Читать онлайн Сказание о… бесплатно
1. Житие рыцаря Сифона. Короткое, но славное
Посреди страстной недели славный рыцарь Сифон ощутил в полусрамном месте некое свербление. Не то, чтобы он этим местом начал чувствовать приход большого песца, а попросту в седалище начало побаливать. Не сильно, но довольно противненько.
"Ну, – подумал он, – хрен с ней с жопой – есть, пить могу, сражаться не сильно мешает, само пройдет."
И вот дня через два, случился у него неприятный казус с дамой сердца. Ехала она мимо его замка, и решила заглянуть на огонёк, повидаться со своим рыцарем, да обсудить в широкой кровати некоторые моменты геройства в ее честь. И вот когда процесс уже близился к своему логическому завершению, в том месте, где у сэра Сифона побаливало слегка, вдруг заболело со страшной силой. Славный рыцарь даже заорал от такой подлянки, подложенной ему организмом. Даму это подстегнуло наяривать еще сильнее, благо она как раз в этот момент находилась сверху. А у нашего героя от боли мало того, что в глазах потемнело, так еще и "глубиномер" заклинило – вроде и заканчивать пора, а не может.
После десятого оргазма дама всё же заприметила неладное и спросила:
– Что с тобой, славный рыцарь?
– Да, – отвечает ей сэр Сифон, – поясница вот что-то разболелась. Просквозило, наверное, на последнем турнире.
Не мог же он ей сказать, что у него там на самом деле происходит. Хотя, наверное, следовало бы это сделать – уходить-то она не пожелала, одиннадцатого раза, сучка крашеная, ждала. Короче, кое-как отбрехался Сифон, остался один. Лежит, страдает. Боль в жопе, точнее, в самом ее очке не проходит. Подумалось ему: "Говорила тебе мама, веди активный образ жизни, езжай в крестовый поход". Работа турнирного рыцаря по большей части сидячая, то ты в седле, то ты на пиру.
А день недели суббота уже, лекарь уехал из замка на выходные. Поплелся рыцарь к ведунье за травками. На прямых ногах, сжав свои многострадальные булки от боли.
– Тебе чего, милок? – спросила старая карга.
– Мазь какую-никакую, и еще чего-нибудь от боли, – грустно молвит рыцарь в ответ.
– А у тебя где болит-то?
– Метром пониже головы, – ответил Сифон, краснея. – Мазь давай, старая, или припарки какие.
Пришел он в свои покои, намазался где положено, ждет прихода. Ни хрена не помогает – как болело, так и болит.
Ночь он не спал, а ведь надо было еще день и ночь пережить до понедельника, когда проклятый докторишка в замок с гулянки вернется. Худо-бедно промаялся он этот срок – сидел и спал в таких замысловатых позах, что и сам бы потом не вспомнил.
И вот наступил понедельник. Лекарь вернулся хоть и похмельный, но все же был в состоянии стояния.
И тут рыцарю приспичило по большому. Он вспомнил, что не делал этого уже два дня и подумал, что вот сейчас лекаришка начнет у него там смотреть, да ковырять своими инструментами, а оттуда вдруг полезет всякое несимпатичное добро. Нехорошо получится. Человек, значит, лечить тебя собрался, а ты ему добра в ладошки наложишь.
Пошел на горшок. Сидит, думает о бренности бытия и, напрягая все свои мускулы, пытается выдавить из себя хоть что-то достойное внимания. Ценой титанических усилий даванул нечто, размером с вишнёвую косточку. Больше – никак. Как только он напрягал свой филей, начинало болеть так, что хоть на стенку лезь. Сами понимаете, срать и лезть на стену одновременно при всем желании невозможно.
"Ну, – думает Сифон, – чему быть, того не миновать. Пойду как есть, неопорожнённый."
Но вытереть задницу тоже не было никакой возможности, и он полез в лохань для омовений, теплой водой помыть очко. За температурой воды бабы, носившие воду, не особо-то и следили, и получилась она несколько горячее, чем требовалось. Хорошо нагретая вода поспособствовала расслаблению тех мышц, что раньше были сцеплены мертвой хваткой и рыцарские чакры внезапно открылись – из него со страшной силой полезло добро, причем в огромном количестве. Много добра. Очень много. Славный рыцарь на какое-то время даже про боль в заднице забыл.
До лекаря он добрался уже на последних запасах сил и воли. Там Сифон разоблачился, а молодой лекарь поставил его в колено-локтевую позу, засунул промеж зубов кусок палки деревянной, и… поначалу такой милый молодой человек превратился в натурального палача-садиста – засадил в жопу рыцаря руку по локоть, и давай там чего-то ковырять и мять. Да ещё и неоднократно. У Сифона опять искры из глаз, уж и палку почти перегрыз, а в голове крутятся недобрые мысли про мужеложцев:
"И как это, – думает, – содомиты проклятые, могут получать удовольствие от таких процедур?!!"
И тут рыцаря попустило – боль исчезла так быстро, что с сэром Сифоном чуть внеплановая поллюция не приключилась.
– Ну, всё, – говорит лекарь, – вставайте, ваша милость. У вас там хоть и крупный, но всё ж обычный чирий был, видать оруженосец попонку на холодное седло забыл подложить.
Встал сэр Сифон и видит рядом тазик, наполовину полный какой-то красно-буро-зеленоватой херни. И вокруг по полу кровавые пятна… Из последних сил рыцарь оделся, его уже конкретно шатало и трясло.
– Надо бы вам полежать с недельку, ваша милость. Вы сейчас не лучше покойника выглядите, – задумчиво заметил лекарь.
– Нет. На турнир надо. Некогда лежать, моя дама сердца очень меркантильна, а там приз золотой будет, – мужественно отрезал сэр Сифон.
– Ну, дело ваше. Мое дело предупредить, так что я умываю руки.
*
Это был последний турнир рыцаря Сифона. Умер он прямо на ристалище от заражения крови. Ну не было тогда пенициллина, а лекарь насчёт мытья рук соврал – он отродясь их не мыл.
2. Славная охота сэра Пундиса
В крестовом походе простому рыцарю всегда сложнее, чем на обычных турнирах. Хотя бы потому, что над тобой куча рыцарей повыше рангом и за тобой постоянно следят. Сделал или ляпнул что-нибудь не то – и вот уже есть повод для войны с соседом, который хоть пока и союзник, но после похода придет на твои земли с огнем и мечом, припомнив старые обиды.
Но несмотря на все меры, предпринимаемые командованием разношёрстного рыцарского воинства, казусы все-таки иногда случаются.
В один из таких дней, некий оруженосец услышал в лагере своей армии жуткие крики. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять – командующий общим войском крестоносцев, герцог Асахирский, был чем-то крайне недоволен.
Попадаться ему на глаза, когда тот был в таком состоянии, считалось равносильным самоубийству – в самом благоприятном случае, такая встреча могла закончиться сильно растянутым вширь сфинктером. А в худшем – в этом самом расширенном сфинктере могло оказаться всё что угодно.
Но узнать, что же именно случилось, было очень любопытно, да еще и полезно на будущее, и оруженосец, умело маскируясь в складках местности, отправился в направлении эпицентра воплей.
В радиусе пятидесяти метров от герцогского шатра образовалась зона отчуждения, даже трава как будто прибилась к земле. Что уж там говорить про местную мелкую живность и прочих безщитовых рыцарей, которые просто пережидали грозу, забившись под свои седла, валяющиеся у костров, и прикидываясь кучками аккуратно сложенных доспехов.
Рядом с шатром, понурив голову, и изредка ковыряя землю носком сапога, переминался с ноги на ногу сэр Пундис, всем своим видом показывая: "А я чё? Я вапще ничё!"
Перед ним, суча ногами и сотрясая воздух, прыгал герцог:
– Сгною! Отправлю послом в Файн, ты у меня освоишь все причуды содомитские! Там тебя быстро научат родину любить и думать башкой, а не задницей.
Дальше пошли выражения не достойные вашего внимания, ибо в них часто упоминались различные срамные части тела, различные способы их взаимодействия и генеалогическое древо сэра Пундиса до двенадцатого колена включительно.
Схоронившийся за повозкой оруженосец с интересом прислушивался к монологу, силясь понять причины герцогского гнева, а заодно запоминал витиеватые речевые обороты. На будущее.
*
У главы Ордена Святого Модера, сэра Черепунделя, внезапно случился какой-то праздник. То ли инквизиторы, сопровождавшие крестоносцев, решили торжественно сжечь чью-то бренную оболочку, читавшую втихаря запретные трактаты о Гаке, то ли случился внеочередной выход продолжения священного писания о Святых Масках – история умалчивает. В общем, собрал он у себя всех глав союзных орденов и других высокопоставленных военачальников, да и устроил всеобщее застолье со всеми вытекающими последствиями.
Ему так понравились традиции, подсмотренные у бояр из далекой Московии, где он был одно время послом, что после пира он организовал общий выезд на природу, чтобы всем было весело не только душой, но еще и телесам пользительно. В программу пьянки была включена охота на свежем воздухе. Но не будут же достойные мужи, обремененные одышкой, алкоголем и излишним весом, скакать по лесу с копьями наперевес в поисках дичи?
Ни в коем случае!
Все было продумано досконально. При помощи местных смердов на ближайшем лугу были установлены шатры, между которыми носились взмыленные слуги с выпивкой и закуской, а на самом лугу, ближе к лесу, были поставлены столы, на которых уже были разложены арбалеты. И пока дорогие гости нагуливали азарт, егеря с собаками гнали в направлении этого луга небольшое стадо оленей…
*
Славный рыцарь Пундис, вместе со своим отрядом, возвращался из кабаков и борделей ближайшего городка по лесной дороге в лагерь крестоносцев, где простым рыцарям церковники запретили и пить, и блудить.
И вот на полпути к лагерю до славного рыцаря донеслись не совсем обычные звуки. Сэр Пундис резко остановил коня, высоко вскинул закованную в железо руку, и гаркнул во все горло:
– Отряд, стой!
Из леса доносилась частая дробь копыт. Враг? Рыцарь повел носом. Нет! Среди деревьев мелькнули ветвистые рога, потом еще одни и еще. Дичь!!!
Подвыпивший рыцарь вдруг со всей отчетливостью понял, чего именно не хватало ему для полного счастья! И вовсе даже не сладких пухленьких бабёнок, нет… Он вот только от них возвращался, и сладострастные желания были на время удовлетворены.
При виде бегущей добычи в нём проснулись древние инстинкты охотника. Пундис, высоко задрав голову, затрепетал ноздрями, пытаясь ощутить запах жарящейся на вертеле оленины…
Оленье стадо, резво перепрыгивая через придорожные кусты, пронеслось прямо перед его конем, аппетитно дразня своими вырезками, карбонатами и прочими филейными частями.
"Нахрен гарниры! Зажарить на костре без всяких специй, и жрать, отрывая зубами куски", – подумалось сэру Пундису, когда он провожал голодным взглядом последнего оленя.
– Отряд! Делай как я! – громогласным голосом приказал он и постучал ладонью по башке коня, – Разворачиваемся налево.
Его конь развернулся поперек дороги, вслед убегающим парнокопытным вкуснятинам. Все остальные рыцари синхронно повторили его манёвр.
– Широкой цепью, обходим с флангов, вперёд! – крикнул Пундис, одновременно сдергивая с плеча арбалет.
Двадцать конных "железных человеков", хором зарычав в предвкушении предстоящего веселья, подстегнули своих коней и кинулись в лес за стадом. Позади них оставались двадцать утоптанных мощными копытами тропинок. Лай собак и крики егерей сэр Пундис даже не услышал, не до того ему было…
*
Хорошо подогретые алкоголем, довольные и лоснящиеся главы орденов и их приближенные, устраивали свои огузневшие тела на лавках, поставленных вдоль столов с оружием. Возле каждого стрелка стоял оруженосец, готовый подать оружие, вытереть пот с лысины, да и просто подсказать, в какую сторону стрелять.
Раздался рёв рожков – это егеря загодя предупредили, что стадо выскачет на луг с минуты на минуту. И вот кусты на краю леса, в ста метрах от позиций, раздвинулись и перед охотниками появились первые олени. Началась поспешная и неточная стрельба, абсолютно бесполезная на таком расстоянии.
А потом случился тихий ужас Армагеддона.
Лес зарычал, заревел, и затрясся – на поляну буквально вылетели двадцать всадников Апокалипсиса. Они шли полукольцом, зажимая оленей с флангов, а руководил ими безумный рыцарь в червлёных доспехах, с пеной у рта перекрикивающий уже близкий рев егерских рогов.
– Вали всех нахрен!!! – закричал сэр Пундис, и первым нажал на спусковой крючок арбалета… Само собой ни шатры, ни столы впереди он не видел. Его взор застилали жопы убегающего мяса!
Первым в ситуацию въехал сэр Черепундель… Он знал, что такое конная рыцарская лавина. Еще с войны с содомитами Файна он очень хорошо запомнил, как это выглядит и чем может закончиться, и потому, едва услышав знакомый, до дрожи в коленках, рев атакующих всадников, он, прижав свое пузо к земле, за считанные мгновения преодолел по-пластунски расстояние от столов до леса, где спрятался в небольшой овражек и затих. Сразу видно – воевал человек.
Владетель захудалого мелкого княжества, снабжавший все войско пивом, банально шлепнулся в отключку и закатился в неприметную канавку, пропуская всё основное веселье.
Командующий наемной частью войска, с присущим всем наемникам хладнокровием завернулся в зеленое одеяло, которое было подстелено под его широкий зад, и упал, притворившись частью ландшафта.
Пухлый сэр Гонкар просто обнял арбалет и молился… под мерное журчание внезапно забившего из-под его доспехов ручейка.
А отряд сэра Пундиса, расстреляв всех оленей, наконец-то, остановился. Всадники слезли, и принялись забрасывать туши на коней. Во время всей этой операции, робко выглядывающие из-под столов охотники гадали, что же это было, но голоса никто из них не подал. И верно, зачем палиться? Вдруг у незнакомых рыцарей еще и ножи есть…
*
– Как?! Как ты до этого додумался, барон??! Это же скандал на весь мир! – вопил герцог.
Сэр Пундис благоразумно молчал, глядя себе под ноги.
– Я… я даже не знаю. Ты можешь себе представить завтрашние объявления глашатаев в городах и селах? Своими лужеными глотками они проорут на всю Европу, что крестоносцы начали войну между собой. А потом и гравюры начнут продаваться – "Массовая зачистка в рядах руководства рыцарскими формированиями" и "Отчего заикается глава Ордена святой Маски".
Сэр Пундис открыл было рот, дабы хоть частично оправдаться за учинённые им злодеяния, но был остановлен взмахом начальственной руки.
– Да я лично тебя убью! Задушу портянками! Хвала Всевышнему, что без жертв обошлось!!!
Пока герцог разорялся, на горизонте объявился посыльный. У него явно было какое-то безотлагательное дело, но подойти ближе боялся. Он даже передвигался на полусогнутых ногах, чтобы в случае опасности моментально сдристнуть в спасительную темноту.
– В-в-ваша… с-светлость! – пискнул, наконец, немного осмелевший курьер, дождавшись паузы в монологе.
