Читать онлайн Марек и тетушка Фелиция бесплатно
Пролог.
Марек заснул, когда такси подъезжало к Картузам, а проснулся уже в сумерках, от того, что автомобиль трясло на плохой дороге. За пыльным стеклом проплывали темные сосновые стволы. Свет фар осветил покрашенный зеленой краской забор. А за забором Марек не столько увидел, сколько угадал знакомый силуэт большого дачного дома.
– Я верно пана привез? – спросил Марека водитель, оглядываясь на заднее сиденье. – Это тот самый дом?
– Да, это дом пани Фелиции, – ответил Марек, – мы приехали.
В саду трещали цикады. Марек и его тетка Фелиция сидели в гостиной за накрытым клетчатой скатертью столом и пили чай из самовара. На столе горела керосиновая лампа. Свет лампы был неярок, и в углах гостиной лежали глубокие тени. Угадывался сервант с фаянсом, широкий диван накрытый пледом и ближе к окну, у стены – высокая конторка с узкой наклонной столешницей. Тетка сидела рядом Мареком и пила чай из блюдца. Пани Фелиции было немногим за тридцать. Это была высокая статная женщина с широкими бедрами и пышной грудью. У тетки было миловидное округлое лицо – большие карие глаза, прямой нос и полные губы. Пряди её прямых черных волос лежали на плечах.
– Как вырос, как похорошел, – повторяла пани Фелиция и улыбалась юноше, и ерошила ему волосы рукой.
Марек пил чай, обжигаясь. Горничная Грася в скромном темном платье по щиколотку и белом фартуке с кружевной отделкой поставила на стол вазочку с вареньем и блюдо с пирожками. Грася была высокая и худая, с задумчивыми зелеными глазами и русой косой по пояс.
Напившись чая, тетка принялась читать письмо от старшей сестры Марека Ксении. Весь прошедший год молодой человек жил у пани Ксении в Торуни. Родители Марека уехали работать по контракту в Австралию на несколько лет. Это была высокооплачиваемая престижная работа. Отказаться от этой работы они не хотели, а взять Марека с собой не могли.
Нахмурив лоб, тетка дочитала письмо и взглянула на Марека без улыбки.
– Ксения пишет, что ты плохо учишься, – сказала пани Фелиция. – Что аттестат за этот год ты не получил. Не смог сдать физику, литературу и историю. Это скверно!… Еще Ксения пишет, что тебя нужно пороть каждый день…
Марек покраснел и уставился в чашку с чаем. Грася тихо засмеялась. Пани Фелиция покачала головой и отложила в сторону письмо.
– Ах, Марек, Марек! Ты уже умный мальчик, просто ленишься, – сказала тетка. – Мне придется найти учителей, чтобы за лето тебя подтянули. Ладно, я что-нибудь придумаю… Я велела Граси приготовить для тебя комнату во флигеле. Я помню, тебе нравилась эта комната.
– Спасибо, пани Фелиция, – поблагодарил Марек.
Юноша гостил у тетки прошлым летом. Он провел здесь три чудесных месяца. Потом зимой в скучном и сером Торуни Марек частенько вспоминал этот большой старый дом, стоящий в сосновом бору и озеро неподалеку. А еще здесь, в дачном поселке жила одна панночка, с которой Марек дружил и в которую был тайно влюблен. Звали эту панночку – Катаржина.
– Ксения пишет, что ты совершенно не умеешь себя вести, – пани Фелиция вздохнула и отвела рукой упавшую на глаза челку. – Марек, не жди, что я стану закрывать глаза на твои дурные поступки! Для твоей же пользы, я буду строга с тобой. И я не стану сомтреть, что тебе восемнадцать лет. Ты меня понимаешь, Марек?
– Да, тетя Фелиция, – сказал юноша, не поднимая глаз.
– Не забывай, что я тебя люблю, – продолжала пани Фелиция.
– Я тоже вас люблю, пани Фелиция.
– Ну и славно! Теперь поцелуй свою любимую тетю и отправляйся спать.
Глава первая.
Марек проснулся рано утром от солнечного света и птичьего гомона за окном. Во сне Марек видел красивое печальное лицо тетки Фелиции в полутьме гостиной. Ее обнаженные полные руки. Потом юноше приснилась голая Грася. У горничной были маленькие груди и длинные худые ноги. Грася ходила по саду, задумчиво улыбалась и срезала березовые прутья… Пока Марек спал, его член поднялся и отвердел. Молодой человек зевнул, откинул одеяло и, не торопясь, принялся теребить член рукой. Против кушетки стоял платяной шкаф, на дверце шкафа было закреплено старое мутное зеркало с осыпавшейся по углам амальгамой. Мельком взглянув в зеркало, Марек увидел себя лежащего на низкой кушетке в полосатых пижамных штанах. Он был худощав и строен, с вьющимися русыми волосами, которые давно пора было подстричь. У Марека были карие, как у тетки глаза, нос с горбинкой и острый подбородок. Комнатка была освещена золотым солнечным светом, льющимся сквозь шторы.
Скрипнула дверь, и во флигель за какой-то надобностью заглянула тетка. Марека бросило в жар от стыда, он укрылся одеялом и отвернулся к окну. Марек надеялся, тетка сделает вид, что ничего не заметила и уйдет. Но всё вышло не так. Пани Фелиция быстро прошла через комнатку и, нагнувшись над кушеткой, схватила Марека за мочку уха.
– Ах ты, гадкий мальчишка! А ну, идем со мной!
Тетка больно выкрутила Мареку ухо. Поддергивая пижамные штаны, Марек выбрался из кровати и босой по прохладному дощатому полу засеменил вслед за пани Фелицией. Через темный коридорчик они прошли в гостиную. Там было светло от солнечного света. Вкусно пахло молотым кофе. Долговязая Грася стояла у стола с кофейником в руке, а за столом сидела панночка Катаржина красивая, как картинка!
С яркими голубыми глазами и вьющимися волосами цвета пшеницы, рассыпанными по плечам. Вторая горничная Алиша протирала с серванта пыль.
– Вот, пожалуйста, полюбуйтесь на этого мальчишку! – сказала тетка, не отпуская уха Марека. – Расскажи Катаржине, чем ты сейчас занимался!
Молодой человек стоял посреди гостиной в пижамных штанах, с красным от стыда лицом и смотрел в пол.
Пани Фелиция сокрушенно покачала головой.
– Молчишь? Ну, тогда я скажу. Мой дорогой Марек занимался рукоблудием!
В гостиной стало тихо. Было слышно, как в оконное стекло бьется муха. Марек бросил быстрый взгляд на пани Фелицию, и понял, что тетка не на шутку на него рассердилась. Её полные губы были обиженно поджаты, брови нахмурены, а карие глаза гневно сверкали из-под челки.
– Живо сступай к конторке! – велела пани Фелиция, – А ты, Грася, будь добра, принеси ремень.
Сперва Марек хотел сказать тетке, что он уже взрослый и его нельзя наказывать. Молодой человек хотел закричать, что если пани Фелиция хоть пальцем его тронет, то он тут же, немедля уедет из ее дома. Потом Марек подумал, что именно так, на его месте поступил бы мальчишка. Юноша решил, что будет лучше молча вынести наказание, сохраняя достоинство. На деревянных ногах Марек подошел к, стоящей возле окна, конторке. Тетка легко толкнула юношу в затылок, и он покорно лег животом на узкую столешницу.
– Доброе утро, Марек, – поздоровалась с молодым человеком панночка Катаржина, – а я давно тебя не видела. Как ты освободишься, мы обязательно обо всем поболтаем.
Марек взглянул на Катаржину и увидел, что у панночки смеются глаза, а пшеничные волосы горят в утреннем свете. Катаржина находила ситуацию с наказанием юноши немного пикантной и забавной. А Мареку было стыдно и хотелось провалиться сквозь землю, и еще юноша боялся разреветься.
Горничная сняла с гвоздя на стене широкий потертый ремень и принесла тетке. Пани Фелиция сдернула с Марека пижамные штаны. Юноша услышал, как тихо засмеялась Катаржина. В эту минуту Марек словно увидел себя со стороны. Вот он лежит животом на конторке, а пижамные штаны сползли с колен и упали на пол, прикрыв босые ступни. Тетка Фелиция, Катаржина и обе горничные смотрят на его голые бледные ягодицы.
Тетка задрала пижамную рубашку Марека на плечи, и приняла у горничной ремень. Грася обошла конторку и крепко взяла юношу за руки.
– На первый раз, я думаю, будет довольно десяти ударов, – сказала тетка и не сильно хлопнула крепкой ладонью по худой мальчишеской заднице.
Марек вздрогнул всем телом. Он лежал животом на узкой наклонной столешнице и смотрел за окно. Возле веранды, в палисаднике росли кусты сирени, и солнечный свет горел на их листве.
Пани Фелиция вздохнула. Поджав губы, она размахнулась и хлестнула юношу широким кожаным ремнем по обнаженным ягодицам. Марек дернулся на конторке, но горничная крепко держала его за запястья. Удар ремня обжигал, потом боль понемногу гасла.
– Раз, – сказала пани Фелиция.
Она отвела руку назад, помедлила немного и хлестнула ремнем второй раз.
– Два… Не смей в моем доме заниматься рукоблудием! Это гадко! – сказала тетка и снова отвела руку с ремнем.
Ремень с треском упал на ягодицы. Кожу обожгло так, что юноша коротко вскрикнул и снова дернулся, и снова Грася удержала его за руки.
– Три!… Четыре!… Пять!
Отсчитав пять ударов, тетка обошла конторку и взяла Марека рукой за подбородок.
– И хорошенько запомни, – сказала пани Фелиция, заглядывая молодому человеку в глаза. – Я каждое утро буду приходить во флигель, и если ты снова станешь по-свински себя вести… В другой раз тебе достанется розгами! Марек, ты должен раз и навсегда избавиться от этой дурной привычки.
– Да, тетя Фелиция.
Пани Фелиция кивнула Мареку и погладила ладонью его по щеке…
То ли тетка стала хлестать больнее, то ли ягодицы юноши сделались чувствительны от ударов ремня, но терпеть наказание молча, у Марека не было сил. Молодой человек ерзал животом по конторке и не мог сдержать криков. Горничная Алиша стояла с метелкой от пыли возле серванта и, не отрываясь, следила за наказанием. Алиша была невысокая, крепко сбитая девица. У неё было широкое невыразительное лицо, маленькие яркие губки и черные узкие глаза.
– Шесть!… Семь!… Восемь!… Девять!… Десять! – считала пани Фелиция.
Грася отпустила руки Марека. Юноша нагнулся и натянул пижамные штаны. Его исхлестанные ремнем ягодицы горели огнем.
– И все-таки телесные наказания это какое-то средневековье! – сказала Катаржина, отодвигая в сторону чашку с недопитым кофе, – в наш просвещенный век это выглядит так… Так вульгарно, если угодно!
– Может ты и права, моя дорогая, – вздохнула пани Фелиция, – только что же прикажите делать с этими несносными молодыми людьми!
Тетка отдала горничной ремень.
– Марек, переоденьтесь к завтраку, мы вас ждем. И извольте поблагодарить меня за порку.
И пани Фелиция протянула юноши ручку для поцелуя. Марек взглянул тетке в лицо. Пани Фелиция грустно ему улыбнулась и поправила упавшую на глаза непослушную челку.
– Спасибо за порку, пани Фелиция – пробормотал Марек и поцеловал тетке руку.
Глава вторая.
Дача пани Фелиции стояла на холме в сосновом бору. Марек помнил, что неподалеку от дачи было озеро. Выйдя за ограду, он пошел по усыпанной сосновой хвоей тропинке. Юноша не ошибся, вскоре тропинка привела его на берег озера. Марек хотел искупаться, но где-то неподалеку услышал плеск воды и девичий смех. Молодой человек пролез через кусты и увидел, что на мелководье купаются голышом две девицы, его ровесницы. Солнце стояло в зените, вода в озере сверкала. Из-за кустов юноша видел коричневые от загара бедра девушек, их белые ягодицы и груди. У черненькой, груди были крупные словно у взрослой женщины, а у другой, рыжей, грудей и вовсе не было. Девицы плескались в воде, хохотали и визжали. Марек заметил на белой круглой попке рыжей девицы следы от недавней порки прутьями. Это наблюдение почему—то взволновало Марека. Внизу живота разлилось тепло. Сладко заныло в паху… Плескаясь водой и хохоча, девицы отбежали по мелководью в сторону. Теперь Марек не видел их сквозь кусты. Рядом на берегу лежала поваленная непогодой берёза. Ствол старого дерева одним концом уходил в воду. Держась за ветки, Марек пошел по березовому стволу. Смех девиц звенел ближе и ближе. Наконец, спустившись к воде, юноша выглянул из-за кустов и увидел их совсем рядом. Марек даже дышать перестал от волнения. Черненькая, с большой грудью, искала что-то на речном дне. Панночка стояла к Мареку спиной, нагнувшись к самой воде. Между ее белых, не тронутых загаром, ягодиц вились короткие и густые черные волосы. Сам не свой от сладкой дрожи, Марек сделал еще шаг по наклонному скользкому бревну. Ноги юноши соскользнули с березы, и он с испуганным криком и плеском упал в озеро…
Был жаркий июльский полдень. Пани Фелиция сидела в беседке, в тени яблоневых деревьев и обмахивалась веером. Тетка слушала, как панночки жалуются на Марека. Вернее говорила черненькая высокая девица. Её звали Людмила. Там на берегу озера Людмила наградила Марека двумя звонкими оплеухами. У юноши до сих пор горели щеки. Подруга Людмилы Иренка стояла рядом и молчала. Иренка была худенькая, ростом на полголовы ниже Марека. Рыжие вьющиеся волосы девушки, мокрые после купания, лежали на ее плечах. У Иренки был маленький вздернутый нос, капризные пухлые губки и острый подбородок. Орехового цвета глаза девицы все время бегали по сторонам. Понурив голову, Марек стоял подле тетки, и с его мокрой одежды на дощатый пол беседки капала вода.
– За это маленьких наказывают, – сказала тетка, выслушав Людмилу. – Грася, будь добра, нарви в огороде крапивы. Да рви молодую, она больнее жжется.
– Сейчас, пани Фелиция, – сказала горничная и, натянув на руки перчатки, принялась рвать крапиву, которая росла подле забора.
Грася не трогала старую высокую крапиву, а рвала молодую с яркими сочными зелеными листьями.
– Ах, Марек, Марек! – вздохнула пани Фелиция.
Тетка поднялась с кресла и, опустив руку Мареку на плечо, повела его прочь из беседки в угол сада. Там между двух старых яблонь старая широкая и длинная скамья.
– Стыдно подглядывать за девицами, – выговаривала Мареку тетка, и юноша чувствовал, что у него горят уши. – Ты же уже взрослый, а ведешь себя, как ребенок. Вот, мне и придется поступить с тобой, как с ребенком. Выпорю тебя крапивой… Ну, чего ты ждешь? Ложись на лавку.
Марек видел, что тетке жаль наказывать его второй раз за день. Но по-другому поступить пани Фелиция не могла. Еще Марек понимал, что сам виноват. Юноша не стал спорить и упрашивать тетку простить его. А еще он подумал, что, крапиву, наверное, будет легче вытерпеть, чем ремень.
Панночки подошли и встали рядом со скамьей. Марек старался не смотреть на Людмилу и Иренку. Юноша расстегнул пояс, спустил до колен штаны и быстро лег на лавку ничком.
– И кальсоны снимай, – напомнила ему тетка.
Марек услышал, как панночки захихикали. Неловкими дрожащими руками молодой человек стащил кальсоны с ягодиц. На худой бледной заднице Марека еще были видны следы от утренней порки.
– Бедный мальчик, – сказала пани Фелиция и погладила Марека по голове, – опять тебе достанется.
Юноша ничего не ответил, только дернул головой.
– Вот крапива, – подходя, сказала Грася.
Горничная протянула тетке перчатки и пук крапивы. Она подошла к лавке и села Мареку на спину, чтобы юноша не смог сбежать во время порки.
– Будешь просить у девочек прощения, – сказала тетка строгим голосом.
Марек повернул голову и увидел пани Фелицию, стоящую возле лавки с пуком крапивы в руке. Тетка была в синем сарафане в крупный белый горох. Сарафан прикрывал ей колени, и юноши были видны гладкие полные икры тетки и ее крепкие щиколотки. Сквозь ветки яблони на пани Фелицию лился белый полуденный свет. Нахмурив брови и обиженно поджав губы, тетка невысоко взмахнула рукой и стегнула Марека крапивой по ягодицам. Юноша охнул. Тетка стегнула его еще раз и еще. Крапива жгла все больнее. Марек вертелся на скамейке, вихлял худой задницей, стараясь уклониться от жгучих поцелуев крапивы. А тетка, не торопясь, его хлестала.
Девицы стали о чем-то шептаться, потом Иренка звонко, в голос рассмеялась. В эту минуту Марек ее ненавидел.
– Проси прощения! – напомнила юноше пани Фелиция.
Одной рукой Грася схватила Марека за волосы на макушке и заставила поднять голову кверху. Марек увидел стоящих у лавки девиц. Панночки наблюдали за наказанием с интересом и азартом. Черные густые брови Людмилы были изумленно подняты, она взволнованно дышала и кусала себя за нижнюю губу. А Иренка глядела на Марека, склонив голову на бок, с насмешливой улыбкой.
– Простите меня, – прошептал Марек, – простите, что подглядывал… Я никогда больше не буду!
Его голос дрожал и пресекался. Ягодицы юноши покрылась лиловыми волдырями от ожогов крапивы. Только не заплачь, твердил про себя Марек, не смей плакать! Пускай они не увидят, как ты плачешь!
Тетка хлестала юношу крапивой по ляжкам, спине и под коленками. Марек мычал и ерзал животом по лавке, но так и не заплакал…
Вечером юноша лежал во флигеле на кровати под тонкой простыней. Марек старался не расчесывать волдыри. Ягодицы, ноги и спина горели огнем. Мука продолжалась уже несколько часов.
Марек забылся беспокойным сном и не услышал, как во флигель вошла пани Фелиция. Тетка стояла возле его кровати с маленькой баночкой в руках. Марек лежал на животе, под тонкой простыней, совершенно голый, потому что прикосновения одежды к обожженным местам были весьма болезненны.
Пани Фелиция откинула с юноши простыню.
– Чешется, наверное, сил нет? – спросила она Марека с улыбкой.
– Чешется и жжется, – пожаловался юноша.
