Читать онлайн Деревенский дневник. Энциклопедия деревенской жизни бесплатно

Иллюстратор Ольга Усачева

© Ольга Усачева, 2024

© Ольга Усачева, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0062-7782-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Болото

Холодная вязкая жижа облепила моё лицо. Еще мгновение, и я захлебнусь в этом вонючем болоте. Ужас сковал тело, и я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже если бы хотела, все равно не смогла бы. Что-то скользкое, но крепкое обвилось вокруг тела, не давая никаких шансов на спасение. Слезы застилали глаза. Я не хочу умирать! С каждой секундой я все больше погружалась в эту чавкающую жижу. Вот уже она стала выше носа. Не дышать! Но легкие изнутри горят, и я вдыхаю вместо воздуха болотную тину…

Я проснулась в своей постели, и судорожно стала хватать ртом воздух. На языке и в носу я все еще чувствовала вкус затхлой болотной воды. Подушка мокрая от пота и слез, видимо я плакала не только во сне.

Боже, как мне надоел этот сон! Сколько можно?! Вот уже месяц, как я каждую ночь тону в этом треклятом болоте. Я уже и снотворное пила, и старалась не спать. Но все равно, как только я погружалась в сон, мой кошмар снова убивал меня.

Вчера я напилась в драбадан с Маринкой. Дело святое – отметила свой юбилей. Говорят, сорок лет отмечать не желательно – примета плохая. Но в компании с лучшей подругой можно. Больше никого не звала. Да и кто бы ко мне пришел? Родителей давно нет, детей никогда не было. С Виктором мы не виделись уже больше полгода. Вот его бы я хотела видеть на своем дне рождения, но это невозможно.

Да мы и с Маринкой посидели неплохо. Приговорили большую бутылку мартини с тоником, съели пару салатиков, мясную нарезку, жаренные окорочка, торт. Все как в лучших домах Лондона и Парижа. Культурная программа – пьяный треп и песни 80х. Как всегда обсуждали мужиков, что они козлы, нормальных баб не ценят, а волокутся за тощими селедками. Все для них делаешь, а они на сторону смотрят. А потом уходят…

Разбередила Маринка мне душу и уехала на такси. А я долго уснуть не могла, все думала о Викторе. Ну, за что он так со мной? Я же с него пылинки сдувала, была ему хорошей женой. Борщи варила, пироги пекла, дома всегда чисто. Ладно бы я его пилила или скандалила, так ведь нет – в рот ему смотрела с восхищением, во всем слушалась.

Плохо мне без него. Днем пусто, тоскливо. Страшно одной ночью. Вот бы был он рядом, не снилось бы мне это болото.

Я боялась уснуть. Знала, что меня ждет. Я смотрела в потолок, и все вокруг плыло, кружилось…

Не заметила, как снова оказалась на том болоте. Поздняя осень, рыжие кочки. Вода, подернутая тонким льдом. Вперед идти страшно, но и на месте стоять нельзя. Что-то темное мелькает в тумане. Я знаю, смерть от Этого будет еще страшнее, чем в болоте. Вдруг на этот раз получится? Ведь всего в нескольких метрах твердая земля. Там деревья растут, камень лежит большой. Там спасение. Я делаю неуклюжие шаги по скользким кочкам. Вроде выдерживают. Но вот нога теряет опору и происходит то, что было до этого много раз.

В этот раз было что-то новое. Мне показалось, что на безопасном участке я увидела человека. Девушку. Из-за неё я сегодня утонула быстрее. Обрадовалась, что вижу человека, побежала быстрее и не заметила водяного окошка, затянутого тиной. Уже не так страшно умирать было, я как будто привыкла. И девушка вдали дарила надежду. На что? На то, что спасусь из болота?

**********

Утро добрым не бывает. Звенит ненавистный будильник. Хочешь – не хочешь, а вставать надо. Со вчерашнего меня мутило, и побаливала голова. Но ничего, терпимо. Бывало и хуже.

Я окинула взглядом стол, заваленный объедками. Жалкое зрелище. Душераздирающее зрелище! Тоска. Что, сложно было прибрать за собой, посуду помыть? Ай, да ладно! Все равно никто не видит.

В ванной я немного освежилась. Вскользь увидела в зеркале опухшее лицо и тёмные круги под глазами. Ну, а что ты хотела после гулянки да еще и ночного кошмара? С меня самой хоть сейчас фильм ужасов снимай – грим не понадобится. Бледная кожа, тусклые глаза, торчащие во все стороны волосы. Хорошо бы получилось сыграть жертву маньяка. Хотя маньяки почему-то выбирают в жертву девушек модельной внешности, а не стареющих толстых баб.

Да что уж говорить, сорок лет – бабий век! Все, красота и молодость ушла, осталось доживать. Хорошо хоть работа стабильная, а то с нашим веселым правительством на пенсию надеяться нельзя. Буду на пенсию сама откладывать. Зарплата неплохая, вполне себе достойную старость обеспечу. Может, еще как западные пенсионеры, буду по курортам ездить.

Наспех убрала объедки со стола, и, окинув взглядом кухню, решила, что посуду вечером помою. По-хорошему надо бы позавтракать, а то опять в обед поесть некогда будет, но от одной мысли о еде меня снова начало тошнить. Ок! Сегодня есть не буду! Похудею хоть, а то джинсы уже малы. После стирки сели что ли?

Кстати, где эти чертовы джинсы? В шкафу нет, на стуле нет. Блин! Я же вчера на них соус от окорочков пролила, в стирке они лежат. На работу бежать надо, а надеть нечего. Все никак до магазина не дойду, хоть и деньги есть, и старая одежда вся мала. Остался только костюм брючный. Помню, что с трудом, но еще в него влезала на прошлой неделе.

Черт! Брюки на пузе не сходятся. Ладно, на пуговицу не буду застегивать, булавкой подколю, а под пиджаком не видно.

Фу! Видок еще хуже стал. В джинсах я хоть на человека была похожа, а в этом костюме на советскую партийную тётку. Тётя Света. Светлана Михална. Надо во время обеденного перерыва сгонять в соседний магазин, купить новый прикид. Чего деньги жалеть, одна радость – поесть да приодеться.

На работу пришла злая. Как можно радоваться этой весне? Грязища, духота в маршрутках, на улице наоборот ветер. Не хватало еще простудиться. Работа хорошая, но если на больничный часто ходить, то и вылететь недолго.

В офисе все было как всегда. Утро понедельника – беспокойное время. Аврал, нервы – в десять планерка с большим боссом. Мне бояться нечего, я свою работу делаю вовремя и качественно. Пусть молодежь суетится. Вон, Кристинка бегает. Поди, заказ не успела сделать. Она на своем месте два месяца, и не помню, чтобы сделала хоть что-то вовремя. Удивляюсь, как еще на месте держится. Спит, наверное, с кем-нибудь важным, не иначе.

Хотя, чего уж греха таить, работы у неё интересные. Стильные, современные. Я так не умею. Мне уже не раз говорили, чтобы учитывала новые тенденции рынка, но я не понимаю, что нужно. Я пробовала в новых тенденциях – получается ерунда какая-то. Не нравится мне, что в итоге получается, и это чувствуется в проектах. Ни один не одобрили.

В фирме «Дизайн стрит» я работаю уже лет восемь. Известная рекламная фирма в городе, почти все тендеры от администрации для выборов, социальных проектов делаем мы. Ясное дело, что и зарплаты такие, что сотрудники держатся за место зубами.

Помню, в начале моей работы было много интересных, творческих проектов. Душа радовалась каждому заказу. Правда, платили немного. А сейчас все наоборот. Денег много, а души в работе нет. Да еще требования с каждым днем усложняют. Из художников нас в бухгалтеров и аналитиков превратили. Отчеты, мониторинги, планы. В прошлом месяце в каждом офисе установили камеры видеонаблюдения. Бред! Не расслабишься. Лишний раз в интернете не посерфишь. Еще и сисадмин заблочил все соцсети. Осталась только работа от звонка до звонка!

На планерке я села подальше от стола босса. Не хотела дышать на него перегаром и стеснялась своего дурацкого костюма. Как я ни прикрывала брюки пиджаком, предательская булавка все равно торчала на виду.

Босс что-то бурчал обычное понедельничное: план на неделю, отчетность, новый большой заказ. Я слушала вполуха. Что-то он говорил про модернизацию фирмы. Хорошо, скорей всего новые компьютеры и плоттеры закупать собирается. А то со старыми беда – пока добьешься на печати того же цвета, что и в мониторе, полдня пройдет. Да еще и комп виснет если больше двух программ запустишь.

Планерка шла почти до обеда. После неё все разошлись по своим местам, кто-то направился в кафе на бизнес-ланч, а я хотела втихую свалить в магазин, как планировала. Уже на выходе меня перехватила Елена Сергеевна из отдела кадров.

– Света, я тебе на столе документы оставила, как прочитаешь, зайдешь ко мне.

Нехорошее предчувствие кольнуло сердце, оставив впечатление дежавю. Как в моем сне. Что-то холодное и скользкое потянуло меня в болото. Ладошки мгновенно вспотели, в горле пересохло.

– Э! А что за документы, Елена Сергеевна?

Та посмотрела оценивающим и презрительным взглядом. От меня не ускользнуло, как она стрельнула глазами по моему костюму, по торчащей из-под полы пиджака булавке, по опухшему лицу.

– Ты хоть слушала, что сегодня на планерке говорил Матвей Николаевич? Идет модернизация фирмы. Слияние с «Диджитал трейд». Сокращение кадров, перераспределение ресурсов.

Бульк! Голова с хлюпаньем ушла в болотную тину. Трепыхаться бесполезно.

– Но почему я? У меня же все хорошо! Я вовремя сдаю работу, делаю все заказы качественно. Ни одного нарекания не было. То, что не современно, так у меня стиль классический. На него всегда есть спрос.

Елена Сергеевна покачала головой. В её глазах не было ни капли сожаления.

– Тут уж, Светлана, не мне решать! У меня с этой модернизацией знаешь, сколько дел прибавилось. Пять сотрудников рассчитать, их должности распределить. Давай по-хорошему, ты приди, спокойно расчет получи. Мы тебе хорошую характеристику напишем. Быстро работу себе новую найдешь.

Я кивала её словам, как собачка трясущая головой, которую крепят на приборную панель в автомобиле. Вот тебе и подарок на сорокалетие! Вот тебе и достойная старость и путешествия на пенсии. С нынешней безработицей я не скоро работу найду.

Сокращение прокатилось по кадрам, как шар для боулинга, сбивая неустойчивые кегли. Вместе со мной были рассчитаны еще четыре дизайнера. Надо ли говорить, что это были сотрудники в возрасте. Я была из них самая молодая, если так можно сказать. В фирме остались практически одни малолетки до тридцати. Золотая молодежь. Свежий взгляд, дерзкая хватка, энергия и скорость. Нам за ними не угнаться.

Восемь лет на месте дизайнера- художника в фирме «Дизайн-стрит», три дня на бюрократические условности, и вот я стою на пороге своего дома с пакетом бумаг и личных мелочей, которые я выгребла из своего рабочего стола. Когда я уходила из офиса, моё любимое кресло уже приглядывала Кристина. Ну что ж – молодым везде у нас дорога!

На перепутье

Возвращалась я домой долго. Как назло все маршрутки и автобусы уходили на станцию. У них пересменка, а мы страдай! В городе еще недавно на обочинах лежали грязные сугробы, и тротуары были залиты талой водой. А вот, поди ж ты, прошло всего две недели, и лужи не просто высохли, а покрылись коркой засохшей грязи, в воздухе летала пыль. Ранняя весна нынче, жаркая. Только радости от этой весны я не чувствовала. Почему-то замечала не распускающиеся деревья, а мусор, схороненный за зиму в сугробах, и теперь торчащий на каждом углу. Замечала, что в автобусах и маршрутках дышать было нечем от потных разгоряченных тел. Люди, вы, что – не моетесь? Еще и дезодорант для таких, как вы, изобрели.

Бесили влюбленные парочки на каждом углу. Противно было смотреть, как они тискаются на глазах у всех. Они лишний раз напоминали мне, что у меня никого нет. И скорей всего, никогда уже не будет.

Бесили гламурные дамочки на модных машинках. Все такие нереально красивые. «Не родись красивой», ага, как же! Их-то, скорей всего, не за богатый внутренний мир мужики любят, а за стройные ноги и милые мордашки. Всегда хорошеньким всё достается, а дурнушкам, вроде меня, приходится всего в жизни самим достигать.

Пока ехала по городу, было ощущение, что меня вот-вот стошнит от этой людской суеты, весенней эйфории и хаоса. Хотелось спрятаться в тихий уголок, чтобы никого не видеть и не слышать. Эта мысль не покидала меня всю дорогу до дома, где я жаждала обрести островок тишины и покоя.

Я стояла в прихожей своей квартиры, все еще сжимая в руках пластиковый пакет с остатками прошлой жизни. Нервное напряжение последних трех дней дало о себе знать, и я без сил плюхнулась на пуфик.

Что мне сейчас делать? Я с двадцати лет ни одного дня не была безработной. Сначала работала оформителем в городском доме культуры, потом несколько лет чертила проекты в одной строительной компании и вот последние восемь лет в рекламной фирме. Нельзя сказать, что я трудоголик, но не представляю, как можно жить по-другому.

На самом деле я устала. В «Дизайн стрит» для сотрудников не предусмотрены отпуска. Можно раз в год уйти на недельку отдохнуть, в крайнем случае – на две. Я за восемь лет отдыхала-то всего три раза. Один раз ездили с Виктором в Турцию, один раз я брала неделю отгулов, когда маму хоронили, и еще один раз лежала в больнице после операции по-женски.

В голове потихоньку формировалась мысль: «Надо отдохнуть». От чего? От этого тяжелого дня, или отдохнуть вообще от работы, от суеты. Первые два часа я лежала на диване, даже не переодевшись в домашнюю одежду. Странное чувство, что я в будний день дома. Непривычное чувство, как будто что-то должна делать, а я тут разлеглась и бездельничаю.

Нет, хватит валяться! Надо хоть ужин приготовить да переодеться. Может умные мысли, как жить дальше, придут все-таки в голову.

Я прошла в комнату, включила телевизор. Показывали какую-то деревню. Одна улица, пять дворов. А на заднем плане сосновый лес с березовыми перелесками! Такая красота! Тишина, идиллия. Даже не верится, что на свете есть такие места, где людей почти нет, машин нет, проблем нет…

И тут меня осенило – а ведь есть такое место! У меня в деревне в Сибири от деда домик остался. Деда похоронили уже три года как, я даже на похороны не смогла приехать. Одна дорога только два дня занимает. Так этот дом я продать не могу, все некогда, да и покупателей не найти. От центра далеко, дом старый, деревня почти вымерла. Интересно, как там сейчас?

Мысль о старом дедушкином доме придала мне сил. А может, чем черт не шутит, съездить на пару недель на Малый Остров? Отдохнуть, подумать, как дальше жить. Сейчас в деревне хорошо! Весна в самом разгаре, черемуха цветет, птички поют…

Долго я там, конечно, не выдержу. Все-таки уже много лет городской житель. Да и чем я там заниматься буду? Ну, по лесочкам погуляю, книжки почитаю на веранде. И все. И хватит. Наберусь сил, и снова в бой! Работа сама себя не найдет.

Мне вдруг стало так хорошо. Еще полчаса назад мне жить не хотелось, чувствовала себя ненужной в этой жизни, бесполезной. Даже само слово «безработная» звучало для меня оскорбительно. А сейчас оно заиграло новыми красками. Безработная, значит не надо работать, значит, вольна делать, что хочу! Куда хочу – туда лечу! Вот она эта мысль «надо отдохнуть» и нашла себе выход.

Так, как человек я легкий на подъем, не люблю сидеть без дела, то уже к вечеру у меня был четкий план, как я проведу ближайшие пару недель. Завтра нужно сходить на биржу труда и подать заявление на поиск работы по моей специальности. Еще нужно купить удобную одежду для поездки. Я ведь так и не добралась до магазина – сначала была в шоке от увольнения, а потом появился страх перед лишними тратами. Сейчас, успокоившись, я поняла, что одежду новую покупать в любом случае придется. Можно и не обязательно в дорогих бутиках, как привыкла – в деревню пойдет одежка и из социального магазина «Копеечка». А по возвращению надо будет еще офисной одежды купить для новой работы. Я не сомневалась, что быстро найду себе новое место, может не такое выгодное, как в «Дизайн Стрит», но художник-дизайнер в городе нужен всегда.

Еще перед поездкой надо будет устроить генеральную уборку в доме, опустошить холодильник. Две недели срок небольшой, но мало ли что. Соседям я не доверю следить за моей квартирой, да и чего смотреть, у меня ни кошки, ни цветочка нет. А вот уборка нужна будет больше для меня. Приятно будет вернуться в чистое жилище. Чего греха таить, бардак в квартире сейчас страшный. Со своей работой ничего не успеваю дома сделать. Прихожу вечером, поем, телевизор и спать. И так каждый день. А в выходные тоже нет большого желания заниматься уборкой. Я лучше с Маринкой в бар схожу, или на выставку.

Художественные выставки и вернисажи в большом городе проходят постоянно, и это для меня счастье. Я просто обожаю посещать такие мероприятия. Наслаждаюсь картинами известных и не очень известных художников, впитываю красоту всем телом. Есть в этих походах какая-то сладкая боль для меня. Я каждый раз представляю, что это мои картины висят в арт-галерее, что другие люди смотрят и любуются ими. И это могло бы случиться, ведь я раньше неплохо рисовала. Преподаватели в художественной школе, а потом и в институте всегда высоко оценивали мои работы. Но, когда прошло время учебы, а вместе с ним обязательные художественные экзамены, я перестала рисовать для души, и начала работать. И это уже были не те картины, которые мне хотелось создавать. Да и картинами их нельзя было назвать: информационные стенды, рекламные постеры, баннеры, растяжки. Деньги заменили мне радость творчества.

А если мне порисовать в своем незапланированном отпуске? В деревне все равно заняться нечем будет, так хоть вспомню старые навыки. Идея мне понравилась, и я в дорожную сумку положила альбом для набросков, бумагу для акварели, краски, кисти, карандаши. Сама удивилась, что в доме нашлись материалы для рисования, ведь я уже много лет не брала в руки кисти и краски. А, вспомнила! Мама мне подарила большой дорогой художественный набор, буквально за полгода до смерти.

При воспоминании о маме сразу ком подступил к горлу. Нет, я уже не плачу. Все слезы выплакала еще когда она умирала от рака. А на похоронах глаза мои были сухими. Пусть соседки шептались, что я бессердечная дочь. Моя мама знала, что это не черствость. Я просто была, наконец, за неё спокойна. Ведь ей уже не было больно. Что бы там ни было после смерти, не может эта боль продолжаться и там. И, если верить, что есть рай и ад, то мама точно попала в рай. Сколько ей пришлось при жизни вынести, но она не озлобилась, не сказала никому плохого слова. До последнего дня улыбалась, благодарила врачей за помощь, старалась не быть мне обузой. Она так мечтала, чтобы я снова рисовала, а я отнекивалась, ссылалась на занятость и усталость. Прости меня, мамочка! Может я смогу еще тебя порадовать, ты увидишь, как мои картины будут выставляться на лучшем вернисаже в городе.

Возвращение в родные края

Я помню, как раньше приезжала из института в родную деревню на летние каникулы. Два дня в поезде казались мне пыткой. Ну, когда же!? Когда этот поезд доедет до нашего районного центра? А там еще нужно на автобусе добраться до Малого Острова. А вот последние полтора часа на старом скрипящем автобусе казались мне лучшими в моей жизни. Это было возвращение домой!

Вот наша речка Серпушка. Мост в аварийном состоянии, и водитель просит пассажиров выйти из автобуса и пройти по нему пешком. А сам, на свой страх и риск, уже проезжает тихонько после всех. Вот в березняке все больше попадается сосен, а это значит, что скоро можно будет увидеть вдалеке нашу деревню. Вот холм, с которого видно каждый домик как на ладони. Вот в последний километр автобус въезжает в узкий перешеек между двумя рукавами реки, и мы на Малом Острове!

Я выбегала из автобуса, а мама с дедом уже ждали меня на остановке! И ведь не было тогда сотовых телефонов, я не могла даже предупредить их, когда приеду, а они каждый вечер выходили к остановке, чтобы встретить меня. Я прижималась к мягкой груди мамы, и плакала от счастья, как будто не виделась с ней сто лет. А дед улыбался и крутил свои седые усы. Его я тоже обнимала, вдыхала запах махорки, деревянной стружки и рыбы, и это были лучшие ароматы для меня.

Я знала, что сейчас меня никто не будет встречать в родной деревне, но все равно каждое знакомое место, увиденное из окна поезда, вызывало бурю эмоций. По коже бежали мурашки, и дыхание перехватывало от радостного возбуждения.

Деревня Малый Остров называлась так не зря. Она стояла в петле речки Серпушки, огибающей деревню с трех сторон, а с четвертой стороны стоял густой сосновый лес. На большую дорогу можно было попасть только по старенькому мосту, да еще и проехав пару километров по березняку. Мост так и не отремонтировали за столько лет. Видно, что его немного латают местные жители, ведь это единственный путь на большую землю.

Создавалось впечатление, что Малый Остров затерялся в пространстве и времени. Дома были неопределенного возраста. Такие строили и в старину при царе, и во время советской власти. Улица всего одна, закрученная, как и Серпушка, по кругу. Видимо, каждый хозяин хотел дом свой у реки построить – оно и понятно! И рыбку половить, и воды набрать всегда можно из речки. Помню, что в детстве возле каждого дома был персональный спуск к реке, а там небольшой плотик, лодка, перевернутая пузом кверху. На каждом заборе все лето сушились рыболовные снасти: сети, проволочные ловушки. Дед мой тоже был знатным рыбаком. Сетями ловил карася, в ловушках не переводились сомы, а щуку он ловил исключительно на блесну. И меня на рыбалку брал иногда. Я маленькой удочкой ловила окуньков и подлещиков.

Как знать, может и в этот раз удастся мне сходить на рыбалку. Может, кто из местных одолжит удочку и снасти. А я себе потом ухи наварю, домашней, с янтарной икрой.

Всю дорогу я вспоминала свое детство, проведенное в родной деревне. Вспоминала родителей, деда. Чем они занимались, как протекала их спокойная жизнь, полная сезонных забот и маленьких мирских радостей.

Отец мой yмеp, когда мне было всего пять лет. Работал лесником в конце восьмедисятых, как и его отец. Тогда еще мало кто сталкивался с энцефалитными клещами. Мой папа даже и не заметил тот укус. Заболел, а в больницу не сразу пошел. Хоть и была медицина в СССР на высоте, не всё успевали лечить.

Мама после смерти отца так и не вышла больше замуж. Растила меня, была хозяйкой в доме и любимой невесткой свекра, у которого так и осталась жить. Мой отец был младшим сыном в семье, и когда женился, то молодую жену привел в родной дом. Мама рассказывала, что сначала чуралась свекра, он ей казался слишком строгим и молчаливым, но потом на поверку оказался добрейшим человеком. Сам вдовец, он истосковался по женской руке в доме и даже слышать не хотел, чтобы молодая невестка, рано познавшая вдовство, стала искать себе новый приют. Так мама и жила с дедом, как будто его дочка, а сам он для меня был как папа.

Я не чувствовала себя обделенной без отцовской любви. Дед Николай любил меня, как умел. Сильно не сюсюкал, но всегда был добрым и справедливым. Мастерил мне игрушки, учил нужным в жизни премудростям. От него я научилась видеть красоту во всем, уметь распознать материал, сотворить буквально из мусора красивую поделку. А когда он увидел, что я хорошо рисую, то стал возить меня каждую неделю в районный центр в художественную школу.

Как же тяжело мне будет возвращаться в родной дом, где уже давно никто не живет. К радостному предвкушению от возвращения на родину примешалось чувство растерянности и беспомощности. А вдруг дом совсем развалился, и мне уже сегодня негде будет переночевать. А вдруг мне будет страшно в нем одной. Хоть я и не была трусихой по жизни, но в своей городской квартире я всегда ощущала присутствие других людей рядом. А тут совсем одна в большом, старом доме.

Я отгоняла неприятные мысли, убеждая себя, что все буду решать по мере поступления проблем. Пока их нет, и думать о них не надо.

В районный центр я приехала в полдень, и обрадовалась, когда узнала, что можно до Малого Острова добраться на такси. Не нужно ждать до вечернего автобуса. Таксист взял всего в два раза больше, чем я заплатила бы за автобус. Видимо в этих краях совсем туго с заработками, решила я.

Вместо полутора часов езды на автобусе до деревни на такси я доехала за тридцать минут. До перешейка на Малый Остров дорога была асфальтирована, а в самой деревне грунтовая. Тут и обнаружилась причина низкой цены таксиста. Он нагло высадил меня у въезда в деревню, объяснив, что дальше машина по весенней распутице не проедет. Я не стала спорить. Да и бесполезно это было. Сама видела, что машина не вездеход. Надо было раньше думать.

Делать нечего, до дома деда добираться недалеко. Надеюсь, обойдется без жертв. В городе тоже не идеальные тротуары, так что мне не привыкать ходить по лужам и грязи.

Как только таксист отъехал, я достала из своей дорожной сумки самую нужную обувь для деревенских дорог – резиновые сапоги. Знала, куда еду и в какое время – подстраховалась. Переобувшись в сапожки, я сразу почувствовала себя уверенней. Первые шаги по разбитой дороге показались мне тяжелыми. Я боялась поскользнуться и упасть в грязь. Но чем дальше я шла, тем чище становилась дорога. За мостом, видимо, на автомобилях никто и не ездил. Может на коне только да пешком. Оттого и дорога была хоть и грунтовая, но не разбитая.

И вот я уже бодро шагала по кривой улочке. Меня радовало, что никто не попадался мне на пути. Зная деревенские обычаи, пришлось бы здороваться, останавливаться и рассказывать, кто я да откуда. А мне сейчас совершенно не хотелось ни с кем разговаривать.

Дом деда Николая я увидела издалека. Прошло столько лет, а он почти не изменился. Только показался мне меньше и темнее. Видимо не только люди с возрастом к земле растут.

Калитка открылась с трудом. Петли от долгого бездействия заржавели и не хотели сразу шевелиться. Хорошо, хоть никто в деревне уличные калитки на замок не запирает, а то пришлось бы по соседям бегать и ключ от родного дома искать.

Прежде чем открыть калитку и войти во двор, я мысленно перекрестилась, хоть и не была верующей, судорожно вдохнула побольше воздуха и вступила за пределы ворот. Вот тут я сразу увидела сильные перемены, которые произошли за три года без человеческой заботы. Раньше двор был чистенький, выметенный под метелку с ровными дорожками из кирпича. Сейчас же все поросло бурьяном, и трехлетний сухостой стоял непроходимой стеной. Я распинывала сухие будыли крапивы и лебеды, продиралась сквозь хрупкие ветки к крыльцу. Вот и первая проблема, которую я должна решить в этом доме – навести порядок во дворе, чтобы можно было легко здесь передвигаться.

Ключ от входной двери в дом я нашла сразу же. Может дед подсказал кому, чтобы ключ повесили на знакомый мне гвоздик под козырьком сеней, а может он сам заранее перед смертью оставил дубликат для меня. В любом случае, это был привет от любимого человека, и слезы предательски подступили к глазам. Замочная скважина, закрытая кожаной нашлепкой от дождя, была хорошо смазана, и ключ провернулся в ней легко.

Открывая дверь в дедов дом, я боялась, что в нём всё будет по-другому. Не так, как с детства помню.

Но, к моему удивлению, я буквально с порога стала узнавать знакомые мелочи, которые были у деда. Вот сени небольшие с двумя окнами. Стены покрашены коричневой краской. Видно, что крашены не на один раз, но всё те же, какими и были. Даже стол-тумба тот же самый в сенях стоит. Правда, совсем почерневший от времени.

Дальше еще один тёплый тамбур, типа прихожей, одна дверь в дом, другая в кладовую. Кладовая, освещенная маленьким окошком, меня порадовала. Просторная, со множеством стеллажей и ящиков. Даже кой-какие вещи остались, банки стеклянные и кухонная старая утварь.

И вот, открываю тяжелую обитую дерматином дверь в сам дом. Домик небольшой, всего кухня и комната жилая. С порога сразу и попадаешь на кухню. Русская печка в пол кухни. Из мебели остался только кухонный стол да старый буфет.

Затем я заглянула в жилую комнату. Горница, как называла её мама. После кухни она казалась больше, и просторней. Она была почти пуста. Только часть комнаты занимала все та же русская печь, железная панцирная кровать, круглый стол со стулом и советский шифоньер с лакированными дверками.

Родной дом встретил меня насторожено. Несмотря на яркий солнечный день на улице, в доме стоял полумрак. Запыленные окна были завешаны шторками. Я аккуратно, чтобы сильно не напылить, стала открывать одно окно за другим. Тусклый свет осветил немудреную мебель, печку и беленые много лет назад стены. Видно, что никто сюда после похорон деда и не заходил. Я – единственная законная хозяйка этого дома чувствовала себя здесь как воришка, забравшийся в чужой дом.

Ничего, ты вспомнишь меня, признаешь во мне родную душу. Теперь все будет хорошо, ведь я наконец-то вернулась домой!

Обживаюсь в старом деревенском доме

Заниматься уборкой я ненавижу! В моей городской квартире был вечный бардак. Уборка – это бессмысленное, тупое занятие, отнимающее время и нервы. Иногда я даже обращалась в клининговую компанию, пару раз в год, чтобы они провели для меня генеральную уборку в квартире: отмыли окна, потолки, специальными пылесосами почистили мягкую мебель и ковер. Я во время этой уборки сама убиралась, подальше из дома.

Когда я осталась наедине с дедовым домом, то первая мысль была: «Господи! Сколько же мне здесь прибирать! Да мне и за неделю не справиться». Но, делать нечего – не спать же в паутине и в трехлетней пыли. До ночи мне нужно хоть небольшой комфорт для себя устроить.

Для начала мне нужно было растопить печку, а то в апреле еще прохладно, ночью можно и замерзнуть в доме. Я пошла в дровяник, в надежде, что там остались какие-нибудь дрова. На моё счастье в углу дровяника стояла ровненькая небольшая поленница из березовых дров. Кое-как я надрала бересты с рассохшихся дров на растопку. За три года древесина сильно высохла и начала уже трухлявить. Знаю, что от таких дров жара в печи мало, но лучше уж так.

Печка никак не хотела растапливаться. В доме было холодней, чем на улице, и из-за этого тяга получилась обратная. Весь дым сначала пошел в дом. Может еще и в трубе что-нибудь застряло, и я несколько раз открыла и закрыла заслонки, чтобы немного прочистить дымоход. Вот ведь, двадцать лет как в городе живу, ни разу за эти годы печку не топила, а руки помнят, что нужно делать.

Через некоторое время огонь прижился на сухих дровах, и дым пошел куда надо, в трубу, а не в дом. Сразу стало уютно, как будто кто-то родной появился рядом со мной в пустом доме. Тихое потрескивание полешков оживляло дом. Теперь уже можно и за уборку браться.

Я вынесла во двор постельные принадлежности, чтобы они подсохли на теплом апрельском солнышке. К моей радости подушка и матрас не пахли затхлостью, а только пылью и известкой. А еще какими-то травами.

В самый разгар уборки, когда я мыла полы, согнувшись в три погибели, ко мне пришел первый гость. Если бы я знала в тот момент, что посетители будут заглядывать ко мне целыми днями, я может, и не решилась на отдых в деревне.

– И хто это у нас тут порядки наводит без хозяев?

От неожиданности я подпрыгнула и чуть не поскользнулась на мокром полу. Передо мной стоял классический деревенский дед. В серой ватной фуфайке, в меховой шапке (в такую-то жару) и с намертво приклеенной к губе цигаркой.

Выглядел мой гость безобидно и до боли знакомо. А когда он улыбнулся, я сразу признала в нем лучшего друга моего дедушки – дед Михей. По его улыбке я сразу поняла, что и он меня узнал.

– Дядь Миша! Да это же я, Света Максимова, узнали же! Вот порядки навожу, отдохнуть в родную деревню приехала.

Дед Михей хекнул, хлопнул ладонями себе по бокам и двинул ко мне обниматься. Я от неожиданности не знала, что делать и стояла столбом, пока он меня тискал.

– Вот уж не ожидал, что внуча приедет! Не признал тебя сразу-то, совсем тебя городская жись другой сделала. Вона чо, раздобрела девка, в самую силу вошла, а то была всегда тощая, как коза моя. Да ты не боись деда Михея, чего оторопела?

– Да я отвыкла уже от деревенских обычаев. В городе ни с кем так не обнимаемся при встрече. Да и не ожидала я сейчас кого-нибудь здесь увидеть. Думала, недельку поживу в дедовом доме, отдохну, сил наберусь, в тишине побуду. А тут видать меня в покое не оставят.

Я это говорила не со зла, на самом деле рада была увидеть знакомого человека. Да и дед Михей мои слова всерьез не воспринял, улыбался мне, как родному человеку. От этой нежданной встречи на душе у меня потеплело, ушел страх перед неизвестностью.

– Ты это, Светунь, приходи ко мне через часок. Я карасей наловил, как раз с рыбалки шел и увидел дым из трубы. Дай думаю, загляну, кто тут хозяйничает. Вот, видать не зря много карасиков поймал. Сейчас ухи наварю, как раз одному-то мне много будет. Так что ты давай, полы домывай и ко мне прямиком. С дороги самое то горяченькой ухи похлебать.

Я заверила деда Михея, что непременно приду к нему, как немного порядок наведу.

Он ушел, а я за этот час, окрыленная нежданной встречей, быстро домыла полы, подкинула еще дров в печку, вынесла мусор и разобрала свои вещи из дорожной сумки. С пустыми руками в гости решила не ходить, и взяла в подарок деду Михею набор рыболовных крючков и блёсен, которые я надеялась использовать в своем отпуске. Вот и отлично! Сама-то я и не разберусь с этим богатством, а дед, знатный рыбак, и подарку рад будет, и мне подскажет, как порыбачить.

Пока наводила порядок в доме, обнаружила в старом шифоньере платье своей мамы. Длинное, до середины икры, из тонкой шерстяной ткани винного цвета с белоснежным вязанным воротничком. Я помнила это платье, мама его очень любила и надевала только по праздникам и в гости. Вот и пригодилось! И по размеру впору пришлось. Видать, я уже по полноте мать догнала, а она была дородная, крупная женщина. Я всё думала, что стройней, но что выросло, то выросло…

Царская уха деда Михея

Дом деда Михея стоял сразу возле дома моего деда. Даже забора в одном месте не было, чтобы удобно было в гости друг к другу ходить. Помню, как мой дед чуть ли не каждое утро шел первым делом к другу, попроведать его, а уж потом в сарай к скотине управляться. Да и дед Михей частенько к нам забегал – то рыбки принесет, то вечером на лавочке покурить с другом. Так и дружили домами.

Шла я в гости, как на праздник. Не помню у себя такого торжественного настроения в последние годы в городе. Там и по гостям как-то редко ходила. Обычно, на новый год и на дни рождения. Застолье, выпивка. Одни и те же разговоры о работе и покупках. Никакой радости. А сейчас моя душа пела неизвестно отчего.

Дед Михей вышел встречать меня на улицу. Уже на крыльце я почувствовала умопомрачительный аромат ухи. В животе сразу заурчало, еще бы! С утра не ела ничего. С большой уборкой совсем про обед забыла. Как же удачно меня сосед в гости позвал!

В доме деда Михея планировка была практически такая же, как и в нашем доме. Крепкий пятистен: в одной половине дома кухня-прихожая, в которой большую часть занимала русская печь, в другой половине горница – большая и светлая комната. Только, в отличие от нашего заброшенного дома, в доме деда Михея было уютно и живо. Несмотря на то, что хозяин мужчина, везде был порядок и чистота. Чистые полы, застеленные пестрыми половичками, беленые стены, самотканый ковер с розами в горнице над металлической кроватью, старый комод, заставленный фотографиями. Все это дышало и жило, все было на своих местах.

Хозяин накрыл мне стол в кухне. В деревне не принято таскать еду в горницу. Только на свадьбы стол накрывали в горнице, и то, если женился кто зимой. А летом свадьбы справляли во дворах под открытым небом.

Так вот для меня дед Михей накрыл царский стол: посредине стола стояло большое блюдо с вареными карасями, рядом две тарелки с ухой, подернутой янтарными жиринками, нарезанная краюха ржаного хлеба, какая-то зелень в плошке, соленые огурцы, варенье. У меня в глазах зарябило от такого количества еды. Хозяин явно был доволен моей реакцией. Без лишних разговоров усадил меня за стол, вручил деревянную ложку и сам уселся за стол.

– Ну, приступим, помолясь! – перекрестил еду и первый отправил полную ложку ухи себе в рот.

Я, не долго думая, последовала его примеру. Уха показалась мне божественной! Насыщенный рыбный вкус, немного аромата дыма из русской печи, кусочки икры и картошки, прозрачный лучок и терпкая нотка лаврушки. Вроде ничего особенного, но я наслаждалась этой ухой, как лучшим ресторанным блюдом. Да куда там ресторану до деревенской свежей пищи! Тут не только тело, тут душа насыщается. Изголодавшийся желудок мгновенно замолк, и по телу расплылось тепло. Усталость, как рукой сняло. От такой еды не чувствуешь тяжести, хоть весь чугунок ухи съешь.

Дед Михей подлил мне еще порцию, и пододвинул блюдо с вареными карасями. Это уже не просто еда – это искусство. Медитативно разбираешь рыбины, осторожно языком прощупываешь, чтобы какая-нибудь мелкая вредная косточка не проскочила, и наслаждаешься нежным мясом. Я не заметила, как съела три больших карася.

Пока я ела, дед Михей рассказывал, что рыбалка в этом году хорошая. И зимой хорошая была и после ледохода. В прошлом году был большой паводок, две реки объединились, рыба в Серпушке обновилась. Даже щуки снова начали водиться, значит, им еды хватает.

Потом он мне рассказывал, как готовить тройную уху. Надо в одном чугунке сварить в кипятке подряд три порции рыбы. Получается насыщенный рыбный бульон. Потом в этом бульоне варить уже картошку, лук и икру. Лаврушку класть уже когда чугунок из печи достаешь, чтобы не дал горький вкус. Идеально готовить уху из ершей и окуней, но и карась тоже пойдет. Если рыба не жирная, то можно масла сливочного добавить и обязательно черный перец горошком. Такую уху можно есть как горячую, так и холодную. В остывший бульон (картошку и лук лучше убрать) кладешь рыбное мясо и ставишь в ледник, на другой день получается рыбное заливное.

Я ела и слушала, и мне не верилось, что все это происходит в реальности. Как-то все не по-настоящему, слишком хорошо и спокойно. Как в детстве. Мне казалось, что я вот-вот проснусь и вновь окажусь в своей городской квартире. Но ощущения тела говорили мне, что все взаправду. И это радовало.

Я подарила деду Михею рыболовный набор, отчего мой гостеприимный хозяин пришел в детский восторг. Все обещал меня в ближайшие дни взять с собой на рыбалку. Я, естественно, согласилась.

Мне так хотелось посидеть с дедом Михеем подольше, поговорить, вспомнить деда, но с каждым словом я чувствовала, как мой язык заплетается, глаза закрываются сами собой. За окном уже начало смеркаться, и я, попрощавшись, пошла к себе домой. Сил хватило только раздеться, и я бухнулась в кровать. В первую ночь я спала без сновидений.

Утренние деревенские хлопоты

Проснулась я на следующее утро раным-рано. Часов в пять – разбудили деревенские петухи, которые, как по будильнику в это время начали голосить. Первые несколько минут не могла понять, где нахожусь. И только оглядев знакомые с детства стены, пришла радость от осознания – я дома!

Не помню, когда у меня было столько энергии с утра. Обычно еле раздираю глаза, выключаю ненавистный будильник, и еще какое-то время борюсь с желанием завернуться обратное в одеяло. Но надо вставать, надо приводить себя в порядок, надо идти на работу. Будь она неладна! Вот и накаркала…

Но сейчас я даже рада, что меня уволили. Сама бы я никогда не решилась уйти с работы, и отдохнуть. В отпуск сходить уже три года не было возможности. Последний отпуск и вспоминать не хочется. Но, видимо придется. Надо бы к деду на могилу сходить.

А пока нужно просто жить! Готовить завтрак, хлопотать по хозяйству. Да и помыться не мешало бы. Пойду с баней разбираться, вчера туда не заглядывала.

Баня у деда была старенькая, но еще крепкая. Строил сам лет десять назад. Вместе с другом Михеем. Заказали только брёвна в лесхозе, а уже сами рубили, ставили, конопатили и печку делали. Я всего-то в этой баньке разок и попарилась, как раз когда поставили. Приезжала тогда в гости к маме и к деду. И тогда же с ними вдрызг разругалась. Вспоминать тяжело.

А банька стоит, ждёт хозяев. Печка крепкая, на плите большой пустой бак для горячей воды, сбоку каменка для пара. В самой баньке и на полках чисто, как будто недавно прибирали и мыли. Стены белёные – по-другому никак, сосновые брёвна смолу выделяют. Но от белых бревенчатых стен в бане даже с маленьким окошком светло. Пахнет старыми берёзовыми вениками, которые тут же висят, древесной смолой и известкой. Хороший добрый запах. Ладно, милая, затоплю я тебя, попарюсь сегодня, погреюсь, как положено, а то в городе и бани-то нормальной не найдешь. А пока надо с завтраком разобраться.

Завтрак я решила готовить на уличной печурке под навесом, который дед называл «летняя кухня». Так оно и было – под шиферным навесом стояла небольшая кирпичная печка с плитой, на ней мама всегда готовила летом еду, чтобы дома лишний жар от печи не создавать. Хоть и плита стояла в доме газовая с баллоном, но ею пользовались не так часто, в основном готовили в русской печи или на улице в летней кухне. На стенах навеса пристроены полочки, заставленные посудой – всё, что нужно для готовки и приема пищи, всё под рукой.

Тут же под навесом стоял небольшой самодельный стол, и скамейки, оббитые цветастой клеёнкой. От времени клеёнка потрескалась, обтрепалась, но не потеряла свои яркие краски. На сочном зелёном фоне нарисованы ромашки между красными клетками. Китч полнейший и отсутствие стиля, но для деревенского завтрака идеально!

Я решила приготовить на завтрак рисовую кашу и чаю попить с печеньем. Крупу я привезла с собой, а также сухое молоко, сахар, чай и консервы, разные конфеты-печенюшки. На неделю продуктов должно хватить, а тут еще, оказывается, и у деда Михея подкрепиться рыбкой можно – с голоду не помру! Да и не мешало бы пару килограммов скинуть.

Но прежде чем готовить завтрак, нужно еще растопить печурку. Вчера я как-то быстро с домашней печью справилась, и здесь не должна оплошать. Но на деле оказалось растопить маленькую печь сложнее, чем домашнюю русскую печку. Уличная печурка маленькая, большие поленья не влезают. Пришлось искать в сарае топор и разбивать поленья на мелкие щепки. С непривычки чуть себе ногу не оттяпала. Но помучившись полчаса, наколола мелких полешек, ободрала с них бересту. С такой растопкой в печурке мигом заплясал живой огонь.

Я тут же на плиту поставила полный чайник воды. И чай попить и умыться тёпленькой водой в течение дня пригодится. Нашла маленькую кастрюльку, насыпала горсть риса, налила воды и поставила туда же, рядом с чайником.

Пока печка разгоралась, а мой завтрак готовился, решила еще набрать из колодца пару вёдер воды. Вчера пришлось набирать несколько вёдер, а сегодня от непривычной работы побаливали кисти рук и спина. Ещё бы – потягай-ка из колодца полные ведра! Давно у меня такой нагрузки не было. Но что вчера набрала – всё использовала в уборке. Теперь вот для бани нужно ведра четыре набрать.

Мне нравился сам процесс набирания воды из колодца. Только так понимаешь, что вода ценность имеет. Не просто так по трубам водопровода к тебе пришла, и ты даже не замечаешь, сколько её льёшь. А тут ведро с цепью аккуратно раскручиваешь воротом в бездонный тоннель колодца, слышишь, как ведро коснулось воды, делаешь еще пару витков, чтобы наполнить его водой, и тянешь наверх. Работа не тяжелая, просто сноровка нужна. Бывает, что цепь на ручке ведра сдвинется, и поднимешь ты не полное ведро воды, а чуть на донышке. И снова нужно вниз крутить.

С грехом пополам набрала-таки я четыре ведра воды для бани. А когда вернулась к летней кухне, то обнаружила, что каша моя пригорела. Быстро же огонь разгорелся, я и не сообразила.

Пришлось брать новую кастрюльку, заново ставить кашу на огонь, а пригоревшую кастрюлю я водой залила, чтобы позже отмыть. Теперь от каши я уже не отходила. Постоянно помешивала, когда крупа немного распарилась, добавила сухого молока. И поела я уже часа через два после пробуждения – вот что значит, непривычная к деревенской работе городская дамочка!

Завтракала я тут же, во дворе, наслаждаясь природой и утренними деревенскими звуками. Со двора было видно немного – обзор закрывал старый сарай, который стоит между двором и огородом. Но надо мной было ясное весеннее небо, в палисаднике расцветала черёмуха, а вокруг пели скворцы, соревнуясь, у кого трель красивее. Уже вылетали пчелки и деловито жужжали над одуванчиками, иногда пролетали сороки и трещали мне утренние новости. Ляпота!

Потом только поняла, что дел сделала много, а по времени ещё раннее утро. В городе я в семь часов только будильник выключаю, а тут ощущение, что полдня прошло. Теперь я поняла, что в деревне время течет по-другому, и за день можно очень много дел успеть. Потому что отвлекаться не на что. Нет здесь ни интернета, ни вечного шума машин, ни посторонних людей, и дурацкой беготни. Здесь всему своё место и время. И именно за этим я сюда и приехала!

Прости меня, дед, что стыдилась быть деревенской

Как бы я ни оттягивала момент посещения могилы деда, это сделать нужно. И лучше с утра, пока я не загрузила себя работой.

Чтобы понять мою нерешительность в этом вопросе, нужно оглянуться на десять лет назад, когда я последний раз была в родной деревне. Тогда случилось неприятное событие, которое навсегда разлучило меня с любимым дедом.

Ровно десять лет назад я влюбилась! Как говорят, без памяти. Были у меня отношения с мужчинами до 30 лет, но никогда я не испытывала таких сильных чувств, как к Виктору. Это было помутнение разума. Я буквально жила им, его вниманием, его взглядами и его ласками.

Сейчас я понимаю, что это были нездоровые отношения, ведь я сильно зависела от каждого слова любимого, от его настроения и капризов. В этих отношениях я потеряла себя, но не понимала этого.

А дед увидел это сразу.

Я пригласила Виктора познакомиться с мамой и дедом через полгода наших отношений. Он долго отнекивался, не хотел ехать в деревню, но так как дело шло к свадьбе (как я думала), то нужно было знакомиться с родными. Приехали мы не на поезде, а на машине Виктора. Я еще тогда порадовалась – вон, как быстро добрались до деревни. Вместо двух дней, всего за сутки долетели. И мама с дедом должны оценить, что жених у меня не бедняк какой-нибудь. Работа хорошая, своя квартира, машина. Для меня тогда это было очень важно.

А в деревне всё пошло не так, как я рассчитывала. Виктор сразу повел себя высокомерно с моими родными. Угощение, которое приготовила мама, есть не стал, а потом заставил меня готовить то, что он привык (с собой продукты привез). С мамой разговаривал как бы с насмешкой, свысока. Старался подчеркнуть, что деревенская жизнь для него не подходит. «Как вообще можно здесь жить, в этой дыре, в «жопе мира»? сказал он.

С дедом общение не заладилось с первой минуты. На протянутую в приветствии руку деда Виктор даже внимания не обратил. На любой вопрос отвечал односложно «да», «нет». О себе говорить ничего не хотел, да и у деда ничего не спрашивал. Просто взял свой телефон и пошел фотографировать двор, огород. Я знала, что всё это он позже выложит в свои соцсети, и мне было стыдно за то, как видел наш родной дом мой любимый человек. Явно всё его в деревне смешило и вызывало брезгливость.

Были мы в гостях всего один день. Дед как раз построил новую баньку, протопил её для дорогих гостей. Я с радостью побежала в баню – соскучилась в городе по живому пару. А Виктор остался в доме. Не захотел идти париться.

Когда я вернулась, разомлевшая от банного жара, то застала неприятную картину. Виктор стоял у порога, уже надевая свои ботинки, а дед ему вдогонку кричал: «Давай, катись, шалопутный! Чтобы духу твоего в моём доме не было!» Мама сидела на кровати в горнице и рыдала, прижимая платок к лицу, чтобы не было слышно голоса. Я ничего не могла понять, что случилось. Виктор уже выбежал во двор, завел машину, а я почти голышом, в одном махровом полотенце, побежала за ним.

– Оставайся в своей грязной деревне! Тебе здесь самое место!

И с пробуксовкой ринулся по улице к старому мосту.

Я вернулась в дом, мать уже успокоилась, но у деда желваки ходили от злости.

– Ой, Светка, кого ты себе нашла! Он же тебя за человека-то не считает. Не уважает ни тебя, ни нас. Мы для него грязь деревенская, дикари необразованные. И где ты его такого нашла?!

О чем тут разговаривали Виктор с дедом, мне было неизвестно, но я примерно догадывалась. Всю дорогу до Малого Острова я слушала лекцию, что деревни – это отстойник для быдла, для несостоявшихся в этой жизни людей с низкой самооценкой или для стариков, доживающих свой век.

Меня в пример приводил, что вот мол, ты хоть и из деревни, но в люди выбилась, выучилась на дизайнера, вырвалась из дыры. А кто ничего из себя не представляет – тот и живет в деревне, ходит по колено в навозе. Я не хотела портить себе настроение, думала, вот приедет любимый в мою родную деревню, увидит, как у нас красиво, познакомится с родными, и поймёт, что был не прав.

Оказалось, что пока меня не было, мать снова пригласила зятя к столу. Где это видано, чтобы гость и не поел нормально. На что Виктор заявил, что есть вечером не будет, да и ей не советует – лишний вес налицо. Мать пошутила, что ей её вес не мешает, а хорошего человека должно быть много. На что Виктор парировал – «И Светка тоже считает, что жирной быть нормально. Теперь понятно, в кого!»

Дед заступился на сноху и внучку, а там слово за слово и услышал о себе и о деревенской жизни много интересного.

Когда я всё это услышала, мне стало так горько на душе. Ведь я любила Виктора, и не хотела с ним расставаться. Но и с родными не хотелось портить отношения. Я-то выдержу, а им обидно.

Виктор с первых дней подтрунивал, что я деревенская, и мне было немного неловко и стыдно из-за этого. Постоянно подчеркивал какие-то мои деревенские особенности, черты характера, привычки. Но я как-то привыкла, старалась не замечать сарказма в его словах. А тут он задел моих родных.

Дед мне в тот день заявил, что такого мужа рядом со мной не хочет видеть. Своего благословения на свадьбу не даст. Если я совсем рехнусь и выйду за этого сноба замуж, то видеться со мной больше не желает. Мол, выросла, а ума не нажила, а ему за меня стыдно.

Тут уж я сама поднялась: «Нечего мне указывать, кого любить да за кого замуж идти. Прав Виктор – в деревне жизни нет, только и доживают здесь одни неудачники. А я женщина современная, в жизни состоявшаяся, проживу спокойно и без ваших предрассудков. Не нужно мне ваше благословение, не в царской России живем».

В тот вечер в доме деда больше никто не разговаривал. Я наутро уехала в районный центр, а там и к себе в город. Это была наша последняя встреча с дедом. Он мне не писал, а я сама не шла навстречу. Мать пыталась нас помирить, да видно, нашла коса на камень.

Вот поэтому мне и хотелось сходить на могилку к деду, покаяться, и в то же время совестно. Обидела я его, а он прав был.

Деревенское кладбище

Хоть деревенька Малый Остров и небольшая, но и у неё свой погост имеется. Расположен он в берёзовом лесочке неподалёку от деревни, как бы на отшибе. Между берёзками то тут, то там стояли железные кресты и жестяные треугольные со звёздочками обелиски солдат Великой Отечественной. Где-то здесь должна быть могилка деда Николая.

Я снова была рада, что никого по дороге в деревне не встретила. Не то сейчас настроение, чтобы общаться с деревенскими. Может потом сама захочу встретить земляков, но пока есть дела поважнее.

Всегда удивлялась атмосфере на деревенских кладбищах. В какое бы время года сюда не приди – здесь тишина и умиротворение. Ветер не дует, дождь, если и идет, то тоже как-то тихо и спокойно. Бесшумно летают бабочки, шепотом шелестит листва берёз. Здесь даже птицы поют благочинно, без задора. Ну, или мне так кажется. Ведь место обязывает. Последний приют.

Могилу деда я нашла почти сразу. Не пришлось плутать по заросшим тропинкам. По памяти шла я к могилке бабушки Елены – мамы моего отца. Тут и папа мой лежит. Как и следовало ожидать, деда похоронили рядом с ними. Долго он ждал встречи с любимой женой. Надеюсь, они ТАМ встретились и снова вместе.

Теперь нужно рассказать, почему я не приехала на похороны к деду. Не только из-за нашей ссоры, но и потому, что именно в то время, когда дед умер, я с Виктором отдыхала в Турции. Это была последняя моя попытка удержать рядом с собой любимого мужчину. Отпуск наш вспоминаю с содроганием, после той поездки мы окончательно расстались.

После расставания я заболела. Сначала просто всё тело ломало от температуры, а потом началось кровотечение. Оказалось, что я была беременна и от стресса случился выкидыш.

От всех этих переживаний я впала в глубокую депрессию, в больнице почти месяц пролежала. А вернувшись домой нашла запоздавшее письмо от бабы Мани, знакомой нашей из Малого Острова, о том, что дед умер.

В письме было сказано, что дед не болел, а просто с вечера всех предупредил о том, что пора ему к любимой жене. А наутро к другу Михею не вышел. Тот его и нашел дома – в парадном костюме, с фотографией бабы Лены в руках. Лежал он на кровати с видом умиротворенным, видно, что со спокойной душой отошел в мир иной. Похоронили его на третий день, кроме меня некого было звать на похороны, а до меня не добраться было.

По хорошему, мне бы стоило сразу ехать в родную деревню, хоть на могилке у деда постоять. Но я была тогда в душевом раздрае от расставания с Виктором, от горя, что умерла мать, от потери ребенка, а тут еще и дед. И тогда я решила, что приеду к нему, как только отпуск очередной будет. Все равно уже поздно – деда мой визит не воскресит. Я себя успокаивала, что мне легче не станет, а ему уже ничего и не надо. Но на душе было неспокойно. И вот только сейчас, спустя три года, смогла я себя заставить повидаться с близким человеком.

Пока я шла по кладбищенским дорожкам, то чувствовала, как натягивалась какая-то душевная струна. То ли от тяжелых воспоминаний, то ли от самой атмосферы деревенского погоста, но внутри у меня всё дрожало, готовое лопнуть в любой момент. И только я увидела знакомое лицо, глядящее на меня с деревянного креста, тут же колени у меня подкосились, и я упала с протяжным стоном на траву перед могилой деда.

Слёзы градом потекли из глаз, я, как маленькая, заревела белугой. Не от горя, а от невыплаканных слёз, невысказанных слов я рыдала. И с каждой минутой мне становилось легче, будто незримая рука гладила меня по спине и растрепанной голове. Я ревела о своем несостоявшемся женском счастье, о боли разбитого сердца. Я жаловалась деду, что не стала матерью, хоть и мечтала о том всю жизнь. Я рыдала о том, что нет мне места в том большом шумном городе. Видно, как родилась я деревенской, так и век доживать мне придется в деревне. Не понимает меня город, и я его не понимаю. Чужие, враждебные мы друг другу…

Не знаю, сколько я так просидела у могилы деда, но солнце уже поднялось высоко. Время было не важно. Ведь мне не только на душе стало легко, но и тело как будто стало легче. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которая рассказала свои переживания любимому дедушке. Как в детстве он дул на мою разбитую коленку, так и сейчас на душу мою израненную подул, и мне стало хорошо и легко. Теперь я знала, что дедушка не сердится на меня, что он всегда незримо был со мной рядом.

И теперь я начала понимать, чего мне так не хватало в моей жизни. Я решила, что не просто пару недель поживу в родном доме, а всё лето, чтобы наполнить себя красотой и спокойствием деревни. А осенью, Бог даст, и новую жизнь начну!

Деревенские бабульки

Весна в деревне всегда разная. Бывает, что затянется до мая грязь, кое-где еще нерастаявшие сугробы в оврагах лежат, пойдут дожди, размывая и без того сопливую дорогу. А бывает, что на Благовещение уже трава зеленеет и можно в лёгкой одежде ходить.

Такая весна в этом году приключилась. Как сошел снег в конце марта, в апреле солнышко землю прогрело, так и радует тёплыми деньками. В городе от жары сразу пыль поднимается, а в деревне благодать – всё расцветает, поёт и живёт!

Я, как на крыльях, летела по знакомой с детства улочке. После кладбища мир вокруг показался мне шумным и весёлым. А может я сама на мир по-новому смотреть стала. Сама удивлялась, как это я утром не заметила, что ласточки прилетели. Это же верная примета – лето почти началось!

Душа моя пела и вот сейчас я была готова с кем-нибудь пообщаться. Как назло, никого на улице не видно было. Знала я, что на Малом Острове совсем жителей не осталось, но кто-то же жил здесь. Не один же дед Михей.

Вот к соседу я и заверну, прежде чем домой возвращаться. Узнаю, кто вообще в деревне живет, какие порядки нынче. Расскажу ему, что решила на всё лето остаться.

Во дворе соседского дома меня ждал сюрприз. Дед Михей не один куковал, а в компании двух бабулек весело смеялся.

Одна была похожа на мою маму – крупная полная женщина лет шестидесяти пяти. Она была одета в ситцевый халат, поверх которого накинула вязанный свитер. Её круглое лицо светилось добротой и домашним уютом.

Вторая бабушка была полная противоположность первой. Невысокая, очень худая, в трикотажных штанишках и болоневой курточке. Она была старше, ближе к восьмидесяти. Лицо тоже улыбчивое, но черты его были резкие, мужские. Что её совсем не портило. Чувствовался в ней железный стержень.

Я узнала их – это же баба Маня и тётя Шура. Всё детство я у них пропадала с подружками. Тогда у них ещё мужья были, детей и внуков полный дом. И лишнюю девчонку никто и не замечал – всех накормят, всех приветят. Баба Маня (которая худая) в молодости работала на тракторе, что нередко было для тех времён. Оттого и жесткость в ней была мужская, и внутренний стержень. Попробуй-ка работать с мужиками, да чтобы еще в передовиках.

А тётя Шура работала до пенсии няней в детском саду. Был когда-то и в Малом Острове свой садик, пока деревня жила, пока ребятишек было много. Меня тоже нянчила тётя Шура, я помню, как её любили все в садике.

И вот я снова вижу своих любимых бабушек. Кажется, они совсем не изменились, может стали чуть ниже, старее. Но старость им была к лицу.

При моём появлении весёлая троица резко замолчала, замерла, и тут же двинулась ко мне. А я и сама уже кинулась их обнимать, не стала дожидаться, чтобы смутили меня, как дед Михей вчера.

После крепких объятий и первых приветствий потащили меня во двор, да усадили за стол. Ну, куда ж без этого?! Я так поняла, что меня при любом удобном случае кормить будут, как в детстве. У деда Михея тоже летняя кухня с уличным столом имелась, тут и разместились. Хоть я и позавтракала, но не отказалась от угощения.

А угощали меня на этот раз домашним творожком и омлетом. Вы бы видели этот омлет! Уж точно не на газовой плите жареный, а в печи. Толстый, ноздреватый как сыр, с румяной корочкой и ярко желтого цвета. Сразу понятно, что яйца от домашних курочек, которые на вольном выгуле пасутся. Видела я этих курочек вчера, когда по улице шла.

Оказалось, что в Малом Острове на самом деле жителей почти не осталось, только эта троица. Но летом деревня оживает – приезжают дети, внуки, во многие дома заселяются дачники. Как раз со дня на день ждут наплыва летних жителей. И то хорошо, всё какая-то жизнь. Не совсем зачах Малый Остров.

А еще я узнала, что в деревне существует настоящий колхоз! Не такой, как при советской власти, а такой коммунизм, когда от каждого по способностям, каждому по потребностям. Именно такой мечтали построить наши родители.

Звучит фантастически, а на самом деле трое стариков давно уже живут сообща, каждый делает, что у него лучше всего получается и помогает другому чем может. Дед Михей на правах (и обязанностях) единственного мужчины помогает бабам по хозяйству, где что приколотить, подремонтировать. На нём сенокос, пахота и дрова. Из огорода у него только картошка, а остальные овощи ему подруги дают. А он им рыбки взамен.

Баба Маня держит двух молочных коз и курей. Хорошо у неё получается с животными ладить. Она снабжает всех молочными продуктами и яйцами. Огород почти не сажает, говорит, не может уследить за хитрыми козами, те всё норовят на грядки заглянуть.

А самый урожайный и богатый сад-огород у тёти Шуры. Про таких говорят – «лёгкая рука». Что ни воткнёт – всё хорошо растёт. И сажает вроде немного, но урожай такой, что на троих хватает, и даже дети по осени заготовки в город увозят. У бабы Шуры и сад плодовый имеется с яблонями, вишней и другой вкусной красотой.

Слушала я рассказки островитян (так сами себя жители Малого Острова называю) и радовалась за них. На первый взгляд может показаться тоскливой жизнь на старость лет в глухой деревне в одиночестве. Но я видела перед собой счастливых, самодостаточных людей, любящих жизнь и свою малую Родину. Они не были одиноки, потому что у них была крепкая дружба и взаимовыручка. Такие забытые слова и в 21 веке. И какое счастье, что где-то еще в ходу эти понятия!

Я любовалась деревенскими стариками, такими с детства родными и близкими, и в голове крутилась песня «Дорогие мои старики, дайте я вас сейчас поцелую. Молодые мои старки, мы еще, мы еще повоюем!»

Глаза боятся, а руки делают!

До чего ж на душе тепло стало от встречи с бабульками деревенскими! Столько радости мне принесло общение с ними. И больше всего радость, что, не смотря на заброшенность родной деревни, старики эти как сердце качают ещё жизненную энергию в Малом Острове.

Вот ведь затейники – коммунизм они построили! И вроде ничего сложного, о том и мечтали в Советском Союзе «Каждому по потребностям, от каждого по возможностям»! Но самое главное в советском правительстве не учли – коммунизм из-под палки не построишь. Для него нужно, в первую очередь, поддерживать у людей дружеские отношения, душевные. А тогда в душу не верили, и вместо душевного общения было товарищеское. Вместо слово «хочу», было слово «надо».

С такими мыслями я вернулась к родному дому. Да, здесь бы коммуна помощников-тимуровцев пригодилась! Порядок во дворе навести нужно, а подступиться страшно.

Но, как гласит народная мудрость, «глаза боятся, а руки делают»! И вот тут тоже слово «надо» не поможет. Только «хочу»! Я действительно хотела взяться за эту грязную работу, знала, что тяжело будет, и уйдет на это много времени. Но я хотела увидеть родной двор таким, каким помню его с детства – просторным, выметенным под метёлку, с ровными кирпичными дорожками и цветущей сиренью в палисаднике.

Пока была только сирень, и то задавленная засохшим вьюном и мышиным горошком, а под кроной трёхлетний слой опавшей листвы. Дед всегда каждую осень и весну наводил порядок в палисаднике, убирал мусор, рыхлил почву. Каждую весну здесь расцветали мускари и тюльпаны, а летом цвели оранжевые лилии и розовые пионы – наследство бабушки и мамы.

Но палисадник подождет, сначала нужно прибрать в самом дворе. В первый день я кое-как вытоптала дорогу сквозь засохший бурьян, но этого мало. Сквозь сухостой не сегодня-завтра начнёт пробиваться новая трава и мне будет не справиться со всем этим безобразием.

Вооружившись толстыми перчатками и граблями, я ринулась в бой с сухостоем. Это только на первый взгляд он кажется хрупким и ломким, но стебли осота и лопуха крепко держатся корнями за почву. Упав пару раз на задницу, в попытке вытянуть репку-лопух, я перешла к тяжелой артиллерии – нашла в сарае штыковую лопату и каждый корень лопуха выкорчевывала из земли. Старалась не перекапывать сильно двор, и после каждой победы над очередным корнем, утаптывала ногами образовавшуюся ямку.

На моём пути попадались разные травы. Я сама себе удивлялась, что даже по сухим стеблям могла определить, что это за растение. Вот растопырился колючками осот, вот засохший зонтик сныти, выросший до гигантских размеров. Вот тут лебеда и крапива, ну куда ж без них! А тут заросли конопли.

Никогда таких зарослей у деда во дворе не было. Всегда ровненько травка-муравка росла. А если и прорастал какой лазутчик, так дед его сразу нещадно выдирал и курам бросал. А тут за три года залётных сорняков понаростало, каких дед и не видывал. Ну, ничего, я всех вас выведу!

Так, шаг за шагом, я продвигалась от калитки к крыльцу. Выдранный сухостой охапкой таскала на край огорода, выкладывая длинный вал вдоль забора. Когда весь двор освободился от бурьяна, показалось, что он стал намного больше в размерах. Правда, до былой красоты ему еще было далеко. После выкапывания корней образовалось много ямок, мелкий мусор валялся по земле, и что обиднее всего, не замечала я любимой муравки.

Птичья гречишка – вот как она называлась. Как я любила в детстве по ней босиком бегать. Травка мягкая, низкая, с мелкими листочками на ползучем стебле. По такой муравке чем больше ходишь, тем она лучше растёт. Всё лето ярко зелёная, к осени она становилась красная, а зимой в ней воробьишки выискивали зёрнышки. Ту самую свою гречишку.

Обычно к началу мая весь двор становился изумрудный от муравки, а сейчас я наблюдала унылую серую землю. Может всё-таки вырастет моя любимая травка, я очень на это надеялась.

А пока нужно доделать начатое. Я заровняла ямки песком, прошлась по двору частыми граблями, а под конец аккуратно вымела оставшийся мелкий мусор. Под слоем земли и мусора нашлась наша кирпичная дорожка, как привет от деда. Помню, как он выкладывал её из хорошего кирпича, чтобы на всю жизнь дорожки хватило. Добротно сделал, кирпич дорогой не пожалел – лет двадцать прошло, а дорожка как новая. Только кое-где зазеленела от мха, но не рассыпалась.

И вот, стою я в чисто убранном дворе, любуюсь своей работой. Руки горят и чешутся от колючек и крапивы, под ногтями грязь, спина с непривычки болит, а я стою и улыбаюсь, как дурочка. Хорошо поработала! И не так страшно оказалось. Права народная мудрость – «глаза боятся, а руки делают»!

Банька парит, банька правит

Ох, и здорово же я поработала! Во дворе порядок, любо-дорого посмотреть. Знаю, если собираюсь лето в дедовом доме пожить, так еще дел будет много. Но сегодня уже и отдохнуть бы надо.

Пока наводила порядок во дворе, я параллельно топила баню для вечерней помывки. С детства я наблюдала, как это делали мой дед и мама, и для меня правильно баню протопить не было никаких проблем. Главное никуда далеко от неё не уходить, заглядывать регулярно в топку, подкидывать дровишки, а потом следить, чтобы больших головней не оставалось.

Как раз, часа за четыре, что я уборкой занималась, банька и протопилась. Воды я с утра натаскала в баню. Четыре три в холодный бак и два ведра в бак для горячей воды налила. Часам к семи в горячем баке на печи вода уже стала закипать, и я добавила пару ковшиков холодной, чтобы сильно не кипела, а то еще обожгусь. В нашем баке не было крана для слива, черпали ковшиком прямо из бака. С непривычки можно и ошпариться.

Перед тем, как закрыть вьюшку, я быстренько вымыла лавки и пол в бане. В общем-то, там и так была чистота, но такая традиция – каждый раз, как идти париться, надо помыть полы. Заодно кипятком запарила берёзовый веник, который висел в предбаннике. Там оставалось еще штук пять, но они были пересушены. Такие только кипятком запаривать. А свежий веник, я помню, можно было и просто водой залить, чтобы он упругий стал.

Еще раз проверила угли в печке, не затерялась ли там головня, и закрыла вьюшку. Сейчас баня должна еще настояться полчаса, и можно идти париться. Я решила пока немного подкрепиться. Знаю, что есть серьёзно перед баней нельзя, но и на голодный желудок париться не стоит. Вот тут и сгодился свежий творожок, которым меня баба Маня утром угостила, да с собой дала. А еще дед Михей отсыпал трав на чай и баночку мёда. Царский ужин у меня получился! Ароматные травки в чае (по запаху определила только душицу и мяту), нежный творог и пара ложек мёда. Чего еще городскому жителю для счастья надо?!

Пока ужинала, вспоминала, как в детстве с мамой в баню ходила. Если честно, маленькая я не любила баню. Не понимала восторгов взрослых по горячему пару, по хлестанию себя веником. Мне просто нравилось быть с мамой в бане, смотреть на неё, какая она красивая. Хотелось поскорее вырасти и стать такой же красивой.

Мама меня сильно не парила, только грела на полке, да иногда веником надо мной водила, чтобы я прогрелась получше. Потом она меня шоркала вехоткой – жесткой вязанной мочалкой, мыла мне волосы и, обливая прохладной водой, приговаривала: «Как с гуся вода, так со Светки худоба». А я возмущалась, что не худая вовсе. На что мама мне говорила, что худоба – это болезнь любая, так в старину говорили. А потом после бани она меня распаренную закутывала в тёплый платок и вела в дом, где сразу укладывала в постель. Обычно после бани я мгновенно засыпала.

Потом уже, учась в институте, я наткнулась на репродукцию картины «Весна» Аркадия Пластова, и как будто со стороны увидела свою молодую маму и себя в детстве. Преподаватель говорил, что эту картину еще называют «Северная Венера».

Ну что, пора вспомнить забытые ощущения от деревенской бани! Прежде чем заходить в нее, я плеснула горячей воды на каменку и приоткрыла продухи. Так из бани выводится угарный газ, если он скопился и помещение наполняется равномерным паром.

Раздевшись в предбаннике, я перешагнула порог бани и погрузилась в её влажное тепло. После тяжелой физической работы баня – это лучший отдых. Я не стала торопиться, поддавать жару и садиться сразу на высокий полок. Просто легла на нижний полок, и. закрыв глаза, почувствовала, как каждая моя жилка расслабляется, выходит усталость.

Минут через пять я решила перебраться повыше, да еще и плеснула воды на каменку. Камни возмущенно зашипели и по бане поплыл густой горячий пар. Первый заход в парной я выдержала всего минут десять. Перед выходом я облилась ведром холодной воды, чтобы освежиться.

Выскочив из бани, я как рыба, выброшенная на берег, глотала воздух ртом. Хорррошо! Но отвыкла я от таких перегрузок. В городе-то в баню и сходить негде, одни сауны. А там чего – лежишь как дурак в раскаленной печке, ни тебе пара живого, ни веничка. Помылся под душем и домой. Радости никакой от этих саун я не понимала. А здесь другое дело – здесь каждая клеточка радуется!

На второй заход я решила похлестать себя веником. По хорошему бы с кем-то надо в баню идти, чтобы лечь, расслабиться, а банщик тебя правильно обиходил веничком. Но что имеем…

Я села на полок, и сначала веником поводила по воздуху. Сразу пошли горячие волны. Так будто в тёплой воде плывешь, и попадаешь в горячие струи. Когда тело подготовилось, я начала потихоньку прижимать веник то к одному, то к другому боку, привыкая к новым ощущениям. Ну и напоследок, раздухарилась, и давай наяривать, куда веник достанет.

Шлёпаю себя горячим веником, а сама хохочу в голос. Кто бы посмотрел – сидит взрослая тётка и хлещет себя веником, как будто самобичеванием занимается. Ну, европейцы, впервые в Россию попав, так и думали, что русские сумасшедшие или слишком набожные, и раз в неделю устраивают себе обряд самобичевания.

Окатив себя холодной водой после парения, отдохнула я на лавочке возле бани. Полюбовалась на весенний закат, выпила кружку чая травяного и в третий раз в баньку зашла. На этот раз уже просто помыться, смыть с себя грязь после работы. А когда волосы помыла, вспомнила, как мама ополаскивала волосы отваром после берёзового веника. Волосы у мамы были богатые. Может отвар берёзовый не последнюю роль в этом играл. Ну и я так сделала.

Домой я приползла без сил. С одной стороны отдохнула в баньке, а с другой, чувствовала, что мышцы все расслабились, как кисель. Теперь я поняла, почему в гостях в баню не любила ходить. Расслабишься, а тебе еще домой ехать надо. А тут дома, единственное правильное решение – сразу в постель. Что я и сделала!

День сегодня выдался долгий и посвященный очищению. Сначала душу свою очистила от чувства вины и обиды, придя к деду на могилку. Затем двор чистила от бурьяна, а теперь вот и тело своё очистила от грязи и усталости. Я лежала, и мне казалось, что плыву я по реке на маленькой лодочке. Волны качали меня, шептали что-то своё, и я не заметила, как уснула под этот шепот.

Рассуждения на завалинке о смысле жизни

Второе утро в дедовом доме показалось мне не таким радужным, как накануне. Снова разбудил меня в пять утра петух, но радости пробуждения я не почувствовала. В первый момент мне показалось, что меня переехал поезд. Всё тело болело, мышцы горели огнём, и любое движение приносило нестерпимые страдания.

Дорвалась до работы, называется! Сколько я воды в баню вчера перетаскала? Вёдер семь, да еще в дом парочку. Болели натруженные с непривычки руки. Но это ерунда! Вот спина и то, что ниже спины вообще шевелиться не хотели. А чего ты думала, когда за один день наприседала с бурьяном столько, сколько за год не приседала! Если бы не баня, наверное, померла бы уже.

Хотелось лежать и не двигаться, но мочевой пузырь долго разлеживаться не дал. Со скрипом и оханьем я сползла с кровати. Тело казалось деревянным, но с каждым шагом, превозмогая боль, кое-как расшевеливалось.

Как назло, на улице погода не радовала. Солнце еле светило из-за серых тучек и в воздухе рассеивалась мелкая морось. Сделав свои дела в туалете (надо было еще посмотреть, как я пыталась сесть на корточки) я поползла готовить завтрак.

Хотела деревенской романтики – получай! Не потопаешь – не полопаешь. Растопила уличную печурку, нагрела чайник. Даже кашу варить не стала. Пошвыркала чайку с печеньем и остатками творога, и то хорошо.

Дома в такую погоду сидеть не хотелось. А в лес или на речку у меня сегодня сил нет идти. Решила заглянуть к деду Михею, может и бабулек ещё увижу. Хочу договориться с бабой Маней, чтобы молочных продуктов мне летом продавала. Уж больно хороший творожок у неё. А с тётей Шурой надо было про огород поговорить. Может что подскажет, как профессионал.

У соседа было тихо. Никого. Наверное, как всегда, на рыбалке. Но не успела я развернуться к себе домой, как услышала стук калитки – это хозяин вернулся с уловом, а вокруг него тёрлись с двух сторон кошки. Одна кошка трехшерстная, будто курочка рябая, а второй (это точно кот) чёрный с белым пятном на шее. Люблю кошек – надо будет потискать потом.

– А Светок, здорово! Хорошо, что заскочила. Поможешь мне карасиков почистить? Я тебе их все и отдам. А то мне сегодня еще к Шуре надо идти пахать огород, боюсь, с рыбой надолго засяду.

Ну как я могла отказаться от такого предложения!? Во-первых, рада была помочь другу, а во-вторых, рыбка тоже не помешает. Мне почему-то городских продуктов здесь, в деревне, совсем не хотелось. Даже каша в горло не лезет, не говоря уж о печенье. Хочется настоящей живой еды. Чтобы только с грядки или из речки. А не то, как в магазинах, по полгода болтаются по всей стране, пока на прилавок не попадут.

Расположились мы рыбу чистить на завалинке. У деда Михея уже всё устроено было удобно. Столик небольшой как раз для чистки рыбы, рядом лохань с водой – туда чищенную рыбу складывать, и миска для кишок и чешуи. Котикам сразу выделили по паре мелких рыбок, они, каждый в своём углу, эту рыбу неспешно ели.

Если кто не знает, что такое завалинка, я на пальцах объясню. Это такой вид утепления избы с помощью земляной насыпи на нижнюю часть дома. Вместо земли иногда используют хвойный опад. В нём мыши не заводятся. Так вот сначала вокруг дома делают опалубку из досок, на расстоянии от 30 см до полуметра. Пустоту заваливают сухой землёй (или хвоей), а сверху еще доской закрывают, чтобы дождем не размыло. Утепление дома недорогое и отличное. А еще на такой завалинке очень удобно присесть, да и спине можно на стену дома опираться. Летом часто можно увидеть в деревнях, как бабульки на завалинке сидят, общаются. А во дворе рядом с завалинкой делают столы для переборки овощей или, как у деда Михея, для чистки рыбы.

И вот сидим мы с дедом на завалинке, дружно рыбку чистим, болтаем о том, о сём. И подумалось мне, что в городе я никогда так ни с кем не могла посидеть и просто поболтать. Если встречаемся с кем, то всё на бегу, по душам поговорить некогда. А душа выговориться любит. Главное, чтобы собеседник был хороший. Чтобы не оценивал тебя, а просто выслушал.

Рассказала я деду Михею, как вчера на кладбище к родному деду сходила. Всё рассказала, как плохо мне было, совесть заела, что на похороны не приехала. Что в городе у меня не ладится ни личная жизнь, ни работа. Что приехала я в деревню, себя услышать. Найти смысл жизни.

– Так, а чего его искать, этот смысл? Живи просто, как душа подсказывает!

Я аж опешила от такого высказывания. У меня в голове другое понятие всегда было. Что нужно найти смысл жизни, свою великую цель, сделать мир лучше или что-то сотворить особенное.

– Как не надо искать смысл жизни? Так ведь и всю жизнь прожить можно, и ничего путнего не сделать. Это уже не жизнь, а какое-то животное существование получается. Родился, прожил кое-как и умер. Зачем?

– Ну и что, ты до 40 лет дожила, что великого сделала? Была ли радость у тебя от метаний, от поиска смысла жизни?

Я задумалась. Ведь, и, правда. Прожила, считай, полжизни, а как и не жила вовсе. То одно, то другое – сплошная суета, а радости и счастья не было. Думала с Виктором у меня счастье, так с ним десять лет только промучилась. В работе тоже никакого смысла не было, ни счастья. Деньги только, чтобы жить комфортно, но радости даже от комфорта и сытой жизни не чувствовала.

Всю жизнь искала смысл этой самой жизни. Думала, вот откроется мне мой путь, и я буду счастлива. На спасение мира не замахивалась, но хотела что-то великое после себя оставить. Картину известную, например, раз я художник. Да вот время на написание картины все никак не находила – работа, суета…

А тут за два дня в деревне испытала такое счастье, которого за последние двадцать лет (а может и за всю жизнь) не испытывала. И что я делала? Просто жила!

– Ты, Светок, на меня не серчай, если я скажу тебе не то, что ты хочешь услышать. Я такой же был, тоже всю жизнь смысл искал. Себя изводил, жену, своими метаниями. И только с годами понял, что смысл жизни – в самой жизни! В том, чтобы не оглядываться назад и не загадывать на будущее. Где ты сейчас, там и жить. А если плохо там, где ты есть, идти туда, где хорошо и спокойно душе будет. Самое главное – слышать голос души своей, как ни банально это звучит. Ведь что наша душа – это же частичка Бога. Значит, нам надо Бога в себе услышать. Душа она всему мера!

Нафига козе баян? или Королева Марго деревенского разлива

Ну, кто бы мог подумать, что самые важные слова о смысле моей жизни я услышу не из уст великого гуру, не в умной книге или в паломничестве по святым местам, а от простого деревенского деда. Сидим мы с ним на завалинке, в грязной одежке, руки в чешуе, и говорим о том, что меня столько лет беспокоило.

«Душа всему мера». А чего душе хочется? Уж точно не денег и славы, а хочется ей радости, новых впечатлений, простого общения, творчества. Не хочет душа борьбы великой и быть правой во всем, счастья она хочет.

Пока я осмысливала слова деда Михея, вокруг стало происходить что-то непонятное. Сначала послышался странный стук в сарае, как будто кто-то по деревянному ксилофону прошелся молоточком. Потом в калитку влетела запыхавшаяся баба Маня. Глаза её так и метали молнии, в поисках невидимого врага.

– Где эта дура? Опять сбежала, зараза!

Дед крякнул, и со смехом спросил.

– Маргоша что-ли снова тебя провела?

– Она самая, дура окаянная! Да ведь на минутку отвернулась, а она в дом сначала забежала, герань мою обгрызла, а как меня увидела – шасть между ног у меня в дверях проскочила и сиганула через забор. Я уже всю улицу оббежала, дай, думаю, к Мишке зайду. Знаю, что она тебя больше всех любит. Вот поймаю, рога-то ей пообломаю!

– Да ты не горячись, Маня, и то верно, у меня она уже. Только что слышал, как по поленнице прыгала. Приведу её к тебе, но обижать не дам. Дитё же она несмышлёное.

– Да я разве обижу? Сам знаешь, беспокоюсь. Сожрёт что-нибудь вредное, а потом заболеет. Помнишь, как она к Шурке в огород забралась в прошлом году, капусты с горохом наелась, пузо у ей разбарабанило – еле откачали.

Пока баба Маня жаловалась, дед Михей пошел в сарай и через минуту вывел на двор белую козу с небольшими рожками. Она, как котёнок, ластилась к деду, прижималась к его руке и ласково бодала в бок. И тут дед запел частушки.

«Я конечно не красива,

я строптивая коза

Но местами интересна,

плюс красивые глаза!

Это было так неожиданно, что я рассмеялась. Дед пел, а коза скакала вокруг него, будто танцевала. Такой милой картины я никогда не видела. Баба Маня присела рядом на завалинку и, наклонившись ко мне поближе, сказала.

– Вона как раздухарился дед! Сейчас начнет анекдоты травить. Ему только повод дай.

А дед, привязал козу к забору, где выросла весенняя свежая травка, подошел к нам и покрутив усы действительно начал шутить.

– Как думаешь, нафига козе баян? Все ведь так говорят.

Я пожала плечами, показывая, что не знаю.

– Я вот тоже не знаю, зачем ей баян сдался, на балалайке с её копытами намного удобней играть!

Я представила, как коза играет на балалайке и на баяне. И, правда, на балалайке удобней. Но все равно смешно. А дед не унимался.

– Забрались как-то козы наши, Маргоша с Анжелой в кинобудку, что в старом клубе, нашли киноплёнку «Тихий Дон» и давай жевать. – Твердовато, – сетует одна. – И не говори, – откликается другая, – книга-то лучше была…

Баба Маня хохотала в голос вместе со мной. Уж кому, как не её, знать, что может сжевать её проказница.

Когда мы просмеялись, дед уже серьезно оглядел нас и продолжил.

– Коза наша, Маргоша – к нам года два назад попала. У Мани тогда корова померала, убивалися мы по ней, как по родному человеку. Мы тогда решили, что корову больше заводить не будем, слишком уж это хлопотно, да и жалко скотину, если что случится. Но как без молока? Мы ж старые, без молока-то не привыкли. И тут как раз Петька, что к нам на автолавке приезжает, говорит, в соседней деревне козу продают молочную. Есть там одна семья, бывшие горожане, дауншифтеры. Как приехали в деревню, сразу хозяйство завели, коз, курочек, даже пасеку устроили. А через год выдохлись, кур всех зарубили, пчёлы у них подохли, одна коза осталась. Люди говорили, эти дауншифтеры на юга собрались ехать, в Тайланд жить, а козу продают. Да за дорого, мол покупали породистую, дешево не продадим.

Мы с Маней и Шурой приехали на смотрины, интересно нам было увидеть козу молочную, что литров пять молока в день даёт. Наша-то Зорька, корова старая, в последние года максимум в день три литра молока давала, а тут коза.

И что мы увидели? Дохлая, облезлая коза, еле на ногах стоит, а вымя большое. Рёбра торчат, позвоночник как у дракона выпирает, шерсть свалялась, одни рога да вымя. И глаза жалостливые. Маня как увидела, разрыдалась. Вы чего, говорит, ироды, над животиной измываетесь, не кормите её как положено? Видно, что на сене одном живёт. А хозяин смеётся – молоко даёт, и ладно. Коза должна быть худая! Я его тогда чуть не прибил за эти слова. Но ведь не поймёт, так дураком и помрёт.

Купили мы тогда нашу Маргошу. Выложили сразу всю пенсию за троих, почти сорок тыш отдали. Ходили за ней как за ребёнком малым, откормили, вылечили, да и избаловали совсем. Они ж, животины, быстро слабину хозяев находят. Крутит из нас верёвки наша королева, как хотит. Всё ей позволяем, вот только отпускать её и правда нельзя одну гулять – сытая будет, а нажрётся покасти какой-нибудь, потом жвачка пропадет, понос.

И дочка у неё Анжелка, такая же хитрая, вся в мать. Мы когда Маргошу покупали, не знали, что она с сюрпризам, сукотная. По ней тощей и не заметно было, а хозяин и не знал, что она отгулялась с соседним козлом. Мы Маргошу откармливаем, а она такая толстая стала, потом только до нас дошло, что беремешная. Окотилась в аккурат на Новый год, подарочек нам, старикам. Мы за ними, как за дитями ходим. Коза – она не корова, постоянно какие-то проказы. А мы и рады, свои внуки редко приезжают, так с козами играемся. В этом году обе наши королевы окотились девчонками, у нас уже целое стадо – две взрослые козы и два козлёнка. Жалко будет девчонок продавать, да куда нам их держать, от Маргоши и Анжелы молоко не успеваем подъесть.

Я была под впечатлением от рассказа деда Михея. Вон, оказывается, и скотину держат не только ради молока или мяса. Животные они же как дети для некоторых хозяев. Я слышала, что люди оплакивают своих коров, как членов семьи. Да вот и козы, оказывается, тоже.

Смотрела я на белую козочку, что паслась возле забора. Хорошая, справная коза, ничего не осталось от её былой худобы. Вот только глаза всё равно грустные.

– Я вижу, что козочка у вас довольная. Только вот глаза у неё все равно грустные.

Тут и дед и баба Маня как засмеются. И сквозь смех баба Маня отвечает.

– А глаза у козы грустные, потому что у неё муж козёл!

Ну, здравствуй, весёлая жизнь! В деревню нагрянули дачники

Так, что у меня на сегодня запланировано? Поход на рыбалку отменяется, потому что дед Михей собирается огород у тёти Шуры пахать, а без него я первый раз не пойду на рыбалку. До леса мне не дойти, далековато. Вот велосипед бы! Тогда я и в лес, и в соседнюю деревню мигом бы слетала. Ну, без дела я не останусь – продолжу уборку в палисаднике, да и в огороде до вспашки нужно порядок навести. А к вечеру, может, к тёте Шуре схожу, она обещала мне овощей из погреба достать, а то я на каше долго не протяну.

С такими мыслями я возвращалась от бабы Мани к себе домой. Она меня позвала в гости да со второй козой познакомила. Анжела оказалась как две капли воды похожей на мать – Маргошу, вот только у дочки глаза весёлые, с хитринкой. Не знаю, как я это определяю, но я чувствую, что они и грустить и веселиться умеют. А уж их малявки козлятки – сплошное умиление! Две белые кудрявые девчульки, прыгают вокруг мамок, далеко не убегают, и каждые пять минут вымя то у одной, то у другой козы сосут.

Баба Маня сказала, что пока из-за этого молока она немного выдаивает, но им хватает. И даже творожок иногда делает. Мне она отлила литровую банку молока с утренней дойки, чему я была очень рада. Надо будет как-нибудь тоже одарить своих знакомых, а то они меня балуют, а я ничего не могу им дать.

Вдруг мои приятные размышления прервал шум из соседнего дома. Возле двора стояла новая иномарка, явно не деревенских жителей. Ворота были открыты, и я увидела, как из багажника машины доставали вещи двое мужчин. Один на вид лет сорока, а второй лет на двадцать старше. И похожи внешне. Сразу видно, что отец с сыном.

Тут с крыльца сошла элегантная женщина с седыми волосами – видимо жена пожилого мужчины. Увидев меня, она улыбнулась и помахала мне рукой. Я в ответ тоже помахала и даже осмелилась подойти поздороваться. Всё-таки мои новые соседи, интересно же с кем лето придется бок-о-бок жить.

Это оказались дачники, они каждый год весной приезжали в Малый Остров, жили как простые деревенские жители, вели огород, держали курочек несушек, а в октябре возвращались обратно в город. Женщину звали Оксана Сергеевна, её мужа Максим Фёдорович, а сына Евгений. Но сын на даче летом не жил, приезжал только к родителям на выходные. А в июле, обычно, ездил в отпуск куда-нибудь на месяц. В основном по туристическим местам России: Алтай, Крым, Камчатский край.

Мне мои новые соседи с первого взгляда очень понравились. Я не стала долго отнимать их время, но пригласила их к себе, когда обживутся.

Ну вот, а я думала, что в деревне отшельницей жить буду. А тут, оказывается, летом настоящая насыщенная жизнь! Полная деревня народа. Оксана Сергеевна сказала, что она уже всех дачников знает, кто на лето приезжает в Малый Остров. И меня обещала познакомить. Почему бы и нет, мне самой интересно стало. Не думала, что я такая общительная стану, как в деревню приеду. В городе-то у меня пара подружек, да коллеги, и не со всеми я рада была встречаться. А тут как прорвало на общение.

Когда заходила во двор, краем глаза заметила, что по улице ехала еще одна машина вглубь улицы. Интересно, что это дачники все именно сегодня решили в деревню приехать? И тут до меня дошло – оказывается 1 мая сегодня. Я в днях запуталась, и не мудрено – столько событий произошло за пару дней. Значит все на первомайские праздники приехали! Может кто-то вообще просто на пару дней, а не на всё лето.

Как бы в подтверждение моей догадки я услышала музыку, которая доносилась с улицы. «Ласковый май». Ну, куда без него на первомай! Мне стало любопытно, и я выглянула обратно за калитку. Двора через три от моего дома я увидела большую компанию людей. За воротами стояли четыре машины, из которых уже вышли приезжие. Человек пятнадцать, разного возраста. Бегали тут же ребятишки и даже собака – вислоухий терьер. Пёсель был счастлив оказаться на воле, он радостно прыгал вокруг хозяев, звонко лаял и обнюхивал всё вокруг. От его суеты, от беготни детей и большого количества людей у меня зарябило в глазах.

Весь день в деревню прибывали отдыхающие и дачники. В основном на машинах, но иногда и проезжали мотоциклисты с диким рёвом. Поплыл по улице шашлычный дух, музыка звучала уже со всех сторон, Юра Шатунов пытался перекричать Трофима и современную попсу. То тут, то там визжали девчонки и ревели обиженные дети. Слышался лай собак и хохот подвыпивших мужиков. Не знаю почему, но мне было страшновато выходить за ворота. Я уже привыкла к спокойной размеренной жизни в деревне, к душевным разговорам и пению птиц, а тут как будто какая-то вакханалия началась.

Я вспомнила, что как раз 1 мая проходит ежегодный шабаш ведьм, всем известная Вальпургиева ночь. Время, когда дьявол общается с ведьмами, дает им силу на предстоящий год. Слышала, что и простые люди в этот день подвергаются влиянию нечисти и могут вести себя странно, впадать в безумие. Диканиться, как говорила мама. Очень даже похоже на правду. Вон как диканятся – и алкоголь здесь не последнюю роль играет.

Я как будто со стороны на себя взглянула, как я вела себя еще неделю назад на свой день рождения. Как вспомню, так вздрогну. Радости от того вечера, когда я отмечала свой юбилей, никакого, а вот осадок в душе остался неприятный. В городе я частенько с подругой встречалась и могла выпить пару бутылок пива или вина, а в деревне и не хочется ничего. А всё говорят, что деревенские жители все как один алкаши. Но мне ни дед Михей при встрече, ни баба Маня с тётей Шурой не намекнули даже на то, чтобы выпить. Может, на праздники и выпивают, но просто так у них не принято.

И даже поздней ночью, засыпая, я слышала рёв мотоциклов, крики отдыхающих и громкую музыку. Чувствую, что празднование первомая затянется до утра. Да уж, дачники «оживили» заброшенную деревню. Ну, здравствуй, весёлая жизнь!

Кто рано встает, к тому рыба сама в руки плывёт

Долго я ворочалась ночью, не могла уснуть от празднования понаехавших в деревню отдыхающих. Лежала, а сама ворчала, как старая бабка: «Вот, приехали в деревню, так ведите себя прилично! Людям спать надо ночью. А вы тут со своим уставом в чужой монастырь». Потом мелькнуло в голове, что сама бы год назад не подумала, что кому-то ночью спать мешаю, когда праздник какой отмечала. И на дачу с друзьями так же ездила в ближайшую деревню от города. И так же веселилась до утра.

Что-то я слишком близко к сердцу принимаю изменения, которые происходят в деревне. А ведь еще неделю назад меня она не волновала. Надо бы разобраться со своими тараканами. С такими мыслями я погрузилась в сон.

И только вроде заснула, как услышала стук в окошко. В доме еще темно, видно, что рассвет только начался. Ну, и кому в голову пришло ни свет, ни заря меня будить?

Я накинула халат и выглянула в окно, а там дед Михей. Ой, я совсем забыла, что мы договорились на утреннюю рыбалку! Выскочила во двор, пригласила соседа зайти. Но он понял, что я еще не готова и дал мне десять минут на сборы.

– Теплей одевайся, да сапоги резиновые не забудь. Сыро еще, по росе пойдём. И на голову что-нибудь надень, солнце скоро шпарить будет, вон небо ясное. Удочки я приготовил, прикорм, червей – всё взял. Тебе только собраться. Жду тебя у себя во дворе.

Дед дал инструкции, а сам ушел по проторенной дорожке в огороде к себе домой. Я мигом привела себя в порядок, оделась, как велел мастер, и в предвкушении от радостного дня, полетела к нему во двор.

У нас в Малом Острове на рыбалку далеко идти не надо. Перешел через дорогу и вот она – река Серпушка. Напротив каждого двора раньше свой сход был и свой плотик. На нём хозяйки бельё полоскали, ребятишки летом купались, а мужики поутру с удочкой сидели. Тут же у многих на берегу и лодки лежали кверху пузом, а на специальных рогатинах сохли рыболовные сети. Сейчас почти все сходы травой поросли, а из плотиков только у деда Михея живой плотик остался. Вот к нему мы и спускались.

Нужно отметить, что в самой деревне не настоящая Серпушка протекала, а одна из её стариц. Петляет Серпушка по полям да между лесов, иной раз по старому руслу пойдёт, а иной раз и не заглядывает к себе на старицы по многу лет. Но дед Михей сказал, что в прошлом году река хорошо разлилась и рыба в старице обновилась. Зашел лещ и окунь, а то только карасики были. Но за щукой надо на большую реку идти, если я захочу. А рыбачить на удочку на старице куда проще, течения нет, за поплавком легче уследить. Как раз для новичка самое то.

Плотик деда Михея был стареньким, но крепким. Сразу делан был добротно из толстых досок и брёвен. От берега уходил он метра на четыре к середине реки. Берега заросли камышом и осокой. Несколько поваленных берёз образовали небольшой залив. Здесь, как сказал рыбак, лучше всего рыбачить. Для мальков тепло, корма хватает. И караси не боятся хищников, которым нужен простор для охоты.

В этом месте каждое утро дед и рыбачит. Но сперва рыбу прикармливает. Щедрой рукой дед Михей раскидал прикормку возле плотика, при этом стараясь не шуметь. Говорил шепотом, передвигался на цыпочках. Жестом показал, чтобы и я тихо себя вела. А я и не возражала. Помню, что на рыбалке шуметь не положено.

Удочки у Михея было простые, телескопические пластиковые с обычной катушкой. Никаких спиннингов, блёсен и других особых примочек не было. Рыбак раскрутил свою удочку, и дал мне вторую. «Учись сразу сама» шепнул он. Я с такими удочками уже сталкивалась в детстве, ходили с дедом на рыбалку. Больше всего времени у меня заняло насаживание червяка на крючок. Мне было и противно держать скользкого извивающегося червяка в пальцах, и жалко на крючок его насаживать. Но и с этим заданием я справилась.

Дед Михей отрегулировал поплавок, сказал, что до дна не должен крючок доставать хотя бы сантиметров 20. Первый раз закинул сам, и подал удочку мне в руки.

Я стояла на краю плотика, крепко держала старенькую удочку в руках и боялась даже дышать. Всё моё внимание было обращено на маленький поплавок, мерно качающийся на воде. От недосыпа и убаюкивающего плеска воды под плотиком меня клонило в сон. Но вдруг поплавок чуть наклонился в бок, а потом и совсем утонул в тёмной воде. Тут мой сон как рукой сняло! Я резко дернула удочку и увидела, как над водой взлетела золотая рыбка. Она трепыхнулась и плюхнулась обратно в речку. Блин! Сорвалась!

Но я не чувствовала разочарования. Какое там! Адреналин так и бурлил в крови. Рыба есть, и я могу её поймать. Сама!

Насадив на крючок нового червяка (на этот раз получилось быстрее) я снова закинула удочку, и не прошло и трёх минут, как начало клевать. На этот раз я не стала дергать сразу же. Дед Михей стоял рядом и руководил процессом. Он взялся тоже за мою удочку, чтобы я почувствовала, как надо тянуть. Уверенно и в то же время плавно. Ощущая рыбу на другом конце лески.

На этот раз всё получилось! Мы в четыре руки вытянули серебристого карасика, я сама снимала его с крючка. Меня аж дрожь разбирала, сколько было эмоций!

Клёв в то утро был хороший. Но это и не удивительно. Караси сами уже плыли на прикормленное место к плотику деда Михея. Нам оставалось только тягать их из воды. Через какое-то время я уже не только судорожно следила за поплавком, но и наслаждалась красотой природы.

Солнце целовало верхушки ив, поблёскивая на поверхности воды. Над речкой носились чайки, вылавливая себе завтрак. Из зарослей камыша с противоположного берега то и дело взлетали серые цапли и утки, я даже видела ондатру, плывущую вдоль берега. Настоящая сказка!

Так мы порыбачили еще часа два. Солнце уже встало высоко над горизонтом, петухи возвестили о начале дня, но деревня еще спала. А мы с полным ведром рыбы уже возвращались домой…

Ничего в огороде сажать не буду!

Солнце встало высоко над горизонтом, петухи возвестили о начале дня, но деревня еще спала. Мы с полным ведром рыбы возвращались с дедом Михеем домой. Настроение у меня было чудесное, и непонятно откуда взялась энергия, хоть я и не спала всю ночь. Верно говорят, что на природе заряжаешься жизненной силой.

Из полного ведра я выбрала себе только три крупных карася на завтрак, а остальную рыбу Михей собирался продать знакомым дачникам. Летом рыбалка для него была не только удовольствием, но и хорошим подработкам. Вообще деревенская троица с мая по октябрь в деньгах не нуждалась. Дачники в очередь выстраивались за натуральными продуктами: за домашними яйцами, козьим молоком и свежепойманной рыбой. У деревенских стариков уже была своя постоянная клиентура.

Завтрак у меня был королевский. Правда королевой я себя не чувствовала. Прежде чем отведать жареных карасей с золотистой корочкой, мне пришлось растопить уличную печурку, почистить рыбу, засолить, обвалять в муке и пожарить. Но все эти приготовления и голод стали самой лучшей приправой для простой деревенской пищи.

Пока я готовила, в гости заглянула тётя Шура.

– Мне Михей доложил уже, что ты на всё лето остаешься. Поди, в огороде чего сажать надумала?

– Есть такая мысль. Сегодня хочу привести в порядок огород. Дядь Миша обещался к обеду зарулить ко мне с мотоблоком и вспахать хотя бы пару грядок. Много сажать не собираюсь, не хочу всё лето провести в позе кверху попой на грядках. А посадить несколько небольших грядок с зеленью точно надо. Ну, может еще горошек, морковку и кабачки – уж с этим-то я справлюсь.

Тётя Шура засмеялась.

– Ну, прям как я говоришь. У меня по весне случается раздвоение личности. Я сама с собой разговоры веду. Ты только послушай:

«Разумная Шура говорит – Так, дорогая, ты помнишь, как в прошлом году насеяла зачем-то всего помногу? В этом году такой ошибки не совершай. Хватит уже всё лето горбатиться на огороде. Спина болит, руки от артрита не разгибаются. Не молодая, чай, поберечься надо. Да и кому столько выращивать? Внуки редко приезжают, а тебе с Маней и Михеем всего и не съесть.

А Шура-огородница отвечает.

– Ну, хорошо, уговорила! Не буду всё засаживать как в прошлом году. Но ведь зеленюшка к столу нужна? Не поедешь же в город за петрушкой, люди засмеют.

– Ладно, зеленюшку посади.

– А маленькую грядочку морковки? Чтобы уже в конце июня с грядки хрумкать. На хранение пары ведер хватит.

– Уговорила, морковку тоже можно, но только маленькую грядку!

– А горошек? Ты что, как без горошка-то? И не купить его на рынке. И что ты внукам скажешь? Простите, родимые, бабка решила ничего не сажать! Стыд-позор тебе. За горохом-то и ухода никакого. Воткнула – он сам растет.

– А и верно. Шпалера уже стоит. Натыкай горошка, пусть растет. В поле его вон не поливают, не пропалывают, а растет. Но в поле на вкус трава-травой, а садовый вкусный. А внукам, и, правда, надо. Горох тоже сажай!

– А теперь скажи мне, как ты будешь Михею в глаза смотреть, когда в теплице ничего не посадишь? Между прочим, сама у него вымаливала эту теплицу, денег немалых в неё угрохали, а теперь она пустовать будет? Сложно, что ли, двадцать корней томатов воткнуть да рядок огурцов.

– Да, тут неувязочка. Придется теплицу засадить, а то и правда перед Михеем стыдно. Скажет, опять игрушку выпросила, а не играет. Но больше ничего. Слышишь! Хватит корячиться всё лето на грядках. Меня уже дачники скоро станут узнавать, только по нижней части спины.

– Да я молчу, молчу! Конечно больше ничего не надо. Только сама же пожалеешь, когда к Мане пойдешь побираться, молоденькую картошку просить. Надо-то всего гнёзд 50 посадить. Это же не 50 соток, как раньше.

– Да чтоб тебя! Ладно. Картошку тоже можно. Но, чур, только 50 гнёзд!

– Честное пионерское, что больше ничего не посажу! Вот только…

– Что еще? Сколько можно надо мной издеваться?

– Пару кустиков кабачков бы надо. И тыкв. Сама подумай, как без тыкв-кабачков-то?

– А зачем ты, тыквы сажаешь, ведь их у нас никто не любит?

– Да ладно тебе! Чтоб были! Красиво же. И еще пару подсолнухов!»

Вот так я весной потихоньку с ума схожу, сама с собой болтаю, и снова весь огород под завязку засаживаю. Но все же с каждым годом все меньше, уже и опыт есть, знаю чего сколько надо.

Как на заброшенном огороде овощи сами растут

Сегодня я по-новому посмотрела на свой двор и дом, который достался мне от деда. Да, я изначально видела, что здесь всё очень старое, что некоторые постройки проще снести, чем ремонтировать, но сейчас стала замечать красоту в этой разрухе. Особую эстетику в этих полусгнивших деревяшках, ржавых петлях на воротах, в облупленной краске и лишайнике на шифере.

Есть в этом какое-то таинственное очарование, тайна. Эти стены видели десятки лет жизни своих хозяев, видели рождение детей, их взросление, одиночество стариков. Каждый гвоздь, забитый в стены, который может показаться неуместным для стороннего человека, на самом деле имел своё предназначение и выполнял свою функцию.

Когда-то эти постройки были новыми, пахли свежим деревом. Потом их красили, сначала одной краской, потом другой, проходили года, и краска ложилась слоями, как годовые кольца на деревьях. А сейчас эти слои краски облупились и ощетинились чешуйками на старых досках. Кто-то покривится в брезгливости, а мне нравится. Может, я какая-то неправильная?

И мне нравится запущенный сад, заросший кустами вишни и малины. Знаю, что работы будет невпроворот, но такой сад уже живой, в нем множество растений. Это не голый пустырь. Здесь даже растет старая яблоня, посаженная руками моего деда. Сад, доставшийся мне в наследство.

Я увидела на ветке старой яблони одинокого скворца. Ему наплевать на изделия людских рук – у него весна, любовь! Он самозабвенно поёт свои заморские песни, осваивает старенький скворечник, заводит птенчиков. Жизнь продолжается! А мне надо приступать к моему огороду!

Помня, как переутомилась, наводя порядок во дворе, я решила делать всё потихоньку. Огород выглядел еще более заросшим, чем двор. Подступиться было страшно. За три года огород зарос бурьяном и ни одной грядки даже невозможно было различить. Но к моему удивлению, сухостой в огороде убирать было легче, чем во дворе. Возможно потому, что в огороде земля мягкая, рыхлая, многие годы удобренная перегноем.

Я быстро продвигалась от калитки вглубь огорода, расчищая себе путь граблями. Не пришлось даже таскать собранные кучи сухой травы руками – в сарае я нашла старые вилы, и сейчас бодренько носила сухостой к забору. Там у меня уже образовался большой вал из сухой травы. Наверное, на будущий год эта трава совсем перегниёт, и можно будет высаживать на эту грядку тыквы и кабачки. Во только меня на будущий год здесь не будет. Думаю, что одного лета мне хватит, чтобы наиграться в деревенскую жизнь.

В одном месте я сквозь сухую траву заметила зелёные былинки. Проскребая в этом месте граблями, я уловила знакомый запах. Это же молодой лук-батун! Точно, в этом месте у мамы была грядка с многолетней зеленью.

Я стала внимательней приглядываться к земле и заметила еще несколько знакомых растений. Вот в уголке из земли торчат тонкие стрелки щавеля. Ещё молодые листочки, скрученные, но я их узнала.

А тут в центре грядки когда-то рос куст ревеня. И точно – на земле я нашла выглядывающие из земли красные сморщенные шарики – так всходит ревень. Еще несколько дней и он раскроет свои морщинистые листья, а из черешков можно будет сварить компот.

Я радовалась, как ребёнок, рассматривая молодую зелень. Это же настоящий подарок, добрый привет от мамы и дедушки. Огород уже три года как стоит неухоженный, а многолетние зеленюшки растут. Ждут, когда придет человек, прочистит им путь к солнышку, и они одарят его весенними витаминами. Вот меня дождались.

Теперь уборка в огороде не казалась мне такой скучной и тяжелой, как в начале. Я-то думала, что до первого урожая еще как минимум месяц ждать, сначала грядки делать, потом сеять и ухаживать за посадками. А у меня уже настоящий живой огород!

Лук, щавель и ревень были не единственными находками в огороде. В дальнем конце возле сарая я нашла несколько кустов хрена. Мама каждую весну выкапывала несколько корней и делала острый соус на основе сметаны. А осенью мы заготавливали томатный соус «Хренодер» из перезрелых помидоров, крученого на мясорубке хрена и чеснока. Такой соус мы использовали для домашних пельменей. Даже маленькой ложечки хватало, чтобы потекли слёзы из глаз – такой он был острый!

А почти у самого забора я заметила сухие стебли топинамбура. Земляной груши, как называл его дед. Я помню, как первый раз попробовала этот заморский овощ. Сочный сладкий маленький клубенёк на вкус напоминал морковку и капустную кочерыжку. А еще тонкий оттенок подсолнечного масла, которое с запахом. Оказалось, что топинамбур родственник подсолнуха, вот и запах похож.

Сколько всего, оказывается, растёт уже в огороде в начале мая! После грандиозной уборки я вернулась в дом с полным ведром свежих овощей и зелени. Накопала топинамбур, пару корней хрена, нарвала лук и щавель. Буду теперь делать сочные салатики и вообще витаминизироваться по полной программе!

Что такое «невтерпёж», и как с ним бороться?

Весной в деревне погода каждый день так и шепчет: «Пойди и посей что-нибудь в огороде!» Моя подруга часто смеялась «Если есть дача, то на ней хочешь – работаешь, не хочешь – не работаешь. А когда свой огород под боком, то хочешь – работаешь, не хочешь – все равно работаешь!»

А я разве против? У самой руки так и чешутся что-то посеять.

Мама часто в таких случаях говорила: «Что такое невтерпёж, и как с этим бороться? А никак! Иди и делай»!

Я не стала сопротивляться – с утра в огород пошла поработать. Дед Михей мне, как обещал, вчера вспахал мотоблоком небольшой участочек. Говорит всего на три грядки. Хотя на первый взгляд, тут грядок десять может уместиться.

Что делать? Не пропадать же земле! Буду осваивать. Вот только с какой стороны к этой земле подойти и как грядки сделать уж и не помню. Хорошо, что у меня консультант огородный имеется – тётя Шура, к ней за советом и пошла. Она еще обещала мне и семян дать.

Застала я её, естественно, в огороде. Она уже с утра хлопотала в теплице. На дворе начало мая, а у неё в теплице помидоры вовсю цветут, редиска наливается. Да и в самом огороде уже грядочки все готовы, и кое-где уже зеленеют всходы.

Тётя Шура с гордостью мне свой сад-огород продемонстрировала. Грядки в огороде как по линеечке, дорожки соломой устланы. А в саду каких только деревьев и кустов нет – красота! Каждый кустик тётя Шура мне представила, рассказала, сколько урожая в прошлом году было. Жаль, еще ничего не цветет, но видно, что почки уже набухают и вот-вот расцветут пышными бутонами.

Я обратила внимание, что грядки у тёти Шуры разные – есть просто земляные, еще две гряды из навоза. Была даже одна грядка с бортами из шифера, высокая, по пояс мне.

Вот я и спросила нашего агрария, как мне делать правильно грядки?

– Да уж, вопрос ты мне задала! Однозначного ответа нет. Я сама родилась и всю жизнь прожила в деревне, и каждый год наблюдаю такую забавную картину по весне. Сойдутся две кумушки и давай друг с другом спорить, какие грядки лучше на огороде делать – высокие или вровень с землёй?

Одна доказывает, что высокая грядка удобная, красивая, поливать и полоть её удобно, а уж овощи растут, как на перине! Только нужно отметить – я сейчас не про те высокие грядки говорю, которые делают с бортиками, а про те, которые формируются каждый год лопатой, выкапывая дорожки-траншеи.

А другая огородница только качает скептически головой и называет такие грядки «могилками». Доказывает, что на низкой грядке у неё растет всё не хуже, а вот полив в разы меньше. Да и корячиться, копать дорожки-траншеи не надо, просто протоптать можно дорожки по вскопанной земле и мудрить не надо! Опять же земля не осыпается с грядки на дорожку, как у первой. Так чего ерундой страдать?!

Каждая хозяйка с пеной у рта доказывает свою правоту, и, в конечном итоге, обе расходятся, оставшись при своём мнении.

Вот соседка моя дачница каждый год делала высокие грядки, пышные, объемные. Ничем края своих грядок не укрепляла, постепенно они осыпаются, но все равно до осени разница высоты заметна. Выглядело красиво, не спорю. Да и полоть их удобней, не надо на корточках ползать да нагибаться низко. Вот только поливала она свои грядки каждый день часа по два, а я ту же территорию за полчаса проливаю.

Сама я делаю низкие грядки, хорошо утаптывая дорожки по натянутой нитке или просто на глазок. Так с детства привыкла, так мама моя делала. Мне такие грядки вровень с землёй кажутся удобными и привычными. И растет всё отлично. Так чего мудрить?

Но только недавно я поняла, что выбор формы грядки зависит от того, в каком регионе человек вырос, и какие там были традиции. Мы же знаем, что традиции на пустом месте не рождаются.

В регионе, где часто бывает засуха, люди делают низкие грядки, чтобы влага сильно не испарялась, и поливать меньше надо было. А в тех областях, где дожди заливают огороды половину лета, желательно, чтобы грядки были приподняты над землёй, чтобы хоть какой-то урожай вырос!

Оказалось, что мама моя делала так, как бабушка. А они в наш край с югов переехали. У них дома заведено было делать низкие грядки для экономии влаги в почве.

А в Сибири весна долгая, снега много, часто летом заряжают проливные дожди, грунтовые воды близко. Частенько бывает, что грядки в воде плавают половину сезона. Вот и делают заранее высокие грядки.

Что забавно, и в тех и в других вариантах урожай собирают нормальный – а куда овощам деваться?! За ними следят, поливают, удобряют, пропалывают. Расти – не хочу!

У меня, как видишь в низинке высокая гряда с бортами. Это даже не гряда, а компостер. Я осенью в неё всю ботву складываю, а весной земельки подсыплю и сажаю в это добро кабачки, тыкву – так они лучше растут, корни прогреваются лучше. Огурцы по традиции в горячую навозную гряду высаживаю. А лук, морковь, свекла хорошо растут и на низких земляных грядках. Так что в идеале на каждом огороде иметь и высокие и низкие грядки.

В общем, делай, как самой нравится. Самое главное – семена посей, хотя бы месяц пополивай и пропалывай грядочки, а урожай всё равно будет!

Тётя Шура не только на словах рассказала, но и первую грядочку у меня в огороде сформировала и напоследок подарила несколько кулёчков с семенами: салат, редис, морковь. Все семена она сама со своих овощей собирает, в магазине уже много лет ничего не покупает. Сказала, что и меня научит семена собирать. Да только зачем мне в городе эта наука?

Когда тётя Шура ушла, я по её технологии сделала еще четыре грядки. Натянула нитку и по вспаханной земле протоптала широкие ровные дорожки. Потом землю на готовых грядках взрыхлила граблями. Устала с непривычки. Осталось только посеять семена.

Тут же, пока были силы, сделала бороздки на грядках. Все подаренные семена по грядкам и посеяла.

Вот я и открыла в деревне свой огородный сезон. Радости моей не было предела! Интересно, что у меня вырастет?

Погуляла по участку, порадовалась весне, еще всякой мелкой работы переделала. Как я понимаю, в деревне работа никогда не кончается. Только после неё на душе радость, хоть и тело устает. На то они и даются весенние денёчки!

Переходим на подножный корм

С началом огородного сезона я каждый день захаживала к тёте Шуре, к нашему агроному, как называли её дед Михей и баба Маня. Мне по каждому непонятному случаю консультация нужна. Что пленкой закрывать? Сколько раз поливать, какой водой, что еще посадить можно и много еще других вопросов.

И каждый раз, когда я заходила к тёте Шуре, она пыталась меня накормить своей стряпней. Готовила она изумительно! Конечно, настоящие деревенские продукты делали каждое блюдо особенно вкусным, но и умение хозяйки было не на последнем месте. Пирожки и шаньги, щи и запеканки. Я сама даже дома не готовила, так наедалась в гостях. Все боялась, что стану еще толще. Но, как ни странно, на такой сытной еде я не поправлялась, а вроде даже стройнела, но я объясняла это тем, что стала больше работать физически.

Так вот, одни из самых интересных блюд у тёти Шуры были её салатики. Она для каждого обеда готовила свежий овощной салат. Овощи в магазине не покупала, только своя морковка, редька да свекла в ход шли, иногда топинамбур, но самый главный ингредиент в этих салатах была зелень. Я сначала удивлялась, где это тётя Шура ранней весной столько зелени берет, ведь в огороде еще ничего не растет. Но она мне потом секрет раскрыла: кой-какую зелень она в теплице выращивает – листовую горчицу, кресс-салат, укроп. Но больше всего она любит использовать дикорастущие травы: крапиву, сныть, молодой борщевик, листья одуванчика и многое другое.

И с какой любовью она мне про съедобные травы рассказывает – это просто песня!

– Я же только и жду весны, чтобы перейти на подножный корм! Как Михей шутит, и без огорода выжить смогу, не то что без магазина.

Ой, Светок, жду не дождусь лета! И не только потому, что будет тепло, светло и весело, но еще и будет вкусно! Мало нам своих овощей и зелени с огорода – нам корни, стебли и листья подавай, так называемый «подножный корм», а проще говоря – сорняки.

Есть люди, которые говорят – «Как это – есть сорняки? Ах! Вы бы ели еще кору!» – эти граждане вызывают у меня недоумение. Ведь еще Бог нам завещал каждую траву для питания. И на самом деле люди всеядны. Они едят всё. Люди едят животную и растительную пищу. Мясо и растения. И у меня нет ни малейших сомнений, что сорняки, выросшие на нормальной земле (не под заводским забором у трассы) – в разы полезнее, чем петрушка и укропчик, которые вы, городские, покупаете на рынке.

Ты ради интереса почитай в тырнете своём состав так называемых сорняков – это же кладезь витаминов, минералов и других полезных веществ! Думаю, наши предки не дураки были, что ели всякие травки, корни, грибы и ягоды. Это людям современным подавай рафинированные, красивые и ровные, напичканные химией продукты из магазина. А потом жалуемся, что все больные и слабые!

А мы тут в деревне едим дикоросы не потому, что голодаем, а потому что хотим быть здоровыми. И потому что вкусно!

Я всегда говорю – если вам не нравятся сорняки и дикоросы, вы просто не умеете их правильно употреблять. А я бы любого научила! Да вот хоть, давай расскажу, что можно приготовить из корней лопуха!

– Как? Корни лопуха можно есть? Это же репей, я правильно понимаю? – удивилась я.

– Правильно! А ты знала, что китайцы и японцы считают корень лопуха деликатесом? Они его специально выращивают, а у нас он сам везде растет. Я из лопуха делаю рагу, жарю как картошку, а еще в суп его можно добавлять и есть сырым. Очень вкусно, вот сама поймешь, когда я для тебя приготовлю!

Идём дальше – крапива! Эту красавицу знают и любят многие. Тут тебе и супчик зелёный весной, и лечебный чай, и зелёные коктейли. Я готовлю из крапивы «омлет со шпинатом», вместо шпината конечно крапива. А еще научилась делать зелёные макароны тальятелле – это просто итальянский шик! Да я даже хлеб с крапивой пеку и вареники зеленые делаю, Михей их просто обожает.

А одно из любимых наших блюд летом – это лебединые котлеты! Нет-нет. Лебедей не убиваем, а делаем котлеты из лебеды))) По вкусу не отличаются от мясных.

Любую съедобную «траву» можно тушить-жарить с овощами, очень вкусно получается в кляре – хит всех времен и народов!

Это только то, что я навскидку вспомнила. А еще мы, конечно, едим в салатах мокрицу, сныть, щавель, всякие дикие луки, одуванчик, молодой борщевик, клевер. Я уж молчу про чаи из трав и цветов, которые пьём весь год. Сейчас вот сезон березового и кленового сока! А потом сбор папоротника. А там и ягоды-грибы пойдут.

Мой подход прост: все, что можно съесть сырым, нужно съесть сырым, остальное попробовать приготовить. Зачем выращивать тот же салат, если на огороде без усилий собирается куча вкусных и намного более полезных растений? Но салаты я всё же сею.

Надо мной как-то Маня подшутить решила, говорит «Ты скоро начнешь питаться корой деревьев – бобры с подозрением смотреть буду». А я не долго думая приготовила ей кашу с заболонью – это такая тонкая пленка из-под корой березы, а она съела, да еще и добавку попросила. Вот так и живем на витаминах всё лето, едим вершки да корешки!

Весенний пал – боль земли

Вот уже третий день мы живем в дымном плену. По прогнозу ясно и солнечно, а солнышка мы и не видим, всё затянуто завесой дыма, как будто в фильме «Сайлент Хилл». В воздухе стоит удушающая гарь, по ночам горизонт отсвечивает оранжевым заревом. Вся сторона за рекой охвачена огнём! Горит сухая трава в поле, горят молодые лесопосадки, горит старый сосновый бор.

Вот и погуляли на майских праздниках! Многие дачники не стали ограничиваться пределами деревни, им лес подавай. Там же природа! Шашлыки пожарить, да выпить под трели весенних птиц. Гуляки уехали домой с места разгорающегося пожара, с мыслью, что все равно на этом месте кто-то будет пал пускать.

Дед Михей сидел на завалинке с перемазанным гарью лицом и красными обожженными руками. Он всю ночь тушил с добровольцами лес на той стороне реки. Нас, можно сказать, пронесло – возле Большого Острова пожара нет, а вот селу Боровое досталось. Ветер дул в их сторону, и лесной пожар дошел до самого села.

Сосед рассказал, что в Боровом сгорело несколько домов. Слава Богу, никто не пострадал, все живы. Но теперь куда они? Где жить людям?

– И ведь не только шашлычники виноваты, понимаешь Светка. Сами же деревенские пал и пустили! Есть до сих пор такие, которые считают, что после пала трава лучше расти будет и клещей не будет. Они еще это называют «контролируемый пал». Ага, наконтролировали!

Так ведь ладно бы, правда, клещей не стало и трава была бы лучше. Но ведь только хуже делают. Нежная трава расти перестает, одна осока остается. От огня погибают мелкие птички, животные, а вот клещам хоть бы хны. Не замечал я что-то, чтобы их меньше становилось на выжженных полях.

А еще, вот ведь засада – знаю таких людей, которых хлебом не корми – дай пустить пал по траве! Они просто испытывают от этого первобытное удовольствие. Они не думают о пользе, просто им красиво…

Ты знаешь, Светка, я вчера видел, как из огня выбежал лось с дикими от страха глазами. Он не знал, куда бежать, как спастись. Мы его шуганули в сторону реки, чтобы охолонул и успокоился. Надеюсь, выжил. А ведь мы не видим всего, что от пожара происходит. Страшно даже представить, сколько страданий приносит это огонь…

И ведь не спасает положение ни штрафы, ни сгоревшие деревни – каждый год повторяется все с начала. Что же такого серьезного должно произойти, чтобы люди поменяли сознание?

Единственное, что мы сейчас можем сделать – это не проходите мимо начавшегося пала. Нет «чужих» пожаров, это горит наша Земля, наш дом. Сгорит этот – другого не будет!

Подруженьки мои деревенские

Сегодня тётя Шура обрадовала меня новостью – на выходные к ней приедут дети и внуки.

– А Аня приедет?

– Ну конечно! Я ей уже сообщила, что ты в деревню на лето приехала.

Урррра! Моя подружка приедет! Как же давно я её не видела? Наверное, лет двадцать прошло. А ведь в детстве мы были не разлей вода, ни дня друг без друга прожить не могли.

Мы дружили с Аней, наверное, с самого рождения. Мои родители крепко дружили с Шурой и Василием Журавлевыми – родителями Аньки. И так получилось, что мамы наши чуть ли не в один день в роддом попали. А потом совместные хлопоты с малышами еще больше сдружили наших мам. Мы с Анькой считали друг друга сестрами.

Мы постоянно придумывали какие-то игры – то школу организуем для деревенской мелкоты, то поиски сокровищ, то воевали с мальчишками.

В нашей девчачьей банде еще были Оксанка и Ритка. У нас с девчонками было сразу несколько домов, где мы могли жить. В любой момент можно было остаться заночевать у подружек дома, и родители нас не искали. Современным людям не понятно, как можно жить без сотовых телефонов, не зная, где находятся твои дети. А вот мы жили без постоянного надзора родителей, но всегда были накормлены и ухожены. Я просто говорила родителям, что собираюсь ночевать у Аньки (или Оксанки), и никаких проблем. А на следующий день они ночевали у меня.

Мы вместе с подругами ходили в лес за земляникой, вместе встречали коров. Читали друг другу сказки и смотрели на стене диафильмы. Мы сначала вместе ходили в детский сад, а потом учились в одном классе. Мы делились друг с другом своими самыми сокровенными тайнами и первыми влюбленностями. Мы менялись одеждой и учились тайком от родителей пользоваться косметикой.

Я помню наши летние дни, которые я проводила с подругами. Каждое утро я подскакивала с постели и думала: «Ура! Каникулы!» Прощайте ненавистные уроки, привет, Лето!

– Света, просыпайся, пойдем завтракать! – звала из кухни мама. А я уже готова. Только сначала надо умыться перед завтраком. Летом мне нравилось умываться на улице. Рукомойник дедушка приладил на углу дома, а под ним стоит табурет с большим тазом. Можно плюхаться, и никто ругать не будет, что воду разлила вокруг.

Дед по утрам сидел на крыльце, щурился на солнце и курил самокрутку. И всегда говорил мне.

– Хорошо! Смотри, Светок, благодать какая!

Я присаживалась с дедом на высокое крылечко. И, правда, хорошо! Солнце, по утрам освещало наше крылечко. Еще час, и на крыльцо уже не сядешь. Крашеные доски нагреются, и спасение будет только под крышкой сеней.

К нам подходила Муська. Терлась об меня и ложилась на тёплые доски.

– Смотри, не идёт в дом. Зимой-то на улице не сидит, быстро в дом просится, там и пожрать дадут. Ну, эт хорошо, что в дом не просится, видать опять всю ночь мышей ловила.

А Муська, в подтверждение слов деда, потягивалась и довольная засыпала на солнышке. Как хорошо-то!

После завтрака за калиткой меня уже дожидались подружки. Я отпрашивалась у мамы гулять и выбегала на улицу.

Тут уже собиралась вся банда в сборе. Оксана была высокой, крепкой девочкой. Иногда она могла и подраться с кем-нибудь, как мальчишка. За это нас побаивались и уважали.

Ритка была мелкая и худенькая. С белыми волосами и бледной кожей. «Это потому что у нас в роду немцы», говорила она. Не знаю, что у неё от немцев, но она была среди нас самая умная.

Анька была очень красивая. Кудрявые каштановые волосы, ямочки на щеках, яркие карие глаза, пухлые, как у куклы губы. Как бы я хотела быть такой красивой, как она.

Мне же от природы достались невзрачные черты лица, непослушные льняные волосы, худенькое, но жилистое тельце. Я была в компании заводилой. Все приключения, которые с нами случались, происходили по моей вине.

Несмотря на разницу во внешности и характере, это не мешала нам быть подругами, и стоять насмерть, если кого-то из нас обидели.

Помню, как мы ходили купаться по утрам. Вода в речке в начале лета была холодная. Но мы мужественно заходили в воду, держась за край плотика.

Мы не визжали и сильно не плескались, чтобы нас не заметили. А то быстро выгонят из воды, да еще и мамам расскажут. Но однажды я всё0таки чуть не утонула.

Как-то я отплыла от берега дальше других, но все так же держалась за доски плотика. Внезапно я почувствовала, как вокруг моей ноги обвилось что-то скользкое и противное.

Это были длинные водоросли и тина, но мне показалось, что это какой-то водяной монстр. Я начала брыкаться, чтобы выпутать ногу, и не заметила, как отпустила плотик из рук. А когда поняла, что у меня нет никакой опоры, то в панике начала тонуть. Я ведь на самом деле не умела еще хорошо плавать. Могла купаться только там, где есть дно, а сейчас я не чувствовала под ногами дна.

Мне не было страшно, наоборот интересно, как я видела свои волосы, расплывающиеся по воде. Сквозь толщу желтоватой воды я видела солнце и силуэт Ритки на плотике – она так и не залезла с нами в воду.

Вдруг я почувствовала, как меня дёрнули за волосы и потащили вверх. Я еще удивилась, что мне не было больно. Но когда моя головы всплыла над водой, я почувствовала резкую боль в макушке. На поверхности я оказалась тяжелее, чем в воде.

Ритка, что было силы в её тщедушном тельце, тащила меня на плотик. Тут же подплыли Аня и Оксанка и подсадили меня на доски. Я только сейчас поняла, что чуть не утонула. Я начала хватать воздух ртом и смотрела на подружек вытаращенными глазами.

И тогда ни начали надо мной смеяться.

– Чего ржёте?

– Ой, Светка, ты бы себя видела! Вся в тине и рот открываешь, как рыба. Русалка облезлая!

Я представила, как выгляжу со стороны. И от того, что миновала беда, и от смеха подружек, я тоже начала хохотать. А Ритка назидательно сказала.

– Правильно моя мама говорит, ты, Светка, своей смертью не помрёшь! Вечно с тобой что-то случается.

С возрастом я перестала быть такой рискованной. Теперь уже все мои подружки взрослые. Ане, получается, тоже сорок лет недавно исполнилось. Последний раз мы виделись, когда приезжали домой после окончания института. Нам было по 22 года. Анютка как раз привезла своего жениха знакомиться с семьёй. Слышала, что она так и живет со своим Степаном, и они троих детей родили. Счастливые!

Тётя Шура без умолку рассказывала про Анютку и про своих внуков. Про других своих детей. Кто где живет, где работает. Все семейные, все детей нарожали. Звёзд с неба не хватают, но живут все хорошо. В гости часто приезжают, деньгами помогают и по хозяйству. К себе в город постоянно зовут, но тётя Шура не хочет уезжать из родной деревни.

Я слушала воркование тёти Шуры и радовалась за неё. И вспоминала её подружку, свою маму. Была бы она жива, сейчас бы все дружно сидели, радовались жизни.

Ох уж эта картошка!

– Светок, а ты картошку-то сажать нонче будешь? Или на твой пай мы посадим?

Такой вроде невинный вопрос от соседа, а меня как будто ледяной водой окатили. Нет, не хочу я картошку сажать! В огороде грядки – это еще куда ни шло, но картошку не-бу-ду! Слишком неприятные воспоминания у меня из детства про картошку.

Образ деревенского детства окутан романтической дымкой. Все рассказывают, как было здорово и весело, сколько приключений и интересных дел было в деревне. Но мало кто вспоминает оборотную сторону жизни деревенских детей – труд. А трудились мы много!

Сейчас не верится, сколько всего я умела лет в десять: готовить еду, топить печку, прибирать в доме, работать в огороде и многое другое.

И я не была какой-то особенной или очень уж трудолюбивой – такими были все дети той поры. Мы даже не считали свои ежедневные обязанности каким-то особенным трудом. Мы понимали, что без нашей помощи родители не успеют сделать всё по хозяйству. А нам было их жалко, вот и помогали.

В каждой деревенской семье был большой двор, сад, огород, домашняя скотина. Практически у всех было по две-три коровы, столько же телят, поросята, куры, гуси, овечки. Это же всех надо накормить-напоить, подоить, навоз убрать и на пастьбу выгнать. Самую тяжелую и грязную работу делали взрослые, а мы были на подхвате.

Раз держали скотину, значит надо было чем-то всех кормить. Картошка была универсальным кормом и для коров, и для свиней, и для кур. Поэтому и сажали её по двадцать-тридцать соток в каждой семье. Ясное дело – дети помогали на всех этапах картофельной эпопеи.

И у нас картофельный огород был двадцать пять соток. Самое лёгкое – это картошку посадить. Но даже и перед посадкой еще поработать надо. Перед вспашкой – собрать мусор с поля и разровнять навозные кучи, завезенные зимой. Потом достать картошку на посадку из погреба, перебрать ее от гнили, таскать ведра с семенным картофелем и бросать клубни сразу для двоих взрослых, которые подкапывают лопатой.

Всё лето полоть и окучивать, пока с одного края поля дойдешь до другого – снова все заросло. А потом еще узнали такую «радость» как колорадский жук. Каждый вечер ходили с баночкой и собирали этих противных вонючих личинок.

Но осенью наступала самая тяжела работа – выкопать всю эту картошку! Каждую осень в школе на неделю отменяли занятия, чтобы ученики могли помочь родителям в огороде. Нужно было успеть до затяжных осенних дождей.

Ох, не люблю я известную песенку «Антошка», потому что я и есть тот ленивый Антошка. Вы меня хоть что заставляйте делать, только не картошку копать. Вроде и выходные, в школу не надо, а я как представлю утром, что весь день ковыряться в земле, а вечером перебирать выкопанную картошку, так мне сразу плохо становилось. И не только сегодня, а завтра, и послезавтра и так дней пять. Я уже в детстве знала, что значит «болит спина» и на всю жизнь здоровье на картошке многие из деревенских ребятишек подорвали.

Копали картошку мы всей семьёй. Дед выстругивал для нас особые палки-копалки с лопаткой на конце. Сначала он подкапывал большой лопатой или вилами картофельное гнездо, выдергивая ботву, а мы с мамой раскапывали гнездо, доставая клубни. Каждое гнездо надо было копать тщательно, потому что часто клубни уходили далеко от того места, где сидела ботва.

Перчаток тогда рабочих не было, копали голыми руками. Кожа на руках от земли сохла, покрывалась цыпками, под ногтями траурная кайма. Это было не так страшно, как замерзающие на холодном ветру руки. Особенно по вечерам, когда приходилось выкопанную картошку перебирать под светом дворового фонаря. И так уже сил к вечеру нет, руки не слушаются, но доделать работу надо…

Перебирали картошку на несколько куч. В одной была мелкая и резанная – это на корм скоту ближайшее время. Ровные, размером с куриное яйцо клубни отбирались на посадку. Их еще сразу делили по сортам, не смешивали. А самую крупную, ровную картошку ссыпали в сетчатые мешки на хранение на еду и на продажу.

Много сдавали картошки каждый год – это была хоть небольшая, но подработка помимо основной зарплаты. Часто на вырученные с картошки деньги мы покупали зимнюю одежку и какие-нибудь крупные вещи в дом.

После окончания картофельной страды устраивался большой праздник, который отмечали обычно все на том же картофельном поле. Иногда мы объединялись несколькими семьями, устраивали пикник, угощали друг друга домашними засолками, выпечкой, салом. Родители могли и бутылочку распить, а ребятишкам не было большей радости, чем сжигать огромные кучи высушенной ботвы, в которой пекли картошку. У этих костров мы с друзьями сидели до поздней ночи, домой приходили чумазые и провонявшиеся дымом.

Вот такие у меня воспоминания из детства про картошку. Я уже хотела сказать деду Михею, что я о ней думаю, но потом в голове мелькнула мысль, а может всё-таки хоть пару рядков картошки посадить? Это же не целое поле в тридцать соток. Зато летом уже в июле молодую картошечку могу есть. Маленькую, разваристую, в кожуре и с укропом. Ммммм!

– Дядь Миша, вот не хотела я картошку сажать, но можно пару рядочков, кустиков десять. Поди, спина не отвалится за такой плантацией ходить. – засмеялась я.

– Вот это дело! Я тебе сейчас семенной картошки принесу, у меня сорт хороший, кажный год сажаю, нарадоваться не могу, Галя называется. Да еще научу, как посадить, чтобы выросла быстрей. Я ж сам теперь помногу не сажаю картошки. Коровы нет, а козам нашим много её и нельзя, сами с бабами тоже больше на другие овощи налегаем, Шура научила нас тыквы да кабачки есть. Но сотки три на всех сажаем, нам за глаза хватает.

Как и обещал дед Михей, через полчаса принес мне ведерко с семенным картофелем. Клубеньки были на заглядение один к одному – ровные, крепкие, с небольшими росточками.

– Ты эт, Светок, как в детстве картошку сажали – ты это забудь. У меня сейчас технология! – сосед воздел палец к небу. – Я по науке сейчас картошку сажаю, а осенью с кажного куста по ведру собираю. Как говорил Козьма Прутков – «зри в корень». Значит, начинать нужно с семенного материала. Еще с осени я выбираю клубни из хороших урожайных кустов, ровные, без повреждений, размером с куриное яйцо. Крупнее не надо, важнее, сколько на нём глазков. Осенью еще можно подержать семенной картофель на свету, чтобы он позеленел – это защитит его от гниения. Но есть такие клубни нельзя – они содержат яд соланин!

В начале апреле достаю из погреба семенной картофель для проращивания. И проращиваю я картошку в темноте. Умные люди научили. Мы ж раньше всю жизнь проращивали на свету картошку, еще удаляли белые ломкие ростки. Но оказалось, что эти ростки- самое главное! Называются они – столоны. Даже слово специально запомнил. Картофель образует клубни только на столонах. Когда мы проращиваем на свету, из клубня сразу образуются зелёные побеги, а это уже ботва, происходят совершенно другие процессы. Вместо столонов на этом стебле образуются листья, а не корни с клубеньками. Требуется гораздо больше времени, чтобы с нижней стороны клубня еще раз образовались побеги со столонами.

Высаживать картошку надо бы, когда заморозков уже не предвидится это 15—20 мая, но последние годы я высаживаю картофель рано, даже в конце апреля, потому что очень ранние теплые весна. В прошлом году посадил картошку я 25 апреля, а первые кусты на еду подкапывал уже 1 июля. Но на хранение я попозже сажаю, как и положено, в середине мая.

Вот под дождик бы хорошо сажать, но с этим сейчас туго. Три весны уже без дождя. Поэтому я поливаю картошку при посадке. В каждую лунку наливаю полведра воды, подсыпаю горсть золы, немного луковой шелухи и немного хвойных опилок – они дают хорошее питание и отпугивают колорадских жуков и проволочника.

Раньше как сажали – каждые пол метра куст. А я теперь сажаю на расстоянии почти метр. Да, непривычно далеко друг от друга, но зато кусты хорошо освещены солнцем, проветриваются воздухом, что предотвращает появление фитофторы. Важно – картошку высаживать на солнечное место, не загонять её в угол, если хочешь хороший урожай!

Дальше пусть картошечка растет. Иногда, в сухие и жаркие дни мы поливаем всходы, благо картофельный участок небольшой. Как только все кусты дружно взойдут, я прохожусь с плоскорезом, чтобы срезать молодые сорняки.

Когда ботва поднимется на 25 см, один раз окучиваю, обычно после сильного дождя. И после окучивания до конца лета мульчирую скошенной травой. Уж этого добра у нас в деревне с избытком! Больше не пропалываю и не окучиваю до конца лета. Земля всегда влажная под слоем мульчи, сорняки не растут, а корни картошки разрастаются вширь, а не в глубину, и клубней образуется больше!

Вот и весь уход! Осенью копать – одно удовольствие! Пятьдесят кустов посадим, почти пятьдесят ведер накопаем. Нам с Маней и Шурой за глаза хватает. Вот что значит, наука! Эх, знали бы мы раньше-то, как выращивать картошку надо, не мучились бы с огромными полями, где одна мелкота росла…

Секреты огородные

Прошла уже неделя, как я посеяла первые семена на грядки, потихоньку начала пробиваться зеленюшка, многолетний лук щавель уже ела каждый день в салатах, вчера картошку посадила. Каждый день вроде понемногу в огороде работаю, но все равно с непривычки упахиваюсь, вечером ложусь спать, а руки-ноги гудят, по утрам спина отваливается.

Бросать свою затею я не намерена, но и не хочется всё лето горбатиться на огороде. Не для того я приехала отдохнуть в деревню. Но вот посмотрю я на тётю Шуру, ей вроде уже за шестьдесят, а по ней не скажешь – целый день в огороде своём шуршит и на боли в спине не жалуется.

Я, по уже сложившейся традиции, отправилась к тёте Шуре за консультацией – узнать секрет её бодрости и энергичности, как она в её годы с огородом одна справляется.

Пошла я к огороднице с утра пораньше, думала хоть утром она отдыхает. Но нет – нашла её в палисаднике, она что-то рыхлила и пересаживала.

– О, Светок, вовремя пришла, я как раз завтракать собираюсь. Пошли со мной.

От такого предложения грех было отказываться. Конечно же, завтрак тётя Шура устроила в саду под старой грушей, которая была окутана розовым цветом.

На завтрак были сырники с земляничным вареньем, салат из зелени и булочки к чаю. Еще раз подумала, когда она все успевает? И в доме, и в саду, и вот еды кучу наготовила.

Мой вопрос тётя Шура восприняла серьезно и выдала мне целую инструкцию, как облегчить себе жизнь. Не только в огороде, но и в других сферах пригодятся её советы.

– Может другим-то людям эти «секреты» давно знакомы, но вот меня никто не учил, до всего доходила своим горьким опытом. Знаешь, у меня участок большой, двадцать соток. Из них огорода всего три сотки, пять соток плодовый сад, большой цветник, а все остальное под лужайкой, которая тоже требует регулярного ухода. Так подумать, я должна на этом участке с утра до ночи пахать, не разгибая спины. Если бы так было, я бы уже прокляла все, но для себя я вывела несколько правил, чтобы не убиваться на земле.

Есть такая поговорка «Усложнять просто, упрощать сложно». А мы, огородники, оооочень любим жизнь себе усложнять. Я же стараюсь смотреть, где и что можно упростить. С каждым годом понимаю, что количество грядок можно уменьшить, тот вечно вырастает овощей больше, чем успеваем съедать.

Если можно не копать – не копаю! Землю можно рыхлить плоскорезом, особенно если уже были готовые грядки. Затем летом плотно мульчировать, чтобы не полоть и не поливать. Не выращиваю непонятные экзоты, с которыми всё лето провозишься, а толку нет. И вообще, если точно понимать поговорку «Нет предела совершенству», то на это самое совершенство можно и забить. Не надо делать все идеально, но и запускать огород тоже не следует. В общем, ищи золотую середину.

Всегда нужен план работ. А то, зайдешь порой в огород грядочки полить, а там взгляд зацепится за сорняк в клумбе или за рассаду, которую еще не высадила. И хватаешься то за одно, то за другое, скачешь по огороду, как блоха, а сделанного не видно. Только устала и больше ничего не хочется. Поэтому в огород я не выхожу без четкого прописанного плана! У меня есть садовый дневник, куда я записываю последовательность работы, что нужно сделать сейчас, что за чем. И главное, не отступать от этого плана. Сделал одно, переходишь к следующему делу. А вечером приятно в садовый дневник выполненные дела галочкой отметить.

Учитываю время работы, чтобы подстроиться под тень и ветер. Я люблю работать в тенечке, и знаю, в какое время у меня на участке где тень. Так и перехожу с места на место. Утречком люблю поработать, по прохладе, вот как сейчас. А днем с 11 до 16 вообще стараюсь не выходить в огород – в это время в нашей местности сильный ветер каждый день. Поэтому полдень – время домашнее. Так все и планирую.

Раньше как начинался огородный сезон, так я все другие дела забрасывала, дома бардак, сама как лохудра хожу. А сейчас у меня принцип – огород начинается с дома! Сначала навожу порядок в доме, обед готовлю, а потом иду в огород. Эту истину я познала не сразу, столько лет провела в летнем бардаке, ну ты понимаешь. Потому что когда ухряпаешься на огороде, дома уже нет никаких сил прибирать. Зато как приятно сейчас после огорода зайти в чистый дом, где уже приготовлен обед. Остается только помыться и расслабиться.

Из этого же принципа выходит следующий – здоровье и внешность важнее огорода – этот пункт для женщины должен на первом месте быть! Мы же в крайности кидаемся, или все такие цацы ухоженные, или замызганные с обветренным лицом и траурной каймой под ногтями. Я, конечно, в огород не крашусь и не наряжаюсь. Но! Я каждый день наношу на лицо защитный крем от загара, потому что моя татарская кожа чернеет мгновенно от солнца. Поэтому и мажусь кремом с защитой, надеваю шляпу, легкую кофту с длинным рукавом и вообще на солнце в полдень стараюсь не работать. Вечером масочку на лицо.

Обязательно надеваю перчатки! Нитяные с прорезиненным слоем для большой работы, тонкие резиновые для прополки. Думаю не надо говорить про удобную обувь и одежду. Мне нравится летом работать в шортах или легких брюках, хлопковой кофте или майке без рукавов (не футболке), чтобы руки равномерно загорели, а не на половину. И – очень важно – одежду каждый день в стирку! Мы порой не замечаем, как в огороде одежда пылится. Лучше иметь три комплекта одежды для огорода. Главное без дырок – себя надо уважать!

А еще я в огороде пользуюсь разными гаджетами. Ты только не смейся, мы в деревне тоже такие вещи знаем. Первое – это таймер. Без него я бы часами пропадала на грядках, а потом еле живая заползала бы домой. Ставлю таймер на час-полтора, работаю до сигнала и иду отдыхать. Никаких «еще пять минуточек», знаю я эту уловку. Эти пять минуточек превращаются в пару часов.

Второй гаджет – маленькая музыкальная колонка. Обожаю работать под музыку! С музыкой работа превращается в праздник. Меня внуки научили, как музыку на колонку собирать, и я сделала подборку любимых мелодий, которые можешь слушать бесконечно – это инструментальная музыка и классика. Пробовала работать под аудиокники – не понравилось, отвлекаюсь. Беспроводные наушники тоже не нравятся. Мне еще хочется слышать звуки природы, птиц, шум ветра.