Читать онлайн Спасительница рода бесплатно

Спасение Рода

Вероника считала себя неудачницей. Да и не она одна. В их клане у каждого было своё дело – предназначение, которое человек исполнял чуть ли не с самого рождения. Она одна не знала, чем ей заниматься.

В детстве родители посматривали на неё с надеждой. Но с каждым годом блеск в их глазах тускнел. Надежда сменилась сомнениями, а потом и жалостью.

Когда девушке исполнилось 16 – период расцвета силы в их клане, – а она так и не проявила себя, взгляд родителей, сестёр, братьев, теть и дядь стал презрительным. Никому не хотелось, чтобы род был запятнан такой неудачницей. И девушку решили отослать в дальнее имение под предлогом обучения таинствам.

В обществе подозревали истинное положение дел, но вопросов не задавали. Никто не хотел раньше времени раскрывать карты. Если бы представителю другого клана удалось добыть доказательства бездарности Вероники, он бы незамедлительно воспользовался этим, чтобы уличить род в слабости и вынудить отказаться от руководящих постов. Но все могли лишь выжидать.

Вероника чувствовала себя обузой и порой, по ночам, думала о том, что хорошо было бы выпасть из окна или рухнуть под копыта лошади. Случайная смерть не бросила бы тень на ее клан и освободила бы от неё. Но девушка не находила в себе сил на такой поступок.

Она с благодарностью согласилась на ссылку в дальнее имение – под взглядами родственников с каждым днём становилось все тяжелее. Под покровом сумерек в длинной темной мантии с наброшенным на голову капюшоном она села в карету и плотно задёрнула ярко-синие шторы. Путь предстоял неблизкий.

Карета цвета ночного неба не привлекала к себе внимания – в таких обычно перевозили больных, раненых или умирающих. Подобное зрелище не радовало жителей, любивших праздники и не переносивших трагедии.

Синий был цветом траура. Вероника невесело усмехнулась. Самое подходящее оформление для неё – ей больше нечего ждать. Раз сила и предназначение не проявились до сих пор, это конец. Ее жизни, ее надежд, ее связи с семьёй. Так не все ли равно, где проводить последние дни?

Карета остановилась у старого замка. Здесь давно никто не жил. Хотя именно отсюда и брал начало ее род. На краткий миг в душе Вероники мелькнула надежда – может, здесь себя проявит ее дар. Вспыхнула и погасла. Чтобы место обладало силой, о нем нужно заботиться: регулярно приезжать, чистить, украшать. А этот замок давно стал грудой камней.

Девушка вздохнула и вылезла из кареты. Та тут же уехала. Изгоям слуги не полагаются. Все, что нужно, она должна делать сама. Вероника вздохнула и направилась к дверям.

Под ногами прогибался толстый слой прелой, смерзшейся листвы. Камни, которые когда-то отмечали дорогу, потонули в грязи. Это место выглядело, как она – безжизненным, потухшим, заброшенным. Вероника даже не пыталась поднимать подол мантии и платья – это последнее, что могло прийти ей в голову.

Добравшись до двери, она толкнула створки. Первая со скрипом отворилась, хрустнула и повисла на одной петле. Вторая не сдвинулась с места. Девушка вздохнула и аккуратно вошла внутрь. Пыльно, пусто, мрачно. Здесь ее не ждали услужливые горничные и вышколенные лакеи.

Вероника сделала пару шагов и замерла. По комнате промчался ветер, сдувая пыль и паутину. В пустых канделябрах появились и зажглись свечи. Грязные стены вернули свой прежний облик: их затянула красная ткань, из ниоткуда возникли портреты предков. С одного из них к Веронике обратилась женщина:

– Приветствую тебя, спасительница рода.

– Я? Спасительница? Да у меня даже нет дара. Все мои родные давно выполняют своё предназначение. А я неудачница, я ничего не умею, – Веронику не испугали перемены в обстановке. Она все равно чувствовала себя уже за гранью реальности.

– Ты умеешь больше, чем они, – прогрохотал голос. – Твой дар – способность чувствовать. С него начался наш род. Но сейчас он загнивает. Вы слишком увлеклись своей силой. Вас ее скоро лишат.

– Но тогда моя семья окажется под ударом, – воскликнула Вероника и бросилась к дверям, но те захлопнулись прямо перед ней, не давая покинуть замок.

– Поэтому родилась ты. Ты должна всех спасти, – женщина пронизывала девушку взглядом. – Должна признать, твои родители поступили мудро, отправив тебя сюда. Пока сядь, поешь и отдохни с дороги, а завтра поговорим.

Женщина щёлкнула пальцами. В комнате появился накрытый стол, а рядом кровать с кучей подушек и пушистым одеялом из шкуры неизвестного животного.

Утолив голод и забираясь в постель, Вероника успела подумать, что не такая она, наверно, и неудачница, и провалилась в сон.

Последний шанс

Наутро Вероника проснулась разбитой. Всю ночь девушке снилось, что ее со всех сторон обступают тени. Они шептали, требуя от нее… Она не могла вспомнить, чего именно. Не открывая глаз, девушка села на кровати и покачала головой. Ей показалось странным, что ее не будят к завтраку, не требуют одеться и спуститься на занятия с домашним гувернером.

Потом Вероника вспомнила: ее изгнали, она в старом имении, прапрапра, неизвестно, сколько раз пра, бабушка говорила, что ей предстоит стать спасительницей рода. Наутро эта мысль все еще казалась ей безумной. Где она, а где такая великая миссия.

– Ну, доброе утро, – услышала она голос со стены.

Обернувшись, девушка увидела, что портреты взирают на нее с каким-то странным чувством. Оно не было похоже на жалость или презрение, которые она ловила во взглядах родных. Это была надежда, вера в то, что она справится.

От этого все внутри Вероники сжалось. Она так привыкла не оправдывать ожиданий, разочаровывать, что ей стало страшно. Потому что сейчас ее ошибка могла стоить жизни целому роду. Ее роду.

– Доброе утро, госпожа…, – девушка замялась. Вчера она даже не спросила, как обращаться к этой странной женщине.

– Зови меня просто Анна. Мы сейчас не в высшем обществе, так оставим церемонии тем, кому без них не обойтись. Мне нужно, чтобы ты доверилась мне. Тебе придется пройти через многое. Я помогу, потому что так же сильно, как ты, хочу вернуть силу нашему роду.

– Я не знаю. Никто раньше не просил меня доверять. Я даже плохо понимаю, как это.

– Я не предполагала, что все так плохо, – женщина устало потерла виски. – Сила нашего рода держится на доверии друг другу, вере в каждого члена семьи и надежде на лучшее даже в темные времена. Утрата одного влечет за себя потерю остального. А значит, роду не на что опираться. Казавшаяся твердой земля превращается в болото. Из него трудно вылезти. Если еще не поздно…

– А вдруг уже… – Вероника зажала рот ладонью.

Анна улыбнулась.

– Раз родилась ты, значит, род хочет, чтобы его спасли. Еще не все потеряно. Тебе придется многое узнать, понять и принять. Когда ты будешь достаточно сильна, вернешься и поможешь другим. Но запомни одну важную вещь: если не справишься ты, не справится никто. Ты последний шанс нашего рода.

Вероника физически ощутила, как на ее плечи наваливается огромная ответственность. Она не была уверена в своих силах. Вытянув вверх руки, девушка сделала несколько махов. Потом встала и попрыгала. Подобные упражнения всегда помогали ей собраться. Но сейчас это не действовало. Струна внутри натягивалась все сильнее, страх нарастал. Она уже изгой. Кто станет слушать ее, когда она вернется. Все уже забудут, что была такая Вероника.

– Девочка моя, – окликнула ее Анна. – Твои мысли написаны у тебя на лице. Тебе страшно, ты думаешь, что не справишься. И мне это знакомо.

– Вам? Но откуда…

– Я была первой в нашем роде. У меня те же способности, что и у тебя. И я знаю, как их развить. Но тебе нужно принять решение. Выбор за тебя я сделать не могу. Ты можешь продолжать считать, что родственники правы – ты ни на что не годишься. Тогда тебе предстоит долгая или не слишком жизнь в изгнании. Здесь, в старом замке. Или ты можешь взять на себя ответственность за род, стать той, кем ты рождена, и изменить многое. Не торопись, подумай. Обратного пути не будет.

Анна замолчала. Вероника снова села на постель. Выбрать трудно или легко – либо оставаться такой, какой ее считают, либо превратиться в ту, кем ей положено быть. Девушка еще не произнесла это вслух, но внутренний голос уже озвучил решение. Она должна спасти род.

Вероника глубоко вздохнула. Анна улыбнулась.

– Я вижу твое решение. Завтракай, и начнем.

Правило баланса

– Тебе нужно запомнить важную вещь, – начала урок Анна, когда Вероника позавтракала и привела себя в порядок. – Такие, как ты и я, чувствуют, когда другим плохо. Мы как оголенные провода – любая эмоция задевает нас. Если кто-то восхищается или получает удовольствие, мы радуемся. Если грустит или злится, мы страдаем вместе с ним. В первом случае все просто: мы множим положительные чувства. Во втором – стараемся восполнить, залатать брешь в душе человека. И рискуем отдать слишком много. Твоя задача – всегда соблюдать баланс. Это непросто. На первый взгляд такой подход кажется корыстным – не только давать, но и брать. Деньгами, благодарностью, ответной помощью.

– Эээ… – Вероника не знала, что сказать. Ей всегда казалось, что ее порыв помочь каждому страждущему ненормален. А тут выясняется, что так и должно быть. Отец и мать не уставали повторять: победитель – тот, кто смог взять больше. Про баланс она слышала впервые. – Но как я смогу, если не знаю, как можно достичь этого. Как понять, что… – она помялась, подбирая слово, – обмен равноценен.

– Запомни, милая, при оценке ситуации только разумом никакой обмен не будет равноценным. Всегда будет казаться, что один дал больше. Учись слушать сердце.

– Я все равно не понимаю, – Вероника принялась ходить туда-сюда мимо портрета, взмахивая руками. – Мне кажется, вы ошиблись насчет меня. Вы такая сильная, уверенная, а я…

– Как же ты заблуждаешься, – Анна улыбнулась уголками губ. – Когда ко мне пришли и показали, что мне предстоит сделать, я впала в панику. Моя семья была совершенно обычной, ничем не примечательной. Мы просто хорошо делали свое дело – изготавливали мебель и рамы для портретов. Тогда кто-то решил, что пора людям собираться в роды, передавать знания из поколения в поколение, получать дар от рождения. Но чтобы это произошло, в семье должен был родиться особенный ребенок. Тот, кто мог почувствовать других, помочь им раскрыться, принять и развить свой талант, поддержать, если оступятся. Таких, как мы с тобой, тогда было много. Мы напоминали слепых котят – чувствовали, что происходит вокруг, но не видели, что нужно делать. И тогда нам дали наставников. Не просто так. Не только за тем, чтобы мы помогли близким. По закону баланса мы должны вернуть этот долг. Сейчас я это и делаю. Обучив тебя, я наконец обрету покой. Ты даже не представляешь, сколько я этого ждала.

– Вы ждали меня? – Вероника остановилась и пристально посмотрела на свою прапра, напряженно отыскивая в ее лице намек на шутку, но не нашла. – Но как я смогу вернуть этот долг?

– Ты освободишь меня и спасешь род. С остальными тебе придется искать иные решения правила баланса. Ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую. Одним своим приходом ты уже подарила мне надежду на свободу. У меня в душе все переворачивалось, когда я смотрела с этого портрета, – Анна обвела ненавидящим взглядом раму картины, – на то, как твои предки разрушают себя. Они тратили дар на то, чтобы занять высокое положение в обществе. Променяли золотые руки на золотые горы. Их еще не наказали, но счет предъявят очень скоро. Ты – последняя надежда своего рода. Если ты научишься балансу, сможешь передать это дальше по семейной ветви. Так ты не только спасешь остатки рода – да, да, не удивляйся, это лишь малая часть, раньше нас было намного больше, – но и обеспечишь ему духовный рост и процветание на долгие годы.

Вероника почувствовала, как внутри поднимается теплая волна и накрывает ее с головой. Анна удовлетворенно кивнула.

– Я вижу, ты почувствовала.

– Что… что это было?

– Это твое искреннее желание спасти близких. В тебе больше сил, чем ты думаешь. Я научу тебя всему необходимому. Но никогда не забывай правило баланса. Ты идешь по канату над пропастью: научишься управлять чувствами – удержишь равновесие и дойдешь до конца, один раз поддашься искушению – тебя никто не поймает. Я поддержу тебя сейчас, но не смогу помочь потом. На этом пути ты одна. Тебе помогут, но основная ответственность – на тебе. Крепко это запомни.

Вероника кивнула. К теплой волне добавился липкий холодный ручеек страха по позвоночнику. «Равновесие», – усмехнулась она про себя и села на кровать, показывая, что готова слушать дальше.

Анна кивнула и хлопнула в ладоши. На столе перед девушкой появилась странная вещь: две чаши, соединенные желобом. В обеих плескалась вода.

– Бери, – в голосе Анны появились повелительные нотки. – И иди. Следи, чтобы вода в чашах была на одном уровне. Дойдешь до двери и обратно.

– Один раз? – в душе Вероники мелькнула смутная надежда, но тут же угасла.

– Столько, сколько потребуется, чтобы ты научилась не только ходить, но и бегать с чашами. Это лишь на первый взгляд кажется сложным. Если равновесие будет у тебя в душе, ты справишься со всем.

Вероника вздохнула и взялась за желоб. Неловко взмахнула им, едва не расплескав воду, и двинулась к двери. Поиски баланса начались.

Одиночество

После десятой попытки Вероника начала сомневаться, что у нее все получится. Анна повторяла «Еще раз. Еще раз. Еще раз». Но девушка никак не могла поймать ритм и найти точку опоры.

– Знаешь, в чем твоя проблема? – спросила Анна, когда Вероника окончательно выдохлась и, поставив чаши на стол, упала спиной на кровать. – Ты слишком много думаешь.

– Но разве можно справиться с такой задачей иначе? – спросила девушка, даже не поднимая головы.

– Дело в другом. Ты думаешь не о том. Вместо того, чтобы искать равновесие в себе, стремиться к гармонии и ловить баланс, ты размышляешь о своих близких.

– Конечно. Потому что я хочу их спасти.

– Это ложь. Либо мне, либо себе самой. Сейчас ты думаешь не о спасении. Ты боишься своего одиночества.

– Как я могу его бояться, если и так всю жизнь была одна? От меня шарахались. Или жалели. Уж не знаю, что хуже, – Вероника села и потерла лицо ладонями.

– Верно. Ты чувствовала себя одиноко, но одна не была. Вокруг постоянно находились люди. И какие бы чувства они к тебе ни испытывали, их эмоции питали тебя. Не давали погрузиться в глубины своей души. Сейчас когда здесь только я – портрет, неспособный дать тебе человеческое тепло, – ты испугалась.

Вероника разозлилась, но не хотела этого показывать.

– Если у тебя внутри гнев или ярость, не надо их сдерживать. Выскажи все. Так ты освободишь место внутри для других, лучших чувств.

– Но разве злиться – это хорошо? Мама всегда говорила, что проявление негативных чувств – это дурной тон. А папа утверждал, что тот, кто поддается гневу, теряет способность мыслить объективно и проигрывает.

– Во-первых, твоих родителей тут нет. Во-вторых, их утверждения верны для того, искаженного, мира, в котором они живут. Ты другая. Ты чувствуешь намного глубже, сильнее. Если не научишься проявлять свои эмоции, они уничтожат тебя изнутри. Но речь сейчас о другом. Может, скажешь, о чем ты действительно думала, пока носила воду до двери и обратно?

– Я думала, – Вероника замялась. Ей очень не хотелось озвучивать свои мысли. Словно это была тайна, узнав которую, прапра Анна отвернется от нее и не захочет ничему учить. – Я скучаю по родным. И еще я боюсь, что они не примут меня, когда я вернусь. Что они всегда будут стыдиться той, кем я являюсь. Что я позор своей семьи.

Девушка закрыла лицо руками и зарыдала в голос. Анна ждала. Постепенно крик перешел во всхлипы, а потом и они утихли. Лишь тогда основательница рода заговорила:

– Поэтому у тебя и не получается. Ты продолжаешь позволять внешним правилам влиять на твои ценности. Так ты предаешь саму себя и свою миссию. Выброси эти мысли из головы. Пока ты не научишься равновесию, не раскроешь свой талант и не заставишь его работать в полную силу, ты никому не сможешь помочь. Все начинается с тебя. Сосредоточься на себе. Твоих родных тут нет. Ты не одинока – ты свободна от внешних приличий. Здесь тебя никто не видит. Будь собой. Только тогда у тебя все получится.

Вероника вытерла рукавами мокрые глаза и щеки, всхлипнула еще раз и встала с кровати.

– Итак, – продолжала Анна, – закрой глаза и представь, что через тебя проходит ослепительный свет. Он очищает твое тело и душу от наносного, лишнего, оставляя лишь пустоту. Тебе больше не нужно о чем-то или ком-то думать. Ты уже приняла решение. Не бойся пустоты – скоро она наполнится твоими чувствами. И тогда ты сможешь исполнить свое предназначение. Слушай свое сердце и шагай в такт. Доверься себе, поверь в то, что справишься, и иди.

Девушка немного постояла с закрытыми глазами. Один взмах ресниц. Взгляд изменился. Теперь это была не напуганная гостья замка. Это была его хозяйка. Она взяла в руки желоб с чашами и уверенно пошла к двери. Ни одна капля не пролилась на пол. У створок Вероника развернулась и двинулась обратно. Дойдя до кровати, она аккуратно поставила свою ношу и улыбнулась.

– Вот теперь вижу в тебе будущую спасительницу рода, – удовлетворенно кивнула Анна. – Тебе предстоит еще многому научиться, но начало положено.

Вероника кивнула, прилегла на кровать и погрузилась в сон. Перемены в душе потребовали от нее много сил, но это того стоило.

Восстановление замка

Когда Вероника проснулась, она увидела, что прапра не сводит с нее глаз.

– Чему я буду учиться сейчас? – спросила девушка, садясь на постели.

– Ты помнишь, что почувствовала, когда тебя привезли сюда? – вопросом на вопрос ответила Анна и, не дав правнучке слова сказать, продолжила: – Какие эмоции у тебя вызвал этот дом?

– Откуда вы… – Вероника не сомневалась, что ее прапра уже все знает.

– Забыла? Я тоже умею чувствовать. К тому же есть еще одна вещь, которая делает нас такими похожими. Этот дом – наша родственная душа. Вижу, ты удивлена, – хмыкнула Анна на изумленный взгляд девушки. – Здесь все началось. В доме зародился дар. Замок стал источником. Поэтому каждый, кто чувствует больше других, ощущает свое родство с ним. Вспомни, о чем ты подумала, когда увидела это место.

– Я подумала, – слова давались с трудом. Теперь, узнав историю рода, девушка стыдилась своих чувств. Анна ощутила это, но ничего не сказала. Дала девушке договорить. – Я подумала, что это место – безжизненное, потухшее, заброшенное. Такое же, как я.

– Теперь ты понимаешь, что совсем другая?

– Да, но… к чему весь этот разговор?

– Я еще не закончила. В тот момент ты так же подумала, что именно здесь проявится твой дар, но вспомнила, что за местом надо ухаживать. И ты была права во всем. Ты осознала свой дар именно здесь. Но пока замок пребывает в запустении, ты не сможешь добиться того, чего хочешь. Тебе нужно наполнить его своим душевным теплом.

– Как?

– Оглянись вокруг и найдешь ответ на свой вопрос.

Вероника посмотрела на стены замка, затянутые порванной красной тканью, створку, висящую на одной петле, покосившиеся картины, разбитую мебель.

– Но я и за месяц не смогу навести тут порядок, – в отчаянии крикнула она.

– Не бойся. Дом тебе поможет – он тоже хочет вернуться в прежнее состоянии. Да и спешить тебе некуда – здесь время идет совсем иначе. Сколько бы ты ни пробыла в замке, в том, большом, мире пройдет всего день или два. Так что приступай, не откладывая.

В следующие несколько дней или недель – девушка сбилась со счета – Вероника узнала об этом месте больше, чем о доме, где родилась и выросла. В поисках воды она набрела на небольшую речушку, которую обрамляли кусты и деревья. Они казались живыми: склонялись к гладкой поверхности и что-то шептали.

Девушка быстро поняла, что грязь вокруг замка – это не болото. Земле не нравилось, когда на нее клали мертвые доски, и она отторгала их.

Стены дома, ее родного дома, оказались белыми, когда она смыла грязь, пыль и следы дождевых капель. На камнях были выдолблены странные символы. Вероника пыталась задавать вопросы, но Анна сказала, что еще не время.

Красную разорванную ткань девушка заменила на целую – на чердаке сохранились отрезы в отличном состоянии. Труднее всего оказалось со створками и мебелью – будущей спасительнице рода раньше не приходилось сталкиваться с их починкой. Если в ее родном доме что-то ломалось, отец вызывал плотника, и тот все исправлял.

– Вспомни, кем были твои предки. Мастера с золотыми руками. Прошли годы, даже века, но их способности до сих пор в твоей крови. Закрой глаза и вспомни.

Вероника послушно зажмурилась, коснулась ладонями сломанного стола и замерла. Сначала она ничего не увидела. Лишь темнота. Девушка уже хотела открыть глаза, как увидела вдалеке маленькую золотистую точку. Всеми силами души рванулась к ней. И тут перед глазами поплыли картинки.

Вот мужчина, насвистывая песенку, сколачивает стол. Рядом улыбчивая женщина прикрепляет спинку к креслу. Тут же молодой парень шлифует поверхность створки шкафа, а девушка рядом с ним прилаживает вторую на место.

Возвращение было таким же быстрым, как и погружение в глубинную память.

– Оказывается, я знаю, что делать, – ошарашенно произнесла Вероника.

Анна улыбнулась.

– Иначе и быть не могло.

Работа по спасению замка от ветхости продолжилась. Деревья с удовольствием делились с Вероникой нужным материалом – достаточно было попросить. Она быстро наладила отношения с лесом и кустарником вокруг. И вскоре замок стал таким, каким она хотела его видеть: настоящее родовое гнездо, где всем рады.

– Теперь я готова двигаться дальше, – уверенно произнесла Вероника, стоя посреди комнаты и оглядывая свою работу.

– Не спеши. Есть одно место, которое замок тебе еще не открыл. Но пока ты там не побываешь, двигаться дальше нельзя, – охладила ее восторги Анна.

– А когда я туда попаду?

– Когда замок сочтет, что ты готова.

– А когда…

– Задаешь слишком много вопросов. Лучше ложись спать. Иногда ответы приходят тогда, когда их не ждешь.

Доверившись мнению Анны, Вероника забралась в кровать, вдохнула аромат свежеструганного дерева и заснула. А ее прапра о многом нужно было подумать, чтобы решить, как быть дальше.

Неприятная проверка

Этой ночью Вероника спала очень плохо. Во сне к ней приходили родители.

– Ты позоришь нашу семью, – говорил отец. – Нужно найти дело, которое поможет тебе выбиться в люди, обогатиться, обеспечить себе безбедную старость.

– Милая, послушай нас, – подхватывала мать. – Мы тебе плохого не посоветуем. Тебе нужно стать кем-то. Просто чувствовать – недостаточно. Да и лишние они, эти эмоции. Только с холодной головой можно чего-то добиться в жизни. Прожить ее так, чтобы она не оказалась бессмысленной.

В два голоса родители убеждали девушку, что она выбрала неверный путь. Но еще не поздно все исправить. Наутро Вероника встала разбитой: все тело болело, голова гудела, руки и ноги едва двигались. Анна понимающе покачала головой.

– Я ждала, что так будет, – сказала женщина, глядя на синяки под глазами правнучки. – Никогда изменения не проходят гладко.

– У вас было так же?

– Мне было проще. К нам пришел мудрец. Он все объяснил моим родителям. Это произошло через пару дней после моего рождения. К тому моменту, как я достаточно выросла, чтобы принять на себя ответственность за свое предназначение, родные уже смирились. Тебе будет сложнее, но я рядом. И помогу тебе.

– Но, – Вероника сжимала и разжимала кулаки, наматывала на палец поясок от платья, запускала руки в волосы, не в силах успокоиться. – Но я все думаю, а вдруг родители правы? И это я ошиблась. Ну какая из меня спасительница рода?

– А какова она, по-твоему?

– Она сильная, уверенная в себе, знающая, чего хочет и как этого достичь.

– А ты?

– А я слабая, уязвимая, растерянная и ничего не понимающая, – девушка заплакала. Слезы текли по щекам, оставляя длинные борозды, а она даже не пыталась их вытереть.

– Это твои ощущения. Да, в них твоя сила, твоя мощь. Но только если умеешь ими управлять. Иначе они оборачиваются против тебя. С любой силой так – не используя ее по назначению, ты теряешь свою власть над ней. Чтобы достичь гармонии – единственного состояния, из которого ты можешь управлять своими чувствами, – необходима холодная голова. В этом твои родители правы.

– Но как это сделать?

– Взглянуть на факты. Вот смотри: ты в одиночку привела в порядок замок, подружилась с растениями, и они позволили тебе взять древесину для мебели и створок. Но кроме того, ты живешь здесь уже несколько дней. И не сбежала обратно к родным, а стараешься понять себя. Если посмотреть отстраненно: это проявления силы или слабости?

– Наверно, силы.

– Верно, – Анна улыбнулась. – В следующий раз, когда тебе покажется, что ты ни на что не способна – а так будет, знаю по опыту, – вспомни это время, вспомни, что ты делала. Все, до мелочей. Одна песчинка способна сместить чашу весов. Одного дуновения достаточно, чтобы поднялся ветер. Жизнь будет испытывать тебя, другие люди захотят проверить, насколько ты свободна, есть ли гармония в душе, умеешь ли сохранять равновесие. Когда это случится, оглянись назад и вспомни, чего уже смогла достичь. Слабые люди опускают руки и ничего не делают. Ты не такая. Я это знаю. Потому что ты – это я, а я – это ты.

Вероника улыбнулась и вытерла слезы.

– А теперь раздерни-ка занавески. Начинается новый день.

Девушка подошла к окну и распахнула его. Внутрь ворвались солнечные лучи, ласковый ветерок коснулся щеки. Вероника вдохнула утренний воздух полной грудью и поняла, что готова двигаться дальше.

Анна наблюдала за воспитанницей и радовалась, что не ошиблась в ней.

Начало освобождения

– Теперь, когда ты поняла, что намного сильнее и способнее, чем думала раньше, взгляни на себя, – обратилась женщина с портрета к правнучке.

Вероника посмотрела на потрепанное платье, бахрому на поясе, превратившуюся в лохмотья, приподняла подол, обнажив башмаки, которые отец давно бы потребовал выбросить, и вздохнула.

– Ты снова ошиблась с направлением, – покачала головой Анна, – взгляни на руки.

Девушка отдернула рукав и наконец заметила, что кожа пошла трещинами, как известка на стене, если ее намочить, или разбитая плитка на полу.

– Что со мной? – вскрикнула Вероника и схватилась ладонями за лицо, только сейчас ощутив глубокие борозды от слез. – Неужели я старею? Разрушаюсь, как древняя статуя?

– Нет, милая, – рассмеялась Анна. – Ты сбрасываешь старый образ, обнажаешь свою суть. Без этого не обойтись, если ты хочешь стать той, что рождена. Той, что тебе предназначено стать.

– Но я никогда не видела таких преображений у родных, когда дар проявлял себя.

– Никому не приходилось сбрасывать с себя столько лишних слоев: неуверенность, ожидания общества, груз, нависший над родом. Не надо отковыривать куски, – остановила прапра свою воспитанницу, заметив, что та пытается подцепить ногтем и отодрать треснувшую кожу, – они отвалятся сами, когда ты завершишь преображение.

– А до того времени мне придется ходить такой… страшной, – последнее слово Вероника произнесла еле слышно.

– Запомни, милая, ты прекрасна потому, что умеешь чувствовать, а не из-за выраженной линии губ и больших глаз. Пока ты веришь во внешние проявления, они довлеют над тобой.

– Что значит, верю? Так оно и есть.

– Нет. Еще одна ошибка вашего мира. Правильно – не то, что ты увидела или кто-то сказал. Живо лишь то, во что ты веришь. Когда ты сможешь поверить в себя настолько, что мнение общества станет неважным, тогда ты избавишься от старой кожи.

– Как змея?

– Почему змея?

– Только они сбрасывают кожу.

– Ты не права. Видела когда-нибудь кошек?

– Конечно, к нам домой часто приходил рыжий кот. Но родители не разрешали ему оставаться.

– Жаль, конечно, но сейчас не об этом. Кошки регулярно вылизываются, трутся о разные поверхности, чтобы избавиться от старой шерсти. Они так сбрасывают негативные эмоции, которые были вокруг них, освобождая место для нового, яркого, радостного. Если бы ты не позволяла другим так долго взваливать на тебя нереальные ожидания, не пришлось бы сейчас все это проходить.

– Значит, это моя вина…

– Не вина, а беда. И мы с ней справимся. Я тебе помогу. А пока тебе нужно сосредоточиться на том, что ты чувствуешь: впитать атмосферу утра, ощутить настроение замка, проникнуться энергией растений. Закрой глаза и сосредоточься.

Вероника зажмурилась. Сначала она ничего не почувствовала. Но потом ее тело начали пронизывать теплые лучи и струны.

– Я чувствую себя арфой, – не открывая глаз, сказала девушка.

– Тогда играй. Раз ты ощущаешь себя этим инструментом, значит, музыка – это твой проводник. Она поможет тогда, когда будешь сомневаться. Играй. Найди свою мелодию.

Девушка неуверенно коснулась струн. Дернула за одну, потом за другую. У каждой был свой, глубокий, неповторимый звук. Вот это замок, а это дуб на поляне, а вот береза у болота, а эта, самая мощная, струна принадлежит земле. Не удержавшись, Вероника начала танцевать. Она кружилась, парила, взмывала. Земное притяжение не могло удержать ту, что стала свободной.

Анна смотрела на девушку с портрета и улыбалась. Она видела, что трещины на коже становятся глубже, но до истинного освобождения было очень далеко. Прародительница рода надеялась, что времени хватит. И для семьи еще не поздно. А Вероника продолжала кружиться в танце и не замечала тревог своей прапра…прабабушки.

История портрета

– Анна, скажите, а в жизни вы выглядели так же, как на этом портрете? – спросила Вероника после очередного разговора о важности раскрытия своего дара.

– Почему ты спрашиваешь?

– Как-то к нам приходил художник, чтобы запечатлеть семью. Мы все получились не совсем похожими. Помню, моя сестра очень расстроилась, что не настолько красива на портрете, как в жизни.

– А что подумала ты сама?

– Ну, я посчитала, что таково видение художника. Он сделал то, что и как смог. Но портрет мой мне не нравился. А ваш вам?

– Портрет – это нечто большее, чем просто изображение человека. Если, конечно, он нарисован мастером.

– Что вы имеете ввиду?

– Ты была права, сказав, что таково видение художника. Мы смотрим на людей по-разному. Один увидит миловидное личико, другой – внутреннее смятение, третий – хорошую рукодельницу. И все это попадает на портрет. Если мы не согласны с мнением художника и хотим скрыть то, что он увидел, будем говорить, что картина – плохая.

– А кто рисовал ваш портрет?

– Я.

Вероника открывала и закрывала рот, словно ей не хватало воздуха. Потом прижала руку к губам и покачала головой.

– Да, ты все правильно поняла, – кивнула Анна. – Я могу говорить с тобой именно потому, что свой портрет я написала сама и вложила в него свою душу.

– Но это значит…

– Да, тогда я уже знала, что умру. Но чувствовала, что долг не отдан. Помнишь, я говорила о мудреце? Он ждал, что я верну долг, спасу, обучу. Но я не могла жить вечно. И переселилась в этот портрет.

– А вам, – Вероника сглотнула, – вам не было страшно?

– Покидать тело и переходить в портрет?

Девушка кивнула.

– Нет. Тело – это лишь тело. Важна душа. Не имеет значения, кто ты – мужчина или женщина, взрослый или ребенок, человек или портрет, – необходимо выполнять свое предназначение. Этим путем готовы идти не все, поэтому не жди таких поступков от других. Не совершай моей ошибки.

– Вы ошибались? – глаза Вероники расширились, став похожими на две кружки с чаем. Казалось даже, что от них вот-вот начнет подниматься пар.

– Милая, я тоже живой человек. Точнее, была им, – Анна усмехнулась собственной шутке. – Я тоже иногда уставала, впадала в отчаяние и боялась не справиться, оступалась и падала, отступала и проигрывала. Но знаешь что? Я всегда возвращалась на свой путь. Ошибаются все, но слабые отказываются от борьбы, а сильные идут вперед, несмотря ни на что. Я прошла свой путь так, как я это сделала. Теперь твой черед. Но я буду рядом – смотреть с портрета, который сохранил мою душу до встречи с тобой. А когда моя помощь больше не понадобится, стану безмолвной картиной.

– А мне потом тоже нужно будет это сделать? – лицо Вероники покраснело, словно его облепили лепестки роз.

– Что именно?

– Написать свой портрет и уйти в него.

– Ты боишься покинуть свое тело?

– Нет. Я просто… не умею рисовать.

Анна расхохоталась.

– Милая моя, до написания этого портрета моей лучшей работой было солнышко на песке с кривыми лучами, нарисованной обломком палки. Мои родители занимались изготовлением мебели. Им было не до обучения меня рисованию.

– Но вы получились такой красивой. Боюсь, что я так не смогу, – лицо девушки стало бордовым, как переспелая слива, которая вот-вот брызнет соком.

– Красива не я, а моя душа. Когда придет время, ты сможешь перенести свой образ на бумагу. Такой, какой ты себя видишь. Поэтому так важно верить в себя, ценить, уважать, любить, понимать и принимать. Никто не сделает это за тебя. Ты – воплощение чувств. Тебе предстоит нести свет и тепло людям. Для этого ты должна быть прекрасна внутри. Работай над отношением к себе, своими эмоциями, настраивай свой арфу. И тогда красота твоего портрета поразит всех.

Вероника повернулась спиной к картине и подошла к окну. Посмотрела на залитую солнцем траву, деревья, кусты и глубоко вздохнула. А когда она снова повернулась к портрету, Анна увидела, что кусок старого образа отпал с левой половины ее лица. Преображение началось.

Проклятие Рода

– Бабушка, – Вероника впервые обратилась так к Анне, и прапра вздрогнула, – а был ли у вас враг?

– Почему ты спрашиваешь?

– Отец говорил, что у каждого достойного человека непременно есть враг, с которым нужно бороться. В этом и заключается путь к успеху. Победишь врага – получишь лавры. Я понимаю, что общественные нормы и воспитание в доме моих родителей – не то, на что мне стоит опираться, если хочу стать спасительницей рода, но все-таки. Насколько это верно?

– Да, у меня был враг, – голос Анны стал тихим и тусклым, словно в доме разом погасли все свечи, и сквозняк проник в щели. – Мой муж.

– Ваш… кто? Разве вы не сделали свой род таким, каким он был долгие годы – сильным, процветающим?

– Да, сделала. Но та червоточинка, которая проявилась в твоих родных – это его наследие и следствие моей ошибки.

– Почему вы это так называете?

– Ошибка – это чаще всего заблуждение, неверный выбор, переоценка себя или других. У меня случилось последнее. Я очень любила своего мужа, мой дар усилил мои способности ощущать каждое чувство, эмоцию: любовь, радость, тревогу, грусть, печаль, гнев, ненависть. Мне казалось, что мир вокруг прекрасен, что все всегда будет хорошо, – по щеке Анны скользнула слеза, но женщина быстро стерла ее кончиком перчатки.

– Но что же произошло?

– Он был слабее меня. Морально, не физически. И не мог полностью реализовать себя. У него был огромный потенциал – он мог стать гениальным художником. Менять жизнь людей через свои картины. Я видела это и ждала, когда он проявит свой талант в полной мере. Сначала молча, а потом моя натура взяла верх – я стала подталкивать мужа, говорить о том, чего он добьется, если рискнет стать тем, кем он рожден. Не могу сказать, что он совсем не пытался. Пробовал, но каждый раз отступал перед трудностями. А ведь без них до цели не дойти. Я становилась настойчивее, упрашивала его посвящать больше времени рисованию. И однажды он не выдержал. Муж проклял меня, мой дар и свой талант. Но он был слабее духом, поэтому силы его слов не хватило, чтобы повредить мне или роду в тот момент. Но злые слова никуда не пропадают, – Анна замолчала. Вероника чувствовала, что ее прапра еще не все сказала.

– А что произошло дальше? – аккуратно спросила девушка.

– Дальше? – уголки губ Анны чуть дернулись вверх, но тут же скользнули вниз. – Спустя несколько поколений его проклятие начало обретать силу. Его гены проявили себя. Все меньше рождалось детей с даром чувствительности, все больше скептиков и циников. И никто не умел рисовать. Другие таланты проявлялись, но кисть в руки не взял ни один. А потом стали рождаться дети, для которых успех в обществе был важнее предназначения. Чтобы не потерять силу рода, они пошли на компромисс.

– Какой? – задала вопрос Вероника, хотя уже знала ответ.

Анна усмехнулась.

– Ты это видела на примере своей семьи. Каждому таланту находили практическое применение и шли с ним не туда, куда звала душа, а туда, где платят больше денег. Они начали продавать себя. Деньги – это не плохо. Они приходят сами к тому, кто выполняет свое предназначение – это награда нашего рода. Но если стремиться к ним слишком активно, предавая себя, последует наказание – утрата всех талантов. И такой стала наша семья. Скоро твои родные могут все потерять. Лишь потому, что однажды я совершила ошибку.

Вероника в первый раз видела основательницу рода в таком смятении и не знала, что сказать. Но Анна не плакала и не кричала. Только ненадолго замолчала, а потом продолжила:

– Поэтому я так долго ждала тебя, милая моя. У тебя столько же сил, сколько было у меня. Ты способна менять жизни людей. Но не жди от них такой же самоотверженности – они не смогут и возненавидят тебя. Иди вперед, принимай других такими, какие они есть, и делай то, что должна. Я надеюсь, что ты сможешь искупить последствия моей ошибки, не совершив других, и возродишь наследие нашего рода. Я верю в это.

На миг глаза Анны блеснули. Вероника взглянула на свои руки и подумала о том, что неплохо бы научиться рисовать. В этот момент еще один кусок старого образа отпал с правой половины ее лица. Она возвращалась к себе, к истокам рода, к причине своего появления на свет. И ей уже не было страшно.

Уважение к предкам

– Что тебя тревожит? – спросила Анна. Вероника уже больше часа молча стояла у окна.

– Даже не знаю. Все как-то странно, – девушка оторвалась от созерцания и взглянула на свою прапра. – Когда я жила с родителями, все было просто и понятно. Да, я не знала о своем даре. Да, ко мне относились с жалостью и презрением. Да, мне не светило никаких достижений. И все-таки…

– Тебе не приходилось ничего решать, выбирать. Детей воспитывают в уважении к родителям, к взрослым вообще. А в итоге вы не способны взять на себя ответственность и принять взвешенное решение. Там, где достаточно вести себя уважительно и просто выслушать другого, вы отдаете право выбора в руки чужого человека. Так проще. Даже если потом будет трудно, сложно, неприятно. Но самое страшное – выбор – уже позади.

– И что тогда делать? Я понимаю, что мой дар важен, я хочу спасти свой род, но…

– Ты боишься. И это нормально. Всем страшно. Даже твоим родителям. В глубине души они боятся, что что-то пойдет не так, что их выверенная стратегия даст сбой, что придется импровизировать.

– Импро… что?

– Импровизировать. Действовать по обстоятельствам. Этому тебе тоже придется научиться. Ты чувствуешь – доверяй своему чутью, двигайся вперед, а если что-то идет не так, перестраивайся, адаптируйся к переменам.

– Я не понимаю, как это.

– Да, на словах это трудно осознать. Так что сразу перейдем к практике. Видишь вон тот дуб у границы наших владений?

– Нет. Я даже границу не вижу.

– Ах да, я забыла, что ты еще не пользуешься внутренним зрением. Нужно выйти из замка, обойти его кругом. Там будет поле. Вдали темные силуэты деревьев. Иди туда. Как дойдешь до дуба, поворачивай обратно.

– Зачем?

– Ты не знаешь эти места. Рассказывать их тайны я не буду. Поэтому тебе придется довериться своему чутью. Только так ты доберешься до места. Если что-то случится, придется принимать решение самой. Никого, кроме нас, тут нет. Я не смогу тебе помочь. Когда придешь, вернемся к этому разговору.

Вероника пожала плечами. В детстве она много бегала по полям и лесам, залезала на деревья, даже пыталась ходить по болоту. И была уверена, что сейчас точно справится. Поэтому смело вышла из замка, обошла его кругом, увидела поле и замерла. Это был не зеленый луг рядом с домом ее родителей. Не поляна в лесу из детских книжек.

Бурелом, заросли, уродливые камни, бревна, перекрывающие путь, и едва заметная тропинка, по которой когда-то давно люди ходили в лес. Ладони вспотели, ворот платья сдавил горло, стало трудно дышать. Это был не страх. Это был ужас. Где-то в глубине этих завалов пряталось нечто. Вероника не могла понять, что ее так пугает. Темнота, скрывающаяся в тени, словно сидела в засаде, готовая в любой момент сорваться с места и поглотить путника.

Девушка сделала глубокий вдох. Анна говорила, что она должна доверять своему чутью и действовать по ситуации. Вероника закрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях. Ее тело опутывал ужас. Словно осьминог, он пытался щупальцами дотянуться до ее души. И она, наконец, поняла, что ее так пугает. Это не поле. Это кладбище неупокоенных душ. Туда нельзя идти просто так. Мертвые требуют уважения. Им нужна плата. И они возьмут ее.

Что она могла им дать? Отнестись с уважением, как ее учили, значило отдать им право решать, что они заберут. Как там говорила ее прапра? Достаточно вести себя уважительно и выслушать другого.

– Здравствуйте, – Вероника поклонилась до земли. Почему-то такой жест показался ей самым подходящим. – Я благодарю вас за то, что вы прожили вашу жизнь и дали продолжение моему… эээ… нашему роду. Я уважаю право каждого из вас высказать то, что вы не успели. И готова выслушать.

Девушка оглянулась вокруг и увидела большой камень. Подошла, села на него, сложила руки на коленях, вздохнула, максимально расслабив все тело, и закрыла глаза, представив себя арфой. Раздался резкий звук. За ним еще один. Их становилась все больше. Они звучали какофонией. В каждом была боль, грусть, печаль. Вероника все чувства пропускала сквозь свое сердце, стараясь обогреть своих предков, настраиваясь на них, натягивая слабые струны и ослабляя напряженные.

Постепенно шум прекратился. Вместо расстроенной скрипки душа девушки уловила мягкие ноты. Гармоничная мелодия окутывала, давала силы, отвечала благодарностью на тепло сердца.

Вероника начала раскачиваться из стороны в сторону. Ей показалось, что она снова в люльке, и няня качает ее, напевая колыбельную. Стало очень хорошо. Кончики губ поползли вверх. Девушка не боялась – она улыбалась. Когда Вероника открыла глаза, то увидела, что бурелом исчез. Перед ней расстилалось зеленое поле. Колыхались травинки, улыбались цветы. Еле заметная тропинка стала широкой дорогой. А лес казался намного ближе.

Девушка легко соскочила с камня и, вспомнив игры с братьями и сестрами, бросилась к дубу наперегонки с ветром, солнцем, жизнью. Добежала до дуба, коснулась его ладонью, ощутив шершавый ствол, который не смогли победить ни века, ни погода. Обратно она шла медленно, наслаждаясь каждым вздохом, каждым солнечным лучом, каждым движением воздуха.

Перед тем как вернуться в замок, она обернулась к полю и снова поклонилась до земли. Только потом вновь обогнула дом и вошла внутрь.

– Смотрю, ты справилась, – удовлетворенно кивнула Анна. – Хотя я в тебе и не сомневалась.

Девушка улыбнулась и закружилась по комнате. С каждым движением от нее отлетал кусочек старого образа. А когда танец кончился, Анна увидела перед собой новую Веронику. Ту, какой она была рождена. Ту, которая исполнит свое предназначение. Спасительницу рода.

Готовы не все

– Тебе пора двигаться дальше, – сказала Анна на следующее утро. – Ты уже готова переходить на новый уровень.

– Да, наверно, – в голосе Вероники не было радости.

– Тебя что-то смущает? Боишься не справиться? Думаешь, что твои родные тебя не послушают? – прапра с портрета продолжала задавать вопросы, но девушка на каждый отрицательно качала головой. – Тогда в чем дело?

– Мне сейчас так хорошо, спокойно. Не хочется ничего менять. Я бы продолжала жить в этом замке одна, общаться с вами, гулять по окрестностям и не возвращаться в большой мир. Скажите, это возможно?

– Нет, – в голосе Анны явственно послышалась сталь. – Не для того ты пришла в этот мир, не для того тебе был дан такой дар, не для того я все тебе рассказывала, чтобы ты отступила, отказалась от всего, спряталась от мира только потому, что тебе в нем некомфортно.

– Простите. Я не хотела вас рассердить или расстроить. Просто мне уже давно не было так хорошо и спокойно. Хотелось, чтобы это состояние длилось как можно дольше.

– Я понимаю, милая, – женщина на портрете смягчилась. – Ты напомнила мне об одном неприятном эпизоде из прошлого, и мне показалось…

– Что?

– Неважно.

– А я думаю, важно. Вы говорите, что нельзя повторять ошибок прошлого. А вдруг я совершу эту. Ту, что так вас рассердила.

– Надеюсь, нет. Иначе все зря, – Анна немного помолчала, а потом продолжила: – Лет пятьдесят назад родилась девушка с даром, похожим на твой. Тогда этот замок еще не был таким заброшенным, и сюда приезжали регулярно. И вот привезли эту девчушку. Я сразу почувствовала ее талант, но понимала, что еще слишком рано. Терпеливо ждала, пока наследница подрастет.

В день шестнадцатилетия она снова приехала. Родители хотели подарить ей семейную драгоценность, которая хранилась на чердаке. Пока они искали нужную вещь, спрятанную в тайнике, я заговорила с девушкой. Она с интересом выслушала про свой дар, спасение рода и необходимости пойти поперек семьи. А когда родители спустились, рассказала им обо всем. Они очень разозлились.

Отец запретил ей даже думать о чувствах, сказал, что ее будущее уже определено. Должна признать, что не сержусь на него. Он хотел лучшего для своей дочери, нашел занятие, с которым она неплохо справлялась, наставлял и поддерживал ее. Понимал, что чувствительность – это тяжелое бремя. Больше я эту девушку не видела. И вот она меня расстроила. Не пожелав выполнять предназначение, не захотев отказаться от удобств и привычного мира, она ослабила свой род. Отбросила возможность возвращения к прежним вершинам на долгие годы. С таким человеком я бы не смогла двигаться дальше. Тот приезд стал последним – замок забросили. Я осталась один на один со своим разочарованием в наследнице.

Но ты, ты совсем другая. Ты подарила мне надежду. Я поверила, что род снова будет сильным, а я, наконец, обрету покой. Поэтому твое желание остаться здесь и ничего не менять так неприятно меня поразило.

– Нет, нет, бабушка, – Вероника подбежала к портрету и в умоляющем жесте сложила ладони под грудью. – Я не хочу отказываться от предназначения. Я сделаю все, что нужно для спасения рода. Просто мне сейчас очень хорошо, и я мечтаю сохранить это состояние.

– Милая, – Анна улыбнулась, – когда род станет прежним, это ощущение покоя, счастья будет с тобой всегда. А сейчас выйди на улицу и напитайся солнечными лучами. Погода часто меняется, нужно пользоваться случаем.

Вероника кивнула и выбежала из замка. Женщина на портрете облегченно вздохнула. На этот раз она не ошиблась в наследнице.

Роль женщины

– Бабушка, у меня есть один вопрос, но я боюсь вас обидеть, – Вероника вертела в руках пояс платья, завязывая на нем мелкие узелки.

– Спрашивай. Постараюсь не обидеться, – улыбнулась Анна. Ее забавляло смущение девушки – у портретов не так много способов развлечься. Особенно у тех, кто настроен на глубокие чувства и не может довольствоваться светскими приемами и необычно украшенными стенами.

– У нас в семье главный – папа. Он принимает решения, отвечает за всех. Как принято в обществе. Известно, что мужчина – глава семьи. У него больше способностей, а значит, возможностей. Но мудрец выбрал вас – тогда еще девочку. Спасение рода – это огромная ответственность. Почему же не доверить ее мужчине?

– Сейчас главными считаются отцы семейства. Но сердце рода – в женщине. Не потому, что от природы она эмоциональнее. Все маленькие дети плачут, если им больно или страшно. Пол не имеет значения. Все дело в нравах и традициях. Изначально женщин почитали больше: они заботятся обо всех. И главное – они дают жизнь и сохраняют ее. Мало родить ребенка – его нужно выкормить, воспитать. Несмотря на то, что сейчас знатные дамы этим не занимаются, они все равно доверяют своих чад именно женщинам. Мы источник силы, вдохновения. Твой отец – достойный человек, он несет ответственность за семью. Но за его плечом всегда стоит твоя мать. Она поддерживает его, направляет, дарует свет, если он заплутал.

– Но если женщины – такие сильные, почему они не главные в семье?

– Мы к этому не стремились. Женщины хотят сделать мир лучше, наполнить его счастьем, гармонией. Это заложено в нас природой. Мы все – творцы. А мужчины стремятся покорять, добиваться своего. Им нужна власть. Когда я родилась, главой нашей семьи была моя мать. Но спустя несколько поколений женщин отодвинули на второй план. В обществе мы стали менее значимы, но хранили в себе то, что сплачивает семью, делает цельной, сильной.

Несмотря на то, что в роду уже редко рождались дети с даром чувствительности, эмоции всегда проявлялись сильнее у девушек. Когда они выходили замуж, то направляли всю свою нежность, заботу, любовь на детей и супруга. Эмоциональный заряд передавался от матери к дочери. Мы не только спасительницы рода, мы еще и хранительницы семьи. А ее средоточие – это чувства. Поэтому хотя в обществе и считается, что глава семьи – мужчина, но без женщин род давно бы прекратил свое существование.

Анна замолчала. Вероника посмотрела на пояс, который продолжала сжимать в руках, увидела множество мелких узелков, ахнула и принялась развязывать.

– А почему ты думала, что обидишь меня своим вопросом? – первой прервала молчание женщина на портрете.

– Я боялась, что вы подумаете, что я считаю, что вы не годитесь на роль спасительницы рода, что мудрецу надо было выбрать вашего брата, или дядю, или отца, или еще кого-то, – девушка говорила сбивчиво, забыв все правила красивой речи, которым ее учили.

– Ты шестнадцать лет общалась с людьми, которые не помнят, что такое чувства, а успех мерят деньгами. Жила в мире, где мужчины имеют больше прав, чем женщины. Для тебя такой расклад стал привычным. И избавиться от старого отношения ко всему крайне трудно.

Вероника, справившись, наконец, с последним узлом, прижала ладони к щекам.

– Значит, в глубине души я такая же, как все они?

– Нет. И знаешь, что тебя от них отличает?

– Что?

– Никто бы из твоих родных и знакомых не подумал бы о том, что может кого-то обидеть своим вопросом. Ты переживаешь за других и, даже совершая привычные поступки, не перестаешь сомневаться. Это очень важно. Мир меняется. Чаще и резче, чем людям бы хотелось. Поэтому не прекращай искать ответ на вопрос, что правильно, а что нет.

– Но как я смогу это определить? – Вероника потерла виски и подергала себя за прядь волос.

– Слушай себя, свое сердце, свою душу. Твой дар подскажет тебе, как поступать. Он ведет тебя по жизни. Только дай ему волю. Не подавляй, не прячь. И тогда ты со всем справишься.

– Я обязательно это запомню, – девушка обхватила себя руками. – Как бы мне хотелось вас сейчас обнять. Жаль, что вы на портрете.

– Я не только на нем. Я – часть тебя и всегда ею буду. А если хочешь выразить свои эмоции через объятия, подари их хотя бы вон той березе. Деревья все чувствуют. Ты это скоро поймешь. А может, уже поняла.

Вероника захлопала в ладоши и побежала к березе. На секунду замерла перед ней, а потом нежно обняла ствол. Он не был жестким или шершавым. Дерево окутало девушку теплом, благодаря за ласку. Вероника улыбнулась. Она уже поняла.

Все начинается со сказки

– Сегодня ты начнешь учиться использовать свое умение чувствовать, чтобы помогать людям и менять мир в лучшую сторону, – торжественно объявила утром Анна.

Вероника только проснулась и потягивалась. Глаза открывать не хотелось. Ночью ей привиделся очень хороший сон. В нем было много света и ярких красок, звучала приятная мелодия, окутывало тепло и уют.

– Дорогая, просыпайся, – поторопила девушку женщина с портрета. – Сегодня очень важный день.

– После него мне пора будет возвращаться к родителям? – спросила Вероника, распахнув глаза и посмотрев на свою прапра.

– Нет, к этому ты пока не готова. И, честно говоря, я не знаю, когда это произойдет.

– Хорошо, – девушка села кровати, повернулась, спустив ноги, натянула обувь и запрыгала по комнате.

– Ладно, поговорим, когда закончишь, – улыбнулась Анна. Она уже привыкла, что ее воспитанница с утра резвится, как маленькая девочка. В отчем доме ей не давали активно двигаться. Потому что приличная девушка должна сидеть и читать книги, вышивать или просто мило улыбаться, когда к ней обращаются. С каждым днем в замке Вероника становилась все свободнее, училась понимать свои желания. Одним из первых и были прыжки.

Когда девушка наскакалась и немного запыхалась, она остановилась перед портретом и сказала:

– Я готова.

– Отдышись, спешить некуда, – усмехнулась Анна. – Можешь пока присесть. Сегодняшнее задание не потребует от тебя выполнения физических упражнений. А вот подумать и потратить энергию придется.

– Что мне надо будет делать? – девушка уселась на кровать и послушно сложила руки на коленях.

– Сегодня ты будешь писать сказки.

– Сказки? Но ведь они нужны для детей, – глаза Вероники расширились, а удивление было столь неподдельным, что женщина на портрете едва не расхохоталась в голос.

– Во-первых, сказки пишут и для взрослых. Им они нужны не меньше. Только называют такие книги по-другому: романы, приключения, баллады, мифы, легенды. Во-вторых, знакомство с миром и его правилами у детей начинается со сказок. Именно они закладывают ценности, показывают, что плохо, а что хорошо, где зло, а где добро. Если научишься влиять на детей, сможешь менять будущее.

– Но… это же очень опасно. А вдруг я скажу что-нибудь не то, вдруг научу плохому? И самое страшное – вдруг взрослые не будут читать мои сказки детям? Тогда весь труд насмарку.

Паника внутри Вероники нарастала. Чтобы взять себя в руки, она снова начала терзать бедный пояс, который уже сам не понимал, почему до сих пор не порвался от постоянных узелков.

– Отвечаю последовательно на каждый твой вопрос, – подняла ладони Анна. – Прислушивайся к себе и выбирай слова, которые греют душу. Так ты в них не ошибешься. Сказки, идущие от души, не могут научить плохому. Твоя суть – нести свет, ты не можешь навредить. А насчет чтения… Знаешь, какие книги дети читают с большим удовольствием и интересом?

– Какие?

– Те, которые не разрешают родители. Так что даже если твои сказки спрячут взрослые, их найдут дети. Можешь из-за этого не переживать.

– Но я не…

– Что не?

– Не умею писать сказки, – шепотом, через силу произнесла Вероника.

– Дети рождаются, не умея ни ходить, ни говорить. Но всему учатся. И у тебя тоже получится. Запомни несколько простых правил. Первое – выбери персонажей. Тех, кто тебе нравится: людей, животных, растения, несуществующих созданий. Потом выбери им противников. Лучше – противоположностей: по внешнему виду, характеру, целям. Второе – реши, чему ты хочешь научить. И подбери ситуацию, в которой хорошие герои столкнутся с необходимостью выбора или преодоления трудностей. В результате они должны поступить так, как ты считаешь правильным. Третье – не забывай про плохих персонажей. Они должны мешать хорошим в начале, но в конце проиграть или стать лучше, добрее. Четвертое и самое важное – напитай сказку чувствами, своим душевным теплом. Соблюдай эти правила, и все получится.

– Я не знаю, мне нужно подумать. Трудно так сразу, – Вероника опустилась на пол, легла, вытянув руки и ноги, и закрыла глаза.

– Конечно, я тебя не тороплю. Слушай свою арфу – она выведет тебя в любой ситуации, – сказала Анна и замолчала.

Тишина опустилась на замок. В нем начала зарождаться первая сказка спустя века молчания. И он был этому рад.

Книга сказок

– Сказка готова, – Вероника наконец открыла глаза и встала с пола. – Она про совместный труд над отношениями. Хотите послушать?

– Нет, – остановила энтузиазм своей воспитанницы Анна. – Лучше просто запиши ее.

Женщина на портрете щелкнула пальцами. На столе перед девушкой появились бумага и перо. Так же легко и просто, как до этого еда и питье. Вероника, не удивившись и не задавая вопросов, села на кровать, придвинула к себе лист пожелтевшей бумаги и принялась выводить буквы.

Написание сказки заняло у нее много времени. Не от того, что история была длинной. Вероника получала удовольствие от каждого движения пера. Казалось, оно танцует над бумагой. Иногда, отвлекаясь от самих букв, девушка следила за невероятными узорами, которые кончик пера выводил в воздухе.

Дописав историю, Вероника подняла глаза и посмотрела на свою прапра.

– А почему вы отказались слушать мою сказку? Думаете, у меня плохо получилось? – наконец спросила девушка.

– Ну что ты, милая, – Анна мягко улыбнулась. – Дело совсем в другом. Вот скажи, о чем думала, когда писала свою сказку?

– О том, что вы мне говорили про роль мужчины и женщины. Я поняла, что успех в семье, гармония и счастливые отношения достигаются только совместным трудом, когда все друг друга поддерживают.

– Кому бы ты подарила эту сказку?

– Своим родителям.

– А теперь я отвечу на твой вопрос. Сказки, которые пишут люди с даром чувствительности, отличаются от обычных. В них очень сильный эмоциональный заряд. Они способны менять мир. Но только в случае, если зачитываются тем, для кого они написаны. Причем они действуют только один раз.

– Как заклинания у волшебниц?

– Почти. Большинство простых заклинаний можно использовать многократно, сложные требуют особой подготовки. Но есть и те, которые срабатывают только один раз. Волшебницы составляют их сами и никуда не записывают. Не потому, что не хотят делиться тайной. Просто они знают, что произнесенное ими заклинание больше не сработает ни у кого. Если бы ты прочитала мне свою сказку сейчас, она потеряла бы свой заряд. Теперь понимаешь?

– Понимаю. Получается, мне нужно писать сказки конкретно под людей и обстоятельства, когда я с ними столкнусь?

– А вот здесь ты ошибаешься, – улыбнулась Анна. – Сказки можно и нужно писать заранее и использовать по ситуации. Сейчас у тебя есть отличная возможность подготовиться к серьезным изменениям. Сказки – один из способов влиять на людей. Пользуйся им. Составь свою Книгу заклинаний. Точнее сказок. Ищи идеи везде. Арфа внутри тебя поможет: настройся на мелодии растений и животных, вспомни близких, думай о том, каким бы тебе хотелось видеть мир. А пока прими от меня подарок.

Анна снова щелкнула пальцами. На столе появилась большая книга. Деревянная обложка была испещрена узорами, а в середине сиял яркий фиолетовый камень. Вероника погладила книгу сначала одним пальцем, а потом всей ладонью. Та была теплая на ощупь, от нее словно исходило сияние. Аккуратно приподняв обложку, девушка увидеоа, что страницы книги исписаны мелким почерком.

– Это мои сказки, – сказала женщина на портрете. Голос у нее дрогнул. – Те, что я не успела использовать. Дальше есть место и для твоих. Не бойся, что не хватит чистых листов. После того, как ты прочтешь сказку нужному человеку, она исчезнет из книги, освободив место для следующей.

– Но она кажется такой тяжелой. Как я буду носить ее с собой? – Вероника в восторге перелистывала страницы, не забывая при этом задавать вопросы.

– Очень просто. Закрой ее и нажми на камень.

Девушка неохотно опустила обложку на место. Едва она коснулась фиолетового камня, как он на миг вспыхнул. А через мгновение перед ней лежал кожаный браслет с зеленой бусиной в центре.

– Повяжи его на запястье, и книга всегда будет с тобой. Когда нужно будет что-то записать, просто подуй на бусину. И книга станет прежней.

– Как здорово! – Вероника аккуратно повязала браслет на левое запястье.

– А сейчас самое важное, – немного остудила ее восторг Анна. – Садись на пол, закрой глаза и слушай свою арфу. Пусть она приведет к тебе идеи новых сказок.

Девушка послушно уселась на пол и зажмурилась. Настроиться на арфу было просто, но идеи все не приходили.

– Почему-то их до сих пор нет, – огорченно произнесла Вероника, не открывая глаза.

– Не спеши, милая. Арфа выбирает для тебе те идеи, которые ты сможешь понять и принять. С каждым разом их будет становиться все больше. А пока расслабься, слушай и жди.

Вероника замолчала. Тишина замка убаюкивала. Девушка начала погружаться в сон, как вдруг издалека долетела прекрасная мелодия. Она переливалась, как солнечный свет на ряби озера. Звала за собой. То грустила, то смеялась. Вероника наслаждалась ей, впитывала, старалась прочувствовать каждый оттенок.

А когда наконец открыла глаза, сказала то, чего так ждала от нее Анна: – Я знаю, о чем писать, – и подула на бусину.

Сильные эмоции опаснее, чем кажутся

– Бабушка, – спросила Вероника, дописывая очередную сказку в книгу, – а можно ли сделать так, чтобы все люди получили дар чувствительности? Реально ли это?

– Я отвечу на твой вопрос, но сперва ответь на мой, – Анна, как всегда, не хотела сразу раскрывать все тайны. Иногда Веронику это интриговало, иногда раздражало. Но изменить ситуацию было не в ее силах. – Зачем тебе нужно, чтобы все люди получили дар чувствительности?

– Ну, тогда мир бы стал лучше. Все бы понимали, что хорошие чувства нужнее, важнее и приятнее, не обижали бы друг друга. На земле был бы рай.

– Рай, говоришь, – задумчиво произнесла женщина на портрете. – А попробуй взглянуть на ситуацию с другой стороны. Скажи, люди рождаются с равными возможностями? Я сейчас не про общественную мораль, не про пол и не про благосостояние семьи. Чисто на физическом уровне люди рождаются равными?

– Нет, наверно. Кто-то слабее, кто-то сильнее. У одного с рождения плохой слух, а у другого проблемы с глазами. Кто-то едва ходит. А есть те, кто лишен подобных недостатков и полностью здоров.

– Верно. Дар чувствительности налагает на человека серьезное бремя: сильные эмоции. Справиться с ними способен не каждый. Одного они сделают сильнее, другого просто выжгут изнутри и сведут с ума. Поэтому дар чувствительности – самый опасный. Были в нашем роду люди, получившие его по ошибке.

– Как это, по ошибке?

– Я тебе об этом еще не рассказывала и пока в подробности вдаваться не буду. Скажу лишь, что через пару поколений после моего рождения, когда таланты в нашей семье проявлялись максимально сильно, среди них был и дар притягивать желаемое. С ним надо было быть осторожным. Поэтому таких детей с рождения учили аккуратно обращаться со своими желаниями. Благодаря врожденному смирению и самоконтролю проблем не возникало. Но однажды женщина с таким даром от души пожелала, чтобы ее сыну досталась чувствительность. Она забыла о том, что род сам выбирает, сам определяет, какой талант кому подходит. Люди не должны в это вмешиваться. Но та женщина нарушила запрет. Ее желание сбылось. Родился мальчик с даром чувствительности. Единственный мужчина с ним в нашем роду. Во всех остальных случаях этот дар доставался женщинам, потому что им от природы дано с ним управляться. Мальчик не был сильным. Его предназначением была игра на свирели. Он мог покорить любого своей музыкой. Дар чувствительности оказался слишком тяжелым для него. К десяти годам он уже не вставал с постели. А еще через два года умер. В тот день мать прокляла свой дар притягивать желаемое. Больше никому в роду он не доставался.