Читать онлайн Идея системности в современной психологии бесплатно

Говоря о системном подходе к исследованию действительности, подразумевают особую позицию исследователя и арсенал средств, фиксирующих изучаемый предмет как многокачественный, целостный и изменяющийся. Динамическое единство различного, т. е. система, анализируется в терминах элементов и структуры, части и целого, организации и координации, развития, иерархии и гетерархии, измерений и уровней, выражающих современный строй любой позитивной науки. Специфика системного познания состоит в возможности описания и объяснения интегральных образований действительности (целостностей). Этим определяется эвристический потенциал данного подхода и границы его применения. Согласно принципу системности изучаемые явления рассматриваются с точки зрения целого и обладают свойствами, которые невозможно вывести из его фрагментов или частей. На передний план выдвигается логика целостности, синтеза, взаимопереходов и взаимовключений.

Основания системных исследований психики

История психологической науки во многом выступает как история поиска альтернатив атомистической, по существу, асистемной точки зрения на природу психики и поведения. Наиболее последовательно она реализовывалась эмпирической психологией сознания и классическим бихевиоризмом, которые постулировали существование исходных элементов (ощущений, реакций), объединяемых внешними связями (ассоциациями), а также обусловленность психики и поведения жесткими каузальными зависимостями. Следствием такого подхода стало распространение редукционизма (физиологического, логического, социологического, кибернетического, информационного), опасность утери специфики предмета психологии и кризис методологических основ психологической науки. Собственно преодоление этого кризиса и связано с освоением (большей частью неосознанно) системного взгляда на предмет психологического познания. Начиная с гештальтпсихологии, критерии научности все больше ассоциируются не столько с аналитическим, сколько с синтетическим, целостным подходом, вписывающим психическое в систему жизненных связей и отношений человека, с одной стороны, и подчеркивающим самостоятельность целого относительно образующих его компонентов – с другой. Существенные шаги в раскрытии системной природы психики в отечественной науке сделаны Б. Г. Ананьевым, В. М. Бехтеревым, Л. С. Выготским, А. Р. Лурия, В. Ф. Мерлиным, С. Л. Рубинштейном, Б. М. Тепловым, А. А. Ухтомским и др. Системный анализ поведения и деятельности устойчиво связан с именами П. К. Анохина, А. Н. Леонтьева, Н. А. Бернштейна и др. В этом же методологическом ключе работал и Б. Ф. Ломов, рассматривавший системность в качестве основного регулятива психологического познания.

Актуальность системных исследований в психологии обусловлена рядом обстоятельств.

Онтологический план. Прежде всего это представление о системной природе психических явлений, которое выступает в качестве не столько исходного постулата (как это было, например, в гештальтпсихологии), сколько определенного итога развития знания о психике (Ломов, 1984). Включаясь во всеобщую взаимосвязь событий материального мира психические явления выражают уникальное единство разнообразных свойств живых существ. В совокупности они образуют «функциональный организм», позволяющий животным (человеку) гибко ориентироваться, коммуницировать и действовать в перманентно меняющейся среде (мире). В разных отношениях психическое открывается и как отражение действительности, и как отношение к ней, и как функция мозга, и как регулятор поведения, деятельности и общения, как природное и социальное, как сознательное и бессознательное. Возникая как феномен жизни, оно достигает высот творчества, самосознания и духовности. Психика объективно выступает в виде многомерного, иерархически организованного, развивающегося целого, или органической системы, функциональные компоненты которой имеют общий корень и онтологически неразделимы.

С этой точки зрения системные исследования выражают форму познания психического, адекватную его природе, а главная задача психологической науки формулируется как выявление принципов и закономерностей возникновения, функционирования и развития систем: а) психики в целом, б) ее компонентов и субкомпонентов, в) образований, включающих психику в качестве своей непосредственной предпосылки или внутреннего условия (поведения, деятельности, общения, игры и т. п.).

Отсюда начинается шлейф острых вопросов, имеющих для психологии принципиальное значение. О каких системах идет речь в психологии? Как представить психическое (образование, состояние, процесс) в качестве системы? В какой форме выступают здесь компоненты, структура и системообразующие факторы? Какими свойствами обладают подобные системы? Очевидно, что вне специальных исследований эти и аналогичные им вопросы либо «повисают в воздухе», либо получают абстрактно-всеобщее решение, мало что добавляющее к пониманию изучаемой реальности.

В данном контексте фраза, высказанная Л. С. Выготским свыше 70-и лет назад, звучит пророчески: «Системы и их судьба – в этих двух словах для нас должны заключаться альфа и омега нашей ближайшей работы» (Выготский, 1996, с. 357).

Гносеологический план. Современная психология занимает одно из центральных мест в совокупном научном познании. Без ее всестороннего развития невозможно установить необходимые связи между биологией и историей, медициной и экономикой, педагогикой и техникой, этнографией и политикой. Важнейшая функция и историческая роль психологии состоит в том, чтобы служить интегратором научных дисциплин, изучающих человека (Ананьев, 1980; Piaget, 1970; 1972). В отличие от философии психология синтезирует данные о человеке на конкретно-научном, т. е. операциональном уровне, допускающем их верификацию и прямое практическое использование.

Широкий фронт взаимосвязей психологии с фундаментальными науками и научно-практическими комплексами является важным фактором и ее собственного движения. На пересечении различных дисциплин аккумулируются значительные резервы развития психологической науки, которые рано или поздно оформляются в ее специальные области. Таким путем возникли, например, психофизиология, социальная психология, психология труда, инженерная психология. Каждая из смежных областей знания привносит в психологию свои нормы, идеалы, строй понятий, методы исследования, которые далеко не всегда могут быть гармонизированы, а иногда принимают вид антиномий. В частности, естественнонаучный и гуманитарный подходы в психологии предлагают альтернативные основания выбора проблем и образцов их решения. Поэтому вопрос о путях развертывания психологии в системе научного знания, в том числе о механизмах его интеграции, представляется весьма актуальным.

Другой, не менее важной, причиной обращения к принципу системности являются высокие темпы дифференциации психологического знания и связанная с этим методологическая и теоретическая разобщенность исследований. Именно эта тенденция порождает проблему когерентности психологии, т. е. возможности ее существования как единой науки, и оказывается благодатной почвой для редукционизма и эклектики (Giorgi, 1992; Koch, 1992). Чрезвычайное разнообразие подходов к исследованию психического (им соответствует многообразие принципов, понятий, методов исследования, эмпирических данных) обостряет проблему предмета психологии и ее метода.

Первостепенное значение в данной ситуации приобретает вопрос о способах объединения разнородного психологического знания и синтезах более высокого порядка. Так, одно и то же психическое явление, например, восприятие в рамках экологического подхода описывается и изучается как функция проксимальной стимуляции; в рамках информационного – как прием, хранение, переработка и использование информации; в рамках деятельностного подхода – как построение субъектом предметного образа действительности и т. п. При этом каждое из направлений претендует на целостное и систематическое изображение своего предмета. Но какова же психологическая сущность восприятия в целом? Как получить (в понятиях) более или менее «объемную» картину перцептивного процесса? На какой основе и как объединять существующие подходы?

Решение этих вопросов непосредственно связано с разработкой проблемы организации психологического знания и представления его как многомерной, многоуровневой развивающейся системы. На сегодняшний день ее архитектоника и способы движения отрефлексированы слабо.

Методологический план. Нельзя не учитывать и необходимость спецификации самого системного подхода в психологии: его функций, строения, видов, форм реализации, логики развития. Без такой работы понять широкий спектр отношений психологов к системному подходу и всерьез обсуждать его перспективы вряд ли возможно.

Принцип системности принимает в психологии различные формы. В зависимости от познавательных задач дифференцируются: системно-структурное, структурно-уровневое, системно-функциональное, системно-генетическое и другие направления исследования. К системным концепциям могут быть отнесены, например, интерактивная теория личности (Magnusson, Torestad, 1990; 1993), информационная модель познавательных процессов (Neisser, 1967), психологическая теория деятельности (А. Н. Леонтьев, 1975) и некоторые другие теоретические конструкты. По-разному реализуются постулаты системного подхода в прикладной психологии и смежных с психологией дисциплинах (в эргономике, психиатрии, нейрофизиологии и пр.).

Иначе говоря, сам системный подход оказывается многомерным, многоплановым, развивающимся и нуждается в соответствующей проработке. Важным представляется изучение эволюции системных идей в психологии – отечественной и зарубежной; выявление предпосылок, стадий и тенденций развития системного подхода; определение его границ; соотнесение принципа системности с другими регулятивами психологического познания. Остается неясным место системного подхода в ряду других методологических ориентаций в психологии, а также его соотношение с конкретно-научными подходами: когнитивным, деятельностным, интеракциональным, гуманистическим, экологическим и др. Требует более глубокого анализа его взаимосвязь с системным движением в науке в целом, а также с родственными течениями: структурно-функциональным анализом и, особенно, со структурализмом.

Как известно, оба последних течения носят антиэлементаристский характер, предполагают комплексность, междисциплинарность исследований, но реализуют принцип целостности через понятия либо функции, либо структуры. В отличие от них системный подход опирается на более широкий понятийный базис (понятие система фиксирует «узел» таких понятий, как организация, структура, связь, отношение, элемент, управление и т. п.), что позволяет исследователю конструировать более дифференцированные представления о целостностях и иметь более широкий спектр путей их изучения. Применительно к психологии предпочтительность системного подхода заключается в его способности более адекватно выражать диалектику биологического и социального, сознательного и бессознательного, включать в анализ субъекта психических явлений, а также раскрывать закономерности развития целостных образований. Последнее, правда, учитывается в постструктуралистических течениях (Л. Гольдман).

Наконец, серьезного внимания заслуживает вопрос о взаимоотношениях системного подхода с синергетикой – наукой о самоорганизации сложных систем. В последнее время много говорят о смене парадигм системного мышления. В его развитии выделяют два большие этапа. На первом этапе (60–70-е годы) основное внимание уделяется равновесным системам и обратимым состояниям. Типичными являются исследования Л. фон Берталанфи (Bertalanffy, 1971), различные варианты системно-структурного и структурно-уровнего подходов (Блауберг, Юдин, 1973; Уемов, 1978). Второй этап (с 80-х годов) характеризуется переходом к анализу неравновесных систем и необратимых состояний (работы И. Пригожина (1985), Г. Хакена (1980) и др.). Идеи спонтанного возникновения порядка из хаоса, принципиальной непредсказуемости поведения систем в точках бифуркации, созидательной роли положительных обратных связей и др. давно перешагнули границы термодинамики и химии горения, в которых они родились и экспериментально оформились. Синергетический взгляд на мир активно распространяется в психологии, социальных науках, философии, педагогике, хотя правомерность переноса закономерностей абиотических форм движения материи на биологические и особенно социальные требует специальной аргументации: способы самоорганизации животных и человека слишком далеки от самоорганизации в неживой природе (Митькин, 1998). На сегодняшний день взаимоотношения психологии (прежде всего психологии развития) и синергетики очень напоминают взаимоотношения психологии с кибернетикой 30-летней давности, когда специфические проблемы природы психического пытались формулировать и решать на неспецифическом языке (информации, управления, обратной связи и др.). В этой связи представляется важным изучить условия сопряжения оснований синергетики и психологической науки, провести сопоставительный анализ феноменов «самоорганизации» и «порождения» в психологии, а также более детально рассмотреть гносеологический аспект проблемы: возможности синергетического подхода в организации психологического знания.

Практический план. Развертывание принципа системности происходит на фоне непрерывного втягивания психологии в решение задач различных сфер общественной жизни (управления коллективами, бизнеса, сферы обслуживания, обучения и воспитания, охраны здоровья, политики и многих других). Психология все больше превращается в область профессиональной практической деятельности, которая формирует собственные нормы и принципы работы, понятийный аппарат, методы и задачи. Складывается основание научно-практического направления системного подхода, связанного, с одной стороны, с идентификацией психологических проблем в разных сферах деятельности человека, а, с другой – с использованием психологических знаний в реальных жизненных ситуациях.

Как известно, попытки прямого внедрения концепций человеческой психики и поведения в различные сферы практики наталкиваются на непреодолимые трудности. Встает задача разработки понятийного аппарата и соответствующей методологии, которые позволили бы конкретизировать научное знание применительно к реальной жизни и деятельности людей. Ее решение невозможно вне системного анализа самой практической сферы – «реального объекта», способов его соотнесения с теоретической моделью и связи психологии с другими научными дисциплинами.

Многообразие прикладных областей психологии, а также форм и видов психологической практики по-своему стимулируют процесс дифференциации научного знания, включая его расщепление на «объективную» (естественно-научную) и «субъективную» (социокультурную) составляющие. Тем не менее именно в практической сфере человек непосредственно выступает перед психологом как органическое целое, в единстве разнопорядковых свойств, и требует к себе целостного же отношения. Более того, практический психолог вынужден использовать для решения своих задач концепции и методы различных школ и научных направлений. Здесь обнаруживается вся парадоксальность современной познавательной ситуации: психологические практики и практические технологии, построенные на основе конкурирующих теорий и призванные, казалось бы, подтвердить их научную состоятельность, спокойно уживаются друг с другом.

Системный взгляд на человека, его психику и поведение является необходимой предпосылкой использования методов психологии в практических целях. Так, эффективность диагностики психических свойств человека определяется знанием не только соответствующего эмпирического закона, но и способов его реализации в жизни конкретной личности. Это требует обращения к другим свойствам человека и выяснения места данного закона среди других закономерностей психики. Неоднозначным оказывается и построение психологического прогноза. Он должен учитывать как совокупность внешних обстоятельств, так и момент самодетерминации, т. е. меру и способы активности человека, обеспечивающие возможные варианты поведения. Наконец, в силу множественности детерминант психических явлений задача организации воздействия на человека может решаться различными путями. Важно предвидеть, что произойдет с поведением в целом при изменении одной или нескольких выбранных детерминант, как они зависят от других условий поведения, а также, каков побочный эффект предполагаемого воздействия.

Таким образом, обращение к принципу системности в психологии отражает ее актуальное состояние и генеральную тенденцию развития. Воплощение данного принципа в «материал» психологической науки является самостоятельной проблемой, вернее деревом проблем, решение которых требует специальных усилий.

Отметим, что, как и любая методология, системный подход не предназначен для решения собственных проблем психологии. Его функция заключается лишь в том, чтобы обеспечить работу по построению предметного содержания науки средствами данной методологии. В зависимости от того, насколько это содержание окажется адекватным исследуемой реальности и применяемым средствам, можно будет судить об эффективности подхода в целом.

Идеи системности в психологической концепции Б. Ф. Ломова

Разработка принципа системности и отвечающего ему системного подхода в психологии является наиболее крупным вкладом Б. Ф. Ломова в развитие методологии и теории психологической науки.

Хотя основные положения системного подхода были сформулированы Борисом Федоровичем в 1975 году (Ломов, 1975), они прослеживаются и на ранних этапах его творчества: в исследованиях осязания и зрения (Ананьев, Веккер, Ломов, Ярмоленко, 1959; Андреева, Вергилес, Ломов, 1975), пространственных представлений (Ломов, 1959) и деятельности операторов (Ломов, 1966). Системность не была для Ломова чем-то внешним, заимствованным, тем более модой: она составляла суть его мировоззрения и наиболее яркую черту мышления. Стремление к целостному видению Человека, учету разнообразных форм его отношений с миром непосредственно отвечало традициям школы В. М. Бехтерева – Б. Г. Ананьева, к которой Ломов принадлежал.

Непосредственное обращение к системности как к методологическому принципу диктовалось особенностями познавательной ситуации, сложившейся в науке на рубеже 60–70-х гг. Вопреки ожиданиям экстенсивное развитие психологии, сопровождавшееся возникновением новых отраслей, существенным расширением понятийного и методического аппаратов психологии, не только не приводило к качественному скачку психологического знания, но и снижало степень его организованности: предмет психологии дробился на все более мелкие части, порождая порой, непреодолимые трудности при сопоставлении результатов, полученных разными методами и в разных понятийных контекстах, создавало почву для «окукливания» отдельных направлений и возникновения различных форм редукции (физиологической, логической, информационной, социологической и др.) либо эклектики. Остро встал вопрос о когерентности (связности) психологической науки и возможности реконструкции разнородного знания в целостную картину психических явлений. Радикальная точка зрения, принадлежащая американскому методологу науки З. Коху, хорошо известна: психология, опирающаяся и на естественнонаучное, и на гуманитарное знание, в принципе не может быть когерентной (Koch, 1992).

Потребность в синтезе поддерживалась междисциплинарными исследованиями и активным включением психологии в решение практических задач (образования, здравоохранения, обороны, промышленности и др.). В комплексе наук о человеке она приобретала роль интегратора данных естественных, гуманитарных и технических дисциплин, а, следовательно, не могла оставаться безразличной к способам их сопряжения. В практической же сфере исследования подчинялись не столько теориям, сколько логике конкретного объекта, постоянно «взламывающей» обособленность отдельных областей и форм знания.

Сложившаяся ситуация требовала коррекции методологических установок психологической науки с учетом множественности внешних и внутренних отношений психического, выражающих его единство.

Общая характеристика системного подхода. В общем плане под системным подходом понимают методологическое направление, разрабатывающее средства познания и конструирования сложноорганизованных объектов. Исторически этот подход противостоит механистической методологии, ориентированной на изучение отдельных, как правило, неизменных элементов действительности, движение которых подчинено законам классической механики. В отличие от механизма (машины), т. е. внешнего соединения частей, система представляет собой качественное единство, или совокупность, обладающую интегральными свойствами. «В определенном смысле системный подход и есть методологическое средство изучения интеграции, точнее интегрированных объектов и интегральных зависимостей и взаимодействий» (Кузьмин, 1980, с. 258).

Хотя предпосылки системного мышления (например, представление о несводимости целого к сумме частей, идея иерархии и др.) появились в философии и науке сравнительно рано, их оформление в методологический принцип потребовало существенного накопления эмпирических данных и разработанности понятийного аппарата решаемых проблем. Логика развития познания такова, что первоначально изучаемый предмет берется в отдельности, сам по себе. Его качество лишь констатируется, свойства выводятся из него же самого, а сопоставление разных предметов осуществляется внешним образом. На более высокой ступени познания предмет описывается как часть некоторого целого, закону существования которого он подчиняется. Целое, или система, играет роль основания родового качества предмета, которое вне или помимо системы не проявляется. Поскольку в действительности любой предмет принадлежит не одной, а многим системам, он обнаруживает разные качественные определенности и оказывается многомерным. Наконец, существует еще одна, высшая ступень, на которой предмет воспроизводится в знании целиком, во всей полноте его связей и отношений. Здесь осуществляется высший гностический синтез, восхождение от абстрактного к теоретически конкретному изображению реального предмета. Это предельно широкое видение действительности, которое предполагает оперирование всей совокупностью систем, учет многообразных взаимодействий, разнотипности связей и разноплановости отношений, а также преимущественное использование генетического или конкретно-исторического способа исследования.

Таким образом, чем сложнее и глубже оказывается человеческое знание, тем более системным оно становится. При этом системный подход включает в себя как средства анализа (например, объективация/выделение систем, спецификация механизмов интеграции или разведение уровней, планов и измерений изучаемых явлений), так и синтеза: разные аспекты знания собираются в единое целое, а все возрастающее число срезов и измерений раскрывает действительность в ее конкретной полноте. С данной точки зрения комплексный подход сближается с системным.

Как общенаучная методология системный подход получил распространение в 60-е годы в связи с успехами научно-технической революции. Ее наиболее известная форма, названная Л. Берталанфи общей теорией систем (ОТС), была ориентирована на поиски универсальных закономерностей сложно организованных объектов и решала задачу интеграции разнородного научного знания. Исследователей интересовали устройство систем и механизмы, обеспечивающие их функционирование, т. е. равновесие со средой (Блауберг, Юдин, 1973; Садовский, 1974). Именно в таком виде системный подход проник в западную, прежде всего американскую психологию, захватив не только прикладные области типа Human factors, но и ее общетеоретическое ядро. По сегодняшний день представления и установки ОТС используются при изучении поведения (Б. Скинер), личности (Г. Олпорт), процессов познания (У. Найссер), организации и динамики социальных групп и др. явлений. В какой-то степени этот методологический шаг был подготовлен яркими достижениями гештальтпсихологии и школы К. Левина, показавшими, что представление психических явлений и поведения в качестве систем открывает исследователю весьма широкие прспективы (Левин, 2000; 2001; Koffka, 1935; Köhler, 1940).

Оригинальная версия. Версия системного подхода, предложенная Ломовым, хотя и включает ряд положений, близких ОТС, опирается на богатейший материал психологической науки и содержит ряд принципиальных особенностей. Ее наиболее важными источниками являются: 1) философско-методологические разработки принципа системности, выполненные В. П. Кузьминым (1980); 2) принцип детерминизма в психологии и механизм «анализа через синтез», разработанные С. Л. Рубинштейном (1957; 1973); 3) представления о системной организации психических процессов и функций человека, а также принципы комплексности исследований, сформулированные Б. Г. Ананьевым (1960; 1980); 4) теория функциональной системы П. К. Анохина (1975; 1978); 5) концепция свойств нервной системы, предложенная Б. М. Тепловым (1985) и В. Д. Небылицыным (1966) и некоторые другие. Важно отметить, что методологическая позиция Б. Ф. Ломова формировалась на фоне повышенного интереса общества к идеям системности как в теории, так и на практике (Афанасьев, 1980; Блауберг, Юдин, 1972; Гвишиани, 1972; Месарович, Мако, Такахара, 1973; Моисеев, 1979; Садовский, 1974; Урманцев, 1978; Юдин, 1978). По существу Ломов объединил системные идеи и наработки, разбросанные по различным областям психологии и смежным с ней дисциплинам, а сам принцип системности использовал в качестве стержневого инструмента психологического познания.

В отличие от теоретиков ОТС Ломов подчеркивал специфичность и многообразие проявлений целостных образований психики, их зависимость от сферы бытия, уровня организации и развития. Моносистемный взгляд на природу целостностей, направленный на компоненты и структуру, Ломов дополняет полисистемным, выделяя объективные основания интегральных качеств и свойств. Он показал, что, включаясь в разные системы отношений, человек (его психика, поведение) развертывается в различных планах и обнаруживает качества, которые отсутствуют в других системах. Поскольку объемлющих (макро-) систем оказывается несколько, психические явления всегда выступают как своеобразные «качественные узлы».

Идея полисистемности бытия человека и его психики, восходящая к немецкой классической философии (Шелинг, Гегель), составляет ключевой пункт методологических исследований Ломова. По существу здесь реализовывались принципы диалектики, к которой тяготела российская психология XX столетия. Указания на разнокачественность психических явлений, множественность форм их описания, дифференциация уровней организации психики и поведения и т. п. обнаруживаются в работах большинства ведущих отечественных психологов. К сожалению на сегодняшний день полисистемный подход в психологии остается недостаточно осознанным и проработанным.

Другая особенность ломовской версии заключается в полагании в качестве систем не только психических явлений, но и способов их функционирования и развития. Именно на этом пути Ломов приходит к представлению о системной детерминации психики и поведения человека, имеющему важнейшее методологическое значение.

Наконец, нельзя не отметить энергичных шагов в сторону системной интерпретации процесса психологического познания – от организации процедур эксперимента до установления законов и субординации понятий. Принцип системности распространяется Ломовым на всю психологию в целом и полагается ведущим регулятивом исследования. Одним из первых Ломов обратил внимание на собственную организацию предметного поля науки, попытался уйти от его внешней гомогенности, и, следовательно, «лобового столкновения» теорий, концепций и методов. Предметное поле психологии выступило в его работах как многомерное, многоуровневое, подвижное образование. Этот методологический шаг подводил к принципиально иной стратегии познания. Важным становились не только обоснование, подтверждение или опровержение конкретной концепции, полученных данных и т. п., но и указание их места в сложнейшей системе знания, установление «ипостасей» или форм проявления, поиск множественных путей их взаимосвязей и взаимопереходов. Эпоха классических теорий в психологии, претендующих на объяснение любых психических явлений на основе проработки какой-либо одной из областей науки, заканчивалась.

Принципы описания психических явлений. Согласно Ломову ядро системного подхода образуют шесть принципов или норм описания психических явлений.

1. Психические явления полагаются исследователем в нескольких планах. Первый – фиксирует взаимосвязь изучаемого явления с явлениями того же класса. Психика рассматривается здесь как а) субъективное отражение действительности, выступающее в ряду других видов отражения (абиотического, биологического и социального) и б) регулятор активности субъекта (его деятельности, общения, игры, познания). Второй план определяет всю совокупность психических явлений как относительно самостоятельное целое (систему). В качестве компонентов психики выделяются не отдельные процессы, а относительно самостоятельные функциональные образования. В частности, Ломов дифференцирует когнитивную, регулятивную и коммуникативную подсистемы, которые обеспечивают различные формы взаимосвязи индивида с окружающей средой. Третий план фиксирует психические явления в их отношении к системам более высокого уровня. Так, включаясь в социальную систему, человеческий индивид становится носителем социального качества и выступает как личность; включаясь в систему биологических отношений со средой – носителем природных качеств и выступает как организм; в физической системе отношений индивид открывается как тело, обладающее массой, температурой, плотностью и т. п. Каждая из систем становится основанием разнообразных свойств человека: материально-структурных, функциональных или системных. Наконец, четвертый план раскрывает психические явления как движение микросистем, в терминах нейрональных интеграций; психика представляется как отражательная функция мозга. Целостное описание предполагает сочетание всех планов исследования.

2. Психические явления многомерны и должны рассматриваться в разных системах координат. Поскольку каждая из них позволяет обнаружить лишь определенную группу качеств, ни одно из измерений, сколь бы существенным оно ни было, не может охватить всего явления в целом. Понять целое на основании изучения его отдельного измерения «так же невозможно, как невозможно восстановить сложное объемное тело по изображению одной-единственной его проекции на плоскость» (Ломов, 1983, с. 93). Важнейшая задача теоретико-методологической работы состоит в том, чтобы объединить различные меры и способы измерения одних и тех же явлений, «связать их – по выражению Ломова – в единый узел».

3. Система психических явлений должна исследоваться как многоуровневая. Психика человека дифференцируется на когнитивную, регулятивную и коммуникативную подсистемы, каждая из которых имеет вертикальную структуру. В частности, когнитивная подсистема включает сенсорно-перцептивный, «представленческий» и речемыслительный уровни. Действие этого принципа распространяется далее на отдельные психические процессы, свойства и состояния, и т. д. Выделение уровней организации позволяет преодолеть упрощенное представление о психике как некоей гомогенной целостности и указать место изучаемого феномена в системе психических явлений. По существу иерархии уровней отражают строй оснований «измерений» психики.

4. Необходимо учитывать совокупность разнопорядковых качеств и свойств (материально-структурных, функциональных, системных), которыми обладает человек. По мнению Ломова, свойства человека организованы в некоторое целое, напоминающее по своему строению пирамиду: на вершине размещаются общие свойства, в основании – раскрывающие их свойства n-го порядка, а грани символизируют различные категории свойств. Он считал, что разработка научной классификации свойств человека «могла бы сыграть в психологии (в науках о человеке вообще) не меньшую роль, чем, например, периодическая система Менделеева – в химии» (Ломов, 1984, с. 98). Очевидно, что подобная классификация может стать результатом лишь комплексного исследования человека.

5. Целостное познание психического явления предполагает выделение системы детерминант. Согласно Ломову, за многоплановостью, многомерностью и многоуровневостью психического стоит множественность его детерминант. Наряду с причинно-следственными связями в их число входят общие и специальные предпосылки психических явлений, опосредствующие звенья, внешние и внутренние факторы и др. Разные детерминанты действуют как параллельно, так и последовательно, имеют ограниченную «зону влияния» и «вес». Соотношение между детерминантами очень подвижно. То, что в одних условиях выступает в роли предпосылки, в других – может оказаться причиной, фактором или опосредствующим звеном, и наоборот. Движение детерминант, их смена носят закономерный характер, являясь необходимым условием развития субъекта, его психики и поведения. При этом сами психические явления играют роль важнейшей детерминанты биологических и социальных процессов. Данное представление открывает исследователю новые или недостаточно выделяемые измерения детерминационных процессов: их динамичность, нелинейность, опосредствованность, гетерохронность. С этой точки зрения при объяснении психического феномена бесполезно искать (или отстаивать) одну-единственную детерминанту или фиксированное соотношение детерминант, действующее во всех случаях жизни.

6. Психические явления должны изучаться в их динамике и развитии. Развитие выражает способ существования психического как системы. Целостность и дифференцированность психических явлений возникают, формируются или разрушаются в ходе развития индивида, которое, в свою очередь, выступает как полисистемный процесс. Соответственно, многообразие психических свойств, проявляющих себя на разных этапах, стадиях или фазах развития человека, не может быть выведено из одного-единственного основания, допустим, биологического или социального. Психическое развитие – это движение его оснований, сменность детерминант, возникновение, формирование и преобразование новых качеств и свойств. С позиций системного исследования развитие предполагает многообразие источников и движущих сил, которое всегда связано с системой противоречий (между разными качествами, уровнями, основаниями, факторами и т. п.) и допускает различные пути их разрешения.

Хотя перечисленные принципы затрагивают разные стороны познания, в конечном счете они замыкаются на представлениях о полисистемности бытия человека и интегральности его качеств и свойств. Именно эти идеи образуют нерв и определяют лицо системных исследований Ломова. Естественно, что формы реализации рассмотренных принципов в разные периоды творчества Бориса Федоровича были различными и во многом задавались содержанием тех проблем, которые он решал: психического отражения, деятельности, общения, личности и некоторых др. (Беляева, Ломов, Носуленко, 1986; Завалова, Ломов, Пономаренко, 1986; Ломов, 1959; 1966; 1991; Ломов, Сурков, 1980).

Системная организация психологического знания. «Точкой приложения» системного подхода у Ломова является не только психика (онтологический аспект), но и процесс ее познания (гносеологический аспект). Он предстает в виде развития многомерной системы, компонентами которой выступают принципы, законы, категории, понятия и методы исследования.

Категориальный аппарат науки рассматривается им как совокупность взаимозависимых понятий, раскрывающих предмет психологиии в его сущностных связях и отношениях. Любая отдельная категория фиксирует лишь один из аспектов исследуемой реальности, один из возможных «срезов» объекта, и имеет ограниченную сферу применения. Попытки рассмотреть все многообразие психических явлений через «призму единственной категории неизбежно ведут к смазыванию различий между ними; закрывается возможность исследования их реальных взаимосвязей и взаимопереходов» (Ломов, 1984, с. 396–397). Именно система базовых категорий (сюда включаются категории отражения, деятельности, личности, общения, а также понятия «биологическое» и «социальное») позволяет реконструировать «объемное» целое, раскрыть психические явления в тех связях и отношениях, в которых они реально существуют в действительности. Через отнесенность к системе категорий психологические понятия занимают определенное место в структуре конкретно-научного знания, приобретая необходимую строгость.

Системный взгляд на организацию знания захватывает и методологические принципы психологии, которые нередко рассматриваются как лежащие в плоскости некоторого общего основания науки. Альтернативой рядоположенности становится субординация и координация принципов, требования оценки сферы их влияния, условий применения и переноса на решение разноплановых проблем. Так, принципы детерминизма и личности имеют разную степень общности, разные (хотя и пересекающиеся) сферы действия, по-разному раскрываются в рамках, допустим, общей и педагогической психологии. «Разведение» принципов, выявление их места в более широкой системе выступает в качестве специальной методологической задачи.

То же самое можно сказать относительно законов психологии. «Они относятся к разным уровням психического, раскрывают его разные измерения, как бы берут психическое в разных срезах, плоскостях» (Ломов, 1984, с. 111). Каждая группа законов фиксирует существенные, устойчивые и необходимые связи психического в какой-то определенной плоскости и предполагает ограниченный круг условий своего проявления. Например, основной психофизический закон (Т. Фехнер, С. Стивенс) выражает устойчивую связь между внешними воздействиями и переживаемыми ощущениями, законы ассоциации (Г. Эббингауз) характеризуют связь между самими психическими явлениями; устойчивая смена фаз восприятия зафиксирована в законе перцепции Н. Н. Ланге, а закон Йеркса-Додсона раскрывает зависимость успешного решения поведенческих задач от уровня мотивации. Хотя каждый из установленных законов раскрывает определенный аспект психического, за ним всегда стоит функционирующая и развивающаяся система психики в целом. Очевидно, что попытки универсализации законов в психологии ведут лишь к упрощению и путанице. Многообразие действующих законов и их различная направленность оказываются источником вариативности, изменчивости психических явлений.

В истории психологической науки сложились две конкурирующие стратегии исследования. Первая – раскладывает сложное целое на составные элементы (например, на ощущения или реакции), вторая – выделяет молярные единицы психики, содержащие свойства целого (например, гештальт или действие). Анализ показывает, что первая стратегия по существу разрушает целостность психического, а вторая – ведет к умножению числа единиц. И в том, и в другом случае исследовательский процесс значительно усложняется. Высказываясь против универсализации «клеточек» психического, всегда связанных с отдельными категориями, Ломов отмечает, что «ценность любой стратегии анализа и синтеза психических явлений определяется тем, в какой мере она позволяет раскрывать законы развития психики в контексте реального бытия человека» (Ломов, 1984, с. 76).

Определенным итогом системного анализа психологического познания выступают представления Ломова об уровнях исследования человека и его психики. На предельно высоком уровне человек рассматривается в системе общественных отношений и изучается как личность или относительно самостоятельная общность людей. Предметом исследования становятся развитие личности и социально-психологические явления. Это – основной уровень «работы» социальной психологии, который связывает психологическую науку с общественными дисциплинами. На предлежащем уровне человек, личность берется с точки зрения собственных свойств, структуры и динамики, в контексте деятельности, непосредственного общения и поведения. Данный уровень является доминирующим для инженерной психологии и психологии труда, возрастной и педагогической психологии и связывает психологическую науку с техническими и педагогическими дисциплинами. Более низкий уровень связан с изучением процессов и состояний человека: его восприятия, мышления, памяти, эмоций и т. д., которые образуют ядро общей психологии. Исследования этого уровня реализуют связь психологии с фундаментальными науками, такими, как физика (психофизика) и математика (математическая психология). Наконец, самый низкий уровень фиксирует «нишу» исследований нейродинамики или физиологического обеспечения психических процессов и связывает психологическую науку с нейрофизиологией и комплексом наук биологического цикла. Описанная иерархия психологических исследований представляет интерес в двух отношениях. Во-первых, она вскрывает способ перехода от одной научной дисциплины к другой (например, от физиологии к социологии), а, во-вторых, несет основания систематизации психологических данных и позволяет дифференцировать закономерности, специфические для разных уровней. Психологическая наука приобретает очертания когерентной области знания.

Единство теории, эксперимента и практики. Ломов не был поклонником «свободного теоретизирования», абстрактных схем. Он шел «от объекта» и конкретных требований жизни. Генеральный принцип, которым руководствовался ученый при постановке и решении практических задач, а также при анализе соотношения прикладных и фундаментальных исследований в психологии, формулировался им как единство теории, эксперимента и практики. Круг научных проблем и подходы к их разработке в значительной степени определяются общественной практикой. С нее так или иначе начинается и к ней приходит психологическое познание. Разработка прикладных проблем обогащает психологию новыми данными, методами, идеями. Последние требуют соответствующего осмысления, концептуального синтеза, который можно осуществить лишь на базе теории. Теоретические же разработки неминуемо выводят на эксперимент, позволяющий получать дополнительные данные и верифицировать возникающие гипотезы. Сама экспериментальная процедура нередко превращается в практическую – диагностику того или иного психологического качества человека или метод воздействия на него. Теория, эксперимент и практика замкнуты в единый цикл движения психологического знания. Соответственно и эффект этого движения всегда оказывается трояким: на «полюсе» теории – реконструкция «идеального объекта»; на «полюсе» эксперимента – новые исследовательские технологии; на «полюсе» практики – метод решения конкретной практической задачи.

Движение системы «теория – эксперимент – практика» является необходимым условием развития психологии, обеспечивающим непрерывное расширение объема совокупного знания, смену его форм и типов. Единство теории, эксперимента и практики открывается, таким образом, и как «важнейший принцип перспективного планирования психологической науки и профессиональной деятельности психологов» (Ломов, 1984, с. 51).

Для того, чтобы справиться с задачами практики теория должна быть конструктивной, т. е. содержать возможность эффективного применения. В этой связи немаловажную роль играют мера обобщения и постулаты, на которых строится теория, зона ее ответственности и практическая ценность, условия и сфера действия эмпирически открываемых законов. Обязательными требованиями к теории являются ее соответствие фактам и проверяемость как в общественной практике, так и в эксперименте. Как показывает опыт указанные измерения и метатеоретический план в целом чаще всего оказываются за пределами внимания психологов, а теоретические конструкции носят весьма аморфный характер.

Хотя эксперимент давно признается основным методом психологии, он далек от канонов экспериментального метода, применяемого в естественных науках. Связь независимых (условия проведения эксперимента) и зависимых (ответы испытуемых) переменных постоянно подвергается «возмущающим» воздействиям со стороны субъективных факторов – собственной логики движения внутреннего мира человека, его опыта, отношений к жизни, побочных влияний экспериментатора и др. Но именно эти «возмущения» и представляют для психологии особый интерес. Поэтому в отличие от физики и химии эксперимент в психологии включает дополнительное требование – наличие инструкции испытуемому – и принимает специальные формы. В частности, дифференцируют «естественный», «формирующий», «генетический» и другие виды эксперимента. Более того, данный метод не является единственным, а его возможности сокращаются с возрастанием сложности изучаемых явлений. «Одна из важнейших задач психологии на современном этапе развития – пишет Ломов, – заключается в том, чтобы рассмотреть все разнообразные используемые ею методы как единую систему, раскрыть «разрешающую способность» и ограничения каждого из них, а также условия и возможности взаимопереходов между ними в зависимости от логики проводимого исследования» (Ломов, 1984, с. 42). Очевидно, что в формуле «теория – эксперимент – практика» среднему термину придается предельно широкое значение: средства организованного воздействия на человека в целях получения психологического знания.

Эмпирические методы психологии «работают» не только на фундаментальную науку. В ходе развития общества исследовательские процедуры, первоначально выступавшие в качестве средств верификации (или фальсификации) теоретических предположений, становятся основой средств диагностики, тренинга, обучения либо воздействия. Превращение технологии научно-исследовательской деятельности в технологию организации жизненной сферы человека (инженерно-психологическое проектирование и оптимизация функционирования систем «человек – машина», «человек – среда» и др.; профотбор, целевое комплектование социальных групп и т. п.) – важнейший канал реализации практического потенциала психологической науки. По этому же каналу осуществляется и обратное движение: регуляция методического обеспечения психологии, расширение и переоснащение ее технической, в том числе и аппаратурной базы.

Включение психологии в решение практических задач не просто расширяет арсенал применяемых методов, но и ставит исследователя перед необходимостью анализа реальных, а не искусственно выделяемых, как в эксперименте, детерминант психики и поведения человека. Тем самым открывается возможность целенаправленно влиять на реальные процессы жизни и управлять ими. А это возможно только в случае теоретической реконструкции предмета исследования как целостной системы.

Исследования, проведенные Ломовым и его сотрудниками, позволяют заключить, что обращение психологии к идеям системности – не просто дань времени или моде. Системный подход вводит в психологию максимально широкий взгляд на изучаемые явления, возможность разработки конкретной логики взаимопереходов и взаимовключений, а также конструирование интегративного знания, которое не только глубоко отражает сущность изучаемых явлений (их гетерогенность, текучесть, недизъюнктивность), но и наиболее приспособлено для решения практических задач. Раскрывая недостаточность (узость, односторонность, ограниченность) концептуальной базы и традиционных средств исследования, системный подход создает предпосылки для формирования более адекватных теоретических построений, объяснительных принципов и способов организации знания. Системный подход позволяет наиболее точно ставить проблему и намечать стратегию ее решения; ориентирует исследователя на изучение психики как дифференцированного целого, выявление многообразия его связей и отвечающих им планов, уровней и измерений; обеспечивает создание предельно широкой многомерной картины психических явлений. Необходимо, однако, иметь в виду (и это вытекает из самой сути системного подхода как грани диалектики), что он не дает исчерпывающе полной методологической характеристики исследований психики и предполагает другие методологические ориентации. Более того, он эффективен именно тогда, когда наполняется конкретным психологическим содержанием.

Текущий этап исследований

Системный подход к анализу психики разрабатывался Ломовым в 70–80-х годах и в определенной степени отражает строй идей и представления существовавшего тогда общества. Распад Советского Союза и связанные с этим радикальные изменения в экономической, политической и идеологической сферах инициировали новый – постсоветский этап развития российской науки.

Российская психологическая наука на перепутье

Метафорические описания состояния психологии в разные периоды ее развития сводятся к двум альтернативам: «руинам, подобным развалинам Трои» (Н. Н. Ланге), либо «строительной площадке», на которой возводится невиданное ранее здание или новый город (Б. М. Теплов). Уникальность современного состояния российской психологической науки заключается в том, что она обнаруживает обе характеристики одновременно. Кризисные явления, связанные с разрушением тоталитарного мировоззрения и упадком экономики, сочетаются с исключительным интересом общества к психическим феноменам и развертыванием новых областей и направлений деятельности психологов. Психология все больше осознается как полезная наука, содействующая решению проблем не только важных сфер социальной жизни (образования, здравоохранения, экономики, политики и других), но и конкретной личности.

Снятие идеологических барьеров и возвращение к общечеловеческим ценностям привели к расширению оснований психологической науки. Началось освоение философских идей, которые ранее расценивались как враждебные и потому неприемлемые. Имеются в виду феноменология (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер), экзистенциализм (С. Кьеркегор, Ж.-П. Сартр), герменевтика (П. Рикер), увлечение Кантом и восстановление в правах русских религиозных философов (В. С. Соловьева, Н. А. Бердяева, С. Н. Трубецкого, С. Л. Франка и др.); ощущается влияние постмодернизма (Ж. Делез, Ж. Деррида, Ю. Хабермас, Р. Харре и др.). Классики марксизма цитируются все реже, а строй понятий тех областей знания, которые недавно назывались диалектический и исторический материализм, кажется почти забытым. Правда, это не означает признания того, что, например, феноменализм или инструментализм имеют больше преимуществ, чем теоретико-познавательный реализм, доминировавший в нашей стране в советское время (Лекторский, 2001). Происходит становление философского плюрализма, утверждающего целесообразность сосуществования разных идейных школ и течений. Создается, следовательно, благоприятная почва для развития любых направлений современной психологии.

Хотя в целом интерес к методологической работе заметно упал, освоение новых мировоззренческих позиций сопровождается критическим отношением исследователей к ряду постулатов советской психологии. В эпицентре критики находятся понятие отражение, которое ранее рассматривалось в качестве родового по отношению к психике, объяснительный статус категории деятельности, а также абсолютизация роли социального по отношению к личности и сознанию. Однако радикальных преобразований системы психологических понятий не происходит, как не происходит и переоценки содержания исследований за предшествующий период. Совершаются плавная перегруппировка понятийного поля психологии, его расширение и попытки расставить новые акценты. Психология рассматривается как преимущественно гуманитарная область знания, в качестве центральной утверждается проблема личности, а гносеологический план исследований все чаще подчиняется онтологическому. Конструктивную роль в научном исследовании играют понятия «субъект», «общение», «отношение», «переживание», «внутренний мир». Делаются попытки реанимировать метафизическое понятие души. Такие развитые направления, как психология познавательных процессов, психофизиология, психофизика заняли подчиненную позицию и в той или иной степени трансформировали свою тематику. В частности, получили распространение исследования когнитивных стилей, интеллекта, понимания и др., в которых выражена личностная составляющая познавательных процессов. Вместе с тем дух позитивизма не только не испарился, но и получил определенное развитие.

Меняются приоритеты и в структуре психологического познания. Пристальный интерес вызывают средства и технологии получения нового знания. Вопрос о том, как изучать, диагносцировать и видоизменять течение психических процессов, состояния человека, свойства его личности и т. п., становится ключевым. Методическая сфера интенсивно разрастается: все большее внимание уделяется психопрактикам (клиент-центрированная терапия, психоанализ, логотерапия и др.), широко используются и разрабатываются тесты, получают развитие техники эмпатического слушания, идентификации, самоотчета и др.; восстанавливается статус наблюдения как одного из основных способов психологического познания и естественного эксперимента (А. Ф. Лазурский). Наметилась тенденция активного использования идеографических или экспериментальных методов.

Психология перестала быть преимущественно академической. Существовавший еще 10–15 лет назад дисбаланс между фундаментальными и прикладными работами сместился в сторону последних. На этом фоне резко сократилась доля лабораторного (аппаратурного) эксперимента, с которым связаны значительные достижения российской психологии в прошлом. На дальний план отодвинуты и методы моделирования. Происходит своего рода выравнивание уровня развития методических средств психологии.

Таким образом, на текущем этапе развития российской психологии предпосылки, обусловливающие ее обращение к системному подходу, не только сохранились, но и обрели более острый характер. Современные психологи все чаще напоминают строителей Вавилонской башни, а возможность достижения декларируемых ими целей оценивается скептически. Появились основания утверждать, что разработка принципа системности в отечественной науке вступает в новую фазу. Необходимость системного мышления подчеркивается и в смежных дисциплинах (Василькова, 1999; Гумилев, 1994; Жидков, 1997; Капица, Курдюмов, Малинецкий, 1997; Карташев, 1995; Костюк, 1993; Лихачев, 1994; Моисеев, 1998; Прангишвили, 2000; Садовский, 1995; Смирнов, 1993).

Тенденции развития

В качестве ориентиров развития системного подхода в психологии на сегодняшний день выступают две задачи: 1) построение на основе принципа системности предмета и 2) разработка системного метода познания психических явлений. Полнота и эффективность решения названных задач определяют уровень развития системных исследований. При этом речь не идет о построении умозрительных моделей психики как таковой и изучении способов ее организации и функционирования в целом. Перспективной представляется другая стратегия: системный анализ интегральных психических образований, сохраняющих печать единства внутреннего мира человека (Барабанщиков, 2003). Это предполагает обращение к локальным предметам и разработку специальных методов исследования конкретных психических явлений.

Строго говоря, изучение интегральных образований психики (либо их производных), выявление состава, структуры, способов функционирования, иерархической организации и т. п. является скорее правилом, чем исключением. К такого рода объектам относятся: поведенческий акт (П. К. Анохин), доминанта (А. А. Ухтомский), гештальт (К. Коффка), психологическая система (Л. С. Выготский), интегральная индивидуальность (В. С. Мерлин), интеллект (Ж. Пиаже), познавательная сфера (Д. Норман), перцептивный цикл (У. Найссер) и др. Особенность текущего этапа состоит в том, что наряду с изучением организации (структуры, уровней) и функционирования целостных образований на передний план выдвигается изучение их становления и развития. Доминирующим оказывается генетическое направление системного подхода. В качестве ключевых рассматриваются вопросы конкретных механизмов порождения целостностей, соотношения стадий и уровней развития, его видов, критериев, взаимоотношений актуального и потенциального в психическом развитии и т. п. (Барабанщиков, 2000; 2002; 2003; Барабанщиков, Рогов, 2000; Брушлинский, 1997; Завалишина, Барабанщиков, 1990).

Проблема психического развития занимает в психологии одно из центральных мест и имеет глубокое общепсихологическое содержание. К развитию способны лишь целостные образования, находящиеся в перекрестье системы детерминант. Поэтому обратной стороной психического развития выступает закономерное движение этой системы: изменение состава, структуры и способов детерминации психики и ее компонентов. При данном условии самое развитие приобретает очертания органического целого, т. е. системы.

Системный взгляд на детерминацию психики и поведения человека может быть выражен следующими положениями (Ломов, 1984; 1991):

• возможность возникновения и существования любого психического явления определяется различными обстоятельствами (детерминантами), которые могут выполнять функции причины, следствия, внешних и внутренних факторов, условий, предпосылок и опосредствующих звеньев;

• указанные типы детерминант тесно взаимосвязаны, образуя систему;

• соотношение между детерминантами подвижно; то, что в одних случаях выступает в роли предпосылки, в других – может оказаться причиной, фактором или опосредствующим звеном; конкретный состав и структура системной детерминации зависят от текущих обстоятельств жизни человека;

• движение или смена детерминант носят закономерный характер и являются необходимым условием развития субъекта (его психики, поведения);

• включаясь в систему объективных связей и отношений действительности, то или иное психическое явление (форма активности субъекта) само выступает в роли важнейшей детерминанты жизненных процессов: как природных, так и социальных.

Данная концепция противостоит представлениям линейного детерминизма, позволяя более дифференцированно подойти к решению некоторых фундаментальных проблем психологии и акцентировать не всегда выделяемые измерения детерминационных процессов: их динамичность, нелинейность и опосредствованность. По этой линии прослеживается, в частности, связь с синергетической версией системного подхода (И. Пригожин, Г. Хакен).

Согласно этой концепции, например, вопрос о соотношении биологических и социальных детерминант поведения должен решаться в направлении не фиксации их параллельности или внешних влияний и не определения специфики вытеснения или замены биологического социальным, а анализа содержания и способов взаимодействия этих детерминант в конкретной ситуации. В различных обстоятельствах и на разных стадиях психического развития соотношение и функции этих детерминант (их производных) оказываются различными. В одних случаях причиной определенных действий человека является социальное событие; биологические же особенности выступают в роли фактора, предпосылки или опосредствующего звена. В других случаях структура детерминации может быть иной.

При изучении психического развития нередки случаи, когда исследователи пытаются установить некоторую универсальную детерминанту, якобы ответственную за этот процесс и обеспечивающую переход новообразования с одной стадии на другую. Действительная же картина психического развития оказывается более сложной. Любой результат развития (когнитивный, личностный, операциональный), достигнутый на той или иной его стадии, включается в совокупную детерминацию психического, выступая в роли внутренних факторов, предпосылок, либо опосредствующих звеньев по отношению к результату следующей стадии. Тем самым складывается иная ситуация, обеспечивающая возможность перехода на новую ступень психического развития. По существу, динамика стадий (этапов, фаз, ступеней) развертывания психического и выражает движение всей системы детерминант, которая непрерывно доопределяется в процессе развития, и потому никогда не может быть предсказана полностью.

Целостные (интегральные) образования возникают, функционируют и преобразуются в процессе развития некоторой объемлющей системы, качествами которой они наделены. Соответственно развитие целостных образований может быть понято только в контексте законов развития порождающей системы (основания). Поскольку и субъект, и объект психической активности включаются в разные системы отношений, развитие выступает как полисистемный процесс. Он выражает единства дискретного и непрерывного, стабильного и изменчивого, тождественного и различного, репродуктивного и продуктивного, актуального и потенциального, необходимого и случайного, которые обеспечиваются лишь определенным соотношением (мерой) типов детерминант. В нем можно выделить уровни (микро-, мезо-, макро-) организации, качественно различные ступени или этапы, сменность ведущего основания и ключевых детерминант.

Психическое развитие не просто многосторонне, но и многовариативно. В рамках единого процесса различные психические образования (свойства, функции) развиваются неравномерно, имеют собственную «траекторию движения»; при этом их рассогласование может сыграть роль одного из источников психического развития индивида в целом. Новая система (качество) может возникнуть как в результате интеграции, так и дифференциации целостных образований (их функций). Источником же развития оказываются противоречия между разными измерениями, уровнями организации, свойствами или функциями одного и того же целого. Психическое развитие представляет собой полиморфный процесс, включающий прогрессивные и регрессивные качественные преобразования, возможность стагнации и тупиковых линий движения. Это не только рождение нового, но и трансформация или же разрушение неэффективных форм психической организации и поведения человека. Источник развития, пути, средства и формы его осуществления носят системный характер.

Еще одна черта современных исследований – акцентуация оснований интегративности и целостности психических явлений. Эта тенденция связана с усилением субъектного подхода к анализу психики (С. Л. Рубинштейн, Д. Н. Узнадзе, К. А. Абульханова-Славская, А. В. Брушлинский), в соответствии с которым и психические процессы, и деятельность (либо поведение, общение, игра) рассматриваются в конкретной отнесенности к тому, кому они принадлежат. Как показывают исследования, даже самый простой психический акт представляет собой акт конкретного субъекта жизни и включен в общий контекст его развития. Субъект выполняет роль стержня, или интегрирующего звена, объединяющего различные проявления (компоненты, модальности) психики и уровни ее организации. Анализ субъекта, следовательно, открывает возможность выявления механизмов образования и развития целостностей и оказывается внутренним моментом системного исследования психики. Очевидно, что в рамках системного подхода субъект также должен рассматриваться как дифференцированное многомерное целое (система).

Онтологически (конкретно) понятый субъект выражает основу многообразных отношений человека к действительности. Вступив в эти отношения, индивид не просто подчиняется действительности, но и воплощает в ней самого себя. Реализуя разные отношения, один и тот же индивид оказывается субъектом разных жизненных проявлений, в частности, восприятия, мышления, эмоциональных переживаний, общения, деятельности и реализует соответствующие функциональные возможности (свойства, качества, роли и т. п.). Человек как субъект способен распоряжаться собственными ресурсами и, благодаря этому, строить отношения с действительностью. Активность, самодетерминация, саморегуляция, самосовершенствование – ключевые характеристики субъекта жизни (Абульханова, 1973; Брушлинский, 1994; Брушлинский, Воловикова, Дружинин, 2000; Брушлинский, Воловикова, 2002).

Анализ субъекта заставляет всерьез обратится к еще одной реальности, которая нередко выносится «за скобки» исследования, – к объекту жизнедеятельности. Чаще всего его отождествляют либо с эмпирическим объектом (вещью, событием), либо со стимуляцией. При таком понимании индивид (или группа) оказывается изначально «отрезанным» от условий своего существования и развития и, как показывает исторический опыт, никакие логические ухищрения не способны обеспечить затем их внутреннего единства. Объект, или совокупность обстоятельств жизни и деятельности человека, представляет собой функциональное целое, которое включает не только элементы (свойства, вещи, события) и отношения среды, но и самого субъекта жизнедеятельности, объединяющего их в систему. Подобное единство человека и его среды известно в психологии как «ситуация» или «мир» (Левин, 2000; Рубинштейн, 1973; Magnusson, 1981). В отличие от среды в любых ее формах объект-ситуация (объект-мир) противоречив и парадоксален: включая в себя субъекта, он одновременно противостоит ему; одной его стороной являются условия жизни, другой – их отражение человеком, включенным в ситуацию. Ситуация (мир) оказывается и сложнейшей системой детерминант активности субъекта, и, одновременно, результатом этой активности. Без анализа объекта (выделения его образующих, структуры, норм и правил, которым он подчиняется, уровней организации, динамики и т. п.) невозможно понять ни содержание психического отражения, ни охарактеризовать субъекта и формы его активности. Хотя представления об объекте активно используются в рамках праксиологического и средового (экологического) подходов в психологии, проблема объекта как системы ждет своего решения.

Ситуация складывается на основе разнородных элементов среды (физико-географической, экологической, социальной) как целостность, соотнесенная с интересами, требованиями и возможностями субъекта. При этом активным оказывается не только человек, но и элементы его окружения: они могут быть «враждебными» (противостоять субъекту или мешать), «дружественными» (содействовать субъекту, его намерению) или нейтральными. Соответственно и способы разрешения ситуации оказываются различными, принимая вид борьбы, сотрудничества или сосуществования.

Разрешение ситуации субъектом требует координации его сил, средств, возможностей и целенаправленного действия. В какой-то степени это осуществляется заранее заданным (известным, шаблонным) путем, в какой-то – требует творческого отношения, учета непрерывно меняющейся обстановки. Объективный смысл выполняемой активности заключается в организации мира в интересах человека, его жизни, согласно принимаемым нормам и ценностям. Организуя и реализуя себя, человек организует и реализует ситуацию. Последняя выступает как своеобразная проекция человека во вне, его объективация в мире.

Через отнесенность к субъекту каждая ситуация получает волевое начало, которое, однако, не исчерпывает ее оснований в целом. Это – столкновение воль, сил, интенций, ведущее к спонтанности развития и непредсказуемости. Не случайно описание ситуаций, столь частое в литературе, осуществляется в терминах тенденций, которые изменяются самым неожиданным образом.

Жизнь человека соткана из ситуаций, в которые он вовлечен с первых секунд самостоятельного существования и в которых он не только реализуется, но и развивается. Ситуации чрезвычайно разнообразны по содержанию, способам разрешения, роли в личностном развитии и в жизненном пути. Они имеют как реальные, так и виртуальные способы организации, принадлежат различным сферам бытия, могут неожиданно прерываться или оставаться принципиально неразрешенными. Ситуация редко выступает в чистом виде: это всегда клубок событий разного уровня, разного времени жизни, разного содержательного и смыслового наполнения. При этом каждая ситуация предполагает особую позицию субъекта, соответствующий опыт, пути и способы выхода из нее. Остается удивляться универсальности и гибкости человека, его способности планомерно и достаточно успешно справляться с грузом многочисленных забот.

Ситуация – это «атмосфера» субъекта, наполняющая его жизнь предметным содержанием и смыслом. Поэтому анализ любого психологического феномена с необходимостью предполагает выход за его собственные границы в то объемлющее целое, в котором он возникает и развивается. Деятельность, общение, игра, учение – суть способы разрешения ситуаций, которые не только стереотипно повторяются, следуя степенному течению жизни, но и могут радикально меняться и требовать новых подходов и оригинальных решений.

И субъект, и объект жизнедеятельности органически взаимосвязаны и выступают как компоненты одного и того же фрагмента бытия, или события жизни, включающего психические явления в единстве с условиями их существования и развития. Данная система может иметь различное содержание, способ организации, масштаб (микро-, мезо-, макро-), подчинена определенной логике развития. По существу это и есть онтологическое основание психического как системы. Понятие события позволяет выразить важнейшие характеристики психических явлений – целостность и развитие, вписав их в естественный поток жизни. Изучение законов движения подобных систем, их развития, взаимопереходов, координаций и трансформаций представляется одной из центральных задач психологической науки (Барабанщиков, 2002).

Долгое время онтология психических явлений относилась к проблемам «второго плана» и нередко отдавалась «на откуп» смежным дисциплинам – физиологии, социологии или информатике. Исследователей больше интересовал гносеологический аспект – механизмы и способы отражения действительности в психике человека. Сегодня становится все более очевидным, что без учета способа существования психических явлений, их бытия психологическое знание остается принципиально неполным, а в практическом отношении – весьма ограниченным. Обращение к онтологической парадигме является необходимой предпосылкой разработки системно-генетического представления о психике.

В рамках рассматриваемого подхода то или иное психическое явление открывается исследователю (и должно быть изучено) в нескольких ракурсах. Во-первых, в контексте определенного фрагмента бытия, в который включен данный индивид либо группа, т. е. ситуации. Здесь лежат основания предметного содержания и динамики изучаемого феномена. Во-вторых, в рамках субъекта определенной формы активности. Здесь изучаемое явление берется в единстве внутренних условий своего существования, образующих разномодальное целое (в его состав входят: мотивационно-оценочный, когнитивный, диспозиционный, рефлексивный и другие компоненты). В-третьих, в плане той модальности психического, к которой непосредственно принадлежит изучаемое явление. Он фиксирует специфику и уникальность феномена, который выступает как сторона или момент унимодального целого. Таким образом, в каждом из ракурсов исследователь имеет дело с разными (хотя и связанными друг с другом) интегральными образованиями, а действительная природа явления реконструируется путем синтеза его различных «проекций».

Системный инструментарий

Из вышесказанного вытекают главные требования к системному методу исследования психики: а) чувствительность к интегральным (системным) качествам изучаемой реальности и б) возможность внутреннего синтеза (сопряжения) выделяемого плана (измерения) с другими планами (измерениями) объекта познания.

С этой позиции далеко не каждое изучение даже системных модусов психического оказывается системным. Например, классическая процедура исследования микрогенеза чувственного образа (Ланге, 1893; Krugh Smith, 1970) не может быть безоговорочно отнесена к системным методам потому, что вырывает изучаемое явление из контекста реальной жизнедеятельности субъекта и ограничивается искусственно выделяемым фрагментом (пусть и очень важным) целостного перцептивного процесса. Микроразвитие чувственного образа рассматривается здесь «с нуля», так, будто бы до его возникновения с воспринимающим субъектом ничего не происходило, и заканчивается появлением некоторого устойчивого (зрелого) состояния. Что происходит с образом (а также с субъектом восприятия) потом, когда он уже выполнил свою функциональную роль, остается загадкой. С точки зрения системного подхода микрогенез восприятия должен быть исследован как система, включающая полный цикл жизнедеятельности чувственного образа: его возникновение, становление, функционирование и преобразование, а это требует более адекватных теоретических представлений и методических средств (Барабанщиков, 2002).

Необходимо отметить, однако, что вопрос о принадлежности конкретного исследования к тому или иному методологическому направлению, в том числе и к системному подходу, является довольно тонким. Наряду с требованиями, о которых говорилось выше, существуют специальные критерии, отвечающие представлениям о системе, принимаемым в различных версиях системного подхода, причем в разных исторических условиях их приоритетность может быть различной.

Методологическая квалификация исследования как системного связана в первую очередь с характером постановки научной проблемы и, следовательно, с организацией предметного содержания. Все определяется тем, рассматривается ли оно в качестве целостного образования или нет. В эмпирическом исследовании системный объект всегда выступает перед исследователем опосредствовано. Фиксация наблюдаемых характеристик объекта необходимо дополняется представлением о его системной организации и развитии, а это требует специальной методологической работы.

В зависимости от поставленной задачи один и тот же предмет может изучаться и как системный и как несистемный. Если, например, необходимо выявить черты характера человека, то можно обойтись традиционными средствами психологического анализа; если же требуется установить структуру характера, то без привлечения системных представлений не обойтись. Отметим, что использование традиционных (несистемных) средств исследования не означает обращения к чему-то устаревшему и неэффективному. Они и адекватны, и эффективны там, где требуется описать сложный предмет и разложить его на части (свойства, функции, способности, процессы и т. п.). Хотя исторически такая задача появляется в науке достаточно рано, она сохраняет свое значение и по сегодняшний день.

Как известно, эмпирические методы психологии представляют собой фиксированные приемы и правила освоения психической реальности. Это – орудия исследователя, посредством которых он соотносится с изучаемым объектом в целях получения нового знания. Как состояние психологической науки, так и перспективы ее развития в значительной степени определяются арсеналом методических средств.

Проблемность методов психологического познания заключена в специфике основного объекта психологической науки – человека, способного к саморегуляции и саморазвитию. В разных системах отношений он открывается новыми гранями, выступая то как индивид, реализующий во взаимоотношении со средой основной принцип своего бытия, то как субъект – носитель предметно-практической деятельности и форм отражения, распоряжающийся своими душевными ресурсами, то как личность, определяющая свою позицию среди других людей, то как индивидуальность, выражающая самобытность и неповторимость человека. Повторяя, казалось бы, заученные действия, человек каждый раз вносит в их исполнение все новые и новые оттенки. Он сам может ставить себе задачу, планировать и контролировать поведение, произвольно переходить от одной стратегии решения к другой. Объект психологического исследования не является нейтральным ни по отношению к процедуре, ни по отношению к используемой технике, ни по отношению к исследователю. В этом принципиальное отличие психологии от естественных наук (физики, химии, астрономии и др.). Участие в психологическом исследовании и в качестве испытуемого, и в качестве экспериментатора – это всегда фрагмент жизни человека, факт биографии, не только раскрывающий, но, так или иначе, меняющий его самого.

К сожалению, удовлетворительной теоретической модели психологического исследования, как и его специальных форм, в частности, эксперимента, пока не создано. Психолог вынужден балансировать между крайними позициями: либо контролировать заранее определяемые переменные и ответы на них (что соответствует нормам естественнонаучного познания), либо доверять своему внутреннему опыту, интуиции, интерпретируя внутренний мир другого (что отвечает требованиям гуманитарного познания, родственного искусству и литературе). В первом случае возникает опасность потерять субъективность, естество человека, во втором – возможность установить строгие и точные (в математическом смысле) зависимости. Мастерство исследователя заключается в том, чтобы удержать обе крайности вместе, т. е. практически реализовать системный взгляд на человека и его психику.

Другое глубинное основание методических проблем обусловлено природой психических явлений. Они обладают исключительной вариативностью, динамизмом, тесно связаны друг с другом и онтологически неразрывны. Любой акт, реализующий отношение человека с миром, конкретен, принимаемые дифференциации психических явлений (в том числе разделение на процессы, свойства и состояния) условны, а возможность их изолированного изучения, как бы в «чистом виде», крайне ограничена. Каждый эмпирический факт по своему психологическому содержанию оказывается многозначным. Это требует от исследователя фиксации не только определенного аспекта, среза или момента изучаемого предмета, но и самой возможности их последующей реконструкции в рамках органического целого. Перспектива позитивного решения методических проблем предполагает учет системных характеристик объекта и предмета психологического познания, что с необходимостью приводит к анализу событий.

В настоящее время собственный арсенал системных технологий психологической науки и практики очень скромен, а его развитие представляет непростую исследовательскую задачу. Главная трудность состоит в том, чтобы изучать то или иное явление не теряя (не обрубая), а учитывая его системные (интегральные) качества, связи с другими явлениями жизни и деятельности субъекта, целостный характер их развертывания во времени, разноуровневость организации. Это условие предполагает разработку концептуальных схем, позволяющих интегрировать эмпирические данные, методы исследования и понятия, принадлежащие к разным научным парадигмам. Их появление открывает возможность новых путей движения в теоретическом пространстве предмета.

Вопрос о том, когда применять системный подход в конкретно-психологических исследованиях, решается в основном в двух направлениях. Первое (оно может быть названо неспецифичным) обращается к принципам системного подхода на завершающих стадиях исследования при интерпретации полученного массива данных. Системная «шкала» здесь как бы накладывается на конкретный материал, организуя и упорядочивая его извне. Подобная процедура позволяет дать классификацию изучаемых явлений (по типам, уровням, планам, измерениям) и структурировать первично получаемые знания, но ее теоретическая перспектива весьма туманна. Другое (специфическое) направление вводит принцип системности в самом начале исследования, полагая его предмет в качестве развивающейся целостности либо ее проявлений. Здесь системная методология развертывается как бы изнутри, постепенно обрастая эмпирическим материалом и формируя системную теорию.

Психологические исследования, ведущиеся в русле системного подхода, мало похожи на монолитное течение. Это очень размытый и неоднородный пласт работ, объединенных обращением к понятию «система», которое по-разному определяется и реализуется разными авторами. В общем массиве исследований воплощаются две предельные ветви системного подхода: конкретно-синкретическая и абстрактно-аналитическая (Я. А. Пономарев, 1983).

Конкретно-синкретическая ветвь предполагает изучение конкретных вещей и событий (например, человека, психического заболевания, профессиональной подготовки специалистов и т. п.), а не законов их взаимодействия. Здесь произвольно устанавливаются элементы или компоненты системы; в едином формальном плане рассматриваются множества связей и отношений, каждые из которых подчиняются качественно различным законам. Данная ветвь отражает этап эмпирического (многоаспектного) знания в развитии психологической науки.

Абстрактно-аналитическая ветвь системного подхода предполагает изучение абстрактно выделяемых свойств вещей или событий (например, черт характера или способностей), подчиненных в содержательном плане качественно однородным законам. В основу выделения систем (ее компонентов, уровней) кладется определенная форма взаимодействия и соответствующий структурный уровень организации вещи или события.

Обе ветви выполняют в познании полезные функции и тесно взаимосвязаны, но только вторая отвечает требованиям более высокого, действенно-преобразующего типа знания, согласуясь с собственной природой психических явлений. Именно абстрактно-аналитическая ветвь ориентирована на раскрытие генезиса (а не только структуры) системы, полагая в качестве основной задачи изучение процесса (а не его продуктов).

Таким образом, на данном этапе развития психологической науки и практики наиболее привлекательным и многообещающим предметом исследования выступает системогенез психики и ее разнообразных проявлений. Движение в этом направлении позволяет более тесно увязать психические процессы, свойства и состояния с характеристиками субъекта, акцентировать внимание на процессуальной стороне, усилить тот аспект исследований, который ведет к интеграции психологического знания.

Перспектива

Признавая несомненные достижения психологической науки, практики и образования ушедшего столетия, трудно согласиться с утверждениями, что человечество вступает в «психозойскую эру», а XXI век станет «веком психологии». На сегодняшний день замечание В. И. Вернадского остается всего лишь метафорой, льстящей самолюбию психологов и подогревающей их исследовательский энтузиазм. Предстоит еще очень много сделать, чтобы красивая форма наполнилась глубоким научным и практическим содержанием.

Обычно веком той или иной области знания, например, «веком физики», «веком химии» и т. п. называют столетия, в которых совершались принципиальные открытия, в частности, формулировались фундаментальные законы, утверждавшие новый способ мышления и влиявшие на организацию жизни общества в целом. С этой точки зрения XXI век представляется «веком биологии и информационных технологий» – т. е. тех дисциплин, которые стоят на пороге крупных достижений и радикальных перемен. Сегодня есть все основания ожидать, что и та, и другая области знания окажут существенное влияние на психологию, создав предпосылки фундаментальных открытий в будущем. Более того, психология сможет эффективно проявить свой научно-практический потенциал внутри биологии и информатики, решая непосредственно их задачи. Обратим внимание, что именно в этих дисциплинах системный подход получил наибольшее распространение.

Нельзя недооценивать и общего влияния на развитие психологии физических наук. Физика как феномен культуры, а не только как область позитивного знания, создает и поддерживает атмосферу научности, определяет представления о предназначении науки и типе ученого, формирует мировоззренческий климат эпохи. В физическом способе познания находят отражение существенные черты современного стиля мышления, который остается непоколебимым, несмотря на прогрессивно возрастающие объемы социокультурного познания и гуманитаризацию жизни в целом.

Расширение и углубление междисциплинарных связей психологии является одним из наиболее мощных факторов ее развития. Это касается и гуманитарных наук, которые также находятся в поиске предмета и метода, периодически погружаясь в кризисные состояния. Значительное, хотя и не решающее, влияние на развитие психологии могут оказать религия (особенно по линии практического опыта), искусство и литература, которые несут целостный взгляд на человека, а по глубине раскрытия внутреннего мира личности и способам воздействия на него существенно опережают академическую науку и строящуюся на ее основе общественную практику. Изображение человека средствами искусства и литературы является идеалом, конечной целью, напоминанием, а когда-то и укором научной психологии и рациональному познанию как таковому. В этом ключе большие ожидания связываются с развитием собственной практики психологии (психопрактики), пытающейся учитывать целостность человеческой индивидуальности. Несомненно, что роль психологического знания в постиндустриальном обществе, к которому движется человечество, будет монотонно возрастать, а темпы дифференциации психологической науки по крайней мере не уменьшатся. Прогрессирующая глобализация общественной жизни (экономики, политики, финансов, коммуникаций, здравоохранения и др.) с необходимостью утверждает системный способ мышления и отношения к действительности.

Вряд ли кто-либо сегодня всерьез отважится предсказывать судьбу направлений и тем более отдельных школ. Можно обсуждать лишь наиболее общие требования к науке XXI века и условия их выполнения. С точки зрения логики предшествующего развития будущее – за теми течениями, которые, раскрывая определенные свойства, связи и отношения психического, смогут осуществить синтез разномерного знания, преодолеть односторонность (моноцентризм) в рассмотрении своего предмета. Будущее – за системно-ориентированной мультипарадигмальной психологией.

Глубинный смысл методологических кризисов, перманентных в психологии, заключается в неспособности науки охватить разнокачественные основания психических явлений единой системой понятий. Методологическая и теоретическая разобщенность исследований, усиленная высокими темпами дифференциации и гетерохронностью развития психологического знания, остается благодатной почвой не только для редукционизма и эклектики, но и для псевдонаучных представлений о психике и человеке в целом. Крайним выражением разобщенности психологии выступает противостояние естественнонаучной и гуманитарной (социокультурной) парадигм. Соответственно, вопрос о выходе из кризиса в значительной степени касается способов интеграции разнородного знания, его взаимопереходов и взаимовключений. Очевидно, что проблема когерентности психологии сохранит свое значение и в XXI веке.

Хотя ее решение во многом зависит от принимаемого типа рациональности, есть все основания ожидать, что «логика целостности» усилит и разовьет свои позиции. Особый интерес в этом плане представляют принципы взаимовключения и дополнительности.

Взаимовключение психических явлений – обратная сторона их взаимосвязи. Единство внутреннего мира человека оборачивается взаимопроникновением психических процессов, свойств и состояний. Это предполагает не хаос и беспорядочность включений, а их организованность в рамках и на «территории» локального целого; такую организованность, которая выступает непременным условием возникновения и развития конкретного психического явления. Соответственно любое психическое образование носит двойственный характер. Оно выражает одновременно и момент психики (например, образ или понятие), и психику как таковую, обеспечивающую его существование. Конкретная модальность психического опирается на все другие модальности, втягивая их в себя и распространяя на них свое влияние. Целое заключено в своей части. Принцип Анаксимандра «все состоит из всего», привлекающий внимание современной физики, сулит немало перспектив и психологии.

С данной точки зрения психические феномены не могут не рассматриваться как проявления интегральных образований (целостностей, молярных единиц), вписанных в контекст жизни. Только при данном условии они получают опору как во внешнем, так и во внутреннем мире человека, выражают формы и проявления, и порождения бытия. Это, в свою очередь, открывает возможность их эффективного исследования, формирования, диагностики и коррекции.

На сегодняшний день «логика целостности» не может обойтись без «логики дополнительности». Рассматриваемый в широком значении принцип дополнительности (Н. Бор) предполагает многообразие не только феноменов, но и оснований психического. Имеются в виду разные измерения самой сущности феноменов, не сводимые в общем случае к противоречию сторон. Это означает, что выделяемые стороны достаточно самостоятельны, но и не разобщены. Отсюда следует постнеклассический познавательный норматив, допускающий альтернативное описание объекта по отношению к любой его теории: поскольку теория призвана вырабатывать целостное представление об объекте, ее познавательная ценность как целостной и как теории всегда оказывается ограниченной. Подобная картина наблюдается не только в современной физике (Гейзенберг, 1987), но и в математике, предмет которой также начинает осознаваться многомерным (Клайн, 1984).

Представление о многомерности природы психического позволяет по-новому взглянуть на взаимоотношения альтернативных течений и парадигм. Дух конфронтаций уступает место диалогу, новому пониманию истины и новому типу мышления, раскрывающему отношения между различными измерениями психического. Появляется возможность формирования иной методологической культуры и способов профессиональной работы психологов. «Единство в многообразии» – фундаментальное требование познания сложно организованных развивающихся целостностей (органических систем) выступает как принцип сотрудничества, взаимопонимания и связи научных традиций, теории и практики, прошлого, настоящего и будущего психологии.

Проникновение идей системности в мышление психологов и конструирование на ее основе новых задач, предметного содержания и методов психологического познания стало важным достижением философии и науки XX столетия. Оказавшись в благоприятной среде, эта идея не могла не получить своего развития. Есть все основания полагать, что в XXI веке произойдет дальнейшее распространение системного подхода на специальные и прикладные области психологической науки, причем его наибольший эффект можно ожидать при изучении комплексных (междисциплинарных) объектов. Существенно обогатится и расширится арсенал логико-методологических средств системных исследований. Упрочится значение системных идей в выработке стратегии психологической науки и практики. Вместе с тем, в общепсихологическом плане автономность (но не эффективность!) системного подхода будет все более ограничиваться полагающим его и сливающимся с ним предметным содержанием науки. «Логика органической системы» все чаще будет представляться как собственный механизм организации, развития и функционирования психики и поведения человека.

Литература

Абульханова К. А. О субъекте психической деятельности. М.: Наука, 1973.

Ананьев Б. Г. Избранные психологические труды. В 2 т. М.: Педагогика, 1980.

Ананьев Б. Г., Веккер Л. М., Ломов Б. Ф., Ярмоленко А. В. Осязание в процессах познания и труда. М.: 1959.

Андреева Е. А., Вергилес Н. Ю., Ломов Б. Ф. Механизм элементарных движений глаз как следящая система // Моторные компоненты зрения. М.: Наука, 1975, С. 7–55.

Анохин П. К. Философские аспекты теории функциональной системы. М.: Наука, 1978.

Барабанщиков В. А. Системогенез чувственного восприятия. М.-Воронеж: МПСИ, 2000.

Барабанщиков В. А. Восприятие и событие. СПб.: Алетейя, 2002.

Барабанщиков В. А. Системная организация и развитие психики // Психологический журнал, № 1, 2003, С. 29–46.

Барабанщиков В. А., Рогов М. Г. (ред.) Системные исследования в общей и прикладной психологии. Набережные Челны: Институт управления, 2000.

Блауберг И. В., Юдин Э. Г. Становление и сущность системного подхода. М., 1973.

Брушлинский А. В. Проблема психологии субъекта. М.: ИП РАН, 1994.

Брушлинский А. В., Воловикова М. И., Дружинин В. Н. (ред.) Проблема субъекта в психологической науке. М.: Академический проект. 2000. 320 с.

Брушлинский А. В., Воловикова М. И. (ред.) Психология индивидуального и группового субъекта. М.: Per Se, 2002.

Брушлинский А. В. (ред.) Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории. М.: ИП РАН, 1997.

Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. СПб.: Лань, 1999.

Выготский Л. С. Психология развития как феномен культуры. М.-Воронеж: АПСН, 1996.

Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М.: Мысль, 1987.

Гумилев Л. Н. Конец и вновь начало. М.: Танаис Ди-Дик, 1994.

Жидков В. С. Попытка системного взгляда на культуру // Системные исследования, 1997, вып. 25. с. 225–246.

Завалишина Д. Н., Барабанщиков В. А. (ред.) Принцип системности в психологических исследованиях. М.: Наука, 1990.

Завалова Н. Д., Ломов Б. Ф., Пономаренко В. А. Образ в системе психической регуляции деятельности. М., 1986.

Капица С. П., Курдюмов С. П., Малинецкий Г. Г. Синергетика и прогнозы будущего. М., 1997.

Карташев В. А. Система систем. Очерки общей теории и методологии. М.: Прогресс-Академия, 1995.

Клайн М. Утрата определенности. М.: Мир, 1984.

Костюк В. Н. Изменяющиеся системы. М.: Наука, 1993.

Кузьмин В. П. Принцип системности в теории и методологии К. Маркса. М.: Политиздат, 1980.

Ланге Н. Н. Психологические исследования. Закон восприятия. Теория внимания. Одесса: Психологическое общество, 1893.

Левин К. Теория поля в социальных науках. Спб.: Речь, 2000.

Лихачев Д. С. Культура как целостная динамическая система // Вестник РАН, 1994, № 8.

Ломов Б. Ф. Психические процессы и общение // Шорохова Е. В. (ред.) Методологические проблемы социальной психологии. М.: Наука. 1975. С. 151–165.

Ломов Б. Ф. Человек и техника. М.: Советское радио, 1966.

Ломов Б. Ф. О структуре процесса опознания сигнала // Материалы XVIII Междунар. конгресса по психологии: обнаружение и опознание сигнала. Симпоз. 16. М.: Об-во психологов СССР, 1966. С. 135–142.

Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М.: Наука, 1984.

Митькин А. А. О самоорганизации систем: критический анализ // Психологический журнал, 1998, № 4. С. 117–131.

Носуленко В. Н. Системный подход в исследовании слухового восприятия // Психологический журнал, 1986, № 5. С. 26–36.

Пономарев Я. А. Методологическое введение в психологию. М.: Наука, 1983.

Прангишвили И. В. Системный подход и общесистемные закономености. М.: Синтег. 2000.

Пригожин И. Порядок из хаоса. М.: Наука, 1985.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М.: АН СССР, 1957.

Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М.: Наука, 1973.

Садовский В. Н. Основы общей теории систем: логико-методологический анализ. М.: Наука, 1974.

Смирнов Т. А. Проблема формализации знания: системно-феноменологический подход. М., 1993.

Теплов Б. М. Избранные труды. М.: Педагогика, 1985. Т. 1, 2.

Хакен Г. Синергетика. М.: Мир, 1980.

Giorgi A. Toward the articulation of psychology as a coherent discipline / A century of psychology as science, Washington: APA, 1992. P. 46–59.

Koch S. The nature and limits of psychological knowledge: lessons of a century qua «science» / A century of psychology as science, Washington: APA, 1992. P. 75–97.

Koffka K. Principles of gestalt psychology. N. Y.: Brace, 1935.

Köhler W. Dynamics in psychology. N. Y.: Liveright, 1940.

Krugh U., Smith G. Percept-genetic analysis. Lund: Gleerup, 1970.

Magnusson D. Wanted: A psychology of situations // Towards a psychology of situations and interactional perspective. Hillsdale (N. J.): Erlbaum, 1981. P. 9–32.

Magnusson D., Torestad B. A holistic view of personality: a model revisited // Annual review of psychology, 1993, V. 44.

Magnusson D., Torestad B. The individual as an interactive agent in the environment // Reports from the department of psychology: Stockholm University, 1990, No. 728.

Neisser U. Cognitive psychology. N. Y.: Appleton – Century – Crofts, 1967.

Piaget J. La situation des sciences de’hommedans la systeme des sciences / Tendences principles de la recherché dans les sciences socials et humaines. Rtl. Paris: La Haye, 1970. P. 1–65.

Piaget J. Psychology and Epistemology: Towards a theory of knowledge. Harmondsworth: Penguin university books, 1972.

Проблема взаимосвязи «свободы и судьбы» прошла длинный и сильно разветвленный путь теолого-философского развития, который остался незавершенным и не привел к какому-либо определенному решению. «Противоречие между свободой воли и детерминизмом – одно из тех, которые проходят через философию от ранних времен до наших дней, – пишет Б. Рассел, – принимая разные обличья в разные времена» (Пуанкаре, 1983, с.310). Интеллектуальные поиски в этом направлении обрели «новое дыхание» в эпоху Просвещения на фоне бурного роста научного эмпирического знания. Впечатляющие успехи сциентизма в познании законов природы и возможностей их практического применения в сочетании с укреплением материалистических тенденций в философии привели к возникновению новых мировоззренческих понятий и новых парадигм, претендующих на научное объяснение общих принципов организации Вселенной.

Сложившиеся в итоге основные варианты подхода к проблеме детерминизма и возможностям ее решения могут быть представлены так.

• Порядок в мироздании заложен актом творения и поддерживается божественным Провидением (теистический и деистический варианты модификации Фомы Аквинского, Августина Блаженного и др.).

• Мироздание детерминировано законами механики и физики. Индетерминистические тенденции обусловлены нашим незнанием. При достаточной полноте знаний мы могли бы наблюдать и описывать вполне детерминированную картину мира (позиция Лапласа и ее варианты, обусловленные расширением числа детерминирующих факторов).

• Установка на принцип детерминированности Вселенной несостоятельна, поскольку такая установка предполагает однозначные причинно-следственные связи, а последние – условны и не соответствуют реальности (позиция Юма).

• Феноменальный мир лишен какой-либо упорядоченности. Порядок в познание этого единственно доступного нам мира мы вносим в своем сознании, опираясь на трансцендентные категории пространства, времени и причинности (позиция Канта).

• Детерминизм присутствует в мироздании, но степень его выраженности очень различна в разных ситуациях, она варьирует от жесткого детерминизма часового механизма до мягкого детерминизма меняющейся конфигурации облаков в небе (позиция К. Поппера).

• Главный фактор развития Вселенной и ее элементов – случайность. Детерминизм играет при этом лишь условную и ограниченную роль в периоды стабилизации ситуации. Порядок в организации мироустройства достигается благодаря широко представленным и эффективно действующим механизмам самоорганизации (позиция И. Пригожина).

Сегодня, как и много веков назад, проблема детерминизма, обретя обновленный в соответствии с эпохой имидж и существенно расширив ареал своего влияния, несомненно, сохраняет и теоретическую, и практическую остроту.

Принимая во внимание фактическую безбрежность данной проблемы, было бы бессмысленно пытаться в рамках короткой статьи охватить все ее аспекты. Поэтому автор, заведомо ограничивая себя, ставит более сдержанную задачу: сравнить в форме критического анализа основные особенности соприкоснувшихся в настоящее время синергетического и системно-психологического подхода к обозначенным проблемам. Приведенный ниже текст носит явно дискуссионный характер, не претендует на завершенность суждений и оставляет широкие возможности для дальнейшего обсуждения.

Здесь же следует подчеркнуть, что Б. Ф. Ломов, отстаивая позиции системного подхода к анализу психики, уделял пристальное внимание понятию детерминизма в его философском содержании и проблеме детерминации психических явлений, рассматривая при этом каузальные связи как одну из форм детерминизма. «Вообще вопрос о соотношении причин и следствий во времени, – писал он, – имеет для психологического исследования исключительно большое значение и требует специального методологического рассмотрения» (Ломов, 1984, с.123).

* * *

Синергетическое направление, охватившее сегодня различные области научного знания, представляется иногда как закономерная перспектива дальнейшего развития системного подхода в науке (см., например, Прангишвили). Разработка основных положений данного направления связана преимущественно с двумя авторами – И. Р. Пригожиным (Пригожин, 2003), обозначившим эту область науки как «теорию хаоса», и Г. Хакеном (Хакен, 1985), который и ввел термин «синергетика».

В настоящей статье оба эти концептуально созвучные направления объединены под общим названием «синергетика». Ниже приведены в кратчайшем изложении важнейшие положения синергетики (в ее принятом сегодня интегральном понимании), которые в их стандартных формулировках выглядят следующим образом.

Порядок и организация возникают из беспорядка и хаоса спонтанно на основе принципа самоорганизации