Читать онлайн Семнадцать героев Морского кадетского корпуса выпуска 1871 года. От турецкого Сулина до японской Цусимы бесплатно

Константин Григорьевич Озеров

* * *

Посвящается памяти моего Отца Григория Валерьевича Озерова

Вступление

17[1] апреля (дата указана по старому стилю) 1871 года в Санкт-Петербурге, столице Российской империи, в Морском кадетском корпусе[2] (далее МКК) состоялся очередной выпуск в гардемарины. В огромном Столовом зале[3] корпуса (после 1919 г. зале Революции) стояли в парадной форме 38 молодых, подтянутых, коротко стриженых ребят – будущих морских офицеров. Они смотрели вперед с уверенностью и надеждой, что их ждет блестящая морская карьера, дальние плавания, баталии и победы во славу Российского флота, монаршья благодарность, российские и иностранные ордена, адмиральские эполеты. Как написал один любитель истории флота, теоретически каждый выпускник дореволюционного МКК мог стать адмиралом.

По количеству гардемаринов, это был скорее маленький выпуск. Ведь ежегодно после окончания МКК крепили на плечи погоны с галуном посередине и золотым якорем, а кортик к поясу портупеи от 30 до 60 военных моряков.

В интернете можно легко найти список выпускников МКК 1871 года. В нем 38 фамилий в алфавитном порядке от Беклемишева до Шмидта.

Многие фамилии из этого списка у вас, знающих историю российского флота, сразу вызовут множество ассоциаций и вопросов, а не родственники ли они известным военным морякам. Подскажу сразу, да, родственники. Многие из них отстаивали честь России во всех войнах до самой революции 1917 года.

После реформы 1861 года морскими офицерами могли стать не только дворяне, но и сыновья потомственных почетных граждан, заслуженных офицеров, чиновников гражданских ведомств. Именно из этой среды после отмены крепостного права формировался костяк офицеров императорского флота России. При своей относительной социальной монолитности они были разными с точки зрения вероисповедания: православные, католики, протестанты. Просмотр фамилий гардемаринов свидетельствует, что помимо 20 представителей «титульной» русской нации в стенах элитного военно-морского учреждения учились и «инородцы», выходцы из южных губерний: Лобач-Жученко и Пиленко, поляк Щенснович, обрусевший швед фон Линдестрем, обрусевшие немцы Иениш, Шмидт, Кросс, Эйзенах, фон Руктешель и фон Циммерман, титулованный ост-сейзский барон Унгерн-Штернберг. И это никого не удивляло, ведь Санкт-Петербург был столицей многонациональной Российской Империи.

Четыре года назад их всех, нынешних выпускников МКК 1871 года, отцы привезли в Санкт-Петербург и устроили учиться в старейшее в России морское учебное заведение. Справедливо сказано: «Суровые условия корпусной жизни воспитывали у кадет чрезвычайную спаянность». Они 4 года прожили бок о бок под одной крышей, сидели в одних учебных классах, спали в одних помещениях казарм, отмечали одни праздники, смеялись одним и тем же шуткам, сопереживали друг другу, фехтовали, соревновались в учебных успехах, рассказывали о славных подвигах своих предков и родственников, мерялись древностью рода. А также по секрету делились во всеуслышанье имевшимися связями в высшем свете[4], и близостью к Императорскому Двору и членам царской фамилии. Флот-то был императорский, а Зимний Дворец был виден наискосок из окон Кадетского корпуса на другой стороне Невы. Известны давние традиции шефства представителей Дома Романовых над военно-учебными заведениями Российской империи. Велика была роль членов императорской фамилии в развитии отечественного военного образования. И все морские офицеры будут связаны по службе с членами императорской семьи, в дни радости и горя. Не случайно, что в момент гибели своего броненосца и приближающейся катастрофы капитан 1 ранга Мануил Озеров скажет офицерам: «Я лично дам ответ перед Родиной и Царем». И все семнадцать героев этой книги – выпускники МКК 1871 года – дали ответ перед Родиной и Царем!

Морской корпус постоянно посещался членами Царской семьи, курировавшими учебный процесс подготовки элиты российского флота.[5] МКК был кузницей руководящих кадров не только для Адмиралтейства, но и в целом для всей Российской империи. Из стен МКК вышел композитор Н. А. Римский-Корсаков, составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даль, авиатор контр-адмирал А. Ф. Можайский, художник-баталист В. В. Верещагин, погибший в 1904 г. на броненосце «Петропавловск» с адмиралом С. О. Макаровым в составе I-ой Тихоокеанской эскадры, племянник великого композитора П. И. Чайковского Б. И. Чайковский, погибший в 1905 г. в Цусимском сражении на броненосце «Бородино» в составе 2-ой Тихоокеанской эскадры, а также один из самых успешных предпринимателей России Н. И. Путилов, основатель и владелец «Путиловского завода», ныне известного как «Кировский завод». Н. И. Путилов также организовал строительство Морского канала от Кронштадта до Санкт-Петербурга.

После 1917 года в нашей стране, пережившей братоубийственную Гражданскую войну, тяготы формирования СССР, коллективизацию, индустриализацию, кошмарную по длительности и количеству жертв 2-ю Мировую войну, многое из связанного с царскими морскими офицерами было предано забвению. Тем более, что у страны Советов были великие достижения в области науки и искусства, появились свои новые герои, лауреаты Сталинских премий, как, например, автор великой книги о Цусиме А. С. Новиков-Прибой, получивший за неё Сталинскую премию 2 степени. Жизнь и подвиги новых героев были подняты на пьедестал всенародной любви и увековечены в памятниках. Тогда не было возможности предаваться раздумьям и раскапывать в архивах сведения о моряках времен победоносной русско-турецкой войны 1871 г., участниках подавления Боксерского восстания в Китае в 1901 г. и командирах кораблей, погибших в войне с Японией 1904–1905 гг. Для нас важно, что МКК продолжил готовить кадры для военно-морских сил СССР, и продолжает это делать в XXI веке для нужд военного флота современной России.

В советские годы факт углубленного изучения биографий царских морских офицеров мог незамедлительно вызвать интерес у компетентных органов, стоящих на страже завоеваний пролетарской революции… Специализированных монографий о выпускниках МКК по годам выпуска не было. Возможно, никому в голову не пришло сделать срез биографий группы морских офицеров по вышеуказанному критерию. В лучшем случае упоминали через запятую тех, кого объединяла служба с каким-нибудь прославленным адмиралом на героическом корабле или участие с ним в легендарной экспедиции/сражении. Поэтому, начиная свои поиск в 2019 году, я не знал, насколько интересным окажется мое исследование и что найдутся сведения о 17 личностях, чьи биографии достойны пера романиста.

Для многих выпускников МКК был тем местом, где получили образование и путевку в жизнь, не только они сами, но и их отцы, деды, прадеды, дядья, двоюродные братья. Например, в XVI томах Общих морских списков, в картотеках архива РГАВМФ, в опубликованном родословии Озеровых А. А. Сиверса указаны 20 Озеровых, которые с Петровских времен более 150 лет верой и правдой служили России на флоте. Почти всё это были Озеровы из второй линии рода, занесенные в VI часть родословной книги дворянского сословия Тверской губернии.

Выпускники МКК 1871 года родились в крепостнической Российской Империи в середине XIX века, но у большинства их отцов в послужных списках в графе «души крестьянские» и «недвижимое имущество» было указано «не имеет».

А теперь вместе внимательно рассмотрим биографии 17 выпускников МКК 1871 года, оставивших, благодаря своим дарованиям и силе воли, заметный след в истории Российской империи последней четверти XIX – начала XX века. И семеро из них стали адмиралами!

Вернемся в 17 апреля 1871 г. к тем, кто стоял строем в огромнейшем Столовом зале корпуса МКК в торжественный день выпуска.

У каждого из юных офицеров был свой характер и «лица необщее выраженье[6]». И судьбы у них сложились по-разному…

Двое из этого выпуска вместе погибли со своим кораблем в холодных водах Балтики при невыясненных обстоятельствах;

Третий выпускник МКК 1871 года организовал электрическую иллюминацию церемонии коронации Царя Александра III в Кремле; воевал с турками на Черном море; принял участие в присоединении Средней Азии к России, в составе экспедиции генерала Кауфмана с бесстрашным художником В. В. Верещагиным; сделал лично и совместно с адмиралом О. С. Макаровым ряд замечательных научных открытий, стяжав лавры первооткрывателя;

Четвертый за храбрость в войне с турками был переведен в Гвардейский экипаж, но вскоре оказался в иркутской ссылке за передачу секретных данных немецкой разведке, хотя потом был помилован Царем, восстановлен в дворянстве и был даже избран в III Государственную Думу;

Пятый через 33 года после выпуска получил на своем броненосце множество осколков в голову и контузие брюшной полости от разорвавшегося японского снаряда, и чудом остался в живых. А после подписал капитуляцию Порт-Артура;

Шестой выпускник после ожесточенного боя со сквозной раной в бедре с переломом кости и весь израненный мелкими осколками, стоя на одной ноге и пытаясь удержать бронированный крейсер на курсе, промолвил посиневшими губами: «Сдаю командование…»[7], но затопил корабль под Андреевским флагом, а сам скончался от ран в Японии;

Седьмой, уже в звании контр-адмирала был тяжело ранен подлым выстрелом в спину своими же кронштадтскими матросами;

Восьмой выпускник оказался в совершенно безвыходной ситуации и был вынужден попросить помощи у японцев в снятии команды с своего тонущего броненосца в четырех милях от острова Цусима… И был оправдан по суду, так как его действия не нарушили статью Петровского указа, определявшей, что можно сдать корабль, если «средства обороны исчерпаны и команду ждет неминуемая гибель». Шестьсот с половиной человек были спасены, а броненосец под Андреевским флагом ушел на дно… И Царь Николай II за проявленный в Цусимском сражении героизм наградил офицеров с погибшего броненосца орденами, а 117 нижних чинов и унтер-офицеров получили Знаки отличия Военного Ордена 4 и 3 степени.

Девятый после войны с Турцией перевелся в Лейб-гвардии Преображенский полк[8], изучал военное дело англичан, японцев и китайцев, опубликовал ряд исследований, затем по заданию Генштаба на 13 лет обосновался в Германии и в должности военного агента в Берлине вел разведдеятельность, генерал-майором возглавил Лейб-гвардии Санкт-Петербургский полк[9], пережил всех своих однокашников по МКК 1871 года и спокойно скончался в Швейцарии в возрасте 85 лет…;

Двое из этого выпуска просидели в японском плену более полугода;

Трое навсегда упокоились в стране Восходящего солнца…

Но не будем предвосхищать события. Обо всем по порядку. Биография каждого, попавшего в фокус нашего внимания, любопытна и поучительна.

Рекомендую все ссылки внизу страницы читать сразу по мере их появления, дабы вернее понимать ход моей мысли.

Обдумывая жизненный путь тех 17 морских офицеров, о которых удалось найти информацию, я пришел к выводу, что изложение их судеб в алфавитном порядке фамилий не имеет смысла. Ведь задача состояла в том, чтобы понять их вклад в развитие императорского броненосного флота, хотелось понять, как они были взаимосвязаны друг с другом, и при каких обстоятельствах могли пересекаться их жизненные пути.

Люди являются творцами истории. И очередность рассказа о них не должна зависеть от Первой буквы фамилии, которые они сами не выбирали. Данное исследование не биографический словарь. И не энциклопедия. И не справочник.

Главным критерием для определения места в порядке биографий морских офицеров стала длительность жизни каждого из них. Таким образом вы увидите, что первыми упомянуты те, которые ушли из жизни раньше. К примеру, расследование начинается с мичмана Владимира Павловича Власова, прожившего всего 25 лет, а последним в этом тексте станет генерал от инфантерии Александр Михайлович Бутаков[10], умерший в возрасте 85 лет в швейцарской Лозанне аж в 1936 году.

Я не смог объяснить некоторые события или факты в биографиях изучаемых людей. Очень надеюсь, что профессиональные историки российского флота подскажут.

* * *

Сразу следует заметить, что среди выпускников МКК 1871 года нет «военно-морских звезд первой величины», чьи барельефы украшают мраморные стены вестибюля станции метро «Адмиралтейская»[11] в Санкт-Петербурге или чьи бюсты «бронзовеют» на аллее героев российского флота в музейно-историческом парке на острове Кронштадт[12].

Хотя их образы никогда не были растиражированы и они не были объектами всероссийской славы в сборниках для подрастающего поколения, они все были выдающимися и благородными людьми. Изучение их биографий дает представление о задачах, решавшихся в военной, научной, промышленной и политической сфере дореволюционной России. Вполне соглашаясь с тем, что роль личности очень важна в истории, хочу заметить, что ее саму делают «фаланги легионеров», корпорации лучших людей в любой сфере деятельности. Именно они претворяют на практике коллективный замысел своего народа. О значении «касты профессионалов» часто забывают историки, начитавшиеся Томаса Карлейля[13].

С морскими офицерами, которые в 1871 году окончили МКК, нас связывает живая родственная связь. Среди моих знакомых, ушедших из этого мира, и живущих в настоящее время в Санкт-Петербурге, были и есть прямые потомки или родственники гардемарин выпуска 1871 г. Это: поэт Вадим Сергеевич Шефнер, его сын Дмитрий Вадимович Шефнер (потомки вице-адмирала фон Линдестрема), Нина Петровна Рождественская (родственница гардемарина А. О. Рождественского), Павел Дмитриевич Чагин и его сын Станислав (родственники гардемарина Г. А. Чагина). И естественно, это мой отец Григорий Валерьевич Озеров[14], мой сын Григорий Константинович, двоюродный брат Виктор Аркадьевич Озеров (прямые потомки гардемарина М. В. Озерова).

Я попытался сопоставить факты достижения адмиральского звания, степень вклада в развитие военно-морского дела и науки с успеваемостью в МКК 17 морских офицеров. Для этого я спросил у заместителя директора ЦГАВМФ А. Ю. Емелина, имеются ли данные об учебных успехах выпускников МКК 1871 г. Алексей Юрьевич любезно прислал мне эту информацию из книги «Обзор преобразований Морского Кадетского корпуса с 1852 года с приложением списка выпускных воспитанников 1753–1896 г. (СПб., 1897)». Список питомцев корпуса, ранжированный по успеваемости за 4 года учебы, перед вами.

Установить связь между продвижением по служебной лестнице, успехами в науке, продолжительностью жизни морских офицеров с их местом в списке успеваемости 1871 года мне не удалось.

Власов Владимир Павлович, мичман (1850–1873), 6-й в списке из 38

Владимир Павлович родился 19.08.1850. В 17 лет поступил и через четыре года окончил Морское училище. Произведён в гардемарины 17.04.1871; Произведён в мичманы 08.05.1873 (со старшинством с 18.11.1872), в 1874 году был в плавании по Финскому заливу на низкобортном однобашенном мониторе "Ураган"[15]. Скончался 23.05.1875. Прожил 25 лет.

В боярских списках (1680–1712 гг.)[16] указаны 5 Власовых. Древний служилый дворянский род.

Монитор (броненосец береговой обороны, однобашенная броненосная лодка) «Ураган»

Доможиров Константин Михайлович, лейтенант (1851–1888), 10-й в списке из 38

Константин Михайлович родился 2 апреля 1851 г. Уроженец Новгородской губернии. На 17-м году жизни, 14 сентября 1867 г. поступил в Морское училище воспитанником. К. М. Доможиров – гардемарин 17.04.1871. В 1868–1869 гг. на фрегате "Громобой" и корвете "Гиляк" плавал в Балтийском море. В 1871–1875 гг. на корвете "Богатырь" находился в кругосветном плавании[17], мичман с 10.07.1873. Затем служил на фрегате "Адмирал Грейг" (1876), с 01.01.1877 лейтенант. Командир миноносца "Иволга" (1878), батарея "Кремль"[18] (1880–1881, ревизор), фрегат "Дмитрий Донской" (21.10.1881, ревизор). 18.04.1888 г. был назначен на должность старшего офицера на фрегате "Дмитрий Донской", которую исполнял с 08.11.1884 г.

Броненосная батарея «Кремль»

Фрегат «Дмитрий Донской»

За свою службу К. М. Доможиров был награжден наградами в соответствии с установленным порядком: орден Св. Станислава 3-й ст. (25.08.1875), Св. Анны 3-й ст. (01.01.1887). А через год после получения ордена святой Анны Константин Михайлович, находясь вдали от Родины в заграничном плавании, скончался 19 апреля 1888 г. в возрасте 37 лет. Ушел из жизни почти ровно через 17 лет после выпуска из МКК.

Похоронен в Японии за 17 лет до самого катастрофического сражения во время русско-японской войны[19]. Могила К. М. Доможирова сохранилась в неприкосновенности до сегодняшнего дня в г. Нагасаки на Русском кладбище. На карте кладбища она отмечена под № 161, украшена тремя корабельными пушками.

До К. М. Доможирова 160 русских моряков нашли своей вечный покой в стране Восходящего солнца в городе Нагасаки[20]. Как видим, наше присутствие в Тихом океане и в Японии было достаточно интенсивным. И еще два выпускника МКК 1871 года останутся навсегда на этом кладбище, и за их могилами полтора века будут ухаживать японцы. Чего не скажешь о многих могилах моряков императорского флота, умерших в России. Они либо уничтожены, либо заброшены.

В боярских списках (1680–1712 гг.) указаны 11 представителей рода Доможировых. Древний служилый дворянский род.

Надгробие К. М. Доможирова с тремя пушками

Указание на местоположение могилы К. М. Доможирова. № 161. 1888 г.

Иениш Виктор Христианович, капитан 2 ранга (1852–1893), 2-й в списке из 38

В 1871–73 гг. новоиспеченный гардемарин Виктор Христианович находился в дальнем плавании на одном из первых парусно-паровых русских кораблей – на винтовом фрегате "Светлана" вместе с четвертым сыном Царя Александра II Алексеем. На «Светлане» будущий Морской министр и член императорской семьи великий князь Алексей Александрович Романов сначала занимал должность вахтенного начальника, а затем – старшего офицера. На этом же корабле в кругосветное путешествие должен был отправиться писатель Иван А. Гончаров[21], но из-за ухудшившегося состояния здоровья так и не смог этого сделать. По распоряжению Царя Александра II отряд русских кораблей был отправлен в Японию выразить своё почтение императору Муцухито. Во время перехода «Светлана» посетила Рио-де-Жанейро (Бразилия), и далее, преодолев Атлантический океан и обогнув мыс Доброй Надежды, – Сайгон (Камбоджа), Сингапур (Филиппины) и Гонконг (Китай).

Великий князь Алексей Александрович

Фрегат «Светлана» на рейде Нагасаки. 1871 г.

На рейде Нагасаки отряд ждала Тихоокеанская эскадра под флагом её командира свиты Его Императорского Величества контр-адмирала М. Я. Федоровского в составе корвета «Витязь» и канонерской лодки «Морж», а также корветы под флагами Франции, Англии и Японии. Фрегат «Светлана» был встречен орудийным салютом: 15 выстрелов – флагу генерал-адъютанта Посьета, 21 залп – салют нации. 24 октября 1871 г. «Светлана» и «Витязь» в сопровождении японского корвета «Ниссин кан» начали переход во Внутреннее Японское море, и 1 ноября прибыли в Иокогаму. 2 ноября делегацию встретил на берегу принц Арисугава.

4 ноября 1871 г. миссия великого князя Алексея Александровича Романова на специальном поезде отправилась в Токио, а 5 ноября император Муцухито (Мэйдзи) принял её в императорском дворце. 11 ноября Алексей Александрович вернулся на «Светлану» для подготовки ко встрече императора Мэйдзи на борту фрегата, которая состоялась 13 ноября 1871 г.[22]

Фрегат «Светлана» в Японии. 1871 г.

После возвращения в Кронштадт фрегат «Светлана» с 1874 по 1884 год состоял в Гвардейском экипаже[23].

В 1886–87 гг. в должности старшего артиллерийского офицера В. Х. Иениш служил на корвете "Витязь" под командованием капитана 1-го ранга С. О. Макарова и совершил с ним кругосветное путешествие от Кронштадта до Владивостока, конечно с заходом в порты дружелюбной Японии[24]. В Японии корабль пробыл несколько месяцев. Здесь «Витязь» вошел в состав Тихоокеанской эскадры вице-адмирала В. П. Шмидта[25], плававшей у берегов Японии[26]. И потом «Витязь» еще месяц стоял в Иокогаме, исправляя повреждения.

В. Х. Иениш окончил Морскую и Михайловскую военную артиллерийскую академию, позднее преподавал в Артиллерийском офицерском классе. Он был блестящим знатоком балтийского театра военных действий и дисциплинированным, подчеркнуто пунктуальным офицером. Не случайно ему доверили особо важное задание – подготовку молодых артиллеристов для флота. В 1890 г. был произведен в капитаны 2-го ранга.

В 1892 г. сорокалетний В. Х. Иениш стал командиром броненосца береговой обороны "Русалка"[27], корабля к тому времени с 30-летним стажем. 7 сентября 1893 г. во время перехода учебно-артиллерийского отряда из Ревеля (Талинн) в Гельсингфорс броненосец неожиданно затонул в Балтийском море. Данные комиссии, которая занималась расследованием гибели «Русалки»: штормовые крышки палубных люков были оставлены в Кронштадте, когда отряд П. С. Бурачека[28] выходил на стрельбы. Видимо, потоки воды, сметая все на своем пути, попали через открытые люки в носовую часть «Русалки», и она стремительно погрузилась в воду. С других кораблей тоже не заметили, что в тумане исчезли слабые контуры броненосца. Эстонцы рассказывают, что корпус «Русалки» своей броней вошел, как нож, в глинистое дно залива. Гибель броненосца унесла жизни 178 человек. Как ни парадоксально, но адмирал П. С. Бурачек[29], которому «Русалка» была подведомственна, узнал лишь через три дня, т. е. 10 сентября, что она не дошла до Гельсингфорса. К тому времени стало окончательно ясно, что корабль погиб, о чем свидетельствовала шлюпка с телом матроса с «Русалки», выброшенная волнами на один из островов Балтики…[30]

В. Х. Иениш был известен как теоретик морской артиллерии. Он автор труда "О залповой стрельбе и сосредоточении", ряда статей (опубликованы в "Морском сборнике" за 1885–93 гг.). После смерти В. Х. Иениша развитие артиллерии во флоте существенно замедлилось, что, как считают специалисты, сыграло роковую роль в битве при Цусиме…[31]

В 1902 году в Ревеле (ныне столица Эстонии г. Таллинн) установлен памятник погибшим на "Русалке", сохранившийся до сегодняшнего дня. У российских моряков всех поколений сложилась традиция: оказавшись в столице Эстонии Таллинне навестить памятник броненосцу «Русалка», обойти его вокруг и прочесть имена всех членов погибшего экипажа: 166 матросов и 12 офицеров. А среди офицерских фамилий вы найдете однокашника В. Х. Иениша по МКК, также выпускника 1871 года, капитана 2 ранга Николая Николаевича Протопова.

Броненосец «Русалка» на дне

Памятник «Русалке» в Таллинне

Протопопов Николай Николаевич, капитан 2 ранга (1851–1893), 35-й в списке из 38

Крайне мало сведений нашлось о старшем офицере «Русалки» Николае Николаевиче Протопопове. Броненосец береговой обороны «Русалка» часто указывается как броненосная лодка[32].

Броненосец береговой обороны «Русалка»

В источниках о Протопопове отмечается, что в конце XIX века из-за переизбытка на императорском флоте офицеров и нехватке кораблей, Николай Николаевич служил на более низкой должности, чем был достоин по опыту и выслуге. Известно, что в день злополучного отплытия из Ревеля В. Х. Иениша мучали сильные головные боли. Но, если бы он отказался от командирства, то на следующий переход командиром «Русалки» был бы назначен его друг 42-х летний Николай Протопопов. Возвращение учебно-артиллерийского отряда в Кронштадт было к тому же особо торжественным моментом всей морской кампании. К нему было приковано всеобщее внимание. Пришедшие корабли встречал главный командир порта. Увы, «Русалка» 7 сентября 1893 года в Гельсингфорс не пришла[33].

В боярских списках (1680–1712 гг.) указаны 16 представителей рода Протопоповых. Древний служилый дворянский род.

Холодные волны Балтики накрыли двух сорокалетних выпускников МКК 1871 года. Вечная им память. Какой бы нелепой не показалась их смерть.

«Россияне не забывают своих героев мучеников». Надпись на памятнике «Русалке» в Таллинне

Фамилии матросов «Русалки»

Россияне в самом деле не забывают своих героев мучеников

Тимофеев Петр Константинович, капитан 2 ранга (1850–1895), 21-й по списку из 38

Петр Константинович родился 18.12.1850 г. Служил старшим офицером на первом минном крейсере российского императорского флота "Лейтенант Ильин" (назначен 15.05.1886).

Минный крейсер «Лейтенант Ильин»

01.01.1877 г. произведен в лейтенанты. 08.02.1887 г. назначен старшим офицером на злополучный броненосец береговой обороны «Русалка», на котором через 8 лет погибнут два его однокашника по МКК.

05.04.1887 г. произведен в капитаны 2 ранга. Старшим офицером (с 04.03.1889 г.) служил на броненосной батарее "Кремль", на которой шестью годами ранее служил ревизором однокашник Константин Михайлович Доможиров. Был Петр Константинович и командиром.

18.11.1889 г. он был назначен управлять канонерской лодкой «Туча»[34]. Но не только на капитанском мостике стоял П. К. Тимофеев.

С 28.11.1892 г. служил флаг-капитаном берегового штаба старшего флагмана 1-й флотской дивизии, а с 27.03.1894 г. – флаг-капитаном штаба Командующего практической эскадрой Балтийского моря. 1 января 1895 г. П. К. Тимофеев был назначен командиром крейсера 2-го ранга "Крейсер".

Петр Константинович Тимофеев умер 27 октября 1895 г. в заграничном плавании в возрасте 45 лет. И был также похоронен на Русском кладбище в Нагасаки. Он был вторым выпускником МКК выпуска 1871 года, который навеки упокоился вдали от Родины на Японской земле через 7 лет, прошедших после смерти К. М. Доможирова[35].

Крейсер II ранга «Крейсер» по прибытии из Иокогамы

Его надгробие на карте кладбища обозначено под № 187. Через десять лет (в 1905 году) неподалеку от П. К. Тимофеева в Нагасаки похоронят его однокашника капитана 1 ранга Ивана Николаевича Лебедева, умершего от ран после Цусимской катастрофы.

В боярских списках (1680–1712 гг.) указан один представитель рода Тимофеевых.

Указание на местоположение надгробия П. К. Тимофеева. № 187

Лебедев Иван Николаевич, капитан 1 ранга (1850–1905), участник русско-турецкой и русско-японской войны, 16-й в списке из 38

Иван Николаевич Лебедев, пожалуй, один из самых интересных персонажей выпуска МКК 1871 г. Хотя в исторических и биографических источниках нет специального исследования жизни Ивана Николаевича, по имеющейся информации можно составить портрет этого выдающегося моряка и мужественного человека. Вехи его служебного пути будут здесь рассмотрены внимательно. Карьерный путь И. Н. Лебедева придется сравнить с путем других более успешных выпускников МКК 1871 года. Хочется понять, почему подъем по карьерным «ступеням» были таким трудным для этого неординарного и смелого офицера.

* * *

Историю в какой-то степени можно сравнить с точной наукой, потому как есть измеримые данные – точные даты событий. И в ряде случаев точность измерения событий фиксируется в минутах и даже секундах. До исторических данных докопаться бывает иногда совсем непросто. Мы не знаем до конца глубины влияния родственных связей, которые, к примеру, сыграли свою роль при назначениях на корабли 2-ой Тихоокеанской эскадры в 1904 году. Известно, что контр-адмирал О. А. Энквист был назначен на эскадру, потому что был кузеном Морского министра Ф. К. Авелана. На броненосце «Сисой Великий» оказался будущий зять того же Морского министра Авелана А. П. Бурачек. За мичмана И. И. Тарасенко-Отрешкова[36], лейтенанта А. В. Вырубова[37] ходатайствовали ближайшие родственники через министров и фрейлин. Разместив большие массивы однородных данных (событий) как слои «Наполеона» над горизонталью временной оси, мы можем проводить сравнительный анализ, понимать логику борьбы между странами, видеть причинно-следственные связи, и даже в некоторых случаях предугадывать будущее… В данном случае над координатой времени уже помещена миссия великого князя Алексея Александровича Романова в ноябре 1871 года к императору Муцухито (Мэйдзи) в императорский дворец. Это произошло за 33 года до начала русско-японской войны в 1904 г. и трагической гибели кораблей 1-ой и 2-ой Тихоокеанских эскадр.

Немаловажно, что до вояжа в.к. А. А. Романова 1871 г. миссии русского правительства многажды пытались установить дипломатические отношения с Японией. Первая попытка была сделана в 1792 году. Это была миссия Адама Лаксмана, снаряжённая иркутским генерал-губернатором Иваном Пилем в соответствии с именным указом Екатерины II «Об установлении торговых сношений с Япониею». Но никаких переговоров с островитянами организовать не удалось… Лаксману, Пилю и их повелительнице Ангальт-Цербстской (Екатерине II).

В 1804 году к берегам Японии отправилась экспедиция Николая Резанова на двух кораблях «Надежда» и «Нева» под руководством адмирала Ф. Крузенштерна. Приведу несколько выдержек из статьи Л. Кучумовой, найденной в интернете:

«Русские моряки обогнули земной шар и подошли 26 сентября 1804 года к берегам Японии. (…) В японском порту Нагасаки к прибывшим отнеслись весьма настороженно. Крузенштерн подчеркивал: «Мы не могли не только съезжать на берег, но и не имели даже позволения ездить на гребных судах своих около корабля «Надежда» в некоем расстоянии.

Совершив первый в истории России кругосветный переход до берегов Японии, члены миссии Резанова в 1804 г. были на полгода изолированы в порту Мэгасаки (старое название г. Нагасаки) и, несолоно хлебавши, вернулись в Санкт-Петербург. Тогда Император Японии опять отказался принять подарки уже от императора Александра I.

«Надежда» и «Нева» у берегов Японии

В 1811–1813 годах произошел российско-японский конфликт, поставивший ещё не установившиеся российско-японские отношения на грань войны. 11 июля 1811 года в ответ на разбойные действия Хвостова и Давыдова японским гарнизоном Кунашира был захвачен в плен русский мореплаватель В. М. Головнин[38] с семью моряками.

Только через 50 лет после экспедиции Николая Резанова третья экспедиция вице-адмирала князя Путятина[39] на фрегате «Паллада» с капитаном И. С. Унковским[40] и писателем И. А. Гончаровым добилась того, что между странами-соседями были установлены дипломатические отношения. Япония в 1855 году разрешила русским кораблям посещать три японские гавани и создать первую дипломатическую миссию. В городе Симода 26 января (7 февраля) 1855 г. в храме Гёкусэндзи был подписан первый договор о дружбе и торговле между Россией и Японией, известный как Симодский трактат[41]. Договором для русских судов было разрешено заходить в три порта Хакодатэ, Нагасаки и Симода и устанавливались межгосударственные границы. Японии отходила часть Курильских островов: Итуруп, Кунашир, Шикотан и группа островов Хабомаи. Этим договором Сахалин был обозначен как совместное нераздельное владение двух держав. На Симодский трактат ссылается сегодня Японское правительство в нерешённом вопросе о территориальной принадлежности Курильских островов. Двойственное владение островом была решена в 1875 году, когда был подписан Санкт-Петербургский договор. По нему Сахалин переходил в подчинение России, а японцы выселялись на Хоккайдо. За это Россия отдала Японии все острова Курильской гряды.

После 1945 г. в состав Российской Федерации вошли все острова Курильской гряды

Именно русские моряки среди всех подданых российской Империи первыми познавали Японию. Подолгу жили в этой стране, пользовались местным гостеприимством, заводили временные семьи, щедро тратили командировочные деньги, изучали японскую культуру и быт, пили сакэ с японскими моряками. У японцев, испокон веков избегавших чужестранного влияния, отношение к русским было особенным. Любой европеец или иностранец, даже в начале XXI века для них является диковинкой. Его называют «гайдзин» и смотрят с большим интересом как мы на аборигена в Австралии или на белого медведя в зоопарке. Каждый наш моряк, умерший в Японии, хоронился с почестями и за могилой устанавливался постоянный уход. Японцы знали, что родственники погребенных живут очень далеко, за тысячи и тысячи километров и им приехать очень сложно…

* * *

Известно, что 14 сентября 1867 года будущий герой Цусимского сражения Иван Николаевич Лебедев в 17 лет поступил в Морской корпус в Санкт-Петербурге. Начинал службу гардемарином в составе 15-го и 8-го флотских экипажей. Прослужив год, 20 мая 1872 года он был уволен со службы в звании поручика по Адмиралтейству. «Виной была, разумеется, женщина. Поступил в Технологический институт, зарабатывая на еду переводами и репетиторством. Был исключен – пытался сдать экзамен за товарища. Работал на Новоторжской железной дороге, заведовал кузнечной и механической мастерской в Одессе, в то время как однокашники уже носили мичманские погоны…»[42]. Через три года «вольной жизни на гражданке» Иван Николаевич Лебедев в 1875 году был восстановлен на службе в звании гардемарина с назначением во 2-й Черноморский флотский экипаж[43]. Приняли, но с Балтики перевели сразу на Черное море. На Черном море 30.08.1875 г. Иван Николаевич был произведен в мичманы и через год 15 октября 1876 г. прикомандирован к Морскому Училищу.

Началась русско-турецкая война и 26–27 сентября 1877 года И. Н. Лебедев находился в деле против неприятеля при устройстве минных заграждений и при двухдневной бомбардировке турецкой эскадрой под Сулином (устье Дуная) на борту шхуны «Ворон», на которой служил старшим офицером, вахтенным начальником и батарейным командиром[44]. За это будущий герой Цусимы удостоился ордена Св. Анны 4-й ст. с надписью "За храбрость".

Шхуна

В это же время войны с Турцией за освобождение балканских народов от турецкого ига на «Весте» служил будущий руководитель 2-ой Тихоокеанской эскадры З. П. Рожественский. Он прославился двумя месяцами ранее И. Н. Лебедева. Судьба уже тогда крепко связала этих двух офицеров в недружелюбный узел…

Бой «Весты» с турецким броненосцем «Фетхи-Бутленд» в Чёрном море 11 июля 1877 года, прославивший З. П. Рожественского. Картина И. К. Айвазовского

После войны с Турцией И. Н. Лебедев 24 мая 1878 года поступил в распоряжение морского командира города Одессы. С 12 июля 1878 г. Иван Николаевич заведующий при минных работах в городе Одесса. В сентябре этого же года совсем недолго заведовал катером «Дума». В том же сентябре 1878 года направлен учиться в Минный офицерский класс, который через год окончил и 21 сентября 1879 г. зачислен минным офицером 2-го разряда. А 29 сентября 1979 года Лебедев прикомандирован к Морскому Училищу для прослушивания курса лекции в Николаевской Морской Академии.

В начале августа 1879 года Российская империя передала Болгарии плавсредства Дунайской флотилии с целью создания болгарского флота. Руководил этим процессом уже упомянутый Зиновий Петрович Рожественский.

1 января 1880 г. И. Н. Лебедев произведен в лейтенанты (для сравнения его однокашники Линдестрем, Озеров, Беклемишев и Щенснович стали лейтенантами 01 января 1877 г., т. е. на 3 года ранее. Но не будем забывать, что И. Н. Лебедев на три года прерывал службу). 13 ноября 1880 г. И. Н. Лебедев окончил Николаевскую Морскую Академию.

И после этого продолжилась его служба на кораблях. Во время службы у каждого флотского устанавливается почти родственная связь с кораблем, на котором моряк проводит годы своей жизни. Он всегда потом интересуется, как обстоят дела в его бывшем «доме» и упоминание «родного» корабля вызывает много щемящих сердце ассоциаций. Ведь у кораблей тоже есть своя драматичная жизнь – от спуска со стапелей и до гибели в бою. Бывает, что военные суда топят свои же, как не раз топились русские корабли. Но чаще всего они долго трудятся и доживают до разреза на металлолом.

Почти год с 5 мая 1881 по 20 февраля 1882 год И. Н. Лебедев служил минным офицером броненосца береговой обороны «Вице-адмирал Попов». Офицеры обычно избегали назначений на эти круглые корабли (такой же был броненосец «Новгород») из-за их неустойчивости на большой волне.

Броненосец береговой обороны «Вице-адмирал Попов»

Орудия главного калибра в барбетной установке броненосца «Вице-адмирал Попов»

Нельзя забывать, что в результате проигранной Крымской войны (1853–1856) России было запрещено иметь полноценные военно-морские силы, поэтому развитие получили корабли, имевшие не наступательное значение, а сугубо «береговой обороны». Броненосцы, называемые «поповками», были примечательны своей круглой формой. В это же время на таком же броненосце «Новгород» служил однокашник И. Н. Лебедева М. В. Озеров.