Девяносто третий год

Виктор Гюго вошел в число моих любимых зарубежных писателей еще в школьные годы, а этот роман стал одним из первых,правда, после "Отверженных". Гюго подкупил своим фундаментальным подходом к своим произведениям, в частности, в "Девяносто третьем годе" о последних днях французской революции, где сталкиваются два мировоззрения, две системы ценностей, старое и новое. Запоминающие и основные персонажи романа, прописанные автором очень правдоподобно, например, бывший священник Симурден — человек необыкновенной праведности и абсолютной чистоты, ставший одним из самых влиятельных членов Епископата. Хорошо показаны и разногласия между вождями - Робеспьером, Дантоном и Маратом.

Оказывается, я уже читала эту книгу в школе. Читала только один раз и, казалось бы, должна была прочно забыть сюжет, тем более что в романе очень много описаний, посвященных деятелям французской революции. Но Гюго писал необыкновенно красочно, взять хотя бы эпизод с сорвавшейся с креплений пушкой на корабле. Она у него мечется как живая, круша и ломая все на своём пути. Попробуй описать эту картину современный автор, у многих бы это вышло натянуто и неестественно. А у Гюго описание получилось завораживающим, как будто сам находишься на корабле, наблюдаешь за сценой, и волнуешься, как если бы и твоя жизнь зависела от исхода поединка.
Также ярко вышла у него и сцена детей, играющих с книгой (помню, в детстве она меня очень беспокоила, ведь дети рвут книгу!, а им никто не делает замечаний), и матери, ищущей своих детей. Хотя несколько стране был её выбор, когда она решила остаться с отрядом во время военных действий, подвергая опасности жизнь детей. Неужели другой альтернативой была только голодная смерть?
И, конечно, главная идея книги, может ли революция быть милостиво, уметь прощать, или же в эти смутные времена нужен только карающий меч? Но выживут ли тогда благородные порывы чувств?

Яркое разнообразие человеческих образов, вера в добро и справедливость, народный патриотизм и сила духа. Драматические моменты жизни народа в период грандиозной французской революции. Все это с исторической достоверностью рассказывает нам Виктор Гюго на страницах своего замечательного романа.
Люблю исторические романы, поэтому прочитала с удовольствием и большим интересом.

Читать эту книгу мне было очень интересно. Я много читала о революции 17-го года в России, а вот о великой французской революции как-то не доводилось. И каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что в другой стране, в другом обществе и в другое время происходили те же самые процессы. Цареубийство, гражданская война, угроза интервенции, террор. Было стойкое ощущение, что за сто лет ничего не изменилось. Заменить всех Жанов на Иванов, и получилась бы полная картина русской революции. И невольно задаешься вопросом, неужели все это действительно было нужно? Все жертвы, весь героизм? Ведь привели они не в царство свободы, а просто в новую форму рабства...
Что же касается книги, то читать сначала было тяжеловато, слишком много имен, дат и фактов, слишком много перечислений. Да и сюжет практически отсутствует. Есть крохотные кусочки о матери потерявшей детей, и о революционере из "бывших", который не смог пойти против совести даже на благо революции. Но это лишь штрихи, призванные подчеркнуть трагичность событий тех лет, когда брат восставал на брата, а дети на родителей. Скорее всего книга понравится любителям исторической прозы.

Лантенак. Симурдэн. Говэн
В такой последовательности мы знакомимся с главными героями. Сначала - в море - таинственный старик в крестьянском платье и с благородной осанкой, отправляющийся от берегов Англии к берегам Бретани. Потом - в Париже -бывший священник, один из сторонников Революции, строгий и беспощадно последовательный, фанатик от революции. Наконец -в Вандее - благородный рыцарь Революции, бывший аристократ и родственник бретонского князя, одного из предводителей Вандеи (того самого старика, которого мы встретили в начале романа на корабле).
Три позиции, две из которых по-разному, но ущербны и бесчеловечны, а третья возвышенно прекрасна и потому обречена на гибель.
Надо ли наградить человека за спасение чужих жизней почти ценой собственной, если он сам вначале создал угрозу для этих жизней? Лантенак дает один ответ, а его молодой родственник - противоположный. За кем правда жизни, а за кем моральная победа?
Превнося изменения в природу, делает ли человек свою жизнь лучше?
Как должна строиться жизнь будущего человечества - по безупречно выверенным законам Евклида или основываясь на примерах возвышенных героев Гомера (всех накормить и уравнять до среднего или всех тянуть вверх до уровня титанов?)?
Романтизм в каждой строчке и каждой мысли. К сожалению и в то же время к счастью весьма далекий от действительности.
Больше всего меня поразили описания бретонских лесов - с их непроходимыми чащами и подземными убежищами. И огорчила история апокрифического Евангелия - надо ли, чтобы будущее уничтожало своими детскими ручками остатки древней культуры?

Очень противоречивая книга.
С одной стороны - поднимаются важные вопросы о месте гуманизма в прогрессе, о человечности как неизменном качестве, которое должно быть несмотря ни на что.
С другой - отвратительно-пренебрежительное отношение к тем, кто не на стороне "прогресса" - к бретонским крестьянам.
Стремительно развертываются великие, небывалые события; благодетельные перемены, хлынувшие все разом бурным потоком, оборачиваются угрозой, цивилизация движется вперед гневными рывками, неистовый, неукротимый натиск прогресса несет с собой неслыханные и непонятные улучшения, и на все это с невозмутимой важностью взирает дикарь, странный светлоглазый, длинноволосый человек, вся пища которого -- молоко да каштаны, весь горизонт -- стены его хижины, живая изгородь да межа его поля; он знает наизусть голос каждого колокола на любой колокольне в окрестных
приходах, воду он употребляет лишь для питья, не расстается с кожаной курткой, расшитой шелковым узором, словно татуировкой покрывающим всю одежду, как предок его, кельт, покрывал татуировкой все лицо; почитает в своем палаче своего господина; говорит он на мертвом языке, тем самым замуровывая свою мысль в склепе прошлого, и умеет делать лишь одно -- запрячь волов, наточить косу, выполоть ржаное поле, замесить гречневые лепешки; чтит прежде всего свою соху, а потом уж свою бабку; верит и в святую деву Марию и в Белую даму, молитвенно преклоняет колена перед святым алтарем и перед таинственным высоким камнем, торчащим в пустынных ландах; в долине он хлебопашец, на берегу реки -- рыбак, в лесной чаще -- браконьер; он любит своих королей, своих сеньоров, своих попов и своих вшей; он несколько часов подряд может не шелохнувшись простоять на плоском пустынном берегу, угрюмый слушатель моря.
И теперь судите сами, способен ли был такой слепец принять благословенный свет?Интересно, многие ли из "несущих свет" умеют всё это - "запрячь волов, наточить косу, выполоть ржаное поле, замесить гречневые лепешки"? Почему эти умения - малы по сравнению с умением написать пасквиль против короля или стрелять в тех, кто не поддаётся просвещению? И многие ли из "несущих свет" способны понять ту красоту простоты, которая и заставляет человека встать на берегу и часами глядеть на живое, постоянно меняющееся, говорящее на неведомом языке холодное стальное море?..Родной край и отечество -- в этих двух словах заключена вся сущность вандейской войны; вражда идеи местной с идеей всеобщей. Крестьянин против патриота.То есть человек, который верует и живёт традиционным укладом - живёт счастливо и хочет лишь чтобы его не трогали - уже не патриот. По сути он обвиняется в том, что не любит собственную страну. А между тем любовь к родной земле, к родному ("мёртвому") языку, к родным лесам, морю и церквям - это и есть любовь к Родине. Потому что любовь к Родине не может быть в отрыве от самой Родины, не может быть любовью к Родине то, из-за чего сама Родина (ради "будущего блага") перекраивается, заливается кровью и содрогается от террора. Скорее, на мой взгляд, любит Родину тот, кто согласен обратиться за помощью к иностранному монарху (раз уж свой убит) с тем, чтобы тот пошёл войной и смёл с лица родной земли очередных "социальных хирургов", чтобы тот защитил уклад, спокойствие и возможность безбоязненно ходить по лесу, пахать землю, ловить рыбу, жениться, рожать детей и умирать. И ходить по воскресеньям на Святую Мессу.Кстати, по вере с её атрибутикой Гюго бьёт постоянно. И крестное знамение в устах его героев - "дряхлое суеверие", и вандейцы, становящиеся под пулями на молитву описываются как то ли наивные, то ли ненормальные. "Нормальны", очевидно, те, кто (Гюго про это, впрочем, не пишет) взрывает сельские церкви, казнит священников и оскверняет престолы. Ну и те, кто отправляет колонны генерала Тюрро усмирять Вандею путём практически полного её уничтожения. Я не очень понимаю, как Гюго мог устами своих героев рассуждать о каком-то балансе террора и человечности, как у него поворачивался язык рассуждать об отсталости и злокозненности Вандеи и о том, что подавление Вандейского восстания нужно самим вандейцам в первую очередь - в то время, когда он уже должен был знать, что закончилось это всё выжиганием сел и городов и "республиканскими свадьбами" вкупе с "нантскими утоплениями"?.. На мой взгляд такой результат абсолютно, бесконечно и навсегда перевешивает чашу весов именно в сторону сочувствия Вандее, равно как и полностью обесценивает все рассуждения о благой цели...Очень, очень противоречивая книга. Но читать однозначно надо.

Как писал Валерий Брюсов: "В романах Гюго иное бесспорно принадлежит искусству "вечному".Изложение постоянно прерывается бесконечными отступлениями, лирическими, историческими, философскими; картины поверхностны и условны; психология действующих лиц разработана не глубоко; запутанная интрига маловероятна, и автор заставляет своих героев совершать подвиги невозможные." Мне не со всеми утверждениями хочется согласиться, но в целом достаточно верно.
Но не в этом ли прелесть данного писателя?Не данный ли стиль сделал Виктора одной из самых значимых литературных персон Франции XIX века?
Этот роман достаточно сложен,но во мне он вызвал желание еще глубже окунуться в историю событий 1793 года.И это с учетом моей слабой заинтересованности в истории.
Это не то произведение,которое вышибает на слезу,хотя и описываемые события достаточно трагичны.Не стоит ждать и счастливого конца,оставляющего легкое чувство и желание перечитать на досуге.Наоборот,в нем,я считаю,сосредоточен и главный трагизм-ведь одного из самых положительных персонажей этой истории ждет невеселый конец, и главное торжество - торжество человеческой души, погибающей за личные убеждения, ни на секунду не сожалеющей о своей добродетели.
Перевернув последнюю страницу,мое любопытство не было удовлетворено в вопросе,что же стало с другими героями произведения.Встретит ли Гальмало Лантенака? Что почувствует маркиз после казни своего родственника? Как живут сейчас трое детей многострадальной женщины?Но это, наверное, уже совсем другая история.
А сейчас я закрываю очередной том Гюго и ставлю его на полку с другими полюбившимися мне произведениями.

Пишу отзыв сразу, как только дочитала, эмоций много, если честно, до cлёз. Как же я люблю Гюго! он всегда говорит о самом главном: о том, что есть несовершенного, низкого, темного и позоpного в человечеcкой жизни, и о том прекрасном и благоpодном, к чему должна стpемиться душa, дуx. «Дeвяносто трeтий гoд» - я думала, это будет пеcнь peволюции, а оказалось, что это прежде всего пеcнь человeчности. Да, здесь очень много было свeдений, сноcок (имeн, дaт, меcт) о том смyтном вoeнном вpeмени, даже слишком много, если ориентиpоваться на читателя, которого это не слишком интересует. Но основной сюжет и мысли, которые зaложены в произведении, производят большое впечатление. Здесь о сильных дуxом мужчинах и женщинах, отдавaвших cвои жизни за новый спpаведливый миp; о гepояx, совеpшавших немыcлимые и нечeловечeские постyпки; о волe, которая не только способна пoдчинять вoлю тыcяч людeй, но и усмиpять в себе миллиoны дeмонов-мыcлей; о матери, которая, пройдёт всю стpану, чтобы найти своих детей; о милоcердии и мeчте, которые, как звeзды, цapят и свеpкают над зaкoном и лoгикой.Да, читать Гюгo порой не просто, но это того cтоит. Спасибо вeликому писателю за его трyд, за его мыcли и мacтерство, которые пpоизводят такое огpомное впечатлeние на меня вcякий раз, когда я его читаю! «Чeловек - какое же это нeобъятное полe битвы!»«Благоpодным должно быть лишь сеpдце!»