Читать онлайн Босиком по битым стеклам. Сиротка из Больших гулек бесплатно

Автор выражает искреннюю благодарность Тюниной Елене Анатольевне, послужившей прототипом главной героини.

Огромную благодарность автор выражает Веронике Лавренчук за помощь в создании обложки, поддержку и понимание.

Глава 1 Сиротка

Елена очнулась внезапно, от ужасной боли, той самой, что скрутила всё её естество в морской узел. Все болевые ощущения сосредоточились в области живота, в том месте, где заканчиваются рёбра и ещё не начинается пупок.

– Ох-х-х-р-р-р! – выдавила она из себя совершенно невероятный звук, скребя руками землю – Ох-х-х, мать вашу!

Елена прекрасно знала о том, что некрасиво воспитанной девице изъясняться такими вот словами, но бить ту самую девицу ногами в живот, тоже ведь не очень прилично? Противоестественно даже!

Судя по ощущениям, дело обстояло именно так – её кто-то очень сильно ударил в живот. Ногой. И поэтому она сейчас валяется на грязной земле и скребет её пальцами.

Она? Валяется? На земле?

Что-то пошло не так! Что-то, определённо, пошло не так!

Проглотив горькую и слегка солоноватую слюну, Елена сделала попытку чуть приподнять голову и от этого простого движения ей стало совсем дурно.

«Сотрясение, по ходу. – сделала она совершенно правильный вывод – Ещё разбита губа.. И, живот! Боль – дикая! Ох-х!»

Она предприняла титанические усилия и всё-таки приподняла голову, отчётливо услышав, как хрустят шейные позвонки.

«Как вообще, шею не свернула? – мельком удивилась она, испытав неожиданный приступ злости и даже, агрессии – Ну, с-с-су.. Кто ж это меня так?»

Отважившись, она распахнула глаза и совершенно ошеломлённая происходящим, едва не впала в ступор, что в её незавидном положении было чревато нехорошими последствиями.

Очень, очень скверными последствиями!

Прямо над ней, распростертой на земле, навис какой-то незнакомый мужик – совершенно мерзкий тип, усатый, волосатый, весь серый и щетинистый.

Тип сосредоточенно боролся с рубахой, скрывающей под собой упругую грудь, дергая за какие-то тесёмочки и рыча от нетерпения.

Основание для его нетерпения красноречиво упиралось в самый низ живота Елены, недвусмысленно намекая на то, что грозит ей в самом ближайшем будущем.

Изнасилование ей грозит, вот что!!

Мысль ярким болидом пронеслась в голове, терзаемой болезненными ощущениями и Елена, стряхнув с себя неприятную одурь, окончательно рассвирепела.

Она пришла в себя и абсолютно была не согласна с тем, что её ожидает позорное надругательство.

Над! Её! Телом!

Незнакомый, но заранее ненавистный и мерзкий тип, замучавшись тянуть за тесёмки, рванул ворот просторной рубахи и та, не выдержав напора и натиска, жалобно затрещала и порвалась, выставив на всеобщее обозрение настоящее сокровище, весьма, кстати, увесистое!

«Четвертый размер, не меньше!» – подумала Елена, не понимая, как её, жалкий, минус второй, превратился в этакое богатство.»

И, тут же…

«Рубаха? На мне этакое убожество? – изумилась девушка, слабо барахтаясь под агрессором и пытаясь наладить взаимопонимание с собственным организмом – Но, как?»

Мужик, тем временем, не терялся – его сопение усилилось, глаза похотливо заблестели, а рот ощерился в гнусной ухмылке.

– Мой сладкий персик! – заржал насильник, больно сжав, неожиданно пышные, груди Елены своими лапищами – Давай, девочка, сопротивляйся! Я люблю укрощать строптивых лошадок!

– Мразь! – отчётливо и ясно подумала Елена, позабыв про предполагаемое сотрясение мозга. Девушка зло прищурила глаза и клацнула зубами, вновь ощутив вкус крови на разбитых губах – Ты, ублюдок, уж определись – персик я или лошадка! Зоофил грёбанный!

Современные дети, нередко отличаются жестокостью и безжалостностью и поэтому, девочка должна научиться увёртливости, хитрости и даже коварству, а так же, уметь постоять за себя, хотя бы первые три секунды драки.

Судя по всему – Елена пыталась сопротивляться, причём – безуспешно, потому-то, её теперь крутило от боли, да и в голове всё было не так ясно, как хотелось бы.

Одежда девушки оказалась разорвана, а лапы грязного урода копошились под длинной юбкой, норовя задрать её Елене на нос, лапали за бёдра, собираясь стянуть трусики.

– Упс! – растерялась девушка – А трусиков-то и нет! – зато, имелась длинная юбка, которых, спортивная и гибкая Елена отродясь никогда не носила.

– Потом, всё – потом! – мысленно отмахнулась от несуразности происходящего жертва почти состоявшегося насилия – Вначале спасём себя и свою., хм.. честь!

«Если вам грозит изнасилование и выхода нет – расслабьтесь и получите удовольствие – вспомнилась ей, где-то и когда-то услышанная фраза. – Елена была в корне не согласна с подобной постановкой вопроса – Расслабиться? Сейчас я тебя расслаблю, гад! Так расслаблю, что ты меня надолго запомнишь!!»

Она, сжавшись точно пружина, замерла, взирая на пыхтящего от вожделения насильника, глазами полными слёз. Ну, примерно, как тот самый кот, в достопамятном мультфильме про зеленокожего великана по имени Шрек. Её рот распахнулся, и девушка жалобно пролепетала, продолжая изображать из себя беспомощную даму в беде.

– Пожалуйста.. Пожалуйста, не делайте мне больно! Ох! Давайте я помогу вам! Я – сама…

Щетинистый мужик опешил и слегка растерялся, продолжая стискивать округлое бедро – неистовая девица, что ещё несколько мгновений назад сопротивлялась подобно дикой кошке, стыдливо алела щёчками и что-то нежно ворковала ему прямо в ухо. Ухо оказалось под стать мужику – слегка изодранное, точно у уличного кота, волосатое и грязное. В прямом смысле слова – кусок грязи отвалился от мочки и упал прямо на скорчившую брезгливую моську, Елену.

Мужику же, продолжало казаться, что жертва стыдливо улыбается.

– Всё-таки – персик, а не кобылка! – расслабляясь, произнёс незнакомый мужик, продолжая одной рукой ощупывать грудь девушки, а второй – шарить у неё между ног – Ну-ка, красотка, покажи дорогому Жильберто, что ты ещё умеешь! Не каждой уличной девке выпадает честь побарахтаться на сеновале с настоящим виконтом!

– Честь? Как же! – ещё больше озлобилась Елена, готовясь, дать стрекоча – Засунь себе эту честь, знаешь куда?

Но, вслух она сказала совсем другое.

– Ой, добрый человек, я сейчас повернусь.. Вам же неудобно, вот так! – и она слегка изменила положение своего тела, продолжая мило улыбаться в глаза негодяю, призывно облизывая пухлые губы и сама себе удивляясь – железная выдержка! Ни грамма фальши!

Тут же, неожиданно для него, резко согнув ноги, распрямила их, сразу обе, что явилось неприятным сюрпризом для того, кто, пыхтя от вожделения, пускал слюни рядом с ней.

Тот взвыл!

Ещё бы не взвыть, когда тебе грозятся отбить самое дорогое!

Елена точно знала куда нужно бить – в пах! В уязвимое место, которое мужики, кто б они не были, холят и лелеют.

А этот, ещё и возбудился!

Мразота!

Красота!

Прямо в яблочко, вернее – в орешки!

Девушка вскочила, подбирая длинную юбку совершенно привычным движением.

«Потом, всё – потом! – отмахнулась она от посторонних мыслей, нахально скачущих в голове – Если, конечно, оно наступит, это «потом»!

Мужик завывал не хуже кошака, которому случайно прищемили яйца.

– Почему – случайно? – гнусно ухмыльнулась Елена и от души добавила болезному, пиная того в колено крепкой ногой – Получи, скотина!

Очередной пронзительный вопль негодяя пролился бальзамом на душевные раны Елены. Сжимая разорванную рубаху и пытаясь хоть как-то прикрыть вывалившиеся из прорехи, груди, девушка бросилась бежать, шустро перебирая босыми ногами.

«Босыми? – в очередной раз что-то возмутилось у неё в голове – Твою ж мать!»

Мельком оглянувшись, Елена едва лишь не взвыла – на сеновале! – «Сеновале, о Боже ты мой!» – они с щетинистым, оказывается развлекались не в одиночку. Рядом, шагах в десяти, парочка расхристанных мужичков, совершенно определённым образом, кувыркалась с еще одной девицей, пользуя её по прямому назначению.

Девица та, по скорому, мнению Елены, против подобных развлечений, ничего не имела, сладострастно извиваясь всем своим телом на одном и причмокивая губами, доставляя удовольствие другому.

Тот, другой, находясь на пике наслаждения, едва не был оглушен отчаянным воплем щетинистого типа и теперь, извергаясь в ротик девице, таращил огромные глаза на Елену, намеревавшуюся, во чтобы то ни стало, поскорее покинуть и эту тёплую компанию, и само гнездо разврата.

Щетинистый, медленно передвигаясь на полусогнутых нижних конечностях, вопил не своим голосом.

– Держи! Держи, девку! – орал он неизвестно кому – Тварь! Держи её!

–СчаЗЗ! – подумалось Елене, которой очень не понравился взгляд второго мужика, уже успевшего освободить свою драгоценность из плена упругих губ и торопливо прячущего её в штаны – Так я вам и далась, маньяки озабоченные!

Вторая девица жалобно застонала и третий мужик, резко сбросивший её с себя, совершенно равнодушно пнул нечаянную подружку ногой и, вскочив с земли, едва присыпанной сеном, принялся бодро завязывать штаны.

«Завязывать! – пронеслось в голове у Елены – Где же пуговицы, твою мать?»

– Ну и нравы! – злобно фыркнула Елена, шустро перескакивая через какой-то хлам, наваленный хаотично – Скотина!

Кому адресовалось последнее слово, предположить было затруднительно – то ли, тому самому щетинистому типу, назвавшемуся виконтом и едва не изнасиловавшему Елену, то ли, двум его приятелям, беззаботно развлекавшимся с девицей, то ли самой девице, бесстыдно раскинувшей ноги и демонстрировавшей каждому желающему самое сокровенное и жалобно поскуливавшей после пинка.

«Сельма! – неожиданно вспыхнуло в голове у Елены – Сучка похотливая!»

В памяти отчётливо всплыло видение о том, как эта самая Сельма, девица вёрткая и хитроватая, мило улыбаясь Елене, зовёт девушку в сарай, посмотреть на крошечных котяток, которые только-только открыли глазки и такие забавные! И она, Елена, как распоследняя лохушка, потащилась за ней следом!

– С-су..! – это адресовалось уже непосредственно Сельме, потому что в сарае, кроме неё обнаружилось ещё три урода, намерения которых оказались весьма далеки от благородных.

Пока Елена предавалась воспоминаниям, ноги её на месте не стояли, а быстро приближали свою хозяйку к огромным дверям, сбитым из крепких досок.

И хорошо, потому как, парочка мужиков с уже надетыми штанами, кинулась за ней в погоню, сгорая от нестерпимого желания отомстить за поруганную честь своего приятеля.

Один из них, особенно противный – смазливый и холёный тип лет семнадцати, с абсолютно холодными глазами, свирепо рычал, выкрикивая визгливым голосом какие-то команды.

«Крепостные ворота, а не вход в сарай! – успела возмутиться Елена, проворно шевеля попой – Ох, и жук наш староста! Ох, и жук!»

Она ломанулась к выходу и сбила с ног ещё одного щетинистого мужика, на свою беду, решившего сунуть любопытный нос в злополучный сарай.

«Не бреются они тут, что ли? – успела еще удивиться Елена, отпрыгнув в самое последнее мгновение и увернувшись от растопыренных рук незнакомца – Вот же урод!»

Оказавшись в ногах у мужика, она ужом скользнула в опасной близости от, заляпанных грязью и кое-чем похуже, ботфорт.

«Ботфорты! – взвыло нечто в её голове – Твою ж мать!»

Эх! Зрелище, видать, получилось незабываемое – полуголая девица, сверкая телесами, ловя, выпадающие из разорванной рубахи, немалых размеров груди и тряся растрёпанной гривой пышных волос, цвета настоящего гречишного мёда, кубарем вывалилась из сарая, а за ней, злобно вереща и грозя обнажёнными клинками, выскочили два, не очень-то одетых, господина, стремящиеся пригвоздить эту самую девицу к земле, этими самыми клинками.

«Шпаги, мать вашу! – в который раз повторился тот самый, навязчивый внутренний голос, и Елена, повинуясь его воплям, рванулась вперёд лишь для того, чтобы, споткнувшись о чью-то, услужливо подставленную ногу, перекувыркнувшись в лучших традициях киношных каскадёров, ткнуться носом в пыль у мощных копыт чьего-то коня.

«Мама дорогая! – проблеял, всё тот же внутренний голос – Теперь, точно – хана!»

– Держи её! – орали обиженные мужики, бегущие следом за ней и бряцавшие оружием.

К их воплям присоединился хрип, ушибленного в пах, виконта, который всё ещё приседал от боли, но пытался, присоединившись к приятелям, отомстить беглянке за полученное увечье.

– Лихая девка! – кто-то из присутствующих заржал в полный голос – Так отделала бедолагу Жиля!

«Бедолага» Жиль, что-то грозно рыкнув, уже совсем было вознамерился ухватить Елену за растрёпанную косу, как холодный и скрипучий голос, остановил его.

– Что здесь происходит?

Елене срочно захотелось сделаться маленькой-маленькой, крошечной, как Мальчик-с-пальчик и закопаться в твёрдую землю по самую маковку или же, пользуясь мгновением тишины, уползти под ноги того самого коня, который выглядел самым безобидным из всех присутствующих.

– Эта тварь! – визгливый голос неприятного, холодноглазого молодчика разорвал оглушительную тишину в мелкие клочья – Эта мерзкая девка! Осмелилась… Она нанесла увечье Жилю.. То есть, виконту де Броэ!

Пугающая тишина, что наступила после слов, произнесённых голосом, полным холода и скрипа, продолжалась и даже пронзительный голос, верещавшего от возмущения, юного любителя соития на сеновале, не смог поколебать её.

Елена отважилась слегка приподняться на локтях и задрать вверх голову.

Ничего плохого не произошло, и девушка рискнула – она, всё ещё ощущала последствия падения под копыта незнакомой лошади и того самого удара в живот. Но в голове, как ни странно, прояснилось и даже панический внутренний голос соизволил заткнуться.

– Ха! – смех неизвестного весельчака продолжал звучать в отдалении, точно противопоставляя себя тому, изначально холодному голосу, от которого мёрзли даже зубы во рту – Даёт деваха! Едва не лишила нашего милягу де Броэ возможности обзавестись потомством. Или? Прервала на самом интересном месте? В процессе, так сказать, обзаведения? Ты, Жиль, собрался состряпать парочку бастардов с вилланками нашего герцога?

– Ещё слово, и я вызову тебя на дуэль! – раненым быком взревел тот самый де Броэ, не желая выслушивать насмешки в свой адрес – Пусть ты, всего лишь шут и фигляр, но шпага-то у тебя имеется!

– Молчать! – холодный голос заполнил пространство, заставив Елену задохнуться собственными, ещё не слетевшими с губ, словами – Поднимите её!

Девушку вздёрнули вверх чьи-то сильные, шершавые руки. Мозолистые, привычные к мечу, наверное.. Хорошо ещё, что она, предвидя подобное развитие событий, приготовилась, успела сгруппироваться и мысленно послать всех присутствующих по хорошо известному адресу.

Те же самые руки поставили её прямо, ощутимо хлопнув по спине, заставив распрямить чуть согнутый позвоночник и поднять опущенные плечи.

И, глаза.

– Дерзка! – восхищённо щёлкнул языком тот самый болтун, вознамерившийся довести бедолагу виконта до белого каления – Как смотрит! Как смотрит! На самого герцога смотрит! Глаз не опускает! Ха!

Елена смотрела, смотрела, внутренне содрогаясь от ужаса, не в силах отвести взгляд от хищного лица человека, восседавшего прямо перед ней на высоком, угольно-чёрном жеребце.

Властный, опасный, жестокий!

Вот первое мнение, составленное Еленой об этом господине на черной лошади.

От такого нужно держаться подальше, а, если уж судьба столкнула с подобным типом нос к носу, то самым лучшим вариантом было бы бегство – скорое и куда попало.

Лишь бы подальше!

Ледяной взгляд пронзительно светлых, почти до бесцветного, голубых, слегка водянистых, глаз, едва не проткнул её насквозь, точно ледяное копье.

«Жуть!» – подумалось Елене, но глаз она не опустила. Помнится, когда-то давно, играла она в гляделки с крокодилом в зоопарке. Крокодил был стар, ленив и ужасно прожорлив, валялся на горячем песке, точно шершавый, чешуйчатый коврик, но глаза его, жёлтые глаза рептилии, следили за каждым движением, тогда ещё, совсем молоденькой девчушки. И Елена знала, как обманчива мнимая безопасность – не разделяй их с крокодилом, непреодолимое для последнего, препятствие и ничто не спасло бы её от острых зубов и бездонного брюха зеленошкурого убийцы.

Глаза герцога, а то, что перед ней возвышался сам герцог, Елена догадалась сразу, пусть и человеческие, пусть и иного цвета, напоминали оробевшей девице глаза того самого крокодила.

Но, взгляд девушка не отвела и глаз не опустила. Ещё чего – перебьётся, хоть и герцог!

– Рельт! – коротко приказал тот, крокодиловоглазый вельможа и к нему мигом подскочил услужливый человечек в серой, неприметной одежде с такими же серыми, словно бы, смазанными чертами лица. – Рассказывай.

– Две селянки отправились в сарай, где их уже поджидали молодые господа. – скоро проговорил неприметный господинчик – Вначале было тихо, затем раздался крик виконта де Броэ.

– Добровольно отправились? – герцог раздражённо взглянул на троицу, мнущихся поодаль господ – Без принуждения?

– Без принуждения. – с готовностью подтвердил неприметный – Но..

– Но? – недовольно поджал губы герцог, встопорщив роскошные, длинные усы и продолжая взирать на запылённую и растрёпанную Елену с брезгливостью, точно на клопа или таракана. – Что – но?

– Первая девушка шла охотно и весело – пожал плечами неприметный – Эта же, отпрянула от дверного проема, но первая втолкнула её в сарай и захлопнула двери.

– Так… – в голосе, сидящего на черном коне вельможи, прорезался металл.

– Подумаешь! – визгливый юнец, устав помалкивать, подал голос, мелкими шажками приближаясь к Елене – Захотелось девушкам развлечься с молодыми и красивыми дворянами! Пару монет заработать. Что в этом плохого?

С губ Елены сорвался какой-то каркающий смех, скрипящий песком на зубах. Помимо её воли сорвался.

– Это ты, что ль, красавец? – фыркнула девушка прямо в лицо, остолбеневшему от подобного проявления неуважения, господину – В зеркало смотрелся, бомжара потный? Мылся, когда в последний раз? А этот, вообще – она небрежно кивнула головой в сторону де Броэ – И выглядит, как хряк, и воняет так же! Немудрено перепутать.

Мертвую тишину, наступившую после последних слов дерзкой вилланки, пронзил задорный хохот незнакомого ей шутника. Елена поневоле взглянула – смеялся молодой, хлипкий с виду и низкий ростом, парень. Смеялся громко, счастливо и безнаказанно, хотя лица и у де Броэ, и у его приятелей побагровели от ярости.

– Хватит! – рявкнул герцог таким страшным голосом, что его конь присел, ослабнув в коленях – Этих – он небрежно махнул рукой на несостоявшихся насильников – вон.. Пусть готовятся к отъезду, а эту – и тут светлоглазый задумчиво прищурился, наведя на оробевшую Елену острый взгляд старого стервятника – Эту..

– Помилуйте! Помилуйте, господин хороший! – к онемевшей от страха Елене, подскочила какая-то незнакомая женщина, полная, пышная, точно сдобная булочка с изюмом. И пахло от той женщины соответственно – свежей выпечкой, молоком, мёдом и свежестью. Подскочила и обняла ее нежно, как родную.

Даже на первый взгляд выглядела эта селянка куда как опрятней давешних дворян, кучковавшихся поблизости и сверлящих Елену горящими взглядами.

– Дворян? – озадачилась Елена, ёжась под неприязненными взглядами окружающих – Дворян, мать вашу!

– Ты как обращаешься к герцогу, холопка? – с места рванулся какой-то особо ретивый герцогский прихлебатель, поигрывая плетью – На колени, тварь!

– Ваша светлость! – вкусно пахнувшая тетка и впрямь бухнулась на колени. Её лицо вспыхнуло алым – от подбородка до корней волос, то ли от страха, то ли от волнения – Простите мня, ваша светлость! Мы люди тёмные, манерам не обученные! Не от дерзости я, от незнания! Простите сиротку, господин хороший! Слабая она, дурная совсем, всю жизнь такой живет.. Недотёпливой. Да и не разговаривает почти. Видать, Ама мало ума отпустила ей при рождении – да вы, господин, кого угодно, спросите, здесь все знают – Арлена, она всегда такая – полуумная, на голову скорбная!

– Не разговаривает? – брови герцога вздёрнулись вверх, всё так же надменно и строго – Не сказал бы. Болтать она, как раз – таки, горазда. Н-да!

Но всем было заметно, что взгляд вельможи, охвативший пышную фигуру женщины, слегка подобрел. Любил, видать, герцог пышнотелых красоток – лицом гладких, да кожей – белых. А от этой, вдобавок, и пахло приятно.

Почему-то подумалось Елене, что жена у герцога совершенно иная – противная, вздорная бабень, мосластая, с лошадиным лицом. Породистым таким, длинным, как у тех, мужеподобных тёток, что прогуливаются под радужными флагами сексуальных меньшинств. Или, наоборот – смазливая и белокурая модель, с ногами от ушей и непомерными амбициями. У подобных дамочек и характер соответствующий – стервозный, для семейной жизни – неподходящий.

Цепляясь, как утопающий за мягкие руки вкусно пахнувшей женщины, не побоявшейся вступиться за неё перед аристократами, у которых, обычно, с чернью разговор короткий, Елена вновь гордо вздёрнула подбородок – высоко, как учила её бабушка.

– Во, даёт деревенщина! – восхищённый голос невысокого прорезал тишину – Да, уж! Как держится!

И герцога проняло – не по чину, видать, было какой-то там селянке плечи прямить, да подбородки вздёргивать. Место таких, как она – в грязи, под ногами, у лошадиных копыт, в поле, аль в сарае, господ развлекая, вместо шлюхи купленной.

– Двадцать плетей. – уронил герцог, мазнув равнодушным взглядом по растерзанной одежде дерзкой девчонки – Но, смотрите мне – до смерти не забейте. И не уродуйте!

Елена рванулась из тёплых женских рук, точно лиса из железных челюстей капкана. Но, поздно!

Подоспели подручные того самого, невзрачного и мигом скрутили – ни дыхнуть, ни чихнуть, и головы не опустить.

Невзрачный скользнул по испуганному лицу девушки безразличным взглядом, мазнул таким же взглядом по оголившейся груди и..

– Ох, мать моя женщина! – мысленно всхлипнула Елена – И этот туда же! Они что, все тут озабоченные?

Где, «тут» и кто – «все», Елена пока не озадачивалась. Потом, всё – потом. Вначале, нужно выжить.

Двадцать плетей – это много! Она после парочки ноги протянет и Богу душу отдаст!

Взгляд невзрачного стал острым и подозрительным. Он протянул руку и ухватил Елену за разорванный ворот. Девушка забилась в руках подручных, но те держали её крепко. Тогда она клацнула зубами, намереваясь вцепиться очередному претенденту на своё тело этими самыми зубами в пальцы, но мужчина легко отшвырнул её в сторону, сорвав с шеи жертвы блестящий медальон округлой формы.

С мгновение, не больше, он всматривался в безделушку, затем, опомнившись, громко крикнул, обращаясь к герцогу, совсем было, выехавшему за ворота.

– Господин! – окрик невзрачного прозвучал неожиданно для всех – и для троицы давешних уродов, вознамерившихся присутствовать при экзекуции, и для симпатичной женщины, вступившейся за несчастную, и для самого герцога, и для его окружения.

Недовольно фыркнув, понукаемый твёрдой хозяйской рукой, остановился угольно-чёрный жеребец, льдистый взгляд колко упёрся в невозмутимое лицо невзрачного, хищно загнутый, крючковатый нос, дернулся и обвис, тонкие губы недовольно скривились.

– Что-то неясно, барон? – голос герцога звучал неприязненно и глухо. Судя по виду вельможи, ему до чёртиков надоели и дворяне, и крестьяне, и этот невзрачный с деревенской девкой, глупой до тупого бесстрашия. Вон, она, дура деревенская, и теперь стоит, плечи распрямив и глаза сузив. Ноздри тонкого носа раздуваются от гнева. Герцогине пристало держаться столь дерзко, а не какой-то там селянке из деревушки Большие Гульки. Стоит и не ведает о том, что достаточно одного слова крючконосого и голова вилланки, отделившись от тела, скатится в пыль, под копыта его горячего коня.

Или, ведает? Тогда, на что рассчитывает, глупая?

Невзрачный, названный «бароном», точно почуяв нетерпение господина, мигом скакнул к герцогу и что-то быстро зашептал, припав к стремени и сунув в руку вельможи ту самую безделицу, конфискованную у селянки.

Елену в этот момент уже прикручивали к столбу, заломив руки вверх и разорвав несчастное платье еще и на спине.

Но заметить, как барон Рельт показывает герцогу медальон, девушка успела.

– Ворованный, не иначе! – ахнула Елена, борясь с подступающей тошнотой и головокружением – Сейчас не только плетей всыплют, но и ещё чего-нибудь придумают, позаковырестей! Руку там, отрубят, или – голову!

Ей было хорошо заметно, как в великом удивлении приподнялись брови герцога, как распахнулся его рот, колыхнулись длинные усы и взгляд, всё тех же, льдистых глаз, упёрся в пышнотелую тётку.

– Ты! – разворачивая коня, герцог ткнул пальцем в заробевшую селянку – Подойди! А вы, все – вельможа кивнул на свою свиту – вон!

Елена осталась стоять, зажатая между двух солдат или, как их там ещё называют – крупных, наглых мужиков, воняющих чесноком, бряцавших железяками и лапающих её не только взглядами, но и руками.

Липкие взгляды этих немытых господ тянулись к девичьим грудкам и ягодицам, сверкавшим из-под растерзанной одежды.

– Да, господин. – указанная пальцем аристократа, тетка, неуклюже поклонилась вельможе, готовая в любой момент бухнуться на колени.

«Тётка Сана, жена тутошнего мельника. – всплыло в памяти Елены – Добрая. Не жадная. Всегда кусок хлеба подаст бедной сиротке. Сиротке? – озадачилась Елена, стараясь не обращать внимания на боль в вывернутых руках – Это, я-то, сиротка?»

– Сирота она неумная. – между тем говорила тётка Сана, сминая в руках светлый платок – Чужачка, не местная. Однажды осенью поздней и приблудилась она к дому вдовы одной. Вдова и приняла её в приживалки-то. Девчонка не говорила почти, господин, мычала неразборчиво. «Арли», да «Арли» – вот и все, что нам поначалу разобрать удалось из ее бормотания. Вдова Арленой девочку назвала. Сиротка, как есть, в тряпье, да обносках. Не говорила совсем по- людски. Молчала всё, да плакала горько. На голову увечная, а личико – славное.

– Дальше. – голос герцога затвердел, глаза опасно сузились.

– Игрулька та – Сана опасно покосилась на медальон, свисавший из руки герцога на тонкой цепочке – всегда при ней был. Вдова его не продавала, хоть и жили они бедно, чуть ли не побираясь. Истана говаривала часто – вещь, мол, приметная, можа, родитель, когда отыщется, да по игрульке девочку и опознает.

– Где она? – рыкнул герцог, темнея лицом.

– Истана? – понятливо отозвалась жена мельника, который, белый, как мел, стоял тут же, за забором богатого двора местного старосты и со страхом наблюдал за тем, как его жена бесстрашно беседует с самим герцогом – Так, на поле, где ж ещё ей быть, в энту пору? Работает. Вдове некогда прохлаждаться. Жрать, небось, каждый день хочется. А, Арлену, вон, Сельма сманила. Уж очень наша Арлена молодым господам приглянулась. С ними-то, она б никогда не пошла своей волей, вот Сельма и придумала, хитростью её завлекла.

– Отпустить! – герцог смотрел на Елену в упор, поверх голов своих исполнительных вояк. Взгляд грозных глаз пугал своей темнотой и жаром – Немедленно!

Елену поспешно отвязали и она, не став дожидаться исполнения приказа, сама оттолкнула от себя тех двух уродов, к ней приставленных, а одному, так от души ещё и по ногам потопталась – а нечего лапать её за то место, где спина заканчивается!

– Бедовая девка, господин! – всё тот же, низкорослый и смешливый, свесившись с седла ладной гнедой лошадки, лукаво улыбнулся настороженной Елене, ожидавшей от окружающих её людей, любого подвоха – С собой берём, господин?

Герцог пронзительно взглянул на притихшую Елену, а та, чувствуя, что решается её дальнейшая судьба, молчала и лишь жгла взглядом разъярённой кошки, жёсткое лицо вельможи.

Девушка и сама понимала, что что-то не так с этим медальоном, который добрая мельничиха называла странно и непонятно – «игрулькой». Не простая, по всему выходит, штука-то – из серебра. А откуда серебро у бедной побродяжки-сироты, для которой и медный грошик уже целое состояние?

Из толпы, что гомонила за забором, выкатился кругленький толстячок в ночной рубашке роскошного лилового цвета. Такие рубашки в фильмах про волшебников, ещё мантиями называют. Вот в такую-то мантию, толстячок и был обряжен.

«В фильмах? – в очередной раз изумилась Елена – Твою ж мать!»

Слова непонятные, но в тоже время, знакомые, всплывали в памяти с неопределённой периодичностью. Эта неопределенность ужасно злила Елену. И, ещё – имя! Арлена? Странно, но девушка точно знала, что её, на самом-то деле, зовут Елена, а никак не иначе.

Толстячок, игнорируя распоряжение герцога, уже угодливо гнул спину перед господином, шустро просочившись меж, вооружённых мечами, вояк. Он оказался целителем и весьма неплохим, если судить по уважительным взглядам, которые бросали те самые вояки на толстяка. И лицом, к герцогу приближённым, потому как, тот лишь искоса взглянув на целителя, милостиво разрешил тому остаться и стать участником разговора.

Глаза толстяка возбуждённо блестели – всем своим естеством лекарь чуял интригу, а, значит, ему будет о чём посудачить со служивыми во время долгой и скучной дороги.

Вельможа некоторое время что-то обдумывал, а затем, решительно махнул рукой, подзывая к себе ту парочку лоботрясов, что ещё недавно так невежливо обошлись с бедной девушкой.

Теперь же, служаки на девчонку поглядывали с опаской – а не аукнется ли им их грубость? Девчонка-то, не так проста, как кажется. Чем-то смогла заинтересовать герцога, а они, по незнанию, слегка переусердствовали в служебном рвении. Как бы не впасть в немилость! Что делают аристократы с неугодными им личностями, служивые знали не понаслышке, и отправка в дальний гарнизон, ещё не самый худший вариант.

– Отыщите эту самую женщину. Вдову. – вельможа покосился на говорливую мельничиху – На поле. Доставьте сюда, во двор старосты. Эту – герцог взглянул на Елену всё тем же, жёстким, лишённым теплоты, взглядом – пусть осмотрит лекарь на предмет невинности и дурных болезней. Но – слегка изогнув губы в слабом подобии улыбки – прежде, хорошенько вымойте её. А то, смердит, будто в навозе валялась.

Елене внезапно стало стыдно – все мужские взгляды тут же уткнулись в неё. Девушка живо почувствовала и застарелый запах пота, исходящий от собственного тела, и все ссадины, и синяки, и прочие неприятные последствия валяния на грязной земле.

И отсутствие трусов!

Трусов, особенности!

– В навозе и валялась – хмурила точёные брови Елена, оглашая своё недовольство громким голосом – Где ж ещё? Здесь, перед сараем, всё в навозе, а вываляли меня добрые господа знатно!

«Добрые» господа, после её слов возмущённо зашушукались, сделав попытку ворваться во двор и выразить своё несогласие, но приказа герцога, всё же ослушаться не решились. Особенно бесновался смазливый блондинчик, молоденький парень в камзоле, богато расшитом золотыми нитями.

Её, не дослушав, почти потащили прочь от гневливого вельможи и тучный лекарь, шустреньким колобком, катился рядом, не отставая ни на шаг. По всей видимости, его очень сильно озаботил вопрос герцога о невинности никому не нужной, но смазливой сироты. Мало ли какие причуды у господина случаются?

Конечно, у герцога уже имеется наследник, но всем известно о том, что знатные дамы не отличаются плодовитостью и два ребенка – предел возможности для любой аристократки. Что поделать – древние роды, близкая кровь и прочие издержки. Вот и ценятся бастарды, ещё как ценятся! Да и бастарды не так часто случаются, всё по той же причине – скудна милость Амы, а с богами, как водится, спорить накладно!

Елену занимали те же самые мысли, что и толстяка-лекаря – невинность.

Как говорится – а, была ли девочка? Вернее – девочка ли?

Как ни напрягала свою память Елена, но припомнить ничего не смогла. Конкретного. Случалась ли у неё близость с кем-то? Было ли? Судя по тому, как яростно сопротивлялась она попытке изнасилования – то, вряд ли. Но, кто знает наверняка?

«Уж, он-то, точно узнает! – девушка неприязненно покосилась на, лучащегося от удовольствия, целителя – После осмотра. Все доктора одинаковы – любят щупать, раздвигать и заглядывать. Впихивать во внутрь разные блестящие и холодные штуковины.»

«Впихивать?» – озадачилась Елена. Значит ли это, что в неё уже когда-то и что-то впихивали?

Хорошенько подумать ей над этой мыслью не дали. Бравые молодцы, бряцая оружием, потеснили с дороги деревенского увальня в серой рубахе и латаных портках и распахнули двери в избу, принадлежащую местному старосте.

«К старосте самому в дом притащили. – насторожилась Елена, припоминая сухую и длинную, как жердь, тётку Миуру, жену старосты Больших Гулек. – Не –больно-то старостиха меня жалует. Как бы не попёрла поганой метлой прочь из хаты!»

Самая большая изба в деревеньке всегда казалась Елене чуть ли не княжеским дворцом, хоть о дворцах девушка и имела весьма смутное представление. Но бедный домик вдовы, о двух комнатах с земляными полами, ни шёл ни в какое сравнение с теми хоромами, в которых и проживал сам староста и всё его семейство.

Служивые втолкнули Елену в комнату, а сами неловко топтались в сенях, будто ожидая чего-то.

«Лекаря ждут, кого ж ещё! – с неудовольствием подумалось Елене – Чегой-то задерживается Колобок. Небось, за кого-то языком зацепился, эскулап!»

– Глядите-ка, девки – звонкий голос вывел Елену из состояния задумчивости – Придурковатая пожаловала! Незваная, и прямо в хату! Кто тебя в избу пустил, убогая? Пошла отсель, приживалка никчёмная!

Конечно же, дом старосты не пустовал – за широким столом, на лавках, угнездившись массивными попами, девки под руководством самой старостихи, занимались рукоделием. Кто – прял, кто – вышивал. Каждой из них нашлось занятие по душе.

Старостиха, выпучив глаза и гневно раздувая щёки, шипела от злости, выражая негодование по поводу присутствия сироты в собственном доме.

– Прочь пошшла! – завопила жердеподобная тётка Миура, вырываясь из-за стола – Вот я тебе!

Но тут в избу шустро вкатился толстячок-лекарь и старостиха рот закрыла мгновенно. И спину худую согнула в поклоне.

Глубоком поклоне, как будто перед ней сам герцог стоял.

И то дело – облачён-то целитель был в мантию, материя хорошая на пошив той мантии пошла, не рядно какое-то. Вот и вышивка по подолу имеется затейливая.

Лекарь на старостиху смотреть не стал, сразу на девок зло зыркнул.

– Пошли вон. – буркнул и девиц, точно ветром с лавок сдуло, вместе с рукоделием. – Её – целитель строго взглянул на старостину жонку, а затем, на оробевшую Елену – велено отмыть до чистой воды и приодеть в приличное платье. Шевелитесь, герцог долго ждать не привык!

Старостиха от подобного распоряжения аж обмерла вся, скукожившись лицом и носом затрясла. Как же, главная жаба на болоте и вдруг – носом в тину?

– Да, я.. Я, что ль..

– Ты-ты! – усмехнулся лекарь и брови насупонил – Герцога приказ, осознай глупая, коль висеть на воротах не хочешь, вместе с девками своими толстомясыми! – и подтолкнув Елену вперед, строго добавил – И, не мешкать! А то, господин, знаешь ли, ждать не приучен. Может и старосту сменить в селище вашем. Найдется кому место доходное задом согревать! А с виновными – сама знаешь, что бывает!

И вышел, а Елена осталась. Со старостихой и дочками её.

Старостиха знала, как поступают с непокорными – и хату сожгут, и самих на кол посадят. А то и повесят, коль милость явить господам возжелается. Только не бывает у господ милости к бунтовщикам. Кончилась вся, начаться не успев.

Жалили бабы злые взглядами недобрыми сироту-приживалку, а поделать с ней не могли ничего. Цельный герцог приказ отдал – это вам, не козлу по грядкам потоптаться!

Бочку большую в хату служивые затащили, ворчали дюже, когда по ступеням высоким вверх волокли – мол, не по чину старосте, пять ступеней иметь, когда, всего-то одна и полагается. Недовольными выглядели вояки жуть! От того и пыхтели они, да на баб покрикивали грозно, лишь Елену ни криком, ни взглядом не задевая.

Лекарь тут же стоял. Бдил зорко. Наблюдал и процесс контролировал и температуру воды пальцем измерял, а то, как бы не ошпарили сироту ненароком бабы-дуры ненавистные. Ишь, как взглядами щиплют, шкуры завистливые! Попортят девку, а отвечать кому? Целителю? На его попечение сия отроковица оставлена.

Вот и окунули Арлену в парящую горячим паром бадью с головой, а она и не против вовсе. А очень даже и за!

Какое блаженство по всему телу разлилось! Благодать, отрада, как будто в джакузи лежишь и балдеешь!

«Джакузи?» – вот ещё одно, знакомое-чужое словечко. Елена покатала его на языке, будто пробуя на вкус и позабыла. Потом, всё – потом, после того, как решится вопрос с её невинностью.

Шампунем здесь и не пахло. Голову ей мыли душистой травкой, которая, размокнув в горячей воде, пенилась, что твой гель. Ополаскивали пышные волосы настоем духмяным, из трав незнакомых. Елена название травы спросить постеснялась, но пахло здорово! Мигом голова чесаться перестала, да и запах пота застарелого ушёл.

Благоухала теперь сиротка, точно майский луг – остро, пряно и вкусно.

Лекарю понравилось – вона, рот до ушей растянул пузан, лыбится умильно.

– А-а-а! – догадалась Елена – Это он на Улькины ноги загляделся, от того и лыбится. Ноги у Ульки красивые – длинные, от ушей, загорелые, бёдрами крепкие! Вон, девка и юбку подоткнула за пояс, чтоб не мешалася, значится. Обтирает Елену старшая старостихина дочка со всем старанием, а лекарь пялится на телеса её.

Не в старостиху дочка пошла, точно. И не в старосту – вон, пышная какая, круглотелая! Знать, в молодца заезжего. Может, в купчика какого, городского, да скорого. А, что? Небось, принято в Больших Гульках девок на сеновал тягать, коли монетка лишняя у бравого молодца в кошеле зазвенела. Девки-то, звон монеток, куда больше чего иного любят. Про то, всем ведомо.

Обтёрли Елену насухо, кожу разогрели и все сразу же увидали, что кожа у сироты убогой, белая, нежная, как у барыньки, что стан – тонок, а груди – красивы, как яблочки наливные. И вся она, словно бы светилась от чистоты и удовольствия.

– Уродился же цветочек! – лакомо облизнулся целитель – Смог же господин разглядеть под тряпьём убогим красоту чудную! Повезло девке – станет герцогу постель греть, мягко спать, да есть сыто. А, коль ребёночка родит сподобится, то, глядишь, хуторок какой на прокорм ей с бастардом вельможа выделит, от щедрот своих!

О прокорме и хуторке, тем более, о рождении бастардов от герцога, Елена и не помышляла. Ей очень нравилось, давно забытое ею, ощущение чистоты и свежести. А что глазеют на неё во все глаза, так не жалко. Представим, просто, что на пляж нудистский пришла, дабы развлечься, да статью своей похвалиться.

«Пляж? – спохватилась Елена – Нудисты? Что за блажь такая странная в голову лезет?»

И опять засуетились девки вокруг Елены, ногами босыми затопали, а старостиха поодаль стоит, лицо унылое вытянув – девки, наряды значится, из сундуков вытянули, приданое своё. Жалко, конечно, но кто в здравом уме с герцогом спорить-то станет?

Елена в наряды те взглядом впилась, веря и не веря. Платьев-то сколько! На троих старостиных девок целых шесть! Разных цветов и фасонов! Вон, то, светлое, в цветочек мелкий, в самый раз Елене будет, пусть и длинновато! Так носят все длинное. Принято в краях этих подолами навоз с земли собирать!

«Вот ещё, радость!» – глаза Елены заблестели от счастья. Увидела она шаровары мужские, исподние, что невесть каким Макаром в женский сундук затесались.

Мигом схватила острый нож и к штанам тем кинулась, пока девки не спохватились и с глаз долой не унесли.

Старостиха закудахтала, как квочка – подумала, наверное, что Елена отомстить ей решила за обиды былые, за щипки болезненные, да тумаки.

Но, нет – Елена штаны исподние обкромсала коротко, да на себя скоренько нацепить поспешила.

Красота!

Трусы получились, хоть и фасону странного, но, всё ж, не с голым задом ей теперича шастать. Какое-никакое, а, всё ж, бельишко.

Она и платье натянула на себя без посторонней помощи и радовалась тому, что одежда у неё чистая, без вшей и прочей живности. А кто там знает, что по сиротским тряпкам прыгало? Елена до этого момента в речке купалась. Бочки здоровой у вдовы, её приютившей, отродясь не водилось.

И грудь свою Елена прикрыла от глаз завидущих – все ж, четвёртый размер, при талии тонкой, да личике смазливом – убойная сила! А тут, ходят всякие желающие, покушаются!

В это время, как раз и служивый на пороге образовался. Посмотрел строго, от Елены стыдливо глаза отвёл, ус длинный встопорщил.

– Готова? – спрашивает – Господин за девицей Арленой послал, значится. Ответу требует.

Лекарь, спохватившись, засуетился, всех посторонних из горницы пузом своим обильным и вытолкнул прочь, а сам на Елену пальцем тычет.

– Ложись красавица. – голос у лекаря сладкий, предвкушающий. Видать, тоже ценитель ягоды-малинки.

Елена набычилась, ноги сдвинула плотно – не дам в организме ковырялками копаться! Не мог раньше рассмотреть то, что требовалось?

– Раздеваться? – обречённо спросила девушка, вспомнив о неполученных двадцати плетях. Снимать, с таким трудом обретённые труселя ей, ох как, не хотелось!

– Зачем? – изумился толстячок-целитель.

– Для затребованного осмотру врачебного. – буркнула Елена – На предмет невинности.

– Не нужно. – хмыкнул лекарь, негодуя на сельскую темноту. Всем ведь известно, что маг-лекарь и сквозь одежду нужное зрит, а уж невинность – тем более!

Елена, осознав, что никакие посторонние предметы в её нежный организм засовываться не будут, повеселела, и на лавку прилегла без пререканий – ноги, сдвинула плотно, спину – распрямила и руки на груди сложила. Осталось только свечку в ладошки сунуть, подбородок платочком подвязать и на погост снести.

Лекарь не поперхнулся едва, завидев объект для обследования предназначенный, в подобном положении.

– Не бойся, милая. – ласково проговорил целитель и ладонями у неё над животом поводил. Туда-сюда водит, а сам словно прислушивается к чему.

– Готово. – говорит – Вставай сиротка.

Елена и встала – чего не встать-то? Лавка, небось, жёсткая, не чета кровати с периной пуховой или матрасом ортопедическим. Лежать неудобно, вон, уже вся затекла с непривычки. Они-то с вдовой на полатях спали на пару, под одним одеялом ютились, потому как, у вдовы второго и не было никогда.

– Ну и что, там? – поинтересовалась она небрежно и плечиком повела манерно – С невинностью-то?

– А то, ты и сама не знаешь. – хмыкнул лекарь насмешливо и пузо вперёд выставил – Пошли, что ль? Господин, он ждать не любит, знаешь ли. Осерчать может, а оно мне надо?

И пошли, а Елену мысли терзали, содержания сомнительного. Про невинность –то. Была она, аль нет? Лекарь не сподобился разъяснить толком, а от этого, может быть, вся судьба сироты зависела.

Чуть дрогнула Елена, припоминая, как бегала под тёплым дождём с парнем своим любимым, как целовалась страстно, до синих губ, как хохотала, шлёпая по лужам.

Парень? Целовалась? Взасос, по-взрослому?

Очень воспоминания те, Елену встревожили – не встречала она среди односельчан своих, парня таковского, ладного, в одежде странной. Вот не помнила и всё тут – Феньку губастого, пастуха сына старшего – помнила, Сидонию – тот молочника отпрыск, тоже припоминала отчётливо, да и Базку, старосты наследника, как живого видела, хоть и помер он по весне от лихоманки-костоломки, а того, желанно – нет. Как, так-то?

Задуматься над странностями происходящего, ей не довелось в этот раз – пришли, стало быть. Вон, собрались все, кружками стоят за забором, топчутся, уши любопытные греют. И герцог, мля, со страхучего коняки слез, прохаживается, точно вой простой, шпагой воинственно звякая. Истинный коршун – нос- крючком, лицо – хмурое и взгляд нелюбезный.

Очень уж невинностью сиротки никчёмной озабоченный.

И троица тех самых, тусуется поблизости, что ссильничать её пытались. Тот, ушастый, с отбитым пахом, морщится ещё – видать, хорошенько ему прилетело от сироткиной босой ноги. Елена от души постаралась, как для родного! Долго вспоминать её виконт станет, да кривиться от воспоминаний тех незабываемых!

Лекарь кланяться взялся, а герцог подобрался весь, точно рысь перед прыжком, оглядел Елену с головы до ног и брови встопорщил – понравилась, не иначе!

– Невинна дева эта. – качнул толстячок головой и залоснился щёчками – Без сомнений. Не касалась её лона рука мужская.

Рука у виконта де Броэ дёрнулась, да и рот раскрылся – мол, касалась, ещё как касалась! Но, вовремя спохватился ушибленный и рот свой поганый захлопнул.

Герцог хмыкнул, почти что и весело, шагнул к Елене и за подбородок её ухватил. Стиснул, точно в тиски сунул, вверх вздёрнул, рассматривая.

– Точно лошадь на торжище! – оскорбилась Елена и фыркнула гневно – СчаЗЗ ещё зубы показать прикажет, вдруг да гнилые окажутся?

Но герцог не приказал – похоже, зубы Елены, то есть – Арлены, в отличие от невинности, его мало волновали.

– Крепка, здорова и девственна! – герцог вновь хмыкнул – Хвала тебе, Ама, за милость твою!

Тут-то Елена и насторожилась – вояки, а герцог, несомненно являлся истовым воякой, от пяток до самых кончиков тараканьих усов, к Аме редко когда обращались, всё больше к Апе, мужу её грозному, а тут..

– Ведите ту женщину. – усы вельможи грозно встопорщились, а невзрачный, как же без него-то? – объявившись, вытолкнул вперёд себя худенькую селянку, бледную до голодной синевы и от того – блёклую, в платье ветхом, затёртом до неприличных дыр.

Сама же Елена, точно знала о том, что Истана, ничего и не блёклая, а очень даже симпатичная бабёнка и лишь от плохой кормёжки, да труда непосильного, выглядит серо и убого.

– Твоя сиротка? – строго спросил герцог и голову склонил набок, по-птичьи.

«Точно коршун! – восхитилась Елена – Ишь, смотрит как! Того и гляди – падёт и ударит!»

Женщина оробела совсем – шутка ли, перед самим герцогом ответ держать! Молчать ей было невместно и потому пришлось бедняжке Истане расплачиваться за дело доброе.

– Моя, господин. – тихо прошелестело её слово.

– Откуда девица сия взялась в ваших Больших Гульках? – продолжал вопрошать герцог, горя нетерпением добраться до истины.

– Не ведаю господин. – слегка осмелела женщина, видя, что никто не спешит набрасываться на неё с побоями, аль ещё с какими гнусными намерениями – Сама прибилась. Вот.

– Как так случилось? – герцог был удивительно терпелив. Пока.

– Случилось. – пожала плечами вдова, уже чувствуя, как на её шее затягивается жесткая верёвка правосудия – мало ли? Вдруг как, а мешает кому девчонка эта? Говорили же ей, глупой бабе, что добрые дела наказуемы. Вот, расхлебывай теперь! – Утром, господин – продолжала упорно смотреть себе под ноги бедная женщина – Двери открываю, а она сидит. Я в хлев собиралась – торопливо пояснила Истана – к телочку.. У меня, тогдась, ещё телочка была. Это потом её отобрали за недоимки.

Герцог нетерпеливо мотнул головой – излишние подробности начинали его утомлять. Словно почувствовав что-то, женщина торопливо зачастила.

– Смотрю – сидит… Худая, оборванная, глаза на мокром месте. В руках сума с дерюжки пошитая, пустая почти. Не говорила бедняжка ничего, господин – мычала лишь несуразно, ну и руками махала, вот так – и вдова попыталась изобразить из себя ветряную мельницу.

Герцог снова поморщился, властно протянул руку.

– Сумку давай.

Один из служивых торопливо сунул в руки вельможи затрапезного вида сумку, грубую, засаленную, из самой что ни на есть серой дерюжки. Герцог, скривившись брезгливо, сумку ту тряхнул и ему на руки свалилась яркая шелковая лента. Такая лента, ну никак не могла оказаться в руках простой селянки.

Герцог неожиданно стал глотать воздух широко открытым ртом. Лицо его побагровело, а глаза выпучились, точно у вареного рака.

Свита вельможи напряглась разом – немудрено. Герцог-то их всех отогнал подальше, прочь из двора местного старосты, сам с вдовой разговаривал тихо, вполголоса, лишь лекарь, да Елена слова их расслышать смогли, да невзрачный тип, ушами шевеливший от усердия.

«Ну, невзрачному по долгу службы положено. – тихо усмехнулась Елена, переминаясь с ноги на ногу – Небось, разведчик местный. ФСБ не дремлет и стоит на страже интересов Валенсии!»

И опять девушка зависла, силясь осмыслить свои собственные слова – разведчик? ФСБ? Валенсия? Что за звери такие опасные и чем именно?

Человек с размытой внешностью выступил вперед и подхватил у господина ту самую суму, что, по словам вдовы, принадлежала бедняжке Арлене, то есть – Елене.

Герцог снова кривил губы, а тот самый служивый, что вдову привёл и сумку принёс, начал по одной вытаскивать из сумы тряпочки разные и показывать своему господину.

«Опознают что-то. – догадалась девушка, чувствуя, как от сильного волнения её начинает слегка подташнивать – Допытываются.»

Убогое тряпьё пестрело бурыми пятнами. Старыми и неприятными на вид.

«Кровь это. – спокойно подумалось Елене – Всё в крови, как будто поросёнка резали.»

Но резали не поросёнка – Елена отлично рассмотрела, что тряпье было шёлковым, да и кружево попадалось, хоть и изгвазданное да рваное.

Лицо герцога мрачнело всё больше и больше, а взгляд его, направленный на Елену, тяжелел с каждым разом.

Затем, на свет извлекли ещё одну ленту – бирюзовую, с золотом и герцог, побледнев, воровато выхватил её из рук доверенного человека и сунул себе под камзол, не желая, чтобы находка стала достоянием общественности.

Только беспокоился он зря – видя, что ничего интересного не происходит, свита вельможи, устав дожидаться невесть чего, расслабилась. Троица провинившихся дворян затеяла игру в кости, стуча оными по дну перевернутого бочонка, прочие разные, шушукались о чём-то волнительном и негромко болтали, селянам и вовсе было плевать на господские выкрутасы – день ещё, солнце высоко, арбайтен нужно!

В этот раз Елена даже не заморачивалась – ну, слово и слово, подумаешь! Потом разберётся, когда жизнь наладится.

Оставались напряжёнными лишь сам герцог, несчастная вдова, пригревшая сиротку, лекарь, да невзрачный. Исполнительного служивого прогнали взашей. Ну и Елена, конечно, как самое заинтересованное лицо.

– Давно то случилось? – голос вельможи сквозил безнадежностью и тоской.

– Девять и ещё один год тому назад – вздохнула вдова, поспешив с ответом – В тот год я и овдовела как раз. Вот и подумала, что Ама в утешение мне девочку послала. Тогда ещё рожь не уродилась и вовсе. Голодали мы все. Помёрли многие..

Герцог сделался совсем тёмным, туча-тучей и нос у него ещё больше согнуло, прямо-таки, притянуло к усам вислым.

К нему коня подвели и он, взгромоздившись на своего страшного жеребца, коротко взглянул на вдову.

– Держи. – к ногам женщины упал толстый кошель из хорошей замши, весь расшитый золотыми вензелями. Сам по себе дорогой кошель, и без вензелей тех. Приметная вещичка и непростая. А тут развязался и ахнули все – в пыль–вывалились монеты золотые. Одна. Две. Три. А сколько их ещё в кошеле осталось и не знал никто.

Спина вдовы распрямилась вдруг, как по мановению волшебной палочки. И вмиг превратилась она из нищенки Истаны невезучей в невесту завидную, любому хозяину доброму, дорогую и любимую. В таких сельцах, как Большие Гульки и монетке серебряной каждый рад был бы, а тут – золото красное! На дом крепкий хватит, на корову и коняку доброго, да ещё и детям останется – коль сыну, то на угол, а дочери – на приданое.

Елена хихикнула – до того лицо у старостихи Миуры глупое стало, да обиженное! Знать бы упадёшь где – соломки б постелила! И староста сам рот раззявил – эх, не к его дому приблуда прибилась, не на его полатях сиротка ночевала! Мимо-мимо золотишко прошло! Ни одной монетки ему, упырю, не обломилось!

И почему-то думалось Елене, что у Истаны всё теперь удачно сложится – будет и дом с садом, и поле тучное, и молоко от коровы доброй в каше крутой. И муж, и детишки. А она, Елена, больше никогда не увидит эту добрую женщину. И старостиху злую – не увидит, и дочек её противных, и сами Большие Гульки останутся в прошлом.

Ей предстоит дорога в другую жизнь. Уже сейчас.

– Недосуг мне во всём этом разбираться. – угрюмо заявил герцог, сверля испуганного старосту злым взглядом – Но, я разберусь ужо! – и, добавил, отвернувшись. – Девушку в карету! – приказал он, горяча коня – Ты – с ней, присмотришь! – это он уже лекарю говорил – Глаз с девчонки не спускать! Беречь! – и он, распорядившись и о, чудо! никого не повесив, в этой убогой деревеньке, умчался прочь в сопровождении небольшой свиты, а невзрачный и целитель, остались, ничуть не удивлённые полученными указаниями.

И троица тех мерзких уродцев осталась, к неудовольствию Елены.

И смотрели они на девушку без приязни – волками глядели, того и гляди – загрызут!

– Что ж, дева – лекарь поклонился учтиво – Прошу в карету!

Елена, обняв напоследок осчастливленную, свалившимися на неё милостями, вдову, пошла прочь с широкого двора старосты, туда, на дорогу, где уже сверкала чёрным лаком роскошная герцогская карета, с бирюзовыми коронами на широких дверцах.

Неторопливо шла, степенно, ногами босыми по навозу ступала, как королева по бархату. Позади семенил невзрачный и все прочие спины гнули перед ней, Еленой, сироткой, незнамо как приблудившейся к бедному домику нищей вдовы.

– Прошу вас, госпожа. – угодливо согнул спину герцогский лакей и дверку-то распахнул перед Еленой, да ступеньку откинул, чтоб удобней было. А внутри-то, чудо-чудное, диво-дивное – сплошь бархат алый, да позолота! На мягких сиденьях подушечки золотом да шёлком расшитые и это всё богатство для неё, Елены?

Девушка гордо вздёрнула подбородок, принимая всё, как должное и решительно шагнула вперёд, бросаясь в алый омут, точно в холодную воду весенней реки.

– Я же говорил – хороша дева! – уважительно произнёс за спиной, всё тот же молодой, насмешливый голос – Как держится! И не скажешь, что байстрючка из жалкой лачуги!

Елена отметила, что больше никто не пытается обзывать её девкой и лапать где не попадя, а обращаются с ней уважительно – дева, как лекарь или, госпожа – как расфуфыренный лакей.

Лакей, обряженный в роскошную ливрею, выглядел словно яркий павлин, но Елена никогда не стала бы кланяться ему в пояс. Хищный герцог в своём запылённом камзоле, внушал ей куда больше почтения, чем все прочие.

Лекарь последовал за девушкой и скрылся от посторонних глаз вместе со своей подопечной.

Дверцы кареты захлопнулись, кучер взъярил лошадей и колеса покатились по дороге, унося Елену далеко, в неведомую ей пока что, жизнь, а позади оставались Большие Гульки, жители которых, потрясённые и ошарашенные, на всю оставшуюся жизнь запомнили этот, поистине неординарный день.

Глава 2 Дорога в неизвестность

Из оконца кареты, мелко потряхивавшей своих пассажиров на ухабах, мало что можно было разглядеть любопытной до ужаса девице, никогда и нигде не бывавшей дальше окраины, ближайшего к сельцу Большие Гульки, лесочка.

Елена от нетерпения вся извелась и чесалась – поля, поля и опять, поля… Бесконечным казалось герцогство Валенсия, тучные пастбища и поля которого, тянулись до самого горизонта.

«Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса…» – мурлыкала она навязчивую мелодию, прилетевшую в её уши невесть из каких глубин памяти.

И поговорить-то бедной девушке не с кем было – смутнолицый, тот, что из герцогских соглядатаев, с её глаз смылся почти сразу, убедившись предварительно в том, что ни бархатные сиденья, ни мягкие подушки у бедной сиротки, привыкшей спать на жёстких полатях, возражения не вызывают. Вон он, гордо гарцует на, мышастого цвета жеребце, пыля по обочине.

Елена, с тоской во взгляде всматривалась в, изрядно надоевший, пейзаж – опять поле.. Для разнообразия засеянное подсолнечником. Желтые головки цветов доверчиво тянулись к солнышку. И тут же захотелось семечек погрызть, да чтоб жареных, да чуть солёных! Аж слюни потекли у бедной сиротки.

Вспомнилось, как важные старостихины дочки, принарядившись ради вечера седьмого дня, сидя на широкой скамье под пышной липой, лузгали семки, а вокруг них, точно мухи над вареньем, вились кавалеры местные, угодливые, да предупредительные.

И ни один из тех парней никогда не глазел на сиротку Арлену так, как на Ульку или на Альку, старостихиных дочек.

Это теперь, от щедрот герцогских, вдова внезапно разбогатела и могла в женихах копаться, как курица в навозе, а ранее? Кому нужны две нищие женщины?

Никому!

Вот и то-то же!

Пузатый лекарь сладко всхрапнул, и голова его упала на грудь, скрытую шёлковой мантией.

Елене стало слегка зябко.

Вечерело, а проезжали они, в самый раз возле реки. От низкого берега явственно тянуло прохладой и алый горизонт вещал о сильном ветре.

«Как бы дождь не зарядил. – озаботилась Елена, неловко поджимая босые ноги и жалея о том, что вместе с исподними штанами не умыкнула из старостихиных запасов шерстяную шаль – Хоть и тёплые погоды ныне, по причине последнего месяца лета, но вечерами прохладно становится.»

И кушать хотца.

В желудке неприятно заурчало и лицо девушки вмиг стало скучным. Но, как ни осматривалась Елена, ничего съестного в карете роскошной углядеть не смогла, да и носом не учуяла.

«А в тюрьме сейчас ужин. – непонятно чему улыбнулась девушка – Макароны!»

Вдруг, где-то впереди зашумели, загомонили на разный лад, послышались громкие вскрики и зычный голос командира герцогских гвардейцев.

Да, именно, колонну, возглавляемую самим герцогом валенсийским, охраняли гвардейцы – в красивой, бирюзовой с белым, форме, в блестящих кирасах, в шляпах с яркими перьями и высоких ботфортах.

Елена давно перестала задумываться о всяких несуразных словечках, то и дело всплывающих из глубин её памяти – потом, потом, всё потом..

Упорядоченная, скучная и голодная жизнь вчерашней сироты закончилась этим днём, резко и неожиданно.

Сказать по правде, сейчас Елена была даже благодарна распутной Сельме, которая заманила её в тот самый сенник – не случись неприятной истории с попыткой изнасилования, так и пришлось бы девушке прозябать батрачкой в Больших Гульках, терпеть побои и оскорбления от её жителей и пахать с утра до ночи на поле, дабы прокормиться.

Шум снаружи усилился, и Елена высунулась в окошко – в лицо повеял прохладный ветерок, наполненный различными ароматами. Но самым главным из всех оказался запах дыма и свежего хлеба.

«Постоялый двор. – сообразила Елена – Ну, конечно же! Как я могла позабыть! Мы, скорей всего, въезжаем в Утятино – крупное сельцо у реки. Здесь ещё паромная переправа есть.»

Повеселев, девушка попыталась хорошенько рассмотреть то самое Утятино, по словам, приютившей Елену, вдовы, бывшее раз в пять крупнее чем Большие Гульки. Вдова ещё сказывала, что в сельце имелся храм богини Амы, попасть в который, Елене сразу же захотелось.

Разумеется, у бедной сироты не было ни единой монетки, даже самой крошечной, медной чешуйки, но она может принести в дар богине простой букет из обычных полевых цветов. Ама – милостива и добра и не откажется от столь скромного подношения.

Но у девушки не было возможности собрать даже самый простенький букет – никто не стал бы останавливать герцогскую карету по просьбе какой-то там селянки, а рвать цветы, растущие у ворот чьих-то домов, было запрещено.

Посмурнев лицом, Елена колупнула крепким ногтем ноги деревянную скамеечку, покрытую светлым лаком и опять потянулась к оконцу – какое-никакое, а, всё ж, развлечение!

– Благовоспитанные девицы не пялятся в окна и не корчат скверные рожи прохожим. – голос из алых глубин прозвучал совершенно неожиданно и Елена, позабывшая о том, что она в карете не одна, едва не отпрыгнула в сторону, но всё равно больно ударилась локтем.

– Проснулся. – неприязненно покосилась Елена на пузатого лекаря – И спал бы дальше, чего подскочил-то? С таким спутником и до заикания недалеко.

– Утятино? – уточнил целитель, делая вид, что не замечает недовольно поджатых губ деревенской девчонки, навязанной ему в попутчицы самим герцогом и Елена почему-то кивнула, хотя понятия не имела, действительно ли это сельцо называется Утятино, иль может, ещё как.

– Отлично! – лекарь высунул нос в оконце и довольно хмыкнул – Сейчас отужинаем и спать! Хороший сон – залог крепкого здоровья. Запомни это накрепко, дева!

– Не успел глазоньки продрать со сна, как опять мостится подушку мять! – обозлилась Елена, не желавшая терпеть поучения даже от целителя в шёлковой мантии. – Хорошее, однако, житьё у герцогского лекаря – то девиц невинных осматривает, то почивает сладко в своё удовольствие! А ты – ломайся на поле, от зари до зари за плошку каши пустой! Эх, несправедлива жизнь!

Между тем совсем стемнело, за окном мелькали отблески от факелов, звучали незнакомые голоса, а кушать хотелось всё больше и больше.

Лекарь никуда не спешил, но Елене почему-то начало казаться, что про них все позабыли и ночевать им несчастным, придётся в опостылевшей карете, голодными и холодными.

Нет, лекарь конечно же, мог и на постоялый двор пойти – небось, у придворного целителя самого герцога не только медь, но и серебро с золотишком в кошеле звякает, а как быть ей, Елене? У неё из всего имущества – портки обрезанные, да платье с чужого плеча!

И ни грошика за душой!

Обидно, да?

Но тут дверцы кареты распахнулись и давешний лакей в красивой униформе, предупредительно кашлянув, обозначил своё присутствие.

Первым выскочил лекарь. Ну, как, выскочил? Чинно и благородно и от того, особенно медленно, выпростал своё грузное тело из алого чрева кареты и аккуратно ступая, как полагается особе, приближенной к богатому и знатному вельможе, выкатился на волю.

– Хм! – подумалось Елене – Конечная остановка! Этот автобус дальше следует в парк!

Непонятные фразы вновь, то и дело всплывающие из глубин памяти, Елену ничуть не встревожили – гораздо больше её интересовал ужин, а с памятью она, уж как-нибудь разберётся.

Потом.

Постоялый двор, предлагающий свои услуги усталым путникам, назывался просто и незамысловато – «Дом у дороги», но выглядел солидно, построен был добротно и основательно.

– Так себе названьице. – презрительно скривилась Елена – Никакого полёта фантазии не наблюдаю. Изюминка на зубах не хрустит!

Мелкий пацанёнок, изрядно взбодрённый мелкой медной монеткой, небрежно брошенной ему лекарем и пойманной ещё в полёте, торопливо проводил «господ путешественников» к невзрачной дверке сбоку от главного входа, что вызвало лёгкое неудовольствие целителя.

А, то ж! Остальные-то людишки – те самые дворяне и прочие герцогские лизоблюды, шустро устремились в главную дверь, норовя держаться ближе к герцогу, а ему, бедолаге, приходится возиться с безродной девчонкой, чем-то очень сильно заинтересовавшей самого главного вельможу в округе.

Впрочем, огорчение лекаря длилось недолго – у входа их перехватил тот самый невзрачный господинчик с размытым лицом, очень похожий на шпика и поручил недовольную происходящим Елену, вниманию разбитной девахи, щеголявшей в платье синего цвета с весьма откровенным вырезом.

– Ого! – едва не хмыкнула Елена – У дамочки – то, целое состояние за пазухой притаилось! Столько добра простаивает невостребованным!

Но, ни невзрачный, ни господин целитель, в тот самый вырез и краем глаза не глянули, чем несказанно обидели приветливую служанку.

Она, продолжая улыбаться, обнажив ряд мелких, каких-то хищных, зубов, норовила потереться круглым боком то о лекаря, то о задумчивого барона, в надежде заработать себе и на ужин, и на что-то более материальное, чем простое человеческое «спасибо».

– Помыть, накормить и спать уложить. – строго приказал местный фсбешник и недобрым взглядом окинул пышную фигурку трактирной служанки – Проследить за тем, чтобы девушка ни с кем посторонним не разговаривала. И сама не болтай, а то язык мигом укоротим!

Служанка, тотчас растеряв свою фривольность, построжела лицом и как-то ловко повела плечами, от чего её декольте, уменьшившись в разы, начало походить на обычный вырез повседневного платья.

Елена сглотнула слюну, чувствуя, как у неё в желудке кишка кишке лупит по башке. Конечно же, ей и раньше доводилось голодать, но в доме вдовы, даже по праздникам не пахло так умопомрачительно вкусно, как из дверей и окон этого постоялого двора.

Получив вожделенную свободу, пусть и на один только вечер, тучный целитель посчитал свой долг Цербера исполненным и тут же растворился в сизых вечерних сумерках, а смазливая служанка, сделав лёгкий книксен, пригласила Елену идти следом за собой, сначала в тот самый боковой проход, а затем, по узкой лестнице для прислуги, на второй уровень.

Всего, этих самых уровней, Елена насчитала три – и это был очень даже приличных размеров постоялый двор.

Всю дорогу до комнаты, трактирная девица с любопытством пялилась на присмиревшую и проголодавшуюся Елену, гадая про себя о настоящем статусе самой таинственной пассажирки герцогской карете.

В самом-то деле – кого попало герцоги в своих каретах не возят!

На даму из высшего света Елена ничуть не походила, даже на бедную и худородную дворяночку – не тянула. Купчихи обычно бывают с более крупными и обильными телесами, откормленными, да холёными. И наглости им не занимать. Но купчихи не станут шлёпать по земле босыми ногами – уж, на какую-нить обувку, монетка у них завсегда отыщется.

– Дворянка, или мещанка? – лениво размышляла трактирная девица, по совместительству являющаяся одним из самых ценных агентов начальника службы безопасности герцога Валенсии, того самого неприметного лицом и одеждой, господина – Иль, селянка? Смазлива, ничего не скажешь! И черты лица тонкие, и запястья, и щиколотки. Волосы, то ж, роскошные! Ишь, гриву как разлохматило!

В тот миг Лулу, а так звали эту самую трактирную служанку и не подозревала о том, что именно ей придётся ухаживать за таинственной девушкой – мыть её, кормить и чесать те самые роскошные кудри.

Она привела Елену в тесную комнатушку, расположенную в самом конце коридора второго уровня и усадила на кровать, скрыв присутствие девушки высокой расписной ширмой.

По ступеням застучали, загрохотали чьи-то шаги, в комнату вкатили бочку, но маленькую, гораздо более меньшею, чем была в доме старосты Больших Гулек, а затем начали таскать воду, снуя вверх-вниз, по лестнице и звонко шлёпая ногами.

– Пацанята воду тягают! – догадалась Елена и жалостливо вздохнула – Тяжело, небось, бедолагам кусок хлеба даётся!

Но всё тело под платьем Елены уже чесалось и свербело – хоть и мылась она в доме старосты, считай, что, недавно, но, процесс помывки происходил торопливо и наспех, да и дорога, как известно, женщинам красоты не прибавляет. Успела Елена и пропотеть, и пропылиться.

Ширму убрали вскорости и повинуясь нетерпеливому жесту той самой служанки, Елена разоблачилась, стянув с себя и платье, и самодельные трусы.

Глаза служанки удивлённо расширились, едва лишь она заметила столь оригинальный предмет дамского гардероба, но Елена и ухом не повела, решив ни в коем случае не спускать глаз с несчастных труселей. Того и гляди, умыкнут обновку и что ей – опять голым задом светить?

В бадью она окунулась с огромным удовольствием, отмокала в ней долго, даже воду горячую подливать пришлось. Но это того стоило – свежей и обновлённой ощущала себя Елена после помывки.

Самодельные трусы она постирала собственноручно, чем вызвала нервный смешок у трактирной барышни и сушиться драгоценную тряпку, повесила в изголовье кровати. А вот платье отстоять не удалось – шустрая женщина успела куда-то уволочь одежонку и Елене не оставалось ничего иного, как облачиться в длинную рубаху из домотканого полотна. Рубаха оказалась сшита на слона-переростка, и девушка едва не утонула в сём несуразном одеянии. На голову ей нахлобучили колпак и посадили на кровать – сушиться, замаскировав всё той же расписной ширмой.

И дали поесть! Наконец-то!

Обгрызая куриную ножку, Елена блаженствовала, наслаждаясь моментом. Было очень-очень вкусно – и жареная курочка, и мягкое пюре из картофеля, и запеченные овощи, и молоко – тёплое, густое и сладкое! Имелся в наличие и кусок пирога с грушами, который, не смотря на полное насыщение, Елена всё-таки, умудрилась в себя запихнуть. Мало ли – никто ведь не знает о том, когда именно в следующий раз её сподобятся накормить.

Она так и заснула с блаженной улыбкой на губах, закутавшись в тёплое одеяло.

Кровать застелили мягкой периной, клопов не наблюдалось и вовсе, кушать девушке совершенно не хотелось, наверное, впервые за долгие годы удалось наесться вдоволь. Что ещё нужно человеку для полного счастья? Разве что, определённости?

Но вот этой роскоши, Елене никто пообещать не мог.

Спала она сладко и снился ей совершенно удивительный и очень странный сон.

Видела себя Елена, как будто со стороны, стоящей у огромного, во всю стену, зеркала, в прекрасном, белоснежном платье. И знала она, что платье это, называется «свадебным» и что замуж собралась выходить именно она – Елена Петровна Бойцова, обычная продавщица мороженого из кафе «Айсберг», тридцати лет от роду, отхватившая себе, ни больше, ни меньше, а сказочного принца – красавца и сердцееда Варфоломеева, известного в их городе бизнесмена, мецената и просто хорошего человека.

Елена чувствовала себя абсолютно счастливой – она безумно влюблена и любима! Её ждут загс, свадебный банкет в лучшем ресторане города, ночь, полная любви и ласки, и романтическое путешествие. И не в какую-то там Турцию, а в Европу, по замечательному маршруту, включающему в себя всё, что только могла пожелать её тонкая, поэтическая натура.

За плотно прикрытыми дверями ворковали подружки невесты, все, как одна, наряженные в изящные платьица пастельных тонов. Елена очень любила своих подруг и поэтому не ожидала никакого подвоха.

Расправив пышную фату, каскадом спадавшую на точёные плечи, счастливая невеста радостно улыбнулась собственному отражению – хороша чертовка!

В этот момент распахнулись входные двери и в комнату быстрым шагом вошла женщина в голубой униформе фирмы по доставке заказов.

В руках женщина держала огромную корзину, благоухавшую сладкими ароматами.

– Лилии? – Елена в полном недоумении взглянула на курьера – Но, почему лилии? Все же знают, что у меня страшная аллергия на лилии!

Сладкий аромат сильно дурманил, и Елена внезапно почувствовала себя плохо. Что-то острое и тонкое кольнуло её прямо в сердце. Ноги у девушки подкосились, и она рухнула на пол, а незнакомая женщина в голубой униформе, злорадно рассмеялась.

– Вот тебе и невеста! Варфоломеев – мой и никакая нищенка, пусть даже и читающая на ночь Ахматову, не сможет отобрать его у меня!

Затем, женщина, вернее, молоденькая девушка с дивными, светлыми волосами и капризной улыбкой на холёном личике, приблизилась к зеркалу и пристально вгляделась в него – черты лица блондинки поплыли, волосы – потемнели, приобретая насыщенный цвет гречишного мёда. Она становилась выше ростом и тоньше в талии.

Через пару ударов сердца у зеркала стояла точная копия Елены Петровны Бойцовой и даже пышное, белое платье оказалось таким же, как у той девушки, что лежала недвижимой под ногами убийцы.

– Вот уродка! – презрительно фыркнув, красотка пнула ногой поверженную соперницу – Не захотела по-хорошему отлипнуть от моего милого, так получай же теперь сполна! Хм! – девушка злилась – Носи теперь это простецкое лицо! Но, ничего – Варфоломеев стоит всех усилий! Всегда приходится чем-то жертвовать. Позже я что-нибудь придумаю для того, чтобы вернуть своё собственное, прекрасное личико!

Девушка звонко рассмеялась и закружилась по комнате, разбрасывая вокруг себя, источавшие приторный аромат, цветы лилий.

– Ну, что, Елена Петровна – лукаво улыбаясь собственному отражению в зеркале, спросила девушка – Идём покорять мир и одного конкретного мужчину?

И она, лёгкой, танцующей походкой, покинула комнату, ни разу не оглянувшись на свою собственную копию, оставшуюся лежать на холодном полу.

А, зря!

Тонкая белая фигурка подёрнулась лёгкой рябью и изменилась – она таяла, словно масло на горячей сковороде. И, вот, от неё оторвалось лёгкое, невесомое облачко, поплыло в сторону зеркала и пропало, втянувшись в стекло, словно его никогда и не было.

В комнате осталась одна лишь корзина и мертвые лилии, издающие тяжёлый, приторный аромат.

Так что, забывшись странным, тяжёлым и невнятным сном, разомлевшая от славного купания и сытной кормёжки, Елена и ведать не ведала о том, что происходило в её отсутствие в тихой деревеньке Большие Гульки, да и на самом постоялом дворе, через несколько комнат от её скромной опочивальни.

Гвардейцы герцога де Анфор, люди исполнительные и обстоятельные, перетрясли каждую избу в небольшой деревеньке. Как было известно самой Елене, селеньице то получило свое оригинальное название после того, как некий залётный вельможа с большой свитой, возвращаясь из дальнего похода в восточные земли, имел несчастье повстречать в том самом, тогда еще безымянном населённом пункте, своего кровного врага, в оный поход только что отправлявшегося. Слово за слово, как то, обычно водится у молодых и задиристых дворян, завязалась перепалка, а там дело дошло и до дуэли. Бились молодцы яро и безжалостно – у одного оказалось проткнуто шпагой плечо, второму – выбило зубы и хорошенько порезало грудь.

В общем, выжили оба, а выжив, возрадовались, позабыв про прежние обиды, побратались и закатили лихую гулянку – с пивом, брагой и вином, гулящими девками и цыганским табором, кочующим неподалёку, благо, у изрезанного дворянина, возвращавшегося с востока, хватало монет – и медных, и серебряных, и даже, золотых.

Итогом грандиозной гулянки и не менее грандиозной пьянки стало новое название деревеньки – Большие Гульки, прилипшее к ней, точно банный лист до мокрого зада, да скоропалительная женитьба одного из дуэлирующих дворян на младшей сестре оппонента, положившая конец скоротечной вражде и давшая начало крепким дружеским отношениям. Такова история. Окончилась она по-доброму, что в лихие времена дворянских усобиц и мятежей, являлось скорей исключением из правил, нежели банальной обыденностью.

Так вот, герцогские молодчики, проявив служебное рвение, перевернули все избы, перетряхнули сеновалы, вспороли перины и обыскали погреба и схроны, изрядно опустошив винные и продовольственные запасы селян, а, так же, перепортив немало девок, к вящему негодованию их родных и близких. И, хотя девки не особо возражали, особливо та самая Сельма, зато родители молодых особ выказали недовольство из-за того, что валять девок – валяли, а вот благодарить звонкой монетой за любовь и ласку, толстомясых прелестниц никто не спешил.

Лишь Истану, ту самую вдову, приютившую в своём нищем домишке сиротку на свой страх и риск, не тронули, а очень даже и наоборот – дом её обыскали, конечно же, но все прочие горести женщину минули, хотя она и была не прочь закрутить любовь с кем – либо из молодцов-гвардейцев самого герцога Валенсийского.

Что именно искали чужаки – оказалось тайной за семью печатями, но что-то, вероятно ими найдено было, потому как тётка Мартиса и ейный мужик, долговязый и неразговорчивый выжига по имени Джочиш, были ими заарестованы, усажены на телегу и под охраной увезены в неизвестном направлении.

Шельмоватый староста Больших гулек мигом смекнув свою выгоду, шустро прихватизировал опустевший домишко – крепкий и тёплый, объявив его общественной собственностью и под шумок вывез из разорённого гнезда государственных преступников немало полезных для собственного хозяйства вещичек.

Но то происходило в Больших Гульках, местечке, мало чем примечательном, а вот на постоялом дворе с незатейливым названием «Дом у дороги», случилась совсем иная история.

Трое дворян, изрядно разгорячённые выпитым вином, а употребили они не меньше трех полнехоньких кувшинов, азартно спорили, то и дело приглушая голоса до звонкого шёпота, а затем, забывшись, начинали шумно браниться и ссориться друг с другом.

– Твоя вина де Броэ! – горячился самый молодой из присутствующих – смазливый блондинчик в роскошном камзоле, изрядно заляпанным жирным соусом. Он прохаживался по тесной комнатке и, то и дело натыкаясь на стулья и обеденный стол, беспрестанно бранясь – Не мог как следует прижать эту вертлявую шлюшку. Вот отец и рассерчал! Сам знаешь – он и без того зол на нашу компанию за прошлые заслуги. Теперь ещё эта история! Чем ему только приглянулась девка-то? Смазлива, ничего не скажешь и сложена хорошо! Сиськи, опять же… Но, смазливых много, что ж их, всех в герцогскую карету пихать, без разбору?

– Тёмная, тёмная история, господа! – второй участник разговора, которого прочие величали просто и без затей – шевалье д, Алье, громко икнув, опрокинул в глотку кружку крепкой браги. Разумеется, пить брагу дворянину, пусть и не имеющему за душой ничего кроме долгов, то ещё непотребство, но что поделать? Шевалье любил испить именно браги, крепкой и забористой, да и денег на изысканные вина у него не было. Не встреться на пути шевалье юный маркиз Бийский, единственный наследник герцога де Анфор, с виконтом де Броэ, то остался бы он киснуть в, богом позабытом хуторке из трех хаток, доставшемуся ему по наследству после смерти отца. Не иначе, как само провидение привело двух знатных оболтусов в убогое жилище разорившегося дворянина, которому только и оставалось, что хлебать дешевое пойло и щупать уродливую дочку своего единственного арендатора, питавшего надежды на то, что нищий аристо, устав от беспробудного пьянства и отсутствия перспективы, все-таки женится на этой самой девице, возведя ее в совсем другое сословие.

Но, лихой и скорый на различные проказы, шевалье пришелся по сердцу молодому наследнику герцогства и был извлечен из привычной среды обитания и спасён от прозябания в медвежьем уголке волевым решением маркиза. Теперь повсюду их видели только втроем.

Да, дел они натворили немало, всё больше, непотребных, но, если обычно герцогу было плевать на бесчинства молодых людей, то эта селянка чем-то приглянулась могущественному вельможе. Юнцов посадили чуть ли не под арест, чем вызвали злость у молодых и дерзких дворян.

– Может быть она тайная любовница твоего отца, Луи? – небрежно поигрывая остро заточенным кинжалом, лениво поинтересовался де Броэ. Он уже оправился от неприятных последствий того коварного удара, нанесённого босой ногой наглой девки по своему причинному месту, но холодная ярость, застывшая, в болотного цвета, глазах молодчика, свидетельствовала о том, что молодой дворянин ничего не забыл и ничего не простил. При первом же удобном случае он обязательно вернёт грязной оборванке должок! Не станет же герцог всю жизнь караулить какую-то побродяжку?

– Как ты смеешь такое говорить о моём отце? – моментально вспыхнул юный маркиз – Не будь ты моим другом, то..

– Полно! – в разговор поспешно вмешался шевалье, рискнув сгладить неприятный момент. Ему очень нравилось проводить время в компании родовитых, а самое главное – богатых приятелей и не к чему было устраивать разборки на ровном месте, тем более из-за простолюдинки, пусть и смазливой!

– Моя мать не потерпит любовниц! – презрительно фыркнул маркиз, сменив гнев на милость – Да и не большой любитель отец до плотских утех. Вот клинком позвенеть – это про него!

– Тогда она – бастард! – выдвинул следующее, совершенно сказочное предположение слегка захмелевший де Броэ – Неизвестный, случайно найденный бастард твоего отца! Мой милый Луи, возможно я чуть не лишил невинности твою сестру – хмыкнул виконт, до сих пор и не помышлявший о женитьбе.

– Возможно тебе ещё предстоит совершить этот подвиг – сквозь зубы фыркнул юный маркиз, ужасаясь собственному предположению и представляя то, в какую ярость впадёт его мать, вторая жена герцога де Анфор, урождённая графиня Матильда-Брианна дю Валле – Если она бастард отца, то будь уверен, мой драгоценный друг – герцог сумеет настоять на своём, признает её и вынудит тебя жениться.

– Вот будет умора! – невольно хохотнул шевалье д, Алье – Но, кажется, тебе понравилось мять её грудки! Крепкие и сочные! Такой шанс!

Виконт, ставший объектом насмешек, вначале смертельно побледнел, затем – побагровел, но неожиданно громко расхохотался, уловив взгляд молодого маркиза. Тот вовсе не пришёл в восторг от перспективы обзавестись сестрой-бастардом, пусть и признанной по всем правилам. Во-первых – ему не хотелось делиться. Ничем. Луи – единственный, единственный наследник герцога Валенсии и сам станет герцогом после смерти своего отца! Не надобно им никаких бастардов. Где один, там, глядишь и ещё кто-нибудь объявится!

– Прости, Луи. – шевалье наполнил бокалы вином и легонько кивнул приятелям – Но от девчонки придётся избавиться. Я не хочу жениться на девке, выросшей в хлеву, ты, Луи – он коротко взглянул на маркиза – не желаешь иметь сестру-бастарда, а ты, д, Алье – терять двух таких замечательных собутыльников. Твоя вина в том, мой друг! Ведь это ты, шельмец, приволок ту распутную девку и приказал ей раздобыть смазливую подружку, да ещё и невинную!

– Ты же сам хотел окропить свой меч в девственной крови. – небрежно пожал плечами упомянутый шевалье, не желая принимать упрёки в свой адрес. Подкрутив куцые усики, добавил – Вот я и расстарался. Кто ж знал, что так нескладно получится!

И троица, изрядно одурманенных выпивкой негодяев, принялась составлять великий План. Они решили во чтобы то ни стало, избавиться от девицы, которая своим присутствием компрометировала их и доставляла ужасное беспокойство.

– Меня волнует твой отец, Луи – обратился виконт де Броэ к молодому наследнику – У герцога обострённое чутьё на всяческие заговоры, комплоты и прочие несуразицы. Не зря его величество так полагается на его опыт и авторитет.

– Отец отъехал в Блуп, там зреют какие-то неурядицы – толи голодный бунт, толи просто – дурость. У него назначена встреча с капитаном отряда «Чёрные птицы». Он намеревается призвать Птиц под свои знамёна.

– Капитан Кожаное лицо? – хмыкнул захмелевший шевалье – Таинственный уродец, всегда сражающийся на стороне победителей?

– Ему везёт. – виконт лениво отставил в сторону полупустой стакан с вином – Воспользуемся же благоприятным моментом и поступим, господа, мы следующим образом…

Юный маркиз, глаза которого порозовели от крепкого спиртного и шевалье, в крови которого плескалась изрядная доля алкоголя, склонили головы к де Броэ и принялись слушать виконта с удвоенным вниманием.

Выслушав предложение приятеля, молодые люди, синхронно кивнули – сойдет.

– Есть одна маленькая заковырка – предостерег виконта шевалье – Некий де Перье.. Кажется – он взглянул на юного маркиза – доверенное лицо твоего отца.

– Мерзкий тип! – блондинистый юнец поднёс к носу батистовый платочек, обильно украшенный банбонскими кружевами и тонкой вышивкой – Стыдно, господа! Как стыдно дворянину выполнять грязную работу ищейки – выслеживать, вынюхивать и доносить.

– Кто-то должен же этим заниматься? – смешком ответил де Броэ, наполняя очередной бокал выдержанным вином – Почему не Перье? Это же ему пожаловали дворянство за какие-то там заслуги?

– Ему пожаловали титул барона – фыркнул юный Людовик – И крохотный замок, на краю обитаемого мира.

– Тёмная, тёмная лошадка, господа! – согласился шевалье, что-то высматривавший в запылённом окошке – Но Перье нам не помеха. Смотрите, господа – он как раз покидает наше общество, а вместе с ним и его шпионы.

Дворяне дружно бросились к окну и, отталкивая друг друга локтями, принялись наблюдать за тем, как невзрачный господин, сидящий верхом на смирной лошадке, отправляется в путь дорогу, выезжая из ворот постоялого двора.

– Вот и славно. – воодушевлённый отъездом самого опасного человека среди людей своего отца, маркиз, с очень довольным видом потирал ладони – Всё складывается весьма удачно! Устроим маленькую катастрофу в этом клоповнике!

И азартные дворяне, твёрдо вознамерившиеся позабавиться, подняв полные стаканы за успех своего предприятия, немедленно приступили к выполнению задуманного.

Велико же было удивление хозяина постоялого двора «Дом у дороги», когда слуги в приметных ливреях, незадолго до этого утащившие вещи своих господ наверх, в свободные комнаты, от чего-то, поспешно и суетливо, вынесли их обратно и куда-то уволокли.

Сами же господа, таинственно хихикая, спустились вниз и уселись за один из свободных столов, потребовав для себя вина и закуски.

Уважаемый господин Бедручьо, возрадовавшись тому, что щедрые постояльцы, вроде бы и не собираются никуда сбегать из его прекрасного заведения на ночь глядя, продублировал распоряжение блистательных господ и лично проконтролировал подачу, затребованных ими блюд и изысканных вин. Все-таки, его постоялый двор почтил своим вниманием наследник самого герцога! Птичка высокого полёта, не чета всяким там купчишкам и худородным дворянчикам, имеющим в кошеле жалкую пару серебрушек.

Елена благополучно дрыхла, наслаждаясь непривычным теплом, мягкой постелью и свежим воздухом из слегка приоткрытого окошка.

Сон её был крепок и спокоен. Какое-то время.

Девушка чувствовала себя в полной безопасности, наверное, впервые в жизни – никто не будил её громким криком, не попрекал куском хлеба и не гнал на поле заниматься тяжёлым трудом.

Но сон её оказался нарушен сразу же после полуночи.

Какой-то дискомфорт она испытала вскоре после того, как закончившийся сон, странный и невразумительный, заставил её, всё ещё пребывающую в полудрёме, перевернуться на другой бок и, укутавшись тёплым одеялом, вновь попытаться вернуться в красочный мир сновидений.

Неприятный запах щекотал ноздри. Резкий и въедливый, он забивался в нос, ужасно раздражая. От него першило в горле и слезилось в глазах.

Елена, проснувшись, вскочила с постели резко, рывком, почувствовав, что её жизни угрожает нешуточная опасность.

Девушка громко закричала – из-под дверей явственно тянуло гарью.

– Горим? – озадачилась Елена, с тревогой вглядываясь в темноту за окном – Горим! Пора звонить 01!

Паника охватила всё её существо – пожаров она боялась до холодного пота!

Когда-то, в Больших Гульках, по соседству с бедным домиком вдовы, загорелась изба – то ли, сама по себе, то ли из небрежения хозяев, но пожар вышел знатный, страшный и смертоносный. Нет, сами хозяева – средних лет супружеская пара, успели выскочить из избы, да пожитки вынести почти все, но вот старики-родители мужа, да его малолетний сын от первой жены, погибли, задохнувшись в дыму. Досужие кумушки болтали о том, что не ладила молодая жена со свекровью, на и нахлебнику была не очень-то рада. Зачем ей, молодой и красивой, чужой ребёнок? Муж-то ей достался вдовым, да пожилым, того и гляди – представится вскорости.

Злые бабьи языки не пожалели молодку, но она от всего отрекалась – мол, глядите, люди добрые – я, сама пострадавшая – и гордо демонстрировала обгоревшие в огне кончики волос, да закопчённые нижние юбки.

Дело заглохло, да и не до разбирательств было несчастному мужику, потерявшему в одночасье и стариков-родителей, и ребёнка. Пережил он их ненадолго, померев через некоторое время, а вдова осталась единственной владелицей большого, хоть и слегка продымлённого, но каменного, дома с садом, виноградником и доходной лавкой.

С ужасом наблюдала Елена за тем, как тёмный дым вползает в её крохотную комнатушку. Дым казался ей живым существом, призванный неведомыми врагами для того, чтобы погубить именно её, несчастную сироту, лишь слегка вкусившую прелестей более лучшей и светлой жизни.

– Мама дорогая! – заметалась по комнате Елена – Пожарной машины в сельской глухомани днём с огнём не сыскать. Хотя.. – она в отчаянье заломила руки – Огня здесь, как раз-таки и хватает!

За окном, наконец-то, зазвучали голоса, полные паники.

Кричали – пожар! Спасайтесь, люди добрые! Горим!

Кто-то поминал Аму, кто-то – Апу, кто-то, кого-то куда-то посылал, кто-то, наоборот, истошным голосом созывал родных и близких.

Шум. Суета. Бестолковая беготня и потеря драгоценного времени!

Но про Елену так никто и не вспомнил!

Да и кому до неё какое дело? Герцогу? Толстяку целителю? Хмурым гвардейцам или тому безопаснику с неприметным лицом?

– Нет – решила Елена, кусая губы – Спасение угорающих – дело рук самих угорающих!

Девушка бросилась к дверям, прямо так, как была – в просторной ночной рубахе, в колпаке, с распущенными волосами и босиком.

Она ткнулась в двери, откинула щеколду и принялась биться о шершавые доски, точно крупная летучая мышь о стекло и таким же нулевым результатом. Двери не поддавались. Что-то держало их снаружи, не оставляя несчастной девчонке шансов на спасение.

– Замуровали демоны! – пронеслось в мозгу у перепуганной Елены – Врёшь – не возьмёшь! – и она, отскочив в сторону, хорошенько разбежалась и со всей дури врезалась в препятствие, отбив плечо о твёрдые доски.

Дверь не устояла!

Елена вывалилась в коридор, радостно вереща, летела, точно мотылёк на пламя свечи и тут же юркнула обратно, потянув дверь на себя и закидывая затвор обратно.

На всём этаже ярилось пламя, отрезая несчастной путь на волю.

– Так и сгореть недолго! – Елена заметалась в тщетной попытке собрать разбегающиеся мысли в кучку – Чёрт! Чёрт! Что же мне делать?

Стряхнув с головы ночной колпак, она намочила его водой из кувшина и намотала импровизированную маску на лицо, зацепив за ушами, а затем, отбросив прочь сомнения, кинулась к окну.

Хвала Аме, она не толстуха!

Ха, как часто противная Улька, да и сестрица её единородная, Алька, надсмехались над худосочной и стройной Арленой! Мол – худа, да костлява! Ни в жизнь, сироте отощалой себе мужика не отыскать! Мужики, мол, не собаки, на кости не бросаются! А бросаются на пышный бюст, высокую попу, круглые бока, да и прочие достоинства, коих нет у бедной сиротки.

Да и откель им взяться – небось, кашу молочную с маслом, колбаской кровяной Елена не заедала, да по три пирога с курятиной на ужин не съедала, как некоторые!

И, слава Аме!

Елена просунулась в узкое окошко без особого труда и вылезла наружу, выпрямляясь в полный рост.

Мама дорогая! Страх и ужас!

До земли было высоковато – упадёшь, так точно повредишь что-нибудь важное в организме! Падать Елене не хотелось – и без того сирота, лаской обделённая, а коль ещё и искалечится? Что делать тогда-то? Герцог, может и прельстился её сомнительными прелестями, но на калеку убогую уж точно не клюнет. Прогонит с глаз долой! А куда ей идти, горемыке? Назад, к вдове?

Вряд ли та ей обрадуется шибко. Вдова, скорей всего, уж и не вдова вовсе. На герцогское золотишко много желающих сыщется, кому жениться приспичило срочно.

Окольцевали уж вдову, женой назвав и в храм Амы Всеблагой сводив честно.

Так что, нет ей обратной дороги в Большие Гульки.

Внизу суетился народ – по дурному орали бабы, бегая в просторных рубахах и чепцах, мужики сновали туда-сюда, таская в руках какие-то вещи, плакали дети, ржали перепуганные лошади.. Где-то поблизости завывала собака и блеяли овцы..

Какой-то глупый петух, сдуру закукарекав, мгновенно заткнулся – видать, добрая душа свернула горлопану шею, дабы не баламутил и без того ошалелый народец.

А поодаль, как ни страшилась пожара Елена, но приметить сумела, стояла давешняя троица дворян, тех самых, что валяли её по сараю – островок спокойствия в бушующем море, и скаля зубы в презрительных усмешках, наблюдали за паникой и суетой.

– Сцуки.. – зло подумала Елена – нет бы людям помочь! Стоят, твари, наблюдают! Ещё бы камеры включили, да съёмку устроили!

Странные мысли мгновенно покинули ее голову, как только затрещала крыша, плюясь раскалённой черепицей.

– Пора спасаться! – девушка медленно, шажок за шажком, двинулась по широкому подоконнику – Ещё немного – уговаривала она себя – Спасение близко!

Внизу, словно по заказу, стояла телега с копной сена.

Раньше Елене казалось, что подобные чудеса случаются только в сказках и в кино – вот ты падаешь, а тебе уже кто-то соломки подстелил!

Но, нет – случается. Наверное, Ама сжалилась над несчастной сироткой и подсобила!

Елена не обращала внимания ни на что – она, стиснув зубы, ползла, цепляясь за стены ногтями, словно гигантский нетопырь, а затем, раскинув руки, прыгнула вниз, нацелившись на тот самый стожок и надеясь на то, что если и разобьётся, то не сильно, не до увечья.

– Жить захочешь – не так растопыришься! – почему-то подумалось ей в тот самый миг, когда лицо уткнулось в пахучее сено. – Жива! Хвала тебе, Ама Всемилостивая!

И не заботило её вовсе, что кто-то любопытный мог рассмотреть в подробностях все её девичьи прелести – невинность была надёжно прикрыта обрезанными портками, удачно заменившими трусы – их-то Елена натянула на себя в первую очередь, едва лишь проснувшись и продрав глаза, немалого размера грудь предусмотрительно замотана в ночную рубаху, кроем напоминавшую гигантских размеров парашют, а то, что простоволоса и боса – что ж, у каждого, как говорится, свои недостатки!

Плюхнулась она удачно – в самый центр копны, мордой в сено. При её приземлении центр тяжести копны слегка сместился и девушка, медленно начала сползать вниз, прямо в лужу воды, образовавшуюся от того, что жители ближайших домов кинулись рьяно тушить пожар.

Если вы думаете, что сено благоухало луговыми цветами, то сильно ошибаетесь – воняло оно навозом и прелой соломой.

– Упс! – Елена плюхнулась задом в жидкую грязь и сразу же почувствовала, что во дворе вовсе не жаркая макушка лета, а последние деньки тепла перед осенними холодами.

Попа моментально промокла, тело покрылось мерзкой гусиной кожей.

– Жива! Жива! Хвала Аме! – обрадованный пузан-лекарь принялся ощупывать Елену на предмет повреждений – Цело всё, цело! Ничего не сломала?

– Ничего. – огрызнулась Елена – И невинность на месте, можете не напрягаться.

Лекарь так и застыл с распахнутым ртом, а Елена, краем глаза выхватила из толпы очень злое и полное досады лицо виконта де Броэ. Виконт спокойно стоял средь толпы суетящихся простолюдинов, игнорируя и крики, и вопли, и толчки со стороны представителей низкого сословия. В руках де Броэ держал кинжал, длинное лезвие которого зловеще сверкало при свете факелов.

– Опаньки! – содрогнулась от дурных предчувствий Елена – Стоит, гад, глазами прожигает. А чего это мы с кинжалом шастаем? – и тут до девушки дошло! Этот де Броэ не так просто здесь отирается, среди гари и шума, да ещё и с острым ножичком в руке! Он же за ней пришёл и убить её хочет!

Девушка, громко охнув, крепче вцепилась в руку добряка-лекаря.

– Ох! – заквохтала она, повиснув на плече толстяка, точно торба с овсом – Ох.. – и, как и полагается благовоспитанной девице, начала сползать вниз, в ту самую грязную лужу из которой выползла совсем недавно.

Лекарь не на шутку перепугался. Без сомнений – сомлевшая девица, совершенно точно вознамерилась упасть в обморок.

Ничуть не удивившись этому – на его памяти, девицы падали в обморок постоянно, пользуясь любым, подходящим для этого случаем, лекарь подхватил стройное тело сиротки и зычным голосом призвал своего слугу. Да, у лекаря имелся свой слуга, вернее – ученик, успешно совмещавший учение и службу и потому, воспользовавшись его помощью, сомлевшую девицу поволокли в герцогскую карету. Благо до неё было недалече.

До конюшни, хвала богам, пожар не добрался и потому, возложив изрядно загрязнённую барышню на обитое бархатом сиденье, утомлённый лекарь плюхнулся рядом, утирая клетчатым платком пот, обильно струившийся по лицу.

Шевалье и виконт, яростно расталкивая наглых простолюдинов, решительно двигались к карете герцога. Толстый целитель не являлся препятствием для удара кинжалом. В случае чего, его можно было прикончить за компанию с неудобным бастардом.

Но кровожадный план аристократов оказался порушен – точно чёрт из табакерки, рядом с ними возник тот самый безликий господин, барон де Перье.

Его серые, похожие на сталь, глаза тускло блеснули, тяжелый взгляд остановился на лице виконта.

– Что вы здесь делаете, господа? – мягким, вкрадчивым голосом поинтересовался безопасник – Разве ваше место не рядом с маркизом? Почему вы оставили наследника герцогства в одиночестве, лишив дружеской поддержки?

Господа слегка растерялись, но, как более наглый или, более находчивый, шевалье тут же нашёлся с ответом.

– Мы потеряли Луи в этой толпе. Не будете ли вы, господин барон, настолько любезны и не подскажите где нам искать маркиза?

– Я полагаю – голос безликого стал сухим и жёстким – вы отыщете маркиза на постоялом дворе «Перо и роза», где он уже, наверное, расположился в той самой комнате, куда по его приказу и доставили все ваши вещи ещё до этого пожара, случившегося так внезапно и по неизвестной причине.

«Он всё знает!» – приятели переглянулись в растерянности, но признаваться в преступном замысле и не собирались.

– Простолюдины. – небрежно повел плечами де Броэ – Чего ещё можно ожидать от черни? Перепились – вот вам и пожар!

– Нам показалось, что там не так шумно – шевалье принялся обмахиваться широкополой шляпой, пытаясь скрыть смятение на своём лице – А, вы, де Перье? Кажется, вы отъезжали куда-то?

– Как видите, я уже вернулся. – безопасник тонко усмехнулся, сверкнув глазами – Вовремя, как выяснилось. Теперь, раз у вас все в порядке, позвольте мне удалиться. У меня слишком много дел.

И, де Перье, откланявшись, поспешил прочь, не обращая внимания на улыбки разозленных дворян, больше похожие на волчий оскал.

– Мерзкий шпион! – грязно выругался виконт, пиная, подвернувшуюся под ногу, собаку.

– Он опасен. – заметил шевалье.

– И очень полезен герцогу. – добавил де Броэ, ловко избегая столкновения с суетящимися жителями Утятино – Луи расстроится.

– Ничего страшного не случилось. – Броэ был настроен куда оптимистичнее приятеля – До Луанды три дня пути. У нас достаточно времени для того, чтобы что-нибудь придумать и повернуть ситуацию в свою пользу.

Луи взаправду расстроился. Некоторое время юный маркиз Бийский бранился и метался по комнате, выглядевшей куда как хуже прежней, той что была в «Доме у дороги», затем, выхлебав пару стаканов кислого ленвийского, уселся за стол и принялся писать письмо.

– Я обскажу матушке все наши новости. – зловещая улыбка заиграла на тонких губах блондина – Она должна в точности знать о том, что ей предстоит встреча с бастардом моего отца.

Де Перье проводил парочку отъявленных головорезов, находившихся в близких отношениях с сыном герцога, прищуренным взглядом внимательных глаз. Очень недобрым взглядом.

Несчастный хозяин постоялого двора громко рыдая, жаловался стражам правопорядка на неведомых ворогов, подпаливших его драгоценное заведение. От него и правда мало что осталось – уцелели конюшня, каретный сарай и ещё пара второстепенных построек. В адском пламене сгинуло несколько постояльцев, парочка нерасторопных слуг и малолетний поварёнок, ночевавший на кухне.

Но, кому какое дело до сгоревших заживо и задохнувшихся в дыму, людей?

Они всего лишь простолюдины! Подлая чернь!

Лулу, успевшая покинуть постоялый двор в самом начале пожара, доложила господину барону о том, что смогла наблюдать своими собственными глазами. Она уверяла его в том, что пожар начался на втором этаже, в том самом закутке, где расположилась на ночлег молодая госпожа, оставленная на её попечение.

Лулу выполнила все распоряжение де Перье – отмыла, накормила и спать уложила. Встретиться с сироткой она должна была только поутру.

У самой лестницы, ведущей на второй этаж, дежурил один из слуг герцога – он должен был присмотреть за тем, чтобы никто не тревожил молодую госпожу.

Жаль, но слуга, как раз и сгинул в огне. Перед тем, как сгореть, бедолага получил удар кинжалом в печень.

Допрашивать де Перье было некого, но он ничуть не сомневался в том, что имена поджигателей ему хорошо известны.

И шевалье, и виконт замазаны в этом грязном дельце по уши.

В городах и поселениях очень не любили поджигателей. Дома, преимущественно, строили из дерева и редко, когда из камня, поэтому, большой пожар оставлял без крова всех – и нищих, и богатых. Виновного в умышленном поджоге ждала страшная смерть – колесование или четвертование. С преступниками никто и не думал церемониться. Смерть под ликующие крики толпы, долгая и мучительная – вот что ждало любого, решившегося на страшное злодеяние.

Но, Перье собирался молчать – не стоило впутывать в грязную историю единственного наследника герцога. Статус же девчонки, ещё не определён. Возможно, знатный вельможа вскоре позабудет о забавной сиротке. Зачем же тогда ссориться с молодыми господами и наживать себе могущественных врагов? Перье подождёт и, если вдруг случится чудо и девушке улыбнётся судьба, кое-кому придётся очень сильно пожалеть о содеянном.

Одинокий голубь рано поутру взмыл в лазурное небо, подёрнутое легкой розоватой дымкой рассвета. Ветреная и прохладная погода ничуть не мешала крылатому посланцу, несущему важную весть. Не раз и не два умная птица летала по привычному маршруту и не боялась заблудиться.

Она точно знала о том, что по прибытию на место, её ждут свежая вода и вкусный корм, а, так же, ласковые руки человека, ухаживающего за почтовыми голубями.

Белый голубь летел, радуясь жизни и лишь крылатый хищник мог прервать его лёгкий полёт. Но голубю везло – ни ястреб, ни сокол не встретились на его пути и до замка, конечного пункта назначения, оставалось совсем ничего.

Босые ноги Елены торчали из грязного балахона, должного изображать ночную рубаху. Девушка, умаявшись за долгую и насыщенную событиями ночь, беззаботно дрыхла, ничуть не заботясь о том, что её чёрные пятки изгваздали алый бархат.

Толстый целитель в измятой мантии, откинув голову назад, смачно всхрапывал, сидя напротив симпатичной селянки. Конечно же, негоже мужчине, тем более неженатому, находиться в столь интимной близости от юной девицы, но уж такова жизнь. Да и кого особо волнует целомудренность и репутация нищей безродной деревенской девки?

Жико, юный прислужник целителя, тоже спал, приобняв запылённое колесо кареты с бирюзовыми коронами на дверцах. Спать ему было не очень удобно, но кого заботит мнение слуги? Хорошо ещё, что нашёлся плащ для несчастного паренька и ему не пришлось стучать зубами от холода.

А вот де Перье было не до сна. Он суетился, подгонял заспанных гвардейцев, торопя их занять нужное место в колонне. Они отбывали, стремясь попасть на первый утренний паром через Нуар – широкую и своенравную реку.

Никто не осмелится перебегать дорогу герцогской карете, но Перье, всё равно торопился. Господин станет ожидать их на другом берегу и безопасник не имел намерения опаздывать.

Ожидали лишь господ дворян – юного маркиза сотоварищи. Вот они и появились в самом конце длинной улочки, неторопливо и вальяжно выплывая из утреннего тумана.

Лицо у маркиза морщилось, точно сведённое сильной зубной болью – он не выспался и перепил, от того и чувствовал себя прескверно. Шевалье и виконт де Броэ, широко зевая, следовали за маркизом, пряча от внимательного взгляда де Перье свои помятые лица. Перегаром от них разило на всю улицу, прихватывая и ближайшие переулки.

В общем и целом – ночь удалась! Жаль лишь, что не всем планам молодых аристократов довелось быть исполненными.

Елена проснулась от того, что карету сильно затрусило по камням. Камнями оказалась вымощена дорога к реке.

Девушка приподнялась, очумело затрясла головой, чем вызвала очередное неудовольствие со стороны не выспавшегося целителя.

– Благовоспитанные девицы всегда выглядят опрятно и скромно и ведут себя соответственно. – медленно и торжественно произнёс лекарь, подняв вверх указательный палец и критическим взглядом окинув сидящую напротив девушку, многозначительно скривился – Н-да..

Елена внешне напоминала собой свинарку из самого грязного хлева – она вся вывалялась в жидкой грязи, не нарочно, но все ж.. От неё отвратительно несло гарью и к тому же волосы свалялись и походили на паклю. Колпак Елена потеряла, да и ночная рубаха, выданная ей вместо прежнего платья служанкой на постоялом дворе, вовсе не походила на вечерний туалет приличной дамы.

И она по-прежнему босая.

Зато – в трусах!

– Хм! – грустно произнес лекарь, уныло размышляя на тем, что именно скажет ему герцог, узрев вместо смазливой кандидатки в любовницы, этакое вот пугало.

Лоснящееся лицо целителя сильно побледнело – карета вкатилась на паром.

Огюстен Лупа Кенто, почтенный целитель, вот уже, который год пользовавший семью герцога де Анфор, тяжело вздохнул – он ненавидел моря и реки. Вообще – любые водоёмы.

В далёком сопливом детстве Огюстен Лупа едва не утонул в господском пруду, где он и ещё пара сорванцов, наладили запустить на воду хлипкий плотик.

Плотик не выдержал веса трёх пацанят и развалился на самой середине пруда.

Дело происходило ранней весной – кое-где по берегу еще лежал жухлый снег, холодный ветерок вовсе не казался ласковым и бодрящим.

К своему сожалению, Огюстен так и не выучился плавать. До самой смерти ему не забыть того ужасного ощущения собственной беспомощности и несовершенства – его неудержимо тянуло на дно, цепкие водяные растения тащили вниз отчаянно барахтавшегося в воде мальчишку. Хвала Богам, тогда он ещё не был так упитан и кругл. Лёгкие Огюстена разрывались от нехватки кислорода, в глазах потемнело и паренёк, устав бороться, камнем пошёл ко дну.

Его более везучие приятели уже тряслись от холода на берегу – в начале апреля водичка в пруду всё ещё не располагала к купанию.

Несчастного Огюстена спас сын герцога де Анфор. Молодой господин прогуливался по саду, когда услышал отчаянные вопли мальчишек. Оставив жену и новорождённых двойнящек на попечение домочадцев, юный Анфор и пара приближённых к нему дворян, бросились на крики.

Сын герцога оказался отличным пловцом и благородным человеком. Он, не раздумывая ни мгновения, бросился в тёмные воды и вытащил обмякшее тело паренька на берег.

Огюстену крупно повезло – его успели спасти. Но задница у незадачливого плотостроителя ещё долго горела огнём от того самого вознаграждения, полученного за проказу, едва не приведшую к утоплению. Родители Огюстена не поскупились и щедро отхлестали сорванца по непоседливому заду.

Монтегю де Анфор, его молодая жена и дети, спустя несколько лет после того случая, попали под горный обвал и погибли. Это произошло много лет назад. Огюстен вырос, получил образование, оплаченное из герцогской казны и с тех пор служил господину верой и правдой, в память о его сыне, спасшему жизнь незнакомому мальчишке.

Теперь вот его заботам доверили невоспитанную селянку. Никаких понятий о манерах и хорошем поведении! Впрочем, чего ещё можно ожидать от девчонки, выросшей в хлеву?

Целитель задумчиво пожевал губами, прижав к груди драгоценный сундучок с инструментами и всевозможными банками-склянками – он был напряжён и тревожно вслушивался в шум за окнами кареты.

Елена искоса наблюдала за лекарем – толстяк явно сдрейфил. Лицо, ранее румяное и лучившееся довольствием. побледнело до цвета рисовой муки, а лоб целителя изрядно вспотел. Он то и дело утирал его огромным платком и всячески пытался скрыть свою панику.

Паром двигался по реке медленно и плавно. Работники переправы вели себя смирно и почтительно – они-то думали, что в карете находится его светлость, герцог Валенсии, а не какая-то побродяжка в изгвазданной ночной рубахе.

Воды реки пугали своей стремительностью – они неслись на юг, на встречу со Средиземным морем, открывающим кораблям Ангоры путь в океан.

Целитель, осознав, что не происходит ничего из ряда вон выходящего, слегка успокоился – его лицо обмякло и дыхание нормализовалось, перестав напоминать хрипы асматика.

Внезапно всё изменилось.

Громко заржали кони, зазвучали крики испуганной челяди, перерастающие в вопли паники. Карету сорвало с места и закрутило.

Огюстен почувствовал себя дурно – едва не выронив из рук драгоценный сундучок, он схватился за поручень и принялся громко вопить, обращаясь к несносной девчонке, что так и норовила вылететь из кареты головой вперед.

– Держись! Держись крепче, дева! Сейчас..

Какую такую важную информацию собирался сообщить ей целитель, Елена так никогда и не узнала – герцогскую карету сильно тряхнуло, швырнуло и шмякнуло, громко и как-то безнадёжно заржали лошади, и Елена почувствовала, как её выносит прочь, выбрасывая прямо в распахнутые двери.

Девушка отчаянно заголосила, раскинула руки на манер крыльев, мечтая вцепиться ими во что-нибудь надёжное и устойчивое, но тщетно – её шваркнуло, подкинуло и она, совершив головокружительный кульбит, плюхнулась в воду плашмя, очень сильно ударившись животом.

Так сильно, что из неё аж весь дух вышибло!

– Да, что ж, такое! – возмутилась Елена, судорожно заглатывая воздух распахнутым ртом и тут же погрузилась в воду с головой – Опять на те же самые грабли! – выплюнула она, выныривая и стараясь удержаться на плаву.

Она уже не видела, как следом за ней, из алого чрева кареты, выбросило толстяка – целителя, как он, пуча глаза, наверное, от восторга, а не от ужаса, разевая рот в беззвучном крике, на ходу, в воздухе, смахнул загребущей лапкой сундучок с драгоценными инструментами, а потом, подобно кулю с мукой, плюхнулся в воду, истошно вопя и поднимая вокруг себя тучу брызг.

«Это, почти-что, цунами!» – подумалось Елене, которую качнуло волной, пришедшей вслед за падением тучного лекаря.

Елена любила и умела плавать.

Она поняла, что произошла авария, несчастье на воде – то ли, лошади взбрыкнули, то ли ещё что, но карета, зависнув, задними колёсами зацепившись за высокий паром, выплюнула из собственного нутра пассажиров и почти утопила лошадей.

Но, нет – лошади, оборвав постромки, плыли уже где-то далеко, вместе с сопровождающими, а вот несчастный целитель в мантии, закрутившей толстяка в плотный кокон, почти сдавшийся грозной стихии, грозился перейти от плавания в стиле «топора» к утоплению.

– Беда-беда, огорчение! – выдохнула Елена и, подплыв к целителю со спины, ловко дёрнув того за волосы, потащила за собой.

Лекарь булькнул от испуга, всполошено замахал руками, а затем, внезапно затих, предоставив Елене спокойно заниматься его собственным спасением.

Пыхтя от усердия, девчонка тащила толстяка на буксире, из последних сил сражаясь с течением, а до берега было ещё, ой, как далеко!

– Не дотащу! – поняла Елена, намертво вцепившись в густые волосы толстяка – И руку не разожму, заклинило! Оба потонем.. Ишь, разожрался, боров..

И когда силы её оказались на исходе, чья-то крепкая рука ловко перехватила толстяка, освободив уставшую спасительницу от непосильного груза.

Плыть сразу стало легче, плыть сразу стало веселее и каменистое дно под ногами показалось девушке самым желанным чудом, случившимся в её, такой спокойной и размеренной до недавних пор, жизни.

Она выползла на берег реки, жалкая, лохматая, но зато, почти отмытая от грязи и гари. Впрочем, песок и зелёная трава, тут же добавили живописные разводы на несчастном балахоне, кое-где пестревшим прорехами, через которые и проглядывало соблазнительное девичье тело.

– Блин! Блин! – бормотала Елена, стуча зубами от холода, отжимая волосы и ёжась под недобрым взглядом господина де Перье, выволакивающего на берег тушку, спасённого совместными усилиями, лекаря. – Вначале – чуть не изнасиловали, затем – едва не забили плетями, потом – за малым, не сожгли вместе с постоялым двором, а теперича – почти утопили в реке! Кто-то имеет на тебя зуб, дорогая моя Елена, кто-то очень изобретательный и упорный! Вот же, сукин сын, чтоб ему пусто было!

Девушка бросилась на помощь Перье – всё-таки, лекарь совсем не пушинка, а господин безопасник не отличается богатырским телосложением. Вона, как посинел весь от натуги!

Огюстен, ощутив под ногами твёрдую землю, воспрянул духом и принялся выворачивать своё крепкое тело из мокрых объятий своего собственного одеяния.

Перье, как умел, помогал ему в этом непростом дельце.

– Эту энергию, да в мирных бы целях! – продолжала бурчать Елена, поминая недобрым словом своего неведомого недруга и отжимая жалкую тряпочку, в которую превратилась ночная рубашка – Горы бы своротить можно было бы! А то, повадились, понимаешь ли, обижать такую безобидную меня! Гады!

Рельт де Перье, каким-то новым, даже уважительным взглядом, посматривал на шуструю девицу, стараниями которой, семейный целитель герцога не отправился ко дну беседовать с рыбами. Нужно сказать, что герцог де Анфор любил и ценил лекаря, в память о собственном сыне, погибшем уже слишком давно. И, если за гибель безродной девицы, пусть и заинтересовавшей герцога чрезмерно, Рельту грозил только выговор, то за потерю лекаря, безопасник одним бы порицанием не отделался.

Тем более, что лекарь-то, хороший, а то что воды боится и плавать не умеет, так то, не главное, да и поправить можно.

– Н-да. – де Перье вновь взглянул на девицу – Хлопотная, однако, вы особа, госпожа Арлена из Больших Гулек. Неприятности к вам так и липнут, словно им, гм-м, опять же, намазано… – чем именно «намазано», де Перье промолчал. Благоразумно.

Елена мельком взглянула на неприятного, блеклого типа в баронском звании и обнаружила, что у того очень даже славные глаза – да, тусклые, да – цвета неопределённого, но сейчас в них горели задор и хитринка, обещающие кое-кому массу неприятностей.

«Лишь бы не мне – суеверно сплюнула Елена – Тьфу-тьфу и всё через левое плечо!»

Продолжать путешествие в чёрной лакированной шкатулке на колёсах, с бирюзовыми коронами на дверцах, оказалось невозможно.

Как удалось понять Елене, что-то разладилось в хрупком механизме данной конструкции – то ли, днище пополам треснуло, то ли, оси погнуло, то ли – колёса покорёжило.

Так и сидела она, на песчаном берегу, патлы распустив, подобно Алёнушке с картины Васнецова, дожидаясь прибытия очередного транспортного средства.

– Хотя, какая я там, Алёнушка! – фыркнула Елена себе под нос, распутывая просохшие пряди и извлекая из них речной мусор – Скорее уж, Утоплёнушка несостоявшаяся.

Мусора в волосах оказалось изрядное количество – тут тебе и палочки, и листики жухлые, и даже один глупый лягушонок обнаружился, мелкий, зелёный и гладкий.

– Надо же – размышляла Елена, поглаживая лупоглазыша – экология какая отличная – ни тебе пакетиков от чипсов, ни пластиковых бутылок и жвачка к подошве не прилипает!

От непонятных слов, сызнова возникших в её голове, Елена привычно отмахнулась – вот ещё, докука! Иных хлопот хватает!

Целитель к этому времени полностью очухался и взирал на Елену, кутавшуюся в драную рубашку, с благоговением и даже влюблённостью.

Разумеется, Огюстен сразу же понял, кому именно обязан собственным чудесным спасением от мучительной смерти в жадных водах Нуары и принял решение с этого самого мгновения всячески опекать и оберегать несуразную девицу из Больших Гулек от различных неприятностей, сыпавшихся на неё часто и регулярно, словно горох из дырявого мешка.

Между тем, барон подсуетился и несчастных недоутопленников погрузили в очередную карету – простецкий с виду ящик на колёсах, запряжённый невразумительными лошадками. Естественно – ни алого бархата, ни мягких сидений, предусмотрено не было.

– Так себе каретка. – подумалось Елене – Даже не «эконом», а непонятно что.

Карету трясло, Елену знобило, лекарь клевал носом и радовался тому, что они стремительно удаляются от реки.

Через некоторое время транспортное средство остановилось и заботливая тётка, вероятно, какая-то попутная селянка из деревеньки, что расположена возле шумной и оживлённой трассы, просунувшись в дверцы, протянула несчастным пострадавшим пару тёплых одеял.

Трассой Елена почему-то называла широкую, хорошо накатанную дорогу от той самой неудачной паромной переправы до городка Льуеж, в котором путникам и предстояло сделать следующую остановку. Путешествовать, завернутыми в одеяло, не нравилось ни Елене, ни толстяку-целителю, хотя, толстяку было куда как комфортней, чем его юной спутнице – вскоре мантия целителя просохла, да и сапоги, кстати, тоже приобрели почти приличный вид, разве что влажно чмокали при каждом шаге.

Елена согрелось – одеяло оказалось на диво тёплым, лёгким и пушистым.

Девушка без труда догадалась о том, что заботу проявил лично де Перье.

Несколько раз она рискнула высунуть нос в окошко, но всякий раз поспешно пряталась в глубинах неудобной кареты. Её пытливый взгляд выхватывал из толпы путешественников смазливое лицо блондинистого юнца, надменный подбородок шевалье д, Алье и полный ненависти, взгляд виконта Жильберта де Броэ.

– А кто такой, этот де Броэ? – задумчиво пробормотала Елена, накручивая прядь волос на указательный палец и не замечая того, что произносит вслух имя своего обидчика. Зато, это очень хорошо заметил Огюстен. Лекарь, вообще, отличался тонким слухом и редкостной наблюдательностью.

– Жильберто де Броэ – старший сын графа Бонджиа и ближайший друг единственного наследника нашего герцога – поспешил с ответом целитель – Кстати, меня зовут Огюстен Лупа Кенто. Я – целитель его светлости.

– Я уже догадалась. – девушка с интересом взглянула на толстяка, гадая о том, что же именно сподвигло его на официоз – А я – Елена.. Просто Елена.

– Ты хотела сказать – Арлена? – целитель невольно поправил девушку.

– Арленой меня прозвали деревенские. – пожала плечами Елена – На самом деле меня зовут Елена. Во всяком случае, – она на мгновение задумалась – мне кажется, что это моё настоящее имя, а не глупая кличка, прилипшая по чьей-то воле. – растерянно смотря на добродушного толстяка, пробормотала его собеседница.

Огюстен слегка призадумался – вдова, воспитывавшая сиротку, да и добрая мельничиха, в один голос твердили о том, что девушка слегка придурковата, малоразговорчива и ужасно скованна. Но лекарь никак не мог согласиться с подобной характеристикой этой чрезвычайно бойкой и находчивой девицы. Подумать только – спрыгнуть с горящей крыши! Спасти его, Огюстена, вместо того, чтобы спасаться самой. Нет, нет, придурковатые и юродивые не способны на благородные и решительные поступки. На подобные поступки не каждый мужчина решится! Возможно, виконт де Броэ, сам того не желая, разбудил уснувшую память девицы, и она потихоньку начинает обретать истинную личность? К тому же – та самая игрулька, тот загадочный медальон, что так заметно встревожил герцога и ввёл в волнение де Перье. Что же это за медальон? И какую тайну хранит загадочная девушка, такая милая и нескладная с виду?

Девица выглядела чертовски привлекательно, и Огюстен признавал это, как факт – чистое лицо, высокий рост, румяные щёчки, пышные волосы, цвета самого лучшего гречишного мёда и глаза – бездонно синие, озорные и абсолютно бесстыжие!

Девушка очень понравилась Огюстену, но о не желал бы для себя подобной жены – слишком красива, строптива и дерзка! Загадочна и непредсказуема!

Наплачется ещё господин герцог с такой фавориткой.

И непохожа она на селянку – телосложение хрупкое, аристократическое, несмотря на то, что не обделена девица силой и гибкостью, ручки, опять же – нежные, запястья – тонкие и пальчики длинные. Не иначе, кто из родовитых дворян отметился, покувыркавшись с матушкой сей особы на сеновале.

Кто знает?

Огюстен решил отплатить добром за добро и взялся плотно опекать симпатичную и, что скрывать – таинственную, особу, а то, как бы, какой беды не вышло! Вон как эта девица до всяческих приключений охоча!

Охочая до приключений особа напряжённо размышляла над своей дальнейшей судьбой, аппетитно грызя морковку и периодически посматривая в окно. Большую крынку молока, тёплый хлеб, пару-тройку круглобоких яблок и сладкую моркву, им презентовали вместе с одеялом.

Наверное, чтобы с голоду не загнулись, раз уж утопить не удалось.

Как уяснила Елена, крючконосый герцог покинул неспешную кавалькаду и умотал по каким-то своим герцогским делам в неизвестном направлении. Вместе с ним исчез и де Перье, к невзрачному виду которого Елена уже успела привыкнуть. Так вот, грызя морковку, любуясь пейзажем и пользуясь тем, что бедолага Огюстен в очередной раз впал в спячку, Елена принялась усиленно размышлять над делами своими скорбными.

Всякий раз, собираясь припомнить что-либо из событий своей невесёлой жизни в Больших Гульках, девушка в досаде морщила лоб – ничего путного у неё не выходило. В памяти то и дело появлялось широкое, добродушное лицо Сании, жены мельника или же хмурое, настороженное личико молодой вдовы, приютившей сиротку. Вспоминался и староста, его противные дочки, местные парни, шпырявшие Арлену при каждом удобном случае, кудлатый соседский пёс, здоровенный и злобный гусак из двора, что у самой околицы и всё.. Какие-то ещё невнятные мелочи, вроде починки ветхой рубахи или собирания щавеля на суп, в низине у самого ручья, Елену удовлетворить не могли.

Почему-то девушка не могла припомнить даже такой мелочи, как подробности о внешнем виде той самой «игрульки», которую она, якобы, таскала на шее в течении нескольких, не самых приятных лет своей жизни. Как уже успела понять Елена, это был медальон – крошечный медальончик из самородного серебра, на тонкой и прочной шёлковой нитке. Его и вдова Истана, и мельничиха, называли просто и без затей – «игрулька».

Девушка подозревала, что этот самый медальон и есть ключ, отпирающий двери, ведущие к тайнам, её окружающим. Недаром ведь герцог так переполошился, едва лишь взглянув на него.

И ещё, лента – бирюзовая, с золотом. По словам всё той же вдовы, эта лента – яркая, красивая, из самого, что ни на есть, настоящего атласа, была вплетена в волосы сиротки в тот самый день, когда несчастная, что-то бормочущая себе под нос, Арлена постучала в двери её убогого домишки. Лента геральдического цвета семейства де Анфор и еще какого-то, несомненно, древнего и знатного. Означает ли это, что мать Арлены была служанкой в знатном доме и украла ленту для того, чтобы порадовать своего собственного ребёнка?

Ношение цветов древних аристократических родов без надлежащего на то разрешения, строго каралось. Просто тонюсенькую ленточку бирюзового цвета, девица из простонародья могла вплести в свои волосы, но роскошный бант или, упаси Ама, платье, особенно из дорогой ткани – нет. За подобные вольности её могли совсем лишить волос, если бы потребовалось – то и вместе с головой!

Но откуда у простолюдинки деньги на драгоценный атлас или тот же шёлк, редкий и стоивший целое состояние? А у Арлены всё ж таки, была атласная лента – широкая и, как-раз, таки, геральдического цвета!

Загадка!

Тайна медальона мучала Елену некоторое время – что же было такое важное изображено на дешёвой побрякушке? Почему она ничего не может вспомнить об этом? И спрашивать кого-либо, очень опасно – подозрительным покажется тот факт, что хозяйка медальона не знает, как выглядит её собственное украшение. Елена не хотела вызывать подозрений – и без того хлопот хватало!

Очередной раз выглянув из окошка и поморщившись от едкого вкуса пыли на собственных губах, Елена нечаянно встретилась взглядом с виконтом де Броэ, тем самым грязнулей с немытыми ушами, что пытался её обесчестить.

Высокородный засранец держался поблизости, как пришитый. Его каурый жеребец игриво фыркал, крутя хвостом и красуясь перед рыженькой кобылкой какого-то мелкопоместного дворянчика, недавно прибившегося к блистательной кавалькаде.

Жильберто смотрел только на Елену и взгляд у него был… Предвкушающим?

Девушка вытянула шею и повертела головой – белые перья, украшавшие широкополую шляпу маркиза, мелькали где-то далеко впереди. Правильно – не станет же наследник целого герцогства глотать злую пыль, поднимаемую копытами коней всех прочих смертных?

Нет, он, как и полагается главному действующему лицу, впереди, на лихом коне!

Что не могло не обрадовать Елену, не без оснований опасавшуюся замыслов высокородных подонков.

Третьего негодяя, любителя распутных девиц, браги и сеновалов, поблизости Елена не наблюдала – скорей всего, повинуясь приказу господина маркиза, шевалье д, Алье умчался далеко вперёд, поспешив проявить заботу о достойном ночлеге для всей их ублюдочной тройки.

– Чтоб вас разорвало! – фыркнула Елена и решила быть начеку. Какую бы пакость не умыслили эти потомки знатных родов, всё грозило опасностью для простой девушки-селянки.

«Спать нельзя. – твёрдо решила Елена – С них станется ещё один постоялый двор спалить дотла вместе с невинными людьми, лишь бы избавиться от докуки в лице одной несговорчивой девицы.»

Проснулся Огюстен, взглянул на опустевшую корзину, поскучнел лицом, почесал брюхо и тоже выглянул в окошко.

– Ого! – обрадовался лекарь – Льуеж. Остановимся в «Петухе и короне» – прекрасные комнаты, вышколенная прислуга и отличная кухня.

В животе у него громко заурчало и тут же, смутившаяся Елена, услышала, как её собственное чрево отвечает брюху целителя.

Бутыль молока, хлеб, яблоки и морковь – слишком мало для того, чтобы утолить голод пузатого толстяка и одной молодой, но прожорливой девицы.

Карета затарахтела по брусчатке, послышались шум и гомон – возница с кем-то ругался пронзительным, по бабьи визгливым, голосом.

Ему отвечал другой голос – басистый о очень самоуверенный. Перебранка нарастала, а затем появился де Перье и всё утихло.

Карета без проволочек миновала городские ворота и затарахтела дальше.

– Надеюсь – подумала Елена, ничуть не удивлённая своевременным появлением пронырливого безопасника – На этом самом постоялом дворе отыщется уютная каморка для уставшей сиротки и ещё одна куриная ножка? И, неплохо бы, огнетушитель в номер попросить, а то, вдруг, пожар, а я без огнетушителя? Опять!

Глава 3 Неприятности продолжаются

Городок оказался небольшим, но Елена с любопытством осматривала тесные улочки на которых толкался народ в надежде поглазеть на единственного сына герцога. Белый плюмаж на широкополой шляпе наследника привлекал внимание, и горожане голосили что-то торжественное и приветливое.

– Дурни какие! – удивлялась Елена, укоризненно качая головой – Вот как помрёт крючконосый, так вы ещё наплачетесь с таким-то правителем! Небось не так заголосите, но поздно будет!

На карету не обращали внимания – тащится и тащится себе шарабан, пыльный и жизнью побитый. Мало ли кто приехал в славный город Льуеж на ночь глядя? Вот, если бы это была карета самого герцога, с коронами и вензелями, тогда, иное дело! А, так..

Елена тихо радовалась тому, что на неё никто не глядит – хватит, успела насладиться популярностью прыгая с крыши!

Очень хотелось в кустики и, судя по рыскающему взгляду Огюстена Лупы, не ей одной.

– Приехали! – тучного лекаря с лавки точно ветром сдуло. Он отбросил в сторону надоевшее одеяло, хлопнул дверкой и засеменил на задний двор.

– Ага! – обрадовалась Елена – Знать, там имеются удобства, пусть и уличные. – ходить в туалет на горшок, оставленный под кроватью, девушка не желала.

– Да! – горестно вздохнула она, кутаясь в злополучное одеяло – Ни унитаза тебе, ни джакузи, ни кофе с какавой.. Каменный век!

Привычно отбросив странные мысли в тайники своей ущербной памяти, Елена, плотней завернувшись в одеяло, степенно выплыла из кареты. Вот именно – выплыла, потому как сразу же угодила босой ногой в противную лужу, вольготно расположившуюся посередине двора.

– Мерзость какая! – посетовала Елена, тряхнув пышной гривой просохших волос.

Разинув рот, так что можно было пересчитать все порченные зубы, на девушку таращился неказистый паренёк, от неожиданности уронивший на землю ведро с помоями – видать, нечасто на постоялый двор заезжали дамы в каретах, завёрнутые в одеяло.

Жертва кариеса не успела сказать ни «бэ», ни «мэ», ни кукареку, как откуда-то со стороны появился вездесущий господин де Перье и вздёрнув паренька за ухо, отправил того вслед за помоями – то есть, в лужу.

– За излишнюю любознательность. – пояснил он опешившей от внезапного заступничества, Елене – Прошу Вас! – и опять приоткрыл боковую дверь, а там… Там, мама дорогая, стояла давешняя Лулу, сияя широкой улыбкой на красивом лице.

– Клонируют их тут, что ли? – размышляла Елена, молча шагавшая за декольтированной, кудрявой женщиной – Или, это всё та же, просто я её не заметила в толпе всех этих сиятельных и бесполезных господ?

Женщина оказалась та же самая, что и в «Доме у дороги». Де Перье решил, что ему потребуется наличие тайного сопровождения для незадачливой, но очень ценной, селянки, вот он и отрядил шпионку присматривать за девицей и лекарем.

Лулу едва не подавилась, узрев во что обряжена её подопечная, которую она оставила чисто вымытой и уложенной в мягкую постельку, но, шпионка-служанка, не растерявшись, стащила с девушки всё барахло – от одеяла до обрезанных портков, клятвенно заверив побагровевшую от возмущения Елену в том, что все вещи вернутся обратно в целости и сохранности. Елена, сделала вид, что поверила, но с таким трудом добытые труселя из своего поля зрения не теряла.

Как она уже успела заметить, местные девицы нижнего белья не носили, пользуясь вместо трусиков и бюстгальтеров какими-то обмотками из тонкой материи.

Фи! Неудобно, негигиенично и некрасиво! Разве можно сравнивать точеную женскую фигурку в кружевном белье и какие-то там обмотки? В них женщина напоминала, в лучшем случае, мумию, а уж про худший и думать не хотелось!

Так что – глаз да глаз за гардеробом!

Ей вновь предоставили бадью с горячей водой, мыльную травку и, о, чудо! – какое-то масло для притираний.

– Не увлажняющий крем «Шелковые ножки» – фыркнула Елена – Но, сойдёт по сельской местности!

Вымытая до хруста, обряженная в свежую ночную рубаху колоколом и новый колпак, она с удовольствием устроилась на пышной перине, свесив ноги с кровати и приготовилась ужинать.

Лулу отлучилась, предварительно испросив у Елены разрешение, тем самым изрядно удивив вчерашнюю вилланку, и девушка успела слегка заскучать – народу на постоялом дворе толклось немало и ужин грозил задержаться.

Вскорости двери в комнату распахнулись и на пороге материализовалась незнакомая Елене девица – рослая, конопатая, в крахмаленом чепце и с подносом в руках.

– Господин лекарчук велел вам передать, значится – девица ловко спихнула с подноса небольшой кувшинчик с чем-то жидким и пахнущим не очень приятно – Лекарство, стало быть, барышня.. От хворей всяческих. Особливо полезно от холодных купаний и лихорадки, а так же, костоломки и грудного кашлю..

Девица тараторила, а Елена принюхивалась – не нравился ей аромат предлагаемого зелья от простуды. Пахло оно тёртым миндалём и ещё какой-то горчинкой.

И руки у служанки выглядели подозрительно – холёные, да гладкие, с ровными ноготочками.

Елена украдкой покосилась на свои собственные кисти – жуть и мрак! Это она не скоро еще исправит – кожа огрубевшая и местами потрескавшаяся, а ногти! Тут не пилочкой, напильником работать надобно!

– Потом! – вяло отмахнулась от лекарства Елена – После ужина.

– Сейчас. – упёрлась девица – Господин лекарчук велели проследить. Они и сами бы вам подали, да мантия ещё не высохла, вот и сидят, дожидаются.

Елена внезапно заупрямилась. Лекарства обычно принимают после или во время еды – почему-то вспомнилось ей – лучше усваиваются, да и для желудка пользительно. А её желудок и не кушал ещё!

– Не стану! – заявила девушка решительно, отталкивая услужливую руку с кувшинчиком и широко зевнула – Вот поужинаю и тогда!

Ещё какая-то неправильность резала глаза, но Елена, устав в дороге, никак не могла сообразить – что же не так с этой служанкой?

Она не ожидала подвоха, за что немедленно и поплатилась – рослая девица, резво прыгнув вперёд, повалила Елену на кровать и принялась душить.

Елена, истошно взвизгнув, отбивалась изо всех сил, широко раскрывая рот в попытках добыть малую толику воздуха.

Длинная рука лже-служанки потянулась за кувшинчиком – во чтобы то ни стало, девица желала напоить Елену лечебной гадостью.

– Наверное, Огюстен насмерть застращал несчастную подавальщицу – оторопело подумалось Елене – Ну, гад настырный!

И она начала отбиваться уже всерьёз. Незнакомая прислужница оказалась куда как сильнее своей жертвы – она прижала Елену к кровати и давила ей на грудь до тех пор, пока девушка, не начав задыхаться, не соизволила раскрыть рот.

– Будем пить лекарство, а затем, спать! – зловеще улыбнулась девица – Вечным сном! – и, выпростав из – под длинной юбки, ногу в высоком кожаном сапоге, уже ногой придавила несчастную жертву.

Елена всё поняла.

Вот оно! Вот! Та самая мерзкая тройка дворян твёрдо вознамерилась её извести! Мстительные аристо! На дуэль девушку им не вызвать, так они решили её отравить и подослали эту.. эту… Заплатили мерзавке, она и старается, серебро поганое отрабатывает! И, сапоги! Разве может обычная трактирная подавальщица позволить себе настоящие сапоги? С железными набойками?

– Убийца! – захрипела Елена, синея лицом от натуги – Гадина!

– Ещё какая! – гордо подтвердила девица – Самая лучшая! За золото работаю, не за медный грош!

Веснушчатое лицо опасно приблизилось и кувшинчик навис над губами обречённой жертвы, но тут хлопнула дверь и объявилась запропавшая Лулу.

Лулу бросилась на отравительницу, точно коршун, но та отбивалась от неё вполне успешно, а Елена всё хрипела и хрипела, не в силах раздышаться.

Зловещий кувшинчик так и остался стоять на столе.

– Гадюка! – обозлённая Елена, собравшись с силами, вскочила с кровати, едва не превратившуюся для нее в смертное ложе – Тварь!

И схватив злополучную ёмкость с «лекарством», Елена бросилась выручать Лулу, которая, к сожалению, схватку проигрывала. Мощные руки наёмницы молотили несчастную шпионку по лицу. Та пыталась отбиваться, но субтильное телосложение делало борьбу неравной.

Почувствовав приближение Елены, рыжая последний раз ткнула Лулу прямо в лицо кулаком от чего несчастная обмякла и затихла, и жестко усмехнулась в лицо побледневшей Елене.

– Что, птенчик, продолжим наши игры? – ухмыльнулась она – Мне хорошо за тебя заплатили, так что, прости..

Больше наёмница не успела произнести ни слова – понимая, что ей не справиться с сильной и рослой противницей, Елена, просто-напросто, выплеснула всю жидкость из кувшинчика в лицо убийце, целясь той прямо в распахнутый рот.

Глаза веснушчатой стали огромными, как тарелки.

– Что ты сдела.. – просипела она, и изо рта рыжухи внезапно полезла белая пена. Женщина пошатнулась, попыталась, растопырив пальцы, дотянуться до Елены, но сделав пару шагов, с громким грохотом рухнула на пол, скребя, затоптанные башмаками постояльцев доски пола, скрюченными судорогой пальцами.

– Капец котёнку! – растерянно проговорила Елена – Замочили бедолагу! – и тут девушку начало выворачивать желчью прямо на тело несостоявшейся убийцы.

Желудок скрутил такой болезненный спазм, что Елена всерьёз испугалась того, что яд из кувшинчика каким-то мистическим образом просочился и уже проник в её организм, возможно, воздушно-капельным путём.

– Нош-пы бы. – с тоской подумалось ей – Ой! Как же всё плохо-то!

– Что здесь происходит? – в вышине, подобно майскому грому загрохотал голос де Перье – Лулу, как это всё понимать?

И тут Елена позволила себе расслабиться – пришёл Перье. Сейчас он всё разрулит!

Перье не подкачал – Лулу быстро и качественно привели в работоспособное состояние. Безопаснику хватило пары пощечин, нанесённых по нежному женскому лицу, как та, мгновенно очнувшись, принялась рапортовать.

Узнав об агрессивных поползновениях веснушчатой особы, якобы направленной толстяком-целителем к Елене, де Перье склонился к пострадавшей и остановил тяжелый взгляд на кровоподтёках, отнюдь не ставших украшением её горла.

– Вас душили. – изрёк он очевидную истину – Почему?

Елена нервно хихикнула, затем, хихикнула ещё раз.

– Как в том анекдоте – смеялась она, нервно глотая воздух – Грибочки кушать не хотела!

– Какие такие грибочки? – де Перье принялся вышагивать по комнате – И перестаньте уже хихикать! Я же вижу – вам уже легче!

– Хоронит зять тёщу – начала рассказывать Елена, старательно сдерживая нервную икоту – А она вся синяя-синяя. Зятя и спрашивают люди добрые – от чего, милок, тёщенька твоя померла? А тот и отвечает – от грибочков. Его опять вопрошают – А, чего она синяя такая, в кровоподтёках? А зять им в ответ – ерепенилась много и грибочки кушать не желала!

Де Перье остановился и остро так, колко взглянул на то ли хихикавшую, то ли икающую Елену, а затем присел над скрюченным в странной позе, трупом и принялся внимательно рассматривать отравительницу.

– Могу ошибаться – медленно произнёс он, зачем-то разрывая узкий рукав платья усопшей – Но, как мне кажется, вас посетила Долговязая Мариэта. Ха! – голос Рельфа зазвучал торжественно и уверенно – на предплечье девицы обнаружилась странная татуировка, в виде мерзкого паука, величиной с ноготь большого пальца. Паук выглядел удивительно живым – казалось шевелил ворсистыми лапками и угрожающе пялился алыми глазками. Всеми восемью.

– Живая татуировка – господин де Перье опасался прикасаться к пауку, особенно избегая крупных жвал восьминогого монстра – Знак Ночной гильдии Луанды- задумчиво пожевав губами, он добавил – Однако… Кто-то изрядно потратился.

Горло Елены перехватило спазмом – девушка внезапно заметила и острые когти Долговязой Мариэты, и нож в ножнах на стройной ножке девицы, и длинную иглу, торчащую из носка сапога убиенной дамы.

– Повезло вам. – не скрывая удивления, произнёс де Перье – Мариэта – та ещё штучка! Работала чисто и без промахов.

Елена поморщилась – есть ей, точно, уже не хотелось. Вид мёртвого тела, безобразно скрюченного у неё под ногами, начисто отбил аппетит. Даже в страшном сне вчерашняя сиротка не могла представить того, что собственными руками убьёт человека.

– Миндальное молоко в котором растворили яд болотной гадюки. – любезно пояснил барон, заметив остекленевший взгляд Елены, застрявший на том самом злополучном кувшинчике – Очень неприятная смерть – внутренности разъедает, как кислотой. Адская боль и дикие муки. Да – поспешил добавить он, заметив, что Елена не очень-то впечатлена его красочным описанием – противоядия не существует. По крайней мере, в Ангоре оно неизвестно.

Елена смертельно побледнела, перестав пялиться на мёртвую Мариэту и плюхнулась на кровать, сминая подол ночной рубахи – ей было душно и тоскливо. Так тоскливо, что хотелось выть на луну.

На которую из двух, вы спросите? А, всё равно – тем более, что сейчас в небе болталась только одна – серебристо-лиловая Ио. Вторая – Атака, кроваво-алая, точно глаз бога войны, появится лишь после полуночи.

Неподалёку от Елены топталась Лулу. Невысокая женщина недоверчиво ощупывала собственное горло, чудом уцелевшее в столкновении. Крепкие пальцы Мариэты оставили на нём неряшливые отпечатки, которые уже наливались багровым. Почти такие же украшали шею Елены.

Де Перье щёлкнул пальцами и в комнату ворвалась пара гвардейцев, застывших на пороге с выпученными глазами – уж очень впечатлил бывалых вояк, неожиданно образовавшийся женский труп.

– Убрать! – коротко приказал де Перье своим неприятным, чуть скрипучим голосом – И не болтать лишнего. Всем скажите – с лестницы свалилась!

«Шёл, упал. Очнулся – гипс!» – нервно хихикнула Елена, но наткнувшись на отяжелевший взгляд барона, замолчала.

Труп Мариэты быстро исчез из комнаты – гвардейцы, ухватив мёртвую киллершу за руки-ноги, уволокли её с глаз долой, а де Перье, точно издеваясь, пожелал, измученной опасными приключениями, Елене приятного аппетита и удалился, оставив женщин коротать вечерок в компании друг друга.

– Н-да! – первой в себя пришла Лулу и принялась критическим взглядом осматривать потрёпанный ночной балахон, по которому живописными пятнами расползся ужин бедовой подопечной– Рубашек на вас, мамзель, не напасёшьси.. Раздевайтесь барышня сызнова – сейчас чистое принесу. Да, и колпак тоже – добавила преданная сотрудница ведомства господина де Перье.

– Трусы не отдам! – честно предупредила Елена, вцепившись в скудное бельишко обеими руками – Они чистые.

– Яд мог просочиться – неуверенно попробовала настоять на своём Лулу – На эти… ваши.. – она запнулась, вспоминая нужное слово и тут же блеснула белоснежной улыбкой – труселя.. Кстати – женщина ловко сгребла изгвазданное одеяние своей подопечной – зачем они нужны? Вот у меня..

– А, у нас, в квартире – газ! – ни к селу, ни к городу приплела Елена – Очень нужная и полезная для женщины штука! Не продувает, не поддувает, да и красиво, опять же!

– Ну-у.. – протянула Лулу, смешно сложив губы «уточкой» и скептическим взглядом рассматривая обрезанные и потрёпанные мужские портки – Я бы не сказала, что это выглядит очень уж привлекательно.

Елена хмыкнула – ничего! Я ещё научу вас Родину любить и в труселях ходить!

И внезапно задала вопрос.

– У господина всесильного герцога есть портной?

Лулу, задержавшаяся на пороге комнаты, разом обернулась, азартно сверкнув глазами.

– Имеется. Как же без портного-то?

– И – хороший, портной-то? – продолжала разживаться сведениями стратегического характера любопытная Елена, пряча широкий зевок за открытой ладонью.

– Лучше – только у короля! – с гордостью за семейство Анфор, ответила Лулу, захлопнувшая дверь и с ожиданием смотрящая на странную селянку, проявляющую интерес к герцогскому слуге.

– А, скажем так – этот ваш модельер мог бы сшить нужную мне вещичку по, моему же, эскизу?

Елена воспрянула духом, мечтая о том сладком миге, когда сможет натянуть на своё любимое тело настоящее бельё, вместо всяких там тряпочек и прочего недоразумения.

– Да! – медленно Лулу обкатала на языке непонятное и незнакомое словечко, но головой кивнула уверенно – Сможет! Мастер Лукас всё, что хотите сможет! Только, он вряд ли согласится обшивать простолюдинку. К вам, скорей всего, направят кого-нибудь попроще, из подмастерьев. Простите. – присела Лулу, извиняясь – А, эти ваши эскуизы… Они..

– Эскизы. – строго поправила оговорившуюся Лулу, Елена – Ладно! Разберёмся! А теперь – спать, спать! Пожар, утопление, отравление – бормотала полусонная Елена, натягивая на себя очередной балахон, напоминавший средних размеров парус – Что там следующее-то было? Медные трубы?

Через некоторое время, убедившись в том, что хлопотная особа впала в спячку, Лулу тихо прикрыв за собой двери и для верности примкнув их на ключ, поспешила на отчёт к руководству, по пути поприветствовав маркиза глубоким поклоном, постаравшись продемонстрировать молодому парню всю глубину своего декольте.

Но маркиз не обратил на прелести миловидной служанки ни малейшего внимания – он почти висел на плечах двух развеселых барышень, весьма скудно одетых и спотыкающихся на каждом шагу. И от маркиза, и от его спутниц явственно попахивало вином.

Друзья молодого наследника герцогства отсутствовали- вопреки своему обычаю, шевалье и виконт этим вечером участия в забавах господина не принимали.

Отметив подозрительный факт, Лулу задумчивым взглядом проводила герцогского сыночка и поспешила по своим делам, не заметив, как из приоткрытой двери одного из пустующих номеров за ней наблюдают злые глаза шевалье д, Алье.

– Что там наша подопечная? – де Перье писал что-то на плотном листе бумаги и не поднял головы в ответ на приветствие Лулу.

– Спит. – коротко ответила маленькая женщина, качнув кудрявой головой и сложила руки на груди, ожидая дальнейших распоряжений.

– Поразительная выдержка! – барон оторвался от писанины и внимательно взглянул на тайную сотрудницу своего ведомства – Что необычного заметила?

– Да всё! – в сердцах воскликнула Лулу – Ни тебе истерик, ни дамских капризов, ни обычного бабского нытья, а ведь девчонку три раза убить пытались! Держится превосходно! Удивительно и немножко завидно – неожиданно добавила Лулу.

– Да, уж! – буркнул де Перье – Вероятно, в этих Больших Гульках изумительный климат, способный укреплению нервов у дам. Жену что ли, направить в это селение? Думаешь, поможет? – с надеждой в голосе поинтересовался де Перье.

Жена барона Рельфа Пиколло де Перье, Жаклин, отличалась на редкость скандальным характером и скверным нравом, от которого страдали все – и муж, и дети, и прислуга, поэтому Рельф предпочитал, как можно реже проводить время дома и напрашивался во все длительные поездки, дабы сопровождать своего господина и обеспечивать его безопасное передвижение по стране.

– Думаю – нет. – коротко ответила Лулу, скромно потупив глазки. Она давно была влюблена в собственное начальство, но прекрасно знала своё место, продолжая втихую мечтать о несбыточном. Простолюдинка, без денег и связей! Но она была согласна стать любовницей барона, да что там любовницей – бесправной рабыней, лишь бы тот, хоть раз взглянул на неё ласково и с желанием. – Барышня что-то там говорила о каких-то медных трубах. Честно говоря, господин барон – Лулу чувствовала себя слегка неловко – я ничегошеньки не поняла из её сумбурных высказываний.

– О медных трубах? – озадачился де Перье, отбрасывая в сторону перо и встречаясь глазами с, ищущим его внимания, взглядом Лулу – Зачем ей медные трубы? Что деревенская девка может понимать в трубах?

– Не могу знать. – женщина изящно пожала плечами, ещё больше обнажив красивую грудь. Перье нахмурился, а Лулу, обольстительно улыбнувшись, продолжила – Ещё она спрашивала о портном.

– Портной? – озадачился безопасник – Ах, да… милые дамские штучки. Как же без них? Можешь успокоить её – я думаю, экономка его светлости позаботится о нарядах этой девицы.

«Хотелось бы в это верить» – Лулу в задумчивости брела по узкому коридору, вспоминая о босых ногах той самой особы, что уже успела доставить службе безопасности герцога немало хлопот.

Сам же барон де Перье, проводив свою шпионку, в глубокой задумчивости застыл у окна.

– Какую игру вы затеяли, господин мой? – спрашивал безопасник, обращаясь к темным небесам – И при чем здесь эта девчонка? Медальон-медальоном, но ведь и кроме него должно быть что-то, вас заинтересовавшее?

*

– Всё пропало! Завтра мы отбываем, а мерзавка, всё еще дышит и радуется жизни! – шевалье, точно пиявка к голому телу, присосался к узкому горлышку бутылки с вином – Фи, кислятина! – презрительно отозвался Мажук Джентри д, Алье о любимом вине юного маркиза, отдыхавшего сей момент в приятном обществе дам нетяжёлого поведения – Ваша хвалёная убийца, стоившая нам так дорого, не справилась! Её вынесли вперёд ногами, как какую-нибудь мещаночку! Это ж надо, так опростоволоситься – сдохнуть от собственного яда! Может быть нам попалась самозванка, а не Долговязая Мариэта?

Жильберто де Броэ покосился на нервничавшего шевалье и презрительно хмыкнул – ох, уж, эти провинциалы! Вечно они устраивают истерики из-за пустяка! Подумаешь – убийца представилась! Туда ей и дорога – всегда найдётся кто-то ещё. Кто-то, желающий заработать пару звонких монет.

– Мариэта задолжала мне услугу – изящно пожал плечами дворянин, пряча раздражение за напускной любезностью – Полно расстраиваться, шевалье! Не получилось в этот раз, получится в другой! Испейте лучше вина и успокойтесь.

– Испейте вина! – шевалье скривился, дернув длинными, ухоженными усами – Ну и дыра этот ваш «Петух и корона»! Здесь не подают брагу. Фи!

– Брагу подают в питейных заведениях для черни. – заметил де Броэ – Здесь же останавливается приличная публика, а голытьбу гонят прочь!

– Ничего приличного в отсутствии браги я не вижу. – хмуро ответствовал шевалье – У каждого – свои предпочтения. Но – снова взвился он – что мы завтра скажем маркизу? Я подозреваю, милого Луи сильно разозлит наша нерасторопность и преступная медлительность!

Де Броэ был полностью согласен с Мажуком д, Алье – Луи впадёт в бешенство и примется крушить всё вокруг, а ведь с ним в номере две девицы, пусть и лёгкого поведения. Скандал может выйти знатный! Герцог ещё не покинул Льуеж и ему обязательно донесут о бесчинствах наследника, а крутой нрав Фелица де Анфора хорошо известен. Дело может закончиться высылкой маркиза в отдалённое имение – на перевоспитание. А, вслед за ним, должны будут отправиться и два его приятеля – и Жильберто, и Мажук.

Де Броэ не желал покидать столицу. Ну, уж нет! Да и шевалье, друг по кутежам и забавам, не горит желанием отправиться обратно в глушь после того, как вкусил всех прелестей светской жизни.

– У меня есть план! – находчивый виконт понизил голос и пригнул голову к столу – Мы организуем босячке побег! В этот раз никаких пожаров и утоплений! Никакого рукотворного зла – неблагодарная дрянь сбежит сама! А с нас, взятки – гладки!

– Сама? – выразил сомнение шевалье – Нужно быть полной дурой, чтобы отказаться от милостей самого герцога! Для нищенки, постель милорда – предел мечтаний! Что такое может заставить селянку сбежать от богатого и щедрого господина? Нужно быть полной дурой!

– Ни – что – ухмыльнулся де Броэ – А – кто!

– Кто? – продолжал недоумевать шевалье и внезапно его озарило.

– Эльф! – хором воскликнули заговорщики и раскатисто расхохотались.

*

Эльфа, как раз кстати, приглядел любопытный шевалье д Алье. Прицениваясь к гнедой кобылке, круглобокой и игривой, точно девица на выданье, Мажук д, Алье неожиданно зацепился взглядом за высокую, худощавую фигуру незнакомца, закутанную в длинный плащ мышиного цвета.

Нет, сам по себе плащ выглядел богато – подбитый изнутри алым атласом, он искрился и переливался, точно пена мыльной травы при свете солнца.

Но, плащ, летом? В такую-то жару?

Лицо незнакомого долговяза скрывала красивая шляпа, из-под полей которой, то и дело выстреливал любопытный взгляд необычных глаз.

Такой разрез глаз – миндалевидный, был характерен лишь для одной расы на Татиане – эльфов.

– Эльф! – шевалье пихнул в бок виконта де Броэ, высматривающего в толпе суетящихся жителей Льуежа, своего слугу.

– Где? – зевнул Жильберто, изящно пряча зевок за батистовым платочком – Здесь?

– Здесь. – подтвердил, не любивший инородцев, Мажук д, Алье – Смотри, направляется прямо на наш постоялый двор. Держу пари – зелёный эльфёныш впервые покинул свой лес и ринулся на поиски приключений. Небось и золотишка с собой прихватил с избытком.

– И, что? – виконта не особо интересовал какой-то лесной бродяга – Подумаешь! Эка невидаль! Всего-то и отличия от нормальных людей, что уши длинные, а так..

Отличий, в самом деле, имелось больше, но виконт не стал заострять внимание на подобных пустяках. Подумаешь, зеленый эльфеныш, вылезший из своей глухомани! Это же не принц сопредельного государства! С принцем бы, старший сын графа пообщался с большим удовольствием – и для карьеры полезно, и компания приятная.

Шевалье проводил худощавую фигуру сына Западного леса хищным взглядом – разумеется, виконту как сыну графа, причем – старшему сыну, не было дела до печалей шевалье в его извечной проблеме – где раздобыть денег? Состоять в свите наследника герцогства – почётно, но, слов нет, как дорого! Юный маркиз не скупился, одаривая своих друзей милостями, но не станешь же просить у сюзерена новые штаны, модный воротник, или камзол?

Мажуку д, Алье приходилось всячески изворачиваться, дабы выглядеть достойно и не походить на голодранца, которым он, по сути дела и являлся. Имение, доставшееся ему в наследство, было заложено и перезаложено, и только близость к маркизу уберегала шевалье от долговой тюрьмы.

И, вот тебе – эльф! Шевалье ещё не встречал нищих эльфов. Эти ребята всегда имели при себе толику серебра и золотые монеты.

Проводив, удаляющегося прочь, инородца алчным взглядом, Д, Алье спохватился и поспешил догнать виконта, направляющегося в харчевню медленным шагом, уверенного в себе человека.

Милорд маркиз открыл для них в данном заведении неограниченный кредит, и шевалье не собирался упускать возможность набить собственное брюхо едой на дармовщинку.

Эльф уже с удобством расположился у окошка, намереваясь предаться греху чревоугодия.

Пронырливый инородец успел позаботиться и об ужине, и о ночлеге. Теперь же, невозмутимый, светловолосый уроженец Западного леса, приятно проводил время, потягивая вино из высокого стакана и с любопытством рассматривал пестрое общество постоянных посетителей харчевни.

Свои приметные уши эльф, избавившись от широкополой шляпы, спрятал под, лазоревого цвета, платком, дабы не привлекать к себе излишнее внимание. В данный момент он напоминал бродячего музыканта, каких много шляется по пыльным дорогам Ангоры. Очень красивого музыканта.

Но, эльф, пусть и замаскированный и без внимания? Все подавальщицы пялились на красавчика-менестреля, а мужская часть посетителей скрипела зубами в бессильной злобе, чуя в незнакомом музыканте какой-то подвох, заставлявший их умерять свои воинственные порывы.

Нет, они, конечно, были б, и не прочь размяться и посчитать зубы во рту у перворождённого, но только нападение на эльфа в благословенном королевстве Ангора, приравнивалось к покушению на жизнь аристократа и каралось очень жестоко – усекновением головы.

Те же аристократы, покусившиеся на жизнь и здоровье перворождённого, так же несли полную ответственность и вполне могли свести близкое знакомство с плахой. Разрешены были только дуэли, но, кто же в здравом уме решит сражаться с эльфом на шпагах, или каком ином оружие? Поговаривали, что шпаги перворождённых выходят вместе с эльфами из лона их матерей и являются неотъемлемой частью странного эльфийского организма.

Правда то, или нет, никто не ведал, но безумец, стакнувшийся с эльфом, погибал обязательно – его протыкали насквозь и смерть спешно уносила несчастного на своих чёрных крыльях в мрачные чертоги подземного мира.

Нет, кто угодно мог драться с эльфом, только не шевалье д, Алье!

Но, слямзить кошелёк у инородца, он бы не отказался, хотя и тут, желающего поживиться за чужой счёт, ожидало оглушительное фиаско.

Нельзя было безнаказанно обокрасть перворождённого. Во-первых – вора всегда ловили за руку. Сам эльф и ловил. Даже будучи мертвецки пьяным, если же конечно случался подобный конфуз, эльф всегда стерёгся от воров и хватал ловкача за руку. А потом эту руку отсекали в обязательном порядке – на площади Правосудия – мечом, или же, на месте преступления – кинжалом.

В, общем – тухлое дельце!

Единственный шанс поиметь эльфа – пари. Дети лесов, особенно молодёжь, отличались склонностью к авантюрам и азартным играм и пусть в играх им почти всегда везло, то пари оставляло возможность для маневра. Тут уж, как Апа повернёт! Случалось, всякое, а свои долги перворождённые платили всегда.

Король Ангоры чрезвычайно дорожил союзом с Западным лесом – элексиры, продлевающие жизнь, знаете ли, на дороге не валяются, а сильные мира сего желают жить долгой и полноценной жизнью. Это шевалье д, Алье в свои сорок пять, если доживёт конечно, будет выглядеть, как сгорбленный старик с недостатком зубов, седыми волосами и ноющими ранами в разных частях тела, а вот король Ангоры, Андриан Третий, в семьдесят лет твёрдо держал кормило государства в своих сильных руках и, как поговаривали, отличался изрядной любвеобильностью, чревоугодием и страстью к охоте на крупного зверя.

И всё, благодаря дружбе с эльфами!

Мажук д, Алье короля никогда не встречал – кто бы пустил полунищего шевалье в королевский дворец, но слухам верил. Эльфы – они такие эльфы! Никто не станет раздавать драгоценные эликсиры задарма? Сам шевалье, точно бы не стал!

Благо, что инородцы проявляют интерес к путешествиям по миру лишь в совсем юные годы. Затем, становясь старше, они запираются в своих лесах и занимаются тайными эльфийскими делишками – интригуют, развлекаются и прочее..

И, ещё – ни одна женщина человеческой расы не имеет сил устоять перед эльфом, чем эти длинноухие ушлёпки беззастенчиво пользуются. И, разумеется – никакого намёка на насилие! Дамы сходят с ума от одного вида красавчиков перворождённых и сами укладываются к ним в постель! Штабелями!

Вот уж, есть чему позавидовать!

И самое приятное – никаких последствий в виде полукровок!

«Просто замечательно устроились ушастые бестии – размышлял шевалье, впиваясь крепкими зубами в нежную, хрустящую корочку жареной на вертеле, курочки. Рядом, точно так же, хрустел костями виконт – длительные пешие прогулки весьма способствуют зарождению хорошего аппетита.

Тут внимание жующего шевалье привлёк разговор, состоявшийся между двумя неприметными господами, судя по внешнему виду и непритязательностью в одежде – обычными мещанами, забежавшими в харчевню для лёгкого перекуса.

– И сам, сам видел, как городская стража выносила из задних дверей постоялого двора завёрнутый в рогожу труп – горячился один из горожан, остроносый мужичок с жиденькими усиками под длинным носом – Хозяин, этот прощелыга, Лустьен, что вечно разбавляет и без того дрянное винцо, водицей, кланялся и приседал перед командиром стражи, а сам капрал Ренье отвесил ему хорошего пинка под зад.

– Да ты что говоришь! – ахнул второй, торопливо засовывая в рот пригоршню кислой капусты – Никогда бы не подумал! Такое приличное заведение! Завсегда, господа состоятельные имеют привычку останавливаться в «Петухе и короне». Вот толстяку Самьелу радость подвалила! Небось, ликует, что нынче неприятности случились не у него, а у соперника. К Самьелу-то, в его «Посох и перст» людишки, что попроще захаживают, да и комнаты у него сырые и постель с клопами!

– Говорят – первый, клюнув что-то с тарелки, понизил голос до звенящего шепота, но шевалье всегда отличался отменным слухом и зрением – Говорят, что сама Долговязая Мариэта приказала долго жить, отравившись собственным ядом. Вот те, и знаменитая убийца! И еще болтают, что сам начальник стражи презентовал господину де Перье, ищейке герцога, бутылку самого лучшего вина – уж он-то, эту Мариэту ловил-ловил, да бес толку!

– И чего эта Мариэта забыла в Льуеже? – озадачился любитель кислой капусты, подъедая её остатки с деревянного блюда – Она ж всё больше по северу королевства промышляла. У них отравителей вешают, а вот у нас – в кипящем масле варить принято.

– Говорят – точно попугай повторял хорошо информированный мещанин – Заказ у неё имелся. На даму знатную. Жуткую красавицу! Разбила та дама сердце одному вельможе, а он, возьми, да зарежься с горя-то! А у вельможи того, жена осталася с детьми малыми. Вот, жена та, и сговорила Мариэту на злодейство – мол, за мужа, безвременно усопшего, отомстишь, да и сама заработаешь. Мариэта, сдуру и согласилася.. А дама та, раскрасавица, ведьма чёрная! Мариэту заколдовала и собственным ейным зельем напоила. Говорят – пила душегубица страшная зелье и слезьми горючими обливалася. Так и сгинула Мариэта от ведьмы злокозненной!

– А, ты откель ведаешь, что ведьма дама та? – ахнул горожанин и свершил круг святой вокруг лица своего, Аме благой посвящённый.

– Так это, свояк сеструхи моей двоеродной при охранке писарчуком подвизается, вот он-то и поведал мне тайну эту страшную. – Болтун поднял вверх указательный палец и пошевелил куцыми усиками – Достоверный слух то, не брехня какая! Я тебе, по – свойски, всё, как есть поведал.

– Жуть! – покачал головой второй и сгрёб со стола свою шапку – Домой побегу наскоро, всё жене обскажу, а то она, с мамашкой своей, совсем извелись – расскажи им чё-нить новое про господ, да расскажи! Сам знаешь – бабы, они такие вцепчивые!

– Да-да. – говорливый горожанин тоже засобирался, бросив на стол монету – Мне пора. Служба! И без того, засиделся тут с тобой!

Шевалье и виконт, к тому моменту, так же заинтересованно вслушивавшиеся в болтовню местного работного люда, понимающе переглянулись.

У господ аристократов окончательно пропал аппетит и румяная курочка, истекавшая соком на подносе, не привлекла их внимания.

Зато, привлёк его эльф, закончивший к тому моменту свой ужин и извлёкший из дорожного мешка некий музыкальный инструмент.

Грудастая подавальщица, девица, втрое толще худощавого эльфа, томно задышав и сложив губы в утиный клювик, застыла перед столом лесного красавчика, подобно статуе. Груди девицы волнительно колыхались, дыхание было шумным и глубоким, а глаза так и впились жарким взглядом в бледное лицо перворождённого.

Скучающий взгляд бирюзовых глаз блондинистого красавчика неторопливо прогулялся по прелестям трактирной служанки, не нашёл в них ничего интересного и плавно перетёк на парочку дворян, что беззастенчиво пялились на молодого инородца, пытаясь скрыть собственные досаду и злость от, полученных путём подслушивания, известий.

Подавальщица, вздохнув громко и разочарованно, оторвала осоловелый взгляд от ушастого ловеласа и, возвращаясь в текущую реальность, побрела прочь, опустив голову и не обращая внимания на насмешливое хихиканье окружающих.

– Прибил бы гада! – буркнул гневно раскрасневшийся шевалье, имея в виду, разумеется, смазливого эльфа. Ему-то, грудастая девица глазок не строила, а ласками одаривала за серебряную монетку, ту самую, что шевалье соизволил уронить трактирной красотке в роскошное декольте. Белобрысому инородцу смазливая подавальщица готова была запрыгнуть на колени бесплатно, да ещё и доплатить за оказанную ей честь.

Но у дамочки ничего не вышло и это обстоятельство слегка примирило шевалье с обидой.

– Да уж! – хмыкнул виконт, не страдающий от недостатка внимания со стороны прекрасного пола. Де Броэ успел не раз отметиться в местном борделе и всегда его отлично обслуживали – местные красотки доставляли аристократу массу приятных ощущений, а Жильберто особо не жмотился и расплачивался за любовь щедро, как и полагается наследнику целого графства.

Де Броэ имел смелость рекомендовать некоторых из своих знакомиц юному маркизу и тот, последовав совету своего более старшего приятеля, приятно проводил время, совершенно не подозревая о том, что коварный план, касательный некой особы неясного происхождения, благополучно провалился по причине безвременной кончины исполнителя.

– Поднимемся в комнату – нервно произнёс де Броэ, которому внезапно показалось, что в дальнем конце коридора, ведущего наружу, мелькнуло сосредоточенное лицо барона де Перье – Для полного счастья нам не хватает только встречи с верной ищейкой герцога!

Шевалье торопливо кивнул, прихватывая со стола последнюю куриную ножку – за всё платит господин маркиз, так чего ж добру зазря пропадать? Он, шевалье, очень любит курятину и ещё одна порция как-нибудь, но уместится в его желудке.

Звякая шпорами и отпихивая в сторону всех прочих, имеющих несчастье стоять на их пути, дворяне проследовали к лестнице, ведущей на второй этаж. По дороге де Броэ не удержался и от души смазал по роже какому-то подмастерью, случайно попавшему под его горячую руку. Молодой парень рухнул как подкошенный, нянча свороченный на бок нос, а слегка повеселевший виконт бодро застучал каблуками по ступеням. Возможно, он уже отыскал решение их небольшой проблемы.

– Нужно сговорить эльфа увлечь в свои сети нашего бастарда – размахивая руками, словно какой-то там простолюдин, прохаживался по комнате виконт – Ох, как вспомню физиономию этого звезднорожденного ушастика, так и хочется взглянуть на цвет его потрохов! Высокомерный ублюдок!

– У эльфов не рождаются ублюдки. – весело хохотнул шевалье, подвигая к себе бутыль с вином и стаканы – Все дети перворождённых появляются на свет с благословения Дану, и никак иначе. Заметьте, виконт – они все эльфы! Никаких тебе полукровок!

– В дупу их Дану! – грязно выругался виконт, отшвыривая в сторону стул – В дупу!

– Согласен! – присоединился к пожеланию шевалье – браги хочу! Почему нам вместо весёлого кутежа придётся обхаживать мерзкого длинноуха? Слишком много воли дал нелюдям наш добрейший король!

– Не будем упоминать его величество. – остудил пыл возбудившегося шевалье Жильберто – Да и Дану – богиня не особо мирная, даром что эльфийская! Всегда мстит за поругание своего имени! Учти!

– Учту. – скривился предупреждённый шевалье, пообещав самому себе, что при выезде из города обязательно принесёт богине какой-нибудь дар – ленту там, шёлковую на ветвь рябины повяжет иль, выкупив из неволи лисят, или волчат, выпустит зверёнышей на волю. Дану – богиня к чадам своим жалостливая, авось и простит короткоживущего за длинный язык.

– Маркиз с девками развлекается – вздохнул шевалье – В «Крыле мотылька». Шикарное местечко для паршивого городишки! Эх, я бы нашу кралю темноволосую, да завалил бы на перину, да как влупил бы ей…

– Никого мы валять не станем. – виконту не доставило удовольствия воспоминание о той самой встрече с несговорчивой девицей. Сразу же заныл отбитый пах и испортилось настроение – Я надеюсь, что лесняку успело наскучить общество простолюдинов и что он, развлечения ради, поддержит нашу авантюру.

– Поддержит. Куда он денется, дикарь из леса? – шевалье лениво потянулся, расправил широкий воротник, отделанный слегка обтрёпанным кружевом. И воротник, и кружево следовало бы заменить, но деньги.. деньги! Всё упиралось в отсутствие денег! Вот у виконта никаких проблем с гардеробом не предвиделось – костюм модный, из самого лучшего шёлка рубашка, воротник пенится роскошным кружевом и сверкает жемчуг на камзоле! Ах, от чего он, д, Алье не появился на свет старшим сыном богатого графа?

Глава 4 Эльф

Шевалье не ошибся в своих прогнозах – скучающий эльф, всё так же потягивал вино из высокого стакана. Только в этот раз, для разнообразия, благородный напиток имел рубиновый оттенок. В стеклянном стакане напиток смотрелся особенно эффектно.

Представившись, молодые господа непринуждённо присели на стулья и приступили к беседе.

То, что ушастого сына Западного леса утомило бездействие и замучила скука, стало ясно и без слов. Длинноухий блондин меланхолично ласкал длинными пальцами струны лютни, выискивая среди множества женских лиц самое миловидное. На спутников дам перворождённый не обращал ни малейшего внимания – всё равно ни одна из них не в силах воспротивиться взгляду его бирюзовых глаз.

– Хороша! – сладострастно причмокнул губами шевалье в адрес круглолицей мещаночке, обмахивавшей себя чистеньким платочком – Будто яблочко наливное – соком так и брызжет! И сговорчива, небось.

– Она не одна. – невзначай заметил виконт – Вон тот, с усами как у таракана, очень недоволен!

Синтариэль Виаль равнодушно взглянул на упомянутую даму – ничего особенного! Обычная горожанка, рожавшая, как минимум, два раза, но всё ещё не растерявшая остатки привлекательности. Слишком много улыбается, правый глаз слегка косит и шея грязная.

Синтариэль глубоко вздохнул – нет, скучно, лучше уж продолжить наливаться вином.

– А, та дама, что остановилась в комнате на втором уровне – продолжал болтать шевалье, искоса поглядывая на эльфа сквозь полуопущенные ресницы – Строга, горда и спесива!

– Красотка! – выдохнул виконт, всем своим видом изображая восторг и тарабаня пальцами по столешнице – Такой цветочек редкостный! Путешествует инкогнито, изображая простолюдинку, и такая молоденькая!

– И, волосы! – мечтательно подкатил глаза д, Алье – Роскошная грива слегка вьющихся тёмных, с красным отливом, волос, благоухающих цветущим лугом!

Эльф, по-птичьи наклонив голову, проявил интерес, всего, одним словом.

– Замужем?

Шевалье фыркнул.

– Нет, ну, что вы, милорд! Леди презирает мужчин! Слишком высокомерна! Так и говорит – мол, ни одна особь мужского пола не сможет меня укротить! Никто и никогда, мол, не прикоснётся к её девственному телу!

– Великолепному, смею заметить, телу! – присоединился к восхвалению незнакомой эльфу девицы, виконт. У него снова противно заныло в отбитом паху. – Не знаю, сможет ли кто сладить с этой своенравной кобылкой? Девчонка явно считает себя второй Дану!

Эльф пренебрежительно фыркнул – вот ещё! Короткоухая смеет равнять себя с вечноцветущей Дану? С пресветлой богиней перворождённых? Неслыханная дерзость, заслуживающая показательной порки! Но, может быть, девушка посвятила себя Аме? Тогда всё становилось понятным – Ама лишает своих послушниц страстей, и они больше не жаждут плотских утех.

– Нет, что вы, милорд! – коварно усмехнулся шевалье, прикладываясь к предложенному бокалу. А, что такого? Вино эльф пил превосходное, ему, д, Алье, подобное не по карману! Сам Апа велел воспользоваться выпавшей возможностью и напиться на дармовщинку.

– Она не жрица. – виконт выражался более конкретно и говорил по существу – Она – очень гордая и самоуверенная красотка! Какая нежная у неё кожа, господин Сантариэль. Как она благоухает! Дивное создание! И так жаль, что никому не суждено сорвать эту дивную розу– слишком острые у неё шипы!

Синтариэль сохранял на лице безмятежное выражение, но шевалье почувствовал, что рыбка заглотила наживку. Осталось лишь слегка подтолкнуть эльфа в нужном направлении.

– Я думаю – д, Алье помахал опустевшим стаканом – даже вам не удастся покорить это гордое сердце!

– Ни одна женщина ещё не смогла отказать эльфу. – Синтариэль выпал из своих грёз и высокомерно взглянул на опьяневшего аристократа – Таких дам не существует в природе. Все они сдаются, околдованные магией моего народа.

– Пари? – воспользовавшись моментом, предложил виконт, азартно сверкнув глазами – Если вам удастся обольстить девицу и уговорить её на побег. То..

– Побег? – эльф изящно приподнял безукоризненно изогнутую бровь – Зачем она мне?

– Проучите её, милорд! – умоляюще сложив руки на груди, проговорил шевалье – Отомстите за всех, отвергнутых этой бесчувственной девицей, мужчин. Увлеките её своим шармом и оставьте лить горючие слёзы, дабы познала она горечь разочарования!

– Зачем мне это? – продолжал недоумевать Синтариэль, чувствуя в предложение аристократов какой-то подвох.

– Поговаривают, что жестокосердная девица довела до самоубийства не одного несчастного – печально произнёс де Броэ – Вот и мой драгоценный друг пал жертвой её чар. Видите – его сердце разбито! – и де Броэ сильно наступил на ногу несчастного шевалье. Д, Алье сдержал крик, но болезненный стон вырвался из его груди, а глаза наполнились слезами.

Эльф проникся – новый знакомец выглядел несчастным, а девица, определённо, заслуживала хорошего урока! К тому же, так приятно иметь дело с девственницами. В особенности, если девственница ещё и красотка!

– Хорошо. – легко согласился эльф – Девица потеряет голову, покинет отчий дом и позабудет всех, кого любила раньше. Если я выиграю это пари, а я его, несомненно, выиграю..

– Ты только выиграй! – взмолился шевалье, чувствуя, что гнев маркиза, вскорости обрушится на их головы.

– Если я выиграю – самыми краешками губ усмехнулся самоуверенный эльф, решив позабавиться за счёт смертных – То, вы, господа, проедете нагишом по улицам этого городишки и споёте самые похабные куплеты, которые знаете!

Глаза шевалье победно сверкнули – пара кувшинов вина, и он не только споёт, но и станцует! Он согласен! Эльфу осталось выиграть и песнопения ему обеспечены!

– А если выиграем мы – мрачно продолжил виконт де Броэ – То по городу проедетесь вы, милостивый государь и, кроме куплетов, отымеете самую страшную девицу из местного борделя!

– Это невозможно! – высокомерно рассмеялся эльф – Мне, Синтариэлю Виалю, пользовать публичную девку? Фи!

– Хм.. – виконта больше волновало сохранение фамильной чести – Значит, перспектива петь похабные куплеты голышом, верхом на лошади, милорда не смущает?

– Ничуть! – обольстительно улыбнулся эльф – У меня красивое тело и великолепный голос. Думаю, жители Льуежа никогда не забудут подобного зрелища!

– Надо думать! – шевалье окончательно захмелел и плотоядно поглядывал на грудастую подавальщицу.

– Жаль, но они будут лишены этого удовольствия. – с показным сожалением, эльф развёл руками – Девица падёт к моим ногам, а вы господа можете начинать раздеваться и разучивать похабные песенки.

Сговорившись, новые знакомые продолжили веселье. Почему бы и не покутить? За всё платили перворождённый и господин маркиз и к тому же, эльф твёрдо обещал, что к моменту пробуждения юного маркиза, бастард герцога окажется соблазнён и увезён из города.

И вино полилось рекой..

*

Елена беспокойно зашевелилась во сне – словно издалека ей слышались грохочущие раскаты грома. Вероятно, на сонный город надвигалась гроза, но девушка слишком устала для того, чтобы прервать свой сон из-за подобного пустяка. Грозы она не боялась и могла спокойно спать, наслаждаясь шумом дождя, стегающего тугими струями по деревянным ставням. Да, в дверных проёмах не было стекла – слишком уж это дорогое удовольствие, но хозяин постоялого двора «Петух и корона» надеялся на то, что когда-нибудь у него станет достаточно денег для того, чтобы застеклить окна хотя бы в комнатах, предназначенных для состоятельных господ. А, пока – деревянные ставни. Тепло, практично и уютно!

Проснулась вчерашняя сиротка, а ныне – непонятно кто, в хорошем расположении духа – она великолепно выспалась и безбожно продрыхла целую ночь. Ни тебе пожаров, ни наводнений, и отравители не ломились к ней в комнату, тряся кувшинами с ядовитым содержимым!

Чудное летнее утро! Рань несусветная, а она уже на ногах!

Где-то громко заорал петух, ему ответил второй, затем – третий.. Заблеяла коза, заверещал поросёнок и чей-то незнакомый, но сочный, мужской голос пообещал повыдёргивать ноги неведомому Пьермо, бросившему посреди двора бесхозные грабли.

Завернувшись в просторную ночную рубаху-балахон и позёвывая от полноты чувств, Елена распахнула ставни и высунулась в окно, с любопытством рассматривая постоялый двор в высоты второго, «господского» уровня.

Мир зеленел листвой, сверкал лужами и радовал свежестью – ночной ливень смыл смрад и грязь большого города в сточные канавы и пока что, мерзкие запахи не тревожили тонкого обоняния молодой девушки.

– Деревня! – пренебрежительно фыркнула Елена, тоскуя о комфортном санузле – Эх! Житие мое…

И тут, словно свежим, прохладным ветерком повеяло..

До заспанной девицы донёсся тонкий аромат изысканных духов. Девушка замерла, втянув ноздрями приятный запах и уже более осмысленно и глубже высунулась из окошка.

«Французские» – подумалось ей почему-то.

Кроме аромата, затронувшего чувствительный нос девицы, до её ушей донеслась тихая и печальная мелодия, незнакомая, но безумно красивая.

Словно зачарованная, Елена вылезла на подоконник и уселась на нём, наплевав на правила приличия, наслаждаясь каждым мгновением, каждым звуком, каждой нотой волшебной мелодии.

И даже Лулу, поспешившая проверить состояние подопечной, замерла на пороге комнаты, заворожённая звуками лютни.

– Эльфы? – в недоумении спросила сама себя сотрудница службы безопасности герцогства – Эльфы!

Эльфы, перворождённые, редко наезжали в Ангору. Они вообще нечасто покидали свои благословенные леса на Западе Татианы, материка на котором, собственно и была расположена Ангора и Западный Эльфийский лес, презирая общество короткоухих и мало живущих. Лишь очень большие деньги, или же, семейные дела, могли заставить лесных отшельников осчастливить своим появлением поселения людей.

И, вот, эльф здесь. Здесь, в Льуеже. Играет на лютне!

И поёт!

Как водится, первыми жертвами эльфийской неотразимости, пали женщины – то там, то тут, во дворе появились застывшие женские фигурки, зачарованные чудными звуками.

Женщины самых разных возрастов и сословий – от юных, едва созревших, до седовласых матрон, вкушали прекрасное.

Елена не стала исключением, решив не выбиваться из толпы.

Музыка, сама по себе, явилась оружием массового поражения, а уж когда эльф запел..

Прекрасный, низкий мужской голос пел о любви… О невозможной любви между вечно живущим эльфом и человеческой девушкой, сбежавшей из отчего дома ради любимого. Сладка и коротка была эта любовь! Эльфы не способны хранить верность, и прекрасный возлюбленный вскоре покинул несчастную, а она, не выдержав мук разлуки, бросилась с обрыва в глубокий омут. И – утонула!

Очень красивая и печальная история!

Лулу застонала от полноты чувств – она представила себя той самой девицей и уже вознамерилась бежать с постоялого двора в поисках омута. Глаза шпионки увлажнились – песня ложилась ей на сердце, увлекая и затаскивая в бездонную чувственную бездну… В этот миг Лулу осознала, что пойдет за певцом куда угодно – хоть на ближайший сеновал, хоть в далёкий Западный лес, лишь бы сладкие губы перворождённого целовали её, а прохладные ладони эльфа легли на горячую грудь…

Не выдержав напряжения, Лулу, тихонько всхлипывая, сползла вниз по стеночке, на пол, да там и осталась, направив остекленевший взгляд в только ей ведомые дали. Тело кудрявой женщины выгнулось дугой, содрогаясь от оргазма – Лулу стонала и пыталась ласкать свою собственную грудь, пребывая во власти эротических грёз, навеянных пением эльфа и звучанием лютни.

Елена, разинув рот, едва не свернув себе шею, загляделась на сию эротическую фантазию. Это же надо, как бабу корёжит! Не приведи Двое, так секса желать!

– Прекрасная дама скучает? – холодные мурашки целым стадом пробежали по разгорячённой коже ошеломлённой Елены. С изумлением и восторгом в загоревшихся глазах она рассматривала чудное видение, посетившее её на рассвете.

Перед ней стоял эльф. Самый настоящий эльф – высокий, стройный, безмятежно прекрасный. С удлинёнными, но изящными ушами.

И всё находилось при нём – абсолютно всё, как и обещают волшебные сказки – алебастровая кожа, что нежнее самого лучшего шёлка, каскад белоснежных волос, миндалевидные глаза, совершенно безумный оттенок радужки – сплошная бирюза морской глади, тонкие пальцы музыканта, нос, изумительной формы, высокие скулы, яркие лепестки губ…

Над данным экземпляром мужчины потрудился умелый пластический хирург – сама Природа и её воплощение в этом мире – богиня Дану, вечно юная покровительница расы звезднорождённых.

– Э-э-э-э – только что и смогла проблеять Елена, во все глаза таращась на дивное видение – Ааа..

– Синтариэль Астелльерра Бестаниолитарь Виаль – коротко, очень коротко, представился эксклюзивный и совершенно потрясающий экземпляр мужчины, поднеся тонкие пальчики девушки к своим горячим губам.

Елена судорожно вздохнула – мгновение назад она важно восседала на широком подоконнике, любуясь стройной фигурой эльфа и слушала его прекрасное пение и вот, спустя пару ударов сердца, она уже в комнате, вместе с этим самым эльфом, совершенно не обращающим внимания на бедняжку Лулу, корчившуюся на полу в сладкой истоме.

Когда и как она успела покинуть удобный подоконник, пригласив эльфа в свои временные покои, Елена совершенно не помнила.

«Провалы в памяти – это плохо! – решила Елена, руку которой обожгло прикосновение эльфийских губ – Ой, как, скверно-то! Может, сотрясение? Во сне? Нужно спросить Лулу – я случайно, с кровати не падала этой ночью?»

– Как вас зовут, прекрасная незнакомка? – вкрадчивым голосом поинтересовался сексапильный певец, способный грести деньги лопатой и вводить баб в состояние неконтролируемого оргазма – Назовите имя..

«Имя, сестра! Имя!» – безумная мысль, точно дятел долбилась изнутри головы растерянной Елены, интуитивно чувствовавшей опасность, исходившую от такого милого и сногсшибательного молодого человека.

«Марфа Васильевна мы» – едва не брякнула первое, что пришло на ум, Елена, всё так же, продолжая стоять столбом посреди комнаты. У столба был от удивления широко распахнут рот и глаза напоминали оловянные тарелки – тусклые и невыразительные.

– Э-э-э-э! – протянула невменяемая девица, продолжая судорожно сглатывать – Эльф?

– Эльф! Эльф! – самодовольно ухмыльнулся коренной обитатель Великого Западного леса.

«Заяца! Заяца!» – послышалось Елене, и она с восторгом в сияющих глазах, взглянула на звёзднорождённого.

– Можно я.. – хриплым от волнения голосом, начала говорить пунцовеющая от смущения, девица. – Я прикоснусь..

– Прекрасной деве – можно всё! – выдохнул эльф и потянулся губами к устам очаровательной девицы.

– К твоим необычным ушам! – продолжила свою речь Елена и, не ожидая ответа, конечно же, положительного, добавила – Спасибо большое! Всю жизнь только об этом и мечтала!

Синтариэль Астелльерра Бестаниолитарь Виаль почти не вслушивался в слова, произносимые растрёпанной человеческой девицей, красующейся перед ним в одном лишь ночном балахоне скверного кроя и в дурацком колпаке.

Человечка, нужно сказать, в этот раз попалась прехорошенькая – молоденькая, свеженькая, даже, вроде как, недавно помытая, что вовсе нехарактерно для этой расы короткоживущих и круглоухих. Длинные волосы, цвета самого лучшего гречишного мёда, слегка вились на концах. Кое-где, в локонах, запутались лёгкие пушинки, словно резвая девушка всю ночь пыталась головой таранить подушку.

Любопытные глаза незнакомки влажно блестели, смотрели на красавчика-эльфа с обожанием, а такие мягкие, чувственные губы приоткрылись для поцелуя.

Виаль понял – вот оно! Плод созрел и сам падает в руки! О-о-о-о! Из этой птички получится очаровательная ученица, а он способен обучить её таким изысканным штучкам, что без куска хлеба эта смазливая незнакомка не останется никогда!

Сейчас он вопьётся горячими губами в свежий ротик девицы, медленно, очень медленно, стащит с неё это нелепое и безвкусное одеяние, погладит своими изящными пальцами тоненькую шейку, спустится вниз, к такой нежной, цветущей груди, с припухшими, вызывающе торчащими сосочками, лёгкими и сладкими движениями своего влажного языка проложит дорожку по восхитительной коже и окажет внимание каждому из этих аппетитных бугорков, слушая, как стонет и бьется в руках вожделенная добыча, как громко стучит испуганное сердечко, а уж затем… Затем, уронив девицу на кровать, предастся изысканным ласкам, посвящая трепетную деву в тонкости благородного искусства эльфийской любви… Та, вторая, что уже стонет неподалеку и сама ласкает себя в интимных местах, сможет присоединиться к ним позже, после того, как он лишит невинности этот цветочек и захочет попробовать чего-нибудь более пряного и острого.

– Ушам! – единственное слово, зацепившее эльфа своей несуразностью в тот самый момент, когда он, протянув шаловливые ручонки, совсем было собрался воплотить в жизнь свои эротические фантазии, обнажая тугую девичью грудь.

И тут девица отожгла – вместо того, чтобы со слабым стоном, трепеща от восторга и осознания оказанной ей чести, отдаться в сильные и умелые руки Синтариэля, наглая человеческая девчонка, нарушая всё торжество и значимость момента, ухватила, полного предвкушения, Виаля за уши! Двумя руками ухватила и крепко сжала!

Сантариэль застонал – острая волна наслаждения пронзила всё его естество! Он дрогнул, тяжело задышал и взирая на растрёпанную девицу глазами, полными обожания, забился в мощном оргазме! Чудесном, сногсшибательном, безудержном оргазме, напрочь испортив свои изысканные, узкие штаны из самого лучшего шелка!

Сантариэль Виаль был молод, разумеется, по эльфийским меркам, молод. Эльфам дано прожить бесконечное множество лет – и триста, и пятьсот, и пять тысяч. Перворождённые живут до тех пор, пока их драгоценное существование не прервется насильственным образом, или, пока самому эльфу не надоест.

Так вот, Синтариэль очень бурно провёл свои молодые годы и девиц, совершенно разных – от эльфиек, до представительниц иных, зачастую, самых экзотических рас, познал бессчетное количество. О-о-о, каких только прелестниц он не встречал! Каким только развратным действиям не предавался, но такое? Подобного, эльф не испытывал никогда!

А растрёпанная девица в балахоне продолжала накручивать уши эльфа сильными руками, вынуждая его дышать всё чаще и чаще, и от ощущений, пронзающих всё его естество, ноги эльфа тряслись, а глаза подкатывались.

Он, вот-вот должен был грохнуться в обморок. Впасть, так сказать, в бессознательное состояние от избытка удовольствия.

Елена, ни о чём подобном и не помышлявшая, прекратила сжимать уши эльфа – красивые, гладкие и прохладные, от чего тот самый эльф, слегка воспрянув духом, перестал подкатывать глаза и биться, точно в приступе эпилепсии и попытался сосредоточиться. Он намеревался, пав к ногам неизвестной прелестницы, добиться у неё обещания стать его женой, хотя бы, на ближайшие двадцать лет. И пусть высокородные родители Сантариэля будут категорически против скоропалительной женитьбы единственного сыночка и наследника на безродной круглоухой девке, двадцать лет постоянного оргазма стоят доброй семейной ссоры. Тем более, что он с ними уже поругался и сам себя изгнал из родного леса.

Сантариэль, совсем уж было раскрыл рот и объятия, как тут девица, перестав сжимать его чувствительные уши, принялась их поглаживать нежными, деликатными движениями. Этого утонченный эльф вынести уже не смог! Несчастного трепетного эльфа накрыла новая, всепоглощающая волна страсти и он, промычав что-то невнятное, пал к ногам Елены, подкатив глаза и суча ногами. Хорошо ещё, что на Сантариэле были одеты тёмные штаны, а то конфуз получился бы знатный!

Елена оторопела – прехорошенький сказочный эльф, длинноухий и светловолосый, настоящий блондин, между прочим! рухнул на пол, энергично подёргивая конечностями и перепугал девушку чуть ли не до икоты.

– Сломала! – Елена озадаченно взглянула на повергнутого красавчика – Ничего ж не сделала, только уши потрогала! А-а-а, бракованный попался! – ахнула она, отпрыгивая в сторону от несчастного представителя инородной расы – Вставай! Эй, ты чего удумал? А, ну-ка, хватит притворяться! Я с детства мертвецов боюсь! – и, опустившись на пол, девушка аккуратно потрепала перворождённого по щёчке, потом ещё, потом потрёпывания перетекли в похлопывания, а, затем и в пощёчины.

Елена понимала, что ей придётся кисло, если любопытная прислуга обнаружит в её комнате эльфа. Полуголая девица и эльф – чем ни повод для сплетен? А у неё и без того приключений хватает.

– Эй, ушастый! – теряя остатки терпения, девушка, без стеснения ухватила сексапильного блондинчика за шиворот, слегка встряхнув. Взгляд Елены зацепился за роскошное одеяние инородца – белоснежную рубашку из тонкой ткани с кружевным пенистым воротником, замшевый черный костюмчик, обильно изукрашенный серебристым шитьём, изящную серьгу в виде грушевидной формы жемчужины невозможно розового цвета в левом ухе эльфа, высокие ботфорты и перстни, унизывающие длинные, музыкальные пальцы красавца-мужчины.

– Гомик, что ли? – брезгливо поморщившись, отстранилась от перворожденного Елена – Ой, а я его руками трогала! Нужно помыть не забыть, а то – мало ли что и где этот вертлявый красавчик мог подцепить! Ишь, разлёгся тут, немочь бледная! А у меня теперь – голова боли!

Она подкралась к окошку и осторожно выглянула во двор – помнится, там кучковалась целая толпа разновозрастных баб, зачарованных эльфом. Сейчас они очнутся, обнаружат пропажу своего кумира и кинутся на поиски. И, у кого же они отыщут пропажу? И, в каком виде? А кому прикажете за всё это безобразие нести ответственность?

«Они меня растерзают! – внезапно осознала Елена – Не простят! Ни за что!»

Толпа рассерженных женщин – это страшная сила! Елена высунула нос в окошко ещё раз – женщины шевелились и этому, во многом способствовала лужёная глотка хозяина постоялого двора, обнаружившего, что его работники женского пола прохлаждаются без дела в самый разгар рабочего дня.

И, впрямь – куры не доены, котлы – не чищены, он сам, господин и повелитель, не обихожен, а они… Эльфа слушают!

Женщины вняли, зашевелились и зашарили взглядами по окнам.

«Сейчас они всё поймут и кинутся на поиски! – ужаснулась Елена – Что же делать?»

Но тут отмерла Лулу.

Тряся головой, как очумелая, шпионка де Перье, встала на четвереньки, затем, опираясь на стену, всползла вверх и уткнулась взглядом в раздражённое лицо временной хозяйки.

Очень симпатичное и очень сердитое лицо.

– Пришла в себя? – деловито поинтересовалась Елена, радуясь, что приступ безумия у Лулу закончился – А теперь, давай, думай – как нам поступить с тушкой певуна? Мне, признаться, совсем не нравится, что он здесь разлёгся так вольготно!»

– Что ты сделала? – ахнула шпионка и бросилась к эльфу, распростёртому на шершавом полу – Что? Что ты с ним сотворила?

Лулу принялась энергично встряхивать эльфа своими сильными ручками. Встряхивала она его, словно прикроватный коврик, но эльф даже не мрыкнул в ответ на столь небрежное обращение с царственной особой. Лишь серьга в ухе возмущенно подпрыгивала, грозя оторваться, вместе с этим самым ухом.

– Ничего. – пожала плечами Елена – Он пал от моей красоты к моим же ногам! – пафосно ответила она и забралась на постель, поджав те самые ноги – Убери его куда-нибудь. Там, во дворе, целая куча фанаток этого гомика. Они сейчас разбегутся по округе, как мыши и начнут заглядывать во все щели, в поисках своей сладкоголосой сирены. Сюда припрутся, скандалить начнут, ревновать. А, оно мне надо? Я – девушка честная, на первого встречного эльфа кидаться не собираюсь!

Лулу уставилась на Елену в полном обалдении.

– Это наследный принц Западного леса. – мрачным голосом произнесла изрядно струхнувшая Лулу – Я его узнала – очень уж, оболтус на папашу своего похож! Ходили слухи, что сыночек сбежал из дома и отправился странствовать по миру.

– Да ты что! – удивилась Елена и сцапала со стола румяное яблоко – Это трагедия, достойная пера Шекспира! Я в его побеге не виновата! Давай, поднатужимся и выбросим его в окно – откуда пришёл, туда пусть и возвращается. Там, как раз, лопухи колосятся – падать мягко! А, спросят – скажем, что так и было. Лежал он там, в бурьяне, свежим воздухом дышал, а мы ни при делах!

– Его отец объявит нам войну, если с его драгоценным росточком что-нибудь приключится. – предостерегла Елену Лулу, удерживая от опрометчивого решения.

– Дышит вон, росточек трепетный. – Елена, грызя яблоко, невежливо ткнула пальцем в сторону эльфа – И глаз у него дёргается!

Лулу подумала о том, что у неё вскоре тоже задёргается глаз, а то и оба. Ещё немного времени общения с несносной девчонкой и всё – можно проситься на кабинетную работу. В архив, бумажки перебирать и гонять вездесущих и всё жрущих, крыс.

В архив Лулу не хотела – она обожала риск, новые места и своё интересное дело.

– Ты, думаешь, он живой? – шпионка с сомнением вглядывалась в тонкие черты эльфийского лица, еле удерживаясь от того, чтобы всласть не облапать красавчика-принца. Когда ещё доведётся?

– Живой-живой, не сомневайся! – легкомысленно отмахнулась от её слов беспечная Елена, возжелав поскорее избавиться от столь чувствительного ухажера – Говорю же – моя красота произвела на него сногсшибательное впечатление! Вот он и выпал из жизни на какое-то время. Ничего, к обеду очнётся!

«Жрать захочет и очнётся! – про себя подумала Елена – Подумаешь – цаца! Эльфы.. Эльфы.. Тоже мне! У этого даже лука нет! Точно – бракованный!»

Не желая провоцировать международный конфликт, Лулу, озираясь по сторонам и пользуясь тем, что прислуга, в основном – женщины, бегала по двору, разыскивая эльфа, перетащила стройное тело светловолосого красавчика в свободный номер в самый конец длинного коридора.

Эльф был высок, строен, худощав и прекрасен, но субтильной Лулу перворождённый показался ближайшим родственником великанов-огров, обитающих в далёких и малодоступных горах сурового Севера.

Сгрузив эльфа на кровать, утерев рабочий пот, отдуваясь, словно портовый грузчик, Лулу, задержалась в комнатке всего лишь на одно мгновение – не удержавшись, кудрявая женщина, облизнув свои пухлые губки, впилась в уста перворождённого хищным поцелуем, недозволенным и от того, особенно сладким.

Поцелуй слегка затянулся, но красавчик на него так и не среагировал должным образом, так и не выпав из амплуа спящего принца. Лулу огорчённо вздохнула и поспешила вернуться к своей подопечной, пока та не отправила в беспамятство наследника ещё какого-нибудь престола.

Мало ли – вдруг тут царевич из орочьего султаната проездом или же, сакхаад гоблинов случайно прогуливается? Инкогнито?

На её счастье, Елена, отыскав деревянный гребень, занималась расчёсыванием своих роскошных кудрей, бурча под нос нелестные выражения в адрес, неизвестных Лулу личностей – неких Леголасов, Трандуилов и прочих хоббитов.

…. И, великая тайна эльфов, могущая превратить приторных красавчиков в рабов некоторых из человеческих женщин, преимущественно, магинь, осталась сохранена, а Елена, так никогда и не узнала о том, что смерть, жестокая и неизбежная, миновала её совершенно случайно, даже не коснувшись пальцем, ибо, принц Синтариэль, очнувшись от тяжёлой комы, длившейся больше суток, последовавшей после череды самых бурных в его жизни, оргазмов, так и не смог припомнить подробностей мимолётного свидания с таинственной незнакомкой. Что уж говорить об имени дамы? Оно осталось неизвестным, но принц отличался упорством и настойчивостью и, впоследствии, поклялся, что даму отыщет и обязательно выяснит подробности, волнительного для него, события.

*

– Устоять перед эльфом! – взбешённый маркиз метался по комнатушке, опрокидывая стулья, пиная кровать и сметая со стола посуду – Немыслимо! Не иначе, сам Тёмный покровительствует мерзкой девчонке!

Виконт и шевалье благоразумно помалкивали, держась от разъярённого господина как можно дальше. Маркиз не был ранее замечен в рукоприкладстве – слуги и прочий сброд, не в счёт, но всё когда-то случается в первый раз. Получить по физиономии от титулованного юнца не хотелось ни сыну графа, ни шевалье д, Алье. Внутренние органы, равно как и кости были дороги господам дворянам.

Плюясь и шипя, извергая из уст проклятия, маркиз предавался ярости ещё, минимум, полсклянки. Вопли его разносились на весь второй уровень, тревожа покой постояльцев. Юному вельможе было наплевать на всех прочих – почему кто-то должен радоваться, когда ему так плохо?

Затем, утомившись, или же, просто сорвав голос, маркиз, плюхнувшись на разорённую постель, мрачно уставился на парочку прихлебателей. Взгляд юнца не обещал им ничего хорошего.

– Господа! – голос маркиза полнился желчью – Герцогиня категорически настаивает на том, чтобы и духа бастарда не было в замке Анфор. Мой отец намеревается представить своего ублюдка королю и обеспечить девушке достойное положение в обществе. И, приданое! Подозреваю, что ей отдадут Блуан и Парте. Блуан и Парте –жемчужины Валенсии! А у меня, всего лишь Бийск с его медным рудником! Фе!

Шевалье невольно присвистнул, чем вызвал косой взгляд маркиза, но виконт пнул его ногой и д, Алье притих – попадись ему невеста с таким приданым, он не медлил бы ни одного мгновения и утащил девицу в храм, даже будь она трижды бастардом, и слепа, глуха, и хрома на обе ноги в придачу!

Блуан – сокровище Валенсии, богатейший город, находящийся под властью герцога де Анфор. И, Парте! Парте – порт, врата в Средиземноморье! Ха! Маркизу точно есть о чём волноваться. Невосполнимая потеря! Такие лакомые кусочки – и всё, для какого-то там бастарда!

– Подобное – неприемлемо! – категорически заявил маркиз и его покрасневшие от злости глаза, яростно блеснули. Юнец откинул назад свои прекрасные светлые волосы и залпом опустошил очередной стакан вина – Спорить с отцом я не могу. Доводов матери он и слушать не станет! И у нас остается слишком мало времени для принятия решительных мер. Через пару дней мы прибудем в столицу герцогства, а там и до королевского дворца недалеко. Летний бал, господа! Я думаю, отец решит представить селянку королю на Летнем балу!

Шевалье слегка поморщился – бал! Дело, конечно, хорошее, но траты! Какие предстоят расходы – об этом страшно подумать!

Ах, где бы отыскать клад, или, на худой конец, богатую невесту?

Виконт, между тем, напряжённо размышлял, слегка прикрыв глаза и не выпуская из виду опечаленного маркиза – он и сам был готов жениться на безродной девчонке ради богатства. Слова «Блуан» и «Парте» пленили его бойкое воображение. Потом, конечно же, можно организовать несчастный случай любимой жёнушке и остаться одиноким, молодым и безутешным вдовцом. Отличная могла бы быть партия для старшего сына графа де Броэ, но герцог Анфор, ещё тот хитрован и ни за что не отдаст свою дочь человеку, когда-то покусившемуся на её честь. Разве что – выкрасть? Выкрасть, жениться и поставить герцога перед свершившимся фактом?

Виконт злорадно ухмыльнулся, представив, что строптивая селянка находится в полной его власти, да ещё с благословения жриц Амы!

О, она бы надолго запомнила свою первую брачную ночь!

Де Броэ вздохнул с сожалением – нет, не пойдет! Слишком велик риск того, что молодая жена овдовеет сразу же после бракосочетания. Что ни говори, а гвардия герцогов де Анфор славится на всю Ангору!

– Нет, я решительно не понимаю, как возможно подобное! – снова воспламенился маркиз, вспомнив о несносной девице, своим цветущим видом отравляющей жизнь родовитому аристократу – Как она смогла устоять перед эльфом? Как? Такой отличный план и псу под хвост? Будь она обесчещена, отец не рискнул бы ввести эту девку в зал Родовой чести!

– Амулет? – предположил шевалье, подливая вина в стакан милорда.

– Невозможно. – покачал головой маркиз, задумчиво потирая лоб – Единственный подобный амулет хранится в королевской сокровищнице и предназначен для принцессы крови или же, для королевы, если король, храни его Апа, вновь замыслит сочетаться браком с подходящей девицей. Второго подобного амулета в королевстве нет. Это магия высшего порядка, доступная лишь эльфам! А длинноухие не торгуют подобными вещичками направо и налево.

– Тогда – не знаю! – слегка разозлился шевалье, перехватив насмешливый взгляд виконта. Но д, Алье придушил собственный гнев – как бы маркиз не принял проявление его чувств за дерзость – Возможно, это что-то врождённое? Какое-нибудь отклонение?

– Фи! – брезгливо скривил губы титулованный юнец – Мало того, что мать девицы – неизвестно кто, так она ещё и с отклонениями?

– Позвольте! – вскинулся Д, Алье – Жильберто, мы же проследуем через Ачерский лес? Насколько мне известно, герцог приказал де Перье поторопиться?

– Да – подтвердил предположение шевалье виконт де Броэ – Я лично слышал, как де Перье раздавал указания гвардейцам.

– Жаль, что эльф всё ещё в беспамятстве. – буркнул шевалье – Было бы очень интересно стребовать с него проигрыш. Длинноухий в борделе! Это – нечто! Я бы подыскал ему достойную даму. Уж постарался бы!

– Думаю, безобразная Карла прекрасно подойдёт. – хмыкнул виконт, припоминая одноглазую горбунью, которую хозяйка борделя предлагала для пользования всяким мутным типам с извращенными наклонностями – Сантариэль Виаль надолго запомнит и Льуеж и удовольствия, полученные в местном доме утех!

Маркиза передёрнуло от отвращения – видел он эту Карлу! Редкостная уродка – волосатая, кривоногая, с бельмом на одном глазу и горбом для полного счастья!

– Говорят, что её подбросили к порогу борделя – продолжал делиться слухами хорошо информированный виконт – Плод преступного кровосмешения, возможно, инцеста.. Проклятая Амой.

– Не скажи! – похабно ухмыльнулся шевалье, смотревший на подобные извращения куда проще старшего сына богатого графа – Девица имеет успех в определённых кругах. Шептались, что полно желающих отведать любви одноглазой горбуньи. Приезжают даже из столицы.

– Можно подумать там мало своих уродцев! – виконт закруглил разговор – о Синтариэле Виале и о проигранном им пари, можешь не волноваться – эльфы всегда держат слово, так что, визит длинноухого к уродливой Карле, неизбежен. – де Броэ хитро усмехнулся и щелкнул пальцами – Милорд! – обратился он к маркизу – Может быть мне поднять свои старые связи? Встретил я здесь пару личностей, определённого рода занятий. Говорят, в Ачерском лесу видимо-невидимо разбойного люда..

– Как? – непритворно удивился Луи – Ещё не всех поймали и развесили на деревьях?

– Нет, милорд. – шевалье пожал плечами – К сожалению, Ачерский край кишит разбойниками – беглыми с рудников, разорившимися крестьянами, контрабандистами и прочим сбродом! Крепкий отряд последует без помех, но купцам и прочим путникам приходится собираться в большие караваны и нанимать охрану.

– Мы не станем медлить! – уныние сползло с лица маркиза, словно старая шкура со змеи – Мы не хотим расстроить моего дорогого отца? Отправляемся в путь немедленно!

– Де Перье ожидает подкрепления. – уточнил виконт – Должны прибыть ещё гвардейцы.

– Немедленно! – маркиз грохнул кулаком по столу и стаканы жалобно звякнули, расплескав содержимое – Прикажите де Перье готовиться к отъезду! Посмотрим, как эта ищейка посмеет ослушаться прямого приказа!

– А, как же завтрак, Луи? – возмутился д, Алье – Боюсь, что в Ачерском лесу нам не удастся попробовать ни восхитительного паштета, ни перепелов, фаршированных грибами, ни ..

– После завтрака – милостиво кивнул маркиз – И ни мгновением позже!

Глава 5 Ачерский лес

Де Перье и не ослушался, прекрасно понимая, что спорить с твердолобым юнцом – пустое дело. Если Луи что-то вбил в свою голову, то, поздно! Ничего не могло сковырнуть упрямца с избранного пути, разве что, указание свыше.

А указаний-то, и не поступило! Герцог умчался вперёд – ему необходимо было побывать во всех своих владениях и управиться до дня всеблагой Амы – одного из самых почитаемых праздников в Ангоре. Время поджимало, и господин не имел возможности тащиться с медлительной кавалькадой. Он ограничил свою свиту двумя сопровождающими из дворян и четырьмя гвардейцами.

Он, де Перье, остался караулить наследника герцогства и новую головную боль, в лице взбалмошной и очень странной девицы.

О пикантном происшествии с эльфом его проинформировала всё та же Лулу, до сих пор пребывающая в недоумении и подавленном состоянии.

Так опростоволоситься!

Шпионка честно рассказала де Перье о том, что оказалась полностью очарована эльфом и могла свернуть горы ради его обворожительной улыбки. Или, совершить какую-нибудь иную глупость – например, преподнести ему свою подопечную на подносе, перевязанную розовой ленточкой. Она могла бы и свечку подержать, дабы эльфу было удобней развлекаться с понравившейся ему девчонкой.

Если бы не странная устойчивость Арлены к эльфийской магии, то всё – герцог был бы разгневан и не смотря на все свои честолюбивые планы, отправил бы девушку прочь, с глаз долой! Ожидал бы селянку не Зал родовой чести, а отдалённый монастырь и незавидная участь безымянной узницы. Никто не стал бы утруждаться и вызывать королевского мага ради опозоренной девицы.

Многие болтали о том, что девушка предназначена для самого герцога и прочили ей место фаворитки. Но де Перье был уверен, что это не так – он точно знал о том, что сиротка приглянулась господину вовсе не из-за своей редкостной красоты, которая имела место быть. Нет-нет! Тот самый медальон, совершенно обычный с виду, являлся отличительным знаком фавориток герцогов де Анфор. Любая из девушек, делившая постель с представителем этого рода какое-то определённое время, получала подобный медальон, а что герцог, что его старший, ныне покойный, сын, отличались изрядной разборчивостью в связях и лишь бы с кем постель не делили.

Но, подобное всё же случалось, хоть и редко.

Так что Арлена не являлась любовницей герцога никоим образом, но, откуда у неё медальон фаворитки? Напрашивался единственно верный ответ – она получила его от матери.

Кто мать девушки, её имя, родословная, положение в обществе – неизвестны. Мало того, что сирота-приблудыш, так ещё и не совсем нормальная, как шептались крестьяне в деревеньке Большие Гульки.

Ненормальность девушки, по личному мнению, де Перье, ограничивалась изумительной выдержкой, крепкими нервами и редкостной удачливостью. Не каждой юной особе удаётся выжить после трёх полноценных покушений на собственную жизнь, да ещё и устоять перед чарами самого настоящего эльфийского принца.

Барон невольно фыркнул, представив лицо Синтариэля, когда тот всё вспомнит. А ведь все знают о том, что эльфы чрезвычайно щепетильны! С сына правителя Западного леса станется скрупулёзно исполнить условия проигранного пари! Можно не сомневаться в том, что, вспомнив всё с ним случившееся и свой позорный проигрыш в том числе, эльф всенепременно разоблачится до состояния полной обнажённости, взгромоздится на своего великолепного скакуна и, распевая песенки фривольного содержания, отправится в ближайший бордель, где потребует свидания с самой уродливой девкой по имени безобразная Карла!!

Храни нас Ама от подобного!

Де Перье передернуло от отвращения – видывал он эту самую местную знаменитость. Приснится такая особа ночью – топором устанешь отмахиваться! Эльфу остаётся лишь посочувствовать и надеяться на то, что после ночи любви с данной девицей, в его организме не отомрут кое-какие, жизненно важные органы и что любвеобильный длинноухий соблазнитель не утратит интереса ни к соблазнению, ни к обольщению.

Но всё это чисто эльфийские проблемы и вскоре эта пикантная история обрастёт такими подробностями, что, как кажется самому де Перье, путешествие принца Синтариэля по восточным королевствам, несколько затянется и несчастный, почти что опозоренный эльф, не станет торопиться с возвращением в родные пенаты.

Его полное право!

Вот он, барон де Перье, как глава службы безопасности целого герцогства, с огромным удовольствием пригласил бы госпожу Арлену к себе на работу! Иметь сотрудницу, способную устоять перед чарами эльфийского обольстителя – дорогого стоит! Лулу – одна из лучших, но и она не справилась! Не устояла, пав к ногам эльфийского ловеласа! Де Перье подобных Арлене ещё не встречал. Он и понятия не имел о том, что существуют столь удивительные дарования! Разве что жрицы Амы, живущие в полном уединение, отрешившись от мира с его плотскими утехами и страстями.

Де Перье ошибался – данную ситуацию он рассматривал с точки зрения человека, дворянина, а значит – слегка предвзято. Поступок Синтариэля в отношении проигранного пари лишь придал длинноухому страдальцу еще больше таинственности и оригинальности. Его репутация ни в коей мере не пострадала среди юной поросли Западного леса. Наоборот, молодёжь искренне восхищалась выдержкой принца и его твёрдым, как алмаз, словом.

Приказ маркиза о скорейшем отъезде был воспринят бароном как неизбежное зло.

Ачерский лес!

Кто бы в том сомневался!

Де Перье полагался на гвардию. Не станут же разбойники нападать на скромную кавалькаду под охраной герцогских гвардейцев? Ни одна девица не стоит подобных жертв.

После Ачерского леса места пойдут поспокойнее, а там и до столицы герцогства недалеко.

Де Перье скупо улыбнулся, отсылая, преданную лично ему, Лулу и наказав молодой женщине приготовиться к скорейшему отбытию. Шпионка послушно кивнула головой, тряхнула тугими кудряшками и отправилась к подопечной – готовиться к отъезду.

Перед бароном, как наяву возникла высокая, властная фигура нынешней герцогини де Анфор, урождённой графини дю Валле. Мадам впадёт в дикую ярость, узрев в своём замке живого и невредимого бастарда, как ненавистное напоминание о неверности супруга. О, им всем предстоит незабываемое зрелище!

Но у владетельной герцогини связаны руки – о неверности герцога не может быть и речи. Арлена, судя по всему, родилась гораздо раньше, чем жрицы Амы провели обряд бракосочетания герцога де Анфор и виконтессы дю Валле. Поэтому, как ни ярись, но герцогине придётся принять девушку в замке и смириться с её существованием. Иначе, гнев самого герцога обрушится на жену.

Де Перье недооценил коварства шевалье и виконта, да и самого маркиза, которого до сих пор продолжал считать, невоздержанным до выпивки, ни на что не годным, юнцом.

Отъезд наметили на послеобеденное время, дабы успеть разбить походный лагерь перед самым Ачерским лесом, а после ночёвки, в ускоренном темпе, продолжить движение, чтобы миновать тревожное место за один дневной переход.

Утром, за поздним завтраком, уже успокоенный и улыбающийся маркиз, вежливо раскланялся с бароном де Перье и сообщил, что всё его окружение полностью готово к продолжению пути. Барон, не менее учтиво заверил маркиза в том, что все его распоряжения, исполнены в точности и ровно в полдень, небольшой караван путешественников начнёт движение.

Маркиз удовлетворённо улыбнулся и приступил к завтраку.

В тоже время, личный слуга маркиза, прижав в укромном уголке пышногрудую подавальщицу, в пылу страсти, словно бы невзначай, обмолвился о том, что они везут в герцогской карете большой сундук, наполненный золотыми и серебряными монетами – ежегодный налог, который господин герцог, в этот раз намеревался лично доставить королевскому казначею. Поедут с невеликой охраной, дабы никто и ничего не заподозрил.

Преисполненный важности слуга, получив от девицы желаемое, расплатился и исчез, а трактирная девка, поправив платье у себя на груди, мгновенно подхватив корзину с грязным бельём, направилась в прачечную, где и передала, полученную от болтливого лакея информацию, кому надо.

Сизый голубь с писулькой, привязанной к лапке, взлетел с крыши одного из убогих домишек в нищем квартале Льуежа уже через склянку. И летел тот голубь по направлению к Ачерскому лесу.

Не подозревавшая о том, что чёрные тучи вновь собрались над её головой, Елена возрадовалась известию о скором отъезде из «этой провинциальной дыры Льуежа» и продолжении своего путешествия в столицу герцогства.

В отсутствие слегка навязчивой Лулу, проявлявшей излишнее рвение и через чур уж любопытствующей, Елена, забравшись с ногами на мягкую кровать и меланхолично жуя пышную булочку, намазанную свежим маслом, предалась размышлениям.

Размышлять оказалось делом полезным и занятным.

Как выяснилось, Елена мало что помнила о себе любимой.

Это было странно.

Девушка понимала, что человек обязан помнить хотя бы что-то о своих детских годах, о каких-то замечательных или, наоборот, мрачных событиях из которых и состояла вся его жизнь.

Понимала, но вспомнить ничего не могла.

Воспоминания начинались чуть ли не с того момента, как вероломная Сельма, заманив Елену в тот самый злополучный сарай, отдала несчастную сироту во власть похотливым дворянам, возжелавшим развлечений и плотских утех.

Кроме этого, как выяснилось, и вспомнить оказалось нечего.

Так не бывает!

Второй странностью являлось то, что, называя себя Еленой, девушка, в тоже время, ощущала себя и Арленой – деревенской полудурочкой, сиротой-приблудышем, которую мало кто любил и принимал всерьёз. Разве что, парни, отдававшие должное её точёной фигурке и смазливому личику и мечтавшие затащить недалёкую сироту на сеновал и попользоваться ее зрелыми прелестями. Как Арлене удалось ускользать от потных лап деревенских сластолюбцев, Елена до сих пор не могла взять в толк – разве что Ама подсобила и уберегла девичью честь от поругания?

Как Арлена, девушка помнила еще и вдову Истану, и старостиных дочек, да и добрая мельничиха оставалась желанным гостем в скудных воспоминаниях сиротки, но.. Мысли о сельской жизни представлялись мутными, словно стёртыми из памяти Елены. Она, как бы, помнила своё невесёлое житьё-бытьё в Больших Гульках и чем больше времени проходило со дня отъезда, тем меньше злые воспоминания тревожили её девичью память.

В-третьих, имелась ещё одна странность, настораживавшая внимательную и любознательную Лулу, да и саму Елену ввергающая в трепетное волнение – непонятные слова и странные идеи, посещавшие и без того увечную голову несчастной сиротки.

Почему увечную? Х-м.. Арлена слыла среди деревенских слегка ненормальной, а уж удар по голове, нанесённый в воспитательных целях высокородным уродом по имени де Броэ, надолго запомнился Елене. И та самая расплата, настигшая его посредством, прилетевшего в ответ, удара босой ноги в пах, была засчитана, как аванс. Основной платёж, как надеялась злопамятная Елена, всё ещё впереди.

Уяснив, что в её многострадальной головушке, будто бы, обосновались две очень странные личности, Елена слегка успокоилась. Она понимала, что этакая аномалия слегка ненормальна, но ведь бедняжка Арлена и без того считалась слегка кукукнутой, чего ж теперь-то панику поднимать?

К тому же, с ней довольно длительное время находился добрый толстяк целитель и он не выявил никаких патологий в её, разве что, слегка нескромном поведении.

Придя к определённым выводам, Елена и успокоилась – как бы то ни было, ничего уже изменить нельзя. Что случилось – то случилось! Поверни время вспять, она поступила бы так же, только врезать постаралась бы не одному уроду де Броэ, но и его распутным дружкам, особливо сыночку крючконосого герцога, невзлюбившего её с первого взгляда.

От юного наследника герцогства ощутимо веяло опасностью и холодом, как от ледяной глыбы. Надменный юнец всякий раз смотрел на девушку точно на лютого врага и чем особенным вызвана его неприязнь, Елена пока что понять была не в силах.

Не считал же маркиз её, Елену и в самом деле, любовницей герцога, своего отца?

Елене стало смешно, и она задрыгала ногами от избытка чувств – она и крючконос? Сразу же, любому и каждому понятно, что старого вояку интересуют вовсе не любовные утехи с молоденькой селянкой, а..

– А, что тогда его интересует? – озадачилась вопросом Елена, решив при первом удобном случае разъяснить ситуацию и попытать Лулу на интересующую тему.

Лулу, к тому моменту получившая распоряжение начальства о скором отъезде, принеслась в комнату и начала метаться из угла в угол, собирая скудные пожитки подопечной с непонятным даже для неё, опытной шпионки, статусом.

– Съезжаем, госпожа! – Лулу, завернув в большой платок ночной балахон и ночной же, колпак, нагло присвоенный Еленой, бросила на кровать то самое платье, которое шустрая сиротка умыкнула у одной из старостиных дочек.

С обрезанными портками Елена расставаться отказывалась наотрез и даже сама их стирала, используя для этих целей сероватые кусочки спрессованной мыльной травы. Оборачивать узкими, длинными тряпочками свои чресла, девушка категорически отказывалась – некрасиво и негигиенично!

Лулу очень быстро смирилась и больше на эту тему не заговаривала.

– Где пропадает наш толстяк? – вспомнила Елена про недавнего спутника, бывшего с ней любезным и приветливым – Что-то я давненько не встречала нашего Айболита! Может быть, господин доктор нашёл себе другую, более подходящую компанию? Статусную? Жаль, я к нему успела привыкнуть.

Служанка-шпионка вытаращилась на Елену так, словно узрела саму Аму и все семь чудес, ею сотворённых.

– Кого-кого? – переспросила Лулу – Таких не знаю, но если госпоже желательно, то я могу спросить у господина де Перье. Возможно, он ведает о людях со столь необычными именами.

Елена вяло отмахнулась от пронырливой Лулу – ну, вот опять! И, самое главное – она-то точно знает, что «доктор», всего лишь другое название профессии целителя, а Айболит – герой детской сказки, лечивший бесплатно всяких зверушек и пиратов.

Вопрос – откуда, она-то это знает?

– Не суть важна! – погрустнев, ответила Елена – Почему Лулу, ты называешь меня госпожой? Какая с меня госпожа, вот скажи на милость? Сама же знаешь, что я сирота из Больших Гулек, взятая в дом вдовы из милости. И руки у меня не господские – кожа темная, пальцы – корявые, ногти в заусеницах.

– Так поправимо то. – Лулу мало волновали руки и пальцы – Для того и существуют крема и притирания всяческие. Мы ещё сделаем из тебя, Арлена, заправскую красотку! – и шпионка подмигнула девушке весело и беззаботно.

– Но, всё же? – продолжила настаивать Елена, волосы которой Лулу очень быстро и умело уложила в какую-то замысловатую дулю, скрутив узлом.

– Госпожа Арлена – Лулу взглянула на девушку без улыбки – Так распорядился сам герцог де Анфор. С герцогами не спорят! К тому же, простые селяне не путешествуют по стране в карете с гербами знатного рода и под охраной гвардейцев. Так что – госпожа, до тех пор, пока не поступили иные распоряжения.

– Хороша госпожа! – фыркнула недоверчивая Елена и пошевелила большим пальцем правой ноги, скрытой под длинным подолом – В платье с чужого плеча и босиком!

– А, посмотри-ка – Лулу, всё- таки, не до конца воспринимавшая Елену, как настоящую аристократку, иногда сбивалась и тыкала девушке – Я вот что себе состряпала. Правда, красиво? – и задрала свои юбки.

Елена ахнула – вот так, взяла и задрала до самой талии, показав красивые, стройные ножки. Вместо обмоток, как Елена презрительно обзывала местный вариант трусов, на Лулу оказались надеты точно такие же мужские портки, обрезанные и аккуратно подшитые.

Правда, если Елена кардинально подошла к решению вопроса, обчекрыжив несчастные штаны по максимуму, то Лулу явно опасалась столь дерзких решений и отхватила штанины чуть выше колена.

– И, то, хлеб! – буркнула Елена, критически рассматривая рукоделие своей, типа, камеристки – Правда ведь, удобно?

– Удобно. – согласилась очень довольная произведённым эффектом, Лулу и взглянула на девушку хитрым взглядом – Хорошее новшество. Можно заработать приличные деньги.

Елена хмыкнула, но, помедлив, кивнула, соглашаясь – двум девушкам совсем не помешает приличное приданое.

– С, вас, госпожа – идеи. – предложила предприимчивая шпионка – С меня – исполнение. Есть у меня на примете пара неболтливых и надёжных мастеров. – Доходы поделим, по – справедливости.

– А, как же иначе? – согласилась Елена, азартно потирая руки. Ну, дамочки, вы ещё и понятия не имеете о том, что вас ждёт. Красивое бельё – это оружие массового поражения и Елена была решительно настроена побеждать и покорять!

Герцогская карета, вновь предоставленная в распоряжение путников, порадовала Елену мягкостью сидений, подушечками и уютным бархатом, пусть и агрессивной, алой расцветки. К карете прилагались кучер и четвёрка гвардейцев сопровождения, окруживших экипаж со всех сторон.

И, ещё – Лулу.

Она загрузилась во внутрь вместе с давешним целителем и втащила следом за собой здоровенную корзину с вкусно пахнущей снедью.

– Отлично! – воодушевилась Елена, аппетит которой на свежем воздухе большой дороги нешуточно разыгрался – Будет чем заморить червячка перед ужином.

Кстати, Лулу успела изрядно удивить и даже обидеть Елену, когда, устроив подопечную со всевозможными удобствами на мягких подушках, сама вознамерилась примоститься собственным задом на запыленном полу кареты.

– Это еще что за выходки? – округлила глаза Елена – Думаешь, на полу тебе будет удобнее, чем рядом со мной, на сиденье?

– Прислуге так положено – широкое лицо целителя выражало искреннее удивление.

– А, мне- плевать на то, кому и что там положено. – отрезала Елена, сердито хмурясь. Она сама-то, почти что прислуга! Ничем от той же Лулу не отличается! В карете и без того тряско, а если еще и на жестком полу сидеть, зад отбивая? Нет-нет, она подобного не потерпит!

Девушка решительно указала пальцем на место рядом с собой и выделила Лулу пару мягких подушек.

Целитель лишь вздохнул, но Елена успела приметить искру одобрения в его темных глазах.

Насколько успела выяснить девушка из обмолвок целителя и Лулу, ехать им предстояло до самого вечера и без остановок, разве что дамам в кустики захочется.

Так распорядился господин маркиз, от чего-то внезапно воспылавший желанием ускорить темп передвижения и решивший гнать, словно на пожар.

Де Перье вынужденно подчинился и надеялся на то, что вызванное им подкрепление, вскорости, догонит основной отряд.

Барон опасался засады.

Ему не нравилось ближайшее окружение наследника герцога, все эти титулованные сволочи со странными привычками, развращённые вседозволенностью и наглые до отвращения, но что он мог поделать? Маркиз был вправе выбирать приближённых по своему вкусу и не барону де Перье соваться с советами к родовитому вельможе. Особенно настораживал главу службы безопасности слуга виконта де Броэ, некий Людвиг Братто, выходец откуда-то из Восточных княжеств, в которых вечно шла вялотекущая грызня между властителями.

Очень подозрительная личность.

Людвиг был замечен в тесных сношениях с несколькими скользкими типами ещё там, в столице герцогства, а здесь, в Льуеже барону некогда было заниматься слежкой за слугой виконта, ведь всё его внимание занимала иная особа.

И, зря – если бы де Перье озаботился наблюдением за вёртким слугой, то был бы поражён, узнав о том, что невоздержанный на язык, типчик, совместно с лакеем его светлости, маркиза, распускает слухи весьма странного содержания об их собственном небольшом отряде.

В городке, который вскорости оставила кавалькада, многие из тёмных личностей, пребывали в полной уверенности, что в герцогской карете, под унылыми юбками симпатичной девицы, по слухам – любовницы самого милорда герцога, запрятан сундук с большими деньгами – монетами и слитками серебра и золота.

Весьма способствовало распространению слухов и то, что даже слуга виконта расплачивался серебряными монетами, пусть и мелкими.

Как ни прискорбно, но и Лулу пропустила мимо ушей эту сплетню, иначе, преданная шпионка господина де Перье вела бы себя гораздо осмотрительнее.

Елена таращилась в окно – тогда, после вынужденного купания в бурной реке, перепуганная до полусмерти и изрядно продрогшая, девушка, мало что смогла рассмотреть, а из окон постоялого двора многого не разглядишь. Разве что эльфа ей удалось рассмотреть очень подробно и даже погладить по ушам, чего сделать, как уверяла её Лулу, не пришло бы в голову ни одной приличной девице.

– Я не такая, как все! – помнится, заявила тогда Елена, а сама, тут же, призадумалась – а, что с ней, собственно, не так, что даже эльфы отключаются от одного, не самого нежного, прикосновения?

– Средневековое захолустье! – пренебрежительно фыркнула Елена, пытаясь устроиться поудобнее в опостылевшей карете. Карета гремела колёсами по каменной мостовой, подпрыгивала на ухабах и отчаянно скрипела, жалуясь на горькую судьбу.

Налог на камень ввели относительно недавно. Здравый и по мнению Елены, очень полезный налог – каждый желающий попасть в город, должен притащить с собой камень, а если желала вся семья – то, по камню на каждого её члена. Этими-то камнями и мостили улицы всякие темные личности, виновные в незначительных проступках.

Елена очень одобряла столь практичный подход – нечего зазря кормить всякую шваль, пусть лучше трудится на благо родного города.

Обо всём этом ей рассказала, конечно же, Лулу, а толстяк целитель лишь щурил глазки и прижимал к груди драгоценный сундучок со всякими лечебными причиндалами.

Узенькие и кривые улочки, частично вымощенные камнем, а иногда и просто, уложенными в ряд деревянными плахами, убогие домишки, налепленные в хаотичном беспорядке, крыши, крытые черепицей лишь изредка и свиньи, вольготно прогуливавшиеся между домов, симпатий к городку не прибавляли. А уж отсутствие ватерклозета, ванной комнаты и прочих удобств – угнетало, как никогда.

Елена сама над собой насмехалась – гляди, какая барыня выискалась! Небось, в Больших Гульках и лопушку мяконькому рада была, когда по своим делам уединения искала, а теперь обнаглела и за роскошью погналась!

Как говорится – из грязи – в князи! Упасть бы больно не пришлось!

Вздыхая и гоня прочь от себя поганые мысли, Елена задумчиво шевелила пальцами ног.

Да, она всё ещё была босиком. Елене очень хотелось обзавестись какой-никакой обувью, и она даже намеревалась стребовать башмаки с услужливой Лулу, но Арлена привыкла бегать босой и вышло так, что вчерашняя сиротка никак не озаботилась решением данного вопроса.

На неё иногда накатывало.. Сама Елена называла это мерзкое состояние «режим Арлены» и ненавидела его от всей души – она начинала прятать глаза и отчаянно тупить, опасаясь открыть рот лишний раз или попасться под горячую руку какому-нибудь знатному и важному лицу.

К счастью, подобное состояние длилось недолго, и Елена обратно перевоплощалась в саму себя, чему несказанно радовалась, всякий раз опасаясь застрять в Арлене навеки вечные.

Вскоре Льуеж остался далеко позади, а впереди снова простиралась дорога – пыльная, жаркая, полная неудобств, неприятных запахов и кусачих насекомых.

Ехать вновь стало скучно – толстяк целитель, по своему обыкновению, очень быстро предался любимому занятию – сладкой дрёме, Лулу, приобняв корзинку с провиантом, тоже прикрыла глаза, создав полное впечатление о себе как о крепко спящем человеке.

Елена подозревала о том, что прислуге не положено впадать в спячку в присутствии господ, но она ведь не настоящая госпожа, а Лулу – не настоящая камеристка. Так пусть женщина хорошо выспится, пользуясь, выпавшей ей, благоприятной возможностью.

Сама же Елена продолжала скучать.

Несколько раз мимо тряской кареты проносились всадники на прекрасных лошадях. Но их вид не вызывал у Елены ни трепета, ни восторга – это были всё те же дворяне, её обидчики. Они, словно бы нарочно, кружили вокруг кареты, точно акулы близь обреченной жертвы.

Сердце Елены глодала тревога – что им нужно? Почему эти блестящие аристократы никак не могут оставить в покое бедную сироту?

«Может быть дело в медальоне?» – озарило Елену. И, правда – тот самый медальон послужил толчком к проявлению пристального внимания со стороны самого герцога к несчастному приблудышу. Себя Елена кляла за невнимательность – что ей стоило рассмотреть ту самую игрульку? Медальон? Чем он так важен? И, вообще – не сыграет ли та блестящая штуковина из серебра роковую роль в её, и без того не особо счастливой, судьбе?

Девушка, в который раз, вздохнула – поля, поля, поля! Изредка, поля заканчивались, сменяясь невеликими холмами и виноградниками, кое-где виднелись рощицы, зелёные и радостные на фоне жёлтых просторов, выгоревшей под солнцем, степи.

– Богатый край – это герцогство Валенсия. – размышляла Елена – Значит, герцог вовсе не бедствует! Поэтому наследничек его и ведёт себя точно последний урод! Мажор на «феррари»!

Под «феррари» Елена подразумевала горячего жеребца мышастой масти, обильно украшенного различными висюльками и всякими приколюшками. Жеребец зло ржал и бил копытом, но юный маркиз управлялся с ним весьма ловко.

– Опасный типчик! – вновь подумалось Елене, после того, как вот уже в третий раз маркиз промчался мимо кареты, поднимая тучи серой дорожной пыли – Глаза у него дурные. Замыслил верно какую подлость!

Но, тут очнулась Лулу, выпал из спячки целитель и дружная компания приступила к уничтожению продовольственных запасов.

Елена с удовольствием отведала и жареной курочки, и сладких клубней какого-то корнеплода, запечённых на огне, и пирожков с различной начинкой, нежно тающих во рту, и запила всё это безобразие кисловатым вином, превосходно утоляющим жажду.

Воды не нашлось – Лулу предлагала вино, которое, конечно же, слегка разбавленное водой, в этом краю пили все, даже дети.

Утерев жирные губы льняной салфеткой и тем самым, в очередной раз вызвав молчаливое удивление шустрой служанки, Елена хмыкнула, почувствовав себя настоящей барыней – её везли в герцогской карете, прислуживала ей камеристка, да и господин целитель изъявлял готовность прийти на помощь даме по первому же требованию.

Но, происходящее с ней правдой не являлось. Елена чувствовала себя мушкой, запутавшейся в паутине. Она билась и трепыхалась, а где-то, в незаметном месте, сидел жадный и голодный паук, готовясь наброситься на несчастную жертву и погрузить в её тело хищное жало.

При мысли о хищном жале, Елене стало грустно – она насупилась, нахохлилась и сама, не заметив, как, уснула, продремав до самого вечера.

Впереди их всех поджидал Ачерский лес.

Герцогство Валенсия славилось не только своими полями, виноградниками и оливковыми рощами, но и лесом, о котором ходила недобрая слава.

Лес казался бескрайним, забирая далеко на юго-запад и упираясь зелёной стеной в лазурные воды Средиземного моря.

В сердце Ачерского леса не совался никто.

Нет, герои конечно же были, в своё время, но очень быстро закончились, сгинув в чёрной чаще.

Знающие люди поговаривали, что в глуби леса обитают чудовища – различные чуды, злые ведьмы, твари, хищные и беспощадные, а в глубоких болотах и тёмных урочищах, встречаются мертвецы, поднятые от вечного сна неведомой и недружественной людям силой, что крылатые гарпии, залетающие в поселения, воруют детей, а подземные лесные карлики, живущие под корнями деревьев, уволакивают в свои норы молодых девиц и используют их для нечестивых утех.

Окраины леса, которые ещё называли Мусорными пределами, облюбовал различный разбойный люд, с удручающим постоянством тревоживший торговые караваны и грабивший обычных путников.

Многие тороватые купцы и иные путешественники предпочитали объездную дорогу – длинную и менее опасную, а через Мусорные пределы, ведущие в Ачер хаживали особо торопливые и рисковые, а, так же, хорошо охраняемые отряды.

Маркиз имел твёрдое намерение следовать короткой дорогой.

Де Перье, хмурясь от неприятных предчувствий, торопливо шёл через поляну.

Повсюду суетились слуги знатных господ, сопровождавших юного маркиза и его приятелей, организовывая ночлег для своих хозяев. Родовитые господа, пусть и путешествующие налегке, намерения отказываться от привычного образа жизни, не имели.

Слуги позаботились и о палатках для аристо, и о вкусном ужине.

Невозмутимые гвардейцы заступили на караул, охраняя маркиза и его знатных спутников. Для полного счастья не хватало лишь дам – захватить в путешествие блудниц господа не озаботились, а общаться с Еленой и её, так называемой, камеристкой им было нежелательно.

Вино заменило господам дворянам женское общество.

– Уже совсем скоро, господин. – услужливый шевалье подал маркизу наполненный вином, стакан – Вам недолго осталось терпеть общество той безнравственной особы. Нас избавят от её назойливого присутствия, и ваша дражайшая матушка перестанет гневаться.

Маркиз кисло улыбнулся – к нему, ещё в Льуеже пришло письмо, доставленное магическим вестником. Матушка не пожалела золота для того, чтобы напомнить дорогому сыну о том, что бастард, кем бы она не являлась, должна как можно скорее покинуть бренный мир. Каким образом сын исполнит её пожелание, герцогиню волновало мало.

И она грозила карами в случае неудачи. Мало того – она обещала урезать денежное содержание наследника герцогства, что само по себе являлось очень неприятной новостью.

Всецело преданный виконту Людвиг занял стратегически важное место на опушке, укрывшись в густом кустарнике, откуда весьма удобно вести наблюдение за небольшим, но шумным лагерем. Разглядывать красивую девицу в простом крестьянском платье оказалось не так интересно, как представлялось слуге. Девчонка вела себя обычным образом – ела, пила, о чём-то болтала с кудрявой камеристкой и толстым доктором, прогуливалась, не удаляясь, впрочем, далеко от роскошной кареты. В общем – скукотень!

Гораздо с большим удовольствием Людвиг провел бы время в другом месте – подле господ. Там всегда можно было узнать что-то новое, подслушать какую-нибудь тайну, которой, впоследствии, так приятно поделиться с новой подружкой, а то и продать за звонкую монету заинтересованному лицу.

Многие, очень многие интересовались делами виконта, а ещё больше – маркиза. Людвиг действовал очень осторожно, опасаясь, что рано или поздно, виконт догадается кто торгует его секретами.

Пока что, господа при нём не особо стеснялись обсуждать свои проблемы, воспринимая Людвига как предмет интерьера – полезный и незаметный. Считать слугу за человека? Фи, какая глупость!

Теперь вот, его приставили к девчонке.

Девка выглядела обычной селянкой. Но было в ней нечто, что сильно настораживало пронырливого мерзавца – какая-то неправильность. Уж очень непохожей показалась Людвигу девица на ту же самую Сельму, что так охотно отправилась развлекаться с молодыми господами. Да любая другая сочла б за честь то, что пригласили именно её!

Но, не эта.

Елена казалась вполне довольной жизнью – ей нравилась опушка леса, поляна, лагерь и вечерняя стряпня гвардейского повара, умеющего сварить вкусную кашу даже из топора, как в той самой, детской сказке. С ней постоянно находилась Лулу. Она не спускала с подопечной внимательных глаз и никуда не разрешала уходить одной.

В свою очередь, за ними обеими присматривали люди герцога. Так, по всей видимости, распорядился осторожный де Перье.

Елена могла без опаски прохаживаться по полянке, разве что забредать далеко в лес ей было не рекомендовано.

Вместе с Лулу они сходили к крохотному лесному озерцу, к которому ещё не подобрались слуги, ведущие в поводу лошадей. Вода в озерце оказалась очень приятной – тёплой, мягкой и освежающей и девушки славно искупались, хотя, конечно, выкупаться в горячей воде было бы предпочтительней. Но, где взять горячую воду посреди дикого леса?

Елене выбирать не приходилось – как ей помнилось, Арлена не особо утруждала себя мытьём, опасаясь деревенских парней, способных обидеть беззащитную сироту.

Но теперь их тщательно охраняли от нескромных взглядов и прочих посягательств, и девушке пришлось по нраву то незнакомое чувство защищённости, которое внушало ей незримое присутствие бравых гвардейцев крючконосого герцога.

Целитель с ними в лес не пошёл, предпочтя остаться в лагере и пользуясь тем, что светило всё ещё давало достаточное количество света, что-то чертил в своей толстой книге обычным карандашом.

«Диссертацию, наверное, пишет» –предположила Елена и не угадала.

Целитель пытался сочинять стихи. Получалось у него не очень складно и от того несчастный Огюстен нервничал и сердился, пыхтя, как закипающий чайник.

Сидеть подле раздраженного целителя для Елены показалось делом скучным, и она предложила Лулу слегка прогуляться. Лулу, было заартачилась, но, взглянув на погрустневшее личико подопечной, тяжело вздохнула и согласилась, незаметно подав знак гвардейцам герцога.

Прогуляться было решено в сторону от бивуака – нечего мозолить глаза господам-аристократам. Елене сии неприятные персоны были без надобности.

Они вышли в поле. Вернее, в поля и девушка едва смогла сдержать крик восхищения, готовый вырваться из груди.

Лаванда!

Перед ними, во всем своем великолепии, раскинулось огромное поле, целиком и полностью заполненное лавандой.

Ровные ряды темно-фиолетового кустарника тянулись до самого горизонта, сливаясь с лиловыми небесами где-то там, далеко, у самого края обитаемого мира.

Даже Лулу притихла, приоткрыв рот и наслаждаясь ароматом, плывущим над землей.

– Это так красиво. – завороженно шепнула Елена, босыми ногами ступая по траве – Это, как море.. Бесконечное море цветов..

Кто и зачем засеял огромное поле дивными цветами, не знала ни Лулу, ни тем более, Елена, да и гвардейцы господина герцога выглядели слегка удивленными.

Елена, упав в шелковистые и пахучие заросли, бездумно раскинув руки, любовалась темнеющими небесами, а Лулу, подобно часовому, охраняла покой девушки, не мешая мечтать о чем-то тайном и, быть может, несбыточном.

– Смеркается, молодая госпожа. – служанка аккуратно притронулась к руке Елены – пора возвращаться. Господин де Перье уже присылал гонца.

Елена, глубоко вздохнув, с сожалением поднялась с земли – мягкий аромат лаванды плыл над степью, слегка отдавая терпкой сладостью и застывая пыльной горечью на губах.

– Хорошо, Лулу. – Елена тряхнула непокорной гривой волос – Пора, так пора.

Ночь на опушке леса пролетела незаметно – казалось, вот только Елена уронила голову на мягкую подушку алого бархата, позаимствованную из герцогской кареты, как уже пришло время просыпаться и ехать дальше.

Утром кормили кашей и дали ещё ломоть хлеба с душистым мёдом. Мёда до этого самого времени, пробовать бедняжке Арлене доводилось нечасто, и потому благодарная Елена уминала предложенное лакомство за обе щеки.

«Не безе с шоколадом – философски заметила Елена, облизывая липкие пальцы под крайне неодобрительным взглядом Лулу – И не трубочка с заварным кремом, но, всё равно, очень вкусно!»

После завтрака и необходимых походов в кустики, дамы заняли места в карете, дождались появления тучного целителя, который, отойдя чуть дальше в лес, зачем-то рвал траву и приготовились к продолжению путешествия.

Противных аристократов в вычурных камзолах, Елена не приметила и слегка повеселела – взгляд маркиза вводил её в оторопь. Не было никаких сомнений в том, что Луи, маркиз Бийский, мечтал собственноручно свернуть шею дерзкой селянке, нагло воспользовавшейся временным расположением к ней самого герцога.

– Мусорные пределы Ачерского леса не то место, где стоит задерживаться – произнесла Лулу, старательно тараща глаза на деревья, мелькавшие по ходу движения кареты – Во век бы не появляться в здешних местах!

Елена, краем уха, прислушивавшаяся к разговорам гвардейцев, насторожилась – было заметно, что Лулу, изображавшая камеристку, изрядно нервничает. А Лулу, по наблюдениям Елены, нервничала крайне редко. Значит, опасность впереди, вовсе не выдумка истеричной барышни, а вполне себе реальная штука.

Де Перье, по своему обыкновению, находился впереди кавалькады, но чуть поодаль маркиза и его приятелей. Что ни говори, но наследник герцогского титула отлично держался в седле – наездник каких поискать! Да и друзья его светлости подобрались ему под стать – пусть с гнильцой в душе, зато рубаки отменные!

В последнем походе на Восток, когда орды воинственных степняков в очередной раз потревожили границы Валенсии, отряд под предводительством наследника, отличился, в пух и прах разнеся передовые отряды желтоглазых ублюдков.

Перье уныло выдохнул и поправил шляпу – его на войну не пускали. Герцог категорически запрещал главе своей службы безопасности участвовать в сражениях, а ведь барон отчаянно мечтал о воинских подвигах! Мужчина он, или нет?

Вместо этого приходилось копаться в человеческом мусоре, выявляя ренегатов и вылавливая шпионов.

Надоело, жуть!

Де Перье зорко посматривал по сторонам – кавалькада двигалась довольно быстро, но внезапно громко заржала одна из лошадей. Барон поспешно оглянулся и громко выругался – он считал, что им удалось благополучно миновать опасное место, что угрозы для ценной пассажирки герцогской кареты больше не существует. Как же он ошибся!

Два громадных лесных великана рухнули прямо поперёк единственной дороги, преграждая путь лошадям и отрезав карету от сопровождения. Деревья действительно оказались огромными, и их густая крона успешно скрывала от глаз обозленного барона, происходящее.

По всей видимости, боковые дозорные не заметили, притаившихся в засаде разбойников.

«Плетей негодяям всыпать! – закипая от ярости кривился барон – Клуши сонные, а не гвардейцы!»

Где-то там, за густыми ветвями, слышался лязг стали и женские крики.

Лоб Перье вспотел – безопасник спешился и ринулся вперёд, сверкая обнажённым клинком, прорубаясь сквозь ветви и густую листву.

Ни маркиза, ни его спутников, барон не заметил.

«Хвала Апе! – раздражённо подумал де Перье – Не помогают, так пусть хотя бы под ногами не путаются!»

Позади командира тяжело дышали гвардейцы. Они ни на шаг не отставали от главы службы безопасности, понимая, что расплата за потерю охраняемого лица, будет жестокой.

Когда рухнуло первое дерево, Елена мирно жевала сладкую плюшку – со времени последнего приёма пищи, то есть, после завтрака на постоялом дворе Льуежа, прошло уже достаточное количество времени для того, чтобы девушка успела проголодаться.

К тому же, путешествие по свежему воздуху, в экологически чистой местности, очень располагает к нагуливанию аппетита.

Аппетит нагулялся сам по себе и пусть Елена сидела в карете, а не топала ножками, зато, свежий воздух окружал её со всех сторон – тёмный, дикий лес возвышался стеной, высокие деревья приветливо махали мохнатыми лапами, норовя запихнуть их в распахнутое окно, одуряюще пахло хвоей и какими-то незнакомыми лесными ароматами.

– Небось, тому ушастику понравилось бы в этом лесу – предположила Елена. Она ведь понятия не имела о том, что перворождённые втайне презирают людские леса, особенно вот такие, окраинные. В их огромной вотчине, Западном крае, росли совершенно иные травы, совсем другие деревья, настоящие лесные исполины, которые не обхватить и десятерым людям, взявшимся за руки.

И, конечно же, священные для эльфов мэллорны, произрастающие в любом из миров, где ступала нога перворождённого.

Могущественные мэллорны хранили эльфов, а эльфы – хранили мэллорны.

Всё взаимосвязано.

И тут рухнуло дерево. Со страшным шумом, скрежетом, почти крича от боли, словно живое существо, оно обрушилось на дорогу всей своей массой, придавив одну из несчастных лошадей. Жалобное ржание погибающей лошади всё ещё звучало в ушах у ошеломлённой Елены, а рядом уже звенела сталь – гвардейцы герцога, отчаянно сражаясь, отбивались от неизвестных, подготовивших эту ловушку.

Когда рухнуло второе дерево, Лулу сорвалась со своего места и выхватив из – под нижней юбки, длинный кинжал, прыгнула к дверям кареты, оттирая охраняемое лицо в безопасную глубь.

Елена отлетела в дальний угол, больно стукнувшись локтем. Как можно ушибиться о бархат она не знала, но отбитая рука сразу же противно заныла.

Толстяк целитель не оплошал – он весь, словно бы ощетинился, точно рассерженный ёж. Распахнув рот, Колобок выкрикнул что-то воинственное и из рукава его балахона, то бишь, мантии, выпал длинный металлический предмет с острейшим лезвием. Как оказалось, предмет сей назывался скальпель и предназначался для проведения хирургических операций.

Целитель в тот же миг и провёл такую операцию, чиркнув лезвием по обросшему бородой лицу, появившемуся в окошке кареты.

Хлынула кровь, неожиданно красная и густая, и Елена, помимо своей воли, громко закричала.

– Бабы! – заорал кто-то снаружи гнусно, но радостно – Тама бабы и золото! На приступ, братья!

Лязг железа и пыхтенье усилились, а Лулу оскалилась точно волчица, выставляя кинжал перед собой.

Смачно чмокнула толстая и длинная стрела, пробила дверцу кареты и теперь торчала из алого бархата словно стальной клюв хищной птицы.

«Да! – пребывая в смятении, подумала Елена – Это вам не бронированное авто для перевозки важных персон! Гляди, как, пробило-то! Почти достали нелюди поганые!» – и девушка благоразумно отодвинулась, освобождая бойкой Лулу место для манёвра. В, конце –концов, у липовой камеристки имеется приличных размеров, кинжал, а у неё, Елены, оружия нет. Чем ей прикажете отбиваться от, вооружённого до зубов, ворога? Разве что корзиной с подъеденными припасами?

Глаза Лулу пылали, точно у бешенной совы, грозя выкатиться из орбит и покинуть лицо лже- камеристки.

– Надень это, быстро! – приказала маленькая женщина, бросив прямо в руки Елены, какой-то предмет.

«Один медальон отобрали, другой – подарили – меланхолично подумала Елена, торопливо одевая очередную игрульку – Но этот я обязательно со всех сторон обнюхаю и на зуб попробую!»

Лулу продолжала яростно сражаться – она тыкала в окно своим длинным кинжалом, защищая Елену с левой стороны, а добродушный толстячок-целитель, виртуозно вращал своим скальпелем, напоминая девушке заядлого фехтовальщика.

«Во, лекарь жжет! – восхищалась Елена – Точно, учился не только пилюли раздавать, но и кое-чего покрепче! Как кистью двигает – загляденье! И никакого, понимаешь ли, артроза или артрита!»

Мерзкие рожи появлялись в окошках с удручающим постоянством, но сталь продолжала звенеть, а это значило, что гвардейцы, всё ещё сражаются за её, Еленину, жизнь.

Дверца кареты внезапно распахнулась и Лулу еле смогла удержать руку, дабы не воткнуть кинжал в глаз собственного начальства.

Глаза у Перье были тоже совиные, не хуже, чем у воинственной подчинённой.

– Уходим! – заорал барон, могучим пинком отправляя в полёт очередного ворога – Хватайте эту блаженную и дёру! Дёру!

Вновь зазвенела сталь, страшно, яро и Лулу, как самый исполнительный новобранец, бросилась вытаскивать из кареты подопечную.

Елена и не думала противиться – и без того стало ясно, что они, вот-вот, потерпят сокрушительное поражение. Гвардейцев осталось слишком мало для полноценного сражения, пусть и противостоял им всего лишь сброд со скверным оружием, вместо доброго железа. Зато, нападавших оказалось неожиданно много. Точно злые шершни кидались они на солдат герцога и жалили, жалили, жалили…

Опьянённые мыслью о том, что в их полном распоряжении вскоре окажется вожделенный сундук с серебряными или даже золотыми, монетами, лесные разбойники с лёгкостью жертвовали своими жизнями.

Полетели стрелы – по всей видимости, лучники решили, что нужно убить всех, просто так, на всякий случай.

Стрелы зло гудели над самым ухом, но к счастью ни одна из них не воткнулась ни в Елену, ни в Лулу, постоянно старавшуюся закрыть девушку собственным телом.

«Телохранительница, мля! – возмущалась Елена – Жить надоело, блин?»

Задрав длинные юбки почти до самого пояса, сверкая возмутительно голыми ляжками, слегка прикрытыми обрезанными портками, Елена задала стрекоча, ломясь сквозь густой кустарник с сомнительной грацией молодого лося или.. кабана.. кабанихи.. За ней, перемещаясь длинными прыжками, мчалась Лулу, а позади кудрявой лже – камеристки, шумно пыхтел толстяк-целитель, не отстающий от беглянок, не смотря на всю свою немалую массу тела.

«Хорошо быть магом! – завистливо подумалось Елене, перепрыгивавшей в этот момент через сухое дерево – А тут… Скоро легкие выплюну от напряжения!»

Где-то совсем далеко остались де Перье и гвардейцы крючконосого герцога, а они всё продолжали бежать, потеряв друг друга в густом подлеске.

Вот когда Елена возблагодарила пресветлую Аму за то, что Арлена привыкла бродить босиком и обходиться без обуви – передвигаться было хоть и колко, но вполне себе терпимо. А убежать хотелось, как можно дальше от шума, что не стихал за спиной. В лесу, худо-бедно, но, коль постараться и задаться целью, то выжить можно, а вот среди бандитов – это, вряд ли! Елена прекрасно представляла себе, что могут сотворить пара десятков здоровенных мужиков с одной беспомощной пленницей. Всех молодецким ударом ноги уложить не получится! Это с де Броэ повезло, но не станет же Ама постоянно вытаскивать её задницу из неприятностей? Нужно и самой шевелиться!

Из-за стены деревьев послышался лошадиный всхрап, громкое ржание и очень даже хорошо знакомый голос закричал.

– Отыскать девку и прикончить! Она где-то здесь бегает! Не медлите! Вскоре в лесу будет не протолкнуться от гвардейцев моего отца – к де Перье спешит подкрепление!

Елена застыла испуганным сусликом, лишь теперь сообразив, что где-то по пути потерялись и отчаянная Лулу, и толстячок лекарь со своим скальпелем.

Как некстати! Девушка закусила губу и рыскнула взглядом по сторонам. Она одна, совсем одна и если сейчас на неё нападут убийцы, то некому стать свидетелем преступления. Почему-то девушка пребывала в уверенности, что в присутствии лекаря, или Лулу, её никто убивать не рискнёт.

Она ошибалась, но не знала об этом – люди маркиза, без колебаний, закололи бы и Елену, и её спутников, избавившись таким образом от ненужных свидетелей.

Подумав, девушка решила не испытывать судьбу, петляя по лесу, как заяц, а попытаться спрятаться.

Упав на землю, Елена поползла под ветвями колючего кустарника. Ей было жаль своего единственного платья, но жизнь дороже! Она надеялась на то, что разбойники не сунутся в колючие заросли, да и маркизик со своими отвратительными приятелями, пожалеют лошадей.

Волосы цеплялись за длинные колючки и Елене приходилось, то и дело чертыхаясь, освобождать их из плена.

Внезапно она услышала громкий голос, полный злости.

– Где она? Говори, мерзавка!

Беглянка осторожно раздвинула колючие ветки и одним глазком взглянула на происходящее впереди.

Впереди оказалась поляна, затерявшаяся среди деревьев, неодобрительно шуршащих листвой. Лиственный лес сменил угрюмый ельник и от того Елене удалось так легко ускользнуть от преследователей.

Перед разъярённым де Броэ, возвышающимся на коне, точно башня, переступая с ноги на ногу, маялась растрёпанная Лулу. Щека женщины оказалась окровавленной, на другой щеке горел яркий отпечаток чьей-то ладони.

Теперь Елена приметила слугу виконта, Людвига – тот насмешливо смотрел на отважную Лулу, раздевая женщину взглядом наглых глаз.

– Повторяю – голос виконта сорвался на визг – Где деревенская девка? Вы всё время держались вместе – ты, она и этот никчёмный лекаришка с толстым брюхом! Отвечай немедленно – в какую сторону она побежала?

– Не могу знать, милорд! – Лулу сделала слабую попытку поклониться знатному дворянину, но Людвиг, тут же схватил её за плечи и поставил ровно – она бегает лучше меня и вероятно, смогла ускользнуть от погони и затеряться в чаще! Это же Ачерский лес, милорд! Страшные дебри, кишащие ужасными тварями!

– В, чаще? – страшным голосом завопил дворянин – В, чаще? Ты была обязана присматривать за ней! Так приказал де Перье!

– Она очень быстро бегает, ваша милость! – повторилась лже – камеристка – Трудно присматривать за тем, кто убегает от тебя со всех ног! Глупая деревенская девка, милорд! Что она соображает – как коровам хвосты крутить и грядки окучивать?

– Молчать! – взвился де Броэ, планы которого летели к Тёмному. Он приподнялся на стременах и тревожно осмотрел окрестности – ничего! Только лес и равнодушный шелест листвы. – Заткнись немедленно! Вы все заодно! Это заговор против господина маркиза!

Слуга, пользуясь тем, что хозяин отвлекся на осмотр лесных дебрей, запустил руку в декольте Лулу и принялся щипать шпионку за тугой сосок. Вместо того, чтобы яростно отбиваться, Лулу внезапно подалась назад, прижимаясь к негодяю спиной и упираясь в его выпуклый живот своими упругими ягодицами.

– Мне так страшно господин – жалобно пропищала Лулу – Вы же защитите меня?

Людвиг слегка опешил, но продолжил свои грязные поползновения, теперь уже недвусмысленно облапывая женщину и готовясь завалить её на спину.

А, что? Господин возражать не станет – какое ему дело до глупой девки? Затем Людвиг просто перережет несчастной глотку и всё свалит на разбойников.

Лулу отлично понимала, что её ждёт, понимала, но не пыталась препятствовать негодяю – она уже заметила Елену, испуганно таращившуюся на неё из-за колючего куста.

– Беги, глупая! – хотелось закричать Лулу – Спасайся пока тебя не заметил кто-то ещё!

Елена хотела убежать, но как? Де Броэ на коне и быстро поймает её, а где-то здесь, в зарослях, ещё и злобный маркиз ошивается, и его мерзкий дружок шевалье!

– Гад немытый! – девушку передёрнуло от скверных воспоминаний и тут этот гад её обнаружил. Виконта аж кверху подбросило от радости.

– Вот ты где, мерзавка! Людвиг, бросай ту и хватай эту! Поймаешь – получишь пятнадцать серебрушек, упустишь – всыплю плетей за нерасторопность! Дармоед!

Виконт громко засвистел, призывая подмогу. Лулу отчаянно завопила, а из кустов на противоположной стороне поляны вывалился толстяк-целитель, вся мантия которого оказалась облеплена репьями. Лекарь отчаянно замотал головой, словно пытаясь отогнать дурное видение – но, ни де Броэ, ни его подлый подручный, никуда не делись.

Растопырив пальцы Людвиг, возмечтавший о пятнадцати серебряных монетах, кинулся ловить Елену, а Елена бросилась прочь от него.

«Шакал! – мысленно ругалась беглянка – Мерзкая тварь, стоящая своего господина!»

Целитель всё ещё тряс головой, когда мимо него, шурша юбками, проскочила перепуганная Елена. За ней огромными прыжками несся Людвиг, которому отчаянно хотелось получить обещанное виконтом серебро. Такие деньжища! Много разного и нужного можно прикупить на эту сумму денег, ну и девок, конечно.

Де Броэ оказался между ними – ему казалось плёвым дельцем прикончить толстяка-целителя, и он уже потянулся за шпагой, как Лулу, всеми позабытая и покинутая, раскрыла рот и отчаянно завизжала.

Это был волшебный визг! Наверное, так визжат баньши – громко, пронзительно, аж уши заложило!

Де Броэ грязно выругался, позабыв про неуклюжего целителя и направил коня на голосистую женщину, намереваясь заткнуть той рот, пока кто-то из гвардейцев герцога не поспешил на помощь даме, попавшей в беду.

Лулу заметив, что на неё надвигается мрачный де Броэ, собравшийся просто и без затей, стоптать негодную девку конём, бросилась прочь, продолжая вопить всё так же громко, как и в самом начале. Женщина бежала быстро, спасая собственную жизнь, ничуть не хуже Елены, но от лошади здорово не побегаешь и поэтому Лулу, проклиная нерасторопность гвардейцев герцога, покатилась по земле, забившись под трухлявое дерево, мирно догнивавшее в тишине и покое Ачерского леса.

Виконт поспешно соскочил с коня, обнажил шпагу и направился прямиком к ненадёжному укрытию камеристки, намереваясь заколоть горластую девку.

Людвиг в это время почти настиг Елену – что поделать? Слуга виконта – крупный и сильный мужчина бегал куда лучше босоногой девчонки. Он протянул руку, длинную, как оглобля, намереваясь сграбастать несчастную за шиворот, но в этот момент беглянка упала на землю и покатилась по траве, как раз под те самые колючие кусты, под которыми ей уже довелось ползать совсем недавно.

Словно заправский пластун, она, бодро шевеля конечностями и двигая оттопыренной попой, проползла под, утыканными колючками, ветвями, сама себе напоминая большого и шустрого таракана и вынырнула с другой стороны шипастых зарослей, опасаясь того, что попадёт прямо в руки разбойников.

Но, позади, точно разбушевавшийся носорог, ломился охотник за серебрушками, и медлить было просто опасно.

Выкатившись из-под кустов, Елена осмотрелась по сторонам совершенно сумасшедшими глазами – в отдалении кипел бой. Пять герцогских гвардейцев добивали остатки банды – трое разбойников уже покрылись ранами, парочка валялась в отключке, и ещё четверо огрызались, довольно успешно отбиваясь от насевших на них служивых.

Де Перье возник неожиданно, появившись за спиной у Елены и больно ткнул её в спину.

– Мигом в карету! – заорал он раздраженно, таща за собой девчонку – Марш-марш, нечего здесь отираться! – и добавил парочку непечатных выражений, не предназначенных для нежных женских ушек.

Елена предпочла прислушаться к матерной рекомендации барона и выполняла команды не хуже заправского служаки – вцепившись в локоть гвардейца она бежала рядом с ним, путаясь в длинной юбке.

– Кошмар какой-то! – в очередной раз зацепившись подолом за выступавший из земли крепкий корень, возмутилась Елена – Пора придумать что-то практичное, что-то подходящее для бега по пересечённой местности и предназначенное исключительно для женщин! Какие-нибудь лосины и тунику, а то и спортивный костюм!

Карета отыскалась неподалёку и была утыкана стрелами, точно еж колючками. Кучера тоже убили, и он валялся тут же, распластавшись у колёс, словно пытаясь ползти из последних сил, надеясь ускользнуть от стрелы.

Гвардеец рывком распахнул дверцы кареты и втолкнул девушку внутрь, выполняя распоряжение де Перье.

– Сидите тихо, барышня! – предупредил он, держа оружие наготове – Разбойники, всё ещё бродят где-то рядом!

Елена послушно забилась в уголок и затихла, прикинувшись ветошью – ей не хотелось умирать!

– Да, что же это такое! – возмущённо фырчала она, изображая кипящий на плите чайник – Как только я встретилась с крючконосом, так беды и посыпались на мою несчастную голову, точно горох из дырявого мешка! Сначала меня пытались сжечь, затем – утопить, отравить, эльф этот ещё прицепился с какого-то перепуга, а теперь-то, что? Зарежут? Застрелят? Голову отрубят? Кошмар! Стресс! Сплошные нервы и ни одного психотерапевта поблизости! И чего, тебе, Елена, не сиделось в доме вдовы? Пахала бы сейчас на поле с утра до ночи, жевала бы репку и никаких тебе убийц, и прочих злодеев!

Пока Елена сама себя ругала и жалела, де Броэ продолжал тыкать шпагой, намереваясь пришпилить Лулу к стволу, точно бабочку.

Толстяк целитель возмущенно орал, отвлекая от несчастной женщины озверевшего дворянина, но тот не обращал на гневные вопли толстяка никакого внимания до тех пор, пока на поляне не появился де Перье.

– Что здесь происходит? – главу службы безопасности герцогства легко ранило в руку, и он морщился от боли – Де Броэ! Немедленно спрячьте оружие в ножны!

Виконт гневно полыхнул взглядом и отскочил в сторону.

– Вы сошли с ума, виконт! – выплюнул де Перье – Будьте уверены – обо всём происходящем будет доложено герцогу! Со всеми отвратительными подробностями!

Но, де Броэ оказалось не так-то легко смутить.

– Она заодно с разбойниками! – зло оскалился виконт, отбрасывая с лица мокрую прядь волос – Я в этом полностью уверен!

Изрядно помятая Лулу выбралась из ствола дерева, вся облепленная трухой и паутиной. Руки женщины пестрели царапинами, волосы взлохматились и стояли торчком, а на щеке всё ещё горел след от пощёчины.

Последнее особенно взбесило де Перье. Глаза безопасника опасно сузились.

– Своих сотрудников я наказываю сам, виконт! – обозлился барон – У вас такого права нет! Я смотрю, вы совершенно позабыли о том, что должны сопровождать маркиза и вместо этого, гоняетесь за моими людьми! Вам придётся очень многое объяснять милорду герцогу!

Де Броэ грозно сверкнул глазами и, пройдя мимо барона, направился к своему коню, беспокойно прядавшему ушами. К тому же, проклятый барон был трижды прав – он давно не видел маркиза. Если с сыном влиятельного вельможи что-то случилось, то ему, де Броэ, лучше бы и на свет не рождаться! Гнев герцога обрушится не только на самого Жильберто Монсюра де Броэ, но и на всё его семейство. Анфоры никогда не славились милосердием.

Целитель торопливо подбежал к камеристке и, тут же, начал ощупывать её тело, выискивая, не видимые глазом, повреждения.

– Вы не ранены? – воскликнул толстяк, убедившись в том, что кости у камеристки уцелели и иных ран, кроме длинных царапин и неприятных ссадин, не наблюдается. Ему пришлась по нраву мужественная и общительная женщина, отважно поспешившая на выручку к Елене – А, где же Арлена? Где она и где тот самый негодяй с длинными руками?

Лулу отмахнулась от переживаний толстяка, но ей было очень приятно знать, что хоть кто-то проявил искреннее беспокойство о её незначительной персоне.

– Всё хорошо, Огюстен – шпионка де Перье попыталась успокоить целителя – Не нужно так суетиться!

– Девушка в карете под надёжной охраной. – пояснил барон, незаметно приблизившийся к колоритной парочке – Ступайте и вы туда же. Охраняйте девчонку. Мы ещё не выловили остатки шайки, так что разбойники могут случайно наткнуться на карету.

– Мы задержимся в Ачере, милорд? – решила уточнить Лулу, пряча свой отличный кинжал куда-то под длинную юбку – Этот лес не напоминает место для отдыха!

– Нет. – всё так же отрывисто, произнес де Перье, любуясь разгорячённым личиком кудрявой лже -камеристки – Нас слишком мало, а к разбойникам может подоспеть подкрепление. Готовьтесь к отъезду. Я пошлю мэру Оллена весть, и он направит сюда отряд городской стражи.

Лулу с готовностью покинула поляну, обойдя колючие кусты, после близкого знакомства с которыми она и обзавелась глубокой, кровоточащей царапиной на лице.

Огюстен Лупа поспешил следом за ней, нудно зудя о том, что необходимо срочно промыть рану чистой водой из ручья.

Лишь заметив Елену, опасливо выглядывавшую из окошка кареты, Лулу позволила себе расслабиться и перевести дух.

Саму же Елену чрезвычайно обрадовало появление лже-камеристки и толстого лекаря. Они оба уцелели в бойне и почти не пострадали. Мерзавец де Броэ не успел добраться до её друзей и причинить им зло.

Девушку слегка мутило – взгляд, то и дело натыкался на бездыханное тело бедолаги-кучера и на ту самую стрелу, что торчала у него из спины. Несчастного убили жестоко и безжалостно. Елена не понимала – за что?

Целитель раздобыл воду и теперь возился с Лулу, обтирая женщине лицо, а Елена, отважившись, покинула истыканную стрелами, карету, не взирая на бурные протесты гвардейца, опасавшегося гнева де Перье.

– Всё закончилось, сударь! – оправдывала она свой поступок – Разбойников нет, так почему же я должна прятаться и торчать в карете? Конечно, там теперь неплохая вентиляция, благодаря дырам от стрел, но там ещё и ужасно одиноко, если вы понимаете, что я имею в виду!

Невдалеке появилась сухощавая, подтянутая фигура де Перье. Он шествовал в сопровождении своих людей, и они кого-то тащили.

Этот кто-то всё ещё пытался сопротивляться, дёргаясь в руках здоровяков-гвардейцев, но всем было ясно, что пленнику не удастся освободиться и убежать в лес.

– Ага! – обрадовался целитель – Они поймали одного из негодяев! Очень хорошо! Скоро мы узнаем о том, кого нужно благодарить за нападение на нас!

– Они что-то вопили о золоте, когда лезли в карету – нервно передёрнула плечами Елена и, слегка покраснев, добавила – И, ещё – о бабах!

– Золоте? – удивлению Огюстена не было предела – Какое такое золото? Неужели карета герцога так похожа на черную карету казначейства? Какие глупости, однако!

Упирающегося из последних сил, пленника, поставили перед бароном – здоровенный детина, заросший кудлатыми патлами от макушки до самого пупка. А, может и ниже, угрюмо зыркал на де Перье, зажимавшего неглубокую рану на кисти. От помощи целителя барон отмахнулся – некогда. Пока, некогда!

– Кто вас нанял? – безопасник, не мешкая, начал допрос – Отвечать!

Разбойник что-то рыкнул в ответ, матерно и неблагозвучно, но откуда-то со стороны, прилетела длинная стрела и воткнулась ему прямо в распахнутый рот, кроша и выбивая зубы.

Выпучив глаза, негодяй рухнул замертво под ноги барона.

– К оружию! – загремел голос Перье – Лучник!

«Снайпер! – запаниковала Елена – Туши свет, кидай гранату!»

Но, вторая стрела уже неслась вслед за первой и летела она прямо в лоб Елене. Девушка ничего не успевала – она лишь вытаращила глаза и взмахнула рукой, как стрела, точно наткнувшись на что-то невидимое, отскочила прочь.

Разевая рот в беззвучном крике, Елена застыла, белея лицом и с трудом осознавая, что смерть, в очередной раз прошла мимо, лишь коснувшись её своим холодным крылом.

Барон смотрел на девушку, будто зачарованный – из всех присутствующих он один успел заметить, как стройную фигурку вчерашней селянки окутало сияние с бирюзовым отливом, бесследно растаявшее в золоте солнечных лучей.

Может статься, внимательная Лулу доглядела что-то этакое, необычное, но, скорей всего, он один смог понять, что происходит.

– В, карету её! – приказал де Перье, заранее предвидя то количество головной боли, что вскоре обрушится на него, несчастного и Елену, скрутив не хуже, чем того самого злополучного разбойника, мгновенно засунули в единственное средство передвижения, притулившееся у обочины.

– Уходим. – скомандовал раздраженный де Перье, приметив, что беспокойная Елена, в нарушение всех его распоряжений, выставила в окно растрёпанную голову – В Оллене я закажу у гномов железный сундук и упрячу вас, госпожа, в этот ящик. Быть может, после этого мне удастся перевести дух и вздремнуть спокойно.

Темноволосая голова скрылась с глаз обозлённого барона. Рельф Пиколло сердился, и Елена внутренним чутьём поняла, что, если сейчас ослушаться распоряжений безопасника, то, чего доброго он и в самом деле выполнит свою угрозу. С него станется – купит этот самый ящик у гномов и засунет её в него, точно пачку банкнот в надёжный сейф.

– У гномов? – поразилась Елена – Твою ж мать!

Самое интересное, что Елена знала о том, кто такие гномы.

Инородцы, сродни эльфам, вот, пожалуй, не такие красивые.

Но, богатые!

Широкоплечие и коротконогие гномы обычно обживали горы, но и в людских городах селились охотно. Гномы слыли искусными кузнецами и ювелирами.

В Больших Гульках проживал один такой умелец – мастер Цонгер.

Бородатый и широкоплечий, как и все коротышки, он женился на человеческой женщине и ничуть о собственном выборе жены не сожалел.

Мастер Цонглер обладал неимоверной силой – мог загнуть в бублик толстый железный прут и убить быка одним ударом кулака.

Елена отлично помнила тот день, когда взбесился бык самого старосты. Огромное животное, разъярённое каким-то пустяком, гоняло старостиных домочадцев по всему подворью, норовя втоптать в землю по самые уши тяжёлыми копытами.

Сама Елена батрачила в тот самый день у старосты и невесть каким чудом уцелела, забившись в тесный закуток между хлевом и забором, а вот мастер Цвонг не убоялся и не растерялся. Он бесстрашно выскочил навстречу обезумевшему быку и хлопнул того кулаком промеж острых рогов.

И бык умер, пав бездыханным к ногам гнома.

Староста тогда сильно обозлился, обвинив мастера Цвонга в порче имущества и потребовал в уплату за быка пять серебрушек.

Целое состояние для таких, как Елена и вдова ее приютившая.

Гном молча ухмыльнулся в густую бороду, пошевелил массивной шеей и потянулся за железным ломом, что валялся посреди двора. Лом бросил староста, когда убегая, пытался отбиваться от собственного рогатого имущества.

Скрутив лом дулей, Цвонг презрительно плюнул под ноги старосте и спокойно пошёл прочь, обронив изуродованную железяку.

Староста судорожно сглотнул, кадык на его тощей шее дернулся и больше он о серебре не заикался.

В железный ящик не хотелось, и Елена, не чувствовавшая за собой и тени вины, спорить с де Перье не стала, не видя особого смысла в пустых разговорах.

Она покорно забилась в угол кареты, подальше от разгневанного безопасника и прижала к груди пустую корзину. Девушка точно помнила о том, что в корзинке оставалась ещё половина жареной курочки, варёные яйца и пироги с ягодами.

Всё съестное пропало.

Грустно вздохнув, Елена слегка поёрзала, усаживаясь поудобнее.

Рядом примостилась бедняжка Лулу – раненую щеку промыли и залепили каким-то зелёным листом.

«Пластырь – догадалась Елена – Правильно, а то инфекция в рану попадёт и всю щёку разнесёт!»

Через какое-то время пожаловал и Огюстен. Лекарь оказывал помощь гвардейцам, многие из которых оказались ранены, а кое-кто, и вовсе, убит.

Стрелка, ловко пулявшего из лука, как догадалась Елена, изловить не удалось. Зато, объявился маркиз и его приятели, и негодяй Людвиг. Слуга виконта слегка прихрамывал и почёсывал отбитый зад – обозлённый неудачей де Броэ хорошенько отпинал нерасторопного парня и тот, совершенно позабыв о серебре, торопливо ковылял за господином опасаясь спровоцировать новый приступ ярости.

А ведь де Броэ ещё с герцогом объясняться, оправдываясь за попытку убийства Елены и её, так называемой, камеристки.

Теперь-то совершенно точно известно о том, что герцог приставил к девчонке своих людей, желая сохранить её никчемную жизнь.

Маркиз хранил угрюмое молчание, бросая полные ненависти взгляды то на де Перье, то на карету с мерзким бастардом.

Никак не удавалось уничтожить девчонку, укоротив её ровно на голову.

Луи опасался, что мать впадёт в ярость и совершит какой-либо опрометчивый поступок и герцог, обозлившись, отправит в ссылку не только проштрафившуюся супругу, но и самого наследника.

Маменька славилась бурным проявлением эмоций, а де Анфор слыл скорым на расправу и нетерпимым к истерикам, человеком.

Отправляться в ссылку Луи не желал, но он так же, не желал называть какую-то деревенскую девку сестрой.

К этому всё и шло.

– Почему не попал стрелок? – сквозь зубы процедил маркиз, вновь возглавляя кавалькаду. Белоснежный плюмаж на его шляпе был хорошо заметен издалека.

– Неизвестно. – так же тихо ответил шевалье – Брийган клянётся, что стрела летела как надо. Но, что-то защитило мерзавку.

– Стрелу правильно зачаровали? – уточнил маркиз, осматриваясь по сторонам – Не хватало ещё, чтоб на нас напали настоящие разбойники и попытались ограбить.

Впрочем, те и были настоящими – спешили, привлечённые слухами о золоте, перевозимом в карете, а нашли, к несчастью, собственную смерть. Подсадным являлся один стрелок, человек маркиза, очень сильно любивший звонкую монету.

– Правильно – уныло вздохнул шевалье – Этой девке, словно сам Тёмный ворожит! Говорят – д, Алье понизил голос – Стрела летела ей точно в сердце, но девка подняла руку и легко отбила её.

– Враньё! – гневно раздувая ноздри породистого носа, рявкнул маркиз – Подобное невозможно по целому ряду причин!

– Возможно. – спокойно возразил де Броэ разгоряченному юнцу – Если кто-то успел поставить на девчонку защиту.

– Здесь нет мага такой силы – вскипел маркиз, изрывая в клочья тонкий платочек, надушенный изысканными духами – Все они находятся в столице, рядом с королём!

– Значит, амулет! – пожал плечами виконт – Возможно, ваш отец решил защищать девчонку всеми имеющимися в его распоряжении средствами – В вашей семье хранится амулет подобной силы?

Маркиз бессильно скрипнул зубами – в сокровищницу его, пока что не пускали. Ему ещё не исполнился 21 год и до богатств рода де Анфор, Луи доступа не имел. Кто его знает, что хранится в сокровищнице? Вполне вероятно, там есть артефакты гораздо большей силы. Мать, та – знала. Она слегка владела магией воздуха, не блистая особыми талантами. Сам герцог пользовал магию огня, его старший сын, погибший очень давно, имел склонность к магии воды, а вот Луи родился бездарем. Его слабого дара не хватало на то, чтобы зажечь свечу, что безмерно раздражало юного маркиза Бийского.

Чувствовать себя ущербным? О, это так ужасно!

И хоть магов в Ангоре было очень и очень мало, допустить мысли о том, что отец пожертвовал сильнейшим артефактом ради какой-то голодранки? Сама мысль о подобном кощунстве казалась невыносимой!

– Значит, амулет. – призадумался маркиз, хмуря брови – С этим нужно что-то делать, Жильберто! Ещё один день, и мы въедем в Луанду. Мне противна сама мысль о том, что нога оборванки ступит на ступени моего замка!

– Как прикажете, милорд. – де Броэ покорно склонил голову. Маркиза он отлично понимал – голубая кровь наследника рода кипела и ему дела не было до того, что с одного бока девчонка уродилась аристократкой, зато, с другого..

– Надеюсь. – отмахнулся от его заверений, раздосадованный предыдущей промашкой, маркиз – Иначе, нам всем не поздоровится.

Дальнейшее путешествие по Ачерскому лесу протекало спокойно – до самого конца опасной дороги, то есть – до вечера, отряд больше никого так и не встретил на своем пути – то ли разбойники закончились, то ли их отпугивали родовые цвета герцогов де Анфор. Одно дело грабить обозы купчишек, да щипать крестьянские телеги, а другое – нанести оскорбление владетельному вельможе, который может наводнить окрестности Ачера своими солдатами и перекрыть вольной братии кислород.

Рисковать разбойнички не решились, и путники благодарили Аму за эту малую милость.

Опасливый де Перье, не взирая на ворчание Елены и неудовольствие маркиза, запретил остановки. Родовитому юнцу, взбрыкнувшему и попытавшемуся взять бразды правления в свои руки, барон отказал, сославшись на прямой приказ герцога, который гласил, что в случае непосредственной угрозы жизни и здоровью маркиза, следует предпринять все возможные и невозможные меры, дабы эти самые жизнь и здоровье, сохранить.

Услышав про приказ отца, крикливый юнец помрачнел ещё больше, но смирился с неизбежным.

Глава 6 История Лулу

Елене ужасно хотелось размять ноги и просто побродить по земле. Она себе весь зад отбила в этой карете, прыгающей по ухабам подобно сумасшедшему кузнечику.

«Никакого тебе комфорта – злилась девушка, расстопырившись на сиденье и, то и дело, подпрыгивая вверх – Не поезд, н-да.. Совсем не поезд! Там-то, красота! Едешь себе спокойно и в ус не дуешь. Хочешь – сиди, хочешь – лежи. Не трясет, не подбрасывает, об углы твоей головой не стучит. Ещё и чай принесут с берушами. И до туалета бежать недалеко!»

Карету регулярно трясло, но Елена все-таки сумела приспособиться и подремать, сама, не заметив, как крепко уснула. Напади на них разбойники снова и им пришлось бы здорово потрудиться, дабы разбудить девушку, принявшуюся изображать из себя спящую красавицу.

– Госпожа! Госпожа, просыпайтесь! – приторно сладкий голос лже- камеристки прервал сладкий сон – Мы прибыли, госпожа! Хвала Двоим – Ачерский лес остался позади!

– Какую-то госпожу зовут. – зевая, подумала Елена – Ишь, как голосят, через три двора слышно! Надеюсь, до старостихи сестра приехала. Сейчас обцалуются, эля напьются, вырядятся напоказ и зачнут по селу шастать… Мол, смотрите, какие к вам дамы важнецкие залетели! У-у-у-у, жабы пупырчатые!

Видать, не раз и не два доставалось бедняжке Арлене от сиих жаб, уж если они и во сне являлись несчастной девчонке.

– Госпожа! – Елену ощутимо тряхнуло и она, ойкнув, замотала головой, точно брыкливая кобыла.

Через мгновение девушка успокоилась, окончательно проснувшись и признав в говорившей Лулу.

– Что случилось, Лулу? – боязливо спросила Елена у кудрявой женщины, все еще находясь под влиянием сна и никак не избавившись от пугливости, присущей Арлене – Ой, чего это мы стоим? Что? – глаза девушки испуганно округлились, и она едва не подпрыгнула к потолку – На нас снова напали, да? Надобно бежать и спасаться?

– Ама с вами, госпожа! – широко улыбнулась Лулу – Нет никакого нападения. Просто мы прибыли, сейчас проезжаем городские ворота. Оллен, госпожа!

Елена, из любопытства высунула голову в окно – и, впрямь, лес закончился, вокруг замелькали городские окраины.

Оллен находился почти в центре герцогства Валенсия и жители его не особо переживали за свою безопасность. Город давно перерос защитные стены, как ребенок вырастает из своих коротких штанишек. Теперь он, ничем не ограниченный, вольготно раскинулся на четырёх холмах, медленно наползая на пятый и тесня Мусорные пределы Ачерского леса.

– Вон там, госпожа! – рядом с лохматой головой Елены возникла кудрявая головка Лулу – Ратуша, чуть дальше – дом градоправителя. Нам надобно в другую сторону! – Лулу ткнула пальцем в неопределённом направлении – Постоялый двор «Лиса и Котелок». Там и заночуем. Это господин барон распорядились. Завтра, после обеда, даст Ама сил, так и в Луанду прибудем.

«Там моя служба окончится – легко читалось на симпатичном личике молодой женщины – Хлопотная, как выяснилось, служба! В трактире служанку изображать и лазутчиков выискивать, куда безопасней, но не так интересно!»

– Ур-р-р-а! – едва не захлопав в ладоши, обрадовалась изрядно помятая и уставшая Елена, но перехватив полный недоумения взгляд Лулу, стихла, умерив активность – Я очень рада. Можно будет помыться?

– Вчерась мылись уже? – чистоплотность вчерашней селянки не переставала удивлять соглядатая де Перье, но кто она такая, чтобы спорить? Сказано – ублажать, значит, будем ублажать! – Конечно, госпожа. Я распоряжусь!

Елена с хрустом потянувшись, широко раскинула руки в обе стороны.

– Хорошо-то как! А где наш многоуважаемый толстячок- целитель?

– Господин Огюстен отлучился по срочному делу. – уклончиво ответила Лулу, которая и сама не знала, что за необходимость заставила лекаря покинуть карету у первой городской заставы – Но он обязательно навестит вас нынешним вечером и произведет осмотр.

– Лулу? – укоризненно замотала головой Елена – Какой осмотр? Царапины почти зажили, с невинностью всё в порядке – не рассосалась, а больше меня ничего не беспокоит.

– Распоряжение герцога. – весело пропела Лулу – А, с герцогами, что?

– С, герцогами – не спорят! – повторила Елена изрядно надоевшую фразу – А, ужин? Ужин, когда?

– Сразу после купания. – Лулу критически осмотрела помятую подопечную и тяжело вздохнула – И мы расчешем ваши волосы, госпожа.

Елена едва не застонала – массажные щетки для волос ей на глаза ещё не попадались, а чесать волосы гребнем – том ещё геморрой! Волосы у Елены тяжёлые, густые и ужасно непослушные, так и норовят завиться в кудри и запутаться на кончиках. Раздирала их девушка, сдерживая слёзы и кусая губы. Очень хотелось взяться за нож и отчекрыжить лишнее. Удерживало руку Елены лишь то, что ни одной девицы с обрезанными волосами, она не встречала.

Лулу же, в ответ на странный вопрос, пожала плечами и ответила, что волосы стригут воровкам и гулящим девкам. Она же, Елена, не такая?

Получив горячее заверение в том, что Елена, конечно же, не такая, а высоконравственная и добродетельная особа, Лулу посоветовала подопечной вооружиться гребнем, запастись терпением и сидеть, не отсвечивая и не доставая её глупыми вопросами.

Сказано всё это было слегка иначе – с улыбками, ужимками и приседаниями, но общий смысл слов от этих упражнений, не менялся.

Елена решила прислушаться к доброму совету и не отсвечивать.

Оллен понравился Елене куда больше провинциального Льуежа – сказывалась близость к столице герцогства. Улицы казались прямее и выглядели не в пример чище, народ одевался богаче, но хватало и голодранцев всех мастей. Дорогу мостили не только деревянными плашками, но и камнем, потому карету продолжало немилосердно трепать, грозя вытряхнуть из Елены весь её прекрасный внутренний мир.

На карету глазели.. Нет, не так – на карету таращились во все глаза, раскрыв рты. Елена сама видела, как почтенная матрона, заметив транспорт с герцогскими коронами на дверках, замерла прямо посреди улицы неподалёку от огромной лужи, в которой вяло барахтались парочка подсвинков. Дама, словно бы, превратилась в соляной столб, до того её впечатлила карета, утыканная чёрными стрелами. Какой-то лихач на гнедом жеребце проскакал мимо, распугав народ, но даме, хоть бы что – она даже не попнулась, и лишь грязь, отлетевшая от копыт жеребца, привела её в чувство. Вспугнутые подсвинки, громко вереща, ринулись прочь по самой короткой траектории, прямо под ноги почтенной горожанке. Матрона, выронившая из рук корзину, с которой она важно выхаживала некоторое время назад, широким рукавом сорочки утирала брызги грязи со своего круглого лица и живность, запутавшаяся в длинном подоле платья, привела её в совершенную ярость. Выкрикивая различные оскорбления в адрес непутёвого хозяина жеребчика, свиней и всех их ближайших родственников, женщина, перестав замечать разводы на своей добротной одежде, побрела прочь, пересекая лужу по диагонали, потрясая корзиной и привлекая к собственной особе всеобщее внимание.

Неказистый паренек, лет, восьми-десяти, вероятно свинопас тех самых визгливых подсвинков, бросился следом за разбежавшейся живностью, шлепая босыми ногами по лужам, оскальзываясь и улыбаясь щербатым ртом.

Дома в Оллене выглядели прилично, а уж постоялый двор, так и вообще, произвёл на Елену прекрасное впечатление. Во-первых – никаких луж, во- вторых – чистота во дворе, в – третьих – опрятная служанка в чистом переднике, мелькнувшая невдалеке и вкусные запахи, заставившие живот издавать кровожадное урчание.

Лулу, проголодавшаяся не меньше Елены, принялась активно принюхиваться.

– Луковый суп. – сглотнув слюну, произнесла лже – камеристка –И жаркое. И тушеные овощи, и пироги, и сбитень..

– Хватит! Хватит! – протестующе подняла руки Елена – Не слова о продуктах питания, а то я, прямо так и вломлюсь в это приличное заведение.

Лулу замолчала и укоризненно качнула головой – выглядели путницы не очень, во всяком случае на дам, которые могут себе позволить путешествовать в карете знатного вельможи, они не походили.

Об этом, прямо- таки, кричал удивлённый взгляд мальчонки, который шустро прибежал с намерением подзаработать пару медяшек, услужив богатым пассажирам герцогской кареты.

Взгляд его из удивлённого быстро превратился в укоризненный – мол, грешно издеваться над ребёнком и обманывать его ожидания.

Лулу выскочила из лакированного шарабана на колесах первой, оттёрла в сторону приставленного к ним гвардейца, обшарила взглядом весь двор и поманила мальчишку пальцем.

Тот проворно подскочил к растрёпанной женщине, облачённой в изгвазданную и местами рваную одежду, наверное, вспомнив известную поговорку о том, что не всё то золото, что блестит.

Медяшка оказалась у него в кулаке, затем незаметно перекочевала за щёку, и пацан преисполнился глубочайшим уважением к странным гостям.

– Через чёрный ход в гостевые комнаты. – уверенным голосом, точно сержант на плацу, приказала Лулу – Мигом! И хозяина позови!

Пацан открыл было рот, пытаясь задать какой-то глупый вопрос, но спохватившись, рот закрыл и метнулся куда-то в сторону, поманив за собой Лулу.

Та, выдернула из кареты подопечную, наблюдавшую за происходящим с немалым интересом и постоянно озираясь, чуть ли не бегом, рванула за мальчишкой.

Лже – камеристка крепко опасалась давешнего непойманного лучника, для которого открывался превосходный вид на цель с любой из остроконечных крыш соседних домов. Становиться мишенью не желали ни Лулу, ни Елена, потому-то и двор они пересекли очень быстро, нырнув в темный проём чёрного хода со всей поспешностью.

Позади звякал оружием и бухал сапогами исполнительный гвардеец.

А там и привычная узенькая лестница для слуг, и комната в самом конце коридора, у которой их и встретил вездесущий де Перье.

Беглым взглядом барон окинул честную компанию и не заметил ничего нового и утешающего – Лулу выглядела бледной и издёрганной, девчонка из Больших Гулек, как обычно щеголяла изгвазданным, местами, зияющим прорехами, платьем, да растрёпанными, больше обычного, волосами. На этот раз, для разнообразия, её одежда не воняла гарью и с неё не стекала вода. Один лишь герцогский гвардеец, приставленный к шебутным дамочкам, отличался некоторой опрятностью и бодрым видом, браво бряцая оружием и пожирая начальство глазами.

– Отдыхать. – коротко распорядился де Перье – А, ты – это уже гвардейцу – Станешь в караул у дверей.. гм.. госпожи. Никуда не отлучаться, ни с кем не разговаривать, в комнату не пускать никого, кроме Лулу и уважаемого целителя Огюстена. В случае чего – голос барона стал строгим – немедленно звать подмогу. И меня!