Читать онлайн Потустороннее бесплатно
Пролог
Высунув кончик языка, Маша сосредоточенно выводила на альбомном листке чёрную скрюченную фигурку. Таня внимательно наблюдала за сестрой, строго подсказывая, где нужно подправить. Восьмилетние двойняшки сегодня в школе услышали страшилку о вызове духа и немедленно решили повторить незамысловатый ритуал. Девочки любили все необычное и неизведанное, недаром проживали они в закрытом от всего мира секретном городке Североуральске-19, который притаился глубоко в Уральской тайге и бережно хранил от чужих глаз свои секреты.
– Ну, хватит, Маш, давай я буквы нарисую, а то всё ты и ты… – недовольно насупилась Таня и вырвала карандаш из пальцев сестры. Светлые кудри забавными завитушками облепили девочке вспотевший лоб.
– Хм, да пожалуйста. Чёртика я уже и так закончила. Смотри, круги должны быть ровными. На, держи, – и протянула близняшке тарелку. Чуть поодаль дожидалась ещё одна, покрупнее.
Девочки сидели на полу в своей комнате, отодвинув по углам игрушки, и тихонько шушукались.
Если бы сейчас к ним заглянула украдкой их мать, вот бы она удивилась. В кои-то веки девчонки не ссорились, не дрались, не кидались игрушками, а спокойно и мирно вместе обсуждали рисунок.
– Смотри, тут неровно, – всплеснула Маша руками.
– Нет, ровно, – едва не прикусила высунутый язык Таня и посильнее надавила на карандаш. – Смотри лучше, косоглазая.
– Сама такая, – не осталась в долгу Маша, но, присмотревшись внимательней, поняла, что была не права. Однако она ни за что на свете не признала бы свою ошибку перед сестрой. И, сжав губы в тонкую линию, Маша упрямо скрестила на груди руки. Но сестре её извинения были как мёртвому припарка, и Таня, завершив ровные круги, принялась внутрь вписывать буквы. По кругу весь алфавит. И дополнительно в верхних уголках рисунка слова «Да» и «Нет».
Когда шедевр был наконец-то готов, девочки довольно взглянули друг на друга.
– Ты иголку взяла? – опомнилась Таня.
– Нет, а ты? – ошарашенно округлила голубые глазёнки сестра.
– Ну, Машка, ты совсем дура? Я же альбом с карандашами тащила. Ты что, не могла иглу с ниткой взять?
– А где я возьму? Мама ж не разрешает…
– Не разрешает… – кривляясь, передразнила сестру Таня и решительно поднялась на ноги. – Пошли.
– Куда? – не поняла Маша.
– Иголку искать, тупица.
– Сама такая, – буркнула Маша, поднимаясь с ковра и семеня за сестрой.
Однако иглу они не нашли, а обнаружили кое-что поинтереснее.
– Ух ты, как красиво! – Таня вертела в руках длинную сверкающую на серебристой цепочке каплю янтаря.
– Да, – протянула за ней Маша, не сводя завороженного взгляда с чудесной вещицы.
– Ты помнишь тот камень, что папа нашёл недавно в тайге?
– Конечно, но тот был кривой и угловатый.
– Маш, ну ты правда, что ль, дура, или притворяешься?
– А что я? – насупилась девочка, надув пухлые губки.
– Папа взял его с собой на работу и сделал вот это. Здорово, да?
– Да… Я тоже хочу найти такой камень, а папа повесит его на цепочку. Зря мама не захотела носить его.
– Ага, а почему?
– Я слышала, как она папе сказала, что ей от этого камня как-то не по себе. Плохо.
– Плохо? Это как? – искренне удивилась Маша, распахнув шире наивные глазки. Таня пожала плечами, не переставая поглаживать пальцами янтарный кулон. А тот засверкал, заискрил, будто бы чуя живое тепло.
– Тань, а давай его и возьмём. Вон он острый какой. Может, вместо иголки сгодится? – Таня внимательно осмотрела сокровище, потыкала острым концом в подушечку пальца да и расплылась в довольной улыбке.
– Молодец, Маха… Можешь же, когда хочешь, – и, сжав в кулаке мерцающий камень, поспешила назад в комнату.
На мягком пушистом ковре держать на весу подвеску воткнутой острым концом прямо в алое в сердце забавной фигурке было не просто.
– Дай сюда, неумеха, – потянула к себе за цепочку Таня. Маша спокойно выпустила ту из трясущихся пальцев и облегчённо вздохнула.
– Да пожалуйста. Не очень-то и хотелось.
Скорчив обидную гримасу сестре, Таня сама попыталась попасть чёртику в сердце, но рисунок сминался, кривился под тяжестью камня.
– Нет, – обречённо опустила руки девчонка. – Всё-таки надо иголку.
– А может, это из-за ковра? – робко прикусила губу от досады Маша.
– Точно, айда на чердак…
– Что? Там же жутко, – передёрнула плечами Маша. Таня тут же закатила глаза.
– Ну ты и дура! Самое то… Страшненько, мрачненько.
Недовольно морщась и кусая побелевшие губы, Маша нехотя поплелась за сестрой по ступенькам.
***
Чердак встретил сестёр пылинками, танцующими в солнечных лучах, которые пробивались сквозь мутное стекло маленького оконца. Гирляндами мохнатой паутины, свисающей бахромой, и слоем мягкой пыли на скрипучих досках щербатого пола.
– Фу, – сморщила курносый нос Таня. – Тут не страшно, а противно.
– Брр, – заверещала Маша, уворачиваясь от жирного паука. Она неловко налетела на старое кресло-качалку, и то, жалобно скрипнув, печально качнулось, разметав вокруг невесомую взвесь. Маша тут же шарахнулась прочь из мутного облака, а не успевшая отскочить Таня смачно чихнула.
– И где тут… – пискнула Маша, испуганно таращась по сторонам на старый потрёпанный хлам и облезлую мебель.
– Давай прямо здесь, на полу, – оглядываясь в поисках веника или метлы, предложила Таня. Обнаружив в углу сиротливо притулившуюся кособокую швабру, она двумя пальчиками намотала на ту рваную, нашедшуюся в хламье тряпку и энергично завозила по полу. Тут уж зачихала и Маша.
– Фу, перестань, – жалобно пискнула Маша, размахивая руками перед лицом. – Намочить надо.
– Ага, ещё грязи тут не хватало. Давай, иди сюда, нормально уже, – оценивающим взглядом окинула пятачок на полу девочка.
Всё ещё разгоняя перед собой вездесущую пыль, Маша послушно подошла к сестре и устроилась на полу рядом. Светлые брюки тут же покрылись серым налётом, как и тёмные джинсы Тани, но, опасаясь едких подколов сестры, Маша предпочла промолчать.
Таня уже разложила рисунок на ссохшихся досках и старательно метила янтарём в алое сердце.
Глава 1
Отражение в зеркале приветствовало её бледными ввалившимися щеками и тёмными кругами под слезящимися глазами. Она сейчас больше походила на зомби, чем на здорового жизнерадостного подростка.
Торопливо сбрызнув лицо тёплой водой, девушка двинулась в кухню. Мрачная погода за окном вторила осенней хандре. Вместо золотого покрова на дорогах скомканным месивом темнела пожухлая листва. Промозглый ветер даже через стекло заставлял зябко ёжиться и поджимать в длинные рукава пижамы холодные пальцы. Ледяными мурашками осыпало тело.
– Мам, можно я сегодня не пойду в школу? – хрипло выдавила из себя девушка и надрывно закашлялась. – Что-то мне нехорошо.
В родительской спальне захныкал ребёнок, скрипнула кроватка, но тихий мамин напев не позволил крику развиться в младенческую истерику. Потоптавшись немного у окна, Эльвира оглянулась на закрытую дверь и прислушалась. Тишина. Обречённо согнувшись, она медленно поплелась в свою комнату.
Мать пришла быстро. Высокая, стройная, ещё не растерявшая свою привлекательность женщина будоражащим вихрем ворвалась в комнату. Озабоченно оглядела сонное царство и обуздала свой пыл. Занятия в школе у выпускного класса с обеда, так что не стоит пока будить девочек.
Прохладной ладошкой она пощупала лоб дочери и устало вздохнула.
– Померяй-ка температуру, милая. Это всё ваши вчерашние посиделки до ночи…
– Ну, мам, – просипела Эльвира и виновато потупилась. В груди девушки созревал горячий тугой ком, а в ушах с шумом бесновался поток крови.
***
Ника и Ксю, то есть Вероника и Ксюша, лучшие подруги Эльвиры, конечно, загорелись идеей провести выходной за городом в старом, так долго пустовавшем поместье своей новой подруги, да ещё и с ночёвкой. Это очень обрадовало Эльвиру, и она совсем не обратила внимания на мимолётные переглядки подруг, на их озабоченные лица, на вспыхнувший страх в любопытных глазах. Она лишь угрюмо посетовала на то, что один выходной и нельзя прогулять надоевшую школу.
Семья Эльвиры совсем недавно переехала из центра города в глухомань, где средь высоких тополей в окружении буйной зелени прятались приземистые домишки. Только этот старый, поведённый беспощадным временем особняк и был им сейчас по карману. А всё потому, что безжалостная система поглотила, разжевала и выплюнула кучкой дымящейся плоти главу и добытчика семьи.
В научной лаборатории, где трудился отец Эльвиры, внезапно вспыхнул пожар. Погибла вся смена. К ужасу негодующей общественности дело быстро замяли, никто так и не был наказан. А людей не вернуть. Так же как не спасти их разбитые семьи.
Обособленный от всего мира, тщательно скрытый уральской тайгой город, как мог, переживал так внезапно навалившуюся беду. И, как могло, держалось, оплакивая душу усопшего, скорбящее семейство Кравцовых. Денег стало не хватать, а на руках несчастной вдовы остался двухмесячный младенец и взбалмошный недовольный подросток. Жизнь покатилась под откос, да что уж там… Она помчалась туда наперегонки с мрачными мыслями, зачастую обгоняя накопившуюся душевную боль, щедро приправленную злыми слезами.
На дотацию от государства долго не протянешь, и вскоре им пришлось продать просторную городскую квартиру и переехать на окраину. К холодному подножию той самой глухой бетонки, окружающей охраняемый периметр. Туда, где по ночам провода разыгрывают увертюры кошмарных симфоний под аккомпанемент северных ветров.
Так вот…
***
Устало закрыв глаза, она надавила подушечками больших пальцев на веки. Перед взором тут же вспыхнули мириады разноцветных искр, но головная боль не утихла. Она будто бы собралась в тугой ком на затылке и потихоньку прощупывала беззащитный мозг тонкими щупальцами метастаз.
– Да что же это такое, – всплеснула руками Эльвира и зарылась пальцами в иссиня-чёрные волосы, раздражённо массируя голову. Но боль не спешила отступать. Тысячи колючих иголочек скользнули от затылка по позвоночнику, оставляя за собой влажный след липкого пота. Эльвира вздрогнула и поморщилась. Она энергично пожала плечами, покрутила головой из стороны в сторону, резко вскинула лицо и замерла. Нет, не от боли, а, скорее, от удивления. Сквозь досаждающий ей с утра ватный шум, забивающий уши, она ясно услышала вздох.
Растерянно оглядевшись и никого не увидев – обе подружки ещё сладко сопели в огромной кровати – Эльвира озабоченно сдвинула брови. Может, кто-то из них?
Она окинула взглядом подруг. Нет. Ну а кто же?
– А, да пофиг, – выдохнула она и снова забралась в кровать.
Неловко ткнув локтем Ксюшину спину, Эльвира затихла, замерев на мгновение. Меньше всего ей хотелось сейчас разбудить спящих девчонок.
Ксюша шумно вздохнула и, повернувшись лицом к виновнице, вновь засопела. Её рыжие волосы огненным пламенем разметались по белой подушке, а усыпанный солнечными кляксами нос смешно подёргивался в такт дыханию. В душе Эльвиры вдруг закрутился неистовый вихрь противоречивых эмоций. Ксюша ей нравилась, она была доброй и отзывчивой, казалось, будто само солнышко проглядывает в её нежной улыбке, а тут… Ни с того ни с сего Эльвире захотелось ударить по бледной щеке с пергаментной кожей. Со всего размаха, чтобы та треснула, лопнула, обнажив алое месиво пульсирующей плоти. Размазать противные конопушки, смешать с красной кровью, заставить угаснуть искринку в зелёных глазах. Чтобы эти пунцовые губы скривились в гримасе отчаяния. Боли… Мольбы…
Рот девушки растянулся в зловещей улыбке, а узкая ладошка уже птицей взметнулась над головой, когда ресницы Ксюши дрогнули. Помутнённый разум Эльвиры очнулся, а рука дохлой рыбиной, такой же влажной и холодной, шлёпнулась на простыню.
– Что? – сонно прохрипела подруга, протирая глаза. – Уже пора просыпаться?
– Нет, спи… – прошептала Эльвира, мгновеньем до этого желавшая смерти подруги. Кожа её покрылась ледяным потом, и, крепко сжав кулаки, она заставила себя глубоко вздохнуть. – Ещё очень рано… – выдохнула Эльвира и, напряжённо сжавшись, улеглась рядом. Зацепив простыню побелевшими пальцами, она натянула её до подбородка и прикусила губу. Что это было?
В мыслях метались вопросы, натыкаясь на стену непонимания. Что с ней не так? Почему ей так плохо…
– Класс, – буркнула Ксюша и снова размеренно засопела.
А озадаченная Эльвира ещё долго не могла уснуть, теряясь в догадках, откуда взялась эта странная немотивированная агрессия.
***
Сельская школа отличалась от городской более щадящим режимом, приветливыми одноклассниками и внимательными, чуткими учителями. В коллектив Эльвира влилась очень легко. По натуре общительная, она быстро обзавелась подругами и уже стала понемногу забывать покинутый город. Тем сильнее её удивила внезапная вспышка злости на Ксюшу. Ещё немного подумав, она всё же заснула.
Некоторое время назад
– Девчонки, присмотрите за Тёмой, а я вам блинцов приготовлю, – заглянула в комнату Эльвиры её мама. Трое хихикающих подростков с раскрасневшимися лицами взглянули на неё выжидающе.
– Хорошо, ма, – Эльвира окинула девочек извиняющимся взглядом, но те в ответ лишь улыбнулись. И она вздохнула с облегчением. Не хотелось бы ей потерять расположение единственных подруг в этом захолустье.
Мария, так звали маму, широко распахнула дверь, чтобы вкатить коляску, поправила на ней гипюровую занавеску и, благодарно кивнув, быстро вышла из комнаты.
Ксюша, тряхнув медной косой, встала и, слегка отодвинув накидку, заглянула под козырёк.
– Боже, какой же он крошечный!
Младенец, раскидав ручки и ножки по сторонам, сладко посапывал.
– У меня дома кукла есть, она и то больше, – поддакнула подошедшая Ника, поправляя прядь смоляных кудрей, упавших на лоб.
– Конечно, крошечный, ведь ему всего четыре.
– Года? – округлила глаза Ника, и в них полыхнул интерес.
– Да ты что… – рассмеялась Эльвира и тут же зажала ладонями рот. – Месяца.
– А, блин, точно, – сконфузилась и покраснела Ника, но, положив ей ладонь на плечо, Эльвира легонько сжала пальцы и улыбнулась, разряжая нависшее напряжение.
Ника облегчённо выдохнула.
– Девочки, посмотрите на его пальчики… – пискнула Ксюша, не сводя глаз с маленького кулачка.
– Ага, – протянула Эльвира. – Тоненькие и цепкие, как у птички. Как схватит за волосы, то пиши пропало… Ни за что не отпустит.
– Да, – восхищенно выдохнула Ксюша, заглядывая в розовое морщинистое личико. – Прям маленький старичок.
– И такой страшненький, – добавила Ника, брезгливо поморщившись.
Малыш причмокнул губами и заворочался. Эльвира поспешно сунула ему в рот лежащую рядом пустышку и озабоченно сдвинула брови.
Если Элю и задели слова подруги, то она этого не показала. Спешно поправив накидку, она потихоньку, на цыпочках, отошла от коляски. Подруги, растерянно переглянувшись, последовали за ней. Коляска ещё пару раз дёрнулась и затихла.
– Уф, – выдохнула Ксюша. Она была в семье единственным ребёнком и даже не представляла, что надо делать с кричащим младенцем.
Ника, так же вздохнув, присела на край кровати, закусив от волнения губу. И только Эльвира оставалась спокойной. Она понимала, что если братишка расплачется, то успокаивать его им не придётся. Сразу примчится мать и, осуждающе глядя на дочь, увезёт прочь своего любимчика, а им придётся остаться без блинчиков.
Но пронесло. Блаженно посасывая сладкую соску, Тёмка снова уснул.
Боясь двинуться и вновь разбудить малыша, девочки так и сидели в неловком молчании, пока не вернулась мать. Позвав подруг ужинать, Мария укатила коляску, чем вызвала общий вздох безмерного облегчения.
***
– Детёки, а хоите я ва ое-шоо поау? – загадочным тоном пролепетала Эльвира с набитым ртом. Но, как ни странно, подруги её отлично поняли.
– Угу…
– Ага… – вторили они ей, спешно расправляясь с очередным блинчиком.
Эльвира уже прожевала и вытирала блестевшие от обильного масла губы кухонным полотенцем.
– Тут есть одно жуткое место…
– Да? – глаза Ники вспыхнули от возбуждения. – Какое?
– Какое? – в один голос выдали подруги и, переглянувшись, заговорщически рассмеялись.
– Чердааак… – страшным голосом протянула хозяйка, и девочки снова переглянулись.
– Круто! Покажешь? – состроила Ксюша умоляющую гримасу.
– Пошли, – не терпящим возражения тоном огласила Эльвира и с грохотом отодвинула от стола стул. Заинтригованные подруги последовали за ней.
– А вам не страшно ходить туда, девочки? – сдвинула брови Ника. Ксюша потупилась, а Эльвира непонимающе переводила взгляд с одной на другую.
– Что-то не так? – голос Эльвиры дрогнул, и она положила ладонь на плечо Ники. – Рассказывай.
– Ну, – замялась та, однако, получив утвердительный кивок от Ксюши, уже более уверенно продолжила: – Понимаешь, пока вы сюда не приехали, этот дом пустовал. Люди старались обходить его стороной.
– Почему? – брови Эльвиры поползли вверх, а в глазах заиграл интерес.
– Много лет назад тут произошло преступление, – Вероника старалась не смотреть подруге в глаза. – Много людей погибло, и их беспокойные души до сих пор бродят по дому.
– Да, – с придыханием добавила Ксюша,– А на чердаке часто видят жёлтое свечение.
– Да ну, девочки, вы же шутите, – робкая улыбка коснулась губ, и Эльвира заглянула в бледные лица подруг, – Я же была там совсем недавно. Тьма, пылюка и никаких призраков. Ерунда это всё. Про брошенные дома всегда ходят слухи, – уговаривая саму себя, вполголоса продолжила она, однако по позвоночнику пробежал холодок, а сердце тревожно забилось.
– А там есть пауки? – робко шепнула Ксюша и забавно сморщила веснушчатый нос. Казалось, что девочка больше страшится этих мелких чудовищ, чем каких-то мифических потусторонних существ.
– Ну, скажешь тоже… – снисходительным тоном откликнулась Эльвира. – На каждом жутком чердаке должен быть свой паук. Я, правда, его не видела, – поспешила она успокоить побледневшую подругу. – Но он точно там есть.
Кровь отлила от лица оробевшей девушки, и оно стало походить на белую маску с рыжими кляксами.
– Может, я не пойду? – заколебалась Ксюша, опасливо косясь на люк в потолке, но Эльвира уже дёрнула за тросик. Деревянная крышка распахнулась, выпуская вниз хлипкую раздвижную лестницу.
– Ой… – отпрянула Ксюша и упёрлась спиной в заворожённую Нику.
– Да не дрейфь ты, – положила та взмокшую ладонь на дрожащее плечо подруги. – Я больше чем уверена, что Гоша сам тебя испугается.
– Гоша?
– Ну да, Гоша-паук, а у вас их разве не так называют? – удивлённо приподняла бровь Ника.
– Да нет, – растерялась Эльвира. – Паук и паук, – рассеянно пожала она плечом и двинулась по лесенке вверх.
***
На чердаке царил полумрак.
Старая громоздкая мебель и прочий никому уже не нужный хлам занимали почти всё пространство. Кособокое продавленное кресло, покрытое слоем пыли, будто бы само кинулось Эльвире под ноги, и та, не удержавшись, с жалобным писком грохнулась на пол.
– Элька, держись…
– Осторожно…
Кинулись к ней подруги, но девушка не спешила вставать. Взгляд её точно прирос к чему-то под злополучным кривоногим препятствием.
– Что там? – забеспокоились подруги, когда вместо того, чтобы с визгом вскочить, Эльвира заползла ещё глубже под кресло.
Там, в самом тёмном углу, тускло поблёскивала серебром тоненькая цепочка. Эльвира потянулась к сокровищу и жадно выудила его из пыльной темницы.
Скудный отблеск красного зарева из единственного тусклого оконца осветил внезапную находку, и девушки ахнули от восхищения. Это была подвеска. Необычная, завораживающая. Казалось, будто внутри янтарного кристалла бурлит иная, чуждая жизнь. Мириады мерцающих брызг вспыхивали и затухали, хаотично метаясь внутри искрящегося марева, сталкиваясь и исчезая, чтобы родиться вновь в слепящем сиянии.
Не выпуская из пальцев чудесную находку, Эльвира подошла к окну и вытянула ладонь, подставляя янтарь уходящему солнышку.
***
Серое небо заволокло тучами. Отражаясь в холодных водах зеркального озера причудливыми глыбами, похожими на корабли, они неспешно плыли вперёд, то затмевая свинцовыми боками алый рубец заходящего солнца, то открывая его вновь, словно кровавую рану, чтобы нырнуть, раствориться, развеяться в пучине бескрайнего неба, в круговерти ушедшего дня.
А в окно дробно постукивал тополь. Он, как шкодливый малыш, встав на цыпочки, тянул к стеклу свои тонкие ветки. Давно уж сбросив сухую листву, тополь походил на голый скелет с чёрными глянцевыми фалангами вместо сучьев. Длинными корявыми пальцами он царапал стену дома, то и дело попадая по чердачному окну. Того и гляди проткнёт его, и то лопнет, разлетится слюдяными осколками звенящего звездопада вниз, к подножию виновника. Смешается с почерневшей пожухлой листвой, уйдёт во влажную землю, к самым корням кряжистого исполина, унося за собой в отражении краткий всплеск заходящего солнца.
Медленно, но верно мир поглощал мрак.
Внизу захныкал малыш и что-то нежно заворковала мать, но оцепеневшие подростки не замечали всего этого. Они тупо таращились на янтарь, растянув губы в глупых улыбках.
***
Первая очухалась Ника.
С трудом оторвав взгляд от завораживающего зрелища, она тряхнула головой и, зажмурившись, потёрла глаза пальцами.
– Уф… Ничего себе, Ксю, смотри, – и она небрежно толкнула подругу. Ксюша дёрнулась и всем телом завалилась на Эльвиру. Рука той дрогнула, кристалл выпал. Визуальный контакт оборвался, и подруги стали медленно приходить в себя.
– Ты чего? – фыркнула на Нику Ксюша, неловко отодвигаясь от Эльвиры. Та едва не вывалилась из окна прямо в объятия колкого дерева.
– Бль, я чуть не вылетела наружу! – зябко поёжилась Эльвира, недовольно косясь на подруг.
– А, что я? Меня Ника толкнула, – будто оправдываясь, протянула Ксюша и раздражённо зыркнула в сторону Ники.
– Да вы только гляньте… – словно не замечая недовольства подруг, та таращилась за окно.
А там, посреди чёрного неба, в глубине бархатных недр ярко-розовым оком горела луна. Она будто подмигивала, глядя на притихших подружек. Те даже и не заметили, как стемнело.
– Бррр, – поёжилась Эльвира и стиснула пальцы на потеплевшей цепочке. Та дёрнулась, и кристалл закачался, ловя своими точёными гранями лунные блики.
– Кровавая луна, – испуганно пискнула Ксюша и нервно шагнула назад. Неловко наткнулась на кресло и, матерясь, как сапожник, вернулась к подругам.
– Эль, а тут свет есть? – с надеждой в голосе спросила Ника.
– Конечно, ща, – вытянув перед собой руки, чтобы не упасть во внезапно сгустившейся тьме чердака, девушка осторожно обошла подруг. Где-то там, на стене, она видела выключатель.
А чердак жил своей жизнью. В розовом свете ночного светила голые ветви тополя приобрели совсем другой вид. Жуткими лапами с корявыми пальцами они тянулись к подругам, касались застывших лиц ледяными когтями, забирались под одежду, стайкой мурашек скользили по позвоночникам. Сердце Эльвиры грохотало в ушах, готовое вот-вот переломать рёбра. Несмотря на стылую морозь, она взмокла от напряжения. Ну где же… где?
Пальцы, суетливо шарящие по стене, наконец-то нащупали выключатель. Вспыхнул тусклый свет, но и он показался девушкам прекрасным. Когда пугающая темнота боязливо юркнула под ветхую мебель, подруги облегчённо вздохнули. Не разжимая кулак, Эльвира вернулась к девчонкам.
– Эй, что это там? – Ника склонилась над полом у кособокого шкафа. Мгновенье, и подруги, в изумлении раскрыв рты, уже рассматривали пожелтевший листок.
– А я знаю, что это, – обрадованно захлопала в ладоши Ксюша и озорно хихикнула.
– Ну и что?
– Что? – затормошили её девушки, щекоча и щипая. Ксюша шутливо прыгала и отбивалась.
– Ну, ладно, ладно, прекратите, – наконец взмолилась она, и подруги отступили.
– Это такая игра. Точнее, вызов духов. Видите сердце у чудика? – все разом повернулись к рисунку. Там, в окружении кольца из букв, красовался чёрный мохнатый зверёк с огромным алым сердечком в груди.
– Ну? – кулак словно сам разжался, и Эльвира коснулась красного места дрожащими пальцами.
Рисунок был тёплым, бархатным и приятным. Девочке сразу захотелось прижать к нему всю ладонь, но что-то мешало. Серебряная цепочка жалобно звякнула, и наваждение пропало.
– Так вот, в это место втыкалась игла, и когда дух приходил, то отвечал на вопросы.
– Как? Ой, выньте её, мне же больно, а то я вам ничего не скажу, – кривляясь и шепелявя прохрипела Ника, и девочки рассмеялись.
– Ну, а кроме шуток… – прервала смех Эльвира – Как дух мог отвечать?
– Девочки, пошевелите извилинами… – снисходительно воззрилась на подруг Ксюша. – Зачем же тут алфавит? А эти «Да» и «Нет» по бокам? Неужели неясно? – но, увязнув в непонимающих взглядах, обречённо вздохнула. – Ох, ну вы и дуры. Иголка вращалась и указывала на буквы, а кто-нибудь их записывал.
– Хм… – заинтересованно проронила Эльвира. – Может, попробуем?
– А что, давай, – подружки переглянулись, корча забавные рожицы.
– Отдай своё сердце! – страшным голосом завопила Ника, а Ксюша заливисто рассмеялась.
Эльвира лишь покачала головой и сжала в ладони потеплевший кристалл.
– Эль, иди за иголкой, – отсмеявшись, Ксюша толкнула подругу в бок локтем.
– А зачем нам иголка? – загадочным голосом ответила та и вытянула вперёд руку. Подруги непонимающе раззявили рты, но тут пальцы Эльвиры разжались, и на ладони вспыхнул янтарь. Удлиненный, с острым концом и ровными гранями, он напоминал причудливое, вытянутое книзу веретено с тупым верхним концом, к которому была аккуратно приделана цепочка. Если внимательно приглядеться, то можно было заметить, что это изделие не из ювелирного магазина, а сделано с любовью и заботой своими руками.
От кристалла исходили мощные эманации, сбивающие с толку наивных девчонок, заставляющие тех восторженно взирать на причудливую вещь, вбирая в себя живое тепло и ненавязчивые вибрации бурлящего внутри кулона жидкого янтаря.
– Какой он красивый…
– И тёплый…
– И острый, словно игла… – в глазах подруг вспыхнуло понимание, и они тут же согласились.
Расположившись на полу рядом с рисунком, Эльвира вытянула руку, и острый кончик драгоценного октаэдра завис над алым пятном. Подруги затаили дыхание, когда жёлтое с алым соединилось и по чердаку прокатился чуть слышный вздох. Эльвира вздрогнула, но руку не убрала. Сердце её от безотчётного ужаса молотом забухало в груди, волоски на руках встали дыбом.
– Тут кто-то есть? – еле слышно прошептала она. Кристалл слегка дёрнулся.
Три пары глаз не мигая смотрели на средоточие творившейся магии, а янтарь словно бы ожил и, сделав двойной круг почёта вокруг алфавита, твёрдо замер на «Да».
– Ого! – вырвалось у Ники, и она неловко отбросила короткие волосы с плеч. – Это ты его крутишь?
– Н-нет, – голос Эльвиры срывался, рука дрожала, но кристалл недвижимо стоял на своём.
– Круто… – заворожённая Ксюша придвинулась ближе. – Кто ты? – пролепетала она, склонившись над кристаллом.
Тот двинулся.
– Я т о т к о г о в ы з в а л и, – прочитала Эльвира по буквам.
– Ух ты! Получилось! – переглянулись Ксюша и Ника. Глаза их светились восторгом. Взгляд же Эльвиры был прикован к кристаллу.
Хаотичное мельтешение в нём улеглось, и, сгрудившись в две послушные стайки, оранжевые искорки сложились в глаза. Внимательные, холодные. А в глубине вертикальных зрачков то и дело вспыхивали рваные молнии.
– Что это? – покрываясь ледяным потом, прошептала Эльвира. Она хотела бросить пугающую вещицу и бежать прочь, но занемевшее тело не слушалось. Вверх по цепочке уже летел сноп беснующихся искр, по пальцам под кожу, больно впиваясь в нежную плоть, заставляя зрачки девушки сжиматься в крошечную точку.
– Т в о я с у д ь б а, – прочитала по буквам Ксюша, едва поспевая за своеобразной иглой. – Судьба? Чья судьба? – вскинула она в удивлении брови, и тут её взгляд упал на Эльвиру.
Ту перекосило от боли. На глазах выступили слёзы, а рот распахнулся в немом крике.
– Эль, ты чего?
– Что с тобой? – встревожилась и Ника.
Рука Эльвиры, зажав в пальцах холодное серебро, мелко дрожала. Цепочка впилась в плоть с такой силой, что порезала кожу. Но Эльвира не могла даже двинуться. Странное оцепенение охватило всё тело. И только когда алая струйка горячей девственной крови, обтекая кристалл, коснулась рисунка, чужая воля иссякла. Выпустив из ослабевших пальцев окровавленное серебро, Эльвира рухнула, как подкошенная.
Глава 2
В себя она приходила медленно.
Сначала вернулся слух. То есть как вернулся… Из небытия её выдернул равномерный потусторонний гул голосов. Ещё не раскрывая глаз, она поняла, что-то не так. А когда в лицо дохнуло жутким амбре, то Эльвира и вовсе перепугалась. Густое зловоние серы и гниющей листвы заполнило ноздри, лёгкие, разум.
– Встань, дитя, – прошелестело у самого уха, касаясь щеки колкими льдинками, – встань и узри нас!
Эльвира дёрнулась и, распахнув глаза, судорожно вдохнула. Мутная кисея мгновенно заполнила её раззявленный рот, осела на языке невесомыми хлопьями, обволокло нёбо тончайшим налётом. Брезгливо скривившись, Эльвира закашлялась.
Куда бы она не кинула перепуганный взор, всюду кружил плотный жёлтый туман. Он, будто живой, то подступал к ней, то откатывал так же внезапно. Среди плотной неведомой хмари что-то стремительно двигалось. Какие-то маленькие призрачные существа с чёрными дырами вместо глаз. Они тянули к ней тонкие колеблющиеся конечности, загребая кисельную мглу суставчатыми пальцами. Они вытягивали тощие шейки с шишковатыми черепами, где вместо ртов чернели бездонные впадины в обрамлении острых зубов. Они визжали и хохотали, разрывая клубящуюся тишину на клочки, увязая в липком месиве жёлтых ошмётков. Крошечные, злобные, насквозь пропитанные ненавистью и завистью к пульсирующей кровью по венам физической жизни неожиданной гостьи. А та, сжавшись в комок, так и не смела подняться. Подтянув к подбородку коленки, Эльвира сидела на упругом полу, орошая слезами сгустившийся воздух. Сердце неистово трепетало в груди, заглушая безумные вопли. Таращась по сторонам, Эльвира не понимала, как попала сюда. И куда? Но вот вопль чудовищ взметнулся и оборвался на невероятно высокой ноте. Они заметались, недовольно кривя зубастые рты, да так и исчезли в тумане. Тот дёрнулся, словно вбирая в себя порождения преисподней, заворочался, вздыбился, и, вспучившись, будто пузырь, разорвался.
Из бахромы прорехи жёлтой бездны показалась рука. Тонкая, с длинными алебастровыми пальцами. Эльвира сглотнула, но взгляда не отвела. Его прочно приковало лицо, аристократическую бледность которого оттеняла чернота больших глаз. Огромные, миндалевидные, они сверкали драгоценными обсидианами, проникая в самую душу. Манили обещаниями сказочных грёз и волшебных свершений. В бездонной бездне под пушистыми опахалами длинных ресниц проносились мириады янтарных созвездий, кружа голову и заставляя забыться. С широко распахнутыми глазами взирала Эльвира на сказочное существо, гротескного человека. Жемчужная тонкая кожа с причудливой паутиной голубых вен казалась прозрачной. Широкие плечи, длинный жилистый торс и тонкая талия внушали благоговение. Узости бёдер атлета мог позавидовать любой замороченный на своей фигуре качок. А сильные мускулистые руки и стройные ноги могли выйти лишь из-под руки гениального скульптора.
Взгляд девушки скользнул по ногам и увяз между них…
– О, – вырвалось у Эльвиры при виде ожившего естества. Вот тут был полный порядок. Даже лучше, даже больше… Гораздо… Гораздо богаче, могучей. Эльвира невольно зарделась.
В свои восемнадцать она, естественно, уже была наслышана о интимной физиологии, при том сама была ещё девственница.
– Встань, дитя… – только сейчас, с трудом отведя взгляд от срамного места, она посмотрела пришельцу в лицо. Блестящие чёрные волосы будто росли на глазах. Змеились и падали, обрамляя высокие скулы искрящимся водопадом.
Он склонился над ней, протянув вперёд руку:
– Впусти меня…
И она впустила.
Сопротивляться напору харизмы пришельца просто не было сил. Эльвира дрогнула. Подалась навстречу, раскрываясь, словно нежный цветок жужжащему шмелю. Такому же бархатистому, сияющему и напористому.
Неестественно красные губы его изогнулись в победной улыбке.
Узкая ладошка коснулась ледяных длинных пальцев, и…
***
Из вязкой обволакивающей темноты её вырвал резкий окрик подруги. Кончики пальцев зудели, а сердце волнующе трепетало.
– Элька, дура, ну и напугала ты нас! – трясла её за плечи Ксюша, то и дело вздыхая и всхлипывая.
Рядом с ней, бледная, как простыня, обхватила себя руками Ника. Обе подруги испуганными глазами таращились на Эльвиру. А та, распластавшись на пыльном полу мрачного чердака, непонимающе вертела головой. Пальцы всё ещё зудели от ледяного прикосновения, а перед глазами маячил, затмевая весь мир, прекрасный лик незнакомца.
– Что… что случилось… Где?
– Это ты нам скажи, что случилось? – наперебой зашептали девчонки.
– Мы всё ещё на чердаке, конечно, – возмутилась рыжая Ксюша.
– Ты… Ты, как свалилась, так и всё… Мы думали уже маму твою звать… Ты так долго лежала… Как мёртвая… – путаясь залепетала, кусая губы, побледневшая Ника.
– Что, маму? Не надо маму, – почесав затылок и нащупав болезненный бугорок, скривилась Эльвира. – Всё нормально, пошли лучше вниз.
– Да… Да, – согласились ошарашенные подруги.
«Неужели мне всё привиделось?» – шарящим взглядом окинула Эльвира чердак и наткнулась на цепочку. Неловко зацепив металл, она поднялась и, сжав в кулаке тёплый янтарь, шаткой походкой двинулась к люку.
***
А ночью ей стало плохо.
Всё тело сковало тугими путами, голову нестерпимо жгло, будто её окунули в крутой кипяток. Казалось, вот-вот, и распухшие мозги вылезут из ушей и расплескают своё содержимое по влажной подушке. В груди грохотало, словно это не сердце билось в неистовстве, а в кузнице бахали пудовые молоты.
Девчонки давно уже спали, мирно посапывая, а Эльвира, едва только опускала тяжёлые веки, как увязала в янтарном тумане. Где-то там, в глубине вязкого марева, её ожидал Он. Тот самый загадочный тип с алебастрово-белой кожей, в бездонной черноте глаз которого притаилась целая вечность, а на пунцовых губах играли с улыбкой сладкие обещания.
Эльвира вздыхала, вертелась, тёрла ладонями щёки и, наконец, не выдержав, поплелась к матери.
***
Предательский градусник упрямо застыл на 36,2. Мать улыбнулась, взъерошив непослушную чёлку надувшей губы дочери, и со спокойной душой покинула комнату. Что ж, значит, придётся тащиться в школу.
Эльвира выдавила из себя сиплый вздох и повернулась на бок. Она нервничала. С тех пор, как ей попал в руки странный янтарь, её не покидало чувство чужого присутствия. Но выбора не было, нужно попытаться уснуть.
И, как ни странно, на этот раз это ей удалось.
Жёлтый туман отступил, оставляя за собой приятное послевкусие чего-то тёплого и волшебного, за считанные минуты ставшего родным и неотъемлемым в девичьей наивной душе.
Глава 3
– Вставайте, лежебоки. Опоздаете в школу, – вырвал из сна её громкий крик матери и звон посуды внизу.
Подруги заворочались, сладко потягиваясь и нехотя охая. Никому не хотелось вставать. Но делать нечего, и уже через несколько минут девчонки наперегонки мчались на кухню.
Мать, тихонько покачивая на руках кряхтящего Тёмку, чмокнула Эльвиру в макушку и, пожелав удачи подругам, ушла к себе в комнату. При взгляде на то, как нежно мама прижимает к себе крошечное существо, в груди Эльвиры завязался тугой узелок. И чем больше она думала о том, что когда-то вся ласка доставалась лишь только ей, тем сильнее разрастался внутри горький ком, впитывая в себя всю обиду и злобу обделённого материнской любовью подростка. Предательская влага затопила глаза, и, нервно смахнув слёзы с ресниц, Эльвира стиснула челюсти.
Конечно же она тоже любила своего младшего брата, и откуда взялась сейчас эта жуткая ревность, не понимала. Жгучее чувство обиды отступило так же резко, как и нахлынуло. Растерянно дёрнув плечом, Эльвира отправилась за подругами.
Спешно перекусив, школьницы вышли из дома. Уже не такое жаркое, но всё ещё яркое солнышко всё норовило попасть в глаза смеющимся подругам. Задорно играл с опавшими листьями озорной ветерок. Трепал косы, щупал под юбками стылыми пальцами, пробирался под лёгкие курточки. Подруги поёжились и, ускорив шаги, понеслись в тёплую школу.
– Да что же так холодно, – шмыгая носом, заканючила Ксюша. – Я так в сосульку превращусь.
– Ага, – не осталась в стороне Ника. – Скоро зима..
– Ой, давайте не будем о снеге, – взмолилась Эльвира. Несмотря на безоблачный день, уральская осень не радовала теплом, заставляя кожу под одеждой покрываться мурашками.
– Смотрите, кто там… – загадочным тоном шепнула Ксюша, косясь на Эльвиру, но та уже тоже заметила. Уши девочки вспыхнули, а лицо пошло алыми пятнами.
– Опять она вертится возле него, – фыркнула Ника. – Неужели ему это нравится?
– Значит, нравится, – буркнула посмурневшая Эльвира и отвернулась от парочки.
Пашка был самым первым, кто осмелился подойти к новенькой, когда та пришла к ним учиться. Она очень волновалась. Ведь перейти в другую школу в выпускном классе —такое себе удовольствие. Лезть из кожи и кому-то что-то доказывать она не собиралась и уже приготовилась к колким насмешкам, как появился он. Рыцарь в сияющих доспехах, как ей показалось тогда. И на виду у всех двадцати пар настороженных глаз он смело, с улыбкой ей протянул раскрытую ладонь.
– Привет, я Паша.
– Эльвира, – сконфузилась девушка. Щеки её предательски вспыхнули.
– Какое интересное имя, прям как из фильма, Эльвира, повелительница тьмы… – с пафосом изрек парень, и они вместе рассмеялись. За ними грянул и весь класс. Напряжение спало, и нервозность новенькой потихоньку совсем улетучилась.
Затем пару раз, пока Эльвира не подружилась с девчонками, Пашка проводил её до дома.
Казалось, вот-вот, и их отношения перерастут во что-то большее, как на сцену вышла она. Первая красавица класса и заносчивая кокетка.
Марина исподтишка наблюдала за тем, как новенькая охмуряет добродушного Пашку, и недобро щурилась. Хоть недостатка в мужском внимании она не ощущала, всё же ей не хотелось терять ни одного из своих давних поклонников. А тем более позволять новенькой выскочке увести самого видного в классе парня. До сих пор не замечавшая его одноклассница внезапно воспылала к подростку непостижимой тягой. И, польщённый таким страстным вниманием, Пашка по уши увяз в закулисных интригах. Не сознавая, что сам и является наивным объектом тонкой игры.
Эльвира надеялась и ждала, когда же он опомнится. Поймёт, сам разберётся во всём. Но дни вереницей тянулись уже второй месяц, а Маринка всё не отпускала из своих цепких когтей очередную игрушку. Она, как кошка, опутала Пашку клубком тонких нитей и небрежно тянула к себе, стоило ему лишь только взглянуть на Эльвиру.
***
Как ни старались, подруги так и не смогли избежать стычки с высокомерной особой. Прижав к подоконнику смущенного Пашку, Маринка тёрлась об него спелым телом и ласково ворковала. Слов Эльвира уже не услышала, в ушах зажужжало, словно тысячи пчёл, на глаза опустилась жёлтая пелена.
– Чего уставилась, ущербная? Топай себе. Никак не поймёшь, что не нужна ему. Правда, Пашенька? – и, не позволив ему ответить, Маринка впилась в его рот поцелуем.
– Пошли, Эль, – потянула за рукав её Ника.
– Да ну её, не связывайся, – поддакнула Ксюша.
А Эльвира застыла. Она не видела и не слышала сейчас никого, лишь жёлтый туман клубился в глазах, а в груди разрастался колючий ком. Вот он конвульсивно дёрнулся и, воспылав огненным янтарём, раскинул вокруг хозяйки тысячи протуберанцев. Затем успокоился и снова втянулся в невзрачный клубочек.
– Ненавижу! Сдохни! – сквозь зубы прошипела Эльвира и позволила нервным подругам себя увести. А Маринка победно смотрела ей вслед, кривя тонкие губы в злорадной ухмылке.
– Зачем ты так с Эльвирой, Марин? – тихо спросил её Пашка. – Она же тебе ничего не сделала.
– Что ты, Пашенька, – картинно округлила свои большие глаза девушка, отчего они стали казаться ещё огромнее и прекраснее. Пашка стушевался и потупился. Маринка ему и правда нравилась, ей бы только характер получше. Но и черноволосая Эльвира тоже заставляла бешено стучать сердце. Спокойный и нерешительный по натуре, Пашка боялся обидеть и ту, и другую, вот и болтался, куда сильней потянут. Про таких говорят: ни рыба ни мясо.
– Разве я её трогала? Просто мне неловко под её чёрным взглядом. Ещё сглазит нас… И вообще, некрасиво так на людей пялиться, разве нет?
Тонкие пальчики скользнули по поясу, зацепив неловко ширинку. Пашка вздрогнул и поспешно кивнул. Влажные губы Маринки коснулись его холодной щеки, и парень судорожно выдохнул.
Когда они вошли в класс, Эльвира уже спокойно сидела на своём месте и старательно не смотрела в их сторону. Маринка усмехнулась, а Пашка печально вздохнул.
Началась биология.
***
Уже прошло больше половины урока, когда Маринка внезапно вскинула руку и с побледневшим лицом что-то промямлила. Затем вскочила и под изумлёнными взглядами одноклассников выбежала из класса.
А через некоторое время уже вся школа гудела, словно растревоженный улей. Старшеклассница посреди урока выпрыгнула из окна женского туалета на третьем этаже.
Испуганных учеников, конечно же, отпустили по домам, оставив лишь класс той самой самоубийцы. Вдумчивый седовласый следователь, сверля каждого взглядом, подолгу осматривал учеников, что-то помечая в блокноте.
– Значит, вы не знаете, почему одноклассница решила покончить с собой? – в который уж раз повторял он, надеясь услышать другой ответ, кроме общего «Нет».
– Так-так… – стучал он по столу пальцами, приглаживал усы, чесал подбородок и снова отбивал по парте чечётку. – Значит, говорите, весёлая была, беззаботная? А парень у неё был? – и, заметив энергичные кивки, аж расплылся в улыбке, однако, не предвещающей ничего хорошего этому самому парню. – И кто же?
Пашка робко поднялся, щёки его пылали, а вспотевшие пальцы мяли школьный пиджак.
– Так, молодой человек, вы, пожалуй, останьтесь, а остальные могут быть пока свободны!
Учительница с некогда горделивой осанкой нервно вздрагивала и выглядела сейчас согбенной старухой. Закрыв дверь за гомонящими учениками, она обречённо вздохнула и жалостливо покосилась на Пашку. Тот, вжав голову в плечи, так и остался стоять, не глядя в хитрые глаза дотошного следователя.
***
– Вот это да… – протянула Ксюша, всё ещё не до конца сознавая случившееся.
– Как? З-зачем? – голос Ники срывался, а зубы отбивали мерную дробь.
Волосы на затылке Эльвиры зашевелились. Ведь она совсем ещё недавно пожелала однокласснице смерти, и вон что случилось… Конечно же, это была просто случайность, нелепое совпадение. Кто мог знать, что у той в голове. Однако отчего-то девушка ощущала вину. Будто бы сама, своими руками, столкнула Маринку с окна. И если бы не железный частокол ограды внизу, одноклассница бы осталась жива.
– Почему именно это окно? – дрогнули губы, и Эльвира поморщилась.
– Что? – встрепенулась Ксюша, отвлекаясь от своих тягостных мыслей.
– Окно, – чуть твёрже произнесла Эльвира. – Спрыгни она с любого другого, и осталась бы жива, а тут..
– И впрямь, – подхватила с удивлением Ника. – Только там эта ограда у палисадника и осталась. Везде давно убрали.
– Кошмар, девочки, – наконец осознала весь ужас произошедшего Ксюша, пряча в ладонях лицо. – Я теперь не усну.
– Да уж, – в унисон протянули подруги и, распрощавшись на перекрестке, сгорбившись побрели по домам.
***
Дома, закрывшись у себя в комнате, Эльвира пыталась разобраться в своих чувствах и ощущениях. Раз за разом вспоминая ухмыляющееся лицо ненавистной Маринки, она с ужасом понимала, что не грусть и отчаяние шевелятся в глубине её чуткой души, а наоборот, странная радость и удовлетворение.
Цепочку тягучих мыслей прервала мама. С хныкающим малышом на руках она тихонько постучала в дверь.
– Элечка, дочь, у тебя всё в порядке?
– Да, мам, всё хорошо.
– Как дела в школе?
– Нормально.
Рассказывать маме о трагедии не хотелось ещё и потому, что внезапно Эльвире она перестала казаться настолько ужасной, как в самом начале. Первые эмоции схлынули, оставив в душе лишь тянущее чувство отмщения.
– Ужинать будешь? – не уходила от комнаты мать.
– Не хочу. Может, позже, – Эльвира раздражённо поморщилась.
– Тогда сама разогреешь, а то Тёмка сегодня особенно неспокойный. Пойду отдохну, может, и он успокоится, – девушка слышала, как капризно кряхтит младший брат, и жгучая ненависть вновь поднималась в душе.
Как же он надоел, это мерзкий ребёнок… И мама… Конечно, теперь ей совсем не до дочери. Всё время она занята малышом, а ведь раньше…
Эльвира прикрыла глаза, и светлые воспоминания отогрели холодную ярость. Ресницы дрогнули, и солёная влага скользнула по бледным щекам. «Мама… Ах, мамочка… Я так люблю тебя…» – шептали бескровные губы, а ком злости в груди стянулся в ничтожный клубок. «Почему же ты разлюбила меня…» – глухие рыдания сотрясли юное тело. Вся боль и напряжение последних месяцев выплеснулись наружу, оставив после себя гнетущее опустошение.
Так, прижав мокрое лицо к влажной подушке, стискивая в кулаке янтарный кулон, Эльвира и провалилась в тревожный сон.
Глава 4
Недолго Ступин прохлаждался, отдыхая от службы и налаживая жизнь с вновь обретённой женой. После инцидента на «Точке Л» и разбирательств с пропажей артефакта И-09/о-3 только отличный послужной список и личное горе спасли майора от неминуемого трибунала. Вошедший в положение подчинённого генерал подсуетился, и Ступина перевели в следственный комитет городской прокуратуры старшим следователем с сохранением звания. Неприятную историю с никому не нужным объектом в тайге удалось замять малой кровью.
Кирилл и сам был не прочь перейти наконец-то в более спокойное подразделение и осесть на одном месте, а не мотаться по всему закрытому городу, куда Бог пошлёт. И вот теперь его, новичка, послали в школу расследовать странное самоубийство. Странное, потому что не было никаких предпосылок к такому поступку самой популярной девочки в классе. И сейчас, глядя на то, как мнётся и заикается её испуганный дружок, майор насторожился, но в груди всколыхнулась тревога.
– Так, значит, ты ничего не заметил?
– Говорю же вам, нет. Всё было, как всегда, до тех пор, пока она не убежала с урока. Так странно, – почесал парень макушку, от чего его каштановые волосы встали торчком.
– Хм, что же тут странного? Может, ей того… Э… Приспичило…
– Может, и так, но она подскочила, будто за ней гнались черти.
– Черти, говоришь, – помассировал пульсирующие виски Ступин. Ему показалось, или… Нет-нет, показалось, конечно. Шушуканье осеннего ветра с листвой никак не походило на тот навязчивый шёпот жуткого артефакта.
«Забери меня…» – до сих пор майор слышал во снах, а просыпаясь в холодном поту, не мог сразу понять, где находится. Анна, безусловно, простила Кириллу его недоверие и то, что отправил её на принудительное лечение в психушку, однако спали они всё же раздельно.
Подросток умолк и вновь запустил пятерню в пышную гриву. Прямой нос, пухлые губы, высокие скулы и огромные карие глаза делали парня похожим на киноактёра. Не зря выбор первой красавицы класса пал на него.
Ступин вновь пригладил упрямо топорщившийся ус и в который раз уже постучал по столу пальцами. И впрямь, похоже на банальное самоубийство. Только вот на душе почему-то всё-таки неспокойно.
***
Проснулась она резко, словно от толчка в спину. В комнате царил кромешный мрак, и лишь серебристый серп луны слегка разбавлял темноту тусклым свечением.
Распахнув глаза, Эльвира уставилась в потолок. Какой-то неясный звук её привлёк внимание. Она неловко приподнялась на локтях и уставилась на окно. Там на подоконнике кто-то сидел. Пятно густой тьмы угловатой тенью закрывало обзор, свешивалось в комнату, слабо ворочаясь и натужно дыша.
Эльвира похолодела. Рука её неосознанно нащупала на шее цепочку и сжала кулон. Янтарь согревал ладонь, но, несмотря на приятное тепло, в животе леденел твёрдый клубок. По коже промчались тысячи игл, оставляя за собой холодный след липкого пота. Кровь бросилась в голову, а в ушах зашумело. Сердце боязливым воробышком затрепетало в груди, а колючий комок подкатил к самому горлу. Эльвира хотела вскочить, но оцепеневшее тело не слушалось. Всё, что она смогла, это выдавить из себя хриплый сип:
– Мама?
Тень дёрнулась, зашевелилась и обрела форму человеческого тела. Затем спрыгнула с подоконника и двинулась прямо к кровати.
Паралич спал, и Эльвира, взвизгнув, кинулась к выключателю. Дрожащей рукой она хлопнула клавишу и зажмурилась от вспышки яркого света. Не глядя на гостя, она едва справилась с непослушной щеколдой и уже потянула на себя дверь, как знакомый голос заставил её замереть.
– Эль, ты чего?
– Ксю… Это ты? – Эльвира опасливо обернулась и облегчённо вздохнула. – Ну, бль, зачем так пугать, я чуть не поседела.
Тело трясло так, что, привалившись спиной к двери, она едва не сползла на пол. Коленки дрожали, а от прерывистого дыхания клокотало в груди.
– А тебе бы пошло, – наклонив голову на бок, прищурилась Ксюша.
– Да ну тебя, – отмахнулась Эльвира и, стиснув челюсти, поковыляла к кровати. Там она забралась с ногами на постель и похлопала рядом с собой ладонью. – Садись, раз уж пришла. А вообще, как ты сюда попала?
– Твоя мама впустила, – небрежно бросила Ксюша, устраиваясь подле подруги. – Не могу дома… одна. Родители ушли в гости, а у меня перед глазами… Маринка.
Ксюша тряхнула головой, отчего её пышные волосы блестящим каскадом рассыпались по плечам. Эльвира залюбовалась. До сих пор она и не замечала, какие пышные у подруги кудри. Отросший чуб непослушным завитками падал на лицо, мешая смотреть, и Ксюша постоянно его сдувала. Вот и сейчас девушка дунула, и медная пружинка взлетела на лоб, открывая горящие изумрудным светом глаза.
– Ты какая-то странная, – опасливо покосилась на подругу Эльвира.
– Почему? – удивилась Ксюша, сморщив маленький носик, от чего канапушки, казалось, ожили и запрыгали по щекам.
– Такая… Другая…
– Да ну, тебе показалось, – улыбнулась подруга, приоткрывая ряд ровных жемчужных зубов.
За стеной захныкал ребёнок, и Эльвира нахмурилась.
– Как ты только терпишь? – подняла точёную бровь Ксюша. Она вновь тряхнула головой и подняла руки, чтобы поправить непослушные пряди.
– Что? – не поняла Эльвира.
– Этот постоянный рёв. Неужели он тебя не бесит? Этот уродец… Он весь такой красный и сморщенный, как старичок. И всё время орёт, – зрачки Ксюши расширились, поглотив радужную оболочку. Глаза почернели, стали походить на два огромных бездонных колодца, в которые, словно в омут, и затянуло Эльвиру. Она слушала подругу, а перед глазами вставали красочные картины.
Вот она подходит к кроватке, берёт Тёмку на руки, такого нелепого, пузатого, с тонкими кривыми ножками и длинными пальцами. Он не смотрит на неё, у него просто нет глаз, а вместо них на красном сморщенном личике лишь огромный распахнутый рот. Она смотрит туда, прямо в пасть этому странному чудовищу, и видит, как вибрирует язычок на гортани.
Тут словно кто-то щёлкает тумблером и включается звук. Остервенелый младенческий крик бьёт по ушам резкой болью. Ввинчивается в мозги, проедая в них кровоточащие дыры. Лицо искажает мучительный спазм, руки сами собой разжимаются, и это вопящее нечто с хлюпаньем падает вниз. Крик обрывается на самой высокой ноте, и из ушей девушки сочится чёрная кровь. Эльвира, зажав их ладонями. ошарашенно смотрит под ноги. Тошнотворный спазм скручивает желудок, когда взгляд её падает на алое месиво с прожилками плоти и острыми осколками мелких костей. Ей становится до жути противно. Она пялится на то, что осталось от Тёмки, и искренне не понимает, как могла она когда-то называть это братом. Эльвира брезгливо морщится, и волна ненависти накатывает со всех сторон, накрывая её с головой. И из-за этого паразита мама её разлюбила? Как могла она так поступить? Неужели не видит, что он специально всё время орёт, чтобы на неё, Эльвиру, у мамы не было времени.
