Читать онлайн Ещё двадцать одна сказка обо всём на свете бесплатно

1

В одной маленькой рыбацкой деревушке, на берегу Волшебного моря, в семье бедного старика появилась девочка. Да-да, именно появилась, а не родилась, как это обычно бывает. А случилось это так. Старый рыбак, а звали его дед Виктор (с ударением на последний слог), как всегда утром отправился в море. Доплыв до своего излюбленного места, он увидел там качающийся на волнах небольшой плот, на котором лежал крохотный свёрток. Обычно такие плотики ставили рыбаки из соседней деревни, это был их излюбленный способ ловли. Но здесь, в этом месте, они никогда не рыбачили. А надо пояснить, что устройство для такой рыбной ловли было очень простое; к днищу плота цеплялась крепкая леска, а к её концу якорь, посередине же навешивались крючки с наживкой. И всё, снасть готова. Но так, чтобы поверх плота ещё и свёрток укладывали, такого не бывало.

В этот же раз, было явно видно, что якорь оборвало, потому-то плот и принесло на то место, где обычно рыбачил дед Виктор. Ну и, разумеется, деду стало любопытно, что же это за такой новый способ рыбалки со свёртком. Дед огляделся по сторонам, никого рядом не было, и тогда он начал неспешно грести к плотику. Уже почти подгрёб и тут вдруг свёрток, будто почувствовав его приближение, протяжно запищал. Старик от такого писка вмиг оторопел и даже грести перестал. Однако лодку и без его помощи по инерции прибило к плотику. Пришлось ему всё-таки в свёрток заглянуть. Каково же было его удивление, когда он обнаружил там маленькую девочку грудного возраста, она-то и пищала.

– Что за диво такое!… – только и смог вымолвить он. Сердце дрогнуло у старого просоленного морского волка. Виктор бережно, словно эта кроха была самым дорогим существом в его жизни, закутал её в свой тёплый непромокаемый бушлат, взял на руки и начал баюкать.

Тут-то он и вспомнил, что недаром это море Волшебным назвали, ведь в его водах ещё с давних времён и не такие чудеса творились. Бывало, пропадет рыбак, нет его, уж и попрощались с ним, а пройдёт время, всплывёт он на лодке, да ещё и с уловом. И знать не знает, где был и что делал? Да что рыбак, случалось, и целые корабли пропадали, а потом находились. И даже один султан со всем своим флотом попал в переделку. Сгинул, было, султан, уже и искать перестали, а он глядь, на всех парусах, к себе домой в султанат возвращается. Вот какое это море было, полное чудес и загадок.

Ну а старик, успокоив малютку, быстрей к берегу поспешил, какая уж теперь рыбалка. Так и появилась в его семье девочка. В деревне не удивились рассказу рыбака, мало ли, что Волшебное море преподнести может. Стали помогать кто чем богат. Кто детскую кроватку смастерил, кто игрушки принёс, а кто и одежонку для малышки пошил. Старики и рады, прожили они всю жизнь одни, бог детей не дал, а тут такое счастье. А уж, как девчушка расти стала, так у них, вообще всё на лад пошло. У деда Виктора, от хорошего настроения, и удачная рыбалка зачалась. Уйдёт он утром в море, а вечером уж полную лодку рыбы везёт.

Уловы большие, рыба крупная, всего вдоволь, и селёдки, и ставриды, и сардин. Вот и затеялись они с женой лишние продавать. А жена у него, её Светланой звали, проворная, работящая была, всё успевала, и по хозяйству управляться, и рыбой торговать, и за девочкой присматривать. А та бойкая росла, непоседливая, всё по-своему сделать старалась, всё сама решить желала. Ещё крошка совсем, и имени-то своего не имеет, а уже с характером. Старики пока обращались к ней просто, «доченька», но всё же не переставали думать, как им её лучше назвать. Ведь имя дело важное, как ребёнка наречёшь, так он потом дальше по жизни и пойдёт. А тут видят старики, хлопотунья растёт. На месте не сидит, то по дому помочь норовит, то на базаре за рыбкой приглядывает, пока Светлана с покупателем рассчитывается, а то и Виктора с моря встречает. Везде поспевала, а Светлана смотрит на неё, улыбается, да приговаривает.

– Ах, ну что же это за юла у нас растёт, всё крутится и крутится,… ах, ты юла-егоза моя ненаглядная… – ласково её так окликает. Ну, подумали старики, подумали, да так и назвали – Юля, Юленька. А она знай себе, растёт, хлопочет, да имя своё оправдывает. Ох, и расторопная же, задорная девчушка. А уж помощница какая. По любому поводу спешит к отцу с матерью на выручку. И хоть они ей неродные, но она их так и называть стала, батюшка да матушка, ведь ближе их людей для неё нет. Виктору в море уходить, а она за ним увяжется как хвостик, бежит следом и лопочет.

– Папа, папа,… я с тобой… – просится, а Виктор на руки её возьмёт да отвечает.

– Ну, ты подрасти хоть ещё немного, милая,… тогда возьму… – улыбнётся ей, по головке погладит, но в море не берёт, опасается.

Но вот однажды произошёл небывалый случай. Разыгрался страшный шторм. И уж ни день, ни два продолжался, у стариков вся рыба закончилась, в море идти надо, а он всё так и бушует. Пришёл старик на берег, стоит вдаль смотрит, думу думает. А тут на берег Юленька выбегает, прижалась к нему поближе и вдруг запела. Да таким необычным ангельским голоском, что в той стороне, куда её голосок летел, море сразу затихать стало. Волны из бурунов в гладь превратились и длинную дорожку посредь шторма образовали, прям хоть пешком по ней иди. Постояли Юленька с дедом, подивились такому чуду, подумали, а делать-то нечего, в море всё равно идти надо, кушать-то нечего. И решили они тогда попробовать Юлин голос в море на деле испытать.

Спустили лодку на воду, дед Виктор за паруса встал, а Юля рядом, и поёт, не прекращает. Голос её на морскую стихию волшебным образом действует. Вокруг шторм бушует, а в том месте, где её пение звучит, островок спокойствия находится. И лишь небольшой ветерок, нагоняя слабую волну, двигает лодку в ту сторону, куда Юля свой голос направляет. Шторм расступался перед её пением, но как только они проплывали, обратно смыкался и продолжал бушевать. Заплыли они подальше, сеть забросили, да тут же рыбы столько наловили, что еле в лодку поместилась. Обрадовались и быстрей домой поплыли. А Юля так и поёт, шторм разгоняет. Вернулись они да сразу пир закатили. Вот какое чудо им открылось.

Так с тех пор и повелось, как буря так Юленька с отцом в море идёт и песню поёт. А как нет шторма, так она отца на берегу ждёт. Но недолго так продолжалось, уже через месяц Виктор стал её с собой и в тихую погоду брать. А она и рада, сеть ему закидывать помогает, снасти у борта подбирает и даже паруса ставить научилась, ну рыбак рыбаком. А как на суше у неё время свободное выдастся, так она сразу к матушке на помощь спешит. В доме порядок наводит, рыбу чистит, солит, сортирует, да уже и сама продавать её норовит. Вот только со счётом у неё не всё точно получалось. Видать, пришло время разным наукам обучаться. И стала Юленька со всеми прочими детишками к тамошнему учителю на занятия ходить. Да только и года не прошло, как она уже знала всё то, что сам учитель знал. А тот лишь руками разводит и удивляется.

– Ну, Юля, ну молодец!… всю программу, что на три года вперёд рассчитана, выучила,… и ещё учиться желает!… – восклицает да нахваливает её. Ну что тут поделать, пришлось ему в столицу за новой, более сложной программой поехать. Съездил он и привёз такую книгу, которая для обучения взрослых людей написана. Думает, её теперь надолго хватит, но не тут-то было. Уж так вышло, что Юля тот материал кой в книжки заключён был, в два счёта усвоила. Вот настолько она смекалистая и проворная в обучении оказалась. Учитель потом ещё два раза, специально для неё, книжки привозил.

Однако время летит быстро и величественно, словно альбатрос, проносящийся над морем. Старики и оглянуться не успели, как Юленька выросла. И выросла-то какая складная, старикам на радость, а людям на загляденье. Высокая, стройная, кожа светло-бежевая, как прибрежный песок. Волосы белые, словно пена морская, по плечам стелются. Глаза под цвет свежей волны синевой отливают. А губы алым кораллам подстать, так и манят. Улыбка белоснежная, перламутровыми жемчугами светится. Какой заезжий человек увидит её, так встанет, как вкопанный, будто стена перед ним выросла, и диву даётся.

– Морского царя дочь!… ах, красавица!… – восклицает, рот разинув и взгляда своего оторвать от неё не может. А местные только посмеиваются, уж они-то знают кто Юленька такая на самом деле, ведь на их глазах выросла.

2

Но вот как-то под вечер в их деревушку, по недоразумению, иль по оплошности заехал, а скорей всего приволокли, принц тамошнего королевства. А недоразумение вышло такое, в дороге у кареты, в которой везли принца, сломалась ось, колесо возьми да и отвались, а чтоб починить его непременно требовался кузнец. А таковой имелся только в той деревне, где жила Юленька. Ну что поделать, карету надо доставлять туда, а ведь она очень тяжёлая, вся в убранстве да увесистых вензелях. Принца, для облегчения веса кареты, конечно, попросили покинуть оную и поехать дальше верхом на лошади. Однако ехать на лошади принц отказался, а скорее всего, просто не мог, и на то были веские причины.

А заключались они в том, что принц этот, был известный увалень, веса необъятного, да к тому же ещё и лентяй, вот потому-то вылезти из кареты он и не захотел. Тогда лакеи к тому боку кареты, где была сломана ось привязали большую орясину, и потащили её в деревню волоком, а принц так и остался сидеть внутри. Еле-еле, с большими трудностями, но к вечеру карету доставили в деревню. И даже сразу кузнеца нашли. Однако принц выходить наружу так и не собирался, сидит там упёрся и ни в какую. Но чинить-то карету надо, а для этого она должна быть пустой. Вот тут-то вся сопровождавшая принца свита и стала его выманивать, упрашивать под разными предлогами, вылезти наружу.

– Ваше высочество, а там море есть,… пойдемте, прогуляемся по бережку,… посмотрите, какой закат начинается,… какие там краски… какой вид открывается… – канючат лакеи, умоляют его выйти, уговаривают.

– Краски,… а что краски?… – перебил их принц, и слова вставить не даёт, – а их съесть можно?… они что съедобные,… а я проголодался, есть хочу,… а вы мне краски тычете… – капризничает он и кривиться.

– Это верно ваше величество,… краски не едят,… но зато, там рыбка имеется… – раболепно отвечает ему свита.

– Рыбка и краски!… ну что же, вместе это уже интересно,… пойду-ка я, пожалуй, посмотрю… – оживился принц и стал быстрей выбираться из кареты. Уж так на него подействовало словосочетание, «рыба и краски». При этих словах он сразу вспомнил о натюрмортах с форелью, которые предлагал ему написать его учитель рисования, придворный художник.

И вот тут надо пояснить, что у принца помимо тяги к обжорству была ещё одна страсть, он с детства любил рисовать. И какая из этих двух ипостасей его больше привлекала, он и сам до сих пор не мог разобраться. Иной раз, занимаясь живописью, принц забывал про еду. Однако когда эти два понятия сливались вместе, он приходил в восторг. Уж так он обожал и то, и другое. Придворный художник научил его практически в совершенстве владеть кистью, и принц бывало, с упоением писал натюрморты, в коих присутствовали различного рода продукты питания. И это сближало его с учителем, ведь тот тоже любил поесть и тоже страдал от своей полноты. Уж больно она им обоим мешала. Вот и сейчас принц, еле выбравшись из кареты, вздыхая и ухая, явно чувствуя дискомфорт, тяжело ступая, направился к берегу посмотреть на свежие уловы рыбки.

Кстати, надо сказать, что ко всем странностям, какие были у принца, добавлялось ещё и его имя. А звали его Филипп. Казалось бы, ничего особенного, имя как имя, но уж больно оно намекало на его сходство с филином. Ведь принц при ходьбе, переваливаясь с ноги на ногу, также громко ухал и фырчал. Более того, у него были такие же большие и выразительные глаза. И наконец, любимой повадкой принца было питаться по ночам словно филин. Он и теперь, выйдя на бережок, больше думал о еде, нежели о красках уходящего дня. Филиппа больше интересовал улов рыбаков, которые разгружали свои лодки, чем зарево заката.

Разумеется, среди тех рыбаков была и Юля. Они с отцом тоже недавно вернулись и даже уже успели разгрузить улов. И сейчас Юленька, перекинув через плечо часть снастей, статно выпрямившись, словно античная богиня, шествовала по прибрежному песку в лучах заходящего солнца. Сквозь тонкое ситцевое платьице просвечивалась её идеальная, стройная фигура. Выгоревшие на солнце светлые волосы распались по её загорелым плечам, глаза светились лазурью моря, радостная улыбка, довольного уловом рыбака, гуляла на её устах. От неё веяло свежестью морского бриза и мягкой теплотой убегающих вдаль волн.

И надо же такому быть, именно в этот самый момент она попалась на глаза еле бредущему по берегу принцу Филиппу. Увидев её он просто остолбенел, дыхание перехватило, глаза и без того выпученные вообще вылезли из орбит, а рот открылся шире, чем пасть у зевающего бегемота. Ну а Юля, как шла мимо, так и прошла, даже слова не сказала. Лишь слегка рассмеялась, мельком взглянув на стоящего у неё на пути странно одетого толстяка. Это уже потом, чуть позже, придя домой, она от матери узнала, что к ним в деревню приехал важный вельможа. Тут-то Юля и поняла, что это за толстяк повстречался ей на берегу. Такое открытие рассмешило её больше прежнего. Она и представить себе не могла, что принцы могут быть такими упитанными и выглядеть так потешно.

Филипп же тем временем там, на берегу, погрузился в полный ступор, ведь никого прекрасней в своей жизни он раньше не встречал. Нет, ну конечно до этого случая он видел женщин, но только во время прогулок, и то мимолётом, из окна своей кареты, да ещё и во дворце ему попадались. Ну, тех женщин, которых он видел на прогулках, тех вообще плохо замечал, так как в дороге ему вечно хотелось есть. Во дворце же женщины ходили в пышных кринолинах, с набелёнными лицами и на голове носили большие, напудренные парики. А потому, не вызывали у принца ни малейшего интереса, на его вкус они были попросту неаппетитны. И для него увидеть Юлю во всей её природной красоте, на фоне моря, в лучах заходящего солнца, было подобно грому среди ясного неба. Да почти так оно и было, гром грянул, сердце его дрогнуло и затрепетало. Впервые в жизни он ощутил эту сладкую боль, эту тревогу неведенья, и жить по-другому он теперь уже не мог. Осмысление приходило постепенно, очнувшись от первого потрясения, принц вдруг заметил, что вокруг него суетятся придворные.

– Ваше высочество, что с вами?… вы в порядке?… принц очнитесь!… – обступив его, наперебой, гомонили они.

– Тихо господа,… тихо… – собравшись с мыслями, не своим голосом, вяло произнёс принц. Но и этого хватило, чтобы все замолчали. Гримасы удивления появились на лицах придворных. Чтобы так скованно и даже жалобно приказывал их капризный принц, да такого на их служебном веку ещё никогда не было.

– Помогите мне дойти до гостиницы,… мы остаёмся здесь… – всё больше приходя в себя, уже намного уверенней потребовал Филипп. Придворные, быстро отыскав в деревни более или менее подходящую таверну со скромным чистым номером, привели туда ухающего принца. Филипп заперся в этой крохотной каморке, что так громко называлась номером, плюхнулся на кровать и горько зарыдал. Впервые в жизни принц осознал, какой же он отвратительный и уродливый. Первая встреченная им нормальная девушка, смеялась над его нелепым видом. Теперь он понимал, что все женщины в его окружении, и придворные дамы, и кухарки, и няньки, попросту врали и льстили ему. И от такого откровения принцу стало только ещё горче.

Но хуже всего ему было от ощущения внезапно нахлынувшей любви, коя охватила всё его существо до последней клеточки и жгла изнутри. И что ещё обидней, любовь эта была именно к той девушке, которая столь задорно надсмеялась над его несуразным обликом. Да уж, нет на свете ничего хуже, чем неразделённая любовь. Сердце его было разбито, безнадёжней положенья и представить себе нельзя. Прислуга попыталась достучаться до принца, но его уверенный окрик.

– Пошли вон!… надоели все!… – брошенный им через закрытую дверь, заставил придворных прекратить всякие попытки выйти с ним на контакт. Филипп лежал лицом вверх и мучаемый свалившимися на него обстоятельствами даже и не замечал той убогой обстановки, в которой он сейчас находился.

Но вот подошло время ужина, и все стали ждать его появления, однако принц не вышел. И более того, на так любимый им до этого дня ночной перекус он тоже не появился, всё для него потеряло смысл. Любовь победила голод и заставила мыслить его по-новому. Принц, словно очнулся от долгого забытья. Всё вдруг стало совершенно другим. Для него открылся неизведанный мир, где он должен был поменять себя и стать абсолютно иным человеком. Ни жирным, ленивым увальнем, коим он являлся, а юношей достойным любви такой красавицы какой была та милая его сердцу девушка. Передумав множество различных планов дальнейших действий, принц окончательно утомился и вскоре уснул.

А утром проснулся уже другой, вовсе непохожий на вчерашнего принца человек. Такое чудо может сотворить только настоящая любовь. Первым делом Филипп приказал найти простую одежду и обувь. А его расшитый золотом камзол и туфли с рубиновыми пряжками, велел отправить во дворец. Затем распорядился, чтоб ему немедленно нашли в соседней рыбацкой деревушке неприметный домик с честным хозяином умеющим хранить тайны. Все тут же кинулись выполнять его приказы. За весь день принц ничего не съел, пил только одну воду. К вечеру его требования были исполнены. Под покровом ночи, пешком, в простой одежде, краткими переходами, с остановками на отдых, он, в сопровождении всего двух верных слуг, перебрался в соседнюю деревню. Так началось перерождение принца Филиппа.

3

Во дворце меж тем было объявлено, что принц находится на лечении, а настоящую правду знали только король, звали его Пётр, и королева, её звали Еленой, а также приближённая свита принца. Король с королевой положительно отнеслись к затее принца оздоровиться. Особенно был рад такой новости король Пётр, и вот почему. Одной из его страстей являлась кулинария, а отсюда и все беды принца. Несмотря на то, что он король, а правил он дай бог каждому, Пётр славился ещё и собственноручным приготовлением изысканных яств. Повар он был, таких ещё поискать. Равных ему на то время не существовало. И, разумеется, маленький принц, с детства, пристрастился к обильному питанию, а в результате из него получилось, то, что получилось. И, конечно же, король Пётр, прежде всего, считал себя виновником такого состояния принца. А потому весть, о решении Филиппа избавиться от лишнего веса привела его в неописуемый восторг.

И тогда король, немного поразмыслив, отправил к принцу на помощь опытного тренера и медика из королевской академии, маркиза Гринуэя, или по-простому учителя Гринна. Маркиз был из славного, честного рода целителей, учёных и храбрых воинов. Маркизиат ему достался по наследству от прапрадеда, коему он был дарован ещё в те далёкие, старые, добрые времена сказочных рыцарей и драконов, за врачевание солдат и мужество, проявленное в битвах за короля. И вполне понятно, что король мог доверить здоровье своего сына только такому опытному человеку, как маркиз. Знающему медику, сильному воину и верному другу.

Помимо того маркиз был одинок, и это тоже было одним из его достоинств. Когда-то давно, в годы юности он влюбился без памяти, и уже была назначена свадьба, но что-то не заладилось и всё вмиг пропало. Так он и остался один, без жены, без детей, и очень страдал от этого. Однако ни с кем и никогда не говорил на эту тему. Было такое впечатление, что он кого-то ждёт и ищет, при этом настойчиво сохраняя верность. Женщин он чурался, занимался только наукой и медициной. И это выглядело немного странно, ведь он был настоящим красавцем с белокурыми волосами и стройной, отлично развитой фигурой. Мужчины с его внешностью, не давали прохода дворцовым дамам, а он наоборот, избегал с ними встреч и жил аскетом в своём замке. Разумеется, маркиз был очень рад неожиданному поручению короля и с воодушевлением отправился на помощь к принцу Филиппу.

Прибыв на место, и изучив обстановку, он сразу взялся за дело. По его велению, хозяином дома, в коем они с принцем обосновались, был пущен слух, что якобы к хозяину на какое-то время из города приехали дальние родственники подышать морским воздухом. Соседи отнеслись к такой новости без особого интереса, и уже через несколько дней на маркиза и принца никто из деревенских жителей не обращал никакого внимания. Вместе с собой, зная увлечения Филиппа, маркиз прихватил масленые краски, холсты и кучу всяких кистей. И такая его предусмотрительность оказалась полезной, ведь, как известно принц помимо того, что любил поесть, был ещё и великолепным художником. И, конечно же, красота Юленьки вызвала в нём, как и во всяком влюбленном художнике, жажду творчества.

Кто-то пишет стихи, слагает баллады, кто-то сочиняет музыку или ваяет скульптуры, а принц искал самовыражения на холсте. Чтобы не вызывать лишних подозрений у соседей, днём принц был дома; рисовал, хлопотал по хозяйству, или же просто спал набираясь сил. А вот по ночам он выполнял все данные маркизом указания. Особое место в его расписании занимали утренние и вечерние часы. В это время он, переодевшись до неузнаваемости, спешил на берег моря, который относился к деревне, где проживала Юля. Там он украдкой, прячась за лодки, пробирался к тому месту, где она обычно собиралась на рыбалку. Заметив Юлю, Филипп затаив дыхание, любовался её манящей красотой и ловкими, отточенными движениями.

Однако бывали и такие дни, когда Юля помогала матери и не появлялась на берегу. Тогда Филипп не находил себе места. Его заряда терпения хватало лишь на сутки и не более. Потом его душа вырывалась наружу и невидимой стрелой неслась к любимой Юленьке. В эти долгие часы без неё, он по памяти воспроизводил на холсте её милое и такое ему с недавних пор знакомое лицо. И уже скоро, все стены его маленькой комнатки в домике рыбака были увешаны прекрасными портретами его возлюбленной. Теперь Филипп каждую свободную минуту тратил только на рисование, а не на еду, как это бывало раньше.

А меж тем Юленька жила своей обыденной жизнью; ходила с отцом в море, помогала матери по дому, и ни о чём не знала. И лишь изредка замечала на берегу, среди лодок, необычного вида человека, производившего на неё тягостное впечатление. Лицо его было вечно закрыто какой-то тряпицей, а одежда на нём висела кургузым мешком. А потому невозможно было определить, строен он или толст, молод или стар, уродлив или красив. Ну а так как Юля была девушкой весёлого нрава, то она быстро избавлялась от гнетущего настроения после каждой неожиданной встречи с незнакомцем. И даже иногда, случалось так, что её любопытство брало верх, и тогда Юля пыталась приблизиться к этому странному и пугающему её человеку. Но тот, словно боясь её, наоборот быстро ретировался и прятался. И такое его поведение сильно удивляло и в тоже время забавляло её. Однако Юля каким-то своим внутренним чутьём осознавала, что ему нужна помощь, но какая, она пока понять не могла.

Филипп же после таких встреч с ещё большим рвением выполнял указания маркиза. И надо сказать, со временем между принцем и маркизом завязались настоящие дружеские отношения. Они стали звать друг друга по имени и отбросили всякие титулы. Конечно, сначала это было сделано для того, чтобы их не разоблачили соседи, но, а уж когда они сдружились, то это происходило само собой. Доходило до того, что иной раз маркиз в командном запале дерзко кричал на принца.

– А ну давай, Филя!… делай упражнения точно и ритмично!… десять приседаний, пять наклонов!… подтяни живот, пошёл!… – и принц принимал все его приказы, словно стойкий боец, нисколько не считая такое обращение к нему фамильярностью. И более того, он никогда не смел ослушаться маркиза, а в моменты их общего веселья даже позволял себе по-дружески называть его разными потешными именами. В общем, как говориться, дела у них спорились, и вскоре это стало особенно заметно. Принц менялся на глазах, он начал резко худеть и расправляться. Ещё недавно он был одним сплошным заплывшим шаром, теперь же приобрёл осанку и рост. Диета, составленная маркизом, включающая в себя только овощи, фрукты и морскую рыбу, давала о себе знать.

А физические упражнения, разработанные специально для Филиппа, превращали его в атлета. У принца появилась определённая выправка и новая походка, в отличии от того способа передвижения, что был у него ранее, кой и походкой-то назвать было трудно. Хозяин домика, в котором они жили, давался диву, как это можно так измениться в короткий срок. Из круглого и неповоротливого увальня прямо у него на глазах на свет появлялся стройный красавец. Преображение принца было сродни перерождения неповоротливой гусеницы в грациозную бабочку. Недаром же в старые времена таких лекарей, как маркиз, считали колдунами и магами коим всё подвластно. И всё же принц, благодаря своему бесформенному балахону, полностью скрывавшему его фигуру, в глазах прочих жителей деревни оставался прежним и не менялся, тем самым не вызывал лишних подозрений и сохранял тайну.

Меж тем в деревне уже все привыкли к их с маркизом неразлучной парочке и стали воспринимать как должное. Филипп же вскоре настолько окреп, что они даже стали пытаться выходить в море. Хозяин специально для этого снарядил свою лодку так, чтоб в ней хватало места, троим рыбакам. И в отдельные дни он брал с собой принца и маркиза. Тогда восторгу и восхищению Филиппа не было предела. Брызги солёной волны, бесконечная даль, тёплое солнце, свежий воздух, всё это пьянило его и будоражило кровь. Он жаждал встречи с чем-то новым, прекрасным. И в этом новом грядущем он, прежде всего, видел Юлю. Филипп мечтал, что и они когда-нибудь вместе вот также выйдут в море.

– Раз она морячка,… значит, и я стану моряком!… выучу морское дело и мы отправимся с ней в далёкие края путешествовать!… – уверенно заявлял он и готовился к плаванию. За время, проведённое им в море, Филипп, будучи сообразительным в матушку и достаточно умным в отца, быстро освоил множество премудростей и приёмов из арсенала морехода-рыбака. А уже через месяц он сам свободно управлял лодкой, да так ловко, что изумлённый хозяин только и знал нахваливать его.

– Ай да молодец!… Ай да моряк!… Если бы я сам не обучал тебя, то подумал бы, что передо мной выпускник высших адмиралтейских курсов!… Настоящий капитан!… Ты полностью готов к морю!… – восторгался он. Однако Филипп, невзирая на то, что его занятия морскими премудростями отнимали у него большую часть времени, продолжал каждое утро приходить на дальний берег, чтоб увидеть Юлю.

4

За последнее время Юля привыкла к визитам странного гостя и не чуралась его как раньше. А однажды даже устроила ему сюрприз. Как-то вечером она сделала вид, будто уже уходит с берега, а сама спряталась за одной из лодок, коих на берегу было множество, их частенько вытаскивали для просушки и шпаклёвки. Филипп не сразу сообразил, где Юля, и начал искать её взглядом. Тут-то она и поняла, что он высматривает именно её и никого более. Если до этого у неё были ещё какие-то сомнения, то теперь всё стало предельно ясным. Как известно Юленька была неробкого десятка. Воспользовавшись замешательством незнакомца, она, взяв в руки первую попавшуюся палку, осторожно подкралась к нему сзади.

– А ну, говори кто такой!?… Почему за мной следишь!?… – что есть сил, закричала она. От столь резкого окрика принц нервно подскочил, и наспех прикрыв лицо тряпицей, обернулся. Пред ним стояла Юля с палкой наперевес. От сильного волнения Филипп бухнулся на колени и, съёжившись в клубочек, притих. В горле у него вмиг пересохло и он не смог сказать ни слова.

– Что молчишь?… Может ты немой?… – слегка понизив тон, спросила Юля. Филипп, накрытый своими тряпками и балахоном, лишь покачал головой, – ага, немой значит,… врёшь!… немые не могут слышать, а ты меня слышишь!… а ну, говори кто такой, не то я тебя сейчас!… – опять прикрикнула на принца Юля и замахнулась на него палкой.

– Подожди бить, госпожа… – наконец-то вымолвил он, – я просто калека из соседней деревни,… скромно и в сторонке, любуюсь тобой,… я не причиню тебе вреда,… не гони меня, дозволь остаться… – ещё больше кутаясь в своё тряпьё, испросил принц. Юля улыбнулась, бросила палку и уже миролюбиво произнесла.

– Да какая же я тебе госпожа, я простая рыбачка!… тебя я давно заприметила, только вот не знала точно, что ты за мной наблюдаешь. А что же ты убегал, когда я хотела к тебе подойти?… – спросила она.

– Прости меня,… страх быть увиденным тобой гнал меня,… только он и больше ничего… – тихо ответил Филипп, всё ещё не смея подняться.

– Не надо меня бояться,… даже если ты и ужасно покалечен, это ничего,… ведь я морячка и видела много всякого. А скажи,… неужели я и вправду так хороша, что ты приходишь сюда любоваться мной аж из соседней деревни?… – кокетливо, как и все красавицы, спросила Юля. В ответ принц, молча, поднялся, достал, откуда-то из своего необъятного балахона её маленький портретик и протянул ей.

– Что это?… картинка?… – удивлённо вглядываясь в миниатюрное изображение, спросила она.

– Это ты… – затаив дыхание, пролепетал Филипп и съёжился ещё больше боясь быть отвергнутым.

– Ого! Вот это да!… – восхищённо воскликнула она, узнав себя на портрете, – теперь я поняла кто ты,… ты художник! Так вот почему ты приходил сюда,… ты рисовал мой портрет!… но это же так замечательно,… почему же ты раньше мне ничего не сказал?… мы давно бы уже могли стать друзьями!… впрочем, и теперь не поздно!… – обрадовано заключила Юля и весело рассмеялась. У принца от такого её высказывания чуть рассудок не помутился, он даже в самых фантастических мечтах и представить себе не мог, чтобы вот так, Юля, да ещё и сама предложила ему дружбу.

– Да-да… конечно… – еле сдерживая нахлынувшие эмоции, дабы не выдать себя, быстро согласился принц, – только я прошу тебя,… не требуй от меня открыть лицо!… – вдруг будто опомнившись, резко воскликнул он.

– Ну, хорошо-хорошо,… не волнуйся ты так,… но мне надо видеть хотя бы твои глаза,… пойми, для меня это очень важно… – в ответ мягко попросила Юля. Делать нечего, принц подчинился столь вескому доводу, и, оставив небольшую прорезь для глаз, посмотрел сквозь неё на возлюбленную. О, это был взгляд, так взгляд. От такого взгляда тают ледники, лавины сходят в горах, рушатся скалы и даже планеты меняют орбиты, чтоб только влюблённые могли быть вместе. Конечно же, и Юля, как только взглянула в эти чарующие, молящие глаза, сразу потеряла самообладание и растворилась в них.

– Что за взгляд,… какая ясность и в тоже время, какой призыв кроется в нём,… эти глаза не могут обмануть, я в них вижу столько преданности и верности,… но все-таки, кто же ты?… как тебя зовут, юноша?… – чувствуя, как к её сердцу приливает тёплая волна нежности, спросила она.

– Как же ты узнала, что я юноша?… а вдруг я дряхлый старик,… впрочем, в этом нет большой тайны,… звать меня – Филипп,… и я сын простого бедного рыбака… – слукавил принц, пытаясь уйти от прямого ответа.

– Ну что ты такое говоришь,… разве это правда?… ты не можешь быть сыном простого рыбака… – улыбнулась его лукавству Юля, – мне твои глаза всё сказали,… я же вижу, ты не можешь лгать. И потом, рыбаки не дают своим детям такие имена, да и вряд ли дети рыбаков могут быть художниками,… у них совсем другие заботы. Ну, ладно, не хочешь говорить кто ты, не надо,… но прошу тебя, больше не прячь от меня свои глаза,… мне достаточно твоего взгляда, чтобы быть тебе другом… – мягко добавила она.

– Всё будет, как ты скажешь,… ведь мы теперь друзья… – с радостью согласился принц. И они ещё долго-долго разговаривали обо всём. Так, наверное, беседуют только старинные приятели, давно не видевшие друг друга. Время летело быстро. Отец Юли уже час как отнёс снасти с уловом домой, и его даже не удивила такая внезапная дружба дочери со странным бедолагой. Юля зачастую находила общий язык и не с такими типами. Да что там говорить, ведь само Волшебное море слушалось её голоса.

В общем, с тех пор так и повелось. Как только Юленька возвращалась с моря, она ещё из лодки искала взглядом на берегу своего друга. А он, обмотав своё лицо, словно какой-то бедуин, бежал к ней навстречу, чтобы придержать нос лодки, когда тот врезался в песок. Их дружба росла и крепла. Вскоре Филипп начал писать пейзажи моря, портреты моряков, приносил их Юле, и они вместе подолгу рассматривали и обсуждали его творения.

Принц уже совсем оправился от своей полноты, и из него получился достойный продолжатель королевского рода. Теперь маркиз лишь изредка сопровождал Филиппа в его передвижениях, тот уже и сам справлялся со всеми своими делами. У маркиза появилось больше свободного времени, и он стал заниматься изучением флоры и фауны Волшебного моря. А по вечерам отписывал во дворец обо всех событиях, случившихся за день. Во дворце читая его донесения, не верили своим глазам. А король Пётр даже засобирался к морю, однако рассудив, что принц будет недоволен его визитом, отказался от этой затеи. Всё шло своим чередом и не предвещало ничего удивительного.

Но вот однажды отец Юли приболел, и тогда она предложила Филиппу, который всегда её провожал, отправиться вместе с ней на рыбалку. Принц, ни минуты не колеблясь, дал ей своё согласие, и они сейчас же вышли в море. Рыбалка удалась на славу. Рыбы наловили с горкой. Стали возвращаться назад. Юля на корме за штурвалом, а Филипп у мачты, парусами правит. Дружная команда. Уже почти до берега добрались, но тут вдруг поднялся шквал волн и налетел ураган. Такое на Волшебном море частенько бывало. Не успели первые волны, как следует ударить о борт, а Юля уже запела своим ангельским голоском. Море сразу как на стену наткнулось. Шторм остановился и всё стихло. Только лёгкий бриз остался. Паруса наполняет, лодку к берегу гонит. А Юля всё поёт и поёт. Тут уж Филипп удивился, да так что и про паруса забыл. Всё смотрит на Юленьку и глаза от неё отвести не может. Как только лодка к берегу подплывать стала, Юля замолчала и, заметив, как Филипп оторопел, рассмеялась.

– Я такой силы голоса, чтоб море успокаивал, отродясь не слыхал… – прейдя в себя, пролепетал он.

– Такой голос мне от родителей достался… – ответила на его изумление Юля.

– Это что же,… у тебя такой голос и от простых рыбаков?… – вспомнив их знакомство, с хитринкой взглянув на Юлю, спросил принц.

– Эх,… и не спрашивай… – вдруг с какой-то грустью вздохнула Юленька и замолчала. Однако как только они причалили, всё ему рассказала. И про маленький рыбачий плот, и про свёрток на нём, и как старики её растили, – родней их у меня на свете никого нет, а настоящих родителей я и знать не знаю… – тихо закончила она свой рассказ и печально вздохнула. Филипп нежно обнял её и легонько прижал к себе.

– А у меня сейчас, родней тебя никого нет… – сказал он, и они замерли. Так бы они и стояли весь вечер, обнявшись, да только видят отец к ним идёт.

– Ну, как сходили?… – спрашивает он их ещё издалека. Услышали его ребята, оживились, грусть сразу скинули.

– Улов хорош, рыбы много!… – в ответ хором ему кричат. И тут же переглянувшись, оба в один момент вдруг поняли, что уже никогда не смогут быть друг без друга. Два молодых сердца слились в едином порыве и наполнились чистой, настоящей любовью.

И с этого дня Филипп стал брать у своего хозяина лодку, чтоб заранее выходить в море и уже там встречать Юлю. Так оно и пошло. А встретившись в море, ребята вместе, словно заправские капитаны, правили свои судёнышки в гавань. Правда иногда хозяину и самому нужна была лодка. И тогда Филипп ждал Юлю на берегу. Нельзя было предугадать наперёд, как они сегодня встретятся, на берегу или в море. Всё случалось спонтанно. И такой элемент неожиданности привносил в их отношения свежую волну позитивных эмоций, которая, безусловно, только ещё больше сближала их.

5

Всё, наверное, так бы и продолжалось, и неизвестно чем бы закончилось, но вот в один из пасмурных дней Филипп вдруг не пришёл встречать Юлю. Ещё из лодки, увидев, что на берегу его нет, Юля начала беспокоится.

– Странно как-то,… не встретил в море,… и на берегу его нет,… может, задержался где… – в надежде на случайность подумала она, и они с отцом стали неспешно разгружаться. Время шло, дело спорилось, а Филиппа всё не было. И вот когда они уже разгрузили всю рыбу и даже убрали сети, тут Юля заволновалась уже всерьёз. С тех пор как они с Филиппом стали видится, ни разу такого не было, чтобы он без предупреждения не встретил её. Случалось пару раз когда Филипп приходил чуть позже, того требовали занятия с маркизом, но об этом он заранее предупреждал. А сейчас творилось что-то непонятное.

Уже близился к закату вечер, начало смеркаться, где-то заухал филин, собираясь на ночную охоту, а Филиппа всё нет и нет. Часы мчались, словно минуты, и не остановить. Вот уже и ночь на вторую половину перевалила, а его так и нет. Юля не спит, места себе не находит, по дому из угла в угол ходит, мечется, да всё на улицу выскакивает и в темноту вглядывается, ждёт. Даже в соседнюю деревню бежать собралась, отыскать его хочет, хотя и не знает, где там его искать. Ведь в доме-то у него она до сих пор не была. Старики видят, с ней неладное твориться, помочь ей желают.

– Подожди,… погоди доченька до утра,… пусть хоть солнце взойдёт,… тогда пойдёшь,… может всё ещё обойдётся… – уговаривают её, упрашивают остаться.

– Ох, чует моё сердце,… случилось с ним что-то плохое,… в груди щемит,… тревожно мне,… не могу я ждать, помощь ему моя нужна… – отвечает им Юля, а сама уж совсем с лица сошла, потемнела от переживаний. И как только первые лучи солнца осветили верхушки деревьев, она короткой дорогой, через лес, бросилась в соседнюю деревню. И так она бедняжка торопилась, что даже не обратила внимания на свой внешний вид, волосы растрепаны, одежда не прибрана, сама на себя не похожа. Стала выглядеть, словно чудище заморское.

Прибежала в деревню, ни дома, ни улицы не знает. А пока бежала, совсем уже утро настало. Все рыбаки на берег ушли, в море собираются, спросить не у кого. Давай она из дома в дом бегать, заглядывать да выспрашивать. А в те времена дверей не закрывали, народ по-другому жил. Люди понять ничего не могут, бегает по домам лохматая девчонка, дверьми хлопает, какого-то Филиппа ищет. И ведь никто её не узнаёт, ведь она сама не своя, вся всклоченная. А те, кто и мог бы её узнать, так те на берег ушли. Все дома оббежала, даже подумала, деревней ошиблась, уже отчаялась, и тут видит на отшибе одиноко домишко стоит, она туда. Забегает в него, смотрит, нет никого. Глядит дверца, она её ткнула, а за ней ещё одна, она и эту открыла. А там всё картинами устлано, и стены, и двери, и даже пол. Ахнула Юля, узнала работы своего возлюбленного, да и краски его с холстами тоже здесь лежат. Тут видит, в углу одиноко портрет юноши стоит, и больно ей его взгляд знакомым показался.

– Что такое?… уж не видение ли?… – думает Юля, – эти глаза,… я не раз в них смотрела,… они такие знакомые,… так это же!… нет, не может быть!… – воскликнула она, узнав глаза на картине. И тут же по её телу молнией пронеслась волна трепетного осознания, что перед ней портрет её возлюбленного. Юля в едином порыве подскочила к нему, схватила и осыпала его поцелуями.

– Где?… где?… ну, где ты мой милый!… – надрывно восклицала она, и слёзы, крупные тягучие слёзы появились сами собой. Не зная, что её делать Юля села на кровать, обняла портрет и горько зарыдала. Но тут неожиданно со стороны входа раздались сильные, чеканящие шаги. Юля мгновенно вскочила.

– Филипп!… Филипп!… – закричала она и бросилась навстречу шагам. Однако её ожидания не оправдались. Открыв дверь она сходу налетела на скромно одетого человека в рыбацких сапогах. Это был маркиз, – где Филипп!?… кто вы!?… это же его дом!?… – вопрошающе посмотрела она на него. Юля не имела ни малейшего представления кто перед ней, ведь за всё время встреч с Филиппом, он так и не удосужился их познакомить.

– Скажем так,… я друг Филиппа,… и не стану скрывать, я знаю, кто ты,… уж больно много он мне про тебя рассказывал. А увидев тебя сейчас здесь, мне кажется, я начинаю догадываться, что с ним произошло. Ты стойкая девушка, соберись и выслушай меня… – быстро, не тратя времени на предисловья, заговорил с ней маркиз, – если ты помнишь вчера вечером, начался шторм. Но, несмотря на это Филипп не отказался идти тебя встречать,… хотя я и попытался его отговорить, однако он всё равно ушёл в море,… и как видишь, не вернулся… – отчеканил маркиз и понуро опустил голову.

– Но ведь вчера не было никакого шторма!… море волновалось не больше обычного!… – не веря в случившееся тут же возразила Юля.

– Возможно, это для тебя не было шторма,… но для остальных он был!… да-да, Юля, я всё знаю про твой дар,… и, похоже, он помог тебе избежать вчерашнего ненастья,… наверняка вчера ты, как обычно пела в море и даже не заметила бури,… потому-то для тебя море и оказалось спокойным. К сожалению, я вчера тоже понадеялся на твои способности и не предал особого значения ненастью,… подумал, что вы как всегда встретились в море, и ты голосом проложила безопасный путь на берег. Однако когда утром я обнаружил, что Филипп не появлялся, я начал беспокоиться,… сходил к морю,… шторм там так и продолжается,… рыбаки ждут, когда утихнет,… тогда я собрался бежать к тебе,… узнать, в чём дело,… вот вернулся в дом ещё раз осмотреться,… и обнаружил тебя. Я весь в смятении,… где теперь искать Филиппа?… возможно, он до сих пор на плаву и ему нужна наша помощь,… плохо, что сейчас нельзя выйти в море,… разве, что ты попробуешь… – взволнованно рассуждал маркиз, но Юля не дала ему закончить фразу.

– Я всё поняла!… нам поможет мой голос,… бежим, я знаю, что делать!… теперь и впредь мы должны действовать сообща!… – вмиг преобразившись, властно потребовала она от маркиза. От только что плачущей девчонки не осталось и следа. Теперь перед маркизом была сильная духом, преданная и любящая морячка, готовая пойти на всё ради спасения дорогого для неё человека.

– Ах, как жаль, что я вчера вечером не заметила этот шторм!… Уж так была занята мыслями о Филиппе, что всё пропустила… – торопясь на берег, уже на ходу заметила Юля, – оказывается, я многого ещё не знаю про него,… ни про то какой он на самом деле,… ни про его друзей,… вот и о вас я ничего не знаю!… Кстати как мне вас называть!?… – бегло спросила она.

– Зови просто – маркиз!… так меня Филипп называет!… – также бегло ответил Гринн.

– Хорошо!… маркиз так маркиз,… я уже ничему не удивляюсь!… – поддакнула ему Юля, и новоявленные товарищи прибавили ходу. Прибежав на берег, они увидели, что шторм по-прежнему силён, и даже как будто ещё прибавил. Юля бросилась к рыбакам упрашивать их выйти в море. Но все, потупив взгляд, отворачивались. Однако один моряк узнал её.

– А,… так ты та девушка из соседней деревни, что голосом успокаивает море!… – воскликнул он.

– Да-да, это я,… помогите нам, пожалуйста, дайте нам лодку… – умоляюще посмотрела на него Юля.

– Хм, вон какой шторм, а что если ты не справишься, и лодка потонет, что тогда?… – хмыкнул рыбак.

– На,… держи!… тут больше, чем стоит три твоих лодки… – ввязался в разговор маркиз и сунул рыбаку в руку кошелёк с золотыми. Рыбак заглянул в кошелёк и ахнул.

– Вот это да!… Забирай лодку со всеми потрохами!… – воскликнул он и указал на свою посудину. Едва Юля подошла к ней, как сразу запела, море рядом с лодкой вмиг успокоилось, и они с маркизом, быстро забравшись в неё, отплыли. Однако, ни Юля, ни маркиз не знали в какую сторону надо плыть, а потому решили искать Филиппа сначала в той точке моря, где он всегда ждал её с рыбалки. Море бушевало, словно разъярённый лев желающий проглотить свою добычу. Кровь стыла в жилах, когда волна вставала у них на пути. А добравшись до места встречи, они попали в самое чрево урагана. И если бы Юля своим пением не разгоняла шторм, они наверняка бы уже погибли.

6

В самом пекле клокочущего урагана они увидели невероятную картину, это был точно такой же спокойный островок моря, как и тот, что оставался после Юлиного пения. А в центре этого спокойного островка расписной чёлн величиною с их рыбацкую лодку. Но что самое удивительное в том чёлне сидела женщина с белыми седыми волосами в чёрном одеянии, и, закрыв лицо руками, плакала. И чем сильней она плакала, тем сильней становился ураган. Заплыв на территорию спокойной воды, где плакала женщина, Юля перестала петь. Теперь этого не требовалось, ведь они оказались вне бури. Вокруг них бушевало море, а они и женщина в чёлне, находились на гладкой поверхности моря. Это было очевидно и невероятно одновременно. Юля осторожно направила лодку к чёлну, и как только они поравнялись с ним, маркиз, из осторожности закрыв собой Юлю обратился к женщине.

– Милая госпожа, не пугайтесь, пожалуйста,… ответьте нам, кто вы?… и почему так горько плачете? – как можно деликатней спросил он. Женщина отняла руки от лица и удивлённая появлением незнакомцев резко встала. Это была высокая, стройная и необычайно красивая женщина средних лет. Точёные черты лица, придавали её внешности величественность и властность. Глаза, которые ещё секунду назад источали слёзы, мгновенно высохли, и в них появилась суровость. Буря внезапно стихла, наступил штиль. Женщина быстро пришла в себя. Взоры маркиза и её пересеклись.

– Нет, уж!… это вы мне скажите, кто вы и как здесь оказались!?… – потребовала она строго.

– Ну что же,… хорошо, извольте,… – тут же начал маркиз и на миг ему показалось, что в лице этой красивой и строгой женщины есть нечто для него знакомое, – попали мы сюда благодаря голосу этой девушки,… он превосходно утихомиривает шторм,… который, похоже, своим плачем вызываете вы. Что же касается кто мы такие,… то мы друзья одного молодого человека,… он вчера попал в шторм и исчез,… вот мы его и ищем… – коротко ответил маркиз.

– Про юношу я знаю,… можете его не искать,… он у меня… – степенно заявила незнакомка, и уже было собралась что-то добавить, но Юля перебила её.

– Где он!?… что с ним!?… – резко отодвинув маркиза, воскликнула она.

– Пока он в безопасности,… не волнуйся,… скоро ты сама всё узнаешь, всему своё время,… лучше расскажи мне, откуда у тебя этот дар, и где ты живёшь?… – неожиданно смягчив тон, спросила женщина.

– Эта способность у меня давно, с детства,… а живу я в рыбацкой деревне,… и чтоб вы знали, я морячка и ничего не боюсь!… верните нам быстрей Филиппа!… – дерзко крикнула ей в ответ Юля. Услышав такое объяснение, женщина ещё пристальней посмотрела на Юлю, и тут же переменилась в лице, теперь это была не надменная красавица, а скорее добрая мать, увидевшая свою дочь.

– Так его зовут Филипп,… а я и не знала,… но почему ты, дитя моё, решила, что я собираюсь у вас его отнять?… Он ваш,… и как только ему станет лучше, вы его заберёте,… впрочем, если вы хотите, мы можем прямо сейчас отправиться к нему!… А для пущей уверенности в моих добрых намерениях, пересядь ко мне… – с улыбкой предложила женщина Юле, и уже обращаясь к маркизу, добавила, – а вы сударь следуйте за нами,… держитесь по ветру,… правьте в сторону гор… – произнесла она и указала направление. Юля не тратя ни секунды зря, мгновенно перепрыгнула в чёлн, для опытной рыбачки это пару пустяков. Маркиз же повинуясь незнакомке, установил лодку прямо за ними и двинулся следом. Меж тем женщина, повернувшись лицом к Юле, ласково спросила у неё.

– Пока мы плывём, расскажи мне, пожалуйста, о своих родителях,… кто они?… и как их зовут?… – с неподдельным интересом попросила она. Почувствовав перемену в настроении женщины, Юля, недолго думая, быстро рассказала ей о добрых стариках Викторе и Светлане, и объяснила всю историю своего появления у них. Женщина, услышав Юлин рассказ, еле сдерживалась, чтобы снова не заплакать, но только теперь уже от счастья.

– Дитя,… прошу, выслушай меня… – вся, дрожа от волнения, обратилась она к Юле, и нежно взяв её за руку, как это делают лишь матери желающие сказать своей дочери что-то значимое, тихо произнесла, – мне трудно говорить, я волнуюсь, но это очень важно для нас обоих!… Слушая тебя, я поняла кто твои настоящие родители,… и тут мне надо тебе кое-что пояснить,… – сказала она и глубоко вздохнула. Юля же в это момент затаила дыхание и замерла, – у нас с тобой один и тот же природный дар,… – продолжала женщина, – но только с той разницей, что я вызываю бури, а ты наоборот, усмиряешь их!… Этот дар может передаваться только по наследству,… от родителей к их детям,… от матери к дочери,… теперь ты понимаешь, кто я для тебя такая?… – еле сдерживая эмоции, спросила женщина. Юля была в смятенье.

– Выходит вы,… вы моя родная мать!… – сначала неуверенно, но затем ясно произнесла она. Такое откровение застало её врасплох. Однако уже секунду спустя они обе, не обращая никакого внимания на улыбающегося маркиза, обнимались, целовались и делились первыми впечатлениями. Чуть позже, немного прейдя в себя от столь внезапного потрясения незнакомка, а теперь уже родная мать Юли продолжила свои объяснения.

– Сейчас я расскажу тебе всю мою историю,… когда-то давно я была скромная девушка из дворянского рода,… будучи в твоём возрасте я случайно попала во дворец на королевский бал,… там я встретила одного замечательного юношу,… он был из окружения короля. Мы понравились друг другу,… стали встречаться,… и уже собирались пожениться,… но вдруг мои родители сильно заболели, и вся наша семья срочно переехала к морю. Мы так быстро уехали, что я даже не успела сказать своему возлюбленному о переезде. Мы с ним так и не попрощались. В жизни всякое бывает. Первое время я отчаянно пыталась сообщить ему о себе, дать хоть какую-то весточку,… но время шло, а возможности так и не представилось. Мы жили далеко от людей, родители очень болели, и нельзя было покидать карантин. Потом я вдруг поняла, что жду ребёнка,… мне стало страшно, и я перестала даже думать о том, чтобы связаться с любимым,… боялась, он не поверит мне. Дальше ещё хуже,… не прошло и трёх месяцев как родители умерли,… а ещё через полгода у меня появилась ты. От пережитого я стала много плакать. Со временем мой плачь изменился. Я начала замечать, что от звука моих стенаний происходит нечто неладное,… то стена дома треснет,… то земля под ногами заходит ходуном,… всё вокруг меня начинало рушиться, когда я плакала. Недалеко от нашего дома в замке жили двое учёных старичков, они-то мне и объяснили в чём причина всего происходящего. Оказалось, звук плача волшебным образом входит в резонанс с землёй и вызывает колебания. Испугавшись разрушений, я, чтоб выплакаться, стала уплывать подальше в море. Но и это не помогло,… в море я начала вызывать шторм,… утешало одно, на воде от меня гораздо меньше вреда. И вот как-то в один из таких приступов плача я отправилась в море и как обычно взяла тебя с собой,… я часто так делала,… на суше тебя просто не с кем было оставить. И всё бы ничего, но в этот раз в море случилось несчастье,… внезапно наша лодка налетела на рыбацкий плот и мы перевернулись. Я бросилась тебя спасать,… последние, что я запомнила это то, как я, вынырнув, изо всех сил схватившись за плот, положила тебя на него,… в тот же миг я потеряла сознание. Очнулась я уже в замке у тех добрых учёных старичков. Уж так совпало, что они как раз в ту пору возвращались из моря после каких-то своих опытов и наткнулись на меня. Хорошо ещё, что я плавала лицом вверх,… лишь благодаря этому я не захлебнулась… – тяжко вздохнув, словно задыхаясь, сказала женщина, и тут же достав фляжку с водой, быстро отхлебнула из неё глоток.

Всё время пока она говорила, маркиз внимательно слушал её и пристально вглядывался в каждый её жест, каждое движение. И то, как она хмурится, и то, как чеканит слова, и как улыбается, как поднимает руку, как пьёт воду. Прошла ещё секунда и маркиз вдруг окончательно понял кто перед ним.

– О, нет,… такого не может быть… – прошептал он про себя, ясно осознавая, что ему сейчас открылось, – наконец-то я узнал тебя!… ты баронесса Жанна Зике!… ты моя возлюбленная!… ну, посмотри же скорей на меня,… узнай!… это же я, твой Гринн!… – вскричал маркиз, и моментально перепрыгнув в чёлн, предстал перед ней. Баронесса чуть приподнялась и взглянула маркизу в лицо. Этого взгляда хватило, чтоб она признала своего возлюбленного. В ту же секунду они бросились в объятья друг друга. В их памяти вмиг всплыло всё былое, и их встречи, и их любовь, и тяжесть разлуки.

– А я-то всё думал, что же я сделал не так,… задавался вопросом, почему ты оставила меня?… Искал тебя,… мечтал о тебе,… и всегда верил, что найду… – нежно произнёс маркиз, теперь уже и он расчувствовался, – какое же это чудо вновь видеть тебя, говорить с тобой, касаться тебя,… такое чудо могло произойти только здесь, в центре Волшебного моря. И мы должны благодарить его за то, что оно помогло нам обрести самое главное в жизни,… друг друга,… выходит, мы одна семья,… раз ты мать Юли, то я её отец,… во воистину чудеса… – тихо добавил он и обнял дочь. Ни Юля, ни баронесса от волнения кое их охватило, не могли сказать и слова, лишь слёзы радости текли по их щекам. В этот момент в душе у всех царил рай. Однако долго так продолжаться не могло, и родные, познав счастье единения, слегка успокоившись, вдруг как-то все разом вспомнили о бедном Филиппе. Решение было незамедлительным, они тут же отправились в путь. И как только волнение окончательно улеглось, дав баронессе возможность говорить, она продолжила своё повествование.

– Ну а дальше,… когда мне стало чуть лучше, я отправилась в море искать тебя,… долго плавала среди плотиков, которые нашла,… но всё тщетно. Ведь я тогда и предположить не могла, что якорь у плотика, куда я тебя положила, оборвало, и его унесло. Несчастье разбило мою душу,… старики учёные отнеслись ко мне, как к родной,… и хотя мне было, где жить, они приютили меня и оставили у себя. Ещё долго они выхаживали меня, помогая полностью восстановиться от мгновенно постигшего горя. Получалось, что я в один миг потеряла всё, сначала любимого, потом родителей, а теперь ещё и дочь,… горе потоком обрушилось на меня. Понемногу я примирилась со своей участью,… стала помогать старичкам,… а они бедные к тому времени совсем уже ослабли, подряхлели. Я стала ухаживать за ними, готовила им еду, следила за порядком в замке и по возможности делала кое-какую работу в их лаборатории. Так постепенно они стали моими учителями,… а я ответила им благодарностью, и сделалась их примерной ученицей. Занимаясь с ними, я почерпнула много различных знаний,… и в медицине, и в алхимии, и в морской биологии и даже в горном деле. Но время неумолимо, старички ушли в мир иной,… а перед этим завещали мне замок, лабораторию и немалое наследство. Я и теперь продолжаю жить там, в замке,… в придачу у меня есть небольшой корабль, трое верных слуг, служившие ещё моим старикам,… и по-прежнему занимаюсь морской наукой. Ну а как случается приступ плача, я беру чёлн, ухожу в море и изливаю ему душу. Притом я постоянно слежу, чтобы рядом со мной не было, ни посторенних лодок, ни кораблей, ни моряков,… однако, порой бури бывают и не по моей вине. Тогда я выхожу в море со своим кораблём и слугами на помощь пострадавшим,… мы ищем их, подбираем и лечим. Многие так и не знают о нас, ведь их лечение происходит во сне,… такое лечение самое безболезненное, да и выживаемость от сна большая,… это мои учёные старички установили. А как лечение заканчивается, мы их спящими доставляем, куда бы им было удобно,… там они приходят в себя и ничего не помнят,… даже как-то смешно от этого,… раз, и очнулись в целость и сохранности… – рассказывая, вдруг улыбнулась баронесса.

– Так вот откуда берутся легенды о чудесных спасениях!… а как же тогда флот султана?!… ведь там были корабли!… – быстро вклинившись в рассказ, спросила Юля. В ответ баронесса только ещё больше разулыбалась.

– Ну, какой же это флот,… так себе, только три судёнышка,… и вовсе это не султан был, а простой визирь с командой,… и не разбились, а просто сели на риф… – тут же пояснила баронесса и все трое весело рассмеялись, – да они больше от страха в обморок попадали, чем от кораблекрушения!… Мы их всех быстро подлечили,… кораблики с рифа сняли,… под паруса поставили,… и потихоньку отправили с миром. Так что про флот, всё это слухи,… и кто их придумывает неизвестно!… Мои слуги тайну хранить умеют, ничего никому не расскажут,… а вот людская молва впереди нас бежит и по всему свету весть о чудесных спасениях разносит. Вот и вчера было также,… как только буря приутихла, мы со слугами отправились просмотреть то место, где бушевал шторм,… там-то мы и нашли Филиппа. Конечно, тогда мы ещё не знали, кто он и как его зовут,… он был весь в тряпье, в тине,… и даже лица его не было видно… – опять вздохнула баронесса.

– Да!… это он!… это точно мой Филипп!… что же с ним!?… – не удержавшись, воскликнула Юля.

– У него множество мелких переломов и ранений,… видимо его задело обломками лодки,… он чудом остался жив. Такого я ещё никогда не видела, сильные душевные переживания за него, вызвали у меня приступ плача, и я опять ушла в море. Но благодаря этому, как бы всё тяжко не выглядело, я встретила вас, мои родные,… а теперь ещё выяснилось, что я вчера спасла твоего возлюбленного,… только бы он выдержал,… ему сейчас очень плохо… – печально заключила баронесса и замолчала. Остаток пути они так и провели, в молчании, согревая в своих душах надежду на благополучное выздоровление Филиппа.

7

Едва они причалили к пирсу, как баронесса тут же дала распоряжение слугам, чтоб те приняли лодку с чёлном, а сама не теряя времени зря, проводила Юлю и маркиза в замок в зал, где находился Филипп. Прошло всего несколько минут, и они были уже там. Филипп лежал на большом дубовом столе, его правая рука была откинута, а сам он с ног до головы был опутан тонкими проводочками из серебра и меди. Притом всё это напоминало некую ажурную этажерку, в недрах которой по стеклянным трубочкам пульсировала его кровь. Столь загадочная картина одновременно очаровывала и пугала. Маркиз подойдя к столу, сразу узнал принца. И это немудрено, ведь он знал и видел его всяким, и маленьким ребёнком, и взрослым юношей, и толстым, и тонким, и даже больным.

Страшно взволнованный, расплывшись в нелепой улыбке, маркиз жестом пригласил Юлю. Она робко сделала первый шаг и несмело подошла к столу. Сердце её часто забилось, сомнения охватили её душу. Опознает ли она любимого, ведь до этого Юля видела лишь его глаза и руки. Чуть притронувшись к ладони Филиппа, она, будто боясь не узнать, медленно перевернула её. И тут же поняла, это она, та самая ладонь, которая касалась её волос, её рук, её лица. Ладонь, которая помогала ей сесть в лодку, сойти на берег, ладонь, что ласкала и лелеяла её. Теперь у Юли не было сомнений, перед ней лежал её любимый Филипп. Радость яркой вспышкой обожгла её сознание. Но тут к столу подошла баронесса.

– Его состояние тяжёлое… при крушении он потерял много крови,… но главное,… пока меня не было, положение резко ухудшилось!… Я проверила, все показатели говорят об этом,… надо немедленно приводить его в чувства, иначе он может навсегда остаться таким и в конечном итоге погибнуть… – быстро сказала она, наклонившись к маркизу, отчего тот сразу стал серьёзен.

– Ты должна сделать всё, что можно и нельзя!… ведь это наследный принц Филипп!… да-да, ты не ослышалась,… это настоящий принц нашего королевства, а я его наставник!… до сего момента это было тайной, но теперь не имеет смысла её сохранять,… эх, зря мы всё скрывали!… – нервно воскликнул он.

– Спокойно,… всё зависит от того, как он будет приходить в себя,… наша задача, помочь ему в этом, а не ныть… – тут же одёрнула разволновавшегося маркиза баронесса. Для Юли же, стоявшей рядом, слова маркиза, «принц», «наследный», «королевство», абсолютно ничего не значили, сейчас здесь на столе лежал просто её любимый Филипп, и он был в большой опасности. Вся её жизнь мгновенно промелькнула у неё перед глазами, такое бывает только в особые моменты. Юля вмиг поняла, что все предыдущие годы ей так не хватало её милого Филиппа, она ждала его, грезила им, и вот наконец-то нашла. Но случилась беда, и она опять может его потерять. Теперь уже и Юленька не смогла сдержать своих эмоций. Она словно маленький котёнок уткнулась лицом в ладонь Филиппа, и стала её нежно целовать. И всё целовала, и целовала, горячо шепча.

– Проснись,… мой милый Филипп,… проснись, пожалуйста,… я прошу тебя,… ты мне нужен,… мне не жить без тебя… – слёзно молила она. А меж тем баронесса отняла от тела принца несколько стеклянных трубок, что-то там отключила, поставила ему какой-то укол и стала ждать. Для той эпохи, это были немыслимые манипуляции, можно сказать на грани колдовства. И если бы простой народ узнал, что происходит в замке, то баронессу непременно бы нарекли – чародейкой Волшебного моря творящей чудеса. И точно сложили бы сотни легенд и мифов о том, как она возвращает людям жизнь. Но вот прошло ещё несколько тяжких минут. Филипп стал медленно приходить в себя. Сначала он глухо простонал, затем чуть замер и попытался глубоко вздохнуть. Юля, стараясь ему помочь, подхватила его.

– Милый,… очнись,… родной мой,… ну пожалуйста, приди в себя… – залепетала она, и слёзы рекой полились из её глаз, тёплым дождём падая на лицо Филиппа. Внезапно его сознание начало прояснятся. Через силу он попытался открыть глаза. Его тяжёлые, словно налитые синцом веки чуть разомкнулись, и тут же узкая полоска света ударила по его сознанию. Следом появилась лёгкая мутная дымка, белёсая пелена. И вдруг слух донёс до него какое-то слабое, нежное журчание очень знакомого ему голоска.

– Что это, сон?… где я?… что со мной?… наверное, я утонул, и ангелы стенают обо мне… – неясной догадкой, мелькнула его мысль. Но тут сквозь пелену стали проступать очертания лица стенающего ангела, сначала появился рот, затем нос и наконец, глаза.

– Они закрыты,… а почему у ангела закрыты глаза?… – спутано подумал Филипп, – ах, так он плачет,… вот почему они закрыты… – догадался он и опять перед ним всё расплылось. Секунда, другая и вновь забрезжил неясный силуэт лица. Филипп, собрав все силы, напряжённо вгляделся в него.

– Но что это там, у лица?… детский кулачёк,… ангел кулачком растирает слёзы?… ах, как же мне знаком этот кулачёк!… – вдруг уколола сознание резкая мысль, – да это же,… это,… это,… Юля!… это она!… – всё вмиг вспомнив, закричал внутри себя Филипп, и сердце его вспыхнуло, словно тысяча звёзд, готовое тот час выскочить наружу. Однако внешне это на нём никак не отразилось, он был очень слаб.

– Ю…л… я… я… – только и смог прошептать он на самом деле. Невероятный шквал эмоций клокотал в его груди, не давая ему во всю мощь выразить свой восторг. Но Юле и не надо было того мощного восторга, ей сполна хватило и его слабого хриплого стона, что он еле произнёс.

– Да, мой родной… да, мой милый… да,… да,… это я твоя Юленька… – стараясь сдержать слёзы, тихо пролепетала она, вытирая его лицо своей ладошкой. И с каждым её прикосновением Филипп всё больше и больше приходил в себя. Не в состоянии совладать со своими чувствами Юля бросилась его целовать. Покрыла нежными поцелуями его губы, его лоб, его глаза. И прямо у всех на виду сотворилось чудо. Филипп с невероятно быстротой стал возвращаться к жизни. Секунду спустя он полностью открыл глаза, свободно вздохнул, у него прояснился взгляд, и теперь он уже не мог оторвать его от Юли.

О, этот взгляд, эти его проникновенные небесного цвета глаза, они не обманут, не предадут. Юле казалось она не видела их целую вечность, хотя с того момента, как они с Филиппом расстались, прошло всего ничего. Признаться, она до сих пор бы так и не знала, как он выглядит, если бы не увидела там, в домике, его портрет. И теперь она всё смотрела и смотрела на Филиппа, ни на миг не отрываясь, словно боясь вновь что-то упустить. Сейчас для неё дороже и важней его ничего на свете не было. Но вот прошло несколько минут и влюблённые немного успокоились от первых переживаний. Юля перестала плакать и уступила своё место подле Филиппа баронессе. Та быстро осмотрела принца, произвела кое-какие измерения своими мудрёными приборами и сделала веское заявление.

– Кризис миновал!… в болезни произошёл коренной перелом!… однако не будем расслабляться, впереди нас ждёт ещё много хлопот!… – торжествующе воскликнула она, и тут же продолжила свои измерения. Все разом почувствовали великое облегчение. Маркиз немедленно кинулся помогать баронессе, а Юля, встав у изголовья, принялась внимательно за всем наблюдать.

И с этого момента потянулись нелёгкие дни выздоровления. Дни полные труда и заботы. И разумеется любви. Любовь на самом деле творит чудеса, и Филипп благодаря ласковому уходу Юли быстро пошёл на поправку. Конечно же, не обошлось и без лечения баронессы, оно тоже оказало изрядное воздействие. Ранения, полученные при крушении от обломков лодки, были зашиты и заживлены. Сломанные кости грудной клетки удачно срастались, да и потеря крови постепенно восстанавливалась. Помогло также и то, что первое время Филипп был введён в сон и пребывал без сознания, тем самым избежав гибели от болевого шока. Метод лечения, разработанный старичками-учеными, вовремя применённый баронессой, оправдал себя.

Ну а вскоре пришло время осознания всего произошедшего. Юля, наконец-то приняв, что её возлюбленный – принц, да ещё тот самый колобок, над которым она так потешалась, нисколько не изменила к нему чувств, а лишь ощутила себя немного виноватой перед ним. Что поделать, все мы ошибаемся, порой принимая увиденное, за то чем оно не является на самом деле. Также и Юля, впервые увидев Филиппа, никак не могла предположить, что это её судьба. Что же касается самого Филиппа, то он-то как раз был очень изумлён, узнав, что его от смерти спасла родная мать Юли, а её настоящий отец опекал и воспитывал его. Вот уж воистину чудо дивное.

А меж тем баронесса Жанна и маркиз Гринн наверстывали упущенные годы, проведённые в разлуке. Они были просто-таки счастливы той семье, что у них сейчас сложилась, ведь они стали родителями сразу двух детей, один из которых настоящий принц. Именно о такой семье они и мечтали когда-то. Названных же родителей Юли буквально в считанные дни перевезли из деревни в замок. Теперь они были здесь на самом почётном месте. Правда деда Виктора раздражала необходимость при гостях носить парадный камзол. Поэтому он частенько прятал его и сбегал в море порыбачить, чему был несказанно рад. Но что ещё забавно, Виктор оказался старше баронессы Жанны на двадцать лет, а оттого, по праву возрастного главенства, признал её своей старшей дочерью и обращался с ней по-свойски. Впрочем, она и не возражала. Бывало, баронесса задержится где-нибудь, а он уже тут как тут и покрикивает на неё.

– Ух, Жаннка проказница!… где тебя носит!?… заждались уже все,… ну, я тебе сейчас задам фулиганка!… – весёлой шуткой-прибауткой встречал он её. И эта его комичная манера, весело шутить, всех забавляла, оттого над стариком тоже по-свойски, по-доброму подтрунивали. В общем, дед Виктор шутил, балагурил и командовал над всеми, как хотел, за что его все искренне любили и уважали. Мама Света как обычно хлопотала по хозяйству и помогала Юле ухаживать за Филиппом, без дела она сидеть не могла. Одним словом, дела у всех шли – замечательно. В самой же деревне по такому случаю устроили большой праздник. Кстати, поговаривают, что его там, каждый год и в определённый день так до сих пор и празднуют. Хозяин домика, где жил принц, все его картины вернул, и получил за это весьма внушительное вознагражденье. Теперь эти полотна украшают стены замка.

Что же касается родителей Филиппа, короля и королевы, то к ним во дворец, со слугами баронессы, была отправлена депеша, в коей подробно обо всём рассказывалось. Ответ из дворца пришёл даже быстрей, чем ожидали. Весь королевский двор, узнав о тех неоднозначных событиях, что случились с принцем на море, стал тут же готовиться к свадьбе. А если быть точнее, то к двум. Первой назначили свадьбу маркиза и баронессы, чтобы тем самым узаконить семейное положение невесты принца. Из простой рыбачки Юля в мгновение превращалась в высокородную госпожу по праву рождения. Ну а уже далее шла самая главная и самая торжественная свадьба, венчание Филиппа и Юлии.

Особенно этому событию радовался король Пётр. Наконец-то он в полную силу сможет проявить своё кулинарное мастерство. Ну, ещё бы, ему же придётся готовить в двойне, сразу на две свадьбы. Хотя, выражение «придётся» в этом случае неуместно. Ведь для короля Петра готовка изысканных блюд являлась великим наслаждением. Он был только рад творить то, что потом назовут гениальным произведением королевской кухни. В общем, пир готовился на весь мир.

Во все концы помчались гонцы. Были разосланы тысячи приглашений и верительных грамот. И это правильно, ведь намечалась свадьба не абы кого, а высокородных особ, а это вам не фунт изюма скушать. Из соседних королевств пригласили именитых королей с королевами, знатных герцогов и лордов. А уж, сколько позвали всяких графов, баронетов и виконтесс, так и не сосчитать.

Ну а что же сами будущие молодожёны, чем занимались Юля и Филипп, пока готовилась их свадьба. А им вся эта суета была неинтересна, они были счастливы и гуляли по берегу моря. Шли навстречу свежему ветру и тёплому солнцу, наслаждаясь друг другом и радуясь, что всё так благополучно закончилось. Впрочем, почему закончилось, ведь всё только начинается, и впереди у ребят большая светлая судьба полная счастья, любви и, конечно же, новых приключений. Но это уже совсем другая история, и когда она произойдёт, то о ней обязательно станет известно всем, уж это я вам точно обещаю, такое ни от кого не укроется…

Конец

1

Все те события, о которых дальше пойдёт речь, сущая правда. А случились они в самой расчудесной столице мира, городе Париже, где каждая улочка, каждый парк и даже каждая частичка воздуха пропитаны любовью. И так уж вышло, что произошли эти события как раз в тот год, когда строительство знаменитой ныне Эйфелевой башни, названной именем её творца, было завершено, и она предстала во всей своей красе перед взором мировой общественности. Разумеется, не всем современникам она пришлась по вкусу, и они тут же поспешили раскритиковать все те изыски и новшества в архитектуре, какие применил её талантливый создатель для её возведения. Но это не умаляет то великое значение, какое приобрело его творение для влюблённых всех стран и народов, став символом любви и романтики.

Ну а не так далеко от этого изящного символа любви и великолепия французской столицы, расположился квартал с поселившимися там молодыми и, как это зачастую бывает, бедными художниками. Вот в нём-то, в этом квартале, и обитал наш герой, а звали его Пьер. Это был светловолосый юноша, роста выше среднего, с исключительно стройной осанкой. Многие из знакомых Пьера отмечали это качество его фигуры. Такая военная выправка и прямая поступь были у Пьера неспроста.

Будучи ещё совсем молодым подростком, он покинув отчий дом в провинции, не найдя там себе ничего достойного, в поисках лучшей доли отправился на армейскую службу в колонию за море. В жаркую страну, защищать интересы своего государства. Однако Пьер пробыл там недолго. Почти через год его военной службы в одной из стычек с берберами его ранили в голову.

Но ранение оказалось не таким серьезным, как это изначально предполагалось, и имело больше психологическое значение, нежели чем физическое воздействие. Сабля противника рассекла кожу на лбу Пьера, при этом лишь вскользь задев кость. Рана зажила быстро, и из всех внешних изменений остался только шрам над бровями, который Пьер умело наловчился прикрывать бархатной повязкой. Да и то со временем он отказался и от неё, а шрам превратился в узкую светлую полоску на его загорелом лице.

Проведя месяц в полевом госпитале Пьер, выписавшись, покинул чуждый ему континент, и тем самым закончил карьеру военного. Имея кое-какие средства от службы в армии, и получив компенсацию за ранение, он поселился в столице и предался наслаждениям городской жизни. Отдыхал, слегка кутил, но в основном обожал пешие прогулки.

И вот как-то, после дивного обеда, гуляя по прекрасным аллеям городского благоустроенного парка, ранее звавшегося «лес Рувр», а ныне ставшего местом отдыха и развлечения жителей столицы, Пьер вдруг ощутил неимоверное желание отобразить всю красоту и очарование этого парка на холсте. То ли настроение у него было романтическое, то ли погода повлияла, неизвестно. Но скорей всего виной такому желанию был тот психологический эффект, какой случился у него после ранения.

Так что у Пьера от армии остался не только шрам и исключительная выправка, но ещё и непреодолимая жажда к творчеству. Как знать, если бы не тот бербер со своей сабелькой, стал бы Пьер художником. Да, и ещё, конечно же, от армии у него остались его замечательные усы. Ах, какие это были усы, по-армейски холёные, пшеничного цвета, залихватски по-гусарски закрученные, старательно ухоженные прелестные усики. Они так гармонично сливались с его белозубой улыбкой и голубыми глазами, что многие женщины, увидев Пьера на прогулке, просто теряли голову и сходили по нему с ума.

А вскоре после той памятной прогулки, Пьер, обзаведясь всеми необходимыми для художественных работ принадлежностями, перебрался в недорогой квартал художников. Там его сначала восприняли настороженно, но спустя какое-то время, заметив его дружелюбие и безобидность, стали относиться к нему как к своему.

На первых порах он поселился в непрезентабельной мансарде чердака, с которой открывался поразительный вид на весь квартал. Выбрав для себя полностью устраивающий его по уровню жизни уголок города, Пьер был очень этим доволен. И хоть его скромное жилище было скудно обставлено и для картин не хватало места, он и этому радовался настолько сильно, что постоянно напевал себе в усы весёлую песенку, да ещё и пританцовывал.

А внизу, между домами находилась небольшая, но милая площадь с магазинчиком и уютным кафе. По вечерам, когда солнце садилось, и повсюду загорались газовые фонари, перед ним представала сказочная картина. Тысячи ламп, брызгами своих огней, наполняли узкие улочки квартала, освещая ночную жизнь. В окнах домов района также начиналась своя жизнь, свои истории, свои приключения, всё преображалось и манило своей романтикой.

В те чудесные времена жили дружно и открыто, ничего не скрывая друг от друга. И Пьер, вдохновлённый красотой и открытостью ночного города, часто делал зарисовки с натуры. А потом делился своими наблюдениями с другими молодыми художниками, собиравшимися внизу на площади в кафе. Это было излюбленное место встреч всех начинающих художников ближайшей округи.

Они собирались там всегда, и утром, и вечером, и зачастую засиживаясь далеко за полночь, так и продолжали свои бурные творческие споры с дискуссиями, в коих каждый новичок мог с жаром отстаивать свою точку зрения. И уж тогда к обсуждению подключались практически все жильцы соседних домов. То весело шутя, то критикуя, а то и восхищаясь картинами с эскизами, они проводили так многие ночи напролёт.

Пьер же, вдохновлённый аурой этого чудесного места, выполнив серию натурных набросков, также подключился к жизни квартала и начал принимать, хотя сначала и робкое, но в дальнейшем активное участие в этих ночных захватывающих дух обсуждениях.

В течение краткого срока уровень его мастерства повысился как по волшебству. Многие более опытные художники, ставшие к тому времени Пьеру уже хорошими друзьями и товарищами, посоветовали ему устроить личную выставку. Однако Пьер в силу своей природной скромности и недостаточной уверенности в себе отказался от этой идеи и с удвоенной энергией взялся творить.

А уже через месяц в его работах угадывался замечательный мастер, сравнимый разве что с выдающимися созидателями эпохи Возрождения. Его картины стали выделяться из общей массы своеобразной игрой красок и отличительным колоритом. Предметы, животные, природа, люди, да абсолютно всё, казалось настоящим. Его полотна были, словно живые и светились изнутри, а более впечатлительным людям, смотревшим на них, они внушали благоговейный трепет.

Появились и первые почитатели его таланта, нашлись и желающие приобрести его картины. Также постоянными гостями ночных собраний были знакомые Пьера из той части художественной богемы, что в последствие стали именоваться импрессионистами. Однажды, собравшись все вместе в кафе, они, осматривая картины Пьера, выставленные на всеобщее обозрение, даже зааплодировали и дружно выразили свой восторг.

– О! Импрессио! Импрессио! Манифик! – завосклицали они, а после, назвав его волшебником кисти и выпив с ним ещё ни одну бутылку вина за его искусство, расходясь по домам, взяли с него обещание быть им другом навсегда.

Обрадованный столь лестной похвалой Пьер сразу же зазнался, и с первых же удачных продаж купил себе для важности цилиндр, сюртук и трость с набалдашником из слоновой кости. Да и тут же отправился на вечернюю прогулку по своему любимому парку. Все, и дамы и юные девицы, что были на аллеях, сворачивали себе шеи, оглядываясь на такого-то щёголя. А одна милая всадница, в модном костюме амазонки, элегантно гарцуя на кауром рысаке, так загляделась на Пьера, что едва не выпала из седла. Обратив внимание на столь бурную реакцию окружающих, Пьер, покручивая свои роскошные усы, конечно же, задрал нос и с наслаждением оперной дивы, которой рукоплещет весь зал, упивался своим триумфом, продолжая гордо шествовать.

И всё бы ничего, и быть может этот вечер так и остался для него триумфальным, но не тут-то было. На следующие утро, взяв в руки кисти, краски и холст, он не смог сделать ни единого мазка. И не то, чтобы у него дрожали руки или же не поднялась кисть, но только не смог он и всё тут! Словно какая-то невидимая стена вдруг возникла между ним и мольбертом. Стоит он напротив холста, хочет нанести первый мазок и уже даже знает, как картина должна выглядеть, а сделать ничего не может, сил нет.

Постоял так Пьер час, другой, да и пошёл как был, в тот самый парк, где вчера так весело куражился. Пришёл, сел на лавочку под дуб широкий и заплакал. Ничего не понимает, что случилось, куда сила ушла. Посидел, поплакал, вроде успокоился и опять побрёл по аллеям гулять. Но уже не так, как прошлым вечером, вычурно задравши нос, а по-обычному, по-простому, как всегда это делал. Идёт, солнышко светит, небо голубое, люди кругом, но только они теперь на него внимания не обращают, идут себе тихо, степенно и не оборачиваются. Нагулялся Пьер, пришёл домой и тут его, словно кто под локоток толкнул.

Он даже и, не перекусив, хотя и очень голоден был, сразу же к мольберту кинулся. И ещё до вечера картина, какую он задумывал, была готова. Да картина-то, какая получилась, просто загляденье. Краски живым светом отливают, радугой светятся, словно музыка звучит, глаз не оторвать. Сел Пьер напротив, смотрит на неё и радуется. Тут-то и понял он, что не в куражах и деньгах счастье. Сколько бы их у него не было, хоть все богатства мира, но только зачем они ему, коль искусства лишают. Осознав ошибку, Пьер глубоко вздохнул, улыбнулся, растянулся на кровати и заснул блаженным сном.

2

Проспав всю ночь, словно младенец, утром Пьер встал бодрым и отдохнувшим. Быстро подойдя к окну, он резко растворил его и, набрав полную грудь свежего утреннего воздуха, замер в приятном томлении. И вдруг в тот миг он неосознанно заметил, как в доме напротив, в окне, где уже давно никто не жил, мелькнул стройный девичий силуэт. Остатки сна, какие в нём ещё теплились, мгновенно улетучились, их просто как ветром сдуло.

А ещё через мгновение, окно, на которое он уставился, отворилось, и в проёме появилась белокурая девушка несравненной очаровательности. Сказать, что она была красива, это значит, ничего не сказать. Глаза цвета изумруда, обрамлённые ресницами с крылышко бабочки, и алые, словно спелая малина губы, подчёркивая её изящный носик, придавали светлому лицу девушки первозданную гармонию божества.

Пьер, накинув на себя первое, что попало ему под руку, стремглав скатившись по ступеням лестницы, тут же помчался в кафе узнать последние новости. Вбежав в дверь, ещё запыхавшись, он тут же бросился с расспросами к хозяйке кафе княгине Светлане. Ведь это распахнутое окно, было именно от той комнаты, что принадлежала ей. Когда-то давным-давно княгиня, приехав в Париж из далёкой славянской страны, приобрела это маленькое уютное заведение, и со временем обжившись в нём, так и осталась.

– Что это за чудо там, в окне?! – столкнувшись со Светланой у стойки бара, выкрикнул Пьер, будто выпалил из пушки.

– Ха-ха,… да ты сначала сядь, отдохни, выпей кофейка… – смеясь над его взбудораженным видом, ответила княгиня, и тут же наливая ему кофе, добавила.

– Впрочем, я так и знала, что ты её заметишь,… это моя младшая кузина, княжна Дарья,… вчера поздно вечером приехала. Там у неё дома что-то не заладилось, какие-то неприятности,… но сейчас это уже неважно,… я и вникать-то не стала, что там да как,… потом разберёмся. В общем, она пока поживёт у меня, а дальше видно будет. Я её поселила в комнатке для прислуги,… как раз напротив твоих окон… – всё так же весело улыбаясь, пояснила Светлана.

– Ты представишь меня ей… – не в силах присесть от волнения, взмолился Пьер.

– Хм,… такого как сейчас? Да ни за что! Ты только посмотри на себя, как ты выглядишь, растрёпа,… вот наведёшь порядок, тогда и поговорим… – недовольно хмыкнув, ответил Светлана, и Пьер уже было рванулся бежать к себе наверх прихорошиться, но не успел, княгиня остановила его.

– Да постой ты торопыга,… поешь хоть сначала,… ведь Дарья всё равно пока ещё с дороги отдыхает… – ласково предложила она.

– И то, верно,… что-то я проголодался… – согласился Пьер, и послушно плюхнулся на первый попавшийся стул.

– А давай-ка я тебе омлет с круассанами сделаю… – заботливо предложила княгиня и, не дав ему, опомнится, поспешила на кухню. Оставшись один, Пьер попытался наспех привести себя в порядок. Растопырив пальцы, словно грабли, он стал старательно расчёсывать свою всклоченную шевелюру. Притом одновременно, как и подобает истинному гусару, взялся ловко подкручивать свои прелестные усики. За этим-то забавным занятием его и застала внезапно вошедшая в кафе княжна Дарья.

Весь, покраснев от смущения, и даже шрам на его лбу сделался пунцовым, Пьер мгновенно застыл, съёжился, и отчего, разумеется, сразу приобрёл глупый вид. Даша, увидев пред собой столь незадачливого юношу, тут же прыснула весёлым смехом.

– Ой, простите меня, пожалуйста,… не могу остановиться… – сквозь смех обратилась она к Пьеру, стараясь хоть как-то сохранить остатки приличия. Пьер же от такого конфуза вообще перестал дышать, выкатил глаза, да ещё и рот открыл. Отчего княжна пуще прежнего залилась звонким сочным смехом, который уже стал больше походить на неудержимый хохот. И ещё неизвестно чем бы всё это кончилось, если бы с кухни не вернулась Светлана.

– Да что у вас тут происходит? – строго спросила она на правах старшей сестры. Но взглянув на Пьера, тут же всё поняла. И сама так хохотнула баском, что он, испуганно встрепенувшись, стремглав, словно заяц, выскочил из кафе, тем самым только ещё больше раззадорив девушек. И они, уже абсолютно не сдерживаясь, дав себе волю, хохотали до упада, хватаясь за животики.

Пьер же, одним прыжком взбежав к себе наверх в комнатку, быстро скинул рубаху и стал безостановочно ходить из угла в угол.

– Какой позор,… какая неудача,… какой конфуз,… вот же-шь каналья… – отчаянно чертыхаясь, злился он. Но не прошло и десяти минут как к нему в дверь неожиданно постучали.

– Кто ещё там?!… не тревожьте меня,… не до того!… – не открывая дверь, грубо рявкнул Пьер.

– О, прошу прощенья,… это я, ваша соседка из окна напротив,… пришла извиниться… – раздался в ответ на его грубость робкий ангельский голосок. Это была княжна Дарья. Она, почувствовав в случившемся свою вину, решила немедленно сгладить неловкое положение. Пьер же услышав её нежный голос, пришёл в ещё большее смятенье, и, нервно накинув на себя рубаху, зачем-то бросился искать ещё и домашний халат.

– О, простите,… я сейчас!… всего одну минуту!… – тут же сменив тон, дребезжащим голосом запросил он. Быстро пошарив по углам, и ничего там не найдя, он наспех дрожащими руками причесался и глупо продолжая теребить верхнею пуговку рубашки наконец-то распахнул дверь. Перед ним стояла княжна, и искренне улыбаясь, протягивала ему руку.

– Вы уж извините меня за столь неуважительное поведение,… честно говоря, я жалею о случившемся,… давайте забудем обо всём плохом, и будемте добрыми друзьями… – чуть застенчиво предложила она.

– Да-да,… конечно,… ну только кто же через порог руку подаёт… – всё ещё смущаясь, как-то по суеверному пошутил Пьер, и уже было хотел сам выйти навстречу княжне и протянуть ей руку, как вдруг неожиданно споткнулся и со всего маху влетел в её объятия.

Дарья хоть и была девушкой изящной и стройной, но не хлипкой, и с лёгкостью тренированной гимнастки подхватила Пьера. Глупей положения, и придумать было нельзя. Чтобы вот так, хрупкая девушка да поймала падающего юношу, ну это просто нонсенс какой-то. Да ещё Пьер уткнулся ей носом прямо в лицо. Разумеется, их глаза встретились, носы соприкоснулись, и они вмиг, осознав всю комичность ситуации, одновременно, как по команде, разразились заразительным весёлым смехом. И чем больше они смеялись, тем веселей и непринуждённей они себя чувствовали. Вот таким образом, всё разрешилось само собой.

И молодые люди уже без всякой чопорности и напряжённости быстро познакомились. Пьер тут же пригласил Дашу к себе. А она, как только вошла, сразу же, в силу своей девичьей любознательности стала разглядывать его жилище. Ну и, конечно же, моментально наткнулась на его картины.

– Ну, надо же, как необычно,… какие превосходные цвета,… какой колорит! У себя дома, там, в России, я последнее время занималась современной живописью,… но ничего подобного не встречала,… у тебя явно незаурядный талант… – вмиг оценив, его работы как знаток, восхитилась княжна. Пьер же, польщённый столь приятным для него отзывом, мгновенно воодушевился и тут же с необыкновенным рвением стал рассказывать ей о своих полотнах.

Он, забыв и про голод, и про неряшливый вид, и уже практически полностью влюблённый в Дашу, до самого вечера делился с ней сокровенными мыслями, которые до сих пор ни единому человеку, ни одной живой душе не высказывал. А всё оттого, что у него попросту ещё никогда не было таких людей, которым он мог бы так довериться. Пьер был чист, как первозданный холст, он ни разу в жизни не испытывал столь серьёзных чувств какие у него вдруг возникли к Даше. А поэтому первые штрихи любви по своему холсту невинности, он мог разрешить нанести только ей. Любовь, о которой он вчера ещё и не помышлял, сейчас полностью завладела его горячим сердцем.

Даша же, внимательно разглядывая его полотна, с удовольствием слушала Пьера и всё больше проникалась духом его мыслей. Она и сама не заметила, как увлеклась им. Перед ней теперь вместо невзрачного, как ей сначала показалось, растрёпанного юноши, возник прекрасный в своей духовности художник с богатым внутренним миром. А его шрам на лбу, который он во время рассказа, то прикрывал повязкой, то срывал её в пылу, производил таинственное впечатление, добавляя Пьеру, дополнительный шарм и давая волю романтическим фантазиям. А спустя ещё какое-то время Даша неожиданно поняла, что искренне влюблена в Пьера, и скорей всего уже навсегда. А от такого открытия ей вдруг сделалось тепло и приятно.

Но незаметно подошёл вечер, и длительная напряжённость разговора взяла верх. Ребята, утомленные, но довольные этим внезапным знакомством, теперь уже влюблённые друг в дружку, спустились в кафе перекусить. А здесь их поджидала княгиня Светлана.

– Ну что голубчики, спелись!?… – весело поприветствовала она их, – садитесь-ка за дальний столик, у меня как раз жаркое поспело! И давайте скорей, пока не остыло… – потребовала она. И влюблённые беспрекословно повинуясь ей, быстро протолкнувшись средь вечерних гостей кафе, расположились на указанные им места. В ожидании ужина они, взявшись за руки, смотрели друг на друга, и, не обращая никакого внимания на тот сумбур и гвалт, что царил вокруг них, нежно трепетали от счастья.

И вот с этого самого вечера они стали неразлучны. Теперь молодого художника и юную княжну можно было встретить во всех романтических уголках столицы. И будь то Булонский лес, или Елисейские поля, они везде и всегда были вместе. Пьер делал изысканные по своей красоте картины. Краски, словно пропитанные их любовью, преображали даже самые незамысловатые сюжеты. Теперь к внутреннему свечению полотен добавилась ещё и одухотворённость всего на них происходящего, также появился объём и динамика.

Работы Пьера пользовались большим успехом, как и у знатоков живописи, так и у простых коллекционеров. Ему сулили золотые горы и предлагали неимоверные богатства, лишь бы он как можно больше писал. Но наученный первым печальным опытом в погоне за деньгами и щёгольством, Пьер, уже зная, к чему это приводит, работал теперь только для души и сердца, да в удовольствие окружающих.

Даша полностью поддерживала его и помогала ему во всех его начинаниях. Они почти слились воедино, настолько гармонично объединила их любовь. Денег больших влюблённые не имели, и жили довольствуясь тем, что у них водилось. У княжны были свои обязанности в кафе, она вела бухгалтерский учёт. И у неё это так ловко и проворно получалось, что быстро сделав свою работу, Даша практически весь оставшийся день была свободна и уж тогда бегом бежала к Пьеру на его мансарду.

Княгиня Светлана радовалась их такому союзу. Хотя сначала и удивлялась безразличию Пьера к славе и деньгам. Но, восприняв это как некую причуду художника, успокоилась. В конечном итоге гости кафе, прельщённые известностью и картинами Пьера, давали хорошую выручку. А этих денег, им всем хватило бы на долгие годы. Светлана прекрасно понимала, что главное – это безмятежное счастье влюблённых. А потому прикладывала все усилия, чтобы бытовые вопросы их меньше всего касались. И молодые люди вовсю пользовались этим.

Они все дни напролёт проводили на природе. Выезжали за город на озёра, катались на лодках, купались, или же брали на весь день фиакр, чтоб путешествовать по окрестным полям и лесам. Забравшись куда-нибудь подальше в луга, Пьер с таким наслажденьем писал пейзажи, что терял чувство реальности и полностью погружался в работу. Тогда Даша затаив дыхание, наблюдала за ним, и тихонько любовалась его неподражаемой манерой творить.

В моменты отдыха Пьер тут же растягивался во весь рост на лужайке и полной грудью, вдыхая воздух пропитанный полем и лесом, пел какую-нибудь весёлую песенку. Даша подхватывала эту мелодию, и быстро расстелив здесь же на травке скатерть, накрывала лёгкий обед. Они всегда брали с собой корзинку, заботливо наполненную княгиней Светланой всякими вкусностями, и притом обязательно приправленную бутылочкой весёлого «Мерло». Это были замечательные дни, полные идиллических наслаждений. Молодые люди упивались своей любовью, а меж тем время неумолимо бежало вперёд.

3

Лето скоротечно, близилась осень, а вместе с ней наступала пора театрального сезона. В столицу стали съезжаться различного рода артисты, певцы, поэты, исполнители оригинального жанра. И был среди них один очень одиозный певец, за коим тянулся шлейф самых странных слухов. Но, несмотря на столь тёмную репутацию, власти города шли ему навстречу и дозволяли проводить концерты. А виной всему были деньги, а именно тот процент от сборов, что он заносил в виде подарков в муниципалитет нечистым на руку чиновникам. О, это был хитрый и изворотливый делец, который в любом предприятии видел лишь свою выгоду.

Приезжал он обычно на пару месяцев. Но и за это краткое время он умудрялся обчистить карманы многих доверчивых домохозяек. В свои сорок с хвостиком он был наделён магической привлекательностью и умело ею пользовался. Жгучий от природы брюнет среднего роста, с глазами чёрными, как смоль, он обладал широкой белозубой улыбкой, над которой контрастно, её подчеркивая, выделялись антрацитово-блестящие усы, разбегающиеся в разные стороны, словно стрелки часов. И это обстоятельство дополнительно привлекало женский пол на его концерты, приводя дам бальзаковского возраста в неописуемый восторг.

Но, разумеется, главным его магическим средством воздействия на публику был его голос. Его бархатный баритон, способный усыпить бдительность любой женщины. Голос этот, словно горный туман, обволакивал и дурманил разум, не давая никакой возможности здраво мыслить. А так оно и случалось. После его концертов женщины попадали в полную зависимость от его чар. Они ходили на его выступления каждый день, и раз за разом оставляли всё больше и больше денег в кассах. А по окончанию его гастролей многие семьи попросту разорялись или были на грани того. А некоторые из его поклонниц и вовсе пропадали.

Ходили слухи, что они, обезумев от его колдовского голоса, бросали всё и уезжали вслед за ним в далёкие южные страны, откуда собственно он и являлся. Хотя точно никто не знал, что же с бедняжками происходило на самом деле. Как только на афишах появлялось имя Мефисто Монтескью, приводя в трепет и восхищения женские сердца, мужское население города приходило в смятенье. Мефисто, а именно такой псевдоним взял себе этот певец, настоящие его имя никто не знал, вызывал у мужчин любого возраста чувство опасности.

Вот и сейчас, как только объявили о его гастролях, многие солидные мужья, да и просто юноши, знающие по слухам о чародействах Мефисто, собрав своих жён и возлюбленных, быстрей покинули город во избежание тяжких последствий. И всё же, столица в мгновении ока превратилась в бурлящий котёл полный домыслов и слухов, будоражащих спокойствие горожан. И только Даша с Пьером были так поглощены своей любовью, что не замечали этих слухов.

И вот они, ни о чём плохом не подозревая, доверившись красивой афише, собрались и пошли на его концерт. В тот вечер выступление Мефисто, впрочем, как и всегда, вызвало полный аншлаг, в зале было некуда ступить. С трудом заняв своё место, Даша незамедлительно привлекла взоры окружающих. На фоне всей прочей публики она выделялась своей необыкновенной красотой. По сравнению с ней все остальные казались просто серой гурьбой, и это невзирая на их яркие наряды.

А в это время Мефисто выглядывая из-за кулис через щёлку в занавесе, внимательно всматривался в пёстро разодетую массу зрительниц, выбирая себе очередную жертву. И почти сразу заприметив княжну, он остановил на ней свой пронзительный взгляд.

Этот мрачный певец с яркой внешностью, обладающий дьявольски мистическим голосом, следя, как его поклонницы рассаживаются по местам, не мог не заметить красоту и молодость княжны Дарьи. Человек же, сопровождающий её, не представлял для него никакого значения. Взгляд его глаз был устремлён только на княжну. Не зная ещё её имени, и кто она, злодей уже решил завоевать её, и во что бы то ни стало покорить.

Теперь лишь одна она будоражила его воображение, и, попав под его пристальное внимание, Даша сделалась его целью. Весь последующий концерт он только и делал, что чаровал её своим колдовским пением. Она оказалась под его сильнейшим гипнотическим влиянием. Однако любовь Дарьи так переполняло её сердце, что ему пришлось направить всё своё колдовство только на то, чтобы сломить её чувства. На остальных зрительниц, у него просто не хватило магии, вот насколько сильно Дарья была предана Пьеру.

И всё же его бархатный голос, настойчиво проникая в глубины её сознания, грубо делал своё дело. Пользуясь во время пения фразами с особым подтекстом, Мефисто с большим усилием подчинил себе её волю. К концу последнего акта Дарья была частично порабощена и не отдавала отчёт своим действиям. Теперь в её голове были только одни команды. Ещё не окончились все аплодисменты и овации, как измождённый и усталый Мефисто накинув на себя чёрный плащ, покинул театр и, спрятавшись напротив выхода, стал поджидать Дашеньку. И вот она появилась. А у неё в мыслях было только одно.

– Идти к себе домой и ждать Мефисто,… ждать,… ждать,… – повторяла она про себя как заведённая. Пьер же шёл рядом и, жестикулируя руками, что-то весело рассказывал. Мефисто не стал, нарушать эту идиллию, и незаметно, словно тень, во мраке последовал за ними.

Квартал за кварталом, прячась, он сопровождал их до того самого момента, когда Пьер, поцеловав Дашеньку, расстался с ней у её подъезда и направился к себе. Как только Пьер скрылся за порогом своего дома, от Мефисто к Даше мысленно поступил приказ.

– Отложи все дела и иди ко мне,… я здесь,… я тебя жду… – прозвучал его голос в голове у Дарьи. И она, услышав его даже на таком большом расстоянии, тут же повинуясь, как простая марионетка в руках кукольника, вышла из дома и направилась к нему.

– Ну, здравствуй, девочка моя… – деланным сахарным голосом, расправив улыбку, встретил её Мефисто, – теперь мы с тобой неразлучны, следуй за мной… – ласково добавил он и протянул ей руку. Молча, без эмоций, она приняла её и последовала за ним. А уже через мгновение тьма спящего города поглотила их обоих.

Мефисто, не теряя ни минуты, стал задавать Дашеньке наводящие вопросы. И вскоре вызнав у неё всё, что его интересовало, успокоился. Теперь зная всю её подноготную, его задачей стало без осложнений, спокойно доставить её к себе в особняк, где уже томились две другие пленницы ожидавшие своей участи.

Так оставаясь неприметными под покровом ночи, они наконец-то достигли окраины, где в заброшенном саду одиноко стоял старинный особняк. Мефисто постучал в дверь условным знаком. Привратник немедленно отворил. Оглянувшись по сторонам, Мефисто быстро пропустил княжну вперёд и тут же проскользнул следом за ней.

– Ха! У меня сегодня замечательный улов!… – заносчиво похвастался он привратнику и, отдав ему плащ, провёл Дарью в гостевую залу. Там закрыв глаза с безучастным видом, сидели ещё две девушки.

– Садись сюда девочка моя,… теперь здесь твоё место… – указав княжне на высокое кресло, сказал ей Мефисто и криво ухмыльнулся. Дарья покорно присела и тоже закрыла глаза. Таким образом, перед ним оказалось уже три полукругом сидящие, красавицы.

– Не правда ли Марэ, она станет украшением моей нынешней коллекции… – указав на Дарью, обратился он к вошедшему привратнику.

– Да пожалуй, эта будет лучше всех прежних,… я с вами хозяин вот уже несколько лет, а прекрасней товара и не видывал… – согласился он с Мефисто.

– Это точно, за такую игрушку можно высокую цену назначить… – мечтательно облизнувшись, заметил злодей. Да, Мефисто был настоящий злодей, и слухи о нём ходили не зря. Он колесил с концертами по государствам северного средиземноморья, завлекая своим сладким голосом красивых девушек в коварную ловушку. Собрав приличное количество красавиц, Мефисто Монтескью вывозил их в южные страны и распродавал по гаремам тамошних правителей.

Казалось бы, зачем ему останавливаться только на привороте девушек, ведь захоти он, так под колдовство его голоса могли бы попасть и владыки мира сего. Но не тут-то было, на самом деле его голос действовал лишь на женщин и не на кого более. А почему так происходило, он и сам не знал. Вот и приходилось Мефисто зарабатывать себе на жизнь таким злодейским и подлым способом.

А на этот раз ему попалась настолько ценная добыча в лице княжны Дарьи, что по своей стоимости она превосходила всех красавиц, коих он похищал, когда-либо ранее. Но Мефисто так много потратил на неё сил, что не был уверен, а хватит ли у него ещё запала удерживать её в таком состоянии. Ведь Даша была в сильной влюблённости и могла, тем самым разрушить его приворот в любую минуту. Любовь мощное средство против колдовства, а потому существовал риск, что княжна может очнуться раньше, чем задумывалось. А упускать столь лакомый кусочек Мефисто не хотел.

Время шло, а риск что это случиться всё увеличивался. Сомнения Мефисто по поводу продолжительности воздействия его чар на Дарью возрастали. Зная наверняка, что он покроет все свои расходы, продав в рабства лишь только одну княжну Дарью, и не желая более бездумно рисковать, Мефисто решил, что в этом сезоне ему будет достаточно трёх похищенных наложниц. Довольный своим решением он, с наслаждением выпил бокал «Шардоне», приказал привратнику Марэ накормить девушек и прибраться, а сам тут же ушёл отдыхать в спальню.

Ночь пролетела быстро, никаких изменений в состоянии девушек не случилось. А потому Мефисто рано утром со спокойной душой съездил в театр, отменил там все свои концерты и, рассчитавшись за неустойку, заехал в мэрию, где, вознаградив своих знакомых чиновников, свернул гастроли. Так этот сезон для него был закончен, теперь оставалось быстро ретироваться из города.

4

Уже был полдень, и Пьер, как всегда после завтрака, ждал Дашу у себя в комнатушке. Вчера вечером захваченный впечатлением от концерта он и не сообразил, что домой вернулась не совсем прежняя Даша. И вот теперь после часа ожидания его охватило лёгкое беспокойство, и он спустился в кафе. Навстречу ему вышла улыбающаяся Светлана.

– Привет,… как спалось соколик?… – поздоровавшись, спросила она.

– Привет! Спасибо хорошо,… а что, Даша ещё спит? – с особой настороженностью поинтересовался он.

– Как это спит?! Да её же нет дома! Я утром к ней заглядывала,… а разве она не с тобой? – тут же всполошась, недоумённо спросила княгиня.

– Вчера после концерта как обычно я проводил её до дверей, и Даша зашла в дом. Правда она как-то по-другому себя вела,… я даже спросил, как её здоровье, но она успокоила меня, сказав, что такое с ней бывает после прослушивания классической музыки,… ну я и успокоился, да как всегда пошёл спать… – скороговоркой выпалил Пьер.

– Так значит слухи верны!… и правда, что на концертах этого негодяя Монтескью, девушки, очарованные его пением, теряют разум!… – не на шутку забеспокоившись, воскликнула Светлана.

– Какие слухи, о чём ты?… а почему мы о них ничего не знали?! – удивлённо отреагировал Пьер.

– Да я ведь вам говорила,… но где там, вы со своей любовью и слушать ничего не хотели! Ох-хо-хох, ну и где же теперь Дарья?! – нервно охнула княгиня и, опустив руки, отрешённо плюхнулась на гостевой диван.

– Понять не могу, что могло случиться,… разве может такой певец быть злодеем?… но как?… выходит и вправду на концерте что-то произошло… – рассеянно затараторил Пьер, присел рядом со Светланой и, обхватив голову руками, горько зарыдал. Ах, если бы он знал насколько был близок истине. А меж тем начало вечереть, и первой пришла в себя Светлана. Сделав крепкого кофе она, выпила его сама и напоила им Пьера.

– Значит так, слушай меня,… слезами тут горю не поможешь,… надо начинать искать!… – решительно заключила она и даже хлопнула в ладоши. Пьер, допив кофе, тоже покончил со своим упадочным настроением и быстро поднялся с дивана.

– Так я и сделаю,… ты сиди здесь и жди Дашу, вдруг ещё появится,… а я отправлюсь на её поиски! – твёрдым голосом заявил он, и тут же выскочив из кафе, побежал в театр, где ещё вчера вечером чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Добравшись до театра, он, благодаря своим связям, немедленно добился встречи с концертным импресарио, Фюнесом. И тут же от него узнал, что ещё сегодня утром маэстро Мефисто заявив о своей болезни, рассчитался с кредиторами и направился в мэрию.

– Послушайте дружище,… а может он себя как-то странно вёл?… а может вы видели с ним ещё и белокурую красавицу?… – выслушав Фюнеса до конца, с последней надеждой в голосе спросил его Пьер.

– О, нет,… он был как всегда один! Ничего подозрительного я не заметил,… ну разве что он выглядел гораздо приветливей, нежели чем обычно… – покручивая усы, быстро ответил Фюнес.

– Ну, тогда скажите,… может вы, знаете, где он живёт?… какой его адрес? – умоляюще поинтересовался Пьер.

– О, вы задаёте такие вопросы, на которые нет ответа,… где живёт Мефисто Монтескью, не знает никто! Торопитесь в мэрию, может, вы его ещё там застанете… – приветливо улыбаясь, предложил ему импресарио. Пьер, обрадованный такой подсказкой, мгновенно распрощался с ним и бегом бросился по следам злодея.

Уже основательно надвигался вечер, когда Пьер, вбежав по ступенькам в здание мэрии, начал осматривать все кабинеты подряд в поисках Мефисто. На его расспросы служащие отвечали туманно и невнятно. Но вот наконец-то он наткнулся на нужную дверь, где ему ясно дали понять, что маэстро Монтескью закончил свои гастроли досрочно, и, расторгнув договор, отбыл в неизвестном направлении. Удручённый услышанным, Пьер беспомощно опустил руки, вышел на улицу, сел на ступеньки и грустно задумался о том, что может сделать он, бедный художник, в столь безнадёжном положении. А оно действительно было отчаянным. И вот тут-то к нему подсел один из служащих мэрии, ставший свидетелем его расспросов.

– Добрый день,… меня зовут Ришар. В мэрии у меня должность куратора по связям с органами правопорядка. И кстати, я знаю тебя, ты художник Пьер с Монмартра,… ты живёшь напротив кафе прекрасной княгини Светланы… – сказал он. Пьер поднял глаза и стал внимательно к нему присматриваться. Меж тем клерк продолжил.

– Да ты даже и не пытайся меня вспомнить, это бесполезно,… я видел, как ты и кузина княгини влюблены друг в друга,… и навряд ли вы замечали кого-либо вокруг себя. Хотя я частый гость в кафе. Скажи-ка мне Пьер,… а не из-за княжны ли Дарьи ты ищешь этого Мефисто? – вкратце пояснив, откуда он его знает, спросил клерк. Пьер и вправду, как ни старался, не мог вспомнить Ришара, лишь что-то смутное промелькнуло у него в голове. И не зная как быть, он рассказал ему всё, что произошло вчера вечером и сегодня утром.

– Да уж,… это похоже на маэстро! Случаи пропажи девушек после его выступлений были замечены по всем странам средиземноморья, где он пел,… но, как говориться, за руку его никто не ловил. Пожалуй, я смогу помочь тебе найти княжну,… однако для этого потребуется много труда… – вздохнул Ришар, а Пьер его тут же перебил.

– Так говори же скорей что надо делать!… ради Даши я на всё готов! – вскричал он.

– Ну-ну, хорошо-хорошо,… ты только успокойся,… время у нас ещё есть! Лично я думаю что на ночь глядя Мефисто не решиться покинуть столицу,… а если и ринется бежать, то только завтра утром, да и то наверняка изменив внешность,… а для этого ему нужно время! Так что ночь у тебя есть,… а нужна она тебе для того, чтоб ты написал как можно больше портретов княжны Дарьи,… и притом она на них должна быть изображена в разных ипостасях,… и анфас, и профиль,… и напиши её легкоузнаваемой, так чтобы каждый мог её узнать! Вот для этого-то и понадобиться твой талант! И ещё дополнительно, тебе надо успеть сделать два больших портрета,… их мы разместим на стенах центрального вокзала, и тем самым закроем путь бегства Мефисто через железную дорогу. Остальные портреты мы раздадим в пунктах выезда из города. И если этот чёртов Монтескью попытается вывезти княжну на большой тракт, то ему не уйти, он попадётся. Думаю, что как раз сейчас он и готовиться к побегу,… уж больно спешно он свернул гастроли… – определив направление действий, заключил Ришар. И ведь он был прав, Мефисто почувствовав своим злодейским нутром неладное, теперь усиленно готовился к бегству.

– Понял! Я всё сделаю! – уже на ходу крикнул Пьер и сломя голову понёсся домой рисовать портреты.

А тем временем весть о пропаже княжны Дарьи молниеносно облетела весь квартал, никто не остался безучастным. Все были свидетелями их с Пьером любви и поэтому стремились помочь, кто как может. Уже под вечер кафе наполнилось сочувствующими художниками, поэтами и друзьями княгини Светланы. Все горели желанием внести посильную лепту в розыск Даши. Светлана хлопотала на кухне и постоянно выглядывая на улицу, предупреждала собравшихся.

– Как придёт Пьер, немедленно позовите меня! – то и дело восклицала она. Все уже знали, что Пьер пошёл искать Дашу к театру и с нетерпением ждали его возвращения, хотя и сами были готовы в любую минуту броситься на её розыски. Но вот появился Пьер. Запыхавшийся и со сбившимся дыханьем, он сразу запросил воды. Тут же подали пить и позвали княгиню. Та мгновенно прибежала.

– Ну что?… где был?… что видел?… рассказывай Пьерушка, родной… – чуть не плача, и гладя его по голове, спросила она. Пьер, отдышавшись, быстро рассказал о своих поисках и о распоряжении служащего мэрии Ришара немедленно написать картины для рассылки их на городские заставы и отправки на вокзал.

Услышав такое, все сразу же пришли в движение. Кто-то кинулся за холстами, кто-то за красками и кистями, а поэты взялись сочинять подобающие этому моменту стихи. Светлана же взялась готовить ночной ужин, да не простой, а по специальному старинному рецепту для поддержанья сил. Друзья тут же бросились ей помогать. Дело нашлось каждому, весь квартал стал напоминать разворошённый муравейник. В центре кафе моментально установили мольберт с тремя холстами, на кои Пьер сразу начал наносить штриховочные мазки. Работа закипела.

И ещё не успело солнце зайти за горизонт, как были готовы первые несколько портретов Даши. Ни одна полиграфическая фабрика на тот момент не смогла бы сравниться по скорости изготовления полотен с Пьером. Холсты не успевали менять, как он работал. Через каждые полчаса с мольберта, словно птица из гнезда слетала картина, да что ещё за картина, просто шедевр. Краски, свечение, порядок мазков – всё говорило о том, как сильно любит художник изображаемую им девушку.

К полуночи подъехал Ришар. Присутствующие бурно приветствовали его. Теперь Пьер убедился, что сотрудник мэрии был своим в здешних кругах. С кухни вышла княгиня Светлана и, отведя Ришара под руку в сторонку, стала с ним что-то оживлённо обсуждать. В ту же минуту подъехал помощник Ришара, Жан. Не отпуская фиакра, он сразу спросил, что делать с полотнами; дать им досохнуть до конца или же начать развозить. После не долгих размышлений решили доставлять немедленно. Буквально сразу нашлись желающие помочь. Пьер же так и продолжал усиленно работать над картинами, и лишь мельком взглянув на собравшихся, кивком поблагодарил их.

Часть друзей и художников, знающих как обращаться с картинами, аккуратно собрав полотна, поспешили с Жаном на фиакре. Другая часть отправились с Ришаром. Работники мэрии указывали дорогу к кордонам, а там давали распоряжения постовым, как следует поступать в случае опознания княжны. Стоявшие в караулах жандармы и ажаны беспрекословно принимали к сведенью все инструкции выдаваемые Жаном и Ришаром. К рассвету все заставы на выездах из города, помимо центрального вокзала, были наготове и ожидали появления Мефисто со своими жертвами. А накануне из жандармерии поступило сообщение о пропаже ещё двух девушек, что до этого присутствовали на его концертах. И это придало поискам дополнительное напряжение.

Пьер был изнурён и подавлен тем горем, какое в одночасье обрушилось на него. Осознание того, что он вот так сразу может потерять Дашеньку, было для него невыносимо. Но как бы это ни выглядело парадоксально, добавляло ему мужества и стойкости, не давая впасть в отчаянье, заставляя при этом работать с удвоенной энергией. И это невзирая на сильнейшую усталость.

Оставшиеся два огромных портрета, предназначенные для вокзала, Пьер заканчивал, уже не помня себя от утомления. И потеряв сознание на последних мазках, впал в такой сон, что начнись сейчас канонада из миллиона пушек он бы даже и не шелохнулся, настолько тяжело ему далась сегодняшняя ночь. Труд, который он приложил к написанию такого множества картин, был сродни подвигу титанов. Художники, окружавшие и помогавшие Пьеру в эту ночь, давались диву и не могли сдержать свои эмоции, восхищаясь его самоотверженным стремлением найти княжну Дарью.

Теперь дело было за Ришаром. Через своего помощника Жана и агентов он наладил службу связи между всеми кордонами при выезде из города. Каждые десять минут поступали свежие сведения. Сам же Ришар вооружившись бельгийским наганом, был готов выехать немедленно в любую точку столицы для поимки Монтескью.

5

Под утро привратник Марэ разбудил Мефисто, и даже не предложив ему ни кофе, ни чая поспешил сообщить.

– Девушки собраны,… пора отправляться… – доложил он и криво усмехнулся.

– Спасибо Марэ,… ступай любезный, я скоро приду… – довольный своим планом и ничего ещё не подозревая об охоте на него, приятно потягиваясь, ответил Мефисто. В следующую же секунду он неторопливо поднялся и присел за гримировочный столик.

– Хэ-хэ,… сейчас на вокзал, в поезд,… завтра на корабль,… и – ура!… через неделю я богат! Можно бросить это ненавистное пение,… купить замок,… и поселится в нём навсегда… – грубыми штрихами нанося макияж, мечтательно размышлял он. Изменив свой внешний облик до неузнаваемости, и теперь выглядя словно юноша, Мефисто быстро оделся на манер простого буржуа, захватил с собой на всякий случай пару револьверов, и весело бурча себе под нос какой-то незамысловатый мотивчик, спустился в зал к невольницам.

Они, как он и ожидал, молча сидели с закрытыми глазами, точно так же, как и оставил их Марэ прошлым днём после того, как накормил и подготовил их к отправке. Внимательно осмотрев девушек, он направился в сад, где был спрятан экипаж. Марэ уже хлопотал возле него, загружая багаж. Мефисто был очень доволен. Ну, ещё бы, ведь он за вчерашний день многое успел. Свернул гастроли, рассчитался со всеми кредиторами, замёл, как ему казалось безупречно следы, да ещё и о билетах на поезд позаботился. А спустя ещё полчаса, усадив невольниц в повозку, они с Марэ тронулись на вокзал.

Но Мефисто не знал, что за три часа до этого случилось нечто особенное. Княжна и две другие пленницы, как и полагалось зачарованным девушкам сидели весь прошлый день и ночь безропотно. И лишь изредка, пока Мефисто ездил по своим делам, привратник давал им попить, кормил и помогал с водными процедурами. И вот в одну из таких процедур Марэ обмывая лицо Дарьи, как-то неловко задел её ресницы. А это дало импульс для её скорейшего пробуждения от гипноза. Привратник, будучи человеком несведущим в таких нюансах, ничего не заметил и, затворив за собой дверь, вышел.

Однако его неловкого прикосновения хватило, чтобы внутренняя чувственность Дарьи начала разрушать чары Мефисто. И то, чего он так боялся, произошло, Даша стала приходить в себя. Эта борьба внутри её продолжалась почти до самого утра. Но вот, три часа тому назад, она окончательно очнулась. В голове её отчётливо прояснилось, и она вспомнила все последние сутки проведённые здесь. Осмотревшись, она моментально оценила своё положение, а оно было печальным. На тот момент, находясь в запертом доме, у неё не было никакой возможности для побега.

Княжна, обладая врождённой смекалкой, трезво всё оценив, решила действовать, так же, как и её коварные похитители, а именно хитростью и обманом. Не раскрывая своего теперешнего состояния, Даша продолжила вести себя словно зачарованная. И так ловко это делала, что провела осматривавшего её и других девушек Мефисто. Заметив у злодея револьверы, княжна безысходно последовала в экипаж и отправилась вместе со всеми на центральный вокзал. Теперь она стала выжидать удачного момента для выполнения своих намерений.

Подъехав к вокзалу все дружно, не вызывая у окружающих ни малейшего подозрения, покинули карету и проследовали в здание вокзала. Со стороны их поведение выглядело довольно обыденно. Две молодые пары собираются покинуть столицу, а ещё одна девушка, по виду служанка, помогает им, только и всего. Собственно Мефисто на это и рассчитывал, заказывая вчера документы и билеты. Он плавно вышагивал, довольно улыбаясь себе в усы. А почему бы и нет, ведь всё шло, как он задумал. И всё бы, наверное, у него получилось, и они бы вовремя отбыли, если бы не огромный портрет княжны Дарьи, вывешенный над аркой при входе на перрон.

Мало того что сам портрет, наполненный внутренним свечением, создавал объём и иллюзию живого лица, так ещё и взгляд Дарьи неотступно следовал за каждым кто хоть раз на него взглянул. Эффект присутствия был ошеломляющий. Ни один из пассажиров не мог пройти мимо портрета. Все как зачарованные смотрели на него, и никого он не оставил равнодушным. Более того, на противоположной стене вокзала располагалась точная копия этого портрета. Так что человек, попадая между двумя этими великолепными полотнами, невольно останавливался, и приходил в неописуемый трепет. Пьер, выполняя эти работы, превзошёл самого себя.

Конечно же, и Мефисто обратил внимание на эти полотна. И он, растерявшись, наверное, первый раз в своей жизни, не понимая, что ему делать, встал как вкопанный посредь зала. Все кто был с ним, замерли в нерешительности. Дарья, хорошо имитирующая зачарованность, также заметила свои портреты, и, разумеется, сразу сообразила, что её ищут. Естественно, она могла бы сейчас же закричать, и жандармы пришли бы ей на помощь. Но видя, как Мефисто ещё в дороге, постоянно проверял револьверы, готовый в любой момент их применить, воздержалась от такого необдуманного поступка.

Она понимала, что, запаниковав, злодей мог бы открыть стрельбу и тогда неминуемо пострадали бы невинные пассажиры. Наверняка в перестрелке задели бы и этих двух прекрасных девушек, что были с ней рядом. А Дарья, проникшись их несчастьям, не желала им ещё большего зла. И ей пришлось продолжать притворяться, ожидая дальнейшей реакции оторопевшего Мефисто. Но оцепенение злодея прошло сразу, как только он услышал гудок проходящего по путям поезда. Гудок подействовал на него как сигнал гонга на боксёра. В тот же самый момент до слуха Мефисто стал доноситься шёпот от проходящих мимо пассажиров.

– Смотрите, это она… это точно она… да смотрите же, вот она… – говорили люди, показывая то на портрет, то на княжну.

– Марэ, за мной! Немедленно! – грубо рявкнул Монтескью и, не дожидаясь пока к ним будет привлечено большее внимание, рывком схватив Дарью за руку, молниеносно выскочил из вокзала, бросив двух других девушек. Сейчас для него лишь одна княжна представляла истинную ценность. Привратник рванулся следом и, опередив Мефисто, запрыгнул на козлы всё ещё стоящего у входа экипажа. В тот же миг Мефисто втолкнул Дарью вовнутрь кареты, быстро сел рядом, и они мгновенно сорвавшись с места, унеслись проч.

Ришар в это время был на перроне и инструктировал дежурных. Услышав шум и гомон в здании вокзала, он незамедлительно поспешил туда. Стремительно вбежав, он лишь успел заметить, как в противоположной дальней двери исчезла белокурая девушка, увлекаемая разодетым во всё серое буржуа. Но Ришару и этого было достаточно, чтобы вмиг понять, кто скрылся за той дверью.

– Стоять Мефисто! – резко выкрикнул Ришар, и как борзая гончая в одну секунду пересеча всё здание вокзала, выскочил наружу.

– Это мадмуазель с картины! Это она! – успел услышать он за спиной восклицания пассажиров. Эффект портрета сработал, но увы, поздно. Выбежав из вокзала, Ришар увидел лишь тёмную тень стремительно уносящегося вдаль экипажа. Но ему понадобилась всего секунда, чтобы мгновенно вскочить в поджидавшие его фиакр-ландо, предусмотрительно нанятый агентом Луи, именно на такой случай. Луи был тут же в ландо, он резко хлестнул лошадей, и в тот же миг погоня началась.

6

Давно уже рассвело. Солнце поднималось над городом. Пьер очнулся от сопровождавшегося горячкой сна. Первое его желание было, бежать туда, где могла бы быть Даша. Но он не имел ни малейшего представления, где его любимая. Ноги были, как из ваты, руки не слушались, в голове царил хаос, мысли сплелись в один большой несуразный клубок и не хотели расплетаться. Еле поднявшись, он всё же вышел на улицу.

В креслах кафе отдыхая, дремало несколько посыльных прибежавших со сведениями с дальних кордонов города. Княгини Светланы нигде не было видно, осмотревшись и поняв, что утешительных новостей нет, Пьер побрёл прямо по мостовой, и сам не зная куда. Пройдя пару кварталов, вздохнув свежего утреннего воздуха, он стал потихоньку приходить в себя. И хоть бессонная ночь, наполненная изнурительным трудом, ещё давала о себе знать и мысли его приходили в порядок медленно, он вдруг отчётливо осознал, что ему надо идти на вокзал.

Какое-то внутреннее чутьё подсказывало ему, что там центр событий. С каждым пройденным кварталом Пьер всё больше и больше приобретал уверенность в себе. Прежние силы уже возвращались к нему, как вдруг на подступах к вокзалу на него, чуть не сбив его с ног, налетел чёрный экипаж. Отскочив в последний момент в сторону, он заметил, как в окне кареты мелькнул до боли знакомый силуэт.

– Даша!… Даша!… – что есть мочи крикнул он вслед быстро удаляющемуся экипажу. И уже было рванулся за ним вдогонку, как в тот же миг, следующий за каретой фиакр, наскочил на него. Это был фиакр с Ришаром. Ришар усиленно наседал на Луи, чтоб тот подгонял лошадь. И так уж вышло, что в пылу погони, Луи, не успел вовремя среагировать и сбил беднягу Пьера. Удар был настолько силен, что его как пушинку подбросило, и он, перелетев через лошадей, волшебным образом очутился прямо в ландо у ног Ришара. Фиакр остановился.

– Ты здесь откуда?! – удивлённо воскликнул Ришар и бросился помогать Пьеру подняться.

– Там,… там,… в карете Даша… – указывая в сторону удаляющегося экипажа, хрипло прошептал он.

– Да-да, мы знаем об этом, её похитил Мефисто, мы как раз его преследуем! А ты-то как? – отряхивая Пьера, беспокойно спросил его Ришар.

– Да вроде бы ничего,… вот только что-то в боку заныло… – усаживаясь на сиденье, ответил он.

– Это ничего, это пройдёт,… надо торопиться,… а ну, Луи давай гони! – вмиг приказал агенту Ришар, и погоня возобновилась с новой силой.

Однако много времени было упущено, и Мефисто с пленницей уже успел исчезнуть в неизвестном направлении. Проскакав так ещё с квартал, друзья поняли, что сильно отстали, и скорей направились к ближайшему выезду из города проверить кордоны. Но не успели они толком подъехать к посту, как к ним на встречу выбежал один из жандармов. Он издалека узнал Ришара и поспешил к нему.

– Они только что были здесь,… я точно узнал мадмуазель!… это она на той картине, что вы нам дали! Но мы не смогли их задержать,… увидев у нас в руках её портреты, они быстро развернулись и ускакали прочь… – запыхавшись, прокричал он.

– Куда они поехали? – резко спросил Ришар, тут же толкая Луи в бок, чтоб тот разворачивался.

– Туда,… за поворот,… в Булонский лес!… – на ходу выкрикнул жандарм, указывая в сторону скрывшихся беглецов. Луи проворно развернул фиакр, и не жалея лошадей погнал в указанном направлении.

7

Дарья, как только экипаж Мефисто отъехал от вокзала, стала лихорадочно соображать, как ей быть. Девушек теперь рядом с ней не было, и беспокоиться стало не о ком. Сейчас она могла бы свободно сбежать, не подвергая никого опасности. В тот момент, когда они чуть не сбили Пьера, Даша хоть и не видела его самого, но отчётливо слышала окрик. А узнав в нём голос любимого, воодушевилась. И это придало ей ещё большей решимости. Почувствовав, что погоня на мгновенье замедлилась, она уже тогда хотела выпрыгнуть из кареты. Как раз Мефисто в тот момент был так увлечён выяснениями, куда же подевались преследователи, что перестал обращать на неё внимание. Он периодически выглядывал в окошко и всё кричал своему привратнику, сидящему на козлах.

– Быстрей Марэ! Погоняй ещё быстрей! – кипятился он. Дарья же, не подавая вида и ни на миг, не разоблачая себя, помня о револьверах, продолжила выжидать, подходящего момент для побега. И вот когда они уже подъезжали к кордону, намериваясь покинуть город, Даша случайно заметила, что шлагбаум опущен и путь преграждён. А заметив это, она тут же вплотную придвинулась к двери и приготовилась к прыжку. Однако в последний момент, выглянув в окошко, она увидела у постового в руках свой портрет работы Пьера. Сердце её дрогнуло, и она тут же сообразила.

– Меня уже ищут везде,… значит надо ещё подождать,… не стоит зря рисковать, помощь близка… – подумала она и в тот же момент Мефисто почувствовав неладное, грубо оттолкнул её от окна.

– Сядь поглубже, милая,… и закрой глазки… – как ни в чём не бывало, масленым голоском произнёс он и в тот миг схватившись за револьверы, как затравленный зверь, рявкнул привратнику.

– Чего ждёшь Марэ,… не видишь что ли, мы в ловушке,… разворачивайся и гони в лес! Быстрей! – запаниковал он. Дарья, испугавшись за постовых, даже и не попыталась оказать ему никакого сопротивления. Экипаж, мгновенно развернулся и умчался прочь от поста. Мефисто хорошо зная столицу, и изучив все её укромные уголки, решил спрятаться в Булонском лесу.

– В особняк возвращаться опасно,… если уж они обложили все выезды из города, то там-то они наверняка побывали… – рассудил он и затих.

Оторвавшись от погони Мефисто полагал отсидеться в чаще леса. Но не тут-то было. Друзья, напав на его след, уже наступали ему на пятки. Их фиакр был намного легче грузной кареты Мефисто, а потому, следуя точно по указке постового, они быстро нагнали злодея. Как только впереди показался чёрный экипаж беглецов, Пьер, несмотря на жуткую боль в правом подреберье, был готов бежать быстрее ветра, лишь бы спасти свою любимую Дашеньку.

Тем временем экипаж Мефисто уже успел въехать в лес. Расшвыривая в разные стороны утренних прохожих, он, набирая скорость, мчался по главной аллее. Сам же злодей обнаружив, вновь появившихся преследователей, пришёл в бешенство.

– Марэ, какого чёрта! Ты что уснул! Погоняй быстрей! – орал он на привратника, по пояс, высунувшись из окна кареты. В какой-то момент в его руке появился револьвер. Секунда, другая, и он старательно, насколько это возможно, прицелясь, открыл стрельбу по догоняющему их фиакру.

– Пригнитесь!… По нам стреляют!… – упредительно крикнул друзьям Луи и сам пригнулся. Ришар подчиняясь инстинкту военного, молниеносно достал свой бельгийский наган и выстрелил несколько раз в ответ.

– Ах, ты каналья Монтескью! Чтоб тебе подавиться свинцом, свинячья твоя морда! – крепко выругался он.

– Не надо, не стреляй, ты же можешь попасть в Дашу! – вмиг поняв опасность положения, воскликнул Пьер.

– Точно! Чёртова горячка погони! – немедля согласился Ришар и тоже пригнулся. Луи же, как опытный в таких делах человек, не растерялся и стал править лошадьми, таким образом, чтобы ландо следовало точно за каретой. Тем самым он лишал возможности Мефисто прицельно стрелять по ним. Мефисто же в тот момент опьянённый пылом погони и совсем уже потеряв разум, продолжал пальбу. Но вдруг взвыв, словно пожарная сирена, мгновенно исчез в проёме окна кареты. Это Дарья, поняв, что погоня принимает опасный оборот и надо срочно что-то делать, быстро скинула с себя туфлю и, схватив её за носок, каблуком со всего маха ударила Мефисто в позвоночник. Скуля, как подбитый пёс, он тут же оказался внутри кареты и, замахнувшись на княжну револьвером, попытался ударить её в грудь.

– Ах ты, ведьма, очухалась! – взревел он. Княжна же, будучи девушкой, неробкого десятка, моментально среагировала и что есть мочи, пнула его ногой в живот. Злодей отлетел от неё и, вскинув руки вверх, упал на противоположное сиденье. Раздался выстрел, то Мефисто непроизвольно нажал на курок. Пуля пробила стенку кареты и попала привратнику Марэ в плечо.

Вскрикнув от боли, он выпустил вожжи и схватился за рану. Лошади тут же почувствовав, что ими никто не управляет, свернули с аллеи и понесли. Дарья, видя, как Мефисто всё ещё растерян и не может прейти в себя, воспользовалась моментом. Резко открыла дверцу, сгруппировалась, и уже было занесла ногу для прыжка, как вдруг лошади с размаху наскочили на дерево. Экипаж сильно накренился, вздыбился, перевернулся, и княжна вылетела на газон, при этом удачно попав на валок свежескошенной травы.

В ту же секунду Луи потянул поводья, тормозя фиакр. Пьер, видя всю эту ужасную картину, обезумел, и, не дожидаясь полной остановки, спрыгнул ещё на ходу. Помогла военная выучка, инстинктивно приняв правильное положение, Пьер, ловко перекувыркнувшись, приземлился. И тут же соскочив, не замечая боли от ушибов, он бросился к Дашеньке.

– Как ты, милая!? – упав пред ней на колени, нежно, будто они и не расставались, спросил Пьер. В следующую же секунду он помог Дашеньке присесть, и, придерживая её, склонился над ней. Его светлые волосы, рассыпавшись прядями, скрыли от Даши его внезапно выступившие слёзы.

– Теперь всё хорошо родной, ведь мы вместе… – прошептала она, убирая волосы с его лица.

– Это правда любимая,… теперь навсегда… – только и успел произнести Пьер, как вдруг из дверцы перевёрнутой кареты появился Мефисто. Он резко направил свой револьвер в сторону влюблённых и выстрелил. Тут же прозвучал ответный залп, это Ришар с запозданием разредил свой наган. Ранение пришлось в лёгкое Мефисто, и он, выронив револьвер, хрипя, свалился лицом в грязь. Пьер всё ещё широко улыбался Дашеньке, когда она внезапно поняла, что выстрел злодея достиг цели. Тихонько сползая к её ногам, Пьер закрыл глаза и потерял сознанье.

– Помогите! Хоть кто-нибудь! – пронзительно закричала Даша, и мгновенно прильнула к любимому. Слёзы градом хлынули из её глаз. Они словно тёплый летний дождь падали на лицо Пьера. Вмиг подбежали Ришар и Луи. Ришар, как человек сведущий в медицине, моментально склонился над Пьером, и уже было хотел осмотреть его, как вдруг он открыл глаза. Улыбка вновь появилась на его сомкнутых устах, и он тихо, словно боясь спугнуть счастье, промолвил.

– Не время сейчас плакать, любимая,… радоваться надо,… всё плохое уже позади… – хрипло шепнул он и улыбнулся ещё сильней. Это Дашины слезы, словно эликсир жизни привели его в чувства.

– Ох, ты нас и напугал!… ха-ха!… ну а теперь потерпи, герой… – облегчённо хохотнув, воскликнул Ришар, и осторожно повернув Пьера, стал осматривать его рану на спине. Пуля, выпущенная Мефисто, пробив кожу, застряла в том самом правом ребре, что он сломал, ещё там, у вокзала, когда его на фиакре сбил Луи. Вот от этого-то сломанного ребра у него всю погоню и ныло в боку. А теперь, пуля, попав в перелом, вызвала болевой шок, отчего Пьер и потерял сознание. Только и всего. Да уж, на такую удачу трудно рассчитывать, но какие только чудеса не случаются с влюблёнными, вот и это было настоящим чудом. Пережив сильное потрясенье, Пьер постепенно приходил в себя.

А меж тем на шум выстрелов со всех концов города спешно съехались жандармы и ажаны разных званий. Одним из первых, верхом на полицейском жеребце, примчался помощник Ришара, Жан. Он задержал раненого, но всё ещё опасного Мефисто с его привратником Марэ и передал их в руки полиции. Злодеев, чтобы они не мучились, спешно отправили в тюремный лазарет.

Друзья же, как можно нежнее поместили Пьера в ландо, и со всеми предосторожностями повезли его в госпиталь. Жан вперёд всех ускакал туда на своём резвом жеребце, и заранее предупредил врачей. Буквально через минуту все они были уже на ногах и ждали своего пациента. А едва его привезли, как он тут же попал на операционный стол. Операция длилась недолго и прошла более чем удачно. Пьеру благополучно извлекли пулю, зашили рану и, наложив гипсовую повязку, необходимую в таких случаях, отпустили домой. У всей честной компании радости не было предела.

8

А тем временем вести о благополучном исходе погони дошли и до жителей Монмартра. В кафе у Светланы поднялся невероятный переполох и суета. Все вдруг разом оживились в ожидании своих любимчиков. Был уже прекрасный наполненный теплом и розовым сиянием заходящего солнца вечер, когда княжну Дарью и Пьера привезли в кафе. Их встречали как героев, да они и были таковыми. Княгиня Светлана всё причитала и всхлипывала от небывалого подъёма радости и счастья мгновенно охватившего её. Однако она ни на миг не забывала и о своих обязанностях хозяйки кафе.

Хлопоча, то на кухне, где готовился торжественный ужин на весь квартал, то ныряя в погребок за винцом, она ещё и успевала на ходу накрывать столы и расставлять приборы. Впрочем, во всех её делах ей тут же нашлось немало помощников. Все кто ещё сегодня ночью помогал Пьеру, теперь уже выполняли её приказы. И агент Луи, и помощник Ришара Жан, и даже жандармы, приехавшие с ними, тоже хлопотали и во всём принимали участие. Все стремились быть полезными. Ришар, давно питавший самые тёплые чувства к стройной и очаровательной княгине Светлане, теперь вообще не отходил от неё ни на шаг. И как будущий покоритель её доброго сердца пытался во всём ей угодить.

Пьера же устроили лежать на оттоманке, прямо в центре веранды кафе. Но он неугомонный, нет-нет, да порывался вскочить, чтобы помочь остальным. Услышав в очередной раз, как Светлана с кухни зовёт кого-то, он опять откинул плед, и уже приподнял голову, как немедленно был остановлен сидевшей рядом Дашей. Она чутко отслеживала все его поползновения.

– Куда это ты собрался,… ну-ка тихо-тихо,… что мало тебе! Лежи спокойно,… и без тебя всё сделают… – командным тоном, но с напускной сердитостью заявила она и, поправив Пьеру покрывало, погрозила ему пальчиком, словно маленькому озорнику.

– Ну, Даша,… ну я же не могу так,… все что-то делают, а я разлегся,… может, я всё же пойду… – улыбаясь своей очаровательной улыбкой, попытался возразить он.

– Ты сегодня и так уже много чего сделал! Написал столько картин, спас меня,… впрочем, уже только одного этого будет достаточно, чтоб тебе отдыхать всю свою оставшуюся жизнь… – ласково прервала Пьера Даша, и прикоснулась к его губам нежным поцелуем, не давая ему больше возможности перечить ей.

Но вот подошла пора, накрыли столы, и началось невероятное торжество. Пир, как говориться, получился на весь мир. Новость о таком значительном происшествии, как победа над колдуном Монтескью, поразила даже самые смелые умы, и в одночасье облетела всех, кого только возможно было. А вскоре уже и весь Париж знал о прекрасной княжне Дарье и её возлюбленном, загадочном художнике Пьере, который в совершенстве владел волшебной техникой написания картин. И каждый неравнодушный к искусству человек в этот чудесный вечер старался обязательно приехать на Монмартр и поздравить влюблённых.

Да, это был настоящий праздник. И ещё много-много дней кафе княгини Светланы гудело как весёлый улей, встречая своих гостей. А меж тем раны Пьера заживали быстро. Его организм, впрочем, как и у всех влюблённых, источал чудодейственные вещества феромоны, способствующие скорейшему выздоровлению. Не прошло и недели, как он уже опять взялся за холсты и кисти. И они с Дашей, как и прежде, стали вновь выезжать на их заветные места, где он с упоением писал свои новые неповторимо-волшебные полотна.

Вот так и закончились те невероятные события. Однако это не значит, что закончилась история любви и приключений прекрасной княжны Дарьи и необыкновенного художника Пьера. О, нет, их история ещё только начиналась. И, кто знает, как дальше сложится их судьба, и какие творческие удачи их ещё ждут впереди. А может они и сейчас, так же, как и прежде, сидят себе на лавочке в Булонском лесу и обсуждают очередную чудесную картину Пьера,… как знать,… как знать…

Конец

1

Начались все эти события в старинные времена в сельце Преображенское, что стоит надёжным форпостом на подступах к столице нашего великого государства. На окраине сельца почти рядом с вольной речкой Яузой жил тогда в небольшом домишке молодой, но очень бедный граф Кондак. Ну, то есть как жил, скорей всего просто выживал. Кое-как рыбачил, охотился, да что-то в огороде выращивал. Хотя охотник он был замечательный, отменный стрелок. Дичь, какую добывал, сразу на ярмарке продавал. На то потом и существовал.

Когда-то давно род его славился подвигами ратными да вотчиной богатой. Но всё кануло в лету, и остался только дым воспоминаний. А виной тому стала зависть междоусобная боярская, что в лихие времена людям жить мешала. В былые годы по заговору подлому, подмётному, оклеветали старшего боярина Кондака за его справедливые помыслы да доброе отношение к своим людям. Попал граф Кондак в опалу, немилость царскую. Поверили тому мерзкому пасквилю, долго разбираться не стали, и сослали честного графа-боярина со всеми домочадцами из столицы великой в малое сельцо на окраину. Обездоленный и обесчещенный заболел он там с горя, и умер.

Прошло время, и остался от знатного рода славного лишь младший сын графа – Никодим. Он-то и жил сейчас в том домике, что достался ему в наследство от некогда великих достояний. Так бы и жил молодой граф в глуши да тиши никому неведомый, но только встал во главе нашего государства новый царь, молодой – Пётр I.

Ух, и шустёр же царь оказался. Юн, горяч, по-старому жить не хочет. Бояр собирает да за чубы их таскать желает, только царица-матушка его от таких дел и удерживала.

И вот задумал он войско себе потешное организовать для игр военных. И место уже подыскал, где солдат размещать. Аккурат возле домика графа, на горке, что у речки Яузы. А река царю понадобилась для водных ратных утех.

Повелел государь лодки строить, что по-морскому стругами назывались. Да только он и сам от лодочников не отстаёт. То топор схватит да балку рубит, то глядишь, уже корму у ботика смолит. Вот такой государь рос, работы не чурался не то, что нынешнее племя.

Хоть и юн царь был, но умом таким обладал, что на десятерых взрослых бояр хватит. Везде поспевает государь, всюду вникает, всё на лету схватывает, сам учится и других поучает. Так он и до Никодима добрался, подошёл к его убогому домику да хозяина кличет.

– Эй, там,… выходи!… отвечай кто таков?… да чем тут занимаешься? – вопрошает он, да бровь хмурит. Никодим вышел, увидел, кто перед ним стоит, и отвечает смело.

– А ты государь, прежде чем допрос чинить, сначала бы в дом вошёл, дичи поел, кваску попил,… а уж потом бы я тебе и рассказал кто я таков… – неспешно молвит он, да ещё и ухмыляется. Тут царь на него такой взгляд бросил, что ему аж чуть худо не сделалось.

– Стало быть, ты мужик, меня царя, в гости зовёшь!? – звонко прикрикнул на него Пётр да насупился. Но Никодим не растерялся, в момент совладал с собой, и невозмутимо слово держит.

– А ты на меня так не смотри! Я взглядов царских не боюсь,… потому как я не мужик простой, а граф Кондаков, боярин родовой!… да и карать меня далее уже некуда, сам видишь, как живу. А уж коли возжелаешь жизни меня лишить, так казни хоть прямо сейчас,… мне такая жизнь немила. Чем так-то мыкаться, уж лучше спать вечным сном!… – гордо голову подняв, отвечает Никодим. Царь немало удивился такому его ответу, ведь он-то не ожидал увидеть здесь графа, да ещё и боярского сына.

– Да ты погоди горячиться-то,… жизнь ему вишь ли не мила,… не знал я, что ты такой родовитый человек! И то, правда, пойдем, перекусим,… да там мне и поведаешь, в чём твоя беда… – вмиг сменив гнев на милость, разумно согласился Пётр. Ну, Никодим тоже кичиться перестал, государя впустил, и сели они полдничать. Слово за слово, молодые люди разговорились. И граф рассказал царю свою историю, всю без утайки, и про письмо подмётное поведал, и про нужды свои, и неудовольствия какие накопились, тоже выразил. Государь его внимательно выслушал и говорит.

– А я ведь знаю про то дело подмётное,… мне матушка рассказывала. Говорила, разобрались потом с наветом тем подлым,… и заговорщиков тех нашли, да только старый граф к той поре уже умер и следы его семьи затерялись. А ты оказывается вот он,… здесь, рядом прям под боком живёшь! Так ты говоришь, места себе не находишь,… сердце твоё настоящего дела просит,… ну, так вот, что я тебе скажу,… хватит тебе отсиживаться,… рыбачить да без толку охотится, пора и отчизне послужить! К чёрту обиды былые, по-новому надо мыслить, по здравому уму!… я ныне большие дела затеваю,… вон, потешное войско собираю, городок для него строю,… шняки да струги с лодками делаем, на речку их выводим. Ну и ты мне подмогой станешь!… возьмёшь на себя Преображенское расположение! И раз уж ты такой ловкий охотник, то назначаю тебя командиром по стрельбам,… и быть по сему! – заключил царь и резко поднялся, тем самым дав понять, что решение принято и обсуждению не подлежит. Никодим тут же следом за царём вскочил.

– Рад стараться государь! Рад родине-матушке послужить! – воскликнул он. Молодые люди быстро пожали друг другу руки, по-братски обнялись, и вышли наружу, где чуть поодаль вовсю кипела работа. Стучали топоры, визжали пилы, строились срубы, ставились палатки, расширялось место под солдатский лагерь, одним словом жизнь бурлила.

– Ну, граф принимай хозяйство! Всё в твоём распоряжении!… действуй! – лихо скомандовал Пётр.

– Слушаюсь, государь! – весело ответил граф, и они пошли вместе осматривать расположение. Так в одночасье Никодим обрёл себе властного покровителя, а государь замечательного солдата и верного друга.

2

С тех пор у графа началась новая жизнь, ведь теперь он находился на государевой службе. Постоянные военные сборы и учения, проводимые царём, быстро поменяли неспешный и размеренный образ жизни графа на боевой и дисциплинированный лад. Выправка и осанка у Никодима приобрела солдатский манер, и его высокий рост раскрылся в полной мере.

Теперь его топорщиеся молодцеватые усики и белозубую улыбку под ними можно было увидеть издалека. Ранее его тусклые глаза, ныне заблестели яркой небесной синевой. А по неделям немытые волосы, сейчас сияли своим приятным пшеничным цветом. Неряшливый и беззаботный охотник-рыболов, исчез и на его месте появился опрятный дворянин военного чина с утра и до ночи занимающийся выучкой солдат. Никодим, будучи исключительным стрелком, теперь обучал этой науке всё потешное воинство. Времени это забирало уйму и до простых бытовых дел руки всё никак не доходили. А чтобы хорошо выглядеть и всегда быть собранным ему приходилось по ночам стирать и ухаживать за своим видом.

– Эх,… граф, граф… хозяйку тебе в дом надо! Как же ты дальше-то жить будешь? Впереди столько дел, а ты всё стираешь… – частенько подтрунивал над ним государь. И надо же такому быть, его слова оказались пророческими.

Служил в потешном войске один солдат из соседнего сельца Богородского, в коем и имелось-то всего семь дворов. И как это было тогда заведено во всех крестьянских семьях, младшая его сестра – Еремея, приносила ему на службу обед. Ну а молодой граф, измученный одиночеством, увидев её, был очарован той простотой, непосредственностью и красотой, коя присуща лишь выросшим на приволье девицам. Её первозданная свежесть и юный пыл, вместе с внешностью нежного ангела, произвели на Никодима неизгладимое впечатление.

Светлые волосы, сплетенные в тугую косу до пояса, и глаза изумрудного цвета, в сочетании с розовыми губами аки рассвет, растопили сердце графа. Три ночи подряд Никодим не спал, ни ел, прежде чем решиться позвать Еремею замуж. Да и то до конца так и не осмелился. Государь же, узнав об этой заминки, не дожидаясь, следующего прихода Еремеи в лагерь, забрав с собой, и графа, и её брата, собрался и сам наведался в сельцо. Да там же и просватал девицу. В том же месяце и свадьбу сыграли. Так Никодим стал женатым, притом непросто женатым, а счастливым.

А тем временем маленький лагерь потешного войска разрастался и приобретал вид серьёзного военного подразделения. Тут же рядом, прямо как на дрожжах, росла крепость Прешбург, названная так в честь знаменитой в те годы неприступной цитадели. Всё шло великолепно.

И вот, как-то однажды, гуляя с Никодимом по соседнему Измайловскому поселению, государь обнаружил на одном из ремесленных подворьев старый заброшенный английский ботик. Он тут же поручил своему корабельному мастеру Карштену, голландцу по происхождению, починить сей кораблик. Вскоре дело было сделано. И царь, при помощи своих потешных воинов, спустил кораблик на речку Яузу.

Так начались первые поползновения государя к серьёзным водным походам. Но вот беда и речка и другие водоемы, что были поблизости, оказались маловаты для такого внушительного бота. И тогда царь замыслил перебраться на более великие просторы. Подумал, собрался и отправился к большому Плещееву озеру, где и затеялся строить первую корабельную верфь. Граф Никодим, как и подобает верному царёву воину, неотлучно следовал за ним. И теперь ему приходилось намного чаще разлучаться с любимой Еремеей. Но чем дольше расставанье, тем сильней любовь. И такое правило не замедлило сказаться, уже через год оно принесло свои плоды.

У молодых суженных появились две прекрасные девочки, два чудесных подарка любви. А столь исключительное событие, даже такой занятой человек, как государь пропустить не мог. Узнав о рождении девочек, он сразу же примчался в Преображенское из Немецкой слободы. Где в последнее время они с графом сильно сдружились с иноземными господами-негоциантами. Расцеловав молодую мать и новорожденных девчушек, Пётр немедленно затеял праздник. До веселья государь был великий охотчик.

В крепости Прешбург накрыли столы, а целую залу отвели под танцы. Тут же назначили крестины, и уже к вечеру царь стал наречённым отцом этих двух очаровательных малюток. И сам лично дал им имена. Ту, что была пошустрей и весело дёргала ножками, будто танцуя, царь назвал Ирина.

– Станет балериной,… будет нам Эвридику исполнять!… мы ей театр построим не хуже европейского,… расти артисткой!… – задорно рассмеявшись, отметил государь. Другую девочку, что с серьёзным видом лежала и смотрела на него, царь нарёк Еленой.

– Ах, и красавица,… ну и хороша… – нахваливал он её, – а серьезная-то какая,… явно учёной будет! А ей мы университет возведём,… у нас ныне планы великие,… мелочится нам не след! – заключил он и поднял бокал за здоровье малюток. Гуляли неделю без продыху. Гостей понаехало отовсюду, и из Семёновского полка, и из Измайловского, и даже с Плещеева озера друзей прибыло. Также гости иностранцы из Немецкой слободы подошли. Отметили на славу.

3

Но не прошло и месяца, как случилась страшная крамола. Великая опасность грозила царю, и он, со своими сподвижниками покинув Преображенское, на время в дальнем монастыре схоронился. Однако граф с Еремеей и малышками с ним не поехали, остались.

– Береги моих крестных,… а я уж как с супостатами управлюсь, так и возвернусь… – покидая крепость Прешбург наказал ему Пётр. И Никодим за то время пока государя не было, честно нёс свою службу, отстаивая царскую цитадель от крамольных лазутчиков, коих супостаты подсылали.

Но недолго длилось государево отсутствие. На расправу с недругами царь был очень скор. А малышки меж тем так быстро развивались и росли, как если бы они пили какой-нибудь чудесный напиток. Государь, разгромив врагов и укрепив свою царскую власть, вскоре вернулся в крепость. И тут же увидев своих крестниц, кинулся к ним.

– Да не может быть! Ну не уж-то это они! Какие молодцы,… вон как подросли,… это хорошо,… растите-растите быстрей, а то скоро заберу я вашего отца с собой в дальний поход,… долго не увидитесь… – похвалил девочек царь, правда, уже частично обращаясь к их отцу.

– Как велишь государь,… куда и когда путь держать,… говори!… – тут же по-солдатски вытянувшись, словно ожидая приказа, откликнулся Никодим.

– Погоди граф, не сейчас,… сначала собираюсь большое войско набрать. Затеялся я на юг походом идти, Чёрное море воевать. Тут-то твои навыки меткого стрелка и пригодятся. Мне теперь хорошо обученные солдаты надобны,… ну а подготавливать ты их станешь!… – отведя Никодима чуть в сторонку, посвятил его в свои планы Пётр. А тем временем Еремея на стол быстро накрыла.

Сидели долго, обсуждали предстоящий поход. И пока ужин длился, к ним один за другим всё присоединялись и присоединялись вновь прибывшие друзья и сподвижники. Так простой визит царя постепенно перерос в настоящий военный совет, который закончился далеко за полночь. К утру головы единомышленников были полны грандиозных намерений и планов. За выполнение которых, они взялись уже на следующий день. И дело закипело.

День за днём, месяц за месяцем, время шло, Никодим готовил новых отважных стрелков для государева войска, а Еремея занималась воспитанием девочек. Малышки по своему развитию превзошли все ожидания родителей, и двигались ровно в том направлении, какое им и предрёк их крёстный. Елена, не смотря на свой столь юный возраст, проявляла недюжий интерес к математической науке. Она могла днями напролёт сидеть на ближайшем лугу и считать пасущихся там коров с козами.

– Раз коровка,… два коровка,… три… – слышался её детский голосок со стороны лужка. Иринка же, как только встала на ножки начала выдавать такие танцевальные коленца, что родители только диву давались. Умилялись её способностям, да всё приговаривали.

– Ну, какая же у нас умелая артистка растёт. Ну, молодчинка,… ну мастерица… – не нарадовались они ей. И всё бы хорошо, да только государь от своих намеченных планов никогда не отступал. Пришёл срок, царь собрал войско, возглавил его, и тут же выдвинулся в дальний поход к Чёрному морю. Граф Никодим, разумеется, не остался безучастным и тоже отправился в поход.

Он всю дорогу был рядом с Петром и во всём ему помогал. Прибыв к намеченному месту, войско встало лагерем, и царь со сподвижниками затеял готовить первую атаку. Выполнив подготовку, начали штурм.

Однако вражеский город-крепость находился в устье реки впадающей в море. А потому все атаки государева войска, без поддержки флота со стороны моря, были обречены на провал. Во время последней вылазки на стене крепости случилось страшное. Граф Никодим, всегда находящийся в ставке подле царя, вдруг не выдержал вида гибнущих на его глазах, им же воспитанных солдат.

– Государь более мочи нет смотреть на это,… ведь опять же побьют касатиков! Эх, была, не была,… вперёд родненькие! – отчаянно закричал он, скинул с себя камзол и, обнажив саблю, сам кинулся в гущу событий. И даже государь не успел его удержать. Никодим мгновенно исчез в толпе сражающихся воинов.

А когда атака стихла, и дым стрельбы рассеялся, графа уже нигде не было. Ни среди убитых, ни среди раненых – нигде. Сгинул Никодимушка, как и не было его. Царь, расстроенный такой потерей, долго горевал, но делать нечего, война есть война. Несолоно нахлебавшись, государь отступил. И войско восвояси отправилось домой. Но наш царь не был бы царем, если бы не сделал нужных выводов из этой конфузии.

– Нет, шалишь, нас не сломать,… кораблей нам надо! А значит, флоту быть! – строго решил он и затеялся его строить. Прибыв в Преображенское, в крепость Прешбург, он первым делом пришёл к Еремее и крестницам.

– Прости меня Еремеюшка,… и вы меня простите крёстные, не уберёг я вашего батюшку,… пропал наш Никодимушка на поле брани,… и никто не знает где он. Теперь я буду вам вместо него… – чуть не плача извинился царь перед домочадцами, и обнял их своими большущими крепкими руками.

– Эх, государь! Как бы нам сейчас тяжко не было, но ты знай,… мы всегда, в делах твоих светлых будем тебе верными помощниками,… также как и наш отец… – тут же ответили ему Еремея, и такие вдруг сразу повзрослевшие Леночка с Ирочкой. Государь, расцеловав крестниц, оставил им на первое время кое-каких сбережений, распрощался и отбыл в дальний город Воронеж, флот могучий строить.

4

А тем временем, хитрые и изощрённые в пакостях недруги графа Никодима, прознав, что его жена и дочери остались без защиты, затеялись ему мстить. Эти негодяи быстро сговорились. То были два брата Шаклицины. Те самые лазутчики, которых подослали супостаты во время крамолы. Коих граф Никодим, выведя на чистую воду, с позором изгнал из крепости Прешбург.

Враждебность к Никодиму и его семейству эти злыдни испытывали не зря, ведь они были отпрысками того самого боярского рода, что извёл поклёпами и наветами батюшку графа, старого боярина Кондака. И теперь оживившись от столь удачной для них вести, эти ироды готовили мерзкую каверзу против Еремеи и девочек. Они жаждали рассчитаться за свой прошлый позор. Подождав некоторое время, и удостоверившись, что царь вернётся нескоро, они, приняв благообразный облик, явились поздно вечером к Еремее под видом государевых посланников.

– Здравствуй графинюшка… – с лёгкой ехидцей в голосе обратились братья к убитой горем Еремеи.

– Мы прибыли к тебе по повелению царя. Он желает видеть тебя с дочками подле себя… – молвил младший брат.

– Ибо боится, что одна ты здесь в своём несчастье зачахнешь… – вторил ему старший брат.

– И когда же государь нас видеть хочет? – не подозревая подвоха, спросила Еремея.

– Да прямо сейчас и хочет,… собирайся,… да и поедем… – чуть ли не хором отвечают ей братья.

– Ну как же так,… вечер уже, темно,… как поедем? – удивилась Еремея.

– Да очень просто,… сейчас прямо в карете и спать ляжете,… а завтра утром проснётесь уже в гостях у государя… – подобострастно улыбаясь, уверили её супостаты.

– Ну ладно,… быть посему… – поверив уговорам, согласилась она, и, сходив упредить старосту об отъезде, стала быстро собирать девочек. Прошёл всего какой-то час, и они все вместе под покровом ночи уже выехали из Преображенского.

Да, хитрые негодяи, подобрали самое лучшее время для похищения семьи обидчика. В полной темноте, почти на ощупь, никем незамеченные, заговорщики увезли Еремею с детьми далеко от всех знакомых ей людей. Только под утро старый староста опомнился и подумал, что вчера спросонья он не проверил, ни бумаг у ночных визитеров, ни их самих, но было уже поздно, злодеев и след простыл.

Долго кружили братья Шаклицины по просёлочным дорогам, усыпляя бдительность Еремеи, прежде чем направились к своей дальней вотчине близь старого монастыря, где настоятелем служил их дальний родственник, который тоже являлся противником царя. Дождавшись, когда Еремея и девочки уснут, братья крадучись связали их и прикрыли шарфами рты, дабы не дать им поднять шум.

Подъехав к монастырю, где их родственник уже изнывал в ожидании, они втихую вынули пленниц из кареты и отнесли их в кельи. Ещё до наступления утра у несчастной Еремеи отняли детей и бросили её в темницу. Так вольная графиня в момент превратилась в узницу монастырских подвалов.

А бедные девочки так и спали, утомившись в дороге. Они и не почувствовали, как их связали, и как привезли в монастырь. И даже тогда они не проснулись когда супостаты отводили их мать в застенок. Только утром, уже развязанные и переодетые, уложенные в нормальную кровать они, проснувшись, спросили у монастырского служки сидевшего рядом, где их мама. На что подготовленный служка, отвечал.

– Ваша мать уехала к царю, а вас оставила пока пожить здесь. Как вернется, так и заберёт. А пока вы будете слушаться меня… – удовлетворённые ответом девочки согласились, и стали покорно подчинятся монаху.

Тем временем злыдни-братья готовили им другую, незавидную судьбу. Сговорившись с одним из столичных кабатчиков, младший брат был готов за небольшие деньги продать в услужение одну из сестёр. Так он и поступил, взял и продал.

– Ха-ха,… хватит, походила графиней, теперь станет рабыней. Поделом ей,… холопской дочери… – памятуя о происхождении её матери, зло похохатывал он, возвращаясь в монастырь уже после сделки.

Старший же брат договорился с ярмарочной бродячей труппой комедиантов. Те забрали у него вторую девочку, всего за гривенный, но при условии молчать о том, где и у кого они её взяли. Впрочем, это было излишняя предосторожность, ни они, ни кабатчик толком и не знали об истинном происхождении малюток.

Еремея теперь томилась узницей в темнице, а у девочек началась новая, невольничья жизнь. Таким образом, обиженные братья Шаклицины окончательно раздробили семью графа Кондакова, разбросав её по разным местам. И всё-таки получилось так, как братья и не ожидали, не по их плану, видимо вмешалось доброе проведение. Вышло так, что кабатчику попала именно Елена, а артистичная Иринка очутилась в руках у актёров с ярмарки, и это стало их спасением.

5

Через два месяца государь наведался в Преображенское проведать своих крестниц. Не обнаружив их дома он очень удивился и, позвав к себе старосту стал его гневно вопрошать.

– Где графиня Еремея с детьми? Куда делись, почему мне никто не сообщил?!… – прикрикнул на него Пётр. А староста стоит, да только весь от страха трясётся.

– Как же так государь,… ведь ты же сам за ними посылал,… приехали к графине, люди от тебя,… говорят, ты Еремею с девочками видеть желаешь, ну они собрались и уехали с ними… – еле выдавил из себя он.

– Да никого я не посылал!… а ну обрисуй, каковы те гонцы были?… – ещё больше удивившись, опять спрашивает государь. Староста, делать нечего, вздохнул глубоко и рассказал ему, что знал, как дело было. Нахмурился государь, почуяв неладное, собрал всех и объявил.

– Дозорщикам усилить караульные посты,… смотреть в оба! Коменданту назначить розыск пропавших!… и обо всех появлениях незнакомцев докладывать мне! Командиры остаются на совет!… – повелел он. Совет продолжался долго и закончился только утром. Тут же начались поиски.

– В помощь пришлю лучшего сыщика с Тайного приказа!… – на прощанье пообещал царь и отправился в столицу, где его уже ждали неотложные государственные дела. Ну, разве ж он мог тогда знать, что именно там, в столице, и надо искать девочек. Елена, попав к кабатчику, уже работала. Усердно мыла посуду, убиралась на кухне. Кроха ещё даже не успела понять, что произошло. Её долговязый хозяин по прозвищу Алексашка-верста, как только она была ему приведена, кратко и просто ей пояснил.

– Девочка,… мама твоя, уехала неведомо куда, и ты пока будешь жить здесь. А если хочешь кушать, то будешь работать… – так и сказал, а Елена, хоть и мала была, но умна не по годам. Сразу сообразила, что лучше будет работать и ждать потихоньку маму, чем плакать и голодать.

Тем более что она могла заниматься своим любимым делом – считать. А считала она всё, и тарелки, когда их мыла, и людей коим приносила ложки да вилки, и ножки у стульев и столов. Одна сердобольная кухарка и помощница Алексашки-версты, которую прозвали Чиркина-мать, потому как она постоянно чиркала огнивом отгоняя прочь чертей, пожалела малютку и начла её опекать, всячески подкармливая да отогревая. Спала Елена тут же на кухне рядом с печкой. Вскоре и кабатчик Алексашка видя её усердие в трудах, смягчился, и стал относиться к Елене более или менее сносно. Все это посчитали как хороший знак, и уже заговорили, что девочка попала в добрые руки и ей сильно повезло.

У Иринки же дела обстояли куда сложнее, жизнь бродячих комедиантов и так-то не сахар, а уж для такой малютки вообще беда. Впрочем, это быть может для какой другой девочки беда, ну а для Иринки такая жизнь показалась всласть. Главный артист и предводитель труппы, старик Фома, опытным взглядом сразу определил, что перед ним истинный самородок и взялся за воспитание юного таланта. В свободное от представлений время он с завидной настойчивостью стал обучать и натаскивать Иринку азам актёрства. У самого же Фомы, при прохождении своего тяжелейшего жизненного пути, накопился богатый артистический опыт.

А однажды ему даже удалось побывать в Европе и принимать участие в постановках настоящих театральных действ. Но волею судеб, а скорее благодаря интригам завистников, он был изгнан из Европейского сообщества театров и оказался на родине, в плачевном состоянии ярмарочного шута. Будучи харизматичным актёром и талантливым организатором он, собрав вокруг себя таких же комедиантов, создал эту труппу. И теперь не найдя приличного угла мыкался с ней из города в город, давая ярмарочные представления.

И вот сейчас видя в этом маленьком существе проблески великого таланта, Фома с большим рвением взялся за его раскрытие. Годы брали своё и, занимаясь с Ирочкой, он старался успеть передать ей как можно больше своего опыта и знаний. А она, оправдывая его надежды и труды, словно мучаемый жаждой путник пьёт воду, втягивала, впитывала в себя все его наставления и поучения, на глазах превращаясь из трогательного ребёнка в прелестно воспитанную девочку.

Не прошло и двух лет, как подросшая и повзрослевшая восьмилетняя Иринка уже вела почти все главные женские роли в спектаклях балагана. Она отлично танцевала и пела, а уж о драматическом мастерстве и говорить не приходилось. Фома, проникшись к сиротке самыми светлыми чувствами, передал ей весь багаж своего актёрского искусства и мастерства. Теперь представления маленького передвижного театрика комедиантов стали больше походить на красивый красочный карнавал устроенный где-нибудь в Европе. И этим вызывали огромный интерес у жителей столицы.

Недостатка в публики не было, здесь встречались и простые крестьяне, приехавшие на ярмарку торговать плодами своего труда, и стрельцы, отдыхавшие от ратных дел, и ремесленники со всех концов города. Даже сановные вельможи из царского окружения, жители Немецкой слободы, господа Лефорт и Гордон, находили время, чтобы насладиться этими выступлениями. В коих главным составляющим было участие талантливой и неотразимой девочки-артистки поющей и танцующей в европейской манере.

И именно они, эти образованные господа, поражённые мастерством Иринки при встрече с государем, как бы невзначай, предложили ему наведаться с ними на ярмарку, и получить удовольствие от превосходной игры молодого дарования. Коя по их словам была сравнима с божественным великолепием. Сам же царь всё воевал да строил корабли, он уже не раз сходил в поход к Чёрному морю и даже побеждал там. Но мысль о пропаже семьи графа постоянно терзала его и не давала покоя. И быть может как раз, чтоб развеять эту грусть-тоску, а может просто прельщенный той оценкой, кою дали актёрам его иноземные друзья, он обещал, что непременно последует их совету, и в ближайшее время обязательно посетит балаганчик дедушки Фомы.

6

Однако царь есть царь и государственные дела для него важнее. А потому вместо ярмарки он, собрав Великое Посольство, отправился посещать Европу, по всё тем же военным делам. Государь намеревался найти себе союзников супротив южных врагов нашего государства. Но всё пошло немного не так как замышлялось.

Увлечённый идеей построения собственного флота, царь рьяно взялся за изучения кораблестроения. И даже сам какой-то срок проработал простым плотником на верфи. Более того благодаря Посольству было нанято множество опытных корабельщиков и других знатоков морских ремёсел, закуплено военное и научное оборудование для построения флота. За год с небольшим государь объездил всю Европу и набрался стольких знаний, что простому человеку, пожалуй, и за две жизни не освоить. И в связи со всеми такими делами, государь, пересмотрев свои прежние намерения, решил вместо войны за Чёрное море с южными супостатами, воевать северные морские просторы.

Вот тогда-то и появилась в его мудрой голове мысль идти на Балтику и готовить там строительство города-парадиза. Но опять-таки в дела государевы, вот уже в который раз, вмешались неуёмные крамольники. Пользуясь отсутствием царя, затеяли они бунт непотребный, выступили против князя-кесаря Ромодановского, коего государь вместо себя оставил. Конечно же, ярыми подстрекателями сей измены были братья Шаклицины. Действуя исподтишка за спинами других, они думали остаться незамеченными. Но от ясного взора князя-кесаря ничто не может укрыться.

И как только крамола была пресечена, князь Ромодановский лично устремился по следам сбежавших братьев. А следы-то их как раз и вели в дальнюю вотчину к старому монастырю. Князь подоспел вовремя. Братья прятались в монастыре и уничтожали следы своих злодеяний. Жгли подмётные письма, уничтожали списки сообщников-бунтовщиков. Застигнутые врасплох, они было собрались бежать, но прижатые к стенке бросились в ноги князю-кесарю и заскулили о пощаде, как собаки побитые.

– Прости,… не губи батюшка князь,… всё скажем, всё покажем… – слёзно заканючили они подлые.

– А ну говорите, что злого натворили, ироды! Только правду сказав, на пощаду мою надеяться можете!… – сурово повелел им князь Ромодановский. Страх обуял братьев, и кинулись они наперебой про подельников своих доносить. Только всего сказать так и не успели, сверху с крыши рухнула на них дубовая балка. Да так придавила, что ни слова сказать, ни знака подать братья не могут. Лежат, глазами хлопают и молчат. Тут дружинник из отряда князя наверх полез узнать, в чём там дело было, почему балка рухнула. Глядь, а на крыше родственничек братьев – настоятель монастыря прячется. Это он балку столкнул, чтоб братьям рты заткнуть. Стряхнул его дружинник оттуда, да прямо князю под ноги. А тот уж ждёт его.

– Так-так,… ладно, эти молчат,… так ты теперь, курий потрох, за них ответишь!… Ну, говори!… кайся в грехах, что вы тут за грязные делишки творили?… – сурово насупившись, вопрошает его князь-кесарь.

– Ничего я тебе не скажу,… зачем ты к нам приехал,… что тебе надо, уезжай прочь… – зло, сверкая глазами, запричитал настоятель. Притом явно стараясь быстрей выпроводить князя Ромодановского из монастыря.

– Погоди-ка монах,… куда торопишься, что-то мне не нравиться твоя спешка. Не хотел я обитель тревожить, но уж коли ты так, то теперь проверю… – заподозрив неладное, ответил ему князь-кесарь.

– Не пущу!… Не дам!… – перекрыв вход в подземелье закричал, заскулил настоятель-супостат. Князь тут же понял, что злыдень там кого-то скрывает, и, оттолкнув его, сам поспешил с поиском в подвал. Всё проверил князь, много страшных заговорщицких тайн открыл и уже уходить собрался, как видит дверь потайная, а за ней в полной темноте на сырой соломе человек лежит. Князь факелом осветил, приподнял, видит, а это старая женщина, и не узнать кто такая.

– Кто ты?… за что здесь?… – спрашивает её кесарь, а она лицо прячет, глаза от света рукой прикрывает.

– Глазам больно… – только и прошептала женщина.

– Ничего-ничего, разберёмся,… пошли с нами наверх… – говорит ей князь, и шарф свой шёлковый с шеи снял, да на глаза повязал, спасая их от яркого света. Так князь-кесарь Ромодановский графиню Еремею из многолетнего заточения спас да в столицу увёз. А тут как раз и государь из Европы вернулся, и спешит к князю с расспросами.

– Что, да как, рассказывай?… – прямо с порога, обнимая его, спрашивает.

– Садись за стол государь,… разговор длинный будет… – отвечает князь и усаживает царя к ужину. Усадил да рассказ свой начал. Час сидят, два сидят, доклад всё не кончается, много всего накопилось, так сразу и не сказать. Но вот дошло дело и до дальнего монастыря и до узилища тёмного.

– А помнишь ли ты государь сотоварища своего, графа Никодима Кондакова?… – спрашивает князь.

– Как же не помнить, я его детям крёстным был,… да только видать плохим,… не уберёг я их… – вспомнив былое, с большой тоской и грустью, ответил государь.

– Так вот,… как раз в подвале того монастыря мы нашли их мать,… графиню Еремею… -

– Где?! Где она?! – не дав князю договорить, вскочил царь.

– Да здесь, в палатах,… в себя приходит… – спокойно ответил кесарь.

– Так что же ты сразу не сказал!… веди меня немедля к ней! – в нетерпении вскричал Пётр.

– Ну, хорошо-хорошо,… идём… – поспешно встал Ромодановский и повёл государя за собой. Пришли они в палату тихую, где Еремея жила. Видит царь, посредь палаты стоит женщина величавая в простой льняной рубахе до пола, волосы все белые, седина их не пощадила, глаза шарфом шёлковым завязаны. Смотрит государь на неё, а слёзы сами так и текут, узнал он графинюшку.

– Еремеюшка,… душа родная!… – кинулся он к ней, да в ноги упал, – прости меня свет матушка, что не уберёг я вас,… прости… – плачет, а Еремея-то царя сразу по голосу признала, и от такого обращения аж присела.

– Полно государь, полно!… ни в чём ты не виноват. Я сама ошиблась,… супостатам поверила… – говорит она царю. А он поднялся и обнял её.

– Теперь я тебя от себя ни на шаг не отпущу… – молвит он, и, поправив ей повязку на глазах, осторожно проводил за стол, где у них и состоялся разговор. Проговорили до утра, каждый высказал всё, что у него наболело. И только одно так и осталось тайной, где же девочки, где Ириша и Леночка. Ведь всех кто мог бы пролить свет на это, было уже не спросить. Братья Шаклицины от удара балкой, так и не пришли в себя, ум у них напрочь отшибло. Собрали их голубчиков и отправили в общую городскую больницу для умалишённых. А родственник их, настоятель монастыря, когда репу ел, от злости подавился, да и помер, так ничего и не сказав.

7

А в это время слух по столице пошёл, что государь затеялся на Балтике строить новый флот и город. А ведь такие сведения тайной государевой являются, и преждевременное их обнародование говорит о том, что в окружении царя появился либо изменник, либо лазутчик вражий. И царь поручил Тайному приказу выявить кто это. А столица взбудораженная слухами о строительстве нового города-парадиза жила теперь приготовлениями к переезду. И хоть до него ещё было далеко, но некоторые отчаянные головы были готовы переехать прямо сейчас. Среди таких смельчаков был и неуёмный Фома.

Жажда нового и неизведанного искушала и манила его нестареющую романтическую душу. Одним из первых он засобирался на новое место и уже организовал новую постановку, посвящённую парадиз-городу. И, конечно же, главную роль в ней исполняла Иринка. Фома выложился на всю свою сообразительность и смекалку, спектакль получился во сто крат великолепней прежнего. Народ валом валил на действо. Были и новые и прежние зрители. Господа иноземцы Лефорт и Гордон одними из первых оценили достоинства новой постановки, и, оставшись в полном восторге, опять позвали государя.

Царь не преминул воспользоваться приглашением и под видом немецкого купца-негоцианта пришёл с сотоварищами на представление. Восхищённый декорациями, костюмами и великолепной игрой актёров он, не сдерживая своих эмоций, громко смеялся и балагурил. Но вот в один из фрагментов спектакля, он более пристально взглянул на исполнительницу главной роли. Сердце его ёкнуло, он вдруг погрустнел, что-то знакомое еле уловимое проскользнуло в её облике. Но, ещё не осознав, что это было, государь увлечённый происходящим действом отвлёкся и забылся. А уже через несколько дней отправился на северную войну. Судьба опять развела его и Иринку в разные стороны.

Меж тем Елена жила да поживала себе спокойно, без приключений. Хозяин Александр привязался к ней и почитал её уже почти как родную, а его помощница Чиркина-мать так вообще взялась за её образование. Надо сказать, что Чиркина не зря была правой рукой хозяина, умея превосходно считать и обладая прозорливым умом, она занимала такое положение по праву. Обнаружив у Елены тягу к математике, она тут же стала развивать у неё эти способности. И уже в двенадцать лет юная Леночка владела такими познаниями в счётной науке, что и не каждому купцу по уму.

Теперь она не мыла посуду и не подавала вилки, а всё больше рассчитывала посетителей, коих к тому времени образовалось большое количество. Кабачок благодаря правильным расчётам Елены и экономии процветал. К ним уже ходил приличный и обеспеченный народ, не то, что прежде. А всё потому, что Александр стал держать кабачок в чистоте и порядке. Прознав про планы возведения нового города он, как и все молодые, рьяные люди загорелся желанием перебраться в него.

– Уж скорей бы государь начинал строительство… – иногда сетовал он. И царь, будто услышав его, не отстраняясь от своих военных походов, на отвоёванных у неприятеля землях поставил первую постройку, крепость-фортецию и, назвав её Санкт-Питер-Бурх, стал возводить город. И вот теперь туда на Балтику в дальние края, через неведомые леса к Ладожскому озеру в устье реки Невы в болота топкие, потянулись обозы, поехали строители да корабельщики. А уж за ними и весь остальной люд потянулся. Засобиралась и графиня Еремея.

Не один год прошёл со времени её освобождения, но только сейчас глаза её начали восстанавливаться. Много времени лечилась она от этой болезни, уж больно долго без света белого провела в застенках, вот глаза и отвыкли. Медленно, не торопясь Еремея, научилась обходиться без шарфика, подаренного ей ещё тогда князем-кесарем. Постепенно она обрела здоровый облик и начала походить на себя прежнюю, молодую. Пришёл срок и государь явился к ней, забрать её в новую столицу. Много лет он не видел Еремею такой, а сейчас как взглянул и, словно прозрел.

– Ах, голова моя садовая!… это ж я тебя тогда в той девочке признал,… то-то она мне знакомой показалась! Ах, я растяпа, мне бы её ещё тогда узнать… – неожиданно вспомнив о былом случае на представлении, заахал он.

– Кто государь!?… Ты о ком!?… – встрепенулась Еремея. Тут-то царь и рассказал ей о том предчувствие, что случилось у него тогда. Через минуту они уже во весь дух мчались на ярмарочную площадь, но было поздно, театрик со всеми своими обитателями был уже на полпути в новую столицу. Государь хоть и расстроился, но долго думать не стал, собрал Еремею и увёз её с собой на Неву. Да и вообще, мало кого из прежних обитателей города теперь можно было застать на месте. Сейчас все они стремились туда на берега Невы в новый мир, ведь там разворачивались главные события, там творилась будущая история великого государства.

Город, заложенный государем, рос, как на дрожжах. Где ещё вчера была топь, сегодня уже стоял не то чтобы роскошный дворец, но точно добротный дом годный для житья. А там где были мостки, разворачивался просторный проспект, стрелой устремляясь к Неве. Дел накопилась масса, государь метался с одного конца стройки на другой, до всего у него был интерес. Видя всё новые успехи строителей, он радовался как ребенок в песочнице новой игрушке, и постоянно восторгался своему творенью.

– Парадиз!… Ай да парадиз!… – нахваливал он. Еремея теперь уже совсем поправилась и почти каждый день в сопровождении специально представленного к ней солдата объезжала строящийся город в поисках того самого балаганчика дедушки Фомы.

8

А меж тем пролетело уже десять лет, с тех пор как пропал Никодим. Все уже даже и не чаяли увидеть его живым, все кроме Еремеи, для неё он оставался живым, и она днём и ночью ждала своего графа, ни смотря, ни на что. И правильно делала, ведь не бывало такого, чтобы люди подобные графу пропадали просто так. А вот какая вещь случилась с Никодимом в том бою.

Кинувшись с криками – Ура! – на стену вражеской крепости он всё-таки взобрался на самую вершину и перемахнул через неё. А там, словно провалившись в бездну, рухнул к ногам неприятеля. Удар плашмя, вражеским ятаганом, оглоушил его. Так граф был пленён и, разумеется, по другую сторону стены его не нашли. Проведя в застенках трудные полные невзгод годы Никодим не пал духом. Он ни на минуту не переставал думать о своей Родине и семье. Мысль о побеге не покидала его.

Но вот пришло то время, когда государь замирился с южными соседями, и переключился на северных врагов. А это в свою очередь сказалось на отношении к пленному графу. К нему начали, мягче относиться, меньше обращать внимания, сделали кое-какие послабления, да и вообще стали как-то вяло охранять. Чем Никодим не преминул воспользоваться и в одну из тёмных ночей, прихватив оружие, попросту сбежал. И вот теперь, не потеряв, ни своей военной смекалки, ни сноровки, хоть и с большими трудностями, однако великим усердием держал свой путь домой.

Когда возникала нужда в еде, он либо охотился, либо за хлеб помогал крестьянам, а воду в реках брал, что по дороге попадались. Долго шёл Никодим путями окольными, дорогами дальними, домой возвращаясь. Но только как бы ни был долог путь, добрался-таки он до родного Преображенского. Смотрит, а всё изменилось, кто раньше был, уж и нет никого. Кто с государем новый город строить уехал, а кто и на полях сражений остался. Из тех, кто знал его, комендант крепости да старый староста только одни и остались. Пришёл граф к старосте, а тот как увидел его, оторопел.

– Чур, меня! Чур! – кричит. Никодим видит такое дело и говорит.

– Да ты не чуркай на меня, аль не признал, старый вояка?… – староста присмотрелся, да потихоньку в себя приходить начал.

– Уж не ты ли граф?… Быть такого не может!… Не уж то живой? – удивился он.

– А то, как же,… ты бы лучше, чем на меня дивиться рассказал, что да как тут у вас. И где моя Еремея с девочками? – успокоив его, спросил Никодим. Тут старик староста расчувствовался, расплакался, да и рассказал ему, как дело было. И то, как злыдни братья Шаклицины похитили его семью и, то, как князь-кесарь Ромодановский нашёл Еремею и то, что она теперь под охраной государя и за ним неотступно следует.

– Поезжай на Неву, ныне все там, и царь и Еремея… – закончил староста свой рассказ.

– Ну что же – поеду,… только вот собраться бы надо, а то не годится мне в таком виде ехать… – посетовал Никодим и остался приводить себя в порядок. Помылся, побрился, новую форму одел, староста постарался, выдал ему.

– Не по уставу перед государем в рванье появляться… – говорит. И то, правда, из старых-то вещей у графа уж ничего и не осталось, а в басурманском тряпье, в коем он из плена бежал, государеву воину ходить не пристало. Никодим, хоть и потрепал его османский плен, солдатом быть не перестал. Недолго думая, взял на дорогу немного провизии и отправился в Санкт-Питер-Бурх.

А город всё растет, расширяется, облик столицы обретает. Царь старается, строит, укрепляет его назло супостатам лихоимцам. А те успехам государевым не рады, козни строят, норовят препоны чинить, крамолу опять готовят. Не вытерпел государь, позвал к себе из приказа тайных дел князя-кесаря Ромодановского и жалуется ему.

– Ну что же делать князь,… житья от лазутчиков да шпионов нет. Я только мысль, какую задумаю, а её уж все враги мои ведают! Знать сидят где-то подле меня негодяи скверные, да и во все тайны проникают. Ты бы подсобил мне, изловил шельмецов,… я ведь просил тебя уже, да ты верно забыл… – задал ему задачу государь.

– Да, государь, точно, просил. А я и не забыл, времени зря не терял. Есть у меня в приказе боярин один, князь Ярослав Арбатов,… так он давно этим делом занимается и уже на след супостатов вышел. Ну а почему я тебе раньше ничего не говорил,… так это только для того чтобы не спугнуть подсыл вражьих. Князь Ярослав им хитрую ловушку уготовил. Скоро его сыновья, из тех, что ты на учёбу заграницу отправлял, приезжают. Так вот они-то и привезут нужные для поимки сведенья. Не беспокойся государь, те ребята надёжные, спаймают, и шпионов, и их подручных… – хитро прищурившись, отвечал царю Ромодановский.

– Ну что же, это хорошо князь, а по делу Еремеи, нашёлся ли тот балаганчик, что я тебе говорил?… – тут же напомнил государь.

– А как же, конечно нашёлся. Я как раз к тебе с докладом собирался,… так только ты меня опередил, сам вызвал… – заулыбался кесарь.

– Ай, да молодец князь. Так, где же он говори быстрей!… – в нетерпении вскочил царь.

– Здесь недалече. Едем, покажу… – заверил Ромодановский и направился к выходу.

– Сейчас же и едем,… только графиню Еремею захватим… – добавил государь, и они пошли за ней.

9

Так всё и вышло, как наметил Пётр, они быстро зашли за графиней, и уже через полчаса были на одной из площадей города, где в маленьком сарайчике расположились те самые артисты театрика старика Фомы. Они давно попали на строительство города и первое время, также как и все вновь прибывшие участвовали в непосредственном возведении домов. Первое время было очень тяжело, но ни Фома, ни остальные актёры балаганчика не роптали, ведь все понимали, участниками какого грандиозного дела они стали.

Но вот пришёл срок и они уже как полгода, обосновавшись здесь на площади подле нового проспекта стали давать представления. И народ, так долго скучавший по развлечениям, теперь с удовольствием приходил на их спектакли. Однако внезапное появление царя привело всю небольшую труппу в смятение.

– А ну, кто тут главный, выходи! – сходу потребовал Пётр. Фома не растерялся и словно клуша, защищающая своих цыплят, вышел, вперёд закрывая собой других актёров.

– Главный здесь ты государь,… а мы всего лишь холопы твои… – чуть поклонясь, поглядывая на царя, лукаво ответил он.

– Ишь, как витиевато говоришь, сразу видно мудрец,… ну, ты это ладно, давай не раболепствуй, показывай, где тут мою крестницу прячешь… – деланно насупился царь.

– Да что ты государь, мы бедные актёры,… откуда у нас твоя крестница!… – немало удивился Фома.

– Хватит слов,… некогда мне тут с тобой лясы точить,… говори, где она, показывай! – уже строго прикрикнул государь. Тут все актёры как по команде вышли из-за спины старика и предстали перед Петром. А чуть поодаль в сторонке понурив голову, осталась скромно стоять только одна Иринка. Еремея тут же заметила её, и ей уже ничего не надо было показывать. Сердце сильно забилось, оно прямо рвалось из груди. И готовое выскочить, давало подсказку.

– Это она! Это она! – стучало сердце, и Еремея, не помня себя, от радости бросилась к Иринке.

– Доченька,… милая,… кровиночка моя… – восклицала она, и уже ничто не могло остановить поток слёз моментально наполнивших её глаза. Обнимая и целуя родное личико доченьки, она уже не могла остановиться.

– Родненькая,… доченька,… это я,… твоя мама,… ну узнай же ты меня скорей,… посмотри на меня… – молила Еремея. А надо ли говорить что родственные узы сильнее всех на свете, и Иринка почувствовав теплоту материнских слёз, вмиг поняла кто перед ней. Все детские ощущения, все нежные воспоминания, единым потоком закружились у неё голове, полностью заполнив сознание.

– Мама… мамочка… это же ты… – и теперь уже она плакала и целовала Еремею. Все вокруг стояли не в состоянии произнести и слово. Да и что можно сказать в такой момент. Государь, первым прейдя в себя, украдкой вытерев слезу, подошёл и обнял их.

– Голубушки мои, сердечные, нашлись-таки… – залепетал царь. У бедного старика Фомы аж ноги подкосились, и он уселся прямо на землю.

– Быть не может… Иринка, моя сироточка и крестница царя… – выдохнул он и попытался встать. Но ноги не слушались старика, и тогда князь-кесарь одной рукой подняв его, поставил рядом с собой, заботливо уперев о колено.

– Государь, а ведь и тебя припоминаю… – раздался всё ещё дрожащий от плача голосок Иринки.

– Ну да! Это как же!… расскажи… – услышав это, сразу повеселел царь.

– А ты когда у нас в гостях был, танцевать меня учил, только я раньше думала, что это всё мне приснилось… – заулыбалась и Иринка.

– Нет, не приснилось, государь и вправду нянчился с тобой… – подтвердила Еремея.

– Ах, какая пригожая красавица стала!… Как же ты жила-то всё это время, не обижал ли кто тебя? – вдруг забеспокоился царь.

– Да ну что ты государь. Мы актёры все как одна семья, а вот наш старший, дед Фома, нам как отец. Это он меня оберегал и воспитывал… – подведя Петра к старику, сказала Иринка.

– Фома говоришь,… оберегал, говоришь! Так вот,… а помнишь ли ты Еремея, что я обещал тогда давно, на крестинах? – раззадорившись, спросил царь и стал радостно потирать руки.

– Что же государь? Напомни… – тоже повеселев, прищурилась Еремея.

– А обещал я театр для Иринки построить! Ан быть по сему! Прямо здесь же на этом самом месте мы его и построим!… и будешь ты в нём Иринка первая государева артистка! Ну а ты Фома, коль до спектаклей такой умелый, станешь первый комедиальный постановщик драм Публичного театра. А пока, чтобы вам тут не горевать, в моём дворце поживёте,… да там же и представления давать начнёте! А то перед иноземными гостями-негоциантами срамно, что у нас никакой феерии нет!… вот и будет теперь!… – торжественно объявил государь и крепко обнял старика Фому, у того аж косточки захрустели. Ох, и что тут сразу началось, актёры ликовать давай, прыгать, скакать, свистеть, забегали вокруг царя да радостно завосклицали.

– Виват государь! Виват радетель! Слава Петру Алексеевичу! – зрелище конечно смешное получилось, уж смешнее некуда – стоит посреди площади царь высоченный, а вокруг него актёрский народец мечется аки малые детки подле ёлки. А надо сказать, что государь к тому времени уже как пять лет ввёл ёлочный праздник Новый год. Да и вообще царь празднования любил.

Вот и сейчас по своему обыкновению в ознаменование постройки театра велел немедля накрыть столы. А по случаю воссоединения Еремеи и Иринки устроил шумное торжество. Гуляли два дня, дольше нельзя было, работать надо было. И только отгуляли, как сразу вновь закипела, загремела, запела стройка великая. Равнодушных никого не было, все с воодушевлением взялись каждый за своё дело. Строители за строительство, а артисты, разместившись в хоромах государевых стали готовить спектакли необычайные, дабы царь мог своих гостей искусством радовать.

Фома был великий выдумщик, и не сил, ни фантазии не жалел. Так что к каждому приезду какого-нибудь именитого гостя готовил новую постановку. Иринка же сделавшись теперь графиней, блистала не только на сцене, но и при царском дворе. Зная её предысторию, все придворные вельможи их жёны и дети относились к ней сочувственно и принимали активное участие в её привыкании к дворцовой жизни. Особенно Ирина сошлась с Машей Арбатовой, дочкой князя Ярослава, коему Ромодановский поручил разобраться с вражьими лазутчиками.

То была весьма образованная, умная девушка, среднего роста, со светлыми льняными волосами, собранными в модную, пышную в завитках, европейскую причёску. А морского цвета большие слегка раскосые, как у молодой лани глаза, и алые сравнимые со спелой малиной губы, выдавали в этом юном пятнадцатилетнем создании, обаятельную красавицу и любимицу всех молодых дворян кои числились при дворе. Они, эти отпрыски знатных семей, были готовы тут же броситься за ней, как только она им где-либо встречалась. Столь пристальное и назойливое внимание удручало тонкую и нежную натуру милой Марии. А потому появление бойкой и темпераментной Ирины пришлось ей по душе.

Теперь они, объединившись, могли смело дать отпор этим приставучим дворцовым повесам и пустомелям. И не смотря на то, что Машенька была младше Иришки на два года, общий язык девушки нашли быстро. А их некоторое внешнее сходство позволяло им затевать разные шутки и розыгрыши с маскарадным переодеванием. Маша так увлеклась актёрской игрой, что однажды даже приняла участие в спектакле устраиваемым стариком Фомой. Порой девочки затевали весёлые посиделки, в некотором роде сравнимые с европейскими салонами изящного обращения. И это привлекало в их компанию не только молодежь, но и дам солидного положения.

Ирина же, чувствуя недополученное с детства единение с родной сестрой, теперь полностью удовлетворяла его в общении с Машей. Девушкам нравилась их дружба, и вскоре они стали не разлей вода. Иринка для Маши оказалась той самой подругой, о которой та мечтала всю свою жизнь. На сером фоне остальных боярских дочек, наши красавицы смотрелись, как две ярких звёздочки посредь безлунного ночного неба. Иринка уже знала, что у Маши есть два брата погодки, старше её на пять и шесть лет. И что они должны очень скоро вернуться из-за границы, где оба обучались по повелению самого царя Петра.

– Вот увидишь, какие они у меня молодцы,… не то, что эти дворцовые. Я их просто обожаю… – хвалилась братьями Маша.

– Я верю, тебе и обязательно с ними познакомлюсь. Только я не знаю, понравлюсь ли я им… – скромно сомневалась Ирина.

– Ну что ты, конечно же, да! Я уверена они придут от тебя в восторг!… – самозабвенно уверяла её Маша и была права. Иринка за последнее время особенно расцвела и похорошела, вся в мать в молодости. Со своей белокурой головой и ярко изумрудными глазами, с очаровательной белоснежной улыбкой, она могла бы стать отрадой для любого великосветского юноши, да хоть и для принца, царевич иль королевича. А Иришка и сама уже начала ждать Машиных братьев. И даже не понимая почему, быть может какое-то девичье предчувствие подсказало ей, что с их приездом в её жизни произойдут большие перемены.

Да тут ещё так совпало, что как раз к их приезду государь затеял карнавальные торжества по случаю окончания строительства крепости Адмиралтейства. Были назначены танцы, наполненные играми, беседами и заморскими гостями, на манер первой государевой ассамблеи. А за неимением во дворцах просторных залов, ассамблею было решено устроить на палубе большого, только что отстроенного фрегата, стоявшего ещё на стапелях на берегу. Девушки, обрадованные таким совпадением с нетерпением стали готовится к приезду братьев, и, разумеется, к танцам. Иринка в предвкушении праздника и предстоящей встречи, поделилась своими впечатлениями с матерью.

– Мама, ты не представляешь, как я счастлива, что ты рядом со мной, что мы вместе. Да ещё этот карнавал, это нечто невообразимое, ты поможешь мне собраться? – спросила она, весело кружась перед ней в танце.

– Конечно же, милая, конечно… – радостно и с готовностью ответила, очень истосковавшаяся по общению с дочерью Еремея. Она смотрела на Иринку, и сердце её наполнялось жизнью. Ведь самое главное для матери, видеть своё дитя здоровым и счастливым. Но обретя одну дочь, Еремея ни на минуту не забывала о второй. Видя как хороша Ирина, она беспрестанно представляла себе Елену, не теряя надежды найти её.

10

А Елена тем временем всё так и трудилась у кабатчика Александра. Он, перебравшись в Санкт-Питер-Бурх имея небольшие сбережения, отстроил себе кое-какой домишко и открыл в нём кабачок. А ум, прозорливость, смекалка и красота, коя не замедлила проявиться у повзрослевшей Елены, сделали кабачок Александра заманчивым и привлекательным местом в городе. Благодаря Елене кабачок выглядел ухоженным и манящим, что обеспечивало высокую посещаемость.

Народ приходил вполне достойный, и это принесло заведению известность в кругах близких к государю. А потому некоторые высокопоставленные люди из военного и морского ведомства частенько заглядывали в него выпить кружку – другую крепкого напитка да между делом обсудить насущные дела. Были среди них и купцы-негоцианты и с иноземных кораблей кои встречались здесь со своими партнёрами и подельниками для торговых бесед.

И так уж случилось, что в ту самую пору в город добрался и граф Никодим. И первое что он решил сделать, это оглядеться. И не передохнув с дороги ни секунды, сказалась солдатская закалка, отправился осматривать город в надежде встретить государя, а может сразу и Еремею. Обойдя вдоль и поперёк центр строящейся столицы, и не встретив никого, хоть мало-мальски знакомого, Никодим подумал о передыхе.

– Надо бы перекусить… – вздохнул он и пошарил в котомке. А ничего там не найдя, оказалось все припасы закончились, направился в ближайший кабак, авось накормят. Открыв дверь, он сразу наткнулся на хозяина, тот, увидев перед собой запылённого с дороги солдата, недовольно спросил.

– Ты что служивый,… может что перепутал?… не туда зашёл… – и преградил ему путь.

– Да я это,… хотел поесть,… ну да ладно,… уж вижу, не ко двору,… так может хоть водицы испить, дадите… – не желая никакой свары, скромно отступив, попросил Никодим.

– Это можно,… почему нет,… Лена принеси, пожалуйста, солдатику попить!… – крикнул хозяин девушке сидящей в глубине полупустого кабачка.

– Хорошо Саша, сейчас принесу!… – звонким голоском ответила она и пошла на кухню. Что-то ёкнуло в душе графа, чем-то знакомым родным повеяло от этого голоска. Комок подкатил к его пересохшему горлу, сердце захолонуло, и он зашатался. Хозяин не обратив внимания на изменение в поведение солдата, по-прежнему стоял рядом. И вдруг как по волшебству перед графом появилась тоненькая девочка с белокурой косой до пояса и с изумрудного цвета глазами, которые показались ему так знакомыми. Она протянула кружку с морсом и мило улыбнулась.

– Пожалуйста, пейте… свежая только что из погреба… – сказала она, и всё вмиг перевернулось в сознании Никодима. Перед ним стояла его Еремея, та прежняя, молоденькая светловолосая девушка, что он встретил много лет назад в Преображенском. Одно лицо, один голос. Ноги подвели старого солдата, и он, не совладав с волнением, охватившим его, не удержался и опустился на пол, облокотившись на косяк двери.

– Еремея… – неотрывно смотря на девушку, еле слышно прошептал он, пересохшими губами.

– Я не Еремея,… меня зовут Лена… – помогая ему подняться, поправила его Елена, – Саша,… ну ты что не видишь,… человек устал, падает, помоги ему… – добавила она, обращаясь уже к хозяину.

– Ну, хорошо, хорошо… – пробурчал Александр и взялся помогать. Никодима усадили за ближайший столик. Елена сразу поставила перед ним кружку с морсом и уже собиралась отойти, как он, быстро совладав с собой, тихо произнёс.

– Всё верно… ты не Еремея,… Еремея твоя мать… – прошептал он, а для Елены его чуть слышный шёпот прозвучал словно выстрел.

– Что?! Что ты сказал?… Я не поняла?… – остановилась она и с серьёзным видом посмотрела на него.

– Я сказал,… Еремея – это имя твоей матери,… а ты на неё очень похожа… -

– Да ты-то солдат, откуда знаешь!? – не дав ему договорить, нервно спросила Елена.

– Потому, что я твой отец,… я граф Кондаков, а ты моя дочь… – сказал Никодим, и как отрезал.

– Ты что ополоумел служивый,… какой ты граф?! – воскликнул Александр, и уже было засобирался вытолкнуть Никодима из кабачка.

– Постой Саша,… погоди, пусть всё скажет… – остановила хозяина Лена, и будто даже резко повзрослела.

– Тогда присядь дочка,… разговор длинный… – просипел граф и, взяв со стола кружку, жадно сделал несколько больших глотков. Елена и Александр послушно присев рядом приготовились его слушать. Никодим начал с самого начала, и рассказал им, всё как было. И про своё житьё в Преображенском, и про царя, и про сватовство, и как потом они с сестрой родились, и про его поход на войну, и про турецкий плен, и про недавний разговор со старостой. Ну а когда он уже закончил, был глубокий вечер.

Много событий пронеслось в воображении внимательно слушавшей его Елены. Вся жизнь отца, её собственное детство, и даже смутный образ матери всплыли в её памяти. Александр, сначала относившийся к рассказу Никодима с недоверием, под конец его, во всём разобравшись, осознал, что перед ним настоящий отец Елены.

– Теперь-то я понимаю в кого она такая смышлёная,… мне-то её привели совсем ещё маленькой, я и знать не знал, кто она на самом деле. Я тогда даже и подумать не мог, что она такая родовитая. Человек приведшей её говорил, мол, родители у малышки взбунтовавшиеся крестьяне,… вроде как царь их покарал, и их уже больше на свете-то нет,… да ещё он добавил, что мне стоит забыть о её происхождении. Собственно я так и сделал,… забыл,… и всё время относился к ней как к родной… – словно оправдываясь, сказал Александр.

– Это, правда,… всё так и было… – подтвердила Елена и стала поглядывать на отца уже как-то по-другому, по-свойски что ли, по-родственному. Поговорив ещё часик, они нашли и кое-какие внешние сходства между собой. А Александр даже заметил некоторые одинаковые повадки. Волнуясь, они почему-то одновременно начинали крутить пальцем прядку волос у уха. Обнаружив у себя такие общие признаки, и уже окончательно убедившись в своём родстве, они радостно рассмеялись и крепко обнялись как отец с дочерью. Вот так вдруг обретя отца, Елена, теперь не собиралась ни на шаг отходить от него. Присев поближе рядышком, она положила голову ему на плечо и, пригревшись, стала рассказывать о своём житье-бытье. А Александр смотрит на такую идиллию и про себя радуется.

– Надо же, как хорошо, что батюшка зашёл именно в наш кабачок… – а посмотрев на них ещё чуток, вслух уже сказал другое.

– Ну, вот что касатики, для разговоров у вас теперь вся жизнь впереди, ещё наговоритесь,… а пока Леночка иди-ка ты отцу баньку затопи, да кровать ему в доме, на почётном месте застели. Ну и покормить не мешало бы,… он ведь с дороги, уставший… – коротко распорядился он.

– И то верно,… пойду-ка я батюшка всё приготовлю, а ты отдыхай… – откликнулась Елена и с неохотой, но с радостным настроением пошла, топить баньку.

– Ну что ж граф, и я, пожалуй, пойду,… на счёт ужина справлюсь,… да и дел поднакопилось,… скоро гости пожалуют, надо бы подготовиться. А ты посиди пока,… я сейчас велю, чтоб тебе напиток покрепче принесли, для согреву… – дружелюбно улыбнувшись, засобирался Александр и тут же отправился на кухню. Никодим оставшись один, откинулся на спинку стула, глубоко вздохнул и, закрыв глаза, задремал. Приятные мысли заполнили его рассудок. Ну, разве мог он ожидать, что выпадет такая удача, в первый же день своего приезда найти доченьку.

Вечер уже полностью охватил город, в кабачок стали собираться постоянные гости. Помещение наполнилось гомоном голосов, табачным дымом и запахом готовящейся еды. Вдруг сквозь дремоту Никодим услышал еле заметный разговор. Он доносился из-за соседнего столика, стоявшего позади. Разговор был на шведском языке. Графу, будучи в плену у османов довелось общаться со многими иноземцами. А потому ему пришлось выучить не один язык, чтобы с ними разговаривать. И этот язык он тоже знал. Люди говорили о каком-то поджоге на корабле.

– Завтра всё и свершиться, там на фрегате. Тебе лишь надо запалить промасленную паклю,… а в то время когда возникнет паника, мы довершим всё остальное… – явственно понял он только эту маленькую фразу. И толком ещё не разобрав, о чём идёт речь, вновь погрузился в глубокую дрёму. Всё-таки сказалась сильная усталость. А через какое-то время к нему подошёл Александр и принёс грог.

– Все заняты,… я сам решил тебя угостить… – приветливо улыбаясь, растормошил он его. Никодим быстро очухался, и сон как рукой сняло.

– Послушай, Александр, я тут сквозь дремоту услышал странный разговор,… правда я не видел, кто говорил, не сразу смог проснуться. Речь шла о каком-то поджоге… – и он пересказал всё, что ему удалось понять и запомнить из диалога иноземцев.

– А где ты говоришь, они сидели? – тут же спросил Саша, поняв, что дело нешуточное.

– А вон там,… но сейчас никого нет… – ответил граф, показывая на тыльный столик у окна.

– Так, всё ясно,… там сидели шкипер Бьёрн и офицер Нелюд. А завтра как раз будут торжества на новом фрегате, что стоит тут недалече, на стапелях. Об этом весь город говорит. Уж, не на нём ли эти заговорщики собрались, поджог устроить. Ведь там будет царь и все важные люди из его окружения… – резко заключил Александр.

– Так надо быстрей бежать предупредить государя!… – вмиг соскочив с места, забеспокоился граф.

– Да погоди ты!… эти двое уважаемые господа, и нам с тобой вряд ли так сразу поверят. Их надо на месте преступления ловить. И потом, если мы даже и попадём во дворец, нас просто не допустят до государя, сейчас с этим строго. Так что надо действовать по-другому,… всё равно они до вечера ничего не предпримут,… а мы пока кое-что придумаем! Завтра там будет карнавал в масках,… а это нам только на руку… – заметил Александр, и тут подошла Елена.

– Батюшка, банька готова… – добродушно сообщила она.

– Это хорошо, но тут такое дело… – прервал её Александр и быстро стал пояснять ей создавшееся положение. Вскоре всё прояснилось, и они решили, что завтра на фрегат пойдут все вместе втроём. Один бы Никодим там не разобрался, он попросту не знал на судне, ни шкипера, ни дежурного офицера, а Елена хоть и знала, но тоже без помощи не справилась бы. А Александр решил их одних не пускать.

– Идём все вместе,… я вам защитой буду!… – твёрдо заявил он и тут же помчался доставать через своих знакомых, коих у него была несчётная масса, приглашения на фрегат. А Елена, проводив отца в баньку, отправилась, готовить маскарадные костюмы.

11

И в этот же вечер случилось ещё одно знаменательное событие, из Европы вернулись братья княжны Марии. Не смотря на столь поздний час, Маша, обрадованная их приездом, ни минуты не раздумывая, решила познакомить их с Иринкой.

– Вот вы увидите, какая она красавица!… сейчас, я её позову, а вы себя немедленно приведите в порядок. Хоть вы и с дороги, но негоже выглядеть неопрятно!… – нахваливая свою подругу, скомандовала она. И братья не в силах отказать своей обожаемой сестрице, отложив отдых на потом стали прихорашиваться, ожидая появления графини.

– Ох уж эта наша Машутка, ну и придумщица,… и как ей откажешь… – покручивая ус, подметил старший брат Аристарх.

– И не говори, всё такое же милое дитя, как и в день нашего отъезда,… по-прежнему порхает по жизни, словно бабочка… – откликнулся младший Андрей, поправляя камзол. И тут со службы вернулся отец, князь Ярослав. Они наскоро облобызались, и сразу по-деловому перешли к своим военным, мужским разговорам. Сыновья вкратце доложили о своей поездке и рассказали о тех соображениях, что были у них по поводу проникновения лазутчиков. Князь, выслушав их, сделал свои выводы.

– Ну что ж,… раз так, ловить их будем завтра на ассамблее,… прямо там и повяжем вражье племя. С утра пойдём к Ромодановскому да там и обговорим детали… – рассудил он. И не успели братья отойти от разговора с отцом, как к ним, словно свежий ветер ворвались девушки. Маша, увлечённая бегом, слегка запыхавшись, весело смеялась.

– А вот и моя подруга, графиня Ирина! Прошу любить и жаловать… – быстро представила она. И перед двумя молодыми искушёнными морскими офицерами только что прибывшими из Европы вдруг как из сказки появилась очаровательная девушка несравненного обаяния. Наша родная домашняя красавица, какую в загранице и за всю жизнь не сыскать. Несколько секунд братья сражённые шармом графини стояли, не шевелясь, раскрыв рот. Первым нашёлся отец, видя оторопь своих сыновей, он тут же подошёл к Ирине. С ней он уже был знаком, а потому обращался по-свойски.

– Ты уж извини графинюшка моих олухов, они там в этих Европах окромя своих париков ничего и не видывали. Дозволь, я сам тебя представлю… – добродушно улыбаясь, сказал он, и по очереди подводя к ней сыновей, под заливистый смех Маши познакомил их. Так Машины братья, в одно мгновенье, потеряв головы, без памяти влюбились в Ирину. А уже чуть погодя, немного привыкнув к своему положению, эти два наполненных силой мужественных красавца, наперебой рассказывали ей о своих приключениях за границей, хвастаясь как маленькие дети о предыдущих подвигах.

Князь Ярослав, ещё немного посмотрев на своих детей, понял, что им будет лучше без него. Быстро собрался и ушёл спать. А молодёжь ещё долго сидела, балагуря и смеясь. Братья продолжали шутить и веселиться, сыпля остротами. И вот, вдоволь наговорившись и условившись о завтрашней встрече на торжественном карнавале, они распрощались и разошлись. Все стороны остались довольны. Маша тем, что наконец-то приехали братья и познакомились с её любимой подругой. Братья же очарованные изящной юной графиней, теперь обрели новый смысл жизни. А Ирина была просто рада приятно проведённому вечеру в прекрасной компании новых друзей.

12

Следующий день у всех начинался по-разному, но заканчивался одинаково, все собирались на фрегате на праздничные торжества. Александр, как и рассчитывал, достал приглашения на бал. И теперь они все втроём, он, Никодим и Елена, переодетые в подобающие для такого случая костюмы, стояли на палубе корабля, всматриваясь через маски на собравшихся, ища средь них вчерашних посетителей кабачка, крамольных лазутчиков.

Людей собралось уже предостаточно, музыканты исполняли весёлый менуэт, придворные шуты и карлы развлекали гостей. И всё же в воздухе витало какое-то напряжение. Все томились в ожидании государя. А он как всегда занятый строительными делами, запаздывал. Еремея, Иринка и Маша с братьями тоже были здесь. Девушки, одетые в карнавальные костюмы греческих нимф с искусными масками на лицах, с наслаждением вкушали праздничное настроение.

Маша, веселясь, то и дело увлечённая очередным кавалером удалялась танцевать. Рядом с Ириной, не отходя ни на шаг от нёе, стояли Аристарх и Андрей. Они были разодеты в одежды Венецианского маскарада, привезённые ими из Италии как раз для подобного торжества. Их диковинные длинноносые маски вызывали всеобщие изумление и неподдельный восторг. Местный народец ещё не привык к таким изыскам, в отличии иноземцев у которых такой наряд не вызывал ни малейшего любопытства, уж они-то этого навидались. Однако в этом было своё преимущество. Замечая такое равнодушие среди гостей, братья теперь с лёгкостью могли отличить иноземного человека от местного. И это невзирая на то, что все прятали свои лица под масками. Внимательно вглядываясь в окружающих, и отсеивая, словно сквозь сито лишних людей, они брали на заметку только иноземцев, и уже подметили тех, кто их интересовал.

Александр и Елена тоже не дремали, они практически сразу обнаружили вчерашних гостей кабачка, и сейчас осторожно, чтоб не выдать себя, наблюдали за ними. Через минуту Лена подхватив под руку отца, отошла к противоположному борту фрегата изучать поведение лазутчиков с другой стороны, дабы в любой момент пресечь их злодейские намерения. Было видно, как шкипер Бьёрн, в костюме римского купца, что-то шепчет на ухо двум подошедшем к нему людям в одеяниях германских офицеров. При этом он усердно тыкал пальцем в борт, видимо показывая, где они должны стоять. Так оно и получилось. Бьёрн отошёл, а эти двое заняв позицию, остались на месте.

– Ты видел отец,… началось, он расставляет своих злодеев… – отреагировала на это Елена.

– Ничего дочка ты главное смотри и запоминай, где он их расставляет. А я пока пойду, посмотрю,… здесь, где-то среди гостей наша мама, может, найду,… а заодно и кой-какое оружьешко попромышляю… – подмигнув ей ответил отец, и пробираясь через танцующих направился к корме, где чуть раньше заприметил торчащие из тряпья эфесы палашей.

А Бьёрн меж тем не унимался. Быстро расставив, около двадцати злодеев переодетых в костюмы морских офицеров, он занял место рядом с мостиком, по которому на борт фрегата поднимались гости.

– Всё, всех распределил,… ты видела… – подойдя к Лене, заключил Саша.

– Да это я заметила,… не видно только офицера Нелюда,… где же он?… – отозвалась она.

– Видимо готовит поджог, иуда. Его надо срочно найти… – ответил Александр и поспешил на камбуз. Там, по его мнению, было наилучшее место для устройства пожара. В тот момент к Елене подошёл молодой пышно разодетый барич и пригласил её на танец. В своё время Александр, предвидя и такое развитие событий, обучил её приличным па, дабы она могла привечать приличных гостей. И Елена, чтоб не вызывать лишних кривотолков, согласилась танцевать.

Выполняя пируэты и поклоны, она всё равно непрерывно наблюдала за шкипером Бьёрном. В один из поклонов засмотревшись на него, она нечаянно столкнулась с другой парой танцующих. Маска неуклюже съехала, обнажив её прекрасное лицо.

– Ой, простите… – быстро извинилась Лена, поправляя маску.

– Иринка, да ты танцуешь? – вдруг услышала она в ответ удивлённый голос, и тут же подняв глаза, увидела перед собой девушку в маске нимфы.

– Я-то,… да, танцую… – не менее удивлённо откликнулась она.

– Да что с тобой? Это же я Маша! – отреагировала девушка и тоже сняла маску.

– Но я… но… – хотела было возразить Лена, но кавалер, не дав ей договорить, вновь подхватил её и закружил в танце. Так и не поняв, что это было, Елена закончила свой танец и подошла к отцу, как раз к тому времени вернувшемуся с кормы.

– Ты знаешь, меня сейчас какая-то девушка назвала Ириной… – тут же поделилась она с ним.

– Быть не может!… где же она? – вмиг взволновался отец.

– Да где-то там… – взмахнув рукой, ответила Лена.

– Ты понимаешь, что это значит,… да тебя спутали с твоей сестрой! Выходит, и Ирина нашлась,… получается и она, и ваша мама сейчас тут. Нам их надо срочно найти… – сгорая от нетерпения и эмоций, чуть не плача, заторопился Никодим.

– Подожди папа,… разве ты забыл, зачем мы здесь. Нам всем угрожает опасность, соберись,… устраним злодеев и их найдём… – рассудительно охладила его пыл Елена.

– Да, ты права,… надо взять себя в руки и закончить дело… – не переставая смотреть в ту сторону, куда махнула дочь, успокаиваясь, согласился граф. А уже через секунду, это вновь был хладнокровный солдат готовый к любым испытаниям.

– Я кое-что нашёл там, на корме… – уже спокойно сказал он, – это кирасирские палаши для ближнего боя,… видимо здесь проводили занятия с молодыми юнгами да в спешке забыли прибрать подальше. Ну, я парочку и прихватил на всякий случай,… вот припрячь у себя до поры… – добавил он, и, достав один такой палаш из-под полы камзола, протянул Елене. Она, умело приняв его, убрала в складки платья, искусно спрятав от посторонних глаз.

– Хм,… можно подумать ты знаешь, как владеть оружием… – посмотрев на неё, заметил отец.

– А то, как же! Это меня Саша обучил,… он не всегда был кабатчиком, когда-то и он тоже служил солдатом… – хитро улыбаясь, ответила Лена.

– Тогда всё ясно, я спокоен за тебя… – кивнул Никодим и поправил полу камзола. Тут вновь подошёл прежний напыщенный юнец с приглашением на танец. В ответ, Елена, сославшись на головную боль, отказала, а взамен предложила просто поговорить. Юноша живо согласился, и Елена, воспользовавшись его доверчивостью, стала выспрашивать об окружающих их людях, пытаясь выяснить, где находится её мать и сестра. Молодой человек оказался просто-таки знатоком придворных вельмож, и галантно указывая ей на близстоящих людей, безошибочно называл их имена и титулы. Дойдя до Еремеи, он представил и её.

– Графиня Кондакова с дочерью Ириной. Они бедняжки так настрадались, что теперь находятся под опекой государя. А те двое молодцов и девушка, что рядом с ними стоят, то дети князя Ярослава, боярина Арбатова. Братья только вчера приехали, а уже успели попасть под очарование графини Ирины,… кстати, вы с ней очень похожи… – отрекомендовав, заметил он. Граф услышав о жене и дочери, весь напрягся и замер не в состоянии двинутся с места.

– Нет, нет нельзя… – мысленно отдавал он себе команды, сдерживая неуёмное желание тут же бросится к родным. А они как раз слушали только что подбежавшую к ним после танца Машу.

– Надо же, а я-то думала, что это ты там танцуешь! А оказывается, вы с ней просто невероятно похожи… – увидев Ирину, заметил она.

– Где? Кто? Ты про кого?… Покажи!… – услышав её, сразу встрепенулась Еремея.

– Да вон там, стоит девушка возле высокого седого офицера в маске… – ответила Маша, и уже хотела было указать на них рукой, как, вдруг не дав ей досказать, загремели литавры, возвещая о восхождении на борт фрегата государя. Уверенной поступью, сойдя с мостика на палубу, он, быстро приветствуя всех собравшихся, пожимая им руки, обнимая и целуя, обошёл почти весь корабль. Но подойдя, к Еремее и Ирине, задержался.

– Ну как вам сия феерия?! – облобызав их, спросил он.

– Всё устроено замечательно, государь,… маскарад просто великолепен,… а княжна Мария так вообще повстречала двойника Иринки… – рассеяно ответила Еремея, сама пытаясь найти глазами седого солдата.

– Вот как!… это даже забавно! А я как погляжу, с княжной-то вы сдружились,… кстати, где она? Ну-ка, дочь боярская,… подойди ко мне!… – с напускной властностью и улыбкой позвал царь Машеньку.

– Я здесь государь!… – мигом отозвалась она.

– Ах, хороша девица,… ох, и красавица,… а ну обними царя!… – похвалив её, шутливо потребовал Пётр. Мария быстро подбежала к государю и, обняв его, аж вся зарделась. Он же, важно поправил свои усы, поцеловал её в лоб, и тут же указав на Ирину и Еремею, дал Марии наставление.

– Ты княжна-боярыня береги их,… они мне как родные… – молвил он, на что сразу получил ответ.

– Да что ты царь-батюшка, конечно берегу! Они и мне самой теперь как родные,… вон видишь, братья мои,… только вчера приехали, а сегодня от нас уже и не отходят,… всё на подругу мою поглядывают… – задорно пошучивая, показала на братьев Маша.

– Ох, какие молодцы выросли!… видать не зря я вас учиться отправлял! Без невест вернулись, это хорошо,… значит холостые,… так я вас здесь поженю! – довольный выправкой и видом молодых офицеров заметил царь, и тут же перевёл взгляд на Иринку. Но здесь события стали развиваться настолько стремительно, что стоящие рядом наблюдатели еле успевали запоминать всё происходящие. Внезапно, словно из-под земли перед царём появилась Елена.

– Ну, здравствуй государь, Пётр Алексеевич, это меня молодая боярыня перепутала!… – вскликнула она и резко скинула маску. Все просто ахнули вокруг, а царь чуть с ног не свалился от такого явления.

– Крестница!… не уж-то ты!? Да как же это!? Что же это!? Откуда!? – закричал он, бросился к ней и, сгребя её в охапку, закружил как маленького ребёнка.

– Доченька родная!… – тут уж раздался голос Еремеи. И она, заплакав от счастья, кинулась к Елене. Государь, вмиг остановившись, поставил Лену возле матери.

– Вот матушка-графиня, смотри-ка кто у нас здесь!… – не сдерживая ликования, воскликнул он. Мать с дочкой мгновенно слились в объятьях. И тут же откуда-то с боку, словно крадучись вышел граф Никодим. Царь инстинктивно повернулся к нему.

– А может, ты и меня признаешь, государь… – как-то неуверенно произнёс граф и тоже снял маску.

– Ба, да не может такого быть!… Никодимушка, граф, живой!… – ошарашено воскликнул царь, – да нет-нет, такого не бывает!… – начиная осознавать, что происходит, обводя взглядом всё графское семейство, изумился он.

– Вы, и все здесь! Еремея, Леночка, Иринка и ты граф,… все здесь!… Ура вам! Ура! – вдруг восторженно разразился восклицаниями царь и широким жестом обнял всё семейство. Как по команде грянула бравурная музыка и со всех сторон понеслись, громкие крики «Ура!».

13

А заговорщики, словно дожидаясь именно этой минуты, начали действовать. И ещё толком не успела затихнуть музыка, как со стороны камбуза донёсся оглушительный крик Александра.

– Поджигатель, держи его супостата! Держи! – что есть мочи голосил он. Оказывается, уйдя на камбуз, он там почти сразу обнаружил затаившегося за бочками с дёгтем офицера Нелюда выжидающего удобного момента для поджога. Александр, не упустил его из вида, и дабы тот чего не натворил, сам схоронился до поры. И как только Нелюд дождавшись сигнала от Бьёрна начал действовать, Александр сейчас же кинулся на него стараясь пресечь подпал. Но уж больно склизок и ловок, оказался негодяй, вырвался из цепких объятий Александра и бросился бежать. Тут-то Саша и закричал. Меж тем Нелюд уже выскочил с камбуза и сам принялся что есть сил кричать.

– Начали! Начали! – вопил он. Что же тут сразу началось, все засуетились, всё завертелось, закружилось. А в руках у предварительно расставленных Бьёрном наёмников вдруг откуда-то из-за спины появились короткие сабли и драгунские палаши. Моментально завязалась горячая схватка. Государь, привыкший к такому обороту событий, не растерялся и, закрыв собой всё семейство графа, тоже обнажил шпагу.

– Ах вы, супостаты! Бесовские дети! А ну я вас! – обращаясь к заговорщикам, вскричал он. Но никто из графского семейства не стал прятаться за царскую спину.

– Вот именно об этом-то мы и хотели тебя предупредить, государь!… – выкрикнул Никодим и достал из-под полы камзола тяжёлый кирасирский палаш.

– И мы постоим за тебя! – выступив вперёд с палашом наперевес, вторила отцу Елена.

– Да и мы здесь! – чуть ли не одновременно, зычно по-солдатски воскликнули братья-князья, и тут же обнажив свои офицерские шпаги, лихо вступили в бой. Придворные дамы, завизжав, бросились, врассыпную и, прижимаясь к бортам фрегата, освобождали место для схватки. Сподвижники государя, находившиеся на корме, уже вели бой, звон клинков раздавался то тут, то там. Вся палуба корабля в момент превратилась в одно большое поле брани.

Иринка обученная, стариком Фомой владеть рапирой, выхватила из рук раненого Аристархом противника саблю и присоединилась к братьям. Встав спиной к спине с Аристархом, она яростно наносила ответные удары нападающим, смело держа оборону. Её классические навыки в фехтовании сразу дали о себе знать, два здоровенных негодяя из числа заговорщиков тут же свалились к её ногам и закорчились от боли.

– Ты как? Держишься?… – не поворачивая головы защищая её спину, крикнул ей Аристарх.

– Да я-то в порядке,… это ты береги себя! Мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-нибудь случилось! Ты мне симпатичен!… – не отвлекаясь от боя, воскликнула она.

– Насколько симпатичен? – не удержался от вопроса Аристарх, протыкая очередного супостата.

– Очень! – прозвучал ответ. И вдохновлённый этим, казалось бы, простым словом Аристарх обрушил свою радостную ярость на головы наступающих врагов. Государь же не успел сделать и выпада, настолько быстро и плотно окружили его заступники, отражая нападение заговорщиков. Братья Арбатовы, державшие ещё до схватки в поле зрения всех предателей, коих они ранее опознали по поездке Европу, теперь устраняли тех одного за другим. Это были как раз те злодеи, что шкипер Бьёрн, нанял ещё там за границей. Хотя на самом деле он не был никаким шкипером, а являлся шпионом и засылой шведского короля. И накануне об этом стало известно в тайном приказе.

Сегодня утром, на встрече с князем-кесарем Ромодановским братья Арбатовы всё предусмотрительно оговорили, и сейчас для них было делом чести участвовать в разоблачении заговорщиков. Правда братья никак не ожидали, что количество заговорщиков будет настолько велико. И только благодаря бдительности Никодима, Александра и Елены, также знавших о планах злодеев, удалось предотвратить более тяжкие последствия и избежать больших жертв. Братья вовсе не ожидали, что столь милые девушки, которые им так приглянулись и вызвали любовь, могут отчаянно сражаться и доблестно защищать государя.

Елена, абсолютно не отставала от сестры и ловкими выпадами не только отражала нападение, но и переходила в атаки, нанося супостатам ощутимые удары. Никодим, этот старый закалённый жизнью солдат, закрыв своей грудью любимую Еремею, не дал ни на йоту приблизиться к ней врагам, как бы они не старались. Удар за ударом отражал он нападки трёх огромных злодеев сосредоточивших все свои силы на нём. В какой-то момент, дравшийся рядом князь Андрей, отбив очередную атаку, помог ему, нанеся удар шпагой одному из супостатов прямо по уху.

– Спасибо сынок! – успел крикнуть ему Никодим, и сразу поразил другого злодея.

– Всегда рад Вам служить, граф! – откликнулся князь, ловко отражая атаку справа. Тут же, рядом с ним бок обок, стояла насмерть Елена. Предатель Нелюд, будучи по натуре человеком подлым, думая, что выбрал себе противника послабее, нападал на неё.

Но не тут-то было, школа фехтования кою она получила от Александра, возымела толк. Нелюд не только не пробил оборону Елены, но и сам изрядно пострадал. У него было ранение в бок и руку. Не ожидая такой прыти от девчонки, офицер уже было начал отступать и пятиться назад, как к нему на помощь неожиданно подоспел один из его приспешников. Сильным ударом по корпусу он сбил Елену с ног. И она, падая, на долю секунды ослабив хватку, выронила из рук клинок. Но вдруг практически неоткуда взявшаяся Маша, подхватила клинок, и тут же выставив его вперёд, упредила коварный удар Елене по голове, и тем самым спасла её от неминуемой гибели.

– Ах ты, ирод с детьми сражаешься! – резко вырвавшись вперёд закрывая собой девушек, взревел князь Андрей, и ожесточённо нанося ответные удары, круша нападение злодеев, отбил атаку. Маша быстро помогла Елене встать. И в ту же секунду Елена подняв с палубы шпагу отвалившегося в сторону с разорванным боком Нелюда, вновь кинулась в гущу боя. Маша, ох эта хрупкая нежная девочка, сама от себя такого не ожидая, ринулась за ней, и отчаянно орудуя клинком, вступила в схватку.

– Замах, удар! Замах, удар! – яростно проносилось у неё в голове, и вдруг раздался страшно оглушительный выстрел. То стрелял князь-кесарь Ромодановский.

– А ну прекратить! А то всех перестреляю! – громогласно скомандовал он, стоя перед мостиком, в руке у него был увесистый мушкет, а из-за его спины, словно горох из стручка, на палубу высыпали солдаты Преображенского полка. В один момент заговор был пресечен, а его участники схвачены.

– Ну как государь, я вовремя? – спросил князь-кесарь, подойдя к царю.

– Добро князь, добро! Славная виктория! А у меня вон вишь, какие заступники нашлись!… – тут же выставляя вперёд перед кесарем Иринку, Лену и Машу улыбаясь, воскликнул государь, – да с таким-то войском мне не один супостат не страшен! – добавил он и уже смеясь, стал благодарно обнимать и целовать девушек. Взирая на такую картину братья Маши, как-то нелепо покачиваясь, поникли духом и опустили головы. Но царь на то и царь чтобы всё знать и всем ведать. В момент, заметив такую перемену в поведении только что самозабвенно сражавшихся воинов, государь незамедлительно отреагировал.

– А вы что соколики сникли, или вы думаете, я не вижу, что с вами твориться!… небось, влюблены в моих крестниц, вот и кукситесь когда я их целую,… а ну отвечать мне, не молчать! – задорно хохоча, подбивая всех окружающих на смех, обратился он к братьям.

– Ой, влюблены государь, влюблены,… уж я-то своих братьев знаю… – выступая вперёд и хитро щурясь, сказала Маша.

– А коли так, то говорите,… кто, кому люб!?… – не сдерживая радостного восторга, спросил царь.

– А ты что же государь не видишь? Кто кого защищал, тот тому и люб… – со смешинкой заявила совсем уже осмелевшая Маша.

– И то верно,… а ну подходи ближе,… сейчас мы и увидим, кто кому дорог… – позвал братьев царь. А те, повинуясь ему, заняли свои места возле девушек. Андрей подошёл к Елене, а Аристарх к Ирине.

– Ах, вот оно значит как! Ну что же князюшки говорил я вам, что поженю вас,… говорил! Так вот выдаю я за вас дочек моих крёстных,… графиню Ирину тебе князь Аристарх,… а графиню Елену тебе князь Андрей! Они честью и доблестью своей в бою доказали, что не зря я им отцом и заступником являюсь! И вы будьте им под стать,… берегите и храните их, и быть по сему!… – украдкой утерев навернувшуюся слезу сумбурно выражаясь от нахлынувших чувств, воскликнул государь и передал девушек их возлюбленным. И тут же, неожиданно, словно обнаружив великую потерю, вскричал.

– А где мои граф Никодим и графиня Еремея, покажись! – а те скромно стояли в сторонке и взявшись за руки, глядели только друг на друга, вроде как и непричастные ко всему происходящему. Складывалось такое впечатление, будто они задолго до всего этого уже знали, чем всё закончится, и поэтому весть о том, что царь выдал их дочерей за муж, была ими воспринята как само собой разумеющиеся. И они теперь оба седые и постаревшие, но счастливые и влюблённые стояли и наслаждались радостью момента.

Годы разлуки никак не отразились на их любви. Не в силах оторвать свой взгляд от Еремеи Никодим пытался что-то ей сказать, но комок чувств стоял у него в горле и он только смотрел на неё, сгорая от любви. Да и надо ли было что-то говорить, им и так всё было ясно. Государь, видя, как нежно влюблены его друзья, вновь еле-еле смог удержаться от слёз.

– Милые мои граф и графинюшка простите, что отвлекаю… – обратился он к ним, – эх, плохой из меня сват. Извините, что не спрося вашего разрешения выдаю дочерей наших замуж,… а может, вы не согласны?.. – посмотрев на них, улыбнулся он лукаво.

– Да что ты государь, конечно согласны,… и сват ты отменный, таких молодцов им сосватал… – почти хором наперебой не сговариваясь, ответили наполненные радостными чувствами счастливые родители. Вдруг из-за толпы солдат Преображенского полка устало ступая, вышел старший князь Ярослав, он тоже принимал активное участие в сватке и разоблачении заговорщиков.

– Ага!… и князь здесь!… – увидев его, заметно оживился царь, – ну а ты боярин, согласен ли?… – с лёгкой лукавинкой спросил он.

– Ну а как же государь, сие непременно,… для меня большая честь быть тебе родственником!… – радостно улыбаясь, просиял князь Ярослав.

– А! То-то! Ан свадьбе быть! Все за столы, продолжим праздник! – закричал государь и стал весело трепать молодых, поздравляя их с таким событием. Все вокруг одобрительно зашумели и загомонили.

Князь Ромодановский быстро дал команду и всех заговорщиков, подбитых и нет, мгновенно убрали с фрегата. Раненым же героям схватки, быстро оказали помощь, их усадили поудобней, и дали пунша с самой изысканной закуской. А было разбежавшиеся дамы, припудрили носики, поправили свои пышные парики с платьями и вернулись к праздничному настроению. Шуты же с карлами вновь бросились развлекать гостей, а музыканты, взяв инструменты в руки, заиграли всё утверждающий победный марш.

Тут же принесли шампанского, наполнили им бокалы, и государь, стоя рядом с Никодимом и Еремеей торжественно произнёс праздничный тост за любовь, дружбу, и за великую встречу, какая сегодня произошла со всеми ними. Да, сегодня был воистину великий день, и праздник только набирал силу.

А две молодые пары влюблённых, сосватанные самим Петром Алексеевичем, пили за свою любовь, за свою удачу, и при этом вовсю наслаждались той заботой и вниманием, какую они так нежно и искренне уделяли друг другу. Их счастье уже пришло, их будущие было ясным. И лишь юная, милая Машенька, радуясь за них, поднимала бокал пока в одиночестве. А всё потому, что её счастье было ещё впереди, и какое оно будет, решать только ей. Однако, это уже совсем другая история, иной рассказ, и как только он произойдёт, все сразу об этом узнают…

Конец

1

В одном небольшом городке в далёкой волшебной стране, где снег выпадает чаще, чем идёт дождь и светит солнце жила маленькая очаровательная девочка со строгим и величественным именем Катерина. Однако все окружающие, обращались к девочке так же, как и её мама, просто и кратко – Кэти. И это не потому, что так было удобно или легче произносить, вовсе нет, а всё оттого, что они знали Кэти как добрую, милую, отзывчивую и совершенно нестрогую девочку. И всё же всей правды о Катерине никто не знал, и никто даже не догадывался, кем же она является в действительности. А ведь на самом деле Кэти была настоящая принцесса, и, кажется, знай об этом жители городка, то наверняка бы обращались к ней её полным именем. Но Кэти жила в безвестности, как простая девочка, а история её происхождения оставалась великой тайной. Притом тайной, не только для всех проживающих в городке, но и даже для самой Кэти.

И вот тут надо пояснить, как же так всё получилось. Когда-то давным-давно родители отца Кэти, её дедушка с бабушкой, король Владимир и королева Надежда были вынуждены уехать из своего родного королевства. Власть в их государстве захватили чёрные карлы под предводительством коварного и жадного колдуна, Лысого Леноса. В те времена дедушка с бабушкой были совсем ещё молодыми, и у них не было детей. Уехав с Родины, они по прошествии краткого периода поселились здесь, в этой новой для них, северной, но такой гостеприимной стране. Притом поселились они инкогнито. Король и королева сохранили тайну о своём высокородном происхождении, и жили неброско, скромно, преподавая изящные науки в соседствующей с их домом школе искусств. Вот таким образом всё и случилось, и их тайна так и осталась тайной.

А меж тем время шло, быстро пролетело несколько лет, и у них к всеобщей радости появился замечательный сын, будущий отец Кэти, а назвали его Алексей. Но даже и тогда король с королевой сохранили обед молчанья и не стали распространятся о своём державном статусе. Так что Алексей, не зная о своём королевском происхождении, жил, как простой мальчуган, благополучно развиваясь и обучаясь. Кстати, обучался он тут же, у родителей в школе. А уж они прилагали массу усилий, чтобы он рос высокообразованным человеком со способностью всегда постоять за себя. Они хорошо помнили о тех бесчинствах, что устроили чёрные карлы на их Родине, а потому растили его мудро и взвешенно, воспитывая достойного наследника державных традиций.

И так год за годом, время шло, они и оглянуться не успели, как совершенно нежданно королевичу исполнилось пятнадцать лет. И только тогда родители собрались с духом и наконец-то открыли ему тайну его происхождения. При этом, конечно же, рассказали всю историю их королевского рода. Алексей, узнав всю правду о своём рождении, повёл себя достойно, как и подобает королевичу. Невзирая на свой высокий статус, он ничуть не изменился и продолжал оставаться всё таким же прилежным и послушным любящим сыном, по-прежнему сохраняя добрые и дружелюбные отношение со всеми девочкам и мальчикам в своём окружении, стараясь ничем от них не отличаться.

Но вот настал срок, и он окончательно повзрослел. Из него получился великолепный наследник королевского рода. Умён, силён, превосходно воспитан, высокого роста, строен, с глазами небесного цвета и русыми развивающимися волосами, он и вправду напоминал всем сказочного королевича. Но, к сожалению, волею судьбы ему было не суждено обнародовать своё истинное происхождение. Засланные ищейки злобного Лысого Леноса, давно уже разыскивали наследника престола, желая ему погибели. А поэтому для всех окружающих тайна оставалась сохранённой. Алексей с достоинством благородного человека вёл скромный образ жизни, работая социальным служащим в управе своего городка, помогая родителям вести их незамысловатое хозяйство.

И всё бы, наверное, так и продолжалось, но вот однажды, как-то вечером, возвращаясь со службы, он совершенно случайно взглянул на молодую, привлекательную, идущую ему навстречу девушку со светлыми, нежными, словно лебяжий пух, волосами. Её изумрудного блеска глаза ярко сияли, улыбка доброты гуляла на её алых устах. Девушка была подобна волшебному ангелу, спустившемуся с небес. Радуясь прекрасному вечеру, лёгкой походкой, неспешно ступая, она всё ближе и ближе подходила к замершему в ошеломлении Алексею.

Неожиданно их взоры пересеклись, глаза встретились и надо же такому быть они сразу понравились друг другу. В ту же секунду в их беспокойных сердцах вспыхнула, и зажглась всёпоглощающим пламенем, невероятно страстная любовь, какая бывает только раз в жизни. Девушка мгновенно остановилась и по-простому, словно они с Алексеем, уже неоднократно виделись, очаровательно улыбаясь, немного шутливо сказала.

– Здравствуй, меня зовут Маргарита,… я добрая фея из царства грез, а ты кто?… – мягко произнесла она, и Алексею уже ничего не оставалось, как, сохраняя шутливый тон, ответить в таком же стиле.

– А я королевич Алексей!… повелитель волшебной страны странствий!… будем знакомы!… – тоже улыбнулся он, и легкое смущение, кое ещё мгновенье назад витало в воздухе, моментально улетучилось. Они тут же рассмеялись своему задорному приветствию, и непринуждённо раскланявшись, затеяли оживлённую беседу. Ах, если бы новоявленные влюблённые знали, насколько они были близки к истине, когда так шутливо представлялись друг другу. Ведь они и на самом деле были волшебным королевичем и сказочной феей. А так быстро и легко познакомившись, они, позабыв обо всём на свете, пробродили всю ночь напролёт, гуляя по городку до самого утра.

Ну а дальше всё пошло само собой. Уже через год, после их вскоре сыгранной свадьбы, на свет появилась маленькая Катерина. И нет ничего удивительного в том, что Кэти сразу стала быстро расти и развиваться. С каждым новым днём она всё больше и больше набиралась сил и энергии, становясь при этом невероятно очаровательной девочкой. Впрочем, это и понятно, ведь её родители были, хоть и скрытые, но всё же чародеи. В годик она уже уверенно топотала своими маленькими ножками по их уютному, новому, недавно выстроенному небольшому, но аккуратному домику. А ещё через год Катерина уже бегло читала и считала, радуя бабушку королеву и дедушку короля своими великолепными познаниями. А они в свою очередь, гордясь успехами внучки, не раз говорили своим коллегам по школе.

– Наша Кэти уж точно лет через пять придёт к нам учиться… – заверяли они и даже заранее присматривали для неё место в классе. Ну а пока Кэти много времени проводила с отцом. Они часто гуляли по соседнему лесу и часами катались на лодке по городской речке. Притом всегда воображали себя путешественниками и представляли, как они, когда Кэти вырастет, будут на красивых парусных кораблях дальнего плаванья бороздить безбрежные моря и океаны, открывая всё новые и новые земли. Вот в такой благостной атмосфере любви и надежд росла Кэти. И так бы, наверное, всё продолжалось, но вдруг в их дом пришла негаданная беда.

2

Алексей, будучи по своей натуре человеком добрым и щедрым однажды под вечер пустил на порог дома двух людей попросившихся напиться воды. Дома в этот момент кроме него никого не было. Маргарита занималась текущими делами в городской ратуше, а Кэти гостила у бабушки с дедушкой. Так что приглядеть за непрошеными гостями было некому. А это, между прочим, были переодевшиеся в нищих бродяг чёрные карлы, засланные мерзким лысым Леносом, нынешним правителем некогда достославного королевства великих предков Алексея. И пока он на кухне наливал им воды, они, следом за ним, тайком пробрались в дом, коварно напали на него и нанесли несколько смертельных ран. Поживившись для вида небогатым семейным скарбом, злодеи, сымитировав ограбление, тут же скрылись во мгле наступающего вечера. Вернувшаяся чуть позже Маргарита застала уже еле дышавшего Алексея. С порога она бросилась к нему желая помочь, но он лишь чуть заметным движением остановил её.

– Не надо, любимая,… уже тщетно, что-либо предпринимать,… прости меня, что не сумел сберечь наше счастье,… прости за недолгую жизнь!… Попрощайся за меня с Кэти,… пусть она знает,… что я, даже уйдя отсюда, останусь возле вас,… я всегда буду вам покровителем… – успел прошептать он и глаза его закрылись. Это были последние слова Алексея, и они прозвучали как завещание. Так Маргарита и Кэти остались одни, в этом вдруг ставшим для них двоих таком большом и просторном доме.

Теперь, живя вдвоём, они решили больше времени проводить у родителей Алексея, помогая им справиться с нахлынувшим горем. Впрочем, это скорей была обоюдосторонняя взаимовыручка. Ведь и родители, и Маргарита одинаково глубоко страдали, и их душам требовалось умиротворение. Часто они все вместе навещали последнее место упокоения Алексея. Приносили цветы, небольшие сделанные своими руками подарки и так любимые им хвойные, пропитанные лесным запахом ветки ели. То было благоговейное место, оно располагалось в излучине реки, которая протекала меж скалистых гор средь хвойного леса. Поставив у памятного холмика скромную белую беседку с чудесным портретом Алексея, родные, каждый раз навещая его, будто вновь и вновь встречались с ним. Все вместе, беседуя о прошедших днях и делясь сокровенными мыслями, они находили в этих разговорах отдохновение и успокоение.

3

Однако время неумолимо летело вперёд, ведь оно не знает преград, даже если это и печаль по безвременно ушедшему родному человеку. Вскоре, как и предрекали бабушка с дедушкой, Кэти пошла в школу. И надо отметить, училась она там более чем успешно, притом с огромной охотой и рвением. И всё же, несмотря на столь большое рвение, прилежание и даже страсть к школьным знаниям, Катерина помимо этого обожала ещё и простые, активные игры на свежем воздухе. Она могла часами гонять мяч на ближайшем лугу вместе с соседскими мальчишками. Или играть в пятнашки в окрестном саду с девчонками-подружками из школы. Улица и детские забавы манили её.

Так постепенно, капелька за капелькой, радость и хорошее настроение вернулись в дом Маргариты. Теперь они с Кэти стали жить ожиданиями новых достижений в учении. И такие достижения не заставили себя долго ждать. Не успели оглянуться, как Кэти увлеклась рисованием, музыкой и даже стала ходить на занятия по хореографии и гимнастике. Так в трудах и новых увлечениях прошёл первый учебный год, за ним промелькнул и второй, а там и третий пролетел.

Маленькая принцесса подросла и расцвела, словно чудесный бутон розы, превратившись в прекрасно развитую и хорошо воспитанную десятилетнюю девочку. Теперь уже она постоянно ухаживала за дедушкой и бабушкой, помогая им осваивать те новые учения и знания, о которых сама недавно узнала. Маргарита души не чаяла в Кэти, и это немудрено, ведь по манере поведения, чувстве такта и воспитанности она так походила на своего отца, королевича Алексея, исключительного и во всех смыслах положительного человека.

И это сходство, как по характеру, так и по внешности делало Кэти предметом обожания не только домочадцев, но и жителей всего городка. Люди, встречая Кэти на улицах, радостно приветствовали её и улыбались. Ребятишки, как школьные товарищи, так и соседские мальчишки стремились дружить с ней, и очень гордились этой дружбой. В своих уличных играх они всегда выбирали её главной и были этим очень довольны. Да и вообще, будь то занятия в школе музыки, уроки гимнастики или обучение рисованию, принцесса и сама не понимала как, становилась лидером и подавала пример другим. Кэти, словно оправдывая своё благородное происхождение, росла доброй, честной и справедливой девочкой. И именно за эти качества её так любили и уважали друзья, а их у неё было предостаточно.

Меж тем учебный год набирал обороты. Быстро закончилась осень, стремительно пришла зима. И оглянуться не успели, как уже наступила пора новогодних праздников, до каникул оставалась самая малость. Кэти, как это обычно и бывало в предновогодние дни, до обеда, ходила со школьными друзьями кататься на санках с городской горки. Горка та располагалась хоть и далековато от её дома, но зато совсем рядом со школой. Так что ребята даже и в учебные дни бегали кататься на ней, а потому она значилась у окрестной детворы особо любимым местом. Вообще-то, всё в этом милом уютном городке находилась поблизости, ведь он был не так уж и велик, тем и нравился своим жителям.

А надо отметить, что склон той горки был достаточно пологим и вытянутым. А этого порой вполне хватало, чтобы ребятишки, хорошенько разогнавшись по снежной, накатанной поверхности горки, вылетали на лёд городской речки, которая как раз рядом располагалась. Конечно, не всегда случалось так, чтобы санки выкатывались на середину реки. Обычно они, едва выехав на лёд, останавливались. Однако некоторые опасения, что выезд санок на середину реки участится, всё же находили себе место. Вот и сегодня, риск такого выкатывания возрос. А всё потому, что на этот раз ребятишек на горке собралось особенно много, ведь начались каникулы. И по мере того как ребята всё больше раскатывали склон горки путь выкатывания санок на лёд становился всё длиннее.

Да тут ещё накануне вечером случился непредвиденный казус. Артель рыбаков, заготавливая рыбу к новогоднему столу, выгребая переполненную сеть, была вынуждена посередине реки выдолбить дополнительную полынью. И как раз на том месте, прямо напротив горки. Но так как в этом месте редко кто мог появиться, полынью не стали сильно прикрывать, полагая, что за ночь она и сама затянется прочным льдом. Однако всё вышло иначе, полынья посыпанная лёгким снежком прошедшим ночью не замёрзла, а лишь покрылась тонкой наледью, тем самым превратившись в настоящую ловушку. И вот в какой-то момент дорожка накатанная санками от склона горы, подошла вплотную к полынье, и естественно её никто не замечал. Девочка Анна, подруга Кэти так разогналась, что её санки подкатились к самой кромке полыньи. И только она, сойдя с санок, сделала шаг, как тут же попав ногой на запорошенную наледь, провалилась.

– А-а-а-а! Помогите-е-е-е! – закричала Анна от испуга, и начала тонуть, всё глубже погружаясь в воду. В тот же момент следом с горки съехала Кэти. Едва её санки подкатились к полынье, как она, не раздумывая, бросилась на выручку подруге. Упав перед полыньёй на самую кромку льда, Кэти со всего маха схватила за воротник барахтающуюся и уже начинающую терять силы Анну. Катерина так испугалась за свою подругу, что сама не понимая, откуда у неё только сила взялась, дёрнула Анну за ворот, и тут же ловко поддев её под руки со сноровкой опытного спасателя вытянула бедняжку на лёд. Анна вся дрожала от холода, лицо её было искажено гримасой ужаса, тело скованно, она не могла сделать ни единого движения, сознание от пережитого плохо работало.

– Скидывай скорей одежду, а то напрочь замёрзнешь!… – резко потребовала Кэти, боясь, что Анна совсем закоченеет. И не дожидаясь пока та начнёт шевелиться, сама стала срывать с неё мокрое пальто, свитер, сапоги, – вот бери моё!… быстрей одевай!… – тут же сбрасывая с себя сухую одежду и накрывая ею подругу, продолжала требовать Катерина. Но при этом, увы, сама оставалась раздетой. Меж тем сбегая гурьбой вниз по горке, к ним уже спешили другие ребята. Они быстро погрузили закутанную Анну на санки и бегом, подталкивая и помогая друг другу, покатили её домой.

– Быстрей!… быстрей везите её ребята!… – прокричала им в след Катерина, вдруг оставшаяся абсолютно одна. Глубоко вздохнув и успокоившись за самочувствие подруги, теперь она обратила внимание и на себя. И вдруг поняла, что стоит почти без одежды, а поняв, резко ощутила жгучий мороз.

– Ой-ёй-ёй,… как же холодно-то… – встряхнулась Кэти и, хлопая себя руками по бокам, спешно побежала домой, благо у неё ещё оставались силы для этого. Спустя десять минут она была уже дома.

– Что случилось?… что это с тобой?… – запричитала Маргарита, увидев на пороге полураздетую и замёрзшую дочь.

– Да так,… ветер сильный, вот и сдул пальто… – дрожа всем телом, попыталась отшутиться Кэти.

– Да что же это такое,… ещё и шутит,… раздевайся скорей и марш наверх, в свою комнату!… ложись в постель и грейся!… а я сейчас, приготовлю тебе горячего чаю… – сердито прикрикнула на неё мама. Кэти тут же повиновалась и удалилась к себе. И в этот самый момент, в прихожую суетливо гомоня, ввалилась ватага ребят.

– Где Кэти?… как она?… а можно её увидеть?… – чуть ли не хором заголосили они.

– Тихо-тихо,… в чём дело?… что у вас там случилось?… – строго прервала их Рита. И дети, волнуясь, путая слова, стали наперебой рассказывать ей о происшествии на реке. Выслушав и поблагодарив ребят за беспокойство, она быстро отправила их по домам, а сама взялась отогревать Кэти. Накипятила воды, сделала для ног горячую ванну с горчицей, заварила чая с так любимой дочерью малиной. Всё это тут же пошло в ход. После таких процедур Кэти еле-еле согревшись, прилегла. Прошёл уже час, но озноб по-прежнему не оставлял её, настолько сильно она продрогла.

К вечеру состояние Кэти ухудшилось, поднялась температура, и появился кашель. Пришлось вызвать доктора. Местный врач незамедлительно примчался и сходу взялся за дело. Это был ответственный и бывалый профессионал. Измерив температуру и проверив горло, он дал Кэти жаропонижающую микстуру и назначил целый курс лечения.

– Так-с,… это станете давать по столовой ложке три раза в день,… а как спадёт жар, поставите горчичники на пятки и банки на спину. В довершении всего заваривайте, много-много чая с малиной,… да и не забудьте свежий воздух,… чаще проветривайте комнату. А вообще-то я думаю, ты Кэти очень сильная и стойкая девочка,… и раз уж ты в такой сложной ситуации смогла спасти подругу, то болезнь ты одолеешь в два счёта!… И кстати, я только что был у Анны,… она уже практически оправилась от потрясения и очень благодарна тебе,… рвалась проведывать, но я не пустил, пусть ещё полечится,… так что и ты поправляйся скорей… – добродушно улыбаясь, пожелал доктор и, задорно подмигнув Кэти быстро собравшись, отправился дальше по больным. Проводив его, Маргарита сделала всё в точности, как он велел. Напоила Кэти чаем с малиной, основательно закутала её и хорошенько проветрила комнату. Затем потушила свет и ушла к себе в спальню, отдыхать.

4

Яркие звезды, пробиваясь своим синеватым светом, сквозь замёрзшее окно таинственно освещали небольшую комнатку Кэти, а Луна наполняла её золотистым волшебством. Медленно, но верно Кэти начинала погружаться в благостный, оздоровительный сон. Её глаза слипались и уже почти совсем сомкнулись, как вдруг сильный порыв свежего ветра с улицы растворил окно и закружился волчком посреди комнаты. Кэти от неожиданности вздрогнула, и ещё толком не успев понять, что мама забыла закрыть окно на шпингалет, как перед ней, выйдя прямо из воздушного вихря, появился её отец.

– Здравствуй, доченька… – произнёс он также ласково и нежно, как делал это много лет тому назад. На нём был королевский костюм старинного покроя с короткой изящной мантией. На широком поясе, подчёркивающем его стройность, красовался отделанный дорогими камнями рыцарский меч. Голову покрывала корона достойная его титула. Рубинового цвета сапоги-ботфорты с голенищами чуть выше колен, довершали его царственное одеяние. Лицо отца сияло от встречи с любимой дочерью, и выглядело точно так же, как на портрете, который так обожала Кэти.

– Здравствуй папочка!… ты пришёл помочь мне поправиться!… – обрадовано воскликнула она, почувствовав, как жар моментально исчезает. Болезнь резко отступила, и лёгкость выздоровления наполнила её тело.

– Конечно, моя милая Кэти,… уходя из этого мира, я обещал твоей маме, что всегда буду рядом с вами и непременно приду на выручку,… и вот я здесь!… Мы с тобой не только родные люди, но мы ещё и верные друзья, которые никогда не оставят друг друга в беде!… А иначе нам и нельзя, ведь наши предки были доблестными рыцарями и честными, благородными королями,… и ты являешься непосредственной наследницей их традиций, ведь ты принцесса Катерина!… А я, твой отец – королевич Алексей,… мама же у тебя – прекрасная фея из Страны Грёз! Мы долго не говорили тебе об этих наших маленьких тайнах, считая, что ещё не пришло время,… но всё меняется, настала пора узнать тебе, кто ты такая и на что способна! Я прибыл из Волшебного Мира,… ему грозит большая опасность!… Чёрные тролли с тёмной стороны сознания, прокрадываются в наш Волшебный Мир,… они хотят осквернить его мерзкой слизью лжи и захватить господство! Лишь только мы с тобой можем противостоять им,… есть одно средство, которое остановит их – это Эликсир Истинны! Но он храниться в Белом Замке, который находится в Стране Грез, где царствуют добрые феи,… путь туда лежит через Тоннель Правды, а пройти сквозь него может только маленькая девочка с чистой и светлой душой,… ты и есть эта девочка, моя милая Кэти! Ну что, ты готова к таким испытаньям?… – быстро закончив свой рассказ, внезапно спросил у Кэти отец и тут же протянул ей руку приглашая проследовать за ним.

– Да папочка!… я готова!… – не раздумывая, ответила Кэти и подала ему свою руку.

– Держись родная,… мы начинаем свой путь,… а по мере продвижения, я объясню тебе, в чём заключена наша миссия… – сказал Алексей и, взяв дочь за руку, направился к окну. Легко подлетев над полом, они вмиг очутились на подоконнике, и сразу ступив с него вниз, тут же попали в чудесный лес. Перед ними была широкая ухоженная тропинка, покрытая ровной зелёной травой. По обе её стороны росли неизвестно как оказавшиеся вместе различного рода деревья. Тут были и ёлки, и берёзы, и дубы, и эвкалипты, и орешник, и финиковые пальмы, и даже баобабы с саксаулами, удивительное смешение растительности. Но самое интересное, что всё это цвело, здесь не было никакой зимы, ни какой ночи, на небе сияло яркое светило, щедро одаривая всё вокруг своими тёплыми лучами. Кэти невольно оглянулась назад, и увидела всё то же распахнутое окно своей комнаты на втором этаже, в которой по-прежнему мерцал лунный свет, тускло освещая в полумраке её разосланную кровать.

– Быть такого не может… – удивлённо прошептала она.

– Может-может,… ещё и не такое будет,… идём скорей, нас ждут великие дела… – улыбаясь, отозвался отец, и они ступили на тропинку. Но только Кэти сделала первый шаг, как её лёгкая пижама тут же превратилась в великолепное пурпурно-лиловое бархатное платье, а простые тапочки в изящные туфельки.

– Ну, вот видишь,… я же говорю,… всё только начинается!… – уверенно прибавляя шагу, весело подметил отец. Кругом, на деревьях, на кустах, словно ожидая появления какого-то чуда, споря вразнобой, щебетали птицы и шуршали крылышками насекомые. А в чаще леса, прячась за пеньки и ветки, то тут, то там шныряли и суетились разнообразные зверушки. Кэти смотрела на всё это великолепие, и у неё складывалось такое впечатление, что все эти птички и зверушки специально собрались здесь лишь только для того, чтобы взглянуть именно на неё и её отца.

– Смотрите,… смотрите,… это они,… это королевич Алексей и его дочка,… они идут вместе,… значит, всё будет хорошо… – слышалось из леса тихое, не то воркование, не то щебетание.

– Папа-папа, что это!?… неужели звери и птицы говорят так же, как и мы?… – изумлённо спросила Кэти, оглядываясь по сторонам.

– Здесь доченька, в Волшебном Мире, нет такого значения как говорят, мы просто понимаем друг друга, вот и всё. Также и ты сейчас, слышишь не их трели, писк, гавканье или мяуканье, а нормальную понятную для тебя речь. Всё очень просто,… так что в этом нет ничего удивительного,… привыкай… – ободряюще ответил отец.

– Это здорово!… А где же мы всё-таки идём?… – с любопытством, как и все девочки в её возрасте поинтересовалась Кэти, любуясь странным лесом внезапно приобретшем лилово-сиреневый оттенок.

– Сейчас я тебе всё объясню,… это коридор времени, соединяющий Волшебный и Реальный миры,… для каждого времени есть свой коридор,… а этот как раз наш и есть,… но все они независимо от своей разности времён ведут в одно место – в Волшебный Мир. А Волшебный Мир – это большое безграничное пространство сравнимое разве что с вечностью!… В нём правят несколько честных и справедливых королей, и одним из них являюсь я – твой отец. А так как ты моя наследница, то по прошествии многих лет, в свой срок, и ты, унаследовав от меня этот титул, станешь здесь правительницей. Ну а пока мы как можно быстрей должны добраться до того самого Тоннеля Правды ведущего в Страну Грёз,… а там, в глубине леса фей, находится проход к Белому Замку. Только один раз в год феи собираются в том замке, чтобы извлечь Эликсир Истинны из серебряного колодца с источником жизни!… Источник тот бьёт прямо в центре Хрустального Зала и обладает такими волшебными свойствами, что если хоть каплю его брызнуть на очерняющую слизь троллей, то эта слизь бесследно растворится, при этом поглотив и самих троллей! К колодцу ведёт длинная сиреневая лестница,… по ней феи, распевая своими чарующими голосами заклинания, подходят к источнику и набирают эликсир в волшебный алмазный флакон,… только в нём эликсир не утрачивает своих магических свойств!… Пропев все заклинания феи, оставляют этот флакон в розовом коралловом ларце, стоящем на вершине сиреневой лестнице. Много веков подряд проводится этот ритуал как раз на тот случай, если чёрные силы с тёмной стороны попытаются проникнуть в наш мир,… но взять эликсир можешь только ты – моя дочь,… девочка с бесстрашным сердцем и чистой душой!… А иначе, попав в другие руки, эликсир просто потеряет свои свойства!… Тебе предстоит пройти весь этот путь и достать тот эликсир, а с ним мы одолеем чёрных троллей и спасём Волшебный Мир,… вот какая у нас миссия!… – торжественно закончил свой рассказ отец и посмотрел на Кэти.

– Ох, как всё сложно,… ты думаешь, я справлюсь?… не сильно ли я маленькая для этого?… ведь я всего лишь невысокая скромная девочка, а не богатырь… – на секунду засомневалась она.

– О нет, что ты, не в росте и скромности дело!… ты достаточно отважная и стойкая, чтоб преодолеть весь этот путь!… я знаю о твоём смелом поступке,… ты спасла жизнь своей подруге, и твой рост не стал для этого препятствием!… Более того, от твоего роста даже есть преимущество,… ведь дело в том, что Тоннель Правды, ведущий в Страну Грёз очень узкий, и по нему может пройти только ребёнок, притом это ещё одно особое испытание! Так что, к сожалению, я не смогу пойти с тобой, для этого я сильно высок и попросту застряну в тоннеле… – слегка пошутив, развеял все сомнения отец.

– Ну, раз ты у меня такой высокий, то я уверена, что со всеми испытаниями справлюсь одна!… ах, ты мой папка мой великан… – тоже шуткой ответила Кэти, и они, заметно повеселев, прибавили шагу.

5

Впереди показалось свободное пространство, лес внезапно расступился и зелёная тропинка, выведя их на край высокого горного каньона, оборвалась. Дальше внизу, глубоко под ними лежала необъятная долина, от вида на которую захватывало дух. Облака всех расцветок, розовые, голубые, сиреневые кружились над долиной, иной раз, настолько близко приближаясь к кромке каньона, что казалось, протяни руку, и ты до них дотронешься. В центре всего этого великолепия прямо над сине-бирюзовым озером расположенном внизу в долине висело огромное пузатое облако весёлого розово-рыжего цвета. С него вниз спускалась серебристая дорожка теряющееся в зарослях пестрого, словно палитра художника леса.

– Нам туда… – тихо произнёс отец, указывая Кэти на огромное пузатое облако.

– Папа,… но как мы туда попадём!?… – окидывая взглядом долину, удивлённо развела руками Кэти.

– Милая, ну я же тебе говорил, не надо ничему удивляться,… мы просто полетим… – улыбчиво ответил отец и, приложив руку к глазам в виде козырька начал вглядываться куда-то вдаль, в сторону медленно приближающегося к ним розового облака.

– Как так полетим!?… сами что ли,… руками помашем и полетим?… – опять спросила Кэти, но уже менее удивленно, скорей просто по привычке, как это обычно делают все ребятишки.

– Можно и самим,… но я думаю, ты пока не готова к длительным самостоятельным перелётам,… боюсь, не выдержишь,… так что будет лучше, если нас подвезут… – заботливо ответил отец, и показал на розовое облако, которое по мере приближения приобретала хорошо узнаваемые контуры трёхмачтовой элегантной бригантины с алыми парусами. Изящно паря в небе она медленно подлетела к ним и остановилась.

– Я приветствую вас… – раздался нежно-протяжный женский голос, явно идущий с бригантины, – вы моего капитана не видели?… – не дожидаясь ответа, добавил голос. Оказалось, это бригантина, шелестя парусами, может так разговаривать. При этом её алые паруса слегка подрагивая в такт словам, сверкали чарующим розовым светом.

– Нет, мы его не видели, добрая бригантина… – кланяясь в знак приветствия, отозвался Алексей, – но если бы ты была так любезна и подбросила нас вон на то портовое рыжее облако, то мы могли бы на время заменить тебе капитана… – учтиво приложив руку к сердцу, предложил он.

– Ах, как хорошо,… я очень рада услышать это от тебя, дорогой королевич!… добро пожаловать на борт!… – восторженно прошелестела парусами бригантина и стала разворачиваться к ним кормой.

– Папа-папа, а она что, тебя знает?… – слегка дёрнув отца за рукав, шёпотом спросила Кэти.

– Конечно, знает,… ведь я повелитель,… меня все здесь знают!… – задорно улыбаясь, словно он мальчишка, в ответ прошептал отец, и тут же взяв Кэти за руку, поднялся с ней в воздух. В следующую секунду легко проплыв над обрывом, и осторожно перенеся Кэти на капитанский мостик, он опустился точно у корабельного штурвала.

– Расправить паруса!… полный вперёд!… – по-капитански громко скомандовал Алексей, и, взявшись за штурвал, ловко крутанул его в нужном направлении. Бригантина мгновенно легла на курс, и уверенно рассекая воздух, плавно полетела прямо на портовое рыжее облако. А Кэти с отцом, как когда-то в своих мечтах, заняли место на капитанском мостике у штурвала, и, подставляя лица свежему ветру, понеслись вперёд навстречу приключениям. Но едва они набрали нужную скорость, как бархатное платьице Кэти внезапно переменилось и превратилось в форменное обмундирование морского юнги с ярко золотистыми блестящими якорьками на кончиках воротника матроски.

– Ух, ты!… какая я теперь красивая… – только и смогла произнести Кэти, приятно жмурясь от удовольствия. Меж тем впереди с левого борта, из-за далёкого синего облака, держа курс им наперерез, выплыл большой грузный толстобрюхий военный фрегат с парусами жёлто-песочного цвета. Поравнявшись с ними, он занял безопасный фарватер, и тяжело шевеля кливером, хрипло прогромыхал.

– Вы капитана моего не видели?… он где-то здесь,… он ищет меня,… я верю… – натужено выдохнул он, и королевич, словно предвидя его вопрос, сразу ответил.

– Нет, уважаемый фрегат,… мы здесь никого не встречали,… вот разве что тебе следует посмотреть у дальней гряды горизонта!… Обычно если новые капитаны прибывают в Волшебный Мир, то они появляются именно там… – любезно посоветовал Алексей, а фрегат в знак благодарности, вместо спасибо, приветливо помахав им стакселем, неторопливо развернулся, и широко расправив свои жёлто-песочные паруса, устремился вдаль к горизонту.

– Папа, а почему все они здесь, в небе, ищут своих капитанов?… – сгорая от любопытства, недоумённо спросила Кэти, когда фрегат отошёл чуть подальше.

– Ну а как же иначе, доченька,… понимаешь ли в чём дело,… ведь и небо, и вообще всё это пространство, тоже является океаном,… только воздушным,… и где, как ни здесь кораблям искать своих капитанов… – быстро пояснил отец, уверенно управляя бригантиной.

– Правильно ты говоришь, королевич,… после того как наша служба в Реальном Мире заканчивается мы попадаем сюда,… а раз мы здесь, то и наши капитаны тоже должны попадать сюда!… Вот и мой Грей где-то тут,… и я точно знаю, рано или поздно мы найдём друг друга… – подтверждая правоту слов отца, мягко шевеля парусами, прошелестела бригантина. Кэти, удовлетворившись таким её подтверждением, спокойно продолжила наблюдать за окружающим их со всех сторон необычайной красоты небосклоном. Однако пока они добирались до рыжего облака, их ещё не раз тревожили одиноко парившие корабли, ищущие своих капитанов.

6

Прибыв на облако и распрощавшись с гостеприимной бригантиной, они, легко шагая по пушистой поверхности, как по перине подошли к ажурному спуску вниз. Возле него важно развалившись в сотканном из облака кресле, сидела рыжая рысь ростом почти с Кэти. Она старательно расчёсывала свои кисточки на ушах и, приятно мурлыкая, напевала какую-то незамысловатую мелодию.

– Здравствуй тётушка Рысь,… давно ли ты здесь, и хорошо ли идут дела?… – поздоровавшись, деликатно спросил у неё Алексей.

– Спасибо королевич,… ты как всегда галантен… – польстила ему в ответ тётушка Рысь и тут же перешла к делу, – эхе-хе,… у нас-то наверху пока всё хорошо, а вот там, внизу, не очень,… говорят, стало появляться много злобных троллей с тёмной стороны. Разъезжают они на околдованных ими диких серых собаках и нападают на наши жилища,… заливают их жуткой чёрной слизью и смолой!… Притом собаки те серые, собираются нас, кошек, всех поесть,… а затем Волшебный Мир псовыми заселить,… вот мы и перебираемся сейчас сюда, на облака! Впрочем, нам не привыкать,… мы, кошачьи, всегда от собак наверху спасались! А это что же, твоя дочка?… принцесса Катерина?… – кратко изложив суть дела, переспросила рысь, и мягко соскочив с кресла, стала томно мурлыкая тереться о ноги Кэти.

– Да, это она, моя Кэти!… Ну а про злых троллей я уже знаю и даже случалось с ними бороться, а вот собаки это интересно,… впрочем, и с ними разберёмся!… Мы как раз собираемся избавить наш Волшебный Мир от всякой напасти!… так что терпеть этих негодяев осталось не так долго!… – обнадёживающе ответил Алексей.

– Это хорошо!… я обязательно передам всем нашим, что ты мне только что сказал,… пусть порадуются! Но знай, если мы понадобимся, то ты только мяукни,… и мы тут же примчимся на помощь!… Можешь на нас, на кошек, смело рассчитывать,… мы не подведём!… – сладко мурлыкая от удовольствия и приятной новости заверила Алексея тётушка Рысь и мигом проводила их к лестнице вниз. То была непростая лесенка, о нет, она состояла из мельчайших водяных капелек-шариков, ажурно собранных в единое целое, что, разумеется, сразу вызывало впечатление шаткости. Даже Кэти засомневалась, но отец, смело шагнув на первую ступеньку, протянул ей руку и уверенно позвал за собой.

– Давай Кэти,… иди, не бойся… – улыбчиво шепнул он, и Кэти, робко сделав скачок, последовала за ним. Лесенка сразу заурчала, забурлила, перекатывая свои серебристые капельки воды. А ступенька, на которой они стояли, стала медленно, переливаясь из ряда в ряд, спускаться вниз. Да так искусно, что им даже не пришлось переступать ногами.

– Ой, папа, как здорово!… прямо не вериться, что такое возможно!… но это вовсе не лесенка, а какая-то чудная водяная феерия брызг!… Теперь понятно, почему издалека она кажется серебряной,… это из-за крошечных капелек!… – быстро приспособившись к такому способу передвижения, заметила Кэти и тут же добавила, – и всё-таки мне не понятно, а почему мы сейчас не можем лететь?… Ведь так было бы проще спуститься и не пришлось бы весь путь стоять на ногах,… ты же видел, я уже чуть-чуть летала с тобой!… значит, могу и без тебя!… – неожиданно заявила она. На что папа только усмехнулся.

– Вот именно, милая,… летала-то ты только чуть-чуть и то со мной!… В принципе мы все здесь можем летать,… но это не значит, что ты, вот так запросто приспособишься к самостоятельному полёту!… Ведь ещё неизвестно как ты почувствуешь себя в этой стихии,… не забывай, ведь ты совсем из другого мира!… А поэтому мы и проделываем всю дорогу на ногах,… но я обещаю тебе, ты ещё успеешь испытать все прелести полёта,… всё ещё впереди!… – ласково погладив Кэти по волосам, уверил её отец.

– Хорошо папулечка, я всё поняла… – отозвалась Кэти и, попросив его наклониться, поцеловала в щёку. Ну а пока они так мирно беседовали, ступенька, на которой они стояли, спускалась всё ниже и ниже. И вот уже внизу показалась просторная поляна полная разных цветов и зелёной с серебряным отливом травы. Посредь поляны весело журча и бурля, протекала небольшая речушка.

Едва коснувшись травы небесная лесенка, плавно растеклась и перешла в ту речушку, унося свои воды дальше вниз по живописной долине к бирюзово-синему озеру, откуда испаряясь, вновь поднималась вверх на облака. Оказавшись на поляне, Кэти с отцом наскоро утолив жажду, не медля ни минуты, направились по здесь же начинающейся пёстро-цветной тропинке ведущей в заветный лес. Как раз в его зарослях и таился тот самый Тоннель Правды, соединяющий Волшебный Мир и Страну Грёз, где правили феи. И тут Кэти бодро шагая рядышком с отцом, вкрадчиво спросила у него.

– Пап,… а мы где-нибудь перекусим?… а то, честно говоря, я что-то захотела кушать… – лукаво поглядывая на него, улыбнулась она. Отец, услышав столь милую просьбу, чуть было не рассмеялся.

– Хех-хе,… ну, конечно же, доченька, перекусим,… но только ты и без меня,… притом даже быстрее чем ты думаешь!… Тебе для этого надо лишь попасть в Тоннель Правды,… а уж там всё найдётся!… Это тут недалеко,… дойдём быстро,… эх, жаль я с тобой не могу пройти туда, а то бы мы вместе попировали… – тоже лукаво прищурившись, ответил отец. А меж тем тропинка, круто вильнув, сделала поворот и упёрлась в холм, обросший со всех сторон плотным лилово-сиреневым кустарником.

– Это он,… мы дошли… – обрадовано сказал Алексей, показывая на чуть заметный просвет в зарослях холма. Но не успели они сделать и шага, как из глубины леса раздался шум и почти в тот же миг перед ними очутились шесть мрачных троллей восседающих на огромных серых собаках. То были посланники повелителя тёмной стороны. По его приказу им надлежало преградить вход в Страну Грёз, дабы принцесса Кэти не смогла проникнуть в тоннель и вынести из него Эликсир Истины. Тролли должны были захватить и погубить её, как только она попытается это сделать. В руках они держали железные сети и кривые острые сабли размером в половину их роста.

Размахивая саблями, они корчили страшные гримасы и противно рычали, словно серые псы на которых они сидели. А псы, скаля свои огромные клыки, были готовы немедленно наброситься на Кэти. Но её отец опередил их. Нисколько не растерявшись, он моментально, заслонил собой Кэти и, выхватив из ножен меч, занял оборонительную позицию.

– А мы-то уже вас тут и заждались… – мерзко кривя рот, прошипел самый чёрный тролль, который по его виду являлся главой этой шайки, – отдай нам девчонку королевич,… и можешь убираться на все четыре стороны… – добавил он, потрясая своей саблей.

– Да ты что такое говоришь, негодяй поганый!… да ни за что на свете я не отдам тебе свою дочь!… – резко выступив вперёд, грубо ответил Алексей. Мгновение и собаки, подстёгиваемые своими седоками, рванулись вперёд. Закипела схватка. Коротко взмахнув и чуть отступив в сторону, Алексей крепким ударом меча сбил с собак сразу двух троллей. Те, повалившись наземь издали протяжный резкий гул, и в ту же секунду из их ртов изверглась чёрная слизь. Корчась, словно побитые червяки, в следующую секунду они превратились в чернильные пятна.

Меж тем другие четверо троллей и не собирались отступать. Они уже направили своих бешено ревущих псов на Кэти. Отец, вмиг преградив им путь, в прыжке выставил меч и проткнул ещё одного тролля. Тот протяжно воя свалился с несущегося пса и шмякнулся чёрным пятном у ног Кэти. Алексей не останавливаясь, с разворота ударил следующего тролля в бок, и тут же увидел, как двое других псов жутко лая повалили на траву оставшеюся одну без защиты Кэти. Тролли, сидящие на псах, мгновенно занесли над её головой железные сети. Алексей, рывком взметнувшись вверх, словно горный орёл, в полёте срубил ещё одного из злодеев.

Тролль, издав тошнотворный вой, отлетел в соседние кусты и стёк с них мерзкой жижей. Шестой тролль не стал дожидаться такой же участи и, погоняя свою серую собаку, мгновенно пустился наутёк. Оставшиеся без седоков прочие собаки, вдруг жалобно заскулили, и трусливо поджав хвосты, бросились врассыпную. Всё было кончено, итогом короткой схватки стало; пять клякс от троллей, помятая матроска Кэти, и свободный проход в Страну Грёз.

– Ну, вот и всё,… никто больше не мешает,… тебе пора, моя милая Кэти,… беги скорей в тоннель… – помогая дочери подняться, мягко улыбнулся Алексей.

– Да уж!… вот это был бой!… а ты у меня папочка оказывается герой!… я так тебя люблю!… – восхищённо воскликнула Кэти и поцеловала отца. В ту секунду они очутились перед холмом.

– А вот и сам тоннель… – раздвигая заросли, сказал отец, показывая Кэти на вход, – не зря троллям был дан приказ не пускать тебя,… видишь, какой узкий проход!… Здесь, как я уже говорил, способна пройти лишь такая маленькая девочка как ты, да и то не каждая, а только принцесса,… другие жители Волшебного Мира просто не способны этого сделать. И повелитель тёмной стороны, посылая за тобой своих чёрных троллей, знал об этом,… поэтому-то и хотел тебя остановить!… Я уверен, что тот шестой оставшийся тролль, помчался к нему всё рассказать,… вот и выходит, тебе надо спешить, а то мало ли что ещё может придумать повелитель тёмной стороны! Но смотри милая, осторожней там,… в Стране Грёз много соблазнов и увлечений,… не задерживайся!… Как только Эликсир Истины будет у тебя, сразу возвращайся,… и помни, я верю в тебя, ведь ты моя дочь, ты принцесса!… я же буду смиренно ждать тебя здесь… – переживая за Кэти, ласково напутствовал её отец.

– Хорошо папочка,… я всё поняла, и сделаю, как ты говоришь,… не беспокойся за меня, я не подведу… – быстро и уверенно ответила Кэти, и тут же крепко обняв на прощанье отца, протиснулась сквозь заросли в тоннель.

7

Едва Кэти сделала пару шагов, как её морская форма юнги преобразилась в красивое шёлковое пестрое платье оранжево-зелёного цвета, как раз в тон растительности свисающей со стен тоннеля, в котором почему-то было так же светло и ясно, как и снаружи. Непонятно откуда взявшийся свет освещал все прелести ярких, чудно-дивных по конфигурации цветов, что росли прямо из стен и потолка тоннеля, источая при этом необычайно благоуханный аромат. Проникая в самые отдалённые уголки сознания Кэти, он вызывал у неё слабое головокружение и необъяснимо сильный аппетит. А пройдя ещё немного, Кэти вдруг заметила, что тоннель как-то расширился, и по нему стало легче идти.

– Ах, если бы ещё и что-нибудь вкусненькое скушать,… ну, например,… хотя бы пирожок с черничным джемом,… о, нет-нет,… лучше с малиновым вареньем… – вздохнув с сожаленьем, заметила она. И тут же со свисающей с потолка тоннеля лианы отделилась зелёная ветка с аккуратно завёрнутым в неё вкусно приготовленным, смачно пахнущим, румяно запечённым пирожком. Кэти уже привыкшая ко всяким необычностям ничуть не удивившись, поблагодарив лиану, взяла пирожок и тут же с величайшим наслаждением стала его кушать. Быстро съев его Кэти, поняла, что её аппетит только усилился и у неё проснулся прямо таки волчий голод.

– А можно мне ещё три кремовых пирожных со взбитыми сливками и два блинчика со сгущённым молоком,… и быть может ещё небольшой бутерброд с шоколадным маслом… – нежным голоском, сложив руки сердечком, попросила она. И её пожелания были тут же исполнены. Пока Кэти шла ей по очереди со всех сторон подавались заказанные кушанья. Утолив таким способом свой волчий аппетит и набив пузико вкусностями, Кэти рассудила так.

– Ну что же, всё было превосходно,… спасибо большое конечно,… но вот если это был обед, то тогда это «первое», а после такого кушанья ещё бы не помешало и на «второе» подать шариков пять мороженого… – лукаво улыбнувшись, попросила она, потирая животик. И сразу же на ближайшей свисающей ветке появилась хрустальная вазочка с шариками ванильного пломбира политого малиновым сиропом с изящно воткнутой в центре серебряной ложечкой.

– О, спасибо,… это будет в самый раз!… – обрадовано поблагодарила Кэти и, взяв вазочку, стала медленно и с удовольствием, ложечка за ложечкой, смаковать мороженое. Ах, какое это было наслаждение, закусывать блинчики со сгущёнкой ванильным десертом. Но жаль, что это не могло продолжаться вечно, и только Кэти доела последнюю капельку мороженого, как и ложечка, и вазочка исчезли, растворившись в воздухе.

– Ну, вот и прекрасненько,… сейчас бы ещё попить вкусненького морсика… – тихонько, как бы невзначай, сказала Кэти. И тут же с верхнего свода был подан хрустальный бокал в цветочном обрамленье до краев наполненный испускающим щекочущие нос пузырьки клубничным морсом.

– О, это замечательно, огромное спасибо… – облизывая губы ответила Кэти и забрав напиток сразу одним махом выпила его, уж до того она хотела пить. Опустошённый бокал, слегка скрипнув, вмиг испарился, а Кэти весело замурлыкав весёлую песенку, пошла дальше. Но пройдя всего лишь несколько метров, она вдруг резко почувствовала, как её стало неумолимо клонить в сон. Томящая усталость, бурным потоком разлилась по всем клеточкам её сознания, и в один миг овладела ей.

– Ах,… пожалуй, я прилягу да чуток вздремну… – позёвывая и потягиваясь, сонно пробормотала Кэти, но вдруг внезапно пришедшая мысль о наставлениях отца, всколыхнула её, – о, нет-нет!… как там говорил папа, «в Стране Грёз много соблазнов, опасайся их»!… Так вот, прежде всего, я должна слушаться папочку,… а ну его этот сон!… – резко встряхнувшись, воскликнула Кэти и дабы преодолеть страстное желание заснуть, похлопала себя по щекам. Сознание её тут же прояснилось, и она немедленно продолжила путь. Однако не успела Кэти сделать и пары шагов, как перед ней из неожиданно расступившихся зарослей образовался выход.

– Ха!… ну, надо же,… а я уже пришла! – радостно захлопав в ладошки, возликовала она и бегом выскочила из тоннеля наружу, где сразу попала на странную лилово-сиреневую тропинку, ведущую в небольшой лесок с которого собственно и начиналась Страна Грёз. Вокруг Кэти вмиг воцарилось невероятное буйство красок. Деревья, кустарники, трава, и даже небо над ними были расцвечены изрядно ярко-пёстрыми оттенками. Таких нюансов в палитре красок Кэти ещё ни разу в жизни не видела.

Разного рода цветы, кустарники, и даже листья на деревьях были окрашены в несколько цветов сразу, зелёные, синие, красно-сиреневые, фиолетово-жёлтые с коричневым подпалом, всякие. Расцветки поражали своим контрастом, словно сейчас одновременно были и весна, и лето, и осень. Везде сновали цветастые бабочки, порхали мотыльки. Невероятное количество бутонов, цветов, трав, растений поражало своим великолепием. А аромат, источаемый ими, царственно благоухая над всем этим великолепием, вызвал в сознании Кэти бодрость и ясность. Вдохнув этой ароматной свежести и сделав всего несколько шагов, Кэти мгновенно поняла, что от её сонливости не осталось и следа.

8

Сейчас же почувствовав себя легко и свободно так, будто она и не съедала такое множество всяких вкусностей, Кэти радостно рассмеялась.

– Так это, наверное, и было то испытание, о котором предупреждал меня отец,… и мне кажется, я прошла его с честью!… Ну а теперь вперёд к Белому Замку за Эликсиром Истины!… – восторженно подумала про себя Кэти, и уже было собралась идти дальше по тропинке, как большая жёлтая бабочка, порхавшая у неё над ухом, чуть кашлянув, томно спросила.

– Куда это ты собралась, девочка?… – вполголоса пролепетала она, а Кэти уже зная о способностях местных обитателей, разговаривать человеческим языком, ничуть, не смутившись, тут же ответила ей.

– Мне нужно пройти в Белый Замок к Серебряному Колодцу за Эликсиром Истины,… там, с той стороны тоннеля, в Волшебном Мире, злые тролли с тёмной стороны рвутся к власти,… они хотят уничтожить всё доброе,… затопить весь Волшебный Мир чёрной липкой слизью!… А чтобы остановить злобных троллей, мне как раз и нужен Эликсир Истины,… поэтому-то я здесь!… – честно призналась Кэти. Бабочка, услышав столь откровенный ответ, пролетела чуть вперёд и обернулась в маленькую симпатичную фею с очаровательными прозрачными крылышками за спиной.

– Хм,… что же, всё предельно ясно,… ну а теперь давай познакомимся,… меня зовут Джулия,… я фея и младшая дочь короля Страны Грёз!… – представилась она, и забавно стрекоча крылышками, сделала изящный пируэт в воздухе, в тот же миг она изменилась в размерах и стала ростом с Кэти.

– Ух, ты как здорово! Ну а я принцесса Катерина, дочь королевича Алексея, повелителя Волшебного Мира!… – слегка задрав нос и гордо, как это делают все принцессы, откликнулась Кэти.

– Ой, как хорошо! А я ведь тебя знаю,… хотя и ни разу не видела,… ты дочка моей старшей сестры Маргариты!… Вы живёте там, далеко в Реальном Мире, поэтому-то ты и не знакома со мной,… а твоя мама, моя сестра Маргарита, очень редко появляется здесь и почти всё своё время проводит там, с тобой. Ну а теперь, попав сюда, ты всё узнаешь и со всеми познакомишься!… – воскликнула Джулия и, поведя рукой, указала в сторону леса. Только сейчас Кэти заметила, что все бабочки и мотыльки, порхавшие вокруг, это маленькие феи и эльфы. Они со всех сторон окружили её и Джулию, и еле слышно шелестя крылышками, наблюдали за их беседой.

– Это жители Страны Грёз… – мягко представила своих подданных Джулия и продолжила беседу, – ты знаешь Кэти, мы все здесь слышали о том, что в Волшебном Мире происходит что-то страшное,… но нам казалось это таким далеким, что мы даже и не ожидали для себя никакой беды!… Но теперь, с твоим появлением у нас, мы начинаем осознавать всю сложность сложившегося положения,… конечно, мы понимаем, что должны во всём помогать тебе,… однако до утра мы полностью для тебя бесполезны… – горестно вздохнув, произнесла Джулия. И все остальные феи с эльфами в знак подтверждения её слов ещё сильней застрекотали и зажужжали крылышками, облетая их кругами.

– Но почему! В чём дело?… и что тогда будет!?… Ведь там, снаружи может погибнуть целый мир, а вы что же, так и будете здесь летать и ничего не делать!? – вдруг рассердившись, топнула ножкой Кэти.

– А что мы можем сделать!?… ведь проход к Белому Замку теперь откроется только утром,… для этого нужен яркий свет!… Ну а сейчас, ты сама видишь, он уже тусклый… – тут же пояснила в чём дело Джулия и стала успокаивать Кэти. Другие же феи с эльфами, элегантно маневрируя в полёте, выстроили своими крылышками добрую улыбку, – а ты оказывается строгая,… племянница!… Ведь ты же моя племянница!… уж раз твоя мама моя сестра, то так оно и есть,… не так ли? – лукаво заметила Джулия и, сорвав красивый ярко-оранжевый цветочек, нежно вправила его в волосы Кэти, – ах, какая же ты красавица! Я уверена, ты будешь, самая обаятельная гостья на свадьбе… – погладив Кэти по голове, добавила она, а эльфы с феями опять утвердительно зажужжали крылышками.

– Какая такая свадьба!?… там беда, а вы… – хотела было вновь возмутиться Кэти, но Джулия её быстро остановила.

– Моя!… моя свадьба,… и, кстати, она была намечена уже давным давно и именно на сегодняшний вечер,… ну не откладывать же! Ведь до утра мы всё равно ничем не сможем тебе помочь,… а потому летим быстрей на церемонию,… а я тебя там, ещё кое с кем познакомлю!… – загадочно подмигнув, воскликнула Джулия и, сорвав соломинку, взмахнула ей как волшебной палочкой. Кэти моментально стала уменьшаться в размерах, становясь под стать остальным, а за спиной у неё появились такие же, как и у всех фей, красивые, прозрачные крылышки. Взмахнув ими, Кэти тут же взмыла в воздух и, проделав всего несколько пируэтов, мгновенно приспособилась к состоянию полёта.

– Ой!… как же забавно летать!… я себе и не представляла, что это может быть так прекрасно!… и даже вполне привычно!… – восхищённо вскрикнула Кэти.

– Конечно же, привычно!… ведь все люди во сне когда-нибудь да летали!… и всем им знакомы такие ощущения!… – заверила Джулия Кэти, и мило улыбнувшись, уменьшилась до прежних размеров. В туже секунду вся весёлая пёстрая гурьба эльфов и фей, шумно стрекоча, сорвалась с места и ринулась вглубь леса, взяв направление в сторону большого Грибного дерева, где у подножия уже давно хлопотали лучшие повара и кондитеры Страны Грёз, готовя и накрывая праздничный стол. Грибное дерево, к которому все отправились, на самом деле больше походило на огромную головёшку капусты брокколи, чем на лиственное растение, особенно своей кроной. Вот только пахла та крона не капустой, а свежим весенним лугом, источая аромат ландышей, фиалок и терпкой корицы. Ну, не зря же жители Страны Грёз проводили все свои торжественные мероприятия именно под этим деревом. А такие мероприятия у них порой случались часто, и все они были полны шума, веселья и радости.

Да уж, вот такие обитатели проживали в этой чудесной стране, им грозит смертельная опасность, а они невзирая ни на что готовы веселиться, и как ни в чём не бывало справлять свадьбу. Ну, недаром же про них говорили, что они абсолютно беспечные, легкомысленные счастливчики, не знающие забот. Вот и сейчас, все гости и хозяева ждали появления невесты. А она со своими придворными феями и эльфами вот-вот должна была вернуться с предсвадебного облёта владений. И это была такая традиция, невеста перед самой церемонией, с подругами и друзьями облетала Пёстрый Лес, прощаясь с холостой жизнью.

Меж тем возвращение затягивалось, никто даже и не ожидал, что невеста с друзьями прилетит с новой гостьей, да ещё и с какой. Подлетев к Грибному дереву, шумная гурьба распалась на отдельных, весело щебечущих эльфов и фей. Приземляясь, они тут же становились размером с остальных присутствующих и занимали свои места, предназначенные для их участия в свадебной церемонии. Джулия на правах хозяйки, взяла юную Кэти за руку и повела её знакомиться с собравшимися за столом жителями Страны Грёз.

– Идем, я представлю тебя родным… – на ходу шепнула Джулия и, подведя Кэти к своему отцу королю, и матери королеве, громко и задорно произнесла, – позвольте представить вам мою племянницу и вашу внучку принцессу Катерину!… А ты Кэти подойди и познакомься со своим дедушкой, королём эльфов и фей Юрри!… и своей бабушкой, королевой Нелли!… – вот так запросто с некоторой шутливостью в голосе отрекомендовала она Кэти. У короля с королевой от нахлынувших эмоций поначалу даже не было слов, чтоб выразить охватившие их волнение. Но, немного придя в себя, они бросились к Кэти и заключили её в свои тёплые и полные радостных слёз объятия.

– Откуда ты здесь внученька, какими судьбами?… да мы же тебя ещё ни разу не видели!… какое счастье, что ты здесь!… но надолго ли?… и с кем ты у нас?… – тут же засыпали они Кэти вопросами.

– Ну, мама, папа,… полно вам,… вы же видите,… она и так смущается,… я вам сейчас всё сама объясню… – пытаясь отвлечь родителей от растерявшейся Кэти, быстро пришла ей на выручку Джулия, и как только страсти немного улеглись она им всё рассказала. Конечно же, и король и королева были бы рады тут же помочь Кэти, но до утра они действительно что-либо сделать не могли, ведь доступ к замку был просто закрыт. А потому чуть поразмыслив, родные решили начинать свадьбу, тем более что для самой церемонии всё было уже давно готово. У самых корней дерева, в его благодати, был установлен украшенный прекрасными лиловыми розами постамент, за которым стоял самый главный церемониймейстер Страны Грёз.

Облачённый в изящно выполненное лиловое одеяние, он, нервно жужжа крылышками, сердито показывал всем на большие песочные часы, мол, пора бы уже и начинать. Разумеется, все тут же, и гости, и хозяева торжества, выстроились друг против друга в две шеренги, образовав, таким образом, меж собой коридор для прохода участников процессии. И в тот же миг в его начале, в сопровождении своего отца, короля Юрри, появилась очаровательная принцесса Джулия. Одновременно, не нарушая свадебных традиций, по другую сторону этого импровизированного коридора, рядом с постаментом объявился разодетый в праздничный царственный наряд, со шпагой на поясе и маковой короной на голове, жених Джулии, принц эльфов великолепный Роббер. Немного потупив взгляд, и слегка стесняясь, он дал понять, что готов и ждёт свою невесту.

Король Юрри взяв дочь за руку, гордо и величественно прошествовал с ней по свадебному коридору. Поведя Джулию к принцу, он по-отечески ласково попрощался с ней и передал её руку жениху, таким образом, ознаменовав новую страницу в её жизни. Влюбленные переглянулись и разом заулыбались, радуясь началу своей счастливой совместной жизни. О, как они были прекрасны в этот момент. То была пара очаровательных созданий, явно предназначенных только друг для друга. Церемониймейстер предупредительно кашлянул и обряд бракосочетания начался. Всё происходило, словно во сне, торжественно и восхитительно.

Но вот произнесены последние слова клятвы верности, и молодые, обменявшись символами брака кольцами радуги, приготовились для решающего поцелуя. Все вокруг замерли в его ожидании. Влюбленные, взявшись за руки, ласково посмотрели друг другу в глаза, сблизились, и их губы слились в нежном поцелуе счастья. В тот же миг весь народ Страны Грёз просто-таки взорвался ликованием и радостью. Сотни возгласов восторга пронеслось над поляной. Принц Роббер и принцесса Джулия, поцеловавшись, взмахнули крылышками, взлетели в воздух, и торжественно помчались над своими придворными, оживлённо приветствуя их.

Музыканты тут же грянули бравурную праздничную мелодию, и молодые, на лету выводя грациозные па, и сияя, будто солнечные зайчики, затеяли танцы. Словно два неразлучных красочных лепестка на цветке закружились они в стремительном туре свадебного вальса. Праздник набирал обороты. Толстый трубач, уморительно раздувая щеки, извлекал из своего инструмента сделанного из огромной фиалки такую очаровательную мелодию, что крылышки эльфов и фей сами рвались в пляс, увлекая за собой своих хозяев. А флейтисты заворожённые этой мелодией еле удерживали в руках свои обрамлённые васильками музыкальные бамбуковые трубочки, чтоб те не ускользнули из их оков и сами не начали танцевать. Два барабанщика прибывшие на свадьбу с огородной стороны леса, так усердно колотили в свои тыквенные барабаны, что те яростно треща и подскакивая, желали убежать обратно на грядку.

Скрипачи выдавали такие высокие пронзительные ноты, что струны на их кабачковых инструментах сделанные из прочных паутинных нитей, не выдерживали и, скрипя лопались, лихо скручиваясь в клубок. А рядом сидящие старички паучки только успевали разматывать их, и возмущённо урча вновь натягивать на место. Такого веселья и таких зажигательных танцев Страна Грёз ещё не знала. А уж, какие яства были приготовлены на свадебный стол, таких угощений в другом каком королевстве точно не сыскать. Напитки, настоянные на нектаре ароматных роз, что растут только в Стране грёз, пьянили всех без исключения. А салаты, изготовленные из чудесных растений собранных в грозовую полночь, произвели настоящий фурор среди гостей свадьбы. Ну а торты, пирожные и безе, приготовленные самыми талантливыми кондитерами, привели всех присутствующих в состояние неописуемого блаженства.

Празднование удалось на славу. Однако всему хорошему должен быть какой-то предел. Ночь подходила к концу, а гости всё не унимались. И хотя все изрядно притомились и устали, никто не собирался останавливаться. Все уже и забыли, что утром Кэти надо идти к Белому Замку за Эликсиром Истины, и лишь только какое-нибудь важное происшествие могло бы заставить весельчаков вспомнить об этом. И это происшествие произошло.

9

Во время очередного тура вальса вдруг, где-то наверху, в листве раздался лёгкий щелчок, и тут же в центре танцевального круга появился яркий малиново-жёлтый шар, который в сию секунду лопнул, словно мыльный пузырь и из него появилась та, кого никто и не ожидал увидеть. Это была Маргарита – мама Кэти.

– Всем здравствуйте, я к вам на свадьбу,… извините, что с опозданием… – мягко поздоровалась она.

– А вот и наша старшая девочка пожаловала!… – чуть ли не хором воскликнули король Юрри с королевой Нелли и тут же бросились её обнимать.

– Ой!… мама!… ну надо же,… ты прилетела!… какая же ты у меня сегодня необыкновенная!… – обрадовано ойкнула Кэти, удивлённо разглядывая непривычно разодетую маму. И то правда, на Маргарите вместо простого домашнего халата и обыденного наряда красовалось прелестное шёлковое платье, отделанное драгоценными камнями и отороченное ажурными цветочными лентами, а за спиной у неё блестели аккуратные крылышки феи.

– Мамочка, как же я рада тебя видеть!… ты у меня такая красивая!… – присоединившись к бабушке с дедушкой, восхищённо завосклицала Кэти.

– Ну а как же иначе, ведь мы с тобой сейчас в Стране Грез, а здесь я могу быть сама собой… – ласково пожурив Кэти, мягко ответила Маргарита. И тут к ней подошли новобрачные, принцесса Джулия и принц Роббер. Маргарита, как и положено старшей сестре радушно поздравила молодожёнов, и, быстро произнеся короткую торжественную речь, обняла и расцеловала их.

– Мы так довольны и рады, что ты прилетела к нам на свадьбу!… это просто замечательно,… располагайся, Кэти поможет тебе выбрать место,… ой, а у нас сейчас новый тур вальса… – немного торопливо ответила Джулия, стремясь быстрей улизнуть и опять начать танцевать.

– И я рада, видеть вас всех в добром здравии,… но погодите!… разве вы забыли, зачем здесь Кэти?… нам всем грозит опасность, а вы, как всегда легкомысленно веселитесь!… ну разве так можно… – укоризненно посмотрев на сестру и родителей, чуть улыбаясь, заметила Маргарита.

– Ой,… и то, правда, что-то мы разошлись,… пора бы и заканчивать… – сделавшись сразу серьёзной, опомнилась Джулия и тут же умоляюще взглянула на отца. Он по её взгляду сразу понял, что от него требуется и громогласно обратился ко всем присутствующим.

– Друзья!… мы с вами совсем забыли о главном,… о миссии Кэти в нашей стране!… всё, хватит веселиться!… будем готовить её к неожиданностям, с которыми ей предстоит столкнуться на той стороне Зеркального Водопада… – незамедлительно поддержав дочь, остановил свадьбу король Юрри.

– Какой ещё такой водопад!?… ну-ка рассказывайте!… – моментально заинтересовалась Кэти.

– Конечно внученька,… устраивайся поудобней и слушай, Джулия тебе сейчас всё объяснит… – ласково ответил король и предоставил слово дочери.

– Начну с того, что как только станет светло, то мы сразу полетим к этому самому Зеркальному Водопаду!… именно за ним и расположен проход к Белому Замку!… Но этот проход открывается лишь при полном ярком свете, когда гладкая поверхность водопада становится абсолютно зеркальной,… собственно его потому и назвали «Зеркальный»… – подробно поясняла Джулия, – и лишь в тот момент, когда он имеет отражение, сквозь него можно пройти и попасть на дорогу, ведущую в Белый Замок!… И вот как только ты пройдёшь, и окажешься на той стороне, то ничего не бойся,… я уже однажды там была, и как видишь, цела,… правда это было год назад!… Впрочем, это не так важно,… главное, будь внимательна и собранна,… ну, я же смогла быть такой,… значит, и ты сможешь!… – уверенно и внятно наставляла свою племянницу Джулия, однако принц Роббер внезапно прервал её.

– Да-да!… это точно, я подтверждаю, она у меня такая!… когда надо, она может быть собранной и ответственной!… – словно в чём-то заступаясь за Джулию, вдруг воскликнул он, и все сразу заулыбались его такому искреннему порыву. Меж тем инициативу перехватил король.

– На той стороне ты скорей всего встретишься с хозяйкой тамошнего леса,… но ты её не бойся, она добрая волшебница и всего лишь бережёт замок от злых сил, тебе она не причинит вреда!… Важно другое,… важно, чтоб ты успела вовремя пройти обратно через Зеркальный Водопад, иначе он закроется, и ты останешься на той стороне!… – очень чётко и серьёзно предупредил Кэти её дедушка-король. Тут же, кое-что ещё по мелочам, добавили бабушка и мама. Но это не имело такого уж сильного значения, а потому наставления быстро закончились. Уяснив всё, что ей было необходимо, Кэти уже прямо сейчас не терпелось отправиться за Зеркальный Водопад в Белый Замок.

Однако до полного света оставалось ещё предостаточно времени и они с мамой, уединившись чуть в сторонке, решили немного поговорить. Маргарита как любящая мама и волшебница поделилась с дочерью некоторыми премудростями из жизни фей и эльфов. Разговор был продолжительный, поучительный и очень полезный в такой ситуации. Впрочем, всяких тонкостей и премудростей у фей и эльфов имелось превеликое множество, и Маргарите, чтоб рассказать о них обо всех, не хватило бы и года. А оттого ещё немного посекретничав, они присоединились к остальным, и за неспешной беседой Кэти даже успела слегка отдохнуть перед дальней дорогой.

Ну а как только первые проблески света появились на горизонте, все отправились в путь, и лишь утомлённые за ночь король Юрри и королева Нелли с придворными музыкантами и поварами остались у Грибного дерева ждать их возвращения. В этот волнительный для Кэти момент весь народ эльфов и фей, легко стрекоча крылышками и живо переговариваясь, сопровождал её к Зеркальному Водопаду. Разумеется, от столь дружной поддержки у Кэти появилась дополнительная уверенность и собранность, что весьма важно в таком деле. Но вот внизу показался чистый и прозрачный, словно слеза, петляющий средь холмов ручей. На одной из излучин, он, натекая на приземистую каменную гору, образовывал тот самый Зеркальный Водопад.

– Снижаемся!… – подала сигнал Джулия и направилась вниз. Все тут же последовали за ней. Медленно опустившись на полянку возле водопада, Джулия, подойдя к нему, указала Кэти на гладкую как стекло поверхность стекающей воды.

– Вот видишь, какой он сейчас… – произнесла она и пронзила гладь водопада рукой.

– Да вижу,… это чистая и прозрачная вода,… ой, что-то сразу пить захотелось… – скромно заулыбавшись, ответила Кэти и, набрав в ладошку немного воды, отхлебнула.

– Вот именно, сейчас это простая вода,… а теперь взгляни на верхушки деревьев!… – продолжая разговор, попросила её Джулия. И все кто был рядом с ней, и Кэти, и подлетевшие феи, и Маргарита, следуя её просьбе, разом повернули головы вверх. Через какое-то мгновение над лесом вспыхнуло огромное облако света и вмиг залило своим сиянием прозрачное полотно водопада. Слепящий яркий луч, упав на его поверхность, мгновенно отразился, и в ту же секунду водопад, начиная застывать от самого центра к краям, стремительно превратился в зеркало.

– Теперь ты понимаешь, почему мы ждали утра!?… только при таком освещении водопад становится зеркалом, открывая проход к Белому Замку!… а в темноте или полумраке это просто прозрачная вода!… И вот ещё поэтому, тебе надо успеть взять Эликсир Истины до вечера,… а теперь смело ступай через зеркало,… и торопись!… – дала последние напутствие Джулия.

– Милая доченька будь умницей и не задерживайся надолго,… к сожалению, нам феям сейчас туда нельзя,… так что тебе самой придётся справляться со всеми трудностями,… а мы будем ждать тебя здесь,… возвращайся скорей… – быстро попрощавшись, поцеловала её Маргарита. Кэти встала на край каменного уступа ведущего к водопаду, и глубоко вздохнув, шагнула прямо в центр глади зеркала.

10

Податливое, словно тёплое масло, зеркало расступилось и, обтекая Кэти со всех сторон, пропустило её внутрь, сомкнувшись за ней в ту же секунду. Удивительно, но пройдя сквозь зеркало, Кэти осталась абсолютно сухой, даже её красивые крылышки не замокли. Но, как бы там ни было, она теперь находилась по другую сторону водопада и перед ней лежала полная противоположность того, что осталось там, позади неё, за зеркалом. Здесь, в отличие от той стороны, царила зима. Заснеженные поляны со стоящими, то тут, то там, окутанными в сугробы елями, поразили Кэти своей яркой белизной. Она тут же зажмурилась от такого режущего глаза света.

– Ну, вот!… и как тут что увидеть!… – стараясь привыкнуть к столь сильному эффекту, воскликнула она. А где-то там, вдали, утопая во льдах и снегах, виднелись скалистые горы у подножия которых, блистая своими синеватыми оттенками, расположился тот самый Белый Замок. Он отчётливо выделялся на фоне гор и Кэти его сразу заметила.

– Ага, вон он!… Однако, как же здесь всё-таки холодно!… ну надо же, прошла через лето и снова в зиму попала… – вспомнив про погоду дома, заметила она и, задрожав от колющего мороза уже было собралась лететь в замок, как вдруг её красивые крылышки растворились, а вместо летнего цветного платья, на ней очутилось зимнее одеяние. Белая шубка сотканной из пуха, тёплое светлое шерстяное платье, ярко-голубые сапожки отделанные изумрудами и зимняя шапочка, выполненная из парчовой ткани украшенная рубинами. Кэти похлопала себя по бокам и моментально согрелась.

– Вот это теплота!… вот это я понимаю!… – обрадовано залепетала она и, желая показать свой новый наряд оставшейся на той стороне маме и Джулии, обернулась к водопаду. Но на том месте, где только что стекала пропустившая её вода, уже красовалось обрамлённое серебряным льдом зеркало, в котором сейчас отражалась она сама.

– Ух ты!… ну, надо же какая я красавица!… – увидев своё отражение, воскликнула она. А для пущей уверенности ещё и покрутилась с минутку перед зеркалом, наслаждаясь своим видом. Немного попривыкнув к такому образу и удовлетворившись им, Кэти с особой осторожностью ступая пошла по невесть откуда-то взявшейся заснеженной тропинке. И это слегка удивляло, ведь вокруг не было ни души, ни зверушки, ни птички только снежная тишина, по крайней мере, так казалось Кэти. Но такое впечатление обмануло её, и, пройдя почти первую половину пути к замку, Кэти вдруг заметила, что и здесь, невзирая на холод, царит жизнь. Под елями сновали белые зайчики, по полянкам пробегали рыжие лисички, а на ветвях деревьев расположилось множество птах; снегирей, синичек, зимородков.

Это оживление здешних обитателей придало Кэти хорошего настроения, и она уверенно прибавила шагу. Быстро преодолев второю половину пути, Кэти оказалась перед небольшим еловым леском, преграждающим дорогу к воротам Белого Замка. Едва она углубилась в него, как тут же увидела сидящую на снежном троне очаровательную девушку в сине-голубой шубке отороченной белым пухом. Холодная красота лица девушки несколько ошеломила Кэти. Ярко синие глаза, белый морозный румянец, и розовые припухлые губки, сложенные в надменной улыбке выдавали в ней явно властную и повелительную натуру. А царственная шапочка в алмазах, покрывающая аквамаринового цвета волосы, сплетённые в косу, выказывали в девушке ту самую хозяйку леса, о которой предупреждал Кэти её дедушка – король Юрри.

– Здравствуй девочка,… кто ты и что тебе надо?… – холодно спросила она Кэти.

– Здравствуй хозяйка леса,… я Кэти, дочь королевича Алексея и принцессы фей Маргариты,… пришла сюда за Эликсиром Истинны,… а как тебя зовут?… – пытаясь растопить холодность хозяйки леса, улыбнулась ей Кэти.

– Моё имя Зимушка,… я дочь великого повелителя холода Норда. Объясни мне Кэти, зачем это тебе понадобился эликсир фей… – спокойно ответила девушка и приготовилась слушать.

– Да-да,… конечно, сейчас объясню… – согласно кивнула головой Кэти и незамедлительно рассказала Зимушке всё, что случилось в Волшебном Мире; и про злых троллей, и про вязкую слизь, и про опасные намерения повелителя тёмной стороны, на что Зимушка резонно заметила.

– Да уж, дела,… Волшебному Миру действительно грозит страшная беда,… и если тролли возьмут верх, то и нашему зимнему лесу несдобровать,… хорошо, я помогу тебе Кэти и расскажу, как правильно достать Эликсир Истинны. Сама я в Белый Замок идти не могу, потому как от моего присутствия там всё замёрзнет… – немного подобрев, отозвалась Зимушка и быстро пояснила Кэти как надо вести себя, – и помни, когда ты выйдешь из Белого Замка держи эликсир подле себя, не дай ему замёрзнуть, иначе он потеряет свои свойства!… Если у тебя горячее сердце, то ты сможешь уберечь эликсир от холода и пронести его в целости и сохранности до конца пути!… – произнесла последние, но очень важные слова Зимушка и, поднявшись со своего трона, три раза громко хлопнула в ладоши. Лес тут же расступился, еловые ветки с колючими иголками разомкнулись и пропустили Кэти.

– Спасибо, Зимушка!… – поблагодарила Кэти хозяйку леса и поспешила к воротам замка. Едва она к ним подошла и притронулась, как ворота широко распахнулись и открыли пред ней серебристую дорожку указывающую путь вглубь. Вбежав во внешне холодный, ледяной замок, Кэти внутри его с удивлением ощутила лёгкую теплоту и уют. Убранство в первой небольшой Розовой зале, уже только одним своим видом обогрело Кэти. А серебристая дорожка, приобретя за счёт тепла лиловый оттенок, повела её ещё дальше, в Красную залу. И уже оттуда Кэти попала в наполненную почти летним зноем просторную, высокую, с широко расставленными колоннами Хрустальную залу. В центре её находилась пологая сиреневая лестница, ведущая к гранитному постаменту с серебряным колодцем.

Кэти вдруг стало так жарко, что она даже расстегнулась, прежде чем начать подниматься. Это была та самая лестница, о которой Кэти, добираясь сюда, уже начинала грезить. Медленно ступая по ступеням, как её и предупреждали феи, дабы не издать ни единого звука и не нарушить тишину, Кэти стала подниматься наверх. С каждым шагом ей становилось всё жарче и жарче. Дойдя до середины этой слишком длинной лестницы, Кэти не выдержала палящего зноя и сбросила с себя шубку. Упав, шубка тут же растаяла и, превратившись в воду стекла по ступенькам вниз.

– Вот это да,… ну и жара, ничего себе,… эх, мне бы только до эликсира добраться, а там наверняка полегче будет… – в надежде на прохладу подумала Кэти, и, не задумываясь, сбросила с головы шапочку, та моментально последовала за шубкой, – ну и ладно… – махнула рукой Кэти, и, пройдя ещё несколько ступенек, сильно захотела пить. Во рту резко пересохло, и её неожиданно пробил сильный пот.

– Ну, ничего-ничего, потерплю,… принцесса я, в конце концов, или нет… – стойко перенося жажду, лихорадочно трясясь от охватившего её озноба, успокаивала себя Кэти. Но едва она добралась до самого верха, как её вдруг объял невыносимый жар.

– Уф,… еле-еле дошла,… ну и печёт… – смахивая катившийся по её лицу градом пот, вздохнула Кэти, – а вот и ларец! И где же на нём тот камень?… – тут же тихо прошептала она, ища на ларце заветную кнопочку, о которой предупреждала её Джулия, – ага, нашла!… – обрадовалась она и нажала на ярко-красный рубин, спрятанный на днище. У ларца бесшумно раскрылась верхняя серебряная крышка, а его боковые стенки распались по разные стороны. В центре на бархатной подушечке лежал алмазный флакон, до краёв наполненный Эликсиром Истины. Он красиво играл всеми цветами радуги, ярко светясь изнутри. Такого великолепия красок, Кэти ещё никогда не видела.

Осторожно с опаской притронувшись к флакону, она взяла его в руки. И вдруг откуда-то сверху раздалась тихая, нежная, чудесная музыка, словно где-то далеко там, в высоте заиграл волшебный оркестр. Кэти от такой неожиданности вздрогнула и инстинктивно разжала руку, но флакон на её ладони даже не шелохнулся, он, словно увидел в ней свою хозяйку и прилип к её пальцам.

– Так вот ты какой,… значит, ты признал меня!… – воскликнула она, и музыка, эта прелестная музыка, заиграла ещё громче, подтверждая её слова, – ну что же тогда пошли со мной спасать Волшебный Мир!… – уже без всяких страхов и сомнений уверенно заявила Кэти. И весь её жар, весь озноб вмиг прошёл, испарился не оставив и следа. В ту же секунду Кэти почувствовала себя легко и свободно, ей даже стало безразлично, что она осталась без шубки и шапочки. Не помня себя от радости она быстро сбежала вниз по сиреневой лестнице и не чувствуя уже подступавшую к ней прохладу направилась к выходу. Выбежав наружу, Кэти сразу, лицом к лицу, столкнулась с хозяйкой леса Зимушкой.

– Ну как ты, принцесса?… всё ли тебе удалось сделать?… – спросила она, изумлённо оглядывая внезапно переменившуюся Кэти.

– Да!… всё получилось, я взяла эликсир,… флакон у меня… – быстро ответила Кэти, и, показав Зимушке флакон, вдруг ясно ощутила весь тот холод, что царил в лесу.

– А ты, как я погляжу, начинаешь мёрзнуть, где же твоя тёплая одежда?… – видя, как Кэти начинает кутаться в своё светлое шерстяное платье, спросила Зимушка и, не дожидаясь ответа быстро скинув с себя шубу, набросила её Кэти на плечи, – так-то лучше будет… – ласково добавила она и улыбнулась.

– Мне в замке стало так жарко, что я сняла свою шубку, а она растаяла,… и что теперь делать не знаю,… как же я обратно до водопада-зеркала доберусь, ведь до него далековато идти… – горестно вздохнула Кэти, крепко прижимая флакон с Эликсиром Истины к своему горячему сердечку.

– Не надо слез,… а то они здесь сейчас же замёрзнут, и ты превратишься в ледышку… – пошутила Зимушка, вытирая уже начинающие, увлажнятся глазки Кэти, – никогда не отчаивайся и не теряй надежды, всегда иди до конца!… Ты смелая девочка, и этим нравишься мне,… не переживай, сейчас я тебе помогу… – приветливо улыбаясь, откликнулась совсем уже подобревшая Зимушка и, взмахнув руками, опять три раза хлопнула в ладоши. В тот же миг откуда-то со стороны заледенелых гор, широко размахивая белоснежными крыльями, появился, блестя небесной синевой могучий пегас-единорог. Его лазурная грива, величественно развиваясь в полёте, отбрасывала в разные стороны шлейфы ярких цветных искр, а серебряные копыта, ударяясь о невидимую дорожку, вздымали неистовый всплеск изумрудно-рубиновых брызг. Своим лучезарным брильянтовым рогом, рассекая воздух, словно мечем, он прокладывал себе дорогу средь седых наполненных снегом туч. Приземлившись прямо перед принцессой, единорог, слегка наклонил голову и встал как вкопанный.

– Познакомься,… это мой добрый друг,… его зовут Ураган!… он вмиг домчит тебя до зеркального водопада! Садись на него и ничего не бойся, да не забывай крепко держать эликсир у сердца, оно не даст ему замёрзнуть!… доброй дороги тебе принцесса!… – напутственно произнесла Зимушка и лаково погладила единорога по гриве. Кэти быстро скинула с себя шубку и отдала её обратно, сейчас она ей ни к чему, ведь теперь у неё есть широкие и тёплые крылья Урагана. Кэти крепче прижала к себе флакон и бесстрашно шагнула к единорогу.

– Садись, милая принцесса,… для меня большая честь оказать помощь столь смелой девочке!… – любезно приклонив пред ней колено, величественно приветствовал её Ураган.

– Спасибо… я очень польщена… – немного сконфуженно от такой похвалы, ответила Кэти и оперевшись на приклонённое колено, быстро взобралась к Урагану на загривок.

– Держись!… Летим!… – крикнул он, и, взмахнув крыльями, мгновенно вознёсся ввысь.

– До свиданья, Кэти!… – донёсся снизу голос Зимушки.

– Счастливо оставаться!… – крикнула ей в ответ Кэти и они с Ураганом понеслись к заветному водопаду. Встречный холодный воздух и ветер потоком хлынувший на них чуть было не заморозил Кэти. Но огромная, объёмная грива Урагана, окутав её со всех сторон, как нежная пуховая шаль своим теплом защитила её и не дала холоду овладеть ей. И теперь моментально согревшись, Кэти могла сверху обозревать все прелести этого невероятного царства снега и льда. Под ними лежал, непредсказуемый по своей красоте мир. Белый Замок отсюда, с высоты полёта казался ещё более величественным и загадочным, а таинственный лес подле него, утопая в хрустально-белых сугробах, завораживал и притягивал магией своих бликов и теней. Однако наслаждаться снежным зрелищем долго не пришлось, ну недаром же у Урагана было столь говорящее имя и пара сильных, могучих крыльев, которые так быстро донесли их к зеркальному водопаду.

– Вон он!… мы прилетели!… – крикнул Ураган, и широко раскинув крылья, плавно и осторожно снижаясь, приземлился прямо возле самой кромки ледяной поверхности.

– Ну, вот и всё, мы прилетели,… думаю, успели вовремя,… водопад по-прежнему зеркален,… жаль только, что наше знакомство длилось так недолго, и я не смог показать тебе всю красоту нашего мира… – слегка раздувая ноздри, немного недовольно фыркнул Ураган.

– Да не расстраивайся ты так,… мы с тобой наверняка ещё увидимся,… ты такой дружелюбный и милый, что мне и самой хотелось бы подольше погостить у вас, но время не ждёт, и сейчас мне пора… – чуть грустно попрощалась Кэти и, поцеловав Урагана в нос, шагнула в ледяную гладь водопада.

– Ты права,… мы обязательно свидимся… – с нежностью ответил Ураган и мгновенно взмыл в небо.

11

Кэти и сама не поняла, как очутилась по другую сторону льда, водопад перед ней быстро расступился и также быстро закрылся. И вот она уже стоит в залитой ярким светом и сиянием Стране Грёз. Но не успела Кэти хорошенько оглядеться, как остатки её холодного зимнего наряда, тут же переменились и вновь стали всё тем же уютным наполненным теплом бархатным цветастым платьицем, а за спиной, как и прежде, появились крылышки.

– Ой, как хорошо,… крылышки на месте!… да и эликсир цел, не замёрз!… – оглядывая алмазный флакон, радостно воскликнула Кэти и вдруг громко чихнула. В то же мгновенье весь лес пришёл в движение. Со всех кусточков, цветочков, деревьев к ней моментально устремились ожидающие её появления феи и эльфы. Оказывается, пока её не было, этот беспокойный народец утомлённый ночным гуляньем просто заснул в ближайшем леске. И теперь им, конечно же, было интересно узнать, как всё прошло. Вот они и ринулись к ней. Порхая и стрекоча вокруг Кэти, они засыпали её своими бестактными вопросами.

– Как ты?… всё ли хорошо?… а почему ты чихаешь?… что ты видела?… а где эликсир?… ты заболела?… – не умолкая, шумела гурьба лесных обитателей, требуя ответа. И ещё неизвестно чем бы всё это кончилось, если бы вовремя не подоспели Маргарита и Джулия с Роббером.

– Да полно вам!… успокойтесь уже, дайте отдышаться!… некогда ей сейчас с вами разговаривать!… Кэти надо быстрей спешить к Тоннелю Правды!… – прикрикнула на подданных принцесса Джулия.

– Правильно,… тише друзья!… Там в Волшебном Мире Кэти ждёт её отец, королевич Алексей!… На них возложена очень важная миссия, и мы не вправе вмешиваться!… – поддержала сестру Маргарита, и с гордостью посмотрела на свою дочь. А та скромно стояла рядом и с решительной искоркой в уголках глаз держала перед собой спасительный Эликсир Истины.

– Всё так,… я готова продолжить свой путь,… но только прежде мы на минутку слетаем к Грибному дереву,… я хочу попрощаться с бабушкой и дедушкой… – спокойно и уверенно сказала Кэти.

– Ну что же, хорошо племянница!… так и поступим,… не будем медлить, скорей в дорогу!… за мной!… не отставать!… – тут же со всей серьезностью откликнулась на её просьбу принцесса Джулия.

– Ну, надо же,… и куда только делись легкомысленность и ветреность моей любимой сестрички,… стоило ей только выйти замуж, и на тебе,… это уже совсем другая Джулия,… давно бы так… – улыбнувшись, заметила про себя Маргарита и в ту же секунду весь народец эльфов и фей, будто подгоняемый шквальным ветром понёсся вперёд. И хотя расстояние до Грибного дерева было неблизкое, они очутились возле него быстрее самого ураганного вихря. В этой ситуации ценна была каждая секунда, и все это прекрасно понимали. Навстречу им сразу вышли король Юрри и королева Нелли. Приветственно улыбаясь, они тут же заключили в свои объятья Кэти.

– Ах, милая наша внученька, мы видим, что твои старанья не пропали даром, и путешествие увенчалось успехом,… радость переполняет наши сердца, а желание побыть с тобой дольше затмевает всё прочее!… Однако обстоятельства сильнее наших желаний, и мы не можем удерживать тебя подле себя,… так лети же к своему отцу спасать Волшебный Мир,… и передай ему, что мы помним и любим его… – поцеловав Кэти, распрощались с ней бабушка и дедушка.

– Хорошо мои родные, всё передам, всё расскажу,… спасибо вам за поддержку!… До свиданья!… ещё свидимся!… – уже налету помахала им в ответ Кэти, и вся шумная кампания лесных обитателей понеслась дальше. Летели скоро и споро, ни на мгновенья не нарушая строй, и такой темп полёта принёс свои плоды. Вскоре впереди показался вход в заветный Тоннель Правды. Кэти, которая мучилась жаждой ещё с Белого Замка, и так не успела нигде попить, работала крылышками сильнее всех и самой первой добралась до зарослей окружающих вход. Кэти знала, там она утолит свою жажду.

– Уф,… ну, наконец-то я здесь,… ох, и напьюсь же сейчас моего любимого морсика… – облегчённо прошептала она, и тут же начала скорей прощаться со всей шумной ватагой эльфов и фей.

– Всего хорошего принцесса!… Доброго пути!… Прилетай к нам!… – защебетали они, и при этом каждый непременно хотел выделиться. Ну, что уж тут поделать, такие они существа эти эльфы да феи.

– Жаль мы не можем пойти вместе с тобой,… ведь в Волшебном Мире мы так и останемся маленькими, и все наши усилия будут просто бесполезными и даже смешными. Но мы уверены что ты, имея Эликсир Истины, справишься со всей нечестью и без нас!… Ещё увидимся, моя милая племянница… – ласково попрощалась с Кэти принцесса Джулия и оставила их наедине с матерью.

– Ну, вот и всё доченька,… а теперь торопись на выручку отцу… – нежно обняла её Маргарита и, улыбнувшись, чуть с хитрецой в голосе добавила, – до встречи дома,… я буду тебя ждать… – шепнула она ей на ушко и поцеловала в щёку. Кэти тоже поцеловала её, и на прощанье, помахав всем обитателям леса, в ту же секунду исчезла в зарослях Тоннеля Правды. Пошумев и прошуршав крылышками ещё какое-то время, вся бесшабашная весёлая ватага эльфов и фей, направилась обратно к Грибному дереву догуливать свадьбу. Они знали точно, что решительности и отваги Кэти не занимать, и уж коли она взялась за дело, то им ничто не угрожает и бояться нечего.

12

А меж тем Кэти, попав в Тоннель Правды, сама не осознавая, как такое получилось, сбросила крылышки и переменила одеяние на шикарный костюм принцессы. Налюбовавшись на свой новый наряд, Кэти первым делом заказала себе полный фужер малинового морса. А чтобы не тратить драгоценные минуты зря она стала пить его прямо на ходу.

– Ой, и какое же это наслаждение,… ах, какой аромат,… я как будто дома,… эх, дом, милый дом… – вдруг вспомнив о доме, взгрустнула Кэти, – но что это я!… почему грущу!?… Вперёд, и только вперёд!… – тут же встрепенувшись, заторопилась она и прибавила шагу. Скоренько допив морс, Кэти и глазом не успела моргнуть, как фужер мгновенно исчез, а она внезапно оказалась на выходе из тоннеля.

– Ну, надо же!… оказывается, когда в Тоннеле Правды начинаешь спешить, то и время резко сокращается, а путь становится намного короче!… – мигом сделала заключение Кэти, – ну что же,… мне это только на пользу!… – добавила она и быстро вышла наружу. Внешне всё вроде бы оставалось прежним, таким же, как и тогда когда она здесь, на этом месте, прощалась с отцом. Но вот только почему-то у неё неожиданно появилось какое-то неприятное напряжение и тревога. Вокруг стояла непривычная тишина и покой, а отца нигде не было видно, хотя он должен был ждать её.

– Может, отдыхал где-нибудь поблизости в леске да нечаянно заснул… – предположила Кэти и негромко позвала его, – Ау, папа,… ты где?… Это я Кэти!… – последнюю фразу чуть ли не крикнула она, и вдруг из соседних кустов резко выскочила та самая рысь, что раньше сидела в кресле наверху на рыжем облаке.

– Фу,… ну, наконец-то я тебя дождалась!… а то всё время приходится прятаться от этих жутких серых собак,… того и гляди налетят,… а я уж старая с ними воевать… – шумно дыша, пожаловалась она.

– Что значит, дождалась?… а где же мой отец?… – недоумённо разводя руками, спросила Кэти.

– Сейчас я всё объясню,… и начну, пожалуй, с самого начала,… вот слушай,… как только ты зашла в тоннель, то к твоему отцу, королевичу Алексею, со срочным сообщением с дальнего горизонта, примчался его помощник и друг Белый тигр!… Он тут же рассказал ему, что там, на рубеже света, тролли прорвали пространство, связанное с тёмной стороной, и их полчища проникли в Волшебный Мир!… А тот небольшой отряд, что вы вчера здесь разбили, это была лишь малая капля в той огромной армаде, которая проникла к нам!… Один из оставшихся после схватки троллей вернулся и донёс повелителю тьмы, что они не справились со своим заданием и не схватили тебя,… тогда повелитель направил сюда огромное войско троллей на серых собаках, чтобы не позволить тебе выбраться из Страны Грёз! Твой отец, не раздумывая, бросился им навстречу, дабы опередить их и не дать им прейти сюда первыми!… Ну а меня он попросил остаться здесь и встретить тебя,… вот я и прячусь,… опасаюсь, что серые собаки нападут в любой момент… – закончила свой рассказ рысь и стыдливо замурлыкала.

– Ничего тётушка Рысь,… не надо бояться, пусть приходят!… мы им устроим встречу!… ты это видишь!?… – бесстрашно воскликнула Кэти и, вскинув руку, показала рыси алмазный флакон.

– Ура!… у тебя есть Эликсир Истины!… так что же мы стоим!… нам надо быстрей спешить на помощь к твоему отцу!… – увидев флакон и тут же воспрянув духом, призвала тётушка Рысь.

– Но как!?… как нам добраться до него!?… ведь у нас нет ничего летающего!… – оглядываясь по сторонам, словно что-то ища, воскликнула Кэти.

– Сейчас-сейчас!… иди ко мне, принцесса моя,… взгляни-ка сюда!… – мигом запрыгнув на соседний холм, позвала её рысь, – вон видишь, возле озера дремлет старый фрегат?… он-то и отвезёт нас к дальнему горизонту!… – указывая она на корабль, радостно объявила она.

– Так бежим же скорее к нему!… нельзя терять ни минуты!… – вскликнула Кэти, и стремглав скатившись с холма, понеслась к озеру, да так быстро, что почтенная тётушка Рысь за ней еле-еле поспевала.

– Проснись!… проснись, милый фрегат!… ты нам нужен!… – подбежав к мирно парящему над озером кораблю, запыхавшись, прокричала она.

– А?… что такое?… кто здесь?… – просыпаясь, зашелестел парусами фрегат.

– Да это же я, принцесса Катерина!… Мы вчера с тобой виделись,… помнишь меня?… Милый фрегатик, помоги, отвези нас срочно к дальнему горизонту… – взмолилась Кэти и быстро объяснила ему, куда им надо и зачем. Могучий корабль хоть и был старый, но всё же умудрённый жизненным опытом фрегат-воин, он сразу смекнул, в чём тут дело и, не колеблясь, согласился.

– А ну поторопись юнга!… быстрей на борт!… Расправить паруса!… – заухал он и, подлетев поближе к Кэти, выбросил за борт морскую верёвочную лесенку.

– Вперёд на палубу!… – воскликнула Кэти и ловко, словно она и есть настоящий юнга, взобралась на фрегат. Тут же следом за ней, не дожидаясь приглашения хватко цепляясь когтями за лесенку, вскарабкалась и тётушка Рысь, – отчаливай, милый фрегат!… летим! – крикнула Кэти и уже привычно заняла место за штурвалом на капитанском мостике.

– Правь вон на то дальнее бурое облако!… это там,… я точно знаю!… – указывая Кэти на цель, утвердительно кивнула рысь. Фрегат мгновенно расправил все свои огромные паруса и с невероятной мощью военного корабля взял курс на линию горизонта. Скрипя мачтами и трепеща рангоутами, фрегат разогнался до такой скорости, что они через какой-то час пути были уже почти на месте. Оставалось всего-то пару миль до прорыва, и уже даже было видно, как впереди у горизонта, из-за него, бурля и клокоча, изливается вязкая чёрная масса троллей. Но случилось непредвиденное, старый фрегат вдруг заскрежетал снастями и тяжело вздыхая, замедлил ход. Он так устал за этот час, что уже еле-еле передвигал парусами, и у него совсем не осталось сил бороздить это бескрайнее небо.

– Прости принцесса,… я очень стараюсь, но годы берут своё… – утомлённо прошелестел он, через силу стараясь преодолеть хотя бы ещё одну милю. Ещё чуть-чуть и он должен был окончательно остановиться, до того он бедняга измучился.

– Ну, фрегатик, ну, миленький,… ну хотя бы ещё немножко,… ну пожалуйста… – просила его Кэти.

– Эх,… да сейчас бы хоть какую-нибудь завалящую канонерку на подмогу,… вот когда не надо, их здесь целые тучи снуют, туда-сюда,… а теперь как назло, ни одного судёнышка… – оглядываясь вокруг с сожалением, досадовала тётушка Рысь. Однако, невзирая на все трудности, фрегат хоть понемногу, но всё же продолжал двигаться. Шажок за шажком, дуновение за дуновением, и они наконец-то преодолели последние и так им нужные полторы мили. Теперь Кэти уже явственно видела там, впереди, возле прорыва, среди всей той мрачной массы своего отца. Он отчаянно противостоял огромной армаде гнусных троллей воинственно восседающих на серых псах. Искусно орудуя мечом, королевич Алексей ловко расплющивал гадких злодеев, одного за другим превращая в кляксы. Но силы были неравны, сверху, с фрегата, было хорошо видно, как из пространственного прорыва, словно чёрная вакса из тюбика, на отца всё лезут и лезут новые толпы троллей.

В центре всего этого бурлящего мерзкого полчища размахивая своими куцыми ручонками истошно вереща, кривлялся сам повелитель тёмной стороны. Он направлял троллей на королевича и абсолютно не замечал, как к ним всё ближе и ближе подлетает фрегат. Повелитель был маленьким, противным карликом с негнущейся шеей, и взглянуть наверх он просто не мог. Но, несмотря на столь маленький рост, злобы и ненависти в этом страшном и опасном существе было сосредоточено такое невероятное множество, что хватило бы на погибель всего мира. А фрегат меж тем подлетел уже настолько близко, что Кэти казалось, спрыгни она сейчас вниз, то тут же окажется рядом с отцом.

– Папа!… папа!… Я здесь!… я достала эликсир!… он у меня!… – отчаянно закричала она ему.

– Кэти!… дочка!… ты прилетела! Как же это прекрасно!… я вижу тебя!… – продолжая отбивать атаки троллей, радостно крикнул ей в ответ отец. И в то же мгновенье, совершенно выбившийся из сил фрегат, громко скрежетнув, остановился и завис в воздухе буквально в нескольких рывках от поля сражения. А там внизу, королевич Алексей воодушевлённый появлением дочери, с удвоенной силой, широко размахивая мечом, расплющивал направо и налево напирающих на него троллей.

– Кэти держись!… скоро должно прибыть подкрепление!… тебе надо будет развеять Эликсир Истины прямо там,… над самим прорывом, у горизонта,… и тогда он закроется!… – показывая дочке на центр действий крикнул он снизу, сдерживая очередную атаку чёрного полчища.

– А как же я доберусь туда!?… ведь у меня нет… – попыталась спросить Кэти, но не успела она закончить вопрос, как с правого борта, со стороны лесных гор стремительно рассекая воздух, к ним метнулась большая белая крылатая точка. Промчавшись, огромное расстояние в считанные секунды, точка мгновенно очутилась рядом с фрегатом и оказалась невероятно большим и красивым, летающим белым тигром.

– Сейчас сюда прибудут наши друзья!… они уже близко!… – величественно взмахивая крыльями, громко прорычал он королевичу. Его голубые, словно лазурь глаза яростно блестели, выдавая в нём грозного и мужественного бойца. А чёрные, боевой раскраски полосы на шкуре, указывали на его воинственный настрой, и лишь белые, как материнское молоко, и пушистые, будто первородные облака крылья, говорили о его добром и нежном нраве.

– Ха-ха!… Белыш, ты как всегда вовремя!… там, на фрегате моя дочь Кэти!… помоги ей быстрей развеять над прорывом Эликсир Истины!… а я здесь с этими злодеями пока сам управляюсь!… – услышав своего друга, закричал ему снизу королевич Алексей, и, опять вдохнув полную грудь воздуха, принялся с новыми силами колошматить нескончаемый поток троллей.

– Конечно королевич!… я мигом!… – откликнулся тигр и, сделав в воздухе небольшой пируэт, приземлился на палубу фрегата, – садись принцесса!… летим… – добродушно прорычал он. И Кэти, немедленно покинув капитанский мостик, мгновенно взобралась ему на холку.

– Ого!… ну надо же,… на тиграх я ещё не летала!… – немного сконфуженно воскликнула она.

– Ну, значит теперь пришла пора!… – несколько помпезно рыкнул Белыш, и бесшумно взмахнув крыльями, взлетел, сразу же устремившись к центру прорыва. И в тот же самый миг со всех сторон, из леса, с гор, из-под кустов, отовсюду стали выползать, выбегать, вылетать звери, птицы, все жители Волшебного Мира, которых со вчерашнего вечера собирал на помощь королевичу Белыш. Одним словом, подкрепление подоспело вовремя. Здесь были и медведи, и лоси, и леопарды, и львы с крокодилами, и даже прибежало несколько бегемотов. Звери незамедлительно вступили в схватку с врагами. Бегемоты своими огромными пастями на бегу хватали нападающих на них троллей, и ловко надкусывая их, мотали своими большими головами. Тролли же в свою очередь, будто воздушные шарики с шумом лопались у них на зубах и тут же превращались в мерзкую чёрную слизь. Однако это нисколько не смущало бегемотов, и они продолжали, словно нож в масло врезаться в толпу беснующихся троллей.

Медведи, встав на задние лапы, наотмашь колотили злодеев, не давая им опомниться. Фонтаны брызг из едкой слизи окатывали всё поле боя. Ягуары и леопарды, изящно по-кошачьи, прыгая на своих противников сбоку, вышибали их из седла, а остальную работу уже доделывали когти. Серые псы, оставшись одни без седоков, увидев столь грозных соперников, тут же трусливо скуля падали на спину и задрав лапы кверху, просили о пощаде. В сущности, они же были не виновны, ведь это лишь попав под магическое влияние повелителя тьмы, они служили троллям, а избавившись от них, псы становились простыми собаками, и поэтому никому и в голову не пришло их трогать. Однако с троллями дела обстояли совсем иначе. Они, шмякнувшись о землю, растекались по ней мокрым пятном, тут же просачиваясь глубоко в недра. Где вновь попадали на тёмную сторону и возвращались обратно сюда. Именно от этого их поток и был нескончаемым, требовалось срочно закрывать прорыв.

– А ну ребята давай подналяжем,… ещё немножко осталось!… сейчас мы им покажем!… – почувствовав помощь от прибывшей подмоги, запальчиво вскричал королевич. И к нему в ту же секунду со всех сторон в ответ понеслись тысячи одобряющих рыков, визгов, криков его друзей животных уже вступивших в схватку с чёрной нечистью. Тем временем Кэти и Белыш совсем вплотную приблизились к пространственному прорыву. Под ними внизу творилось что-то невообразимое. Тёмная серая масса, клокоча, словно лава в вулкане, выплёскивалась наружу из прорыва и тут же преображалась в полчище уродливых троллей. В самой гуще этого кошмара, руководя нападением на Волшебный Мир, вертелся, будто волчок, мерзкий коротышка, повелитель тёмной стороны.

– Давай принцесса! Пора! Лей эликсир прямо на него!… – уверенно прорычал Белыш и спикировал на троллей таким образом, чтоб Кэти было сподручней попасть эликсиром именно в главного злодея.

– Я готова!… лью!… – крикнула Кэти и тут же открыла флакон. Мгновенно аромат эликсира распространился над всей центральной частью прорыва. Сверху было видно, как там внизу, только что появившиеся из тёмной массы тролли сходу стали задыхаться, чихать и кашлять. Вздохнув лишь малый крохотный глоток терпкого аромата Эликсира Истины, они уже не могли остановиться, это был их конец. В тот же миг Белыш стрелой пронёсся над головой повелителя тьмы. Кэти не растерялась и вмиг изловчившись, успела брызнуть из флакона изрядную дозу эликсира, притом попав не только на главного злодея, но и на окружающих его троллей. Пронзительный визг облитого Эликсиром Истины повелителя тьмы страшным эхом разнёсся по всей долине Волшебного Мира.

– Ага!… получил злодей!… – оглядываясь назад, обрадовано воскликнула Кэти, – давай ещё на кружок!… – указала она Белышу, и покрепче ухватившись за него, приготовилась к новой атаке.

– Держись принцесса!… начинаем!… – предупредительно рыкнул он и, сделав крутой вираж, вошёл в пике. Внизу ошпаренные эликсиром тролли быстро лопались и таяли, превращаясь в кляксы. А ужасный повелитель тёмной стороны, корчась в судорогах, стремительно съёживался и скручивался, превращаясь у всех на глазах в крохотный комок грязи. В какой-то момент, свернувшись в яркую чёрную точку размером с грецкий орех, он резко подлетел вверх и, издавая пронзительно мерзкий свист, метнулся, словно пуля навстречу пикирующим на него Кэти и Белышу.

– Не бойся принцесса!… я увернусь, а ты успевай, распыляй на него эликсир!… – быстро рявкнул Белыш, и заложил такой вираж, что оказался всего в нескольких мгновениях от повелителя тёмной стороны. И это позволило Кэти вмиг излить на промчавшегося мимо злодея несколько крупных капелек эликсира. Такое попадание стало вторым ударом по нему, и его было достаточно для того, чтобы злодей пролетев ещё чуть ввысь, взорвался там тысячью чёрных звёзд. Вся ненависть, всё коварство, какое было в нём сосредоточено, с шипящим шумом разлетелось на множество микроскопически-мелких кусочков. Но всё это безобразие тут же растворилось в свежем и чистом аромате Эликсира Истины, теперь охватившем уже всю долину Волшебного Мира.

Оставшись без своего повелителя, тролли, прячась друг за друга как трусливые зайцы, бросились отступать, стремясь через прорыв проникнуть обратно на тёмную сторону. Но эликсир, попав на их мерзкие тела, лишал злодеев такой возможности. Отвратительно пузырясь и шумно булькая, они растворялись и таяли не оставляя и следа. А принцесса Кэти с Белышом, раз за разом, пролетая над прорывом, не переставали распылять над ним Эликсир Истины. И вскоре прорыв, как рваная рана, залечиваемая целительным бальзамом, стал уменьшаться и затягиваться. Не прошло и нескольких минут, как на месте только что бушевавшего боя воцарилась тишина и спокойствие. А от аромата эликсира вся нечисть, которая ещё минуту назад грозила уничтожить Волшебный Мир, исчезла. Взамен страшного прорыва появился ковёр свежих цветов и зелёных травы. Победа была очевидна.

13

Тысячи тысяч, улюлюканий, свистов, урчаний, рычаний и криков радости раздалось над долиной. Все приветствовали главных победителей, принцессу Кэти, королевича Алексея и их верного друга, летающего белого тигра. Белыш и Кэти сделав над долиной круг почета, приземлились прямо перед отцом.

– Ну, вот папа, мы и победили!… – бросившись в его объятья, радостно воскликнула Кэти.

– А как же иначе, доченька!… ведь мы с тобой кого хочешь, одолеем,… вместе мы сила!… – прослезившись от счастья, обнимая Кэти, откликнулся отец.

– Извините, что вмешиваюсь, но скоро закроется временной коридор соединяющий миры и принцесса рискует остаться здесь навсегда… – слегка смущённо, неловко щурясь, прорычал Белыш.

– О да, конечно!… Ну, вот и всё Кэти,… пора,… дома тебя ждёт мама,… тебе надо спешить обратно,… время мчится как ветер и у нас не осталось ни минуты на праздник… – с грустью в голосе заключил отец, и быстро усадив Кэти на Белыша, добавил, – летим скорей к лесной тропинке! Крепче держись за холку,… я полечу рядом,… думаю, успеем!… – воскликнул он и в тот же миг они стремглав понеслись туда к высокому каньону, откуда всё и начиналось. Им вслед мгновенно раздался хор птиц и зверей из тысячи восторженных ликований. Так друзья животные прощались с принцессой. А почтенная тётушка Рысь, наблюдавшая за всем этим с фрегата, даже украдкой пустила слезу.

Как только они приземлились на краю каньона у лесной тропинки, Кэти мгновенно соскочила с Белыша и окинула прощальным взглядом всю эту огромную полную чудес долину, лежащую у её ног. Она искренне взгрустнула, ей было жаль покидать этот таинственный и загадочный Волшебный Мир – мир летающих кораблей и говорящих зверей, мир путешествий и открытий, и ещё много чего такого о чём принцесса не успела узнать. Обняв Белыша уткнувшись в его бело-полосатый мягкий мех, Кэти не в силах сдержать эмоции слегка всплакнула.

– Прощай Белыш,… жаль, что у нас не выдалось больше времени полетать,… ты настоящий друг… – вытирая слезы, прошептала она.

– Ещё увидимся… – только и рыкнул Белыш, сам еле сдерживая внезапно нахлынувшие чувства.

– Идём доченька,… пора… – нежно взяв Кэти за руку, поторопил её отец, и они спешно помчались по зелёной тропинке уже начинающего закрываться коридора времени. Почти бегом преодолев его, в самом конце они увидели знакомое окно спальни. Внутри уже были отчётливо видны слабый лунный свет и разосланная кровать Кэти, как отец вдруг замедлил шаг и остановился.

– Ну, вот теперь точно всё, доченька,… мы пришли,… дальше мне нельзя,… коридор уже закрывается,… давай прощаться… – ласково сказал он.

– Давай папочка… – чуть не плача ответила Кэти, и они крепко, с нескончаемой нежностью обнялись. В ту же секунду отец поцеловал её, и они быстро расстались. Остаток пути Кэти проделала одна. Уже вплотную подойдя к окну, и очутившись на подоконнике, Кэти оглянулась. Отец по-прежнему стоял на том же самом месте и прощально махал ей рукой.

– Не забывай, в трудную минуту я всегда буду рядом!… – донеслось до неё, и едва отец в последний раз взмахнул рукой, как Кэти резко проснулась. Открыв глаза, она увидела свою комнату всю залитую прозрачным по-зимнему ярко-голубым светом. Быстро вскочив с кровати, Кэти подбежала к окну.

– Ну и дела!… – выглянув наружу, воскликнула она. На улице стояла вечерняя пора, и было странно видеть, как жители городка в столь не подходящее для суеты время заметно волнуются и о чём-то встревожено говорят.

– Что такое,… что за переполох!?… надо же какое оживление царит в городке!… – удивилась Кэти и неожиданно для самой себя посмотрелась в зеркало. На ней всё также была одета её скромная пижама, та самая, что давала ей мама.

– Мама,… ах, мама… – вспомнив о маме, ласково прошептала она, и вдруг с шумом выскочив из комнаты, стала бегом спускаться вниз по лестнице в кухню.

– Мама!… мама, ты знаешь, где я сейчас была!… я встретила папу! Ах, мама, так ты же у меня фея!… ой, что я видела!… – вбежав на кухню, где в это время Маргарита озабоченно хлопотала у плиты, готовя ужин, радостно закричала Кэти.

– Ну, ещё бы ты не видела,… спала почти целые сутки!… конечно, каких тут только чудес не увидишь… – мягко откликнулась Маргарита, и тут же прикоснувшись ко лбу Кэти губами, замерила у неё температуру, – ну вот,… жара нет! Да ты у меня совсем выздоровела… – потрепав Кэти по волосам, обрадовано заметила она и сразу спросила, – а кушать-то ты будешь?… – на что Кэти только ойкнула.

– Ой, ну мама!… ну, какая теперь еда!… не хочу! А ты знаешь, что там готовили повара!?… – вспоминая своё путешествие, воскликнула Кэти.

– Где это там?… в Стране Грёз что ли?… – не подумав, неожиданно проронила Маргарита.

– Ага! Проговорилась!… так значит это и вправду ты там была!… ну мама, не отпирайся!… – засмеялась Кэти и бросилась целовать и обнимать её.

– Ну, хорошо-хорошо!… делать нечего, признаюсь,… это была я,… но только пусть это останется нашим секретом… – улыбнувшись с хитринкой, согласилась Маргарита. И вдруг входная дверь с шумом отворилась, а на пороге отбивая снег с башмаков, очутились дедушка Владимир и бабушка Надежда.

– Как ты внученька?… – чуть ли не в голос загомонили они.

– Да я-то отлично!… а вот как вы, Ваше Величество король и королева!?… – в шутку изобразив реверанс, бросилась к ним в объятия Кэти.

– Ой-ой,… тихонько, мы же с холода!… а с чего ты взяла, что мы столь важные особы?… – тут же обнявшись, и продолжая снимать шубы, слегка удивлённо, и даже как-то смущённо спросили они.

– А мне папа всё рассказал,… я сегодня его видела!… – гордо ответила Кэти, помогая им раздеться.

– Вот так чудеса,… случится же такое… – спокойно, не задавая внучке лишних вопросов, мудро отреагировали на такую новость старики. Они знали, что происходит и не хотели устраивать из этого особый переполох, а потому дедушка неспешно продолжил.

– Впрочем, если тебе такое сказал твой отец, то так оно и есть!… ну а что касаемо чудес, то они и вправду случаются!… Вот, к примеру, сегодня к нам прибыл гонец из нашего королевства со срочной депешей,… а в ней говориться, что народ сверг ненавистного ему лысого Леноса и просит нас, законных правителей, вернуться! Вообще-то в городке все уже знают об этом,… оттого-то и суета кругом! Более того, завтра за нами всеми прибудет срочный королевский эскорт, который беспрепятственно доставит нас на Родину, чтобы мы могли уже к Новому году въехать в наш королевский дворец! Оказывается, люди не забыли нашего справедливого и доброго правления,… они ждут нас! И хотя мы уже привыкли к этой гостеприимной стране, и нам здесь нравится,… но наш долг велит вернуться домой! Собственно вот так обстоят дела,… и мы пришли к вам сообщить об этом!… Так что собирайся моя маленькая принцесса,… тебе скоро предстоит танцевать на Новогоднем балу!… – поцеловав в макушку, прижавшуюся к нему Кэти, тожественно объявил дедушка, хотя теперь правильней будет сказать, вновь признанный король Владимир, отчего Кэти радостно захлопала в ладоши.

– Ну вот, теперь-то мне понятно, почему столько людей на улицах,… они обсуждают наш отъезд!… Ура!… мы завтра едем в путешествие!… – весело воскликнула она и закружилась в танце. Кэти не могла сдержать своего восторга от предчувствия новых приключений и чудес. Притом она ни на минуту не сомневалась, что во всех этих странствиях и путешествиях её ждёт неоспоримый успех и победа. И это на самом деле так, ведь теперь у неё появилось столько верных друзей в Волшебном Мире, что с ними любые трудности, любые перипетии, покажутся всего лишь пустяком. И в этом Кэти убедилась сама. Сейчас она знала точно, что как бы долго не властвовало зло, добро всегда возьмёт верх и победит, уж так устроен мир, и неважно какой он, реальный или волшебный, так было, так есть и так будет всегда…

Конец

1

На востоке великого царства, большого государства, поодаль от столицы, на просторах широких равнин, среди лесов густых да гор крутых, расположился уезд знатный, величины неохватной. Всего вдоволь в нём было, и полей, и рек, и зверья, и птиц. Народ в том уезде жил смекалистый, работящий. Люди по осени грибы, ягоды собирали, урожаи богатые снимали, а потому этот уезд считался зажиточным, и трудиться в нём было сплошное наслаждение. Жили люди здесь счастливо, дружно хлопотали, весело отдыхали, да ещё при этом и всякого добра наживали. А чтобы было, где селиться, деревенек-городков больших и малых несчётное количество понастроили.

И вот в одном таком милом поселении, что и городком-то назвать трудно было, жил состоятельный мельник-мудрец в различных ремёслах справный удалец. А прозывали его Матвей Ганопольдин – голова с кувшин. Ну, про голову с кувшин это, конечно же, местные шутники придумали, потому как уж больно умён и сметлив был тот мужик. Мельница его располагалась на небольшой речке, что на окраине городка через густой лес протекала.

Всё нехитрое хозяйство Матвея состояло из красивого дома с резными окнами, старой, но прочной мельницы и славного огорода с садом, в котором он выращивал множество всяких овощей, ягод и фруктов. А помогали ему управляться с этим хлопотным хозяйством две его малютки дочери. Жены у мельника не было, сейчас толком уже никто и не вспомнит, куда она подевалась и почему всё так получилось. Не то его вторая половина сбежала с купцом заезжим, не то её столичный вельможа богатствами своими соблазнил, но только девочки с самого раннего детства никого и не знали кроме своего отца. Он же оставшись один без супруги, старался их растить в холе и ласке.

И так это у него всё замечательно получалось, что росли сестрички, не зная ни горя, ни беды, добрыми и заботливыми. А уж как отца любили, так это только поразиться можно. Всё что не попросит, что не пожелает, то и выполняли. И на мельнице помогали, и в саду за деревьями ухаживали, и овощи в огороде выращивали, отец только слово скажет, а они уже тут как тут, и помочь ему спешат. Так они дружненько и жили, работали, служили, особо не тужили, и день ото дня всё больше и больше опыта набирались да жизненным премудростям обучались.

Матвей был человеком добрым, честным и общительным, а потому люди в округе уважали его и с большим удовольствием пользовались именно его мельницей, и всегда с особой тёплой благодарностью относились и к нему и к его дочерям. Помимо тех денег, что полагались Матвею за помол зерна, люди приносили ему и его крошкам девочкам красивые и добротные подарки. Кто конфеток принесет, кто забавную безделушку-игрушку, а кто и отрез материи на платье подарит. А как крохи в рост пошли, и до знаний интерес проявлять стали, то им и книжки с поучительными картинками из уездного города привозить начали.

А отец лишь смотрел на своих дочек да радовался, уж так они усердно к знаниям потянулись. Не прошло и года как его девочки, со всей своей любознательностью, как раз и присущей их юному возрасту, втянулись в начальное обучение. А отец скупиться не стал, взял, да и пригласил для них местных учителей. И сёстры так быстро начали осваивать науки всякие, что уже вскорости самостоятельно стали читать и писать, да ещё и сами опыты мудрёные проводить. Вот такими смекалистыми и способными оказались девочки.

И отец теперь уже специально для их обучения стал заказывать, аж из самой столицы, разные сложные книги да умные учебники. И так уж получилось, что старшая дочь Матвея, а звали её Тинатин, в честь дочери древнего царя, полюбила науки связанные с лесными растениями и животными. А как подрастать стала так ей ещё и медицина понравилась. И как раз недалеко в лесу жил старый учёный лекарь, у которого вся округа лечилась, так Тинатин увлечённая изучением трав и медицины с ним очень подружилась и стала у него учиться. Целитель был рад такой ученице и с удовольствием стал с ней заниматься, а Тина, так её звали по-детски, как и полагается умной девочке, моментально впитывала все знания, что преподавал ей учёный мудрец.

Ну а младшая дочь мельника, юная Ксюшенька, в отличие от своей старшой сестры, с большим интересом начала осваивать знания связанные с искусством театра и перевоплощения. С малых лет она представляла себя, то певицей, то артисткой, а то и цирковой акробаткой, и умные книжки, что привозились из города, чрезвычайно помогали ей в этом. Чуть позже в поселении нашлась старенькая артистка, что раньше работала в уездном театре, и она с большой охотой стала помогать Ксюше в освоение всех премудростей и тонкостей театрального искусства. И тогда в ход пошли различные ухищрения и уловки, связанные с переодеванием и нанесением театрального грима. Вскоре Ксения так наловчилась переодеваться, накладывать грим и перевоплощаться в другого человека меняя образ, что самые близкие друзья и знакомые не могли узнать её, уж до такой степени она преуспела в этом искусстве.

Вот так всё и было, так оно и шло, так они и жили; отец зерно молол и в огороде копался, а дочери помогали ему, да учились своим наукам. Осенью, когда приходила пора урожая, работы в семье прибавлялось, но родные жили так дружно, что для них всё это представлялось большим удовольствием. Перемолов зерно, собрав с огорода урожай и закончив работу в саду, отец с дочерьми брались за заготовку припасов на зиму. Много всяких вкусностей копилось у них в закромах. Тут были, и соленья, и варенья с овощами да ягодами, сушёные фрукты и грибы, всего набиралось в большом избытке, да так много, что и на продажу хватало.

А мельник так и делал. Каждый год, осенью, набрав полную телегу различного товара, отправлялся на главную ярмарку в уездный центр торговать излишками. Ну а, распродав всё привезённое, набирал дочерям добрых гостинцев: платьев красивых да туфель модных, заколок изящных да шпилек прекрасных, и, конечно же, книг научных для знаний полезных и разных. Но самих девочек с собой никогда не брал, говорил, мол, дорога трудная, рано ещё, подрасти надо. Так время и шло.

2

Вот и на этот год, собрав удачный урожай, заготовив муки, отец запряг лошадь, загрузил большую телегу и собрался в дорогу. Тут и дочки подоспели к нему со своей просьбой.

– Ну что батюшка теперь-то ты возьмёшь нас с собой как обещал?… ведь мы уже взрослые и ничего плохого с нами в дороге не случиться… – насмелившись, спросила Тина.

– Да батюшка, возьми нас! Я бы так хотела посмотреть на большое красивое представление, что на ярмарке местные актёры дают… – поддакнула сестре Ксюша, в великой надежде на то, что уж нынче-то отец не откажет им, и заберёт с собой. Так уж вышло, что за все прошлые годы отец так ни разу и не свозил девочек в город. И вот сейчас оказалось, что в свои семнадцать лет ни Ксюша, ни восемнадцатилетняя Тинатин дальше своей мельницы и родного посёлка даже и не выбирались. А им повзрослевшим набравшимся знаний теперь так вдруг захотелось съездить в уездный центр посмотреть людей и себя показать, что они ну никак не хотели отступать. Однако степенный отец как раз этого-то и опасался. Он очень не хотел везти девочек, и на это у него были свои причины, а потому он предложил им другой вариант.

– Давайте-ка вы ещё один годик дома посидите да за хозяйством поглядите,… а то что–то я переживаю, не спокойно у меня на душе. Нет, вы только не подумайте, что я за вас боюсь,…вовсе нет, я за городских увальней волнуюсь. Уж больно вы у меня хороши, как бы тамошние юноши от вашей красоты да учёности с ума не посходили. Жалко мне их. Лучше сделаем так, подождём немножко, деньжат подсобираем, сбережений поднакопим, да на следующий год в саму царскую столицу поедем. Что нам уездный город, сразу в центр махнём. А там всё есть, и науки, и искусства, и университет, да и театр тоже есть, и не то что наш ярмарочный балаган, а настоящий большой. Как вам такое предложение? Ну как, договорились? Соглашайтесь… – обняв дочерей, ласково спросил их отец.

– Ну, хорошо батюшка быть, по-твоему! И раз уж ты нас в столицу везти собрался, то мы к такой поездке подготовимся. А ты нам тогда сейчас побольше книг о столичном быте привези. Мы их почитаем и на следующий год не только своей красотой, но и своими знаниями покорим первопрестольную!… Не так ли сестрица? – приняв решение, ответила Тинатин и вопросительно посмотрела на Ксюшу.

– Да, конечно! Я с тобой полностью согласна, лучше годик подождать, зато потом уж сразу в столицу поехать. Только ты мне батюшка нарядов красивых, актёрских, добудь,… да грима театрального всякого привези, чтобы я за это время ещё больше своё искусство перевоплощения могла отточить. Так что спеши батюшка, а за нас не беспокойся… – обрадовано подтвердила своё согласие Ксения. Ну как решили, так и поступили, обняв и поцеловав отца девушки, проводили его.

А надо сказать отец был прав на счёт своих дочерей. Стоило бы поберечь уездный городок от Ксюши и Тины, а вовсе не их от него. Потому как умом и красотой они намного превосходили всех молодых уездных барышень и юношей. Да что там молодых, пожалуй, и всех жителей тоже. Тина, старшенькая дочь, блистала особенной красотой, к которой местный люд был абсолютно не приучен.

Её длинные, чёрные, жгучие волосы, сплетённые в косу, вкупе с большими и слегка раскосыми ярко карими глазами, совместно с аккуратным прелестным носиком, подчёркнутым сочно-алыми губками, не давали покоя многим местным молодым юнцам. А уж что говорить про её ум и проворную речь, своими познаниями она могла запросто заткнуть за пояс любого уездного жителя. Ну а в умение излагать свои мысли и разговаривать с людьми, ей вообще равных не было.

Ксения же, невзирая на то, что была чуть моложе и легкомысленней своей сестры, также отличалась остротой ума и своеобразностью мышления, хотя и в другой области познания. В искусстве перевоплощения и таланте отображения какого-либо характера она слыла неотразимой мастерицей и непревзойденной актрисой. Наизусть знала и прекрасно читала стихи и поэмы, декламировала монологи из античных трагедий, могла без запинки пересказать содержание практически всех книг, что привозил ей отец из своих поездок. А об её умении менять свою внешность у местных жителей знавших её с детства ходили просто-таки целые легенды и даже появились некоторые поверья. Иногда она могла облачиться старой бабкой-шаманкой, и часами ходить по поселению пугая своим видом зарвавшихся хулиганистых соседских мальчишек. И тогда люди говорили.

– Ну, вот бабка-непогода пришла, значит, быть дождю,… а ну все по домам!… – кричали они детворе, и всё тут же сбывалось, начинался ливень или шёл сильный дождь. А то нарядится как лесная фея, распустит по плечам золотые солнечные волосы, подведёт краской свои голубые, словно лазурные волны глаза, подпудрит вздёрнутый носик, улыбнётся блестящей белоснежной улыбкой, да и пройдётся по улочкам-дорожкам городка. Так все местные ухажёры рты пораскрывают, а поселяне опять меж собой судачат.

– Вот и солнышко наше взошло,… теперь неделю погода хорошая будет стоять… – и это предсказание тоже сбывалось. Так что не зря Матвей своих дочерей не торопился в уездный центр вывозить. Ведь город-то тот не так уж и велик был, и к таким особенным девушкам совсем неприспособлен. Всё-таки провинция не то, что царская столица уж там бы они точно выглядели более подходяще и могли бы своими талантами блеснуть.

3

И вот сейчас, девушки, проводив отца со спокойной душой стали ждать его возвращения, а чтобы скоротать время занялись обычными для себя делами. Обыкновенно отец подолгу не задерживался, самое большое, что он отсутствовал – это неделя. Ну не мог он подолгу обходиться без своих девочек. Уж так он их обожал, так любил, что уже на второй день поездки сильно по ним скучал и как можно быстрей возвращался домой. Товар у Матвея всегда был отменный, а потому, быстро распродав его, он в оставшееся время набирал своим дочерям подарки, и, набрав их, мгновенно спешил домой.

Вот и нынче едва приехав на ярмарку, он сходу обратил внимание народа на свой товар. Тут же набежало много покупателей, и товар как всегда стал удачно расходиться. И всё бы хорошо, и всё бы так и продолжалось, но с недавних пор в уездном городке поменялись кое-какие порядки. И вот почему, зимой старый князь, что был во главе уезда, сильно застудился и занедужил. И так он жестоко заболел, что государь, узнав об этом, прислал из столицы ему замену, другого князя более молодого и более рьяного.

Ну а как это у нас зачастую бывает, новый глава, тут же начал вводить новые порядки. И если старый князь вёл степенный и продуманный образ правления, годами ничего, не меняя, то молодой глава немедленно стал артачиться, норовито изменяя весь уклад, при этом, желая навязать всему уезду свои законы. А они заключались в элементарный поборах и отъёмах нажитого добра у более или менее зажиточных жителей уезда. Не то чтобы молодой князь был особо жаден или же алчен, но только после своих объездов-обходов деревень и городков, находившихся в его ведение, он всегда что-нибудь да привозил к себе домой.

То у какого-нибудь доброго человека корову отнимет, то бочку мёда умыкнёт. И ведь всё под благовидными предлогами старался сделать, якобы для нужд общественности и богомольных домов. А у самого уже и своя пасека образовалась, и своё стадо коров появилось, и даже небольшой табунчик лошадей завёлся. А уж всякой снеди на пропитание да вещей на обмундирование набралось, так и за год не счесть. Прибыл князь из столицы гол как сокол, был худенький тощенький, аж штаны спадали, а тут за каких-то несколько месяцев округлился, растолстел, словно кабанчик на откорме. Но что ещё интересно, чем толще он становился, тем всё больше ему всякого добра нужно было. Всё хватал и хватал, никак нахвататься не мог. Всех крестьян, всех ремесленников своими поборами обложил, совсем измучил бедолаг, а кто возмущался да недоволен был, тех в темницу сажал да приговаривал.

– Меня царь-государь уездом править поставил, а вы мне перечить?!… всех в порошок сотру!… – вот как грозился. Так что народ терпел да помалкивал. А как сезон ярмарок начался, так людям вообще житья не стало. Идёт он по ярмарке средь торговых рядов да по сторонам поглядывает, а что получше да побогаче увидит, то и отберёт. А кто хоть слово поперёк скажет, так он сразу в крик.

– Рот закрой! Молчать! Я здесь глава!… – орёт и тут же всех речи лишает. А звали того князька Никита Белый-ух. Говорили, что такое странное прозвище он получил за своё бледное лицо и манеру ухать при ходьбе. Ну а как он стал на людей кричать, да всем рты затыкать, так народ ему вмиг новое прозвище придумал, и стали его теперь кликать не иначе как Никитка Рот-закрой. Так и повелось, заметит его кто, что он на ярмарку направляется, так тут же всем и сообщает.

– Никитка Рот-закрой идёт! Скорей прячьте, у кого, что доброе есть… – быстро предупреждает. А торговый люд на это мгновенно реагировал. Попрячут купцы хороший товар, да барахло на прилавок выложат, а Никитка пройдет, посмотрит, ничего путёвого не найдёт и давай ругаться. Постоит, поорёт, покричит и домой направиться, опять своё добро награбленное, наворованное проверять да пересчитывать, всё ли на месте, не пропало ли чего. А как пересчитает, пойдет, поест, поспит и снова в путь бредёт. Искать начинает, где бы что, ему ещё прикарманить. И так он этими поборами увлекся, что и не заметил, как тяжко захворал. Не выдержал молодецкий организм непомерного обжорства и неуёмной жадности. То одно у него заболит, то другое, он уж и ходить-то толком не может, отдышка его замучила. Но жадность своё берёт, и чуть ему лучше становится, он тут же на ярмарку тащится, желает хоть чем-нибудь ещё поживиться.

Вот и сегодня хорошенько выспавшись, Никитка, с утреца отправился в торговые ряды, и наткнулся там, на только что приехавшего мельника-купца доброго отца. Матвей-то и знать не знал, что беда такая в городе завелась. Ведь он-то едва приехал, и не начал ещё разбираться в новой обстановке, а предупредить его никто не успел. Удачно расположившись, чинно разложив товар, он как всегда самые лучшие его образцы выставил вперёд на показ. Тут-то и пошёл по рядам гомон да шум.

– Никитка Рот-закрой идёт,… князь топает… – зашептался народ, ну а Матвей по незнанию-то и подумал, что это добрый покупатель приближается, да и стоит, его ждет, радуется. А люди-то что рядом с ним были, смотрят на него и дивятся, что это он ничего не прячет, а лишь улыбается, может секрет, какой супротив князя знает. Тут и Никитка подходит, а как увидел товар на прилавке у Матвея, так аж весь и задрожал, заколыхался.

– Ну, это я хорошо пришёл, вовремя. Ты что же это молодец ещё ничего не продал? – спрашивает Никитка, а сам руки к товару так и тянет.

– Да я ещё толком и не начинал, недавно подъехал. Самую малость распродался, но всё лучшее тебе оставил, вот оно здесь, всё свеженькое, новенькое. Смотри, бери, не стесняйся… – отвечает ему Матвей прибауткой и улыбается, уверенный, что сейчас вмиг расторгуется, да скорей к своим дочкам поспешит. Но всё по-иному вышло.

– Ну, вот и ладненько,… я всё забираю! Вези ко мне на двор, там и рассчитаемся… – предчувствуя большую поживу, обрадовано говорит Никитка, а сам исподтишка кулаком остальным купцам грозит, чтобы те рты закрытыми держали. Матвей же мигом собрался да за Никиткой увязался, благо князь жил близенько, ехали недолго.

На княжеский двор прибыли быстро, а уж там хоромы богатые, каменные. Матвей аж рот раскрыл. Телегу поставили у главного терема. Никитка со своей охраной тут же всё добро, что у Матвея было, по амбарам да кладовым рассовал, распихал, и ходит довольный, руки потирает. А то как же, за один раз столько всего съестного за просто так понабрал. Матвеюшка немного постоял, подождал, видит, хозяин не платит и тогда спрашивает его.

– Ты князь забрал чего хотел, теперь моя очередь своё получить,… не пора ли тебе за товар рассчитаться? – по-доброму так говорит, а Никитка как его услышал, так сразу смеяться давай, весь хохотом зашёлся.

– Ты что же это, дуралей, ничего не знаешь, ничего не понимаешь?!… да коли ко мне, что в амбары попало, то там навсегда задарма и пропало!… ха-ха-ха!… – смеётся Никитка да велит со двора Матвея гнать.

– Никуда я не пойду, пока ты не рассчитаешься!… а если денег не отдашь, я в столицу поеду, жаловаться стану! Потому как выходит ты негодяй и обманщик!… – топнув ногой, возмутился Матвеюшка, и уже было собрался шаг ступить, как Никитка подбоченился, поперёк дороги у него встал, да и истошным рёвом закричал.

– Рот закрой! Мне угрожать?! Стража схватить охальника! В тёмницу его! – приказал он своим обломам. Вмиг подскочили стражники, подхватили честного Матвея, да тут же в каземат его и бросили. Так и оказался он в заточении бессрочном, без надежды, без тепла, а его бедняжки дочери без отца.

4

И вот сидят девушки дома, ждут батюшку, хозяйством занимаются. Уж и неделя прошла отведённая на то чтобы отцу расторговаться и вернуться, а его всё нет и нет. Сёстры беспокоиться начали, на дорогу выходят да вдаль всматриваются, не едет ли батюшка, не видать ли его телеги.

– Что делать будем, как поступим? Ждать станем или на встречу поедем? – спрашивает Ксюша у Тинатин, а сама места себе не находит, прямо сейчас же готова в дорогу пуститься.

– Давай так поступим, три дня подождём и поедем. А пока окрест походим да людей поспрашиваем, может, кто на ярмарку ездил да батюшку нашего видел… – разумно рассудив, ответила Тинатин, упорно заглядываясь на дорогу. А там и нет никого, тишина, никто не едет и уже темнеть начинает. Постояли они так ещё немножко да домой пошли. Зашли в дом печку растопили ужин готовить стали. Вдруг стук в дверь, они к дверям бросились, думают, отец вернулся.

– Батюшка входи, открыто! – на ходу в голос кричат. Дверь отворилась, а на пороге вместо отца, кузнец из соседней деревушки стоит.

– Здравствуйте девицы, извините, что не в урочный час пришел, но только тут такое дело. Сегодня днём с уездной ярмарки мой сосед гончар вернулся, он ездил туда свои горшки продавать. А я слышал, что вы своего отца потеряли, с ярмарки его ждёте. Ну, я и решил, дай думаю, зайду к вам,… как раз тут рядом в гости ходил,… скажу, может вам интересно будет узнать о поездке моего соседа. Вот собственно и всё… – сказал кузнец, и уже было повернулся, обратно идти собрался, но не успел.

– Подожди, постой! Спасибо что зашёл да рассказал про соседа,… проводи нас к нему,… пусть он нам расскажет, что там, в городе творится. Может он нам подскажет, почему отца так долго нет… – вцепились в него сёстры и не пускают. Им и мгновения хватило, чтобы собраться и уже через минуту они спешно семенили вслед за нежданным гостем. Деревенька кузнеца была поблизости, дошли быстро. Пришли они к гончару и тут же с порога спрашивать его давай.

– Не видел ли ты на ярмарке нашего отца, мельника?… расскажи нам, что там да как?… – набросились на него девушки и прямо-таки к стенке прижали.

– Ух, ты! Ну, хорошо, хорошо, сейчас! Проходите, садитесь, располагайтесь, что видел что знаю, всё расскажу… – проводил гончар их в дом и усадил за стол, – я ведь недолго там был, и дня не прошло, как я уехал. У меня в городе свой купец-продавец есть, он-то у меня все товары сразу и забрал. Так что на ярмарке вашего отца я и не встречал. Может он, куда в другом месте торговать отправился… – быстро рассказав, предположил гончар.

– Нет-нет, он там должен быть и нигде иначе,… раз отец сказал, что на ярмарку отправился, значит так и сделал. Мы уж теперь и не знаем, что думать,… а может, какие разбойники завелись да по дороге на него напали?… – вновь спрашивают сёстры.