – Она рассеянно хватает куртку и убегает в толпу.

– Что за… Стой! – Я бросаюсь за ней. – Эй, Masha!

Я пытаюсь растолкать людей в баре, чтобы догнать свою незнакомку, но она словно растворилась. Подпрыгиваю, пробираюсь сквозь потные тела, но нигде не вижу эту чёртову макушку с пышным дерзким хвостом. Добравшись до выхода из клуба, меня останавливает Мэтт.

– Что? Убежала от тебя русская красотка, Адамс?

– Ты видел куда? – нервно выпаливаю, игнорируя его злорадство.

– Ого, да ты не в себе, бро! Ты что будешь преследовать бедную девчонку?

– Просто ответь и катись дальше!

– Только что пробежала мимо как фурия. – Купер указал на выход.

Что было и так понятно, только время потерял. Я выбежал на улицу в надежде увидеть хотя бы отъезжающее такси, но нет. Тишина. Ни души, будто все, кто был на улице запихнулись в бар позади меня.

– Чёрт! – выкрикиваю я, подбивая какой-то камень на земле – Русская ведьма… – говорю на выдохе, сдерживая смех.

Это настолько странно: не помню, когда последний раз бежал за девушкой. Может, потому что ни разу и не бежал? Никогда они не исчезали так внезапно, не получив и половины внимания, которого я готов был им подарить. Хоккейных фанаток никогда не нужно уламывать: скажем так, после одного-двух заходов мы уже стабильно ехали ко мне, по пути раздевая друг друга. А здесь что? Я думал она сопротивляется в рамках флирта, а получается, и правда не планировала ничего со мной?

Да, не может быть. Наверно эта какая-то игра из разряда «побегай за мной»? Что ж, 1:0, Ma-sha. Сегодня шайба в моих воротах, но я уверен, мы ещё встретимся, и когда это случится, я буду играть первым номером.

Я невольно улыбаюсь, нащупывая в руке ту самую серёжку с хоккейным коньком, которую случайно снял, пока целовал её. Чёртова Золушка.

Глава 8. Дьявол в Prada

Картер

– Адамс, соберись! – слышу злой голос тренера и снова выезжаю в зону в полной решимости забить.

И снова мимо, я даже выбросить шайбу как следует не смог, не говоря уже о том, чтобы приблизиться к воротам.

– Всё, заканчиваем! Все в раздевалку. Адамс, ко мне! – Тренер заканчивает тренировку раньше: явно для того, чтобы «проехаться коньком» по мне и моим косякам.

– Да, тренер!

– Что случилось?

– Не выспался, – говорю правду. – Весь вечер пересматривал запись игры: хотел понять, что мы сделали не так.

– Адамс, разбор игры будет сегодня вечером, а вчера тебе надо было расслабиться: отдохнуть и хорошо выспаться, чтобы быть на льду айсбергом, а не растаявшей лужей.

– Да, тренер. – Я киваю.

– Всё иди, отдохни как следует, вечером расскажешь свои мысли по поводу игры.

– Серьёзно? – Я бодро вкидываю голову, потому что раньше тренер Каллахан никогда не давал мне такой возможности.

– Да, что ты в пустую ночь потратил? Хоть какая-то польза будет от твоего сегодняшнего балета на льду?

На самом деле я сказал не всю правду: причина, почему я не выспался, крылась в неудовлетворённых потребностях. После того, как моя вчерашняя Золушка на коньках упорхнула, у меня пропало всякое желание общаться с кем-то ещё. Я вернулся в бар только для того, чтобы попрощаться с парнями и уехать домой. Однако холодные стены не греют, да и любопытство в скопе с подбитым эго сделали своё дело. Я начал шерстить Интернет в поисках некой русской Mashi, любящей хоккей. Это, конечно, бесполезная трата времени, и мне пришло в голову внимательно пересмотреть запись игры: вдруг она попалась на камеры. Я бы точно смог вычислить место, а по нему каким-то образом узнал, кто на нём сидел. Согласен, теория так себе, но мне больше ничего не оставалось. Так я увлёкся и стал разбирать нашу игру на молекулы, заснув только под утро.

– Адамс, говорят, сборная России вчера тебя опрокинула за борт?

– Кэп, ты хотя бы из зоны вышел? Или тебя ещё на моменте вбрасывания слили?

Не унимались мои товарищи по команде, пока я проходил мимо них в душ.

– Идите в задницу!

В конце концов мне было всё равно: одной фанаткой меньше, одной фанаткой больше в моей постели – не принципиально.

Хотя увидеть её ещё раз я был бы не против: всё-таки есть что-то в том, чтобы не получить желаемое сразу. Тем более она оказалась гораздо интереснее обычной болельщицы, желающий познакомиться со своим кумиром. Я так и не понял до конца, что у неё в голове, и это разожгло мой интерес ещё больше. У неё совершенно другой взгляд на мир, ведь она абсолютно из другой Вселенной. Вдруг она вообще родилась в тайге или где-то в Сибири: кто знает, какие там правила и обычаи? Может, у них вообще секс запрещён или запрещён до свадьбы. Ладно, возможно, меня заносит. Не думайте, я не настолько неандерталец, чтобы верить в то, что по Москве гуляют медведи. Однако я видел в каком-то ролике в социальной сети, что там стало модным есть икру из вёдер на Красной площади, одеваясь при этом в огромные шубы.

И вы ещё спрашиваете, чем она меня зацепила? Мне, определённо, хочется узнать об этой русской как можно больше!

Выйдя из раздевалки, я вспоминаю, что мне нужно подняться в офис и подписать кое-какие бумаги у администратора.

***

– Привет, красотка, как ты? – спрашиваю я Кэсси, нашего администратора-стажера.

– Привет, Картер. Неплохо, бронирую вам билеты на выездную игру с Бостоном.

– Возьми мне бизнес, – подмигиваю я, прекрасно зная, что у меня нет такой привилегии: все летят так, как распорядится клуб. Хоть со своим заработком я могу себе позволить чёртов джет.

– Сделаешь хет-трик, организую тебе даже шампанское с омарами на обратном пути, – отбивает она с лёгким сарказмом, намекая на то, что не в том я положении, чтобы требовать.

– А вот это мотивация. – Смеюсь. – Для меня есть документы? Сэм должен был заехать, оставить.

– Да, сейчас, я их куда-то положила. – Она начинает разгребать бедлам на своём рабочем столе, а достаю телефон и начинаю бездумно листать ленту в социальной сети. Боже мой, куда катится мир?

– Картер, приветствую, ты ко мне?

Я поднимаю глаза и вижу генерального директора клуба Джона Уилсона, поправляющего белоснежные манжеты рубашки под пиджаком.

– Добрый день, нет, я на минутку – подписать документы.

– А сможешь задержаться? Думаю, тебе будет полезно познакомиться с моим гостем.

– Да, без проблем, – пожимаю плечами.

– Кэсс, сделаешь нам кофе, мне американо… Картер?

– Американо подойдет – отвечаю на его вопросительную интонацию.

– Отлично! – кивает он и поворачивается снова к Кэсси. – И один просто растворимый с молоком.

– Какой? – Кэсс удивлённо смотрит, будто не знает, что такое растворимый кофе.

– Такой, что заваривается кипятком, – смеётся он.

– Но у нас такого нет…

– Есть: я купил утром, оставил на кухне. Завари и подготовь молоко, но не добавляй его.

– О, Боже, что за извращение! – фыркает себе под нос Кэсс и уходит на кухню.

Джон проходит дальше по коридору, к лифтам, а я лениво плюхаюсь на диванчик рядом с ресепшеном. Полдня прошло, а я всё такой же варёный, как был на тренировке.

– Элли! Я не верю своим глазам! – слышу я восторженный голос Джона. Видимо его гость -женщина. – Как ты долетела? Прости, что не смог встретить, Мэг меня уже отчитала за это, поверь.

– Джонни, всё в порядке, рада тебя видеть!

У МЕНЯ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ? Но, хоть убейте, я слышу тот самый крышесносный акцент моей вчерашней Золушки.

– Мэг вся извелась, приготовила свой фирменный лимонный пирог и приказала мне привести тебя на ужин, чего бы это ни стоило. Надеюсь ты не на-планировала кучу дел, потому что их придётся отменить, если не хочешь моей смерти.

– Do pyatnicy ya sovershenno svoboden… – девушка произносит эту непонятную фразу почему-то писклявым голосом, на что Джон смеётся и говорит, что обожает русского Винни Пуха.

РУССКОГО?

И, да, я тоже ни хрена не понял, из их диалога.

– Картер, познакомься, Элли. – Они подходят к ресепшену, где я всё ещё сижу, уткнувшись в телефон – Она мой старый друг, а также спортивный агент нашего нового игрока.

Я резко встаю и… чёрт, я просто зависаю на ней.

– Элли, это Картер, наш лучший фор… – дальше я не слышу, потому что Ведьма передо мной явно выпила какой-то отвар, из-за которого превратилась из милой фанатки в сексуальную бизнес-вумен.

Я застываю на пару секунд, пока пытаюсь рассмотреть её с ног до головы. Красный брючный костюм с приталенным пиджаком на запах идеально обрамляет её фигуру и образует соблазнительное глубокое декольте. Кажется, по-деловому одета, но вот это пространство между небольшими полушариями моментально вызывает засуху у меня во рту. Оно будто специально сделано для того, чтобы я мог провести языком снизу и до самых… губ. Чёрт! Зачем я на них посмотрел?

– Очень приятно, Картер! – Ведьма протягивает мне руку, делая вид будто мы незнакомы.

Я всё ещё смотрю на неё в упор, не веря своим глазам. Я нашёл её? Нет, стоп, она с самого начала…

– Картер? – Джон хлопает меня по плечу, выводя из оцепенения.

– Элли? – пожимаю, саркастично улыбаясь. – О-о-чень приятно!

Я касаюсь её руки и впервые чувствую странное покалывание во всём теле: говорю же, Дьявол в Prada.

У Джона в этот момент звонит телефон, и он отходит, чтобы ответить. Спасибо, очень вовремя, потому что у меня есть парочка вопросов к его ненаглядной гостье. Я всё ещё держу её руку, и как только Джон скрывается из виду, резко дёргаю её на себя и шиплю в лицо Ведьме.

– Какого хрена?

– Что? Не понимаю? – Она сдерживает улыбку, явно забавляясь своим розыгрышем.

– Ты не фанатка!

– Спортивный агент не может быть фанаткой?

– Нет, не знаю. Но не такой, как ты!

– Я вас не понимаю, Картер Адамс. – Она снова сверкает своей лучезарной улыбкой, чем выводит меня из себя ещё больше.

– К чему был весь этот вчерашний спектакль?

– Хотела узнать больше о команде, куда пристраиваю своего игрока.

– Так иди на игру и смотри команду, что за цирк с переодеваниями?

– Ты чего так бесишься? Из-за того, что я не прыгнула к тебе в постель или потому что соврала о том, что ты мой кумир?

– Ты не прыгнула, только потому что я этого не захотел, – цежу, всё больше закипая от злости.

– Тешь себя иллюзиями, но главное, загоняй шайбы в ворота. Это единственное, что меня в тебе волнует.

– Ведьма!

– Истеричка… – отбивает она спокойной улыбчивой интонацией, будто у нас какая-то игра, чьё оскорбление будет последним.

Наши гляделки прерывает голос Джона, а я вдруг замечаю, что всё это время сжимаю её руку в своей ладони. Опомнившись, отпускаю и тут же чувствую какой-то дискомфорт. Пустоту? Чёрт, что с этой женщиной не так?

– Элли, прошу в мой кабинет: обсудим детали и поедем к нам, Мэг мне звонит каждые пять минут.

– Иду, – чуть громе отвечает она ему в конце коридора и уже спокойным голосом добавляет мне: – Приятно было пообщаться… Картер – моё имя, она выделяет паузой. Кивает в деловом жесте и направляется вдоль коридора, громко цокая своими бесконечными шпильками.

– Значит, Элли? – усмехнувшись, бросаю ей вслед, вспомнив, что представилась она как Masha.

– Называй как хочешь. – Она показывает безразличие, рисуя непонятную фигуру рукой в воздухе.

Значит, будешь ведьмой. Моей ведьмой.

Глава 9. Guilty pleasure

Элли.

Прошло примерно три недели после разговора со Стивом, на протяжении которых я получала визу, вела переговоры с Джоном, созванивалась по видеосвязи со скаутами, тренерским составом клуба, общалась с представителем совета директоров. Как только сделка предварительно подтвердилась, и мы пришли к общему соглашению, я взяла билеты и вылетела в страну кленового листа.

Торонто встретил меня солнечной погодой, что не может не радовать. В прошлый раз, когда я здесь была, меня поразила архитектура города и его гибкость. Здесь, кем бы ты ни был – ты свой. Город эмигрантов и толерантности с большой буквы Т. Правда последнее, как по мне, слишком утрировано, вы не представляете каких фриков можно встретить на улицах. Хотя, возможно, я ханжа, воспитанная холодной Россией в ежовых рукавицах ледяного режима. И когда я говорю ледяного, я имею в виду ледовую школу олимпийских чемпионов, русских фигуристов, которых тренируют так, будто им войну выиграть нужно, а не медаль.

Итак, Торонто. Я приехала сюда работать, но всё равно набросала короткий список дел для души, которые хочу реализовать в этом городе. Надо же как-то расслабляться?

«Пункт 1. Почитать книгу в High Park и там же съесть местную сладость с кофе»

Это огромный зелёный оазис в самом центре города: помню, как мы с Мэг ели там мороженое и несколько часов просто наслаждались красотой природы, наблюдая за птицами. Но так как мой рейс задержали и прилетела я уже ближе к вечеру, то решила перенести все встречи на завтра, а сегодня перейти сразу к пункту 2.

«Пункт 2. Сходить в бар и притвориться кем-то другим»

Притворилась.

Я не самый рациональный человек: будь я чуточку умнее, то выбрала бы бар, где не тусуются хоккеисты. Но если быть честной, мне до ужаса хотелось узнать их подноготную, увидеть их не на льду, а в какой-то бытовой ситуации. Посмотреть, как они себя ведут, что рассказывают, как объясняют свои поражения. Считайте это моими авторскими методами изучения местного рынка. Сначала всё было очень даже весело и шло как по маслу. Хоккеисты, как дети, не контролируют ни свой язык ни, простите, член в штанах, стоит им только переступить порог, где заканчивается лёд. Так и капитан команды «Торонто Мэйпл Лифс» Картер Адамс. Стоило дать понять, что я его фанатка, как он тут же мы выдал информацию, которая могла бы быть использована против него. А вдруг я репортёр, который роет всякую грязь на кумиров миллионов или девушка хоккеиста из команды соперника?

К середине беседы я достаточно узнала и уже хотела признаться в том, что я не совсем фанатка, отчитать его за беспечность и уйти с миром. Но всё пошло не по плану.

Он. Меня. Поцеловал.

И ты, Золотова, ответила! – напоминает мне мой внутренний голос.

Я уже и забыла, что такое внезапные поцелуй, волнующие прикосновения, неуверенные жесты. Я забыла, как играть в эту игру и насколько она бывает увлекательной. Для меня эта была работа, а для него флирт. Самые настоящий, вкусный, ни к чему не обязывающий, флирт, который должен был перейти в страстную ночь. В ночь между мужчиной и женщиной, со здоровым желанием доставить друг другу удовольствие.

Картер, чёртов Адамс поцеловал меня, и я поверила, что могу быть такой. Свободной, легкой, любимой, живой.

Это было так приятно: моя кровь нагрелась за секунды и закипела от накатившей страсти. Я, будто снова девочка-подросток, жадно хватаю от первой влюбленности всё, что может дать мне жизнь. Я ответила на поцелуй, позволила прижать меня к себе, по-хозяйски касаться, заявлять права на моё тело. Небеса, я хотела, чтобы он заявил права на меня, впервые за долгое время мне захотелось с головой забыться, окунуться в этот вихрь чувств. Позволить мужчине вести, отдаться без остатка.

Но волшебство закончилось, и реальность обрушилась на меня неподъёмным грузом. Я здесь не для того, чтобы заводить романы, тем более с хоккеистом. Испугавшись реакции собственного тела, я ничего умнее не придумала, как сбежать.

Это вообще не профессионально. Он поцеловал меня на глазах у всей команды. Надеюсь, наш небольшой спектакль никак не отразится на сделке и всё пройдет как надо. Поэтому я снова влезла в скорлупу сильной и холодной стервы, облачилась в дьявольский красный костюм, «натянула» на лицо покер фэйс и явилась в офис клуба, готовая отбивать любые атаки со стороны мужского пола.

***

– А-а! Не верю своим глазам! – запищала Мэган, стоило мне переступить порог дома Уилсонов.

– Привет, чемпионка! – Я тянусь к ней, чтобы обнять.

– Ой, когда это было, сейчас я чемпионка только по одеванию детей в школу.

– Бывших чемпионов не бывает, – подмигиваю ей и прохожу в коридор.

– Стой на месте, у меня кое-что есть для тебя, – вдруг останавливает меня Мэг и достаёт из выдвижного ящика комода тапочки.

Тапочки!

Я не могу сдержаться и начинаю громком смеяться. Сначала Джон напоил меня растворимым кофе, который был моим guilty pleasure ещё со времён спортивного прошлого. Теперь тапочки, которые куплены, уверена, специально для меня. Помню, как Мэг восторгалась тем, что в России принято снимать обувь, заходя в дом, независимо от повода и поры года.

– Серьёзно? Что ждёт меня в гостиной? Каравай с солью или селёдка под шубой? – спрашиваю, всё ещё улыбаясь, и слегка хихикая.

– Прости, но у меня так и не получилось её приготовить – смеётся Мэг, пока я надеваю пушистые тапочки.

– Они потрясающе смотрятся с твоим костюмом, – добавляет Джон у меня за спиной.

Мы снова смеёмся и проходим в гостиную, где нас ждёт невероятный стол с самыми разными блюдами, среди которых замечаю пару русских закусок.

***

– У меня до сих пор мурашки бегут, когда вспоминаю тот день. Клянусь, когда я увидела твоё выступление, была готова сняться с соревнований. Мой тренер ещё отвела меня в раздевалку и закрыла там, чтобы я больше не видела ничьих выступлений, – закончила моя подруга историю, с которой началось наше многолетние противостояние.

– До сих пор в шоке, что вы смогли поладить. Честно сказать, я боялся за твою жизнь, Элли, – вставляет свой комментарий Джон, за что получает виноградом в лицо от жены.

– Я ныла ему, что хочу тебя обойти любой ценой… – поясняет Мэган.

– Ныла? Да ты собиралась её в порошок стереть! – смеётся Джон.

– Она так и сделала, – подмигиваю я ей и добавляю: – В Вене!

– О, мой Бог, я тогда впервые прыгнула в программе этот адский тройной аксель! – Мэган обхватила свои щеки ладонями. – Я думаю, тренер мне тогда что-то подмешала в воду.

– Однозначно! Ты меня так взбесила в тот день: никто не прыгал, а ты решила выделиться. Выскочка! – Я смеюсь, вспоминая сколько сил и нервов мы тратили ради того, чтобы постоять на пьедестале под гимн.

Спустя час оживлённой беседы и ностальгии по прошлому, мы плавно перешли к обсуждению наших жизней в настоящем.

– Элли, как у тебя на личном? Нашла себе крепкое плечо? – на последнем слове Мэг игриво пошевелила бровями.

– Я 24 на 7 среди таких плеч, можно мне хотя бы дома побыть без них?

– Это же совсем другое! Не верю, что у тебя никого нет.

– М-э-э-г…

– Что? Давай рассказывай!

– Нечего рассказывать, нет никого такого, о ком стоило бы говорить.

– Может, русский мужчина – это не твоё? Как насчёт того, чтобы обратить внимание на западный рынок – На последнем словосочетании, она, будто демонстрируя товар на витрине, указывает на Джона.

– Ты мне своего мужа предлагаешь?

– Нет, это как референс. Ну, смотри какой красавчик!

– Вас не смущает, что я всё ещё здесь? – смеётся Джон, отпивая вино из бокала.

– Дай подумать… – Мэган наигранно делает задумчивое лицо и тут же добавляет: – Нет!

Джон усмехается и чуть заметно качает головой, понимая, что в этой битве ему не победить.

– Директор клуба, между прочим – моя подруга, продолжает рекламировать мне своего мужа.

– Намекаешь, мне нужен директор клуба?

– Намекаю, тебе нужен кто-то в костюме.

– Но, главное -не хоккеист! – мы с ней в один голос заканчиваем, чем вызываем удивление на лице Джона.

– Не хоккеист? Ты забыла, за кем замужем?

– Ты меня измором взял!

– Упорство – главное качество хоккеистов! – хмыкает бывший нападающий «Нью-Йорк Рейнджерс» и по совместительству муж моей подруги.

– Ладно, я поняла мне нужен классический белый американец, желательно с трастовым фондом и схваченной карьерой? – перебиваю я их спор, пока они не начали кидаться в друг друга едой.

– Да! – Мэган.

– Нет! – Джон.

В один голос крикнули мои друзья.

– Что нет? – Мэг фыркает в сторону Джона.

– Я не настолько стереотипный, у меня есть мексиканские корни между прочим!

– И какие? Твоя пра-пра-пра-бабушка нагрешила с садовником?

– Боже, Мэг, ты невыносима! – Я заливаюсь смехом, пока Джон пытается злится на жену, но у него, конечно, ничего не получается и мы все дружно снова заполняем гостиную истерическим гоготом. В нашу уютную беседу бесцеремонно вмешивается звонящий телефон Джона и он, стирая слёзы от смеха, извиняется и выходит из комнаты.

– Я так рада за тебя, – добавляю я, спустя несколько секунд после его ухода.

– Я хочу уже наконец-то за тебя порадоваться, Элли! Дай шанс Артуру: например, ты говорила он горячий.

– Он его не просил.

– Уверена, это ты так всё обставила: никакой бы мужик в здравом уме не отказался бы от тебя на постоянной основе.

– Ты мне льстишь.

– Нет, это я Джону льстила, а тебе я говорю правду.

– Он когда-нибудь тебя выгонит на улицу, – подкалываю я подругу.

– Пусть попробует.

– Кто что попробует? – уточняет Джон, возвращаясь к столу.

– Я говорю Мэг, что очень хочу попробовать её пирог.

– Хм, секреты? Ладно! – Джон садится за стол и обращается уже лично ко мне. – Элли, совет директоров хочет увидеть окончательную цифру и тезисно список ключевых требований Соколова.

– Я могу тебе отправить прямой сейчас: у меня всё на ноутбуке.

– Какого Соколова? – врывается в наш диалог Мэган.

– Хоккеиста, клиент Элли, – обыденно поясняет её муж.

– Хоккеиста? А как его зовут?

– Мэг… – я понимаю, к чему всё идет и пытаюсь потушить темперамент моей американской подруги раньше, чем он вспыхнет и сожжёт этот дом.

– Anton, – произносит Джон с характерным американским акцентом имя моего клиента и бывшего парня.

– Антон?!

– Мэг! – я повторяю предупредительно её имя.

– Ты серьёзно?!

– Милая, в чём дело? – непонимающе смотрит Джон на свою жену.

– Ты взяла в клиенты бывшего?

– Бывшего клиента? – Джон всё ещё не понимает.

– Нет, Джон, бывшего парня – любовь всей жизни, который растоптал и выбросил её сердце на помойку! – не сдерживается Мэган.

– Ну это слишком преуве… – спокойно говорю я поднося бокал с вином ко рту, чтобы немного остыть.

– Преу-меньшино! – перебивает меня Мэган – Скажи мне, что ты на это согласилась ради мести! У тебя есть план, да?

– Мэг, успокойся, это было 100 лет назад…

– Вы были вместе? – вдруг включается в беседу Джон, наконец-то сложив два и два.

– Очень давно, – спокойно поясняю я.

– Да, он тебе жизнь сломал! – Мэган уже почти кричит, видимо я была слишком эмоциональна, когда рассказывала ей свою историю неудавшейся любви.

– Ничего подобного.

– Его нужно проучить!

Кто-нибудь остановите эту сумасшедшую.

– Боже, Джон угомони свою жену, – взываю я к здравому смыслу ее мужа.

– Не верю своим ушам! – моя подруга начинает лихорадочно есть виноград.

– Мэг, это было давно: мне не нужно, чтобы он страдал. Всё, что мне нужно – это заработать на нем круглую сумму. Но, признаюсь, парочку позорных рекламных контрактов я всё же хочу ему подсунуть, смеха ради.

– Твоя доброта тебя погубит, – чуть остыв, говорит Мэг.

– Не хочу быть частью этого заговора, но, Элли, ты же понимаешь, что мне важна репутация клуба?

– Да, ничего не будет с твоим клубом, я тебе даю лучшего защитника.

– И всё же ты что-то задумала? – в последний раз Мэган пытается выяснить мой план.

– Абсолютно ни-че-го, клянусь, – бросаю на неё хитрую улыбку и допиваю свой бокал с дорогущим красным сухим.

Глава 10. Разбитые

Элли, февраль 2013 года.

«Сегодня в 19.00 заеду за тобой»

Сообщение от Соколова так и осталось не отвеченным. Конечно, он знал, что я прочитала, но не открыла, чтобы в очередной раз не писать ему нелепую отмазку, почему я не пойду на свидание. На самом деле, это уже становится смешно. Он зовёт – я отказываюсь, он всё равно приезжает – я возмущаюсь, но, в итоге, сдаюсь, потому что он просто не оставляет мне выбора.

Ещё месяц назад, когда он буквально похитил меня после соревнований на автобусе клуба, мне стало ясно: он не из тех, кто принимает отказы и, если захочет из-под земли меня достанет.

И сколько бы я не строила из себя холодную и безразличную, с ним всегда превращалась в легкомысленного подростка. Тогда, в автобусе, оказалось мы слушаем схожую музыку, любим один жанр фильмов и обожаем маслины, а это, скажу я вам, очень спорное предпочтение. Не знаю, как он уговорил руководство клуба выделить автобус, но это было просто невероятно, мы до вечера катались в нём по городу и без умолку шутили, смеялись, обсуждали новый сезон «Форс-мажоров» и ели вредную пищу, которую ни ему, ни мне нельзя.

Всё закончилось тем, что он привёз меня домой глубокой ночью.

Вот мы стоим у моего подъезда и бесконечно долго пялимся друг на друга. Хочет поцеловать, точно знаю, что задумал. Он улыбается краешком губ, демонстрируя милую улыбку с ямочками на щеках. Безупречный. Антон из тех парней, про которых говорят «милашка»: его любят и девушки, и их родители.

Он вселяет доверие, излучает обаяние и подкупает своей галантностью.

– Эля, – зовёт меня, дёргая за прядь волос, – ты где летаешь?

– Антон, мне нужно идти, завтра тренировка утром, – ною я, а потом добавляю уже более укоризненной интонацией: – У тебя, кстати, тоже!

– Я знаю, но всё равно не усну, – усмехается он и закладывает выбившуюся прядь моих волос за ухо.

– Почему?

– Не представляю, как можно уснуть после вечера с такой девушкой.

– Звучит очень банально, ты в курсе?

– А ты в курсе насколько красива?

– Соколов!

– Золотова?

– Прекращай!

– Ни за что!

И вот он целует меня. Антон не стесняется и точно не боится меня целовать: скорее, боится, что я испугаюсь и убегу. А я именно так и собиралась поступить, но его мягкие прикосновения к моей коже, невесомые касания пальцами лица и трепетный стон… в общем, признаю, я поддалась этому искушению и ответила на поцелуй.

Он позволял мне принимать его дозированно: не давил, не сжимал в объятьях, хотя я именно этого и хотела. Почувствовала прикосновения его языка и внезапно захотела большего, обхватила его затылок, и сама углубила поцелуй. Антону понравилась моя инициатива: сместив руки с лица на талию, сильнее прижал меня к себе.

– Эль, ты сводишь меня с ума, – шепчет в губы между поцелуями. – Я так давно мечтал об этом.

– О чём? – спрашиваю я в каком-то тумане: это не я, точно не я целуюсь с парнем посреди ночи, вместо того, чтобы высыпаться к утренней тренировке.

– Целовать тебя, – отвечает он, задыхаясь, и перемещает свои губы на шею. – Как только увидел на льду… – он ещё ближе притягивает меня к себе и резко меняет положение, так, чтобы припечатать к двери подъезда. – Голову потерял! – заканчивает он и снова целует, уже смело, дерзко, заявляя права и демонстрирую своё желание, которое я, конечно, уже почувствовала сквозь одежду.

– Антон, пожалуйста, – скулю, не в силах сопротивляться.

– Что? – Он смеётся мне в шею, и это самое милое, что со мной когда-либо происходило. Я хоть и не вижу его лица, но хорошо представляю его улыбку. Небеса, почему же это так приятно?

– М-не… мне на тренировку завтра, – пытаюсь вызвать к его и своему благоразумию – Боже мой, я же не встану, – говорю совсем неуверенно, не так, как должна сказать Эльвира Золотова, будущая олимпийская чемпионка, лучшая в группе.

– Ладно. – Он обхватывает моё лицо ладонями – Прости, ты права, – он коротко целует и отходит на шаг. – Отдыхай, ты и так сделала меня самым счастливым парнем на планете.

– Ну, конечно, – фыркаю я.

– Точно! Увидимся завтра. – Он подмигивает – Я напишу!

Он пятится назад к автобусу, удерживая со мной зрительный контакт. Как только его спина упирается в транспорт, я оживаю и прячусь за дверь подъезда. Не могу, не могу, не могу! Я просто не могу ему сопротивляться! Мне нужно было сказать ему не звонить, не приезжать больше, сказать, что это ошибка и слабость, побочный эффект от адреналина победы.

Однако всё повторилось. Правда, он больше не целовал: мы просто гуляли, держались за руки и ели какую-то вредную пищу, снова. Спасло только то, что у него была серия выездных игр, и я последние две недели могла спокойно тренироваться, высыпаться и… хотела бы сказать, не думать о нём, но я думала.

Кого я обманываю? В двадцать первом веке не так просто переключиться с человека, тем более, если этот человек играет в континентальной хоккейной лиге. Мы переписываемся в мессенджере, созваниваемся по видеосвязи, а если я решаю его полностью игнорировать, то только и слышу о том, что наши парни одержали очередную победу, вижу отрывки игр по телевизору и новости в Интернете. В общем, Соколов захватил мою жизнь, полностью оккупировал моё внимание, лишая всякой возможности прекратить это.

– Эля, ты на тренировку не опоздаешь? – мама вырывает меня из раздумий.

– Уже иду!

Я хватаю спортивную сумку, целую маму и бегу к выходу: сегодня меня ждёт новая программа и свидание с лучшим в мире парнем. Свидание, на которое я так не хочу хотеть идти.

***

– Эля, ты поздно группируешься, поэтому не докручиваешь тулуп: как следствие, грязно приземляешься, – кричит мне тренер на последнем прогоне.

– Давайте ещё раз! – Я уже начинаю двигаться к исходной точке, но меня останавливает Сенцова.

– Нет, Золотова, на сегодня хватит. Завтра в зале потренируешься, сегодня уже ничего не сделаешь, иди домой, приложи лёд к синякам и спать.

Я киваю и недовольно подъезжаю к выходу. Одев чехлы, я закидываю спортивную сумку на плечо и иду в раздевалку, но не успеваю и шага сделать, как мне резко обхватывают сильный руки и поднимают в воздух.

– Привет, красотка! – Антон кружит меня, прижимая к талии, и звонко целует в щеку.

– Ты дурак? У меня чуть сердце не остановилось! – пищу я, вырываясь из его цепких объятий.

– У меня оно каждый раз останавливается, когда тебя вижу. – Антон ищет укрытие своим носом у меня в волосах, а потом добавляет: – Готова ехать?

– Куда?

– Золотова! – нас резко прерывает недовольный голос Сенцовой, которая не в восторге от моего увлечения парнем. – Надеюсь, ты завтра будешь в форме: тулуп сам себя не прыгнет!

– Я буду как огурец – показываю ей «класс» пальцем и наигранно улыбаюсь.

Она со вздохом удаляется, а я вырываюсь из объятий Антона, собираю всю волю в кулак и выдаю:

– Я еду домой! Мне нужно быть в форме, а ты меня отвлекаешь! И это не обсуждается, это моя карьера, и ты её саботируешь!

– Принцесса, ты чего так завелась? – Антон игриво поддевает мой нос и наклоняется для поцелуя.

– Нет, Соколов! – я кладу ладонь на его грудь и отодвигаю.

– Эля, я же не ворую тебя с тренировки, я прошу всего пару часов, а потом, клянусь, привезу тебя домой до полуночи.

– Нет!

– Ты же сама хочешь этого. – Он пускает в ход свою обезоруживающую улыбку.

– Не хочу!

– Врёшь…

– Не вру! Поиграли и хватит! Антон, найди себе кого-нибудь более простого. Я не для тебя! – выдаю я свою лучшую речь, но в глубине души очень надеюсь, что она не сработает, что он снова рассмеётся, сгребет меня в охапку и затащит на свидание. И у меня будет оправдание, почему я не легла спать в девять вечера.

Но она сработала.

Антон подвис, и я впервые увидела морщинку между его бровей, он будто пытался понять, что я только что сказала, проанализировать, разложить на молекулы, вытянуть ещё какой-то тайный смысл, помимо очевидной фразы, смысл которой был предельно просто. Зачем я это сделала? Я же его прямым текстом послала. Почти в то же мгновение поняла, что перегнула. Он же ничего плохого мне не делал. Он же…

– Ладно! – вдруг выпаливает он – Как скажешь, больше не буду тебя отвлекать. – Он пятится назад к выходу – Удачи на соревнованиях.

С этими словами Антон резко разворачивается и уходит, не забыв звонко хлопнуть ладонью по двери. Звук раздается по всей ледовой арене и отражается колкой вибрацией у меня в сердце.

Что я наделала?

Чувствую соль в глазах. Нет, я не буду плакать, я ведь получила, что хотела. Может, побежать за ним, сказать, что я не это имела в виду?

– А что я имела в виду? – тихо говорю себе под нос, позволяя парню отдаляться от меня всё дальше и дальше, забирая с собой частичку моего сердца.

Глава 11. Сделка

Картер.

– Адамс, отличная работа. – Тренер хлопает меня по плечу, после того как мы вышли из конференц-зала, где мне позволили сделать разбор игры и предложить стратегию с Бостоном.

– Спасибо за доверие, – киваю я.

– Ты предложил интересную схему, а с усилением в новом сезоне, думаю, у нас защита будет просто непробиваемая.

– Усиление? – Я тут же вспоминаю ведьму, представившуюся спортивным агентом. Наверняка она кого-то пытается пропихнуть в мою команду.

– Да, Уилсон сегодня встречался с его спортивным агентом: остались какие-то бюрократические детали и лучший защитник прошлого сезона Антон Соколов в нашем арсенале.

– Как вы сказали?

– Говорю, остались мелкие детали и…

– Нет, как зовут игрока?

– Антон Соколов, ты что, не помнишь, как пытался прорвать его оборону в игре с «Рейнджерс»?

– Почему он решил перейти?

– Не знаю, но нам только в плюс.

– Спасибо. – Киваю я и вылетаю из ледового дворца.

Этот ублюдок не будет играть в моей команде. Плевать мне на усиление, есть куча других классных игроков ничуть не хуже этого павлина, – думаю я про себя и уже прокручиваю план в голове, как обломать сделку. Особое удовольствие доставит мне поломать все планы ведьмы.

Я прыгаю в машину и направляюсь в сторону дома. Возможно, у этой козы и ходит директор клуба в друзьях, но у меня козырь будет повыше, и чтобы получить от него желаемое, мне нужно изобразить примерного сына.

***

– Картер, как неожиданно! – Мама тянется ко мне и обнимает. – Не думала, что ты заедешь на ужин.

– Решил провести вечер с семьёй. – Я обнимаю её в ответ, целую в щёку и прохожу в гостиную.

– Сын? Приехал показать характер? Или соскучился по домашней еде? – Отец бросает колкий комментарий, кивая в приветственном жесте.

Да, в этом доме меня явно не ждут.

– Приехал поужинать с семьёй и утрясти один вопрос, уделишь минутку?

– Ну, конечно, без повода приехать домой не судьба? – фыркает отец.

– Генри – укоризненно бросает в его сторону мама, а затем поворачивается ко мне и ласково добавляет: – Садись, я как раз испекла твое любимое печенье.

– Спасибо, мам. – Я нежно улыбаюсь ей и провожаю взглядом на кухню, куда она убежала, видимо, за этим самым печеньем. Чёрт, почему я так паршиво себя веду? Мама ни в чём не виновата, что у меня не клеятся отношения с отцом.

– Так что за вопрос? – спрашивает он, отпивая кофе с чашки.

– Ты знаешь, что клуб покупает нового защитника?

– Конечно: говорят, там какая-то хитрая стрекоза его агент. Не понимаю, с каких пор баб стали подпускать к мужским делам.

– Какое имеет значение какого пола агент, если он профессионал? – резко отвечаю я, сам не понимая, почему появилась острая потребность защитить ведьму.

– Ты что, спишь с ней? – усмехается отец и добавляет: – Может, ещё и в агенты её возьмёшь?

Он явно потешается, уверенный, что никого лучше его команды и быть не может.

– Не об этом речь: я не хочу, чтобы этот ублюдок был в моей команде.

– Не хотелось бы тебя расстраивать, но не ты решаешь, кому быть в команде, тем более это выгодный стратегический и коммерческий ход.

– То есть баба всё же разбирается в своем деле? – Я решаю давить на его сексистскую натуру, мне противно от своих слов, но так я, возможно, добьюсь своего.

– Продать хорошего игрока много ума не надо, – с непробиваемой интонацией отвечает отец.

– Я не буду играть, если клуб подпишет с ним контракт, – достаю свой главный аргумент, хоть сам не до конца уверен, что действительно смогу его реализовать в случае, если мой блеф не сработает.

– Не веди себя как ребенок: и ты, и я прекрасно знаем, что это глупо.

– Хочешь проверить?

– Серьёзно? Бросишь блестящую карьеру ради бессмысленной вендетты?

– Он. Не. Будут. Играть, – чеканю я каждое слово, готовый пойти на всё, чтобы предотвратить эту сделку.

– Ладно, я могу откатить этот процесс, но взамен ты выполнишь мою следующую просьбу беспрекословно.

– Какую? – спрашиваю я, готовый уже подписать очередной рекламный контракт на какую-то хрень.

– Я пока не знаю, но уверен, в скором будущем мне понадобится твоя поддержка, и ты окажешь ее без всякого сопротивления.

Я знал, что заключаю сделку с дьяволом, знал, что, скорее всего, мне эта прихоть вернётся в двукратном объеме и принесёт гораздо больше проблем, чем есть сейчас. И всё же я протягиваю руку отцу и заявляю:

– Договорились!

– Завтра наберу и скажу, чтобы сделку остановили.

– Какая у неё фамилия?

– У кого?

– У агента Соколова?

– Не знаю, какая-то русская. Спроси у Сэма: он точно уже разнюхал всё о ней и о новом защитнике.

***

После сытного ужина у родителей, неприятного разговора с отцом и милой беседы с мамой, которая в очередной раз пыталась выяснить, есть ли у меня постоянная девушка, я, уставший, приехал домой.

– Золотова Эльвира… – я проговариваю ее имя и понимаю, что полное ей идёт куда больше, чем милое Элли.

По дороге домой я позвонил своему менеджеру Сэму и попросил узнать всё, что он знает об агенте Соколова. Его удивило, что я спрашиваю не о самом Соколове, но дело в том, что об этом подонке я узнал всё, что мне нужно ещё год назад.

Посмотрим, кто ты такая Золотова Эльвира. Я ввожу в Google её имя и удивляюсь, сколько на неё материала. «Выдающаяся», «Главная конкурентка Мэган Паркер», «Соперничество века», «Русская трагедия» – пестрили статьи, описывающие её прошлое. Она была выдающейся фигуристкой и главной претенденткой на олимпийское золото в 2014 году. И тут у меня всё сложилось: Мэг, жена Уилсона, олимпийская чемпионка по фигурному катанию – вот откуда они знакомы. Интересно, как они после стольких лет соперничества стали подругами? Я перехожу во вкладку с видео и включаю первое попавшееся.

Юная Элли выезжает на центр льда, на ней сверкающий чёрный комбинезон с асимметричным развивающимся декором. Она спокойна и уверена, ей от силы восемнадцать, а я уже вижу эту сносящую все на своем пути силу.

– А ты почти не изменилась, Элли. – Я будто пробую её имя на вкус, и мне безумно нравится: мне, чёрт возьми, она вся очень нравится.

То есть, точнее, она мне на экране нравится. Как фигуристка! А вы что подумали?

Элли начинает с замысловатых движений, разгоняется и делает первый прыжок, затем быстро крутится вокруг свой оси, снова разгоняется, поднимает ногу на сто восемьдесят градусов и, не меняя позы, плавно не переходит в какой-то новый элемент.

Я никогда не был поклонником фигурного катания, но, кажется, сейчас им стал. Смотрел на её выступления как замороженный, не в силах оторвать взгляда от искрящихся глаз, гибкой фигуры, смертельных прыжков, которые даже для меня, хоккеиста, казались чем-то нереальным.

Она невероятно красива и абсолютно в своей стихии.

– И как же тебя занесло в агенты? – говорю себе под нос, пролистывая её фотографии.

Попытался найти больше информации, но в свободном доступе было невероятно мало. Даже о её семье ничего не известно, только то, что она из Нижнего Новгорода. Какой-то знакомый город, будто я раньше уже слышал о нём.

Продолжаю смотреть видео её спортивной карьеры: вот она выигрывает золото на Чемпионате Европы и под песню Everybody wants to rule the world будто и правда заявляет права на этот мир. Смотрю ещё пару выступлений и интервью, пока не дохожу до того самого рокового прыжка, на котором ее карьера оборвалась и, могу предположить, навсегда разбилась мечта всей жизни.

Я завожу курсор к треугольнику и включаю запись.

Elvira Zolotova, Russia…

Глава 12. Она напоминает дом

Антон.

– Стив, мне не пять лет, всё будет нормально… да, я понял! Тебя не упоминать. Всё, давай! – Я выключаю телефон и сажусь в такси из аэропорта.

Мой новый временный агент, некая Элли, уже в Торонто согласовывала последние нюансы сделки, пока я закрывал дела в Нью-Йорке и отыгрывал последние обязательные игры сезона.

Голова раскалывается: всё, чего хочется – это завалиться в отель и выспаться, но я пообещал явиться на встречу в клуб – всё-таки решают вопрос о моём переводе – это мне нужно не меньше моих агентов и самому клубу, с позором вылетевшему из плей-оффа из-за дырявой защиты.

– Понабирают по объявлению, – ругаюсь я по-русски.

– Вообще-то у меня стаж 20 лет за рулём, – отвечает мне таксист на идеальном русском.

– Простите, я не вам. – Я улыбаюсь: всегда радует, когда слышу русскую речь, напоминает мне дом, где я не был уже десять чёртовых лет. – Вы из России?

– Ереван – уточняет таксист.

– Армения. – Я киваю – Давно здесь?

– Уже около пятнадцати лет, – улыбается он. – Я вас знаю, вы хоккеист, да?

– Да, Антон, очень приятно.

– Нарек, – представляется таксист. – Вы сюда отдохнуть или по делу?

– Планирую переехать, как у вас здесь?

– Мне очень нравится, будете играть за Торонто?

– Хотелось бы, болеете за них?

– Честно сказать, я смотрю русский хоккей, но за играми кленовых листов всё-таки иногда поглядываю: не жить хоккеем просто невозможно, когда ты живет в Канаде.

– Вы правы. – Я улыбаюсь и уже в который раз ловлю себя на мысли, что именно такие простые разговоры со случайными людьми делают мой день в сто раз лучше, чем забитая шайба и море оваций после выигранного матча. Через час мы подъехали к ледовому дворцу.

– Нарек, а не дадите ваш номер телефона? Мне, может, понадобится такси с проверенным человеком?

– Конечно, Антон. – Он протягивает мне визитку, которую я фотографирую, и, оставив ему щедрые чаевые, выхожу из машины.

***

– Антон, добрый день! Я Джон, директор клуба. – Мужчина в костюме встречает меня в коридоре офиса клуба и пожимает руку. – Проходи в кабинет, твой агент уже там. Я вместе с представителем совета директоров подойдём через 5 минут.

– Приятно познакомиться! Спасибо!

Я открываю дверь офиса, и мой взгляд сразу сталкивается с роскошной женской фигурой, обрамлённой шёлковой рубашкой жемчужного цвета. Талия подчёркнута широким поясом от чёрных брюк, и, несмотря на то, что они расширяются сразу от бедра, всё равно прорисовывается округлённая накачанная задница. Ничего себе, Стив забыл упомянуть, что мой новый агент «ходячий секс»? Я не вижу лица, так как девушка стоит спиной и наблюдает за тренировкой команды через панорамные окно. Она держит руки в карманах и даже не оборачивается на звук открывающейся двери.

– Приветствую, Элли! Ну, вот мы с вами и встретились. – Я вальяжно приземляюсь за длинный стол переговоров и жду, пока девушка повернётся и покажет своё лицо.

– Ты прав, Соколов, десять лет понадобилось, чтобы наконец-то встретиться, – отвечает она по-русски голосом той, которую я думал, уже больше никогда не увижу.

Эля? моя Эля! Моя принцесса! Первая и, наверно, последняя, в кого я отчаянно влюбился. Ведь после неё я больше ни к кому ничего подобного не чувствовал. В одну секунду из комнаты будто выкачали весь воздух: всё перед глазами размылось, кроме её совершенного силуэта. Она другая: взрослая, уверенная, раньше у нее была миловидная красота, а сейчас она агрессивно красивая. Спортивному стилю Принцесса теперь предпочитает строгие брюки, дорогие блузы и каблуки. Одно не меняется – плотно собранные волосы, как вечное обещание держать всё под контролем. Она теперь девушка из высшего общества: идеальная причёска, макияж, а губы… Я помню их вечно обветренными и покусанными, ведь всё своё время она проводила на льду, но сейчас они будто бархатные, покрыты глубоким бордовым оттенком с безупречным контуром. Сегодня её стихия – вот такие офисы с кожаными креслами, дорогой кофе и большие деньги.

Что же с тобой сделала эта жизнь, Эля? Я усмехаюсь сам себе, потому что меня жизнь превратила вне менее стереотипного подонка, которому сначала вскружила голову слава и деньги, а потом он банально не смог справиться с депрессией.

– Эля? – я тихо проговариваю её имя, всё ещё не веря своим глазам – Ты изменилась.

– Да, годы нас не щадят, – усмехается она и начинает открывать свою папку – Итак, здесь коротко наши ключевые требования, пройдись ещё раз своим взглядом: всё ли тебя устраивает, и я думаю, уже сегодня всё подпишем.

– Ты как здесь? Ты теперь работаешь в Канаде? – Я даже не взглянул на документы, всё ушло на второй план.

– Соколов, не отвлекайся, у нас мало времени.

– Ты… когда сюда перебралась? Как мама? Она с тобой? – Мне было так всё равно на условия: всё, чего я хотел – это узнать побольше о её жизни. Невероятно! Пару секунд назад я был уставшим богатым ублюдком в чужой стране, а сейчас я будто снова наполненный мечтами подросток. Она мне сразу напомнила дом, мою прошлую жизнь и лучшие моменты, которые когда-либо переживало моё сердце.

– Мама умерла несколько лет назад – говорит она ровным голосом и продолжает перебирать документы в папке, хотя я вижу, как она всеми силами пытается скрыть боль.

– Прости, соболезную, она была отличной женщиной, – тихо говорю, чтобы не спугнуть.

– Спасибо…

– Эль, так ты теперь агент? – решаю сменить тему и мягко улыбаюсь.

– Да, я теперь агент.

– А как же фигурное катание? Я думал, ты станешь тренером, будешь растить будущее поколение олимпийских чемпионов?

Она резко вскидывает на меня свой взгляд, и я понимаю, что зашёл на запретную территорию. Я ведь так и не связался с ней после нашего расставания. Обижался, психовал, потом на меня навалились проблемы переезда: новый клуб, новый менталитет и кое-какое знание языка меня сломали, и проблемы личной жизни отошли на второй план.

– Соколов, рада, что у тебя карьера сложилась именно так, как ты мечтал, я выбрала для себя другой путь, а теперь прочитай документ, – строго чеканит, сверля меня ледяным взглядом.

Холодная, чужая, но всё равно желанная. Завожусь, как и десять лет назад, стоит только взглянуть на неё.

– Ладно… – решаю отступить. Временно отступить.

В кабинет входит Джон с двумя мужчинами: я их называю «пиджачки» – именно так на русском, типичные ребята из Уолл-стрит, у которых на первом втором и третьем месте стоит коммерческий интерес, а потом уже все остальные нематериальные ценности.

– Антон, Элли – обращается к нам Уилсон. – Это Майк и Джордан, у них финальная информация от совета директоров.

Я замечаю, что у Джона поменялось настроение: он откашливается и слегка отворачивается, будто не хочет слышать или стесняется смотреть нам в глаза, пока эти двое белых воротничков выкатят нам свой вердикт.

– Очень приятно! – отвечают они по очереди жмут руки мне и Элли. – Мы внимательно ознакомились с вашими условиями и вынуждены не согласиться с некоторыми пунктами. В частности, мы не готовы оплачивать жильё, отпускать более, чем на 3 дня в отпуск во время сезона, и сумма контракта должна быть снижена до 6 миллионов.

– Какого хрена? – вырывается у Элли, что вызывает у меня невольную улыбку: она всегда была бунтаркой, готовой бросится в бой при любых обстоятельствах.

– Что, простите? – вежливо уточняет один из «пиджачков».

Элли опирается на стол руками и, как питбуль, набрасывается на этих придурков. У-ух, ребята, вам конец, моя девочка!

– Я спрашиваю с чего вы решили, что мы согласимся на эти унизительные условия? У вас в офисе сидит лучший защитник НХЛ, а вы предлагаете сумму вполовину меньше заявленной.

– Мы посмотрели статистику и заметили некоторые настораживающие вещи.

– Интересно, скауты из центрального бюро не нашли, а вы, значит, нашли?

– Вы можете отказаться – выдаёт белый воротничок, и я понимаю, что они просто пытаются меня слить. В любой другой ситуации я бы уже встал, послал их на три известные русские буквы и ушёл. Но я не в том положении, чтобы показывать характер: мне нужна эта работа, мне нужно попасть именно в этот клуб. Поэтому я даю возможность своему профессиональному агенту уладить данный вопрос.

– Именно так мы и сделаем! – выдаёт Элли и звонко кидает папку на стол. – Всего хорошего, когда протрезвеете, можете подписать документы в папке: мы птицы не гордые, примем изначально предложенные условия и сделаем вид, что этого разговора не было.

Она уверенной походкой направляется к двери и хлопает меня по плечу, давая сигнал следовать за ней.

– До свидания, – говорю я слегка растерянно: не на такой исход я рассчитывал, но молюсь, чтобы это оказалось частью её стратегии.

***

– Поверить не могу! Что за игру они затеяли? – возмущаясь, она продолжает идти быстрой походкой по коридору.

– Не знаю, но Эля, подожди! – Я хватаю ее за руку, чтобы притормозить немного.

– Элли, – поправляет она меня. Видимо, привыкла к имени на западный манер.

– Ладно, Элли, мне нужен этот контракт! – говорю я, нежно поглаживая её пальчики.

– И что ты предлагаешь? – Она мягко забирает руку и складывает их в защитной позе на груди.

– Мне 6 миллионов хватит.

– Мне не хватит!

– Заплачу сколько скажешь.

– Ты в своём уме? Что тебе так уперся этот Торонто?

– Мне нужна эта работа, это… личное.

Не заставляй меня говорить. Дай возможность узнать тебя. Заново.

– Не хочешь посвятить своего агента? Я не могу играть вслепую.

– Всё, что тебе нужно знать, ты знаешь, Добудь этот контракт для меня. Прошу, – умоляю я свою бывшую. Расскажи мне кто-нибудь, что мы окажемся в подобной ситуации, я бы назвал его сумасшедшим. Десять лет назад я думал у нас будет пять детей: у неё своя школа по фигурному катанию и будем жить мы где-то во Флориде.

– Ладно, но не смей ничего делать за моей спиной. Шесть миллионов – это унижение и откровенный слив.

– Мы получим контракт, но на своих условиях, – говорит она мне уверенным тоном, а потом отворачивает голову и уже себе задумчиво добавляет: – Так даже интереснее.

Она закусывает губу, и я зависаю. Я так давно ни с кем не был, и, что самое дикое, я слишком хорошо помню, как было с ней. Как я кусал эти губы, как стал у нее первым и наивно полагал, что останусь последним.

– Что? – она замечает моё замороженное состояние.

– Ты такая же, как и 10 лет назад, готовая порвать всех на своём пути, – ласково произношу.

– Ну, видимо, некоторые вещи не меняются, – холодно отвечает она, будто выстраивает ледяную стену, через которую я пытаюсь до неё достучаться.

– Как и твоя красота, – говорю, слегка понизив тон.

Она снова впивается в меня взглядом, не смущается, злится.

– Спасибо, – выдавливает она, будто не благодарит, а ставит на место.

– Принцесса… – не дышу, приближаюсь к её лицу в готовности поцеловать.

– Мне пора! – громко заявляет и вбегает в лифт.

Я продолжаю смотреть перед собой, понимая, что много лет назад я потерял что-то больше, чем первую любовь: я потерял себя.

Глава 13. Не открывай глаза

Элли, март 2013 года.

– Плохо, Золотова! Очень плохо! – Противный голос Сенцовой разрезает воздух арены. – Что с тобой? Ты сама не своя всю неделю!

Мягко сказано. После того, как я отшила Антона, моя жизнь стала будто чёрно-белой. Тренировка- дом – тренировка. Уже не радовали ни новые элементы, которые наконец-то стали получаться, ни новая форма, которую мне с таким трудом добывала мама.

– Я попробую ещё раз, – говорю я и возвращаюсь на исходную точку.

Антон перестал приходить на мои тренировки, а я заставляла себя проходить мимо арены, когда знала, что там сейчас тренируется хоккейная команда. Он не должен увидеть, что я жалею и узнать, и тем более понять, что безумно скучаю.

Зачем я ему наговорила все те слова, могла бы донести свою мысль помягче. И зачем вообще нужно было грубить? Мы могли бы стать друзьями. С ним было весело, он научил меня расслабляться, не выносить себе мозг после неудачной тренировки. Да, возможно, он на меня плохо влиял, ведь это из-за него я не высыпалась и бессовестно ела пиццу. Но, с другой стороны, на следующий день я будто порхала: его поцелуи обладали каким-то магическим свойством, они будили в моём теле бабочек и запускали приятное возбуждение.

А что если он больше никогда ко мне не подойдёт? А вдруг он уже нашёл себе кого-то, и я была лишь яркой, а может, и не такой уже и яркой вспышкой в его жизни.

Какая же я дура! Погружённая в жалость к себе, я не замечаю, как плохо отталкиваюсь и очень криво вхожу в прыжок…

– Золотова!

Я запутываюсь в ногах и не успеваю выбросить ступню так, чтобы приземлиться на ноги. Арена кружится вокруг меня, но я это уже не контролирую: всё перед глазами переворачивается, и моё тело стремительно летит прямо в безжалостный холодный лёд. За секунду у меня проносится весь спектр эмоций перед глазами: я вижу уставшую маму, злую Сенцову и улыбчивого Антона.

Чёрт, я ведь так и не сказала ему, что влю…

***

Пик. Пик. Пик.

– Очнись, Принцесса… Пожалуйста, скажи что-нибудь, отшей ещё раз! Скажи, что я тебя достал! Или хочешь, ударь, только не молчи. Малышка! Ты же знаешь, я от тебя не отстану!

До боли знакомый голос нашёптывает мне нежно свои угрозы. Я пришла в себя пару секунд назад, но так и не открыла глаза. Так боюсь открыть и узнать, что больше не буду кататься или ходить, или ещё что похуже. Хотя что может быть хуже? Смерть? Там, на небе, мне было бы уже все равно.

– Эля, я знаю, тебе плевать на меня, но я… я не понимаю, как выбросить тебя из головы. С момента нашей последней встречи я сам не свой. Ты мне нужна! Хотя бы на расстоянии. Не смей сдаваться, слышишь! Встань и врежь мне, в конце-то концов!

– Соколов, если ты сейчас не заткнёшься, именно это я и сделаю, – шепчу я, всё ещё держа глаза закрытыми.

Я чувствую, как он обхватывает мою руку своими тёплыми огромными ладонями и начинает целовать каждый пальчик.

– Привет, Принцесса! Я знал, знал, ты там! – тихо радуется он, и я чувствую его шершавые пальцы у себя на щеке.

– И тебе привет…

– Не хочешь открыть глаза?

– Нет.

– Боишься увидеть лучшего парня в мире и влюбиться? – я хоть и не вижу его лица, уверена, он сейчас включил свою коронную улыбку, срывающую трусики у всех девчонок в радиусе километра.

– Боюсь, что у меня теперь повреждены ноги или руки, или что-то ещё, из-за чего я не смогу больше кататься.

– Ты права… – произносит Антон, и всё моё тело напрягается, покрываясь холодным потом. – У тебя и правда повреждено одно место, которое уже не вылечить…

О, Господи! Нет! Пожалуйста, не произноси этого! Я не хочу знать, что я теперь инвалид, и все мои мечты рассыпались как пыль.

– Золотова! – Антон снова зовёт меня, прижимая мою руку к своей груди – Ты стукнутая на всю голову, но хорошая новость в том, что лёд любит сумасшедших. – Соколов начинает ржать.

– Придурок! – Я расслабляюсь, но всё еще держу глаза закрытыми. – У меня ноги на месте?

Слышу, как Антон начинает шуршать одеялом, а потом я ощущаю его тёплую руку у себя на голени.

– Что ты делаешь?

– Проверяю твою чувствительность, щекотки боишься? – Он спускается до щиколотки и начинает щекотать мне ступню.

– Ладно, ладно, верю! – пищу, вырывая ноги.

– Открой глаза.

– Руки на месте?

– Совершенно. Точно. Да.

– А ходить я могу?

– И бегать…

– А кататься?

– Золотова, открой глаза!

– Нет!

– Да!

– Не могу!

– Сама напросилась!

Чувствую его щетину, приятный мужской парфюм и тёплые мягкие губы, бережно исследующие мои сухие. Этот парень знает, как сбить меня с толку. Как же я скучала и как могла так долго находиться без его прикосновений. Спустя миллисекунду я отвечаю на поцелуй, обхватываю ладонями его лицо и жадно врываюсь в его рот. Мне мало.

– Принцесса, пожалуйста, остановись, – шепчет он, задыхаясь. – Мы в больнице, помнишь?

– Откуда я знаю, где мы, может, я вообще умерла, и это всё фантомные боли.

– Ты совершенно точно жива, как и мой член в джинсах.

– Фу, Соколов! – Я смеюсь.

– Открой глаза.

– Я боюсь, что всё исчезнет.

– Я не исчезну, – тихо шепчет мне в губы – Обещаю!

И я решаюсь, взмахиваю ресницами и сталкиваюсь с лазурной волной его глаз. Он улыбается, а я превращаюсь в желе. Всё ещё здесь, всё ещё мой.

Я чувствую, как подступают слёзы, и чуть слышно выдавливаю из себя:

– Я думала, что ты уже не подойдёшь ко мне.

– Я так и планировал, но, когда увидел, как ты летишь головой в лёд, тут же забил на гордость и обещания себе не подходить к тебе. Я так испугался, Принцесса.

– Ты был там?

– Да, я всегда был: просто прятался, чтобы ты не видела моей слабости.

Я хочу снова наброситься на его губы, но нас прерывает врач, громко и наигранно откашливается, чтобы заявить о своём присутствии.

– Не хотелось бы вас прерывать, голубки. Но вам, молодой человек, было запрещено оставаться в палате на ночь.

– На ночь? – Я испуганно смотрю на Соколова. Не ожидала, что провалялась без сознания больше часа. Возможно, я вообще в коме была, и сколько?

– Я была в коме?

– Нет, Эльвира, вы получили ушиб головы, но ничего серьёзного – лёгкое сотрясение. После того как мы обработали рану, вы крепко уснули. Полагаю, это случилось не столько от удара, сколько из-за переутомления и лекарств.

– А почему ты со мной говорил так, будто я могу не проснуться? – бью Антона в плечо.

– Решил добавить трагичности ситуации? – хихикает засранец.

– Ты что, сериалов пересмотрел?

– Так, всё, Антон Владимирович, покиньте, пожалуйста, палату: нам нужно осмотреть вашу девушку.

– Я не его девушка! – фыркаю я.

– Опять, двадцать пять… – Антон стал запрокидывать голову вверх – Доктор, вколите ей что-нибудь, чтобы она перестала забывать своего мужа.

– Очень смешно! – Я складываю руки на груди и показываю ему язык.

Антон доходит до двери, но резко порывается обратно и звонко целует меня в щёку.

– Жду тебя на ужин, дорогая.

– Иди уже. – Я смеюсь и понимаю, что Антон снова сделал для меня гораздо больше, чем просто успокоил мое влюблённое сердце: он заставил меня забыть хотя бы на время, что я, возможно, уже никогда не буду прежней. Не буду фигуристкой номер один.

Он заставляет меня улыбаться.

Глава 14. Холодное сердце

Элли.

⁃ Джон, что это было?

Я сижу в офисе Уилсона и подтягиваю свой растворимый кофе с молоком. Они отчаянно его мне заваривают, не зная, что я уже давно пью натуральный.

⁃ Элли, извини, я здесь бессилен. Клянусь, до нашей встречи все были настроены подписать этот контракт на предварительно оговоренных условиях.

⁃ И ты не знал, что они такое выкинут?

⁃ Не знал, – качает он головой.

⁃ Не понимаю, с чего вдруг? Я ещё раз всё перепроверила: его статистика прозрачна как слеза младенца. Условия идентичны тем, что предлагают другие клубы. У вас не всё хорошо с финансами?

⁃ Даже если бы не всё хорошо, я бы тебе не сказал этого, – усмехается Джон. – Но это не так.

⁃ Бред какой-то. – Я начинаю тереть лоб ладонью, пытаясь придумать хоть какое-то разумное объяснение.

Джон уходит в угол кабинета, звонко наливает себе стакан воды, возвращается за стол и вздыхает.

⁃ У меня есть догадка, – выдаёт он, и я понимаю, что всё это время он взвешивал «за» и «против»: рассказать мне или нет.

⁃ И? – давлю я, потому что пауза затянулась.

⁃ Это не профессионально… – теперь он трёт свой лоб и, очевидно, придумывает, как дать заднюю.

/0списали это на обычную стычку на льду между конкурирующими командами, но говорят, их конфликт случился ещё за пределами льда.

⁃ Хочешь сказать, мнение капитана команды настолько весомо, что весь совет директоров его с радостью поддержит? Даже если это очень выгодная и нужная клубу сделка?

⁃ Картер не простой игрок, – аккуратно уточняет Уилсон, и я чувствую, 9 внутри меня напрягается. – Он сын влиятельного бизнесмена, хоккейного фаната, который помогает клубу и имеет влияние на совет директоров.

⁃ Что? Картер Адамс гребаный принц клуба? – я взрываюсь – И когда ты собирался мне сообщить, что этот избалованный индюк сунул свой нос в мои дела?

⁃ Я не связал его конфликт с русским хоккеистом и нашей сделкой. Элли, это всего лишь догадка: может, это вообще не он.

⁃ Чёрт! Если дело реально в этом, то они и правда собираются нас слить, а не снизить цену. – Я хватаюсь за голову и начинаю нервно поправлять свой конский хвост.

⁃ Элли, я тебе это рассказал, как другу, а не как спортивному агенту конкурирующего клуба.

⁃ Я агент вообще не в вашей лиге, расслабься. Мне нужно заключить сделку и упорхнуть к своим медведям с балалайками.

Уилсон усмехается и кивает. Какой бы я стервой ни была в бизнесе, своих людей я не подставляю.

Выйдя из кабинета, я сажусь в машину и еду в отель, где вытрясу из Антона всю правду, и не дай бог, окажется, что он влип в какое-то дерьмо.

***

–Э…Эля? – Соколов без майки в спортивных штанах встречает меня удивлённым взглядом.

Я на пару секунд задерживаю взгляд на его теле. Мне не впервой видеть соблазнительный мужской торс: мои клиенты постоянно пытаются мне его продемонстрировать, но тут другое. Антон никогда не был моим клиентом, он был парнем, которого я искренне любила и хотела. Во всех смыслах хотела.

Элли, это всего лишь мужик, такой же, как и многие! – говорю я себе.

И неважно, что у вас когда-то был секс. Это было так давно, что уже не кажется правдой.

– Привет, нужно поговорить! – Я решительно прохожу в номер, внаглую отодвигая его безупречное тело.

⁃ Тебя не смущает, что я мог быть не один? – смеётся Антон мне в спину, забавляясь моему напору.

– Даже если бы у тебя здесь была оргия, я бы вошла и задала свой вопрос.

– Видишь, цел, не видишь препятствий, – цокает Соколов.

– Это тебе нужно больше, чем мне, поэтому отложи свои претензии и ответь на мои вопросы.

– Ты невероятно сексуальна, когда ведёшь себя так деловито. – Он понижает голос и начинает медленно двигаться ко мне, как хищник.

Мне показалось или в его интонации была нотка флирта и капелька похоти?

– Я невероятно профессиональна и зла, когда меня пытаются смутить или склеить, пока я собираюсь вытащить клиента из задницы!

Антон наконец-то останавливается посреди комнаты, так и не дойдя до меня. В его глазах читается понимание, и он наконец-то кивает.

– Извини, я… я не должен был, ты права. – Он тянется к футболке, чтобы прикрыть свою наготу.

– Что у тебя с Адамсом?

– А что у меня с ним?

– Соколов, не валяй дурака, ты с ним подрался на льду!

– Да, как и каждый второй игрок лиги когда-нибудь с кем-нибудь подрался.

– Что вы не поделили?

– Не поверишь, шайбу. – Он усмехается и складывает руки на груди.

– Небеса! – Я запрокидываю голову вверх, чтобы собрать всё своё самообладание. – Я знаю, что это была не просто игровая стычка.

– Откуда?

– Какая разница? У меня свои источники, выкладывай!

Антон игнорирует меня и проходит вглубь номера, чтобы достать пиво из холодильника.

– Будешь что-то пить? – беспечно задаёт мне вопрос, будто я с ним веду милую беседу о погоде, а не задаю вопросы как детектив на допросе.

– Нет, Антон, давай рассказывай.

– Дело в девушке, – признаётся. – Но это была случайность.

– Ты приставал к его девушке?

– Да, – кивает Антон.

– Спал с ней?

– Нет.

– Когда это было?

– Что-то твои источники плохо работают.

– Они вообще не работают: я взяла тебя на понт, так когда это было?

Антон смеётся и ерошит свою макушку с короткими светлыми волосами.

– Я тебя, оказывается, совсем не знал.

– Вероятно, – безразлично отвечаю и продолжаю давить. – Антон, когда?

– Принцесса, хватит командовать. Я не обязан тебе отчитываться: прошло то время, когда ты могла мной помыкать! – Он повышает голос, и я понимаю, что мы уже не говорим, а кричим друг на друга.

– Серьёзно? Решил поныть?

– Хватит вести себя как стерва!

– Я веду себя как твой агент!

– Я не хочу, чтобы ты была моим агентом!

– Тогда решай свои проблемы сам!

Я уже потеряла контроль над эмоциями: меня раздражает то, что он не слушает, что-то скрывает и постоянно пытается перевести разговор в личное. Я порываюсь к выходу, но он успевает схватить меня за руку и полностью повернуть к себе.

– Почему ты отталкиваешь меня?

Он оказывается слишком близко, я предпринимаю ещё одну попытку вырваться, но Антон решает идти напролом и ловит мои губы своими.

– Соколов! – Я не даю ему ни секунды насладиться поцелуем, толкаю в груди и для пущего эффекта заряжаю звонкую пощёчину: всё мое тело наполняется яростью.

Тишина.

Он в оцепенении сверлит меня взглядом, недоумевая, почему бывшая не бросается к его ногам? Что касается меня, я не собиралась его бить: уже давно простила и отпустила, он просто меня вывел своей безответственностью. Мы громко дышим, анализируя, что только что произошло.

– Прости, – говорю я, поглаживая ладонь, которая продолжает гореть от удара.

– Я, видимо, заслужил, – тихо говорит он, глядя в пол, затем вздыхает и резко возвращает взгляд на меня. – Тебе полегчало?

– Что?

– Ну, мы расстались не очень: ты наверняка придумала сотню способов как меня убить.

– Успокойся, эта пощёчина – не вендетта, а результат эмоционального срыва, к которому ты не имеешь никакого отношения.

– У тебя хоть что-то зашевелилось в груди, когда ты меня увидела?

Он смотрит на меня своими лазурными глазами со вселенской печалью. Было время, когда я мечтала увидеть в нём это раскаяние и желание получить взаимность, но это время прошло. Мне не нужны его подкаты и комплименты, двусмысленные вопросы и оленьи глаза, молящие о близости.

– Нет, Соколов, абсолютно ничего.

Я мягко киваю в знак безмолвного прощания и выхожу из номера быстрым и уверенным шагом.

Взвинченная, злая, я влетаю в лифт и наконец-то выдыхаю. Меня эти хоккеисты сведут в могилу, нужно выпустить пар. Я достаю телефон и ищу ближайший тренажёрный зал.

Anastacia – Left Outside Alone играет в машине, и я невольно улыбаюсь, когда-то я рыдала под эту песню, оплакивая свою первую любовь. Сегодня я под неё улыбаюсь, потому что несмотря на то, что мой бывший всё так же хорош собой, как и много лет назад, я не чувствую, как подкашиваются мои коленки при его взгляде.

Ты победила, Золотова, вот только почему от этого всё равно не радостно?

Глава 15. Ничего не бойся, я с тобой

Элли, апрель 2013 года.

– Соколов, даже не думай!

Я стою у края огромного крытого бассейна, который вместе с баром и SPA арендовала команда Антона в честь попадания в плей-офф.

– Принцесса, – улыбается своей хитрой улыбкой под названием «тебе не убежать», мой до неприличия сексуальный парень в одним шортах-плавках. – Иди сюда.

– Соколов, я только что сходила в душ и нанесла лосьон, если ты… Ай!

И вот я уже лечу в голубую бездну бассейна, зафиксированная в смертельной хватке мускулистого хоккеиста. Не успеваю набрать воздуха и глотаю хлорированную воду. Это всё происходит за каких-то пару секунд, Антон быстро всплывает, всё так же крепко удерживая меня спиной к себе. Мне даже смотреть на него не надо, чтобы знать, какое у него выражение лица. Я чувствую его каждой клеточкой своей кожи, клянусь, сейчас этот засранец смеётся, пуская приятную вибрацию по моему телу.

– Я тебя бросаю, Соколов! – ору я, вырываясь. – Или нет, сначала я тебя убью!

– Тише, это же всего лишь вода, – говорит он, пока я барахтаюсь и пытаюсь отплыть от него, но, конечно, это невозможно: я вешу как вся его экипировка, он может скрутить меня до размера шайбы и положить к себе в карман, если захочет.

– Какая же ты скользкая! – ржёт он, утыкаясь носом в мои волосы.

– Да, ладно? С чего это? Может быть потому, что Я В КРЕМЕ? – намеренно выделяю последние слова. И хоть я в бешенстве, эта злость не серьёзная, потому что невозможно сердиться за правду, пока тебя обхватывают эти мужественные загорелые руки, прижимают к твёрдой груди и к шести кубикам живота, которые ощущаешь даже спиной.

– Пусти меня, – вдруг прекращаю трепыхаться и прошу спокойно, но с угрожающей интонацией:

-Не-а, – мямлит он и начинает покрывать шею дразнящими поцелуями.

– Антон… – хныкаю.

– М?

– Ты можешь не делать этого здесь?

– Не могу – Он покусает мочку моего уха, параллельно поглаживая мой живот в опасной близости от трусиков купальника.

– Антон, я же… – начинаю стонать. – Ты чем вообще думаешь? – Моё дыхание сбивается от возбуждения и стыда, потому что он сделал из меня живой щит. Я ведь чувствую его желание в физическом смысле. Такое внушительное твёрдое желание, упирающееся мне чуть ниже поясницы.

– Уверен, ты уже почувствовала, чем я думаю сейчас. – И снова эта заводящая вибрация от его смеха.

– И что делать будем?

– Останешься у меня?

Я каменею. Дело в том, что у нас ещё не было близости, мы много чего попробовали, и все наши, как называет их Антон, детские шалости становятся всё смелее и заходят всё дальше. Но именно полноценного секса у нас ещё не было. Мы даже не ночевали вместе. Я не против всего этого, даже искренне хочу. Просто боюсь. Это впервые, и я не знаю, как поменяются наши отношения после. Мне так хорошо сейчас.

– Принцесса, – пускающий заряд по венам шёпот возвращается меня в реальность. – Я так скучаю.

– Ой, признайся, ты просто хочешь затащить меня в постель, – смеюсь я, будто это не очевидно.

– Кто? Я? – Он игриво корчит удивление. – Как тебе такое вообще в голову пришло? Я просто хочу показать тебе свою коллекцию бабочек.

– Ну, ты бы хоть правдоподобный подкат придумал.

– Ты не поняла про каких бабочек я говорю – тихо щебечет мне в ухо и вырисовывает на моём животе спирали.

– Антон, пожалуйста. – Моё дыхание снова сбивается, и градус нашей химии резко подскакивает.

Я тоже не железная, – шиплю я.

– А я уже было подумал, что железная ты столько меня маринуешь, уже потерял надежду. – Он говорит это шутливой интонацией, но я вдруг чувствую свою вину: неужели я и правда слишком затянула?

– Почему ты тогда не уходишь от меня?

– Потому что люблю. – Он говорит так просто, будто это само собой разумеющийся факт, будто не главные слова, которые должны сказать друг другу влюблённые.

Или для него это было всегда понятно?

– Не смешно! – Я снова превращаюсь в неподвижное бревно.

– Я и не смеюсь, – произносит с лёгким удивлением. – Почему тебя это так удивляет?

– Я просто не думала, что ты сообщишь мне об этом так.

– Как? Ладно, согласен: нужно было подождать, пока включится на фоне романтичная музыка, мы будем смотреть друг на друга минут 15, а потом я буду долго-долго решаться и на выдохе произнесу этих три заветных слова.

Я щурюсь, а потом начинаю истерично смеяться.

– Не знала, что ты такой фанат турецких сериалов!

– Мой любимый жанр, – он подхватывает меня на руки и выносит из бассейна.

– Ты что творишь?

– Несу снимать сцену 18+. Знаешь, я ведь ещё и поклонник порно.

– Хорошо, что не фильма «50 оттенков серого»

– Не любишь боль, детка?

– Не люблю красное, – вторю ему, за что получаю сочный хлопок по заднице.

– Ай! Соколов!

– Да, Соколова?

– Это что ещё за новое прозвище?

– Привыкай, ведь после сегодняшней ночи я буду обязан на тебе жениться.

***

Это не любовь. Сумасшедшая ревность, безумные поступки, признания под романтические треки или поцелуи под луной – это не любовь. Любовь гораздо глубже, ярче, невероятнее. Любовь – это когда ты чувствуешь его закрытыми глазами, спиной, на другом конце страны. Когда жаждешь его победы не меньше, чем своей. Когда бежишь, подпрыгивая, на встречу с ним, как ребенок. Когда по телу бегут мурашки только от его взгляда, и ты боишься его прикосновений, потому что перестаёшь контролировать своё тело.

Любовь – это мурашки. Мурашки – это он. Он во всём: внутри, под кожей, в сердце, в моих жестах, словах, дыхании. Мне иногда кажется, что он поселил внутри меня какой-то чип, который начинает вибрировать и пускать ток по артериям, стоит ему оказаться где-то поблизости.

– О чём думаешь? – Тихий вопрос Антона вырывает меня из девичьих размышлений.

Мы лежим в его постели, запутавшись в шёлковых простынях жемчужного оттенка. Я обнаженная, приятно уставшая, с раскрасневшимися щеками от его щетины и парочки оргазмов, которые, как я читала, невозможно получить в первый раз. Антон, полусидя, играется с моими волосами, а я, расположившись между его ног и раскинув свои волосы по его груди, стыдливо прикрываю наготу шёлком и думаю о том, что, если он позовет меня замуж, я, не задумываясь, соглашусь.

– Принцесса, ты здесь? – Его грудь дрожит от смеха под моей головой. – Я надеялся лишить тебя дара речи, но не в буквальном смысле, а так, на пару минут, чтобы потешить своё самолюбие.

– А мне тебя не судьба лишить? – вдруг подскакиваю я, осознавая, что Антон прекрасно знает, как доводить девушек до состояния абсолютного счастья, но знаю ли я? И сколько мне понадобится времени, чтобы научиться, да, и успею ли я стать для него незаменимой в постели? Или наскучу, и он захочет чего-то новенького.

– Не понял, – сводит он свои брови и тянется к моему лицу, чтобы убрать прядь за ухо.

– Я ведь просто лежала и стонала, а ты… ну, тебе наверняка хотелось бы.

– Чего?

– Не знаю! Какие там трюки нужно уметь делать в постели, чтобы парни тоже лишались дара речи?

– Хм, ну можешь попробовать прыгнуть тройной Аксель?

– Я серьёзно, Соколов! – шлёпаю его по плечу.

– Да, я не договорил. Можешь прыгнуть и в шпагате приземлиться на мой…

– Всё, я пошла! – Я порываюсь вылезти из пастели, изображая из себя обиженную.

– Всё-всё, я больше не буду. – Он накрывает меня своим телом, и я оказываюсь прижата всей его грудой мышц. Затем переворачивает меня на спину, но продолжает нависать надо мной.

– К чему эти вопросы, Эля?

– Да просто пытаюсь просчитать, как скоро я тебе надоем.

– Никогда!

– Ну прям…

– Я всегда буду с тобой, – он наклоняется и начинает нежно водить губами по моим. – Принцесса, я люблю тебя: с тобой у меня лучший секс, лучшая ночь, лучшая жизнь. Я люблю тебя так, что дышать сложно, мне даже всё равно, любишь ли ты меня, потому что просто твоё присутствие делает меня самым счастливым парнем на свете, а твоё признание, боюсь, и вовсе разорвёт мне сердце.

Я смотрю на него влюблёнными глазами. И этого парня называют «русской глыбой льда»? «Айсбергом»? Нет, это самый чуткий, нежный, прекрасный мужчина на свете. Он мой чемпион и я…

– Я люблю тебя! – выпаливаю на одном дыхании.

– Тогда ничего не бойся, Эля, я с тобой.

Он накрывает мои губы в чувственном поцелуе, а я окончательно отпускаю себя, отдаю ему своё сердце в полной уверенности, что он его сохранит.

Глава 16. Несломленная птица

Картер

– Напомни, почему мы здесь? – спрашивает мой друг Курт, забирая полотенце и ключи от раздевалки у девушки на ресепшене.

– Мне нужно выпустить пар, а тебе согнать жиры: мне кажется отличный план.

– Вообще-то, когда к тебе прилетает твой лучший друг с другого конца света, вы обычно идёте напиваться в бар, а не таскать железо, – смеётся он.

– Ты сам просил меня затащить тебя в зал, как только мы увидимся, вот мы увиделись.

– Кто ты и что ты сделал с моим другом? С каких пор ты так внимательно меня слушаешь.

– Может, я взрослею?

– Не говори глупости.

Я громко смеюсь и закидываю свою руку на его плечо.

– Давай рассказывай, как там твоя медицинская практика? Всех футболистов вылечил?

Курт, как и я, раньше занимался хоккеем, но полученная однажды травма значительно повлияла на его эффективность в игре. Тогда он увлёкся медициной и выучился на спортивного травматолога. Он всегда был тем, кто быстро увлекается и перегорает. Особенно это касалось женщин. Однако медицина, кажется, единственное, что его зацепило достаточно сильно. Год назад он улетел в Манчестер – работать с лучшими футболистами мира.

– Их всех вылечить невозможно! Честно говоря, я всегда считал, что хоккей опасный спорт: думал мягкая трава не сравнится с беспощадным льдом. Но знаешь, я ошибался. Эти талантливые придурки умудряются ломать и сворачивать себе кости в таких местах, о которых я даже не подозревал.

– Хочешь сказать, это мы слабаки? – Я наигранно обижаюсь и становлюсь в боксёрскую стойку, будто прямо сейчас хочу доказать ему обратное.

– Хочу сказать, что футбол, не поверишь, тоже спорт, – смеётся Курт, так как обычно в Канаде и США футбол без приставки «американский» не считается видом спорта. Нет, конечно, мы его признаём и не отрицаем его существование, но на уровне общества он непопулярен, поэтому хоккеисты часто смеются, делая вид, что даже не слышали о такой игре.

– Не говори глупости, – возвращаю его же слова и немного копирую интонацию.

***

После часовой тренировки в зале мы заходим в бар клуба, чтобы взять ещё воды. Мой взгляд сразу цепляет симпатичная брюнетка, сидящая на высоком стуле у барной стойки: она потягивает какой-то спортивный коктейль и залипает в телефоне.

– Типичная картина, – замечает Курт, куда я смотрю, и комментирует: – Такая вся «я пришла заниматься, но на самом деле сделаю пару фотографий в социальную сеть и покручу своим, и без тренировок, безупречным задом».

– Думаешь, она из таких? – смеюсь я, а сам не могу оторвать от неё взгляд: она мне кого-то напоминает или, может, знакомая. Не могу избавиться от чувства дежавю.

– Похожа, слишком ухоженная для той, что пришла работать, а не красоваться.

Затем мой друг хлопает меня по плечу и направляется к ней.

– Ты что задумал? – спрашиваю я.

– Пойду познакомлюсь, не всё же с тобой тусоваться, а я, может, соскучился по женскому теплу. – Он подмигивает и подходит к красотке.

Я фыркаю и отворачиваюсь к автомату с водой.

– Прости, английский не мой родной язык, не мог бы ты повторить?

Ведьма? В секунды все пазлы в голове сложились. Тут же неуместно всплывает обтянутая джинсами её дерзкая задница, высокий хвост и спортивное прошлое, видео с которым я пересматривал несколько раз.

– Спрашиваю, как тебя зовут, увидел тебя и не смог отказать в удовольствии познакомиться.

Курт ещё никогда так меня не бесил. Что за подкат из девятнадцатого века? Или это он этих чопорных замашек нахватался в Англии?

– С какой целью? – спрашивает Ведьма.

Конечно, ей не нравится его заход: сейчас она его пошлёт. Пошлёт ведь?

– С целью пригласить тебя на свидание, – не унимается этот мартовский кот, а я всё так же как шпион продолжаю стоят к ним спиной и подслушивать.

– Ты хоккеист?

– Неожиданный вопрос, – смеётся мой друг. – Нет, сейчас нет, я врач. А что?

– Не хожу на свидания с хоккеистами, – мило отвечает она.

Что? У неё табу на хоккеистов? Мой мозг неправильно воспринимает данную информацию, совсем неправильно. Но всё, о чём я могу думать, – это о том, как вероломно заставлю нарушить её своё правило. Как заставлю кричать от удовольствия и молить о продолжении. Не ходит она на свидания с хоккеистами. У меня побежит!

– Я Элли, очень приятно!

КАКОГО ЧЁРТА?

Я слышу этот обманчивый ангельский голосок, на который уже один раз повёлся в нашу первую встречу. Никуда она не пойдёт! Хотя, чего я переживаю: её зовёт мой друг, я придумаю как отговорить, и она останется ни с чем.

Они обмениваются контактами и когда я слышу, как она прощается, спрыгивает со стула и направляется в сторону тренажёрных залов, наконец-то выхожу из прикрытия.

– Горячая штучка: оказывается, она здесь…

– У неё боксёрские перчатки? – Я смотрю ей вслед, наблюдая, как она покачивает перчатками в правой руке.

– Похоже, я ошибся, – улыбается Курт. – Она пришла реально тренироваться, но попка у неё…

– Всё, пошли! – перебиваю и хлопаю его по спине. Не то, чтобы я ревновал, просто эта попка уже занята, мой друг. Я увожу его в раздевалку, а сам под предлогом того, что забыл телефон в баре, возвращаюсь, чтобы осуществить свой гадкий, достойный удара в лицо, план.

Вся эта ситуация достойна анекдота, я уже второй раз лезу к одной и той же девушке, сразу после того, как её пытается склеить мой друг. Чувствую, это закончится плохо. Очень плохо.

***

Прошло десять минут. Десять чёртовых минут я смотрю на хрупкую изящную девушку, которая с остервенением колотит грушу. Кто ты, Элли из России? Она не сломленная птица, как мне показалось, когда смотрел видео с её падением, не обделённая мужским вниманием стерва, у которой из развлечений только работа и вино с попкорном. Она умеет флиртовать, умеет наслаждаться компанией мужчин. А ещё она, вашу мать, боксирует! Профессионально!

С каждым ударом она будто кричит этому миру о своей силе, пытается доказать: ничто и никто её больше не ранит, не сломает. Я зависаю на ней, слежу за её движениями не в силах прервать этот монолог, свидетелем которого должна быть только боксёрская груша.

– Что у тебя в голове, Чемпионка? – шепчу я в стекло, через которое наблюдаю за лучшим зрелищем. Она невероятно красива в своей борьбе. В тёмном обтягивающем костюме с открытым животом и развевающимся бесконечным хвостом, который пускает шоколадные волны от её яростных ударов. Красные перчатки, как сигнальные фонари, контрастируют в полумраке пустого зала, будто предупреждают таких, как я: Осторожно, эта девушка может убить за своё сердце.

Я достаю телефон и делаю быструю фотографию её силуэта, вырисовывающегося на свету от одинокого окна с врезающейся рукой в беспомощную подушку для битья.

– Надо же, какие люди? Следишь за мной? Не всё успела выяснить? – захожу я с беспечным видом и саркастичными подколками.

Она кидает на меня мимолётный взгляд и продолжает своё занятие.

– Ты не в самом выгодном положении, чтобы меня злить, Адамс!

– Не в настроении? А что так? Обломалась сделка? – Я обхожу её и придерживаю грушу, чтобы она не так трепыхалась от её ударов.

– Ты бессмертный? – Ведьма останавливается и смотрит на меня уже знакомым яростным взглядом. Боги, как же я хочу увидеть этот взгляд во время секса.

– Что? Сделаешь меня своей грушей?

– Я нежных принцев, не умеющих решать свои проблемы без папочек, не бью.

– Не понимаю тебя, – смеюсь я, хотя признаю, она меня задела.

– Я знаю, что это ты влез в мои дела. – Она тычет в меня перчаткой. – Вот просто интересно: тебе что, заняться нечем больше, кроме как показывать свою маскулинность, лишая и клуб, и свою команду сильного игрока?

– Серьёзно? Сильного игрока? – Я закипаю от злости: видимо она не знает о нашем конфликте. – Ты знаешь, что сделал твой сильный игрок?

– Да, и что? Это повод бежать к папочке и плакаться? – Она всё больше меня раздражает.

– Ну может у вас в России это нормально, что в хоккей играют насильники, но извини, мы здесь такого не приемлем! – почти кричу ей в лицо.

Она уже открывает рот, чтобы кинуть в меня очередную язвительную реплику, но тот же осекается в удивлении. Она не знала.

– Антон не мог… – тихо произносит в шоке.

– Плохо воспитываешь своих клиентов, милая, – пытаюсь уколоть её, но тут же жалею, эта информация действует на неё более губительно, чем я мог предположить. Она отходит на шаг и рассеянно начинает снимать перчатки.

– И… и как это случилось? Точнее… Да, нет! Не может быть такого! – Она срывает перчатки и с гневом швыряет их в пол, хватается за голову, прилизывая несуществующие «антенны» на голове.

– Он опоил её наркотиками, а потом воспользовался, – говорю я и чувствую противный привкус во рту, будто снова переживаю тот день. – Со стороны, может, это и не выглядело как изнасилование, но она это сделала точно не по собственной воле – у меня есть результаты анализов.

– Я не буду верить тебе на слово – качает она головой. – Мне нужны доказательства!

– Я тебе их скину, давай номер.

Честно сказать, я не собирался никому ничего доказывать, тем более Ведьме, решившей со мной посоревноваться в упорстве, но почему-то сейчас, мне стало важно, чтобы она мне поверила. То ли от её неподдельно искренней реакции, то ли от того, что я хочу получить её номер или найти повод с ней ещё раз поговорить или хотя бы, поругаться.

Она вбивает свой номер в мой телефон, а я бессовестно рассматриваю её шею, по ней медленно бежит капелька пота, и у меня формируется слюна от желания словить её языком. Я незаметно наклоняюсь к ней.

– Как записать? – спрашивает она, смотря в телефон.

– Ведьма, – улыбаюсь и жду, что она поднимет голову и расстреляет меня своими огненными глазами.

Но она не делает этого: усмехнувшись, начинает вбивать «Ведьма» в строку с именами. Я опускаю взгляд на её руки и, видимо отключив мозг полностью, касаюсь её костяшек. Нежно провожу по ним большим пальцем: они перебинтованы, но я знаю, что всё равно болят. Аккуратно беру её правую руку в свою ладонь, оставляя свой телефон в левой. Не смотрю: знаю, что её брови уже взлетели вверх и, скорее всего, она в полном непонимании пытается просверлить во мне дыру взглядом. Рассматриваю её изящные пальчики с коротким аккуратным маникюром, которые никак не вяжутся с грубыми бинтами. Начинаю разматывать руку, и жду что она вырвет её сейчас и задушит меня этими белыми лентами. Но нет, позволяет, не дышит, но позволяет вторгаться мне на её территорию.

Почему? Тоже это чувствует?

Бинты падают на пол, и я касаюсь слегка сбитых костяшек.

– Зачем тебе это? – хриплю, нежно поглаживая кисть.

– Ч-что?

– Зачем такой хрупкой девушке такой грубый спорт?

– Снимаю стресс, – выдавливает она.

– Я знаю способы получше, – решаюсь посмотреть ей в глаза.

– Меня… этот… – каждое слово дается ей всё труднее, ведь я оказываюсь в миллиметре от её лица. – Вполне. – Она смотрит на мои губы. – Устраивает…

Мы пялимся друг на друга как голодные коты на сметану, мне хочется её сжать в объятьях, скинуть не только эти бинты, но и всю одежду, поцеловать каждую ранку, пометить всё её тело собой.

– Хочу тебя поцеловать, – выдаю я, не успевая хорошенько обдумать свои действия. С ней всегда так: я сначала делаю, а потом думаю.

– Я не целюсь с хоккеистами, – гнёт она свою линию, хотя, я уверен, ответит на поцелуй, если я надавлю.

– Тогда придётся тебя трахнуть, – усмехаюсь, будто бы не собирался сделать это изначально.

Она облизывает губы, и я чувствую, как колотится её сердце. Химия. Между нами дикая химия, -она не может этого отрицать. Я порываюсь к её губам, но в этот же момент она…

– Твой телефон, – тычет мне его в грудь. – Скинь всё, что у тебя есть на Соколова: если подтвердится, я самолично закопаю его карьеру.

Ведьма вернулась. Она стремительно поднимает бинты, перчатки и выбегает из зала, оставляя меня с нарастающей эрекцией в джинсах.

***

Я выхожу из здания и иду к машине, которую подпирает Курт, сложив свои руки в защитной позе на груди.

– Нашёл?

– Что?

– Телефон. – Он кивает на аппарат у меня в руке, и я вспоминаю, что именно это сказал ему, чтобы пойти и поприставать к девчонке, которую он пять минуту назад пригласил на свидание.

– Э-э, да. – Я прячу телефон и добавляю: – Извини, что долго: мне позвонил менеджер и пришлось зависнуть с ним на полчаса.

– М-м… – кивает Курт, а потом перестаёт улыбаться и выпаливает: – Я видел вас, Картер!

Так, похоже, я всё же получу в нос. Мой друг продолжает:

– Ты что? Сразу не могу сказать, что она занята? Зачем прятался и выставил меня идиотом?

– Мы с ней не то, чтобы ладим, – поясняю я. – Она просто лезет в мои дела и жутко раздражает этим.

– Непохоже, что она тебе противна. Ты её глазами раздевал.

– Скажем так, она часть моего плана, ни более, – оправдываю я своё влечение к девушке, чью карьеру мечтаю уничтожить.

– Как скажешь, – поднимает вверх руки Курт и проходит к водительской двери. – Поехали – развеемся и найдём мне девчонку, только сразу скажи, если я вдруг выберу ту, с которой у тебя какие-то дела.

– Обязательно! – Смеюсь я и усаживаюсь на пассажирское сидение.

Мы отлично проведём время и, возможно, я даже проведу эту ночь с кем-то горячим. В голове сразу всплыла фантазия брюнетки с высоким хвостом на шпильках. Нет, нет, нет. Я трясу головой, чтобы стряхнуть наваждение.

– Мне нужна блондинка! – выдаю я резко.

– Как скажешь, друг, – ржёт Курт, похлопывая меня по плечу.

Глава 17. Полное затмение сердца

Элли.

Я сижу в номере отеля в спортивном костюме, ем M&M`s и изучаю биографию Картера Адамса. Несмотря на то, что он золотой мальчик, не могу не восхититься его мастерством и техникой на льду. Он непредсказуем: впервые я не могла просчитать игрока, не понимала до последнего, зачем он делает некоторые действия и пасы, пока шайба, наконец, не оказывается в воротах. Также он, несмотря на то, что является абсолютной звездой на льду, играет за команду. Часто отдаёт шайбу игрокам, находящимся в более выгодном положении: ему не нужна персональная слава, ему нужен командный результат.

Похвально, Адамс!

Будь он не таким засранцем, я бы с радостью с ним поработала. Хотя зачем я ему нужна? Уверена, его армия менеджеров выбивает ему самые сладкие контракты и условия, а он только пальчиком тыкает, от кого бы хотел получить очередной миллион.

– Что же у вас произошло? – говорю себе, листая статьи в интернете по запросу личной жизни Картера. Я тянусь за телефоном, чтобы набрать Косте, которому дала задание нарыть всё, что сможет об их конфликте с Соколовым.

– Привет, нашёл что-то по Соколову и Адамсу? – сразу задаю вопрос, как только слышу невнятное мычание от своего ассистента.

– Эльвира Андреевна, вы в курсе, который сейчас час? – мямлит Костя, саркастично называя меня по имени и отчеству, и я вспоминаю, что в Москве сейчас около трёх ночи.

– Не ной: ты всё равно не ездишь в офис, пока меня нет.

Да, я стерва, и никогда не признаю, что не права.

– Я немного нашёл, решил отправить как будет что-то стоящее.

– Что нашёл?

– Картер встречался с некой Дайаной Фостер, но я не знаю, из-за неё ли был конфликт: они знакомы ещё со школы. Насколько высока вероятность, что это она была его последней девушкой: как правило, такие парни, как он, часто меняют их.

– Если это была его первая серьезная любовь, можно понять, почему он так остро реагирует на Соколова, – рассуждаю я вслух.

– Дайана, судя по социальным сетям, живёт в Монреале, – зевая, отвечает Костя.

– Адрес известен?

– Пока не выяснил, но могу попробовать узнать.

– Ты моё чудо!

– Но не сейчас: сейчас я хочу спать, Босс.

– Кто я такая, чтобы тебе запретить, – смеюсь я и прощаюсь со своим гениальным ассистентом.

Надо бы выписать ему премию.

Я мысленно возвращаюсь в боксёрский зал, и по моему телу бегут мурашки. Такое количество эмоций за каких-то пять минут.

Сначала я была шокирована тем, что Антон может оказаться таким ублюдком, который подсыпает наркотики девушкам. Но ведь это вообще нелогично! Он красив, богат, успешен и чертовски обаятелен, ему не нужно никого принуждать: любая была бы готова провести с ним ночь. Другой вопрос, что у той девушки был Адамс, не менее привлекательный, сексуальный…

Чёрт! Тут на меня накатывают воспоминания его странного поведения. Ну, как странного? Он просто начал меня клеить, что понятно, думает я поплыву от его внимания, расслаблюсь, влюблюсь и отступлю. Я прекрасно знаю его намерения, когда он перестаёт со мной ругаться и начинает флиртовать. Вот только есть одна большая проблема – я не могу ему противостоять! Знаю, что делает это неискренне, но всё равно наслаждаюсь его прикосновениями, знаю, что нужно остановить, но позволяю ему заходить всё дальше и дальше.

Так было в нашу первую встречу и так случилось в зале, когда он ни с того ни сего взял мою руку в свои и бережно стал разматывать бинты. Стыдно признаться, но я тогда захотела быть привязанной этими бинтами к кровати. Его кровати.

«Привет, Ведьма»

– О, Господи! – Я подпрыгиваю на месте, пугаясь внезапного звука пришедшего сообщения.

Лёгок на помине. Я решаю опустить приветствие, чтобы наша переписка ни в коме случае не перешла на флирт.

«Ты готов скинуть мне доказательства?»

«Я готов тебе их лично показать, отправлять такое я не буду»

«Зачем тогда брал номер?»

«Чтобы договориться о встрече»

«Хорошо, давай в 19.00 в кофейне возле ледового»

«Я не хочу обсуждать такие вещи в месте, где тусуются репортёры и фанаты»

«Тогда напиши где и во сколько!»

«В 19.00 я буду у отеля»

«И?»

«И поедем, прокатимся в одно место»

«В какое место? Что за секреты, это же не свидание»

«Так, может, устроим?»

«Ты не в моём вкусе»

«Ты тоже»

– Придурок! – Я швыряю телефон на кровать. – Самовлюблённый, избалованный мудак!

Как же он меня бесит – возомнил из себя директора. Но по правде говоря, меня раздражал не столько Адамс, а сколько возможность его правоты и что он имеет полное право срывать мою сделку. Вдруг Антон и правда совершил что-то ужасное, ведь он мог измениться за эти десять лет и стать совершенно другим человеком.

Я хожу из угла в угол, рассуждая, как поступить. Совсем не хочу идти на поводу у этого индюка с клюшкой, позволять водить меня за нос, шантажировать этими анализами и вести себя так, будто я влюблённая в него фанатка. Я хватаю телефон и пишу сообщение.

«В 19.00 у выхода из отеля Интерконтиненталь»

«Не опаздывай»

«Не беси»

***

Это деловая встреча с неделовым человеком, поэтому я выбираю лёгкий спорт шик. Надеваю свои любимые широкие брюки, белые кроссовки, топ, открывающий полоску тела, и укороченный жакет. Волосы в низкий хвост, очки на глаза, сумка хобо в руку. Я осматриваю своё отражение в зеркале, оценивая, не выгляжу ли я так, будто сильно стараюсь?

– Забрать папку с доказательствами и свалить как можно быстрее, – проговариваю себе в отражение. – Хм, звучит просто, осталось выполнить. – Хватаю ключ-карту, телефон и выбегаю из номера.

– Адмас, давай опустим сценарий, где мы орём друг на друга, и сразу перейдём к делу? – С намерением сразу решить наш вопрос я сажусь в его Rangе Rover.

– И тебе привет, Колючка, – смеётся он, поправляя свои солнцезащитные очки на глазах, которые делают его классическим красавчиком из западных фильмов.

– Не хватает только песни Eye of the tiger на фоне…

– Что?

– Что? – переспрашиваю я, надеясь, что не сказала, это вслух.

– Что ты сказала про песню группы Survivor? Это было что-то на русском?

– Она бы подошла тебе, – поясняю я.

– Что значит подошла?

– Ничего, не бери в голову. – Я пристёгиваюсь и меняю тему. – Поехали, здесь стоять нельзя.

– Не хочешь объяснить?

– Нет!

– Нет, так нет, я пытался быть милым.

Он делает вид, что ему совсем не интересно, а мне становится стыдно, что на самом деле я даже не пытаюсь с ним быть милой: набрасываюсь и огрызаюсь, даже когда в этом нет необходимости. Подумав еще пару секунд, я решаю ему пояснить, опустив некоторые подробности моей странной привычки.

– Ты просто мне напомнил Дина из сериала «Сверхъестественное», – выпаливаю в свое оправдание.

– Не смотрел.

– Я тоже, просто там есть фрагмент под песню Survivor – Eye of the tiger.

– А знаешь, кого ты мне напоминаешь?

– Знаю – Ведьму, – безразлично отвечаю я, роясь в своей сумке в поиске телефона.

– Малефисенту.

– Говорю же, ведьму, – усмехаюсь.

– Она стала злой, когда её предал любимый человек… – Он делает паузу, намекая на то, что раскусил меня.

– Иногда женщина злая, просто потому что её собеседник её злит, не более, – саркастично улыбаюсь я, давая понять, что у меня нет никакой душераздирающей истории и разбитого сердца и с ним я такая только из-за него самого.

– Хочешь сказать, ты такая не потому что когда-то какой-то урод не оценил твоих чувств?

– Нет, я не считаю всех мужиков козлами, я открыта для предложений.

– Только хоккеистов считаешь.

– Нет.

– Тогда почему не встречаешься с ними?

– Потому что они мои клиенты и… – Я осекаюсь и резко вскидываю на него взгляд. – Откуда ты знаешь, что я не встречаюсь с хоккеистами?

Он на секунду растерялся, но быстро собрался и выдал вполне приемлемую ложь.

– Ты сказала, что не целуешься с ними и постоянно нападаешь на меня.

– Нападаю? Вообще-то это ты сорвал мне крупную сделку: за такое, скажи спасибо, что я тебя не убила.

– Тем не менее, что тебе сделали хоккеисты?

– Ничего, они мои клиенты или товарищи по команде моих клиентов и в том и другом случае, это выглядит не очень профессионально и может повлечь за собой много ненужных проблем.

– 

Но ведь необязательно встречаться, чтобы насладиться друг другом? – не унимался Картер, и я решила пресечь его поползновения ещё на корню.

– Ты доказательства привёз?

– Да, доедем до точки – покажу.

Оставшуюся дорогу до неизвестной мне точки мы провели в молчании: я злилась из-за того, что он меня привлекает как мужчина, он злился из-за того, что я скрываю это под маской истерички и нападаю на него по любому поводу и без.

– Приехали, Чемпионка! – говорит Картер, отстёгивая ремень.

Чемпионка? В какой момент я перестала быть Ведьмой?

– Собираешься убить меня, а труп сбросить в озеро? – комментирую я место, которое больше подходит для свидания.

На безлюдном высоком берегу озера Онтарио открывается потрясающий вид, и если бы я не была в том настроении в котором была, то искренне бы насладилась пейзажем. Заходящее солнце заливает воду оранжевыми красками, и мне в голову приходит мотив пени Total Eclipse of the Heart Bonnie Tyler. У меня был номер под эту песню для какого-то телевизионного шоу, для него создавался подобный свет, и получалось будто я танцую не на арене, а на безграничном озере во время заката.

– Здесь красиво, – говорю задумчиво, опираясь на капот машины.

– Может быть, включить музыку? – тихо спрашивает Картер, присоединяясь ко мне.

– Не стоит, – остужаю его явно романтичное настроение, любая тема, не связанная с делом, может перелиться во флирт, а он в никому не нужный секс.

– А я всё-таки включу – Картер открывает приложение на телефоне и из колонок автомобиля начинает играть Bonnie Tyler.

Я впадаю в секундное оцепенение. Мы не можем! Не можем же мыслить одинаково? Есть только одно объяснение этому: он видел мои выступления и знает, кем я была в прошлом.

– Элли… – Его дыхание обжигает мне шею, я чувствую, как заведённая за мою спину рука невесомо касается моей талии.

Кажется, он впервые назвал меня по имени.

– Анализы, Адамс, где они? – холодно спрашиваю, чтобы остудить его пыл.

– В машине… – проникновенно шепчет.

Небеса, ну почему он так опьяняюще хорош? Как бы я хотела поддаться искушению и хотя бы ненадолго забыться в объятиях этого засранца.

– Отлично! – я резко встаю и обхожу его автомобиль. – Где?

– На заднем сидении, – отвечает он, разочарованно вздыхая, так и оставаясь сидеть на капоте.

Я возвращаюсь к нему с серой папкой, раскрываю её и раскладываю листы прямо на машине. Внимательно изучаю содержимое. Я не специалист, чтобы точно сказать, что документы не подделаны. Но выглядят вполне реально: живые подписи и печати клиники, о которой я даже слышала.

– Почему везде скрыто имя пациента?

– Потому что это тебе знать необязательно.

– Серьёзно? А как я пойму, что эти анализы принадлежат именно той девушке, которую, по твоим словам, изнасиловал Антон?

– Никак, просто поверь мне на слово.

– Да, ты издеваешься! Зачем тогда вообще предлагал доказательства, если тебе плевать, поверю я или нет? – Я снова начинаю закипать, у этого парня талант.

– По доброте душевной.

– Как её зовут?

– Это неважно.

– Ладно, я сама всё выясню. – Я захлопываю папку, с целью забрать с собой, но Картер быстро выхватывает её у меня из рук.

– И документы я тебе тоже не отдам.

Он точно больной.

– Ну, ты и придурок! – Я пытаюсь выхватить папку, но эта громила в пять раз больше меня. – Да пошёл ты! – кричу, толкая его в грудь.

Резко развернувшись, я достаю телефон из сумки и двигаюсь к дороге, чтобы вызвать такси в эту глушь.

– Ты что задумала?

– Вызываю такси, я с тобой больше никуда не поеду! – огрызаюсь ему через плечо, не сбавляя шаг.

– Вернись в машину – это опасно! Ночь на дворе…

– Отъебись! – кричу я по-русски, показывая ему фак через плечо.

– Это так сексуально, знаешь?

Я еле сдерживаю улыбку, мы ругаемся где-то на окраине Торонто, я его жёстко послала, а он мне говорит, что его это заводит. Извращенец.

– Никуда ты не поедешь! – Картер резко выхватывает телефон и пятится обратно к своей машине.

– Верни немедленно! – Я пытаюсь забрать, но он лишь забавляется со мной как с собачонкой. – Адамс, я и так на грани, клянусь я сброшу тебя с этого обрыва!

– Сядь в машину, Элли, и никто не пострадает.

– Отдай. Чёртов. Телефон.

Я набрасываюсь на него. Это апогей моего терпения. Он довёл меня до точки кипения, я уже за себя не отвечаю, выцарапаю глаза этому пижону, чтобы больше не бесил меня своими похотливыми взглядами.

Я его убью, клянусь, мне бы только…

Глава 18. Я. Её. Уничтожу.

Картер

– Отдай. Чёртов. Телефон!

Чеканит Элли и бушующая злость в её глазах еёе больше распаляет моё тело. Какая же она сексуальная! Отдаю ли я себе отчёт, что все мои действия направлены совсем не на то, чтобы отвадить её от сделки с клубом? Понимаю ли я, что с момента, как я ляпнул про доказательства, то действовал исключительно в интересах своего члена, а не мозга?

Я пересмотрел все её выступления, притащил на закат в своё секретное место и последний час думаю только о том, как хочу увидеть её обнаженной. И пусть ненавидит меня, лупит своими кулачками, да пусть хоть всего исцарапает. Я, кажется, получу о этого только удовольствие.