Читать онлайн Эхо заснувших болот бесплатно

– Не померла ещё?

– Нет, но очень стараюсь.

– Это правильно: усердие – оно завсегда помогает…

– Тогда бы я тебя здесь уже не видела.

Он усмехнулся и присел на широкий замшелый пень, возле которого висел полосатый гамак. Лежавшая в нём девушка лениво рассматривала свои солнечные очки и время от времени недовольно косилась на собеседника, рассчитывая, что её взгляды он расценит верно.

– Не уйду. – Крепкий коренастый молодой человек упрямо мотнул головой, от чего его русые, слишком отросшие за лето волосы пришли в движение, и слегка потряс гамак, создавая подобие морской качки. – Ваша светлость мне нужна как никогда, а причин для отказа у тебя всё равно нет.

– Очень даже есть – не хочу.

– А жрать хочешь? – начал злиться он. – Ну хоть изредка?

– Для этого существуют дары природы.

– Ягоды и корешки? То-то от тебя один призрачный силуэт остался.

– Медведи, – огрызнулась она. – Чего тебе надо?

Обрадовавшись, что диалог стал налаживаться, молодой человек лучезарно улыбнулся и просветил:

– Так как раз твой призрачный силуэт, Алиса Викторовна.

– Ищите удовлетворение своих нетипичных потребностей в другом месте, Игорь Алексеевич.

– Не могу, Лис, рад бы, да не могу. – Он выудил из пакета странноватую светлую ткань, местами поеденную молью, и с торжественным видом протянул Алисе. От неожиданности девушка действительно взяла тряпку и воззрилась на неё с молчаливым возмущением.

– От бабушки осталось. Порылся недавно в её сундуке, столько интересного нашёл…

– Это что? – брезгливо уточнила она. – Занавеска? Или панталоны?

– Свадебное платье, вообще-то, – немного обиделся Игорь. – Но если нужны панталоны, могу поискать.

– Адвоката себе поищи, – разозлилась Алиса. – Я в твои игры с законом больше не полезу, так и знай!

– Тебе и не надо. Я почти уверен, что закон не запрещает гулять по лесу в роскошном, практически новом прикиде.

– Ещё скажи, что он ни разу не надёванный, – скривилась она. – Забирай своё шикарное наследство и…

– Тридцать процентов.

– От чего? – недовольно спросила девушка, начиная подозревать, что за определённую сумму вполне сможет походить в чужом платье пару часов.

– От того, что я обычно получаю за аренду катера.

– Так… Это, значит…

– Это значит, что целую осень медведи будут спать спокойно.

– Они зимой, вообще-то…

– К зиме ещё что-нибудь придумаем. Слушай, я прекрасно знаю, как ты живёшь и что одной травой питаешься… Ладно, не смотри так, пусть не травой, но грибы, орехи и малина – это несерьёзно. Мелкого брата тоже в вынужденное вегетарианство обратишь?

– Он ещё даже не здесь! – рявкнула Алиса. – Что-то тебе слишком много известно о моей семье!

– О ней всему городу известно, – буркнул Игорь, досадуя, что опрометчиво затронул неприятную тему. – Короче, я предлагаю приличные деньги за сущую ерунду. У тебя есть день, чтобы подумать и принять правильное решение.

– А потом?

– Попрошу кого-нибудь другого.

– Даже интересно – кого?

– Вот и мне интересно, – безрадостно кивнул он. – У меня не так много знакомых… Этих… Таких, как ты, короче. Слушай, мы оба знаем, что особых вариантов у тебя нет, так что давай просто поможем друг другу.

Алиса мрачно подняла свадебное платье на уровень глаз и просунула голову в огромную дыру на подоле.

– Твоя бабка в нём коня останавливала, что ли?

– Почти. Пьяного деда со свадьбы на себе волокла. Чтоб другие девки с собой не унесли.

– Теперь ясно, в кого ты пошёл.

– В деда или бабку? – улыбнулся он.

– Молись, чтоб не в коня…

* * *

Утро выдалось хмурым и промозглым, над болотами стелился туман, из которого, словно могильные кресты, торчали высохшие, безжизненные ели и редкие причалы – прогнившие, наполовину ушедшие под воду, вызывающие стойкие ассоциации с безлюдным запустением, хотя до настоящей глуши было ещё далеко.

Дети кутались в ветровки и уныло смотрели за борт, явно мечтая оказаться в любом другом месте, взрослые негромко переговаривались, будто боясь нарушить сонную тишину, и зачарованно разглядывали природу.

– У нас в Москве такого нет, – заметил отец семейства, видимо желая заинтересовать своих отпрысков.

– И слава богу, – буркнул пацан. Девочка ничего не сказала, но было понятно, что с братом полностью согласна. На чёрную воду она смотрела с опаской, в синих глазах поблёскивали слёзы, и Игорь ощущал смутное сочувствие. Конечно, не дело, чтобы дети всё лето сидели в душном городе, но для такого экстрима они, пожалуй, ещё маловаты. И о чём только думают родители?

– Поройтесь в том ящике, вроде шоколадки были.

Девочка благодарно улыбнулась и отправилась на поиски сладостей, а её брат остался стоять у штурвала, который Игорь придерживал одной рукой, не до конца доверяя подростку управление. На вид мальчишке было лет тринадцать, но ростом он уже почти догнал отца и фигура выглядела вполне юношеской – вероятно, пацан серьёзно занимается каким-нибудь спортом. Хотя в таком случае он должен спокойнее относиться к трудностям путешествия. Девчонка немного куксится, но всё же держится молодцом, а от него – бесконечные жалобы, причём и по делу, и не очень.

– Долго ещё? – Невысокая темноволосая женщина с короткой стрижкой, ранее представившаяся Мариной, тоже подошла к штурвалу и положила руку Артёму на плечо. Тот недовольно поморщился и, аккуратно освободившись, присоединился к сестре, поглощавшей шоколад.

– Несколько часов. – Игорь с сомнением покосился на детей. – Простите, вы так и не указали цель вашей экскурсии. Я понимаю, что вы хотите познакомиться с нашей природой, и она, безусловно, уникальна, но основные туристические маршруты проходят в совсем других направлениях. Уж можете мне поверить, я тут лет десять людей катаю. У нас прекрасный заповедник, с детьми обычно ездят туда – на животных посмотреть. Ещё есть места для рыбалки и охоты, для тех, кто предпочитает горный туризм и жизнь в палатке, для паломников… Развлечения на любой вкус, и каждый найдёт себе по душе, но вот чтобы в тот район… Вы поймите, там просто ничего нет. Лес, болота, река эта, по которой мы идём… И всё.

– Нам нужно именно то место, – отрезал мужчина. – Я дал вам координаты, и вы согласились.

– Так я и не против, но имейте в виду: там может быть действительно опасно. Дикие животные – это вам не еноты в московским зоопарке.

– Милый, может, и правда не стоит?

– Мы уже всё решили.

– Да, но дети… Герман, а вдруг…

– Никаких «вдруг» не будет, успокойся.

Марина молча отошла и принялась копаться в своём телефоне. Через пару минут она вернулась; на лице женщины отчётливо читалось лёгкое отчаяние.

– Хотела позвонить, а связи нет.

– Ну а чего ты ждала? – усмехнулся Герман. – Технический прогресс нам сейчас ни к чему, правда же, Артём?

– Неправда, – буркнул пацан. – Но если я буду терпеливо сносить весь этот беспредел, ты вернёшь мою карманную приставку?

– Посмотрим.

– Ты обещал!

– А ты обещал не ныть, и что я вижу? Даже Маруся себя нормально ведёт.

– Так ты у неё и не отбирал ничего, ей не нужно бороться за независимость.

– Лучше борись с комаром, который из тебя уже второй литр крови высасывает. – Он хлопнул сына по затылку, убив насекомое, и, ни к кому не обращаясь, посетовал: – Ну в кого вы такие…

– Современные?

– Чересчур, – покачал головой Герман. – Я бы в ваши годы был счастлив…

– Оказаться в дыре без туалета и нормальной еды, но зато с чудовищными москитами?

– Игорь, вы обещали нам легенду, – быстро вклинилась Марина. – О том месте, куда мы плывём.

– Эм-м… – Он напрягся и бросил взгляд на Марусю, которая как раз разделалась с шоколадом и снова предавалась тоске. – Боюсь, она не совсем для детских ушей.

– Мы всегда можем её высадить, – с надеждой предложил мальчишка.

– Артём!

– Что? Я хочу легенду. Имею право, раз виртуальная битва с зомби мне сегодня не светит.

– А вдруг светит реальная? – зловеще сверкнул глазами Игорь и, проигнорировав предупреждающий взгляд Марины, принялся рассказывать: – Когда-то давно в тех местах была деревня. Может, и не одна, другие тоже были, но находились они довольно далеко, а в этой люди жили очень обособленно, варились в собственном соку…

– Варились? – не поняла Маруся.

– Это значит, что у них не было связи с внешним миром.

– Я бы свихнулся так жить, – убеждённо сообщил Артём. – Без приставки, по крайней мере.

– Спасла бы тебя та приставка, – покачал головой Герман. – Я тоже слышал о деревне, вроде там жили беглые крестьяне.

– Так и есть, – кивнул Игорь. – Рядом с нашим городом было богатое имение с роскошными садами, каскадом прудов и огромным парком. Но самое главное, конечно, дом – его строили итальянские архитекторы: навезли кучу антикварных вазонов, картин, ювелирных примочек… В общем, об этом имении даже в иностранных журналах писали, были фотографии розария, балюстрад, самого хозяина…

– Разве тогда уже существовала фотография? – робко уточнила Маруся. Описание чужой красивой жизни явно пришлось ей по душе: девочка расстегнула ветровку и, приняв относительно расслабленную позу, смотрела на Игоря во все глаза. Брата она была младше лишь на пару лет, но создавалось впечатление, будто разница у них гораздо больше. Щуплая, невысокая, с тонкой светлой косичкой и круглыми очками, она походила на первоклассницу, напуганную непривычной пока школьной жизнью.

– Да, но всё же она была редкостью, и то, что иностранный журналист приехал в глубинку снимать наши розы, говорило очень о многом. Имение и правда было невероятным, даже по сравнению с другими аналогичными. Понятно, что владел им человек богатый, и по слухам, своё состояние он сколотил на…

– Невольничьем труде.

– Артём, не перебивай старших.

– Ну, в принципе, так и есть, – улыбнулся Игорь. – Я, вообще-то, контрабанду имел в виду, но да, прославился мужик запредельной жестокостью по отношению к крестьянам. Крепостное право уже отменили, только сразу эти реформы мало кого коснулись. В основном народ продолжал жить по-прежнему, люди просто не знали, что бывает по-другому, не понимали, что даёт неожиданная свобода…

– Приставок, походу, ещё не было?

– Ага, и дети не перечили родителям, а делали, что им говорят. Чудесное было время…

– Не для всех, – безрадостно напомнил Игорь. – Владелец имения над своими крестьянами нехило издевался: бил, насиловал, – он запнулся и посмотрел на Марусю, но девочка и бровью не повела, – заставлял работать до потери сознания. Некоторые и в его незаконных операциях участвовали – против воли, но всё равно никому не жаловались.

– Потому что некому было? – без труда догадался Артём.

– Да. И потому что такая работа давала определённый иммунитет. Упырь этот всё же боялся разоблачения, поэтому к тем, кому были известны его тайны, относился лояльнее. Но большинству было совсем тяжело: и от непосильного труда они умирали, и от побоев, женщины уже рожать прекратили: не хотели для своих детей такого будущего… В какой-то момент люди просто не выдержали и поняли, что пора драпать. Кое-кто и до этого убегал, но тогда упырь становился ещё более кровожадным и отрывался на родственниках счастливца, поэтому валить решили одновременно, всем коллективом.

– Туда, куда мы тащимся?

– Ну, они долго скитались, боялись преследования и в конце концов выбрали такое место, в которое ни один человек в здравом уме не сунется. Кругом болота, лес даже в наше время, считай, непроходимый, а уж тогда… Река, по сути, единственный путь, но и по ней так далеко мало кто забирался – просто смысла не было. Крестьяне осели, построили дома, поначалу питались с этой самой реки, позже вырубили в лесах пару полей, вернулись к привычной жизни. Гостей у них почти не было, а те, что изредка были, или не знали истории поселения, или держали рот на замке – кому охота с упырём общаться… Народ расслабился, успокоился, поверил, что все ужасы в прошлом, и тут…

– У них что-то отобрали, – убеждённо предположил Артём. – Что-то очень дорогое, любимое, подаренное на день рождения…

– Заставляющее юные извилины сворачиваться самым противоестественным образом, – таким же тоном подхватил Герман.

– Да ладно вам, дайте послушать.

– Однажды к ним прибилась незнакомка – лет двадцати, миловидная, напуганная… С младенцем на руках.

– В лесу прибилась? – удивилась Маруся.

– Да, она просто вышла к ним из чащи. Было понятно, что в пути много дней, что совсем слаба, что если уйдёт, сразу погибнет. Конечно, её приютили, откормили, отогрели… Девчонка рассказала, что жила в одной из деревень вёрстах в сорока, что родила от любимого, но тот вскоре погиб, а родители не пожелали видеть её с приплодом у себя и собирались выдать за другого – старого и страшного.

– И она смылась? – злорадно уточнил Артём. – Значит, не всегда дети родителей слушались?

– И выживали после этого тоже не всегда, – хмуро заметил Герман. – Та девушка вроде погибла?

– Почему погибла? – На глазах Маруси показались слёзы. – Она же к хорошим людям попала.

– Вот только эти люди сдали её при первой же возможности, – поморщился Игорь. – Прошло уже какое-то время, и деревенские бабы обнаружили у младенца некий специфический признак типа копыта.

– Какого ещё копыта?

– История умалчивает, но у упыря было нечто подобное.

– Младенец – сын упыря? – загорелся мальчишка.

– Во всяком случае, народ так решил. Все понимали, что девчонка родила от него не по своей воле и что бежала не от хорошей жизни…

– А чё они с ней незнакомы-то?

– У упыря было много деревень, она – коллега по несчастью, но всё-таки чужая. В общем, девчонка стала для них опасной. Одно дело – беглые крестьяне, другое – родной сын. Были приличные шансы, что упырь использует все свои деньги и связи, чтобы найти ребёнка, а это означало, что…

– Заодно он найдёт и остальных.

– И они не захотели ей помочь? – возмутилась Маруся. – Но как же так, ведь у неё малыш!

– У них тоже были малыши, – развёл руками Игорь, на секунду выпустив штурвал. Перекрикивать звук мотора он уже устал, но легенду требовалось рассказать до конца. – К тому же их беспокоило, что девчонка настолько легко их нашла – получается, поползли слухи, тайна сделалась не такой уж тайной… В общем, они выдали ей немного провизии и выставили вон, но опоздали: упырь явился тем же вечером, разнёс деревню до основания, людей перебил…

– В одиночку, что ли? – скептически уточнила Марина. История ей явно наскучила, и теперь женщина вяло следила взглядом за лёгкой волной от катера, которая быстро исчезала в прибрежных зарослях, оставляя после себя ровную чёрную гладь.

– За давностью времён подробности, естественно, стёрты, я передаю лишь суть.

Деревня перестала существовать, упырь бросился в погоню, однако девушку и младенца так и не нашёл. Тут две основные версии: либо дикие животные, либо какой-то наиболее активный крестьянин. Ещё до того, как выпнуть девчонку, они всерьёз рассматривали вариант с… – Он опасливо покосился на детей, но продолжил: – С уничтожением.

– Её хотели убить? За что?

– Не за что, а почему, – поправил Герман. – Когда люди защищают своё, порой не видят иного выхода…

– Я бы ни в жизнь так не сделала, – насупилась Маруся.

– Они тоже, – кивнул Игорь. – То есть дальше предложения дело не пошло, её всё же отпустили…

– Потому что им было выгодно, чтобы девчонка помелькала где-то ещё, – упёрся глава путешествующего семейства. – Я даже не удивлюсь, если они были рады проводить её до ближайшего населённого пункта – чтобы перевесить свои проблемы на кого-то другого.

– Как бы там ни было, она исчезла, а упырь помешался от горя, с жутким рёвом рванул в самую чащу, и более его никто никогда не видел.

– Тоже откинулся? – флегматично поинтересовался мальчик.

– Скорее всего. Поговаривают, что с тех пор так и бродят они по округе. Призраками, само собой.

– Кто – они? – въедливо уточнил Герман. – Девушка с ребёнком, нерадивый отец или деревенские поборники добра и справедливости?

– Все, – усмехнулся Игорь. – Кто-то видел мужика с бешеными глазами и звериным рёвом, кто-то – деревню со странными жителями, но в основном, конечно, – девчонку с малышом. Вроде бы это очень плохой знак – сразу надо разворачиваться и драпать со всех ног.

– А кто видел-то? Вы ж сказали, что там никого нет.

– Это сейчас. А в советское время там собирались город строить – то ли со стратегической точки зрения удачное расположение, то ли ещё что-то такое… Приезжали и архитекторы, и рабочие, и партийное начальство; по большей части они были неместными, о легенде не слышали, да и верить в неё вряд ли могли. Но девчонку встречали часто, и потом что-то ужасное случалось. Хотя некоторые говорили, что есть особенность: если увидишь её без ребёнка, то всё, жди беды, а вот если с ним – это скорее хорошее предзнаменование. Но как по мне, такие хорошие предзнаменования тоже ни малейшей радости не приносят.

– Город так и не построили? – спросила Маруся.

– Нет, причём свернули это дело довольно скоро, хотя планов там было громадьё… И вот теперь не могу не полюбопытствовать: вы тому богатому упырю какими-то родственниками приходитесь?

– Охренел? – возмутился Герман. Учитывая его обычную сдержанность, это было неожиданно, и Игорь покаянно пояснил:

– Просто не представляю, что вы там забыли. Ей-богу, ну нет в тех местах ничего примечательного, только легенда. А интересовать кого попало она не может. По крайней мере, не до такой степени, чтобы вместе с детьми тащиться в этот медвежий угол и потом от тех же медведей удирать. – Он вспомнил Алису с её нестандартным меню и невольно улыбнулся. – Дело было не так уж давно, понятно, что родственники могут иметься, вот я и подумал…

– Мы вам платим не за это.

– Герман!

Он бросил на жену недовольный взгляд, но предпочёл замолчать. У Игоря охота продолжать разговор тоже резко исчезла, однако он утешался мыслями о скорой и весьма оригинальной мести, а потому старательно делал вид, что нисколько не задет.

* * *

– Дрова заканчиваются.

– Плевать. – Алиса с раздражением почесала комариный укус и плотнее закуталась в толстовку. – Всё равно сегодня уедем, они уже должны быть рядом.

– Сегодня не уедем: для твоего звёздного часа нужна темнота, а ночью я в байдарку не полезу – выловят нас потом у какой-нибудь Земли Франца-Иосифа…

– Хоть мир посмотрим.

– Мне его и отсюда отлично видно. – Подруга снова уткнулась в свой дорогущий фотоаппарат, явно намекая на то, что идти на поиски дров предстоит не ей. Алиса для приличия повздыхала, в полголоса пожаловалась на злую судьбу и, прихватив бутерброд, углубилась в лес. Под кроссовками отчаянно хлюпало и чавкало, низкий туман путался в ногах, предательски подставляя под них пеньки и толстые сучья, лежавшие на земле, от воды веяло гниловатой сыростью, сдобренной какой-то безысходной тоской. Вообще, эти места девушка искренне любила, с детства восхищаясь огромными, покрытыми мхом, устремлёнными ввысь деревьями и чарующей, мрачной красотой болот, однако сейчас предпочла бы оказаться где-нибудь ещё. Авантюра Игоря, хоть и выглядела простой, на деле могла привести к совершенно катастрофическим последствиям, да и в целом сильного восторга не вызывала. Конечно, он далеко не первый раз влезает во что-то эдакое, и раньше ему удавалось выходить сухим из воды, однако любая система однажды даёт сбой, и смутные предчувствия подсказывали, что это – тот самый случай. Если бы не острая нужда и сложная семейная ситуация, она бы точно не позволила ему втянуть в себя в очередную аферу, но чёртов Игорь отлично знает, на что давить.

Запнувшись о выступающий из земли корень, Алиса едва не рухнула в воду и, с опаской на неё покосившись, отошла подальше. Дурацкая легенда, гулявшая по округе с незапамятных времён, всегда навевала на неё тоску и отзывалась в душе лёгкой болью. Почему-то девушка была уверена, что история о бежавших крестьянах абсолютно реальна и их зловещие призраки до сих пор бродят поблизости, существенно разноображивая лесную фауну. Не то чтобы она всерьёз боялась встречи с обезумевшим землевладельцем или его неупокоенными жертвами, но совершенно точно знала, что будь у неё выбор, предпочла бы того же медведя. С ним, по крайней мере, ясно, как себя вести, а невинно убиенные, которые, естественно, жаждут возмездия, могут быть полны сюрпризов.

Хрустнувшая за спиной ветка напугала до чёртиков: Алиса, подавившись бутербродом, резко развернулась и приготовилась отбиваться от неведомого врага голыми руками.

– Всё привидений высматриваешь? – покачала головой Нинка. Под мышкой она держала несколько сухих сучьев, среди которых торчали и тонкие веточки. – Тебя только за смертью посылать.

– Не идёт она ко мне, – угрюмо пожаловалась Алиса. – Вот пытаюсь зазвать, но не идёт. А сама не могу – религия не позволяет.

– Это какая? – фыркнула подруга. – Ты вроде о буддизме мечтала.

– Угу, в старшей школе. Перед тем как ты в Москву свалила. – Она торопливо дожевала бутерброд и взяла у Нины пару сучьев. – Времена меняются.

– А ты – нет.

– То-то и оно, – совсем расстроилась Алиса. – А когда человек не развивается, он – что?

– Деградирует.

– Нет, идёт на поводу у Игоря.

Нинка усмехнулась и, помолчав, спросила:

– У вас совсем ничего не вышло? Я, когда уезжала, была уверена, что по возвращении увижу счастливую семейную пару с тремя детьми и котом.

– И как всегда, ошиблась. – Алиса бросила дрова на краю полянки, на которой они расположились. – Уже должны быть где-то здесь.

– Странно, чего этих москвичей сюда понесло.

– Игорь сказал, что мужик к нам работать приехал на несколько месяцев и решил с семьёй окрестности изучить.

– Да, но я спрашиваю именно об этом месте.

– Никто не знает, – дёрнула плечом Алиса. – Игорь у них интересовался, но, как я поняла, безуспешно. А ещё ему не очень нравится этот… Герман вроде бы. Да, точно, Герман.

– Почему?

– Не в курсе, – безразлично зевнула девушка. – Но ты же помнишь, какая у него интуиция.

– Помню, – невольно поёжилась Нинка. – Ладно, займись костром, а я пока со снимками разберусь.

– Что там с ними разбираться? Ты же всё подряд фотографируешь.

– А вот и нет. Хочешь посмотреть?

Поскольку перспектива ведения хозяйства Алису не слишком прельщала, она согласно кивнула и взяла в руки камеру, которая оказалась неожиданно тяжёлой.

– А чего ты хотела? Профессиональная ведь.

– Скажи честно: ты могла не ходить в столице на курсы для богатых бездельников и просто купить эту штуку? То есть работает всё равно она, а не ты…

Нинка презрительно скривилась и начала прокручивать отснятый материал с бешеной скоростью.

– Эти, как ты выразилась, курсы, на самом деле – серьёзное учебное заведение, и принимают туда далеко не всех. Пришлось пройти жёсткий отбор, и до сих пор я считаю, что мне безумно повезло.

– Потому что как фотограф ты не очень?

– Потому что те, с кем я конкурировала, были очень, – закатила глаза Нинка. – И вообще, зависть плохое чувство.

– Да было бы чему…

– А вот этому? – Она наконец нашла нужный снимок и с гордостью его продемонстрировала. На матовом фоне виднелись верхушки елей и две звезды невероятного оттенка, ближе, крупным планом – угнездившаяся на листе подорожника дождинка, переливающаяся всеми цветами радуги и сияющая в солнечных лучах.

– Это как? – От удивления у Алисы открылся рот. – Темно ведь. Это что, ночь?

– Это вечер. Сразу после захода солнца, точнее – когда оно ещё не полностью зашло. Ну что, может камера без моего участия поймать такой момент?

– Природа у нас уникальная, – буркнула Алиса. – Тут любой дилетант… А это что?

– Имение. Неужели не узнала, мы же там в детстве всё облазили…

– Как-то по-другому оно тогда выглядело. – Девушка прищурилась, пытаясь понять, откуда шла съёмка, но так и не разобралась. – Лестница?

– Сама ты лестница. Это часть стены, там, где левый флигель. Помнишь пруды? Если встать к ним спиной…

– Нет больше твоих прудов, – безрадостно сообщила Алиса. – Осушили.

– Я видела, – возмущённо поделилась подруга. – Спрашивается – зачем? Классные были пруды.

– Там какую-то ценную рыбу собирались разводить, но что-то пошло не так, подробностей не знаю. Слушай… Ты чего вернулась-то? – Она отбросила шутливый тон и посмотрела на Нинку со всей серьёзностью. – Снимки и правда отличные, даже я готова это признать. Спокойно могла бы найти работу в Москве или в любом другом месте.

– Вот я его и выбрала. Любое другое.

– Вероятно, ты не в курсе, но здесь твои навыки мало кто оценит. Вот если бы ты печи могла чинить или хоть варенье заготавливать…

Нинка усмехнулась, и в её глазах мелькнула едва заметная грусть.

– Помнишь, как я в детстве с дешёвой «мыльницей» бегала?

– Да я только это и помню. По-моему, ты с пелёнок такая.

– Потому что умела видеть то, чего не видят другие, и пыталась им это показать. А теперь показывать умею и хочу научить кого-нибудь ещё.

– Свою школу откроешь? – не поверила Алиса.

– Таков план, – кивнула Нинка. – Буду заниматься с детьми, пусть тоже учатся замечать прекрасное там, где им, казалось бы, и не пахнет. Всё лучше, чем по подъездам сидеть и табачным дымом пропитываться.

– Так у мадам есть миссия?

– У мадам есть деньги, – лукаво улыбнулась подруга. – И желание потратить их на что-то стоящее. Да и на малую родину потянуло, как мама умерла. Ты её помнишь?

– Конечно, – кивнула Алиса. – Слышала, что когда она заболела, ты её в Москву забрала.

– Толку-то, – вздохнула Нинка. – Но вообще, меня всегда сюда тянуло, наверное, просто пришло время.

– Пришло время обеда. А его ещё должен кто-то приготовить. И нет, я не могу, я наслаждаюсь искусством. – Она демонстративно уткнулась в камеру и, игнорируя тяжёлые вздохи подруги, принялась просматривать фотографии. Нинка не обманула: чтобы так снимать, одних, даже очень хороших курсов, мало. То ли училась она гораздо дольше и серьёзнее, чем говорит, то ли обладает поистине уникальным, природным талантом, который просто грех растрачивать на обращение чужих детей в свою веру. Нет, это, конечно, тоже важно, но с созданием собственной школы Нинка могла бы повременить и ещё лет тридцать путешествовать по миру, работать в самых интересных и экзотических уголках планеты, знакомиться со множеством потрясающих людей, становиться свидетелем переломных моментов истории… Что она здесь забыла, совершенно непонятно, ведь уезжая в столицу, возвращаться вообще не планировала. Хорошо хоть, не изменилась совсем, нет с ней этого дурацкого ощущения дискомфорта, когда встречаешь друга детства и просто не знаешь, о чём с ним говорить. Или того хуже – видишь, как он преобразился не в лучшую сторону, и до дрожи боишься, что производишь на него аналогичное впечатление.

Она украдкой взглянула на Нинку и решила, что с выводами поспешила. Облик подруги претерпел приличные изменения: вместо двух тонких косичек на голове красовалась модная, почти мужская стрижка с фиолетовыми прядями в короткой чёлке, в левом ухе болталось какое-то неимоверное, позвякивающее на ветру сплетение из нескольких цепочек, в правом была только одна серебряная серьга, зато – в виде летучей мыши; руки оказались расписанными цветными татуировками, в фигуре появился намёк на регулярные занятия спортом, которого она старательно избегала всю сознательную жизнь.

– Что? – Нинка поймала её взгляд и, непонимающе нахмурившись, оторвалась от походного котелка.

– Вот думаю, что ж Москва с людьми творит…

– Это не Москва, а круг общения, – рассмеялась подруга. – Честно говоря, я была уверена, что ты тоже сильно изменилась, но нет, такое ощущение, что и не было этих десяти лет.

– Приму за комплимент, – безрадостно буркнула Алиса, хотя на самом деле придерживалась совсем иного мнения.

– Да что ты, это же здорово! Должно быть в нашем мире что-то вечное…

– Балда, – невольно фыркнула девушка. – Я как те призраки – всё та же и там же…

– На медведей-то ещё охотишься?

– У меня с ними пакт о ненападении. Но на особо языкастых знакомых он не распространяется… А это что? Мой дом, что ли?

– Ага, сфоткала, когда заходила и не застала тебя. Нравится?

– Гораздо больше, чем в реальности. – Она отчётливо вспомнила разваливающуюся халупу, доставшуюся ещё от прадеда, и недоверчиво воззрилась на снимок. – А где моя дражайшая дыра в крыше и окно с фанерой вместо стекла?

– Говорю же, во всём надо видеть прекрасное.

– В людях тоже?

– Людей мне не очень нравится снимать, просто не моё.

– Ну, для себя-то, любимой, как я погляжу, исключение сделала…

– В смысле?

– Я о твоей тяге к автопортрету. Ничего вообще-то, но я бы это никому не показывала: другие, не такие благородные как я, могут и засмеять… Особенно сей незаезженный сюжет с сонной, помятой физиономией и слюной на щеке. Смело, очень смело.

– Да о чём ты? – Нинка перестала нарезать хлеб и подошла ближе. Алиса, ядовито усмехаясь, продемонстрировала столь примечательные снимки, а потом с некоторым беспокойством наблюдала за тем, как стремительно вытягивается лицо подруги.

– Ты фотографировала? Прошлой ночью, пока я спала?

– Очень надо. Я, вообще-то, тоже изредка сплю. И с камерой твоей обращаться не умею. То есть разобралась бы, конечно, но явно не в темноте. Просто смирись, что при полной луне твоя страсть к прекрасному перерастает в нечто зловещее, абсолютно подчинённое природе, слегка саркастическое…

– Да не снимала я этого! – взвыла Нинка. – Как бы я могла, если спала?

– Ну, ваши профессиональные штучки мне до лампочки…

– И очень зря, потому что сейчас они тебя касаются как никогда! Сравни с моими работами, разве я стала бы так халтурить?

Алиса внимательнее всмотрелась в снимки и нехотя признала:

– Да, это не рука мастера. С другой стороны, если мастер собирается кого-то напугать…

– А может, это мастера собираются напугать? Колись давай, зачем меня сюда притащила!

– Затем, что у тебя есть байдарка и иммунитет к выкрутасам Игоря. Ну кого ещё я могла позвать?

– Вернее – над кем ещё ты могла поиздеваться?

– Я тебя не снимала, – отрезала она. – И вообще… – Девушка запнулась и, не веря своим глазам, уставилась на очередную фотографию.

– Что вообще? – начала терять терпение Нинка. – Договаривай уже.

Алиса несколько раз моргнула, словно надеясь, что кошмарное видение исчезнет, но, не добившись результата, молча протянула камеру подруге.

– К-какого чёрта? – охнула та, практически рухнув на поваленное бревно.

Неизвестному фотографу не мешало бы посещать её уроки: в углу кадра виднелось тёмное пятно от пальца, и Алиса непременно высказалась бы о чьих-то кривых конечностях, но была вынуждена сосредоточить своё внимание на собственных – уютно сложенных под щекой. Подруга мирно дрыхла рядом примерно в той же позе.

* * *

– Артём, помоги мне с шашлыками.

– А приставка?

– А наказание?

– Какое ещё наказание? – очень удивился парень. – Знать не знаю, что за зверь.

– Вот именно это меня и беспокоит. Марусь, слезь с огурцов, пожалуйста.

Девочка послушно встала с пакета и зябко поёжилась.

– Мы что, действительно останемся здесь на ночь?

– Как в старые добрые времена.

– Когда у тебя не было денег даже на общагу?

Её брат громко фыркнул, но под строгим взглядом отца веселье прекратил.

– А что такого-то? Маруська права: когда это мы под открытым небом ночевали?

– Когда у тебя ещё не было приставки, – буркнул Герман. – Просто отнеситесь к этому как к школьному походу.

– К школьному чего? Мы с классом в Чехию ездили. Ты бы знал, если бы…

– Хватит! – Мужчина всучил сыну шампуры и демонстративно повернулся к костру.

– Да что с ними делать-то?

– Засунь в…

– Отец, как не стыдно!

– В воду. – Герман не удержался от лёгкой улыбки, но тут же посерьёзнел. – Промыть надо, я ими сто лет не пользовался.

– С тех пор, как у тебя не было денег даже на плиту?

Маруся хихикнула и повернулась к Марине:

– Хлеб тоже будем жарить?

Игорь за семейной идиллией наблюдал из прибрежных кустов, в которых усиленно притворялся заядлым рыбаком. Вообще-то в рыбной ловле он действительно разбирался, но тратить свои таланты на сумасшедших туристов совершенно не планировал, тем более что надолго странноватая экскурсия всё равно не затянется. Наступления темноты он ждал с возрастающим нетерпением; нервно косился на часы, отсчитывавшие минуты чересчур медленно, и активно посылал Алисе мысленные сигналы, суть которых и сам не до конца понимал. Пока всё идёт по сценарию, даже время удалось рассчитать почти точно, и если накладок не будет… Хотя откуда им взяться? Удовольствие от путешествия получает только Герман, да и то какое-то сомнительное. Его жена явно не в восторге и с каждым часом всё тревожнее всматривается в сумрачную чащу, дети своих эмоций даже не скрывают… После того, что случится ночью, они насильно запихнут неуёмного отца семейства на борт и больше никогда не воспользуются услугами проводника – будут сидеть в квартире за семью замками в обнимку с иконами и телефоном. Может быть, даже в Москву свою вернутся…

– А невеста у него была? – Маруся возникла за спиной настолько бесшумно, что Игорь едва не сверзился в реку и ехидно подумал, что иконами не мешает обзавестись не только приезжим экстремалам.

– У кого?

– У упыря этого. Вы про его семью ничего не рассказали.

– Жена была, но о ней мало что известно. Вроде из обедневшего дворянского рода: бесприданница, поэтому родители девушки на бесчинства зятя смотрели сквозь пальцы, радовались, что смогли пристроить.

– А она сама? Разве можно всё это видеть и ничего не делать?

– Наверное, за себя боялась, – пожал плечами Игорь.

– А дети у них были?

– Вроде нет, не могла она родить. Если и были, то только побоч… В смысле…

– Да я поняла, – отмахнулась девочка. – Просто не догоняю, почему никто не попытался его остановить, раз такие ужасы творились. Хорошо, что мы в другое время живём.

– Хорошо, – эхом отозвался Игорь, с сомнением присматриваясь к ребёнку. Не отразится ли на ней сюрприз, который он готовит? Артём однозначно выдержит, ему даже сейчас, в этом возрасте, сам чёрт не брат, характер виден за версту, хоть и ноет постоянно; взрослые, конечно, тоже переживут, а вот Маруся… При первой встрече в городе она выглядела старше и смелее, но теперь, в незнакомой обстановке, явно тушевалась и слишком часто норовила оказаться рядом с отцом.

– Ты это… Не бойся привидений. Они, даже если и встретятся, ничего плохого не сделают.

– Вы нарочно меня пугаете?

– Наоборот, говорю, что здесь есть вещи и пострашнее. То есть…

– Пойду-ка я обедать, – насупилась Маруся.

Темнота опустилась как-то резко: буквально только что странноватая семейка с азартом резалась в карты, и вот уже не видно даже импровизированного стола, которым служил старый пластмассовый ящик. От болот повеяло промозглым холодом, налетели стайки комаров; всё вокруг шуршало и стрекотало, напоминая о том, что лес полон жизни. Река теперь казалась бездонной чёрной пропастью – манящей и вместе с тем отталкивающей, – в небе то и дело сверкали зарницы, вдалеке слышались раскаты грома.

Зная, какой неистовой может быть гроза в этих краях, Игорь на всякий случай готовился к худшему и пытался предугадать действия Алисы – она изначально не горела желанием ему помогать, а бегать среди болот во время настоящего потопа её вряд ли заставит даже самая приятная сумма. Впрочем, существует некоторая вероятность того, что её услуги и не понадобятся: туристам явно не по себе, Марина так и вовсе с надеждой посматривает в сторону катера, похоже не понимая, что в нём будет ещё веселее. Хотя на воде по крайней мере дерево на голову не свалится.

Он взглянул на раскачивавшиеся под порывами ветра верхушки елей и ощутил смутное душевное родство с Марусей – девочка далеко не трусиха, просто достаточно умна, чтобы хорошо осознавать последствия любой глупости.

– Его не унесёт? – Герман кивнул на катер, предварительно убедившись, что его семейство вопроса не слышит.

– Не должно.

– А нельзя ли чуть больше уверенности в голосе?

– Нельзя, – огрызнулся Игорь, но тут же сбавил тон. – Он прочно сидит на мели и вон к тому деревцу привязан. Если и унесёт, то уже вместе с нами.

– Уверенности прибавилось, но почему-то она не радует.

– Меня тоже много чего не радует, – буркнул молодой человек. Разговаривать с Германом было неприятно, в его присутствии так и хотелось вытянуться в струнку и бодро рапортовать о безукоризненном выполнении приказа. Любопытно, кем он работает и отчего не слишком близок с детьми. О последнем можно догадаться лишь по вскользь брошенным фразам, но этого вполне достаточно, чтобы сделать определённые выводы. К Марине они, правда, тоже не особенно тянутся – отца хоть уважают, судя по всему, а она у них больше как предмет декора: вроде и присутствует, и в общении участвует, однако что есть она, что нет…

– Например? – свёл брови мужчина. Широкая молния, внезапно разрезавшая небо, полыхнула прямо в глаза, и Игорю пришлось зажмуриться.

– Например, погода. Ещё скажите, что вам нравится.

– Нравится, отчего же нет? В такие ночи всё самое интересное случается.

В голосе Германа слышалась откровенная угроза, но к чему она относится, было совершенно неясно. На секунду Игорь даже подумал, что это не он заманил ни в чём не повинных людей в ловушку, а совсем наоборот. Однако, вспомнив о детях, дурацкую мысль он отбросил.

Наконец беспокойное семейство полным составом удалилось в свою палатку; молодой человек уже намеревался последовать их примеру, но вдруг почувствовал в окружающей обстановке некое несоответствие. В чём именно оно заключается, сказать было сложно, и в другое время Игорь просто махнул бы на него рукой, однако гроза произвела неприятный эффект: неуютно было не только детям. Он обошёл лагерь, убедился, что всё на своих местах, и обратил внимание на катер, лишь когда по нему забарабанили первые тяжёлые капли. Находилось плавсредство примерно в том же состоянии, что и днём, но вода поднялась немного выше, а борта покачивались в такт волнам. Заподозрив, что Герман со своими расспросами был не так уж далёк от истины, Игорь подбежал к любимой посудине и попытался плотнее усадить её на мель. Дождь становился всё сильнее, небо почти беспрерывно освещалось ветвистыми молниями, вековые деревья грозно трещали от ветра, с болот доносились совсем уж странные, непривычные звуки.

Катер не поддавался. Игорь уже был по пояс в воде, до предела напрягал мышцы и в голос выкрикивал проклятия, однако чем больше он старался, тем дальше посудину уносило от берега. В какой-то момент он понял, что всё реже чувствует под ногами дно и всё чаще брызги попадают в нос и даже в горло. Придя к бесспорному выводу, что способностью дышать дорожит сильнее, молодой человек выбрался на берег, откашлялся, отдышался и только тогда вспомнил о деревце, к которому так удачно привязал катер. Тонкая корявая сосна, по причудливой прихоти природы выросшая прямо у самой реки, раскачивалась из стороны в сторону и явно готовилась проститься с жизнью, но пока ещё продолжала сопротивление. Возрадовавшись, Игорь рванул к дереву, нащупал верёвку, изо всех сил упёрся ногами в песок и тут же на нём оказался. По неизвестной причине связующая нить между сосной и катером была безвозвратно потеряна.

– Что ты делаешь? – проорали над ухом. Из-за грохота обезумевшей природы Игорь вопроса не разобрал, но суть, естественно, уловил и молча продемонстрировал бесполезный конец верёвки.

Герман выругался, уставился на уплывающий катер с лёгким ужасом (молодой человек даже не предполагал, что отец невменяемого семейства способен на такие реакции) и, зачем-то скинув обувь, которая наверняка уже промокла, бросился в воду. Игорь, по опыту зная всю тщетность усилий, продолжал флегматично сидеть на берегу и двинулся с места, лишь услышав короткий приказ:

– Немедленно сюда!

Судя по тону, Герман кричал и раньше, однако его слова тонули в бушующей пучине; Игорь с некоторым опозданием сообразил, что мужчина вполне может звать на помощь – кто знает, какой из него пловец… Молодой человек снова забежал в реку, с изумлением отметил, что чокнутому экстремалу удалось совершить невероятное, и принялся оказывать содействие. Вдвоём они довольно быстро вытолкали катер на мель, после чего Игорь связал концы порванной верёвки в тугой узел, и противоугонная система была восстановлена в почти первозданном виде.

С облегчением переведя дыхание, он уже собирался воспользоваться своей палаткой, чтобы хоть немного подсохнуть, однако был остановлен тяжёлой рукой, внезапно опустившейся на его плечо.

– Что? – проорал Игорь, не особенно надеясь перекричать грозу.

– Какого чёрта ты это сделал?!

– Что? – повторил молодой человек, то ли не слыша, то ли не понимая.

– Верёвка! – Для наглядности Герман указал в нужную сторону. – Какого чёрта ты с ней сделал?

– Я?! – на этот раз расслышал Игорь. – Да я…

– Она перерезана!

– Как это перерезана? – от удивления он на время забыл о грозе и говорил почти шёпотом.

– Ты концы её видел?

– Все вопросы к твоим отпрыскам! – Молодой человек вывернулся из железной хватки и зашагал к палатке. Герман догнал его в два прыжка и снова придержал за плечо.

– Мы не договорили! – Лицо его светилось столь безумной яростью, что легенда о свихнувшемся владельце имения впервые на памяти Игоря начала походить на реальность. Наверняка в ночь истребления крестьян у знаменитого упыря были такой же дьявольский блеск в глазах и такая же звериная гримаса.

– Пап, что случилось? – Маруся стояла под дождём, кутаясь в куртку брата; Герман мгновенно вернулся к привычному выражению лица и успокаивающе махнул дочери рукой, призывая залезть в палатку, из которой высунулась встревоженная Марина.

– Завтра обсудим, – сквозь зубы процедил он и для пущего эффекта от души Игоря встряхнул.

– Всегда к вашим услугам, – ответил молодой человек тем же тоном и с сочувствием взглянул на Марусю: нелегко, наверное, жить с таким авторитарным предком.

Девочка вроде бы расслабилась и даже повернулась к палатке, чтобы через секунду в ней скрыться, но замерла в полусогнутом состоянии и с нелепо вытянутой рукой.

– Сказал же, дети у тебя со странностями, – негромко буркнул Игорь, однако мужчина всё равно услышал.

– Ты, странность, моя дочь… – Проследив за взглядом девочки, он замолчал и слегка вытаращил глаза, что явно было ему несвойственно. Игорь внутренне возликовал, в глубине души поразившись тому, что Алиса столь самоотверженно исполняет свой долг даже в такую бурю, и принялся с интересом любоваться бабушкиным платьем, во время грозы смотревшимся особенно впечатляюще.

Стройная девичья фигурка неподвижно стояла на возвышении, казалось, не ощущая ни холодного дождя, ни порывистого ветра, от которого белая материя развевалась подобно парусу. Ливень резко прекратился, теперь напоминая о себе лишь редкими каплями, но всполохи молний всё ещё озаряли призрачное видение, очень удачно добавляя спецэффектов; эфемерная тишина, внезапно накрывшая лагерь, заставляла нервно ёжиться даже Игоря.

– Твою мать, – зачарованно выдавил Артём, показавшись из палатки. – Что за хрень?

Маруся громко всхлипнула и бросилась к отцу, который тут же прижал её к себе и принялся гладить по голове, не давая снова посмотреть на призрака. Марина тоже выбралась на улицу и стояла не шевелясь, похоже, ожидая от потусторонней гостьи дальнейших действий.

– У неё ребёнок есть? – не оборачиваясь, всхлипнула девочка.

– Нет никаких детей, – машинально отозвался Герман, – бояться нечего.

– Должен быть ребёнок! – взвыла Маруся так, будто только что его лишилась. – Должен! Тогда это хороший знак!

– Да вон он, – слегка подрагивающей рукой указал Артём. – Младенец. В одеяло завёрнутый.

– Нет там никакого младенца, – отрезал Игорь, но под тяжёлым взглядом Германа тут же исправился: – Хотя да, вижу, симпатичный такой… – Машинально присмотревшись, он недоумённо моргнул и совсем другим тоном добавил: – Правда, что ли, младенец? Что она там держит?

– Пойду посмотрю. – Герман попытался отлепиться от дочери, но та намертво в него вцепилась.

– Не пущу!

– Я сам схожу, – великодушно предложил Игорь, гадая, зачем Алиса притащила куклу. Хорошее предзнаменование экстремалов вряд ли по-настоящему испугает. Конечно, это лучше, чем ничего, но импровизация сейчас всё равно некстати.

– Я с вами, – подорвался было Артём, но под гневными взглядами родителей пыл поубавил.

– Все стоим здесь, никто никуда не идёт. Оно сейчас исчезнет.

– Откуда такая уверенность? – ядовито поинтересовался молодой человек. – По-моему, ему там вполне комфортно.

– Никому не может быть комфортно в мокром лесу, – убеждённо заявил Герман. – Погуляет немного и отправится восвояси. Маруся, хватит дрожать, ещё неизвестно, кто кого больше боится.

– Из-звестно, – простучала зубами девочка. – Я сейчас на месте умру. И тоже стану при… при…

– Солнце, ничего ужасно не произошло, не надо так переживать.

– При…

– Ну хватит уже в самом деле! – Герман сердито её встряхнул, видимо полагая, что это приведёт ребёнка в чувство, однако стало ещё хуже. – Успокойся!

– Она не может, – обморочным голосом просветил её брат. – И я тоже. Пап, а в психушке правда стены мягкие?

– И приставок нет! – рявкнул мужчина. – Да что с вами такое, только что нормально разговаривали, ты даже рвался в бой!

– Рвался, – обречённо подтвердил пацан. – Пока не увидел её. – Он меланхолично вздохнул и кивком головы указал левее того места, где стоял призрак. Поскольку все остальные разглядели, что нужно, и без его помощи, над лагерем повисло скорбное молчание, изредка прерываемое нервными всхлипами Маруси и плеском воды.

– Ладно, это уже странно, – наконец отмер Герман. – Что там говорит твоя легенда?

– Что пора драпать, – ошарашенно пробормотал Игорь, чувствуя, что при всём желании не сможет сдвинуться с места. Молодой человек с трудом дышал и разговаривал, едва ворочая языком; единственное, на что он был сейчас способен – осоловело переводить взгляд с одного привидения на другое.

– А т-там младенец есть? – зачем-то уточнила Маруся, хотя было ясно, что легенда и действительность несколько не совпадают.

– Нет, – отозвался Артём. – Но оно поживее выглядит. Смотрите, вроде бы танцует…

Более живое, по мнению мальчика, привидение и правда делало какие-то непонятные движения, подпрыгивало и размахивало руками. Суть пантомимы уловить не удавалось, но через некоторое время Игорь признал огромную дыру на подоле и, кажется, даже начал различать родные черты лица.

– Пойду вон к тому, – определился он, с ужасом ощущая, что чужой, совершенно хриплый голос принадлежит ему.

– Зачем? – проявил интерес Герман. – Они сюда не идут, и нам к ним не надо.

– Надо, – простонал молодой человек, не в силах понять, видит ли Алиса своего конкурента. Между белыми силуэтами было метров пятнадцать и густые заросли, сквозь которые сложно что-то разглядеть. Если Алиса не в курсе… Хотя это уже мало что меняет, шансы выбраться отсюда живыми сейчас у всех стремятся к нулю. С другой стороны, особой агрессии потустороннее существо пока не выказывает, может и правда исчезнет, как предполагает Герман…

Мысленно попрощавшись со своей весёлой молодостью, Игорь, с трудом переставляя ноги, двинулся к подельнице. В том, что из двух вариантов он выбрал правильный, уверенности не было, однако по мере приближения к цели сомнения почти развеялись. Второй призрак не выражал ни малейших эмоций и выглядел словно навсегда застывшая статуя, а тот, что с рваным подолом, явно чувствовал себя не настолько мёртвым и активно старался это демонстрировать. В какой-то момент Игорь даже порадовался, что участвует в проклятом бедламе не в одиночку – Алисе тоже известны детали его гениального, как казалось ещё пару часов назад, плана, и с ней, по крайней мере, можно обсудить происходящее, не опасаясь жестокой мести со стороны нервного Германа. Любопытно, что сейчас у него в голове творится…

Узнать это оказалось нетрудно: оставив родственников на берегу, нерадивый отец семейства рванул к эфемерным видениям, по пути едва не сбив Игоря с ног. Такого поворота событий молодой человек никак не ожидал, пребывая в наивной уверенности, что любовь к приключениям у туристов закончилась ещё с началом грозы, а потому на пару секунд в растерянности застыл. К счастью, Герман выбрал не предполагаемую Алису, а её оппонентку со свёртком в руках, и это позволило Игорю выиграть немного времени. Он пробежал ещё несколько метров, сделал подруге знак убираться из поля зрения и, сомневаясь, что она правильно его поняла, вполголоса крикнул:

– Беги!

Машинально обернувшийся Герман, отчего-то решивший, что совет адресовался ему, едва не врезался в призрака и, уходя от столкновения, налетел на невысокую разлапистую ёлку, после чего стремительно исчез из виду, вероятно, спланировав в кусты. Игорь даже слегка позлорадствовал, но тут же содрогнулся от истошного визга, разорвавшего относительную тишину: Алиса наконец сообразила, что прогуливается на возвышении не одна, а в тёплой компании, и не смогла справиться с эмоциями. Она замерла в оцепенении, таращась на то, что стояло неподалёку, потом перевела взгляд на Игоря и, снова заорав, ринулась в чащу. Что случилось дальше, молодой человек так и не понял: отовсюду слышались оглушительный треск, нечленораздельные вопли и звуки борьбы, возможно – с кустами.

Пока он собирался с мыслями, второе привидение начисто растворилось в воздухе, чем с одной стороны вселило некоторую надежду, с другой – расстроило ещё больше, потому что было неясно, где оно вознамерится материализоваться в следующий раз. Игорь отчётливо представил, как на скорости проскакивает прямо через странноватую субстанцию, и едва не повернул обратно, но внезапно осознал, что судьба Алисы волнует его ничуть не меньше, чем собственная. Открытие было неожиданным и требовало серьёзных, длительных раздумий, однако с ними пришлось повременить – он и сам не заметил, как достиг злополучного возвышения, на котором стало на редкость безлюдно. Звуки возни и голоса до него больше не долетали, куда теперь двигаться, было неясно. Логично рассудив, что Алиса предпочла бы направиться в противоположную от призрака сторону, молодой человек немного туда прошёл, обнаружил несколько сломанных веток и, поняв, что находится на верном пути, ускорил шаг.

Минут через сорок стало очевидно, что затея была не очень. Ни Алисы, ни Германа Игорь так и не нашёл, потусторонние любители ночных прогулок тоже не появлялись, зато пришло отчётливое ощущение того, что выйти к реке он уже не сможет.

* * *

Алиса неслась по ночному лесу, закрыв глаза и выставив вперёд руки, на которые и приходился основной удар. К счастью, деревья по большей части были хвойными, и землю устилал плотный слой прелых иголок, так что падать было почти не больно, однако избежать столкновений с колючими ветками и смолистыми стволами не получалось. Дважды девушка соскальзывала в болото, чудом из него выбиралась и опрометью мчалась назад, напрочь потеряв ориентацию в пространстве и счёт времени. Сколько продолжалась паника, Алиса не смогла бы сказать даже очень примерно, зато точно знала, когда она закончилась: ноги просто подкосились от усталости, и девушка рухнула на муравейник, резко перейдя от надуманных проблем к более насущным.

С грехом пополам освободившись от насекомых, она огляделась и с ужасом поняла, что находится на маленьком островке, окружённом чёрной ледяной водой. Как ей удалось преодолеть преграду и даже этого не заметить, осталось загадкой, но в душе зрела твёрдая уверенность относительно того, что проделать манёвр снова не получится. Плавать в болотистой жиже, напичканной разнообразной фауной, в принципе – не лучшая идея, а уж развлекаться так ночью и вовсе смертельно опасно. Впрочем, утром вряд ли что-то кардинально изменится: дна в лесных водоёмах не видно: на что там можно напороться и кто может укусить…

Алиса непроизвольно почесала ногу, на которой успели отметиться защищавшие своё жилище муравьи, и тоненько завыла. Стараться было не для кого, поэтому громкость она решила не прибавлять, тем более что безудержного клацанья зубов и так было вполне достаточно. Впрочем, как ни странно, оно приносило и некоторое успокоение. Присмотрев относительно удобное место на поваленном бурей деревце, девушка села, уткнулась носом в колени и обречённо закрыла глаза.

Ничего, ещё не всё так плохо: Нинка и Игорь знают, что она где-то здесь, скоро поднимут на ноги спасателей, рано или поздно кто-то сюда доберётся… И обнаружит обглоданный скелет или, что вероятнее – ещё одну неприкаянную душу, шастающую среди деревьев. Вспомнив о призраке, она испуганно вздрогнула и принялась нервно озираться, надеясь увидеть опасность прежде, чем та увидит её.

Как ни странно, старания действительно увенчались успехом, но теперь Алиса не была уверена, что поступила правильно – возможно, было бы лучше сидеть зажмурившись.

– Приветствую, – угрюмо кивнул мужчина, стоявший на другой стороне узкого водоёма. – Меня Герман зовут.

Алиса тихо всхлипнула и с третьей попытки выдавила:

– М-мимо проходили?

– Да, проходил. В тот самый момент, когда вы на меня налетели в том удивительном местечке.

– Н-не понимаю, о чём вы…

– О том, что я как раз начал подниматься после падения, когда вы заметили подругу неподалёку.

– Какую подругу? – искренне удивилась девушка, на секунду даже перестав паниковать.

– Симпатичную такую – в белом платье, с ребёнком на руках.

– Я… Я… Мы не… Не знаю таких, – пробормотала Алиса, с ужасом сообразив, что деться ей просто некуда. До Германа несколько метров по воде, однако если он сильно расстроился из-за её маленького спектакля, небольшая и вряд ли глубокая лужа его не остановит. А вот её остановит. Разве что попытаться проплыть в противоположном направлении, на тот берег, где никто не поджидает. Пока.

– Правда? – Мужчина невероятно удивился. – А мне так не показалось. Вроде и стиль в одежде один, и развлечения, и место дислокации…

– Я тут просто гуляю, – буркнула девушка, украдкой посматривая в сторону безопасной суши. Туда Герману быстро не попасть, у неё будет время скрыться, но и плыть предстоит дольше, чем до него. Если в воде обитает нечто неведомое и недружелюбное, оно прекрасно успеет и начать, и завершить своё чёрное дело.

– Вот уж не думал, что здесь настолько многолюдно, – издевательски протянул мужчина, явно наслаждаясь моментом и гадая, как она поступит.

– И не только людно, – тихо протянула Алиса и громче добавила: – Какие у вас планы?

– На жизнь?

– Угу. На её короткий остаток.

Герман покачал головой, словно чему-то удивляясь, и, перебрав несколько вариантов, с трудом втащил на берег полулежавшую в воде кривую сосновую ветку, другой конец которой протянул на островок. Девушка воззрилась на подношение с негодованием и по-настоящему возмутилась:

– И как вы себе это представляете? Она слишком узкая, да ещё и мокрая к тому же.

– Хотите подождать, пока подсохнет?

Алиса горестно всхлипнула и постучала по ветке носком кроссовки. Выглядел импровизированный мост совсем уж несерьёзно, но особого выбора всё равно не наблюдалось. По крайней мере, есть шанс, что её выловят и откачают, а ещё полчаса назад она на это даже не надеялась. Конечно, Герман подозрительно великодушен, учитывая обстоятельства: с него вполне станется выдернуть шаткую опору у неё из-под ног в самый неподходящий момент, однако после он скорее всё же смилостивится и поможет выбраться на берег. Вряд ли мужчина мечтает взять грех на душу, да ещё в таком месте, где грехов и душ явный переизбыток.

Она неуверенно наступила на ветку, попыталась найти баланс и, покачиваясь из стороны в сторону, сделала четыре шага. Теперь внизу была вода, достававшая до середины обуви, а зловредная деревяшка начала проседать и потрескивать, грозя сломаться в любую секунду. Алиса подняла ногу, чтобы сделать следующий шаг, но неловко взмахнула руками и не иначе как чудом удержалась от прискорбного падения. Вернув конечность на место, эксперимент она продолжать не решалась.

– Давай, – нетерпеливо поторопил Герман. – Мне, вообще-то, тоже тяжело эту штуку держать.

– Ты и не держишь, – огрызнулась Алиса, незаметно для себя отказавшись от вежливого «выкания». – Она подо мной ходуном ходит.

– Потому что кто-то слишком много ест.

– Потому что кто-то не готовился в канатоходцы, – совсем разозлилась девушка. – Что это за издевательство, в конце концов?

– И ты ещё имеешь наглость говорить мне об издевательствах?

Алиса прикусила язык и отчётливо поняла, что перебираться к нему всё-таки не хочет. Очевидно, злопамятный турист затаил обиду и теперь будет мстить, причём с фантазией у него явно полный порядок. Не исключено, что на крошечном островке среди бесконечных лесов и болот куда безопаснее. Даже в компании привидений.

– Оно за твоей спиной, – вкрадчиво сообщил мужчина, глядя куда-то над её плечом.

Алиса на мгновение замерла, чувствуя, как начинают шевелиться волосы на затылке, и в пару прыжков преодолела остававшееся расстояние, под конец столкнувшись с Германом с такой силой, что оба очутились на земле. Сразу же вскочив на ноги, девушка попыталась схватить оказавшуюся совершенно неподъёмной ветку на манер дубины, благополучно её утопила и принялась с ужасом вглядываться в редкую растительность на островке, ещё недавно представлявшемся оазисом надежды.

– Я пошутил, – не без злорадства проинформировал мужчина. – Правда же, весело?

– Охренел?! – взвилась Алиса. – У меня сердце могло не выдержать!

– Да? А у моих детей здоровье покрепче, значит?

– Конечно, покрепче, они же мелкие, – на тон тише буркнула девушка. – В их возрасте такое развлекалово на каждом шагу, и ничего, выживают как-то. В основном.

– У тебя тоже было такое развлекалово? – неожиданно заинтересовался он.

– Тебя это ещё удивляет? – Она машинально провела руками по платью, отрешённо подумала, что бабушка Игоря, – пионер в области уничтожения белоснежного кружева по весьма нетипичной причине – наверняка ею гордилась бы, и виновато посмотрела на Германа. – Что теперь?

– Пойдём обратно. Или ты хочешь ещё погулять?

– Я не знаю, куда идти, – кисло призналась она. – Вроде в детстве весь этот лес вдоль и поперёк излазила, но чтобы здесь был остров, вообще не помню. Наверное, мы слишком углубились.

– Вряд ли.

– Ты часто здесь бывал? – снова начала злиться Алиса. – Я – да. Поэтому, когда рассветёт, так и быть, залезу на какое-нибудь дерево: если увижу реку, сразу сориентируюсь.

– Удачи.

– Благодарю, – низко поклонилась она. – Позвольте полюбопытствовать насчёт ваших грандиозных планов.

– Идти по меткам, которые оставил, – очень спокойно сказал Герман, явно наслаждаясь её замешательством.

– М-меткам? – недоверчиво переспросила девушка, заподозрив, что её разыгрывают. – Каким ещё меткам? Ты же… Мы же… Все так стремительно бежали…

– Ага, летели, словно птицы. Ты идёшь?

– Какие птицы? – на всякий случай уточнила Алиса, чувствуя, что совершенно потеряла связь с реальностью.

– Себя не видел, комментировать не могу. А вот ты – определённо трясогузка.

– Тряс… – Она замолчала, не желая давать ему лишний повод для насмешек, и угрюмо зашагала вперёд; судя по тому, что он не комментировал, – в верном направлении. Никаких особых меток Алиса так и не заметила, однако изредка попадались сломанные ветки, и она надеялась, что это – именно оно, иначе выходило, что Герман попросту дурит ей голову, заводя неизвестно куда. Лёгкое чувство вины, неотступно следовавшее за ней с самого момента его появления, с каждой минутой становилось всё нестерпимее; девушка даже начала жалеть, что малодушно воспользовалась его помощью, ко всему прочему ещё и оказавшись в долгу у своей недавней жертвы. В адрес Игоря она мысленно посылала разнообразные проклятия и прочие недружественные пожелания, но в глубине души догадывалась, что жизнь – и себе, и окружающим – испортила собственноручно.

– Так есть идеи насчёт того, кто там был? – нарушил молчание мужчина, хотя чувствовалось, что ему не слишком интересно.

– Ты вроде был уверен, что мы с этим чудом по одну сторону баррикад, с чего бы мне своих сдавать?

– А с чего бы тебе от них бежать сломя голову и буквально по воде?

– Это была проверка? – От возмущения Алиса резко затормозила и принялась грозно пыхтеть. – Там, на острове, ты не меня спасал своими чарующими фантазиями, а просто на реакцию мою смотрел!

– Одно другому не мешает, – спокойно пожал плечами он. – Зато теперь с тебя снимается часть подозрений.

– Это каких ещё подозрений?

– В преступном сговоре, например. Хотя он, конечно, и так имеется. Кто тебе Игорь?

– Никто, – вполне искренне отрезала Алиса.

– Правильный ответ, – усмехнулся Герман. – Я бы тоже не стал признаваться в связях с таким, как он. Замёрзла?

Девушка упрямо покачала головой и в этот момент содрогнулась от ледяной дрожи во всём теле. Адреналин долгое время позволял не чувствовать холода, однако теперь, в относительной безопасности, ложное ощущение которой пришло вместе с Германом, ужасы пережитого начали проявлять себя в полной мере.

Мужчина стянул с себя куртку и вежливо отдал ей, но теплее всё равно не стало: ветровка была промокшей насквозь, странно пахла и весила столько, что у Алисы с непривычки подгибались ноги.

– Ты в ней купался, что ли?

– Вроде того.

– Обувь там же потерял? – Она с ужасом воззрилась на его босые ноги, не представляя, как человек может бегать по мокрому лесу в таком виде. – Это что, кровь? Ты весь измазан…

– Это грязь, – нехотя сообщил Герман. – Нужно подождать, пока она подсохнет и затвердеет. И никакая обувь не нужна.

– А… – Алиса собиралась что-то спросить, но мыслительный процесс и без того дышал на ладан и с каждым новым открытием был всё ближе к завершению своего существования.

– В детстве в походы ходил, – коротко пояснил мужчина.

– Босиком?

– Когда как, – уклончиво отозвался он, и девушка уже намеревалась свернуть беседу, но вдруг догадалась:

– Твоя грязь не могла подсохнуть, кругом сплошной потоп.

– Именно поэтому я немного посидел у костра. Кстати, молодцы, что навес над ним сделали.

– Я не… – Она собиралась отнекиваться до последнего, но разобрав в его голосе редкую в наше время способность прощать, махнула на конспирацию рукой. – С Нинкой познакомился?

– А вот и имя сообщницы, – возрадовался Герман.

– Ты же и так его знал.

– Я знал про Игоря. Теперь ещё и Нинка нарисовалась. Так сколько человек в вашей развесёлой компании будущих каторжников?

– Как ты мог сушиться у костра и не встретиться с Ниной? – упёрлась девушка. – Признавайся: что ты с ней сделал?

– Разошёлся разными дорогами.

– По-твоему, она оставила костёр и пошла прогуляться в грозу? – разозлилась Алиса. – С ней что-то случилось! Вот чёрт, эта тварь в белом платье…

– Некрасиво так отзываться о подруге.

Она на ходу врезалась в дерево, и, не заметив этого, по инерции прошла ещё немного. Образ бестелесного создания до сих был слишком ярок, и в подробностях воспроизводить его перед мысленным взором не хотелось, но Алиса понимала, что не сможет успокоиться, не выяснив всё наверняка. Напрягая извилины и нервную систему, девушка сумела воскресить в сознании фигуру призрака и с облегчением выдохнула:

– Это не Нинка.

– Радует твоя уверенность.

– Серьёзно, я бы её узнала.

– А со мной поделилась бы?

– Вряд ли, – честно ответила Алиса, и эта честность, казалось, устроила его куда больше клятвенных заверений.

– Тогда кто?

– Мы здесь не одни, – немного посомневавшись, просветила девушка. – И не надо испепелять меня этим жутким взглядом, я даже в темноте его отлично вижу.

– Что не одни, я догадался, – чересчур ласково улыбнулся Герман. – Хотелось бы знать примерное количество.

– Мне тоже, – безрадостно буркнула она. – Нас с Нинкой кто-то сфотографировал.

– Такие фотогеничные?

– Ночью! – рявкнула она. – Пока мы спали!

– Хотел бы я посмотреть…

– У тебя была возможность, – угрюмо напомнила Алиса и застыла столбом, ненароком спровоцировав столкновение.

– Вот уж не думал, что в этих лесах такой аншлаг, что люди уже друг на друга натыкаются…

– Фотоаппарат, – обморочным голосом пробормотала девушка. – Ты видел в нашем лагере фотоаппарат?

– Извини, в вещах не рылся.

– Врёшь? – без труда догадалась она.

– Не вру, а соблюдаю приличия. Рылся, конечно, но только чтобы узнать, сколько вас и есть ли при вас оружие.

– На кой чёрт нам оружие? – Алиса так изумилась, что даже перестала мучиться мыслями о скорбной участи подруги.

– А маскарад на кой?

– Творческая самодеятельность, – скривилась девушка. – Ну неужели не видел камеру? Она большая такая, профессиональная.

– Переживаешь за сохранность интимных фото?

– Кретин! Да чтоб тебя привидения сожрали!

– Переварить не смогут, у них внутренних органов нет.

– У тебя тоже! Сердца – уж точно!

– Знаешь что, – он резко вдавил её в ствол сосны и, придерживая руками за плечи, нагнулся к самому лицу, – мы приехали сюда отдохнуть, просто отдохнуть! Но ты и твои дружки устроили непонятно что, и теперь мои дети и жена напуганы до икоты, все наши планы полетели к чертям, а я рискую сгинуть в каком-нибудь болоте! С этого момента ты обращаешься ко мне по имени-отчеству, всячески восхваляешь и благодаришь, и я ещё подумаю, выводить ли тебя к реке. Усекла?

Голос он не повышал, говорил почти спокойно, но чувствовалось, что по-настоящему взбешён. Алиса дрожала всем телом, сознавая, что перед ней не тот человек, с которым стоит шутить, однако поделать с собой ничего не могла – в самые отчаянные времена в ней просыпалась дурацкая привычка портить жизнь себе и остальным, а поскольку выбор был ограничен, пришлось отыгрываться на Германе.

– Либо имя, либо отчество.

– Что?

– И то, и то не получится, я просто не выговорю. Воль… Вол… Вольдемарович. Господи, кто ж были твои предки… Небось после войны у нас остались, города сожжённые отстраивали…

На полминуты Герман замолчал, очевидно лишившись дара речи, и девушка вдруг подумала, что потрясло его не хамство, а банальное неподчинение. Мужчина явно не привык слышать возражения и вообще всё то, что ему не нравится.

– Ладно, насчёт городов я погорячилась, – покаянно протянула она. – Может, деревня-другая…

– Кто ты, поразительное явление природы? – Округлив глаза, он недоверчиво уставился на её лицо, словно надеясь отыскать в нём подсказку.

– Н-не поняла, – по-настоящему напряглась Алиса. – А где эти… Угрозы, претензии, насилие…

– А что толку? – философски вздохнул мужчина. От дерева он её отлепил и даже слегка отряхнул, хотя смысла в этом не было. – Они на тебя не действуют почему-то.

– Иммунитет.

– Нет, думаю, дело в другом. Наверное, мозг ещё не до конца сформировался. Вот подрастёшь…

– Тебе-то сколько лет, Герман Вольдемарович? – с ненавистью прошипела она, отчего-то сильно переживая из-за того, что её не воспринимают всерьёз.

– Смотри-ка, получилось. Ещё немного потренируешься, и от зубов будет отскакивать. И нет, Великую Отечественную не застал.

– А какую застал? Анголу, Корею?

– Что за странные предположения?

– А что за странная привычка командовать? Прям представляю, как ты над новобранцами издеваешься. И почему тебя не удивляет, что я знаю твоё отчество, если это, конечно, отчество, а не позывной?

– Посмотрел бы я на человека с таким позывным, – усмехнулся мужчина. – А с отчеством ясно – я указывал его в заявке, когда твоего любезного приятеля нанимал. Год рождения там, кстати, тоже был.

– Точно, был, – просияла Алиса. – Тебе всего сорок два, значит.

– А тебе пятнадцать? Потому что я не совсем понимаю, от чего отталкиваться – от уровня развития, о котором столь явственно свидетельствуют твои развлечения, или от количества морщин…

– Нет у меня никаких морщин, – возмутилась девушка. – Это паутина на лицо налипла.

– Ничего удивительного. Так и вижу тебя в кресле-качалке, покрытую пылью времён и…

– Светает уже, – перебила Алиса, не желая обсуждать своё кресло. – Странно, ты не так уродлив, как мне представлялось.

– Рад бы сказать то же…

– Долго нам ещё тащиться? Где твои метки?

– Канули в Лету, – развёл руками Герман. – Зато я нашёл кое-что другое.

Он указал в сторону зарослей, за которыми девушка с некоторым трудом различила родную палатку. Слава богу, значит, всё позади. Потусторонние явления вряд ли будут активно досаждать при свете дня, Нинка наверняка нагулялась и мирно дрыхнет, Игорь, видимо, остался с детьми и незадачливой супругой любителя походов… Через несколько часов все они уже будут дома – греться, глотать успокоительное и зализывать раны. Пройдёт какое-то время, и своеобразно проведённая ночь начнёт казаться интересным приключением, о котором и внукам поведать не стыдно.

Она покосилась на Германа и тут же решила, что потомкам выдаст сильно приукрашенную версию событий, а вслух сказала:

– Я переоденусь и провожу тебя до реки.

– А что такое? Тебе очень идёт это платье. С кого сняла?

– С бабушки Игоря, светлая ей память…

– Хоронили в нём? – нисколько не удивился мужчина.

– Кого хоронили? – Нина бесшумно выплыла из-за кустов и принялась разглядывать Германа. Делала она это с некоторой неприязнью и даже брезгливостью, что вполне могло объясняться его внешним видом. Алиса поняла, что смотрится ничуть не лучше, и плотнее завернулась в мокрую ветровку, стараясь не обращать внимания на исходивший от неё странноватый аромат.

– Бабушку Игоря, – проинформировал мужчина. – Бог знает, что с ней случилось.

– С лошади упала, – зачем-то сказала Алиса, хотя причины смерти девяностолетней старушки сейчас вряд ли кого-то интересовали.

– И что, шею сломала?

– Бедро. И следующие пять лет терроризировала Игоря своими капризами. Она бы и дольше протянула, но однажды решила окна помыть…

– Всё, я больше не хочу ничего знать о её неординарной судьбе! Где тебя черти носили?

При упоминании обитателей преисподней и жилищ некоторых неблагонадёжных граждан Алиса вздрогнула, резко оглянулась и, не обнаружив за спиной никого сомнительного, немного успокоилась.

– У меня к тебе тот же вопрос. Вот этот интурист утверждает, что ты покидала место нашей дислокации.

– Конечно, покидала: я тебя ходила искать, думала, что-то случилось. Вышла к реке, а там – никого.

– Как это никого? – напрягся Герман.

– Ну, барахло лежит. Я не знаю, может, все в палатке сидели – заглядывать не стала. А как вы… Э-э…

– Пересеклись? – подсказала Алиса. – Это долгая и непростая история, которую я, возможно…

– Она забралась на остров и выла там до одури, а у меня слишком острый слух, очень неприятно, когда такие звуки…

– Ничего я не выла! – разозлилась девушка. – Хотела вежливо угостить тебя чаем, но теперь – фигушки!

– И это правильно, потому что чая нет, – мрачновато сообщила Нинка. – Пока мы обе наслаждались местными видами, кто-то здорово похозяйничал в наших запасах. И у меня возникает вопрос…

– Я ничего не брал, – буркнул мужчина. – Можете обыскать, если это доставит вам удовольствие.

Девушки оценивающе на него воззрились и одновременно скривились.

– Не доставит.

На самом деле в душе Алиса не была столь категорична. Герман был высок и хорошо сложён, с правильными чертами лица, зелёными глазами и лёгкой сединой на висках; последняя его совершенно не портила, а напротив – придавала благородства и мужественности. Рядом с ним хотелось чувствовать себя маленькой девочкой, которую будут беречь и баловать, но, очевидно, эта роль уже отведена другой – в том числе и потому, что она, другая, не участвует в дурацких авантюрах, изображая фальшивое привидение на глазах настоящего.

– Кипяток-то у вас найдётся? – с надеждой спросил мужчина, явственно отбивая зубами дробь.

– Сейчас организуем, – кивнула Нинка. – Из еды тоже кое-что осталось. Нас не столько ограбили, сколько… обвандалили.

– Даже страшно спросить, – покачала головой Алиса.

– Спёрли чай, кофе, сахар, хлеб, карту и твой спальный мешок. Всё остальное было перевёрнуто и переворошено, но я уже почти навела порядок, вроде больше ничего не пропало.

– Почему это мой мешок? – похолодела девушка.

– Вот догонишь этого деятеля и уточнишь.

– А чего уточнять? Судя по украденному, он был голоден, сбился с пути и хотел спать.

– Тебе весело? – прорычала Алиса. – Радуешься чужой беде?

– Не чужой, а конкретно твоей, и не надо делать вид, что не понимаешь причин. – Он уселся перед костром, дрожа, как в лихорадке, вытянул к огню ноги, покрытые толстым слоем грязи, и заметно севшим голосом потребовал: – Рассказывайте.

– Я – переодеваться, – вывернулась Алиса.

– А я – за водой, вам же нужен кипяток…

– А я – с места не сдвинусь, пока не услышу правду.

Пробормотав что-то о подлом шантаже, Алиса быстро пересказала подруге суть своих ночных приключений, после чего скрылась в палатке и принялась вытаскивать из рюкзака тёплую одежду. Вещи действительно лежали совсем не так, как она оставляла, но это уже не имело значения: материальные потери поправимы, главное – уехать, пока не начались человеческие.

Алиса с удовольствием стянула злополучное платье, которое из-за сырости долго не поддавалось, и решила себя осмотреть. Всё тело было ссадинах и царапинах, левая нога слегка распухла от муравьиных укусов, в длинных волосах зеленела засохшая тина. Порадовавшись, что не взяла с собой зеркало и потому может оставаться в приятном неведении относительно состояния лица, девушка надела две футболки, вязаный свитер и джинсы и попыталась выжать кроссовки, но потерпела обидную неудачу.

Выходить на улицу, где один новый знакомый с нетерпением ждёт объяснений, очень не хотелось, но прятаться вечно вряд ли получится, а если и получится – по округе бродит слишком много других претендентов на вечность, пополнять их стройные ряды совершенно незачем.

– Спрашивай, – буркнула она, выбравшись из палатки. Распутать мокрые волосы расчёской никак не удалось, поэтому Алиса прибегла к помощи пальцев и активно трясла головой, вокруг которой красиво разлетались брызги, радугой переливавшиеся в первых солнечных лучах. Необычно светлые для загорелой брюнетки глаза сияли настолько притягательно и завораживающе, что Герман резко отвернулся.

– А надо? Вроде бы вопросы очевидны.

– У Игоря проблемы с деньгами, – безрадостно сказала она, будучи совсем не в восторге от того, что приходится закладывать подельника.

– И это тоже очевидно. Хочу услышать то, чего ещё не знаю.

– Меня зовут Алиса. А в нашей Галактике от двадцати пяти до сотни миллиардов коричневых карликов.

– О втором я знал.

– Отлично, можешь считать себя образованным человеком.

– Это для меня тоже не новость. Что за цирк вы тут устроили?

– Игорь подрабатывает такими вот экскурсиями, возит по реке приезжих. Не в это место, конечно, а в другие, более туристические. Здесь вы – первопроходцы, можешь гордиться.

– Ты же говорила, что часто тут бывала.

– Я местная, это не в счёт. В общем, заказов у него не так уж мало, но и не сказать, что много, очередей нет.

– И вдруг появилась?

– Да, ещё одни претенденты на водные прогулки. На два месяца. Но начинать надо на днях.

– А на днях он ещё был бы занят с нами…

– Игорь мог от вас отказаться, но в таком случае потерял бы деньги, а если бы отказались вы…

– Он бы слупил бабло и с нас, и с тех вторых, – с лёгким отвращением заключил Герман. – А тебе-то какой резон?

– Процент.

– И ей? – Он кивнул в сторону Нинки, которая суетилась возле костра. – На троих сущая мелочь получается.

– Ей – веселуха. Я по-дружески попросила помочь, а ей всё равно делать было нечего, потому что только вернулась и… Между прочим, то, что для тебя «сущая мелочь», для кого-то может значить очень многое.

– Не похоже, что ты побираешься.

– Ты меня в костюме монаха-отшельника не видел.

Он фыркнул и надолго замолчал, о чём-то размышляя. Девушкам разговаривать тоже не хотелось, поэтому на некоторое время на полянке воцарилась приятная тишина. Солнце уже увереннее освещало пейзаж, полупрозрачный туман робко стелился по траве, становясь всё менее заметным, со стороны болот кто-то усиленно ухал и стрекотал, напоминая о победе дня над ночью и жизни над смертью. Мысли о последней предсказуемо встали комом в горле, и Алиса закашлялась, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения.

– Простыла? – заботливо спросила Нинка. – Давай ещё кипятка налью.

– Благодарю за щедрость, но лучше бы ты начала собирать вещи.

– Выгоняешь? – очень искренне возмутилась подруга. – Из этого райского уголка, где нам так рады?

– Из этого райского уголка мы будем рвать когти сразу же, как я вернусь. Только провожу туриста до реки.

– Зачем? – в один голос удивились остальные. Под её осуждающим взглядом Нина немного устыдилась и предпочла тему не развивать, а Герман поднялся и с печалью встряхнул свою настрадавшуюся куртку, но, посомневавшись, всё же решил её не надевать.

– Я найду дорогу.

– Вот в этом я вообще не сомневаюсь. Вопрос в том, кто на той дороге найдёт тебя.

– С ещё одним ряженым призраком как-нибудь справлюсь.

– Я бы не была так уверена, что он ряженый, – поёжилась Алиса. – И мне в любом случае нужен Игорь.

– Морду набить? Ты спокойно можешь доверить это мне.

– Хочешь, чтобы всё было сделано правильно – делай сам, – усмехнулась Нинка. – Ну что ты так смотришь? Лиска просто чувствует за тебя какую-то ответственность. Знаешь, эти странные нравственные установки, воспитание, совесть…

– Не знает он ничего такого, – отрезала девушка. – Ты с нами?

– Воздержусь. Если ты хочешь быстрее отсюда убраться, разумнее разделиться.

– Вот с этих самых слов всегда начинаются серьёзные проблемы, – без намёка на юмор заметил Герман. – Если тут шастает кто-то ещё…

– Откуплюсь от него вторым спальником, – отмахнулась Нинка. Легкомыслие подруги Алисе не слишком понравилось, но она точно знала, что настаивать бесполезно – та с детства славилась своим упрямством и привычкой делать всё наперекор. Да и при свете дня опасностей здесь должно быть меньше, чем ночью, а подлого грабителя материальные ценности явно привлекают сильнее, чем возможность вдоволь поглумиться над беззащитными девицами. Одна чёртова фотография чего стоит – наверняка мерзавец снимал приглянувшийся спальный мешок, и они с Нинкой в кадре случайно оказались.

Мысленно оплакивая дорогую сердцу и кошельку вещь, она первой двинулась в нужном направлении; Герман, прихрамывая и помахивая курткой, последовал за ней.

* * *

Игорь сидел на берегу и монотонно покачивался в такт волнам, изредка кидая в воду мелкие камушки. Из леса он выбрался только утром, воспользовавшись способом, к которому намеревалась прибегнуть и Алиса, – взобравшись на старый раскидистый дуб. Увы, со спуском вышла определённая проблема, и молодой человек провёл среди ветвей гораздо больше времени, чем планировал, а возвращение на землю оказалось чересчур быстрым и мучительным. Он радовался, что сумел избежать серьёзных переломов, однако безымянный палец на левой руке распух и принял странноватую форму, а при малейшем движении отзывался дикой болью. Без особой надежды мечтая о рентгеновском аппарате и хотя бы минимальной медицинской помощи, Игорь провёл незабываемые часы, уныло бредя к реке, но когда наконец-то вышел к нужному месту, был неприятно поражён некоторыми неожиданными обстоятельствами. Думать о них не было никаких сил, нервная система предусмотрительно блокировала губительные сигналы, очевидно опасаясь за сохранность психики, а потому молодой человек попросту опустился на серый песок и принялся любоваться природой.

Время от времени он всё же возвращался мыслями к насущному, но делал это крайне отрешённо, не осознавая ситуации в полной мере и не забивая себе голову последствиями. Пострадавший палец периодически напоминал о реальности болью, а свежий утренний ветер – промозглым холодом и сыростью, однако даже неприятные ощущения не могли его заставить шевелиться. Переломный момент случился, когда взгляд внезапно зацепился за неглубокий детский след у самой воды. Был он уже почти стёртым стихией, однако Игорь вскочил как ошпаренный и бросился к нему, словно рассчитывая в паре метров обнаружить и искомого ребёнка. Оного в поле зрения, конечно, не оказалось, зато чуть дальше виднелся другой отпечаток – ещё менее заметный, но вселяющий робкую надежду, лишиться которой он был не готов.

Не раздумывая ни секунды, молодой человек подхватил валявшийся неподалёку топор и ринулся в ту сторону, где совсем недавно проходила живая и, возможно, здоровая Маруся.

* * *

– Далеко ещё?

– С полкилометра. Всё ещё считаешь, что нашёл бы дорогу без меня?

– Само собой, – убеждённо отозвался Герман, хотя уверенности у него уже не было. Алиса среди болот ориентировалась как в собственной квартире, умудряясь определять нужное направление по только ей известным особенностям ландшафта вроде небольшого оврага или глубокой ямы с водой, и глядя на это он всё больше мрачнел. – Что ты здесь делала? В детстве.

– Играла в привидений, – улыбнулась Алиса, но резко осеклась. – В нашей школе была туристическая секция, и нас часто возили именно сюда. Наверное, чтобы байками попугать. Ну, и чтобы история в головах закрепилась.

– Какая история? О деревне, которой наверняка никогда и не существовало?

– О непостроенном городе. Наши, местные, на него большие надежды возлагали, он вывел бы нас на совсем другой уровень, дал бы возможность жить по-человечески. Но ничего не получилось, и эта боль передаётся из поколения в поколение, даже мне горько и обидно, а я тех событий, естественно, не помню. А деревня реально была: тут, когда стройку затеяли, выкопали кое-что из крестьянского обихода, вроде до сих пор в музее хранится. Другое дело, что, скорее всего, это было самое обычное поселение, без особых ужасов и страстей. Хотя владелец имения – тоже реальная фигура, и крутым нравом он правда отличался, так что, может, и есть у нашей легенды какие-то основания…

– Конечно есть. Крутой нрав владельца и деревня в лесу, – скривился Герман. – Ты знаешь, где именно собирались строить этот город?

– Да вот прям здесь. – Она указала себе под ноги, и мужчина невольно замедлил шаг.

– Где?

– Вот здесь, – по слогам, словно для умственно отсталого, повторила Алиса и для наглядности сделала широкий круг руками.

– Но тут одни болота.

– Очевидно, они и стали тем самым камнем преткновения, – пожала плечами девушка. – Вряд ли советские архитекторы и инженеры в панике массово разбегались из-за приз… Вот чёрт, а вдруг и правда разбегались? Мне всегда казалось, что это чушь, что дело именно в болотах, которые слишком трудно и дорого сушить, но теперь…

– Теперь это всё ещё чушь и дело всё ещё в болотах, – категорично отрезал Герман. – Не удивлюсь, если кто-то из ваших дружков, зная о блестящем плане, решил воспользоваться ситуацией и вдоволь поглумиться.

– Нет у нас больше таких дружков, – безрадостно пробормотала Алиса. – Ты уже со всеми знаком.

– Ну, ещё неизвестно, чем занималась твоя Нинка. Фигура и рост вполне подходят, я специально присмотрелся.

Девушка была не согласна, но поскольку обсуждать наболевшее было крайне неприятно, предпочла не спорить и выразила своё отношение мимикой, которую Герман благополучно проигнорировал.

– Почему здесь вообще решили построить город? Игорь сказал, что были какие-то стратегические цели, но подробностей я так и не добился.

– А их никто не знает, – безразлично сообщила Алиса. – Засекречено же всё было. Насколько понимаю, он должен был стать закрытым – только для военных и учёных. Что они собирались тут делать и почему выбрали это место – загадка. А ты на редкость любопытен.

– Люблю историю.

– Ты сейчас не в том состоянии, чтобы её любить. И сюда припёрся не просто так. – Говорила она по-прежнему равнодушно, будто речь шла о чём-то очень обыденном и неинтересном. В другое время девушка, конечно, была бы совсем не прочь узнать его таинственные цели и даже могла бы использовать шантаж, заведя туриста в какую-нибудь непроходимую топь, но сейчас ей было всё равно. Размышлять о чужих секретах намного приятнее в горячей ванне и окружении родных, относительно крепких стен.

– А зачем, по-твоему? Искать в лесах затерянный город? Так его даже не построили.

– Ты на фундаменте стоишь, – спокойно проинформировала Алиса. Он перевёл взгляд на землю, но ничего, кроме плотного настила из еловых иголок, не увидел.

– Это ты мою реакцию проверяешь? Неглупо.

– Ага, – флегматично зевнула она. – Только фундамент правда есть. Если присмотришься, поймёшь, что мы стоим на небольшом, но очень продолговатом возвышении. Сейчас уже, конечно, трудно его заметить, а в моём детстве оно ещё довольно сильно выделялось. Тут много такого: фундаменты, котлованы, зачатки кирпичных стен…

– Бред какой-то.

– Не бред, а история, которую ты так любишь.

– Я не понимаю, почему они ушли, – горячился мужчина. – Должны же были изначально всё проверить, и если что-то не понравилось – свалить. А они, получается, проверили, решили, что можно делать, и свалили, когда стройка была уже в самом разгаре…

– И тут мы снова возвращаемся к любопытной местной достопримечательности, снующей туда-сюда с младенцем наперевес.

– Да брось, даже если люди действительно боялись мистической фигни, объяснить это партийному руководству они не могли. Терпели бы как миленькие. Скорее кто-то облажался с расчётами, и место оказалось хуже, чем все предполагали. Но даже в этом случае странно, что уже дошло до возведения стен. По идее, ещё когда копали, должны были сообразить.

– Я вот тоже должна была сообразить, – горестно поделилась Алиса. – Намного раньше.

– Что?

– Что нормальные люди сюда не потащатся, и устраивать перед такими спектакль – всё равно что дружески похлопывать медведя по плечу. Скажи честно, какого чёрта ты здесь… – Она застыла, вытаращив глаза и моментально позабыв родную речь. Увиденное настолько сильно не вязалось с мирным, озарённым утренним солнышком лесом, что Алиса не могла собраться с мыслями и лишь молчаливо взирала на покрытый ярко-зелёной растительностью водоём, мимо которого они шли. Герман насторожённо проследил за её взглядом, однако ничего необычного не заметил и несильно дёрнул девушку за локоть, надеясь привести в чувство.

– Только не говори, что видишь там то, чего не вижу я, – вяло пошутил он, но никакой реакции не получил. – Да что с тобой? Это просто вода.

Алиса что-то неразборчиво простонала и указала дрожащей рукой туда, куда следовало смотреть. Мужчина на мгновение застыл, поражённый редкой находкой, однако сразу пришёл в себя и, оставив спутницу изображать мычащий столб, приблизился к воде и опустился на корточки. Тело выглядело откровенно скверно.

– К-кто это? – проклацала зубами девушка, стараясь не таращиться на труп и в то же время не в силах отвернуться. В иных обстоятельствах её внутренняя борьба непременно показалась бы Герману забавной, однако сейчас он любовался другим.

– Откуда мне знать? Ты у нас краевед-любитель и походный гуру.

– А ты… А ты… А я даже не представляю, кто ты! – Алиса неожиданно нашла виноватого и теперь радовалась, что перед глазами имеется причина всех бед, которой можно сообщить о своих претензиях. – Я в этом лесу каждую кочку знаю, но вот такого до сих пор почему-то не видела! И убиенные девицы за мной не таскались!

– Не поверишь, я раньше тоже как-то без них обходился, – угрюмо огрызнулся Герман, чернея лицом. Алисе даже показалось, что на чужую беду он реагирует чересчур остро, но скорее всего, в большей степени его переживания относились к собственной. – Я отведу тебя обратно к подруге и посажу в это ваше корыто.

– А потом?

– А потом вернусь к своей семье и твоему чокнутому бойфренду, и мы все отчалим из этого гостеприимного уголка природы.

– Он мне не бойфренд! – оскорбилась девушка, от возмущения перестав трястись.

– Тем лучше.

– Для него или для меня?

– Для меня, – еле слышно буркнул мужчина, вызвав на свою голову лавину злобных взглядов и молчаливых обвинений в почти прелюбодеянии. Развивать тему ей не хотелось, да и проблемы многострадальной жены особо не волновали, поэтому, немного поскрежетав зубами, Алиса вернулась к болотному сюрпризу.

– Давно оно тут лежит?

– Наверное, – с некоторым сомнением отозвался Герман. – Я в мумиях не разбираюсь.

Алиса, с трудом переставляя ноги, подошла ближе и склонилась над телом. Было оно коричневатым, покрытым каким-то растительным налётом буро-зелёного цвета и с полностью объеденным лицом. Конечно, раньше объеденных лиц девушка не видела, но почему-то считала, что выглядят они именно так.

– Насмотрелась? – пробормотал Герман, удивляясь, что не слышит воплей и рыданий.

– Не пойму, кто это. Мужчина или женщина?

– Сразу не определишь. – Он тяжело вздохнул, заподозрив, что просто так от него не отстанут, и неуверенно добавил: – Я бы сказал, что мужчина – волосы вон видны кое-где.

– Как будто у женщин коротких стрижек не бывает.

– Разумеется, но… – Герман запнулся, подбирая слова. – Череп довольно большой, само тело тоже. И да, я в курсе, что бывают крупные женщины почти без волос. Считай это интуицией.

– Одежда вроде какая-то, – брезгливо поморщилась девушка, стараясь не слишком приглядываться. – Что это?

– Рваные куски некой материи. Ты правда думаешь, что я вот по этому сгнившему лоскутку пойму, что усопший любил носить синие рубашки с коротким рукавом?

– Я бы не удивилась. И обратно к Нинке мы не пойдём, сначала я верну тебя Игорю.

Герман обречённо покачал головой и принялся рассматривать верхушки деревьев. То, что было над ним, явно нравилось ему куда больше того, что лежало у ног, однако Алиса придерживалась противоположного мнения. Отвращение с её лица не исчезло, но в глазах стали зажигаться странные, сияющие азартом искры, а страх, казалось, ушёл окончательно, оставив о себе лишь смутное напоминание в виде тревожно сведённых бровей.

– Выберемся отсюда и сообщим в полицию, – без особой надежды сказал он, догадываясь, что этот вариант девушку не очень устраивает.

– Сообщим, – кивнула она. – Но сначала надо понять, откуда это тут взялось.

– Из болота, – с умным видом предположил Герман. – Наверное, благодаря торфу сохранилось.

– И что? Хранилось-хранилось, а потом вдруг выпрыгнуло?

– Всякое бывает, – отмахнулся мужчина, и Алиса всерьёз оскорбилась.

– За идиотку меня держишь?

– Нет, за психически неуравновешенную любительницу приключений, к тому же склонную к суициду, – огрызнулся он. – Сама же прекрасно понимаешь, что мы здесь не одни и что этому неизвестному вредителю от нас что-то нужно. Продолжим и дальше испытывать судьбу или всё-таки головой начнём думать? У меня дети, между прочим.

– Так на фига ты их сюда притащил? – очень удивилась девушка. – Знал же, куда едешь.

– Вот этого, – он с раздражением указал на мумию, словно имел к ней какие-то претензии, – я не знал! И многого другого тоже!

– Готовиться надо было лучше, – пожурила Алиса, с сожалением отрываясь от изучения тела. – Прям интересно, кто это такой и почему он здесь. Но ты прав – лежать рядом с ним мне совсем не хочется.

Герман облегчённо выдохнул и решительно потянул её в направлении Нинкиной байдарки.

– Поверь, теперь менты нам всем надолго устроят развесёлую жизнь, так что когда личность установят, мы узнаем одними из первых. И о причинах смерти тоже.

– О причинах? – Она затормозила, и мужчина мысленно отругал себя за длинный язык. – Какие могут быть причины? Ясно же, что он заблудился и утонул, а потом местная живность слегка обглодала…

– Рад, что ты это понимаешь.

– Рад? – подозрительно прищурилась Алиса. – По-моему, ты другому рад.

Сердито печатая шаг, она вернулась к телу, рассчитывая обнаружить на нём пропущенные ранее следы насилия, но после тщательного осмотра была вынуждена признать свою полную некомпетентность.

– Да что ты здесь увидел?

– Ничего.

– Герман! – В её глазах блеснули слёзы обиды, и он не удержался от лёгкой улыбки.

– Я сейчас понял, почему твой Игорь именно тебя об услуге попросил…

– Потому что я психически неуравновешенная любительница приключений, к тому же со склонностью к суициду?

– Потому что тебя ужасает не мумия, а то, что ты не видишь на ней ничего особенного, – усмехнулся он. – Я тоже не вижу. Правда. Череп, кажется, целый, шейные позвонки вроде на месте. А большего сказать не могу, я не эксперт, уж извини.

– Но что-то же тебя напрягло, – расстроилась Алиса.

– Обстоятельства. Расскажу, если мы наконец отсюда уйдём и больше нигде не будем останавливаться.

– А если ещё один труп найдём, тоже не останавливаться?

– Ускоряться. И что-то ты чересчур легко ко всему относишься.

– На себя посмотри. – В свитере становилось жарко, и она засучила рукава, произведя неожиданно грозное впечатление. – Где обещанный рассказ?

– Сколько оно тут лежит, на твой взгляд?

– Мой взгляд ничего подобного определить не может, это ж мумия.

– И смотрится она хреново, поэтому варианта два: либо труп попал сюда недавно и очень плохо сохранился, либо попал сюда давно и сохранился отлично.

– И тебе, конечно, ближе второй, не зря же тебя недостроенный город интересует.

– Ближе, но не поэтому. Просто одежда совсем истлела, за пару лет такое вряд ли могло произойти. А вот с начала восьмидесятых – вполне.

– Ну и откуда ты знаешь, когда строили город?

– От тебя. Вот прям только что и услышал. А ещё ты чересчур дотошная, представляю, каково с тобой жить.

Алиса побуравила его недовольным взглядом, но понимая, что внятных ответов всё равно не добьётся, решила не напирать.

– По-твоему, из-за него стройку остановили? Не мог же один несчастный случай, или что там с ним стряслось, всё затормозить. Да на стройках постоянно что-то такое происходит, это стандартный риск. А в те годы ещё и замалчивалось, наверное, по большей части.

– Наверное, – кивнул Герман. – Поэтому я ничего такого и не утверждал, это всё твои фантазии.

– Мои фантазии не на пустом месте возникли, – буркнула девушка. – Что, если его убили?

– А что, если нет?

– Ничего, – поразмыслив, недовольно признала она. – И в том, и другом случае – ничего.

– Вот именно.

Дальше они шли молча, мрачновато глядя себе под ноги и думая каждый о своём. Вернее, мысли их текли примерно в одном направлении, но к проблеме они подходили с разных сторон и мучились разными вещами. Алиса, к собственному удивлению, и правда отнеслась к появлению мумии вполне спокойно – возможно, дело было в том, что труп отличался не первой свежестью и особой угрозы вроде бы не представлял. Во всяком случае, проблем от него было меньше, чем от призрачной девицы с малышом, и одного этого хватало, чтобы вызвать робкую симпатию. Несчастному покойнику Алиса искренне сочувствовала, невольно воображала на его месте себя и радовалась оттого, что его злоключения наконец-то завершены. О чём думает Герман, она не знала, но с каждой минутой всё сильнее подозревала в нём некие таинственные мотивы и переживала, что до расставания не успеет их выяснить. В том, что ничего плохого он ей не сделает, Алиса почему-то не сомневалась, хотя в глубине души понимала, что следовало бы. Однако поворачиваясь к нему спиной, девушка даже ощущала себя в некоторой безопасности, а вовсе не ждала вероломного нападения.

К реке она вышла в почти нормальном настроении и полная радужных надежд. Сбыться им было не суждено.

Заслышав шаги, Игорь встрепенулся, приподнял голову над травой, на которой лежал, раскинув руки, и недоверчиво прищурился, словно удивляясь тому, что они ещё живы. Реакция друга Алисе очень не понравилась, а подозрительная тишина, царившая в лагере, и вовсе наводила на самые мрачные мысли.

– Где они? – отрывисто спросил Герман, судя по виду, будучи близок к обмороку.

– Не знаю, – после долгого молчания, во время которого Алиса на всякий случай приготовилась орать, пробормотал Игорь. – Но это ещё ничего, есть проблемы посерьёзнее…

– Ничего?! – Мужчина задохнулся от возмущения и резко побледнел. – Где моя семья?!

– Думаю, там же, где и мой катер.

Алиса панически огляделась, ища глазами его обожаемое плавсредство, и ошарашенно выдохнула:

– Его нет?

– В точку, красотка. – Игорь наконец поднялся с земли, зачем-то отряхнулся и поморщился от боли. Девушка не сразу поняла, в чём дело, а увидев его пострадавший палец, пришла в ужас.

– Перелом?

– Наверное. Но какая теперь разница?

– Никакой, – пророкотал Герман. – Это лишь первый.

– Мальчики, может, вы…

– Твоя чокнутая баба угнала мой катер, а я ещё и…

– Кто кого угнал?!! – взорвался мужчина, и Алиса поняла, что он действительно себя не контролирует. Ничего удивительного в этом не было, но находиться рядом оказалось страшно. Сейчас она чувствовала с его стороны настоящую угрозу и знала, что ради родных он пойдёт на всё. Жизни и здоровье двух незадачливых аферистов его уж точно не волновали.

– А что не так? – злобно выплюнул Игорь, хотя девушка отчаянно делала ему знаки не разжигать конфликт ещё сильнее. – Ты рванул за сомнительной личностью в белом и не вернулся, они логично решили не ждать, пока твои кости…

– Игорь, – испуганно пискнула Алиса, заподозрив, что это с его костями сейчас случится что-то не то, но Герман вдруг взял себя в руки. Произошла трансформация так резко и неожиданно, что девушка принялась паниковать ещё активнее, а вот у остальных наладился почти мирный диалог.

– Маринка не могла этого сделать, она даже машину водить не умеет: боится.

– Зато твой сын, по-моему, не боится ничего и с катером вполне справился бы.

– Он не оставил бы меня здесь.

– Значит, Марина оставила бы? – Алиса тихо икнула, сообразив, что последняя ошибка принадлежала ей, и начала медленно отступать в сторону леса. – Я имела в виду, что… Что… Может, они и правда уехали? Чтобы позвать на помощь и спасти тебя, а не чтобы… В общем, это ради тебя. Уверена, ты поступил бы точно так же.

– Нет, – холодно отрезал Герман.

– Ладно, я, наверное, тоже, – робко зачастила она. – Но люди разные, в экстремальных ситуациях мыслят тоже по-разному… К тому же она мать и в первую очередь думала о детях. Посмотри на это с другой стороны – за нами скоро приедут, мумию отправят, куда надо…

– Кого? – слегка удивился Игорь. – Это ты о нём так, что ли?

– Вот интересно: если труп лежал там столько времени, и его не нашли, какова вероятность, что другое аналогичное, но немного изувеченное тело…

– Герман, хватит, – устало попросила она, почувствовав, что рукопашной уже не будет. – У нас с Нинкой есть байдарка, она двухместная, если выбросить всё барахло… Думаю, трое должны влезть, может, даже и четверо. Комфорт нам, конечно, не светит, но ничего, потерпим.

– А если моя семья всё ещё здесь? – вкрадчиво осведомился он, глазами метая ледяные молнии.

– Отправим сюда спасателей, наши местные…

– У нас уже был один местный гид, прекрасно знающий окрестности.

– Так я действительно знаю.

– И умудрился потерять троих человек?!

– Сам-то не потерялся, – опрометчиво, но логично возразил Игорь. – И вообще, хватит на меня наезжать, это ты их бросил, а не я.

Поскольку некоторая доля истины в его словах присутствовала, Герман побагровел и, сжав кулаки, двинулся к молодому человеку; Алиса быстро вмешалась:

– Он не их бросил, а меня спасал.

– Ну вот, тебя спас, но своих… – Игорь начал пятиться, вовремя вспомнив о травмированном пальце и нежелании окончательно его лишиться, однако замолчать уже не мог. – Я тоже побежал за тобой, и это понятно: естественно, ты мне дороже, чем чужое семейство. А его почему-то больше интересовал призрак, хотя дети просили не уходить… Я, кстати, видел их следы, прошёл по ним с километр, но никого не обнаружил. Так что, вполне возможно, они действительно не уплыли, а попали в настоящую беду и…

– Чёрт, Игорь, здесь уже перебор с трупами и призраками. – Алиса попыталась встать между ними, но через несколько мгновений поняла, что Герман её попросту не замечает. В его глазах полыхало такое бешенство, которое наверняка не снилось даже спятившему владельцу имения, доведённому недальновидными гражданами до их же уничтожения. Некоторое сходство ситуаций, сложившихся в одном и том же месте, привнесло в душу неприятный осадок; девушка предпочла бы думать о чём-то другом, но против воли начала размышлять о выделяемых болотами парах – не иначе как из-за них народ систематически теряет рассудок и совершает лютые злодейства, остающиеся потом в легендах.

Увлекательные предположения завели её довольно далеко, и Алиса была этому рада. Краем глаза она видела, как рухнул на землю Игорь, как на пальцах Германа застывает чужая кровь, как взлетает в воздух матово блестящее на солнце лезвие топора… Собственного крика она не слышала, все звуки вдруг исчезли, растворившись в ветвях деревьев, и только выстрел, громом разорвавший сухой, нагретый воздух, пронёсся над сонной рекой.

* * *

Они сидели вокруг кострища и молчаливо взирали друг на друга. Длилось это уже достаточно долго и порядком поднадоело, однако с чего начать, никто не знал. Подобрать соответствующие случаю слова было трудно, уместить все эмоции в паре коротких предложений – почти невозможно. Алиса нервно барабанила пальцами по колену, косясь то на разбитую физиономию Игоря, то на пистолет, и с тоской вспоминала время, когда ещё могла избежать участия в гонках на выживание, просто ответив «нет».

– В общем, дело – дрянь, – убеждённо резюмировала Нинка. Пистолет она старалась ни на кого не наводить, но всё равно продолжала сжимать в руке и явно была готова им воспользоваться.

– А можно чуть менее очевидно? – Кровь из носа Игоря уже не шла, но выглядеть молодой человек стал ещё плачевнее: часть лица распухла и покраснела, разбитую скулу так и не удалось как следует промыть, палец, наспех примотанный скотчем к соседнему, слишком ярко напоминал о недоступности медицинской и любой другой помощи.

– Мы всегда можем послушать тебя, – огрызнулся Герман.

– Будет надо – послушаем, – кивнула Нинка. – Мы трое общаемся с раннего детства, вместе через многое прошли, знаем друг друга наизусть… Я полагаю, никто не станет возражать против того, что у нас по сей день сохраняются некие доверительные отношения?

Игорь и Алиса кивнули, хотя последняя всё больше склонялась к мысли, что доверять здесь можно исключительно себе, да и то – не факт.

– Славно. Выходит, среди нас есть лишь один аутсайдер с тёмными намерениями и вот этим. – Она вяло махнула пистолетом. – Выпасть он мог только из его куртки, когда Лиска переодевалась.

– А почему она переодевалась в его куртку? – подал голос Игорь, злобно сверкнув глазами.

– Твоей поблизости не было, – буркнула девушка. – Нина права: мы все здесь в полной заднице, но доверять кому-то надо, и я однозначно выбираю вас, а не его. – Она обличающе ткнула пальцем в Германа, но через секунда слегка смягчилась. – Зачем тебе пистолет?

– Это не мой.

– А чей?

– У своей подруги спроси.

– Нина, чей это пистолет? – послушно переадресовалась Алиса. Та обиженно скривилась и с негодованием осведомилась:

– Ты видела его у меня раньше?

– Я и тебя раньше не видела. Уже лет десять.

– И здесь мы возвращаемся к нашим общим детским воспоминаниям и безоговорочному доверию.

– Да, возвращаемся, – подумав, кивнула Алиса. – Иначе вообще никуда не уйдём. И не уплывём.

– А уйти-то можно, – вдруг предложил Игорь. – Долго, конечно, наверное, несколько дней будем тащиться. Но всё же двигаться в нужном направлении лучше, чем просто сидеть и ждать, пока ещё что-нибудь случится. Пойдём по берегу, может, даже встретится кто-нибудь.

– Медведь?

– Олень, – скрежетнул зубами Игорь. – Один уже передо мной сидит.

– У этого оленя есть оленята и оле… Как её зовут? Олениха?

– Премного благодарен. – Герман сидел с непроницаемой физиономией, и казалось, даже не прислушивался к разговору, думая о чём-то своём. Ход его мыслей был ясен, во всяком случае, Алисе очень хотелось в это верить, однако она всеми силами гасила в себе зачатки сочувствия и очень старалась подозревать его в самых ужасных вещах, чтобы не расслабляться.

– Я, между прочим, пытаюсь оправдать твоё поведение.

– Не помню, чтобы я тебя об этом просил.

– А я не просила бежать за мной в ночи. Ты сам их оставил, нечего отыгрываться на других.

– Маскарад тоже я устроил?

– Ну, тут есть небольшая доля и нашей вины, – нехотя согласилась Алиса. – Но это всё равно не значит, что ты должен был…

– Ладно, хватит вам. – Нинка рубанула воздух ребром ладони, призывая остальных собраться, и серьёзно сказала: – Катер у нас угнали, байдарку тоже, из чего следует, что оленята… Тьфу ты, господи… Его родные всё ещё здесь, никуда они не уплыли. И о том, что мы тоже здесь, спасателям не сообщат. Посему выбираться придётся самим. Идея с марш-броском мне нравится, только у нас скоро закончится еда, да и насчёт медведей… Шансы на встречу с ними, пожалуй, не очень большие, но всё-таки есть.

– Пистолет у нас теперь тоже есть. Благодаря известному доброжелателю.

– А ты, Игорёша, часто ли ходил на медведя с пистолетом?

– У нас Алиса эксперт…

– Алиса считает, что надо остаться, – угрюмо сказала Алиса, не веря, что действительно это говорит, и потому упоминая себя в третьем лице. – Тут где-то дети бродят…

Глава потерянного семейства посмотрел на неё с некоторым удивлением, а Игорь и Нинка обменялись тяжёлыми взглядами.

– Бродят или уже нет, мы знать не можем…

– Вам ни к чему оставаться, – твёрдо сказал Герман. – К походным условиям вы все явно привычные, еду как-нибудь найдёте, в крайнем случае поголодаете пару дней. Отсутствие медведей не гарантирую, но они и здесь могут встретиться. Как дойдёте, вызовите сюда спасателей. Для всех нас будет лучше разделиться.

– А не ты ли недавно уверял, что с этой фразы начинаются серьёзные проблемы?

– Такое ощущение, что последние сутки ты отдыхала в каком-то другом месте: они уже начались.

Алиса понуро отвела взгляд, чувствуя, что выпроваживая своих недалёких мучителей, Герман пытается их защитить, словно малых детей уводя от опасности, но возразить было нечем.

– А пистолет?

– Возьмёте с собой.

– Тебе он нужнее.

– Лиска, ты сбрендила?

– Конечно сбрендила! – рявкнула она, и остальные содрогнулись. – Когда согласилась на эту бредовую авантюру! А теперь поздно, нормальной мне уже не стать!

– Ну нельзя быть такой категоричной, шанс есть всегда…

– Мы тут не одни, правильно? – Алиса резко поднялась и заходила перед кострищем. – Эта инфернальная фигура в модных шмотках явно принадлежала женщине, только я не думаю, что женщина могла куда-то увести всю семью Германа. То есть угрожая оружием, конечно, могла, но их трое, почему они не пытались сопротивляться или оставить нам какой-то намёк, хоть ту же стрелку на песке? Игорь говорит, что в лагере всё по-прежнему, признаков борьбы нет, лишь следы. Девочку не тащили, она шла сама, её брат и мать, вероятно, тоже. Значит, скорее всего, преступников было больше – с одной тёткой в платье вполне можно справиться.

– Существует такая штука, как ложь, – мрачно буркнул Герман. – Если правильно соврать, любой человек пойдёт куда угодно и абсолютно добровольно.

Алиса на мгновение замерла, радуясь, что у них начинает вырисовываться конструктивный диалог, и снова продолжила вышагивать по кругу, но делала это уже медленнее и спокойнее.

– Ты прав, им могли сказать, что с тобой что-то случилось, что нужна помощь. Тогда мы должны ответить на самый главный вопрос – зачем?

– Уродов в мире много, – философски начала Нинка. – Я когда за границу ездила…

– Оставь свои байки для благодарных потомков.

– Не факт, что они у меня теперь будут, – запечалилась подруга, но ностальгировать прекратила.

– Зачем кому-то понадобились чужие дети и жена, я ещё худо-бедно могу предположить, только тут ведь всё в целом. Сначала мерзавцы нас с Нинкой ночью сфотографировали…

– Настоящее злодейство, – кивнула она.

– Но камеру с памятным снимком почему-то не взяли, оставили нам. Никто из присутствующих этого сделать не мог: вы, – она кивнула на Игоря и Германа, – тогда ещё были в пути, а мы дрыхли без задних ног, что запечатлено документально. Так что давайте на время отложим наши внутренние распри, у нас есть общий внешний враг, и мы должны объединиться…

– Вы могли и не спать, – вскользь заметил молодой человек. – Или по крайней мере одна из вас.

– А вы могли бы увести детей, – огрызнулась Алиса. – Или по крайней мере один из вас.

– Кстати, – оживился Игорь, – почему бы им не пойти за собственным отцом? То-то он так уверенно в лес драпанул, старательно изображая чрезмерное усердие в деле отлова местных фантомов.

– Мы останемся тут навсегда, – застонала Нинка. – Давайте на секунду предположим, что никто из нас ничего плохого не делал. Тогда выходит, что здесь обитает некто, кому мы все сильно не нравимся. При этом к нам с Лиской он относится лояльнее – только сфотографировал, обокрал и вещи разбросал. Неприятно, даже очень неприятно, но всё лучше, чем исчезновение целой семьи. Игорь, между прочим, тоже не особо пострадал. То есть пострадал, – она с опаской покосилась на возмущённого приятеля, – но по вполне объяснимым причинам, а не от действий неизвестного злоумышленника. Итого получается, что главной целью является Герман. Есть что сказать?

Мужчина покачал головой и устало потёр лицо руками. Под его глазами залегли чёрные круги, весь вид говорил о полнейшем отчаянии. Нинка посверлила его подозрительным взглядом, ничего особенного не заметила и нехотя продолжила:

– Ладно, допустим. Хотя желание отдохнуть в этом славном местечке и наличие пистолета в куртке наводят на некоторые сомнения. Но пока мы о них вежливо забудем. Кто-нибудь из присутствующих с мумией знаком?

– Я её не видел, – поёжился Игорь.

– А я видела, когда сюда шла. Даже не знаю, зачем – то ли оружие собиралась вернуть, то ли Лиску от владельца этого оружия спасать… Молчу-молчу. Пока… Если знакомых нет, может, хоть предположения имеются? Это к вам двоим вопрос.

– Почему сразу к нам? – хором удивились Алиса и Игорь.

– Потому что меня здесь не было десять лет, а его, – она указала рукояткой пистолета на Германа, – вообще никогда. Если случались громкие исчезновения людей, вы должны знать.

– Не было ничего, – подумав, сказала девушка. – То есть, может, и было, но, значит, не настолько громкое, чтобы вся общественность в ужас пришла. К тому же Герман считает, что мумия старая, осталась со времён несостоявшегося строительства.

Нинка нахмурилась, воскрешая в памяти образ болотного покойника, и была вынуждена согласиться.

– Может, так оно и есть. Трупак, конечно, совсем непрезентабельный, видно, что долго лежал… Но теперь лежать перестал, и надо думать, в этом опять-таки прослеживается заслуга неизвестного героя. Мне одной кажется, что он пытается нам на что-то намекнуть?

– На что можно намекать, обрядившись в белые тряпки? – угрюмо буркнул Герман. – Нас напугать хотят. Делают то же, что и Алиса с Игорем, только применяют бόльшую выдумку.

– Я бы попросила…

– Я бы тоже о многом попросил, но что теперь…

– У нас мотивы прозрачны, как те призраки, – невесело съязвил Игорь. – А у этого что? Допустим, ему не нравится, что мы здесь торчим, так зачем забирать часть туристов и транспорт? Белой девки и мумии было вполне достаточно – мы бы убрались отсюда на рассвете и больше никогда не возвращались. Нет, он хочет чего-то другого.

– Душу твою бессмертную.

– Так себе душа, – оценил Герман, – я бы не польстился.

– Слушайте, вы можете быть хоть чуть-чуть серьёзнее, это уже странно, в конце концов! – Алиса недовольно встряхнула волосами, как делала всякий раз, когда ей требовалась передышка, и принялась нервными движениями заплетать их в косичку. – Возможно, удастся найти катер, его не так уж просто спрятать. С остальным – гораздо хуже. Мы можем бегать по этим лесам до глубоких седин и так никого и не встретить.

– Мне нельзя седеть. – Нинка машинально дотронулась до своих фиолетовых прядей.

– А мне – сидеть, – буркнул Игорь. – Оставление людей в опасности это называется? Я про наш предполагаемый побег из медвежьих угодий. Наверное, всё-таки надо их поискать.

– Медведей?

Все посмотрели на Нинку так, что она неожиданно смутилась, хотя вообще ей это было несвойственно, и поспешно заверила:

– Да я ж не против, но нам нужен какой-то план. Нельзя просто туда-сюда ходить и озираться.

– Можно, если у тебя есть пистолет. Кстати, почему он именно у тебя?

– Потому что Герман от своих прав отказался, а значит, вещь принадлежит тому, кто её нашёл. И, кстати, почему топор именно у тебя?

– Нашёл, – скривился Игорь. – Ты от ответа не уходи, топором-то каждый умеет пользоваться, а вот огнестрельным оружием…

– Ой, прям вообще не догадаться, с какой стороны пуля вылетает…

– Что вы знаете об этом месте? – Голос Германа звучал спокойно и тихо, но все как-то сразу подобрались и посерьёзнели. Алиса с уважением на него покосилась, потому что сама призвать разошедшихся друзей к порядку не смогла, и с сожалением пожала плечами.

– Я уже рассказала тебе про стройку, а про деревню и кровавую расправу Игорь должен был.

– Что ещё?

– Ничего.

– Думайте. Должно быть из недавнего. Может, связанное не с этим местом, а с имением того психопата, или насчёт стройки что-то новое всплыло…

– В имении пруды осушили, – проинформировала Алиса. – Ты правда думаешь, что это как-то связано с исчезновением твоей семьи?

Герман ответил ей таким взглядом, что задавать дурацкие вопросы резко расхотелось.

– Я была там несколько дней назад, – сказала Нинка. – Просто прошлась с камерой, погуляла. К прудам не спускалась, но всё остальное за последние десять лет вроде не изменилось.

– А что там? Дом и парк?

– Ну, сейчас это домом и парком назвать уже сложно, но в целом – да. Хочешь посмотреть? – Не выпуская из руки пистолет, она протянула Герману фотоаппарат, с которым после злодейства, совершённого со спальным мешком и чаем, не расставалась.

Мужчина принялся просматривать снимки, но чувствовалось, что интереса не испытывает и уже ни на что не надеется. Алиса решила, что хоть какие-то новости о непостроенном городе занимали бы его гораздо больше, однако их действительно не было очень давно. А Герман почему-то считает иначе. Думает, что совсем уж отдалённое дореволюционное время не может иметь отношения к тому, что творится сейчас? Но ведь и с момента несостоявшегося строительства прошло около сорока лет, тоже немаленький срок. Ясно, что ни то, ни другое тут вообще ни при чём, а он всё равно продолжает хвататься за старые замшелые истории, от которых никакого толку… Знает больше, чем говорит? Само собой. Однако это должно быть связано с целью их путешествия, а не с двумя совершенно разными событиями, произошедшими с перерывом в целый век.

– Браконьеры, – подал голос Игорь. – Или беглые каторжники. Мы оказались в неправильном месте в неправильное время.

– И неправильной компанией, – покачал головой Герман. – Много ты знаешь браконьеров, которые по лесам мумий отлавливают?

Внезапное перемирие, выраженное готовностью общаться хотя бы на нейтральные темы, стало неожиданностью. Молодой человек до того удивился, что едва не выронил топор, но всё же вовремя его придержал и вполне логично заметил:

– Мы не знаем, что это за мумия. Может, для кого-то особую ценность представляет.

– А нам её решили подарить просто так, по доброте душевной. У них своих переизбыток, вот и…

Алиса пихнула подругу в бок, и та, резко замолчав, проследила за её взглядом. Герман по-прежнему рассматривал фотографии, почти не реагируя на разговоры остальных, однако что-то в его лице неуловимо изменилось. Теперь оно казалось ещё более напряжённым и мрачным, чем за пять минут до того, хотя явных причин для подобных трансформаций вроде бы не имелось, да и шансы на то, что ситуация станет намного хуже, были невелики.

– Что-то нашёл? – осторожно спросила Алиса, опасаясь, что он снова начнёт отнекиваться.

Вопреки её предположениям, мужчина кивнул и протянул им камеру.

– Я не уверен, но меня смущает вот этот снимок. Какой-то он нехудожественный, в отличие от остальных. Ты фотографировала?

Нинка нахмурилась и с сомнением покачала головой.

– Не помню, но маловероятно. Я не вижу здесь того, что могло бы меня заинтересовать. Свет самый обычный, оттенки тоже, три эти сосны… Я в последнее время на более крупных планах специализируюсь, и тут вообще ничего особенного…

– Вот и я подумал, что ничего особенного. А снято без причуд – так же, как вас снимали.

– И что, этот тип неоднократно был рядом с моей камерой? – возмутилась Нинка. – Я ж её без присмотра не оставляла почти. Но тут ни даты, ни времени – стёрто всё. Я обычно так не делаю.

– А он делает. Потому что не хочет, чтобы мы знали, когда в его загребущие ручонки снова попало наше имущество, – разозлилась Алиса. – Надо же, какая подлость – мало того что тащит всё, что плохо лежит, так ещё и шифроваться пытается!

– Кому-нибудь эти сосны о чём-нибудь говорят? – тихо спросил Герман, и девушка вдруг отчётливо поняла, чего он боится. Три дерева – три тела, ассоциация напрашивается сама собой. Преступник великодушно подсказывает им, где искать, – очевидно, чтобы не мучились до конца дней бесплодными предположениями. В какой-то степени это даже мило, но Герман вряд ли оценит.

– Я помню что-то такое, – возрадовался Игорь. – Лис, мы сбегали от наших в это место. Сосны тогда, конечно, чуток поменьше были, но форма, по-моему, та же. Там ещё была вечная болотистая лужа, через которую мы по какому-то бревну перебирались.

– Лужу помню и бревно тоже, а деревья – нет, – пожала плечами девушка. – Да и сколько их здесь таких…

– Если понадобится, будем пересчитывать. – Герман поднялся, с сожалением посмотрел на пистолет, но требовать его не стал. – Вернее, буду. Вам я по-прежнему предлагаю отвалить в известном направлении.

– В неизвестном, – нудно уточнил Игорь. – Без кого-то из нас ты эти сосны всё равно не найдёшь, и вариантов здесь немного: либо я иду с тобой, и девчонки мужественно совершают экстремальный тур по просторам нашей родины, либо я сопровождаю в эксклюзивном туре Нинку, а тебе оставляю Алису, но что-то мне подсказывает…

– Вместе вляпались, вместе и выбираемся, – в один голос отрезали подруги. Герман задержал на Алисе задумчивый взгляд, но более всеобщему решению не противился.

* * *

Насчёт сосен Алиса слегка покривила душой: помнила она их прекрасно, куда лучше, чем хотела бы. В своё время Игорь, блистая оригинальностью, нарёк пригорок у лужи «холмом свиданий», и регулярно её туда водил, подкупая ответственного за них учителя разной ерундой вроде сигарет. Что мешало молодому человеку выбрать местечко поромантичнее и поближе к дому, оставалось загадкой; по сути, Алиса была вынуждена ходить в школьные походы, чтобы иметь хоть какую-то личную жизнь. В основном жизнь эта ограничивалась малоинтересными беседами на темы, касавшиеся одноклассников, и редкими поцелуями, впечатления от которых скрашивали дни до следующей вылазки. С возрастом девушка поняла, что в любовных делах Игорь отличался нехарактерной для большинства парней робостью и банально не решался предложить постоянные отношения, однако тогда его метания казались непоследовательными и виделись в тёмных тонах. Выдержав пару бурных и даже опасных сцен ревности, юноша окончательно определился со своей ролью хорошего друга и блюл её по сей день, правда, иногда всё же погружаясь в воспоминания и размышляя над вечным вопросом: «А что, если бы я в то время…». Алиса о его ностальгии прекрасно знала и очень старалась её не поощрять, но поскольку последние годы жизнь была совсем уж тусклой и беспросветной, тоже порой предавалась мечтам о том, чего так и не случилось.

– Вот они, – торжественно объявил Игорь, указывая на сосны. – Говорил же, как на фотке.

– Лужи нет, – удивилась Алиса. – Странно, я всегда считала, что она вечная – что-то наподобие космоса.

– Зато лопата есть, – глухо сообщила Нинка, кивнув на орудие труда, прислонённое к деревьям. – Полагаю, зачем нам её оставили, спрашивать глупо?

Герман пошатнулся, ухватился за плечо Алисы, которая стояла ближе всех, и сразу вернулся в естественное положение. Не придумав ничего лучше, она шепнула:

– Посиди где-нибудь, мы сами…

Он упрямо мотнул головой, слегка покачиваясь, дошёл до лопаты, взял её обеими руками и непонимающе огляделся.

– Где копать-то? – озвучила Нинка общий вопрос. – Что за бред, почему нам оставили лопату, но не оставили карту или указатель какой? Ну нарисовали бы крестик на дереве… – Она защёлкала фотоаппаратом, рассчитывая через объектив разглядеть то, что не видно иначе, однако неординарный подход к решению проблемы ничего не дал. Когда-нибудь кто-нибудь найдёт мою камеру в этом чёртовом лесу и узнает, что с нами случилось.

– И на последнем снимке будет автопортрет улыбающейся мумии, – буркнула девушка. – Не нагнетай, а?

Алиса с жалостью посмотрела на Германа и впервые за всё время ощутила острое чувство вины. То, что изначально представлялось детской шалостью, от которой почти не будет вреда, грозило вот-вот превратиться в настоящую трагедию, и причиной этого была она. Друзья реального масштаба катастрофы, видимо, ещё не поняли, а может, пытались по-своему защититься от пугающей правды, но для них всё случившееся по-прежнему было продолжением школьного похода с его страшилками и весельем. Алиса же, в красках представляя судьбу детей, испытывала всепоглощающий ужас и не знала, как будет жить дальше, даже если ей выпадет такой шанс.

Она отошла от остальных и спустилась на дно бывшей лужи. Под ногами неаппетитно чавкало, напоминая о ночной грозе, но в целом особенно топким место не казалось. Алиса преодолела несколько метров, вспомнила, что где-то здесь должна быть похоронена её любимая заколка, выброшенная Игорем в пылу очередной ссоры, и обернулась, чтобы посмотреть на сосны с непривычного ракурса. Не многим деревьям выпадает возможность быть свидетелями стольких конфликтов и примирений – вон они даже растут как-то неестественно, словно пытаются обхватить толстыми корнями и изогнутыми стволами нечто необъятное. Приглядевшись, девушка сосредоточенно нахмурилась и подошла поближе.

– Брось-ка мне лопату, – крикнула она Герману, так и не поняв до конца, что именно видит.

Вместо того чтобы исполнить просьбу, он стремительно спустился сам и, осмотревшись, вопросительно на неё уставился.

– Что ты нашла?

– Не знаю. – Девушка смущённо пожала плечами, досадуя, что ненароком вселила в него напрасную надежду, и неуверенно указала на сосны. – Ты не думаешь, что они какие-то странные?

Мужчина взглянул на неё очень внимательно и, пока она ожидала низвержения громов и молний на свою бестолковую, слегка пустоватую голову, мягко произнёс:

– Спасибо, что пытаешься помочь.

Алиса от изумления икнула и даже начала улыбаться, но сообразив, что ко всем её словам и действиям он относится откровенно несерьёзно, будто ни на что толковое она в принципе не способна, разозлилась.

– Раскрой свои старческие, подслеповатые глаза и посмотри вон туда. – Она грубо схватила его за плечо и развернула так, чтобы сосны оказались прямо напротив. – Ну, смотри, внимательно смотри!

Герман явно собирался поспорить, но видимо, сил на это уже не было, и он нехотя подчинился. Пока мужчина приглядывался к деревьям, Алиса удивлённо пялилась на него, поражаясь, что у него получается одновременно делать то, что она говорит, следить за пистолетом, который Нинка заткнула за пояс, и Игорем, напряжённо за ними наблюдавшим. Герман контролировал всё и вся, похоже даже не отдавая себе в этом отчёта, – по какой-то старой, глубоко засевшей привычке, давно ставшей частью его самого. Смотреть на него было интересно и немного страшно, отрываться совершенно не хотелось, но он наконец пошевелился, вынырнув из задумчивого ступора, и с уважением протянул:

– И правда что-то есть. Не пойму только…

– Ну так иди копай.

Он действительно направился к пригорку, будто ждал для этого её приказа, а девушка принялась придумывать, что бы там могло находиться. Было оно довольно высоким, за давностью лет покрытым приличным слоем земли и растительности, но контуры всё равно просматривались вполне отчётливо. Оставалось лишь удивляться, отчего они с Игорем ни разу не просекли очевидно рукотворного происхождения холмика. Впрочем, со стороны лужи они его никогда не разглядывали, да и заняты были другим.

Герман аккуратно поковырял лопатой усыпанную хвоей землю, пару раз копнул и, наткнувшись на что-то твёрдое, принялся работать руками, словно счищая толстый слой грязи со старого комода. Игорь и Нинка тоже спрыгнули вниз и, старательно помогая, с детским любопытством гадали, что же им сейчас откроется. Алиса стояла поодаль, решив не создавать лишний ажиотаж, однако заметив, что от земли освободился край какой-то ржавой конструкции, приблизилась.

Кое-где ещё сохранилась оранжевая краска, но по большей части коррозия взяла своё, и железо ломалось под пальцами, оставляя в находке впечатляющие дыры. О предназначении находки девушка догадалась только тогда, когда наткнулась бедром на выпирающие штыри, напоминавшие зубья садовых грабель. С недовольством потерев место, на котором теперь должен остаться синяк, она мстительно ткнула кулаком куда-то на уровне своего плеча и неожиданно вызвала лёгкий обвал: земля сползла ниже, открывая взору металлического гиганта.

– Это экскаватор, – охнула Алиса, не в силах поверить в собственное открытие. – Какого чёрта?

Остальные прекратили откапывать допотопную технику и принялись молчаливо её рассматривать. Герман отошёл на пару метров, чтобы лучше видеть общую картину, и оттуда заключил:

– Вероятно, он немного подзатонул в той луже, о которой вы говорите, или раньше здесь ещё мокрее было… То ли не смогли его вытащить, то ли не захотели – оставили так, и со временем природа начала побеждать… Даже деревья сверху выросли.

– Ну, не сверху, – из упрямства возразил Игорь. – Так, обогнули его чуток…

– Зато теперь мы точно знаем, из-за чего остановили стройку, – подала голос Нинка, которая приседала с камерой перед экскаватором, ища лучший ракурс. – Только странно, что рабочие раньше не допёрли, вроде бы болота невооружённым глазом видно…

Герман сосредоточенно таращился на неожиданную находку и явно не понимал, отчего неизвестный преступник решил её продемонстрировать. Новых мумий поблизости не наблюдалось, чего-то шокирующего не происходило, потерянная часть семейства так и не обнаружилась… Старый металлолом не мог иметь отношения к сложившейся ситуации, и Алиса начинала подозревать, что над ними просто издеваются – этакая изощрённая пытка, когда люди вынуждены плясать под чужую дудку и каждый раз терпеть неудачу.

– Нам надо поспать, – неожиданно сказала она, и хотя говорила тихо, все услышали. Предложение несколько диссонировало с общей действительностью и вызывало недоумённые взгляды, а потому пришлось пояснить: – Вечером бегали, ночью бегали, утром бегали… Мы уже ничего не соображаем, только паникуем, носимся как заведённые и занимаемся ерундой. Нужно мозгами работать, а не вот этим. – Девушка кивнула на лопату и вдруг резко сменила вскинулась. – Она тоже старая, да? Сейчас не такие делают.

– Чьему-то мозгу точно стоит отдохнуть…

– Я имею в виду, что здесь что-то слишком много всего осталось, разве нет? – Она вопросительно посмотрела на Германа, который, как лицо наиболее заинтересованное, был предельно серьёзен. В другое время это раздражало бы, но сейчас Алиса нуждалась в разумном собеседнике, а не вечных шуточках приятелей.

– Пожалуй. – Он собирался ограничиться номинальным согласием, но понял, что от него ждут чего-то большего, и принялся развивать тему: – Вообще, глобальная стройка – дело такое… Здесь не только экскаватор могли забыть. Но вот лопата… Если она того времени, должна была где-то храниться. Где-то, где относительно сухо, иначе сгнила бы давно.

– Или на полметра в землю ушла, – поддержала Нинка. – Вон что за эти годы с экскаватором сделалось. Не помните, может, здесь был какой-нибудь дом, сарай?

– Не было, – уверенно отозвалась Алиса. – Мы бы знали и посещали. И я понятия не имею, где хранилась лопата, но по-моему, очень сомнительно, чтобы здесь забыли строительную технику. – Она недобро взглянула на Германа, заподозрив, что тот нарочно пытается увести их размышления куда-то не туда. – Город должен был стать закрытым, это секретный объект: за каждую единицу инвентаря рабочие отчитывались и получали по шапке в случае утери. Лопата – ладно, ерунда, но экскаватор-то как можно посеять? И да, судя по положению, он слегка ушёл вниз, в землю или трясину, но за сорок лет это, наверное, и так случилось бы. Изначально он мог стоять нормально. И даже если нет, сумели бы достать – не так уж глубоко он там сидит.

– Проще приложить немного усилий, вытаскивая это чудо, чем потом начальству ноги целовать и за общественную собственность ответственность нести, – согласился Игорь и обратился к Герману: – Ты сам не догадался? Или хотел, чтобы мы не догадались?

– Я хотел, чтобы мы сосредоточились на поисках моей семьи, а не на очередной допотопной загадке, – огрызнулся мужчина, но Алиса ему отчего-то не поверила. Впрочем, остальных объяснение вполне устроило. – Вам действительно надо отдохнуть, а я тут ещё покопаюсь, может, не заметили чего…

– Да щас, – хором отрезали Игорь и Нинка, которые явно начинали входить во вкус и о возможности вернуться в цивилизацию пешком вроде бы напрочь забыли.

– Спать будем все, – отрезала Алиса. – В одном месте, друг у друга на виду. Ну то есть…

– Тогда идём к реке, – сдался Герман. – Вдруг они вернутся…

Девушка с сомнением покачала головой, но разубеждать его не стала.

* * *

В сон Алиса провалилась мгновенно, даже не успев накрыться чужим спальным мешком. Разумное предложение назначить часового, созрев в сознании, так и не смогло оформиться в слова, и другие, очевидно, страдали аналогичными проблемами, поэтому лагерь был опрометчиво оставлен без охраны. Немного утешало то, что на их жизни пока никто не покушался, но в безопасности она всё равно себя не чувствовала; девушка беспокойно ворочалась, вздыхала и время от времени пинала задремавшую рядом Нинку, которая сквозь сон пыталась ответить тем же, однако неизменно промахивалась. Иногда Алиса открывала глаза и лежала не шевелясь, разглядывая оранжевый потолок палатки, своим популярным оттенком напоминавший об экскаваторе, но дальше ассоциаций дело не шло: голова наотрез отказывалась работать, заставляя тело разбираться самостоятельно.

Изредка связные мысли всё же мелькали, однако были до того неприятными, что Алиса предпочитала снова вернуться в забытьё, где не нужно было думать о чужих детях и постороннем мужике, которому она походя сломала жизнь. Нинка бормотала во сне что-то обнадёживающе-беспечное – настолько не сочетающееся с общим фоном, что хотелось заехать ей по физиономии, лишь бы этих глупостей не слышать. Пистолет из-за пояса подруга так и не вытащила и благополучно устроилась на нём, чем немного нервировала, но сил менять место дислокации всё равно уже не было.

Проснулась Алиса словно от толчка, с бешено колотящимся сердцем и острым ощущением беды. Нинка спокойно посапывала рядом, подмяв под себя ещё и фотоаппарат, снаружи никаких подозрительных звуков не доносилось, однако чувство было такое, будто из её жизни только что ушло что-то очень важное, принадлежавшее лишь ей и больше никому. Сиротливо всхлипнув, Алиса постаралась подавить своё волнение и выбралась из палатки; день близился к полудню, было жарко и душно, в воздухе висело лёгкое марево.

Стянув с себя свитер и одну из футболок, она поёжилась, привыкая к приятному ветерку, и прошлась вокруг, внимательно выискивая в лагере малейшие изменения. Таковых не нашлось, но тревога от этого стала только сильнее. Для приличия покашляв у входа, девушка сунула голову в соседнюю палатку и обнаружила там храпящего Игоря, который наверняка расстроился бы, узнав о рухнувшем на него одиночестве.

– Подъём! – рявкнула Алиса, заставив его подпрыгнуть из горизонтального положения. – Где чёртов Герман?!

Игорь принялся беспокойно озираться, словно надеясь найти его между складок сваленного грудой тряпья, потом заморгал, окончательно просыпаясь, и виновато развёл руками.

– Я не мог бдеть ежеминутно.

– Потому что был занят другим?

– Да, был, – буркнул он. – Как будто ты у палаток караул несла.

Поскольку в чём-то молодой человек был прав, Алиса нехотя сменила тон на менее раздражённый, уселась перед ним и в досаде пожаловалась:

– У нас целую семью из-под носа увели. Один ещё оставался, и того… Нинку вот только что видела, а сейчас уже не уверена, что она там.

– Так иди её тоже разбуди, что на мне-то отыгрываться…

– Ой, да вообще никаких причин.

– Слушай, Лис… – Он пересел к ней поближе, осторожно дотронулся до руки и внимательно посмотрел в глаза. – Прости меня, а? Ну не думал я, что всё так будет…

– Проехали. – Девушка не двигалась несколько секунд, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом решила покинуть палатку. – Никто не думал. И я сама виновата, что согласилась.

– Ты бы не согласилась, если бы…

– Всё, закрыли тему.

– Тогда признавайся, куда дела моё платье.

– Туда же, куда и туфли, – мигом отреагировала Нинка, едва показавшись на улице. – Будешь ей всё позволять, она ещё и бантики твои заиграет…

Игорь хотел возмутиться, но против воли фыркнул.

– Между прочим, это моё семейное наследие. Я, может, ещё к алтарю…

– Не влезешь.

– Дочь в нём поведу.

– Она от тебя открестится, – усмехнулась Алиса. – А если вдруг будет не дочь…

– Тогда не открестится, у пацанов с дисциплиной строже. – Нинка широко зевнула и без особого удивления догадалась: – Мы опять кого-то не досчитались?

– Кого-то и лопаты, – подумав, резюмировал Игорь. – Вряд ли преступник имеет к этому отношение.

– Раз уж мы знаем, где Германа носит и чем он там занимается, может, пока пороемся в его вещах?

Предложение было озвучено таким невинным тоном, что друзья уставились на Нинку во все глаза, не в силах понять, говорит ли она всерьёз. Судя по лукавой улыбке, – не шутила.

– Как-то это…

– Неприлично? – подсказал молодой человек. – В тяжёлые времена не до воспитания.

– Можно подумать, в лёгкие ты им пользовался.

– У меня таких не было. Лис, может, правда?… Он всё равно не узнает, а если и узнает, рукой махнёт: ему сейчас не до того.

– И он бы нас понял, – убеждённо заявила Нинка. – Ещё и поддержал бы на все сто.

– Вот вернётся, и спросишь.

– А если не вернётся?

В лагере повисло тягостное молчание; было видно, что подруга мысленно ругает себя за несдержанность, но брать слова назад она явно не собиралась. В итоге Нинка виновато пожала плечами и ничего не сказала, а Игорь тихо пробормотал:

– Есть такая вероятность. Полагаю, нам стоит быть к этому готовыми. Так, на всякий случай.

– Может, пока будем рыться в его вещах, ещё выберем костюм для похорон?! – взорвалась Алиса, напугав не только товарищей по несчастью, но и саму себя.

– Платье ж есть, – не удержалась Нинка. – И праздничное, и нарядное, и перед людьми не стыдно…

Алиса одарила её таким взглядом, что подруга резко замолчала и, отойдя подальше, невзначай оказалась за спиной Игоря, где, очевидно, намеревалась спрятаться.

– Человек из-за нас семью потерял, может, уже и не вернёт её никогда, а вы как какие-то падальщики…

– Ты слова-то выбирай. – Нинка вышла из своего укрытия, и стало ясно, что шутки кончились. – Давайте будем откровенны: мы все понимаем, что причина того, что происходит, – этот вот тип. Не знаю, как и почему, не знаю, отчего оно проехалось именно по родным, а не по нему самому, но припёрся он сюда неспроста – и заодно притянул за собой приключения на наши задницы. Если уж кого и винить, то его, потому что из-за милых дружеских розыгрышей такого не случается!

– Розыгрышем ты называешь наше небольшое мошенничество? – вкрадчиво уточнила Алиса, хотя в глубине души была согласна.

– Это сейчас неважно. Важно спасти его невезучее семейство, по глупости связавшееся с не пойми кем, и выбраться к людям. И кстати, напомните сдать в полицию его пистолет – пусть там выясняют, откуда оружие и какие у него права на ношение…

– Может, это и не его, – из вредности буркнула Алиса.

– Ага, тот, кто в наших вещах рылся, случайно потерял. А то и в качестве компенсации оставил.

Последний аргумент крыть было нечем, к тому же Игорь, воспользовавшись их дискуссией о морально-этических аспектах несанкционированного обыска, уже исчез в палатке и, судя по звукам, вытряхивал содержимое рюкзаков. Алиса упрямо скрестила руки на груди и отошла в сторонку, всем видом демонстрируя протест, однако активно не мешала, и оттого почему-то чувствовала себя предательницей. Нинка, радостно присоединившись к молодому человеку, с азартом рылась в вещах, оставленных на улице, и было видно, что от своего криминального занятия она получает настоящее удовольствие. Алиса побуравила её осуждающим взглядом, поняла, что невербальное сообщение по причине чрезмерного старания адресата до него так и не дошло, и отправилась искать обед.

К несчастью, чтобы раздобыть провизию, она была вынуждена воспользоваться теми же приёмами, что и друзья, и чувствовала себя редкостной лицемеркой; попытки заглушить совесть вполне убедительным доводом на тему того, что пища необходима для поддержания жизни, ни к чему не привели. Угрюмо пережёвывая размокший хлеб, девушка увлечённо посылала на собственную голову все кары небесные, которых и она, и её приятели – будущие уголовники – безусловно, заслуживали, а потому появление Германа умудрилась пропустить.

Мужчина был зол и выглядел так, будто перекопал пол-леса, лопата белела сломанным древком, а часть тёплой одежды оказалась благополучно утраченной – он был в синей футболке, разорванной в двух местах.

– Герман! – очень громко возрадовалась Алиса, намекая друзьям, что пора завязывать с незаконной деятельностью. В палатке что-то рухнуло и шумно зашелестело, а Нинка как ни в чём не бывало поинтересовалась, где овощи, притворяясь, что тоже ищет еду.

Хозяин поруганного имущества безмолвно указал на пакет, лежавший прямо у её ног, и устало опустился на песок. Приличным пляжем местность похвастаться по понятным причинам не могла, однако чувствовалось, что Герман рад и этому.

– Откопал? – Алиса села рядом и, не зная, что ещё спросить, начала с очевидного.

– Кабину немного освободил, ну и так, по мелочи. Полностью не вытащить, там всё вросло уже.

– Так и не надо вытаскивать, зачем?

– Думал, там очередная подсказка. – Он помолчал и словно самому себе напомнил: – Когда Маруське семь лет исполнилось, я для неё на день рождения такой квест сделал: ходишь от одной вещи к другой и разгадываешь загадки. С каждым разом всё ближе к цели…

– Мы тоже ближе, – уверенно заявила девушка. – Просто пока ещё не знаем об этом.

– Как и о многом другом. – Он поднялся и направился к пакету с едой, явно не желая выслушивать слова утешения. На освободившемся месте тут же нарисовался Игорь, от которого за версту несло неприятностями, подозрениями и почему-то чесноком.

– Так у них была ещё одна сумка с провиантом? – принюхавшись, догадалась Алиса.

– Прошедшее время ты употребила на редкость верно. Давай пройдёмся.

Девушка нехотя встала с песка и проследовала за другом. Шли они вдоль кромки воды, всё больше удаляясь от лагеря и приближаясь к высокой лысоватой горке, на которой в юности иногда встречали рассвет. Воспоминания были милыми и очень нежными, овеянными наивными детскими чувствами и надеждами, но сейчас Алиса не была готова им предаваться.

– Может, остановимся уже? Что ты нашёл?

Игорь сунул руку в задний карман джинсов и извлёк оттуда сложенную вчетверо газетную страницу, любовно завёрнутую в офисный файлик. Была она пожелтевшей и немного не такой, как выпускают сейчас, – сразу видно, реликвия.

– Читать будешь, или пересказать?

Алиса взяла листок в руки, но тут же передумала, чувствуя, что переходит какую-то черту, и хмуро уточнила:

– Мне действительно нужно об этом знать?

– И тебе, и Нинке. Просто решил не уводить вас обеих, ей потом скажу. В общем, это наша местная газета, пишут об ударной стройке, перевыполнении планов и всём таком.

– И чего?

– Как это чего? Зачем Герман её хранит, по-твоему? Много лет, между прочим, хранит. – Он развернул статью прямо у неё перед лицом и ткнул пальцем куда-то в середину. – Что видишь?

– Хвалебные отзывы о какой-то доярке.

– Выше смотри.

Алиса безрадостно вгляделась в узкие строки, написанные чересчур скучным, бесцветным языком, но ничего особенного в них так и не заметила.

– Статья как статья. То, что он её хранит, конечно, странно, но ведь знал, куда едет: может, подготовился, детям хотел показать…

– А фото тебя не смущает?

– Германа я на нём не вижу, – безразлично пожала плечами девушка. – Что тебя напрягает? Ну стоят улыбающиеся строители на фоне экскаватора… Это, что ли, зацепило? Так вряд ли он тот же самый.

– Строители не одни стоят, – начал терять терпение Игорь. – Вот эти двое явно с семьями.

– И?…

– Это значит, что семьи жили тут же или в городе, но по-любому здесь бывали.

– Кошмар какой, теперь-то всё ясно!

– Семьи – это жёны, – принялся по слогам разжёвывать молодой человек, – и дети. В том числе – очень маленькие дети.

Сопротивляться дальше было бессмысленно, притворяться дурочкой тоже надоело, но верить не хотелось до последнего.

– Вилами на воде писано.

– У тебя есть другое объяснение?

– Ну хорошо, допустим, родители Германа работали на этой стройке, пусть даже он сам сюда заезжал, будучи совсем мелким, и что с того? Помнить он по причине возраста ничего не может, сделать то, за что его теперь так наказывают, тем более был не способен…

– Не факт, – задумчиво произнёс Игорь. – Сколько ему тогда могло быть? Года три? Такие дети уже вполне умеют делать гадости, в том и числе и довольно серьёзные, хоть и не вполне осознанно.

– И кто-то все эти десятилетия сидел здесь и ждал, пока он вернётся, чтобы как следует отыграться? Завязывай бредить.

– И ещё не он мог перейти кому-то дорогу, а его родители, – не слушая её, продолжал молодой человек. – Это, конечно, более вероятно. И мстить им стали бы как раз через него.

– Ага. А ему – через его детей, и мы снова в тупике. Я понимаю, что тебе очень хочется видеть Германа средоточием всего мирового зла, но давай вернёмся к реальности. Вполне возможно, что его родители и правда здесь работали, у них остались хорошие воспоминания, и он решил сделать им приятное – свозить сюда внуков, пересказать семейные истории. Есть такая штука – связь поколений, многие ею дорожат.

– Тебе-то откуда знать?

– От других слышала, – огрызнулась Алиса и, развернувшись, зашагала обратно. – Если тебя так беспокоит эта статья, можем прямо у него спросить.

– Упомянув, что вероломно его обыскали?

– Хотелось бы заметить, что в этом участвовали не все.

– Точно, некоторые взирали со скорбной укоризной, но почему-то молча попустительствовали… – Сообразив, что она сейчас обидится, и разговор будет завершён, Игорь поспешно перешёл к насущному: – Если всё так, как ты думаешь, с чего он молчит? Детям ничего не рассказывал, я бы запомнил, а нам – и подавно. И не надо говорить, что просто речь о том не заходила, – да мы неоднократно спрашивали, какого чёрта они сюда припёрлись! И пистолет ещё! Решил проехаться по местам родительской славы и заодно в кого-нибудь пострелять?

– Медведи тут, – вяло напомнила девушка, уже не зная, во что верить.

– Против медведя он с тем же успехом мог взять рогатку или кирпич. И почему ты без конца его защищаешь? – В голосе Игоря отчётливо слышалась ревность.

– Потому что Герман – жертва. Да, наверное, с некоторыми тайнами и не совсем прозрачными намерениями, но тем не менее – жертва. В том числе и наша.

– Не думаю, что он с тобой согласился бы.

– Мне пофиг, – честно ответила девушка. – Лучше скажи, что со статьёй будешь делать. Вернёшь, надеюсь?

– Если он ещё не обнаружил пропажу. Тогда разумнее свалить на похитителя, который и так всё прёт.

– А ты не узнаешь, – с лёгкой мстительностью напомнила Алиса. – Он же не сообщит тебе об утрате того, о чём ты вообще ни малейшего представления иметь не должен. Так что придётся рискнуть, и потом вас ждёт увлекательное сочинение нелепых оправданий.

– Ты-то что веселишься, тебя тоже ждёт.

– И это правильно, – кивнула девушка, радуясь, что наконец получит по заслугам.

Увы, с долгожданным наказанием не задалось: то ли Герман ничего не заметил, то ли газета была наименее значимым из того, что он не досчитался за последние сутки, но вещи мужчина в ужасе не перетряхивал и волосы на себе не рвал. Алисе даже показалось, что выглядит он чуть спокойнее, чем пятнадцать минут назад, и в целом впечатление производит скорее обнадёживающее. Позавидовав крепости чужих нервов, она немного походила вокруг, раздумывая, чем себя занять, а потом остановилась прямо напротив Германа и, решительно уперев руки в бока, отчеканила:

– Если этот мерзавец считает, что он один такой крутой специалист по издевательствам, придётся его разочаровать. Заманим в ловушку и будем пытать, морить голодом и истязать психологически – всё, что понадобится, чтобы вернуть твою семью.

Герман удивлённо моргнул и посмотрел на неё с внимательным интересом.

* * *

Вытащить мумию из леса было непросто. Тело рассыпáлось на глазах, оставляя за собой дорожку чего-то склизко-противного, грозило в любой момент полностью развалиться на части и в целом смотрелось так, будто смена места дислокации душу ему совершенно не греет. Основную часть трудностей взвалили на себя мужчины, что Алису чрезвычайно радовало, но ей всё равно пришлось помогать, когда труп водружали на разрезанный спальный мешок, чтобы было удобнее тащить, и после – когда требовалось устроить его в сидячем положении на раскладном походном стуле. Блестящая идея, посетившая девушку столь внезапно и предательски, теперь казалась не иначе как происками нечистого, потому что в любом другом случае она наверняка воспротивилась бы искушению и продолжала оставаться нормальным человеком – по крайней мере, Алиса старательно себя в этом убеждала.

Нинка к предложенному развлечению тоже отнеслась без особого рвения и потому активно пользовалась возможностью избежать наименее приятных моментов, прячась за бесценной камерой. Не понимая, с какой целью подруга документирует этапы их славного пути, Алиса с дрожью представляла реакцию общественности, которая однажды придёт в восторг от оригинального фоторепортажа, но сейчас думать об этом было некогда. Собственно, думать не хотелось в принципе – мыслительный процесс только расстраивал и напоминал о мрачноватом будущем, с каждой минутой видевшемся всё отчётливее.

Если Нинка временами возмущалась, но в целом даже получала от процесса какое-то удовольствие, то Игорь, то и дело посматривая на травмированный, примотанный скотчем к соседнему палец, просто молча следовал указаниям, вероятно догадываясь о тщетности возражений.

Поведение друзей, хоть и выглядело странноватым, сильного беспокойства не вызывало – понятно же, что экстремальные ситуации влияют на людей по-разному, а к встрече с мумией никто из них не готовился. Но вот из-за Германа с его скупой улыбкой, порой мелькавшей на губах, Алиса ощущала мороз по коже и уже всерьёз начинала жалеть о несостоявшемся марш-броске в направлении цивилизации: не исключено, что среди медведей они были бы в куда большей безопасности.

– Родного стула я лишился, что теперь? – устало выдохнул Игорь, отступив на пару метров и с омерзением любуясь результатами совместного труда. – Сигару бы ему в зубы…

– Не кощунствуй, – поморщился Герман. В глазах его мелькнуло что-то очень нехорошее и в то же время – отчаянно-радостное. Сейчас он на жертву уже не тянул; Алиса даже на секунду подумала, что избавившись от родственников, мужчина испытывает некоторое облегчение, но тут же отмела предположение за очевидной недостоверностью.

– Надо повернуть его лицом к реке, – с сомнением окинув мумию профессиональным взглядом, заявила Нина. – И шляпу надеть. Есть у кого-нибудь шляпа?

– Косынка вон лежит, – махнул рукой Игорь. – Маринина.

Герман на мгновение замер, однако всё же подобрал валявшийся недалеко от палатки платок и, с отвращением морщась, принялся заматывать им голову мумии.

– Сразу понятно, что ты никогда этого не делал.

– Рад, что у тебя большой опыт. – Мужчина чересчур услужливо протянул Алисе косынку, явно ожидая, что она откажется, но девушка напустила на себя крайне безразличный вид.

– Узел завязывают вот здесь. – Четырьмя пальцами, стараясь не касаться трупа, она проделала необходимые манипуляции и посмотрела на своё творение едва ли не с гордостью. – Боюсь вызывать чьё-то возмущение, но, может, платье? Пол мы так и не знаем, а под платок подходит…

– Не позволю, – упёрся Игорь. – Это семейная реликвия.

– Тогда шаль. Найдётся?

– Ну конечно, как в двухдневном походе без шали…

Герман со вздохом порылся в вещах и выудил оттуда синюю толстовку. Принадлежать она явно могла только его сыну, что наверняка остановило бы любого вменяемого человека от последующих действий, однако нерадивый отец преспокойно накинул шмотку пропавшего ребёнка на плечи мумии и в ответ на пару негодующих взглядов пояснил:

– Артём не будет против.

– Ты так уверен? Просто на его месте я бы вряд ли…

– Переживёт, – отрезал любящий родитель.

– Не факт, – тихо буркнул Игорь, но его расслышали. Взор, которым Герман одарил присутствующих, мог бы занять достойное место в каком-нибудь фильме ужасов, однако от комментариев мужчина воздержался.

– Пойду к экскаватору, покопаю там ещё, – слишком равнодушно бросил он. – А вы – не вздумайте разделяться. К темноте вернусь.

– А если нет? – вкрадчиво уточнила Нинка, явно не оценив приказного тона.

– У нас есть отличная замена, – быстро вмешалась Алиса, кивнув в сторону мумии. – Можем ещё поэкспериментировать со стилем.

– У меня где-то бусы были, – воодушевилась подруга. – И лак для ногтей. Ой, у него ногти-то остались?

Герман с некоторым возмущением приподнял брови, обречённо что-то пробурчал и, подхватив лопату за сломанное древко, уверенно зашагал к лесу. Алиса хотела что-то сказать, но подходящих слов не нашла, зато оценила задумчивый взгляд, брошенный им на прощание. Почему-то персонально на неё.

– Вы правда собираетесь это наряжать? – поморщился Игорь, не в состоянии поверить в очевидное.

– Только под Новый год.

Молодой человек закатил глаза и, обойдя мумию по широкому кругу, направился к пакету с едой. На нервной почве аппетит разыгрался у всех, однако перекусывать в присутствии трупа было не слишком приятно, и, подумав, компания переехала на значительное расстояние – откуда тело смотрелось почти сносно. Естественно, при внимательном взгляде всё становилось на свои места, но если не особенно напрягать зрение, можно было вообразить, что на стуле отдыхает притомившийся турист.

– Ты действительно веришь, что это сработает? – Игорь собирался сунуть в рот подвядший помидор, но покосившись на мумию, резко передумал и ограничился кипятком из старой железной кружки.

– Зачем-то нам это чудо оставили, – пожала плечами Алиса. – Для нашего поганца оно что-то значит. А это – нетривиальный ход, который привлечёт его внимание. Надо только не забыть ловушки расставить, иначе все труды насмарку.

– Не то чтобы я не восхищалась твоей извращённой логикой, но… Вот, смотри. – Нинка протянула подруге камеру, демонстрируя недавно сделанные снимки. – Ничего не напрягает?

Алиса недовольно поморщилась, прекрасно понимая, о чём речь, и передала фотоаппарат Игорю. Сознавать, что дурацкое, ноющее ощущение её не обмануло, было на редкость неприятно, но против фактов не попрёшь: с Германом было что-то не так. На лицах всех остальных застыло примерно одинаковое выражение – смесь брезгливости, тоски и отчаяния, а отец утраченного семейства взирал на мумию едва ли не с восхищением и нежностью. Скрыть свои эмоции он даже не пытался, а может, думал, что во время перетаскивания трупа их никто не заметит, однако бесстрастная камера запечатлела куда больше, чем человеческий глаз.

– Маньяк, – невесело прокомментировала Нинка. – Самый натуральный маньяк. Меня прям удивляет, что идея перенести тело сюда принадлежала тебе, а не ему.

– Не маньяк, – буркнула Алиса. – Просто знает, кто это. Что, вообще-то, довольно странно. То есть у нас тут уже ничего нестранного не осталось, но даже на этом фоне… Когда прикрыли стройку, Герману было два-три года, кого он мог здесь знать? Ну хорошо, пусть знал, пусть это кто-то из родных или друзей, но такой вот щенячьей привязанности к почившему он испытывать всё равно не должен – слишком мелким был и слишком много времени прошло. Как бы там ни было сорок лет назад, сейчас наша мумия для него совсем чужая и настолько положительных чувств вызывать не может.

– Так почему обязательно сорок? – подал голос Игорь. – То, что труп фигово выглядит, ещё не значит, что он лежал в болоте все эти годы. Вполне мог появиться там гораздо позже, например, пару лет назад. Когда Герман приезжал сюда в прошлый раз.

– Что? Откуда ты знаешь? – Девушки уставились на него во все глаза; Алиса даже приподнялась с песка, но тут же рухнула обратно.

– Они трындели всю дорогу. – Молодой человек перестал бороться с искушением и тоскливо расправился с помидором. – У Германа работа, связанная с поездками, – насколько я понял, детей и жену не видит совсем. Поэтому сейчас решил взять их с собой, что, как нам известно, стало роковой ошибкой.

– Так что насчёт посещения этих мест? – нетерпеливо напомнила Нинка.

– В городе был года два назад, тогда семья оставалась в Москве, а он у нас пробыл около месяца.

– Именно сюда ездил?

– Не знаю, об этом не говорили. Но мне кажется – вряд ли, иначе с чего ему меня нанимать…

– Не тебя, а катер.

– Транспортом мог и отдельно обзавестись, я вроде как гид ещё.

– Ничего не значит, – угрюмо пробурчала Алиса. – Он вполне мог сюда наведаться, просто не запомнить дорогу как следует. Да и катером не все умеют управлять. Это мы тут выросли и…

– Ты правда думаешь, что он не представляет, с какой стороны к катеру подходить? – заинтересовалась Нинка, и девушка вдруг осознала, что вопрос задан очень верно. Нет, она так не думала. Она вообще не сомневалась, что для Германа невозможного нет. Наверняка он прекрасно владеет дурацким пистолетом, даже если оружие на самом деле принадлежит не ему, наверняка он в состоянии справиться не только с катером, но и с каким-нибудь вертолётом, наверняка он способен мгновенно определить, сколько мумия провалялась на природе… Алиса не понимала, откуда в ней взялась эта ясная убеждённость, но новый знакомый виделся ей едва ли не сверхчеловеком, и чем дольше она с ним общалась, тем отчётливее чувствовала, что здорово сглупила, когда перешла ему дорогу своим детским маскарадом.

Следующие пару часов молодые люди бесцельно слонялись вдоль реки, не представляя, куда себя деть, а затем снова воссоединились за условной трапезой, вся прелесть которой сводилась лишь к возможности разделить испытание голодом с кем-то ещё.

– Как думаете, что он там сейчас делает? – негромко спросила Алиса, старательно гоня от себя все мыслимые и немыслимые подозрения.

– Может, выкапывает экскаватор, может, закапывает свою жену, – философски пожал плечами Игорь, заслужив злобные взгляды с обеих сторон.

– Ну что вы смотрите так, как будто сами об этом не думали… Комбинация просто блестящая: семья выбирается на пикник в наш медвежий угол, потом что-то случается, тётку и детей находят мёртвыми либо не находят вообще, безутешный муж и отец рвёт на себе волосы, втайне бурно радуясь… А я – идеальный свидетель, который подтвердит его искреннее горе, без меня эффект уже не тот…

– Ты совесть-то имей, – недовольно поморщилась Алиса, чувствуя, как внутри всё сжимается от его слов. – Жена – ещё ладно, всякое бывает, но дети… Кто в здравом уме…

– А кто здесь в здравом уме? – весело перебила Нинка. – Но я, пожалуй, соглашусь: убивать собственных детей – это чересчур.

– История знает немало примеров, – упёрся молодой человек.

– Забудь ты про свою историю, у нас… История! Слушайте, а что, если это всё как-то связано с той древней деревней, владельцем имения, сбежавшей девчонкой…

– Шизанулась от переживаний, – покачала головой Нинка. – Мы теряем лучших…

– Да нет, в этом что-то есть, – вступился Игорь, глядя на Алису с откровенным восхищением. – Германа очень сильно интересовала наша легенда, потому я и решил напугать их привидением, а не чем-то ещё. Вопросов они задавали до фига, и все – довольно конкретные. Я хочу сказать, что обычно люди не вдумываются в суть таких страшилок, это же просто местный фольклор, возможность немного нервы пощекотать… А Герман прям-таки не отставал, хотел больше подробностей. Это нетипично для туристов, с другими ничего подобного и близко не было.

– Ну и на что вы намекаете? – скептически скривилась Нинка. – На то, что наш дорогой друг, – она кивнула в сторону мумии, – лежит здесь с допотопных времён? Ещё скажите, что это – тот самый богатей, который всю деревню истребил.

– Маловероятно, – нехотя признала Алиса. – У него одежда современнее. Насколько можно понять, конечно… Но мне не даёт покоя чёртов экскаватор. И Герману он тоже полюбился.

– Какое отношение экскаватор имеет к деревне?

– Такое, – прищурилась Алиса, начиная получать от дискуссии удовольствие. – Мы ведь не знаем, из-за чего прикрыли стройку. Скорее всего, из-за болот, но надо быть полными идиотами, чтобы их здесь не заметить и не просчитать основные риски. Советские инженеры и архитекторы дураками вряд ли были, и раз они дали добро, плюсы перевешивали минусы. Тем не менее работы свернули…

– Что-то произошло, – нахмурился Игорь. – Что-то помимо подтоплений и прочих трудностей, потому что с этим и так всё было понятно.

– Нам явно указывают на экскаватор, – кивнула Алиса. – А экскаватор – это что?

– Большая лопата. Такая, которой можно раскопать что-то очень важное и нужное.

– Ну, остатки деревни они действительно нашли, это общеизвестный факт, – с сомнением протянула Нинка. – Только что с того? Эти остатки даже археологов особо не заинтересовали, глобальных раскопок здесь не было. Наверное, из-за тех же болот. Или потому что таких деревень – пруд пруди, и эта не была какой-то уникальной.

– Что лично меня всегда удивляло. – В глазах Алисы светился неприкрытый азарт, она рвалась в бой, однако, к собственному неудовольствию, не знала, куда именно следует рваться, поэтому вынужденно сидела на месте, то и дело ёрзая и привставая. – На календаре был примерно восьмидесятый, пусть в плане идеологии правительство уже не особо лютовало и врагов народа на каждом углу не искало, но не использовать такую возможность – просто грешно. Почему бы не рассказать подрастающему поколению о зверствах местного аристократишки и десятках загубленных душ? Даже придумывать ничего не надо – что было, то было, история не лжёт. Блестящий пример извращённого сознания капиталистов, или как там тогда говорили… В общем, всё само плывёт в руки, разве можно этим не воспользоваться?

– В музее есть какое-то откопанное барахло из деревни.

– Очень мало откопанного барахла, – въедливо уточнила Алиса. – Гораздо меньше, чем могло бы быть. Да и в целом размах экспозиции не то чтобы впечатляет. То есть я, конечно, не видела её при Союзе, но как-то нет у меня ощущения, что на этой странице нашего общего прошлого сильно акцентировали внимание.

Нинка поднялась, приблизилась к воде и сполоснула лицо, явно надеясь, что нехитрые действия помогут собраться с мыслями. Оправдались ли её расчёты, сказать было сложно, но вернулась она с явными сомнениями, хорошо читавшимися на лице.

– Ладно, давайте докрутим эту теорию до конца, – покосившись на неё, буркнул Игорь. – Богатым историческим прошлым наша местность похвастаться не может, всего-то и был один психопат, наделённый властью и баблом… Народ о нём и его похождениях осведомлён, никакого секрета тут нет, но и ажиотажем не пахнет, что, соглашусь, несколько странно. Могли бы прославиться местным графом Дракулой – туристов было бы больше, денег городу, соответственно, тоже… И всё же никому это не надо, ощущение, что люди хранят какую-то общую тайну, которая вроде бы и не тайна даже… Легенду рассказывают, будто детскую страшилку в летних лагерях, хотя мы-то знаем, что речь о самой настоящей истории. И все остальные тоже знают, но как-то… помалкивают по большей части.

– Да, не принято у нас об этом болтать, ну и что? – влезла Нинка. – Чем тут гордиться-то?

– Гордиться и не надо. В советское время это могла быть отличная сказка для молодёжи, а сейчас – классная приманка для туристов. Но и то, и другое благополучно упустили. А почему? Потому, – сам себе ответил Игорь, – что кто-то когда-то решил не заниматься рекламой. Не то чтобы подчистую замяли, но спустили всё на тормозах.

– И случилось это именно в момент стройки, – поддержала Алиса. – Что-то ведь начали из земли вытаскивать – могли прославиться на целую страну, сделать отдельный специализированный музей, возить на раскопки школьников, рассказывать им о тёмном буржуазном прошлом… И вдруг всё резко прекратилось, то, что успели извлечь, отволокли на пару полок в нашем краеведческом, работы полностью остановили, стройку быстро свернули… Уж не нашли ли они что-то такое… такое…

– Что нельзя было никому показывать? – Герман неслышно возник у неё за спиной, и судя по тону, подслушанная часть разговора его нисколько не обрадовала.

– Ага, – совсем раздухарилась Алиса, уже забыв о том, что вследствие некоторых открытий его общество должно представляться как минимум небезопасным. – Скажешь, что я не права?

– Скажу, что вам, детки, пора по койкам. Смеркается уже, ни к чему мозолить глаза нашему приятелю.

– Ты о нём? – мрачно усмехнулся Игорь, махнув рукой в сторону мумии. В свете предзакатных лучей тело выглядело безмятежно и даже мило, а вот перемазанный землёй Герман с лопатой наперевес вызывал совершенно другие чувства.

– Не совсем. И хватит указывать на труп сломанным пальцем, это неэстетично.

Алиса против воли фыркнула, в глубине души согласившись с тем, что грязноватый скотч картину заметно портит, и серьёзно спросила:

– Что нашёл?

– Троих невменяемых любителей приключений на берегу. Больше ничего интересного.

Любители приключений недоверчиво переглянулись, но устраивать допрос посчитали лишним, поскольку его результат и так был прекрасно ясен. Убрав скудные остатки еды, они соорудили из верёвки, котелка и пустых пластиковых бутылок подобие сигнализации, спрятали наиболее дорогие сердцу и желудку вещи в палатки и, ещё немного побродив вдоль реки, разошлись по спальным местам.

* * *

Проснулась Алиса от противного зуда в области спины. Смена положения тела облегчения не принесла, от расчёсывания делалось только хуже, и окончательно распрощавшись со сладкой дремотой, девушка вылезла из палатки. Ненавистная аллергия неизвестно на что мучила её с детства, но по большей части серьёзных неудобств не доставляла, поскольку настигала исключительно на болотах, которые она посещала не так уж часто. Обычно мучительные симптомы неплохо снимались протиранием зелёным чаем, однако теперь с продовольствием было совсем туго, и Алиса решила воспользоваться простой водой.

Едва не налетев в темноте на мумию, о которой благополучно успела забыть, девушка на ощупь преодолела импровизированную сигнализацию и подошла к реке. Над головой раскинулось невероятное звёздное небо, негромко шелестели лёгкие волны, какая-то птица в отдалённых камышах глухо посвистывала, перебивая стрекочущих цикад.

От реки тянуло ночным холодом и прогорклым туманом, но зуд становился всё нестерпимее, и Алиса, стянув свитер, футболку и джинсы, сделала несколько неуверенных шагов вперёд. Пальцы ног тут же сковало словно льдом, однако через пару секунд неприятные ощущения пошли на спад, и она продвинулась глубже. Вопреки ожиданиям, вода оказалась не такой уж холодной, пахла она тиной и подгнившим камышом, мелкие камешки на дне едва уловимо царапали кожу, волны нежно успокаивали и убаюкивали.

Некстати подумав о трупе за спиной, девушка ненадолго потеряла романтический настрой и зябко поёжилась, но проклятая аллергия вовремя о себе напомнила, затмевая всё остальное, и Алиса, глубоко вздохнув, погрузилась по самую шею. С трудом сдержав рвавшийся наружу визг, она тихо всхлипнула, привыкая к пронизывающему холоду, и энергично заработала конечностями, стараясь скорее согреться. Физические упражнения и правда помогли; отплыв от берега на приличное расстояние, девушка почти расслабилась и, прекратив активные движения, позволила себе зависнуть в невесомости, где-то между звёздами и землёй, которая теперь представлялась очень далёкой и почти нереальной. В детстве она иногда так делала, сбегая с Игорем от друзей, но кто-то из приятелей обязательно оказывался большим шутником, считавшим, что щекотать людям пятки в ночи невероятно весело. Конечно, Алиса и сама смеялась, с задорными воплями выскакивая из воды, но с годами безобидное развлечение принесло неожиданные плоды – ей стало страшно плавать, не видя под собой дна. Буйная фантазия постоянно подкидывала образы живущих в глубине чудовищ и утопленников, а прикосновение собственных волос, разбросанных вокруг плеч, заставляло в ужасе вздрагивать от мысли, что её трогает кто-то чужой.

Вспомнив о подзабытой фобии, она поплыла было к берегу, желая поскорее ощутить под ногами твёрдое дно, однако растрепавшаяся косичка неприятно кольнула шею, и, лениво взмахнув рукой, чтобы поправить причёску, девушка сжала чью-то ладонь. Открытие было до того шокирующим, что Алиса на несколько секунд застыла, не веря в то, что её детские страхи наконец стали явью, а когда всё же обрела способность мыслить, негромко булькнула ледяной водой и исчезла в глубине, лишь в последний момент догадавшись вцепиться в ту самую ладонь. Сил сопротивляться просто не было.

Вверх она взлетела стремительной стрелой и, не успев отдышаться, наглоталась воды, которая тут же попала и в нос, вызывая дикую панику. От мощного удара по спине в ушах тревожно зазвенело и сердце замерло где-то в районе желудка, зато Алиса смогла откашляться, а вскоре и разлепить глаза – щипало их неимоверно, и кроме темноты, видно всё равно ничего не было.

– Да хватит уже тонуть, – больше с раздражением, чем с испугом, потребовали из-за спины, и девушка предпочла последовать совету. Голос Германа она узнала сразу, но вот стоит ли радоваться внезапной встрече, решить пока не могла. – Всё? Суицидальные попытки на время оставили?

– Я подумаю, – прохрипела Алиса, перемежая каждый слог отчаянным кашлем.

– Молча, если можно.

Она послушно всхлипнула, изо всех сил стараясь не разрыдаться из-за ожившего детского кошмара, и действительно довольно долго не произносила ни слова, собираясь с мыслями. Руку его девушка так и не выпустила, но потихоньку начинала болтать ногами, пытаясь самостоятельно держаться на плаву. От пережитого слегка трясло, однако она знала, что это быстро пройдёт, – в отличие от позора, который с ней теперь навсегда.

– Какого чёрта ты тут делаешь? – в досаде рявкнула Алиса, решив с ходу объяснить, кого считает виновником несостоявшегося утопления.

– Я думал, ты меня видишь, – чуть смущённо отозвался Герман. – Ко мне же плыла.

– Ты сдурел? С чего мне к тебе плыть?

– Не знаю. С чего тебе вообще куда-то плыть?

– С того, что я чешусь, как… – Она резко замолчала, с опозданием сообразив, что лишняя информация постороннему мужчине совсем ни к чему, и, добавив в голос твёрдости, выпалила: – Люблю поплескаться при луне.

– Луны сейчас нет. И я не понял насчёт че…

– А тебе с чего куда-то плыть? Разве ты не должен убиваться по исчезнувшей в лесах семье и караулить мумию?

– Не думаю, что она сбежит, – огрызнулся Герман.

– Я бы не была так уверена, из болота вон выбралась…

– Её и отсюда видно, – почти примирительно буркнул он. Сколько Алиса не напрягала зрение, разглядеть не могла не только труп на берегу, но даже сам берег. – Я весь изгваздался, пока экскаватор выковыривал, решил, что имею право на маленькую передышку.

– Странненько…

– Что я – тоже человек?

– Что ты не носишься среди болот, выкрикивая имена детей и любимой женщины. За мной в первую ночь вприпрыжку побежал, а сейчас как-то чересчур спокоен.

– Я бежал не за тобой, а за призраком. И не надо путать спокойствие и собранность. Кому будет лучше, если я, как некоторые, камнем пойду на дно от малейшей ерунды?

Девушка насупилась и замолчала, размышляя над его словами. Как бы ни было неприятно признавать его правоту, но спорить здесь трудно: что толку в голос выть и биться лбом о ближайшую сосну, если ничего не изменится. Герман холоден и сосредоточен, чтобы найти свою семью, старается использовать абсолютно все, даже самые сомнительные возможности, наверняка лихорадочно придумывает новые, только никому об этом не говорит… Вопрос в том, как ему в принципе удаётся держать себя в руках. Особенность характера или многолетняя выучка, которой от него за версту несёт?

– Кем ты работаешь? – нарушила тишину Алиса.

– А что?

– Интересно, что занесло тебя в наши края.

– У меня своя фирма. В основном с Европой сотрудничаем, теперь решил попробовать и здесь.

– И чем фирма занимается?

– Электроникой. Что за допрос?

– Допрос? Я ещё даже не начинала.

– Но собираешься? – вместо того чтобы разозлиться, он усмехнулся, голос едва уловимо потеплел.

– Тебя это удивляет?

– Нисколько. После твоих ролевых игр меня не удивляет ничто.

– Деньги очень нужны, – угрюмо пожаловалась Алиса. Говорить с ним на эту тему не было ни малейшего желания, но она испытывала потребность хоть немного оправдаться – по крайней мере, в собственных глазах. – Иначе не стала бы.

– Знаю.

– Откуда?

– Друзья у тебя придурковатые, а ты – не такая. – Он тяжело вздохнул и неспешно поплыл к берегу, очевидно считая беседу завершённой. Обсуждать придурковатых друзей и свои финансовые проблемы ей действительно больше не хотелось, зато была не менее интересная тема.

– Ты ведь слышал наш разговор, когда вернулся? О том, что строители могли найти то, что не должны были.

– Рад, что у вас есть отличная возможность потешить своё воображение. Наслаждайтесь затянувшимся детством.

Алиса на несколько мгновений замерла, поражённая его ледяным тоном, а потом догнала и с силой надавила на плечи, вынуждая уйти под воду. Герман от неожиданности действительно скрылся в глубине, но тут же вынырнул и гневно уставился на девушку, что в темноте можно было понять лишь по его изменившемуся дыханию. Комментариев не последовало, и она разозлилась ещё сильнее.

– Мы вляпались во всё это из-за тебя! – полушёпотом рявкнула Алиса, боясь разбудить друзей. – Да, может, мы были не правы, может, заслужили наказание, но уж точно не такое! И сейчас, когда все решили остаться, чтобы искать твою семью, ты должен иметь хоть каплю благодарности, а не слать нас лесом после каждого неудобного вопроса.

Алиса обогнула его и, раздражённо печатая шаг, выбралась на берег. Насчёт дальнейших действий она слегка затруднялась: в мокром белье было ужасно холодно, натягивать сверху тёплую одежду не хотелось, поскольку потом предстояло в ней спать, а захватить из дома полотенце никто почему-то не догадался. Следовало чем-то вытереться, но рыться в темноте в вещах, рассованных по палаткам, – значило всех перебудить, что, учитывая обстоятельства, ей вряд ли скоро простили бы.

Съёжившись от свежего ветерка, девушка обхватила себя за плечи, пытаясь принять какое-то решение, и чуть не взвизгнула, когда сверху опустилось что-то тёплое.

– Ты не мог бы заранее предупреждать, что собираешься подкрасться? – простучала зубами она, кутаясь в спасительную толстовку. Герман аккуратно притянул её к себе и принялся растирать ей спину, хотя самому тоже вряд ли было комфортно.

– Спрашивай. Быстро и по существу.

– А… ты… – Алиса до того растерялась, что из головы моментально вылетели почти все вопросы, а те, которые ещё оставались, внезапно стали казаться совсем уж дурацкими и ничего несерьёзными. – Ты знаком с мумией? Ну то есть…

– Мой отец работал на той самой стройке, незадолго до закрытия внезапно пропал.

– Так это он? – От изумления у девушки открылся рот. В глубине души она уже довольно долго подозревала нечто подобное, но по-настоящему поверить в свою теорию всё же не могла.

– Не знаю, ты видела, в каком он состоянии. Дальше.

– Ну… Строители действительно что-то нашли?

– Понятия не имею.

– Но искали? – Вдруг сообразила Алиса, покрываясь мурашками совсем не от холода. – Они искали, да? Твой отец искал.

– Не девка, а гестапо, – обречённо вздохнул Герман, ещё сильнее прижимая её к себе. – Отец искал. Что – не знаю. Другие строители – вряд ли.

– Это связано с легендой о деревне?

– Мне так кажется.

– И сюда ты притащился, чтобы…

– Другие люди на кладбище ездят, а у моего отца могилы нет. – Он снова вздохнул. – Наверное, просто хотел показать это место детям. Чтобы тоже помнили.

– Пистолет?

– Не мой. Но будет лучше, если твоя подруга отдаст его мне.

– Почему это?

– Потому что я умею с ним обращаться и точно никого не застрелю.

– Никого – это кого не надо? А кого надо…

– Именно так. Ещё вопросы?

– Почему ты вдруг решил поделиться?

– Потому что ты права – нельзя держать вас в неведении, раз уж вы остались. Хоть я и не просил. Всё, мне действительно больше нечего сказать. – Он немного ослабил хватку, позволяя ей отстраниться, но Алиса даже не думала возвращаться в палатку.

– В этом месте пропал твой отец, а теперь – жена и дети? – негромко протянула она.

– Да, я тоже заметил злую иронию.

– Но… Это ведь не совпадение?

– Не знаю. – Он ненадолго замолчал. – По поводу отца… Не стоит тебе говорить, да и не важно это уже… Мама всегда считала, что его убили.

– Ты имеешь в виду, что он всё-таки нашёл то, что искал?

– И не захотел с кем-то делиться, – кивнул мужчина. – Но это только теория, доказательств никаких. По официальной версии, он отстал, потерялся и утонул в болоте. Наверное, так и было.

– А мумия… Ты не нашёл на ней следов насильственной смерти, и она действительно лежала в болоте какое-то время.

– Вот только я не эксперт, а тело может быть не тем. И то, что оно находилось в болоте, ничего не значит… Я матери никогда не верил, думал, она таким образом пытается с горем справиться, а теперь…

Он замолчал, явно стыдясь минутной слабости и жалея, что рассказал слишком много. Алисе говорить тоже не хотелось: вопросы закончились, ответы отчего-то вызывали тошноту и желание поскорее заснуть, холод, о котором она на время забыла, всё отчётливее давал о себе знать, и руки Германа уже не спасали. Она отступила на шаг, готовясь ретироваться в палатку, но медлила, сама не понимая почему, и мучительно искала возможность выяснить что-нибудь ещё. Мужчина уходить тоже не спешил, хотя обсуждать больше было нечего, и выпускать её из объятий также не торопился.

– Я расскажу ребятам?

– Конечно расскажешь, кто б сомневался.

– Между прочим, я из вежливости разрешения спрашиваю.

– Как будто я не понимаю, что у вас общий разум… Не обижайся, это здорово на самом деле.

Алиса всё равно сердито засопела, но в душе была польщена и удивлялась, что может испытывать позитивные эмоции после откровенного оскорбления.

– А другие строители, с которыми был твой отец… Они… – Договорить девушка не сумела, да и суть наконец созревшего вопроса забыла моментально, потому что сонную безмятежность природы разорвал чудовищный крик. Позже, вспоминая его, Алиса невольно содрогалась и старательно гнала от себя определение «нечеловеческий», но в ту секунду даже этого сделать не могла. Она просто застыла, парализованная ужасом, и перестала дышать, на всякий случай пытаясь лишиться чувств. Герман сорвался с места, снёс по пути выскочившего из палатки Игоря, который отлетел в кострище, и растворился в темноте, откуда ещё какое-то время слышались вопли.

Девушка бросилась следом, но добежав до деревьев, поняла, что безнадёжно отстала. Немного постояв не шевелясь, она прислушалась к треску веток, который доносился, казалось, со всех сторон, и отдалённому голосу Германа – впервые на её памяти полному истинного страха. Определиться с направлением Алиса так и не смогла, а воспоминания о призраке с младенцем были ещё слишком свежи, поэтому, минут пять помучившись угрызениями совести, она всё же вернулась к реке.

Игорь уже покинул кострище и теперь нервно щёлкал зажигалкой, пытаясь привнести в ночной бедлам хоть немного света, Нинка, вцепившись в любимую камеру, без перерыва жала на одну и ту же кнопку, наводя на печальные мысли о своём психическом нездоровье. Безрадостно оценив специфическое поведение их небольшого общества, девушка приблизилась к подруге и осторожно взяла её за пальцы, заставляя прекратить бесполезную деятельность.

– Успокойся, ничего ужасного не произошло. В смысле, произошло, но… Уже давно пора привыкнуть.

– Ночной режим, – выдавила Нинка и замолчала, очевидно полагая, что всё и так понятно; не без труда сообразив, что к чему, Алиса воззрилась на подругу с искренним уважением. Конечно, фотографировать следовало в лесу, но и запечатлеть то, что творится у реки, тоже нелишне. Вряд ли это что-то даст, и всё же – хоть какой-то шанс. Удивительно, что Нинка вообще смогла сориентироваться в таком переполохе.

Робкое, неуверенное пламя наконец занялось, поддавшись усилиям Игоря, – вокруг стало чуть светлее, но спокойствия от этого не прибавилось. Теперь Алисе казалось, что они являются отличной мишенью, и кто-то, скрывающий в темноте, сейчас победно потирает руки.

– Погаси ты его к чёртовой матери, – хрипло попросила Нина, тоже проникнувшись неприятными ощущениями.

– Тогда мы не сможем осмотреть мумию, – тяжело вздохнул Игорь. – Она явно собиралась уйти.

Алиса проследила за его взглядом и без особого удивления отметила, что косынка, столь старательно водружённая на голову потенциального родителя Германа, съехала на плечи, а сам труп сидит в несколько ином положении, будто намереваясь встать со стула.

– Что ж, по крайней мере, мы в безопасности, – пробормотала подруга, оторвавшись от фотоаппарата. – С такой охраной к нам вообще никто не подойдёт.

– А если подойдёт, останется здесь же. Кто орал?

– Не знаю, – поёжилась Алиса. – Всё как-то внезапно случилось.

– Настолько внезапно, что ты успела накинуть только толстовку Германа? Классное бельё, кстати.

В голосе Игоря сквозила неприкрытая ревность, но сейчас Алиса не могла даже как следует устыдиться. Под осуждающими взглядами друзей она подобрала свою одежду с земли и скрылась с ней в палатке, решив, что объясняться бессмысленно – всё равно либо не поверят, либо не поймут. С некоторым сомнением отметив, что симптомы аллергии её больше не тревожат, девушка стянула мокрые вещи и, торопливо нацепив на себя что-то сухое, снова вылезла наружу.

– Вы ни за что не догадаетесь, что я узнала у Германа…

– Зато догадаемся – как.

– Нина!

– Слушай, я ведь на твоей стороне, даже завидую немного. Но он маньяк и женат.

– Может, уже и вдовец. Лиска права, чего добру пропадать…

– Идиоты, – прошипела девушка. – Не буду с вами ничем делиться.

– Позорных заболеваний это тоже касается? Потому что мочалка у нас одна, да и та…

– Мочалка у нас действительно одна – с фиолетовыми прядями и подростковыми татуировками.

– А мне нравится, – пожал плечами Игорь, заслужив злобные взгляды обеих. – Ну что ты там узнала?

Алиса собиралась мстительно отмалчиваться по меньшей мере до утра, но бесконечные стрессовые ситуации сделали её податливее, а потому долго играть в отважного партизана не получилось. К новой информации друзья отнеслись почти философски, видимо, уже не в состоянии чему-то удивляться, и, немного поперемывав кости предполагаемому отцу Германа, который взирал на них с таинственной усмешкой, начали неуверенно переглядываться.

– Спать, что ли, пойдём? – озвучила Нинка вопрос, тяготивший всех. – Вряд ли сегодня ещё кто-то заявится.

– А Герман? – проявила сознательность Алиса, хотя тоже понимала, что искать его бессмысленно.

– Вернётся. Или не вернётся. Это место как-то не очень дружелюбно по отношению к его семье, лучше будем готовиться к худшему. Жаль, ты так и не успела…

– Заткнись, – с настоящим раздражением бросила Алиса и невзначай наступила Игорю на ногу. – Если к рассвету не вернётся, будем искать. А пока идите спать.

– А ты?

– Пообщаюсь с Вольдемаром.

– С кем? – испуганно охнула Нинка, машинально озираясь. Алиса кивнула в сторону мумии.

– Теперь мы знаем, как его зовут.

* * *

Вольдемар оказался на удивление неразговорчив. Какое-то время Алиса с надеждой нарезала рядом с ним круги, приглядываясь к ставшим уже родными особенностям тела, затем начала присматриваться к форме головы, рассчитывая обнаружить хотя бы отдалённое сходство с Германом, но потерпела полное фиаско. Проводить остаток ночи в компании мумии она определённо не планировала, однако спать тоже не хотелось; пытаясь найти себе занятие, девушка прошлась по берегу, а потом забралась с ногами на огромный камень, часть которого скрывалась в воде, и уткнулась подбородком в колени.

Над рекой разливался робкий, ещё почти незаметный рассвет, лес и лагерь виднелись всё отчётливее, Вольдемар, по-прежнему восседавший на стуле, казался вечным стражем этого места – зловещим, опасным и немного грустным. Не думать о том, что с ним произошло, Алиса теперь не могла и понимала, что вряд ли когда-нибудь сможет. Конечно, велика вероятность того, что тайна так и останется тайной, но если мумия попадёт к специалистам, ситуация несколько прояснится, а там, глядишь… Жаль, Герман не успел рассказать о других строителях, кто-то же его отца убил… Хотя, может, и не убил, несчастные случаи в таком месте – самое милое дело, почему бы мужику и правда в болоте не утонуть. Только вдова его была уверена в обратном, и у неё должны были быть для этого причины. Любопытно всё-таки, что он искал. Вряд ли сокровища – откуда бы им взяться в глухой деревеньке. Но что тогда? Что могло храниться в лесу в течение целого века?

Она снова покосилась на Вольдемара, отдавая ему должное – он-то тоже хранился там неизвестно сколько, – и увидела Германа, нетвёрдой, пошатывающейся походкой направлявшегося к ней. Как следует рассмотреть его в предрассветном сумраке было непросто, но общий облик человека, за секунду потерявшего всё, можно было бы различить и в кромешной темноте. Алиса торопливо слезла с камня и пошла ему навстречу, по мере приближения всё сильнее склоняясь к мысли, что главу невезучего семейства придётся откачивать.

– Артём, – одними губами прошептал он и остановился, словно не зная, куда теперь направиться. Впрочем, наверное, действительно не знал.

– И что? – не поняла девушка. – Он от тебя удрал?

Герман кивнул, тяжело опустился на землю и уставился невидящим взором прямо перед собой. Алиса помялась, не зная, как с ним сейчас говорить, потом решила, что соблюдение приличий уже никого не волнует, и резко спросила:

– Что ты ему сделал?

Мужчина дёрнулся как от пощёчины, зато во взгляде сразу появились признаки сознания.

– Ты с ума сошла?

– Не знаю, но не исключаю, что кто-то из нас всё же сошёл. С чего твоему ребёнку от тебя убегать?

– Не от меня, – обречённо пробормотал Герман. – Вряд ли он понял, что это я за ним бегу.

– А кто… – Она посмотрела в сторону мумии и с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться. Поводов для веселья, естественно, не было, и родитель дважды пропавшего пацана чужую радость точно не оценил бы, но если бы ситуация не выглядела столь трагичной… – Артём познакомился с дедушкой?

Герман взглянул на неё так, будто отчаянно мечтал увидеть, как она проваливается под землю, но почти сразу смягчился.

– И ведь тебя ещё никто не придушил…

– Я долго училась самообороне. Слушай, если твой сын так спокойно здесь разгуливает, с ним всё в порядке. То есть теперь уже, наверное, не очень, но до чарующей родственной встречи… Герман, очнись, ты должен быть счастлив, что их не удерживают силой, не… Герман!

В ответ он только промычал что-то невнятное и лёг на землю, вытянувшись во весь рост. Глаза были закрыты, на лице застыло выражение хмурого напряжения, от которого хотелось бежать без оглядки. Постояв в нерешительности, Алиса села рядом и принялась задумчиво созерцать холодную серую воду, лениво отражавшую первые солнечные лучи. О чём говорить, она не знала, слова утешения казались бесполезными, в душе было пусто и сумрачно.

Интересно, помнит ли он, что посадить мумию посредине лагеря было её идеей? Конечно помнит, вряд ли у молодого здорового мужика амнезия на нервной почве – ничего такого уж непоправимого он пока не пережил… А то, что пережил, началось с визита одного развесёлого привидения, вздумавшего обогатиться на чужом несчастье… Спасибо ещё, что молчит, а не упрекает на каждом шагу, хотя лучше бы упрекал – тогда можно было бы его ненавидеть за отсутствие воспитания и великодушия. Впрочем, о великодушии речь не идёт, Герман просто понимает, что предъявлять претензии бессмысленно: всё равно от этого ничего не изменится.

– Четверо их было.

– Детей? – бестолково уточнила Алиса, успев напрочь выпасть из реальности.

– Строителей. Включая моего отца. – Он приподнялся на локтях и тоже уставился на воду, явно избегая её взгляда. Во всей его позе чувствовалось скорбное осуждение, и девушка многое бы отдала, чтобы оказаться где-нибудь на другом конце вселенной.

– Я думала, больше – стройка ведь масштабная…

– Я имею в виду – в тот день. Примерно в одном месте.

– И все сказали, что твой папа утонул?

– Они этого не видели. – Мужчина правильно понял вопрос, хотя она очень старалась не лезть на рожон. – Но говорили, что, по их мнению, такой исход наиболее вероятен. Искали его довольно долго, мать без конца по инстанциям ходила, требовала, чтобы не переставали. Только… Болота – такое место… Я всегда считал, что она напрасно дёргала людей – ну не волшебники же они, в самом деле.

– А когда поиски завершились?

– Незадолго до того, как стройку прикрыли.

– И ты не думаешь, что…

– Прикрыли из-за него? Ты знаешь, сколько рабочих гибнет во время большого строительства? Я бы ещё понял, если бы её приостановили из-за откровенного криминала, но его не было, нам бы сообщили.

– Тогда из-за чего?

– Передо мной не отчитывались.

– Но почему твоя мама решила, что его убили? Не могла же просто так придумать.

– Могла, – легко улыбнулся Герман, став похожим на себя прежнего – до незадавшейся встречи с сыном. – Ты даже не представляешь, что у неё в голове творилось. Катастрофа почище, чем у тебя.

– Я бы попросила…

– Да ты не переживай, ещё немного потренируешься, и я буду тебя матери в пример ставить. Молода просто, неопытна…

– Придурок, – беззлобно буркнула девушка, радуясь, что он приходит в себя. – Она подозревала кого-то конкретного?

– Дениса Трофимова, бригадира и лучшего друга отца.

– Что не поделили?

– Алевтину Трофимову.

– Жену друга, надо полагать?

– Не угадала – дочь.

– Дочь? – оторопела Алиса. – Но ведь… Как… Если ты был совсем мелким…

– Я не говорил, что отец и Денис были ровесниками. Дочь там уже довольно взрослая была, лет восемнадцать.

– Ну куда уж взрослее…

– Очевидно, Денис придерживался того же мнения. Я, кстати, не знаю, насколько обоснованы матушкины подозрения, сказал уже, фантазия там через край.

– То есть могло и не быть ничего?

– Запросто. И соответственно, Денис не имел мотива.

– Или имел, но какой-то другой, – вкрадчиво произнесла Алиса. – Что там твой папа искал?

– Если ты думаешь, что я случайно забуду о том, что говорил: «не знаю», и ненароком проколюсь…

– Мне надо на что-то надеяться.

– А по-моему, тебе не надо совать нос в чужие дела.

– Я в них уже по пояс. И потом, зачем тогда рассказываешь? – Не дождавшись ответа, она предположила сама: – Затем, что тебе нужно с кем-то разговаривать, озвучивать свои мысли, делиться наболевшим… Заметь, не со всеми, а именно со мной. И что это значит?

– Что я окончательно спятил.

– Что ты на меня рассчитываешь, – удивлённо пробормотала Алиса, поражаясь очевидному выводу. – И да, ты спятил.

– Так и есть, – кивнул он, причём было видно, что открытие его не слишком расстраивает. – Я общался с ними.

– Со строителями?

– Ещё лет двадцать назад. Денис развёлся, вышел на пенсию, переехал в загородный дом и в целом жизнью был вполне доволен, я бы не сказал, что он о чём-то сожалеет или в чём-то раскаивается. Меня принял нормально, как сына друга, а не лютого врага.

– Было бы странно, если бы он с порога плюнул тебе в лицо и, захлопывая дверь, успел признаться в убийстве твоего папы.

– Может, и странно, но честно.

– А остальные?

– У одного сына только посадили за смертельное ДТП на люксовой тачке, я даже пообщаться толком не смог – в семье всё плохо, мужику явно было не до меня. Второй в правительство пробился – не бог весть какая должность, но деньги рекой, элитная недвижимость и прочие понты. Прорваться к нему на приём было не так-то просто…

– Тебе? – не поверила Алиса.

– Я, вообще-то, мальчишкой был, только из армии пришёл… Когда всё-таки его выловил, поговорили вполне нормально; мне показалось, что он не сильно рад, но и особой враждебности не было, так, лёгкий холодок. Наверное, думал, что я хочу попросить об одолжении – на работу пристроить или что-то в этом духе. Потом понял, что мне ничего не надо, расслабился, начал молодость вспоминать…

– Версии у всех совпали?

– Меня это немного зацепило тогда, но с другой стороны… Чего бы им не совпасть?

– А тот, который в правительстве, сделал карьеру внезапно, вот прям ниоткуда вылез? Да и остальные, получается, не бедствовали…

– Тогда все так вылезали, – отмахнулся Герман. – Девяностые.

– Так зачем ты вообще с ними встречался?

– Как зачем? – Он настолько удивился, что утвердился в сидячем положении и взглянул на неё с искренним недоумением.

– Ты же не верил свой матери – фантазия через край и всё такое… К чему тогда это общение?

– К тому, что несмотря на фантазию и прочие закидоны, права она оказывалась чаще, чем я был готов признать.

– И раз мы с ней в этом плане похожи, получается, что…

– Тебе нужно отдохнуть, – покачал головой мужчина, внимательно к ней приглядываясь. – Уже сама мумию напоминаешь.

– Мы нарекли её Вольдемаром, – проинформировала Алиса, отчего-то совсем не обидевшись.

– Не вы, а мои бабка с дедом. – Он поднялся и протянул ей руку, помогая встать. Только сейчас девушка поняла, что где-то между погоней за сыном после памятного заплыва и настоящим моментом Герман успел переодеться, а значит, был далеко не так близок к инфаркту, как ей представлялось. Открытие не обрадовало и даже слегка напрягло, однако веских причин возмущаться тем, что у кого-то стальные нервы, всё же не было.

Глаза действительно слипались, мыслительный процесс явно замедлился и напоминал о себе лишь редкими, до безобразия безумными идеями, некомфортная, просыревшая палатка, уже занятая сопящей подругой, казалась оазисом безмятежного блаженства. Зарождавшийся день, ждать от которого чего-то хорошего было глупо, всё больше входил в свои права, разгоняя остатки ночного сумрака, и последними обрывками ускользающего сознания Алиса пообещала себе, что при солнечном свете жизнь обязательно наладится. Когда-нибудь – точно.

* * *

– Ночью сняла что-то важное?

Нинка отрицательно покачала головой и продолжила возиться с авоськой, в которой ещё недавно лежали овощи. Что подруга с ней делает, Алиса решила не выяснять в целях сохранения собственного спокойствия, но всё же наблюдала с интересом, хоть и старалась этого не показывать. Игорь обретался неподалёку – унылый, неприкаянный и покрытый отросшей щетиной. В другое время девушка непременно сравнила бы его с морским волком, оставшимся без своего судна и выброшенным на пустынный остров, однако озвучивать подобные мысли вслух было чревато: утро началось как-то нервно, все были на взводе.

– Только меня напрягает, что Герман копается там без нас? – помолчав, осведомилась Нинка, окончательно запутавшись в авоське.

– Лопата всего одна. – Мы могли бы просто посидеть рядом.

– Уже сидим. И нервируем даже друг друга.

– Это от голода и безысходности. – Игорь приблизился к девушкам и опустился перед ними на корточки. – Вам не кажется, что план нуждается в усовершенствовании?

– Нам кажется, что пора забыть слово «план».

– Серьёзно, что мы здесь делаем вообще? У Германа какие-то странные семейные игрища, и нас это абсолютно не касается. Что будет, когда еды совсем не останется? Когда нам подкинут очередной труп? Когда наступит осень, в конце концов…

– Ты так уж далеко не заглядывай, мы не доживём.

– Прекратите оба, – поморщилась Алиса, и сама с трудом гоня от себя пагубные мысли. – Упаднические настроения нас сейчас добьют, надо смотреть в будущее с позитивом.

– Это могут себе позволить только те, у кого будущее в принципе есть.

– Нас начнут искать рано или поздно. Не могут люди не заметить, что мы втроём внезапно исчезли.

– Мы вот заметили, что целая семья внезапно исчезла, а толку? Надо знать, где искать.

– Пойду ещё помучаю Германа, – со вздохом поднялась Алиса. – Он информацию порционно выдаёт, может, вспомнит что-то нужное.

– Одна не пойдёшь, – тут же подорвался Игорь.

– Так и будем перемещаться втроём, взявшись за руки и нервно вздрагивая от каждого звука? Бросьте, что бы здесь ни творилось, нам оно не грозит, это всё проблемы Германовских родственников. Да и за Вольдемаром кто-то должен присматривать.

– Не думаю, что он воспользуется случаем и сбежит, – буркнул Игорь, заподозрив, что на самом деле она хочет остаться с Германом наедине. В принципе, примерно так оно и было, но насчёт причин молодой человек здорово ошибался.

– А если вернутся Марина и дети? Артём ночью уже приходил, может, ещё заглянет, когда оклемается после встречи с дедулей. Короче, сидите здесь и придумайте себе важное дело, а то так и до психушки недалеко.

– Я придумала, – похвасталась Нинка, помахав в воздухе авоськой. – А ты правильно делаешь, что идёшь одна: с тобой Герман откровеннее, нравишься ты ему.

– Как пауку нравятся мухи, – скрежетнул зубами Игорь, но отговаривать больше не стал.

Алиса безразлично пожала плечами и, неумело насвистывая, направилась к лесу. Увы, пустая бравада давалась ей куда легче конкретных действий: как только друзья скрылись из виду, боевой настрой резко сошёл на нет, а недобрые предчувствия разом накрыли с головой, заставляя оглядываться и прислушиваться к шелесту листьев. Огромные деревья, всегда очаровывавшие её своим величием и силой, теперь казались источником реальной угрозы, запах болот проникал в лёгкие, оседая во рту прогорклым привкусом чего-то мрачного, тени, от малейшего ветерка скользившие по тёмно-зелёному мху, прочно ассоциировались с бедами, которые кружат поблизости, выбирая новую жертву.

Стараясь отвлечься от ощущений, девушка упорно продвигалась вперёд, отчаянно убеждая себя в том, что бояться абсолютно нечего. Вероятнее всего, так оно и было: призрак-конкурент с момента их единственного свидания не появлялся, люди пропадать перестали, странноватые подсказки тоже никто не подбрасывал. Тем не менее предчувствие чего-то дурного неуклонно крепло, лесная тишина тревожно звенела в ушах, голова начинала кружиться от сбивавшегося дыхания и постоянных попыток расширить обзор до трёхсот шестидесяти градусов.

Сообразив, что вот-вот поддастся панике, Алиса притормозила у старой, потрескавшейся от времени берёзы и, прислонившись к её стволу, закрыла глаза. Страха от этого не убавилось, зато деревья перестали неестественно раскачиваться и, кажется, приняли нормальное положение. Постояв ещё несколько минут, она решила, что головокружение окончательно прошло, и недоверчиво приоткрыла один глаз, словно опасаясь, что родной организм предательски её обманывает.

К собственному удивлению, Алиса почти не ошиблась. И похоже, психика всё же не выдержала весёлых испытаний: увидев то, что увидела, она даже не закричала. Какой в этом смысл, если ничего не изменится…

– Здравствуйте, – интеллигентно произнесла девочка, явно готовясь спасаться бегством. Ребёнок был одет в розовую ветровку и широкие джинсы, на голове красовалась косынка – очень похожая на ту, что получил в подарок Вольдемар. Поняв, кто перед ней, Алиса с шумом выдохнула и, открыв второй глаз, усиленно заморгала, приходя в себя.

– Ты – Маруся?

– Откуда вы меня знаете? – Девочка заметно напряглась и попятилась, но всё ещё ждала ответа.

– Я Алиса, подруга твоего папы.

– Любовница?

Девушка нервно хрюкнула, тут же замаскировав неприличный звук кашлем, и посмотрела на ребёнка с сочувствием. Как же её отец себя ведёт, если у школьницы ни малейших сомнений…

– Просто подруга.

– Так не бывает, – упёрлась Маруся, по-настоящему поразив. Да что с этой семьёй?

– Почему не бывает? Вот у тебя друзья есть?

– Есть. А у папы нет.

– Только любовницы? – возмутилась Алиса, начиная подозревать, что родственники Германа сбежали от него по собственной инициативе и без всяких там зловещих исторических загадок.

– Любовниц тоже нет, – подумав, признала девочка. – У него вообще никого нет. Совсем.

– Так почему ты тогда…

– Ты красивая, – пожал плечами ребёнок с таким видом, словно это всё объясняло.

– Ладно, идём, отведу тебя к нему.

– Нет.

– Как это «нет»? Папа тебя ищет, волнуется, плачет…

– Мой папа никогда не плачет.

– Он и детей теряет не так часто, – начала злиться Алиса, не понимая, что с девчонкой. Общаться с подростками ей доводилось редко, и порой их поведение её удивляло, но сейчас было ясно, что реакции ребёнка совсем уж нетипичны. Присмотревшись к Марусе, она сделала большой шаг навстречу и принюхалась: – Ты что, пила? Тебе что-то давали?

– Да.

– Что? – похолодела девушка.

– Воду из ручья. Он мелкий и мутный, папа велел из таких не пить.

– Тьфу ты, блин. Герман тебя простит, даже ругаться не будет, обещаю. – Она сделала ещё один шаг и попыталась схватить ребёнка за руку, но там, где Маруся только что стояла, теперь была пустота. – Какого чёрта? – еле слышно выдохнула Алиса, однако сразу же заметила свою собеседницу у ближайшего куста.

– Я с тобой не пойду.

– Но ты же хочешь увидеть папу?

– Хочу. – Глаза девочки наполнились слезами, она сморщилась, собираясь разреветься, и через силу выдавила: – Но не увижу.

– Он тут недалеко, я…

– Мы к нему не вернёмся.

– Что ты несёшь, мы сейчас же…

– Никогда не вернёмся, – глухо повторил ребёнок и с какой-то странной интонацией добавил: – Нам теперь нельзя.

Алиса нервно икнула, некстати вспомнив о призраках, и, сообразив, что в следующую секунду девчонка сорвётся с места, протянула к ней руки, однако пальцы нащупали лишь воздух. Розовая куртка мелькнула среди деревьев, треск сучьев почти сразу стих; недолгая погоня завершилась бесславно. Алиса сама не представляла, как умудрилась так проколоться; она стояла на небольшой полянке и звала Марусю на разные лады, но уже понимала, что только напрасно напрягает голос. Пробежавшись вокруг и не найдя ни малейших следов будущей спринтерши, девушка невнятно пробормотала знакомую с детства молитву и рухнула на замшелый пень, который благополучно под ней развалился. Расценив покушение на святое как заслуженную кару свыше, она резким движением выдернула из ягодицы узкую длинную щепку и даже не стала менять положение тела – просто смотрела перед собой в состоянии крайней задумчивости.

Сколько она так просидела, Алиса не знала, но, потихоньку приходя в себя, начала догадываться, что скажет Герман. Второй упущенный ребёнок за сутки, и снова по её вине. Не говоря уж о том, что вообще всё происходящее – тоже по её вине. Ладно Артём, его хоть родной отец не догнал, а это что? Как можно было упустить девчонку, которая совершенно не знает лес, понятия не имеет, что за опасности подстерегают на болотах, воду вон хлещет из мутного ручейка… Просто удивительно, что она дожила до сегодняшнего дня, но рано или поздно везение закончится, и в данном случае – скорее рано. Не медведи и мумии, так дизентерия: что-то её точно добьёт.

Алиса уставилась на свои руки, до сих пор не веря, что была в каких-то сантиметрах от проклятой розовой ветровки, которая теперь всю жизнь будет являться ей в кошмарах, и, ощущая противную ноющую боль в пострадавшей части тела, поднялась. Место встречи с Марусей она помнила очень смутно и хотя знала, что нужные ориентиры со временем найдёт, с ощущением потерянности и заброшенности ничего поделать не могла. Господи, если ей самой так плохо, то что же творится в душе ребёнка, который бродит здесь совсем один и свято верит, что к отцу возвращаться нельзя? И что опять за чёртовы шарады, могла бы по-человечески всё разжевать, прежде чем бросаться наутёк. Хоть список вопросов составляй, чтобы не глупить, а твёрдо знать, о чём вести беседу в следующий раз…

Герман обнаружился ровно возле экскаватора – перемазанный землёй и почему-то болотной жижей и на чём свет стоит костерящий невменяемого подонка, развлекающего себя оригинальными загадками. Поскольку к загадкам Алиса сейчас относилась примерно так же, она даже не стала упрекать мужчину за крепкие выражения и солидарно кашлянула, вежливо намекая на своё присутствие. Разогнувшись, он одарил её угрюмым взглядом, потом отбросил лопату, которая после долгой работы совсем уж дышала на ладан, и недовольно спросил:

– Ты что, шла сюда одна? Через весь лес?

– Через заповедник сказочных чудес, – в рифму ответила девушка и, собравшись с духом, выпалила: – Дочь твою видела. Хорошая новость в том, что с ней всё в порядке.

– А плохая? – обморочным голосом простонал Герман, и стало ясно, что редкое хладнокровие, благодаря которому он продержался столько времени, даётся ему очень непросто.

– Она от меня сбежала. Я честно пыталась догнать, носилась кругами, как сумасшедшая, звала…

– Ладно, не объясняй, – отмахнулся мужчина. – А то я не знаю, как они бегают… Маруся… Она что-нибудь сказала?

– Что не может к тебе вернуться, – уставившись в землю, пробормотала девушка, ощущая себя последней негодяйкой. – Что никогда не сможет. Нельзя ей.

– Что значит «нельзя»? – пророкотал он, и Алиса испугалась, что дело закончится инфарктом, причём у кого именно – так сразу и не поймёшь. – Кто ей запретил?

– Не знаю, – виновато пискнула девушка, на всякий случай отступая на несколько шагов. На шее Германа вздулась жила, свидетельствовавшая о крайней степени гнева, лицо сделалось пунцовым, а глаза – темнее обычного и стремительно наливались кровью. Логично предположив, что его негодование может перерасти в откровенную агрессию, и в славном местечке одной мумией станет больше, Алиса решила бросить ему соломинку, на которую сама, впрочем, не слишком рассчитывала. – Маруся упомянула, что пила воду из мутного ручья… Положи лопату, я ещё не всё рассказала.

Герман издал рёв раненого орангутанга и с размаху метнул орудие труда в откопанную кабину экскаватора, где оно благополучно затерялось. Машинально отметив, что в своих раскопках мужчина продвинулся на удивление далеко и глубоко, Алиса прикусила язык, чтобы ненароком его не похвалить, и вернулась к насущному.

– Ручьёв здесь до фига, но относительно близко вроде бы только один, и вода в нём действительно всё время мутная была. Это, конечно, не значит, что Маруся продолжает сидеть возле него…

– Где? – коротко спросил Герман, и девушка поняла, что тонкая, от безысходности и жалости брошенная соломинка в его глазах представляется спасательным кругом. Этого Алиса и хотела, и боялась: дать человеку надежду – дорогого стоит, но вот наблюдать за тем, как она в одночасье рушится, при том, что заменить её попросту нечем… Нервная система Германа явно начинает трещать по швам, и во что это в итоге выльется, предсказать сейчас невозможно.

– Там. – Она без энтузиазма махнула рукой в сторону густого ельника. – С километр отсюда и как раз недалеко от того места, где мы с ней столкнулись, но…

– Идём.

Слегка подивившись тому, что её тоже позвали, Алиса послушно зашагала рядом, стараясь не отставать, что было довольно трудно, и надолго замолчала, подбирая нужные слова. Таковые всё никак не находились, поэтому немного помучившись совестью, девушка глубоко вдохнула и, прощаясь с жизнью, выпалила:

– Ты не думал, что они от тебя ушли?

Герман споткнулся, автоматически преодолел ещё несколько метров и затормозил, уставившись на неё как на умалишённую.

– М-маруся что-то говорила о твоих любовницах, – запинаясь, пробормотала Алиса. – Если уж ребёнок… То есть… Её мать, она…

Мужчина с минуту безмолвствовал, видимо решая, стоит ли тратить бесценное время на общение с потенциальной обитательницей дурдома, после чего слишком мило улыбнулся и ласково, словно у больной, осведомился:

– По-твоему, жена ушла от меня в… лес?

– В мире есть места и похуже, от некоторых уходят в… – Она запнулась, распознав в его взгляде зарождавшуюся жажду крови, и серьёзно сказала: – Да, я понимаю, что теория сомнительная, но подумай сам: твои дети разгуливают здесь абсолютно свободно, никто не держит их на мушке или на привязи. Жену, я так подозреваю, тоже в плен не брали… И в лагере не было следов борьбы, так что, скорее всего, они свалили сами, по собственной инициативе. Пусть направление выбрали несколько странное, но если… Если…

– Договаривай, – очень спокойно предложил Герма. – Ты считаешь, что я домашний тиран, кухонный боксёр, деспот, который ни во что не ставит своих близких?

– Нет, – как следует подумав, признала Алиса, в самом деле не видя его в подобной роли. – Но просто так от нормальных мужиков не уходят, могло быть что-то…

– Не было, – отрезал он.

– Вот вроде бы сказано без угрозы, а мне уже страшновато…

– И правильно. Ты ж мне не жена, могу делать, что захочу.

Его попытку заключить перемирие Алиса оценила и даже неуверенно улыбнулась, давая понять, что в действительности ни капельки не боится, но избавиться от зарождавшихся подозрений было непросто. Конечно, чтобы скрываться с детьми на болотах, надо иметь очень веские причины, но кто знает, правда ли их не было… Герман не производит впечатление садиста, который по-настоящему измывается над семьёй, только многие ли убийцы и насильники производят? О большинстве из них соседи скажут: «тихий, вежливый, обожает детей» и до последнего не будут верить в слова полицейских, выносящих из квартиры трупы. Нервы у мужика стальные, характер твёрдый и требовательный, распоряжения отдаются на раз… Когда у женщины, защищающей своих детей, заканчивается терпение? И почему бы доведённой до отчаяния матери не прятаться в лесу по примеру далёкой предшественницы, ныне болтающейся здесь в белом платье в обнимку с младенцем…

– Завязывай, – недовольно буркнул Герман, который, как оказалось, уже довольно долго приглядывался к её лицу.

– С чем?

– Представлять меня в образе антихриста. Твои фантазии совершенно беспочвенны.

– Ну, не так уж и беспочвенны… Ты, кстати, как относишься к перевёрнутому распятию?

Он устало закатил глаза и резко схватил её за плечи.

– У моей жены не было причин от меня сбегать. Тем более так.

– А мстить?

– Что?

– Причины мстить были? Например, заставить понервничать, побегать среди болот, прочувствовать всю боль утраты, начать ценить то, чего раньше не ценил…

– Да не изменял я ей, – в досаде буркнул Герман. – Не знаю, что там Маруся придумала…

– Мстить можно не только за измены.

– Я редко бываю дома, ясно? При всём желании настолько нагадить ей не успел бы.

– Так, может, в этом и дело? – вкрадчиво полюбопытствовала Алиса, ощущая, что наконец-то близка к истине. Чувство вины за частые отлучки Герману определённо было не чуждо.

– Если бы на месте Марины была ты, я бы такую вероятность допустил, – усмехнулся мужчина. – А у неё с головой полный порядок.

– Если бы на месте Марины была я…

– То что? – нетерпеливо спросил он, не дождавшись продолжения.

– Не знаю, – смутилась девушка. – Просто попыталась представить.

– Удалось?

– Не очень.

– Значит, границы у твоего воображения всё-таки есть…

– У терпения тоже.

– Но размыты и явно не на замке, – покачал головой Герман. – Далеко ещё?

– Вон ручей, за рябиной. Если не ошибаюсь, метров через триста впадает в небольшое болотце, мы там всякие испытания устраивали.

– Смотрю, и сейчас продолжаете.

– Очень смешно, – скривилась девушка. – Я о другом говорю. Мы строили какие-то переправы, плоты из пластиковых бутылок, учились пользоваться верёвками…

– И мылом?

– Мыло не помешает тебе, – огрызнулась она. – Грязный как чёрт после своего землеройства.

Алиса машинально дотронулась до его лба, испачканного глиной, и тут же отдёрнула руку, чего-то испугавшись. Он ответил тяжёлым, задумчивым взглядом, но комментировать не стал.

– Начинается этот ручей далеко?

– Понятия не имею, – смущённо пробормотала девушка. – Вряд ли мы туда ходили.

– Значит, сходим.

Следующие два часа они обследовали топкие берега узенького, неглубокого ручья, стремительно несущегося среди болот, однако никаких следов исчезнувшего семейства так и не обнаружили. Герман был до того расстроен, что даже не слышал её вопросов; на его лице застыло выражение бесконечной скорби, от которого хотелось бежать на край света. Чего-то в этом духе Алиса и ожидала, когда делилась своей сомнительной теорией, а потому снова чувствовала себя виноватой, от чего уже порядком подустала.

Как-то незаметно вернувшись к экскаватору, невезучие искатели людей и приключений бессильно опустились на землю и молча избегали взглядов друг друга, пока мужчина наконец не отмер.

– Утешать меня не надо.

Алиса искренне удивилась, поскольку как раз начинала думать о скудной пище, остававшейся в лагере в явно недостаточном количестве, и чужими душевными терзаниями уже не интересовалась.

– Я ничего не сказала, вообще-то.

– По твоему мрачному сопению всё понятно.

– Мрачному сопению? – возмутилась девушка. – А какое же оно у меня в обычное время?

– Индифферентно-позитивное. – Он поднялся, сделал несколько шагов в направлении оставленной в кабине экскаватора лопаты, но передумал и только махнул в досаде рукой. – Какого чёрта я вообще этим занимаюсь… Всё бессмысленно.

В этот момент Алиса отчётливо ощутила, что её сопение действительно мрачнеет. Открытие было неприятным и заставляло задуматься, однако усиливавшийся голод напрягал гораздо сильнее, и подойдя к Герману, она осторожно коснулась его плеча.

– Давай вернёмся в лагерь, там…

Договорить она не смогла, да и суть того, что хотела сказать, мгновенно забыла, потому что по лесу разнёсся оглушающий треск. Откуда он исходит, было непонятно, а сам звук стал настолько неожиданным, что девушка просто замерла на месте, не в силах пошевелиться. Краем глаза она видела, как помертвел Герман и как рядом с ним мелькнула огромная, враждебная тень, грозившая уничтожить всё на своём пути. Приближалась она со страшной скоростью и уже закрывала небо; солнечный диск померк, словно при затмении. Алиса рефлекторно зажмурилась, готовясь принять последний чудовищный удар.

* * *

Нинка, наконец справившись с упрямой авоськой, зашла по пояс в реку и закинула импровизированную сеть подальше, контролируя её короткой верёвкой. Специалистом в деле рыбной ловли она не была, но кое-какие знания, полученные в счастливом детстве, в памяти ещё оставались, а реальная угроза голода превращала девушку в мастера на все руки – по крайней мере, ей так казалось.

Игорь наблюдал за её потугами с берега, не слишком веря в успех, однако вместе с тем теша себя надеждой. Ему в обязанности вменялось поддерживать огонь, дым от которого при очень благоприятных, но, увы, случайных обстоятельствах могли бы заметить проплывающие мимо туристы, и развлекать беседами Вольдемара, похоже заскучавшего в немногочисленном обществе. Мумия вела себя на редкость покладисто и всячески стремилась идти навстречу, однако лёгкий запашок, иногда проявлявшийся на солнцепёке, становился всё навязчивее, и было ясно, что с полюбившимся членом команды скоро придётся расстаться.

Стараясь находиться не с подветренной стороны, молодой человек подбросил в костёр пару сухих сучьев и, не выдержав чарующего аромата, решил перенести стул с Вольдемаром подальше. Дотрагиваться до предка Германа было противно, так что потребовалось около десяти минут, чтобы справиться с удушающим омерзением, но от запаха уже начинало тошнить, а мысли об обеде мелькали всё чаще, и портить и без того издевательскую трапезу естественными реакциями организма на древний труп абсолютно не хотелось.

С трудом ухватив сооружение так, что касаться непосредственно Вольдемара не приходилось, Игорь прошёл несколько метров, потом понял, что проще тащить стул волоком, придерживая за спинку, и совершил непоправимую ошибку. Мумия неспешно, словно глумясь, сползла с сиденья и в расслабленной позе прилегла на песок, демонстрируя твёрдое намерение задержаться на пляже если не навсегда, то до обеда уж точно. Что теперь с ней делать, было непонятно: относительно спокойно до тела дотрагивался только Герман (очевидно, наслаждался редким шансом обнять отца), остальных же передёргивало даже от случайно брошенного взгляда, какие там тактильные контакты… Конечно, можно обернуть чем-нибудь руки, но в пользу Вольдемара и так пожертвовано немало одежды, а учитывая, что по ночам царит почти осенний холод, живым она нужнее.

Побродив по лагерю в поисках подсказок, Игорь вдруг вспомнил о Нинке, занимавшейся крайне бесперспективным делом, и жестом подозвал её к себе. То ли девушка порядком замёрзла в воде, то ли начинала догадываться, что рыбак из неё не очень, но на берег она вылезла моментально, даже не став из вредности требовать, чтобы подошёл он, раз ему так надо.

– Чего тебе?

– Вот. – Молодой человек понуро указал на развалившегося на песке Вольдемара. В ту же секунду ему почудилось, что мумия язвительно улыбается, но вероятнее всего, дело было в преломлении солнечных лучей.

– Что ты с ним сотворил? – подозрительно прищурилась Нинка. – Решили вместе поиграть? Ну ни на минуту оставить нельзя…

– Он сам уполз, – буркнул Игорь, даже не покривив душой. – И во что мне, по-твоему, с ним играть? В Древний Египет?

– Туалетная бумага где-то была, – оживилась девушка. – Можем устроить Герману и Лиске сюрприз.

– От такого сюрприза у нас станет на две мумии больше, – покачал головой он, хотя предложение неожиданно показалось интересным. – Давай сюда свою авоську.

– Это мумия, а не яблоки.

– И поэтому я не хочу до неё дотрагиваться. Сделаем из верёвки петлю и накинем на ногу, а за авоську будем тянуть.

– Ты ведь догадываешься, что Вольдемар… Как бы так помягче… Он немолод и очень хрупок.

– Я тоже. И пусть уж лучше он, чем я.

– Боюсь, Герман с тобой не согласится.

– Если бы он уделял время своему отцу, а не малознакомой девчонке, ничего этого не случилось бы, – разозлился Игорь. – Перетаскивал бы сам, раз так дорожит.

– То есть ты ему мстишь за пылкие взоры в сторону Лисы?

– За то, что он бросил престарелого родителя, – буркнул молодой человек. – Я получу сегодня верёвку?

Нинка для приличия поупрямилась, но поскольку в лежачем положении Вольдемар наводил на неё больше ужаса, чем когда смиренно сидел на стуле, согласно кивнула.

– Только ты сам завяжешь. И старайся, чтобы авоська его не касалась – вдруг я в неё потом что-нибудь поймаю.

– В местных водоёмах встречается столько всего нетипичного, но что на твоём месте я бы не… – Он запнулся, замер, так и не доделав петлю, и во все глаза уставился на мумию. – Что за хрень?

– Где? – Нинка склонилась ниже, не понимая, о чём он говорит, и тут же испуганно отпрянула. – Какого чёрта?…

* * *

Алиса сидела на поваленной ели и горестно разглядывала разбитое колено. Кровоточить оно уже перестало, но частицы коры, застрявшие под кожей, ещё требовалось вынуть, что в походных условиях грозило инфекцией, а болевые ощущения совсем уж портили настроение, напоминая о том, что даже подобная ерунда может сделать существование невыносимым. Поскольку всего пару минут назад это самое существование едва не завершилось, девушка честно старалась не жаловаться на жизнь, но чем себя занять, пока Герман рассматривает дерево, не знала и вынужденно возвращалась мыслями к бесконечным проблемам, вереницей следовавшим за ней по пятам.

– Спилили, – отрывисто бросил мужчина.

– Мог не напрягаться, это и так было ясно.

– Что тебя попытаются убить – тоже? – Смотрел он на неё с заметным сочувствием, но говорил жёстко, видимо решив не давать воли эмоциям, от которых всё равно никакого толку.

– Почему это сразу меня? – огрызнулась девушка, с ужасом начиная верить в его правоту. – Ты рядом стоял.

– Но падало оно именно на тебя.

Алиса похолодела, отчётливо вспомнив, как полетела на землю от мощного удара в грудь и как эта земля содрогнулась в том месте, где она находилась всего секунду назад.

– Спасибо, – испуганно выдохнула она, лишь теперь в полной мере сознавая масштаб катастрофы. До этого мыслительный процесс блокировался лёгким ступором, с которым было проще воспринимать суровую реальность.

– Сочтёмся.

– Это вряд ли, – серьёзно сказала девушка. – У меня такой реакции нет и никогда не будет.

– Просто ты не ждала нападения.

– А ты прям только его и… Правда? Всё это время ты ждал, что на нас кто-нибудь нападёт?

– Логично же, – пожал плечами Герман. – Впрочем, законы логики здесь, похоже, не действуют, но всё равно это было предсказуемо.

– Ничего подобного, – заупрямилась Алиса. – Оставить тебя без семьи – это наказание. А смерть – не наказание, потому что ты бы уже… Ой, речь ведь о моей смерти?

Герман тяжело вздохнул и ничего не ответил, видимо опасаясь, что предположение, озвученное вслух, станет истиной, с которой уже не поспоришь.

– Идём в лагерь, здесь делать больше нечего.

– А экскаватор?

– Он тебе нужен?

– Мне казалось, что тебе нужен.

– Мне тоже. Но сейчас не кажется. А твою рану надо обработать.

– Интересно чем, у нас прям столько медикаментов с собой… – Ядовитый сарказм вдруг сменился безудержной паникой, удивившей даже её. – Герман, что нам делать?

– Вернёмся в лагерь…

– Глобально, кретин! – Собственный страх ужасно раздражал, и Алиса попыталась перекрыть его злостью, но вышло скорее жалобно, отчего девушка расстроилась ещё сильнее.

– Не знаю! – неожиданно рявкнул Герман, и от изумления она моментально пришла в себя. – Не знаю я, ясно? Впервые в жизни – не знаю!

– Вот оно, – тихо сказала Алиса. – Ты запутался и потерялся, почва выбита из-под ног, привычные алгоритмы решения проблем больше не работают… Если бы я была твоим врагом, добивалась бы именно такого. Хотя нет, это было бы только начало. И да, перебить нас всех у тебя на глазах – самое то, отлично вписывается в его сценарий.

– Кого – его? – автоматически уточнил мужчина, явно проникнувшись её версией.

– Того, кому ты очень круто перешёл дорогу. На пустом месте подобные вещи не делаются, здесь что-то серьёзное. Ты сломал его жизнь, он ломает твою. Маниакально и с выдумкой, надо отдать должное.

– Это было невозможно спланировать и подготовить: о том, что мы сюда едем, знали всего несколько человек, и я им полностью доверяю, – слабо сопротивлялся Герман, но чувствовалось, что сомнений у него почти не осталось.

– Потому и вляпался. Не доверял бы…

– Да как ты себе это всё представляешь? Кто-то припёрся сюда раньше нас, подпилил дерево, вытащил из болота моего отца… Где он находился, мог знать только убийца, верно?

– И насчёт экскаватора – тоже. В смысле, необязательно убийца, но явно человек, заставший стройку. Наши ровесники и не подумали бы, что в этом пригорке что-то скрывается. Значит, ему около шестидесяти, а может, и больше.

– Это очень многое нам даёт, – скривился мужчина, и стало ясно, что к очевидным умозаключениям он и сам давно пришёл.

– Ты же сказал, что о вашей поездке знали несколько человек. Выбери из них того, кто близок по возрасту, это уже что-то.

– Да нет там таких, – в досаде отмахнулся Герман. – Пара партнёров, секретарша, подруги Марины, мама и ваша искромётная компания. По возрасту подходит только мать, но её я в таком подозревать не могу, да и не нагадил ей ещё настолько.

– А насколько нагадил? – заинтересовалась Алиса. – Если твоих родных увёл знакомый человек, всё становится почти нормальным, на бред сумасшедшего уже не так похоже.

– Она к постели прикована, лес валить и в болото нырять – явно не её.

– Ты не ответил.

– Ответил.

– Да, но как-то уклончиво…

Он усмехнулся, отдавая должное её настойчивости, и неожиданно для себя признался:

– Я ведь говорил, что дома редко бываю. У Марины и детей всё-таки своя жизнь, они во мне больше как в кошельке нуждаются, а мама…

– Герман, это…

– Правда жизни. И убери с лица дурацкое выражение безграничной скорби, я сам во всём виноват. Хорошо хоть, решил начать исправляться, семейную вылазку вот организовал… Короче, маме требуется внимание. У неё первоклассный уход, сиделки, элитное оборудование, максимум возможных развлечений. Соседки навещают, родственники и подруги тоже заглядывают, а…

– Ты – нет.

– Потому что кто-то должен зарабатывать на её сиделок, – безрадостно буркнул мужчина, однако чувствовалось, что на самом деле оправдать себя он даже не пытается. – Я бываю у неё настолько часто, насколько могу, но ей этого мало. И честно говоря, ей было бы мало в любом случае: когда человек долго находится в таком состоянии, он перестаёт…

– Ладно, не мучайся. Давай по существу.

– Да я уже всё сказал. У матери, конечно, есть ко мне претензии, но не до такой степени.

– Уверен? – прищурилась Алиса. – Она считает, что потеряла сына, ты считаешь, что потерял своих детей… По-моему, вполне себе око за око.

– Ну разумеется. Парализованная пенсионерка встала с постели и начала кровавую вендетту. И отца тоже она укокошила, получается. Как это я сам не додумался…

– Вообще-то… Мотив у неё был, раз твой батюшка на чужую дочь засматривался, возможность, в принципе, тоже… Хватит испепелять меня этим жутким взглядом. Я понимаю, что моя версия тебе не нравится, но хоть на секунду отбрось свою пристрастность.

– Отброшу, если объяснишь мне медицинский феномен, который даст надежду инвалидам во всём мире.

– Может, она не так больна, как хочет казаться?

– Точно, просто развлекухи ради пятнадцать лет с постели не встаёт.

– Ну и что? – уныло буркнула девушка. – Зато моя блистательная теория привела тебя в чувство.

– Ещё скажи, что на это и был расчёт. – Герман возвёл к небу глаза, восхищаясь чужой наглостью.

– Попробуй опровергнуть.

– Мне нервы дороже. Поднимайся давай.

Алиса нехотя встала с поверженной ели, попробовала перенести вес тела на больную ногу и невольно вскрикнула.

– Так плохо? – с беспокойством спросил Герман. – Та ветка едва до тебя дотронулась.

– Едва не пришпилила меня к земле, ты хотел сказать. – Она несколько раз согнула и разогнула ногу, помассировала колено и удовлетворённо объявила: – Дойду.

– Конечно, дойдёшь, кто тебя нести-то будет…

Алиса смерила его недовольным взглядом, но понимая, что он действительно за неё волнуется, развивать тему не стала и, заметно прихрамывая, направилась к реке.

Плохо было то, что Герман умудрился спасти ей жизнь, а это с одной стороны обостряло чувство вины, с другой – уже не позволяло подозревать его во всех грехах. То есть пространство для сомнений ещё оставалось, но совесть поднимала голову каждый раз, как она мысленно рисовала его избивающим жену и детей, и вскоре девушка окончательно запретила себе подобные предположения. Чем больше она узнавала Германа, тем сильнее склонялась к мысли, что если они и выберутся из странноватого приключения живыми, то – только благодаря ему. Несмотря на искреннюю убеждённость мужчины в том, что он не представляет, как быть, Алиса считала иначе и отчего-то верила в его таланты, хотя до настоящего момента они почти не проявлялись. Нужно было придумать способ вытащить его из тягостного уныния, на которое неизвестный злодей, очевидно, и надеялся, когда бил по самому больному, однако из всех идей пока выделялась только одна – о попытке сохранить жизнь и здоровье, убравшись из тихого уголка природы, пока есть шанс.

Размышляя об этом, она чувствовала себя предательницей, но ничего не могла с собой поделать – умирать совершенно не хотелось. Да ещё некстати вспоминался маленький брат, о котором будет некому позаботиться. Конечно, и без неё он как-нибудь вырастет, не исключено, что так будет даже лучше. И всё же…

– Мне надо вернуться, – негромко сказала она, зная, что Герман находится на приличном расстоянии, но он услышал.

– Правильное решение, – серьёзно кивнул мужчина. – Это не твоя семья и не твои проблемы, рисковать ради неизвестно чего просто глупо.

– Я не то имела…

– То. И это абсолютно нормально. Вам всем здесь делать нечего, завтра же начнём поиски катера. Он довольно большой, вряд ли затеряется среди камышей.

– Вот только до сих пор мы его не нашли, – очень равнодушно заметила Алиса, старательно избегая его взгляда.

– Мы и не искали особо. Разделимся на две группы, прочешем берег. Не могла же эта посудина раствориться в воздухе, отыщется рано или поздно. А если всё-таки нет, вам придётся идти пешком. – Он с сомнением покосился на её колено и с напускной убеждённостью заверил: – Заживёт через пару дней, боли уж точно не будет.

– Боль может закончиться и гораздо раньше, – буркнула девушка. – Вместе со мной.

Он собирался что-то ответить, но внезапно сбился с шага и возмущённо вытаращил глаза.

– Какого чёрта они там творят?

Алиса посмотрела в сторону преспокойно ковырявшихся в мумии друзей и с трудом сдержала рвотный позыв. Поверить собственным глазам было непросто, какое-то время она ещё надеялась на резкое ухудшение зрения, но поскольку по мере приближения к лагерю чудесное видение так и не трансформировалось во что-то более-менее терпимое, начала готовиться к худшему.

– У Нинки был лак для ногтей, – простонала девушка. – Она с детства обожает делать педикюр.

– Педик… Это мой отец!

– Ещё не доказано, – виновато пожала плечами Алиса, словно креативное хобби принадлежало ей. – Может, чья-то мать.

Герман скрипнул зубами, напугав величаво прогуливавшуюся по берегу чайку, и ускорил шаг, а девушка, наоборот, замедлила, не желая оказываться в самой гуще фееричных разборок. Впрочем, к её удивлению, кровавой рукопашной не последовало: отпрыск Вольдемара произнёс несколько резких фраз, потом нахмурился и тоже склонился над ногами предполагаемого родителя, очевидно восхищаясь Нинкиной работой. Окончательно перестав что-либо понимать, Алиса тоже подошла к друзьям и уставилась на них, даже не считая нужным озвучивать вопрос.

– Пальцы, – коротко сообщил Игорь, для верности указав на левую стопу Вольдемара.

– На месте, – после долгой паузы проинформировала Алиса, всё ещё ничего не понимая.

– Даже чересчур.

Она прищурилась, внимательно вглядываясь в желтоватые останки, которые одним своим видом напоминали о скоропостижной и почти неминуемой кончине, недавно просвистевшей мимо. Присутствие мумии жизнерадостного настроя определённо не прибавляло, и Алиса уже собиралась махнуть рукой на все загадки, лишь бы сохранить трезвый рассудок, но тут заметила то, что привело друзей в такой восторг.

– Перекомплект? – округлила глаза она, в третий раз сбиваясь со счёта.

– Ну, так сразу и не скажешь, всё-таки состояние… кхм… – Игорь украдкой покосился на Германа и попытался подобрать нейтральные слова: – Состояние усопшего…

– Чересчур усохшее.

Все воззрились на Нинку с нескрываемым осуждением, но та продолжала болтать как ни в чём не бывало.

– Что я сделаю, когда так оно и есть? Действительно ведь не поймёшь, сколько их там, но если посчитать вон те костяные отросточки, можно прикинуть… Обратите внимание, на второй ноге ничего подобного нет, всё как у людей.

Алиса согласно кивнула и осторожно тронула Германа за плечо.

– Сколько пальцев было у твоего отца?

– Я что, помню? По-твоему, целыми днями их пересчитывал? Да я ещё в детский сад не ходил!

– Что правда, то правда, на вундеркинда он не тянет…

– Игорь!

– А что сразу «Игорь»? Я-то знаю, сколько пальцев у моих родителей… И нет, мне тоже не приходило в голову пересчитывать, но это и так понятно. Если бы природа прикольнулась над ними столь изощрённым способом, они бы мне рассказали.

– Уверен? Потому что над тобой-то она вдоволь поглумилась, но ты что-то не торопишься кричать об этом на всех углах.

– Герман, он прав. Если бы у твоего папы было шесть пальцев, ты бы знал. Просто в разговорах с родственниками всплыло бы рано или поздно. Какая-нибудь троюродная тётушка с радостью открыла бы тебе все фамильные тайны, такие люди есть в каждой семье.

– Вообще-то необязательно, – задумчиво сказала Нинка. – Это же не третий глаз или ослиное ухо. Так сразу изъян незаметен, надо Вольдемара без обуви увидеть, а мы не на юге живём: без веской необходимости разуваться при посторонних никто не будет. Стало быть, удовольствие созерцать лишнюю деталь выпадало родителям и жене, ну, и ещё нескольким близким людям. Которые, учитывая трагичную гибель Вольдемара в столь молодом возрасте, про особенность могли и не упоминать – это элементарное уважение.

– Все высказались? – сурово поинтересовался Герман, и девушки резко замолчали. – В моей семье такие вещи не обсуждались в принципе, а со всякими там троюродными тётушками я даже не знаком. И почему, позвольте спросить, на ноге нашего трупа болтается верёвка с авоськой на другом конце? Я пытался сообразить, но, пожалуй, позорно сдамся. Что вы с ним делали, изверги?

– Заарканили и таскали за собой по берегу, – честно ответил Игорь. – А по поводу пальца – есть ещё один способ узнать. Оно же, наверное, наследственное.

– Наследственная у тебя умственная отсталость, – закатил глаза мужчина. – Ни у меня, ни у моих детей ничего не предусмотренного природой не было и нет.

– О себе ты можешь и не знать, если родители решили проблему, когда ты был младенцем, а Артём и Маруся… Они точно от тебя?

Герман уставился на молодого человека так, что тот предпочёл заткнуться и отойти на пару метров, зато включилась Нинка.

– То есть ты, выходит, не Вольдемар? – подозрительно прищурившись, спросила она у мумии.

– Останется Вольдемаром, ему идёт. – Поведение друзей вызывало у Алисы раздражение и лёгкий стыд. В другое время она и сама была бы не прочь пошутить в хорошей компании, но сейчас эта компания уже начинала казаться весьма сомнительной, и хотя она понимала, что за бесшабашной язвительностью остальные прячут страх, ждала от них большей серьёзности. – Меня убить пытались.

Дезинфицировать пострадавшую ногу пришлось спреем от комаров, который вроде бы был на спирту. Выслушав убедительные заверения Нинки и Игоря на тему того, что теперь ни одно насекомое к ней даже не подползёт, да и прочие дышащие существа как следует задумаются, Алиса выковыряла из раны частицы коры и замотала её куском чьей-то рубашки. В процессе девушка крайне неодобрительно косилась на Вольдемара, мало того что выдававшего себя за другого человека, так ещё и завладевшего косынкой, которая сейчас была бы кстати, и приятелей, абсолютно невпечатлившихся историей с елью. Нет, не то чтобы им было всё равно – ребята вежливо поохали, выражая искренний интерес, но потом спокойно разошлись по своим делам, усиленно изображая на редкость занятых людей. Чувствуя себя несколько брошенной, Алиса ещё пару раз попыталась привлечь их внимание, однако ответом ей были слова о срочной необходимости поймать большую рыбу в этой реке, после чего Нинка с Игорем благополучно удалились на максимально возможное расстояние от берега, наплевав даже на не самую комфортную температуру воды.

– Зря стараешься, – сказал Герман. – Им нужно время, чтобы смириться с мыслью о том, что это – не увлекательный молодёжный поход.

– Как будто раньше они не догадывались.

– Догадывались, но предпочитали не верить, а теперь такой возможности уже нет. Ты молодец, – неожиданно закончил он и, сообразив, что она не понимает, о чём речь, пояснил: – Смотришь правде в глаза, какими бы лживыми и злыми они ни были.

– Очень поэтично, может, черканёшь для меня пару строк?

– Я серьёзно, это редкое качество, между прочим.

Алиса польщённо зарделась, но тут же сменила тему.

– Сегодня искать катер уже не будем?

– Смеркается. Начнём завтра с самого утра.

– Когда выберемся, сообщим спасателям и полиции. Так будет даже лучше – у нас ничего не получается, а профессионалы с соответствующими возможностями справятся гораздо быстрее.

– Точно.

– И не придётся терять драгоценное время.

– Да.

– А ещё…

– Хватит уже, – мягко перебил мужчина. – Ты ни в чём не виновата и не оставляешь меня на верную смерть. А спасатели действительно будут очень кстати.

Алиса почувствовала, как к глазам подступают слёзы, и прикусила губу, чтобы не разреветься. Конечно, с самого начала надо было бежать отсюда, обратиться за помощью, поднять на ноги весь город… Вот только делать это категорически не хотелось раньше и не хочется даже теперь. Как там Герман сказал? Увлекательный молодёжный поход? Если бы не вполне реальная возможность не выбраться живой, она, вероятно, тоже так думала бы.

Мелкая пакость, превратившаяся в большую катастрофу, запомнится навсегда и навсегда же отобьёт желание издеваться над людьми, притворяясь привидением или кем-либо ещё. Алиса понимала, что получила отличный урок, но с каждым днём в ней крепла убеждённость, что одного урока тут мало. И дело не в угрызениях совести, которые время от времени поднимали голову, а в том, что дурацкая поездка должна была кардинально изменить её жизнь, повернуть судьбу в какое-то иное русло. Девушка не знала, почему вдруг подобные мысли вообще стали её посещать, но приняв решение уехать, она чувствовала, что отказывается от чего-то очень важного, лишается шанса обрести нечто правильное и настоящее. Идея с поисками катера уже не выглядела такой заманчивой; в глубине души Алиса начинала мечтать о том, чтобы плавсредство так и не нашлось, и от этой робкой надежды ей самой было не по себе.

– Кроме твоего папы здесь кто-нибудь погиб?

– Без понятия. Я только его судьбой интересовался, о других похожих случаях справок не наводил.

– То есть они были? – оживилась девушка, снова поймав себя на мысли, что покидать загадочный заповедник совершенно не хочется. – Во время стройки или потом?

– Ну, как сказать… – Герман наморщил лоб, явно стараясь вспомнить. – Вроде бы народ тут периодически пропадает, но в итоге благополучно находится. Люди едут за острыми ощущениями и дикой природой, сполна всё это получают, потом за ними едут спасатели… По-моему, подавляющее большинство таких историй имело счастливый конец.

– А меньшинство?

– Говорю же, не интересовался. Может, и были какие-то случаи, но мне о них ничего не известно.

– Просто не очень понятно, на фига подкидывать нам абсолютно посторонний труп. Твой отец – ещё ладно, ясно, что это какой-то знак. А тут совсем чужой гражданин, возможно, незадачливый грибник или охотник. Что толку нам его демонстрировать?

– Не знаю, – задумчиво протянул мужчина. – Может быть, наш развесёлый любитель квестов не нашёл нужную мумию и решил воспользоваться той, что оказалась под рукой?

– Или это всё-таки настоящий Вольдемар.

– Либо дело в её особенности. Нам наличие дополнительного пальца ни о чём не говорит, а для кого-то оно что-то значит.

– Или это всё-таки…

– Да не было у моего отца ничего лишнего.

– Ты не можешь знать наверняка.

– Смотрите, что мы поймали! – взбудораженная Нинка подбежала к ним и горделиво потрясла авоськой, в которой лежал большой пакет апельсинового сока. – С мякотью! Почти еда!

– Это наш, – буркнул Герман. – Наверное, Марина положила в воду охладиться. Вроде ещё были консервированные томаты и банка компота. Кто-нибудь видел?

Остальные покачали головами и, не сговариваясь, бросились к воде.

* * *

Ночь выдалась душной и влажной, в воздухе висел сизый туман, делавший реку почти невидимой, в лесу отчаянно ухала сова, словно вещая о грядущей беде.

Привычно почёсываясь и проклиная аллергию, не оставлявшую её в покое даже сейчас, на пороге лютой смерти, Алиса выбралась из палатки и зябко поёжилась. К очередному купанию погода не располагала, пострадавшая нога мучительно ныла, зуд распространился по всей спине и грозил перекинуться дальше. Спать в таком состоянии было невозможно, гулять почему-то тоже не хотелось, и девушка направилась к Вольдемару, логично рассудив, что его общество лучше, чем полное одиночество. Очевидно, и мумия была рада компании.

– Опять чешешься?

Алиса чуть не прилегла рядом с трупом, но вовремя определила, что вопрос всё же задал не он. Игорь успешно скрывался в тени своей палатки: лунный свет, с трудом пробивавшийся через туман, будто нарочно огибал молодого человека, позволяя слиться с темнотой.

– Чего не спишь? – пробурчала Алиса, когда сердце перестало неистово колотиться.

– Дежурю. Сначала Герман, теперь я.

– Ясно. А мы с Нинкой почему…

– Мы решили поиграть в благородство. Так что, местный климат по-прежнему действует на тебя самым удивительным образом? Помню, в школе ты каждую ночь…

– Оставь свою ностальгию при себе, – разозлилась девушка. – Я просто воздухом дышу.

– Так и понял.

Она в сомнениях постояла рядом, потом опустилась на песок и молча уставилась на тусклую луну, то и дело выныривавшую из-под стремительно бегущих облаков. Призрачный свет, несмело заливавший лагерь, сменялся глухой темнотой, а затем она снова рассеивалась, позволяя хорошо видеть, что происходит вокруг. К счастью, ничего особенного в этот раз не происходило, только взгляд Игоря делался всё более задумчивым, и девушка начала жалеть о том, что к нему подсела.

– Почему у нас не получилось? – тихо спросил он, и Алиса резко вспомнила, отчего старалась не оставаться с ним наедине.

– Мы были детьми.

– Не такими уж детьми, некоторые в этом возрасте женятся.

– А потом разводятся.

– Или не разводятся.

Не желая продолжать разговор, Алиса дёрнулась, чтобы уйти, но всё же не удержалась:

– Мы оба виноваты, но ты – больше. Потому что когда я шла навстречу, ты…

– Отступал.

– Я бы назвала это позорным бегством.

Игорь невесело усмехнулся и согласно кивнул.

– Я был кретином.

– Просто мальчишкой.

– Поэтому теперь ты западаешь на мужиков постарше? – Голос звучал равнодушно, но Алиса чувствовала, что её ответ действительно важен. Оскорбительный намёк на одного женатого знакомого следовало пропустить мимо ушей, однако она вспыхнула, радуясь, что видеть этого он не может, и куда раздражённее, чем хотела, заявила:

– На кого я западаю, не твоё дело. Уже очень давно не твоё.

– Тогда почему мне кажется, что меня сейчас придушат?

– Потому что так и есть, – раздалось за спиной, и в следующую секунду Игорь рухнул на песок. Алиса вскочила на четвереньки, но боясь подняться, осталась в дурацкой позе, лихорадочно ища глазами источник опасности. Таковой не замедлил показаться, едва луна в очередной раз вышла из облаков. Рядом с Вольдемаром стоял крепкий высокий мужчина неопределённого возраста, в эфемерном сиянии небесного светила серебрилась его седина, выражение лица было сурово и неприветливо.

Игорь слабо стонал; где находится пистолет, который он выпрашивал у Нинки накануне, было неизвестно. Девушка скользнула взглядом по его поясу, надеясь увидеть оружие, и даже машинально протянула руку, однако на кисть сразу же опустился тяжёлый мужской ботинок. Придавили её несильно, но чувствительно, и Алиса понимала, что решись она на новую попытку, так легко уже не отделается.

Немая сцена тянулась бесконечно долго – девушка даже справилась с первым ужасом и начать соображать, впрочем, мыслительный процесс никакой радости не принёс. Единственным более-менее реальным шансом было заорать, однако очевидно, что шею ей свернут значительно раньше, чем Герман выскочит из палатки; да и сможет ли он оказать достойное сопротивление спросонья и ничего не понимая, когда Игорь, будучи на дежурстве, не успел и отклониться, уходя от удара…

Агрессивный тип по-прежнему молчал и всё так же топтался на её руке, явно сомневаясь относительно своих последующих действий. В том, что его действия ей не понравятся, Алиса была абсолютно уверена, а потому решила начать диалог, хоть немного отсрочивавший неизбежное.

– Это вы его убили? – Она кивнула на Вольдемара и только тогда осознала, что тему для спокойной, безопасной беседы выбрала не лучшую.

– Я.

– А-а… Спасибо, что поделились. – Девушка намеревалась заткнуться, чтобы не провоцировать чокнутого душегуба ещё больше, но, мысленно проклиная свой длинный язык, продолжила: – З-зачем?

– Чтобы он не убил меня.

– Слава богу, – с облегчением выдохнула Алиса, не в силах поверить, что всё объясняется настолько просто. – Это даже не преступление, а так, самооборона. Вам не о чем волноваться.

– А тебе? – коротко спросил мужчина, сильнее наступая на руку.

– А мне есть, – послушно простонала девушка, решив, что именно этого от неё и ждут. – Я имела в виду, что за убийство вам ничего не будет. Можете сдаться полиции, они вас просто выслушают и отпустят. – На самом деле, как закон смотрит на подобные случаи, она не представляла, но судя по всему, и убийца мумии в юриспруденции был не силён.

– Конечно. Если я сумею доказать.

– Помочь? – мигом воспрянула духом Алиса. – Мой папа – крутой адвокат, я попрошу, чтобы…

– Твой папа – опустившийся алкаш, который отрезал себе три пальца, чтобы получить инвалидность и ни хрена не делать, живя на копеечную пенсию. И мама такая же.

В этот момент девушке стало по-настоящему плохо. Пусть образ жизни её родителей и не был тайной за семью печатями, но на каждом углу о них всё же не говорили, по большей части предпочитая просто не замечать. Спрашивается, откуда постороннему мужику, о котором она не знает абсолютно ничего, даже имени, известны такие подробности? Когда и где он мог навести о них справки, если тоже сидит на этих болотах? Заранее – не вариант: никто кроме Игоря и Нинки не знал, что она будет развлекать общество мистическим зрелищем.

– У вас неверная информация, – решилась Алиса. – Где вы её взяли?

– Отличный ход, – даже с каким-то восхищением оценил убийца. – Кто-то другой мог бы купиться.

– А вы почему не смогли? – пробормотала она с некоторой обидой.

– Многолетний опыт, – с неожиданной словоохотливостью ответил мужчина. Чувствовалось, что собственная биография весьма его занимает и в других обстоятельствах человек не преминул бы поделиться наболевшим. К несчастью, в нынешней ситуации к откровениям он расположен не был, а потому явно готовился свернуть разговор, что, видимо, не обещало Алисе ничего хорошего.

– Вы знакомы с моими родителями? – закинула она удочку, заодно прибавляя громкость в надежде разбудить Германа.

– Бог миловал.

– Повезло, – кисло буркнула девушка.

– Я вообще фартовый.

– Так… А-а… К нам какими судьбами, позвольте полюбопытствовать? У нас тут везучих нет.

– Это точно, – осклабился мужчина и с неизвестной, но, похоже, преступной целью взмахнул рукой. В тот же миг Игорь, извернувшись, со всей силы пнул злодея в голень, от чего тот начал заваливаться на бок, и рявкнул:

– Беги!!!

Алиса сорвалась с места и бросилась в лес, надеясь укрыться среди деревьев. Позади грянул выстрел, послышались Нинкин визг и шум борьбы, кто-то бежал по пятам, тяжёлым дыханием давая знать о том, что находится совсем рядом, ветки хлестали по лицу, пострадавшая нога отказывалась как следует подчиняться… Остановилась девушка, лишь когда упала без сил на замшелое дно небольшого оврага, пахнувшего хвоей и сыростью. Звуки погони давно стихли, от своего преследователя она явно оторвалась, но радоваться этому не торопилась.

Во-первых, неизвестно, где она и сможет ли выйти обратно к лагерю, во-вторых и главных – какого чёрта надо было бежать? Один против четверых – это не драка, а так, избиение недотёпы, решившего испытать судьбу. Игорь начал вполне неплохо, и даже если странноватый ночной гость вооружён, у ребят пистолет тоже имеется. Как можно было просто бросить их и сбежать, хотя и опасности-то особой не было?

Кляня себя на чём свет стоит, Алиса выбралась из оврага, поправила повязку на ноге и осмотрелась. Окружающая действительность оригинальностью не отличалась: поблизости были только деревья. Сообразив, что уже забыла, с какой стороны явилась, девушка всерьёз занервничала и принялась вышагивать перед оврагом, по крупинкам восстанавливая в памяти подробности своего маршрута. У большого ветвистого дуба с дуплом было что-то вроде развилки, и она повернула налево; потом обогнула очередную болотистую лужу с поваленным деревом, перепрыгнула через ручей… Ага, ручей! Он должен быть не слишком далеко, если выбрать нужное направление, можно попасть к нему минут через тридцать, а найти дорогу оттуда – не проблема, в детстве всё хожено-перехожено. Стало быть, вопрос только в том, куда сейчас двигаться, а определить это несложно – по сломанным веткам и углублениям, отпечатавшимся на мокром мху. Ещё бы света чуть-чуть…

Алиса опустилась на четвереньки, попыталась разглядеть следы собственных ног, с неудовольствием их обнаружила, отметив, что скоро догонит по весу молодого кабанчика, и тут же припала к земле, услышав приближающийся шум. Кто-то шёл по лесу очень быстро и уверенно, запросто огибая стволы деревьев и прочие препятствия. Если она во время своего стремительного забега без конца спотыкалась, падала и налетала неизвестно на что, то её невольному спутнику оставалось только позавидовать – человек явно намотал по окрестностям не один десяток километров, причём нередко развлекал себя променадом именно по ночам.

Не без внутренней борьбы осмелившись приподнять голову, Алиса смогла лицезреть удалявшуюся спину случайного прохожего, по комплекции смутно напоминавшего убийцу Вольдемара. Поскольку особых вариантов и не было, она похолодела, ощущая, как тревожно сжимается желудок в предчувствии непоправимого. Если роковой знакомец мумии здесь, то… Их ведь было трое против него одного, неужели не смогли ничего сделать, даже не ранили, хотя выстрел точно звучал? Надо сейчас же возвращаться в лагерь, там наверняка требуется помощь.

Девушка осторожно поднялась, сделала несколько шагов в ту сторону, откуда пришёл мужчина, и в нерешительности замерла. Она не врач и не священник, что бы там ни сучилось, этого уже не исправить, разве что морально поддержать, вот только… Кому нужна поддержка трусихи и эгоистки, в момент опасности забывшей обо всех, кроме себя? Если они ещё живы, ей придётся ночевать на улице и питаться листвой – общество её не примет или примет, но будет издеваться до конца дней. Нет, вину надо искупить, и в кои-то удача сама плывёт в руки.

Определившись со своими намерениями, Алиса неуверенно зашагала за убийцей, светлая рубашка которого ещё мелькала иногда среди деревьев. Приближаться к нему она боялась, потерять его из виду – тоже, а потому старалась придерживаться его темпа, что было непросто: лес мужчина знал намного лучше неё, хотя ей всегда казалось, что таких людей можно по пальцам пересчитать. В глубь они продвигались довольно быстро; Алиса уже начала жалеть о поспешных геройских порывах, потому что в идеале ей ещё предстояло отсюда выбираться, а настолько далеко ни она, ни её приятели из турклуба никогда не забредали. Одна надежда – уточнить дорогу у аборигена, похоже просто живущего в этом лесу.

Тем временем мужчина исчез из поля зрения, и девушка прибавила шагу, но никакого результата ускорение не принесло – объект был окончательно потерян. Испугавшись, что без него совсем перестанет ориентироваться, Алиса прислонилась спиной к шершавой коре какого-то дерева и, удачно нащупав на нём склизкие грибы, оторвала несколько, чтобы потом определить нужное направление, а не кружить на месте до глубокой старости. Немного успокоившись, она прошла вперёд, всё ещё не исключая долгожданной встречи с преступником, однако, действительно наткнувшись взглядом на светлую ткань, трепыхавшуюся за отдалёнными кустами, поняла, что с дружескими объятиями спешить не стоит: мужская рубашка так колыхаться на лёгком ветерке не могла.

Уже догадываясь, что сейчас увидит, Алиса машинально перекрестилась, хотя особенно религиозной никогда себя не считала, и, стараясь смотреть на равнодушные кроны деревьев (лишь бы не пялиться в открытую на выходца из загробного мира, которому навязчивый интерес наверняка не понравится), двинулась дальше. По мере приближения к светлому пятну обзор делался всё шире, а лунное сияние – всё ярче. Справившись с первым ужасом, девушка сообразила, что просто вышла к небольшому лужку, и, пригнувшись, замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась.

Уже знакомое (вряд ли здесь богатый выбор) привидение неторопливо перемещалось туда-сюда, артистично размахивая руками и что-то напевая. Младенца при нём в этот раз не было, зато был убийца Вольдемара, который с тихим звоном и лязгом ворочал что-то в железном сарае с покатой крышей. Строение даже ночью выглядело насквозь проржавевшим, а судя по звуку, и вовсе грозило обрушиться мужчине на голову, из чего Алиса заключила, что стоит оно тут около сорока лет. Вероятно, рабочие, уходя, поленились разобрать хлипкую конструкцию, а то и банально забыли. Во всяком случае, теперь ясно, где могла находиться древняя лопата, любезно подкинутая Герману, и было крайне интересно, не хранится ли там что-то ещё – такое же нужное в хозяйстве и нестандартных играх на выживание.

Чем дольше девушка наблюдала за происходящим на лужке, тем сильнее проникалась доброжелательной идиллической атмосферой, царившей под звёздным небом. Убийца и призрак, несомненно, воспринимали друг друга очень лояльно, никто никого не напрягал и не раздражал; их добрососедские прогулки при луне имели абсолютно спокойный, мирный характер, и Алиса непременно залюбовалась бы такой красивой парой, если бы не портившие впечатление ругательства, доносившиеся из сарая. Было ясно, что мужчина чем-то недоволен, но претензии предъявлялись не женщине в белом, а как-то в целом – жизни, судьбе, кошмарному климату…

– Фартовый, тоже мне, – покачала головой девушка и с опозданием прикусила язык. Привидение резко затормозило в нескольких метрах от неё и стало чутко прислушиваться. Делало оно это немного странно, в движениях чувствовалась какая-то неестественность, однако природу непонятной особенности Алиса определить не могла – и в общем-то, не знала, кажется ей или нет. В эфемерную гостью с того света она уже не верила (убийца ведь не бросается наутёк, оглашая округу громкими воплями), но и полностью успокаиваться не торопилась: не исключено, что настоящий призрак отнёсся бы к её присутствию более терпимо.

Счастливая обладательница белой шмотки между тем расслабилась, явно списав чужие комментарии на стандартные звуки леса, и отошла к сараю, а девушка поняла, что просто обязана увидеть её лицо. По какому-то сверхъестественному невезению замогильное создание всегда находилось к ней спиной, и хотя было не настолько светло, чтобы разглядеть основные черты, Алиса знала, что созерцание обычной человеческой физиономии окончательно избавит её от призрачных иллюзий.

Осторожно перемещаясь за кустами, она принялась огибать лужок по широкой дуге, но, к собственному ужасу, наступила на сухую ветку, треск которой разнёсся на многие километры – во всяком случае, так ей почудилось. Мужчина уронил в сарае что-то тяжёлое и выскочил на улицу, привидение заметалось из стороны в сторону, гадая, откуда исходит звук. Сообразив, что ловить здесь больше нечего, Алиса попятилась, отступая к спасительным зарослям, а оказавшись за ними, решилась распрямиться в полный рост и ускорить шаг.

Лимит опасностей на сегодня, видимо, был исчерпан: никто за ней не гнался и никаких ужасов по пути не попалось. Выйдя к лагерю, девушка испытывала лишь бесконечную усталость и держалась из последних сил, чтобы прежде чем вырубиться, успеть рассказать друзьям о таинственном сарае и его возможном содержимом, мысли о котором не давали ей покоя. Она уже размечталась о том, как её встречают, отпаивают остатками чая, а после – старательно охраняют сон, но на берегу реки царила сумрачная тишина. Ноги Алисы подогнулись, она рухнула на песок и, беззвучно всхлипывая, закрыла рот руками, чтобы не заорать. Неужели у них не было ни малейшего шанса, неужели…

– Чего сидим? – Игорь показался из-за палатки с куском хлеба в одной руке и пистолетом в другой. Выглядело это настолько нелепо, что девушка всё же разрыдалась, не справившись с эмоциями, но почти сразу успокоилась. – Ты не ранена?

– Где остальные?

– Пошли тебя искать. Уже долго нет, наверное, скоро придут.

– А… А…

– Мужик сбежал. Но ты это и так знаешь. Легко удалось от него уйти?

– Что значит «удалось уйти»? – возмутилась Алиса, окончательно приходя в себя. – Это я его преследовала!

– Ничего, что он бежал за тобой? – фыркнул молодой человек, восхищаясь её наглостью.

– Я действовала на опережение!

– И сильно опередила?

– Прилично, – буркнула она и, не удержавшись, рявкнула: – Какого чёрта ты приказал мне бежать?

– А какого чёрта ты подчиняешься моим приказам? За тобой такого никогда не водилось.

– Это от неожиданности.

– Ну вот и я – от неожиданности. – Он помолчал и совсем другим тоном сказал: – Никто тебя не осуждает, даже не думай об этом. Мы волновались, только и всего.

– Я и не думаю!

– Чудненько. Иди спать.

– Но они вернутся и…

– Тоже пойдут спать. Отдохни хоть пару часов.

Алиса почувствовала, что сопротивляться уже не может, и нехотя проследовала к палатке, но, вдруг обернувшись, поискала глазами Вольдемара, который, как оказалось, переместился на несколько метров правее.

– С ним всё в порядке?

– Ещё нас переживёт, – с непонятной убеждённостью заверил Игорь, и она легко улыбнулась.

* * *

– Ты сможешь найти тот сарай?

– Не знаю. Направление помню, но сколько там этих лужков…

Первой в лагерь вернулась Нинка. Было уже светло, подруга выглядела несчастной и здорово помятой жизнью и тоже завалилась спать. Герман пришёл, только когда остальные завтракали, если так можно назвать трапезу, состоявшую из консервированных персиков и кипятка. Был он хмур и сосредоточен, от предложенной еды, к всеобщей радости, отказался и сразу приступил к делу. На Алису мужчина смотрел как-то странно, то ли удивляясь, что её бренные останки не покоятся в непролазном болоте, то ли не в силах простить ночного марафона. Последнее казалась девушке наиболее вероятным, поэтому она всячески демонстрировала готовность сотрудничать, но ничего стоящего предложить пока не могла.

– Что там, по-твоему?

– Сомневаюсь, что твоя семья, – ответила Алиса, почему-то чувствуя себя из-за этого виноватой. – Судя по звукам, какие-нибудь инструменты. И ещё… Думаю, у него может быть что-то вроде спутникового телефона, они здесь ловят, насколько я знаю.

– С чего ты взяла? – подалась вперёд Нинка.

– Ему известно, кто мы. Ну, по крайней мере – я.

– А узнать это заранее он не мог, – медленно кивнул Герман. – Разве что кто-то сообщил ему о ваших преступных намерениях. – Он выразительно посмотрел на Игоря, но тот только презрительно скривился.

– Думаешь, я всему городу растрепал, что собираюсь кинуть заезжего лохозавра?

– Я бы не удивился. Вы тоже не говорили?

Девушки отрицательно замотали головами, поражаясь, что их вообще могут подозревать в столь ужасных вещах.

– Значит, действительно спутниковый телефон. И хороший приятель на большой земле.

– А здесь – ещё одна, – напомнила Алиса. – Тоже очень хорошая и ненавязчивая, всегда можно прогнать парой молитв.

– Интересно…

– Рада, что ты так увлечён местными загадками…

– Интересно, как давно они знакомы. Есть человек, который, вроде бы желая себя спасти, прикончил Вольдем… Тьфу, мы так до сих пор не знаем, кто это. Хоть спросила бы, кого он убил.

– Как-то не сообразила, в следующий раз сам уточняй.

– Так и сделаю. В общем, есть убийца, есть его жертва и есть чужое привидение…

– Явно оставшееся не от Вольдемара, – поддакнул Игорь. – Что? Я тоже рассуждаю.

Герман одарил его крайне нелюбезным взглядом и продолжил:

– Все они, за исключением мумии, имеют что-то против меня и мстят через мою семью. Что я им сделал – ума не приложу. Зачем убийца заявился в лагерь, кстати, тоже. Он ведь ничего особенного вам не сделал?

Молодой человек машинально дотронулся до сломанного пальца, который ночью снова пострадал, и потёр висок – видимо, на него пришёлся удар, отправивший его в нокаут.

– Нет, ничего.

– В принципе, действительно ничего, – негромко подтвердила Алиса, хотя вспоминать подробности дружеской встречи ей тоже было очень неприятно. – Игоря он вырубил скорее для того, чтобы на пулю не нарваться. Правда, о пистолете мог и не знать, но в любом случае это – такая предупреждающая самооборона.

– Я бы предпочёл, чтобы она выражалась вербально, – буркнул молодой человек. – И потом, он явно собирался на тебя напасть. Я потому и крикнул, чтобы ты убегала.

– Собирался или нет, но за время нашей вежливой беседы всё же не напал. Мне показалось, что он сам не до конца понимает, зачем пришёл. Или не может на что-то решиться.

– Перебить нас всех к чёртовой матери. Конечно, решиться не так просто, это не одинокий Вольдемар…

– Откуда ты знаешь, что он одинокий? – Нинку заметно передёрнуло. – Может, там всё болото в его товарищах по несчастью.

– Кстати, не исключено, – согласился Герман. – Но если душегуб всё же настаивает на том, что был вынужден… Допустим, речь идёт о времени стройки. Что-то там стряслось, рабочих разогнали, проект прикрыли. Пусть в этом каким-то образом были замешаны мой отец, сей гражданин, запросто общающийся с выходцами с того света, и Вольдемар. Гражданин избавился от последнего и, вероятно, от отца. Одно это жертва или нет, в данном случае не так важно. Важно, что ко мне у подонка претензий быть не может: он меня сиротой оставил, а не наоборот. Но мстит почему-то опять же мне.

– Может, не тебе, а твоему папе? – оживилась Алиса. Версия была так себе, однако ей действительно казалось, что что-то в этом есть. – Вольд… Чёрт, нам нужно как-то их различать… Ладно, твой незабвенный родитель где-то очень круто перешёл ему дорогу. Это может быть связано и с работой, и с личным, и даже с чем-то бытовым: они жили здесь все вместе, семьи тоже иногда приезжали, так что найти повод для конфликта им было нетрудно. В результате появился труп или несколько, но гнусный убийца не успокоился, жажда мщения была так велика, что…

– Все эти годы он скрывался в лесу в ожидании момента, когда подросший Герман с семьёй…

– Я не говорю, что моя теория безукоризненна, – насупилась Алиса. – Но давайте смотреть правде в глаза: история явно тянется оттуда, из восьмидесятых. Герман, его жена и дети в то время ничего плохого сделать не могли, а вот Вольдемар очень даже мог, поэтому…

– Почему мы вообще так уверены, что это связано именно со стройкой? – негромко спросил Игорь. – По мумии не определить, сколько она тут валялась. А Герман мог нагадить кому-нибудь уже будучи взрослым, и мужик этот вряд ли сидит здесь десятки лет.

Алиса поджала губы, почти физически ощущая, как все её блестящие предположения летят в тартарары, но быстро воспрянула духом.

– Экскаватор! Он точно должен был остаться со времени строительства. А раз нам так старательно на него указывают, то…

– То над нами просто хотят поглумиться.

– Вполне допускаю, – безрадостно буркнул Герман. – Что, если весь этот цирк нужен только для того, чтобы как следует поиздеваться, и на самом деле ни малейшего смысла не имеет? Я там трудовой подвиг совершил, выкапывая кабину, а толку? Как не понимал, зачем это делать, так и не понимаю.

– Может, не выкапывать надо было, а что-нибудь ещё?

– Использовать по прямому назначению? Я бы на это посмотрел.

Алиса сникла, лишившись последних аргументов. Всё, что происходит вокруг, действительно попахивает полнейшей бессмыслицей – такое ощущение, что их просто пытаются свести с ума, заставляя решать головоломки, у которых решения в принципе нет. А кроме этого, ещё и в прямое наступление перешли: одна ель, едва не отправившая её ближе к земному ядру, чего стоит. И убийца странный – не поймёшь, что ему нужно. Припёрся, напугал, потом отправился восвояси…

– Так чего мужик-то приходил? – напомнил Игорь, мысли которого текли в том же направлении. – Мне кажется, Вольдемар в роли живца очень даже сработал, Лиска молодец, что приготовила ловушку. Мы сотворили с мумией нечто такое, что в глазах убийцы стало крупной неожиданностью, и он не выдержал, притащился сюда, чтобы оценить современную инсталляцию. А когда наткнулся на нас, просто не знал, что делать, вот и повёл себя нерешительно, долго соображал…

Герман покрутил в руках пустой котелок, побарабанил по нему пальцами и, уставившись перед собой невидящим взглядом, пробормотал:

– У него есть план, которому мы волей-неволей следуем. Если имеются лопата и пригорок, надо его раскопать, если у меня под ногами обнаруживается мумия, я не сомневаюсь, что это мой отец, если на жизнь Алисы покушаются, она в ужасе собирает манатки и разыскивает катер…

– Я бы попросила, – проворчала девушка. – Нет у меня никаких манаток. И ужаса теперь тоже нет.

– Вот именно. – Герман взглянул на неё очень внимательно и твёрдо заявил: – Искать катер мы не будем.

– Решил основать вольное поселение? Века полтора назад кому-то уже пришла в голову эта офигенная идея, и ни к чему хорошему она не привела.

– Нин, я серьёзно. Алиса должна была умереть, и тогда мы кинулись бы на поиски катера или вашей байдарки. Она выжила, но результат примерно тот же…

– Не сказала бы, – сурово буркнула Алиса. – Я прям ощущаю разницу. Но о чём ты говоришь, к сожалению, понимаю.

– Убийца хочет, чтобы мы искали катер, – кивнул Игорь. – Скорее всего, это будет просто напрасная трата времени и сил, что с экскаватором мы уже проходили. Или второй вариант – катер найдём, но по какой-то причине воспользоваться им не сможем. Зато обнаружим там новую подсказку, которая традиционно никуда не приведёт. Лиска правильно предложила приютить Вольдемара – за всё время это был единственный верный ход, и он принёс нам хоть что-то.

– Ночной визит убийцы? – скептически изогнула бровь Нинка.

– Мы сбили его с толку. Получилось один раз, получится снова.

– Или у него окончательно сдадут нервы, и…

– Его правила меня не устраивают, – жёстко сказал Герман, машинально сдавливая котелок. – Мы их сломаем и навяжем свои. Пусть удивляется, раздражается, злится – всё это нам на руку, потому что в таком состоянии человек совершает ошибки, а где его ошибки – там наши победы.

– На редкость пламенная речь, я даже всплакнуть готова, но может, мы не будем отказываться от поисков катера? – тоскливо протянула Нинка. – Давайте разделимся: ты – ломай на здоровье чужие правила, а мы в это время займёмся…

– Никакого катера, – отрезал мужчина и с сомнением посмотрел Алису. – Ты ведь понимаешь?

– Увы.

– И сможешь смириться?

– Нет, но кого это волнует? – Она заметила в его глазах сумрачную грусть и веселее добавила: – Одним привидением больше, одним меньше; одной мумией больше, одной меньше; одним убийцей…

– Да поняли все, – не выдержал Игорь. – Завязывай себя хоронить… И нас тоже не надо, пожалуйста.

– Эта просьба – не ко мне.

Молодой человек, которого от её жизнерадостного тона пробирала дрожь, исподлобья уставился на Германа и, резко отобрав у него замученный котелок, процедил:

– Если с ними что-нибудь случится…

– Болот хватит на всех. Так, чтоб вы знали, я предпочитаю с камышами и подосиновиками по краю – они очень живописны, – оптимистично проинформировала Алиса и с готовностью поднялась. – Как будем пакостить убийце мумии?

* * *

Сарай они нашли с седьмой попытки, когда Алиса уже всерьёз начинала подозревать, что допотопная конструкция ей привиделась. При свете дня строение выглядело ещё плачевнее, чем ночью: насквозь проржавевшее, накренившееся на один бок и благополучно избавившееся от двери, которая тоскливо стояла возле стены. О недавнем собрании богопротивных элементов сейчас ничто не напоминало, даже трава не была примята, навевая мысли о том, что некое потустороннее вмешательство всё же имело место.

Герман вошёл в сарай первым, предварительно выставив перед собой топор (пистолет ему по-прежнему не доверяли, хотя Алиса считала такую предосторожность лишней), и через полминуты махнул рукой остальным, сообщая об отсутствии опасности. Внутри было довольно темно и очень сыро; когда глаза немного привыкли к скудному освещению, выяснилось, что металлические листы, заменявшие пол, давно проржавели и почти полностью смешались с землёй.

– Ты была права, эта штука явно осталась со времён строительства, – недовольно прокомментировал Игорь, вытаскивая зажигалку. – Ещё и не видно ни хрена.

– Я даже не удивлюсь, если со времён деревни. – Нинка задумчиво осматривала помещение, хотя слабое дрожавшее пламя не слишком помогало. – Может, сделаем факел?

– Вот и бензин. – Молодой человек наугад открыл одну из канистр, стоявших вдоль стены, и поморщился.

– Обойдёмся без факела, тут смотреть особо не на что, – безрадостно буркнул Герман. – Просто вынесем, что сможем.

В этот момент Игорь потянулся к другой канистре, и задев ту, что была открыта, опрокинул её на пол.

– Ты бы огонь погасил…

Молодой человек послушно последовал совету, и Нинка тут же налетела в потёмках на деревянный стеллаж, с которого рухнули две стеклянные банки с каким-то вонючим содержимым. Жидкость залила ближайшую стену, запах становился нестерпимым.

– Ладно, берите что-нибудь и выходите, пока мы все не перетравились. – Герман нагнулся и поднял массивный сундук, возле которого стоял. Алиса, оценив его находку, успела подумать, что сделала бы такой же выбор, однако закончить мысль не смогла: в сарае вспыхнуло пламя.

– Твою мать! – в ужасе взвыла Нинка. – Кто, как?…

– Зажигалку уронил! – сквозь треск пламени прокричал Игорь. – Простите.

– Что б я ещё когда-нибудь связался с детьми. – Одним резким движением Герман вытолкнул Алису наружу и машинально вручил ей сундук. Он собирался вернуться в сарай, но столкнулся с Нинкой, которая выбежала оттуда, закрывая нос и рот рукавом рубашки; за ней повалили клубы чёрного дыма. Огонь распространился мгновенно, в воздухе тлеющей завесой висел сизый пепел, жар был такой, что Алиса мигом покраснела, хотя находилась в нескольких метрах.

– А Игорь? – тихо напомнила она, не в состоянии пошевелиться. Страх парализовал настолько, что девушка не могла даже моргать, просто смотрела на пламя, вытаращив глаза и сжимая в руках сундук. Рухнувшая почти на неё ель и прочие испытания переживались гораздо легче: у Алисы или не было времени, чтобы по-настоящему осознать весь ужас происходящего, или не было сил, чтобы из-за этого ужаса убиваться. А сейчас она ощущала какую-то липкую безысходность и, понимая, что ничего уже не исправить, тупо молчала, лишившись не только дара речи, но и способности нормально соображать.

Герман предпринял ещё одну попытку войти, однако мигом выскочил обратно; лицо его было в копоти, горло раздирал беспрерывный кашель. Протерев глаза, он обернулся и уставился на Алису. Такой боли во взгляде она не видела никогда и ни у кого.

– Ломайте стены! – завопила Нинка. – Он там стучит! Стучит!

Оцепенение моментально спало; Алиса бросилась к подруге и вместе с ней принялась отрывать металлический лист, но тут же взвыла и отдёрнула руки. Герман стянул с себя футболку, накинул её на раскалённую железку и навалился всем весом; в образовавшемся проёме показалось совершенно бордовое лицо Игоря, который налегал изнутри. В конце концов проржавевшая стена просто сломалась на две части, и несостоявшаяся жертва стихии смогла покинуть место своего заточения.

От сарая его оттаскивали волоком, потому что идти молодой человек был не в силах, но полежав какое-то время на траве, он начал приходить в себя и снова возвращаться к нормальному цвету лица.

– Ты это… Жить собираешься? – робко спросила Алиса, пребывая в полной уверенности, что говорить он не сможет ещё очень долго.

– Мы с Вольдемаром бессмертны, – едва слышно прохрипел Игорь и зашёлся в диком кашле.

– С ним всё в порядке, – убеждённо заявила Нинка. – Даже странно немного, хотя уже пора бы привыкнуть.

– Палец-то сломанный – как? На месте?

Молодой человек, не переставая кашлять, покосился на ладонь и вздрогнул от неожиданности, увидев там совсем не то, что хотел. Судя по вытаращенным глазам и лёгкому подвыванию, он был как никогда близок к обмороку, и Герман поспешил его успокоить:

– Просто скотч от жары потёк. Отлепим как-нибудь. А в лагере по новой замотаем.

Игорь с облегчением выдохнул и от этого снова закашлялся, но чувствовалось, что энтузиазма в нём уже поубавилось. Повалявшись на траве ещё с полчаса, он почти самостоятельно поднялся и обвёл восхищённым взглядом догоравший сарай.

– А круто я его…

– Главное – мы действуем согласно плану, такого убийца Вольдемара от нас точно не ждёт…

Герман нехотя фыркнул, оценив Алисин оптимизм, и повернулся к остальным.

– Ну что, уходим?

– Если больше ничего поджигать не надо…

– Я спички спёр, – похвастался Игорь и с трудом, морщась от боли, вытащил из кармана коробок. – Просто зажигалки больше нет, а без костра нам никак…

– Ты поэтому бросился в дальний конец сарая, когда всё полыхнуло?! – От возмущения Нинка лишилась обычной язвительности и, казалось, была на грани истерики.

– Увидел их в последний момент, виновато пожал плечами молодой человек. – Я ж всё устроил, мне и компенсировать.

– Сарайку тоже отстроишь? – полюбопытствовала Алиса. – Нин, отстань от него, он своё уже получил.

– Да он даже близко не…

– И его манёвр хотя бы оказался полезным, а я вот это успела вынести. – Девушка продемонстрировала старинный миксер, один из венчиков которого был сильно помят. – Спросите – зачем?

– Блины затеяла?

– Вот-вот. Зато Герман спас настоящую реликвию, – она с воодушевлением посмотрела на сундук, похоже заставший начало девятнадцатого века, и невольно задержала взгляд на самом спасителе реликвий: отсутствие футболки очень ему шло.

– Что внутри-то? – Игорь помрачнел, поняв, что привлекло её внимание. – Никак, чьи-то дырявые кальсоны?

– Положим туда платье твоей бабушки, и будет… Не открывается?

Герман отрицательно покачал головой и встряхнул свою находку. Раздался лёгкий перестук, свидетельствовавший о том, что в сундуке хранится много мелких предметов.

– Сбей замок топором.

– Нет у нас больше топора, – буркнул мужчина. – Разве что кто-то из вас всю жизнь мечтал порыться в пепелище.

– А вы ещё пистолет хотели ему доверить, – покачал головой Игорь, но от этого движения опять закашлял, а перестав, возвёл глаза к небу. – Ну сколько можно наказывать меня за любовь к правде и длинный язык?

– А меня вообще непонятно за что карают, – проворчал Герман. – Идём к реке, остудим недожаренный шашлык. И сундук попробуем открыть.

– Шашлык, – мечтательно пробормотала Нинка. – Увижу ли я его когда-нибудь снова…

– Пока спички у Игоря, у тебя есть все шансы.

Алиса усмехнулась, радуясь, что вражда мужчин переросла в нечто относительно мирное, напоминающее брюзжание престарелых супругов, но не могла не вернуться к насущному.

– Огонь на лес не перекинется? Я понимаю, что он уже затухает…

– Боишься, что в случае крупного пожара к реке повалят все окрестные убийцы в обнимку со своими жертвами? – не удержался Игорь, хотя шутить на эту тему явно следовало не ему.

– Между прочим, не такое уж плохое предложение. В смысле – не забег убийц, – быстро поправилась Нинка, поёжившись от взглядов остальных, – а крупный пожар. По-любому, кого-то пришлют его тушить. Раз уж мы не можем выбраться сами…

– Забудь, – одновременно сказали Герман и Алиса.

– Но почему?

– Лес жалко. И животных.

– А мне – нас.

– Герман, нельзя быть таким циничным эгоистом. Вот Алиса думает о других, наверняка и душегуба жалеет.

– Не жалею я его, – буркнула девушка. – Но кто знает, кого ещё это коснётся? Вот, например, у Германа семья пропала, и что-то мне подсказывает, что находится она в лесу.

Нинка резко замолчала, перестав проталкивать свою идею; говорить больше было не о чем, и они направились к лагерю.

Сундук оказался громоздким и чересчур объёмным. Тащить его в одиночку явно было неудобно, и через некоторое время Алиса машинально подставила руку под деревянное резное днище, освобождая Германа от части веса. Сделала она это настолько отрешённо и незаметно для себя, что мужчина, с беспокойством за ней понаблюдав, спросил, всё ли в порядке.

– Нет, – тут же отозвался Игорь. – Но моё состояние никого не волнует, так?

– Именно. Алис?

– Всё путём.

– А по-моему, нет. – В голосе Германа слышалась возрастающая тревога, и девушка через силу улыбнулась.

– Я просто думаю.

– Чёрта с два. Когда ты думаешь, морщишь лоб и волосы наматываешь на указательный палец.

– Ничего подобного.

– Ещё как, – в один голос подтвердили Нинка и Игорь. Последний – с раздражением, скрыть которое не удалось.

Алиса отмахнулась, давая понять, что тема ей совершенно неинтересна, но поразмыслив, слегка замедлила шаг, нарочно отставая от друзей, и, стараясь не смотреть на Германа, себе под нос буркнула:

– Ты ведь не спал.

– Что?

– Когда этот мужик напал на нас с Игорем. Ты не спал и всё слышал.

– Так вот, в чём дело, – с заметным облегчением выдохнул он. – Возмущаешься, что я не ринулся тебя спасать?

– Небось перевернулся на другой бок и продолжил храпеть, – огрызнулась девушка. Выяснять с ним отношения ей не нравилось, и при иных обстоятельствах Алиса предпочла бы обо всём попросту забыть, но сейчас недомолвки и обиды грозили обойтись слишком дорого.

– Я не мог быстро, не привлекая внимания, выбраться из палатки. Поэтому ждал удобного момента.

– Дождался?

– Вообще-то, да. И давай поменьше тона оскорблённой невинности.

– Меня убить могли! – не выдержала Алиса, ненавидя себя за слёзы, предательски звучавшие в голосе. Нет, всё же не нужно было это обсуждать – и так проблем достаточно.

– Но не убили. Твой придурковатый приятель пока на что-то годен, я в него верил.

– А я – в тебя! – Отпустив сундук, девушка резко зашагала вперёд, старательно пряча лицо за волосами, и обернулась, только когда поняла, что слишком долго не слышит движения за спиной. Герман, стоя на коленях и склонившись над сундуком, активно в нём ковырялся; ничто другое его, как видно, не интересовало. Расстроившись ещё сильнее, Алиса горестно шмыгнула носом и направилась к нему – то ли для того, чтобы подпортить удовольствие от редкого уединения, то ли намереваясь высказать эгоистичному мерзавцу всё, что накипело.

– Ты сундук расколола, – не поднимая головы, сообщил Герман. – Спрашивается, зачем надо было бросать бесценную доисторическую мебель на корни…

– Я?! – от возмущения она даже перестала расстраиваться. – Это ты его держал!

– Ой, да кому сейчас нужны подробности… – Мужчина попытался руками доломать треснувшую деревяшку, но, к злорадному ликованию Алисы, потерпел неудачу.

– Ты даже на это не способен.

– Я ждал удобного момента, – пристально посмотрев ей в глаза, по слогам отчеканил он. – Можешь не одобрять мои действия, но, как показала практика, они были верными.

– Не были, просто повезло.

– Ну хоть в чём-то нам должно везти, – разозлился Герман. Он поднялся, обхватил сундук обеими руками и, слегка отклоняясь назад, двинулся за Игорем и Нинкой, которые давно исчезли из виду.

Обижаться на него было неинтересно, потому что как-то так получалось, что теперь обижается он, и через несколько минут Алиса вполне обычным тоном задала вопрос:

– Что там, по-твоему?

– Инструменты. У каждого мужика в сарае есть ящик с таким барахлом.

– Тебе-то откуда знать?

– А я вообще о многих вещах осведомлён. Например, был рад услышать, что ваш батюшка изволил отмахать себе пару-тройку пальцев ради копеечной пенсии… Нет, серьёзно?

– Ты поэтому из палатки не выходил? – скрежетнула зубами девушка. – Так заслушался, что не мог пошевелиться?

– И ты не должна меня осуждать, любой на моём месте… Да не кисни ты так. Многие хорошие люди росли в неблагополучных семьях, поверь, существуют отцы значительно хуже.

– Не твоя тема, – сурово отрезала Алиса, надеясь, что он замолчит, но Герман был на удивление серьёзен и явно намеревался высказаться до конца.

– Я ж его не знал, по сути. Неизвестно, каким он был. Это, между прочим, ещё неприятнее.

– Неприятнее? Ты издеваешься? У тебя была нормальная семья – да, произошла ужасная трагедия, но ты хотя бы можешь гордиться своей матерью, которая в одиночку тебя подняла, и отцом, который, по крайней мере, честно работал, а не отрезал себе пальцы, чтобы…

– Вольдемару с этим было бы сложнее, там пока всё отрежешь… А вот у Игоря неплохие шансы, он прям-таки усердно…

– Идиот, – покачала головой Алиса, впрочем, отдавая должное его попыткам перевести беседу в мирное русло. Тем не менее остановиться уже было сложно. – Ты не понимаешь, каково чувствовать себя потомком таких вот… людей, каково знать, что в тебе течёт их кровь…

– Поэтому тебе так нужны деньги? – без тени иронии спросил Герман. – Хочешь свалить от них подальше?

– У меня есть брат, – после долгого молчания глухо отозвалась девушка. – Скоро в школу, к этому моменту я должна его забрать. А дети, как я слышала, удовольствие недешёвое.

– В смысле – забрать? Усыновить?

– Если получится.

– А почему именно к школе?

– Потому что именно в школе становится стрёмно иметь таких родителей, – недовольно сказала Алиса, безрадостно припомнив собственное детство. – Я бы раньше забрала, но с возможностями как-то не задалось. А дальше тянуть уже нельзя, боюсь упустить.

Герман смерил её глубоким, пристальным взглядом, от которого хотелось провалиться сквозь землю, и внезапно выдал:

– Я тебе помогу.

– Интересно чем? – искренне удивилась девушка, не привыкшая слышать подобные заявления.

– Деньгами, связями, что там тебе нужно…

– Уж точно не твои подачки, – разозлилась Алиса. – Хочешь избавиться от части своего буржуйского дохода – благотворительностью займись. А я как-нибудь сама справлюсь.

– Я и не сомневаюсь, – странным тоном буркнул мужчина, видимо оскорбившись её пренебрежением. – Считай, что это ответная услуга. Ты помогаешь мне здесь, а я тебе – там.

– А если ты не выживешь? – заинтересовалась она, не зная, как свернуть с дурацкой темы.

– Скажешь Марине: «единорог».

– Чего?

– Это кодовое слово. Она поймёт, что я действительно собирался тебе помочь, и поможет сама. – Он был настолько серьёзен, что Алиса почувствовала, будто вдоль позвоночника бегут мурашки. Машинально посмотрев на его обнажённую спину, чуть выгнувшуюся из-за неудобного сундука, она тут же отвела взгляд и издевательски уточнила:

– Что за на фиг единорог? Кто вообще выдумывает такие слова? И главное – зачем они вам?

– А ты бы какое придумала?

– «Мумия», конечно. По-моему, у нас с тобой тоже должно быть кодовое слово.

– Идёт, – легко улыбнулся мужчина, которому, судя по всему, не очень нравилось обсуждать свою неизбежную кончину. – А единорога подсказала Маруся, она тогда любила книжки о…

Какую литературу предпочитала его дочь, девушка так и не узнала: Герман резко замолчал, воззрившись на то, что выпало из сундука. Трещина в днище по-прежнему была небольшой, и всё остальное в неё не пролезало, но одна деталь умудрилась проскочить и с сухим тихим стуком спланировала на крупный корень, выступавший из земли. Сначала Алиса не поняла, что это такое, и если бы не бледнеющий на глазах спутник, наверное, не обратила бы на неё особого внимания. Однако смутная догадка, не в добрый час засевшая в голове, требовала выхода, и было ясно, что отсутствие оного ничем хорошим не закончится.

– А это… Это…

– Да, – с некоторой обречённостью подтвердил мужчина. Аккуратно встряхнув сундук, он насладился уже привычным звуком перекатывания мелких деталей внутри и вопросительно воззрился на Алису. – Можем сделать вид, что ничего не произошло.

– А ребятам скажем, что случайно потеряли сундук по пути? – мрачно съязвила она. – Подбери это, и идём дальше.

– Почему я? У меня руки заняты.

– Давай я подержу сундук.

– Он слишком тяжёлый для тебя, а я джентльмен и не могу позволить, чтоб ты надорвалась.

– Не джентльмен, а подлый манипулятор, – вздохнула Алиса. Она приблизилась к выпавшей из сундука детали, брезгливо обвела её взглядом и, сорвав с молодого клёна крупный лист, осторожно обернула им ветхую находку. Очень хотелось ткнуть ею в Германа и посмотреть на реакцию, но он уже был достаточно наказан своими семейными проблемами, и девушка решила проявить великодушие. Финальную часть пути они проделали в угрюмом молчании, однако настроение Алисы было значительно лучше, чем раньше. Она старательно убеждала себя в том, что столь благодатно на неё подействовало обещание помочь с братом, но в глубине души догадывалась, что дело в новой увлекательной загадке. Или в Германовских – вполне правдоподобных – объяснениях на тему того, что в палатке он лишь затаился для последующей атаки, а вовсе не отсиживался, как ей иногда казалось. Поверить в его слова очень хотелось, и несмотря на то, что некоторые сомнения ещё одолевали, мелькавшая впереди спина уже не вызывала желания обрушить на неё что-нибудь тяжёлое.

– Дотащились наконец? – вскинулась Нинка, оторвавшись от пакета, в котором оставались хлебные крошки. – Мы уже обратно собирались идти.

– Но так и не собрались, – мрачновато проинформировал Игорь, на чьём пальце красовался новый скотч. Выглядеть от этого приличнее молодой человек не стал, и всё-таки некоторая ухоженность ему определённо шла. – Где носило столько времени?

Судя по тону, ответ он себе уже придумал, и хотя истине его теория не соответствовала, Алиса покраснела до корней волос.

– Подбирали на дороге запчасти. – Она злобно сунула ему кленовый лист с весьма своеобразным содержимым и через полминуты насладилась отрывистым вскриком. – Не вздумай бросить это на землю, его и без тебя хорошо поваляли.

Герман тем временем отобрал у неё сломанный миксер, который девушка так и таскала с собой, вынул из него один венчик и принялся ковырять им в замке. Смотрелось это довольно забавно, а вскрыть сундук явно было проще путём прямого физического воздействия, но мужчина, очевидно, опасался повредить содержимое, хотя с подобной деликатностью несколько припозднился.

– Может, ну его на фиг? – чуть дрогнувшим голосом предложила Нинка, тоже оценив выпавший предмет. – У нас уже есть один труп, с ним-то не знаем, что делать…

– А вдруг там не труп, а… а…

– Что?

– Ничего, – сдался Игорь. – Нет у меня других вариантов. И заберите кто-нибудь этот чёртов лист, я что-то устал.

– Держать маленькую косточку?

– Кому косточка, а кому – шина, – бросив на него мимолётный взгляд, оценил Герман. – Если прикрутить её к твоему сломанному пальцу…

– Ещё у Вольдемара можно позаимствовать, – охотно поддержала Алиса, – всё равно ему столько не нужно. Зафиксируем палец с двух сторон, и будешь как новенький.

– А потом выберешь, который из пальцев тебе ближе, может, свой уже и не понадобится. Прикипишь душой к…

– Да хватит, – не выдержал Игорь. – Вон замок вроде щёлкнул.

Поскольку старания Германа, ко всеобщему изумлению, действительно увенчались успехом, четыре пары лихорадочно горящих глаз уставились на сундук, крышка которого с приличествующим случаю скрипом тяжело откинулась назад. Его содержимое особым сюрпризом уже не было, чего-то в этом духе и следовало ожидать. Вот только не такого размера.

– Это что, ребёнок? – обморочным голосом прошептала Алиса, пока остальные сосредоточенно сопели, не в силах выразить яркие эмоции.

– По кости было понятно, – негромко отозвался Герман.

– Кому? Лично мне почему-то ничего не понятно!

– Просто у тебя не такой большой опыт, он и к Вольдемару как к родному…

– Игорь!

– Вольдемар и есть родной. Только не мне. – Герман указал в угол сундука, где покоилось нечто, очевидно когда-то бывшее детской ногой. Алису едва не стошнило, и она быстро отошла на несколько метров, выравнивая дыхание. Мужчина с сочувствием проводил её взглядом, однако отрываться от находки не стал. – Так сразу, конечно, не скажешь, но есть у меня ощущение, что вон там у убиенного был запасной пальчик, которым может похвастаться другой наш почивший знакомый.

– Убиенного? – эхом повторила Алиса, всё ещё не решаясь повернуться к сундуку лицом. – Почему?

– На черепе вмятина, – серьёзно сказал Игорь. – Тут не надо быть экспертом. И как бы так помягче… Это явно не свежачок.

– Всегда восхищалась твоей бесподобной деликатностью, – невесело усмехнулась Нинка. – Герман, скажи честно, у тебя здесь пропадали ещё какие-нибудь родственники?

– Нет.

– А если подумать?

– Слушайте, у меня не так уж много родни. И с пальцами у всех полный порядок.

– А ты прям уверен? Дашь руку на отсечение?

– Или палец?

– Напомните, почему я вас терплю? – тяжело вздохнул мужчина.

– Должно быть, совершил какой-то жуткий проступок и подсознательно хочешь, чтобы тебя наказали…

– Сколько ему лет? – тихо перебила Алиса раздухарившихся друзей, и все снова помрачнели. Герман, не трогая останки, поднёс к ним руку, очевидно намереваясь использовать её в качестве линейки, проделал какие-то, одному ему понятные манипуляции в воздухе и оценивающе прищурился.

– Я бы сказал, года три, может, четыре. По крайней мере, если этот ребёнок развивался в соответствии с современными нормами.

– Ты о чём?

– С полвека назад мы стали лучше питаться и меньше болеть всякой фигнёй, – без особой охоты пояснил мужчина. – Я знаю, как должны развиваться нынешние дети, потому что наблюдал за своими, но как они развивались, например, до революции…

– В смысле – до революции? – Алиса невольно округлила глаза, в которых плескался жгучий интерес, и подошла поближе. – Ты что, считаешь, будто… Невозможно!

– У богатого изверга совсем младенец был, – поддакнула Нинка. – Легенда прямо на это указывает. Не зря же призрак является с крошечным свёртком на руках, а не тащит за собой упирающегося низкорослого десятилетку.

– Такую встречу никто не перенёс бы, – поёжился Игорь. – Потусторонние силы наши чувства ещё щадят.

– Не потусторонние силы, а просто молва, – оживилась Алиса. – Опять же, мы не в курсе, до какого возраста дети тогда считались младенцами, но это и не важно. Я совершенно точно знаю, что в некоторых особенных случаях так называли даже умерших подростков, желая подчеркнуть, что они были невинны в плане интеллекта.

– В каком? – не поняла Нинка.

– Слегка отсталые или банально не блещущие умом и хорошими манерами, – перевёл Герман. – Причём это было распространено именно в семьях с деньгами и властью – таким было не с руки позориться перед всем светом, краснея за поступки подрастающих наследников, и в каких-нибудь фамильных летописях их называли младенцами, сглаживая неприглядность поведения. Что с младенца-то взять?

– Только меня удивляет, что вы оба об этом знаете? – медленно протянул Игорь, переводя подозрительный взгляд с Германа на Алису и обратно.

– Да, закралось тут некое странное совпадение… Надо же, мы оба ходили в школу!

– Неважно, – вклинилась Алиса, пока не разгорелся очередной конфликт. – Понятие «младенец» действительно довольно растяжимое, к тому же, будем откровенны, так легенда звучит красивее. Вполне возможно, что за долгие годы ребёнок дошкольного возраста стараниями пересказчиков трансформировался в совсем малыша. Это, кстати, логично, потому что я с трудом представляю, чтобы глубоко беременная беглянка пешком преодолевала такой путь через лес. С относительно подрощенным ребёнком путешествие должно даваться проще, чем с огромным животом.

– Всё как обычно, – покачал головой Игорь. – О возрасте Вольдемара ничего не знаем, но на коллективном собрании решили, что он скопытился в восьмидесятых, теперь подгоняем смерть ребёнка под сомнительные исторические факты, хотя…

– Скопытился!!!

– Ёпт твою мать, – подскочила Нинка. – Лис, не стоит так реагировать, это было очень давно.

– Очень давно у владельца имения были копыта! – Девушка чуть ли не приплясывала от радости, наводя на друзей некоторый ужас. – Ну вспомните легенду, все эти жуткие слухи, которые шли об упыре! Конечно, настоящими копытами он по паркетам не цокал, это тёмный люд сочинил, пытаясь его скотский характер описать, но что, если…

– У тёмного люда были и другие причины? – задумчиво произнёс Герман. – Например, некая ортопедическая особенность, позволявшая крестьянам считать зарвавшегося богатея близким родственником нечистого? А как они её увидели-то?

– Вряд ли он сам одевался и мылся, не царское это дело. И потом, он всех девок в деревне пере… тесно общался с ними, короче.

– Снова эта твоя уникальная деликатность, Игорёк…

– А что делать, если у меня шок: в кои-то веки я согласен с вашими бредовыми теориями. Серьёзно, я настолько плох, что Лискина версия кажется мне вполне правдоподобной. Нет, конечно, это всё вилами на воде писано, но не могу отрицать – стало интересно.

– Меня беспокоит Вольдемар, – продолжила Алиса. – С ребёнком понятно, легенде эта ситуация более-менее соответствует. Но Вольдемар… Получается, он тоже приходился тому богатому нелюдю каким-то потомком? Разве у него были ещё дети?

– История гласит, что жена родить не смогла, – напомнила Нинка. – Но побочных-то может быть сколько угодно. Вероятно, мужик и сам был не в курсе.

– Конечно, кто ж ему расскажет, раз он с крестьянскими девками так некрасиво обращался.

– А я бы, может, и рассказала, – неуверенно заметила Алиса. – Понятно, что жизнь у тех девок была хреновая, а родить от богатого мерзавца – это всё-таки шанс. Не женится, естественно, и ребёнка официально вряд ли признает, но отцовские чувства ещё никто не отменял: он вполне мог раскошелиться на какое-никакое образование, еду, крышу над головой… Терять-то этим девкам уже нечего, так почему не воспользоваться ситуацией?

– Интересная позиция, – странным голосом оценил Герман, и Алисе стало стыдно, хотя особых причин для этого вроде бы не было.

– Ты не понимаешь, что такое нищета, – хмуро буркнула она и вернулась к насущному. – Самое загадочное – каким образом Вольдемар сюда попал. Знал ли он о своём родстве с чокнутым владельцем имения, или это всё – чистая случайность?

– Для случайности как-то слишком, – сказал Игорь. – Если мы исходим из того, что Вольдемар – это отец Германа… Он здесь что-то искал, так? Приехал на стройку, чтобы найти нечто, казавшееся ему важным или ценным, например – связанное с его далёким предком.

– Вот это? – Алиса указала на сундук.

– Почему бы и нет? Мы не знаем, когда он тут всплыл, может, как раз во время стройки. И кстати, из-за чего Вольдемара убили, тоже не знаем. Проживающий в лесах тип утверждает, что это была самооборона, но с чего бы нам ему верить? И даже если так, обстоятельства могут быть очень разными.

– Особенно учитывая, что убийца до сих пор хранит скелет чужого ребёнка, погибшего в каком-то замшелом веке. Но мне всё же хотелось бы напомнить, что Вольдемар – не мой отец. Нет у меня фамильного копыта.

– Зато рога наверняка имеются, – себе под нос пробурчала Алиса. Он услышал, одарил её предельно мрачным взглядом, но комментировать не стал. – Правда, зачем убийце и сопровождающему его привидению чужой скелет? Почему они его хранили в сарае? Найти, в принципе, могли когда угодно – и во время стройки, и значительно позже или даже раньше. Но зачем делать из этого какую-то тайну? Сдали бы властям, либо, если светиться не хотели, похоронили бы потихоньку сами…

– Может, он для чего-то нужен? – задумчиво произнёс Игорь.

– Для ежедневных созерцаний на закате?

– Чтобы что-то доказать. – Герман наконец поднялся, прекратив рассматривать останки, и почему-то воззрился на Алису, будто говорил только с ней. – Тут два варианта: или убийство, или родство. Первое маловероятно, потому что это может иметь значение, только если труп относительно недавний, а судя по его состоянию, прошло довольно много времени. Родство же – дело бессрочное, бывает, что людям и спустя несколько поколений нужно иметь какие-то доказательства. Но…

– Если эти люди теоретически могут что-то унаследовать, – перебила Нинка.

– А это не наш случай: прямые потомки того парнокопытного ни титула, ни денег, ни имения не получат. Тогда зачем доказательства? Просто для себя, чтобы знать?

– Может, чтобы найти родню? – предположила Алиса, хотя сама понимала, что теория – не очень.

– На фиг нужна такая родня. На месте потомков этого мерзавца я бы сделал всё, чтобы о нём забыть, чтобы мои дети даже не узнали. Жить с таким «наследием», понимать, что твой предок был моральным уродом…

– Вот почему Герман старательно открещивается от нашего Вольдемара…

– Может, хватит уже роднить меня со всякими мумиями и скелетами?

– Это не мы, это судьба.

– У меня, вообще-то, настоящая семья есть, – серьёзно напомнил Герман. – И при всём уважении к любопытным историческим загадкам и вашему поголовному безумию – на данный момент меня интересует только она.

– Так всё ведь связано…

– Серьёзно? – издевательски приподнял брови мужчина. – Позволь узнать, каким образом исчезновение моей семьи связано с убийством ребёнка столетней давности и чуть более свежим Вольдемаром?

– Не знаю, но… Мужиком из леса! – вдруг осенило Алису. – Слушайте, это всё он!

– Что, и младенца тоже? Конечно, я уже ничему не удивляюсь…

– Он убил Вольдемара, – игнорируя Игоря, продолжала девушка. – И зачем-то подкинул его нам, хотя логичнее было не показывать результаты своих подвигов посторонним людям. Но он показал. А ещё чёрт знает сколько времени хранил останки этого малыша и вот как раз кости скрывал от чужих глаз, однако и не избавлялся от них, что было бы абсолютно нормально. Два трупа, два противоположных действия. А где-то посередине семья Германа, потому что я не думаю, что увести её мог кто-то ещё. С призраком мужик в приятельских отношениях, лес знает просто отлично, с головой явная беда…

– Вот будет ужас, если с головой полный порядок, – усмехнулась Нинка. – Если всё, что он творит, – это не просто так, а по какой-то объективной необходимости.

– Тогда умом тронусь я, – убеждённо заявил Игорь. – Понимаю, что вам плевать, но после странного, возникшего на ровном месте пожара я чувствую себя как-то не очень. Может, отложим поиски лесного типа на пару часов? Я бы отдохнул немного.

С этими словами молодой человек закатил глаза и медленно растянулся на земле, приняв на редкость неестественную позу.

* * *

До вечера Игорь в себя так и не пришёл, но, по крайней мере, дышал и изредка похрапывал, а вовсе не остывал, как время от времени предполагала Нинка. Смотреть на него было страшно, но и взгляд отводить не хотелось – почему-то это казалось предательством. В результате Алиса нарезала поблизости круги, делала вид, что необыкновенно увлечена созерцанием местности, и нервно косилась в сторону распростёртого тела, великодушно прикрытого чьей-то курткой. То, что Игорь может так внезапно лишиться сознания, стало неприятным сюрпризом для всех, хотя вроде бы этого и следовало ожидать – наверняка он надышался какой-нибудь гадостью в сарае, не говоря уж о прочих приключениях.

Герман был крайне раздосадован и отзывался о молодом человеке очень нелестными словами, причём – у него над ухом, то ли надеясь разбудить, то ли рассчитывая, что важная информация задержится где-то в черепной коробке пострадавшего. Разумеется, глава исчезнувшего семейства и предполагаемый потомок местного изверга рвался в бой, однако где этот самый бой должен состояться, он не знал и лишь угрюмо вышагивал вдоль воды, сквозь зубы обвиняя «чересчур изнеженного» Игоря в вынужденном простое. Справедливости ради, своим обмороком тот действительно несколько притормозил всеобщую активность, но за неимением точки приложения усилий она бы прекрасно заглохла и без посторонней помощи, что Алиса старательно пыталась донести до остальных. Остальные не слишком внимали, явно тяготились непривычно спокойным, безопасным вечером и определённо были не прочь побегать за кем-нибудь по лесу или обнаружить ещё одно оригинальное тело. Девушка их осуждала и даже наградила парой ёмких эпитетов, хорошо характеризующих суть психических процессов у отдельно взятых путешественников, но, к собственному недовольству, чувствовала, что несколько лицемерит, поскольку с радостью развлеклась бы чем-то подобным и сама.

Злополучный сундук (надо же было спереть из горящего сарая наиболее ценное) постоянно притягивал взгляд, Алиса всё чаще ловила себя на мысли, что хочет снова его открыть, и видела, что Герман испытывает те же ощущения, но пока сдерживается. Нинка же излишними переживаниями не терзалась и от скуки разгуливала по берегу с камерой; впрочем, сундук интересовал и её. Подруга создавала незабываемые кадры, пристраивая его на колени Вольдемара и вооружая последнего венчиком от миксера.

– Что? – изумилась она, поймав на себе совсем уж недобрый взгляд Германа. – Может, это их единственные семейные фотки. Ты бы тоже присоединился, внукам потом покажешь…

Мужчина только покачал головой и махнул на безобразие рукой, не желая вступать в дискуссию. Через некоторое время он отозвал Алису в сторону и сунул ей в руку изъятый у бесчувственного Игоря пистолет – порядком напугав и повергнув в лёгкую панику.

– Хочу, чтобы ты научилась им пользоваться.

– А я – не очень.

– Когда захочешь, может быть поздно. Смотри, это магазин. Чтобы узнать, сколько патронов осталось, вынь его или просто считай.

– У нас их только семь? – неожиданно заинтересовалась девушка. – Но тут явно гораздо больше места.

– Это ни о чём не говорит… Целиться надо вот так, просто наводишь и жмёшь на спусковой крючок. Старайся попасть в туловище, это легче, чем в голову.

– То есть попасть в голову я не способна? – разозлилась Алиса. – Это можешь только ты, весь из себя такой крутой?

Он обречённо закатил глаза и усмехнулся уголком рта.

– Нормальная девчонка сейчас сказала бы, что ни за что не притронется к оружию и уж точно никогда не будет стрелять на поражение.

– Нормальная девчонка свихнулась бы ещё на первом трупе. Так что радуйся, что мы все изначально немного двинутые. – Она взвесила пистолет в руке, привыкая к его тяжести, навела на кострище и прицелилась, как учил Герман. Стрелять Алиса не собиралась, сознавая, что патроны в дефиците, но вдруг поняла, что ей очень этого хочется. Желание показалось опасным, потому она тут же вернула оружие и недовольно объявила: – Думаю, я смогу убить.

– При определённых обстоятельствах любой сможет.

– Но у меня таких обстоятельств пока нет, а намерение кого-нибудь прикончить возникает всё чаще. Это ведь не очень хорошо?

– Не очень, – чересчур серьёзно согласился мужчина; в его глазах плескалось что-то очень тёплое, а ещё – отражались жизнерадостные краски заката. Алиса быстро отвела взгляд и принялась рассматривать серый песок под ногами. Поцелуй стал полнейшей неожиданностью, от удивления она даже не смогла отреагировать и только застыла в ступоре, чувствуя жар его губ.

Отстранился Герман так же стремительно – отступил на шаг и с тревогой уставился на её лицо. Девушка вдруг подумала, что он сам испугался своего порыва, и от этого было ещё обиднее.

– Ты вроде бы женат, – вяло напомнила она, на мгновение заподозрив, что не желавшее успокаиваться сердце вот-вот вырвется из груди и с неприятным булькающим звуком рухнет на песок.

– Как говорит твоя подруга, возможно, уже вдовец.

– Да ты вообще…

– Стой! – Он схватил её за руку, не давай уйти. – Я не это имел в виду, просто тоже нервничаю.

– С чего ты взял, что я нервничаю?

– У тебя глаз дёргается. И рука к пистолету тянется.

– Так это не нервы, это…

– Я планирую развестись.

Алиса судорожно вздохнула и с трудом подавила острое желание немедленно сорваться с места и скрыться в непроходимых болотах, составив компанию таинственному убийце Вольдемара. Обсуждать с Германом его семейные перипетии ей совершенно не хотелось, но и уйти, навсегда закрыв эту тему, она почему-то тоже не могла.

– А Марина в курсе? Потому что в этом случае её исчезновение…

– Не в курсе. Я только что решил.

Девушку затошнило. Мумия, покушение, детский скелет, призраки, вероятная голодная смерть – всё это пугало куда меньше, чем такое простое и короткое признание. Она ухитрилась разрушить чужую семью, вовсе того не желая и не предпринимая никаких попыток. Чёртово место банально сводит людей с ума – точно болотные испарения, других объяснений нет.

– А как же дети? – не зная, что тут ещё можно сказать, простонала Алиса. – Она их мать, вообще-то.

– Нет.

– Что? Как это?

– Их мать умерла, когда Маруся была совсем маленькой, дети её не помнят. На Марине я женился, потому что… Потому что…

– Так было удобнее, – мрачно подсказала девушка. – Ты постоянно в разъездах из-за работы, а жена обходится дешевле, чем профессиональная няня. Опять же, детям нужна мать и всё такое.

– По-твоему, я мог жениться, чтобы сэкономить на няне? – скрежетнул зубами Герман. – Ты вот так меня воспринимаешь?

– Я воспринимаю тебя как человека, который пытается соблазнить новую знакомую в то время, когда его родная жена, возможно, находится в смертельной опасности. Про детей уж вообще молчу. Чёрт, да о чём ты только думаешь?! – Она вырвала свою руку и, раздражённо печатая шаг, направилась к Нинке, словно ища у неё защиты. Та по мере приближения корчила забавные рожи и восхищённо округляла глаза, из чего следовало заключить, что вероломная попытка Германа изменить, вполне возможно, ещё живой супруге мимо внимания подруги не прошла. Выслушивать поздравления не было ни малейшего желания, но более приятных вариантов всё равно не наблюдалось, и Алиса, тяжело опустившись рядом, уткнулась носом в колени. Нинка обвела её ехидным взглядом, пару раз усмехнулась и с неожиданной серьёзностью сказала:

– Да брось ты мучиться, все видели, что к этому идёт.

– И что? Я теперь радоваться должна?

– Между прочим, могла бы. Это самая лёгкая победа на моей памяти. Что ты сделала, чтобы его заполучить?

– Ничего.

– Вот и я о том же. Талант, редкий талант.

– Он женат.

– А если бы не был?

Алиса открыла рот, чтобы ответить, и тут же его закрыла, не придумав, что сказать. В самом деле – а если бы не был? Пусть даже с детьми, но без жены – нашлась бы у неё тогда причина для отказа? И захотелось бы ей тогда отказывать? И хочется ли сейчас?

– Марина вернётся, – упрямо тряхнула головой Алиса. – Вернётся, и это его затмение закончится.

– Так вот, чего ты боишься?

– Пойду залезу вон на тот дуб.

– Я, конечно, понимаю, что у тебя непростой период в жизни, но решать проблемы настолько радикально…

– Он должен иногда есть, так?

– Герман? Вообще сия дурная привычка в той или иной мере свойственна каждому из нас, но жёлуди…

– Убийца. Он спёр у нас немного еды в самом начале, значит, живёт в не особо комфортных условиях и, возможно, готовит на костре. Днём высматривать куцый дымок практически бесполезно, а сейчас, в сумерках – в самый раз. Может, и отсветы огня где-то увижу.

– Единственное, что ты увидишь – темноту и безысходность. Игорь уже лазил на дерево, напомнить тебе, чем это закончилось?

– Он всегда был неуклюжим, – отмахнулась Алиса и решительно направилась к понравившемуся дубу.

Она и сама понимала, что идея – так себе, но это была отличная и чуть ли не единственная возможность побыть в одиночестве, ни с кем не разговаривать на неприятные темы и вообще никого не видеть. С каждым днём своеобразные приключения становились всё интереснее, но вместе с тем – и мучительнее. Причём если других беспокоили голод, судьба пропавших и собственная безопасность, то для неё основным источником волнений всегда был проклятый Герман, не в добрый час встретившийся на пути. Ещё этот дурацкий поцелуй. Относился бы он к ней по-прежнему, просто обычно, по-человечески, по-дружески… Зачем нарушать молчаливое соглашение, которое, как она теперь понимала, было незримо подписано в первый же день…

Девушка потрясла головой, отгоняя навязчивые мысли, и, с трудом подтянувшись, взгромоздилась на нижнюю ветку. В школьные годы подобные акробатические трюки давались значительно легче, а теперь ещё и земля внизу выглядела какой-то слишком твёрдой и очень неприветливой. На несколько секунд Алиса замерла, стараясь справиться с головокружением и зарождавшейся паникой, а затем уверенно полезла наверх. Конечно, спускаться будет куда менее приятно, но до этого ещё далеко, а сейчас перед глазами – первые, нежно-голубые звёзды, пылающий с другой стороны закат и тяжёлые, влажные листья, то и дело осторожно поглаживающие её по рукам. Очарование природы, последние всполохи уходящего лета и бархатное небо над головой снова напомнили о проведённой в этих местах юности, полной, как оно обычно и бывает, открытий и надежд.

Задумавшись, Алиса сделала неосторожное движение и поцарапала руку об острый сучок. С надеждами и прочими перспективами в её жизни совсем уж не задалось, а открытия продолжаются и сегодня – всё более удивительные и уникальные. Только радость тут весьма спорная. Податься, что ли, к Нинке в услужение, может, в её фотошколе понадобится подмастерье, или как там они называются… Вряд ли этому надо так уж долго учиться, нажимать на кнопочки способен любой.

Девушка представила в своих руках громоздкую профессиональную камеру и вдруг поняла, что пистолет в них смотрелся намного органичнее. Герман умудрился испортить всё даже здесь. Интересно, он хотя бы отдаёт себе отчёт в своих действиях или просто творит, что в голову взбредёт, а думать начинает уже после? Если вообще начинает.

Размышляя о преступной неверности некоторых мужей, Алиса поднималась всё выше и выше, пока наконец не заметила, что ветви стали совсем тонкими и грозят ей повторением несчастливой Игоревой судьбы. Остановившись, она выбрала небольшой просвет среди листьев и, приблизившись к нему, насколько позволяли обстоятельства, принялась вглядываться в тёмные силуэты деревьев. С видимостью было плохо; дым от костра, как и сам костёр, девушка не заметила бы, даже если бы их разделяли всего тридцать метров. Нинка была права: лезть сюда глупо, а ещё опасно – совершенно незачем так рисковать, тем более что с медицинской помощью сейчас не очень.

Алиса стала нащупывать ногой одну из ближайших веток, чтобы начать спуск, но в этот момент внизу мелькнул странный ярко-жёлтый огонёк. Длилось видение всего мгновение, девушка даже подозревала, что ей показалось, но где-то внутри уже воспрянул духом азарт и зародилась суровая решимость. Слезала она быстро, однако контролируя каждое движение, перенося свой вес на новую опору лишь тогда, когда была в ней по-настоящему уверена. За это время огонёк появился ещё раз и исчез так же стремительно, как и впервые.

* * *

– Где она? – угрюмо спросил Герман, вдоволь навышагивавшись по берегу.

Нинка, как обычно ковырявшаяся в фотоаппарате, подняла голову и безразлично качнула ею в сторону деревьев.

– Решила покорить дуб.

– Одна?

– Удивлён, что не попросила тебя составить компанию?

– Она тебе рассказала? – с мрачным удивлением спросил мужчина после продолжительного молчания. Почему-то особой разговорчивости он от Алисы не ждал и теперь здорово злился, хотя в душе понимал, что винить может только себя.

– К чему слова, когда у меня есть зрение… А ты вообще молодец! – с внезапным раздражением процедила она, отбросив равнодушный тон. – По жене, я смотрю, не убиваешься.

– Не твоё дело.

– Подруга моя, значит, и дело моё. Долго ты собираешься ей голову морочить? Или, может, не морочишь? Честно сказал, что она тебя интересует только как временная замена, пока не найдётся оригинал?

– Ты не знаешь, как она меня интересует, – гневно процедил Герман.

– А ты знаешь? Пару дней пообщался, нашёл с ней один-другой трупак, и всё? Судьба навеки?

– Очень может быть.

– Или может не быть. А в принципе, не стану отговаривать. С удовольствием посмотрю на реакцию твоих детей, когда ты представишь им новую маму, которая по возрасту в старшие подружки годится.

– Кто годится? – Игорь возник у неё за спиной, и хотя основную часть разговора пропустил, суть интуитивно уловил, от чего казался ещё более побитым жизнью, чем был на самом деле.

– Герман собирается жениться на Лиске, предыдущую благоверную можно не искать.

– Слава богу, одной проблемой меньше. – Сказано это было таким тоном, что Герман отчётливо ощутил, как на одну проблему в его жизни становится больше, но Игорь уже сменил тему. – Вы хорошо рассмотрели сундук?

– Только его содержимое, – напряглась Нинка. – А что?

– Ничего, просто мне кажется, что он очень старый и очень приличный – примерно такими должны были пользоваться богатые владельцы имений в незапамятные времена. И кто поставил его на колени Вольдемара?

– Не удивлюсь, если сам Вольдемар, – буркнул мужчина. – С каких это пор ты разбираешься в древних сундуках?

– На нём что-то типа вензеля, – нехотя ответил Игорь, явно не горя желанием с ним общаться. – На сто процентов не уверен, это может быть и обычный узор… Но даже если на сам сундук посмотреть – он слишком массивный, такие сейчас вряд ли делают, разве что на заказ. И я сомневаюсь, что в восьмидесятых они были очень распространены. Где-нибудь в деревнях ещё наверняка оставались, но у нас всё-таки город с ограниченными квадратными метрами.

– А ещё советские строители не потащили бы такую махину на непосредственное место работы, – поддержала Нинка. – Во-первых, тяжеловато, во-вторых – позорно маячить перед коллегами с бабкиным наследством. Да и смысла нет – маловероятно, что они тут по сто раз на дню переодевались, щеголяя выглаженным шмотьём.

– Согласен, – кивнул Герман. – Либо изначально скелет и сундук существовали по отдельности и нашли друг друга уже потом, вероятно спустя много лет, либо ребёнка прям так и похоронили, использовав эту деревянную бандуру вместо гроба. Кстати, вполне логично и удобно, особенно если хоронившие куда-то сильно спешили.

– Не куда-то, а от кого-то. Скорый на расправу копытоносец тогда как раз уничтожал деревню со всеми жителями… Ну что вы так смотрите? Да, я придумываю, но опровергнуть-то вы не можете. А то, что сначала он убил своего отпрыска и его опрометчивую мать, а уже затем всех остальных – вполне понятно. Гневался сильно, расстроился, переживал – вот и не сдержался, продолжил буйствовать. Дитё сердобольные крестьяне успели кое-как похоронить, а может, и его родительница постаралась… Потом начался ад, всем было уже не до церемоний, себя бы спасти…

– Так вроде молодая мать с младенцем сгинули в лесах, – напомнила Нинка. – По крайней мере, легенда…

– Да что твоя легенда, – отмахнулся Игорь. – Там и про возраст ребёнка наврали, и сундучок вон не упомянули. Детали никому не интересны и со временем благополучно забываются.

– Так откуда взялся сундук? Беглянка тащила через непроходимые леса не только малыша, но и дорогой сердцу гардероб?

– Может, он прибыл уже вместе с копытным, а может, и раньше – деревенские припёрли. В любом случае нам этого не узнать, да и какая разница? У нас есть более неотложные проблемы.

– Например? – издевательски удивилась Нинка. – Лично у меня у меня уже никаких, всё что можно потеряно…

– Не всё, – отрешённо пробормотал Герман, рефлекторно сжимая кулаки. – Куда делась Алиса?

Друзья повернулись в сторону тёмного леса, где уныло стрекотали цикады да негромко ухала одинокая сова.

* * *

Алиса тем временем бодро продвигалась в направлении болот; она уже ощущала их сырой горьковатый запах, слышала, как хлюпает под ногами вода, чувствовала, что кожа покрывается липкой испариной, смешанной с плотной паутиной и пахучей хвоей. Огонёк то и дело мелькал впереди, но случалось это всё реже и реже – каждый раз, когда он исчезал, девушка думала, что окончательно упустила его из виду, и готовилась повернуть назад, однако «светлячок» снова призывно манил.

Прекрасно понимая, что идти за ним в одиночку – полнейшая глупость, что на болотах и без того хватает опасностей, что ночью она может и не найти обратного пути, Алиса тем не менее не придавала подобным мыслям большого значения, а словно под гипнозом двигалась дальше. Такое ощущение она уже испытывала много лет назад, причём на этом же самом месте и тоже следуя за призрачным сиянием. Учитель тогда рассказал о болотных огнях – то ли любопытном природном явлении, то ли, что девушке понравилось куда сильнее, – душах людей, чьи останки покоятся на дне и робким эфемерным свечением дают о себе знать случайным путникам. Мнения о мотивах этих душ в тот вечер разошлись, но большинство ребят склонялись к очевидному: усопшие не слишком довольны своей участью и активно ищут компанию, потому что страдать без компании – неинтересно.

Давнишняя беседа у костра некстати всплыла в памяти в мельчайших подробностях, однако Алису было не остановить. На самом деле она не верила в то, что всё может закончиться плохо, не думала о возможных последствиях своего легкомыслия, не ждала прямого нападения… Удар пришёлся на затылок и был настолько сильным, что искрам, будто посыпавшимся из глаз, позавидовал бы не один блуждающий огонёк. Увы, оценить степень пожароопасности девушка так и не сумела: в лицо врезалась обжигающе холодная вода, сознание померкло, всё вокруг погрузилось в бездонную темноту.

Очнулась она, казалось, через сотни лет, хотя прошло не более нескольких секунд. Мыслительный процесс давался не очень хорошо, зато неожиданно получилось справиться с эмоциями. Вместо того чтобы, барахтаясь и задыхаясь, рвануть наверх, Алиса, стараясь не делать резких движений, зацепилась за какую-то склизкую корягу – омерзительную на ощупь, но позволявшую удержаться под водой подольше.

Кто бы её ни атаковал, он сейчас должен стоять на берегу с намерением добить, если вдруг с первого раза не вышло. Следовательно, момент возвращения на сушу нужно максимально оттянуть, убедить нападавшего в том, что своё чёрное дело он с успехом завершил и может отправляться восвояси. Вот только хватит ли сил продержаться хотя бы пару минут… И будет ли этого времени достаточно, или когда она поднимется на поверхность – окончательно измотанная и на грани отключки, – станет совсем уж идеальной жертвой, которая не в состоянии чуть-чуть побрыкаться даже ради приличия?

Почувствовав, как сердце тревожно сжимается не то от дефицита кислорода, не то от запоздавшего ощущения безысходного ужаса, Алиса приказала себе ни о чём не думать, а в идеале – потратить заключительные мгновения жизни на умиротворяющую медитацию. Впрочем, последней она была не обучена, а избавиться от навязчивых мыслей, несмотря на титанические усилия, и вовсе не получалось. Как назло, девушка вспомнила о некоторой боязни воды, оставшейся со времён походной юности, и о том, что в тёмных глубинах может таиться что-то очень агрессивное. В прошлый раз это был Герман, затеявший полночные купания, но теперь… Герман.

Она отчётливо ощутила на губах его поцелуй, почувствовала прерывистое дыхание, прикосновение ресниц, увидела в глазах сомнения, боль и желание, которому невозможно сопротивляться. Какая, к чёрту, жена, какие дети, какие проблемы и планы на будущее… Если она сейчас позволит себя убить, этот поцелуй никогда не повторится, и ради чего она тогда столько лет боролась с неблагополучными родственниками, с тяжёлыми обстоятельствами, с беспросветной нищетой? В конце концов, всё хорошее, что ей довелось испытать, происходит именно здесь, в прóклятом месте, населённом ожившими кошмарами любого нормального человека. Но для неё это не кошмары, а возможность, шанс, илистое дно, достигнув которого, волей-неволей оттолкнёшься и выплывешь. Разве какой-то убийца, поддерживаемый потусторонними сущностями и даже самим Сатаной, сумеет ей помешать?

Когда Алиса, почти в шаге от мучительной смерти, осмелилась показаться над водой, поблизости уже никого не было. Девушка не сразу поверила своему счастью и ещё минут десять оставалась в болоте, стараясь дышать максимально бесшумно, но окончательно замёрзнув, всё же выбралась на колючую, покрытую хвоей сушу. Окружающая действительность за время её отсутствия особенно не изменилась – было темно, немного душно и прохладно. Затылок отчаянно ныл (под водой она этого не ощущала), однако тело легко подчинялось, дурноты не чувствовалось, сознание казалось вполне ясным. Не без труда сориентировавшись, девушка, придерживаясь за стволы деревьев, зашагала к лагерю – боязливо озираясь и припадая к земле при каждом шорохе.

* * *

Алиса сидела у костра, дрожа всем телом и с интересом посматривая на сундук, в котором друзья успели разглядеть нечто антикварное. Болотный душок, витавший в воздухе, навевал неприятные воспоминания и отдавался где-то внутри противным ощущением чудом миновавшей беды, способной в любой момент может нагрянуть снова. Пересказывать перипетии не самого счастливого вечера ей давно надоело, однако общество требовало животрепещущих подробностей, и девушке приходилось повторять свою историю, пока не начал садиться голос. В этот момент остальные всё же обратили внимание на то, что ей немного холодно, и Герман, стянув с себя последнюю футболку, почти насильно вручил её Алисе.

– Поспишь в ней, а к утру твоя подсохнет.

Соглашаться на его великодушное предложение совершенно не хотелось, однако особых альтернатив не наблюдалось, и удалившись в палатку, девушка наконец освободилась от липкого, пропахшего сыростью и гнилью тряпья. Теплее не стало, но она понимала, что это временно, к тому же оставалось ещё немного детских вещей, которыми можно было просто обложиться ночью. Впрочем, окинув своё спальное место задумчивым взглядом, Алиса пришла к выводу, что для сна ещё рано, и выбралась наружу, где принялась отжимать пострадавшую одежду.

– Дай мне.

– Обойдёшься. – Она резко отвернулась, не позволяя Герману забрать вещи, и самостоятельно развесила их у костра, после чего присела рядом, согнув ноги в коленях и натянув его футболку до самых пят. Прекрасно понимая, что представляет собой довольно жалкое зрелище, Алиса попыталась нацепить на лицо наиболее непроницаемое выражение из всех, что были у неё в запасе, но судя по сочувствующим взглядам, вышло только хуже.

– Так что это был за огонёк? – чтобы развеять понурое молчание, спросил Игорь. – Тебя заманили туда специально?

– Думаю, просто луч фонарика. А насчёт того, что заманили… Поначалу, может, и нет, но когда убийца понял, что я его преследую, решил избавиться от проблемы радикально.

– Это был тот самый мужик?

– Мой затылок его не признал, – нехотя буркнула девушка. – Но больше-то вроде некому. Есть ещё привидение, конечно, только что-то мне подсказывает, что оно женского пола, а удар был прям-таки неженский.

– Часто тебя били? – хмуро полюбопытствовал Герман. – Потому что если нет, экспертом по силе удара ты считаться не можешь.

– У мужика есть мотив, – огрызнулась Алиса. – Мы спалили его сарай и похитили дорогой сердцу сундучок с оригинальным содержимым. Причём о похищении он вряд ли знает, скорее, думает, что потерял скелет в пожаре, а это наверняка особенно обидно.

– И сарай, и сундук, и скелет вполне могли принадлежать привидению, – подала голос Нинка. – И кому из местных обитателей ты не нравишься больше – ещё вопрос.

– Я вообще не понимаю, почему им не нравлюсь, – кисло призналась Алиса. – По идее, целью является Герман, и все шишки должны сыпаться на него, но достаётся почему-то мне. И ещё хотелось бы знать, отчего вас с Игорем напрочь обходят стороной. Если бы покушались на каждого из нас, это было бы, по крайней мере, логично.

– На Игоря покушаться не надо, он и так делает всё, чтобы поскорее самоубиться – с выдумкой и безграничной фантазией. А я… Зачем меня убивать, я никому не мешаю…

– А я, значит, мешаю? – возмутилась девушка.

– Более чем, – хором подтвердили друзья, и ей ничего не оставалось, кроме как обиженно удалиться в палатку.

Через некоторое время к ней присоединилась Нинка, а мужчина продолжали негромко переговариваться, споря, кому из них дежурить первым. Подруга пару раз спросила, не нужно ли чем-то помочь, не дождавшись ответа, решила, что Алиса спит, и предпочла последовать её примеру. Девушка не спала. Стоило ей закрыть глаза, как она снова оказывалась под водой – задыхалась, боролась со страхом, отсчитывала последние мгновения своей незадавшейся жизни. Лежать, молча таращась в темноту и прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, тоже было не слишком приятно, но готовность к обороне всё же приносила определённое спокойствие, осознание того, что самый главный бой ещё не проигран и шансы по-прежнему остаются.

Стремясь вычеркнуть злополучное болото (почти братскую могилу!) из памяти хотя бы до утра, Алиса постаралась найти другой образ, на котором мозг сумел бы сосредоточиться, и как-то так получалось, что наиболее безопасными для психики были мысли о сундуке. При свете костра она успела его хорошо рассмотреть и была склонна согласиться с Игорем – резные завитушки и правда походили на вензель. Девушка попыталась воскресить перед внутренним взором экспозицию местного музея, который от нечего делать иногда посещала, однако к окончательному выводу относительно собственника деревянных выпуклостей на крышке так и не пришла. Вензель, если это вообще был он, вполне мог украшать вещи совсем другого аристократа. Следовало лучше учиться в школе и больше интересоваться родной историей, чтобы не садиться в лужу в таких вот обстоятельствах.

Немного помучившись совестью, о существовании которой подзабыла ещё в детстве, Алиса почувствовала, что симптомы ненавистной аллергии снова намереваются атаковать, и решила сыграть на опережение, заранее выдвинувшись к воде. Герман, завидев её, поднялся было навстречу, но девушка упрямо его проигнорировала, и он опустился обратно, сверля её пристальным взглядом. Разгуливать перед ним в одной футболке было несколько некомфортно, хотя в присутствии Игоря и Нинки она об этом вообще не задумывалась, а уж раздеваться и лезть в реку – и вовсе казалось глупостью. Сполоснув руки и лицо, Алиса с надеждой покосилась в сторону мужчины, который, словно издеваясь, пялился на неё во все глаза, даже не притворяясь, что готов отвернуться, и зашла в воду по колено.

– Ещё б за фотоаппаратом сходил, – предельно мрачно буркнула девушка себе под нос и тут же радостно встрепенулась. Фотоаппарат! Ну как же она сразу не подумала!

Алиса устремилась обратно в палатку, явно приведя Германа в тревожное замешательство, но даже не притормозила, чтобы насладиться моментом. Она порылась в вещах рядом с безмятежно посапывавшей подругой и с удовлетворением извлекла фотоаппарат из-под какого-то пакета. Выходить на улицу девушка не стала, поскольку там было ненамного светлее, – просто уселась в углу и сложила ноги по-турецки. Камера ответила на её прикосновение мерным умиротворённым жужжанием, перед глазами замелькали недавние снимки.

Было их много, и преимущественно оригинальностью они не отличались, поэтому она проматывала фотографии всё дальше и дальше, пока не наткнулась на привычные виды имения, по которому Нинка успела погулять перед тем, как всё покатилось в тартарары. В детстве Алиса излазила его вдоль и поперёк, могла ориентироваться там с закрытыми глазами и в малейших подробностях описать любую трещину на фасаде. Однако с тех пор интерес к развалинам поугас, желания слоняться среди осколков былого величия она уже тоже не ощущала и многое узнавала с трудом, а некоторые особенности вроде аккуратной каменной кладки, взявшейся невесть откуда, и вовсе стали сюрпризом. Изнутри обветшавшее строение выглядело совсем плачевно, но снаружи по-прежнему напоминало о своих лучших годах; обнаружив то, что искала, девушка едва не издала победный вопль.

Над одним из дверных проёмов красовалась некая бледная выпуклость – ранее цветная, но уже давно облезлая, с многочисленными сколами и торчавшей из центра ржавой железкой. Если бы Алиса не знала, на что обращать внимание, она бы просто пролистнула снимок, но глаз зацепился за уже известную деталь, и теперь она не сомневалась: штука, вырезанная на сундуке, точь-в-точь совпадала с той, что когда-то встречала гостей у входа в дом.

Конечно, восторги были преждевременными, новая информация ничего не давала, однако даже крошечный шажок навстречу разгадке казался почти бесценным. От переизбытка эмоций Алиса пихнула спящую подругу, но та лишь угрожающе шевельнула ногой в ответ и перевернулась на бок. Решив, что Нинка вполне переживёт, если не узнает о её открытии до утра, девушка положила фотоаппарат на место, покинула палатку и с некоторым удивлением отметила, что караул уже сменился – Игорь восседал у костра лицом к лесу, очевидно рассчитывая засечь убийцу ещё до того, как тот соберётся приблизиться к лагерю. К собственному огорчению признав, что надеялась наткнуться вовсе не на молодого человека, Алиса приветливо махнула ему рукой и сделала несколько шагов к воде, давая понять, что, как обычно, страдает от своей аллергии. Игорь равнодушно кивнул и снова уставился на лес, а девушка бесшумно проследовала в палатку, которую занимал Герман.

Он лежал на спине, закинув руки за голову, и при её появлении только скосил глаза, позу менять не стал. Такое пренебрежение показалось оскорбительным, и Алиса даже хотела уйти, но всё же не удержалась.

– Угадай, что я узнала.

– Что спать одной – холодно и неприятно?

– Ты совсем кретин, что ли? – Разозлившись, она повернулась к выходу, но сама не понимая почему, остановилась. – Сундук точно из имения, я нашла вензель на Нинкиной фотографии.

– Здорово, – сказал Герман таким тоном, что ей захотелось огреть его чем-нибудь тяжёлым.

– Нельзя ли выдавить из себя чуть больше эмоций?

– Я сегодня выдавил, ты не оценила.

– А что я должна была сделать? – Его безразличие настолько раздражало, что Алиса уже была готова выбрать для конфликта любую тему, хотя именно этой намеревалась избегать до последнего. – Броситься тебе на шею?

– Почему бы нет?

– Почему? Почему… – Девушка машинально перевела взгляд на указанную часть тела и поняла, что напрасно лишила его единственной футболки – уж лучше бы в мокром сидела. Темнота становилась ощутимо опасной, пора было бежать, но рациональные импульсы мозга организмом предательски игнорировались.

– Да, почему?

– Ты женат!

– Сказал же, разведусь.

– Как у тебя всё просто!

– Зато у тебя – проблема на проблеме.

– Мои проблемы – не твоё дело!

– Это ты ко мне пришла.

Поскольку крыть было нечем, Алиса насупилась и с полминуты подбирала слова, а потом вдруг вспомнила:

– Я пришла рассказать о сундуке!

– Рассказала? Отлично, можешь идти.

Девушка гневно вспыхнула, радуясь, что он этого не видит, и действительно собиралась удалиться, но Герман резко сел и схватил её за руку.

– А можешь не идти.

Она замерла, чувствуя пульсацию под его пальцами и не решаясь их стряхнуть. Дар речи моментально куда-то делся, дыхание сбилось, в голове образовалась чарующая пустота, которая ужасно нервировала, но в то же время затягивала и гипнотизировала.

– Останься, – совсем другим тоном попросил он, и было ясно, что для него это и правда важно. – Останься и всё.

– Ты женат, – обречённо пробормотала Алиса, начиная подозревать, что скоро не сможет говорить о чём-то ещё.

– Не навсегда. И я не изменяю. – Герман лёг обратно и осторожно потянул её за собой, переживая, что она передумает. Опасения были напрасными, поскольку от любых здравых мыслей девушка была очень далека, а сопротивляться и вовсе была не способна.

– Как это не изменяешь? – всё же уточнила она, хотя ответ никого не интересовал.

– Вот так. – Он пристроил её голову на своей груди, мягко обнял и поцеловал в макушку. – Спи.

* * *

Когда Алиса открыла глаза, он уж не спал, лежал, по-прежнему прижимая её к себе, и смотрел на лицо – спокойно, задумчиво и нежно. От этого взгляда было не по себе, но и отворачиваться девушка не собиралась. Время перестало иметь хоть какое-то значение, а всё остальное казалось далёким и несущественным, будто из другой реальности. Через тонкую ткань футболки Алиса чувствовала его тепло и с лёгкой горечью понимала, что настолько уютно ей не будет уже никогда и ни с кем. Нет, пожалуй, даже не уютно, а правильно, естественно, так, как должно быть.

– Вы вставать собираетесь? – безрадостно донеслось с улицы. Заглядывать в палатку Нинка явно стеснялась, но, не дождавшись ответа, просунула внутрь руку и бросила на пол Алисину одежду. До конца высохнуть она не успела и всё ещё отдавала гнилостным душком, однако девушка попросила Германа отвернуться и, облачившись в привычные вещи, отложила его футболку. Встречаться с ним взглядом было немного страшно, достойная тема для светской беседы никак не находилась, и, смущённо повздыхав, она первой выбралась на улицу.

Сумрачная физиономия Игоря за ночь приобрела явственный пропечённый оттенок (почему-то после пожара это было не так заметно) и слишком сильно контрастировала с чудесным солнечным утром и жизнерадостным пением птиц. Поначалу Алиса несколько усовестилась, но затем взяла себя в руки и преспокойно уселась к догоравшему костру, надеясь, что так одежда высохнет быстрее. Какое-то время молодой человек с мученическим видом терпел её присутствие, потом отошёл и занялся в отдалении чем-то невероятно важным, зато на его место тут же опустилась Нинка.

– Ты сбрендила? – коротко полюбопытствовала она, почему-то отводя глаза. Поскольку именно от подруги Алиса рассчитывала получить хоть какую-то поддержку, вопрос показался оскорбительным, но вместо того чтобы ответить в том же духе, она принялась оправдываться.

– Ничего не было.

– Да, я заметила.

– Мы просто спали.

– И это заметила тоже.

– Слушай, какого чёрта? – не выдержала Алиса. – Можно подумать, что это твой муж, а не чужой.

– А ты, видимо, считаешь, что теперь твой?

– Он планирует развестись, – буркнула девушка, прекрасно понимая, насколько глупо это звучит.

– Свежо предание, – покачала головой Нинка. – Но ничего, не переживай. Ты чуть не погибла и поэтому ищешь какую-то защиту, сильное плечо…

– Нет, – твёрдо сказала Алиса, и когда произнесла это вслух, действительно поверила.

– Что – нет?

– Мне нужно не просто сильное плечо, а именно его плечо. И не только плечо, всё остальное тоже.

– Зачем? – простонала подруга. – Ну вот зачем ещё больше усложнять жизнь себе и всем нам?

– Вы-то при чём?

– Да при том… Кто будет тебя успокаивать, когда вернётся эта Марина? Кто будет оттаскивать её от тебя, когда она попытается повыдёргивать тебе космы? Кто будет оттаскивать тебя от Германа, когда ты попытаешься повыдёргивать космы ему…

– Нет у него никаких косм, – огрызнулась Алиса. – И вообще, не твоё дело!

– Конечно, не моё. Пока не выйду замуж и не познакомлю тебя со своим благоверным.

– Дура, – не сдержалась девушка. – Ты думаешь, я в восторге, что ли? Прям плясать готова оттого, что он женат?

– Думаю, что тебе всё равно, – с глубокой горечью ответила Нинка. – А когда перестанет быть всё равно, будет уже поздно.

– Для чего?! Для чего поздно?

– Не знаю. – Завидев Германа, подруга резко поднялась и направилась к тосковавшему в сторонке Игорю. Алиса была огорчена и не понимала причину такой бурной реакции; на щеках проступили красные пятна, которые обычно появлялись во время сильного волнения, хотя сейчас она его почти не испытывала – лишь растерянно гадала, когда и где успела перейти Нинке дорогу.

– Воспитывает тебя? – Герман мягко провёл пальцами по её спине, и девушка подумала, что за этот невинный жест вполне могла бы навсегда оставить невезучую Марину в чёртовом лесу. Наваждение мгновенно прошло, но неприятный осадок прочно угнездился где-то в груди, и Алиса вдруг сообразила, что ему сейчас ещё хуже. Намного хуже.

– Слегка.

– Меня тоже пыталась.

– Не пошло?

– Ну, если даже у моих родителей не задалось… – Мужчина с минуту молчал, глядя на тёмную речную воду, по которой то и дело прыгали невесть откуда взявшиеся солнечные зайчики, и всё так же, не поворачиваясь к Алисе, произнёс: – Мы с ней вместе только пару лет. И честно говоря, с самого начала всё как-то не так. Живём нормально, но по сути – чужие люди, нет у нас настоящей близости.

– А со мной есть? – тихо спросила она, хотя ответ прекрасно знала.

– Я бы не стал на ней жениться, если бы мог предположить… Предположить, что…

– Что однажды встретишь кого-то вроде меня? – Девушка артистично взмахнула ресницами и приняла кокетливую позу, надеясь настроить его на менее серьёзный лад, но Герман не поддался.

– Что однажды что-то почувствую. Думал, вообще на это не способен, да и не нуждаюсь особо.

– А теперь нуждаешься?

Он легко улыбнулся и наконец на неё посмотрел.

– Теперь мне придётся найти хорошего психотерапевта и до конца дней пить успокоительное, потому что волноваться за тебя – самое ужасное занятие в мире. И я его на что не променяю.

Прямолинейность Германа и без того вселяла лёгкую панику, а уж упоминание конца дней, который они, по его мнению, должны встретить вместе, и вовсе подействовало самым пагубным образом. В принципе, учитывая особенности их веселого времяпрепровождения, такая вероятность была очень даже велика, но он явно имел в виду нечто иное, и от подобной перспективы у Алисы перехватывало дыхание. Продолжать разговор она не могла, думать о чём-то, кроме этого разговора, – тоже. Ситуация начинала казаться безвыходной и откровенно глуповатой, однако положение спас Игорь, который проорал что-то невнятное, а потом стал размахивать руками, напоминая увлечённого физкультурника.

Герман моментально подобрался и принялся сосредоточенно озираться, но видимых опасностей поблизости не наблюдалось, а невидимые, похоже, затаились до лучших времён.

– Что это с ним?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Ну а чей это друг? Или правильнее называть его бывшим бойфрендом?

– Просто здорово, – слишком радостно заулыбалась Алиса, метая в него предельно недовольные взгляды. – Только ревности нам сейчас не хватало. Давайте ещё передушим друг друга к чёртовой матери, а то убийца что-то не справляется.

– Дилетант он, – отрешённо пробормотал мужчина, внимательнее присматриваясь к Игорю, рядом с которым скакала уже и Нинка.

– Кто?

– Убийца.

– Потому что не смог меня прикончить? Так всё дело в моём упорном характере, умении бороться, совершать…

– Всё дело в том, что душегуб – безмозглый кретин, который не в состоянии подежурить над болотом с потенциальной утопленницей лишние две минуты. И характер у тебя не упорный, а упрямый – это разные вещи. Впрочем, соглашусь: убийца вполне может здесь состариться, пытаясь тебя добить, потому что ты со своими гадостными наклонностями будешь снова и снова возвращаться с того света, привнося в его жизнь в череду искромётных приключений.

– Одна такая уже возвращается, – угрюмо буркнула Алиса, которая была совершенно не в восторге от такой характеристики, хотя в целом спорить не могла. – Или не одна.

– Всё-таки у них что-то случилось, – угрюмо предположил мужчина, когда приглядываться к чужим физическим упражнениям окончательно надоело. – Идём.

– Я тут подожду.

– Ага. – Он взял её за руку, одним лёгким движением поднял с песка и потащил за собой. – Чтоб ни на шаг от меня не отходила.

– А ты не слишком много себе позволяешь? – Алиса пыталась упираться, но Герман её усилий даже не заметил.

– Слишком много себе позволять – это нервировать убийцу своей живучестью.

Девушка угрюмо насупилась и даже гневно засопела ему в спину, однако в глубине души таяла от счастья, впервые за долгие годы чувствуя, что кто-то о ней по-настоящему заботится. Перемены были слишком неожиданными и резкими, а потому пугающими, однако она уже знала, что отказаться от них просто не сможет.

– Ещё медленнее нельзя было? – раздражённо осведомилась Нинка, испепеляя вновь прибывших сумрачным взором.

– Мы не сразу поняли, чего вы от нас хотите.

– Ну ещё бы, если только и делать, что…

– Мы собирались показать вам вот это, – перебил Игорь и ткнул пальцем себе под ноги.

Сначала Алиса решила, что друзья вывели на скудном сероватом песке какой-то ажурный узор и жаждут похвастаться внезапно открывшейся творческой жилкой, но взглянув на него с другого ракурса, покрылась испариной.

– «Отдай моё, получишь своё», – тихо прочитала она и надолго замолчала, с беспокойством косясь на Германа. Он тоже безмолвствовал и не шевелился, об эмоциях свидетельствовали только до предела сжатые челюсти.

– Это ведь круто, – нарушил тишину молодой человек. – Твои родные живы, их вернут. Нам всего лишь нужно отдать лесному психопату его бесценный сундук. Надеюсь, никто не успел к нему прикипеть и не считает его чересчур большой жертвой?

– Хороший сундук, – с некоторой горечью заметила Нинка. – Я с ним как-то сроднилась уже.

– Купишь себе другой, похожий.

– Да где теперь такой найдёшь, уникальная вещь…

– Почему надпись оставили здесь? – отмер Герман.

Все принялись оглядываться, надеясь обнаружить какие-то особенности ландшафта, но берег в этом месте ничем не отличался от точно такого же в нескольких метрах левее или правее.

– Если бы Игорь не захотел сюда прогуляться, мы могли бы эту надпись вообще никогда не заметить, – сказала Алиса, решив не акцентировать внимание на причине его утреннего моциона. Всё-таки как удачно она провела ночь с Германом, заставив бывшего поволноваться и отправиться в поход. – Собственно, мы даже не знаем, сколько она здесь. Может быть, с самого начала.

– С самого начала мы у него ничего не крали, да и дожди с росами давно всё стёрли бы. Нет, тут никаких вариантов – человек скучает по сундуку или его содержимому.

– Откуда убийца знает, что он у нас, а не сгорел в сарае?

– Увидел, наверное. – Герман бросил на Нинку осуждающий взгляд. – Трудно не увидеть, когда сундук красуется на коленях Вольдемара.

– Да это я так, творческая композиция… И почему тогда убийца его не забрал? К чему эти таинственные послания?

– Мы же дежурили, – ответил Игорь. – Скорее всего, ему известно, что у нас есть оружие, а сам он может похвастаться только дубинкой, которой Лиску огрел. Или чем там тебе прилетело?

– Прости, я не успела у него уточнить.

– Короче, мужик понимает, что имеет шансы нарваться на пулю – мы все на нервах, от цивилизованности скоро ничего не останется…

– Говори за себя.

– Я чужой сарай спалил, со мной давно всё ясно… Слушайте, у меня такое чувство, что он начинает нас бояться!

– Я испытывал те же ощущения, когда с вами познакомился, – усмехнулся Герман. – Если серьёзно, то насчёт оружия ты, пожалуй, прав: в этом смысле мы его превосходим. И количеством, думаю, тоже. Поэтому он и оставил надпись здесь, а не возле лагеря – решил не искушать судьбу. Непонятно только, чем ему так дорог старый сундук.

– Непонятно, как мы должны его вернуть. Будем ходить по лесу и предлагать каждому встречному?

– Оставим на пепелище, – решила Алиса. – Наверняка он там периодически появляется.

– Да, так и сделаем.

– А никому не приходит в голову, что этого несчастного ребёнка неплохо бы похоронить? – Нинка молчала уже довольно долго и теперь явно намеревалась высказать всё наболевшее. – Вы хоть задумывались, какая жуткая судьба у него была?

– А ты задумывалась, какая жуткая судьба может быть у моих детей? – зло процедил мужчина, выделив местоимение.

– Задумывалась. И нет, я им этого не желаю, но, как Игорь верно заметил, мы тут абсолютно опустились.

– Я ничего такого не замечал.

– Просто выразился по-другому. Вы вообще понимаете, в кого мы превращаемся?

– Сооружением творческих композиций занималась только ты.

– Да? А кто вчера пытался воткнуть венчик от миксера Вольдемару в руку? Я всё видела.

– Ему нужен был скипетр, – слегка смутился молодой человек. – Без него не смотрится.

– Вот об этом я и говорю, – покачала головой Нинка. – С нами что-то сильно не так, и с каждым днём становится всё хуже. Особенно это касается некоторых. – Она исподлобья взглянула на Германа и Алису, но тут же отвернулась. – В общем, пора что-то менять.

– Даже интересно. Предлагаешь не возвращать сундук? Тремя трупами больше, тремя меньше…

– Ну нет, конечно. Просто… Может, есть ещё какой-то выход? Этот малыш заслуживает покоя, а не участия в спецоперациях по освобождению заложников.

– Уверен, он бы гордился, – отрезал Герман и первым зашагал к лагерю. Алиса последовала за ним, но слова подруги зародили в душе определённые сомнения. Естественно, о том, чтобы отказаться от обмена, и речи быть не может, однако с Нинкой сложно не согласиться: они стремительно сходят с ума, теряют человеческий облик, развлекаются симбиозом мумии и миксера… Видимо, дело в нервной системе, которая бережёт себя и вынуждает воспринимать жестокую реальность через призму чего-то романтизированно-авантюрного, потому что иначе никакое здоровье не выдержит. Но значит ли это, что вернувшись в нормальный мир, они снова станут собой, или среди вменяемых людей им уже не будет места? И если всё-таки станут и смогут начать сначала – исчезнут ли чувства, которые она испытывает? И которые испытывает он.

Герман поднял сундук, постарался удобнее его перехватить и уверенно направился к лесу, а девушка безрадостно плелась позади, иногда участвуя в непринуждённой беседе друзей, но даже не улавливая её сути. Если исходить из того, что все их поступки и реакции сейчас немного неадекватны, подвержены сильнейшему влиянию извне, то получается, что и остальное тоже? Ладно она, у неё по крайней мере нет никаких обязательств и есть серьёзные проблемы, которые тянутся уже много лет – Нинка правильно сказала о мужском плече, кому оно не нужно-то… Но Герман… У него семья, и состоит она не только из супруги, кроме неё там дети, вступающие в сложный возраст, лежачая мать… Допустим, с женой у него не заладилось, всякое бывает, но это совсем не значит, что он действительно её бросит. Многие люди не испытывают особого трепета к своим вторым половинам, и тем не менее нормально живут, ничего не меняют. Потому что это удобно и привычно, потому что так проще и спокойнее, и ещё десятки разных «потому что». И с чего бы Герману оказаться другим? Из-за мимолётной страсти, которая вспыхнула, когда он переживает за родных? Разве такие чувства могут считаться настоящими? Разве есть хоть малейший шанс, что они не исчезнут после того, как его нога ступит на привычный асфальт?

– Чего приуныла? – заметил Игорь. – Не кисни, скоро всё закончится.

– Закончится, – эхом отозвалась Алиса и почувствовала, как горлу подкатывает ком. Конечно, закончится.

Пепелище выглядело не очень. Вообще-то никто не знал, как им полагается выглядеть, но это явно было несколько неправильным. Девушка долго не могла понять, что именно ей не нравится, но потом сообразила: останки сарая лежали неестественно, так, будто кто-то старательно перетаскивал их с места на место, а то и вовсе разбрасывал специально. В воздухе до сих пор висел устойчивый запах гари, листья на ближайших деревьях пожухли, однако сами стволы, к счастью, не пострадали. Видеть всё это посреди леса, зная, что на многие километры вокруг нет человеческого жилья, было странно; Алиса почти физически ощущала какой-то неприятный внутренний диссонанс, но в то же время умудрялась ему радоваться – хотя бы на некоторые нормальные чувства она ещё способна.

– Что ж, сундучок ему действительно дорог, – невесело сказал молодой человек, похоже мучаясь свежими воспоминаниями. На пепел он смотрел с болью и иногда нервно вздрагивал, но в целом держался неплохо. – Записку нам оставили, видимо, ночью, следовательно копался убийца здесь вчера. Когда было жарко, вонюче и обжигающе.

– Да, довелось ему пережить… Как с горя-то не свихнулся?

– А если уже свихнувшийся человек свихнётся ещё раз, получится…

– Не получится, – отрезала Нинка. – И записка на песке – тому доказательство. Лучше объясните, почему мы решили оставить сундук именно здесь.

– Потому что здесь его точно найдут.

– Вот-вот. А нам оно надо? Найдёт, заберёт – и всё. Лишимся единственного козыря.

– Устроим засаду, само собой, – сказал Герман таким тоном, будто занимался этим каждый день.

– По-твоему, он идиот? То есть, я, конечно, не знаю, может, и да, но что, если нет?

– Ну, сундук ему нужен, рано или поздно точно появится.

– Появится, увидит тебя и свалит. На кустах листьев почти не осталось, всё просматривается – тут не спрячешься. А если отойти подальше, то уже и не догонишь, когда надо будет.

– И что ты предлагаешь? – разозлился мужчина. – Где я должен прятаться? В сундуке?

– Вообще, идея не такая уж плохая, не удивлюсь, если ребёнок…

– Игорь! Это почти кощунство.

– Да нет, я серьёзно. В смысле – касаемо второй части. Да, у него на черепе вмятина, но не такая уж большая, и не факт, что смертельная. К тому же мы не знаем, когда она появилась, – может, недавно, из-за того, что кто-нибудь безрукий сундук уронил.

– Не появилась бы она от такого, – отмахнулся Герман, поскольку безруким был именно он. – И на что ты намекаешь? Ребёнок прятался в сундуке и, например, задохнулся или умер от голода?

– Почему нет? Мать его спрятала в момент опасности, а достать уже не смогла, потому что погибла. Ну, или он сам залез.

– И что это меняет?

– Ничего, – нехотя согласился молодой человек. – Но мне эта древняя история покоя не даёт. Что-то с ней не так.

– Массовое убийство – это всегда «что-то не так», – буркнула Нинка и наконец ответила на вопрос: – Я предлагаю оставить сундук где-нибудь ещё. В таком месте, которое хуже просматривается, отличается волнистым ландшафтом и позволяет напасть относительно внезапно. Понятно, что он всё равно будет ждать, но если не догадается, с какой стороны – это уже огромное преимущество.

– Место должно быть знаковым, – возразил Герман. – Иначе убийца просто не поймёт, где искать.

– Экскаватор! – осенило Алису. – И знаково, и пригорок, и высохшая лужа у его подножья… Там и кустов хватает, мы сможем рассредоточиться, окружить, чтобы точно не ушёл.

Герман посмотрел на неё с восхищением, хотя по большому счёту идея принадлежала Нинке, и согласно кивнул.

– Должно сработать.

* * *

Всеобщая уверенность в неизбежной победе таяла на глазах. Шёл пятый час изматывающего сидения в укрытии, но зловредный убийца до сих пор не соизволил почтить их своим визитом – в отличие от не менее пакостных насекомых, которых было в избытке. Шевелиться Герман строжайше запретил, чтобы ненароком себя не выдать, поэтому отгонять их приходилось силой мысли и враждебными взглядами, что, естественно, никакого результата не приносило. Особенно досаждали комары, жаждавшие отведать чужой крови, но Алиса знала, что если начнёт отмахиваться и угробит всю операцию, её кровь понадобится уже кое-кому другому, и светлые чувства его не остановят. Терпеливо посылая в сторону агрессивной живности молчаливые проклятия, девушка нервно косилась на поваленную ель, едва не отнявшую её жизнь, переглядывалась с Игорем – единственным, кого могла видеть из своих кустов, – и наблюдала за происходящим, а точнее, непроисходящим, у экскаватора.

Сундук водрузили на самое труднодоступное место (мерзавцу придётся потратить время, чтобы до него добраться), но не заметить его было сложно. По идее, не обнаружив своего сокровища ни в лагере, ни на пепелище, убийца сообразит, что принесли его именно сюда, однако кто знает, когда он вздумает явиться. Понимает ведь, что его ждут, но и то, что потерявший детей отец не сдвинется с места даже спустя несколько дней, тоже должен понимать. То есть тянуть ему вроде бы незачем, мог бы иметь совесть и ускорить процесс, чтобы никого не задерживать. Тем не менее он то ли издевается, то ли трусит, то ли просто не видит повода спешить… И как долго им тут торчать? Герман – ладно, у него важная цель, но альтруизм остальных всё же имеет пределы. Вон Игорь уже час исподтишка массирует ногу – явно затекла. А Нинка с самого начала была не в восторге от этой затеи. Да ещё назойливые комары, банальный голод, отсутствие отдыха…

Может, поэтому убийца и не торопится лезть на рожон? К вечеру они сильно устанут, к утру – будут совсем никакими. А он в это время питается украденной провизией, спит, гуляет на свежем воздухе… Нужно было договориться дежурить посменно, но теперь уже поздно, укрытие не покинешь. Да и если подкарауливать подлого аборигена вдвоём, а не вчетвером, вероятность положительного исхода будет значительно ниже. Рисковать сейчас нельзя: вполне возможно, что это – единственный реальный шанс, и получить ещё один такой было бы сродни чуду. Ну и что делать? Человеческая выносливость небезгранична, даже Герман рано или поздно свалится без сознания на своём посту.

Поняв, что ещё чуть-чуть, и нижние конечности совсем потеряют чувствительность, Алиса едва заметно поменяла позу, перенеся вес тела на пятки, и не смогла сдержать тяжёлого вздоха. План трещит по швам, убийца не такой идиот, чтобы прийти сегодня или даже завтра. Она бросила на Игоря вопросительный взгляд, гадая, посещают ли его те же мысли, но друг смотрел в противоположную сторону – туда, где медленно двигался чей-то силуэт. Поразившись наивности врага, девушка воспрянула духом и, чуть приподнявшись, чтобы было лучше видно, принялась внимательно следить за его перемещениями.

Путь вновь прибывшего предсказуемо лежал в направлении экскаватора. Шёл он осторожно, явно стараясь не шуметь, и тем не менее не останавливался и не прислушивался – видимо, всё же пребывал в наивной уверенности, что никакой засады тут нет. Это казалось странным, но очень обнадёживающим; Алиса даже начала мечтать о том, что затянувшийся кошмар закончится вполне благополучно. Увы, длилось счастливое заблуждение недолго. Игорь, который находился к преступнику намного ближе, наконец повернулся к ней, и девушка с трудом сдержалась, чтобы не закричать – до того сильно было перекошено его лицо.

– Что? – спросила она одними губами, но молодой человек только качнул головой и указал глазами куда-то за её спину.

Девушка резко обернулась, уже не боясь спугнуть добычу, потому что жизнь дороже, однако позади никого не было. Ещё несколько секунд поозиравшись, она снова уставилась на Игоря и непонимающе округлила глаза. Он сделал странный жест, означавший призыв к бегству, но было уже поздно: у экскаватора нарисовалась фигура, которая убийце Вольдемара принадлежать никак не могла.

Марину Алиса видела лишь однажды – в самую первую грозовую ночь, да и то издалека, но особых вариантов вроде бы просто не было. Женщина притормозила в метре от сундука, воровато огляделась и потянулась к нему руками, что ввиду особенностей пригорка требовало определённой сноровки.

Справившись с первым шоком, Алиса выбралась из своего укрытия и почти по-пластунски поползла к экскаватору. Зачем она это делает, девушка сама не очень понимала, поскольку задача перед ней стояла другая: сидеть и ждать, когда убийца побежит в её сторону, чтобы внезапно повалить его на землю или хотя бы просто замедлить. Однако теперь ситуация кардинально изменилась, она сбивала с толку и вела к не вполне обдуманным решениям.

– Ты куда? – шикнул Игорь. Он двинулся за ней, но, поразмыслив, остался на месте.

Девушка только дёрнула плечом, поскольку ответить было нечего, и себе под нос пробормотала:

– Теперь-то он точно разведётся.

Радость была несколько не ко времени, но очень грела душу и настраивала на боевой лад, что было совсем нелишним: если учесть, в каком состоянии сейчас должен пребывать Герман, её активная помощь может оказаться весьма кстати.

Пока Алиса продвигалась вперёд, мысленно примеряя на себя заслуженные лавры и почести, у экскаватора стало многолюдно. Человек, встреча с которым когда-то плохо закончилась для Вольдемара, всё же соизволил явиться за своим сундуком и был крайне раздосадован навязанной компанией. К присутствию Марины он и вовсе отнёсся с заметной прохладцей, что выразилось в резком ударе в спину и отшвыривании женщины на пару метров. Наблюдать за развитием событий становилось всё интереснее, девушка даже прекратила ползти и замерла, открыв от удивления рот, но тут на сцене материализовался Герман, который предательски испортил веселье.

– Отойди от неё, – коротко приказал он, нацелив на убийцу пистолет. Тот досадливо крякнул и послушно отступил на несколько шагов, но особого испуга почему-то не демонстрировал.

– Милый, ты видел, что…

– Видел, – перебил Герман, и по тону было непонятно, защитить он её хочет или пристрелить. – Зачем тебе сундук?

– Какой сундук? – изумилась Марина.

– Ты идиот? – подал голос убийца. Говорил он скучающе, почти безразлично, однако в глазах светилось что-то очень нехорошее.

– А тебе зачем? – вопросом на вопрос ответил Герман. – Что в нём такого особенного?

– Ты знаешь.

– Знаю? – На мгновение Герман пришёл в замешательство, и этого было достаточно: изогнувшись в каком-то нечеловеческом прыжке, убийца бросился на него и принялся вырывать пистолет. Битва была достойна славянского эпоса – слышались глухие звуки ударов и сдержанный скрежет зубов, изредка кто-то коротко вскрикивал от боли, но тут же замолкал, ни один не давал другому шанса на победу. В конце концов оружие было отброшено в сторону Алисы («Очень кстати, – подумала она, – вот только куда стрелять?»), а сражение продолжилось на земле, по которой Герман и его противник попросту катались, больше нервируя себя и окружающих, чем нанося увечья.

Марина с тревогой наблюдала за ходом боя, потом, вероятно, решила, что ей это не так уж интересно, и снова потянулась за сундуком. В ту же секунду Игорь, вспомнив о том, что он тоже мужчина, вывалился из кустов, издав почти звериное рычание, и в недоумении остановился, потому что с дальнейшими действиями возникли затруднения.

– Отбери сундук! – крикнула Алиса и схватила пистолет.

Когда Герман объяснял, как им пользоваться, ей было приятно. Нравилось, что он ей доверяет, что заботится, что учит, словно маленькую девочку, но вместе с тем не сомневается, что у неё получится. Сейчас ощущения были совсем иными: оружие казалось чересчур тяжёлым и откровенно враждебным, оно плохо легло в руку, принесло сильное чувство дискомфорта, а самое главное – страх.

Пытаясь справиться с эмоциями, девушка навела пистолет на убийцу, но тут же поняла, что скорее попадёт в Германа – они слишком быстро менялись местами, прицелиться и выстрелить в кого надо, было невозможно. Тогда Алиса переключилась на Марину, с которой без особого успеха боролся Игорь, и очень ясно представила, как он со своим везением получает все семь пуль, хотя шесть из них она даже не выпустит. Да и можно ли причинить жене Германа вред: ещё неизвестно, что за роль той отведена, вдруг она – тоже жертва… И неясно, как он в действительности к ней относится, говорить-то мужики все горазды…

Последняя мысль заставила сердце сбиться с ритма, но мучиться было некогда. Сообразив, что оружие может пригодиться только в качестве потенциальной угрозы, девушка навесила на лицо предельно серьёзное выражение и сурово потребовала:

– Всем остановиться!

То ли с выражением лица было что-то не то, то ли дрогнувший голос подвёл, но единственным, кто последовал её приказу, стал Игорь. Молодой человек покладисто замер, потом понял, что обращались не совсем к нему, и сделал красивое движение, которым намеревался сбить Марину с ног. К несчастью, именно в этот момент женщина наконец заметила Алису и, вытаращив глаза, застыла в неестественной позе, из-за чего Игорь пролетел мимо и стремительно спланировал с пригорка. Судя по отчаянным ругательства, приземлился он прямиком в высохшую лужу, что, вероятно, было довольно болезненно, однако злоключения его потрёпанного организма девушку сейчас не волновали. Марина, так и не разогнувшись, пялилась на неё словно на призрака, и Алиса даже предположила, что от неё всё же ждут выстрела, но заставить себя не могла.

– Ты… – бледнея лицом, пробормотала женщина и замолчала, очевидно не желая развивать тему.

– Я, – кивнула девушка, краем глаза наблюдая за тем, как Герман одерживает победу. Убийца действительно начал сдавать, но не сдаваться: улучив момент, он застонал, притворяясь тяжелораненым, вывернулся из захвата, после чего бросился к вожделенному сундуку и, успешно им завладев, ринулся в чащу. Герман пару раз споткнулся, теряясь в сомнениях, потом всё же выбрал направление и рванул за беглецом, видимо полагая, что в их отсутствие ничего ужасного не произойдёт. Алиса, в голове которой только что забрезжило нечто до боли знакомое, но абсолютно неопределяемое, застыла на месте, боясь спугнуть некую важную мысль, однако не успела эта мысль оформиться, как Марина сделала несколько шагов ей навстречу, и девушка вскинула пистолет.

– Не надо, – тихо попросили из-за спины, и Алиса с облегчением выдохнула: подруга жива, а не валяется в кустах, истекая кровью. – Как ты спать после этого будешь?

– Со снотворным, – буркнула девушка. «И с Германом», – добавила она про себя, к собственному удивлению, даже не устыдившись.

– Подумай, как он отреагирует.

Поскольку насчёт этого Алиса действительно не была уверена, да и становиться убийцей не слишком хотела, она чуть опустила руку и пояснила:

– Буду стрелять по ногам, а там – как получится.

Нинка согласно промолчала и выплыла из-за её плеча, а Герман в это время показался за отдалёнными деревьями.

– Упустил, – виновато крикнул он и согнулся, пытаясь отдышаться. Алиса, на мгновение к нему повернувшись, заметила движение лишь в самый последний момент – даже не столько заметила, сколько просто уловила.

Выстрел грянул внезапно; девушка с изумлением смотрела на собственную руку, сжимавшую оружие, и на чужие пальцы, обхватившие её запястье. Марина застыла метрах в десяти от неё – готовая убежать, но будто чего-то ожидающая. Всеобщий ступор длился только несколько секунд, однако за это время Алиса сообразила, что так никого и не убила, а потому почти расслабилась.

– Отцепись, – вежливо попросила она Нинку, и та действительно отцепилась, похоже пребывая в странной уверенности, что повторной атаки не будет.

– Ты собиралась стрелять по ногам.

– А по твоей милости попала в дерево. Вот что ты за…

Марина сорвалась с места, и девушка снова выстрелила – на этот раз пуля угодила в экскаватор. Раздался едва различимый лязг, послышались тяжёлое дыхание Германа над ухом и короткий Нинкин вскрик, и мир превратился в грохочущий огненный ад.

* * *

Сознание Алиса не теряла, но будто бы выпала на время из реальности. Она видела, как взлетели вверх огромные комья земли, как медленно, с тяжёлым треском рухнуло высокое дерево, как совсем рядом с её лицом пролетела ржавая железка, которая наверняка убила бы на месте, попади чуть левее, – всё это казалось дурным сном, кадром из фильма, и уж точно не могло относиться к её жизни. И тем не менее теперь её жизнь была именно такой.

Страха или обиды это открытие не вызвало, оно было безразличным и беспристрастным, что свойственно многим фактам. Оно существовало само по себе, вне зависимости от чьего-то мнения или желаний, вне времени, вне обстоятельств. Теперь её жизнь – это шумное, рокочущее поле боя, это Герман за её спиной, это сталь его рук, защищающих от обломков, это завтрашний день, который может не наступить, это сизая дымка, скрывающая солнце. И этот новый, сумасшедший мир казался до безумия прекрасным.

– Жива? – хрипло спросил Герман, когда стало значительно тише. – Вы обе – живы?

Алиса сжала его ладонь, не в силах пока отпустить гипнотизирующее ощущение безудержной свободы, но Нинкин кашель мгновенно привёл её в чувство.

– Цела? – с беспокойством пробормотала девушка. Подруга кивнула и попыталась встать на ноги, по-прежнему продолжая кашлять. Мужчина тоже поднялся и потянул за собой Алису, хотя она была не прочь посидеть ещё. – Игорь!

Молодой человек, с трудом вскарабкавшись на пригорок, с обалдевшим видом стоял посреди образовавшегося хаоса и явно их не замечал. Пришлось позвать громче и немного помахать руками, привлекая его внимание. Он подбежал, слегка прихрамывая, обвёл всех троих осоловевшим взглядом, полным неприкрытого ужаса, но, убедившись, что никто не пострадал, почти успокоился.

– Что вы тут натворили? Кого хоть взорвали-то?

– Экскаватор, – угрюмо сообщила Нинка. – Хорошо, что сундук этот убийца спёр, а то мне прям обидно было бы.

– А быть сбитой с ног взрывной волной не обидно? Меня даже внизу достало, как вы тут выжили вообще?

– Земля самортизировала, – с умным, но отрешённым видом объяснил Герман. – Основная мощь ушла в пригорок, поверхности мало что осталось. – Больше ничего не сказав, он коротким движением забрал у Алисы пистолет, который та продолжала сжимать в руке, и направился туда, где за пару секунд до взрыва находилась Марина. Понять, что творится у него в голове, было совершенно невозможно, но девушка начинала чувствовать себя виноватой.

– А это… Что случилось-то? Как вы умудрились взорвать древнюю прогнившую технику?

– У Алисы спрашивай, её рук дело. – Нинка последовала за Германом, и стало ясно, что она серьёзно злится. Причины, в принципе, имелись, но раз уж всё закончилось хорошо, могла бы и не выпендриваться.

– Убийца забрал сундук и свалил, Марина стояла вон там, если её тело нигде не валяется, наверное, тоже сбежала, – доложила девушка Игорю. – Что взорвалось – не знаю.

– А стрелял кто?

– Я.

– В убийцу?

– В Марину.

– Понимаю, – кивнул молодой человек, но тут же спохватился. – Хотя нет, не понимаю. Вообще ни хрена не понимаю.

– Добро пожаловать в клуб, – уныло сказала Алиса и безрадостно огляделась. Дымка почти рассеялась, солнце уверенно пробивалось сквозь заметно поредевшие кроны деревьев, земля казалась вывернутой наизнанку и очень напоминала эпизоды из военных фильмов. От экскаватора осталось несколько разбросанных поблизости железок, да ковш, зацепившийся за ветви невысокой липы.

– Ты просто всадник апокалипсиса, – даже с каким-то восхищением оценил Игорь.

– И где мой конь?

– Старый мерин. Сюда чешет.

Герман действительно направлялся к ним и, судя по недовольно сдвинутым бровям, счастлив в эту минуту не был. Интересно, он так реагирует на то, что Марина жива, или на то, что нежива, или ещё на что-нибудь абсолютно постороннее? Задумавшись, Алиса даже не сразу расслышала его слова и переспросила:

– Нет?

– Нет. Ни тела, ни его частей. Ушла.

– И если подвести итог…

– Мы лишились сундука и экскаватора, от которого, очевидно, могла быть польза.

– И ничего не приобрели, – резюмировал Игорь, с сочувствием косясь на Алису. – С другой стороны, мы всё ещё живы.

– Это ненадолго, если любовь всей твоей жизни продолжит шмалять по прохожим.

– Нин, ну ты-то чего? – Пассаж о любви молодой человек благоразумно проигнорировал (тем более что пистолет был у взвинченного до предела Германа), но скрывать удивление не стал. – Всё не так уж плохо, мы получили новую информацию.

– И куда ты с ней? В информбюро?

– Идём в лагерь, – буркнул мужчина, и возразить ему никто не решился.

Путь прошёл в полнейшем молчании, которое Алиса про себя охарактеризовала как «гробовое», причём было ощущение, что на намечающихся похоронах главная роль уготована именно ей. Герман на неё не смотрел и вообще, казалось, не замечал, Нинка тоже дулась, Игорь, хоть и вымучивал улыбку, стараясь поддержать, выглядел настолько побитым, что нужного эффекта не производил. Следовало поговорить начистоту, объяснить своё поведение, отстоять позицию, но в присутствии друзей делать этого не хотелось, а оставаться наедине было страшно. Страшно оттого, что она перешла некую невидимую черту и теперь сама не могла себе доверять, не могла себя уважать, гордиться. А ведь для Германа эта черта значит гораздо больше, возможно, является единственным смыслом жизни, единственным огоньком надежды… Некстати вспомнив про огонёк, предательски заманивший её в болото, Алиса вздрогнула всем телом и дёрнула мужчину за футболку.

– Надо поговорить.

– В лагере, – коротко обозначил он, даже не обернувшись. До реки оставалось всего ничего, но эта пара сотен метров далась ей словно подъём на горную вершину – без снаряжения и в условиях кислородного голодания. Игорь и Нинка, без слов поняв, что их компания сейчас не к месту, очень вовремя засобирались за водой, а Герман устало потёр лицо руками и воззрился на Алису с видом мученика, которого вот-вот поведут на эшафот. Было в его глазах некое подобие облегчения от того, что скоро всё разрешится, и это по-настоящему пугало.

– Два выстрела, так?

– Ну, – осторожно подтвердила Алиса, никак не ожидая, что он начнёт настолько издалека.

– Почему ни одного попадания?

Девушка нервно всхлипнула, заподозрив, что он от горя тронулся умом, но покладисто ответила:

– В первый раз Нинка помешала – вцепилась в мою руку. А во второй твоя ж… Ма… Марина уже далеко была, и между нами оказался экскаватор.

– Так зачем стреляла?

– Ч-чтобы её остановить, – обморочным голосом соврала Алиса, решив, что истинную причину ему знать необязательно.

– Но между вами уже был экскаватор.

– Ну, не совсем… Было там немного места.

– И что? Ты профессиональный снайпер?

Девушка испуганно замотала головой, окончательно теряя нить разговора, а самое главное – его смысл.

– Может быть, годами ходила в тир?

– Нет.

– Тогда, наверное, обладаешь уникальным талантом?

– В-вряд ли.

– Ну и какого чёрта?! – рявкнул он и сквозь зубы добавил: – Никогда так не делай.

– Не стрелять в твою ж… ж…

– Не тратить патроны впустую, когда их и так почти нет!

– Да ты что, охренел совсем?! – заорала девушка, испугавшись, что сейчас напрочь лишится связи с реальностью и навсегда застрянет в этом бреду. – Ты за что меня отчитываешь?!

– За бездумную трату боеприпасов.

– А должен за что?

– Не знаю, подскажи.

Алиса задохнулась от возмущения. Беседа принимала отчётливый характер безумия, а Герман даже не собирался возвращать её к чему-то нормальному. И как это понимать?

– Я ещё подсказывать должна? Сам не догадываешься?

– Не-а.

Девушка очумело покачала головой, бросила взгляд в сторону копающихся у реки друзей, будто надеясь на их помощь, и всё же собралась с силами.

– Твои дети так и не найдены, мы лишились сундука, который могли на них обменять, убийца ушёл, и не думаю, что появится снова – незачем ему теперь. А Марина… Я должна была остановить хотя бы одного из них, не наповал, конечно, а просто ранить, зацепить, чтобы узнать, где дети. Но вместо этого взорвала чёртов экскаватор, что позволило ей скрыться…

Герман внимательно её выслушал, кивнул и ущипнул пониже спины. Алиса подпрыгнула от неожиданности, оскорблённо вытаращила глаза и гневно на него уставилась.

– У тебя крыша поехала, или просто глумишься? Ответь, я хочу знать, с чем имею дело.

– Все мы этого хотим, – философски вздохнул мужчина и вполне серьёзно пояснил: – Буду щипать каждый раз, когда будешь нести такую ерунду. Это наказание.

– Наказание – это ты! – взорвалась она. – И кто дал тебе право меня наказывать?!

– А кто дал тебе право наказывать себя? Да ещё за то, в чём ты нисколько не виновата!

– Пистолет был у меня.

– Нет, Алиса, он был у меня! Это я облажался по всем фронтам! Начиная с момента свадьбы.

Она замолчала, сообразив, что переубедить его не сможет, и не найдя слов, чтобы хоть немного подбодрить. Герман тоже ничего не говорил, явно стыдясь своей несдержанности.

– Твоя… Она была очень удивлена, увидев меня, – наконец сказала девушка. – Очень.

– Я бы тоже удивился, если бы такая пигалица на меня ствол наставила.

– Сам ты пигалица, – беззлобно огрызнулась Алиса. – Она не из-за оружия удивилась.

– Слишком яркий маникюр?

– Слишком живая я, придурок.

Мужчина помрачнел и отвёл глаза, а потом принялся старательно рассматривать воздух над её плечом.

– Господи, ты что, знал? Ты знал! – Она с силой двинула ему кулаком в грудь, но он даже не шевельнулся. – Герман!

– Да не знал я.

– И почему мне кажется, что это не совсем правда?

– Потому что ты стала очень подозрительной – не лучшая черта для женщины, между прочим.

– Я тебя придушу, – предупредила Алиса без тени эмоций: сил на них уже не было.

– Молодец, быстро учишься. Главное – патроны не трать… Ну не знал я, клянусь! Подумал пару раз, но сам себе не поверил. Решил, что мне пришло такое в голову, только потому, что на самом деле я этого хочу.

– Утопить меня?!

– Чтобы моя ж… Вот чёрт, чтобы Марина… Чтобы мне не пришлось с ней объясняться.

– И разводиться. Поэтому ты не особо возражал, когда я стреляла. Твою мать, Герман…

– Договаривай давай – стреляла на поражение. А не чтобы остановить, как уверяешь. – Он опустился на землю, на секунду прикрыл лицо руками и, уставившись в одну точку, попытался подобрать слова: – Я не желаю ей смерти. Ну, то есть тогда не желал, сейчас уже… Не знаю. Просто мне удобно, чтобы она была в чём-то виновата, тогда я сам менее виноват. Понимаешь?

– К несчастью.

– Я всё думал, почему покушаются именно на тебя. Случай с елью – ладно, там и меня могло зацепить. Но болото – уже что-то личное. А у тебя, если отбросить Игоря, из которого Отелло как из меня балерина, личного здесь быть не может, значит, это моё. Правда, оставался ещё один вариант: убийце не понравилось то, что ты за ним идёшь. Только что ему мешало спокойно оторваться, выключив фонарь? Он не тронул тебя во время первой встречи, следовательно, не очень этого и хотел. Так зачем пачкать руки позже? Выходит, кто-то другой.

– Не в меру ревнивый? – Ход его мыслей Алиса понимала и даже была готова согласиться, но один момент всё же смущал. – Разве можно ревновать человека, которого, мягко говоря, не слишком любишь? Потому что если бы она тебя любила…

– Собственнический инстинкт никто не отменял.

– Допустим. Тогда у меня остался самый главный вопрос…

– Какого хрена ей от меня надо? – Герман судорожно вцепился себе в волосы, однако тут же принял более расслабленную позу, всем своим видом давая понять, что прекрасно собой владеет. – Я понятия не имею! Не знаю, Алис, вообще никаких предположений!

– Она никогда не просила чего-то такого…

– Нет!

– Я даже не сказала – какого.

– А ты и не скажешь, потому что сама не знаешь. – Он глубоко вдохнул и шумно выдохнул. – Ей нужен был сундук. Но это сейчас. А изначально его у нас не было, и выходит, что детей она забрала просто…

Закончить фразу мужчина не смог, но всё и так было понятно. Детей увели не для того, чтобы что-то получить от их отца. Это могли быть месть, злость, даже желание избавиться от его опостылевших отпрысков и жить спокойно… Всё что угодно, но только не деловой подход. И это значит… Их уже может не быть в живых, потому что живыми они нужны Герману, а Марине от Германа не нужно ничего. Вернее, не было нужно, пока они не спёрли сундук. Что в нём такого полезного и откуда она вообще о нём знает? И что теперь делать? Снова похитить сундук у убийцы, чтобы потом обменять на детей?

– Есть ведь ещё кто-то, – осенило девушку. – Я сначала думала, что Марина была заодно с этим мужиком, но в процессе они что-то не поделили и поэтому за сундуком пришли по отдельности, надеясь друг друга опередить – даже не стали выжидать, что было бы логично, а ломанули напролом, несмотря на нашу засаду. Только в самую первую ночь, когда я развлекала вас своим представлением, было ещё одно привидение. А Марина тогда стояла рядом с тобой.

– Точно, – с некоторым удивлением согласился Герман. – Когда она появилась у экскаватора, я решил, что призраком была она, но получается – нет.

– Или да, но не всегда.

– Это хорошо. Очень хорошо.

– Что твоя жена – тварь с того света? – не удержалась Алиса. Тема была ещё слишком свежей, и давить на больное она не собиралась, но чувствовала, что он переносит личную трагедию куда лучше, чем мог бы.

– С этого. Хорошо, что у них конфликт. Есть убийца Вольдемара и ещё один человек на его стороне, а есть Марина – явно из другой конторы. Возможно, на какое-то время их интересы сошлись, но как добрались до главного – резко разошлись.

– А главное – это сундук? Странно, вообще-то.

– Странно, но непринципиально. Им всем он зачем-то нужен, не сыграть на этом – просто ненормально.

– Ну и как будем играть?

– Не знаю пока, – несколько скис Герман. – Но это отличный шанс.

– Экскаватор тоже когда-то таковым казался.

– И не зря. Просто я не дорыл до самого интересного. Очень жаль, между прочим, сейчас у нас был бы прекрасный арсенал.

– Арсенал?

– Ты же не думаешь, что он сам по себе на воздух взлетел? Внутри было что-то такое – может, гранаты, динамит… Ты на редкость метко стреляешь, кстати.

– Пистолет отдашь?

– Только когда всерьёз задумаюсь о суициде.

Алиса невесело усмехнулась и, решив, что вполне может оставить его ненадолго в одиночестве, отправилась делиться результатом общих размышлений с друзьями.

* * *

Игорь устроился на корточках возле Вольдемара и, задумчиво пожёвывая длинную травинку, искоса на него посматривал, словно ожидая советов и предложений. Таковые всё никак не поступали, а между тем необходимость в них имелась: твёрдое намерение воспользоваться разногласиями врагов наткнулась на суровую правду жизни.

– По-хорошему, надо бы снова завладеть сундуком.

– Необязательно, достаточно, чтобы Марина просто думала, будто он у нас. Тогда её можно будет выманить и заставить вернуть детей.

– Если они у неё, – подала голос Нинка. – Мы этого не знаем наверняка и вообще ничего не знаем.

– Ну, чтобы узнать, выманить всё равно придётся. Жаль, у нас нет второго такого сундука, только с другим содержимым.

– Тебе этого было мало?

– Я имею в виду, что мы могли бы использовать муляж, какая разница, что там внутри.

– Для кого-то – принципиальная. И потом, выстрогать второй такой сундук мы вряд ли сможем.

– Деревьев вокруг полно.

– Вперёд, Игорёк, мы в тебя верим.

– У меня палец сломан, – огрызнулся он. – Извините, в другой раз.

– Можно и вообще без сундука обойтись, – заметила Алиса. – Просто скажем Марине, что он у нас, она же никак это не проверит. Другое дело, что донести до неё эту информацию немного затруднительно.

– И вступить в переговоры с убийцей Вольдемара – тоже, – хмуро буркнул Герман. – Оба ныкаются по лесам, стоянку могли сделать где угодно, и мы найдём её, только если наткнёмся случайно. С привидением та же история, хотя использовать его в качестве гонца было бы прикольно. Даже я готов это признать.

– У тебя мумия есть – вперёд, используй.

– Я подумаю, – абсолютно серьёзно кивнул мужчина, и Нинка закашлялась, от неожиданности проглотив комара.

– Серьёзно, что ли?

– Почему нет? Этот парень умеет привлекать к себе внимание. Я прям уверен, что его внимательно выслушают.

– Откуда в экскаваторе взрывчатка? – тихо спросила Алиса, забеспокоившись, что с отчаявшегося Германа действительно станется подбить мумию на какую-нибудь глупость. – То есть когда её туда положили? Недавно ведь не могли, пришлось бы целый пригорок раскапывать, а я знаю только одного человека, который на такое способен.

– Причём без особой причины…

– Игорь!

– Что? Странный он у тебя, если честно. Дай лопату – будет копать, дай сундук – будет носить, дай пистолет – стрелять не будет. А если ещё вспомнить, на ком он женился…

– И на ком собирается… – ехидно продолжила Нинка, подпортив настроение всем присутствующим. – Лиса задала правильный вопрос: какого чёрта взрывчатка хранилась в экскаваторе? Понятно, что со времени стройки, и понятно, что кто-то из наших приятелей об этом знал, потому что лопату нам всё же подкинули с конкретным намёком. Жаль, сопроводительное письмо оставить не догадались, мы оказались тупее, чем о нас думали.

– Вот и славно, сбили врагов с толку…

– Я бы поставила на убийцу, – сказала Алиса. – Он по возрасту подходит, вполне мог здесь ошиваться или иметь знакомых из числа тех, что ошивались. Правда, неясно, зачем ему надо было делиться с нами экскаватором и тем, что в нём хранилось. И да, если уж так хотелось, мог бы сделать это как-то более явно, а не просто подсунув лопату.

– Он ещё и Вольдемара нам подсунул. Марину исключать, конечно, тоже нельзя, но всё-таки я с трудом представляю женщину, которая полезет в болото, чтобы вытащить… – Игорь машинально взглянул на Алису, запнулся и продолжать не стал, очевидно разуверившись в собственной правоте. – Мы не знаем, имеет ли она какое-то отношение к стройке?

– Мы теперь ничего не знаем, – уныло отозвался Герман, которому адресовался вопрос. – Но насколько мне известно – нет. Во всяком случае, это я ей рассказывал про отца, а не наоборот. И сюда она приехала впервые.

– Сама так сказала? Ну тогда точно, никаких сомнений.

Алиса толкнула приятеля в бок, призывая не добивать человека, чья жизнь и так в одночасье рухнула, но человек отреагировал вполне спокойно:

– Марина походы ненавидит, я удивлён, что она столько продержалась в лесу. И да, я понимаю, что теперь ничему нельзя верить, но не могла же она лгать вообще на каждом шагу.

Остальные ответили неловким молчанием, не решаясь сказать, что очень даже могла, но Герман в озвучивании очевидного и не нуждался.

– Она никогда не вела себя странно?

– Не уводила ли она моих детей в лес, требуя взамен сундук с древними останками? Не припомню.

– Нет, я имел в виду – в целом, – уточнил Игорь. – У каждого есть свои тараканы. Алиса, например…

– Сейчас кого-нибудь убьёт.

– Вот, она их даже не скрывает, и это честно, любезно по отношению к окружающим…

– Да не было ничего такого, – сказал мужчина, но на Алису посмотрел с интересом. Чувствовалось, что если бы не жёсткий цейтнот, он бы с удовольствием углубился в тему. – Я её и выбрал-то, потому что была обычной, как все.

– С такими удобнее? – нахмурилась Алиса.

– Чем с такими? – Герман усмехнулся и нежно провёл пальцами по её руке. Звёздное небо, раскинувшееся над рекой, оглушительный стрёкот насекомых, догорающий костёр, едва слышный плеск воды – всё было настолько уютным и романтичным, что девушка иногда выпадала из реальности, забывая о проблемах и невзгодах. – Да, пожалуй. Но нам с Вольдемаром это не подходит. – Он обменялся с мумией понимающими взглядами.

– Чем Марина занимается?

– Шьёт на заказ. Работает дома, что меня полностью устраивало, ходит только в бассейн и ближайшее кафе – встречается там с парой подруг. В общем-то, это всё.

– Всё? Ты два года прожил с человеком под одной крышей, и тебе больше нечего рассказать? – не поверила Нинка.

– Я часто уезжал в командировки, а когда возвращался – старался проводить время с больной матерью и детьми. Марина особенного внимания не требовала, вот и…

– Так это крик о помощи! Она хочет, чтоб её заметили!

– Сейчас расплачусь, – скривилась Алиса, хотя на самом деле была рада, что Игорю удаётся немного разряжать обстановку. – Что же с этим чёртовым сундуком? Что в нём такого?

– Мы знаем – что.

– Да, но зачем оно Марине?

– А зачем убийце – тебе неинтересно?

– У него и с Вольдемаром тесная дружба, мало ли, тянет на сыгравших в ящик… Слушайте, ящик! У нас же есть ящик! Он вполне подходит по размеру, чтобы ненадолго задурить больную голову – просто идеально.

– Какой ящик? – напряжённым голосом уточнила Нинка, на всякий случай осмотревшись. – Ты тоже припёрла из дома походный сундук?

– Тот, который на катере. Игорь почему-то использует его в качестве холодильника.

– А, отличная идея, хорошо, что вспомнила. Сейчас быстренько сбегаем и принесём.

– Да ладно, вряд ли найти катер так уж сложно. Он же здоровый и явно на воде, не могли они его в кусты затащить.

– Он не на воде, – глухо сказал Игорь, отбросив привычное ехидство и сумрачно уставившись перед собой. – А под.

– Что – под? – охнула Нинка, хотя и так было понятно. – Что ты сделал с катером, придурок? Мы же отсюда не выберемся никогда. Вообще никогда! О Господи…

– Завязывай паниковать, – буркнул молодой человек. – У нас и до этого шансов было немного.

– Ну, слава богу, всем сразу полегчало…

– Так где он? – резко спросил Герман, и от его тона Нинка даже перестала всхлипывать.

– Прямо тут. – Игорь махнул рукой в сторону реки. – Я не говорил, потому что… Ну, в общем, из-за этого. Чтобы не было упаднических настроений.

Мужчина понимающе кивнул, и Алисе это очень не понравилось. Что ещё от них скрывают для их же блага?

– Давно ты знаешь? – спросила она.

– Помнишь день, когда мы шли к той лысоватой горке, на которой раньше встречали рассветы? Ты свалила, а я всё-таки решил её покорить и оттуда заметил тень в реке. По очертаниям напоминавшую нечто до боли родное.

– Тень? Но там же глубоко.

– Да нет, ближе к берегу. Думаю, в глубину до него всего несколько метров. А затопили, наверное, в самом начале, чтобы… – Он с сомнением покосился на Нинку. – Ну, вы поняли.

– Так на фига рассказывать сейчас? Думаешь, боевой дух нашей команды стал крепче за пару дней? Пару весьма насыщенных дней, – с нажимом уточнила Алиса, но вдруг поняла, что переварить такую новость раньше ей действительно было бы куда сложнее.

– Потому что мне кажется, что ящик можно достать. У нас ведь есть верёвка, думаю, её длины хватит.

– Для чего? – вкрадчиво осведомилась Алиса. – Сделаем лассо и будем арканить?

– Да, только не с берега. – Герман поднялся на ноги и устремил взор в сторону реки, которая сейчас выглядела сплошным чёрным пятном, не имеющим границ и расстояний. – Глубина несколько метров, говоришь? А ящик вроде был пластиковый?

– То-то и оно, – обрадовался Игорь неожиданной поддержке. – Более того, я подозреваю, что он может быть герметичным и не всплыл только потому, что привязан. Надо нырнуть, освободить и потом прицепить на новую верёвку на манер буйка. Это не должно быть так уж сложно, самое главное – достать до нужной глубины.

Почему-то все сразу посмотрели на Германа, хотя оригинальная идея принадлежала не ему. В его способностях Алиса не сомневалась, но даже у берега вода с каждым днём становилась всё холоднее, а уж на глубине… Вдруг у него сведёт ногу или ещё что похуже? И действительно ли ящик почти у поверхности, как считает Игорь? Потому что Герман не успокоится, пока его не вытащит – будет предпринимать всё новые и новые попытки и упустит момент, когда нужно остановиться. Лучше бы она вообще про этот ящик не вспоминала. Или догадалась промолчать.

– У меня палец сломан, – невзначай заметил молодой человек. – Так, к сведению. Не то я бы, конечно…

– Утром, – коротко оповестил Герман. – Когда рассветёт.

– С ума сошёл? Будет слишком холодно.

– Потерплю.

– Вот именно – потерпишь. Хотя бы до полудня.

– Алис, там мои дети. – Он на взглянул на неё с хорошо читавшимся сожалением, но по голосу было ясно, что обсуждений не будет. – И нет, ты со мной не поплывёшь.

– Но…

– Нет. Я иду спать, вы тоже закругляйтесь. Кроме дежурного со сломанным пальцем.

Ночь выдалась прохладной и какой-то влажной, сырость была везде – в воздухе, в палатке, на одежде, даже кожа казалась чуть ли не мокрой. Ощутив на пояснице привычный аллергический зуд, Алиса потянулась туда рукой, но в этот момент почувствовала уверенное прикосновение в том месте, где чесалось особенно сильно.

– Лучше?

Вспыхнув от смущения, девушка зажмурилась, словно надеясь, что позорная ситуация рассосётся сама собой, и слабо пробормотала:

– Игорь меня сдал?

– Я сам заметил, – нежно усмехнулся Герман. – Природа тебя не принимает?

– Почему же, то болото было вполне лояльным…

– Не напоминай мне, ладно?

– Да? А то, что ты утром…

– Я хорошо плаваю. Правда хорошо.

– А ящик глубоко. Правда глубоко.

Он коснулся губами её шеи и переместился к уху, по-прежнему не убирая ладонь с поясницы.

– Тебе не о чем беспокоиться, там безопасно.

– Тогда почему ты не хочешь, чтобы я плыла с тобой?

– Потому что в этом случае безопасно там быть перестанет. – Герман прижался ещё сильнее и, нащупав её руку, положил в неё что-то металлическое, очень холодное.

– Кольцо? – поняла девушка.

– Обручальное.

– Я ещё как-то не готова…

– Зато я готов. Поэтому снял его пару дней назад и больше не надену. Если только ты выберешь мне новое.

– А с этим что будем делать? – На её ладони кольцо никак не согревалось, оставалось таким же ледяным, что казалось необычным, но очень приятным. – Выбросим?

– Я хотел в болото, но река ведь глубже. Считай, что я плыву не за ящиком.

Алиса сонно улыбнулась, и хотя на душе по-прежнему было тоскливо от дурных предчувствий, позволила себе поверить, что всё будет хорошо.

* * *

Когда она вышла из палатки, Герман уже возвращался. Плыл он уверенно, но слишком медленно – явно подтягивая за собой что-то тяжёлое. Поскольку миссию можно было считать успешно завершённой, девушка с облегчением выдохнула и почти благосклонно отнеслась к завтраку – безжизненной, недавно сваренной травке, которую Игорь вчера нашёл в лесу, и долго радовался, потому что был убеждён, что именно этот сорняк можно смело употреблять в пищу. Алиса его оптимизма не разделяла, однако с едой было совсем туго, а в тяжёлые времена привередничать не приходится. Нинка свою порцию уже уничтожила и смотрела на мир особенно уныло, но, по крайней мере, не каталась по земле, держась за живот.

– Может, хоть грибы и ягоды поищем? Ты же вроде разбираешься?

– Поищем, – согласилась Алиса. – Но сначала закончим с делами.

– Надо было сказать твоему делу, чтобы какую-нибудь рыбу там захватил. Или ската. Или русалку.

– Наверняка их и тащит, – оценил Игорь. – Ну что он так медленно, действительно как будто гигантский осьминог на ноге болтается.

Девушки одарили его такими взглядами, что он предпочёл резко сменить тему, но почему-то выбрал ещё менее удачную.

– Ты прям жена капитана дальнего плавания: ждёшь его из длительного вояжа и типа не знаешь, что на том берегу есть другая семья.

– А ты типа не знаешь, что люди живут и с девятью пальцами. А некоторые – с тремя.

– Да не обломаешь ты мне столько, – не поверил молодой человек. – Куда их девать-то потом?

– Можно в ящик засунуть – предложила Нинка. – А то чего его пустым-то отдавать? Сложим из трёх-четырёх запоминающуюся композицию, чтоб Марина моментально поняла наше мнение о ней.

– Вряд ли у неё на этот счёт есть какие-то сомнения, – улыбнулась Алиса. – Но вообще идея интересная, а пустым отдавать действительно нельзя – она быстрее сообразит, что что-то не так. Надо камней набрать.

– Да вон миксер твой, – указал Игорь, специально использовав для этой цели здоровую руку, чтобы не искушать судьбу. – В хозяйстве всё равно непригоден.

– У нас здесь много такого. Непригодного. – Алиса окинула его выразительным взглядом, давая понять, что по поводу жены капитана стоило промолчать, но всерьёз обижаться не стала и отправилась за миксером.

Герман наконец прибуксировал ящик к берегу, отвязал верёвку и принялся внимательно его рассматривать. Размеры действительно подходили, но форма была совсем другой, а в целом он и вовсе не соответствовал. Нинка разорвала приготовленные заранее пакеты из-под съестного (при взгляде на них у каждого сводило желудок) и протянула мужчине скотч, один вид которого заставил Игоря болезненно поморщиться.

– Заматывай. Пусть считает, что мы бережём антиквариат от влаги.

– Мы так и делаем, – съязвила Алиса, чересчур внимательно покосившись на палец молодого человека, отчего-то вздумавшего отдавать распоряжения. – Вот, я собрала кое-что ненужное, чтобы внутри бренчало.

Герман принялся обклеивать ящик пакетами, заодно с помощью некоторых предметов стараясь придать ему нужную форму, а Игорь с заметной маетой осведомился:

– Он и правда там?

– Нет, что ты, ящик просто отдельно плавал.

– Слава богу, а то я уж нервничал…

– Главное, что теперь всё хорошо, – закатил глаза мужчина. Игорь с унылым видом отошёл к воде, а Алиса вдруг поняла, что на самом деле фраза адресовалась ей. Герман проснулся совсем рано, старался не шуметь, опасаясь её разбудить, поплыл туда в одиночку… Он сделал так, чтобы она волновалась как можно меньше, чтобы вместо самых неприятных моментов видела сны. Марина просто ненормальная, если решила променять его на дурацкий сундук, пусть даже в нём все сокровища мира хранятся. Впрочем, возможно, она и не собралась отказываться от Германа, поэтому до последнего скрывалась и требования свои выдвинула посредством надписи на песке – думала, что вернётся к нему героиней, не оставившей детей в тяжёлый момент. Отсюда и пара запоминающихся покушений: не выдержала даже намёка на конкуренцию, хотя тогда они просто общались, ещё не было повода для ревности. Выходит, он ей нужен?

Последняя мысль засела в голове саднящей занозой, и каждый раз, когда Алиса сталкивалась с Германом взглядом, нарывала всё сильнее. Конечно, мнение Марины значения в данном случае уже не имеет, но оно вполне может ему льстить. Опять же, дети… Да, не от неё, однако какое-то время она заменяла им мать – вот так сразу об этом не забудешь. И что думают они сами, тоже неизвестно. Ведь пошли за Мариной и до сих пор не вернулись к отцу, хотя как минимум дважды такая возможность была.

– Дыру прожжёшь.

– Что? – Девушка встряхнула головой, избавляясь от тоскливых мыслей.

– В ящике. Своим пламенным взором. И мы лишимся муляжа.

– Он ещё влажный, не загорится.

– А сарай вообще был ржавый, и ничего, от вас его это не уберегло… О чём думаешь?

– Ты кольцо выбросил?

Герман оторвался от работы, поднял голову и широко улыбнулся. Улыбка была совсем мальчишеской – озорной, лукавой и почти счастливой. Оказывается, он может и так, когда не занят решением глобальных проблем. И даже когда занят.

– Так вот что беспокоит лучшие умы современности…

– Комплиментами не отделаешься.

– Выбросил. Так далеко, как смог, ни один головастик не найдёт.

– А Игорь говорит, что здесь русалки водятся.

– Конечно, водятся. Сам видел: сидят на борту его катера и шампанское распивают.

– Как думаешь, его можно достать? – посерьёзнела девушка. – Не в смысле – голыми руками…

– Наверное, – пожал плечами Герман. – Только это дорого и муторно, проще новый купить.

– Тебе проще.

Он досадливо поморщился, и на лице снова застыла маска напряжённой собранности.

– Давай вернёмся к этому вопросу чуть позже. Например, когда я буду уверен в безопасности своих детей.

Алиса кивнула и отошла, предоставив ему возможность спокойно развлекаться с ящиком, а сама решила прогуляться до того места, где они обнаружили послание – вдруг появилось что-то ещё. Новых надписей не было, а старая стала почти незаметной, но пока виднелась. «Отдай моё – получишь своё». Интересно, как Марина узнала, что они притащат сундук именно к экскаватору?

Почему-то девушке упорно казалось, что древняя техника относится к Вольдемару и его убийце, но уж точно не к женщине, которая вроде бы впервые в этих местах. Выходит, следила за ними? И они даже не заметили, не услышали, не заподозрили… Разве такое вообще реально, если Марина не проходила серьёзную подготовку или не бегала с детства по этим лесам? Ведь, по идее, у неё нет никакого опыта, не может она ориентироваться в чаще, будто у себя дома, не может бесшумно передвигаться, не может маневрировать среди болот, когда даже не понимает, куда наступать опасно, а куда – не очень. И тем не менее она это делает, причём более чем успешно. Даже за спиной оказалась и по затылку саданула, не издав ни единого звука.

Ожидать подобных навыков от владельца сарая было бы вполне естественно, он явно проводит здесь много времени, но Марина… Она никогда не рассказывала Герману о своих талантах, а значит, или вовсе их не имела, или с самого начала скрывала. А зачем такое скрывать? Чтобы прикинуться невинной жертвой, когда наступит необходимость. Получается, похищение детей планировалось очень давно, но тогда сундука у Германа не было. А что было?

– Деньги, – сама себе ответила Алиса, но тут же усомнилась. У Марины и так был к ним доступ, и если уж идти на откровенный криминал, проще избавиться от мужа, а не выстраивать многоступенчатый план, который может накрыться на каждом этапе. Правда, у Германа ещё дети и мать, то есть трое наследников кроме супруги, но он явно не бедствует, хватило бы на всех. А что ещё ей может быть нужно? Что для неё настолько ценно, что заставило перечеркнуть всю свою удобную, сытую жизнь и ныкаться по лесам, рискуя получить пулю или свернуть себе шею? На данный момент – древний ребёнок в сундуке.

– Идёшь? – Игорь неспешно приблизился и широким движением ноги окончательно стёр надпись. – Приманка готова, мы выдвигаемся.

– Он хотел что-то взорвать, так?

– Кто именно?

– Ну, очевидно, человек, который работал на экскаваторе. Было бы странно прятать взрывчатку в чужой машине.

– Допустим, и что?

– Взрывать-то нечего. Вряд ли советские строители собирались вот так избавляться от деревьев и болот, я как-то о них лучшего мнения.

– Может, они где-то налажали и хотели быстренько снести, пока начальство не обнаружило.

– Ага. Лучше бы оно обнаружило отсутствие взрывчатки и похвалило за это дело. По-моему, расфигачивать таким способом можно было только одно – старые фундаменты.

– Крестьянских изб? Да брось, какие там фундаменты, разве что подвалы и погреба. И те в таких условиях сгнили давно.

– Скажи это Вольдемару, который и сейчас – хоть на парад.

– Думаю, это из-за торфа.

– Ну так и на всё остальное он тоже действует. Наверное, – с сомнением добавила Алиса, но всё же решила докрутить мысль до конца. – Возможно, фундаменты или твои погреба проще взрывать, чем разбирать вручную, или это – инициатива отдельных людей в отдельном случае. Как бы там ни было, в один прекрасный день, домучивая очередную древнюю деревяшку, строители кое-что нашли.

– Приметный сундучок с памятным сюрпризом? – нахмурился молодой человек. – И затем Вольдемар скоропостижно скончался?

– Из-за чего-то он и этот, второй, который в лесу живёт, круто повздорили, правильно? Сундук до сих пор представляет некую серьёзную ценность для как минимум двоих людей, так почему ему бы не представлять её и тогда? В восьмидесятых из-за него погиб один человек…

– Может, и не один.

– А сегодня у Вольдемара есть все шансы обзавестись новой компанией.

– Вот вроде бы интересно, но как-то… Натянуто.

– Растяни.

– Мы не знаем, где был сундук все эти годы, но вполне возможно, что тупо стоял в сарае. И в таком случае его ценность вызывает сомнения. Опять же, с виду он ничем особенным не выделяется, а содержимое – прямо скажем, на любителя.

– Мы чего-то не знаем.

– Мы вообще ничего не знаем, но не суть. Допустим, двое рабочих что-то там взрывали-разбирали и наткнулись на сундук. Это вполне вероятно, потому что где ещё спешно прятать или хоронить ребёнка, как не в укромном погребе? Именно он, в отличие от самих построек, и дошёл до наших дней. Но дальше-то что?

– Конфликт, приведший к смерти Вольдемара.

– Для конфликта нужен повод, а какой тут, к чёрту, повод? Ну обнаружили они сундук – так отдали бы начальству, да и всё. Это не их головная боль.

– Cначала решили заглянуть внутрь, наверняка думали, что несметные сокровища нашли.

– Ну а когда поняли, что не сокровища? Кто будет убивать из-за такого? Пусть даже сундук отличается какой-то неизвестной нам ценностью, и эта ценность – достаточный мотив. Откуда…

– Откуда строители о ней знали? – тихо закончила Алиса. – Если мы не видим в нём ничего, за что стоит бороться, то и они не видели тоже.

– Вот именно.

Девушка замолчала, размышляя над аргументами, которые ей совершенно не нравились, и всё так же в задумчивости присоединилась к процессии, решительно выдвинувшейся в сторону того места, где она повстречала Марусю. Мутный ручей, ставший для дочери Германа источником питьевой воды, протекал как раз неподалёку, что давало надежду на то, что Марина и дети обретаются где-то поблизости, а значит, послание рано или поздно заметят. Алиса отчётливо ощущала, что от этой идеи веет тоскливой безысходностью, и в успех мероприятия не верила, но альтернативных предложений до сих пор не поступило, а чем-то себя занять было нужно.

– Подождите, – попросила она и, когда друзья притормозили, скорым шагом направилась к кострищу. Вернувшись, девушка склонилась над ящиком и принялась что-то писать на нём угольком.

– «Попробуй достать меня», – с некоторым трудом разобрала Нинка. – По-твоему, без призывов к действию Марина не догадается?

– По-моему, надо её спровоцировать, и чем оригинальнее, тем лучше. – Алиса своей работой откровенно любовалась, но остальные смотрели на неровные буквы несколько скептически. – Убийца не повёлся бы, – попыталась она объяснить, – у него нервы крепкие. И мне кажется, он знает, что делает. Но мы оставляем подарок Марине, а она…

– Как минимум в раздрае, – кивнул Герман. – Не знаю, в чём заключается её грандиозный план, но он явно летит к чертям, и она не может не психовать. Молодец.

Алиса едва заметно зарделась, радуясь похвале, и всю дорогу усиленно напрягала фантазию, прикидывая, как бы ещё досадить бывшей супруге одного знакомого, о которой с недавних пор думала исключительно в прошедшем времени.

* * *

Ящик, еле слышно поскрипывая, болтался примерно в метре от земли, то и дело угрожающе покачиваясь и меняя центр тяжести. Конструкция выглядела крайне ненадёжной, но зато отлично выделялась на фоне зелёного леса и просто не могла не привлечь внимание мимо проходящих. К тому же Марине предстояло потратить немало времени на распутывание верёвки и развязывание узлов, а это значило, что на сей раз уйти ей не удастся.

– Держи. – Герман нехотя протянул Игорю пистолет. – Только не убивай, пока не узнаешь, где дети.

– Да у вас прям семейная идиллия, – не удержался молодой человек. Здоровой рукой он засунул оружие за пояс, но было заметно, что увереннее себя чувствовать не стал. – Нам точно надо разделиться?

– Это логично, – пожала плечами Нинка. – А вот вручить ствол крушащему всё на своём пути калеке – нет. – Она попыталась забрать пистолет, но Игорь был начеку.

– Перебьют друг друга, – себе под нос буркнула Алиса, с беспокойством глядя на препирающихся приятелей.

– И на две проблемы станет меньше, – как ни в чём не бывало порадовался Герман. – Идём, нельзя надолго оставлять лагерь.

Идея разделиться принадлежала ему и, в общем-то, имела под собой некоторые основания, но всё равно категорически Алисе не нравилась. Она бросила прощальный взгляд на Нинку и Игоря, с трудом отогнала от себя мысль о том, что может видеть их в последний раз, и понуро поплелась за Германом. Оставаться с ним наедине было немного страшно, причём девушка не понимала, чего боится больше – разговора о внезапно вспыхнувших чувствах или его отсутствия. По всему выходило, что откровенно об этом беседовать она ещё не готова, но и неловкое молчание было совершенно некстати, а потому, напряжённо посопев пару минут, Алиса придумала отличную и, как ей казалось, безопасную тему.

– Я ничего не знаю о твоих детях.

Герман споткнулся, но мгновенно с собой справился и, не поворачиваясь к ней, каким-то странным тоном спросил:

– Что ты хочешь знать?

– Всё.

Он помолчал, собираясь с мыслями, и снова заговорил.

– Артём помешан на компьютерных играх, гаджетах и всём таком. Раньше успешно занимался спортом, но год назад бросил, свободного времени стало слишком много – и вот результат.

Алиса поняла, что в недостойных пристрастиях наследника Герман винит себя, и решила его отвлечь.

– Каким спортом?

– Дзюдо. У него отлично получалось, до сих пор не пойму, почему бросил.

– Может, просто разонравилось. У детей часто меняются интересы, тем более в этом возрасте.

– Может.

– А Маруся?

– Умная и добрая, но всего боится. Настоящая классическая девочка.

– И ты от этого не в восторге? – вдруг догадалась Алиса, хотя когда он говорил о дочери, голос заметно теплел.

– Артём – редкостный балбес, но за него я не волнуюсь. В случае чего он адаптируется к любым условиям и сможет выжить. – Продолжать он не стал, однако суть и так была ясна: у Маруси шансов значительно меньше. Алиса хотела поспорить, потому что могла поклясться, что во время встречи с девочкой разглядела в той готовность бороться, пусть и прикрытую почти физически ощущавшимся страхом, но отложила дискуссию до лучших времён.

– А что твой брат?

– Я редко его вижу.

– Потому что не особенно стремишься общаться с родителями?

– Потому что они не особенно стремятся поощрять моё общение с братом. Догадываются, что я его заберу.

– Они этого не хотят?

– Ребёнок – источник постоянной халявы. И со стороны государства, и от добродушных соседей. А ещё с его помощью очень удобно давить на жалость. И сваливать на него мелкое воровство – тоже не грех.

Герман резко остановился и впервые за всё время разговора на неё посмотрел. Поднять глаза в ответ она не осмелилась и в мыслях отчаянно себя ругала за несдержанность. Только его жалости сейчас не хватало.

– Чего ты стыдишься? – раздосадованно буркнул мужчина. – Я упустил своих детей, скинул их воспитание непонятно на кого, не смог уберечь во время обычной вылазки на природу. А ты борешься за брата, хотя с такими родителями могла бы думать только о себе.

– Не так уж и борюсь, – виновато пробормотала девушка. – Надо было раньше и активнее. А я всего лишь размышляю об этом, вместо того чтобы предпринимать реальные шаги.

– Алиса! – Он обречённо закатил глаза, но разговор предпочёл завершить.

Весь остававшийся путь до лагеря они проделали в безрадостном молчании, которое так и не решились нарушить, хотя тяготились им похлеще вынужденных каникул в глуши.

На берегу за время их отсутствия ничего не изменилось. Вольдемар всё так же восседал в задумчивой позе, провизии не прибавилось, следов убийцы или исчезнувшего семейства не наблюдалось. С неудовольствием обозрев пейзаж, Герман устроился у кромки воды, пару минут уныло созерцал горизонт, а потом повернулся к маячившей поблизости Алисе, которая не находила себе места.

– Ну и чем займёмся?

Уловив в его голосе намёк на нечто приятное, девушка тонко улыбнулась и, опустившись рядом, уткнулась носом в его плечо.

* * *

Игорь лежал, раскинув руки и неудобно вывернув шею. Птицы щебетали на разные лады, недалеко шумел ручей, ветер то и дело шелестел верхушками деревьев… Со стороны поза молодого человека казалась почти расслабленной и даже безмятежной, но заметная струйка крови, спускавшаяся от затылка к щеке, вносила в пасторальную картину некоторые коррективы.

В первый раз он дёрнулся от укуса муравья, облюбовавшего местечко возле начинавшей подсыхать раны, затем попытался изменить положение затёкшего тела и наконец – тихо застонал, ощутив тупую ноющую боль, будто раскалывавшую голову на мельчайшие частицы. Сев примерно с четвёртой попытки, Игорь на несколько минут замер, ошалело моргая, и с немалым удивлением обнаружил в пределах видимости пистолет. Оружие валялось чуть поодаль, и казалось, что до него легко дотянуться, однако едва он пошевелил рукой, как плечо свело резкой судорогой, заставившей хватать воздух ртом и считать чёрные точки перед глазами.

Снова рискнуть молодой человек пока не решался и, утвердившись в относительно терпимой позе (теперь болело всё, но работала голова), ощупал затылок. Придя к выводу, что череп ещё цел и его содержимое находится в приятной неприкосновенности, он торопливо осмотрел другие части тела на предмет обидных повреждений и с облегчением выдохнул. Кое-как перекатившись на четвереньки, Игорь издал несколько громких стонов, хотя планировал ограничиться лишь витиеватыми проклятиями, и пополз к пистолету.

* * *

Алиса сидела, прижавшись к Герману и глядя на серую, чуть поблёскивавшую воду, от которой несло ощутимым холодом. В душе творилась полная неразбериха, а сомнения и страхи роились в мыслях с такой скоростью, что девушка даже не успевала на них сосредоточиться. Иногда он брал её за руку, и тогда всё стихало, но чаще в ушах стоял лёгкий звон, перемежавшийся звуками реки и каким-то шумом из леса.

Наконец обратив внимание на последний, она нехотя обернулась и смогла лицезреть подругу, приближавшуюся к ним на предельной скорости.

– Поймали? – вскочил на ноги Герман. В его голосе было столько надежды, что Алиса почувствовала себя неловко и снова вернулась к своим терзаниям.

– Нет, – выдохнула Нинка, вытирая ладонью выступивший на лбу пот. – Хотя не знаю, Игорь за ним побежал.

– За ним?

– Может, за ней. Я не разглядела, всё слишком быстро п… – Она запнулась на полуслове, закашлялась и принялась жадно, большими глотками, пить воду из котелка. Решив не сообщать подруге, что вскипятить её ещё не успели, Алиса с сочувствием взглянула на помрачневшего Германа и требовательно обратилась к Нинке.

– Объясни всё толком.

– А нечего объяснять. – Подруга вылила остатки воды себе на голову, встряхнулась, как делают собаки, и только тогда в её взгляде появилась осмысленность, хотя некая маета и лёгкий намёк на панику в нём тоже ещё присутствовали. – Ловушка сработала, но как-то… Как-то…

– Не так, – отрывисто подсказал Герман, и стало ясно, что он нисколько не удивлён.

– В точку. В общем, мы сидели в засаде, как и планировали, но на нас кто-то напал.

– Кто-то?

– Со спины. Я вообще не понимаю, как можно так бесшумно подкрасться. Если только по воздуху…

– Призраков пока оставим.

– Лишь бы они нас оставили, – поёжилась Нинка и с опаской посмотрела в сторону леса. – Меня по голове ударили, я даже не успели ничего сообразить. Увидела только, что Игорь за кем-то ломанул через кусты.

– И где он? – напряглась Алиса, уже зная, что услышит.

– А чёрт его знает. Но он был с пистолетом, наверное, можно особо не волноваться. Пока.

– Как раз из-за этого и нужно волноваться, – гневно процедил Герман. Было видно, что он сдерживается из последних сил, и с каждой минутой оных всё меньше.

– Поори на кого-нибудь, – понимающе предложила Алиса.

– Не могу, у него ствол, – мрачно съязвил мужчина. – Идём туда, и чтоб ни на шаг от меня не отходили.

За время их отсутствия местность у ручья претерпела некоторые изменения: трава была примята, на кустах виднелись сломанные ветви, ящик исчез. Потерю последнего Герман перенёс очень плохо (как будто это был настоящий сундук) и долго не мог справиться с эмоциями, выражая их в нечастных, но мощных ударах по стволу ближайшего дуба.

Налюбовавшись его физическими возможностями, Алиса про себя отметила, что оружие им не так уж и нужно, и направилась к обрывку верёвки, на которой раньше висел бесценный подлог.

– Обрезана, – убеждённо объявила она. – У того, кто это сделал, был нож.

– Лишь бы теперь у него не было пистолета, – буркнула подруга. – Может, лучше пойдём в лагерь – вдруг Игорь появится, а нас нет?

– Ты слышала выстрелы? – Герман прекратил увечить дерево и повернулся к девушкам, демонстрируя редкую деловую сосредоточенность.

– Нет.

– Почему-то мне кажется, что ты сомневаешься.

– Потому что так и есть, – слегка смутилась Нинка. – Вроде слышала что-то, но выстрелы это или нет…

– На что похоже?

– Сейчас начинаю думать, что на выстрелы. Но это ты меня запутал. А если бы не запутал…

– Ладно, не напрягайся, – отмахнулся мужчина. – Они были в той стороне? – Он махнул в направлении пострадавших кустов, и Нинка, немного поразмыслив, кивнула.

– Скорее всего. Но вообще-то тут такая акустика, что фиг его разберёшь. Я вот и насчёт шума ручья сомневаюсь, хотя знаю, что он там.

– Он – там, – обречённо поправила Алиса, указав в противоположную сторону. – Ну и что нам теперь делать? Понятно, что надо пройтись вокруг и поискать следы, но что потом?

– Будем надеяться, что наш боец взял «языка».

– А если не взял?

– Ему же хуже, – отрезал Герман и направился к кустам, за которыми свидетельства чужой активности мгновенно заканчивались. Для очистки совести они прошли ещё пару сотен метров, внимательно приглядываясь к каждой погнутой ветке, однако в целом местность производила впечатление нетронутого уголка природы, где не ступала не только нога человека, но и лапа животного, которым полагается обитать в подобных краях. Если Игорь и имел несчастье здесь побывать, то пронёсся так стремительно и незаметно, что даже траву не примял.

– Тупик, – резюмировала Нинка и с надеждой воззрилась на остальных. – Возвращаемся? Уже смеркается.

– Может, и правда? – Алиса вопросительно посмотрела на Германа. – Вдруг Игорь в лагере?

– Или разлагается вон за теми деревьями, – отрешённо пробормотал мужчина, но тут же спохватился. – Да, надо возвращаться.

Алиса с ужасом воззрилась «вон на те деревья» и, не слушая увещеваний, рванула к ним. Почему-то до этого запоминающегося момента ей и в голову не приходило, что Игорь может быть ранен и нуждаться в срочной помощи. Скорее она предполагала, что молодой человек заблудился во время погони за неизвестно кем или даже правда кого-то пленил и теперь тащит упирающегося врага в сторону лагеря. Открытие настолько шокировало, что к указанным деревьям девушка приближалась на негнущихся ногах, в красках представляя, что за ними может находиться, но в действительности там была лишь крошечная полянка с редкими в этом лесу цветами, над которыми умиротворённо кружили насекомые.

– Выдохни. – Герман неслышно возник у неё за спиной и провёл пальцами по спине – жест, от которого Алиса почти потеряла способность дышать. – Твой Игорь совершенно неубиваем, мы ведь пытались много раз…

– Идиот, – буркнула девушка, но неожиданно почувствовала облегчение. – Думаешь, он в лагере?

– Да.

– Врёшь?

– Конечно.

Она пристальнее всмотрелась в его глаза, пытаясь угадать, о чём он сейчас думает, и уловила в них нечто холодно-настораживающее, но к каким-то определённым выводам так и не пришла. Тем не менее надежда на то, что Игорь, разумеется вместе со спасёнными детьми и кучей еды, дожидается их у костра, грела всю дорогу и не давала удариться в губительную панику, которая периодически накатывала, норовя накрыть с головой, лишая возможности мыслить и действовать.

У реки не было никого, кроме тосковавшего в одиночестве Вольдемара, с философской грустью взиравшего на первые, ещё неяркие звёзды. Выглядел он до того печальным, что Алиса начала шмыгать носом – очень стыдясь своей несдержанности и расстраиваясь оттого, что остальные видят её в таком состоянии.

– Их было минимум двое.

– Кого? – Слёзы мигом высохли, девушка обратилась в слух.

– Тех, кто ящик упёр, – с охотой пояснил Герман, радуясь, что удалось её отвлечь. – Один напал сзади, другой убегал от Игоря, третий срезал с верёвки наш подарок.

– Ты же сказал – двое, – напомнила Нинка, которая тоже заинтересовалась.

– Потому что напасть и убегать или напасть и доставать ящик мог один и тот же человек. А вот убегать и в то же время снимать ложный сундук у него – не получилось бы. Так что двое точно, а третий – теоретически.

– Мне не показалась, что Марина может быть заодно с убийцей Вольдемара, – задумчиво протянула Алиса. – Тем более настоящий сундук и так уже у него.

– Значит, только Марина и… – Нинка осеклась, голос внезапно сорвался, и стало ясно, что она тоже на пределе.

– Ну не могли же дети ей помогать, – со всей убеждённостью заявила Алиса, с тревогой косясь на Германа.

Повисла долгая малоприятная пауза, во время которой девушки старательно отводили глаза, всерьёз опасаясь встретиться взглядом с главой почтенного семейства. Глава стоял не шелохнувшись, видимо переваривая животный ужас, который любого другого уже довёл бы до лёгкого помешательства.

Конечно, это запросто могли быть его дети, сразу оба или нет – не так важно. И то, каким образом Марина их заставила, что им внушила, чем обработала, – тоже не столь принципиально. Имеет значение здесь только одно – догнал ли вооружённый Игорь того, кого преследовал, и успел ли понять, кто перед ним, прежде чем выстрелить.

Исчезновение друга с самого начала казалось Алисе странным, ведь преимущество явно было на его стороне. И на то, что он до сих пор не вернулся, могли быть лишь две причины: либо он умудрился проиграть сражение и теперь валяется где-то раненый или даже хуже, либо… Либо он натворил что-то такое, с чем просто не в состоянии показаться другим на глаза, не в состоянии смириться, не в состоянии жить…

– Ты точно слышала выстрелы? – глухо пробормотал Герман, уставившись в землю.

– Сказала же, что нет. И даже если это действительно были выстрелы, ещё ничего не известно.

– Я пошёл. – Мужчина машинально дотронулся до плеча Алисы, но так на неё и не посмотрел. – Сидите здесь, разведите костёр побольше, чтобы была хоть какая-то видимость. Спите по очереди, а лучше не спите вообще, пока не рассветёт. И если что – бегите в разные стороны, так будет меньше шансов, что…

– Мы поняли, – перебила Нинка. – Но если ты не заметил, каждый раз, когда мы разделяется, происходит нечто неприятное.

– А когда вместе – всё зашибись. Причём в прямом смысле.

– Ты его поддерживаешь? – не поверила подруга. – Ты, которая…

– Которая меня поддерживает всегда. – Герман осторожно поцеловал Алису в макушку и, больше ничего не сказав, направился к лесу.

– С ума сошла? – даже с какой-то обидой осведомилась Нинка. – Ты хоть понимаешь, на что он может наткнуться, кого может встретить, чем всё может закончиться?

– Не хуже твоего, – огрызнулась девушка, очень стараясь подавить внезапный порыв и не рвать на себе волосы при свидетелях.

– Тогда какого чёрта?

– Ему так легче, – буркнула Алиса. – Мы – балласт, о судьбе которого нужно заботиться.

– То есть если нас замочат здесь, он отнесётся к этому гораздо спокойнее?

– То есть наша трагическая кончина по крайней мере не отвлечёт его от поисков детей. Которым он действительно очень нужен.

– Нужнее, чем тебе? – вкрадчиво полюбопытствовала подруга.

– С ними он знаком чуть дольше, чем со мной.

– С ней тоже, – Нинка выделила местоимение, и Алиса отчётливо поняла, что боится не только очевидных опасностей и угроз. Встреча Германа и Марины, которая рано или поздно всё равно состоится, пугала похлеще мумий и убийц.

– Она ему не нужна.

– Потому что так сказал? Конечно, мужики же всегда говорят правду своим любовницам.

– Я не лю… Чего ты сейчас добиваешься?

– Сама не знаю, – в досаде пробормотала Нинка. – Игоря жалко. – Она надрывно всхлипнула и отвернулась, чем сразу же навлекла на себя некоторые подозрения.

– Он тебе нравится, что ли? – прищурилась Алиса.

– Нет.

В этом коротком «нет» было столько отчаяния, что девушка ещё больше уверилась в своей догадке, но развивать тему не решилась. То, что Нинка испытывает чувства к их общему другу детства, казалось удивительным и даже неправильным, однако подумав, Алиса пришла к выводу, что ничего странного тут нет. Все они находятся в экстремальной ситуации и нуждаются в ком-то особенно близком, а Игорь, несмотря на свои приколы и глупости, ведёт себя как настоящий мужчина, чего ещё несколько лет назад ожидать от него было нельзя.

– Герман.

– Это его дети и его дело, я не имею права вмешиваться, если он не хочет.

– Да нет – Герман! – Нинка указала рукой куда-то за её спину, и, обернувшись, Алиса смогла лицезреть мужчину, который приближался к ним быстрым, уверенным шагом.

– Что-то забыл?

– Что-то нашёл, – обморочным голосом пробормотала подруга, разглядев силуэт за его спиной.

Алиса воспрянула духом и уже готовила для Игоря пару витиеватых саркастических выражений, но вслед за нежданной радостью явилась тупая боль, знаменующая собой конец всему.

– Марина…

* * *

Игорь потратил немало времени, смывая в ручейке кровь с окровавленных пальцев. Насчёт источника он не был полностью уверен, но подозревал, что жидкость, до корки застывшая на его руках, вытекла из его же собственного затылка. Предположение было довольно неприятным, поскольку изначально рана не казалась такой уж серьёзной, а в условиях отсутствия хотя бы йода даже царапина грозила фатальными последствиями.

Тем не менее особенно пострадавшим Игорь себя не чувствовал. Конечно, голова по-прежнему раскалывалась, шею отчаянно ломило, а окружающая действительность периодически начинала покачиваться, однако эти симптомы были очень хорошо знакомы: участвовать в драках, как и большинству мальчишек, ему иногда доводилось. Игорь понимал, что через день или два станет лучше, а через неделю обидные повреждения и вовсе почти забудутся – за исключением сломанного пальца, которому вожделенный травмпункт, очевидно, так и не светит.

Кое-как разобравшись с насущным, молодой человек сполоснул лицо, поднялся и прошёлся вдоль ручья. До того места, где они с Нинкой сидели в засаде, было довольно далеко: судя по влажности и большей замшелости, находился он ближе к болотам, а значит, прилично углубился в лес. Не придумав ничего оригинальнее, чем двигаться обратно, ориентируясь на ручей, Игорь убедился, что пистолет ещё при нём, и неуклюже зашагал по хлюпающей, разъезжающейся под ногами жиже.

Через некоторое время места стали узнаваемым, и молодой человек решил, что отдалился не так уж сильно, а спустя ещё пару десятков метров – и вовсе понял, что пришёл, куда надо: родной ящик с полустёртой надписью углём лежал прямо перед ним.

* * *

– Это просто чёрт-те что, – злилась Нинка, раздражённо ломая на мелкие части какую-то веточку. – Что он себе позволяет, в конце концов? И ведь я тебя предупреждала, я говорила…

– Говорила, а теперь – помолчи, – устало попросила Алиса, не в силах слушать чужие стенания.

– Могу вообще уйти! Останетесь втроём.

– Вот и чудно.

– Алиса!

– Что – Алиса? – взорвалась девушка. – Что я сейчас должна сделать, по-твоему? И что я могу сделать?

– Уж точно не набирать для Марины воду. – Нинка отобрала у неё котелок и сама погрузила его в реку.

– Слишком близко к берегу, здесь грязновато.

– А то я не знаю. – Подруга даже не подумала зайти поглубже. – Хорошо бы ещё камышей нарвать или просто ряску туда бросить.

– У нас уже есть одна мумия, – безрадостно напомнила Алиса.

– И ещё одна личность с высохшим мозгом.

– Герман просто запутался.

– А я не о нём. Какого фига ты тут стоишь, пока они там разговаривают?

– Воду набираю, – огрызнулась девушка.

– Уже набрала. – Подруга вручила ей котелок, ненароком вылив часть его содержимого на свитер Алисы, и отрывисто приказала: – Иди садись между ними.

– Они, вообще-то, законные супруги. Потерявшие детей.

– Потеряли они только совесть, – на тон тише буркнула Нинка, но призывы к решительным действиям пока оставила.

Поздний вечер накрыл природу густой, сумрачной темнотой, которая то и дело оживала стрёкотом, бульканьем и оглушительным кваканьем, недвусмысленно намекавшим на то, что некая речная фауна очень даже не прочь поужинать пришлыми людишками. Стоять по колено в воде было холодно, но Алиса не могла себя заставить приблизиться к костру или даже просто посмотреть в его сторону. Она знала, что там, у тёплого уютного огня Герман и его жена говорят по душам, обсуждают что-то очень семейное и родное, пытаются снова начать друг другу доверять…

– Она красивая, – с горечью отметила девушка и только тогда поняла, что сказала это вслух.

– Сильно на любителя.

– И я знаю одного.

– Всё равно Марина ему не подходит, – очень уверенно заявила Нинка. – Ты видела, как она отреагировала на Вольдемара?

Вспомнив, Алиса невольно фыркнула. Пожалуй, именно этим она и будет утешаться долгими, зимними и очень одинокими вечерами. Естественно, если вообще до них доживёт.

– Я думала, она рехнётся прямо у нас на глазах. – Нинка обрадовалась, что подруге хоть немного полегчало. – Даже странно, что люди могут вот так некрасиво относиться к нашему дорогому товарищу.

– Он её свёкор, между прочим, – невесело усмехнулась Алиса. – Мало кто оценит такое чудо в семье.

– Вот и я говорю – Герману нужна та, которая оценит.

– Вряд ли он заберёт родственника домой и поселит в просторной комнате с видом на парк.

– Родственника вряд ли. А тебя мог бы.

Алиса недовольно встряхнула головой, не желая поддаваться манящим фантазиям и делать себе ещё больнее. Она наконец вышла из воды, подождала, пока кожа подсохнет, и всё же направилась к костру, хотя каждый шаг казался очередной ступенькой на эшафот.

– Он меня заставил, – как раз вещала Марина со скорбным лицом. Герман слушал очень серьёзно и появление Алисы напрочь проигнорировал, видимо попросту её не заметив. Девушка безмолвно водрузила котелок куда надо и под осуждающим взглядом подруги примостилась чуть в стороне – так, чтобы не привлекать к себе внимания. – Шантажировал жизнями детей. Я не могла ничего сделать и не могла ничего тебе сказать, а сегодня он не пришёл, и я поняла, что это мой шанс.

– Где дети? – ровно спросил мужчина, хотя было понятно, что никаким спокойствием тут не пахнет.

– Не знаю, я ведь уже сказала.

– Но ты их видела?

– В первый день и чуть позже. А потом он их увёл.

– Куда?

– Он где-то их держит, я место даже примерно не знаю. Но знаю, что ему нужно.

– Что?

– Что-то связанное с сундуком. Поэтому я и хотела его забрать, но не успела, он меня опередил. А потом всё взорвалось, и… и… – Марина судорожно всхлипнула, сбилась с мысли и на время замолчала, явно подбирая слова. – Он хочет знать, как им пользоваться.

– Сундуком? – не удержалась Нинка.

– Да. Там есть какой-то секрет.

– Типа потайного дна?

– Не знаю, но это очень важно. Он обещал отпустить детей, если ты скажешь, что делать с сундуком. – Она повернулась к Герману, и в этот момент Алиса здорово засомневалась в том, что такая слабая, испуганная женщина могла попытаться её утопить. В конце концов, мало ли кто бродит по лесу, ещё вон привидение маячит иногда… Девушка пристальнее вгляделась в лицо Марины, но так и не уловила в нём хоть намёк на ложь, из-за чего совсем расстроилась.

– Я должен это сказать? – по-настоящему изумился Герман. – Да я понятия не имею.

– Имеешь, даже если сам не догадываешься. Он считает, что это дело твоей семьи и ты должен всё знать.

Было очевидно, что набившим оскомину местоимением Марина обозначает одного общего знакомого, отправившего Вольдемара на тот свет, только Алиса упорно не понимала, отчего убийца не явился за нужными ему ответами сам. Недавно он милостиво снизошёл до диалога и вполне мог бы не только признаться в душегубстве, но и упомянуть о нескольких насущных мелочах, из-за которых удерживает детей. Ясно, что супруга Германа передаёт не всё или не совсем так, как было на самом деле, однако он этого даже не замечает. Неужели чувства к жене гораздо сильнее, чем ему казалось? Или чем казалось несостоявшейся разлучнице.

Девушка машинально сжала кулаки, но тут же заставила себя сделать вид, что версия Марины её полностью устраивает.

– Вы не знаете, где Игорь? – интеллигентно осведомилась она, намеренно подчёркивая возраст соперницы. Приём был так себе, и в другое время Алиса столь низменных порывов устыдилась бы, но сейчас почувствовала, что на душе стало легче.

– Не знаю. – Женщина удивлённо пожала плечами. – Я думала, он с Германом. А вы, кстати…

– Вернёмся к этому позже, – перебил мужчина, не желая тратить время на пустые объяснения и церемонию знакомства. – Почему похититель думает, что сундук связан с моей семьёй?

– Так вот. – Марина, нервно поморщившись, указала на Вольдемара и тут же снова повернулась к нему спиной. Пренебрежительное отношение к мумии почему-то задело. Алиса даже собиралась высказать своё мнение по этому поводу, но решила с разборками повременить. – Он говорил о… О нём. Об этом самом. То есть.

– О том, что убил Вольдемара и подкинул его нам, – устав слушать чужие заикания, подсказала Нинка. – Прям чувствуется, наболело у человека, иначе с чего он откровенничает на каждом шагу.

– Так вы знаете, что это Вольдемар, – обрадовалась женщина. – Слава богу, я не представляла, как тебе сказать. – Она ободряюще сжала руку Германа, а Алиса столь же сильно и отчаянно – свои зубы.

– Мы сомневалась, – сообщила Нинка, потому что все остальные упорно молчали, впечатлившись значимостью момента. – И до сих пор сомневаемся.

– Он сказал, что это твой отец, – повторила Марина, обращаясь к Герману. – И то, что в сундуке, тоже твоё. Только я не знаю, о чём речь. Но может быть, там что-то ценное?

– Бесценное, – наконец отмер мужчина. Впервые с появления благоверной он посмотрел на Алису и, к её удивлению, не отвёл глаза, когда она ответила прямым пристальным взглядом. Надеясь прочитать на лице Германа хоть какие-то эмоции, девушка изучала его как можно внимательнее, но к определённым выводам так и не пришла.

– Что-то типа клада? – не поняла Марина.

– Как сказать, – вздохнул Герман и перевёл взгляд на Вольдемара. – Но я всё равно не знаю, что там за секрет. Да и откуда бы мне знать? Может, отец и был в курсе, только донести до меня не успел: убили его, когда я пешком под стол ходил.

– И в сундук помещался.

Алиса нервно фыркнула, хотя было совершенно не до веселья, и резко вскочила, поняв, что существенное уточнение озвучено кем-то другим.

– Игорь! – Она повисла у него на шее, сама не ожидая от себя столь бурных эмоций, и только тогда осознала, что весь вечер отчаянно в нём нуждалась. Марине доверять нельзя, Герман явно купился на жалостливую историю (или на смазливую физиономию) жены, Нинка рвётся в бой и в таком состоянии запросто наделает глупостей, если некому будет остановить… Несколько последних часов выдались самыми тяжёлыми: Алиса чувствовала, что лишилась необходимой поддержки, а справлять со всеми ужасами в одиночку она была не готова.

– Смотрю, у нас гости. – Игорь приобнял её в ответ, но быстро отстранился и рефлекторно потянулся к пистолету.

– Причём желанные, – тихо буркнула Алиса, аккуратно накрывая его ладонь своей. Поняв намёк, хвататься за оружие молодой человек не стал, но было видно, что окончательно от этого намерения не отказался. – Мы тебя искали.

– Рад, что ещё кому-то нужен.

– Игорь, ну что ты обижаешься? Мы действительно искали, пока не стемнело. И надеялись, что ты в порядке, потому что Нинка видела, как ты за кем-то гнался, а значит, был в более выигрышном положении. Ты успел разглядеть, кто на вас напал?

– А Нинка? – с какой-то странной интонацией спросил молодой человек.

– Нет, она сказала, что напали сзади. Но ты кого-то преследовал, неужели не понял, мужчина это или женщина? Игорь, ну пожалуйста, дай мне хоть что-нибудь!

– Марины я там не видел. Тебя же это интересует? – Он уверенно отодвинул её в сторону и подошёл к костру. – Где дети?

– В Тибете, – скривилась Нинка. – В кого ты стрелял?

– Что?

– Ты убежал, размахивая пистолетом, потом я слышала выстрелы. И где тебя носило столько времени?

– Тебя искал, – огрызнулся Игорь, и Алиса не смогла определить, правда это или нет. Что-то нехорошее надвигалось на лагерь со страшной скоростью, и, вопреки её надеждам, с появлением друга всё стало только хуже. – Никаких выстрелов не было.

– Нина и сама говорила, что не уверена, – вспомнил Герман. – Но правда, где ты был? Мы пол-леса обшарили.

– Значит, не очень-то старались. – В этот момент он повернулся к Алисе спиной, и девушка не смогла сдержать испуганного возгласа. – Пустяки, выглядит страшнее, чем есть на самом деле.

– Откуда ты знаешь, как оно выглядит? – съязвила Нинка, тоже с беспокойством присматриваясь к его затылку. – У тебя там извилины торчат.

– Шевелятся?

– Этим они и раньше похвастаться не могли… Давай налью во что-нибудь холодную воду, хоть приложишь.

– Меня уже приложили, – отказался молодой человек. – И я всё сильнее сомневаюсь в том, что к нам могли подкрасться абсолютно бесшумно. К нам обоим, я имею в виду.

– Что ты хочешь сказать?

– Что идти по лесу с дубиной наперевес и не производить вообще никаких звуков – довольно затруднительно. А вот шарахнуть по голове того, кто сидит рядом и полностью тебе доверяет, – совсем другое дело.

– Мало тебя огрели, – скрипнула зубами Нинка. – Или наоборот – нормальным уже не будешь.

– Он и не был, – вмешался Герман. – Но я просто не могу не послушать о вероломной атаке.

Мужчина мгновенно подобрался, выглядел собранным и готовым молниеносно отреагировать на любое неприятное открытие, а потому Алиса тоже напряглась. Ощущение чего-то плохого было настолько сильным, что одежда прилипла к вспотевшей спине, хотя на улице становилось по-настоящему холодно.

– А что тут выслушивать, он уже всё сказал – считает, что это я ему голову проломила.

– И почему он так считает? – медленно протянул Герман, окидывая Игоря сумрачным и очень внимательным взглядом. Вернуть пистолет он пока отчего-то не просил – то ли опасался всяческих неожиданностей, то ли вообще не хотел поднимать сейчас эту тему.

– Потому что я ни за кем не гнался. – В голосе молодого человека сквозила некоторая неуверенность, однако он продолжал говорить. – Сидел себе мирно, а потом – уже лежал.

– А в промежутке – бежал, – в рифму буркнула Нинка. – На фига мне это делать, интересно знать?

– Чтобы спокойно добраться до ящика, – убеждённо заявил Игорь, но тут же почувствовал себя идиотом.

– И в своё удовольствие поиграть со сломанным миксером? – позлорадствовала подруга. – Это было нужно только тому, кто не знал о содержимом, так что из всех присутствующих…

– Я ничего не делала, – сказала Марина. Выглядела она вполне спокойной и слегка дезориентированной – такое бывает при переизбытке новой информации.

– Не слишком ли быстро? – прищурился Игорь. – Мы и спросить ещё ничего не успели.

– Я хорошо понимаю намёки.

– И веду себя крайне подозрительно, – продолжила за неё Нинка.

– Ничего подозрительного, абсолютно естественное поведение женщины, которая ехала на пикник, а попала в задницу.

У Алисы от возмущения открылся рот. Ладно, Герман пригласил жену к костру, ладно, разговаривает с ней и делает вид, что верит, но настолько явно защищать…

– А моё поведение, значит, неестественное? – чересчур ласково улыбнувшись, процедила она. Сразу же пожалела, что не сдержалась, но брать слова назад было поздно.

– Я тебе это с самого начала говорю, – невозмутимо ответил мужчина. – Но вернёмся к Игорю: ты точно никого там не видел?

– Я же сказал – сидел в засаде, а потом…

– Лишился остатков здоровья. Но между этими двумя событиями случилось что-то ещё. И либо врёшь ты, потому что сам напал на Нину, либо врёт она – по аналогичным соображениям.

– Ничего, что это у меня куска черепа не хватает?

– Да ты вечно сам себе увечья наносишь, – не без ехидства напомнила Нинка. – А уж в такой ситуации – просто бог велел.

– Прекратите оба! – рявкнула Алиса, и над лагерем действительно повисла тишина. – Ещё несколько часов назад мы все безоговорочно друг другу доверяли, всё было ужасно, но при этом хорошо… Чёрт, я даже не знаю, как объяснить…

– Ещё несколько часов назад у меня была целая голова и не было…

– Марины! Не было Марины, и всё было отлично! – Алиса поймала на себе осуждающий взгляд Германа и бросила все силы на то, чтобы заткнуться, пока не поздно, но не преуспела. – Как ты можешь сомневаться в людях, которые столько прошли вместе с тобой, и верить той, кто… Кто…

– Кто заботилась о моих детях, пока меня не было рядом?

– Даже я не думал, что ты такой козёл, – несколько удивился Игорь и обратился к Алисе: – Хочешь пистолет?

– Давай, – хрипло согласилась она и протянула руку. Стрелять в кого бы то ни было Алиса, конечно, не собиралась, но вот в удовольствии сыграть на чужих нервах, изображая чокнутую истеричку с оружием, отказать себе не могла. Впрочем, не так уж она и играла – разум отчаянно боролся с эмоциями и пока ещё побежал, однако сколько продлится его господство, предугадать было трудно.

– Уверена? – молодой человек, не ожидавший от неё подобного воодушевления, немного усомнился в правильности своих действий, но Алиса требовательно встряхнула рукой, и он понял, что идти на попятный поздно. Вложив пистолет в её ладонь, Игорь на всякий случай отступил на пару шагов и напомнил о бессмертной душе, которую не стоит пятнать из-за одной придурковатой супружеской четы.

– Успокойся, ладно? – попросил Герман таким тоном, что Алиса ещё больше разозлилась.

– Это я должна успокоиться? Я?!

– Ну, вообще-то, да, – осторожно поддержала Нинка. – У нас мало патронов и много трупов, не стоит усугублять…

– Действительно, Алис…

Девушка почувствовала, что у неё темнеет в глазах; гнев пульсировал где-то в шее, распространяя жар по всему телу, чувства требовали немедленного выхода, и какого именно, было уже не так важно. Она негромко всхлипнула и нажала на спусковой крючок.

* * *

– Да хватит уже визжать, – недовольно поморщился Игорь, обращаясь почему-то к Нинке, хотя звук издавала Марины.

– Я вежливо молчу, – угрюмо отозвалась подруга и пихнула жену Германа локтем. Визг мгновенно стих, оборвавшись на самой высокой ноте, но на смену ему пришло отчётливое поклацывание зубов. Поскольку в прошлый раз на выстрелы и даже взрыв Марина реагировала гораздо спокойнее, её теперешнее поведение казалось дешёвым спектаклем, и Алиса снова направила оружие на неё.

– Где дети?

– Не знаю я, – всхлипнула женщина. – Ну правда не знаю! – Она обхватила свои колени руками и принялась заунывно раскачиваться, едва заметно, но целенаправленно перемещаясь за спину Германа. Манёвр Алисе очень не понравился, потому что она и в первый раз боялась его задеть, однако мужчина, напротив, не возражал и тоже слегка подвинулся, прикрывая жену.

– Сколько повторять: не трать патроны напрасно.

– Ну прости, буду целиться лучше. – Девушка с ненавистью на него посмотрела, борясь с желанием исполнить собственное обещание, и почти торжественно объявила: – В магазине четыре патрона, хватит на каждого, так что очень советую начать наконец говорить правду. И это касается всех!

Поскольку должного эффекта её слова не возымели и каяться никто не стал, Алиса демонстративно извлекла магазин, рассчитывая, что некоторая наглядность окажется кстати, и едва не выронила пистолет.

– Какого… – Она не смогла продолжить и безмолвно уставилась на Игоря, не в силах выразить всё, что кипело в душе.

– Чего? – очень артистично не понял он, но девушка до ответа не снизошла. Она надрывно всхлипнула, попятилась и бросилась бежать, сжимая оружие так сильно, что занемели пальцы.

Бесконечный дурной кошмар, который становился всё своеобразнее и веселее, действительно её доконал. Алиса просто не могла быть среди этих людей, не могла с ними говорить, и самое главное – не могла позволить себе повернуться к кому-то из них спиной.

Она бежала не разбирая дороги, иногда переходила на шаг, чтобы перевести дыхание, но ни разу не остановилась: в висках пульсировала одна-единственная мысль – оказаться на другом конце леса или света, где угодно, лишь бы подальше от них.

В какой-то момент, запнувшись об очередную кочку, Алиса просто рухнула без сил и уже не поднималась. Она лежала, запрокинув голову, с тупым безразличием разглядывая тёмные верхушки деревьев и даже не замечая, что по лицу текут слёзы. Через некоторое время они начали смешиваться с мелким, противным дождём, и к девушке вернулась способность мыслить – пусть и не очень ясно. Яркие, аляповатые образы роились перед глазами, кружились, расплывались и оседали на лице крошечными каплями, превращавшимися в плотную влажную пелену, не дававшую как следует дышать. Ничего удивительного, рано или поздно эта поездка должна была довести её до обидного сумасшествия.

Алиса села, потрясла головой и попыталась сосредоточиться. Вышло так себе, но, по крайней мере, она вспомнила о пистолете и, долго оттягивая неприятный момент, всё же решилась вытащить магазин. Нет, ей не показалось – двух патронов и правда не хватает. Двух. Хотя Игорь утверждал, что никаких выстрелов не было и что он ни за кем не гнался. И ведь был настолько убедителен, что она даже начала сомневаться в Нинкиных словах – ни за что себе в этом не призналась бы, но сомнения действительно были. И у Германа тоже – она видела по глазам. А теперь получается, что подруга говорила правду и лгал почему-то Игорь. Зачем? И в кого он, собственно, стрелял? В Марину? Тогда с чего они оба об этом молчат?

Алиса поднялась, поскользнувшись на мокрой траве, чуть не рухнула обратно и, утвердившись в вертикальном положении, побрела в неизвестном направлении. При желании сориентироваться она вполне могла, однако тратить на это силы не хотелось, да и знать, куда идёт, – в общем-то, тоже. Самым главным было максимально удалиться от лагеря, а о том, что будет делать дальше, девушка ещё не думала.

Погода между тем преподнесла неожиданный подарок в виде ясной звёздной ночи, которая в любое другое время привела бы Алису в восторг. Дождь прекратился так же резко, как начался, но сырость успела пробраться глубоко под одежду и, кажется, даже под кожу. Всё тело покрылось мурашками, девушку заметно трясло, а мысли о костре и тёплой сухой одежде Германа, в которой она уже привыкла спасаться от подобных невзгод, то и дело проносились в голове стремительной бегущей строкой. Тем не менее она продолжала двигаться вперёд, не позволяя себе окончательно раскиснуть и вернуться в родной серпентарий, где в это время, без всякого сомнения, разворачивалась очередная драма.

Всё же непонятно, зачем ему врать. Если Игорь подстрелил того, кто напал на него и Нинку, то это прямо-таки повод для гордости, не стал бы он скромно отмалчиваться, играя в таинственного героя. Если промазал – хуже, но тоже не смертельно, никто бы его не упрекнул. Впрочем, нет, упрекнули бы, разумеется, и не раз, однако это в порядке вещей, уже давно можно было привыкнуть. Выходит, варианта всего два. От первого хочется бессильно выть и кататься по земле, так что о возможной смерти на редкость невезучих детей сейчас лучше не думать. Второй же крайне бредовый, поскольку Игорь отлично знал, что ящик – всего лишь приманка, и рисковать, чтобы его получить, не стал бы. И кто, интересно знать, у него в сообщниках? Марина вряд ли, он её чуть не пристрелил, когда увидел. Хотя это мог быть просто спектакль или даже не спектакль, и Игорь действительно собирался её убить, прикрываясь благими намерениями, но не решился устроить расправу при всех, и особенно – при её муже. А если не Марина, то, вероятно, убийца Вольдемара, однако почти раскаявшемуся душегубу ящик тоже ни к чему: у него есть настоящий сундук.

Значит, всё-таки супруга Германа. Объединившись с Игорем, она плетёт какую-то странную сеть – с неизвестными целями и мотивами. Впрочем, теперь цель, пожалуй, ясна: она хочет, чтобы муж раскрыл некий секрет, касающийся сундука. Но раскрывать Герману нечего, если, конечно, он говорит правду, а не как все остальные… Получается, верить можно только Нинке, которая вообще оказалась втянутой в этот дурдом по её, Алисиной, вине.

Девушка притормозила, с сомнением обернулась, борясь с желанием немедленно бежать спасать подругу, и внезапно поняла, где находится. Эта часть леса была ей знакома настолько хорошо, что даже скудного лунного света хватало, чтобы различить некоторые малозаметные ориентиры, наличие которых она улавливала больше интуитивно. До останков злополучного экскаватора было совсем недалеко, и хотя делать там было абсолютно нечего, иметь какую-то цель оказалось приятно. Алиса зашагала увереннее и быстрее, словно в том месте, возле покорёженных, рваных кусков металла и комьев вывороченной земли, её ждали ответы.

Естественно, никакими ответами у бывшего экскаватора и не пахло, напротив, стало только хуже: память очень некстати подкинула образ уставшего, но такого родного Германа, усиленно орудующего лопатой, и девушка едва не зарыдала. Всего несколько дней назад ситуация выглядела почти критической, они были вырваны из привычной жизни, растеряны, напуганы… Но тем не менее на что-то надеялись, держались, старались сохранять относительное спокойствие и холодный рассудок ради себя и тех, кто рядом. И если бы тогда они знали, что это не предел, что настоящее безумие, сдобренное физическими повреждениями, сомнениями и паническим ужасом, ещё только начинается…

Алиса отвесила себе чувствительную пощёчину, рассчитывая, что нехитрый приём поможет вернуться в состояние здорового рационализма, и тут же разозлилась. Кого она обманывает – причина всех её переживаний не мумия, убийца, пропавшие дети или даже Марина. Дело только в Германе. В том, что он верит жене, которую совсем недавно презрительно называл бывшей. Впрочем, может, и не до конца верит, по нему ни черта не поймёшь. Но то, как он с ней общается и обращается, то, как он – абсолютно машинально! – закрыл её собой, когда нервная соперница размахивала перед Мариной пистолетом, уже говорит о многом.

Девушка судорожно всхлипнула. Соперница! Да какая из неё соперница, так, временная замена, которая по глупости позволила себе на что-то надеяться. Просто Герман не особенно доверял Игорю и его подельницам, затеявшим небольшую аферу, связанную с запугиванием одного отдельно взятого семейства сверхъестественными силами. Вот и создал такие условия, чтобы хоть кто-то из дружной компании всегда и во всём был на его стороне. Понять, конечно, можно: разумеется, дети ему важнее, чем кто бы то ни было в целом мире. А не использовать человека, который в открытую пытался использовать тебя ради каких-то денег – и вовсе грех. Но неужели он не видел, что она и так готова на что угодно, чтобы исправить свою ошибку? Видел, конечно, видел. И очень талантливо на этом сыграл.

В принципе, удивляться нечему: Герман из тех людей, кто умеет добиваться своего, и было бы странно, если бы в процессе он никого не задевал, не сталкивал с пути, не шёл по головам… Он жёсткий, сильный, местами циничный, способный манипулировать и привыкший отдавать приказы. Он просто делает то, что нужно, берёт то, что хочет, и плевать, какие руины остаются за спиной. И всё же думать о нём плохо совершенно невыносимо и почти невозможно.

Алиса поймала себя на мысли, что готова оправдать любые его поступки, и окончательно загрустила. Она присела на ствол едва не убившей её ели, попыталась протереть влажное лицо изнаночной стороной свитера и снова ощутила привычный зуд. Чёртова аллергия ещё с детства как будто намекала, что не стоит сюда соваться. Девушка, недовольно морщась, поскребла шею, потом спину, но становилось только хуже. Решив ненадолго избавиться от части одежды, чтобы кожа могла подышать, она привстала, неловко взмахнула руками, едва не потеряв равновесие, и только тогда почувствовала, что под левой ногой лежит нечто необычное.

Алиса осторожно пошевелила конечностью и робко попятилась. Разобрать, что это такое, в темноте было практически невозможно, однако она интуитивно улавливала очертания и, не желая себе в том признаваться, прекрасно понимала, куда умудрилась наступить. Открыв рот, чтобы заорать, девушка глубоко вдохнула и тут же его закрыла: какой смысл вопить, если всё равно никто не услышит, или услышат, но не те. Элементарный мыслительный процесс почти привёл в чувство, первый ужас начал сходить на нет, и, окончательно заглушив в себе порыв хотя бы тихонько поскулить, она стала всматриваться в смутный силуэт.

Тело лежало в неудобной, скрюченной позе, признаков жизни не подавало и явно намеревалось со временем составить компанию Вольдемару, к которому ранее успело прикипеть. Алиса тупо таращилась на лёгкую чёрную ветровку, едва белеющее в ночи лицо и сведённые судорогой пальцы; решить, радоваться избавлению от проблемы или нет, она не могла. Впрочем, кое-что положительное здесь точно имелось – теперь, по крайней мере, ясно, что Игорь стрелял не по детям.

Чтобы проверить свою догадку, девушка нагнулась ещё ниже и, отломив от поваленной ели тонкую веточку, аккуратно поддела полы ветровки. Развлечение было на любителя, но других не наблюдалось, а убедиться в собственной правоте было необходимо: если всё так, как она думает, Игоря смело можно снова записать в союзники, которых в последнее время явно не хватает.

Под ветровкой действительно оказалось нечто, напоминавшее мокрое тёмное пятно. Оно необъяснимо завораживало, приковывало взгляд и отчётливо ассоциировалось с бездонной чёрной дырой, в которой растворяется всё и вся. С трудом стряхнув наваждение, Алиса начала пристальнее всматривалась, пытаясь определить, кровь это или нет, и пока она была занята, рука покойника медленным, но уверенным жестом схватила её за волосы и стала тянуть вниз.

– Пустите, – всхлипнула она, не сразу обретя способность говорить. – Я вам помогу.

Мужчина с трудом открыл один глаз, обвёл её невидящим, непонимающим взглядом, потом всё же сфокусировался и что-то прошелестел губами. Хватка не ослабла, но приняла более дружественный характер – во всяком случае, Алисе очень хотелось в это верить.

– П-повторите, п-пожалуйста, – вежливо попросила она, лихорадочно вспоминая, куда сунула пистолет. Ясно, что за пояс, но с какой стороны, и не выпал ли он во время стремительной лесной прогулки…

– Бараки, – на удивление отчётливо произнёс убийца Вольдемара. Очевидно, это потребовало колоссальных усилий, потому что рука почти соскользнула с Алисиных волос.

– У вас есть спутниковый телефон?

– Бараки, – упрямо повторил он, но на этот раз менее разборчиво. Было понятно, что мужчина вот-вот отключится, и спасительное средство связи так и останется лишь призрачной надеждой.

– Телефон, – громче сказала девушка и заискивающе добавила: – Вам нужна медицинская помощь.

– По ручью, – с четвёртого раза выдавил убийца. – На север, дальше… Дальше… Крышка.

Наконец осознав, что это не бред, а попытка сообщить нечто важное, Алиса начала вслушиваться, стараясь разобрать малейший хрип, но сути так и не уловила.

– Мы там искали, – тихим, упавшим голосом проинформировала она, когда он замолчал. – Ходили по ручью. У вас точно нет телефона?

Мужчина пошевелил губами, стараясь что-то произнести, не смог выдавить ни звука и положил ладонь себе на грудь. Алиса бессильно плюхнулась рядом и, уставившись в другую сторону, очень внимательно разглядывала сияющие звёзды. Бросить человека умирать одного она не могла, но и смотреть на это была совершенно не в состоянии. Ситуация усугублялась тем, что девушка не знала, как определить, жив ли он ещё. Ясно, что ранение тяжёлое, что, скорее всего, убийца Вольдемара не выкарабкается, даже если немедленно прибудет вертолёт с мировыми медицинскими светилами, что в таких обстоятельствах шансов просто нет… Вопрос в том, сколько он будет умирать и нельзя ли чем-то облегчить его страдания. Всё-таки лично ей мужчина ничего плохого не сделал, под конец вон помочь пытался… Бараки. Откуда здесь бараки? То есть откуда, разумеется, понятно, неясно, почему она слышит о них впервые. Впрочем, существование сожжённого сарая тоже было сюрпризом, хотя, казалось бы, в детстве они с Игорем излазили лес вдоль и поперёк. И где теперь бесценный сундук?

Алиса рассеянно огляделась, хотела подняться и пройтись вокруг, но так и не смогла: организм отчаянно сопротивлялся любому движению и явно готовился к счастливой отключке. Кое-как собравшись с силами, она встряхнула головой, пару раз себя ущипнула и посмотрела на убийцу. Положение тела не изменилось, стонов больше не было, дыхания – вроде бы тоже.

Девушка подождала ещё немного и уже собиралась покинуть уникальное, похоже проклятое место, однако вдруг, неожиданно для самой себя, накрыла руку мертвеца своей. Не то чтобы Алисе очень нравилось щупать покойников, но какое-то странное, неуловимое чувство заставляло её делать то, чего раньше она и в мыслях не могла допустить. Ни малейшей реакции на её жест не последовало.

Она тяжело вздохнула, внезапно ощутив тупое, горькое сожаление, ещё раз взглянула на труп и замерла: сердце стало колотиться с неимоверной скоростью, лоб покрылся испариной, хотя всё тело давно закоченело, в области желудка образовалась тугая пустота, которая мгновенно переросла в тошноту. Алиса рефлекторно отдёрнула руку, до сих пор сжимавшую конечность убийцы, и вскрикнула от резкой боли. Уставившись на свою ладонь, она немного успокоилась, поскольку пальцы по-прежнему были на месте, и осторожно отодвинула кисть мужчины. Под ней оказался карман, из которого торчала всего лишь обычная шариковая ручка, а вовсе не заточенное мачете.

Переведя дыхание, Алиса решила, что надо уходить, пока ещё какая-нибудь ерунда не довела её до инфаркта, но вместо этого полезла в чужой карман. Кроме письменной принадлежности, там был сложенный, скорее даже смятый листок бумаги, на котором смутно виднелись некие линии. Скудного лунного света едва хватало, чтобы вообще хоть как-то различать окружающую действительность, поэтому чтение девушка оставила на потом; тщательно обследовав другие карманы скончавшегося, она произнесла шёпотом пару скорбных фраз на прощание и поспешила к ручью.

* * *

Просвистевший перед глазами венчик от миксера воткнулся в дупло ближайшего дуба и тоненько зазвенел. Алиса вытаращила глаза, немного постояла, не поворачивая головы, и медленно потянулась за пистолетом – впрочем, понимая, что он не понадобится.

– Что ты творишь? – прошипел слева знакомый голос, и девушка решила повернуться. Выглядел Игорь откровенно плачевно – если так дальше пойдёт, трупов в лесу прибавится, причём каждая новая смерть будет всё более неповторимой.

– А ты? – проворчала Алиса, не зная, как начать разговор об одном убийстве и надо ли его вообще начинать.

– Я? – тоном, не обещающим ничего хорошего, процедил молодой человек. – Я всю ночь таскаюсь по лесу в поисках вашего высочества. Между прочим, абсолютно безоружный, до невозможности голодный и не спавший уже не помню сколько дней.

– Ну, насчёт оружия – ложь… – Девушка вытащила венчик из дупла и, с полминуты посомневавшись, торжественно вручила его Игорю. – Он же в ящике был.

– А потом я нашёл и ящик, и его, – буркнул молодой человек. – И решил, что в хозяйстве пригодится всё. Где тебя носило?

– Рядом с твоей жертвой, – нейтрально сообщила Алиса, внимательно наблюдая за его реакцией. Реакция была не очень: Игорь замер в нелепой позе, надолго замолчал, задумчиво разглядывая её лицо, и на редкость предсказуемо переспросил:

– С кем?

– С мужиком, в которого ты отправил две пули. А может, одну, я дырки не пересчитывала.

Физиономия молодого человека стала настолько испуганно-озадаченной, что Алиса даже начала его жалеть. Понятно же, что он почти не виноват – просто сыграло стечение обстоятельств. А жить ему с таким грехом теперь до конца дней, и ещё неизвестно, пройдут ли эти дни на свободе. Пожалуй, придётся сказать полиции, что она ничего не знает. Разумеется, если такая роскошь, как правоохранительные органы, когда-нибудь снова будет доступна.

– Он жив? – странным голосом спросил молодой человек. К моменту их встречи было уже довольно светло, поэтому отчётливый зеленоватый оттенок его кожи был хорошо различим.

– Нет.

– Ты ведь не уверена, да?

– Не совсем, – нехотя признала девушка. – Я всё-таки не врач, но, на мой взгляд, одним призраком в этом лесу стало больше.

– Отведи меня к нему.

– Ну уж нет.

– Алиса…

– Игорь, я серьёзно, там всё кончено. А ты мне нужен, чтобы найти детей. Вот. – Она вытащила из кармана мятый листок бумаги с расплывшимися от сырости чернилами и протянула ему.

– Можно узнать, что отмечено буквой «ха»? – после долгого изучения осведомился молодой человек, на секунду став похожим на обычного себя – склонного к авантюрам, ехидного и слегка бестолкового. – У меня только одна ассоциация.

– Я всё-таки предполагаю, что это крест, – угрюмо фыркнула Алиса. – Убийца явно не хотел, чтобы дети умерли голодной смертью, и попытался нам помочь.

– Это кровь? – Он поморщился, но, вопреки ожиданиям, больше ничем своего отношения не выдал.

– Ага. Думаю, мужик уже был ранен и, понимая, что осталось недолго, изобразил что-то вроде карты. А потом дополз до экскаватора – знал, что рано или поздно мы туда придём и найдём его… Его.

– Тело, – мрачно подсказал Игорь.

– Ну да. Карта явно недорисованная, а многое вообще невозможно разобрать, но он успел сказать о каких-то бараках. И о том, что идти надо на север вдоль ручья.

– Того, у которого мы уже искали?

– Не знаю, но других вариантов у меня всё равно нет. Тебе что-нибудь известно о бараках?

– Нет. Хотя да, – тут же поправился Игорь. – Было что-то такое в детстве…

– Когда? – неподдельно изумилась девушка. – Я бы запомнила.

– Мы туда не ходили, просто был какой-то рассказ… Я сам ни черта не помню. Ты сейчас произнесла это слово, и в голове что-то забрезжило, но подробностей никаких.

– Напрягись.

– Может, ты не заметила, но я уже давно перенапрягся, – сообщил он и резко согнулся. Рвало Игоря долго, и это по-настоящему удивляло. Алиса даже заподозрила, что он втихаря что-то ест.

– Сотрясение? – недовольно полюбопытствовала она, покосившись на рану на его затылке. Ракурс как раз был очень удачный, и девушка могла разглядеть всё в мельчайших деталях.

– Вроде после него хочется спать, – простонал молодой человек.

– А тебе не хочется?

– Для того чтобы знать, чего хочешь, надо что-то чувствовать.

– Ну и чудненько, – повеселела Алиса. – Значит, никаких проблем.

Игорь посмотрел на неё таким взглядом, что ёрничать сразу расхотелось, однако в нужном направлении всё же пошёл. Походка была так себе, и общее впечатление – тоже не очень; через какое-то время девушка начала всерьёз бояться, что станет свидетельницей новой смерти, но вежливо предлагать ему вернуться в лагерь не торопилась. Дети в любом случае важнее, и пока они не воссоединятся с отцом, думать о себе – просто преступление. Да и о вечной душе побеспокоиться нелишне – шансов выбраться из переделки живыми всё равно немного, а у некоторых теперь кровь на руках… Интересно, что он чувствует?

Алиса внимательнее присмотрелась к спутнику, но по напряжённому лицу и тусклому, отстранённому взгляду понять ничего не смогла. Возможно, Игорь себя винит, возможно, ещё не осознал, возможно, прокручивает в памяти роковой эпизод, гадая, когда следовало поступить иначе, а возможно – вообще ни о чём не думает, лишь двигается вперёд, пока хватает сил. Надо бы об этом поговорить, но сейчас явно не время и не место: детям его душеспасительное раскаяние ничего не даст.

– Что Марина? – крайне безразлично осведомилась она.

– Всё ждал, когда ты не выдержишь, – мрачновато усмехнулся Игорь. – Примерно так же.

– В смысле?

– В смысле Герман остался с ней, а не побежал за тобой, – тяжело вздохнул молодой человек. – Ты же об этом хотела узнать?

– Я спросила про Марину, – буркнула Алиса.

– А я ответил.

Больше говорить было не о чем; она замолчала и продолжила путь, время от времени испепеляя его спину презрительным взглядом. С каждым новым километром успех похода казался всё менее вероятным. Местность абсолютно не менялась, ничего особенного заметно не было, на наличие бараков ничто не указывало. Мёрзнуть Алиса уже перестала – если всю ночь от холода и сырости её буквально трясло, то теперь было вполне комфортно: очевидно, температура тела понизилась до температуры окружающей среды. Ещё немного, и она навсегда останется частью этого леса и этих болот, сольётся с ними в единое мокрое прогорклое тёмно-зелёное нечто, будет вместилищем тумана, тины и бессмертных душ…

– Сундук был с ним? – вмешался в её мысли Игорь, начисто развеяв похоронное настроение, за что девушка была очень благодарна.

– Нет.

– Тогда где он?

– Тебя только это волнует?

– Ну, его всё ещё можно обменять на детей. Наверное.

– Ты ведь тоже думаешь, что это – Марина?

– Само собой. Больше некому.

– И на кой чёрт ей древний сундук с покоцанными останками Германовского предка?

– Вряд ли его можно назвать предком, – засомневался Игорь. – Родственником если только.

– А вдруг это вообще не его родственник? – закинула удочку Алиса, внимательно наблюдая за реакцией молодого человека.

– А чей? Её, что ли? – фыркнул он и, не услышав ответа, обернулся. – Ты серьёзно?

– Знаю, звучит как бред, – несколько сникла девушка. – Но…

– В последнее время всё в нашей жизни – настоящий бред.

– Вот именно, – воодушевилась Алиса. – Я просто подумала, что постороннему человеку левые останки на фиг не сдались. Тут должен быть кто-то лично заинтересованный.

– Но тогда и Вольдемар – её родня. Забыла про пальцы? – Игорь машинально бросил взгляд на свой и болезненно поморщился. – Насчёт ребёнка, конечно, не очень понятно, может, там и не было лишнего – это тебе не мумия, особо не разберёшь… Мы и высматривать-то аномалию начали только потому, что прецедент уже имелся.

– А почему, собственно, Вольдемар не может быть родственником Марины?

– Потому что инцест – это плохо. Даже для Германа.

– Придурок, – закатила глаза девушка. – Я имею в виду, что мы о Вольдемаре ничего не знаем, по сути, сами всё придумали. Ну пропал у Германа отец в каком-то замшелом году, и что с того? Места, прямо скажем, гиблые, мы уже и на своей шкуре это прочувствовали.

– Намекаешь, что исчезновение его прямого предка – просто совпадение? Ну не знаю…

– Нет, ты послушай. – Она настолько оживилась, что обогнала его и продолжала идти спиной вперёд, активно жестикулируя и время от времени налетая на деревья. – Мы с самого начала исходили из того, что вся эта история связана с Германом – ведь похитили его семью, а не тебя, например.

– Да лучше б похитили.

– Мы сейчас не о твоих страданиях. В общем, всё как-то очень легко подтягивалось к Герману, но на самом-то деле он ни при чём! Марине нужен сундук, и связано это с её роднёй, с историей её семьи.

– Тогда на кой чёрт она увела детей Германа? Он-то ничего не знает и помочь ничем не может, по твоим словам.

– Зато убийца мог. Ну, то есть…

– Очень его интересует судьба чужих детей.

– Дети – такая штука, что в принципе много кого интересуют. Переть против инстинктов обычно трудно, неприятно и непродуктивно.

– Но Марина-то требует, чтобы некий секрет, связанный с сундуком, раскрыл Герман, а не… Не… Не тот, кого с нами больше нет, – выкрутился Игорь, хотя было видно, что эвфемизм дался непросто. – И насчёт его родства с Вольдемаром она высказалась вполне определённо.

– Она вообще многовато говорит. И всё не о том.

– Я, конечно, понимаю, что тебе не особенно хочется ей верить, но судя по этой карте сокровищ, – он взмахнул мятым листком, на котором уже мало что можно было разобрать, – убиенный убийца знал, где находятся дети. А владеет этой информацией только один человек.

– Совсем необязательно. И потом, хотелось бы сразу прояснить: ты считаешь, что Марина говорит правду?

– Нет, само собой. Но отчаявшись, она пришла к Герману и хочет чего-то именно от него.

– Значит, думает, что ему есть что предложить.

– Вопрос в том, что думает сам Герман.

– По-твоему, он действительно знает какой-то секрет, но принципиально жертвует детьми? – скривилась Алиса. Несмотря на то, что в её глазах отец оригинального семейства здорово упал, такого она допустить всё же не могла. – Ради какого-то сундука?

– Мы пока не понимаем, в чём секрет, – пожал плечами Игорь. – Может, это что-то стоящее.

– Вряд ли это стоящее ему дороже родных детей.

– Ещё неизвестно, чьи они, – зловредно улыбнулся молодой человек. – Вон Вольдемара и младенца до сих пор не знаем, кому пристроить, тут с кровными связями вообще всё мутно… И нечего так угрожающе пыхтеть. Мы оба понимаем, что сейчас физический перевес на твоей стороне, но я буду сопротивляться.

– У меня пистолет, – вяло напомнила Алиса. – И он всё ещё заряжен. Хотя ты и не жадничал, стреляя по, возможно, единственному человеку, который знал, где дети.

Лицо Игорь исказилось, как от пощёчины, и девушка пожалела, что переборщила. Будто он сам об этом не думал.

– Идём дальше, – вздохнула она. – Найдём Артёма и Марусю, и твоя карма чудесным образом очистится.

– Я этого не помню, – негромко сказал Игорь, помолчав.

– Чего?

– Ничего. Как бежал за ним, как стрелял, что в голове творилось… Полный провал.

Алиса с сомнением на него уставилась, ещё раз окинула взглядом подсохшую рану и недоверчиво переспросила:

– Совсем ничего?

– Совсем.

– Дыра в твоей башке не такая уж глубокая, вряд ли она могла стать причиной амнезии.

– Ты её глубину измеряла, что ли? – в досаде пробурчал молодой человек. – Зачем мне врать?

– А зачем кому-то вытаскивать из болота Вольдемара, бегать за сундуком, наряжаться призраком, в конце концов… Ещё немного, и я начну думать, что вы все сговорились и снимаете реалити-шоу с одной-единственной участницей. Второй вариант – бесчеловечный эксперимент какого-нибудь сумасшедшего учёного, но это мне нравится ещё меньше.

– Почему?

– За реалити хоть денег дадут, а так – попробуй выживи в этом… Деньги! За что ещё могут бороться разные, почти никак не связанные друг с другом люди?

– За мир во всём мире.

– Ладно, я тебе верю – и впрямь последние мозги отшибло, – с сочувствием протянула Алиса, но тут же перешла на деловой тон и даже заметно ускорилась, хотя ноги уже почти не слушались. – Смотри: у нас есть Вольдемар и пропавший отец Германа, если это, конечно, не одно и то же лицо. Есть Марина и мужик, которого ты… Которого больше нет. Ещё мимо проходили какие-то люди с экскаватором и взрывчаткой. И всем им здесь что-то было нужно. Видимо, что-то, что находится в земле.

– Экскаватор оставили строители, – слегка охладил её пыл Игорь. – А Марина и убийца Вольдемара запросто могли бы приехать сюда в любое другое время, не дожидаясь Германа и его отпрысков.

– Ну так, наверное, приезжали. – Девушка немного смутилась, но сбить себя с мысли не позволила. – Но не нашли. Чёрт, похоже, Марина и правда думает, что Герман что-то знает… Бог с ней, это не так принципиально. Гораздо интереснее, что они ищут.

– У тебя глаза горят так, как будто мы вот-вот в древнюю сокровищницу попадём, – улыбнулся Игорь, удивляясь резкой смене её настроения. Общий трагизм и побитость жизнью куда-то исчезли, теперь лицо Алисы светилось восторженным предвкушением. Причём несмотря на то, что она остро нуждалась в улучшении финансовой ситуации, было понятно, что дело вовсе не в этом. – Ты ведь понимаешь, что мумии и скелеты не только охраняют вход во всякие там гробницы, напичканные драгоценностями? Гораздо чаще у них несколько другие функции.

– Какие?

– Например, просто лежать.

– Или непросто.

– Лис, ну откуда тут взяться сокровищам, – мягко возразил он, всё ещё любуясь её преображением. – Стройка, по сути, даже не началась. И советские рабочие вряд ли таскали с собой наследное золотишко.

– А вот один избалованный жизнью копытоносец вполне мог, – лукаво улыбнулась Алиса. – Он же не знал, как далеко и надолго едет в поисках бежавшей девицы с младенцем. Должен был подстраховаться, взять с собой всего побольше.

– Боюсь, что в этом случае речь скорее шла бы о еде. Зачем ему в такой глуши рубины и золотые слитки?

– Не хотел оставлять без присмотра в доме, где крутится ушлая прислуга, – не сдалась девушка. – Или надеялся своего побочного наследника попросту выкупить – не у матери, так у того, кто окажется сговорчивее. Или ещё проще – он не брал с собой ничего особенного, но всегда носил на пальце этакий простенький перстенёк, который в наше время можно обменять на небольшой остров.

– Зачем тебе остров? Природы не хватает?

Алиса невольно содрогнулась и поспешно признала:

– Остров и правда ни к чему, но, поверь, я бы нашла куда пристроить пару-тройку миллионов.

Игорь тяжело вздохнул, одновременно улыбаясь уголком рта, и девушка поняла, что ему мысль о несметных богатствах тоже нравится. Впрочем, это неудивительно – любому после таких приключений захочется получить некоторую компенсацию в виде сундучка с драгоценностями. Сундук! Она вытаращила глаза и едва не врезалась в сосну.

– Что было в сундуке? – обморочным голосом пробормотала Алиса, чувствуя, как сердце колотится с такой невероятной скоростью, что вот-вот побьёт все мировые рекорды.

– Прямой потомок копытного, – с лёгким беспокойством напомнил молодой человек.

– А до него? В сундуке должно было что-то лежать, никто не потащил бы его пустым в такую дыру.

– Скорее всего – старое шмотьё. Это там не доска?

Алиса нехотя мазнула взглядом по черневшей в траве деревяшке, машинально прошла ещё пару метров и быстро вернулась, чтобы лично потрогать замшелую гнилую поверхность. Выглядела доска совсем неважно, и чувствовалось, что до сегодняшнего дня дожила лишь благодаря редкому упорству.

– Она явно осталась со времён строительства.

– Которое замерло на стадии фундаментов.

– Тем не менее рабочие где-то жили, вряд ли они под открытым небом спали. Странно, что мы раньше об этом не подумали.

– Мы и о сарае не подумали, – недовольно буркнула Алиса. – Это всё дурацкие местные легенды – они сформировали в нас определённое представление о прошлом, которое совершенно закостенело из-за постоянного повторения. Представление, само собой, а не прошлое.

– Ну, прошлое тоже повторяется, – философски заметил Игорь. – Всё-таки с этим местом что-то не то. Многовато для одного клочка суши, поросшего деревьями.

– Оставь эти беседы для психотерапевта, с которым будешь регулярно видеться следующие тридцать лет.

– Хорошо бы, – кивнул молодой человек, явно пребывая в сомнениях относительно подобного долгожительства. – Но если вернуться к насущному, то вполне можно предположить, что бараки действительно существуют. Или существовали.

– И что мы движемся в нужном направлении. Так вот насчёт сундука… Думаю, для простых деревенских жителей, бежавших от оборзевшего копытного, он всё же крутоват. Понятно, что у них тоже имелась какая-то мебелишка, но вряд ли они прихватили с собой то, что тяжело и неудобно тащить. Тем более что сделать ещё один сундук, когда живёшь в лесу, – совсем не трудно.

– Я б на тебя посмотрел.

– Ещё немного, и я тут избу поставлю без единого гвоздя… Вон другая доска. И дальше – тоже.

– Вижу. – Игорь сделал лёгкое движение головой, явно намереваясь кивнуть, но вместо этого схватился побелевшими пальцами за кору ближайшего дерева и прижался к ней виском.

– Ты что?

– Давай передохнём. Прям минуту. – Он съехал вниз, артистично закатив глаза, что девушке очень не понравилось, и принялся глубоко дышать открытым ртом. Саботирующее поведение спутника было как нельзя некстати, потому что она сама держалась на ногах с трудом и любая передышка могла вылиться в затяжную отключку. Тем не менее перспектива тащить на себе полумёртвое тело тоже привлекательной не казалась, и Алиса великодушно позволила ему подышать ещё немного.

– Пока ты не можешь возражать, продолжу, – мстительно проворчала она, усаживаясь рядом. – Скорее всего, сундук приехал с безутешным копытным отцом, мечтающим не то вернуть, не то придушить своего ребёнка и его не по временам эмансипированную мамашу. Потом произошла некая кровавая заварушка, малыша в суматохе неудачно спрятали, либо просто пытались похоронить… Содержимое сундука для этого надо было вытащить.

– И оно давным-давно сгнило, – слабым голосом отрезал Игорь.

– Камушки не гниют.

– Ну, удачи тебе в поисках, лес не такой уж большой.

Алиса ненадолго примолкла, обиженно сопя и бросая на друга хмурые взгляды, но быстро оживилась.

– Двойное дно! Обычное дело по тем временам. Ребёнка случайно похоронили вместе с целым состоянием, и с тех пор…

– Что? Нет отбоя от кладоискателей? Ты понимаешь, что знать о двойном дне мог только зарвавшийся богатей? А он, напомню, живым отсюда тоже не выбрался.

– Не только. Мать ребёнка вполне могла знать, раз была вхожа в святая святых. Да и вообще кто угодно из прислуги. Видеть – видели, но протянуть жадные ручонки к чужому добру не решались, понимали, что их за это ждёт. А тут – подходящий случай, всё складывается просто идеально. Но вот беда: кто-то неравнодушный буквально из-под носа уводит бесценный сундук для более благородных целей.

– Ну и что потом? – против воли заинтересовался молодой человек. Было видно, что лучше ему не становится, но в тусклых, воспалённых глазах появился намёк на жизнь.

– Искали, – пожала плечами Алиса, нисколько не сомневаясь в своей правоте. – Сначала непосредственные участники событий, которым посчастливилось уцелеть, затем – их потомки. Кстати, Герман говорил, что его отец хотел здесь что-то найти.

– Работал на стройке, параллельно занимаясь поисками сундучка?

– Почему нет? Допустим, он и раньше искал, но без специальной техники это было сложновато. А тут ещё испугался, что в разгар строительства другие найдут, и экстренно устроился туда на работу. Небось экскаваторщиком… И поскольку активные действия вроде направленных взрывов ему были совершенно ни к чему, как-нибудь всеобщие старания саботировал.

– Как?

– Я похожа на человека, который всю жизнь проработал на стройке? – огрызнулась девушка. – Экскаватор он загнал в топь – это ясно. Потому что во времена нашего детства там была лужа приличных размеров, а к настоящему моменту она явно уменьшилась. То есть место высыхает, и логично предположить, что в восьмидесятых это было конкретное болотце. А взрывчатка… Может, изначально её там и не было. Отец Германа, зная, что старые фундаменты, или что там ещё, будут взрывать, втихаря её спёр и спрятал в полузатопленном экскаваторе, что, кстати, разумно: понятно, что там будут искать в последнюю очередь. В общем, он нехило вставлял рабочим палки в колёса, а потом стройку и вовсе прикрыли.

– Ещё скажи, что не без его участия.

– Как знать, – серьёзно кивнула девушка. – Герман – чёртов манипулятор, до неприличия умный и расчётливый. Судя по тому, что он рассказывал о матери, пошёл он не в неё.

Упоминание Германа Игорю явно не понравилось, но выразить свои чувства молодой человек был не в состоянии, а потому только прерывисто и неприязненно вздохнул.

– Тем не менее расчёт Вольдемара слегка не оправдался, – всё-таки заметил он после долгой паузы.

– Конкуренция. Сундук нашёл один человек, а рядом оказался другой.

– И что потом? Выживший должен был свалить вместе с сундуком в счастливое завтра.

– Его засекли бы на выходе из печального сегодня. Как простой советский строитель должен был объяснять, что решил чуток прибарахлиться на рабочем месте? Нет, ему пришлось опять припрятать сундучок до лучших времён.

– Он мог свалить без сундучка – просто забрать то, что было внутри. Оно наверняка гораздо меньше и легко утаивалось от государства в каком-нибудь носке.

– Но Вольдемар-то пропал. Скорее всего, версия насилия с прискорбным исходом тоже рассматривалась, и устроить среди рабочих тотальный шмон вполне могли. И потом, ещё неизвестно, как там это второе дно открывается. В условиях цейтнота было безопаснее не ковыряться с древним проржавевшим механизмом, а немного выждать и сделать всё спокойно, без лишней суеты.

– Чтобы камешки по траве не разлетелись? – ехидно уточнил Игорь. Несвоевременная язвительность едва не вылилась в подзатыльник, который для измученного, стоявшего одной ногой в могиле организма мог стать фатальным, но Алиса сумела сдержаться.

– Только попробуй сказать, что моя теория далека от истины.

– Да на самом деле не очень, – нехотя признал молодой человек. – Но это именно теория, она ничем не подкреплена. К тому же непонятно, почему сундук не забрали за столько лет.

– Может, он сидел? – задумчиво предположила девушка, нервно покусывая травинку. – Было какое-то обстоятельство, мешавшее ему сюда приехать все эти годы. А если человек способен на убийство ради наживы, то вполне естественно, что за ним водятся и другие грешки. Срок, конечно, долгий… За что столько дают?

– Что-то очень серьёзное. Одно убийство – это лет пятнадцать от силы, а тут около сорока. – Игорь зябко поёжился и испуганно обернулся, словно ожидая увидеть за спиной опасного рецидивиста. – Чтобы он ни сделал, но при Союзе за такое вообще должны были расстрелять, странно, что он вышел. И может, и хорошо, что я его… Если это я…

– Не знаю, – быстро перебила Алиса, уводя разговор от болезненной темы, – не тянул он на такого уж изверга. Запросто мог нас перебить к чёртовой матери, но не стал, а под конец вон о детях забеспокоился…

– Под конец – оно всегда так, – с умным видом протянул молодой человек. – Я на смертном одре тоже…

– Тебе до этого ещё далеко, успеешь подготовиться… А Марина-то, получается, следила за судьбой нашего вероятного сидельца. Иначе с чего она активизировалась именно сейчас? У него было некое внешнее препятствие, не дававшее осуществиться давней мечте, а у неё ничего такого – могла приехать в любой момент.

– Но не знала, где искать.

– Вот-вот. Знал только он и делиться этим знанием, естественно, ни с кем не собирался, поэтому пришлось тупо ждать, пока мужик явится забирать своё добро.

– Я бы не сказал, что это его добро.

– Думаю, у него было другое мнение. Непонятно только, откуда Марина вообще узнала об этой истории. Хотя есть у меня одно подозрение…

– Можешь оставить его при себе, потому что я тебя разочарую.

– Ты и так постоянно это делаешь.

– Да, но теперь серьёзно. – Игорь посмотрел на неё очень внимательно, отчего девушка чуть не подавилась травинкой, и с некоторой мольбой произнёс: – Может, сама догадаешься?

Алиса отрицательно помотала головой, усиленно гоня от себя предательские мысли, которые, конечно же, сразу зародились там, где обычно зарождаются проблемы.

– Это не Марина сюда приехала, а Герман. Его командировка, его семья, его пропавший отец, его нетипичное желание посетить заповедные места… Прошу заметить – снова посетить. Он ведь говорил, что уже приезжал сюда пару лет назад.

– Он говорил про город, – хрипло возразила девушка.

– А Герман вообще любитель поговорить. И обычно вещает исключительно правду, ага.

– Ничего, он не любитель. Молчит, как…

– Человек, который ищет нечто ценное и вовсе не планирует делиться с окружающими?

Алиса притихла. Спорить не хотелось, что-либо доказывать – тоже. Тем более что с аргументами было не очень. Игорь прав: инициатором всего этого безобразия был Герман, а учитывая родственную связь с одним из строителей… Впрочем, уже неважно. Сейчас надо найти детей, вручить их нерадивому папаше и выбираться в цивилизацию любыми способами – хоть вплавь.

Молодой человек вдруг усмехнулся, а потом и вовсе отрывисто засмеялся, что в его состоянии выглядело жутковато.

– Ты что? – насторожённо спросила Алиса, на всякий случай нервно озираясь.

– Сундука так и нет, – простонал Игорь, растягивая губы в не совсем естественной улыбке. – Столько лет всё было ради него, люди погибли… А теперь его просто нет. И уже не найти – для этого пришлось бы перерыть весь чёртов лес при помощи совка.

Девушка заподозрила, что приятель, не выдержав пережитого, немного спятил, но неожиданно засмеялась сама. Слёзы текли по грязным щекам, всхлипы перемежались подвываниями, истерика набирала обороты. Остановиться она не могла, да и, наверное, не хотела: эмоции наконец нашли оптимальный выход, и внутри всё разрывалось от облегчения и какой-то странной, непривычной свободы.

– Да отдам я вам сундук.

Алиса машинально кивнула, радуясь столь щедрому предложению, и тут же вскочила на ноги. Игорь последовать её примеру не смог, но упорно предпринимал попытки.

– Артём, – очумело произнесла девушка и на этом свою речь завершила, не в силах выдавить что-либо ещё. Подросток стоял возле невысокого деревца, смотрел на них с подозрением и неприязнью, но в то же время – с надеждой. Особенно истощённым или измученным он не выглядел, хотя чувствовалось, что прошёл через многое. Алиса невольно задержала взгляд на его рубашке, которая осталась без одного рукава, и джинсах, покрытых плотным слоем сажи.

– А вы кто? – с сомнением осведомился мальчик, явно начиная жалеть о поспешном знакомстве.

– Алиса. Я подруга твоего папы.

– Любовница?

Игорь нервно всхлипнул и всё-таки сумел наконец принять вертикальное положение.

– Почему ты и твоя сестра вечно об этом спрашиваете? – разозлилась девушка.

– Потому что очень похоже, – нисколько не смутился Артём. – Так это вас Маруся встретила? А с тобой чего? – Он повернулся к Игорю, отчего-то перейдя на «ты», и обозрел его с некоторой брезгливостью.

– Жизнь, – коротко отозвался молодой человек. – Сестра с тобой? Мы отведём вас к Герману.

Артём постоял в нерешительности, очевидно прикидывая, стоит ли доверять в этом лесу кому попало, потом очень внимательно посмотрел на Алису и медленно кивнул.

* * *

Бараки можно было назвать таковыми лишь весьма условно. Покосившиеся дощатые строения, большинство которых давно сровнялось с землёй, определённо ассоциировались не с советской стройкой, а с поселениями туземцев где-то в тёплых краях. То, что дети провели в дырявых сарайках столько времени и не получили какую-нибудь травму или инфекцию, по-настоящему удивляло.

Маруся, что-то рисовавшая палочкой на земле, при их появлении встрепенулась и с диким страхом в глазах начала делать брату некие знаки, понятные только им двоим.

– Всё нормально, – буркнул он, моментально став до невозможности похожим на Германа. Алиса даже вздрогнула, на мгновение подумав, что мужчина где-то рядом.

– Привет, – дружелюбно, насколько мог, улыбнулся Игорь. – Помнишь меня?

Маруся кивнула и попятилась; палку из рук так и не выпустила, за что Алиса её мысленно похвалила. Со времени их предыдущей встречи прошло всего ничего, но девочка выглядела похудевшей, почти осунувшейся. Её брат держался гораздо лучше.

– Ты что-то говорил про сундук? – Молодой человек тяжело опустился на гниловатый пенёк и вопросительно воззрился на Артёма. Тот слегка напрягся, но, видимо решив, что хуже уже не будет, скрылся в одном из покосившихся строений и вскоре вернулся, волоча за собой знакомую реликвию. Любопытно, что всё самое ценное убийца Вольдемара спрятал в одном месте.

– Вы внутрь заглядывали? – с беспокойством спросила Алиса.

Дети синхронно кивнули.

– Нам его вчера принесли, – проинформировал Артём. – Велели никому не показывать.

– Тогда почему…

– Ты – отцовская любовница, считай, семья.

– Да не любовница я! – взвыла девушка.

– Тогда мне это унести? – съязвил мальчишка, явно не поверив. – Для чего он нужен?

– Мы ещё сами не… Сундук принёс мужчина в возрасте? Седой, высокий, поджарый…

– Что такое «поджарый»? – отмерла Маруся, хотя было видно, что к диалогу она ещё не готова. Алиса решила дать ей побольше времени и ни при каких обстоятельствах не упоминать Марину, которая наверняка неоднократно травмировала детскую психику.

– К поджаренному отношения не имеет, не мечтай, – пробурчал Артём.

– Мы не можем с вами идти.

– Ну, с едой у нас действительно не задалось, но шансы всё ещё есть…

– Не поэтому. – Девочка многозначительно посмотрела на брата, словно ища у него поддержки.

– Марусь, у нас выбора нет, – неожиданно мягко принялся объяснять он. – То есть не то чтобы совсем нет, но альтернатива…

– Мы не можем.

– Единорог.

Мужская часть компании посмотрела на неё так, что Алисе почему-то стало стыдно. Во взгляде Игоря явственно читался страх за её душевное состояние, но девушка только презрительно скривилась и сделала пару шагов по направлению к Марусе.

– Ваш папа просил передать: «единорог».

Девочка на мгновение замерла, потом судорожно всхлипнула и повисла у неё на шее. Алиса, никак не ожидавшая такой реакции, едва не потеряла равновесие и долго не могла решиться обнять ребёнка в ответ. Мысленно благодаря Германа, который на редкость удачно упомянул в разговоре семейное кодовое слово, она всё же прижала Марусю к себе и вопросительно взглянула на Артёма.

– Так что, если мы отдадим вам сундук, вы отведёте нас к отцу? – уточнил он.

– Отведём. Но на будущее – подобными вещами интересуется перед тем, как выставить предмет торга на всеобщее обозрение.

– Чего?

– Она говорит, что ты придурок, – легко перевела Маруся.

– Я не при… – автоматически начал подросток, но тут же посерьёзнел, снова став копией Германа. – Отец ещё жив?

– Что ему сделается, – бодро заверила Алиса, очень надеясь, что сомнений в её голосе дети не уловили.

* * *

В лагере был только Вольдемар. Он восседал в привычной позе, любуясь прекрасным пейзажем, и будто бы едва заметно усмехнулся при виде старых друзей. О мумии дети были предупреждены, но, несмотря на подробные объяснения и убедительную просьбу «лишний раз не смотреть», знакомство получилось не очень. Артём с Вольдемаром уже встречался и мужественно сохранял видимость хладнокровия, а вот Маруся выглядела бледным, призрачным подобием себя и явно подозревала, что её обманули.

– Где папа? – с дрожью в голосе спросила она, похоже намереваясь разрыдаться. Намерение Алисе крайне не понравилось, поскольку сулило новые проблемы, и она поспешно заверила:

– Скорее всего, пошёл вас искать – он постоянно так делает. Но к темноте обычно возвращается, надо просто подождать.

– А если не вернётся?

– Куда он денется, – безрадостно буркнул Игорь и неуклюже повалился на песок. Было видно, что ему совсем плохо, но помочь девушка ничем не могла, а потому старалась беречь свои нервы и смотреть в другую сторону. – Он сюда – как муха на… на…

– Мёд, – быстро подсказала Алиса. Артём невесело усмехнулся и вдруг напрягся.

– Где катер?

– На дне, – безразлично сообщил Игорь, игнорируя знаки подруги. – Ну что ты кривишься, они всё равно догадаются. И вообще… Вы извините, но я вынужден вас покинуть, – заплетающимся языком добавил он и закатил глаза; Алиса едва успела подложить какую-то тряпку ему под голову. Сердце испуганно замерло в предчувствии беды, но спустя полминуты стало ясно, что это всего лишь глубокий лихорадочный сон, который, вполне возможно, даже пойдёт ему на пользу. Во всяком случае, очень хотелось надеяться.

– А вам тут было ещё веселее, чем нам, – с заметным уважением протянул мальчишка.

Алиса смерила его таким взглядом, что парень тут же приуныл, и ей стало стыдно.

– Костёр развести в состоянии?

– Нет.

– Так самое время учиться. Вот спички. – Она не без труда нашла коробок. – Вон там ветки. Там, в пакете, высушенная листва – при некоторой сноровке её можно использовать в качестве бумаги для розжига. Вперёд, я в вас верю.

– А мы в себя – не особо, – честно признался пацан. – Ты сама не можешь?

– Могу, разумеется. Спасибо, что спросил: я всегда рада похвастаться своими навыками.

Артём скорчил презрительную гримасу, но послушно притащил пару веток и попросил сестру насыпать на них листья. Дефицитных спичек было жаль (понятно, что детишки изведут всё подчистую, пока научатся), но вновь прибывших нужно было чем-то занять, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. Убедившись, что отпрыски Германа действуют относительно аккуратно и по крайней мере не пытаются прикола ради поджечь одно из бесчувственных тел, Алиса приказала им ни в коем случае никуда не уходить, а сама отправилась за водой. Конечно, можно было набрать её рядом, ни на секунду не оставляя детей одних, но сейчас ей отчаянно требовалось уединение.

Девушка прошлась по берегу, пару раз от души пнула огромный камень, надеясь выплеснуть эмоции, и хотя на душе действительно полегчало, физическое состояние несколько ухудшилось. Она села на песок, потирая ушибленную ногу, некоторое время тупо смотрела на реку, наслаждаясь редкой и на удивление приятной пустотой в голове, но потом всё же заставила себя вернуться мыслями к насущному.

Вполне возможно, что Герман в самом деле занялся поисками наследников и к ночи он, скорее всего, и правда появится. Спокойнее от этого не станет, но она хотя бы передаст детей с рук на руки и наконец-то начнёт думать о себе. И об Игоре, которому надо в больницу как можно быстрее.

Но что, если за время их отсутствия произошло нечто необычное и возвращения Германа в обозримом будущем ждать не стоит? Что тогда? В одиночку с двумя испуганными подростками и некстати вздумавшим помереть приятелем ей просто не справиться. Может, и глупо заранее нагнетать, но потихоньку готовиться, наверное, нужно. Знать бы только – к чему.

Алиса поднялась, бросила беспокойный взгляд в сторону детей и, убедившись, что они всё ещё на месте, пошла дальше. Допустим, Герман и Марина ищут малолетнюю половину своей семьи, но где Нинка? В лагере должен был остаться хоть один человек на случай, если кто-то придёт. Да и о судьбе убийцы им ничего не известно – вполне могут думать, что он снова заинтересуется Вольдемаром. А мумия без присмотра. Нет, что-то не то. Что-то вынудило их всех уйти, забыв о неписаных правилах, которые соблюдались уже на автомате.

И почему Нинка не подкинула ей какую-нибудь зацепку? Хоть черканула бы пару слов на песке – понимала ведь, что они могут разминуться, а из-за этого всегда возникают лишние сложности. Песок!.. Алиса в надежде встрепенулась и быстрым шагом направилась к тому месту, где они обнаружили лаконичное послание. Кто его оставил, до сих пор неясно, но наверняка это Марина: больше вроде бы некому, поскольку убийца Вольдемара и так был счастливым обладателем бесценного предмета мебели. И вряд ли ей могло прийти в голову, что именно эта часть пляжа будет и дальше использоваться для деловой переписки. Следовательно, если подруга хотела что-то скрыть от Германовской супруги…

Новое послание в привычном месте действительно имелось, вот только едва ли автором была Нинка. Вчитавшись в уверенные, чётко прочерченные буквы, Алиса ощутила, как у неё подгибаются ноги, и медленно опустилась на влажный песок, не веря своим глазам.

«Я люблю тебя».

Так коротко и понятно, ничего более искреннего и определённого он написать просто не мог. Значит, его доброе отношение к Марине – это всего лишь игра, спектакль, рассчитанный на единственного зрителя. Интересно, его жена действительно купилась или тоже притворялась в ответ? Выглядели они очень убедительно, и если бы не эта надпись… Алиса благодарно всхлипнула и приготовилась трогательно разреветься, но ограничилась парой слезинок: Герман не хотел бы, чтобы она сейчас расклеилась, не для того он рисковал, оставляя сообщение. Чёрт, он ведь и правда рисковал – Марина запросто могла засечь его за не самым пристойным для верного супруга занятием. Но Герман всё равно на это пошёл – ему было важно объяснить своё поведение, успокоить, дать знать, что его чувства не изменились.

Впрочем… Если он так ловко обвёл вокруг пальца жену, то что ему мешает сделать то же самое с несостоявшейся любовницей? Герман вообще отличный манипулятор, но ей всегда казалось, что в отношении неё он свои способности не использует, ведёт себя абсолютно честно. Вот только жертве чужих манипуляций именно это и должно казаться, разве не так? Одна радость – скоро он получит детей и сундук, и притворяться уже будет бессмысленно. Ждать осталось недолго, всё разрешится, когда Герман вернётся в лагерь.

Она снова посмотрела на надпись, провела по ней пальцем, словно намереваясь зачеркнуть, но вовремя остановилась и, бросив на неё прощальный взгляд, пошла обратно к детям.

* * *

С костром славные отпрыски великой фамилии справились на ура. В том смысле, что не сожгли лес и не покалечились сами. Пламя было слабеньким, готовым погаснуть в любую секунду, но ещё держалось, вызывая у детей горделивые улыбки. Игорь раскатисто храпел, привлекая внимание всех окрестных убийц и привидений (как-то сразу стало ясно, что ему гораздо лучше), других изменений заметно не было.

– Костёр готов, – с важным видом отрапортовал Артём. – А где еда?

– В моих мечтах, – сквозь сон пробормотал Игорь и снова захрапел.

– К сожалению, он прав. – Алиса немного помолчала, гадая, как лучше подступить к неприятной теме, ничего хорошего не придумала и спросила напрямую: – Тот мужчина, который оставил сундук… У него мог быть спутниковый телефон, вы, случайно, не видели?

– Была труба, – кивнул пацан. – Но с ней что-то не так.

– В смысле?

– В смысле было похоже, что ею в боулинг играли. Разбита вся на фиг.

– И где телефон теперь?

– Он с собой унёс.

Девушка воскресила в памяти подробности одной из самых чарующих в жизни ночей, когда у неё на руках умирал человек, сконцентрировалась на его одежде, которую, казалось, обшарила от и до, и в полной уверенности заключила:

– Не было у него телефона.

– Вы встречались?

– Ага, вроде того, – пробормотала Алиса, с ужасом думая о том, что последний шанс на спасение полностью себя исчерпал: найти трубку в лесу абсолютно невозможно, а спросить теперь не у кого. – Как вы относитесь к походам? Хотя ладно, не отвечайте.

– А ты знаешь, что… что… – Артём замялся, подбирая слова, и максимально завуалированно спросил: – Ты знаешь, кто этот человек с сундуком?

– Догадываюсь.

В то, что убийца во всём признался детям, поверить было сложно, но он вообще был странноватым типом с непонятными мотивами. И просто так парень подобный вопрос не задал бы, выходит, ему и правда что-то известно. Вот только – что именно? Можно продолжить беседу и получить какие-то подробности, но сейчас это, наверное, ни к чему – вон Маруся и так сливается цветом с окружающей растительностью. Особенно когда смотрит на Вольдемара. Нет, эти дети перенесли слишком многое, и с последствиями пусть разбирается Герман.

– А можно мне приставку? – резко переключился Артём.

– Приставку?

– Отец её отобрал. Серебристая такая, с большим дисплеем.

– Ну поищи, – великодушно разрешила Алиса, втайне радуясь, что делает Герману некоторую гадость. – И Маруся пусть ищет.

К перспективе возиться с сестрой подросток явно отнёсся без восторга, но понимая, для чего это нужно, покорно пригласил девочку присоединиться. Алиса между тем наконец обратила внимание на сундук, буквально требовавший, чтобы все его тайны немедленно раскрыл кто-то очень умный, находчивый и почти бескорыстный.

Копаться в древних костях в одиночку было совершенно невесело; девушка, без сомнения, предпочла бы иметь компанию, которая могла отвлечь от наименее приятных моментов, или, ещё лучше – взять их на себя. Но развлекать таким образом детей было бы несколько чересчур, а Игорь продолжал предательски дрыхнуть. Алиса даже хотела его разбудить, однако сразу же передумала: пусть потом мучается, гадая, были ли сокровища на самом деле.

Очень бережно, стараясь не особенно беспокоить невезучего малыша, девушка при помощи пары палочек сгребла кости в сторону, тщательно осмотрела обнажившееся дно, понажимала на него в разных местах, а потом перераспределила останки и повторила манёвр. Увы, никаких секретных отделений, наполненных красивыми блестящими камушками, обнаружить не удалось. Тогда Алиса закрыла сундук, повернула его на бок и принялась внимательно разглядывать поверхность, на которой, впрочем, тоже ничего интересного не нашлось.

– Что ты делаешь? – с некоторой опаской спросила Маруся, когда она начала прощупывать дно.

– Ничего, – быстро соврала девушка. – Просто любуюсь – очень редкая вещь.

– Особенно эти завитушки, – кивнула дочь Германа, указывая на резную крышку. Сердце Алисы совершило стремительный кульбит, пульс участился, кровь прилила к щекам, но она собрала все силы, чтобы держать себя в руках и выглядеть спокойной.

– Вы нашли приставку?

– Да. И ещё вот это. – Девочка протянула ей Нинкин фотоаппарат. – Он, наверное, дорогой, лучше не бросать на земле.

– Он лежал на земле? – напряглась Алиса, мгновенно забыв о зуде золотоискателя.

– На пакете, вообще-то, но всё равно… – Маруся явно посчитала долг неравнодушного гражданина исполненным и, повеселев, побежала отбирать у брата приставку.

Алиса покрылась холодным потом. Если Нинка ушла без своей бесценной камеры, дело совсем плохо. Впрочем, это и так было ясно.

Она включила фотоаппарат, пролистала последние снимки, надеясь заметить на них что-то важное, но новых кадров не было. Уже намереваясь отложить бесполезную вещь в сторону, девушка вдруг подумала, что неплохо бы просмотреть всё от начала до конца: теперь ей известно больше, чем раньше – глядишь, забрезжат какие-то соображения.

На тщательное, но напрасное изучение снимков ушло полчаса, и единственным, за что хотелось зацепиться, оказался момент, когда их с Нинкой сфотографировали во время сна. Ничего ранее не виденного там, разумеется, не появилось, однако странноватое развлечение было сложно приписать что Марине, что убийце Вольдемара, и вывод напрашивался сам собой: кроме развесёлой компании любителей отдыха на природе, поблизости есть кто-то ещё. Кто-то, кто пока не выходил на сцену или даже выходил, но в образе бледного призрака, чья личность тоже до сих пор не установлена.

Алиса пролистала снимки дальше и принялась с удовольствием разглядывать побитое временем имение. Любопытно, каким на самом деле был его знаменитый владелец? Слухи слухами, но теперь выясняется, что истина от них может отличаться, и порой – довольно существенно. Он жил в своём доме много лет, бродил по этим самым заросшим дорожкам, любовался видами, устраивал приёмы… И даже подумать не мог, что закончит чёрт-те где и при страшных обстоятельствах, что его тело никогда не будет найдено и похоронено как полагается, что его сын… Девушка машинально покосилась на сундук, попыталась сосредоточиться на смутной догадке, которая мелькнула и тут же растворилась в глубинах измученного сознания, и выронила камеру из рук.

– Папа! – Дети рванули к Герману с такой скоростью, что непременно сбили бы его с ног, если бы не голодали последние дни. Мужчина застыл, не веря своим глазам, и с явным трудом заставил себя раскрыть руки для объятий. На Алису он даже не посмотрел, что было, в общем-то, понятно, но почему-то всё равно обидно.

Отвернувшись, чтобы не смущать себя видом чужого семейного воссоединения, девушка бросила в Игоря небольшой камушек, надеясь, что друг проснётся, и ей не придётся мучиться в одиночку, но тот лишь предательски всхрапнул. Старательно демонстрируя окружающим (как будто им было до этого дело) повышенный интерес к фотоаппарату, она прятала глаза и пыталась усмирить разлетавшиеся мысли, однако нервное напряжение было слишком сильным и справиться с собой не удавалось.

Где-то за спиной дети наперебой рассказывали Герману о своих злоключениях, он отрывисто комментировал – почти всегда невпопад и еле слышно, – Игорь умиротворённо сопел в такт лёгких волн, уютно потрескивал огонь, природа дышала спокойствием и прощальным теплом уходящего лета, а Алисе хотелось в голос выть, рыдать и биться головой обо что-нибудь твёрдое. И она сама не понимала почему.

– Что ты с ним сделала? – наконец раздался над ухом знакомый голос, успевший сделаться до невозможности родным. В нём было всё: благодарность, боль, тепло, тревога, усталость, облегчение… Любовь она так и не расслышала, хотя очень старалась.

– Позволила выспаться, – не оборачиваясь, буркнула девушка. – Где Нинка?

– Она в порядке, просто решила прогуляться. Скоро придёт.

– А…

– Марина тоже.

– Ясно.

В этом «ясно» было намешано столько, что Алиса сама не смогла бы разобраться, но Герман, похоже, смог.

– Ты видела мою записку? На том месте, где…

– Очень информативно, спасибо.

– Я должен был оду написать? – раздражённо осведомился он. – Между прочим, любая другая…

– Упала бы в твои изменнические объятия?

– Имела бы совесть.

– И тебе того же.

– Алиса…

– Что?

– Да ничего! – почти рявкнул мужчина, но вовремя убавил громкость, чтобы не пугать детей. – Я хочу знать только одно.

– Пылаю ли я ответными чувствами? Прости, но…

– Это ты разрешила им играть в приставку?

Алиса замерла с открытым ртом, издала несколько шипящих звуков, резко поднялась и посмотрела ему прямо в глаза. До боли знакомые глаза, которые она видела совсем недавно при ещё менее приятных обстоятельствах. Ну и как ему сказать?…

– Я. Что с того?

– А ты знала, что я запретил?

– Да, они упоминали.

– Но ты разрешила.

Упорство, с каким он цеплялся к сущей ерунде, в другое время её развеселило бы и определенно стало бы причиной едких насмешек, однако сейчас Алиса понимала, что спорят они о чём-то более серьёзном, хотя сути не улавливала: ведь вроде всё уже обсудили.

– Попрала твой авторитет, – с гордостью кивнула девушка. – Раздавила, размазала, раз… Раз…

– Расчленила, – охотно подсказал Игорь, с трудом принимая сидячее положение. – Можно спросить, почему вы выбрали именно это место, чтобы как следует поорать? Нельзя было отойти на пару метров и дать мне сдохнуть в относительной тишине?

– Мы не орём.

– Ещё как орёте, – гадостно ухмыльнулся Артём. – Но мы всё понимаем, продолжайте на здоровье.

– Что ты там понимаешь? – возмутился Герман.

– Он думает, что мы любовники, – сияя несказанной радостью, поведала Алиса. – И Маруся тоже. Не хочешь объяснить, откуда в этих милых нежных созданиях, в этих чёртовых ангелочках без совести и воспитания, взялась такая уверенность? – Последние слова она откровенно процедила, но впечатления ни на кого не произвела.

– Мне-то откуда знать? – весело удивился мужчина. – Это ты с ними общалась, небось понарассказывала всякого…

– Убью, – коротко обозначила Алиса и действительно сделала решительный шаг навстречу, но была остановлена Марусей, которая вцепилась в её запястье ледяной рукой.

– Не надо! Ну пожалуйста!

Девушка тут же устыдилась, и хотя жажда крови меньше не стала, гораздо спокойнее буркнула:

– Тебе стоит заняться их воспитанием.

– Сама и занимайся, – издевательски посоветовал Герман. – Ты, считай, часть семьи.

– У неё пистолет, – на всякий случай напомнил Игорь. – И крайне неудачный день. Точнее, ночь.

Алиса бросила на него благодарный взгляд, удивляясь, что кому-то есть дело до её состояния, и серьёзно посмотрела на Германа.

– Надо поговорить.

– Я пытался.

– О другом, – буркнула она и, освободившись от Марусиной хватки, сама потянула его за руку. – Давай пройдёмся.

Герман согласно кивнул, отдал детям пару распоряжений и смерил Игоря взглядом, не обещающим ничего хорошего в случае новой утери бесценного. Молодой человек скорчил в ответ гримасу и принялся отбирать у Артёма приставку, которая издавала жалобные звуки и явно готовилась найти своё последние пристанище рядом с Вольдемаром.

Несколько минут Алиса молчала, не зная, с чего начать разговор, и, кажется, вовсе не желая его начинать, но Марина могла вернуться в любую минуту, и девушка была вынуждена поторопиться.

– Ты даже не обратил внимания на сундук.

– Сундук? – он нежно удивился, и стало ясно, что некоторые изменения в лагере действительно прошли мимо него.

– Твои славные потомки его охраняли.

– Ну… Хорошо.

– Хорошо? – ужаснулась Алиса.

– Им было чем заняться, – пожал плечами мужчина. – Слушай, я даже представить не могу, как ты их нашла, и, честно говоря, мне всё равно. Я до конца дней – твой должник. А остальное… Какая разница?

– Существенная, вообще-то, – уныло протянула девушка, мучаясь всё сильнее. У человека радость, он и слышать ничего не хочет ни о каких проблемах, а они – вот. Перед самым носом.

Алиса машинально взглянула под ноги и вдруг поняла, что привела его к одной памятной надписи. Экскурсия по знаковым местам в её планы совершенно не входила, но Герман явно придерживался иного мнения и полагал, что пришли они сюда не для серьёзных разговоров. Он мягко сжал её руку, провёл большим пальцем по тыльной стороне ладони, и девушка, неизвестно чего испугавшись, поспешно выпалила:

– Твой отец мёртв.

Герман на секунду замер, обернулся, ища глазами Вольдемара, возле которого шла нешуточная борьба (дети явно одерживали верх), и недоумённо пожал плечами.

– Он на нас не смотрит.

– А вот тебе стоило бы посмотреть внимательнее. Ничего в нём не видишь?

– Фамильного сходства? Извини, но нет. Лишних пальцев тоже не имею. И я говорил об этом с самого начала.

– Он никого тебе не напоминает? – начала терять терпение Алиса, но тут же поняла, что вопрос откровенно дурацкий. Надо было зайти с другой стороны, вот только Герман уже на взводе и из вредности будет придираться к её теории до последнего. А может, и не из вредности – попробуй поверь в такое, если находишься в здравом уме.

– Одного мужика, – серьёзно подтвердил он, и девушка воспрянула духом. – Но тот иностранец, вряд ли они встречались.

– Иностранец?

– Ага, из Египта.

– Знаешь, у вас есть одна удивительная семейная черта – доводить людей до белого каления и с интересом смотреть, что получится.

– Между прочим, эта черта формирует наши навыки выживания, – улыбнулся Герман и примирительно дотронулся до её плеча. – Но ты ведь пытаешься сказать что-то важное?

– Твой отец мёртв, – понуро повторила Алиса. – Теперь уже точно, на самом деле.

– В общем-то, я подозреваю это последние сорок лет…

– Сорок лет… – эхом отозвалась девушка и, собравшись с мыслями, неуверенно начала: – Сорок лет назад они были здесь, на этой стройке. Твой отец искал сундук, вернее, то, что было в нём.

– Ребёнка?

– Думаю, кроме ребёнка там что-то ещё. Что-то очень ценное. Когда случился форс-мажор в деревне, малыша экстренно похоронили в каком-то подвале, и лучшей… кхм… тары для этого не нашли. Но прежде чем принять на себя функции гроба, сундук выполнял другие – более традиционные.

– Был набит сокровищами? – Герман ехидно изогнул одну бровь и посмотрел на девушку с такой нежностью, что желание говорить моментально исчезло. Тем не менее донести до него основное было необходимо, и Алиса через силу отвела глаза.

– Игорь тоже глумился. А теперь взгляни на него – расковыривает сундук, дальновидно заняв детей приставкой. Создал ажиотаж, позволил себя победить…

– Можно чуть ближе к делу?

– В общем, было там что-то, – вздохнула Алиса, поборов порыв немедленно броситься к сундуку и найти драгоценности первой, пока любимый друг не добрался.

– Вроде бы все участники событий трагически скончались в тот же день?

– Значит, не все. Сам подумай, сколько их было, – наверняка кому-то удалось спрятаться, убежать… Собственно, девушку с ребёнком так и не нашли. Легенда получилась красивая, но на самом деле её ещё кто-то должен был донести до благодарных масс… Сундучок бесследно испарился, что и неудивительно в той суматохе, которая здесь творилась. Однако о его содержимом кто-то знал.

– И не начал искать?

– Может, и начал. А может, был занят другими вещами – пытался выжить, например. Но так или иначе слушок пошёл в массы, передавался из уст в уста, из поколения в поколение. Причём, думаю, по большей части – в рамках одного рода. В противном случае люди трепались бы всё активнее, и секрет просто стал бы частью легенды, а этого не произошло.

– Неизвестно, как мой отец вообще об этом узнал, – серьёзно кивнул Герман. – Но в целом похоже на правду. Хотя наличие в сундуке чего-то уникального по-прежнему вызывает у меня сомнения.

– Неважно, главное, что у него сомнений не было. Мне кажется, он и в строители записался из опасения, что найдёт кто-то ещё. – Она снова бросила взгляд в сторону Игоря и по его безрадостной физиономии поняла, что пока сокровищами не пахнет. – Я его чувства вполне разделяю. Одно дело догадываться, что заветный сундучок покоится где-то в земле, никому не мешая, и совсем другое – знать, что в разгар стройки он будет обнаружен и передан кому не надо. Просто обидно упускать такую возможность, пусть даже она и призрачная во всех отношениях.

– Ну хорошо, – тяжело вздохнул Герман. – Судя по тому, что мне рассказывали об отце, это может быть близко к истине. Но его исчезновение дурацкими увлечениями никак не объяснить.

– Зато объяснить конкурентами. Он действительно умудрился найти сундук – подозреваю, в каком-нибудь полуразрушенном погребе, иначе дерево так хорошо не сохранилось бы. Но в лесу было полно других рабочих, кто-то должен был заинтересоваться его длительным отсутствием. Или, может, они столкнулись случайно.

– Борьба за сундук и прискорбная смерть в болоте?

– Убийца Вольдемара говорил, что просто защищался, у него не было особого выбора. А дальше… У меня два варианта, и оба – так себе, но правды мы всё равно уже не узнаем. В общем, думаю, он мог забрать из сундука пару камешков, или что там было, и отблагодарить людей, которые его прикрыли. В частности, тех, кто в тот день находился в непосредственной близости и что-то видел или слышал. Ты рассказывал, что встречался с его коллегами. И что в девяностых они прилично поднялись.

Герман уже давно смотрел на неё без тени иронии, прекрасно понимал, куда она клонит, но верить явно не желал. Алиса тоже предпочла бы закончить на этом месте и больше ничего не говорить, однако слова буквально рвались наружу, и с каждым новым ей становилось немного легче. А ему легче в ближайшее время всё равно не будет.

– Второй вариант – забрать драгоценности он так и не смог и решал вопрос другими способами. А у Вольдемара, видимо, не было близких родственников, которые били бы во все колокола. В любом случае искали одного, хотя пропали двое.

– Невозможно.

– Почему? Достаточно было подкупить только бригадира, или как там у них главный назывался… Кстати, не ему ли было выгодно, чтобы твой отец свалил от греха и не терзал сердце и прочие органы его юной дочери? Да, сдать было бы проще. Но не так выгодно. И мы ещё не знаем, что у них там были за отношения – человеческий фактор, все дела…

– Нет.

– Да, Герман. Прости, но я видела его лицо очень близко. И его глаза. Я узнаю их в любых обстоятельствах и при любом освещении, потому что они – твои… Да, ещё кое-что… По-моему, он признался Артёму. Дети были в раздрае, и я боялась лишний раз поднимать эту тему, но твоему сыну явно что-то известно. Может, и Марусе тоже.

– Нет, – повторил он с такой горькой убеждённостью, что Алисе захотелось прижать его к себе, закрывая от вечных несчастий. Она даже протянула руки, но вовремя остановилась: сейчас никому из них нельзя расклеиваться, иначе всё закончится плачевно.

– Тогда, в восьмидесятых, погиб не твой отец, – медленно и терпеливо произнесла девушка, давая ему время смириться. – Мне жаль, Герман, очень жаль. Ну, то есть…

– Я понял, – хрипло сказал он и, старательно избегая её взгляда, уставился на потрясающий закат, игравший всеми красками уходящего дня. В глазах плескались боль и отчаяние, но Алиса знала, что Герман уже почти взял себя в руки. – В конце концов, это даже неплохо, – бодрым голосом объявил он, подтверждая её мысли. – Я бы однозначно предпочёл быть убийцей, а не жертвой.

«Ты бы предпочёл иметь отца», – едва не ляпнула девушка. Она незаметно смахнула пару слезинок и приказала себе собраться.

– На всякий случай напоминаю, что это произошло непреднамеренно, в пылу борьбы. Убийца Вольдемара… Кхм…

– Мой отец.

– Прямо говорил, что это была самооборона, которую он не смог бы доказать.

– Да как тут сможешь, если даже не попробуешь.

– Герман…

– Он скрывался всю мою жизнь, ни разу не дал знать, что с ним полный порядок, оставил маму вдовой, а она столько лет пыталась найти его тело и до сих пор ещё верит…

– И ведь не зря!

– Как я должен всё это ей объяснить, по-твоему?

– Никак, – развела руками девушка. – Единственное, что ты можешь – вернуть ей сына и внуков, чтобы хоть их не пришлось искать всё в тех же болотах.

Герман посмотрел на неё очень внимательно, сделал едва уловимое движение, чтобы поцеловать, но заметив неподалёку детей, которые на редкость талантливо притворялись, что заняты чем-то интересным, остановился. Алиса почувствовала облегчение и разочарование – в последнем она ни за что себе не призналась бы.

– Я могу его понять, – негромко сказала девушка, решив умолчать о революционной версии, согласно которой отец Германа провёл последние сорок лет в своеобразном месте с колючей проволокой по периметру. – Ему нужно было исчезнуть. В том числе и для того, чтобы семья была в безопасности. Потому что если речь действительно идёт о чём-то ценном, ты, твоя мама и дети всегда находились бы под угрозой. Что мы, собственно, в итоге и наблюдаем.

– Потому что он ни разу…

– Потому что в импровизированном, но неплохом, в общем-то, плане случился некий прокол. Я всё думаю: с чего им с Вольдемаром драться из-за старого сундука? Твой отец догадывался, что может быть внутри, но откуда об этом знать другому человеку?

– Намекаешь, что он тоже искал? Да брось, это чересчур.

– Ничего не чересчур. Твой отец рассматривал стройку одновременно как шанс найти сокровища и шанс лишиться их в пользу государства. Он был вынужден либо срочно действовать, либо смириться и всю жизнь кусать себе локти.

– И Вольдемар тоже… Но для этого он должен был знать.

– И не просто знать, – с некоторой неуверенностью сказала Алиса. – Двое мечтателей, окрылённых жаждой наживы, столкнулись над тем, что искали долгое время… Им бы спокойно поделить всё и разойтись, но вместо этого – смертельная схватка.

– Мать говорила, что отец был чуток с придурью.

– Придури одного человека тут мало, надо чтоб и второй был таким же… Или считал, что сундук принадлежит ему по праву. Целиком и полностью, безо всякой делёжки.

– Палец, – кивнул Герман, похоже уже не сомневаясь в её теории и досадуя, что сам не смог придумать нечто столь же оригинальное. – Если это не очередной прикол судьбы, то Вольдемар и младенец – друг другу родственники. И значит, он действительно имел некоторые права на сундучок своего богатого, но невменяемого предка.

– Да не имел он ничего. Но думал, конечно, иначе. А твой отец думал, что после всех усилий заслуживает хотя бы часть. И в конечном итоге просто оказался более сильным или везучим… Но наследил он прилично, кому-то точно было известно о том, что случилось. И единственный способ защитить семью в этой ситуации – свалить подальше. Показать потенциальному вымогателю, что вы для него ничего не значите и никакой роли в его жизни не играете. Но при этом он, по-моему, за вами присматривал по мере возможности. Оттого и притащился сюда. И подсказки тебе оставлял.

– Можно узнать, что ты этак завуалированно называешь подсказкой? Болотную мумию или экскаватор со взрывчаткой?

– Очевидно, он переоценил твои интеллектуальные способности, – скривилась Алиса. – Другой бы сразу всё понял, а ты…

– Разочаровал родителя.

– Вот-вот.

– Отличная история, только приехал он сюда не меня спасать, а свой бесценный сундук.

– Не говори так.

– Как есть, так и говорю.

– Мы ведь решили, что самое ценное он оттуда забрал, когда убил Вольдемара. Ему надо было чем-то откупиться от свидетелей, максимально быстро свернуть поиски…

– Ага, мы решили. А что было на самом деле… – Герман отчётливо скрежетнул зубами, и Алисе вдруг стало обидно, что его предок уже не может себя оправдать. Понятно, что идеальным отцом он не был, но и на исчадие ада всё же не походил. Обычный человек со своими слабостями и страхами. И глупой ошибкой, перевернувшей жизнь. – И на кой чёрт он заставил меня выкапывать экскаватор? Что за идиотская шутка?

– Не знаю. Но Герман… Это он спас детей. Умирая, он думал о них, сделал всё, чтобы подсказать мне направление поисков. Без него у нас не было бы шансов, мы бы никогда не забрели так далеко в ту часть леса.

– Без него этого всего вообще не случилось бы!

– Идиот! – неожиданно для себя самой рявкнула девушка, и даже Игорь, вздрогнув, отвлёкся от сундука. – Ты понятия не имеешь, что такое хреновый отец! А я – имею! Это человек, которому на тебя абсолютно наплевать, который думает только о себе и своих желаниях, который без конца тебя использует, превращает твою жизнь в сущий кошмар и даже не чувствует, что что-то не так! Ему просто всё равно, понимаешь? А твоему – не всё равно. Он облажался лишь однажды, сорок лет назад, когда был совсем мальчишкой и не знал, во что лезет. И после этого он пытался хоть что-то исправить! Да, не без ошибок, но как мог. Ты и твои дети были ему важны настолько, что он отдал свою жизнь, чтобы вас уберечь. Разве это – не достаточная компенсация?

– Нет, – коротко буркнул Герман.

– Так чего ты от него хочешь?!

– Чтобы он не умирал. – Мужчина круто развернулся и размашистым шагом удалился в сгущавшиеся сумерки, которые среди деревьев уже переходили в настоящую темноту.

Алиса понимала, что далеко он не уйдёт и будет обретаться где-то поблизости, пока не справится с эмоциями, но страх всё равно накрыл плотной вязкой пеленой. Его присутствие приносило спокойствие и уверенность, и хотя девушка сознавала, что объективных причин для этого нет, теперь чувствовала себя куда более уязвимой, чем рядом с ним. Они не успели решить, что делать с Мариной и сундуком, не обсудили план возвращения в цивилизацию, если оно вообще ещё возможно, не придумали, чем кормить детей и лечить израненного Игоря. И где, интересно знать, Нинка? Если Герман оставил её наедине с любимой супругой, это может закончиться очень плохо. О чём он только думал? И о чём думает сейчас?

Она посмотрела в сторону ближайших деревьев, за которыми смутно угадывался его силуэт, и перевела тоскливый взгляд на Игоря. Любопытно, Герман сразу его убьёт или сначала будет пытать? Хорошо, что пока не спросил о причинах скоропостижной смерти дражайшего родителя, но это лишь потому, что он о них и сам прекрасно догадывается. И наверное, не хочет слышать ответ, ведь когда он будет озвучен, отходных путей уже не останется, придётся мстить. А брать на душу лишний грех люди обычно не стремятся, тем более что, учитывая обстоятельства, Игорь не так уж и виноват. И он тоже нашёл детей, что должно хоть немного смягчить приговор. Но ещё нужно дождаться, пока смягчится сам Герман, и не факт, что он в принципе умеет смягчаться.

Алиса машинально дотронулась до рукоятки пистолета, торчавшей из-за пояса, и ощутила где-то в желудке нехорошее ноющее предчувствие. Вроде бы основная проблема решена, дети наконец с отцом, вот только теперь всё куда сложнее. Зыбкая, но привычная опора под ногами летела к чертям, оставляя вместо себя лишь зияющую пустоту.

– Он о нас заботился.

– Кто? – вздрогнула Алиса и тут же обрадовалась, что успела убрать руку с оружия.

– Дед. Принёс еды, сказал, что отведёт к отцу, но чуть позже. Велел ждать его там, где вы нас нашли.

– А больше ничего не говорил? – Допрашивать мальчишку было очень неприятно: Алиса боялась случайно наступить на больное место и всё испортить, поэтому подбирать слова приходилось особенно тщательно. Впрочем, как минимум часть их беседы с Германом пацан определённо слышал и воспринял её, видимо, спокойно. Тоже устал страдать и предаваться панике каждый день?

– Чтоб мы сундук спрятали. И не заглядывали в него.

– Рады, что заглянули?

– Ага, – неожиданно просиял подросток. – Ты прикинь, что я теперь в школе расскажу!

– Ничего, если не хочешь в комнату с мягкими стенами.

– Да я уже в любую комнату хочу, – моментально скис Артём. – Когда мы отсюда уедем?

– А это тебе Герман расскажет. Когда вернётся.

– Когда он вернётся, вы опять будет ссориться и выяснять какую-то ерунду. Хуже детей.

Алиса смерила его таким взглядом, что парень, неизвестно почему усмехнувшись, предпочёл удалиться. Она немного потопталась на месте, решая, что теперь делать, и направилась было к Герману, но сразу притормозила, усиленно всматриваясь в темноту леса. Знакомая фигура уверенно шла, огибая деревья, и, скорее всего, широко улыбалась: различить лицо было трудно.

– Слава богу, – выдохнула девушка, бросаясь навстречу. Где-то на заднем плане Игорь тоже резко поднялся, но моментально сел, судя по всему, не в силах находиться в вертикальном положении. – Решила устроить себе умиротворяющую прогулку в одиночестве?

– Вроде того, – усмехнулась Нинка. – Смотри, что я нашла.

Подруга вытянула руку, в которой был зажат некий побитый жизнью предмет. Сообразив, что это, Алиса едва не прослезилась.

– Спутниковый телефон?

– Только он не работает, – виновато сказала Нинка. – Я бы попробовала разобрать, но вдруг будет хуже.

– Покажем Герману, – предложила Алиса. – Он вон там, за деревьями… Стой, а где ты нашла телефон?

– Валялся на земле недалеко от… От бывшего экскаватора. Ты, может быть, знаешь, что там сейчас?… – Нинка явно боялась ляпнуть лишнего и подбирала слова – точно так же, как и она, когда говорила с детьми. Сравнение показалось забавным.

– Знаю, – буркнула Алиса. – И Герман тоже. Игорь, он…

– А… – Подруга, испуганно посмотрела на молодого человека, который приветливо махнул рукой и снова вернулся к изучению сундука. – Он ещё жив?

– Сама удивляюсь. – Алиса прошла несколько метров, углубляясь в лес, застыла как вкопанная и медленно повернулась. – Откуда ты знаешь, что это отец Германа? – почти прошептала она, лихорадочно нащупывая рукоятку пистолета.

– Марина…

– Что? Сказала тебе?

– У тебя за спиной.

* * *

Алиса чувствовала, как в шею упирается нечто острое и до невозможности холодное. Последнее почему-то раздражало сильнее всего – хотелось вернуться к костру и влить в себя побольше кипятка, но было ясно, что такое удовольствие выпадет ей ещё не скоро. Перед глазами маячила испуганная физиономия Нинки, которая попеременно смотрела то на подругу, то на её соперницу. Игорь и дети происходящее вряд ли видели: три-четыре ряда деревьев, отделявших девушек от открытого пространства, сейчас представлялись сплошной стеной, почти не пропускавшей даже заключительные отсветы заката. Был ещё Герман, ранее ошивавшийся где-то поблизости, но не факт, что он и правда здесь – фигура, то и дело мелькавшая у кромки леса, могла принадлежать вовсе не ему, а Марине, как теперь оказалось.

– Чего тебе? – собрав остатки смелости, спросила Алиса, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Шее тут же стало ещё менее комфортно, однако воткнуть в неё нож пока не пытались.

– Ты знаешь.

– Если Германа, то забирай на здоровье, а если… – Говорить стало труднее, но она всё равно продолжила: – Если сундук, то тоже забирай. Нам он не нужен.

– А остальное вернёшь? – ядовито прошипела Марина, и девушка всерьёз забеспокоилась. Пистолет был буквально под рукой, но воспользоваться им она не могла, потому что стрелять наугад, не видя куда и зная, что рядом находится собственная голова, – занятие малоприятное.

– Я у тебя ничего не брала.

– Мою жизнь, моих родных, моего…

– А ты забрала моих – мы квиты. – Герман появился откуда-то сбоку, и Алиса разочарованно вздохнула, издав еле слышный хрип. Их единственным преимуществом была внезапность, и теперь его больше нет. Впрочем, напасть со спины он в любом случае не мог: слишком велика вероятность, что лезвие окажется быстрее.

– Они – с тобой!

– Кроме отца, – спокойно возразил мужчина.

– Это ведь не Игорь его убил? – С трудом пробормотала Алиса, надеясь выиграть немного времени. – Ты взяла у него пистолет, пока он был в отключке, а потом вернула. Только зачем?

– Чтобы нас всех перессорить. Чтобы мы друг друга перебили ей на радость. В итоге в живых остался бы я, и у меня не было бы вариантов, кроме как скрепить семейные…

– Почему обязательно ты? – возмутилась Алиса.

– Вот только я – не отец, – пристально глядя на жену, сказал Герман. – Я не буду устраивать кровавые разборки из-за старого сундука или чего бы то ни было ещё.

– Из-за неё будешь.

Ощутив, как тонкое лезвие разрезает кожу, Алиса всхлипнула от боли, уставилась в полные панического ужаса глаза Германа и бросила ему пистолет. Последнее действие она произвела абсолютно бессознательно, не успев ни обдумать ситуацию, ни принять какое-то решение, просто взмах рукой оказался наиболее доступным движением, остальное тело шевелиться не могло.

Звук выстрела девушка не слышала – в ухо ударило что-то тяжёлое, потом шум начал искажаться, вибрируя и оглушая, перед глазами полыхнул салют, всё двоилось, в голове фонило эхо. Она чувствовала, как летит куда-то вниз, мельком увидела две зеленоватые звезды в тёмном небе и, натолкнувшись спиной на нечто твёрдое, закашлялась, ещё больше теряя ориентацию в пространстве.

– Всё нормально, слышишь, всё хорошо. Всё будет хорошо…

Вернулась в действительность Алиса так же внезапно. В какой-то момент она смогла глубоко вдохнуть, и картинка сразу приняла реалистичные очертания, шум в ушах, хоть и не исчез полностью, стал гораздо тише, вечерняя свежесть пробралась под одежду, заставляя дрожать и ощущать себя живой. И ещё сильнее прижиматься к Герману.

– Она меня порезала, – с трудом простонала Алиса, пытаясь дотронуться до пострадавшей шеи. Попытка не удалась, поскольку пальцы дважды промазали.

– Это ерунда, рана неглубокая. И прекрати махать руками, у тебя сейчас, наверное, лёгкое головокружение, дезориентация…

– Ты овдовел?

– А нет, всё в порядке…

– Овдовел или что? – разозлилась Алиса. Она попробовала сесть, но только сильнее вцепилась в его плечо. Деревья делали странноватые движения, словно отплясывая какой-то медитативный танец, Нинка с унылым видом рассматривала землю (похоже, там, где лежала Марина), глаза Германа были так близко, что сливались со звёздами, шея почему-то совсем не болела. – Я ведь узнаю.

– Для тебя я совершенно свободен, – улыбнулся он, стискивая её в объятиях.

* * *

Костёр мирно потрескивал сухими ветками, в лесу кто-то громко стрекотал, в прибрежных зарослях надрывалась одинокая лягушка. Ощущение реальности к Алисе почти вернулось, только звуки всё ещё воспринимались немного искажённо, и это нервировало, хотя она понимала, что неприятные последствия её спасения быстро пройдут. Чужую кровь девушка долго смывала в реке, но по-прежнему не чувствовала, что окончательно от неё освободилась; к порезу на шее прилепили подорожник (искать его в ночи было одно удовольствие), кипятка, о котором она так мечтала, было в избытке. В целом жизнь казалась вполне сносной, что по-настоящему удивляло.

– Заснули? – спросил Игорь у подошедшего Германа. Мужчина коротко кивнул. – Хорошо, потому что психикой твои дети точно поедут, и будет лучше, если это произойдёт при свете дня. В смысле – для нас лучше. Даже безопаснее, я бы сказал.

– Все уже в курсе, что Артём тебя обыграл, – скривилась Алиса. – Кто тут поедет, ещё неизвестно.

– Я многое пережил, в отличие от них. – Было видно, что язвит он, потому что действительно опасается за нежное психическое здоровье подрастающего поколения, и даже Герман смотрел на безобразие сквозь пальцы. – А где это… Ну…

– Там же, – спокойно отозвался мужчина. – Решил не перекладывать.

– И ничего, что животные могут прийти, – буркнула Нинка. После случившегося она была непривычно молчалива и по большей части нервно ковыряла веточкой в костре. Только сейчас Алиса в полной мере начала сознавать, что друзьям досталось не меньше, чем ей – просто Герман умеет держаться, а Игорь и Нинка долгое время выплывали за счёт безграничного оптимизма, который всё же должен был рано или поздно иссякнуть.

– К Вольдемару они до сих пор не пришли, хотя, как по мне, это куда более лакомый кусочек.

– Ну точно – не за детей надо беспокоиться.

– Говорю же, я многое пережил. Могу творить, что хочу, и вы мне ничего не сделаете, потому что грешно…

– Наказывать убогих.

– Издеваться над ветеранами. По-моему, у меня уже палец срастаться начал. Я его, конечно, не чувствую, но…

– Повезло.

– Почему она собиралась меня убить? – тихо спросила Алиса, и остальные резко замолчали. – Марине был нужен сундук – это же очевидно. Она спокойно могла его забрать и навсегда исчезнуть, к чему усложнять себе жизнь?

– Когда она увела детей, наплела им всякой ерунды, в которую они какое-то время верили. Потом Артём начал что-то подозревать и задавать вопросы, и Марина сказала, что прячет их от родного деда, потому что он опасен. Я думал, это отговорка, чтобы ещё больше их запугать, но теперь мне кажется, что она могла иметь в виду что-то конкретное.

– Что дед действительно представляет угрозу? – не понял Игорь.

– Не для детей, разумеется – они и сами это поняли, когда познакомились. Он вычислил, где они находятся, принёс сундук, чтобы обменять, но Марины поблизости не оказалось. Тогда от… Живой Вольдемар пошёл её искать, только не мог предположить, что у неё пистолет.

– Зачем за ней ходить? Мог бы просто забрать и детей, и сундук.

– Затем, что с проблемами надо разбираться сразу – это я очень хорошо понимаю. Тоже так сделал бы.

– И тоже бы погиб.

– Защищая своих родных, – негромко заметил Герман, и стало ясно, что он хоть в чём-то готов принять позицию отца, даже осуждая того за всё прочее. Открытие неожиданно обрадовало: почему-то его родитель вызывал у Алисы тёплые чувства, несмотря на то что у истоков бессмысленных трагедий стоял именно он. – Подозреваю, что он и правда представлял опасность, но только – для Марины. Вернее, она так считала. И соответственно, представляла опасность для него, вот он и решил принять превентивные меры. А может, собирался договориться, кто знает…

Алиса с сомнением взглянула на Вольдемара и подумала, что вежливой беседой дело в любом случае не закончилось бы. Как не закончилось сорок лет назад, когда на кону было куда меньше, чем теперь. И если бы не пистолет, некстати изъятый у Игоря, отец Германа снова вышел бы победителем, скорее всего.

– Сглупила Марина, когда подкинула мне ствол обратно, – словно подслушав её мысли, заметил молодой человек.

– Хотела устроить смертельную междоусобицу в нашем тесном семейном кругу. И ещё, по-моему, она не исключала, что сможет вернуться к Герману. Не зря же вышла к лагерю и вела себя как ни в чём не бывало. По сути, свидетельствовать против неё могли только дети, но, во-первых, попробовали бы они разобраться, что к чему, после всей лапши на ушах, а во-вторых…

– Они бы не выжили, – подала голос Нинка. Звучал он устало и очень напряжённо, но Алиса с облегчением выдохнула: подруга приходит в себя.

– Чокнутый родственник, канувший в Лету сорок лет назад, внезапно вспоминает о семейных связях, возвращается в то место, где перевернулась его жизнь, и у него конкретно сносит крышу. Даже придумывать ничего не надо, все участники и их мотивы налицо.

– А Герману ничего не оставалось бы, кроме как искать утешения в объятиях любимой супруги, до последнего защищавшей его детей.

– Той самой супруги, которая после естественной смерти его матери была бы единственной наследницей, – сухо напомнила Алиса. – Если Марина и собиралась чуть дольше поиграть в примерную жену, то только для того, чтобы слупить с него что-нибудь ещё. И наверняка она это всё продумала задолго до свадьбы. Как вы познакомились?

– Она подошла, – нехотя буркнул мужчина. – Завела разговор, который сразу меня зацепил.

– Что и требовалось доказать.

– И эту поездку, в общем-то, устроила она. Не сюда конкретно, а в город – нашла мне хорошую сделку, для которой даже усилия не требовались. Было понятно, что останется много свободного времени, и она предложила провести пару дней с детьми.

– А маршрут ты выбрал совершенно самостоятельно, просто…

– Да хватит уже. – Стало ясно, что Герману действительно очень не по себе. – Я только одного не понимаю – с чего она взяла, что мне известно о каком-то секрете?

– Твоему отцу было известно. А других близких у него нет. Ну, по крайней мере, насколько мы знаем.

– Он исчез, когда я был совсем мелким. Понятно же, что ничего мне не сообщил.

– Тогда не сообщил, а после… У него были сорок лет и тысячи возможностей. Но мне кажется, твой отец принципиально не хотел делиться информацией – ему она ничего хорошего не принесла.

– И в сундуке ни хрена нет, – с нескрываемой печалью напомнил Игорь. – Я бы уже нашёл.

– Может, и изначально не было. А может, всё-таки пришлось озолотить тех, кто помог ему скрыться. Это, кстати, объясняет редкую осведомлённость Марины. Скажем, её родителям перепал симпатичный камушек, и она всегда думала о том, что где-то есть ещё… Сундук оставался здесь, потому что бежать с ним наперевес было бы трудновато, а найти его, не зная точного места – невозможно. Но знал это место только один человек, и ей пришлось ждать, пока твой отец выйдет из… Из…

– Не мучайся, – поморщился Герман. – Я и сам об этом думал – действительно самое элементарное объяснение.

– Есть ещё одно, – негромко сказала Алиса. – Он не хотел портить тебе жизнь своими тайнами и проблемами, но всё-таки старался присматривать за тобой издалека. И когда в твоей жизни появилась Марина – напрягся, стал контролировать ситуацию…

– Не очень-то ему удалось.

– Вы всё ещё живы, так?

Он молча кивнул и нежно провёл пальцами по её руке, отчего кожа покрылась мурашками.

– Что-то не сходится, – бросив на них безрадостный взгляд, сказал Игорь. – Если Герману был известен секрет, он мог приехать сюда в любое время. И, собственно, приезжал…

– Можно поменьше подозрений в голосе? – усмехнулся мужчина. – За сундуком по лесу не бегал.

– Марина-то об этом не знала. И мы, между прочим, тоже.

– Нам придётся поверить. – Алиса с трудом сдержалась, чтобы не показать другу язык. – А Марина… – Она посмотрела на Германа. – Вы поженились около двух лет назад – тогда же, когда ты впервые приехал в наш город. Что было раньше?

– Свадьба, – скрипнул зубами мужчина. – Потом она подогнала мне сделку с вашим местным бизнесменом и собиралась поехать со мной, а я уговорил её побыть с детьми.

– Выходит, она тебя подцепила и решила направить, куда следует, но несколько обломалась. Затем наверняка надеялась, что любящий супруг расслабится и поведает о своих приключениях в одном нетронутом уголке природы, однако не случилось и этого. И оставалось четыре варианта – либо ты не хочешь делиться с женой, либо сокровищ в лесу уже нет, либо ты их ещё не забрал, либо вообще о них не знаешь. Первые отметались автоматически, как самые неприятные. А два других могли представлять собой некий симбиоз – например, какую-то информацию отец до тебя так или иначе донёс, но была она крайне сомнительной, и ты, вменяемый человек с рациональным подходом к жизни, просто не обратил на неё внимания. Соответственно, нужно было создать условия, при которых тебе волей-неволей пришлось бы что-то вспомнить, и она приложила все усилия. Но тут вмешались мы…

– Любители маскарадов.

– И Марина была вынуждена импровизировать, – проигнорировав лёгкий выпад Германа, продолжала Алиса. – О старых бараках строителей ей было известно, так что, выходит, её предки и правда здесь работали. То есть, вероятно, знали твоего отца. И могли иметь к нему какие-то претензии.

– Не все камушки отдал?

– Или убил человека, который был кому-то дорог.

– Тогда этот кто-то не стал бы молчать и настоял бы на полномасштабных поисках обоих, – угрюмо возразил мужчина.

– Так он же не знал наверняка, а если знал и согласился на взятку, то уже и сам попадал под статью. К тому же твоего отца и так искали. А про нашего Вольдемара, видимо, была запущена какая-нибудь удобоваримая история типа его внезапного перевода на другой объект вслед за молоденькой поварихой, из-за которой он забыл всё на свете, включая работу. Если твоего отца покрывал кто-то из начальства, это – вообще не проблема. Конечно, проверяется достаточно легко, но кто будет копаться, тела-то нет. Свинтил мужик, и свинтил, не искать же по всей необъятной…

– Ну и что ты хочешь сказать? Что Марина приходится родственницей Вольдемару, а следовательно, и младенцу, и невменяемому родителю этого младенца? Да брось.

– Наследственная долбанутость налицо, – неожиданно оживился Игорь. – А сколько у неё было пальцев при рождении, ты знать не можешь.

– Я ничего не хочу сказать, – поспешила вмешаться Алиса. – Факт в том, что Марина неплохо знала эти места и про сундук знала тоже. Была она потомком Вольдемара, кого-то из обогатившегося начальства или вообще обычного работяги с глазами и ушами в нужном месте – в данном случае совершенно неважно.

– Важно, что она конкретно помешалась, – кивнула Нинка. – И поэтому мне кажется, что кроме непосредственно сокровищ было ещё что-то личное. Так что теория о её родстве с Вольдемаром имеет некоторые основания: если бы речь шла только о деньгах, можно было бы договориться.

– Конечно, личное – Лиска у неё мужика увела. Отсюда упавшее дерево, попытки утопить и зарезать. Марина думала, что по ней будут убиваться, но на самом деле всех интересовали только дети, а значит, возвращение блудной супруги и последующая счастливая совместная жизнь были под большим вопросом. Как и потенциальное наследство скоропостижно скончавшегося мужа. Скоропостижно – это через пару лет, само собой.

– Нам повезло, что твой папа тоже сюда приехал. – Алиса внимательно посмотрела на Германа, стараясь говорить так, чтобы каждое слово отпечаталось в его душе. – Он всё время был на нашей стороне, помогал, намекал, подбросил нам пистолет и сам оказался безоружным…

– Заставил меня выкопать экскаватор прикола ради…

– Может, и не заставлял, – усмехнулась девушка. – Мы обнаружили там лопату и решили, что это намёк на активные действия. А ведь он мог просто оставить её, потому что сам собирался копать.

– Чтобы вытащить на свет древнюю взрывчатку? Мне не показалось, что он был склонен к суициду. К тому же ещё была фотография с соснами, благодаря которой мы вообще нашли то место.

– Он был склонен к тому, чтобы защищать свою семью. И уничтожать всё, что ей угрожает.

– Точно! – оживился Игорь. – Марина про экскаватор и взрывчатку знать не могла, она просто увидела бы свежий раскоп и продолжила бы рыть в том же месте. И рано или поздно эта штука должна была сдетонировать. А даже если и нет – Марина была бы надолго занята. Но тут явился Герман со своими археологическими замашками и полез туда сам.

– Фотография…

– Твой отец должен был как-то указать Марине на нужное место, а проще всего сделать это через нас – продемонстрировать ей нашу энергичную заинтересованность. Наверное, он думал, что ты копнёшь на полметра, останков близких не обнаружишь и пойдёшь заниматься чем-то другим. А у тебя прям страсть к физической работе. Родитель плохо тебя знал.

– И кто в этом виноват?

– Копытный буржуй, само собой, – нисколько не смутилась Алиса. – С него всё началось.

Герман невольно улыбнулся и осторожно её приобнял, опасаясь бурной протестной реакции, но девушка только теснее к нему прижалась.

– Я вот одного не могу не понять, – старательно глядя на звёзды, пробурчал Игорь. – Что за чёртово привидение? Появлялось оно дважды – когда Алиса сама пыталась сыграть эту роль, и возле сарая, светлая ему память, где также находился отец Германа. Светлая память и ему.

– Марина…

– В первом случае это не могла быть она – пришлось бы раздвоиться. И во втором тоже сомнительно: Алиса говорила, что их общение с убийцей Вольдемара было вполне мирным. Да и сундук находился поблизости – чего б его не взять?

– И ещё нас с Нинкой кто-то сфотографировал, когда мы спали, – после минутного молчания, во время которого все напряжённо переглядывались, хриплым голосом напомнила Алиса. – Похищенное барахло – ещё ладно, наверное, нашей едой детей кормили, но вот снимок… Как будто нас целенаправленно пугали, чтобы мы отсюда уехали.

– Неприятно, да? – язвительно осведомился Герман. – Идите ложитесь, я пока в телефоне поковыряюсь.

– А…

– Оно нас не трогает, и мы его не будем.

* * *

Ночью Алиса снова начала чесаться. После всех пережитых ужасов страдать от дурацкой аллергии было крайне унизительно, но игнорировать её не получалось. Девушка, тяжело вздыхая, выбралась из палатки, подошла к воде и услышала за спиной насмешливый голос:

– Я знаю твою самую страшную тайну.

– Отстань, – буркнула она, радуясь, что порозовевшие от смущения щёки в темноте не видны. – Тебе кажется.

– И уже не в первый раз. Почесать?

– Ага, – сдалась Алиса и тоже подсела к тлеющему костру. – А чего огонь не поддерживаешь?

– Предпочитаю горячий чай и электричество.

– Это мы все предпочитаем, но сейчас…

– Спасатели будут на рассвете.

– Что? – Она подумала, что он шутит, и с замиранием сердца ждала продолжения, всё ещё не веря до конца.

– Телефон был не так уж плох. Нинка молодец, что принесла.

Алиса нервно всхлипнула и бросилась ему на шею, не в силах выразить всё, что накипело.

– Я только что овдовел.

– Ой, извини. – Она отстранилась, но он притянул её обратно.

– Я имел в виду, что теперь мы можем позволить себе больше.

– В аду должно быть специальное место для таких, как мы. Не могу придумать ему название.

– Спальня?

– Может, это он и есть? – задумчиво пробормотала Алиса, мягко его оттолкнув. – Я уже не верю, что мы сможем снова оказаться среди людей и жить нормальной жизнью.

– Нормальной – разумеется, нет. К тому же нам ещё твоего брата усыновлять, я прям предвкушаю очередное приключеньице… А если это ад, то я готов переживать его день за днём, одно и то же по десятому кругу. Единственное условие – чтобы ты…

– Была рядом?

– Нашла чёртовы сокровища. Потому что это уже просто невыносимо. Я не собираюсь всю жизнь мучиться мыслью, что они были у нас под носом.

* * *

Здоровый, проржавевший, тяжело поскрипывающий катер спасателей неспешно двигался по холодной реке, оставляя за собой серебристую рябь, которая мгновенно становилась чёрной. Сумрачные тени от могучих деревьев лениво скользили по палубе, хмурое тусклое солнце старательно скрывалось в облаках, в воздухе висела физически ощущавшаяся сырость. Алиса плотнее завернулась в куртку Германа и, уткнувшись носом в воротник, поискала глазами детей, за которых теперь постоянно волновалась.

В этот раз причин для паники не было: Артём и Маруся усиленно жевали привезённые булки с изюмом, их отец вяло переговаривался с одним из спасателей – пожилым невысоким мужчиной в тёмных очках. Алиса перевела взгляд на Нинку, как обычно, ковырявшуюся в своём драгоценном фотоаппарате, и невольно покосилась на сундук. Стоял он в самом углу, на почтенном расстоянии от других вещей, и мог бы наслаждаться полным одиночеством, если бы не навязчивая компания Игоря, который отрешённо водил по вензелю одним из уцелевших пальцев, явно страдая из-за отсутствия сокровищ.

– Да хватит уже! – не выдержала Нинка. – Насквозь протрёшь.

– Может, оно и к лучшему, – равнодушно отозвался Игорь, продолжая своё деструктивное занятие. С минуту Нинка вежливо подождала, но поскольку на полные ненависти взоры молодому человеку было плевать, резко выбросила вперёд руку, отодвигая сундук в сторону. Как раз в этот момент ладонь Игоря случайно столкнулась с её, и оба, вспыхнув, отшатнулись друг от друга. Контакт был настолько стремительным и внезапным, что фотоаппарат соскользнул с коленей своей обладательницы прямиком на резную крышку и, издав жалобный звук, лишился нескольких важных частей.

– Я тут ни при чём, – быстро сказал Игорь, поднимаясь. – Сама виновата.

Пока Нинка нервно хватала ртом воздух, он на всякий случай отошёл поближе к детям, а Алиса нагнулась над сундуком, собирая отколовшиеся кусочки.

– Тут можно подклеить, – ободряюще объявила она. – Скорее всего, дефект только внешний, вон даже дисплей не отключился.

Алиса взяла фотоаппарат и, машинальной бросив взгляд на последний просмотренный снимок, заметила знакомый вензель – только был он не на крышке сундука или одной из построек в имении, а на каком-то коричневатом камне. Девушка не сразу поняла, что именно видит, и, ткнув ногтем в дисплей, обнаружила, что фото предельно увеличено – в своём естественном масштабе оно демонстрировало лишь мокрую каменную кладку неизвестного предназначения. Алиса вспомнила, что уже разглядывала этот снимок, однако изучать каждый булыжник ей и в голову не приходило.

– Это в имении, – безрадостно сказала Нинка, обречённо косясь на осколки любимой камеры. – Пруды высушили, и стало видно вот это – камни раньше берег поддерживали. А на вензель я сама только что обратила внимание: просто ковырялась и… Ты чего?

– Вензель неправильный, – хрипло пробормотала Алиса, во все глаза таращась на сундук. – Те завитушки смотрят не в ту сторону, они зеркальны. Надо их повернуть.

Она протянула руку, собираясь исполнить своё намерение, но Нинка с размаху села на сундук, не давая к нему прикоснуться. Алиса молча на неё воззрилась, будучи не в состоянии даже озвучить вопрос.

– Тебе мало смертей? – негромко осведомилась подруга. – Что, если мы что-то найдём, а те милые спасатели замочат нас, как отец Германа замочил своего конкурента?

– Ну ладно, – подумав, согласилась Алиса, ощущая яростную пульсацию в висках. – Подождём пока… К тому же мы ещё не знаем, где именно вензель неправильный, может, искать надо как раз в тех прудах. У тебя там был ещё один снимок с вензелем, давай…

Нинка молча выкинула недобитую камеру за борт. Сделано это было так неожиданно и легко, что Алиса напрочь лишилась дара речи. Зато подошедший Артём подобными проблемами не страдал.

– Вы чего? – удивился он, переводя изумлённый взгляд с одной на другую.

– Решили поставить крест на прошлом, – не очень уверенно соврала Нинка.

– А-а… – Парень пару раз недоумённо моргнул и направился обратно к Герману. Краем глаза Алиса видела, как многострадальная приставка, прощально сверкнув серебристым боком, полетела за борт, а Артём, налюбовавшись вытянувшимся лицом отца, пояснил: – В дзюдо хочу вернуться, на фиг эти детские игрушки.

Нинка сидела согнувшись, в скорбной, скрюченной позе, и немигающе смотрела на проплывавший мимо лес; Алиса молча пялилась себе под ноги. Через какое-то время шум в голове начал стихать, мысли стали ясными, отчаяние – безысходным.

– На кой чёрт тебе белые шмотки? – не поворачиваясь к подруге, пробормотала она.

– Сначала хотела вас напугать, чтобы уехали, и снимок, где мы спим, – для того же. Потом, возле сарая… Лунный свет, звёзды, лес… Мне хотелось танцевать.

– Психопатка.

– Как и все мы, – спокойно пожала плечами Нинка.

– А младенец у тебя на руках?

– Тряпьё. Подумала, что так эффект сильнее, чем если мы обе будем одинаковыми… Ты только сейчас догадалась?

– Нет, блин, просто не хотела смущать тебя неудобными вопросами! – рявкнула Алиса и наконец повернулась. Подруга выглядела крайне равнодушной и отстранённой, что одновременно раздражало и пугало. – Ты раньше говорила, что не спускалась в имении к прудам – зачем врать?

– Всё должно было выглядеть так, чтобы ты не узнала о моём интересе к этой истории. И чтобы поверила, что мы столкнулись случайно. И чтобы считала, что сама меня пригласила.

– Ты её знала, – ошарашенно прошептала Алиса, хотя несколько секунд назад искренне думала, что удивляться уже не может. – Марину. Ты не дала мне в неё выстрелить у экскаватора. И бесилась из-за того, что я с Германом. И единственная причина, по которой ты могла сюда припереться, чтобы заставить нас уехать…

– Я знала про её план, – кивнула Нинка. – И старалась помешать, сделать так, чтоб вы свалили. А потом столкнулась с отцом Германа, и оказалось, что он хочет того же, но – по-другому.

– Он затопил катер и байдарку? И про меня и моих родителей он узнал от тебя. А то фото с соснами…

– Байдарка в порядке, спрятали на всякий случай. Сосны… Отец Германа не знал, как вам намекнуть, и я вспомнила, что вы с Игорем вечно там тусили. Если бы не догадались, пришлось бы думать что-то ещё. Взрывчатка, кстати, стала сюрпризом, он понимал, что на такое я не подпишусь. Ему было нужно, чтобы Ма… – Её голос дрогнул. – Марина не выбралась. А ей было нужно, чтобы Герман пару дней рвал на себе волосы и находился в том состоянии, когда человек готов отдать что угодно. Только вместе этого он развернул активную деятельность и втрескался в тебя. И надо было убрать тебя, чтобы он впал в ещё большее отчаяние. Я пыталась это уладить, обещала Марине показать, где сундук, только Игорёша спалил чёртов сарай. Тогда я оставила надпись на песке, а с ней договорилась, что мы принесём сундук к экскаватору, и аккуратно подтолкнула вас к этому решению. Но вы и там устроили чёрт-те что. А Германовский предок без конца вставлял мне палки в колёса, не верил, что Марина угомонится, даже если получит своё. Ну и, в принципе, он был прав, как оказалось.

– А тебе? – тихо спросила Алиса.

– Что?

– Герману было нужно одно, его отцу немного другое, Марине – третье. Что было нужно тебе? Судя по всему, – живая Марина?

– После смерти матери у меня осталось не так много родственников. – Нина с опаской покосилась на Алису, но та и бровью не повела. – Моего папу ты, наверное, помнишь, а у Марины был другой – тот, который тебе так полюбился.

– Ну и где ваша мама его нашла? – буркнула Алиса, хотя ответ её не особо интересовал.

– Так на стройке. Восемнадцатилетняя дочь бригадира, которая свела с ума половину коллектива. Отец Германа и Вольд… отец Марины за неё боролись, и победил последний, ибо первый уже был женат. Маман залетела, но овдовела, ещё не став женой. Хотя про его смерть она, конечно, не знала, подозревала, что просто сбежал, пристукнув отца Германа. А про сундук и возможность на нём обогатиться он успел маме рассказать, так что и Марина, повзрослев…

– Тогда ваша мама должна была считать, что Вольд… Как его там звали на самом деле?

– Максим. Она не думала, что он свалил с сокровищами, потому что видела, что он влюблён, то есть если бы нашёл, чем поделиться – точно поделился бы. В итоге Марину воспитывали мамины родители, и мы не были особенно близки, но когда мама умерла… – Нинка посмотрела на небо, пряча слёзы, и почти нормальным тоном продолжила: – Там, в Москве, мы стали общаться. Я удивлялась, почему она не знакомит меня с мужем, и однажды Марина всё рассказала. Она просила приехать сюда и помочь, но когда я поняла, что речь идёт о похищении детей – не согласилась. Я хотела, чтобы её план накрылся, а использовать для этого вас было проще всего. Я сама порекомендовала ей Игоря и придумала конкурентов, чтобы у него был повод отчебучить нечто эдакое… Ну, ты знаешь…

– Но боялась, что самостоятельно мы не справимся, и решила лично всё проконтролировать? – скривилась Алиса.

– Тебя это ещё оскорбляет? – хмыкнула Нинка. – Ситуация ведь и правда вышла из-под контроля, причём для всех. Ты бы знала, что я подумала, увидев мумию.

– Скорее всего, примерно то же, что и я. На фига он её вытащил?

– Совестью мучился. А ещё надеялся, что Марина сосредоточится на погибшем отце, только ведь ей всю жизнь ей говорили, что он сбежал… Мама думала, что Максим убил Вольдемара, но Вольдемар мог успеть рассказать о сундуке своей жене, а следовательно, позже секрет стал доступен и ребёнку. Марина выросла на этой версии событий и, наверное, приняла мумию за отца Германа, так что его настоящий отец конкретно облажался. Надо было сразу открыть сыну правду, а не устраивать дурацкие квесты. Я говорила, но… Вольдемар боялся показаться Герману на глаза, винил себя во всём… Его хватило только на то, чтобы после их свадьбы присматривать за Мариной. Ну и сюда притащиться с оружием.

– Кто его?… Это… – собравшись с духом, спросила Алиса, пристально глядя на подругу. – Пистолет ведь был у тебя? Ты вырубила Игоря, чтобы он не застрелил Марину, если она притащится за муляжом сундука?

– Хотела, чтобы он просто отключился, – пробормотала Нинка, отводя глаза. – Марина отобрала у меня пистолет – я тогда поняла, что всё, конец, что отец Германа был прав, когда считал, что она не должна выбраться: она слишком помешалась на этой истории… Наверное, мама не без причины была против нашего общения… А Игорь, кстати, на удивление живуч: когда он очухался и увидел Марину со стволом, пытался её преследовать какое-то время, но потом, слава богу, свалился опять, да ещё и память отшибло…

– Слава богу?! Нина, это…

– Спасло ему жизнь.

– А отцу Германа – нет! А ведь он был хорошим человеком: чувствовал вину из-за мумии, где-то хранил останки несчастного младенца столько лет, хотя мог просто от них избавиться и забыть… Но он не забыл, он хотел, чтобы они были найдены и по-человечески похоронены, чтобы Марина узнала о судьбе своего отца, чтобы…

– Мечты сбываются, – буркнула Нинка и посмотрела ей прямо в глаза. – Ты меня сдашь?

Алиса резко замолчала и уставилась куда-то мимо неё. Со стороны казалось, что девушка усиленно размышляет, но на самом деле в голове царила звенящая пустота, новая информация не находила душевного отклика, внутри всё помертвело.

– Кому? – наконец очнувшись, устало спросила она. – Герман убьёт тебя за отца и сядет, Игорь попытается отмстить за себя и снова изувечится… – Алиса бросила взгляд на молодого человека – тот украдкой на них посматривал, похоже подозревая, что его придушат за явно испорченный фотоаппарат, который даже выкинуть пришлось. – Сама расскажешь, он поймёт. Особенно если мы найдём сокровища. Ведь твой дед-бригадир за молчание ничего не получил? Он прикрывал отца Германа из-за семейных разборок и позора юной дочери?

– Не будет никаких сокровищ, – покачала головой Нинка. – И так уже…

– Отец Марины был потомком копытного буржуя. Она, соответственно, тоже. И все беды именно из-за этого – они не хотели делиться, считая, что речь идёт об их наследстве. Но больше у нас наследников нет, распределим несметные богатства по справедливости.

Нинка с сомнением нахмурилась, машинально погладила пальцами сундук и обвела сумрачным взглядом бесконечный лес.

– Как думаешь, во всём виновато это место? Оно творит с людьми что-то такое…

– Обычное место, – отмахнулась Алиса. – Ничем не лучше и не хуже других.

* * *

Худощавый светловолосый мальчик лет четырёх стоял по щиколотку в воде и увлечённо ковырял прутиком крупные камни на дне. Уже нетёплые солнечные лучи игриво плясали по спинкам мальков, терялись в пожелтевших речных камышах и, снова оттуда вынырнув, щекотали ребёнку нос. В очередной раз чихнув, он с громком плеском свалился, неловко растопырив руки, и, поднимаясь, обнаружил на дне непонятную вещь – была она серебристой, с выступающими палочками, на которые явно следовало нажимать, и мерцающим огненным прямоугольником посередине. Зачарованно уставившись на удивительную находку, мальчик застыл, приоткрыв рот, а справившись со страхом, начал осторожно к ней тянуться и уже почти достиг цели, как вдруг его окликнули.

– Пафнутька!

– Тятя! – Ребёнок не смог продолжить и только указал пальцем на странную вещицу. Высокий бородатый мужчина неспешно подошёл, прищурился, разглядывая находку, и, одним махом вытащив сына из воды, перекрестился.

– Ах ты ж аспиды проклятые, снова здорова… Ты, Пафнутька, это не трожь и понапрасну не галди. Это всё бесовщина басурманская, заносит порой…

Мальчик несколько раз с любопытством обернулся, но, послушно взяв отца за руку, зашагал прочь от реки, неуклюже путаясь в своей длинной косоворотке. Вскоре оба исчезли среди вековых деревьев.