Читать онлайн Рассказики-2. Разные истории бесплатно

Корректор Марина Сатирская

ISBN 978-5-0056-0584-9 (т. 2)

ISBN 978-5-0056-0585-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий»

Вальс бомжа

Долог путь из последних сил. Холодища-то, мать честна!

Я Париж бы сейчас посетил, ведь в Париже цветет весна.

Все, дошел. Ни кола ни двора. Жизнь закончится так, ну, и пусть!

Но пока еще есть игра – я к тебе, мой Париж, стремлюсь!

Сердцу холодно, ноги дрожат. Мимо люди проходят, спеша.

– Развелось вас, бездомных! —ворчат. Им в ответ: -Я не бомж, я – клошар!

Нам, бродягам, жилье – подвал, а парадный вход не для нас.

Но туда бы и не желал, я бы в Лувре согрелся сейчас.

Разыгрался голодный бред – на мосту через Сену стою,

В ресторане «Максим» обед, и скрипач нежит душу мою.

Время жизни ускорило бег – я пропал в Елисейских полях,

С Монпарнаса каштановый снег серебрится в моих волосах.

Больше не о чем горевать, рядом точат уже косу.

Я укладываюсь поспать на скамейке в Булонском лесу.

Засыпаю средь мерзлых луж, сон смертельный несет далеко…

И мне снится, что в «Мулен Руж» я танцую с мадам Клико.

ВОЕННАЯ НАУКА

Военный НИИ – странный конгломерат неизвестно какой науки и соответствующих научных кадров. Сюда попадают те, кто не желает реально служить, зато может успешно имитировать усилия мысли и дослужиться до профессорских званий. А большинство составляют чьи-то родственники, дорвавшиеся до синекурных мест. Что ж, служба спокойная, без ответственности и контроля, от 9 до 17 с обязательным перерывом на обед.

Фамилия у одного из начальников отделов была знаменательная – Набралгадов. В его отделе составили акт «Зав. сектором внедрения конструкций Соколов В. И., осмотрев вибрационный аппарат, пришел в негодность и подлежит списанию».

В результате сроки сдачи заказа срываются. Начальник отдела созвал заведующих секторами на совещание. Соколов, как основной виновник задержки, выкладывает сотни причин, почему не успевают уложиться в срок.

Один из присутствующих предлагает: -Может, мы его простимулируем? —имея в виду дополнительную оплату за переработку.

Но начальник тут же мрачно кричит в открытую дверь секретарше: -Галя, быстро принесите вазелин!

Что ж, заказ был выполнен в срок.

Отношения в коллективе научных работников исключительно интеллектуальные.

– Исаак Абрамович, как правильно написать «похуй» – слитно или раздельно?

– Молодой человек, если вы имеете в виду мое к вам отношение, то слитно, а если глубину великой еврейской реки Иордан, то раздельно. И, кстати, что вы читаете?

– Квантовую физику.

– А почему книга вверх ногами?

– А какая разница?

Два профессора при очечках и капразовских погонах стояли в магазине за коньяком. А очередь длинная, волнуется, и один профессор неосторожно подтолкнул другого.

Тот поправил сползшие очечки и заявил: -Мудак.

– Кто, я мудак? —удивился коллега.

– Ты мудак!

– Это я мудак?!

– Ты мудак!!!

После недолгой паузы получился ответ: -Ты за мудака ответишь!

– Отвечу.

– Ответишь?!

– Отвечу!!!

Спокойное резюме: -Ну, и отвечай.

Конец дискуссии.

И, ясен член, какие научные кадры, такие и научные достижения.

Придумали новое химическое оружие «Виагра-газ». Распыляется над полем боя.

Есть секретное средство – противотанковые ежи-камикадзе. Они бросаются под танки и прокалывают им гусеницы.

Вслед за израильскими оружейниками, создавшими пули из песка, наши придумали пули из дерьма. Убить ими невозможно, зато деморализуют противника.

Недавно провели испытания самолета-невидимки. Испытания признаны успешными: самолета никто не видел.

Долго не могли создать нормальный беспилотный самолет. Уже было хотели плюнуть и купить аналог за границей. Но в НИИ пришло решение: сажать в самолет пилота, но никому об этом не говорить.

На заседании научно-технического совета рассматривали вопрос о путях передачи опасной инфекции кровососущими членистоногими. Разгорелась дискуссия.

– Данное заболевание передают не только кровососущие, но и проститутки! —заметил какой-то профессор, видимо, знаток: -Надо менять терминологию в документах.

– Кровососущие и проститутки – разные понятия, -возразил другой профессор: -Да и звучит некрасиво. Может, «Клещи и проститутки»?

– Нет, нельзя! —встрял третий профессор: -Кроме клещей болезнь передают москиты…

– Так что же делать? —задумался председатель совета: -Какие термины записать?

Слово взял кандидат в академики, старейшина института, который смог привести разнородные понятия к единой категории: -Кровососущие и членососущие!

Для пущего антуража в столовой клиентов обслуживают официанты. Одному профессору принесли суп с мухой. Тот недолго думая тут же высыпал в тарелку половину солонки и позвал официанта, чтобы тот заменил блюдо. Что ж, тот заменил. Но через пару минут за соседним столиком раздался крик: -Что вы принесли?! Голая соль!

Даже туалеты солидные. Садится человек на унитаз, а тот говорит: -Введите пук код.

И на дверце объявление «Запрещается пользоваться секретными документами!», а под ним указание «Не сиди просто так, думай что-нибудь!».

Одно из любимых занятий научных работников – творческая командировка. Можно на недельку поехать на флот, желательно Черноморский, якобы для вдохновения новыми идеями за хорошие командировочные, пожить в бесплатной гостинице, пристроиться на харчи к штабникам, завести роман с горничными вдали от бдительной жены, выклянчить у добрых флотских казенного спиртика для настроения – чем не лафа!

Чаще всего в командировки ездит Соколов. Его уже в поездах все цыганки знают. Одна к нему пристала: -Позолоти ручку, дорогой! Все, что хочешь, скажу!

Соколов достал аж 500 евро: -А скажи-ка мне, голубушка, период полураспада радия.

Цыганка в шоке вытаращила глаза. А Соколов убрал деньги: -Видишь, не заслужила.

Вернулся Соколов домой, и налюбоваться не может: краны починены, ножи заточены, проводка исправлена, жена беременна…

Но самое любимое занятие научных работников – потребление казенного спирта. Выдают его для протирки оптических осей в компьютерах.

Как-то получили в секторе Соколова спирт в размере трехлитровой банки. Сотрудники собрались вокруг, слюна течет, как у собаки Павлова, но выпить страшновато, потому что кладовщица сообщила при выдаче, что спирт технический, и от него слепнут на раз.

И тут завлаб Петрович, старый опытный аксакал, заявил: -Сейчас сделаем! —и позвонил кладовщице: -Слышь, Клава, ты тут хлопцам спирт выдала, технический. Так можно его пить или нет?

– Совсем офигел? Он точно технический – вмиг ослепнешь!

– Блин!!! У меня лаборант его выпил и лежит не дышит! Мне его в реанимацию везти?

– Нет, к утру оклемается. Это простой спирт, а я его так назвала, чтоб вы не пили…

Петрович положил трубку, и через час все были в вышеописанной позе.

Указанный лаборант был весьма талантливым человеком, особенно, в деле поиска новых алкогольных средств. Однажды, уходя в отпуск, он решил провести научный эксперимент: оставил в столе полную колбу сладкого свежесваренного кофе, чтобы выяснить, не забродит ли он в период его отсутствия. А вдруг получится кофейный ликер?

В день его возвращения из отпуска весь сектор прибыл на работу на полчаса раньше.

Слили из колбы смердящую жидкость и заменили на смесь кофе с коньяком в соотношении 1 на 1.

Прибывший отпускник, едва поздоровавшись с коллегами, кинулся к заветной колбе, осмотрел ее, взболтал, понюхал, обвел остекленевшим взглядом уткнувшихся в компьютеры товарищей и поднес колбу к губам. Трудно описать эмоции после первых трех жадных глотков. Наверное, это похоже на чувства алхимика, который получил золото из свинца. Но сколько радости у коллег!

Завлаб Петрович являл собой воистину научное чудо: постоянно ходил пьяный. Не то, чтобы совсем, но сильно чувствовалось. И это при том, что спирт выдавали только технический, пить который из-за ядовитых примесей было совершенно невозможно. Ну, все думали, будто у Петровича косноязычие или какой-то другой дефект речи, пока он не появился на работе трезвым. И начали искать секрет, где Петрович прячет бухло. Не разгадали при всей своей научной мощи.

А все было весьма просто и глубоко научно. Петрович пил технический спирт и тут же его выблевывал. Этиловый спирт успевал усвоиться быстрее остального говна: эффект есть, а отравления нет!

В отделе стоял аппарат газированной воды. Так считалось лихачеством: налить в стакан 50 грамм спирта, нажать кнопку, разбавить спирт газировкой, выпить и подставить стакан, чтобы поймать остаток воды для запивки. Петрович как-то не успел и с грустью сказал: – Старею.

Сам Набралгадов пил только коньяк. Однажды пришел на службу грустный. Соколов зашел к нему: -Ты чего? Давай-ка по коньячку!

– Боже упаси! Даже не упоминай.

– А чего так?

– Понимаешь, пришел вчера домой усталый. Решил никуда не идти. Принял душ, нырнул под одеяло и выпил бутылочку коньяку…

– И что? Это же обычное дело.

– Ага. Только потом меня в трех ресторанах видели… в том одеяле…

На десятилетний юбилей отдела решили хорошо попраздновать. Закупили водку, поставили в холодильник. Написали табличку «Водку не пить!». К началу праздника заглянули в холодильник, а там одна бутылка уже пустая. На ней бумажка с неровной надписью «Ой, я нечаянно!».

Сели праздновать. Один аспирант, уже никакой, держался из последних сил, чтобы лицом в салат не упасть. Но даже умудрялся связно говорить. Его профессор поинтересовался: -Скажите, коллега, а какой у вас предел?

Аспирант гордо выпрямился: -Три раза за ночь!

Вот смеху-то было!

– Наутро профессор жаловался Петровичу: -Какая же гадость эта текила!

– А что, еще и текила была?

– Была. А ты ее не пробовал?

– Да я ее и не видел, эту гадость мексиканскую.

– Ты же ее не пробовал.

– Как тут попробуешь? Оглянуться не успел – всю выпивку растащили!

– Да и закуска кончилась раньше, чем текила.

– Чем же вы текилу закусывали?

– Чем, чем… Водкой!

Как-то в отдел на стажировку приехала немка из ГДР. Всю первую неделю она возвращалась в отель пьяной. Сотрудница посольства, ее куратор, сначала вопросов не задавала, зная радушие русского народа в отношении проставления по прибытии на работу. Но на пятый день все же поинтересовалась, что за праздник отмечали нынче.

Оказывается, отмечали день рождения Розы Люксембург. А всю неделю радовались рождению Карла Маркса, Энгельса, Клары Цеткин и Карла Либкнехта. То есть немка на свои деньги поила весь отдел, полагая, что это и есть русская традиция гостеприимства.

Куратор разъяснила, куда надо послать начальника отдела, когда он предложит отпраздновать рождение очередного лидера германской компартии. Так немка выучила первое русское матерное слово.

Но грянул, грянул 1985 год, год отчаянной борьбы с алкоголизмом. На общем собрании выступил сам директор НИИ: -Главное, товарищи офицеры, знать меру! Принял 500 и все!

Тут замполит ему подсказал шепотом: -300, 300…

– Ну, -добавил директор: -Еще триста и все!

А в отделе, где служил Петрович, всех позвали на партсобрание. И парторг с похоронным видом довел директиву, из которой явствовалось, что флот осчастливили Всесоюзным обществом трезвости, где каждой организации отвели контрольную цифру трезвенников. Получалось, что от отдела надо было отдать на заклание двоих.

Стали думать. Собственно, первая кандидатура определилась сама собой – парторг. Кому же как не ему первому ложиться грудью на амбразуру трезвости. А вот на посмешище роли второго никто идти не соглашался. Но тут кто-то предложил кандидатуру Петровича.

Завлаб Петрович находился на майорской должности, но поставил своеобразный рекорд: трижды начальство подписывало представление ему на майора, и трижды он на радостях напивался до потери документов. В четвертый раз начальник отдела неумело интеллигентно матерясь лично порвал представление и заявил, что теперь Петровичу до майора как до Китая на четвереньках. И завлаб запил с горя.

– Валентин Петрович, -разбудил парторг дремлющего Петровича: -Надо поговорить.

– А что такое? —встрепенулся Петрович, пытаясь вспомнить, что он натворил.

– Мы предлагаем тебе вступить во Всесоюзное общество трезвости.

Предложение ввергло Петровича в ступор. Присутствующие терпеливо ждали. Наконец он очнулся: -А на хрена?

Парторг задумался. В директиве ответа на этот простой вопрос не было. Но не растерялся начальник отдела: -Ну, как же, голубчик, ты не понимаешь? Подумай сам – вступишь ты в общество, заплатишь взносы, получишь членский билет и значок…

– И что? —удивился Петрович.

– А по ним в магазине водка без очереди! И сможешь на собраниях нас, пьяниц, ругать.

Вот такой научный подход.

РУССКИЙ ОМОН

Коллеги из США пригласили российских ментов в гости по обмену опытом. Есть такая форма вроде бы взаимодействия силовых структур. Менять-то нечего, но поесть-попить за выделенные деньги – святое дело для полицейских всего мира.

Короче, наши отправили в Америку всяких блатных сынков, но для проформы выделили рядового омоновца, который вроде бы отличился, разогнав старушек-частниц у метро.

Разнарядка такая – на десять мифических работников один реальный мент.

Омоновец Вася был обыкновенным парнем, который по-английски знал только «Иез», «Ноу», «Фак ю» и даже «Ай лав ю». Вполне классный набор, гарантировавший контакты с любыми слоями американского населения. И еще он был под два метра ростом с весом в 100 килограмм, пил много, но, по характеристикам начальства, тихий, когда нажрется. В общем, можно было пускать за границу.

Когда российские гости прибыли в Нью-Йорк, местные копы решили устроить прямо в участке банкет. И, зная русских, закупили огромное количество спиртного. Но по своим меркам. В результате вся бодяга закончилась через час. Вот так вот. И американцам неудобно, и у наших ни в одном глазу.

Тогда Вася решил сходить в магазин за добавкой. Местные стали отговаривать: -Магазин хоть и в квартале от участка, но пешком туда ходить опасно – банды негров орудуют.

Мы и сами боимся. Через час подъедет патруль, и поедите. Так безопасней…

– Вы чего, обалдели, час ждать!? —возмутился Вася: -А ну, покажите по карте, где магазин! А лучше, отпечатайте маршрут на принтере! —и он говорит это по-русски, а его понимают. Кто же будет спорить с двухметровым Васей? И он отбыл.

Через 20 минут в участок ввалились Вася и шесть здоровых негров, под завязку загруженных спиртным, которые с ужасом в глазах на плохом русском языке пели песню «Прорвемся, опера…». Далее сама история от трех рассказчиков – Васи, негров и продавца магазина, кстати, русского эмигранта.

Вася: -Захожу, бля, в магазин, а там два черножопых продавцу что-то вроде женской пилки показывают. Продать, видно, хотят. А мне ровно, я бабло достал и продавцу показал, какое бухло подать. Тут негр с пилкой ко мне подпрыгивает, обезьяна, воняет жутко и что-то по-своему лопочет, сука. Я его вырубил, чтобы не мельтешил. А второй, бля, кинулся за дверь. И, прикинь, продавец мне говорит, по-русски со страху-то, что его грабят, мол, помоги. Я выскочил из магазина, а там второй и еще четверо. Я их сразу вырубил, повязал и думаю: -«Как же мне с этими мудярами да с бухлом управиться?». Но придумал. Загрузили мы с продавцом негритят водярой с пивом под завязку. А парень молодец – денег с меня не взял. С тем и повел команду в участок. Но, чтобы темп не потерять, попинал черных да заставил петь любимую песню. Пусть изучают и любят русский язык, бля!

Негры: -Грабим магазин. Машу ножиком. Тут какой-то хрен в камуфляже заходит, достает пачку денег и продавцу что-то лопочет. Я сразу ножик ему под бок сунул и потребовал деньги. Очнулся, уже когда в полицию бежали, груженые спиртным. Этот хрен мне всю жопу отбил ногой, заставляя петь. Остальные помнят только, как бежали с песней.

Продавец: -Грабят меня негры. Ножом машут, деньги требуют. Тут дверь открывается, и я просто охренел – заходит наш Российский омоновец при форме! Говорит: -«Бухло давай!» и деньги выкладывает. Я ему намекнул, что грабят меня. Так он, как учили, сначала одного, затем еще пятерых положил. Ну, прямо картинка с русского рынка! Потом построил негров в колонну, я их спиртным загрузил, но денег не взял – претензий не имею. Это ж просто российское ностальжи! Так они колонной с песней и отбыли в полицию.

Американски копы пришли в восторг, и банкет продолжился. А Васю капитан полиции пригласил работать на любых условиях даже без знания английского языка.

– Не-ет… У вас негры больно наглые и грязные. А я этого не люблю. В России они добропорядочные, учатся или в футбол играют на радость людям. И еще виски я не люблю.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Я, Иванов Иван Иванович, родившийся в Санкт-Петербурге 8 сентября 1980 года, русский, инженер-технолог Механического завода с окладом 30 тысяч рублей плюс премия, поясняю для господ следователей и особо для прокурора.

16 июня сего года я двигался с разрешенной в городе скоростью на мотоцикле марки «Орск» по улице Ленина в сторону площади Мира. На перекрестке с улицей Квасной неожиданно для меня и других участников движения на красный свет выехала автомашина «Хаммер» черного цвета без должным образом установленного госномера.

В процессе торможения и остановки я услышал сильный удар сзади. Обернулся и увидел, что «Хаммера» ударил следующий за мной в одном ряду автомобиль «Сузуки», практически смяв ему капотное пространство. За рулем «Сузуки» находилась девушка, и я отправился оказать ей возможную первую помощь, как того требуют правила дорожного движения. По пути я подошел и к автомобилю «Хаммер», исключительно для того, чтобы убедиться, не нужна ли помощь его водителю.

В открытое окно «Хаммера» я увидел двух граждан с лицами из южных регионов. Я предположил, будто это заблудившиеся испанские туристы, и дружелюбно, именно дружелюбно, спросил на их родном испанском языке, не заметили ли они запрещающий красный свет светофора. Кстати, испанский язык я изучал в школе при посольстве СССР в Мадриде, где водителем работал мой отец.

В ответ водитель «Хаммера» через открытое окно ударил меня правой рукой в лицо. На тот момент я не снял шлем, который обязан носить согласно правилам, и удар пришелся как раз по нему. Именно этим я объясняю перелом 4 пальцев на правой руке водителя. Затем он вылез из машины и нанес мне удар левой рукой в голову. Так и получил перелом лучевой кости. После чего водитель присел около «Хаммера», да так неудачно, что сломал себе крестец.

Я наклонился, чтобы оказать помощь незадачливому водителю, но выскочивший из «Хаммера» пассажир ударил меня чем-то тяжелым по спине. Каких-либо повреждений он не нанес, потому что под курткой я ношу специальную экипировку, более известную как «черепаха», и претензий не имею. Зато гражданин, непривычный, видимо, к тяжелой работе, сильно устал и прилег вздремнуть прямо на асфальт. Его сломанный нос и выбитую челюсть я объясняю тем, что при столкновении машин он поранился о переднюю панель.

Затем я дошел до «Сузуки», убедился, что с девушкой все в порядке, и стал дожидаться сотрудников ГИБДД, как подобает законопослушному гражданину.

О разорванном в клочки удостоверении помощника депутата Махачкалинского Совета Депутатов я ничего сообщить не могу, так как мне о нем ничего не известно. Также не могу сообщить и о том, почему клочки удостоверения оказались во рту и пищеводе водителя «Хаммера». Также не могу ничего сообщить о группе собравшихся вокруг места ДТП мотоциклистов, потому что совершенно не знаю этих людей.

Еще мне абсолютно неизвестно о том, кто порезал все колеса «Хаммера», проткнул ломом крышу, разбил стекла, растерзал до полной непригодности кожаную обшивку салона и разворотил уже поврежденный капот, повредив двигатель.

Правдивость моих слов могут подтвердить свидетели и участники ДТП. Иванов.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДИАЛОГ

Тихое летнее утро. Радостное солнышко греет воздух. В его лучах золотится песочек на пляже у чистого рукотворного озера. Вокруг озера развесили пышные кроны березки. Аккуратно подстриженный лужок веселит глаз палитрой тщательно подобранных цветочков.

Среди них грустно свесил шляпу одинокий подсолнух. Скромный трехэтажный коттедж в стиле ампир окружен кустами малины и смородины. На огромную веранду вливается аромат свеже раздавленных ягод. Взятый из Эрмитажа царский стол эбенового дерева уставлен яствами русской кухни: политый хреном жареный молочный поросенок с петрушкой в зубах олицетворяет землю; гордый, хотя и ощипанный гусь, заткнутый сзади яблоком, представляет небо; плывущий среди черной икры осетр – посланец воды; а жбан хлебного кваса, возвышающийся посреди стола, являет собой гордость России. Среди салатов и мясных нарезок умело расставлены графинчики с водкой, так, чтобы с любого места можно было легко дотянуться. Рюмки из позолоченного хрусталя настойчиво призывают чего-нибудь в них налить. Тарелки с вензелем «А2» сияют белизной. Все готово к завтраку.

Вокруг коттеджа тишина. Не летают противно чирикающие птички, нет назойливых мух, отсутствуют жужжащие пчелы, даже кроты роют свои ходы где-то вдали. Нет ничего живого, а, самое главное, людей. Охрана постаралась. Поскольку проходит встреча глав двух великих, но почему-то вечно противоборствующих государств. И чего им делить, кроме разделяющего их океана?

Топочут башмаки по дубовому паркету, отворяется без скрипа дверь на веранду, и хозяин приглашает гостя пройти, подталкивая в спину.

Гость слегка упирается: -Мне бы с дороги в туалет…

– Зачем? —удивляется хозяин, усиливая натиск.

– Борис, мне надо помыть руки.

– Да брось ты, Билл! У меня в гостях – без китайских церемоний! Мы же не руками будем есть. Серебряные приборы побьют микробов, понимаешь. Это ученые сообщили.

– Но мне нужно в туалет!

– Не ссы, Билл! Мы уже пришли к столу, а у нас, у русских, от стола не отходят, только отползают, понимаешь.

– Ты русский? Мне из ЦРУ доложили, будто по метрике ты Борух с фамилией Эльцин.

– Мы, Билл, в России, а тут даже самый ортодоксальный еврей является более русским, чем какой-то Ваня Иванов, который, понимаешь, может оказаться натуральным евреем. Вот я загнул! Ты все понял?

– Нет, Борис, я не понял, почему мне нельзя пойти в туалет?

– Потому, Билл, что по русскому обычаю с дороги положено выпить! Сначала стоя. Я разолью… Убери руки! Первую наливают по полной и пьют до дна.

– У нас не пьют с утра!

– Ты чего, Билл? У вас сейчас как раз поздняя ночь. Давай, давай, с приездом!

Хозяин и гость выпивают.

– Да-а, Билл, это тебе не виски с содовой. На, закуси огурчиком.

– Борис, это чистый спирт? —с трудом выговаривает гость.

Хозяин наливает по второй: -Это чистая русская водка! Садись, Билл, сейчас позавтракаем, чем Бог послал. Что тебе отрезать?

– Ничего! —пугается гость: -Мне бы в туалет…

– Про отрезать я насчет свининки, гусятинки или осетринки. Выбирай, Билл! А туалет никуда не денется, еще посетишь. Я лично сопровожу. Ну, за встречу! До дна…

Хозяин выпивает с удовольствием, гость с большим трудом.

– Тебе хорошо, Билл?

– Да, мне уже хорошо…

– Ты закусывай, закусывай. Привыкли вы пить без закуски, вас и развозит с пары рюмок. На-ка, Билл, бутерброд с икоркой. Что, вкусно? Так и закупайте у нас!

– Слишком дорого…

– Стыдно экономить на желудке. Неужели лучше есть ваши дешевые протухшие ножки Буша? Предлагаю бартер: мы вам икорку, а вы нам – новейшие компьютеры. Я уж и договор приготовил, понимаешь. Подпишем? И сразу обмоем. Наливаю.

– Я не могу так сразу решить, надо все обдумать, посоветоваться с конгрессом…

– Билл, как тебе не стыдно? Ты бы еще с женой посоветовался! Ну, прямо как еврей, хотя тебе это не к лицу.

– Не надо мне наливать, мы еще ничего не подписали!

– А просто выпить слабо? Может, ты маленький мальчик, что без мамы и пописать не в силах? Хочешь, сведу тебя в туалет?

– Спасибо, уже не надо…

– Как знаешь… Тогда вот здесь ставь автограф и выпьем, наконец.

– А надо?

– Выпить всегда надо! Тем более, на халяву… До дна, до дна! За наше первое деловое соглашение. Вот здесь подпиши. Да не огурцом! Держи ручку. Не крестиком, блин Клинтон! Ой, извини, вырвалось…

Где-то вдалеке отзвонили полдень. Солнышко начало припекать, и охрана закрыла его пышной беленькой тучкой. Невесть откуда взявшиеся секретари сноровисто убрали со стола документы. Завтрак плавно перетек в обед. Хозяин принялся разрезать поросенка.

– Борис, ты так машешь ножом! Откуда в тебе столько агрессивности?

– А знаешь, Билл, кто я? Главнокомандующий всея Руси!

– Не может быть! Я бы не доверил тебе даже дирижировать военным оркестром.

– Зря! У меня такая дирижерская палочка! Хочешь, покажу?

– Не надо! Ты ее показывал японскому императору, когда говорили про Сахалин.

– Билл, голубчик, дозволь мне поуправлять вашим военным оркестром! Знаешь, как я люблю махать палочкой? В Швеции махал, в Австрии дирижировал, в Шотландии волынщикам указывал!

– Не могу, Борис! В США оркестром дирижирует только президент.

– А я кто? Я – президент!

– Не могу!

– А если налью? Давай-ка, друг Билл, выпьем за музыкальное содружество!

– Мне столько не выпить!

– Ну, ты и блин Клинтон, однако! Так и норовишь вступить в военный конфликт. Хорошо, что у меня мировая держава – любит мир да покой. Давай-ка, выпьем за мир… Я тут тебе поросеночка подложил… Кушай, кушай, закусывай… Вот документы мирного договора. Ты ешь, проглядывай да подписывай. Там все ваши условия выполнены. Где еще такого сговорчивого президента найдешь? Проси, что хочешь!

– Уничтожь ракеты ПРО. Слабо, главнокомандующий?

– Да хоть завтра с похмелья! Но и у меня просьба, Билл… Дай поиграть на твоем любимом инструменте!

– Ни в коем случае! Я уже дал подуть Монике Левински. И что вышло?

– Я имел в виду саксофон, Билл! Разреши хоть подержать его.

– Борис, а ты бы доверил кому-нибудь подержать твою дирижерскую палочку?

– Которой я Россией управляю?

– И которой перед оркестрами махаешь.

– Гм, да я иногда даю Наине подержать, хотя и без толку… Еще королеве английской доверил бы помахать… Но не тебе, Билл, извини, понимаешь.

– Вот и я тебе не доверю, Борис. У нас говорят: —«Лучшее доверие это недоверие».

– Давай тогда выпьем за взаимное доверие! То, которое недоверие. Как говорят у нас:

– «Доверяй, но проверяй».

День плавно склонился к вечеру. Одинокая поросячья морда, окруженная обглоданными костями, уткнулась пятачком в салат. Гусь со сломанной шеей щипал икру вокруг рваных кусков осетра. Селедка бесстыдно скинула шубу среди кустов укропа. Маринованные опята по-семейному расселись на опрокинутом жбане. Квасная река тихо текла меж сметанными берегами и водопадом низвергалась со стола. На уголке стола сиротливо притулился неподписанный договор по ПРО. Золотые ручки торчали из наполненных рюмок.

– Борис, ты готов подписать договор о разоружении?

– Билл, для тебя я готов на все! Даже доверить свою дирижерскую палочку Монике!

– Этого лучше не делать! Куда ты денешь освободившиеся деньги? Вложишь в создание новейшего оружия? Или повысишь оклады военным?

– Честно говоря, все освобождающиеся в бюджете деньги я вкладываю в бизнес своей дочери. Политика, понимаешь, дело семейное. Такая вот загогулина.

– А как же ваши военные? ЦРУ докладывает, что они просто нищенствуют.

– Ах, Билл, если б ты знал, как мне жаль наших военных! Последнюю копеечку из своего кармана отдал бы им! Жаль, нет у меня даже последней копеечки, только доллары в карманах. Давай, выпьем за наших бедных русских военных по полной и не чокаясь!

– Борис, а что скажет народ о разоружении?

– Да я завтра же выступлю с танка на Красной площади, приехав туда на троллейбусе, прокричу что-нибудь о свободе и демократии, и все – народ безмолвствует.

– Так подписываем договор?

– Конечно, Билл! Тем более, что я никакой ответственности за это не понесу.

Охрана убрала облачко. Вечернее солнышко с удивлением рассматривало разгромленный стол. Откуда-то прилетел прохладный ветерок, поднял рябь на озере. На него шикнули, и он затих в кустах.

– А теперь, Билл, пойдем попаримся в настоящей русской баньке! Нет у вас в Америке такой! Еще по одной выпьем и пойдем. Давай, я уже налил…

– Да мне нужно отдохнуть после тяжелого трудового дня! Вон сколько сделали.

– Вот и отдохнем! Все уже готово, как положено, по-русски – парок, веники, водочка сь пивом, тайские массажистки… Забудешь о всех делах!

– Вот, вот, Борис, пока не забыл! Последний вопрос – твое отношение к Курилам? А то японцы замучили своими обращениями в Гаагу.

– Вот и посылай их вместе со мной в Гаагу-мать! А мое отношение такое – я курил, курю и буду курить! Знай наших! Наливай!

НАБЛЮДЕНИЯ О ЖИЗНИ

В жизни обычно различий между теорией и практикой на практике гораздо больше, чем в теории. Например, стареешь – это когда видишь знакомое лицо девушки, пытаешься узнать, где видел ее раньше, а оказывается, что учился вместе с ее матерью. Но если молодость проходит, еще полбеды. Беда, что и старость проходит. А главное отличие старости – уже не получается помыть пятки в раковине. Так то. И что между юностью и старостью?

Зрелость. Это возраст, при котором на морозе без шапки чувствуешь себя не крутым, а умственно неполноценным, или когда вместо пива покупаешь яблочный сок, поскольку он реально вкуснее. И возникает понимание основного закона жизни: в каком бы районе ты не поселился, сосед с перфоратором разыщет тебя и поселится рядом.

Многое в жизни относительно. Играя с бомжами в «съедобное-несъедобное», всегда рискуешь проиграть. Или звонишь по телефону: -Алло. Это аптека?

– Нет, вы ошиблись. Это офис.

– Не может быть! Я набрал номер аптеки!

– В каком-то смысле вы правы. Тут полно всяких гандонов. Но все же это офис.

Нонсенс! Оказывается сыр «Хохланд» производится не на Украине. И таких несуразностей полно. Браток в ресторане обращается к официанту: -Слышь, соль принеси!

– Вам какую, «Что за херня» или «Ни хрена себе»?

– Ладно, разберемся! Тащи обе.

Официант приносит две солонки. Браток берет одну, трясет. Оттуда ни одной крупинки не выпадает. Трясет сильнее: -Что за херня?!

Берет другую солонку, переворачивает. Крышечка отваливается, вся соль высыпается в тарелку. Браток в недоумении: -Ну, ни хрена себе!

Вот такая несуразность. Однако, жителей Чукотки часто выгоняют из стриптиз клубов, потому что они начинают петь про то, что видят.

Бывают просто парадоксы. В самолете мужик зовет стюардессу.

– Да, я вас слушаю.

– У меня претензии к этой авиалинии. Всякий раз, когда я лечу, мне всегда попадается одно и то же место! Я не могу посмотреть фильм, на окне нет жалюзи, чтобы спокойно поспать, кресло не раскладывается.

– Пилот, заткнитесь и ведите самолет!

Так то вот. Как говорится, он утонул в пруду, несмотря на то, что был рыбой по гороскопу и дерьмом как человек.

И, кстати, о смерти. Ее тоже еще надо заслужить. Один человек, которого прозвали Кощей, мог пять раз отбросить коньки, но Бог разрулил по-своему.

Первый случай произошел на рыбалке. Два мужика опрокинулись в лодке и начали тонуть. К счастью подоспела другая лодка с тремя друзьями, «нарыбаченными» в стельку.

Друзья взяли веревку, свили петлю и кинули в то место, откуда пускали пузыри незадачливые рыбаки. В воде петля намоталась одному на ногу, а Кощею на руку. Когда вытащили, в живых остался один.

В другой раз Кощей заснул на покосе. Убитый жарой да алкоголем упал под кочку и вырубился. А тут трактор «Беларусь» с не менее пьяным водилой зачем-то помчался по полю. И прямо на лежащего! Задавил бы, но трактор подпрыгнул на кочке и сиганул через Кощея. Такой вот фортель.

Затем устроился Кощей на стройку. И мужики совсем нечаянно, по пьянке, уронили с крыши гвоздодер. Стальная такая штуковина, тяжелая. А внизу стоял наш герой. Мужики ему сверху заорали: -Уходи нах! Лом!! Зашибет!!!

Он не понял, что ему орут, задрал морду кверху и кистью руки закрылся от солнца. Гвоздодер и жахнул по руке. Перелом. А если бы по башке? Капец.

Потом решил Кощей собирать цветной металл. А где его взять, кроме как не на электропроводах? Собрался на промысел с мужиками. Те заверили, что линия обесточена. Двое полезли на столб, а Кощей остался на шухере. Мужики рубанули провод топором, а он оказался под напряжением. Тот, кто рубил, сразу насмерть. Провод полетел, задел второго, тот тоже погиб. Провод далее полетел – на Кощея. Но в этот момент выбило предохранители, и Кощея только ушибло упавшим сверху мужиком. Такая пруха.

И пошел Кощей работать на склад. А что там, в основном, делать? Ясен член, распивать магарыч, что приносят жаждущие левого товара потребители. Поскольку самый дешевый товар все-таки прямо со склада. Однажды, когда начали вторую бутылку, неожиданно закончилась закуска. Тогда Кощей схватил первую попавшуюся банку с красивой этикеткой и закусил содержимым. Как оказалось, это была сильная отрава против кротов, для человека – верная смерть. Однако Кощей остался жив, поскольку этот яд быстро разлагался в спирте до безвредных составляющих. И как не пить? Ведь не знаешь, когда придет песец.

Философы утверждают, что писец – это абстрактное осознание ситуации, в которой под влиянием разных факторов вы терпите колоссальное фиаско. Но, если проще определить ситуацию, писец – это когда идешь с тарелкой горячего супа и вдруг ка-ак чихнешь!..

СТРАШНАЯ МЕСТЬ

Сотрудник отдела собственной безопасности капитан полиции Незлобин почувствовал вдруг сильную неприязнь к рядовому следователю областного ОВД капитану Добрякову.

Не то чтобы неожиданно, но после общегородского корпоратива по случаю Дня полиции.

В тот вечер показалось Незлобину, будто Добряков за его супругой приударил. Хотя эта парочка лишь один раз станцевала, поскольку муж так нагрузился, что не мог подняться из-за стола. И показалось по-пьяни…

С того дня задумался Незлобин, чем бы насолить нелюбимому следователю. И решил поймать его на взятке. По закону при ловле взяточников устраивать провокацию взятки запрещено. Но только не в отношении сотрудников полиции. Им можно подсунуть что угодно, а вместо уголовного преследования их просто выгоняют со службы. По принципу – бей своих, чтобы чужие боялись! И это способ избавиться от неугодного работника.

В одно прекрасное утро Незлобин, вооружившись пачкой помеченных денег, пригласив группу захвата и наполнившись бодрым настроем, отправился за город к Добрякову.

Следователя, однако, добрые люди предупредили. Поэтому принял он «взяткодателя» благосклонно, сразу согласился взять деньги, к радости записывающего разговор Незлобина, пообещал закрыть указанное дело, но попросил передать ему деньги не в кабинете. И повел утратившего бдительность Незлобина в местный сортир. Особыми удобствами сия контора не отличалась, и сортир был во дворе – сарайчик с очком. Едва пара капитанов туда вошла, Добряков ловким приемом скинул провокатора в выгребную яму.

Ох, какой поднялся переполох! Сотрудники ОВД, как один, вместе с группой захвата кинулись вытаскивать ценного представителя любимого ОСБ. При этом все дружно удивлялись, как это его угораздило провалиться. Ведь, по словам свидетелей, Незлобин вошел в сортир один, и, значит, мог упасть лишь по собственной неосторожности. Пострадавший, находясь в шоковом состоянии, даже не пытался доказать обратное. В дополнении к его беде записывающий магнитофон после такого купания вышел из строя.

Несостоявшийся взяточник Добряков более всех суетился при вызволении провокатора из ямы и даже дал ему старый половик, чтобы положить на сиденье. Не пачкать же машину. Об умывании не могло быть и речи, ибо воду в здании ОВД давно отключили.

– По обратной дороге на посту пятого километра есть колонка, там и отмоетесь, -утешил Незлобина Добряков.

Неудавшийся провокатор впал в апатию и убыл, восседая в дерьме, в торжественном сопровождении группы захвата. Ах, сколько фотоаппаратов запечатлело сей процесс!

А Добряков пошел в дежурку и взял рацию: -Центр вызывает пост на пятом километре!

– На связи, -откликнулись с поста.

– Колонка у тебя работает?

– Так точно!

– Чтобы через пять минут она не работала!

– Зачем?!

– Сделай, и все увидишь сам! Поверь.

– Будет сделано!

Все-таки, страшная это штука – месть…

НОТА «ЛЯ»

Таксист Петров ехал с заказа из-за города, и на середине пути его остановили на посту ГИБДД, почему-то подкрепленном нарядом ОМОН.

– Предъявите документы, -потребовал инспектор: -Откуда едем?

Тут подошли сразу трое омоновцев. Видимо, по одному ходить боятся: -Покажите багажник и салон.

Открыл Петров багажник, а там лежит толстая бамбуковая палка. Биту возить нельзя, но ведь это не бита, еще хуже, только не запрещенная. Взяли омоновцы палку, стали репы чесать, к чему ее прицепить. Аж шапки зашевелились – так мозги заработали.

Наконец, старший спросил: -Что это? —будто бамбука в жизни не видал.

Чтобы выкрутиться, Петров не стал долго думать и выдал: -Это камертон.

У омоновца глаза округлились: -Для чего?

– Чтобы ноту «ля» извлекать.

Шары у омоновца еще больше стали: -Как это?

– Берешь эту палку, стучишь себя по лбу, и она извлекает звук «ля». Только надо посильнее стукнуть, ведь камертон-то большой.

А вокруг уже нехилая толпа собралась —инспекторы, другие омоновцы, остановившиеся водители. Все с интересом слушают про новый инструмент.

Тут старший решил испробовать да как хряснул себя палкой по лбу. Не кисло вдарил и сразу выдал: -Бля!

– Я же говорил, что это камертон для выдачи «ля», -заявил Петров.

Окружающие просто согнулись от смеха, а старший омоновец бросил палку и удалился в шоке. Обиделся, наверное.

Инспектор протянул Петрову документы: -20 лет работаю, но ни разу не видал, чтобы так мента уделали, -и пожал руку.

СМЕРТЬ СПЕРМАТОЗОИДАМ!

К гинекологу на обследование пришла молодая новобрачная. После обследования врач спросил: -Сколько месяцев вы уже замужем?

– Уже четыре месяца, -гордо заявила дама.

– Могу вас поздравить – вы беременны!

– Не может быть! Мы с мужем предохранялись! —возмутилась дама.

– И как предохранялись? Презервативы, контрацептивы, таблетки?

Дама слегка смутилась: -Муж надевал презерватив, и у нас происходил половой акт.

– Замечательно! —поддержал ее врач, но, умудренный опытом, поинтересовался: -А дальше? Презерватив не рвался в процессе?

– Нет! —уверила дама.

– А что после полового акта?

– Потом муж снимал презерватив и завязывал его узлом.

– Что ж, большинство так делает, чтобы отправить узелок в мусорное ведро.

– Нет, доктор, не все так просто… Потом-то самое главное…

– И что потом?

– Потом муж брал молоток…

Заинтригованный врач смог задать лишь гениальный вопрос: -А дальше?

– И несколько раз сильно бил молотком по узелку!

Врач представил себе этот процесс, слегка офонарел от картинки и в полной растерянности выдавил: -Зачем?

Дама посмотрела на него с явным чувством полного превосходства и снисходительно сообщила: -Ну, как зачем? Чтобы убить сперматозоидов!

Врач совсем обалдел, представив жуткую картину расправы, когда бедные бледные сперматозоиды ловко уворачиваются от тяжких ударов молота под хриплые стоны умирающих, и повторил сакраментальный вопрос: -А дальше?

Дама даже удивилась непонятливости врача: -Потом муж развязывал презерватив…

Врач совсем сник и пролепетал: -Да ему надо памятник поставить при жизни… Еще никто и никогда не смог развязать использованный презерватив…

– Он у меня молодец! —заявила дама.

Врач глотнул водички, слегка пришел в себя и задал привычный вопрос: -А дальше?

Вот когда наступил апофеоз! Огонь полного разгрома невеж от медицины загорелся в глазах дамы, когда она заявила: -И впрыскивал сперму мне в вагину!

Шокированный врач про себя помолился всем своим медицинским богам, чтобы они не дали ему сойти с ума, и только потом тихо простонал: -Зачем?

– Ну, вы совсем тупой? Не знаете таких прописных истин?! —возмутилась дама: -Я удивлена. Даже школьники знают, что сперма очень полезна для женского организма!

Конечно, знают! Ведь сексологию в школе преподают старые девы, навсегда испуганные членом. Ах, как хорошо было при Советской власти! Секса-то не было, и знания передавались путем обмена опытом. А опыт не пропьешь. Как говорится, не учи отца…

ГУСАРСКАЯ АТАКА

Бабье лето в разгаре. Вовсю грело полуденное солнышко. Легкий ветерок носил в воздухе паутину. Аромат клевера разливался над полями. У речки шелестели камыши. Речка неширокая, мелкая, для перехода не требующая моста. Но имеющая течение и глубокое место, где поставлена мельница. Урожай собрали, так что мельник работал почти без отдыха. С тихим плеском вращались мельничные колеса. Где-то далеко в лесу аукались собирающие грибы ребятишки. Около дома мельника квохтали куры, в сарае чмокали отрубями свиньи, над огородом кружили высматривающие корм вороны, на веранде загадочно хихикали мельничиха со взрослыми дочерьми.

За домом шелестел листвой огромный сад. Там прямо на траве расположился для отдыха гусарский эскадрон в одних лосинах. Вокруг лежащих вояк бродили кони, смачно хрустя яблоками. Ароматно пахло шампанским, бутылка которого передавалась из рук в руки. Початый ящик вина прятался в тенечке под кустом. Полное умиротворение.

Только уже давно шел боевой 1812 год, войска Наполеона топтали землю России, а русская армия умело отступала. Конечно, изредка вспыхивали стычки между конными разъездами. Иногда противники даже коварно обстреливали из орудий переправы или лагеря отдыха. Да и диверсанты умело действовали с обеих сторон. Кроме того, к французским обозам стянулись оголодавшие разбойники с больших дорог, поддержанные окрестными крестьянами, которые тоже хотели вкусить иноземных яств. Посему отбивающиеся со всех сторон французы продвигались медленно и никак не могли догнать шустрых русских, чтобы дать решительный бой.

Руководивший отступлением Барклай де Толли не выдержал, обратился к Кутузову:

– Сколько можно убегать? Не пора ли ударить по французам?

– Не дрейфь, Барклаша! —ласково потрепал шотландца по плечу фельдмаршал: -Тебе за сей драп еще памятник поставят, поверь старику. И мне рядышком, за совет. Так что пусть пока французы шагают по нашей земле. Они устанут, мы же лишь шире размахнемся для удара, -а сам небось уже давно приглядел зорким оком поле под Бородином.

– Так, может, и Москву им отдадим? —возмутился Барклай.

– Дельная мысль! Как только Наполеон захочет войти в столицу, мы ее сожжем. А коли нечего будет покорять, то он юридически вроде бы и не овладеет Москвой! Здорово придумал! Люблю тебя за аглицкую хитроумность. За это и орденок получи. Бери, не обижай!

Но пока где-то в разгаре стычек звенели сабли, гремели выстрелы и матерились на разных языках, в саду у мельника гусары отдыхали. Кто дремал, кто бездумно пялился в облака, кто напрасно искал в сумке чистые носки, кто зашивал порванный доломан, кто кивер чистил или саблю точил. А молодой корнет сочинял под гитару песню:

– Наш гусарский лихой эскадрон посетил на один только день

Город Малый Полупердон и деревню Большой Недобздень…

Корнету передали бутылку, он лихо отхлебнул из горлышка, передал вино дальше и продолжил: -Словно сбывшийся сказочный сон никогда не забудут тот день Город Малый Полупердон и деревня Большой Недобздень…

На том песня закончилась. Старый ротмистр одобрительно кивнул: -Молодец! —и скупая мужская сопля скатилась ему на усы. Корнет тихонько перебирал гитарные струны. С глухим стуком опадали яблоки.

Кстати, гусары так быстро ворвались в Большой Недобздень, что девки подумали, будто отдались облаку пыли.

– Красота-то какая! —воскликнул раскинувшийся на траве командир эскадрона: -Не то что с ума сойти – поэтом можно стать!

Гусары молча внимали красоте.

– А у меня стих родился, -сообщил друзьям поручик: -Вот послушайте —«Употребляйте маракуйю, она приносит пользу… организму».

– Поручик, где же рифма? —удивился ротмистр.

– И вы туда же? —с укоризной глянул на него поручик: -Сначала провоцируете на рифму, а потом рассказываете всем, какой я пошляк-с!

От дома вновь донесся женский смех.

– Экий вульванарий! —мечтательно вздохнул корнет.

Поручик толкнул ротмистра в бок: -Помнишь, что недавно проделал наш юный друг?

– Я вам дурак что ли, все в памяти держать? —отмахнулся ротмистр.

– Он же от дочки градоначальника выскочил голый в одном надкушенном презервативе!

– А мне-то что? Я же не градоначальник!

Женский смех звучал все громче, призывнее.

– Никто не смеется краше русских женщин! —поднялся корнет, продолжая наигрывать на гитаре. К нему присоединилась парочка усатых сотоварищей с бутылкой.

– Отставить! —строго приказал командир. Потом уселся, прислонившись спиной к дереву, достал из кармана лист бумаги: -Дозвольте напомнить, господа, приказ по полку, написанный для вас по прибытии эскадрона в Ковно. Подчеркиваю – специально для вас! Всем проснуться и слушать! Итак, читаю…

(Сей реальный приказ бережно хранится в военном архиве. Я лишь слегка подредактировал текст ближе к современному русскому языку.)

«Приказ №372 по Суздальскому полку от 04 августа 1812 года. Город Ковно. По случаю назначенного сего числа у польского князя Сангушевского бала и приглашения на таковой офицеров вверенного мне гусарского эскадрона предписываю принять к руководству и непременному исполнению следующее. Прибыв на бал, осмотреть исправность своей амуниции, дабы не было видно сквозь прорехи в соблазнительных местах голое тело. Пришедши в покои не сморкаться на пол, а иметь для того целые платки. По стенам покоев похабных надписей не делать и членов человеческого тела не рисовать. Когда явятся польские женщины, вести себя как можно скромней: жопой к лицам дам не поворачиваться, при разговорах с красивыми шляхетками руки в карманах панталонов не держать и членов не наяривать. Во время танцев и контредансов ноги своим дамам, чтобы падали, не подставлять, на колени их не сажать и за задницу не щупать. В буфете допьяна не напиваться, по углам не блевать. Во время ужина за столом поганых слов не произносить и под столом соседним дамам членов в руки не совать. После ужина не выходить гадить на балкон, а отправляться для этого в отхожие места. При прощании делать дамам тройной поклон и вообще вести себя на время бала прилично, как подобает образованным русским офицерам. Подписал командир полка полковник Зарублев». Всем все ясно?

Гусары молча вспоминали тот недавний чудесный вечер, который прошел, уж так вышло, вопреки требованиям приказа. А назначенные взыскания сгорели в огне баталий.

Постепенно стих зазывный смех. Лишь где-то далеко лениво лаяла собака. Среди ветвей порхали бабочки. Солнышко пригревало, навевая дремоту. Идиллия.

Только недолгая. Прибежал сын мельника: -Скорее, скорее! Там французы!

– Где? —вскочил ротмистр.

– На том берегу возле брода!

Командир эскадрона приподнялся на локте: -И что они делают?

– Поят лошадей и умываются!

– А много их? —лениво поинтересовался поручик.

– Лошадей?

– Французов, дуралей!

– А-а… Сотни две, наверное. Или поболе…

– Ладно. Беги в дом, скажи матери, чтобы прятались! —и командир эскадрона придал мальчику ускорение подзатыльником.

Гусары поднялись, разобрали оружие: -Что будем делать?

– Перейдем речку и внезапно нападем! —принял решение командир: -Есть вопросы?

Корнет хмыкнул: -Если намочим лосины, они будут стеснять движения в схватке.

– И что ты предлагаешь?

– Снять штаны. Чего нам врагов-то стесняться?

– Верно. Всем раздеться, и за мной!

Кустами гусары подкрались к речке. И впрямь – на том берегу безмятежно плескались французы.

– Что ж, господа, по паре-тройке врагов на брата приходится. Да нам не впервой, -пригладил усы командир: -Покажем лягушатникам удаль гусарской сабли? Пошли с Богом!

– В Бога мать! —заревел ротмистр, кидаясь в воду: -Ур-ра-а!!!

– Мать, мать! —рванули следом гусары: -Ура-а-а!!!

А что подумали, увидав бегущих к ним голых мужиков, особенно, корнета, развращенные французы? Никто не захотел «принять срам», и они бежали, бросив одежду, оружие да огромный обоз с «Божоле».

Армия Наполеона не получила необходимого допинга перед решающим сражением.

ЗАСЕДАНИЕ СОВНАРКОМА

(Стенограмма от 24 октября 1918 года)

Ленин (с хитрым прищуром оглядывает собравшихся наркомов): -Все ли товарищи присутствуют? Кворум есть?

Калинин: -А кто это? Он по какой части? – (кашляет и тихонько попердывает).

Бонч-Бруевич (вскакивает): -Кажется, где-то стреляют! Переворот?

Троцкий: -Сиди, революционер! Не можешь отличить выстрелов от звуков сортира? Чувствуешь, как понесло?

Луначарский: -Надо бы открыть форточку.

Свердлов: -Не надо бы! Заседание секретное. А вдруг эсеры подслушают?

Чичерин (обмахивается надушенным платочком): -И поэтому будем сидеть, пардон, в дерьме? Увольте!

Ленин: -Нет, товарищ, терпите именем революции! Как весь русский народ.

Чичерин: -И почему все плохое, скверное связано с именем революции? Где что-то позитивное, светлое?

Ленин: -В будущем, товарищи, в будущем!

Чичерин: -Это утопия!

Свердлов: -Вы, товарищ нарком, не выражайтесь! Здесь вам не французское бистро. И, вообще, закройте свое сортирное поддувало!

Чичерин: -Но-но! Я во имя революции стрелял и кровь проливал. Вы же по ссылкам бока отлеживали! Благодарите свой чахоточный вид, а то бы по морде…

Ленин: -Прекратите посторонние дебаты! Пора переходить к делу. Кстати, разбудите нашего железного Феликса.

Троцкий: -Эй, Эдмундыч! Стук, стук, – (стучит ему по плешке).

Железный Феликс (открывает глаза): -Согласен, что стучать надо. Обязательно стучать, везде и всем. Но не по голове. Хотя… – (засыпает).

Сталин (на ухо Чичерину): -Кацо, у нас не увольняют, а кладут в Кремлевскую стену.

Чичерин (отсаживается подальше от Сталина; про себя): -Скорей бы за границу.

Ленин: -Яков Михайлович, ведите заседание. Огласите повестку дня.

Свердлов (читает по бумажке): -На повестке дня два вопроса. Первый —«Обсуждение новой гениальной книги товарища Ленина В. И.». Второй —«Что делать».

Калинин (после долгой паузы): -Ну, и что делать?

Свердов (растерянно): -Что-то да делать, – (переворачивает бумажку): -А-а, вот что!

«Что делать к первой годовщине Великой Октябрьской революции?».

Ленин: -Предлагаю проголосовать за повестку дня как подобает образованным людям.

Бонч-Бруевич: -Должен заметить, что не все из присутствующих подходят под ваше определение. Например, товарищ Свердлов – типичный представитель малограмотного рабочего класса.

Свердлов: -Какого, на хрен, рабочего класса?! Я из творческой интеллигенции!

Чичерин: -Это еще почему?

Свердлов: -Потому что публикую статьи в газете «Правда». Пишут же туда всякие кретины разную чушь, вот и я решил написать…

Луначарский (тихо): -Как просто – одел пенсне, и уже Чехов.

Бонч-Бруевич: -Или взять товарища Кобу…

Сталин (перебивает): -Ох, лучше меня не трогай, генацвале! У нас, грузин, даже неоконченное медресе – уже почти высшее образование! Мамой клянусь! Зачем обижаешь кавказцев? Они тебе ничего плохого не сделали пока что, – (про себя): -Придет время – зарежу.

Троцкий (ехидно): -Вы товарища Калинина забыли. Типичный крестьянин.

Калинин (тихо попердывает): -А я чего? Я ничего…

Луначарский (со стоном): -Ну, и вонища! Хоть кто-то моет сортиры?

Бонч-Бруевич (с пафосом): -Революция освободила народ от позорного труда! Никто и ничего не обязан чистить!

Железный Феликс (открывает глаза): -Чекисты найдут, кому что чистить и с кого начать.

Ленин: -Я рад, что вы снова с нами. Давайте же проголосуем за повестку дня. Кто за? (с ехидцей) У кого высшее образование, прошу поднять правую руку. Я сказал – правую. Единогласно. Архизамечательно! Кто против… советской власти? Шучу, шучу. Итак, начнем обсуждение по первому вопросу. Все прочитали мою новую гениальную книжку?

Наркомы (нестройным хором): -Да-а!

Ленин: -Вам она понравилась?

Наркомы (дружно): -Да!

Ленин: -А о чем она?

Наркомы (в едином порыве): -Да и еще раз да!

Ленин (грустно качает головой): -И есть ли вопросы?

Калинин: -Вот я вроде бы читал, но не понял, а при коммунизме деньги будут?

Ленин: -Нет, денег не будет.

Калинин: -Блин, так когда же они, проклятые, будут?!

Луначарский: -Можно мне слово? Ваше гениальное произведение, Владимир Ильич, весьма своевременное в деле окончательного посрамления господина Каутского и выявления симптомов детской болезни левизны в коммунизме. Но надо сделать так, чтобы ваши мысли были бы даже детям понятны. Поэтому книгу следует соответственно адаптировать и издать в серии «Мои первые книжки». А поручить это Горькому.

Ленин: -Алексею Максимычу? Эта глыбища, этот матерый человечище справится!

Луначарский: -А еще надо диспут организовать. Вот только кто возьмется со мной спорить? Никому не удавалось меня переговорить, уж такой я умный.

Чичерин: -Не льсти себе. Просто в споре ты – редкостный пидор.

Луначарский: -Прошу без похабщины! Культурный человек выразился бы так —«Эксклюзивный представитель лиц нетрадиционной сексуальной ориентации».

Железный Феликс (просыпается): -Вы на каком языке сейчас говорите?

Луначарский: -На языке великой философии Гегеля и Канта!

Железный Феликс: -По-немецки, значит. Вы не агент ли кайзера нашего Вильгельма?

Луначарский (грозит пальцем): -Вы прекратите! Сейчас не тридцать седьмой год…

Сталин (про себя): -А жаль…

Ленин: -Товарищи, не отвлекайтесь! Не делайте шаг вперед, а два назад. (про себя) Как архигениально сказано! Надо где-то использовать. (громко) Проголосуем. Кто за то, чтобы считать новую гениальную работу Ленина В. И. архиактуальной и архиталантливой? Единогласно при одном воздержавшемся Железном Феликсе.

Железный Феликс (просыпается): -Я не воздержался, я всегда за! За революцию!

Троцкий: -Отставить! Революция уже свершилась.

Свердлов: -И нам надо решить, что с ней делать. Какие есть мнения по второму вопросу? Чего молчите? Я же не предлагаю подумать, я прошу высказываться.

Ленин (задумчиво): -Как жаль, что мама с папой не дожили до победы революции. Лучше бы я не дожил…

Троцкий: -Полностью с вами согласен, Владимир Ильич. Я же вашего батюшку знал. Весьма скромный был человек, даже фамилию носил другую – Ульянов. А уж вашу мать постоянно поминаю, как вас вижу.

Ленин: -Спасибо, батенька. Помню, в детстве она кормила меня манной кашей, которую я терпеть не мог. Впихивала ложечку за ложечкой, приговаривая —«За маму, за папу, за веру, за царя, за Отечество». Я вырос, маму с папой все равно продолжал любить, но веру, царя и Отечество сильно возненавидел.

Чичерин (задумчиво): -И вот к чему это привело…

Свердлов: -Но, но, легче с высказываниями!

Чичерин (встрепенулся): -Я хочу сказать, что это привело к победе Великой Октябрьской революции и закономерной ее годовщине…

Свердлов: -И далее фильтруй базар. Так, товарищи, какие будут предложения?

Калинин (робко попердывает): -Может, дать народу погулять?

Бонч-Бруевич: -Правильно! А то люди засиделись, кровь застоялась.

Свердлов: -Только я категорически против этих русских гуляний, когда они дружно идут бить виноватых во всем евреев!

Бонч-Бруевич: -Нет, нет, гуляния нужны! Только их надо организовать. Пусть по главным улицам городов и сел пройдут под музыку лучшие представители рабочих и крестьян с флагами, транспарантами, портретами вождей. Только как бы назвать такие гуляния?

Луначарский: -Название давно известно – демонстрация.

Ленин: -Вот, вот, батенька! Вы архиверно выразились – именно демонстрация!

Бонч-Бруевич: -А в Москве пусть все колонны встретятся на Красной площади!

Чичерин: -И там их встретим мы – наркомы. Только чем? Хлебом-солью?

Свердлов: -Скажите еще – бутербродами с красной икрой.

Чичерин: -Не скажу, потому что бюджет не потянет!

Луначарский: -Лучше всего устроить митинг!

Свердлов: -Верно. Наркомы должны стоять на мавзолее, выкрикивая лозунги и приветствия народу под оркестр. А Владимир Ильич толкнет речь.

Ленин: -Архиздорово! Единство партии и народа! Кстати, о каком мавзолее идет речь?

Свердлов: -О том, который построим по случаю вашей смерти. Забальзамируем, и будете впрямь как вечно живой. Народ валом повалит на вас поглазеть…

Железный Феликс (просыпается): -О какой смерти разговор?

Свердлов: -Эдмундыч, ты дурачком не прикидывайся! Мы же давно все спланировали!

Железный Феликс: -А-а, да… Вы, Владимир Ильич, не волнуйтесь, ЧК в курсе.

Свердлов: -Тем более, что это все еще впереди, а к празднику можно пока построить деревянную модель, этакую трибунку.

Ленин: -Трибунка – это хорошо. А то с броневика весьма неудобно выступать, того и гляди навернешься.

Свердлов (радостно): -Наконец-то хоть одно решили! Записываю – с утра народ гуляет на демонстрации, а затем митинг на Красной площади. Есть еще предложения?

Троцкий (ехидно): -За трудящихся вы поратовали, но забыли про лучших сынов народа, про армию! А ведь красноармейцы просто обязаны показать свою мощь. Я настаиваю на проведении военного парада.

Ленин: -Так никто и не против! Правда, товарищи? Вам, как создателю Красной армии, парад организовать и им командовать.

Свердлов: -Пока имеем демонстрацию трудящихся, митинг и парад. Что еще?

Чичерин: -Надо бы пригласить наших зарубежных товарищей, коммунистов Третьего Интернационала. А то как-то неудобно получается – они нам помогали революцию совершить, а праздновать победу собираемся без них. Я списочек составлю.

Ленин: -Архисвоевременно! Я поддерживаю.

Свердлов: -А куда их ставить? На мавзолее места не хватит.

Сталин (горячо): -Так прямо к стенке и ставить! Э-э… Вы меня неправильно поняли. Я предлагаю поставить их пока около Кремлевской стенки. (тихо) Потом разберемся, кого куда, прямо по списочку.

Калинин (попердывая громкими очередями): -Я еще предлагаю это… Ну, это…

Чичерин: -Он предлагает не пускать на трибуну пердунов, а то праздник пробздят!

Троцкий: -Правильно! Пусть идет вместе с трудящимися в колонне, демонстрируя единство Правительства с народом. И там пердит, сколько хочет.

Бонч-Бруевич с Луначарским (в один голос): -Категорически поддерживаем!

Ленин: -И это правильно, потому что верно! (про себя) Вот ведь сказанул!

Свердлов: -Получается пока – демонстрация трудящихся с Калининым, парад с Троцким, Правительство на мавзолее с лозунгами, зарубежные товарищи у стенки, митинг, оркестр. И это все?

Калинин: -Предлагаю без пердежа – народу бы надо выпить.

Ленин: -Вот архиздравомыслящая идея от человека из народа, точно знающего нужды революционных масс! Надо на время праздника приостановить сухой закон, открыть винные лавки да кабаки.

Чичерин: -Давно пора, а то на окраинах России народ протрезвел и уже интересуется, куда дели царя-батюшку.

Троцкий: -Открыть надо, но только после окончания демонстрации. А то мало ли что…

Сталин: -Ох, не верите вы в народ, товарищ. Когда-нибудь поплатитесь за это, обещаю.

Троцкий: -До обещанного еще дожить надо.

Свердлов: -А вот чтобы не было инцидентов, предлагаю деньги трудящимся до праздника не выдавать.

Ленин: -Архирезонно! Выдадим, если все пройдет спокойно.

Бонч-Бруевич: -Спокойно, это если не будет переворота?

Чичерин: -Да что вы все революциями бредите?! По спирали диалектики народу вполне хватает одного восстания раз в 12 лет.

Сталин (про себя): -Очень здравая мысль! Надо через 12 лет приструнить возможных бунтовщиков. (вслух) Предлагаю кого-нибудь публично расстрелять. Революционный праздник без выстрелов народ просто не поймет.

Чичерин: -Вам, с вашими бандитскими замашками, лишь бы пострелять!

Сталин: -Ты бы, бомбист, молчал! Я не бандит, а экспроприатор!

Чичерин: -Один хрен!

Бонч-Бруевич: -Не забывайте, что у нас мораторий на смертную казнь!

Сталин: -Доиграетесь вы со своим мораторием, товарищ с двуличной фамилией! Пострелять просто необходимо.

Ленин: -А что скажет наш Эдмундович?

Железный Феликс (поглаживает маузер сквозь сон): -Пострелять – это хорошо. Но не расстреливая, а просто в воздух. Попугать мировую буржуазию.

Луначарский: -Именно в воздух! Потому что стрелять в людей некрасиво. Устроим праздничный салют!

Сталин: -Да что ты понимаешь, белоручка? Вроде и пенсне носишь, как товарищ Свердлов, но стеклышками блестишь не так. Он – грозный, а ты добренький.

Луначарский: -Да, я добренький! Несу в массы культуру, а не пулеметные очереди.

Троцкий: -Народу нужно и то и другое!

Ленин: -Успокойтесь, товарищи! Предложение о салюте принимается. И, конечно, мы никого расстреливать не будем. (тихо) В праздник…

Луначарский: -Предлагаю также устроить на площадях концерты для масс.

Ленин: -Архикрасивейшая мысль! Вот и организуйте артистов.

Чичерин: -Пусть, наконец, Маяковский покажет, что там у него за облако в штанах!

Свердлов: -Записываю салют и концерты. Но для Правительства надо организовать отдельный концерт с лучшими артистами. В Большом театре, для солидности.

Ленин: -И чтобы обязательно исполнили «Аппассионату». Архигениальнейшая музыка!

Сталин (про себя): -Это же бодяга на полчаса! (громко) Пусть «Лезгинку» спляшут! Национальный колорит…

Калинин: -И споют мои любимые «Валенки»!

Чичерин (ехидно): -А Котовский сбацает «Семь сорок»?

Ленин: -Хорошо бы в буфет пивка завезти… Баварского…

Калинин: -С «Московской» водочкой…

Луначарский: -Да с коньячком «Шустовским»!

Сталин: -И с парой ящиков «Хванчкары»!

Чичерин: -Ишь, мечтатели кремлевские! Где я на это денег возьму?

Свердлов: -Где-нибудь украдешь по привычке. А я все уже записал. И неплохим получается праздничек! Есть еще предложения?

(Наркомы глубоко задумываются о своем будущем).

Крупская (входит с подносом, ставит стакан перед Лениным): -Володенька, я тебе чай принесла.

Ленин: -А почему только мне?

Крупская: -Потому что я – твоя жена. А у товарищей есть свои жены, которые, если захотят, смогут о них позаботиться.

Свердлов: -Сюда никто не должен был заходить! Где караул?

Крупская: -А караул устал. (заглядывает в записи Свердлова) Понарешали вы тут, но, как всегда, забыли о самом главном.

Ленин: -О чем же, Наденька?

Крупская: -О детях! Для них надо организовать отдельные концерты с раздачей подарков – вместо игрушек, книжек и конфет хотя бы хлеба с селедкой…

Ленин: -Архигуманистично! Принимается.

Крупская: -И пора позаботиться о беспризорниках.

Сталин: -Пусть Эдмундыч их отловит, посадит за решетку и заставит работать!

Железный Феликс (просыпается): -Я и мои чекисты любим детей. Будем их ковать, ковать, еще раз ковать и… перековывать.

Ленин: -Молодец, Наденька! Сколько дельных предложений внесла в Правительство.

Троцкий (тихо, но зло): -Нынче любая домохозяйка может управлять страной!

Сталин (на ушко Троцкому): -Как и любая проститутка – армией.

Крупская: -Тебе, Володенька, пора пообщаться с рабочими. Вот гражданка Каплан приглашает нас приехать на завод Михельсона.

Ленин: -Я подумаю о твоем предложении. (про себя) Когда я познакомился с Наденькой, меня сослали в Сибирь. Едва она ко мне приехала, меня арестовали. Только вышел из тюрьмы и прибыл к ней, срочно пришлось бежать из России. Поехали вместе в гости на Новый год, так меня чуть не убили бандиты! Может, от нее все несчастья? И не надо принимать ее совет? Как же с ней дальше жить?

Крупская (выходя): -Помни, Надежда умирает последней…

Свердлов: -Итак, товарищи, все решили по второму вопросу?

Чичерин: -Решили, но как успеть выполнить? Ведь праздник, 25 октября, уже завтра!

(Наркомы впадают в оцепенение).

Ленин: -Да уж… (встает, задумчиво ходит вокруг стола заседаний): -А сегодня какое число? (заглядывает в календарь) 24 октября. (залпом выпивает чай) Думайте, товарищи!

(Наркомы не выходят из оцепенения).

Ленин (принимает любимую ораторскую позу, заложив руки за жилет): -Придумал! Давайте Декретом перенесем время на две недели. Будет этакое чудненькое декретное время! И тогда будем праздновать день Октябрьской революции 7 ноября.

Чичерин: -Ну, и матерый вы человечище!

Троцкий (с иронией): -А как быть с календарями в остальном мире?

Бонч-Бруевич: -Остальной мир нам не указ! Мы назло буржуям пожар мировой революции раздуем и установим по всему земному шару декретное время!

Калинин (засыпает на плече Железного Феликса): -Ура… (радостно пердит).

Ленин: -Считаю, что принято единогласно. Продолжайте заседание, а я побежал, у меня архиважнейшие дела!

Свердлов: -А как насчет пения «Интернационала»?

Ленин (убегает): -Попросите спеть за меня господина Шаляпина.

Свердлов: -Так как Шаляпин сбежал за границу, петь не будем. Заседание закрыто.

Сталин: -Непонятно, почему вождь так быстро сбежал? Он обычно еще с полчаса словоблудием занимается…

Троцкий: -Так я же ему в чай пургенчика насыпал.

Сталин: -Ох, Иудушка ты наш!

Луначарский: -Окно! Откройте, наконец, окно!

НА СТОЛЕ У ХИРУРГА

«Скорая» привезла клиента с огнестрелом в госпиталь. Только положили мужчину на операционный стол, он очнулся и спросил: -Доктор, это опасно?

– Больной, вы мне мешаете! —рассердился хирург.

– Я могу и уйти, -огорчился клиент.

– Нет уж, останьтесь! Ничего опасного нет, пуля прошла навылет, не задев жизненно важных органов. Кстати, что за кретин в вас стрелял?

– Почему кретин?

– Да разве ж так стреляют?! Чуть выше надо брать и левее!

– Ну, все вышло довольно просто. Лежу я с женщиной в постели, никого, кроме нее, не трогаю, и вдруг дверь – бабах! —муж пришел.

– Ага, значит, муж стрелял?

– Какое там! Слушайте дальше. Лечу я, понимаете ли, с балкона, никого не трогаю и вдруг – тарарах! —падаю на любимую собаку участкового полицейского.

– Тогда участковый стрелял?

– Он, конечно, стрелял, но ни разу не попал. И вот бегу я голый по улице, никого не трогаю, и вдруг —бум! – слышу, что кто-то сзади догоняет. Оказалось, маньяк-убийца на сексуальной почве!

– Неужели он стрелял?

– Нет, этот меня всего лишь ласково душил. Хорошо, что мимо рокеры на мотоциклах ехали развлекаться. Так мы с маньяком три квартала от них убегали!

– Они, что ли, стреляли?

– Да что вы, доктор? Это же дети, шалуны! Правда, бедного маньяка насмерть задавили.

– Ну, а вас-то когда, наконец, пристрелят?!

– А вы дальше послушайте. Забегаю я, от греха, в коммерческий магазин, пытаюсь первые попавшиеся штаны натянуть, и вдруг – трах! – выскакивает охранник.

– Он стрелял?

– Нет, он отстреливался. Потому как следом за мной в магазин ворвались грабители.

– Получается, бандиты стреляли?

– Зачем им стрелять? Они положили нас мордами в пол и стали действовать паяльником.

Хорошо, охранник перед смертью признался, что я не при чем. Меня и отпустили. Выхожу я на улицу, а навстречу девица-красавица. Глянула, что я не одет, сразу достала из сумочки пистолет и в упор —бабах!

– Выходит, это она попала?

– Попала, и не раз! Только пистолет был газовый с нервно-паралитическим зарядом.

– Так кто же, черт возьми, в вас дырку сделал?!

– Слушайте, не перебивайте. Добрался я кое-как до дома, явился к жене голый, с побитой рожей да еще и под газом. Никого не трогаю, и вдруг – бубух! – появляется тесть с двустволкой.

– Ну, этот —то попал?!

– Попал…

– Наконец-то!

– Жене пыжом в зад.

– Вот что, больной, я бы на вашем месте после таких приключений пошел бы да застрелился!

– Так почему, вы думаете, я здесь у вас лежу?

РЕПЕТИЦИЯ ОРКЕСТРА

Господа оркестранты, все ли прибыли на репетицию? Я удивлен. В жизни такого не видал. Может быть, сегодня дают аванс? Точно? Я просто в шоке! Значит быстро и слаженно сыграем. Помните, что от того, как вы попадете в такт, зависит ваше попадание в кассу.

Поэтому внимательно смотрите одним глазом в ноты, а двумя на меня. И пронумеруйте такты, а то глаза могут сместиться, а цифры – нет!

Итак, с первой цифры начали! Раз-два-три, раз-два-три… Это еще что такое? А это? И дальше еще ужаснее. Господа, что вы играете?! Я скажу вам сейчас, какие тут ноты, – вы очень удивитесь! А ведь это произведение вы должны были впитать с молоком учителей!

Господа, соберитесь и сыграйте вместе со своими мозгами, отозвав их от кассы. Итак, с первой цифры… раз-два-три, раз-два-три… За палочкой моей следите! Играем, играем…

Вот уже и половину первого тайма отыграли. Пока ноль-ноль… А что у нас далее?

Вторая скрипка, вы так фамильярно играете, словно лично с автором пили! Да что вы говорите? Смотрите, не захлебнитесь в собственном таланте. Ладно, если кто-то сыграл фальшиво, просто посмотрите с укором на соседа… Альты, ну, куда вы лезете? И ладно бы что-то приличное лезло, а то фа-диез! Так, начинаем второй тайм…

Мария Ивановна, уберите свой маникюр с грифа! Петров, перестаньте пялиться в деко-льте Марии Ивановны! Там нет нот, они на пюпитре… И, Маргарита Львовна, не надо так терзать арфу, путая ее с пьяным мужем! Играем, играем…

Дорадзе, вы так извращаете музыку, что хочется добавить вам «Пи»! И не надо грубить мне вашим фальшивым ре-минор!

Нет, так нельзя играть! Это же не какой-нибудь Мурадели, а бедный Людвик ван! И его надо исполнять без «бетховенщины»! Сторож дядя Вася послушал вас всего пять минут и убежал с криком: -«Ненавижу абстрактную музыку!»…

Соберитесь, господа, вы же не дворовая команда похоронщиков. Не думайте про кассу!

Сыграйте так, словно вы уже немного выпили и никуда не спешите. И раз-два-три…

Играем же! Абраша, юный ты наш насильник роялей, надо дома репетировать так, чтобы вся семья у тебя умела это играть! Второй тромбон, я хочу вам пожелать, чтобы такие выкрутасы исполняли на ваших похоронах! Семен Семеныч, дорогой, пожалуйста, чище!

Или вы считаете, что симфонический оркестр это толпа, в которой можно затеряться?

Мой вам совет, ударник, – когда придете домой, передайте мои соболезнования вашей жене. Как можно спать с таким неритмичным человеком? И постучите себе по ушам!

Ох, трубачи, трубачи! Почему вам в детстве не объяснили, чем труба отличается от пионерского горна? От себя попробуйте дуть! У меня такое впечатление, что в музыкальной школе никому не говорили про направление воздуха в мундштуке. А вам бы, Леня, вместо саксофона дать бензопилу «Дружба»! Звук тот же, а денег больше. Петр Петрович, у вас красивые сильные руки. Положите фагот и задушите себя, не глумитесь над музыкой! Михаил Абрамович, вы должны звонко трубить, а не жалобно пукать! Была б моя воля, я бы использовал эту палочку так, чтобы у вас возобновился проход воздуха в организме!

Остановитесь, наконец! Это как же надо ненавидеть друг друга, чтобы так играть?!

Мне не место с вами в одной музыке! Сие классическое произведение еще никогда не исполнялось в таком извращенном виде. Думаю, что автору сейчас стыдно перед коллегами на том свете. Кажется, Бетховен специально оглох, только чтобы вас не слышать. Но, если бы имел возможность, то воскрес и набил бы всем вам морды.

Вы, вообще-то, не боитесь выходить на сцену с таким исполнением? Скажите спасибо, что в филармонию ходят только интеллигенты, а то пролетарии точно встали бы с мест да начистили бы вам ваши инструменты.

Нет, про кассу даже не вспоминайте! Бутерброд из черного хлеба с баклажанной икрой – вот ваш предел в музыке! И, Самуил Яковлевич, перестаньте талдычить, будто для бедного еврея предпочтительнее кусочек белого хлеба, а икра пусть уж будет черной. Хотите, я устрою вам пришивание?

Знаю, что вы меня ненавидите. А теперь подумайте, как я к вам должен относиться!

Прекращаю всяческие церемонии и начинаю учить вас любить, если не меня, то хотя бы музыку. Тому, кто не желает учиться, обещаю трудоустройство в подземном переходе, и лично договорюсь с ментами и бандитами, чтобы его не трогали. Но за прохожих не ручаюсь. Всем все понятно?

Продолжим. И раз-два-три, раз-два-три… Стоп! Если еще раз так сыграете первую цифру, я всех вас поубиваю, похороню, отсижу, выйду и наберу новый оркестр!

Боже, осталось всего три репетиции до позора! Фа-диез всем нам!

СИТУАЦИЯ

«Главному врачу терапевтического отделения от пациентов палаты №6. Заявление. Настоятельно просим отселить из нашей палаты больного Скунсова И. И. по причине того, что он днями и ночами непрерывно испускает газы, сопровождая процесс непристойными звуками. Больные от сих звуков вздрагивают, просыпаются, а потом не могут более заснуть от витающих в воздухе миазмов. Ведь кондиционер в палате не работает, а окно наглухо забито. Мало того, с момента появления Скунсова, а прошла уже неделя, в палату перестал заходить медперсонал. Кроме тети Нюши, у которой вечный насморк. Даже лежачему больному Несчастливцеву перестали приносить пищу, и он, несчастный, уже неделю голодает. Мы, конечно, приносим ему кусочки хлеба из столовой, но они мгновенно так пропитываются миазмами, что становятся несъедобными. Единственный, кто поначалу терпел Скунсова, это астматик Скелетов, заявивший, будто витающие в воздухе запахи благотворно влияют на его дыхание. Только через три дня Скунсов что-то такое съел, от чего даже Скелетов стал задыхаться и, несмотря на интеллигентный внешний вид, начал выражаться весьма грязными словосочетаниями, потрясающими разум окружающих его больных людей. А вчера ночью инвалид Гавриков из-за раскатов Скунсова выпал из койки и не смог залезть обратно. В результате до утра пролежал на полу, пока не пришла тетя Нюша делать влажную приборку. Она-то и подняла инвалида на койку. Это еще хорошо, что больной не простыл! А наше терпение исчерпалось, поскольку индивидуальные беседы со Скунсовым результатов не дали, и никакие тампоны не помогают. Просим перевести его в чуланчик, где у тети Нюши швабры да прочие аксессуары. Там тепло и топчанчик встанет в самый раз, а рядом сортир. И нам более не слыхать и не вдыхать отвратных звуков. Не откажите в просьбе, а то спасу нет от этого бомбардира! Надеемся на Вашу человечность и врачебную мудрость, чтобы Вы вошли в наше тяжкое положение. С уважением от пациентов палаты №6 пенсионер Бубликов И. С.».

Заявление зарегистрировано в журнале дежурного по отделению. Сверху имеется резолюция должностного лица -«На заявление больных из палаты №6 отказываю, как абсурдное. У нас в администрации не петрарки какие-нибудь работают, чтобы их такими заявлениями стращать! А что медперсонал не заходит в палату, так и больных много, не усмотришь за всеми! Подумаешь, больной пердит! На то он и больной. Можно форточку открыть, если уж боитесь миазмов. А помещать больного, где швабры, негигиенично, и АХО не разрешит. Швабры куда деть? Короче – отказать! Зав. отделением Недотыкина А. Ф.».

О, наша милосердная медицина! Где ты?

СОЛДАТСКИЕ ЗАПОВЕДИ

Если нужно создать новую современную армию, не надо забывать традиции армии бывшей, той самой, что перешагивала через Альпы, многократно с победой входила в Берлин, гнала взашей самого Наполеона и на конях атаковала японские танки у озера Хасан. А уж применять заветы великих полководцев прошлого – Суворова, Кутузова, Брусилова – святое дело. Преемственность – основа создания армии.

Порывшись в архивах, можно создать краткий перечень основных солдатских заповедей, а через них понять, чем жили те лихие богатыри земли русской и почему побеждали любого врага: 1. Военные солдаты честь должны отдавать столь бойко и шагать так звонко, чтоб у их превосходительства челюсть на дюйм отпала, а ее сиятельство, дура старая, в тесной карете на аршин подпрыгнула; 2. Военные солдаты красным девицам – «скорей на полюбуйся», друзьям-собутыльникам – «стой не падай», а врагам государевым – «накось выкуси, заглоти и сдохни»; 3. Военному солдату солдат военный есть полный коллега, дружок и в душу смотритель, а когда одна падла весь строй испортит – таковой падле всеми средствами по лбу; 4. Отец-командир военному солдату есть мать родная, брат и сестра родные, и роднее отца-командира есть только Родина-мать да солдата военного мать родная; 5. Как старший по званию тебе приказал, так ты, дубина, и делай, потому что это старший по званию тебе приказал, а не сама ты, орясина, додумалась; 6. Если чувствуешь ты в бою, что земля тебе пухом, а небо тебе с овчинку, а сам ты молоденький и жил бы да жил, – ах, ты чурка, сосновый козел, предатель какой! 7. Прикладом бей, штыком коли, а сапоги тебе на номер меньше дают, чтобы ты и в сортире на врага злился; 8. Гражданские люди, бывает, и буквой «Г» ходят, а военный солдат тем и молодец, что от плинтуса до плинтуса два часа топать может; 9. Военный солдат пушке брат, барабану колотун, в увольнении шалун; 10. Полные штаны противника – цель, руки до колен отрастил – средство, кого покажут – бей-колоти!

Только прочитаешь, и уже бодрит, уже жаждешь противника голыми руками бить.

А каковы заповеди нашей армии, воспитанной Партией, ее гениальным Политбюро, Советским Правительством и бездарными маршалами из штатских чиновников? Да их просто нет! Все основы службы заключены в разбросанных там-сям пословицах да поговорках. Что сорвалось с солдатского языка, то и почитается за мудрость военную. В результате имеем ту армию, которую и имеем. Аты-баты шли солдаты. Кем солдаты аты-баты?

Кто осмелился опять их, героев, аты-бать?

Порывшись в анналах, можно выделить основные направления военной мысли: -Плох тот солдат, который не мечтает стать гражданским министром обороны;

– У любой формы в армии размер один – не твой;

– Главное не форма, а соблюдение правил ее ношения;

– В начищенных сапогах воина отражается его ширинка;

– Назвался военнослужащим – полезай в кузов;

– Горбатого медкомиссия исправит;

– Ать – хорошо, а два – лучше!

– Ум хорошо, а Устав – лучше;

– В сортире глаза велики;

– Солдат спит и видит, как спит не один;

– Главное оружие солдата на парадах не показывают;

– Девушек в армии интересует не техника, а живая сила;

– Для бешеного сержанта семь верст – не крюк;

– Товарищ майор товарищу солдату – не товарищ;

– Если нельзя, но очень хочется, то отставить!

– Если у вас бессонница, не паникуйте; максимально расслабьтесь, сосчитайте до 100, гоните все мысли о службе, не реагируйте на ночные шорохи и, тихо погружаясь в сон, постарайтесь не храпеть, чтобы не привлекать внимания к охраняемому вами объекту;

– Если болт нужно забить аккуратно, его вкручивают;

– Взялся за трос – не говори, что матрос; матрос-молодец берется за конец;

– Кому война – мать родная, а кому – миссия о поддержании мира;

– Один в поле – не воин, один в море – не моряк, один в небе – сапер, который ошибся;

– Лучше «Стингер» в руке, чем «Боинг» в небе;

– Держи голову в каске, живот в бронежилете, а ноги в танке;

– Сколько черепаху ни корми, а у танка броня толще;

– Танк везде грязь найдет;

– Берегись пули спереди, мины сзади, а замполита со всех сторон;

– Солдат по осени считают;

– Хорошо смеется тот, кто отслужит первый год;

– Замполит нам – мать родная, командир – отец родной! На хрена родня такая? Лучше буду сиротой.

Особо хочется выделить рекомендации по поведению в бане: лучше быть помытым, чем побитым; лучше яйцами трясти, чем в кармане принести. А чтобы себя обезопасить, надо заранее нанести на тело татуировки: на груди «Не при на амбразуру!»; на животе «Брюху пиво не помеха»; на заду «Сиди, да не засиживайся»; на ноге «Пеле отдыхает»; на руке ножик, подписанный «И руки тянутся к перу»; на гениталиях «На радость нам, на счастье бабам, на память всем нашим врагам!». Поясницу можно просто не мыть – будет черный пояс каратэ.

И как служить, как Родину защищать при такой мудрости?

БАБУЛЬКА

Геронтологи утверждают, что после 70 лет российские старики ни на что не годны, хороши только кавказские аксакалы, даже если им под 100. Ох, напраслину они возводят! Зря клевещут. Наши русские такого могут натворить, что никаким горцам не привидится в страшном сне. Как эти джигиты живут? Сидят себе в горах на свежем воздухе возле стада барашков, беседуют с ними о погоде да попивают виноградный сок, именуемый вином. И это – смысл жизни? В России смысл появляется после бутылки водки, и уж тогда жизнь держись! Но любой старичок может наделать бед даже и без выпивки.

В госпиталь «Скорая» привезла бабку под 80 лет с опухолью в голове. Какую-то вдову-генеральшу. Хирурги посовещались – операция сложная, пациентка старая, но вырезать опухоль надо срочно, никак не иначе. Решили резать, хотя и без надежды на успех.

Сбрили волосы на голове, сделали трепанацию черепа, опухоль удалили, и все прошло хорошо, ведь военные хирурги самые лучшие, если надо что-то отрезать. И уложили пациентку в палату. А сами отправились отдыхать от трудов праведных в кафе, куда как раз завезли настоящий «Шустовский» коньяк, правда, китайского производства.

Но самого молодого коллегу оставили дежурить в отделении, на всякий случай да чтобы служба раем не казалась.

Настал вечер, в воздухе запахло весной, а из-под коротких халатиков медсестер повеяло призывным духом, перебивающим ароматы лекарств. Госпиталь окунулся в тишь, гладь да оздоровительную благодать. Лежать бы да лежать…

Но тут очнулась от наркоза бабка-генеральша. Ей вдруг в туалет захотелось!

Встала она с койки и в полутьме поперлась по коридору к заветному учреждению, ориентируясь на запах. Сей запах в военных частях никакой весной не перешибешь! Шла в том виде, как лежала после операции, – голая, худая, лысая, с повязкой на голове в кровавых пятнах. Притом усердно кряхтела да пердела. И никто, на его же счастье, ей по дороге не повстречался.

Без очков бабка двери перепутала и попала в мужской туалет. А известно, что это за удобство – два унитаза рядышком с умывальником. Всего два на сотню пациентов! Видимо, чтобы каждый поход сюда явился подвигом.

Бабка вошла и уселась на свободный унитаз. А рядом как раз заседал мичман-алкаш из урологии, мирно попивающий флакон одеколона. Сидел, никого не трогал, и тут такое соседство. Мичман разом опорожнил флакон, выругался про себя и упал в обморок.

Бабка же, сделав свое дело, на торчащую с пола голую задницу внимания не обратила, переступила да пошла назад в палату. Только в полутьме без очков попала в соседнюю, мужскую. Одно она помнила точно – ее койка стояла у окна. К ней и направилась.

В сей палате на койке у окна забылся тяжелым сном бывший майор, который уже пару лет не сгибался, не разгибался и сам встать не мог из-за тяжелой формы остеохондроза.

Бабка обнаружила, что ее койку кто-то занял, и молча, в праведном гневе начала сдирать с наглеца одеяло. Майор проснулся, увидал в слабом свете луны того, кто его потревожил, спрыгнул на пол и заорал во всю мощь командирского голоса: -Братцы! К нам смерть пришла!!! Спасайся, кто может!

Первым отреагировал лейтенант-десантник с поломанной по пьянке шеей и потому загипсованный до самого пояса. Он одним прыжком выскочил в дверь, но промахнулся, попав в закрытую стеклянную створку. Шум, треск, пыль, звон стекол! Кто-то спросонья да сдуру крикнул: -Пожар!!!

И началось! Больные повалили из палат: кто по стеночке, кто на карачках, кто ползком.

Перебинтованные, загипсованные, на костылях, и все с дружным криком: -А-а-а!!!

Один больной, перебинтованный до самых глаз, сунулся с криком в ординаторскую, где молодой дежурный обрабатывал на столе медсестру. От нервного потрясения пара склещилась, и их крики слились с общим хором.

Под крики, шум и топот бабка улеглась в отвоеванную койку и мирно заснула.

Ну, и какой аксакал смог бы вот так взбудоражить целый военный госпиталь?

ОТСТАВНИК

Полковник Соколов прослужил столько, что даже прославленные кадры не смогли подсчитать точно выслугу. В связи с этим его, как и многих блатных ветеранов, могли бы оставить в рядах несгибаемых бойцов до самого прощального салюта. Однако, количество синекурных мест ограничено, и было принято решение отправить Соколова в отставку.

Узнав о чем, полковник с присущей ему военной хитростью проник на телестудию, где оттеснил выступающего в прямом эфире какого-то депутата и заявил: -В связи с кризисным сокращением численности военнослужащих Российской армии проводится объединение родов войск. Подготовка военных кадров будет происходить в Торпедно-Танковом училище Воздушно-Морского базирования, -выдал-таки военную тайну. Чем и ускорил свою отставку.

Но все-таки заслуженный ветеран, кавалер множества орденов и юбилейных медалей, с бессрочной выслугой. Поэтому президент решил начислить воину персональную пенсию исходя из личной беседы.

Соответствующих воинов нашлось в армии лишь трое, и их вызвали на ковер в Кремль.

Президент окинул добрым взором вытянувшихся перед ним бравых военных: -Назовите какой-либо свой физический параметр в цифрах, который будет потом умножен на базовую величину вашей пенсии для получения окончательного результата.

Первым высказался высоченный маршал, который назвал свой рост. Второй, пузатый генерал, был невысок, но имел длинные руки. Он попросил измерить расстояние между раздвинутыми руками. И хорошая получилась цифра! Вот ведь загребал…

– А вы что попросите, полковник? —обратился президент к Соколову.

– Ну, у меня просьба интимная. Пусть сначала выключат радио и телевидение.

– Хорошо. Отключите средства массовой информации! Говорите, полковник.

Но даже при такой секретности Соколов все-таки наклонился к уху президента и заявил: -Пусть измерят расстояние от конца моего члена до яиц.

– Вы уверены, что это подходящий параметр? —удивился президент.

– Так точно! Совершенно уверен.

Президент щелкнул пальцами, и сам Министр обороны с Начальником Генерального штаба лично подбежали к Соколову с рулеткой. С полковника стянули штаны, начали мерять, и тут измерители заметили неладное: -А где же яйца-то?!

– Где яйца? —удивился и президент.

– Во Вьетнаме, -доложил полковник.

Да-а, вот когда возник первый провал политики президента. Но виновника отправили-таки на пенсию. С коэффициентом по длине члена. Сурово, но поделом.

Пришлось искать работу, иначе не проживешь. И решил Соколов осуществить свою давнюю мечту – стать гинекологом. Подал документы в соответствующие органы, и, как ни странно, ему назначили дату и время для собеседования в специальной комиссии. А что? Каждый стремится туда, откуда явился.

Посему в заданный день и час отправился Соколов решать свою судьбу на общественном транспорте. Только не учел, что именно в этот же момент приспичило немедленно куда-нибудь поехать уйме народа. Ну, позарез надо! Бабкам побазарить на рынок, студентам вроде бы в институт, клеркам зачем-то в офис и только карманникам на работу. А транспорт не резиновый, хоть его и мало. Пришлось бывшему полковнику применить остатки знаний военной тактики, чтобы штурмовать автобус. Он таки влез последним, застряв между дверью и толстенной теткой, которая воспользовалась ситуацией, чтобы поудобнее для себя навалиться всей массой на беднягу сзади. Это существенное неудобство Соколов стерпел, и не такое с ним бывало. Но когда тетка, в жизни которой недостаток секса компенсировался количеством скандалов, завела свой любимый автобусный хит – «Середина пустая, пройдите дальше! Дальше! Еще дальше!», он не выдержал и хорошо поставленным командирским голосом объявил: -Женщина, я не могу дальше, я могу чаще!

И со следующей остановки хохочущий автобус поехал без толстухи. А Соколов прибыл на собеседование вовремя.

Комиссию из трех человек с лицами и руками явных светил гинекологии возглавлял профессор в золотом пенсне, что не смутило бывшего полковника. Он и перед маршалами и даже президентом не тушевался.

– Ну-тес, -остро взглянул профессор на Соколова: -Кем вы работали ранее?

– Служил Отечеству! —бодро доложил Соколов: -Нынче в отставке.

– И почему вдруг решили заняться столь тонкой проблемой, как гинекология?

– Тут был голос свыше. Явился ко мне во сне ангел-хранитель с указанием: -«Ступай, добрый молодец, туда, откель явился!». Вот я и пошел… сюда.

Профессор покряхтел, пошептался с членами комиссии и решил: -Хорошо, опросим вас по знанию предмета.

– Спрашивайте, спрашивайте, об этом я всегда готов поговорить!

– А скажите-ка, голубчик, как вы себе представляете наружное устройство женских половых органов?

– Это как винтовка Мосина…

– То есть? —не поняли члены комиссии.

– Очень просто – продольный паз, поперечный паз, лобок и волосяной покров.

– Хм, интересная интерпретация… Ну, допустим, -профессор протер пенсне: -А как тогда вы себе представляете внутреннее устройство женских половых органов?

– Это, профессор, тоже как винтовка Мосина…

– Объясните!

– Совсем просто – две губы, две трубы, всасыватель и выбрасыватель.

Некоторое время профессор молчал в замешательстве, потом почесал затылок: -Да-а, любопытная аналогия… Но все правильно. Основы профессии вы знаете вполне. Коллеги, ничего не хотите спросить?

– Разрешите мне? —подался чуть вперед самый толстенький и лоснящийся член комиссии, именно напоминающий член: -В связи с этой вашей концепцией осветите еще один вопрос. Как попасть женщине сразу в нужную дырку?

– Ну, раз вас эта проблема так волнует, отвечу. Тут как с винтовкой Мосина…

– Чего?!

– Элементарно! Ставишь женщину на четвереньки, достаешь из заднего кармана масленку, капаешь каплю масла на позвоночник, сопровождаешь каплю большим пальцем руки до второго контрольного щелчка, а затем досылаешь… И нет проблем.

– Знаешь что?! —вскочил член комиссии: -Иди-ка ты в мягкие ткани задней латеральной поверхности таза, представленной в виде ягодичных мышц и подкожной клетчатки!

– Вон как ты заговорил? —слегка удивился Соколов: -Сам иди на ненормативное бранное название мужского полового органа в славянских языках, вперед и с песней!

Решением комиссии на одного гинеколога стало больше.

ПОХОЖДЕНИЯ БРАВОГО СОЛДАТА СИДОРОВА

Жил да был (начало, словно в сказке) обычный паренек в маленьком провинциальном городке да еще и с фамилией самой типичной русской – Сидоров, а по имени Иван. Подходяще? Вполне, поэтому он и не грустил. До 18 лет. Но затем ему стали приходить по почте официальные бумажки с приглашением в армию. Надо, мол. Да настойчиво так, даже с угрозами. И деваться некуда.

Расстроился Ваня: -Мне в детстве мама часто говорила, чтобы я кашу кушал, иначе в армию не возьмут. Зачем же я ел?!

Но старшие товарищи, соседи по коммуналке, за бутылкой уговорили послужить. Прошел Ваня медкомиссию, военкомовский смотр, канцелярский учет и сбор со шмотками перед отправкой. А далее ждала его платформа с теплушками военного эшелона.

Провожать Ваню пришли бабушка и девушка-подружка. Соседи не смогли даже голов оторвать от стола после проводов.

– Оставь мне хотя бы фото, чтобы не забывала, -попросила девушка.

Порылся парень в карманах, нашел только одну фотографию, где друзья сфотографировали его голым, оторвал верхнюю половину да отдал девушке.

Но бабушка тоже захотела фото на память, и Ваня отдал ей нижнюю половину, мол, слепая, не разглядит. Всмотрелась бабушка и расплакалась: -Ты вылитый дед! Как всегда, небрит и галстук набок!

Тут поезд тронулся, платформа поехала назад, и вся веселая гражданская жизнь осталась позади, открывая не менее смешную – военную.

От поезда новобранцы доехали до части на трамвае в сопровождении старшины. А за окнами такой же точно городок, что и Ванин родной, будто не уезжал никуда за тридевять земель. Такие же домишки, кривоватые улочки, бедные ассортиментом магазины, пропыленные собаки, сгорбленные старики да озабоченные безысходностью девушки. Типичная Российская картинка. Только этот городишко стоит неподалеку от моря, которого не видно и даже в воздухе не чувствуется. А между городом и морем расположилась воинская часть неизвестно какого назначения. Туда и направлялся Ваня.

Сидел он, в окошко глядел на чужой, но вроде и свой городишко, но тут его за плечо тронул мужичок: -Молодой человек, неужели вас не учили уступать место женщине?

Вскочил Ваня: -Ой, простите, я подумал, что вы – мужчина!

Тут старшина перед остановкой решил пересчитать подопечных: -Один, два… пять…

Бля-а-а!!! Нас должно быть шестеро! Где шестой, вашу мать?! Я вас спрашиваю! —и выдал секунд на 30 ненормативную лексику.

Осмотрелся Ваня и подсказал: -Так это ведь вы шестой-то.

– Точно, блин! Ну, тогда выходим! —скомандовал старшина. И прибыл Ваня в родную на два года часть.

Едва успели переодеться в чужую еще военную форму, раздалась команда: -Становись! – то есть позвали на построение.

– Сидоров встал в строй последним, три наряда вне очереди! —рявкнул старшина.

– Где же логика, товарищ старшина? Ведь кто-то же должен встать в строй последним!

– А логика, Сидоров, в том, что кто-то должен чистить картошку!

И отправился Ваня на кухню. Хорошо, что с детства умел чистить картошку. Вот как-то не пошла сначала служба у солдата, не сработался с начальством.

Поставили его дневальным по роте. Сел Ваня у тумбочки да раскрыл кем-то позабытый детектив. А что еще делать? Личный состав убыл на занятия, нет никого. Сидел, читал. Вошел от нечего делать командир полка. Постоял – никаких команд не слышно. Огляделся, увидал сидящего с книжкой воина: -Ты дневальный?

– Ну, я, -буркнул Ваня, не отрываясь от чтения.

– Хорошо устроился! —хлопнул себя по ляжкам полковник: -А я – командир полка!

– Тоже хорошо устроился, -согласился Ваня, продолжая читать.

Еще наполучал нарядов, опять на кухню. Считай, она стала уже любимым местом. И к нему в нагрузку присоединился солдатик-осетин с такой фамилией, что и по пьяни не произнести, а от имени можно совсем с ума сойти. Поэтому все звали его просто Иванов. Он, когда впервые заступил дневальным, так и представился командиру роты.

– Почему Иванов? —не понял командир: -У вас же другая фамилия.

– Так записано в Уставе! —доложил дневальный. Тем и стал в дальнейшем.

У него служба тоже шла тяжко, вот и встретились две судьбы на кухне. Для начала Ваня стал учить товарища правильно чистить картошку, иначе придет повар и засунет плохо почищенное туда, куда не следует. Но учеба давалась Иванову плохо. Осерчавший Ваня кричал: -Идиот! Иди в подвал! Там стоит тормоз, так ты его обними – это твой папа!

Однако потихоньку Иванов кое-чему научился, и они на пару сноровисто работали ножами да переговаривались. Однажды, когда Иванов чистил лук, он вдруг надолго задумался, а потом сообщил: -После армии женюсь только на русской бабе, она белая-белая, как лук, -Фрейд отдыхает.

Пришел старшина проверить работу, а они вели разговор о том, как праздновали их рождение. Иванов сообщил: -Когда я родился, отец зарезал барашка!

– Когда я родился, -доложил старшина: -Отец зарезал кабана!

– А когда родился я, -признался Сидоров: -Мой отец зарезал соседа.

Все загрустили. Но тут пришел повар, порадовался на работу и выделил приз – буханку хлеба и шмат свиного сала. Старшина тотчас нарезал бутербродов, а Ваня принес чайник сладкого чая с кружками. Дружно принялись есть.

– Вах! —вздохнул Иванов: -Когда приду домой, старший брат узнает, что я свинью ел, и зарежет, -но жевать не перестал.

– А твой старший брат служил в армии? —поинтересовался Сидоров.

Иванов кивнул.

– Тогда не печалься, – подхватил старшина: -Значит, он тоже свинину кушал.

– Вах, теперь точно зарежет! За то, что я такое про него узнал!

Еле успокоили солдатика. Старшина забрал всю еду и убыл, а Сидоров попытался развеселить товарища: -Я тебе басню расскажу, слушай. Сидит на ветке один черный вот с таким носом…

– Я что ли?

– Нет, не ты. А внизу бежит такой рыжий с хвостом…

– Я что ли?

– Да не ты! И тот, который рыжий, говорит тому, который с носом…

– Мне что ли?

– Ну, тебе, тебе!

– А что говорит?

– Пошел на хрен, говорит! Затрахал, говорит!!!

Некоторое время чистили картошку молча, Иванов с некоторым недоумением, а Сидоров, подавляя гнев. Наконец, слегка отойдя, Ваня высказался: -Вот смотрю я на тебя, и про себя думаю – чурка!

– Напрасно ты так про себя думаешь, -посочувствовал Иванов.

Вот отбрил так отбрил! И более Ваня с такими приколами не подходил.

Знаете, какую специальность получил Сидоров на службе? Ни за что не догадаетесь. Построил командир роты новобранцев: -Кто имел на гражданке отношение к медицине?

Несмело поднялись две руки. Командир ткнул пальцем в грудь добровольцев: -Ты будешь первым, а ты – вторым! Так, нужен еще третий.

Командир прошел вдоль строя, остановился напротив Сидорова: -Я вижу, ты имел отношение к медицине.

– Ну, да, спал с медсестрой.

– Отлично! Будешь третьим санитаром в санчасти!

Хорошая профессия санитар: в тепле, в чистоте, в койке. Но со старшиной отношения никак не налаживались. Тот еще зверь. Бывало, строит солдат для осмотра и изгаляется:

– Иванов!

– Я!

– Ты говно, Иванов! Посмотри на себя – волосы взъерошены, немытый, вонючий. Фу, как неприлично! А далее кто? Сидоров?

– Я!

– Ты, Сидоров, самое настоящее говно! Сапоги нечищенные, носки драные, на брюках дырка. Смотреть противно! А гляньте на Петрова.

– Я!

– Это же образцово-показательный солдат! Сапоги чистые, выбритый, причесанный, форма без дырок… Но все равно говно! —старшина удрученно качает головой: -Да все вы говно, —командует: -В одну шеренгу становись! Проверка состояния обуви. У солдата не должна быть сношенная обувь. Сношать обувь – извращение! Понятно? Правую ногу вверх!

Все задирают правую ногу, но Иванов, по ошибке, левую. Старшина замечает непорядок: -Кто это там поднял обе ноги?!

Такой вот достался старшина молодым воинам. Он и вечернюю поверку проводил по своему, по-особенному: -Рядовой Иванов!

– Я!

– Головка от… сам знаешь от чего! Рядовой Петров!

– Есть!

– На жопе шерсть! Рядовой Сидоров!

– Так точно!

– У-у, сука… Три наряда вне очереди!

– За что, товарищ старшина?

– За то, что испортил мне вечер поэзии!

Ох, и настоялся Ваня у тумбочки в качестве дневального! Вроде бы почти образцово службу нес, ан нет – старшина все недоволен. Зашел как-то старшина в ротное помещение, которое Сидоров сторожил, осмотрелся – не к чему придраться: дневальный четко отрапортовал, что положено, везде чистота, порядок. Но он не старшина будет, если замечания не сделает: -Дневальный, почему при виде меня нет радости на лице? Чтобы в следующий раз от радости уши прилипали к заднице! Понял?

– Так точно, понял, товарищ старшина! —ответил Сидоров, хотя какая радость, если скулы сводит от ненависти.

Старшина вышел и снова зашел. Сидоров опять четко отрапортовал, но потом кинул на пол шапку, сотворил улыбку до ушей, раскрыл объятия и заорал: -Старшина, твою мать! Как я рад тебя, блин, видеть!

И что? Снова получил по полной. Думаете, старшина нарочно ни за что придирался к солдатику? Просто невзлюбил? Нет, была, была подоплека. Оказывается, фамилия у старшины была Мудрак. А Ваня придумал ему прозвище, которым и называл за глаза. Не тем, что сразу приходит на ум по ассоциации, а более тонким – Хруй. Обидно, да?

Службу старшина начинал в группе советских войск в Германии, но потом его оттуда выперли после интервью с приезжим журналистом. Хватило пары перлов. Сначала Мудрак доверительно сообщил: -Все, вроде, в Германии хорошо, но вот утром проснешься, а в городе немцы!

Потом журналист впрямую спросил: -Правда, что армия делает человека глупым, безразличным, несамостоятельным и агрессивным?

– Не знаю да и знать не хочу! Пойду, спрошу у прапорщика… Или тебе по шее дам.

И очутился старшина в захолустном городке без всяких перспектив в службе. Конечно, тут будешь ко всем придираться. Но даже собственное самолюбие не потешишь – с таким прозвищем. Да еще прикалываются подчиненные.

– Товарищ старшина, -обратился как-то к нему Сидоров: -Сколько вы сможете съесть булочек натощак?

– Булочек пять.

– А вот и неправильно! Натощак вы сможете съесть только одну булочку. Для остальных желудок уже не будет пустым.

– «Какая интересная загадка!», -подумал старшина: -«Пойду, загадаю ее капитану».

Пришел к ротному: -Товарищ капитан, сколько вы сможете съесть булочек натощак?

Подумал капитан, сообщил: -Булочек восемь…

– Эх, жаль! Вот сказали бы «пять», я бы вас так подколол…

Кстати, Сидоров и с командиром роты сталкивался, обретая неприятные последствия.

Брел он как-то с кухни – грязный, мятый, в масляных пятнах. Навстречу попался капитан.

Увидав такого подчиненного, заорал: -Ты что, солдат, своего капитана в хер не ставишь!?

Сидоров, испугавшись, заорал в ответ: -Ставлю, товарищ капитан, ставлю!

И долго не видел своего начальника, пропадая в нарядах да на работах. А встретил на полигоне в ходе учений. Построил командир свою роту, стал вальяжно расхаживать взад вперед и толкать речь на тему – «Я из вас, раздолбаев, сделаю то, что положено», разбавляя крепкими словосочетаниями. Спросил в конце: -Какие есть жалобы?

– Меня вчера комар за член укусил, -подал из строя голос Сидоров: -Три раза кончил, пока чесался!

Солдатикам-то посмеяться хорошо, а у командира роты чуть глаза из орбит не выпали. Пошлепал он губами и еле смог вымолвить: -Рота, бегом на три километра марш…

Немудрено, что тяжело шла служба у Вани. Потому написал он домой – «Нас тут учат убирать снег да чистить картошку. Так что, если враг нападет, мы ему дорогу расчистим и жрать приготовим». И это, кстати, недалеко от истины.

Но что делать, надо служить. Вот Ваня и служил, бурча: -Солдат спит – служба идет; солдат идет – служба идет; но обидно, что солдат бежит, а служба идет; а самое обидное – у солдата стоит, а служба идет!

Последнее состояние действительно требует какого-то разрешения. И вопрос поднялся во время принятия Присяги, когда старшина заявил: -Воин имеет право целовать две вещи: отца-мать во время посещения и Боевое Знамя части!

– А как же девушку в увольнении? —поинтересовался Сидоров.

– Прояви воинскую смекалку. Заверни девушку в знамя и целуй, сколько хочешь!

Да-а, смекалка бы пригодилась, ибо получил Ваня письмо из дома от бывшей любимой девушки, что, мол, встретила другого, а ты верни мою фотографию. Опечалился солдат, но на письмо ответил – собрал все ненужные девичьи фотографии в роте и отослал с припиской – «Дорогая, к сожалению, уже не могу припомнить, кто из них ты. Пожалуйста, забери свое фото, а остальные верни».

После принятия Присяги стали воины готовиться к первому увольнению в город. Ведь выйти из части хотя бы на три часа равносильно получасовой прогулки узника. Кто служил, тот знает. По разному готовились. Иванов мечтал: -Пойду девочек соблазнять. У меня член аж 26 сантиметров!

– Ты лучше говори, что чуть больше четверти метра! —посоветовал ему Сидоров.

– Так это же одно и то же!

– Зато звучит гораздо длиннее!

Подошедший Петров поделился новостью: -Говорят, в городок приехали японочки для обмена опытом. Можно будет поклеиться!

Сидоров отмахнулся: -Не люблю японок – страсти в глазах не видно…

– Вот ты какой сноб? —удивился Иванов: -Пойдем-ка в баню, помоемся на всякий случай.

Старшина как раз построил роту для похода на помывку. И не очень задумываясь скомандовал: -Проверить наличие личного состава, тапок, мыла, мочалок и прочих хуялок!

Конечно, получил в ответ доклад: -Личный состав полностью, тапки, мыло, мочалки в наличии! Хуялок нет!

– Как?! —взвился старшина: -Почему не получили хуялки?! —он бы и на склад побежал ссориться с интендантом, но вовремя одумался, повел роту в баню.

А там один армяшка из старослужащих решил проверить Иванова: -Эй, ты мне нужен для проведения опыта!

– Что за опыт?

– Сейчас проверим, есть ли у тебя сквозной проход между задницей и членом. Тащи стакан с водой. Опустишь туда член, а я вставлю тебе в зад свой. Если пузыри пойдут, значит, есть сквозной проход. Понял? Давай, тащи!

Но Иванов принес не стакан, а тазик с водой. Армянин удивился: -Это зачем?

– Мы поставим опыт немного по-другому, -пояснил Иванов: -Я сейчас сяду в тазик, а ты дунешь мне в член. Если пузыри пойдут, значит, есть проход!

Хотел было армянин поучить молодого кулаками по-стариковски, но появился старшина, а при нем ни к чему затевать свару. Тем более, что рядом с Ивановым недвусмысленно встали Сидоров с Петровым. Одному на троих налезать не захотелось.

Помыться-то помылись, но для выхода в увольнение надо было еще одно препятствие преодолеть – командир роты потребовал, чтобы в личных тумбочках был полный порядок. А для него это значит наличие Устава, разных патриотических брошюр и наклеенного на дверцу герба СССР. У всех так и было приготовлено, но в тумбочке Сидорова хранился разный хлам – грязные носки, майки, кружки, миски, журналы с фотографиями полуодетых женщин, и, как венец, на дверце наклеена картинка совсем голой девицы. Что делать?

Если не будет порядка во всех тумбочках, рота в увольнение не пойдет. Но Сидоров заявил, будто ему некуда идти, и поэтому навести у себя порядок он не желает. Вот сука!

Всем пропадать из-за одного чудака на букву «М»? Не бывать тому! Для чего же дана солдату смекалка?

В общем, отвлекли Сидорова, увели из казармы, а сами навели в его тумбочке полный порядок, как того требует отец-командир, даже красный флажок положили для пущей солидности. Пришел капитан с проверкой, заглянул в тумбочки, остался доволен. И подошел к последнему объекту – заведованию Сидорова. Спросил: -Ну, что у вас в тумбочке?

А Сидоров-то не знал об изменениях, доложил: -Да дерьмо всякое!

Заглянул капитан в тумбочку… Короче, все пошли в увольнение, кроме Сидорова. На что рвался, на то и попался.

Раз не пошел в увольнение, два, но природа-то требует. Как сказал сам Сидоров: -Никогда я не видел таких красивых женщин, как через полгода службы в армии! —и отправился в самовольную отлучку. Да, да, прыгнул через забор!

Добрался до местной дискотеки, но не вошел: во-первых, там свои ребятки могли увидеть, а, во-вторых, внутри был патруль. Познакомился с девушкой при входе, она подышать воздухом вышла. Разговорились, нашли общие интересы. Она оказалась романтичной: -Какие звезды! Какой вечер! Ты слышишь, как трещат цикады?

Он же проявил больше реализма: -Какие цикады, детка? Это ширинка на брюках!

Тут и в ней проснулись реалии: -Ой! Тогда скорее пойдем ко мне.

Только зашли к ней в квартиру, у Вани скрутило живот. Вот беда так беда! И неудобно попроситься в туалет, ведь вроде не за этим приперся. Она пригласила его пройти в спальню, а сама отправилась в ванную. Зашел Ваня в спальню, сил уже нет терпеть, а там на ковре лежала огромная собака, старая, видать, потому что никак на гостя не среагировала, дремала себе тихонько. Он и решил свалить все грехи на животное. Сел, сделал дело да отправился на кухню, где устроился с умным видом.

Пришла девушка в халатике: -Ты чего здесь сидишь? Почему не в спальне?

– Да там большая собака лежит, я ее боюсь.

– А чего ее бояться? Она же плюшевая!

Пришлось разыграть бурную страсть прямо на кухонном столе да побыстрее ретироваться. Вот как иногда подводит казенная пища!

Но дорожку через забор к дискотеке Ваня протоптал и побед одержал немало. Назло длинночленистому Иванову, который недоумевал, откуда у русского парня такой интерес к сексу. На что Сидоров пояснил: -Жили мы бедно, потому что мои родители пили да не работали. Даже еды дома не всегда хватало. С таким трудным детством, если бы я не был мальчиком, у меня бы не было ни одной игрушки!

Конечно, при многочисленных победах были и поражения. Познакомился Ваня с одной красоткой, долго ее уламывал, пока она не сообщила, будто ее родители уехали к родственникам. Вызвался проводить до дома, поднялся в квартиру испить чайку. Она пошла в душ, он отправился в спальню, свет включать не стал, разделся. И тут после чаю сильно забурлило в животе. Прислушался Ваня – вода в душе шумит. Значит, самое время выпустить газы, чтобы не в постели при интиме. Ну, он так и сделал – громко да долго. В общем, победы гром! А потом стал помахивать трусами, чтобы разогнать вонь. Тут вошла девица и включила свет. Вот была картинка! Посреди спальни размахивал трусами голый Ваня, а в кровати сидели бледные от ужаса родители…

К его чести, Ваня учел особенности своего желудка и далее старался встречаться на улице, даже зимой. Освоился. Как и приноровился к службе.

Однажды командир роты купил себе телевизор, поставил коробку в казарме до окончания служебного дня, а стеречь приказал дневальному Сидорову. Тот и стерег. Однако, более коробки никто никогда не видал. Ухватил капитан дневального за грудки, а тот залепетал: -Глаз не смыкал, глядел на коробку! Ничего более не видел, только ее! Один лишь разок моргнул, и – как корова языком слизнула!

Так и не нашли телевизор. Колдовство, наверное? Так же и с яйцами дело было. Стали они со склада пропадать, понемногу, но зато каждую ночь. Никто ничего понять не мог.

И решил полковник поставить в складе пост на ночь. А утром дежуривший рядовой Сидоров доложил невероятную историю: прибежали две крысы; одна легла на спину, другая навалила ей на живот четыре яйца; первая их бережно обхватила лапами, и вторая потащила подругу за хвост в угол склада, в норку. Вот же умные твари!

Вообще, животные – не солдаты, с ними работать труднее. В полк вместо мясной туши прислали живого быка, мол, сами справитесь, если захотите есть. Что делать? Старшина, как истинный сын колхоза, вызвался быка завалить ударом топора в лоб. Тут внес поправку рядовой Петров, выходец из села Кукуева, сообщив капитану, что, если бык не кастрированный, мясо будет плохо пахнуть. Никто не хотел вонючей говядины, но и операцию произвести не представлялось возможным. Сели думать. Долго думали, пока не внес предложение рядовой Сидоров: -Пусть в момент, когда старшина заедет быку топором в лоб, Петров отрежет ему яйца.

Предложение приняли, и поглазеть на зрелище собрался весь полк. Привязали быка, приготовились… Старшина размахнулся, топор слетел с топорища, и бык получил удар по голове палкой. Петров, услышав удар, быстро отрезал то, что полагалось. Бык сначала ничего не понял, затем посмотрел между ног, не обнаружил своего достоинства, яростно заревел, вырвался из пут и бросился на обидчиков. Каждый спасался, как мог!

Пока открыли оружейный склад, пока зарядили автомат, пока охотились за быком, чтоб его застрелить, воинская часть оказалась полностью разгромленной. К счастью, все закончилось без жертв, хотя и с многочисленными взысканиями.

Потом, естественно, приехала комиссия сверху. Повел командир полка кучу генералов на обед, а навстречу попался Сидоров. Топал себе без дела, паразит, непорядок. Полковник подозвал его: -Эй, ты, замудонец, подойди ко мне!

Сидоров четко подошел, вытянулся в струнку, честь отдал, как положено, и прокричал:

– Товарищ полковник, рядовой Замудонец по вашему приказанию прибыл!

Удивились генералы: -Солдатик, у тебя и вправду такая фамилия?

– Никак нет! Но ведь у Чапаева все чапаевцами были…

Еле сдерживаясь от хохота, отправили генералы солдатика восвояси. А тот направился куда шел, прибирать Ленинскую комнату. Туда же старшина привел Иванова с Петровым.

Занялась троица делом, но больно скучное оно, надо как-то развлечься. И поспорил Сидоров с товарищами, будто он так спрячется, что они за 20 минут его не найдут. Отвернулись воины, а когда повернулись, дружка не обнаружили. Но ведь в Ленинской комнате спрятаться негде! Одни стеллажи, картины да маленькая тумбочка, на которой лежит запыленная книга почетных посетителей. И дверь не хлопала, не выходил Сидоров. Однако же нет его! Минут 10 воины обнюхивала углы да заглядывала под картины, но без толку. Затем явился замполит с проверкой хода работ и сразу заорал: -Почему пол не подмели?

Почему на столах мусор?! Почему стены не помыли?!

– Так ведь мыла нет, товарищ майор, -попытался оправдаться Иванов.

– Какого хрена?! Я лично вчера мыло принес! —и сгоряча хряснул ногой по тумбочке.

Дверца открылась. Изнутри на майора смотрел ошалевшими глазами Сидоров, втиснутый в совершенно немыслимой позе. Как он туда забрался, сам потом не смог объяснить.

У майора отвалилась челюсть, в глазах высветилась мысль: —«Парень не выдержал тягот военной службы!», -он еле прошептал: -Вы что там делаете, рядовой?

И Сидоров шепотом ответил: -Я ищу мыло, товарищ майор…

Вот тут у замполита сработала система защиты от нарушений психики. Все же их тренируют в Академиях. Майор аккуратно прикрыл дверцу тумбочки, кивнул солдатикам:

– Работайте, -и убыл.

Но проверка помогла Сидорову наладить отношения с начальством. Срочно понадобилось что-то приварить, чтобы, как говорится, к утру было. Но сварочного аппарата в полку не водилось! Где взять? Полковник приказал командирам рот найти любой ценой. Как?

И вспомнил Сидоров, где он видел в ходе последней самовольной отлучки сварочный аппарат, сокращенно САК. У строителей! Сообщил командиру роты, прихватил верных помощников, Иванова с Петровым, да и увел со стройки искомую технику, благо она на колесах. Привезли САК в часть, за ночь привели в порядок: почистили, покрасили, смазали, перебили номера, поменяли шильдики, натерли обшарпанные колеса смолой, диски замазали серебрянкой, заменили проводку. И к утру запустили агрегат, приварив все, что надо. Командир полка остался доволен, комиссия тоже, а командир роты от радости чуть не на крыльях летал.

Но к обеду в часть прибыла милиция вместе со строителями. Предъявили претензии, мол, ваши люди украли на стройке САК. Командование сразу начало привычно отпираться, но следователь указал, что колесные следы ведут в часть. Командование понурилось, комиссия посуровела, а капитан опустил крылья, поскольку на мелочах прогорели, забыли следы замести в горячке! Пошли смотреть САК. Долго строители его рассматривали да ощупывали, но, наконец, признались, что этот аппарат не их. С тем и убыли. А командование вновь воспряло, и его хорошее настроение добром отразилось на подчиненных. Вот такого бы консенсуса да во всех частях!

Быстро потекли денечки, вот и на второй год служба перевалила. Заматерел Сидоров, сам стал «дедом». У начальства в почете за былые заслуги. Но иногда, в память о шальной молодости, похаживал в самовольные отлучки. Однажды даже попался патрулю. Прапорщик, начальник патруля, раскрыл свою записную книжку: -Кто вы такой?

– Рядовой Сидоров!

– Нет, нет! Со мной такие штучки не пройдут. Как ваши настоящие имя и фамилия?

– Но я действительно Иван Сидоров!

– Вам меня не одурачить! Если назовете себя, отпущу в часть. Итак?

Почесал Ваня затылок и доверительно сообщил: -На самом деле я Федор Михайлович Достоевский.

– Вот это похоже на правду! Почему было сразу не сказать? Я вас записал, отправляйтесь в часть!

И отправился Ваня в часть. Откуда еще не раз ходил в законное увольнение. Однажды пристал к нему Иванов: -Давай в воскресенье съездим к морю! Говорят, там стоят подводные лодки. Очень хочу на них посмотреть. А у тебя вроде земляк там служит? Может, на на лодку пустит? Очень хочу! Знаешь, как дома про это буду рассказывать?

Что ж, разок пропустить дискотеку ради счастья товарища – дело святое. Уволились, попутками добрались до моря, вышли к расположению подводников, проникли через забор на пирсы, нашли нужную лодку, где вахтенным стоял земляк. Ведь и не учат их, но любой советский солдат, как настоящий диверсант, проходит везде, если ему надо туда пройти. В крови у него завет Суворова преодолевать самые непреодолимые Альпы.

Ладно, подошли к черному крутому борту. Сидоров свистнул, земляк показался на рубке, пригласил подняться. Ух, ты! Забрались на рубку, заглянули в люк, что ведет в нутро лодки. Там, внизу, будто тяжело дышит огромное чудище и веет наружу смрадом.

– Если хотите вниз спуститься и по лодке пройтись, -предупредил вахтенный: -Надо разрешение запросить у центрального поста по переговорной трубе.

Надо заметить, что сия труба находилась как раз за спиной матроса, а вот другая труба, похожая, но более толстая и предназначенная для исполнения нужды вахтенными, расположилась на самом видном месте. Иванов подошел, сунул лицо в сей писсуар и запросил:

– Центральный, ответьте!

Вахтенный глянул на солдатика, как на идиота, и, прикалываясь, ответил: -Слушаю.

– Разрешите войти? —попросился Иванов.

Не выдержал вахтенный, рассмеялся: -Снимай штаны и входи!

Вот тут-то и поняли гости, что над ними издеваются. Хорошо, успел тренированный подводник нырнуть в люк. А гости преследовали его по всему кораблю, такая получилась экскурсия. Зато, уже уйдя из армии, друзья могли с чистой совестью рассказывать родным, как они однажды служили на подводной лодке. Вах!

В ходе экскурсии Сидоров как бы пропитался бесстрашием подводников, и стал девок приводить прямо в казарму. Заводил, шептал: -Тихо! Аккуратно проходи, все спят. Да точно все спят! Что я, свою роту не знаю, что ли?

Даже впал в романтизм – начал сочинять стихи для полковой газеты «На страже». Один стишок посвятил военной форме. А как она выглядела в тогда? Гимнастерка с фальшивыми нагрудными карманами да галифе с карманом на заднице. По задумке стиха в этом заднем кармане солдат хранит самое дорогое – комсомольский билет и письма от любимой.

Но получилось несколько иначе: -«Есть в штанах у солдата заветное место, что дороже на свете всего. И когда вспоминает солдат о невесте, он горячую руку кладет на него».

За творческую активность хвалил Сидорова сам замполит. Даже ставил в пример его ответы на политзанятиях. Однажды он попросил Ваню объяснить молодым солдатам, что такое нейтралитет. Тот и выдал: -Нейтралитет – это когда Иванов, Петров и я лежим в одной кровати под одним одеялом. Я лежу в середине, Иванов справа, Петров слева. Оба тянут одеяло каждый на себя, тянут, ругаются. А я молчу, я – нейтралитет.

Даже сам полковник, прослышавший о сексуальных подвигах Сидорова, как-то подозвал его и спросил: -Скажи, сексом заниматься – это удовольствие или работа?

– Это смотря с кем, -ответил воин: -Например, с вашей женой – безусловно работа, а с вашей дочкой – сплошное удовольствие!

И нечего было сказать полковнику. А если нечего сказать, то и спрашивать нечего!

Плохо, что некоторые солдатики из молодых начали брать пример с Сидорова – в самовольную отлучку бегать, только не к девкам, а крепкие напитки попивать. И наглеть при этом! Слишком часто стал обращаться старшина к дежурному по полку: -Только что позвонил рядовой и потребовал продлить ему самовольную отлучку!

А падение дисциплины губительно для любой воинской части. Дошло до того, что в день ВМФ солдатики затеяли потасовку с матросиками! Ясен член, подводники накостыляли «сапогам», и прибыли вояки в родную часть с сильно подпорченными фасадами. Но утром-то построение, осмотр личного состава. Извечно русский вопрос – что делать?

Опытный «дедок» Сидоров посоветовал замазать синяки тональным кремом. Так все дружно и сделали. Только слегка переборщили. Что же увидал похмельный командир роты на утреннем построении? Смутно знакомый старшина с арабской физиономией доложил, будто все в порядке, враг не пройдет, и танки наши быстры, а в строю стояли одни коричневые ребятки, но с типично рязанскими мордами, да еще и ухмылялись. Ужас!

Однако настал день «разбора полетов». Построил полковник родной полк, чтобы зачитать перечень происшествий за декаду. При этом не только голые факты излагал, но и приводил дословные объяснения нарушителей, чем вызывал всеобщий хохот.

– Рядовой Гулько получил перелом челюсти. Объяснил тем, что поскользнулся на куске мыла в бане, -читал полковник.

– Хе-хе-хе, -слышались язвительные смешки из строя: -Знаем мы этот кусок – вон он стоит, в носу ковыряет…

– Ефрейтор Петров получил сотрясение мозга, -продолжал полковник: -Объяснил, что проснулся и потянулся в кабине машины, слегка ударившись головой.

– Ха-ха-ха! —откликнулся строй: -Знаем мы, что это за кабина…

В таком ключе продолжалась развлекуха минут десять. Потом полковник протер очки и выдал: -Девочка пятнадцати лет специально приходила к части для заражения солдат гонореей. Количество пострадавших пока не выявлено.

Стон ужаса пронесся над строем, а полковник, видимо желая добить подчиненных, неумолимо продолжил: -Трое обнаруженных с заболеванием пояснили, что они сначала сомневались, но девочка угостила их самогоном, и они решили, будто она не заразная…

От таких новостей количество нарушений сразу уменьшилось, как и число желающих ходить на дискотеку. Только Сидоров продолжал постоянно посещать сие злачное место. И однажды, возвратившись из увольнения, сказал Иванову: -Ты помнишь ту блондинку, с которой я в баре познакомился?

– Ага, шикарная телка!

– Так вот, она от тебя беременная.

– Как это!?

– А вот так! Ты же сам просил хоть разок ее за тебя поиметь! Получи…

Такой вот стал солдат Сидоров. Мог и за себя постоять и за друга полежать. Но, если на старуху бывает проруха, то и «деды» попадают в беды.

Заступил Ваня в караул, склад с просроченными консервами охранять. Вокруг колючая проволока, прожекторы светят, на плече автомат, к автомату штык прилажен. Еще бы – стратегический запас оберегал! Вот и гулял вокруг склада согласно Уставу. Но до поры. Потому что заранее уговорился с девицей о свидании. И в назначенный час она явилась.

После короткого приветствия парочка решила приступить к действию, ради которого встретилась. Но как? Часовой покинуть пост не может, а девице лезть через проволоку явно не с руки, вернее, не с ноги. Только воина родной советской армии, решившего совокупиться и имеющего такую возможность, даже атомная война не остановит! Ваня поставил девицу в согбенном виде нижней частью к колючке, а сам, благо расстояние между проволоками позволяло, пристроился со своей стороны. И процесс пошел на загляденье!

Но в самый разгар процесса на пост прибыл проверять командир роты с разводящим.

Преодолев вызванное увиденной картинкой изумление, капитан рявкнул нечто матерное. Девица сорвалась с рабочего органа и ударилась в бега, на ходу поправляя одежонку. А Ваня, выдергивая сей орган из глубин женского тела, напоролся на шип. Ох, какая ужасная картина: часовой орет, кровь хлещет, проверяющие в прострации, вдали девка визжит!

Однако пришли в себя, медиков вызвали. И ничего страшного не случилось: кровь остановили, орган заштопали. Хотя у хирурга руки от смеха дрожали, и косметического шва не получилось. Слегка искривилось достоинство. Ну, да не помеха в деле…

Когда через месяц Ваню выписали из лазарета со славой лубочного героя, он прямиком отправился на гауптвахту. Сначала возражал, утверждая, будто Устав не нарушил – не ел, не пил, не курил, не читал и ничего, противоречащего Уставу, не делал. На это командир полка заявил, что Устав категорически запрещает часовому отправлять естественные надобности. И тут нечего было ответить, надобность и впрямь вполне естественная.

Об одном попросил Ваня: -Разрешите взять в камеру гитару.

– Ты, Сидоров, случаем не сбрендил? —удивился полковник.

– Я читал, что Лермонтов на гауптвахте писал стихи и играл на гитаре.

– А мне плевать, что там зэкам в других зонах позволяют! Шагом марш!

Но и под арестом Сидоров начудил. Пришел на гауптвахту дежурный по полку с проверкой, а ему навстречу выбежал часовой.

– Ты куда? —поймал его за рукав дежурный: -Что с тобой?

– Да Сидоров, сука, спросил из камеры: -«Хочешь, такой анекдот расскажу, что обделаешься?», -попытался вырваться часовой.

– И что? —удержал его дежурный.

– И не обманул, сука!

Поэтому начальник гауптвахты выпустил Сидорова раньше срока по амнистии. А куда пристроить старослужащего? Точно не в караул. И усадил командир роты «дедов» за бумажную работу – корректировать личные карточки военнослужащих. Это такой листок, на который записываются все поощрения и взыскания. Обычно начальникам лень заполнять карточки, но нужно. Вот и усадил командир воинов, чтобы хоть что-то записали. А они дали волю фантазии! Себе Сидоров записал «Строгий выговор за невосторженный образ мыслей», «Замечание за плохую погоду во время хозработ» и «Благодарность за просто так». Вот порадуются проверяющие, если когда-нибудь будут эти бумажки читать!

Но завял Сидоров от канцелярщины, загрустил, забыл про дискотеку. И стал полковник замечать, что повел себя Ваня весьма странно: бродил хмурый по части, поднимал каждую бумажку, читал и выбрасывал, бормоча: -Не то.

Через неделю отправили Ваню к психиатру. Тот долго не думал и выписал справку об освобождении от службы. Взял солдат справку, улыбнулся и заявил: -Вот то! —да отправился домой. Кстати, на три месяца раньше срока.

Ехал он в поезде, дремал на верхней полке, а в купе еще находились две женщины и сынок одной из них, акселерат семнадцати лет. Парень постоянно щебетал, как купит себе воинские атрибуты – пилотку, ремень, ботинки, галифе, да каким красавцем станет. Надоело Ване и он свесился с полки: -Не парься! Скоро тебе все это выдадут, и будешь красивым солдатиком. А сейчас не мешай дембелю спать!

Ехал, ехал поезд и остановился на станции, где военный комендант любил задерживать военнослужащих за малейшее нарушение формы одежды. Особо обожал дембелей, которые традиционно украшают одежду разными излишествами. Задерживал, доставлял в комендатуру, а там изгалялся, заставляя выполнять различные невыполнимые работы и требуя привести форму в надлежащий вид. Как следствие, испорченная одежда, опоздание на поезд и отравленная радость от увольнения со службы. Вот такой был комендант.

Ничего не подозревающий Сидоров вышел из вагона подышать воздухом и тут же был задержан комендантом, естественно, за нарушение формы одежды. Но коменданту было скучно измываться над одним солдатиком, ведь время массового увольнения со службы еще не наступило, а он привык иметь дело с большим количеством задержанных. До отправления поезда оставалось минут 40, от комендатуры до станции бегом 10 минут, и решил комендант дать простое задание, хотя тоже невыполнимое. Предложил он Сидорову двумя ведрами наполнить 200-литровую пожарную бочку. Колонка, где можно было взять воду, расположилась в 5 минутах ходьбы, плюс время на заполнение ведер. Короче, никак не успевал солдатик выполнить задание. Но комендант дал слово офицера, что отпустит Ваню, если бочка наполнится.

Взял Сидоров ведра, комендант спокойно сел попить чайку, но через 20 минут солдатик прибыл с докладом о выполнении задания. Отставил комендант недопитый чай, выглянул с недоверием в окно, а там и впрямь вода аж выливалась из бочки, отражая солнечные лучи. Пришлось выполнить слово офицера, отдать документы. С тем Сидоров отправился далее в сторону дома.

А комендант, забыв про чай, уставился на бочку, гадая, как смог солдат ее наполнить, пока не увидал голубя, который перешел бочку вброд, лишь чуть замочив ножки. Такого мата давно не слышали сотрудники комендатуры! Оказалось, находчивый солдат просто перевернул бочку и налил воды на днище. Но из окна сей фокус было невозможно распознать. Дернулся комендант, но вдали послышался гудок отправляющегося поезда.

С той поры бочку врыли в землю, и комендант лично контролировал процесс ее наполнения. Но я верю, что еще найдутся хитрецы, которые опозорят мизантропа.

А Сидоров благополучно доехал до дома и заявил встречающим соседям: -Сходил я в армию, отдал долг Родине и решил более в такие долги не влезать!

И потекла его спокойная гражданская жизнь. Вернулись другие дембеля с разных концов страны. Отпили, отъели их возвращение, все успокоилось. Но иногда вспоминалась им служба. Тогда бабушки на скамеечке делились наблюдениями за внуками.

– Мой служил в ВДВ, -сообщает одна: -Пришел здоровый, мускулистый, выпьет бутылку, разобьет ее об голову – все ему нипочем.

– А мой в спецназе служил, -делится вторая: -Утром с 6 часов пробегает 3 километра, потом 300 раз отжимается и начинает кирпичи руками крушить.

Третья плечами пожимает: -Я даже не знаю, где мой служил… Утром встанет, какую-то тряпку на крыше поднимет, подержит руку у виска, покурит и опять ложится спать. Вечером тряпку снимает…

УТРЕННИЙ ТРАМВАЙ

Видимо, много читать зарубежных авторов вредно. Как-то искажают они родную капиталистическую действительность, представляют ее через розовые очки за тысячу долларов. Лично мне, судя по их описаниям, казалось, будто там, за далеким бугром, вечное лето, маленькие тихие залитые солнцем городки, магазины без очередей, бары с холодным пивом, вежливые шерифы, а, самое главное, не нужно торопиться на работу в набитом народом общественном транспорте. Постоянные каникулы, житуха! Наши российские реалии являют слишком резкий контраст. Отечественные писатели, хоть и стараются чуточку смягчить окружающий мир, остаются все же реалистами. Антураж мешает пустить фантазию вскачь. Мы, обычные люди, в нем живем. Очень хочется надеть розовые очки и вдруг оказаться в другом мире, сочиненном. Но…

Поэтому хоть зимой хоть летом, поневоле приходится рано вставать и ехать горбатиться на чужого дядю. При социализме вроде сам был хозяином – что ни сделал, все твое, для себя сотворил. А нынче трудишься только за деньги, без задора. На субботник – по приказу, не по велению сердца. Грустно.

С этой грустью на душе наш герой, бывший полковник Соколов, солнечным летним утром вместо того, чтобы на красной «Феррари» умчаться по гладкому шоссе к загородным пляжам, где ласкать взор загорелыми девицами да ублажать грудь шведским пивом, плотно привычно позавтракал да пошагал строевым к остановке трамвая, который должен доставить его по месту любимой работы. Помните, он ведь служит гинекологом. Мечта сбылась, но российские реалии помешали достичь полного кайфа. В районной поликлинике вместо юных красавиц обследовались, как правило, прокисшие, а то и совсем заплесневелые «ягодки». Когда же наступала пора ежегодного осмотра школьниц и студенток, прием брал на себя главный врач. Обидно…

Другой бы и обиделся да махнул на пляж, но только не Соколов. Во-первых, он на долгой военной службе усвоил это дурацкое слово «НАДО!». Тому, кто такое слово выдумал, надо руки оторвать вместе с языком! Заставляет оно вместо прибрежного ароматного ветерка дышать безвкусным ионизированным воздухом медицинских палат. Во-вторых, ему не на чем лететь по шоссе. Нет ни «Феррари» ни даже «Оки». Не заработал. Посему придется лезть в трамвай. А, в-третьих, он сам любит потолкаться с утра, вместо физзарядки, для поднятия тонуса. Но, главное, в-четвертых, можно поговорить с людьми, послушать, чем они живут, исполниться народной мудрости. Без сего как быть?

Вышел отставник на улицу. Глядь – бабка пирожки продает, приятные на вид.

– Пирожки у вас свежие? —просто поинтересовался.

– С мясом! —отрезала бабка и взором показала, чтобы шел туда, куда направлялся.

С тем и пошагал Соколов к остановке, а навстречу двигалась группа бритоголовых парней в кожаных куртках. И на их пути у дверей «Гастронома» стоял щупленький негр да спокойно, ни о чем не подозревая, пил молоко из пакета. Так жадно пил, что белая струйка текла по груди.

– «Что сейчас будет?!» -с ужасом подумал Соколов, ускоряя шаг: -«Прибьют!».

А компания бритоголовых равнодушно прошла мимо негра. Только один повернул голову и спокойно констатировал: -Не поможет.

Негр не расстроился, вытер рукой молоко и стал голосовать проходящим машинам.

Остановилась тачка с двумя кавказцами: -Садись, брат, подвезем!

– Не-е! Я с черными не поеду!

Это мирно закончившееся происшествие настроило бывшего полковника на игривый лад, подурачиться захотелось, подшутить над кем-нибудь. Тем более, что прикол давно был задуман, но не попадался подходящий момент. А тут срослось! И Соколов устроился в засаде неподалеку от автомата приема платежей.

Надо заметить, что транспортные остановки разрабатывались специально для России.

Учли все: на случай жары – стеклянную крышу, на случай ветра – проемы в стенах, а для зимы придумали железные лавочки!

Народ собирался с ленцой – лето, некуда спешить. Девушка встала рядом с фонарным столбом, тщетно пытаясь скрыться под его тонкой тенью. К ней откуда ни возьмись подвалил пахучий бомж с возмущенным взором и претензией: -Ты не на своем месте стоишь!

Подвинься! Я здесь всегда писаю!

Но быстро нашелся защитник. Молодой парень в спортивном костюме подбежал трусцой к остановке, глянул в сторону бомжа: -Исчезни! —и проследовал к автомату.

Бомж нагло крикнул вослед: -Господин хороший, червонца не найдется? Нет? Эхе-хе, люди в вашем возрасте «Челси» покупают! —и исчез вместе с запахом.

А спортсмен через автомат собрался скинуть деньги на телефон. Для Соколова удача!

Парень набрал свой номер, и он огромными цифрами высветился на экране, а потом засунул в приемник 500 рублей. Тут Соколов на своем мобильнике набрал высветившийся номер и отправил на него сообщение – «Спасибо, что скинул 500 рублей на пиво! Админ». Надо было видеть лицо парня…

Полковник же с невинным видом прошел к остановке. Две блондинки на его пути как раз обсуждали проехавший розовый лимузин.

– Фу-у, -надула губки одна из блондинок: -Розовый цвет – это так немодно…

– Безвкусица! —поддержала подругу вторая блондинка: -Я бы на такой машине не поехала.

И обе вместе с Соколовым направились к подъезжающему трамваю.

Полковника остановил какой-то по виду приезжий мужчина: -Простите, этот трамвай ходит по Большому? —он имел в виду, конечно, проспект.

Но Соколов был не прочь пошутить: -По большому? Лично я не видел. Но судя по состоянию города, вполне вероятно.

Трамвай был полон, но желающие ехать все равно бросились на штурм. Толкотня, давка, кряхтение, сопение. Кто-то напрасно пытался выбраться наружу, но его не выпустили. В самый разгар посадки, когда вожатый собрался закрыть двери вагона, подоспела бабка деревенского вида с огромным рюкзаком за плечами и повисла на поручнях. Возникла пауза: бабке некуда было влезть, но и поехать с открытыми дверями нельзя. Наконец, рюкзак перевесил, и бабка мягко выпала на спину прямо к ногам Соколова.

– С приземлением, мамаша! —приветствовал бабку полковник: -А что, парашют не раскрылся? —и залез вместо нее в вагон. Двери без рюкзака закрылись, и трамвай поехал.

К удивлению Соколова обе блондинки оказались в вагоне. Все-таки напрасно издеваются над колером. Не раз блондинки доказывали свое превосходство не только над брюнетками, но даже над мужчинами. Как в данном случае: шли вместе, но полковник чуть не остался снаружи, а блондинки пролезли вперед.

– Блин, какая толкотня! —воскликнула первая.

– Странно, -удивилась вторая: -Вчера на дискотеке ты это называла атмосферой.

Все разговоры перекрыл гнусавый крик: -Платим за проезд! Землю крестьянам, фабрики рабочим, а деньги – кондуктору!

Кто-то передал кондуктору 100 рублей. Та воскликнула: -Мужчина, у вас других денег не будет?!

– Не каркай! – возмутился пассажир.

Соколов обратил внимание на криво наклеенное объявление о цене проезда. Она изменилась с 24 до 25 рублей. Новое объявление не закрывало последние три буквы предыдущего. Получилось —«Стоимость проезда 25 рублей бля».

Кондуктор собралась отправиться в рейд по вагону, но народ намеренно тесно сплотился, помешав безумной идее. Ей осталось только напрасно кричать: -Оплачивайте проезд! Пенсионные и месячные предъявляйте!

Из глубины вагона ответил женский голос: -Трусы снимать или на слово поверите?

– Лучше деньги за проезд передавайте! —парировала кондукторша.

В середине вагона кто-то из молодежной компании шутливо выкрикнул с кавказским акцентом: -Гоги пэрэдаст!

Товарищи тут же продолжили: -Гоги педераст?! Сам ты пэрэдаст! —и началась возня.

– Прекратите толкаться! —закричала молодая женщина с дочкой: -Какие плохие мальчики! Ты, Леночка, у меня хорошая, не бери с них пример.

Леночка, которая явно ехала в детский садик, гордо заявила: -Конечно, я хорошая! Даже «еб твою мать» не говорю!

Компания сразу прекратила возню, парни в изумлении уставились на девочку, пассажиры еле сдерживали смех, а мамаша уставилась в окно, делая вид, что ребенок не ее. Но от Леночки так просто не откреститься! Она настойчиво потянула маму за рукав: -Я еще потому хорошая, что у меня платочек чистенький! Я ведь сопельки рукавом вытираю.

Продолжить чтение