Читать онлайн Операция «Спасите Пушкина» бесплатно
Корочки
Дэйв приподнял занавеску и выглянул в окно, чтобы убедиться, что мама все еще сидит на крыльце в кресле-качалке с очередным английским романом, и только потом на цыпочках пробрался в родительскую спальню. Опустившись на колени возле комода и стараясь не шуметь, он выдвинул его нижний ящик.
Прежде чем приступить к поиску, Дэйв потер ладошку о ладошку, собрал их лодочкой, поднес ко рту и дунул в них три раза. Такая уж у него была привычка – на удачу.
На дне ящика в беспорядке лежали чуть помятые детские рисунки, чуть уродливые глиняные поделки, некогда нарисованные и вылепленные самим Дэйвом и его братьями. Здесь же почему-то нашлось несколько сушеных грибов и, наконец-то, в самом углу, за грибами и рисунками он нашел то, что искал – заветную жестянку из-под курабье. В ней хранились так нужные Дэйву «корочки», а точнее – свидетельства о помете.
Дэйв приподнял коробку и охнул от тяжести. Еще бы – все корочки были дубовые, самого лучшего качества. Поставив жестянку на плетеный коврик на полу, Дэйв открыл неподатливую крышку. Дубовые корочки, каждая размером со шляпку боровика, сгрудились в беспорядке. Придется читать каждую отдельно.
Дэйв достал первую и прочел: «Бартоломью». Это старший брат Дэйва. Его корочка. Следующей была корочка Энгельберта. Он второй или третий? Да, он третий. Значит, Закария будет вторым, а Энгельберт третьим. Сам того не заметив, Дэйв начал укладывать корочки по порядку. После Энгельберта шли Карбрей, Лливелин, Мармадюк, Элисдэйр, Персиваль и последним был он – Девонте.
Вообще-то, обычная ежиха может принести в одном помете только от четырех до восьми ежат, но мама Дэйва поднатужилась и родила девятерых. Такой неслыханный ежиный помет даже занесли в Книгу Рекордов Зеленого Города. Дэйв родился последним, самым слабеньким и легким. И хотя все ежата родились в один день, с разницей в две минуты, Девонте, он же Дэйв, до сих пор считался в их семье мальком.
Все братья Дэйва обзавелись такими пышными английскими именами, потому что их мама любила английскую литературу, а за это поплатились ее дети. И все бы ничего, если бы не их фамилия – Заплаткины.
Только представьте себе – Мармадюк Заплаткин. Это похлеще, чем Джульетта Тютькина. Поэтому все братья дружно спрятали свои корочки в комод и в миру назывались именами попроще. Но сегодня корочки были нужны для очень важного дела – для отдела кадров. На работу, будь ты кенгуру или еж, без документов не брали.
Дэйв уложил корочки в жестянку, саму жестянку в комод, свое свидетельство о помете в карман серых шорт, и уже было собрался подняться с колен, как услышал мамин голос у себя за спиной:
– Девонте, что ты здесь делаешь?
Мама дорогая. Неужели она слышала, как он закрывал комод? Не теряя ни секунды, он распластался на животе – иголки на спине вздыбились, – пошарил рукой под комодом и проворчал:
– И здесь ее нет.
– Девонте, я к тебе обращаюсь.
– А, это ты, мам. – Дэйв поднялся с пола, сделав вид, будто только что ее заметил, и повернулся к маме, задней правой лапой поправляя половичок. – Да это, искал расческу для молодых иголок. Что-то рано линять начал, вроде только весна закончилась.
Мама всплеснула руками:
– Мой младший сынуля уже линяет. Это переходный возраст. Ты определенно взрослеешь.
Дэйв встрепенулся.
– Значит, мне уже можно найти себе работу, раз я взрослею?
– Девонте, – сказала мама строгим голосом, – эту тему мы уже с папой и с тобой обсуждали. Никакой работы. Дай нам насладиться пребыванием младшего сыночка в доме и еще не считать себя стариками.
– Мамочка, ну что ты? Вы с папой еще совсем не старые. Пять ежиных лет. Разве ж это старость?
В нашей истории ежиный год равняется десяти годам человеческим. Если родители вполне комфортно чувствовали себя в свои пять ежиных лет, Дэйв совершенно терпеть не мог свои полтора ежиных года. Уже и не ребенок, но еще и не взрослый. В школе скучно, а на работу не берут. Старшие братья Дэйва были рослее и круглее, и все успешно устроились работать кто куда мог. Мама все пыталась откормить Дэйва, накладывая ему порции побольше, раз в месяц водила его к барсуку на прием и не разрешала искать работу. Малек.
Мама была для него всем – лучшим другом, конфидентом и наставником. Для него она была самой ласковой, умной и доброй. Значит, его будущая работа должна быть почасовой и секретной.
Он подошел к маме и обнял ее, насколько хватило лап.
– Мамуля, ты самая лучшая на свете.
Поиск работы
Если вы не знаете, где находится Зеленый Город, то я вам расскажу. Сначала выезжаете на Пойдитуданезнаюкудышное шоссе, потом на пятом съезде будет развилка. Вам туда не надо. Вам надо ехать до десятого съезда. Но и на нем не съезжать. Следующий после десятого будет ваш. Если вы на машине, то будьте осторожны: там что кювет, что съезд – одна малина; вернее, там малинник разросся так, что в нем и скрылась дорога. Как только увидите знак «3 г» – это не для грузовиков весом три тонны, если кто не разглядел, а это и есть Зеленый Город. Аббревиатура такая. Только для посвященных. Вот вы и добрались.
Это если вы на машине, а если пешком, то вам во-о-о-он по той извилистой дорожке прямиком через перелесок, минут 15 неспешным шагом и выйдете на холм, с которого Зеленый Город виден весь как на ладони.
Поверили? А зря. Вообще-то это в 17 километрах от Новгорода. Но вам его не найти, потому что для этого нужны особые въездные документы и волшебные очки. Если у вас нет ни того, ни другого, то вам остается только слушать мои байки, а верить в них или нет – это уже ваше дело.
Зеленый Город находится в лощине, окруженной лесными холмами. В нем есть все то же самое, что и в человеческом городе – от городских властей до зубной поликлиники. Живут в нем волшебные говорящие звери. Есть у них и автотрассы, и железные дороги, и дорожки для велосипедистов. Ворона говорила, что один раз даже самолет видала. Только я ей не верю. Она такая болтушка. Хотя кто его знает, что в следующие десять лет сможет построить звериный гений?
Живут звери и птицы здесь спокойно и дружно. Хотя некоторые подклассы и отряды предпочитают селиться отдельными группами. Все-таки квартирный вопрос для всех остается немаловажным, независимо от того, есть ли у тебя хвост, рога или крылья.
Дэйв и его семья жили в лесном массиве под названием Колючий пригород вместе с другими млекопитающими отряда насекомоядных – землеройками и кротами.
Относятся к этому отряду еще щелезубы, но они живут только на Кубе и на Гаити. Оттуда до Новгорода далековато, да и климат новгородский щелезубам не по нутру.
Домики здесь рубленые, как избушки в сказках, но все просторные внутри, потому что у каждой семьи растет многочисленное потомство. Кроты и землеройки предпочитают строить жилье у подножья горок и холмов. Как у хоббитов, если вы читали про них. Но в каждом жилище Колючего пригорода внутри есть все удобства – покруче, чем у Толкина. У многих есть даже интернет, потому что отряд насекомоядных в большинстве своем животные ноктюрные. Если что-то не поняли и у вас еще остались вопросы о Зеленом Городе и его обитателях, то уж допридумывайте сами.
– Мамуля, я пойду проведаю Сонечку и Ваську, – сказал Дэйв маме.
– Ужин в семь, – ответила мама и углубилась в новый роман Ричарда Османа «Ловушка для дьявола».
Дэйв надел свою любимую майку, проверил корочку о помете в кармане шорт, поцеловал маму и, насвистывая, вышел на улицу.
На воротах Колючего пригорода все, кому не лень, клеили бумажки, превратив ворота в доску объявлений. Дэйв пробежал глазами по криво приклеенным листочкам – ничего нового.
«Продаются домашние продукты – сыр, сметана, молоко и яйца».
«Землеройке из норки № 7 срочно требуется нянечка для 15 новорожденных».
«Продам поношенные детские ходунки. Недорого».
Дэйв сделал пару круговых движений передними лапами, наклонился и коснулся пальцев задних лап. Затем быстро свернулся в клубок и, придав себе ускорение левой задней лапкой, покатился по дороге. Вот такой эргономичный способ передвижения. И никакой транспорт не нужен.
До города было минут 30 при средней скорости. Пятнадцать при увеличенной. Но он не торопился, а предался мечтам о Сонечке, белке из соседнего лесного массива Сосновый Бор.
Дэйв и Сонечка учились вместе в частной школе для зверят меньше среднего размера с английским уклоном. С каким же еще уклоном, если ваш дом полон собраниями сочинений Диккенса, Бронте и Теккерея?
Все школы Зеленого Города делились на категории в зависимости от размера животных. Вы же понимаете, что все звери разные по росту, и жирафы с бегемотами просто бы раздавили школьные парты и их учеников вместе с ними. Меньше среднего – это то, что надо. Там много красивых девочек, но белочки все равно самые симпатичные. А Сонечка – красивей всех.
Из-за нее Дэйв и искал работу. Уж очень ему хотелось сводить Сонечку в новую блинную, построенную в центре города. Поговаривали, что там подавали блины с самыми разными начинками, и даже так называемые «пикантные», ну, то есть со шпинатом, яйцом и сыром. Сладкие же были с медом, вареньем и сгущенкой. Васька даже был там однажды, вот и рассказал. Васька был третьим в их неразлучной компании – кот породы бамбино. Эта порода не достигала нормального размера. Почему – никто не знал: либо генетическая мутация, либо намеренное скрещивание. Так что двухлетний Васька так и не перерос полуторагодовалого Дэйва, а озорливость у него была как у шестимесячного котенка.
Скоро наша сказка сказывается, да не скоро Дэйв нашел работу.
Спустя два часа совсем уже отчаявшийся Дэйв брел назад в Колючий пригород.
Все рабочие должности с использованием иголок, на которые он рассчитывал, уже были заняты его братьями.
Бартоломью работал в отделе заготовки сухофруктов и весь день сидел на солнце, надев на иголки тонко нарезанные яблочные дольки.
Закария пристроился в кинотеатре и катался по полу после каждого сеанса, собирая рассыпанный попкорн.
Энгельберта поместили возле кассы в новой блинной и накалывали на него бумажки с заказами посетителей.
Карбрея и Лливелина взяли ассистентами в салон иглоукалывания.
Мармадюк пропадал весь день в швейном ателье.
Элисдэйр возглавлял отдел качества на фабрике надувных матрасов. Но Дэйв слышал, что фабрику скоро прикроют из-за большого количества бракованной продукции.
Самая веселая работа досталась Персивалю в фирме по переработке сырья. Все, что ему надо было делать – это целый день кататься по пупырчатой пленке и лопать на ней воздушные пузырьки. Это ли не работа мечты?
Мимо медленно бредущего Дэйва промчался заяц на белом велосипеде.
– Посторонись, колючая голова! – крикнул он и понесся по дороге, ведущей в пригород.
Что они вечно носятся, эти зайцы? Этому и велосипед не нужен. Вон как уши развеваются на ветру.
Подойдя к деревянным воротам Колючего пригорода, Дэйв увидел белый листок нового объявления. Откуда он? Когда он выходил за ворота, его еще не было. Может, заяц успел его повесить? С этого станется.
Дэйв подошел поближе, прочел: «ТРЕБУЮТСЯ МОЛОДЫЕ СТАТИСТЫ меньше среднего размера» и пробежал глазами дальше.
Он огляделся по сторонам – никого – сорвал объявление с забора и быстро засунул его в карман.
Это была работа мечты – почасовая, временная, и недалеко от дома. Если катиться клубочком со средней скоростью – минут 7-8 будет.
Не теряя драгоценного времени, Дэйв сверил направление, свернулся в клубочек и покатился вдоль забора, надеясь быть в числе первых статистов, пока шустрый заяц не расклеил объявления по всему городку.
Собеседование
Через семь с половиной минут Дэйв подкатился к невысокому холму. Тяжелая дубовая дверь, ведущая внутрь холма. У входа деревянная табличка с заглавными буквами «ЛИИ». На земле коричневый половик с двумя отпечатками звериных лап. На траве валялся уже знакомый белый велосипед.
Дэйв надеялся, что он здесь первый по объявлению. Он отряхнулся от налипших на иголки листьев, потер ладошки, подул в них на удачу и постучал в дверь.
Ответа не было.
Он постучал еще раз и толкнул дверь. Она оказалась открытой.
Дэйв просунул голову, затем вошел в длинный полутемный коридор и окликнул:
– Эй, есть здесь кто? Я по объявлению о работе.
Ответа не последовало, но из глубины помещения, в конце коридора. раздавался какой-то монотонный гул.
Дэйв пошел на него.
В конце коридора была еще одна дверь, массивная железная, с электронным дисплеем, как у сейфов в фильмах про ограбления банка. Но и она была приоткрыта. Дэйв дунул в ладошки еще разок и вошел в ярко освещенное помещение.
Монотонный гул издавала большая белая машина, похожая на гигантскую кофеварку в стимпанковском стиле со множеством ручек, кнопок и мигающих табло. Она занимала треть огромной комнаты, почти упираясь в потолок. Остальной интерьер представлял собой расставленные вдоль стен столы с компьютерами, стулья, коробки, полки с книгами. Повернувшись спиной к Дэйву, перед машиной стояли два зверька в белых халатах. Одного Дэйв сразу узнал по длинным белым ушам. Ага, знакомый расклейщик объявлений. Второй был побольше и помассивней. Судя по похожему на крысиный хвосту, это был крот.
Дэйв кашлянул. Оба белых халата повернулись к нему. Так и есть.
Знакомый заяц и пожилой крот с очками на самом кончике носа.
– Молодой еж, как вы здесь очутились? – спросил крот густым баритоном.
– Так это, обе двери были открыты – и входная, и вот. – Дэйв указал лапкой в сторону массивной двери.
Крот приподнял с носа очки и уставился на зайца, который закатил глаза под потолок.
– Ахиллес, вы опять забыли закрыть двери?
Заяц ничего не ответил, только уставился в пол и отвесил нижнюю губу, словно пытаясь вспомнить, закрывал ли он двери.
– Ассистент Кочерыжкин, я же вас просил быть повнимательнее. Мы не можем так халатно относиться к этому феномену. Научному феномену.
«Какой ужас, – подумал Дэйв, – бедный Ахиллес Кочерыжкин, ну и имечко, значит, не я один страдаю по вине начитанных родителей». Кто такой феномен, он пока не понял.
Крот повернулся к Дэйву:
– Молодой еж, вы по какому вопросу?
Дэйв достал из кармана мятый листочек с объявлением.
– Так это, вот.
– Ах, это. Конечно, конечно. Пройдемте ко мне в кабинет для собеседования. – И строго взглянул на зайца: – Двери. Двери.
Заяц помчался по коридору.
Дэйв и крот прошли в одну из комнат, выходящих в коридор. Небольшое помещение с письменным столом, парой стульев и несгораемым ящиком для документов, видимо, использовалось не часто. Крот переложил стопку книг со слоем пыли на верхней из них со стола на пол. Дэйв успел прочитать на верхней: «АС Пушкин». Ух ты, книги про летчиков.
– Присаживайтесь.
Дэйв сел.
Пока крот перекладывал книги, тяжелой лапой смахивая и ища что-то в стопке папок, Дэйв разглядывал ученого. Определенно, он раньше его нигде не встречал.
Вроде бы крот как крот, каких Дэйв перевидал немало в Колючем пригороде. Ну, может, немного больше седых шерстинок между ушами, усы чуть пушистее, чем у обычного крота, и еще глаза – такие испытующие и зоркие, совсем не прищуренные и не подслеповатые, как у всех других кротов, что носят солнцезащитные очки и предпочитают тусклый свет.
Крот нашел нужную ему папку, вытащил оттуда лист и сел напротив Дэйва.
– Итак, вы пришли устраиваться на работу?
– Да, но только на время летних каникул.
– Хорошо, хорошо. Сколько вам лет?
– Полтора года. – Дэйв достал из кармашка шорт корочки о помете и положил на стол.
Крот взял их и прочел:
– «Девонте Заплаткин. Первый помет, девятый сын. Родители – Авдотья и Иммануил».
Дэйву показалось, что глаза крота лукаво блеснули.
– Девонте? Такое интересное имя.
– Вообще-то, я предпочитаю «Дэйв», – он потупился и добавил: – Это маме нравятся английские имена.
– Ага, а позвольте вас спросить, уважаемый Дэйв – насколько вы знакомы с русскими сказками? Что вам мама читала на ночь?
Дэйв понял, что работы ему не видать. В доме Заплаткиных были только английские сказки, романы, детективы, приключения и девять мальчиков с заковыристыми английскими именами.
Дэйв опустил глаза и взглянул на свои ладошки, но ни тереть их, ни дышать в них не стал.
Крот пытливо посмотрел на Дэйва. Похоже, что собеседование грозило так же быстро закончиться, как и началось.
– То есть имена Ершова, Бажова и Пушкина вам ничего не говорят?
Дэйв отрицательно помотал головой.
– Но это же великолепно. Вы приняты.
Дэйв не верил своим ушам. Вот так запросто взяли на работу за то, что он не читал русских сказок? Вот повезло. Но тут же насторожился. Что-то тут не складывалось. Это даже звучало как-то неправильно. Может, какой-то подвох?
– А что нужно делать-то? – спросил он, стараясь не выдать своей радости сразу.
– Делать почти ничего не нужно. Вы любите смотреть фильмы и играть в видеоигры?
– Ну да.
– Вам нужно будет просто смотреть кино или видеоигру, ну, может, немножко быть ее участником. Вы уже видели белую машину в лаборатории?
Дэйв чуть не ляпнул: «Стимпанк-кофеварку?», но вместо этого просто кивнул.
Довольный крот кивнул в ответ.
– Простите, я забыл представиться. Меня зовут профессор Олаф Виттардович Солянкин. Норвежские корни. И белая машина – мое изобретение.
– Ваш феномен? – повторил Дэйв ранее услышанное слово.
– Именно. Феномен мировой литературы. Слышали ли вы о машине времени?
– Так это же фантастика.
– Не только фантастика, но и классика.
Дэйв ничего не понял. А крот, то бишь Олаф Виттардович хохотнул, довольный своим каламбуром.
– Я изобрел нечто получше машины времени – литературную машину времени. Вы попадаете в прошлое, а точнее – в момент создания литературного произведения. Ха! Как вам такая идея?
Дэйв просто уставился на ученого, который теперь казался сумасшедшим. Литературная машина времени? Он бы еще придумал кофеварку, выдающую борщ со сметаной. Васька точно был бы рад. Больше всего на свете он любил молочку. Дэйв не знал, что и ответить, и просто воскликнул, чтобы поддержать беседу:
– Не может быть!
– Очень даже может быть, – ответил Олаф Виттардович и радостно рассмеялся, довольный эффектом. – Но что мы тут засиделись? Подписывайте бумаги и пойдемте ознакомимся с оборудованием и правилами. Оплата – 10 тигриков в час.
Дэйв схватил ручку и, забыв обо всех своих опасениях, лихо подмахнул бумагу. Два часа работы, и первый поход в блинную обеспечен. Летние каникулы обещали быть интересными.
Инструктаж ассистента Кочерыжкина
– Так мы, что, прямо сейчас и начинаем? – спросил Дэйв, вернувшись в лабораторию и теребя карман на шортах.
– Ну а зачем нам время терять? Вам нужна зарплата, мне – научные результаты. Мы только начали наш проект, и пока на первой стадии – легенды, мифы, сказки. С Грецией у нас не очень получилось.
Олаф Виттардович покосился в сторону зайца. Тот возился с клубком черных проводов возле открытой двери литературной машины времени и не поднял головы. Но Дэйв заметил, что у ассистента Кочерыжкина дергается глаз.
– А это опасно?
– Милый мой, ну что там может быть опасного? Это же сказка. А сказки все со счастливым концом. Вам просто надо понаблюдать, как она создавалась. Вам и запоминать-то ничего не придется. На голове у вас будет видеокамера, которая все зафиксирует.
– Видеокамера на голове?
– Естественно, голубчик. Мой научный труд будет о том, откуда к нам пришел фольклор и его первоисточники. Что явилось вдохновением для фантазии авторов и как они находили свою музу.
– А мне что надо делать?
– Я помещу вас в кабинку и задам настройки, куда вас отправить. Пока я еще точно не уверен, как сказки возникали, но кто-то же их рассказывал и потом передавал из уст в уста. Поэтому сначала, может быть, вы попадете в дом к рассказчику, так как настоящего автора мы не можем вычислить. Но! Не останавливайтесь. Вам нужно все время двигаться. Только так работает моя машина.
– Бегать там все время?
– Ну зачем же бегать? Просто двигаться. Ассистент Кочерыжкин у нас скакал. Вы можете катиться клубочком. Это же вы умеете?
– Умею, – промямлил Дэйв.
– Попадая в прошлое, вы слышите голос рассказчика. Но это лишь часть моего изобретения. Двигаясь дальше в том временном пространстве, вы уходите в литературное измерение. Если остановитесь дольше чем на минуту, то луч синхрофазотрона будет горизонтальным и покажет только то, что вас окружает. А если будете двигаться, то луч проецируется вертикально и уйдет в само повествование. То есть вы попадете в сказку, голубчик вы мой англоговорящий.
Олаф Виттардович возбужденно засопел и, поправив очки на носу и сложив лапы на груди, принял вид триумфатора.
– Ну что, готовы к вашему первому путешествию во времени?
Дэйв мысленно отругал себя, что не обнял маму покрепче и не зашел повидаться с Сонечкой. А вдруг уйдет в литературное прошлое и не вернется обратно?
– А вы сами там бывали?
Тень пробежала по морде Олафа Виттардовича.
– К сожалению, не имею такой возможности. Институт одобрил проект, но на постройку машины фонды выделил минимальные. Мощности позитрона хватает только на конструкцию центрифуги небольшого размера. Вот поэтому вы и получили работу как ассистент меньше среднего размера. Ну-с, Кочерыжкин, ваша очередь провести более детальный инструктаж.
Заяц уже закончил распутывать провода и теперь держал в руках пластиковый пакет.
– Пойдем за ширму.
Заяц кивнул на ситцевую занавеску в углу комнаты.
– Это еще зачем?
– Сейчас узнаешь.
Все это очень не нравилось Дэйву. Но подписанный рабочий договор на столе Олафа не давал ему рвануть через приотворенную дверь лаборатории, которую опять забыл закрыть ассистент Кочерыжкин.
Оба зашли за ширму.
– Вот тут твое обмундирование. Резинка с видеокамерой на голову. Наручные часы. И одноразовые трусы.
– Это еще зачем? У меня свои есть.
– Это time marker1. Знаешь такое английское словечко?
Дэйв кивнул.
– Ну вот. Как трусы на тебе сгорели, значит, ты попал во временную линию. Знак тебе такой.
– Как сгорели? – опять запаниковал Дэйв.
– Ну, не сгорели, а как бы испарились. Олаф пока ничего более научного не придумал, кроме бумажных трусов. Трусов нет, значит, синха сработала и ты, брат, попал в прошлое.
– Так что же мне там, голому бегать?
– Да кто тебя там знает? Ты для них обычное животное без трусов. Давай одевайся. Я снаружи побуду.
Заяц пихнул пакет с содержимым Дэйву в лапы и шагнул за ширму. Дэйв раскрыл пакет и вытащил черную резинку с небольшой видеокамерой, наручные часы с большим циферблатом на кожаном ремешке и бумажные черные трусы, готовые развалиться от первого прикосновения. Они и развалились на две половинки, как только Дэйв достал их из пакета. Дэйв приложил одну половинку трусов к брюшку, а их края нацепил на иголки по бокам. Вроде держатся. Сойдет. Часы легли на лапку, как будто были там все полтора года жизни Дэйва. Но резинка от видеокамеры никак не растягивалась до нужного размера. Голова у Дэйва и так была приличная, плюс иголки.
– Эй, Ахиллес. Поди сюда. Не могу надеть камеру.
Заяц шагнул за ширму и захохотал.
– Ой, не могу. Трусы-то, трусы. Ну ты башка. Придумал, как их нацепить. Мои-то сразу развалились. Пришлись жвачкой приклеить. Глупый я тогда еще был. До сих пор ожог от синхи.
Заяц распахнул халат, поднял майку и показал коричневое пятно на своей шерсти.
– Ну ты молоток. Придумал же. Слушай сюда.
И заяц принялся приспосабливать резинку с видеокамерой на голове Дэйва, попутно выдавая инструкции.
– Ничего там не ешь. Да тебе и некогда будет. Времени у тебя всего 3 минуты 45 секунд. Старайся особо не попадаться на глаза. Ну, катится себе еж и пусть дальше катится. Долго не задерживайся в первой временной плоскости. Нечего там делать. Тебе надо во вторую, в литературную. Там все действие и происходит.
– А как назад попасть?
– Смотри на часы. Они твое пребывание отсчитывают. На последних пятнадцати секундах часы запищат, и ты начнешь сам испаряться, как твои трусы, и снова окажешься в камере центрифуги.
Дэйв хотел кивнуть, но передумал. Еще зайца поцарапает. Дэйв всегда переживал за свои иголки и держался от окружающих чуть в стороне, чтобы их не задеть.
– И самое главное, – добавил Ахиллес.
– Что самое главное? – спросил Дэйв.
– Выживи.
Первое путешествие во времени
– Ну-с, приступим. Какую английскую сказку вы хорошо знаете?
– «Как Джек за чудом ходил».
– Ого, век пятнадцатый будет. Вы же язык знаете?
– Да, окончил школу с английским уклоном.
– Прелестно. Ахиллес, помогите подсоединить датчики, а я задам временные параметры.
Крот защелкал большими когтистыми лапами по клавиатуре компьютера. Ахиллес подтолкнул Дэйва к машине времени.
– Залезай сюда. В камеру центрифуги.
Дэйв сначала просунул голову в узкую кабинку. Так Васька делает. Если голова пролезет, значит, весь Васька пролезет. Пахло жжеными проводами и немного корицей. Дэйв ступил на гладкий холодный металл и, чуть поворочавшись, развернулся мордой к зайцу. Тоска подступила к горлу. Надо было маме сказать всю правду. Она бы поняла. Может, посоветовала бы работу побезопасней – червей в саду для ужина копать или вон хоть к землеройке в няньки.
Но Ахиллес уже прилаживал датчики к лапам Дэйва, то и дело натыкаясь на иголки и ойкая. Машина времени мигала и тужилась, как старый пылесос, словно пытаясь сказать что-то свое. Последнее наставление Ахиллеса не добавило храбрости Дэйву.
– Трусы, помни про трусы. Их нет. Ты в прошлом. – И захлопнул тяжелую дверь камеры центрифуги.
Внутри было не так шумно, но холодно и тесно. Дэйв хотел сложить ладошки лодочкой и подуть в них на удачу, но не смог из-за тесноты и проводов, сковывающих движения. Кабина завертелась. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее, и сознание Дэйва поплыло куда-то вверх вслед за мигающими лампочками центрифуги.
Очнулся он оттого, что ни гула, ни мигания больше не было. Трусов тоже. Вокруг были чужие звуки и запахи – ржание лошадей, топот босых ног, запах навоза и сырой земли. И голоса. Но Дэйв не мог понять ни слова. Вроде английский, но какой-то отрывистый, грубый, бранный что ли.
«Где это я?» – пронеслось в голове.
Дэйв повернулся на визгливый голос, шедший откуда-то со стороны. У грубо сколоченного большого ящика с цветной ширмой стояли взрослые в простых холщовых одеждах, пара собак и босые грязные дети. Две тряпичные куклы в руках актеров возвышались над как попало сбитой импровизированной сценой и дрались деревянными палками.
Старинная ярмарка – дошло до Дэйва. Такие имитации, как ярмарка Ренессанса, он видел по телевизору. Так вот где в старину рассказывали сказки. Он глянул на часы. 0.58. Елки-палки. Катиться надо, а то застряну в горизонтальном измерении рассказчиков. Но куда? Всюду виднелись ноги, копыта, колеса телеги, кули с овощами и тюки с сеном.
Дэйв свернулся в клубок и ринулся в сторону представления. Если там сказка, то, наверное, можно миновать рассказчиков и прокатиться прямо в повествование.
Но катиться пришлось недолго. Он стукнулся обо что-то и остановился, развернув клубочек. Небольшая грязная нога придавила его мягкий живот, впечатав Дэйва во влажную землю.
Детский голос сверху обращался к кому-то рядом.
– Look, hedgehog2.
– Nuh, supper3.
– Lucky find4.
И тут Дэйв вспомнил, что в средневековой Англии ежей запекали на костре, обмазав глиной, и считали лакомством, ну или приличным ужином за неимением мяса в ежедневном меню. И еще он вспомнил Ахиллеса и его последнее наставление: «Выживи».
– Get the stick5! – крикнул мальчишеский голос, и нога сильнее придавила маленького ежа к земле.
Дэйв увидел над собой два чумазых детских лица. Средневековые мальчики лет восьми-десяти разглядывали Дэйва.
– Wicked6, – произнес старший, указывая на видеокамеру Дэйва.
– Tasty7, – сказал младший.
Мама, Сонечка, Васька и Зеленый Город пронеслись в голове Дэйва одной сплошной картиной. Захотелось жить и назад в центрифугу. Он глянул на часы. 1.47. Еще две минуты до испарения. Действовать и двигаться. Если не двигаться, то никакого исчезновения не получится. Дэйв изогнулся и укусил мизинец босой ноги. Отвратительный привкус болотной вонючей грязи наполнил его рот. Мальчишка охнул и поднял ногу, схватившись за ступню.
Дэйва лишний раз приглашать было не надо. Дважды качнувшись на спине, он схватил себя за задние лапки, свернулся в клубок и покатился прочь от малолетних ежеедов.
Краем глаза Дэйв заметил, что мальчишки ринулись за ним, не желая так просто отпускать ужин. Младший уже тащил в руках заостренную рогатину, а старший прыгал следом на одной ноге.
Лавируя между ногами, копытами и кочками, Дэйв катился вперед, боковым зрением наблюдая за бегущими вслед за ним мальчишками. Два раза младший мальчик вонзал свое страшное оружие в землю рядом с Дэйвом, промазав какие-то дюймы, и оба раза адреналин придавал Дэйву ускорение.
Проезжавшая мимо телега остановилась внезапно, и Дэйв, не рассчитав скорости, врезался в ее колесо, завалился на спину и беспомощно замахал лапками.
– Gotcha8! – крикнул старший мальчик и выхватил рогатину у младшего.
– Dada will praise us for good supper9.
Старший мальчик схватил обеими руками свое страшное оружие и прицелился Дэйву прямо в брюшко. Два действия случились одновременно. Часы на лапке Дэйва запищали и замигали, начав 15-секундный отсчет до исчезновения. Старший мальчишка, уже взмахнувший рогатиной, в испуге отпрянул – и промазал.
Дэйв начал мысленный отсчет назад. 15, 14, 13. Но реальность растянулась как в замедленном кино, и какофония звуков ярмарки слилась в одно длинное «gо-о-о-о-о-о».
Дэйв качнулся на спине и из последних сил ухватился за острый конец пролетающей рядом с ним рогатины.
10, 9, 8.
Скользкое дерево, вымазанное в грязи, оказалось толще, чем обхват лапок Дэйва, и они соскользнули, изменив траекторию его полета. Кувыркаясь в воздухе, Дэйв заметил на пути бревенчатый забор и закрыл глаза, ожидая неминуемого столкновения.
6, 5, 4.
Удара не последовало. Вместо этого Дэйв услышал натужный гул центрифуги и ощутил замедляющееся вращение кабины. Он чуть не заплакал от нахлынувших эмоций, осознав, что на последних секундах успел вернуться в машину времени. Сердце колотилось как бешеное. Все конечности дрожали. Лампочки вверху мигали желтым светом. Наконец кабинка перестала вращаться. Ее дверь щелкнула и отворилась.
Дэйв увидел Ахиллеса. Раскосые заячьи глаза просияли.
– Ах ты, колючая голова. Смотри-ка – живой.
Лапки Дэйва подкосились, и он вывалился на пол.
Утро вечера мудренее
Первые три минуты Дэйв лежал на полу лаборатории и шептал что-то нечленораздельное и, кажется, даже нецензурное. Потом встал на четвереньки и начал кричать, обращаясь сразу и к профессору и к ассистенту:
– Что это за научные исследования такие? Меня там чуть не съели! Варвары какие-то эти ваши средневековые англичане! Никаких сказок! Ярмарка! Ежи на ужин! Рогатина! Я на такое не подписывался!
– А вот тут вы ошибаетесь, голубчик. Как раз вы все и подписали.
Крот помахал в воздухе листочком трудового договора.
– Вот здесь ваша подпись, все ваши данные свидетельства о помете, телефон родителей, и… – крот сделал трагическую паузу, – обязательство совершить как минимум три путешествия во времени. Иначе зарплаты вам не видать, и могу еще привлечь к ответственности за несоблюдение условий трудового договора.
Дэйв поднялся с колен и уставился на крота.
– Три путешествия во времени?
– А вы что думали, распрекрасный мой, что я вам деньги буду платить за красивые иголки?
Так вот она какая, взрослая жизнь, которой он так хотел. Помимо зарплаты есть еще и ответственность и обязательства перед работодателем. Сам виноват, что не прочитал ничего в договоре, а лихо подмахнул документ, услышав про 10 тигриков в час.
– На сегодня все, – благодушно объявил крот. – Кочерыжкин, помогите ему снять видеокамеру. Я займусь обработкой данных нашего английского путешествия. А вы, любезный, идите за ширму одеваться. Бегаете тут без нижнего белья.
Дэйв смутился и засеменил в угол лаборатории за цветную ширму, где он оставил свои шорты и майку.
– Завтра будьте на работе к девяти утра. Выспитесь. Успокойтесь, – бросил ему в спину профессор Олаф Виттардович. – Как говорится в сказках: «Утро вечера мудренее». – И неприятно захохотал.
Дэйв поежился, вздохнул и стал натягивать шорты.
Три новые работы
До ужина еще оставалась пара часов, и Дэйв отправился в Зеленый пригород, где жила Сонечка. Пока он катился по знакомой дороге, размышлял про свои сегодняшние приключения.
Еще утром он и понятия не имел, что существуют такие вещи как литературная машина времени, научные исследования про первоисточники сказок и условия трудового договора. А еще целый пласт старинных сказок, мифов и литературы, о которой он не знал, не ведал.
Машина времени, конечно, очень крутое изобретение, но заумный крот уж слишком настораживал Дэйва и даже немного пугал. Но пока выкрутиться не было никакой возможности. И еще этот Ахиллес Кочерыжкин, такой непонятный тип, который то подтрунивает на Дэйвом, то делает вид, что ему все равно, но так искренне обрадовался возвращению Дэйва.
Сонечка и Васька обзавидуются, когда он им расскажет, как попал в прошлое и как геройски сражался за свою жизнь. Про испаряющиеся трусы и его истерику после возвращения можно умолчать.
Зеленый пригород появился внезапно, и Дэйв свернул к дому Пышнохвостовых.
Сонечка захлопала в ладоши, когда увидела Дэйва. Ему хотелось ее обнять при встрече, но он всегда боялся ее уколоть и потому просто пожал ей лапку.
– А я жду-жду, когда же ты появишься. Уже и маме твоей позвонила. Она сказала, что ты ушел еще в обед. Где ты был?
Ах ты ж, гриб-поганка! Теперь еще легенду для мамы надо придумывать – где он пропадал все это время. Надо сразу все обговорить с Сонечкой и Васькой, чтобы они прикрыли его рабочие часы.
– У меня большая новость, – начал Дэйв, но Сонечка перебила его.
– Ой, у меня тоже. Давай вместе скажем.
Дэйв кивнул.
– Я устроилась на работу.
– Я устроился на работу.
Оба засмеялись. Все-таки здорово быть живым и вот так радоваться простым жизненным радостям.
– Погоди, не говори куда. Сейчас Васька придет, и тогда все расскажешь.
Васька не заставил себя ждать, и через пять минут все трое друзей сидели на полу большой Сонечкиной спальни.
Оказалось, что у Васьки тоже была такая же новость. Он устроился в ночную смену на молокозавод, где зарплату можно было брать молочными продуктами.
Сонечку взяли на работу в мэрию Зеленого Города. Правда, пока лишь запасным ассистентом младшего ассистента старшего ассистента по дневным чаепитиям. Но все же. В ее обязанности входило лущить орешки, мыть чайные чашки и иногда проходить по коридору мимо делегаций из других звериных городов, красиво размахивая великолепным пушистым хвостом. Да-да, не думайте, что Зеленый Город один такой на свете. Есть еще другие звериные города на карте мира. Может, ворона и правду сказала, что видела самолет. А то как бы они добрались до нашего Зеленого Города?
Когда Дэйв рассказал своим друзьям про его работу и английские приключения, то Сонечка и Васька так и ахнули.
– Так ты прямо в прошлом был и все видел своими глазами? – не могла поверить Сонечка.
– А че мало чего понял-то? Мы же по-английски в школе каждый день говорили, – сказал Васька.
– Так это был старый английский. Ну тот, со времен Шекспира и Чосера, – объяснил Дэйв.
– Тогда да. Этому старому языку Шекспира более 500 лет. Сейчас и слов-то таких нету, – согласился Васька. – «Shall I compare thee to a summer's day? Thou art more lovely and more temperate», – продекламировал он и, чуть приподнявшись с коврика спальни, поклонился Сонечке. – Что такое «temperate»10? А «shall» вообще давно никто не использует, – закончил Васька и сел на пол.
– Зачем тогда мы вообще учили этот английский, если даже попав в прошлое, я с трудом понял, что меня там хотят съесть? – раздраженно проворчал Дэйв.
– Ну не скажи. Английский, он международный язык. Всем нужен. Все учат. Вот я, например, придумал хвостосшибательную идею относительно английского.
Сонечка и Дэйв переглянулись и уставились на Ваську. Тот важно продолжил:
– Составляю англо-кошачий словарь.
– Это еще зачем? – спросил Дэйв.
– Две пользы. Чтобы люди понимали, что в каждом слове моего словаря спрятано английское слово CAT. И все со скрытым смыслом. Например. «SpecifiCATion»11 – это кот со специальными способностями. «JollifiCATion»12 – это относится к веселому коту. «DomestiCATing»13 – это про диких котов, которых приручили. Ну и так далее.
– А вторая польза? – спросила Сонечка.
– Вторая польза – это гонорар мне как автору. Лежи себе дома на коврике и получай каждый месяц проценты с продажи книг.
Васькина мечта была вообще не работать, и, похоже, он нашел способ, как ее осуществить.
– Ну, это все хорошо. Но мне нужна ваша помощь, – признался Дэйв. – Родители против, чтобы я даже заикался о работе, и теперь мне надо придумать какое-то алиби на каждый день. Поможете?
– Так тебе и далеко ходить не надо. Скажешь маме, что помогаешь мне составлять англо-кошачий словарь. Ты же у нас отличник был. Вот и скажешь, что, типа, подтягиваю Ваську по английскому.
– Классная идея, – обрадовался Дэйв.
Сонечка сморщила свой прекрасный черный носик.
– Если честно, ребята, то мне такой расклад совсем не нравится. Родителей, а тем более маму, обманывать очень нехорошо.
Дэйв и сам сомневался в своем решении хранить работу в секрете, особенно после рогатины, но большие влажные глаза Сонечки и новая блинная в центре заставили его сказать совсем иное.
– Соня. Это всего лишь три путешествия в прошлое. А потом меня переведут старшим ассистентом на более безопасную работу и я смогу все рассказать маме, – соврал Дэйв.
– Обещаешь? – мягкая Сонечкина лапка коснулась когтистой лапы Дэйва. В эту минуту он был готов обещать все что угодно.
Разговор с мамой
Дэйв все-таки опоздал к ужину и хлебал уже остывший грибной суп, сидя за кухонным столом, пока мама мыла в раковине остальные десять суповых мисок после семейного ужина.
– Ты не хочешь мне рассказать, где ты пропадал весь день и почему так поздно вернулся домой? – спросила мама, недовольно сморщив носик.
Уж врать так врать.
– У Васьки был. Ему нужна помощь с английским. У него хвостосшибательная идея. – И Дэйв рассказал маме про англо-кошачий словарь.
Все, что касалось английского языка, всегда смягчало мамино сердце. Она рассмеялась над словом «JollifiCATion» и предложила добавлять рядом с переводом картинку веселого котенка, играющего с клубком.
– Тогда вообще можно добавить не одну картинку, а на каждой странице добавить по картинке, – подхватил Дэйв. – Скажу завтра Ваське, когда его увижу. Мы будем работать над словарем по утрам. Ты же не против, мамочка?
– Я очень горжусь тем, что мой сын помогает другу, и буду рада получать ежедневный отчет о вашем прогрессе.
Дэйв уже доел свой суп и теперь вытирал чистые тарелки белым полотенцем, пока мама мыла ложки.
– Мама, у меня к тебе вопрос. Чисто риторический.
Мама оставила мокрые ложки Дэйву и достала из шкафа мешочек с фасолью. Завтра будет фасолевый суп, догадался Дэйв.
– Слушаю.
– Что бы ты поменяла в своем прошлом, если бы у тебя была машина времени?
Мама отмерила три стакана фасоли и, высыпав ее на стол, начала перебирать, откладывая в сторону шелуху и сморщенные фасолины.
– Поменяла в прошлом? Ничего бы не стала менять.
– Но ведь ты так хотела поехать в молодости в Англию и посидеть под деревом, где Льюис Кэрролл придумал свою «Алису в стране чудес»?
– Хотела, – задумчиво ответила мама и, подняв голову от фасоли, посмотрела на Дэйва чуть лукаво, – но тогда бы я не встретила твоего папу, и мы бы не поженились, и ты и твои братья не появились бы на свет.
– То есть один неверный шаг в прошлом, и все бы поменялось в будущем?
– Почему обязательно неверный? Просто другой шаг. Я бы уехала в Англию. Встретила бы другого ежа и у меня были бы другие ежата, но не ты и твои братья.
– То есть ты считаешь, что прошлое должно оставаться неприкосновенным?
– Ты так рассуждаешь, как будто у тебя уже есть машина времени, и ты решаешь, что поменять, а что оставить, – рассмеялась мама.
Дэйв чуть не выронил последнюю тарелку.
– Нет, нет. Что ты? Нету у меня никакой машины. Это так, мысли вслух.
– Ну если только мысли. Я считаю, что прошлое не стоит менять. Но и игнорировать его тоже нельзя. Ведь сегодняшними собой мы обязаны ему.
Дэйв не очень понял, о чем это говорит мама, и это, видимо, отразилось на его мордочке.
Мама уже закончила с фасолью и залила ее холодной водой, чтобы та набухла для завтрашней варки. Она продолжила:
– Ну вот представь себе, что кто-то бы отправился в прошлое и сделал так, что не стало бы Чарльза Диккенса. Вместе с ним пропал бы целый слой не только его произведений, книг, героев, но и целое поколение детей, которое рыдало над злоключениями Оливера Твиста. А значит, впоследствии, и взрослых, выросших с зачерствевшим сердцем без морального компаса. Без его романа «Дэвид Копперфильд» не был бы поднят вопрос о проблемах воспитания, образования и неравенства в английском обществе того времени. А «Рождественская история»? Без нее мир бы точно был злее и циничнее. Но мы верим в дух добрых дел, потому что любим маленького хромого Тима и открываем свои сердца тем, кому нужна помощь.
Вот какая мама была у Дэйва – мудрая, добрая, грамотная и очень разбирающаяся в английской литературе. Но как оказалось впоследствии, Чарльзу Диккенсу и его маленькому Тиму ничего не угрожало.
Царское Село
На следующее утро в 8.55 Дэйв стоял на коврике с лапами возле входной двери ЛИИ, не зная, стучать или ждать, пока откроют.
В 8.59 примчался Ахиллес на своем велике, швырнул его на лужайку, кивнул Дэйву и достал из кармана ключи.
– Олаф любит пунктуальность. Но двери открывать моя обязанность, – пояснил он Дэйву.
– А когда же тогда придет профессор?
– А зачем ему приходить? Он тут живет. Никуда и никогда не выходит. У него тут и спальня, и кабинет, и столовая, и кладовая с запасами. Все общение с руководством ЛИИ по интернету. Все собрания в Зуме. Работа из дома, так сказать, – рассказывал Ахиллес, уже идя по коридору. – Доброе утро, Олаф Виттардович.
Крот многозначительно посмотрел на электронные часы над дверью. На черном табло светились белые цифры 9.01.
– Новенький ассистент опоздал немного, – пояснил Ахиллес.
Дэйв аж икнул от возмущения, но глянул на подмигивающего зайца и промолчал.
– Больше не повторится, профессор, – пообещал заяц за двоих.
Крот велел ассистентам сесть и повернулся к ним на своем стуле-вертушке. Он указал на цветные графики на экране компьютера.
– После обработки материалов вчерашнего путешествия стало ясно, что средневековая Англия нам пока не по зубам. Слишком много нюансов и непредвиденных обстоятельств. Да и язык бедноват и слишком старомоден.
Дыхание Дэйва участилось при воспоминании о рогатине и погоне. Он поднес свои ладошки ко рту и часто задышал. Не три, а все 15 раз.
– Давайте попробуем литературное произведение из более позднего периода и более знакомого репертуара. Я предлагаю Царское Село, 1831 год.
Дэйву это ни о чем не говорило, и он согласно кивнул. Ахиллес пожал плечами. Ему-то что, ему никуда не надо было отправляться.
– Ну-с, приступим. Ахиллес, помогите Дэйву с видеокамерой и выдайте новые… – крот запнулся, – ну вы в курсе, эти, как их, маркеры времени.
«Так бы уже и говорил: “самовозгорающиеся трусы”», – подумал Дэйв, но не стал перечить и пошел за ширму.
Прилаживая резинку с видеокамерой на голову Дэйва, Ахиллес давал очередные наставления.
– Про Гиппократа слыхал? – и не дожидаясь ответа, продолжил: – Он сказал, что движение – это жизнь, и никакие снадобья не заменят тебе движения. Ну ты и сам уже вчера понял, что если остановился, то тебе хана.
– А тебя тоже чуть не съели в Древней Греции? – поинтересовался Дэйв.
– Мухомор в корзину этой Элладе. Не знаю, за кого они меня там приняли, но еле ноги унес. Отказался я опять залазить в эту машинку. Поэтому теперь для новых ассистентов такое правило – минимум три попытки.
– Так я понял, тебя на работу взяли из-за того, что ты греческий знаешь?
Заяц подвигал усами вверх-вниз.
– Ну, написал в анкете, что знаю. Но не написал, что всего две фразы: «Где тут отхожее место?» и «Раб, позови своего хозяина». С таким словарным запасом научный эксперимент по сбору мифов на мне бы и закончился.
– Но не закончился?
– Нет, бегаю быстро, поэтому я теперь старший ассистент.
Дэйв потопал в кабинку, придерживая бумажные трусы и надеясь, что 1831 год все же более цивилизованный и в то время ежей уже не ели. Ахиллес крепил последние датчики к голове Дэйва, давая свое последнее наставление.
– Не дрейфь. Прорвемся. Это же тебе не русская народная сказка «Остались от козлика рожки да ножки», а сам Пушкин. А он у нас ого-го.
– Ас Пушкин? – переспросил Дэйв.
– Он самый. Читал, что ли?
Дэйв хотел отрицательно мотнуть головой, но провода не дали. Но Ахиллес и так понял.
– А зря, – прошептал он и захлопнул дверь камеры.
Дэйв даже разозлился на зайца. Вот же мотиватор ушастый, умеет добавить адреналина и в без того тесную кабинку. Ничего, прорвемся. Он почему-то верил в Ас Пушкина.
На этот раз Дэйв выкатился из дупла. Он остановился, разогнулся, уселся на землю и заозирался по сторонам в поисках угрозы для жизни. Но ни многоликой толпы, ни гигантских повозок с лошадьми, ни опасных рогатин видно не было.
Вокруг него простирался редкий перелесок в осенних красках и тропинка, покрытая пожухлыми листьями. На тропинке стоял невысокий кучерявый мужчина с черными бакенбардами, в длинном пальто, отчаянно жестикулировал и декламировал:
– Пожалей ты наши души,
Выброси ты нас на сушу.
Заметив Дэйва, кучерявый умолк. Оба уставились друг на друга.
– Еж? – спросил кучерявый.
«Ас Пушкин», – догадался Дэйв.
Вспомнив наставления крота и лимит времени, Дэйв свернулся в клубок и, придав себе ускорение лапкой, покатился дальше. Тропинка и листья замелькали в периферийном зрении, а вслед донесся голос кучерявого:
– Вышли мать и сын из бочки,
А кругом болото, кочки.
Дэйв ощутил, что под иголками зачавкало, и налипшая грязь затормозила его движение.
А голос зловеще продолжал:
– Видишь, хитрая лисица
начала уже беситься.
Лапкой рыжею дрожа,
Хочет съесть она ежа.
Да что же это за напасть такая? Всем лишь бы пожрать в этом литературном мире.
И тут он ощутил удар в бок и, поменяв траекторию, полетел по тропинке вниз. Шмякнувшись обо что-то твердое, то ли кочку, то ли ствол дерева, Дэйв остановился и непроизвольно растянулся на спине, открыв свое голое брюшко холодному осеннему воздуху. Он лишь успел заметить, что черных трусов на нем уже не было. Но хищный оскал лисьей морды, надвигавшейся на Дэйва сверху, заставил его забыть о приличиях. Тяжелая лисья лапа легла на его теплый живот.
– Не лисицу ты убил,
Чародея погубил, -
проговорил знакомый голос.
“Помилуйте, какая лисица? Полнейший вздор. Это все из-за этого ежа на тропинке. Вот напасть какая. Что же дальше?“ раздался голос кучерявого.
Лисица испарилась, и вместо нее появились два человека – румяный молодец во всей красе в старинном расшитом кафтане и еще не старая красивая женщина в дорогом наряде. Но не успел Дэйв отдышаться от зловонного дыхания хищницы и порадоваться новым персонажам, а плодовитый поэт уже декламировал новые рифмы:
– Вот и нет уже лисицы,
А царице все не спится.
Вся от холода дрожа,
Молвит: «Сын, тащи ежа.
Дров в лесу я набрала
и костер уж развела.
Мы его сейчас поджарим,
славный ужин себе справим.
В море день проведши так,
Не ложиться ж натощак?»
Сердце Дэйва екнуло, и он глянул на свои часы. Еще целая минута до конца литературной ежеедской сессии. Господи, если ты есть, спаси и сохрани, и скрестил лапы в молитве.
Голос сверху продолжал читать:
– Ты с костром, мать, погоди –
Видишь, лапки на груди
Он сложил и так лопочет,
Словно нам сказать что хочет.
Пушкин, спасибо тебе за кратковременную отсрочку. Крутя головой, Дэйв соображал, как избежать участи ужина и обратить внимание голодной семьи на другую дичь. И нашел. Чуть в стороне, прямо на соседней кочке. Белая горделивая птичья голова высилась над гнездом из сухих веток и болотного камыша. Дэйв изогнулся и подхватил лапкой полураздавленную шишку, лежавшую рядом в луже. Из последних сил он размахнулся непослушной лапкой и швырнул шишку в сторону гнезда. Промазал, конечно, но испуганная шорохом белая лебедь с душераздирающим криком взмыла в небо.
Головы добра молодца и царицы повернулись в сторону птицы.
Дэйв, не теряя времени, свернулся в клубок и покатился дальше.
Памятуя про Ахиллеса и Гиппократа, Дэйв двигался во всю прыть. С налипшими на иголках листьями, помогая себе задней лапой, он катился подальше от ненасытной семьи. Высоко в небе он заметил коршуна, и сердце защемило. Что же я натворил? Сейчас произойдет еще одна трагедия в иерархии естественного отбора «хищник – жертва». Но увидел, как добрый молодец натягивает лук, и облегченно вздохнул. «Ничего, ничего, авось Ас Пушкин что-нибудь да придумает».
На руке запищали часы, и Дэйв покатился еще быстрее. Через несколько секунд он услышал знакомый монотонный звук и ощутил долгожданное вращение центрифуги. Ничего более ласкающего слух он в жизни не слышал.
«Буду просить прибавки. Второй раз чуть не закончил основным блюдом в меню голодных персонажей».
Хоромы профессора
Заикнуться о прибавке у Дэйва не хватило духу.
Олаф Виттардович с самодовольной улыбкой на усатой морде самолично освободил Дэйва от видеокамеры. Затем достал целлофановый пакет и снял с иголок Дэйва два осенних листочка и лебединое перо и бережно закрыл пакет.
– Научные артефакты, – пояснил он Дэйву.
Дэйв было собирался спросить его о Пушкине, но вспомнил, что одним из основных условий его приема на работу было незнание русских сказок, и не рискнул.
Оставался Ахиллес. Но старший ассистент был занят у принтера, складывая в высокую стопку напечатанные страницы.
Крот вручил Дэйву метлу и велел подмести во всех комнатах и коридоре, так как само путешествие во времени заняло всего ничего и для зарплаты нужны были рабочие часы.
Так Дэйв побывал во всех остальных комнатах ЛИИ. Спальня была обычной с большой кроватью и тусклым светильником на прикроватной тумбочке. Дэйв вымел из-под кровати кучу конфетных оберток и два яблочных огрызка. Дверь в кабинет, где проходило собеседование, оставалась закрытой. Зато столовая и кладовка поразили Дэйва своими размерами. В просторной столовой вдоль стен стояли полки с книгами. На одной стене красками было нарисовано большое раскидистое дерево. Посредине комнаты, напротив камина, высилось большое бордовое кресло с высокой спинкой и мягкими подлокотниками. Передвижной столик на колесах, стоявший рядом, был завален грязными тарелками и засаленными книгами. На обложке верхней из них Дэйв прочел: «Рабы немы: писательские поденщики великих авторов».
Вот как? Оказывается, есть и такое? То есть кто-то пишет за тебя, а ты ставишь свою фамилию, потому что уже прославился и продолжаешь пожинать лавры? Надо держать язык за зубами, а то если рассказать об этом Ваське, так и сам закончишь таким вот литературным поденщиком.
В кладовке теснились мешки с зерном, коробки с пачками и банками, снизки сушеных грибов и корзины с яблоками. С такими запасами точно никуда не надо выходить. Живи себе в норе всю жизнь – и дом и работа в одном месте.
– Ну-с, мой драгоценный, закончили с уборкой? – поинтересовался крот, когда Дэйв вернулся в лабораторию.
– Да, – просто ответил Дэйв.
– Тогда давайте сделаем вам завтра выходной. Приходите в четверг. С вас еще одно путешествие во времени.
– А что потом? – забеспокоился Дэйв, переживая, что на этом его карьера младшего ассистента и закончится.
– А дальше посмотрим. Мне нужно время для обработки данных и анализа. Я просмотрел видеозапись из Царского Села. Вы хорошо потрудились. Зарплата вам обеспечена.
Дэйв сложил лапки лодочкой и улыбнулся.
Библиотека Зеленого Города
Хотя Олаф Виттардович и похвалил за второе литературное путешествие, но Дэйва очень уж заинтересовал этот кучерявый Пушкин. И потому библиотека Зеленого Города была следующей остановкой Дэйва. Дэйв и раньше там бывал. Сначала малышом с мамой, выбирая новые книги английских писателей. Потом уже школьником для разных школьных проектов. Сегодня у него была иная цель.
– Здравствуйте, Ираида Петровна, – поздоровался Дэйв, обращаясь к большой сове за стойкой библиотеки. Коричневая с белым птица восседала на своем стуле как на троне и читала какую-то толстую книгу. Она оторвалась от чтения и водрузила на нос очки в тяжелой оправе.
– А, это ты, Дэйв. Рада тебя видеть. Книги для мамы или задание для школы?
– Ни то и ни другое. Я бы хотел почитать сказки Пушкина. Ну того самого, который Ас Пушкин. Вы про него знаете?
Ираида Петровна засмеялась тем глубоким грудным смехом, который вы можете услышать в ночном лесу и принять за уханье совы. Нет. Они не ухают. Они смеются. А над чем, то ведомо только им. В нашем случае Ираида Петровна смеялась над мало читающим Дэйвом.
– Мой дорогой мальчик, конечно же, я знаю про Пушкина. А. С., как ты выразился, это инициалы его имени. Александр Сергеевич. Он весьма знаменитый поэт и писатель. Пойдем со мной.
Корпулентная сова слезла со своего стула и повела Дэйва в отдел книг меньше среднего размера. Да-да, книги, как и звери, делились по размерам. А вы как думали? Муха, черепаха и слон не могут читать одну и ту же книгу. Прикинули размер книги для слона? Этаким сборником запросто можно муху прихлопнуть. Поэтому для всех зверей книги своего размера. Нам нужен тот, что поменьше, но не совсем крохотный, как для насекомых.
И еще вам информация для справки: все книги Зеленого Города проходили звериное переиздание. Они адаптировались, чтобы не нарушать права и чувства животных. Книги, где животные погибали, были строго запрещены. Так что в нашей библиотеке вы не найдете ни «Белого Бима Черное Ухо», ни «Муму». Вы все поймете, если вспомните, как сами рыдали над этими книгами в детстве. А если дать такую книгу маленькому щенку с неокрепшей психикой, что будет? Вот именно, психологическая травма на всю собачью жизнь.
Пока я вам тут рассказывала, Ираида Петровна и Дэйв уже дошли до отдела книг среднего размера и вошли в просторное помещение, уставленное рядами книг размером с брусок мыла. Ну, или сотовый телефон. Это для сравнения, чтобы вы поняли, какие они, эти книги. Ираида Петровна забормотала:
– Паустовский, Пришвин, Пройслер, ага – вот и Пушкин.
– Целых пять полок? – ахнул Дэйв.
– А ты как думал? Несмотря на то, что написанное им можно уместить в три тома, он один из столпов русской литературы. Его то и дело спрашивают в нашей библиотеке, поэтому у нас по нескольку экземпляров его произведений. Александр Сергеевич писал не только сказки, но и очень недурные повести, рассказы, романы – один «Евгений Онегин» чего стоит.
Ираида взмахнула крылом и, прочистив горло, продекламировала:
– Я к вам пишу – чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле.
Меня презреньем наказать.
Сова сложила крылья и вздохнула.
– Ну ты разбирайся, я буду за стойкой, – сказала она и поспешила к своей книге.
Дэйв с удивлением разглядывал разноцветные корешки томов. «Капитанская дочка», «Повести Белкина», «Дубровский», «Евгений Онегин». Ага, вот они, сказки. Он вытащил увесистый том с полки. Ох, ничего себе дает наш пилот, написал столько, что не поднимешь.
Дэйв плюхнулся на пол, раскрыл книгу и начал читать содержание, так как не знал названия той сказки, куда его забросил крот. Но оно выдало себя само.
«Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди». Ух ничего себе названьице.
Под лапой Дэйва замелькали страницы текста с прекрасными цветными иллюстрациями. На одной из них белая лебедь превратилась в красавицу девицу, оставив на земле свои широкие крылья. Рядом валялся мертвый коршун, пронзенный стрелой.
Фух, но хорошо, что все так закончилось и никого не съели.
Дэйв взял том сказок и прихватил «Евгения Онегина», раз уж его так хвалила сова.
Книги выдавали на три дня. Почему так мало? Я ведь уже говорила, что звериная жизнь короче человеческой, времени им отведено меньше, чем людям и потому читать надо быстрее. Если честно, то всем нам надо читать быстрее, а не сидеть в интернете и смеяться над видео, где кошки терзают новогоднюю елку.
А. С. Пушкин – мастер слова
Домой Дэйв шел пешком. Катиться с пакетом книг в лапе не очень-то удобно. Можно было, конечно, нанизать книги на иголки, но Ираида Петровна очень расстроится, если Дэйв принесет назад дырявого Онегина.
Дэйв все думал: а если бы там, в литературном прошлом, ему не попалась под руки шишка и он бы не бросил ею в лебедя? Поменялись бы персонажи и все повествование? Называлась бы сказка по-другому? «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и об умном и воспитанном еже»?
И потому вспомнил про Сонечку и Ваську только дома, когда мама, разливая фасолевый суп по тарелкам, спросила:
– Какие успехи в составлении словаря? Какие новые слова придумали сегодня?
Ах ты ж, сыроежка червивая, надо было к Ваське забежать. Ну или позвонить ему по телефону и попросить хоть одно новое слово для отчета маме. Дэйв ляпнул первое, что пришло в голову.
– «CATastrophe»14 – это про кота, который вечно влезает в неприятности, рвет шторы, царапает мебель, роняет вазу с цветами на пол. В общем, сплошная катастрофа, а не кот.
– Ой, как интересно, а еще?
– Ну там много еще чего. Мама, ну ты же понимаешь, что это пока только черновик, и я не могу тебе открыть все секреты. Но Васька обязательно тебе подарит экземпляр, когда словарь напечатают.
– Очень надеюсь, – сказала мама и звонким голосом позвала домочадцев: – Дорогой, дети! Ужин!
Мармадюк остался мыть посуду после ужина, а Дэйв убежал в свою комнату и завалился на кровать с книгой. Как же все-таки хорошо писал этот А. С. Пушкин. Рифмы легкие, словно воздушные, сами собой складывались в сказку, от которой было не оторваться. Даже хотелось разговаривать стихами.
Ах, как долго я лежал,
Себе лапку отлежал.
Конечно, это было не то, что у Пушкина. Но что он был столбом русской литературы, Дэйв точно поверил. Наверное, даже самым высоким столбом.
– Девонте, тебя Сонечка к телефону, – позвала Дэйва мама.
Только бы Соня не услышала, как его дома величают. Дэйв поспешил в прихожую, где на столике у двери стоял телефон, и прижал трубку к уху.
– Привет.
– How do you do, Devonte?15 – спросила Сонечка и засмеялась своим переливчатым смехом.
– Все нормально. Работал над словарем, – Дэйв сделал ударение на последнем слове. – Я, это, хотел пригласить тебя в новую блинную в центре города, – продолжил он, чуть запинаясь и надеясь, что крот выполнит свое обещание и выдаст зарплату.
– Ой, как здорово. И Ваську возьмем?
Ваську брать совсем не хотелось. Дэйв замялся.
– Ну если он не работает в воскресенье.
– Ой, в воскресенье у нас в мэрии будет сумасшедший банкет. Прибудут звери из соседнего леса на празднование Прославленных хвостов. Столько чая подавать. Никак не могу в воскресенье. Может, в другой день?
– Ну тогда еще поговорим об этом. Хорошего вечера.
– И тебе, мой друг Девонте.
Англо-кошачий словарь в работе
На следующий день с утра Дэйв отправился к Ваське, да забыл, что Васька же работает в ночную смену на заводе и потому спит днем.
– Я у него в комнате посижу. Может, он проснется скоро, – объяснил Дэйв Васькиной маме, красивой кошке в шелковом халате и с наманикюренными когтями.
– Только не буди Васеньку. Пусть выспится. Он так устает.
Дэйв пошел наверх. В комнате Васьки царил ужасающий беспорядок. Книги, игрушки, грязные майки, распарованные носки и недоеденные бутерброды устилали пол Васькиной комнаты. Сам он спал, свернувшись клубочком на детской кровати. Рядом стояли две пустые литровые банки из-под сметаны. Надо полагать, зарплата. На столе валялись два потрепанных английских словаря и открытая тетрадка, где были написаны уже знакомые Дэйву слова для англо-кошачьего словаря. На второй странице были рисунки отпечатков кошачьих лап и очень неплохая карикатура на Дэйва – как за ним бегут босоногие средневековые мальчишки с рогатиной. Как еще живым выбрался? Дэйва передернуло от картинки, но делать нечего – обещал помочь другу, слово надо держать.
Он нашел огрызок карандаша, перевернул страницу тетради и написал первое, что пришло в голову: «SophistiCATed CAT eduCATed cariCATurist about compliCATed deliCATessen»16. Начал рисовать карикатуру, как посоветовала мама. Получалась мешанина из кошачьих лап, хвоста, усов и кусочков торта на тарелках.
Дэйв так увлекся, что и не заметил, как Васька проснулся. Услышал он тихое мурчание и увидел, как Васька вылизывает свой хвост.
– Я, знаешь, что придумал, – сказал Васька, закончив с хвостом, – давай на недельку махнем в поход на плоту вниз по Веряже. Ты, я и Соня. Хорошо бы еще четвертого найти, чтобы по парам разбиться. Двое спят, двое рулят, ну или двое спят, а двое кашу варят. С молоком, – добавил Васька и потянулся.
Кто будет в походе спать, а кто кашу варить, Дэйв догадался сразу. Он закрыл тетрадь.
– Ты чего там пишешь? – спросил Васька.
– Словарь наш составляю, – ответил Дэйв.
– Молодец. Пиши-пиши. В соавторы тебя возьму. Это уже вторая тетрадка.
– Я маме экземпляр пообещал. Так что надо дописать.
– Так поедем на плотах? – опять спросил Васька.
Дэйв задумался.
– На это деньги надо. Плот нанять. Купить спальные мешки, продукты, удочки. Я пока еще ничего не заработал. Даже на карманные расходы, а ты про поход на природу говоришь. Там, знаешь, сколько всего надо? Да и ты тоже – вон, зарплату сметаной получаешь.
Васька закатил глаза под потолок и задумался.
«Только бы не новая хвостосшибательная идея», – подумал Дэйв.
Третий рабочий день
В четверг Дэйв пришел пораньше к холму ЛИИ и обошел его вокруг. Действительно, ни окон, ни дверей, да и зачем они кроту, который любит темноту и не нуждается ни в каком солнечном свете? Наверху холма высилась труба, из которой валил пар. Наверное, это и есть этот синхропаразитрон, или как там его.
Заяц подкатил на велике в 8.58 и крикнул Дэйву:
– Гуляешь? А звери тут на работу опаздывают. Побежали уже.
Они ввалились в лабораторию, когда табло настенных электронных часов сменило цифры с 8.59 на 9.00. Крот хмыкнул.
Пока заяц надевал белый халат, Дэйв разглядывал машину, которая уходила трубами под потолок. Так вот откуда на улице валит пар, из этих труб.
По-прежнему мигали огоньки панели и лампочка под потолком кабины центрифуги. Но Дэйва это больше не пугало. Он уже чуть-чуть научился управлять временем пребывания в прошлом. Немного фантазии, и ты живой. А часики сами тебе время возвращения домой натикают.
– Ну-с, сегодня будет совсем простое задание. Никаких голодных преследований. Все чинно и цивилизованно. Вы отправитесь в безопасное прошлое и кое-что сделаете.
– Не надо катиться в литературное прошлое? – удивился Дэйв.
– Не надо. Но поскольку время пребывания я не могу изменить, то вам надо как-то оставаться незамеченным три другие минуты. Отсидеться где-то до конца опыта.
– Не понял ничего, – признался еж.
– Диккенса вам в бок! – вспылил крот. – Да что тут непонятного? Найдите место спрятаться. Отсидите 2 минуты 45 секунд. Выполните мое поручение и опять прячьтесь. Ясно?
Теперь Дэйв кивнул. Уж лучше спрятаться и выждать, чем бегать, спасая свою колючую шкуру.
– Идите переодевайтесь.
Дэйв пошел за ширму, где его уже ждал заяц. Прилаживая видеокамеру Дэйву на голову, Ахиллес ворчал:
– Что-то не нравится мне эта затея. Безопасное прошлое. Никаких временных параметров не дал мне. Сам загрузил дату. Ой, не нравится.
Дэйву передалось волнение зайца, и из-за ширмы он вышел, нервно поправляя все время спадающий временной маркер, который почему-то не хотел сегодня держаться.
Крот сам подвел Дэйва к кабине и начал прилаживать датчики на его лапки и голову. Закончив свою работу, он достал из кармана халата небольшой сверток, завернутый в такую же черную бумагу, как и трусы Дэйва.
– Вот что вам нужно сделать, милейший мой. Отсидеться в кустах и на последней минуте оставить этот сверток на пороге одного уважаемого друга. Постучите в дверь и опять спрячьтесь, да убедитесь, что получатель забрал сверток с крыльца.
Дэйв заметил какое-то движение за спиной крота и скосил глаза в сторону. Ахиллес жестикулировал лапами, сигналил ушами и отрицательно вертел головой. Дэйв ничего не понял. Но затем опустил глаза и увидел, что черные трусы лежали на полу. А, понятно.
– У меня, это, маркер времени отвалился, – сказал Дэйв кроту.
– Ничего страшного. Этот сверточек послужит вам маркером. Как его обложка пропадет, так и поймете, что вы в том временном пласте, где вам надо быть, – ласково сказал крот и захлопнул дверцу кабинки.
Дэйв вспомнил, что Ахиллес рассказывал, как получил ожог от соприкосновения черного материала с телом в своем первом и последнем путешествии во времени. Он уронил сверток к ногам. Никуда он не денется с подводной лодки, то бишь из кабины машины времени.
Стимпанк-кофеварка привычно загудела, и кабинка центрифуги завертелась Дэйв закрыл глаза. Так было легче справиться с перемещением в прошлое.
Самое легкое путешествие во времени
Дэйв открыл глаза и убедился, что сверток у его ног потерял свою черную обертку. Вместо этого на траве лежала стопка бумаги, свернутая в трубочку и перевязанная бечевкой. Ага, значит, переместился во времени.
