Читать онлайн Искатели прошлого. Хроники бардов бесплатно

Глава 1.

Тёмно-синие волны мягко плескались и накатывались на берег. Под белой вихрастой пеной скрывались мелкие камешки и фиолетовые ракушки, кое-где покрытые бархатным налётом тины и поднятых со дна водорослей. Жители острова во время душной жары любили зарывать босые ступни в прохладный ковёр этой зелёной ряски, но сейчас, глубокой ночью, берег был пуст, и рыбацкие лодки скрывались в бухтах или прямо на песке, привязанные за маленькие деревца, а в домах в нескольких милях от берега не видно было света.

Остров спал. Море усыпляло его своей размеренной мелодией. Спали люди и дома, животные и домашняя птица. Только в редком леске посреди острова кипела жизнь: копошились в норах лисы, перекликались серые совы. Но море не откликалось на их голоса – жило своей жизнью, вновь и вновь окуная холодные струи в прибрежный песок. Оно спало долго, даже дольше, чем сам остров, и только луна вызывала его отклик. В полнолуние, минувшее совсем недавно, волны бушевали и стремились слиться с землёй.

Волны хлестали о берег, пытаясь собрать всё, что по неосторожности вытолкнули из себя. Их плоские ладони тянулись вглубь острова, рыская по камням и траве в поисках чего-то, о чём давно забыли. Мерный шум разрастался, достигая самых отдалённых уголков маленькой суши. Кроме рук появились головы в пенных шлемах, широкие спины в чёрных плащах. Вот уже громадные великаны стоят во весь рост на жалких, пытающихся разбежаться в стороны песчинках.

Море отправляло своих воинов глубже, а полководец шумно пыхтел в глубине. Его незрячие глаза сквозь толщу воды неотрывно следили за тёмным небом и бледной прозрачной луной. Щупальца бороздили поверхность, указывая волнам путь. Его громадная туша казалась старшим братом маленького острова, вернувшимся после долгой отлучки и заявившим права на дом. Теперь ему станут принадлежать угодья и леса, земля и люди.

Остров устыдился своей немощности и пропал за телами волн-великанов. Тяжёлые вздохи вновь скрылись в глубине до нового зова, а волны продолжали плескаться, находя утешение от потери теплой земли друг в друге.

Купеческий корабль, казавшийся утлой лодчонкой и еле удерживавшийся на плаву, на всех парусах нёсся к материку, а люди в ужасе замолкли. Никто не хотел быть замеченным.

Травинка была совершенной сухой и больше напоминала ветку. Акан апатично катал её меж зубов. Лежал он на таком же сухом и жёстком сене. Живых колосьев в пределах ближайших полей не осталось, деревьев тоже: Рума пытался разжечь костер.

Не сказать, что у него не получалось. Просто в течение двух часов загорался не только заготовленный хворост, но и окрестные поля. Полчаса назад Шиммел плюнул и перестал успокаивать лошадей, метавшихся от одного очага пожара к другому. Он увёл их подальше, к небольшому озерцу, куда и забежали кони с радостным ржанием. Сам Шиммел с остальными после того, как Эндиус нервно потушил собственный плащ, присоединился к ним.

Только Акан решился остаться рядом с магом, который битый час щедро удобрял землю пеплом, благоразумно отойдя подальше.

Ругань мага перестала раздражать уже давно, удивляться витиеватым выражениям тоже наскучило, а сизый дымок скручивался в тонкие струйки и быстро и неинтересно разносился ветром над землёй.

Выплюнув сухую измочаленную палочку, бывшую некогда ярко-зелёным стебельком, принц воззрился на Руму. Тот снова держал руки над костром. Его лицо блестело от пота. К счастью, не от магического истощения, которое мага не мучило уже давно, около года – с самого ухода из столицы, а от долгого нервного напряжения. Акан не понимал, как Рума ещё не взорвался и не бросил свои попытки.Положа руку на сердце, он мог бы сказать, что, когда тот самый год назад он выезжал за ворота Нагата, думал именно о таком путешествии. Рума присоединился к нему или он к Руме, тут уж как посмотреть, и они проехали страну из конца в конец. Посетили сначала графство Руст, потом герцогство Бритлей, где Эндиус расхвалил буквально все, начиная от замка и заканчивая последним овином, напоследок заехали к самому Акану, где Рума пару раз ехидно прошёлся по убранству комнат и наличию смазливых служанок. По пути прятались от назойливых магов из Совета: некоторые из них всё же разузнали об отъезде Румы из столицы и пытались «составить ему компанию», а на деле просто вызнавали о его действиях; помогали жителям, которые, случайно услышав о маге, тут же набегали с просьбами (к счастью, это случалось только рядом со столицей, где ходило слишком много слухов о его силе), и просто влипали в разные происшествия.

А потом пошли неприятности, хотя началось всё неплохо.

Поспорив с очередными деревенскими жителями о том, что лучше утоляет жажду в знойный день, Рума, а вместе с ним и Акан, кинулись удирать от разобиженных пивоваров через реденький лесок. Бегу очень мешала местная выпивка, которой и маг и принц слегка перебрали. Повезло, что преследователи были также навеселе и далеко углубляться в лесок не стали. Когда оба беглеца остановились перевести дух в зарослях местного очень колючего шиповника, заметили, что их лица и руки изрядно пострадали. Акан всё ещё беспокоился о Руме и предложил снять иллюзию, ведь прятать цвет порченой крови в лесу не от кого. Когда маг понял, о чем говорит принц, он признался, что теперь старается экономить даже на такой мелочи и не пользовался магией с самого столкновения с Рокудом. А потом он опустил взгляд на свои ладони, на которых ярко-красными линиями выделялись порезы. Удивлению обоих не было предела. Когда Рума успокоился и превратил все окрестные кусты шиповника в цветущие груши, они вернулись в кабак отмечать избавление от проклятия.

Отмечали долго и с размахом. Вытаскивать их из деревушки пришлось Дюману, к которому они и направлялись. Когда он понял, в чём причина праздника, тоже присоединился к ним, правда, уже в родительском замке. С тех пор каждый новый день у мага начинался с разного мелкого колдовства от превращения куриц в коров, до оживления местных пугал.

Неприятности начались позже, когда магия внезапно вышла из-под контроля и любое мелкое колдовство оборачивалось огромными затратами сил. Рума что-то бормотал, разузнавал, рассчитывал, но магия все также продолжала бушевать. К счастью, никакой опасности для него самого это не несло. Чего нельзя сказать об окружающих. Акан фыркнул, вспомнив лицо Эндиуса, заметившего, что любимый плащ фамильных цветов весело горит.

Но, несмотря на непредвиденные проблемы, такое состояние мага устраивало всех гораздо больше, чем прежнее.

После нескольких месяцев посиделок по отцовским замкам всем наскучило длительное ничегонеделание, и отряд снова отправился в путь в прежнем составе.

Путешествовали, как и раньше, налегке, правда, уже не отказывали себе в удовольствии оставаться подольше в понравившихся местах и ехали довольно медленно. Определенного маршрута не было – двигались, куда глаза глядят.

Так покружили на западе Нагата, потом двинулись в сторону Снежного Королевства, но суровая в тех местах зима заставила вернуться. Об этом особо никто не жалел. Рума там уже бывал и ничего интересного для себя не нашел. Эндиус, который рвался в новые места, как самый молодой и мало видавший другие страны, не любил морские путешествия, а тем более по бушевавшему в это время года Крестовому морю. Дюмана тянуло в Кайгу, по этому поводу в отряде шутили, что тот женится раньше всех остальных. Акану было безразлично, куда держать путь, лишь бы были приключения. А Дарин и Стам во всём были согласны с магом и принцем. Так что, снова пройдя по западной части Нагата, отряд двинулся на юг.

За время похождений по Нагату прошла зима, и снова начались знойные летние дни. На юге они становились всё более жаркими, но в Кайге и Кушане были ещё терпимы. Самая невыносимая жара стояла в Тайюне и пустынях, поэтому двигаться туда ни у кого желания не было. Но Рума напомнил о зное и в этих местах.

Акан снова посмотрел на мага. Тот всё ещё пытался разжечь костёр нормальных размеров, а не полыхающий до небес. Помогало то, что из-за сожжённой вокруг травы питаться огню было уже нечем. Серый пепел покрывал участок размером с хорошую площадь. Кое-где всё ещё поднимался дымок, который ветром относило в сторону от принца, чему он немного порадовался: искать место, где не донимал запах гари, было довольно проблематично. Огонь возникал то там, то здесь, но Рума старался держать его подальше от спутника. Хотя иногда Акану начинал ощущать, как земля под ним ощутимо нагревается – он сосредотачивался и был готов немедленно вскочить на ноги и отбежать на безопасное расстояние. К счастью, этого до сих пор не понадобилось, а со временем и ощущение ненормального жара в земле исчезло. Видимо, каких-то успехов Рума всё же добился.

Через полчаса, когда принц попробовал на вкус ещё три стебелька и насчитал около сотни облаков необычной формы, Рума устало уселся рядом с ним. Выглядел он недовольно и насуплено.

– Закончил на сегодня? – спросил Акан, спокойно оглядев Руму.

– Могу продолжить, – поджал губы маг.

– Лучше потом, – ухмыльнулся принц, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от пепла. – Есть охота.

– Извини, но костёр я пока не сообразил.

– К остальным пошли, наверняка уже всё готово.

Маг кивнул и тоже принялся отряхиваться. Пепел покрывал его с головы до ног. Серая пыль была на руках и в волосах. Долгие попытки развести нормальный костёр ничего кроме усталости не дали, и, хотя ему все же удалось удержать огонь подальше от принца, назвать это прорывом было нельзя.

Рума устало поплелся вслед за Аканом, ушедшим к озеру, откуда, и правда, поднимался дымок.

Люди расположились кто у самой воды, кто рядом с костром, на котором весело булькала мясная похлёбка. Рыжий, довольно порыкивая, глодал кость неподалеку. Покружив некоторое время вокруг поля, загубленного безрезультатными попытками Румы добиться нужного огня, пёс решил, что хозяина можно оставить и довольно унёсся к озеру, кинувшись в самую глубину. Все с гиканьем следили за его заплывом, а после Дюман решил наградить пса остатками бараньей ноги, в которую Рыжий тут же и вгрызся.

– Как успехи? – спросил Шиммел, протягивая ложки вновь прибывшим.

– Как обычно, – односложно ответил Акон.

– Ну ты хотя бы ничего себе не подпалил, – Эндиус выглядел уже менее раздосадованным, но все ещё жалел о плаще.

– Да исправлю я его, – пробурчал маг.

Магия выкидывала странные фортели, но её сила никуда не исчезала. Скорее наоборот: заклинания становились на порядок сильнее, чем требовалось. Так что он был полностью уверен в скором восстановлении.

– Нет-нет, не надо, – вскинул руки Эндиус. – Его ещё можно перешить, или укоротить, или…

– Или выбросить, – мрачно закончил маг.

Эндиус смешался и замолк. Рума глянул на плащ, но браться за него не спешил: синяя и жёлтая клетка внизу переходила в чёрные обожжённые обрывки. Не хватало ещё окончательно испортить его.

Все расселись вокруг костра, набрав полные миски горячего супа. Ароматный дымок поднимался над едой и заставлял людей быстрее окунать ложки в жижу. Но вскоре с обедом было покончено. Ополоснув посуду водой из озерца и залив тлеющие ветки, отряд снова пустился в путь.

Солнце медленно перевалило середину небосвода, иногда скрываясь за белыми облаками. В тени становилось не так жарко, и люди расправляли плечи. Рума задумчиво вертел в руках плащ, который после длительных убеждений отобрал у Эндиуса перед тем, как продолжить путь. Молодой дворянин ехал справа от мага, выжидательно поглядывая, но с вопросами и отговорами было покончено: каждый боялся попасться под руку не управляющего своей силой мага.

Плащ пестрел жёлтым и синим цветом. В верхней его части клетка была мелкой. Глаза яро не желали видеть такой орнамент, и Рума старался прикрыть её полой, где клетка приобретала больший размер и, что нельзя было списать на дань моде – чёрно-бурую бахрому. Вспомнив полотна такого же яркого жёлтого цвета, только в сочетании с фиолетовым, виденные во дворце Нагата, маг задумался, на объясняется ли такая схожесть цветов семейным родством.

В прошлый поход дворяне не брали слишком приметного оружия, по которому их бы могли опознать, но сейчас каждый из них мог похвастаться богатыми мечами и щитами с гербами своего рода. И на щите Эндиуса красовалось нечто похожее на королевского дракона, украшавшего щит Акана. Оно было таким же чешуйчатым и опасным, только огонь, выдыхаемый драконом, сменился просто раззявленной пастью. Рума решил, что это, должно быть, какой-то их общий предок.

В Нагате почему-то любили таких ящеров. Везде были не только знаки королевской семьи, но и разнообразного вида змеи на флагах замка, дверях дворянских домов, да и просто среди вывесок трактиров. Первое время в замке Рума очень медленно перемещался по коридорам, долго разглядывая каждую каменную горгулью, вылезавшую из стены, или засушенные головы драконов над камином. На щите Шиммела также красовалась чёрно-зелёная ящерица, обернувшая своим хвостом конскую шею. Руме была интересна такая фантазия его предка, но спрашивать о происхождении герба было опасной идеей – его наверняка завалят россказнями о прошлых подвигах и возникновении династий. Особенно от Эндиуса и Акана стоило ожидать самых длинных историй. Поэтому магу оставалось только придумывать объяснение странных знаков самому.

Гербы Стама и Дюмана были без ящеров, но тоже довольно интересными. На щите Стама уверенно разворачивал бурые крылья орёл, несущий в клюве горящую ветку, а Дюман мог похвастаться сухим сучковатым деревом с единственным белым цветком вместо листвы. Разбираться в их происхождении тоже можно было довольно долго. Было ли дерево засохшим родом или его погубил сам король, придя в новые земли? Огонь был призван сжечь орла или птица добровольно несла ветку куда-то?

К сожалению Румы, от раздумий плащ целее не становился. Наоборот, от его тронутой огнём ткани отцеплялись новые и новые нитки, рассыпаясь в пальцах и оседая на землю чёрной пылью. Тянуть дальше было нечего.

Волшебство мало-помалу собиралось на кончиках пальцев, окуная их в искристое тепло. Его ручейки потекли на обожжённую ткань, медленно исчезая среди тонких волокон. Пепел продолжал отслаиваться от плаща, но через некоторое время серые хлопья стали повисать в воздухе. Рума колдовал очень осторожно – любое необоснованное увеличение силы могло сделать из плаща хороший шатёр. Ткань постепенно приобретала целостность и продолжала нарастать до прежней длины. Нити окрашивались сначала в тёмно-синий, а потом и в ярко-жёлтый цвет. Рума подумал, что всё же напортачил, когда синий вдруг начал превращаться в фиолетовый. Но, лучше сосредоточившись, ему удалось вернуть ткани прежний оттенок. Плащ приобретал свой прежний вид. Ещё через несколько минут Рума завершил заклинание. Руки почувствовали холодный воздух, словно пальцам не хватало тепла магии.

Он поднял глаза и вгляделся в дорогу. Никто не обратил внимания на его волшбу, и он выждал несколько мгновений, прежде чем протянуть приведённый в порядок плащ хозяину.

Эндиус непонимающе переводил взгляд с мага на одежду.

– Неужели получилось? – поняв, что маг не просто освобождается от лишней поклажи, он выхватил плащ и начал осматривать.

Остальные, услышав его восклицание, окружили их.

– Я же говорил – смогу, – проворчал Рума, – просто нужно было время.

– С костром так ничего и не вышло, – заметил Акан, тоже придирчиво осмотрев плащ.

– На него требовалось меньше сил, – отрезал маг.

– Понятно, – задумчиво протянул принц.

– Значит, и другие заклинания вы скоро тоже сможете выполнять, – обрадовано воскликнул Дарин.

Рума наморщил нос. Восторженные крики появились слишком рано, и особой радости это не приносило. Когда остальные ждали от него чересчур многого – тех заклинаний, которыми он разбрасывался во все стороны какие-то полгода назад и не мог выполнить сейчас, он только больше волновался. Казалось, что он недостаточно старается, и маг прилагал ещё больше усилий, которые впоследствии оборачивались против него.

– Это хорошо, – заметил Шиммел. – Но, честно говоря, я рад, что клинок господина Трикса так и остался расплавленной лужицей.

Это замечание вызвало у всех довольный смех и согласные крики. Рума залился краской. Несмотря на явное одобрение спутников, за эту случайность ему было стыдно.

Около двух недель назад, когда отряд проезжал городок Сэлл, Эллан Трикс – один из самых богатых баронов тех мест, узнав принца и его спутников, настоял на их присутствии на своем торжестве. Внятно объяснить причину празднества он так и не смог, поэтому все решили, что это была обычная попытка привлечь внимание королевской семьи. Отделаться от него не получилось, да и совсем избегать знать никто не хотел, поэтому отряд в полном составе – Руму никто не пожелал оставлять одного, но и про его способности распространяться не стали; отправился в баронский замок.

Замок был вполне способен задержать хорошее войско, будь его гарнизон больше, но также его архитектура могла считаться довольно красивой. Сам пир продолжался долго: с утра до глубокой ночи. Но его окончания магу и остальным дождаться было не суждено.

Барон славился своей оружейной и первым делом замечал оружие своих гостей. Проведя принца в «сокровищницу», он долго и нудно перечислял каждый щит, топор и последний кинжал, рассказывая подробности их покупки и изготовления, так как многое из его оружия было сделано по заказу. Вскоре даже Эндиус, готовый часами распространяться о своей родословной, и Стам, обладавший незаурядным терпением и знавший толк в хорошей стали, всеми фибрами души тянулись прочь от барона. Так продолжалось довольно долго, но барон перешёл к последней стене, где были мечи разных видов. Он привлёк внимание словами о магической защите этих клинков. Обычной сталью уже никого было не удивить, но магические свойства оружия спутников мага, да и его самого заинтриговали.

Барон все не унимался, а заметив повышенное внимание, пустился в подробности. Говорил он о способах закалки стали, о камнях, использованных для инкрустации рукояти, о кузнецах, слывших мастерами своего дела, и о магах, запечатавших в мечи свои охранные заклинания.

Мечи якобы были в несколько раз лучше обычных, реагировали на приближение тёмных тварей, считались надёжнее серебряных в схватке с оборотнями, а также они могли сопротивляться вражеским заклятьям. Последний пункт больше всего заинтересовал Руму. Вспомнив, как во время схваток с демонами-туманниками мечи его спутников с легкостью пронзали дымную плоть, он понадеялся, что в этих клинках проявится нечто подобное. Такому не грех было поучиться.

Подойдя вплотную, Рума начал разглядывать клинки. Барона не просветили о том, кто он на самом деле, но тот, поняв, что спутник принца с ним на короткой ноге, только рад был добиться внимания. Продолжая перечислять охранные заклятья, он предложил испытать клинок, рассказав, об имеющейся в потайном хранилище его семьи части шкуры дракона, которую, по преданию, ничем нельзя пронзить, кроме магического оружия.

После этих слов каждый понял – уйти от барона до утра им не удастся. В потайном хранилище наверняка обнаружится ещё много таких же неожиданных вещей. Хоть их подлинность и вызывала некоторые сомнения.

Тут Рума решил вмешаться: испытать меч ему очень хотелось, но перспектива слушать нудные разглагольствования ещё полночи совсем не радовала. Сказав о находящихся при нём нескольких амулетах против тёмных тварей, он предложил направить их магию на клинок. Барон был только рад – блеснуть перед принцем, а то и сделать дорогой подарок ему казалось очень выгодным.

Заслужив одобрительные взгляды спутников, маг вытянул из-за пояса мешочек с полынью, и, убедив барона, что это и есть амулет, использовал легкое заклинание нагрева, которое во время боя делало меч противника горячим и заставляло выпустить его из рук.

Лица всех присутствующих вытянулись, когда меч, ярко блеснув рунами напоследок, растёкся на полу тёмной кляксой жидкого металла.

Принц высказал сожаление в том, что в их время не каждому магу можно верить, а за его спиной с трудом подавляли улыбки остальные.

Барон побелел, но разрешил опробовать ещё несколько амулетов останках дорогого клинка. К стыду Румы, вернуть меч в нормальное состояние у него так и не получилось, чему, как ему показалось, немало обрадовался Акана.

Этот случай натолкнул мага на долгие раздумья о своих реальных возможностях помочь в неожиданных случаях. Теперь отряд снова вернулся к тому положению вещей, которое было в начале путешествия к Лесу Демонов. Надежды на него было мало, и люди старались справляться своими силами. Хотя каждый понимал, что опасности для самого Румы частое использование магии теперь не представляло, но приходилось остерегаться непредвиденных скачков заклинаний, которые могли плохо повлиять на самих спутников мага, а то и причинить непоправимый вред. К счастью, пока всё разрешалось силами принца и его людей. Места, где находился небольшой отряд в данный момент, были не особо опасны, но и здесь можно было столкнуться с неприятностями.

Рума надеялся, что его присутствие не расслабит воинов, и при следующих схватках они будут надеяться прежде на самих себя, а не на его магию. Хотя пока случаи указывали на напрасные волнения.

Отойдя от столицы на несколько недель пути, направляясь к Снежному Королевству, отряд среди северных пустошей натолкнулся на крупную стаю оборотней в двадцать особей. Магия в то время ещё слушалась, и он собрался испепелить стаю, но спутники не дали ему закончить заклинание, накинувшись на тварей. Каждый бросался на врагов с остервенением и азартом, засидевшись в родных стенах. Все желали почувствовать пыл схватки, рискнуть жизнью и вырвать победу. Бой не продлился и десяти минут, как с оборотнями было покончено.

То же происходило и позже. Дворяне укрывали мага за спинами, а сами бросались вперед. Он и хотел помочь спутникам, но каждое заклинание принималось с недовольством и обидой. Все понимали, что такие схватки для мага лишь игра, и старались отличиться сами. Когда всё же поджимало: оборотень внезапно набрасывался на коня или великан отбегал прочь и начинал швырять в людей огромные глыбы скал, и Рума вступал в бой, каждое заклятье оценивали с видом знатоков.

Теперь же ему начало казаться, что люди стали действовать осторожнее, никто не бросался на врагов необдуманно, не подставлялся под удар, словно раньше магия спутника вскружила им голову, опьянила, а сейчас они очнулись от наваждения и стали самими собой: воинами, а не зарвавшимися юнцами, впервые отправившимися в поход со старшими и старающимися выделиться.

– О чем задумался? – появился рядом с магом Дюман.

– Да так, – неожиданный вопрос немного смутил.

– Я думал ты опять тренироваться начал, – с другой стороны подъехал Шиммел.

Рума понял, что, если не отвязаться от них, снова начнутся бесконечные расспросы о волшебстве и заклятьях.

– Могу попытаться превратить твоего коня в карету, чтобы дальше все ехали с удобствами.

– Эй! – всполошился дворянин.

– Почему бы и нет? – Эндиус был не прочь посмотреть на реакцию друга.

– Не надо, он потом неделю ныть будет, – ухмыльнулся Стам.

– Не трогай моих коней, – Шиммел старался отойти от мага, но дорогу назад перекрывали Акан и Эндиус.

Его копошение вызвало только больший хохот у компании. Рума улыбался.

Насыпь дороги возвышалась над полями, далеко видимая вперед и назад. Вокруг колосилась высокая трава. Её ярко-зелёное море колыхалось, танцевало, клонилось то в одну, то в другую сторону, кое-где стебли закручивались спиралью и бросались в стороны друг от друга. Плащ ветра окутывал дорогу пылью и песком, надолго застывал на лицах людей. Гривы коней, обычно лежащие ровно, сейчас взвились чёрными и серыми волнами вокруг голов. Глаза мага немного слезились, но он упрямо смотрел вперед, всматриваясь в даль.

Горизонт терялся в серых и зелёно-коричневых красках. Повсюду далеко раскинулись поля. Можно было заметить несколько человек, видимо косарей. Они двигались по полю, равномерно поднимая и опуская косы. Взмах, и трава летит. Взмах, и ветер расшвыривает её во все стороны. Взмах, и в воздухе разносится новая волна свежего, терпкого запаха.

Оживлённые крики спутников продолжали лететь над дорогой, ржание лошадей, чувствующих весёлый настрой хозяев, вторило им. Голоса мешались с лёгким стуком копыт, с клёкотом птиц в синем небе, с хлопаньем плащей на ветру. Все эти звуки сливались в один медленный, тягучий поток, словно маг разучился слушать. Ни один звук не выбивался из общей картины, ничто не выделялось из остального мира.

Так он продолжал ехать около получаса, пока его не догнал Акан, разрушив странное состояние мага.

– Значит, тренироваться ты сегодня уже не будешь? – немного разочарованно спросил он.

– Приключений не хватает? – маг был не против ещё попытать свою магию, но желание спутников подтолкнуть интриговало.

– А если так? – широкая ухмылка принца сказала, что он вполне готов пожертвовать своим плащом ради веселья.

После недолгого раздумья Рума сдался.

– Приказывайте, господин принц.

Такой подлости от него Акан не ожидал. Быть виновником новой порчи имущества кого-либо из друзей совсем не хотелось, особенно если этим кем-либо окажется Эндиус, который от прошлого неудачного колдовства ещё не совсем оправился. Он начал оглядываться по сторонам в надежде, что что-то попадется на глаза и натолкнёт на мысль. Остальные притихли. Услышав разговор мага и принца, все ожидали решения Акана, словно приговора. Но, как заметил про себя тот, никто из них не пришёл ему на помощь и не стал предлагать свои идеи, полностью переложив бремя выбора на его плечи.

Взгляд Акана метался с далёких деревьев на летающих над головой птиц. Вскоре, поняв, что ничего более безопасного не придумает, он решился.

– Может, попробуешь заколдовать траву?

– Поджечь? – задумчиво протянул Рума.

– Только не это! – воскликнул Шиммел. – Опять мне коней ловить по всей округе!

Остальные поддержали его слитным гулом.

– Тогда может, заставить расцвести или иссохнуть? – подал голос Дарин.

– Она уже цветет, – отрезал маг. – А если задену дальние поля, будет не очень хорошо. Там, кажется, пшеница.

– Может быть скосить? – Стам заметил неподалеку косарей.

– Могу зацепить чьи-то ноги.

– Сделай это только с одной стороны, – Акан все ещё надеялся на благоприятный для себя исход.

Рума задумался. Рвать траву (или косить) было делом лёгким, но последствия могли быть самыми разными: от простой порчи урожая, если повезёт, и лишняя магия уйдет дальше в поле, до ранений коней или тех же косарей, если не удастся сдержать распространение магии во все стороны.

– Хорошо. Попробую.

Рума придержал лошадь и слез на землю. Рисковать из-за внезапного испуга Гривы не хотелось.

Все подобрались, готовые, если при малейшем подозрении нестись прочь от мага, и разошлись в стороны. Даже пёс отбежал назад, понимая: когда хозяин замирает и призывает силы обычно не свойственные человеку, а его спутники ведут себя так странно, лучше последовать их примеру.

Маг выпрямился, простерев руки перед собой. Такие зрительные эффекты ничего в заклятиях не давали, но это помогало сосредоточиться, а члены отряда заметно успокаивались. Видимо, по ошибке принимали такие знаки за направление заклинания. Хотя даже сейчас, с такой нестабильной магией, он легко мог направить её, например, в том направлении, куда указывали ладони, или себе за спину или прямо на них. И этого бы никто не понял до самого последнего момента, пока не упал бы без ног. Но сообщать об этом он счёл неразумным, ведь тогда в подобных случаях было бы слишком много паники.

Магия медленно собиралась, откликалась на зов, копила силы. Рума вспомнил, как безумно скучал по этому чувству долгие годы. Невозможность использовать волшебство по сиюминутному порыву угнетала его, ослабляла и так малые на тот момент силы. Маг без магии. Насмешка над природой.

Но сейчас она была снова с ним, кипела, бурлила в глубине тела, пронизывала насквозь. Руки чувствовали тепло, приходящее и вытекающее, но теперь он знал: оно остаётся внутри, возвращается и живёт.

Ладони теплели, магия накапливалась, и что ему теперь загубленное поле или даже пара отсечённых ног? На этой мысли он остановился. Она показалась слишком непривычной и дикой. Крамольной.

Поэтому, сосредоточившись, Рума взял магию под уздцы, задал границу и отпустил. Его глаза сосредоточенно вглядывались в травянистый ковер.

Минуту ничего не происходило. Казалось, весь мир застыл в ожидании. Всё задалось вопросом, что на этот раз совершил маг.

Рума замер, напряженно выискивая первые срезанные стебельки, но везде, куда ложился взгляд, зеленела высокая целая трава. Спутники мага также затаили дыхание. Оставалось надеяться, что сообщить о внезапной потере конечностей они успеют.

Внезапно в нос ударил оглушающий запах скошенной травы, и перед глазами поднялась шевелящаяся зелёная стена. Это травяной ковер, бывший пару моментов назад цельным, разделился на отдельные обрезанные стебельки. Ветер подхватил их и разметал над головами людей. Казалось, будто с неба полился зелёный тёплый дождь. Они кружились, падая на желтую насыпь, танцуя над самой землей. Трава словно не желала умирать. Её стало много больше, чем должно было быть, и Рума обернулся назад. Поле через полосу дороги также встретило его зелёным дождём и уменьшившейся высотой стеблей.

Обернувшись к спутникам, маг понял: всё обошлось благополучно и люди не пострадали. Все они наблюдали за падением травы или выдирали особо цепкие травинки из грив лошадей и собственных волос. Каждый выглядел вполне довольным таким представлением. Рума понял, что снова не обойдётся без шуток.

Он сел на лошадь. Грива добродушно фыркнула. Маг порадовался, что лошадь бессловесное животное. А из глубины полей донеслись непонимающие негодующие выкрики.

– Вот местные обрадуются, – задумчиво обозрел бывшее поле Акан.

Все переглянулись и пустились в галоп.

Ветер сметал последние зелёные штрихи с дороги и с самих всадников. Круживший голову запах остался позади. Впереди лежали новые мили бурой земли и петляющая дорога, уплывающая за горизонт. Лошади неслись, подстегиваемые громкими криками и свистом. Вскоре от небольшого отряда остались только маленькие вихри срезанных стебельков, кружившиеся над дорогой.

Всадники летели над землей, стук копыт сливался в один равномерный гул. Пыль длинной полосой стелилась по следам отряда. Но вскоре коней пришлось притормозить: тракт становился более оживленным. Через несколько дней должен был появиться один из крупнейших городов Кайги – Фикс, и число людей, спешащих туда из других мест, становилось все больше и больше.

Хотя в северной части страны было мало жителей, и основная часть поселений находилось гораздо южнее, здесь имелось несколько купеческих городов. Кайга имела торговые отношения со многими странами: Нагатом, Кушаном, Тайюном и Тейтошем, и постепенно эта часть страны становилась этакой перевалочной базой купеческих караванов. Речные пути проходили на востоке, но и по небольшим речкам иногда сплавлялись судна с товаром. Стоянки караванов постепенно разрастались, люди оседали, заводили собственное хозяйство, основывали небольшие поселения для расположения чужестранцев, и так со временем появились крупнейшие города мира.

Фикс, где рассчитывали остановиться и маг с отрядом, считался одним из них. Рынок его славился своими коврами и посудой, а вещи, приобретённые там, можно было встретить по всему миру. Даже гордящиеся собственным богатством жители Сейдонских островов не гнушались кайгскими поделками.

У впервые попавшего туда человека глаза разбегались от обилия вещей. Такие путешественники могли часами и даже целыми днями бродить из одной рыночной лавки в другую, с улочки на улочку, останавливаясь перед каждым прилавком, дивясь каменьям всех цветов радуги, попадающим туда от гномов Чёрных гор, всем видам ткани, от шерсти снежных яков до невесомых шелков Понты, оружейным выставкам, где можно было встретить любое оружие, какое есть на свете.

Рума помнил, как впервые попал туда, будучи совсем ребёнком. Его тогда поразили огромные магазины, улицы, мощённые камнем, и громадные толпы народа, медленно перемещавшиеся от одной вывески к другой. В своей деревне он видел разве что полунищих обтрёпанных приезжих купцов, которые раскладывали свои товары прямо на телеге и уезжали через несколько часов, ругаясь сквозь зубы на жалкий заработок. Здесь же каждый торговец был исполнен важности и довольства. Они стояли наравне с богатыми дворянами и безжалостно выжимали из тех золотые монеты.

На мага тогда смотрели с удивлением: мелкий тощий мальчишка, лезущий вперед всех к самым ярким вещицам. Кто-то из продавцов благодушно ухмылялся, глядя на него, кто-то бурчал сквозь зубы, а кто-то приказывал отшвырнуть его куда подальше.

Имелись на этом огромном рынке и лавки с магическими амулетами. Вот уж там Рума задерживался надолго, проверяя своей ещё не окрепшей на тот момент магией каждый амулет и снадобье. Встретил он и нескольких магов, которые сначала подозрительно косились на юркого шустрого мальчишку, а потом соглашались что-нибудь рассказать. Много времени он провел, переходя от одного мага к другому, но, когда слухи о нем распространились слишком широко, а кто-то из временных наставников пообещал замолвить слово в Совет, он всегда уходил. Казалось, стоит примкнуть к ним, и потеряешь свободу или даже магию.

Грива звонко заржала, а Рума улыбнулся своим воспоминаниям. Почему-то теперь присоединиться к Магическому Совету Нагата не казалось таким страшным. Возможно, дело было в том, что ему предложили стать не одним из магов, подвластных Главе, а советником самого короля, сделав неподконтрольным им. Правда, свершится это ещё не скоро. Улыбка на его лице растянулась шире. Думать о будущем после всего произошедшего нравилось ему всё больше.

Но и в настоящем было много хорошего. Солнце садилось за горизонт. Небо окрашивалось в яркие оранжево-розовые краски. Ветер стих, и на землю медленно опускалась ночная тишь и прохлада.

Решено было остановиться, не доезжая до города. Шумные кварталы рыночного царства казались всем слишком суетливыми, и путники съехали с дороги, погрузившись в невысокие окрестные холмы, появившиеся по сторонам. Разговоры стали тише и спокойнее. Рума прислушался.

– …но я надеюсь на встречу с ней, – Дюман задумчиво оканчивал фразу.

– С кем? – на мага сразу вытаращилась половина отряда.

– Так наша последняя надежда спит, оказывается! – весело воскликнул Акан, останавливая коня на небольшой поляне.

Со всех сторон послышался смех. Рума непонимающе огляделся. Заметив, как Дюман впереди него шикает на Эндиуса и медленно, но верно заливается краской, он понял, что действительно пропустил что-то интересное.

– Вот уже час, как Дюман говорит о своей ненаглядной, которая посетила его замок вместе с семьёй полгода назад. И которую он безумно хочет увидеть, – начал объяснять Эндиус.

– И которая говорила о том, что живёт здесь, но часто переезжает из одного поместья в другое, а они находятся в разных частях Кайги, – продолжил Шиммел.

– А точный адрес остальных замков, к сожалению, не известен, – вздохнул Дарин.

– И он даже не уверен в том, что девушка его вообще помнит. Хотя мне это кажется неправдоподобным, – отошёл от смеха Акан.

– И тогда я сказал, – снова продолжил Эндиус, – что на крайний случай у нас есть ты. Найдёшь девушку и, если вдруг всё совсем плохо, заставишь её влюбиться.

– А ты спишь, – хором закончили спутники мага, пока тот переваривал всё сказанное.

Все уже стояли на земле, окружив его. Только Дюман возвёл глаза к небу поодаль. Рума переводил взгляд с одного человека на другого, пока, наконец, не решил озвучить свое мнение.

– Не заставлю, – буркнул он.

– Ты о чем? – не понял Шиммел.

– То есть как? – задохнулся от возмущения Эндиус.

Дюман, прищурясь, глядел на мага в надежде найти союзника против безумных идей.

– Никого влюблять я не буду. Прости, Дюман. Человек ты хороший, но это слишком. И про остальных я то же скажу, – Рума обвёл взглядом всех присутствующих.

– И правильно, – кивнул Дюман и отправился за хворостом.

– Так я же не это имел в виду! – воскликнул Эндиус. – Но хотя бы найти её ты ведь сможешь?

– Ну, если будет нужно.

– Отлично, а там он сам разберется, – Стам уже разводил костёр.

– Да, просто отправимся все вместе, и представим его как можно лучше, – согласился Акан.

– Нет. Ты точно к ней не пойдёшь, – всполошился вернувшийся Дюман.

– Почему? – Акан непонятливо замер. – Кто как не принц станет твоим лучшим представителем?

– Вот именно поэтому ты и не пойдёшь.

– Ну ладно, тогда это буду я, – Эндиус не хотел оставаться за бортом.

– Нет! – Дюман упер руки в бока и воззрился на друзей.

– Думаю, моя кандидатура тебя устроит, – решил за всех Шиммел.

– Сомневаюсь, – буркнул несчастный влюбленный, исподлобья глянув на видневшейся на сбруе коня герб.

– Кажется, я понял, в чем причина, – кивнул себе Стам. – Тогда хоть Дарину дай шанс увидеть её.

– Не стоит. Правда, друзья, не стоит. Я лучше как-нибудь один. Можно было бы ещё с Румой, но не с вами.

Оглядев шестёрку своих спутников, маг догадался, от чего Дюман смутился. Происхождение каждого из них было более знатным, а на фоне принца, пусть и не наследующего корону, его положение младшего баронского сына выглядело невпечатляющим. Кроме того, насколько он мог судить, все они были хороши собой, и даже Дарин, не обладающий ни титулом, ни богатством, мог приглянуться многим девушкам крепкой фигурой и приятным лицом. Рума задумался – обижаться на сказанное по отношению к нему или всё же не стоит.

Тем временем люди стояли вокруг, обиженно насупившись. Эндиус вообще казался оскорблённым в лучших чувствах. Наконец, Стам решил объяснить остальным, что делать из этого проблему не стоит.

– Не обижайтесь вы. Всё равно свадьбы не пропустим.

– Да до неё ещё…, – махнул рукой Шиммел.

– Ну так и мы домой нескоро.

– Где это твое поместье? – Акан все же решил уточнить.

– Через несколько дней пути на восток от Фикса.

Костёр уже полыхал, погружая небольшую полянку в трепещущий оранжевый свет. Люди расселись вокруг. Тишина накрыла всех, слышно стало только стук ложек и шелест листвы. Ветер легонько шевелил её и щекотал тёмные тени. Было хорошо и уютно настолько, насколько может быть уютна стоянка под открытым небом. Но все наслаждались моментами тишины, ведь уже завтра они окунутся в атмосферу шумного рыночного города.

Закончив ужинать, путники немного посидели у костра, наблюдая, как сгорают тонкие ветки, а потом устроились на ночлег. Дюман остался сторожить рядом с греющим пламенем, чутко вслушиваясь в тишину. Рума улёгся поудобнее и сомкнул глаза, отвернувшись от пламени.

… Волны хлестали о берег, пытаясь собрать всё, что по неосторожности вытолкнули из себя. Их плоские ладони тянулись вглубь острова, рыская по камням и траве в поисках чего-то, о чем давно забыли. Мерный шум разрастался, достигая самых отдаленных уголков маленькой суши. Кроме рук появились головы в пенных шлемах, широкие спины в чёрных плащах. Вот уже громадные великаны стоят во весь рост на жалких пытающихся разбежаться во все стороны песчинках.

Море отправляло своих воинов глубже, а полководец шумно пыхтел в глубине. Его незрячие глаза сквозь толщу воды неотрывно следили за тёмным небом и бледной прозрачной луной. Щупальца бороздили поверхность, указывая волнам путь. Его громадная туша казалась старшим братом маленького острова, вернувшимся после долгой отлучки и заявившим права на дом. Теперь ему принадлежат угодья и леса, земля и люди.

Остров устыдился своей немощности и пропал за телами волн-великанов. Тяжёлые вздохи вновь скрылись в глубине до нового зова, а волны продолжали плескаться…

Приглушенно вскрикнув, Рума рывком сел. Сердце бешено колотилось, да так, что стало трудно дышать. Перед глазами ещё стояли бурные морские волны. Заполошно оглядевшись, он нащупал тонкую ткань плаща на плечах и увидел вновь появившиеся тонкие ростки костра.

– Что случилось?

Дюман быстро оказался рядом. Он встревожено вгляделся в лицо мага, схватившись за меч, дожидаясь появления неведомой опасности. Все давно привыкли к частым предупреждениям о неприятностях.

– Ничего.

Рума старался отдышаться. Руки тряслись, а сердце отказывалось замедляться. Казалось, через несколько мгновений из тёмных кустов появятся огромные щупальца. Но всё было тихо.

– Просто сон.

Он старался успокоиться, но тревога не пропадала. Закрыв глаза и сосредоточившись, маг протянул отслеживающее заклинание. Он был не в том состоянии, чтобы филигранно управлять магией, и заклинание дало сбой, охватив не только ближайшие холмы, но и целые мили вокруг.

В нескольких сотнях шагов от них, на такой же маленькой поляне расположилась группа косарей, ещё южнее в лесу обнаружилась стая перепелов, на юго-западе появлялись первые улочки города, где шумели голоса людей. Дальше всё тонуло в непрекращающемся гуле.

Никакой опасности не наблюдалось, и маг убрал заклинание.

– Уверен? – продолжая стоять рядом, Дюман дожидался объяснений.

– Да. Всё в порядке. Просто сон. Ничего опасного.

Дозорный кивнул и встревожено оглядел мага. Но Рума уже опять улёгся. Воин отошёл и снова занял свое место возле костра. Маг немного полежал, глядя на тёмную фигуру дозорного, пытаясь вспомнить детали сна. Но дрёма снова захватывала его, а страшные видения постепенно исчезали из памяти. Через несколько минут он снова погрузился в сон.

Новый день встретил всех лучами по-утреннему ласкового яркого солнца. Люди нехотя открывали глаза, тут же щурясь и осторожно поднимаясь на ноги: сапоги скользили по росе и иногда кто-нибудь оставлял на траве примятую полосу. Тетерева, которых обнаружил Рума ночью, перебрались ближе, и их кудахтанье глухо доносилось из-за деревьев. Рыжий проявил большой интерес к этим звукам и, оглянувшись на хозяина, поспешил на охоту.

Со стороны дороги уже слышался шум: кому-то не терпелось попасть в город и, несмотря на ранний час, на тракте было много народа.

Когда все члены небольшого отряда проснулись, решено было позавтракать в городе. Снова вернулись на дорогу, влившись в медленно текущий поток людей, направляющихся к Фиксу.

Ехали медленно, чтобы никого не затоптать и не мешать передвижению больших повозок, груженных овощами. Пыль, несмотря на утреннюю росу, стояла столбом и мешала увидеть стены города. Пёс недовольно отфыркивался от забивающего нос песка. Становилось жарко, среди собирающейся на дороге толпы и вовсе невыносимо.

Наконец, прямо перед глазами показались большие деревянные ворота, с зарёй распахнутые настежь. По бокам стояла стража и взимала пошлину с купцов.

Основная часть богатства Кайги происходила от продажи посуды и ковров, но не сказать, что плата с иностранных торговцев была лишь каплей в море. Поэтому стража тщательно осматривала каждую телегу и повозку, пересчитывала мешки. Отряд пропустили без вопросов, и он неторопливо направился вглубь города.

Фикс мог предоставить жильё на любой вкус. Трактиры толпились вдоль дороги, врезаясь крыльцом в каменную мостовую, бросаясь в глаза ярчайшими вывесками и необычными названиями. Были трактиры для бедняков, купцов и дворян. Каждый из них старался выделиться, привлечь как можно больше постояльцев. Здания были в основном новыми. Власти города пристально следили за его внешним видом, и, если торговую часть с множеством магазинов, лавок и своевольных продавцов, было невозможно контролировать, то жилая часть подвергалась пристальному вниманию. Старые обветшалые здания ремонтировались или сносились, часто даже не считаясь с мнением хозяев, а на их месте строились новые. Те, кто не знал состояние дел, часто думали, что Фикс построен недавно, и удивлялись, узнав о многовековой истории города.

Светлый камень звонко отвечал на касание лошадиных копыт и иногда отбрасывал искрящиеся блики от своих натертых плит. Дерево домов, зачастую также облицованное камнем, придавало улице налет мрачной торжественности глубоким тёмным цветом. Выступающие карнизы крыш отбрасывали на улицу густые тени. Можно было часами рассматривать резные коньки и ставни, щедро сдобренные витиеватыми узорами и окрашенные в яркие краски. Отличием от других городов можно было бы назвать почти повсеместное отсутствие заборов и ограждений между участками и дворами. Зачастую это объяснялось расположением домов: стены подпирали друг друга, а схожесть каменного покрытия не давала возможности различить, где продолжается один дом, а где начинается другой. Появляющиеся кое-где дворы, в богатых трактирах или у особо недовольных вмешательством в их дела, ограничивались невысокими досками, лежащими по бокам улиц и между участками через несколько метров друг от друга.

Поплутав по улице какое-то время, отряд вышел к большому светлому зданию с яркой вывеской, с изображённым на ней статным оленем с большими ветвистыми рогами и надписью «Синий олень».

Оставив Шиммела и Дарина во дворе вместе с конями и псом, остальные зашли внутрь. Трактир был оформлен в светлых тонах и даже сейчас, при уже по-дневному ярком солнце, на каждом столе горели свечи. Зал был большим, столов много, и некоторые из них были уже заняты. Богато одетые люди сидели по двое-трое, тихо переговариваясь или просто в одиночестве поглощая еду. Не все выглядели дворянами, были среди них и купцы, но в Фиксе не принято было разграничивать два этих сословия, и, как бы ни хотелось приезжим возразить, им приходилось подчиняться местным законам.

Оглядевшись по сторонам, Акан и остальные решили остановиться здесь. Стам подошёл к трактирщику и после короткого разговора им выделили четыре комнаты на втором и третьем этажах.

Разделившись и устроившись каждый в своих комнатах, они вновь собрались внизу и принялись завтракать. Еда была вкусная и сытная. Экономить на своих животах, даже в преддверии возможных дорогих покупок, никто не хотел. Ароматные запахи поднимались над тарелками и бокалами с вином, заставляя проголодавшихся к этому времени путешественников налегать на блюда.

– На сколько мы здесь задержимся? – решил всё же уточнить маг.

– Как получится, – ответил Акан, оглядев спутников. – У кого-нибудь есть конкретные пожелания?

– Я бы хотел…, – начал было Дюман, но договорить ему не дал смех остальных людей.

– Нам ясно, что ты спешишь, – поднял руку принц. – Ещё кто-то?

Оглядев спутников, он увидел только отрицательные кивки. Несмотря на известный по всему миру рынок, приобретать что-либо сейчас было неразумно. Никто не мог сказать, сколько ещё продлится их путешествие, начавшееся, когда люди поддались неожиданному импульсу, и которое могло закончиться также внезапно. Только у Эндиуса, который здесь не бывал, но был очень хорошо наслышан о местных разнообразных товарах, было желание осмотреть рынок, но это не должно было занять много времени.

– Но мне обязательно нужно посетить несколько лавок, – Дюман решил заговорить снова.

– Зачем? – удивился Акан. – Я думал, ты без ума рвёшься дальше.

– Как же без подарков?

– Ты ничего с собой не взял? – воззрился на него Шиммел.

– Что мне брать-то? Хорошие драгоценности у меня только фамильные и их пока не подаришь. А другие совсем невзрачные. Я думал, здесь и куплю.

– Хм. Ладно, тогда сейчас расходимся, а вечером решим, оставаться или ехать в ночь.

На это спутники принца согласно замычали и принялись за остатки завтрака.

Через полчаса, когда еда была съедена и вино выпито, все потянулись на улицу. Хоть определённых целей и не было, но оказаться в Фиксе и не посетить рынок было бы совсем странно. Погода стояла хорошая, город был интересным, и оставаться в пустых комнатах в одиночку никому не хотелось.

Довольно и громко переговариваясь после сытного завтрака, плавно перетёкшего в обед, дворяне вышли из трактира и двинулись вперёд по улице по направлению к рынку, откуда далеко разносились громкие крики зазывал и гул большой толпы.

Эндиус уже взял в оборот Дюмана, обещаясь помочь ему с выбором «самых лучших драгоценностей, которые любая невеста непременно оценит». Тот в попытке отвязаться от настырного друга только подливал масла в огонь своим несогласием, приведшим лишь к тому, что вместе с ними отправился ещё и Шиммел, проконтролировать обоих. Стам заявил о желании взглянуть на мечи и отстал от компании вместе с Дарином, который опасался, что в выборе драгоценностей захотят задействовать ещё и его. И через несколько минут на широкой, мощёной белым и жёлтым камнем улице, запруженной большим скоплением народа, остались только Рума и Акан.

– Ты бывал здесь раньше? – после недолгого молчания спросил принц у мага.

– Да. Давно, правда.

– Хочешь найти что-то определённое?

– Ага. У меня здесь есть знакомый. Пойдёшь со мной?

– Пожалуй.

Два человека двинулись по извилистым, хоть и широким улочкам. Проходя по рынку, они осматривались по сторонам, иногда приглядываясь к товару. Но особо ничего интересного не встречалось, и они все глубже углублялись в центр рынка.

После долгих плутаний Акан понял, что они находятся в квартале магов. Множество мелких палаток окружило их со всех сторон. В каждой были видны амулеты, мешочки и колбочки с травами и лекарствами, и какими-то и вовсе уж непонятными связками сухих веток, комьев земли и даже чьих-то зубов.

– Твой знакомый тоже маг?

– Да. Хотя больше всё-таки предсказатель.

– Предсказатель? Это же шарлатанство! – негодующе воскликнул принц.

– Не всегда, – улыбнулся ему Рума.

На этом разговор внезапно прервался – маг вильнул к маленькой, скромной на вид палатке. Синяя ткань выглядела полинявшей и потрёпанной, внутри палатка делилась на две части ещё более ветхой тряпочной перегородкой, но на столе, служившем прилавком, лежало множество разнообразных изделий. За ним на стуле сидел пожилой мужчина, сразу вцепившийся глазами в принца. Он попытался приветливо улыбнуться потенциальному покупателю, но резко дернулся вслед за магом, который нагло прошёл ему за спину и отдернул ткань палатки.

– Туда нельзя!

– Я быстро, – ответил Рума и прошёл вперед, махнув принцу.

Акан последовал за ним, и из полутьмы на них обрушился громкий женский крик:

– Я же сказала, не смей прерывать сеансы! Из-за тебя прихо… Рума?!

Когда глаза привыкли к темноте и паре свеч, делающих её только более густой, принц увидел моложавую женщину лет тридцати. Она была довольно хороша собой, и, если бы не странного покроя платье, выглядела бы очень красиво. Чёрные волосы, заплетенные в две косы, лежали на плечах, тёмные глаза неотрывно смотрели на мага, а приятное лицо выражало крайнюю степень изумления.

– Они сами ворвались! – гневно завопил позади них продавец, но осёкся, когда женщина кинулась к магу с объятиями.

Посмотрев на них ещё немного, мужичок ругнулся под нос и вернулся к прилавку.

– Всё-таки не забыл меня, а, мальчишка? – задорно воскликнула магичка.

– Не называй меня так! – усмехнулся Рума.

Они расцепили руки, и женщина отошла, разглядывая мага, которого не видела очень давно. После обоюдных комплиментов они обратили внимание на принца.

– Это Акан. Мы путешествуем вместе.

– Акан? – женщина подошла ближе, заглядывая ему в лицо. – Принц Акан Аншир, младший дракон Нагата?

– Да, всё никак не могу запомнить его полный титул, – сострил маг.

– Уверена, даже не пытался, – усмехнулась магичка. – Приветствую вас, ваше высочество. Простите, что не признала сразу. У нас тут очень часто можно увидеть благородных. Я Сильда – маг этого, позвольте сказать, магазина, изготовляю амулеты, зелья, заклятья, а также провижу будущее.

– Приму к сведению, – кивнул принц. Женщина, так же как и Рума, держалась перед ним очень свободно, но не так нагло, как тот в первое время знакомства, что определенно красило её в глазах Акана.

Усадив обоих гостей в маленькие переносные кресла, она разлила травяной отвар, к которому он сначала отнёсся с опаской, и начала выпытывать у мага о произошедшем с ним за время их разлуки. Акан слушал их разговор и всё сильнее терялся в нём. Они говорили о новых формулах заклятий и старинных артефактах, о правильности составления зелий и проблемах с ингредиентами. Вся эта магическая бессмыслица сначала подогревала в нём интерес, но вскоре повергла в уныние.

– Моё предсказание сбылось? – после нескольких часов разговора спросила Сильда.

Рума долго и задумчиво смотрел на неё.

– Сбылось. Всё так, как ты и говорила.

– Предсказание? – нашёл, за что зацепиться, Акан.

– Как-то давно Сильда посмотрела в моё будущее и увидела кучу всего. Всё сбылось.

Такой ответ принца не удовлетворил, и он оглянулся на магичку.

– Да. Я увидела долгий путь и встречу. Потом битву и помеху в жизни. Снова путь, только много людей вокруг. А потом исполнение мечты где-то на востоке.

Акан задумался после этих слов. Он помнил, каким потерянным выглядел Рума, когда, оказавшись в доме Даррелла узнал о его смерти. Не принимал ли маг за исполнение мечты именно эту встречу. Пусть его и натолкнул на поиски чистой магии кто-то другой, но не эта ли магичка дала ему ложную надежду? Он пристально смотрел на Сильду, размышляя и чувствуя, как в душе прорастает неприятие к этой женщине.

– Так всё и было. Восток – понятие растяжимое, Акан, и зависит от точки зрения, – успокаивающе улыбнулся маг.

Принц немного расслабился, а ещё появилось немного неприятное ощущение, что все здесь присутствующие читают его мысли.

– Давай я тебе снова погадаю, – воодушевилась магичка. – Или господину принцу.

– Лучше не стоит, – поспешил ответить Акан.

Знать всю свою жизнь наперёд, хоть и в таком неопределённом виде, он не желал.

– Рума, ну давай! Я думаю, все уроки пропали втуне, но моим способностям ты точно можешь верить. В этот раз я на шаре погадаю!

– Хорошо, – решил согласиться маг.

После прошлого опыта его любопытство по поводу будущего сильно поубавилось, но обижать старую подругу, которая когда-то действительно научила его основам прорицания, не хотелось.

Сильда уже доставала какие-то порошки из небольшого мешочка, висевшего на поясе, и зажигала новые свечи. Приблизившись к большому хрустальному шару, сквозь который сейчас можно было смотреть, как через обычное стекло, трое людей устремили на него глаза.

… Человек бежал по тёмному лесу. Его преследовал глухой сильный шум, будто что-то большое падало позади. Он часто оборачивался, глядя в небо. Оно было совершенно чёрным, но иногда появлялось что-то ещё и тьма становилась непроглядной и словно осязаемой. Человек бежал, пока шум не прекратился.

Но вот стало тихо. В тишине раздавалось только его прерывистое тяжёлое дыхание. Он оглядывался по сторонам, крутился на месте, словно ожидая нападения. Покружившись так какое-то время, он начал также бегом возвращаться назад.

Он бежал, спотыкаясь, замедляясь и, видимо, вслушиваясь в ночные шорохи. Впереди показалось большое неровное чёрное пятно. Оно росло, и глаза уже могли различить его очертания. Груды камней, наваленных беспорядочно и часто.

Человек остановился, а потом снова бросился вперёд, продираясь через завалы, останавливаясь и запинаясь. В очередной раз чуть не полетев носом в землю, он замер и принялся медленно откидывать камни. Что-то среди них зашевелилось. Он начал работать быстрее. Можно было различить небольшую фигурку и тонкие руки, тянущиеся к нему. Человек поднял её и понёс прочь от камней…

… Тёмно-синие волны выплёскивались на берег. Они хлестали, пытаясь собрать всё, что вытолкнули из себя. Их плоские ладони тянулись вглубь острова. Кроме рук появились головы в пенных шлемах, широкие спины в чёрных плащах. Море отправляло своих воинов глубже, а полководец шумно пыхтел в глубине. Его незрячие глаза неотрывно следили за тёмным небом и бледной прозрачной луной. Щупальца бороздили поверхность, указывая волнам путь. Остров пропал за телами волн-великанов. Тяжелые вздохи вновь скрылись в глубине. Купеческий корабль на всех парусах нёсся к материку…

… Ярко-зелёная лесная полоса вздрагивала и пошатывалась под ветром. Кедры танцевали, стараясь удержать свои тонкие острые иголки от полёта. Кому-то удавалось, а кто-то, последний раз потянувшись стволом за своими нерадивыми детьми, терял их и оставался осиротевшим и разорённым.

Иголки недолго прикидывались птицами. Только единицам удавалось отлететь от родителя, разукрашивая собой чёрные комки земли. Остальные терялись среди тысяч своих собратьев, слетевших вниз задолго до их появления на свет.

Но некоторые из иголок были более легки или, возможно, удачливы. Они нравились ветру, добивались его расположения, и он долго катал их на своей спине, разнося над миром.

Ничто не менялось век от века, с тех пор как первый кедр протянул свои тонкие тогда корешки рядом с маленькой горой. Кто-то лежал на земле, а кто-то поднимался ввысь. Пара иголок и сейчас кувыркалась и кружилась, отказываясь возвращаться, составлять уже вечную компанию корням. Они летели, взмывали выше от каждого дуновения, уносясь всё дальше.

Но вскоре что-то помешало. Деревья – вековые могучие кедры дрогнули и изменили свое положение. Преградили путь ветру и своим тонким зелёным детям. Иголки натыкались на них и застревали среди ветвей или сразу опускались на землю, не успев запомнить полёт или описать воздушные петли.

Но кедрам словно было мало. Всё больше и больше из них двигались, вырывались из земли, как будто сами старались уйти, отодвинуться. Кто-то не выдерживал, и лес слышал громкий надсадный скрип и треск, когда зелёные исполины встречались с землёй.

Но и земля не оставалась неизменной. Она росла, пучилась, выталкивала из себя что-то, медленно и неотвратимо тянувшееся наверх, прочь из неё. Вот уже раскрылся чёрный зёв, и оттуда появилось на свет огромное неповоротливое тело. Оно было склизким и влажным, как тело червя, но непомерно откормленным и мерзким. Чёрные и тёмно-фиолетовые складки тянулись друг за другом, подтягивались и медленно выскальзывали прочь. Прокладывали себе дорогу среди деревьев, а после по чистым рассыпчатым комьям почвы, смазывая и обезображивая их своей слизью, медленно карабкались дальше…

… Слышались слабые стоны, но их перекрывал всё возрастающий шум падающих камней. Камни сыпались, закрывая собой стены пещеры и последние видимые осколки синего неба. Где-то вдали резко прозвучал громкий раскатистый смех, но тут же стих, сменившись непроглядной чернотой…

Огонь свечей слабо трепетал от сбившегося дыхания трёх людей, отшатнувшихся от стеклянного шара. Акан отошёл первым, и его глаза перебегали с Румы на магичку. Появившиеся картины ему очень не понравились, но он не был уверен, что Сильда хотела показать им именно это. Она испуганно смотрела на Руму, прижимая руки ко рту.

Маг выглядел плохо, лицо побледнело, по лбу текли капли пота, он мелко дрожал. Что-то очень сильно поразило и напугало его. Позвав несколько раз и не дождавшись отклика, Акан тронул его за плечо. Только тогда Рума отмер.

– Это… Это с тобой случалось? Хотя бы часть? – заикаясь, спросила Сильда.

– Нет, – глухо ответил маг после небольшого раздумья.

– А тот человек? Это был не ты? – Акану тоже хотелось понять, что произошло.

– Нет. Но это должно было быть будущее?

– Не обязательно. Иногда некоторые картины приходят и из прошлого, – магичка приходила в себя, сразу же пытаясь разобраться.

– Тогда остаётся только ждать, – Рума растянул губы в подобии улыбки.

Говорить ему, что она выглядела довольно жалкой, никто не стал.

– Это были демоны? – спросил Акан после того, как маги успокоили друг друга тем, что увиденное необязательно сбудется, и они покинули Сильду и квартал магов.

– Возможно. Вряд ли существует ещё что-то настолько же…

– Отвратительное? Тёмное?

– Ага. Хотя второе всё-таки ближе.

Они медленно двигались обратно к трактиру. Бродить по кишащему людьми рынку после увиденного ни одному, ни другому не хотелось.

– И что теперь делать? Думаешь, это появилось где-то в Лесу? – Акан не рвался повторять прошлое приключение, но лучше было прояснить это с магом сейчас, чем неожиданно услышать о его уходе.

Рума покачал головой:

– На первой картинке было море.

– А кто тот человек?

– Откуда мне знать?

– Это ведь твоё будущее.

– Не наверняка. Если бы ты вышел или хотя бы отошёл подальше, возможно Сильда и смогла бы показать его только для меня. Но, вероятно, твоё присутствие сбило волшбу и поэтому картинки и стали такими неопределёнными.

– Отлично! Теперь я виноват, – поймав укоризненный взгляд, Акан присмирел. – Гадания на шаре всегда настолько неясные?

– Нет. Обычно можно увидеть пару картинок из своего будущего. Например, ты в окружении жены, детей и внуков, ну или момент твоей смерти от застрявшей в горле косточки.

С такими разговорами они дошли до «Синего Оленя». Маг, как заметил Акан, уже успокоился и явно начал просчитывать возможные неприятности. Но думать о демонах ясным светлым днём посреди трактирного зала, где уже сидели, громко переговариваясь, Шиммел, Дюман и Эндиус, было невозможно.

Дождь начался внезапно. Только что путники тряслись в седле, мечтая о прохладе под палящими солнечными лучами, и вот по спинам со всей силы колотят крупные ледяные капли. Туча заполнила собой уже полнеба, и уходить совсем не собиралась. Тёмные, почти чёрные барханы, сменялись серой пеленой и застилали всё вплоть до самого горизонта. Проблеска солнца стало не дождаться.

Крыши над головой тоже поблизости не наблюдалось. Маленькому отряду приходилось только подгонять лошадей. Вдалеке виднелись пара крупных стоящих вместе деревьев, которые вполне можно было использовать как защиту от дождя.

Добравшись до деревьев, и расположившись под большими толстыми ветвями, своей листвой образовывающими хорошее укрытие, путники решили остановиться. Пытаться поскорее достичь ближайшей деревни или отдельных ферм было напрасно, так как здесь начиналось предгорье. Множество больших холмов взгромождалось друг на друга и мешало крестьянам возделывать поля и что-либо выращивать. Сюда забредали только охотники и табунщики, а деревень не было далеко вокруг.

Если бы не желание Дюмана увидеть свою избранницу, то отряд направился бы западнее, по другой дороге. Но сейчас выбирать не приходилось и, расположившись у стволов, подведя лошадей ближе под деревья и выделив место Рыжему, который так же, как и люди был не в восторге от ливня, путники остановились, с надеждой поглядывая на более светлую часть неба.

Дождь продолжал идти густой непроницаемой стеной; стоило оказаться под таким ливнем и одежду сразу нужно было сушить. К счастью, вокруг не сверкали молнии и можно было не бояться, что деревья, под которыми пережидали непогоду путники, притянут на себя её случайную стрелу. Однако это же и говорило о долгом предстоящем дожде. Кайга всё-таки отличалась от Нагата климатом: дожди были более редкими, но затяжными. Путники уныло вглядывались в серую хмарь и морщили носы от сырости.

Пока дождь смазывал окружающие краски, солнце медленно закатывалось. Хмарь становилась совсем непроглядной. Последив за небом ещё немного, отряд стал устраиваться под гостеприимными деревьями на ночлег.

Разжечь костёр Руме с третьего раза всё-таки удалось, и все воодушевились. Разогрели недавно подстреленных уток и поужинали. Сырость успела надоесть, но, поняв, что кончаться дождь не собирается, люди устроились на ночь.

Дарин устало вглядывался в мокрую темень. Струи то сливались в один большой поток прямо перед глазами, то разделялись на множество невесомых брызг, мешая понять полную картину местности. А за мерным непрекращающимся шелестом не разобрать было посторонних шорохов.

Внезапно сбоку послышался глухое рычание – это Рыжий предупреждал об опасности. Дарина тоже что-то насторожило. Он встал на ноги и приблизился к краю сухого круга, за которым был конец ветвей, и ничто не защищало от мокрых струй. Темнота оставалась такой же смутной и непроглядной, но ухо различало какие-то звуки, выбивавшиеся из общей дождливой картины. Позади караульного зашевелились Рума и Эндиус.

– Что там? – различив мощную фигуру Дарина, покинувшую своё место, спросил Рума.

– Ещё не понял, господин маг. Вроде шумит кто-то.

– Похоже на крики, – прислушался Эндиус.

Постепенно, словно почувствовав накапливающееся напряжение, просыпались остальные. Пёс продолжал рычать, держась поближе к магу. Рума понял: впереди что-то опасное. Люди схватились за оружие, спешно тушили костёр и собирали снятые с коней мешки.

– Можешь узнать? – крикнул Акан магу.

– Сейчас, – тот снова накладывал отслеживающее заклинание

Оно реагировало на каждую упавшую каплю, и было очень сложно, тем более что магия как будто не желала работать в такую непогоду. Перед глазами медленно появлялись дальние склоны новых холмов, множество нор сусликов с копошением в глубине, и большие серые фигуры, бегущие в сторону отряда.

– Волки! – воскликнул маг, наконец, определив, кому они принадлежат.

– Здесь-то они откуда? – задал риторический вопрос Шиммел, хватаясь за меч.

Сомневаться в словах мага никто не спешил, и люди стали выходить под хлещущие струи, чтобы дать стае бой подальше от коней. Те, хоть и были привычными к стычкам, но могли попасться излишне лютому зверю, а терять их никто не хотел. Уже был слышен заунывный долгий вой, иногда заменявшийся коротким повизгиванием.

– Что-то не так, – заметил Стам.

Вой звучал вразнобой, прерываясь неожиданно, возникая то там, то здесь, и не походил на кровожадную песню охотящейся стаи. Волки словно сами попались более сильному зверю и стремились убраться от него подальше.

Их вопли различали уже все люди, а пёс скалил зубы, иногда кося чёрным глазом на хозяина, словно ожидая знака. Наконец, вдалеке кто-то показался: серые шкуры сливались с темнотой, и только по мохнатым очертаниям в гладко лежащей под тяжестью воды траве зверей можно было заметить.

Стая оказалась очень большой, все ближе и ближе становились тени, когда, особо жалко взвыв, волки остановились и попытались свернуть в сторону.

Скулёж разлетелся над землёй, и его слабое отражение раздалось рядом с людьми. Рума оглянулся на пса – Рыжий старался жаться поближе к мощному стволу дерева, иногда приподнимая уши и хвост, но снова начиная повизгивать.

Боясь, что его догадка окажется верной, маг снова задействовал заклинание. Туши волков вырастали прямо перед глазами, грязные струи стекали по мокрой шерсти. А вокруг стаи метались большие тёмные столбы, завиваясь, впитывая в себя дождевые капли и изредка вплетая в своё тело жёлтые всполохи.

– Демоны, – глухо произнёс Рума, открывая глаза.

– Что? Откуда? Какие? – наперебой завалили его вопросами спутники.

– Те самые, похожие на столбы. Которые были в деревне и перед болотами.

– Они охотятся на волков? – удивился Дарин.

– Похоже на то.

– Это хорошо?

– Сначала сожрут волков. Потом примутся за нас и дальше за деревни.

– Ты сможешь с ними справиться? – Акану надоело топтаться под деревом в нерешительности.

– Не знаю. Магия не совсем слушается. Но что-нибудь точно сделаю.

– Может лучше просто уйти? Или мы слишком близко? – Эндиус был не прочь сразиться с опасностью, но не хотел попадаться под руку неуверенному в своих силах магу.

– Нет. Ты же слышал, они пойдут в деревни, – Акан решил принять бой. – Нужно попытаться прогнать их.

Путники подобрались, схватились за оружие. Привычно построившись – воины впереди, маг за спинами, двинулись в атаку. Но через несколько минут бега что-то в стае изменилось. Вой волков зазвучал иначе. Казалось, они радуются неожиданному освобождению. Несколько особей побежали навстречу отряду, но не набросились, а пронеслись мимо, уходя в стороны, стараясь избежать демонов.

– Стойте! – истошный крик мага, раздавшийся из-за спины, очень напугал некоторых.

Люди с трепетом встали и оглянулись, ожидая увидеть ни много ни мало схваченного и убитого товарища. Но Рума стоял и вытряхивал прямо на мокрую траву содержимое своей сумки.

– С ума сошёл? Раньше свои травки искать не мог? – накинулся на него Акан.

– Да нет же! Рубин! Он их отгоняет, а мне надо подобраться ближе.

Глаза остальных полезли на лоб. Только Акан раздраженно кивнул, дожидаясь, пока поздно вспомнивший о камне маг избавится от помехи.

Наконец, отыскав камень и просто оставив его под мокрым кустом, маг двинулся дальше. Спутникам ничего не оставалось, кроме как снова расположиться перед ним.

Они уже достигли стаи, атакованной демонами. Волки косились на них жёлтыми глазами, огрызались, когда люди проходили слишком близко, но никто не пытался напасть. Своя шкура была сейчас дороже, чем ненависть или голодное брюхо. Поняв, что воины также не спешат нанизать их на острые мечи, волки бросились врассыпную, прикрываясь людьми.

Впереди показались демоны. Огромные, намного больше, чем встреченные ранее. Довольно быстро и ловко они скользили между серыми тушами волков. Их изломанные руки-плети, как и раньше, охотились за новыми жертвами, тянулись вслед убегающим животным, притягивали к своему нутру застигнутых навеянным параличом волков. Те скребли лапами землю, впивались в неё зубами, но постепенно ослабевали, и столбы разрастались с каждым новым съеденным волком.

Люди бросились врассыпную, стараясь задеть изломанные отростки, но демонов было слишком много. Уже можно было насчитать около десяти ужасных теней. Новые и новые столбы приближались к маленькому отряду, наплывали, расцвечивая темноту своими яркими жёлтыми и чёрными полосами. Через несколько мгновений все демоны переключились на воинов: кто станет охотиться за бессловесными тварями, когда появилась такая сладкая и слабая добыча как люди?

И давление от их страшной магии было более сильным, чем любое из встреченных людьми раньше. Эндиус и Шиммел упали на колени, по лицам остальных градом стекал пот, перемешиваясь с непрекращающимся дождём.

Акан вспомнил момент встречи с таким же демоном на болотах, вспомнил отчаяние и ужас от осознания собственной беспомощности.

Сейчас всё было иначе. Остальные не лежали тряпичными куклами, всё ещё старались отползти подальше от демонов. Стам, сам еле стоя на коленях, оттаскивал подальше Эндиуса, Дарин с большим трудом, но удерживал топор в негнущейся руке. И Акан постарался удержаться на ногах, хотя не мог двинуть ни одним мускулом. За его спиной Рума подбирался ближе, скрываясь до поры от демонов, приготавливая свои заклятья. Принц чувствовал растущее давление силы, маленькие, побуждающие тело слушаться токи, и тепло, согревающее даже сквозь холодные мокрые струи, стекающие с одежды. Во тьме ярко разгорелся белый свет. Должно быть, маг снова использовал своё сверкающее копьё. Хотя демонов и было слишком много, но Акан доверился Руме – маг знает, что делать. С этой мыслью, так и оставшись на ногах, принц потерял сознание.

Сквозь тёмные чистые и посвежевшие листья ярко просвечивало солнце. Глаза слезились от бьющего прямо в лицо света, и Акан постарался отвернуться. Но вспомнив последнее увиденное перед собой – всё больше и больше разветвляющиеся и приближающие столбы, попытался сесть. Ключевым стало слово «попытался»: тело отказалось двигаться и отозвалось тонкими иголочками, забегавшими под кожей. Чувство было такое, будто он долго просидел в одном положении. Хотя, возможно, так оно и было. Он снова посмотрел на стоящее в зените солнце.

– Очнулся? – оказался в поле зрения Рума.

– Почти, – отозвался принц.

Оглядевшись по сторонам и всё-таки приподнявшись, он заметил всех остальных членов отряда так же, как и он лежащих рядом с деревьями. Только маг сидел и выглядел более-менее сносно, хотя и очень уставшим. Остальные лежали, кто, просто смотря вверх, а кто, продолжая спать.

– Ты уничтожил их? – обратился Акан к магу.

– Да, – коротко ответил тот.

Казалось, он погружён в раздумья и поддерживать разговор не хочет.

– Как?

Рума только досадливо вздохнул. Но заметив заинтересованные взгляды проснувшихся Шиммела и Дарина, решил ответить.

– Демонов было четырнадцать. Убивать каждого по отдельности заняло бы слишком много времени. Я немного изменил заклинание, правда зацепило нескольких волков и вас тоже. Поэтому вы и не очнулись сразу, когда исчезли демоны.

– Никакой опасности для вас заклинание не несло! – он повысил голос, заметив удивлённое лицо Дарина.

Тот кивнул и смутился. Сомневаться в несколько раз спасавшем их жизни маге не хотелось.

– Потом перенёс вас сюда, – закончил Рума.

– Магией? – заинтересовался Шиммел.

– Нет, волоком, – бросил уничижительный взгляд маг.

– Получилось? – обрадовался Дарин.

– Не совсем. Повлиять на кого-то кроме демонов магия вообще не должна была. А Эндиус ещё и попытался слетать на луну.

– Ну, хоть вернулся, – раздалось бурчание. Остальные уже проснулись и прислушивались к рассказу.

– Значит, вы оставили Рубин у себя, господин маг? – через некоторое время, когда все очнулись и стали чувствовать себя лучше, спросил Дарин.

Рума бросил короткий взгляд на Акана. Хотя они и доверяли своим спутникам, но решили, что лучше не сообщать о камне, всё-таки тот был довольно сильным магическим артефактом. Случайно обронённое слово, и за ним вполне могут начать охоту маги Совета, а то и другие неблагонадёжные личности. Но сейчас молчать уже не было смысла.

– Я рассказал обо всём Адану и деду, – решил сам объяснить принц, – и они согласились доверить камень Руме. Это не тот, который мы привезли из Леса. Спустя время первый камень восстановился, и мы оставили второй Рубин в столице, так как он, по словам Даррелла, сильнее, а первый отдали Руме.

– В качестве аванса, – продолжил принц, лукаво улыбнувшись и оглянувшись на мага.

– Аванса? – остальные явно заинтересовались.

– Да. Пока камень, а потом должность советника короля и придворного мага.

Раздались довольные крики. Никто не ожидал, что новому спутнику после их путешествия что-то перепало.

Рума возвел глаза к небу. Объяснять, что за десять лет может произойти множество всего, было напрасно. Да он и сам старался об этом не думать. Оттого пришлось принять бурную радость спутников как должное.

– И всё же, откуда здесь столько демонов? – спросил Акан, когда все ещё немного отдохнули, позавтракали, собрали вещи и снова продолжили путь.

Дождь, наконец, прекратился, и в небе среди белой хмари начинало выглядывать солнце. Мокрая трава стелилась по краям дороги, и на неё стекали грязные струи воды. Кони плелись медленно, а под копытами противно чавкало.

– Не знаю, – задумчиво протянул Рума. – Но это странно. Мне кажется, такое здесь бывает нечасто?

– Нечасто, – подтвердил Стам.

– Точнее никогда, – нахмурился Акан. – Сколько путешествовал, ничего о демонах в Кайге не слышал.

– Я попробовал узнать, откуда они пришли, след теряется выше.

Маг указал в ту сторону, откуда появились волки. Все задумчиво оглядели растущие впереди холмы. Нужно было узнать больше о странном появлении демонов, но лезть на рожон не хотелось.

– Там есть поселения? – спросил Рума.

Когда-то он уже проходил через Кайгу, но его путь пролегал по другой дороге, а о здешних местах он знал слишком мало.

– Нет, – ответил принц. – Разве что иногда бродят пастухи.

– Нужно подняться.

Акан смерил мага оценивающим взглядом. Ночная схватка наверняка потребовала от него много сил, но если кто и расправиться с такими монстрами, то только он. Несмотря на нежелание рисковать, разобраться всё же следовало.

Дождавшись короткого кивка принца, отряд свернул с дороги и начал подниматься выше, по одной из многочисленных тропок, ведущих на вершину небольшой горы.

Рума оглядывался по сторонам. Вокруг не было ничего подозрительного. Все та же сочная высокая трава, сейчас намокшая и тяжёлая после предыдущих дождливых суток, комья бурой земли, проглядывающие в зелёных зарослях, пара нор, где не видно было никакого шевеления. Ничто не вызывало беспокойства. Злобного присутствия тоже не ощущалось.

Маг покосился на пса, бежавшего чуть правее отряда, принюхиваясь к воздуху. Во время ночной схватки он так и не вышел из-под защиты деревьев. Волки разбегались во все стороны, и он пару раз громко гавкнул, видимо отгоняя их, но к демонам так и не пошёл. Это было немного странно. Хоть они и пугали пса, он всегда бросался в бой. Скорее всего, его смутило их количество. Всё-таки четырнадцать таких сильных тварей слишком много для простой, хоть и огромной, собаки.

Но сейчас пёс выглядел спокойно. Он то и дело вырывался вперёд, уши торчали, хвост не волочился по земле.

Вернувшись к созерцанию тропки впереди, маг заметил, что показались густые маленькие кусты, а за ними и невысокие деревца. Снизу их не было видно из-за небольших холмиков, выраставших то тут, то там, в чьих неровных волнах и утопал взгляд.

Вершина была почти плоской, отшлифованной дождём и ветром. Деревья здесь были меньше, но гуще. Далеко вперёд видно было слегка пожелтевшее поле трав.

Оглядевшись, маг повел спутников за собой. Вспомнив ночную попытку найти место появления демонов, он приблизительно восстановил их путь. Столбы не оставляли следов – ни жжёной травы, ни тумана. Но что-то неопределенное витало в воздухе, звало мага за собой. Поддавшись этому зову, он поспешил ближе к деревьям.

Стволы росли вразнобой. Ветер кидал семена, не засевая ниву, а раскидывая ненужную труху. Поэтому где-то деревья боролись друг с другом за каждый клочок земли, а где-то стояли гордо и одиноко. Кони шли, тихо пофыркивая, иногда останавливаясь и принюхиваясь, но продолжая двигаться вперёд. На каждой такой остановке Рума все сильнее нервничал. Он не ошибся. Здесь действительно пролёг путь демонов всего несколько часов назад. Тёмная опасная магия оставила о себе память.

Впереди показалась куча земли. Подойдя ближе, люди заметили вывороченные корни деревьев и большую дыру, уводившую куда-то вглубь горы. Дыра расширялась вглубь, а затем соединялась с каким-то подземным ходом. Её конец терялся в темноте. Видны были только коричневые стены и вывалившиеся из них камни.

– По-моему, это похоже на ходы гномов, – задумчиво протянул Эндиус.

– Верно, чем-то похоже, – согласился Шиммел.

– Но такие выходы на поверхность они бы никогда не сделали, – Акан старался разглядеть, что скрывается в тени.

– Нет. Это не гномы, – покачал головой Рума. – Точнее тоннель их, но выход прорыл кто-то другой. И я догадываюсь кто.

– Демоны путешествуют под землёй? – скептически поднял бровь Шиммел.

– Обычно нет.

Руме надоело вглядываться в темноту. Он подошёл к краю дыры и резко спрыгнул вниз. Приземлившись на ноги через несколько метров, он замер, стараясь как можно скорее определить, есть ли в тоннеле кто-то кроме него. Магия завихрилась вокруг, мягко обволакивая хозяина, касаясь сухих твёрдых стен и мелкого крошева на полу. Но даже она не почувствовала ничьего присутствия. В кои-то веки повезло: демонов поблизости не было.

Рядом спрыгнули принц и Шиммел. Они встали по бокам от мага, подняв мечи, цепко оглядев уходящие в обе стороны широкие проходы.

– Что-нибудь почуял? – спросил Шиммел.

– Нет. Пусто. Но они прошли здесь. И, кажется, издалека. Проследить их путь можно, только пройдя по тоннелю. Но думаю, не стоит.

– Верно. Поднимайся, – приказал Акан.

Рума заметил, как настороженно он осматривал стены и потолок с зияющей в нём дырой, через которую видно было серое небо и головы остальных спутников.

– По-моему, стоит завалить ход.

– Зачем? – спросил Шиммел. – Это же гномья шахта. Если узнают, что поработали люди, проблем не оберёшься.

– Не узнают. Хотя если посильнее навредить, может, хоть смотреть лучше будут. Чтобы демоны не шастали.

– Не надо. Поднимайся. Мы следом, – Акан всё ещё нервничал.

– Ты чего? – поведение принца магу не нравилось.

– Предсказание помнишь? Там пещера была.

Они переглянулись. Рума понял, что встреча с магичкой не оставила принца равнодушным, и вспомнил последний увиденный момент завала. Вот поэтому маг и не любил гадания. Теперь Акан будет ждать, пока предсказанные картины не претворятся в жизнь.

– Вряд ли это та самая.

– Всё равно. Рисковать не стоит, – принц упрямо наклонил голову.

– О чём вы? – Шиммелу надоели загадки.

– Неважно, – отвернулся маг. – Но завалить тоннель придётся. Если здесь прошли демоны, то может пройти ещё кто-нибудь столь же неприятный. Лучше этого не допускать.

Акан понял, что его не переспорить. Да и, в общем, маг был прав. Оставлять ход, по которому однажды прошли демоны, без надзора не стоит, а следить некому. Только если предупредить местные власти, но это вызовет слишком много вопросов. Остаётся надеяться только на Совет Магов Кайги, несмотря на его слабость.

– Может, сделаешь это снаружи? – предложил Шиммел. Оказаться под завалом из-за неудачной волшбы мага ему не хотелось.

Рума согласился. Они поочерёдно поднялись наверх. Остальные обступили их с вопросами. Пока Шиммел и Акан обрисовывали обстановку, описывая пустой тоннель гномов, маг начал плести заклятье. Обрушить своды было не лучшей идеей, если демоны появятся снова, их это не задержит. Оставалось только скрепить обваленные камни магией. Тогда защита должна будет продержаться какое-то время, около года. Пришлось остановиться на этом. Оставлять дыру совсем без запора было нельзя.

Магия снова обволокла хозяина. Земля отзывалась на её лёгкие тёплые касания. Ниточки живой силы пронизывали почву и камни, разговаривали с корнями растений, гнали прочь животных и насекомых, оказавшихся поблизости от плохого места. Потолок тоннеля начал мелко подрагивать, а затем отозвался треском обламывающихся камней и тихим шелестом крошащегося песка.

Движение расшатанной земли становилось больше, отдельные звуки рассыпающихся пород потонули в сильном гуле обвала. Внезапно громкий треск раздался совсем близко – это стали падать деревья. Движение земляных пластов стало заметнее, и под ногами отряда показались трещины. Переглянувшись, люди кинулись вниз, на ходу запрыгивая в сёдла и с гиканьем несясь обратно к дороге.

Трещины преследовали их недолго, затерявшись в траве. Но подземный гул доносился во время всего спуска. Добравшись до более низких мест и сгрудившись в кучу на дороге, люди оглядывались на вершину горы. Она казалась какой-то помятой и полысевшей.

– Неплохо ты переборщил, – Шиммел порадовался, что они не остались внутри тоннеля.

– Вот теперь гномы точно сюда полезут, – поник маг.

– Пусть лезут, – махнул рукой Акан. – Всё равно, рано или поздно они бы раскопали этот ход. А теперь работы лет на пять хватит.

Все согласно закивали. Рума и сам понял, что зря переживает. Гномы также были наслышаны о демонах, и, если он не ошибался, имели своих магов. А те, в свою очередь, могли почувствовать тёмную магию. Возможно, попытавшись понять причину такого большого обвала, они наткнутся на следы демонов и вообще не станут возрождать использованный монстрами ход.

Постояв ещё немного на дороге и проследив за разлетающимися с горы стаями птиц, люди снова направились дальше, продолжая своё обрастающее событиями путешествие.

3 года назад

Снег лежал везде. Повсюду, насколько хватало глаз, простиралась слепящая белая равнина, покрытая жёсткой искрящейся коркой. Она слегка проваливалась под ногами, рассыпаясь ошмётками и разлетаясь под взмахами холодного ветра. Иногда наст сменялся рассыпчатыми зёрнами, норовившими взметнуться вокруг сжавшейся от холода фигурки человека, залезть за голень сапог, в воротник плаща, огладить ладони, отнимая последние крохи тепла. Человек устало передвигал ноги, сопротивляясь сыпучим белым частичкам, не желающим позволить ему сделать новый шаг.

Хас никогда не любил холод, а в этой забытой горячими днями стране зима продолжалась почти целый год. Только когда на материке бушевала засуха, леса сгорали от бесконечных пожаров, а люди толпами ходили в храмы выпрашивать у богов дождь, здесь наступала лёгкая оттепель, и солнце растапливало несколько метров снежного покрова, иногда обнажая желтоватую почву и тонкие хилые мхи. Но в этом году даже такой малости ждать не стоило. Сильнее вжав голову в плечи и подтянув ворот раздобытого свитера, Хас спрятал руки глубже в карманы и продолжил идти дальше.

За время своего долгого и путаного путешествия он успел тридцать раз проклясть свою совесть. Её тонкие незримые нити сжимали сердце, смущали разум, и напрочь заглушали инстинкт самосохранения. Моральные устои клана, впитанные с молоком матери и щедро сдобренные учителями, не позволили ему отказаться от дела всей его жизни. Почитание своей работы, передача долга будущим поколениям, вечный поиск – избавиться от их груза даже после жесточайшего разочарования, которое стало сильнейшим ударом на исходе третьего десятка и все сильнее усугублялось, не удалось. Пришлось закусить удила и рассчитывать не на возвышенные идеалы, а только на свои знания и силы.

Проведя ладонью по лицу и смахнув с ресниц белый иней, Хас снова упрямо нагнул голову, вглядываясь в жесткую ледяную корку под ногами.

Некстати вспомнилась клановая деревушка и маленький домик, где вся семья собиралась вечерами. На правах старшего сына он лично звал отца, прислонялся спиной к тёплой печи и слушал песни и рассказы, а то и вычитки из дневника самого Джо Барда. Какой насмешкой сейчас были воспоминания о мягком жаре, обволакивающем комнату, приглушённом шёпоте младших братьев, их восторженных вздохах и своём собственном незамутнённом обидой на магов счастье от принадлежности такой семье, такому великому делу.

Глубокий сильный голос отца звучал в памяти, словно слышанный только вчера. Перед глазами вставали стародавние события, проносились страшные тайны и, казалось, стоит протянуть руку и можно ухватиться за полы плаща Джо, а то и его спутника – мага Шиена.

Хас снова сильнее стиснул зубы. Не надо вспоминать. Лучше уж думать о доме. Там хотя бы не нужно было бояться закоченеть до смерти.

Равнина совсем не менялась. Она была огромной и белой два дня назад, сегодня и наверняка останется такой же очень надолго. Только ночью снег не так слепил глаза своей бесцветной яркостью, но зато становилось ещё холоднее, хотя, казалось бы, куда уж больше. И понесло сюда этого треклятого мага!

Хас понял, что никуда от своих мыслей не денется. Они продолжали проноситься перед ним, то напоминая о доме и о выученных с детства правилах, то о давно погибших магах, то о том самом, за которым он следовал сейчас. Человек беззвучно фыркнул. Следовал!

Его следы давно затерялись на просторах мира и, если бы не волшебный поисковой амулет, ничто бы не смогло найти мага. Хас даже не мог определить, верно ли он идёт, приближается ли к цели или след слишком запутался и снова приведёт в начало пути. Остатки магии тянулись, слегка выветриваясь с каждым днём, но оставались вполне чёткими. Маг словно искал что-то: мотался из страны в страну, забредая то в самые крупные города, то в такую глушь, что не будь у Хаса путеводной ниточки, он не только не нашёл бы мага, а сам сгинул бы где-нибудь среди лесных кущ.

Сейчас магу, видимо, стало тесно на материке. Он направился сюда, в Снежное Королевство. Слухи об этой земле ходили самые разные, но ещё больше их было о живущих здесь.

Но Хас был полностью уверен только в своих источниках. По записям Джо и его последователей он знал историю этой страны, знал людей, когда-то давно отринувших неправедные законы своих королей и ушедших прочь в землю снега и ледяного ветра. Гордые рыцари, не понаслышке знавшие жестокость и предательство, жалкой горсткой отщепенцев, имевших только свои идеалы и твёрдые руки, покинули материк и всего за несколько сотен лет основали сильное независящее ни от кого государство. По всему миру стало известно знамя белых рыцарей – красная полоса крови на снежном покрывале. Огромные потери и незапятнанное ничем благородство. Только спустя долгое время Нагатской правящей семье удалось наладить с ними торговлю и заключить союз. Даже сейчас, около двух тысяч лет спустя, Королевство крепло, разрасталось, покоряя себе всё больше и больше дикого снежного пространства.

Оказаться в окружении такого народа Хас был не прочь, но и здесь его надежды отказывались сбываться. Странный маг, словно специально петлял, то по прямой пересекая равнину, оставляя чёткий магический след, то внезапно сворачивая к морю. Наверное, он тоже не знал твёрдого пути и просто следовал чутью. Оставалось надеяться, что он всё-таки нашёл поселение рыцарей и не случится натолкнуться на засыпанные снегом кости.

Неспешно обдумывая свои мысли, вспоминая всё слышанное об этих местах, Хас заметил, как вокруг стала сгущаться тьма. Ночь здесь приходила быстро: только ты шёл по блистающим просторам, щурясь от бьющего в глаза света, и вот не видишь дальше своего носа, окружённый темнотой и словно накрытый большим чёрным одеялом с яркими и холодными синими звёздами.

Устало пройдя ещё несколько тысяч шагов, дождавшись того времени, когда тьма становилась почти осязаемой и давила на плечи, он остановился. Вытащив из заплечного мешка маленькую лампу и заправив её маслом, он расположился прямо посреди ровного снежного покрова. Искать пристанище – пещеру или деревья, способное послужить защитой от холода и ветра, здесь было бессмысленно. Достав свой скудный ужин, который не менялся уже несколько недель – кусок лепёшки с вяленым мясом, он принялся жевать, запивая почерствевший хлеб ледяной водой.

Бледное коптящее пламя только ещё больше сгущало темноту, отбрасывая красноватые блики на худощавую фигуру и заросшее чёрной щетиной лицо с усталыми, впавшими глазами.

Хас всматривался в танцующие отсветы огонька, грея руки под мышками, вспоминая давно минувшее время своего детства, когда такая же маленькая лампа освещала его каморку с низким столиком, за которым он научился читать и писать, а после переносил в подаренную матерью тонкую кипу листов записи Джо Барда…

Сегодня погиб мой друг. Он был храбрым и честным. Он сам решил, как умереть. И я не жалею, что остался с ним. Жалею только, что не до самого конца. Но не выполнить его приказ, его просьбу я не мог.

Его звали Шиен. Он был магом. Как я теперь думаю, одним из сильнейших.

Меня же зовут Джо. Он оставил мне нашу борьбу, наше дело. Сказал донести до других наши труды. И я собираюсь сделать всё возможное для этого. Поэтому я запишу всё, случившееся с нами, всё, что нужно знать о наших странствиях. Но, наверное, надо всё-таки начать с самого начала.

Меня зовут Джо. Я странствующий бард. Раньше я был в услужении у одного вельможи из Себа, но вынужден был уйти, когда мои песни наскучили ему. Я долго бродил из города в город, пел перед дворянами, потом и простыми людьми.

Я встретил Шиена через несколько лет после ухода. По окрестностям города, где я тогда был, начали ходить слухи о добром маге, который всем помогает. Это показалось мне интересным. Захотелось взглянуть на него.

Мы встретились в старом трактире. Он назывался «Дикий бык», а может и «Свирепый кабан», в общем, какое-то злое животное, я не помню. Тогда я не придал большого значения нашей встрече. Хотя сейчас мне хотелось бы снова найти тот трактир.

Я сидел в углу, перебирая струны, и пел о старике-волшебнике, забывающем свои заклинания. Почему-то эта шуточная песня всегда нравилась людям, и в деревнях могли угостить обедом за неё одну. На третьем куплете вошли несколько людей, которые расселись за столами. Один из них сразу прислушался к песне, а потом стал хохотать. Это и был Шиен.

Он просидел там довольно долго. Я продолжал петь. Только когда местные почти разошлись, и передо мной появилась тарелка с супом, я перестал. Правда, без внимания не остался. Шиен подсел за мой стол и принялся расспрашивать. Я плохо помню, о чём именно. Он сразу располагал к себе и после недолгого разговора многое от меня услышал.

Позже я понял, что он и есть тот самый маг, о котором ходили слухи.

Мы говорили долго. И ушли из той деревни вместе. Он направлялся на север, а мне было безразлично, куда идти дальше. Он предложил продолжить путь с ним, и я согласился.

Так и началось наше путешествие. Сейчас мне кажется, это случилось слишком просто. Не было ни знаков, ни предзнаменований. Хотя и великая миссия, как в шутку говорил Шиен о нашем деле, осталась незавершённой.

Мы ходили по разным местам, из страны в страну. Везде он искал что-то ведомое ему одному. Но после нескольких месяцев моего присутствия рядом он рассказал мне обо всём.

Теперь моя очередь рассказывать. Я опишу каждую нашу остановку. Одновременно я продолжаю путь, поэтому боюсь что-нибудь забыть. Но постараюсь описать всё так точно, как смогу.

Однажды Шиен рассказал вот что.

Наш мир не является единым. Когда-то он таким был, но позже раскололся на две части. Одна часть – та, где живём мы, люди, ещё гномы, великаны и разные другие существа. А другая, отколовшаяся, оставшаяся где-то за гранью нашего мира – там живут демоны.

Демоны – это существа, порожденные первородной магией, наравне с остальными мировыми сущностями.

В древности оба мира являлись одним, но потом, когда эти сущности поняли, что демоны отравляют сам мир, уничтожают не только всё живое, но и сами его воспоминания о своей жизни, они изгнали их прочь, отрезав часть мировой толщи и закрыв врата. Демоны остались за гранью, лишённые пищи и запертые во тьме.

Я не совсем понял его слова, но кажется, эти сущности позднее назвались богами. В нашем мире, в светлой половине целого, постепенно стали появляться другие существа, рождённые не только первородной магией, но уже с помощью этих сущностей. Позднее они размножились и заполнили собой весь мир, даже самые отдалённые его уголки.

Но сущности или боги оказались не всесильны. Полностью отделить наш мир от демонов они не смогли. Изредка кто-то из демонов прорывается сквозь завесу и нажирается в нашем мире, пока его не прогонят или его срок не выйдет. Со временем это стало происходить чаще, тёмная магия демонов отравляет наш мир, а иногда и нас самих.

Но никогда этого не случалось так часто, как сейчас. Приходят всё новые и новые демоны, больше и больше растёт их влияние.

Шиен решил узнать, что происходит и можно ли помешать этому. Он путешествовал в поисках ответов. Искал места появлений демонов, уничтожал их при встрече и пытался узнать, как остановить их проникновение к нам.

Он рассказал о его прошлых стычках, о его предположениях. А я должен рассказать о каждой нашей встрече с демонами и о каждом странном случае.

Случай первый.

Это случилось в Тайюне. Стояла осень. Мы путешествовали уже около полугода, когда на нашем пути пролёг редкий, ободранный ветром лесок. Шиен внезапно насторожился и сказал дождаться его. Сам он пошёл вперёд, постепенно скрывшись за тонкими стволами. Лес, несмотря на дневное время, когда всё вокруг шевелится и перекликается, погрузился в тишину.

Я долго стоял один, дожидаясь его. Я волновался, не понимая, что случилось. Когда ждать стало слишком тяжело, я последовал за ним.

Пройдя сквозь лес, через какое-то время я оказался на опушке. Шиен был там. Он полулежал, опираясь спиной о ствол дерева. Увидев меня, он поднял руку и слабо улыбнулся. Прямо перед ним, на траве был большой – несколько локтей в диаметре, чёрный круг выжженной травы.

Он сказал, что здесь был демон. Он описал его, как существо размером с волка, но с более крупной пастью, прямоходящее и с шестью руками. Оно пожирало мясо. Оглядевшись, я действительно увидел непонятные ошмётки, видимо оставшиеся от добычи демона. Шиен объяснил, что использовал несколько заклинаний. Сначала просто попытавшись сломать монстру шею. Но тот почуял его и сначала отбежал в сторону, а потом набросился. Тогда ему пришлось использовать более сильное заклинание, и исследовать демона не получилось. Тот сгорел в огне, а магия Шиена заметно уменьшилась.

Он с трудом поднялся, и мы решили, что не стоит оставаться рядом с местом сражения. Мы отошли от леса и снова устроились на отдых. Шиен сразу заснул.

Так я впервые понял, что Шиен действительно собирался охотиться на демонов и узнавать об этих существах как можно больше.

Это случилось в Тайюне. Хотя обычно, по рассказам Шиена, выходило, что демоны могут прорываться только в Лесу Демонов, где преграда между мирами гораздо тоньше.

Это стало первым из череды странных и пугающих событий.

Глава 2.

Необычный для Кайги в это время года прохладный день плавно перетекал в свежий тёмный вечер. Ветер подхватывал дорожную пыль, кружа её под копытами коней и окуная их в сыпучие шелестящие тени. Дорога норовила затеряться в них, завести в густую траву, словно приглашая путников испытать гостеприимство природы, остановиться на ночь под яркими голубыми звёздами, в лучах бледной новой луны, вдоволь надышаться чистым пряным воздухом. И многие, не сумев отказать такому приятному предложению, останавливались посреди полей для проводов ночи. То там, то здесь разгорались яркие оранжевые костры, где большие, где поменьше, где со множеством людей вокруг, а где и для одинокого странника. Приглушённые темнотой голоса разлетались лёгким шёпотом над полями, сопровождая продолжающих двигаться путников.

Грива медленно перебирала ногами вслед за конями Стама и Акана. Руме казалось, будто они идут не по песчаной дороге, а движутся по реке, чьи волны разбегаются перед глазами, трепеща, словно живые. Совсем рядом проплывали костры, притягивая взгляд. Если бы он был один, возможно тоже бы разжёг свой костерок у дороги, среди танцующего моря колосьев. Но нужно было двигаться вперёд: иногда принц или его спутник оглядывались, проверяя, все ли следуют за ними. Позади о чём-то тихо переговаривались Эндиус и Шиммел. Дарин уже тихо посапывал в седле.

Рума выпрямился и подставил лицо и шею под струи свежего холодного ветра. Он отрезвлял, постепенно избавляя от состояния ленной сонливости, внезапно приставшей к магу, несмотря на ранний час.

Через несколько сотен шагов показались тёмные очертания большой деревни, скорее даже маленького городка, какие в Кайге были нередки. Там они остановятся на несколько дней, хотя, возможно и на одну ночь. Всё будет зависеть от Дюмана, который в одиночку отправился по другой дороге, в поместье семьи полюбившейся девушки. После долгих разговоров и моря недовольства от принца и остальных, ему всё же удалось отстоять своё право прибыть к ней одному, без поражающей воображение свиты. И теперь недосчитавшийся одного человека отряд, медленно двигался в сторону предполагаемого ночлега, дожидаясь воссоединения.

Очертания городка постепенно принимали всё более узнаваемый вид. Уже можно было различить высокий деревянный забор, слегка не дотягивающий до звания ограждающей стены. За ним высились подсвеченные жёлтыми окошками дома, края которых смывались темнотой и налезали друг на друга.

Проехав остаток дороги и оказавшись у ворот, люди увидели несколько стражников, стоящих на воротах. Они цепко оглядывали каждого путника или обоз, пропуская их в городишко. За короткое время промедления перед воротами маг увидел, как стражники отогнали двух или трёх человек, выглядевших очень бедно и неопрятно. Должно быть, попрошаек в Кайге не любили.

К счастью, богатые одежды спутников мага сразу расположили к себе стражу, а серебряная монета ещё больше, так что пропустили отряд без очереди, ещё и указав путь к лучшему из здешних трактиров.

Трактир оказался большим двухэтажным зданием с разномастными окнами. Они вились по стенам, где пугая глаз мутным зловещим блеском, где светясь позолоченными рамами, где бросая на дорогу сверкающие отблески от маленьких мозаичных витражей. Форма окон тоже разнилась от обычной прямоугольной, но разных размеров, до круглой или даже странной многоугольной: было похоже, словно стекло когда-то разбилось, половина осколков затерялась, а от второй так и не получилось добиться ровной фигуры. Благодаря такой же, как в Фиксе, странной наползающей архитектуре, словно городу не хватало места, многие дома врезались друг в друга, а скаты крыш плавно перетекали с одного на другой. Так было и в этом трактире.

Кто-то из местных жителей предпочитал закрывать глаза на такое близкое соседство, а кто-то извлекал из него выгоду. Как, например, дед трактирщика. По согласию с жильцами соседнего дома, в толстой стене образовался проём, а второй этаж продолжился в другом доме, тем самым увеличив количество комнат.

Когда люди входили в главный зал, первым, что бросалось в глаза, была большая ярко-жёлтая лестница, продолжавшаяся по всей длине боковой стены и переходящая в балюстраду второго этажа. Через невысокие перила, состоящие из отдельных деревянных столбиков, можно было увидеть несколько дверей, скрытых коридорной теменью. Видимо, такое строение лестницы, было сделано для удобства постояльцев и позволяло им сразу понять, сколько народа находится в зале, есть ли свободные места и стоит ли спускаться. Зал был наполнен столами, большими и маленькими, где-то их окружали стулья, а где-то стояли просто деревянные лавки. Видимо, несмотря на Кайгские законы, уравнивающие дворянское и купеческое сословие, какое-то классовое расслоение всё-таки было.

В целом, лучший в городишке трактир представлял собой старое обшарпанное здание, заполненное мебелью, по-видимому, собранной со всех родственников по принципу "чего не жалко". Засаленные китанские ковры соревновались в несуразности с коваными подсвечниками, явно переплавленными из дверных ручек, со столами, иногда имевшими разные ножки, и с явно очень дорогими картинами, непонятно как оказавшимися здесь.

Оглядевшись по сторонам, и поняв, что стражникам заплатили не только они, спутники мага, посовещавшись, решили осмотреться и в других местах, когда к ним подскочил трактирщик, пышущий весельем и жаждой наживы.

– Приветствую, достопочтенные господа! У нас превосходные комнаты, великолепное обслуживание, вкуснейшая еда, прекрасные соседи и лучшая цена в городе!

– Нам бы хотелось осмотреться в других трактирах, – чопорно сказал Эндиус.

– Бессмысленно! – почти по слогам воскликнул трактирщик, всплеснув руками. – Да и небезопасно! Обдерут, как пить дать! У меня-то хоть народ и разный собирается, но всё люди приличные, а у других кого только нету. Да и поздно вы, господа, подъехали. Город-то у нас маленький, всего три трактира и стоит. Остальные-то победнее, да плату поменьше берут, но обслуживания ни-ка-ко-го! Да и жить рядом с пастухами, да наёмниками – фи. А вот ко мне они если и заходят, то только поесть-попить, на проживание не остаются, так что будете на приволье да в спокойствии.

Всё это трактирщик выпалил на одном дыхании, непрестанно взмахивая руками и качая головой. Рума устало прикрыл глаза, споров с такими навязчивыми людьми он не упускал, но сейчас больше хотелось спать. Вечерняя ветреная свежесть ненадолго разогнала сонливость.

– Почему поздно? – насупился Дарин.

Похоже, никто из отряда полностью не осилил речь трактирщика, удовольствовавшись парой фраз.

– Так рынок в Фарге открывается, купцов да караванов много. Они в основном к Ширду в «Чёрную кошку» направились, но некоторые и до меня дошли, там уж места нет! А у Фтара в «Золотом яйце» никогда дворяне не останавливались.

– И никогда не будут! – гаркнули из-за ближайшего стола, поднимая кружки.

По всему залу разлился хохот, видимо третий трактир действительно популярностью не пользовался.

Эндиус оглянулся на остальных. Ответом ему стали хмурые взгляды. Несмотря на то, что все были привычны к ночёвкам под небом или в нищих деревушках, в городах хотелось получить максимум удобств. Посовещавшись, поняв, что лучшего здесь всё равно взять неоткуда, решили остановиться. Но и это стало проблемой.

– Прошу простить, да комнаты только две остались, господа! Но в каждой по несколько кроватей, да и пару тюфячков найдутся. Вы не волнуйтесь, тюфячки свежие, недавно набитые, никем не лёжанные! Лучше перин будут!

После долгих причитаний трактирщика спутники мага поделили между собой две комнаты.

Рума с интересом огляделся. Тёмные стены пестрели яркими картинами, половина которых скрывалась за раскрытыми красными шторами. Стояли две широкие кровати, назвать которые обычными язык не поворачивался в силу их огромных размеров, занимающих половину комнаты. Между ними сноровистые слуги притащили и расстелили соломенный тюфяк, плотно набитый и со слепяще-белой простынёй. Освещалась комната несколькими свечами на всё тех же кованых подсвечниках. У другой стены обнаружились несколько маленьких тумбочек на кривых ножках и большой стол, выглядевший так, будто каждый час сам сметал с себя пыль и покрывался новым слоем лака.

В целом, комната была не так уж и плоха, по сравнению с большим залом. Примостив свой мешок у правой кровати, напротив стола, (другая отошла Шиммелу, а Дарин расположился на тюфяке), маг вместе со спутниками спустился вниз в зал, где уже сидели Эндиус и Стам. Спустя короткое время к ним присоединился Акан, и все принялись за ужин.

Несмотря на сытную и, как ни странно, очень вкусную и разнообразную еду, Руме хотелось как можно скорее подняться обратно в комнаты. Сонливость всё не желала уходить, заставляя клевать носом и пропускать мимо ушей разговоры и вопросы спутников, а зал тем временем становился всё шумнее. То один, то другой из постояльцев начинал свои истории, непременно желая, чтобы именно его услышали все остальные.

Громко разносились по сторонам звуки стукающихся деревянных кружек и стеклянных стаканов, люди громко стучали ладонями по столу, что в Кайге считалось высшей похвалой, и требовали продолжения историй или новых порций еды и выпивки.

Кто-то оглушительно затянул лихую песню, совсем не заботясь о красоте исполнения. Акан с товарищами недовольно оборачивались в сторону поющих, и морщились (особенно страдал от пения Эндиус), а маг понял, что с него хватит.

Сообщив, что больше не спустится, он медленно встал из-за стола и сквозь стоящие то здесь, то там стулья, оставленные отошедшими хозяевами, пробрался к лестнице.

Комната встретила его тишиной и мягким полумраком, в котором потрескивали огарки свечей. Разжигать новые свечи не хотелось, но пришлось: закрыв дверь, отгораживаясь от слабо доносившегося шума, маг полностью погрузился в темноту. Подойдя к столу и сменив свечки, он замер.

У трактирщика было странное понятие украшение комнат, о чём можно было догадаться, увидев картины. Но сейчас в дополнение к ним на столе появился букет цветов в тёмно-красной вазе.

Они были совершенно разные: на тонких стеблях и почти на ветках, пушистые и гладкие, ярко-красные, лиловые, белые, голубые. Магу удалось узнать лихнис, тысячелистник и мелколепестник, остальные цветы являлись и вовсе какими-то гибридами. Видимо, собирали их на ближайшем поле, не заботясь о совместимости или красоте. Сами цветы едва высовывали головки из вороха разномастных полевых трав.

Уловив странный непохожий ни на что аромат, Рума наклонился ближе. Глаза постепенно привыкали к полутьме, смазанной дрожащими огнями свеч, и различали отдельные краски в незнакомом буйстве букета.

Маг потянулся руками к вороту, медленно стягивая плащ, всё ещё остающийся на плечах, а потом и расстегивая рубаху. Мысли плавно перетекали, не задерживаясь на определённом деле или образе, и только через долгое время он понял, что так и застыл, полураздетый, разглядывая желтоватые прожилки в сочной зелени тонкой травинки.

Внезапно дверь с грохотом отворилась. В комнату влетел Акан, заполошно озираясь по сторонам, поняв, что мага ни в одной из кроватей нет. Наконец, заметив его фигуру возле стола, он схватил его за руку и потащил в коридор.

– Что случилось?

– Ты должен это услышать.

Они дошли до лестницы и замерли, перегнувшись через перила и вглядываясь вниз.

Рума уже было подумал, что на трактир кто-то напал, начиная с демонов и заканчивая местной пьянью, или у кого-то внезапно прихватило сердце, а оказалось, принц в такой спешке тащил его послушать очередную байку.

Попытавшись выдернуть руку и наконец-то пойти спать, Рума добился только шипения Акана:

– Сейчас он продолжит, слушай.

Немного посверлив рассказом принца, маг вернулся к созерцанию толпы внизу.

Народа там собралось много, казалось, никто больше зал не покинул. Всё также стояло множество столов, за которыми продолжали есть, пить и веселиться, разве что только более шумно. Проследив за взглядом Акана, маг прямо напротив увидел стойку, за которой обнаружились трактирщик, около десятка очень пьяных людей и неизвестно как умещавшаяся на узкой столешнице куча тарелок и бутылок. Всё внимание в этой немаленькой компании было направлено на одного человека: лысого крупного мужчину лет пятидесяти. Большего сказать было нельзя, так как он сидел спиной к ним и явно в ближайшее время подниматься из-за стойки не собирался: громко хохотал, утирал лицо одной рукой и держал большую кружку пива в другой.

– Так всё и было! Клянусь морским богом!

– Да ну тебя! Бог твой уже из шестой кружки уплыл!

Люди вокруг тоже смеялись, подзадоривая. Кто-то крутил головой, крича, что старик совсем спился, а кто-то требовал продолжения истории.

– Ну ладно, дайте ему рассказать!

Опустошив вновь наполненную кружку, и удостоверившись, что все притихли в ожидании рассказа, он начал говорить:

– Шторм начался внезапно. Была ясная спокойная ночь, почти штиль. Мы встали на якорь среди рифов, чтобы утром обогнуть остров. Я нёс вахту, ничего подозрительного не было. Как вдруг раздался странный шум, будто вода вытекала из кувшина, плещась на камни. Я подошёл к самому краю кормы, начав вглядываться в темноту. Если бы я не заметил волну, огромную, несущуюся на корабль, то ему бы пришёл конец.

Я закричал, команда поднялась, мы в спешке стали поднимать паруса. Но ветра не было, а волна появилась от огромных щупалец, показавшихся вдалеке. Мы оцепенели. Через несколько мгновений показались новые щупальца, каждое – размером с нашу «Королеву», а то и поболее! Тогда все сели на весла, стараясь отойти подальше. А демон, клянусь морским богом, это был он самый, продолжал гнать огромные волны! Они обрушились на нас, половина вёсел обломились от напора воды, корму полностью захлестнуло, несколько моих товарищей оказались за бортом. Когда волны немного стихли, мы увидели, как демон приблизился к острову. Он приподнялся над водой, и я в подробностях разглядел огромную, в мелких наростах-щупальцах голову, с множеством маленьких ярко-жёлтых глазок и большущей пастью с длиннющими, в несколько локтей острыми зубами. Он раскрывал рот, шумно трубя, и всё нёсся и нёсся на остров. Когда до него оставалось совсем немного, волны поднялись до небес и захлестнули землю полностью. Остров так и не показался, а демон с тихим шипением снова погрузился в пучину.

Остров так и не показался, – тихо повторил мужчина, делая приличный глоток из кружки.

Над стойкой сгустилась тишина: хоть за время пребывания мужчины в городке историю и повторяли несколько раз, она оставалась довольно пугающей. Слушатели замолчали, оцепенели, переваривая услышанное, с тревогой поглядывая на рассказчика. Тишина держалась какое-то время пока кто-то из сидящих не воскликнул:

– Да враки это всё! Нет никаких демонов.

– А если и есть, то уж точно не в воде.

– Кстати, если это случилось с тобой, моряком из Каменного моря, то откуда ты здесь-то взялся, моряк?

– И то верно, тут кроме как купцов, моряков сроду не бывало!

Выкрики бросившегося отвоёвывать правдивость своей истории мужчины потонул в шуме галдящих наперебой голосов. Только несколько фраз выбились из него:

– Демон это был, клянусь морским богом и всеми его китами! А здесь я именно потому – ноги моей больше на корабле не будет!

Но крики людей становились громче, моряка никто не желал слушать и, сплюнув себе под ноги, допив очередную кружку пива, он поднялся и медленно побрёл к двери, бормоча ругательства сквозь зубы. Вслед летел смех слышавшей странную историю толпы.

Рума побелевшими от напряжения пальцами вцепился в поручень лестницы. Если моряк рассказывал правду, то назревала серьёзная проблема. Закрыть глаза на ночной кошмар посреди леса или на неясные картины будущего в маленькой палатке можно было легко, но теперь, когда их подтвердил рассказ постореннего человека, следовало уделить этим событиям гораздо больше внимания.

Акан тоже встревожился. Даже если бы он не смотрел в хрустальный шар, то рассказ о демоне после прошлых стычек непременно бы его заинтересовал. Случайно заслышав начало беседы между моряком и остальными, он тут же понял, что должен уведомить об этом Руму. Теперь, узнав историю полностью, вспомнив нагаданное будущее, он ждал решения мага. Что какое-либо решение последует, он не сомневался. Рума, с его пытливым умом, тягой ко всему странному и, как бы он ни открещивался, с такой же, как и у всех его спутников, охотой до авантюр, непременно что-нибудь сделает.

– Приведи его ко мне.

Бросив короткий взгляд на мага, Акан кинулся вниз по лестнице. Пройдя мимо остальных, кивнув им – тревожить друзей раньше времени не хотелось, он вышел на улицу.

Моряк обнаружился через несколько домов. Он стоял, покачиваясь, посреди дороги, видимо, решая, куда идти дальше, а на пьяную голову это давалось с трудом.

– Хорошо сказки говоришь, моряк, – Акан приблизился к нему.

Мужчина обвёл улицу мутным от выпивки взглядом, с трудом задержав его на принце и осознав, что обращаются к нему.

– Не сказка это, – махнул он, наконец, рукой.

– Ну как же, такое странное удивительное приключение редко случается на самом деле. Хотя, возможно, именно тебе повезло влиться в ряды героев, на себе испытавших все ужасы встречи с демонами.

Моряк непонятливо хлопал глазами. Длинная речь, которой разразился принц, стала слишком размытой для его затуманенного сознания. На тёмной улице, подсвеченной только светом тонкой луны, его разум стал засыпать, подправленный алкоголем и отсутствием слушателей, которые раньше разжигали искры воображения. Только поняв, что незамеченный среди обсмеявшей его толпы человек, скорее хвалит, чем презирает, мужчина сосредоточился.

– Да, это, это… Наверно.

– Один мой друг очень любит слушать о таких неподражаемых приключениях. А история, услышанная из уст самого героя-очевидца, станет любимейшей.

– О! Ну… Это можно, – моряк, видимо, совсем потерялся в реальности, беспрекословно последовав за принцем.

Акан брезгливо поморщился, но подхватил моряка под локоть и повёл обратно в трактир, боясь, что без опоры тот упадёт и больше не поднимется. В зале всё оставалось по-прежнему: спутники принца сидели, громко о чём-то беседуя, по залу гулял нестройный гул голосов, а за стойкой та же компания людей внимала новой байке. Заметив вопрошающие и слегка настороженные взгляды Стама и Дарина, сидевших лицом к двери, он знаком показал, что беспокоиться не о чем, и повёл моряка вверх по лестнице.

Затолкав моряка в комнату мага и плотно притворив за собой дверь, Акан устроился сбоку от мужчины, вопросительно смотря на Руму.

Тот уже снова разжёг свечи. Их свет был достаточным, чтобы в подробностях разглядеть лицо человека.

За короткое время отлучки принца Рума решал, что делать с моряком. Следовало узнать, было ли рассказанное им правдой, а если да, то сам ли он видел демона. Можно было попросить его повторить историю, но у таких «очевидцев» каждый следующий пересказ обрастал новыми подробностями. После недолгих раздумий, заметив состояние напившегося моряка, он решил вызнать правду с помощью магии.

– Так это… Вам, значит, рассказывать? – спросил моряк, когда понял, что его слишком долго и подозрительно молча разглядывают.

– Мне, – согласно нагнул голову Рума, – Расскажи мне правду.

Глаза моряка не заметили ничего странного, только замерли, смотря в одну точку. Нити магии, направленные Румой, медленно вплелись в его естество, заставляя отбросить опьянение, попытки прихвастнуть и отразить некогда произошедшее в лучшем для себя свете. Остался только приказ говорить правду и ничего больше.

– Корабль плыл, – глухо и монотонно начал говорить моряк, – Я стоял на вахте. Раздался странный звук, вода странно шипела и вдалеке показалась большая тень, похожая на гору или остров. Но островов в той стороне никогда не было. Я всмотрелся пристальнее, когда поднялись огромные волны. Они ударяли в корабль и относили его прочь от берега. Остальные вышли из трюма и тоже начали наблюдать. Потом показалось несколько огромных щупалец. Волны расходились от них. И самые большие волны стремились к острову. Вода поглотила его, а демон ушёл. Мой корабль уплыл, а я больше не хочу ходить под парусами.

– Ты видел демона? – тихо спросил Рума, когда моряк закончил.

– Издалека.

– Как он выглядел? Ты говорил про жёлтые глаза и наросты.

– Большой. Чёрный. И огромная пасть. Глаз я не видел.

– Почему ты решил, что это демон? Это ведь мог быть большой кальмар или осьминог?

– Нет. Это демон. Очень страшно. И он был не живой. Живые кальмары так не двигаются. Они дрейфуют в волнах или плывут с помощью щупалец, а он будто летел, только под водой. И киты…

– Киты?

– Да. Несколько китов, они в тех местах часто встречаются. Они отшатнулись от него и уплыли, хотя обычно всегда поднимаются на поверхность и подолгу спят, даже несмотря на штормы.

– Что случилось с островом?

– Он полностью ушёл под воду, ничего не осталось.

– Он был большой?

– Маленький. Десять таких городов, как этот.

– Демон не преследовал корабль?

– Нет. Он как будто что-то услышал и вернулся вглубь.

– Ты слышал ещё о таких демонах? Может, встречал раньше?

– Нет, никогда.

Рума понял: большего узнать от моряка не получится. Отвечал он односложно, быстро и чётко. Ничего не скрывал. К счастью, заклинание управления или гипноза всегда удавалось хорошо, даже, несмотря на скачки магии.

Сняв заклинание, Рума хотел было стереть мужчине память – ни к чему посторонним узнавать о вопросах, заданных моряку, но заметив плавающий взгляд и вспомнив количество кружек, озвученное кем-то из слушателей, понял, что помощь магии не требуется. Моряк сам завтра ничего не вспомнит, даже если захочет.

Снова предоставив принцу вывести человека вниз к людям или на улицу, как тому будет угодно, Рума задумчиво присел за стол, подперев руками голову. Картина вырисовывалась крайне странная.

Вроде бы все демоны должны быть благополучно заперты в лесу, или, по крайней мере, не лезть в места, полные людей, то есть магии Рубина, но вот уже несколько встреч с ними произошли за пределами Леса Демонов. Один демон-столб на болотах, пятёрка демонов – четыре кляксы и туманник в безымянной мелкой деревушке на окраинах Нагата, целый десяток столбов в Тайюне и неизвестное нечто, похожее на осьминога в Каменном море.

Пусть столб-одиночка, кляксы и осьминог появились из-за Рубина (Каменное море граничит с Лесом, а остальные встретились в нескольких днях, неделе пути от него), но тогда каким образом целый десяток далеко не слабейших демонов оказался так далеко?

Возможно, они также покинули Лес из-за магии камня, но как прошли такой огромный незамеченными? А в том, что их никто не видел, Рума был уверен. Рано или поздно, даже если бы демоны пожирали всех встречных на своём пути, кто-нибудь натолкнулся бы на брошенные деревни или маги бы засекли следы тёмной демонской магии, и слухи пустились бы по миру, обрастая подробностями. А здесь в Кайге, где отродясь такого не случалось, полстраны бы кинулось бежать, спасаясь даже не от опасности, а только от слухов.

Ещё и странный осьминог, затапливающий острова. Рума был уверен: о таком он никогда не слышал.

Как бы мало ни было известно о демонах, маги и даже некоторые люди без магических способностей могли определить силу демона по их виду. Существовала какая-то иерархия сил, по которой он ещё задолго до встречи с демонами знал, что кляксы слабее столбов, а туманники слабее клякс. Да, встречалось и совсем не знакомое, как странные безрукие перебежчики, но и их силу можно определить, просто понаблюдав за ними. Но про осьминога он никогда не слышал, ни от пустынных жителей, ни в Снежном Королевстве, ни на материке – нигде. Никто никогда не встречался с ним, в этом Рума был уверен.

Странный сон заставлял ещё пристальнее разбираться именно с осьминогом. Магия помогала всегда, ставшее почти звериным в некоторых случаях чутьё – тоже. Даже в Лесу Демонов, где тёмная магия пронизывала каждое дерево и каждую травинку, он мог отличить реальную опасность от кажущейся, мог сказать, когда демон далеко, а когда за соседним кустом. Но никогда раньше ему не снились вещие, если можно так сказать, сны. Да и как ни старалась Сильда обучить его науке предсказаний, дара к ним он никогда не имел.

Дверь тихо отворилась. Вошёл Акан.

– Всё разузнал?

Он подумал, что быстро здесь не разобраться и присел на кровать.

– Да. Ничего больше этот моряк бы не сказал.

– Понял что-нибудь? О демоне? – снизив голос, принц наклонился ближе, опёршись руками о колени.

– Только то, что это действительно может быть демон. Ты и сам видел, – поджал губы маг, вспомнив о гадании.

– Но откуда? Почему? Мы ведь доставили Рубин вовремя.

– Каменное море находится по другую сторону от Леса, а когда мы унесли Рубин, демоны вполне могли проникнуть к морю. Да и кто определил это «вовремя»?

– То есть с другой стороны их ничего не сдерживает? – возмутился Акан.

– Возможно, Даррелл считал, что там никто не живёт, или заботился только о Нагате. В письме он назвался другом короля Аншира, но не правителей всех государств.

Акан вскочил и принялся расхаживать по комнате. Такое жестокое решение ему не нравилось.

– Так насчёт осьминога, ты думаешь, он действительно где-то плавает и топит острова? Мы видели это довольно размыто, да и всего несколько дней назад. Разве гадания делаются не на более поздний срок?

– Не всегда, – тихо сказал Рума. Он ещё не решил, стоит ли говорить о своём сне.

– В чём дело? – жёстко спросил Акан.

Рума отвёл взгляд. Проницательность принца иногда ставила в тупик. Но решив, что скрывать бесполезно, объяснил:

– Я видел его раньше. Незадолго до Фикса мне приснился сон, там тоже был остров и огромный осьминог. Я тогда проснулся и подумал, что просто магия разыгралась – проверил всё заклинанием вокруг. Ничего странного не обнаружил, и решил – это просто кошмар.

– Часто тебе снятся такие кошмары? – скептически спросил Акан после недолгого молчания.

– Раньше – часто, – огрызнулся Рума. Не хватало ещё выслушивать претензии в недальновидности.

Принц запустил руку в волосы. Что делать он не представлял. Можно бросить всё и пойти к Каменному морю, благо, они всё равно путешествуют бесцельно, но влипать в настолько серьёзную историю, не предупредив деда и брата, не хотелось. Забыть об этом и радоваться жизни дальше, тоже не вариант, угрызения совести сами собой не проходят.

– Что будем делать? – прекратив метаться, оглянулся он к магу.

Рума думал о том же. И мысли его мало чем отличались от мыслей принца. Если бы каждый знал, о чём думает другой, они бы посмеялись. Нищий маг и принц великой империи, а проблема и её решение – одни и те же.

– Почему я должен решать?

– Может потому, что ты маг?

Рума не нашёлся с ответом, только опустил глаза. Теперь отнекиваться было нельзя. Проклятье перестало действовать, а возможность любого заклинания спровоцировать неудержимую бурю магии – это просто отговорка. Акан прав.

Ещё долго комната наполнялась тишиной. Принц то ходил взад-вперёд, то вновь садился, но то и дело поглядывал на Руму, ожидая, когда тот решится. Что решится, он не сомневался.

– Можно попытаться найти демона, – тихо сказал Рума, сам ещё пытаясь понять все последствия своего плана.

– Найти? В смысле, в какой части моря он находится? – замер принц на середине комнаты.

– Да. Прямо сейчас.

– Отсюда? Не идя к морю?

– Да, – сосредоточенно кивнул Рума, – надеюсь, Дюман задержится.

– То есть, это потребует от тебя много сил?

– Очень много. Но должно получиться, – Рума принялся вспоминать подходящую вязь заклинания.

– Как насчёт твоих всплесков магии?

– Если и случатся, то только на пользу. Больше силы – лучше обзор.

Рума деловито приготавливал заклятие. Времени это много не займёт, осечек быть не должно, а демон окажется прямо перед внутренним взором. Мешали только беспокойные метания Акана.

Маг закрыл глаза – его собственное зрение сейчас только запутает. Медленно в темноте опущенных век возникало шевеление, постепенно превращающееся в очертания комнаты, фигуры принца и его самого. Со стороны казалось, будто он увидел нечто необыкновенное в красной вазе, вытянувшись на стуле и «смотря» прямо на неё. Какой-то частью сознания Рума отметил, что она почему-то оказалась пустой – букет полевых цветов исчез.

Но перед внутренним взором открывалось всё больше и больше. Уже виден был большой зал трактира, улица вокруг и целый город. Магия устремилась повсюду, пронизывая мир, сообщая обо всём, чего коснулась. Небольшое усилие помогло сдержать её, направить только в одну сторону. Взгляд проникал дальше: новые города, горы, леса, озёра, снова леса и предгорья, жёлтый край пустыни и вот, наконец, показалась полоска синей блестящей воды. Там уже восходило солнце, и синь кое-где сменялась нежным розоватым отблеском. Волны мерно накатывали на сыпучий берег, спорили друг с другом за лучшее место, разбрызгивались пеной.

Рума смотрел глубже: вода, вода, вода, а в ней – множество морских существ. Проворные свободные рыбы, опасные акулы, игривые дельфины и большие гордые киты. Все они плавали, копошились, жили своей жизнью, не омрачённой никакими тёмными тварями.

Взгляд мага охватил всё море и нигде не заметил присутствия неизвестного демона. Вплетя в заклинание ещё больше магических сил, он погрузился в глубину.

Светлая, на поверхности пронизанная светом солнца вода сменилась тёмно-синей, а потом и чёрной водной массой. Руме казалось, словно его действительно со всех сторон сдавила огромная толща воды. Но магия делала своё дело. Снова показались морские жители: перед глазами проплывали гигантские глубоководные змеи, нечто, похожее на помесь черепахи и кита, медленно шевелили щупальцами огромные кальмары и осьминоги. Но ни один из них не нёс в себе ни капли тёмной магии, которую во все стороны источал демон.

Тщетно маг пытался направить взгляд дальше, найти чужеродное этому миру существо; только коренные его обитатели, как бы они были страшны и безобразны, вставали перед ним.

Внезапно его взгляд помутился, а потом вокруг появилось слишком много всего. Он одновременно наблюдал за восходом солнца и тёмными провалами в морском дне, заметил, как далеко на севере, в море, покрытой толстой ледяной коркой какая-то рыба бессмысленно долбилась головой об лёд и где-то много южнее раненый дельфин старался скрыться от людской бригантины.

Магия всё-таки взбунтовалась. Слишком много сил было отдано заклинанию. Теперь осталось только постараться различить в безумном хаосе происходящего на морских просторах отдельные картины, найти именно то, что требовалось.

Теперь все моря вставали перед магом, оголяясь до предела, до самых непознаваемых глубин. И ни одно из них, ни Каменное, ни Крестовое, ни Долгое, не были запачканы тёмной магией. Хотя что-то Рума всё же ощутил: след, маленькую тёмную струйку, скорее даже дымку, во всем безграничном просторе морского мира.

Невиданный никем ранее демон-осьминог существовал. Плыл недавно среди бушующих волн, запомнивших склизкое тёмное тело, ощущение грязи и немыслимое желание исторгнуть его из своих вод.

Рума понял, что найти что-то более существенное, а тем более самого демона, уже не получится. Он пропал, скрылся, как будто никогда не пробирался в этот мир. Если бы не тонкий слабый след, маг бы решил, что моряк соврал, а сон был всего лишь сном.

Магия неохотно возвращалась, подчиняясь воле хозяина. Кругозор сужался. Перед глазами осталось только Каменное море, но и оно скоро сменилось видами земли, гор, а потом и такой знакомой комнаты трактира.

Рума устало откинулся на спинку стула. Деревянные дощечки больно впились в шею.

– Эй, – Акан потряс его за плечо, – ты в порядке?

– Да.

Маг с трудом держал голову прямо, глаза слипались, но он понимал: принц не оставит его, предварительно не выспросив об увиденном. Некоторое время посидев в тишине, он решил, что вполне способен говорить.

– Я осмотрел моря, и даже половину материка, но демона так и не нашёл.

– Значит, его не было? – обрадовался Акан.

– Был. Его след остался в Каменном море. Но появился он недавно и продержится, скорее всего, тоже недолго. Через несколько дней никто больше не сможет засечь его. Сам демон куда-то пропал. Кажется, вернулся туда, откуда пришёл.

– То есть в Лес Демонов? – принц немного успокоился, узнав, что демон больше не рыщет по волнам, но то, что он в любой момент может снова выползти из логова, настораживало.

– Мне так не кажется, – помолчав, ответил Рума. Это ему и самому не нравилось.

– Когда мы там были, я не заметил ни одного озера, не говоря уж о реках. Если он плавал в море, то вероятно, ему нужна вода, чтобы выжить. Если только он не существовал там задолго до пересыхания пограничной реки, но тогда куда бы делся теперь?

– Тогда что ты имеешь в виду под «вернулся туда, откуда пришёл»?

Рума задумчиво огляделся. Сформулировать свои подозрения он пока не мог, да и не казались они чем-то важным.

– Не знаю. Возможно, там есть какой-нибудь подземный водоём. Или может горное озеро в Чёрных горах.

– Будь там море, гномы не сражались бы за воду с Сейдонцами, – буркнул Акан. Такая возможность показалась ему маловероятной.

– Как бы то ни было, теперь осьминог пропал. Думаю, он не появится в ближайшее время.

– Это хорошо или плохо? – заинтересованно глянул на мага принц.

– Почему это должно быть плохо?

– Ну, ты, наверное, смог бы что-то с ним сделать?

– Я не нанимался спасать всех и каждого.

Акан ухмыльнулся и покачал головой, когда маг отвернулся. Не нанимался он, как же. Обнаружился бы демон, и Рума даже Дюмана бы не дождался.

– Значит, всё в порядке? – всё-таки решил он уточнить.

– Пока – да. Ещё бы ты, наконец, дал мне лечь спать.

После ядовито протянутой фразы, принц понял, что маг действительно нуждается в отдыхе. Проследив, чтобы тот лёг, Акан вышел из комнаты, вновь спустившись вниз к остальным.

Они продолжали сидеть в трактирном зале, разговаривая и прислушиваясь к рассказам местных. К счастью, стойка находилась далековато от занятого дворянами столика и историю моряка они не слышали. Только Акан, ненадолго отвлёкшись от рассказа Эндиуса, уловил в удаленном разговоре знакомое слово, несущее неприятности, сразу же подумав, что это по части мага. А после нескольких слов об осьминоге, не удержался и решил, что лучше извиниться перед Румой, если всё окажется очередной байкой, чем дать упустить доказательство реальности видений из гадания Сильды.

– Куда ты пропал? – воскликнул Эндиус, когда Акан опустился на стул рядом с ним.

– Знакомого встретил. У него были небольшие проблемы, поэтому я представил его Руме.

Сначала принц решил соврать, что просто забыл закрыть дверь, но понял, что тогда не избежать вопросов от Стама и Дарина, которые видели его вместе с моряком. И если Дарин удовлетворится тем, что всё в порядке, то Стам душу вытрясет, но узнает правду.

– Разобрались? – спросил Эндиус, слегка понизив голос.

– Да, – принц скрыл лицо за бутылью вина, наливая терпкую жидкость в свой бокал.

Его брат радостно улыбнулся, подняв голову и посмотрев в ту сторону, где была комната мага, и продолжил свой рассказ. Акану ничего не нужно было делать, кроме как принять сосредоточенный вид.

Рума тем временем пытался всё обдумать. Мешались вновь вернувшаяся сонливость и усталость после потребовавшего много сил из-за расстояния заклинания.

Реальное существование такого демона очень сильно насторожила его. Медленно он вспоминал все свои прошлые мысли и пару мелочей, которые не упомянул перед Аканом. Сомнительно, что демон появился из Леса, но тогда откуда? Магу казалось, этот демон был вызван кем-то из другого места, очень странного, ещё более отравленного тёмной магией, чем сам Лес. Но он был уверен, что таких мест в их мире не было.

Если только тот Лес не был каким-то преддверьем, чем-то вроде главных комнат старинного родового замка, в которых прихожие натёрты до блеска, в них нет ни пылинки, ни сломанной вещи, а дальше начинаются прогнившие доски и потёртые гобелены. Часто, насколько знал Рума, иногда забредая в такие места по просьбам богатых дворян, в некоторые потаённые уголки замка боятся заходить даже сами хозяева, не зная, что затерялось в каменных лабиринтах стен.

Рума повернулся на другой бок, принявшись разглядывать полосы света, выбивающиеся из-за двери.

Так думать чревато. Можно увидеть опасности и заговоры в совершенно обыденных вещах, и закончить трусоватым купцом, который не пройдёт без охранника и двух шагов и хранит нож под подушкой.

Он сделал всё. Искать демона среди морей было очень сложно, хоть и казалось простым. Он был уверен, что ничего не упустил, но что-то тревожило.

Полежав ещё некоторое время, так ничего и не надумав, Рума закрыл глаза, сразу заснув. Снилась ему тёмно-красная ваза, катящаяся по лесной тропинке, разбрызгивая вокруг синюю морскую воду.

В объятьях сна Рума пробыл недолго. Следующее утро встретило его едва слышимым, но раздававшимся, казалось, со всех сторон копошением. Это Дарин и Шиммел старались не шуметь, чтобы не разбудить мага, чьё состояние объяснил им Акан. Недовольно приоткрыв один глаз, Рума хотел было заворчать на них, но не нашёл ни малейшего желания открывать рот, да и сил тоже. Поэтому он просто смотрел, как люди медленно натягивают одежду, пытаясь не шелестеть тканью, и на цыпочках крадутся к выходу.

Магия медленно перетекала по венам вместе с кровью. Её токи согревали изнутри, заставляя чувствовать иллюзорную прохладу, отчего маг повыше натянул на себя одеяло, укрываясь с головой. Сон всё ещё не уходил. Было очень странное чувство – он понимал всё, что происходит вокруг, но в то же время видел сюрреалистичные картинки. Голой кожей он ощущал и жесткость трактирных простыней, и навеянный сном горный воздух.

Но потеря магии была очень большой. Усталость надолго угнездилась в теле, не собираясь, маг знал это по опыту, покидать его в ближайшие несколько дней. Казалось, сил нет даже закрыть глаза. Поэтому оставалось только лежать, глядя на светлые лакированные доски двери.

Мысли медленно вырывались из сумбурных хороводов, которые кружились в его голове, благодаря предсонным раздумьям. Картина становилась не ясной, нет, но более простой.

Не стоит ломать голову о том, существует ли демон, нужно только найти его. С нынешними силами он способен повторять заклинание несколько раз в месяц, стоит демону появиться – и он выйдет на охоту.

Комната медленно наполнялась светом, пылинок, кружащихся в солнечных лучах, становилось больше. Рума неосознанно наблюдал за их танцем, снова и снова повторяя про себя заклинание. Возможно, если немного подумать, он сможет улучшить его, уменьшить затраты магии или сделать его самоподдерживающимся, например, от какого-нибудь магического артефакта.

Сам собой вспомнился Рубин. Его магическая сила состоит в сборе чистой магии от всех жителей близлежащих селений. Именно на это рассчитывал Даррелл, когда сказал хранить в королевском дворце, а не на границе с Лесом. Хотя, всё также неясно, откуда она берётся у самих жителей. Тем не менее камень действует. Если придать заклинанию похожую форму магических сцеплений, возможно, оно будет работать без его вмешательства, в любой момент докладывая о нахождении или, точнее, о существовании демона.

На пробу высунув правую ногу из-под одеяла, Рума поморщился. Магия успокаиваться не желала, и тело оставалось слишком чувствительным. Хотелось ещё поспать, но внезапно пришедшая мысль не давала покоя, и маг медленно потянул одеяло вниз. Приподнявшись на кровати и поёжившись от утренней прохлады, он заставил себя встать, накинув на плечи плащ.

Рума медленно приблизился к своему мешку, старательно прислушиваясь. Откуда-то с боков раздавались слабые приглушенные голоса, с улицы доносилось гавканье дворовых псов и ржание лошадей из конюшни. Снизу также поднимался мерный гул. Все звуки были приглушенными и спокойными. Ничего необычного не было слышно. На всякий случай Рума запер дверь: совершенно необязательно кому-то постороннему знать о том, что у него есть.

Устроившись за столом, маг достал из мешка ещё один простой холщовый мешочек поменьше. Внутри него ярко блестели красные грани Рубина. Достав его, маг прислушался, но уже не к постороннему шуму, а к своим ощущениям.

После того как он покинул столицу и получил от Акана Рубин, время на его изучение хотя и было, но всё-таки недостаточно, чтобы полностью понять его природу и узнать тайны чистой магии, а тем более изготовить нечто подобное.

Показывать Рубин всему миру на стоянке в лесу или в захудалых деревеньках было слишком опасно и глупо, но по мере возможности, когда они с принцем останавливались в замках его друзей или в дорогих трактирах, куда мог попасть не каждый дворянин, Рума доставал камень и погружался в его исследования.

Этот камень почти ничем не отличался от того, который отряд доставил из Леса. Только был немного меньше и чуть более тёмным. Но чем дольше Рума дотрагивался до его силы, чем больше вглядывался в глубину, тем более явные различия замечал.

Даже внешне камень реагировал на прикосновения мага иначе. Ели по второму Рубину, как мысленно назвал его Рума, чтобы различать их, бежали весёлые жёлтые искры, то этот камень долгое время оставался одноцветным, нейтральным ко всем попыткам мага дозваться до его сути. Только после, когда прошло несколько месяцев, появились первые признаки отзыва – тепло. Камень слегка теплел, словно нагреваясь от рук человека. Иногда Руме так и казалось, что он просто слишком долго держал его, согревая своим теплом, но в одну из холодных ночей на морском побережье, когда холодными становились не только руки, но и всё остальное тело будто заледенело, а камень нагрелся, едва коснувшись холодных негнущихся пальцев, он понял: Рубин действительно узнаёт его.

Вспоминая недавнюю встречу с демонами, напавшими на волчью стаю, эти различия ещё больше бросались в глаза. Остальные, возможно, этого не заметили, но маг помнил, как волки завыли, когда Рубин приблизился слишком близко. Надеясь на освобождение, стремясь спрятаться от монстров в тени его силы. Если бы отряд дошёл до самих демонов, они бы повернули обратно, не выдержав мощи чистой магии. Но во время путешествия по Лесу, когда монстры оказывались слишком близко, они не отдалялись, просто останавливались на границе действия маленькой тогда ещё магической силы камня и кружили вокруг.

Значило ли это, что силы Рубинов действительно различаются? И не ошиблись ли принцы и король, отдав ему именно первый камень?

Ответить на эти вопросы Рума пока не мог. Слишком мало у него знаний. Сейчас, остро нуждаясь в них, он не стал бы отсылать камень с Аканом, как сделал это при встрече с демонами в деревушке на восточной границе Нагата.

Всматриваясь в рубиновую красноту, ощущая вновь потянувшееся к нему чистое знакомое тепло, Рума пожалел об отсутствии под рукой второго камня. Оставалось надеяться, воспоминаний хватит, чтобы ответить на все вопросы. В крайнем случае, если ничего не случится, по возвращении в Нагат он поговорит с Аданом и добьётся возможности вновь изучить второй Рубин.

С этой мыслью Рума снова упрятал камень в мешок, а сам с довольным вздохом вытянулся на постели. Утро было раннее, о его состоянии, кажется, Акан рассказал, значит, никто тревожить не будет, и можно спать хоть до вечера.

Время тянулось медленно и лениво. Казалось, будто отряд уже месяц находится в этом захудалом городке, но прошло всего несколько дней.

Каждое утро начиналось уличным шумом, проникавшим в неплотно прикрытые окна, достигавшим ушей спящих постояльцев и поднимавшим их к завтраку. Время до полудня все коротали в большом зале, беседуя между собой или с местными жителями. Иногда в трактире появлялись купцы или дворяне, правда, ниже титулом, чем большинство спутников мага. Они приносили новости из остальных частей Кайги или соседних стран. Принц и маг придирчиво прислушивались к каждому их рассказу, но ничего необычного никому не встречалось. Также спокойно проходил обед и послеполуденное время. Ближе к вечеру, когда спадала дневная жара, но улицы ещё были хорошо освещены, кто-то из отряда покидал трактир, бродя по городу, посещая редкие здесь лавки или небольшие базары. Наличие в Кайге крупных рынков отбивало у купцов и торговцев желание оставаться в мелких городах и деревнях. Все их товары стекались в Фикс, Фарг или Фитху, туда же приходилось путешествовать за покупками кроме свечей, одежды или пищи и местным жителям.

На ужин весь отряд снова собирался в трактире, делясь впечатлениями. Большой зал заполнялся народом, и в шумном многоголосье каждый говорил, о чём хотел. Посиделки продолжались до глубокой ночи, и только когда звёзды становились яркими, как горящие угли, спутники мага неспешно расходились по комнатам.

Через три-четыре дня, проведённых в расслабленной праздности, половина отряда, а в особенности, Эндиус, начала скучать. Если Стам и Дарин вполне могли коротать дни в затяжных воинских тренировках – взбивая ногами пыльную землю двора, перетекая из одной позиции в другую, проникая даже в полутёмные залы яркими бликами стали; и проводить вечера в приятной компании своих друзей за стаканом вина, то для более порывистых Акана и его троюродного брата этого было недостаточно. Обоим хотелось продолжить путешествие, ввязаться в стычку с кем-нибудь опаснее подвыпивших крестьян, а то и, как знать, снова встретиться лицом к лицу с демонами. Уже на следующий день после приезда нагулявшиеся по всему городу братья лезли на стенку от скуки и подкалывали мага, стоило ему появиться в трактирном зале.

Рума трижды проклял своё любопытство, зачем-то заставившее его поинтересоваться у трактирщика, почему цветы из его комнаты убрали уже через несколько часов. Тот развёл бурную полемику, заявив, что отродясь цветами комнаты не украшал, мол, они то вянут, то пахнут, то для придирчивого глаза господ дворян слишком неказистые, и обвинил во всём девушек-служанок, тут же вызвав двоих из них, которые присматривали за комнатами.

Девушки бледнели, краснели, отнекивались, боялись поднять глаза и зачем-то принимались улыбаться, когда трактирщик не смотрел. С трудом замяв эту историю, успокоив обеих, несмотря на угрозы трактирщика, отчитывающего их за самодеятельность, Рума весь вечер терпел двусмысленные замечания Акана, что им тут ещё долго квартировать и с такими хорошенькими хозяйками надо дружить, и взгляды служанок, которые сновали вокруг стола, бросаясь за вином по первому слову и ловко ставя кувшины прямо перед магом.

Когда прошла неделя, уже весь отряд с нетерпением ожидал появления Дюмана. Усидеть в кажущихся душными залах трактира долго не мог никто, кроме Румы. Все бродили из комнаты в комнату, ежеминутно дёргали трактирщика, требуя то вина, то пива, то фруктов, каждые полчаса выходили всей компанией во двор, а Шиммел и Эндиус, не утерпев, даже предприняли небольшую конную прогулку. Вернулись они через несколько часов, покрытые пылью и основательно взмокшие – ставшая слишком невыносимой жара не дала им раньше других поприветствовать друга.

– Не будешь сообщать остальным? – нашёл Акан момент для разговора с магом, когда все снова потянулись во двор.

Рума, в отличие от спутников, не горел желанием снова отправляться в путь. Вернуть силы после заклинания удалось быстро. Магия снова восстанавливалась, и состояние беспомощности после колдовства уже не так донимало, как раньше. Только по-настоящему тяжелые, требующие огромных затрат магии заклятья, будут отныне причинять ему урон. Но оставаться в этом трактире, оказавшимся, как и говорил трактирщик приличным и спокойным, было бы магу на руку. Особенно когда вокруг всё время был кто-то из его спутников, и не приходилось иметь дело с кем-то посторонним. Почти половину дня Рума посвящал Рубину и старался проникнуть вглубь, под тёмную гладкую поверхность и глухое молчание камня.

– О чём? – Рума иногда начинал подозревать: принцу просто снова хочется захватывающих дух приключений, когда не знаешь, что окажется за поворотом, кто притаился в соседних кустах и после какой по счёту срубленной головы затупится меч.

– Об осьминоге! – воскликнул Акан. – Мне не хочется скрывать от них такое.

– Даже если ты расскажешь, они всё равно ничего не поймут.

– Почему? – замер на полушаге Акан, снова принявшийся расхаживать из одного угла комнаты в другой.

– Ты сам-то понял что-нибудь? Куда идти? Где его искать? Откуда он взялся? Не говоря уже о том, как его уничтожить, – маг покачал головой. – Слишком много вопросов. Это просто пустые разговоры.

– Если рассказать, они все тоже будут настороже. Если бы я не услышал моряка, мы бы вообще не узнали о его существовании. Но, сейчас, когда знаем только мы вдвоём, мы можем что-то упустить.

– Вот-вот. Мы вдвоём слушаем, но не принимаем всё на веру, да пока и нечего, если честно. Но они будут без толку кидаться в разные стороны, реагируя на каждый нелепый слух. Они слишком вспыльчивы и не понимают всей опасности. В итоге только запутаются сами и запутают нас.

Акан стоически выслушал длинные пояснения мага. Он мог бы возразить, всё-таки его друзья не были изнеженными придворными идиотами, которые только и знают, что восторженно слушать о дальних странствиях или военных походах, всплескивая руками и бледнея от рассказов о смерти и жестокости.

Они были воинами. Вместе пережили не один кровавый поход и не одну жестокую битву. Что там стычки с бунтующими крестьянами или со стаей оборотней, когда они стояли под градом кушанских стрел и видели, как в чернеющем от грозы небе поднимается зарево пожара собственного лагеря. Все они сражались плечом к плечу, прикрывая отход армии и попирая ногами вымазанные кровью тела вчерашних товарищей. Вместе хоронили братьев и отцов, зашивали друг на друге раны и слышали крики, долго потом нестерпимо звеневшие в ушах. Вместе они росли, превращались из мелких дворянских мальчишек в мужчин. Акан помнил множество случаев, когда у кого-то из них просыпалось желание поиграть в героев, и как потом они учились принимать верные решения, глядя на пополнявших ряды калек и занимавших всё новые и новые места в телегах с трупами своих охранников, приставленных королём. Он сам впервые получил отрезвляющий болью удар, чуть не сломавший челюсть, не от отца или деда, а от Стама, когда тот нашёл его, медленно бредущего по полю, израненного, обессилевшего и потерявшего где-то свой первый золотой королевский клинок.

Никогда бы Акан не стал слушать от кого-то другого, кроме брата и деда, такие слова о своих товарищах. Но теперь, оглядываясь назад, мог с уверенностью сказать: его королевская свита, как в шутку называл их компанию дед, собралась в полном составе не тогда, когда Эндиуса отпустили вместе с ними, наказав приглядывать, а тот и рад был, наконец, вырваться из-под родительской опеки, стараясь подражать и во всём слушаясь старших товарищей, а в тот момент, когда после всех мытарств и разгульной весёлой волшбы маг отправился вместе с ними.

Совсем неважно, оказывается, вырастает над тобой смертоносная дуга из тысячи стрел или всего одна оскаленная демонская морда. Рума так же, как и остальные, заслужил право сражаться в одном ряду, прятаться за спиной и говорить в лицо всё, что взбредёт в его шальную, заполненную непонятной магической чепухой голову.

– Хорошо, – помолчав, ответил принц. – Ты прав. Расскажем, если ещё что-нибудь случится.

Рума смерил его подозрительным взглядом, но, поняв, что он действительно собирается сделать то, что сказал, успокоился. Теперь пришло время ждать. И кого-то они, кажется, дождались.

Громкие приветственные крики, среди которых слышались довольные звонкие голоса Эндиуса и Дюмана, донеслись с улицы. Выглянув из окна, Рума и Акан заметили своих спутников, столпившихся вокруг всадника посреди двора.

Это действительно был Дюман. Он немного скованно отзывался на приветственные слова и не успевал отвечать на множество вопросов, посыпавшихся на него, но было заметно, что и он ждал встречи с друзьями.

Когда все немного успокоились, вновь прибывший наконец-то спешился, а взмыленного и уставшего коня доверили слугам, радостная толпа с гомоном и смехом вошла под изрядно поднадоевшую крышу трактира.

– Ну как, встретился? – улыбаясь, спросил Шиммел.

– О свадьбе договорились? – Стам тоже не желал оставаться безучастным.

– Разве можно без родителей с обеих сторон? – заинтересовался Дарин.

– Если они не собираются чинить препятствий, и их согласие есть на словах, хотя лучше всё-таки письменное, то почему нет? – Акан с Румой успели присоединиться ко всем и теперь наблюдали, как, собравшись за общим столом и заказав трактирщику обед, люди снова заинтересованно выспрашивали Дюмана о встрече.

Дюман тем временем начинал отвечать одному, но закончить ответ ему не давали другие, задавая всё новые и новые вопросы, пока ему это не надоело.

– Да подождите вы! – воскликнул он. – Дайте поесть с дороги. Я, между прочим, с раннего утра на коне. Потом всё расскажу.

– Всё? – прищурился Эндиус.

– Всё! – клятвенно пообещал Дюман, прижав руку к груди и оглянувшись на товарищей, удостоверившись, что никто не возражает, принялся за еду.

Его примеру последовали и остальные. Ели молча, не желая нарушать тишину ожидания, после которой выдастся возможность утолить своё любопытство. Даже Рума, который встретил весть о влюбленности друга гораздо спокойнее остальных, заинтересованно ждал его рассказа. Что уж говорить об Эндиусе, который с юношеской непосредственностью выведывал у друга всё о прошлой встрече, а теперь и вовсе весь извёлся от ожидания новостей.

Тем не менее, несмотря на витавшее в воздухе предвкушение и нетерпение, стол, за которым устроился отряд, долгое время находился в тишине. Слышались только постукивания ложек по звонкому фарфору тарелок и журчание вина, наполнявшего бокалы. Некоторые постояльцы трактира даже с удивлением посматривали на странную компанию, поднявшую такую суматоху на улице, а теперь сидевшую очень тихо, будто воды в рот набрав. Казалось, будто все внезапно оголодали, так набросились на еду уставшие от долгого ожидания дворяне.

Когда через некоторое время все блюда были очищены от еды, вино выпито, а люди вокруг явно успели решить, что они какие-то заговорщики, все поднялись из-за стола и отправились в комнату к принцу. Оставаться у всех на виду, беседуя о столь деликатных делах, никто не хотел.

Войдя и расположившись кто где, все воззрились на Дюмана, который вновь смешался и замолк.

– Начни с начала, – щедро предложил Эндиус, махнув рукой.

– Хорошо, – буркнул Дюман, поняв, что рассказом вкратце не отделается.

– Поместье я нашёл быстро. Оно очень красивое, повсюду холмы и много деревьев. Меня встретили слуги, а потом вышел её отец – Эмбан. Он меня помнил и принял очень хорошо. Всё выспрашивал о здоровье моей семьи и какие дела привели в Кайгу, уж не отец ли меня послал. Хотя, мне кажется, он сразу понял, зачем я приехал. Мы прошли в дом, и он позвал своих. Просидели полдня, говоря обо всём. А потом, за ужином, мне дозволили сесть рядом с Эминой.

– Так вот как её зовут! – воскликнул Шиммел.

– Я разве не говорил?

– Я тоже не припомню, – переглянулся с остальными Эндиус.

Дюман махнул рукой. Не желая сначала ни о чём рассказывать, теперь он с удовольствием вспоминал подробности прошедших дней.

– Она тоже говорила со мной, – продолжил он. – Конечно, не весь вечер, это было бы неприлично, но я так понял, что она всё-таки ждала меня. Мы общались до поздней ночи, а потом Эмбан с женой пошли показывать мне комнату, отослав детей. Когда мы остались одни, они спросили, какие намерения у меня относительно их дочери. Когда я сказал, что подумываю о женитьбе, они спросили, почему я приехал не с родителями.

– То есть, они уже согласны на свадьбу? – спросил Стам.

Дюман только радостно кивнул.

– И что ты на это сказал?

– Сказал: решил лучше узнать Эмину и дать ей шанс узнать меня. Мне показалось, такой ответ им даже понравился. Её мать стала ещё теплее общаться со мной. Думаю, большую роль сыграло знакомство Эмбана с моим отцом. Они сражались в одном отряде в войне с Себом, и, думаю, уже тогда договорились встретиться, когда его дочери подрастут.

На следующий день Эмбан устроил охоту для меня и ещё нескольких дворян-соседей. Здесь есть интересные обычаи. Мясо оленя не приносят в дом, а жарят прямо там, где он был убит. Поэтому женщины присоединяются к охоте. Хотя его жена отказалась.

Вечерами он пару раз устраивал нечто, вроде бала. Только народу было намного меньше. Всего несколько семей.

В последний день нужно было соблюсти ещё один обычай. Жених обязательно должен украсить дом рогами матёрого лося из здешнего леса. Они очень быстрые и умные, а их рога достигают очень большого размаха. Если жених поймает слишком слабого лося, то ему могут даже отказать в сватовстве. К счастью, мне повезло, собаки сразу взяли след очень крупного самца. Вести пришлось долго, но ему некуда было деться.

Примерно так и прошло время. Когда я уезжал, Эмбан сказал, что пошлёт весть о согласии на свадьбу моему отцу.

– После твоего рассказа кажется, что женишься ты на Эмбане, – заметил Акан, глядя в потолок.

Со всех сторон послышалось фырканье. Рассказ об охоте явно не впечатлил сытых такими событиями дворян. Дюману оставалось только понуриться и покраснеть.

– Ты оставался с ней наедине или хотя бы без родителей? – протянул Эндиус.

– Конечно! – возмутился Дюман. – Я говорил с ней! И не раз. Но настырно добиваться её внимания на виду у всей родни – неправильно.

– Тут он прав, – заметил Стам, как самый благоразумный.

Эндиус только фыркнул.

– Ты вообще молчи, когда взрослые разговаривают, – бросил ему Дюман, вызвав смех у остальной компании. И неизвестно, над кем смеялись больше: над Эндиусом, который не понимал всей серьёзности таких ситуаций, или над самим Дюманом, который внезапно стал слишком скромным с девушкой.

Весёлое и легкомысленное настроение завладело всеми. Стало понятно, что рассказывать Дюману либо больше нечего, либо оставалось только личное. Все медленно осмысливали ситуацию, размышляя, как относиться к ставшей такой неожиданной, хоть и ожидаемой, быстрой женитьбе друга.

–Когда тебе нужно возвращаться? – глухо раздался в притихшей комнате голос принца.

– Возвращаться? – растерянно повторил Дюман. – Акан, ты чего? Я не собираюсь ехать домой прямо сейчас. Пока гонец доберётся, пока выкуп наберут, пока она приданое соберёт, времени ещё полгода надо. И потом, это моё последнее путешествие как неженатого, и я не собираюсь его так быстро заканчивать.

Эти слова всех успокоили. Акан расслабленно вытянулся на кровати, а Эндиус даже подскочил к Дюману, обнимая.

– Как будто тебя кто-то отпустит, – ухмыльнулся Шиммел.

2 года и 8 месяцев назад

Надоедливая мошка летала везде: маячила мелкими чёрными точками перед глазами, лезла в уши, забивалась в нос, и приходилось мотать головой из стороны в сторону, только чтобы она хоть ненадолго отстала. Дело ухудшалось нестерпимой духотой, хотя было не так уж и жарко, но спёртый воздух был слишком тяжёлым, и ветер, слабо овевающий лицо, не давал никакой прохлады. Солёные капли стекали по лицу, рубашка на спине давно полностью намокла, а мошки, садясь на руки и шею, словно прилипали, и приходилось убирать их мерзкую щекотку руками, размазывая пот.

Хас покачивался в седле, понукая лошадь. Кляча передвигалась медленно, часто совсем останавливаясь и выворачивая шею, оглядываясь на всадника. Денег на более выносливого коня не хватило, и оставалось только надеяться, что она не падёт прямо здесь, посреди полузаброшенной дороги. Бока лошади ходили ходуном, подковы давно требовалось заменить, и сама она на вид была хуже любой другой – слишком старая и истощённая. Но сейчас привередничать не приходилось, либо ехать на ней, либо продолжать путь пешком. А на это уже не хватало сил.

Долгое путешествие по самым труднопроходимым местам давало о себе знать. Хаса с детства приучали к походной жизни, к преодолению огромных расстояний, но к такому продолжительному преследованию уходящего вдаль и вдаль следа, он оказался не готов.

Слишком нечётким он был, слишком далеко оторвался маг и слишком поздно начал свой путь Хас. Если бы, о, если бы узнать об этом маге немного раньше и следовать за ним немного быстрее! Тогда, возможно, он сейчас не был бы столь сломлен дорогой и предательством, не знал бы разочарования и, кто знает, возможно, никогда бы и не узнал.

Как прежде продолжал бы путь своего клана – гильдии бардов, сочинял бы песни и хвалебные сказания о героях, знал бы свою точную цель и то, что нужно делать в любой ситуации.

А сейчас он лишь заблудившийся нищий. Но даже нищие имеют больше, чем он. Не осталось больше ничего. Всё было ложью, и те, кто верил в неё и приучал его к ней, сами не знали, насколько они теперь ошибаются. Возможно, когда-то давно, во времена Джо, это была самая что ни на есть правда. Но не сейчас. Не сейчас, когда каждый – простой человек или сильнейший маг из Совета, служит только себе и ищет только собственного покоя и выгоды.

Одного только он не понимал, почему остальные из семьи этого не видят. Почему он снова и снова ошибался, доверяясь новым и новым магам, а остальные оставались слепы.

Хас нахмурился, когда лошадь, видимо, переведя дух, неспешно побрела дальше. И тут же остановил её.

Кашель подкрался неожиданно, скрутив тело и мешая сделать вдох. Путешествие по Снежному Королевству не осталось без последствий. Ему очень повезло, когда скрюченного и почти околевшего посреди бескрайнего снежного покрова, полузасыпанного белым крошевом, его нашёл пограничный отряд рыцарей и доставил в первую попавшуюся на его пути деревушку. Болезнь проходила тяжело, первое время все думали, что он не выберется, сочувствующе разглядывая измождённого, чаще находящегося в бреду человека. Но через несколько дней, он смог открыть глаза, ответить на вопросы, а ещё через неделю и встать с постели.

Срок его жизни ещё не вышел, но напоминанием о негостеприимной земле остался кашель, временами накатывающий после холодных ночей, и осипший голос, от которого часто начинали морщиться люди в трактирах, слушая его песни.

А вот след мага ушёл далеко вперёд. Некоторое время Хас действительно обдумывал, не бросить ли ему эту напрасную, как он решил, слежку. Но долг, который с рождения лежал на его плечах, не становился меньше от того, можно выполнить задуманное или нет. Снова стиснув зубы и нагнув голову, пришлось продолжить путь.

Неизвестный маг всё также продолжал метаться, его магия теперь вовсе не оставляла следов, только пару раз за долгие четыре месяца показались отголоски его заклинаний.

Это тоже казалось Хасу странным: судя по силе заклятий, на которую указывал поисковой амулет, маг был не из последних. Даже, возможно, мог претендовать на место в Совете какой-нибудь из стран. Он словно хоронился от чего-то, прятался или боялся. Иногда у Хаса возникали мысли, что преследование замечено, и маг скрывается именно от него. Но амулет подтверждал теорию о том, что маг проходил в местах, где сейчас находится его преследователь, очень давно. Прошли явно не дни, и даже не недели с тех пор, как маг оставил свои следы. Значит, сокрытие сил не имеет никакого отношения к нему, Хасу. Но и в тех странах, где он уже побывал, не было никаких розысков магов или объявлений о награде за их голову. Этот маг не был в розыске и уж точно, насколько знал Хас, не совершал преступлений, по крайней мере, таких, о которых можно было рассказать общественности. Оставалось только принять эту странность и не надеяться на чью-то помощь.

Одна из замучивших своей настырностью мошек залезла в нос, и Хас оглушительно чихнул. Утеревшись рукавом, прогоняя неприятные ощущения, и отмахнувшись от ещё пары десятков маленьких звенящих и жужжащих крапинок, безостановочно мелькавших перед глазами, Хас расхохотался. Смех разнёсся над дорогой, разгоняя наполненную однообразными звуками духоту. Снова закашлявшись и покачав головой, всадник продолжил путь, улыбаясь всплывшему внезапно воспоминанию…

Случай шестой.

Мошки тогда летали везде. Было очень душно, и мы оба очень устали от такой погоды. Шиен впереди громко чихнул. Долго ругал мух, грозил испепелить их всех, смотрел на меня и злился, что мне всё нипочём. Только к вечеру, когда подул западный ветер, и стало немного свежее, он поутих. Мы развели костёр прямо у тропы и устроились на ночлег.

Ближе к ночи звон мошек вокруг сменился на писк комаров, которых здесь оказалось ещё больше, чем мошкары. Шиен только понурился. Наблюдать за ним было забавно.

Насекомых было так много, потому что недалеко пролегало большое болото. До нас дошли слухи, что местные перестали ходить на него месяцев пять назад, когда появилось какое-то чудовище, как они говорили, и убивало людей. Шиена это заинтересовало. Он подумал, что чудовищем крестьяне вполне могут назвать демона, и поэтому мы направились туда.

Через некоторое время, когда комары собрались, казалось, со всего болота, Шиен не вытерпел и применил заклинание. Сразу стало очень тихо, донеслось даже негромкое журчание воды от какого-то близкого ручейка. Он удовлетворённо оглянулся и улёгся, закрыв глаза. Я остался наблюдать за болотом. Мы заранее решили, что стоит быть осторожнее.

Я просидел около двух часов, ничего не происходило.

Но потом снова появился тихий писк. Я не придал этому значения, подумав, что Шиену стало тяжело так долго отгонять комаров. И только ещё через некоторое время, когда писк стал сильнее и как будто ближе, я понял: ни один кровосос мне не мешает. Я стал оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит звук.

Вдалеке, где тропа погружалась в болото, я увидел большую чёрную тень очень странной формы.

Я решил разбудить Шиена. Поняв, в чём дело, он сказал, что лучше к болотам пока не идти и использовал заклинание. Потом он внезапно вскочил и швырнул часть костра в сторону тени. Он сделал это просто голыми руками, и я подумал, что он поранился. Внезапно раздался громкий крик. Но кричал не Шиен.

Кричала тень. Видимо, Шиен что-то сделал с огнём, раз горящие ветки долетели так далеко.

Кусты загорелись, и из-за них показалось страшное тёмное, но освещённое тело демона. Увидев его, я понял: это он и был. Никогда я не слышал о мухе размером с лошадь.

Она поднялась над кустами примерно на рост человека и принялась кружить из стороны в сторону. Хотя и очень медленно. Её тонкие серые крылья горели, и их остатки не могли поднять такое большое тело. Тогда, видимо, поняв, что не сможет уйти, она бросилась к нам.

Шиен выскочил вперёд, загородив меня, и приказал взять в руки другие ветки. Я сделал это, а он произнёс нечто непонятное. Муха загорелась сильнее. Вся её голова была в огне. Но после попыток сбросить его лапами она с размаху ударилась о землю, запутавшись в высокой траве. Огонь погас.

Фасетчатые глаза показались очень близко. Шиен снова выступил вперёд, отгоняя муху. И когда она подползла ещё ближе, что-то сдавило её, и жёлтая слизь брызнула во все стороны.

Потом Шиен сжёг её останки, а пепел кинул в болото. Больше искать мы не стали.

Тогда он сказал, что этот демон очень странный и не владеет никакой магией. "Это просто отожравшаяся муха, или откормленная кем-то".

Глава 3

Гром гремел долго и басовито, разносился над полями, иногда неожиданно взрывался шумом прямо над головой, а иногда доносился рокочущим непрестанным гулом издалека. Тучи висели уже третий день. Солнце затерялось в их тёмно-серых кручах и синеватых полосах. Но дождь не начинался. Казалось, словно небо напрасно силится и не может выжать из себя ни капли влаги. А природа словно замерла в ожидании. Ветер давно исчез, даже тонкие верхушки деревьев с мягкими трепещущими от любого дуновения листиками, стояли недвижимы. Дышать было очень тяжело, и Рума порадовался, что путешествуют они на лошадях. Идти на своих двоих при такой погоде было бы очень утомительно.

Вот уже неделю, как они снова пустились в путь. На следующий день после возвращения Дюмана, все выбрались из городишка поутру и неспешно направились дальше на юг. Прошли насквозь несколько новых городов, видели множество поселений, разбросанных по полям, и сами возделываемые поля, с уже слегка подсохшими и пожелтевшими колосьями ржи и пшеницы.

– Как-то странно мы путешествуем, – пробормотал Шиммел, оглядывая небо с нависшими серыми тучами.

– Почему? – заинтересовался Дарин, утирая пот.

Духота без дождя стояла невыносимая. О плащах давно уже все забыли, и даже те из рубашек, что теплее, были засунуты в мешки. Дарин и Стам и вовсе щеголяли в одних нательных, вызывая завистливые взгляды у Эндиуса, который посчитал ниже своего достоинства снимать одежду и всё чаще и чаще поглядывал на небо.

– Когда была зима, попёрлись в сторону Снежного Королевства, а сейчас, в самую жару идём на юг. И, кажется, снова никуда не дойдём.

– Не жалуйся, – отозвался Акан. – Не нравится, сам бы путь выбирал. Вас спрашиваешь, так никому никуда не надо.

– Почему не надо? – удивился Шиммел. – А Дюман?

– А когда он об этом сказал?

– Когда решился, тогда и сказал, – предположил Шиммел, оглядываясь на Дюмана.

Тот притворился очень заинтересованным очертаниями новой появившейся вдалеке густо-серой тучи, и никак не отреагировал на зазвучавший в реплике вопрос.

– Что ты предлагаешь? – спросил Акан. – Повернуть назад? Вернуться домой?

– Ничего я не предлагаю, просто надоело блуждать бесцельно.

– Можно заглянуть в Кушан. На праздник цветов. Как раз успеваем, – предложил Дюман, посчитав разговор более интересным, чем серое сухое небо.

– Планируешь начать выращивать цветочки? – принц принял идею скептически.

– Лучше тогда направиться в Тэйканские горы. Говорят, летом великаны гораздо злее, – Эндиусу снова не терпелось превратить их размеренное путешествие в военный поход.

– С отцом на великанов пойдешь, – осадил его Стам.

– Можно, конечно, завернуть в Тейтош. Там тоже много кто злобный водится, – задумчиво протянул принц.

– А то нам этого добра мало попадается, – буркнул Рума.

– Действительно, – почти пропел Акан. – И уютных трактиров со служаночками там мало. Тоже за цветочками направиться хочешь?

– Это лучше, чем искать приключения на свою голову, – пожал плечами Рума, устремляясь вперёд.

Принц пожал плечами и последовал за ним. Остальные тоже не пожелали оставаться позади, и вскоре по дороге неслись семеро всадников, стремясь почувствовать на своих лицах ветер от быстрой скачки, раз уж его собрат-пешеход отказывался появляться.

Скакали, громко переговариваясь, свистя, направляя коней наперекор друг другу, мешая проехать или тесня с дороги, стремясь заполнить душную тишину своими голосами, цокотом копыт и весёлым бесшабашным мельтешением. Затоптали пару полос придорожных кустов и даже чуть было не врезались на лошадях в толпу каких-то кочевников, спешащих в соседнюю деревушку. Позади отряда слышалась ругань и злобные выкрики, но дворяне не обращали на них внимания и неслись дальше, словно надеясь, что где-то через несколько сотен лошадиных прыжков небо сбросит свой серый панцирь, и снова покажется его иссиня-голубое яркое брюхо.

Рума мчался самым первым, задавая темп всему отряду. За ним попеременно начинали гоняться то Акан, то Шиммел, отвлекаясь на остальных и друг на друга. Дорога под копытами лошадей разветвлялась, разбредалась по деревушкам и отдельным фермам, и маг радовался, что нет никакой цели, и можно выбирать любую из них, какая понравится, будь то главный тракт или самая тонкая и заросшая тропинка. Можно скакать, не оглядываясь, слыша за спиной крики, зная, что, куда не повернёшь, из-за следующего поворота изгибающейся вихрастой тропинки покажется чёрная морда знакомого коня, и нужно будет снова резко разворачивать Гриву, стремясь уйти от погони.

Вся эта скачка напоминала детские догонялки, и непонятно было, что на них нашло. Но стоило увидеть, какими лицами их провожают чванливые купцы, во множестве встречавшиеся на пути, и снова хотелось подгонять лошадей, скакать всё дальше, чтобы бока коней раздувались рвано и мощно, голоса спутников охрипли от криков и смеха, а рубашка полностью промокла от пота и облепила тело, становясь второй кожей.

Охладило их совершенно внезапно. В небе, прямо над головой оглушительно грохнуло, да так, что кони взвились на дыбы и испуганно заржали, а потом стеной обрушился ливень, показавшийся после затяжной жары нестерпимо ледяным. Сгрудившись в кучу, заполошно оглядываясь в поисках крыши над головой, всё ещё смеясь, но теперь уже от неожиданной прохлады, отряд направился в ближайшую деревню, чьи дома виднелись в серой от потоков воды дали.

Когда добрались до места, оказалось, деревня – это хороший небольшой городок, окружённый частоколом, имеющий собственную городскую стражу и даже дворянский квартал, куда путь простым крестьянам был заказан. Быстро разобравшись со стражей, и найдя ближайший, выглядящий получше трактир, остановились.

Когда народа оказалось в трактире слишком много, и комната осталась только одна, решили здесь не ночевать. Дождь был слишком сильным, и все посчитали, что надолго он не затянется.

Народ действительно набился в трактир целой толпой, и она продолжала прибывать, видимо, не только их маленький отряд решил переждать дождь в городе. За стойкой яблоку было негде упасть, и найти свободный большой стол, где смогла бы разместиться вся их компания, было довольно сложно. Пришлось разделиться. Дарин, Шиммел и Дюман отсели к каким-то купцам, а Акан, Стам, Эндиус и Рума устроились за совсем маленьким столиком, неизвестно как оказавшемся в главном зале трактира, среди остальных мест для посетителей. Маг подумал, что за ним подкармливали местных вышибал или даже попрошаек, но оставил свои мысли при себе, не хватало ещё выслушивать причитания дворян.

– Не люблю бывать рядом с Фитхой, – огляделся Стам.

– Почему? – заинтересовался Эндиус.

– Слишком много иностранных купцов.

– В этом вся Кайга, – фыркнул Рума.

– Да нет, – Стам покачал головой, понизив голос. – Здесь большинство – купцы живым товаром.

– Живым? – маг прищурился. – Рабы?

– Верно. Ты же, кажется, бывал здесь? Не посетил рынок Фитхи?

– Зачем? Я был в Фиксе и Фарге. Фитха – такой же город-рынок, разве нет?

– Не совсем. Рынок действительно один из главных. Но в основном его товар – рабы.

– Разве это не запрещено? – спросил Эндиус.

– И чем ты отца слушал? – Стам возвёл глаза к потолку.

– Я знаю, что в Нагате торговлю людьми запретили около шестисот лет назад.

– Точнее в две тысячи двести тридцать четвёртом году от основания, – лекторским тоном начал Акан, – Как и во многих других странах. Но кое-где рабский рынок всё ещё существует. Например, на Сейдонских островах, в Россе, на севере пустынь, в Кушане и, в частности, Кайге. И покупателей из "свободных стран" там очень не любят.

– "Свободных"? – не понял Рума.

– Почему?

– Так называют страны, где запрещена работорговля. А не любят потому, что купить раба их жители могут, но сделают этих рабов свободными – либо своими крестьянами, либо воинами. Это никому из других стран невыгодно.

– Ясно, – задумчиво протянул Эндиус.

Гомон в трактире постепенно становился глуше. Всё чаще мимо столика мага пробегали служанки, разнося заказы. Через какое-то время и перед ним остановилась миловидная девушка с подносом, выставившая на стол блюда со здешней едой, от которой сразу пахнуло резкими запахами местных острых приправ.

– Вот и купцы, – понизил голос Стам, кивком указывая на дверь.

Там показались несколько человек, первым из которых вошёл дородный почти лысый мужчина и привередливо оглядел зал. Недовольно прорычав что-то вошедшим вместе с ним наёмникам, видимо, охранникам, легко узнаваемым по разномастной одежде и суровым нагловатым лицам, он двинулся по направлению к стойке. Там, остановившись и поговорив с трактирщиком, он направился к общему большому столу, где ещё оставалось немного свободного пространства.

– Почему ты так решил? – Эндиус придирчиво разглядывал толстяка.

– По взгляду, – ответил за Стама Акан. – Всегда глазами шарят, будто ищут, что плохо лежит. А работорговцы первым делом людей оценивают. Здесь, кстати, в одиночку ходить не стоит. И в самой Фитхе тоже. Тех, кто бедно выглядит, могут и схватить.

– Сейчас можно хоть весь трактир хватать, – ухмыльнулся Рума, оглядывая себя и одежду спутников.

За время, пока добрались до города, все успели изрядно намокнуть и испачкать сапоги и штаны в грязи до самых колен. А потому вид и дворян и купцов оставлял желать лучшего, с чем согласились и остальные. Бросив предостерегающий взгляд на мага и оглянувшись на Дюмана, Дарина и Шиммела, Акан продолжил трапезу.

Дождь не задержался надолго, только намочил траву и превратил дорогу в жидкую грязь. Выждав ещё немного на случай, если какая-то из туч замешкалась, снова выехали за ворота города и рысью погнали коней мимо, сворачивая на одну из попутных, но отделённых от главного тракта, дорог.

Но тучи, однажды пролившись дождём, исчезать не желали. Подняв голову, оставалось только дивиться палитре серого цвета, везде, насколько хватало глаз, заполонившей когда-то голубое небо. Тучи были тёмно-серые и жемчужные, синеватые и почти чёрные. Белые проплешины встречались редко и казались чем-то инородным, остатками от прежних чистых облаков, непонятно как оставленными здесь среди серого многоцветья, поглотившего всё остальное.

Быстро стало темнеть, когда солнце, иногда посылавшее в память о себе почти незаметное белёсое сияние, стало клониться за горизонт.

Мимо отряда иногда проплывали отары овец, которых пастухи перегоняли с одного пастбища на другое, группы крестьян, возвращающихся домой с полей, и телеги купцов.

Внимание мага привлекли большие повозки, запряжённые быками, составленные из железных или деревянных жердей и покрытые простой холстиной. Вокруг них всегда находились несколько стражников и раздавались крики. Руме они очень напоминали ту самую телегу смертника, в которой его везли на казнь, только размером она была намного меньше.

Приглядевшись, он заметил внутри одной из них людей, выглядящих измученными и заморенными. Они тесно жались друг к другу, спасаясь от ночного холодного ветра, пришедшего с дождём. Иногда из телег доносились что-то вопящие голоса, но чаще просто нестройный гул, который часто нарушался визгливыми окриками стражи.

– Там везут рабов? – Рума поравнялся со Стамом.

– Да. В Фитху.

– Но ведь они наверняка проходили через Себ. Почему их не остановили?

– Никто не хочет лишних проблем. Да и не все уже считаются невольниками. Кто-то был захвачен в плен в местечковых стычках, кого-то продала родня, а ещё среди них наверняка есть преступники, за которых решили выручить деньги.

– В Нагате пленников отдают на рабский рынок?

– Нет, – вмешался Акан, услышав разговор. – Но, например, в Тейтоше, почему бы и нет?

Рума продолжил наблюдать за повозками. Перед ними ехал купец в отдельной телеге. Его также окружала стража, в основном состоящая из наёмничьих отрядов. Затем двигались повозки с товарами. У одних купцов повозок было немного, всего две или три, но у других их количество измерялось несколькими десятками, гружёнными огромными тюками. Повозки с рабами двигались последними в караване, видимо, чтобы купец не слышал причитающие голоса. А иногда за повозками, прикованные длинными цепями, медленно тащились вереницы людей. Нельзя было сказать, провинились они чем-то или не хватило места в повозке, все выглядели одинаково измождено.

Дорога продолжала ветвиться и расходиться. То одна, то другая отделялась от тракта и уходила в сторону. Подъездные дороги к главным городам Кайги всегда сливались за несколько тысяч шагов, а до места пересечения вели совершенно разными путями. Часто, выбрав одну из них, можно было заметить поблизости ещё несколько, направляющихся в ту же сторону, только, к примеру, огибающих одинокий холм или маленький ручеек.

Кони медленно брели по дорожке, которую из множества таких же выбрали Акан и Стам. Решено было не торопиться. Сухого места для стоянки всё равно было пока не найти, а чтобы попасть в какую-либо деревню пришлось бы поворачивать. За время остановки в городе все хорошо отдохнули, и никто не возражал против ночного бдения. Радовало и то, что дождь возобновляться не собирался, а дневная духота сменилась ветреной ночной прохладой. Даже туч на небе становилось всё меньше, и через какое-то время среди чёрных облаков показался слабый свет месяца. В его тонких серебристых лучах трава сияла, и все маленькие чёрные тени, раньше стелившиеся по земле неразделимым тёмным ковром, теперь мелькали по одиночке, словно боясь попасться под копыта коней и исчезнуть, придавленные неподъёмной тяжестью.

Ветер усиливался. Его порывы трепали полы плащей и кружили вокруг всадников небольшие вихри сухой травы. Издалека он доносил протяжные звуки старинной песни, исполняемой множеством разноголосых глоток. Она то звучала рядом с людьми, то отдалялась, как будто это волны наступали и исчезали. Слова различались с трудом, но иногда магу казалось, что песня очень знакомая и хотелось подхватить.

Спутники ехали молча. Окружающая их темнота не располагала к весёлым разговорам. Только иногда кто-нибудь коротко отмечал новые тропинки и появляющиеся вдалеке повозки.

Купеческих караванов стало меньше. Видимо, они останавливались на ночь, но кое-где встречались телеги крестьян, живущих неподалёку и решивших добраться домой до утра. Изредка мимо проносились группы всадников. Эти уже были либо гонцами, либо кем-то из стражи, спешащими с донесениями к начальству.

Под ноги коней стелился невысокий подъём. Когда он остался позади, и отряд выбрался на более высокое место, перед ним открылась обширная, плоская, как стол, равнина, покрытая слегка серевшими в темноте разводами троп. Ни за что, кроме них, не цеплялся глаз, только вдалеке чернел реденький лесок.

Внимание Румы и остальных привлекло неясное копошение в паре сотен шагов от них. Но как ни напрягали люди глаза, ничто не выделялось из скрытой во мраке однообразной картины.

Они неторопливо двинулись в ту сторону, на всякий случай взявшись за оружие.

Руму терзало смутное беспокойство. И непонятно было отчего, то ли от темноты, скрывающей своим плотным плащом всё происходящее на равнине, то ли оттого, что чудился на затылке неприятный, неопределённый взгляд. Ощущение было тревожным и преследовало его довольно давно. Гораздо раньше, чем отряд оказался здесь. Казалось, будто он что-то упускает.

Шевеление впереди приобретало форму. Одна из знакомых телег была опрокинута, а вокруг копошились люди. Кого-то вытаскивали из повозки, кто-то, видимо, хозяин-купец, причитал в стороне, пытаясь влезть на вола, чему мешало недовольство животного, норовившего сбежать, и крупное брюхо человека. Его стража, что было очень странно, разбегалась кто куда, не обращая внимания на призывы своего господина. Только около десяти человек оставались рядом с купцом, нелепо тыча мечами в сторону.

Акан и остальные убрали оружие и направились дальше. Помогать купцу никто не хотел. Но их путь пролегал рядом с перевёрнутой повозкой, и люди вглядывались в происходящее. Которое становилось всё страннее и страннее.

Купец продолжал взмахивать руками и верещать. Его пронзительный крик теперь долетал до отряда, и непонятно было, от чего человек может находиться в такой панике. Перевернуть телегу было делом достаточно лёгким для такого большого количества народа. Но это почему-то волновало купца очень мало. Он, крича, кинулся к рабам. Раздавая удары направо и налево, он хватал их за цепи и старался вытащить остающихся в телеге рабов волоком. Кто-то кидался ему под ноги. Испуганные чем-то люди просили освободить их от цепей, на что купец только больше злился.

Его помощники бродили между рабов и оглядывали их состояние. Кого-то, кто, должно быть, пострадал, когда перевернулась повозка, добивали прямо на месте. Других поднимали на ноги и сковывали их цепи вместе.

Всё это происходило очень быстро, и все с ужасом смотрели в сторону, противоположную той, куда бежали бросившие купца наёмники.

С недоумением оглянувшись, спутники мага старались понять, что же напугало купца. Рума тоже смотрел в ту сторону, но ничего не было видно. Только ветер продолжал гонять сухую траву, и темнота стелилась по земле.

Кони почти остановились, взбудораженные доносившимися криками. Понукать их никто не спешил, ища объяснение происходящему. Снова потянулись за оружием.

Руме надоело слушать визг купца. Спрашивать что-либо у перепуганных разбегающихся стражников, встречающихся на пути, а иногда и вовсе лезущих прямо под копыта коней, было бесполезно.

Попытавшись обогнуть очередного беглеца, который внезапно остановился прямо посреди тропы и оглянулся назад, Рума заметил, как Рыжий выскочил вперёд и понёсся куда-то в сторону.

Пёс быстро удалялся от отряда, и магу ничего не оставалось, кроме как направить Гриву следом. Остальные, заметив его манёвр, ринулись за ними. Вслед раздались предостерегающие крики рабов, но ничего понять в обескураживающем многоголосье было невозможно.

Рыжий нырял в тёмную, пригибающуюся к земле траву, злобно рыча, и Рума внезапно понял, что так испугало большую и вооружённую толпу народа.

Перед ними появился демон. И снова ему и его спутникам предстояло разобраться с ним. Размышлять, почему именно здесь и именно им, было некогда.

– Акан, Рубин! – Рума бросил свой мешок в руки чуть не выронившему его принцу. Дать демону сбежать в его планы не входило. А проверять силы этого Рубина не требовалось.

Принц, сразу поняв приказ мага, повернул коня обратно, удаляясь от отряда. После недолгого спора со Стамом к нему присоединился Эндиус. Остальные прикрыли мага с боков, поняв, что месторасположение демона ещё не известно. Дать тому оказаться рядом с не успевшим воспользоваться магией Румой никто не собирался.

Уменьшившийся отряд продолжил мчаться вслед за псом, который приближался к цели. Рума понял это по усилившемуся рычанию и ставшим более размашистыми прыжкам. Пёс настигал добычу.

Бросив вперёд заклинание, которое вспороло перед глазами ночную мглу, маг, наконец, заметил демона.

Стало понятно, почему караван смог оторваться, и купец даже тратил время на рабов, а не спасался сломя голову. Демон выглядел жутко, но был очень ослабевшим и медлительным. Огромная голова на бледном сером теле издавала сиплое рычание и раскрывала пасть, полную кривых клыков. Но само тело выглядело очень истощённым и ослабленным. После встреченных ранее этот казался и вовсе жалким подобием.

Рыжий подскочил к демону и бросился на него, оскалив зубы. Завязалась схватка. Спутники мага принялись окружать демона.

– Близко не подходить! – приказал Рума. Каким бы слабым не был демон, магия есть магия. Неизвестно, сколько неприятностей он может принести обычному человеку.

Удостоверившись, что все его послушались и не приближаются, Рума сплёл заклинание. Магия пришла в его руки яростно и быстро, и он пронзительно свистнул. Давно усвоивший такой знак пёс резко отскочил от демона, который уже красовался окровавленной мордой, и бросился в сторону. Демон непонимающе огляделся в поисках ускользнувшей добычи и не заметил, как от мага на него надвинулась сеть, слегка светящаяся желтоватым светом. Она оплела демона и медленно начала сдавливать его тело.

Все радостно вскрикнули. Это произошло за считанные мгновения, и никто не ожидал, что удастся победить монстра так быстро.

Рума наблюдал, как демон вопит и корчится, стремясь стряхнуть путы и освободиться. Ему этого не удавалось, и скоро над равниной повис только тягучий унылый вой.

Не желая смотреть, как демона раздавит и на землю прольётся ливень из тёмной крови, маг отвернулся.

И не заметил, как внезапно сеть лопнула, и монстр, вырвавшись, кинулся на Шиммела, оказавшегося ближе всех. Вскрикнув, тот поднял коня на дыбы и отшатнулся, поднимая меч. Но ему пришлось бы туго, так как меч застрял в густой шерсти, если бы не Дарин, рванувшийся наперекор и рубанувший демона топором.

Рума, тут же оглянувшийся на крики товарищей, не понял, почему заклинание дало осечку. Но раздумывать было некогда. Каким бы слабым не был демон, почувствовав опасность, он бросился на людей с неожиданной силой. Снова спеленать его сетью маг не решился, и огненный смерч поглотил демона, вмиг иссушив несколько метров травы и едва не зацепив Дарина.

Поняв, что на сей раз с демоном покончено, Рума отрывисто крикнул:

– Шиммел! Дарин! Рыжий!

Люди оглянулись на мага, не понимая, чего он хочет, а пёс сразу подскочил к хозяину, подставляясь под руки. Бегло оглядев морду пса, залитую кровью демона, и, убедившись в отсутствии ран, Рума заставил кровь испариться. Дарин и Шиммел тоже подошли к магу, позволив осмотреть себя. Рума расслабился. Его ошибка не стала непоправимой.

– Остальные не ранены? – спросил маг, оглядываясь на людей.

Услышав подтверждение в нестройном гуле голосов, и удостоверившись, что все действительно в порядке, маг подошёл к месту сожжения демона.

От него не осталось практически ничего. Только кружимый ветром серый пепел парил лёгкими хлопьями. Рума ещё раз осмотрел обожжённый круг. Казалось, магия приходила в норму. Размеры круга были не такими, как он планировал, опасности для людей и вовсе не должно было быть, но и ненамного больше, чем требовалось. По крайней мере, магия всегда усиливала заклинание, а не наоборот. Одно это радовало всех в отряде.

Демон напоминал о себе только незримой гнилью, распространившейся в воздухе. Хотя и она чувствовалась очень слабо. Осадок от тёмной магии демона не задержится и до рассвета.

– Всё в порядке? – спросил Шиммел.

– Да, – ответил Рума, выходя из круга и направляясь к Гриве.

– Почему он смог выбраться?

– Не знаю, – мага и самого очень интересовал этот вопрос. – Как будто бы кто-то помог.

Дождавшись, когда Рума сядет в седло, все направились обратно.

Скоро их встретили Акан и Эндиус. Быстро пересчитав вернувшихся по головам, поняв, что никто не ранен, и увидев, как все довольны завершившейся стычкой, принц дождался мага и отдал ему мешок. Эндиус выглядел слегка обиженным, но, услышав, что демон был гораздо слабее встреченных раннее, отошёл.

Когда было рассказано о победе, выслушаны все недовольства оставшихся и увещевания вернувшихся, отряд решил возвратиться к купцам. Следовало успокоить людей. Никто не желал, чтобы они перепугали всю округу. Не хватало ещё, если маги предпримут сюда экспедиции по поиску демона и натолкнутся на его останки или на след Рубина.

Снова перед людьми открылась равнина. Снова под копытами стелились пригибаемые ветром травы и тонкие тропы. Снова тьма скрадывала происходящее вдали, и снова далеко впереди происходило непонятное мельтешение.

– Успокаивать народ будете сами, – обратился к спутникам маг. На его памяти слишком неоднозначной была реакция толпы, чтобы заявлять им о демонах и о своих способностях.

Дворяне нахмурились. Перед ними снова открывался вид на перевёрнутую телегу и перепуганных людей. Купец всё ещё осматривал рабов, а те пытались вырваться. Видимо, не все смирились со своей невольничьей долей и любое происшествие, даже встреча с демоном, воспринималось ими, как шанс на побег.

Приблизившись к телеге и поняв, что их снова заметили – многие рабы, видевшие, как отряд направлялся в сторону чудовища, удивлённо кричали; люди решили не медлить и сразу объяснить ситуацию.

– Всё закончилось! – крикнул в толпу Стам.

Его слова никак не повлияли на суетящегося купца. Пришлось дворянам прокладывать себе дорогу среди оставшихся вокруг наёмников и погонщиков.

– Всё закончилось! – громче начал Стам. – Мы прогнали демона. Он больше не причинит никому вреда! Успокойтесь и перестаньте паниковать!

– Ага! Как же, не причинит! – отозвался кто-то из наёмников. – Двоих наших сожрал.

– Мы уничтожили его! – крикнул в ответ Эндиус.

– Да не уничтожить его, этакую образину!

Толпа разразилась согласными криками. Но к дворянам начали придирчиво присматриваться. Поняв, что некоторые могут поверить их словам, Стам снова заговорил.

– Его легко можно отправить в мир иной, если знать, как. И мы это сделали. Никакой опасности больше нет. Вам нечего бояться.

– А не врёте, ваша светлость? – послышалось из толпы. – Вдруг, вы вместо себя ему нас подложите? Может, тут в округе другие такие же водятся?

Стам и остальные принялись отвечать на вопросы, где спокойно, а где, пригрозив укоротить языки. Толпа мало-помалу успокаивалась.

Но последний вопрос мага заинтересовал. Как оказалось, не его одного. Акан осторожно подъехал сбоку, не спеша привлекать к себе внимание людей.

– Он точно был один? – вполголоса спросил он.

– Других я не заметил, – ответил Рума, тоже переходя на шёпот. – Сейчас попробую проверить.

– Прямо здесь? Среди них? – кивнул принц в сторону наёмников.

– Ну давай отойдём, сделаем что-то непонятное и скажем, что ничего странного не замышляем, и, уж конечно, не по их душу, – сверкнул глазами Рума.

Принц промолчал.

Маг снова начал заклинание, охватив сразу всю равнину и дорогу далеко позади и впереди. Тьма перед глазами рассеялась, явив взору обширное и пустое пространство. Только с десяток людей бежали прочь от места нежданной остановки купца, и возле дороги немного правее разбили лагерь ещё несколько торговцев, видимо, объединившихся на ночь. Следы демона тянулись откуда-то с востока. Они были очень слабыми, но Руме показалось, что них присутствует нечто чужеродное. Как будто демона вела чья-то воля, и он не мог противиться. Слегка перенаправив заклинание и сосредоточившись на той стороне, где гнилостный след приобретал большую чёткость, маг понял, что он уводит куда-то вниз. Однако местность в той стороне продолжала повышаться. Проследив за ним, и поняв, что тёмная нить только одна, маг завершил заклятье.

Оглядевшись вокруг, заметив, что люди притихли, Стам прекратил их увещевать и Акан выглядит спокойно, Рума понял: его волшбу никто кроме принца не заметил.

– Он был один, – сообщил он Акану.

Тем временем наёмники, поверившие в победу группы дворян над демоном, обступили их и начали выспрашивать подробности стычки. Казалось, ещё немного, и они присягнут на верность, даже без расчёта с купцом. Что самого купца крайне не радовало.

Прикрикнув на стражу, он возвратил себе их внимание. Отошедшие от страха люди, вернув самообладание, быстро последовали его приказам, окружив перевёрнутую повозку и в два толчка приведя её в надлежащее состояние. Снова зазвучали крики и причитания – это рабов загоняли обратно. Около десятка переломанных тел неподвижно лежали на земле. С ранеными никто не церемонился. Определив, смогут ли они оправиться до выставки на продажу, купец безжалостно приказал убить непригодных, спасая своё состояние.

Акан и остальные отводили глаза от трупов и поспешили снова отправиться дальше по тропе.

Внимание мага привлек молодой раб, последний из раненых, оставшийся в живых. Его нога была переломана в нескольких местах. Сквозь потасканные тряпки, заменявшие ему штаны, видно было кровавое месиво и торчащий в сторону обломок кости. Лицо раба было испачкано в дорожной пыли и в темноте казалось совсем чёрным. Под кожей ходили желваки, и было видно, как напряжена челюсть. Юноша изо всех старался сдержать стон. Рума подумал, что он зря старается, ведь теперь опасность каравану не грозила, а значит, убивать того, кто в будущем может принести деньги, невыгодно для купца, когда увидел, как ближайший к рабу наёмник поднимает меч.

Раб из последних сил дёрнулся в сторону, стараясь уйти из-под удара, но раненая нога задела какой-то булыжник, и ему удалось только болезненно прошипеть, поднимая блестящие от слёз глаза.

Но меч его так и не настиг. Загораживая раба лошадью и хватая за руку наёмника, не ожидавшего такого, маг вырвался вперёд.

– Зачем? – обратился он к купцу, убедившись, что наёмник остановился.

– Он бесполезен, – процедил торговец, злобно глядя на мага. – Денег за него не выручишь.

– Но ведь можно вылечить ногу.

– Плевать на ногу. Он бесполезен, – повторил купец, сплюнув в ноги рабу, продолжавшему лежать на земле.

– Не встревай! – рядом с магом оказался Акан. – Просто оставь его!

– Да, господин хороший. Спасибо за помощь, конечно. Но здесь уж я сам разберусь.

– Не убивайте! Прошу, не убивайте! – пополз к купцу раб, морщась и шипя от боли. – Я смогу работать!

– Прочь! Будто я не знаю, что ты задумал! Лечить тебя ещё! – заорал на него купец. Оглянувшись на Руму, видимо, подумав, что с компанией, изгнавшей демона, ссориться не стоит, он подошёл к рабу, попутно пнув его под рёбра и брезгливо коснувшись заляпанных грязью оков, отпер кандалы.

Раб, слегка приподнявшись, пытаясь схватиться за одежду купца, упал в дорожную пыль.

– Прочь! – последний раз прикрикнул на него купец и отошёл, уводя за собой наёмников.

Стражники и погонщики разбежались вокруг повозки, кто, окружив её с обеих сторон, а кто, сев на козлы и в телегу с быками. Купец уже сидел внутри. Караван снова двинулся в путь. Скоро и очертания телеги, и говор рабов, и рыдания одной из находившихся среди них девушек растаяли в темноте.

Рума медленно подошёл к рабу, который продолжал сидеть, зачем-то пытаясь подогнуть раненую ногу трясущимися руками, и присел рядом, оглядывая перелом. Он мог бы не обратить внимания и просто проехать мимо, как, по-видимому, собирались сделать остальные, но горевшее во взгляде раба горячее сопротивление остановило его. Очень редко в глазах людей он встречал не страх смерти, которая настигнет в следующий момент, но желание жить, даже такой незавидной жизнью.

– Не лечи его, – рядом спешился Акан, поняв, что собирается делать маг.

– Дашь ему умереть? – Рума непонимающе поднял глаза.

Принц не успел ответить, когда раб внезапно вскинулся и вцепился в руки мага.

– Прошу вас, дайте мне вылечиться! Я могу работать! Буду делать всё, что прикажете! За меня давали большую цену! – держал он очень крепко для раненого.

– Успокойся! – прикрикнул Рума. – Раб мне не нужен. Лежи и не дёргайся.

Не понимая, что от него требуется, раб только растерянно смотрел на него, иногда оглядываясь на хмурые лица Акана и остальных, обступивших их. Принц больше не пытался увещевать мага, понимая бесполезность стараний.

Маг бегло осмотрел человека, поняв, что работы будет много. Но тянуть с лечением, видя его болезненную бледность и трясущиеся руки, не хотелось.

Приложив ладони к повреждению, Рума позволил магии самой определить, какое исцеление применить. Будет ли лучшим решением восстановление клеток, мгновенная регенерация или поэтапное восстановление ноги от ступни до бедра, теперь можно дать решать ей, не заботясь о недостатке сил.

Кончики пальцев нагрелись, через них на раны мягко полился желтоватый свет. Раб слабо дёрнулся, но, почувствовав, как боль покидает тело, расширившимися глазами воззрился на мага.

Лечение проходило долго. Поняв, что отступать от своего решения Рума не будет, его спутники, посовещавшись, расседлали коней и разожгли костёр прямо возле дороги. Временами Акан или Шиммел недовольно поглядывали на него, но больше никто ничего не говорил.

Свет медленно гас, стекая с пальцев, и Рума выдохнул – нога была полностью восстановлена. Оглянувшись по сторонам, заметив, спутников, уже успевших рассесться вокруг костра, он присоединился к ним, позвав раба за собой. Тот немного смутился, видимо, не полностью понимая, что происходит, но поднялся на ноги и, осторожно переступая, последовал за ним.

Получив от Дарина два куска мяса и хлеба, Рума сел справа от Дюмана. Раб опустился рядом с ним, принимая еду. Эндиус, рядом с которым оказался раб, напряжённо поднялся и отсел. Проводив его взглядом, маг пожал плечами и принялся за еду.

Когда с поздним ужином или уже с завтраком было покончено, Рума решил, что, если он вытащил раба из-под меча, то может спросить и о его дальнейших планах. Оставлять беззащитного человека одного посреди равнины, где непонятно откуда взялся демон, он не хотел.

– Как тебя зовут? – начал он, краем глаза заметив недовольство среди спутников, но решив подумать об этом потом.

– Сента, господин, – ответил раб.

– И как тебя занесло в невольники?

– Мой отец сотрудничал с одним купцом. Он торговал посудой, а отец её изготавливал. Но весь наш дом сгорел, а купец потребовал оплатить потери. Отец продал в рабство себя, но так как денег не хватило, то и нас с сестрой тоже.

– О чём говорил купец? Почему он не хотел тебя лечить?

Сента как будто сжался и осторожно оглядел компанию дворян, окружавших его. Видимо, решив, что скрывать что-либо от мага бесполезно, он решил ответить.

– Я очень хорошо бегаю. Меня часто использовали вместо посыльного в городе. Когда я узнал, что нас с сестрой отвезут в Фитху, я захотел участвовать в Играх. Видимо, господин узнал об этом.

– Играх? – пока то, о чём говорил юноша, для мага ничего не прояснило.

– Игры рабов, – подсказал Дарин. – Каждые три месяца их устраивают между рабами. Тот, кто выиграет, станет свободным. И рабам нельзя мешать принять участие.

– Значит, с их помощью ты хотел освободиться? Тогда почему торгаш против твоей идеи, ведь, если ты проиграешь, то на рынке за тебя дадут больше денег?

– Я думаю, господин считает, я выиграю.

Рума оглядел Сенту с ног до головы. Паренёк был среднего роста и довольно хрупкий. Силой он явно похвастаться не мог, что говорило в его пользу. Тяжеленный громила вряд ли сможет развить большую скорость.

– Ясно, – задумался маг. – Но теперь ты можешь вернуться домой.

– Вы отпускаете меня, господин? – встрепенулся Сента, вперяясь взглядом в мага и оглядываясь на дворян.

– Да. Мне не нужны рабы.

– Спасибо, господин! – Сента, привстав, тут же бросился на колени.

– Только не попадайся снова этому купцу. Если он бывает в твоей деревне, лучше уйти оттуда, – предостерёг Рума.

– Нет, господин. Я не вернусь. Мне нужно спасти сестру. А чтобы сделать это – нужно сыграть.

– Дурак, – фыркнул Шиммел. – Твой хозяин снова тебя найдёт.

– И пускай! Я всё равно буду играть и выиграю. И освобожу и себя, и сестру!

– Разве можно освободить сразу нескольких? – обернулся Рума к Дарину.

– Если он приглянется кому-то из дворян, то, вероятно, они разрешат это, – ответил ему Шиммел, пока Дарин раздумывал.

– Но всё-таки это опасно, – пробормотал Дарин.

Шиммел кивнул. Рума тоже задумчиво воззрился на паренька. Оставлять его одного, только что исцелив, когда, возможно, уже завтра его снова закуют в кандалы, не хотелось. Конечно, решать исход игры будет слишком, но проследить, чтобы бывший хозяин не попытался снова прибрать мальчишку к рукам, проводив его до места игр, вполне можно.

– Как далеко Фитха? – спросил он.

– Полтора дня пути.

– Думаю, мы можем…

– Нет, – предостерегающе бросил Акан, не дав Руме закончить.

Принц рассерженно смотрел на него и на Сенту. И если раньше он был всего лишь недоволен некоторыми решениями мага, то сейчас выглядел действительно разозлённым. Резко встав на ноги и позвав мага за собой, он двинулся прочь от костра.

Они отошли на приличное расстояние. Никто больше не следовал за ними, и Руме не у кого было спросить, что так разозлило принца.

Остановившись посреди тёмного поля, слегка скрашенного серыми тенями от светлеющего края неба, Акан не стал тянуть и сразу пошёл в наступление.

– Мы не будем сопровождать раба! – громко сказал он в лицо Руме.

– Почему? Мы ведь всё равно двинемся в ту сторону.

– Мы можем идти куда угодно, но не с рабом.

– Он бывший раб! – воскликнул маг, поняв, что в Акане, раньше терпимо относившемся к стоянкам в лесу, нищим деревушкам и их жителям, сейчас заговорил дворянин.

– Только на время, – принц понизил голос. – Стоит ему попасть в город, как его бывший, как вы думаете, хозяин сразу же заявит свои права. И никто в городе не встанет на сторону невольника.

– Так почему бы не встать нам?

– Мне не нужны лишние проблемы.

Оба замолчали. Рума пытался найти слова, чтобы переубедить принца, но в голову ничего не приходило.

– Кажется, раньше ты думал не только о своём положении.

Акан в ответ только покачал головой, видимо подумав, что маг сдался:

– Я должен всегда думать о нём.

– Но ведь я не прошу тебя помогать ему освободиться или договориться с купцами, – предпринял ещё одну попытку переубждения маг. – Просто довести до города.

– Нет. И это не обсуждается, – снова громко приказал Акан. – Не забывай: ты в моём отряде.

Глаза мага сузились. Никогда ещё они не спорили по поводу главенства. Все подчинялись Акану, но могли высказывать и собственное мнение, к которому принц всегда прислушивался и находил компромисс. А сейчас он вдруг вздумал требовать подчинения, которого маг всегда старался избегать.

– Значит, уже нет.

Рума резко развернулся и направился обратно к стоянке. Больше говорить было не о чём.

– Стой! – послышалось сзади. – Рума!

Но маг не остановился, только прибавил шагу. Скоро шелест травы позади прекратился, и крики затихли. Рума понял, что возвращается в одиночестве.

Стоянка встретила его тишиной и слегка теплившимися углями костра. Поддерживать огонь не было смысла, так как на востоке ярко разгоралось солнце, уже окрасившее небосвод и половину равнины в белый цвет. Трава вдалеке сверкала и серебрилась, приглашая разбавить однообразное сияние, проложив дорогу сквозь неё. Люди всё также располагались вокруг костра, изредка переговариваясь. Раб сидел окружённый пустотой, нервничая в ожидании возвращения мага.

Молча приблизившись, Рума на миг остановился. Как объяснить вчерашним товарищам, почему сейчас он уйдёт без них, он не знал. Переносить споры с Аканом на остальных ему не хотелось. Возможно, не все из них согласились бы с принцем, реши он спросить. Но, вспомнив поведение Эндиуса и молчание остальных, решил, что и согласные нашлись бы.

– Ну, решили что-нибудь? – спросил Шиммел, поняв, что Акан задерживается.

– Решили.

Рума тянул время, осёдлывая Гриву и проверяя подпруги. Поймав себя на выжидающем взгляде в ту сторону, где пропал принц, он тряхнул головой и повернулся лицом к остальным.

– Я с Сентой еду в Фитху. Куда вы, не знаю. Поедешь верхом, – обратился он к юноше, который подошёл ближе.

– Я? Господин, я могу идти пешком.

– Не стоит напрягать ногу. Садись, – придержав стремя для неуклюже влезшего в седло паренька, он свистом подозвал Рыжего.

– Я не понял, как это, не знаешь? – приблизился Шиммел.

– Пути расходятся, – улыбнулся Рума. – Мы с Аканом решили, что наши цели немного разные.

– Что?

– Нет, стой!

– Где, сожри его демон, Акан?!

Тишину разорвали недоумённые крики. Люди вскочили со своих мест и окружили мага. Одни требовали всё объяснить, другие хотели узнать, что сказал принц. Громко зашелестела трава – это Шиммел бросился за Аканом.

– Всё в порядке. Наше путешествие когда-нибудь да прекратится. Почему бы не сейчас? Хотя, наверное, я должен сказать: странствовать с вами – не худшее времяпровождение.

Люди притихли. Все непонимающе оглядывались друг на друга. Сента старался казаться как можно незаметнее. Юноша понял, что разногласия между магом и главарём отряда появились из-за него, и теперь не знал, что ему делать.

Рума почувствовал лёгкую растерянность среди дворян и направился прочь от стоянки. Сделав за ним несколько шагов, остальные отстали и остановились, напрасно ожидая, что появится принц и разрешит ситуацию.

Рума тем временем взял быстрый темп, и скоро место стоянки скрылось далеко позади.

Грива легко трусила впереди мага, изредка поглядывая на хозяина тёмным глазом. Новый наездник, казалось, не внушал ей большого доверия. Сента крепко вцепился в поводья и боялся пошевелиться, только иногда, когда лошадь поворачивала, обходя препятствия, которые в виде норок и небольших ям часто появлялись под сплошным покровом травы, он испуганно хватался одной рукой за седло, стараясь удержать равновесие. Рума только позже понял, что бывший раб никогда не ездил на лошади, но и идти пешком с недавно излеченной ногой было бы вредно.

Сам маг шёл следом за Гривой. Трава в другой части равнины оказалась совсем не такой редкой и невысокой, как раньше. Её густые толстые стебли теперь достигали пояса, а иногда и скрывали мага с головой. Рыжего и вовсе не было видно. Наверное, следовало свернуть на тропинку, видневшуюся неподалёку, но вероятность того, что на ней может встретиться купец или отряд Акана, останавливала.

Рума медленно обдумывал случившееся. Долго ещё вдалеке ему мерещились крики и шелест травы под крупными лошадиными телами, но никто так и догнал их. Это и радовало, и огорчало. В глубине души он надеялся, что, проводив раба до города и узнав результат игры, где-нибудь среди ближайших деревень и городов он сможет найти отряд. Возможно даже, кто-нибудь из дворян убедит Акана заехать в саму Фитху. Но вспоминая то, как грубо они разошлись, надеяться на это не приходилось.

Оба путника двигались в молчании. Сента старался не привлекать к себе внимания мага, не совсем уверившись в том, что теперь он свободен, и маг не решит вернуться к своим друзьям. А Рума понял: теперь путь отряда не имеет к нему никакого отношения. Все зависит только от Акана. Если его упрямство и гордость победят, то отряд не только не направится в Фитху, но и постарается больше никогда не встречать мага на своём пути. Оставалось надеяться только на то, что Дарин или Шиммел смогут переубедить принца, и когда маг вернётся в Нагат, ему будет позволено остаться в столице.

С такими невесёлыми мыслями быстро пролетело время до полудня, и, оглянувшись, Рума не увидел ни места стоянки, ни пройденной после дороги. Вокруг простиралась всё та же равнина, но и множество тропинок, и серебристая трава по пояс давно скрылись из глаз. Рума шёл теперь почти по голой земле, только иногда под ногами появлялись высохшие жёлтые травинки. Недалеко справа виднелась широкая, мощёная серым камнем, дорога, ведущая через несколько крупных деревень в Фитху.

Поняв, что многие купцы следуют по этой дороге, маг решил, что останавливаться в деревнях будет слишком опрометчиво. Стоит бывшему хозяину раба увидеть выздоровевшего парня, и его снова ждут кандалы и невольничий рынок. В этом маг не сомневался.

Поэтому решено было идти весь день, делая только короткие остановки, чтобы непривычный к лошади Сента немного расходился. Деревни либо объезжали, либо старались затеряться в толпе таких же путников, во множестве стекавшихся ближе к городу. Увидев поблизости повозки с рабами, которые медленно ползли по дороге, подгоняемые криками окружавших их наёмников, Сента сначала нервничал и пытался слезть с лошади, желая быть менее заметным, но потом немного расслабился. Рума посудил, что человека, едущего на лошади в компании пешего простолюдина и собаки, вряд ли примут за невольника, даже и бывшего.

Весь день прошёл спокойно. После долгого и размеренного пути двое путников остановились на небольшой проплешине среди заросшего высокой травой и частыми размашистыми кустами поля.

Сента с трудом сполз с лошади, хватаясь за мага и стремя, чтобы не упасть. Рума немного понаблюдал за его мучениями, но колдовать не стал, решив, что парню полезно снова почувствовать силу в ногах без вмешательства магии.

Пока солнце садилось, а тень расползалась дальше и дальше, Рума, потратив некоторое время на составление заклинания, смог превратить один листик от ближайших кустов в неплохой тёплый плащ для Сенты. Ночи были прохладные, а разводить костёр он не стал – тот мог привлечь ненужное внимание. Несмотря на то, что плащ получился раза в два больше, чем нужно и имел странный буро-зелёный цвет с красными прожилками, Сента пришёл в восторг. Хотя сам Рума посетовал на всё ещё нестабильную магию.

Оба сильно устали за долгий дневной переход. Хотя для мага такие пешие прогулки были привычным делом, а Сента провёл весь путь на лошади, оба были измотаны не столько дорогой, сколько безрадостными размышлениями. Решили не караулить, понадеявшись, что стоянка двух бедно одетых путников мало кого заинтересует. Рума сразу заснул. В том случае, если что-нибудь случится, Рыжий должен будет предупредить.

– Отойди от него!

Внезапный громкий крик разорвал ночную тьму, и Рума вскочил, успев заметить только быструю тень, отшатнувшуюся и скрывшуюся в кустах. Никакого движения вокруг больше не происходило, и маг немного расслабился. Оглянувшись и убедившись, что больше ничего не угрожает, он повернулся к Сенте, который замер в нелепой позе, будто готовясь рвануться к другому краю проплешины.

– В чём дело? – спросил он, краем глаза заметив безмятежно продолжающего спать Рыжего.

– Я не знаю, господин, – юноша быстро начал объяснять. – Я пришёл, а кто-то стоял прямо рядом с вами. Я сначала подумал, может, это кто-то из ваших спутников догнал нас, но он сначала медлил, а потом в его руке блеснул нож. Я испугался и закричал.

– Ты видел, кто это был?

– Нет, господин.

Рума ещё раз обвёл глазами место ночлега, всматриваясь в особо затемнённые места. Ничего лишнего заметно не было. Если кто-то здесь и был, то он действительно сбежал. Взгляд мага зацепился за Рыжего, который продолжал спать, не обращая внимания на всполошившихся людей. Это было очень странно: пёс даже не отреагировал на окрик, хотя всегда замечал опасность и даже изменения магии гораздо быстрее, чем другие животные.

Рума быстро приблизился к нему и погладил по голове. Решив не тянуть с пробуждением, быстро шепнул слова заклинания. Пёс фыркнул и сразу заскулил.

Маг понял, что больше ему ничего не угрожает, но что-то всё же произошло. Вот только следов магии Рума не ощутил. Не ощутил он и человека, который стоял, по словам Сенты, прямо рядом с ним.

Пёс был разбужен, и больше медлить не стоило. Рума, в который уже раз за последнее время, использовал заклинание поиска. Перед глазами снова открывалась равнина, освещаемая со всех сторон магией. То здесь, то там появлялись люди, повозки, животные. Но вряд ли кто-то из них мог заинтересоваться магом или красться к нему в темноте с ножом.

Сента присел на своё место, не сводя глаз с мага, который некоторое время постоял посреди проплешины. Заметив движение его губ в неслышном шёпоте, он решил, что маг пытается найти того, кто приходил. Стараясь ничем не мешать, юноша затаил дыхание.

Рума вздохнул и снял заклинание. Оно могло привлечь ещё кого-нибудь. Но снова засыпать, когда рядом могут быть неприятности, он посчитал опасным. Немного подумав, Рума решил не караулить самому, (если уж даже Рыжий ничего не заметил, то вряд ли это получится у людей), а использовать магию. Через короткое время он снова устроился на своём расстеленном плаще, а над поляной прозрачной дымкой расцвёл защитный купол.

– Господин? – робко начал Сента. – Вы заметили кого-нибудь?

– Нет, – Рума покачал головой. – Никого похожего. Не думаю, что он где-то поблизости.

– Вы знаете, кто это был?

– Кто угодно, – задумался маг. – Может обычный вор, может кто-то узнал обо мне и решил убить, а может вообще пришли за тобой. Кстати, ты зачем уходил?

– А, я? Ну, по нужде, господин.

– Ясно, – кивнул Рума.

Идею, что Сента навёл на него убийцу, пришлось отложить. Вряд ли мальчишка бы вернулся на место стоянки к трупу, да и врать он, по-видимому, не умеет. Хотя, это действительно мог быть какой-нибудь из наёмников купца. Такие люди всё сделают ради наживы.

– Хорошо, что сходил. Теперь с поляны не выйдешь, – заметив настороженный взгляд парня, маг объяснил. – Я наложил заклинание. Оно окружает нас по кругу, если приглядишься, увидишь прозрачный купол. Не касайся его границы.

С этими словами, выждав на случай вопросов, но так их и не дождавшись, Рума снова улёгся и заснул. Его примеру последовал и Сента, поозиравшись по сторонам, углядев границы круга и зачем-то подвинувшись ближе к Гриве.

2 года и 6 месяцев назад

Перепела тихо кудахтали и бродили с места на место в поисках пищи. Их было много – около пятнадцати птиц. Пёстрые тушки то скрывались в траве, то снова появлялись. Хас с трудом отыскивал их и брал на прицел. Выбрать какую-то одну из птиц получалось плохо. Они постоянно перемещались, иногда взлетая и отходя от схоронившегося в кустах охотника всё дальше и дальше. Место он выбрал крайне неудачно. Самое лёгкое его движение вызывало шорох сухих листьев, и птицы настороженно поднимали головы, озираясь.

Стрела наконец-то нашла себе цель и с тихим шелестом сорвалась с тетивы. Короткий полёт, и на поляне затрепыхалась одна из птиц покрупнее. Остальные сразу бросились врассыпную, кто, взлетая, кто, просто прячась в дальних кустах. Хас успел снова натянуть тетиву и достать ещё одного перепела в полёте.

Хас с треском и множеством мелких сухих листочков, застрявших в рукавах и волосах, выбрался из кустов. Аккуратно подойдя к упавшим перепелам и удостоверившись, что они мертвы, он поднял тушки и, оглянувшись, счёл полянку, на которую перепела вряд ли захотят вернуться в ближайшее время, отлично подходящей для стоянки. Отойдя немного и найдя место, свободное от птичьего помёта, он положил на траву птиц, лук и вещи и принялся рыскать по округе, ища подходящие ветки для костра.

Скоро хвороста было достаточно, и полянку озарило пламя, дымок от которого потянулся вверх, почти не сносимый ветром. Через какое-то время, показавшееся Хасу очень долгим, перепела были ощипаны, костёр прогорел, и под его горячими углями устроился будущий ужин.

Хас устало вытянулся на ковре из сухой жёсткой травы, положив под голову руки и вглядываясь в высь. Там медленно проплывали белёсые облака. Они утекали вдаль, почти не меняя очертаний. Ветер был слишком тихим, чтобы переписывать картину небес каждое мгновение, а здесь, на земле, его почти не ощущалось. Что Хасу нравилось. Солнечные лучи теперь ощутимо пекли, согревая ослабленное долгой, оставшейся где-то в глубине лёгких болезнью тело. Кашель постепенно сошёл на нет, но любая новая простуда могла разбередить его.

Хас слегка повернул голову. Шея уже начал затекать от долгого лежания. Взгляд упал на высившиеся неподалёку деревья. Тонкие и острые, словно старающиеся подтянуться как можно ближе к небу.

В его деревне таких деревьев никогда не было, и сейчас они вызвали только новую порцию усталости от дальнего и долгого путешествия. Хас привык к развесистым дубам и широколистным клёнам, которые всегда окружали его поселение и норовили прорасти на пастбище или даже в полях. И всё новые и новые места, совершенно непохожие на его дом, утомляли.

Поиски тянулись медленно и напряжённо. Он начал часто терять след. Даже амулет не помогал. Иногда оставалось только брести вслепую, не чувствуя ни малейших следов магии. Хас до сих пор не понял, какова конечная цель неизвестного мага. И хуже всего то, что называть мага «неизвестным» приходилось в силу необходимости. Он ничего о нём не знал. Не мог найти людей, слышавших о нём, следы волшебства, которые сказали бы, что это действительно маг, а не какой-нибудь богатый вельможа, купивший один из сильнейших артефактов. На мысль, что это тот же маг, наводил только его путь. Снова было непонятно, куда тот идёт и какова его цель. След вёл то через поля, то по главным трактам, то напрямик сквозь леса. Крупные города остались позади, наведя на мысль о незнании магом собственных планов. Да Хас даже сам не мог сказать, в Себе ли он ещё или давно перешёл границу. Ни людей, ни дороги, ни пограничных постов давно ему не встречалось. Оставалось только надеяться, что его не схватят за переход границы в неположенном месте. Хотя, да кто тут следит? Наверняка стража, если она и есть где-то поблизости, сама уже не знает, кого и от кого охраняет.

Хас громко фыркнул в высоту неба, встал и протянул руки к углям, под которыми дожидалась еда. Вгрызаясь в мясистую жареную тушку, он покосился на свой мешок, где до поры лежали дневник Джо и его собственные записи, которых было, вопреки всем надеждам, очень мало.

Это тоже начинало смутно беспокоить. Сравнивания объём своих заметок с дневником Джо, Хас понимал, что либо странные случаи со временем прекратились, либо его клан многое упускает. Судя по педантичности Джо: каждая запись занимала около одной-двух страниц, и по ним можно было даже проследить их путь, если отметить все места, где случались происшествия; он заносил в дневник буквально всё, и происходило это очень часто. Но Хас за все свои походы и долгие поиски так ничего и не нашёл. Конечно, он не искал их специально, как делали Шиен и Джо, его задача заключалась в наблюдении за магами, но и у его соратников, насколько он знал, дело продвигалось довольно медленно. Значило ли это, что всё давно кончилось, а они ищут отголоски прошлого? Но все записи Джо говорили: это происходит не только во время Шиена, но и намного раньше. Они находили следы черномагических обрядов, останки странных невиданных ранее демонов, и каждый раз натыкались на что-то новое, не способное появиться в мире без помощи тёмной магии. По словам Шиена, граница между мирами постепенно истончалась, но почему сейчас ничего не происходит, ведь прошло так много времени. Если это действительно так, то мир уже должен быть переполнен тёмными тварями, но о них нигде ничего не слышно. Можно было бы ещё предположить, что кто-то скрывает это от людей, например, те же маги Советов, но оглядываясь на свою работу, на старания всего клана, Хас понимал: скрыть это от бардов было бы невозможно.

Поняв, что замер, не дожевав кусок мяса, он снова принялся за еду. Такие размышления ещё больше подтачивали его желание двигаться дальше; хмыкнув, он подумал, что решение может появиться спустя ещё тысячу лет, и попытался выкинуть их из головы. У него есть дело и помимо поиска новых странностей. Нужно найти неизвестного мага и стать его тенью.

Случай восьмой.

Мы шли через лес около недели. Шиен хотел пройти к Тэйканским горам, а кратчайший путь пролегал через Синий лес. До нас дошли слухи о попытках великанов спуститься с некоторых склонов, но причины никто не знал. Великаны не разговорчивы.

Около полутора лет мы с Шиеном искали демонов, но уже давно нам ничего не встречалось, и эти слухи показались ему интересными.

Но новая встреча с демоном, хотя в этот раз, скорее с тёмными тварями, произошла задолго до того, как мы добрались до гор.

Ничего странного никто из нас не заметил. Мы просто шли по лесу так же, как и последние пять дней. Шиен часто просил рассказать что-нибудь, всё-таки раньше я был бардом, и я рассказывал или пел.

Но тогда он внезапно бросился ко мне, останавливая на полуслове и оттесняя спиной к дереву. Никогда раньше я не видел, чтобы он так паниковал. Выглянув из-за него, я увидел, как отовсюду из-за деревьев появляются тёмные фигуры. Сначала я подумал, что мы столкнулись с разбойничьей шайкой, но, приглядевшись, увидел, что это не люди. Точнее, не живые люди.

Мертвецы. Они подходили ближе и оказывались совсем рядом очень быстро. Можно было разглядеть их высушенные кости, пустые глазницы и странные изломанные обрубки конечностей. Кто-то держал мечи и копья, другие просто тянули руки вперёд, скаля остатки зубов.

Они быстро окружили нас. Шиен пытался их остановить, но выходило плохо. Они ненадолго падали, но быстро поднимались. Я схватился за лук, выпустил несколько стрел, но это тоже не помогло. Я заметил, как Шиен в панике оглядывался. Видимо, раньше он никогда не встречался с мертвецами.

После нескольких попыток ранить их, он закопал некоторых под землю. Но через какое-то время, пока мы сражались с остальными, они смогли вырваться.

Шиен тогда использовал очень много заклинаний. Мертвецы то вновь погружались в землю, то разлетались отдельными костями и совсем мелкими щепками, один из них даже превратился в куст. Но это не помогало. Их было около сорока. Тогда Шиен упал на колени и поднял горсть сухих листьев. Он поджёг их и кинул на мертвецов. Огонь разгорелся очень быстро и сильно. Пламя охватило сразу их всех. Они ещё пытались подойти к нам, но Шиен заставил кусты вырасти выше человеческого роста. Огонь чудом не перекинулся на них.

Мы стояли за кустами, прислушиваясь. Когда треск огня стих, и никакого шевеления с другой стороны больше не было, кусты снова уменьшились.

Шиен еле стоял, оглядываясь по сторонам. От мертвецов ничего не осталось. Позже он сказал, что считал все слухи о них сказками. Но самое странное: когда мы шли прямо на них, он ничего не почувствовал. Мы остались рядом с этим местом надолго. Шиен с трудом восстанавливался. Ещё он пытался найти объяснение появлению мертвецов или хотя бы следы их захоронения, но так ничего и не нашёл.

Глава 4.

Площадь тонула в гвалте, топоте множества ног и криках торговцев. В воздухе стоял ужасный смрад, хотелось скорее покинуть рынок и добраться до обычных улиц, где было намного свежее, а лучше выйти за черту города. Рума уже много раз порадовался, что никогда не приходил в Фитху раньше.

Фитха была ненамного меньше, чем Фикс. Город постепенно строился вокруг рыночной площади, обрастая новыми домами. Со временем она перестала вмещать в себя обилие товара, и всё новые и новые площади поменьше появлялись в разных частях города. Когда какому-то из правителей надоело натыкаться на рынки везде, где только можно, было принято решение выделить для них главную часть города, то есть центр, а дома и их жителей вытолкали прочь от площади, вынудив кого отстроиться в другом месте, а кого и вовсе уйти за городские стены, которые со временем тоже стали трещать по швам.

В настоящее время под рынок была отдана огромная территория, на которой собирались купцы из разных стран, стояли небольшие дома, навесы, шатры и просто столы с различным товаром, а также, занимающие большее место, помосты с рабами.

Некуда было спрятать глаза: везде стояли люди, измождённые, сломленные, в большинстве своём обнажённые или в каких-то непонятных тряпках. Многие из них кричали, добавляя свои голоса в общий гомон, в котором было не разобрать слов. Кто-то плакал или бросался под ноги покупателям, насколько позволяли верёвки и цепи, надеясь на лучшую участь. Кто-то, напротив, гордо смотрел в небо, отказываясь видеть своих товарищей по несчастью и торговцев, что старались лучше подать свой товар.

– И где твои писари?

Рума, стараясь не обращать внимания на помосты, аккуратно продвигался сквозь толпу, следуя за Сентой. Оба недавно пришли в город и, разместившись в первом попавшемся трактире, сразу отправились на рынок.

Накануне Рума долго выспрашивал у Сенты всё об Играх: как они проводятся, как назначают игроков, как на это реагируют купцы, какие правила и какое вознаграждение. Бывший раб знал очень мало, но выходило, что игроки должны записаться на участие. А писарей следовало искать на рынке.

– Разве нет какого-нибудь специального места? – спросил Рума, когда они только прибыли в город, узнав, что нужно идти на площадь.

– Нет, господин. Как я понял, по мнению властей, не все купцы обрадуются, если их рабы будут участвовать в Играх. Поэтому, чтобы они не могли препятствовать, писари приходят прямо на рынок и обходят всех рабов, набирая нужное число игроков.

После этого, быстро перекусив: мальчишка порывался скорее идти искать; они направились в центр города, слившись с огромной толпой, перемещавшейся по всему рынку.

Кого тут только не было: множество купцов и торговцев, сравнивающих товары и присматривающих помощников среди рабов, дворяне, нуждавшиеся в новых слугах, городские стражники, сновавшие между людьми в поисках сбежавших от их зорких глаз бандитов, кучки наёмников, потерявшие в очередной стычке слишком много своих, зажиточные крестьяне, уже не способные справиться с хозяйством самостоятельно, моряки, ищущие сильные руки для гребли, пара пограничников с севера Кайги, видимо пришедших к выводу, что лучше отдать великанам рабов, чем себя, маги, надеющиеся отыскать среди длинных помостов себе подобных, даже пара гномов, зачем-то пришедших смотреть на людей, бормоча в бороды. Все они толкались, переругивались, бродили от помоста к помосту, цепко оглядывали каждого невольника, старались снизить цену или бросались обвинять друг друга в жадности.

Уже через короткое время у Румы болела голова, нос отказывался различать запахи, а в ушах, казалось, навсегда угнездился жужжащий гул. Приходилось держаться подальше от помостов и идти строго посередине прохода между ними, остерегаясь купцов, которые норовили потянуть каждого за собой, и продемонстрировать товар. Он так же старался ни на кого не налететь: народ подобрался совсем разный, и, если с наёмниками или крестьянами можно было мирно разойтись, то напоровшись на мелких воришек или дворян можно было не досчитаться кошелька или схлопотать множество обвинений в свой адрес, и ещё неизвестно, что из этого хуже.

Рума медленно двигался и зорко следил за Сентой: в таком столпотворении можно было легко разминуться, а дать купцам возможность снова схватить парня, он не хотел. Приходилось ещё и вглядываться в лица встречающихся торговцев, каждый из которых мог оказаться бывшим хозяином юноши. Рума порадовался своей хорошей памяти на лица, поняв, что отличить одного купца от другого очень сложно из-за одинаковых для большинства лысин и тучности. Но не только купцы заставляли его нервно напрягаться. Повсюду было слишком много богатых воинов и дворян, любой из которых мог оказаться кем-то из его спутников. Бывших спутников, напомнил себе маг, снова скрываясь от очередной фигуры с гордой осанкой, закутанной в жёлто-синий плащ. Каждый раз он зачем-то быстро нырял в самую гущу толпы, но потом неизменно приходило понимание: вряд ли Акан с остальными решили пойти следом за ним.

– И где твои писари? – спросил маг, снова настигнув Сенту, слегка оторвавшегося от него.

– Пока не видно, господин, – понурился юноша и снова кинулся вперёд.

Рума придержал его за плечо и пошёл рядом. Вместе они продолжали бродить из ряда в ряд, пока Сента не рванулся куда-то вбок, да так быстро и незаметно, что маг едва не потерял его из виду.

Мальчишка подбежал к помосту, внезапно оробев и остановившись, высмотрев перед ним человека в ярко-красном камзоле и с пергаментом в руках. Возле него стоял ещё один человек, толкающий перед собой тележку с новыми чернилами и перьями. Писарь, а это действительно был он, остановился рядом с высоким крупным невольником, хмуро рассматривающим его. Видимо, он не знал об Играх и не понимал, чего от него хотят.

Подойдя поближе, Рума смог расслышать обоих.

– … можете освободиться, – продолжал втолковывать рабу писарь, приподнимая перед ним пергамент. – Победившие рабы получают либо свободу, либо деньги, каждый выбирает сам. Я запишу ваше имя, и для участия в игре вам нужно только дождаться организаторов.

– Я раб, – усмехнулся человек. – Кто меня отпустит?

Он цепко впился взглядом в купца, который остановился неподалёку, злобно смотря на писаря. Похоже, ему очень не нравился такой способ повышения цены товара.

– Никто не вправе мешать вам принять участие, – поклонился купец, словно это была исключительно его заслуга. – Вам нужно только согласиться, и даже если вас купят за оставшееся до Игры время, если ваш новый хозяин не покинет город, вы сможете участвовать.

– И кто это гарантирует? – язвительно спросил человек.

– Король, – гордо задрал голову писарь. – И все его подданные.

– Король? – протянул раб, повернувшись к купцу.

Тот только заскрипел зубами. Препятствовать рабу играть он не имел права.

– Хорошо. Я согласен, – кивнул раб, снова повернувшись к писарю.

Тот довольно кивнул и развернул пергамент, явив миру его едва исписанный верхний конец. Шурша бумагой гораздо громче, чем требовалось на взгляд мага, он обмакнул новое перо в поднесённую помощником чернильницу и начал записывать.

– Имя хозяина или продающего? – спросил он.

– Ильмар, – буркнул купец, едва взглянув на писца.

– Цена невольника?

– Семь монет золотом и шесть серебром.

– Состояние невольника?

– Вывих запястья. Но к большинству Игр способен.

Купец пошёл красноватыми пятнами. Видимо, от осознания, что может потерять хороший товар, ему становилось плохо, но процесс записи на Игры он знал и давал чёткие ответы.

– Имя невольника, – писарь, наконец, поднял глаза на раба, который хмуро выслушивал его вопросы.

– Гама, – ответил он.

– И последнее, – немного смешался писарь, встретив спокойный взгляд. – Вид Игр?

– Какие есть? – Гама заинтересованно приподнял бровь.

– Всякие, – набрал воздуха писарь. – Стрельба из лука, схватка на деревянных палках, кулачный бой, бег на два круга, бег на десять кругов и состязание камней.

– Камней? – спросил Гама.

– Невольнику выдаётся каменная глыба, одинаковых размеров для всех. Он поднимает её на спину и стоит. Кто продержится дольше всех – победит.

Заметив, что Гама принял решение, он заметил:

– Выбрать можно только одну Игру.

– Кулачный бой, – усмехнулся Гама, проводив глазами появившиеся записи и дерзко посмотрев на купца, вытаращившего глаза.

– Заявка принята. Человек явится утром перед Игрой и отведёт невольника, – повернувшись к купцу, уведомил его писарь.

– Кажется, больше подходящих невольников в вашей связке нет? – уточнил он, скручивая пергамент.

– Нет, – буркнул купец, прожигая взглядом писаря и Гаму, который снова смотрел прямо перед собой.

– Тогда, думаю, мы можем возвращаться, Ринт, – обратился он к помощнику. – Мы наконец-то нашли нужное количество людей.

Писарь и его помощник засобирались, укладывая свиток на подставку, когда Сента быстро подскочил к ним.

– Можно тоже записаться?

Писарь удивлённо воззрился на него, оглядывая добротный немного большой плащ и светлые штаны, которые магу удалось переделать из рваных тряпок. Он нарушил продолжительное молчание только когда увидел подошедшего Руму, обратившись к нему:

– Господин, это ваш раб?

– Нет. Он свободен.

Заметив, как вытянулись лица писарей, маг что-то заподозрил, но Сента вылез вперёд, путаясь в объяснениях:

– Я был рабом, но теперь я свободен. Я хочу сыграть за сестру, которая осталась рабыней.

– То есть вы, господин, – писарь выслушал Сенту, но снова заговорил с магом. – Вы выкупили невольника и дали ему свободу?

– Нет. То есть да. Почти, – парень от страха, что его задумка не получится, начал путаться в объяснениях, не давая магу заговорить с писарем. – Я сломал ногу и купец, который вёз меня на рынок, снял с меня цепи. Он оставил меня. А господин Рума помог и выле… Выходил.

Рума порадовался, что парню хватило ума не говорить об исцелении, а тем более о магии.

– Вот как, – задумчиво протянул писарь, переглянувшись с товарищем.

Они о чём-то пошептались, и писарь снова обратился к Руме:

– В таком случае, я могу записать вашего… Эм, записать его, как участника, но нужно справиться о цене рабыни у купца.

– Нет, встречаться с купцом мы не будем, – Рума не хотел, чтобы купец так рано увидел исцелённую ногу мальчишки.

– Но без него мы не узнаем цены и…

– Я знаю! Знаю! – снова влез Сента. – Он всем их говорил, когда мы подъезжали к городу!

– Запишите с его слов, – кивнул маг.

Писарь снова вопросительно взглянул на помощника. Тот состроил странную гримасу, словно говоря, пусть делают, что хотят. И только тогда писарь снова потянулся за свитком.

Сента радостно и предвкушающее следил за медленными движениями писца, который снова преисполнился важности, погружая перо в чернила и устремляя глаза куда-то между ним и магом.

– Имя хозяина или продающего рабыню?

– Диннел.

– Цена невольницы?

– Пять монет золотом.

– Имя обоих невольников?

– Я – Сента, а сестру зовут Мира.

– Состояние невольника?

– Хорошее, – смутился Сента, припоминая ответ купца, но писарь продолжил спрашивать.

– Вид Игр, – писарь встрепенулся и посмотрел на мага. – Вы знаете их?

– Да, мы слышали, – отозвался Рума, смотря на Сенту.

Юноша морщил лоб, шевеля губами, видимо, повторял про себя названия состязаний. Но скоро он поднял голову и определился с выбором:

– Бег на два круга.

– Заявка принята, – писарь немного помолчал, задумчиво вертя в руках перо. – Наши люди явятся к господину Диннелу за рабыней. Игрока тоже должны привести вместе с остальными рабами.

– Куда он должен подойти?

– На этой площади через двенадцать дней будет расчищена площадка для Игр. Места для рабов будут расположены вон там, справа, – писарь протянул руку. – На другой стороне от трибун. Раб, то есть игрок, должен явиться туда. Пусть пройдёт к людям, которые будут сопровождать рабов. Вы их узнаете. Назовёт своё имя и вид Игр. Он останется среди рабов до начала его состязания.

– Почему среди них? – вмешался Рума. – Разве он не может подождать снаружи?

– Нет, господин. Это запрещено. С того момента, как он пройдёт за ограду, он не сможет выйти никуда, кроме площади.

– Как проходит освобождение рабов? – Рума не собирался отпускать человека, который мог правдиво рассказать об Играх.

– В конце каждого состязания, победителя выводят на площадь, к главному месту трибун. Там присутствуют дворяне и богатейшие купцы. Глава города или один из дворян спрашивает, что он выбирает: деньги или свободу. Когда невольник отвечает, ему либо выдают деньги, либо называют его свободным городским жителем. После этого свободные невольники вольны выбирать, куда им идти, а те, кто взял деньги, либо выкупаются тут же, либо уходят обратно к проигравшим рабам. Вечером их возвращают хозяевам, и выкуп происходит между ними.

– А просить освобождения не для себя можно? – замер Сента.

– Да, – кивнул писарь.

– Ясно. Он придёт, – кивнул писарю Рума.

Вместе с замолчавшим Сентой, видимо понявшим, что то, к чему он стремился долгое время, исполнится через двенадцать дней, маг проводил глазами писарей. Он собрался уже вернуться в трактир: оставаться на невольничьем рынке никакого желания не было; когда снова подал голос Гама:

– Эй, – обратился он к магу, видимо, намеренно не став именовать господином, – не хочешь меня купить? Тебе не нужен телохранитель?

– С покалеченной рукой? – усмехнулся Рума.

Лицо невольника отражало спокойную уверенность в себе, долю ехидства и неприкрытую надежду на освобождение. Увидев Сенту, он, должно быть, решил, что маг один из тех, кто верит прежде всего в людскую порядочность и сам готов бороться за благо каждого встречного. А потому, если и не отпустит его на свободу, то сбежать от такого хозяина будет легче лёгкого. В то же время раб был не глуп и не начал просить об освобождении, не привлекая внимание купца.

– Посмотрим, – маг легко коснулся руки невольника, замотанной в несвежую тряпку.

– На что?

– На то, как ты сыграешь, – Рума отвернулся и двинулся прочь от помоста с рабами, сначала снова оказавшись на середине прохода, а после сворачивая в сторону улицы, уводящей прочь от рынка.

Сента следовал прямо за ним, боясь отстать и потеряться в толпе. Теперь, когда осталось только дождаться Игр, ему не хотелось снова попасться под взгляд бывшего хозяина.

Скоро рынок с его шумными душными рядами остался позади, и можно было спокойно идти, не боясь натолкнуться на кого-нибудь или оказаться перед очередным купцом. Улицы постепенно расширялись, и даже изредка встречаемые всадники из городской стражи или отъезжающих дворян не мешали двигаться в изрядно поредевшей толпе. Теперь о торговле рабами напоминали только изредка появляющиеся богато одетые люди, ведущие за собой одного или нескольких человек в тряпье и кандалах.

Быстро пройдя через пару улиц и оказавшись почти рядом с опоясывающей город стеной, Рума и Сента нашли здание трактира. Оно было старым, но ещё вполне неплохим. Видимо, выручка позволяла подновлять фасад и снова и снова перестилать полы. Народ здесь останавливался совершенно разный, хотя и не очень богатый: крестьяне с семьями, наёмники, пара купцов, ещё не сколотивших состояние, и другие люди, по виду которых было вообще не узнать, к какому сословию они принадлежат и чем занимаются, так что они могли оказаться хоть скрывающими личину королями, хоть наёмными убийцами.

– Вы дождётесь Игр, господин? – спросил у мага Сента, когда они устроились пообедать за одним из небольших столиков подальше от двери.

– Наверное, да, – ответил Рума. – Надо же узнать, как ты кончишь.

Магу показалось, Сента обрадовался. Несмотря на то, что мальчишка вёл себя спокойно, он, должно быть, нервничал, оставаясь один в таком городе.

– Может, мне стоит сразу дать тебе денег? Тогда ты уже сегодня сможешь уйти отсюда вместе с сестрой.

– Нет, господин, не нужно, – немного подумав, ответил бывший раб. – Мне бы хотелось начать жить свободно. Без долгов.

– Можешь не возвращать, – Рума понизил голос. – Я даже могу сделать золото из листьев, так же как плащ.

– Господин, я… Я хочу сыграть, – поднял упрямые глаза Сента.

– Дурень, – только и оставалось фыркнуть магу.

Оба решили остаться в городе. Ночевать за городской стеной было бы глупо, ведь на каждой улице стояло несколько трактиров на любой вкус и за любые деньги. Несмотря на разношёрстные компании, бродящие по городу с утра до вечера, было довольно спокойно – стража в Фитхе считалась расторопной и исполнительной. Пару раз, прогуливаясь вместе с Сентой, Рума замечал группы стражников ведущих перед собой бедно одетых людей, а иногда и подвыпивших дворян или наёмников.

Праздно проводить время в ожидании Игр магу не давал Сента, взволнованный предстоящим состязанием, и ему приходилось выходить вместе с юношей за городские ворота.

Поутру они удалялись на несколько миль от города, и когда солнце начинало печь, а перед глазами появлялись тонкие тропки, идущие рядом с дорогой, видимо кому-то не нравилось плестись следом за телегами, Сента принимался тренироваться.

Следя за быстрым бегом парня, отсчитывая мгновения до линии, которую они нарисовали в пыли в качестве финиша, Рума убеждался в его шансе на выигрыш. Сента бежал легко, сразу разгоняясь на приличную скорость, и пробегал расстояние равное тому, которое составляли два круга на игровой арене, довольно быстро. Впервые увидев его бег, маг даже удивился: нечасто встретишь такую скорость. Если не случится ничего непредвиденного, и обезумевшие от близости свободы люди не будут устраивать из гонки побоище, то мальчишка выиграет. В крайнем случае, Рума пообещал себе, что, если заметит, как кто-то из рабов будет пытаться замедлить Сенту силой, он незаметно вмешается.

Так проходили дни. И если сначала они медленно тянулись, подгоняемые лишь тёмными вечерами, когда маг вспоминал о предстоящих для Сенты состязаниях и заставлял того раньше ложиться спать, чтобы сохранить силы, то через неделю от пожирающего волнения они пролетали мимо совершенно незамеченными. Вроде бы недавно маг и юноша позавтракали, а уже снова сгущаются сумерки.

Накануне Игр Сента не вытерпел и снова отправился на рынок. Рума не отпустил мальчишку одного и пошёл с ним.

Их снова встретило удушающее зловоние от множества немытых тел, оглушающие крики купцов и рабов, и толпа, которая словно разрослась, отчего пройти между рядами можно было с большим трудом. Люди безостановочно переходили от помоста к помосту, орали, толкались, спорили, зазывали покупателей и друзей, кого-то искали, рассыпали деньги и сновали под ногами. Всё те же купцы, крестьяне, наёмники, стражники, маги и дворяне мельтешили перед глазами. Руме казалось, все они пришли на рынок не столько покупать, сколько поглазеть, наораться и спустить пар.

В этот раз прогулка по рынку затянулась. Сента надеялся увидеть свою сестру, но, нарезая круги между рядами, они никак не могли найти его бывшего хозяина. Когда толпа вынесла их к памятному месту, где в прошлый раз им встретился писарь и торговал знакомый купец, оказалось, что его связка значительно поредела, занимая теперь всего с пару десятков ярдов против прежнего целого помоста.

– Почтенный, – обратился к купцу Рума, когда стало понятно, что плутать по рынку можно ещё долго, а пропустить нужную связку легче лёгкого. – Как нам найти купца Диннела?

Купец присмотрелся к нему, но видимо узнал, ответив крайне недовольно:

– Зачем вам его искать? Или решили, ваш раб не сдюжит?

– Удостовериться в порядке ли девушка, – отвернулся от него Рума.

– Да что с ней сделается?

– Например, её могут купить, – полувопросительно предложил маг.

– Не купят, – купец ещё больше насупился, – видите табличку?

Рума посмотрел туда, куда показывал купец и заметил старого знакомого – Гаму, который всё так же стоял, спокойно созерцая небо и не глядя на людей, оценивающих его. Прямо перед ним в землю была установлена небольшая табличка со странным знаком: круг и внутри него два круга поменьше, соединенных вместе. Как заметил маг, многие из толпы намеренно приближались именно к нему, видимо, привлечённые внешней силой, но, заметив табличку, отходили.

– Это знак игрока, – продолжил объяснять купец, – с ним обычно не покупают. Только смотрят. Если купят, то только кто-то из местных дворян или магов. Хотя, к нему гномы подходили. Эти могут взять, даже со знаком. Им плевать на все людские правила. Покупают – и сразу в рудники. Там даже король не достанет.

Разговорившийся купец, видимо только сейчас смирившийся с участием его человека в Играх Рабов, ненадолго примолк, но снова посмотрел на мага, уже без недовольства.

– Перед вашей девчонкой тоже такой сделали. А Диннел недалеко стоит. Во-он, с той стороны второй ряд. Тогда он поближе ко мне был. Слышали бы вы, как он орал, когда понял, что раб цел и играть собирается.

Распрощавшись с ухмыляющимся купцом, видимо с Диннелом он был не в ладах, Рума переглянулся с Сентой и пошёл к новым помостам.

Им повезло. Пройдя туда, куда указал купец, они вышли к очередному помосту, и взгляды обоих тут же натолкнулись на человека, одетого очень ярко и пышно, даже с некоторой помпезностью, который громко обсуждал прелести явно смущённой невольницы. Рума понял, что это и была сестра Сенты, по тому, как быстро парень бросился к ней. Маг успел схватить его за плечо, дёргая обратно. Сейчас, когда до Игр оставалось совсем немного времени, давать Диннелу возможность навредить Сенте было ни к чему. Остановившись поодаль, маг принялся наблюдать за девушкой и дворянином.

Сестра Сенты была очень красива: светло-русые волосы и голубые глаза в сочетании с мягким загаром, тонкими чертами лица и хрупкой фигурой делали её очень заметной среди остальных невзрачных и более зрелых женщин. Только сейчас маг понял всю силу нелепой таблички, которая оградила такой лакомый для многих кусочек от продажи.

Вскоре, потолкавшись в толпе какое-то время, Рума уговорил юношу вернуться в трактир, пока на них никто не обратил внимания.

Утро началось рано. От осознания, что это, возможно, последнее утро жизни рабов для него и сестры, Сента продрал глаза, когда солнце только-только начало появляться, окрашивая тёмную синеву в светлые тона. Так и не заснув снова, он наблюдал, как в темноте проявляются чёткие очертания предметов и старался различить среди обычных звуков городского утра те, что сделают этот день Днём Игр.

Рума проснулся ненамного позже. Он остался лежать, в последний раз прокручивая в уме план и давая юноше шанс выспаться, которым, правда, тот так и не воспользовался.

На завтрак оба шли слегка сонные и напряжённые. Сенте кусок не лез в горло, и, если бы не маг, чуть ли насильно заставивший его съесть пару ложек каши, он бы на весь день остался голодным. Рума не надеялся, что организаторы будут как-то ухаживать за рабами, даже несмотря на их обязанность организовать хорошее зрелище. Поэтому заботился о состоянии Сенты заранее.

Время тянулось быстро. Парень трясся. Рума не выдержал и первым предложил отправиться на рынок, точнее сегодня уже на площадь для Игр.

Они медленно продвигались по улице, а когда дошли до места не поверили своим глазам. Рума даже подумал, что над рынком потрудились маги, настолько преобразилась казавшаяся неизменной площадь.

Исчезли длинные деревянные помосты и шатры, не было видно рядов отощалых загорелых тел, даже земля, раньше утоптанная тысячами ног, теперь мягко пересыпалась под ногами золотым песком. В центре площади не было ничего, кроме небольших линий, разделяющих зоны для разных состязаний, собранных из ярких, далеко заметных камней. Сама арена представляла собой большой овал, разделённый на две половины, а по его краям возвышались высокие деревянные трибуны. Они поднимались по всему периметру, где-то выше, где-то ниже. И только с одной стороны превращались в низкие деревянные бараки, скорее даже целые павильоны. Маг был уверен, что внутри находятся длинные коридоры и множество клеток, где держат невольников укрытыми от внешнего мира и неспособными увидеть даже часть арены, а тем более уследить за течением Игр.

Немного привыкнув к такому странному виду рынка, Рума направился к баракам. Именно там должны были находиться рабы и следовало искать организаторов.

Время было ещё раннее, но вокруг уже собиралось всё больше и больше людей. Многие из которых были рабами. По одному или по двое-трое они с разных сторон появлялись возле бараков, закованные в цепи по ногам и рукам. Все они были отобраны из многих таких же и выделялись кто довольно здоровым видом – только несколько синяков и кровоподтёков на голых телах, кто бешеным взглядом, видимо решившие победить и вырваться на свободу любой ценой, кто наоборот, взглядом полным обречённости, надеющиеся только на то, что их добьют товарищи по игре, а кто и добротной одеждой и откормленным видом. Таких, должно быть, отправили на игры их хозяева.

Каждого раба сопровождал человек в красном, видимо, этот цвет был выбран, как цвет организаторов. Такие люди вели рабов до бараков, иногда подталкивая их в спину руками или короткими копьями, и оставляли возле дверей, привязывая цепи верёвками к длинным деревянным клеткам без полов, которые образовывали вход. Там рабы дожидались своей очереди. И там же обнаружились несколько писарей, которые вместе с помощниками деловито разворачивали пергаменты, спрашивая у рабов их имена и находя их в списках. У некоторых они находились быстро, а другим оставалось только молча стоять в ожидании, когда писари найдут нужный свиток. После того как имя раба находилось, каждого разводили по разным клеткам, в зависимости от того, какое состязание было ими выбрано.

Всё это было понятно при беглом взгляде на длинную очередь, которая медленно продвигалась, теряя очередного невольника в скудно освещённых коридорах.

Рума следил за продвижением очереди, раздумывая, стоит ли уже присоединиться или можно подождать ещё. Сента рядом пытался храбриться, но даже если само испытание не вызывало большой тревоги, то тёмные клетки, где уже находились по меньшей мере три сотни невольников, доверия не внушали.

Игра для многих из рабов началась уже сейчас. Зачем им ждать честного боя, если настало самое время незаметно уменьшить число соперников. Даже то, что невольников оставляли в кандалах до самых Игр, не могло послужить достаточным препятствием.

Рума оглядел очередь и мысленно припомнил количество организаторов, которые снова ушли за рабами. Выходило, приведут ещё около сотни или больше. Он замер. Игра действительно уже началась! Вот почему купец Ильмар так негодовал, когда записывали его невольника, он боялся не только его выигрыша и освобождения, но и того, что его покалечат. Товар потеряет свою цену, и если бы раб пострадал в Игре, он бы считался всего лишь проигравшим, но в случае, если он даже не сможет выйти на арену, любой поймёт это, стоит только вспомнить яркую табличку, красовавшуюся перед рабом целый день или даже дольше. В этом случае за хорошую цену его уже не продать.

Рума снова сосредоточился на очереди. Писари постарались в поиске кандидатов для Игр. Никто не захочет смотреть на тощих, измождённых стариков или детей, ползающих в пыли. Здесь собрали только лучших из невольников. Сильные, мощные, способные вытерпеть ещё много лишений люди присматривались друг к другу, намечали цели, собирались с силами, копили ярость. Каждый будет биться с каждым. И им совершенно плевать на правила. Даже странно, что игры ограничены такими не кровавыми состязаниями.

– Подождём ещё, – бросил Рума Сенте, продолжая наблюдать.

Как показалось магу, здесь время тянулось гораздо медленнее. Наверное, из-за неспешно продвигающейся очереди. Но вскоре стал приближаться полдень – время Игр.

Нахмурившись, маг посмотрел на Сенту, дождался его кивка и двинулся к очереди. Остановив по пути одного из организаторов, Рума уточнил, можно ли им занимать места в конце. Человек в красном долго вникал в их ситуацию, но потом даже соизволил лично провести их туда.

Сента хотел было распрощаться с магом, но тот остановил:

– Успеешь ещё. Я пойду с тобой.

Вместе они слились с немного укротившейся змеёй из человеческих тел. Новых рабов уже почти не приводили и очередь укорачивалась, продвигаясь к началу.

На Руму немного косились, видимо рабы не понимали, что здесь делает свободный. Сента старался слиться с толпой. Накануне они решили: если он не будет выглядеть, как остальные невольники, его могут либо не допустить, либо ещё каким-нибудь образом сорвать для него состязание. Поэтому плащ пришлось оставить в трактире и снова облачиться в поношенные тряпки.

– В клетке на тебя могут напасть, – Рума решил предостеречь парня. – Если такое случится, сразу падай и не вставай, пока не придут организаторы. Перед ними делай что хочешь, но из клетки ты должен выйти на своих ногах и желательно не хромая. Когда окажешься на арене, и цепи снимут, подай знак, что всё в порядке.

– В порядке? – Сента слушал с неослабевающим вниманием. – Может быть наоборот, если меня ранят?

– Нет. – Рума продумал все варианты. – Если тебя ранят, ты, возможно, вообще будешь еле стоять, тогда лишнее движение тебя выдаст. Уверен, в этих играх не разрешено постороннее вмешательство.

– Ясно, – согласился Сента. – А какой знак?

– Ну, помаши рукой болельщикам. Может, сестра обрадуется. Она должна видеть тебя. Когда начнёшь бежать, либо оторвись ото всех, либо беги в середине, не приближаясь к лидерам до самого конца. Если поранишься во время игры, сразу падай и делай вид, что споткнулся. Я постараюсь помочь.

– Но, господин Рума, вы ведь говорили, не будете помогать.

– Я не стану делать тебя быстрее или мешать остальным. Только если кто-то будет играть нечестно, – Рума надеялся, мальчишка поймёт это. Выделять из толпы невольников одного, который к тому же уже свободен, претило ему.

– Я понял, господин, – улыбнулся Сента.

Они замолчали. Оба погрузились в свои мысли. Очередь уменьшалась, и вот уже перед Сентой остался всего десяток человек. Рума обдумывал, правильно ли они поступают. Может быть, не стоило слушать бывшего раба, который кроме своей деревни ничего не видел, и нужно было просто заплатить и за него, и за девушку? Тогда никто, даже Диннел, не смог бы ни к чему придраться. А сейчас он оставлял судьбу маленькой семьи на волю случая, который иногда мог быть очень жестоким.

Рума настолько задумался, что не заметил человека в тёмном плаще и капюшоне, остановившегося возле него, пока тот, видимо, потеряв терпение, не схватил его за руку, выдёргивая из толпы.

– Так и знал, что ты здесь, – сказал он, вглядываясь в лицо мага из-под капюшона.

– Акан?! – воскликнул Рума, чем вызвал раздражённое бормотание у рабов.

– Тихо, – прошипел принц, а это действительно был он, оттаскивая Руму ещё дальше. – Какого демона ты не выкупил их?

– Сента решил играть, – радость мага при виде, как он думал, надолго рассорившегося с ним друга, быстро исчезла, стоило ему понять, что снова начинается спор о рабах.

– Решил он, – Акан покачал головой.

Видимо, он многое мог сказать, но время вышло. Сента оказался лицом к лицу с писарем, слегка растерявшись.

– Имя? – спросил тот, протягивая руку к оставшимся свиткам.

– Сента, господин, – пробормотал юноша.

Рума замер, недовольно покосившись на Акана. Писарь долго искал нужный свиток, откладывая другие в сторону, рядом то же делал ещё один. Знакомого среди них не оказалось, что немало порадовало мага. Сейчас, когда Сенту ждёт скрытая ото всех клетка, каждая задержка была на пользу, а тот писарь, скорее всего, смог бы указать свиток, заполненный им.

Через какое-то время свиток был найден и развёрнут. Прочитав надписи, писарь странно посмотрел на Сенту, но ничего не сказал.

– Бег на два круга. Дверь номер два. Номер раба – семьдесят восемь.

Сбоку подошёл ещё один человек в красном и хотел было увести Сенту внутрь барака, когда Акан внезапно оставил мага и что-то быстро шепнул юноше. Тот странно посмотрел на него, видимо, не совсем расслышав или не поняв, но принц повторил, и мальчишка согласно кивнул, уже уводимый к остальным рабам.

Акан вернулся к магу и вместе они зашагали к трибунам.

– Что ты ему сказал? – спросил Рума, когда они отошли на достаточное расстояние от рабов, чтобы не привлекать внимания.

– Не важно, – отозвался принц. – Это сейчас меньшая из проблем. Надеюсь, ты хотя бы велел ему прикинуться больным, когда зайдет в клетку?

– Нет. Я сказал падать после ударов.

– Ясно. Где вы остановились?

– Трактир «Добрый лис».

– Не видел, – задумался Акан, но быстро сменил тему. – У тебя всё нормально? Никуда больше не влез?

– Почему у меня что-то должно быть не нормально? И почему «больше»?

– Потому что ты всегда везде лезешь и никогда не оглядываешься на законы.

– Законы? Мои действия законны. Почти, – слегка остыл Рума, вспомнив пару случаев.

Они остановились посреди дороги, глядя друг на друга. Толпа собирающихся зрителей обходила их, но скоро людям надоело, и кто-то стал подталкивать обоих по направлению к трибунам. Акану мешало это, и он снова оттащил мага в сторону. Оба замерли возле самого края построек.

– Так что происходит? – маг снова попытался добиться от принца ответов.

– То, что и должно быть. Раб проиграет, и его вместе с сестрой снова продадут.

– Он сможет выиграть, – насупился маг. – Ты не видел, как он быстр.

– Это не важно. Если он и выиграет, освободить сестру ему никто не даст. Даже если кто-то из дворян решит поиграть в благородство и освободит её, раб всё равно останется рабом.

– Он не раб! – Рума всплеснул руками. Твердолобость принца надоела ему ещё на равнине.

– Вот именно что раб! – Акан прошипел это прямо ему в лицо. – Ты это прекрасно знаешь. И это ты угробил свой шанс выкупить его и освободить! Если ты так хотел помочь ему, зачем тогда отпускал купца, когда мог сразу отдать за него деньги? Или ты уже после раздобрел от слезливой истории? Такие здесь у тысячи и даже больше! Иди и спасай всех.

Акан говорил всё это вполголоса, не позволяя никому услышать, о чём идёт разговор. Рума сначала подумал, что принц просто взбешён, но нет. Акан был зол, но злость давно перегорела, и осталось только бессильное раздражение. Его слова не были похожи на пустые упрёки, и маг снова начал подозревать совершённую им ошибку. И, возможно, ошибку фатальную.

– Ты, правда, не понимаешь? – устало вздохнул Акан. – Или просто прикидываешься? Ты же должен знать закон!

– Да какой к демонам закон? Он хотел убить его! Зачем мне было его выкупать?

Услышав это, принц вытаращил глаза; из-под его капюшона это смотрелось очень смешно, и Рума бы даже улыбнулся, если бы не сквозившее во всей позе принца удивление.

– Постой, ты же… Ты же должен знать. Ведь ты бывал в Кайге. Тем более ты родом из Маона. Там тоже распространено рабство!

– О чём ты? Что я должен знать, Акан? – Руме начало казаться: теперь он, наконец, узнает причину странного поведения принца и остальных из отряда.

Всё это время его тревожила одна мысль: несмотря на то, что большинство его спутников были дворянами, на время своих походов они предпочитали забывать об этом, да и дома, в своих родовых замках или деревнях держались приветливо со всеми, будь то дворцовая челядь, пастухи или крестьяне. Они хорошо общались с Дарином, который, как позднее заметил маг, не чувствовал себя среди них обделённым или на вторых ролях. Даже с ним, человеком без рода и без дома, простым нищим, если подумать, они обращались, как с равным. И пусть он маг, пусть они через многое прошли вместе, но ведь какие-то предрассудки должны были остаться, но их не было. Даже Эндиус, пусть первым делом при знакомстве и выяснял про титул и степень родства со знатнейшими семьями, но общался с ним, как с человеком своего круга. Неужели они так сильно изменились, потому что мальчишка когда-то потерял свободу из-за неудачника-отца? После долгих раздумий это перестало укладываться в голове, и хотелось найти другое объяснение происходящему. Которым, видимо, обладал Акан.

– О законе работорговли, – тихо начал принц, словно надеясь, что маг всё поймёт и продолжит его мысль. – Раб может считаться свободным, только если купивший его хозяин освободит его в присутствии ещё как минимум десяти свободных людей.

– И? – Рума никогда не слышал подобных правил и попытался найти свою оплошность, но пока не находил. – Ведь там было десять свидетелей?

– Раба нельзя освободить, просто сняв с него цепи.

– Но купец ведь сказал, что его больше не продать!

– Вот именно. Если бы ты хотел освободить его, ты должен был опровергнуть эти слова и купить его сразу там. Он отдал бы его по меньшей цене, как больного, и тогда ты бы имел право освободить его. Но купец просто выкинул свой товар. Он не хотел лечить его. А теперь раб снова здоров, его снова можно продать. Следовательно, он снова становится рабом и имуществом этого купца.

– Нет, стой, – замер Рума. – Он ведь оставил его умирать. То, что он выжил, купец даже узнать бы не смог, так какое он имеет право на него?

– Теперь он знает. И… Вы не читали правила игр? – Акан посмотрел так, словно заподозрил его в слабоумии.

– Разве они записаны?

Акан задохнулся и чуть не схватился за голову. Теперь ему стало понятно, почему Рума отказался его слушать и поддержал бредовую идею раба.

– Игры рабов потому и называются так, что играть в них могут только рабы.

Поняв, в какую ловушку попался мальчишка, Рума рванулся обратно к бараку с невольниками, но убежать далеко ему не дали. Акан снова остановил его, на этот раз хорошенько встряхнув.

– Ещё можно успеть, – Рума попытался объяснить.

– Нет. Уже всё. Осталось только дождаться конца Игр.

– А потом? Просто выкупить? – он засомневался, но Акан уже доходчиво разъяснил, почему стоит к нему прислушиваться.

– Не знаю. Теперь – не знаю.

– Почему? – Рума заглянул в глаза принца. – Есть ещё правила?

– Не совсем. Скорее идеология, – встретив выжидающий и всё такой же непонимающий взгляд мага, Акан вздохнул. – Обычно купцы не продают рабов в «свободные» страны. Нагат считается одной из них.

– То есть мы не можем его купить?

– Вероятно, да. Думаю, как уроженец Маона, ты бы смог, но не теперь. Он тебя к нему и близко не подпустит. Думаю, сейчас действительно могут сработать только твои способы, – невесело усмехнулся Акан. – Но, если кто-то здесь услышит вашу историю, общественность будет против тебя.

– Пойдём, – заметив, что маг больше не рвётся за рабом, сказал принц. – Время Игр. Посмотрим, что случится. Но на многое не рассчитывай.

– Что будет, если Сента проиграет? – спросил Рума.

– И он и его сестра останутся собственностью купца, как и сейчас. Ты сможешь его выкупить, но только если купец не откажется от сделки с тобой. Но я боюсь, он догадается о твоей силе. Достаточно вспомнить демона и перелом. Думаю, он будет тебя избегать.

– А если выиграет?

– Освободит сестру. Возможно. Если купец не узнает о тебе, и не заявит, что победа нечестная. Сам раб не освободится.

– Но хоть что-то я сделать смогу? – Рума искал выход. По всему выходило: помочь может только его магия.

– Нет. Просто сиди и не привлекай внимания. Возможно, позже у нас появится шанс.

Акан посмотрел на мага долгим взглядом, словно раздумывая, что тот способен выкинуть. Но, видимо, успокоенный его растерянностью, снова направился к лестнице, потянув мага за собой. Руме ничего не оставалось, кроме как направиться следом.

Вокруг собирались люди. Кто-то так же, как и они, поднимался наверх, кто-то спускался, а кто-то просто стоял, подыскивая место.

Трибуны были поделены на несколько ярусов. Внизу, примерно на высоте человеческого роста от земли находился первый из них, состоящий только из огороженных деревянными перилами площадок, на которых собирались организаторы. Разделялись ярусы проходами, от которых снова поднимались лестницы. Второй ярус был гораздо больше, там стояли отдельные длинные скамьи, покрытые красной тканью. Этот ярус предназначался для дворян и купцов. Видимость здесь была лучшая, из любого места трибун можно было увидеть всю арену. Рума и Акан аккуратно проходили мимо людей, стараясь не привлекать внимания и отворачиваться. И если Акан это делал, чтобы его не узнали, (несмотря на редкие визиты в Кайгу, а тем более в Фитху, с королевской семьёй и парой более знатных дворян он виделся не раз, да и не только кайгцы интересовались Играми рабов), то Рума просто не хотел смотреть на разноцветную массу людей, от разнообразия нарядов которой рябило в глазах. Казалось, будто игры считались в Кайге самым важным праздником, потому что каждый из знати оделся как можно более пышно и нарядно. И собравшись вместе, они представляли собой совершенно невыносимое для обычного человека зрелище: безумно яркие краски одежды, множество вензелей из серебряных и золотых нитей, украшавших не только дорогие дублеты и камзолы, но и каждый плащ, на женщинах платья всевозможных видов, от обычных прямых и слегка обнажающих плечи, до безумно пышных, чьи юбки мешали ходить и непонятно было, как хрупкие девушки тянут за собой такую тяжесть, огромное количество украшений – колье, браслеты, кольца, пояса с драгоценными камнями и жемчугом. Всё это великолепие было бы очень красивым, и можно было бы даже залюбоваться, если бы не его количество. Слишком много было всего, и каждая вещь уже не могла иметь своего блеска, теряясь на фоне всех остальных. Дворяне рассаживались, чопорно осматриваясь, пренебрежительно оглядывая сидящих внизу организаторов и арену, и старательно отворачивались от поднимающихся выше людей.

Акан повёл Руму не на второй сектор, а ещё дальше, туда, где находились пустые дощатые переходы. Народа там было гораздо больше, и, если бы не количество переходов и не поднимающийся выше дальний конец трибун, многие бы вовсе не видели арены. Но и теперь эти места были не очень хороши, самые верхние ярусы находились слишком высоко, и разглядеть с них подробности было очень сложно. Поэтому повсюду слышались недовольные выкрики, возникала давка, а некоторые особо недовольные личности пытались вытолкнуть с переходов уже остановившихся там людей.

На третьем ярусе народу собралось больше, чем везде. Были здесь жители города, приезжие, несколько организаторов, видимо из тех, чья работа уже закончилась, богатые купцы и знать, кому не хватило места на втором ярусе. Таких простой люд обходил и старался вообще не останавливаться рядом, чтобы не вызывать недовольства. Купцы и дворяне собирались группами, отвоёвывая себе больше места и не подпуская простолюдинов. Одна из таких компаний привлекла внимание мага, громко крича и размахивая руками. Приглядевшись, Рума с радостью узнал такие же ярко одетые, как и все на трибунах, фигуры спутников. Кажется, уже не бывших.

С большим трудом Акан и маг проталкивались среди толпы, медленно приближаясь к ним. Когда, наконец, несколько рядов ступеней остались внизу, толпа слегка поредела, а из знати остались только пара купцов и дворян, они остановились. Акан раздражённо опустил капюшон глубже, обозревая трибуны под собой, а остальные наперебой принялись выяснять у Румы о произошедшем после того, как они разделились.

Маг и принц вкратце объяснили им ситуацию. Дворяне стали гораздо внимательнее осматривать арену и организаторов, видимо обдумывая все способы решения проблемы. Рума понадеялся, принц уже втолковал им, что бросаться на прорыв и силой уводить Сенту с игры не стоит.

Тем временем солнце заползло на своё высочайшее место и тени спрятались, боясь попасться ему на глаза. Время Игр наступило.

Отовсюду послышались звуки труб и рогов, играющие незатейливый марш. Арена и трибуны потонули в криках тысяч людей, дождавшихся зрелища. Прямо напротив поднялась деревянная решётка, и несколько десятков организаторов вошли в бараки и вышли, ведя перед собой невольников.

Они пересекли арену и остановились у центра трибун, где, по-видимому, находились глава города и знатнейшие люди страны, решившие посетить Фитху и Игры рабов.

От толпы организаторов и невольников отделился тучный человек в ярко-алом плаще и с посохом в руке. Он остановился и громко воскликнул, выдержав небольшую паузу и дождавшись, пока трубы утихнут:

– Я – торговец Зейнар, выбранный представителем от богатейшего города Фитха, провозглашаю сто сорок седьмой день Игр рабов и возвещаю его начатым!

Его голос потонул в новых оглушающих криках и аплодисментах. Людям не терпелось посмотреть, как невольники будут состязаться за свободу.

– Первой схваткой на сегодняшних Играх становится состязание камней!

Рума напрягся, почему-то ему казалось, что первым будет бег, и ему не придётся ждать много времени перед тем, как увидеть Сенту. Но люди вокруг рукоплескали и не проявляли никаких признаков возмущения, наблюдая за тем, как организаторы подходили к каждому рабу и снимали с них цепи. Всего рабов оказалось восемнадцать. В основном это были крепкие мужчины, которые наверняка были очень сильны и выносливы. Но большего внимания толпы добились две статные женщины, которые оказались среди них. С высших трибун послышалось улюлюканье, кто-то предлагал женщинам сдаться, кто-то кричал, что покупать надо только их.

Скоро рабы оказались освобождены от цепей, и каждый из них взвалил на плечи большой камень, неровный и наверняка очень тяжёлый. Каждый из них поднатужился и замер, готовый держать камень до тех пор, пока все силы не покинут их.

Восемнадцать человек застыли на половине арены, и каждый на трибуне мог увидеть их напряжённые спины и проследить за всеми движениями. Невольники должны молча стоять, пока могут держать камни, а трубы снова запели.

Опять послышались восторженные крики. Состязание камней могло длиться до вечера или даже дольше, но другие игры начинались прямо сейчас.

Снова появился организатор Зейнар, и толпа притихла, слушая его:

– Испытание камней продлится до тех пор, пока на ногах не останется один последний раб. А сейчас настало время для второго состязания, которым я объявляю бег на два круга!

Рума подобрался. Сейчас следовало не упустить момент, когда с рабов снимут цепи, успеть заметить возможные травмы Сенты и подлечить его как можно незаметнее.

Следующая группа невольников, ведомая организаторами, появилась на арене. Она была гораздо больше, чем в прошлый раз, и у каждого невольника на руке и спине был виден большой красный номер. Рабов не стали выводить к центру трибун, а отвели сразу к широкой дорожке, опоясывающей арену. Там с них сняли цепи, и каждый раб после небольшой толкучки, которую быстро пресекли организаторы, кого просто переставив, а на кого замахнувшись палками, остановился у начальной черты.

Когда с Сенты сняли цепи, он сначала побоялся привлекать к себе внимание, но поняв, что тогда Рума начнёт колдовать, поднял обе руки и помахал трибунам. Самого мага и его спутника он не видел, но подумал, что они наверняка наблюдают за ним, если не с трибун, то откуда-то с земли, где столпилось несколько сотен горожан.

Рума слегка расслабился. Заметив, как Сента свободно поднимает руки и легко наступает на обе ноги, он понял: ран нет и вмешиваться слишком рано не придётся.

Зейнар продолжил объяснять правила игры:

– Рабы бегут ровно два круга до финишной черты. Запрещено покидать место для бега, бежать в обратную сторону и нести на себе остальных. Также запрещается бить руками или ногами других участников. Победителем считается тот, кто первым достигнет финиша. За этим следят трое организаторов. Если к финишу одновременно пришли двое и нет возможности сказать, кто был быстрее, то проводится новый забег для них двоих.

– Вам всё ясно? – громко крикнул он рабам, поднимая руку. Дождавшись, пока раздадутся нестройные подтверждающие выкрики, он оглянулся на центр трибун, видимо, сам ожидал знака, и только после этого, снова посмотрев на невольников, опустил руку.

Все как один невольники бросились вперёд. Трибуны разразились оглушающими криками, каждый кричал каждому. Даже знать, забыв о пристойном виде, громко понукала своих игроков.

Рума не отрывал взгляда от Сенты, боясь моргнуть. Теперь любой миг промедления мог стоить свободы.

Кулаки мага сжались, и Акан рядом с ним молился, чтобы тот ничего не предпринимал.

Сента сразу вырвался вперёд. Вместе с ним на одной линии держались ещё трое рабов – все молодые мужчины, которые, как казалось юноше, давно бы остановили его, если бы не правила. Но сзади их догоняли ещё около двух десятков рабов, и он понял, что нужно оторваться.

Песок под ногами был рыхлым и слегка затормаживал каждый шаг. Голые ступни зарывались в пыльную массу, песчинки оставались на мокрой коже, и – недоставало его стараний – Сента начал отставать.

Первый круг остался позади. Он с отчаянием следил за спинами трёх игроков, удаляющихся от него. Дыхание сбилось, несмотря на ровный темп, выбранный с самого начала. Сейчас он понял свою ошибку: видимо, остальные рабы бежали вполсилы, постепенно прибавляя скорость.

Сзади слышалось хриплое дыхание догоняющих. Стоит чуть-чуть замедлиться, и он потеряет даже нынешнее четвёртое место. Сента почти отчаялся, когда внезапно кто-то схватил его за руку. Не удержавшись, Сента развернулся вокруг себя, оказавшись на земле лицом к худому мужчине, который остановил его. Мужчина быстро отдёрнул руку, поднялся на ноги и бросился вперёд. Сента непонимающе смотрел ему в след, когда понял, что остаётся безнадёжно позади.

Дыхание хрипло вырывалось из груди, ноги от рыхлого песка начинали ныть, а впереди оставалось ещё половина круга.

На краткое мгновение захотелось сдаться, убежать и не никогда больше не видеть ни этой арены, ни трибун, ни толпы вокруг. Но потом резко появилось понимание. Стоит позволить себе поблажку, и он никогда не увидит свободной жизни и тем более свою сестру.

В тёмной клетке, где в кучи сбились рабы, злобно разглядывая друг друга, оценивая возможности и шансы на выигрыш, там, куда солнце пробивалось только через тонкие щели между досками, один уже немолодой невольник, открыл ему страшную истину. Он не покинет арену свободным. Только рабом. И можно было всю оставшуюся жизнь проклинать собственную глупость и писаря, который скрыл от него правду, дав надежду на победу. Так стоит ли бежать, стоит ли стремиться к финишу, утопая во вздыбленном десятками ног песке?

Стоит. Глаза Сенты пристально следили за рабом, свалившим его. Стоит. Хриплое дыхание вперемешку с сухим кашлем приближалось. Стоит. Где-то там, в соседних бараках, а может быть, и на трибуне, среди свиты купцов и дворян, верила в него Мира. Любимая сестра молилась, наверняка со слезами наблюдая, как он валяется в пыли, сбитый с ног.

Сента вскочил на ноги и рванулся вперёд, чуть снова не растянувшись на арене на радость зрителям. Ноги, словно отвыкнув, загребали песок, делая каждый шаг испытанием на равновесие. Но спины и летевшие из-под ног впереди бегущих песчинки приближались. Вот уже он поравнялся с обогнавшим его невольником, рассерженно сверкнув глазами. Валить его было пустой тратой времени и сил. Сента только покосился на испуганного человека, постоянно оглядывающегося назад, обгоняя его, оставляя позади. Невольник напрасно вытянул руки, стараясь снова схватить, но Сента уже оторвался. Никто из отстающих теперь не настигнет его.

А впереди, обгоняя друг друга, бежали три человека, стараясь выиграть любые крохи расстояния. Проходя повороты, выбирая кратчайший путь, стараясь быстрее поменять положение ступней, они бежали, не зная, что им стоит оглянуться назад.

Сента догонял. Догонял, так же хрипло дыша, постепенно выпрямляя корпус. Используя все мышцы, какие только были в теле, и о которых он даже не подозревал. Выжимая из тела всё возможное.

Высокий крупный невольник только отчаянно проводил глазами внезапно мелькнувшего рядом мальчишку, безнадёжно отставая от него. Двое рабов, сосредоточившихся друг на друге, удивлённо подались в стороны, когда в узкой прорехе между ними не осталось пустого пространства. Сента пронёсся, оставляя их позади, не оборачиваясь по сторонам.

Черта финиша, сделанная из окрашенных охрой камней, о которые не один невольник поранил ноги и только ковылял, оставленный позади, приближалась очень быстро. Сента уже различал не только ярко-рыжую полоску среди золотистого песка, но и отдельные крупные камни.

Казалось, будто у него появились новые силы, словно короткая передышка в середине круга каким-то образом оказалась многочасовым отдыхом. Сента бы вспомнил о маге, если бы было время, и, если бы не был уверен, что Рума не изменит своему слову.

Последние мгновения бега показались ему ярчайшими жизни. Ощущение мелких песчинок, рассыпающихся под пальцами, капель пота, стекающих по лбу и спине, приглушённых звуков от беснующихся трибун, застывших в ушах. Золотая хмарь перед глазами, в которой в последний момент растворилась финишная черта. Чувство паники и падения, и боли в отбитых коленях.

Время, растянувшееся на года, внезапно стало идти в правильном темпе, и Сента растерянно зарыл руки в песок, едва успев выставить их, чтобы смягчить удар. Всё вокруг трепыхалось в тумане, который застилал глаза, черта осталась позади, а рядом с ним жадно глотало воздух, развалившись на спине, как большая медуза, щуплое тело невольника, одного из тех, которых он обогнал последними.

– У нас есть победитель! – громко вскричал Зейнар, подходя к ним.

В глазах Сенты растерянность сменялась испугом. Финиша достигли двое. Одновременно.

Рума пристально следил за действиями организатора. Никто не мог с уверенностью сказать, кого провозгласят победителем. Сента нёсся вперёд, обогнав всех, казалось, что он даже не видел соперников, но в последний момент, один из рабов догнал его и схватил за пояс. Мальчишка по инерции пролетел до линии, но слегка развернулся, невольно подсобив сопернику. Они оба боком перелетели через линию.

– Что можно сделать, Акан? – тихо спросил маг. Сам он уже не мог понять, стоит ли вмешиваться.

– Ничего. Смотри, – также тихо ответил принц, наблюдая за центральной трибуной.

Там шло бурное обсуждение, но организатор уже отходил, выслушав решение знати. Дождавшись, когда толпа успокоится, разведя руки в стороны, и посмотрев на оставшихся на песке рабов, он указал посохом:

– У нас есть победитель! Им становится раб под номером семьдесят восемь!

Толпа взревела, довольная таким решением. Раб, лежащий рядом с Сентой, как показалось юноше, потерял сознание. А сам Сента медленно поднимался с колен, понукаемый Зейнаром.

Мальчишка начинал медленно верить в происходящее. Его приветствовали, хвалили, проклинали. Посох организатора своим витым концом явно указал на него, и Сенте ничего не оставалось, кроме как громко закричать.