Читать онлайн Вода в Ордане бесплатно
НАТ. СТЕПЬ ВЕЧЕР
Безбрежная степь Дикого Поля, пожираемая страшным пожаром.
ТИТР: Гетманщина, лето 1687 года. После неудачного крымского похода казачья старшина, возглавляемая выходцами из правобережных «дорошенковцев» добивается ареста гетмана левобережной Украины Ивана Самойловича.
НАТ. МОГИЛА В СТЕПИ ВЕЧЕР
Древний курган посреди степи, колышущийся ковыль на склонах, приближающийся пожар.
ТИТР: Правительство временно возглавляет генеральный обозный войска запорожского городового Василь Борковский, но старшина торопится избрать нового гетмана. Среди главных кандидатур – генеральный есаул Иван Мазепа.
НАТ. ХУТОРОК В СТЕПИ ВЕЧЕР
Хата-мазанка на окраине, огородик, обнесенный тыном, за тыном виднеется пыльный шлях, степь и дымная стена на горизонте.
ТИТР: В то же время арест Самойловича вызывает недовольство среди казаков, вспыхивают бунты…
НАТ. СТЕПНОЙ ШЛЯХ ВЕЧЕР
По пыльному шляху в безбрежной степи, едва волоча ноги, бредет человек в ободранном подряснике, негожих сапогах и грязных темных шароварах. Человек заросший и в целом неопрятный, некогда стриженный «под горшок», как семинарист, но волосы отрасли и не расчесаны, возможно, и не мыты много дней, на замурзанном лице щетина. Он несет за спиной убогую торбу и пошатывается, норовя упасть. В какой-то момент его обгоняет скачущий галопом казачий разъезд, и человек, неуклюже отскочив, падает в траву на обочине, пытается встать, и его тут же тошнит. Он стоит на четвереньках в пересохшем разнотравье и издает неприятные звуки, затем наконец встает и дальше волочится по шляху. Солнце клонится к закату, к утопающей в дыму степи.
НАТ. ПРИДОРОЖНЫЙ ШИНОК ВЕЧЕР
Небогатый придорожный малороссийский шинок – потрескавшаяся мазанка, густо покрытая мхом и почерневшая соломенная стреха, конюшня на подпорках, плетеный тын очерчивает двор, под тыном лавка, очень трухлая, растет верба и тополя вдоль шляха, за шинком начинается гайок, за ним едва виднеется далекое болото. Шлях от шинка тянется в степь, пустынную, суровую и нескончаемую. Оттуда подъезжает деревенская подвода, с нее резво спрыгивает по-простому одетая крестьянка и тут же направляется ко входу в шинок.
ИНТ. ШИНОК ВЕЧЕР
Простой интерьер шинка – побеленные стены с росписью, оконца в рушниках и лавка вдоль стены, там пьют и трапезничают посполитые мужчины, за стойкой-прилавком стоит шинкарка – довольно молодая женщина-еврейка, она умело протирает чарки, при этом насмешливо, но незлобно поглядывая на посполитых, затем – уже резко и неприветливо глядит на тяжко облокотившегося об стойку приблуду в подряснике.
ШИНКАРКА: Ты долго сопеть будешь, чорт? Га?
Приблуда с трудом пытается что-то выговорить, почти не слышно за шумом, язык заплетается.
ШИНКАРКА: Та говори же, растреклятый, лихо мне на голову! (она с грохотом ставит стакан на стойку) А то проваливай, покуда цел – паны сегодня явятся на хутор, может, и сюда заглянут, или казаков пришлют. Немой ты али полоумный?
ПРИБЛУДА: Горилки пляшку дай… опохмелиться. И не горлань, шинкарочка, и так в ушах гудит.
ШИНКАРКА: Чего? Та я тебя, антихрист!..
Она замахивается на него тряпкой, но приблуда быстро кладет на прилавок золотой.
ПРИБЛУДА: Гулять у тебя буду до утра, шинкарочка…
Он тяжело оглядывается по помещению, шинкарка в это время с сомнением смотрит на новенький золотой, потом все же забирает его с прилавка и наливает приблуде чарку горилки.
ПРИБЛУДА: От это… и-ик… дело…
Он неприятно икает еще несколько раз, затем одним махом опустошает чарчину.
ПРИБЛУДА: А ты бы выпила, шинкарочка. Со мною… За упокой моей души нечистой, бес ее бери… га? Ну а не хочешь, то и… так… поговорим? Налей-ка мне еще горилки!
ШИНКАРКА (сердито, но уже не злобно): Околей еще мне тут… нечистый дух! А то ведь вправду упокоишься…
ПРИБЛУДА: Не бойся. То я так шуткую. Весело мне ныне. Как тебя зовут?
Шинкарка смотрит насторожено, но все же отвечает.
ШИНКАРКА: Ада.
ПРИБЛУДА: От. Хорошее у тебя имя, Ада. Красивое. Как украшение… с древнееврейского, я верно говорю? Тьху, черт… не помню. Может, ты не Ада, а Адам? Адам и Ада, Ада как Адам, ну только баба – верно говорю? Тьху, черт… не помню ни бельмеса. Ну так как? Налей еще мне чарку сей амброзии, будь милостива, Ада…
ШИНКАРКА: Ты закусывай, нехай тебя короста… (молчит некоторое время) Ты, видно, божий человек, ученый? Аль монах какой?
В этот миг в шинок залетает разъяренная крестьянка с подводы. Все как-то резко пугаются – даже шинкарка с приблудой, а крестьянка подлетает к столу и хватает за шкирки одного из посполитых, начинает неожиданно хлестать его по щекам.
КРЕСТЬЯНКА: Ты сколько будешь ее пить, аспид? Ты сколько… Ада!
Шинкарка выскакивает из-за прилавка, а крестьянка направляется к ней, громогласно рыдая.
ШИНКАРКА: Мотря, я тебе клянусь, не у меня он покупал, он с ними вон слигался, я им говорила…
КРЕСТЬЯНКА: Та у нас работы непочатый край, а он поехал на волах в Прилуки, где волы? Где воз?
ШИНКАРКА: Мотрона…
Вдруг дверь вновь распахивается, и в шинок входят богато одетые казаки. Кафтаны, широкие пояса, черкески и кунтуши, шапки с тумаками. Несколько тут же направляются к столу – посполитые освобождают его, крестьянка тащит мужа к выходу, боязливо оглядываясь. Казаки рассаживаются, а их атаман бросает на прилавок горсть медяков и говорит шинкарке.
АТАМАН: Вечерять у тебя будем, жидовка. Неси чем оскоромиться, да поживей!
Шинкарка кивает и дергает приблуду за рукав подрясника, говорит ему шепотом.
ШИНКАРКА: Иди в чулан за мной.
Приблуда лишь пьяно улыбается, но не идет. Шинкарка задерживается, испуганно глядя на приблуду, это замечает атаман и также переводит на него взгляд.
АТАМАН: Ты хто такой?
Приблуда продолжает пьяно улыбаться шинкарке, а атаман снимает с пояса нагайку и кладет ее на прилавок.
АТАМАН: Ты хто?
ШИНКАРКА: Приблуда это, пан атаман, не гневайтесь.
АТАМАН: Помолчи!
ПРИБЛУДА: Хорошая ты, Ада, добрая. Хоть и сердитая. От злых людей… сердитая. Я твой шинок не разгромлю… Но пить тут буду. Не серчай. Возьми вот.
Он кладет на прилавок еще один золотой. Атаман глядит с интересом на монету и резко протягивает к приблуде руку.
АТАМАН: Ану…
Вдруг приблуда каким-то еле заметным движением опрокидывает атамана на пол, тут же шатается сам, едва устояв на ногах. Ошарашенный атаман вскакивает и обнажает саблю, остальные казаки тоже поднимаются из-за стола и хватаются за сабли.
ПРИБЛУДА: Хорошая шаблюка. Дорогая. Тебе ее твой пан пожаловал?
Замечание приблуды вызывает у атамана неимоверную ярость. Он размахивается и взмахивает саблей, но необъяснимым образом промахивается и вновь падает, а сабля при этом оказывается в руке приблуды. Приблуда стоит над лежащим атаманом с его саблей в руке, атаман опасливо глядит, не рискуя встать, некоторые казаки возле стола также обнажили сабли, шинкарка прикрыла руками губы.
ПРИБЛУДА: Я говорю, хорошая шаблюка, дорогая. Но…
Он резко подбрасывает саблю и ловит ее на выставленную руку.
ПРИБЛУДА: Не уравновешенная, видишь? Клинок от другой рукояти. Без каменьев драгоценных, видно, та была, но эта тяжелее. Теперь вот норовит с ладони соскользнуть. Глупой ты.
Приблуда вновь подбрасывает саблю и ловит ее в ладонь. Атаман так же не рискует встать, казаки напряжены.
ПРИБЛУДА: Глупой и бестолковый. Зачем пришел в шинок, как будто за ясырем? Зачем людей согнал, шинкарку обругал? Вот ты на меня безоружного с шаблей пошел – чего ж не зарубил? Боялся – вот чего. Суда боялся или пана своего. И вечно с вами, лейстровыми, так. Собаки, а не люди – брешут, не кусают. У ляхов на цепи сидели, а теперь у москалей. Достал шаблюку – так руби! Шаблюка она – баба. Ей кровушки испить давай. Ты бабу у себя в светлице разбираешь, чтобы шутки пошутить? Вот и с шаблюкой так.
Он, шатаясь, поворачивается к казакам.
ПРИБЛУДА: Ховайте, хлопцы, шабли от греха. Бо порублю.
НАТ. ШИНОК ВЕЧЕР
Шинок в закатном свете, тишина, безлюдно, лишь слышно пение сверчков в степи. Внезапно дверь распахивается, из нее вылетают перепуганные казаки, некоторые без сабель, некоторые в изорванной или слегка окровавленной одежде, но раны несерьезные – царапины. Слышен отрывистый сабельный звон, и в двери падает последний казак, вскакивает и убегает, спотыкаясь. Из двери нетвердо выходит приблуда с саблей атамана в одной руке и нагайкой в другой. Он бросает саблю перед собой в траву и берет нагайку в правую руку.
ПРИБЛУДА: Я не люблю эти шабли, дурные они, как и бабы, лишь бы звенеть без толку, тьху! (смотрит на казаков) Я тут попьянствовать собрался до утра, так что идите шляхом, пока целы, и коней оставьте! Оставь, тебе сказал…
Он замечает безоружного казака, двинувшегося к конюшне, и огревает его нагайкой. Несколько вооруженных побратимов бросаются ему на выручку, но приблуда легко уклоняется от их ударов и избивает их нагайкой со страшной силой, как будто танцуя вокруг них, при особо опасных выпадах прыгая и перекатываясь в траве, лупя казаков нагайкой по ногам и подсекая подножками. В конце концов двое казаков остаются лежать в траве, едва ворочаясь, а остальные убегают. Приблуда нетвердо подходит с нагайкой в руке к тыну и смотрит на шлях, на закатное зарево над степью, затем возвращается в шинок.
ИНТ. ШИНОК ВЕЧЕР
Приблуда заходит в пустой шинок и неспешно хозяйничает там – наливает себе горилки, садится за стол и ест колбасу, вяленую рыбу, галушки. Наевшись и еще пригубив горилки, он достает из торбы люльку и табак, закуривает, курит, задумавшись, затем напевает пьяным, но красивым голосом.
ПРИБЛУДА: Та наступала черная хмара – стал дождик накрапать. Ой там собралась бедна голота до шинка гулять…
НАТ. ШИНОК СУМЕРКИ
К шинку в сумерках подъезжает целая ватага казаков. Многие из них вооружены мушкетами-янычарками и пистолями. Слышно, как приблуда поет внутри шинка.
ПРИБЛУДА: Пили горилку, пили й наливку, и мед будем пить… А кто с нас, братцы, будет смеяться – того будем бить!..
ИНТ. ШИНОК СУМЕРКИ
Приблуда сидит и поет за столом с погасшей люлькой в руке. Вдруг с улицы доносится хрипловатый и несколько квелый женский голос.
ГОЛОС: Добрый человек, выйдите к нам – поговорим!
Приблуда сплевывает на пол и вытрушивает люльку, насыпает в нее табака и прикуривает огнивом.
ПРИБЛУДА (запевая): Ой идет богач, ой идет дукач, насмехается…
ГОЛОС: Добрый человек!
ПРИБЛУДА: Молчи, короста! Дай я песню допою…
За окнами слышится какая-то суета, затем вновь тот же женский голос.
ГОЛОС: Я с вами запою, хотите?
ПРИБЛУДА (сквозь зубы): А чтоб ты сдохла! (поет) Ой за що, за що, вража голота напивается?…
Женский голос вдруг присоединяется к его, и они допевают куплет вместе.
ПРИБЛУДА (сквозь зубы): Тьху, баба дурная, перепаскудила!..
Он тяжело встает, бросает люльку на стол и берет с прилавка нагайку, идет к двери.
НАТ. ШИНОК СУМЕРКИ
Приблуда выходит из шинка с нагайкой. Он видит ватагу казаков, окружившую полукругом шинок, некоторые с обнаженными саблями, но большинство с мушкетами и пистолями, целится в него. За возами стоит горстка посполитых, среди которых – шинкарка и сварливая крестьянка с мужем. Впереди же всех, почти в центре двора, стоит не слишком высокая худенькая молодица. Одета она дорого, но сдержанно – воловьи чеботы, черная юбка с красным оборком, запаска с черной вышивкой, корсетка черная с красной каймой, сорочка с аккуратными узорами на рукавах, бирюзовые бусы на шее. Лицо у молодицы очень юное и по-девичьи красивое, лишь при этом болезненно бледное. А вокруг белого очипка обмотан и несколько щегольски закинут назад необычный черно-белый клетчатый платок.
ПРИБЛУДА: Ты чего же мешаешься, вражья паскуда? Чего? Не видишь, я пьянствую тут и пою?
МОЛОДИЦА (примирительно выставляя руки): Добрый человек…
ПРИБЛОДА: Какой я тебе, Христа душу твою йоб, добрый человек? Ты чего же, вылезла, сучья дочка? Чего? Или ты думаешь, шо если перед сотником или полковником своим ноги раздвинула, так уже и атаманша? Ты чего, же чертова сука? Чего? Куда б ты мешалася, мать твою йоб! Тебе полковнику твоему лейстровому ноги омывать… которые и в шаровары не влезают вместе с пузом. А ты в шинок метешься среди ночи и красуешься со лицарством своим? Вот я тебя, паскуду, научу смирению!..
Во время этой пьяной тирады очень гневаются казаки – некоторые из них подходят ближе или угрожающе поднимают мушкеты, но молодица реагирует иначе. Сначала она пытается сдержать улыбку, потом улыбается, а потом заливается беззвучным смехом, прикрыв губы рукой, в припадке этого смеха она, едва совладав с собой, машет казакам, и они отходят назад, опускают мушкеты. Приблуда же только в конце речи замечает произведенный эффект.
ПРИБЛУДА: Чего ж ты скалишься, глупая баба?
МОЛОДИЦА: Ой… Я уже прослышала, что вы восхитительный ритор, но это… Ох… Ха-ха! Послушайте, едемте с нами на хутор! Сейчас небезопасно на дорогах, и зачем вы будете тут пить один? У нас есть свежий мед, баранина… не откажитесь! Я приношу вам извинения за поведение моих людей, они будут наказаны, вы благородно поступили, осадив их. Но пусть шинкарка закроет шинок как годится, и мы погуляем, как люди, у нас… Ну, хотите я с вами еще спою?
Она очень приветливо улыбается своими бледными бескровными губами. Но приблуда, кажется, вовсе ее не слушает.
ПРИБЛУДА: Ты что же мелешь, потороча?… Я не люблю таких нахальных баб и зараз проучу тебя, паскуду.
Он молниеносно вскидывает нагайку, но молодица необъяснимо быстро уклоняется от удара. Он, пошатнувшись, смотрит на нее, не понимая – она так же ровно спокойно стоит, но за пару шагов от места, куда он бил.
МОЛОДИЦА (грустно): Перестаньте, заради Христа…
Еще удар – уклонение. Приблуда, рассвирепев, делает невозможно быстрый выпад, и вдруг молодица, уклонившись, как бы дергает его в движении за руку, и он котится по траве, быстро встает и на полусогнутых ногах взмахивает нагайкой, пытаясь ударить по ногам молодицу, она резво подпрыгивает и вновь отталкивает согнувшегося приблуду. Еще несколько выпадов-уклонений, напоминающих быстрый танец, и приблуда вновь в траве. Он встает и отряхивается, смотрит зло на молодицу и, перекинув нагайку в левую руку, складывает пальцы правой в некоем жесте – молодица пошатывается и тут же повторяет этот жест своей левой рукой, а правой хватается за бирюзовые бусы и начинает их медленно перебирать – бусину за бусиной.
МОЛОДИЦА (сбивчиво дыша): Перестаньте, это не смешно.
Приблуда, слегка пошатываясь, идет боком, пристально глядя на молодицу – она повторяет его движение в противоположную сторону, слегка хромая на правую ногу и все быстрее перебирая бусы. Они смотрят так друг на друга – очень напряженно и двигаются по двору шинка, очерчивая идеально ровный круг. Резкий порыв ветра проносится над шляхом – шевелит верхушки тополей. Еще порыв – очень сильный. Где-то вдали истошно воет пес. Еще один. Испуганно ржет конь.
ПРИБЛУДА (сквозь зубы): Откуда ты такая взялась?
МОЛОДИЦА (тяжело дыша): Перестаньте. Перестаньте. Пере… Хватит!
Невообразимый порыв ветра валит людей на землю, ломает кусок тына и переворачивает набок одну подводу. Этот порыв как бы возносит приблуду невысоко над землей, и он падает на молодицу – они катятся по траве, и что-то тускло мерцает в этой толоке – это бусы. Молодица душит бусами приблуду и кричит.
МОЛОДИЦА: Хватит! Хватит! Хватит! Хватит!
Приблуда хрипит, хрип перерастает в глухой стон, смерч утихает, вспышка бирюзы, приблуда вырывается и нащупывает оброненную нагайку, беспомощным движением замахивается – но молодица уже откатилась в сторону… Приблуда опускает удар в пустоту, и тут раздается выстрел, кровь взбрызгивает из виска приблуды, и он падает набок. Один из казаков, растерянный, с дымящимся мушкетом-янычаркой стоит за подводой. Ошарашенная молодица смотри на него с земли и яростно вскрикивает.
МОЛОДИЦА: Нееет!
Вскрикивая, она резко как бы толкает в сторону казака воздух одной рукой, и возникший от этого жеста страшный порыв ветра сбивает казака с ног. Молодица вскакивает на ноги и подбегает к приблуде, падает на колени возле него и поворачивает его голову, кричит, не глядя, казакам.
МОЛОДИЦА: Подводу! Коней! Горилки и чистой воды! Рушники!
Она зажимает ладонью обильно кровоточащую рану на виске приблуды и начинает шептать.
МОЛОДИЦА: Стой, кровь, в ране, как вода в Ордане, когда Иван Креститель Христа крестил, тогда рожденному, крещеному, молитвенному рабу Божьему кровь заговорил! Помоги Господи! Стой, кровь, в ране, как вода в Ордане, когда Иван Креститель Христа крестил, тогда рожденному, крещеному, молитвенному рабу Божьему кровь заговорил! Помоги Господи! Стой, кровь, в ране, как вода в Ордане…
НАТ. СТЕПЬ НОЧЬ
Пожар в ночной степи.
ИНТ. ГОРНИЦА НОЧЬ
Огонь в лампадке под деревянной иконой Богоматери с Христом-младенцем. Под иконой возле завешенного оконца лежит на постели приблуда в новой белоснежной сорочке и с перевязанной головой. На лаве под окном, сидя, посапывает Мотрона, а приблуда тихо говорит во сне, и будто от его слов пламя в лампадке еле-еле вздрагивает.
ПРИБЛУДА: фацэрэ нон… эго аутэм пэтицио… нон эст… оро… тэ обсэкро… тэ амо… вос оро атквэ обсэкро… тэ амо…
Вдруг он открывает глаза и испуганно смотрит на икону с лампадкой.
ПРИБЛУДА (тихо): Где я?
Он пытается сесть, но тут же вновь роняет голову на подушку. От этой возни просыпается Мотрона.
МОТРОНА: Ой лишенько! Лежите, зараз пани покличу…
ПРИБЛУДА: Постой…
МОТРОНА: Лежите!..
