Читать онлайн Куклы бесплатно

Глава 1. Грегор

Это был самый странный день в ее жизни, когда она, наконец, сотворила свою первую куклу.

Именно так это называлось в стране, носящей имя Южный ветер, в столице, что возвышалась над морем гигантской хрустальной раковиной. Здесь блестели под теплым солнцем полупрозрачные городские мосты и перламутровые стены причудливых домов, радовали глаз и вдохновляли творцов. Здесь, в столице, кукол не делали – их создавали. Творили, как семя – росток, а поэт – новое созвучие.

Этот день был самым странным для Марии – он мог бы называться самым счастливым. Но что-то иное билось в ее мыслях и обволакивало сердце. Это не было счастьем. Удивление? Вопрос? Жажда повторения?

В зале Художеств Королевской Академии искусств Мария, присев за изящный столик светлого дерева, инкрустированный позолотой, сначала долго перебирала чувствительными тонкими пальцами заранее заказанные ею материалы… Слоновая кость и гипс, особая глина, добываемая только на Втором острове, состав из особых же водорослей, растущих лишь на дне Золотого моря. Темный бархат и белый атлас, нежный лен и дорогие нити. Жемчуг. И изумруды… для глаз.

И краски самых нежных оттенков. Краски, с которыми она – художница по призванию – прекрасно знала, что делать. Она была здесь одна, и по правилам сейчас никого бы сюда не впустили. То, что лежало перед нею, было лишь материалом, несмотря на всю свою ценность, грубым по сравнению с тем, что взрастало в ее душе и просилось на волю. Мария умела создавать статуи, но даже если бы и нет – сейчас это не имело значения.

Она взяла в пальцы кусок эластичной глины и принялась мягко разминать его, и это простое движение положило начало созиданию. Навыки были не важны – та форма и суть, что Мария выносила в душе, сейчас высвобождались из ее сознания, подчиняя себе руки, заставляя их точно повторять форму в этой глине особого сорта, украшать ее тканями и камнями, а суть – воплощалась в жизнь. Конечно, это была магия, которой владеют все демиане – люди-чародеи. Но не только. Это было присущее им от рождения умение – создавать живых кукол.

Ее пальцы проворно делали то, что в обычных условиях она уже больше не повторит, в ушах звучала мелодия, перед глазами мелькали радужные блики и золотистые искры. И это было подобно утолению жажды.

И когда кукла была готова, Мария словно очнулась от сказочного сна. Она глубоко вздохнула. Ее собственные чувства были ей не совсем понятны. Хорошенький темнокудрый мальчик длиной с ее руку, в строгом костюмчике из черного бархата, пока еще не открывал глаз-изумрудов. Он будто бы спал.

Крепко прижав мальчика к груди, Мария вышла из зала Художеств и направилась к парадной лестнице. По дороге ее поздравляли – она все равно что сдала экзамен.

Изящная повозка на воздушной подушке ожидала ее у крыльца Академии. Возница помог девушке устроиться внутри этого магического средства передвижения, которое направил затем к Пятому Мосту по улицам, благоухающим от цветения подвесных садов. Перламутровые дома переливались на ярком солнце всеми цветами радуги.

Мария жила в подобном же прелестном домике возле Пятого Моста. В маленьком радужном жилище с большими окнами, настежь открытыми южному ветру… Вернувшись домой, она принесла куклу в гостиную и посадила на изумрудного цвета диванчик, утопив в подушках. Сама присела в кресло напротив, ожидая, когда длинные черные ресницы мальчика наконец разомкнутся. Ждать пришлось долго, и Мария то ли задремала, то ли задумалась настолько, что перестала различать сон и явь. Ей послышался золотистый смех, и столь же золотистый невесомый локон коснулся ее виска. Его лицо было так близко… эта родинка на левой щеке… Он, кажется, шептал ей что-то на ушко. Что же это… Нечто вроде: «Посмотри, та звезда, самая большая… самая светлая… но ты – ярче…»

Поглощенная этим то ли сном, то ли видением, Мария не заметила, как ее творение наконец-то пробудилось.

Мальчик открыл глаза… ах, какие это были глаза. Жизнь, дарованная кукле, заставила прозрачные изумруды сиять ярче, чем от солнечного луча. У него было тоненькое, прекрасно слепленное личико и длинные волосы из лучшего льна, раскрашенного в темно-каштановый цвет. Он умел улыбаться – и улыбнулся хозяйке нарисованными губами, тихо и застенчиво.

– Здравствуй, моя леди. Мое счастье бесконечно от того, что я имею честь приветствовать тебя, а благодарность моя не знает границ. Я рад и горд служить тебе.

Речь была напыщенной, но голосок звучал чисто, музыкально. Усомниться в его искренности было невозможно. Впрочем, способны ли куклы лицемерить – вот вопрос?

Мария, сдерживая смех, подошла к вставшему во весь рост на подушках своему созданию и мягко погладила его нежные кудри.

– Значит, я невольно создала тебя рыцарем? Или поэтом? Впрочем, это часто бывает совместимо. Ну, здравствуй, Грегор.

Ее крупные темно-вишневые глаза заблестели – и наконец-то пришло ощущение счастья. У нее теперь есть собственная живая игрушка. Доказательство того, что она действительно взрослая, что она – настоящая демиана, обладающая истинной магией и творческой силой.

Глава 2. Загадочная гостья

В стране Южного ветра солнце светило целыми днями, и оно было мягким и добрым. Но даже редкие дожди казались веселыми и приносили радость. И пользу. Все знают – от дождей хорошо растут грибы.

Серж возвращался домой с полным лукошком. Теплый ветер играл в пшеничных кудрях юного лесника, грибной урожай ощущался в руке приятной тяжестью. Парень что-то напевал себе под нос, и, похоже, его знакомая синица даже решила к нему присоединиться.

Завтра кто-нибудь обязательно придет за грибами, после такого-то дождя. А может быть, и сегодня уже пожалуют деревенские… Хотя они-то любят сами побродить по лесу. По его лесу, думалось Сержу, но он понимал, что это неверная мысль. Лес не принадлежит ему, он только хранитель. И все же… все же это был его лес.

Он прошел мимо древнего дуба, почтительно похлопав его по крепкой коре, и в который раз глубоко вдохнул запах листвы… а за елочками уже виднелся невысокий дом.

Серж жил, как и подобает леснику, в простой избушке среди деревьев, грубо, но добротно сколоченной. Возможно, она оставалась бы обиталищем аскета, если бы не сестра Таня. У Тани просто страсть к благоустройству. Как-то раз она пришла, повесила на окна веселые занавески, расставила по полкам и углам разные приятные вещицы, потом долго возилась, но посадила-таки розы у крыльца и даже начала сама ставить забор, но Серж устыдился и сам обнес свою крошечную территорию невысоким частоколом.

Теперь он чувствовал себя в своем жилище почти что принцем.

Сейчас его избушку наполнил восхитительный грибной дух. Перебирая свою добычу, Серж был уверен, что его день пройдет как обычно. Еще один, хороший и спокойный, в череде дней, устойчивых и крепких, как деревья. Он был молод, очень молод, но ему нравилась такая жизнь. Вдали от людей, наедине с природой, где, кажется, еще чуть-чуть – и узришь лик Создателя. Нет, он не был нелюдим и не пытался сбежать от каких-то отношений. Просто так получилось. Этот лес, краса и гордость Пятого острова, занимавший большую часть островной территории, всегда имел хранителей. Но последний вынужден был почему-то уехать, и когда Серж узнал об этом – загорелся попробовать. Он любил природу и ценил ее.

Лес его принял. Лес полюбил его, раскрыл перед ним тайны и даже подарил капельку магии. И это было упоительно.

Сейчас Серж тихонько напевал себе под нос и не сразу услышал… А ведь кто-то скребется у двери.

Уловив наконец эти звуки, парень хмыкнул. Так могла бы скребтись кошка. Но кошки у него не было, вполне хватало и лесных друзей-зверюшек. Уверенный в том, что это какой-то дитенок из ближайшей деревни пожаловал таки за грибами, Серж отворил дверь.

Никого. То есть так показалось поначалу. А потом юноша поглядел под ноги.

На лесника смотрело снизу вверх круглыми бирюзовыми глазами наряженное в синее платьице создание. Светло-рыжие короткие кудряшки. Крошечные башмачки.

Хранитель леса присел на корточки.

Это была не настоящая девочка, без сомнения.

Но куклы не приходят в лес. Тем более – одни.

– Ты кто? – спросил Серж тихо, словно боялся, что его звучный голос напугает этого странного ребенка.

– Летти, – спокойно отозвалась девочка. И поморгала. Совсем как кукла.

– Ясно, – кивнул лесник. – Твой хозяин или хозяйка выслали тебя вперед, и очень скоро я буду удостоен посещением важных персон. Так?

– Нет.

– Хм. Ладно. Кто-то из демиан приехал по делам на Пятый остров и случайно тебя на нем потерял. Теперь верно?

– Нет.

Серж поднялся и огляделся. Действительно, никаких демиан поблизости не было, никаких признаков хозяина куклы… Лес был спокоен – гостей он сейчас не встречал.

– Ладно, пойдем в дом, там разберемся.

Удивляясь про себя, юноша взял куклу на руки и внес в избушку. Оглядевшись в поисках места, куда можно пристроить Летти, сел на свою жесткую деревянную кровать, а куклу усадил напротив – на сундук.

– Как ты здесь оказалась, Летти? Ты все-таки, наверное, потерялась?

– Нет. Я просто пришла.

– Просто пришла. Откуда?

– С Хрустального острова по Пятому мосту.

– Одна?

– Да.

– Выходит, плохие у тебя хозяева.

Серж знал, что демиане – как люди. Посмотри на то, как человек обращается с природой, со всякой живой тварью, и сразу поймешь, дурен этот человек или хорош. Кукольники же в большинстве своем были добрыми созданиями, но находились и среди них такие, что могли бросить куклу, свое творение, на произвол судьбы…

И эту Летти, наверное, тоже бросили… Кукла не дала ему даже поразмыслить. Ее ответ поразил юношу:

– Хозяйка была хорошей. Хозяйка просто умерла.

Умерла? Но ведь так не бывает. Куклы связаны со своими хозяевами незримой силой, они не могут жить без них, как не может жить дерево без корней и человек без сердца. Собственно, жизненная энергия кукол – это своего рода часть души кукольника. Когда кукольник умирает – его душа уходит в Небесный мир, к Создателю, тогда умирает и кукла. А эта… жила. Хотя… она, наверное, просто все напутала.

– Так не бывает, – сказал Серж строго. В его ясных голубых глазах отразилась суровость – кукла должна была заканчивать свои странные шутки. – Ты должна знать, Летти, если ты не глупая кукла, что иногда, очень-очень редко, умирают куклы раньше хозяев, но никогда – наоборот. Что с твоей хозяйкой?

– Хозяйка умерла.

Вот те раз.

– Извини, подруга. Но давай начистоту. Тогда должна была умереть и ты. А ты жива. Значит, жива и твоя хозяйка.

– Она умерла.

Серж поморщился.

Снаружи доносились через распахнутое окошко птичьи перезвоны, жаркое солнце лениво разлеглось полосами света на широкой деревянной столешнице, жужжали настырные насекомые… там, за окном, благоухали розы, а здесь так вкусно пахли грибы. Кругом была жизнь. Но эта кукла повторяла, как заведенная, мрачное слово: «Умерла». Может, она и есть заведенная?

– Как звали твою хозяйку?

– Альсени Арабел.

Юноша невольно вздрогнул. И крепко, до боли, закусил губу.

Он хорошо знал ее, молоденькую Альсени, младшую дочь аристократа с центрального острова, называемого Хрустальным. Светлые бездонные глаза, хрупкость не от мира сего… каштановый локон пружинкой вился, падал на нежную шею… Альсени была одной из пациенток его матери, Рении Альвари. Но даже Рения, очень талантливый врач, не смогла вылечить девушку от хронического заболевания. Значит, умерла…

Кукла, похоже, заметила, как потемнело красивое, словно высеченное из мрамора, лицо молодого человека.

– Ты знал мою хозяйку, – сказала она утвердительно. – И тебе жаль ее.

– Да, мне очень ее жаль, – тихо согласился Серж. – Мне… больно сейчас.

Он пристально посмотрел на Летти и только теперь обратил внимание на то, что ее платьице потемнело от влаги, а кудри растрепались, местами даже развились. Значит, попала под дождь. М-да…

Он решил пока что больше не заморачиваться над этой загадкой: почему не умерла Летти, если она на самом деле была куклой Альсени. Разберемся потом. Однако… что же делать с этой странной гостьей?

– Ты есть хочешь? – спросил он с сомнением.

– Куклы не едят.

– Хм… Да уж… А ты хочешь… м-м-м?..

Чего же ей предложить-то? Погулять? Поиграть?

– У кукол нет желаний, – пояснила Летти. – Но иногда мы хотим спать. Мы тоже устаем. Устают даже машины. А мы – куклы. Мы живые.

– Живые. Но нет желаний… однако. А что же у вас есть?

– Эмоции. Мы можем плакать.

Она опустила уголки ярко-розовых губок вниз, и в бирюзовых глазах засверкали слезы.

– Или смеяться…

Улыбнулась – слез как не бывало.

– Смена напускных эмоций? Значит, вы внутри… – он замялся. Слово, которое пришло Сержу на ум, было слишком резким, а ему не хотелось обижать куклу.

– Мы целиком сделаны из волшебной глины и водорослей с морского дна. Мы не пустые. Не как куклы людей, те, что из фарфора.

– Я не об этом, – он даже почти не удивился, что она угадала слово. – Чувства. Как можно двигаться, разговаривать, смотреть собеседнику в глаза – и ничего не чувствовать?

Кукла скривила губки – у нее это, похоже, было признаком глубокого раздумья.

– Тут сложно для меня, – призналась она. – Мы крепко связаны с нашими хозяевами. Может быть, некоторые чувства исходят от них.

И снова сам собой вплыл вопрос: «как же ты, если Альсени…», но Серж не хотел снова его задавать.

– Почему ты пришла именно ко мне, Летти? – негромко спросил он.

Она растерялась.

– Не знаю. Шла и шла.

Призадумалась.

– Меня как будто сюда притянуло.

– Что притянуло?

– Не знаю.

– И что же ты теперь собираешься делать?

– Не знаю… – она почти по-настоящему, а не демонстративно заплакала.

– Да уж, вот счастье мне привалило… – пробормотал Серж.

Их беседа была прервана стуком в дверь. Затем раздался звонкий женский голосок:

– Сержи, ты дома?

Летти быстро захлопала ресницами и умоляюще сложила ладошки.

– Спрячь меня куда-нибудь, пожалуйста, спрячь!

– С чего бы это? – удивился лесник.

– Прошу!

– Ладно… в сундуке не задохнешься?

– Мы же не дышим! Пожалуйста, пусть сундук.

Покачав головой, Серж осторожно перехватил широкой ладонью куклу за тоненькую талию, открыл крышку сундука, поместил Летти на старые вязаные свитера и снова захлопнул крышку.

Потом рывком распахнул дверь. На пороге стояла Мария.

Серж сердечно улыбнулся, пропуская ее в дом.

– Рад видеть! Ты одна?

– Здравствуй! Ага, я одна. – Мария свободно прошла в дом, без спросу опустилась на грубо сколоченный березовый стул, аккуратно оправила тяжелую длинную юбку. – У конца моста отпустила экипаж, потом меня крестьянин на телеге подвез до леса, а до тебя – пешком дошла.

– Смелая…

– Чего бояться в лесу, который охраняешь ты?

– И вправду – чего? Дай-ка подумать… Диких зверей, может быть?

– Хи-хи. У меня магия есть.

– Толку-то с вашей магии, как волк пасть раззявит. Небось, все из головы вылетит.

– Ну… я бегаю быстро. – Мария посмеивалась.

– Ясно. Только не говори, что ты…

– За грибами!

Они рассмеялись.

– Нет, Сержи, ну правда. У меня завтра дружеская вечеринка. Из твоих отличнейших грибов Петри изумительное блюдо приготовит. Ты, кстати, тоже приглашен.

– Брось, Мари. Ты же знаешь, что я не привык к такому обществу.

– Сержи, я очень тебя прошу. Это же дружеский вечер – а ты мой друг. Я сотворила свою первую куклу! Я теперь совершеннолетняя!

– От души поздравляю.

– Спасибо. Но поздравь меня еще и завтра, у меня дома, хорошо? Будут только мои друзья. Официальный семейный праздник уже был вчера. А мне хочется собрать еще и для себя… для души… Собственно, и будет-то наша четверка. И еще один человек. То есть, не человек, а…

Мария призадумалась.

– Демиан? – Сержа удивила эта пауза в разговоре.

– Нет… Он… даже не знаю, как сказать. Сам он говорит, что дальний потомок крылатых людей с Севера, говорит так, словно шутит. Но глядя на него, почему-то ему веришь.

Серж пристальней присмотрелся к Марии. Она покраснела – чуть-чуть, как только и могут демиане. У них, в отличие от людей, очень белая, всегда матово-гладкая кожа, к которой не пристает загар, которая не знает сильного румянца. Еще демиане отличаются от людей не очень высоким ростом, худощавостью, слегка увеличенным размером глаз… и, как казалось Сержу, легкомыслием и непрактичностью. На всех восьми островах, включая столицу, жили преимущественно люди, и только Хрустальный остров, главный город, обитель знати, люди делили с кукольниками. Последних немало было, кстати, и при Дворе, хотя здравствующий король – человек, а его супруга – полукровка. Что же, неглупый народ, все ж таки потомки древних магов. Но представить себе демиана с его куклами где-нибудь в лесной деревне или в рыбацком поселке… нет, никак невозможно.

– Я с ним познакомилась совсем недавно… – наверное, Мария покраснела бы еще сильнее, если бы могла, но ее крупные глаза-вишни мягко заблестели. – И… в общем-то неважно. Так ты придешь?

– Слушай, Мари, у меня ведь и фрака нет приличного.

– Ах, да сейчас на это никто уже не обращает внимания. Все эти предрассудки давно уже вышли из моды. Тем более, повторяю – дружеская вечеринка.

– Что ж… Ну-у… Ладно… Если ты так просишь… Хорошо.

– Наконец-то. Спасибо, что решился!

– Пожалуйста… А как зовут, кстати, этого потомка крылатых?

– Элиот.

В ее устах это имя прозвучало хрустальным звоном.

Сержу оно ни о чем не говорило.

…Мария пила ароматный чай с медом, не переставая весело улыбаться. Серж смотрел на длинную пружинку темно-каштановых волос, ниспадающую на ее левую щеку, – и в его сердце заползало смутное беспокойство. Все-таки эти молодые кукольники… и кукольницы… у них в голове ветер, им так легко потеряться в жизни. Похоже, они взрослеют медленнее, чем люди.

С Марией он познакомился так же, как с Альсени. Его мать, Рения Альвари, лечила тяжело заболевшего отца Мари и буквально вырвала его из цепких лап смерти. Исцеленный нестарый вдовец предложил спасительнице, также вдовице, руку и сердце. Почему-то Рения отказала ему, хотя такие женихи, принятые при Дворе, не валяются на дороге. Тем не менее, они подружились. А потом – и их дети.

Серж задумался, а Мария тем временем принялась взахлеб рассказывать о своей новой кукле. Наконец он стал внимательно слушать. Мари легко вводила своего друга в мир, который он плохо понимал, потому что сам посвящал жизнь совсем другим заботам, – но ему было интересно.

– Почему же ты не привезла мне показать своего Грегора? – спросил Серж наконец.

Мария, кажется, обиделась.

– Ты что, он же живой! Я не могу таскать его с собой и показывать друзьям, как… как альбом с эскизами, скажем. Он – не вещь. Он – кукла, понимаешь?

– Понимаю, – усмехнулся Серж. – У людей куклы – неживые неподвижные болванчики.

– Знаю, знаю, на Хрустальном в универмаге Карла всегда сидят в витринах большие неживые куклы. Очень красивые, как картины. Это мастерство, таких без магии сделать очень-очень сложно. Но с ними не поговоришь, и глаза у них неподвижные. Хотя я видела… у одной такой куклы глаза были очень грустные … Может быть, ее можно как-то оживить? Надо купить и попробовать. Или не стоит? Грегор будет ревновать. Грегор… он такой милый! Он зовет меня своей леди, представляешь?

– Ты это уже говорила, – улыбнулся Серж.

– Да, и, повторяю, я не могу запихнуть его в сумку и возить с собой, тем более, он еще стесняется, он вообще – робкий. Но, думаю, с возрастом это пройдет.

– Хм, вот как. Ваши куклы растут?

– Нет, взрослеют. Правда, совсем немного и не очень быстро.

– А потом умирают?

– Вместе с хозяином. Бывают случаи, что кукла умирает раньше, но это настолько редко случается, что и говорить не стоит.

– А наоборот?

– Это как?

– Если хозяин умрет раньше куклы?

– Такого не бывает.

– Что, не было ни разу за всю историю?

– Я о таком не слышала. Поэтому не знаю, как это возможно.

– А если все-таки представить, что такое произошло, – какая может быть тому причина?

– Почему ты спрашиваешь?

– Интересно.

Мария тепло – как всегда – улыбнулась.

– Ты очень похож на свою маму, Сержи. Уверена, что она стала одним из лучших врачей нашего королевства в первую очередь потому, что не боялась предполагать невероятное и делать то, что никому другому в голову не пришло бы. И именно поэтому мой отец до сих пор жив… Да, а на твой вопрос я не знаю, как ответить. Никогда о таком не задумывалась. Да и зачем?

– Да? Ну ладно… Знаешь, заинтересовала ты меня своим Грегором.

– И я этому очень, очень рада.

– Вот что еще хочу спросить… сестры Альсени Арабел… они будут у тебя?

Мария пожала плечами.

– Я позвала ради приличия. Но не знаю… Вряд ли. У них же траур…

Сержи мрачно кивнул. А жаль, если нет. Очень бы хотелось увидеть милейшую Лалину и Карину – «ледяную деву». И задать пару вопросов.

Глава 3. Отголоски прошлого

Серж ушел провожать Марию, а когда вернулся, увидел, что Летти как-то умудрилась сама выбраться из сундука и теперь сидит на полу. Глаза у нее были грустными.

– Почему ты захотела, чтобы я спрятал тебя? – спросил он без обиняков, поднимая куклу и водружая ее на стол. – Чего ты испугалась?

– Я узнала голос, который говорил с тобой из-за двери. Это госпожа Мария Андели, она могла бы узнать меня.

– И что с того?

– Я должна быть мертва. Мертвых кукол отправляют в Музей кукол, а потом, когда все места заполнены, хоронят в море, освобождая музей для других. Только чем-то особо выдающиеся куклы остаются там навсегда. Но я не выдающаяся. И я не хочу, чтобы меня отправили в музей!

– Так тебя никто и… Погоди-ка! Ты только что сказала – «не хочу». А до этого говорила, что у кукол не бывает желаний.

Летти растерянно заморгала и даже приподняла свои изящные кукольные ручки.

– Я не знаю, – сказала она жалобно. – Я не знаю, как так вышло. Я пришла сюда не потому, что хотела. Просто пришла. Но в музей не хочу – вот это я знаю!

– Да уж… Мне все сложнее понять тебя, куколка. Жаль, я не спросил Марию, умеют ли куклы врать.

Летти снова грустно на него посмотрела и пискнула:

– Я не умею.

Пасторальная картина, краски, словно на палитре – насыщенная зелень, цветочная розовость, клубничная алость, оранжевость огромных лесных бабочек… Все это неспешно заливалось зыбкой тенью ночи, и мир приобретал другие цвета – лиловый, пурпурный, серебристый. С ночью приходило волшебство. Не нужно было быть потомком древних магов, чтобы ощутить его и погрузиться в тайну.

Сержи сел на крыльцо, в его руках была дудочка из тростника. «Как пастушек», – подумал он, но лето, царящее в их стране большую часть года, почему-то действительно порой наводило на мысль о барашке, упитанном и златорунном… или белом-белом, как густые летние облака? Но сейчас облака стали лиловыми с примесью желтизны, и ночь ждала исполнения тайны.

Музыка – всегда тайна. Даже если ее исполняет на простой дудочке неумелый музыкант.

Тихую и простенькую, задушевную мелодию вдруг прервал звонкий смешок.

Опустив дудку, Серж обернулся.

– Чего, Летти?

– Ты смешно играешь.

Молодой лесник с усмешкой поднял куклу и поставил себе на колени. Круглые глаза из бирюзы задорно искрились в лунном свете, весело глядя сейчас на Сержа.

– А что же тут смешного? Правда, не музыкант я, да.

– Ага, – наивно согласилась Летти. – Ты плохо играешь. Хозяйка бы не смеялась, она бы зажала уши.

– Ну-ну, – глупее не придумаешь, но Серж даже слегка обиделся. – Я так, сам для себя на дудочке пиликаю, и никогда бы перед знатными барышнями выступать не подумал.

– Это правильно. Для этого есть Сардо. Знаешь – великий и неподражаемый Сардо Милиттэ. И божественная Роза Лейн.

– Как же, слышал.

Он едва не засмеялся в голос. Эти великие и божественные были двумя из «золотой четверки», той самой четверки, к которой принадлежала и Мария. С этими-то юными гениями ему и предстоит завтра увидеться у нее дома. Четыре выпускника Королевской Академии искусств, неразлучных с первого курса… кого-то из них Мария знала, кажется, еще с детства. Четверку прозвали «золотой», потому что они – два человека и два демиана – действительно были самыми талантливыми в Академии, каждый – в избранной им сфере искусств. Мария была всех моложе, она поступила учиться, будучи еще совсем юной. И очень скоро зарекомендовала себя как даровитая художница и многообещающий скульптор, провела уже несколько выставок. В Королевскую Академию сложно поступить, но зато там раскрывают таланты студентов в полной мере…

Хмыкнув, Сержи сорвал полураспустившийся бутон розы с одного из кустов, пышно обступивших крыльцо его дома, и воткнул в густые кудряшки Летти – кукла стала прехорошенькой.

– Ты, значит, музыкой увлекаешься, малышка?

– Увлекаюсь?

– Любишь музыку?

– Не знаю. Хозяйка Альсени любила музыку.

– Да… это верно. Она играла на рояле…

Серж уже не мог смеяться. Он задумался о тех нечастых, но полных зыбкого волшебства встречах, что выпали им с Альсени. А впервые… да, тогда господин Арабел посетил их дом на Пятом острове, где они с матерью и сестрой жили втроем – потом-то разлетелись по разным гнездышкам. С собой Арабел привез младшую дочь, маленькую, худенькую шатенку с глубокими серо-зелеными глазами. Уже тогда она была пациенткой Рении…

А потом Рения, бывшая деревенская девчонка, ставшая, благодаря годам напряженной учебы и изматывающей работы, одним из самых уважаемых врачей Королевства, поступила в больницу на Третьем острове – лучшую больницу, и уехала с Пятого. Иногда она приезжала проведать своих взрослых детей и старых друзей… и в один из таких визитов взяла сына с собой на званый обед в дом Арабел.

Вот тогда-то совсем еще молоденький Серж, худенький и большеглазый, как юный лесной дух, и увидел всех трех сестер. И холодную, как зима, белокурую Карину, и легкомысленную Лалину, и снова – Альсени, хрупкую, задумчивую, тихую…

Он немного смущался в их присутствии. Но все же разговорился с болтушкой Лали… Альсени, кажется, прислушивалась к их разговору.

Вскоре – новая встреча, случайная, в парке возле Второго моста… А потом…

Сержу не удалось всласть предаться воспоминаниям… таким приятным… таким печальным… он почувствовал, как из его руки тихонько вытягивают дудку.

– Эй, ты чего, куколка?

Летти быстро отдернула руку. В ее круглых глазах отразилось что-то странное.

– Ты что, – догадался Серж, – попробовать хочешь?

Кукла согласно закивала.

– Хм… – он взял в ладонь ее крошечную ручку, – смотри-ка, пальчики у тебя гибкие, может, что и получится. Попробуй.

Летти попробовала. И издала такой забавный слабенький свист, что сама рассмеялась. А потом смущенно улыбнулась:

– Еще раз можно?

– Дуй сколько хочешь.

Летти дула и дула – изо всех сил.

– Подожди, – сжалился над ней Серж. – Нужно вот так…

Как ни странно, но у нее получилось. Первый же короткий урок игры на дудке не пропал даром. Довольно слабый звук все-таки уже явно напоминал что-то музыкальное.

Кукла восторженно захлопала в ладоши.

– Никто из нас такое не умеет. Я первая, я первая. Я кукла-музыкантша!

Серж странно посмотрел на Летти внимательными светлыми глазами.

– Демиане ведь не разрешают своим детям играть с живыми куклами, правда? – спросил он ни с того ни с сего.

– Ага. Но и не покупают им кукол в магазине. Дети наших хозяев сами делают себе игрушки – такова традиция. Из тряпочек, из деревяшек. Но они не живые. Как только демиан создаст себе живую куклу – значит, он вырос.

– Да, я это знаю, – Серж задумчиво кивнул. – А живые куклы… Чем они так сильно отличаются от тех, детских, деревянных? Как странно… Ты боишься стать заключенной Музея кукол… Ты печалишься, когда я сомневаюсь в правдивости твоих слов… И ты так радуешься тому, что впервые издала на дудке чистый музыкальный звук… Кукла ли ты?

– Луна… – изумилась вдруг Летти, так, словно в первый раз в жизни увидела ночное светило. – Большая белая луна!

Глава 4. Ночной визит

Луна… Одна из двух – светлая – смотрела сегодня с неба на страну Южного ветра.

Алекс зажег высокую свечу на столе. Теперь и ее робкое сияние, а не только большая белая луна, освещало комнату. Их было здесь двое. Во многом схожих – молодые, стройные, грациозные. Темные волосы, интересная бледность, артистически-тонкие кисти рук превосходной лепки… Впрочем, на этом сходство заканчивалось. У одного из юношей волосы были коротко подстрижены, Алекс же гриву цвета воронова крыла стягивал в роскошный хвост. Был он выше ростом и во всем казался как-то четче, жестче, энергичней своего друга. В серых, как сталь, глазах с продолговатым разрезом отражалось прохладное спокойствие.

Алекс сидел вполоборота за резным дубовым столом перед зажженной им свечой. Его друг, явно демиан, затянутый в узкий черный фрак, стоял у зашторенного наполовину окна, скрестив на груди длинные руки. Возле камина утопала в бархате кресла красивая кукла с талией осы и ножками балерины, ее головку осеняла темная туча легких кудрей. Огромные черные глаза куклы были полуприкрыты. И хотя она почти сливалась с креслом, для нее слишком большим, все же и ее освещал сейчас свет белой луны…

Алекс, в очередной раз наткнувшись на нее взглядом, усмехнулся:

– Никогда не пойму, наверное, что за радость для вас – эти куклы. Что хорошего: всюду возить с собой, разговаривать, делиться мыслями с живым вроде бы существом, у которого нет души?

Демиан пожал плечами.

– Не стоило говорить так при Марселе. Ты можешь обидеть ее.

Но у куклы не дрогнула ни одна из ее длиннющих шелковых ресниц.

– Если ваши куклы способны обижаться, – все с той же усмешкой отвечал Алекс, – то, возможно, они небезнадежны. Сдается мне, однако, что вы выдумываете про них больше, чем они есть на самом деле. Творчество… всегда самообман.

– Забавно, – улыбнулся демиан. – Когда ты говоришь так о творчестве – начинаешь напоминать плохого актера.

Алекс ничего не ответил.

– Сардо, – вскоре вновь заговорил он, меняя тему. – Ты будешь завтра на вечеринке у Марии?

– Конечно.

– А разве у тебя не концерт?..

– Не завтра. На все свои концерты я тебя приглашаю, будто бы забыл. Или до такой степени надеялся, что меня там не будет?

– Там?..

– У Марии, конечно.

Алекс в упор посмотрел на друга.

– Надеялся.

– Вот так прекрасно… А все считают, что золотая четверка – друзья не разлей вода.

– Сложно сохранять дружбу, когда она извращается в…

– Ну же…

– Нет, не могу это произнести.

– Боишься все-таки меня обидеть? Ты ведь и на людях ведешь себя так, словно мы до сих пор – лучшие в мире друзья. Но ведь, Алекс… ты меня ненавидишь.

– С чего вдруг? – холодно парировал молодой человек. – Нет у меня причин тебя ненавидеть.

– Есть одна.

И поскольку ответом было молчание, Сардо приблизился к Алексу и положил руку ему на плечо.

– Ты и правда мой лучший друг. И я хочу, чтобы ты был счастлив. Может быть, я сделаю тебя капельку счастливей, уверив: причины и в самом деле не существует.

– Сардо, загадочность тебе не идет.

– Хорошо, скажу прямо. Она меня не любит.

– Что, прости?

– Да. Я объяснился с ней позавчера. И она мне отказала.

– Слава Создателю, – тихо вырвалось у Алекса.

Губы демиана исказила горькая усмешка.

– Ты мог хотя бы сейчас попридержать свою радость. Мне неприятно… и тяжело.

– Верно, – молодой человек слегка покраснел. – Извини меня.

– Ладно, неважно. Ведь я знаю, кого любит Роза. Тебя, Алекс.

– Вздор. Она не могла сказать тебе такого.

– Она ничего и не сказала. Но есть такие… чувства… эмоции… я их ощущаю… Я ведь музыкант как-никак. И она поет мои песни. И мы вместе репетируем… И я знаю, кому она все эти слова о любви посвящает.

– Что ж. Хорошо… – было ясно, что продолжать этот разговор Алекс больше не хочет. – Хорошо, мы еще поговорим об этом. А пока… Знаешь, меня что-то тянет перечитать мою новую сказку.

– Не буду тебе мешать. А… о чем сказка?

Алекс встал и подошел к окну. Луна… большая белая луна…

– О звезде, упавшей с неба. Все ее сестры, падая с небес, не могли уже больше жить. А в ней… что-то изменилось. Почему-то она оказалась не такой, как все. И не умерла. Она, как человек или как демиан, приобрела душу и сердце… А закончилась эта история тем, что…

– О, подожди, – музыкант снова положил руку на плечо друга. – Ты меня заинтриговал. Я все-таки найду время и прочитаю. Ты… ты молодец. Правда. Успеха тебе, Алекс…

– Спасибо…

Когда Сардо ушел, забрав с собой Марселу, Алекс вернулся к письменному столу. Он сказал, что хочет перечитать уже изданную сказку – и она действительно сильно манила его, словно хотела что-то в себе приоткрыть своему же создателю. Но ему показалось, что, может быть, сейчас… вот оно – долгожданное вдохновение, не упустить бы. Алекс давно уже бился над новой повестью, которая не давалась ему, ускользала из рук…

Нет. С полчаса Алекс Каэрэ, писатель молодой, но популярный еще со времен учебы в Академии, просидел над листом бумаги, то макая перо в чернильницу, то отбрасывая его. «Да, надо, как он… как Сардо… отречься от всего… стать одержимым…»

«Ведь я знаю, кого любит Роза. Тебя, Алекс».

Проклятье!

Обхватив голову руками, Алекс неотрывно глядел на чистый лист… Если бы ты знал, Сардо… Но неужели ты не знаешь?.. Ты, скрипач, композитор, над песнями которого льют сладкие слезы девчонки, ты, чьей восходящей звездой восторгаются солидные знатоки музыки со всех восьми островов и даже с материка?.. Неужели ты не знаешь?! Какая это пытка – понимать, что ничего, ничего… Что родник, бьющий в душе с такой энергией и силой – неожиданно иссяк. Потому что есть нечто, что засоряет источник. Потому что не всякая любовь рождает вдохновение.

Раздался звон дверного колокольчика… Что это? Сардо что-то забыл?

…Сначала Алекс подумал, что перед ним цветочница. Нестарая еще женщина самой заурядной внешности, худая, с проседью в темных волосах. В чепце и в простом платье, в руках – корзина с цветами. Кажется, это тюльпаны? Черные?!

Но… зачем цветочнице являться к нему на ночь глядя, с товаром в руках?

– Вы ошиблись, сударыня, – не слишком-то любезно заявил юноша. – Я вас не ждал, цветов не заказывал.

– Вы меня ждали. Позвольте, я пройду.

Эти слова, произнесенные приглушенно-мягким голосом, почему-то убедили молодого человека. Ему почудилась во всем этом какая-то загадка. Как же он любил загадки…

Проводил женщину в гостиную – изысканную, в фиолетово-темных тонах, предложил присесть. Любопытство, а также некоторые опасения, порождаемые непониманием, побудили его быть вежливым с незваной гостьей.

Но присаживаться она не стала. Ее суховатые руки протянули Алексу корзину.

– Я могу вам помочь. Возьмите цветок.

– Мне цветов не нужно, – он невольно стал подражать ее голосу… глухому… как ночь.

– Вам нужна свежесть идей, вам нужны новые мысли. Вдохновение – вот что вам необходимо.

Он изумления Алекс даже слегка приоткрыл свои строго очерченные, обычно крепко сомкнутые губы. И ничего не ответил.

– Где причудливая страна странных образов и мечтаний, в которой вы нашли свою историю? Ту, что никак не можете закончить.

Он ответил. Сам не понимая, зачем… словно зачарованный…

– Во сне… Во сне пришел ко мне этот сюжет.

– Сны – беспредельны и непостижимы, нет ничего невозможного для их нереальности… И кто же творит их – мы ли сами или нечто иное? Хотели ли бы вы вновь увидеть во сне сюжеты чудесных историй?

– Что? О чем вы говорите?

– Можете узреть еще много интересных снов… Богатство ощущений и бездна сокрытых в разуме тайн не должны пропадать даром.

– Но это… – Алекс попытался по обыкновению усмехнуться, и ему удалось. – Как-то странно все это звучит.

– Не бойтесь. Просто возьмите цветок.

Женщина достала из корзины и протянула ему… да, действительно черный тюльпан.

– Но я не хочу.

Это прозвучало неожиданно резко, Алекс словно вырвался из мягкого плена…

– Я могу сам творить свои истории. Из собственных чувств, из моей души и разума. Мне не нужна… опора.

– Как пожелаете. Но если вы передумаете…

– Подождите.

Он сам не понял, почему задержал ее.

– Возьмите у меня цветок, сударь, – все так же мягко повторила женщина, вновь погружая юношу в некую фантасмагорию…

Алекс протянул руку. Его длинные пальцы слегка подрагивали, но стального цвета глаза были полны решимости. Гладкий стебель тюльпана лег в его ладонь…