Читать онлайн Обратная сторона РАЙЯ бесплатно
Легенда о биологе Соколове
– Что вы делаете? Это же чудо! На лишенной жизни планете мертвое дерево дало ростки,– пытался вырвать Соколов, недавно принятый в команду биологом, обросшую зелеными побегами кирку.
– Инструмент не трогай! – с силой оттолкнул его геолог Максимов и с досадой счистил с рукоятки зеленые побеги, отряхнув перчатку от получившегося месива.
Биолог отлетел на грунт, покрытый острыми камнями, едва не пропоров себе скафандр.
– Вы не понимаете. Это же возможность обеспечить продуктами ближайший пояс, – пытался он подняться, но от чего-то постоянно заваливался на бок.
– Остынь, парень, – протянул ему руку один из членов команды. – У нас конкретная задача – разведка недр. Чем меньше на ней ползающих и растущих тварей, тем лучше. Хоть на куски ее растаскай, ни один космический Совет не возмутится. Возьмём пробы грунта, отправим куда надо, получим свои деньги и эта планета в твоем полном распоряжении.
Соколов, кипел от злости. «Дерево», – рыскал он по каюте корабля, надеясь найти хотя бы маленький кусочек и проверить свою догадку. Баридий – дешевый, прочный и легкий, используемый для внутренней отделки кают давно заменил дерево и пластик. Лишь у бедных рабочих, с некогда процветающей Земли, подрядившихся в целинные бригады, был собственный простейший инструмент – кусок железа на деревянном основании.
– У вас же есть робот-анализатор. Позвольте хоть стружку снять, – пытался уговорить он рабочих, но те откровенно издевались как новеньким.
– Покупай! Сколько дашь? – смеялись они в ответ.
Дать было нечего, именно длительное отсутствие работы на Земле заставило его в считанные часы присоединиться к незнакомой разведывательной бригаде. Он еще раз залез в рюкзак, пытаясь найти подходящий для обмена предмет и обомлел. На дне лежала поделка сына, которую тот засунул в последний момент.
«Сынок, молодчина! Выручил отца!» – схватил Соколов корявую птичку-свистульку, выструганную неумелой рукой из куска дерева. Увлечение сына древнейшими искусствами, не одобряемое отцом, стало «спасительным кругом» на незнакомой планете.
За небольшим пригорком, в модуле с минимальным кислородным обеспечением он устроил свою лабораторию. Аккуратно порезав деревянный хвост в чашки с пробами грунта, Соколов оставил их до утра. Прокрутившись всю ночь, раздраженный бесконечно сменяемыми светилами, он первым делом отправился навестить свои щепки.
Растения раздавили пробирки и требовали срочной пересадки. Датчик кислорода сменил свет с желтого на ярко-зеленый, показав значение, равное норме. Это уже было не просто чудо, а серьезное открытие. Эксперимент требовал фиксации «до», чем Соколов бездумно пренебрег, надеясь, что займется этим с утра, но все же отправил полученные данные в Космический центр геологических разработок.
Управляющий разведывательным направлением проигнорировал сообщение Соколова, требуя отчеты по составу местных земель. Через неделю от птички осталась только головка, а за лабораторией вырос кленовый лесок.
Лишь через месяц безуспешных попыток найти на этой планете хоть что-нибудь стоящее, геологические работы были свернуты, а бригада геологов перешла под командование Центра космической растительности. Вокруг открытия Соколова подняли невероятный шум, но его самого откровенно не замечали, предложив должность научного сотрудника третьего ранга.
Биолог был недоволен. Кроме того, что его мягко говоря, отодвинули от собственного открытия, так на планету потянулись космическое расы. Вскоре его планета была поделена на несколько экспериментально-опытных баз, каждая из которых старалась превзойти другую. Достигнув за полгода критической массы, флора поспособствовала формированию атмосферы и планета тут же приобрела тут же приобрела статус космического заповедника. Одно «но» отделяло планету от статуса элитного места, местный урожай абсолютно не годился в пищу.
Финансирование заканчивалось и постепенно исследовательские базы опустели, лишь Соколов верил в то, что сможет докопаться до истины. Последний корабль забрал желающих покинуть заповедник, потерявший всякую ценность, только биолог с небольшой командой остался в созданном его усилиями рае, надеясь найти то, что обязательно найдет стоящее решение.
Оборудования хватало, а вот продовольствие таяло со скоростью распространения растительности. Единственным источником пропитания стали брошенные полупустые склады предыдущих миссий. Местная фауна отсутствовала вовсе, а плоды разнообразной расплодившейся флоры вызывали лишь рвотные позывы. Нечем нельзя было вывести эту горечь: паренье, жаренье, замачивание, бесконечное вываривание не помогало.
За прошедший год большая половина исследовательской команды по различным причинам оказалась на кладбище и с каждым новым могильным холмиком, надежа на спасение таяла как запасы последнего продоваольствия. Неконтролируемый рост деревьев вскоре отобрал у них память о товарищах, и Соколов понял, что открыл не спасение для убогих, а свою погибель.
Их осталось всего трое, и Соколов понял, что отчаянье привело его к «точке невозврата», за которой была только смерть. Он до шел до кладбища и упал рядом со свежим холмиком, по которому уже ползли фиолетовый цветы. Достал ампулу со снотворным и залпом выпил ее содержимое.
– Не смей, Соколов, только не сейчас! У тебя получилось! – тряс его за плечо бывший геолог Максимов и пытаясь запихнуть в рот огромное яблоко. – Только попробуй!».
Соколов открыл тяжелые веки и, откусив небольшой кусок, обомлел. Оно было кислым с небольшими нотками сладости без признаков отвратительной горечи местного грунта.
– Где ты его взял? – еле ворочал языком биолог, окрылённый новой надеждой, и Максимов окинул рукой кладбище. – Подавай сведенья во все центры! Черт возьми, мы сорвали джек-пот!
Напарник сделал многозначительную паузу и посмотрел на меня, ожидая восторженных аплодисментов.
– Удивил, Дед, – посмеялся я над рассказчиком, бывшим самым старшим из нас. – эту побасенку я уже раз двести слышал. А про «горкин» забыл рассказать!
– И что, Дровосек, ты и без меня про него знаешь, а вот место где все начиналось определишь?
– Нет, да и зачем это, Дед? Вольным стану? Выиграю билет на родину? Вернуться домой мы никогда не сможем, а как звали эту вражину Соколова знать надо, только чтоб проклинать. Придумал же через трупы горкин нейтрализовать. Как вы потом это едите? – съежился я, вспоминая дробильную установку. – Ты другое скажи, зачем сюда хищных тварей привезли?
– Это мне не известно и в легенде об этом ни слова, – сник рассказчик, – но, говорят под монументом скрыто, что-то важное. Найдешь этот клад и рванешь куда захочешь. Осталось заслужить повышение. Там, рядом с океаном, все как-то сподручнее, подмигнул он.
Это было нечто новое. Океан не раз уже проскальзывал в рассказах местных, но про клад я еще не слышал. За три года нахождения в искусственно выведенном Соколовском рае, я слышал разные оды, посвященные мошеннику, вот дошли и до сокровищ.
Мы оглянулись, пытаясь рассмотреть нет ли поблизости фосфорного свечения клювокрылов, словно рожденных сказочным миром горгулий, а на самом деле, домашних животных перескутов, привезенных сюда колонизаторами второй волны.
Вымахав до двух метров в высоту, толи куры с огромной гривой, толи львы с птичьей головой любили перекусить зазевавшимися поселенцами и разорить обрабатываемые нами плантации.
Звездолет задерживался, и я подкинул еще хвороста в почти погасший огонь. Собеседник уснул, прислонившись к огромному колесу лесопроходчика, а я, проверив надежность самодельной сеточной сигнализации лежал и смотрел на звездное небо.
Конечно, здесь лучше, чем в душной камере, на 15 человек. Последние годы моими домом была подземная тюрьма для особо опасных членов общества – террористов покусившийся на установленный порядок кастового мира без социальных лифтов. Родился на нижнем ярусе и умер там же.
Я лишь хотел увидеть небо за чередой бесконечных многоуровневых трас проложенных для транстрайдеров более удачливых сограждан, которые могли летать, оставляя нам удушливый выхлоп, опускающийся на дно огромного мегаполиса.
Теперь все небо было в моем распоряжении. Командир так и пошутил, закрывая за мной двери грузового контейнера: «Хотел небо? Все твое».
Все эти годы я надеялся узнать, что стало с родными, а теперь метры грунта растянулись в бесконечные прыжки по кротовым норам межзвездного пространства. Я никогда не хотел быть астронавтом, выкинутом на обочине цивилизации, просто так сложились звезды двенадцать светил.
Они наверно уже забыли обо мне, как и я начал терять очертания бережно хранимых силуэтов. Надежда давно уже выжгла во мне остатки любви и ныла фантомными болями потерянного мира.
Шум приближающегося шлюпа вырвал меня из зыбкого сна, и я ткнул в бок напарника. Обменщики никогда не садились на землю, боялись нападения и побега. Груз просвечивали на наличие «залетных» и поднимали магнитами. Так же опускали контейнеры с телами усопших, надеявшихся обрести новый рай на заповедной планете.
«Стой смирно, не делай резких движений и твое тело минет огромная дробилка спасительного нейтрализатора», – повторял я себе, быстро осознав, что любое движение воспринималось обменщиками как провокация и прерывалось точным ударом из БРК-бластера в голову.
Только командир пятой смены, всегда задавал мне один и тот же вопрос: «Как небо, борец?» Я молчал, а он ухмылялся. Много наших погибло, пытаясь «подружиться» с ними. Обменщики всегда задирали местных, делая ставки и наслаждаясь своей безнаказанностью. Я не доставлю им такой радости. Я умею ждать.
Командир, задав свой коронный вопрос, вдруг сменил тему и заявил о женском лагере на другой стороне огромного острова.
– Врешь? – не выдержал мой напарник.
– Ты не дойдёшь, – ухмыльнулся командир и ткнул дулом бластера в мою сторону. – А вот ты мог бы.
Я промолчал, как и раньше, и принялся ща работу. Мы подцепили контейнер к лесопроходчику и отправились к установке по нейтрализации горкина, дарящей цель нашему существованию
Простейший аппарат, основанный на законах механики с легкостью пережёвывал усопших, смешивая их с добавками из мешков, поставляемых вместе с телами и извергал их в виде отвратительной жижи, которой добротно удобрялись вверенные нам сады и поля.
Вот она сила маркетинга, обещающая Рай на девственной планете, где упокоенные души вновь могли обрести жизнь под зелеными кронами. Не единого слова лжи, кто уличит их в обратном?
«Колыбель человечества», занимающая доставкой усопших гарантировала заботливым родственникам, что отошедший в иной мир не будет случайным космическим мусором или пеплом конвейерного крематория, а с почестями уйдет в землю, из которой и был сотворен.
Живые платили за доставку удобрений к месту назначения и упивались видами бесконечных лесов. Огромные урожаи, обеспечивали ближайший пояс экологически чистыми продуктами, которые стояли не малых денег, и все были счастливы, кроме кучки изгоев, пленников, изгнанных в рай
Биолог, поимевший все человечество, сделал свое состояние на маленьком обмане, построив на чужих костях процветающую по сей день Соколовиндестрис с эмблемой в виде бесхвостой птички.
Платили родственники, платили торговые компании, бесплатно работали поселенцы, сменившие казематы на относительную свободу, обеспечивая миллиарды на счетах биолога, мечтавшего о хлебе для убогих.
Я помню первый день здесь словно это было вчера. Нас так же выгрузили в контейнере, который прикрепили к лесопрпоходчику и открыли только в поселении. Этот же контейнер к утру был заполнен ящиками с дарами здешней флоры.
Встречал вновь прибывших Седой, бывший начальником с момента основания поселения. Он был не разговорчив, и вовсе не имел друзей. Целыми днями сидел в смотровой башне, раздавая оттуда указания через выисканный где-то громкоговоритель и спускался лишь для встречи новеньких, раздавая им должности и определяя место в бараках, собранных, когда –то на скорую руку и так и стоящих уже несколько лет.
Загрузив тела в дробилку, мы отправились в стоявшим неподалеку баракам.
– Раньше хорошо было, – вздыхал напарник. – тела привозили прямо в гробах, а там и поживиться было чем, но со временем обменщики скумекали, что за просто так отдают нам огромный кусок пирога и лавочку прикрыли. Теперь только так.
– Давно ты здесь?
– Давненько, одним из первых прибыл. Да, быстро время идет – вздохнул он, – совсем недавно ты мальчонкой бегал, а сейчас уже вон в какого красавца вымахал.
– Ты знал меня ребенком? – нахмурил я брови.
– Нет, – быстро отвернулся он. – Это я в общем. А вот и дом.
Деревянные бараки, собранные на скорую руку силами первых заключенных, давно требовали ремонта, но разговоры оставались лишь разговорами, благо климат позволял особо не заботится о крыше над головой. Убранство бараков было не хитрым: сколоченные в два яруса нары, разделённые полками с личными вещами, были снабжены матрасами, подаренными Соколовиндестрис, единственной современной вещью не считая лесопроходчика.
Окно едва пропускало утренний свет и я, добравшись до своего места, аккуратно поставил рюкзак на стеллаж. Спящий внизу Димыч вздрогнул и жестом спросил у меня все ли хорошо, утвердительно кивнув, я запрыгнул на второй ярус и впал в тяжелый тревожный сон. Мне снилась девочка, играющая в под раскидистой яблоней и молодой Дед в белом халате.
– Вставай, Дровосек, завтрак проспишь, – дергал меня за штанину Димыч.
– Иду, – буркнул я.
Поплескавшись в уличном умывальнике, я вернулся к своему рюкзаку и достав томик стихов местного поэта, спрятал его за пазуху клетчатой рубахи.
Столовая, стоящая по середине поселения рядом со сторожевой башней, включала также театр и библиотеку. Четверть помещения, силами местных умельцев отгородили досками, сделав помост и повесили неаккуратно сшитые из разных кусков ткани шторы. Вдоль противоположной окнам стены стояли грубо отесанные стеллажи, на которых размещались самодельные книги. Поговаривали, что они, выпущенные древними типографиями, еще сохранились в музеях центральных Вселенных, но периферия даже не знала об их существовании. Здесь же книги, пахнущие чернилами из местных трав, опьяняли запахом далекой действительности.
Вернув на место прочитанный томик, я выбрал другой и вернулся к общему столу.
Из-за закрытых штор, актер любительского театра безуспешно пытался говорить высоким голосом, а режиссер, теряя терпение, грозился кастрировать нерадивого актера или вовсе выгнать из труппы, отчего завтракающие поселенцы покатывались со смеху.
– Ты, Миша, не напрягайся, – закричал Дед со своего места. – Птичка нашептала, что где-то рядом женское поселение развернули, будет тебе актрис…
– Какая птичка? – выглянул из-за шторы Миша. – Клювокрыл?
И вся столовая опять покатилась со смеху.
Окинув стол, я достал из кармана питательный брикет и принялся жевать безвкусную прессованную массу, запивая ее водой, зная, что остальные считают меня больным ил убогим, что в принципе одно и тоже. Говорят, человек привыкает ко всему, но за три года, я так и не смог прикоснуться к сочным плодам, предпочитая сублимированный паек. Глядя на лощеные бока местных овощей, я каждый раз видел кровавые ручейки с крупинками молотых костей.
Управление лесопроходчиком, давало мне право первым открывать контейнер с новичками и требовать сдать данные им в дорогу брикеты, несущие «условнопатогенный вред» местной флоре. Видя изобилие в столовой, о моем обмане тут же забывали и наслаждались фруктово-овощным разнообразием, подправленным мясом клюворылов.
Дорога в неизвестность
Я уже было поверил, что в уготованном мне рае можно провести остаток жизни, как Седой объявил, что Дмитрий Савелов удостоился чести отправиться к памятнику основателей. Сутки на сборы и вечная слава лучшему труженику заповедных земель. Я был в шоке. Единственный друг Димыч, которого я с таким трудом нашел, будет нагло вырван из моей жизни.
Сам я ни разу не видел это сооружение, но каждый из нас мечтал оказаться рядом с океаном, раскинувшемся на краю мира. Поговаривали, что там живут почетные поселенцы, но реально этого никто не знал, так как ушедшие еще ни разу не возвращались, а байки с каждым годом обрастали новыми подробностями.
Обвиняя себя в эгоизме, я подумал о том, что Димыч никогда не был лучшим. Отлынивая от работы при любой возможности, он явно не мог заслужить звание «передовик производства» даже в райских кущах, где как говориться тки палку и получишь сад.
Низенький, полненький, словно колобок из древней сказки, он катался по местным полям и ловко уходил от любых проблем. Считался своим парнем, но дружбы ни с кем, кроме меня не имел.
Месяц он присматривался ко мне, не скрывая своего любопытства, а затем подкатил сам и помог занять место водителя лесопроходчика. Предыдущий пал жертвой клювокрыла и Димыч, будучи старожилом, смог надавить на известные только ему кнопки.
Мы, абсолютно разные, сошлись под двенадцатью светилами рая по воле создавшего его биолога Соколова. Он не любил читать, а может и не умел, но всегда с интересом слушал мои пересказы или просил почитать, очередную книжку с красивой байкой. О прошлом не разговаривали, оно, оставшись в миллионах километров от искусственного рая, уже никогда не станет нашей реальностью.
– За что ты ненавидишь Соколова? – часто спрашивал меня Димыч. – Не он сделал нас преступниками, но благодаря ему мы сидим не на ядовитых рудниках, а в действительно райском месте.
– Одна только переработка трупов чего стоит, – не соглашался я. – Могли бы придумать химический способ, но нет. Сам посуди, отпадут заботливые родственники и все, потомки этого человеколюбца тут же лишаться приличного заработка.
– Нет, Дравосек, ты не прав. Его технология лишь ускоряет естественные процессы. Из праха пришел человек, прахом и стал.
– Отчего же его семья не живет на такой прекрасной планете? Что-то здесь не чисто. Даже обменщики брезгуют ступать на эту грешную землю, залитую кровью. Интересно, сами то они едят, то что мы здесь выращиваем.
– Все едят, – отмахивался Димыч. – Только ты, дурень, жрешь сублимированные тюремные помои.
Теперь я ненавидел давно почившего Соколова еще больше. Он опять разлучал меня с близким человеком, обрекая на вечное одиночество.
На торжественном ужине, в честь самого себя Димыч, вопреки сложившейся традиции, взял слово и, глядя мне в глаза, рассказывал, что прожил здесь пять лет и искренне не понимает, за что ему такая честь. «Возможно это ошибка или дар небес», – вопрошал он у публики, но замолчав добавил, что отмотать в крестьянах такой срок после удобного директорского кресла уже достойно награды.
Его никто не слушал. Покивав, подняли стаканы за Димыча, выпили и тут же налили по второй, перейдя к обсуждению новости о женском поселении. Протягивая брагу из широколистной ягрины, они обсуждали свои былые подвиги, мне же добавить было нечего, отголоски былых событий покрывала прочная пелена.
«Так куда же забирали лучших из лучших?», – не давала мне покоя навязчивая мысль и я стал вспоминать прошедшие проводы. Выудив из кармана единственно ценную вещь – блокнот из местной бумаги и ручку с чернилами скрупулёзно записал всплывшие из памяти имена награждённых. Подвыпившие поселенцы с трудом отзывались на мои провокации, не желая вспоминать тех, кому посчастливилось узреть великолепный памятник.
Обстоятельства, скрытый от моего понимания, напрягали и требовал проявить бдительность, а то и защитить единственного друга. Я должен был отправиться в этот путь с Димычем и вкратце изложив подвыпившему другу свои выводы, предложил не ждать до утра, а вместе отправиться в путь еще с ночи. Благо, обменщиков не будет еще пару дней, и я мог бы скрасить ему дорогу к побережью, а заодно и раскрыть тайну исчезнувших поселенцев.
Лучи второго светила прошли по небосводу, затронув верхушки хозяев планеты и я привычным движением спрыгнул с нар, прихватив свой рюкзак. Ориентируясь на земное времяисчисление, благодаря тому же Соколову, мы тоже делили местные сутки на двадцать четыре часа, отведя каждому из двенадцать светил по два периода.
В три утра я уже ждал Димыча возле лесопроходчика, стоявшего на окраине поселения, и заметил, как за ближайшими деревьями мелькнул чей-то силуэт. Димыч не мог так быстро передвигаться, но я не предал произошедшему никакого значения. Это была не первая моя ночная вылазка, а в это время чего только не привидится.
Хруст раздавленных яблок известил меня о приближении Димыча, на бледное лицо которого было искажено от ужаса.
– Ты это видел? – прошептал он, озираясь по сторонам.
– Что?
– Тени?
– Ветки ветром колышет! – указал я на деревья, чьи огромные ветви сгибались под тяжестью воздушных потоков.
Услышав правдоподобную версию Димыч успокоился и сопя полез в высокую кабину лесопроходчика. Еще одна тень пронеслась мимо нас и грузный Димыч, взлетел на пассажирское сиденье, с силой хлопнул дверью. Я зажмурился. От такого грохота все поселение могло проснуться и тогда прощай океан.
– Теперь то ты видел? – хлопал он ресницами и хватал воздух широко открытым ртом.
– Видел, но так и не понял, что это.
– Не знаю и знать не хочу. Святые явно решили уберечь нас, отправив подальше от этого места.
– Тебя, – поправил я Димыча, – я-то, прицепом.
Мы засмеялись, немного разрядив обстановку и только сейчас я понял, что не знаю дороги. Седой, обучая меня управлению, говорил, что все данные уже заложены в пямыти машины и надо лишь их активировать. «Океан», – почему-то произнес я, хотя разумнее было бы искать место встречи. Лесопроходчик принял команду и отправился в путь, очищая себе дорогу от наступающей на поселение флоры. Соколов, кинул первую щепку, не подумал о том, как держать в узде, обезумевшие деревья, поэтому мне постоянно приходилось очищать отвоеванную террарию от дикого леса.
– Как думаешь, не соврал командир про девок? – растянулся Димыч в блаженной улыбке, совершенно забыв о пережитом недавно страхе. – Может нас к ним отправляют? Должна же быть какая-то награда после стольких лет одиночества.
– Ага, как праведников в сад к гуриям! – усмехнулся я.
– Да, – зевал Димыч. – гурии – это хорошо!
Несмотря на то, что я был пленником этой планеты, красота здешних лесов дарила мне душевный покой. Величественные деревья и чистый воздух. Только элита и мы могли позволить себе райские условия бытия. В такие минуты, я думал о том, что может быть и отказался от обратного билета, выбрав для себя этот мир.
Димыч, убаюканный плавным покачиванием прыгающего по рельефу лесопроходчика, уснул, а я, чтобы не соблазнится ночным отдыхом, играл в гонки с изредка пробегающими клювокрылами. Почти обогнав одного из них, я отпрянул от ударившей по кабине голубой струи. Остановив машину и пытаясь очистить окна, я разглядел как завалившаяся туша исчезла за деревьями, оставив нам огромную клокочущую голову.
Это было за рамками моего понимая. Кто мог охотится столь ранним утром? Обменщики, поселенцы, живущие на берегу океана или амазонки, о которых говорил командир действительно существовали рядом с нами? «Только я мог добраться до них», – вспомнились слова обменщика, и я прибавил скорости. Встречаться с теми, кто так мастерски лишил большую птичку жизни мне абсолютно не хотелось.
Димыч мирно посапывал, не обращая внимание на происходящее вокруг, и я ему искренне завидовал. Вопросов было больше чем ответов, и я было совсем уж впал в уныние как моему взору предстал океан. Всколыхнулись воспоминания о мегаполисе с огромным портом и сердце защемило от огромных шрамов прошлого.
Ветер играл с волнами, запуская маленьких барашков, оседающих белой пеной на песчаном побережье. Лучи третьего светила, пробуждающего ото сна, просвечивал толщу воды, обнажая безжизненные глубины, скрытые под толщей воды.
На берегу стояла величественная статуя, обвитая огромными лианами, скрывающими лица основателей. «Где же хлебосольные хозяева, встречающие почетного гостя?», – думал, разглядывая местность вокруг монумента, под, которым по словам Деда, бы л спрятан клад.
Подъехав поближе, я был поражен тем, что памятник – это здание, с большими дверями и оконными проемами. Заброшенное и обветшалое, оно давно не использовалось по прямому назначению и вопрос о том, кто же мог ждать здесь Димыча вновь привел меня в недоумение.
Решив, что одна голова хорошо, а две лучше, я похлопал друга пол плечу, щекам и даже зажал нос, но реакции так и не последовало. Решив привести его в чувство с помощью океана, я выдернул с кабины грузное тело и поволок его к воде. Почувствовав холодную воду Димыч вздрогнул и залепетав нечто невразумительное попытался встать на ноги.
За всей этой вознёй, я вдруг почувствовал пристальный взгляд и подняв глаза, увидел, как под кронами зеленых великанов собрались темные силуэты, выжидая удобного для нападения момента. «Вот кто кружил вокруг нас все это время!», – осенило меня. Сдаваться призракам не входило в мои планы. Прикинув расстояние до лесопроходчика и монумента, я поволок Димыча в сторону последнего.
Тени не шевелились. Они застыли, словно боясь покинуть свое убежище. Димыч дрожал, бредил и практически не мог передвигаться самостоятельно. Последние метры я преодолел валясь с ног и уткнулся лбом в мутное стекло.
Яркий луч пронзил мой зрачок, раздался щелчок открывающейся двери и приятный женский голос произнес: «Добро пожаловать, Марк!». Ввалившись в темное помещение, я сел с обратной стороны двери пытаясь перевести дух и аккуратно приподняв голову следил за нашими преследователями, ожидая столкнуться с ними нос к носу. Постепенно тени скрылись в глубине леса, но чувство опасности все не оставляло меня.
Оглядевшись вокруг, я мысленно поблагодарил Марка, с которым меня спутала система безопасности и дернул двери, убедившись в том, что они закрыты.
«Придется переждать здесь», – решил я. – Воздух есть. В рюкзаке всегда лежала пара фонариков, доставшиеся мне в наследство вместе с лесопроходчиком и походный самодельный нож. Сутки продержимся, а там и Димыч оклемается, найдем выход из западни».
– Где я? – заерзал Димыч.
– Очнулся? В памятнике отцам-основателям.
– Зачем!? – все еще туго соображал он. – А где же награждающие или гурии в праздничных чертогах?
– Этот вопрос является основным последние полчаса. Пока ты беспробудно спал, я столкнулся с теми, кто до усрачки напугал тебя этой ночью. Тени действительно существуют и поджидают нас вот в том лесочке, – показал я в сторону дверей.
Шатаясь Димыч добрел до дверей и тут же упал, вжавшись в пол и пополз ко мне по-пластунски.
– Ну, Седой, ну скотина. Мутантам решил меня скормить. Слышал я про них, но думал так, сказки. Байки для новичков.
– Вспоминай, что там еще говорили и главное кто? Из леса они не выходят. Ждут чего-то или света боятся?
– Да не помню я кто. Дед любит потрепаться, но ты и сам знаешь. Если света бояться – каюк нам здесь. Ключи у тебя?
– Нет, здесь автоматика и сканирование сетчатки.
– Как же ты зашел?
– Благодаря какому-то Марку. Система ошиблась, удивительно, что она до сих пор работает.
– А что ей будет, – выпалил Димыч. – водородные батареи. Сколько здесь этажей, окна есть? На верх идти надо. – указал он на светящийся в глубине холла проем.
– Окна есть и здание высокое. – удивился я познаниям недалекого Димыча,
В светящемся проеме действительно оказалась светом лестница. Нетронутый толстый слой пыли, говорил о том, что здесь давно уже никого не было. С короткими остановками мы прошли этажей двадцать, пока не наткнулись на вывеску «Администрация».
– Может хватит, – взмолился Димыч, – забаррикадируемся здесь.
– Давай, – согласился я, удивляясь прыти вечно ленивого колобка.
Двери не поддавались. Я безуспешно заглядывал в стеклянные проемы, надеясь, что и в этот раз нам повезет.
«Отойди!» – скомандовал Димыч и со всей дури треснул по прозрачной вставке. Оказавшейся обычным стеклом, она осыпалась огласив звоном все лестничные проемы. Ни капли не смутившись, он убрал крупные осколки и нащупав с внутренней стороны двери задвижку, впустил нас в просторный темный коридор. Я не знал радоваться или злиться. Теперь найти нас не составляло никакого труда. Димыч понял все по моему взгляду: «Мы и так уже прилично наследили, не ошибёшься!». Действительно, за нами тянулся отчетливо видимый след. Димыч предложил замести их, выдраив всю лестницу, уходившую в небо, но я, отказался.
Напротив, дверей висел план здания с описанием каждого этажа, как наземных, так и спрятанных под основанием монумента. Отчего то мне вспомнились слова Деда о сокровищах. «Чем черт не шутит?», – думал я, пытаясь сообразить, что же там может быть спрятано.
– Мы сейчас тут, – ткнул пальцем-сосиской Димыч в светящуюся точку, расположенную ровно по середине. Этот этаж был уровень с залом для конференций и зоной отдыха.
– Отлично, засунул я интерактивную вывеску в рюкзак и предположил забаррикадировать проход. Найдя в одном из кабинетов огромный металлический шкаф, мы подперли им взломанные двери и приступили к полному осмотру этажа.
Несколько кабинетов с непонятной аппаратурой, комната отдыха и даже работающие душевые вызвали во мне бурю противоположных чувств. Пока мы ютились в бараках, рядом с нами стояло полностью функционирующие здание со всеми удобствами. Какие еще секреты хранит этот чертов рай, думал я, наслаждаясь струями теплой воды. В поселении тоже были кабины с бочкой на верху и скважинной ледяной водой, не успевающей как следует прогреться даже под лучами полуденного светила. Мы вполне бы могли жить здесь и продолжать работать на потомство чертового Соколова.
«Ты еще лежаки не опробовал, – радовался Димыч, завалившись на один из диванов в комнате отдыха. – Надо бы поспать. Подсыпал мне Седой что-то в стаканчик, до сих пор как чумной».
Тени все еще прятались под кронами больших деревьев, и я тоже плюхнулся на противоположный диван, провалившись в мягкие подушки, которые тут же приняли удобную для тела форму. Минут десять я наслаждался новыми ощущениями сравнивая бараки с монументом, а затем последовал за ритмичным храпом друга.
Артефакты заброшенного монумента
Уютный диван не спас от кошмара, в котором тени прожигали меня своим взглядом. Вырвавшись из объятий ужаса, я понял, что шестое светило, обследовав комнату заинтересовалось моей персоной, остановив свой ход ровно на этом месте.
Вскочив с дивана я первым делом бросился к окну. Полуденный лес, беззащитный перед самым ярким светилом, был пуст. Пока шестое светило стояло в зените можно было вернуться в поселение и там, выкурив Седого из башни, поинтересоваться куда же отправлялись предшественники Димыча.
Не найдя Димыча на диване, я отправился искать его по кабинетам и всерьез обеспокоился, не обнаружив его на этаже. Не могли же тени умыкнуть его пока я спал. Шкаф все еще стоял у разбитой двери и других выходов я не обнаружил. Проверив окна, вновь вернулся в коридор и услышал как что-то звякнуло. Звук шел от лампы аварийного освещения. За ее отблесками я не сразу заметил двери лифта, сливающиеся со стеной. «Именно такие были у нас в школе», – подумал я и удивившись собственным воспоминаниям и спрятался за стеной, ожидая незваных гостей.
Отсчитав пару минут и не услышав больше никаких звуков покинул свое убежище и направился к лифту вызвав его голосовой командой. На пыльной панели блестела только кнопка пятого этажа. Уже в движущейся кабине, я осознал, что не имею при себе никакого оружия. Сдернув с рабочих брюк самодельный кожаный ремень с огромной пряхой, я намотал его на руку приготовившись к рукопашной.
Затхлый запах ворвался в кабину прежде, чем успели открыться двери лифта, и я непроизвольно закашлялся. Прямо перед лифтом стоял застывший в одной позе Димыч, а перед ним мумии людей и животных, словно экспонаты в музее обществознания. Высохшие тела, застывшие в движении, были покрыты какой-то смолой, блестевшей в лучах полуденного светила и придававшей мрачности этому месту. Затащив Димыча за шиворот лифт, я нажал кнопку нашего этажа.
«Какого черта тебя сюда потянуло?» –прошипел я, но он, и ничего не ответил. Сдернув с него робу прямо в лифте, я потянул Димыча в душевую, надеясь смыть с нас остатки возможной того, что мгновенно мумифицировало живую плоть. Теперь все встало на свои места. Здание было заражено.
После душа, я осмотрел Димыча и себя, боясь найти омертвевшие участки и отправился на поиски хоть какой-нибудь одежды.
Металлический шкаф, закрывавший сломанные двери был полон новых лабораторных комбинезонов. После грубой робы, легкий облегающий комбинезон, вызывал непонятный дискомфорт, но другой одежды не было.
– Что там произошло? – смотрел на меня Димыч, пытаясь найти ответы.
– Зачем ты туда пошел? – перебил я его.
– Не знаю. Из всех этажей именно этот манил меня. – пролепетал он. – Возможно я искал еду. Если есть вода, то наверно и еда сохранилась.
– В зоопарке? – нахмурил я брови.
– Дровосек, какого тебе надо? – вдруг вспылил он. – Что ты меня пытаешь? Затащил нас в это здание, а теперь что-то разрывает меня изнутри. Гложет так, будто я вернулся в дом с приведениями.
– Тени ушли, и мы можем вернуться в поселение, – тихо сказал я.
– Нет, я должен выяснить, что здесь произошло. Ты можешь уйти. Я пойму. – так же тихо ответил Димыч. – Это как-то связано со мной, понимаешь?
Я не понимал, но не мог бросить его одного.
– Вода есть, может и еда сохранилась? Столовая с собственной кухней, – ткнул я в точку на схеме здания и перед нами раскрылась голограмма этажа. – Только без меня не ходи. Надо бы соорудить что-то для защиты, мы не знаем, как обстоят дела на других этажах. Оружие тоже не помешает.
– Думаешь здесь есть живые?
– Не знаю, надо быть готовыми ко всему.
Столовая располагалась на десятом этаже, куда мы благополучно добрались на том же лифте. Здесь царил полный порядок, лишь слой пыли напоминал о том, что никто из живых давно уже не заходил в это помещение. Найдя в недрах кухонного склада фольгированные походные пакеты, мы накидали их в рюкзаки и отправились на свой этаж.
– Странно это все, ты не находишь? – недоверчиво смотрел на пищевой пакет Димыч.
– Что? Пакет?
– Нет. Соседство хаоса и порядка. Где остальные люди? Эвакуировались?
– Не знаю, ты у нас мозг операции. – нажал я на кнопку активации фольгированного пакета.
– Вдруг это вещество проникло на все этажи отравив все вокруг? – остановил он меня.
– Сейчас узнаем, – взял я один из пакетов и предложил проверить на прогуливающимся на берегу клювокрыле кинув ему через окно один из пакетов. Расклевав упаковку, он принялся с жадностью поглощать ее содержимое, но выяснить воздействие пищи на клюворыла мы не успели. Из воды выстрелил хлыст, утянувший огромную курицу в глубины океана, а на кромке леса вновь зашевелились темные силуэты.
Посмотрев на случившееся, Димыч впал в панику. «Мы сами заперли себя в ловушке» – в истерике метался он по кабинету, пока я наблюдал как выстреливающие хлысты косили отступающие тени.
Райское место потеряло первозданное очарование, показав нам своих демонов.
Тени отступили. Естественные преграды в виде дневного света и ночных хищников были отличной защитой. Димыч успокоился и решив, что трем смертям не бывать, принялся разглядывать нашу добычу. На фольгированных брикетах красовался штамп межгалактического центра научных исследований. Инструкция по разогреву, советовала нажать на красный кружок в центре и наслаждаться обедом, спрятанным внутри.
– Попробуй, – замурлыкал Димич, – это восхитительно. Клюворылы рядом не стояли. А салат! Когда-то я уже ел такое. У него совсем другой вкус. Как-будто кто-то вырвал из меня часть воспоминаний.
– Может и вырвали. Слышал, что особо опасных преступников намеренно лишают памяти, чтоб не делились опытом с другими, при этом я помню, что был террористом.
– Ты – террористом, – прыснул Димыч со смеху, обдав меня бурой жидкостью, называемой кофе. Многие в поселении пытались воссоздать его горьковатый вкус, но так и не смогли. Говорят, так и появилась местная самогонка, которая понравилась поселенцам намного больше. Бурые потеки оказались на полу, и я порадовался смене робы на защитные костюмы.
– Да, я жил в мегаполисе. Восстание вспыхнуло из-за партии транстрайдеров. Аэрты – жители обрамляющих город гор заказали их с намерением решить проблему пробок. Истина куда отвратнее. Преступность росла, а работы не было, поэтому передвигаясь по земле, они часто становились объектом грабежа. У портовых и донных – жителей первого уровня не было другой возможности выбраться из низинных трущоб, как подловить парочку пересекающую город и украсть их личность. Вот такой круговорот населения процветал в столице… – задумался я, осознав, что совершенно за забыл название родной планеты. – Транстрайдеры лишили нас света, только бесконечный рев над головой и тени проносящихся машин. Я сбил несколько, но кто-то из своих же сдал меня патрулю, дальше подземная тюрьма, перелет и райский остров.
– Я ничего не помню, – скис Димыч. – Может ты прав, и такие как я не достойны иметь память. Ты помнишь свое имя?
– Нет, в тюрьме был только номер. В поселении, с твоей легкой руку прилипло Дровосек.
– А может ты действительно Марк, не зря же система среагировала на твою личность. Взорвал тут все, а теперь на место преступления потянуло, – зевнул он.
– Все может быть, – сказал я и тоже прилег на свой диванчик, расслабившись на удобном матрасе. Несмотря на возможную угрозу, здесь было очень даже не плохо. Мне опять вспомнились слова Деда, о возможности покинуть эту планету, и я решил предложить Димычу начать осмотр с самого низа.
Мне снились вспышки света и чьи-то крики и люди, теряющую воду. Их кожа выдавливала воду, прессуя мышцы к безжизненным костям и лоснилась от затвердевшего жира.
– Дровосек, – тормошил меня Димыч. – Напугал, зараза. Я со сна подумал, что на нас напали.
– Кошмар, – выдавил я. Липкий страх все еще ходил по жилам и мучил мою жалкую душонку, отобравшую жизни у более успешных аэртов. – Мне часто снятся лишенные жизни аэрты, похожие на обитателей зоопарка. С них словно выдавили всю воду.
– Как сушенное мясо клювокрыла. – согласился Димыч. – Может на самом деле кто-то долбанул по ним оружием. Пойдем по этажам, все равно лксопроходчик угнали.
– Как угнали? – побежал я к окну.
– Утром был Седой с обменщиками и тенями. Точно, зараза, с ними он с ними за одно. Обсуждали что-то, кричали друг на друга, а затем скрылись в лесу. Это же свобода, Дровосек! Не надо копошиться в земле, залитой останками. Впервые за столько лет мы можем делать все, что захотим. – его глаза сияли. – Отсидимся здесь с недельку, а там решим.
План Димыча мне понравился, только сошедшие на землю обменщики вызавали во мне беспокойство. Эти вполне могли атаковать. Надо было найти оружие.
Позавтракав, я предложил спустится вниз, но Димыч требовал подняться на самый верх. Свой выбор Димыч объяснил коротко и ясно: «Меня туда тянет».
На тридцать пятом этаже имелась смотровая площадка и я обомлел: за лесом были горы, виднелись башни, похожие на ту, в которой прятался Седой, а за океаном, действительно виднелся остров с какими-то постройками.
– Туда бы нам доплыть, – смотрел на меня Димыч ожидая одобрения, но я был настолько шокирован увиденным, что не верил своим глазам.
– Туда не добраться. Ты забыл про мостров выползающих по ночам? – увидев какой-то отблеск в абсолютно чистом небе, я инстинктивно толкнул Димыча во внутрь здания и закричал. – Дрон!
Спрятавшись в глубине, мы действительно увидели приближающийся аппарат.
– Засек? – волновался Димыч.
– Надеюсь нет, иначе мы бы не успели спрятаться.
– Зачем он здесь, обменщики прислали?
– Не знаю, но к окнам лучше не подходить. Дед говорил, что под зданием есть то, что поможет выбраться с этой чертовой планеты. Нам надо вниз.
– Нет. Придерживаемся плана. Обследуем все вверху и продвигаемся вниз. Контролируя ситуацию у входа. Так у нас будет шанс приготовиться. Внизу же они прихлопнут нас как тараканов.
В чем-то Димыч был прав, и мы планомерно обошли все верхние этажи, не найдя ничего стоящего. Непонятное оборудование и идеальный порядок.
– Они успели выйти, но как? Взвыв был ниже, – пытался рассуждать Димыч. – Либо никого не было, либо кто-то здесь все тщательно подчистил.
– Говорил же вниз надо, – потерял я интерес к осмотру помещений. К тому же от напряжения ныла спина и ноги.
– Ладно, вниз так вниз. – согласился он.
Самый нижний этаж имел огромный бассейн с выходом в океан. На воде стояла небольшая субмарина, пришвартованная к маленькому пирсу. Люк с иллюминатором и инструкцией сообщал о том, что разность давлений может смыть нас под воду. Это была удача. «Вот о чем говорил Дед, но почему же он сам не воспользовался своей находкой ?» – никак не мог понять я, пока не увидел выстреливший из воды огромный хлыст, за которым на поверхность поднялся огромный глаз. К встрече с монстром мы явно не были готовы и пометив данный этаж как опасный, отправились этажом выше.
Яркая надпись «Опасность» над более скромной «Лаборатория» была не столь красноречива как защитные костюмы с огромными скафандрами. Но мы никак не ожидали увидеть с той стороны людей в форме, спешно собирающих оборудование. Я запаниковал и отошел к стене делая знаки Димычу. На полу были лишь наши следы. Военные явно зашли с другого входа и вполне могли двинуться в нашу сторону.
– Надо искать пути отступления, – семафорил я Димычу и тот согласился идти дальше.
– Как думаешь, здесь может быть оружие? – спросил он на лестничной площадке. Лифт был опасен, а пролеты выступили индикаторами любого вторжения.
– Идем след в след. Дальше холл с постом охраны, там может чем и разживемся.
Холл был также сумрачен и пуст. За стойкой охраны мы нашли один нейтрализатор, вырубающий на пару минут без вреда для здоровья и пару сканеров ручного досмотра. Собрав все, что нашел я, запихал половину в рюкзак Димыча.
– Зачем нам столько, – шипел Димыч.
– Ну ты же хочешь остаться свободным, а это наши аргументы.
– Сканеры аргументы для обменщиков? – не сдержался Димыч.
– Для любого, кто посчитает, что наши дни сочтены. -Серьезно ответил я. – Ты знал, что повреждение сканирующего модуля может выдать радиацию в смертельной дозе? «Хозблок», сюда они сунутся в последний момент. Там мы и заляжем.
В хозблоке было темно и пусто. Мигало аварийное освещение, выхватывая куски узкого коридора и мы тихонько двигались, осматривая каждое помещение.
– Заказывайте уборку! – Раздался в тишине зычный голос, от чего Димыч упал на пол, прикрывая голову руками, а я выставил перед собой нейтрализатор.
На нас выкатился робот-уборщик и оценив ситуацию, произнес: «Уборка биологических отходов следующая дверь». Димыч насупился и сел на пол крутя в руках какой-то предмет.
«Сюда смотри», – протянул он мне бейдж на котором бежала информация с кодами доступа. Димыч засветился. Бейдж действительно был супернаходкой. За следующей дверью стояли роботы без признаков активности, а в углу лежала куча из мумифицированных тел без одежды. Зона поражения была намного больше и биоутилизаторы трудились до тех пор, пока не вышли из строя.
В противоположном углу комнаты беспорядочно валялась сорванная с трупов одежда и какие-то вещи. Первым делом мы принялись копаться в грязном белье, выуживая оттуда украшения, бейджи и наладонники. Выждав пару часов мы так и не услышали присутствия штурмовой бригады и решили вернуться на свой этаж. Казалось им до нас не было никакого дела. Мы существовали рядом в параллельных вселенных
День выдался тяжелым, но мне не терпелось оценить наш улов. Дождавшись пока Димыч уснет, я перешел в соседнюю комнату, опасаясь какого-нибудь подвоха от найденных вещей. Если что, погибну один, но жить в неведении уже просто не было сил. Где-то среди них находилась тайна заброшенного монумента.
Получилось тринадцать беджей, пять непонятных пластин без опознавательных знаков и несколько наладонников. Интуитивный интерфейс должен был помочь, но он не отзывался. «Возможно испорчены», – отбросил я в сердцах один из них, и сбив стопку бейджей, заметил голубое свечение. Они работали в паре. Значит будет легче восстановить ход событий.
Я собрал десять пар «бейдж – наладонник». Эти люди когда-то работали на разных этажах здания и занимались исследовательской работой. Бейджи зафиксировали последние минуты их жизни. 11 марта 3035 года они просто застыли, зафиксированные огромной вспышкой.
– Нужная вещь, – сказал заспанный Димыч, указывая на прямоугольники, – Еще вчера их хотел посмотреть.
– Ччто это?
– Ну ты отсталый, блок памяти. На таком одном может быть зафиксирована вся история одной планеты. Люди дела, почувствовав опасность, пытались спасти самое важное. Врубай машину. – мне пришлось посторонится, а Димыч ловко вернул к жизни стоявший на столе аппарат. – Не работает, запоролен.
Мы начали перебирать диски и наладонники пытаясь подобрать комбинацию. Бесполезно. Надо было искать родную машину, последний бейджик изрек: «Восьмой этаж» и потух, словно все эти годы экономил ресурс для единственной фразы.
На восьмом этаже не было ничего примечательного. Значилась простая надпись ЦЭХ. Голограмма выдала стеллажи с машинами и от рубилась.
– Центральное электронное хранилище. Завтра разберемся, – погасил мой энтузиазм Димыч.
– Согласен. – ответил я и поплелся спать. В таком состоянии до ЦЭХа мы бы сейчас не добрались и лишь устроившись на своем диване я спросил Димыча. – А какой сейчас год?
– Да какая разница, все равно каждый день похож на другой, – зевнул он.
– Просто не могу понять сколько же времени прошло с момента катастрофы.
– Завтра разберемся, – поставил точку Димыч.
Нам повезло, первый же бейджик А. Тейлор открыл дал нам доступ к ЦЭХу. Аварийная сигнализация выхватывала из темноты стеллажи с все еще мигающими зрачками серверов. Было жутко холодно и отовсюду слышались неприятные скрипы. От звука последнего я присел, вспомнив как недавно смеялся над упавшим на пол Димычем.
– Протяжная вентиляция, – засмеялся Димыч.
– Здесь, что угодно можно ожидать. А вот и охрана.
За следующим стеллажом лежало тело с пробитым ребром в области сердца и бляха с именем Талгата Жамисова.
Несколько стеллажей было повалено, красноречиво сообщая о произошедшей драке.
– Вот он, воскликнул Димыч, – указывая на странный аппарат и не обращая внимание на тело охранника.
– Что это?
– Ретранслятор. Вставляешь пластину сюда и вот.
Перед черным ящиком возникла голограмма с непонятными символами. Димыч проделал непонятные пассы и надпись приобрела смысл. Здесь были личные видео, сообщения из дома и закрытый файл, который все же разблокировался одним из бейджей.
Владелец диска, худощавая метиска. Отозвалась во мне каким-то нежным трепетом. Именно их любил описывать местный писатель, называя «плодом любви» первых оккупантов далекой планеты Забрии с местными женщинами. «Они, словно темные эльфы древних сказок имели серую кожу и длинные заостренные уши», – вспомнил я строки из последнего романа.
«Эльфийка» снимала кому-то послание, показывая свой дом, из окон которого виднелся знакомый монумент основателей. Во дворе под раскидистой яблоней играли дети и четвертое светило окружало золотистыми лучами этот маленький рай. Я пытался сообразить где же стоял дом счастливой хозяйки и как они уживались с теми, кто выстреливал огромными языками.
Словно в угоду моим желаниям на диске пошла информация о небольших существах, привезенных с планеты со сложным названием. На голограмме стояло одноглазое чудо с плоским широким телом, состоящим из огромного рта. Оно выстрелило длиннющим языком и слизывало порошок с руки «Эльфийки», смешно прыгало и выполняло данные команды. Из показанных на голограмме слов, я узнал только эксперимент и горкин, далее изображение билось и стекало, пока совсем не исчезло.
– Так это же рототел, – засмеялся Димыч. – Именно его мы видели на этаже с субмариной. Когда же они успели вымахать такими огромными?
– Вымахали и высосали всех, кого успели поймать, – предположил я. – Надо бы проверить зоопарк. Спорю на последний обед, что их-то в зоопарке мы и не нейдем.
– Споры на предметы питания являются недопустимыми, – ожил один из бейджев. – Марк, я буду вынуждена доложить о вашем проступке старшему инструктору и вас отстранят от экскурсий на ближайший месяц. Профессор Бауэр, чему вы учите детей?
– Отменить экскурсию. Режим навигации. – скомандовал Димыч и сам удивился сказанному. Тут же перед нами открылся план серверной, и та же дама, прорисовывая проходы комментировала каждый угол
– Тоннель расположен в 15 метрах. За фальшь панелью коридор, ведущий к – и запнулась. Голограмма замелькала, не зная какой команде следовать. – Это не входит в режим экскурсии.
Мы быстро нашли панель, за которой в метрах трех находилась искореженная дверь, заваленная мумифицированными телами. Аварийная лампа освещения выхватывала покореженные черепа, конечности, протянутые в щели, и вновь погружала их в темноту.
– Вспышка. Надо увезти детей. – Резко выкрикнула голограмма.
– Отключись – в сердцах выкрикнул Димыч и мы вернулись в хранилище.
– Прием – заговорила бляха охранника.
– Прием. Рядом с входными дверьми никого. Сами двери заперты, а в здание я не пойду. Мне за это не платят. Прием. – бляха замолчала. Димыч аккуратно поднял ее, и мы тихонько вышли на лестничную площадку.
– Прием. Седой сказал сюда могли пойти. Прием.
– Прием. Седой пусть и идет. Я подрядился только на зачистку лаборатории. Соваться в очаг уговора не было. Да сожрал их уже одноглазый, как тенистых. Ни тех, ни других не жалко. Хочешь сам иди в эпицентр. Прием.
– Прием. Доложим, что никого не нашли. Возвращайся. Прием.
Мы прокрались по лестнице и затаились. Голоса затихли, и мы вернулись на свой этаж. Поужинав остатками добычи из столовой, мы не рискнули, пользоваться освещением и молча улеглись по своим эргономичным лежанкам. Меня не покидали мысль о Марке, пришедшем на экскурсию и о профессоре Бауэре. Второй раз уже система принимает меня за другого. Накрывший сон вновь показывал мне яблоню и девочку, строящую замок из песка.
Амазонки
Второе светило только уступило место третьему, а Димыч уже дергал меня за плечо.
– По тоннелю надо идти, через лабораторию. Отчего-то я уверен, что он ведет на соседний остров. – распихивал Димыч наладонники и бейжи по рюкзакам.
– Прямо к обменщикам?
– Нет, сюда смотри. – ткул он в один из наладонников. – Посреди тоннеля хаб. Вот этот ведет на остров, к тому же у тебя есть сканеры.
– Я лучше придумал. Жди.
В зоопарк я пошел сам. Отрубил руку первой попавшейся мумии и положил в найденный тем же контейнер – это уже был аргумент в любом споре.
– Одевай скафандр, – приказал Димыч.
– Зачем, солдаты же не боялись заразиться.
– Не боялись и не заразились разные вещи. Они могли не знать и не выжить, – мялся Димыч, стоя у входа.
– Могли, – согласился я, влезая в костюм, – и аргумент будет более убедительным.
Димыч заглянул в окно и тут же охнул от неожиданности. Луч света пробил скафандр и тут же раздался голос: «Привет, док».
– Привет, – автоматом отозвался Димыч.
– Привет. – машинально сказал я.
– Привет, Марк. К отцу? – открыла двери система безопасности.
– Наверно на бейджи реагируют, – предположил Димыч, и я с ним согласился.
В лаборатории был полный раскардаш, то что не смогли унести доломали на месте, перевернув всю мебель и оборудование. «Варвары», – в сердцах сказал Димыч, словно это были его личные вещи.
Лаборатория, состоявшая из нескольких комнат, действительно заканчивалась мрачным тоннелем, от вида которого мне было не по себе. На основании какого-то призрачного опыта я знал, что дальше нас ждет смертельная опасность.
– Струхнул? – заметил Димыч мое замешательство.
– Не люблю я тоннели.
– Военные зашли и вышли. Значит и мы и пройдем, – обнадежил он меня.
В костюмах было на удивление комфортно. Сделанные из легких пластиков, они подстраивалось под тело. Внутри поддерживался необходимый климат и воздух был свеж. Внутренние фильтры отсекали затхлость старого тоннеля. Вскоре белая обшивка на стенах закончился, и я видел потеки воды, проступающие на гладких серых стенах. Я схватил Димыча за плечо, чувствуя нарастающую панику.
– Он сейчас рухнет.
– Нет, дыши. Там свет.
Впереди действительно виднелись отблески света и я собрав остатки воли полз по обращающемуся тоннелю в надежде получить ответы на накопившиеся вопросы.
Тоннель закончился огромным сумрачным холлом, построенным из толстого прозрачного материала. Мы так долго шли, что я не заметил, как прошел день.
– Сколько сейчас времени? – сел я у стены прямо на пол.
– Час прошел?
– Час, а как же сумрак? – недоумевал я.
– Мы под водой, – спокойно ответил Димыч, а меня охватила паника.
Я всегда боялся толщи воды. Кошмары, мучавшие меня по ночам, начинались именно с прорывающийся воды через лопнувший купол подобного здания. Я вскакивал в холодном поту, а сокамерники недовольно ворочались, разбуженные моим криком.
Словно выброшенная на берег рыба я хватал ртом воздух, но не мог им насытится. «Там уже суша», – успокаивал меня Димыч, помогая пересечь подводное помещение.
Яркий свет ударил в глаза и мы попали в оживленный вестибюль какой-то организации. Сотрудники сновали туда-сюда по своим делам, не обращая на нас никакого внимания и я выдохнул – дошли.
«Мы дошли. Дыши! – бил меня по щекам бледный Димыч. Ни людей, ни стен, только высокое темное небо. – Ты бредил. Все время кричал: «Уходите, вспышка!». Мы сидели, прислонившись к огромному стволу старой яблони и думали каждый о своем. Казалось, шелохнись и это единение оборвётся, а мы вновь окажемся в душном бараке старого поселения. Резкий укол в ногу вырвал меня из обретенной реальности.
Сильная головная боль невыносимо ныла где-то в затылке и била по вискам отражаясь от белоснежной стены.
– Очнулись? – услышал я женский голос.
– Да. – передо мной стояла миловидная девушка с подносом в руках.
– Есть будете?
– Да. Нет, а что там, – вовремя опомнился я.
– Гляньте-ка, он еще харчами перебирает. – вкатилась в след за ней женщина постарше. Копия Дымыча в юбке.
Девушка поставила поднос и удалилась, оставив меня наедине со старшей.
– Буду, – тут же ответил я, стараясь не нагнетать обстановку. – Где я?
– В безопасности.
– На острове? Вы работаете на обменщиков? А Димыч где? – закрутил я свинцовой головой.
Старшая хмыкнула и вышла, оставив меня один на один с белыми стенами.
– Вы совсем не ели. – произнесла девушка, вернувшись за подносом.
– Вы кушайте, а то она мне потом все выскажет, – умоляюще просила она, косясь на двери.
Я ел непонятную белую субстанцию со сладковатым привкусом и старался выудить из девушки как можно больше информации.
– Что это?
– Восстановительная похлебка, – прошептала она и села поудобнее, с интересом разглядывая меня. – Расскажите о себе?
Я заливался соловьем, выложив всю подноготную о поселении, себе, Димыче, монументе и нашем походе. Дослушав до конца, она обняла и чмокнула в щеку. Отчего я почувствовал легкое головокружение и вспомнил разговор о прекрасных гуриях.
– Это действительно он! – крикнула она повернувшись к дверному проему.
– Кто он? – спросил я, но мой вопрос утонул в общем гомоне.
В бокс ввалилось около десяти женщин. Её благодарили за вклад в общее дело и говорили, что до раскрытия тайны осталось совсем немного. Видя что остальные полностью поглощены моей собеседницей, я решил покинуть место заключения.
В боксе напротив с перекошенным лицом сидел Димыч. Охраны не было, и я легко открыл запертые снаружи двери и закричал: «На помощь!»
– Мы не помогаем убийцам, – услышал я за спиной тихий голос.
– Я тоже убийца, – так же тихо ответил я – он мой друг.
Кто-то схватил меня за плечо и боль пронзила мое тело. Я почувствовал, как лопнул огромный пузырь, за которым выглянуло третье светило, яблоня и лицо «Эльфийки».
– Нельзя так резко. Сделаете из него такого же дурачка. – кричали из окружавшей меня толпы.
– С этого надо было начинать. – услышал я еще один голос, чувствуя как теплые струйки заливают мою шею.
В этом хаосе из разных голосов, я понял одно, мои воспоминания были замещены. Я слышал о глушителях памяти, но и подумать не мог, что ношу в своем теле один из них.
– Мы будем судить его за массовое убийство, – отчеканила женщина лет пятидесяти в комбинезоне стального цвета, от чего сильно напоминала бионикла.
– Но он уже осужден и отбывает здесь свое пожизненное, – возразил я, не подумав о том, что сам могу оказаться на месте Димыча.
– Марк, мальчик мой, ты не понимаешь всей катастрофы, но, когда воспоминания обрушаться на тебя, сам будешь просить о казни этого ничтожества, – по-отечески потрепала она меня за щеку. – Помни, твоя мать была мне подругой, и тетя Мия костьми ляжет ради отмщения тех, кто так и не вернулся в тот день.
– Не давите на главного свидетеля, – закричал кто-то из толпы.
– Надо ему все рассказать! – выпрыгивала из-за спин товарок низенькая блондинка.
– Это запрещено, иначе он примет ваши воспоминания за свои, – отрезала «тетя Мия».
