Читать онлайн Три сестры и один муж бесплатно

Автор предупреждает, что все герои этого произведения являются вымышленными, а сходство с реальными лицами и событиями может оказаться лишь случайным.

Глава 1

Я сидела вечером за компьютером, писала статью. Я работаю в одном известном холдинге, включающем множество печатных и интернет-изданий и один телеканал, вещание которого постоянно расширяется, в том числе благодаря нашим с оператором Пашкой репортажам. Я – ведущая «Криминальной хроники», которая ежедневно выходит в эфир в будние дни, также я веду страницу в еженедельнике «Невские новости», у которого теперь есть не только печатная, но и электронная версия. На своей странице я рассказываю о событиях, не попадающих в эфир, и более подробно о попадающих.

Наш холдинг работает круглосуточно. Если в городе случится что-то по нашей тематике, достойное демонстрации в эфире, мне позвонят – или кто-нибудь с работы, или ребята из системы МВД, с которыми мы с Пашкой дружим много лет. Во всех наших изданиях указан телефон, по которому граждане могут звонить в любое время суток, – и наши операторы колл-центра звонок примут. Конечно, он указан и на нашем сайте. У меня сложилось впечатление, что граждане чаще сообщают о преступлениях нам, чем в органы. Ну, не любят наши граждане полицию, которая их бережет. Так что звонки в органы нередко поступают только благодаря нам. Журналисты – посредники между гражданами и полицией.

Иногда звонят и прямо говорят: передайте Юле Смирновой (то есть мне), чтобы подъехала туда-то и туда-то. Девочки в колл-центре у нас хорошо соображают и перекидывают сообщения, которые считают стоящими (репортажа, естественно), лично мне, а не в полицию. Ну и мы с оператором Пашкой срываемся на место преступления (на которое потом могут не пустить), снимаем сюжет для «Криминальной хроники», а я потом уже с места событий звоню по коротким номерам, которые должен знать каждый гражданин. Иногда звоню конкретным людям на личные мобильные или по семизначным городским телефонам в официальные инстанции. Решаю на месте.

В этот вечер прозвучал очередной звонок.

– Юля, какое-то ЧП в элитном поселке, – сообщила мне оператор, принявшая звонок в нашем колл-центре.

Она назвала поселок, в котором мне доводилось бывать, причем как раз на ЧП. В таких поселках убивают гораздо чаще, чем в простых садоводствах, где в советские времена наши родители или, скорее, бабушки с дедушками получали по шесть соток. И даже если убийства в простых садоводствах случаются (а они бывают везде), то недотягивают до уровня «Криминальной хроники». Не те люди. С другой стороны, любое ЧП в элитном поселке – это новость. Если не для «Криминальной хроники», то хотя бы для светской. Наш отдел светской хроники обеспечивает несколько передач на телеканале и отвечает за несколько изданий или полос в многотемных еженедельниках типа «Невских новостей».

– Кто звонил и что конкретно сообщил? – уточнила я.

Оказалась, что некая дама, представившаяся Фомичихой (сказала, что ее все так зовут). ЧП произошло на ее участке (вообще-то он принадлежит ее зятю, но «мы все тут живем»). Вроде бы взорвалась бомба. Или мина. Или снаряд. Она не знает разницы между ними – по крайней мере, по звуку. Но результат вроде один и тот же получается?

– Если бы бомба или мина взорвалась на участке, то люди даже из этого поселка уже позвонили бы и в МЧС, и в полицию, несмотря на всю свою нелюбовь к органам и нежелание светиться, – заметила я, одновременно просматривая новостную ленту.

– Юля, ты же знаешь, что нам приходится выслушивать. Может, хлопушка? Или какой-нибудь «сюрприз» от соседей? В таких же поселках кипят шекспировские страсти.

– Про трупы что-нибудь сказала? Взрывом что-нибудь разрушило?

– Астрологическую инсталляцию.

– Что?! Она точно меня спрашивала?

У нас в холдинге есть и магическо-астрологическая группа, издания которой пользуются большой популярностью, а передачи собирают огромную аудиторию. И реклама у них стоит дороже, чем в «Криминальной хронике».

– Тебя. Сказала, что детали сообщит только тебе, и уверена, что тебя эта новость заинтересует. Хочет, чтобы уже ты сама вызывала полицию, МЧС, в общем, всех, кого посчитаешь нужным, и все записала на камеру.

Я вздохнула. Граждане часто хотят видеть меня в качестве свидетельницы. Только чего на этот раз? Еще чаще граждане хотят попасть в телевизор, пусть и рядом с трупом, чтобы потом хвастаться всем своим знакомым. Теперь же можно скачать себя с трупом с нашего сайта. Популярная забава. Но если все-таки дама считает, что надо вызывать полицию или МЧС…

– Кто она такая? – спросила я.

Оператор ответила, что в нашей базе данных никакая Фомичиха не числится.

– Она телефон оставила? Или думает, что я сейчас все брошу и помчусь в их поселок? Вечер пятницы, в конце-то концов!

– Записывай.

У меня специально есть аппарат, номер которого определить невозможно, – для звонков гражданам, чтобы граждане потом не одолевали меня звонками.

– Юленька, это вы? Я так и поняла, что это вы звОните, – сказал женский голос явно какого-то провинциального происхождения.

– Почему вы позвонили именно мне?

– Мы с сыном регулярно смотрим вашу «Криминальную хронику». И люди мне говорили, самые разные, что в случае чего надо по вашему телефону звонить в колл-центр и просить, чтобы передали все лично вам. И мы с сыном много раз говорили: если что-то случится, позвоним вам. Вот, случилось.

– Объясните мне, что именно, – попросила я.

– Я хочу, чтобы вы к нам приехали и помогли разобраться…

– Что случилось? – Я не собиралась в пятницу вечером нестись в область из-за неинтересной для меня и не подходящей для «Криминальной хроники» темы.

– Ваш телефон не прослушивается?

– Нет, – сказала я, хоть разговор записывала.

– Мой зять взорвался вместе с какой-то посторонней женщиной, – сообщила Фомичиха совершенно спокойно. – На части разнесло.

Это теперь называется «астрологическая инсталляция»?! Как интересно происходит словообразование в современном русском языке.

– Где? – спросила я, не выражая никаких эмоций.

– У нас на участке. Юля, приезжайте, сами все посмотрите. Я вас хочу попросить все записать, а потом отдать мне копию записи. Я вам заплачу, сколько скажете.

– Я не беру деньги, я беру оплату сюжетами.

– Вот я вам и обеспечиваю сюжет! Сюжет из сюжетов!

– Кто ваш зять? Он известный человек?

– О да! Владимир Сыроваров.

Вроде бы я слышала эти имя и фамилию…

– Чем он занимается, то есть занимался?

– Вы его не знаете?! – поразилась Фомичиха. – Вы телевизор смотрите?

– Я в телевизоре работаю, – сказала я. – С какого он канала?

– Он не с канала. Хотя фильмы шли по разным каналам… Он известный сериальный актер.

И тут я наконец поняла, о ком идет речь. Я не смотрю сериалы. Нет ни времени, ни желания. Фильмы тоже не смотрю, хотя иногда выступаю консультантом. Я смотрю спорт вместе с любимым мужчиной и, опять же, если есть время. Съемка сюжетов, подготовка программ, написание статей и общение с гражданами онлайн отнимает столько времени, что мне уже не до телевизора. Мне ни до чего.

Я знала Владимира Сыроварова благодаря съемкам в рекламе. Он рекламирует крем для бритья, лосьон после бритья, зубную пасту, мужской шампунь, какие-то сумки, костюмы, вроде что-то еще. С его внешностью это неудивительно. Именно от него (то есть рекламы с ним) я узнала о существовании антибактериальных и ароматизированных мужских носков. Я как раз думала, что подарить Витале на 23 Февраля. Мы в самом начале наших отношений договорились, что не будем делать друг другу «сюрпризных» подарков. Мы оба прагматики, а не романтики, поэтому перед тем, как что-то подарить, обсуждаем это друг с другом или прямо говорим, что нужно или чего страшно хочется. После моего вопроса Виталя, как и всегда, бросил любимую фразу: «Лучший мой подарочек – это ты». Потом рявкнул: «Не вздумай. Еще только мне ароматизированных носков не хватало. Купи теплые. Ты же знаешь, что у меня пальцы отморожены. Я не … какой-то, чтобы ароматизированные носки носить». Я тогда спросила про ориентацию актера, их рекламирующего. «Все может быть», – ответил Виталя. Я подарила традиционную февральскую «костюм-тройку» (трусы и два носка) и забыла про тот разговор, а сейчас вспомнила.

Сыроваров на самом деле красавчик. Играет героев-любовников. Кумир миллионов женщин. Одно его участие в сериале обеспечивает огромную аудиторию, правда, в широкоформатных фильмах он почему-то не снимался. Или за сериалы больше платят? И работа гарантирована надолго? Еще он вроде бы участвовал в каких-то реалити-шоу. То ли где-то танцевал, то ли где-то выживал. И что-то там было с бабами… Скандально разводился? Его застигли в чужой постели? Но трупов точно после себя не оставлял. Из-за него даже никто не вешался, не топился и в окно не прыгал. Или я была бы в курсе. Я отслеживаю трупы известных людей из всех сфер деятельности и убитых ими и как-то связанных с ними. Я больше известных людей видела мертвыми, чем живыми. Такая уж у меня работа.

– Ждите, – сказала я Фомичихе. – Буду часа через полтора. Мне еще за оператором нужно заехать.

Глава 2

В пятницу вечером Пашка уже должен быть пьян. Но Пашка – профессионал, и вообще ему для работы всегда нужно зарядиться пивом. Правда, тут он должен был не просто зарядиться, а хорошо накачать свой организм пивом вместе с закадычным другом патологоанатомом Василием. Но Василий нам будет очень кстати, если известный актер на чем-то подорвался вместе с неизвестной женщиной.

А кто же дочь Фомичихи?

Читать информацию в Интернете мне было просто некогда, по пути прочитает Пашка, я сама за рулем не читаю ничего, даже СМС и послания в мессенджерах, и по телефону не разговариваю. Насмотрелась за годы своей работы на результаты чтения и разговоров за рулем (с отрывом рук от руля).

Я набрала Пашку. Мне показалось, что он трезв. Или почти трезв.

– Ты где? – спросила я.

– Мы с Василием в ветеринарной клинике, – сообщил Пашка.

– В качестве пациентов? – уточнила я.

– Нет, мы подобрали на помойке кота.

«Не переедет ли этот кот в ближайшее время жить ко мне?» – пронеслась мысль. У меня и так два, и я не могу уделять им столько внимания, сколько хотелось бы.

– Юля, ты же занимаешься пристраиванием несчастных животных? Вспомни, как ты…

– Паша, ты хочешь, чтобы я занялась пристраиванием кота, которого вы подобрали с Василием?

– Нет, я решил оставить его себе.

Пашка живет один, как и Василий. Они частенько ночуют друг у друга (после обильных возлияний, не подумайте ничего такого), квартиры у обоих напоминают свинарники. Холодильники заполнены стратегическими запасами пельменей, вареников и яиц.

– У меня все лучше, чем на помойке, – заметил оператор.

«И пельмени с яичницей коту будут обеспечены», – добавила я про себя, причем я не удивлюсь, если подобранный Пашкой кот начнет еще и пиво хлебать. Или Пашка с Василием будут специально покупать ему валерианку?

– Диктуй адрес клиники. Камера у тебя с собой?

Тут я услышала голос Василия:

– Мышей попроси!

Пашка тут же и попросил зайти к моей соседке Татьяне и взять пару мышей. Татьяна профессионально разводит змей. Раньше мышей она покупала, но потом решила разводить корм своим змеям самостоятельно.

– Ты решил кота мышами кормить? – уточнила я у Пашки. – Думаешь, он ими на помойке питался?

– Нет, они для сыча.

– Вы и сыча подобрали?!

М-да, как интересно у оператора и патологоанатома проходит вечер пятницы. А я-то дома сидела и статью писала.

Мне объяснили, что сыча подкинули к ветеринарной клинике. Я знала, что к клиникам регулярно подкидывают кошек и собак всех возрастов, про сыча слышала впервые. И, признаться, не знала, что сыча надо кормить мышами.

Забежала к Татьяне, прихватила пару мышей (Татьяна упаковала их в банку) и помчалась по указанному адресу.

* * *

Клиника оказалась круглосуточной, дежурили мужчина-врач и женщина-администратор. Оба были знакомы со мной благодаря телевизору. При взгляде на врача я поняла, что Пашка с Василием нашли себе третьего друга, с которым у них мгновенно установилось полное взаимопонимание. Ну почему у нас в России талантливые мужики, мастера своего дела, любящие свою работу, обязательно водят дружбу с зеленым змием?! Сколько высококлассных профессионалов из разных областей жизни мне доводилось встречать и скольких из них уже нет в живых! Не потому, что отправились в горячую точку (кстати, из горячих точек мои знакомые вернулись), а потому, что погибли по дурости, из-за того, что выпили лишнего и не успели вовремя среагировать и отсрочить встречу со старухой с косой.

Кот был большим и рыжим и явно домашним. Может, умерла хозяйка, а наследники выбросили за ненадобностью? Домашнего кота сильно подрали дворовые. Пришлось наложить несколько швов. Василий сказал, что он бы и сам зашил, но не знал, какой наркоз давать коту. В клинике он ассистировал врачу.

Признаться, живого сыча я видела первый раз в жизни. Днем мышей можно без проблем заказать – и тебе привезут куда угодно. Переводишь оплату – и жди курьера. Хотя, что у нас в городе нельзя заказать?! Но ночью доставляют не все товары. Мыши явно не считаются товаром первой необходимости, хотя не исключаю, что если поискать, то и их можно найти круглосуточно. Просто ветеринар знает только одного поставщика, и мыши ему не требуются регулярно, он кошек и собак лечит. Но сыча-то надо кормить сейчас!

– И куда вы его? – спросила я.

Оказалось, что утром за сычом уже приедут.

Мы договорились, что кот останется в клинике до нашего возвращения. Как раз отойдет от наркоза. Врач дежурил до десяти утра. Я искренне надеялась, что мы справимся гораздо раньше.

– И часто вы так на ночь глядя срываетесь? – спросил у меня врач.

– Регулярно. Граждане почему-то предпочитают убивать друг друга в вечернее время.

Пашка с Василием загрузились в мою машину. Оба были готовы к работе – у Пашки было с собой все для съемки (он выходит из дома со своими «орудиями труда», зная, что я могу позвонить в любое время), у Василия тоже с собой был чемоданчик. Хотя, конечно, если кого-то на самом деле взорвали на участке у Фомичихи (я все еще не была уверена на сто процентов), нам придется вызывать группу, и с ней приедет дежурный судмедэксперт.

Пашка отправил с моего телефона сообщение моему любимому мужчине, потом нашей начальнице. Мы всегда так делаем, срываясь по подобным вызовам. Мы рискуем, и близкие нам люди должны знать, куда мы поехали, чтобы сразу же отреагировать, если от нас не будет поступать сообщений, а мы сами не будем отвечать на звонки и сообщения. Потом Пашка позвонил операторам колл-центра и им тоже сказал, что мы решили все-таки ехать в этот элитный поселок.

По пути Пашка с Василием зачитали мне часть информации из Интернета. Прочитать все за час пути до элитного поселка было просто нереально – даже если читать про одного Владимира Сыроварова. А у него еще была куча родственников.

Он оказался из семьи известных ученых. Старшая сестра, как и родители, пошла в науку. А мальчика-красавчика, можно сказать, нашел на улице один из помощников известного советского режиссера, продолжающий традиции тех лет, когда он начинал работать в кино. Тогда помощников частенько отправляли «в народ» – искать новые интересные лица. Мальчику предложили сняться в кино – и пошло-поехало. Он оказался не только красивым, но и фотогеничным, что для кино, телевидения и рекламы гораздо важнее. И еще и талантливым актером! «Природный талант», – писали про Владимира Сыроварова. Он нигде не учился после окончания средней школы, которую, в отличие от родителей и сестры (золотых медалистов), закончил с большим трудом. Но когда ему было учиться, если он с пятнадцати лет снимался? И зачем учиться, если он был невероятно востребован? Он явно не хотел и не собирался заниматься ничем другим, кроме съемок где только можно.

И ему повезло, в отличие от многих «вундеркиндов», которые крайне редко добиваются успеха во взрослой жизни. Ребенку с неокрепшей психикой, который по какой-то причине попал в центр всеобщего внимания, крайне сложно не потерять голову, не надорваться от перенапряжения и нагрузок. Вспомните девочку-поэтессу Нику Турбину. Ушло публичное внимание – нервный стресс, потом выпивка, в двадцать семь лет выпала из окна. До сих пор неизвестно, сама шагнула или трагическая случайность. У «самой юной художницы СССР» Нади Рушевой в семнадцать лет случилось кровоизлияние в мозг, от которого она скоропостижно скончалась. Солист Большого детского хора Всесоюзного радио и Центрального телевидения Сергей Парамонов спился и умер молодым. Стал ломаться голос – карьера закончилась. Еще был мальчик, который в советские времена сыграл главные роли в невероятно популярном «Кортике» и «Бронзовой птице». После успешной кинокарьеры в детстве пошел по кривой дорожке, несколько раз сидел за кражи.

Сыроваров в этом плане стал приятным исключением. Остался востребован (и даже стал еще более популярен), на наркотики не подсел, в пьянстве замечен не был. Не крал, не убивал.

Но убили его самого. Значит, не все в его жизни было чисто.

– Сколько у него стоил съемочный день? – спросила я у Пашки с Василием, изучавших информацию на заднем сиденье.

– Триста тысяч.

– Обалдеть, – сказала я. Пашка и Василий выразились непечатно.

– Думаешь, из-за бабок грохнули? – спросил Василий.

– Кто его знает? Ребят, вы же в курсе, что истинных причин убийства не так много: любовь и ревность, ненависть, деньги и проблемы в бизнесе, чистая похоть.

Я подумала о том, что бывают и совершенно абсурдные причины. Например, один американский медбрат считал, что его в больнице недостаточно ценят, поэтому стал травить пациентов, а потом спасать. Но не всех смог спасти. Получил пожизненное. Известно немало случаев, когда люди убивали, чтобы выпить кровь своей жертвы и таким образом получить сверхспособности или какую-то определенную способность убитого. Есть те, кто хочет благодаря убийству войти в историю. Известный пример – Джон Хинкли, который именно по этой причине покушался на Рональда Рейгана. К счастью, никто не умер, но несколько человек, включая президента США, получили ранения. Хинкли диагностировали шизофрению. Но подобные причины – все-таки исключения из правил.

Я попросила Пашку с Василием перечислить членов семьи Владимира Сыроварова, чтобы хотя бы примерно представлять, с кем нам предстоит иметь дело и кто в ближайшее время начнет драку за наследство. Если, конечно, Сыроварова на самом деле убили.

– Кто жена? – спросила я. – И почему кумир миллионов женщин все-таки решил связать судьбу с одной счастливицей? Он же таким образом сразу теряет поклонниц. Куда смотрел его агент, или кто там у него?

Вместо ответа Пашка с Василием хихикнули, потом громко заржали.

– Он на мужчине женат? – я вспомнила разговор с Виталей. – Специально ездил в Англию, Голландию или еще какую-то страну, где разрешены однополые браки? Но тогда он опять же потерял бы часть женской аудитории.

– Он живет с тремя сестрами и их матерью, – сообщили мои друзья.

Хорошо, что загородное шоссе поздно вечером было уже относительно пустынным. Иначе я вполне могла бы врезаться во впереди идущую машину.

– И еще периодически заводит интрижки на стороне, – добавил Василий. – Возможно, для имиджа. В Интернете длинный список его баб.

– Так…

– Непонятно, женат официально или нет, – сказал Пашка. – Вроде нет. Но чаще других он появляется с Кристиной Редман – тоже сериальная актриса, неоднократно снималась вместе с ним.

– Она из этих трех сестер?

– Да, средняя. Актриса только она. Но у них там бразильские страсти. Старшая – кулинарный блогер, младшая занимается синхронным плаванием. Юля, захочешь – потом подробно почитаешь. У них дома свое кино. Сериал можно снимать на собственном материале.

Наверное, таким образом поддерживают интерес к себе, любимым, решила я. Прекрасный вариант – постоянные разборки с четырьмя женщинами, с которыми живет актер. А надоели все четверо (не ему, зрителям) – можно временную интрижку на стороне слить в СМИ. Потом четыре постоянные бабы прибегут возвращать домой блудного мужа и зятя. То-то ему по триста тысяч за съемочный день платят. С таким-то пиаром. Надо будет у наших бабок во дворе про него поспрашивать. Должны знать. Мне соседи говорят, что трупами интересуются только потому, что я про них рассказываю, и «Криминальную хронику» из-за меня смотрят, а так все обожают светские сплетни, любовные романы и как раз такие сериалы, в которых снимался Сыроваров.

– Родители у Сыроварова живы? – спросила я у друзей.

– Мать. Отец умер. Его номинировали на Нобелевку, но там вмешалась политика, его подвинули, случился инфаркт. В честь него даже какой-то двигатель назвали. Мать опять вышла замуж. Но надо искать, кто муж. Они точно живут не с сыном.

– Да уж, куда жить с сыном, у которого три жены и теща. А сестра?

– Только то, что тебе уже сказали. Из научных кругов. В ток-шоу не снимается, интервью не дает. Вроде не лезет ни в какие дела брата. И главное, в телевизор не лезет. Хотя кто знает, как обстоят на самом деле?

– Еще кто?

– Да вроде никого, – сказали Пашка с Василием.

Я решила, что уже дома в выходные почитаю подробно про семейку Сыроварова. А может, нам все на месте расскажут. Информацию всегда лучше получать из первоисточника.

Глава 3

Охрана на въезде в элитный поселок была предупреждена о моем приезде.

– Не надо паспорт, – махнул мужик. – Ваше лицо – удостоверение личности. Что там у этой семейки еще случилось?

– Я вас об этом хотела спросить.

Он только скривился и ответил, что сюда постоянно приезжают журналисты. Пиар организован на высшем уровне. Правда, никого из ведущих криминальных новостей еще не было.

– Считаете, что все придумано? – уточнила я.

– А вам что сказали?

Я повторила. Мужик почесал щеку.

– Муляж какой-нибудь взорвали, – наконец высказал свое мнение он. – Они мастера инсталляций. Потом окажется, что Сыроваров опять сбежал от своих баб отдохнуть у очередной женщины. Тут все будут носиться, его искать, по телевизору покажут, как ищут и не могут найти, наши бабы рыдать будут, может, и вся страна поплачет. Поклонницы начнут грозить покончить жизнь самоубийством – и он снова появится. Как феникс из пепла. Только раньше они еще никогда «Криминальную хронику» не вызывали, у нас тут светская пасется ежедневно. Фомичиха вам заплатить предлагала?

Я кивнула и пояснила, что денег не беру, беру сюжетами. И ведь в полицию эта Фомичиха не звонила…

– Вы взрыв слышали?

– Здесь постоянно что-то грохает, но так, чтобы стоило бежать проверять – нет. Вы можете муляжи отличить от реальных частей тела?

– Если и не смогу, то вон Вася – патологоанатом.

– Отлично. Может, они там думали, что журналисты не решатся дотронуться до отрезанной конечности.

– Я решусь. И не то видела.

– Фомичиха этого не знает. Но согласитесь, что нормальный че… то есть обычный человек при виде разорванного на куски тела… э-э-э…

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Возможно, ей следовало не мне звонить. Кстати, она откуда? Она явно не питерская.

Охранник не знал, откуда приехала Фомичиха, только что появилась она в нашем городе (то есть его окрестностях) года три назад. Тогда ее средняя дочь, известная как Кристина Редман, сошлась с Владимиром Сыроваровым. Кристина переехала в дом Сыроварова, который уже был построен в этом элитном поселке, а вслед за Кристиной пожаловали ее мать, старшая сестра и младший брат. А потом еще два родственника мужского пола, один тоже сериальный актер, но второго плана. Мало этого, в дом перебралась старшая сестра Сыроварова с мужем.

– Сколько же их там живет?!

Охранник развел руками.

– Вы вроде сказали, что с матерью приехали старшая сестра и младший брат Кристины. Но судя по информации в Интернете, их три сестры. Третья особь, случайно, не транс?

Охранник расхохотался и пояснил, что сестер (дочерей Фомичихи) на самом деле три. Только младшая, синхронистка, в доме Сыроварова не проживает и никогда не проживала. У нее есть своя квартира, полученная от государства за победу то ли на чемпионате мира, то ли на Олимпийских играх.

– Вы ее видели?

– По телевизору видел. Здесь нет. Не знаю, общаются или нет. Может, приезжала не в мою смену.

Вася сказал, что, судя по информации в Интернете, она тоже принимала какое-то участие то ли в борьбе за внимание Сыроварова, то ли в возвращении его в семью.

– Не знаю, – покачал головой охранник. – У них реклама себя любимых на поток поставлена. Участвовать в семейном деле могла. Но в любовном многоугольнике она физически не участвует. В желтой прессе что-то пишут, но это сплошной пиар. И им, и ей. Она же в рекламе много снимается, как спортсменка. Ну и страсти-мордасти с известным актером ей только на пользу. Я вообще ничему не удивлюсь. Они тут не одни такие. Правда, их семейка больше всех выпендривается, и к ним больше всего журналистов ездит. Все время новые идеи. Видите: вас пригласили. Это ж все еще придумать надо.

«Взрыв с разорванными на части телами?»

– Пиар им делать будете? – спросил охранник.

– Нет. А разоблачение буду, раз меня сюда в пятницу вечером сорвали. И не хочу я, чтобы кто-то жизнь самоубийством кончал – по любому поводу. А уж из-за сериального актера или популярного исполнителя, так в особенности.

Мужчина попросил по пути назад рассказать ему, что мы найдем на участке, и продиктовал свой номер мобильного.

– Если помощь потребуется, звоните.

Мы поехали к участку Фомичихи.

* * *

Взрыв на самом деле был, что меня не очень удивило. Раз вызывают «Криминальную хронику» на взрыв, то что-то надо было подготовить. Устроить взрыв не так сложно. По идее, детство Фомичихи пришлось на советские времена. А тогда дети познавали химию, так сказать, на практике. Больше, конечно, мальчишки, но и девчонки были в курсе. В магазине хозтоваров и аптеке можно было купить все необходимое. Хотя сейчас есть Интернет, там можно найти инструкции и даже не искать компоненты в магазинах, а заказать опять же по Интернету. Курьер привезет. Или два курьера – если заказывать из разных мест, чтобы, например, не привлекать внимания. Ведь кто-то может сообразить, что можно собрать из этих компонентов. Сейчас развлечения советских детей во дворах и на пустырях расцениваются как незаконное изготовление взрывчатых веществ, а это уголовная статья.

Стоило моей машине притормозить у очень точно описанных ворот (с гербом!), как они раскрылись, и из них появилась женщина неопределенного возраста. Так может выглядеть тетка от сорока до шестидесяти пяти, проживающая в деревне или небольшом поселке городского типа, но не в Петербурге. И никак не теща известного актера, и не мать актрисы, блогерши и титулованной спортсменки. Но Фомичиху ее внешность явно не волновала. Пластических операций она не делала, похоже, и никакими процедурами в салонах красоты себя не баловала. Одета была в видавший виды спортивный костюм поверх вылинявшей футболки. На ногах – стоптанные сабо на босу ногу без маникюра и с никак не обработанными потрескавшимися пятками. Но пятками-то хотя бы можно было заняться?! Ведь трещины болеть должны!

Белые ночи уже закончились, и требовалось освещение. У меня в машине всегда лежат фонарики – и маленькие, и крупные, как с мощным направленным лучом, так и с рассеянным широким, есть и запасные батарейки к ним. Заезжать на участок я не стала (а вдруг тут следы, которые заинтересуют следственную группу), выгрузилась с сумкой и фонариками, Пашка с Василием выгрузились со своим арсеналом.

– Ну, показывайте, – предложила я.

Фомичиха, отказавшаяся называть имя и отчество (ее все зовут Фомичиха, и ей так привычно), повела нас по участку влево, вдоль высокого забора, огораживавшего территорию. Ворота за нашими спинами заперла. Признаться, мне это не очень понравилось. На участке воняло, но не так, как должно пахнуть после взрыва. Это был запах какого-то дерьма. Потом пропел петух. Я посмотрела на часы.

– У вас куры? – поинтересовалась я ничего не выражающим голосом.

– Да. И кролики. Любим свеженькое.

«И, вероятно, запах уже не чувствуете».

Пашка спросил, почему петух поет вроде бы в неположенное время.

– Так городской, – как само собой разумеющееся ответила Фомичиха. – Здесь родился и вырос.

Правда, от ворот и в процессе движения вдоль забора мы ни курятника, ни крольчатчика не видели. Вероятно, они находились с другой стороны жилого дома. Сам дом был трехэтажным, с фасада светилось два окна. Никакой экзотики в архитектуре я не заметила. Никаких колонн, башенок – просто каменный трехэтажный дом с одной входной дверью. По шесть окон на втором и третьем этажах, четыре на первом. Ничего особенного. Надо будет его потом при свете дня рассмотреть.

Вскоре мы остановились у небольшой калитки.

– Видите? Она здесь вошла, – сообщила Фомичиха. – Ворота мы запираем. Без меня их никто не откроет.

– А калитку не запираете?

– Все время пытаюсь, но кто-то ею регулярно пользуется. Вечером проверяю, утром прихожу – не заперта.

– Открывают ключом? Отмычкой?

– Не знаю.

Я посветила на единственный врезной замок. С таким и я бы справилась. Значит, не очень хотят запирать. По-моему, навесной замок изнутри помог бы гораздо больше.

– Но ведь у вас закрытый поселок. Вначале нужно на территорию попасть.

– Это соседи всех пускают, – махнула рукой Фомичиха.

– Что значит «всех»?

– Журналистов. Напакостить нам хотят. Завидуют.

Я удивленно посмотрела на вызвавшую меня сюда женщину.

– Разве журналисты вам пакостят?

– Те, которых приглашаем не мы сами, – да, еще как. Но пакостят в первую очередь соседи. Они нам завидуют. Если они приглашают журналистов, то платят журналисты им, а не нам. Вон Люська из пятого дома чаще меня ходит по ток-шоу и о нашей жизни рассказывает. Только и сидит с биноклем у себя на крыше, наблюдает за тем, что у нас происходит.

Я поинтересовалась, сидят ли вместе с Люськой на крыше журналисты? Про себя отметила, что мне нужно будет с этой Люськой обязательно побеседовать. Может, расскажет что-то интересное. И с коллегами пообщаться из светской хроники.

Фомичиха сообщила, что Люська журналистов на свою крышу не пускает. Они там сидят с младшим сыном. Зачем им свой хлеб кому-то отдавать? Они с сыном собирают информацию и идут с ней на ток-шоу. И в суд на них не подашь – если они что-то говорят, то это имеет подтверждение в виде фотографий и видеозаписей. У Люськи муж – известный адвокат, явно ее проконсультировал. Старший сын тоже адвокат, а младший – блогер, и основная тема у него – жизнь известных людей. Люська никогда не работала, за адвокатской спиной сидела, а теперь они вместе с сыном снимают жизнь поселка. То есть Люська с крыши ведет наблюдение, а как только в каком-то из домов или, скорее, на участках начинается какое-то действие, она вызывает сына. Тот обычно в доме сидит, наверное, у компьютера. Сын бежит на крышу с видеокамерой, все снимает и выкладывает у себя в блоге.

«Не поняла. Они пускают журналистов или сами следят? Или Люська сама следит, а другие пускают?»

– То есть он не только за вашим домом следит?

– Нет, конечно, за всеми.

– А из их дома можно рассмотреть все, что происходит на всех участках?

Фомичиха объяснила, что с Люськиной крыши можно. Просто сейчас темно и не видно.

– Вон эта? – показал пальцем Пашка.

Я посмотрела в ту сторону, куда показывал оператор. На фоне луны и звезд маячило некое строение. Я ожидала бы, что с него по утрам кричит муэдзин.

Фомичиха сказала, что Люськин дом вообще выглядит очень странно, и никто не знает, зачем возводилось это напоминающее минарет строение, но оно там есть и Люська его активно использует.

– Так тогда зачем ей пускать журналистов? – спросила я. – Если они сами с сыном снимают и в Сеть выкладывают или на ток-шоу ходят со своим материалом. Вы сами только что сказали…

«Кто пускает журналистов? Фомичиха может четко выражаться?»

– Они днем снимают. А ночью не могут. Ну, конечно, в ваши белые ночи можно, но сейчас уже нет. И они пускают журналистов ночью. Не к себе, а на территорию поселка. А те проникают к нам.

– На участок?

– И в дом.

Странно, что муж-адвокат не объяснил Люське, что это противозаконно. Хотя… Она же сама не проникает на чужую территорию. Это журналистам отвечать, если поймают.

Я спросила, можно ли попасть на территорию поселка не через пост охраны. По идее, должен быть второй выезд. Пожарные бы не приняли поселок без второго въезда. А это явно не самозахват земли, а организованное строительство (хотя потом, конечно, на участках все делали то, что хотели). Фомичиха ответила, что второй въезд закрыт, поста охраны там нет. Больно дорого было бы содержать два поста (зятю, которому платят по триста тысяч за съемочный день?!). Но территория поселка огромная, и хотя охрана регулярно проверяет забор, там то и дело появляются лазы. Не уследишь за теми, кто их проделывает!

«А сигнализации нет? Или все и в элитном поселке полагаются на русский авось? Забор поставили, пост охраны сделали – и ладно?»

– Да у нас весь город таких размеров, как этот поселок! – воскликнула Фомичиха и назвала свою малую родину в средней полосе России.

Я подумала, что надо будет на карте посмотреть, откуда к нам прибыли сериальная актриса, блогер и чемпионка то ли мира, то ли Олимпийских игр по синхронному плаванию.

Поселок на самом деле занимал огромную территорию, огороженную общим забором. Внутри по большей части заборчики были декоративные. Но у Фомичихи стоял глухой двухметровый с воротами, в которые нас пустили. Точно такой же огораживал соседний участок, правда, к моему удивлению, там не было ворот. Дом над забором не возвышался. Другой стороной участки упирались в общий забор. То есть территория, принадлежащая Владимиру Сыроварову, вся была обнесена высоким глухим забором. Со всех сторон.

Я спросила про соседей за глухим забором.

– Это наш участок. Я уговорила зятя купить. У нас по центру сделан проход, а с улицы туда не попасть.

– Там живет кто-то из вашей семьи?

– Нет, там только огород. Тут-то почти все занято – дом, крольчатник, курятник. Яблони и сливы, мы сами их здесь высадили…

И Фомичиха рассказала, как она сама с Витькой (я пока не знала, кто это) ездила по Ленинградской области, выискивала заброшенные участки. Там они выкапывали яблони и сливы и перевозили сюда.

– Вы не саженцы здесь высадили?

– Саженцы тоже есть. Но нам-то надо было, чтобы сразу плодоносить начали.

Василий удивился, что «взрослые» деревья можно пересадить. Он про такое не слышал. Я, признаться, тоже. Фомичиха объяснила, что можно, только нужно очень аккуратно выкапывать корни. Они и кусты пересадили. Прижилось все.

– А то что за участки были? Я поражаюсь местным. Ни у кого ничего не растет. Только цветочки и трава. Баловство одно.

«Здесь другая публика живет», – подумала я, но ничего не сказала.

– Вот смотрите, – кивнула Фомичиха.

Я включила фонарь и моргнула. Луч фонаря сразу высветил часть человеческой ноги, на которой болталась штанина спортивных брюк, то есть обрывки штанины. Пашка включил камеру. Василий подошел поближе. На площадке, где произошел взрыв, были две мужские ноги, вернее, части ног (их оторвало от тела не полностью) и туловище с руками и головой, а также разорванное не несколько частей женское тело. Женское пострадало гораздо больше.

Я предположила, что они наступили на мину. То есть наступила женщина, а мужчина просто находился слишком близко.

Глава 4

– Юля, на него посвети, – попросил Василий, который уже надел перчатки и осматривал туловище мужчины. Пашка снимал.

Василий поднял голову, и мы встретились с ним взглядом.

У мужчины не только оторвало ноги. Еще ему выстрелили прямо в сердце – там расплылось кровавое пятно.

– Что было вначале? – спросила я.

– Не могу определить. Но кровь еще не свернулась…

«Контрольный выстрел? Потому что не погиб сразу во время взрыва? Но почему в сердце, а не в голову?»

– С близкого расстояния, – добавил Василий. – Следы пороха остались, футболка обожжена. Думаю, что пистолет прижимали к его груди.

Мы мгновенно стали осматривать территорию вокруг, правда, по ней не шастали, это будет делать опергруппа. Я осветила все фонариком, Пашка все заснял. Никакого оружия поблизости не валялось. Женской сумочки тоже.

Но на двух столбах под тентом висел гамак. А под гамаком лежали… разноцветные снаряды для зенитного орудия – такие, как показывают в фильмах о Великой Отечественной войне. То есть эти предметы выглядели, как снаряды, но, насколько мне известно, настоящие снаряды не красили ни в красный, ни в оранжевый, ни в желтый, ни в фиолетовый цвета.

– Что это? – спросила я у Фомичихи, которая тоже неотрывно смотрела на эти странные предметы.

– Видите, синего нет! – печально посмотрела она на меня. – Петенька расстроится!

«Она сумасшедшая?»

– Что это? – повторила я свой вопрос. – Кто такой Петенька?

– Мой сын. Младший. У меня три дочери и сыночек. Моя надежда и опора.

– Это его… вещи?

И тут я вспомнила, что мне же говорили про разрушенную астрологическую инсталляцию…

Фомичиха стала что-то объяснять про установку предметов, раскрашенных в цвета радуги, с помощью компаса, что Петенька и делает каждое утро.

Но почему зенитные снаряды?

И зенитный снаряд – не мина. Он не может взорваться, если на него наступят. Или может? Или это не зенитный снаряд, а мина какой-то новой формы?

Я поняла, что пора звонить моим знакомым из органов и просто в «ноль-два». Нас и так по головке не погладят за то, что сделали это не сразу. Но не в первый раз… Ребята же знают, что мы им поможем, как можем, и у нас же работа. У них – своя, у нас своя. И вообще кто им сообщит точное время нашего прибытия на место преступления? То есть его, конечно, можно определить по установленным на дорогах видеокамерам, но никто не будет напрягаться. И без этого есть чем заняться.

Как и обычно, первому я позвонила Андрюше, который теперь трудится в Следственном комитете. И я сама, и Пашка с Василием не один пуд соли вместе с ним съели, вернее, не один десяток литров пива выпили. Я освещала в прессе и своей программе многие дела, расследованием которых занимался Андрюша, и сама в меру сил и возможностей участвовала в этих расследованиях. Сколько же лет мы знакомы? Мы стали сотрудничать, когда Следственного комитета еще не было!

– Нет… – простонал Андрюша вместо приветствия.

– Да, – сказала я. – Целых два. А если считать части тела…

– Расчлененка?

– Взрыв.

– Правда? – оживился Андрюша. – Терроризм – подследственность ФСБ. У тебя же есть знакомые и среди наших «старших братьев». Им звони. Порадуй в пятницу вечером.

– Здесь не терроризм. Здесь астрологическая инсталляция, элитный поселок с охраной при въезде и известный актер с неизвестной женщиной. Оба – славяне. Кстати, твой начальник неоднократно говорил мне, что ты от МВД отвечаешь за связи со мной лично.

– Мне он тоже это говорил. И не только он, – буркнул Андрюша. – Если бы мне еще за вредность доплачивали…

– У нас у всех вредная работа, – невозмутимо ответила я. – Однако ни ты, ни я, ни Пашка, ни Василий и никто другой из наших общих знакомых вроде свое дело бросать не собираются.

– Где в пятницу вечером находится твой Виталя? – поинтересовался Андрюша.

– На деловой встрече. А ты где?

– На романтической. В первый раз встречаюсь с девушкой.

Я услышала звук женского голоса, но не смогла разобрать слов.

– Ты поел?

– Да. Поесть успели.

– Уже разделся?

– Нет, но собирался.

– Девушке будет полезно сразу узнать про характер твоей работы и определиться, может она это выдержать или нет. Пусть посмотрит, как у тебя проходит вечер пятницы, то есть ночь с пятницы на субботу.

В свое время от Андрюши ушла жена, и пока ему личную жизнь снова устроить не удавалось.

– Едем! – донесся до меня полный энтузиазма уверенный женский голос.

– Взрывотехника вызови, – сказала я и вкратце описала суть дела – так, как ее сама понимала.

– Ты девицу знаешь?

– Взорванную? По остаткам головы опознать не могу. Пашка тоже.

– Журналистка, – встряла Фомичиха. – Только они сюда шастали.

«А ваш зять с ними встречался у калитки? Мужчина, зарабатывающий по триста тысяч за съемочный день, не мог снять гостиницу? Купить квартиру для встреч? Возить своих дам на выходные в Париж? Или хотя бы в Москву?»

Андрей сказал, что выезжает и чтобы я позвонила дежурному по городу. Там мои вызовы принимали неоднократно. Дежурный хмыкнул, стоило мне представиться, сообщил, что недавно смотрел меня по телевизору, потом спросил, кого еще я нашла в ночь с пятницы на субботу, моему сообщению нисколько не удивился и велел ждать опергруппу и ничего не трогать.

– Но вы это и так знаете, Юлия Владиславовна, – добавил он ехидно. – Все засняли уже?

– Конечно, – ответила я, отсоединилась и предложила Фомичихе проследовать в дом. По пути позвонила охраннику, дежурящему при въезде в поселок, предупредила, что вскоре приедут, так сказать, официальные лица.

В доме нас с Пашкой и Василием проводили на кухню. Это Россия, в России всегда ведут на кухню. Она находилась на первом этаже, ее площадь составляла около сорока метров. Но никакого профессионального оборудования для съемки я тут не заметила. Если дочь – кулинарный блогер, оно должно быть.

Я задала соответствующий вопрос. Фомичиха ответила, что Степанида все снимает в своей квартире.

– После того как родила, не желает на всех готовить. Мне приходится, – недовольно сообщила лишившаяся зятя теща.

– Ваша дочь родила от Владимира Сыроварова? – спросила я.

– Да. Близнецов. Мальчишек. Им уже по два года и три месяца.

– Они были женаты?

– Нет. Женой у него Капитолина, то есть Кристина. Она известна как Кристина Редман.

– Так, секундочку. Владимир Сыроваров был женат на вашей второй дочери Кристине Редман, актрисе, а общих детей имел с вашей старшей дочерью Степанидой, кулинарным блогером?

– Не знаю, были они женаты или нет. Свадьба была.

Я моргнула, но не очень удивилась. В этих актерских семьях все всегда очень запутано, а тут в семье не только актеры… Вспомнила одну известную балерину, королеву шпагата. У нее была пышная свадьба в Пушкине с приглашением массы известных людей и фотографиями в массе изданий, а потом оказалось, что официальной регистрации брака не проводилось. Если здесь аналогичный случай, Кристина Редман наследницей не является. Нет документа о браке – ничего не положено, пусть хоть на свадьбе весь бомонд гулял и готов это подтвердить.

Я спросила про младшую дочь и ее отношения с Владимиром Сыроваровым.

– Не было у них никаких отношений. Никогда.

– А то, что…

– Пиар, – махнула рукой Фомичиха. – Алина то на сборах, то на соревнованиях. Ей не до Сыроварова. И у нее друг есть. Боец ММА. Попробовал бы Сыроваров к Алинке приблизиться… Этот ее парень никого к ней на пушечный выстрел не подпустит. Да и пытаться никто не станет, один раз Кольку увидев. Колька – это Алинкин парень, – пояснила мать.

– А ваш сын?

– Что мой сын?

Я спросила, чем он занимается. Фомичиха ответила, что астрологией.

– Профессионально?

– Ну, можно сказать и так.

– Он составляет гороскопы на заказ? Его гороскопы печатают в газетах, журналах?

– Нет, ничего подобного.

– Он деньги за занятие астрологией получает?

– Нет.

– Значит, не профессионально.

Фомичиха заговорила очень эмоционально, объясняя, что все свое время Петенька посвящает астрологии. Я поняла, что у нас с ней разное понимание «профессиональных занятий», и поинтересовалась, на что Петенька живет.

– Так он тут, с нами, – недоуменно посмотрела на меня Фомичиха.

– Всех содержал ваш зять?

– Да, конечно. А тут еще эти к нам переселились. У них квартиру залило полтора года назад, а они все живут.

– Вы про кого говорите?

Оказалось – про сестру взорванного Владимира Сыроварова с мужем, «совершенно никчемным мужичонкой», который «только наукой своей занимается». Сестра тоже занимается наукой, а не «делом, приносящим нормальный доход». Брат мог ее пристроить в кино, а она не хотела и даже в массовках никогда не снималась.

– Внешне сестра и Сыроваров похожи?

– Нет, совсем не похожи. И она даже ни одной пластической операции не сделала, хотя давно пора!

«А вам?» – хотелось спросить мне, но я не стала. Фомичиху не спасла бы ни одна пластическая операция.

Вместо этого я попросила перечислить всех, кто живет в доме.

Фомичиха начала с себя. По ее словам, в доме постоянно проживает ее средняя дочь, известная как Кристина Редман, по документам – Капитолина Сергеевна Фомичева. Периодически появляется старшая дочь Степанида Мефодиевна Фомичева с детьми. Она фактически живет на два дома. Зимой сюда приезжала, только когда Владимир Сыроваров желал видеть детей, а лето все время живет здесь, как на даче. Свежий воздух, свои ягоды. После рождения детей Сыроваров купил Степаниде квартиру. Там постоянно проживает отец Степаниды.

– Ваш бывший муж?

– Я не была замужем, – заявила Фомичиха и продолжила свой рассказ.

Степанида в своей квартире снимает видео, которые выкладывает в Интернет. Но теперь у нее есть и свое кулинарное шоу – благодаря Владимиру Сыроварову.

– Ой, что мы все будем делать без Лешеньки. – Фомичиха сокрушенно покачала головой и слезу пустила.

– Без какого Лешеньки? – не поняла я.

Оказывается, Владимира Сыроварова на самом деле звали Алексей Иванов. Но куда ж сниматься с таким незвучным именем? С этим я была полностью согласна.

– Сейчас Степанида здесь?

– Да. И дети тоже. Спят. Я не стала будить. Вообще все спят.

«И не проснулись от взрыва? Или просто не отреагировали?»

– Дальше. Ваша младшая дочь?

– Нет, Алиночка здесь никогда не жила. И не приезжает в последнее время. Я боюсь за Петеньку.

Я вопросительно посмотрела на Фомичиху.

Оказывается, та боялась из-за возлюбленного своей младшей дочери. Сама она способна за себя постоять, а вот Петенька… Возлюбленный Алины Николаевны Фомичевой, чемпионки мира по синхронному плаванию, боец ММА, выигравший нокаутом больше тридцати боев, обещал нокаут бедному Петеньке. Фомичиха не стала объяснять, за что.

Петенька тоже постоянно проживает в доме и, как я поняла, не работает, и дохода не имеет никакого.

– Он учится?

– Астрологии.

Еще в доме, как уже говорилось, проживали сестра Владимира Сыроварова с мужем, и их никак из него было не выгнать.

– Все? – спросила я. Я помнила, что охранник при въезде на территорию говорил еще про двух родственников мужского пола, один тоже сериальный актер, но второго плана.

– Нет.

Фомичиха явно задумалась, сообщать мне еще что-то или нет.

– Полиция все равно спросит, да и я выясню.

– Игорь и Витя, – сказала Фомичиха.

– Кто они такие? Тоже ваши родственники или родственники Сыроварова?

– В некотором роде…

– В каком именно?

«Мне что, слова клещами из нее тянуть?»

– Понимаете, мы скрывали эту информацию.

– Я не из светской хроники.

Хотя Пашка все снимал… И мы на нашем канале обычно делимся информацией с коллегами.

– Это любимые мужчины. Они оба из нашего городка. Братья. Можно считать, что почти наши родственники. Я всех знаю, кто к вам в Петербург из нашего городка переехал. Своим землякам надо помогать. Но получилось только у Игорька.

– Кристины и Степаниды?

Фомичиха в непонимании посмотрела на меня.

– Это любимые мужчины Кристины и Степаниды? – уточнила я.

– Нет. Кристины и Владимира Сыроварова.

Глава 5

Теперь этим, конечно, никого не удивишь. В любом случае я больше не могла расспрашивать Фомичиху – приехала следственная бригада. Но из услышанного я могла сделать однозначный вывод: всем проживающим в доме убивать Сыроварова было невыгодно. Да, у некоторых его обитателей имеется свой доход, и на этот доход можно неплохо жить, но они могут лишиться ряда контрактов после смерти главного кормильца. Кристина Редман попала в кино сама, но первые большие роли получила только после того, как сошлась с Сыроваровым. Игорь Лактионов, земляк Фомичихи и ее дочерей, вообще попал в кино благодаря Сыроварову, его любовнику. Его старший брат выполнял в доме всю мужскую работу и крутил любовь с Кристиной (за высоким забором). Я только не поняла пока, Сыроваров любил и мужчин, и женщин, или только мужчин, и Кристина с сестрами были его ширмой? Но положение дел всех в доме устраивало. Этим людям было невыгодно его убивать. Хотя тут вполне могли оказаться подводные камни, о которых я и не подозревала.

Мы с Пашкой и Василием знали всех ребят из следственной бригады, только никогда раньше не встречались с двумя отдельно прибывшими взрывотехниками, которых первыми выпустили на место. Дежурный следователь посмотрел на нас троих и спросил, что нам показалось странным.

– Никого нет, – сказала я. – Ни один человек, кроме Фомичихи, не вышел, хотя, как сказала она сама, в доме проживает масса народа.

– Даже звуков в доме не слышно, – добавил Вася, потом рассказал про выстрел в сердце.

Пашка показал все, что успел заснять. Пока работали взрывотехники, мы на место убийства больше не ходили. Хотя мы же там уже побывали… Но «астрологическую инсталляцию» не трогали. Ее и должны были проверить в первую очередь, а также поискать остатки мины или бомбы, или что там взорвалось. Фомичиха стояла ближе всех к месту взрыва (отогнать ее было невозможно), сокрушалась из-за нарушенной инсталляции и жалела сына Петеньку, который «очень расстроится».

– Никто в доме не знает, что произошел взрыв и погиб кормилец? – спросил у меня следователь.

Я пожала плечами.

– Опять пиар? Только черный? – подал идею один парень из следственной бригады.

– Но трупы-то настоящие, – заметил Вася. – С контрольным выстрелом в сердце.

Наконец взрывотехники работу закончили, разрешили наступать на любые места на участке, где произошел взрыв, следственная бригада отправилась туда. Я же спросила у мужчин про «астрологическую инсталляцию».

– Никаких интервью под запись, – сказали они, хотя их никто бы не смог опознать в их костюмах.

– Вы мне лично скажите, что там в этих зенитных снарядах.

– В одном лягушачья лапка, в другом кроличья, – хмыкнул один.

– Никаких следов пороха. Ни в одном, – добавил другой и подтвердил, что это на самом деле зенитные снаряды времен Второй мировой войны, вернее, их оболочки. Или более поздних времен. Такие как раз использовались в зенитных орудиях – я определила правильно. Похоже, что в них никогда не было «начинки».

– Бракованные? – спросила я.

– Кто их знает… Но их хорошо помыли и покрасили.

– И засунули в них лапки?

Мне сообщили, что в остальных какая-то трава, только определять, что это за трава, будут другие эксперты. Но она точно не взрывоопасна. Здесь нечему взрываться.

Тут как раз подъехал друг Андрюша с новой девушкой. Девушка сама его привезла, представилась Ларисой, но Андрюша предложил ей пока посидеть в машине за забором.

– Почитайте пока про Сыроварова все, что можете найти, – предложил Вася. – Потом нам расскажете. Еще лучше, если ссылочки соберете. Юле это поможет. И Андрею. А то этот актер не из сферы наших интересов.

Лариса кивнула и села в салон своей машины. Вася молодец, что придумал для девушки занятие. И скучать не будет, и осознает свою полезность.

Андрей поговорил со взрывотехниками, сходил к дежурной бригаде, Фомичиха так и болталась недалеко от места гибели зятя и неизвестной женщины.

– Где остальные ваши родственники? – спросил дежурный следователь.

– Спят, – ответила Фомичиха.

– И не выходили?

– Зачем всех-то беспокоить? – удивленно посмотрела на него Фомичиха.

Дежурный следователь переглянулся с Андреем.

– Я пока тут поработаю, – сказал дежурный следователь. – А ты начинай в доме. Если надо, вызывай подкрепление. И твои вечные помощники все снимут. Да и Юля еще заметит то, что могут пропустить мужчины.

Следователь посмотрел на нас троих, мы улыбнулись. Андрей кивнул и вместе с нами отправился в дом.

– Астролог Петенька – псих? – Андрей обвел взглядом нашу троицу, когда мы оказались вне пределов слышимости остальных.

Я сказала, что мы пока не имели счастья даже его видеть, не то что общаться, но на основании услышанного вполне можно сделать такой вывод.

– Пошли будить обитателей дома, – предложил Андрюша. – А вы все снимайте.

Мы что – мы только рады.

Вначале мы решили заглянуть в одну из двух комнат, в которых в этом доме горел свет.

Андрюша постучал. Ответа не последовало. Он еще раз постучал, потом открыл дверь и вошел. Мы оказались в огромной спальне с невероятных размеров сексодромом посередине. Кровать была разобрана, но, похоже, на ней лежал сегодня только один человек, причем поверх одеяла. Сам хозяин?

– Вот там еще свет струится, – Василий показал на чуть приоткрытую дверь сбоку, вероятно, в персональную ванную комнату. Интересно, сколько их в этом доме и в какую сумму обходятся коммунальные услуги?

Пашка сделал панорамку комнаты, Андрей пошел в ванную комнату, я потрусила за ним, Василий просто осматривался.

Распахнув дверь полностью, Андрюша выразился непечатно, потом рявкнул:

– Вася!

– Паша! – заорала я.

В наполненной водой ванне лежал молодой мужик, голову он пристроил на специальной подпорке. Лицо было бледное, глаза закрыты. Вода окрасилась в розовый цвет, потому что он порезал себе запястья. Мужик был одет в брюки от костюма и белую рубашку с галстуком.

Услышав наши крики, мужчина открыл глаза и внятно произнес:

– Дайте мне спокойно умереть.

Но Андрей с Василием не дали, быстренько вытащили его из ванны, Василий открыл чемоданчик и стал оказывать первую помощь.

– «Скорую» набирать? – спросила я и посмотрела на Андрея. Лучше, когда вызывают представители правоохранительных органов, – она приезжает быстрее. Я собиралась только запустить вызов.

– Не надо, – ответил Вася и посмотрел на неудавшегося самоубийцу. – Ты бы хоть в Интернете посмотрел, как вены надо резать.

– Может, он не владеет Интернетом в такой степени, чтобы выйти на сайты, где даются соответствующие указания, – с невозмутимым видом заметила я. – Надеюсь, их нет в прямом доступе?

– Постоянно появляются. Блокировать не успеваем, – ответил Андрюша.

Последовавшей реакции неудавшегося самоубийцы не ожидал никто из нас.

Он заорал, что лучше нас знает, как резать вены, потому что резал их девять дублей в одном фильме и тринадцать во втором.

– Эффектно на экране еще не означает эффектно в жизни, – опять с невозмутимым видом заметила я.

Значит, вот где этот тип вены учился резать… Под руководством режиссера. Интересно, а в фильм вставили весь процесс? Хотя, если судить по актеру, обучился он этому делу плохо и, надо надеяться, любительницам душераздирающих любовных драм в киноверсиях уход из жизни таким способом не угрожает. Хотя, если бы мы появились чуть позже… Он же в любом случае в воде лежал.

– А почему вы не разделись? – спросила я у Игоря Лактионова. По идее, это был он – второй актер из проживающих в доме. Или не он?

Следующая гневная тирада была адресована уже мне. Именно так герой Игоря в каком-то сериале уходил из жизни, и он за эту роль получил какую-то премию, о существовании которой я даже не слышала. И вообще он не хотел, чтобы его нашли обнаженным. Это неэстетично и неприлично. Мы еще немного послушали про эстетику и приличия, и про то, что все нужно делать красиво. По-моему, смерть – это всегда некрасиво. «Красиво» хотят уйти юные девушки из-за несчастной любви, а не мужчины, которым явно под тридцать. Хотя кто их знает, этих сериальных актеров. И о каких приличиях вообще шла речь?!

Вася тем временем ловко перебинтовал руки актеру, сделал какой-то укол, они с Андреем его быстро раздели. Он не сопротивлялся – он теперь рыдал, и это была истерика. Полностью обнаженного актера уложили в кровать, Андрюша уселся рядом, мы с Пашкой чуть отступили, Вася отправился назад в ванную комнату и вскоре вернулся оттуда с наполовину опорожненной бутылкой виски «Chivas Regal», предполагаю, что вначале продегустировав дорогой напиток. А я и не заметила там бутылку. Но у многих моих знакомых мужчин резко улучшается зрение, если рядом находится что-то с градусами.

– Хлебни, – предложил неудавшемуся самоубийце Вася.

Вскоре актер более или менее успокоился, правда, за время нашей беседы у него несколько раз начинались истерики. Патологоанатом Вася быстро лечил их вискарем.

Это на самом деле оказался Игорь Лактионов. Свести счеты с жизнью он решил, узнав про смерть Владимира Сыроварова.

Похоже, мой сердечный друг Виталя был прав насчет ориентации любимца миллионов женщин. Да и Фомичиха это подтвердила. Хотя я еще окончательно не разобралась: он бисексуал?

– У нас была любовь! Я впервые встретил настоящую любовь! – рыдал Лактионов. – Только в России о нашей любви нельзя было сказать вслух! Нам приходилось скрываться! Мы живем среди мракобесов!

Мы вчетвером переглянулись. Мы как раз относимся к таким мракобесам и хотим, чтобы подобное «мракобесие» и дальше царило в России. Это американский пипл схавал фею-крестную, без всякого волшебства превратившуюся в темнокожего гея, и Русалочку-афроамериканку, а у нас подобное не пройдет. А даже самый вестернизированный режиссер-концептуалист не решится снимать подобное, явно понимая, какая последует реакция. На подобный фильм у нас деньги точно никто не выделит, да и в прокат он просто не выйдет.

– Как вы узнали про смерть Владимира Сыроварова? – спросил Андрей.

– От Лукерьи.

– Кто такая Лукерья?

Выяснилось, что Фомичиху зовут Лукерьей Ивановной Фомичевой. Все три ее дочери и сын от рождения носили фамилию Фомичевы. Все четверо детей имели разных отцов. Старшая, Степанида, так и осталась Степанидой Фомичевой. Средняя, Капитолина, превратилась в Кристину Редман, взяв звучный псевдоним. Младшая, Алина, пока остается Фомичевой, но, вероятно, вскоре выйдет замуж за бойца ММА и возьмет его фамилию. Сын Петенька теперь носит фамилию своего отца – Филаретов.

– Каким образом вы узнали про смерть Сыроварова? Фомичиха пришла сюда и сообщила? – продолжал задавать вопросы Андрей.

По словам Игоря Лактионова, Владимир Сыроваров отправился в сад покурить. Он вообще курил много, пытался бросить, но это у него не получалось.

– В его выходе покурить не было ничего необычного?

Лактионов покачал головой.

– Дальше.

– И больше я его живым не видел!

Тут случилась очередная истерика. Вискарь опять помог.

– Вы слышали взрыв? – спросил Андрей.

– Я тогда и подумать не мог, что этот взрыв унесет жизнь Леши!

Напоминаю, что Владимира Сыроварова на самом деле звали Алексеем Ивановым.

– Взрыв слышали или нет? Хлопок? Выстрел? Что-то необычное?

– Да тут такие хлопки чуть ли не каждый день.

– Где именно?

– В этом поселке.

– У вас здесь регулярно людей взрывают? Стреляют? Вроде сейчас не девяностые годы.

– Нет, фейерверки, шутихи всякие. То небо все расцвечивается, то с него розовые лепестки падают.

– Это вам или Сыроварову поклонницы сбрасывали?

– Это вообще не нам. Летчик ошибся. Но это к делу не относится. Медведя нам сбрасывали.

– Какого медведя?! – Андрюша, по-моему, был на грани срыва, хотя у него большой опыт общения с самой разной публикой. Но артистическую публику он любит меньше всего.

Медведя прислала группа поклонниц – они общаются в Интернете и встречаются в реале, а также иногда снимаются в массовках по просьбе Владимира Сыроварова. Он бросает клич – они только рады. Он потом всем автографы раздает. Медведь представлял собой большую мягкую игрушку (в человеческий рост), набитую их объяснениями в любви и собственноручно сшитыми или вышитыми сердечками, а также бутылками любимого виски Владимира Сыроварова. Прилетел он на День святого Валентина.

– Как он сюда прилетел?

– Как и все сюда прилетают. На самолете, – как само собой разумеющееся ответил Лактионов и пояснил, что тут неподалеку имеется аэродром, где стоят небольшие частные самолеты и также можно взять самолет в аренду, полетать с летчиком, дать задание летчику, обучиться пилотировать легкомоторный самолет. В общем, полный комплект услуг.

– С какой высоты падал вискарь? – подал голос Вася, которого этот вопрос заинтересовал больше всего.

Лактионов высоту не знал, но «все эти самолеты видно». К сожалению, одна бутылка разбилась и залила все подарки, но остальные были хорошо упакованы в сшитые и вышитые сердца и долетели до адресата.

«Очередной филиал сумасшедшего дома», – подумала я. Но ответ на вопрос мы получили: никто в доме и никто в этом поселке на взрыв внимания не обратил и не посчитал его ничем необычным.

– Вы сами видели мертвого Сыроварова-Иванова? – спросил Андрей.

– Видел, – кивнул сериальный актер.

По его словам, он забеспокоился, что «Леши долго нет». Если бы они с Фомичихой ругались, было бы слышно, а никакие голоса не доносились. Тогда Лактионов решил спуститься вниз и посмотреть, куда делся Леша. Но вместо Леши столкнулся с Фомичихой, в возбужденном состоянии бежавшей в дом. Они столкнулись в нескольких метрах от двери.

– В ее поведении не было ничего странного?

– Да у нее все странное в поведении для нормального человека, – заметил актер.

«Ты себя нормальным считаешь?» – хотелось спросить мне, но я промолчала.

– Ее выход ночью на участок – это нормально?

– Да. Она постоянно территорию проверяет, не залез ли кто-нибудь сюда. Я думаю, что ни один нанятый сторож с таким рвением не охраняет вверенный ему объект. В общем-то именно поэтому Леша и не отправлял ее домой. Мимо нее муха не проскочит, если она не хочет ее пропускать. С другой стороны, если хочет, то проведет кого угодно.

– Она пускает журналистов в дом и на участок?

– Думаю, что пускает она. У нас тут периодически кто-то появляется. Вот и вас высвистала. Я в это дело никогда не вникал. Я понимаю, что о себе народу постоянно напоминать надо… В общем, взяла Фомичиха на себя дополнительные обязанности по пиару – и прекрасно. Тут и у нее, и у ее дочерей, и у нас с Лешей общие цели.

Сегодня вечером Фомичиха сообщила Игорю Лактионову, что Лешу взорвали вместе с какой-то женщиной.

– Вы ей поверили?

– Нет.

– И пошли смотреть?

– Да.

– Вместе с ней?

– Нет. Она в дом побежала. Больше я ее не видел.

А Фомичиха говорила, что все спят. Или забыла про встречу с Лактионовым? Не посчитала стоящей упоминания? Не посчитала, что он отправится на место?

– Вы пошли на место взрыва?

– Да.

– Фомичиха его точно описала?

– Сказала: у Петенькиного гамака.

И вы оба хорошо натоптали на месте. Интересно, следственной бригаде удастся хоть что-нибудь обнаружить?

Описание увиденной Игорем Лактионовым картины соответствовало тому, что видели мы все. Только его рассказ периодически прерывался рыданиями и отхлебыванием виски из горла.

– Вы тело трогали?

– Трогал. Я должен был убедиться, что…

Истерика. Рыдания.

– А тело женщины?

– Зачем она мне? – Лактионов удивленно посмотрел на Андрея.

– Вы не опознали ее, не…

– Да я даже не смотрел на нее! Какое мне до нее дело?

– Но если Сыроваров-Иванов с ней встречался…

– Он не мог с ней встречаться! Он вышел покурить! Я знал бы, если бы он собрался с кем-то встречаться! Да еще и ночью, и здесь на участке.

Андрей заметил, что Сыроваров каким-то образом оказался в той части участка вместе с неизвестной женщиной. Есть ли у Игоря Лактионова какие-то версии на этот счет?

– Мог увидеть, что там курят. Может, она стояла и курила у калитки – а Леша разглядел кончик тлеющей сигареты и пошел проверить.

– И никого не предупредил?

Лактионов кивнул на смартфон, лежавший на прикроватной тумбочке.

– Он ненадолго выходил.

– И не посчитал опасным идти во тьму, не зная, кто там стоит?

– У него был с собой пистолет.

Глава 6

Мы вчетвером замерли на своих местах. Какие тут интересные нравы! Человек идет курить на собственном участке, огороженном высоким забором со всех сторон, не берет с собой телефон, но берет пистолет.

– Зачем ему был нужен пистолет? – осторожно спросил Андрей после того, как пришел в себя от услышанного.

– Ну, он ночью всегда с пистолетом выходил.

– Он когда-нибудь стрелял?

– Регулярно тренировался. У нас тут у многих есть оружие. Зарегистрированное, – быстро добавил Лактионов. – Тут же многие на охоту ездят. Знаете, какие я в здешних домах трофеи видел? Такие чучела классные… Как живые. Леша даже их в каком-то фильме использовал. И у Леши тоже пистолет зарегистрированный был. Люди тренируются на своих участках. Тут же огромные наделы. Это раньше крошечные участки были, а теперь бери земли сколько хочешь.

«Это не совсем так», – подумала я, это Ленинградская область, а не заброшенные места в средней полосе России, но вслух ничего не сказала. Да и желания у большинства наших граждан не соответствуют возможностям.

– У вас и ночью в стрельбе тренируются?

– Не знаю. Но почему бы и нет? Если с этим… как его? Прибором ночного видения.

– Сыроваров ночью в стрельбе тренировался?

– Нет. У него не было прибора ночного видения.

– Он когда-нибудь стрелял не по мишеням?

– Поверх голов.

– Чьих?

– Тех, кто лез на участок.

Мы еще раз прослушали про соседку в «минарете» и про то, как она ночью пускает журналистов в поселок, а они проникают на участок, куда их не приглашали. Лактионов высказал предположение, что и взорванную девицу пустила «Люська из минарета». Откуда ей еще взяться?

– Как она пустила ее в поселок? Чисто технически, – спросила я, – через пост охраны никакая неизвестная женщина не проходила и не проезжала.

– Через второй въезд.

– Фомичиха сказала, что он закрыт.

– У всех жителей поселка есть ключи. Просто там поста охраны нет. И я думаю, что у Люськи есть еще своя собственная калитка. Вы наш забор видели? Тот, что с задней стороны дома, – это забор поселка. И у Люськи так же. Вполне могли сделать калитку.

Андрей спросил, есть ли такая калитка в заборе на участке, где мы все находимся сейчас.

Лактионов пожал плечами.

– Вы не знаете?!

Оказалось, что он к той части забора даже ни разу не ходил. Его это не интересовало. Да и идти прилично – лень. И вонь там – кролики с курами. И грядки. Лактионов пользуется только воротами, потому что ездит на машине.

– А зачем нужна калитка, у которой взорвали Сыроварова и девушку? – спросила я.

– Так Фомичиха и Петенька же пешком ходят. Они не водят машину. Калитки у ворот, через которые вы въезжали, нет. Каждый раз ворота открывать неудобно. Они же на засовах. – Лактионов хмыкнул. – Это была идея Фомичихи, которая «не верит в новомодную электронику».

– А как вы попадаете внутрь, если…

– Фомичиха все время дома. Открывает и закрывает ворота всем приезжающим и уезжающим.

– Тогда куда она выходит через калитку?

– В магазин у железнодорожной станции. Но дом никогда не остается пустым. Вообще по магазинам ездит мой брат, все закупает по списку. Иногда Степанида. Раньше ездили Степанида с моим братом, но теперь она здесь не живет постоянно. Вообще, насколько я понимаю, Фомичиха ходит в тот магазин сплетни собирать и распространять. Но в принципе она почти все время дома. А, вспомнил. Калиткой еще Лешина сестра с мужем пользуются. Они машину не водят.

Андрюшу больше интересовал пистолет, а не калитка, и он продолжил задавать вопросы на «свои» темы.

– Сыроваров кого-то когда-то ранил? Убил?

Игорь Лактионов покачал головой.

«Интересно, где сейчас пистолет? И не из этого ли пистолета сделали контрольный выстрел в сердце?»

Андрей спросил про документы на оружие. Актер объяснил, что они лежат в сейфе, сейф в кабинете. Там же коробки с патронами. Лактионов сказал, что пистолета рядом с мертвым Сыроваровым не видел. Носил он его просто в кармане. Никакой кобуры не было вообще, и, насколько известно Лактионову, Сыроваров оружие с участка не выносил никогда.

– Рядом с женщиной сумочка не валялась? Какая-то другая вещь? Хоть что-то?

Лактионов покачал головой.

Андрей спросил, не видел ли Лактионов еще кого-то из обитателей дома, когда выходил на улицу. Актер снова покачал головой.

– А Петеньку?

– Петенька ночью спит. Он ведет очень здоровый образ жизни и всем про него рассказывает. И рекомендует. И еще предлагает составить индивидуальный гороскоп.

Игорь скривился, своей гримасой дав понять, как относится к Петеньке.

Андрей спросил про разноцветные снаряды для зенитного орудия. Оказалось, что Петенька увлекается не только астрологией, но и археологией, и два эти его увлечения как-то связаны – ни сам Лактионов, ни Сыроваров в это не вникали, и, по словам Лактионова, «нормальному человеку в этом трудно разобраться». Хотя у нас у всех свои представления о нормальности. Он только знал, что Петенька ищет какие-то предметы культов.

– Зенитные орудия времен Второй мировой войны и снаряды к ним предметами культа не являются.

Лактионов развел руками. Я была с ним согласна. В наши дни регулярно появляются какие-то «культы». Люди хотят деньги зарабатывать, а если голова работает, то почему бы что-нибудь не изобрести? Хотя ведь надо очень изощриться! Уже столько всего придумано. Не повториться, обосновать, сделать что-то оригинальное и интересное. И находятся выдумщики, на которых не оскудевает земля русская. Правда, почему-то обычно выдумщики изобретают нечто, квалифицируемое статьями Уголовного кодекса, иногда несколькими одновременно. Бывали случаи в моей жизни, когда подобный «творческий подход» вызывал у меня и уважение, и восхищение. Как у людей головы работают!

– Кто их красил? – тем временем спросил Андрюша про снаряды.

– Сам Петенька. Я это видел. Лукерья его тогда из дома выгнала, чтобы краской не воняло. Еще холодно было. Он возмущался. Но красил на улице. У него семь банок в ряд стояли, из каждой по кисти торчало. Он их покрасил во все цвета радуги. И еще с какой-то брошюрой сверялся. Мы потом ржали.

Он не стал уточнять, кто такие «мы».

– То есть снаряды были полыми изначально? Не боевыми?

– Это вы у моего брата спросите. Как только Петенька притащил эти снаряды на участок, Виктор позвал какого-то знакомого их проверить. Вроде Виктор служил с ним или… Не знаю. То есть не помню. Этот мужик еще в такой большой костюм облачался… Ему потом виски из медведя подарили.

Значит, они тут весной появились?

– Когда Петенька притащил эти снаряды? – Андрей словно прочитал мои мысли.

– Весной. Не могу точно сказать. В конце марта? Апреля?

– В конце марта у нас не очень-то покопаешься в земле.

– Они не были грязными. Может, он их купил на каком-то военном складе? Я не знаю. Но если он их нес…

– Это не бомбы, не мины и не гранаты. В руках не должны были взорваться.

– В общем, этот друг моего брата их проверил, сказал, что пустые. Петенька их покрасил и теперь каждое утро раскладывает под своим гамаком. Он в этом гамаке целыми днями лежит, а они под ним, и еще как-то развернуты, и он их углы периодически меняет. Я вам это все объяснить не могу. И даже нарисовать не могу. Я видел, как он их раскладывает, перекладывает. Я один раз спросил, зачем он их направление меняет, потом не знал, как отделаться. Я не могу повторить его объяснения. Если вкратце: Петенька живет в гармонии с силами Природы, а эти крашеные снаряды помогают эту гармонию поддерживать. Даже если пытать будете, ничего больше не скажу. У него спрашивайте.

– И они там все время лежали? На одном месте?

– Примерно на одном. Я же говорил уже, что Петенька их регулярно перекладывает.

А потом кто-то вложил в один из снарядов взрывное устройство, и оно сработало.

Только вот хотели ли убить Сыроварова? Может, он случайно подорвался, а заряд предназначался Петеньке? Чтобы утром пришел и… Из-за того, что достал, убивают – мне доводилось с этим сталкиваться за годы журналистской работы. Но чтобы вот таким способом… Хотя…

– Кто-то еще регулярно к гамаку ходит? – спросила я.

– Лукерья. Петькина мать. Еду ему в гамак носит. Чтобы любимый сыночек покушал, а то в задумчивости может пропустить приемы пищи. Больше никто.

Андрей попросил Лактионова высказать его версию событий. Что произошло? Кого хотели убить?

– Не Лешку. Точно, – сразу сказал Лактионов и опять зарыдал.

Мы ждали. Я пока не могла привыкнуть, что Владимира надо называть Лешкой. Хотя в этом доме Капитолину надо называть Кристиной. Или дома ее как раз зовут Капой или еще каким-то домашним именем?

– Наверное, Петьку, – сказал Лактионов. – Он всех достал.

«Так, моя версия находит подтверждение».

– Доставать можно по-разному, – заметил Андрюша. – В большинстве семей есть люди, которые достают всех остальных. Правда, обычно это вечно всем недовольные старые бабки. Но нужен веский повод, чтобы убить.

Актер пожал плечами.

– А отправить его можно было куда-нибудь? – спросила я. Насколько я поняла, семья Фомичихи приехала в Петербург из маленького городка или поселка городского типа.

Игорь Лактионов сказал, что теперь Кристина со Степанидой, вероятно, отправят и братика, и мать по месту прописки. Погибший Алексей был мягким человеком, многим помогал. А Фомичиха точно знала, что его доставать как раз нельзя, и стелилась перед ним, и всячески угождала. И Петенька к Сыроварову не лез и вообще старался на глаза не попадаться, про свои астрологические изыскания не рассказывал и советы по поводу действий в соответствии расположением планет не давал.

– Петенька как-то угрожал кому-то в доме? – продолжал допрос Андрей.

Лактионов покачал головой.

– Вы лично с ним как общались?

– Старался никак. Я его несколько раз послал. Он понял. Не с первого раза, но понял.

– Кристина Редман?

– Тоже регулярно его посылала. Кристинка вообще ни с кем не церемонится. Матерщинница жуткая. Ее интервью обычно режут. Она не может без мата говорить. Но с Петеньки как с гуся вода. У нас все его посылали! Но он через какое-то время опять лез со своей мутью.

– Кого он мог достать так, чтобы возникло желание убить?

Актер опять пожал плечами.

И еще ведь нужно раздобыть взрывное устройство или самому собрать бомбу. И при этом не взорваться. Их просто так в магазине не продают. Да и через Даркнет не так просто купить. Но я не стала влезать с комментариями. Андрюша и без меня все это знает. Нам было интересно, что знает Игорь Лактионов.

– Кто в вашем доме может собрать бомбу? Ваш брат? – спросил Андрей.

– Брат все может, но… Он убить не может. Он даже курицу не может зарезать и кролика! Это все Фомичиха делает. Он… всегда животных любил, Он… У меня замечательный брат! Самый лучший!

На лице актера появилась искренняя улыбка, глаза засветились. Это, конечно, прекрасно, что он так любит брата, но мне доводилось встречать людей, которые очень любили и спасали животных, но при этом хладнокровно убивали людей. Хотя у профессионального киллера убийство – это работа… А потом все, кто был каким-то образом связан с делом одного такого киллера, знал про его «подвиги», шокированно узнали, что он завещал все свои деньги трем приютам для животных, которым при жизни жертвовал часть своих гонораров. Его самого убили, и на его могилу уже много лет ходят две женщины из одного из этих приютов. Родственники не ходят. Они пытались судиться (хотя квартира и машина были завещаны им), но ничего не получилось. Мы со знакомыми из правоохранительных органов до сих пор иногда вспоминаем этого человека, если в деле как-то участвуют животные. Странно, что сегодня еще не вспомнили. Правда, наши друзья еще не знают, что Паша с Васей подобрали на помойке кота.

– Фомичиха может собрать бомбу? – спросила я.

– Она все может, если захочет, в особенности ради любимого сыночка. Но убить драгоценного Петеньку?! Никогда. До нее еще не дошло, что убить хотели его, иначе она бы весь поселок уже перебудила.

Лактионов вдруг запнулся и стал о чем-то напряженно думать.

– Какая мысль посетила, Игорь Станиславович? – вкрадчиво спросил Андрюша.

– Может, все-таки Фомичиху? Петенька придурок. Он всех доставал, но ни в чью жизнь не лез.

– А Фомичиха в чью жизнь лезла?

– Она – ко всем. Все всё не так делают. И по-крупному, и по мелочи. У нее масса идей по устройству личной жизни дочерей, они все делают неправильно, по ее мнению. Ну и там «Не тем ножом режешь», «Не тем полотенцем вытираешь». А вообще… У нее любимчик – Петенька. Девчонок это всегда дико бесило. Может, поэтому они все и стали такими успешными? А «надежда и опора» мамочки ничего не добилась? Но они сами вам это лучше расскажут.

– Кто еще живет в доме? – спросил Андрей.

– Ой! – судя по выражению лица, Лактионову в голову ударила еще какая-то гениальная мысль. – Ирина Геннадьевна и Николай Николаевич. Они могли.

– Что могли?

– Бомбу собрать.

– Это кто такие? – спросил Андрей.

Оказалось, что Ирина Геннадьевна – это старшая сестра погибшей звезды, а Николай Николаевич – ее муж. Она – химик, доктор наук, он – физик и тоже доктор наук. Оба преподают в Санкт-Петербургском государственном университете и вроде еще являются почетными докторами (или еще кем-то почетным) нескольких зарубежных университетов. Часто ездят за рубеж читать лекции. Отец Владимира Сыроварова (он же – Алексей Геннадьевич Иванов), как я уже знала из Интернета, в свое время был номинирован на Нобелевскую премию, но не получил ее из каких-то политических соображений и умер от инфаркта. В честь него назвали какой-то двигатель. Дочь пошла в науку и вышла замуж за ученого, а сынок подался в кино. Актер Игорь Лактионов сказал, что и Николая Николаевича, зятя Владимира Сыроварова, тоже номинировали то ли на Нобелевскую премию, то ли еще на какую-то. Он точно не помнил.

– Как его фамилия? – спросил Вася, держа смартфон наготове.

Лактионов назвал.

– На премию Шао, учрежденную в две тысячи втором году под покровительством Шао Ифу, филантропа, телемагната, одного из основателей кинематографа Китая, – просветил нас патологоанатом Вася. – Ее называют азиатской Нобелевской премией, вручается по трем номинациям. Лауреаты получают медаль и один миллион долларов в каждой номинации. Если в какой-то номинации премия присуждается нескольким ученым, общая сумма делится поровну между лауреатами. Вручается прижизненно «за значительные открытия в академических и научных исследованиях и разработках» тем, «чья работа оказала существенное положительное влияние на человечество».

– Понятно: были другие претенденты на миллион долларов, – сказала я.

– Да, миллион долларов Николай Николаевич точно не получал, – подтвердил Лактионов. – Они бы тогда с Ириной Геннадьевной квартиру купили.

– Они живут в этом доме, потому что у них нет своей квартиры? А раньше они где проживали? Должна же была быть какая-то городская квартира. В советские времена ученым…

– Да есть у них квартира, – перебил Лактионов. – Даже две. И обе залиты, и жить в них нельзя. А Лешка жалостливый был. Я же вам говорил уже. Ирина – родная сестра. Он ее очень любит, то есть любил. Да и тут места полно. Вот и живут. Только с Фомичихой не ладят. Но скорее они ее бесят, а не наоборот.

Мы все вопросительно посмотрели на актера.

– Они не от мира сего. Оба, – пояснил он. – Они могут вдруг начать говорить про какой-то спутник. Или про формулу. Им Фомичиха объясняет, как нужно правильно полотенце вешать, а они раз – и про спутник. Я сам был свидетелем и с трудом смех сдерживал. Она аж визжала, а они вроде как в параллельном мире находятся. Блокноты из карманов достают – у них все время при себе блокноты и ручки, чтобы идеи записывать, – и чертить начинают какие-то траектории или формулы строчить.

Лактионов рассказал, что у Николая Николаевича осталась квартира от родителей и есть городская квартира, в которой родились Ирина Геннадьевна и Леша (ставший известным как Владимир Сыроваров). После вступления в брак они жили у Николая Николаевича, Алексей тогда жил с родителями в квартире, где родился (он – младший брат). Потом Алексей купил себе первую квартиру и съехал. Квартиру Николая Николаевича залили соседи – и она до сих пор не отремонтирована. Они с Ириной Геннадьевной несколько лет занимались восстановлением пострадавших книг (хотя большинство книг в старинных шкафах не пострадало), а до остального не дошли руки. Там деревянные полы по виду напоминают волны – их так вспучило, часть паркета отвалилась. Там даже ходить сложно. У Ирины умер отец, и они с мужем переехали в квартиру ее родителей. Потом мать Ирины и Алексея-Владимира вышла замуж и переехала к мужу, а ученые супруги остались жить там, где родились Ирина и Алексей. И ту квартиру тоже залили соседи. И они переехали жить в дом брата Ирины, благо, что тут место есть всем и никто сверху не зальет.

– То есть две квартиры стоят в непригодном для проживания состоянии? – уточнил Андрюша.

– Насколько я понимаю, да. Я сам там никогда не был. Лешке было плевать. Николай Николаевич сам не может не только ремонт сделать, но и что-то организовать. Он машину не смог научиться водить. На электричке ездит. И он не может пустить в дом посторонних людей, чтобы они там что-то не украли, не переставили, не повредили. А сам он постоянно наблюдать за мастерами тоже не может – у него же то симпозиумы, то конференции, то лекции с семинарами. Хотя кому нужны его книги? А ценности все мать Лешкина забрала.

Так, современный молодой человек. Книги не читает.

– Но если он такой бестолковый и безрукий, как он может собрать бомбу? – спросила я.

– Ну… Он в бытовых вопросах беспомощный. И она тоже. В смысле Ирина Геннадьевна. Они всегда ели покупные пельмени и бутерброды. Она готовить не умеет. Теперь у обоих гастрит. Степка им отдельно готовит. Но в науке-то своей они соображают! Стали бы их по разным странам приглашать лекции читать, если бы не соображали? У них там на Западе своих идиотов полно. А на наших ученых да еще потомственных большой спрос. Им неоднократно предлагали остаться жить в США, в Германии, кафедры давали, или что там дают? Они отказывались. Говорят: хотим в России жить. Но лекции за границей читают.

– И на квартиру не заработали?

Лактионов пожал плечами.

– Понимаете, они с точки зрения нормального человека очень странные. Вы не видели еще, как они одеваются. Им плевать на свой внешний вид. Ну, то есть когда они лекции едут читать, то одеваются в костюм, в юбку с блузкой и пиджаком. Все чистое, не рваное. Но Ирина даже волосы не красит и косметикой не пользуется. Вообще. Говорят они все время о своей науке. Я несколько раз слышал. Вроде все слова знакомые… Нет, вру, не все. Но большинство слов, которые они произносили, я знаю. Но я вообще не понимал, о чем речь. Наверное, гении такие и должны быть. Для науки это хорошо. Но к жизни они оба не приспособлены. И если бы они взялись покупать квартиру, их бы точно облапошили. А у Лешки других дел полно. Ну и… Этот домина огромный. Он сказал: хотите – живите здесь. Вот они и живут. Уже вроде полтора года. Точно не помню. Но они никого не трогают. Они живут своей жизнью. Ни к кому не лезут, никого не воспитывают. Раздражают только Фомичиху.

– Взрывное устройство они могли собрать или нет?

Лактионов задумался.

– Они могли формулу вывести, а руками… Чтобы в оболочку снаряда засунуть… Нет. Думаю, все-таки нет. Это я погорячился. То есть они могут знать, что нужно, чтобы собрать бомбу. И наверное, знают. Николай Николаевич, наверное, даже мог бы заново водородную бомбу изобрести. Или еще какую-то. А практически… Кто-то другой собирал. Но Лешку они убивать точно не стали бы. Они Лешку любили, и он их и любил, и уважал. Тут без вопросов.

– А зачем им убивать Петеньку?

– Так он над ними издевался. Кстати, все этого поганца за это ругали, даже Фомичиха ему выговаривала. Она сама на них бочку регулярно катила, что «не туда поставили, не туда положили», но Петьку ругала. Он злой, завистливый. А они совершенно безобидные. Такие интеллигенты не в первом поколении. Они не могли ему ответить. Я матерного слова от Николая Николаевича ни разу не слышал. Если что-то нужно объяснить, он это все делает мягко, тактично. К нам тут пацана приводили из одного соседского дома, чтобы он ему что-то по физике объяснил. Объяснил! Так, что парень все понял, а в школе не понимал. Николаю Николаевичу родители деньги предлагали, он отказался. Вообще его у нас в поселке все уважают. Ученые тут только они с Ириной. Может, они поэтому тут и остались, что в городских квартирах с соседями все время ругались, то есть соседи им житья не давали. А тут совсем другое отношение. Хотя я думаю, что они тоже не могут человека убить. Их могли использовать, чтобы про бомбу разузнать. Они и рассказали. Николай Николаевич в своей манере все объяснил, по полочкам разложил и не задавался вопросом, зачем человеку это нужно. А потом просто забыл. Говорю же: оба не от мира сего.

Андрей спросил, были ли какие-то конфликты между Ириной Геннадьевной и ее мужем с погибшим братом.

– Никаких. Никогда. Вообще Лешка своей жизнью жил, мы жили, а они своей. Они никому не мешали, никуда не лезли. Это ж не Фомичиха.

В этот момент пискнул мой телефон. Любимый мужчина интересовался, все ли у нас с Пашкой в порядке. Я быстро отправила сообщения ему и нашей начальнице, что мы работаем в компании с Андреем и следственной бригадой.

Глава 7

– Что здесь происходит? Кто эти люди? – прозвучал от двери женский голос.

– Да. Кто? – добавил мужской.

Мы все повернулись. В дверях, как я поняла, стояла актриса Кристина Редман с братом Игоря Лактионова. Женщина была без косметики, но все равно красива. Хотя она же еще молодая, и никакого увядания кожи не наблюдается. Но, похоже, дело не обошлось без вмешательства пластических хирургов. Губы были уж слишком пухлыми, а носик уж слишком аккуратненьким. Эта пластика пошла актрисе на пользу. И волосы явно были свои, хотя осветленные. Но пышные! Поскольку она явно только встала с постели, разбуженная среди ночи, то пышность была естественной, без помощи пенки.

В сопровождавшем ее мужчине можно было рассмотреть общие черты с Игорем Лактионовым, но на его лице они смотрелись грубее. Игорь – красавчик. Его старшего брата таковым назвать было нельзя. Я не стала бы использовать слово «мужественный» в отношении него. Больше подходило «грубоватый», может, «неотесанный». Ему бы лоска побольше… Хотя, похоже, его лоск совсем не интересовал, и в кино он не стремился.

Кристина появилась в серебристом шелковом халатике с иероглифами, Виктор Лактионов – в семейных трусах. Хотя говорят, что то, что в семейных трусах, будет работать дольше и качественнее. У меня Виталя носит боксеры. В женских журналах мне попадались статьи о том, что характер и темперамент мужчины можно определить по трусам. Не знаю… У меня никогда не получалось. А после разговора с одной коллегой Василия в морге судебно-медицинской экспертизы я вообще на эту тему больше не заморачиваюсь. Коллега Василия призналась, что пыталась соотнести советы из женских журналов с тем, что ей становилось известно про тех, кто попадал ей на стол. И рассказала про свои выводы. Поэтому я воздерживаюсь от определения чего-либо по мужским трусам.

Андрей представился, потом представились мы с Пашкой. «Вас знаем», – сказали мне и посмотрели на Васю, и как раз в этот момент увидели перевязанные руки Игоря.

– Чего с тобой? – спросил старший брат.

Влез Андрюша, сообщив, что Игорь Станиславович пытался покончить жизнь самоубийством путем перерезания вен в ванне, но с нами приехал патологоанатом – кивок на Васю, – услуги которого по основному его профилю не потребовались, и он поработал просто как врач.

– Ты чего? – опять задал короткий вопрос старший брат.

Младший разрыдался и сообщил брату с его любимой женщиной шокирующую новость. Она их на самом деле шокировала. Мы с Андреем внимательно наблюдали за выражениями их лиц, а Пашка еще и снимал. Надо будет – снова посмотрим. Но, по-моему, удивление было искренним.

– Как так? – спросил Виктор Лактионов. – Он вообще того?

Они с Кристиной прошли в комнату, Кристина уселась на кровать, Виктор остался стоять, нисколько не смущаясь тем, что он почти обнажен. Хотя фигура у него была отличная, а верхняя часть тела еще и очень загорелая. Похоже, загорал он в процессе работы на участке.

Андрей спросил, имелись ли враги у Алексея Геннадьевича.

– Завистники были, как и у любого успешного актера, враги нет, – ответила Кристина, всхлипывая. – Но как же так?!

Я спросила, что именно разбудило Кристину и Виктора.

– Во дворе народ. Много, – сказал Виктор. – Чего-то там освещают, орут.

Влез его брат и пересказал свою версию случившегося.

– С женщиной? – пораженно переспросила Кристина и посмотрела на Игоря. – Но он не мог встречаться с женщиной.

– У гамака? – переспросил Виктор. – Так это, значит, Петьку-поганца…

Они с Кристиной посмотрели друг на друга.

Андрюша попросил поподробнее, пояснив, что мы все знаем про ориентацию любимца миллионов женщин. Кристина вспомнила, что я журналистка. А журналисты не должны этого знать!

– Я из «Криминальной хроники». И убили его явно не из-за его ориентации.

– Это не должно всплыть даже после его смерти! Мы не позволим опорочить его память!

– Как вы лично относитесь к геям? – посмотрел на меня Игорь Лактионов.

Я считаю, что личная жизнь должна оставаться личной. В любом случае. Пусть каждый спит с кем хочет. Если звезды жаждут рассказать про свои любовные похождения народу – пожалуйста. Но нельзя увольнять человека с работы или ущемлять в каких-то правах только потому, что он гей. И нельзя брать, потому что гей. На работу нужно брать компетентных специалистов, удовлетворяющих требованиям для занятия определенной вакансии, независимо от пола, сексуальной ориентации, возраста, политических пристрастий и цвета кожи.

Мои друзья, эмигрировавшие в США и периодически снабжающие меня интересной или просто любопытной информацией, которую я могу использовать в своей работе, недавно прислали новые требования к клиентам одной из крупнейших бирж мира (американской), где размещены акции высокотехнологичных компаний. Это, например, «Гугл», «Амазон», «Тесла». Представлены и наши – «Яндекс», «Озон», «Хедхантер» и ряд других. Это очень серьезная площадка, которая работает с уважаемыми компаниями с хорошей деловой репутацией. И теперь эта биржа требует, чтобы в советах директоров компаний, которые хотят размещать на ней свои акции, был как минимум один представитель ЛГБТ и как минимум один «человек, идентифицирующий себя как женщину». Как вам формулировочка? Даже не женщина.

Я знаю, что многие инвесторы отказываются вкладывать деньги в проекты или даже отрасли, которые противоречат или как-то не соответствуют их убеждениям. Хотя для других деньги не пахнут. Но у меня есть знакомый немец, который принципиально не имеет дел с атомной энергетикой, хотя инвестиции могли бы приносить огромный доход. Есть люди, которые не покупают акции компаний, которые используют детский труд, пусть даже в Африке или Азии, где этот детский труд часто кормит всю семью. Каждый человек имеет право решать, куда ему вкладывать деньги, а куда не вкладывать.

Но что это за борьба за «разнообразие», о котором так любят говорить представители ЛГБТ-сообщества? Почему таким образом? Мало этого, появились «исследования» (как я предполагаю, заказные) – научное обоснование пользы «смешанных» советов директоров. Оказывается, при руководстве советом директоров с геями и «лицами, идентифицирующими себя как женщину», компании демонстрируют лучшие финансовые показатели и корпоративное управление. Обалдеть.

Биржа объявила двухгодичный переходный период. После его окончания в случае невыполнения требований руководству компании придется в письменном виде давать объяснения. Я не знаю, что будут делать наши. Уйдут с этой площадки? Предполагаю, что женщины в советах директоров у нас есть, если не во всех компаниях, то в части, и ввести какую-нибудь толковую женщину можно. Предполагаю, что и геи есть, только они сами не хотят делать каминг-аут[1]. Это Россия. Посмотрим. За два года много воды утечет.

– Я ответила на ваш вопрос? Меня лично и всех присутствующих ваша ориентация и ориентация Владимира Сыроварова нисколько не интересуют, и на расследование дела она не повлияет, как и на сюжет в программе, которую веду я, и статьи, которые напишу я.

– Но эта информация может всплыть, и тогда…

– В «Криминальной хронике» не всплывет. Я не собираюсь это упоминать даже вскользь. А светскую сюда сейчас никто не пустит. Потом сами будете общаться с представителями светской хроники и рассказывать только то, что считаете нужным. Кстати, вы были официально женаты? И спрашиваю я не из праздного интереса.

– Кто наследует за Алексеем Геннадьевичем? – подключился Андрюша.

Кристина и два брата стали переглядываться.

– Он был женат? – спросил Андрей.

– У него двое признанных детей от моей сестры Степаниды, – сказала Кристина. – Они появились на свет в результате ЭКО. Секса у них не было.

– У него с женщинами вообще не было, – вставил Игорь.

– Что написано в свидетельствах о рождении детей?

– Отец – Алексей Иванов. Мать – Степанида Фомичева, – ответила Кристина Редман. – Как есть, так и написано. Яйцеклетки Степкины, она носила, она рожала. Лешка мне вначале предлагал. Но я сниматься хочу, пока востребована, и фигуру не хочу портить. И у меня Витя. Мало ли что мы с Лешкой на публике изображали. Масса народу играет в любовь. Специально «романы» разыгрывают, чтобы публике о себе напомнить, гонорары увеличить.

Кристина встала, подошла к Виктору, обняла и поцеловала.

– Иванов был женат или нет? – повторил вопрос Андрюша.

Кристина с двумя братьями опять переглянулись.

– Да или нет? – начал терять терпение Андрюша. – Убийство совершено. Двойное. Может, слышали, раз двое из вас в детективных сериалах снимаются, что всегда надо искать, кому выгодно…

– Мы не в детективных, – перебила Кристина.

– Мне не выгодно, – разрыдался Игорь Лактионов. – Я его любил!!!

Теперь уже мы переглянулись с Андреем и Васей. Пашка скрывался за камерой.

– Где вы вступали в брак? – невозмутимо посмотрел на актера сотрудник правоохранительных органов Андрюша, который и не такое за свою жизнь слышал.

Оказалось, что в США.

Я знаю, что браки, заключенные за пределами Российской Федерации, с соблюдением законодательства государства, на территории которого они заключены, признаются действительными в Российской Федерации. Это четко прописано в Семейном кодексе. Брак в США могут заключить граждане Российской Федерации, то есть можно его заключить и между гражданами РФ, и между гражданином РФ и гражданином другого государства. Если отсутствуют «обстоятельства, препятствующие заключению брака». Но гомосексуальный брак, заключенный за рубежом, никогда не будет признан в России, о чем Андрюша и сообщил собравшимся.

– Вы знаете, что Европейский суд по правам человека предписал России? – обвел взглядом нас четверых (людей со стороны) сериальный актер Игорь Лактионов.

Знала я. И узнала на работе – по профессиональной необходимости. Ни один человек из моих друзей вне сферы журналистики даже не слышал про это предписание – найти какую-нибудь форму оформления отношений однополых пар. А услышав от меня, крутили пальцем у виска или спрашивали, послала ли Россия этот Европейский суд по известному русскому адресу. Некоторые этот самый адрес предлагали в извращенном виде – ну, раз речь идет про ЛГБТ-сообщество, так пусть и идут к этому сообществу.

Если какая-то часть оппозиции у нас все-таки предпримет шаги по претворению этого предписания в жизнь, думаю, что реакция будет гораздо более бурной, чем в Тбилиси, когда там собрались провести гей-парад, еще и помпезно названный «Маршем достоинства». Давно обрусевший грузин с моей лестницы собирался лететь в Тбилиси и вставать на защиту традиционных ценностей. Он же мне рассказал, как в Тбилиси очень быстро съехались не-гей-грузины со всей страны, жгли флаги ЕС и почистили город «от всякой нечисти». Думаю, что в аналогичном случае у нас (хотя сомневаюсь даже в возможности случая) местные власти мгновенно будут давать разрешения на проведение митингов и демонстраций. А если не дадут, то наши православные полицейские и росгвардейцы не будут разгонять стихийные митинги за традиционные ценности.

Хотя я же журналистка. Должна быть бесстрастной и толерантной. Хотя, признаюсь, это иногда бывает трудно.

– Имущество за рубежом есть? – влезла я.

– Счета, – сказала Кристина. – У всех ведущих актеров есть. И у режиссеров, продюсеров. Специально с этой целью съемки за рубежом организуются.

– А завещание?

Про завещание никто из присутствующих не знал.

– Насколько я понял, жива мать Иванова? – уточнил Андрюша.

– Точно… – задумчиво произнесла Кристина. – И у нее новый муж военный. В каких-то горячих точках воевал, вышел на пенсию…

– У него были конфликты с Алексеем Геннадьевичем?

– Были, – кивнул Игорь Лактионов. – Я про него и не подумал. Я про Петьку думал. Ну, я вам объяснял уже. Муж этот – единственный, с кем у Леши были конфликты. Наглый тип и…

– Леша даже детей решил завести назло ему! – вставила Кристина.

– То есть как назло?

– Этот солдафон высказывался про Лешу и про то, что он… Да никто никогда не догадывался! – продолжала Кристина. – Это вообще никому в голову никогда не приходило! Леша всегда вел себя безупречно и вообще как дамский угодник. Хотя, можно подумать, в армии ничего такого никогда не происходило. Не знаю, как этот солдафон понял? Мы тогда с Лешей активно пару изображали. Совсем недавно начали. В общем, Степка родила. Мать Лешина несколько раз приезжала на внуков посмотреть. Но без мужа. Леша сказал, что на порог его больше не пустит.

– Да этот солдафон тогда напился и стал рассказывать про то, как раньше за это вешали, – вставил Игорь.

– Разве вешали? – удивился Андрюша.

– В Англии вешали. Потом вешать перестали, но там гомосексуализм считался «психическим расстройством» до семидесятых годов прошлого века.

– А Англия с какого боку?

– Так Леша тогда как раз из Англии приехал. Мать с новым мужем пригласил, чтобы подарки вручить. Но больше он его не видел.

– Тогда с какой стати отчиму его убивать? Сейчас? И вообще, как я понял, объяснимо было бы, если наоборот…

– Ну, вы же спрашивали, кто может взрывное устройство собрать из Лешиного окружения? – встрял Игорь. – Этот солдафон может. Я просто про него не вспомнил сразу.

Андрей спросил координаты матери Алексея Иванова и ее нового мужа. Игорь развел руками. Кристина предложила спросить у Ирины Геннадьевны – сестры погибшего актера. Координаты их общей матери у нее должны быть.

Я спросила про возраст матери и солдафона. Кристина ответила, что под семьдесят, причем солдафон года на два помладше.

– Еще есть близкие родственники? – уточнил Андрюша.

Присутствующие покачали головами и стали объяснять, что смерть Алексея Иванова (он же Владимир Сыроваров) для них всех невыгодна. Вообще для всех проживающих в доме. Все держалось на нем, то есть он их всех тянул за собой, как паровоз, и теперь вопрос с карьерой Кристины и Игоря повисает в воздухе. Да, они уже известны, но они шли «прицепом». Степанида тоже всем довольна, Иванов оказался прекрасным отцом, детей любил, проводил с ними много времени, полностью их обеспечивал, хотя Степанида теперь и сама неплохо зарабатывает. Но Алексей помог ей раскрутиться. Она была только блогером, а теперь и на телевидение попала. У нее своя кулинарная передача.

Фомичихе с Петенькой Алексей тоже был нужен живой, потому что они живут в доме на всем готовом.

– Почему они живут здесь?

– Потому что Лешка был тряпкой! – воскликнула Кристина. – Хотя о мертвых только хорошо… Слишком добрый был. Но моя мать взяла на себя все хозяйство. Вроде ей Петька должен был помогать, но он ничего не делает. Мать все тянет, а Степанида готовит. Но она любит готовить и все это снимает. Но Петька матери нисколько не помогает. Ни в чем! А она нас понукает! С какой стати я тут убирать буду? Я работаю!

Я спросила про прислугу. С гонорарами актера Сыроварова вполне можно было взять прислугу. Да и остальные актеры явно могли себе позволить наемный персонал.

– Это даже не обсуждалось, – резко ответила Кристина. – Вы что, не знаете, сколько раз прислуга «сдавала» своих хозяев журналистам? Сколько было случаев?

– А воровство?! – воскликнул Виктор. – Еще и за прислугой следить? Вы чего?

– Мы не пускали в дом никого постороннего, – добавил его младший брат Игорь Лактионов. – Поэтому Фомичиха тут и живет.

– Но вы же сами говорили, что Фомичиха приглашала…

– Журналистам мы сообщаем только то, что хотим сообщить.

«И сейчас тоже?»

– Этим вопросом у нас занимается Наташа, – объявила Кристина Редман.

– Кто такая Наташа? – спросила я.

– Каким вопросом? – уточнил Андрей.

Глава 8

Оказалось, что Наташа – это пиар-менеджер всей честной компании: Владимира Сыроварова, Кристины Редман, Игоря Лактионова, Степаниды Фомичевой и Алины Фомичевой. И она разрабатывает всю «стратегию» для семьи. Кстати, очень успешно.

Но подробно расспросить про Наташу мы не смогли – в дверях появился следователь, который по моему вызову приехал на место преступления. Хотя я отметила про себя, что обязательно должна буду встретиться с этой Наташей. Думаю, что и представители правоохранительных органов с ней встретятся. Она должна много знать.

Первый вопрос следователя к этой семейке меня несколько удивил. Я ожидала другой.

– У кого у вас в доме нет глаза?

– Какого глаза? – спросила Кристина Редман и хлопнула своими. Я отметила, какие у нее прекрасные ресницы – длинные, пушистые. И ведь явно сейчас не наклеенные – она же только что из постели.

Братья Лактионовы просто смотрели удивленно. Я же встретилась взглядом с Пашкой. Он покачал головой. Значит, у этих троих и, вероятно, у Фомичихи глаза свои.

– Любого, – ответил следователь. – Правого или левого. Серого.

Трое обитателей дома в непонимании переглянулись.

– Вы нашли глаз? – наконец спросил актер Лактионов. – Но я сам видел у Леши… Глаза были открыты… И у него карие.

– Я не про Лешу.

– А у женщины? – Кристина быстро пришла в себя. – У нее глаза не вылетели?

Следователь не стал объяснять, что они не могли вылететь, если мина взорвалась под ногами. Я сама видела, что голова осталась целая. Пашка взял лицо крупным планом. Мы (и следственная бригада) надеялись по нему ее опознавать. Конечно, придется немного подретушировать снимок, чтобы не пугать неподготовленных граждан.

И вообще, что волнует Кристину в такой ситуации… Хотя смерть Сыроварова ее не особо тронула… С другой стороны – «паровоз», а не любимый мужчина…

– У женщины глаза свои и на месте, – сообщил следователь. – У кого в вашем доме искусственный глаз?

Братья Лактионовы и Кристина опять переглянулись.

– У этой его матери… – открыла рот Кристина и резко замолчала.

– У чьей матери? – тут же ухватился за информацию следователь.

– Претендентки, – пояснил Игорь Лактионов, но мы с Пашкой, Василий и два представителя правоохранительных органов все равно ничего не поняли. Я в очередной раз подумала о том, как сложно общаться с творческой тусовкой.

– Ну, у претендентки на Лешкину мать, – пояснила Кристина.

Андрюша заметил, что может быть несколько претендентов на роль отца, а вот про нескольких матерей он не слышал.

– Его суррогатная мать рожала? – влезла я. – Может, брали донорские яйцеклетки.

– Ему лет-то сколько было! – воскликнул Андрюша. – Посчитай, когда у нас запустили ЭКО.

Первый ребенок из пробирки – это Луиза Браун из Великобритании, появившаяся на свет в 1978 году. В России процедура была впервые проведена в 1995 году в Петербурге. Причем в этом случае ребенка вынашивала женщина, у которой не было собственных детей. Сейчас подобное запрещено.

Да, это я сглупила с версией. Но откуда тогда несколько матерей на одного Владимира Сыроварова (или Алексея Иванова)?

– Отцов тоже несколько было, – «успокоила» нас всех Кристина.

Ее попросили для начала рассказать про матерей.

– А вы не слышали? – откровенно удивились и Кристина, и Игорь Лактионов.

Мне хотелось сказать, что это не наша тема, но я воздержалась. На самом деле стало интересно, откуда взялось несколько матерей. Или это «дочери лейтенанта Шмидта», пожелавшие примазаться к известному актеру? Сумасшедшие?

– Небось заявляла, что ей подменили ребенка в роддоме? – уточнил следователь.

Оказалась, что претендентка в матери Алексея Иванова (единственная – кроме Вероники Алексеевны, записанной в его свидетельстве о рождении) утверждала, что ее ребенка украли цыгане, а Вероника и Геннадий Ивановы потом его у цыган выкупили. Но она поняла, что это ее сын, когда он стал активно появляться на теле– и киноэкранах. Он очень похож на нее в прошлом.

– На самом деле похож, – подтвердил Игорь Лактионов.

– Можно же было сделать генетическую экспертизу, – заметил следователь. – Сейчас с точным определением отцовства проблем никаких. И материнства явно тоже. Хотя обычно отцовство под вопрос ставится, но технически процедура совершенно одинаковая.

– Леша не хотел, – пояснил его возлюбленный. – Мать жутко расстраивалась. Отец его уже умер, когда Алекса выплыла из небытия. Алекса – это претендентка в матери. Александра Дурицына.

Вроде я где-то слышала эти имя и фамилию. Тоже актриса?

Тем временем Лактионов рассказал, что Владимир Сыроваров с матерью даже документы запрашивали из роддома, где его мать родила (как Алексея Иванова), и все желающие СМИ их опубликовали. Сыроварову это пошло только на пользу – лишний пиар. Его мать родила двоих детей – его старшую сестру и его самого. Ну и что, если он внешне не похож на биологических мать и отца? Его сестра похожа только на отца, от матери ничего нет. Бабушка говорила, что он похож на брата ее мужа. Ребенок совсем не обязательно будет похож на мать или отца или даже бабушек и дедушек! В России известно такое явление, как «татарский ген». А про США и говорить нечего! В ребенке могут проявляться черты далеких предков.

Мне невольно вспомнилась одна красивая русская девка, прославившаяся как шпионка. Она вызывает у меня искреннее восхищение. Она для своего личного пиара подключила самую серьезную в нашей стране организацию!

Девушка уехала из России, чтобы делать карьеру модели на Западе и найти там богатого мужа. Нельзя сказать, что она была самой красивой нашей моделью, она даже не стала особо известной, но то, что она одна из самых умных или даже самая умная модель – однозначно. Она нашла на Западе богатого мужчину и родила от него ребенка. Правда, они не поженились. Может, он собирался делать генетический тест после рождения мальчика – модель, естественно, при встрече с ним девственницей не была. Но ребенок родился «не того» цвета – светло-коричневый. «Негритянский ген» в нем был однозначно. Молодая мать пришла в ужас – она ни с каким негром никогда в жизни в постель не ложилась и не собиралась, даже если бы за это предложили миллионы. Все в больнице, где она рожала, включая врачей и медсестер афроамериканского происхождения, слышали ее далекие от толерантности высказывания, что в современной Америке неприемлемо. Но это был «негритянский ген» со стороны отца ребенка. Его предок-плантатор согрешил с рабыней, родился белый ребенок, которого он взял к себе в дом. И в семье этот ген периодически проявлялся.

Нашей девушке ребенок-мулат был совсем не нужен. Возможно, ей не нужен был вообще никакой ребенок. Она хотела замуж за миллионера, желательно неотечественного производства и уж никак не выходца из наших девяностых. А она сама такая нетолерантная оказалась не нужна вожделенной Америке, из которой она вылетела с треском и, насколько я понимаю, без права когда-либо туда вернуться, как, впрочем, и в любую другую толерантную западную страну. И умненькая и сообразительная девушка решила сделать себе весьма оригинальную карьеру в России с помощью службы внешней разведки. Или даже без помощи – но они ничего не опровергали и явно не возражали. Хотя думаю, что какие-то моменты с кем-то обговаривались. Она раскрутила себя так, как не делал никто до нее. Молодец. У других шпионов и не шпионов не получилось. Да и вроде бы настоящие шпионы, пусть и раскрытые, и сданные предателем, на телеэкраны и страницы газет не лезли и не лезут. Вроде же целую сеть раскрыли? Или это нам так говорили. Так где же другие? Их кто-то видел? Возможно, во внешней разведке пожалели, что вовремя не разглядели девушкины таланты – до ее отъезда из России. Но лучше поздно, чем никогда. И вообще никогда не говори «никогда». Кто мог предположить такое развитие событий?

Внешне по отцу ее ребенка про его афроамериканских предков догадаться нельзя, как и по его ближайшим родственникам. Никаких типичных черт нет.

Поэтому и погибший Владимир Сыроваров (то есть в данном случае Алексей Иванов) вполне мог унаследовать свою красоту от кого-то из тех, кто умер задолго до его появления на свет. Тогда, когда еще не делали фотографий. Или у его предков просто не было на них денег.

Но появилась Александра Дурицына, предъявившая свои фотографии в молодости.

– Ей, наверное, нужны были деньги на очередную операцию, – высказала свое мнение Кристина. – Она их вроде уже около сотни сделала.

– Кто она такая? – воскликнул следователь, приехавший по вызову. Собравшаяся компания его явно раздражала.

– Это по вашей части, – заметила Кристина. – Ее бывший любовник облил кислотой.

И тут я вспомнила эту историю, хотя она произошла задолго до того, как я пришла в журналистику.

По возрасту Алекса на самом деле годилась Сыроварову в матери. Это была одна из наших первых моделей – когда это движение только зарождалось. Правда, начинала она как актриса, а потом еще стала сниматься в рекламе. Ей прочили большое будущее на Западе – истинно славянская красота, огромная коса толщиной в руку, при этом необходимый высокий рост и худоба.

Вокруг нее начали крутиться молодые и не очень люди в малиновых пиджаках, и потом один из них, которому она отказала, решил, что в таком случае она не достанется никому, – и плеснул ей в лицо кислотой. Он отправился в места не столько отдаленные, что пошло ему только на пользу – вышел оттуда авторитетом. Суд обязал его оплатить Алексе сколько-то операций (для него это труда не составило), но, конечно, полностью внешность ей вернуть не удалось.

Карьера в кино и на подиуме закончилась, но Алекса нашла себя, пристроившись в один американский гуманитарный фонд, и ездит за счет этого фонда по больницам и интернатам по всему миру, объясняя находящимся там людям, что жизнь после серьезной травмы не заканчивается. Вообще этот фонд делает благородное дело. Они подключают известных людей, серьезно пострадавших в аварии, на пожаре, во время какого-то стихийного бедствия и сумевших найти силы жить дальше. Алекса для их целей подошла идеально. И у нее есть работа, вероятно, неплохо оплачиваемая. Ей даже удалось получить какие-то рекламные контракты. У нее ведь пострадала только половина лица и верхней части тела. Если снимать под определенным ракурсом, об этом и не догадаешься. У нее был роман с одним обгоревшим во время аварии автогонщиком, но недолгий, хотя она и его использовала для того, чтобы напомнить о себе людям.

– Если я правильно понял, ее облили кислотой в девяностые? – уточнил следователь.

Кристина кивнула.

– Но Владимир Сыроваров, то есть Алексей Иванов, родился в восьмидесятые?

– Алекса развелась с мужем. Еще до трагедии. Задолго до трагедии. Муж отобрал ребенка. Она стала гулять. Ну, вы же понимаете. Он был намного старше ее, женился на неопытной девушке, а потом она быстро его обскакала – актриса, модель, огромные гонорары, поклонники… Даже была версия, что это он подговорил того типа плеснуть в нее кислотой. Но она не подтвердилась. Они знакомы не были. Тот по своей инициативе. Но ребенка суд отдал отцу – известному актеру, которого судья еще в советские времена на экране видел.

– Кто он?

– Импотент, – сообщил Игорь Лактионов.

– Какой еще импотент?! – взорвался следователь. – И вообще, если он импотент…

– Современные технологии позволяют всем иметь детей, – встряла Кристина, произнеся фразу наставительным тоном.

– Мы уже говорили про современные технологии! Тогда их еще не было!

– Ну и он тогда мог, – спокойно сказала Кристина. – Это теперь он Импотент. Зовут его так. Кличка. Творческий псевдоним. Неужели не слышали?

Про этого стареющего, или правильнее будет сказать уже постаревшего, актера мне тоже доводилось слышать. И я в очередной раз поразилась: это ж надо было такое придумать! А он «сошел с тропы большого секса» – и хорошо напомнил о себе народу благодаря импотенции. Пошел по ток-шоу говорить о том, как он раньше переживал – осталась довольна или разнесет по кочкам. Почему-то все считают известных актеров половыми гигантами, а они – обычные люди. А он сошел с тропы – и посвятил всего себя творчеству. Не заморачиваясь, никак не омолаживаясь, стал играть стариков и в театре, и в кино. Очень востребован до сих пор. Вроде бы у него несколько детей – от жен и любовниц.

– Он претендовал на отцовство Сыроварова? – уточнил следователь.

– Нет. Любовники Алексы претендовали, но там по годам никак не сходилось. Она с ними только в девяностые познакомилась.

– Где ребенок, которого Импотент, тогда не импотент, отсудил у Алексы?

– Вам же говорили: его украли цыгане.

Следователь опять явно с трудом сдержался, чтобы не начать орать, посмотрел на Андрюшу, на меня. Пашка все снимал. Поделимся с коллегами из светской хроники.

– Каким образом?

Нам рассказали, что Импотент в какой-то период жизни и творчества очень сильно пил, правда, потом взял себя в руки и полностью завязал. И много лет не берет в рот ни капли. Но в период исчезновения ребенка он был на своей даче с компанией собутыльников. Ребенок тоже там находился. Неподалеку стоял цыганский табор. Мальчик, вероятно, был предоставлен сам себе, вполне мог выйти с участка, ну а там попасться на глаза кому-то из табора. Пропажу ребенка обнаружили только на следующий день. Милиция (тогда была еще милиция) отправилась в табор. Ребенка не нашла, но его уже вполне могли увезти далеко от тех мест. Были разосланы ориентировки, сообщения печатали в газетах, давали объявления по телевизору.

Ребенка не нашли.

Правда, в тех местах, но на приличном расстоянии и от дома актера, и от табора, через некоторое время нашли труп мальчика. Совсем другого мальчика, но в курточке сына Алексы и Импотента. Родители мертвого мальчика не объявились. Возможно, в те места его привезли издалека. Сегодняшних средств связи еще не было. Хотя искали напряженно.

– Причину смерти ребенка знаете?

– Вроде он упал с высоты, – сказала Кристина и посмотрела на Игоря Лактионова. Тот пожал плечами. – Свяжитесь с Алексой. Она будет рада вам все рассказать. Она добилась, чтобы дело достали из архива, по ток-шоу ходила…

Следователь сказал, что свяжется с коллегами из Новгородской области, где все это происходило.

Я спросила, как, по версии Алексы, Владимир Сыроваров попал в семью ученых Ивановых? Они приехали в цыганский табор и спросили, нет ли у них ребенка славянской внешности на продажу?

Кристина хмыкнула, но пояснила, что Алексе удалось выяснить, что у Ивановых есть дача в Новгородской области, до сих пор есть. Алексей туда иногда даже ездил – у него с ней ностальгические воспоминания связаны. Его же туда в детстве каждое лето вывозили, он жил там с бабушкой.

– Но Новгородская область большая! – воскликнул Андрей. – Уж полмиллиона человек там всяко живет.

– Она утверждала, что они купили Лешу у цыган, – встрял Игорь Лактионов. – Вам же сказали.

Я подумала, что в конце восьмидесятых еще не было такого бардака, как в девяностые, но он, возможно, уже начинался. Я считала, что при желании можно было купить ребенка, но оформить? В девяностые – да. Но Сыроваров-Иванов был восемьдесят шестого года рождения… И смогли бы даже в девяностые ученые мама и папа Ивановы купить ребенка, если бы захотели?!

Я считала, что версия Алексы привязана за уши. Все делалось ради пиара, как и принято в этой тусовке. У нее был ребенок, ребенка отобрал бывший муж, возможно, она не очень противилась, она хотела гулять и жить на полную катушку, она же была молодой девчонкой из бедной семьи, а тут дорвалась до славы, денег и успеха у мужчин. Но ребенка в любом случае жалко.

– У нее есть еще дети? – спросила я.

– Есть. Двое. Уже в этом веке родила. Дочь красавица, в нее. И мальчик.

– И у нее искусственный глаз? – уточнил следователь.

– Да. Глаз спасти не удалось. Но я не уверена, что серый…

– Она встречалась лично с Сыроваровым? – спросила я.

– Конечно. И неоднократно. Но сюда она не приезжала.

– Он ее жалел, – вставил Игорь. – Поэтому и не посылал грубо. Все-таки она в свое время сильно пострадала. Такая судьба… Он мягко пытался ей объяснить, что не может быть ее сыном. А она ему фотографии показывала. Я не знаю, почему она вбила себе это в голову. Может, у нее после всего случившегося помутился рассудок?

– То есть это был не пиар? – уточнила я.

– Я считаю, что нет. Хотя она ходила по ток-шоу. То есть и пиар тоже. Но она хотела вернуть сына, получить точную информацию. То есть… Она не смирилась с тем, что мальчик исчез. Неизвестно куда. На органы, на усыновление за границу… Она переживала сильно из-за этого. Незнание часто хуже всего.

– Год какой был? Когда он исчез? – спросил следователь.

– Сын Алексы исчез в девяносто первом.

– Так ребенок должен помнить, что с ним происходило в таком возрасте! То есть, конечно, не все, но большую часть или хотя бы какие-то основные моменты. Если ребенок в пять лет оказался в цыганском таборе, потом попал в другую семью… Он не мог все это забыть!

Кристина пожала плечами.

– Подниму дело, – сказал следователь.

– А стоит? – посмотрел на коллегу Андрюша. – Что это даст? И вообще, зачем Алексе было бы убивать сына – или не сына – и какую-то неизвестную девушку? Ей что с этого?

Глава 9

– И искусственный глаз просто так выпасть не мог, – вставил патологоанатом Вася.

Все повернулись к нему.

– Что смотрите? Сами подумайте. Вы считаете, что глаз может просто взять и выпасть, если человек наклонится? Не может. Глаз удерживается с помощью вакуума. То есть он вставляется так, чтобы между ним и глазницей не осталось воздуха. Он как бы прилипает к глазнице.

– Удалить искусственный глаз из глазницы сложно?

– Если есть навык, то нет. Линзы кто-нибудь из присутствующих носит? Первые разы сложно, непривычно, страшно, потом все делается на автомате. Нужно оттянуть веко вниз так, чтобы между глазом и стенкой глазницы попал воздух. Тогда глаз легко извлекается. Но случайно выпасть искусственный глаз не может!

Василий объяснил, что распознать, что у человека искусственный глаз, не так-то просто. Обычно люди не хотят, чтобы окружающие знали об отсутствии у них глаза, и тратят большие деньги на приобретение хороших искусственных. Изготовление стеклянных глаз – это настоящее искусство. Естественно, далеко не все могут себе позволить глаз по индивидуальному заказу, тем более несколько – на утро и вечер (в темноте зрачки становятся больше, чем при дневном свете). Бывают глаза на время алкогольного опьянения или простуды (с красными прожилками), у некоторых глаза наливаются кровью от долгого напряжения – за компьютером, за рулем, из-за недостатка сна. Человек может заказать несколько глаз «для особых случаев». Но и глаза из «массовых серий» теперь тоже научились делать хорошо. Это в любом случае не наштампованная китайтятина, «массовый» в данном случае – это не тарелки и даже не сотовые телефоны. Количество гораздо меньше.

По словам Василия, хорошо изготовленный и подогнанный под форму глазницы стеклянный глаз практически невозможно отличить от настоящего, но только если не повреждена глазница. Если не повреждена – двигаются оба глаза. Им можно вращать, как и настоящим. Василий сказал, что у него двое знакомых с вставными глазами, и в их окружении почти никто об этом не знает. У каждого по пять-шесть глаз на разные случаи.

Следователь спросил мнение Василия: найденный глаз сделан по индивидуальному заказу или из массовой серии? Вася сказал, что из массовой. Зрачок неправильной формы, цвет радужной оболочки неровный, вообще цвета выполнены плохо.

– То есть определить, кто его покупал, нереально?

Вася покачал головой, при этом пояснил, что определить, кто изготовлял «персональный» глаз, обычно можно. Это настоящая ювелирная работа, и у каждого мастера своя манера. Например, десять художников нарисовали лес или море. На каждой картине будут лес или море, но по манере письма можно определить, кто автор той или иной работы. Изготовление стеклянных глаз по индивидуальному заказу – весьма редкая и специфическая профессия. Лучшие глаза делают в Германии, где и зародилось это мастерство.

При этом Василий также заявил, что, по его мнению, найденный рядом с трупами глаз или не носили вообще, или носили очень мало. При ношении на глазу появляются какие-то следы. Например, наши слезные железы выделяют жидкость, эта жидкость попадает на стекло, в случае повышенной кислотности искусственный глаз слегка обесцвечивается. Такое регулярно происходит у одного Васиного знакомого. Из-за его повышенной кислотности ему приходится чаще менять глаз, чем людям с нормальной кислотностью, потому что обесцвеченный участок начинает бросаться в глаза. Более того, глаз у человека с повышенной кислотностью быстро становится ломким, а это просто опасно.

– Ты хочешь сказать, что этот глаз подкинули на место преступления? – ошарашенно спросил Андрей.

Вася пожал плечами.

– Чтобы подставить Алексу?! – поразилась Кристина.

– Я не понимаю, зачем кому-то ее подставлять, – признался Игорь Лактионов. – И таким образом? Как Алекса могла тут у нас подложить бомбу, мину, или что там лежало?! И сюда она не приезжала никогда. Вообще никогда! И я вообще не помню, когда Алексей с ней в последний раз встречался. Давно. Может, год назад… Она как-то умерила свою активность.

Следователь сказал, что проверит алиби и Алексы, и Импотента. Если Алексу подставляли (а нельзя исключать ни одну версию), то дело может быть вообще никак не связано с двумя погибшими на участке. Могли подставлять за какие-то ее дела. Ведь никто из присутствующих не знает, какие бизнес-интересы в настоящее время имеются у Алексы, с кем она связана, в какие проектах планирует поучаствовать.

– А если глаз принесла девица? – подала голос я.

– Зачем?! – спросили хором следователь и Андрюша.

– Например, для того, чтобы подставить Алексу. А вообще не знаю. Вначале нужно выяснить, кто эта девица и зачем она сюда приезжала.

Про себя я добавила, что завтра, то есть уже сегодня, «пущу фото» по холдингу. Может, кто-то из наших узнает. У нас есть такая программа – рассылка коллегам для опознания.

Словно в ответ на мой вопрос появились двое мужчин из следственной бригады и сообщили, что нашли открытую, то есть незапертую калитку на втором участке, где нет жилых домов и ворот с выездом на улицу.

Мы все посмотрели на Виктора, старшего брата Игоря Лактионова, который здесь был «на хозяйстве».

– Там есть калитка, только она должна быть заперта. – Потом он словно очнулся: – Ой, а кто ее отпер-то? Я сейчас схожу и запру.

– Подождите, там наш эксперт работает, отпечатки пальцев снимает.

– Ключи от нее у кого есть? – спросил следователь.

Оказалось, что у Виктора на связке и среди всех запасных, которые висят на первом этаже в настенной ключнице. Воспользоваться мог кто угодно из находившихся в доме и вернуть на место.

– Куда ведет та калитка? Кто ею пользуется?

– Я пользуюсь, – сообщил Виктор. – В лес хожу. Там лес практически сразу начинается.

– Зачем вы ходите в лес?

– На охоту. За грибами, – как само собой разумеющееся ответил Виктор.

– Еще кто ею пользуется?

Виктор подумал и ответил, что вроде никто. То есть он считал, что никто. Потом добавил, что сам делал ту калитку – для себя, чтобы прямо в лес попадать, а не идти пешком лишние три километра. До его переезда в этот дом калитки не было. Вообще не было.

Следователь попросил рассказать про поселок в целом и про два участка убитого Алексея Иванова.

Говорили в основном Кристина и Игорь Лактионов. Поселок планировался из ста участков на сто владельцев, но в результате владельцев получилось меньше. Вон у них целых два. Есть банкир, у которого четыре участка в собственности. Вроде хозяев около семидесяти. Территория обнесена общим забором, три улицы. Одна короче двух других, так как там в конце как раз располагаются банкирские владения и его персональный высокий забор. Он приезжает сюда только на выходные – черные машины въезжают на территорию, и ворота за ними закрываются.

Экологически чистое место, недалеко от города (если есть машина, но и на электричке доехать можно), водопровод, канализация, Интернет. Рядом озеро, фермерские хозяйства, снабжающие жителей свежими продуктами.

Территория поселка, как уже говорилось, обнесена общим забором. Персональные калитки в нем не планировались, но у некоторых граждан они есть. На участке, где находились мы, есть ворота, через которые мы все въезжали, и калитка, которой пользуются только Фомичиха, Петенька и сестра Сыроварова с мужем. До переезда сюда Виктора калитки на втором участке не было. На втором участке только сельскохозяйственные угодья. Ворот нет. Это единственный участок в поселке, где овощи, ягоды и фрукты выращивают в товарных количествах. Хотя у банкира есть и курятник, и крольчатник – чтобы есть свеженьких курочек и кроликов. Плодовые деревья имеются у многих. Пара грядок с клубникой – чтобы дети сами могли срывать ягодки и отправлять в рот. В основном цветы, которые разводят для собственного удовольствия. Но никто не пашет на «плантации», как Фомичиха, которая без этого просто не может жить. Бассейны есть у многих, но не у всех. Люди здесь живут обеспеченные, но все-таки с разным материальным достатком. Даже не все знакомы друг с другом. Кто-то с кем-то общается, но никаких общих мероприятий не проводится.

– И даже общего собрания? – уточнил Андрюша.

– По Интернету. Есть свой ресурс, там и проводится обсуждение вопросов, которые касаются всех жителей поселка, и голосование.

После этого рассказа Виктор пошел вниз, чтобы проверить ключи, а его брат заметил:

– По сути, это дачное садоводческое товарищество, только участки большей площади, более дорогие дома и более обеспеченные люди, которые не стремятся снять максимум урожая со своих шести соток.

– А откуда ты знаешь про шесть соток и садоводческие товарищества? – спросил у него патологоанатом Василий. – У тебя и возраст не тот, и родился ты в местах, где огороды разбивают просто у домов. Не думаю, что на твоей малой родине вообще когда-то были садоводческие товарищества.

Оказалось, что Игорь играл одну из главных ролей в сериале «Садоводы», который никто из нас не смотрел, и их специально вывозили на натуру, а обладатели еще советских шести соток рассказывали современной артистической молодежи, что на самом деле представляли собой эти коммунальные квартиры на открытом воздухе.

Хотя не факт, что Игорь полностью разобрался в сути вопроса – если судить по неудавшейся попытке совершить самоубийство.

Вернулся Виктор и объявил, что все запасные ключи висят на своих местах, где и должны быть.

Я взглянула на часы. Вообще хотелось спать. Я сомневалась, что следственная бригада будет сегодня ночью разговаривать со Степанидой, кулинарным блогером и матерью детей Иванова, его сестрой, мужем сестры и Петенькой. Я сама точно предпочту пообщаться с ними в другой день. Материала для экстренного выпуска «Криминальной хроники» у нас с Пашкой предостаточно. И еще поделимся с коллегами из отделов новостей и светской хроники.

Мы встретились глазами с Андреем.

– Юль, завтра приедешь сюда? – спросил он.

Я кивнула. Следователь сказал, что «от них» тоже приедут. При свете дня надо будет осмотреть всю территорию вдоль заборов – возможный путь убитой девушки.

– Вы считаете, что она где-то по пути могла оставить сумочку? – уточнила я.

– Или на участке, или в лесу. – Он повернулся к Виктору. – Сколько от калитки до какого-либо шоссе, где можно оставить машину?

– Километра полтора. Но там нет тропинки! Вообще нет!

– А вы сами как ходите?

– На шоссе? Никак не хожу. Я в другую сторону иду. Если мне на шоссе надо, я через ворота на машине выезжаю. Через наши, потом через пост охраны поселка.

– А на охоту? За ягодами?

Виктор не понял вопроса.

– Вы какие-то приборы с собой берете, чтобы вернуться точно к калитке?

Виктор рассмеялся.

– Нет, я в лесу ориентируюсь гораздо лучше, чем у вас в городе. В Питер я один стараюсь не ездить. Метро для меня – вообще кошмар. И мне совсем не обязательно выходить прямо к калитке. К поселку я точно выйду, тут вдоль забора пройду или через пост охраны. Меня же все охранники знают. Я в большинстве случаев выхожу через калитку, возвращаюсь цивилизованно.

– Значит, эта девица… – открыла рот Кристина. – А телефон-то при ней хоть был?

Следователь покачал головой.

При погибшей девушке не было ни сумочки, ни телефона, ни ключей, ни документов. Ничего вообще. Отпечатки пальцев в базе данных полиции не значились.

Но она не могла приехать сюда с пустыми руками.

То есть или кто-то забрал все это уже на участке Сыроварова-Иванова, или все осталось на чьем-то еще участке, где-то совсем близко. Может, в «минарете» у Люськи?

Глава 10

Наконец мы с Пашкой и Василием опять загрузились в мою машину и поехали в обратном направлении. В городе вначале завернули в холдинг и сдали сделанные записи.

Когда я выходила из дверей (мужики сидели в машине), столкнулась с коллегой из магическо-астрологической группы. Почему-то большинство сотрудников из этой группы – жаворонки, а в криминале и светской хронике – совы. Или это специфика работы сказывается? Какой криминал с раннего утра? Да и светская жизнь по большей части наблюдается вечером и ночью. Я еще не ложилась, а занимающаяся астрологией коллега уже на работу пришла. Составлять гороскоп на начинающийся день? Хорошо, что у нас в холдинге свободное посещение, и каждый может выстроить для себя подходящий график работы. Начальство интересует результат на выходе, а когда мы снимаем сюжеты и пишем статьи – наше личное дело.

– Ты только закончила работу, Юля? – спросила коллега, не особо удивившись. – И что произошло на этот раз?

Ну, я и выдала. Конечно, в сокращенном виде. Про «астрологическую инсталляцию» она мне ничего сказать не могла – не слышала про подобное, вероятно, это личное изобретение творчески настроенного автора, решившего сказать новое слово в астрологии. Тогда я спросила, может ли она мне с точки зрения астрологии объяснить такую активизацию лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Что происходит в мире?!

– Плутон в Козероге, – как само собой разумеющееся заявила коллега-астролог.

Я посмотрела на нее странно и попросила объяснить поподробнее.

Она привела исторические примеры прохождения Плутона по Козерогу, то есть его результаты. В эти периоды меняются общественные устои, и разные социальные группы начинают взаимодействовать по-другому. Первый пример: реформация католической церкви – появление протестантизма, Церковь становится гораздо экономнее и скромнее, службы не на латыни, а на родном языке паствы, в целом ориентация на простого человека. Следующий раз – требование равноправия женщин с мужчинами и постепенный пересмотр ценностей патриархального общества. Ну а теперь мы имеем вопрос гендерного самоопределения. А началось все с того, что главой семьи все чаще становилась женщина, и это теперь воспринимается, по крайней мере в западных странах, в порядке вещей. И только позже стали появляться «официальные» союзы двух мужчин или двух женщин. Плутон отвечает за половой инстинкт, фобии и подсознание. Вот он и меняет традиционные межполовые отношения, за которые отвечает Козерог.

– И ничего нельзя сделать? – спросила я.

– А зачем? И ведь перемены – это всегда к лучшему, не правда ли? В конечном счете?

Я пожала плечами. Я все-таки – консервативный Козерог.

Потом мы с Пашкой и Василием заглянули в ветеринарную клинику, я забросила теперь уже трех мужиков к Пашке и поехала к себе домой.

Но по пути мы успели обсудить увиденное и услышанное.

– Эта калитка, ведущая в лес, кажется мне странной, – призналась я. – Зачем она на самом деле?

– Мне все в этой семейке кажется странным. И в семейке, и в их окружении, – признался Василий. – Это, конечно, артистический мир, и у них всегда все не как у людей, но все-таки… Перебор! Почему они все проживают в этом доме?

– Знаешь поговорку «Девушка может уехать из деревни, а деревня из девушки никогда»? – спросила я. – Вот в них и говорят гены. Фомичиха – председатель колхоза, все детки рядом. Скандалы и выяснение отношений – радость в жизни. Братья Лактионовы из тех же мест, что и все Фомичевы.

– Но сам актер…

– Подкаблучник.

– Его сестра с мужем…

– Витающие в облаках ученые. Их все устраивает. У них тут бытовые проблемы решены. А остальное их не волнует. Могут спокойно заниматься своей наукой. Всех все устраивает. То есть устраивало, пока не погиб главный кормилец.

Я считала, что актера Владимира Сыроварова (он же – гражданин Алексей Иванов) никто убивать не хотел, по крайней мере, из постоянных обитателей дома. Им это невыгодно.

– Интересно, кто же эта девица, – задумчиво произнес Пашка то, о чем размышляли мы все. – И зачем она приходила?

Перед нашим отъездом Фомичиха опять кричала, что убить хотели ее сына Петеньку, который – единственный из обитателей дома – обычно проводил время у места взрыва. Петеньку мы, кстати, так и не видели пока живьем. Хотя следственная бригада его опросила. Петенька заявил, что все проспал, и очень возмущался тем, что какие-то изверги разрушили его инсталляцию и, соответственно, нарушили какие-то потоки воздуха и энергии. Следователь по поводу Петеньки выразился кратко: «Псих».

По-моему, Петеньку могли бы убить за то, что он всех достал. Я уже думала об этом. Но я сомневалась, что он был целью.

Убийство Алексея Иванова выгодно наследникам, то есть матери его детей Степаниде (за ним наследуют ее дети, а им до совершеннолетия еще очень далеко) и его родной матери. Я не считала модель Алексу имеющей отношение к рождению Иванова. Я пока не разговаривала ни с кулинарным блогером Степанидой, ни с Вероникой Алексеевной, в настоящее время проживающей где-то вдали от этих мест со вторым мужем. Но как-то мне не верилось, что все это могли организовать эти две женщины. Степанида – успешный блогер, получила квартиру в подарок, летом детей в этот дом вывозит. Материально явно обеспечена и не нуждается в срочном получении наследства. На любовь Иванова она явно не рассчитывала, зная о его пристрастиях. Его не ревновала, на него никогда не претендовала, заключила сделку, которая устроила обе стороны. Мать… Игорь вроде говорил, что убитый актер был очень привязан к матери. И какая мать будет убивать сына?! Нет, эти версии даже рассматривать не следовало.

Игорь Лактионов, пусть он и «законный муж» (или жена) Иванова, но не по нашим законам! Теоретически он может унаследовать собственность Иванова за рубежом. Или там только счета, как сказала Кристина? Но Лактионов хотел жизнь самоубийством закончить, узнав о смерти любимого.

Мне почему-то казалось, что дело в погибшей девице, и Иванов погиб случайно.

Но кто ее пригласил? С какой целью? Зачем было ее убивать на участке Иванова в закрытом поселке? Другого места не нашлось?

Или взрывчатку принесла она сама? И что-то сработало не так?

Но тогда кого она хотела убить?

В доме проживают Фомичиха, ее сын Петенька, ее дочь Кристина, братья Лактионовы, сестра погибшего Иванова-Сыроварова с мужем. Периодически живет Степанида с детьми Иванова. И жил сам Иванов-Сыроваров.

Я решила, что сегодня ночью я ни до чего не додумаюсь из-за того, что у меня мало информации, и завтра в этот дом нужно ехать вновь, при свете дня. Осмотреть территорию, поговорить с обитателями.

* * *

Разбудил меня звонок нашего главного редактора Виктории Семеновны, хотя, отдать ей должное, она дала мне поспать до двенадцати, понимая, какая у меня была бурная ночь.

– В девять вечера будет экстренный выпуск «Криминальной хроники». Я частично просмотрела записи, ребята сейчас монтируют. Ты, как я понимаю, снова планируешь выехать на место? В общем, ты знаешь, когда должна быть в холдинге.

Услышав, что я говорю по телефону, в дверях появился Виталя, который крепко спал, когда приехала я. За Виталей вышагивали звери, которые сразу же стали мне демонстрировать, что они не накормлены и просто умирают с голода. Они получили от меня второй завтрак. Я не могу отказать этим умоляющим глазам, хотя точно знаю, что Виталя их накормил. Или они разбудили бы меня гораздо раньше. Маленькая белая персидская девочка быстро всему научилась у моего старого кота Василия. Очень хорошо освоила все уловки, цель которых – вымогательство еды. Вопрос сидения у меня на коленях решился быстро – колени остались за Василием, девочка освоила мои плечи. Теперь вся домашняя одежда у меня рваная. Но я с радостью дала сесть себе на голову в прямом и переносном смысле.

Виталя сказал, что вместе со мной проедется «на природу». Хочется искупаться, просто свежим воздухом подышать. И, не исключено, он как-то поможет мне, взглянув на дом и обитателей свежим взглядом. Я просто физически не успею со всеми пообщаться. Виталя попробует поговорить с Виктором. По идее, того должна заинтересовать тема о машинах или об оружии, раз он охотник, а Виталя на эти темы может говорить бесконечно. В процессе вполне может всплыть что-то интересное.

Поехали на двух машинах, потому что не знали, как сложится день. Нам с Пашкой вечером точно в холдинг, а Виталя, может, задержится в поселке или еще куда-то направится. Заехали за Пашкой, который, как и обычно, уселся в мою машину, Василий уже отбыл в морг.

По пути искупались в озере, но особо не задерживались. Мы с Кристиной ночью обменялись телефонами, она предупредила охрану при въезде. Но меня и новый охранник знал «по телевизору», и тот, кого он утром сменял, предупредил и о развитии событий, и о моем возможном приезде. Ворота для въезда на участок открывали Кристина с Виктором.

Мы с Виталей специально взяли с собой спутниковые телефоны – для похода в лес. То есть мы с Кристиной и Пашкой должны были прогуляться в лесок, оставляя метки на деревьях, а если все-таки заплутаем, современная техника позволит нас быстро найти. Мы не были уверены, что там работают смартфоны и имеется достаточное количество вышек сотовой связи. Лучше подстраховаться. И справляться самим, а не подключать к поискам никакие службы.

Виталя хотел посмотреть дом, участок и место взрыва. Он во взрывах понимает гораздо лучше меня – начинал он простым охранником, а потом стал (и до сих пор остается) правой рукой бывшего криминального авторитета, а теперь серьезного бизнесмена (или он официально банкир, хотя имеет кучу самых разных деловых интересов?) Ивана Захаровича Сухорукова[2]. И Сухоруков, и все его помощники считают, что их жизнь без меня была бы пресной и скучной. При каждой нашей встрече Сухоруков просит его не разочаровывать. В жизни должен быть интерес! Думаю, что Виталя решил меня сопроводить к месту убийства, поскольку никаких «интересов» в последнее время не было, а он сам любит поразвлечься, да и начальник явно вопросы задает типа «Когда наша Юленька еще во что-нибудь влезет?», а тут отчет можно будет представить об «успешно» проведенных выходных. Юленька влезла в убийство известного актера с неизвестной бабой, хотя сам актер бабами никогда не интересовался. Да еще и целый «колхоз» родственников и не родственников совместно проживает в элитном поселке плюс астрологические инсталляции из крашеных оболочек для зенитных снарядов ежедневно выкладываются для непонятных целей…

Кристина тоже хотела прогуляться «в лесок», где еще ни разу не была, хотя проживала тут постоянно. Ни представители полиции, ни представители Следственного комитета сегодня здесь не появлялись. Вроде собирались? Передумали? Я предполагала, что до понедельника не появятся. Возможно, вообще не появятся, а будут вызывать граждан к себе. Хотя Кристина сообщила, что «несколько человек» уехали только утром – обыскивали дом в поисках взрывчатки, но не очень рьяно, явно предполагая, что в доме ее никто не держал. Нашли еще несколько Петеньких «сокровищ» – запасных предметов для астрологических инсталляций. Но статья о хранении оружия тут никак не подходила, потому что все предметы были без «начинки». И вообще в них никогда ничего взрывоопасное не помещалось – новенькие, никогда не использовавшиеся по назначению «оболочки», в которых теоретически и пиво, и вино можно было наливать и использовать их в виде оригинальных кубков. Представители правоохранительных органов Петенькино добро не изъяли, а он еще и истерику устроил. Орал про нарушенные потоки энергии. Что возьмешь с психа?

Дом известного актера на представителей правоохранительных органов впечатления не произвел, как, впрочем, и на меня. Все было очень простенько – по сравнению с дворцами, которые нам довелось видеть за годы работы.

При свете дня стало видно, что дом требует ремонта или хотя бы хорошей генеральной уборки. Окна давно не мыли, полы подметают кое-как, стены хорошо бы заново покрасить (обои отсутствовали), потолки побелить, напольные покрытия (где они имелись) почистить. Но всем проживающим на это, похоже, было плевать.

А вот огород на втором участке меня на самом деле впечатлил: ровненькие грядки, аккуратные теплицы, все прополото, не то что ни одного сорняка, ни одной лишней травинки!

– Это мать занимается, – пояснила мне Кристина, увидев, как я застыла с открытым ртом. – Виктор, конечно, многое на тракторе делает – вспахивает и весной, и осенью, но тут и масса ручного труда. Мать хотела и нас подключить, но мы все однозначно сказали: нет, нет и еще раз нет. Мы в Питер не только учиться сбегали, но еще и от родного огорода. Напахались в детстве. Больше никогда в жизни. Все выступили единым фронтом. Даже драгоценный Петенька.

Я еще вчера поняла, что Петеньку в этом доме не любят.

– А дома у вас он что-то делал в огороде?

– Ничего и никогда, – скривилась Кристина. – Он же у нас мамина надежда и опора. Дочери выйдут замуж, а сын останется с ней.

Я подумала, что в подавляющем большинстве случаев получается наоборот, по крайней мере, среди моих знакомых, но вслух этого говорить не стала. Кристина сама объяснила, что ее мать всегда хотела сына. Ей в жизни довелось встречать мужчин, болезненно желавших сына, но такую женщину она знала только одну – Фомичиху. Всех детей она родила от разных мужчин. Отец старшей дочери Степаниды – ветеринар, который работал на их малой родине, ездил по всем окрестным селам. Во время одной из поездок то ли к больному коню, то ли к больной корове познакомился с Фомичихой в родном для Кристины (ее матери и сестер) городке.

– Он замечательный дядька, – сказала Кристина. – Но я до сих пор понять не могу, что он в свое время в нашей матери нашел. Может, по пьяному делу? Или остановился тогда у матери в доме, когда приехал кого-то лечить? Точно не знаю. Жениться отказался наотрез, но про Степаниду никогда не забывал – после того, как оказалось, что она на него похожа. Тогда еще никакие тесты на установление отцовства не делали – в наших краях точно не делали. Мою мать и бабку с прабабкой вообще у нас не любили. После того как у отца Степаниды умерли все родственники, она переехала в его дом – подальше от Фомичихи. Это примерно километров в сорока от нашего городка. И она от Лешки квартиру потребовала, чтобы им там вместе с отцом жить и детьми. Она снимала долго. В кредитную кабалу лезть не хотела.

Кристина сказала, что ее сестра, обустроившись здесь, сразу же перевезла отца в Питер. Он ей с детьми помогает, а сам подрабатывает в какой-то конюшне и ездит по частным вызовам. В Питере ветеринары в основном специализируются по кошкам и собакам, можно найти специалиста по грызунам и птицам, которых держат дома, а ветеринара, который знает лошадей и коров, весьма сложно. Отец Степаниды как раз всю жизнь занимался лошадьми и коровами и теперь выезжает в фермерские хозяйства.

Кристину Фомичиха родила от археолога. Археологи стояли лагерем в пешей досягаемости от их места жительства – раскапывали какое-то древнее поселение. Все обзавелись бабами в соседних городках, деревнях и поселках – чтобы на чистом белье на кровати, а не в палатке в мешке поспать, сытно поесть, в баньку сходить, опять же физиологические потребности удовлетворять надо. Археологи, включая Кристининого отца, уехали и больше не приезжали, но через положенное время после их отъезда у трех одиноких женщин родились дети. Их так и звали: «археологические». И они были не первые «археологические» в тех местах. Археологи, приезжавшие на раскопки и в советские времена, и после их окончания, всегда оставляли после себя подарки, появлявшиеся на свет через девять месяцев, когда отец находился уже далеко – и явно в законной семье. Но мужчин всегда не хватало, или мужчины были пьющие, и женщины использовали возможность родить ребенка от здорового городского мужика. И привнести новую кровь в их местность – ведь на протяжении истории все в окрестных городках и деревнях стали родственниками.

Еще рожали от зэков – от беглых и не беглых, которых после отсидки дома никто не ждал. Некоторые находили себе женщин и начинали новую жизнь. Колония находилась примерно в семидесяти километрах от городка. Многие в их местах знакомились с зеками из этой колонии по переписке. Те, кто освобождался, по просьбе желавших познакомиться, но пока остающихся «за забором», находили и им потенциальных невест. Кто-то начинал переписку, иногда доходило до свиданий, иногда до встречи у ворот после освобождения. Положительные примеры стимулировали женщин искать свое счастье и за колючей проволокой. Но везло единицам – в плане долгого счастья. Появление детей без какого-либо счастья было более распространенным вариантом. Хорошо, если потенциальный отец не выносил из дома все ценное.

Младшую сестру Кристины, чемпионку мира по синхронному плаванию, Фомичиха родила от беглого зэка, которого прятала в погребе. Это тоже в их местах было обычным делом. И никого не сдавали – ну если только очень хотели напакостить соседке. С другой стороны, другие соседи могли не понять – ведь страдала не только ненавистная соседка, но и беглый зэк. А пострадавшим от властей на Руси всегда было принято помогать. Фомичиху хотя и не любили, не сдали. Куда ее девчонок девать, если посадят?

Детей от зэков звали зэковскими, и они котировались выше, чем «археологические». Дети с раннего детства знали, из какой они группировки. Дружили со своими, дрались. Про отцов сочиняли легенды, иногда они основывались на рассказах матери, иногда выдумывались от начала до конца. Отцами гордились. Кристина даже думала взять псевдоним Археологическая, когда сниматься начинала, но ей объяснили, что он не подойдет.

Папаша Кристины всплыл, когда она стала известной. Она сама захотела на него посмотреть, и это было ошибкой, потом еще потребовалось деньги на адвокатов тратить. Папаша на ее воспитание не дал ни копейки, а тут захотел алименты, да еще и вместе с законной женой. Их дети уехали жить за границу, а дорогая Кристиночка здесь. Кампанию по спасению Кристины от алиментов на папашу и очередное напоминание о ней народу придумала Наташа – пиар-менеджер всей их семьи. Был суд, в суде выступали соседи из родного Кристиного городка, рассказывали, как в их местах дети появлялись от археологов. Кристина не была официально признана папашей, у него не было документального подтверждения перевода каких-то денег. Суд ему отказал, но археолог с супругой захотели появиться в каком-нибудь ток-шоу. Но им и там отказали. Вариант «неблагодарная дочь», который они хотели продвигать, не проходил никак. Хотя археолог участвовал в одном шоу с Фомичихой. Та в деталях рассказывала, как в таких городках, как тот, в котором она прожила большую часть жизни, появляются дети.

Тема умирающих маленьких городков у нас популярна, и зрителей у таких шоу много. Сейчас ситуация отличается от советских времен и даже девяностых годов, но мужиков как не было, так и нет. Хорошо, если имеется хоть какое-то предприятие. Но обычно предприятия или уже закрылись, или на грани банкротства, и если даже есть действующее, то работы на всех не хватает. Старики живут огородом и лесом, люди среднего возраста уезжают в большие города или ездят работать вахтовым методом. Молодежь или уезжает навсегда, или мается от безделья. Из-за этого ничего хорошего не происходит. Фомичиха с подачи пиар-менеджера Наташи затронула очень больную для многих зрителей таких ток-шоу тему. Археологу слова почти не давали, и он был представлен полным козлом. Фомичиха, родившая четырех детей, трое из которых стали успешными, – героиней. Правильное воспитание, хотя и безотцовщина.

– На самом деле правильное? – спросила я.

– Как сказать… Мы втроем стали известными назло матери. Ты интервью Этери Тутбридзе Первому каналу смотрела?

Я не смотрела. Но потом его читала. Когда Этери было четыре года, к ним приехали родственники и поинтересовались количеством детей. Отец ответил: «Один сын». – «А мы?» – воскликнула тогда юная Этери. Отец ответил: «Вы – девочки». И ей захотелось состояться в жизни.

– Вот так было и у нас, – пояснила Кристина. – Один сын – свет в окне. Но состоялись мы, а не он, хотя мать нам никак не помогала и никогда не поддерживала, только всегда критиковала. Алину, младшую, она вообще в тринадцать лет в спортивный интернат сплавила. Мы с ней снова встретились только в Питере. Она с матерью не общается, а Петьку, кажется, ненавидит больше всех нас.

– Кстати, где ее отец?

– Помер. Давно. Алина его не знала, ничего не унаследовала, да и наследовать было нечего. Но Алинка просто молодец! Все силы на спорт кинула и таких успехов добилась.

– И ты молодец, – сказала я Кристине. – И Степанида.

Кристина сказала, что очень любит сестер, и они все помогают друг другу, в частности пиариться. Но все трое также ненавидят братца, из которого не получилось ничего.

– Кто его отец?

– Художник, – скривилась Кристина. – Филарет Филаретов. Слышала про такого?

Я покачала головой и поинтересовалась, где Фомичиха нашла художника. Оказалось – он приезжал в их места этюды рисовать. Русские пейзажи – березки, ромашки, колокольчики.

– Придурок полный, – высказала свое мнение Кристина. – Мы со Степанидой его хорошо помним. Петька в него пошел.

– Твой брат рисует?

– Нет, у него отклонения в другую сторону. Ты же видела эту астрологическую инсталляцию?

– Петр мог подложить взрывное устройство?

– Нет, – однозначно сказала Кристина. – Хотя я его терпеть не могу, но точно тебе говорю: он бы сам взорвался. И зачем ему-то туда подкладывать?

– Чтобы к его любимому месту никто не ходил, – предложила вариант я.

– Так и так не ходил.

– По твоему мнению, кто-то хотел взорвать Петра? Вы же наверняка с Виктором уже обсуждали этот вопрос.

– Кому он нужен? Но мы со Степанидой теперь его выселим вместе с драгоценной мамочкой.

– Куда? – мне было просто любопытно. – Домой отправите?

– Если захотят домой – пожалуйста. Но мы им предложим к Филарету перебраться. У него квартира двухкомнатная и сожительница со своим сыном. Мы уже узнавали: они не зарегистрированы. Филарет после инсульта, нуждается в уходе. Вот пусть сыночек с Фомичихой и ухаживают, а ту бабу вон.

Кристина пояснила, что они со Степанидой этот вопрос уже обсуждали задолго до событий прошлой ночи, консультировались с пиар-менеджером Наташей.

– Фомичиха пойдет по ток-шоу, – заметила я.

– И мы пойдем. Расскажем про наше детство. Все было для света в окне Петеньки, маминой надежды и опоры. Вот пусть и опирается на него. Мы были дармоедками и все всегда делали не так. Достала своей критикой.

– Он признан Филаретом?

– Да. Мы втроем по паспорту Фомичевы, хотя Степанида признана отцом. Но фамилию он ей решил не менять. Она была им признана, когда к нему жить переехала, в его деревню. У меня и Алины по документам отца не было. А Петенька и Филаретович, и Филаретов. Единственный наследник папочки. Вот пусть и съезжают. Дети Степаниды – наследники здесь, дом наследуют. Конечно, придется с Лешкиной матерью делиться… Но договоримся. А Фомичиха с Петенькой тут никто и звать никак.

– Но почему они столько времени здесь живут?! Хозяйство вести или есть другая причина?

– Потому что Лешка был бесхарактерный, хотя о покойниках хорошо надо говорить. Но, может, это и здорово? Он многим помогал. Отказывать людям не умел. Фомичиха приехала и сказала, что хозяйство тут будет вести. Вела паршиво. Она огород всегда любила. Да, огородом занималась – ты же видишь. А в дом наймем какую-нибудь нормальную тетку – готовить, стирать, убирать. Петька вообще никогда ничего не делал, хотя должен был – по изначальной договоренности.

Это я уже слышала.

Кристина сообщила, что сегодня утром Степанида с детьми уехала в свою городскую квартиру. Дети пока поживут с ее отцом – пока тут все не утрясется, а там видно будет. Сегодня Степанида должна встречаться с пиар-менеджером Наташей и обсуждать тактику подачи «события». Но первоочередная задача – избавление от Петеньки и Фомичихи.

«Может, сестры все-таки хотели убить Петеньку?» – мелькнула мысль.

Глава 11

К этому времени Виталя с Виктором уже ушли со второго участка, здесь оставались только мы с Пашкой и Кристиной.

– Как ты думаешь, кого все-таки хотели убить? – вернулась я к волновавшей меня теме.

– Девицу.

– Но кто мог знать, что она сюда приедет?!

– Вот тот, кто знал, и устроил это, чтобы на него не подумали. Раз она открыла эту калитку, которой я сама никогда в жизни не пользовалась, значит, ее мог открыть и кто-то еще. Может, она пришла не одна! И ее сообщник убил и ее, и Лешку.

Я вспомнила про сестру убитого Владимира Сыроварова (он же – Алексей Иванов) и ее мужа и спросила, останутся ли они жить в доме.

– Нет, – сказала Кристина. – У них есть две квартиры. Вот пусть и съезжают по месту прописки. Сестра не является наследницей. То есть является, если других наследников нет. А они есть. С какой стати мы их тут содержать будем? Здесь будем жить мы с Виктором, Игорь, Степанида с детьми и отцом, когда захотят. Алинка со своим бойцом ММА, может, иногда приезжать будет. И никто из нас не хочет видеть Петеньку и не хочет, чтобы мать доставала. А эти двое… Ну, представь: у тебя в доме вдруг селятся придурковатые родственники, и никак их не выгнать. Они не достают никого, но… некомфортно. А Лешка всех пускал. Он был очень добрый. Удивительно – известный, богатый, красивый мужик – и такой хороший человек. Обычно они сволочи. Объяснить ему что-то было невозможно. И я пыталась, и Игорь.

«Но он в качестве аргумента мог привести вашу мать и Петеньку. Они живут, и его сестра с мужем будут жить. Тем более что дом-то его».

Кристина словно прочитала мои мысли.

– Мы предлагали выселить всех, – сообщила она. – Нанять нормальную прислугу. Без толку. Ему, с одной стороны, все было по фигу, с другой – он всех жалел. Ладно, пошли посмотрим, как девица могла подобраться к калитке.

Полиция так и не появилась. Я вообще не знала, собирается ли кто-то из правоохранительных органов изучать возможный подход неизвестной девушки к этому дому. Виталя велел мне оставлять зарубки (для чего выдал складной боевой нож), но помнить, что я всегда смогу с ним связаться по спутниковому телефону, если окажется, что не работает обычный смартфон.

Но смартфон работал. И мы даже услышали шум дороги.

Мы втроем переглянулись.

– Ориентируясь на шум машин, мы до дороги точно дойдем, – заметила я. – Но вот в обратном направлении…

– Да еще в сгущающихся сумерках… – добавил Пашка.

– Она не могла не задеть какие-то ветки, – заявила Кристина. – Смотрите, какая тут густая растительность.

Ветки-то ветки… Но она шла на какой-то сигнал? Ей мигали фонариком? Что-то тут установили мигающее или пикающее? Ее пригласил кто-то из проживающих в доме?

– Вот, – сказала Кристина.

Мы на самом деле увидели потревоженную растительность.

И это было еще не все: мы увидели на дереве небольшую деревянную стрелу, сантиметров десять в длину, которая указывала на калитку. Пашка стрелу заснял, и мы пошли дальше.

До шоссе добрались легко, ориентируясь и на звук, и на потревоженную растительность, и на явно недавно сломанные ветки. Стрел и стрелок больше не было (или мы их не заметили). На сломанных ветках только-только начали вянуть зеленые листочки.

– И как это понимать? – спросила Кристина, явно не ожидая ответа.

Наконец мы вышли к шоссе и увидели место в кустах, где раньше стояла машина. Теперь машина отсутствовала, но ветки вокруг были сломаны, а в грунте остались следы протекторов.

Значит, девушка тут появлялась с сообщником. Конечно, обратного адреса он не оставил. Вообще ничего не оставил. Да и нельзя было со стопроцентной уверенностью утверждать, что девушка приехала на машине, которая тут стояла. Мы не знаем, сколько человек вчера вечером появлялись на участках, принадлежавших Сыроварову-Иванову. Вошла одна, оставив отпечатки пальцев, могли с таким же успехом войти пятеро. Она не надевала перчатки, не думала об отпечатках пальцев, но и калитку оставила незапертой…

Что тут вообще происходило?

Мы пошли назад, а когда оказались на участке перед домом, Кристина выругалась и показала пальцем:

– Придурок опять в гамаке лежит.

Я сказала, что хочу поговорить с Петенькой. Кристина ответила, что я найду ее в доме – на кухне или в ее спальне. Телефон есть – всегда можно позвонить.

При подходе к гамаку я увидела, что под ним лежат семь разноцветных снарядов. Пахло краской. Вскоре я заметила в сторонке банку краски и кисть. В гамаке лежал полноватый молодой человек с телефоном, в пляжных шлепанцах, одетый в свободные серые бриджи и белую футболку с изображением радуги на груди. Эх, одного известного депутата на него нет, боровшегося в нашем городе с изображениями радуги. Я была страшно удивлена, узнав, что вопрос обсуждался в нашем Законодательном собрании. Основная масса жителей Петербурга, включая меня саму, только от наших местных депутатов узнала, что радуга – это мировой символ геев. Я задавала соответствующий вопрос своим друзьям и знакомым. Никто раньше не знал! Спасибо Законодательному собранию Санкт-Петербурга за такую просветительскую работу среди населения.

Не прикупить ли мне подобную футболочку? Надо будет только с нашими юристами в холдинге проконсультироваться, могу я в ней в эфире появляться или не стоит.

Вообще-то радуга – это очень древний символ. Она появлялась на небе и в доисторические времена, и поэтому ее видели и наши далекие предки. Разные народы считали, что она символизирует преображение, встречу Неба с Землей, мост или границу между мирами. В славянских мифах это волшебный мост, перекинутый с неба на землю, по которому с небес сходят боги. Составляющие слова «ра» – свет или солнечные лучи и «дуга», соединившиеся в названии, говорят о божественном происхождении явления. Цвета радуги использовали и в других частях света, например в знамени империи инков, а их вожди носили эмблемы с ее изображением. Радужные символы были популярны у массы индейских племен. В Индии это лук богини Индры, которая поражает им злых духов, прячущихся в тучах. В Средние века в Германии такой флаг стал символом нового времени, надежды и перемен. Идея принадлежала немецкому реформатору Томасу Мюнцеру. В XX веке итальянский пацифист Альдо Капитини предложил его в качестве флага интернационального движения за мир. «Гринпис» использует изображение радуги в качестве символа охраны природы. И еще райская дуга. Наши любимые животные «уходят на радугу» и ждут нас, чтобы встретить, когда придет наш час покинуть этот мир. Почему наши депутаты стали говорить про геев?!

– Здравствуйте, Петр Филаретович, – поздоровалась я. Пашка просто кивнул.

– Здравствуйте, Юлия Владиславовна, – кивнул молодой человек, оторвав взор от телефона. – Здравствуйте, Павел. Простите, вашего отчества я не знаю.

Пашка буркнул под нос, что он прекрасно обходится без отчества.

Я не увидела в Петеньке внешнего сходства с Кристиной, хотя не исключала, что оно есть со Степанидой или Алиной. Да ведь и Кристина явно делала пластические операции для улучшения внешних данных, как я решила при нашей первой встрече. Степанида вроде бы полненькая?

Большие серые глаза Петенька унаследовал от матери. С Фомичихой явное внешнее сходство имелось, но парня нельзя было назвать копией матери. Он носил светло-русые волосы до плеч и явно за ними ухаживал, да и по природе они были густыми. На зависть девушкам! Растительность на щеках росла плохо. Больше всего, по-моему, картину портила полнота. Вот если бы парень похудел…

– Можно ли нам с вами побеседовать? – спросила я.

– Можно, – кивнул он. – Присесть могу предложить только на травку. Если хотите, сами можете сходить в дом за стульями, табуретками или пледом.

– Ничего, мы постоим, – ответила я. Сам Петенька явно не собирался изменять лежачее положение. – Как я вижу, вы восстановили инсталляцию?

– Это цвета наших семи чакр в теле, – заговорил Петенька нравоучительным тоном. – Не задумывались, почему в музыке семь нот, а в радуге семь цветов? Это волны космической энергии. Свет – энергия. У энергии есть волны. Их можно видеть или слышать в зависимости от диапазона. И это просто красивое природное явление. Бог рисует ее на небесном холсте. Если вы верующая…

– Давайте пропустим разговоры о божественном, – перебила я. – И поговорим о земном.

– Меня хотели убить, – уверенно заявил Петенька. – Алексея жалко. Хороший человек был.

– А девушку вам не жалко?

– Нет, девушку не жалко. Всех не пережалеешь. Только Алексея. Он тут единственный, кто ко мне нормально относился. Хотя я никому не мешаю жить, ни во что не лезу, никого не критикую. Живу тихо, на глаза стараюсь не попадаться. Но мои сестры меня все равно ненавидят и ненавидели всегда.

– Почему? – спросила я, хотя уже знала об этом от Кристины.

– Потому что мама всегда больше любила меня. Но ведь всегда одного ребенка любят больше, правда? Сердцу не прикажешь. И в чем виноват я?

– Но за это вообще-то не убивают, – заметила я.

– И это говорите вы, работающая в «Криминальной хронике»?!

– За годы моей работы я не сталкивалась с таким мотивом убийства.

– Все когда-то бывает впервые, – философски заметил Петенька.

– А других версий у вас нет? – уточнила я.

– Убийства? Нет. Сюда никто не ходит, кроме меня. Ну, мама изредка может подойти… Алексей не должен был сюда идти, да еще и ночью. Он всегда у дома курил.

– А девушка… – опять открыла рот я.

– Далась вам эта девушка! Нечего заявляться на чужую частную собственность. Знаете какие законы на этот счет есть в США?

Я поняла, что от Петеньки мне ничего не добиться. И никто от него ничего не добьется. Он из непробиваемых людей. У моей подруги был такой муж. Если он ложился на диван смотреть футбол, сдвинуть его, наверное, мог только взрыв атомной бомбы. Можно было просить, кричать, устраивать истерику. Не действовало ничего. Но с ним никогда не было никаких скандалов, и его все устраивало – он ел все, он не замечал пыль, бардак в квартире. Второй муж стал полной противоположностью первому. С вторым она продержалась в три раза меньше и с каждым днем со все большей любовью вспоминала первого. Когда развелась со вторым, первый уже нашел новый диван. Она в третьем браке, до сих пор вспоминает невозмутимость первого мужа. Может, и из Петеньки получится идеальный муж? Если вас устраивает, что мужик ничего не делает дома.

– Девушку еще не опознали? – все-таки спросил Петенька. – Будете к народу обращаться с просьбой с экрана телевизора?

– Буду, – кивнула я. – Даже сегодня вечером. В нашем холдинге ребята сейчас ее фотографией занимаются. Чтобы не шокировать неподготовленных граждан. Может, посмотрите вечером «Криминальную хронику»? Вдруг опознаете? Может, она приходила в дом? Или вы еще где-то с ней встречались?

Петенька покачал головой.

– Мне негде было с ней встречаться, – сказал он. – А «Криминальную хронику» посмотрю обязательно. Мы с мамой и так вас смотрим, а тут вы еще про нас рассказывать будете.

Но меня еще интересовали личные доходы Петеньки. Я знала о планах сестер изгнать мать и брата из дома. А если человек вдруг лишается источника дохода, жилья, его загоняют в угол, то он становится опасен. Любой человек. Но для того, чтобы человек начал действовать, лишения должны быть серьезные, влияющие на качество жизни.

– Можете ли вы заработать на жизнь астрологией? – спросила я, вспоминая, что Фомичиха называла занятие сына астрологией «профессиональным», но у нас с ней оказалось разное понимание этого термина.

– Могу, – посмотрел мне в глаза Петенька.

«Любопытно».

– Вы составляете гороскопы на заказ…

– Я могу составить индивидуальный гороскоп, но эта поляна и без меня хорошо вспахана, – перебил меня Петенька. – И мне это неинтересно. Я консультирую желающих по перенаправлению энергий в нужное клиентам русло.

«Эк завернул-то».

Пашка стоял с непроницаемым лицом, камера записывала. Мы за годы нашей работы и не такое слышали. Петенька тем временем принялся за подробные объяснения.

У денег одна энергия, у любви – другая. Есть энергия мести. Есть разрушительная, есть созидательная. Для оздоровления различных органов человеческого тела нужны разные энергии. В одном месте у человека их может быть много, в другом мало. И в таком случае могут страдать оба органа – один от переизбытка энергии, другой от ее недостатка. Их просто нужно перенаправить, и человек выздоровеет. Оказалось, что Петенька – специалист по привлечению и перенаправлению разных видов энергий.

– Вы этому где-то учились?

– Самообразование, – кратко ответил лежавший в гамаке с телефоном молодой человек.

– Но это же вроде не астрология, – заметила я. – Виды и свойства энергии изучает физика. Еще есть биоэнергетика…

– А вы знаете, что у слова «биоэнергетика» три значения, Юлия Владиславовна? Вот вы что понимаете под этим словом?

Я понимаю ее, как относительно новую науку на стыке нескольких других – химии, биохимии, биофизики, молекулярной и клеточной биологии, генетики и микробиологии, но это совершенно нормально в современном мире. Узкие специалисты уходят в прошлое. Если я все правильно помню, термин предложил лауреат Нобелевской премии Альберт Сент-Дьёрдьи, американский биохимик венгерского происхождения. Биоэнергетика – наука, которая изучает процессы преобразования внешних энергий в полезную деятельность организмов и энергетические процессы в клетке.

– Ну, это определение имеет право на существование, – кивнул Петенька. – Но оно не единственное! Биоэнергетика – это также часть альтернативной медицины и экстрасенсорики. И еще это отрасль электроэнергетики. Про биотопливо слышали? Но мы сейчас не о нем.

– Мы о биополе?

– В некотором роде. Я не могу объяснить вам кратко, чем занимаюсь. Это надо изучать несколько лет, чтобы стать специалистом.

Я заметила, что не собираюсь становиться специалистом по биоэнергетике, биополям, перенаправлению энергий и даже астрологии. Мне моя работа нравится.

– Вот в этом все и дело! – радостно воскликнул Петенька. – Значит, вы живете в гармонии с собой. Вы занимаетесь тем делом, которым хотите. Оно приносит вам удовольствие, удовлетворение, вам интересно, любопытно, вы чувствуете азарт. У вас есть желание изменить свою жизнь?

– Нет.

– Значит, вам не нужно перенаправлять никакие энергии.

«Слава богу, утешил».

– А массе людей нужно. Вот, например, чтобы выйти замуж.

Я внимательно посмотрела на Петеньку. А ведь если использовать его собственный термин, эта поляна не вспахана – если он с помощью изображений радуги перенаправляет какие-то энергии для того, чтобы желающие выйти замуж женщины нашли свои половинки. Как говорится, все гениальное просто.

– У вас много клиенток? – спросила я с самым невозмутимым видом.

– Сейчас я работаю только в удовольствие, не перенапрягаюсь. С клиентками, которые мне нравятся, которым мне хочется помочь. Но вас же интересовало, смогу ли я прожить самостоятельно? Смогу. Придется активно себя рекламировать, напрягаться, но…

Я спросила, может ли Петенька хотя бы вкратце объяснить мне, каким образом он перенаправляет энергии.

– С помощью радуги, – как само собой разумеющееся ответил валявшийся в гамаке молодой человек.

– Природной? – уточнила я. – Надо «поймать» радугу после дождя или…

– Нет, что вы. Предметов с изображением радуги или – чаще – предметов, окрашенных в цвета радуги.

Он кивнул под гамак, где лежали окрашенные в семь цветов зенитные снаряды.

– Радуга должна войти в вашу жизнь, стать ее частью. Сколько у вас тюбиков помады, Юлия Владиславовна?

– С собой один.

– А дома?

– Три, – ответила я, что соответствовало действительности. – Немного разных оттенков, чтобы подходили под разную одежду. Вы хотите сказать…

«Неужели кто-то красит губы зеленым или синим цветом?»

Оказалось, что нужны тюбики всех цветов радуги. Ногти можно красить в семь цветов.

Я напомнила, что у нас десять пальцев. То есть десять ногтей на руках и десять на ногах. На семь не делится.

– Каждый ноготь, – пояснил Петенька. – И такую услугу сейчас оказывают в салонах. – Он бросил взгляд на мои руки с бледно-розовым лаком на ногтях. – Вы же видели ногти с узорами? Сейчас маникюр делают с узором на любой вкус.

Я была с этим согласна. Правда, сама «радужные» ногти не видела никогда.

– Вы спортом интересуетесь? – спросил Петенька.

«А спорт тут с какого бока?»

Петенька пояснил, что спортсменки давно красят ногти в радужные цвета, надевают шапочки с радужной расцветкой, а на последней Олимпиаде МОК разрешил капитану женской сборной Германии по хоккею на траве Нике Лоренц играть с радужной повязкой на гетрах. Это первое подобное разрешение на высоком официальном уровне.

– Она для победы энергии перенаправляла? – уточнила я.

– Нет. В ее случае это поддержка ЛГБТ-движения. Хотя могла и скрывать от других истинные цели… Если бы сказала, что для победы, МОК бы не разрешил, а в поддержку ЛГБТ-движения побоялся не разрешить.

Я не совсем поняла, какое отношение хоккей на траве имеет к ЛГБТ-движению.

– И еще можно какие-нибудь баночки раскрасить, – тем временем продолжал объяснять Петенька свою теорию. – Занавески семицветные повесить.

Петенька мне даже фотографии в телефоне показал – не две шторы (как у нормальных людей), а «лесенка» из семи полотнищ, боковые – самые длинные, среднее – самое короткое. То есть с двух сторон центрального зеленого короткого полотнища тремя «ступеньками» висят еще шесть, по три с каждой стороны. Сделано аккуратно, но больно ярко. Я дома отдыхать хочу, у меня все в пастельных тонах.

Петенька сообщил, что долго работает с каждой клиенткой, выясняет проблему, предлагает приемлемые пути решения.

– Вы сами раскрашиваете тюбики для помады, баночки?

– Что-то сам, что-то мы вместе с клиентками покупаем. Вообще, думаю свой магазин открыть. Теперь, возможно, придется, раз Алексея больше нет.

– А как вас находят клиентки?

– Передают друг другу. Сарафанное радио. Но если теперь самому придется зарабатывать, буду рекламу давать. Может, к вам обращусь. У вас еще есть ко мне вопросы?

Я покачала головой, мы с Пашкой в задумчивости пошли прочь, а Петенька снова уткнулся в свой телефон.

Глава 12

Мы с Пашкой остановились вне пределов слышимости Петеньки и посмотрели друг на друга.

– По-моему, он совсем не придурок, – заметил Пашка.

– Он – лентяй, который тут живет на всем готовом, и его это полностью устраивает. А радугу и это перенаправление энергий, возможно, использует для обольщения женщин, – высказала свою мысль я. – «Обмен энергией» можно подать под соответствующим соусом. Парень он молодой, у него должны быть требующие удовлетворения физиологические потребности. Может привлекать девушек своим оригинальным подходом. Многие это любят или просто надоели избитые методы ухаживания.

Мы опять посмотрели друг на друга, потом в сторону невозмутимо лежавшего в гамаке Петеньки. Мы явно подумали об одном и том же. О девушке, которая вполне могла идти к Петеньке за консультацией по поводу перенаправления энергий для привлечения любви. Женщины могут преодолевать серьезные препятствия ради любви. Например, открыть запертую калитку, о которой мало кто знает.

А Петенька на самом деле мог не знать, как ее зовут. Но молчит, что она шла к нему. Ведь тогда следственные органы покоя точно не дадут. И неизвестно, чем закончится их внимание.

– Пора в холдинг, – сказала я. – Сейчас найдем Виталю, предупредим, что уезжаем.

Мы отправились назад в дом и у входа столкнулись с мужчиной и женщиной сорока с чем-то лет, как я поняла – сестрой погибшего Иванова-Сыроварова и ее мужем. Сестра и погибший брат были совершенно не похожи внешне. Я, конечно, могла судить только по фотографиям и виду трупа, но тем не менее.

Мы с Пашкой поздоровались, они тоже поздоровались, потом мужчина увидел в руках у Пашки камеру.

– Журналисты?

Мы кивнули. Я поняла, что эта семейная пара явно не смотрит «Криминальную хронику». А я мужчину видела, только не живьем, а интервью с ним в записи – коллеги посоветовали посмотреть.

– Это вы доказали, что ангелы не могут летать? – спросила я.

Мужчина улыбнулся.

– Я доказал, что не могли бы летать те ангелы, которые изображены на картинах. С теми крыльями, которые у них есть. Они не пригодны к полету. И тела не приспособлены. То есть слишком большие тела, слишком маленькие крылья. Меня заинтересовали исследования британского биолога Роджера Уоттона, который первым занялся этим вопросом. Ну и я со своей колокольни… Но ведь они могут как-то иначе создавать подъемную силу. Бог мог наделить их какой-то особой способностью. Например, к левитации. А крылья – это их символ, украшение. Благодаря крыльям ангелов отличают и от людей, и от других божественных созданий.

– А шестикрылые? – спросила я. – Серафим?

– Шесть машущих плоскостей могут создать приемлемую для полета подъемную силу, но зависит от самих плоскостей и взаимодействия с мышечным приводом – если его вообще можно так называть. Херувимчики точно не могли летать.

«Какой интересный человек, – подумала я. – И что вообще приходит людям в голову? Это же серьезный ученый – и вдруг занялся подобными исследованиями и расчетами».

Хотя если бы таких не было, жить было бы неинтересно.

– Вы уже знаете про случившееся? – спросила я.

Супруги кивнули.

– И кого, по вашему мнению, хотели убить?

Мужчина и женщина переглянулись. Я спокойно ждала.

Меня спросили, в каком издании я работаю. Я назвала наш холдинг и сказала, что веду. Оказалось, что они меня иногда смотрели и читали.

– Убивали, конечно, Лешу, – вздохнула сестра.

Так, что-то новенькое. Все остальные считали, что не Лешу.

– У него были какие-то проблемы?

– А у кого их нет? Деталей я не знаю, но появились претенденты на его продюсерский центр.

«Вот это новость. Значит, и продюсерский центр был?! А это могут быть большие бабки, причем полученные от государства».

Так и оказалось. Брат Лешенька получил какой-то грант, на который претендовал кто-то еще. И кто-то претендовал на продюсерский центр вместе с грантом.

А остальные члены семьи про это знали? Или они не знают про экономику создания фильмов? Она их просто не интересует? Здесь же все артисты. Хотя и Иванов-Сыроваров тоже был актером. Но сестра с мужем – ученые. И муж способен рассчитать полет ангела с точки зрения аэродинамики. А стоимость создания фильма с точки зрения прибыли, которая пойдет в семью, может? Ведь вполне возможно, что Лешенька не просто так поселил сестру с мужем у себя в доме, и не такие они не приспособленные к жизни, как считают семьи Фомичевых и Лактионовых. Я сама, кстати, пол, вспученный после залива соседями, тоже перестелить не смогла бы. Хотя смог бы Виталя.

Сестра стала петь дифирамбы Лешеньке, который занимался творчеством, был прекрасным актером, а потом еще решил стать продюсером и режиссером. Он же был ограничен в возможностях, как актер. Делал только то, что велели режиссеры. А если сам снимаешь фильм, то можно написать для себя роль, которая подходит тебе идеально.

– Он и сценарии писал?

– Нет, сценарии писала Наташа, пиар-менеджер. Вы с ней еще не познакомились? Она это прекрасно делала – и роли Лешу устраивали на сто процентов, и рекламу можно было включить. Наташа сама договаривалась с рекламодателями, и в фильмах на столах стоял определенный сок, лимонад, герои ели определенный шоколад. Ну, вы это все лучше меня знаете.

Да, я эту «кухню» на самом деле знала лучше и отметила про себя, что с пиар-менеджером Наташей нужно срочно встретиться.

Может, убитую девушку прислала Наташа? С каким-то срочным делом?

– А сколько фильмов снял продюсерский центр вашего брата?

На этот вопрос Ирина Геннадьевна ответить не смогла и посоветовала мне задать его Наташе или ее сестре Нине.

Я тут же спросила, какое отношение Нина имеет к продюсерскому центру.

– Так она там бухгалтер, – удивилась моей неосведомленности сестра убитого актера и, как оказалось, еще и продюсера и режиссера. – Насколько мне известно, она вообще всю Лешину бухгалтерию вела. Опять же, я не знаю деталей и в этом не понимаю.

Я вежливо поблагодарила семейную пару, и мы с Пашкой наконец зашли в дом. Куда отправились Ирина Геннадьевна с супругом, я не знала, да меня это и не интересовало.

Я нашла Кристину, взяла у нее координаты пиар-менеджера Наташи. Кристина сказала, что Наташа уже несколько раз звонила и горит желанием со мной пообщаться. Степанида тоже звонила. Выселение Фомичихи и Петеньки запланировано на понедельник.

– Приедешь снимать?

– Не моя тема, – ответила я. – Это для отдела светской хроники. Могу поговорить с коллегами.

– Давай! Дашь им мой телефон. Я время попозже узнаю.

Потом я нашла Виталю, который увлеченно о чем-то толковал с Виктором, и сказала, что мы с Пашкой отправляемся в холдинг.

Фомичиху я в этот день не видела. Игорь Лактионов, как мне сказали, спал. Ведь он все-таки успел прошлой ночью потерять какое-то количество крови, да и пережил сильный стресс.

Глава 13

Перед прямым эфиром как всегда был сумасшедший дом. А до этого мне требовалось посмотреть, что смонтировали ребята, потом я получила ЦУ от примчавшейся на работу начальницы, надо мной поработали гримеры…

После окончания программы была мокрая как мышь. Я не сомневалась, что сейчас телефоны нашего колл-центра раскалятся. Больше всего хотелось, чтобы кто-то опознал девушку. Ребята хорошо потрудились, да и современные технологии это позволяют – она выглядела совсем как живая, в особенности на экране телевизора.

Через полчаса мы уже знали, что девушка – наша коллега, только работала в «желтом» печатном издании под названием «Шоу-бизнес. Политика. Криминал». Эти самые шоу-бизнес, политика и криминал подавались в издании под определенным углом. По самой середине обложки еженедельника крупными оранжевыми буквами стояло слово «Сплетни». И любители сплетен очень активно раскупали этот журнал, тиражи которого постоянно росли. Непосредственно о политике там не говорилось ничего, как, впрочем, и о совершенных преступлениях. Поскольку шоу-бизнес – это и так во многом сплетни, можно говорить, что о нем рассказывали. Если вас интересует грязное белье звезд шоу-бизнеса, политиков и людей, обвиняемых в каких-то преступлениях, – вам нужны «Сплетни», как в народе и называют этот еженедельник. Чаще всего рассказывали любовные истории – кто с кем развелся, с кем сошелся, кто кому с кем изменил. Также из материалов этого еженедельника получалось, что преступления у нас совершаются исключительно из-за любви, она не чужда политикам, которым «Сплетни» обеспечивали «человеческое лицо», но в разумных пределах, чтобы не сломать карьеру, про звезд шоу-бизнеса и говорить нечего. Им постоянно нужно напоминать о себе людям, а как лучше напомнить? Скандальными романами. Предполагаю, что большинство материалов были заказными, но печатались и незаказные, в результате которых люди подавали на «Сплетни» в суд, но те обычно выигрывали. Возможно, они предлагали кому-то заплатить за то, чтобы что-то не печатать, а если не платили – печатали, чтобы платили следующие герои репортажей. Как там точно обстояли дела, я не знаю, но могу предполагать, потому что сама всю жизнь в издательском бизнесе, а с некоторых пор еще и на телевидении.

Погибшая девушка подписывала свои опусы псевдонимом Саша Непоседа, на самом деле ее звали Александра Иванюта. Она занималась в «Сплетнях» журналистскими расследованиями.

Узнав о том, кто она такая, я не увидела ничего странного в ее появлении на участке, принадлежавшем Иванову-Сыроварову. Она вполне могла встречаться и с ним самим, и с кем-то еще из обитателей дома. И прибыть на место вместе с фотографом, который остался жив и уехал на машине.

И ведь кто-то еще сделал выстрел в сердце Иванову-Сыроварову, а потом унес пистолет.

Саша Непоседа могла приехать за отступными, чтобы не печатать что-то про Иванова-Сыроварова. Например, она могла выяснить истинную ориентацию кумира миллионов женщин. И про их любовь с другим кумиром женщин, молодым красавчиком Игорем Лактионовым узнать.

Но кто ее пригласил? Кто открыл ей калитку?

Я позвонила Андрюше, как и обещала, и объяснила, кем была и чем занималась убитая вместе с Ивановым-Сыроваровым девушка.

– Значит, кто-то не хотел, чтобы его или ее грязное белье всплыло, – вздохнул Андрюша. – И это может быть совсем не эта многолюдная семейка, проживающая совместно в одном большом доме. Будем работать.

Андрюша был прав. За Сашей Непоседой могли следить, могли «довести» ее до участка Иванова-Сыроварова.

Но взрывчатка-то была заложена в один из Петенькиных астрологических снарядов! Это взрывотехники совершенно точно определили.

Значит, кто-то заранее знал, что Саша Непоседа вечером поедет в этот поселок и на этот участок. Таким образом, круг значительно сужался.

Но как найти всех из этого круга?

Пока я раздумывала, мне позвонили из колл-центра.

– Тебе опять интересный звонок, – сообщила одна из девушек-операторов. – Владелец завода металлических конструкций. Сказал, что по поводу сегодняшнего сюжета. Он мог бы раздобыть твой телефон, но ему говорили, что ты оперативно реагируешь на предложение интересных сюжетов. У него есть информация по астрологическим инсталляциям.

– Он их делает из своих строительных конструкций?

– Понятия не имею, – рассмеялась девушка. – Записывай. Мое дело – тебе передать, а дальше сама решай.

Девушки в колл-центре у нас специально обучены отметать психов и, так сказать, отделять зерна от плевел. Я многократно выезжала на места по звонкам граждан, в результате чего получались невероятно интересные сюжеты. Да далеко ходить не надо. Фомичиха позвонила – и я занимаюсь убийством известного киноактера, экстренный выпуск «Криминальной хроники» получился. А если этот господин Хворостецкий обеспечит мне развитие темы, да еще и поможет в раскрытии преступления… В общем, нужно звонить, несмотря на то что хотелось домой и точно не хотелось еще одну ночь проводить на каком-нибудь месте преступления.

Позвонила, представилась.

– Вы ужинали, Юлия?

«Конечно, нет». Вслух сказала, что на ужин меня можно пригласить только с оператором и только после того, как я поподробнее услышу про предлагаемую для обсуждения тему.

– Астрологическими инсталляциями вместе с придурком Петенькой занимается моя жена.

Имя Петеньки в программе не звучало.

– Сегодня утром мне на почту с неизвестного адреса пришла угроза: «Это первое предупреждение». Потом, с того же адреса – предложение посмотреть ваш экстренный выпуск «Криминальной хроники».

– Имеются претенденты на ваш завод?

– Имеются, – подтвердил Хворостецкий. – Ну, так как насчет совместного ужина?

– Диктуйте адрес, куда ехать.

Вскоре я тормозила у небольшого ресторанчика, где нас с Пашкой сразу же проводили в кабинку. В ней нас ждал усталый мужчина лет пятидесяти, явно много времени проводящий на открытом воздухе. Лицо у него было загорелое до черноты и обветренное, загорелую лысину он и не пытался скрыть остатками волос, торчащих по бокам, руки были рабочие. Глаза серые и пронзительные, брови выцветшие, нос картошкой. Одет в футболку, пиджак и джинсы, но не в стиле Джорджио Армани, а потому что ему явно так было удобно. На ногах – кроссовки на толстой подошве, а не какая-то жмущая стильная обувь. Ни о какой стильности в данном случае говорить не приходилось. Это был совсем не «модный лук» и не «стильный, актуальный комплект». Главным для этого человека явно был личный комфорт. Этим он мне напомнил Виталю. И сразу же вызвал симпатию.

– Что пить будете? – спросил Иннокентий Петрович Хворостецкий, который явно любил и рюмочку пропустить, и хорошо закусить. Главное – закусить. Судя по объемам его тела, он не отказывал себе во вкусной и не очень здоровой пище.

Пашка, как всегда, заказал пиво, я – апельсиновый сок, потому что за рулем не беру в рот ни капли (и даже если есть только потенциальная возможность оказаться за рулем) – насмотрелась на результаты «совсем чуть-чуть» за годы работы в «Криминальной хронике».

Поскольку Хворостецкий проживал в пешей досягаемости от ресторанчика, куда нас пригласил, он заказал себе графинчик водки. Его тут знали – и закуску принесли «как обычно». Эту закуску он рекомендовал и Пашке. Я заказала салат.

– Почему, по вашему мнению, вчерашний взрыв был предупреждением вам? Вы что-то строили для Иванова-Сыроварова?

– Я не строю, у меня завод по изготовлению строительных конструкций, и я поставляю их строительным фирмам. И один такой строительный гигант, который гребет под себя бывших партнеров, положил глаз на мой завод. Они уже приобрели оконный завод, завод по изготовлению дверей. В общем, хотят, чтобы все было их, а я трудился как наемный менеджер.

– У вас есть другие покупатели вашей продукции?

– Есть, но гораздо более мелкие. Я сейчас в поиске новых каналов сбыта. Найду. Строительная отрасль сейчас на подъеме. Но речь сейчас не о сбыте, а о том, что они хотят сожрать мою фирму. Бегемоты ненасытные!

– С какого боку здесь взрыв в элитном поселке, во время которого погиб известный актер?

– Сашка была моей любовницей.

Я поперхнулась соком, но быстро пришла в себя.

– То есть вы считаете, что убивали Сашу Непоседу, потому что она была вашей любовницей?

– Ну, я сделал такой вывод после получения этих писем и просмотра вашей программы.

– А никак попроще ее нельзя было убить, если уж так потребовалось?

– Можно, – кивнул строитель. – Но тут-то получилось громкое дело. Если бы убили одну Сашу, ничего подобного тому, что происходит сейчас и будет происходить в ближайшее время, не последовало бы. Коллеги упомянули бы, может, даже и в разных изданиях. Вы у себя в программе ее убийство показали бы?

– Не знаю, – честно ответила я. – Взрыв – да, а если бы задушили, зарезали в подворотне… Смотря какие еще убийства произошли в тот день. Предпочтение отдается громким делам. Мы с Пашей могли бы даже снять сюжет, а он не пошел бы в эфир. Время ограничено. На сайте точно упомянули бы. Отдать должное коллеге – святое.

– Вот об этом и речь. Требовалось громкое убийство. Вы сами это сказали. Пока вы сюда ехали, я почитал, что в Интернете пишут. Стон уже стоит по всей стране. Взорван кумир миллионов. Сейчас небось его поклонницы руки начнут на себя накладывать. Моя супруга уже рыдает. Вместе с подруженькой по скайпу. На похороны собирается. Но там к телу, как я понимаю, будет не прорваться. Очередь из прощающихся баб растянется на несколько километров. Вам завидовала, что вы находились рядом с телом и смогли его заснять на память.

– Можете сказать вашей супруге, что я ни разу в жизни не видела ни одной его актерской работы и вначале не поняла, на чье убийство меня вызвали в пятницу вечером, когда я уже спокойно сидела дома за компом. Пока ехали в элитный поселок, Паша с нашим общим другом рыскали в Интернете, чтобы получить хотя бы общую информацию об этом актере.

– Можно я пожму вашу руку? – спросил Иннокентий Петрович.

Мы все рассмеялись, обстановка сразу разрядилась, и мы стали беседовать, как старые друзья.

Я вспомнила, что раньше видела Иванова-Сыроварова только в рекламе мужских носков.

– Я тоже, – признался Иннокентий Петрович. – Только благодаря ей и понял, вместе с кем убили Сашку. И теперь еще ей кости будут мыть. В ее же издании.

– Это хлеб журналистов из светской хроники. По крайней мере, о ней долго не забудут.

Я на самом деле считала, что мои коллеги из светской хроники выжмут все, что только возможно, из этой истории. И еще пиар-менеджер Наташа постарается. В ближайшее время мне надо будет с ней встретиться и послушать, что она скажет. Сашу Непоседу явно будут представлять последней любовью Сыроварова, которого в самое ближайшее время начнут именовать «великим актером». Я не так давно просто обалдела, когда одного депутата нашего Законодательного собрания, скоропостижно скончавшегося в бане (до истинной причины смерти и состава компании, с которой он там парился или не парился, журналистам докопаться не удалось, хотя, конечно, есть официальная версия), вдруг стали называть «великим политиком». Но недолго, теперь про него все вообще забыли. Но похороны устроили (за счет налогоплательщиков) – братва из девяностых, наверное, в могилах от зависти переворачивалась. Почему просто не сказать: любил свою семью и старался обеспечить всех своих родственников, включая еще не рожденных, на несколько поколений вперед? Это людям понятно. Не старался он для простых людей, не болело у него сердце за всех своих избирателей. Он за антинародные законы голосовал, делал, что указывали сверху, и при этом жрал на деньги народа. О мертвых нужно или хорошо, или никак? Лучше никак. А хорошее – пожалуйста: мертвый депутат больше не проголосует ни за один закон и пенсию депутатскую ему платить не нужно. Экономия средств Пенсионного фонда. Если не платить депутатские и чиновничьи пенсии, вполне можно вернуть старый пенсионный возраст.

Но на этот раз взорвали не депутата. Актер и журналистка доставляли людям удовольствие. Люди по собственному желанию смотрели фильмы, в которых снимался один, и читали статьи, которые писала другая.

– Сашка не мучилась? – спросил Иннокентий Петрович.

– Нет. Сразу. А Сыроваров умер не сразу. Кто-то сделал контрольный выстрел в сердце, прижав пистолет к телу. Но оружие там рядом не бросили.

– То есть могли и его убивать?

– Пока не знаем. Версий несколько. Даже слишком много. Вы знали, что Саша поедет в этот поселок? Что она занимается Сыроваровым? Кем-то еще из их семьи?

Директор завода покачал головой.

– Вы знали, чем она вообще занималась?

– Сплетнями о звездах. Вела журналистские расследования. Не такие, как вы, в другом ключе. Иногда развлекала меня рассказами об этих звездах. Не все же можно опубликовать. Но в деталях не знаю. Про Сыроварова не знал. Вообще. О том, какой это был великий актер, только что узнал от жены и из Интернета.

– А про астрологические инсталляции что скажете?

Иннокентий Петрович признался, что на эту тему ему хочется говорить только матом.

– Они присутствуют у вас дома?

Он кивнул.

– В виде занавесок?

– И занавески бывают?

Я пояснила. Но супруга Иннокентия Петровича особым образом расставляла в спальне бутылочки с духами (окрашенные в семь цветов), зубные щетки в ванной, развешивала полотенца в кухне, раскладывала подушки в гостиной. Зубные щетки, полотенца и подушки – покупные.

– Они продаются в «радужном» варианте? – поинтересовалась я.

– Нет, она покупала их по отдельности и потратила на это много времени. Но хоть чем-то была занята.

Директор завода пояснил, что его супруга в последнее время мается от безделья. Сын учится в Англии и возвращаться не собирается. Дочь на стажировке в Финляндии. Она изучает краски и собирается работать вместе с отцом. Мать с нетерпением ждет, когда дочь обеспечит ей возможность «правильно» раскрашивать все в доме. Ведь для разных материалов нужны разные краски. Иногда купишь – а «не берет». Дочь в этом разбирается.

– Вот уж никогда не мог предположить, что мое дело продолжит дочь, – признался Иннокентий Петрович. – Вероятно, откроем еще одну фирмочку. Финские краски сюда и без нас поставляют, а мы откроем свое производство. Хотя финны хотят, чтобы она была их представителем здесь… Но это мы отвлеклись. Моей жене внуков надо. Хорошо бы дочь побыстрее родила и на работу вернулась, тогда все были бы довольны…

– А самой родить?

– Куда ей рожать? Ей сорок семь лет.

– В наше время…

Иннокентий Петрович махнул рукой и продолжил рассказ.

Примерно полгода назад он стал замечать странности в поведении жены. Появились эти подушки, потом зубные щетки.

– Представьте: вы возвращаетесь с работы, заходите в ванную, а там прямо напротив вашего носа, когда вы хотите посмотреть в зеркало, стоит стаканчик с семицветным ободком и в нем семь зубных щеток с ручками семи цветов. Я орать начал: «Кого мы ждем? Для кого эти зубные щетки?» Хорошо, что мою не тронула, и ее собственная тоже осталась. Этими вообще так пока никто и не пользовался. Стоят для украшения. То есть не украшения, а какой-то… Могу выразиться только матом.

– И она вам рассказала про энергии, которые нужно перенаправлять?

– Вы знакомы с придурком Петенькой?

– Знакома, но считаю его не придурком, а лентяем с хитринкой.

Иннокентий Петрович задумался. Мы с Пашкой рассказали про наше сегодняшнее общение с Петенькой.

– А с Лукерьей вы знакомы? – спросил директор завода. – С Фомичихой?

– Именно она вызвала меня вчера на взрыв. Позвонила нам в холдинг, а не в полицию. Я сама вызывала полицию. Вы, как я понимаю, тоже с ней встречались.

Иннокентий Петрович пояснил, что Фомичиха избила нанятого им частного детектива.

Я открыла от удивления рот. Иннокентий Петрович сообщил подробности.

После того как он стал замечать странности в поведении жены и ее отлучки, он решил выяснить, что происходит. Самому ему следить за женой было некогда, но разобраться следовало. То она обед не приготовит, то сидит с каким-то мечтательным видом. Этот мечтательный вид вызывал у мужа наибольшее беспокойство.

– Вы решили, что она завела любовника?

– Да.

– А вы собственник? Вам можно, а ей нельзя?

– Да, – улыбнулся Иннокентий Петрович.

Частного детектива посоветовал охранник с его предприятия – какого-то своего родственника. И тот выследил Любовь Борисовну, прогуливающуюся в парке с полноватым молодым человеком, годящимся ей в сыновья.

– Они…

– Теперь я знаю: ни о каком интиме речь не шла, не идет и не пойдет. Я впервые увидел Петеньку и Лукерью в отделении полиции, куда забрали всех четверых.

– Четверых?

– Мою жену, частного детектива, Петеньку и Лукерью. Лукерья следила за драгоценным сыночком – не окрутит ли его какая-то баба. И увидела, что за ее сокровищем и бабой, с которой он прогуливается, следит мужчина, по возрасту годящийся ей в мужья. И Лукерья стала действовать на опережение – пока мужчина не избил потенциального любовника жены, то есть Петеньку.

По словам Иннокентия Петровича, Фомичиха набросилась на частного детектива, который ничего подобного не ожидал и Фомичиху, кравшуюся по тому же маршруту, не заметил.

Я усмехнулась. Не самого лучшего частного детектива нанимал директор завода по производству строительных конструкций.

Петенька, конечно, маму узнал. Вначале узнал ее голос, орущий что-то на некотором удалении у него за спиной. Они с Любовью Борисовной решили проверить, что происходит. В процессе проверки (с криками на весь парк) выяснилось, что мужчина нанят для слежки за неверной супругой (так сказал детектив). Пока они вчетвером выясняли отношения, другие граждане, которые пришли в парк отдыхать, вызвали полицию. Полиция забрала всех четверых в отделение для выяснения причин массовой драки. Иннокентию Петровичу пришлось ехать в отделение с адвокатом, а потом платить частному детективу компенсацию.

– Не вы же его избивали, – заметила я. – А у Лукерьи богатые родственники.

– Я тогда этого не знал. Я понял, что мамаша с сынком нездоровы на голову. Полиция не стала возбуждать дело, выписывать штрафы. И на том спасибо. Они просто хотели отделаться от всей компании. Моя жена с Петенькой там всех быстро достали своей любимой радугой и перенаправляемыми энергиями. С другой стороны, полиция еще до моего приезда разобралась, почему моя жена встречается с Петенькой, что в парке делал частный детектив и что делала Фомичиха. И мне это все объяснили и предложили самостоятельно договариваться с частным детективом. И я договорился. Потом мы пошли к нам домой – мы с Любой и Лукерья с Петенькой. И я в подробностях прослушал Петенькину теорию. Как я понял, Лукерья ее тоже впервые слышала и умилялась. Какой умный у нее сыночек, ее надежда и опора. А она-то боялась, что старая тетка положила глаз на ее дорогого мальчика.

– Какую цель преследовала ваша жена?

– Привлечь мое внимание. Вернуть мою любовь.

– Значит, Петенькина теория работает! – рассмеялась я. – Ведь привлекла же.

Иннокентий Петрович тоже рассмеялся.

– Только мне это дорого обходится.

– Вы же сами решили нанять частного детектива, – напомнила я.

– Детектива – я, а Петеньку мне бы и в голову не пришло нанимать.

– Сколько ваша жена платит Петеньке за консультации?

Иннокентий Петрович не смог добиться точных цифр, но жена заявила, что с сентября снова пойдет работать в школу, хотя бы на половину ставки, чтобы у нее имелись свои карманные деньги.

– Так все сложилось совсем неплохо, – заметила я. – Она нашла себе увлечение, решила пойти работать, значит, будет занята. И хоть какие-то деньги сама станет зарабатывать. Вы убедились, что у нее нет любовника. Навряд ли она заведет его себе в школе. И она снова заставила вас ею интересоваться, чего и добивалась изначально.

Именно так я воспринимала эту историю после того, как мне рассказали детали. Для семьи Хворостецкого все сложилось прекрасно. Молодец Петенька.

– Но Сашка…

– Что Сашка? У вас мелькнула мысль, что ее мог убить Петенька? А заказчица – ваша жена?

Сидевший рядом Пашка хмыкнул.

– Нет, у меня мелькнула совсем другая мысль… После того как я увидел в вашем сюжете Фомичиху…

Я моргнула. Фомичиха решила убить Сашу, как претендентку на Иванова-Сыроварова, от которого фактически зависело благополучие ее самой, ее дочерей и сына? Ведь он в доме был главным добытчиком. Степанида получила свою кулинарную программу на телевидении благодаря ему, Кристина в последнее время получала ведущие роли благодаря ему… Да, Степанида с Кристиной не пропадут, они уже раскручены. Может, снизятся доходы, но на паперть им вставать не придется.

Хотя те же Степанида с Кристиной в понедельник собираются изгонять мать с братцем из дома. И не могли выгнать, пока был жив Иванов-Сыроваров.

Фомичиха явно не хотела смерти зятя (если следовать официальной версии, он же муж Кристины), но сторонняя женщина рядом с Ивановым-Сыроваровым ей совсем не требовалась. Внутри семьи они как-то решили бы вопрос. Все вопросы.

Хотя она знала про его ориентацию. Про то, что он живет с младшим братом Лактионовым, а ее дочь Кристина – со старшим, а не с «мужем».

А если она и за Ивановым-Сыроваровым следила? Как за Петенькой? И опять пришла к неправильному выводу? И опять решила действовать на опережение? Она могла пустить Сашу на территорию. Но она явно не ожидала, что туда же пойдет зять, возможно, увидев кончик тлеющей сигареты.

– Фомичиха может убить человека, – уверенно заявил Иннокентий Петрович.

Я была с ним согласна. Но мы не знали, сколько раз Саша встречалась с Ивановым-Сыроваровым.

Но если директору завода пришло письмо о том, что это первое предупреждение ему самому… То Сыроваров тут вообще ни при чем!

– Вы считаете, что здесь многоходовая комбинация? – спросила я. – Владельцы строительной компании, желающие приобрести ваш завод, наняли Фомичиху, чтобы помочь в осуществлении их планов? Бред. Такие люди могут нанять профессионала.

– Я сейчас только об этом и думаю… – вздохнул Иннокентий Петрович. – Я вообще не знал, что думать после просмотра вашей программы. Моя жена знакома с Петенькой, Фомичиха оберегает сына, Сашка – моя любовница… Знаете ли, разные мысли в голову лезут.

– Ваша жена когда-нибудь устраивала вам скандалы из-за женщин?

– Нет. Никогда. И я всегда гулял тихо. И я не собираюсь уходить из семьи. Меня полностью устраивает семейный быт с Любой.

А вот ее, как оказалось, не устраивал. Ей хотелось больше внимания. Люба могла подложить бомбу на участке в элитном поселке?

– Ваша жена ездила в гости к Петеньке? Вообще хоть когда-нибудь была на том участке?

Иннокентий Петрович ответил, что они до сих пор регулярно прогуливаются в парках и ходят по магазинам в поисках элементов астрологических инсталляций. Только теперь жена каждый раз предупреждает о встречах с Петей и просит не присылать частных детективов.

– Я сам пару раз их видел, – признался Иннокентий Петрович. – Не поленился проверить. На интим даже намека нет. Но Сашка… Убита на участке, где живут Петенька с Лукерьей…

Я заметила, что владельцы строительной компании, желающей приобрести завод Хворостецкого, наверняка изучили его жизнь и окружение, то есть не сами, а нанятые ими профессионалы. Узнали про Сашу, про увлечение жены радугой, ее встречи с Петенькой. И тут оказалось, что Петенька в некотором роде родственник известного актера. Ну и кому-то в голову пришла «гениальная» мысль об организации громкого убийства.

Если бы на участке известного актера взорвалась одна Саша (и так, вероятно, и планировалось), это все равно стало бы громким делом. Очередная любовница (поклонница) прорвалась на территорию, сестры Фомичевы не отдают своего мужчину чужим – можно раздуть историю, и сейчас именно это и будет происходить.

Кстати, а это случайно не пиар-ход менеджера Наташи? Она могла быть знакома лично с Сашей Непоседой – ведь «Сплетни» наверняка писали про ее подопечных. Может, она и отправила Сашу на участок Иванова-Сыроварова. У нее вполне может быть запасной ключ от той калитки на втором участке. Она могла втайне от всех сделать дубликат, если запасные ключи висят на первом этаже. Или ей нужно быть взорвать любую постороннюю женщину на участке известного актера? Но она не могла планировать убить актера! Он давал ей хлеб, причем с маслом и толстым слоем икры.

Хотя в эту версию не встраиваются письма, полученные Иннокентием Петровичем.

Мне в любом случае надо с этой Наташей поскорее встретиться, послушать, что скажет. Она ведь вполне может быть знакома и с кем-то из владельцев строительной компании.

Я поблагодарила Иннокентия Петровича за предоставленную информацию и обещала держать в курсе развития событий. Про письма лично сообщу своим друзьям в правоохранительных органах, и они, соответственно, свяжутся с Хворостецким.

– Буду биться за завод до последней капли крови. Это мое детище. С какой стати мне его кому-то отдавать?

Глава 14

Я приехала домой опять никакая.

– Насколько я понимаю, ты сыта? – посмотрел на меня Виталя.

– Только чаю попью, – сказала я. – А ты?

– И я чаю попью и расскажу тебе, что мне удалось выяснить. Накормили меня прекрасно. Можешь подружиться с этим кулинарным блогером.

– Степанида приезжала?

– Ага. С кастрюлями. И мне досталось.

Отношения с Виталей у нас выстраивались на протяжении нескольких лет. Мы какое-то время жили вместе, потом несколько раз расходились и снова сходились. Жили мы с фейерверком эмоций. Было много хорошего, но расставались каждый раз бурно. Секс с Виталей – это лучший секс в моей жизни. Мы поняли, что в одном доме точно жить не сможем, а вот если иногда встречаться… Но наши встречи тоже проходят бурно. Хотя я знаю, что Виталя всегда придет мне на помощь, если она потребуется. Причем это будет любая помощь – физическая, моральная, юридическая, материальная. Это человек, на которого я могу полностью положиться. На самом деле в трудных ситуациях он всегда на моей стороне, куда бы я ни вляпалась. Конечно, поорет, поматерится, но реально поможет.

В последнее время мы часто проводим вместе выходные – у меня дома, у его работодателя, на каких-то выездах… У Витали есть городская квартира, возможно, и не одна, вроде и дом загородный прикуплен или только участок – я просто не знаю. Меня это никогда не интересовало. Но на неделе Виталя обычно проживает в огромном особняке старого вора Сухорукова (теперь уважаемого бизнесмена и банкира), правой рукой которого является (многие дела решаются в особняке), а в выходные хотя бы одну ночь ночует у меня. У меня же животные! Я не могу оставлять их надолго. В крайнем случае их кормит соседка, у которой есть мои запасные ключи, но животным нужно общение. Младшую кошку мне подарил Виталя, и он вообще любит кошек и, по-моему, вообще всех животных.

Вот такие у нас специфические отношения. Но они устраивают нас обоих. А на мнение окружающих, которые лезут с советами об устройстве личной жизни, нам плевать. Обычно мы предлагаем им идти лесом.

В общем, мы устроились на кухне вместе с котами, которые также жаждали общения, и Виталя рассказал про день, проведенный на весьма специфическом для элитного поселка участке.

Виталя насмотрелся самых разных домов, которые посещал вместе со своим начальником, теперь уважаемым бизнесменом и банкиром. Они оба мне неоднократно говорили, что их раздражают «антикварные магазины», причем, как правило, с полным отсутствием стиля и вкуса. Здесь все было с точностью до наоборот. Дом построили и больше к нему не прикасались. Стены не рушатся – и прекрасно. Если что-то ломается, то чинит Виктор. Но только то, что на самом деле нужно чинить. Например, унитаз. Конечно, не золотой. Никакой лепнины, колонн с претензией на классику. Обычные комнаты, крашеные стены с множеством следов от убитых на них комаров. Кое-что из «внутреннего содержания» я и сама успела посмотреть, и про требующийся стенам ремонт думала, но Виталя видел все. Или почти все.

– Никому в голову там даже не приходит стены заново покрасить, – сказал мне Виталя. – Всем плевать. Фомичихе и на малой родине на дом было плевать. Странно, что до сих не развалился. Лактионов удивлялся. Хотя мог и развалиться за то время, что они здесь проживают с Петенькой. Она всегда все силы отдавала огороду.

Про отношения в семье Виктор сказал ему примерно то же самое, что мне Кристина. Все терпеть не могут Петеньку и не любят Фомичиху. Хотя три сестры стали успешными и знаменитыми благодаря отношению матери. Петенька – свет в окне, на него с рождения возлагались большие надежды, но он не добился вообще ничего, даже образования не получил, окончил только одиннадцать классов самой обычной школы в их городке, где уровень образования явно ниже, чем в Петербурге. А сестры постоянно доказывали и продолжают доказывать матери, что они – молодцы. Мне неоднократно доводилось встречать людей с подобным комплексом. И бывшим мужьям что-то доказывают, и несостоявшимся мужьям, которые выбрали другую, и девушкам, которые предпочли «неудачников», и родителям, которые не верили в своих детей или просто любили меньше. И этот комплекс помогает добиться успехов! Я лично знакома с одним олигархом (пусть и «лайт» – не из первой десятки, но сотни точно), имеющим предприятия по всему миру, который стал тем, кем стал, потому что девушка, которую он хотел в молодости, ему отказала. А он ей доказал. Главное – чтобы в процессе человек сам получал удовольствие! Ему нравится то, чем он занимается, и он никогда не зацикливался на ненависти. Та девушка давно превратилась в располневшую тетку с тремя детьми (кстати, довольную своей жизнью и проживающую все с тем же мужем – я не поленилась узнать), человеку, которого она своим выбором другого мужчины подвигла на зарабатывание миллионов долларов, она давно не нужна. Ее выбор стал толчком для него, а потом пришел интерес, азарт. Надеюсь, что Степанида, Кристина и Алина также получают удовольствие и удовлетворение от выбранных занятий. Деньги они точно получают неплохие.

Виталя также рассказал мне, как Фомичихе удалось поселиться в особняке Иванова-Сыроварова.

Вначале она приехала навестить Кристину, конечно, с дорогим Петенькой. И тогда соседний участок как раз выставили на продажу. Она убедила Иванова его купить. В следующий раз она приехала уже не только с Петенькой, но и с Виктором, который много лет был влюблен в Кристину – приехали после того, как брат Виктора стал жить с Ивановым-Сыроваровым. Виктор был только рад (хотя Фомичиху не любил никогда), Игорь Лактионов был тоже рад.

Фомичиха свой переезд (с Петенькой) подала в соответствующей упаковке: зачем выносить сор из избы? Нельзя пускать в дом чужих людей, которые могут продать сведения о жильцах в желтую прессу. И Кристине нужен мужчина, но так, чтобы про это не прознали вездесущие журналисты! Она же – девушка (в дальнейшем – жена) актера Сыроварова, не может она параллельно крутить любовь с кем-то еще. К тому времени в доме уже жила Степанида, которая готовила на всех и снимала ролики для своего блога в огромной кухне на первом этаже.

Когда дом становился совсем грязным, сестры приглашали уборщиц из клининговой компании для разовой уборки. Фомичиха сказала, что дом будет убирать сама вместе с Петенькой («Ха-ха», – усмехнулись сестры и были правы), но худо-бедно убирала. Хотя представители клининговой компании ничего предосудительного заметить не могли – они проводили в доме по несколько часов, постоянно никакая прислуга никогда не жила. И вообще у всех в доме имелась своя комната – и все было шито-крыто. Но Фомичиха все-таки была права: от постоянно проживающей прислуги реальные отношения не скроешь. Потом случайно обидишь ее – и пошла по ток-шоу.

Виктор был привлечен к строительству курятника и крольчатника и вскапыванию огорода. Он также управлялся с электрикой, сантехникой, мелким ремонтом машин и вообще всей мужской работой по дому. Иванов платил ему зарплату. Плюс бесплатный кров, стол и Кристина. Виктора точно все устраивало. Он особо не напрягался, ходил на охоту, рыбалку, можно сказать – жил в свое удовольствие.

И его брата все устраивало. И Кристину, и Степаниду. Только раздражали мать и Петенька. С другой стороны, те поняли, что если будут приставать к Кристине и Степаниде, то быстро вылетят на малую родину. Петенька, так сказать, ушел в астрал. Иногда куда-то уезжал, в основном лежал в своем гамаке, но на самом деле старался никому на глаза не попадаться. Фомичиха получила огромный участок земли, о котором мечтала всю жизнь, смогла на нем развернуться, воплотить в жизнь все свои фантазии, ее никто не критиковал и с советами не лез, как соседки на малой родине. Фомичиха жила активной жизнью – такой огород требует много сил, но и зимой без дела не сидела. Как и в родном городке, нашла соседей, с кем можно ругаться. Давала интервью журналистам. Получала от жизни удовольствие и явно не хотела возвращаться домой.

Потом в дом еще перебрались сестра Иванова-Сыроварова с мужем.

Все это было одобрено пиар-менеджером Наташей. Она предложила какие-то детали, «отшлифовала» задумку Фомичихи и даже похвалила ту за такую организацию семейных дел. Вроде как они привыкли у себя на малой родине жить все вместе, для них это нормально. Ну и три сестры, делящие одного мужика, – это тоже вроде как обычное дело. На малой родине мужчин никогда не хватало. Как я уже знала, Степаниду Фомичиха родила от ветеринара, Кристину от заезжего археолога, Алину – от беглого зэка, а Петеньку – от художника, приехавшего «на натуру».

Вначале три сестры активно делили Сыроварова – устраивали шоу. Потом Алина нашла себе бойца ММА. Или он ее. Стала появляться с ним, «уступив» Сыроварова сестрам.

– Что представляет собой этот тип? – уточнила я.

– Виктор сказал: нормальный мужик, Алинку любит, но с ним лучше не связываться. По идее, одним ударом кулака способен уложить медведя, верблюда и даже слона. Вначале действует, потом думает, если думать вообще способен. Но при его занятии нужно иметь очень быструю реакцию. Вот он и реагирует. Мышечно. Не пьет, не курит, правильно питается. Они с Алинкой очень подходят друг другу. Хотя если он уличит ее в измене, от Алинки ничего не останется. От соперника тем более.

Но это было еще не все…

Виталя, конечно, поинтересовался мнением Виктора о двойном убийстве. И Виктор назвал нового кандидата на роль плохого парня, о котором пока никто не упоминал.

Первая любовь Кристины – некий Костик, контуженный в Африке, куда он завербовался, отслужив срочную. Хотел скопить денег, чтобы вернуть себе Кристину.

Любовь у них была еще в школе, потом Кристина уехала покорять Петербург и различные площадки, где снимались сериалы, а Костик продолжает ее преследовать все годы. Приезжал в отпуск – мчался к Кристине, она пряталась. Он грозился убить любого, кто только посмеет занять «его место».

Виталя назвал имя и фамилию актера, о котором я никогда раньше не слышала. Благодаря Костику он стал инвалидом первой группы. Костик умчался опять в Африку, но обещал вернуться.

Поэтому Кристина до Иванова-Сыроварова и не появлялась ни с кем официально. И ее очень устраивают отношения с Виктором за высоким забором их участка и наличие охраны на въезде. Фотография Костика у охраны есть.

Когда Кристина изначально договаривалась «крутить любовь» с Ивановым, она предупредила его о Костике.

– Как они вообще сошлись? Как смогли договориться? – поинтересовалась я.

– Познакомились на проекте – вместе снимались. Эта самая пиар-менеджер Наташа как раз взяла под свое крыло Кристину. Ивановым-Сыроваровым она уже давно занималась. Насколько я понял, идея их свести принадлежала Наташе. Детали обговорили. Даже Костика тоже использовали – без его согласия.

– Но если Костик возвращался в Россию после нанесения тяжких телесных повреждений…

– Юля, я тебя умоляю! Возвращался, но с другим паспортом. Под своим именем он границу не пересекал, но здесь появлялся. Дважды. Виктор считает, что он работает на международном уровне. Я тоже это подумал, поискал информацию в Интернете – про того парня, ставшего инвалидом, про все то дело. Костик – наемник с прекрасной подготовкой. Он явно умеет собирать взрывные устройства. Мог сориентироваться на месте – увидел эту астрологическую инсталляцию, и ему в голову ударила соответствующая мысль. Потом сделал контрольный выстрел в сердце.

Я спросила про этот самый контрольный выстрел в сердце. Мне казалось, что обычно их делают в голову – и я своими глазами видела результаты.

– Совсем не обязательно в голову, – ответил Виталя. – Хотя у нас в девяностые было «модно» делать в голову. В США довольно часто делали и делают в сердце.

Например, убийство известной журналистки и телерепортера Дайан Кинг.

– Ты на что намекаешь?!

– Нет, это я просто для примера, – замахал на меня руками Виталя. – И там муженек получил пожизненное. А мне от тебя зачем избавляться таким образом? Я вообще от тебя избавляться не хочу! – Виталя меня поцеловал, что вызвало недовольство котов. Мы оба их тут же погладили.

– Ты же сам говорил, сколько раз тебе хотелось меня убить, – напомнила я.

– Ну, так не убил же, – резонно заметил Виталя. – До сих пор терплю.

Оказалось, что Виталя специально читал о «психологии контрольных выстрелов» – есть и такая! Это не только механическое действие, тут имеется психологическая подоплека. Причины самые разнообразные, но их можно разделить на две части – не уверен в попадании по разным причинам (неудачная позиция, погодные условия, чужое оружие, любые мешающие внешние факторы) и выстрел как некий символ. Контрольный выстрел в рот – за излишнюю болтливость. В сердце – за предательство. Но контрольный выстрел также может быть и мерой обеспечения собственной безопасности – если жертва видела убийцу.

Упомянутая Дайан Кинг осталась жива после первого выстрела. Контрольный был необходим по какой-то из упомянутых причин, возможно, всех сразу.

Иванов-Сыроваров тоже остался жив после взрыва бомбы. Его требовалось добить.

Чтобы уж точно убить? Чтобы не опознал? А поскольку он в скором времени должен был истечь кровью (обе ноги оторвало!), выстрел в сердце мог быть и символичным.

– Костик сейчас в России? – уточнила я.

Этого не знали ни Виктор, ни тем более Виталя. Виктор сообщил ему ФИО Костика – те, что были от рождения.

Я решила, что передам их моим знакомым в правоохранительных органах. Пусть ищут.

Но тогда получалось, что убивали Иванова-Сыроварова.

Почему погибла Саша Непоседа? Почему ее любовник Хворостецкий получил предупреждение?

А могли Костика нанять представители строительной компании?

Глава 15

Утром в понедельник мне позвонила Наташа, пиар-менеджер всей честной компании. Мой телефон ей передала Кристина.

– Юля, я очень хочу с вами встретиться, но у нас сегодня выселение Фомичихи и Петеньки. Я обязательно должна присутствовать. Вы, как я понимаю, не приедете?

– Только если будет труп. А так не моя тема.

Но я уже передала информацию коллегам из светской хроники. Вероятно, съемочная бригада из нашего холдинга уже находилась на пути в элитный поселок. Наташа сама пригласила представителей нескольких каналов и изданий. Я решила, что посмотрю представление вечером в Интернете или коллеги с нашего канала перешлют лично мне «сырую» съемку, а может, и самые интересные моменты после монтажа.

В понедельник мы с Пашкой мотались по нашему огромному городу, где, к сожалению, происходит немало событий, достойных «Криминальной хроники». Потом мы заехали в Следственный комитет, как и договаривались с нашими друзьями из этой организации. Информацию от Иннокентия Петровича Хворостецкого я переслала Андрюше еще в предыдущий вечер.

В комитете нас ждал не только Андрюша, но и следователь, которому поручили это громкое дело. Естественно, оно было взято «под особый контроль», уже звонили из Москвы и доставали наших, требуя немедленных результатов. А какие тут могут быть немедленные результаты? Да почти в любом деле немедленных результатов быть не может! Тем более что тут даже непонятно, кого убивали и с какой целью.

Оказалось, что следователь уже успел встретиться с Хворостецким, а компьютерщики уже бьются над адресом, с которого ему приходили сообщения. Сразу же можно было сказать, что действовал профессионал – следы замели прекрасно.

– Юля, что ты знаешь про строительную компанию, которая хочет приобрести его завод по производству строительных конструкций? – спросил Андрюша.

– Знаю, что эта компания много строит в нашем городе. Рекламу их регулярно вижу.

– А кто ее возглавляет, знаете? – спросил следователь.

Я покачала головой. Меня это никогда не интересовало. И ведь человек, занимающий пост генерального директора, вполне может быть только наемным служащим, а реальные владельцы проживать в Лондоне или на каких-нибудь теплых островах. Компания может быть зарегистрирована на Кипре, Виргинских островах, да где угодно. И хотя после появления огромного количества обманутых дольщиков у нас вроде бы ужесточили законы, регулирующие строительную отрасль, владельцы строительных компаний способны нанять самых толковых юристов, которые быстро придумают, как эти законы обойти, чтобы не мешали владельцам зарабатывать так, как раньше, а то и больше. Это у нас вообще национальная забава: как только принимается новый закон, те, кого он может коснуться, начинают думать, как его обойти. Во всех сферах деятельности! Законы-то, как правило, недоработанные, и в них остаются лазейки. Может, это делается специально?

Оказалось, что строительную компанию, которая гребет под себя другие предприятия, раньше выступавшие в роли ее партнеров, возглавляет один бывший чиновник. Он и у нас в Смольном успел поработать, а потом некоторое время даже посидел в министерском кресле. Правда, не министра строительства, а попал в другую область, потому что могли «предложить» только то кресло. Но кого у нас в стране этим удивишь? В особенности после того, как оказалось, что из мебельного бизнеса можно попасть в Министерство обороны и не просто клерком, а его главой. Министром внутренних дел может оказаться человек, ни дня не работавший не только в милиции (тогда была милиция), но и вообще в какой-либо военизированной структуре. Оказывается, совсем не обязательно иметь опыт работы в той сфере, которую возглавляешь. Именно поэтому я всегда с огромным уважением относилась к бывшему главе РЖД Якунину, который в своей сфере прошел путь с самого низа, знал работу на всех этапах. Я лично знакома с людьми, которые с ним работали. Вместе еще в троллейбусе ездили на станцию «Сортировочная». Так и должно быть. Железными дорогами должен руководить железнодорожник, гражданской авиацией – летчик, речным транспортом – моряк, который по рекам ходил. Не может у нас быть одного министра транспорта, хотя бы потому, что у каждого транспорта своя специфика. Но… Один знакомый чиновник пояснил, что теперь нужны «эффективные менеджеры». А как он может быть эффективным, если «менеджер» не работал ни в одной из сфер, которым не повезло попасть ему в подчинение?

Хотя мы сейчас не про транспорт и не про министра транспорта. Этот самый теперь бывший большой чиновник и до перехода на государственную службу трудился в строительстве, правда, никакую компанию не возглавлял, а в основном «договаривался». Вероятно, был отряжен на госслужбу партнерами (или хозяевами) для установления контактов и оказания содействия с высокой государственной кочки. Потом вернулся в строительство и получил уже там высокий пост. Связи у него есть везде, не говоря про деньги. Он за год зарабатывает больше, чем мы с Андреем, Пашкой и следователем, вместе взятые, за все годы нашей профессиональной деятельности.

– Но ведь и губернаторов сажают, – заметила я.

– Если нужно громкое дело, – сказали мне. – А тут громкое дело не получится. Подумаешь, директор строительной компании.

– Но был министром.

– Да мало ли кто у нас был министром! Подавляющему большинству жителей нашего города он неизвестен. Про строительную компанию слышали благодаря рекламе, про него – нет. И что ему можно предъявить? Сам он однозначно никого не взрывал и писем с угрозами не посылал. Глухой номер.

– Так что же – висяк?! – воскликнула я.

– Нет, висяка тут быть не может. Слишком громкое дело, слишком известный актер. И ваши коллеги, Юля, покоя нам не дадут, пока народу не будет предъявлен «плохой парень». И поклонницы не дадут забыть про своего героя.

И еще сейчас будут крутить все сериалы, в которых снимался Сыроваров, подумала я. И реклама в них будет стоить дорого. В общем, все, кто может, будут выжимать из его смерти все, что могут.

– Драка за наследство будет? – спросил следователь.

Я считала, что родственники договорятся, но, возможно, пойдут на ток-шоу, чтобы заработать денег и напомнить народу о себе, любимых. Степанида же ведет свой кулинарный блог и передачу по телевидению. Явно хочет увеличить количество подписчиков и не лишиться передачи. Мать Сыроварова лишилась поступлений от сына, надо подзаработать, пока возможно. Кристина хочет и дальше играть ведущие роли. Алине реклама не помешает, хотя она не наследует за Сыроваровым. Но у нее же есть рекламные контракты, а дополнительный пиар поможет найти новые.

Тут я вспомнила про Алексу. Она точно пойдет по ток-шоу. И претендент на отцовство по кличке Импотент пойдет. Только я не думала, что они его убивали.

Следователь напомнил про стеклянный глаз.

– И что? – не поняла я.

– Не нравится мне этот стеклянный глаз, – признался мужчина.

Я лично считала, что его подбросили. Необязательно, чтобы подставить Алексу – просто чтобы запутать следствие.

У меня зазвонил мобильный. Виктория Семеновна, наш главный редактор.

– Начальство, – пояснила я друзьям.

Виктория Семеновна сообщила, что перед дверьми холдинга находятся Фомичиха с сыном Петенькой, выселенные сегодня из дома взорванного актера Сыроварова, и требуют, чтобы я их туда вернула. То есть требует Фомичиха. Петенька сидит на прихваченном с собой складном стульчике, погруженный в телефон, и, похоже, не очень осознает происходящее.

«Странно, что он еще гамак с собой не притащил», – подумала я.

– Их же должны были доставить к художнику Филаретову, отцу Петеньки, – заметила я.

Виктория Семеновна сообщила, что доставили, но Филаретов лежит без сознания, а его сожительница их не пустила. Хотя она там не прописана, наследницей не является, но Петенька с Фомичихой там тоже не прописаны, а до вступления Петенькой в права наследства еще очень и очень далеко. Филаретов еще несколько лет вполне может прожить.

– Где их вещи? – спросила я.

Вещи находились в микроавтобусе, нанятом пиар-менеджером Наташей. В настоящее время, по словам Виктории Семеновны, микроавтобус стоит на стоянке для машин сотрудников нашего холдинга. Съемку ведут не только наши сотрудники из отдела светской хроники, но и представители других СМИ. Фомичиха заявила, что будет ждать меня.

Я спросила у начальницы, что она сама хочет от меня. Я не собиралась никуда возвращать Фомичиху. Я вообще не собиралась с ней больше встречаться. Пусть решают вопрос внутри семьи. В конце концов, пусть пиар-менеджер Наташа с этим разбирается.

– Ты у Андрея? – уточнила Виктория Семеновна. – Вот и спроси у ребят.

Андрюша посоветовал позвонить на «ноль-два» после того, как мои коллеги из светской хроники закончат съемку. Потом, правда, тоже будет что снимать – судя по тому, что Андрюше уже было известно про Фомичиху. И он же с ней лично успел пообщаться.

– Она говорит, что «органы» просили их с Петенькой не уезжать из города. И поэтому «органы» должны их где-то разместить. А раз у Юли много знакомых в «органах», то Юля и должна решать этот вопрос.

– Странная логика, – заметила я и посмотрела на Андрея и следователя.

Следователь сказал, что подписку о невыезде ни с Фомичихи, ни с Петеньки никто не брал – не было оснований, но просьба не покидать Петербург на самом деле звучала. Чисто формально. Мыслей о том, что они соберутся его покинуть, у следственной бригады не возникло. И мыслей о быстром выселении матери и брата родственниками тоже не возникло.

Следователь спросил у меня, где они прописаны. Я пожала плечами, но предполагала, что на своей малой родине.

– Что делать? – спросила я.

Мне совсем не хотелось, чтобы Фомичиха меня доставала. К счастью, она не знает моего домашнего адреса, но если она каждый день будет приходить к холдингу…

Но вообще-то мне было ее немного жаль. Она не вызывала у меня симпатии, но ей на самом деле нужно где-то жить. На малую родину возвращаться не хочется. Да и то, что сделали ее дочери… Хотя сама виновата.

Предположим, Петенька теперь будет активно зарабатывать своими астрологическими инсталляциями и консультациями по перенаправлению энергий в нужное русло. Но когда он сможет заработать на квартиру, если вообще сможет?

– Не знаем, – сказали мне представители правоохранительных органов.

Но вопрос решился удивительным образом. Сестра погибшего Иванова-Сыроварова предложила Фомичихе и Петеньке отправляться в одну из их с мужем залитых квартир и заниматься там ремонтом. После того как отремонтируют одну (проживая в ней), смогут переехать во вторую и ремонтировать ее. А там видно будет.

Им с мужем тоже предложили покинуть дом родственника в добровольно-принудительном порядке? Вроде Кристина говорила, что они со Степанидой и их хотят выселить. Они пытались при жизни убедить Сыроварова сделать это, он не захотел. Но публичного выселения в данном случае не планировалось, и выселение единственной родной сестры погибшего Сыроварова стало бы однозначно черным пиаром. Пусть она не является наследницей первой очереди, но она – кровная родственница, а Кристина ему – никто. Может, Ирина Геннадьевна с мужем сами захотели съехать? И нашли компромиссное решение?

Да и за время приведения их квартир в пригодный для жилья вид много воды утечет…

* * *

Не успели мы расстаться с Фомичихой, которая дождалась моего приезда перед холдингом, как мне на личный мобильный, номер которого я не раздаю направо и налево, позвонил один известный певец. Я не являюсь его поклонницей, мы никогда в жизни не пересекались.

Я спросила, откуда у него мой телефон.

– Не скажу. Но через ваш колл-центр связываться с вами не хочу.

«Корона с головы упадет?» – подумала я, но вслух этот вопрос не произнесла.

– У меня для вас информация о Саше Непоседе. Интересует?

– Интересует, – ответила я.

– Интервью перед камерой давать не буду, в полицию не пойду. От всего открещусь, если сошлетесь на меня. Сообщу вам в конфиденциальном порядке при личной встрече. Устраивает?

– Устраивает.

– Приезжайте прямо сейчас.

Он назвал кафе, расположенное на одной из тихих улочек в старой части Петербурга. Я не была уверена, что звонил именно этот певец, но мы с Пашкой все равно поехали, на всякий случай предупредив Викторию Семеновну.

– Можешь спросить его насчет интервью нашему отделу светской хроники, – сказала начальница. – И для эфира, и для печатных изданий.

Меня на самом деле пригласила эта звезда эстрады. Звезда трапезничала в кафе в одиночестве, если не считать группу телохранителей и стайку девушек, при нашем с Пашкой появлении отправленных за другие столики.

Нас попросили не брать за столик певца наш «багаж».

– Я решил совершить благородный поступок, – объявила звезда, которая была уже навеселе. – Я их иногда совершаю.

– Мы вам за это благодарны, – ответила я.

– А сообщаю вам информацию, потому что Саша Непоседа меня оскорбила.

– Каким образом?

– Суммой. Десять тысяч рублей. Представляете? Она хотела получить у меня десять тысяч рублей! У меня!

– Она вас шантажировала?

– Пыталась.

– А если бы запросила пятьсот?

Певец расхохотался и отхлебнул коньячка.

– Самое смешное – я не делал того, в чем она меня обвиняла. Какое-то время тому назад – до ее попытки шантажа – я сделал похожую пакость. Другую. В другое время, но не то, что мне предъявила она! И десять тысяч! Так что грохнули ее за дело.

«Тот, для кого десять тысяч – деньги? Но ведь организация убийства, наверное, стоила дороже».

Певец внезапно стал серьезным.

– Я расскажу вам, как она работала, – объявил он. – Она таким образом проверяла, совершил человек то, что она нарыла или заподозрила, или нет. Если платил – значит, совершил. Значит, можно доить дальше. Не заплатил – значит, неправильная информация.

– Но ее статьи постоянно выходили в «Сплетнях», – заметила я.

– Так за них платили – в них все согласовывалось с «героями» или их пиар-менеджерами, директорами, юристами… А Саша Непоседа имела свой маленький бизнес на стороне. Ну, наверное, делилась со своим руководством. И ведь придумано было хитро – перевести деньги на лечение больного ребенка. Большинство подобных «сборов» – обман и мошенничество. Разводка лохов, если называть вещи своими именами.

– Бывает, что на самом деле собирают на конкретного ребенка. У нас в холдинге проверяют всех, кто к нам обращается. Мы не участвуем в мошеннических схемах, но помогаем.

– Да, я тоже жертвую на конкретные проекты. И не людям, животным. Я с вами знаете почему связался? Именно с вами? Потому что вы участвуете в зоозащите. У меня три кота из приюта, знаете?

Я не знала, но промолчала, хотя певца зауважала.

– Так вот. Я про то, что помогать надо только тем, кого знаешь. Ваш холдинг имеет возможность провести проверку. Я имею возможность. А большинство людей не имеют, а потом тот же несчастный ребеночек вдруг всплывает на другом ресурсе уже с другой болезнью. Или после того как «умер». Та же фотография! И люди, которые пожертвовали от души, чувствуют себя оплеванными. Ну, в общем, как только я услышал про пожертвование… Я доходчиво объяснил, в каком направлении вам копать?

– Доходчиво. Спасибо.

Глава 16

Как я уже говорила, мы с Пашкой часто выезжаем что-то снимать после звонков граждан в наш колл-центр. Телефон публикуется во всех печатных изданиях холдинга, указан на сайте. Но тут мне во второй раз за короткое время позвонили на личный мобильный. Номер звонившего не определился. Явно использовалась программа для изменения голоса. Кстати, номер певца определился, и голос он не пытался изменить.

На этот раз мне предложили приехать к определенному высотному дому. Назвали адрес для навигатора и еще пояснили, с какой стороны нужно подъезжать и где остановиться. Спросили, сколько мне требуется времени, чтобы добраться. Я сказала, где мы с Пашкой находимся, и добавила, что в дневное время в будний день в Питере сложно определить точное (а иногда и примерное) время прибытия в какое-то место. Если не встанем глухо в пробке (хотя я всегда прилагаю усилия, чтобы их объезжать), то прибудем через час.

– Приезжайте. Не пожалеете, – сказали мне.

– Вы можете хоть намекнуть…

– Будет труп, – сказали мне.

– Еще что? – невозмутимо спросила я.

Но звонившая женщина уже повесила трубку.

Мы прибыли через час двадцать пять. По пути Пашка позвонил Андрею (я не разговариваю по телефону за рулем) и сообщил о звонке.

– Вот будет труп, тогда и позвоните, – ответил наш друг с типичной для него и его коллег циничностью. – Нам хватает и тех, которые уже есть.

– Но если женщина собирается жизнь самоубийством кончать! – закричала я. Именно эта мысль первой пришла мне в голову.

Андрей, конечно, меня слышал, как и я его.

– А ты знаешь, как ее остановить?

– Выясни хотя бы, какое там отделение полиции, и позвони им, – предложил Пашка.

Когда мы подъехали к нужному двору, то увидели точно такую же «Тойоту», как у меня, припаркованную примерно там, где рекомендовали парковаться мне. Мы с Пашкой переглянулись. Я проехала чуть дальше – туда, где увидела свободное место. В припаркованной раньше «Тойоте» никого не было.

Зато во дворе происходило что-то невообразимое.

Я услышала истошный лай маленькой собачки, бегающей вокруг лежавшей без сознания на траве женщины. На вид я дала бы ей лет шестьдесят пять, если не семьдесят. Неужели это она мне звонила?!

– Юля, смотри, – тронул меня за руку Пашка.

Из подъезда тем временем выбежали две пожилые женщины и стали осматривать нечто на земле. Не тело. Мы сразу оглядели территорию у дома. Тел не было. И если бы кто-то выбросился из окна, то упал бы ближе к стене, а не на то место, которое рассматривали женщины. Потом выбежал парень и присоединился к ним.

– Паша, иди снимай, – сказала я, сама достала аптечку из машины и направилась к лежавшей на земле женщине, то и дело косясь на происходящее непосредственно перед домом.

Вскоре с моей помощью и помощью собачки, которая лизала хозяйке лицо и руки, женщина пришла в чувство и осоловевшим взглядом посмотрела на меня.

– Что случилось? – спросила я.

– Вы кто? – в свою очередь спросила она.

– Юлия Смирнова. «Криминальная хроника».

– Значит, в самом деле?!

– Что «в самом деле»?

Она моргнула несколько раз, потом посмотрела на то место, где снимал Пашка и, активно жестикулируя, разговаривали две женщины и парень. К нам подошел мужчина бомжеватого вида, слегка покачиваясь, хотя спиртным от него не пахло. Во двор влетела «Скорая», завывая сиреной, из нее вышли врач и фельдшер и отправились в подъезд, не обращая внимания на собравшихся во дворе.

– Гоша, ты чертей видел? – спросила продолжавшая сидеть на траве женщина.

Собачка больше не лаяла и улеглась у ног хозяйки. Гоша опустился на траву рядом.

– Значит, в самом деле были… – задумчиво произнес Гоша. – А я думал, что у меня белочка… Шел за пивом и…

– Что случилось? – опять спросила я.

– Нинку в ад забрали, – сообщил Гоша.

– Давно пора было, – добавила приведенная мною в чувство дама. – Достали всех своими гулянками.

– А поподробнее можно? – попросила я. – Кто такая Нинка?

– Мнит себя артисткой, – сообщила дама с собачкой. – Но ни одной главной роли не сыграла. Даже ролей второго плана. Заметных ролей. Массовка. Ну, чуть побольше, чем массовка. Типа «Кушать подано».

– Но актер-то этот к ней шлялся, – заметил Гоша. – Маскировался, но все равно. Женат на другой бабе, куча поклонниц, а к Нинке бегал. Ты ж сама его видела. Помнишь, как мы с тобой их обсуждали?

– Какой актер? – тут же встряла я.

Оказалось – Владимир Сыроваров, мечта миллионов женщин.

Но он же вроде бы… И официально женат на Игоре Лактионове, о чем в нашей стране его поклонницам (и не только им) неизвестно. Со Степанидой они детей делали не так, как задумано природой.

Зачем он шлялся к Нинке, да еще маскируясь?!

Пришедшая в сознание женщина и бомж Гоша тем временем обсуждали, первой ли Нинка совершила самоубийство из обезумевших от горя женщин России. Сколько их еще не переживет смерть Сыроварова? Я сама считала, что самоубийства будут, и уже статью написала на нашем сайте с призывом этого не делать. Но…

Я попросила рассказать, как все происходило.

Дама гуляла с собачкой, бомж Гоша отдыхал «на природе». У Нинки открылось окно и…

Гоша видел у нее за спиной женщину. Дама с собачкой заявила, что у нее за спиной «кто-то был», но не могла сказать, женщина или мужчина.

В общем, Нинку выбросили в окно.

– Значит, это не самоубийство? – уточнила я.

– Может, попросила помочь, – невозмутимо заявила дама с собачкой.

«Помочь выброситься из окна?!» Дело мне нравилось все меньше и меньше.

– Что было дальше? – спросила я вслух.

А дальше прибежали два черта – с рогами, хвостами, черные, мохнатенькие, принесли с собой пустой гроб. Странно повизгивали.

– Тут мне дурно стало, – призналась дама с собачкой.

Когда Нинку из окна выбросили, не стало?

Но бомж Гоша видел все представление. Черти вынули из гроба два пакета, как оказалось в дальнейшем – с песком, подхватили Нинку, положили в гроб, а место, где она упала, посыпали песочком. Нинка была вся кровью забрызгана.

– А тело было в каком состоянии? Вы смогли что-то рассмотреть?

Гоша сказал, что оно, вероятно, «полегчало», раз столько крови вылилось, потому что черти легко его подхватили и в гроб закинули, потом вместе с гробом удалились туда, откуда пришли.

И Гоша показал – за дом с левой стороны.

– Ноги, руки были вывернуты? – уточнила я.

Гоша подумал и покачал головой.

При падении с такой высоты и ударе о твердый грунт тело выглядит не так, как «обычный» труп. Оно может даже потерять форму человеческого тела. Как мне объясняли, при падении с особо большой высоты тело выглядит так, словно оно расплавилось. Происходит разрыв буквально всего. Трескаются кости, переломы всегда множественные. «Текут» внутренние органы. Под кожей образуются «шары» с кровью. Тело может быть расчленено на части. Вообще все зависит от высоты и положения тела в момент соударения. Высоту я знала. Видела. Одиннадцатый этаж. Метров тридцать или чуть больше.

– На что упало тело? – спросила я.

– Вон там, на асфальт, – показал рукой Гоша. – Где народ собрался. Кровищи было…

– Да, фонтаном во все стороны, – подтвердила дама с собачкой.

– На голову, ноги, бок?

– Плашмя на лицо. На живот.

Странно. И далеко от дома, о чем я уже думала. И тогда должны были быть массивные кровоизлияния в мягких тканях. Внешние повреждения могут быть совсем незначительными – ссадины, кровоподтеки. Но кровь «фонтаном» не должна выплескиваться. Все остается внутри. Плюс разрывы внутренних органов. Плюс переломы ребер, костей таза.

Траектория полета (судя по тому месту, куда упало тело) точно говорила, что Нинке придали ускорение.

Я поняла, что от этих двоих мне больше ничего не добиться, и присоединилась к Пашке.

Нечто красное, уже менявшее цвет на бурый, было присыпано песочком. Я присела на корточки. На самом деле похоже на кровь. Две женщины и парень говорили одновременно. Они видели, как Нинка шлепнулась на асфальт. Как выпадала из окна, видеть не могли, потому что находились в своих квартирах. Потом видели чертей с гробом. Парень уже заснял все, что мог, на телефон.

– И чертей? – уточнила я.

– Нет, их не успел.

Надо надеяться на установленные на домах камеры системы видеонаблюдения.

Но у меня был вопрос про Нинку. Дама с собачкой и Гоша видели, что она падала из своего окна, а эти трое процесс выпадения из квартиры наблюдать не могли. Только результат. Как они определили, что это Нинка, а не кто-то другой, если она упала на лицо плашмя?

– А кому еще тут у нас из окна выбрасываться? – сказала одна из женщин.

– У нее была тайная любовь с этим актером, которого взорвали. Вы же сами про него передачу делали, – заявила вторая.

– Штаны розовые, – пояснил парень. – Она всегда в розовых штанах ходила.

– И волосья эти белые развевающиеся, – добавила первая женщина. – Ни с кем не перепутаешь.

В это мгновение из подъезда вышли медики и направились к машине, на которой приехали. Мы все метнулись к ним.

– Значит, на самом деле из окна выпрыгнула? – посмотрели они на нас и остановили взгляд на мне. – А… где?

Оказалось, что их вызвала дочь женщины, внезапно рухнувшей в кухне без сознания. Дочь вообще не видела, что творилось за окном, только грохот в своей квартире, когда падала мать. Мать в чувство привели, и она начала говорить про Нинку, которая выпрыгнула из окна. Но медики, выглянув из окна, никакого тела не увидели, полицию не увидели, ну а люди, собравшиеся во дворе… И ведь даже толпы зевак не было. Так, несколько человек.

Но медикам требовалось ехать по другим вызовам, и падение из окна, после которого не осталось тела, их не очень впечатлило. Помощь оказывать было некому. Мало ли что падение видели несколько человек… Бывают и массовые галлюцинации. «Скорая» уехала.

Я позвонила Андрею, он продиктовал телефон участкового. Я позвонила, представилась, вкратце описала ситуацию.

– Минут через десять буду, – сказал он. – Вообще на эту Мирончук постоянно соседи жалуются. Там же в квартире регулярно гуляют до утра.

Мирончук? Так такая же фамилия у Наташи, пиар-менеджера семейки Сыроваровых-Фомичевых-Лактионовых. Это та самая Нина, про которую мне рассказывали сестра Сыроварова с мужем, доказавшим невозможность полета ангелов? Бухгалтер продюсерского центра?

Пока ждали участкового, я позвонила Кристине и спросила, есть ли у Наташи сестра.

– Да, Нинка, – тут же ответила Кристина. – Она у нас бухгалтер.

«Все сходится».

– Она снимается где-то вместе с вами?

– Где-то снималась, когда срочно был нужен человек. Но несерьезно, для развлечения, собственного удовольствия. И только в фильмах, которые снимал Лешкин продюсерский центр.

– У него был продюсерский центр?

Я же вроде не должна про него знать. Мало ли что мне рассказывали Ирина Геннадьевна с мужем. И лучше всегда перепроверить информацию.

– Все последние фильмы через него делались, – пояснила Кристина. – Нинка там бухгалтер. Лешка его организовал, чтобы играть роли, которые он сам хотел. И мы все снимались. А в массовках Лешкины поклонницы. За автограф, за селфи с ним. Ой, кто теперь всем этим заниматься будет?

Я спросила, где сейчас находится Кристина, и мы договорились о встрече через два с половиной часа, чтобы вместе перекусить. Она была готова рассказать мне о продюсерском центре все, что знала.

Значит, дети Степаниды и мать Иванова-Сыроварова наследуют еще и продюсерский центр? Или имеются какие-то документы, в соответствии с которыми центр переходит другим учредителям после смерти одного из них? Надо будет выяснить, сколько там было учредителей и что говорится в уставе. И – главное – какую прибыль дает этот центр.

Может, здесь и зарыта собака? Иванова взорвали, а Нина Мирончук…

Надо еще выяснить, что с этой Ниной произошло на самом деле.

Появился участковый. Жители дома рассказали ему, что видели. Он все-таки взял образец крови с песочком с земли и сказал, что отправит на экспертизу – человеческая или нет. Судя по виду и отношению участкового, он считал случившееся очередным перформансом артистки. И жильцы, и он вроде бы даже не знали, что Нина Мирончук – бухгалтер продюсерского центра.

Я спросила про камеры системы видеонаблюдения. Участковый сказал, что их на этом доме постоянно разбивают, но он на всякий случай проверит.

Потом мы всей толпой поднялись на одиннадцатый этаж, участковый позвонил в квартиру. Дверь была заперта. Наконец с другой стороны началось шевеление и ее открыли, даже не спрашивая, кто пришел.

На пороге стояла нечесаная особь женского пола с опухшим лицом. Вероятно, мы ее разбудили. Одета она была в розовые шортики и довольно грязную футболку с изображением снежного человека. Ноги босые, лак на ногтях облупившийся. Особа остановила осоловевший взгляд на участковом и заявила:

– Чего приперся? Сейчас день. Можно шуметь. Хотим – поем, хотим – танцуем. Что за законы такие? Сверлить с утра до вечера – пожалуйста, а как у нас праздник, так в полицию звонят. Чего надо?

– Где сейчас находится Нина Андреевна?

– А я почем знаю?

– Вы можете посмотреть?

– Сам зайди и ищи ее, если нужна. Но вообще на работе должна быть. После того как Лешка помер, сплошные проблемы.

– То-то вы вчера до часу ночи орали, – заметила одна из женщин.

– Мы Лешу поминали. У нас горе! А вы нас в покое не можете оставить даже сейчас. Бесчувственные! Кто опять вас вызвал? Назовите мне номер квартиры, чтобы мы потом с ними разобрались. Ну?!

И участковый, и мы с Пашкой молчали. Жильцы дома, стоявшие за нашими спинами, тоже ничего не ответили. Но они и не вызывали участкового. Они никого не вызывали.

– Идите ищите Нинку, а я дальше спать пойду, – рявкнула девица. – Потом дверь только не забудьте захлопнуть. С Нинкой разбирайтесь. И не всей толпой. Вы трое сюда, а вы пошли вон! – последнее обращение было к соседям.

«Неужели она не в курсе?»

Участковый, мы с Пашкой и соседи вошли в квартиру (а не пошли вон, но девица уже развернулась и отправилась спать дальше). Участковый знал, куда идти – явно бывал в этой квартире не один раз. Окно, из которого по идее выбросилась Нина Мирончук, было раскрыто, но никаких следов борьбы рядом мы не увидели. Только бардак был везде. Грязь и пыль. Я, конечно, далеко не идеальная хозяйка, но каждая вещь у меня лежит или стоит на своем месте, и пыль слоями не копится, и обои клочьями не свисают, несмотря на двух котов. А тут никаких животных не наблюдалось. Может, конечно, живут тараканы, муравьи и моль, но не те, которые теоретически могут драть обои. Значит, «старались» люди. Но как можно жить в таком сраче?!

– Что думаете, Юлия Владиславовна? – спросил мужчина, глядя сверху вниз на присыпанную песочком кровь.

– Кукла, наполненная куриной кровью. Или бараньей.

– А почему куриной или бараньей?

– Куриную точно раздобыть легко. Мы недавно снимали сюжеты на кладбище, где могилу куриной кровью поливали, чтобы покойник не встал[3]. Нам объясняли, где ее взять.

Участковый сказал, что видел мои репортажи с Борисоглебского кладбища. Я сообщила, что мы с моим любимым мужчиной даже пару раз ездили к тому фермеру за курицами. Такого бульона я в жизни не ела. Баранов у нас тоже разводят, причем вроде даже на территории города. Мусульман-то становится все больше и больше, им нужны жертвенные животные. То есть проблемы с кровью я вообще не видела – в смысле ее приобретением.

– А если человеческая? – спросил участковый.

– Но экспертизы же пока не было, – напомнила я.

И я на самом деле не думала, что «сценаристы» стали бы так рисковать. Человеческая кровь в таких количествах может обернуться большими неприятностями.

Мужчина посмотрел туда, где стояли две одинаковые машины – моя и еще кого-то из жильцов этого дома или соседних. Не повезло «сценаристам».

– Вы показали бы сюжет в «Криминальной хронике», если бы засняли все, что они тут устроили?

– Однозначно нет, – ответила я. – Вы мою передачу смотрите?

– Каждый день, всем отделом, – улыбнулся он. – Называем ее «Сводки с фронта». Надо быть в курсе того, что происходит в городе.

– В городе много чего происходит.

– Но у вас-то наша тема. А куда-нибудь сюжет про чертей пошел бы?

– На нашем канале? Думаю, что нет. Даже в Интернет не стали бы загружать. Падение из окна я считаю вообще неэтичным показывать, даже если бы нам удалось его заснять. Здесь или не здесь.

– Подобные съемки есть в Интернете. Причем и организованные самоубийцами.

Я считаю, что подобное надо удалять. И вообще у нормального человека не должно возникать желания смотреть такие кадры. Хотя я работаю в «Криминальной хронике», сама подобное не смотрела никогда, хотя видела «результаты» – мы выезжали на трупы выпрыгнувших из окна. Но нельзя по телевизору показывать сам процесс!

– То есть они позвали вас зря? – посмотрел на меня участковый.

Я кивнула. Я думаю, что если сестры Мирончук и компания хотели, чтобы падение Нины из окна и отправление ее в ад были засняты и появились хотя бы в Интернете, следовало звать кого-то из блогеров, тиктокеров или снимать самим. Хотя, может, кто-то и снимал. Здесь же планировался один дубль!

Глава 17

Мы с Пашкой вскоре уехали. Я оставила участковому телефон с просьбой сообщить результаты экспертизы крови. Ну и мало ли как жизнь повернется. С моей работой чем больше добрых знакомых в правоохранительных органах, тем лучше. Участковый тоже просил позвонить – сообщить про Нину Мирончук то, что вполне может не попасть в «Криминальную хронику» или на наш сайт в Интернете.

– Я буду только рад, если ее забрали в ад, – признался он. – Ни одна квартира на моем участке не создает мне столько проблем.

Пока я рулила к кафе, в котором мы договорились встретиться с Кристиной, Пашка позвонил нашему другу Андрею, потом нашей начальнице Виктории Семеновне.

– Ну как же вы такие кадры упустили! – захохотала Виктория Семеновна, потом стала серьезной. – Но я только понять не могу, зачем этой Мирончук нужно было устраивать подобный перформанс?

– Может, не этой Мирончук, а ее сестрице, пиар-менеджеру, – высказала свое мнение я.

Я считала, что Наташа Мирончук, с которой я пока не успела познакомиться лично, на самом деле очень талантливый пиар-менеджер. Как она раскрутила всю эту семейку! Даже три семейки – Иванова-Сыроварова, Фомичевых и Лактионовых. Ведь они вроде бы всю свою жизнь в последние годы с ней согласовывали, жили по ее идеям.

Мы расцеловались с Кристиной и пошли в кафе за дальний столик, еще и спрятанный за фикусом – чтобы спокойно поговорить.

Кристина сообщила, что организацией похорон занимается пиар-менеджер Наташа, она уже «подключила город». Эта фраза означала, что большая часть расходов ляжет не на плечи родственников, а на плечи ничего не подозревающих налогоплательщиков, которые про Иванова-Сыроварова могли вообще никогда в жизни не слышать, а узнав про его истинную ориентацию, вообще посчитают неприемлемым для себя каким-то образом участвовать в оплате его похорон (нетолерантные гомофобы!). Среди них – мой Виталя и его патрон, который провел не одну пятилетку в строгой изоляции.

Назавтра у Кристины со Степанидой и Наташей планировался «выезд за платьями» – есть у нас магазины для молодых вдов с деньгами, в особенности тех, которым на похоронах надо себя показать «достойно». Сестра и мать погибшего Иванова-Сыроварова сказали, что «сами оденутся».

– Только бы нас не опозорили! – воскликнула Кристина.

– Как?!

– Ну, мало ли что они могут устроить… Нашу мамашу мы не зовем. Хотя, наверное, сама припрется с Петенькой. Устроят сцену. Но Наташа сказала, что сама с ними разберется. И охрана будет. Губернатор же приедет, другие чиновники. Депутатов целая куча собирается. От вашего канала, конечно, будут?

– Будут, – подтвердила я.

– Но не ты?

Я покачала головой. Я на самом деле считала, что мне на этих похоронах делать нечего. И я терпеть не могу такие «пышные» мероприятия, где венки поражают своими размерами и многоцветьем. Иногда, послушав речи на таких мероприятиях, возникает желание подойти к гробу и проверить, кого хоронят. А то сомнения возникают – после того что я знала о человеке.

Но меня интересовал продюсерский центр, и я мягко повернула разговор к этой теме. Про «самоубийство» Нины Мирончук Кристина еще явно ничего не слышала.

– Да, Лешка создал этот продюсерский центр, чтобы играть те роли, которые сам хотел, – опять услышала я. – И зачем отдавать деньги чужому дяде? Тут уже Наташка подсуетилась. Частному-то лицу государство ничего не даст. Дать могут только юридическому.

Кристина пояснила (насколько понимала это сама), что Министерство культуры и Фонд кино дают деньги на российские фильмы. Фонд кино существует с 1995 года, но в 2010 году правительство передало ему большую часть кинематографического бюджета. Как я подозревала, обратно наше государство далеко не всегда получает деньги. Возможно, чиновники даже не планируют их «отбить».

Господдержка кинопроизводства – это миллиарды рублей, о чем большинство наших граждан даже не подозревают. Суммы растут от года к году, с 5,25 в 2015 году до 9,10 в 2019 году. Кстати, это деньги налогоплательщиков, многие из которых годами не ходили в кино. А вот, например, медициной пользуются все.

В 2019 году на экраны вышло 177 российских картин (137 – художественные фильмы). 53 % из них – субсидируемые. Если брать пять упомянутых лет в целом, то доля государственной поддержки составила 46 %, причем безвозвратной – 37 %. Как вам такие цифры? Они есть в открытом доступе.

Естественно, продюсерский центр Иванова-Сыроварова получал «безвозвратные субсидии» (они так называются официально). Возвратных субсидий за 2015–2020 годы было выдано всего 4,89 млрд рублей. Это примерно пятая часть госпомощи кинокомпаниям и продюсерам, а остальные восемьдесят процентов – подарок властей за счет налогоплательщиков.

В список дотируемых еще нужно попасть. Конечно, главную роль тут играют связи и (мы же в России) правильный подход к распределению бюджета. Но снимать все, что хочется, не получится. Получатели денег от государства знают негласные требования – то есть какие темы затрагивать нельзя. Нельзя про Путина, Сталина и Гитлера. Нельзя дискредитировать политических деятелей, нельзя подчеркивать социальные проблемы. Нельзя про геев и лесбиянок – их вообще не должно быть в фильме с государственным финансированием. При этом государство может помочь и с прокатом, например, убрать иностранные премьеры из кинотеатров в рейтинговый период (предновогоднее время и новогодние каникулы).

– Сыроваров снимал полностью на государственные деньги? – уточнила я.

– Нет. Ни одного фильма у нас полностью на госпомощь не было. И вроде полностью ни у кого не финансируется. Точно не знаю.

Кристина сказала, что на один фильм ушло 160 миллионов. 60 из них составляли государственные субсидии, причем 35 миллионов – безвозвратные. Фильм заработал в прокате три миллиарда (с помощью государства, которое обеспечило премьеру перед новогодними каникулами и перенесло иностранные премьеры)[4].

Насколько я понимаю эту кухню, у нас имеются и кинокомпании, которые деньги получают, но фильмы на них не снимают, или снимают, а потом не возвращают субсидии, объясняя это провалом в прокате.

– Наташка как-то сказала, что все кинокомпании у нас – финансовые пирамиды, – продолжала объяснять Кристина. – Бюджет каждого следующего фильма должен быть хоть чуть-чуть больше, чем предыдущего. И государственных субсидий должно быть больше.

– Но ты же только что приводила пример, – напомнила я. – Вложили сто шестьдесят миллионов, в прокате получили три миллиарда.

– Так редко бывает, – ответила Кристина.

– Кто решает, кому и сколько дать денег? – спросила я.

– Экспертный совет Фонда кино. Или он называется попечительский? Я не помню. Наташка когда-то объясняла. Решает за закрытой дверью.

И этим все было сказано.

Значит, Иванов-Сыроваров с пиар-менеджером Наташей получали государственные субсидии на съемку фильмов. И бухгалтером в их центре трудилась Нина Мирончук, сестра Наташи. Без мухлежа там явно не обходилось.

Могло быть убийство Иванова-Сыроварова связано с этими деньгами? Вполне. А странное исчезновение Нины Мирончук, вроде бы выбросившейся из окна?

Теперь у меня возникал вопрос: с каким количеством миллионов она выбросилась из окна? Сколько их поместилось в том гробу, в котором ее унесли черти?

Этим явно предстоит заниматься Росфинмониторингу, службе, которая отслеживает финансовые потоки. Контролируются операции на сумму более шестисот тысяч рублей, да и то не все, а сделки, отвечающие определенным критериям.

Здесь суммы исчислялись миллионами. Их не могли не контролировать какие-то государственные службы. Но, с другой стороны, в доле явно были какие-то чиновники, которые и прикрывали тех, кто обеспечивал им весьма существенный дополнительный доход. Сыроваров был брендом, деньги давались под проекты с его участием. Сценарии писала Наташа, еще подключала спонсоров, реклама товаров которых включалась в снимаемые фильмы. Герои пили определенный лимонад, ели определенные пельмени, носили кепки с логотипом известного бренда, ездили на машинах определенной марки. Список можно продолжить.

Да, люди неплохо зарабатывали. Как же они теперь будут без Сыроварова?

Хотя если мозгом этого бизнеса были сестры Мирончук… Но все равно нужен «бренд». Кристина Редман с Игорем Лактионовым даже вместе Сыроварова заменить не смогут. Получит ли продюсерский центр еще какие-то государственные субсидии? На фильмы без Сыроварова?

Если только Наташа найдет еще какое-то очень раскрученное лицо. Не обязательно мужчину.

– С кем еще работает пиар-менеджер Наташа? – спросила я у Кристины. – Кроме вашей компании?

Она пожала плечами.

– Ты можешь это выяснить?

– Тебе нужен полный список всех ее подопечных?

– Нет. Меня интересует, нет ли у нее на примете какой-то крупной звезды. Того, кем она могла бы заменить Сыроварова.

– Лешу никем не заменишь! Ты видела, как он играл? Да такие образы больше никто не создаст…

– Я не про образы. Новая звезда вообще может играть чудовищ и маньяков.

– Маньяки у нас не пойдут, – перебила Кристина.

– Пусть в другом жанре. Например, фэнтези. Исторические фильмы. Есть у нее в обойме еще какая-то звезда? Может, она только переговоры ведет?

– Ты хочешь сказать, что Наташка предложила заменить Лешу…

– Я пока ничего не говорю. Я собираю информацию.

Но пиар-менеджер Наташа явно могла подложить взрывное устройство на участке, где жила эта компания. Она могла его привезти. Она могла незаметно пройти к гамаку Петеньки. Она могла направить туда Сашу Непоседу. Она могла в нужный момент позвонить Сыроварову и направить его к нужному месту. И он явно пошел бы, не задавая лишних вопросов.

Интересно, где в тот вечер находилась Наташа Мирончук? И Нина Мирончук?

Мы с Пашкой из кафе заехали в Следственный комитет, где встретились со следователем, ведущим дело о двойном убийстве в элитном поселке, и нашим другом Андрюшей.

– Росфинмониторинг на продюсерский центр натравим, – сказал следователь. – Мне эта версия очень нравится.

Нас с Пашкой лично попросили все-таки сходить на похороны почившего великого актера.

– Но будем стоять в сторонке, – сказала я.

– А стоя в сторонке, как раз можно увидеть самое интересное, – усмехнулся следователь.

Глава 18

Но до похорон случилось еще много всего интересного.

Новостные ленты раскалились, передавая заявление Алексы – модели Александры Дурицыной, которую много лет назад бывший любовник облил кислотой. Она сама долгие годы утверждала, что является матерью актера Владимира Сыроварова. Ее общего ребенка с пожилым актером, теперь известным под кличкой Импотент, украли цыгане. Импотент (тогда еще не импотент) добился, чтобы после развода ребенка оставили ему, но сильно пил, ребенок был предоставлен сам себе, неподалеку стоял цыганский табор… Хотя цыгане могли быть и ни при чем. Могли украсть другие люди. Ребенок мог просто погибнуть. Утонуть. Уйти куда глаза глядят и погибнуть в лесу. Ведь пьяный папаша обнаружил его пропажу не сразу. Алекса в свое время пыталась обвинить ученых Ивановых в краже ее ребенка и покупке его у цыган.

Но теперь генетическая экспертиза однозначно подтвердила, что Александра Дурицына является матерью взорванного актера Владимира Сыроварова, хотя та же экспертиза определила, что Импотент, или Александр Свистоплясов, не является его отцом. Отцом оказался один из депутатов нашего Законодательного собрания Валерий Звенигородский, во времена зачатия ребенка известный как Валера Хромой.

Валера служил в Афгане, был ранен и хромает всю жизнь. В девяностые годы он был членом одной из многочисленных ОПГ, выжил, несмотря на участие в многочисленных перестрелках и разборках, стал легальным бизнесменом, а не так давно подался в политику. Хотя не совсем понятно, что ему там понадобилось. Возможно, неприкосновенность. Но депутатство в нашем Законодательном собрании ее не дает. Может, метит выше и решил начать с малого? Вообще мне хотелось бы посмотреть на людей, которые голосовали за Валеру Хромого, один раз увидев его физиономию. Или он шел по партийным спискам?

Я лично помнила Валеру как одного из борцов с радугой. Не знаю, как в других городах, у нас эта идиотская кампания велась очень активно. Главный борец потом отправился заседать в Государственную думу, но общероссийскую борьбу с радугой не развернул. Нашлись другие темы. У главного борца появилась идея уравнять в правах эмбрионов и граждан России, он хотел запретить езду на велосипеде без прав, закрыть один телеканал, еще он что-то имеет против певицы Мадонны и группы «Раммштайн»… В общем, человек с непоколебимыми нравственными принципами, которого очень волнует моральный облик СМИ и россиян, для поддержания которого он предлагал создать дружины (они именовались «дружинными отрядами») верующих людей. Странно, что еще на все человечество не замахнулся.

Валера Хромой поддерживал только борьбу с радугой. Возможно, как «конкретный пацан» из девяностых. Перебарывать себя и ходить на концерт Мадонны, чтобы проверить, не вытворяет ли она на русской земле каких-то безобразий, он не собирался. «Облико морале» из себя не изображал – а ну как СМИ раскопают что-то из прошлого, что не удалось подчистить.

Хотя, признаюсь, несмотря на всю эту вакханалию, я все равно не думаю о геях и лесбиянках, когда вижу на небе это красивое природное явление. И в этом вопросе полностью поддерживаю Петеньку.

У Валеры был роман с красивой молодой актрисой Алексой, но она вышла замуж за известного актера, потому что считала, что с карьерой он ей скорее поможет, чем Валера. Или Валера в жены не звал. Или она одновременно хотела мужа, который поможет с карьерой, и любовника, который поможет деньгами или просто обеспечит плотские удовольствия.

Собрав журналистов, Алекса рыдала перед многочисленными телекамерами. А сколько еще нас ждет ток-шоу…

Она собиралась подавать в суд на судью, отдавшего Сашеньку (так Алексея Иванова-Владимира Сыроварова звали в семье Алексы и Импотента) не его отцу. А судья-то откуда мог знать, что Импотент не его отец, если сама Алекса узнала об этом спустя столько лет?! Да и вроде тогда Алекса не очень стремилась оставить ребенка себе. Ей хотелось гулять, сниматься, как раз деньги полились рекой. У нее же были великолепные контракты. И мужчин вокруг было много. Ребенок мог помешать (и явно мешал) вести ту жизнь, которую она хотела вести.

Но теперь Алекса решила точно выяснить, она является матерью взорванного Сыроварова или не она.

Алекса отправилась в морг, где находилось тело (или то, что от него осталось) Владимира Сыроварова. Вероятно, дала взятку. Сама она говорила, что никогда не подставит хороших людей. Она хотела лично попрощаться с тем, кого считала своим старшим сыном. Тем более она предполагала, что на официальной процедуре прощания ее к гробу и близко не подпустят. Заодно она вырвала несколько волос с корнем. После посещения морга она отправилась в лабораторию, где проводят генетические анализы, заодно прихватив и несколько вырванных с корнем волос Импотента, и несколько волос Валеры Хромого. И тот, и другой радостно подставили головы.

Все желающие журналисты могли получить скан документа, выданного Алексе.

И теперь она требовала официального генетического анализа. И еще она требовала суда над Вероникой Алексеевной Ивановой (или как там ее сейчас), укравшей ее сына больше тридцати лет назад.

Про наследство пока не говорила, но я не сомневалась, что в дальнейшем она очень активно будет участвовать в дележе имущества. Сейчас нужно было изобразить возмущение, негодование и горе лишенной сына матери, догадки которой подтвердились только после смерти сына. Она больше не сможет прижать его к груди. Ей остается только плакать на его могиле. И какие имя и фамилия будут начертаны на памятнике?

В общем, Алекса рыдала на всех телеканалах и в Интернете. Новость надолго заняла первое место в рейтинге, отодвинув политические, экономические и спортивные события.

На ряде каналов появился и Импотент, поносивший «проститутку и обманщицу» последними словами. Мало того, что она его обманула, так еще и вырвала несколько волос, которых у него и так осталось мало. Какая-то фирма мгновенно предложила ему поучаствовать в экспериментальной пересадке, и он согласился, обещая информировать мужчин, для которых отсутствие волос является большой проблемой, у себя в блоге (у него и блог есть?). Я предполагала, что он заранее договорился рекламировать процедуру. Надо ковать железо, пока горячо.

Следовало ожидать «многосериальные» ток-шоу с участием Импотента, Алексы и политика Валеры Хромого, который, возможно, таким образом хотел представить себя всей стране. Валера был вдовцом, растил двух сыновей. Жена умерла от тяжелой болезни. Больше он не женился. Или только пока. Алекса сейчас тоже не в браке, имеет дочь и сына от разных отцов.

Наша с Пашкой начальница Виктория Семеновна спросила, известен ли мне нынешний адрес проживания Вероники Алексеевны, считавшейся матерью Иванова-Сыроварова, и ее нового мужа. Теоретически я могла выяснить их адрес через Кристину или Фомичиху, хотя подозревала, что они там в гостях не бывали, но решила для начала пообщаться с другой ученой дамой – сестрой Иванова-Сыроварова Ириной Геннадьевной. Она жила в том доме, рядом с которым произошло убийство, я уже встречалась с ней лично. Я подозревала, что сейчас журналистская братия кинется к Веронике Алексеевне, и мне к ней будет не прорваться. Да и мы с ней лично не знакомы. Вот после того, как с ней побеседуют представители правоохранительных органов… Хотя что ей можно предъявить за давностью лет? Все сроки вышли.

Хотя мне было интересно, что же произошло на самом деле. Как ребенок Алексы оказался в семье ученых Ивановых?

Сестре Ирине на момент исчезновения-появления брата должно было быть девять лет. Сыну Алексы пять. А сыну Вероники Алексеевны – четыре. Год разницы. Ирина Геннадьевна старше брата на пять лет. Если бы у нее вдруг оказался другой брат, она не смогла бы этого не заметить! В девять-то лет. И где дети проводили лето? Вроде у Ивановых имелся дом в Новгородской области. Вероника Алексеевна поехала туда с сыном, но без дочери? Навряд ли.

Я решила, что не буду гадать, а задам интересующие меня вопросы Ирине Геннадьевне. Хотя она вполне может отказаться отвечать.

Я позвонила Кристине, спросила, дома ли Ирина Геннадьевна, а получив положительный ответ, попросила предупредить охрану на въезде в их поселок, что скоро буду.

– Ты не рвешь когти к Веронике Алексеевне? – удивилась Кристина.

– Там и без меня налетят коршуны. Я хочу поговорить с сестрой Алексея.

– Думаешь, она больше знает? Она же ребенком была, когда…

– Когда что?

– Не знаю! Честно. Я вообще не понимаю, как Лешкины родители могли подменить ребенка. Они… не такие. Приезжай.

Мы с Пашкой тронулись по уже знакомому маршруту.

Прямо перед нами в дом прибыла младшая из сестер Фомичевых Алина, чемпионка то ли мира, то ли Олимпийских игр, то ли и того, и другого по синхронному плаванию, и ее возлюбленный Коля, боец ММА. После пары минут общения с этими двумя у меня появилось твердое убеждение: когда Господь раздавал мозги, эти двое были на тренировке, причем она под водой, а Коля лежал в нокауте. Но они удивительно подходили друг другу и понимали друг друга с полуслова. Возможно, потому, что они и общались полусловами.

Мы расцеловались с Кристиной, и она кивнула наверх.

– Иди, тебя там ждут, – сообщила она. – Хотят посоветоваться. А я с сестрой пообщаюсь. Мы давно не виделись.

В комнатах Ирины Геннадьевны и ее супруга мы застали не только сестру Иванова-Сыроварова (или как его теперь правильно называть?), но и его мать (или не мать) Веронику Алексеевну и ее второго мужа, который сказал, чтобы его звали «просто Сергей». Вероника Алексеевна была во всем черном, глаза покраснели и опухли. По ней было сразу же видно: у женщины горе.

– Вы успели сбежать? – спросила я.

Они кивнули.

– Мы с вами хотим посоветоваться, – заговорил Сергей. – Просто по-человечески. Интервью под камеру давать не будем. Может, когда-нибудь, но не сейчас. Что вы посоветуете?

– Алексей был вашим сыном? – спросила я у Вероники Алексеевны.

– Я всегда считала, что да.

Но я знала, что генетическая экспертиза – серьезный аргумент. Современная наука позволяет определить мать и отца (если есть биологический материал) с почти стопроцентной точностью. И пусть Алекса действовала на свой страх и риск, лаборатория-то проводила исследования как обычно.

– Если бы подмена произошла в роддоме, вы могли этого не заметить, но одному ребенку было четыре года, а второму пять! Нельзя в таком возрасте не заметить, что ребенок не ваш!

– Можно, – ответила Ирина Геннадьевна.

Я повернулась к ней. У меня самой нет детей, но я считала, что это невозможно!

– Мои родители занимались наукой и были несколько оторваны от обычной жизни, – сказала она.

Вероника Алексеевна закивала.

– Хозяйством и нами с братом занималась бабушка. В период, о котором идет речь, мама и папа стали ездить за границу и читать лекции там, потом мы вообще уехали. По идее, подмена – если была – произошла в девяносто первом году.

– Это был ужасный период для ученых. Развал советской науки.

Мне пояснили, что ученые из России массово бежали дважды – в 1920-е годы, а потом в самом конце 1980-х и начале 1990-х. Железный занавес рухнул, упростилась процедура выезда – стало меньше формальностей и больше разрешений. Фактически массовая «утечка мозгов» началась в 1988 году. По официальным данным, в 1990 году Россию покинули 453 тысячи человек (не только ученых). Сколько покинули за все девяностые, не скажет никто. Уезжали на работу, к родственникам, на историческую родину. Статистика учитывала только тех, кто уезжал навсегда, а тех, кто уезжал работать по контракту и потом решал остаться, не учитывала. Хотя по некоторым данным, за все девяностые от нас уехали сорок пять тысяч ученых.

Западные страны быстро оценили потенциал России как поставщика научных кадров. Ученые бежали из России по нескольким причинам – низкие зарплаты, отсутствие научной базы, нехватка аппаратуры и оборудования, падение престижа научной работы, невозможность постоянных контактов с коллегами из-за рубежа. Интернета еще не было.

– Мы уехали не только из-за зарплат, – сказала Вероника Алексеевна. – В первую очередь из-за того, что муж хотел воплотить на Западе свои идеи. Ему обещали эту возможность. Возможность заниматься научной работой, что было для него главным в жизни. Ну и вести достойную жизнь, конечно. Это привлекало меня. Здесь ее не было.

– То есть вы уехали работать за границу?

– Мы считали, что уезжаем навсегда. Хотя мосты не сжигали. Моя мама уезжать отказалась и отдавать Лешу тоже. Да и нам там было бы сложно с двумя маленькими детьми… Тут она ими занималась и…

Я посмотрела на сестру Алексея. Она кивнула.

– Я была уже довольно самостоятельным человеком. Родители взяли меня с собой. А Лешке на момент нашего отъезда было три года. Мама не смогла бы нормально работать.

– То есть Леша остался с бабушкой, а вы втроем уехали. Так?

Мать и дочь кивнули.

– Но решили вернуться, – сказала я, констатируя факт, и вопросительно посмотрела на Веронику Алексеевну.

– Мой муж испортил дорогое оборудование… Он всегда был… неловким.

– Отец дома постоянно все ломал, – добавила Ирина Геннадьевна. – Бывают такие люди, у которых все падает из рук. Я помню, как он сломал кофемолку…

– Зато Сережа у меня все может починить. – Вероника Алексеевна с улыбкой повернулась к новому мужу и положила руку ему на бедро. Ее глаза светились любовью.

Она принялась рассказывать о том, как он сам провел воду в дом, где они живут – прорыв шестьдесят метров от колодца. Да и дом он построил своими руками! В доме все работает идеально. Сережа умеет все!

– Сколько вы прожили за границей? – спросила я, возвращая разговор к интересовавшей меня теме.

– Почти четыре года. А когда вернулись… Леша, конечно, сильно вырос. Но…

– Вы ни разу не приезжали?

– Нет. И тогда же не было скайпа, не было мессенджеров, не было возможности общаться так, как мы сейчас общаемся с нашими друзьями, проживающими за границей. Трудно поверить, что ничего этого не было… А три года и семь лет – это, считайте, два разных ребенка.

– Хотя бабушка присылала нам фотографии, мы или обычной почтой, или с оказией посылали им подарки. Но… Я понимаю, что вам трудно в это поверить, но мы не заметили подмены. Отец вообще всегда был отключен от жизни. Он не заметил бы подмену, если бы и постоянно жил здесь. Я считала брата «мелочью пузатой». Мы с ним начали нормально общаться, только став взрослыми. Он был очень хороший человек. Он помогал мне, моему мужу… Я всегда считала его братом. Его смерть – настоящее горе для меня. И мы с мамой хотим пойти на похороны. Но не знаем, как нам там показаться!

– Да, Юля, – кивнула Вероника Алексеевна. – Да, я – плохая мать. Я оставила ребенка своей матери, но мы думали, что потом… Мы сможем дать ему образование. Мы… потом его заберем. И нам же надо было там обустраиваться… Вначале все шло хорошо, а потом мой муж… Мой первый муж… – Она снова с любовью посмотрела на Сергея. – Мы дома не вспоминаем про тот период. Словно его не было. Вычеркнули те годы из жизни. Гена его тоже никогда не вспоминал. Словно их не было. Мы смогли кое-что заработать, и не в рублях. В общем, вернулись сюда… Квартира была. Я занялась репетиторством – язык мы выучили прекрасно. Гена пошел в университет преподавать, в наш НИИ его тоже взяли. Два раза в неделю в НИИ, три дня в университете. В общем, втянулись. Потом и здесь какие-то деньги стали на науку выделять, и зарубежные гранты пошли. Заказы на разработки. А мы оба с языком. Ведь такие переводы человеку без специального образования не дашь. Я стала заниматься переводами специальной литературы. Работала с этими грантами – с документацией. Статьи в зарубежные журналы переводила.

– Я тоже пошла в науку, – вставила Ирина Геннадьевна. – А Леша у нас еще в школьные годы попал в кино и вскоре стал содержать нас всех.

– Он сам никогда ничего не говорил про…

Обе женщины покачали головами.

– Нам и в голову не могло прийти, что это не наш Леша, – призналась Ирина Геннадьевна.

Ее мать добавила, что ее собственная мать тоже никогда на эту тему не говорила.

Я задумалась. Что могло произойти? Настоящий Леша погиб. Во время моего первого появления в этом доме я слышала, что в Новгородской области вскоре после исчезновения сына Алексы нашли мертвого мальчика в его курточке. Тот мальчик упал с высоты. Родителей мальчика не нашли. Следователь вроде собирался поднять то дело?

Значит, настоящий Леша откуда-то упал – бабушка недосмотрела. И она выкупила другого мальчика у цыган? Или цыгане в деле вообще не участвовали, сын Алексы сбежал от пьющего отца и встретил бабушку Леши, которая взяла его в дом? Мальчик вполне мог ей рассказать про свое горе – мать бросила, отец пьет и не обращает внимания. Может, еще и бил его. Мы не знаем! А у бабушки было свое горе… Погиб внук. Сыну Алексы было пять лет. Мог он исполнить роль, которую для него придумала бабушка? Иванова-Сыроварова не зря называли гениальным актером. Талант проявился в раннем детстве. Так еще и гены…

Приехав через несколько лет, родители и сестра Леши ничего не заподозрили. Бабушка и сын Алексы держали рты на замке. Но потом Алекса решила, что Владимир Сыроваров на нее похож, и развила бурную деятельность. Сам Сыроваров от родства отнекивался, от генетической экспертизы отказывался. Он жил в этой семье, помогал этим родственникам, любил эту мать и эту сестру.

– Когда Кристина сказала, что вы едете сюда, мы… То есть Кристина сказала, чтобы мы с вами посоветовались. Что вы нормальная… – снова заговорила Вероника Алексеевна.

– Мы вас регулярно по телевизору смотрим, – вставил ее второй муж. – Я смотрю. Что делать-то? Алекса явно хочет денег. И все это ради денег.

– Мы не претендуем на наследство, – посмотрела на меня Вероника Алексеевна. – Нам всего хватает.

– Я даже ремонт вот им сделаю, – Сергей кивнул на Ирину Геннадьевну. – Чтобы смогли вернуться в квартиру.

Ирина Геннадьевна напомнила, что одну квартиру уже должны ремонтировать Фомичиха с сыном Петенькой. Она поэтому и отправила их туда жить.

– А я вторую сделаю. На жизнь заработаете.

– Мы всегда зарабатывали, – улыбнулась Ирина Геннадьевна. – Просто… тут было интересно жить. И с Лешей было просто хорошо. Мы с ним очень сблизились в последние годы. Мы не смогли бы столько общаться, если бы жили в разных местах. Но теперь мы с мужем сами хотим съехать.

Все трое вопросительно посмотрели на меня.

– Все-таки сделайте заявление на камеру. Оно пойдет в эфир. – Я не забывала о своей работе. – Сейчас мы с вами отредактируем версию. Вы были за границей, это можно подтвердить документально, вы никакую подмену не могли осуществить просто физически. А какой с мертвых спрос? И про отказ от наследства. Все это выставит Алексу в не самом лучшем свете. Пошла в морг у мертвеца волосы вырывать, чтобы наследство получить. Она же бросила своего сына. И папаша тоже хорош. Оба папаши – и Валера Хромой, и Импотент. Если бы ребенок жил в нормальной семье, не сбежал бы. И украсть ребенка, за которым постоянно приглядывают, не так-то просто.

Заявление мамы мы отрепетировали, Пашка снял два «дубля». Я также сказала, что лично передам всю информацию следователю, который ведет дело об убийстве Алексея-Владимира Иванова-Сыроварова (или кто он там на самом деле). Следователь с ними обязательно свяжется. Пусть рассказывают все, что рассказали мне, под протокол. Да и запись он точно посмотрит.

– А на похороны мы сможем пойти? – спросила Вероника Алексеевна.

– Конечно, сможете! Кто вас может не пустить на похороны?!

Я вообще предполагала, что там будет толпа поклонниц, которая не собирается ни у кого спрашивать разрешения. А организацией похорон занимается пиар-менеджер Наташа. Алекса ее клиенткой не является.

– Встанете с разных сторон гроба, – сказала я. – Все-таки похороны. Не должна она устраивать выяснение отношений на похоронах.

– Я не хочу, чтобы она там вообще появлялась, – сказала Вероника Алексеевна.

– Вот это, наверное, не получится. Я поговорю с пиар-менеджером Наташей. – У меня имелись и другие темы для обсуждения с ней, например, ее сестра, но к нашей встрече они не относились. – И Кристина поговорит. Она придумает, как все организовать. Да и вокруг вас будет много людей – Кристина, Степанида, вон Алина со своим молодым человеком приехала.

Сергей хмыкнул.

– Думаю, что если бойца ММА попросить не подпускать Алексу к вам, он это в состоянии обеспечить, – заметила я. – Еще есть Фомичиха с Петенькой. Не волнуйтесь. Думаю, что все пройдет нормально. Да и самой Алексе нужен хороший пиар. Она сама не заинтересована в том, чтобы устраивать мерзкие сцены на похоронах. Вообще она не лучшим образом выглядит в этой истории. Ее жалко – из-за того, что лишилась внешности, но при желании про нее можно вытянуть на свет божий много грязи. Про вас нельзя.

Глава 19

Когда мы отъехали от элитного поселка, впервые заговорил Пашка. Но для него это обычное дело, в смысле молчать во время работы – он снимает, наблюдает и слушает.

– У него искусственный глаз, – сказал Пашка.

– У кого? – в первый момент не поняла я.

– У Сергея, второго мужа Вероники Алексеевны. И если я все правильно помню, он актера терпеть не мог из-за его ориентации. Или всех геев на дух не переносит. Помнишь, что нам рассказывали?

– Ты уверен?

– Почти стопроцентно. Я за ним наблюдал – как он голову поворачивает. Пусть еще Вася запись посмотрит.

– Ты его снимал?

Пашка кивнул.

– Звони Васе.

– Ребята, а я сам вам звонить собирался, – сообщил Пашкин друг и любимый собутыльник. – Надо встретиться.

Договорились вечером у Пашки. Вася сказал, что купил Пашкиному коту подарок.

– Мышку? Шарики? – спросила я.

Вася купил гладильную доску. Женщины в морге, имеющие котов, объяснили ему, что гладильная доска – важный атрибут в жизни кота. Я рассмеялась. Мои оба любят полежать на гладильной доске, но на теплой – после того, как я закончу гладить.

– Паша, у тебя утюг вообще есть? – спросила я, зная, что Пашка носит только ту одежду, которую не нужно гладить.

Оказалось, что утюг у Пашки есть, но не современный, а чугунный, оставшийся от бабушки. Осенью Пашка квасит капусту (закуска – святое), тоже по бабушкиному рецепту, и, как и бабушка, использует утюг в, так сказать, целях производства желаемого продукта.

Но до встречи дома у Пашки нам еще требовалось заехать в холдинг.

Перед дверью ждала Фомичиха, правда, без Петеньки.

– Юля, я к вам, – сразу же метнулась она ко мне.

– Нам нужно сдать материал и готовить программу к эфиру.

– Я посижу в уголочке.

Я поняла, что мне от нее не отделаться, пока не выслушаю. И, признаться, ее было жалко.

Она на самом деле сидела тихо, с вопросами и комментариями не лезла, наблюдала за нашей работой с большим интересом. Наконец я смогла с ней поговорить.

– Юля, как нам с Петенькой попасть на похороны к Леше? – спросила Фомичиха.

– Вообще-то похороны закрытым мероприятием не являются. И похороны Сыроварова ими точно не будут. В Интернете уже висит программа. Все желающие могут прийти попрощаться. Я читала в ленте новостей, что поклонницы из других городов едут. Пиар-менеджер Наташа объявила, что доступ к телу для прощания будет круглосуточным, чтобы все могли принести цветы любимому актеру. Для народного прощания на сорок восемь часов снят небольшой и не самый известный спортивно-концертный комплекс, потом будет отпевание, в церковь, конечно, все желающие не поместятся, но процедура будет транслироваться через громкоговорители. Потом непосредственно захоронение. От церкви к месту захоронения все пойдут пешком. Гроб на плечах понесут коллеги по цеху. Наташа специально так договаривалась, чтобы не было лишнего переезда. И тот СКК в пешей досягаемости от церкви и кладбища.

– Петя хочет нести гроб, – сообщила мне Фомичиха. – И мы оба хотим быть рядом. Не прийти одними из тысяч, а как родственники…

– Вы хотите сидеть в зале рядом с гробом?

– Не обязательно. Мы хотим в церкви стоять рядом, когда его отпевать будут, а потом на кладбище у могилы. На местах для родственников.

– Вы спрашивали у…

– Спрашивала, – перебила Фомичиха. – Наташа сказала, что теперь, после выступления Алексы перед журналистами, ей придется делать «перегруппировку», это она так выразилась. То есть с одной стороны Алекса будет стоять с этим своим хахалем из депутатов, а с другой Вероника Алексеевна и Кристина.

– А Степанида? – спросила я.

– Степанида заявила, что в этом балагане участвовать не собирается. Скажите Наташе, что я помогу справиться с Алексой, если потребуется.

Я считала, что справиться поможет возлюбленный Алины, и после встречи с его кулаком Алекса вполне может лишиться и второй части лица. Или они не придут?

– Вы думаете, что Алекса может устроить драку в церкви или на кладбище у гроба?

– Не знаю, – ответила Фомичиха. – Мне все равно. Пусть дерутся с Вероникой. Мы просто с Петенькой хотим прийти попрощаться с Лешей. Не как поклонники, а как члены семьи. Он к нам хорошо относился. Он умер и… Все изменилось. Все на Леше держалось. Я молюсь за него каждый день. Юля, сделайте что-нибудь.

«Им нужно, чтобы их засняли в ряду членов семьи?»

– Хорошо, я поговорю с Наташей.

– И Кристиной. Я думаю, что все дело в Кристине. Эта она не хочет нас пускать. Юля, что мне вообще делать?

– В смысле? – не поняла я.

– Ну, я же целый день занята была. Вы знаете, сколько времени отнимает огород? И ведь без меня там все пропадет. Столько усилий…

Фомичиха разрыдалась. А она ведь на самом деле лишилась занятия, без которого не мыслит своей жизни. Насколько я понимала, огородом она занималась всегда, с раннего детства. И ей это нравилось! А ее дети огород ненавидят.

– Вы не думали уехать домой? – спросила я.

– Да я бы уехала, но Петенька… Я не могу его оставить, пока он не пристроится.

– Вы сейчас делаете ремонт в квартире Ирины Геннадьевны?

– Петя нанял женщину, которая все сделает. Мы там живем, жить можно, и она тоже. Она весь день работает. Петя тоже работает. Клиентов ищет, встречается с ними. Петя у меня молодец. Моя надежда и опора.

«Петя достаточно зарабатывает своими инсталляциями, чтобы оплатить ремонт? Работу и материалы? Это в дополнение к питанию и прочим ежедневным расходам?»

– Петя мне и сказал, чтобы я к вам ехала, – продолжала Фомичиха. – Ему совсем некогда. Вы сами будете снимать похороны Леши?

– Только на кладбище. И мы с Пашей не собираемся подходить к могиле. Немного в стороне будем стоять. Так сказать, общий план.

«В надежде, что родственники что-нибудь устроят», – добавила я про себя. Да и друзья из правоохранительной системы просили поприсутствовать.

Я прямо при Фомичихе позвонила Кристине и попросила пустить мать и брата к гробу. Кристина была в прекрасном настроении – только что купила роскошное платье, вероятно, поэтому легко согласилась и сказала мне, чтобы утрясла этот момент с Наташей. Я утрясла. Наташа, как я поняла, уже всех «перегруппировала» и вполне можно было «вставить» Фомичиху с Петенькой – на прощании в спортивно-концертном комплексе, в церкви и на кладбище. Только нести гроб у Петеньки не получится – все места заняты.

– Вы довольны? – посмотрела я на Фомичиху.

– Спасибо, Юля. Но у меня жизнь лишилась смысла!

– У вас есть сын, – напомнила я.

«Надежда и опора», – добавила про себя.

Фомичиха опять разрыдалась. А я подумала о том, что она сейчас напоминает вышедших на пенсию людей, вдруг лишившихся привычного уклада. Потом я вспомнила одну знакомую, которая нашла для себя новый смысл жизни. Муж и сын умерли. Есть племянница с двумя сыновьями, с которыми Марина Петровна почти не общается, считая их старыми душой. А Марина Петровна пускает всю энергию на «борьбу за правое дело», как она это называет.

Живет она в старой части Петербурга, в доме, где родилась до войны и прожила всю блокаду, только теперь в отдельной двухкомнатной квартире. В девяностые годы они с соседями поставили стену (как, впрочем, сделали и в других квартирах, и не только в ее доме, но и во многих зданиях в старой части Петербурга). У нее второй этаж (дом четырехэтажный), на первом этаже на протяжении всей истории дома располагались магазины. В новые времена прямо под Мариной Петровной много лет работал салон связи, и никаких проблем с ним не возникало, а потом площадь то ли арендовал, то ли выкупил один сетевой продуктовый магазин. И владельцы этого магазина отключили отопление в спальне Марины Петровны, потому что именно там поставили свои холодильники. Вначале Марина Петровна хотела решить вопрос по-хорошему. Но ей ответили: вы живете одна, у вас две комнаты, вы можете переехать во вторую. Она решила, что такую наглость прощать нельзя. Да, в блокаду она жила с матерью и братом как раз в этой комнате. Спали на одной кровати, чтобы теплее было. И буржуйка была только одна. Но сейчас не блокада и буржуйки давно нет. Она не знакома с соседями на третьем и четвертом этажах (и там большие неразделенные квартиры) и вообще ее волновала своя жизнь, своя квартира, своя спальня. Марина Петровна пошла по инстанциям, даже оказалась на приеме у губернатора (вернее, кого-то из помощников). Я узнала про нее, когда моя подруга, проживающая неподалеку, прислала мне видео – Марина Петровна надела все свои ордена и медали и встала в одиночный пикет перед входом в магазин, четко изложив на плакате свои требования. Руководство магазина вызвало полицию. Но в полиции Марина Петровна уже была, и дело ее было правое. Да и возраст – за восемьдесят. Полиция приехала и уехала. А местные граждане стали магазин бойкотировать, благо он не единственный в районе.

Отопление Марине Петровне включили, а магазин вскоре закрылся. Помещение пустует. Может, потенциальные арендаторы слышали, кто живет над ним. Я принципиально не хожу в магазины этой сети. Марина Петровна же активно включилась в борьбу за права обиженных граждан. Просто помогает людям – по велению души. У нее хорошая блокадная пенсия, она ни с кого не берет денег. Но все считают своим долгом ее как-то отблагодарить. Ее координаты передают друг другу. Она может подсказать, куда лучше записаться на прием, как это сделать, как подать жалобу. Она знает нюансы – проходила сама эти процедуры неоднократно. У нее появились подруги – те, кому она помогла, и они тоже подключаются к проводимым Мариной Петровной кампаниям. Сама она живет полной жизнью, скучать некогда! Себя считает очень счастливым человеком.

Хорошо бы было и Фомичихе найти какое-то дело, но какое, если главная любовь ее жизни (после Петеньки) – огород?!

После расставания с Фомичихой я позвонила Андрею, которому Пашка уже переслал «сырую» съемку нашего общения с матерью (одной из матерей) Иванова-Сыроварова, ее новым мужем и сестрой.

– Даже если у этого Сергея искусственный глаз, я не понимаю, зачем ему бы было убивать пасынка? – сказал приятель. – А вот Алекса… Она могла и раньше знать, что он ее сын. Это мог быть не первый генетический анализ, который она делала частным образом. А у Алексы четко прослеживается мотив: деньги.

– Ты считаешь, что она точно что-то получит?

– Есть завещание. Оно должно быть публично оглашено через месяц после смерти наследодателя – это воля гражданина Иванова. Я не знаю его содержание.

– Но если Алексе ничего не оставлено? С какой стати Иванову-Сыроварову ей что-то оставлять? Она может претендовать на какие-то деньги, как биологическая мать? На имущество? Она вообще-то инвалид.

– Она не находилась у него на иждивении. Например, если он ничего не оставил детям (что сомнительно), то они все равно получат обязательную долю в наследстве, хотя и меньшую, чем при наследовании по закону без завещания. Я думаю, что Алекса сейчас собирается рубить капусту на ток-шоу, подпишет новые рекламные контракты. Может, конечно, подать в суд, устроить там очередное шоу… Хотя признаю: получается интересный юридический казус.

Глава 20

После выпуска «Криминальной хроники» мы с Пашкой заехали в магазин, купили еды себе и своим питомцам и поехали к Пашке. По пути заглянули в два места в пешей досягаемости от Пашкиного дома, куда они с Василием после проведенной мной работы регулярно заходят. Это места, где местные жители кормят котов. Но почему-то немало людей, думая, что делают благородное дело, приносят дворовым котам рыбьи головы или другие куски рыбы с костями. Коты не едят кости! Они не могут сами их вынуть. Если хотите покормить кота рыбой, очистите ее от костей – или вообще ничего не давайте. Я знаю немало историй, рассказанных мне зоозащитниками, о том, как кости приходилось вырезать из животов и не только. Я видела кота с десятиметровым шрамом на шее и его же фотографии до операции. Кость странным образом застряла в горле, ее кусок даже торчал наружу, и шею раздуло так, что в страшном сне не увидеть. Операция, дренаж, антибиотики, долгое восстановление, кормление из шприца и с пальца… Его подобрал парень-компьютерщик, он же оплатил операцию, выхаживать взялась моя знакомая хозяйка приюта (парень просто не знал, как это делать). Все закончилось хорошо, коту нашли дом. Но сколько животных погибает в муках! Я сама обхожу такие места кормлений в своем районе, я неоднократно развешивала объявления, я прошу своих друзей убирать рыбьи головы и развешивать соответствующие объявления. Не кормите котов рыбой с костями! Но рыбьи головы все равно появляются.

Подобранный Пашкой кот уже чувствовал себя хозяином, выживал Пашку с дивана, ел в три горла, а при нашем появлении потребовал общения. Васин подарок пришелся ему по нраву, и он сразу растянулся на гладильной доске. Мы сели за стол, мужики налили себе пиво, я – чаю.

И к нам присоединился кот.

– Это что? – спросила я, увидев новый предмет, появившийся у Пашки на кухне.

– Дядя Саша по моему заказу сделал.

Дядя Саша – это сильно пьющий старый плотник, который живет на первом этаже Пашкиного дома. С моим оператором они большие друзья. Пашка решил, что коту нужно обеспечить удобное место за кухонным столом – чтобы лапой мог достать любой кусок. Пошел к дяде Саше, сказал, что ему нужен высокий табурет. Дядя Саша к работе подошел творчески, как и подходил всегда, и сделал табурет с большим круглым сиденьем, чтобы кот на нем не только сидел, но и лежал с ком– фортом.

– У меня сногсшибательная новость, – сказал Вася.

– Из морга? – уточнила я.

Вася кивнул.

– У Сыроварова был рак.

– И что? – посмотрела я на патологоанатома.

– Четвертая степень. Желудок. Он был на сильных обезболивающих.

– Сколько ему оставалось жить, если бы не…

– Дело не в том, сколько ему оставалось жить, а в том, что его мучили дикие боли. С такими болями человеку нисколько жить не хочется. Свет белый не мил. И обычные обезболивающие не подходят. Нужна рецептурная наркотика, как ее называют, ну, или свой дилер. У него, скорее всего, был свой дилер. То есть почти точно был. Такие рецепты, выписанные официально, теперь можно отследить. Наши сообщили следаку. Пока никаких подтверждений, что он лечился официально.

– Значит, самоубийство?! – я не могла в это поверить.

Василий пояснил, что из пистолета Сыроваров с очень большой долей вероятности выстрелил в себя сам. Куда потом делся пистолет – другой вопрос. Кто-то из родственников мог прихватить для возможного использования в дальнейшем.

– То есть он решил себя взорвать и взял с собой пистолет на тот случай, если не получится взорваться?

– Похоже, что так.

А ведь нам никто из родственников не упомянул, что у Иванова-Сыроварова был рак. Похоже, они об этом даже не знали.

– Он мог не знать диагноз? – спросила я у Васи.

– Должен был знать. Он принимал препараты. Я думаю, что он обращался к какому-то частному врачу. У него же были деньги. То есть у него начал болеть живот, сильно болеть. Человек типа Сыроварова не пойдет в районную поликлинику. Спроси у Кристины или сестры Сыроварова, где он лечился, где они вообще все лечатся. Чтобы хоть какие-то концы найти.

– Но, наверное, он не сразу к онкологу пошел, – заметил Пашка.

– Скорее всего, он пошел к гастроэнтерологу. То есть я сам бы пошел, – продолжал Вася. – Ему сделали УЗИ, анализы. Не могли не определить, в чем дело!

– Но обратился он слишком поздно и поэтому решил жить на обезболивающих столько, сколько проживет, – сделала вывод я.

– Ну и, возможно, у него были знакомые, которые перед смертью сказали друзьям и родственникам, что если бы все можно было начать сначала, то лечиться бы не стали. Процедуры только добавили мучений. Мой отец так сказал, – вздохнул Вася. – А мы с матерью убеждали его лечиться. Я все связи свои поднял… Но я видел, как он тяжело переносил «химию», и подсознательно тогда уже понимал, что все бесполезно. А мы… для очистки своей совести… В общем, Сыроваров не лечился, но старался облегчить себе жизнь, потому что его средства это позволяли.

– И решил уйти эффектно… – медленно произнесла я. – Но зачем погубил ни в чем неповинную девчонку?

– Положим, девчонка была не таким уж ангелом, – заметил Вася. – Конечно, о мертвых принято или хорошо, или никак, но мы с вами, друзья мои, находимся в несколько иной ситуации.

Я кивнула. С моей работой я чаще слышу о покойниках неприглядные вещи, правда, пока не особо интересовалась биографией Саши Непоседы. Кое-что уже, конечно, узнала от известного певца, например, но убивать? Она шантажировала Иванова-Сыроварова? Его нетрадиционной сексуальной ориентацией? Все окружение считало его хорошим человеком. Он мог убить девчонку за шантаж?

По поводу Саши Непоседы просветил Вася. Информация, опять же, была от его коллег женского пола, которых криминал вне работы мало интересует (хватает работы), и они предпочитают читать светские сплетни.

Как оказалось, Саша рушила семьи и ломала карьеры. Вася привел в пример одного режиссера, который, несмотря на романы чуть ли не со всеми актрисами, которые играли у него главные роли, почти дожил до серебряной свадьбы с женой, имел с ней трех общих детей. Он считался (и был) хорошим семьянином, всегда возвращался в семью, ну а романы на съемочной площадке… Так творческая же личность! Эмоции нужны для творческого подъема. Жена закрывала на это глаза, ни одна из актрис, с которыми режиссер крутил романы, замуж за него не собиралась, их роли интересовали и слава. Он специально выбирал таких. Все шло по накатанной, пока не появилась Саша Непоседа.

– Чем там дело закончилась? – спросила я.

Вася сказал, что один из сыновей режиссера (было два мальчика и девочка) выбросился из окна, узнав про похождения отца. Отец был для него святым, эталоном во всем, иконой, на которую нужно молиться. Может, конечно, и мальчик был эмоционально незрелым и просто не смог пережить падение кумира с пьедестала. Но факт остается фактом.

– Развелись? – спросил Пашка.

– Нет. Общее горе сплачивает. Но он больше не снимает таких фильмов, какие снимал раньше. В последнее время вообще ничего не снимает. Пьет. И таких историй мне наши женщины с ходу рассказали несколько. Причем у Саши Непоседы они всегда были «многосерийные». То есть она все время вела несколько расследований и давала информацию по чуть-чуть, чтобы держать читателей в напряжении, и они покупали все следующие выпуски «Сплетен». То есть, например, в одном выпуске идет рассказ про актера Иванова, в следующем про политика Петрова, в третьем про известного бизнесмена Сидорова, а в четвертом снова про Иванова, и так по кругу, пока не исчерпает тему. На ее страницах была самая дорогая реклама в «Сплетнях». Рекламодатели в очередь выстраивались.

– И теперь она захотела писать про Сыроварова… – в задумчивости произнесла я.

– И, возможно, про его милого друга Игоря Лактионова, – добавил Вася. – Она же наверняка это раскопала. Чем еще она могла его зацепить? А тут герой-любовник, которого вожделеют миллионы женщин, падает с пьедестала. Его больше не приглашают сниматься – у нас не Америка и не Европа, где, наоборот, гомосексуалиста и лесбиянку уволить крайне сложно, в отличие от человека традиционной сексуальной ориентации.

Я вспомнила, как обрусевший грузин с моей лестницы рассказывал, что происходит на его родине. Там в наши дни тоже после каминг-аута не особо-то можно уволить, да еще и зарплату придется поднять, если это сделало публичное лицо. И теперь из Грузии к нам усилился поток людей с традиционными ценностями. Хотя и от нас туда едут, но по большей части едут «иноагенты», уже целая община набралась. Значительная часть бывшего «Фонда борьбы с коррупцией», признанного у нас экстремистским и запрещенного в России, осела почему-то в Грузии.

Но у нас в таком случае и Сыроварова, и Лактионова ждал конец карьеры. И Кристина со Степанидой, возможно, лишились бы заработков, как «покрывавшие» обман доверчивых зрителей, вернее, зрительниц.

Сыроваров вполне мог решить, что нужно спасать свою семью и близких ему людей. Он пригласил Сашу Непоседу на встречу ночью на собственном участке, передал ей ключ или просто оставил дверь на втором участке открытой. Она согласилась. Она же была журналисткой. Я по себе сужу. Я бы тоже поехала. Но не одна. Я бы подстраховалась.

Неужели Саша не подстраховалась? Где собранные материалы? Где ее компьютер?

Вася заявил, что, по его мнению, Саша Непоседа требовала с Сыроварова отступные.

Я кивнула.

– У нас в принципе статьи про геев не любят. И на фильмах с участием Сыроварова много людей кормится, то есть кормилось. В общем, приехала за деньгами, а получила… то, что получила. А сам Сыроваров решил две проблемы сразу.

– Ему кто-то помогал, – сказала я.

Пашка с Василием посмотрели на меня.

– Ну, конечно, он где-то купил взрывчатку. У него явно были знакомства… – заговорил Вася.

– Я не про это, – перебила я. – Кто-то из проживающих в доме ему помогал. Пистолет исчез. При Саше Непоседе не нашли ничего. Вообще ничего. Кто-то это забрал.

– Не Лактионов, – сразу сказал Вася. – Он на самом деле хотел покончить с собой.

– И не Кристина с Виктором, – считала я. – Они спали. Не сестра с мужем.

– А почему не сестра с мужем? – посмотрел на меня Пашка. – Он мог им честно все рассказать и попросить помочь.

– Сестра его на самом деле любила! Знаешь ли, участвовать в уходе любимого родственника из жизни, пусть он и сам желает этого… Нет, не верю.

– Петенька отпадает, – продолжал рассуждать Вася. – Как насчет Фомичихи? Она же тебя вызвала, Юля. Они могли договориться с Сыроваровым о плане действий. Она все спрятала – она же знает территорию. Никакая полиция не найдет. А у нее дочери. Сыроваров мог объяснить, что если собранная журналисткой информация всплывет, то им всем несдобровать. И даже если Саша Непоседа кому-то оставила копии или, скорее, оригиналы всего, что насобирала… Кто их сейчас осмелится пустить в дело? Сыроваров погиб. Она погибла. Даже такой скандальный листок, как «Сплетни», не станет печатать порочащую погибшего актера информацию. И не поверит никто! Решат, что пиарятся.

– Да и в его самоубийство народ не поверит, – вздохнула я.

Сама я напряженно думала о том, кто все-таки мог помогать Сыроварову. Да, могла Фомичиха. Но был еще один человек – его отчим, второй муж его матери. Сергей – бывший военный, у него почти точно стеклянный глаз. Он мог обронить, например, запасной глаз в траве? И на старуху бывает проруха.

Я не знала, где он служил, но если он военный, вполне мог иметь дело с взрывчаткой. Хотя он своего пасынка не любил… С другой стороны, может, именно поэтому и согласился помочь в таком деле.

Но ведь он никогда не признается.

Глава 21

Наше обсуждение возможных помощников Сыроварова было в самом разгаре, когда позвонил Андрюша.

– Ты где? – спросил он.

Я ответила.

– О! – сказал приятель. Пашка с Василием тут же передали ему привет.

– Ты хочешь к нам присоединиться? – спросила я.

– Пусть еще пива по пути купит, – сказал Пашка.

– И подарок Рыжику, – вставил Василий. – А то кот еще не получил ни одного подарка от МВД.

– А от Росфинмониторинга кот не хочет получить подарок? – спросил Андрюша.

– Что случилось? – напряглась я.

Оказалось, что напротив Андрюши сидит представитель Росфинмониторинга, желающий встретиться со мной, он и попросил Андрюшу договориться о встрече. Я посмотрела на часы. Нормальные люди в это время уже спят. Но мы все ненормальные.

– Пусть вместе приезжают, – подал голос Пашка, который слышал все, что говорил Андрюша. – У меня здесь копии всех записей.

И Андрюша с этим Ильей из Росфинмониторинга приехали. Андрюша привез Рыжику фарш (от МВД), а Илья заводную мышь (от Росфинмониторинга). Подарок МВД Рыжику пришелся больше по душе. Я не стала говорить, что такая мышь у меня дома сломалась на шестой день и больше не заводится. При появлении у меня дома она испугала старшего кота и вызвала восторг у младшей кошки.

Андрюша уже знал про рак у Иванова-Сыроварова, но у него имелась и другая, отличная от нашей версия его самоубийства. То есть он считал, что одновременно сложилось несколько факторов. Конечно, боли. Саша Непоседа, которая, вероятно, его шантажировала, или не его, а кого-то из его хороших знакомых. И имелся еще один повод, о котором нам должен бы поведать Илья из Росфинмониторинга.

Но до этого я спросила про компьютеры Саши Непоседы. Наши правоохранительные органы не могли их не проверить.

– Ничего, – сказал Андрюша. – То есть полно всего, наши за головы хватались и после изучения ее материалов просто захотели вымыть руки. А ребята за свою жизнь много чего видели и слышали. Но столько грязи…

– А ты не знал, что жизнь наших звезд эстрады и политиков – сплошная помойка? – удивленно оторвал губы от стакана с пивом Вася. – У нас в морге и то гораздо приятнее находиться, даже со вскрытыми трупами, чем в их тусовке! Они же друг друга ненавидят, завидуют, подсиживают, делают пакости. И в прессу, и на телевидение выплывает только сотая часть того, что есть на самом деле. Вон тебе представители СМИ подтвердят.

Вася улыбнулся нам с Пашкой.

– Мы по криминалу, – заметила я. – Криминал чище и понятнее.

– Живет по понятиям, хотя бы частично, – добавил Пашка.

– И мы меньше всего любим дела со звездами, – вздохнула я. – Хотя народ они интересуют больше всего.

– Про рак у Сыроварова пока не давайте информацию, – попросил Андрюша.

– Мы же про это как бы не знаем. И нам «картинка» нужна. Да и народ версию самоубийства не примет. Такие самоубийства не привлекают – не должен кумир миллионов кончать с собой из-за того, что его боли мучили, не должен болеть обычной болезнью. Неинтересно. Самоубийство может быть, если женщина отказала или мужчина ушел к другой. Нам же сенсации нужны. Известного актера взорвали вместе с известной журналисткой светской хроники – вот это новость. Можно кучу версий выстроить. И их строят. В нашем холдинге отдел светской хроники уже и передачи, и статьи подготовил вдогонку, «Сплетни», в которых Саша Непоседа работала, ей целый выпуск посвятили. Все решили, что у них с Сыроваровым был тайный роман. Он хотел бросить сестер Фомичевых и уйти к Саше.

– И сестры заманили Непоседу к себе на участок и взорвали вместе с общим возлюбленным? – хмыкнул Андрюша.

Я подтвердила, что и эта версия гуляет и в СМИ, и в Интернете. Если почитать, что пишут простые граждане, то вообще худо становится. Мне такие версии никогда не пришли бы в голову.

– Если бы люди знали, во что лезла эта Непоседа… – вздохнул Андрей и тут же добавил: – Но про Сыроварова она ничего никогда не писала, про его друга Лактионова ничего, про Кристину Редман ничего, про блогершу Степаниду ничего. Один раз написала про синхронистку Алину – после того, как та стала встречаться с бойцом ММА, с упором на Колю, не на Алину. Про Колю пишут только хорошо, и про Алину теперь тоже пишут только хорошо. Или никак. Вскоре после того, как они стали встречаться, еще в одном издании как-то не так про Алину написали, Коля пришел в редакцию, покрушил мебель. Все издания намек поняли. И даже в суд не подавали на него, потому что Коля предупредил: еще придет. И поняли, что придет. Пока полиция приедет, от редакции ничего не останется. Но Саша Непоседа этой семейкой не занималась! И в редакции не слышали, чтобы она ими занималась. Нашим сказали, что у этой семейки просто суперпиар-менеджер, которая и организует все статьи и сюжеты. Со «Сплетнями» она не работает.

Андрюша посмотрел на меня и попросил лично заехать в «Сплетни». Может, мне скажут больше. Я вообще-то и сама собиралась, но пока не собралась. И без этого полно дел.

– Вообще Непоседу было за что убить? – спросила я.

Андрюша кивнул и сказал, что его коллеги, изучавшие компьютеры Саши, удивились, что ее до сих пор не кокнули и даже ноги-руки не ломали, морду не били, как и стекла в машине.

– Кстати, что с ее машиной? Нашли?

– Наверное, уже разобрана на детали в каком-нибудь автосервисе.

– Но должны же быть записи камер видеонаблюдения! – воскликнула я. – Конечно, там, на шоссе, где она оставила машину, никаких камер нет и поблизости нет, но пока она ехала в этот поселок…

– Пока ехала, есть, – перебил Андрей. – А обратно нет.

– Но до первой камеры…

– Записи стерты.

Я моргнула.

– Из системы?!

– Высококлассный хакер. Кстати, такое происходит не первый раз. У нас в стране много талантливых людей, и большинство из них работает по другую сторону закона, как всем присутствующим прекрасно известно.

Я кивнула, понимая, что не сотрудники автосервиса, где разбирают машины на запчасти, нанимали высококлассного хакера.

Но тогда получается… что его нанял Сыроваров? Перед смертью, перед тем, как устроить этот взрыв? С кем-то договорился, заплатил… Или это не самоубийство?

Я спросила.

– Его телефон проверили. Но ведь мог быть и другой телефон, зарегистрированный на другого человека. И телефон Саши Непоседы проверили. Три телефона. То есть начали проверять и бросили. Бесполезно. Ей звонили сотни, если не тысячи людей.

– Юля, вам тоже звонят? – поинтересовался Илья из Росфинмониторинга.

Я пояснила, что звонят в холдинг. У нас для этого специально операторы наняты, которые и фильтруют звонки. А я направо и налево свои номера не раздаю. Хотя некоторые люди, с которыми я лично когда-то общалась, звонят и мне.

И это были еще не все новости про Сашу Непоседу.

Оказалось, что Саша содержала мать и брата-инвалида. У нее имелась собственная квартира в пешей досягаемости от той, где проживают родственники. Соседи Саши сказали, что к ней в эту квартиру приходило очень много людей, правда, никаких гулянок и веселых вечеринок она там не устраивала. Вероятно, встречалась с информаторами. Но жалоб от соседей не поступало. Было тихо.

Тут мы все вспомнили про нашу с Пашкой поездку в квартиру, из которой жалобы поступали регулярно, и посмотрели на Илью. Он попросил рассказать историю про выбросившуюся из окна Нину Мирончук, сестру пиар-менеджера Наташи, которую потом черти забрали в ад.

Я рассказала. К сожалению, мы с Пашкой не могли продемонстрировать съемку, потому что тогда опоздали на спектакль.

– Там что-то есть по вашей части? – поинтересовалась я.

– Сто сорок восемь миллионов рублей, выделенных нашим государством продюсерскому центру Сыроварова.

– Сколько? – переспросила я. – Это Мирончук, значит, с ними прыгнула?

– Ну, не физически, – рассмеялся Илья. – Она бы с ними в гроб не поместилась. Но они уже на Кипре. То есть к данному моменту могли уйти еще куда-то.

Я совсем недавно слышала пояснения Кристины о выделении денег на российские фильмы. Также пиар-менеджер Наташа говорила Кристине (а Кристина мне), что все кинокомпании у нас – финансовые пирамиды, о чем я и сказала Илье.

Он подтвердил, что так и есть, и пояснил, что финансирование «модернизации» всего и вся у нас началось в таких масштабах в тот период, когда милицию в полицию переименовывали и стрелки часов туда-сюда переводили. По официальным данным, переименование милиции в полицию обошлось налогоплательщикам в сумму от 2,2 до 13 миллиардов рублей. Первую цифру дала начальница финансового управления МВД, вторую – советник председателя Конституционного суда. Как говорится – почувствуйте разницу. Она, по-моему, поражает гораздо больше, чем сами цифры. Это официальные данные!

Поток также полился на «модернизацию» культуры, результатами которой правоохранительные органы продолжают заниматься до сих пор. На всю страну прогремело так называемое «театральное дело». Двести тридцать миллионов были выделены на театральный проект. Театральный режиссер заявил в суде, что потратил их на триста сорок мероприятий. По словам Ильи, в творческой среде представители Росфинмониторинга и других наших правоохранительных органов постоянно слышат про то, сколько мероприятий состоялось на скольких площадках. Все непрозрачно и неясно. Интеллектуальная и эстетическая ценность «мероприятий» – штука очень неопределенная. Это не цифры. Это модернизация, новаторство, в общем, театральное или киношное Сколково. Целью финансирования «модернизации» театрального дела и кино являлось привлечение свободной и смелой молодежи. «Кондовые» театр и кино должны были дать дорогу смелому современному искусству.

Подавляющее большинство людей, работающих в сфере культуры, не то что в золоте не купаются, они живут очень трудно. Но некоторым выделяются миллионы. Меня это не очень удивляет, то есть вообще не удивляет. У нас всегда были, есть и будут «свои».

Но Сыроварова нельзя было назвать представителем «свободной и смелой молодежи», хотя и фигурантом «театрального дела» тоже.

Илья рассказал, что их служба уже какое-то время занималась продюсерским центром Сыроварова и в обозримом будущем должно было начаться «киношное дело».

Я вспомнила, как Кристина приводила мне цифры – сколько потратили на фильм, какую прибыль получили. После проката все окупалось. Или нет?

– Большая часть всех выделенных сумм шла на «распил», – сказал Илья. – Отследить траты невозможно. Даже в театре проще.

Василий спросил, сколько сейчас стоит поставить спектакль «с нуля». Илья ответил, что в Москве (цифры появились в процессе «театрального дела») полноценный спектакль без спецэффектов обходится от двух до трех миллионов рублей. Со спецэффектами, роскошными костюмами, приглашенными звездами – от шести до восьми. В Питере, естественно, дешевле, не говоря уже про провинцию. А фигуранту «театрального дела» выделили двести тридцать!

Наши соответствующие службы выяснили про счета и недвижимость Иванова-Сыроварова за границей. У исчезнувшей Нины Мирончук тоже немало всего имеется за пределами Российской Федерации. Именно она перекидывала деньги «куда следует». У Кристины Редман (она же – Капитолина Фомичева), ее сестры Серафимы, матери Лукерьи и брата Петра никаких счетов и недвижимости за границей нет. У Натальи Мирончук тоже нет.

– Фомичевы по документам не являлись родственниками Иванова-Сыроварова. Только дети, рожденные Степанидой. Его официальный муж (или жена?) – Игорь Лактионов, – сообщила я.

Для Ильи из Росфинмониторинга это стало новостью. Он долго смеялся.

– Можете обращаться к наследнику – если он сможет унаследовать все, что имеется за границей. Вам виднее. Я просто не знаю, – сказала я и спросила, что Илья и Росфинмониторинг хотят от меня.

А хотели они, чтобы я попыталась выяснить местонахождение «усопшей» Нины Мирончук. Я сказала, что даже с пиар-менеджером Наташей пока не успела встретиться лично, но попробую выяснить.

– Продюсерский центр будет закрыт? – уточнила я.

– Да.

– Когда вы его закроете?

– Сейчас уже идет выемка документов. Деньги больше выделяться не будут. А наследники наследуют не только имущество и счета, но и долги. Или нужно не принимать наследство вообще, или получать вместе с долгами.

– Но у Сыроварова же осталось имущество и счета за рубежом! Вы же сами говорили! Неужели не хватит, чтобы оплатить долги?

– Я бы не советовал родственникам принимать наследство, – сказал Илья.

Глава 22

В этот момент у меня зазвонил телефон. Первым делом я взглянула на часы, потом на экран. Легки на помине. Звонила Кристина. Начало второго ночи!

– Кристина, – сообщила я собравшимся и ответила на звонок, включив громкую связь.

– Юля, приезжай, срочно приезжай! – у Кристины была истерика.

– Что случилось? – спокойно спросила я.

– У нас взрыв! Опять! Еще какая-то девка! Там же! Опять снаряд. Петька их не забрал с собой, оставил валяться. И еще одну девку взорвали!

Мужики слушали, раскрыв рты, и, кажется, все одновременно протрезвели.

– У вас на участке, у гамака Петеньки опять кого-то взорвали? – уточнила я.

– Да. То есть нет. Взорвали, но гамака нет. Петька гамак забрал, а снаряды оставил.

– Их же все проверили, – ошарашенно сказал Андрюша. – Они пустые были. Никто бы не оставил снаряд валяться…

Кристина продолжала истошно кричать в трубку. У нее была настоящая истерика.

– Из ваших никто не погиб? – спросила я, когда мне наконец удалось вклиниться в этот речевой поток.

– Нет. Одна девка. У нас ее никто не знает. То есть по голове не смогли опознать… Но долго смотреть не могли. Я не смогла. Сергей смотрел – муж Вероники Алексеевны. И Витя смотрел. А мы…

Кристина зарыдала.

– Кто из ваших сейчас дома?

– Все. Ну, матери с Петькой нет. Их как выселили, так и нет. Они здесь больше не появлялись.

Значит, Кристина с Виктором Лактионовым, Игорь Лактионов, сестра Иванова-Сыроварова с мужем. И еще добавились его мать или всегда считавшаяся его матерью Вероника Алексеевна со вторым мужем.

– Юлечка, я тебя очень прошу: приезжай! Мы все просим.

– Сейчас приеду, – сказала я.

Значит, опять всю ночь работать. Утром отвезем сюжет в холдинг и поедем спать. Завтра будет чем заполнить «Криминальную хронику».

– Паша, – посмотрела я на оператора.

– Уже пошел за камерой.

– Я с вами, – произнес Василий. – Завтра у меня выходной, отосплюсь. И чемоданчик, как всегда, с собой.

– Придется, – вздохнул Андрей.

– Я тоже поеду, – сказал Илья. – Когда люди в таком состоянии, у них можно получить информацию, которую они не сообщат при других обстоятельствах. Может, узнаю что-то полезное.

Работа в органах – это диагноз, как, впрочем, и журналистика.

Я быстро набрала сообщения Витале и нашей начальнице. Правда, на этот раз нас сразу сопровождали сотрудники правоохранительных органов, да и ехали мы по известному адресу, но я все равно всегда сообщаю, куда направляюсь.

* * *

Пока мы собирались, Андрюше позвонила заждавшаяся его Лариса.

– Ты где и когда будешь?

– Выезжаю на очередной труп, – ответил Андрюша.

– Ты пьян! – закричала Лариса.

– И что из того? Это не помешает мне осматривать труп.

– А где ты все это время болтался?!

– На совещании, – ответил Андрюша.

Пашка посоветовал пригласить Ларису на труп. Место она знает. Она там уже была.

– Сколько вас там? – закричала Лариса, услышав Пашку. – Все пьяные? За руль сядете пьяные?

Андрюша сунул телефон мне.

– Добрый вечер, Лариса, – поздоровалась я. – Это Юля Смирнова. За руль сяду я. Если хотите – приезжайте в элитный поселок. Мы все там будем до утра.

Лариса опешила.

– У вас было совещание? – переспросила она.

– У сотрудников было совещание. Мы с Пашей присутствовали. И как раз поступило сообщение о трупе.

Мужики закатили глаза. Лариса быстро со мной распрощалась, Андрюше передать трубку не просила.

– Ну, и что ты думаешь делать дальше? – спросил Василий.

– Возвращаться к холостяцкой жизни, – ответил Андрюша. – Не в первый раз. Юля, почему женщины не хотят понимать мою работу? Принимать меня с моей работой?

– Можно подумать, что только тебя, – хмыкнул Василий.

Единственная законная Андрюшина жена уехала от него на «Мерседесе» в другую жизнь с другим мужчиной. Остальные подруги долго не задерживались. Пашка даже женат не был. Василий был два раза и оба недолго. Мы с Виталей тоже долго искали компромисс, сходились и расходились. Наконец нашли приемлемый для обоих вариант. Но не всем удается…

Андрюша посмотрел на меня и сказал, что этот звонок Ларисы стал последней каплей. Он принял решение с ней расстаться после того, как она заявила, что не ревнует его ко мне.

– Откуда она вообще может знать про наши отношения? Прошлые или настоящие?

– Она видела тебя с Виталей и поняла, что я тебе не нужен.

Я моргнула.

– Где она могла видеть Юлю с Виталей? – подал голос Василий. – Я сам не помню, когда видел Юлю с Виталей. Когда-то, конечно, видел, но мы с Юлей общаемся в сто раз чаще, чем Юля с Ларисой.

Я ее вообще видела один раз в жизни. Оказалось, что она решила за мной проследить. Информации о моей личной жизни в Интернете нет. Я веду страницу на сайте издательства, но ничего не выкладываю о себе в социальные сети. У меня много знакомых в правоохранительных органах, и практически все они говорили мне одно и то же: даже удаленную информацию из Сети можно вытащить. Мне хватает популярности. Желающие могут смотреть «Криминальную хронику» по телевизору и в Интернете, читать мои статьи в еженедельнике и на сайте холдинга, я регулярно отвечаю на вопросы граждан онлайн. Иногда отвечаю с задержкой, потому что просто физически не успеваю. Но граждане, обращающиеся ко мне за информацией или консультацией, не спрашивают, замужем ли я, за что им большое спасибо.

– Вы с Виталей ее не заметили?

Я покачала головой, вспоминая, где мы с Виталей были вместе после знакомства с Ларисой. Вспомнила только наш выезд в этот элитный поселок, чтоб его.

Оказалось, что Лариса видела, как мы вместе кормили бездомных котов. И еще она заявила, что женщины, подкармливающие бездомных котов, не пытаются увести чужих мужей.

– Потому что большинство подкармливающих глубоко пенсионного возраста? – уточнила я.

Дома у Пашки остался сытый и довольный Рыжик, а мы все загрузились в мою машину. Как раз хватило мест. Хорошо, что я перед началом «совещания» позвонила соседке и попросила покормить моих котов, что она делает, когда я по каким-то причинам отсутствую, а Виталя у меня не ночует.

Когда выехали за город, нас тормознули представители ГИБДД. Я скорость не превышала, но то ли машина с четырьмя мужиками и женщиной за рулем привлекала внимание, то ли гибэдэдэшники заскучали ночью.

Не успела я остановиться, как Андрюша выставил в окно свое удостоверение, Илья достал свое, Вася – свое. Моим удостоверением служила моя физиономия (журналистское не потребовалось), Пашку можно было опознать по камере, которую он трепетно прижимал к груди.

Двое сотрудников ГИБДД при виде нашей компании, удостоверений и вдыхания исходящих от мужиков ароматов несколько прибалдели. Вероятно, задались вопросом, куда среди ночи могут одновременно следовать представители Следственного комитета, Росфинмониторинга, судебно-медицинской экспертизы и журналисты.

– Я абсолютно трезва, – сказала я.

– Юля никогда не пьет за рулем, – подтвердили почти хором Андрюша, Пашка и Василий.

– А куда едете-то? – спросил остановивший нас лейтенант.

– На взрыв в элитный поселок, – ответил Андрюша. – Юлину программу смотрели?

– Опять? – хором спросили сотрудники ГИБДД. – И кого на этот раз?

Мы рассказали, что знали.

– Ребята, может, вы нас проводите? – спросил Андрюша.

Я добавила, что Андрюше в таком случае лучше пересесть в их машину и указывать дорогу, которая ему прекрасно известна. Как раз развлечет ребят рассказами о том, что удалось выяснить про взорванного актера и журналистку.

К элитному поселку мы домчались с ветерком. На входе нас уже ждали – дежурил тот же охранник, что и в ночь первого взрыва.

– На этот раз слышал, – сообщил он нам. – Но не было ощущения, что началась война.

– Народ из домов выбегал?

Охранник покачал головой.

– Только Людмила из минарета. Ну, вы же слышали про нее? Они тут с Фомичихой все время воевали. Фомичиха съехала – Люська смысл жизни потеряла.

Мы все усмехнулись.

– Полицию, как я понимаю, никто не вызывал? – уточнил Андрюша.

– Кристина мне позвонила, сказала, что Юлю вызвала. Поэтому я не стал. А как другие… Думаю, что никто не вызывал. Люська могла вызвать кого-то из журналистов. Вообще к ней днем приезжала эта… претендентка на материнство.

– Алекса?

– Не знаю, как ее зовут. Люська звонила, предупредила, на какой машине будут. Богатый мужик у нее. С шофером приехали.

– Машина депутатская? – уточнила я.

– Нет, частная. А он депутат? – охранник немного подумал и добавил: – Вообще, если судить по роже…

Я тем временем искала в телефоне фотографию Валеры Хромого, то есть депутата Звенигородского, нашла и показала охраннику.

– Он, – подтвердил охранник.

Но зачем они приезжали к Люське?! Или Люська их просто пустила на территорию поселка?

– Уезжал, кстати, с разбитой рожей, – добавил охранник.

– Депутат?

– Ну, если он депутат.

Мы поехали к дому Иванова-Сыроварова. На этот раз нас впускали Кристина и братья Лактионовы. Услышав шум мотора, из дома вышли Вероника Алексеевна со вторым мужем Сергеем и старшей дочерью Ириной Геннадьевной. Муж дочери не показался. Я не знаю, ночевал ли он той ночью в этом доме или нет.

– За что это нам? – причитала Вероника Алексеевна.

– Это Алекса, – сказала Кристина.

– Взорвана Алекса? – поразился Андрей. – Вы ее не сразу опознали?

Нам ответили, что взорванную девушку они так и не опознали. Но днем приезжала Алекса со своим старым-новым хахалем. Подложить взрывное устройство мог депутатский шофер.

– Зачем? – спросил Андрей.

– Нам напакостить, – ответили члены семьи погибшего Иванова-Сыроварова. – Или кого-то из нас убить.

– Что хотела Алекса? – поинтересовалась я.

– Она хочет быть официально признанной матерью Лешеньки, – всхлипнула Вероника Алексеевна.

– Недвижимость осматривала, – ответил Игорь Лактионов. – Прямо так и заявила. Какая наглая баба! Перла, как танк. Я ее раньше жалел из-за того, что ее кислотой облили, а теперь думаю: может, было за что?

– Ведь она в свое время и сыном не занималась, и не боролась потом за него! – воскликнула Вероника Алексеевна. – Ей были нужны мужики и деньги.

Родственники стали наперебой рассказывать, какая дрянь Алекса. Я была с ними согласна. После смерти сына (или все-таки не сына?) она явно преследовала одну цель: деньги. Официальной экспертизы еще не проводилось. Я не была уверена, что Алекса вообще успела подать заявление в суд. И будет ли она его подавать?

А если официальная экспертиза по постановлению суда покажет, что мать не она? Она ведь могла все это время врать и устраивать шоу. И у нее уже приготовлен ответ, который она даст после получения результатов экспертизы, назначенной судом. Кстати, его никто не обязан сообщать «широкой общественности». Он может вообще нигде не всплыть! Алекса сейчас снимет сливки, заработает на новости столько, сколько получится, а потом уедет с какой-то благотворительной миссией в Африку. К ее возвращению про Сыроварова уже забудут.

– Завещания нет? – уточнил Илья из Росфинмониторинга.

Ему объяснили, что в соответствии с волей умершего оно будет оглашено ровно через месяц после его смерти. Содержание завещания не знает никто, кроме нотариуса. Это я уже слышала от Андрея.

– Подождите оглашения, – посоветовал Илья. – В зависимости от его содержания будете что-то решать. Осталось недолго. Пока Алекса в любом случае ничего не может сделать и унаследовать даже наперсток.

Вероника Алексеевна, продолжая рыдать, начала объяснять, что они не смогут «по-человечески» проститься с Лешенькой, если на похоронах будет Алекса. А она точно будет.

– Гоните ее в шею, – подал голос Вася.

– С похорон навряд ли получится, – заметил Андрей.

– Отсюда прогнали, – расплылся в широкой улыбке Виктор Лактионов.

Кристина заявила, что никогда в жизни не была так рада видеть Костика, свою первую любовь, теперь перемещающуюся по горячим точкам планеты и объявленную в розыск в большом количестве стран.

– А что его сегодня к вам принесло? – поинтересовалась я.

– В голову ударило – вот и принесло, – хмыкнул Виктор. – С ним никогда не знаешь. Но на самом деле сегодня кстати оказался. Может, Кристинин ангел-хранитель его прислал?

Кристина добавила, что она уже мне звонить собиралась, надеясь, что я избавлю ее от Алексы, впервые пожалела о выселении Фомичихи, которая не стала бы церемониться с претенденткой на роль матери Алексея-Владимира, но тут появился Костик. Вероятно, перемахнул через забор со стороны леса – для него это не препятствие. Ну и навалял депутату. Может, депутат и служил в Афгане, в девяностые годы бегал с гранатометом и в качалку ходил, но теперь разжирел, обрюзг и оказать сопротивление Костику, имеющему недавний опыт реальных боевых действий по всему миру, не мог. В результате Костик вынес депутата к машине на плечах. Братья Лактионовы под белы рученьки отвели туда же Алексу. Шофер завел мотор – и машина уехала. Полицию по горячим следам депутат с Алексой не прислали, хотя грозили всеми карами небесными.

Кристина также сообщила, что тут же позвонила пиар-менеджеру Наташе. Та ответила, что «действовать будем, если заявление напишут», но такое маловероятно. Алекса не захочет выставлять себя в невыгодном свете, ведь Иванов-Сыроваров еще даже не похоронен, а она уже недвижимость осматривает. Депутат тоже не захочет позориться, в особенности перед «братишками», которые составляют костяк его электората.

– Алекса и Валера Хромой могли подложить взрывное устройство? – уточнил Андрюша.

Все родственники покачали головами. Эти двое к тому месту не подходили, а шофер оставался на улице, и за ним никто не следил. Вот он мог прогуляться к разноцветным снарядам. Родственники, как нам уже говорили, пришли к выводу, что пакость сделал шофер. Конечно, не по собственной инициативе, а по заданию своего начальника.

– Ладно, пошли посмотрим, – вздохнул уже полностью протрезвевший Андрюша.

Мы с Пашкой быстро засняли сюжет для «Криминальной хроники» уже начавшегося нового дня, Андрей вызвал коллег и взрывотехника.

Но этот взрыв отличался от предыдущего не только количеством жертв, но и тем, что при девушке осталась сумочка. Перчатки были с собой и у Андрея, и у меня, и у Василия. Мы без них из дома не выходим.

В сумочке, в частности, лежал студенческий билет, из которого следовало, что жертву звали Анастасия Павловна Поликарпова, и она закончила второй курс в архитектурно-строительном институте. От телефона практически ничего не осталось – похоже, он лежал в кармане.

Андрей углубился в изучение информации об Анастасии Павловне, которую можно было получить, так сказать, «не отходя от кассы», а только сунув нос в телефон. Как далеко шагнула техника! Как мы раньше работали? Как люди работали в прошлом веке? И ведь успешно трудились.

– К журналистике не имеет никакого отношения, – сообщил он через некоторое время. – Просто студентка. Хотя… Подрабатывала в известной строительной компании, которая у нас всплывала в связи с этим делом.

– Которая угрожала Хворостецкому? Хотела купить его бизнес?

– Да вроде не угрожала. Они пошли в отказ. Девчонка – никто. Она работала у них прошлым летом, в течение учебного года что-то периодически делала для них, этим летом снова трудилась. Училась на дизайнера интерьеров. У них практиковалась по будущей специальности. Зачем ее сюда принесло?!

Я считала, что связь со строительной компанией в данном случае притянута за уши. Ну не могла такая известная компания устраивать взрывы девчонок на участке популярного актера, чтобы заставить кого-то продать бизнес. Чушь собачья. Это у нас у всех извращенное мышление. И Андрею, и мне такое могло прийти в голову, но на самом деле, если остановиться и подумать…

Нет, дело не в строительной компании. Да, кто-то отправил угрозу Хворостецкому, завод которого хотела приобрести крупная строительная компания. Но ведь вполне могли воспользоваться возможностью. Они могли его «изучать», искать слабое место, в процессе выяснили про связь с Сашей Непоседой. Журналистку взрывают – строители отправляют письмо. И ведь ничего им не предъявишь, даже если и удастся каким-то образом доказать, что угроза исходила оттуда.

Хотя… Угроза ведь поступила Хворостецкому, пока Сашу Непоседу еще не опознали. То есть тот, кто отправлял письмо с неизвестного адреса, знал, кто она такая и при каких обстоятельствах погибла. Вот этот человек и организовал взрыв. Или он состоит в группе, которая организовала взрыв.

Но кто такая эта девчонка? Зачем ее принесло на этот участок сегодня ночью?

Вскоре приехали коллеги Андрюши, начались следственные действия. По идее, эта Анастасия Павловна пришла тем же путем, что и Саша Непоседа. Только машина студентки Насти осталась стоять в кустах, откуда кто-то угнал машину Саши Непоседы.

– У тебя была машина на втором курсе? – спросил Андрюша.

– Нет. Но водить я уже умела. У нее богатые родители?

– У них совместный бизнес – центры раннего развития. Хотя машина у нее – десятилетка. Купили дочери, чтобы училась водить и было не очень жалко, если разобьет.

– В родительский бизнес она не хотела?

– А я откуда знаю? Будем разбираться. Машину просто могли еще не успеть угнать – мы же теперь знаем, где искать. И десятилетка на самом деле не так и нужна на детали. Это у Непоседы была дорогая иностранная двухлетка. Кстати, и неприметная старенькая «девятка» у нее тоже была. И своя квартира была, и мать с братом-инвалидом она содержала.

– Кто-то подтвердил, что она брала деньги с потенциальных героев репортажей?

Я не рассказывала Андрюше про встречу с известным певцом.

– Подтвердил, – со вздохом кивнул Андрюша. – Но большую часть денег она собирала на брата. И люди, которые платили, знали это. Тут все не так однозначно. Она брала деньги, потому что была вынуждена. Наши поговорили с тремя людьми, которые ей заплатили. Вроде как благотворительный взнос на операцию больному ребенку. У ребенка есть счет, открытый для этих целей. Это не мошенничество, как многочисленные «сборы на больных детей» в Интернете. Есть ребенок-инвалид. Можно при желании квалифицировать как взятку, но умаешься доказывать. И не надо политику, чтобы где-то всплыло, что он перевел деньги на лечение больного ребенка, а теперь хочет получить их назад. Кстати, у них фамилии разные с братом – у них общая мать, разные отцы. Отец не помогает.

Я вздохнула. Сашу можно было понять и пожалеть. А герои ее расследований не обеднели, сделав благотворительный взнос на лечение ее брата. Может, она из-за брата и занималась тем, чем занималась? Моя работа давно научила меня не осуждать людей. Я видела в процессе работы тех, кто вынужден был пойти на преступление от полной безысходности. И их было жалко.

Глава 23

Мы с Пашкой заехали в холдинг, отдали отснятый материал и поехали спать. На следующий день событий никаких не происходило, только продолжала поступать информация.

Кровь на месте «падения из окна» Нины Мирончук оказалась бараньей. Это еще раз подтвердило, что из окна она не прыгала. Но где же сто сорок восемь миллионов? И где сама Нина? Никаких обвинений ей пока предъявлено не было.

Могла Нина физически организовать взрыв? По идее нет. Обитатели дома в элитном поселке сказали, что на их памяти она туда никогда не приезжала. Хотя, конечно, она могла туда попасть через «тайную» калитку, даже две калитки.

Ее сестра Наташа, пиар-менеджер всей честной компании, бывала там тысячу раз. Наташа физически могла подложить взрывное устройство. Она знала про Петеньку, про его увлечение радугой, астрологическими инсталляциями. Она знала график жизни всех обитателей того дома. Она имела возможность сделать слепки с ключей, прихватить сами ключи. Да и судя по тому, что я уже про нее знала, Наташу не остановили бы никакие нравственные терзания. Если бы взрыв обеспечивал пиар, в котором она была докой, она без раздумий устроила бы взрыв.

А взрыв на самом деле обеспечил пиар. Уже планировались показы старых (и не очень) фильмов, в которых снимался Сыроваров. Каналы перекраивали сетки вещания, пока к нему не пропал интерес. Надо ковать железо, пока горячо. Его ведь вполне могут все забыть через год. Реклама с его участием точно утратит актуальность.

Наташа могла знать про то, что у Сыроварова был рак. И могла сообщить об этом сестре.

Поскольку образовалось немного свободного времени, я решила заехать в «Сплетни», где работала Саша Непоседа, и послушать ее коллег.

Нас с Пашкой пустили в здание без вопросов, прекрасно понимая, зачем мы приехали. Со мной были «знакомы по телевизору», кто такой Пашка, сразу становилось понятно при взгляде на камеру. Общались мы с дамой-главредом.

– Юля, скажите неофициально, за что ее убили? Она, конечно, ходила по лезвию бритвы, но границы не преступала! Вы знаете про ее брата?

– Знаю. И все понимаю.

– Мы продолжим сбор средств. И Саша…

– Я примерно представляю, как действовала Саша. Следователи уже побеседовали с некоторыми людьми, которые перечисляли деньги на счет ее брата-инвалида.

– Вы не станете об этом сообщать в своей передаче, на сайте?

– Нет. И в мыслях не было. И никто ей претензии предъявлять не собирался и не собирается ничего требовать с брата. Никаких уголовных дел не возбуждалось и возбуждаться не будет. Меня интересует ее связь с Сыроваровым.

Главред развела руками и сказала, что у них никто и не подозревал, что Саша собирается с ним встречаться. Я сообщила, что в компьютерах Саши правоохранительные органы не обнаружили вообще ничего ни про Сыроварова, ни про его родственников.

– Мы не нашли контакта с Наташей Мирончук, – сказала главред. – Знаете такую?

Я ответила, что наслышана, имела честь беседовать по телефону, лично не встречалась.

– Мы решили не связываться. Про ее подопечных пишут другие. Вот пусть и пишут. Вы понимаете, что мы согласуем информацию с героями статей или их пиарщиками, подпускаем немного перца, немного грязи… Все довольны. Герои напоминают народу о себе, политики приобретают человеческое лицо, наш еженедельник активно раскупают те, кто продолжает читать бумажные издания, к нам приходят рекламодатели. Подобная организация дел всех устраивает.

– Но Саша собирала и информацию, которую изначально не собиралась публиковать?

– Не совсем так. Не публиковать, если ей переведут деньги на лечение брата, публиковать, если не переведут. У нас хорошие юристы. Если что-то публиковалось, то в таком виде, чтобы к нам потом никто не мог предъявить претензии. С подтверждением документами, фотографиями… Хотя вам-то я зачем все объясняю? Вам пиар-менеджер Наташа указывала, что показывать в «Криминальной хронике», а что не показывать?

– Нет. Даже не пыталась.

– А нам указывала, да в такой форме, что мы решили не иметь с ней никаких дел, как я вам уже сказала. Вначале думали что-то накопать про ее подопечных и опубликовать, а потом поняли: бессмысленно. Другие постоянно публиковали, как Сыроваров с тремя сестрами живет, еще к каким-то бабам сбегает, эти его возвращают. Вы, наверное, ознакомились в общих чертах с информацией о том, какую бурную сексуальную жизнь он вел.

Знала бы ты, какую жизнь он на самом деле вел… Но я не стала это сообщать главреду «Сплетен».

Сама подумала, что Саша Непоседа могла узнать про его сексуальную ориентацию и требовать денег за молчание – путем перевода на лечение брата. А он, зная про рак, решил взорвать и ее, и себя. Хотя кто знает, что там было на самом деле?!

– Вы знали про ее личную жизнь?

Главред покачала головой. Сказала только, что на работе Саша романов не крутила и вообще помалкивала о том, что у нее кто-то есть. У нее была масса проблем, связанных с матерью и братом, она встречалась с массой информаторов. О семье явно не думала. Наверное, кто-то был «для здоровья». Может, разовые варианты.

– Юля, сообщите, пожалуйста, если узнаете истинную причину гибели Саши, какой бы она ни была, – попросила главред. – Я понимаю, что официально может быть объявлено что-то совсем другое.

– Ее уже похоронили?

– Да. Наше издание взяло на себя все расходы. Когда хоронят Сыроварова? Мы, конечно, хотели бы послать журналиста и фотографа, а Наташа Мирончук нам ничего специально сообщать не будет.

Я сказала, когда и какие «мероприятия» планируются, и мы обменялись телефонами. Я обещала сообщить, если произойдут какие-то изменения в графике, и в свою очередь попросила сообщить, если коллегам Саши станет известно хоть что-то, что может помочь в расследовании.

* * *

Вечером со мной связалась моя одноклассница Алиса, проживающая в Лондоне. У нее есть квартира в столице Великобритании, за которую ей еще несколько лет платить ипотеку. Выбор был между домом в двух часах езды от Лондона и квартирой в не самом престижном районе, но не заселенном неграми и арабами. Она выбрала квартиру, чтобы не тратить много времени на дорогу. У нее финансовое образование, и ее всегда интересовало налогообложение в разных странах. Еще живя в Петербурге, она устроилась в международную компанию, консультирующую иностранных граждан, работающих в России (а их в девяностые годы к нам прибыло немало, поэтому фирма и открыла свое представительство), а также наших граждан, работающих за рубежом. Где платить налоги? Как заполнить декларацию? Фирма консультирует не только физических лиц, но и юридических, работающих с разными странами. Через некоторое время Алисе предложили перебраться в Лондон и работать в британском представительстве фирмы с русскоговорящими гражданами. Она уехала и живет в Лондонграде до сих пор. По доходам она – английский средний класс.

Из нашего класса она общается только со мной, как я предполагаю, потому что я стала известной, и у меня и в мыслях никогда не было просить у Алисы материальной помощи, помочь мне выехать за рубеж, принять меня у себя или принять у себя моих родственников. Хотя я иногда обращаюсь к ней за информацией об осевших в Лондоне людях, а она в свою очередь обращается с подобными просьбами ко мне. В общем, мы иногда бываем полезны друг другу. Время от времени ее просто мучает ностальгия, и ей хочется узнать наши сплетни, получить информацию о происходящем в стране и городе «из первых рук». Просто поболтать хочется, как не принято у англичан.

– Что вы там у себя делаете с геями и лесбиянками? – спросила Алиса после того, как мы обменялись обычными приветствиями.

– Вообще ничего не делаем, – ответила я. – Стараемся не обращать внимания. И они стараются обойтись без каминг-аута.

– Вот-вот. А они бегут к нам спасаться, потому что в России их убивают и перекрывают кислород, не давая заниматься творчеством.

На ум тут же пришел Сыроваров. Неужели взорвали не его?! А он спокойно сейчас разгуливает по Лондону. Может, он нашел двойника, у которого был рак в последней стадии, тот согласился завершить жизнь таким образом, например, за деньги для родственников, на обучение детей или что-то в этом роде, а Сыроваров сбежал в Лондон? У него же есть и недвижимость, и счета за границей. Или только счета?

Но тогда каким образом взорванный мужчина оказался сыном Алексы? Или вся эта история с анализом ДНК – полное вранье, как я уже думала? Или взорван на самом деле сын Алексы? Мало ли куда он мог деться на самом деле. Она могла его выкрасть у Импотента, спрятать, потом вывезти за границу, но все годы рыдать перед телекамерами. У нее есть связи за рубежом, она же ездит по всему миру с гуманитарными акциями.

Все эти мысли пролетели у меня в голове очень быстро. Потом Алиса сообщила, что произошло на самом деле.

В Лондон прибыла «выбросившаяся из окна» Нина Мирончук, как оказалось – подвергавшаяся преследованиям в России за ее сексуальную ориентацию. Я заметила, что у нас о существовании Нины Мирончук вообще знали единицы, и ее потеря для Родины не является трагедией. Родина не заметила этой потери.

– Вот-вот, – рассмеялась Алиса. – Даже по телевидению не то что не показали, а ни слова не сказали, в газетах, на сайтах и в блогах ничего не написали. И это все потому… ну, ты сама знаешь.

– Она, как говорится, никто и звать никак, – заметила я.

– Это ты так думаешь. А она, между прочим, владелица крупного продюсерского центра. Суперзвезда сериалов Владимир Сыроваров – кстати, гей – знал, что его убьют, потому что ему поступали угрозы, и вовремя позаботился о своих родственниках и друзьях. На Нину Мирончук он переписал свою долю в продюсерском центре и посоветовал ей незамедлительно покидать пределы России, если с ним что-нибудь случится. Она и покинула.

Я сообщила Алисе, что покинула она Россию не просто так, а с выделенными на съемку фильма миллионами бюджетных денег. Алиса рассмеялась и заметила, что это будут не первые российские деньги, прибывшие в Лондон. Если они вообще «заглядывали» в столицу Великобритании. Илья из Росфинмониторинга вроде бы говорил про Кипр? Я подозревала, что сейчас они уже отправились дальше в какой-нибудь маленький налоговый рай.

– Она рассказала, как организовала свое «самоубийство»?

– Да. А что было делать несчастной гонимой лесбиянке?

– И какие у нее планы?

– Ваши сериалы будут показывать у нас. И еще где-то в Европе.

– Своих, что ли, нет?

– Свои, конечно, есть, и у ваших есть один очень большой минус – они без негров. Но раз снимались гонимые геи и лесбиянки… – Алиса помолчала и добавила: – Юля, пиар-компания проведена гениально. Один сериал уже готов к показу – с озвучкой на английском. Все это явно было подготовлено заранее. Тебе это как-то поможет в твоей работе?

Я рассказала Алисе наши новости. Она хохотала от души. Хотя я не уверена, что следовало смеяться.

Значит, все было задумано Наташей и Ниной Мирончук? И все денежки получат они? Права на показ явно у продюсерского центра, центр принадлежит Нине Мирончук… Но ведь здесь уже ведется проверка этого центра! Илья из Росфинмониторинга сказал, что его закроют. Хотя кто знает, где он на самом деле зарегистрирован?

Я попросила Алису прислать мне ссылки на какие-нибудь интернет-ресурсы, которые я смогу изучить сама и передать друзьям в правоохранительных органах.

Мы распрощались, довольные общением друг с другом, Алиса прислала ссылки, я быстренько просмотрела материалы, взглянула на часы и отправила эсэмэс Андрею.

Тут же раздался звонок от него, но Андрей просто хотел, чтобы произошло соединение, и я послушала, что происходит у него дома. Телефон явно лежал у него в кармане.

У Андрюши дома происходило расставание с Ларисой. Очень бурно. По крайней мере, она не могла его обвинить в том, что потратила на него лучшие годы, как обвиняла уехавшая на чужом «Мерседесе» жена.

Я отправила ссылки Андрею на почту. Потом подумала и отправила еще Илье из Росфинмониторинга. Он оставил мне все свои координаты.

Глава 24

На следующее утро я еще лежала в постели, радуясь, что мне не надо с раннего утра на работу, когда позвонил Хворостецкий.

– Да, Иннокентий Петрович?

– Вы где, Юля? – спросил он.

Я честно сказала, где я.

– Ну, в таком случае мой коллега пригласит вас на завтрак. У англичан же вроде два завтрака? Он сам позавтракает во второй раз.

«Опять англичане?»

– Я не завтракаю ни разу, но ужинаю дважды, а иногда трижды, третий – во время ночного пробуждения, – донесся до меня густой баритон. – Но буду рад угостить Юлю.

Хворостецкий передал трубку.

Мужчина представился сотрудником известной мне строительной компании, третьим замом генерального директора и сказал, что желает пообщаться со мной по поводу показанного вчера вечером в «Криминальной хронике» сюжета.

– Взорванная девочка? – уточнила я.

– Да.

– Мы приедем с оператором.

– Я знаю, что оператор любит пиво. Я тоже люблю пиво. Мне прислать за вами машину с шофером?

– Нет, я сама за рулем и сама заберу оператора. Говорите, где и во сколько.

Этот Эдик не мог быть другом Хворостецкого хотя бы потому, что был его лет на пятнадцать младше. Молодой холеный мужик. Явно толковый, а не просто «эффективный менеджер».

Мы сделали заказ, узнали, что Эдик, как и мы с Пашкой, – «ночной человек», утром может выпить только кофе, но вечером… Не родился еще тот враг, которому он отдаст свой ужин. Эдик погладил себя по уже появившемуся животику – «трудовой мозоли», потом приступил к рассказу.

Взорванная Настя была его подругой. Жена тоже имелась в наличии, как и двое маленьких детей. От жены он уходить не собирался, с Настей познакомился в компании, где работал, а она решила практиковаться во время учебы. В общем, познакомились, иногда встречались в его «холостяцкой берлоге», унаследованной от бабушки и соответствующим образом переоборудованной для встреч с подругами. Про планы Насти в его отношении умолчал. Может, просто не знал. Я сама не была знакома с Настей при жизни, поэтому не могла определить, хотела ли Настя замуж за Эдика или строила карьерные планы, в осуществлении которых один из замов генерального (пусть и третий) мог ей помочь.

Про историю с Хворостецким он прекрасно знал – следователи приходили в строительную компанию, хорошо попортили нервы всему руководству (то есть, конечно, плохо). Эдик регулярно смотрит «Криминальную хронику», только не по телевизору, а в Интернете и читает мои статьи, чтобы «быть в курсе».

И тут, можно сказать, дежавю, только имеющее отношение к нему. Он, правда, не понимает, какое. И не понимает, зачем в этот элитный поселок понесло Настю.

– Она там у кого-то когда-то бывала? – уточнила я.

– Понятия не имею. Если сможете найти ее подружек, спросите у них.

– Вы никого из них не знаете?

Эдик вздохнул.

– У нас были не те отношения, чтобы знакомиться с друзьями и подружками. Я только слышал ее восторги по поводу одной… Но это была не подружка… Я даже не знаю, как правильно определить их отношения… Настя ею восторгалась…

– Неужели Саша Непоседа?! – воскликнула я.

Эдик кивнул.

– Они жили в одном доме, – пояснил он. – Настя с родителями и старшим братом, пока тот не женился и не съехал, и Саша Непоседа. И именно Саша Непоседа отговорила Настю идти в журналистику. Настя сомневалась, как она сама мне рассказывала, и не могла определиться – журналистика или дизайн. Саша Непоседа убедила, что только не журналистика. Очень захочется – может писать статьи фрилансером.

– И помогать Саше в расследованиях? – спросила я.

Эдик развел руками.

– Вы не спрашивали?

– Я попросил не парить мне мозг Сашей Непоседой. Я встречался с Настей не для того, чтобы слушать восторженные отзывы про какую-то бабу, пусть и известную. Сплетни про звезд, как, впрочем, и не сплетни мне не интересны. Я люблю тяжелый рок, причем западный, а Саша Непоседа несколько другими направлениями занималась. Я не смотрю сериалы, я не знаю ни актрис, ни актеров, становившихся героями ее журналистских расследований. Я смотрю западные фильмы и не по телевизору. Меня интересует спорт, а Саша Непоседа вроде ни про кого из спортсменов не писала. И мне плевать, кто там к кому ушел. Я матчи и соревнования смотрю. Меня спортсмены интересуют на футбольном поле, на борцовском ринге, на баскетбольной площадке, в бассейне и на помосте. А кто с кем спит или не спит… Да у меня без этого проблем хватает. В общем, я попросил закрыть тему, и Настя закрыла. Но я считаю, что ее смерть как-то связана с Сашей Непоседой. В том же месте! Тем же способом! Вы же, наверное, то же самое подумали?

– Саша Непоседа когда-нибудь занималась вашей строительной компанией? Кем-то из компании?

– Никогда. Нас всех об этом менты спрашивали. И мы потом сами обсуждали. Не ее тема.

– То есть Настя не могла устроиться к вам на работу для того, чтобы собрать какую-то информацию для Саши Непоседы?

Эдик удивленно вскинул брови, потом покачал головой.

– У нее в любом случае не было доступа к информации, которая могла бы заинтересовать кого угодно, кто хотел бы что-то на нас нарыть.

– А через вас?

Эдик рассмеялся.

– Нет, компания ее не интересовала. Я бы сразу насторожился, если бы девчонка стала задавать мне такие вопросы. Вытащить она у меня ничего не могла. Я не ношу важные документы на встречи. К моим компьютерам она близко не подходила. Она у меня в кабинете даже ни разу не была. Нет, точно нет. Это что-то, связанное с журналисткой. Может, она ей на хранение что-то отдала?

У меня самой появлялась эта мысль. Ведь в компьютерах Саши Непоседы не нашли ничего об Иванове-Сыроварове и всем его окружении, но она, тем не менее, поехала к его дому. И могло быть что-то еще, на какого-то другого человека, на многих людей. Про ее знакомство с Настей, наверное, мало кто знал, а если и знал, то не придавал значения. Но она на самом деле могла отдать что-то на хранение Насте.

И Настя повезла это к дому Иванова-Сыроварова? Ночью? Зная, что там взорвали Сашу?!

– Хворостецкий получил письмо с неизвестного адреса… – открыла рот я.

– Я тоже получил. И это меня волнует больше всего.

Я удивленно посмотрела на Эдика.

– Почти такой же адрес, почтовый сервис отображает имя «Предупреждение». И тема письма такая же. И текст такой же! Первое предупреждение! Почему первое, если Хворостецкий уже одно получил?! Сашу Непоседу взорвали, теперь взорвали Настю. Точно так же. Значит, должно быть второе!

«Или это разные предупреждения», – подумала я, но вслух не сказала. Но что-то общее у Хворостецкого и Эдика должно быть!

Я спросила, есть или были ли у них какие-то общие дела, кроме рабочих, пересекались ли они где-то по жизни.

Эдик покачал головой и заметил, что даже если говорить о бизнесе, он лично не работает с Хворостецким. Да, он и раньше знал, что у них есть такой поставщик. Но фактически все, что он знает о Хворостецком, он узнал после того, как в их строительную компанию пришли представители следственных органов. А лично пообщался впервые после того, как получил «предупреждение». Раздобыл телефон, позвонил, встретился. Хворостецкий помог связаться со мной. Все.

– Как я понимаю, вы не хотите, чтобы ваша жена узнала про вашу связь с Настей и представители следственных органов приходили к вам домой? – уточнила я.

– Упаси боже! Я сам готов ехать, куда вы посоветуете. Или сами отвезете. Иннокентий Петрович сказал, что с вашей помощью все прошло нормально. Готов сотрудничать, только семью мою не надо впутывать. Семья точно ни при чем.

Я позвонила Андрюше, кратко изложила суть дела.

– Приезжайте все, – ответил друг. – Я тебя как раз хотел попросить съездить к родителям Насти. Двое сотрудников поедут, надо ее комнату обыскать. У тебя хорошо получается общение с родственниками. Объяснишь, что они сами могут и не обратить внимания на что-то важное, а наши специально обучены профессионально проводить обыск.

Но это было еще не все.

Коллеги Андрюши, выезжавшие на место взрыва, в результате которого погибла Анастасия Поликарпова, обнаружили в траве еще один стеклянный глаз. По всей вероятности, никем никогда не использовавшийся, как и первый глаз, найденный после взрыва Иванова-Сыроварова и Саши Непоседы.

Сергей Петрович Нечипоренко, второй муж Вероники Алексеевны, подтвердил, что у него нет одного глаза, он носит искусственный, но найденные глаза – не его, даже по цвету не подходят. И он не идиот, чтобы разбрасывать свои глаза по местам взрывов, даже если бы эти взрывы организовывал он.

Но ведь и Алекса, претендующая на роль матери погибшего актера, не должна была бы разбрасываться искусственными глазами и, по словам родственников Иванова-Сыроварова, она к месту взрыва не подходила.

Вроде бы искусственных глаз больше ни у кого из участников событий не было.

Кто и зачем их разбрасывает на местах преступлений? Кого пытается таким образом подставить? Или это какой-то символ? Знак? Что они означают?

– Какие ассоциации у тебя вызывает глаз? – спросил Андрюша.

– Орган зрения. Возможность видеть.

– Всевидящее око? – высказал предположение Пашка.

Я задумалась. Всевидящее око видит все, что натворили взорванные? Но чье это око?!

Эдик слышал наш разговор и тоже высказал интересное предположение. Раз глаз искусственный, то, может, дурной? Погибли люди, сделавшие что-то… нехорошее. Хотя Настя за свою жизнь не успела наделать злых дел. Если бы «дурной глаз» валялся только рядом с трупом Саши Непоседы или Владимира Сыроварова, то эту версию можно было бы принять. Хотя все равно странно.

Я подумала, что разбрасывающему их типу надо сказать спасибо, что не разбрасывает глаза живых людей или животных. Если бы вырезал их, было бы хуже.

В общем, скорее всего – кто-то что-то видит. И предупреждает. Но о чем?!

Глава 25

Говорить с родственниками погибших насильственной смертью всегда тяжело, а если погибает молодая девушка, то тяжелее вдвойне. Но реакция на смерть бывает разной. Родители Насти были готовы говорить со мной, с кем угодно, отвечать на любые вопросы. Они жаждали крови.

Как оказалось, родители Насти ненавидели Сашу Непоседу и очень не хотели, чтобы дочь с ней общалась. Они не сомневались, что гибель Насти связана с журналисткой. Они сами уже осмотрели комнату дочери, но ничего не нашли. Сотрудникам полиции, пришедшим для обыска, дали добро – ищите, только скажите нам, кто виноват в смерти нашей девочки.

Наиболее интересной оказалась информация в компьютере. Телефон восстановлению не подлежал, а получение информации от сотового оператора занимает некоторое время, иногда продолжительное. Мне об этом говорили многие сотрудники правоохранительных органов. Приходится подключать личные связи, иначе ответ вполне может быть дан через тридцать дней после обращения – в течение того срока, который по закону выделяется в Российской Федерации на ответы на обращения в официальные инстанции. И плевать сотовым операторам, что у следователя дело «горит», а от получения информации зависит поимка преступника и, не исключено, сохранение чьей-то жизни.

– У кого-то из вас есть брат-издатель? – спросил один из сотрудников, проводивших обыск.

– Мой брат издает технические книги, – сказала мать Насти. – Только какое отношение он имеет…

В компьютере Насти сотрудник нашел ее переписку с неким автором, который хотел, чтобы девушка познакомила его со своим дядей и замолвила словечко. Именно такую плату он просил за свои услуги.

Настины родители переглянулись.

– В издательство сложно попасть? – влезла я, в силу своей профессиональной деятельности знакомая с этим бизнесом. Правда, про техническое издательство, о котором шла речь, я не слышала никогда в жизни.

– Да вроде нет, – пожала плечами мать Насти. – У них одна комната, метров тридцать, в торговом комплексе. Там же две машины стоят – они печатают книги только одного формата. Все, так сказать, не отходя от кассы.

– Я имела в виду не прорваться через КПП, а увидеть свое произведение в виде книги, – пояснила я.

– За счет автора – сразу же. Что угодно.

Я подумала, что «что угодно» быть не может, даже такое маленькое издательство не пойдет на публикацию книг с пропагандой того, что у нас запрещено, но объяснять это не стала.

– А не за счет автора?

– Публикуют, – кивнул отец Насти. – Я сам с удовольствием прочитал две книги одного автора об устройстве Вселенной и американский телескоп на Южном полюсе. По экономике у них точно есть серия. Хотя они называются «техническим издательством», это означает, что они не публикуют художественную литературу, а все нехудожественное публикуют. Если, по мнению нашего родственника, книга «пойдет», то автор получает проценты с продаж. Насколько я понимаю, обычные для издательств условия.

– Брат сам читает все, что ему предлагают. И Настино «заступничество» не сыграло бы никакой роли. Как фамилия этого автора? Я могу сейчас позвонить брату и спросить, приходил ли этот тип в издательство. И вообще какое отношение он имеет к смерти Насти?!

Этот самый автор (или не автор) предложил Насте Поликарповой спасти ее любимого мужчину Эдика.

Родители не знали, кто такой Эдик. Они знали, что у Насти появился «мальчик», но она не успела их с ним познакомить.

– Вы его видели, Юля? – спросили у меня.

– Видела.

Родители девушки вопросительно смотрели на меня.

– Я думаю, что он не имеет отношения к смерти вашей дочери, – сказала я.

– Что он из себя представляет? – спросил отец.

– Они вместе работали.

От дальнейшего допроса родителей меня спас сотрудник следственных органов, изучавший Настин компьютер.

Мы все уже знали, что она сама никогда раньше не бывала в элитном поселке, не являлась поклонницей актера Владимира Сыроварова, но она была поклонницей Саши Непоседы и любила Эдика.

Некий автор сообщал Насте, что жена Эдика узнала о связи Эдика с Настей.

– Он женат? – воскликнула мама, но никто не обратил на нее внимания.

Жена Эдика накачала его какими-то таблетками и заперла в доме – в этом самом элитном поселке, где он не проживал и даже никогда не был. Автор якобы узнал об этом от своей жены, подружки жены Эдика. Он предлагал Насте «спасти» Эдика. Описывалось, как проникнуть на участок Сыроварова – где оставить машину, как пройти через лес к открытой задней калитке, потом по периметру забора к другой калитке на втором участке. Описывались «разноцветные предметы», которые там валяются на земле. Вот у них и следовало ждать. И к этой второй калитке автор, проживающий в поселке, собирался привести одурманенного Эдика и сдать с рук на руки Насте. А дальше уже все зависело от нее. Любовь у мужчин часто возникает из чувства благодарности, писал автор.

– Но там же уже вроде была любовь, – заметил папа.

– Но Эдик пока не уходил от жены, – напомнили ему.

В общем, Насте следовало тащить одурманенного Эдика в машину. Он поймет, что жена насильно хотела удерживать его в доме, а Настя спасла. На Настино замечание, что Эдик в два раза тяжелее ее, ей подсказали, как во время войн молодые медсестры выносили раненых с поля боя. Автор ей даже картинку прислал и написал, что в этом он ей помочь не может. И так рискует. Но делает то, что считает правильным – мужика надо спасть от сбрендившей жены! Ну и просит Настю в свою очередь помочь ему.

– И наша дочь поверила в весь этот бред? – поразились родители.

Коллеги Андрюши спросили у меня, знаю ли я, где в ту ночь находился Эдик. Я пожала плечами. Я вообще понятия не имела, где он находился все ночи. Днем, как подозревала, на работе, но не факт. С Настей он наверняка встречался днем. Родители подтвердили, что ночевала она всегда дома.

– А позвонить она ему не могла? – спросила мать. – Проверить, в самом ли деле его…

Я считала, что по вечерам Эдик на Настины звонки не отвечал. Возможно, ни на какие звонки не отвечал. Или во время ужина оставлял смартфон в кабинете, в кармане пиджака.

– IP-адрес «автора» можно узнать? – спросила я.

– Узнаем.

Вероятно, мужики хотели еще поискать, что имеется в компьютере Насти, его забрали, и к вечеру стало известно, что «автор» общался с Настей с компьютера в доме Иванова-Сыроварова.

Мне предложили туда прокатиться после выпуска «Криминальной хроники».

Это был ноутбук самого Алексея-Владимира, и стоял он в его кабинете. В доме находились Кристина, братья Лактионовы, мать (или не мать) Сыроварова Вероника Алексеевна, ее второй муж Сергей, сестра Сыроварова (или не сестра), она же – дочь Вероники Алексеевны с мужем-ученым. Фомичиха с сыном Петенькой были выселены из дома, старшая сестра Кристины Степанида съехала с детьми сама. Алина с другом Колей здесь не жила никогда.

По словам обитателей дома, которых следственная группа собрала в столовой за большим обеденным столом, никто посторонний до компьютера добраться не мог. И если депутатский шофер, привозивший Алексу и Валеру Хромого, теоретически мог подложить взрывное устройство, потому что оставался на улице, по дому он шастать точно не мог. Да и время переписки не совпадало со временем появления в доме Алексы и компании!

Снятие отпечатков пальцев, как и следовало ожидать, не дало ничего. И клавиатуру, и крышку хорошо протерли.

Следователь, ведущий дело, обвел компанию взглядом.

– Ну, будем признаваться?

– Подумайте сами: зачем нам эта девочка?! – воскликнула Ирина Геннадьевна, сестра Сыроварова.

– Зачем нам ее сюда приглашать? Этого Эдика мы в глаза никогда не видели.

Кстати, Эдик в тот вечер и ночь находился в Москве и вернулся только утром. Неизвестно, знала ли о поездке Настя. Неизвестно, знал ли автор. Ни Эдик, ни его жена ни разу не были в поселке.

– Так, а этот тип, который депутату морду набил? – вскинулся Сергей Петрович, второй муж матери Сыроварова.

Виктор Лактионов и Кристина переглянулись. Судя по тому, что я уже слышала про Костика, он мог проникнуть куда угодно.

– Но зачем ему взрывать эту девочку? – не понимала Кристина.

– Заказ, – сказала я. – Может, про существование Насти Поликарповой он и не знал никогда.

– Ты ошибаешься, Юля, – вставил Андрей. – Мы говорим о том, что он проник в этот дом и вел переписку с ноутбука взорванного Сыроварова. Хотя да, мог быть с ней не знаком, а делал то, что велели. Насколько я понимаю, он разносторонний специалист?

Андрюша посмотрел на Кристину и Виктора Лактионова. Оба кивнули.

По крайней мере, теперь мы знали, почему и каким образом бедная Настя Поликарпова оказалась на территории усадьбы.

Но зачем кому-то было ее взрывать? Я могла дать один ответ: чтобы никому не рассказала то, что узнала от Саши Непоседы. Не исключено, что она даже не понимала, что ей известно. А ее убийство также могло служить и показательной акцией для всех информаторов Саши Непоседы.

Хотя мне в голову пришла еще одна кандидатура. Был еще один человек, который имел доступ в дом и мог воспользоваться ноутбуком Сыроварова. Пиар-менеджер Наташа Мирончук.

Обитатели дома однозначно сказали, что ее в доме не было, когда велась переписка с Настей.

А не могла ли эта ушлая Наташа пробраться незаметно для всех? Никто в кабинет Сыроварова не заходил. Работа на компьютере не создает шума. Расположение комнат в доме Наташа знает, кто и где обитает, тоже. И она могла забрать ноутбук, а потом вернуть на место. Она могла прийти той же дорогой, которой шли Саша Непоседа и Настя Поликарпова. Она даже через КПП могла попасть.

– Выясним, – сказал следователь.

Но Наташа на звонки не отвечала. Может, она уже в Лондоне с сестрой Ниной?

Ноутбук Владимира Сыроварова забрали для изучения в следственных органах. Мы с Пашкой распрощались со всеми обитателями дома до завтра. Всех ждал тяжелый день – похороны Иванова-Сыроварова.

Хотя я весь вечер думала о том, кто же вешал лапшу на уши бедной девочке Насте, влюбленной в женатого Эдика и бросившейся его спасать. Меня смущал один совет – ей предлагали его вынести, как медсестры выносили мужиков с поля боя. Кому в голову придет такое сравнение? Сестра моей прабабушки так вынесла с поля боя своего будущего мужа. Это одна из наших семейных легенд. Я про это с детства слышала. Но все равно мне не пришло бы в голову давать такие указания незнакомому человеку, тем более – юной девушке, которая про подобное, скорее всего, не слышала никогда.

Это сравнение говорило в пользу Костика. Хотя не уверена, что в иностранных легионах, воюющих где-нибудь в Африке, есть медсестры, способные на такие подвиги. Это наши женщины так наших мужиков выносили. Но его друзья и однополчане могли так выносить друг друга. Он мог про это знать.

Но лучше всего это должен был знать второй муж Вероники Алексеевны Сергей. Он из военных. Он совсем не юноша, хотя в Великую Отечественную не мог быть даже сыном полка. Но явно про подобный способ знает. Своего пасынка он не любил. На местах взрывов найдены стеклянные глаза. Он не идиот. Он не мог бросать на местах взрывов стеклянные глаза. И потерять он их не мог, да еще два раза и в одном и том же месте!

Может, это Сергея Петровича кто-то подставляет? Может, это его дела, и они не имеют никакого отношения к известному актеру Владимиру Сыроварову и известной журналистке Саше Непоседе? Все зациклились на них, а они ни при чем? Они – средство, а не цель?

Надо будет поговорить с Сергеем Петровичем.

Значит, Костик или кто-то неизвестный из прошлого Сергея Петровича, но хорошо знающий ситуацию в семье и окружении Сыроварова?

Или все-таки кто-то из этого окружения?

Я начала перебирать в уме всех обитателей дома в элитном поселке.

Степаниды, Фомичихи и Петеньки там физически не было, когда с ноутбука Сыроварова писали Насте. Да Фомичиха вроде и компьютером пользоваться не умеет. С другой стороны, Степанида и Петенька могли ноутбук унести, а потом вернуть на место. Мало ли что Петеньку из дома выселили. Он вполне мог еще в период проживания сделать дубликаты всех ключей или только ключа от той калитки на втором участке и пользоваться ею. Веронику Алексеевну, ее дочь Ирину и Кристину я исключила. Они не стали бы взрывать Алексея-Владимира, а потом неизвестную им девушку. Ну не видела я их связи с ней!

Взвесив все «за» и «против», я посчитала наиболее вероятной кандидатурой Игоря Лактионова.

Он не хотел взрывать своего дорогого друга Алексея-Владимира, тот погиб случайно, и поэтому сам Игорь попытался совершить самоубийство. Но он вполне мог хотеть прикончить Сашу Непоседу. Она могла его шантажировать – о чем он никому не сказал. Он мог пригласить ее в эту усадьбу – открыть дверь на соседнем участке, объяснить, как и куда пройти, сунуть взрывное устройство в один из Петенькиных снарядов, ой, простите, одну из составляющих астрологической инсталляции. Где взял? Ну… Кто ищет, тот всегда найдет. Может, снимаясь в каком-то сериале, что-то узнал. Или познакомился с каким-нибудь консультантом. Вышел в Даркнет. Я понятия не имела, насколько хорошо Игорь владеет компьютером. Но мог.

И что-то пошло не так. Он не профессиональный подрывник. Саша Непоседа ждала, когда он придет – например, принесет наличные или какие-то материалы (он ведь мог привлечь ее материалами о ком-то еще), но Сыроваров вышел покурить, увидел Сашу, пошел проверить, кто там, и они оба погибли. Игорь Лактионов с горя перерезал себе вены.

Стеклянный глаз Лактионов использовал, чтобы подставить Алексу. Специально – чтобы навести на соответствующую мысль следственную бригаду. Алекса доставала его любовника.

Зачем он вызвал Настю? Может, Саша Непоседа говорила ему, что использует Настю? Может, он в городе встречался с Настей, а не с Сашей Непоседой – если журналистка использовала ее как бесплатную помощницу. По мнению Лактионова, Настя могла много знать, и от нее следовало избавляться. Он также вполне мог войти в кабинет Сыроварова незамеченным – кто смотрел-то? Он мог унести его ноутбук к себе.

Но тогда как сюда приклеить предупреждения строителям? Или кто-то просто воспользовался смертью девчонок?

Виктора Лактионова Саша Непоседа, по идее, ничем шантажировать не могла, а судя по тому, какое мнение у меня о нем сложилось, он был не способен на такие сложные построения.

Муж Ирины Геннадьевны, который полеты ангелов рассчитывал? То есть невозможность их полетов с приписываемыми им крыльями. Ведь у него вполне могут быть совсем не кривые руки, как считают остальные обитатели дома. А человек он умный и образованный. Технарь, а не гуманитарий. Взрывное устройство сделать мог. Компьютером точно владеет, только я не знаю, на каком уровне. Может, он Петеньку хотел взорвать, а погибли другие люди. Но зачем ему Настя?

«Пора спать», – сказала я себе. Надо посмотреть, что будет на похоронах. Почему-то мне казалось, что кто-то обязательно устроит там драку.

Глава 26

Мы с Пашкой поехали только на кладбище. В спортивно-концертном комплексе, где выставили гроб, и в церкви присутствовали и снимали представители нашей светской хроники, как, впрочем, и не только нашей. У меня создалось впечатление, что все российские СМИ прислали своих представителей, чтобы запечатлеть прощание с «великим актером», как Сыроварова теперь именовали в прессе и на телевидении. Мне не хотелось и на кладбище ехать, для нашего телеканала будет достаточно съемки коллег, но просили и Андрей, и следователь, который вел дело об убийстве Сыроварова и Саши Непоседы. А личные просьбы тех, кто дает мне материал для моей работы, обязательно надо выполнять. Андрей еще раз позвонил и повторил просьбу.

– Юля, ты знаешь, что и я сам, и мои коллеги доверяем вам с Пашей – вы снимите то, что надо. А там могут быть… эксцессы. Мне нужно, чтобы вы засняли драку, если она начнется. С самого начала. Общий план. А то потом все участники и свидетели будут говорить разные вещи. Не разобраться. Ты же к гробу не полезешь?

– Упаси бог! Мы в сторонке будем стоять.

– Вот и стойте. Пусть Паша держит камеру включенной, «панорамку» делает, а если где-то драться начнут – вы сразу туда, чтобы у нас запись была. Лады?

– Считаешь, что в СКК и в церкви драк не будет?

– Судя по моему прошлому опыту, драки всегда бывали на кладбище – если бывали.

– Но ваши же должны там дежурить!

– Будут дежурить. Но все равно поснимайте. Я тебя лично прошу. И опять же, тебе сюжет будет в «Криминальную хронику». Бабы рвут друг друга на части над телом умершего гея.

Кстати, про то, что Сыроваров был геем, не сказали ни в одном СМИ! Причины не знаю. Решили, что не поверят? Или потому, что о мертвых у нас принято говорить только хорошо, а голубизна в России – это плохо? Но, по-моему, хорошо, что не сказали. Пусть люди запомнят его, как красивого сериального актера, героя-любовника. Пусть продолжают смотреть фильмы с его участием и получать удовольствие. Может, для актера и певца и хорошо уйти молодым или относительно молодым. Не превращаться в старого брюзгу, не спиваться, не становиться посмешищем. За примерами далеко ходить не надо – Импотент. Как мужчина может сам себя так называть? Деньги не пахнут? По-моему, таким образом заработанные как раз пахнут.

* * *

На кладбище к нам с Пашкой подошли двое коллег Андрюши, с которыми мы когда-то пересекались в процессе работы. Моя физиономия, которую они регулярно видят по телевизору, им всем известна.

– Мы слышали, что в СКК и в церкви все прошло достойно, никто даже отношений не выяснял, – сказали ребята.

Я пожала плечами. Вчера Кристина сообщила мне, что Степанида будет только в церкви, она вообще никогда не ходит на похороны на кладбище. Говорит, что не может смотреть, как знакомого ей человека опускают в землю. Да и в этом балагане участвовать не хотела (как я помнила, она и своей матери сказала то же самое). Младшая сестра Фомичевых Алина вместе со своим Колей, наоборот, приезжала только в СКК. Коля не желал ехать в церковь, Кристина не поняла почему, да и разбираться желания не было. Все представители светской хроники засняли их обоих у гроба в СКК. Может, не желали, потому что в церкви не велась съемка, а только при выходе? На кладбище они тоже не собирались. Коля сегодня вроде бы уже улетел на какие-то сборы, а в СКК два дня можно было прощаться – тело выставили на сорок восемь часов. Желающих попрощаться оказались многие тысячи.

Игорь Лактионов и Виктор Лактионов появлялись в СКК, потом отстояли всю службу в церкви, на кладбище должны были стоять, так сказать, «во втором ряду». По нашим законам Игорь не являлся близким родственником и не собирался никого оповещать про свое «родство» с Сыроваровым – и чтобы его память не опорочить, и себе карьеру не сломать. А Виктор в любом случае только его брат. Брат мужа или жены ни в каком случае близким родственником не является.

Наташа Мирончук в очередной раз показала себя гениальным пиар-менеджером. Близкие родственники (Вероника Алексеевна, Ирина Геннадьевна, Кристина, Фомичиха и Петенька) или претендующие на их роль (Алекса с Валерой Хромым и Импотентом – пришли все трое) стояли полукругом, глядя в лицо покойного. С другой стороны (за головой покойного) место было освобождено, чтобы представители СМИ могли вести съемку. Открывался прекрасный вид на лица родственников, покойного видно не было. И подойти близко тоже никто не мог, потому что ближе к журналистам находилась заранее выкопанная яма. За спиной Вероники Алексеевны стоял ее второй муж Сергей, но в кадр не лез и явно находился там, чтобы поддержать жену. Мужа Ирины Геннадьевны не было.

Долгая процедура на кладбище не планировалась. Все речи были произнесены в СКК. Что-то сказал священник, мы с Пашкой, находясь на удалении, слов не слышали, микрофон здесь не устанавливали.

Последними по традиции прощаются самые близкие родственники. И тут возник конфликт. Конечно, последней хотела быть Алекса. Насколько я поняла, Сергей и Петенька (что меня удивило) предложили Веронике Алексеевне не спорить. К гробу подошли Фомичиха и Петенька, потом Кристина, затем Вероника Алексеевна с Сергеем, который поддерживал жену, – и отступили.

Внезапно две девицы подскочили к Кристине сзади. Я не поняла, откуда они взялись. Девицы заорали, что Кристина мешала их любви с Сыроваровым (каждая орала о своей любви, перекрикивая друг друга), они повалили Кристину на землю, к ним бросился Петенька, потом Сергей, подключилась Фомичиха – спасать дочь. Вероника Алексеевна повернулась и закричала, требуя прекратить это кощунство. Из толпы позади близких родственников выскочили братья Лактионовы и еще какие-то коллеги Сыроварова по цеху.

Не обращая внимания на драку, на тело Сыроварова рухнула Алекса и зарыдала, перекрикивая всех орущих, к ней подскочили Валера Хромой и Импотент и тоже склонились над телом. «Хочет отвлечь внимание на себя? – мелькнула у меня мысль. – Чтобы снимали ее?»

В это мгновение прогрохотал взрыв.

* * *

Я, естественно, пригнулась – сработал инстинкт самосохранения, но в следующую секунду поняла, что до нас с Пашкой даже ни один комок земли не долетит. На кладбище началась паника. Сколько ж людей пострадает?! Конечно, «Скорая», как и положено на таком мероприятии, дежурила, но двух медиков для такой толпы будет недостаточно.

– Рванули! – крикнула я Пашке.

– Куда? – спросил он.

– К гробу. То есть тому, что от него осталось.

Несколько человек уже свалились в выкопанную яму. Я только бросила в нее взгляд – вроде все живы. Оттуда слышался трехэтажный мат – насколько я поняла, там оказались наши с Пашкой коллеги из других СМИ. Никто из них не спешил к эпицентру взрыва. Может, потому что все они из светской хроники?

По-моему, зрелище получилось гораздо более жутким, чем то, что мы видели при первом знакомстве с этой семейкой, когда погибли Владимир Сыроваров и Саша Непоседа.

Мы опять увидели голову Сыроварова – на этот раз отдельно от тела. Гроб разлетелся на несколько частей. А поверх них лежали части Алексы, Валеры Хромого и Импотента. Пашка первым заснял все. Я бросилась к лежащим на земле людям. К тем, чьи тела остались целыми.

Это была куча-мала, но поскольку Кристина оказалась в самом низу, от взрыва она не пострадала. Несколько синяков, ссадин заживут, а на месте вырванных волос вырастут новые. Две незнакомые мне девицы, которые по непонятной мне причине бросились на Кристину, выползли на четвереньках и бросились наутек от места взрыва. Но Пашка успел заснять их лица. Думаю, что Андрюша с коллегами их быстро найдут. Кто они такие? Почему они бросились на Кристину? Как Кристина могла мешать их любви с Сыроваровым, если он любил мужчин?

Петенька не пострадал, на Фомичиху упал кусок гроба, она держалась за голову. Но голова у этой тетки крепкая, как и весь организм. Я не сомневалась, что она быстро отойдет. Но пока Фомичиха не могла встать от шока и просто сидела на земле. Рядом с ней суетился Петенька.

А вот Веронике Алексеевне, которая стояла, когда прозвучал взрыв, требовалась медицинская помощь. Ее на землю усадил Сергей. Хотя, приглядевшись, я поняла, что у нее просто царапины, но все они кровоточили, и крови было много. Игорю Лактионову чем-то попало по макушке, и волосы там пропитались кровью. Но красивое лицо не пострадало, что для актера самое главное. Виктор Лактионов морщился, но я не поняла, что с ним. Он сам поднялся на ноги, стоял, даже не качался, крови на открытых частях тела я не увидела. Наташа Мирончук лежала без сознания, но дышала.

Вся сила взрыва пришлась на Алексу, Валеру Хромого и Импотента. Шансов выжить у них не было.

Пашка снимал все, я быстро запустила набор номера Андрея и вкратце объяснила ему ситуацию. Я еще не успела закончить разговор, как подбежали двое его коллег, с которыми мы с Пашкой разговаривали до начала «мероприятия».

– «Скорая» где? – спросила я.

Они ответили, что вызвали еще несколько бригад. Медики из той машины, которая стояла перед кладбищем, явно будут оказывать помощь пострадавшим в давке.

Паническое бегство граждан вскоре прекратилось и пошел обратный поток – любопытство влекло к месту взрыва. Больше не грохотало, ничего вверх не взлетало. Наши с Пашкой коллеги тоже очнулись и все снимали.

Вскоре прибыли следователи, множество представителей МЧС, медики, место взрыва оцепили. Наташу Мирончук, которая так пока и не пришла в сознание, и Веронику Алексеевну в сопровождении мужа отвезли в больницу. Наташа, как я видела, находилась в очень тяжелом состоянии. Потом медики отправились собирать «урожай» по кладбищу, многие сами подходили к каретам «Скорой помощи». К счастью, никого не задавили, правда, было сломано несколько рук и две ноги, получены многочисленные ушибы. А уж сколько одежды испорчено…

Начался опрос свидетелей. Но кто мог сказать что-то полезное для следствия? Кто знает, когда бомбу подсунули в гроб? Уж точно не на кладбище. Я поставила бы на СКК. Там были тысячи людей, они подходили к гробу. Могли что-то подложить под покрывало, приклеить к стенке гроба. Сейчас техника сильно усовершенствована. Взрывное устройство могло быть совсем маленьким. Ведь пострадали только те, кто в тот момент фактически склонялся над гробом. Веронику Алексеевну и Наташу Мирончук задело отлетевшими кусками гроба. Непосредственно от взрыва они не пострадали.

Может, Алекса, навалившись на тело, запустила какой-то механизм? Может, взрыв планировался… потом? Например, устроить что-то типа «воскресения» – с этой компании станется. Ночью, когда никого на кладбище нет, взрывается могила, столб земли – и Сыроваров улетает на небеса. Возможно, взрыв могилы планировалось снимать. Я не исключала ничего, в особенности после того, как столько узнала про гениального пиар-менеджера Наташу и ее сестрицу Нину, сбежавшую в Туманный Альбион со многими миллионами бюджетных денег.

Или бомба там лежала… на всякий случай. И ее использовать или не использовать планировалось в зависимости от того, как все будет складываться.

– Вы снимали? – спросил знакомый следователь.

Я объяснила, что мы с Пашкой стояли на удалении. Но мы первыми сняли результат. Я высказала свое мнение. На кладбище никто ничего в гроб не опускал.

– Съемка в СКК велась? – спросил следователь.

– Насколько я знаю, там были представители множества СМИ. Но так, чтобы кто-то постоянно, не выключая камеры… Думаю, нет. Приходили, снимали сюжет, уходили.

– А служба безопасности?

Я даже не знала, есть ли она в этом СКК, возможно, обеспечение безопасности мероприятий каждый раз организуется отдельно и разными людьми. Это маленький спортивно-концертный комплекс. Конечно, охранники при входе дежурят, они теперь везде дежурят, но явно работают по договору СКК с охранной фирмой. Один или два человека в обычные дни. На это мероприятие или та же фирма или какая-то другая должна была прислать дополнительных людей. Если приезжал губернатор и депутаты, то со своей охраной. Но я не думала, что СКК устанавливал у гроба камеры системы видеонаблюдения. При входе они должны быть. Где-то еще? Я просто не знала.

Нас не стали опрашивать на месте, потому что следственная бригада прекрасно знала, как найти нас с Пашкой. Да мы сами с готовностью приедем, чтобы получить информацию.

– Съемку перешлите Андрею, – только попросили нас. Съемка скажет больше, чем мы сами.

Мы обещали сделать это в ближайшее время, а сами поехали в холдинг. Надо было готовить вечерний выпуск «Криминальной хроники».

Глава 27

Одну из девиц, бросившихся к Кристине, узнали коллеги из отдела светской хроники. Актриса, снимающаяся в эпизодах. Правда, не могли сразу назвать ее имя и фамилию, но, запустив соответствующую программу распознавания лиц, мы вскоре знали, как зовут обеих «героинь».

Нас поразило, что обе пришли на похороны не в черном или хотя бы какой-то темной одежде, а оделись довольно ярко – словно чтобы привлечь внимание. Все журналисты были в темном.

Я позвонила Андрюше. Там тоже уже знали и имена и фамилии актрис.

– Поедешь со мной в гости к Алисе Леопольдовне?

Именно так звали одну из героинь. Правда, до отчества ей было еще далеко.

Конечно, незваный гость хуже татарина, в особенности из правоохранительной системы, но журналисты для актрисы – как бальзам на душу. И Алиса не знала, что мы с Пашкой работаем в «Криминальной хронике». Иногда хорошо, когда тебя не узнают в лицо. Хотя мне лично узнавание в большинстве случаев помогает.

Девушке было двадцать три года, и она страшно хотела стать известной актрисой. Она сыграла уже более сотни ролей, но мелких. Она участвовала в массовках – чтобы заработать денег, числилась во всех возможных базах данных, откуда можно попасть в кадр. И это страшно не нравилось ее маме, вместе с которой она проживала. Мама ежедневно повторяла, что давно пора определиться с профессией, а выбранное дочерью дело жизни профессией не считала. Сама мама работала бухгалтером.

Внешне дочь на мать не походила совершенно. Мать была светлокожей блондинкой, теперь уже крашеной, сероглазой, чуть полноватой. Алиса Леопольдовна во внешности имела что-то восточное, может, еврейское и выглядела очень яркой на фоне матери, да еще и с накрашенными глазами, губами и нарумяненными щеками. Придя домой, я сама первым делом смываю макияж. Или Алиса Леопольдовна всегда готова к съемке и демонстрации себя любимой? Одета она была в темно-синие обтягивающие лосины и футболку сочного желтовато-зеленого цвета. Немного прихрамывала. Мама с дочкой жили в небольшой трехкомнатной квартире. У мамы была изолированная комната, у дочки – дальняя из двух смежных. В общей комнате, куда нас пригласили, стояла электрическая беговая дорожка, велотренажер, на полу лежали два коврика то ли для йоги, то ли для каких-то упражнений, выполняемых на полу. К одной стене крепилась шведская стенка. Для гостей предназначался диван, перед которым можно было раздвинуть столик (мы отказались). Алиса уселась на велотренажер, заявив, что никогда не теряет время, а использует любую минуту для сгонки веса. Диеты ей даются с трудом, поэтому она налегает на физические упражнения.

– Настраивайте камеру, – сказала она Пашке. – И скажите, как мне лучше сесть. Тренажер можно подвинуть. Могу подойти к шведской стенке. Говорить и бегать мне тяжело. И нога побаливает. Или, может, на коврик лечь? Или потом?

Мама уселась на стул, про свои занятия спортом она не говорила. Над диваном висела панель. Вероятно, если Алисе было не с кем поговорить, она смотрела телевизор, занимаясь на беговой дорожке или велотренажере.

Поразительно, но мама обрадовалась при виде удостоверения Андрюши. Вероятно, она использовала уже все возможные средства убеждения, и они не помогли. Дочь жаждала в кадр.

Эмоции на лице у Алисы сменяли одна другую. Насколько мы поняли, она ждала журналистов светской хроники, но только не представителя Следственного комитета.

– А почему вы ждали журналистов? – спросила я.

– Ну как же? – ошарашенно спросила Алиса. – Мне же обещали.

«И поэтому ты наложила макияж и решила, что выгоднее будешь смотреться на тренажере в спортивной форме?»

– Давайте с самого начала, – предложил Андрей.

– Куда она вляпалась? – подала голос мать, пока дочь не успела открыть рот.

– Вашей дочери может быть предъявлено обвинение в соучастии в убийстве трех человек и нанесении телесных повреждений еще нескольким с группой лиц по предварительному сговору.

– Что?! – хором произнесли мать и дочь, потом обе заорали.

Мать орала, что она предупреждала: актерство ни до чего хорошего не доведет. Из воплей Алисы стало ясно: она понятия не имела, что «там» кто-то кого-то будет взрывать, она вообще не знает, как ноги унесла, она думала, что умрет на месте, и вообще у нее на боку синяк, и ногу ей отдавили. Мы не лезли, слушали, Пашка снимал. Наконец обе замолчали и уставились на нас.

– Ваша добровольная помощь следствию будет учтена, – сказал Андрюша.

– Вы предлагаете ей сделку со следствием? – уточнила мать.

Андрюша кивнул.

– Но если гражданин не сказал ничего ценного, сделка со следствием отменяется, – пояснил он.

Андрюша не вдавался в детали. Мы обговорили все еще в машине. Мы не считали, что Алиса и вторая актриса входили в какую-то организованную группу и участвовали в планировании убийства. Их, скорее всего, использовали втемную, как в дальнейшем и оказалось. Поэтому о том, что обычно понимается под «досудебным соглашением», речи не шло. Нам просто требовалась информация.

– Это официальный допрос?

– Пока просто беседуем. Опрашиваем свидетелей – ваша дочь может пойти как свидетельница. Все зависит от нее. Но в дальнейшем ее вызовут повесткой. И она обязательно должна явиться и дать показания.

– Не беспокойтесь, я прослежу, – сказала мать и так посмотрела на Алису, что актриса съежилась и вроде даже немного задрожала. Педали не крутила. Если не считать дрожи, сидела неподвижно.

– Зачем вы пошли на похороны? – спросил Андрей.

– На чьи? – вскинулась мать.

Объясняла я.

– Да, я слышала, что его взорвали, – кивнула мать. – У нас все на работе это обсуждали. – Потом она повернулась к дочери: – Но ты же вроде с ним никогда не снималась? Вообще нигде?

Алиса буркнула, что не была знакома с Сыроваровым и живьем его не видела никогда.

– Тогда зачем…

– Позвольте я буду задавать вопросы, – перебил Андрюша. – Кто вам предложил пойти на похороны?

– Не знаю, – ответила Алиса.

– Как не знаешь? – заорала мать. – Зачем ты туда поперлась? Хотела какого-то режиссера заарканить? Ты такая дура? Ты считаешь, что мужики на похоронах на баб глазеют? Режиссеры актрис ищут на главные роли?

– Вы хотели попасть с кадр? – мягко спросила я. – Вам это обещали?

Алиса кивнула и зарыдала.

– В кадр вы попали, – сообщил ей Андрей. – «Криминальной хроники». Так вас и нашли.

– А меня уже где-то показали? – вскинула голову Алиса. Тушь размазалась, слезы оставили следы-ручейки на щеках.

– Показали, – кивнул Андрюша. – У вас есть компьютер?

Мать сказала, что сейчас принесет свой ноутбук. Я быстро зашла на наш сайт, нашла сегодняшнюю «Криминальную хронику» и дала просмотреть матери и дочери.

– Это вы? – уточнила у меня мать. Я кивнула. Она посмотрела на Пашку. – А вы снимали? – Он тоже кивнул.

– Но там же должны были быть журналисты из… – открыла рот Алиса.

– Помолчи, – велела ей мать.

– Нет, пусть рассказывает, – усмехнулся Андрюша. – Вы знакомы с Капитолиной Фомичевой?

– С кем? – удивилась Алиса.

– С Кристиной Редман, – подсказала я. – Это ее творческий псевдоним.

– Лично не знакома, но видела.

– Значит, с Сыроваровым вообще знакомы не были и живьем не видели, Кристину Редман только видели? – уточнил Андрюша.

Алиса кивнула.

– А что же вы у гроба орали, что Кристина мешала вашей любви с Сыроваровым?

Алиса молчала.

– Вы получили такое указание? – мягко спросила я.

– Сколько тебе, дуре, за это заплатили? – заорала мать. – Ты понимаешь, что в тюрьму можешь сесть, идиотка?

– Мне не заплатили! – заорала в ответ Алиса. – Мне обещали, что меня покажут по всем каналам, меня увидят режиссеры. Я потом смогу давать интервью, ходить по ток-шоу.

– Господи… – простонала мать.

– Вы должны были вместе с подругой…

– Она не подруга. Мы, конечно, пересекались, и неоднократно, но это я только потом поняла. Меня предупредили, что будет вторая девушка, она тоже работает, как я. Нам надо было наброситься на Кристину, кричать что-то про любовь – на наше усмотрение, потом повалить Кристину. Ну, а дальше по обстоятельствам.

Мы переглянулись с Андреем. Кто-то хотел спасти Кристину?

Костя?! Этот ее поклонник, который перемещается из одной горячей точки планеты в другую?

– Как поступали сообщения?

Алиса принесла свой телефон и отдала Андрюше.

Мне показалось, что на такое предложение в мессенджере могла польститься только полная дура. Или жаждущая славы актриса массовки и эпизодических ролей.

Последним Алиса получила обычное СМС всего из одного слова: «Да». Ранее Алису предупреждали, что она должна продвигаться вперед после сообщения-отмашки. Она и продвинулась.

Сообщения отправлял «Василий Пупкин». И это ее тоже не смутило.

– Можно еще раз посмотреть «Криминальную хронику»? – спросила меня мать.

– Да хоть сто раз. Она в открытом доступе. Можете смотреть, читать все статьи. И на сайте более полная версия, чем мы дали в эфире. Время передачи ограничено. Вы на что-то обратили внимание?

Она не ответила, снова стала смотреть.

– Моя дочь спасла этой Кристине жизнь, – высказала мать Алисы вслух то, что мы подумали с Андрюшей. – Вы такую версию рассматриваете?

– Да, – кивнул Андрей и опять поглядел на Алису. – Что еще можете нам рассказать?

Но девица больше ничего не знала. Она, можно сказать, вообще ничего не знала.

Ей предстояло официально дать показания, но отделается она легким испугом.

Второй актрисе тоже давал указания «Василий Пупкин».

Глава 28

Ложась спать, я прокручивала в голове события дня. Где находился влюбленный в Кристину Костя, когда произошел взрыв? Сыроваров с Сашей Непоседой, а потом молодая девушка Настя наступили не на те элементы астрологической инсталляции. Или как раз на те? Может, там хватило одного касания. Есть очень чувствительные взрывчатые вещества. Хотя, например, тротиловый заряд не взрывается от удара при падении на землю с любой высоты. Для безопасности в горном деле, в военной технике очень важна малая чувствительность взрывчатых веществ к удару и трению. Но использовалось вещество, которое взорвалось после того, как Петенькин снаряд, еще недавно пустой, кто-то пнул или наступил на него. Как на мину нажимного действия.

В первый раз Костя мог заранее приготовить взрывное устройство – засунуть его в один из Петенькиных снарядов. И желать убить Петеньку – раньше или позже, потому что туда ходил только он. Он пришел бы утром выкладывать свою астрологическую инсталляцию, явно не стал бы заглядывать внутрь снарядов или просто не успел бы заглянуть до взрыва. Но случайно погибли Саша Непоседа и Сыроваров, потому что пришли ночью, а Петенька должен был утром.

Что он мог иметь против Насти? Ведь специалисты, изучавшие место взрыва, сказали, что в обоих случаях все было сделано одинаково. А Настю туда специально вызвали.

Но на кладбище?! Пока результаты экспертизы были не готовы, но и так понятно, что взрывное устройство лежало в гробу. И взорвалось после того, как Алекса рухнула на тело Сыроварова. А если бы не рухнула? Если бы не было контакта с взрывным устройством?

Кого хотели взорвать?

Я поняла, что заснуть в ближайшее время не смогу, и отправилась к компьютеру. Включила Пашкину съемку в «сыром» виде, увеличила изображение. Я считала, что заложили устройство точно не на кладбище, но вдруг в гроб что-то «добавили»? Взрывчатое вещество могло быть и не контактного действия! Нельзя было рассчитывать на контакт! Кто знал, что Алекса рухнет на тело? А если бы рухнула Вероника Алексеевна?

Вот проходят прощающиеся родственники… вот…

Я максимально увеличила изображение.

В гроб что-то опустил Петенька. Или даже не опустил, а просто поправил покрывало. Поправлять начала Фомичиха, потом он тоже взялся. Если и опустил, то что-то очень маленькое, помещавшееся у него в ладони. Опустил со «своей» стороны. Алекса к этой штучке прикоснуться физически не могла. Я просмотрела еще раз. Нет, не прикасалась. Она рухнула на грудь Сыроварова – рядом с головой, а Петенька что-то опустил – если опустил – в ногах. Но я плохо знаю саперное дело. Это «что-то» вполне могло спровоцировать взрыв.

Но Петеньке-то это зачем?! Или он какой-то из своих амулетов опускал, чтобы облегчить Сыроварову переход в мир иной? Что-то радужное? С Петеньки станется.

С утра я позвонила Андрюше – из дома, как только проснулась. Сказала, что не уверена. Не хочу никого обвинять зря.

– Ты молодец, Юля, – сказал друг. – На месте взрыва нашли остатки маленького кнопочного телефона, с СИМ-картой. Она использовалась только для отправки СМС со словом «Да» двум девчонкам. Вероятно, Петенька думал, что телефон полностью уничтожит взрывом. Его и, можно сказать, уничтожило.

– Почему он не вынул СИМ-карту?

– Чтобы не привлекать внимания. Съемка же шла на несколько камер.

– Хотя это не взрывное устройство… Человек может положить в гроб сотовый телефон и…

– Когда они только появились, крутым пацанам часто клали, – хмыкнул Андрюша. – И против Петеньки у нас нет доказательств. Съемка нечеткая. Видно, как они с Фомичихой поправляют покрывало. Отпечатков пальцев на том, что осталось от телефона, нет. СИМ-карта, как ты понимаешь, покупалась на подставное лицо.

Я задумалась.

– Да и по времени не очень сходится… – задумчиво произнесла я.

– Что у тебя не сходится?

– Он дал сигнал девчонкам, а потом…

– Как раз сходится. Им еще надо было пробраться к Кристине. Они не рядом стояли. Он подал сигнал, избавился от телефона, потом вернулся на место, тоже рухнул в кучу-малу, а Алекса в это время рухнула на гроб. Например, чтобы отвлечь камеры на себя. Все же стали кучу-малу снимать.

Я ведь тоже тогда на кладбище подумала, что Алекса хочет внимание на себя отвлечь…

– Но если хотели убить Алексу, кто знал, что она рухнет на гроб?! Взрывное устройство было контактное?

– Да.

– А если бы никто не прикоснулся к телу? Вероника Алексеевна поцеловала его в лоб. Остальные только за гроб держались – из Ивановых-Фоми– чевых.

– Я не знаю, Юля. К счастью, взрыва не произошло, пока гроб перевозили на кладбище, но там высокая крышка, прикосновений к телу не было. Потом его опустили бы в землю… Тоже, наверное, не взорвалось бы. Хотя… После того, как зарыли могилу… Тяжелая земля… Но она не должна была вдавить крышку. Я спрошу у наших спецов. Но судя по имеющейся у нас информации, взрыв не произошел бы, если бы не Алекса. А Петенькой мы сейчас займемся вплотную.

* * *

И следственные органы на самом деле им занялись. И еще его «клиентками», воспылавшими любовью к радуге.

Сломалась жена Эдика, одного из заместителей директора строительной компании. Она хотела, чтобы муж не бегал к молодой любовнице, но она и подумать не могла, что та погибнет!

Вместе с Петенькой или под его руководством она делала астрологические инсталляции на «радужные» темы. Он показывал ей, как с помощью перенаправления энергий вернуть мужа. Да, были моменты, когда она желала смерти его любовнице, но она и в страшном сне не могла подумать о физическом устранении. Она никогда не смогла бы нанять киллера. Смерть Насти висела на ней тяжким грузом. Петенька заверял ее, что это сработали «энергии».

Жена Хворостецкого говорила только про энергии и радугу. Да, Саша Непоседа была любовницей ее мужа, да, она хотела, чтобы любовницы у мужа не было. Да, она хотела вернуть внимание мужа и вернула. Петенька показал ей, как работают энергии, если уметь ими управлять. Физически она Сашу Непоседу не убивала и была уверена, что и Петенька не убивал. И ей ее нисколько не жалко.

Те деньги, которые они платили Петеньке за консультирование, не могли быть оплатой услуг киллера. Другие цены у киллеров! Петенька не отрицал, что брал деньги за консультирование. По энергиям и радуге. Да, женщины хотели избавиться от любовниц своих мужей и вернуть мужей себе, вернуть их внимание. Чтобы они были только их мужчинами! И он им помог – перенаправляя энергии.

Кусочки картинки-загадки постепенно соединялись, хотя в происходившее здравомыслящему человеку было трудно поверить.

Петенька физически мог подложить взрывные устройства в свои снаряды, раскрашенные во все цвета радуги. Он мог изловчиться и подложить взрывное устройство в гроб. Например, в СКК, где шел поток народа. Но зачем? Показать, что его энергии работают? Сам он ни в каких убийствах не признавался, за руку его никто не ловил. И в том, что телефон положил в гроб, не признавался, утверждая, что кто-то другой бросил его на месте взрыва на кладбище. И ведь на самом деле запись была нечеткой. Мог опустить, а мог и не опустить.

Но где он взял взрывные устройства? Кто их приготовил? Они были самодельными, но сработанными качественно. Петенька даже в армии не служил.

Правоохранительные органы взялись за изучение всех гаджетов Петеньки и более тщательное исследование ноутбука Владимира Сыроварова. Я сама уже думала о том, что Петенька мог использовать этот ноутбук, тайно проникая на территорию усадьбы. Он мог заранее сделать копии всех ключей, он знал дом, распорядок дня всех обитателей, он явно знал, где там можно скрыться.

Помог один хакер, против которого не так давно собирались возбуждать уголовное дело. Но не стали, а сделали предложение, от которого он не мог отказаться – оказать содействие в расследовании другого дела. В МВД теперь есть Управление «К», которое борется с преступлениями в сфере информационных технологий и является одним из самых засекреченных в системе МВД. Появилось оно только в 2017 году. Я не знаю, обращался ли Андрюша с коллегами в это подразделение за помощью – ведь совершенное Петенькой (или не Петенькой, или не только Петенькой), по сути, не было «преступлением в сфере информационных технологий». Сотрудникам, расследовавшим взрывы, просто нужен был высококлассный компьютерщик, но в своей системе они не смогли найти человека, способного потягаться с увальнем Петенькой.

У всех министерств внутренних дел и спецслужб всегда имелись агенты. В нашей стране и не в нашей. Как работать-то иначе? Раньше вербовали мелких мошенников, скупщиков краденого, тех, кто попался на нетяжких преступлениях. Но мир изменился! Характер преступлений изменился! Теперь совершается в разы больше преступлений с банковскими картами, чем случаев традиционного воровства. В Интернете, в соцсетях, в банковских системах махинаций гораздо больше, чем в обычной жизни. И нужны специалисты, способные с этими махинациями разобраться.

Как рассказывал мне один сотрудник МВД, их вербуют на митингах (скорее – после митингов) и незаконных акциях. Поразительно, но высококлассный специалист по информационным технологиям может пойти на митинг, не зная его цели. Он идет, потому что ему нужно выплеснуть поднакопившуюся энергию. Он может выступить вместе с коммунистами, а может с каким-нибудь печально известным оппозиционером. Не потому, что он разделяет те или иные идеи – ему на столб нужно залезть и покричать. Он пару недель безвылазно сидел за своим компьютером, погрузившись в виртуальную реальность, еду заказывал по Интернету, ел тоже за компьютером, иногда спал, перепутав день и ночь. А потом раз – и энергия требует выхода. Нужно выйти на улицу. Он начинает искать, куда бы ему сходить. Это совсем не обязательно митинг. Это может быть фестиваль, концерт рок-группы, акция градозащитников против сноса дома в историческом центре. Но сотрудники МВД завербовали нескольких таких ребят именно на митингах и вначале не могли понять: неужели на самом деле этот человек не понимает, где был?

Хотя «идейность» для таких живущих в виртуальной реальности людей тоже может быть важна. Им нужно объяснить: вот так и так, этот человек сделал то-то и то-то, нужны доказательства. Или нужно определить, он или не он, чтобы не привлекать невиновного человека. Хакеру и объяснили – он в своем виртуальном мире про взрывы не слышал. И на самом деле помог.

Петенька готовил резюме для Даркнета, через который явно планировал зарабатывать большие деньги в дальнейшем. И уже представил там свои «достижения». На соответствующих площадках.

Шок…

Он связался с Сашей Непоседой и предложил продать ей информацию про Владимира Сыроварова и его близких. Трудно сказать, собирался ли он что-то ей продавать на самом деле, скорее всего, нет, потому что хорошо относился к Сыроварову и Кристине, жизнь которой спас на похоронах. Но денежки, которые Саша принесла ночью на участок в элитном поселке, похоже, прихватил. Ведь ее сумку так и не нашли. И пистолет Сыроварова он тоже явно прихватил – для использования в дальнейшем. Больше никто не мог.

– А ведь ты тоже можешь среди ночи понестись черт знает куда! – сказал мне Андрюша. – Как понеслась Саша Непоседа.

Я заметила в ответ, что несусь всегда с Пашкой, а о том, куда мы направляемся, знает немало людей. Во-первых, звонки идут через операторов нашего колл-центра, во-вторых, мы всегда сообщаем нашей начальнице Виктории Семеновне, куда едем. В большинстве случаев я сообщаю Витале. Если вдруг мы не объявимся в холдинге и не позвоним, нас быстро начнут искать! Да я никогда в жизни не поехала бы на встречу неизвестно где, чтобы покупать информацию! Оставить машину под кустом, идти через лес по указателям, заходить в неприметную калитку в заборе, потом идти вдоль забора по погруженному во тьму участку? Да ни за что.

– Кстати, а где ее машина?

– Похоже, давно разобрана на детали. Петенька умеет водить, хотя прав у него нет, и всем вешает лапшу на уши, что не умеет. Он связывался с автосервисом, предлагающим такие услуги, потом стер запись своих перемещений на машине Саши Непоседы с камер видеонаблюдения.

– Чем ему не угодила Настя, подруга этого третьего зама из строительной компании?

Андрюша вздохнул.

– Точного ответа не даст никто. Кроме включения в это резюме в Даркнете. Похоже, он хотел всех запутать. Нашел еще одного человека из строительной компании, у которого есть любовница. Не из тех, кто кирпичи кладет, а из высокопоставленных сотрудников. И тут такое везение – она знакома с Сашей Непоседой! Случайность. Совпадение. И большая поисковая работа. Любовницы там наверняка у многих. На жену Эдика он вышел сам – то есть стал ей отправлять информацию про энергии, радугу. Конечно, не от себя лично. Просто она у нее «всплывала». Женщина заинтересовалась, встретилась с Петенькой лично. А увлечь он умеет. И вот тебе избавление еще одной жены от молодой соперницы.

– А взрыв на похоронах? Ведь он же рисковал. Кстати, откуда взрывные устройства?

– Нашел специалиста через Даркнет.

– Как я предполагаю, подобные услуги стоят совсем недешево, – заметила я.

– Не забывай: Петенька жил на всем готовом. При этом получал деньги за консультации и еще немного подворовывал. По мелочи.

– Не из карманов таскал, а куда-то влезал электронно?

– Конечно. Будешь смеяться: из депутатских фондов. У людей – ни разу.

– Какой молодец! Ему это зачтется, я надеюсь?

Андрюша закатил глаза.

– На похоронах был его первый серьезный заказ, – сообщил друг.

– Валера Хромой?!

Друг кивнул.

– Так сказать, привет из девяностых. А сцена с участием актрис, играющих эпизодические роли, – это все его импровизация. Чтобы спасти Кристину, братьев Лактионовых и, возможно, других, кто стоял рядом – с «их» стороны. Там же куча-мала была. Ты сама видела. Он предполагал, что обязательно влезет Фомичиха, оба Лактионовых, муж Вероники Алексеевны, он сам тут же бросился на землю…

– Но ведь как же надо было постараться, чтобы все это организовать, – покачала головой я. – Ведь это ж какой был риск… Ведь могло не сработать…

– Но сработало. Повезло или на самом деле Петенька все идеально просчитал. Или был запасной вариант для Валеры Хромого. Может, на поминках. Может, он собирался «случайно» толкнуть его или Алексу на гроб. Ехидно предложить Алексе облобызать сыночка. Неизвестно! Он дал сигнал девчонкам, этим актрисам эпизодических ролей, и тут Алекса сама бросилась на гроб. Думаю, он все-таки планировал как-то подтолкнуть Валеру Хромого и Алексу к гробу. Словами или действиями. Ты только представь, сколько он получил «зачетных очков» за это показательное заказное убийство. А избавление от Алексы только на пользу всей семье. Кстати, там на месте тоже нашли стеклянный глаз.

Я удивленно посмотрела на Андрюшу.

– Глаза он заказывал по Интернету. Наш психолог объяснил, что Петенька, вероятно, выбрал для себя такой фирменный знак. Типа личной подписи. В будущем учтем.

– Ты считаешь, что он не отправится в места не столь отдаленные? Ведь хакер же добыл вам доказательства…

– Вот именно что – хакер. Сейчас прокуратура все изучает. Никакого признания самого Петеньки нет и не будет. Мало ли о чем он с кем переписывался… Само по себе посещение Даркнета не является уголовно наказуемым деянием. Ты можешь из любопытства посетить те или иные сайты – точно так же, как при желании физически прогуляться по опасным районам города.

Насколько мне самой известно, сотрудники спецслужб мониторят теневой Интернет, выступают в роли продавцов или покупателей, делают контрольные закупки запрещенных товаров – и таким образом ловят преступников. Так называемые «Даркнетовские дела» до судов доходят, по ним выносятся приговоры, например, о покупке и продаже наркотиков. Уже есть механизм сбора доказательств по делам такого рода (обычно они связаны с наркотиками или оружием).

Но на Сашу Непоседу и Настю Петенька выходил даже не через Даркнет, он просто умело заметал следы. Он делал им предложения: одной – купить информацию для своих статей, второй – спасти любимого мужчину. Он оказался хорошим психологом. Постоянно сидя в Интернете, он многому научился. Сам. Связь со специалистом по изготовлению взрывных устройств – не доказательство. Оба крайне осторожны. Сотрудники правоохранительной системы просто пришли к выводу, что сапер, прошедший Чеченскую войну, может приторговывать товаром по своей специальности. Но он никогда не говорил ничего лишнего! И Петенька не говорил. Неизвестно, где они встречались.

Удалось восстановить запись с камер видеонаблюдения – Петенька едет за рулем машины Саши Непоседы к автосервису, где разбирают машины на детали. Но я решила, что его причастность к взрывам доказать в суде не получится. Записей нет. Свидетелей нет. Наверняка и представляя свое «резюме», он был крайне осторожен. А вообще Петенька меня поразил. Какую подготовительную работу он провел, какое было четкое планирование, какие точные расчеты! Конечно, не обошлось и без везения. Компьютерный гений из гамака, на которого или не обращали внимания, или не воспринимали всерьез.

Как сказал мне Андрюша, Петеньку взялся представлять один из самых дорогих и успешных адвокатов.

* * *

Мне позвонила Кристина и предложила встретиться. Без Пашки, без камеры, без диктофона. Что она такого собирается мне сказать? Мне было просто интересно. Встретились в небольшом кафе.

– Я ходила на свидание к Пете, – сообщила она. – Передавал тебе привет.

– Ему тоже передай.

Кристина кивнула.

– Ты – единственная из журналистов, кто понял, что Петя спасал нас.

Я молчала, ожидая продолжения.

– Но не только на кладбище. Он спас всю нашу семью от Саши Непоседы, которая собиралась раскрыть… то, что не должны знать зрители. Ну, ты сама знаешь.

«Точно собиралась? Или Петенька просто выбрал ее, как прекрасную кандидатуру для своего резюме в Даркнете?»

– Леша погиб случайно. То есть подорвался случайно. Но застрелился он сам. Он успел сказать Пете про рак… В общем, отпустил ему грех. Петя же и подумать не мог, что Лешка подорвется на том его снаряде… Лешка сказал, что Петя все правильно сделал и чтобы и дальше спасал семью. Раньше у нас Леша за всех отвечал, а тогда он передал ответственность за всех нас Пете. И Петя ему обещал.

По словам Пети, переданным мне Кристиной, от Насти Поликарповой требовалось избавиться, потому что она была доверенным лицом Саши Непоседы и хотела, так сказать, подхватить эстафету.

Почему-то я в это не верила.

– Ну, а про Алексу и объяснять ничего не надо, – закончила свое выступление Кристина. – Она бы нам всем жизни не дала.

«А как же заказ на Валеру Хромого?»

– Что ты посоветуешь Пете? – спросила Кристина.

– Говорить, что спасал радугу от депутатов и перенаправлял энергии, – ответила я и сама написала статью в защиту радуги. Начальство долго смеялось. Опубликовали ее только на сайте, в печатные издания нашего холдинга она не пошла. Судя по комментариям, наши читатели придерживаются одного мнения со мной. Спасать надо радугу!

Эпилог

Через месяц после первого взрыва в элитном поселке, на который мы с Пашкой выезжали по вызову Фомичихи, нам в холдинг позвонил нотариус, к которому обращался гражданин Алексей Геннадьевич Иванов, лучше известный как актер Владимир Сыроваров. Принявшей его звонок девочке в колл-центре он сказал, что я могу с ним связаться, если хочу получить «Последнее слово Владимира Сыроварова», а дальше уже как решу я и как решит руководство нашего холдинга. Я могу запись не смотреть и вообще не связываться с нотариусом. Я могу вообще никому больше эту запись не показывать. Наш телеканал может ее показывать, может не показывать. Мы можем разместить ее на сайте, можем дословно опубликовать в одном из печатных изданий. Условие одно – ничего не вырезать. Нотариус также сообщил, что запись завещана десяти СМИ. Наш холдинг в этот список включен. Указано, что передавать ее лично мне.

Мы с Владимиром Сыроваровым никогда в период его жизни не встречались. Но ведь «Криминальную хронику» каждый день смотрели Фомичиха с Петенькой, да и другие обитатели дома, в котором он жил, когда у них была возможность. Фомичиха еще читала «Невские новости», остальные знакомились с новостями на нашем сайте.

– Конечно, посмотреть надо, – сказала моя начальница Виктория Семеновна. – Бери, если дают. Потом решим, что делать. Должен он был понимать, что матом ругаться нельзя, или в эфир не сможем дать. И о правах геев в нашей стране с телеэкрана говорить не принято.

Запись соответствовала всем требованиям, предъявляемым к сюжетам, которые пускаются в эфир.

– Дамы и господа, мужчины и женщины, юноши и девушки, граждане и гражданки, товарищи! Мои дорогие зрители! – обращался с записи человек, которого уже месяц как нет на этом свете. – Спасибо вам, что смотрели фильмы, в которых я снимался, интересовались мной, писали письма, отзывы. Надеюсь, что вы получали удовольствие от моей работы.

Если вы смотрите это мое последнее выступление перед публикой, значит, меня нет в живых. Скажу сразу: я покончил жизнь самоубийством. Я специально приобрел для этой цели пистолет. Как – объяснять не буду, потому что, как вы понимаете, наши граждане могут побежать покупать оружие с не самыми благими целями. Но, как вы опять же знаете, в нашей стране и моем родном городе можно купить все – были бы деньги, были бы нужные знакомства. У меня было и то, и другое.

Возможно, сейчас кто-то уже арестован за мое убийство. Опять же, как вы знаете, дорогие зрители, в нашей истории имеется масса случаев, когда невиновных сажали и расстреливали. Но и сотрудников правоохранительных органов понять можно: у них требуют результат. Поэтому повторяю еще раз: я покончил с собой. Застрелился. Из купленного мной лично пистолета. Надеюсь, что он валялся рядом с телом. Хотя его могли и прихватить те, кто первым оказался на месте. Наши люди любят прихватывать то, что плохо лежит. Я стрелял из итальянского пистолета «беретта девяносто два», который используют вооруженные силы и полиция Италии, армия США, вооруженные силы Сербии, Хорватии, еще многих стран, и в частности Украины. Мне сказали, что мой с Украины. Не «макаров», чтобы облегчить работу нашей полиции. Цените, мужики!

Не знаю, сообщили ли массовому зрителю или информация осталась в узких профессиональных кругах, поэтому на всякий случай сообщаю сам: у меня был рак. Боли нестерпимые. Я двумя руками за эвтаназию. Может, моя смерть подтолкнет законодателей к принятию соответствующего закона. Я понимаю, что у нас тут же начнутся злоупотребления. Но можно же сделать, как в Германии. Если ты в здравом уме и светлой памяти (как я сейчас), сам принимаешь решение – и все (во всех смыслах). Или, на тот случай, если ляжешь овощем, лет в сорок, а то и тридцать идешь к нотариусу и оставляешь соответствующее распоряжение. Не хочет нормальный человек, чтобы родственники годами мучились и его возненавидели. Это нормальное, естественное желание. Попы будут против? Человек, который несколько лет своей жизни угробил на уход за лежачим родственником, и все, кто это видел, пойдут и подпишут бумаги, чтобы так не лежать! Несмотря на все разговоры про «спасение». Бабушкина лучшая подруга восемь лет лежала. В процессе от ее дочери ушел муж, потом несовершеннолетняя внучка из дома сбежала, после того, как нашли, пошла жить к отцу в его новую семью. Дочь из молодой цветущей женщины превратилась в существо неопределенного возраста. И все знали, что бабка не встанет никогда. Но сердце оказалось здоровое.

Не все могут достать пистолет, как я. Вешаться – жуткая смерть. Я бы не смог. Из окна выброситься – а если не сразу умрешь? Кстати, тоже не смог бы. В Средние века бросались на меч. Все слышали про харакири. Зарезать себя я бы тоже не смог. Про отравление даже не думал. Опять же не факт, что умрешь, и смерть может оказаться мучительной. Есть быстродействующие яды, но я в них не разбираюсь и не знал, как их достать. Хорошо, что есть пистолеты. В общем, если бы эвтаназия была разрешена по закону, я пошел бы на эвтаназию. Однозначно. «Спасибо» вам, дорогие депутаты.

Теперь о моих родственниках. Меня случайно не выкопали после того, как закопали в первый раз? По требованию Алексы? Она наверняка решила использовать мою смерть в свою пользу. Заявляю: она моя биологическая мать. Именно биологическая. Я заказывал генетическую экспертизу, ничего не говоря ей. Раздобыть биологический материал труда не составило. И я ведь ее помнил. Мне и экспертизы было не надо, но это я так, на всякий случай. И еще убедился, что Импотент – не мой отец. От кого же ты меня нагуляла, биологическая мамаша?

Моя мать – Вероника Алексеевна Иванова. Моя сестра – Ирина Геннадьевна Иванова-Сурайкина. Они всегда любили меня, как сына и брата. Мать – не та, которая родила, а та, которая вырастила. Алекса меня не любила. И Импотент меня не любил. Он отобрал ребенка у Алексы, чтобы отомстить ей за свои ветвистые рога. Я слышал их скандалы. Я рос на фоне скандалов. Это была «музыка» нашего дома. Мне было плохо с ними – и когда они жили вместе, и потом, когда я оказался у одного «папочки». Не надо рожать детей ради каких-то целей. Заводить детей можно только, если хочешь ребенка. Не потому, что так «положено», или чтобы не остаться одной, или… по любой другой причине. Вы слышите меня, мои зрительницы? И не надо отбирать ребенка у другого родителя, чтобы этого родителя наказать. Зрительницы, давайте своим бывшим мужьям встречаться с вашими общими детьми. Запрещая это, вы наказываете ребенка! Слышите меня? От этого плохо ребенку, и потом он вам может это припомнить.

От «папочки» я ушел сам. Я был уже самостоятельной личностью. Я рано повзрослел. Очень рано. И судьба – или Высшие Силы? Сам Господь Бог? – привели меня в замечательный дом, к добрейшей женщине, которая в тот момент готова была наложить на себя руки.

Настоящий Алеша Иванов упал с дерева. Он умер незадолго до того, как в дверь постучался я. Я сказал моей любимой бабушке, что теперь я буду ее внуком. Господь забрал у нее одного внука, а вместо него прислал меня. И… мы с ней вместе все придумали. Наверное, я все-таки прирожденный актер! Свою первую роль я начал играть в очень раннем возрасте. И ведь успешно, не правда ли? Я смог убедить всех, что именно я – Алеша Иванов. А бабушка только подсказывала.

У меня было счастливое детство, начиная с пяти лет, и счастливое отрочество, и юность, и взрослые годы. Спасибо всем Ивановым! Мои новые родители оказались немного не от мира сего, но замечательными людьми. Смерть бабушки стала самым большим горем в моей жизни, и до сих пор ее потеря так и остается самой тяжелой. Но надеюсь, что там мы с ней встретимся. Может, мы уже встретились, когда вы смотрите эту видеозапись.

Я не смог разобраться, от кого меня родила Алекса. Но, может, она сама знает, с кем еще спала? То есть помнит. Хотя, скорее, не помнит. Я сам помню этот поток мужиков – стоило «папочке» сделать шаг за дверь, и начиналось. Еще она таскала меня с собой на съемки. «Папочка» думал, что так она не будет совокупляться с многочисленными любовниками. Ха! «Сынок, вот тебе книжка-раскраска, посиди, порисуй». «Смотри, какая книжка! Почитай сказки». Да, я рано научился читать, и Алекса на самом деле чуть ли не каждый день покупала для меня новую книжку, чтобы меня занять, пока она занималась «любимым делом».

Поскольку Импотент не является даже моим биологическим отцом, ни на какое наследство он претендовать не может, да и не заслужил он наследство. Дерьмовый он был отец. Алексе оставляю деньги на еще одну пластическую операцию. Она серьезно пострадала. Это самое тяжелое наказание, которое она могла бы получить. Но больше ничего. Считаю это благотворительной помощью больному человеку. Я неоднократно помогал пострадавшим от мужчин женщинам – своим зрительницам. Вы будете за меня молиться? Может, мне это там зачтется.

Моя настоящая мать и сестра, мои дети и их мать, а также несколько человек, которых я любил и которые любили меня, получат все, что у меня есть. Широкой публике незачем знать, что я оставляю после себя, но все в подробностях указано в завещании. Нотариус всем сообщит и все сделает. Надеюсь.

Долгов у меня нет. Может, кто-то слышал про продюсерский центр? Так вот: он уже не мой. Им владеют сестрички Мирончук, которые на протяжении всех лет нашего знакомства обирали и меня, и других моих знакомых. Поэтому я переписал его на них еще при жизни. Пусть разгребают. Я ничего не воровал, не прятал, я просто не знаю, как перевести бюджетные (и небюджетные) деньги в оффшорные зоны. Все вопросы по этому поводу – к Нине и Наташе Мирончук.

Что еще? Мне жаль, что я не увижу, как растут мои сыновья. Но у них нормальная мать, отличный дедушка, да и моя настоящая (а не биологическая) мать явно будет принимать участие в их воспитании, и у них не будет такого детства, как у меня. Я имею в виду детство с Алексой и Импотентом. Я надеюсь, что будет такое, какое началось после моего появления у Ивановых. Я от всей души желаю своим детям и всем остальным детям такого детства, какое было у меня в семье Ивановых. И такую же замечательную бабушку.

Люди, любите друг друга, не делайте ближним гадостей и подлостей. Не пакостите. Наверное, когда-то отвечать все равно придется – в этой жизни или в следующей. Будьте счастливы.

* * *

И наш холдинг, и все коллеги пустили запись в эфир «без купюр».

Дорогой адвокат, нанятый Петенькой, впился в эту запись как клещ. Если бы был только один взрыв, Петенька, скорее всего, соскочил бы с крючка. Может, Иванов-Сыроваров решил «для надежности» еще и подорваться на мине. Или забрать с собой журналистку светской хроники, чтобы не портила жизнь его родственникам. И не родственникам. Он же явно знал про то, что делала Саша Непоседа, если и не был знаком с ней лично.

Но было еще два взрыва – после смерти Иванова. Несколько жертв. Сотрудники следственных органов очень хорошо поработали. Но и адвокат отрабатывал свои деньги. Петеньку отправили на принудительное лечение после проведения психиатрической экспертизы. Хотя про него можно было только сказать «странный». Он не был никак травмирован в детстве, его не насиловали, его никто никогда не бил, даже сестры. Мать вообще пылинки сдувала. Но компьютерный гений. А ведь все гении немного с приветом. Психологам и психиатрам он неустанно говорил про радугу и перенаправление энергий (по моему совету или и сам додумался?), а они не могли понять, что именно с ним не так. Но заключение, позволяющее отправить не в тюрьму, а в больницу, дали.

Мои друзья в правоохранительных органах считают, что в заведении «специального назначения» ему будет комфортно. Это обеспечат те, кому он нужен на воле. Такой разносторонний специалист. И еще он в этом заведении будет чинить и настраивать все компьютеры и телефоны персоналу – как рабочие, так и личные, обучать компьютерной грамотности, новым навыкам.

Надежды Фомичихи на сына оправдались. Он сможет содержать ее в старости. Поразительно, что у простой тетки из маленького городка родилось четверо таких талантливых детей, пусть Петенька и со знаком «минус». Хотя… Человек многогранен. Все дело в конкуренции между детьми. Дочери хотели доказать матери, что они ничуть не хуже сына и верить надо в них, а он доказывал, что она не зря в него верила.

Резюме в Даркнете сработало. После «лечения» ему сразу предложат работу. Вопрос: где? Ему могут предложить работу в какой-то серьезной организации, где нужны такие специалисты. Примеры есть. Эти странные парни могут приносить пользу обществу – если найдутся наставники, которые направят их в нужное русло, найдут для них понятный им смысл жизни, объяснят, что такое хорошо, а что такое плохо. Или…