Читать онлайн Город за лесом цвета индиго. Часть I. Светояр бесплатно

Глава 1. Сюрпризы первого снега

В первых числах ноября неожиданно пошёл снег. Обманув ожидания метеорологических служб, он вероломно вторгся в ход текущего дня, пытаясь повлиять на планы жителей большого города. Обладательнице лёгких полуботинок внезапные осадки стали мешать идти на важную встречу, оставляя влажные пятна на кашемировом пальто и лёгком капроне. Выздоровевшему ребёнку – подавать надежду на возможность отдалить первый день появления в школе. А ученикам одного образовательного учреждения – радостный повод нарушить привычный порядок размеренных будней и создать новую традицию, которая потом долгие годы будет соблюдаться в стенах этого заведения.

Дама в полуботинках всё же добралась до большого здания. Девочка, со слезами, всё равно стала собираться в школу. Только ученики в соответствии с веяниями погодных условий стали готовиться к осуществлению ритуала, который теперь неминуемо должен был быть выполнен.

***

Поднявшись на лифте на четвёртый этаж, промокшая посетительница, наконец, открыла массивную дверь. Её ждали. Секретарь тут же поднялась навстречу и, приветливо причитая, помогла снять верхнюю одежду. Хозяйка кабинета препроводила гостью вглубь своей комнаты и, предложив чашку чая, принялась за сокровенный доверительный диалог.

– Виолетта Владимировна, нам так нужна Ваша помощь, – сразу приступив к делу, начала она. – Николай Иванович решил баллотироваться на пост губернатора.

Гостья понимающе кивнула.

– Но, как вы понимаете, ситуация не лучшая, – продолжала доверенное лицо достопочтенного кандидата, – кризис, сокращения. Вы знаете, недавно пришлось уволить пятнадцать процентов персонала его предприятия. Поэтому нужно найти какой-то путь, чтобы этот, так сказать, инцидент несколько смягчился в глазах избирателей. Необходим однозначно положительный, может быть, даже умиляющий эпизод. Небольшой, ненавязчивый, но яркий. Так, чтобы в СМИ выглядело убедительно и жизнеутверждающе.

Дама ободряюще улыбнулась, давая понять, что на неё можно положиться. Видя безоговорочную поддержку, собеседница осторожно перешла к главному вопросу:

– Нам нужен человек, который бы организовал встречу кандидата со школьниками. Так, чтобы это было похоже на дружескую встречу. Вроде как детям стало интересно, и они попросили учителя помочь увидеться с необычным человеком, героем времени. Ведь красиво, скажите? Вы как заведующая отделом образования наверняка знаете, кто бы это мог сделать. Должна быть неординарная, харизматическая личность. Такая, чтобы это общение стало особенным, запоминающимся…

– У меня есть такой человек, – прозвучал наконец голос присутствующей. – Прекрасная, эмоциональная, яркая молодая учительница. У неё и контакт с детьми хороший, и творческий подход… Думаю, ваш вопрос легко решится.

Теперь уже кивнула обитательница просторного кабинета.

Беседа завершилась успешно.

***

Увидев первые снежинки, выпускной одиннадцатый класс начал активную переписку в своих смартфонах. Если перевести сложный молодёжный сленг на язык, понятный другой части человечества, то содержание беседы выглядело примерно следующим образом:

– Это нужно отметить!

– Что?

– Появление первого снега.

– Как?

– Ритуалом.

– Жертвоприношением?

– Флэш-мобом!

– С танцем!

– Ко-о-о-нечно…, нужно же дать шанс нашим балеринам!

– К танцу нужна музыка!

– Можно просто ритм!

– Тогда получается шаманский танец. К нему нужны слова!

– Да, магические, чтобы наши желания исполнялись!

– Ну, ясно, завели рака за камень!

– А в чём проблема? Хораг наш и сочинит! Он магию любит!

– Тогда ещё должно быть торжественное посвящение! Вместо жертвоприношения! Раз шаманский танец!

– Не можешь без крови, да?

– Почему крови? В сюжете должна быть кульминация!

– Да, первого человека, кто после снега зайдёт на территорию школы!

– И что мы с ним будем делать?

– Торжественно внесём в школу!

– Прямо внесём?

– Ну если будет маленький. Если большой, постелем ковровую дорожку, сам пройдётся.

– Дорожку-то откуда возьмём?

– Из учительской. В углу рулон видел.

– Можно её сразу и постелить, а внесём, если, правда, маленький кто-нибудь зайдет.

– Главное – сам сюжет!

– Точно! Идеи есть?

– У Хорага есть! Он уже и танец придумал…

– И слова!..

– А сам что молчит?

– Урок, наверное, слушает. Химию любит, на переписку не отвлекается!

– В почерке своём разбирается. Он, как Пушкин, пером пишет.

– Хораг, ау…!

– Думаю я… разволновались… К танцу инвентарь какой-нибудь брать будем?

– Будем. А что танцевать?

– Свободное парение на тему «Танцы народов мира»!

– А какие слова к нему скажешь?

– Аха!

– Меня кто-нибудь слышит? – вакханалию переписки вдруг оборвал оглушительный окрик учителя? – Вы чем занимаетесь?

– Татьяна Михайловна, вы так не пугайте! – иронично и примиряюще откликнулся здоровый белокурый юноша.

– А то мы «писаемся»! – добавила миловидная девушка, сидевшая рядом с ним за партой.

– Без деликатных подробностей, пожалуйста, – не обращая внимания на провокацию, продолжила педагог. – Может, изволите, сударыня, выйти к доске?

– Премного благодарна! – переключившись на другой слог и выбираясь из-за парты, ответила ученица.

Она подошла к интерактивной доске и чётко, безупречно стала отвечать. Яркое выступление умиротворило возмущённое было состояние педагога и позволило классу завершить подготовку к торжественной акции.

***

В детской комнате за письменным столом, склонившись над альбомом, сидела девочка. Коротенькие косички обрамляли её худенькое лицо с остреньким носом, большими карими глазами и аккуратными, красивыми, как завязанный бантик, губами. Она увлечённо орудовала цветными карандашами и красками, не обращая внимания на суету вокруг и делая вид, что к ней она никакого отношения не имеет.

– Что делаешь? – как ни в чём не бывало спросила её бабушка, тоже делая вид, что не понимает демонстративной отстранённости внучки.

– Рисую, ты же видишь! – прозвучал в ответ подчёркнуто спокойный голос.

– Вижу, конечно! Но мне интересно узнать, что именно создаётся в этом удивительном альбоме на многочисленных страницах. Я заметила, что за последние пятнадцать минут он трижды перелистывался.

– Я рисую сказку!

– Сказку? – в интонации появились нотки изумления. В чём в чём, а в изобретательности упрекнуть ребёнка было трудно.

– И о чём же эта сказка?

– О маме, – сказала, как выдохнула, маленькая художница, вызвав в родной душе отклик сочувствия и желание её обнять. Однако мудрая женщина удержалась от этого порыва и ровным тоном продолжила нелёгкую тему беседы.

– И чем же она заканчивается?

– Мама приезжает ко мне на Новый год!

– Она и так приедет.

– Нет, она приезжает не до конца…постоянно думает о работе, а потом опять уезжает. Я хочу, чтобы мы всё время были вместе.

– Понятно…А о школе что-нибудь в твоей истории говорится?

– Говорится. В ней обо всём говорится, даже о том, чего я не знаю. Она живёт сама по себе, я её только слушаю.

– Мне кажется, что я её тоже слышу. И знаешь, что только что она сейчас мне сказала?

– Знаю, пора идти в школу. Это не сказка сказала, а ты сказала. Говори, пожалуйста, честно!

Почти два месяца Маша лечилась от тяжёлой пневмонии. Уроками занималась с бабушкой. И общаться, кроме как с ней, всё это время ей ни с кем не доводилось. Поэтому, когда настало время возвращаться в свой второй «А», девочке стало страшно. Она стала часто плакать и придумывать поводы отложить поход в школу. Бабушка не потакала тревожным фантазиям внучки, решительно пресекала все её попытки избежать восстановления нормального обучения. Но в глубине души тоже очень боялась. И всё же, к первому уроку они не успели – погода резко изменилась, пришлось искать более подходящую одежду.

К следующему уроку вышли из дома пораньше, чтобы, не торопясь, под шум падающего снега добраться до места и по пути настроиться на учебный лад. Внучка упрямо молчала, бабушка говорила о чём-то радостном в надежде её ободрить. Но, обе были настойчивы в своих намерениях, и потому согласия достигнуто не было. Они вместе дошли до ворот образовательного учреждения, каждая оставшись при своём мнении. Из скрытого противостояния их вывело внезапно возникшее бурное веселье. Шумная толпа старшеклассников кубарем вывалилась из дверей, распираемых напором энергичных тел, и стала выполнять непонятные действия. Стремительно скатив на ступеньки школы подпрыгивающий от заданного ускорения рулон красной дорожки, она живописно замерла, будто ожидая сигнала к действию. Получилась живая скульптура, изображающая различные формы торжественной встречи первого снега. От детской непосредственной восторженности с неуклюже вскинутыми к небесам руками до сдержанной почтительной созерцательности. Постояв достаточное время, чтобы привлечь к себе нужное внимание спешащих по своим делам прохожих, скульптура также неожиданно ожила. Как будто из небытия, извлекая предметы, ожившие фигуры вдруг начали ритмичное движение в такт издаваемым ими звукам и боевым кличам разных народов мира. После почётного шествия по школьному двору, группа образовала круг, в центр которого торжественно вошёл полноватый юноша. Поддерживая полотно красной ткани, представляющее собой нечто среднее между греческим хитоном и римской тогой он, вступая в общий звуковой строй, энергично и с определённой долей экспрессии стал выкрикивать слова, отдалённо напоминающие шаманский гимн:

Хоп, хоп, хоп, хоп!

Свет, тень, инь, янь

Хей, хей, хей, хей!

Снег, пух, жизнь, ткань

Хурра….!

Лёд, иней – светло-синий

Барра….!

Свет кристаллы – серебро

Алале….! Алале…!

Стелет снег белЫм ковром

Алале…! Алале…!

Тьма сменяется добром

Хоп, хоп, хоп, хоп!

Заиграло, закружило

Хэп, хэп, хэп, хэп!

Замело, заворожило

С нами добрая сила!

Урра!....

Под звуки этих слов, на удивление точно попадающих в темп движений, около двадцати парней и девушек с вёдрами, мётлами, швабрами и другими уборочными инструментами стали выполнять странное священнодействие. Клининговый инвентарь, судя по всему, играл в их ритуале важную роль, поскольку преобладал среди аксессуаров к танцу. Ритмично пружиня ловкими ногами, постукивая ручками швабр по стенкам оцинкованных вёдер, участники хоровода создавали образ приветствия природного явления. Радостно поднимая руки навстречу падающим снежинкам, они хором повторяли магический звуковой строй, на какое-то время останавливались, сменяя строгость сцены хаосом хохота и визга молодости, а потом вновь возобновляли задуманный церемониал. Во всём трёхэтажном здании не было свободного окна, обращённого в этом направлении – везде присутствовали зрители. Смотрели учителя, каждый по-своему воспринимая происходящее и не понимая, как относиться к такой самодеятельности. С любопытством и радостью взирали школьники, с желанием вырваться из плена стен и включиться в бурный водоворот событий. Следили за происходящим и ученики второго «А», к которым с таким трудом шла выздоровевшая одноклассница.

– Вот она! – вдруг закричал белокурый парень, показывая на открывающую ворота Машу.

– Кто это, кто это? – хором и слаженно, как в театральной пьесе, спросили одноклассники.

– Посланница первого снега! – в тон им ответил юноша.

После этих слов он подошёл к девочке, взял её за руку, сделав полупоклон бабушке, и повёл в середину круга. Хоровод сначала дружно закружился вокруг удивлённой ученицы, а потом расступился в две шеренги, создавая живой коридор. И, молодой человек, посадив школьницу на плечо, торжественно внёс её в распахнутую дверь. Поражённая бабушка осталась стоять за оградой.

***

– Что это было? – спросила коллег одна из учителей.

– Класс Варвары Мстиславовны! Видимо, встречали первый снег!

– А… они дежурные на этой неделе, да?

– Дежурные? Ну, если бы не было этого повода, у них нашёлся бы другой. Какая учительница, такой и класс!

Реакция педагогического коллектива была спокойно-сдержанной. За три года работы молодая коллега, Варвара Мстиславовна, успела зарекомендовать себя как мастер устраивать весёлые шоу, к проведению которых привлекала и свой класс. Но ученики и сами иногда проявляли инициативу. К их неожиданным сюрпризам взрослые уже привыкли и относились, как к явлениям, с которыми стоит мириться: против них не возражали, но и не особо поддерживали. Зато у школьников они вызывали бурю положительных эмоций, позволяя выплёскивать накопившееся напряжение. С момента начала этих выступлений конфликты в учебном заведении стали постепенно идти на убыль, появились терпение и силы для преодоления разногласий и споров.

Сама классная руководительница посмотреть импровизированный спектакль не успела. Проверяя чистоту помещений большого здания, она позже остальных заметила весёлую суету. Но, когда осознала масштаб происходящего, первым делом отправилась проверять самочувствие девочки. Заглянув в кабинет и увидев улыбающегося ребёнка, окружённого восторженными одноклассниками, она со вздохом облегчения повернула назад, но тут же столкнулась с бабушкой.

– Мою внучку только что на плечах занесли в школу… – тревожно начала она.

– Всё в порядке, – успокоила её педагог. – Она смеётся!

– Смеётся? – в глазах пожилой дамы появились слёзы.

– Смеётся, посмотрите!

– Я верю вам на слово, – ответила женщина и, торопливо развернувшись, как будто спохватившись, быстро пошла по направлению к выходу. Будучи человеком почтенных лет, она боялась испугать своей реакцией и внучку, и молодую учительницу, предполагая, что те, в силу своего возраста, пока не в состоянии понять, что настоящие слёзы возникают только от радости. От такой радости, когда спадает гора с плеч! Когда вдруг мгновенно приходит понимание, что теперь всё будет иначе! Когда можно без опаски за будущее позволить себе побыть слабой.

Глава 2. Предложение, от которого не отказываются

Тихий снегопад мелким пухом продолжал покрывать улицы усталого города. На фоне рано темнеющего неба в освещении фонарей белые крупицы были похожи на искры угасающей звезды. Видимо, поэтому когда-то в давние времена появилась традиция загадывать желание на первый снег и падающую звезду. И то, и другое пробуждало глубинные, неведомые переживания с безотчётной верой в чудо. Из двух поводов девушка, сидящая у окна, предпочитала первый. Снежинки на вечернем небе всегда вызывали у неё одни и те же смутные образы: то улыбающихся любящих лиц, то весёлого молодого человека, то подброшенной вверх серебряной монеты. Каждый год много лет подряд, заметив первую, совершенную в своей симметрии кристаллическую звёздочку, она ожидала встречи с этими предновогодними видениями и надеялась на осуществление заветной мечты – узнать тайну их появления, всего того, что могло быть связано с волнующими картинами.

Надо же, – думала она, перечитывая в телефоне текст «шаманского гимна», – «с нами добрая сила!», прекрасное изречение из русских архаических сказок! Почему Антон именно так зарифмовал? С момента появления в школе этот полноватый и несколько неуклюжий в движениях ученик прославился тем, что постоянно писал какие-то тексты, стихи… Среди одноклассников он был поэтом на все случаи жизни, за что уже с пятого класса получил почётное прозвище Хораг. Так в Древней Греции называли режиссёра. Антон настолько далеко в своих творениях не заходил. Но те небольшие тексты, которые им создавались для нужд коллектива, очень украшали жизнь. Отличаясь сильным и самодостаточным характером, он часто проявлял доброту и такт. Вот и сейчас, узнав, что классной руководительнице не удалось посмотреть импровизированный спектакль, отправил ей текст к танцу. Пытаясь, таким образом, дать возможность педагогу хоть как-то приобщиться к всеобщей радости. Но вместо этого Варвара Мстиславовна почувствовала безотчётное, как будто идущее из глубин души, волнение. Предчувствие, которое может испытывать человек накануне больших перемен, когда приближается к разрешению долго мучившей загадки. «И правда, что-то в этом есть от магии!» – не переставала она удивляться. «Если только, – продолжала размышлять учительница, неожиданно переключившись на более прозаичный лад, – если только это не отголоски элементарной усталости. Волшебством кажется уже сама возможность отдыха!»

Пронзительный звук стационарного рабочего телефона беспардонно прервал поток грёз.

Это был бы прекрасный день, если бы не этот телефонный звонок. Были отведены все уроки, вымыт кабинет, в электронном журнале проставлены оценки. У дежурной учительницы уже появилось предвкушение предстоящего выходного с чашкой чая и любимым фильмом. Это был бы прекрасный вечер, с неторопливой прогулкой по пустеющим заснеженным улицам, но…ушераздирающий звон вторгся в пределы заповедной гармонии. Девушка устало отступила от окна, с сожалением отрываясь от приятных мыслей, и взяла телефонную трубку.

– Это учительская? Нельзя ли позвать Варвару Мстиславовну? – последовала официально-пренебрежительная просьба.

Услышав, что на связи находится необходимый абонент, формальный тон несколько смягчился, приобретая оттенки вкрадчивой заинтересованности:

– Вас беспокоят из администрации ОНО.

Последовала пауза. Правила приличия, закреплённые незримым уставом каждой школы, предполагали, что такие промежутки в разговоре должны заполняться благоговейными вздохами. Но, молодая учительница прогрессивных взглядов делала вид, что не понимает этого подразумеваемого этикета. Не получив ожидаемой реакции, голос из телефонной трубки продолжил:

– К нам на следующей неделе приезжает очень важный гость – кандидат на должность главы администрации и попечитель вашей школы. Думаю, вы понимаете, о ком идёт речь.

Должностное лицо вновь сделало многозначительную паузу, давая вторую попытку использовать редкий шанс выразить почтение. Но, девушка и в этот раз равнодушно промолчала.

– Нужно его торжественно встретить, – в голосе говорящей появились патетические нотки с оттенком снисходительности, – и Вам, перспективному специалисту, – в интонации появилась лёгкая лесть, – по решению школы предстоит выполнить эту почётную миссию. Нужно что-нибудь творческое – какая-нибудь выставка, приветственная песня… Можно какое-нибудь неординарное оформление сделать, например, плакаты с цитатами из его выступлений – это я уже за Вас думаю, – дама самодовольно хихикнула, – в общем, что-нибудь этакое. Вы у нас специалист молодой, с фантазией, – голос стал почти сердечным, дружеским, – думаю, справитесь. Для Вас это будет чудесным опытом общения с необыкновенным человеком. У Вас есть время до среды, – возвращаясь к непреклонному, металлическому тону, закончила представитель администрации.

Не успела Варвара Мстиславовна что-нибудь ответить, как раздались гудки. Разговор был окончен без обсуждения. Недоговорённость, перерастающая в опустошение, образовала другое направление мыслей. Отдых был самым бессовестным способом украден, а радостное настроение непоправимо испорчено. Вместо него появились восходящие и скатывающиеся до самого дна уставшего организма волны эмоций с поиском ответа на вопрос: что делать?

Вернувшись с работы, она села за компьютер. Вышла на свою публичную страницу в социальной сети и написала объявление ученикам: «К нам приезжает почётный гость – Свиридов Николай Иванович. Необходимо организовать встречу. Открыт open- call1. Заявки можете присылать мне в личные сообщения». Долго ждать ответа не пришлось. Её всегда удивляла разность скорости реакции учеников в живом общении и при переписке в интернете. Первая явно проигрывала. Ответы и предложения обрушились лавиной. Однако размах их свободы был педагогом недооценён.

– Ну и зачем этот человек с горы к нам едет? – появился первый комментарий.

– А он уже переобулся в воздухе! Теперь вроде как «наш», – выразили мнение в другом.

– Придём все без штанов и босиком. Зарплаты родителей вдвое понизились! – проявили инициативу в третьем.

– А может, развесим сердечки в виде красных ягодиц с белыми «поцелуйчиками»? – поддержали далее, мгновенно умножив массовую переписку.

– Лучше белые ягодицы с красными поцелуями….

Пока учительница опомнилась, появился ворох подобных предложений. Пришлось тут же написать:

– Стоп!!! Давайте помнить о субординации, корректности, культуре, в конце концов. Я прекращаю обсуждение и удаляю переписку.

Но стало ясно, что рассчитывать на поддержку школьников ей не придётся. Предстояли напряжённые выходные…

***

В понедельник Варвара Мстиславовна направилась в кабинет к директору, надеясь избавиться от навязанного бремени. Но её ожидал неприятный сюрприз.

– Вот наш прогрессивный молодой специалист, – директор с подчёркнутым сарказмом, без приветствия сразу начала разговор, – не понимающий пределы дозволенного! Настолько нестандартный, что позволяющий себе перешагивать все мыслимые и немыслимые нормы!

Увидев вопросительный взгляд, она продолжила:

– Это, исходя из какой такой оригинальности, Вы себе допустили публичную насмешку над уважаемым человеком?

Удивлению учительницы не было предела. Информация была в сети от силы минуту и стала сразу известна? Как бы угадав её мысли, директор ответила:

– Вы, видимо, полагаете, что, кроме Вас, никто не умеет пользоваться интернетом? Ошибаетесь! Я ждала на вашей странице грамотного задания ученикам и объявления учителям. И, если помните, никогда не одобряла вольные дискуссии. Этот попустительский демократизм рано или поздно должен был показать свою изнанку. Вся грязь, впитанная этими детьми неизвестно откуда, выплеснулась наружу. И нам теперь придётся как-то устранять её последствия. Вы понимаете, что спровоцировали? Скажите ещё спасибо, что мы вас не привлекаем к ответственности за неуважение к власти!

Накопившееся напряжение Варвары дало о себе знать. К тому же наконец-то появилась возможность дать обратную связь.

– А почему Администрация и уважаемый гость не стесняются провоцировать? Зачем делать громкую встречу, если накануне на его предприятии были сокращены рабочие места и урезаны зарплаты? Почему бы вместо этой встречи не позаботиться об этих людях и таким образом приобрести популярность для выдвижения своей кандидатуры на пост губернатора? Как можно осуждать детей за то, что они протестуют против бессердечного отношения к их родителям?

– О чём вы говорите? При чём тут Николай Иванович?

– Как это «при чём», если он является владельцем? И почему меня обязывают что-то делать, не спрашивая моего желания?

– Потому что это Ваша работа! – директор собиралась было вернуть инициативу разговора себе, но учительница просто так не отступала.

– Какая это работа? Она никак не связана с моими предметами. Я просто однажды согласилась помочь в организации мероприятия, а Вы сделали это моей дополнительной обязанностью. Неоплачиваемой, между прочим. Пока ещё ни одного обещания, которые мне дали при устройстве на работу, не было исполнено: зарплата низкая, вместо квартиры – место в комнате общежития!

– Остановитесь! – голос директора стал ледяным. – Вот и представитель администрации сказала, что Вы по-хамски разговаривали. Мне понятна ваша позиция, – она неожиданно стала спокойнее, а её взгляд – отстранённо-блуждающим. Так происходит, когда одновременно с обсуждением одного вопроса решается какая-то другая неотложная проблема.

– Хорошо, идите работайте, а вечером решим все ваши недоразумения, – эмоции в её голосе исчезли, вместо них появился равнодушный, отстранённый тон.

Когда Варвара Мстиславовна вечером вернулась в этот же кабинет, то застала начальницу, на удивление, в добром расположении духа.

– Проходите! – голос звучал торжественно доброжелательно. – Знаете, мы решили удовлетворить все ваши просьбы.

Победная улыбка вызвала у учительницы лёгкую тревогу.

– Вы освобождаетесь от необходимости встречать нашего высокого гостя, – далее последовала короткая пауза с попыткой угадать ответную реакцию посетительницы. – И Вам предоставляется шанс значительно повысить свою зарплату, – снова наступила пауза с прежним намерением. – Более того, выделяется новая жилплощадь, и даже не квартира, а отдельный дом! Но, – в монологе явно присутствовало наслаждение производимым впечатлением, – не в нашем городе! Чтобы воспользоваться такими возможностями, необходимо переехать в Светояр! Отдел образования готов оформить перевод незамедлительно! Там как раз образовалась нужная вакансия. Конечно, можно отказаться и остаться работать здесь. Но, как понимаете, былые привилегии, абсолютно не ценимые вами до этого, отменяются. Работать будете на общих основаниях! Без самодеятельности! Можно ещё уволиться по собственному желанию, – эти слова были сказаны, скорее, вопросительно. – Сами знаете, хорошую работу в этом городе уже вряд ли удастся найти. Так что Светояр – лучшее предложение! Хотите, можете уже завтра и отправляться, документы мы вышлем.

Светояр был полузаброшенным, вымирающим селом, на севере области, без перспективы развития. Туда и добраться было не так-то легко. Сначала нужно было потратить восемь часов на поезд, чтобы оказаться в районном центре Северске. От него – четыре часа на автобусе до соседнего села Ухтинск. А потом – около полутора часов на попутке, по лесной разбитой дороге уже в Светояр. Никто не хотел в него ехать. Все, кому приходилось в тех краях побывать, возвратившись, становились уже другими людьми: потерянными, неуверенными, без интереса к жизни. Что-то было в тех местах, парализующее волю к жизни даже при упоминании – то ли сам факт изолированности, замкнутости, то ли слава пагубного для живого энергичного человека места, трудно сказать. Для молодой девушки с большими планами на будущее такое предложение было, мягко говоря, жестоким. И Варвара Мстиславовна прекрасно понимала его подоплёку, как понимала и то, что показаться сейчас слабой и испуганной в глазах всесильных чиновников означало проиграть сражение без боя. На пробуждение страха и был расчёт. А ещё, на последующую покорность, угодливость…противно было даже думать. Поэтому она встретила прозвучавшие слова без смущения:

– Ну и что? Могу и поехать, если Ваши обещания, действительно, будут исполнены!

– Прекрасно, наконец-то мы нашли общий язык!

Разговор был окончен. Взглянув в глаза довольной руководительнице, учительница развернулась и пошла к выходу.

***

– Знаешь, нельзя быть такой гордой, – искренне возмущалась соседка по комнате. – Не такая уж директриса наша и несговорчивая, с ней можно найти общий язык. Пойди пади в ноги, извинись, сделай встречу, как просят, и всё встанет на прежнее место!

– Пади в ноги? Ты себя-то хоть слышишь? Мы что, при феодализме живём?

– Ты реальность видишь?… Работала в лучшей школе города!… Знаешь, сколько желающих оказаться на этом месте – очередь!… Чего бы они с тобой церемонились?

– Того, что я с отличием закончила вуз, хорошо работаю и много что ещё умею и выполняю, помимо своих основных обязанностей!

– Ну и что! Ведёшь себя так, как будто бы самая сильная и неуязвимая. Но на самом деле ты обычный человек, а вокруг много сил, которые нужно замечать и с которыми стоит считаться. Всё, что ты имеешь, – это молодость и оптимизм. Но, как сама понимаешь, такой капитал быстро растрачивается. Да, ты хороший человек, способный педагог. Но, если так всегда будешь спорить, прослывёшь конфликтной личностью, а все твои педагогические успехи будут низведены до случайных удач на фоне статуса неудачницы. Пора повзрослеть и расстаться с подростковым максимализмом! В сущности, на самом деле: правда – это просто идеал! А идеал, на то и идеал, его в реальности не существует! Вспомни своё любимое изречение: «истина посередине»! Теперь примерь эту поговорку на существующую ситуацию. Жизнь – это череда компромиссов с теми, у кого есть сила.

– Может, стоит думать как-то по оптимистичнее. Например, верить в собственные силы, силы добра, наконец.

– Я бы так это не переоценивала! По сути то, что ты называешь верой в себя, – гордыня, а вера в добро – наивность! В реальности всё сложнее!

– А я бы не недооценивала! Может быть, всё-таки существует естественное право человека быть самим собой? А добро – не просто слепая вера, а особая реальность, с которой тоже нужно считаться? Почему мы помним о силе людей, наделённых властью, но не боимся нарушить связь с силами добра?

– Потому что сильные люди реальны, их любят, так как они могут защитить, а добрая сила – нет! Это только в сказках говорится «с нами добрая сила!». А в жизни, ты хоть раз её видела?

Вопрос на мгновение незавершённой мыслью повис в воздухе и после небольшой паузы материализовался в вывод:

– Поэтому ты едешь в дыру, полную странностей!

– Я еду просто в неизвестное место, где живут обычные люди, – по-своему решила завершить дилемму Варя.

Опять помолчав немного, подруга, изменившимся до сочувствия тоном продолжила:

– Там, говорят, не совсем «такие же» люди. Странные они какие-то. Все, кто туда ездил, вернулись подавленные.

– Что значит подавленные? – голос собеседницы стал мягче, но сохранял уверенность.

– Обстановка там какая-то нездоровая. Ну и люди такие же. Глушь, что ты хочешь? Прошлый век!

– Посмотрим. Тем не менее, все вернулись живыми – здоровыми? Значит – не так уж всё и плохо.

– Ну да, стакан или наполовину пуст, или наполовину полон.

– Ира, мы же с тобой детдомовские! – привела Варя последний, как ей казалось, самый весомый аргумент. – Нам ли бояться новых людей и неизвестных условий жизни! Мы договоримся с кем угодно!

Девушка в ответ только вежливо улыбнулась. Даже в личной беседе такое напоминание вызывали у неё неловкость и смущение. Она стеснялась обстоятельств своего детства, считая их признаком неблагополучия и плохой репутации. Одноклассница же, напротив, относилась к своему прошлому невозмутимо и с достоинством, принимая эту сторону жизни как часть собственной неповторимой судьбы.

– Знаешь, у тебя даже новогодние мечты не меняются, – наконец, после непродолжительного молчания, снова другим, уже полушутливым тоном выдвинула Ирина контраргумент, – как в детстве, так и сейчас, мечтаешь о семье, которой ни у тебя, ни у меня нет, богатом муже…

– Почему о богатом, а не любящем?

– Потому что подброшенная монета – это не про любовь!

– Я всегда была не согласна с тобой в этом вопросе… – смеясь, ответила собеседница. Такая интерпретация её необычных новогодних ассоциаций и шутливый спор появились между ними давно, с момента их первых, ещё детских, взаимных доверительных откровений и всегда обеих веселили, как веселит мрачный реализм, если внезапно превращается в чёрный юмор. В отличие от подруги, Варвара ничего не помнила о своём детстве. До пятилетнего возраста – того возраста, с которого она оказалась в детском доме. Поэтому для неё эти внезапно появляющиеся с первой снежинкой образы были не просто видениями, а основанием призрачной надежды на появление воспоминаний. Однако сам их характер, скорее, предполагал, что это – всё же мечты, фантазии, а не забытые картины другой жизни.

– Мне тяжело с тобой расставаться, – уже серьёзно, но без излишней лирики произнесла Ирина. – Мы всегда были рядом. А теперь – вдруг раз и порознь, из-за пустяка, по сути… Но не буду скрывать, не хочу следовать туда же!

– И не надо! Однажды нам бы всё равно пришлось принимать такое решение. У каждого своя жизнь. К тому же, мы обе понимаем, что чего стоит. Так что всё в порядке! Не будем друг другу портить будущее! Может, мне там понравится, и ты ещё зачастишь в гости…

Однако, как ни настраивала себя Варя и ни делала вид, что ничего особенного не происходит, состояние было тревожным. Неожиданный поворот событий поверг её в замешательство, смятение. Она чувствовала себя сбитой с толку. Сборы были недолгими. Все вещи могли уместиться в один большой чемодан. Но и его девушка брать не хотела. Взяла только самое необходимое в сумку-рюкзак. Об остальном договорилась – вышлет Ирина, как только появится первое сообщение о благополучном прибытии и поселении на новом месте.

Напоследок, чтобы не будоражить класс, Варя написала сообщение Хорагу с просьбой передать послание. Сдержанное, по-деловому, без деталей: «Нужно срочно уехать, надеюсь на сохранение прежнего тонуса в учёбе. Вы у меня умницы! Уверена, справитесь». Ответ Антона тоже был достаточно сдержанным: «Удачи, успехов, будет возможность – пишите». Он, как и многие другие, понимал подоплёку возникшей реальности. Так же, как и важность избегания излишнего обсуждения и раскачивания эмоций.

Уладив необходимые формальности, в четверг ночью изгнанница села в поезд и уехала. Путь к новому месту работы представлял собой отдельное испытание. Рассчитать окончательное время прибытия было сложно. С учётом всех трудностей, при удачном раскладе Варя надеялась на вечер пятницы. В худшем случае, при необходимости где-то заночевать – на день субботы.

Ни сама учительница, ни другие участники этой конфликтной истории даже не подозревали, что происходящее становится началом грандиозных изменений. Такие изменения можно было бы назвать Великой трансформацией, настолько обширным и глубоким стало их влияние на жизнь многих людей. Как по «эффекту бабочки» малое нарушение равновесия приводит к большим переменам, так и здесь: новое направление в судьбе обычной девушки запустило сложный вселенский механизм преображения окружающей реальности. Никто даже не почувствовал масштаба их действия! Но уже спустя короткое время многие стали замечать странные и удивительные явления в своей жизни. В мелочах, нарушающих привычные дни, в снах, новых мыслях, догадках… Во множестве удивительных совпадений. Не подозревая, что суть этих явлений – отражение начала грандиозных изменений, которые мы абсолютно субъективно и произвольно назовём законом Великой трансформации.

Глава 3. Цвет индиго

В пятницу, предрассветным утром, проводница разбудила пассажирку, предупредительно сообщив, что стоянка длится всего минуту. Девушка быстро собралась и, как только произошла остановка, тут же выскочила из вагона. Сразу после этого локомотив дал гудок, и вагоны вновь тронулись.

Оказавшись на перроне, Варя посмотрела по сторонам. Небо было всё ещё заполнено густой тьмой, но по каким-то мало уловимым признакам уже чувствовалось преддверие подступающего рассвета. Как и предполагалось, погодные условия здесь оказались суровее. Накинув на голову поверх вязаной шапки капюшон, она поправила рюкзак и с удовольствием сделала несколько пружинистых движений ногами. Тепло мягких шерстяных брюк, упругость замшевых спортивных сапожек давали ощущение защиты от холода. Подвигавшись так некоторое время, барышня остановилась, чтобы повнимательнее рассмотреть неизвестное место. С первого взгляда оно показалось необычным, непохожим на то, каким представлялся Северск.

В абсолютном безветрии беззвучным облаком царила тишина. Полог уходящей тьмы лёгкой дымкой приподнимался, как занавес, открывая еле заметное, угадываемое почти на уровне предчувствия пурпурное марево восхода. На фоне него скромно и ненавязчиво проступала картина приземистой станции с привокзальным электрическим светом, белизной снега и непривычно ярким, контрастным отблеском теней.

Вокзал представлял собой одинокое небольшое строение среди бескрайней заснеженной глади, уходящей на горизонте в лес. Деревянное, одноэтажное здание пятидесятых годов с неосвещённой вывеской названия станции с угадываемой первой «С» и двумя фонарями-шляпами на деревянных столбах. Приблизившись, заметила, что оно выглядело новым, недавно построенным: ровные, плотно подогнанные доски, свежая зеленая краска, прочный основательный фундамент. На стене между освещённых окон – написанные масляными красками по жести, нетронутые временем плакаты середины двадцатого века. С одной стороны – «Соберём без потерь богатый колхозный урожай!» с изображением улыбающейся колхозницы. С другой – «Цитрусовый сок натуральный напиток». Простота обстановки прошлого века вызывали недоумение с ощущением путешествия во времени. «Странно, – озадаченно подумала недавно пробудившаяся ото сна прибывшая, – так непривычно пустынно и никаких признаков современности. Куда я попала? ….. И свет от фонарей такой тёплый, жёлтый…». Она достала телефон, в надежде посмотреть по карте место своего нахождения, но сигнала не было: «Ну, вот! Ещё и связь отсутствует!…»

Осмотрев постройку, вошла внутрь.

В глубине зала ожидания находился всего один человек – по всей видимости, дежурный по станции – непонятного возраста, небольшого роста мужчина в форме. Он спокойно сидел на скамейке из гнутой фанеры и… вязал носок. В момент появления посетительницы, ненадолго оторвался от своего занятия, взглянув поверх круглых очков доброжелательным, спокойным взглядом и, ответив кивком головы на приветствие, вернулся к рукоделию. В его облике было что-то уютное, домашнее и настолько не соответствующее вокзальной обстановке, что невольно возникла ассоциация с домовым. Изнутри здание тоже выглядело необычно – без всяких излишеств цифровой эпохи: банкомата, платежных терминалов… Даже лампочки на потолке висели без плафонов, на проводах, распространяя всё тот же волшебный тёплый свет. «Да! Вот тебе и добро пожаловать! Если бы я приехала сюда в поисках достопримечательностей, то открывать бы их стала именно с этого места. Как говорится, театр начинается с вешалки», – заметила гостья несколько иронично. Однако, несмотря ни на что, что-то в этой картине притягивало и наполняло каким-то равновесием, радостью давно минувших дней. Атмосфера была, как в старых фильмах: приглушённые, неяркие тона с ощущением доверия, надёжности и уверенности в том, что всё будет хорошо. Постояв достаточное время, чтобы свыкнуться с новой обстановкой, барышня прошла вглубь помещения и спросила:

– Скажите, пожалуйста, как отсюда можно добраться до автостанции?

– Это далеко будет! А на что она вам? Куда ехать?

– До Ухтинска, потом в Светояр.

– Так вы и так уже в Светояре. Только на железнодорожной станции. Отсюда до села побыстрее будет!

На мгновение Варя почувствовала замешательство.

– Я не в Северске?

– А Северск вам зачем понадобился? Вам куда нужно?

– В Светояр!

– Ну так и поезжайте в Светояр!

Видя, что собеседник её явно не понимает, Варя решила перейти прямо к интересующему вопросу.

– А как добраться до села?

– Ну, ежели Вас не встречают, то я могу Вас довезти до него сам, но только вечером, – охотно ответил мужчина, увлечённо продолжая своё занятие. – Ежели же Вы желаете туда попасть побыстрее, то можете взять транспорт, он с другой стороны вокзала, и ехать сами.

«Сама?» – подумала Варя, не решаясь открыто выражать своё замешательство, вслух задавая совсем другой вопрос.

– А такси вызвать можно? – и опять привычным жестом извлекла телефон. Но, вновь обнаружив «крестик» вместо уровня сигнала сети, вернула его в карман куртки.

– У нас это не принято. Нет тут таких услуг, – спокойно и размеренно ответил местный житель. – Полагаются или на себя, или на тех, кто встречает.

– А до села далеко?

– Да нет, всего сорок килОметров, ехать недолго.

«Да уж… Банальной ситуацию не назовёшь! – чувствуя нарастающее изумление, продолжала она мысленный диалог. – Спасибо ещё, что не предложили добираться пешком. Посмотрим на этот транспорт, прежде чем делать окончательные выводы!» И вышла из здания вокзала.

Однако перед тем как приступить к решению вопроса дальнейшей поездки, барышня решила повнимательнее рассмотреть вывеску станции. Путаница с названиями населённых пунктов не давала ей покоя. Отступив от строения на удобное расстояние, она снова взглянула на текст и удивлённо ахнула. Так и есть – Светояр. Как такое может быть? Такой же станции не существует? Даже железнодорожной ветки из Северска не должно быть! Она пожалела, что накануне не посмотрела карту. Тогда время пути выходит совсем другое! По предварительным подсчётам до села добираться ещё около шести часов, а тут… можно сказать, уже на месте! Может, напутали с объяснением? Или, – неправильно всё поняла? Она снова попыталась воспользоваться телефоном. Но теперь уже, чтобы определить место нахождения. Тщетно! Никаких признаков интернета. Что же теперь делать? Как разобраться-то в ситуации? В смятении девушка пошла к предлагаемому транспорту.

Когда она прошла на другую сторону станции и увидела средство передвижения, недоумение её переросло в изумление, граничащее с чувством абсурда. Перед ней стояла маленькая машина округлых форм очень старой модели. Обойдя её вокруг, она, наконец, прочитала: «Москвич». По-видимому, один из первых. Но, выглядел он так, будто только что сошёл с конвейера: новенький, чистенький, ещё пахнущий свежей краской. Что-то в этом было трогательное и родное. Как выпускник школы, готовый продукт родного завода, казалось, сбился с пути и затерялся во времени. Наверное, лошади, запряжённые в сани, поразили бы меньше. Это было бы как-то в стиле кантри. Но старинный «Москвич» в сельской местности 21 века?

«Я, конечно, предполагала, что жизнь в селе отстаёт от современного уровня. Но, что в такой мере?!… – потрясение уже граничило с восхищением. – Как такая редкая машина в таком идеальном состоянии могла оказаться здесь?»

Варя снова стала её внимательно осматривать, вглядываясь в каждую деталь: новенькие, ярко-чёрные с резиновыми пупырышками шины, идеальное, без единой царапины, состояние зелёно-синей краски, чёрные номерные знаки с белыми цифрами. «Это коллекционный экземпляр? – попыталась она как-то связать увиденное чудо с реалиями будничности. – Он действительно новый или так хорошо отреставрированный? Но почему тогда стоит у вокзала, на снегу, да ещё предлагается неизвестному водителю, – на мгновение она застыла в замешательстве. – А! – её вдруг осенила догадка. – Это, наверное, была шутка! – на лице путешественницы появилась улыбка. – Он тут, видимо, как арт-объект! Здорово! Ведь для сегодняшнего дня это, безусловно, раритет. На самом деле сейчас на такой технике и ехать-то невозможно! Она даже не заведётся! На улице-то зима!!!»

– Не беспокойтесь, машина – зверь! – будто подслушав мысли, сказал, внезапно оказавшийся рядом вокзальный служащий, уже без вязания, одетый в тулуп и с лыжами наперевес.

Путница слегка вздрогнула, подумав: «Только очень маленький …зверёк… Похоже,… что это не шутка, а единственная возможность добраться до места к вечеру! – внезапно возникшее весёлое настроение резко сменилось прежним ощущением странности происходящего с сопутствующими ему недоумением и замешательством. – Что же делать?» В другое время она бы и не сомневалась в своём отношении к подобному предложению, ни за что бы не согласившись на такое сомнительное мероприятие – на древней технике, в неизвестном направлении, зимой… К тому же и водитель она была никакая… Но, сейчас… стояла в растерянности и не знала, как поступить.

Наступал рассвет. Лучик солнца скользнул по лобовому стеклу и, вспыхнув на секунду ярким пятном, ослепил девушку. Этого оказалось достаточно, чтобы не заметить, каким образом в машине вдруг открылась дверь со стороны сиденья водителя, и зазвенел колокольчик – подвеска внутри салона. Но именно это сделало простое совпадение похожим на мистическое событие и повлияло на принятие решения: «С другой стороны, почему бы и нет! – с некоторой беспечностью и даже озорством подумала начинающая авантюристка. Небывалость происходящего вернула привычное лёгкое и весёлое отношение к жизни. – Всё так необычно! Пожалуй, такая поездка более органична обстановке, чем банальное перемещение на автобусе. Может быть, добираясь до места подобным образом, я быстрее приду в себя и, наконец, свыкнусь с новой реальностью? Пожалуй,… да…стоит попробовать».

– Нужно какую-то бумагу оформить? – вслух спросила она.

– Да нет. «Москвич» всё равно стоит здесь без дела. А когда доберётесь до места, – оставьте где-нибудь на виду, на улице. Его потом заберут. У нас всё просто, на доверии. Ежели же вдруг что случится: заглохнет.. или что-нибудь в этом роде, – продолжал говорить «станционный смотритель», уже погружающей в салон дорожную сумку-рюкзак искательнице приключений, – Вы можете вообще машину на обочине бросить – там тоже потом подберут – и добираться дальше …на лыжах.

Последние слова сначала снова показались шуткой. Однако, после них, чудноватый работник вокзала невозмутимо стал крепить спортивный инвентарь к багажнику на крыше автомобиля, снова вызывая у собеседницы ощущение смятения и абсурдности происходящего. Лыжи тоже были – под стать машине – старого типа, с резинкой поперёк вместо крепления. Годились для любой обуви.

– Мало ли что может случиться, – снова повторил он. – Не беспокойтесь, доберётесь. До города недалеко, а на улице не так уж и холодно, – добавил напоследок успокаивающим тоном.

Ободрение возымело неожиданно сильный эффект. Сомнения вдруг сами собой улеглись, и к путнице вновь вернулось спокойно-радостное расположение духа с намерением действовать. «Москвич» стоял в освещении восходящего солнца, будто приглашая на прогулку с обещанием интересного путешествия. И Варя приняла это приглашение, окончательно поддавшись искушению авантюризма.

– Так там город, не село?

– Ну это для кого как!

«Да! Ничего не скажешь, чудес здесь хватает! – уже с лёгкой иронией подумала она, предвкушая занятную поездку. – И, надо же, как они любят свои места! Для кого-то – заброшенное село, а для кого-то город!» Но задавать вопросов больше не стала.

***

Автолюбительница села в машину и опять задумалась: «А я ведь уже и забыла, что должен делать водитель!» Несколько лет назад она, на всякий случай, за компанию, прошла школу вождения и даже получила права. Но за неимением практики быстро полученные знания растеряла. Теперь нужно было их как-то срочно вспоминать. Девушка осмотрелась. Руль и панель приборов несколько отличались от тех, что были ей известны по современным авто. На привычном месте отсутствовал рычаг коробки передач. Зато дополнительная рукоятка находилось справа на рулевой колонке. Но, «Москвич» как будто подсказывал нужные действия. Нога случайно почувствовала сцепление, сверкнул ключ зажигания … и двигатель вдруг завёлся. Привычным движением руки изменилось положение неизвестного рычага, переключив скорость, педаль сцепления плавно поднялась, а газа плавно опустилась, и транспортное средство медленно тронулось с места.

Отъехав от здания вокзала и преодолев поворот, путешественница оказалась на дороге, ведущей, по словам работника станции, непосредственно в село. Она пролегала через огромные поля и небольшой участок леса. В утреннем струящемся свете солнечное и небесное переплеталось. В отражении сверкающего снега это смешение красок создавало какое-то слабое, но явственное изумрудное сияние, переходящее на линии горизонта в лесной зелёный. А за ним, прямо над лесом, непостижимым образом сменялось сияющим и переливающимся цветом индиго. Ощущение необычности сменилось чувством нереального. Началось движение в неизвестность…

В машине было на удивление комфортно: несмотря на отсутствие печки – тепло, при малом объёме салона – просторно. Видимость тоже была хорошая и новоиспечённая автомобилистка, двигаясь на умеренной скорости по заснеженной дороге, могла позволить себе и полюбоваться видом, и поразмышлять.

Будучи в пути, она много думала о конфликте, который изменил её жизнь, собственных ошибках, превратностях судьбы и, достаточно погрустив по этому поводу, решила больше не утомлять себя грустными переживаниями: «Будем из прошлого брать только приятные воспоминания». Действительно! У меня начинается новая жизнь! Пора посвятить мысли чему-то светлому и более важному, чем школьные интриги! Игра цвета на фоне искрящейся белизны создавала ощущение чуда, наполняя лёгкой радостью. Возникшие обстоятельства вдруг стали приобретать новый смысл. Тревожный разговор с подругой, волновавший с момента отъезда, рассеялся, как случайное тёмное облако, и на повисшие в воздухе вопросы о том, куда она едет, о силах, власть которых сильнее мятежного духа, стали появляться иные ответы.

Неторопливо перемещаясь среди покрытых снегом полей, Варя вновь серьёзно задумалась: во что она на самом деле верит? Ей нравилось во всяком событии и явлении усматривать скрытый смысл, который, конечно же, как-то должен быть связан с предопределённой красотой и гармонией. Было даже научное основание такого подхода. Им являлась идея «золотого сечения» – золотой пропорции, математической мере красоты, вычисленной во времена Пифагора. Девушка была просто очарована этим явлением. Зная, что эта мера присутствует во всём: природе, человеческом теле, искусстве, архитектуре… Варя была уверена: золотое сечение имеется и в истории жизни человека. Каждая судьба потенциально красива, поскольку в ней изначально заложена возможность гармонии. Главное – найти верное соотношение. Сама жизнь – это произведение искусства, где отдельный жизненный путь – картина, выполненная в своём стиле, особыми красками, на холсте существующих обстоятельств. С этой точки зрения, даже самое незначительное событие может являться важной частью необыкновенного сюжета. Поиск собственной гармонии может быть долгим и непредсказуемым. Но если он искренен, то однажды человек обнаруживает «свой космос». И такое озарение может произойти в самом неожиданном месте. Поэтому на вопрос «где и как лучше жить», ответ может быть только относительный. Конечно, хорошо там, где есть люди, которым интересен ты и которые интересны тебе, образ жизни, согласующийся с тем, что близко и дорого душе. Но, помимо этого, должно быть ещё и нечто сокровенное, красивое: ощущение того, что всё, что делаешь, находится в согласии с высшей, вселенской соразмерностью и мудростью. Должно быть ощущение особого смысла, связывающее маленькую конечную жизнь отдельного человека с чем-то большим и вечным, делая её неотъемлемой частью. Возможно, поговорка «С нами добрая сила!» не такая уж и присказка, а знак! Знак того, что человек нашёл эту связь! Внезапно в голове крупным планом возник образ подруги. Знакомый лик иронично улыбался и всем своим видом давал понять: СПУСТИСЬ С НЕБА НА ЗЕМЛЮ.

– Что за глупости? – вдруг сама себе вслух раздражённо сказала Варя, и от этого возгласа машина непроизвольно дёрнулась. – На самом деле всё проще и прозаичнее! Направление мыслей вновь резко изменилось, восстановив связь с реальной действительностью. Лёгкое облачко возвышенного настроения стало мрачнеть, постепенно превратившись в тяжёлую, густую тучу. Опять с горечью вспомнив недавние события, уже самой себе Варя сказала: «Ты себя-то хоть слышишь? Это же детские сказки! Пора уже повзрослеть!»

Варвара Мстиславовна пришла в школу как учитель творческих дисциплин – изобразительного искусства и технологии. Но уже через год, заметив её игру на фортепиано и умение вовлекать детей в совместное пение при любом поводе, ей предложили вести ещё и музыку. Среди коллег существовало мнение, что преподавание таких дисциплин – сплошная фикция, так как трудно ожидать от выпускника педагогического вуза высокого мастерства как в изобразительном искусстве, так и в игре на каком-либо инструменте. Но учительница относилась к собственной работе иначе, считая свои уроки средством пробуждения души – всего лучшего, что есть в человеке. Она любила и занятия живописью, и игру на пианино, понимая, как это украшает жизнь. Поэтому, главную задачу дела, которым увлечённо и самозабвенно занималась, видела в создании интереса к культуре, творчеству и не требовала от учеников многого. Очень быстро в школе заметили её способность видеть красивое в обыденном, делать интересным будничное, создавать настроение и стали привлекать к организации мероприятий. Постепенно, незаметно для себя и окружающих, она стала помощником завуча по воспитательной работе. Неискушённость молодости, природная открытость и доверчивость натуры не позволили ей извлечь личную выгоду из сложившейся ситуации. Всё, что она делала помимо своей непосредственной работы, выполнялось на уровне добровольно-общественного участия. Сам облик молодого педагога вселял бодрость и оптимизм: крепкая, даже несколько могучая, статная, сбитая фигура. Русый волос, собранный в густой, плотный пучок на затылке, на овальном лице – большие серо-зелёные глаза, прямой нос. Светлая кожа, с редкими конопушками, подчёркивала яркость слегка припухлых больших губ. Но, самым привлекательным был характер – сердечный и доброжелательный. Она легко находила контакт с людьми любого возраста. По большей части была весела и активна. В то же время ни в её деятельности, ни в юморе не было ничего лишнего, броского, кричащего. За что бы она ни бралась, всё в конечном итоге выглядело гармоничным и надолго оставляло в памяти след спокойной, тихой радости. Однако в принципиальных ситуациях открытость общения и наивная уверенность в том, что окружающие всегда готовы понять, если верно и честно преподнести нужную мысль, оборачивались прямолинейностью и бескомпромиссностью, резавшей слух, привыкшей к уклончивости, замалчиванию и уступкам, публике. Только малый, пустяковый масштаб вопросов, не пересекающийся ни с чьими сколько-нибудь серьёзными интересами, затрагиваемый молодой учительницей до последних событий, спасал её от крупных конфликтов. Поэтому в большей мере обращали на себя внимание выгодные стороны натуры. Как человек широкой души, Варя легко соглашалась помогать в любом деле. Поначалу её даже не смущали нарушенные обязательства, данные при устройстве на работу. Поверив словам о временных трудностях, мешающим обеспечить её отдельным жильём и более высокой оплатой труда, терпеливо ожидала изменений, как только эти трудности будут преодолены. Но время шло, а перемен не наступало. И всё очевиднее становились безразличие к её интересам и нарастающее потребительское отношение. Постепенно результаты труда начальство стало приписывать себе, а сам труд интерпретировать как «предоставленную возможность поучиться». Когда Варя поняла, что она просто позволяет себя использовать, уже прошло много времени и требовать стало сложнее. И вот результатом всех заслуг стала ссылка в заброшенное село.

– Надо было давно просто честно оценивать ситуацию! – опять вслух сама себе произнесла Варя. – То, что произошло, не случайность. Если бы я с самого начала реалистично смотрела на события и учитывала, прежде всего, то, что ощущаемо и осязаемо, а не просто кажется по причине пустой веры, если бы я больше заботилась о хлебе насущном, а не металась в духовных исканиях, то сейчас была бы преуспевающим человеком! Подруга права. Я просто наивная и упрямая!

«Москвич» вдруг резко замедлил ход. Перед вершиной подъёма, за которой начинался лес, неожиданно перестал работать двигатель. Удерживая машину на тормозах, Варя откатилась на несколько десятков метров назад, к началу подъёма и снова попыталась завести мотор. Двигатель с пол-оборота запустился и ровно заработал, издавая равномерное урчание. Однако, через некоторое время, без труда преодолев прежний путь, снова заглох, на том же месте у леса. Предприняв несколько неудачных попыток, девушка, наконец, поставила машину на обочину и вышла из неё.

– Вот не стыдно тебе? – в сердцах обратилась она к транспорту, упрямо вкопанному в дорожную твердь. – Как ты можешь оставлять человека без помощи в таких условиях?

«Москвич» угрюмо стоял. В тени деревьев прежде весёлый, играющий бликами солнца кузов выглядел мрачным и осунувшимся.

– Что, нечего сказать, да? Надеюсь, тебе хотя бы неловко, стыдно!

Закончив бесполезный диалог с техникой, Варя попыталась определить свое местонахождение. Если в пути она была около получаса, значит, до села должно быть уже недалеко: «Надо же! А идея продолжать путь на лыжах не такая уж и абсурдная!»

И, не желая зря терять время, путешественница стала быстро снимать средство передвижения с багажника. Это были простые деревянные лыжи с детским креплением – ободком вокруг носка обуви и крепёжной резинкой вокруг пятки. Но, как только девушка их надела, они на удивление плотно обхватили ботинки, позволяя легко и удобно двигаться. Водрузив на спину рюкзак, вооружившись палками, путница легко заскользила по снежной глади.

Преодолев небольшую полосу леса, она снова оказалась на открытом пространстве. Впереди виднелся длинный пологий спуск, завершающийся, видимо, уже в самом селе, въезд в которое проходил через огромные деревянные ворота в форме арки. Вокруг них по обеим сторонам проходила живая изгородь из нескольких видов ели. Издалека, в зелёном обрамлении, ворота казались сказочными: высокие, резные. Но почему-то были наглухо закрыты. С одной стороны, это позволяло в полной мере увидеть их самобытную красоту. С другой – предполагало преодоление массы трудностей перед применением по назначению.

– И всё же здесь необыкновенно красиво! – залюбовавшись и вновь поражаясь живописности открывающейся картины, воскликнула Варя.

Радуясь скорому завершению пути, лыжница неторопливо стала спускаться. Непосредственно перед аркой склон неожиданно оказался значительно круче, и скорость движения стала нарастать. Девушка попыталась было притормозить, но, у неё ничего не получилось. Палки выпали из рук, лыжи соскочили с ног и, поскользнувшись, путница приземлилась на пятую точку, продолжая путь к воротам уже в таком виде. Она уже представила, как всем телом врезается в толстые массивные доски, но за секунду до удара сказочные двери неожиданно распахнулись…

Глава 4. Первое впечатление

Варя давно поняла, что умение производить первое впечатление не является её сильной стороной. В лучшем случае оно было никакое, но чаще всего – глупое, можно даже сказать, идиотское. Вот и сейчас, проехав сквозь ворота на нижней части туловища, она оказалась в гуще толпы. Немного придя в себя, увидела, что толпа эта состоит в основном из школьников. Как потом выяснилось, здесь на улице просто проходил урок.

– Вам помочь? – к ней склонился высокий худощавый мужчина средних лет.

– Да, – ответила новоявленная жительница села, стараясь сохранять бодрое расположение духа. – Не подскажете, как добраться до школы?

Мужчина сначала помог ей встать, а потом взмахом руки сквозь скопление учеников показал, куда нужно идти. Школьники деликатно подали выпавшие по дороге вещи, лыжи и расступились…

Взору предстала широкая, расчищенная от снега дорога, по краям которой располагались удивительной красоты дома. Не решаясь выразить своё восхищение и нарастающее удивление вслух, Варя с восторгом мысленно произнесла: «Вот это да! Вот тебе и захудалое село!» – и пошла в указанном направлении.

Строения были практически все деревянные и цветные. Строгостью линий, аккуратностью они производили впечатление европейских коттеджей, а архитектурой – зодчество Руси. Непривычным было и то, что рядом не было никаких заборов. Просто дома с ухоженными вокруг них участками. Гармонично сочетаясь, одновременно присутствовали и современность, и старина: новизна европейская, а древность славянская.

Неспешным шагом следуя по улице, любуясь увиденным, гостья не забывала искать нужное здание. И когда, наконец, к нему подошла, поняла: ошибиться в его назначении было невозможно. Это было трёхэтажное кирпичное сооружение, какие создавались в девятнадцатом веке: с белыми колоннами у входа и «треугольником» сверху, полукруглыми окнами приятного бежевого цвета. В общем, классицизм. «Просто потрясающе! Как такое вообще здесь может быть?» Отдельным объектом внимания была дверь. Не в пример другим школам – тяжёлая, прямоугольная с массивным порталом и ручкой-кнокером в виде льва. Однако она легко открылась, как только путница потянула за кольцо.

***

Оказавшись внутри помещения, посетительница вновь мысленно изумилась, поражаясь его внутреннему убранству. Естественность и мягкость цветов, высокие потолки, колонны, бронзовые люстры с плафонами в виде свечей.

Было безлюдно и тихо: шли уроки. В вестибюле находился единственный человек. Вернее, находилась, потому что этим человеком была доброжелательная дама неопределённого возраста пышных форм и приятной наружности, одетая в униформу для уборки помещений. Статный облик, скорее, говорил о ней как о домовладелице, чем как представителе техперсонала. Одежда удивительным образом ладно сидела на фигуре, ведро со шваброй в руках смотрелись настолько гармонично, что казались магическими инструментами. Она улыбкой встретила восторженный взгляд Вари и тепло ответила на её приветствие.

– Тебе, наверное, нужен кабинет директора?

– Да.

– Давай покажу, куда идти, – и, проводив до нужных дверей, добавила:

– Меня зовут Полина Петровна, я здесь завхоз. Обращайся, если будет нужно.

– А я Варя! – ответила, смутившись, гостья. В волнении ей даже не пришло в голову познакомиться.

– Я так и думала! – молвила загадочно домовладелица и плавной статной походкой скрылась за углом, оставив после себя шлейф спокойствия и волшебства.

С лыжами в руках, сумкой-рюкзаком за спиной, молодая учительница вошла в приёмную кабинета директора. Секретарша – пожилая дама аристократической внешности – предложила ей сесть и подождать: у Игоря Степановича шёл урок. Однако на этом проявление внимания к вновь прибывшей закончилось, что явно контрастировало с радушием завхоза. Всего на короткое мгновение взглянув на посетительницу, она оценила статус, предполагаемый запрос и, не усмотрев ничего примечательного, безразлично продолжила дальше стучать по клавиатуре, не считая нужным тратить время на пустые разговоры.

Не смутившись отстранённым отношением, девушка спокойно расположилась на мягком стуле. Ожидая, она продолжила изучающе осматривать неизвестное пространство. Комната, в которой работала секретарша, сияла чистотой. Каждый её фрагмент: пол, двери, окно, потолок – всё было идеально ровно и излучало добротность, солидность. Особенно обращал на себя внимание пол: он был паркетным. Каждая из дощечек, его составляющих, могла бы представлять отдельное произведение искусства. Но вместе они являли шедевр паркетного ремесла – своего рода ковёр из дерева. В каждой мелочи присутствовала красота! Мебель была офисной, но гармонично вписывающейся в облик комнаты: шкаф, полка, стол, несколько стульев… Но до конца всё рассмотреть не удалось. Появился Игорь Степанович.

С удивлением Варя обнаружила, что это был тот самый человек, который ей недавно показывал дорогу – астенического типа мужчина, с таким же, как и всё тело, худым, аккуратно выбритым лицом с небольшими усиками и ловкими, изящными движениями. Энергично открыв дверь своего кабинета, он жестом пригласил пройти.

«Похоже, они здесь не очень-то разговорчивые».

Разместившись в кресле, руководитель снова жестом предложил присутствующей присесть. Апартаменты его тоже производили впечатление, продолжая изумлять той же атмосферой девятнадцатого века. Но разглядывать обстановку было некогда, предстоял важный разговор.

– Донская Варвара Мстиславовна? – наконец-то прозвучал голос. В его речи была французская картавость с грассирующим звуком «р». Эта деталь добавляла в образ элемент дореволюционного аристократизма. – Вы прибыли к нам преподавать рисование и музыку, – сказал он так, как будто ещё раз подтверждал давно установленный факт.

Варя молча кивнула. Манера пользоваться жестами вместо слов на неё уже как-то повлияла. Она почувствовала себя в потоке происходящего и не хотела его нарушать.

– Вот вам ключ от дома, – директор говорил буднично, без эмоций. – Два года вы там будете жить в качестве квартиросъёмщика, после – уже как собственник, если же, конечно, здесь на такое время задержитесь. Сходите, осмотритесь, приведите себя в порядок после дороги и возвращайтесь в школу, введу вас в курс дела. Дом стоит на холме. Он там один-единственный, вы его сразу увидите.

Закончив речь, Игорь Степанович тут же встал, побуждая подобным образом поступить и посетительницу. Также стремительно вернулся к входу и, пропустив коллегу в открытую дверь, таким образом, с ней простился. Никаких признаков особого внимания выказано не было.

«Мог бы хотя бы представиться… и из вежливости поинтересоваться, как я добралась, как себя чувствую… – удивлённо подумала Варя. – Как будто бы к ним каждый день приходят новые люди… На лыжах… странные они, однако…».

Несколько смутившись сдержанностью, Варя вдруг почувствовала лёгкую тревогу. И, сейчас она ясно осознавала предмет своего волнения. Прекрасно помня обстоятельства, которым была обязана появлению в этом необычном месте, девушка внезапно подумала о подвохе, который прямо сейчас, она это почувствовала, должен был бы себя проявить. Такое ожидание она связывала с вполне конкретным условием – жильём, которое ей обещали предоставить. По большому счёту, именно оно и было главным мотивом поездки, поскольку за все годы работы являлось первой вполне конкретной гарантией выполнения обязательств по трудоустройству. Желая побыстрее прояснить данный факт и понять наконец реальное положение дел, учительница отправилась его проверять – смотреть дом.

***

Его трудно было перепутать с другими: он стоял особняком, чуть поодаль, на небольшом холме. За деревьями издалека чем-то напоминая крепость: какая-то от него исходила величественность и надёжность. Приблизившись, девушка поняла почему. Строение было двухэтажным и имело лаконичные формы: бревенчатые стены, большие и прочные окна, каменный фундамент. В центральной части основание дома переходило в крыльцо, навесом которому служила часть веранды второго этажа. Дом был красив какой-то неброской элегантностью: ровные линии, ухоженность с отсутствием признаков ветхости или какой-либо запущенности. В отличие от других, он не был окрашен. Как и всё вокруг, – производил впечатление гармоничного сочетания современности и старины. Облик его вполне мог соответствовать современным тенденциям. Но в самом характере – самобытности, какой-то суровости и самодостаточности – чувствовались история и достоинство. Такое приобреталось только после долгого проживания любящих обитателей.

Варя открыла дверь….и обомлела. Изнутри вид был ещё более прекрасным, чем снаружи.

Первое, что почувствовалось в недрах «суровой крепости», – запах каши. Внимание, покорённое ароматом пищи, сразу привлёк край кухни с накрытым столом. Только сейчас путница ощутила страшный голод и осознала, что уже давно ничего не ела. Поставив вещи, скинув одежду и обувь, она направилась искать место, где можно было бы помыть руки. Но по пути осматривала дом, снова и снова приходя в восторг. Минуя зал, бегло обратила внимание на стильный интерьер, благоустроенность. А открыв, наконец, нужную дверь, обнаружила за ней великолепную ванную комнату. Та сверкала чистотой и выглядела так, как выглядит всё в гостинице в день заселения постояльца. И полотенца, и моющие средства, и само обустройство комнаты – всё было просто безупречно, сверх всяких ожиданий! Быстро приведя себя в порядок, обрадованная обладательница жилья отправилась туда, откуда доносилось призывное благоухание еды.

Стол был накрыт сияющей белизной кружевной скатертью. На ней стояли тёплый глиняный горшочек с ложкой рядом на салфетке, горячий самовар, стеклянный кувшин с водой, наполненный заварник для чая, чашка и блюдо с булочками. Всё источало дразнящий обоняние букет запахов. Девушка села за стол, открыла горшочек и, не торопясь, с большим удовольствием и благодарностью, стараясь уловить все оттенки вкуса, стала утолять голод. Каша в горшочке была сварена на молоке из нескольких видов круп с добавками орехов, ягод и пряностей. С каждой ложкой Варя чувствовала прибавление сил и укрепление духа. Замешательство, усталость сменились душевным покоем и равновесием. Обычная еда показалась эликсиром жизни и после трапезы обитательница удивительного крова почувствовала уверенность и готовность принять вызовы грядущего дня. Очень хотелось повнимательнее рассмотреть своё жилище. Но, понимая, что времени на это пока нет, хозяйка с сожалением вновь стала облачаться в верхнюю одежду.

Возвращаясь назад в школу, Варя продолжала осматривать деревню: неповторяющиеся по своему облику дома, ровные дороги. Но, ни телевизионных тарелок, ни вышек сотовой связи… Она снова посмотрела на телефон – сети по-прежнему не было: «Что происходит? Сломался телефон? Или здесь просто нет ни связи, ни интернета? … Неужели придётся обходиться без достижений цивилизации?» И несколько огорчившись по поводу этого обстоятельства, вернулась к исследованию местности. Всё вокруг выглядело вполне современно. Самобытно, но всё же современно. При этом чувствовалось и веяние старины: колодцы, дома, похожие на терема. Поражала нетронутая грубой цивилизацией, первозданная красота природы. Вдали виднелась замёрзшая река, за ней – лес. Вокруг шли обычные люди. «Всё очень хорошо, просто великолепно! – с облегчением вздохнула Варя – Я вполне могу здесь жить! Странно, что все так сторонятся этого места! Интернета, правда, нет. Но рано или поздно проведут же… И сотовая связь появится, куда денутся…».

Глава 5. Звуки там-тама

Открыв дверь образовательного учреждения, учительница тут же окунулась в шумный водоворот голосов, шагов, движений. Была перемена. Везде столпотворение учеников: они спускались по лестницам, стояли в холле, шли по коридорам… И все были прекрасны. Юноши спортивно сложены, энергичны. Девушки – модельной внешности, с причудливыми причёсками и ухоженными руками. У всех – планшеты, смартфоны, на шее – провода с наушниками. Варя с облегчением вздохнула: и со связью, и с интернетом всё в порядке, у неё просто сломался телефон! Последнее опасение превратилось в прах и растворилось в атмосфере животворящей молодости. Не было никого намёка на отсталость прогресса! Напротив, здесь он даже опережал многие городские учебные заведения. Если бы Варя не знала, что находится в отдалённом селе, то подумала бы, что это столичная гимназия для детей из очень обеспеченных семей. Казалось, признаков современности и обеспеченности было даже слишком много! Настолько, что «резало глаз»… Присмотревшись, поняла, в чём дело: все школьники были какие-то одинаковые… подчёркнуто, слишком красивы, как… манекены… так, как будто все дружно равнялись на гламурные образцы из глянцевых журналов. «Если это так, то, нужно отдать должное, им это удаётся! Они действительно выглядят безупречно!… Скорее, это можно охарактеризовать положительно: работают над собой, имеют успешные эталоны», – педагог невольно оценивала происходящее. – Пожалуй, такое отношение к себе может мотивировать и на хорошую учёбу… Неплохой подход к вопросу стимулирования успеваемости! Я бы даже сказала, оригинальный! Воспитать в сельской школе такое ощущение собственной самоценности! Просто потрясающе!» С любопытством озираясь по сторонам, она встретилась взглядом с Полиной Петровной, стоящей недалеко от входа у окна, и улыбнулась ей. Та приветливо ответила улыбкой. На фоне «всепоглощающего гламура» и современности облик завхоза ещё в большей степени выделялся, поражая колоритной индивидуальностью. Дама в халате уборщицы смотрелась … более настоящей, жизненной. Варя подошла к ней и тихо спросила:

– Это всё вы?

– Ты это о чём?

– Это вы так обустроили дом, приготовили еду?

В ответ женщина снова улыбнулась. Но уже иначе – оживлённо и восторженно.

– Нет. Не я. Но ты никого не спрашивай. Помолчи пока. Смотри и слушай. Пусть всё идёт своим чередом. Придёт время, и на все вопросы появятся ответы.

«О чём это она?» – подумала девушка, опять ощущая какую-то странность происходящего. Но вслух вопрос произносить не стала, мысленно согласившись с предложением: «пусть всё идёт своим чередом», добавив к нему своё продолжение: «особенно, если череда событий очень устраивает». Мелькающие вокруг лица вернули ощущение реальности, живости, а вместе с ним и нетерпеливое желание окунуться в работу. Окружающие же не обращали на неё никакого внимания: общались между собой, смеялись. Младшие школьники бегали.

Прозвенел звонок на урок. И одновременно с ним Варя переступила порог уже знакомой приёмной. Игорь Степанович находился там. Будто всё это время поджидал её. Прервав разговор с секретаршей, он вновь жестом пригласил её пройти и, без предисловий, сразу стал говорить о деле. Теперь такое обращение Варе уже не казалось холодным и безразличным: теплота и приветливость дома воспринимались как проявление человеческого участия, заботы на деле, а не на словах. На языке крутились и ждали удобного момента слова благодарности. Но беспрекословный слог и непререкаемый вид директора пока не давали возможности им выразиться.

– Меня зовут Пятигорский Игорь Степанович, моего секретаря – Литуновская Эльвира Сергеевна. Вы будете вести свои дисциплины и классное руководство. В данный момент в вашем классе нет урока. Можете пойти познакомиться. Кабинет – прямо по коридору, в конце.

Быстро закончив разговор, директор опять стремительно встал и проводил нового работника школы до двери.

«Что за класс, почему там нет урока? Где узнать расписание, и с какого дня начнётся моя работа? Что за привычка недоговаривать!» – недовольство скупостью общения всё-таки прорвалось сквозь броню оптимизма. Подавляя робкие ростки негативных эмоций, Варвара Мстиславовна шла по опустевшему коридору. «Но всё же, – продолжала думать она уже в другом направлении, – мне тоже не стоит быть такой нетерпеливой. Сейчас просто все очень заняты. Когда появится время, мне всё объяснят. Нашли же они его, чтобы так прекрасно обустроить дом! Да ещё и вкусно накормили с дороги!» В это мгновение у неё возникла мысль всё-таки вернуться и поблагодарить за такую заботу, но именно в это самое время она внезапно осознала, что её внимание захватывают необычные звуки. Причём, с самого начала движения по пустому коридору школы. Как бы украдкой, по нарастающей.

Это был странный гул. Как эхо неизвестного прошлого или непостижимого грядущего, он внезапно достиг сознания и стал им безраздельно властвовать. Оглянувшись, девушка не заметила вокруг ничего похожего на то, что могло бы быть его источником. Динамичная акустическая волна напоминала смесь дрожания стеклянной посуды, стука мебели, журчания воды по трубам и воспринималась как естественная часть жилого помещения. Но всё же в ней было что-то необычное, иррациональное, волнующее. Продолжив путь, Варя напряжённо пыталась найти этому подходящее объяснение. Но на ум ничего не приходило. Всё вместе странным образом напоминало звуки шаманского бубна, поскольку в невообразимом хаосе присутствовало нечто упорядоченное – еле уловимый ритм. И чем ближе становилась нужная дверь, тем громче и отчётливее этот ритм чувствовался…

***

По неизвестному закону Великой трансформации, когда одна и та же реальность одновременно открывается в разных ипостасях в разных местах, несколькими днями ранее тот же самый гул, переплетённый со звуками других неизвестных ему событий, был услышан другим человеком во сне.

Звуки ритма, как зов там-тама с криками «урра», «алале», тревожно прорывались сквозь вереницу событий сновидения. Беспокойный сон не отпускал спящего. Снова и снова он кружился в хороводе вокруг костра, провожал взглядом до неба искры и наблюдал их непостижимое превращение сначала в яркие звёзды, а потом в спускающиеся вниз побелевшие холодные снежинки. В потоках сначала восходящего горячего пламени, а потом нисходящего холодного снега, как мираж, появлялся тёмный дом. Он находился на дне огромного омута, в который постоянно стекала вода. Огромные потоки, напоминавшие слёзы, такого же солёного и горького вкуса, беспощадно лились в бездонную глубину. И от этого душившего и мучившего ощущения никуда нельзя было деться, как нельзя было спрятаться от чувства бездонности и безысходности. Спящий сделал последнюю попытку избавиться от этого наваждения и …проснулся.

Стремительно сев на огромной для одного человека винтажной кровати, мужчина нервно закурил, непривычно ссутулив свою сильную спортивную молодую спину. Ему хотелось быстро забыть назойливые образы и расстаться с неприятным чувством опустошения. Лёгкое облако табачного дыма обдало привычным запахом и постепенно вернуло ощущение реальности.

Он взял с прикроватной тумбочки монету. Рубль 1893 года. На гурте надпись: чистого серебра 4 золотника 21 доля. Далее в скобках следовали буква «А» со звёздочкой и «Г».

– «А» и «Г» сидели на трубе… – произнёс иронично вслух и подбросил её вверх. Монета упала «орлом» вверх.

Вчера был напряжённый день, он поздно закончил работу. Сегодня начиналась долгая дорога на несколько дней. Несколько деловых встреч, совещаний и в конце – визит к матери… Он предпочитал ездить один. Так, чтобы можно было побыть наедине со своими мыслями и не ограничивать себя во времени, если нужно будет задержаться у родительницы.

Быстро собравшись, выпив наспех заваренный кофе, он направился к машине. «Лексус» радостно зашелестел, откликнувшись на зов сигнализации. Дружеское тепло «железного коня» вернуло душевное равновесие с естественным чувством собственной исключительности. Шлейф тревожного сна окончательно рассеялся, уступив место респектабельной действительности. Укрыв в уютном салоне водителя, машина легко тронулась с места.

Долгая дорога располагала к воспоминаниям. Не склонный к печали и напряжённым размышлениям, молодой мужчина всё же умел замечать необычные совпадения и странные ассоциации. Сейчас, полностью взяв под контроль нежелательные эмоции, он отметил, что подобные сны в последнее время стали случаться чаще. Исходя из этого, напрашивался вывод: долгие поиски скоро должны увенчаться успехом. Развязка близка.

Остановившись позавтракать в придорожном кафе, он снова достал монету и подбросил её вверх. Получилось, как в воспоминаниях, весело, с многократным прокручиванием в воздухе и точным приземлением на ладонь. «Орёл»! Да, развязка близка.

Со времени исчезновения отца прошло много лет. Мама объяснила просто: ушёл. И никогда больше не возвращалась к этой теме. Но он уже с детства понял: что-то случилось. И чем старше становился, тем больше в этом убеждался. Все поиски с привлечением нужных людей и полезных знакомств оказались тщетны. Ни среди мёртвых, ни среди живых, отсидевших, больных, потерявших память, уехавших за границу… Нигде ничего. Кто-то из посвящённых как-то проронил: может, так и надо? Может, он сам не хочет, чтобы нашли? А что если есть что-то, чего лучше не знать? Но сын давно был уверен: он должен знать правду, даже самую страшную и неприятную. И сейчас он как никогда чувствовал: правда близка.

Глава 6. У всякого свои странности

Варвара Мстиславовна медленно зашла в кабинет и обнаружила совсем другую картину. До этого у неё было ощущение путешествия во времени. Теперь – попадания в параллельный мир. Откуда-то изнутри доносился ритм, создавая эффект сюрреалистичности происходящего, в то время, как перед глазами находилась вполне обычная аудитория, которая, как и вся школа, поражала чистотой и благоустроенностью. Но дети, которые в ней присутствовали, были совсем иными. В них ничего не было от той глянцевой красоты, которая наблюдалась у большинства школьников на перемене. Напротив, в глаза бросалась какая-то небрежность. Одежда, причёски были продиктованы, скорее, соображениями практичности, чем стремлением к внешней привлекательности: неброские, удобные, позволяющие легко приниматься за любое дело и спокойно двигаться. Бурная, живая активность здесь отсутствовала. Скорее, наоборот, жизнь протекала в замедленном темпе…или ритме, который, казалось, исподволь, неявно создавал какую-то особую атмосферу транса.

Варваре Мстиславовне к этому времени так и не удалось снять с себя верхнюю одежду. Поэтому, увидев гардеробный шкаф, она сначала прошла к нему, и, уже потом, направилась к учительскому столу. Но никого из школьников появление преподавателя не потревожило. Никто не отвлёкся от своих дел, и когда педагог оказалась у доски. Зато сама она успела заметить, что дети в этом классе были абсолютно разные. Сдержанная цветовая гамма тканей парадоксальным образом подчёркивала неповторимость тех, кто в них был облачён: цвет волос, глаз, выражение лиц и позы – всё было индивидуальным. Даже возраст учеников был неодинаков, при всём том, что обучались они, как было понятно со слов директора, совместно. Но, помимо этого, учительница также обратила внимание на то, что занятия присутствующих никакого отношения к учёбе не имели. Ни у кого не было видно не только учебников, но даже канцелярских принадлежностей. Лишь одна девочка за первой партой держала в руках ручку и имела перед собой блокнот для записей. У остальных – или пустые столы, или нагромождение массы странных, непонятного назначения вещей. Первое впечатление было, что дети просто маялись от безделья, не желая даже погрузиться в телефоны, чтобы хоть как-то с пользой провести время. Деятельность, которой они были заняты, казалась абсолютно бестолковой. Осуществлялась она в полном молчании, практически в абсолютной тишине, если не считать ритма, к которому постепенно слух привыкал настолько, что он переставал ощущаться как звук. Теперь он воплотился в образ, указывающий на источник его происхождения, – группа подростков на последних партах с определённой долей погружения в себя издавала равномерные бесперебойные стуки посредством ударов какими-то непонятными приспособлениями по разного рода предметам.

«Что это за школа, интересно? – остолбенело остановившись возле доски, подумала Варя. Её удивление теперь уже граничило с возмущением. – Это…что… они так учатся? Что здесь вообще происходит?»

Постояв какое-то время в безмолвии и не дождавшись какой-либо реакции на своё присутствие, учительница, наконец, поздоровалась. На короткое время на неё устремились пристальные, внимательные взгляды. Возникла пауза, которой классная руководительница воспользовалась, чтобы представиться. А потом каждый вновь вернулся к своим занятиям, никаким образом не выразив своего отношения к присутствующей.

«Да…, как говорится, у всякого свои странности…», – вспомнила Варя чьё-то изречение, не зная, как отнестись к подобной ситуации. Такого опыта у неё прежде не было. – «И что прикажете мне здесь делать?» – продолжала она мысленно задавать себе вопросы. На мгновение ею овладела растерянность. – Теперь понятно, почему тут новые люди не задерживаются! Обстановка, мягко говоря,… своеобразная».

Немного подождав, нежданная гостья решила наконец сесть за учительский стол и просто понаблюдать, увидев, как минимум, один плюс в возникших обстоятельствах – возможность посмотреть и подумать, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Выходить из класса и спрашивать коллег, что происходит, не хотелось: показывать в первый день свою беспомощность – не лучшее начало первого рабочего дня на новом месте. Внезапно у неё возникла мысль, оправдывающая выбранную стратегию поведения, и появившееся было упадническое настроение мгновенно сменилось на прямо противоположное: как человек новый, она имеет право на адаптацию и не обязана в день приезда выдавать чудеса педагогического мастерства! Этот, казалось бы, простой вывод естественным образом вернул присущее ей спокойно-радостное самочувствие, добавив к нему ещё и азарт первопроходца. Удобнее разместившись на учительском стуле, она с вниманием и сосредоточенностью погрузилась в изучение неведомого мира, с намерением понять непостижимую жизнь детских душ, а заодно и возникшие необычные условия работы.

Первой обратила на себя внимание круглолицая девочка, сидящая за первой партой среднего ряда: лет тринадцати, с курносым носом, голубыми глазами и волосами цвета льна. Её причёска представляла собой два хвостика, затянутые простыми резинками. Всё время что-то отмечая в блокноте, она иногда ненадолго замирала, задумчиво всматриваясь как бы в глубину самой себя. Потом внезапно начинала петь или смеяться, а затем снова продолжала писать.

«Странное, конечно, поведение. Хотя выражение лица, скорее, одухотворённое, нежели эксцентричное, – неожиданно для себя отметила Варвара Мстиславовна. – Просто, видимо, как многие творческие люди, девочка больше живёт в своих мыслях, чем в реальности. Даже не замечает окружающих! Впрочем, кажется, тут все друг друга не замечают. Но всё же, похоже, она не просто фантазирует, – исследовательница мысленно попыталась встать на её место, представив себя, увлечённой работой по созданию собственного воображаемого мира. – Да, она не просто фантазирует, а… путешествует в том, что видит. Её собранность похожа на поглощённость новыми впечатлениями путешественника. Это, скорее, изучение новой реальности… путём «примеривания» представляемых событий на себя. Юная писательница не сочиняет, а как будто терпеливо ищет верное направление развития своей истории…».

Уделив должное внимание голубоглазой сочинительнице, взгляд педагога устремился влево, на мальчиков-близнецов, которые сидели недалеко от «творца-литератора», за второй партой первого ряда. Их возраст был несколько младше – одиннадцать-двенадцать лет. И с первого взгляда на них возникала странная ассоциация с пончиками, настолько они выглядели крепкими, энергичными и какими-то даже поджарыми. Коротко стриженные, ёжиком, волосы, казались взъерошенными и добавляли округлость их и без того круглым, белым с румянцем лицам. Они тоже были очень увлечены, но занятие их было другого рода: братья постоянно ели, складно орудуя столовыми приборами и множеством маленьких ёмкостей – чашек, мисок, стаканчиков, наполненных разной снедью. Вернее, можно было предположить, что это было что-то съедобное, так как определить сами блюда было невозможно в силу их маленького объёма. Но всё это по очереди, отдельно или, смешиваясь с другим содержимым, маленькими порциями медленно и методично поглощалось.

«Они не успели позавтракать или просто постоянно хотят есть? – задалась вопросом педагог. – Но зачем так много посуды – маленькой, различной конфигурации, больше похожей на игрушечную? В неё же ничего толком не вместишь? Почему не взять один контейнер и не положить туда несколько бутербродов. Зачем такие сложности? Может, это особый метод борьбы с лишним весом? Ребята, действительно, слегка полноваты».

Какое-то время, взирая на необычную картину, Варя сидела в недоумении. Однако, понаблюдав чуть больше, почувствовала, что эти странные манипуляции начинают завораживать, вовлекая её в загадочную игру. На мгновение видимая картинка сменилась подобной, в которой уже сама Варя, таким же образом, перебирая множество склянок, микроскопическими дозами смешивает разные вещества, достигая необходимого, точного, необыкновенно нужного в данный момент организму… вкуса. Внезапно, как озарение, появилась разъясняющая всё догадка… «Это вроде как дегустаторы! – решение задачи произвело эффект открытия. – Ну, надо же! Как я сразу этого не поняла? Ловкие, привычные движения, задумчивость перед тем, как приступить к поиску нового сочетания! И главное, – фиксирование на листке того, что ощущается на вкус. Как я могла перепутать такую кропотливую работу с обычным приёмом пищи? Только зачем всё это? Может, они создают свою особую классификацию? Но, в любом случае, в том, что я вижу, есть смысл! Когда я последний раз обращала внимание на вкус того, что ем? Кроме двух признаков: съедобное – несъедобное, больше ничего о еде сказать не могу».

Потрясённая неожиданным открытием, Варя уже с иным отношением посмотрела на сидящую за «дегустаторами» другую творческую группу.

По всем видимым признакам это была троица «художников». Им было лет по четырнадцать. Один – спортивного телосложения светлоглазый шатен – рассматривал множество предметов разной расцветки и фактуры: кору деревьев, материю, бумагу, лепестки цветов. Его движения были точны и скупы. От подростка исходила какая-то основательность, спокойная уверенность. Необычные вещи, судя по всему, ему поставляла девочка с тёмными, прямыми до плеч волосами и большими карими глазами. Она доставала из сумки экспонат за экспонатом и всё это в беспорядке раскладывала. Паренёк же находил между ними определённые сочетания, что-то из этого всего выстраивал и потом зарисовывал. А третья одноклассница – с кудрями смоляного цвета и тёмными, как угольки, глазами – мастерила. Присмотревшись, Варя увидела, что она приклеивала на картонные кружочки материал различной природы и формы: кусочки ткани, фрагменты коры, меха, мха и создавала, таким образом, рельефный коллаж – своего рода миниатюру.

«Здесь прямо конвейерное производство. Каждый дополняет друг друга. Всё-таки, я поторопилась с выводами относительно отсутствия сотрудничества. Оно просто не бросается в глаза, а существует на уровне молчаливого согласия. И какая увлечённость! Но, как они понимают друг друга без слов, создавая настолько странные вещи? Для этого надо иметь общие взгляды, единое восприятие мира. Все трое одинаково необычно мыслят? Удивительное единодушие! Но что они создают, зачем эти предметы? Украшения? Картины?»

Оставив на время возникшие вопросы без ответов, внимание педагога плавно перешло на следующий объект наблюдения – самую загадочную творческую группу, продукты деятельности которой ощущались с первых мгновений появления здесь. На последних партах первого ряда расположился квинтет: светловолосая девочка и четверо ребят. По виду им всем можно было дать около пятнадцати лет. Они тоже действовали без слов, но бесшумной их активность назвать было трудно: все ритмично стучали по крышкам столов, стульям, цветочным горшкам, стаканам, школьным принадлежностям – всему, что попадалось под руку. Получалась своеобразное биение, которое можно было бы сравнить с архаической музыкой, сопровождающей первобытные пляски или шаманский танец. И, как заметила Варвара Мстиславовна, постепенно эти звуки становились настолько привычными, что переставали замечаться, создавая странное ощущение …. тишины.

«Да! Тут просто головоломка! По согласованности и странности они, пожалуй, опережают своих одноклассников-художников. Вот уж где совсем не видно смысла! Хотя, нет, – на исследовательницу уже стала действовать необычная атмосфера, – если отстраниться от житейской прагматичности, которая во всём диктует необходимость практической пользы, то получается как раз наоборот. Смысл есть, раз так много людей самозабвенно этим занимаются». – Варя и не заметила, как от негативных оценок она постепенно перешла к поиску положительного начала в непонятных действиях учеников: «Даже более того, в этом усматривается чистый, незамутнённый прагматизмом смысл. Но, какой?… На что это похоже? Азбуку Морзе, если ритм воспринимать как закодированный в звуках язык. Оркестр, если за музыкальные инструменты принимать предметы, которыми они пользуются? Надо отдать должное, в творческом размахе и спонтанности им не откажешь. И какие удивительные выражения лиц! Всё же они не банально «стучат», извлекая звуки из всего, что шумит, а делают это обдуманно, глубоко погрузившись в свои мысли. Можно предположить, что они прислушиваются к мелодии души, ритму сердца и пытаются найти ей место в общем звучании! Получается, всё как раз наоборот, в этом – глубокий смысл! Такая аристократическая святая, бескорыстная бесцельность! Это как язык сердца!»

Отыскав рациональное объяснение загадочным действиям и ещё раз поразившись метаморфозам своих оценок, педагог перевела взгляд на коренастого с пышной копной, как стог сена, русых волос ученика, одиноко стоящего у окна. Внимательно всмотревшись, она увидела, что подросток, предположительно тринадцати лет, как оказалось, не просто неподвижно возвышался над подоконником, а вглядывался в растения, в обилии на нём расположенных в затейливых горшках. Сначала он неподвижно осматривал их, как будто что-то проверял, собирал информацию, потом начинал опрыскивать, подкапывать. И всё это осуществлял медленными, точными размеренными движениями. Было ощущение, что между цветами и человеком, ухаживающим за ними, происходил какой-то диалог: при его приближении, казалось, они слегка покачивались, при отдалении – никли. Варя почему-то окрестила его «хлеборобом», хотя уместнее было бы назвать садоводом. Но что-то в его деятельности вызывало в ней представления о древнем крестьянском труде, в котором имелась не просто любовь к земле и всему, что на ней произрастает, а какое-то непостижимое понимание сути живого.

«Хоть у кого-то вполне земное, понятное и практически применимое занятие. И, надо же, именно этот ребёнок в одиночестве! Похоже, здешних обитателей больше привлекает абстрактность, а не конкретность. И чем больше странности в действиях, тем многолюднее компания! Хотя нет…Ещё один ученик творит соло!»

Последний учащийся – этого же возраста рыжеволосый подросток астеничного телосложения – сидел на первой парте первого ряда, рядом с учительским столом. Удивительно, но, находясь ближе всех, он самым последним обратил на себя внимание. Какой-то он был незаметный, как будто сливающийся с существующей средой. Перед ним было множество флаконов с разными жидкостями, папка с файлами, в которых находились лепестки цветов, фрагменты неизвестных предметов органического происхождения и непрозрачные баночки. В определённом порядке он на мгновение открывал, вдыхал запахи из этих ёмкостей и записывал в блокнот какое-то подобие формул. Потом после этих приготовлений вдруг брал несколько смесей, вливал их в пустую бутылочку, добавлял порошки, капли масел и всё вместе перемешивал. Затем снова возвращался к исследованию ёмкостей.

«Прямо фармацевт…Видимо, здесь тоже изучение. Только чего? Химического состава? Нет, нет…тогда были бы какие-нибудь колбочки, реактивы…Нет, тут что-то другое…Он сначала долго нюхает, а потом смешивает…»

Пока учительница гадала, что означают увиденные ею манипуляции, подросток внезапно встал и передал ей пузырёк.

Варвара Мстиславовна взяла флакон и открыла его. Комната мгновенно наполнилась ароматом летнего леса: дикого пиона, трав, свежести… Возникло ощущение парения. Некоторое напряжение, которое до этого ощущалось всем телом, вдруг ушло, невольно вызвав глубокий вздох, и сменилось спокойной радостью. Стало необыкновенно легко дышать.

Закрыв ёмкость, удивлённая классная руководительница с благодарной улыбкой сказала:

– Если бы меня спросили, какой мой любимый запах, я бы назвала именно этот.

Ученик улыбнулся в ответ.

– Как тебя зовут?

– Ин..иннокентий – слегка заикаясь, ответил он.

– У тебя талант парфюмера.

Радостно взглянув, подросток, смущаясь, вернулся за парту и снова погрузился в прежнюю деятельность. А педагог продолжила молчаливое наблюдение. Настаивать на общении с проявившим к ней внимание учеником она не решилась, интуитивно понимая, что пока для этого не настало подходящее время.

«Всё-таки между ними всеми есть что-то общее, – наблюдения Варвары Мстиславовны постепенно стали складываться в выводы, обобщения. – Помимо странности, конечно… Они вроде как иначе смотрят на мир, как будто изнутри. И в своём восприятии, скорее, полагаются на чувства, иррациональное впечатление, чем на разум, информацию, облачённую в слово. Может быть, со мной они не общаются не по причине безразличия, а в силу другого способа знакомства? Может, сейчас они и меня изучают?»

Через некоторое время к учительскому столу подошла черноволосая кудрявая девочка и передала классной руководительнице картонную коробку с аккуратно сложенными дисками, которые она только что изготовила. Они были необычные: ярких цветов, с разной на ощупь поверхностью – пушистой, мягкой, колющей, шероховатой – и являли собой маленькие абстракции. Одна из них особенно приглянулась и вызвала желание прикоснуться. И педагог вынула её из груды других изделий.

На какой-то период она забыла о происходящем: настолько поглотило впечатление от предмета. В центре находился мягкий, влажный светлый аспидно-серый холм, при нажатии на который появлялось лёгкое покалывание. Вместе с этими ощущениями вдруг сами собой возникли образы недавних пережитых событий и дымчатое, немного покалывающее, щемящее и пахнущее дождём, чувство печали. По краям холм переходил в пушистое, как облако, и розовое, как лепестки багульника, оперение, за которым тут же начиналось сначала колючее, а потом обжигающе-жёсткое и землисто-серое углубление, как падение вниз. А за ним – радостно- жёлтые тонкие нити: сияющие, как лучи солнца, и звенящие, как струны арфы. Все недавние переживания Вари вдруг представилось единой картиной, подобно миниатюре, оказавшейся в её руках. И радость от работы, которую она очень любила, и постепенное нарастающее сомнение в искреннем к ней отношении людей, которым доверяла, и тревожные взгляды родителей, потерявших работу и подавленных от чувства безысходности. Всё до дня появления в селе появилось перед глазами, как единое целое, а через несколько мгновений … растворилось и исчезло, ушло, как грозовое облако, на смену которому, как из глубины небытия, подобно солнцу, вынырнули лёгкость и радость, создавая чувство необыкновенной гармонии и надежды.

Варваре Мстиславовне всё ещё трудно было представить назначение этих поделок. Но переживание, которое благодаря им внезапно возникло, было похоже на откровение. Сказать на это она смогла только банальное:

– Спасибо! Очень красиво! Как тебя зовут?

– Сара, – ответила девочка и, не сказав больше ни слова, пошла назад, оставив заветную коробку у учителя. Казалось, и она была смущена словами благодарности и одобрения.

«Всё же у этих детей есть какой-то особый дар Божий! – всё ещё находясь под сильным впечатлением от внезапно пережитых эмоций, подумала Варя. – Они красивы, но по-другому! В них есть внутреннее, спрятанное от невооружённого глаза совершенство. Как у негранёных алмазов, – какой-то внутренний свет и изначальная живая истина. Удивительно, что они не погружены в телефоны. Нашли какие-то занятия во вполне реальном мире. Конечно, увлечения странные. Но всё-таки в живом, а не в виртуальном пространстве…Что тоже странно… И почему они всё-таки не учатся?»

Прозвенел звонок. Подростки пошли к выходу. Классная руководительница последовала за ними. Как потом оказалось, на обед.

Глава 7. Дебют

Зал, в котором оказалась Варя, не был похож на обычную школьную столовую. Всё здесь, как и во всём здании, было добротным, обставленным со вкусом. Играла ненавязчивая музыка. Вокруг – цветы и картины. Каждый подходил к линии раздачи, выбирал себе набор блюд и отправлялся с ним к небольшому столику, окружённому вместо стульев удобным кожаным диваном. Школьники размещались небольшими компаниями, судя по всему, на «насиженных» местах. Учителя сидели отдельной группой тоже, похоже, в давно облюбованном им месте.

За пределами своего кабинета своеобразие школьников необычного класса усилилось до потерянности и неестественности поведения: в общем потоке они стали похожи на инопланетян с потерпевшего крушения корабля. Ещё до появления в столовой, в коридоре, с ними никто не разговаривал. В зале их обходили стороной. Когда Иннокентий взял поднос и попытался дотянуться до тарелки, его грубо оттолкнул спортивного вида юноша, а толпа ребят со смехом оттеснила дальше, разместившись в освободившемся месте. Никто их не одёрнул, не остановил. Присутствующие в зале взрослые созерцали происходящее с отсутствующим видом, воспринимая всё как в порядке вещей. И к Варе вернулся привычный настрой борьбы за справедливость, она возмутилась:

– Вы что себе позволяете? Они раньше вас пришли, – и указала на весь свой класс.

Повара, которые до этого бесперебойно накладывали запрашиваемые яства, вдруг одновременно застыли. За учительским обеденным столом нависла тишина. «Глянцевые» ученики оглянулись, иронично посмотрели на нового в школе человека и …освободили пространство, пропустив вперёд всех «ущемлённых в правах» школьников. На фоне только что проявленного откровенного пренебрежения такая уступчивость выглядела, опять-таки, очень странно: ни возражений, ни вопросов, просто вышли из узкого, по причине наличия ограждения, прохода и уступили своё место. Варя осталась стоять в стороне, решив сначала дождаться, когда все ученики возьмут обеды, и только потом подойти самой. Временная пауза сменилась привычной суетой: один школьник сменял другого. Когда их поток иссяк, Варвара Мстиславовна тоже подошла к раздаточному столу. Однако повара вдруг категорично заявили:

– Извините, на Вас еды нет. Нас никто не предупреждал, что Вы появитесь.

Странность вежливости и уступчивости ребят стала понятной: они наверняка знали, как поведут себя работники столовой, и просто хотели дождаться этого момента, чтобы посмотреть на развязку событий. Варя решила не оправдывать их ожиданий. Даже не начиная разговора, просто пожала плечами, давая понять, что принимает правила, и вышла из столовой. Строго говоря, она и есть–то не хотела, а пришла, скорее, из любопытства. Опять появилось ощущение вероятности подвоха. Но, закравшееся недоумение не успело перерасти в завершённое чувство, так как на обратном пути, в коридоре, завиднелась фигура энергично приближающегося директора.

– Варвара Мстиславовна, – на ходу говорил он, – у нас учитель заболел, нужно провести урок в 10-м классе. Подождите пока в учительской, её дверь на противоположном конце коридора, – он показал, где именно, – после звонка Вас проводят.

И, не дожидаясь ответа, продолжил свой путь дальше в том же направлении, уже отдаляясь от озадаченного педагога. «Похоже, привычка не церемониться, – норма поведения всех начальников. Что же мне делать-то в 10-м классе? Хотя…, если там будет нечто похожее на то, что я только что увидела, то тогда, конечно, ясно что! А, если нет?»

Пока Варя шла по опустевшему крылу здания, возникла идея. Девушка вернулась в класс, взяла сумку, подаренный флакон с благовонием, цветные диски и направилась в учительскую.

Комната была пустой. В ней, как и везде, было уютно: пастельного тона гардины, диваны, письменные столы с компьютерами. А в углу, на небольшой тумбочке, стояли поттер и чашки. «Это очень кстати». У Вари с давних пор была привычка носить с собой шоколад, пакетик чая и походный стакан, на случай, если придётся надолго задержаться на работе. Сейчас всё как раз пригодилось. Она достала заветную плитку, налила чай и с удовольствием стала его пить.

Постепенно комната стала наполняться работниками. Они проходили мимо, брали журналы, садились за компьютеры, что-то обсуждали… абсолютно не обращая внимания на присутствующую коллегу. Варя же, не зная, как поступить, спокойно сидела, наблюдала и считала минуты до звонка. А когда, наконец, его дождалась, облегчённо вздохнула: ей показалось, что прошла целая вечность, настолько тяжело было выдерживать давление безразличия. Похоже, что завхоз была единственным человеком, которому до неё было дело.

Вошла грациозная дама, утончённо одетая, с безукоризненной причёской. Обернувшись к новому педагогу, она представилась:

– Я Элеонора Олеговна, завуч школы, буду присутствовать на Вашем уроке, пойдёмте.

Потом, даже не пытаясь завести диалог, развернулась и быстрым шагом направилась в нужном направлении. Учительница последовала за ней.

***

Перешагнув порог кабинета, педагог увидела обычных юношей и девушек старшего класса – красивых, ладных, с интересом смотревших на нового человека. «Кажется, в этом месте школы под уроком подразумевается именно урок, а не творческое времяпрепровождение», – удовлетворённо подумала Варвара Мстиславовна, и к ней вернулось приятное предвкушение активной, энергичной работы с соответствующим ей настроением азарта. Она привычным шагом приблизилась к учительскому столу, поприветствовала всех и представилась. Завуч разместилась на последней парте. Разговоры все смолкли, наступила тишина.

– Давно ли у Вас были уроки рисования? – начала урок педагог.

– Давно, в начальной школе. А Вы хотите их возродить? – с удивлением ответили старшеклассники.

– В некотором роде. Я бы хотела предложить вам урок творчества. Как вы на это смотрите?

– А зачем нам это нужно?

Вопрос был с доброй иронией, и Варя с жадностью окунулась в атмосферу живого общения.

– Давайте вместе найдём ответ на этот вопрос, – ответила она, – и для начала проведём небольшой эксперимент. Согласны? Он очень известный, возможно, вы его знаете. Но всё равно, думаю, будет интересно.

В классе утвердительно закивали.

– Придумайте как можно больше применений для простой канцелярской скрепки.

Ученики тут же включились в работу:

– Крепить бумагу.

– Сделать бусы.

– Вешать ёлочные игрушки.

– Можно гардины на них повесить.

После десяти предложений повисла тишина.

– А в чём смысл? – спросил после некоторой паузы один из школьников.

– Сейчас объясню. А лучше, – учительница посмотрела на включенный компьютер, подсоединённый к проектору, – лучше покажу вам небольшой видеоролик.

Она достала из сумки флешку и включила выступление одного деятеля образования. В нём говорилось о том же эксперименте, его результатах и о том, что обычный человек чаще всего предлагает десять – пятнадцать применений, а гениальный, одарённый – около двухсот. Только вот больше всего таких одарённых людей, как обнаружилось, находится среди детей детсадовского возраста.

Ученики удивлённо переглянулись.

– А зачем это нужно в обычной жизни простому человеку?

– Как вы уже слышали, такие упражнения развивают дивергентное мышление – способность думать в разных направлениях, что позволяет находить новые, неожиданные решения в самых различных ситуациях. Это нужно всем людям.

Класс озадаченно молчал.

– Мы сейчас увидели лишь один аспект, доказывающий важность занятий творчеством, – продолжила Варвара Мстиславовна. – Может, попробуем посмотреть на этот вопрос с другой стороны?

– Давайте попробуем!

– Хорошо. Давайте проведём второй эксперимент. Готовы? Вы можете сказать, какое у вас сейчас настроение?

– Хорошее.

– А если поточнее?

– Очень хорошее.

– А теперь давайте попытаемся его лучше понять с помощью предметов творчества.

И она выложила на большой учительский стол груду цветных дисков. Все подошли, и, молча с интересом стали их рассматривать и ощупывать. Какое-то время ушло на разглядывание необычных поделок, а потом, каждый выбрал один предмет и сел на своё место. Выждав долгую паузу, необходимую для погружения в мир эмоций, Варя, наконец, обратилась к кареглазой брюнетке, которая взяла пушистую миниатюру светло-голубого оттенка:

– Почему ты выбрала именно этот диск?

– Он напоминает мне облако – лёгкое, пушистое.

– Оно может тебе что-то сказать о твоём настроении?

– Да, у меня сейчас ощущение спокойствия и радости, как будто я нахожусь на лёгком облаке и плыву по ясному небу.

– Могу я предположить, что он помог тебе лучше понять своё настроение?

– Может быть.

– Как видите, – продолжила Варвара Мстиславовна, уже обращаясь к классу, – даже простое прикосновение к цвету, фактуре позволяет нам лучше понять себя. А представьте, каким откровением для нас может быть наше собственное творчество. Чем мы лучше понимаем свои чувства, мысли, тем в большей мере в ладу с собой и, соответственно, тем с большей вероятностью совершим правильные для нас поступки.

Ученики с интересом слушали. И у Вари было абсолютно уверенное ощущение, что урок идёт хорошо: на неё были устремлены внимательные взгляды, была заметна увлечённость присутствующих. Всматриваясь в лица и вслушиваясь в ответные высказывания, она, как капитан большого лайнера в безбрежных морских просторах, интуитивно и безошибочно находила верную траекторию интересного путешествия. Но, тут произошло неожиданное. Завуч, которая до этого тихо сидела за последней партой, вдруг внезапно, громко двигая стул, встала и, чеканя каблуками шаг, направилась к выходу. Язык жестов был предельно понятен. Он сообщал одно: мне не нравится то, что здесь происходит.

Атмосфера увлечённости и интереса мгновенно испарилась. Перевернувшись, как песочные часы, положительное отношение резко трансформировалось в отрицательное. Поведение и настрой самым категоричным образом изменились. Диски были быстро небрежно возвращены в коробку. Появились шум, отстранённость. Каждый занялся своим делом. А учительница в полной растерянности осталась стоять у доски.

Через некоторое время в аудиторию заглянул директор. Увидев бесцельное времяпрепровождение, он характерным для него кивком головы вызвал Варвару Мстиславовну за дверь и пригласил в свой кабинет. А в класс зашла внезапно появившаяся Элеонора Олеговна, довольно улыбнувшись одобрительному гулу учащихся…

– Судя по всему, уроки Ваши спросом не пользуются, – сказал Игорь Степанович, удобно размещаясь в кресле и галантно предлагая стул собеседнице. Грассирующая «р» звучала иронично-насмешливо.

Ошарашенная Варя молчала, не видя смысла в оправданиях или возмущении. К тому же, вспомнив недавнее прошлое, подумала, что два скандала на одной неделе – слишком большая нагрузка для её нервной системы, и решила просто подождать: «Интересно, куда на этот раз меня отправят? Или теперь уже просто предложат уволиться?»

– Вас не предупредили, что в нашей школе особая система обучения и оплаты труда? – продолжил руководитель образовательного учреждения. – Согласно ей творческие предметы посещаются детьми по желанию. Сколько учеников наберёте – столько и будете зарабатывать, – мягкий тенор с коварными оттенками металла звучал размеренно, чётко и без эмоций. Монолог чем-то напоминал чтение устава. – Без них вам будет выплачиваться минимальная сумма, за классное руководство. Кажется, в этом виде работы вы преуспели. – директор еле заметно улыбнулся. – Можете сегодня идти отдыхать. После выходных с утра продолжите трудовую деятельность уже в пределах своего класса. А может, и с желающими обучаться творческим предметам, – усмехнувшись, закончил он разговор.

Глава 8. Свет старого дома

Варя ощущала острую необходимость перевести дух и подумать. В тишине, в располагающем к этому месте. Сохранять самообладание было трудно, поэтому, поворачивать на людную улицу к дому не хотелось. И, она решила пойти в другом направлении – по узкой дороге, к берегу реки… Чувство несправедливости и возмущения настолько переполняло, что дискомфорт от погружения в глубокий, до колен, снег и царапающих лицо и руки веток не замечался.

«Что происходит? Что за жестокие игры? Зачем приглашать специалиста, давать ему прекрасный дом, а потом с ним общаться, как с врагом? Неужели это реакция на моё возражение в столовой? Или это особая традиция встречать новых людей?»

Усталость от долгого пути давала о себе знать и сказывалась на способности здраво мыслить. Возможно, поэтому, как ни пыталась девушка найти ответы на вопросы, выходила одна пустота и прибавлялось ещё больше вопросов. «Не обязательно каждое мгновение знать ответы на все случаи жизни, – вдруг решила она, – иногда и вопросам нужно время, чтобы понять самих себя». И завершила свои размышления. Постепенно звуки и образы природы заглушили и поглотили тревожный импульс дум и слились с ними в едином потоке, полностью завладев сознанием.

Где-то совсем рядом раздалось хлопанье крыльев, и впереди, на снегу, на расстоянии протянутой руки, появился фазан – необычный, яркий, выразительный. Он раскачивал своим жёлтым, с золотым отливом хохолком и, казалось, внимательно разглядывал гостью леса. Она тоже с интересом его рассматривала: ярко-красную грудку, оранжевый капюшон, длинный хвост. Фазан резко вспорхнул вверх и опять сел, на несколько метров впереди. Снова повернулся навстречу скиталице. «Может, он меня куда-то зовёт? – подумала барышня и тут же отогнала эти мысли. – Мало что ли на сегодня путешествий?» Птица долго красовалась, отлетая постепенно в глубь леса. Какое-то время Варя даже следовала за ней. Но потом остановилась. Солнце начинало садиться, и нужно было возвращаться назад.

К вечеру возмущение постепенно сменилось тихой грустью. Оставив попытки поиска объяснения происходящего, девушка стала просто гулять, с наслаждением вдыхая чистый морозный воздух, любуясь сверканием снега и сиянием заходящего солнца. А с началом сумерек, не торопясь, вышла на уже знакомую улицу по направлению к заветному холму. «В конце концов, я могу просто уехать. Меня же здесь не держат? Я честно попыталась…Хотя, если быть честнее, не всё так просто. Работы не будет, жилья тоже. Поездка в это село – то ещё предложение. Самая настоящая ловушка. Однако выкрутиться можно. Поискать кого-то из приятелей-детдомовцев, кто может на время приютить, по интернету найти работу… Выход есть. Выход всегда есть». Но в то же время было смутное ощущение, что что-то в таком варианте не устраивало. Не только факт трудно выполнимости. Уже приблизившись к дому, поняла: «Мне нравится это место! От него исходит какая-то благодать! Нравится природа, окружающая обстановка! Дом! Мой дом! Нравятся даже дети этого необычного класса. Что-то здесь…привлекает, …то, за что стоит побороться. И потом нельзя же всё время убегать. Учитывая, что и убегать-то особо некуда. Иногда нужно хотя бы попытаться держать удар».

К этому времени совсем стемнело. Всё село осветилось светом луны, фонарей и окон. Но дом оставался погружённым в снежный полумрак. Путница неторопливо зашла на уединённую затемнённую территорию.

На границе света и тени померещилось, что один из сугробов зашевелился. «Всё происходящее похоже на странный сон», – устало подумала она. Поэтому, когда сугроб вдруг превратился в большую белую собаку, вместо испуга возникло уже знакомое чувство чуда вместе с ощущением нереальности и иррациональности.

Животное неподвижно и безмолвно стояло, внимательно всматриваясь в появившегося человека. В свете луны его облик выглядел величественно и завораживающе. Варя тоже сохраняла неподвижность, пытаясь понять намерения неожиданного визитёра и найти правильный способ действия. Несмотря на страх, она невольно испытывала восхищение и какое-то подсознательное чувство того, что когда-то с чем-то подобным уже встречалась. Трудно было предположить, где именно. Может, в волшебных сказках? Черпая на протяжении последних часов вдохновение в природе, девушка и сейчас сохраняла способность видеть её прекрасные стороны. А в неожиданном госте их было достаточно. Сдержанное, с достоинством, без суеты поведение. Небольшие заострённые уши, мощная шея, лапы, густая шерсть, чуть приподнятый неподвижный хвост. Ни агрессии, ни угодливости. От животного исходила какая-то благородная, аристократическая сила. Постояв и, видимо, достаточно изучив незнакомку, через какое-то время оно стало приближаться, давая возможность рассмотреть себя лучше. С близкого расстояния стала заметна вытянутая морда и слегка раскосые, хищные глаза. Странным парадоксальным образом в это мгновение вместе с тревогой нарастало и ощущение давнего знакомства. А вместе с ним совсем не вовремя появилась мысленная картинка, вернее, картина, вполне определённая – полотно Васнецова «Иван-царевич…» В голове мелькнула пугающая догадка: «Это же волк!». От страха наступило оцепенение. Какое-то время два живых существа в полной неподвижности смотрели друг на друга. Облако тишины обрело силу общения. Взгляд, энергия души передавали намерение. Потом одно из них – более сильное и уверенное – подошло и… слегка наклонило голову, как будто поклонилось. Оцепенение отступило, и девушка, очарованная происходящим, непроизвольно повторила это же движение.

Волк повернулся и неторопливой рысью побежал мимо дома по направлению к лесу. А странница, находясь под впечатлением неожиданной встречи, направилась к входу и, открыв дверь, машинально, по наитию направив руку в нужном направлении, щёлкнула выключателем.

Вспыхнул свет: в самом жилище, на крыльце, во дворе, освещая всё пространство возле деревьев. И уединённый холм на краю села превратился в его яркий, возвышающийся и притягивающий к себе центр. За надёжными стенами невозможно было услышать, что происходило в этот момент вне их пределов: в близлежащей окрестности, в многочисленных домах. Поэтому их обитательница не знала, что там сначала прозвучал хор удивлённых и восторженных возгласов, а потом на какое-то время возникла тишина, после которой многие жители вышли на улицу, чтобы ещё раз убедиться в достоверности происходящего: В ДОМЕ ГОРЕЛ СВЕТ!

Электрическое сияние озарило всё село и распространилось далеко за его пределы. Пробиваясь сквозь густое переплетение стволов и веток, оно обнаружило своё появление хозяйке другого очага. Той, что жила за полосой леса, в низине, заставив её спешно начать приготовления…

Сама виновница внезапно возникшего переполоха ни о чём не подозревала и ничего этого не знала. Переступив порог, она почувствовала тепло крова, вкусный запах ужина, напомнивших о простых радостях жизни, и с удовольствием и благодарностью окунулась в атмосферу заботы и уюта. Естественной, природной неоспоримой правдой обычные атрибуты мирского быта оттенили полное сомнений сумасбродство хаоса дня и всей прошедшей недели. В ванной комнате висели пижама и халат, в гостиной застелена постель. Всё излучало спокойствие и благополучие. Тронутая до глубины души участием невидимого покровителя, подопечная благодарно воскликнула:

– Спасибо тебе, милый дом!

То ли от усталости, то ли от переполненных событиями чувств, ей показалось, что он ответил. Что-то произошло в пространстве – какая-то вибрация или еле уловимый звук, но появилось осязаемое ощущение присутствия разумного, живого, доброго… И это ощущение вызвало тихую радость, переживание чуда соприкосновения с неведомым прекрасным.

Погасив свет и погрузившись под тёплым одеялом в убаюкивающую тьму, Варя оказалась в серебристом освещении лунного света, просачивающегося сквозь полоску между задёрнутых гардин. Внезапно она услышала мурлыкание, мягкий топот лап животного, потом почувствовала прыжок и увидела рядом с собой кота. После встречи с волком такое появление показалось естественным и закономерным. Кот медленно подошёл к изголовью и, свернувшись клубочком, улёгся рядом. «Кажется, животные здесь добрее людей,» – подумала девушка, прежде чем окончательно заснуть под убаюкивающее мерное мурчание.

Снился снегопад, сыплющийся из бездонно тёмного неба. Учительская, окно. Белая снежная дорожка, класс, заполненный детьми. Сгрудившись толпой, они наперебой спрашивали девочку, которую только что внесли на руках в школу старшеклассники. Та весело отвечала на вопросы. Вдруг… подняла голову и посмотрела на Варю. В глазах появились восторг и радость. Ученики расступились, пропустив одноклассницу, дав ей возможность подбежать и обнять учителя. А потом девочка взяла Варю за руку и сказала:

– Пойдём, я тебя познакомлю с мамой!

***

Утро пришло с ощущением радости и гармонии в душе. Отдых прибавил силы и уверенности. Прошедшие события стали казаться обычным недоразумением.

У Вари всегда присутствовал удивляющий и восхищающий других, своего рода внутренний барометр, определяющий степень давления, влияния внешних обстоятельств на общее положение дел. Он никогда не ошибался, даже если разум (а иногда и эмоции) говорили обратное. Сама девушка такое проявление интуиции не считала чем-то особенным, а напротив, воспринимала как доказательство верности закона «золотого сечения». Это было какое-то бессознательное чувство созвучия того, что происходит, тому, что должно происходить по законам гармонии и красоты. На это чувство, как на камертон, она всегда опиралась в неопределённой ситуации, подравнивая своё поведение под исходящее откуда-то из глубин души точное, безошибочное ощущение архитектоники происходящего. И сейчас оно, вопреки осознаваемой картине действительности, и даже вопреки ощущению, которое присутствовало вчера, говорило: всё будет хорошо. Дом оказывал умиротворяющее, оптимистичное и одновременно бодрящее воздействие. И у Вари появилась задорная и бравая готовность к вызовам грядущего.

Сквозь пространство между двумя массивными полотнами гардин, заслоняющими видимость внешнего мира, просачивался яркий золотистый свет. Его тонкая полоска превратилась в солнечное море, заливающая пол и отбрасывающая, как брызги, блики на стены, после освобождения окон от плена завесы. В глубину этого моря нырнул кот, растворившись в ярком сиянии. Вытянувшись на полу и с удовольствием, громко мурлыча, он стал напоминать маленькую электростанцию, работающую на солнечных батареях. Ворсинки длинной лохматой шерсти вытянулись в лучики, добавляя на освещённом полу природной серо-голубой окраске платиновый оттенок.

– Какое прекрасное утро и как чудесно в этом доме! – девушка с наслаждением потянула руки вверх, окунувшись в тёплый золотой поток. Посмотрев на место ночного отдыха, с удовольствием отметила красоту постельного белья – мягкое, чистое, с затейливым рисунком. В нём было что-то уютно-респектабельное, домовитое. Удовлетворённо, с долей некоторого торжества подумала: и вот так должно быть всегда!

– А ты просто красавец! – сказала она коту и, наклонившись, погладила его по спине и животу. Кот ублаготворённо перекатился на другой бок и продолжил своё урчание.

Такой день хотелось посвятить чему-то радостному и приятному. И Варя наконец-то приступила к знакомству с домом. Первым делом заглянула в ванную комнату. Ещё в первый день своего появления девушка была покорена её чистотой и оснащённостью. Сам факт наличия персонального санузла для человека, знающего только реалии коллективного совместного проживания, уже был пределом мечтаний. Ну а современная сантехника, великолепное обустройство просто вызывали бурю восторга. Благоговейно вздыхая и радостно восклицая, барышня снова принялась её осматривать. Свежий взгляд обратил внимание, что, помимо удивившей в первый день душевой кабины (с лёгкостью имеющей возможность быть полноценной ванной), другого оборудования, сама по себе отделка поражала красотой и необычностью. Плитка, мрамор, обожжённая глина, выложенные и расписанные таким образом, что вместе они представляли собой переплетения невиданных растений, составляющих симметричный рельефный светло-голубой узор. Варя коснулась стены рукой. Тёплая шершавая поверхность сменялась прохладной гладкостью, переходящей в пористое с тонкими бороздками поле каменных соцветий. Потрясающая роспись! Даже на ощупь приятна! И не просто украшает… А добавляет к интерьеру особую атмосферу уюта и расслабленности! Можно потратить много времени, просто рассматривая стены, и не заметить этого.

Обращало внимание то, что красота обстановки не умаляла её практичности. Пространство было удачно организовано: разместились и стиральная машина, и шкаф для белья. И всё между собой было стилистически взаимосвязано: раковина, шкафчики, зеркала, полки, вешалки… Не комната, а шедевр дизайнерского решения!

Проведя там определённое время, переполненная гордостью домовладельца, хозяйка направилась в другую часть дома.

Дальнейший путь её исследований повернул в направлении кухни. С самого пробуждения оттуда доносился аппетитный запах сдобы. А сейчас пришло время уделить ему должное внимание. Повременив пока с изучением жилища, ещё раз, подумав о необходимости соблюдать меру в употреблении мучных блюд, пышнотелая красавица, вздохнув, наполнила чашку благоухающим чаем и принялась за их истребление. Доедая третью булочку, она вдруг вспомнила о коте: «Наверное, он голодный». Вид пустой миски на полу рядом с кухонным столом вместе с ощущением собственного насыщения вдруг стал вызывать пронзительное чувство вины. Возникло желание быстро поправить неловкую ситуацию. Обнаружив в холодильнике молоко, Варя заглянула в комнату, где представитель братьев меньших продолжал нежиться на солнце, и спросила:

– Тебе налить молочка?

– Мрнет, – прозвучал ответ. Кот мурлыкнул, но, получилось очень похоже на отрицательный ответ.

– Почему? – как ни в чём не бывало продолжала Варя. Ей понравилось представлять, будто кот говорит на самом деле. И опять прозвучал ответ.

– Мрнитнет! – получилось, как «скиснет».

– А что, простоквашу не любишь?

– Мрнет, Мре-мрю!

– Не люблю? Ну ладно! А ты можешь поддержать разговор! – весело продолжала она. – Люблю общительную компанию.

– Мрамронье!

– На здоровье? – уточнила собеседница. – Ну хорошо. Спасибо! А кто, интересно, принёс эти вкусные булочки? Кого поблагодарить?

Кот промолчал.

– И молчать умеешь, когда надо, – весёлое настроение сменилось сосредоточенностью. Уже обращаясь к себе, девушка стала размышлять вслух, усиленно пытаясь воспроизвести в памяти вчерашний вечер. – А ведь я и не помню, закрыла на ночь замок или нет…

Направившись к входной двери и убедившись в том, что она прочно заперта, подумала: «Хм! Странно! Надо бы проверить все возможности проникновения в дом. Хоть забота и радует, а всё же хотелось бы знать, откуда она приходит в прямом смысле этого слова». Она снова посмотрела на кота: «Вот кому наверняка всё известно! Но ведь не скажет! Даже не мяукнет в нужном направлении!» Животное молча продолжало лежать не полу.

– Тебя зовут-то как? – опять начала диалог хозяйка.

– Мримромей, – с готовностью ответил питомец.

– Тимофей? Хорошее имя. А меня Варя.

– Мрау.

– Уже знаешь? Очень приятно. Будем знакомы.

Закончив завтрак и недолгую беседу с котом, обитательница продолжила изучение своего уютного гнёздышка с намерением, помимо знакомства, найти дополнительный вход. Она ещё раз внимательно осмотрела кухню. Здесь было всё вполне современно: электрическая печь, холодильник, шкафы, обеденный стол. Но, в то же время, было и ещё что-то, что наполняло её духом самобытности, индивидуальности: может быть, глиняные горшки, электрический самовар, очень похожий на старинный аналог, множество баночек с приправами? А может, неуловимое ощущение заботы в том, как это располагалось: удобно и по назначению? Здесь, как и в ванной комнате, всё было ёмко, функционально и, при этом комфортно. Восторг и восхищение снова захватили, вытеснив чувство озабоченности.

– Потрясающе! Вроде всё просто, ничего не бросается в глаза, а присмотришься – так обдуманно, ладно!

Напротив кухни рядом с входной дверью, по её правую руку, за закрытыми дверями, находилась гардеробная с вешалками для верхней одежды. Она была просторной и годилась для хранения других вещей быта.

– Чудесно! – вновь вслух прокомментировала наблюдение хозяйка. – То, что нужно! Решается противоречие доступности нужных вещей и порядка в доме. Всё будет и под рукой, и не валяться по углам на видном месте!

Напротив входной двери, за коридором, слева от которого располагалась кухня, справа – гардеробная, находилась гостиная, в которой уставшая с дороги путница спала этой ночью. Варя уже заметила её красоту и стильность. Но сейчас при внимательном рассмотрении увидела, что на самом деле в ней практически ничего нет: только диван и телевизор у окна. Изящество придавали отделка стен – светлые матовые обои с неброским растительным орнаментом и гардины, не только удачно подобранные по тону, но и затейливо выполненные: ламбрекен, складки штор по бокам с лёгким тюлем из вуали. Они смотрелись выразительной картиной и оптимально заполняли пространство, сохраняя приятную пустоту. Любовно рассматривая стены, поражаясь убранством окна, Варя, не прерывая поток восторженных восклицаний, всё же подумала, что, несмотря на ощущение завершённости, чего-то здесь не хватало. Чего-то нужного именно для неё! Стена, граничащая с кухней, казалась пустой.

– Когда-нибудь на этом месте будет находиться что-то очень важное для меня, – решила она и перевела взгляд на противоположную сторону – лестницу, ведущую на второй этаж. В свете утренних лучей солнца она была похожа на вход в волшебный мир.

С замиранием сердца барышня поднялась по ступенькам наверх и очарованно остановилась. На втором этаже оказался зал, несколько больших размеров, чем внизу, и с выходом к веранде на противоположной от входа стороне. Увидев его, она сначала восторженно ахнула, а потом, заливаясь радостным визгом и, хлопая в ладоши, стала пританцовывать и кружиться. Вволю выплеснув бурю ликования, Варя принялась осматривать эту часть дома.

Зал был пуст. Однако пространство при этом выглядело насыщенным: по левую его сторону находились две двери, между которыми размещался камин. А по правую – окна с настолько же изобретательно оформленными гардинами, как и на первом этаже.

Главным объектом восхищения и исследования стал, конечно же, большой каменный камин. Помимо того, что он сам по себе представлял произведение искусства – украшенный изразцами, расписанными светло-голубой краской, – в нём тоже что-то показалось особенным: что-то было не так, как в других подобных домах. Вернувшись на мгновение на первый этаж и посмотрев на стену под камином, поняла: внизу не было ни какого-либо основания, ни другого подобного массивного сооружения, на которое он мог-бы опираться на втором этаже, ничего… Рядом с обычной стеной просто стоял диван. Каким-то образом тяжелая каменная отопительная конструкция стояла на деревянном перекрытии между этажами и не проваливалась вниз! Не имея знания строителя, но будучи осторожным в вопросах безопасности педагогом, Варя осознавала: то, что она видит, поразительно невозможно! Однако приходилось верить своим глазам: всё выглядело прочным и надёжным! При этом присутствовали все признаки того, что камин готов к эксплуатации. Даже дрова лежали в топливнике.

– Чудеса! Может, это новые технологии? Или это не тяжёлый камень, а лёгкий искусственный материал? Надо будет как-нибудь попытаться его растопить.

Утолив любопытство в этой части дома, Варя направилась в другую – ту, которая скрывалась за одной из двух, окружающих камин, дверью. Открыла и остановилась в изумлении…

Это была спальня: с кроватью, платяным шкафом, туалетным столиком с зеркалом и, конечно же, оформленным гардинами окном. Снова из глубин души вырвался панегирический возглас, переходящий в конце в восторженный напев. Всё с любовью обставлено, заполнено запасами постельного белья, домашней одежды, туалетных принадлежностей и косметики. При этом, как и везде, изящно и комфортно. Варя легла на просторную кровать: упругая, в меру мягкая, в меру жёсткая – так, как нужно. В это мгновение она подумала, что при наличии необходимых возможностей сама бы, пожалуй, обустроила всё точно так же… С удивлением вдруг пришло озарение: спальня и всё, что есть вокруг, выглядело именно так, как хотелось бы ей. Может, не сразу бы эти идеи пришли бы в голову. Может, не сразу бы они были претворены в жизнь. Но они бы соответствовали – в этом девушка не сомневалась – именно воплощённому здесь замыслу.

– Что ни говори, но за такой дом можно многое простить! Это ж надо, так всё угадать! И стоит ведь, наверное, немало!

Трудно было поверить в наблюдаемое чудо. За другой дверью был рабочий кабинет. И здесь поражённая хозяйка долго стояла у входа, не веря собственным глазам. И снова эмоции фонтанировали: от благоговейных вздохов до восторженных вскриков. Эта комната тоже была обставлена и оснащена по образу и подобию её представлений о комфортном рабочем месте: «обтекающий» письменный стол с круглой верхней частью, кресло с функциями регулировки, шкафы, полки. В ней находилось всё то, что она и сама бы в неё поместила: компьютер, принтер, сканер, книги…

– Потрясающе!

Особое внимание привлекали книги. В красивых обложках, рядами выстроенные, они манили и побуждали их открыть. Поддавшись искушению, девушка к ним приблизилась и взяла первую, попавшуюся на глаза. Им оказался учебник китайского языка…Изумительный том: увесистый, в красном бархатном переплёте с золотым тиснением!

– А внутри, наверное, поток иероглифов?

Однако, открыв страницу, читательница обнаружила там … иллюстрацию. На следующей – тоже. И так во всей книге! Это были изображения сцен китайской жизни, зданий, объектов культуры. Очень редко – иероглифов. Она недоумённо воскликнула:

– Туц! Что это за фокусы? Как, интересно, по рисункам можно изучить китайский язык?

Помимо иллюстраций, в верхнем углу каждого листа находились маленькие конфеты в разноцветных фантиках. Серьёзный труд был похож на детское издание с затейливыми «фенечками». Озадаченная, Варя поставила необычное чудо полиграфии на место. Она продолжила осмотр других фолиантов, но и в них – на вид, серьёзной литературе: справочниках по медицине, учебниках по изучению языков – было подобное же содержание. Не понимая назначения такого рода печатной продукции, девушка, не переставая удивляться, вернула её на полки в надежде в будущем восполнить этот пробел. Усердно перебирая оставшиеся брошюры, к огромной радости Варя наконец обнаружила книги, написанные обычным шрифтом, привычным и давно знакомым образом. И среди них – сочинения классиков, словари и научные монографии.

– Ну наконец-то! – облегчённо вздохнула она. – А то я уже стала подозревать, что в этом селе отсутствует письменность!

Последним пунктом осмотра была веранда. Она оказалась пустой, но добротно построенной: с остеклением, отделкой… Однако не менее восхитительной. Прекрасная площадка, чтобы претворить в жизнь самые смелые фантазии!

– Превосходно! Сказочно! Великолепно!!! – завершила Варя изучение своего жилища, снова радостно, как ребёнок, захлопав в ладоши и возобновив интуитивный танец. – Но кто же так постарался? – задумавшись, остановилась. – Кому за этот шедевр сказать сердечное спасибо?

Впервые в её жизни появилось собственное, индивидуальное, никому не подотчётное и закрытое от сторонних взглядов пространство! И оно было именно таким, каким она себе его представляла: не большое и не маленькое, так, чтобы можно было в выходной самой успеть сделать генеральную уборку. Стильное, со вкусом обставленное и абсолютно функциональное. В нём много света и воздуха. Уединение здесь – уход в свой сокровенный, защищённый мир. Он лучше того, каким представлялся ей в воображении. Как такое может быть? Откуда такой дар небес?

После схлынувшей лавины восторга снова, как острые стержни перьев в мягкой перине, вылезли вопросы. Осмотрев внимательно каждый угол, хозяйка дома так и не нашла никаких признаков наличия другого входа, как и проживания другого человека. Было множество вещей, но все они были новые, без намека на применение. Не видно было и следов какой-либо трудовой деятельности: уборки, приготовления еды … Всё выглядело, будто возникшее само собой, из ниоткуда, как в сказке про аленький цветочек. Но, даже в знаменитом произведении героиня была всего лишь гостьей! А что здесь? В замешательстве, но переполненная чувством благодарности, хозяйка смогла только повторить слова, сказанные вчера, но уже спокойно, благоговейно:

– Спасибо тебе, милый дом!

И опять ей показалось, что в ответ прозвучала какая-то вибрация, похожая на лёгкий звон бубенцов.

– Потрясающе! – произнесла она в ответ изумлённо и взволнованно.

Опять появилась острая необходимость переключить внимание и погрузиться в размышления. Всё радовало, поражало, восхищало, но ничего не объясняло. Вопросы переполняли перегруженное эмоциями восприятие. И по привычке искать ответы во время прогулки и созерцания, появилось желание выйти на природу. В углу стояли лыжи, за домом – солнце, замерзшая река. Трудно было найти лучшие условия для этого намерения.

Глава 9. Дом в воздушной паутине

Выйдя за пределы деревьев сада, укутанных в зимние одежды из молочно-белой полиэтиленовой плёнки, Варя оглянулась. За сугробами в дырках с бороздками от только что проложенного ею пути к лесу скрылась расчищенная от снега площадка двора. Кто-то заботливо создавал условия для комфорта и за пределами уютных комнат. Дом из брёвен мореного дуба на искристо-белом фоне и ярком солнце приобрёл иссиня-чёрное свечение и выглядел одновременно сказочно и сурово. На мгновение, как будто из глубин памяти, вынырнул другой образ – чёрных брёвен покосившейся избы, …ночного снега,.. лунной дорожки. Но Варя его быстро «отбросила», как не вовремя возникшую ассоциацию по контрасту. Однако странное чувство присутствия необъяснимого вновь коснулось её сознания.