Читать онлайн Китайские праздники. Древние традиции, памятные до наших дней бесплатно

Смена времен

Новый год – это последнее и самое крепкое звено, духовно связывающее живущего вне своей страны китайца с его родиной, например провинцией Квантуй. Именно в этот день его далекие родственники в Южном Китае тоже празднуют: зажигают такие же фейерверки и собираются все вместе за большим столом, чтобы разделить великолепный ужин.

В странах Запада празднование у китайцев длится всего один день, и существует даже некоторая путаница относительно того, какой же день является «настоящим» днем Нового года: 1 января или традиционный момент второго новолуния после зимнего солнцестояния. Часто находится простое решение: «маленькое» празднование Нового года проводится 1 января, а следом идет более широкое отмечание этого праздника. В наши дни люди, празднующие его на другом берегу океана, находятся в таком же положении. В Китае мы тоже видим два новогодних праздника, и оба лишь в рудиментарной форме. Западный календарь появился в Китае в 1912 году и был введен там принудительно. Различные аспекты и формы все того же процесса вестернизации изменили многие освященные веками обычаи. Сначала программа модернизации национального правительства, позже советизация коммунистического режима – и то и другое оказывали противодействие таким «предрассудкам», как празднование Нового года, которое обычно длилось дольше полумесяца и на протяжении которого «съедали» все средства, скопленные семьей за предыдущие одиннадцать месяцев.

Из трех китайских праздников живых и трех праздников мертвых Новый год был самым большим и веселым. Он длился с новолуния до полнолуния, а приготовления к нему начинались за месяц. Деловая активность почти останавливалась, и многие магазины оставались закрытыми в течение всего этого периода.

Когда мы думаем о Китае, перед нашими глазами встает образ колоссального гиганта – неподвижного не меняющегося великана. Нам кажется, что Китай всегда был таким, как вчера, до влияния западной цивилизации, и даже некоторые китайские книги пытаются заставить нас верить в эту выдумку. В них нам рассказывают о мудрых императорах, правивших благодаря своей нравственной добродетели миллионами покорных, довольных крестьян в то время, когда наши собственные предки все еще жили в европейских лесах, будучи бедными варварами-охотниками, лишенными каких-либо знаний об общественном устройстве и культуре.

Эта картина ошибочна – так же ошибочна, как и определение, которое дал однажды один китаец европейской музыке, назвав ее однообразной: вся она представляет собой лишь варианты бесконечно повторяющегося марша. Недостаток знания фактов – это как плохие очки, в которых все выглядит одинаково. В правильных очках мы можем вычленить различия и увидеть изменения. Китай начал свое развитие с примитивных истоков, когда не было «китайцев» – точно так же, как было время, когда не существовали ни «американцы», ни «французы» – и дошел до величия и утонченности. Все изменилось: члены сотен маленьких оседлых и скотоводческих племен различных национальностей и языков с различными общественным устройством и происхождением собрались вместе и объединились в могучую нацию, и этот процесс длился тысячи лет и продолжается по сей день. В этом обширном потоке изменений праздники являются всего лишь каплей, но такой, которая наполнена жизнью.

Мы попытаемся показать здесь китайские праздники такими, какими они были до того, как национальное правительство начало борьбу с «суевериями». Несмотря на годы подавления, многие древние обычаи пережили этот удар, наступление на эти «остатки феодализма». Наши описания, несмотря на употребление настоящего времени, изображают Китай, который начал исчезать много лет назад. Так как, по нашему мнению, смысл обычая нельзя понять, если просто соблюдать его, не углубляясь в историю, в каждом случае мы старались выяснить, как праздник или его часть отмечали веками ранее. Получаемая картина гораздо более красочна и выразительна, чем простое описание того, что мы видим в наши дни, либо того, что можно было бы увидеть десятилетия назад. И этот метод, как мы полагаем, в дальнейшем подтверждается отношением самих китайцев, для которых история – это не что-то мертвое и далекое, а мелодия, которая предваряет мелодию настоящего времени.

Китайские праздники и китайские храмы

Семья, а не отдельный человек является основной единицей общества, и все праздники, по существу, скорее семейные торжества, нежели церковные или государственные. До недавних пор не было государственного праздника, который действительно что-то значил для гражданина Китая. День рождения императоpa, a c 1912 года – Китайской Народной Республики, были формальными скучными церемониями, которые имели значение только для членов внутреннего круга императорского двора или жителей столицы. Гражданин не принимал в них участия и был к ним равнодушен. А огромные жертвоприношения, которые император должен был делать собственноручно в дни солнцестояний и равноденствий – и поэтому они прекратились после 1912 года, – в представлении людей были частью политики правителя и каким-то образом связывались ими с народными праздниками, которые происходили приблизительно в это же время года.

А храмовые праздники? Разве почти все западные праздники не являются либо государственными, либо церковными? Но какая в Китае «церковь»? Мы читаем в книгах, что в Китае в основном распространено конфуцианство. Это и правда и ложь; ложь, если под конфуцианством мы понимаем что-то вроде христианства или ислама. Конфуцианство – это скорее свод этических правил и нравственного поведения, нежели религия. В конфуцианстве нет ни рая, ни преисподней, ни всемогущего Бога, который наказывает и благословляет, и поэтому оно не носит ограничивающего характера, как другие религии. Человек может быть добропорядочным конфуцианцем и в то же время искренним буддистом. Положение конфуцианства в жизни китайца можно сравнить с некоторыми ритуалами, которые мы соблюдаем в нашей повседневной жизни: приветствуем государственный флаг, поем государственный гимн, даем клятву – все это обычаи, которые напрямую не имеют никакого отношения к христианству, а скорее связаны с тем, что мы являемся гражданами, принадлежим к огромной социальной общности. В системе конфуцианства нет места для «церкви» как организованного сообщества. Жертвоприношения и другие церемонии проводит император как символ общества, государства. С другой стороны, вера предков свободно связана с конфуцианством и является внутренним делом семьи. Ни в какой организации, ни в каком священнике нет нужды.

В Китае бытуют две другие религии – буддизм и даосизм. Практически все китайцы так или иначе находятся под влиянием одной из этих двух религий, но большинство китайцев стали бы возражать, если бы их назвали буддистами или даосистами, и крестьянин затруднится объяснить разницу между этими двумя верованиями. Время от времени он будет приходить в один из храмов своей деревни, но ему будет все равно, храм ли это Короля Драконов и, следовательно, даосский храм, или храм Гуань-инь – буддистской богини, дарующей и защищающей детей. Эти божества исполняют различные функции: один дает дождь, другая – детей, и оба они важны для крестьянина, тогда как имя не важно. Иногда он выясняет, что один бог более могуществен, чем другой; и тогда он будет нести все свои тревоги к тому, кто более эффективен, и таким образом храмы обретают популярность или теряют ее.

В этих деревенских храмах, которые часто представляют собой лишь небольшие святыни, редко есть священник. Они построены на деньги, полученные от общины, или являются даром богатого землевладельца и содержатся за счет жителей деревни или дохода с земельного надела, принадлежащего храму. И лишь если храм является частью монастыря, мы видим священников, проводящих службу. Следует отметить, что эти храмы независимы друг от друга. Над всеми ними нет влиятельной организации, которая ими руководит и координирует их деятельность.

По этой причине буддийские или даосские храмовые праздники проходят скромно и имеют значение только для части общины. Эти «дни рождения» богов или Будды воспринимаются как нечто вроде «приятного времяпрепровождения». Обычно в храме или возле него устраивается ярмарка, приглашается группа артистов или, по крайней мере, актеров театра теней, которая дает несколько представлений. Люди собираются вокруг храма не столько для того, чтобы воскурять ладан и молиться, сколько чтобы повидаться с друзьями, поболтать и приятно провести время.

Естественно, большие китайские праздники имеют религиозную основу, как и все праздники. Но их нельзя назвать «церковными», и трудно сказать, к какой из китайских религий они в действительности принадлежат. Лучший ответ на этот вопрос такой: они являются выражением народной китайской религии. Что это значит – станет ясно в ходе рассмотрения обычаев и верований, окружающих шесть сезонных праздников.

Изгнание зла и несчастий

Китайский Новый год официально длится один месяц. Но это не совсем верно; на самом деле в общей сложности он длится почти два месяца. Однако есть огромная разница между месяцем, предшествующим дню Нового года, и последующим периодом. Разве все не совершали множество ошибок за долгие месяцы весны, лета и осени? Разве не было такого, чтобы кто-то не выполнил свои обязанности по отношению к своей семье, общине, богам? А разве невозможно, чтобы кто-то так или иначе нес ответственность за смерть члена общины? Не напрямую, конечно, а просто дав злым духам возможность унести чью-то душу? И возможно, эта душа, полная жажды жизни, летает по дому или деревне, мстительная, рассерженная, исступленная, и пытается принести несчастье или болезнь одному из нас? Природа заражена, и эти микробы зла следует отогнать, нейтрализовать, чтобы можно было вступить в Новый год чистыми, жизнерадостными и без страха.

Таким образом, двенадцатый месяц года – это месяц изгнания нечистой силы, очищения дома в физическом и духовном смыслах; короче говоря, это месяц подготовки. В первые дни месяца все сверяются с календарем – маленькой брошюркой, в которой содержатся советы относительно того, что делать, а чего избегать каждый день. Действительно, в день, который отмечен в календаре как «благоприятный день для уборки в доме», каждая семья занята работой по дому. Даже самые тяжелые предметы мебели передвигаются, если не выносятся во двор, и вся грязь, скопившаяся за ними, выметается вон. Вместе с ней уходят дурные влияния, которые могли таиться в этой кучке пыли.

Когда наступает восьмой день двенадцатого месяца, все готовят «суп восьмого дня». Это сладкая жидкая каша, очень похожая на свой аналог в исламских странах под названием «ашуре», приготовляемая из цельных зерен риса или других круп с примесью такого количества грецких орехов, соснового семени, хурмы, плодов каштана и других ингредиентов, какое человек может найти или позволить себе. В наши дни этот суп едят дома, как мы едим наш сливовый пудинг. Но несколькими веками ранее этот суп относили в близлежащий буддийский храм, где монахи раздавали его бедным. Тогда его главными ингредиентами были пшеница, а не рис, и молоко. Мы знаем, что в настоящее время китайцы не пьют молоко, не едят сыр или сливочное масло. Но так тоже было не всегда. Под влиянием северных кочевых племен турецкого или монгольского происхождения, равно как и под воздействием идей буддизма и индуизма, китайцы употребляли в пищу молочные продукты в различные периоды своей истории – и в недавние годы они снова привыкли есть сыр и аналогичные продукты.

Но какое отношение имел Будда к восьмому дню последнего месяца года? Это не его «день рождения», который выпадает, скорее, на восьмой день четвертого месяца. На этот раз празднуют не день рождения Будды, хотя церемонии очень похожи. Статую Будды в храме моют – «Будда принимает ванну». Это еще один аспект «уборки в доме», о которой уже шла речь. Разумеется, фигура Будды запачкалась и запылилась за прошедший год. Он тоже должен быть чистым в Новый год.

Так, значит, это буддийский праздник? Суп – это вегетарианское блюдо, согласно буддийскому ритуалу, и его раздают в буддийском храме. Китаец не будет задавать такой вопрос. Он будет против того, чтобы загонять жизнь в узкие рамки. Юань Мэй (1716–1797), один из самых остроумных китайских ученых и лучших писателей, ответил бы: «Я не конфуцианец-догматик, и я обычно не высмеиваю буддизм. Для меня буддизм – одна из девяти философий, а буддисты составляют одну из трех групп лентяев. Если бы наши святые вернулись, они не отвергли бы эти девять систем взглядов и не упразднили бы буддизм. У каждого свои склонности, и человек, которому нравится Будда, на мой взгляд, подобен человеку, которому нравятся шахматы, или красивые мечи, или что-нибудь еще. Друзья, чтобы сохранить их дружбу, не ссорьтесь по этому поводу». А другу-вегетарианцу он возразил: «Ты знаешь, что животные живут, но ты, видимо, забыл, что растения тоже живут. Ты знаешь, что красная жидкость в животных и птицах – это кровь, но ты, видимо, забыл, что сок в растениях и цветах – это тоже кровь. Посмотри на зерна кукурузного початка; если положить их в землю, прорастут миллионы зерен. Но если ты положишь их в мельницу, их жизнь закончится. Посмотри на овощи; даже если их листья высохли, а корень отрублен, в них все еще есть жизнь. Но если ты приготовишь суп, жизнь этого овоща закончится. Откуда ты знаешь, что они не плачут и не молятся о своей жизни? Если в тебе столько жалости, то не ешь зерна или овощи – но я полагаю, что это невыполнимо».

Буддийский привкус этого праздника – лишь один ингредиент из многих, как часто бывает в Китае. Этот праздник не буддийский, он просто «китайский», многоцветный и переливчатый.

«Ванна Будды» – это больше чем просто обычная ванна. Она должна «смыть грехи и хвори». А теперь нам нужно лишь вернуться на несколько веков назад, чтобы понять, что на самом деле означает эта церемония. Есть огромное преимущество при работе с китайским материалом: так легко проследить какой-либо обычай или общественный институт в веках. Как трудно было нашим коллегам выяснить, как праздновали Рождество в Средние века или даже еще раньше. В Китае в нашем распоряжении есть письменные материалы по крайней мере за две тысячи лет, и ответы в большинстве случаев могут быть даны легко и с уверенностью. Тогда давайте вернемся назад шаг за шагом, чтобы посмотреть, как в прошлом в Китае праздновали Новый год.

В IV веке, когда влияние буддизма было все еще ограниченным, день «уборки в доме» был большим сельскохозяйственным праздником. Били в барабаны; появлялись мужчины в масках и костюмах воинов или героев и изгоняли из деревни все пагубное. Бытовала теория, что «чем больше бьют в барабаны, тем лучше будут расти посевы весной».

Однако этот праздник отмечали с гораздо большей пышностью во II веке нашей эры. Знаменитый поэт Чжан Хэн в одном из своих длинных стихотворений, похожих на эссе, оценить которые могли только его современники (они настолько полны редкими выражениями, что не только нам, но и китайским ученым приходится тратить часы, листая словари и энциклопедии, чтобы выяснить, что он на самом деле имел в виду), дает описание этого праздника, который отмечался в «Восточной столице» империи. «В конце года мы отмечаем большой праздник, во время которого мы прогоняем злых духов. Колдун держит в руках топор, а его помощники – метлы из стеблей проса. Их сопровождают тысячи мальчиков и девочек в черных одеждах и красных тюрбанах. С помощью луков, сделанных из персикового дерева, они выпускают несметное число стрел из древесины финика во всех направлениях, а пули из аркебуз падают, как капли дождя, чтобы даже самые живучие демоны не избежали гибели. Они исчезают так же быстро, как огненные искры или метеоры. И вместе с ними демоны, вызывающие эпидемии, изгоняются в самые дальние уголки мира. Таким образом все дома в столице будут тщательно очищены, и не останется никаких вредоносных влияний».

Было бы огромной ошибкой допускать, что утонченное общество китайского двора даже во II веке нашей эры верило во все эти ритуалы. Это были времена, когда астрономия достигла наивысшей точки своего развития, когда среди обсуждаемых вопросов был такой: может ли действительно Земля иметь форму яйца и быть окруженной небесами, подобно яичной скорлупе? Медицинские знания были развиты чрезвычайно высоко. Было осуществлено первое вскрытие человеческого тела, что дало новые знания в области лечения болезней. Ни один представитель высших слоев общества, заболев, не позвал бы колдуна или шамана; существовали такие специалисты, как педиатры и гинекологи, которые умели ставить точные диагнозы и давать рекомендации по лечению. Шаман или колдун выполняли функцию, схожую с функцией священника или – в наши дни – психолога; если его звали, то это не означало, что от него ждут немедленного исцеления, – люди даже не верили в духов, которых, как он делал вид, вызывает или изгоняет. Его действия давали душевное облегчение и человеку, и группе людей. Все знали, что, несмотря на его театральные действия, будут новые беды и в следующем году – возможно, довольно скоро. Но в душе люди чувствовали облегчение, когда злые духи изгонялись из города, как был изгнан козел отпущения у древних евреев.

Так что это был довольно примитивный драматический спектакль, и бытует общепринятая точка зрения, что в этом кроется, по крайней мере, один источник китайского театра. Потому что очень скоро это представление уже больше не разыгрывалось колдуном и его помощниками; их место заняли профессиональные актеры в костюмах тигров, кошек, оленей и других животных, а иногда и девушек. Они изображали духов, и как таковых их удостаивали небольшого жертвоприношения, но они должны были покинуть город как можно быстрее.

В других случаях участники изображали двенадцать животных звериного цикла и как бы должны были поедать злых духов. (Древние китайцы делили траекторию движения Солнца на двенадцать «домов», схожих с подразделениями нашего зодиака, и верили, что каждым домом правит животное. Этот обычай, возможно уходящий корнями в Центральную Азию, соблюдался в Китае незадолго до начала нашей эры.) Эти двенадцать животных – крыса, корова, тигр, заяц, дракон, змея, лошадь, овца, обезьяна, петух, собака и свинья – шествовали через весь город под руководством колдуна, переодетого в медведя, в маске с четырьмя глазами из блестящего золота. Эта церемония – «большой праздник Но» (это название мы пока еще не можем объяснить) – заканчивалась утоплением всех оставшихся духов в близлежащей реке.

К сожалению, все описания праздника Но имеют отношение в той или иной степени к его официальной стороне. Изгнание злых духов из императорского дворца было его главной составляющей. Вполне возможно, что дворец больше страдал от злых духов, чем частные дома, но что же делали горожане? Лишь в литературе начиная со второй половины VHI века есть более подробное изложение того, что происходило в домах простых людей. Это может быть отражением медленного появления того, что мы называем средним классом, схожим с европейским бюргерским классом, который стал зарождаться в Китае в VIII веке; это также может быть связано с изобретением книгопечатания, сделавшего возможным массовые производство и потребление книг. Пока было необходимо от руки переписывать каждую страницу, представлявшую интерес, и было трудно к тому же вообще получить текст (потому что не каждый ученый хотел, чтобы его текст копировали), книги были ограничены по объему и обращению. Записывалось лишь то, что считалось действительно важным, а это означало, разумеется, что то, о чем велись записи, представляло почти исключительно политический интерес. Но в позднем Средневековье в Китае появилось нечто вроде «развлекательной литературы» – это были книги, написанные образованными людьми с исключительной целью рассказать о чем-то, что представляло интерес для широкого круга читателей, что могло стать хорошей темой для разговора между друзьями или коллегами. Только в литературе такого рода мы действительно находим глубоко личные описания, какие мы ищем. Здесь мы узнаем, что, по крайней мере, в некоторых уголках Южного Китая во время шествия в ходе праздника Но актеры проходили через всю деревню, стучались в каждую дверь и «очищали» каждый дом. Разумеется, они стремились не только повеселиться: обитатели дома должны были сначала угостить их вином, рисом или даже дать денег. Вожак этой группы пел южнокитайские песни, первоначальный религиозный характер которых давно уже был забыт. Эти песни были теми же самыми, что и мелодии в разыгрываемых пьесах, и главный в этой труппе зачастую был подготовленным актером. Это шествие сильно напоминает нам давний европейский обычай, когда дети обходят дома, поют и получают за это печенье, сладости или другие небольшие подарки. Мы знаем, что этот обычай, который в той или иной форме существует в каждой европейской стране, имеет свои аналоги в Средиземноморье, но его связь с китайским праздником Но, возможно, слишком надуманна. Однако интересно, что на Востоке и Западе комедия как отдельный театральный жанр взяла свое начало в совершенно схожих религиозных церемониях. Пути святого и комичного не слишком расходятся.

Ко времени таких хождений от дома к дому и сбора «благодарности» праздник Но был уже в совершеннейшем упадке. Маски все еще были в ходу в небольших сельских населенных пунктах, но уже не в более крупных городах. А если актерскую труппу приглашали в столицу, это было очень похоже на нынешнее возрождение народных танцев – чего-то почти забытого. Почему же исчез такой колоритный и драматический праздник?

Ответ тот же, что и на вопрос о китайских танцах и спортивных состязаниях вообще. Известно, что древние китайцы, как и все народы, любили петь и танцевать. Конфуций даже участвовал в народных праздниках и с раздражением покидал место действия лишь тогда, когда начиналась «неофициальная» и довольно безнравственная часть крестьянских празднеств. Конфуций любил спортивные состязания; стрельба из лука и гонки на колесницах были двумя из шести видов гуманитарных наук, которыми в его времена должен был владеть каждый представитель высших слоев общества. К началу христианской эры танцы и спорт почти исчезли. Однако под властью воинственных династий средневекового периода при дворе стали поощряться военные танцы, борьба, футбол и даже поло и ему подобные игры; они стали видами спорта для военной касты. Но это возрождение продлилось недолго, и в последние века ни один образованный китаец уже не стал бы танцевать. Пока западный образ жизни не завоевал Китай, такие глупые занятия были бы совершенно невозможны для достойного ученого или высокопоставленного чиновника и для любого, кто считал, что может когда-нибудь ими стать.

За последние два века до начала христианской эры танцы и спорт были занятиями для людей низшего класса или иностранцев; было забавно и интересно смотреть на их смешные движения. Это могло даже доставлять эстетическое удовольствие. Но это было нечто, что должно было находиться исключительно в руках профессионалов. Поэтому танцы и разные виды спорта сначала были объединены в своего рода спортивно-акробатическое шоу, а позднее вошли в театральные представления. То, что называется китайской «военной драмой», – это, главным образом, акробатическое шоу с красивыми танцами: каждое сражение разыгрывается как массовый военный танец с волнующими поединками на мечах; либретто очень слабое. Актеров тогда прославляли, по крайней мере, так же, как и в нашем обществе, но они были изгоями. Они не могли жениться на девушке из обычной семьи, не могли сдать официальный экзамен и претендовать на какую-либо должность. Им даже не разрешалось сменить профессию.