Читать онлайн Скитания бесплатно

Пролог

Всем известно, что такое Страсти Христовы. Все знают или, по крайней мере, слышали мельком историю о том, как Сын Божий своими страданиями, своей кровью и позорной смертью искупил грехи человеческие, после чего вознёсся на небеса, освободившись от оков плоти. Но никто не придаёт значения персонажу, который присутствовал в жизни Христа незадолго до её событий. Персонажу, чьи грехи никогда не будут отпущены, чья чаша страданий всегда полна до краёв, ибо некому осушить её.

Этот забытый персонаж – Сатана. Мятежный дух, он мечется по своим владениям, которые есть весь мир, словно дикий затравленный зверь в просторной, – но всё же клетке, загнанный в свою же ловушку: связанный собственной клятвой истребить весь род людской, он искушает души, но каждая такая грешная душа сковывает его пудовыми цепями, затягивая на дно и отдаляя его от Искупления. Но каждая чистая, добродетельная душа наоборот приближает его к Райским вратам, ненадолго снимает с него позорное ярмо, что он проносит на себе через века. Гонимый, словно скиталец пустынными ветрами, ненавистью к человечеству и, вместе с тем, невысказанной надеждой на него, он страдает от собственного бремени, которое ему не с кем разделить, и некому спасти его от самого себя.

* * *

XIX век, Лондон. Молодая чета Кроуфорд устраивала приём в честь успеха новой картины главы семьи, Рогана Кроуфорда. Ученик Данте Габриэля Россетти, он слыл модным нынче художником. В Лондоне ему заказывали портреты все, с кем, по мнению высшего света, стоило иметь знакомство. Его очаровательная жена Селия была подающей надежды, но до крайности невезучей писательницей. Чего она только не перепробовала: писала под мужскими псевдонимами, оплачивала рекламу и хорошие отзывы критиков и даже написала, по совету издателя, коротенький, но донельзя неприличный любовный роман. И всё же признание публики обходило её стороной с той же старательностью, с какой она добивалась известности.

– Вы даже не представляете, как это ужасно, – процедила она, наморщив хорошенький носик. Она стояла немного в отдалении, наблюдая, как гости с восхищением рассматривали картину её мужа. – Писать «по требованию» этого недостойного человека! Удивляюсь, как я не умерла, выводя последнюю строчку такого позорного и низкопробного чтива. И всё напрасно!

Селия подняла глаза на собеседника. Это был французский князь, появление которого четверть часа назад внесло некоторую сумятицу: его имя никак не могли найти в списке приглашённых, пока не появился сам Роган Кроуфорд и не заверил, что они с князем старые друзья и он здесь по его личному приглашению.

Его имя было Люмьер д’Экзиле и по количеству полученного внимания и восхищения он едва не затмил главную героиню вечера – картину. Высокий и горделивый, он нёс себя с превеликим достоинством, чёрные как смоль волосы и брови с изломом подчёркивали его мрачную красоту, бледный высокий лоб выдавал недюжинный острый ум, а точёный нос и тонкий, резко очерченный рот придавали ему сходство с хищной птицей. Но самой замечательной чертой его были глаза: чёрные, с поволокой и с полыхавшим в них странным огнём, словно их обладатель либо страдал от вечного голода, либо сгорал в пламени страсти. Казалось, что взглянувшему хоть раз в эти глаза, ничего не стоит попасть к князю в вечное рабство.

– Хорошего же вы мнения о своих произведениях! – рассмеялся Люмьер, покачивая красное вино в бокале. – Как можно ожидать благосклонности публики, ненавидя своё творение?

– Я и не ненавижу его – я стыжусь, – возразила она и грустно вздохнула. – Иногда я думаю, что мне вообще не следует писать, но я ничего другого не умею. Мой муж одарённый художник, к тому же учился у настоящего мастера, а мне даже поучиться не у кого.

– Хорошая литература может стать для вас учителем.

Селия помотала головой. Судя по всему, ей это уже говорили либо она сама об этом думала.

– Я, кажется, понимаю, о ком вы, князь. Но я хочу найти свой стиль, свою черту, которая будет выделять меня из всей плеяды современных авторов. Все эти издатели имеют единый шаблон, который приносит им доход, и хотят видеть только произведения, подходящие под этот шаблон. Я пережила этот опыт и могу с уверенностью сказать, что отныне мне претит подобный подход.

– В таком случае, я вижу для вас два пути, – заявил Люмьер с неумолимостью судьи, зачитывающего смертный приговор, – забыть о славе и писать то, к чему лежит душа, либо, – он лукаво прищурился, – написать что-то поистине блестящее, что-то настолько поразительное, что у этого просто не будет ни малейшего шанса остаться незамеченным.

Селия подняла на него отчаянный взгляд. То, как он это сказал, странным образом воодушевило её.

– У меня есть идея, которую я бережно лелею ещё с юных лет… Да, я напишу, я обязательно напишу! Ах, если бы у меня был наставник, который направлял бы меня в моих творческих порывах! Тогда я бы точно обрела долгожданное признание!

Люмьер тонко улыбнулся, пристально вглядываясь в неё. Она поймала его взгляд и как будто поняла намёк.

– Вы случаем не знаете какого-нибудь литератора, который согласился бы курировать мою работу? Вы сделали бы меня своей должницей.

– Никого искать не нужно. Скажу вам прямо, писательская стезя – не моя стезя, и будь я проклят, если когда-нибудь возьмусь за перо с целью исписать больше одного листа бумаги. Но у меня есть опыт в сфере, что вы описали, и мне не раз говорили, что у меня развита эта тонкая жилка, позволяющая чувствовать литературное произведение. Если вы согласны – я в вашем распоряжении.

Селия потеряла дар речи. Задавая вопрос, она никак не ожидала, что человек такого благородного происхождения предложит ей подобные услуги. В её глазах это было всё равно, что принцу Уэльскому предложить себя в качестве дворецкого. Она подозрительно прищурилась.

– Я очень признательна вам за предложение, князь, и всё же…

Люмьер рассмеялся.

– Неужели вы подозреваете меня в недобросовестности? Или того хуже – в мошенничестве? Спешу вас разуверить, миссис Кроуфорд, я всего лишь человек, которому безмерно скучно жить эту жизнь. А сделать из вас звезду литературного мира звучит как нечто, что способно развеять мою скуку. Вы видите, я откровенен с вами.

Селия выглядела так, будто проглотила четвертинку лимона, и с трудом выдавила из себя улыбку.

– Это хорошо, учитывая факт, что все издатели, с которыми я работала – патологические льстецы и лгуны. Что ж, – она с каким-то бесшабашным азартом протянула ему руку, – тогда заключим договор.

Люмьер тут же взял её руку в свои. Его глаза полыхали странным торжеством.

– Значит, вы принимаете меня и мой скверный характер и согласны работать под моим покровительством! Не могу передать, как я рад. Но учтите – я суровый наставник.

Селия таинственно улыбнулась.

– Именно это мне и нужно. Per aspera ad astra. Я преодолею преграды, которые будете ставить мне вы или те, кто станут попадаться на моём литературном пути. Теперь я не сомневаюсь в успехе! И прошу вас, обращайтесь ко мне «миз Кроуфорд» – мне всё ещё непривычно это тяжеловесное «миссис». Так будет удобнее.

– Да будет так!

Сразу же после того, как он произнёс эти слова, в толпе раздался звон и женский вскрик удивления.

– Бокал! Бокал лопнул прямо у меня в руке!

Селия поспешила к пострадавшей гостье. В момент, когда по залу прокатился звон разбитого хрусталя, что-то кольнуло её в сердце. И от этого укола веяло чем-то холодным и неизбежным, чего она сама не могла объяснить. Но мысль о грядущем успехе быстро затмила этот холод, и она воспрянула духом.

Люмьер д’Экзиле скрыл улыбку за бокалом вина.

Глава 1

Первым делом Люмьер пожелал ознакомиться со свежей рукописью. Опешившая Селия ответила, что она находится у одного издателя, и вернётся к ней лишь в том случае, если он отвергнет её.

– Как имя этого издателя?

– Джордж Макбрид, он получил рукопись только вчера…

– Значит, вы можете быть уверены, что он не притронется к ней добрых две недели, если не больше, так что мы спокойно можем потребовать её обратно. Если вы сообщите мне адрес его конторы, я немедленно пошлю туда своего слугу с запиской от вашего имени.

Неуверенная в успехе этой вылазки, Селия всё же сделала как он просил. Люмьер дружески кивнул ей и отправился на поиски слуги.

– Смотрю, дорогая, ты отлично поладила с моим другом, между тем я едва словом с ним перекинулся.

Селия обернулась. Роган Кроуфорд улыбался ей с тем лукавством, с каким некоторые мужья подтрунивают над своими жёнами, когда видят, что те уделяют внимание другим мужчинам. Высокий и тонкий как стебель, бледный, с лучистыми голубыми глазами и льняными волосами с ранней сединой, он напоминал скорее нищенствующего поэта с чердака, чем известного на всю страну художника. Подобный образ часто привлекает молодых девушек: они тешат себя надеждой, что он сможет найти в них свою музу, будет петь им сладостные песни о любви дни напролёт, а ночами слагать оды в их честь. Но Роган, наперекор всем мнениям, обратил внимание на Селию, тогда ещё носившую фамилию Мур. Та хоть и слыла слегка взбалмошной, но в потенциальных избранниках искала в первую очередь практичность. Не вполне ясно, как она смогла разглядеть это качество в пусть талантливом, но всё же пока ученике Россетти, но её прозорливость не подлежала сомнению: уже спустя год упорной работы и паре рекомендаций восхищённых заказчиков, имя Рогана Кроуфорда буквально витало в воздухе по всему Лондону. Казалось, на самом обычном холсте он мог воплотить любую мысль, но с большей радостью брался за портреты, которые получались настолько живыми, что никто не удивился бы, если б изображённый моргнул или вздумал почесать нос. Его успех казался головокружительным. Поговаривали даже, что сам дьявол подарил ему руки кого-то из классических мастеров живописи, и теперь Роган отдаёт ему дань уважения, ежемесячно изображая демонического вида существ. Примечательно, что зачастую именно эти картины вызывали наибольший резонанс.

– К слову, почему ты никогда не упоминал о нём? – Селия продолжала слегка рассеянно смотреть вслед князю. – Хотя его лицо по каким-то причинам кажется мне знакомым.

– Полагаю, ты видела его на «Падении».

Селия удивлённо посмотрела на него. Роган загадочно улыбался.

– Ты написал князя д’Экзиле? Да ещё и в «Падении»? А он сам об этом знает?

Роган рассмеялся.

– Для этого я и пригласил его. У меня в планах было предложить ему пожить у нас с месяц-два. Он постоянно скитается по свету, и у меня сердце кровью обливается, когда он в своих письмах рассказывает мне, как умирает со скуки.

– Да, об этом он обмолвился, – обронила Селия, снова отчего-то впадая в рассеянное состояние. – И я думаю, что у него будет сразу несколько поводов задержаться у нас.

И она пересказала ему их разговор. Роган сначала слушал удивлённо, но под конец рассказа искренне рассмеялся.

– Как это похоже на него! Ввязаться в авантюру только для того, чтобы развлечь себя. Но не волнуйся, Селия, – спохватился он, заметив её кислую гримасу, – насколько я его знаю, он человек слова, к тому же очень талантлив. Я абсолютно не удивлён, что он ещё и в литературе знает толк.

– Для меня облегчение слышать, что ты ему доверяешь, – улыбнулась она. – Значит, моя бедная рукопись действительно в надёжных руках.

Люмьер вернулся спустя четверть часа, и Роган, наконец, смог сердечно поприветствовать его.

– Бога ради, Люмьер, неужели вы нашли художника, изобразившего ваш образ, который стареет вместо вас? В противном случае не вижу других объяснений тому, что вы абсолютно не изменились за эти пять лет.

– Пять лет не такой уж долгий срок. К тому же, если кто и способен на подобную магию, то только вы, Кроуфорд, – рассмеялся Люмьер, пожимая его руку. – Рад сообщить, – сказал он, обращаясь к Селии, – что уже сегодня я должен получить вашу рукопись на руки.

– Сегодня? – в один голос воскликнула чета Кроуфорд.

Князь расхохотался, в его глазах пылал озорной огонёк.

– Конечно! Если мне что-то нужно, я получаю это незамедлительно.

– Это уж точно, – усмехнулся Роган. – Предупреждаю тебя, дорогая, над этим человеком можно шутить сколько угодно, но для достижения своей цели он пойдёт по головам не посмотрев, что одна из этих голов – его лучшего друга!

– Ну вас, Кроуфорд, – добродушно проворчал Люмьер, – как будто целеустремлённость это порок, за который стоит четвертовать! Не слушайте его, миз Кроуфорд – я всегда смотрю под ноги. Один фатальный случай из моей молодости научил меня этому.

– Мудр тот, кто учится на своих ошибках, – с улыбкой заметила Селия.

– Нет, мудр тот, кто учится на чужих, – возразил князь. – Я же, несмотря на свою старость – пусть вас не смущает моя внешность – бываю опрометчив. Особенно в гневе.

– Я это запомню и постараюсь не провоцировать вас, – заверила Селия. – Дорогой, кажется, тебя зовёт мистер Блумфилд – он активно подаёт тебе знаки.

– К чёрту Блумфилда! Я вдоволь наболтался с незнакомцами, которые по какой-то причине попали в списки приглашённых, – он выразительно посмотрел на Селию, которая в свою очередь сделала вид, что не имеет к этому отношения. – Теперь же я хочу уделить внимание самому дорогому и ожидаемому гостю.

– Кто этот Блумфилд и почему вы хотите обременить чёрта сим человеком? – поинтересовался Люмьер.

– А, один надоедливый аристократ. Вон он, с пушистыми бакенбардами. Лицемер. Воображает себя моим меценатом, однажды дав мне сто фунтов.

– В самом деле? – Люмьер впился острым оценивающим взглядом в мистера Блумфилда, на губах его играла тонкая улыбка. – Ручаюсь, что он не купил ни одной вашей картины, несмотря на то, что мнит себя знатоком современного искусства и поклонником вашего творчества.

– Вы правы. Но не будем продолжать эту тему. Я стараюсь не осуждать других за их пороки, сам не будучи ангелом. Ничто не мешает мне притвориться, что я его не заметил.

– Действительно, – вкрадчиво заметил Люмьер, – к лицу ли вам, маэстро кисти, одаривать своим драгоценным вниманием такого непримечательного внешне человека.

Роган как будто не расслышал его слов, отвлёкшись, чтобы принять похвалу от одного из гостей, но Селия его услышала, и по спине её почему-то пробежала дрожь.

Отделавшись от очередной порции внимания, Роган сделал Люмьеру предложение остаться у них. Тот прижал обе руки к сердцу, лицо его выражало кротость и благодарность.

– Если вы сможете терпеть моё несносное общество целый месяц, я с радостью приму ваше предложение, друг мой. Но имейте в виду, если я стану невыносим, я тут же покину вас. Особенно, – он посмотрел на Селию, – это предупреждение касается вас, миз Кроуфорд. Вы ещё не передумали по поводу нашего литературного сотрудничества?

На мгновение Селии показалось, что в его глазах мелькнула мольба, но это впечатление быстро сменилось на противоположное. Его облик впервые показался ей зловещим, словно он предупреждал её о грозящей опасности. Но она подумала, что эта опасность касается самого князя, что с ним приключится что-то ужасное, если она сейчас откажется от его предложения. Подобное выражение лица бывает у осуждённых на смерть, когда они уже смирились с приговором, но в них всё ещё теплится отчаянная надежда.

– Как же я могу передумать, если вы уже послали за моей рукописью? – улыбнулась она слегка испуганно.

– Очень просто, – серьёзно сказал Люмьер. – Вы будете вправе отправить её обратно этому Джорджу Макбриду или любому другому издателю.

– Нет, князь, – ответила Селия решительно и с тем же азартом, с каким соглашалась на его предложение, – теперь я хочу узнать, на что я способна. И вы мне поможете. А ваши слова по поводу вашего ужасного характера – мне кажется, они слегка надуманны.

– О нет, миз Кроуфорд, – улыбнулся Люмьер. – Поверьте мне, это правда.

– В таком случае, решено! – весело резюмировал Роган. – Вы остаётесь у нас и помогаете моей очаровательной жене в её писательской карьере, а я занимаюсь своим делом и не мешаю вам творить.

– И всё же, – настаивал князь, – я повторяю своё предупреждение: я немедленно покину вас, как только стану нежеланен. Не беспокойтесь, миз Кроуфорд, далеко я не уеду: у меня есть прехорошенькое поместьице в пределах города. Мы сможем наезжать друг к другу с визитами и спокойно работать над вашим новым романом.

Роган Кроуфорд впервые посмотрел на Люмьера с лёгким беспокойством и постарался скрыть это за беспечной улыбкой.

– Хоть вы порою и правда невыносимы, Ваша светлость, за одно только это у меня не повернётся язык выставить вас из нашего дома. Я слишком долго ждал вашего приезда, чтобы сейчас так просто отпустить.

Люмьер посмотрел на него с какой-то трогательной лаской, но Селии показалось, что она разглядела в его взгляде иронию.

– Да будет так, – улыбнулся он.

* * *

Итак, с того самого вечера Люмьер д’Экзиле сделался своего рода литературным агентом и куратором Селии Кроуфорд и за дело он взялся стремительно. Рукопись оказалась у него незадолго до окончания приёма, и, поднявшись в покои, которые ему выделил Роган, он принялся за неё далеко за полночь.

На следующее утро Люмьер нашёл Селию в её кабинете. Это была небольшая комнатка на первом этаже, недалеко от комнат слуг, сумрачная и удивительно захламлённая. Селия сидела за тяжеловесным письменным столом тёмного дуба и вяло массировала виски в каком-то тягостном ожидании. Люмьер, держа в руке её рукопись, подошёл поближе и увидел, с чем связано это ожидание: перед ней лежал лист бумаги, девственно чистый, если не обращать внимания на чернильную кляксу в верхнем углу. Справа от Селии стояла изящная чашка с недопитым кофе.

– Вы, как я замечаю, жаворонок, миз Кроуфорд, – шутливо поприветствовал Люмьер. Селия не пошевелилась, и ему пришлось слегка тронуть её за плечо, чтобы обратить на себя внимание. Она вздрогнула, быстро заморгала, словно он пробудил её от дрёмы.

– Ах, Люмьер! Простите, меня по утрам одолевает некий ступор… – она изящно потянулась. – Я как лунатик, что-то делаю, но сама толком не понимаю, что именно.

– Тогда к чему такие ранние подъёмы? – рассмеялся князь и взглянул на часы. – Даме вашего положения подобает подниматься не раньше десяти утра и делать это со всей неспешностью. Тем более после такого приёма!

Селия не глядя протянула руку к чашке, заглянула в неё и допила давно остывший кофе. Люмьер положил перед ней прочитанную рукопись.

– Когда-то я посетовала одному из своих прошлых редакторов на то, что роман не желает двигаться дальше, и он посоветовал мне писать по утрам, как можно раньше. Видите ли, с утра разум свеж, мысли чисты, к тому же, проработав с утра и до полудня имеешь целый день свободным для более приземлённых дел.

Люмьер бросил красноречивый взгляд на пустой лист бумаги и мягко поинтересовался:

– И сколько же в среднем, позвольте узнать, вы пишете таким образом?

Селия поставила чашку, откинулась на спинку кресла и, спохватившись, предложила Люмьеру сесть. Он придвинул себе второе кресло.

– Один целый лист, иногда полтора. Но в последнее время мне с трудом удаётся исписать одну сторону.

– А в своём обычном режиме?

Селия задумалась и её глаза расширились. Люмьер развёл руками.

– Зачем же вы послушались совета, который вам совершенно не подходит?

– Сначала этот метод работал…

– Трудно спорить. Смена режима и правда помогает, так как человеческий мозг устаёт от рутины. Но не в случае, когда всё ваше существо протестует против этого.

– Как грустно! – рассмеялась Селия. – Мне понадобился взгляд со стороны, да ещё и иностранного князя, чтобы понять свою ошибку. Что бы я делала, если б вы вообще не появились в моей жизни!

– Полагаю, в конце концов вы бы сами её осознали, но значительно позже, – он тактично постучал пальцем по рукописи, которой Селия до сих пор не замечала. – Я прочёл ваш новый роман и, признаюсь, он меня озадачил.

Селия удивлённо посмотрела на рукопись, словно не могла понять, как она там оказалась. После заявления князя она тут же взяла её в руки и прижала к груди бережно, как мать – младенца. Люмьер пытливо смотрел на неё, потирая восхитительный рубин на одном из колец.

– Как прикажете вас понимать? Чем именно он вас озадачил?

– А тем, что пока я читал его, меня не покидало чувство, будто его написал кто угодно, только не вы.

– Я надеюсь, что это не было обвинение в плагиате, – уточнила она довольно холодно.

Люмьер с притворным ужасом воздел руки.

– Что вы, миз Кроуфорд! Я всего лишь хотел сказать, что ваше произведение отчего-то не похоже на вас саму.

– А вы полагаете, что знаете меня, хотя мы познакомились только вчера?

Люмьер улыбнулся, как ей показалось, натянуто и бросил недовольный взгляд на занавешенное окно.

– Как ваш литературный ментор, я посчитал своим долгом сообщить о своём впечатлении. А вы, как я вижу, плоховато воспринимаете критику. Стоило мне упомянуть о такой мелочи, и вы сразу ушли в оборону. Quelle sensibilité !1

Селия поджала губы.

– Вы правы. Любая мелочь важна. Как любит говорить мой муж, дьявол кроется в деталях.

– И это верно! – глаза Люмьера полыхнули озорным огоньком.

– Я почти уверена, что знаю причину, по которой вам так показалось. Я так долго писала по шаблонам, навязанным мне издателями, что и этот роман не стал исключением. Неудивительно, что вы почувствовали эту фальшь.

– Более того, – заметил Люмьер со значением, – это чувствуют и читатели. Многие издатели забывают о том, что шаблон создан для того, чтобы брать его за основу и на этой основе создавать своё уникальное произведение. А бесконечное переливание из пустого в порожнее в итоге надоедает не только самому автору, но и публике.

– Значит, с этой рукописью мне ничего не светит, – помрачнела Селия.

– Разве это большая проблема? Вы, кажется, говорили, что собираетесь осуществить замысел из вашего юношества.

– Да, но это займёт время.

– Бесспорно. В таком случае, я предлагаю вам следующее: вы сегодня же расторгаете договор с этим вашим Джорджем Макбридом и начинаете писать новый роман, а я занимаюсь изданием вашей рукописи. Я найду вам нового издателя в течение пары дней.

Селия от неожиданности чуть было не выронила рукопись.

– Что вас так пугает, миз Кроуфорд? – улыбнулся Люмьер слегка сатирически. – Я полагал, что для вас это обычная практика.

– Дело в том, – Селия мяла уголок своей рукописи, избегая смотреть на князя, – что это Роган нашёл для меня этого издателя.

Люмьер рассмеялся, но, к облегчению Селии, довольно деликатно.

– Ваш муж прекрасный художник, но в литературных делах, по всей видимости, совсем не разбирается. Готов утверждать с высокой вероятностью, что этого издателя ему посоветовал один из его заказчиков, который «что-то такое о нём слышал». Моя дорогая леди, так дела не делаются.

Пока он говорил, Селия смотрела будто сквозь него. Люмьер же с ласковой обеспокоенностью смотрел на неё, облокотившись о подлокотник кресла и подперев подбородок кулаком.

– Знаете, миз Кроуфорд, – снова заговорил он, – пока я искал вас сегодня утром, я застал за работой вашего мужа – он творит в помещении куда более просторном, чем ваше. Там много воздуха и света. Полагаю, что изначально это был малый бальный зал. Отчего же вы выбрали эту… каморку?

Селия продолжала сверлить взглядом пустоту. Люмьер вздёрнул бровь и нахмурился.

– Миз Кроуфорд?

Она вздрогнула и помотала головой.

– Ещё раз прошу прощения, князь. Ваши слова вогнали меня в глубокую задумчивость.

Люмьер покачал головой, в его глазах мелькнул намёк на беспокойство. Он повторил свой вопрос.

– Ах, почему… Мне казалось, что… только не смейтесь! Мне казалось, что в просторном помещении мои мысли будут попросту разлетаться.

Люмьер мягко улыбнулся, а в следующую секунду неожиданно поднялся и резким движением раздвинул тяжёлые портьеры.

– Не люблю прятаться от утреннего света, – обронил он.

Мягкий розовый свет любовно омывал его широкие плечи и оттенял смоль его волос. Селия невольно залюбовалась и на мгновение ей показалось, что с ней в комнате находится вовсе не человек. Люмьер подошёл к ней и осторожно вытянул рукопись, которую она до сих пор прижимала к себе.

– Позвольте мне показать вам, как вы ошибаетесь. Для этого я попрошу вас перенести все свои письменные принадлежности и всё, что вам будет необходимо, в комнату побольше и посветлее этой, желательно с окнами, и поработать там какое-то время в своём обычном режиме. Ручаюсь, что трудности с написанием тут же вас покинут.

Селия сделала так как он посоветовал и приказала паре слуг перенести всё необходимое в просторный кабинет на втором этаже, отделанный панелями светлого дуба, и окнами, выходящими в сад. Спустя час к ней заглянул Люмьер. Он надевал перчатки.

– Куда-то собираетесь?

– Да, я назначил встречу с одним издателем.

– Уже? – Селия выронила перо от неожиданности. – Но я ещё не уведомляла…

Люмьер предупредительно поднял ладонь.

– Не беспокойтесь об этом, миз Кроуфорд: я взял на себя смелость сделать это за вас. Розье, мой слуга, уже на пути в издательство.

Селия ошеломлённо смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Люмьер улыбнулся, и снова в его улыбке ей показалась скрытая насмешка.

– Я всего лишь ценю время, как моё, так и ваше. Вам стоит начать привыкать к моему темпу – иначе не поспеете.

Он подошёл к её столу, взял рукопись и положил в карман пальто. Заметив, что Селия всё ещё выглядит обескураженной, он рассмеялся.

– Миз Кроуфорд, единственное, о чём вам стоит сейчас беспокоиться, так это о вашем новом романе. Решение всех прочих вопросов предоставьте мне. Ведь мы об этом договаривались.

Селия всё же нашла в себе силы неуверенно улыбнуться.

– И снова вы правы, князь. Простите, просто всё происходит так быстро. Даже наше вчерашнее знакомство теперь больше напоминает сон.

– В скорости нет ничего ужасного, – заверил Люмьер. – Особенно, когда требуются перемены. Медлительность в таких случаях равносильна мучительной смерти.

Глава 2

Прошла пара дней, и в ясное апрельское утро с часу на час Селия ожидала вестей от издателя. Рогану не без сожаления пришлось оставить её вместе с Люмьером в их ожидании: его пригласил на завтрак один виконт, который хотел обсудить с ним какое-то важное дело. Селия бродила по гостиной в вялом возбуждении, как человек не знающий, хороших или плохих вестей он ждёт. Её азарт и уверенность в успехе заметно поубавились после их с Люмьером разговора о шаблонности её рукописи. Сам Люмьер, олицетворение спокойствия, располагался на софе и наблюдал за писательницей слегка иронически.

– Он совершенно точно сказал, что пришлёт ответ в это время? – в который раз уточнила Селия.

Люмьер молча кивнул. Он перестал что-либо говорить, так как в этом не было нужды: Селия попросту его не слушала.

– Клянусь вам, князь, если придёт положительный ответ, я устрою пышнейший приём, какого не видели даже у самой королевы! – внезапно заявила она, сверкнув на него глазами.

– В вас говорит волнение, – проницательно заметил Люмьер, – что странно: не вы ли говорили, что предпочли бы, чтобы подобные романы вообще не рождались из-под вашего пера? Но вместе с тем вы по каким-то причинам отчаянно желаете, чтобы издатель его принял.

– А вы говорили, что цените время. Так вот, мне тоже жаль будет времени, потраченного на этот, пусть недостойный, роман, если он отправится в небытие.

– Удивительная непоследовательность, – Люмьер поднялся и подошёл к окну. В саду готовилась зацвести вишня, её почки набухли и налились живительным соком. – Хотя, полагаю, ваши чувства могла бы понять мать беспутного сына, которая всеми силами старается пристроить его в какой-нибудь университет.

Селия слегка недовольно посмотрела на него и ничего не сказала. Тут вошёл лакей с подносом утренней почты. Селия сцепила дрожащие пальцы, снова расцепила и непослушными руками взрезала единственный конверт, адресованный ей. Через пару мгновений раздался разочарованный возглас. Люмьер обернулся и увидел, как Селия без сил упала на софу. Брошенное и, как можно было судить, оказавшееся несчастливым, письмо от издателя лежало на самом краю кофейного столика. Люмьер взял его и быстро пробежал глазами.

– Невозможно, – пробормотала Селия, прикрыв глаза рукой. – Несмотря на вульгарную простоту этого романа, несмотря на всё ваше влияние, князь, этот… этот… бездушный человек посмел отказать!

Люмьер положил письмо обратно на столик, пряча насмешливую улыбку.

– Это может свидетельствовать о двух вещах: либо он слепой идиот, не в состоянии разглядеть шедевр даже тогда, когда ему преподносят его на подносе, как лакей – утреннюю почту, либо он является тем самым образчиком неподкупного издателя, – он присел в кресло рядом с софой.

– Шедевр? – недоумённо переспросила Селия, открыв глаза. – Как у вас только язык повернулся назвать так подобную пошлую писанину?

– Вы знаете, миз Кроуфорд, несмотря на то, что ваша история написана по абсолютно предсказуемому шаблону, в ней есть оригинальные мысли. Возможно, они-то и не понравились нашему многоуважаемому издателю.

– Возможно, но это не делает её шедевром… А может быть моя история просто очень плоха и в этом весь ответ? – горько ответила Селия, приподнимаясь на локте.

Люмьер тихо рассмеялся.

– Вы – типичный представитель автора, всегда готового признать свою литературную никчёмность и несостоятельность, только бы не анализировать ситуацию. Удивительно, как с таким подходом вам вообще удавалось издаваться.

– Идя проторенными тропами меньше шансов заблудиться в лесу, где до сих пор блуждают многие неизвестные авторы, подобные мне. Но даже это ничего мне не дало.

– В вас ещё жива способность анализировать, – усмехнулся Люмьер. – Значит, у нас есть все шансы.

– Я поражаюсь вашему спокойствию князь, – вздохнула Селия.

– Моему спокойствию? Книга ведь ваша. Я уже говорил, что буду проклят, если когда-нибудь соберусь исписать больше одного листа бумаги.

Селия села на софе. Выглядела она уже немного лучше.

– Почему вы так категоричны? Я заметила, что вы проницательны и знаете человеческую натуру как сам дьявол, а это превосходное подспорье в писательской деятельности.

Люмьер посмотрел на неё долгим тяжёлым взглядом и натянуто улыбнулся.

– Поэтому миру и не видать моей книги. Но возвращаясь к вашей: я прямо заявляю, что не остановлюсь, пока не найду для неё издателя.

– А ведь вы и правда обещали, что сделаете это за пару дней, – заметила Селия, слегка улыбнувшись.

Люмьер покаянно опустил голову, чтобы вновь спрятать прежнее насмешливое выражение.

– И я это сделаю, – просто ответил он. – Я настаиваю, чтобы вы всё равно устроили приём. Я даже возьму на себя смелость предложить вам свои услуги в качестве организатора.

– Боюсь, мне всё равно не удастся повеселиться на нём, – грустно улыбнулась Селия.

– Суть в том, – продолжал Люмьер, испытующе глядя на неё, – что я приглашу на него наших дорогих издателей. Лучших каких смогу найти. Ничто так не способствует сговорчивости как бокал великолепного вина с подходящей закуской.

– Князь, мне кажется, это замечательная идея! – воскликнула она воодушевлённо. – Ведь Роган, по сути, устраивает точно такие же приёмы. И как мне это в голову не пришло?

– Полагаю, она была всецело занята вашим новым романом, – тонко улыбнулся Люмьер, и Селия снова расслышала в его словах иронию. Она решительно поднялась, уже совершенно оправившись от досадного письма.

– Великолепно! Раз таково ваше желание, я с радостью вверяю вам в обязанность устроение этого приёма.

– Но предупреждаю, миз Кроуфорд – я не потерплю вмешательства в мою деятельность. И не пытайтесь узнать подробности. Потому что в противном случае, – его глаза зловеще блеснули, – вы рискуете узнать то, о чём потом пожалеете.

Повисло молчание. Селия смотрела на него с напряжённой улыбкой, и князь расхохотался, особенно оглушительно в полной тишине. Селия облегчённо рассмеялась вместе с ним.

– Вы такой экстравагантный, князь, – сказала она, отсмеявшись. – Что же вы такое скрываете?

Люмьер поднялся с кресла немного резче обычного, и Селия невольно ощутила желание отшатнуться.

– Всему своё время, миз Кроуфорд. Может быть, когда-нибудь я открою вам правду. Это будет зависеть целиком от вас.

Селия неожиданно покраснела и засуетилась, чтобы скрыть смущение.

– Что же, значит, решено. О! – воскликнула она и с надеждой посмотрела на князя. – С моей стороны крайне нагло просить вас рассмотреть моё предложение после того, как вы весьма недвусмысленно сказали мне не вмешиваться, но я вспомнила об одной танцевально-певческой труппе. Она с каждым днём набирает известность в Лондоне, и я слышала, что на каком бы мероприятии они не появились, оно проходит с неописуемым блеском. Думаю, если бы вам удалось пригласить их на наш приём, это стало бы дополнительной приманкой для гостей, в том числе и для издателей.

Люмьер слушал, и его лицо выражало абсолютную бесстрастность, как если бы ему приходилось тщательно скрывать недовольство за маской безразличия.

– В наш век популярности бродячих цирков и рыночных цыганок я абсолютно не удивлён, что подобные труппы пользуются успехом у публики. Я скажу вам прямо, миз Кроуфорд, что такого рода развлечения вызывают у меня только пренебрежение и отвращение.

– Нет-нет, князь, уверяю вас, эта труппа – исключение из правил. Я слышала, что они не просто бездумно развлекают публику, а совсем наоборот. Именно это и делает их известными. Все хотят увидеть их новые выступления!

Люмьер долго молчал, задумчиво прохаживаясь по комнате.

– Признаюсь, вам удалось меня заинтриговать. Немногие могут похвастать этим, – сказал он наконец. – Хорошо, поскольку идею с приёмом изначально предложили вы, я уступлю вам – впервые в моей жизни, прошу заметить! Скажите мне название этой загадочной труппы и где её можно найти.

– Охотно! – Селия буквально светилась от удовольствия. – Она называется «Парад дю Дестан», они живут и репетируют в Сохо, на Брод-стрит. Вы без труда их найдёте: любой прохожий подскажет вам дорогу в их театр.

– На Брод-стрит? – Люмьер поморщился. – Там, где была вспышка холеры?

– Да, – она поджала губы. – Но сейчас там абсолютно безопасно, ведь прошла уже пара лет с тех ужасных событий.

Люмьер вздохнул и ничего не сказал.

– Этим парадом заправляет некто под именем Дева-Смерть, – продолжала Селия. – Полагаю, договариваться вам придётся именно с ней.

На этот раз Люмьер рассмеялся, как ей показалось, пренебрежительно.

– Дева-Смерть? Такое прозвище скорее подходит ассистентке метателя кинжалов!

– Смейтесь если вам угодно, – слегка задетая, ответила Селия. – Но я убеждена, что простая ассистентка ни за что не смогла бы всколыхнуть весь Лондон. Кроме того, она должна быть сильна характером и, вероятно, достаточно груба, чтобы управлять целой труппой, так что имейте это в виду.

Люмьер посмотрел на неё смеющимися глазами.

– Поверьте мне, миз Кроуфорд, за свою жизнь я видел вещи куда более страшные, чем какая-то там Дева-Смерть. Но благодарю за ваше предупреждение.

Он шутливо поклонился ей и сделал это с таким изяществом, что Селия не смогла долго на него обижаться.

– Что ж, – Люмьер выпрямился, расправив плечи, – в таком случае, с вашего позволения, я немедленно займусь приготовлениями к приёму. Розье!

В гостиную вошёл камердинер Люмьера, тот самый, который, как поняла Селия, ходил за её рукописью к Джорджу Макбриду. Он во многом походил на своего господина: та же бледная кожа и прямые чёрные волосы, слегка напудренные и забранные назад. Черты его лица, однако, были ещё резче, чем у князя, а чёрные глаза смотрели с холодной гордостью. Всё это вкупе с чёрным фраком делало его похожим на злобного ворона. Розье поклонился, но, как показалось Селии, весьма вольно, словно соблюдать внешние приличия для них с Люмьером давно не было нужды.

– Приготовь моё пальто, мы отправляемся в Сохо.

– Да, Ваша светлость, – ответил он низким, странно вибрирующим голосом и скрылся за дверью.

– Что до меня, князь, – сказала Селия, стараясь незаметно стряхнуть с себя оцепенение, вызванное появлением Розье, – я займусь романом и буду ждать возвращения – как вашего, так и моего мужа. Но помните, что я сказала вам о Деве-Смерть – я не думаю, что подобное прозвище даётся без веской причины… Вы снова кривите своё прекрасное лицо, князь, но в наше время никогда не знаешь…

– Уверяю вас, миз Кроуфорд, – Люмьер чуть склонил к ней голову, – эта загадочная мисс не более Смерть, чем я – Дьявол.

Глава 3

Роган Кроуфорд разминулся с Люмьером всего на несколько минут. Он ворвался в дом в явном возбуждении, если не сказать экзальтации, и пустился на поиски князя и Селии, но застал жену в одиночестве, поглощённой в работу.

– Я уж было решил, что после хороших новостей от издателя вы с д’Экзиле решили отпраздновать это событие без меня, – шутливо бросил он, втайне чувствуя облегчение.

Селия посмотрела на него поверх очков и смущённо улыбнулась. Роган насторожился.

– Новости не хорошие?

– В сухом остатке, да, – она отложила перо и сцепила руки, положив на них подбородок, – но твой друг – олицетворение оптимизма и смог внушить мне, что на самом деле всё только к лучшему.

– О, порой я сомневаюсь, известно ли ему само слово «меланхолия»! В любом случае, я рад, что ты не расстроена, – улыбнулся Роган и придвинул стул к её столу.

– Это всё уже неважно, правда! Князь абсолютно уверен, что сможет найти издателя для моей никудышной рукописи, и я ему верю.

– Но всё же где он? Тебя я нахожу за работой, а вот д’Экзиле будто сквозь землю провалился, хотя, согласно вашей с ним договорённости, должен помогать тебе.

Селия кратко рассказала ему об их с Люмьером плане. Роган задумчиво откинулся на стуле и полез было в карман за табаком, но поймал осуждающий взгляд Селии и скрестил руки на груди.

– Ты говоришь, он хочет быть устроителем, – повторил он. – Любопытно.

– Что именно любопытно? Разве ему подобный жест несвойственен?

– Насколько я его знаю, он не слишком любит быть в обществе – хотя само общество его просто обожает. Взявшись за устроение приёма, он в самом прямом смысле слова обрёк себя на участь экзотического зверя в клетке, на которого приходят смотреть тысячи людей. Если он пошёл на такой шаг ради твоего блага…

Селия снова зарделась и опустила глаза, делая вид, что перечитывает написанное. Роган заметил это и деланно рассмеялся.

– С другой стороны, не говорит ли это в пользу того, насколько верным другом он может быть? Я уверен, что если уж он ввязался в это, то после весь Лондон будет говорить об этом приёме как о рождественском бале у самой королевы.

– Но почему он просил нас не вмешиваться? – В Селии снова пробудилось любопытство. – Думаешь, он может планировать что-то особенное?

– Если честно, Селия, – улыбнулся Роган, – я никогда не знаю, что у него на уме.

Селия тоже откинулась в кресле и, сняв очки, потянулась. Солнце уронило пару драгоценных лучей на её прекрасные рыжие волосы, которые буквально загорелись пламенем. Роган любовно ласкал её взглядом.

– Я могу тебя отвлечь, дорогая? – он заговорщицки улыбнулся. – Хочу тебе кое-что показать и рассказать о завтраке с виконтом Аластором.

– Бог мой, Роган! – Селия резко выпрямилась и посмотрела на него испуганными глазами. – Я такая эгоистка, совсем забыла спросить, как он прошёл!

Роган беззаботно расхохотался.

– Когда же я научу тебя не извиняться передо мной за любую мелочь, – сказал он, отсмеявшись. – А теперь пойдём.

Они поднялись в его мастерскую. Первое, что встречало всяк входящего – силуэт погружённого в работу художника, сидевшего или стоявшего за мольбертом на фоне грандиозного окна, поднимавшегося от самого пола к потолку. Роган, как уже замечал Люмьер, терпеть не мог сумрака, поэтому это окно даже не было обременено портьерами, а прозрачностью могло поспорить с чистейшим хрусталём. Здесь ещё не проветривали, поэтому воздух был слегка спёртым, сдобренным едким запахом растворителя и нежным – масла. Всё здесь было уставлено холстами и картонами – большими и маленькими, чистыми и наполовину завершёнными, художественные кисти торчали из самых неожиданных ёмкостей, начиная стеклянными стаканами и заканчивая пустыми цветочными горшками. Самый разнообразный реквизит лежал, покоился, свисал и выглядывал буквально из-за каждого угла. На работу художника бесстрастно взирали Давид, Аполлон, Венера и черепа разных форм.

Роган подвёл Селию к мольберту и поставил на него один из рабочих холстов, повёрнутых лицевой стороной к стене. Селия взглянула на холст и в ответ на неё воззрились знакомые проницательные глаза.

– Это же князь! – воскликнула она с восхищённой улыбкой.

– Пока что я закончил только глаза, – сказал Роган, глядя на портрет чуть ли не с нежностью. – Д’Экзиле любезно согласился предоставить мне свой образ во второй раз.

– И по какому же поводу?

Глаза Рогана загорелись творческим возбуждением, как всегда, когда ему в голову приходили идеи, которые его вдохновляли.

– Я задумал серию портретов самых прекрасных и влиятельных людей Лондона.

– Но формально князь не уроженец Лондона, – задумчиво сказала Селия.

Роган слегка рассмеялся.

– Он заявляет, что у него нет родины как таковой. Вполне естественно слышать это от такого вагабонда, как он. Но я знаю точно, что где бы он не появился, он всюду завоёвывает любовь и почитание благодаря своему статусу и личным качествам. Ты удивишься, но несносность его характера сполна окупается его преданностью и страстью, так что люди, как я уже говорил, с удовольствием ищут его общества.

Селия снова взглянула на портрет. Законченные глаза на фоне остального подмалёвка будто жили своей жизнью, лучились странной притягательной силой.

– Мне кажется, я никогда не видела кого-то столь прекрасного, – обронила она, но, спохватившись, улыбнулась. – Так завтрак с виконтом Аластором тоже был посвящён обсуждению этой темы?

– Да! С его помощью уже со следующей недели сюда начнут приходить эти самые прекрасные и влиятельные люди, чтобы позировать мне, так что здесь будет довольно оживлённая атмосфера. – Роган как будто вспомнил о чём-то и его лицо сделалось виноватым. – Я очень надеюсь, что они не помешают тебе работать. Я буду делать всё возможное, чтобы тебя не беспокоили по мелочам!

– Вряд ли они будут искать моего общества, когда рядом со мной будет князь, – рассмеялась Селия. – Особенно, если среди приглашённых будет много девушек.

– К слову об этом: помнишь мою кузину Вильгельмину? Я не видел её пару лет с тех пор как она вышла замуж, и давно хочу пригласить её погостить у нас. Как ты на это смотришь?

Селия, честно признаться, не то что не помнила – никогда не видела Вильгельмину, и её удивило, что Роган об этом забыл, но она только молча кивнула.

– Прекрасно, тогда я сейчас же напишу ей и буду надеяться, что она примет приглашение, – он мечтательно улыбнулся. – Она, должно быть, стала настоящей красавицей.

Селия лукаво улыбнулась и провела кончиками пальцев по его щеке.

– Если она похожа на тебя – можешь в этом не сомневаться.

Роган накрыл её руку своей и нежно поцеловал. Глаза князя внимательно следили за ними, и если бы один из них посмотрел на портрет в эту секунду, мог бы прочесть в них предсказание чего-то зловещего.

– И всё-таки откуда у тебя эта странная идея? – спросила Селия.

Его глаза как-то странно сверкнули, и он посмотрел на портрет Люмьера.

– Д’Экзиле подал мне её. На самом деле это будет не простая серия портретов…

– Господь с тобой, Роган, – поморщилась Селия, слегка отстраняясь от него, – только не говори, что задумал изобразить этих бедных людей…

– Именно.

Его вид стал не менее зловещим, чем взгляд князя минуту назад, и Селию бросило в дрожь.

– У каждого творца должно быть своё знаковое творение, – сказал он с мрачной торжественностью. – И я думаю, что это оно и есть. – Заметив её сомнения и неприязнь, он пристально посмотрел ей в глаза. – Ты веришь мне? Скажи, что веришь в меня, любимая!

Селия снова искоса взглянула на портрет Люмьера, будто он мог подсказать ей ответ.

– Я… я думаю, князь не мог дать тебе дурного совета, – нерешительно улыбнулась она. – Ты знаешь моё мнение по поводу «этих твоих картин»: мне это неприятно, и мне жаль тех, кто станет тебе позировать – они ничем не заслужили такой участи. Но подобные работы получаются у тебя лучше всего, так что мне не остаётся ничего, кроме как поддержать тебя.

Грозность его облика ушла, и лицо Рогана вновь осветилось счастливой улыбкой, будто злой дух покинул тело художника. Он крепко прижал к себе Селию, и она нежно, как мать провинившегося ребёнка, обняла его в ответ.

– «Падение», – пробормотала она. – Странно, я совсем не помню эту картину. Ты сказал, что изобразил на ней князя в первый раз.

– Да.

– Это же одна из «этих твоих картин»?

– Да. Но я совершенно не помню, где она.

– Ты же так гордился ею, – в удивлении отстранилась Селия, – и не помнишь где она?

Его черты лица напряглись, и он натянуто улыбнулся.

– Прости, что отвлёк тебя, дорогая. Полагаю, у нас с тобой ещё есть время до обеда, чтобы немного поработать.

Селия вернулась в свой кабинет, но не нашла в себе сил сесть за стол и приняться за работу. На душе у неё было неспокойно, и всё же она старалась убеждать себя, что виной тому возбуждённое состояние Рогана, отчасти передавшееся ей.

Такой её и нашёл Люмьер. Когда он вошёл, Селия недоверчиво взглянула на часы.

– Вы уже вернулись!

– Как можете видеть, – улыбнулся Люмьер, разводя в стороны руками. – И с хорошими новостями.

Он сел напротив её стола и одобрительно взглянул на стопку исписанных листов, которая образовалась там за время его отсутствия. Селия с трудом заставила себя сесть за стол, ощущая беспричинный страх перед тем, что он называл «хорошими новостями».

– Во-первым, по крайней мере дюжина лучших издателей Лондона приглашена мною на ваш приём.

– Вот как? Это и правда отличная новость, – обронила Селия без особенного энтузиазма.

– Как нам с вами известно, издатель – человек ещё более занятой, чем священник в период пасхальных праздников, – Люмьер иронически изогнул бровь, – так что я просто не смею ручаться, что все они почтят нас своим присутствием, но тем лучше! Пусть потом кусают локти, что не попробовали лучшего вина в их жизни – и не попробуют впредь, прошу заметить, – и не лицезрели лакомого для всего Лондона представления…

– Так вы побывали в театре «Парад дю Дестан»? Что он из себя представляет?

Люмьер слегка поджал тонкие губы, словно его покоробило, что Селия оживилась только сейчас.

– Театр как театр, ничего особенного, – скупо ответил он. – Хотя и должен признать, что он выглядел лучше, чем я ожидал.

– И что же, вы пригласили их выступить на нашем приёме? С кем вы говорили? Неужели с самой Девой-Смерть?

– Далась вам эта Дева-Смерть, в самом деле! – вздохнул Люмьер с видимым раздражением. – Неужели большей диковинки нет во всём Лондоне? Но отвечая на ваш вопрос – да, я пригласил их, и даже застал кусочек их репетиции. Не скажу, что она произвела на меня впечатление, особенно после вашего многообещающего рассказа о них, но молодой человек, который назвался заместителем, и с которым я говорил, был весьма любезен. Для артиста, я имею в виду.

– Значит, вы её не видели, – уточнила Селия. – Мне жутко любопытно взглянуть на неё, потому что никто из тех, с кем я разговаривала, и видел их представления, не смог ничего рассказать. Насколько я поняла, они либо сами ничего о ней не знают – в чём я очень сомневаюсь, – либо не желают делиться увиденным. Всё что я знаю, это то что она очень талантлива и как танцовщица, и как певица, и как музыкант.

– Всё может быть, – примирительно ответил Люмьер, в его голосе слышалась скука. – Ну что же, у вас будет возможность лицезреть эту труппу лично и, надеюсь, она вас не разочарует. Но прошу вас не забывать об истинной цели этого приёма – издатели.

Глава 4

Подготовка к заветному приёму шла полным ходом, и Селия почти не видела Люмьера кроме как по вечерам, когда он просматривал её работу. Любой человек, будучи так занят, выглядел бы как оживший мертвец, но Люмьер, как ни странно, оставался всё таким же бодрым. Селии даже казалось, что его оживлённость стала проявляться ярче, как будто он сам ждал этого приёма с каким-то юношеским нетерпением. Для Селии было загадкой, что именно внушало ему такое предвкушение, но она не тешила себя надеждой, что он, как и она, ждёт возможности представить её рукопись издателям.

В один из вечеров Селия ждала прихода князя в своём кабинете. Она как раз закончила план истории и, отложив перо, удовлетворённо потянулась. Сад за окном, такой приветливый в течение дня, под покровом сумерек приобрёл мрачный вид, а опустившийся густой туман и вовсе сделал его зловещим. Селия смотрела в потолок, лениво покачивая ногой, когда совсем рядом услыхала глухой стук, какой бывает, когда спелые орехи падают на землю. Она огляделась, случайно кинула взгляд на стол перед собой и вскрикнула до того пронзительно, что стеклянная чернильница зазвенела. На её план шлёпнулся огромный, величиной с пресловутый орех, чёрный блестящий жук, который неспешно направлялся в её сторону. Селия вскочила и схватила пресс-папье, чтобы раздавить мерзкой существо, как тут дверь распахнулась.

− Стойте!

Страшный голос Люмьера чуть не заставил её вскрикнуть снова, но своё предназначение он выполнил. Быстрым шагом князь пересёк кабинет и положил руку ладонью кверху перед жуком. Тот, поколебавшись, переполз на ладонь, и Люмьер вздохнул с облегчением.

– К-князь, чт-то это за ужас? – пролепетала Селия, которая невольно вздохнула вместе с ним.

– Это, – Люмьер посмотрел на неё тяжёлым взглядом, – одно из самых ядовитых существ на земле. Если бы вы его раздавили, его яд отравил бы воздух так быстро, что уже через минуту вы лежали бы с парализованными лёгкими.

Селия с ужасом смотрела на страшного жука, которого Люмьер держал бережно, как котёнка.

– Позвольте, но что он делает здесь?

Люмьер снова вздохнул, на этот раз с сожалением.

– Мне следовало предупредить вас и ваших слуг, миз Кроуфорд. Дело в том, что этот жук – мой любимец, моя единственная отрада в этой жизни. Я держу его в стеклянной коробке и раз в день выпускаю оттуда, чтобы он размял крылья, предварительно, разумеется, заперев комнату, дабы он не вылетел и не укусил кого-нибудь…

– Он кусается? – Селия выглядела так, словно была готова упасть в обморок.

– Естественно. А как ещё прикажете защищаться такому маленькому существу? – раздражённо ответил Люмьер, недовольный, что его перебили. – Около получаса назад я выпустил его и ушёл, закрыв за собой дверь, но кто-то, по всей видимости, открыл её и держал так достаточно долго, чтобы мой любознательный питомец вылетел из комнаты. Полагаю, это мог быть кто-то из ваших слуг, так как Розье прекрасно осведомлён о том, насколько этот жук может быть опасен, и не стал бы подвергать никого опасности.

– Выходит, мы все чудом избежали смерти, – сурово сказал Селия, поправляя платье, – только из-за того, что вы никого не предупредили о том, что держите в моём доме это существо.

– Если быть точным, его укус не смертелен, но, полагаю, может быть крайне опасен для человека слабого здоровьем. Убить может лишь яд, который он выпрыскивает, будучи съеденным, либо же, – он выразительно посмотрел на пресс-папье, – раздавленным. Но вы совершенно правы – с моей стороны было крайне безответственно умолчать о нём.

Люмьер смиренно склонил голову, будто подставлял её палачу под топор, и Селия как всегда сжалилась.

– Если вы запрёте этого жука в своих покоях и дадите мне слово, что я его больше не увижу, вы меня этим очень обяжете, князь.

– Непременно, – он выпрямился и виновато улыбнулся, хотя Селии и показалось, что в его улыбке промелькнуло что-то пакостное, как если бы ему доставило удовольствие её напугать. – Я сейчас же помещу его обратно в его коробку и вернусь к вам.

Он был уже в дверях, когда Селия окликнула его.

– Жук мог быть где угодно, так что мне повезло, что вы так быстро оказались рядом.

Люмьер полуобернулся к ней и лукаво улыбнулся.

– Вы сами спасли себя, миз Кроуфорд. Если бы не ваш крик ужаса, я бы не догадался, где он может быть.

Селия оторопела и этого времени хватило Люмьеру, чтобы скрыться за дверью вместе со злополучным жуком. Когда он вернулся и принялся за её план, она уже оправилась и старательно делала вид, что пишет, в напряжении ожидая его вердикт.

– Ну, миз Кроуфорд, – звук его голоса вывел её из оцепенения, – в который раз я убеждаюсь, что ваш естественный язык написания куда ярче и богаче, чем мне подумалось сначала. Где вы его прятали всё это время? Ваша литературная карьера шла бы куда успешнее.

Селия зарделась и махнула рукой слегка пренебрежительно.

– Вам известен ответ на этот вопрос, князь. Но знаете, – она подняла очки на лоб и взглянула на него мечтательно, – я всё чаще думаю, что в противном случае судьба не свела бы меня с вами.

Люмьер рассмеялся.

– Смею напомнить, что судьба и так свела бы нас – ведь ваш муж пригласил меня.

Селия снова вспыхнула и опустила глаза. Люмьер многозначительно улыбнулся, глядя на неё немигающим взглядом.

– Что скажете? – спросила она, кивнув слегка на исписанные листы у него в руках. – Стоит ли продолжать эту историю или её ждёт незавидная участь быть погребённой и забытой в умах публики?

– Странный вопрос, – Люмьер положил листы перед ней. – Любая история стоит того, чтобы бы написанной. Иначе какой смысл ей рождаться в наших головах?

– Я бы поспорила с вами, Люмьер, но мой разум так устал, что я не хочу.

Его смех застал её врасплох, и она спохватилась, что как устроитель приёма он наверняка устаёт не меньше неё, и в который раз покраснела.

– У вас случаем нет жара от переутомления? – уточнил князь, глядя на неё с лукавым прищуром. – Вы что-то часто краснеете.

– От переутомления обычно бледнеют, – усмехнулась Селия. – К тому же любая девушка будет краснеть, когда на неё так смотрят.

– Клянусь, миз Кроуфорд, если бы я не знал вас, подумал бы, что вы флиртуете со мной, – в его голосе слышалось такое странное смешение искусительства и угрозы, что Селия невольно вздрогнула.

– Очень хорошо, что вы меня знаете, потому что одно это предположение оскорбительно, – бросила она холодно, но недостаточно убедительно, потому что Люмьер тихо усмехнулся и поднялся.

– Прошу прощения, что задел ваши чувства, миз, – он изящно поклонился. – Дело в том, что мне часто доводилось становиться объектом девичьих воздыханий, а это, знаете ли, сильно мешает.

– О, я нисколько не удивлена тому, что вы пользуетесь такой популярностью у слабого пола, – рассмеялась Селия. – Со стороны девушки было бы просто непростительно обделить вас своим вниманием. Но неужели не нашлось среди них той, что похитила ваше сердце?

Люмьер улыбнулся, но его улыбка показалась Селии до того холодной и жестокой, что снова повергла её в дрожь.

– Нельзя похитить то, чего нет, – сказал он и вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Селия какое-то время сидела неподвижно и смотрела на закрытую дверь. Потом опустила на нос очки, попробовала писать, но мысли образовали такой хаос, что она со стоном разочарования бросила перо в чернильницу. Брызги разлетелись в разные стороны, и Селия спрятала горящее лицо в ладонях.

Настал день приёма. Селия старалась маскировать нервозность, но Роган и Люмьер явственно видели её проявления в её слегка дёрганных движениях и смехе.

– Право, вы придаёте слишком много значения этой рукописи, – сказал Люмьер с сочувственным видом. – В сравнении с тем, что вы пишете сейчас, её, фигурально выражаясь, можно спокойно бросить в реку и наблюдать, как она плывёт по течению.

– Весьма точная метафора, д’Экзиле, – кивнул Роган. – Дорогая, неужели она стоит твоих волнений?

– Я не могу просто забыть о ней, мне кажется, это равносильно предательству, – с нервным смешком сказала она. – Не пришёл ли кто-нибудь из издателей, князь?

– Ещё нет. Полагаю, их не стоит ждать раньше, чем гости покончат с закусками.

К слову сказать, как устроитель приёма Люмьер показал себя блистательно. Это было что-то неуловимое взгляду, но воспринимающееся на более глубинном уровне восприятия. Казалось, что всё здесь работает как часы: бокалы и графины никогда не пустели и наполнялись будто сами собой, то же можно было сказать и о столе, на котором раз за разом появлялись всё новые и новые блюда, в слуги с подносами ловко лавировали между гостями, появляясь именно там, где были нужны. И тут только Селия заметила, что слуг этих она видела впервые, и её неприятно удивило, что чертами лица они все в той или иной степени напоминали надменного Розье.

Она так и не смогла выяснить, кто именно оставил дверь в покои Люмьера открытой и выпустил жука – её слуги наперебой твердили, что не заходили к князю, а новость о его ужасном питомце внушила им настолько суеверный страх, что они теперь наотрез отказывались появляться там. Розье же в ответ на её вопрос искривил тонкие губы в усмешке и с ядовитой вежливостью заверил её, что если узнает, кто это сделал, то самолично разберётся с ним. Селию эта угроза повергла с ужас, и она стала недолюбливать камердинера Люмьера ещё больше, если только это было возможно.

Её размышления прервал потускневший свет в зале. Поднялся несмелый ропот, который сошёл на нет, когда раздались осторожные аккорды виолончели. Все затаили дыхание. Неожиданно свет погас совсем, и по залу прокатились приглушённые крики и несмелые смешки. К виолончели присоединился контрабас, и вместе они зазвучали зловеще и даже гнусно. Свет начал зажигаться издалека, и стали различимы бесформенные фигуры в капюшонах, крадущиеся в полумраке. Селия насчитала больше дюжины.

– Как страшно, – прошептала она, невольно прильнув к Рогану.

Никто ещё не слышал такого настроения в музыке. Казалось, под неё впору танцевать чертям на балу самого Сатаны. Основная мелодия виолончели и контрабаса стремительно врезалась в память.

Фигуры, до тех пор недвижимые, одновременно взмахнули рукавами своих балахонов, и мелодия поднялась на квинту выше. Присоединилась флейта. Свет продолжал зажигаться. Фигуры встали в полукруг и как будто начали наступление на гостей, а гости невольно пятились, наступая друг другу на туфли и подолы платьев. Они понимали, что под балахонами прятались такие же люди, но зловещая музыка пробуждала в них иррациональный страх.

Музыка начала ускоряться, и из полукруга вперёд выдвинулась пара фигур. Когда одна из них выхватила кривой кинжал, а вторая в ужасе закрылась руками и упала на колени, кто-то вскрикнул. Фигуры в полукруге вскинули вверх руки, а та, что с кинжалом, резким движением откинула капюшон. На этот раз вскрикнули почти все, потому что под капюшоном скрывался оскал черепа. Начали бить литавры, снова ускорение. Ходячий скелет продолжил наступать на гостей, сверкая на гостей бледными глазами, щёлкая зубами, и с каждым ударом литавр пронзал воздух кинжалом. Гости были в ужасе. Тут вторая фигура откинула капюшон, открывая прекрасное, бледное от страха лицо девушки с рыжими волосами. Она попыталась остановить разбушевавшийся скелет, но тот, словно ожидая нападения, на удивление изящно увернулся. Сверкнул кинжал. Селия зажала рот ладонями. Рыжая девушка рухнула побеждённая. Торжествующий скелет описал в воздухе сложную фигуру своим оружием и в такт литаврам принялся дико отплясывать, высоко вскидывая тонкие ноги в гран-батмане.

Снова мелодия убыстрилась, скелет закружился в неистовстве, словно сама Смерть танцевала на останках побеждённой Жизни. Тут мелодия резко повисла в воздухе, словно человек вскрикнул перед падением со скалы. И ещё раз. Что-то изменилось, скелет уже не выглядел таким радостным. Снова два вскрика. Внимание зрителей привлекла побеждённая девушка, которая из последних сил протянула тонкую руку к лежащему на полу кинжалу, по-видимому, обронённому скелетом в порыве безумной радости. Заметив движение девушки, скелет протянул было руки к ней, но по какой-то причине не мог коснуться её, словно наталкивался на невидимую преграду. И опять два вскрика. Музыка, подобно девушке, из последних сил пыталась продолжиться, пока она заносила кинжал. Скелет закричал и в этом крике было столько злобы, столько гнева и ненависти, что почти все зрители прильнули друг к другу, как если бы этот крик банши мог унести с собой их жизни.

Кинжал жадно вонзился в грудь девушки, и она упала бездыханная, но с победной улыбкой на губах. В то же мгновение подле неё рухнул и скелет. Всё стихло. Все застыли, не в силах сбросить с себя оцепенение. Артисты не шевелились. И в этой абсолютной тишине раздались громкие хлопки. Это был Люмьер, и его аплодисменты разбудили присутствующих. Зал взорвался овациями. Фигуры вышли из оцепенения и выстроились в линию для поклона. Скелет живо вскочил на ноги и помог подняться девушке – такой странный контраст в сравнении с недавней их битвой! Они поклонились и разошлись в разные стороны.

Оркестр теперь наигрывал нежную успокаивающую мелодию. Гости, всё ещё находясь под сильнейшим впечатлением, старались передвигаться небольшими группами и живо обсуждали номер. Время от времени из разных концов зала раздавались взрывы смеха, в котором слышалось облегчение от того, что всё закончилось. Для Селии подобное настроение толпы было ново. Она взглянула на Люмьера, который тоже наблюдал за гостями, и на тонких губах его время от времени появлялась смутная улыбка.

– Я вижу, князь, вас тоже впечатлил этот номер, – заметила Селия.

– Признаю, миз Кроуфорд, это на ступень выше того, что я ожидал увидеть. В этом совершенно точно была идея, – он кивнул в сторону гостей, – даже наше возбуждённое светское общество это подтвердит.

– Как думаете, это и была Дева-Смерть? – почему-то полушёпотом спросила Селия.

– Нанести такой грим мог кто угодно из труппы, – возразил Роган. – Но не исключено, что ты права.

– К слову, сценка, которую они изобразили, достойна сюжета картины, – задорно улыбнулся Люмьер. – Поражение, которое на самом деле является победой. Важность принятия человеком смерти. Что скажете, Кроуфорд, вам так не кажется?

– Знаете, а это и правда отличная идея, – задумчиво уронил Роган. – Нужно будет испросить разрешения у Девы-Смерть.

– На что?

Люмьер, Роган и Селия обернулись на голос. Перед ними стояла Дева-Смерть собственной персоной.

Глава 5

Девушка с лицом черепа весело сверкала бледно-зелёными глазами на художника. В чёрном мужском костюме-тройке и ботинках до колена на шнуровке она выглядела в своём роде представительно, но её маленький рост и длинные, почти до самой поясницы волосы придавали ей вид ребёнка, играющего во взрослого.

– Ох, я… – потерялся Роган, – я, то есть, князь предложил…

– Бросаете меня на амбразуру, Кроуфорд? – с шутливым вздохом осведомился Люмьер и обратился к Деве-Смерть. – Я прошу простить моего друга, по всей видимости, он до сих пор находится под большим впечатлением от вашего performance macabre2.

– Я рада, значит, номер удался таким, как я его представляла! – рассмеялась Дева-Смерть. Селию поразил неожиданно завораживающий голос, хоть и не лишённый некоторой грубости в интонациях. – Вы, наверное, и есть Роган Кроуфорд, сэр?

Она протянула ему руку в чёрной лайковой перчатке, и Рогана невольно тронуло, насколько она была по-детски тонкой и хрупкой. Он аккуратно взял её, чтобы поцеловать, но Дева-Смерть быстро накрыла его руку своей и энергично встряхнула. Роган окончательно растерял все слова, а Селия распахнула глаза от удивления.

– Для нас большая честь быть приглашёнными к самому известному художнику в Лондоне, – не обращая внимания на их реакцию сказала Дева-Смерть.

– Э, ну, если быть точным, то всеми организационными делами на этот раз занимался князь, – выдавил Роган, выдавливая из себя улыбку. «Двойная» улыбка Девы-Смерть невольно внушила супружеской паре ужас.

Люмьер слегка склонил голову, однако от Селии не укрылось неприязненное выражение, на миг омрачившее его лицо.

– Князь Люмьер д’Экзиле.

Дева-Смерть подняла на него свои странные бледные глаза и протянула руку. Люмьер с невозмутимым видом пожал её в её же манере. Селия не без труда подавила смешок.

– А, так значит это вы приходили в наш театр несколько недель назад.

– Вы правы, – любезно улыбнулся Люмьер.

– А вы, мисс?.. – Дева-Смерть несколько смущённо обратилась к Селии, как будто должна была выказать ей почтение раньше.

– О, Селия Кроуфорд, моя очаровательная жена, – ответил за неё Роган и ободряюще сжал ей руку, будто желал удачи перед сложным делом.

– Очень, очень рада знакомству! – искренне сказала Селия. Девушки с видимым удовольствием и шутливой серьёзностью обменялись рукопожатиями, и Роган с Люмьером слегка рассмеялись. – Не могу поверить, что наконец-то вижу вас во плоти, мне столько о вас рассказывали. Всё и вместе с тем ничего!

– Это нормально, – заметила Дева-Смерть, – я привыкла, что когда людям нужно меня описать, они почти всегда сталкиваются с трудностями. Так на что вы хотели просить у меня разрешения, мистер Кроуфорд?

Роган за это время успел немного прийти в себя. Люмьер с обычной своей чуть насмешливой улыбкой наблюдал, как он объясняет, чего хочет от неё. Выслушав предложение, Дева-Смерть улыбнулась и махнула рукой.

– Конечно, сэр, без вопросов! Мне будет очень интересно, как эту идею подадите вы.

– В таком случае, Кроуфорд, вы просто обязаны будете пригласить мисс на представление картины, – шутливо заметил Люмьер.

– Э… да, конечно, конечно, – громко рассмеялся Роган, но в его взгляде, брошенном на князя, читалось нечто похожее на обиду за предательство.