Читать онлайн Я тебя люблю бесплатно

Do not pity the dead, Harry. Pity the living, and, above all those who live without love.

J.K. Rowling, Harry Potter and the Deathly Hallows

1. Я

Мне 42 года. У меня карие глаза, короткие волосы, узкие запястья и голени, и быстрые движения. Мой рост 165 сантиметров и вес 63 килограмма. Я не толстая и не худая. Говорят, что я хорошо улыбаюсь, но это когда в жизни происходит что-то приятное. Раньше у меня было ощущение, что своим жизнелюбием я могу осчастливить каждого. Но потом это прошло. У меня высшее образование, муж, два сына, машина, квартира, работа, периодические любовники и ощущение, что моя жизнь проходит мимо меня. Я хотела совсем другого. Только вот мальчики – это то. То единственное, что я бы не стала менять. В какой-то следующей жизни, в другой стране или с другим мужем, я родила бы еще детей. И пусть все будут мальчики.

Мне не на что жаловаться – потому что у меня все хорошо. Я просто не чувствую себя счастливой. Я пишу это и думаю, что это кощунство – я не русская жена араба из Газы, я не родилась в племени фур, и, наверно, многие хотели бы моей жизни. Но отсутствие счастья – болит.

Я приехала в Израиль 23 года назад. Помню, что хотела ходить по Иерусалиму и трогать руками его камни. Хотела сидеть на берегу Средиземного моря и болтать в нем ногами. И это стало моей реальностью. Я могу гладить раскаленный летний Иерусалим, могу круглый год бегать по пляжу на Средиземном море. Принесло ли это счастье? Не знаю. Но это, как раз то, что я в своей жизни люблю. А еще я люблю Тель-Авив. Тель-Авив – это живая музыка или танцующая женщина, иногда сбивающаяся с ритма.

У меня уже есть кладбище любимых людей, которые ушли и оставили меня без себя, а я до сих пор не могу это пережить. Оно пока не очень большое – но с годами будет становиться все больше, в этом, увы, не приходится сомневаться.

Почему я пишу это все сейчас – когда ночь, у меня болеет сын и завтра будет непростой день. Днем в фейсбуке один из моих друзей поставил песню на стихи Балата Окуджавы «Ночной разговор» на иврите с самым лучшим исполнением, которое я когда-либо слышала. Я слушала ее много раз. Это разбередило мою тоску по жизни, которой у меня нет. По огню, который когда-то горел и потух. А потом я решила писать о счастье или о боли – я еще не знаю, что из этого выйдет. Почему это может быть интересно – потому что я говорю коротко и честно. Потому что это будет, как открытая рана, которую можно еще немного расковырять, что бы все лучше рассмотреть. Потому что, и у тебя тоже произошло что-то похожее, только в этом страшно признаться.

2. Котлован одиночества

Злость, грусть, жалость и одиночество перемешались, и я никак не могу ухватить, что сегодня больнее всего. Наверно, все-таки ощущение бесконечного одиночества, которое никогда не покидает меня. Это какая-то Марианская впадина пустоты в животе или в душе.

Когда я была маленькая, я росла, думая, что меня все любят. Потом блестящий мальчик, который был в меня трогательно влюблен с самого детства, неожиданно оставил меня. Он почти плакал, когда говорил, что нам лучше расстаться. И я так и не поняла, почему он так решил. Тешу себя надеждой, что когда-нибудь, когда мы будем старенькими и умиротворенными, я спрошу его и получу ответ. Мы иногда встречаемся – всегда радостно и приятно. И никогда не говорим про то, что произошло много лет назад. Любовь, ведь, не проходит. Наверно, он до сих пор любит меня. А я до сих пор гадаю, почему он ушел.

А потом я влюбилась. Он был совсем чужой, непонятный, как дикое животное, неожиданно прибившееся к моему огню. Яркий, непредсказуемый, харизматичный, похожий чем-то на молодого Блока, всегда считавшийся только с самим собой. Он – то приходил, то исчезал. Говорил, что мы можем так жить долго-долго, только я ничего не должна от него хотеть. Потом пропадал, и я не знала, что с ним происходит. Я не знала, что он делает, никогда не знала, что он чувствует по отношению ко мне, и сколько женщин думают, что у него с ними роман. Я любила его еще потом много лет, после того, как ушла из-за невозможности выносить его отсутствие, недосказанности, подозрения и других женщин, которых я стала замечать рядом с ним. Десять лет мне снилось, что я теряю его снова и снова. И я просыпалась в другой стране в страшной тоске, и больше всего хотела вернуться в сон, за секунду до того, как я его потеряю, пока мы еще вместе. Единственное, что стало утешением – мой отъезд, когда я физически перестала с ним случайно сталкиваться на углу своего дома.

Потом мои родители, которые всегда уверяли, что любят меня больше жизни, отказались уехать со мной в Израиль. Дело было в 1989 г. и мне пришлось, уезжать, прощаясь с ними навсегда. Я была уверена, что Россия никогда не откроется, что я их больше не увижу, не дотронусь и не поцелую.

Потом мой муж, который меня любил и был ко мне нежно привязан, на 7 лет оставил меня совершенно одну, погрузившись в развитие стартапа. В конце концов, он заработал большие деньги, но это не принесло нам счастья. Это облегчило жизнь и испортило наши отношения. В эти годы у меня было два маленьких мальчика, мама, которая перестала меня замечать, многочисленные экономические и личные проблемы и он, который тупо долбился в компьютер с утра до вечера.

С тех пор я хочу встретить мужчину, который любил бы меня больше всего. Чтобы у него дрожали руки, и ему было бы трудно дышать, когда он видит меня. Чтобы он никуда не мог уйти от меня (чтобы все время хотел это сделать, во имя чего-то большого и важного)…. Мужчину, который бы смотрел на меня, как на самый большой подарок судьбы. Чтобы я тоже его любила. И я сделала бы его счастливым, и может быть, стала счастливой сама. Но это все не происходит и не происходит.

3. Держать удар

Вот уже год, как я учусь не моргать перед ударом в лицо. Не уводить голову, когда меня пытаются убить ударом в горло. Не бояться, искать слабое место противника и готовиться нанести ответный удар. Хотя все время страшно. Потому что бьют сильно, потому что могут промахнуться и попасть в меня, или я по ошибке подставлю себя под удар. Весь последний год, когда я пыталась выжить, неожиданно осознав свое одиночество, я спасалась тренировками карате – 4 раза в неделю. Эти шесть месяцев я помню, как бесконечный бег по кругу на разминке. Понедельник – я завязываю веревочки на кимоно, надеваю пояс и…побежала. А потом еще полтора часа растяжки, прыжков, ударов руками и моих любимых ударов ногами. После тренировки снова можно вздохнуть и жить. Если ничего особенно болезненного не происходит, то можно продержаться двое суток. А потом снова – я завязываю пояс и бегу. А потом прыгаю, приседаю и отжимаюсь, качаю живот и снова бью. После тренировки, кимоно и майка мокрые от пота. И на несколько часов обеспечено хорошее настроение. Когда совершенно не важно, поругаюсь ли я с мужем и снова решу, что наша совместная жизнь бессмысленна. Когда возвращается страх за жизнь, то уже наступает пятница – и я снова бегу, а, потом, не моргая, смотрю, как партнер бьет меня в горло. У меня больше нет проблемы выходных – пятница тренировка по технике карате. А в субботу – каты, и если делать все по-настоящему, то тоже выходишь мокрая, как мышь, и счастливая, как младенец.

Карате – это любовь. Моя самая большая любовь за последние годы, не считая, конечно, мальчиков. Это любовь с первого взгляда за абсолютную графическую красоту всех движений. За легкость, за то, что я бью все сильнее, легче прыгаю, больше отжимаюсь … За скрытую угрозу, потому что никому не придет в голову, что наши легкие мальчики и девочки – настоящие машины для убийства. За то, что на каждой тренировке мне приходится заставлять себя делать чуть больше, чем я могу. Что я не пугаюсь до смерти, когда кулак приближается к моему лицу. Что я могу продолжать жить в этом экзистенциальном одиночестве и не кричать от боли и страха. Что можно победить слезы, когда завязываешь каратеги. И выровнять дыхание, когда начинаешь бегать по кругу. И расслабиться от жизненных угроз, когда приходится сосредотачиваться на чьей-то ноге, которая летит, чтобы снести голову. Это подарок судьбы, спасательный круг, чтобы не утонуть в слезах. Чтобы протянуть всего лишь два дня между тренировками и потом стать счастливой на два часа. Как любая большая любовь, это случилось случайно – я привела старшего сына в новую секцию и осталась посмотреть. И захватило дух от красоты, и захотелось плакать от счастья, как при встрече с любовью, когда неважно взаимна ли она. С годами понимаешь, что настоящая любовь, это совсем не мужчина. …У меня это дети, карате, и я иду к тому, чтобы это стала я сама.

4. Хочется плакать

Наверно, это будет самой частое название постов. Потому что, когда мои эмоции приходят в состояние повышенной подвижности – плакать хочется непрерывно. Утешает, что завтра карате. Казалось бы, надо радоваться – муж уезжает в Штаты, и на одного человека в доме станет меньше. И я даже запланировала сумасшедшие вечера, кофе, поездки, встречи. А скорее всего, проведу их тихо, дома. У компьютера, выискивая в фейсбуке человека, который мне не звонит, бесконечно гоняя в голове наш последний разговор, когда он сказал, что мы должны остаться друзьями. И с трудом дышал. И гладил, и гладил, и гладил мою руку. А потом вдруг посмотрел на часы и понял, что снова опоздал на встречу, как всегда с ним происходит, когда он со мной. И быстро ушел. И теперь не звонит. И я не звоню. И только мое одиночество разрастается, как атомный гриб. Это я их таких выбираю – умных, подсаженных на идеи, не способных любить никого и ничего, кроме оргазма своего самовыражения. Те, которые любили меня и хотели изменить мою жизнь, были оставлены мною. Но когда мне встречался мужчина с неутоленной потребностью самовыражения, я сразу вступала в многолетнюю борьбу за него. Поэтому, у меня было немного романов, на зато каждый был размазан на многие годы. Я наслаждалась их душевными метаниями и их неспособностью уйти от меня. Своей властью над ними и теми страданиями, которые они мне причиняли. Наверно, я должна была родиться мужчиной. Мне подходит выбрать себе мужчину, влюбиться в него и держать его рядом, глядя, как он вырывается из моих сетей. Он должен обладать редкой способностью, рассказывать мне истории, правильно смотреть на меня, не вгонять меня в состояние скуки своей начитанностью, быть немного сумасшедшим, чтобы нарушать общепринятые нормы и временами умело причинять мне душевные страдания, чтобы я могла ощущать свою любовь к нему. Когда я думаю о том, каких мужчин я люблю, я просто не понимаю, почему я так долго замужем за одним и тем же человеком. Он сначала был безумным и вписывался во все эти рамки, а потом стал моим мужем, папой моих мальчиков и заработал деньги, которые обеспечивают наше безбедное существование. Почему сегодня я сижу и выискиваю в сети другого, который не хочет со мной быть и никуда не может от меня деться, который благополучно женат и боится все неожиданно усложнить. А я смотрю на его метания и не знаю, хочу ли я, чтобы у меня был с ним роман. Потому что очень хочется, чтобы пришел мужчина, который скажет мне «ты – моя», и я пойду за ним куда угодно. Но это требует слишком многих совпадений – чтобы был он умный, чтобы говорил правильные вещи, чтобы мне нравился его взгляд или голос… чтобы я захотела ему подчиниться, а не засмеяться в ответ. Плакать хочется, потому что всего это нет. И только огромная пустота вокруг. Как у Бродского: «пустота вероятней и хуже ада…»

5. Оттенки одиночества

Утро началось с того, что все ушли из дома. Муж уехал в Америку, а дети, после праздников, вернулись в школу и в садик. И я вдруг снова почувствовала прелесть одиночества. Когда никто ничего от меня не хочет. И хотя бы часа на три я снова хозяйка своего времени. Совсем забытые ощущения. Я смогла написать проникновенное поздравление с днем рождения своему партнеру по одному из проектов, когда точно подобрала каждое слово и сказала ему много нежных и трогательных вещей. Я написала короткий статус в фейсбук, который за пять минут получили десяток лайков. Я послушала бубен шамана, и жизнь перестала казаться мне слишком мрачной.

Я пригласила одного из своих поклонников, из тех замечательных ярко одаренных и неординарных мужчин, которых я вокруг себя собираю, выпить со мной бокал вина\виски\кофе . А еще я поеду и куплю себе новый зеленый пояс на карате и, наконец-то, приду на тренировку, как положено. И сегодня я переживу, что мужчина, который хочет меня забыть, мне снова не позвонит. Потому что я точно знаю, что ему никуда от меня не деться. И он будет ходить вокруг меня на расстоянии, которое я буду сокращать, а он сопротивляться. Написала это и испугалась – именно так 20 лет тому назад мужчина, в которого я была так беспомощно влюблена, сказал мне. «Ты будешь всю жизнь ходить на поводке, длину которого буду определять я». А я возмутилась и ушла от него, чтобы потом уехать в чужую страну, и десять лет видеть сон, как я его теряю. Я не верю, что это болит до сих пор.

6. В поисках страстей

Каждый раз прежде, чем начать писать, я выбираю себе песню. Что влияет на что – песня, на то, что пишу в тот день, или же настроение, которое определят мою музыку. Или куда я хочу себя привести. Потому что мой блог – это путешествие по воспоминаниям, мыслям и страстям. Самая сильная из которых – грусть. Вот сегодня, как-то случайно вырвалось «когда я вернусь…» и, конечно, я пошла слушать. А потом песни потянулись одна за другой, и снова захотелось в город моего детства (я знаю, что его нет, и что почти все уехали). Захотелось в нашу квартиру, в которой я прожила 16 лет. Чтобы папа был живой, чтобы мама – молодая. Чтобы я была снова так страшно влюблена. И жизнь обещала бы мне самые непредвиденные приключения.

Приключения случались. Когда я уехала, я много лет пыталась просто хоть куда-нибудь выплыть. Вернуться тоже уже было некуда. Жить я там не могла, в Израиле еще не могла.

А сегодня, абсолютно подсаженная на грусть, в состоянии повышенной эмоциональной подвижности, я расковыриваю эту рану. Чтобы что-нибудь найти. Только не знаю, что. И просто подождать, когда пройдет тоска, и лицо снова наденет свою ежедневную маску уверенности и состоявшейся жизни, чтобы не страшно было выйти на улицу. Покоя нет. У меня его нет. Я завидую тем, кто может прийти с работы, накормить детей, открыть газету или журнал, или пробежаться по магазинам, и почувствовать себя удачливыми. Моя жизнь – это непрерывная внутренняя борьба с бессмысленностью существования и пустотой. Может быть, меня папа неправильно воспитал. Он говорил мне о необходимости творчества, о том, что день не должен пройти зря, а я с ним спорила и сопротивлялась, но в результате иначе жить не могу. А это так трудно и так одиноко. Если человек не занят в коллективном виде творчества, как оркестр или танцевальный коллектив, то все остальное – это один на один с собой. И вот я сижу и жду, когда мне удастся поймать мысль, чтобы написать предложение, чтобы увидеть, как буквы начнут складываться в слова. Чтобы переворошить все внутри и, обессиленной, через пару часов прочить написанный лист. И ненадолго победить одиночество и бессмысленность существования. Скажи мне, как ты справляешься с этой полной экзистенциальной бессмысленностью?

7. Fuck you

Он не позвонил. Я хочу, чтобы мужчина был в меня так влюблен, чтобы звонил мне и приходил, и писал, и искал меня в фейсбуке, и ждал на улице и придумывал разные проекты, которые он мог бы делать вместе со мной.… И я все время выбираю тех, которые чем-то так сильно увлечены, что даже будучи в меня очень влюбленными, не могут найти для меня время. Или они просто боятся. Потому что я знаю, что когда им что-то становится важно, они бросают все и тупо добиваются своего.

Когда-то, много-много-много лет назад, меня увидел 18-летний мальчик – гремучая смесь еврея, грузина и армянина и сказал мне, что у меня сексуальная фигура и что он хочет со мной переспать. Мой смех не остановил его. Он был моложе меня на 6 лет, он был в армии, и был упорный. Каждый раз, когда он получал отпуск, он приходил ко мне. И всегда был рядом, ходил со мной в кино, в магазины, готовил еду, лежал со мной в одной постели, если я хотела с ним переспать, если я хотела, чтобы он ушел – он одевался и уходил. Таких, как он я больше не встречала – сильный, ласковый восемнадцатилетний мужчина, подсаженный на секс, милый и наивный. Нежно ко мне привязанный. Почему я его все время прогоняла? Потому что любила другого, который мне не звонил, не приходил, жить со мной вместе не хотел – а потом взял и женился на мне. Говорит, что по любви. А сегодня я хотела бы встретить снова того мальчика, который хотел быть со мной, ничего не боялся и всегда был готов со мной абсолютно на все. Не смотря на армию, на мой отказ, на родителей, которые не были в восторге от его привязанности ко мне… Это был мужчина, который просто шел взять то, что ему было важно. Без невротических сантиментов и страхов. Он не был интеллектуален и душевно подвижен. Но он точно знал, что хотел получить.

8. Истощение

Просто устала. Даже ушла раньше с тренировки. Даже съела буханку хлеба вместо всего остального. Никуда не пошла. А сейчас вообще лягу спать, вместе с мальчиками, которые два часа назад радостно уснули в моей кровати. Завтра будет снова тренировка. И вторая серия второго сезона Родины. И он снова не позвонит. А я буду продолжать убеждать себя, что никуда ему от меня не деться, и что моя жизнь многогранна и полна. А на самом деле я не могу выносить своего одиночества. Почему я так упрямо к нему привязалась? Потому что могу бесцельно шататься за ним, куда бы он ни шел, и не отсчитывать каждую потерянную секунду. Потому что могу молчать. И мне не скучно. А с другими, почти со всеми – ужасно скучно. Так, иду спать. А послезавтра начну дурить голову другим, чтобы одиночество мое не было таким безмерным. И пусть их будет много. Если пропадет один, всегда можно будет позвать другого. Они будут все умными, милыми и в меня влюбленными. Будут стараться мне понравиться, говорить комплименты, придумывать для меня замечательные истории. Я буду ставить в Фейсбуке фотографии тех мест, куда буду ходить не с ним. Буду писать тонкие, умные посты, собирать множество лайков и гадать – прочитал ли это он. Я подстригусь и покрашу ногти, и куплю платье, чтобы встретить его во всей красе. А потом окончательно расстроюсь и заброшу свою красоту. Буду некрашеная, нечесаная, страшная – и случайно столкнусь с ним. А он обнимет меня, крепко прижмет к себе и скажет удивленным наблюдателям, что если бы я согласилась, он был бы готов так стоять со мной всю жизнь. Я вдохну запах его одеколона и, собрав все свои силы, заставлю себя оторваться от него. А потом еще буду долго нюхать руку, которая обнимала его шею, в надежде, что его одеколон еще там. И откажу всем умным, которые будут меня приглашать в кино, кафе или на какие-то мероприятия. И буду снова выискивать его в чатах и в фейсбуке, ревновать ко всем лайкам и злиться, что он не со мной. А мой муж будет задумчиво существовать рядом со мной. Может быть, даже о чем-то со мной разговаривать. И не замечать, что я давно оставила его.

9. Суббота

Это самый трудный день недели, когда мои ненаглядные мальчики с утра сидят на нашей шее. И надо их развлекать, играть, читать, проверять уроки, кормить…Я спрашиваю себя, почему эти два существа, которых я так люблю, умудряются прикончить меня примерно за два часа. А если я уставшая и не выспалась, то гораздо быстрее. Как люди, у которых 3 и больше детей, могут проводить с ними субботу. Я забываю, как меня зовут и путаю значения слов, когда ни на секунду не могу сосредоточиться на самой себе. Или когда приходится проверять домашнее задание и видеть, что мой сын даже не прочитал его перед тем, как начать делать. Или просто бессмысленно играть с ними в карты или в дракона и индейцев. Или, когда младший, прилипнув ко мне, каждую секунду говорит «мама, мама, мама». Неужели только мне так трудно быть мамой? Они шумят и скандалят. Устраивают заговор против нас. На обед каждый просит свое любимое блюдо, а в процессе приготовления меняет заказ на то, что заказал второй. Они поют, сражаются, дерутся, строят в центре гостиной крепость из подушек, воют и играют в индейцев. Шумят, хохочут, рыдают, качают права, визжат, бьют в барабан, расстраиваются, радуются … Словом, дом, наполненный детской радостью. Муж мой ходит в наушниках для тира. И я сначала милая, а потом озверевшая. И только когда удается уже сесть в машину, вручив каждому по айпэду, минут на 15 наступает тишина. А потом младший начинает спрашивать каждые две минуты «…сколько еще ехать?». И когда мы куда-нибудь приезжаем, то все начинается снова – один хочет есть, другой пить, один на море, другой на раскопки, одному холодно… И мы, совершенно потерянные среди этого семейного счастья. А к вечеру они счастливые и уставшие, еще пытаются мило шалить, но уже совсем не стоят на ногах. И поэтому неожиданно плачут и скандалят от того, что силы совсем покинули их. И тогда надо быстро взять две любимые тушки на руки и отнести в кровати. Раздеть, укрыть, поцеловать, сказать, что это мои самые ненаглядные на свете мальчики. Вздохнуть с облегчением и налить рюмку водки.

10. С начисто содранной кожей

Каждый раз перед тем, как начать писать – я испытываю приступ страха. И пустоты. И ищу любые предлоги, чтобы отодвинуть минуту, когда начну складывать буквы в слова. А если этого страха нет, то и писать невозможно. Приходится раскачивать себя и выводить из состояния равновесия, когда душа не болит. Обычно, сижу и слушаю песни, те, которые заставляют плакать или злиться.

От чего я безуспешно бегу так много лет? На днях один мой знакомый сказал мне: «…ты умная, ты острая, ты талантливая, ты можешь моментально подружиться с кем угодно, ты так все понимаешь, ты особенная…»

Он продолжил: «… ты должна что-то сделать с собой. Ты растрачиваешь себя попусту…» И я заплакала. Потому что это именно то, от чего я хочу убежать

Я действительно все это могу – но что с этими моими способностями делать, я не знаю. Я не вижу. У меня нет идей. Все, что я хочу – никогда не приводит ни к чему. Мы сидели ночью в его машине, в 5 метрах от нас было море, рядом ходили странные люди, и я плакала. Я не ожидала, что кто-то, кто не очень хорошо меня знает, сможет увидеть то, что я так тщательно прячу, увидеть мой ужас и полную неприспособленность. Я была полностью обнажена, даже без кожи, и все мои страхи и раны были выставлены наружу. И он это видел и все понимал. А я ощущала, что моя жизнь проходит мимо меня. И я так ничего с собой и не сделаю.

10. Трудно быть богом

В нашем доме папа был богом. Он был – творец, исследователь, ведущий и вдохновляющий – все в доме было построено так, чтобы ему было комфортно и удобно. Когда я хотела с ним поговорить о чем-то серьезном (фильм обсудить или прочитанную книжку) я заранее договаривалась о дне и часе. Папу в доме обожали. После утренних репетиций оркестра (он был дирижер), папа приходил домой, обедал и ложился отдохнуть, а потом шел в консерваторию, где вел класс по дирижированию. А мы с мамой разговаривали тихими голосами, выключали телефон и вообще старались не шуметь. Папа был в доме любимым тираном.

С тех пор я ищу бога. Я хотела бы встретить мужчину, который смог бы стать моим богом. Но чтобы я при этом хоть как-то могла бы с ним жить. Стать моим богом, видимо, накладывает на них непосильную ношу – они не выдерживают. Я выбираю сильных, талантливых, с каким-то особенным видением мира, неординарных, ярких. Я люблю добрых богов. … А потом они мельчают, иногда убегают, или причиняют мне слишком много боли, иногда забывают, что это я их возвела на пьедестал – могу и снять. Некоторые говорят мне, что я такая яркая и сильная, и что могу разрушить их размеренную жизнь (а я слышу, что человек просто не хочет быть моим богом) и тогда кто-то из нас уходит. В общем, бога нет. Да я уже и сама в него не верю. Хотя до сих пор хочется его обрести. И поклоняться. И быть счастливой от его милости и идти по выбранной им дороге. А его все нет и нет. И приходится самой блуждать в темноте и одиночестве.

11. Потери

Сегодня утром, когда отвозила детей в школу и садик, встретила Светку, мою подружку еще из России (она тоже отводила своего в школу), а потом увидела маму друга сына. А потом продавца из магазина и завхоза клуба, где я тренируюсь. И появилось ощущение, что это как в Росси, как было дома. Я выхожу на улицу и встречаю своих подружек, которые живут со мной в одном дворе, мальчиков и девочек из моей школы, знакомых профессоров из университета напротив, журналистов, бегущих в ВТО (всероссийское театральное общество – когда-то оно было), балетных, музыкантов, костюмерш из театра, где работала мама. Дедушку с другом, продавщицу из овощного…

А потом в эмиграции это все кончилось. Я была только с такими же, как я, молодыми и потерянными. Не было родителей и их друзей, не было дедушек – жизнь стала плоская. Только я и такие же маргиналы в новой стране, у которых нет семей и им некуда деваться. Я помню, когда за две недели до начала войны в Персидском заливе все иностранцы и израильтяне уехали из университетского общежития в Рамат Авиве. Только маленькая горсть новоприбывших одиночек и диких израильтян, которым совсем некуда было деться, остались переживать ежедневные ночные сирены в пустых бетонных корпусах. Мы заклеили окна клейкой лентой, и по вечерам во время тревоги, пока ракета летела до Рамат Гана, пели, разговаривали на ломаном врите, перемешивая его английским, гадали на картах и мечтали о будущей жизни через 10 лет. Страшно не было. Проблемы выживания в незнакомой стране полностью убивали страх от возможного попадания ракеты в общежитие. Через 10 лет мало что изменилось. Нам стало лучше. Мы не были больше такими чужими и такими беспомощными. У некоторых появились семьи и даже дети. Но сытыми и спокойными мы не стали, потому что мы все – неприспособленные к жизни гуманитарии, без профессий, языка, а теперь уже и без культуры. Может быть, теперь через 20 лет, все начинает налаживаться для всех нас. Всего 23 года. 23 года моих слез, одиночества и неприкаянности.

12. Голод

Ночь. А я, устроенная и почти всем в своей жизни довольная, сижу перед компьютером, слушаю музыку и ищу ту песню, которая поможет мне заплакать. Почему я так упорно хочу плакать, и почему так плохо у меня это получается? Почему обязательно нужно найти незажившую рану и расковырять ее до крови? У меня все хорошо. Дети здоровы, приличный муж, мама жива, есть квартира и деньги, которых хватает – почему я хочу плакать? В сотый раз перечитала: «…только с горем чувствую солидарность». Я не хочу этого. Я хочу легкости, хочу радости – я хочу быть такой, как они все про меня думают.

Я хочу, чтобы рядом был кто-нибудь, кто мог бы меня смешить. И вдохновлять своей бесшабашностью. И отключать эту ответственность, которая появилась после рождения второго сына. Я хочу, как в юности, выйти из дома и не знать, когда я вернусь, и что со мной произойдет. И, конечно, ожидать каких-то удивительных встреч и приключений. Замечательно, что все это и вправду происходило. Мой приятель Сашка каждый день заезжал за мной в 9 вечера, и мы куда-то уезжали. Обычно в университетскую общагу к мужчине, в которого я была сильно влюблена, а потом все вместе еще к кому-нибудь в гости. Или шли к таксистам за водкой и собирались огромной толпой. А потом до 5 утра слушали Галича, о чем-то говорили. В общежитской кухне он обнимал меня и целовал в угол губ – справа, слева, посредине. И его губы были теплые и мягкие. И я хотела, чтобы рассвет никогда не наступал. А утром забегала домой принять душ, и начинался новый день. А потом он приходил ко мне. Уходил и приходил снова. По многу раз на день. А потом говорил: «Иди домой, и я зайду за тобой через полчаса» и появлялся через две недели.

Другой мой приятель звонил, когда дописывал очередную главу своей докторской диссертации, и мы уходили в ночь. Шлялись по городу, ездили купаться на городской пруд, или ходили из гостей в гости по тем, у кого были свои квартиры. И был июнь, и цвела сирень. И было полное ожидание счастья, которое должно было вот-вот наступить. А потом мужчина, в которого я была влюблена, пропадал – и я лежала целыми днями и не могла дышать. А глаза так распухали от слез, что были похожи на двух огромных слизняков. Однажды мой приятель, услышав, что я плачу по телефону, зашел за мной, увидел это отстуствие глаз, и сказал, что женщина не может позволять мужчине доводить себя до такого состояния. Что я должна его бросить. И на это ушло еще два месяца. А потом я услышала себя, говорящей: «Я больше тебя не люблю». А он мне сказал: «Ты всю жизнь будешь ходить на поводке, длину которого буду определять я». А я: «Да ты бредишь». И ушла. И 10 лет не могла смириться с тем, что он меня не остановил.

13. Зима

У нас зима. Это значит градусов 25 (плюс), солнце, море и только очень холодно дома. А еще иногда дожди. И пропадает солнце. Силы уходят до лета, и появляется ощущение, что ничего хорошего меня на ближайшие месяцы не ожидает. Лето наступит в апреле. И можно будет загорать. Я оглядываюсь на прошедший год, в котором я столько плакала, и думаю, что это были слезы освобождения. Что никого из них я больше не люблю так, чтобы на секунду пожертвовать своими интересами. Кроме мальчиков, конечно. Что я могу теперь позволить все манипуляции, лгать им не моргнув глазом, и думать только о том, что я хочу. Эта неожиданная свобода не принесла мне легкости. У цинизма очень высокая цена. Я когда-то все это презирала. И манипуляции, и ложь. Тогда я думала, что мир будет мне отдавать той же монетой. А получила все не то. И теперь, когда вопросы нравственного порядка, меня больше не беспокоят, я все равно завидую своим ушедшим иллюзиям. Способности влюбиться в мужчину и просто идти за ним. Со своим мужем я познакомилась в университете. Я заканчивала вторую степень по истории искусства, а он только пришел из армии и поступил на компьютеры. У них была там милая компания русских умных мальчиков из интеллигентных семей, которые просто прибились к нам в общаге. У него было одухотворенное лицо, и он красиво говорил о будущем, когда технологии разрешат все наши бытовые проблемы. Он по-русски ухаживал за мной, не забывая пропускать вперед и подавать мне руку при выходе из автобуса. Он был такой прекрасный, такой свой и понятный. У него были замечательные родители, к которым мы ездили на шабат. Он любил те же книжки. А огонь фанатизма в его глазах я предпочитала не замечать. Меня совсем не волновало, что он был беден как крыса, что не собирался становиться генеральным директором компании и точно не знал, что он хочет делать дальше. Путешествия с ним были неожиданными – месяц по Европе без денег, с рюкзаком за плечами. А потом в Америку. И все так легко. Тем временем мои подруги выходили замуж за обеспеченных и перспективных. Рожали детей и покупали квартиры. Влюблялись в чужих мужей, разводились, судились, а я все продолжала быть влюбленной в своего будущего мужа, который даже и не собирался на мне жениться. Мы просто были вместе и не собирались расставаться никогда. А потом я захотела ребенка. И он не очень возражал, хотя не особенно его и хотел. Он как раз начал думать о стартапе. И когда я принесла из роддома старшего сына с оцарапанным носом, мой муж открыл свой первый стартап. Они с другом ушли в подвал к его родителям и что-то начали там сочинять вдобавок к работе, которая должна была обеспечить нам хлеб и подгузники. Мне кажется, что больше я его не видела. Т.е он приходил по вечерам домой, гулял с сыном, ходил в магазин, но всегда смотрел куда – то внутрь себя. Что он там видел? Схемы? Чередования ноля и единицы? Трубочки? Не знаю. Мы стали обмениваться только необходимой информацией, а разговаривать совсем перестали. Пустоту заполнил ребенок, я даже года три вообще не замечала, что все пошло не так. Наш сын – такой живой и хорошенький, такой похожий на нас обоих – радостно лепетал какой-то вздор, занимал собой все свободное время. И это тоже было счастьем. Теперь я смотрю в лицо своего мужа, и больше не чувствую ни близости, ни радости от того, что этот прекрасный мужчина живет рядом со мной. Не чувствую ничего, даже радости от наличия денег, которые украсили и облегчили мою жизнь. Я стала абсолютно свободна от своей бывшей любви к нему. Грустно, когда уходит любовь?

14. Мое лицо

Иногда (очень редко, потому что я не любою его видеть) я всматриваюсь в свое утреннее лицо – без защитных масок. И вижу его беспомощное выражение. Такое же, как у моих детей во сне. И я пугаюсь, потому что внутри меня по-прежнему живет ребенок, который не вырос. Я просто прячу его, укутывая всем своим многолетним опытом, но он там. Он не стал взрослым. Он боится смерти, темного леса и незнакомых дорог. Он боится, что мама оставит его. Мама оставила меня давно, перестав заботиться обо мне. Перестав думать, что я ее ребенок. Она, к счастью, жива. Я стараюсь никому никогда не давать увидеть такое мое лицо. Потому что это самая большая близость, которая только может быть между людьми. А она больше в моей жизни не возникает. Поэтому я никогда не назначаю встречи с утра, чтобы мой внутренний ребенок мог немного побыть снаружи, и только потом я снова глубоко его упрячу. Мои подруги говорят, что не могут выйти из дома ненакрашенными, для меня это не вопрос косметики – я могу. Это вопрос защиты. Маски опыта, счастья, занятости, успеха прячут мое утреннее лицо. Я могу надеть маску милой, или замученной, или успешной – только для того, что бы никто не видел мое детское лицо.