Читать онлайн Предатель их интересов бесплатно
Истинные предатели всегда боятся тени того, кого они сами с радостью и возбуждением ума записали в предатели государства и отвели на голгофу истории. Посмотри в зеркало, внимательно разгляди каждую морщинку, и ты увидишь лик предателя. Каждый из нас хоть раз в жизни кого-то предал. Теперь это нужно просто принять.
Пролог
И вернулся я на незнакомую планету, с которой не улечу уже никогда.
Июнь 2021 года. Асфальт ночного аэропорта пузырился крупными каплями воды. Очень сильный для этого времени года дождь. Приятный молодой женский голос объявил о прибытии лайнера рейсом из Стамбула. Пассажиров в салоне Боинга было немного. Самолет замер и отключил турбины, командир экипажа поблагодарил пассажиров за совместный полет и порадовался мягкой посадке в Москве. В салоне все погрузилось в приятные сборы, стюардесса открыла боковую дверь и пригласила пассажиров пройти на выход в приемный терминал аэропорта: «Дамы и господа, приятного вам отдыха в столице России, городе – Москве».
Первый пилот на секунду задумался, отключил микрофон в салоне и произнес почти шепотом: «А ведь могли и не сесть, черт подери этот полет и этот прогноз погоды. Слава провидению и ангелу-благодетелю».
Человек с опущенными вниз пыльными усами, в сером плаще, темных очках, вышел из здания аэропорта. Он шел в гуще людского потока. Минуту назад он ответил сотруднику таможни, что он предприниматель из Стамбула и прибыл в Москву по вопросам поставки ширпотреба из Турецкой республики. На его лице медицинская маска, требование санитарных властей России. Он раскрыл над головой темно-серый широкий зонт. В этот момент его попытались сфотографировать из черного внедорожника. Он интуитивно отвернулся и слегка прикрылся зонтом. Где-то рядом, почти невидимый, в бетонной тени стоял мотоциклист и наблюдал, как усатый поймал такси. Черный мотоциклист в блестящем костюме и таком же шлеме, казалось совершенно не замечал проливного дождя, стреляющего по его глянцевой «космической» голове.
Отвратительно желтого цвета такси неспеша въехало в Москву. За такси, метрах в ста, держалась черная иномарка. Мотоциклист следовал за черной иномаркой минут тридцать, но потом обогнал ее и унесся в туман ночи.
– Этот лунатик, на мотоцикле, шел за нами целых полчаса? Странно? Хвост? Ты его видел? – спросил человек с массивным объективом на зеркалке, удерживаемым в больших пухлых ладонях.
– Нет, не видел! Да, ты, угомонись, следи лучше за такси, – недовольно ответил водитель.
– Я доложу, что груз из Стамбула прибыл самостоятельно и без происшествий?
– Доложи…
– Патрик, я Сапфир. Как слышите меня? Прием?
– Слышу вас нормально. Что у вас, Сапфир?
– Все штатно, груз прибыл в пункт назначения. Разрешите снимать сопровождение?
– Разрешаю, благодарю за службу Сапфир…
– А, чуть не забыл, там был черный мотоцикл, немного странный. Следовал за нами!
– Вас понял, отбой, Сапфир…
Глава I. Теплая ночь после дождя
И лил я слезы благодарности, не веря, пока, что вернулся домой, где ангелы небесные приняли меня под свою защиту.
Продолжение той же ночи. Кабинет на третьем этаже каменного здания постройки 1950 года в центре Москвы. Здесь располагается «Министерство рыболовецкой промышленности России». На самом же деле эта вывеска лгала, точнее сказать, лгали люди, которые повесили эту вывеску. Как известно, вывески – это только буквы, а вот люди – это идеи решения и действия. Впрочем, эти люди тоже не лгали, они просто не имели права размещать на этаже настоящую вывеску, так как эта информация принадлежала очень узкому кругу засекреченных людей и соратников, связанных одной целью, вернее, одной задачей, дурить голову потенциальному противнику и его шпионам.
На третьем этаже размещалась «Служба глобальной разведки». Всего-то обычная служба внешней разведки, как печатали в служебных бланках на этом этаже, но и эта формулировка лгала. На самом деле, эти люди работали непосредственно на очень узкий круг очень богатых людей России. А как известно и не для кого не секрет, что очень богатые люди в России, словно куколки бабочек, имели прихоть перерождаться во влиятельных государственных мужей и могли непосредственно влиять на распределение бюджета всей государственной машины. Для выполнения особо секретных миссий им придали эту государственную службу, состоящую всего-то из нескольких сотрудников, профессионалов высшей пробы. Впрочем, это уже совершенно секретная информация.
На окнах длинного кабинета висели бордовые портьеры, массивный дубовый стол размещался в углу комнаты и был как бы в тени. В центре кабинета, к тому же, расположился огромный бильярдный стол сталинской эпохи. Играет в бильярд один невысокий человек, с орлиным носом. На правой руке золотой массивный перстень. Мужчина слегка похож на молодого Наполеона Бонапарта.
Звонит старый черный телефон, расположенный в сейфе. Второй, высокий и полный мужчина сидит на велотренажере и крутит педали, он здесь начальник. Он недовольно спрыгивает с тренажера и направляется к двери старого сейфа. Поворот ключа в замке, он открывает дверцу и поднимает трубку спрятанного в сейфе аппарата.
– Алло! В молчанку будем…? Это Вальдемар, то есть полковник Кротов, я слушаю! Кто говорит? Чего? Ты ча, в натуре? Дурачок, мы сейчас тебя отследим. Положи трубку!
Потом отрывает трубку от уха, прикрывает ее ладонью и грозно говорит мужчине с кием:
– Погоди шары гонять, тихо! Игрун!
Полный снова подносит трубку к уху и убирает с нее жирную ладонь.
– Да, я внимательно слушаю, вас…
– Я вернулся, Крот! – прошипел голос в трубке.
– Ты что, подоок, перепутал…
– Не узнал меня? Так быстро?
– Стас? Благоев? Ты? К-х! Но тебя же? Бр, не может…
– Что меня? Договаривай…
– Тебя казнили? Отрубили голо…
– Ну уж нет. Мне удалось бежать.
– Ты бежал? Везунчик! Встретиться? Да, конечно, сегодня, где? Ночью?
– Надо поговорить, у меня есть информация. Или мне сразу позвонить нашему шефу?
– Стас, не надо никого беспокоить. Я буду! Капитан, что ты…
– До встречи…
Полный с размаху бросил трубку.
– Черт тебя побери!
Выдохнул. Быстро прохаживается по кабинету, словно часовой.
– Кто это звонил, на вас лица нет? – спросил мужчина с кием.
– У тебя тоже сейчас не будет! Нет, это невозможно! Меня разыграли? Уроды…
– Кто? Господин полковник? Кто посмеет?
– Дружок твой покойный, Благоев…
– Во, блеф, ха-ха, нашли отчего нагреваться!
– Помолчи, майор, – гневно отрезал Кротов. – Это будет твой косяк! А косяки нужно устранять, четко и без последствий.
– Да что вообще происходит, вы не спите, господин полковник?
– Я? Дурак!
Кротов садится за стол, тупо размышляет, разглядывая бронзового носорога, потом берет его в руки, сопит, поглаживает корпус, уши, голову и рог, статуэтки носорога. Оставляет экзотическое животное в покое, закуривает дорогую сигарету, открывает потайной шкафчик под столом маленьким ключом, достает компактный, отполированный до блеска пистолет неизвестной марки, накручивает на его ствол серебристый глушитель.
– Как ему удалось? Нет, это мои нервы, какой-нибудь летеха извращается, – ворчит толстяк, нервно стряхивает пепел в хрустальную пепельницу, пытается затушить ее в своей ладони и вскрикивает от боли.
– А что случилось? Господин полковник? Даже если Благоев и жив? Это же феноменально! Представим к герою, капитана! – словно спрашивает майор и наконец-то оставляет кий в покое.
– Благоев вернулся! Бежал из плена? Черт его подери, – злобно говорит Кротов и смотрит на свой стол, потом берет позолоченную статуэтку обнаженной танцующей женщины и трет ее в руках.
– Может быть, а что, если?
– Не мямли, твои мысли, Крамер?
– Господин полковник, моя фамилия Крамаренко, ваше погоняло мне не очень…
– Ты кретин, так что пока будешь Крамером, до особого распоряжения.
– Как скажете. Кто-то затеял с нами игру? Вот идиоты, нашли кого троллить! – скривился в гримасе майор Крамаренко.
– Какую игру? Это говорил сам Стас. Я его голос знаю, с того света узнаю!
– Это невозможно! Мой осведомитель сообщил три недели назад, что «Красный койот» обезглавлен.
– Дерьмовый значит у тебя осведомитель. На кого он работает?
– Не знаю, уже не знаю! – Крамаренко начал растирать свои брови и виски.
– Возьми пистолет, на всякий случай. Через полчаса выезжаем. Чаю мне налей… – Кротов судорожно растер ладонями свои уши.
– Да, нет, это провокация, однозначно.
Майор Крамаренко подносит чашку с чаем и лимоном шефу, проверяет свой табельный пистолет и засовывает его сзади под ремень. Кротов залпом выпивает чай и громко ставит чашку на стол. Разведчики выходят из кабинета, майор Крамаренко опечатывает двери своей печатью и проверяет, как закрыты замки.
Они вышли из внедорожника в два часа ночи, в центре столицы, около парка «Музеон» и направились к огромной статуе Феликса Дзержинского, которая уже год покоилась здесь среди других истуканов прошедшей эпохи большевизма…
В Москве недавно прошел дождь, воздух свеж и даже сыроват. На набережной недалеко от огромного и несуразного «Петра-флотоводца» останавливается автомобиль представительского класса черного цвета с выключенной мигалкой на крыше. Из него выходят двое мужчин. Один полноват и очень солиден, он в плаще и кепи, ему далеко за пятьдесят. Он движется в сторону моста. Движения его не так легки, он чем-то озабочен, то и дело смотрит себе под ноги, пару раз оборачивается, пытаясь сканировать улицы своими маленькими глазками, потирает то нос, то правый висок, в левой руке он несет небольшой блестящий алюминиевый чемоданчик.
За ним на отдалении пяти метров движется более спортивный и стройный, невысокий мужчина, лет сорока, это его первый помощник и телохранитель. Второй одет в строгий костюм, он без головного убора. Первый останавливается, замирает и слушает тишину. Закуривает сигарету, делает пару затяжек и выбрасывает ее. Постояв секунд пять, он продолжает движение.
За этой парой неслышно движется еще один высокий мужчина с усами, в темно-синей спортивной куртке, ему около тридцати. Он худощав и спокоен, прячется за деревом.
Парочка спускается под мост. Полный смотрит на часы, размышляет. Потом молча, рукой указывает телохранителю, чтобы тот возвращался к автомобилю. А сам ставит чемоданчик на каменный пол к стальной конструкции моста.
Третий, как только второй уходит, спускается под мост к полному. Мужчины начинают жесткий разговор.
– Значит, реально, живой, капитан!? Ты ли? Ты, точно, повзрослел, черт! – недоверчиво, скрывая пренебрежение, произносит полный. – Ха, выглядишь неплохо, будто ничего и не случилось. Дайка я рассмотрю тебя! – Полный медленно приближается к высокому.
– Стой на месте, полковник? Вот так. Не ждал меня?
– Стасик, что с тобой! Я же твой патрон и…
– И предатель?
– Тьфу, ты… Мои друзья в Латакии сообщили, что тебя… В общем, что ты того, капитан, без головы! – отвратительно ржет полковник. – После твоего побега, меня вообще хотели уволить, но добрые люди заступились.
– Не делай из себя святого, Вальдемар! Ты с твоими хозяевами продали меня…
– Ну, уж нет, нет. – Толстяк, бравируя, поднимает руки вверх и улыбается.
– Ладно, Кротов, у меня мало времени. Как будем выходить из ситуации? – жестко спрашивает капитан. – Предлагаю тебе прямо сейчас сделать признание на диктофон…
– У меня нет с собой диктофона, капитан.
– В любом телефоне есть диктофон. А ты не изменился, дурака включаешь по щелчку.
– В чем мне признаваться, Стасик? – отшучивается Кротов.
– В том, что ты предал меня, получил за мою голову чемодан с долларами…
– Чемодан? Нет! Как тебе удалось вырваться из плена?
– Как-нибудь в другой раз расскажу, все как учил инструктор. Лекции его я не прогуливал.
– Ох уж этот Бонифаций, опасный старикан, как оказалось, – фальшиво рассмеялся Вальдемар.
– Кстати, как он, давно не видел его? – осторожно спросил капитан Благоев.
– А, что же ему будет? Вечно сует свой нос в мои дела. Все не может успокоиться и поверить, что тебя грохнули бородатые, – смеется Кротов.
– Старик-то с чуйкой, правильно, что не поверил, – спокойно отвечает Благоев.
– Закуришь? – Кротов протягивает сигареты Благоеву. – За дружбу, Стас?
– Я не курю, это чертовски вредно, особенно после плена…
– Ну, да! Ты же профи. – Кротов убирает сигареты в карман. – Что же мне делать с тобой, капитан? Тебя вроде и нет? Воскрешать? Ха, но зачем? Ты геройский парень, но мертвый. Воскресили Иисуса и вот, мировая религия, кумир половины человечества! Нам двух Иисусов не надо. Видно, придется мне пристрелить тебя, как врага? Ну, чтобы уже наверняка. Дело ведь не выполнено, пока все враги не уничтожены, так кажется, говорил твой инструктор Квакша, да, Стасик?
– Не круто берешь?
– А что такого, ты же враг? Самый настоящий, мой личный враг! Враг государства! Так получилось, капитан, но я благоразумный человек. Вот кейс, там полмиллиона долларов. Они твои. Бери его, потом иди к жене, ха, а завтра к десяти утра ко мне в кабинет. Напишешь рапорт, как все было. Думаю, тебя поймут, не все конечно. Вернем звание, наградим побрякушкой, возможно, станешь полковником, как Юрка Гагарин. Бедолага ты наш…
– Красивая картинка, но скользкая. В чемоданчике бомба, дома я его открою и все, бах! Не верю я тебе, Кротов. Ты в перчатках, значит не хочешь оставить отпечатки пальчиков на кейсе. Да и откуда у тебя такие деньги?
– Что я слышу? Стас, ты перестал доверять своему куратору?
– Я никому не доверяю…
– А, чертяга, прав ведь! В таком случае, прощай!
Кротов резко выхватывает табельный пистолет из внутреннего кармана пиджака и стреляет в Благоева.
Капитан делает уклоняющийся маневр и рыбкой ныряет в кучу мусора. Две пули пролетают мимо его головы. Полковник бежит к куче мусора, осматривает ее и вдруг получает резкий удар ногой снизу, вертикально вверх, в нижнюю челюсть. Кротов теряет пистолет в падении. Благоев толкает пистолет ногой и оружие летит в черную воду. Полковник встает, трясет головой и выхватывает нож, но получает еще один удар в лицо, уже кулаком. Капитан выкручивает его руку, толстяк визжит, роняет нож, но продолжает махать огромными кулаками. Кротов пытается разломать Благоеву ребра. Он тяжелее капитана на двадцать пять кило.
– Больно! Не убивай меня! Я все исправлю, – жалобно и фальшиво стонет полковник после резкого удара ладонью в ноздри. Из носа сочится кровь. – Мой нос, где он? Ты вмял его!
– Что ты исправишь?
Благоев бьет Кротова ногой в живот. Толстяк корчится на коленях и вдруг снова бросается на Благоева с криком: «Удавлю, собака»! В его правой кисти маленький пистолет с глушителем. Благоев перехватывает кисть и разворачивает ствол пистолета на сто восемьдесят градусов. Раздается один глухой хлопок. Толстяк мягчает, как бы удивляется своему новому состоянию и тяжело падает на затылок, в кучу картона, раскинув руки, словно жирная лягушка. Все кончено, маленькая пуля пробила сердце.
Капитан небрежно закрывает теплый труп коробками и направляется наверх.
Спустя пару секунд раздался оглушительный взрыв. В этот момент Полковник Кротов выдавил из себя газы и свалился со своего роскошного дивана. Часы с кукушкой отбивали половину третьего ночи.
Алексей Крамаренко уснул только после трех ночи в своем загородном доме. Ему было душно. Он открыл форточку, мокрый ветерок забрался в комнату и притаился…
Я вытащил свой табельный пистолет, положил его на гранитный поребрик и осторожно спустился под мост. На меня смотрел Станислав Благоев, словно соляной столб, в полной темноте.
– Стас? Ты жив? Друг мой! Значит ты разделался с толстым ублюдком? – воскликнул я.
– Да, Алеша… – ответил сурово Благоев не открывая рта.
Маленький пистолет с глушителем Стас держал в левой руке, согнутой в локте и направленным стволом в меня.
– Не будь дураком. Я догадывался, что мы идем на охоту! Именно на тебя. Посмотри, я не одел бронежилет, – прошептал Крамаренко. – Стреляй, стреляй, в своего друга. Я прекрасно понимаю тебя! Я бы наверно так бы и сделал. Кстати, свою пушку я тоже оставил в конторе.
– Ты знал, что я жив? – нехотя поинтересовался Благоев.
Я рассмотрел на его лице свежий шрам, на левой стороне лица. Раньше его не было?
– Откуда, Стасик? Я только оплакивал тебя все эти два года. Вальдемар Кротов доложил на совещании, что ты перебежал к духам и видимо был казнен. Он всем так сказал: «Поделом предателю и по заслугам…»
– Я был в плену только год, а ты оплакивал меня все два?
Здесь Благоев заподозрил меня во лжи. Что же я говорю? Язык – мой враг. Я лгу, а что делать, сказать правду и получить пулю?
– Ну, что ты Стас, как ты можешь? Ну, оговорился я, – улыбается Алексей и с опаской поглядывает на отверстие в глушителе пистолета.
– Значит, ты поверил, что я предатель? – произнес грустно Благоев.
– Нет, я что, последний осел? Я еще не выжил из ума! Стас! Но, ты же сам тогда отказался выполнить распоряжение начальника внешней разведки!
– Устное распоряжение? Которое я поставил под сомнение, имел на это право.
– Почему? Почему. – Майор словно спрашивал самого себя.
– Потому, что я не мог доверять связному, который порол откровенную лажу и провокацию. Я не мог допустить, что одну из наших групп уничтожат. Все как написано в инструкциях, – жестко, не торопясь, ответил Благоев.
– От чьего имени действовал связной? – заинтересовался я – Крамаренко.
– Ты не в курсе, майор? – Стас приготовился стрелять.
– Кто, этот человек, Стас? – испугано спрашивает Крамаренко.
– Изволь, Иннокентий Шевалье, банкир приближенный к кабинету министров и к службе тотального контроля. Это он придумал переименовать ФСБ в ФСТК, за собственными гражданами устроили электронную слежку. Додумались, упыри.
– Стасик, ну кто тебе это наговорил? Ребята из ЦРУ, ты теперь им веришь?
– Это его нефтяные вышки. Он их купил, или ему их подарил президент Сирии? А мои ребята должны были погибнуть за интересы этой сволочи? Вернуть вышки под контроль Шевалье, отжать у американских вояк.
– Откуда эти фантастические сведения? Откуда ты узнал про тотальный контроль? Этой службе всего-то полгода? – равнодушно спрашивает Крамаренко.
– Из надежных источников! – грубо отвечает Благоев.
– Вот видишь, Стас. Это могли рассказать тебе только твои американцы. Видимо тогда Кротову и приказали слить тебя. За превышение полномочий, вернее невыполнение прямого приказа. Ты скомкал чей-то план! Оперативную разработку нашего штаба! Как же так, Стас? Мы же маленькие люди! Младшие офицеры, козявки! Да-да. Кротов сделал вывод, что ты работаешь на бородатых или ЦРУ. Нефтеносный район, тогда заняли террористы. А господин Шевалье остался с носом. И всему виной, ты, гуманный ты наш!
Я опустил голову и начал ходить по кругу, словно укушенный мухой, ссутулился и не смотрел на Благоева.
– Да, Кротов это умел. За сколько вы меня продали? Рассказывай коммерсант чертов.
– Не знаю, я почти ничего не знаю! – Крамаренко обхватил свои уши и стал растирать виски. – Проклятая мигрень!
– Мигрень прекрасно лечится, одна пуля и все, Алексей…
– Не надо, Стас, не бери грех… Ты уже труп, теперь и меня тянешь за собой?
– Как там Мария? Ты заходил к ней? – переключает тему Стас.
– Да, вначале часто, потом реже. Был вчера. Она снова пила красное вино. Она пристрастилась к вину! Твоя жена…
– Вино? А ты с ней пил? – Благоев улыбается мне в лицо.
– Пил, немного, и сразу же ушел. Она верная жена, брат!
– Ладно, иди. Постарайся не болтать, что видел меня. Эй, друг, хотя бы до утра! Потом можешь болтать…
– Я понял тебя, Стас, ты же мой единственный друг! А что ты намерен делать дальше?
Мой вопрос повис в воздухе. Стас молча смотрит на меня и молчит, словно сейчас растает в сыром воздухе…
Изображая улыбку, я уверенно иду к машине. По дороге я забираю пистолет и кладу его в карман плаща. Я солгал, что пистолет оставил в рабочем кабинете. А что мне было делать?
Мой автомобиль быстро набирает скорость и проносится мимо капитана Благоева. Я напряженно провожу взглядом стоящего на тротуаре Станислава. Вслед за моим автомобилем проносится черный мотоциклист, вжавшийся в кресло своего мотоцикла и на мгновение вглядывается в глаза Благоева.
Как я мог это видеть, ведь я уже уехал от места нашей встречи метров на триста? Черт его знает. Я вижу еще и то, что делает Благоев дальше.
Стас спускается вниз, откидывает коробки от трупа, вытирает свои отпечатки с пистолета носовым платком, найденным в кармане Кротова, и вкладывает маленький пистолет в правую кисть полковника. Пачку пятитысячных банкнот, найденную в другом кармане бывшего полковника, он забирает себе. Снова закрывает тело картонными коробками. Пару секунд смотрит на серебристый чемодан, потом резко встает и уходит в ночной город. Он не взял проклятый чемоданчик, Стас всегда обладал демоническим чутьем…
Тень ужасного кошмара поглощала мой автомобиль. Я потерял управление и убрал слабые и тонкие кисти рук с рулевого колеса. Зачем моя нога продолжает давить на газ, а второй ноги у меня словно нет. Наихудший сценарий начинал сбываться неумолимо. Неужели дух мертвого Станислава Благоева, восставшего из мертвых, вернулся, чтобы карать и наслаждаться над всеми нами, теми, кто так легко послал этого честного и беззащитного человека на смерть лютую. И мало того, поставили на его лоб клеймо —«Предатель». Неужели и правда ангелы существуют и вложили уже в его руки карающий двуручный меч огненной мести, против ублюдков смердящих, коим являешься и ты, Алексей Крамаренко! Он уйдет, но заберет с собой всех гадов, потому что гадам место в аду.
Майор Крамаренко резко проснулся от звонка электронного будильника, на циферблате мигали цифры – 06:00. Он рыдал и всхлипывал. Он прислушался. Теперь в его спальне царила полная тишина. Кошка в кресле не шевельнулась. Алексей прошел в туалет, встал над унитазом, оперся на кафельную стену. Желтая прозрачная струя приятно начала истекать из него, освобождая голову от напряжения в шее и в затылке. Отпустило…
«Хорошо пошла струя. Черт подери, вот это сон! Все как наяву, я ощутил реальный страх и уже прощался с жизнью. Трусы сухие – это уже хорошо. Бедный Стасик, его казнили бородатые, теперь он снится мне. Надо в храм сходить, за упокой поставить большую свечу. Откуда он узнал про тотальный контроль? Тьфу, его же нет. Так, а Кротова он пристрелил? Забавно, как в детективном кино. Я правда этого не видел, но под коробками лежал труп Кротова. Выйду на пенсию, напишу сценарий, впрочем, дожить бы. Занятный сон, надо будет рассказать полковнику. Впрочем, нет, еще подумает, что я желаю ему смерти, хотя бы профессиональной…»
Крамаренко встряхнул ослабевший отросток, заправил его в трусы, бухнулся в кровать с мыслью, что нужно поставить свечу за упокой Стаса. С наслаждением поворочался, словно ленивая мышь под одеялом и проспал до десяти утра. Он валялся бы и дальше, но телефон на старом румынском комоде, разбудил его.
– Алло, кто это? А, господин полковник, ну слава Богу…
– Что ты имеешь ввиду, – рыкнул подозрительно Кротов.
– А, ничего, Вальдемар Георгиевич, просто у меня всю ночь раскалывалась голова, словно с меня сняли скальп. Вот я и подумал, что у вас тоже… Так что, ничего. Пустые переживания.
– Майор, слушай, хватит бездельничать. Помолчи минуту! Тот человек, что сообщил о смерти, то есть о казни Благоева – «Красного койота», с ним можно связаться?
– А зачем? Не знаю, – промямлил Крамаренко. – На хрен он нам усрал…
– Так ты узнай, родной, он где сейчас?
– Господин полковник, ну зачем нам это? Лишние телодвижения? Он уже занят другими делами…
– Какими делами? Может он враг? Вражина, в нашем ведомстве! Ты точно кретин, Крамер!
– Что? – обескуражено спросил майор.
– Найди его, мне нужно с ним встретиться.
– Когда? – проснулся Крамаренко на автомате.
– Завтра, после завтра, черт тебя возьми, Крамер?
– Крамер? Но, эта кличка мне не нравится…
– Хватит болтать! Два дня тебе сроку, найди того человека и устрой нам встречу.
– Есть. Я сегодня не приду, голова болит… Отлежусь, с вашего разрешения.
– Знаешь, Алексей, а ведь мне прошлой ночью приснился Благоев, – медленно, словно боясь чего-то прошипел Кротов. – Я весь пропотел и пищал, как баба! Стыдно…
– Ха, надо в церковь сходить, наверное. Свечу за упокой поставить. Не будет приходить…
– Я тебе не верующий! Убил он меня во сне, понял, Крамер! Из моего же пистолета. Мусором забросал мой труп. Деньги забрал. Чемоданчик с бомбой не взял. Хитрый шельма. Я чувствовал, как кровь моя стыла в жилах, а потом чемодан рванул, кусочки моей тушки разлетелись, тут я и проснулся. Проперделся зато на славу!
– Да! Нереально! – округлил глаза майор. – Значит такого не будет.
– Если твой агент врет, хана ему и тебе тоже! Усек? Порву к чертям, вас никто искать и не будет…
– Так точно! Уже ищу. Я из него душу вытряхну! За вас, патрон.
– Давай, принеси мне его мозги, или свои неси сразу…
– Где-то был его телефон… Пойду отлеживаться…
– Завтра с утра с результатом ко мне…
– Есть! Кладу трубку.
Глава II. Жена разведчика
И не знала жена героя плакать ей или смеяться, увидев мужа среди живых, а не мертвых и без головы. «Надолго ли», – подумала она и заплакала.
Пока еще молодая и привлекательная брюнетка, по обыкновению скучала дома одна в шикарной трехкомнатной квартире в историческом центре Москвы на Поварской улице. Она, утонченная брюнетка, или может темноволосая шатенка, в самом расцвете своей женской красоты. Женщина слушает легкую инструментальную музыку. Крутится заезженная виниловая пластинка, та самая, что подарил ей муж в их медовый месяц. Иголка слегка царапает заезженные дорожки. Назвать это грустью, пожалуй, нельзя, она медленно умирает, позволяя своему плачущему сердцу биться все тише и легче. Она раздевается, халат мягко падает на паркет. Она смотрит на себя в вертикальное ростовое зеркало, изучает груди, гладит себя по бедрам, грустно улыбается и проходит в ванную комнату. «Отпусти грусть, у меня сын и ради него мне надо пытаться жить. Если мужа уже нет, то как понимать его слова, что его невозможно убить, просто невозможно. Хитрый мой разведчик, которого я не смогла отговорить от крайней командировки. Проклятый долг офицера, который не нужен в этой стране никому, кроме того, кто этот долг выполняет до последней капли крови, до погибели и забвения».
Приняв контрастный душ, она выходит, в короткой майке на голое тело. Открывает новую бутылку красного вина и наливает себе и еще немного во второй бокал. На комоде стоит фотография мужа, Станислава Благоева, в парадной форме старшего лейтенанта ГРУ.
– Ты обещал мне, не больше двух лет! – она жалобно обращается к его фотопортрету. – Через несколько часов наступит утро и они, эти два безумных года растворятся и уйдут в прошлое. Что же мне делать, дорогой мой друг, ждать еще два? А если я не смогу? Я уже не могу. Если бы ты знал, как хочется иногда выйти с балкона в открытое небо, но я клялась тебе, что не сделаю этого никогда, ради себя и ради нашего сына.
– Я почти рядом, любимая. Сохраняй хладнокровие… – отвечает портрет мужа.
– Даже так? Не ожидала, если ты обманул меня, смотри, пожалеешь! – нервно смеется она. – Похоже, я схожу с ума. Мамочка моя…
Неожиданно и резко зазвонил старый служебный телефон. Тот старый серый аппарат, который частенько звонил Стасу и вызывал его на службу, как и два года назад, когда Стас отправился в Сирию и больше не вернулся. Она вздрогнула от испуга и подошла к аппарату, а настойчивый аппарат продолжал звонить. Она проглотила слюну и подняла трубку.
– Алло! Кто это? Алексей, но я же просила вас… Что? Вы, но зачем звоните мне ночью, я уже спала. Хорошо, я приду. Мне уже все равно кто вы…
Она бросает трубку, мечется по квартире, пытаясь найти нижнее белье, которое ей дарил два года назад муж.
Она выбегает на улицу в легком платье и босоножках, идет нервно оборачиваясь по сторонам. Пустые переулки отзываются эхом ее каблуков. Нет даже бездомного пса, все живое попряталось в щели и в свои уютные норы. Мужчина в сером плаще и черной шляпе, спокойно и неслышно движется за ней. Убедившись, что за ним нет хвоста, он догоняет ее, разворачивает к себе и заключает в объятия. Она не сопротивляется, словно перед ангелом провидения, плачет и целует его. Они страстно целуются, она смотрит на него и не верит своим глазам. Теребит его волосы и прячет лицо на его груди.
– Ты поседел, щетина на подбородке почти вся белая. Пойдем домой! Здесь холодно, зачем ты вызвал меня на улицу? Зачем?
– Машенька, моя дорогая! Это вынужденная мера, для них я не существую. Теперь мне нужно доказать, что я живой. Но не сразу…
– О боже, я так и знала. Я не скажу им, что видела тебя, пусть они хоть жарят меня на костре. Мне снилось, что тебе конец, почти конец. Потом приходил твой начальник и сказал, что тебя больше нет. Совал мне в лицо какие-то бумаги, чтобы я подписала их. Я выгнала его, бросила в него туфли.
– Потом, все потом! Правильно, ничего не подписывай… Где наш сын? – с тревогой спрашивает мужчина.
– Учится, в этом году заканчивает первый курс театрального колледжа, дома бывает редко, то у деда, то у своей девочки. Он уже вырос без тебя… Окреп, наш малыш…
– Это хорошо, – облегченно улыбается Стас. – Нам, мужчинам, нельзя терять времени. Пойдем, вот здесь нас никто не увидит.
Благоев увлекает жену в темный и узкий переулок, они страстно целуются, с трудом справляются со своей страстью, но вынужденно расцепляют объятия.
– Эта ночь мне напомнила ночь Спартака, я читала роман без тебя…
– Иди домой, отключи мобильный телефон и ноутбук.
– Я его и так давно не включала, я про ноутбук.
– Умница. Я приду минут через двадцать. Дверь оставь не закрытой на ключ.
– Я жду тебя, милый мой. Неужели ты вернулся? Я сплю? Ты так не шути?
– Иди, это не сон. Я скоро, пока прогуляюсь…
Он провожает ее взглядом, смотрит на часы, показывающие три часа ночи и идет в противоположную сторону. Разведчик бродит по переулкам пятнадцать минут, ему важно убедиться, что за ним никто не идет, что чужие злые глаза не видят, как муж вернулся из плена домой. Все чисто, волшебно, словно на курорте проснулись утренние коты. Скоро начнет светать.
Он вошел в подъезд, легко поднялся на этаж, осторожно открыл знакомую дверь. Принял душ, наполнил ванну горячей водой, растворил в ней килограмм морской соли. Она мыла его и оттирала домашней мочалкой от чужой азиатской пыли. Остаток ночи Стас и Мария провели в жарких поцелуях и объятиях.
Утром, капитан внешней разведки Станислав Благоев принял контрастный душ, нашел в тайнике под ванной новенький пистолет иностранной модели, проверил его состояние и убрал обратно. Там же нащупал упаковку с банкнотами разных стран, извлек из нее немного денег на карманные расходы.
– Так что там Крамаренко? Он заходил к тебе? – крикнул Стас из ванной, тщательно выбривая свой подбородок.
– Да, целых пять раз, или больше, – играючи ответила жена. – Пожалуй, раз десять. Я сбилась со счета…
– Удачно? – рассмеялся Стас, ласково разглядывая обнаженную супругу, готовящую в турке только что намолотый кофе.
– Смотря для кого? Он верил, что тебя больше нет, этим он бесил меня. Хотела пару раз треснуть ему сковородкой.
– Он верил, что меня того? Вот гаденыш, Леша…
– Хотя, знаешь, где-то в глубине сознания он не хотел верить, что ты погиб. Вернее, он не верил в это вообще. Он до сих пор любит тебя, но обстоятельства службы давят на него. Он стал философом.
– А его учитель философии, сам дьявол?
– Похоже… Кофе готов!
– Распускал руки?
– Еще бы, но очень осторожно. Он зажатый, в отличии от тебя. Ты бы не упустил возможность поразвлечься со мной на его месте…
– Я бы не предал товарища и не стал бы приставать к вдове, ну если только она сама…
– Закончим на этом! – строго ответила Мария.
– Интересно, очень интересно все, что произошло без меня. Посмотрим, может быть, Лешка не стал последней сволочью? А он говорил тебе, кто виноват, что со мной случилось?
– Нет. Во всяком случае он обещал мне физическую защиту и каждый раз твердил мне об этом. Как-то проговорился, что зря пошел на поводу у жирного хряка.
– Чего он хотел? – хитро спросил Благоев.
– А как ты думаешь? Секса, конечно, страстного секса. Чтобы я не просто дала ему, как голодная сука, а отдалась нежно, как любовница, истекающая соком желания. По полной программе, в общем, как с тобой.
– Как хорошо ты это сказала, с чувством. Мемуары не начинала писать?
– Я репетировала, милый. Хотела тебя удивить. А в последний свой визит он предлагал мне деньги. Сто пятьдесят тысяч за несколько часов с ним в постели.
– Леха становится богачом? Откуда у него такая сумма, да еще и в долларах?
– Дурачок, он предлагал мне сто пятьдесят тысяч рублями.
– Пошляк… – рассмеялся Благоев, – надеюсь, возвращать не надо?
– Нечего возвращать… Береги себя, Стас, не связывайся с ними. Во всяком случае, ты же можешь подать в отставку?
– Не знаю, посмотрим. Я хочу кофе. Иди ко мне, ты просто шикарная стала в мое отсутствие! У меня появилась идея…
– Ты хочешь ребенка?
– Да, дочь. Я думаю, нам не помешает маленькая дочурка.
– Прямо сейчас?
– После завтрака, любимая, ребенок не должен голодать при зачатии…
– Болтун ты и балагур. Мы же не разучились делать это? – рассмеялась Мария.
– Мы стали профессионалами, ложись, как ты любишь…
– А ты одолей меня? Мой лев!
– Это будет не легко…
Глава III. Старик и Бонифаций Квакша
В любом жарком споре старик всегда будет прав, дабы он прошел более длинный путь на пути к вечной истине.
Ближе к полудню, Стас решил прогуляться, просто пройтись по улицам, оглядеться и понять, что изменилось в Москве за время его отсутствия. Чем дышит город. Нужно было решить, что делать дальше. Во время быстрой ходьбы к нему часто приходили светлые и правильные идеи, мотивы его последующих поступков. Как раз Мария решила идти в гастроном за продуктами, а Стасу нужно было отлучиться по делам. Он приклеил небольшую черную седоватую бородку, натянул на голову кудрявый парик, надел очки, имитирующие корректировку дальнозоркости, и вышел в огромную звенящую летнюю Москву. Чем была для него Москва, практически всем: домом его детства, его надежным уголком на планете Земля, где он чувствовал себя намного спокойнее, чем в Сирии, Франции или Афганистане.
Навстречу Стасу медленно шел шатающийся старичок. Мужчина в потертом пиджаке и старых туфлях остановился, поднял глаза на незнакомца, потом помолчав с минуту, с трудом обратился к молодому мужчине:
– Извините меня, сударь, и простите. Нужно кое-что вам сказать. Вы такой сильный, смелый человек. Я уверен, что вы и благородный ко всему прочему! Да, да, не удивляйтесь, я вижу людей, хоть и зрение мое уже стало похуже. Я почти ничего не вижу…
Благоев остановился и решил выслушать худого старика с рыжей и седой нечесаной бородой.
– Говори, отец…
– Я сам не понимаю, как я докатился, до такого положения вещей. Ладно, простите меня, я пойду. Видно, пора помирать, простите ради Христа, если что…
– Постойте. Вы голодны, вам нужны деньги?
– Совсем немного, сто рубликов, купить хлеба и немного молока для моей старушки, – с горечью ответил старик.
– Хорошо, конечно, вот! – Стас протянул старику новенькую пятитысячную купюру.
– Но! Нет! У меня нет сдачи, простите старого попрошайку…
– Не нужно сдачи, отец, купите еды себе, вашей жене и внукам. Все нормально…
– У меня был раньше мальчик. Теперь его нет, – старик держит купюру двумя ладонями, словно золотую рыбку. – И внуков нам он не успел оставить.
– Пойдемте, я провожу вас до дому. Ходить по городу с деньгами не безопасно.
– Спасибо тебе, ты похож на моего сына. Он был капитаном, прошел войну на Кавказе, а вот в проклятой Сирии пропал. Уволился из армии, а через год записался в частную военную контору. Они охраняли там какие-то месторождения. Будь они неладны и прокляты. Кажется, урановые рудники.
– Урановые? – осекся Стас и помрачнел.
– Их разбомбили. Всех! Весь батальон. Бомбы сбросили с самолетов… И все, в прах! – заплакал старик. – Нам принесли урну с песком. Мы пришли, вот мой дом.
– Секунду, возьмите еще, я знаю как вам тяжело. – Стас быстро вынул из кармана еще несколько пятитысячных купюр и отдал их старику.
– Нет, что вы? Я не возьму, это большая сумма!
– Отец, я богатый человек, возьми. Не говори никому о нашей встрече.
– Ой, сынок!..
– Ладно? Никому…
– А, так ты такой же, как мой сын? Ха, он тоже частенько просил меня держать язык за зубами. Загорелый! Ты что, оттуда прилетел?
– Из Сочи я приехал, отец, береги себя и прощай. Не верь, отец, что твоего сына нет, там всякое бывает. Смотри вдаль и жди его. Я пошел, супруге вашей привет. Все образуется, отец, только верь. Тебе сын говорил, что «Смерти нет»?
– Говорил! И я говорю, что душа бессмертна!
– Вот и правильно…
– У нас есть племянница, а у нее двое мальчиков, вылитые, как наш сынок в детстве!
– Отлично, батя, вот и внуки тебе, а ты, помирать? Рано еще, вам сейчас питаться надо хорошо! В путешествие по Волге, на теплоходе…
– Ишь ты, парень? Ладно! Храни тебя Господь!
Старик рассмотрел купюры, помял их пальцами, бережно положил во внутренний грудной карман пиджака и посмотрел вслед уходящему доброму человеку. Тут он начал напевать песню про биндюжников из Одессы, постоял еще пару минут и скрылся в подъезде своей пятиэтажки.
Через полчаса Станислав, открыл маленьким английским ключом дверь конспиративной квартиры в старом кирпичном доме. Повесил плащ на знакомые рога лося в прихожей, разделся и был приятно удивлен чистым полотенцам в бельевом шкафу. Все как обычно, как дома. Стас принял контрастный душ, завел Советский механический будильник «Москва» на шесть часов утра. Включил телевизор. Как приятно спрятаться в норе, о которой знаешь только ты и твой главный учитель и боевой товарищ. Не одна сволочь в этом грешном мире не знает.
Вдруг информация в новостном блоге на втором федеральном канале привлекла внимание Благоева:
«Из официальных источников нашему журналисту стало известно: полковник в отставке, бывший инструктор главного разведывательного управления генерального штаба Бонифаций Квакша, с сегодняшнего дня находится под подпиской о невыезде в связи с делом о пропаже в Сирии год назад российского офицера внешней разведки, фамилию которого мы не можем оглашать по понятным причинам. Квакша был инструктором и командиром этого капитана, но потом, как утверждает Квакша, связь с ним прекратилась. Квакшу отправили в отставку. Руководство нашей страны считает, что бывший разведчик мог пойти на сговор с террористической организацией и выдать врагам некоторые секреты новейшей авиационной техники и управления беспилотным летательным аппаратом. Сейчас устанавливается роль полковника Квакши в этом деле. Капитан Благ… Извините, технические неполадки… По данным разведки капитан был казнен боевиками одной из бандформирований на территории САР, по неизвестной причине. Полковник Квакша не отрицает, что много лет назад готовил этого офицера для работы в странах с жарким климатом. По словам ветерана военной разведки, на этом их сотрудничество завершилось. Почему капитан перешел на сторону врага, Квакша не знает и не понимает его мотивов. Он признался нам, что вообще не верит, что капитан «Бла…», простите, самовольно перешел на сторону противника. Он считает, что имело место банальное похищение офицера по наводке третьих лиц. Не исключено, что это предательство офицеров штаба… Извините, что-то со связью. Именно по этим мотивам Квакшу уволили с военной службы и открыли против него служебное расследование…»
«Сволочи, какой к чертям беспилотный летательный аппарат? Придумывают, что хотят? Подлецы! Успокоился, все нормально, как обычно, брат. Посидим у реки, брат, и дождемся трупов врагов, плывущих мимо нас по течению тихих вод…» – мысленно приказал себе Станислав, переключая телевизор на музыкальный канал.
Об этой скромной квартире в старинном семиэтажном особняке, недалеко от Белорусского вокзала, знали только два человека: капитан внешней разведки Станислав Благоев и его инструктор, полковник ГРУ – Бонифаций Квакша. Эта квартира принадлежала военной разведке и была закреплена за Квакшой уже более четверти века. Люди из управления глобальной внешней разведки о ней не знали. Военная разведывательная контора ревностно хранила свои секреты и от врагов, и от друзей, которые могли только называться коллегами и друзьями. Старые правила пока что работали, но это только пока.
Стас открыл окно на кухне, поставил на подоконник слегка подсохший цветок Герани. Судя по почве в горшках, зеленых друзей поливали неделю назад. Он набрал прохладной воды и полил все комнатные растения в квартире. С удовольствием выдохнул и подумал, что в этом помещении не хватает только пятнистой кошки.
Капитан устало прилег на кушетку, которую любил за ее советскую твердость, приятный скрип и старость, подмигнул цветному портрету Леонида Ильича Брежнева на стене и мгновенно погрузился в приятный сон.
Он снова в жарком Кабуле, лежит на алюминиевом днище, в старом пикапе, в пыльной и потной афганской одежде, притворяется больным тифом. По его голым ступням и рукам бегают жирные мухи, порой они садятся на рот, пытаясь собрать влагу. Это становится невыносимой пыткой. Чужие грубые руки хватают его за отвороты пиджака. Удар в лицо тяжелым кулаком, грохот падающего тела, провал мыслей…
Кто-то задает вопрос другому мужчине: «Зачем же бить этого больного человека?» А вот уже чужой волевой голос. Человек говорит по-английски, но явно это не его родной язык. Мужчина склоняется над русским и говорит:
– Сэр, если он болен, зачем он нам? Холера или тиф, нам это зачем? Его нужно уничтожить? Уничтожить! Один выстрел в голову и все! Сэр? Сбросим в канаву у реки Кабулки и уедем…
– Нет! Этот человек нам нужен. И прекратите давить на меня, черт вас подери! Вам лишь бы избавляться от людей! Что от чужих, что от своих. Вам плевать на жизнь?..
Благоева будет звук механического будильника. Он открыл глаза: «Чей это был голос? Кто меня хотел уничтожить? Не помню, не могу вспомнить…»
– Проснулся, боец? Молодец. А то ведь я заждался тебя. Думал, неужели укатали моего «Сивку» крутые горки, но нет. Слава всевышнему, ожил…
– Бонифаций? Командир! Учитель?
Благоев резко сел на тахте и всмотрелся сонными глазами в пространство старой квартиры. На кухне явно кто-то был. По шарканью домашних тапочек, Стас понял, что там сам хозяин квартиры. Разведчик улыбнулся, потянулся и бодрым шагом прошел на кухню.
– Стасик, я это, решил уху приготовить, как раньше, помнишь? На Волге мы такую с тобой заварили…
– Командир, командир!
Благоев не смог сдержать эмоций, слезы хлынули из его глаз. Он сильно обнял своего боевого командира.
– Будет, будет, Стасик. Жив, оценка отлично тебе! Кто тебя предал, как считаешь? Кто, говори, пока мы не на прицеле…
– Полковник Кротов и его помощник майор Крамаренко, мой старинный друг. Но кто дал им команду, я не знаю. Не понимаю, почему они так решили со мной?
– Узнаем, узнаем. Дай время. Сейчас уха будет готова. Тебе нужно восстанавливать силы, брат. Ты главное не переживай, мы все это дело, весь этот геморрой перетрем. Мы их всех прижмем к плинтусу и ноги, и усы повыдергиваем. Сейчас главное восстановить силы. Я гантели тебе принес.
– Мне же не век здесь сидеть? Нужно что-то решить с документами, с работой?
– А как же, будем решать, будем. Женку уже видел?
– Ночевал прошлую ночь с ней…
– Ну и как Мария, все также хороша?
– Да, жена мне верна, все в порядке…
– Это правильно, в твоем случае наиважнейшее дело, парень. Я тоже иногда посматривал за ней. Один черт так и крутился возле её, как угорь на сковородке. Как у него чесалось! Какие окуни добрые, разварились совсем! Пальчики оближешь. Ну-с, приступим, господа, контрабандисты…
Только через час Бонифаций расправился с окунями. Станислав вновь включил телевизор, но ни один канал не показывал недавний репортаж про полковника Квакшу. Зато показали репортаж о новых обманутых вкладчиках в малоэтажное строительство в Москве и Подмосковье. Кроме этого, господин Дмитрий Медведкин заявил, что им придется принять закон об обязательном вакцинировании всех граждан поголовно от вируса Кавид – 1921.
– Это что, Бонифаций, теперь «Едро» будет заниматься вакцинацией поголовья населения? Ну и жизнь у вас тут?
– Брось, Стас, хочешь найти правду в этой осином гнезде? Им плевать, кого продавать, кого выселять из достроенных домов, кого вакцинировать. Такая система, ниппель. Нам бы с тобой выжить, сынок…
– Командир, так видел репортаж про себя?
– Там, где я типа твой сообщник? Да, видал, хорошо рассказали, черти. Девки у них на каналах губастенькие. Где мои двадцать лет, Стасик, ух я бы их помял.
– Не намялся, командир, – рассмеялся Благоев.
– Они зачем-то дали утечку? Это нам на руку. Плохо, если они знают, что ты бежал. Мы можем рассказывать о том, что тебя преследуют власти, независимым телеканалам. Как шанс, такой вот вариант «Омега»! Какая уха, я не могу больше! Объелся, нафиг…
– Окуни хороши! Ну ты удивил, командир. У нас разве есть независимые каналы или средства массовой информации?
– Да, есть такой телеканал – «Ливень», например, они что-то там пытаются, хотя их уже объявили иностранным агентом…
– А это еще, что за зверь? – удивился Благоев.
– Аналогия с врагами народа, вот так и живем, Стасик. У нас тут новые веянья, вернее, старые, энкведэшные.
– Зоопарк! Все, кто не с нами, против нас?
– Ну, расскажи, как все было, как ты смог сделать ноги от бородатых?
– Повезло мне. За пару дней до казни, американцы, или англичане, выкупили меня у бородатых и повезли на свою базу в Израиле. Хотя я и сам готовил побег. Другое дело, что уйти было очень сложно, я же почти не пил и не ел несколько дней. Янки держали меня на какой-то вилле. Потом поговорили со мной и решили пригласить в гости. Вначале говорили про Лондон, а потом решили сразу в Вашингтон. Я помалкивал, иногда делал вид, что мне по барабану все их задумки. В любом случае было ясно, что меня вербуют, взамен на спасение моей жизни. По дороге в штаты залетели мы по каким-то надобностям в дорогой мне Афган. В столицу. И там они решили остановиться на три дня. Такого подарка я от них не ожидал. В Кабульском аэропорту, валяясь связанным в кузове старого внедорожника, я прикинулся немощным тифозником. Они ушли искать доктора, ну а я дал деру. Одет я был как местный житель, тем более отличный загар и борода выдавали во мне своего парня, даже душмана. Язык я знаю. Не теряя времени, вскрыл наш старый схрон в Кабуле, через три часа вернулся в аэропорт, купил билет на борт до Стамбула. Одет я уже был совершенно по-другому, индийский бизнесмен. Все как ты меня учил. В Стамбуле пришлось пробыть три дня, купил цивильный костюм, сбрил бороду и прилетел в Москву, в дождь. Как же я соскучился по нашему дождю, я пил капли с неба.
– Да ты сдурел? – рассмеялся Квакша.
– Это от вечной жары…
– Как по маслу, Стасик, не думал? Удочка или поводок? – хитро улыбнулся Бонифаций.
– Думал, еще как думал. Нет, я действовал очень быстро. Посмотрим, командир. В любом случае, я дома, и пошлю любых гостей ко всем чертям.
– К чертям это правильно, по-нашему!
– Не впервой, Иваныч…
– Главное, что не в последний раз, так твой отец любил говорить…
– А что с ним? – напрягся Благоев.
– Нет, все нормально, давно не заходил к старику. Зайду, обещаю, на днях…
Бонифаций покинул квартиру через час, он оставил капитану журналы и еду. Сутки нужно было отсидеться, не ровен час, что Крамаренко или его люди могут выследить его или нарваться совершенно случайно. Ближе к следующей ночи капитан Благоев осторожно приоткрыл дверь, осмотрел коридор, лестничную площадку. Тишина. Тихо вышел из квартиры, мягко повернул ключи в замках, поднял воротник, поправил фальшивые старомодные очки на носу и почти бесшумно вышел на улицу. Вдыхая ночной воздух Москвы, пропитанный миллионами вкусовых оттенков, Благоев шел к своей женщине и любимой жене одновременно.
Алексей Крамаренко закрылся в своем кабинете, достал из сейфа потрепанную папку и принялся искать небольшой листок бумаги. Наконец-то он нашел его и удовлетворенно потянулся на стуле. Потом он вставил в телефон новую сим-карту и набрал номер. Судя по звонкам, связь с абонентом была, через секунд десять там подняли трубку. Крамаренко услышал чужой и довольно странный, даже страшный голос. Человек говорил на арабском, а потом перешел на плохой английский. У майора быстро забилось сердце, голос человека был ему не знаком.
Майор тихо спросил собеседника по-английски:
– Сэр, прошу вас. Мне нужен Скотти Джонс.
– Кто его хочить слышать? Ну, говари, давай?
– Э-э… Я его школьный друг из Лондона…
– Из Лондана? Карашо. Как зовут тебья, друг, а?
– Что со Скотти… Кто вы? Где мой друг?
– Ты… Ви, позвонил нам слишком поздна.
– Поздно, что это значит?
– А ти кто, как тебья зовут, не отключай трубку. Я расскижу тебье все что случилась…
– Никто! Никто! – заорал майор и мгновенно отключился. После этого он судорожно вытащил из телефона сим-карту и разрезал ее ножницами на мелкие кусочки. Руки его тряслись. Алексей понял, что его осведомитель ушел в лучшие миры, страшные мысли разрывали его извилины и буравили внутренние отделы мозга. Как не сопротивлялся майор, страх проникал в его нервы все глубже, пока не притаился где-то в мозжечке: «Безусловно, этот человек, с арабским акцентом, убийца, полевой командир, палач? Что он мне сделает? Ха, ничего!..»
Алексей отчетливо увидел орлиный профиль врага, загорелое обросшее лицо, хитрый коварный мозг.
«Все кончено, Скотти больше нет. Отличный был парень! Значит, никто не знает, погиб ли капитан Благоев? Никто не может не подтвердить, не опровергнуть его гибель от рук бородатых. Черт возьми, а ведь вместо Стаса могли послать меня… Я бы точно не смог убежать от них и Стасик не убежал. Надо доложить шефу. Все кончено, никого нет, пустота. Царствия небесного и вечный покой, мужики… С чего это я взял? Их никто мертвыми не видел! Стас приходил ко мне и Кротову во сне, точно представился, капитан. Нужно навестить Марию, или вначале позвонить и пожелать спокойной ночи. Не сегодня, надо все утрясти в голове, как же так? Как же так, неужели Скотти нет? Прочь мысли… Какая спелая баба у Стаса, ну теперь будет моя, прости, друг. По-другому я уже не могу. Как верный пионер и товарищ, я должен сменить погибшего друга на боевом посту!»
Глава IV. Доклад майора Крамаренко
Всполошились проходимцы, не веря слухам, что человек оказался бессмертным.
В кабинет полковника Кротова вошел майор Крамаренко. Кротов стоял у приоткрытого грязного окна, рассматривал утреннюю Москву, утопающую в зелени и приятной дымке, пил черный кофе из любимой большой китайской фарфоровой чашки, закусывая при этом тульским пряником с ягодной начинкой. Пряник тот был настоящий, а не купленный на распродаже в большом гастрономе за углом.
– Разрешите?
– Заходи…
– Приятного аппетита, господин полковник…
– Кофе будешь? Что молчишь? Ишь ты, улыбается он…
– Буду, если угостите.
– Пряника больше нет, – насмешливо буркнул полковник и продолжил смаковать во рту тульскую диковинку на меду и лесных ягодах.
– Я и так люблю, с ломтиком лимона, – расплылся в улыбке Крамаренко.
– Вон, в кофейнике налей себе остатки, лимон и сахар на комоде.
– Благодарствую, – чуть склонился Крамаренко и прошел к кофеварке, на ходу ища глазами чашку, лимон и сахарницу.
Майор молча сидел в кресле уже минут пятнадцать, пил густой черный кофе, потом большую чашку чая. Кротов изредка поглядывал на Крамаренко, выжидая, когда тот напьется и начнет что-то говорить. Наконец, через семнадцать минут шеф посмотрел на наручные часы, не выдержал и рявкнул:
– Хватит пить! Мочевой пузырь пожалей, чаевник…
– После чашки кофе нужно выпить большую кружку чая, патрон. Сейчас, уже допиваю и доложу.
– Умора с тебя, майор. Что нового? Нашел?
– Кого или что? – решил свалять дурака Крамаренко.
– Говорил со своим информатором?
– Да… Почти. Я не мог найти его контакты, но потом с большим трудом нашел номер телефона. Удивительно, что раньше я его не уничтожил. И поговорил, но не с ним…
– Ну и? Может тебе туфлей поддать вдоль хребта, чтобы ты быстрее родил текст?
– Говорил, но совершенно с другим человеком…
– Живее! – заорал Кротов. – Какая мне разница, долбящее ты животное! Дятел твердоклювый!
– Похоже, моего человека уже того, лишили светлой головы. Со мной говорил араб, явно полевой командир. Он сказал, что моего человека больше нет. Потом этот моджахед интересовался кто я. Хотел отследить место вызова, сучара! Я мгновенно отключился. Не хватало еще, чтобы бородатые меня здесь нашли, – вскрикнул майор и подскочил с мягкого кресла.
– Боишься? – задумчиво спросил Кротов, рассматривая глаза Крамаренко и его подрагивающую нижнюю губу.
– Нет, сим-карту я уничтожил. От греха…
– Твои выводы? Как теперь я узнаю, что Благоев не существует?
– Девяносто девять процентов за то, что капитана шлепнули. Дело сдаем в архив и все! Забыли! Кошка сдохла, хвост облез! Жаль, хороший был разведчик, но, как говориться, и на старушку бывает прорушка… Ха!
– Все, значит! Какого черта он мне тогда приснился?
– Это только подтверждает, что его нет. Не хотел я вам говорить, шеф, Стас и мне приснился. В прошлую ночь. Да, не позавидуешь ему. Вот судьба, все так нормально складывалось, карьера, жена, квартира. И раз, плен, и мучительная смерть…
– Тебе? Приснился? Скрыл от меня? Напугался, засранец?
– Что скрывать-то? Ерунда, поговорили и разошлись. Он хотел меня пристрелить, но я убедил его, что мы друзья. Кстати, вас я во сне не видел. Стас был абсолютно спокоен. Царствия ему небесного. Надо будет навестить вдову, рассказать ей о том, что муженек упокоился на том свете…
– Только о бабе его и мечтаешь? Похотливый дятел!
– Да нет…
– Не лги! Что думаешь про осведомителя? – крякнул довольно Кротов и почесал свой картофельный нос.
– Я же говорю, мне ответил араб, и не простой, полевой командир! Голос ужасающе хитрый…
– Ты у нас простой, только. Ладно, плюнули и растёрли. Я не хочу думать о Сирии. Плевать я хотел на эту пустыню. Что там, сумасшедший Квакша? Чем дышит старый варан?
– Старик, инструктор? Так в Москве он. А что с ним, мы за ним не ходим?
– Может быть он что-нибудь знает? Надо будет на днях навестить его. Поговорим, чаю попьем. Вспомним Стаса. Ты представляешь, майор, если вот они вдруг, чисто гипотетически, окажутся вместе? Представляешь, что будет? Нам будет?
– Так это невозможно. Хотя если вы намекаете, что старику тоже пора под березки или сосенки? А что, под залп салюта, организуем? Выпьем, посидим, помянем, расстегаи поедим… Орденок обмоем. Кстати, Стаса тоже надо бы наградить… Посмертно я имел ввиду.
– Извини, майор, но иногда ты напоминаешь мне рептилоида… Чуть не забыл. С бабой капитана понятно, ты там роешь. Вот что, пошли человечков к отцу Благоева. Пусть понюхают там, на всякий случай. Старика только не трогайте, мягче с людьми надо. Иди, на сегодня свободен.
– Есть, господин полковник! Спасибо за кофе, чай…
– Дятел ты… – заржал полковник.
Глава V. Отец Разведчика
Привейся и работай, остальное уже не важно.
Наступившая на глаза ночь. Лестничная клетка советской многоэтажки. Из лифта на шестом этаже вышли двое мужчин в кожаных куртках фасона «Пилот», на резинке, чуть ниже пояса. Вида они были грозного, а выражение их лиц и прически были практически одинаковыми. Скорее всего условия работы и служебные задачи наложили на их фейсы особый, профессиональный отпечаток, который не смыть даже если сменить гардероб, парик и жену. Жены у них были не официальные, как и работа. Они были внештатными оперативниками, вернее, личными «солдатами» определенных должностных людей. Они прошли горячие точки, и, чтобы не стать хламом буржуазной экономики, решили послужить тайно, все еще теша себя надеждами, что их зачислят в штат разведчиков и дадут офицерское звание, а там, глядишь, и пенсию военного пенсионера. Сейчас они двигались по коридору тихо, то и дело двигая ушами, как пантеры во время охоты на каймана. Остановились у квартиры с номером «35». Прислушались и огляделись по сторонам. Высокий, тот, что был немного младше, постучал в старую деревянную дверь.
– Остолоп, что ты делаешь, вот ведь звонок! Не видишь? – одернул его квадратный малый лет сорока пяти.
– В полумраке не заметил… Черт!
– Погоди, не звони, кто-то шаркает за дверью, дед, наверное.
Они приложили уши к двери.
– Кто там? – спросил старческий мужской голос за дверью.
– Откройте, у нас вести от Станислава, вашего сына! – ответили гости в разнобой.
– От Стасика? Нет, ребята, мой сын пропал без вести. Мне не нужны ночные новости. Если вы с его службы, приходите днем, поговорим…
Старик не спеша отошел от двери, все стихло. На этот раз квадратный ударил три раза в дверь ногой кованным носком тяжелых туфлей и проговорил:
– Отворяй, старый, осмотрим хату и уйдем. Мы как раз из полиции!
Старик вернулся, открыл дверь и отошел назад. Двое бесцеремонно вошли и осмотрели квартиру. Высокий сразу же прошел на кухню, вперился в холодильник и проверил его содержимое.
– Где твой сын, слышишь меня, старик?
– Какой сын? У меня нет сына, был и нету…
– Отвечай, нормально! – крикнул квадратный и отвесил старику пощечину. – Шутишь, батя?
Высокий прилип к окну и рассматривал улицу, освещенную фонарями, которая заканчивалась величественным храмом с темными куполами. По комнате ходила крупная трехцветная кошка и недовольно посматривала на гостей, кончик ее хвоста дрожал. Высокий зачем-то включил кнопкой на ореховой панели старенький телевизор «Горизонт» и уставился в экран. Передавали срочный выпуск новостей столицы: «Партия «Едро в России» выдвинула кандидатов в депутаты Думы восьмого созыва по одномандатным округам. В список вошли лучшие люди из мира профессионального спорта: экс-чемпион мира по боксу Никола Валуев, олимпийская чемпионка по конькобежному спорту Светлана Журова, трехкратная олимпийская чемпионка по фигурному катанию Ирина Роднина, Двукратный олимпийский чемпион по хоккею Вячеслав Фетисов, трехкратный олимпийский чемпион по хоккею Владислав Третьяк и другие наши прославленные звезды… Напоминаем всем гражданам о необходимости привиться от новой вирусной инфекции в ближайшие дни. В противном случае многие из вас могут лишиться работы и единственного источника доходов. Прививка или работа, работай и живи счастливо. Не хочешь прививаться, не будешь есть! Не можешь есть, зачем ты государству? С вами была Екатерина, всем приятного вечера, ой, уже ночи…»
– Какого черта они нам тут лепят, суки! Срочные новости? У них одна новость, все нажраться не могут. Бывшие советские звезды, – громко выругался высокий и нажал кнопку выключения телевизора. – Не могу это слышать, голова раскалывается. Где ваш сын? Мы тоже хотим поскорее прекратить этот ненужный разговор.
– Мой сын погиб год назад! Сволочи, вы в каком звании? Был бы я по моложе, срезал бы обоих боковым в челюсть! – вскрикнул старик и заплакал.
– Оставь его в покое, Санчес! Ладно, ладно… Извините нас, работа такая, нервная. Пойдем, Благоева здесь не было, – проговорил мягко высокий оперативник и наклонился над кошкой, чтобы погладить.
– Значит, мой сын жив? Иначе бы вы не пришли? Откуда вас только берут? Выродки!
– Пока мы этого не знаем, товарищ полковник. Хочу вас уверить, к выродкам отношения лично я не имею, – спокойно отвечает высокий, поглаживая кошку по голове. – А где ваша жена?
– Мать моего сына не пережила весть о том, что Стасика больше нет. Зря она, видно поторопилась, – старик задумался и уставился в пол.
В этот момент кошка уклонилась от руки высокого и одним прыжком прыгнула на ноги здоровяка, рассевшегося в кресле. Она не хотела ласки, она выпустила свои острые когти и вцепилась зубами в ногу квадратного, цапнула аккурат под коленкой. Еще через мгновение она бросилась прочь и укрылась под диваном в соседней комнате.
– Я убью ее, убью, зараза! Как больно, Герман! Сука! Старик, отойди!
Квадратный выхватил пистолет из подмышечной кобуры и бросился в спальню. Старик спокойно сидел на стуле, в его правой руке находилась наступательная осколочная граната, а пальцы левой руки готовы были вырвать никелированное кольцо.
– Спокойно, отец! Я понимаю! У вас закалка чекиста, браво!
– Срать не сможете, ребята! Скажи дружку своему поганому, чтобы вышел из комнаты, быстрее говори…
– Эй, Санчес, спрячь игрушку, мы уходим, или я лично пристрелю тебя! Ты слышишь меня, мне не до шуток, напарник! Сейчас нам всем будет крышка, – громко и убедительно произнес высокий Герман.
– Ого! Ладно, батя, поживет еще твоя кошка! Если сын твой вдруг придет, передайте ему, что его ждут на службе. Не балуйте с этим, папа! Впрочем, как хотите, – злобно произнес квадратный, появившийся из спальни. По его штанине все еще текла алая кровь.
– Не навалите в штаны по дороге, мои соседи не выносят, когда нам гадят псы на лестничной клетке! – крикнул старик им вслед, с трудом поднялся и закрыл за незваными гостями входную дверь.
«Надо бы поменять дверь и замки. Но, тогда, как зайдет мой сын? Нет, если через месяц он не придет, тогда поменяю. Вот олухи, не смогли отличить боевую гранату от зажигалки, ха, сувенир! Кис-кис, Машка, Маша иди сюда, эх ты глупая моя защитница…»
Но через пару минут в дверь снова постучали.
– Еще секунду отец, не открывайте. У меня к вам только один вопрос. А кто вам сказал, что ваш сын погиб? – спросил по голосу тот же высокий оперативник.
– Толстый человек с хитрыми глазами. То ли Крысов, то ли Кролов. Я уже и не помню. Он сказал, что мой сын пропал, а может быть, сам перешел к врагам. Он лгал, тот жирный хряк! Чтобы ни дна ему, ни покрышки.
– Угу. Отдыхайте. Еще раз извините. Спокойной ночи, отец.
На этот раз все стихло, внизу хлопнула парадная дверь. Отец разведчика посмотрел на часы: «Три часа, семнадцать минут. Интересное кино, получается цифра «317», хорошая она, что-то в ней есть! О, вот и барыня пришла, эх ты, кошка господня, ну, пошли мыть лапы и спать…»
Тем временем двое оперативников устало расположились в автомобиле неопределенного темного цвета.
Квадратный пальцем включил рацию: «Прием, Скат! Это Слепень! Как слышь? Мы все проверили, порожняк, короче. У старика объект не был, думаю надо ехать к его жене. Конечно, он не дурак, влезать к ней в постель среди ночи, но кто его… Что? Наблюдать за квартирой его бабы до утра? Я понял, но меня искусали до крови, мне требуется помощь! Кто? Как кто! Кошка старика, там зверь в полтора метра! Я в травмпункт и домой, кровь течет рекой! Да! Конец, конец связи…»
– Поехали домой, на сегодня, отбой! Достали уроды! – заключил квадратный Санчес.
– Если капитан Благоев когда-нибудь узнает, что ты ударил его папика по лицу, он тебя грохнет, – довольно умозаключил высокий и устало потянулся на заднем сидении старенькой дешевой иномарки.
– Папу? Подумаешь… А кто этот старик, кроме того, что отец предателя?
– Полковник КГБ! Он всю агентуру Восточной Европы в кулаке держал. Мастер спорта Союза по боксу.
– Фи-ю!
– Так что, Благоев церемониться с тобой не будет…
– Не успеет, я его сам, первый! – зло ответил Санчес. – Где тут чертова аптечка? А, вот, бинт есть…
– Не плачь, он нас обоих кончит. Чертово задание, ловить своего, да еще и настоящего профи.
– Да еще и мертвяка! – заржал квадратный, испытывая явное облегчение от перевязки собственной ноги. Как он может меня грохнуть, если его нет? Быстрее я поверю, что ты меня грохнешь, а не мертвяк безголовый.
– Не знаю, не знаю. С таким базаром, все может быть…
– Забей, друг! Ну и кошка у деда, тварь! Прибью гвоздями к стене! Может она того, бешеная тварь?
– Змея пожирает свой хвост! Пожалуй, пора менять работу? – воскликнул Герман и автомобиль наконец-то газанул и помчался в ночную мглу, собирая по пути глубокие черные лужи в асфальтовых ямах, в забытых людьми закоулках старой Москвы.
Благоев осмотрел двор, обошел вокруг дома. Ни одной припаркованной у подъездов машины, все чисто. Только кот и кошка сидят на детской площадке, дремлют. Наружки нет, только ворчит какая-то ночная птица в шелестящих тополях. В подъезде тишина, посторонних запахов нет. Он осторожно повернул три раза ключ в замке своей квартиры. Мария спала или, во всяком случае, пыталась заснуть. Он снял кроссовки, стянул носки и на цыпочках прошел в ванную. Принял горячий душ и без лишних разговоров залез к жене под одеяло.
– Тебя не было двое суток, а говорил, на три часа?
– Волновалась? – мягко ответил Стас и обнял Марию.
– Немного. Иногда я схожу с ума, Стас, я хоронила тебя уже раз пять. Это когда-нибудь закончится?
– Не входи в этот лабиринт, не надо. Там тебя нет. Я сам должен найти выход, и я найду его. В конце концов, мы же не вечные. Спи, спи…
– Обними меня за талию, пониже! У тебя тяжелые руки, как всегда. Да, кстати, в полночь звонил твой старый друг.
– Крамаренко? Опять этот чертило за старое?
– Конечно… Хотел утешить меня. Утешитель херов.
– А ты?
– А что я? Алексей не нравился мне и раньше. Ты же видишь, я сплю одна…
– Давай спать, дорогая. Поговорим утром…
Ночью, в своем загородном доме, расположенном в десяти километрах от столицы, майор Крамаренко не мог уснуть, ворочался, часто вставал и ходил по-маленькому. Перед глазами вставали то вареные раки на берегу Волги, то обнаженная жена Стаса Благоева, зовущая к себе, то убитый во сне полковник Кротов, то орлиный профиль полевого командира с мертвой головой осведомителя в загорелых и волосатых руках. Спал майор последние полгода в отдельной комнате, на односпальной кровати. В другой, когда-то их спальне, спала жена и их девятилетний сын. Пару лет назад что-то не заладилось у них с женой, они более не жили как живут обычные супруги. Алексей часто, почти всегда, мечтал о красавице Марии, о ее роскошных волосах и рубиновых ласковых губах. Она была словно кошка, вечно страстная и манящая. Коричневые, восточные зрачки, безупречные густые темно-каштановые волосы, длинная шея без единой родинки или бородавки. Крамаренко терпеть не мог на женщинах бородавки, они говорили ему о нездоровье самки, страшили и отталкивали. Стасу всегда везло, ему доставался лучший ломоть и самые красивые женщины. Для Алексея, Мария была недостижимым идеалом.
В два часа ночи зазвонил мобильник в тумбочке, который майор случайно забыл отключить на ночь. Номер не определялся. Майор перевел мультяшную трубку в режим разговора.
– Кто вы? Ночь на дворе, – тихо спросил Крамаренко.
– Буквально две минуты Алексей Михайлович…
– Какого черта? Я вас не знаю? Кто?
– Вы знаете, что ваш покойный отец, генерал внешней разведки, Крамаренко Михаил Севастьянович…
– Конечно знаю! Что вы несете?
– Так вот, нам известно, что вы, не его родной сын.
– Как это? – майор обмяк и помрачнел.
– Он вам не отец. Вы приемный ребенок. Просто хотел вам рассказать…
– Валяйте, рассказчик чертов…
– Ваш родной отец погиб во время войны смертью храбрых, мать была очень бедна и отказалась от маленького Егорки…
– Егорки? Какого на хрен Егорки? Кончайте этот балаган! Я отключаюсь.
– Не сбивайте меня, я пожилой человек. А семья Крамаренко долгое время не могла… В общем ваш отец, генерал, тогда еще майор, мечтал о сыне, но это было невозможно.
– Не морочьте мне голову, а моя старшая сестра?
– Она им, конечно, родная. Она родилась в 1936. Но в 1937 году ваш отец был арестован, брошен в застенки НКВД, правда, потом его отпустили, но было уже поздно. В застенках его кастрировали, случайно или нет, мне неизвестно. Он переживал, молчал, конечно, как коммунист и сотрудник внешней разведки. Они с вашей будущей матерью нашли вас в доме ребенка. Усыновили, когда вам было полтора года. Я не лгу. Поверьте, старому человеку.
– Ваши доказательства?
– Мой отец перед смертью открылся мне, что некоторых офицеров перед отправкой в тыл к капиталистам подвергали химической кастрации. Да, сволочи, я не спорю, но, видимо, так нужно было для дела партии. Он был там врачом, назвал фамилию и имя вашего отца. Я даже нашел некоторые списки, но испугался и сжег их. Документов больше нет.
– Вот так всегда! Чего вы хотите?
– Ничего… Хотя, мы будем с вами на связи. Только в ваших интересах. Вам не надоел этот жирный Крот? Спокойной ночи, Алексей Михайлович. Не переживайте, ваши родители любили вас. И никому о нашем разговоре. Дело особой секретности. Чуть не забыл, вам привет от вашего друга детства Стаса. Что замолчали?
– Какого Стаса? Вы кто?
– Идите спать, майор! И не забывайте о ваших обещаниях, о тех, что вы дали нашим друзьям два года назад.
– Я-то пойду, а вот вас я найду…
– Спать!
В трубке раздались короткие гудки.
К удивлению Алексея Крамаренко, после этого разговора, его словно скосил легкий, но глубокий, здоровый сон.
«На что надеялся тот человек, который сообщил мне новости о моем отце и о Благоеве? Успокойся, жалкий трус. Тебе залили в уши тонну дезы, а ты все это проглотил и ходишь перевариваешь? Идиот. Так, что делать? Я должен доложить полковнику о ночном разговоре немедленно!»
Крамаренко уверенно и бодро постучал в кабинет своего начальника.
– Разрешите, господин полковник? Доброе утро, о, отлично выглядите! У меня новости.
– Откуда ты их только берешь? У меня тоже к тебе новость, срочная, – расплылся в улыбке Кротов.
– Может я первый? – играючи парировал Крамаренко.
– Нет. Я начальник, ты го… Ну, ты в курсе! Принято решение направить тебя в одну шикарную командировку.
– Меня? За что?
– За все. На место погибшего капитана Благоева. Так что, три дня отдыха и на самолет, Крамер! С женой ты все равно не спишь. А красотку погибшего капитана я себе возьму! Барышня, говорят, в самом соку…
– Что, меня? В Сирию? Я не сплю с женой? Причем тут моя жена?
– Это приказ, майор! – грозно заключил полковник и замолчал.
Три минуты в кабинете висела мертвая тишина, как вдруг Кротов взорвался истерическим смехом. Так смеялись гиены в ночной саванне на закате красного солнца, предчувствуя обильный ужин, почуяв тушу старого буйвола.
– Купился, дурик! Ха-ха! Я не могу! – продолжал смеяться полковник, прохаживаясь по кабинету и держась за низ живота.
– Благоев жив! – резко резанул воздух Крамаренко.
– Что? А, решил нанести ответный ход? Не смешно, Крамер! Как ты сказал?
– В отличии от вас, я не собирался троллить, как сейчас модно говорить. Ночью мне позвонил неизвестный и сказал, чтобы об этом я вам не говорил! Но он ведь знал, что я доложу! Они все знают!
– Какая мерзкая ложь! Просто невыносимая! Кто это мог звонить? Голос, чей?
– Мне он неизвестен. Русский, очень хитрый. Человеку лет шестьдесят. Хотя, может быть и меньше. Это ЦРУ, шеф! Я на крючке!
– Пронюхали, падлы? Нет, никаких действий с нашей стороны. Ничего, это дешевый фраерский развод. Детей нашли, троллят, мать их…
– Козлы сраные, – ругнулся майор.
– У тебя все, иди, иди Крамаренко. Стой, навести жену Благоева! Неровен час «Красный койот» нагрянет, а мы тут чаи распиваем?
– Это можно!
– Пошел вон, баклажан перезревший!
– Почему баклажан? – обиделся майор.
– Ну ты же в Баку служил? Служил, вот я сопоставил с твоим возбужденным прибором, игра воображения, Алеша!
– Слушаюсь! Я уверен, что все это деза! Про Сирию, это вы конечно жестко меня подковырнули. Болен я, писаюсь часто, нельзя мне в Сирию. Это для информации…
– Иди, предпенсионер, там и без тебя управятся. У них там молодое мясо, патриоты! Ха, ха! В очереди стоят ребятки из ГРУ. Медалей хотят, званий, льгот ветеранов! Берем только до тридцати пяти, а из тебя уже песочек сыпется…
Кротов орал в пустом кабинете так, что коллекционный фарфор на комоде в виде юных купальщиц восемнадцатого века задрожал и покрылся мельчайшими капельками пота.
– Спасибо, господин полковник, за все благодарю!
