Читать онлайн Научный материализм бесплатно

Глава 1. Сознание и неопределённость

Je pense, donc je suis,12 – сказал классик. Осознание себя есть начало разумной жизни, и оно же есть начало особенного, небывалого ранее в природе страдания. Много знаний накоплено людьми за тысячелетия, много задач решено. Обладая достаточным прилежанием, любому человеку доступно изучить, как быть здоровым, как построить благоприятные отношения с ближними, как играть в шахматы и как полететь к звёздам. Но есть целая категория вопросов, к которым рано или поздно приходит каждый человек и которые никогда не имели надёжных ответов, при том что они являются определяющими для отношения ко всей жизни. Что это за мир, в котором я нахожусь? Какова моя роль в нём? Каково устройство того, что я воспринимаю? Для чего мне дана жизнь? Есть ли правила, которым я должен следовать? Что ожидает меня после смерти?

Отсутствие ответов на эти вопросы вызывает внутреннее беспокойство, которое преследует нас всякий раз, когда мы мыслим о собственном бытии, и от которого мы не можем избавиться. С множеством разочарований и невзгод нам приходится иметь дело в течение жизни, и почти любое из них преодолимо, но важнейшие, величайшие вопросы всегда остаются неотвеченными. Чувство тревоги и растерянности от невозможности понять сущность бытия я назвал экзистенциальным страданием. В отличие от страдания физического, его испытывают только существа, способные к осмыслению вещей. Преодоление экзистенциального страдания есть нерешённая задача человечества, и даже вопрос о принципиальной возможности её решить пока не имеет твёрдого ответа.

История моей жизни есть лишь частный случай такого положения вещей. Однажды я впервые осознал себя и очень скоро столкнулся с этими важнейшими вопросами. Я не понимал, чтó есть моё сознание, откуда оно возникло, что с ним происходит и есть ли у всего этого какая-то причина. Я понимал, что я отличаюсь от полного небытия, но мне не дано было знать, чтó есть бытие. Попытки понять, для чего мне дана жизнь и что я должен с ней делать, всегда заканчивались неудачей: мне предлагали различные, часто противоречащие друг другу версии, но ни за одной из них я не нашёл исчерпывающего безукоризненного объяснения, на которое я смог бы положиться. Я испытывал страдание от этого, и со временем я узнал, что эта же беда преследует почти любого мыслящего человека с самого детства. Не имея возможности понять истинную природу своей сущности, люди снова и снова переживают экзистенциальное страдание, причём настолько сильно, что охотно принимают своим разумом любое внешне стройное объяснение мира, не подвергая его тщательному критическому анализу, только бы не остаться наедине с бессилием своего невежества. Видимо, именно этим обусловлена массово распространённая потребность людей верить в некую сверхсущность, которая является причиной всего сущего, объясняет связи всего сущего и не требует объяснений собственного бытия. Это уловка сознания, которая позволяет избежать экзистенциального страдания через внушение себе, что мир и место индивида в нём строго определены и понятны.

Шло время, и я значительно продвинулся в своём понимании бытия. В первую очередь я узнал, что представленный моему сознанию мир познаваем. Уже позднее я столкнулся с учениями, которые толковали понятие «познание» по-разному, и тем не менее я убедился, что могу различными методами извлечь о воспринимаемых мной предметах больше информации, чем её известно изначально. Изучая различные образы и происходящие с ними процессы, я получил возможность рассчитывать, чем завершится тот или иной процесс или какой образ я увижу через определённое время. Я узнал, что понимание некоторых правил и законов может в значительной степени помочь мне постичь этот мир, осмыслить его, познать устройство уже известной его части и подготовиться к относительно комфортному познанию неизведанного. По мере своего развития, помимо прямохождения, умения говорить и самостоятельно есть, освоения правил поведения в обществе, чтения, письма, устного счёта и основ некоторых наук, я также получил нечто более важное – представление о логике и правилах грамотного мышления. Попытки применить эти правила к воспринимаемому мной миру показали, что скорость и качество моего познания стали несоизмеримо выше относительно простого гадания. Убедившись в этом достаточно надёжно и добавив к своим новым навыкам изрядное количество книжной теории и практического опыта, я почувствовал в себе смелость впервые противостоять той неизвестности, от которой каждый стремится сбежать и найти спасение; я впервые получил возможность продуктивно мыслить о главных вопросах бытия.

Повысив таким образом качество своих наблюдений и изучая мир в течение долгого времени, я узнал, что влияние экзистенциального страдания на жизнь людей гораздо более значительно, чем я представлял поначалу, и не ограничивается только лишь легкомысленным принятием случайных объяснений мира. В первую очередь мне открылось, что большинство людей, встретив информацию, которая противоречит их картине мира, предпочитают отвергнуть её и не пересматривать своих воззрений. Поначалу это было для меня удивительно, ведь жизненный опыт показывает, что наиболее эффективна та система знаний, которая содержит меньше всего противоречий, а правильнее всего, если она не содержит их вовсе. Когда человек покупает дорогой лекарственный препарат и уверен, что он очень эффективен, а затем встречает информацию, что этот препарат не соответствует заявленным свойствам, обычно человек воздерживается от повторных его покупок до выяснения обстоятельств. Когда электрик ремонтирует оборудование, которое использует ток высокой мощности, и вдруг усомнится, что оно отключено от питания, обычно он сразу же прекращает работу. Когда мать уверена, что её ребёнок здоров, но затем видит у него необычный цвет лица или отклонение от нормальной температуры тела, она обычно откладывает все дела и сразу же подвергает ребёнка дополнительному обследованию. Во всех этих случаях люди, встретив противоречие имеющемуся у них знанию, подвергают своё знание переоценке. Это вполне разумное поведение и повседневная привычка, которую можно встретить у миллиардов людей. Но когда человек узнаёт, что его представление о мире не имеет надёжного основания, что информация, которую он принимает как данность, не может быть состоятельной, то почти всегда он не ведёт себя в соответствии с привычным повседневным паттерном. Вместо этого человек отмахивается, а часто даже проявляет агрессию в сторону того, кто указал на противоречие. Что же может побудить людей к таким реакциям? Ведь с точки зрения здравого смысла, когда человеку помогают увидеть его ошибку, ему оказывают ценную услугу, которая тем более заслуживает благодарности, если информация передаётся в мягкой, дипломатичной форме. Но почему-то люди склонны считать такую информацию нежелательной для себя и реагируют на неё агрессивно.

Я стал искать разницу между вышеописанными случаями и постепенно нашёл её. В первых трёх примерах речь шла об очень малых, простых житейских знаниях. С таким знанием очень легко управляться, в том числе внести в него полезную правку. Что же касается индивидуальной картины мира человека, это знание очень объёмно и затрагивает великое множество аспектов, от религии и гигиены до географии и семейного бюджета. В первую очередь построение целостной картины мира вообще, пусть даже и с некоторыми противоречиями, – это работа, которая, как правило, занимает у человека много лет, начиная с раннего детства. Принятие информации, которая делает несостоятельным фундамент этой системы знаний, означает признание самому себе, что всю её придётся пересматривать и выстраивать заново, а это, очевидно, потребует много времени и труда. На первый взгляд это может показаться достаточным объяснением, чтобы оправдать нежелание людей изменять свою картину мира, но это не так. Мы ведь не отправляемся в дальнее путешествие на сломанном автомобиле на основании лишь того, что его починка займёт много времени, а остаёмся и ждём окончания ремонта. Онкобольной также не игнорирует прогрессирующую у него раковую опухоль только потому, что её трудно вылечить, а прилагает все усилия, чтобы от неё избавиться. То есть объём работы и большие временные затраты не останавливают людей, когда решить задачу действительно важно или необходимо. Зная об этом, я продолжил свои наблюдения и позднее выяснил, что основная проблема заключается в неспособности людей грамотно мыслить, что приводит к невозможности качественного пересмотра картины мира, независимо от количества затраченного времени.

Увы, когда я имею в виду, что почти любой человек неспособен грамотно мыслить, это не предположение. Подавляющее большинство людей никогда не знали даже такой малости, как четыре закона логики, и не смогут объяснить их суть или хотя бы процитировать их наизусть. Как правило, этого не могут сделать даже профессиональные юристы и, к сожалению, многие учёные. Частные и рабочие разговоры повсеместно переполнены постоянными нарушениями этих законов – например, люди отстаивают некую точку зрения, не приводя достаточного основания, а при выяснении неких обстоятельств хаотично подменяют в течение беседы одно понятие другим, что нарушает четвёртый и первый законы логики соответственно. Но кроме этого люди также постоянно ошибаются в методах мышления: апеллируют к авторитету, определяют истину мнением большинства, полагаются на неполную логическую индукцию как на совершенный источник знания, игнорируют правило бремени доказательства и правило Оккама, и ещё многое-многое другое.

Я приношу извинения той части читателей, которым эти законы и методы незнакомы, но мне хотелось конкретизировать свою мысль, чтобы она не осталась слишком общей. К грамотному мышлению мы подробно вернёмся в других главах, а сейчас я лишь имею в виду, что подавляющее большинство людей неспособны выстраивать рассуждения, с высокой вероятностью дающие полезный результат. Как отражение частного проявления этой проблемы здесь уместно будет привести высказывание одного популяризатора математики:

«Проблема современной системы образования заключается в том, что подавляющее большинство выпускников школ не могут отличить рассуждение, являющееся белибердой, набором символов, от строгого математического доказательства».

Из-за неумения мыслить правильно у людей годами нарабатывается опыт, что рассуждение – крайне ненадёжный источник полезной информации, что в лучшем случае он действует как подброшенная монетка, но при выяснении неэлементарных вопросов результат рассуждения совсем редко совпадает с действительностью. Вследствие такого опыта у людей вырабатывается устойчивое отторжение к выстраиванию цепочек последовательных рассуждений, ведь мозг должен затратить на это много энергии, а результат будет случайным и руководствоваться им опасно. Вместо этого люди используют бессвязные шаблонные рассуждения и мнения, ведь это требует во много раз меньше энергии и, пока человек не поплатится дорого за свою ошибку, даёт ощущение контроля, правоты и, следовательно, спокойствия. Таким образом, перед лицом серьёзных аргументов и логических противоречий большинство людей безоружны – они попросту не имеют опыта и привычки мыслить на аналогичном уровне и потому не обладают мыслительным аппаратом достаточного качества, чтобы обрабатывать информацию надлежащим образом. И поскольку люди сами ощущают это через личный опыт, они чувствуют шаткость своей картины мира и из-за этого постоянно испытывают экзистенциальное страдание, от которого не могут сбежать. Со временем у людей формируется такая же реакция на это страдание, как на ноющий больной зуб: они стараются не думать об этом, отвлечься, забыть о боли, сосредоточиться на чём-то другом. При этом стоит отметить, что периодически, когда человек слышит чьё-либо мнение или бессвязное рассуждение о мире и жизни, которое кажется ему привлекательным либо правдивым (либо, что бывает чаще, привлекательным и потому правдивым), человек легко перенимает эти новые для него сторонние взгляды. Но это всё же не помогает ему избавиться от фоновой внутренней тревоги: он знает, что чужие взгляды также часто бывают ошибочными, и даже если они будут совершенны, он не сможет твёрдо это определить. Поэтому даже при принятии чьего-то внешне убедительного объяснения бытия экзистенциальное страдание полностью не исчезает. Человек ощущает себя путником в ночи, который никогда не сможет узнать, правильную ли он выбрал дорогу. Неудивительно, что попытки указать ему на ущербность его картины мира в ответ вызывают в его сознании мучительную боль и раздражение. Он ведь и так прилагает свои лучшие усилия в попытках верно понять мир – и всё ещё страдает.

Осознав эту проблему, я ужаснулся и обеспокоился. Подумать только! Мало того, что все люди постоянно испытывают одно и то же страдание, так ещё и практически никто и никогда за всю жизнь не мог окончательно избавиться от него. Это напомнило мне историю принца Сиддхартхи Гаутамы, он же Будда Шакьямуни, который покинул свой дворец, чтобы найти способ покончить со страданиями на земле, но ни дальние странствия, ни шесть лет изнурительной аскезы, от которой он был близок к смерти, ни даже достижение просветления не помогли ему достичь этой благородной цели. Будда стал проповедовать индивидуальное спасение через праведный образ жизни и отказ от желаний, но устранить нищету, голод и болезни было не в его силах. Стоит вам проникнуться осознанием того, как миллиарды людей ежедневно и неотвратимо подвержены экзистенциальному страданию, и у вас есть шанс почувствовать то же, что, согласно преданию, чувствовал Будда.

Итак, люди раздражаются, когда их мировоззрение подвергают критике, а ещё они плохо приспособлены к решению интеллектуальных задач. Это, безусловно, имеет гигантское отрицательное влияние на развитие общества, влияние, которое сложно представить. Сколько потенциальных гениев науки и искусства прожили свою жизнь землепашцами; сколько безумцев вели людей за собой на гибель, не слыша голоса разума! В каком мире мы жили бы теперь, будь всё иначе? Как выглядела бы история человеческого рода? Об этом можно только гадать.

И как же я был ошеломлён, когда узнал, что моё видение этой проблемы было лишь просветом за приподнятым уголком занавеса! По мере дальнейшего изучения людей мне стала открываться полная картина проблемы, которая одновременно поражала, подавляла и при этом постоянно неуклонно дополнялась. Трудоголики, ограждающие себя от экзистенциального страдания постоянной работой. Родители, не имеющие собственной удовлетворительной жизненной программы и живущие делами своих детей. Алкоголики, нашедшие спасение в отключении своего сознания. Наркоманы, вытесняющие экзистенциальное страдание захватывающими ощущениями. Шопоголики, ищущие отвлечения сознания в новых и новых покупках. Современные гедонисты, бегущие от вечных вопросов через путешествия и адреналиновые развлечения. Жёны, нашедшие единственный смысл жизни в прислуживании своему мужу. Дети богачей, погрязшие в наркотиках, преступном поведении и суицидальных мыслях из-за кризиса целей и мотивации. Сами богачи, депрессивно проматывающие свои состояния в игорных домах после достижения желаемых вершин. Идеологические мигранты, годами тратящие усилия на переезд в другую страну, где, по их мнению, находится счастье. Матери-одиночки, родившие детей «для себя», ради обретения смысла жизни. Миллиарды людей, утилизирующие всё своё свободное время посредством телевидения. Миллиарды людей, использующие вместо телевидения интернет. Сотни миллионов пользователей видеоигр, находящие виртуальную среду более привлекательной, чем реальность. И даже ипотека, как выяснилось, придаёт миллионам людей смысл жизни: пока человек тяжко работает ради погашения выплат и благополучного будущего своих детей, он чувствует за собой благородную миссию и гораздо меньше подвержен экзистенциальному страданию.

Отовсюду поступают сведения, свидетельствующие о зависимости людей от внешнего потока информации, занимающего их сознание. Бесчисленные пользователи интернета делятся, что не могут нормально себя чувствовать без фоновой музыки. В социальных сетях и на интернет-форумах ходит множество историй, как при аварийном отключении электроэнергии люди, лишённые доступа в интернет, начинают читать книги или заниматься рукоделием, а с наступлением тёмного времени суток играют на музыкальных инструментах, звонят друзьям, пока хватает заряда батареи телефона, или ложатся спать намного ранее обычного. Психологические исследования показывают, что большинство людей, выросших в цифровую эпоху, будучи лишёнными электронных гаджетов, немедленно начинают испытывать тревогу, а перспектива провести несколько дней взаперти без доступа к информации чаще всего расценивается такими людьми как сильнейшая пытка.

Клиенты постоянно признаются психологам, что не знают, для чего им жить, и страдают от этого. Даже мне, хотя я не являюсь дипломированным психологом с официальной практикой, за годы пришлось услышать сотни таких признаний от тех, кто обращался ко мне за советами. Также великое множество людей признаются, что чувствуют фальшь навязанных им целей, что они не хотят участвовать в бесконечной гонке потребления, к которой их активно побуждают реклама, кино и СМИ, но при этом не понимают, чем следует заняться вместо этого, и испытывают экзистенциальный кризис.

Также довольно показательна ситуация, когда молодые люди спрашивают, как избавиться от вредных привычек, и получают встречный вопрос: «А для чего вам жить долго? Что вы планируете делать после шестидесяти лет?» На моей памяти никто ещё не смог ответить на этот вопрос. У людей полностью отсутствует разумная созидательная программа, которую можно выполнять всю жизнь, чувствуя нужность и осмысленность своих действий. С детства всех приучают активно конкурировать с ближними в социальном статусе и качестве потребления до тех пор, пока у организма достаточно сил для борьбы, но в отношении того возраста, когда сил уже не хватает, царит информационный вакуум. Поэтому пенсионеры часть своего внимания уделяют детям и внукам, в остальное же время просто заполняют пустоту различными хобби и общением; молодёжь при этом смотрит на них с полным непониманием и не может представить себя на месте стариков. Вся жизнь молодых людей проходит в отрицании старости, в отказе от построения планов на свою жизнь после пятидесяти-шестидесяти лет.

Религиозные учения предлагают спасение от экзистенциального страдания через разнообразные объяснения бытия, выражая при этом позицию, что вера во что-либо является полноценным источником истины. Для многих людей это действительно срабатывает, и они находят своё умиротворение в вере. Но внимательное изучение общества показывает, что огромное число верующих людей не удовлетворены в полной мере предложенной им картиной мира, не считают её достаточно убедительной: каждый день миллионы людей, относящих себя к верующим, осознанно и без боязни совершают действия, за которые их религия обещает вечные страшные мучения, и каждый день можно наблюдать, как миллионы таких людей испытывают кризис целей и смыслов. Это наводит на мысль, что в среднем люди более склонны полагаться на проверенное знание, а не на веру. По всей видимости, вера только уменьшает экзистенциальное страдание, но неспособна избавить людей от него.

Познавая все эти проблемы постепенно, я всё глубже понимал то катастрофическое положение, в котором находится человеческое общество. Неоднократно меня охватывали растерянность и отчаяние. Я пытался представить, с какой скоростью развивалась бы наша цивилизация, если бы в головах у всех людей была ясная созидательная программа на всю жизнь и не приходилось бы отключать сознание или отвлекать его от осознания вечных вопросов бытия. Безусловно, это был бы космический феномен совершенно иного масштаба, чем наше сегодняшнее замкнутое существование на крохотном земном шаре. Но вместо этого всё человечество безмерно страдает от тех же особенностей мышления, которые сделали нас доминирующим животным видом на поздних этапах эволюции.

Расположение Земли посреди галактики Млечный Путь и Млечного Пути среди видимой части Вселенной. Пропорции отличаются от реальных

К сожалению, для многих читателей не очевидно, что описанные мной выше типы поведения имеют точно такие причины, поэтому мне остаётся лишь надеяться, что здесь вы доверитесь моему слову. Во вступительной части книги я указал размер своего опыта в этой области знаний, и у меня есть основания считать, что его достаточно, чтобы делать некоторые заключения о причинах поведения людей. К тому же при случае я смогу привести подробное разъяснение для каждого утверждённого мной тезиса. И когда я говорю, что люди при помощи видеоигр вынужденно сбегают от реальности, я знаю, что эксперимент подтвердит мою правоту. Стоит вам поместить любителя видеоигр в условия, где ему заплатят большие деньги за выполнение некоего посильного для него, хотя и сложного проекта либо где достойная красивая женщина выберет его своим мужчиной, если он отправится куда-то и совершит определённые действия, как вы убедитесь, что подавляющее большинство испытуемых бросят своё виртуальное занятие и поспешат заняться реальными вещами. Правда, это всё ещё не будет противостоянием экзистенциальному страданию, поскольку их мозг будет занят решением задач и не будет мыслить о вечных вопросах. Но если вы пообщаетесь с моими учениками, которые родились и выросли в эпоху популярности видеоигр и которые уже переняли все основные идеи, заложенные в эту книгу, вы убедитесь, что они очень уверенно себя чувствуют в отношении экзистенциального страдания, знают, по какому пути им следует развиваться, и используют только некоторые видеоигры, только изредка и только как средство для тренировки мозга, при этом психологическая зависимость от игр у них полностью отсутствует. Я мог бы привести обширную лекцию о том, как это работает, а также по отдельной лекции о молодёжи, отрицающей старость, о наркоманах, жёнах-прислужницах и обо всех остальных упомянутых мной категориях. И это не было бы для меня впервые – за последние годы я записал сотни подобных лекций в формате видео. Однако помещение этих материалов на страницы данной книги означало бы неоправданное увеличение её объёма и локальную смену тематики – вам пришлось бы потратить заметное время на чтение научно-популярных статей по психологии. Поэтому я не вижу целесообразным помещать сюда подробные доказательства связи каждого упомянутого мной случая с экзистенциальным страданием. Вместо этого я прошу читателей поверить сейчас моему слову и при желании найти подробные объяснения в других изданных мной материалах или сторонних источниках. Со временем вы убедитесь, что предлагаемое здесь знание не является выдумкой и не заведёт вас во тьму невежества, а поможет прояснить ваше сознание и качественно улучшить ваше и всеобщее бытие.

Я выбрал экзистенциальное страдание отправной точкой своих философских изысканий, ибо ему подвержены и старые и молодые, и бедные и богатые, женщины и мужчины любых профессий и рода занятий, проживающие в джунглях13 и в мегаполисах. Голод, бедность и войны являются результатом неэффективной организации общественной жизни; они являются технически устранимыми, и теоретически человечество может полностью покончить с ними, придя к коллективному согласию и реорганизовав хозяйственную деятельность на планете; к этому важнейшему вопросу мы обязательно подробно вернёмся позднее. Болезни в подавляющем большинстве случаев являются результатом нездорового образа жизни и высокого уровня психологического стресса; они также технически устранимы, и при должной реорганизации общественной жизни не останется никаких болезней, кроме крайне редких, вызванных случайными генетическими мутациями. Но никакая реорганизация экономики или общественных отношений не позволит людям ликвидировать экзистенциальное страдание как явление, ибо его причина – отсутствие у людей совершенного знания о сущности бытия.

Итак, экзистенциальное страдание является вечным воздействующим фактором для всех мыслящих существ, оно угнетает сознание и заставляет направлять потенциально продуктивные силы общества на отупляющую и отвлекающую деятельность, делающую людей непригодными для развития и приносящую вред их физическому и психическому здоровью. Масштабы этого воздействия чудовищны: люди вынуждены проводить всю жизнь в бегстве от мучительного страдания и не могут реализовать свой индивидуальный и коллективный творческий потенциал, как если бы все разом были ограничены физически или интеллектуально в результате травмы или болезни. Фактически экзистенциальное страдание приводит к тому, что вместо скорейшего постижения законов природы и освоения Вселенной люди на протяжении тысяч лет остаются на уровне развития, близком к животному. Вместо могучего, быстро развивающегося коллективного организма в космосе человечество до сих пор представляет собой большое число разрозненных, враждующих между собой групп, которые преследуют крайне примитивные интересы и в которых люди живут и умирают без пользы. Нам всем следует осознавать это явление и стремиться скорее познать сущность бытия. Незнание сущности бытия преследует нас повсюду и заставляет сомневаться в личных целях, оценках, методах, выборе, желаниях и ощущениях, в атеистических и религиозных учениях. Незнание сущности бытия есть главный враг сознания, но одновременно это и указующий маяк, который напоминает о нашем несовершенстве и призывает к действию; будучи осознаваемо нами, это незнание не даст нам отрешиться и сложить без дела руки, оно задаёт для всего общества направление развития на миллионы лет вперёд.

В свою очередь, ясное и неизменное направление развития человечества, будучи сопоставлено с законами живой и неживой природы, задаст для нас ясную программу действий и свод обоснованных правил общественной жизни – моральных норм, которые будут понятны каждому человеку и которые сможет принять каждый, кто осознал разрушительное воздействие экзистенциального страдания на наше бытие и встал на путь познания мира. Таким образом, уже в процессе распространения этих идей человеческое общество достигнет гораздо более высокого уровня согласия, и страдания в нём значительно сократятся. Жизнь станет гораздо более спокойной, безопасной и отлаженной, что позволит ещё быстрее продвигаться в познании бытия. Воистину прекрасен тот путь, который делает людей счастливее уже в движении к цели, а не только при её достижении. И не следует бояться, что в конце этого пути мы рискуем лишиться дальнейшего смысла жизни, ибо смысл как раз и заключается в избавлении от экзистенциального страдания. К тому же, познав весь мир до конца, мы обретём могущество, неотличимое от божественного, и избавимся от всех прочих страданий. Все мы, осознанно или неосознанно, хотим избавиться от них и пребывать в гармонии с собой и миром. Сознанию, пребывающему в подлинной, абсолютной гармонии, не потребуется более никаких смыслов. Останутся лишь вечная мудрость, всесильное могущество и, вероятно, разгадки происхождения жизни и истинной сущности бытия. Мы должны победить незнание. Мы должны познать Вселенную. Мы должны познать бытие.

Краткое содержание:

С осознанием себя в бытии у людей возникает новое страдание, которое не встречается у менее развитых существ. Мы не понимаем, что такое бытие, есть ли смысл жизни и реален ли воспринимаемый нами мир. От этого незнания мы испытываем тревогу, которая здесь названа экзистенциальным страданием. Это страдание преследует людей всю жизнь, заставляя отключать своё сознание химическими веществами или отвлекать его сомнительными занятиями. Такой способ жизни очень сильно тормозит развитие человечества, тысячелетиями удерживая нас на уровне, близком к животному. Нам следует избавиться от экзистенциального страдания через познание бытия. Распространение этого учения позволит человечеству уже в процессе активного познания прийти к согласию и благополучной общественной жизни.

Глава 2. Познание и коллектив

К моей удаче, мне не пришлось придумывать, как начинать познание мира. Я был ещё ребёнком, когда меня в общем порядке отправили учиться в начальную школу. Там знания о мире предлагались мне независимо от моего желания. Такое будущее было мне уготовано на одиннадцать лет вперёд, а далее виднелась перспектива поступления в высшее учебное заведение, где, как я представлял, я смогу продолжить расширять свои познания о мире. В течение первых девяти-десяти лет школы это представление оставалось неизменным, но позднее я всё более осознавал, что получение высшего образования подразумевает лишь некоторое расширение общих познаний, но более оно направлено на получение узкой специализации.

Графическое представление образования, которое предложил профессор Мэтт Майт из Университета штата Юта

Это в первую очередь навело меня на мысль о том, что для одного человека никак невозможно постичь всё знание, накопленное человечеством: если нужно потратить несколько лет на изучение одной специальности, а всего существуют тысячи специальностей, то для освоения их всех или хотя бы только важнейших из них не хватит никакой человеческой жизни. Это могло бы являться причиной большого огорчения, но, к счастью, в обществе с высокой степенью разделения труда, коим является современное человечество, давно сложилась практика, когда учёные и инженеры различных направлений интерпретируют сложнейшие результаты своей деятельности в популярную форму, доступную для понимания широкого круга лиц, либо просто составляют понятные инструкции и таким образом облегчают хозяйственную деятельность человека без необходимости обучать каждого члена общества всем знаниям. Так, например, можно вполне успешно управлять воздушным судном, при этом плохо разбираясь в химических аспектах горения нефтепродуктов в турбореактивном двигателе, а также конвертировать музыкальные записи в компактный цифровой формат при помощи программного приложения, при этом не имея ни малейшего представления, как в этом участвуют математические преобразования Фурье14. Таким образом, для того чтобы постичь сущность мира, данного нам в ощущениях, отдельно взятому человеку не обязательно получать для этого исчерпывающие знания о каждом его проявлении – достаточно вместо этого собирать воедино и осмысливать результаты труда множества учёных, изложенные доступным языком, и постепенно приближаться к дню, когда все области фундаментальной науки будут исследованы до конца. Разумеется, это актуально при допущении, что понять сущность мира окажется вообще возможным, что полное знание его свойств позволит это сделать; это нам и предстоит выяснить в конце нашего пути.

Как бы то ни было, пассивно ожидать, полагаясь только на результаты работы других людей, мне показалось неразумным. В самом деле, мне пришлось бы занимать свою жизнь малозначимыми делами, отвлекая себя, насколько это возможно, от экзистенциального страдания и не предпринимая ничего, чтобы его преодолеть. Историческим опытом давно выявлено, что такое отношение к миру крайне непродуктивно; общественное движение по сохранению леса лучше распространяется в том случае, если его зачинщик и лидер сам никогда не срубает деревья, а предложение очистить улицу от снега гораздо чаще встретит поддержку, если сам предлагающий готов первым начать работать лопатой. Великий Махатма Ганди дал известную рекомендацию на этот счёт: «Будь теми изменениями, которые ты желаешь видеть в мире». И даже если все люди на планете будут усердно трудиться над изучением мира, моё собственное участие ускорит этот процесс.

В связи с этим я преисполнился решимости активно участвовать в познании мира далеко за пределами собственного быта и с готовностью за это взялся. Оказавшись вне стен учебных заведений, я столкнулся с тем, что научные знания о мире более не поступали ко мне самостоятельно извне и отныне мне нужно было добывать их самому. Постепенно я узнал, что для разных стадий познания существуют разные методы, которые объясняются наличием или отсутствием необходимости изучать ранее накопленные другими людьми знания в конкретных областях. Когда нужно освоить нечто уже известное человечеству, на помощь приходят устные, письменные, цифровые источники, фото-, видео- и аудиоматериалы, рисунки, чертежи и модели. Все эти инструменты лишь сохраняют открытое кем-то знание, они являются вторичными, то есть помогают получить информацию о мире опосредованно. Если же исследование ведётся на передовом рубеже науки, то есть в той области, где знание у человечества пока отсутствует, на помощь приходят два метода, которые показывают себя на этом поприще надёжнее всех других. Первый из них – эмпирический, то есть получение опыта, регистрируемого органами чувств, будь то наблюдение природы в ее естественной форме или искусственно организованный эксперимент. Второй метод – логический, то есть извлечение из имеющихся данных новой полезной информации через совершение умозаключений, подчиняющихся строгим правилам. Будучи применёнными к уже изученным явлениям, эти методы приведут к дублированию имеющихся о мире знаний, как, например, если бы вы заново открыли, что Земля имеет форму, близкую к шару; применённые же к неизведанному, эмпирический и логический методы дадут совершенно новые знания. При этом в обоих случаях полученные знания будут первичными, то есть будут напрямую отражать свойства мира, данного нам в ощущениях. Такой информации бесполезно возражать, её невозможно опровергнуть, не найдя явной ошибки в эксперименте или построении логических выводов; такая информация несоизмеримо надёжнее, чем та, которая получена через веру, интуицию, родительское чутьё, догадки, астрологию, нумерологию, гадание на картах, кофейной гуще, общение с душами умерших или любым другим методом. В противоположность этому, вторичные источники не воспроизводят процесса получения излагаемых в них знаний, даже если описывают способы их получения; они не позволяют проверить информацию немедленно, а вместо этого требуют доверия к автору и часто содержат ошибки. Но даже это лишь малая часть проблемы, ибо в обществе, раздираемом конкуренцией во всех сферах, вторичные источники информации очень часто также содержат намеренную ложь с целью направить людей в некую предпочтительную сторону и получить таким образом выгоду. Так, школьная история всегда являлась предметом политических спекуляций и многократно переписывалась в разных странах в соответствии с действующей политической повесткой, а СМИ всегда подают информацию предвзято, в пользу своего владельца, будь то государство или частный собственник; даже если в СМИ сообщают чистую правду, обычно это не вся правда и при этом замалчиваются другие важные новости, которые могли бы повлиять на отношение людей к освещаемой ситуации.

Поскольку я пока находился на ранней стадии познания мира, для меня прежде всего было актуально получение вторичной информации, освоение накопленных человечеством знаний. В моём распоряжении были книги, немного телевидения и позднее интернет. Вскоре я стал встречать противоречия в различных текстах и телепередачах при освещении одинаковых тем и осознал описанную выше проблему ненадёжности вторичных источников. Я понял, что без специального набора эффективных методов познания я не смогу понять, где сообщается истина, а где ложь, какая информация полезна для изучения, а какая вредна. У меня начало складываться представление о том, что должна существовать система обработки информации, которая подходит для таких задач лучше, чем мои интуитивные потуги; в идеальном варианте мне хотелось бы овладеть совершенной такой системой.

Встречая противоречия, я часто обращался за помощью к ближним, задавал им вопросы. Но, к сожалению, мне пришлось убедиться, что общение с людьми слишком редко помогает прояснить информационную путаницу, а гораздо чаще только усиливает её. Я обнаружил, что качество представлений людей об устройстве мира в среднем очень и очень низко; что люди пребывают в иллюзиях и в основном делятся необоснованными мнениями, причём не объявляют их таковыми, а произносят их как истину. Это сильно сбивало меня с толку и вынуждало тратить много усилий на выяснения. При этом мне впервые открылось неудобное для меня свойство человеческого сознания, родственное защите привычной картины мира: людям обычно не нравится, когда их идеи подробно рассматривают и подвергают прояснению и критике. Со временем я узнал, что признание человеком своей неправоты понижает его значимость в глазах окружающих и на уровне животных инстинктов делает его менее привлекательным для лиц противоположного пола и менее серьёзным конкурентом среди представителей пола собственного; в конечном итоге это ведёт к ухудшению выбора партнёров для продления рода и к менее выгодному для этого человека распределению материальных ресурсов среди группы, к которой он принадлежит. Отсюда легко понять, почему никто не спешит признавать себя неправым, но в любом случае нежелание людей внимательно разбирать собственные идеи очень сильно препятствует распространению в обществе полезной информации. Люди годами регулярно ошибаются и поступают себе во вред, но не желают пересмотреть свои представления о мире и потому не могут стать эффективнее. Осознав это, я понял, что, как и мне, большинству людей также пригодилась бы хорошая система методов для работы с информацией.

Одновременно с этим я всё более отчётливо понимал, что для успешного познания мира не годится действовать всегда самостоятельно; что требуется кооперация между людьми. Первая причина этого заключается в том, что сложившийся сегодня общественный уклад не располагает к свободному познанию мира. Подавляющее большинство людей вынуждены постоянно работать, чтобы обеспечить себя едой, одеждой и жильём. При этом экономические отношения на планете не только далеки от идеальных, но и прямо сейчас, пока я пишу эти строки, где-то взрываются бомбы и гибнут люди, где-то десятки тысяч людей находятся в лагерях для беженцев, в мирных городах процветают нищета и разбой на тёмных улицах, а где-то чиновников приговаривают к смертной казни за коррупцию. Зная это, стоит ли удивляться, что трудовые отношения в обществе также не отлажены гармоничным образом, что наибольшая часть населения Земли вынуждена тратить почти всё своё время, а часто также силы и здоровье, чтобы прожить самим и вырастить детей? В связи с этим то небольшое количество свободного времени, которое остаётся у человека после рабочего дня, он вынужден тратить на физиологический отдых и реабилитацию от психологического стресса; его творческие силы в это время находятся в упадке. Выражаясь словами Леонардо да Винчи в одной из экранизаций его жизни, к сожалению, человек скован рутиной и поиском пропитания, что уводит его от высшей цели. При этом кооперация между людьми позволяет лучше решать насущные проблемы и тем самым повышает качество жизни участников коллектива; кооперация позволяет оплатить отдельным участникам более качественное образование, освободить их от необходимости постоянно работать и позволяет предоставить им необходимые условия для творчества или исследований.

Вторая причина для объединения усилий людей ради познания мира заключается в синергии, которая возникает в слаженном коллективе вообще и в коллективе исследователей в частности. Синергия – научное понятие, суть которого заключается в том, что при объединении нескольких действующих элементов итоговый производимый результат превосходит простую сумму эффективности каждого из них. Это можно проиллюстрировать примером, когда есть тяжёлое бревно и шесть человек, чтобы его нести. Каждый человек по отдельности не сможет поднять и нести бревно, результат его усилий при выполнении данной конкретной задачи равен нулю. Если же они возьмутся за бревно все вместе, то результатом будет являться не шесть раз по нулю, а успешная транспортировка бревна. Аналогично этому случайно сложенные рядом кирпичи, цемент, щебень, песок, металлическая арматура, деревянные доски, стекло и металлочерепица имеют слабое положительное воздействие на быт человека, но жилой дом, составленный из этих материалов, позволяет согреться, защититься от ветра, сырости и диких зверей, спрятаться, обозревать местность дальше прежнего и многое другое. Среди исследователей синергия может проявляться в различных аспектах. Например, двое учёных с разной специализацией могут консультировать друг друга при изучении сложного явления и таким образом получить более полное представление о его устройстве.

Синергия при слаженной работе пилота и штурмана позволяет провести автомобиль по маршруту гораздо быстрее, чем это может сделать любой одиночный водитель

Также кооперация очень актуальна для своевременного выявления ошибок в рассуждениях: почти любой одиночный исследователь иногда ошибается в выводах и не всегда способен обнаружить свою ошибку, но два и более исследователей выявляют большинство случайных ошибок друг друга, потому что разные люди мыслят по-разному и редко ошибаются одновременно и одинаково. Третий способ возникновения синергии при исследованиях – это одновременное участие нескольких людей в наблюдении эксперимента. Всемирно известно, что Андре-Мари Ампер, проводя электрические опыты с проводниковой катушкой и железным сердечником, не смог обнаружить явление электромагнитной индукции, потому что поместил измеряющий силу тока прибор в другую комнату. После манипуляций с катушкой он переходил в эту комнату, убеждался, что стрелка прибора находится на нуле, и не знал, что она показывала положительные значения тока всего несколько секунд назад. Майкл Фарадей проводил аналогичные эксперименты на несколько лет позднее, но при участии ассистента, и поэтому смог обнаружить ток индуктивности и сделать важное открытие в физике. Наконец, кооперация избавляет каждого исследователя от нужды обзаводиться собственным набором инструментов. Книги, оборудование и помещения для обучения и экспериментов могут быть доступны для общего пользования, что снимает с участников значительные материальные заботы и упрощает активное познание мира.

Исходя из всего этого, я заключил, что самый продуктивный подход к постижению тайн бытия – это активно заниматься исследованиями в составе коллектива, и чем больше этот коллектив, тем лучше. Я стал активно искать единомышленников. И каково же было моё разочарование, когда за продолжительное время я не смог найти рядом никого, кто жаждал бы познать мир. Даже при наличии свободного времени людей интересовало что угодно, только не познание. Кто-то увлекался рыбалкой и охотой, кто-то предпочитал творческие хобби, кто-то изменял своё тело спортом и химическими препаратами, кто-то отдавал всё своё внимание футбольным матчам или боксёрским поединкам. Люди настойчиво ограждали себя от познания, но при этом было заметно, что они несчастливы, что они не умеют ладить с ближними, выстраивать благополучные семьи, не умеют быть здоровыми и не знают, зачем живут. Было довольно явно заметно, что они испытывают экзистенциальное страдание, но не предпринимают усилий, чтобы его преодолеть. Меня заинтересовал этот феномен, и я стал его исследовать. Постепенно стало обнаруживаться, что знание в головах большинства людей замещено примитивными установками, которые помогают сложить целостное, пусть и ложное, представление о мире и отвращают от получения новых знаний. В спорах об устройстве мира люди охотно делились этими установками, и вот некоторые из них:

– известно, что мир создан богом. Другие религии говорят, что другим богом, но это неважно;

– известно, что человечество происходит от инопланетян. Откуда возникли инопланетяне, неважно;

– известно, что человечество является останками древней сверхразвитой цивилизации и истинное знание безвозвратно утрачено;

– обществом управляет тайное правительство, которое определило роли всех людей, и изменить ничего нельзя;

– Вселенная непознаваема; сколько бы мы ни старались, всё равно не узнаем сущности и смысла бытия;

– научных знаний слишком много, поэтому всю науку нельзя понять и нет смысла интересоваться ею;

– есть много разных взглядов на мир, и они равноправны: если ты называешь что-то эффективным, это только мнение, а истины нет, поэтому нет смысла в познании;

– официальная наука обо всём лжёт, подчиняясь тайному правительству;

– нужно жить сегодняшним днём, нет пользы от изучения неизведанного;

– всё в мире неважно, и нужно отстраняться сознанием от реальности.

Как вы сами можете заключить, такие установки блокируют тягу к познанию, они служат оправданием, чтобы не учиться ничему новому. Вместо подробных, применимых на практике знаний люди хранят в памяти бесполезные лозунги и потому беззащитны перед насущными проблемами. Не зная пока истоков этого явления, я лишь отметил, что неумение людей мыслить грамотно не ограничивается их неспособностью «пересобрать» своё мировоззрение и качественно обмениваться информацией; я понял также, что системы взглядов у большинства людей настолько ущербны, что плохо обслуживают повседневные потребности их носителей и часто не позволяют выстраивать хотя бы среднесрочные планы развития. Вспоминаю, как я слышал от сотрудницы на работе, что выбраться из бедности невозможно, что для неё это неосуществимо никаким практическим способом, кроме чудесного выигрыша большой суммы денег; говоря это, она одновременно отвергала любое предложенное ей знание. Также я помню депрессивное, измученное выражение лица одной моей знакомой с сомнительным образом жизни; она получала от мужчин по тридцать-восемьдесят минимальных размеров оплаты труда граждан в месяц и легкомысленно проматывала эти деньги в увеселительных заведениях, жалуясь при этом, что жизнь беспросветна и неизвестно, как жить завтра. Таких примеров в моей памяти наберётся сотни, и они показывают, что большинство людей нуждаются в более продуктивной системе мышления, чтобы быть здоровыми, счастливыми и активно развиваться.

Другой помехой для объединения в коллектив оказалось преобладание в сознании разных людей разных ценностей; люди разделяются на закрытые группы согласно своим ценностям и не любят общаться с чужаками. Так, вегетарианцы предпочитают не общаться с мясоедами, и наоборот; аналогично курящие – с некурящими, любители алкоголя – с трезвенниками, националисты – с космополитами, сторонники традиционной семьи – с представителями сексуальных меньшинств, верующие – с атеистами, и т. д. Например, совсем недавно я был приглашён в чужую компанию и встретил там молодого человека, который рассказал, что, по его мнению, мораль полностью относительна и является чистой выдумкой некой группы людей, что у других групп людей мораль другая и нет никакого преимущества у одной системы убеждений над другой. В продолжение своего рассуждения он выразил мнение, что убийство не является ни добром, ни злом, что можно осуждать убийство, но другие люди, возможно, его одобрят, и нет никакой разницы. Заключил он тем, что мораль бессмысленна, что не нужно давать оценок чему-либо, в том числе убийствам, нужно лишь пассивно воспринимать происходящее в мире. При всём моём стремлении к широте взглядов и принятии чужой точки зрения я в тот момент отчётливо почувствовал, что не желаю кооперироваться с этим человеком. Приблизительно то же испытывают и другие люди по отношению к носителям чуждых им ценностей.

У этого явления есть один аспект, о котором я задавался вопросами с детства. Как так выходит, что даже люди одного возраста, проживающие на одной территории, в одинаковых материальных условиях и с одинаковым образованием, могут иметь настолько разные мировоззрения? Ведь, казалось бы, если у людей есть достаточно эффективное мышление и одинаковые условия существования, они должны за некоторое время прийти к одинаковому способу жизни, который максимально соответствует этим условиям; тем не менее этого не происходит. Отсюда, независимо от других своих исследований, я сделал два основных вывода:

1. Существующая государственная система образования имеет хоть и значительное, но не решающее влияние на мировоззрение граждан. Важнейшие образующие основы мировоззрения более всего передаются от родителей и иного окружения в раннем детстве и являются крайне труднопреодолимыми.

2. Мышление людей в среднем недостаточно эффективно, чтобы максимально выгодно адаптироваться к условиям окружающей среды. Как правило, люди останавливаются на возможности жить достаточно безопасно и стабильно и не представляют, как и зачем развиваться дальше.

Изучая вопрос внимательно, я заметил, что даже активное стремление к комфорту проявляется у людей лишь до тех пор, пока не возникает необходимости повышать качество своего мышления; ради улучшения качества жизни человек обычно готов изучить некоторый статичный объём информации, как это делают на новой работе, но не готов пересматривать свои методы работы с информацией и упражняться в этом направлении. Когда люди оказываются в стабильных и безопасных, но дискомфортных условиях жизни, они не ищут развития, а лишь тихо ропщут и дополняют это словами «так устроена жизнь», «а что я один могу сделать?», «я маленький человек» и т. п. И даже нестабильность условий и постоянная опасность для жизни и здоровья толкают людей к протестам и силовой борьбе за свои права и почти никогда – к развитию мышления. По всей видимости, такая позиция объясняется устойчивым интуитивным убеждением людей в своей полной интеллектуальной беспомощности, о чём говорилось ранее.

Кто-то, возможно, возразит, что разный способ жизни людей в одинаковых условиях может объясняться разными целями, которых они хотят достичь, а вовсе не плохим качеством мышления. Но исследования показывают, что у большинства людей главные жизненные цели одинаковы; к этой теме я подробно вернусь позднее.

Читателям нетрудно будет догадаться, что мои попытки обсуждать с людьми основы их ценностей и причины выбранного ими способа жизни снова столкнулись с нежеланием людей подвергать свои взгляды рассмотрению. Как видите, с тех пор как я встал на путь познания мира и объединения с людьми, я регулярно встречал препятствия одного и того же рода, будто ходил по загадочному замкнутому кругу.

Я всё более чувствовал, что столкнулся с некой огромной и важной проблемой, глобально влияющей на судьбу всего человечества; что я, подобно слепцам в индийской притче15, ощупываю с разных сторон одного и того же слона. Но, в отличие от этих слепцов, я потратил на это условное ощупывание очень долгое время, и из разрозненных деталей мне открылся целостный проект. Я понял, что для быстрого продвижения в познании мира всем людям необходимо освоить единую эффективную систему мышления, которая позволит наилучшим образом работать с информацией, выстраивая самое надёжное знание, и которая позволит людям беспрепятственно объединяться в коллективы любого размера, грамотно разбирая любые спорные явления и приходя к согласию; я понял, что создание такой системы может начать принципиально новую эру в истории человечества, оставив позади войны и серость прошлых тысячелетий и превратив нас в истинно великий и мудрый коллективный организм.

Помимо очевидного ускорения познания, такая система мышления решит проблему разных ценностей: люди отказываются немедленно пересматривать свои взгляды в ответ на критику извне, но постепенно бесконфликтно изменят их по собственной инициативе, если вооружить их новыми мыслительными методами. Дейл Карнеги для раскрытия сути этого явления цитировал книгу Джеймса Харви Робинсона «Разум в процессе становления»: «Иногда мы ловим себя на том, что меняем наши мнения без всякого сопротивления и без каких-либо тяжёлых переживаний, но если нам скажут, что мы не правы, мы приходим в негодование от подобного обвинения и ожесточаемся против обвинителей. Мы невероятно небрежно относимся к формированию наших убеждений, но обнаруживаем, что исполнены прямо-таки болезненным пристрастием к ним, когда кто-нибудь, даже из самых дружеских побуждений, намеревается лишить нас их». В этом отрывке нам следует обратить внимание на то, что люди не испытывают проблем с изменением своей картины мира, они только защищают своё право делать это самостоятельно, а не по чужой воле. Приняв новый способ мышления, человек не только будет воспринимать новую информацию иначе, но и неизбежно за последующие несколько лет проведёт переоценку всего своего прежнего опыта и изменит отношение к событиям в своём прошлом.

Будет ли вновь приобретённое людьми мировоззрение устойчивым, если такой проект удастся? Ответ: да, ведь для человека нет ничего естественнее и органичнее, чем те взгляды, к которым он пришёл сам. Есть бесчисленное множество свидетельств того, как мировоззрение, навязанное людям без соблюдения очевидности причинно-следственных связей, не приживается, и эти люди, не находясь под сиюминутным давлением, ведут себя иначе, сообразно собственному опыту и выводам. Это можно заметить и в поведении детей, когда за ними не присматривают родители, и среди подростков, прогуливающих школу, и среди взрослых, превышающих скорость на дороге. Ежедневно люди вокруг нас нарушают общепринятые правила поведения, потому что самостоятельно пришли к чему-то другому. Одним из ярких примеров для меня стала ситуация с одним малым народом, имеющим строгие традиции; девушек там учат носить длинные платья, прятать волосы под хиджаб или платок и вести себя скромно. Я заметил, что многие их девушки, уезжая из семей в крупные города или за границу, полностью преображаются и выглядят вопиюще сексуально, часто гипертрофируя различные черты своей внешности вплоть до полного обезображивания. Одна из таких девушек признавалась мне, что каждая опубликованная ею собственная фотография заставляла её мать плакать и та всякий раз после этого не могла общаться с дочерью в течение двух недель, но дочь тем не менее продолжала поддерживать тот же имидж и публиковала аналогичные фото. У меня есть знакомая девушка из этого же народа, которая оставалась скромной даже после переезда в большой город. Она говорила мне, что настолько привыкла скрывать прилюдно свои волосы, что ей некомфортно будет выглядеть иначе. Я спросил у неё, какое ей дали объяснение в детстве, почему женщина должна прятать волосы от посторонних. Я ожидал услышать что-то о воле Аллаха или о морали, но ответ последовал совсем другой: «Мне говорили, что отцу не понравится, если я буду публично демонстрировать свои волосы». Как вы понимаете, это довольно слабое объяснение, чтобы подчинять ему всю свою жизнь. Для этой девушки было недоступно большое число работ, потому что общество ещё не достигло нужного уровня согласия и толерантности и в городе её текущего проживания на большинстве работ нельзя было находиться в хиджабе без ущерба бизнесу. Она терпела такое неудобство, потому что была верна своей семье и поддерживала с ней постоянную связь, но неудивительно, что спустя два или три года самостоятельной жизни она отказалась от прежних взглядов и стала развиваться в направлении сексуальной внешности, добиваясь от своих волос максимально соблазнительного вида. Другие люди, для которых семейные узы не так важны, ещё легче отвергают систему взглядов, которая держится только на воле родителей и которая не подкреплена никакими другими основаниями. Это только один из примеров, но подробные исследования показывают, что убеждения людей по тем или иным вопросам вообще очень редко подкреплены надёжными аргументами и люди легко отказываются от своих убеждений, когда им открывается новое, более эффективное или привлекательное знание.

К тому же здесь имеет место важное положительное свойство человеческого мозга: мы неспособны сознательно возвращаться к менее эффективным способам мышления после того, как освоили более эффективные. Часто случается, что люди заражаются чьими-то убеждениями, но никогда за всю мою жизнь я не встретил сам и не слышал от других людей хотя бы об одном случае, когда кто-то отметил несостоятельность способа мышления другого человека, а затем добровольно перенял этот способ. Неграмотному человеку можно внушить, что шесть умножить на восемь будет тридцать три, но если показать ему рисунок из шести рядов по восемь предметов, предложить сосчитать общее их число и пояснить ему, что это и есть умножение, то такому человеку откроется новый мыслительный метод, и с тех пор он не сможет принять никакого другого результата этого действия, кроме как сорок восемь. Опыт показывает, что подкупом или угрозами можно заставить человека устно отказаться от своих убеждений, но внутри его отношение к верности чего-либо остаётся неизменным, если только он сам не найдёт ошибки в своих суждениях.

По всей видимости, это свойство разума было хорошо известно в Средние века: Галилео Галилей, даже после своего официального отречения от гелиоцентрической теории мироздания, всю жизнь провёл под строгим наблюдением и запретами, его публикации тщательно проверялись, и даже при его смерти присутствовали двое представителей христианской инквизиции. Примечательно, что инквизиторы ничуть не ошиблись в своих подозрениях: сегодня мы знаем, что уже через год после вынесения приговора Галилей в письме к своему другу Элиа Диодати дал понять, что не считает Землю центром Вселенной.

Жозеф Николя Робер-Флёри «Галилей перед судом инквизиции», 1847 г.

Среди других примеров устойчивости отношения человека к верному и неверному известна история Джордано Бруно, которому пришлось принять смерть на костре за свои идеи, объявленные еретическими. Согласно имеющимся источникам, описывающим его обвинение и допросы, Бруно встретил только сопротивление своим идеям, но не их убедительное развенчание, поэтому твёрдо стоял на своём, уверенно отвечал на вопросы следствия и отказался признать свои взгляды ересью даже под страхом смертной казни. Жизнь Блеза Паскаля, в свою очередь, является одной из наилучших демонстраций такого свойства мышления: он с детства занимался математикой, потому что искренне считал её полезной; затем обратился в религию и аскетизм, потому что был убеждён, что таким образом спасёт свою душу; позднее он вернулся к светской жизни, потому что поверил словам врача, что это спасёт его здоровье; и, наконец, столкнувшись с математико-философской задачей, известной теперь как пари Паскаля, и рассчитав её результат (при этом произвольно завысив исходную вероятность существования бога), он навсегда отвратился от науки и всецело посвятил себя религии. Поразительно, что один и тот же человек, движимый силой убеждения, способен многократно полностью изменять свой быт и привычки, в том числе отказываясь от многочисленных повседневных удовольствий.

Ещё ранее, в античной истории, также есть свидетельства этого же явления. Первым приходит на ум Сократ: он последовательно задавал своим собеседникам вопросы, чтобы сделать явной несостоятельную часть их идей; когда собеседник давал ответ, который сам же считал противоречащим общеизвестному знанию, он признавал себя неправым и уже не мог защищать свою изначальную мысль. В «Тускуланских беседах» Марка Туллия Цицерона также описывается множество подобных случаев; в книге II, «О преодолении боли», есть даже пример, где участник беседы уже после одного заданного ему вопроса стыдится своей прежней категоричной позиции, – полный отказ от только что устойчивого убеждения происходит за несколько секунд.

Уместно будет предположить, что такое отношение людей к верным и неверным рассуждениям так же старо, как понятие об истине и лжи вообще. С раннего детства у нас формируется интуитивное представление, что выживание требует постоянного анализа большого числа обстоятельств; чтобы добиться безопасности и комфорта, нужно действовать сообразно им. Информацию, которая передаёт полезные сведения о действительности, мы интуитивно воспринимаем положительно, потому что она помогает или потенциально может помочь нам благоустроить нашу жизнь; информацию, которая ухудшает наш контроль над окружающим миром, мы воспринимаем негативно. Эта концепция и положена в основу отношения к верному и неверному, к истине и лжи, она пронизывает всё наше естество. Поэтому мировоззрение, обретённое при помощи новых мыслительных методов, подтверждающих своё лучшее качество, будет очень устойчиво; ни один человек не откажется от него в пользу прежних взглядов, в которых он теперь будет видеть противоречия.

Будет ли новое мировоззрение одинаковым у всех людей, чтобы способствовать максимальному согласию? Да, пока оно касается той части мира, данного нам в ощущениях, которая воспринимается всеми людьми одинаково; забегая вперёд, назовём это реальным миром. В том и прелесть так называемой объективной реальности, что её законы распространяются на все предметы и всех людей без исключения: дождь, ветер или горящий костёр действуют на каждого человека одним и тем же способом, независимо от его убеждений. Кто-то из великих сказал по этому поводу: «Умные люди умны одинаково, дураков есть миллион разновидностей». Имелось в виду, что любое число людей, имея достаточно эффективное мышление, выявят одни и те же свойства реальности и потому будут соглашаться друг с другом при описании реальности; без такого мышления люди приходят к заблуждениям, коих бесчисленное множество разных, и между ними возникают бесконечные споры.

На самом деле, чтобы достичь полного согласия между всеми людьми, требуется не только одинаковое представление о мире, данном нам в ощущениях, но и единая у всех людей цель. Это подобно изображению кратчайшего пути между двумя точками: чтобы изобразить такой отрезок, требуется не только исходная точка, но и конечная; при наличии обеих точек велик шанс всех людей прийти к согласию о кратчайшем пути. Предполагается, что этой единой целью должно быть познание мира ради преодоления экзистенциального страдания. К сожалению, для многих людей первое или даже повторное прочтение этой книги не станет причиной перевернуть своё мировоззрение и сделать своей главной целью познание мира; способы распространения этой идеи на всё общество будут описаны позднее. Сейчас же мы можем удовлетвориться мыслью о том, что достаточно большой коллектив, как, например, тысячи, десятки или сотни тысяч грамотно мыслящих и пребывающих в согласии людей, уже будет крайне продуктивен и сможет очень быстро прогрессировать в изучении свойств бытия, при этом эффективно управляясь с хозяйственными вопросами.

Хочу прокомментировать здесь часто встречающееся у людей деструктивное убеждение, что одним людям от рождения даны ум, талант и некие другие способности, а кто-то их лишён навсегда; что одни люди созданы для государственной и научной деятельности, а удел других лишь тяжко трудиться, подрывая своё здоровье, или просить милостыню. Со всей ответственностью заявляю, что наука не нашла никаких подобных зависимостей. Способность и предрасположенность к определённому образу жизни, социальному уровню и профессиональной деятельности не передаются генетически; любой человек может обучиться чему угодно и выполнять в обществе любую роль. Приведу два примера. Авраам Линкольн родился в семье бедного фермера, почти не учился в школе и с малых лет был занят тяжёлым физическим трудом. Заинтересовавшись книгами, он занялся самообразованием и сначала смог сдать экзамены на адвокатскую практику, а позднее стал президентом Соединённых Штатов Америки. Юрий Гагарин родился в деревне в семье плотника и работницы молочной фермы. В школу он впервые пошёл уже в разгаре Второй мировой войны, после нападения Германии на СССР, и через полтора месяца его деревня была оккупирована нацистами. Семья Гагариных вместе с маленьким Юрием была изгнана из дома. К счастью, сильные холода ещё не наступили, и они смогли выкопать землянку, укрывшись в которой выжили. Оккупация продлилась полтора года, но после её завершения Юрий продолжил образование, показал высокую тягу к знаниям и впоследствии стал первым в истории космонавтом. Исходя из этого, я в своих рассуждениях подразумеваю, что любой человек может хорошо освоить грамотное мышление и показывать прекрасные результаты своей деятельности; что для создания большого коллектива эффективно мыслящих людей достаточно внедрить в общество систему качественного и доступного образования.

Сведя все эти мысли воедино, я понял, что для начала нужно найти или разработать эффективную систему мышления, освоить её самому, а затем максимально распространить её среди других людей и объединить наши усилия ради скорейшего познания бытия.

Краткое содержание:

Мир очень сложен, и чтобы понять его сущность, нужно объединить результаты великого множества исследований, проведённых великим множеством людей. Личное участие каждого в познании мира ускоряет этот процесс; нужно, чтобы каждый занимался познанием, а не ждал, что это должны делать другие. При попытке изучать уже накопленные знания человечества возникает много ошибок, поэтому нужна эффективная система мышления, позволяющая грамотно работать с информацией, выявлять в ней противоречия. Слаженный коллектив даёт гораздо больше полезных результатов деятельности, чем сумма результатов людей, действующих по отдельности. Для ускорения познания нужно объединяться в слаженный коллектив. У людей есть культурные различия, которые мешают им объединяться; люди не любят пересматривать свои убеждения и ценности и не меняют их простым внушением. С обретением грамотного мышления люди одинаково эффективно работают с информацией и самостоятельно приходят к новому мировоззрению, которое адекватно описывает реальность, а также очень стабильно. Вместе с единой целью такое мировоззрение ведёт к максимальному согласию людей и к их способности объединяться в большой продуктивный коллектив. Ради скорейшего познания мира нужно освоить грамотное мышление, распространить его среди людей и объединить с ними усилия.

Глава 3. Что есть благо

Для того чтобы выстраивать эффективную систему мышления из имеющихся у человечества знаний и новой полученной информации, необходимо различать, какая информация полезна, а какая вредна, что есть добро и что есть зло, что есть развитие и что есть упадок, что эффективно, а что нет. При этом все эти понятия должны быть определены так, чтобы максимально соответствовать естественным интуитивным ощущениям максимального числа людей. Только тогда можно будет выстроить очень устойчивую и понятную систему, которая будет хорошо воспринята всем обществом.

Пожалуй, из всех перечисленных понятий самое простое – эффективность; оно не является субъективным, потому что привязано к реальным измеряемым факторам, и для овладения им не требуется прежде осмыслить другие сложные понятия. Эффективность бывает абсолютной и относительной. Попробуем дать определения.

Абсолютная эффективность – это мера, которая выражает, как много раз можно выполнить конкретную задачу конкретным способом при ограниченных ресурсах и значение которой равно минимальному из отношений предельно допустимых затрат времени, материальных ресурсов, физической и интеллектуальной работы к фактически затраченным количествам времени, материальных ресурсов, физической и интеллектуальной работы при решении задачи этим способом.

Это определение передаётся формулой:

где E_abs – абсолютная эффективность,

min – минимальное значение из множества внутри скобок,

T – количество времени,

М – количество материальных ресурсов,

W – количество выполненной физической работы,

I – количество выполненных интеллектуальных действий,

l (limit) – допустимый предел затрат по условию,

s (spent) – потраченное на однократное выполнение задачи.

Иными словами, для определения абсолютной эффективности учитывается только самый дефицитный ресурс – количество возможных циклов выполнения задачи рассчитывается по нему. Предположим, что есть задача сбить воздушную цель. Цель будет находиться в досягаемости радаров и ракет в течение 20 минут. Предположим, что, будучи выпущенной, ракета всегда догонит цель, но для её пуска требуется 10 секунд. Стоимость ракеты составляет, например, 30 000 долларов, а размер бюджета, отведённого для выполнения этого задания, – 1 000 000 долларов. Давайте посчитаем, сколько раз мы можем выполнить эту задачу. 10 секунд помещаются в одной минуте 6 раз, а в 20 минутах – 120 раз. Это значит, что по времени мы могли бы успеть выполнить 6 ∙ 20 = 120 последовательных пусков ракет. 30 000 долларов помещаются в 1 000 000 долларов приблизительно 33 раза, и на 34-м пуске предельный допустимый бюджет будет превышен. Поскольку абсолютная эффективность рассматривает минимальное отношение предельно допустимых затрат ресурсов к фактическим затратам, в качестве ответа мы должны выбрать число 33. Именно столько последовательных пусков ракет мы можем сделать, не выходя за рамки отведённых нам ресурсов.

Предположим, задача – поймать рыбу из реки, когда для поимки одной рыбины требуется 2 грамма наживки и 2 часа времени, а всего у рыбака 200 граммов наживки и 7 дней отпуска, не более чем по 12 свободных часов каждый день. В данном случае количество наживки позволяет совершить 200/2 = 100 циклов выполнения задачи. По времени у него будет каждый день 12/2 = 6 циклов, а за 7 дней – 42 цикла. Здесь наиболее дефицитным ресурсом является время, и его хватает всего на 42 цикла последовательных выполнений задачи. Так рассчитывается абсолютная эффективность.

Относительная эффективность – это мера, которая выражает, во сколько раз больше или меньше в среднем можно совершить циклов выполнения задачи при помощи оцениваемого способа по сравнению с эталонным способом, с учётом всех используемых ресурсов, и значение которой равно отношению суммы абсолютных эффективностей оцениваемого способа по каждому из ресурсов в отдельности к сумме абсолютных эффективностей эталонного способа по этим же ресурсам.

Формула:

где E_rel – относительная эффективность,

E_av – средняя эффективность,

T – количество времени,

М – количество материальных ресурсов,

W – количество выполненной физической работы,

I – количество выполненных интеллектуальных действий,

l (limit) – допустимый предел затрат по условию,

s (spent) – потраченное на однократное выполнение задачи,

1 – оцениваемый способ решения задачи,

2 – эталонный способ решения задачи.

Несмотря на то что формула выглядит для неподготовленного человека ужасающе, в ней нет ничего сложного. Разберём элементарный пример. Предположим, нам нужно распиливать брёвна на отрезки при помощи бензопилы. У нас есть 100 минут времени и 100 литров бензина. Предположим, для полного распиливания одного бревна нам нужно 5 минут и 1 литр бензина. Если рассмотреть наши ресурсы в отдельности, то наше свободное время позволяет совершить 100/5 = 20 циклов, то есть распилить 20 брёвен, а имеющийся бензин потенциально позволил бы сделать это 100/1 = 100 раз. Среднее арифметическое нашей эффективности по двум разным ресурсам составит (20+100) / 2 = 60 циклов. Теперь возьмём другую бензопилу, которая тратит на ту же работу в два раза больше бензина. Наше свободное время по-прежнему позволяет распилить 20 брёвен, а бензин, при тех же стартовых 100 литрах в начале, потенциально позволил бы выполнить только 100/2 = 50 циклов. У этой новой бензопилы среднее арифметическое эффективности будет (20+50) / 2 = 35 циклов. Абсолютная эффективность в обоих случаях одинакова, потому что в обоих случаях мы успеем распилить лишь 20 брёвен, а бензин никогда не закончится, но при этом средняя эффективность снизилась в 60/35 ~ 1,7 раза. Это отношение и есть относительная эффективность: вторая бензопила приблизительно в 1,7 раза менее эффективна, чем первая. Ровно это и записано в формуле, только в ней приведены четыре разных ресурса вместо двух.

Военные морские суда чаще всего ходят на неполной скорости, чтобы экономить топливо, повышая таким образом собственную относительную эффективность, но при вступлении в бой они задействуют полный ход, чтобы повысить абсолютную эффективность и быстрее справиться с задачей. Когда люди используют слово «эффективность», они без каких-либо уведомлений имеют в виду то одно, то другое из вышеприведённых понятий: когда речь идёт о том, сколько раз задача фактически выполнится при ограниченных ресурсах, это абсолютная эффективность, а когда обсуждается, какой из способов более или менее в среднем расходует ресурсы, – относительная. Чаще всего, когда говорят, что что-то эффективно, имеют в виду именно относительную эффективность, и в этой книге при упоминании эффективных методов мышления имеется в виду, что они эффективнее других. При общении следует относиться к словам внимательно, чтобы не возникало недоразумений.

«Добро» – термин гораздо более глубокий и сложный. Следует отметить, что в русском языке изначальный смысл слова «добро» – материальное имущество, а этическое понятие, которое чаще всего подразумевают под этим словом, правильнее передаётся словом «благо». Но также и слово «благо» в некоторых случаях может означать материальное имущество, как, например, в словосочетании «материальные блага». Ниже речь пойдёт именно об этическом понятии, и оба термина будут употребляться в одинаковом значении.

Добро – понятие субъективное. За тысячи лет исследователи не смогли обнаружить в обозримой Вселенной некоего очевидного и однозначного источника знания о том, что такое добро. Различные описания добра встречаются в религиозных книгах; религиозные служители всегда активно настаивают на их истинности, но ряд причин заставляет в этом сомневаться. В первую очередь, существуют разные священные писания от разных религий, и каждое из них утверждает нечто своё, не обязательно и не везде совпадая с другими в описаниях добра. Во-вторых, эти писания часто содержат противоречивые разъяснения одних и тех же понятий и противоречивые установки; в них также встречается двойственная мораль: например, для внутренних отношений народа правила одни, а для взаимодействия с чужаками – другие. В-третьих, историки подробно изучают происхождение священных текстов и давно пришли к выводу, что они создавались поэтапно в течение большого периода времени, иногда на протяжении столетий; что они отражают материальную культуру и общественное сознание того времени и тех народов, среди которых они появились; и что, по всей видимости, никто не принимал участия в их написании, кроме смертных людей из плоти и крови, живущих под солнцем, как и все другие. Я не ставлю здесь цели задеть чьи-то религиозные убеждения; возможно, кто-то возразит мне, что руки тех людей направляла воля бога. Я лишь хочу сказать, что такая ситуация отличается от той, как если бы у нас был единый совершенный, безупречный источник, который очевидно отражал бы, чтó однозначно определено законами бытия как добро.

Кроме неудобства, что добро не определено природой изначально, такое положение вещей порождает также удобство: определение добра можно не искать, но выбрать в соответствии с нашими целями. Подходить к этому следует с предельной ответственностью, ибо на понятии о добре и зле держатся вся общественная мораль и все законы, оно задаёт основы общественной жизни. Но прежде всего, коль определения не должны противоречить чувствам большинства людей, нужно разобраться, как устроено естественное ощущение людьми хорошего и плохого, добра и зла.

К счастью, мне необычайно повезло жить в такое время, когда совсем недавно, десятилетия назад, знаний человечества стало достаточно, чтобы уверенно разобраться с этим вопросом. Чуть более века прошло с тех пор, как Зигмунд Фрейд опубликовал свои знаменитые работы; приблизительно тогда же Иван Павлов совершил прорывные открытия в области физиологии; затем человечество наблюдало такие феномены, как два конкурирующих общественно-политических уклада среди развитых стран, массовое общественное образование, культ потребления, лженаучная расовая теория, две мировые войны. В мире росла сеть университетов, научно-исследовательских институтов; развивались системы учёта и хранения данных, статистика; повышалась доступность науки для рядовых граждан; появилась генетика; своё веское слово в психологии и социологии сказал Эрих Фромм. С приходом третьего тысячелетия технический прогресс вывел науку на новый виток возможностей: массовая компьютеризация общества, рост производительности компьютеров, массовое внедрение электронных средств связи, социальные сети, геолокационные орбитальные спутники, наблюдение поверхности Земли из космоса, компактные дистанционно пилотируемые дроны, новые поколения высокоточного измерительного и аналитического оборудования, распространение искусственного интеллекта – всё это привело к необычайному ускорению исследований по множеству направлений. По утверждениям, например, антропологов, за пятнадцать лет после 2000 года они нашли больше материалов для исследований, чем за все сто пятьдесят лет существования антропологии до этого. Биологи теперь дополняют свои исследования сложными компьютерными вычислениями. Социологи, уже будучи знакомы с результатами Стэнфордского тюремного эксперимента16, Гарвардского исследования развития взрослых17 и любительского эксперимента «Третья волна»18, получили доступ к исследованиям совсем иного масштаба и изучают теперь данные о поведении миллионов людей. Скорость распространения научных знаний приблизилась к пределу: о большинстве научных исследований возможно знать из любой точки мира ещё до их завершения.

В результате гигантского числа исследований было выявлено, что жизненные циклы всех живых существ подчинены некоему общему началу. Синий кит разительно отличается от плесневого гриба пеницилла, а кокосовая пальма – от инфузории-туфельки19, но не только у всех этих организмов, а даже у вирусов, которые организмами не являются и занимают спорное место в научной классификации, в жизненных циклах неизбежно присутствует одно и то же свойство – стремление к продлению рода. Вирусы неспособны совершать активные действия, и у них это стремление выражено только пассивной предрасположенностью, наличием необходимого механизма для их размножения в особых условиях при внешнем воздействии, но всё же они успешно размножаются, и это делает их подобными всему живому. Других столь же распространённых свойств живых существ не обнаружено: многим организмам присущ инстинкт самосохранения, но не у всех есть инстинкты вообще; большинству организмов для обмена веществ нужен кислород, но не всем; у многих организмов основой их энергетических процессов является фотосинтез, но не у всех. Не пытаясь делать отсюда строгие выводы, всё же уместно отметить, что данная картина является косвенным подтверждением идеи, что жизнь могла зародиться случайно, – слишком уж разнообразны её формы и при этом не подчинены некоему очевидному общему осмысленному проекту. Постоянное размножение ради размножения несёт в себе не слишком много смысла; даже если это есть проявление некоего высшего замысла, о сути этого замысла можно только гадать.

При этом вполне естественно, что жизнь должна сопровождаться стремлением к размножению, просто чтобы не исчезнуть, ведь любой организм может умереть по внутренним или внешним причинам; даже популяция организмов, которые сами по себе не умирают, за достаточно большое время погибнет из-за внешних воздействий. Если предположить, что на нашей планете периодически возникали формы жизни, не стремящиеся к размножению, то они могли какое-то время успешно существовать, обмениваться веществами с окружающей средой, а затем распадались, не оставляя потомства, и мы теперь ничего не знаем о них. Возможно также, что и в наше время благодаря естественным мутациям постоянно возникают организмы, которые не стремятся к размножению; они также неизбежно умирают, отдавая место в природе тем, кто создаёт потомство. Только не стоит путать такую ситуацию с жизнью коллективных организмов-колоний вроде пчёл, муравьёв или термитов: у них за размножение всегда отвечает специальная самка, и любая рабочая особь, хотя самостоятельно не участвует в размножении, тем не менее активно переживает за этот процесс; самку, которая откладывает мало яиц, немедленно убивают и заменяют другой. Наконец, вполне вероятно, что у многих живых существ стремление к размножению может притупляться, уступая другим приоритетам, как, например, постоянное потребление или лидерство среди их популяции. Такие организмы могут на протяжении некоторого времени существовать наравне со всеми другими, но если их низкая тяга к размножению передаётся новым поколениям, то они вскоре проигрывают природную конкуренцию и исчезают. Таким образом, биосфера Земли полностью или почти полностью состоит из таких организмов, для которых создание потомства является первостепенной задачей, доминирующей в алгоритмах их жизненных циклов; вряд ли могло случиться иначе.

Стремление к размножению, в свою очередь, порождает множество производных механизмов поведения и особенностей физиологического устройства живых существ. Например, в условиях изменчивой среды, которой являются поверхность нашей планеты и приповерхностный слой, в долгосрочной перспективе лучше выживают те организмы, чьё потомство вариативно, а не является полными точными копиями родителя. Эффект вариативности действует довольно просто: некоторые особи нового поколения лучше подходят по своим особенностям для выживания в условиях конкретной среды, другие – хуже, и первые постепенно вытесняют вторых в процессе естественной конкуренции; в итоге особи с плохо подходящими признаками вымирают. Параллельно этому конкуренцию также лучше выигрывают организмы, чьи физиологические циклы приспособлены к более широкому, чем у других, диапазону условий. Например, поднятие температуры человеческого тела до тридцати восьми градусов нарушает физиологию многих болезнетворных микробов, атакующих человека, и приводит к их гибели, при этом микробы, которые способны переносить температуру тридцать девять градусов и более, получают преимущество. Также, когда скорость изменений окружающей среды возрастает, лучше выживают те организмы, у которых вариативность потомства выше, чем у других. Постепенно неким неочевидным образом это привело к появлению механизма спаривания, когда представители одного биологического вида разделяются по половому признаку и участвуют в размножении совместно, объединяя при создании потомства генетическую информацию. Ценность этого механизма сложно переоценить. В самом деле, если у одного организма нового поколения появился полезный признак А, способствующий его лучшей адаптации к среде, а у другого – полезный признак В, то без спаривания объединить эти признаки в одном организме и повысить таким образом выживаемость чрезвычайно сложно: размножаясь делением или почкованием, особи с признаком А могут порождать тысячи и тысячи новых поколений, но так и не дождаться появления в их генетическом коде желанного признака В. При спаривании же двух родителей с признаками А и В появляется потомство, среди которого могут встречаться организмы и только с признаком А или В, и с обоими этими признаками, и также с сочетаниями этих признаков и неких новых.

Другим производным от тяги к продлению рода феноменом является стремление живых существ к сохранению функциональности своего организма. Это выражается в поиске источников питательных веществ и оптимальных для организма физических условий, в заживлении ран, в избегании опасностей. У высших многоклеточных это превращается в сложнейший комплекс реакций на внешние раздражители, который называют инстинктом самосохранения. Снова-таки эта особенность организмов является просто необходимой для длительного существования жизни, ведь существа, которые не будут поддерживать собственной функциональности, будут умирать самостоятельно или без сопротивления гибнуть от внешних воздействий, часто не успев дать потомство. Разумеется, такие существа проигрывают конкуренцию тем, которые активно заняты обеспечением своей безопасности, и быстро вымирают.

Логическим продолжением стремления к самосохранению являются эффекты старения и смерти, хотя это и неочевидно на первый взгляд. Если исключить старение и естественную смерть из жизни организмов и сделать их бессмертными в благоприятных условиях, то это приведёт к тому, что здоровые и активные предки будут в условиях ограниченных ресурсов вступать в конкуренцию с собственными потомками, ибо бесконечных ресурсов не существует. Выживаемость потомства таким образом будет снижена, а также в ряде случаев новые поколения будут появляться снова и снова от старых родителей, а потомки будут вымирать, прерывая качественные генетические ветки. Такой механизм не подходит для эффективной адаптации организмов к меняющимся условиям среды, и среди многоклеточных стали доминировать те биологические виды, где родители после одного или нескольких циклов размножения стареют и умирают без воздействий извне. Их замещает новое поколение, которое имеет полноценный доступ к тем же ресурсам, которые были доступны родителям, но которое при этом более пригодно для выживания в текущих условиях среды. Бывают, правда, особые случаи. Например, среди одноклеточных организмов старения и естественной смерти практически не встречается: в благоприятных условиях они питаются, растут и затем размножаются делением, порождая на свет два новых организма, ни один из которых не является прежним родительским. Лишь в некоторых случаях, например при асимметричном делении микроорганизмов, допустимо говорить о некой родительской особи, у которой действительно может снижаться способность к репродукции, и это уместно назвать старением.

Кто-то из читателей мог слышать о биологически бессмертных организмах, то есть таких, которые никогда не умирают по естественным причинам в благоприятной среде. К ним относятся медузы рода Aurelia, медузы Turritopsis dohrnii и Laodicea undulata и, возможно, некоторые другие; также к ним можно отнести колонию подводных растений Posidonia oceanica у Балеарских островов и колонию с единой корневой системой Populus tremuloides – осинообразного тополя – в национальном заповеднике Фишлейк штата Юта, США. Но с каждым из названных случаев есть определённые нюансы, которые следует принимать во внимание. Например, вышеупомянутые медузы не живут в половозрелом состоянии тысячами лет, давая всё новое и новое потомство и сохраняя собственный организм; они отличаются от медуз с фиксированной продолжительностью жизни лишь способностью предотвратить приближающуюся смерть, вернувшись к состоянию незрелой колонии полипов, которые затем превращаются в новых медуз. Это подобно делению бактерий: родительская особь в прежнем виде исчезает, сменяясь новым поколением. В свою очередь, у растительных колоний Балеарских островов и заповедника Фишлейк, возраст которых составляет приблизительно сто тысяч и восемьдесят тысяч лет соответственно, лишь корневые системы живут очень долго, а наружные части гораздо меньше: к примеру, в последней возраст отдельных тополей в основном не превышает ста тридцати лет. При этом корневые системы, хотя и существуют очень долго, не являются отдельными полноценными организмами: для длительного поддержания жизни им нужны питательные вещества, которые производятся наружными частями растений, и к тому же они не могут порождать вариативных копий себя, а способны размножаться лишь вегетативно, то есть ростками. Таким образом, следует заключить, что даже известные сегодня условно бессмертные организмы подвержены старению.

Также важно понимать, что разрастание обширных колоний не помогает организмам продолжать свой род в течение эволюционно значимых периодов времени, то есть начиная от миллионов лет. В последние годы растения Posidonia oceanica в Средиземном море подвержены вымиранию, отчасти из-за климатических изменений, отчасти из-за деятельности человека, и возможно, они вымрут ранее, чем многие из вас прочитают эти строки. Крупнейшей их колонии очень слабо помогает наличие в ней двух миллионов растений: под влиянием всего одного значительного негативного воздействия они могут умереть все разом, и гораздо лучше стабильному продлению рода помогла бы быстрая сменяемость вариативных поколений. Что же касается названной здесь колонии тополей, это целиком организм мужского пола, и наличие в нём десятков тысяч деревьев никак не способствует полноценному размножению; гораздо лучше стабильному продлению рода помогло бы большое число отдельных мужских и женских растений рядом. Таким образом, эти случаи скорее являются примерами эволюционных случайностей, когда организмы смогли прожить относительно долго при неизменных условиях среды; когда же среда меняется, для выживания популяции необходимы постоянное активное скрещивание разных особей, частая смена поколений, максимальная вариативность потомства и своевременная смерть родителей. Как известно, именно к такому способу жизни пришло большинство многоклеточных организмов.

Эти сведения из биологии приведены здесь не ради забавы. Это попытка помочь читателям понять, насколько сильно наше существование подчинено задаче эффективно продолжать наш род в течение длительного времени, по возможности вечно. Наличие у нас рук и ног, положение большого пальца на ладони, устройство глаз, развитый мозг и даже, как теперь оказалось, стремление к поиску полового партнёра, старение и смерть – всё это сформировалось в таком виде ради выполнения одной и той же вездесущей задачи. При этом как минимум три фактора добавляют в эту картину важные подробности.

Во-первых, биологические виды в ходе эволюции претерпевают довольно существенные изменения, как внешние, так и внутренние. В дальнейшем они не пытаются при первой же возможности вернуться к прежним формам, а продолжают существовать в новом виде сколько угодно долго, если обстоятельства не подталкивают к новым изменениям. Это позволяет понять, что в задачу размножения не включено обязательное условие сохранения формы организма, его строения или некоторых конкретных его физиологических циклов.

Во-вторых, при разделении биологических видов на два пола мужские особи не дают потомства непосредственно, формируя его из части собственного организма, а только оплодотворяют женские особи, передавая им свою генетическую информацию. При этом по поведению самцов довольно несложно определить, что они стремятся к спариванию не менее, а часто даже более, чем самки, и постоянно конкурируют друг с другом за эту возможность. Результатом спаривания они бывают настолько удовлетворены, что у многих видов животных самцы с готовностью защищают своё потомство, даже рискуя собственной жизнью, а у некоторых редких видов самцы позволяют убить себя сразу после спаривания или даже во время него, чтобы их тело затем стало пищей для самки или детей. Вполне очевидно, что после спаривания они ощущают свою основную биологическую задачу выполненной, и затем они либо просто бесцельно стареют и гибнут, либо ещё некоторое время оберегают потомство, что является дополнением к всё той же задаче. Отсюда уместно сделать вывод, что для задачи размножения судьба родительского организма принципиально не важна, главное – сложить генетические коды приспособленных к жизни особей в новый и передать его потомству.

В-третьих, на примере муравьёв видно, что отдельный организм может не передавать генетической информации будущему поколению, но при этом посвящать всю свою жизнь и ресурсы организма обеспечению условий для эффективного размножения материнской особи. Это наводит на мысль, что вообще отдельно взятый организм неважен для задачи продления рода – главное, чтобы в итоге качественный генетический код передался новому поколению и появились особи, более приспособленные к среде. Следовательно, эволюционный процесс – это не придание совершенных черт какой-то определённой предпочтительной форме жизни и не попытка сохранить определённый набор живых организмов с неким особенным балансом между разными видами, а только улучшение генетического кода, его адаптация к безопасному вечному существованию во Вселенной.

Иными словами, для нашего биологического существования тело вторично, отдельно сердце и даже мозг также вторичны, а первичными являются носители генетической информации; в нашем конкретном случае это молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты в ядрах клеток наших тел – ДНК.

Структура молекулы ДНК

Именно эти длинные молекулы в форме двойной спирали содержат в себе ключевую информацию, полученную от родительских организмов, и настраивают работу всего остального тела. Размножаясь, они приводят к появлению каждую минуту новых клеток повсюду в организме, а скрещиваясь с такими же молекулами полового партнёра, дают жизнь новой особи. Человеческое тело есть лишь инструмент для обеспечения постоянного безопасного существования ДНК и её полезных трансформаций с целью повысить приспособленность наших организмов к окружающей среде и таким образом продлить жизнь самой ДНК.

Наличие таких связей в устройстве организма приводит к бесчисленному множеству различных устойчивых паттернов нашего поведения и реакций. Образование и воспитание человека, сложная психическая деятельность и общественная культура могут нарушать эти паттерны, но они остаются тенденциями, которые проявляются в поведении большинства людей. Вот некоторые из них:

– при приветствии начиная с древнейших времён люди показывают друг другу открытую ладонь руки, чтобы убедить собеседника в отсутствии в руке опасных предметов, угрожающих его здоровью. Это стало неотъемлемым условием хорошей коммуникации;

– люди с гораздо большей готовностью усыновляют сирот, если жизнь последних под угрозой. Поскольку выживание людей и их предков в природе на протяжении миллионов лет осуществлялось путём объединения их в коллектив, в ДНК человека заложено стремление сохранять численность популяции ради большей безопасности самого индивида. Это выражается в заботе о здоровье всех дружелюбно настроенных существ, хотя и при прочих равных предпочтение отдаётся собственным детям и затем другим родственникам;

– родственники усыновляют осиротевших детей гораздо охотнее, чем чужие люди, по той же причине;

– основная часть общества одобряет принуждение мужчины к материальному участию в воспитании зачатого им ребёнка даже после расставания с женщиной, потому что люди переживают об эффективном сохранении и приумножении собственной популяции;

– мать переживает за жизнь и здоровье своих детей гораздо больше, чем отец, потому что для неё выносить и родить ребёнка несоизмеримо сложнее, чем для отца зачать его. Мать понимает, что в случае гибели детей ей будет очень трудно продлить свою генетическую линию, потому что придётся выносить и вырастить новое потомство;

– если родители теряют ребёнка, они испытывают очень сильную боль. Эта боль вызывается химическими веществами, которые выделяются железами в организмах самих этих людей; ДНК закладывает этот механизм в наши тела, чтобы мы боялись повторения этого страдания и внимательно следили за потомством;

– несмотря на различия культур, люди в среднем любят и защищают мать больше, чем отца, потому что она более всех переживает за детей и поэтому в среднем приносит им наибольшую пользу; мать предаёт ребёнка гораздо реже, чем отец, потому что ей труднее, чем отцу, завести новых детей;

– люди защищают и оберегают своих половых партнёров гораздо больше, чем посторонних людей, потому что от партнёра зависит появление потомства;

– люди в среднем полагаются на своих родителей больше, чем на своих половых партнёров, потому что с партнёром можно поссориться и расстаться, а родители в большинстве случаев всегда будут переживать о благополучном развитии их детей;

– несмотря на надёжность родительской заботы, половое влечение на некоторый срок возводит партнёра в приоритет над родителями, ведь успешное размножение является первостепенной задачей для продления рода, а облегчение условий жизни и развития – вторичной;

– в близких отношениях один партнёр часто терпит неприятные поступки другого ради сохранения свободного доступа к спариванию;

– в строгих патриархальных культурах жена послушна мужу, потому что родители не примут её назад, а одна она не сможет выжить и успешно завести потомство и её жизнь всецело зависит от мужа;

– женщины в среднем предпочитают выбирать партнёров крупнее и выше себя, потому что это даёт им обоснованное ощущение большей степени безопасности;

– люди в основном халатно относятся к рабочим обязанностям, если знают, что всё равно получат полную зарплату; они спонтанным образом стремятся экономить ресурсы организма в условиях, когда тратить их не обязательно, сохраняя их для борьбы за выживание и размножение;

– люди радуются достижениям своей страны в самых разных сферах, потому что это свидетельствует об эффективной организации общества, к которому они принадлежат; это, в свою очередь, является показателем того, что условия для их выживания и размножения будут улучшаться;

– люди любят узнавать результаты соревнований, чтобы знать, кто более способный и кто имеет более значительный статус в обществе, с кем дружба принесёт больше выгоды, позволит улучшить условия собственной жизни и кого следует опасаться при конфликтах;

– политики в среднем выглядят более организованными и добродетельными, чем обычные граждане: люди интуитивно ощущают, какие качества ведут к лучшей результативности управления коллективом, и охотнее следуют за лидерами, которые демонстрируют такие качества;

– в общественных местах люди при наличии выбора предпочитают садиться лицом ко входу, чтобы лучше обозревать потенциальный источник угроз;

– в гостях и людных местах мы обычно стараемся вести себя лучше, чем дома наедине, чтобы производить хорошее впечатление и удерживать своё положение в обществе на более высоком уровне, создавая благоприятные условия для увеличения выбора сексуальных партнёров;

– люди моются и стирают одежду, чтобы снизить свою заболеваемость и успешно выполнить свою биологическую программу;

– люди очень редко мылись и стирали одежду, когда плохо представляли связь гигиены и здоровья и испытывали дефицит чистой воды и топлива для её согревания;

– люди любят узнавать новости о мире, чтобы заранее эффективно подстроиться под меняющиеся обстоятельства и эффективно выживать;

– сладкая и жирная пища кажется для большинства людей более вкусной, чем свежие овощи, потому что по внутренним ощущениям она позволяет лучше обеспечить энергетический баланс организма, даже когда люди осознают, что сиюминутной опасности голода нет;

– при длительном ожидании люди предпочитают сидеть, а не стоять, чтобы не растрачивать ресурсы своего организма и потратить их на выполнение своей биологической программы;

– при угрозе жизни детей родители очень часто совершают самоотверженные поступки, не считаясь со своим здоровьем и финансовым благополучием, потому что дети являются продолжением их генетической линии и в них заключён главный смысл жизни родителей;

– родители, бабушки и дедушки имеют склонность сознательно ограничивать свой уровень жизни, отдавая преимущество при распределении ресурсов в пользу детей и внуков;

– пожилые люди, у которых выросло много здоровых и успешных детей и внуков, чувствуют себя счастливыми и перестают бояться смерти, если их потомству ничто не мешает благополучно развиваться;

– супружеская измена жены вызывает у мужчины бурную негативную реакцию, ибо он рискует потратить много лет жизни и много здоровья, воспитывая ребёнка, который является продолжением чужой генетической линии, а его собственный род при этом не будет продлён;

– супружеская измена мужа вызывает у женщины подобную же реакцию, потому что для неё высок риск, что мужчина уйдёт к более привлекательной партнёрше и ей придётся искать нового партнёра или одной растить детей, либо он будет тратить часть своих сил на поддержание потомства на стороне, помогая продолжиться чужой генетической линии, а помощь её собственным детям будет снижена;

– дети любят играть в игры и интересуются незнакомыми явлениями и предметами, чтобы изучить окружающую среду и подготовиться к успешному выполнению биологической программы;

– взрослые теряют интерес к большинству детских игр, так как уже изучили мир в достаточной степени и теперь экономят ресурсы организма;

– во время войн солдатам страны-захватчика внушают идеи, совпадающие по своему содержанию с биологической задачей каждого человека: расширение жизненного пространства, доступ к большему количеству ресурсов, воссоединение разделённого народа, восстановление справедливости и т. п. Солдаты принимают необходимость рисковать жизнью и убивать других людей, опираясь на такую мотивацию, но ни один солдат в благополучном промышленно развитом обществе не стал бы участвовать в захватнической войне, если бы ему озвучили истинные намерения и настроения командования;

– население обороняющейся страны гораздо охотнее берётся за оружие и сражается, чем население страны-захватчика, потому что выполнение их биологической программы находится под угрозой, в то время как захватчики своим походом сами создают для себя такую угрозу и им было бы безопаснее вместо этого заниматься хозяйством в родной стране;

– немецкое население Германии в тридцатые годы ХХ века воодушевлённо приняло теорию расового превосходства Адольфа Гитлера, потому что информация о происходящих и предстоящих жестокостях замалчивалась, а публично людям было обещано значительное и небывалое ранее улучшение условий их жизни.

Этот список можно продолжать ещё очень долго. Он имеет целью донести до вас, что все основные и второстепенные паттерны поведения человека, все привычки, все значительные и незначительные поступки в той или иной мере служат единой главной задаче – обеспечить безопасное существование генетического материала в вечности. Для неподготовленного читателя это может быть не слишком очевидным, ведь люди не ведут себя строго одинаково в одинаковых ситуациях. Это объясняется различием знаний и культурных установок у разных людей, различием их здоровья и физических возможностей. Но если вы станете внимательно изучать людей и в каждой конкретной ситуации вникнете во все возможные нюансы и подробности, вы сможете убедиться, что в исключительном большинстве случаев люди поступают таким образом, чтобы приблизить выполнение своей биологической программы. Полагаю, что, осознав это, вы согласитесь с приведёнными ниже определениями.

Основная биологическая задача живых существ – обеспечение вечного бытия и трансформаций их генетического материала.

Основная биологическая задача человека – обеспечение вечного бытия и трансформаций его ДНК.

Эти определения имеют небольшое различие, потому что биосфера Земли чрезвычайно богата разнообразием видов и пока далека от полного изучения людьми. Насколько мне известно, современные бактериологи и вирусологи оценивают изученность микроскопических форм жизни как приблизительно один процент от общего их количества. При этом напоминаю, что вирусы по своему отношению к живой природе занимают в научной классификации спорное место и у некоторых из них носителем генетической информации является не ДНК, а РНК – рибонуклеиновая кислота. Теоретически возможно, что и у некоторых открытых в будущем клеточных форм жизни может встретиться такая же особенность. Поэтому будет несколько поспешным однозначно утверждать, что все живые существа обязательно стремятся продлить в вечности существование и трансформации именно ДНК: в некоторых случаях и в зависимости от принятой классификации это может быть не так. В случае же с человеком достаточно надёжно известно, что носителем нашей генетической информации является именно ДНК.

Отдельно обращаю ваше внимание, что второстепенные биологические задачи человека и живых организмов вообще, такие как стремление к сохранению своего здоровья, поиск полового партнёра, забота о потомстве, забота о сохранении популяции, старение, смерть и другие, – это не принципиально иные цели, продиктованные принципиально иными причинами, а лишь механизмы обслуживания основной биологической задачи. Вам пришлось бы очень постараться, чтобы найти в повседневной жизни большинства людей такие поступки, которые не удалось бы связать с выполнением основной биологической задачи человека; вероятно, у вас не получится этого сделать. Что же касается непопулярных форм поведения, которые иногда встречаются у отдельных лиц – как, например, самоубийство или отказ от продления рода, – расследование почти всегда показывает, что они вызваны либо болезнью, либо дезинформацией, либо навязанными извне убеждениями (также подкреплёнными дезинформацией), либо грубыми нарушениями в развитии индивида, такими как физические и психические травмы.

Также обращаю ваше внимание, что основная биологическая задача живых существ состоит именно в обеспечении вечного бытия меняющегося генетического материала, а не в однократном продолжении рода конкретной особью. Вы можете убедиться в этом, наблюдая поведение людей: бабушки и дедушки в среднем сильно интересуются здоровьем и благополучием своих внуков и сильно тревожатся, если внуки долго не появляются. Это говорит о том, что в наших генах есть свойство заботиться о продолжении нашей генетической линии вообще и для нашей биологической программы недостаточно одного лишь факта, что однажды у нас появились дети.

Это рассуждение подводит нас к ещё одному важному понятию – психической норме человека. Психология – молодая наука; вместо развития в течение тысяч лет, как это было с историей и математикой, её практически не существовало до ХХ века. Поведению людей в давние времена давали религиозные объяснения: например, в христианской культуре принималось, что благими поступками людей управляет бог, а на злодеяния их толкает дьявол; свободная воля человека также подразумевалась, но не подвергалась достаточному изучению. Самые ценные открытия в психологии и психиатрии, известные на сегодняшний день, происходили в течение последних ста лет и ещё не успели достаточно настояться в научном сообществе – не все понятия строго определены, и есть множество спорных тем. Это привело к тому, что сегодня существует огромное число специалистов по психологии и психиатрии, которые не могут дать достаточно качественную оценку тому или иному поведению субъекта, ссылаясь на отсутствие знания, чтó есть психическая норма. Я возьму на себя смелость предложить определение, опираясь на приведённые выше рассуждения о поведении живых организмов:

психическая норма человека – это комплекс его поведенческих паттернов и реакций на раздражители, которые достаточно эффективно обслуживают его основную биологическую задачу.

Иными словами, если человек ведёт себя таким образом, чтобы успешно продлить свой род и создать условия для развития потомства, а кроме этого следит за собственным благополучием, его можно обоснованно считать психически нормальным, ведь его поведение приближает его к выполнению задачи, заложенной во всё живое; если же он явно вредит своей биологической задаче, верно будет назвать его психическую функцию ущербной. Под словами «достаточно эффективно обслуживают» в определении подразумевается, что поведение человека не вызывает угрозы для выполнения его биологической задачи.

Такой подход неплохо коррелирует с принятыми оценками интеллектуальных способностей индивидов. Такие способности среди людей имеют нормальное статистическое распределение, выражаемое колоколообразной кривой Гаусса.

Нормальное распределение интеллектуальных способностей людей и подогнанная под него шкала результатов тестов на IQ

В стандартном тесте IQ система оценивания задана таким образом, чтобы люди из середины графика, то есть наиболее часто встречающиеся, считались набравшими сто баллов, и это значение называют нормой.

В зависимости от величины отклонения результатов разных людей от нормы их способностям дают разные оценки. Например, если IQ человека составляет семьдесят пять баллов, то его не считают эффективным участником общественных отношений и обходятся с ним иначе, чем с большинством людей; современные любители кино могут найти художественное воплощение такой ситуации в фильме «Форрест Гамп» 1994 года выпуска. Если же, согласно тесту, IQ человека составляет лишь сорок пять баллов, то, если мне не изменяет память, это называют дебильным слабоумием и часто даже взрослому такому человеку назначают опекуна, потому что он неспособен обучаться и не всегда может хорошо позаботиться о самом себе. При этом следует понимать, что число баллов в тесте – величина условная, договорная; всегда можно задать другую систему оценивания и другое число баллов. Но если вы внимательно исследуете людей, которых называют нормальными, отсталыми в развитии и очень умными, вы увидите, что эти люди разительно отличаются по эффективности выполнения их основной биологической задачи. Фактически тесты IQ выявляют эту самую индивидуальную эффективность.

Теперь, когда мы разобрались с причиной всех активностей человека, когда мы знаем проект, которому подчинено всё наше бытие, вас, скорее всего, не удивит моё предположение, что интуитивное ощущение человеком добра и зла также связано с его основной биологической задачей. Давайте поразмыслим об этом подробнее. Если эти понятия действительно привязаны в психике людей к ОБЗЧ20, то большинство людей должны считать и называть добром:

– облегчение их труда;

– повышение качества еды;

– улучшение санитарных условий быта (при наличии знаний о гигиене);

– доступность отдыха;

– стремление окружающих людей говорить только правду;

– мирную жизнь;

– развитие орудий труда;

– отлаженные отношения с ближними;

– рождение здоровых детей;

– распространение в обществе качественных знаний;

и должны считать и называть злом:

– вред их здоровью и здоровью их детей;

– гибель их детей;

– отнятие у них источников еды;

– обман;

– сокращение дружественно настроенной к ним популяции людей;

– воровство;

– принудительный труд на пользу других людей;

– уничтожение результатов их труда;

– супружеские измены.

Как вы можете сами заметить, ровно такие оценки перечисленным явлениям доминируют в обществе на протяжении всей истории человечества. Это подталкивает меня к заключению, что биологическая программа жизни, записанная в ДНК человека, является единственным объективным и постоянным источником представлений людей о добре и зле; любые догадки о сущности добра и зла, которые не соответствуют ОБЗЧ, появляются лишь от невежества и не выдерживают проверки временем. Исходя из этого, я предлагаю следующие определения:

Добро – это события и условия, которые благоприятствуют выполнению оценивающим субъектом его основной биологической задачи.

Зло – это события и условия, которые препятствуют выполнению оценивающим субъектом его основной биологической задачи.

Как и любые другие определения, они не заданы законами бытия в таком виде и с таким смыслом, а являются лишь одним из бесконечного множества вариантов, как можно их задать. Тем не менее такие определения приведут к эффективному обмену информацией между людьми и к более сплочённому обществу, потому что будут совпадать с интуитивными ощущениями людей в наибольшем числе случаев, тем самым устраняя разногласия.

Обязательно следует обратить внимание на то обстоятельство, что определения добра и зла даны относительно оценивающего субъекта. Это означает, что одни и те же явления могут быть оценены разными субъектами как добро и зло в зависимости от того, как они влияют на выполнение основной биологической задачи этих субъектов. Такие различия порождают массу неудобств при построении единой устойчивой картины мира, пригодной для использования всем обществом, но иначе никак нельзя. Если мы попытаемся дать не относительные, а абсолютные определения добру и злу, мы немедленно столкнёмся с двумя серьёзными проблемами:

1. Нам понадобится некая чёткая, понятная и достоверная программа бытия, существующая в мире вне организмов и сознания людей, а такой программы пока не обнаружено. Религий существуют тысячи, они предлагают разные программы, не имеющие твёрдых подтверждений, и противоречат друг другу.

2. Люди в любом случае движимы своими внутренними интуитивными позывами, которые соответствуют их основной биологической задаче; ценности и задачи иного рода не найдут отклика у широких масс людей и вызовут сопротивление.

Таким образом, даже если некий абсолютный замысел бытия будет найден, но он будет противоречить основной биологической задаче человека, его по меньшей мере нужно будет адаптировать к ОБЗЧ, чтобы большинство людей его приняли. Если же мы хотим построить надёжное стабильное общество без внутренних конфликтов или даже небольшой, но стабильный коллектив исследователей мира с высокой степенью кооперации, нам лучше сразу исходить из понимания ОБЗЧ и её исключительного влияния на психику людей.

Но даже если смириться с субъективной природой добра и зла, формирование интуитивного представления человека об этих понятиях дополнительно осложняется необходимостью оценивать события и обстоятельства. В зависимости от исходных знаний у индивида и от качества его мышления его оценки могут быть радикально разными. В самом деле, нам не придётся долго искать, чтобы найти живые примеры, как один и тот же человек в детстве считал конкретный обман в конкретной ситуации постыдным, а повзрослев, стал считать это достижением, или как один человек в разное время положительно и отрицательно относился к употреблению алкоголя и поеданию мяса, или как человек менял своё отношение к переезду в другую страну, к определённой политической партии или к массовой продаже оружия; ранее также приводился пример меняющихся взглядов Блеза Паскаля. Нетрудно представить, что индивид, руководствующийся ущербными суждениями, легко может принять за добро то, что в долгосрочной перспективе усложняет для него выполнение ОБЗЧ, как, например, наркотики, попытку заработать денег участием в войне или пренебрежение правилами техники безопасности ради удобства. Мне довелось лично наблюдать немало людей, считающих, что они способны превозмочь математический закон больших чисел и стабильно выигрывать в казино на рулетке в нарушение теории вероятностей; можете не сомневаться, что все эти люди потеряли свои деньги.

Давайте попробуем разобраться, как устроены чувства недальновидного человека, не умеющего хорошо оценивать события и явления, что для него есть величайшее персональное благо (далее я буду пользоваться термином «благо», а слово «добро» я употреблял только из-за его антонимической связки со злом, для ясности изложения). Ответ многие из вас когда-либо слышали и многие даже называли сами. Когда дети играют и привыкают к свойствам окружающей среды, они часто фантазируют, представляя себе удобство, которое дали бы многократно усиленные их способности и добавление новых. Дети любят воображать, что они могут простым волевым посылом мгновенно перемещаться в любое место Вселенной без энергозатрат, что они могут читать мысли других людей, видеть сквозь препятствия, знать одновременно всё, что происходит в мире, изменять материю любым способом и в любых количествах, в том числе давать существам жизнь и отнимать её, создавать и разрушать предметы. Вы, наверное, сразу заметили сходство с описываемыми в религиях божественными сущностями; дети таким своим поведением дают понять, что спонтанным образом человек стремится к всесильному могуществу.

В самом деле, если оценить такое стремление со стороны ОБЗЧ, становится понятной его причина. Биологическая программа требует постоянного обучения и труда, она заставляет ежедневно и круглосуточно сканировать окружающий мир на предмет наличия в нём угроз, заставляет искать половых партнёров, тратить энергию на заботу о потомстве и поддержание нормальных условий собственной жизни. При этом в организме человека заложена система не только поощрений, но и наказаний: при неуспешных попытках приблизить выполнение ОБЗЧ в кровь выделяются химические вещества, угнетающие нервную систему и приводящие к страданиям. По всей видимости, существует два основных способа полностью прекратить эти страдания – прекратить воспринимать что-либо или стать всемогущим и никогда не знать неудач. Первый способ, деструктивный, частично достижим при помощи алкоголя и некоторых химических препаратов и полностью – через самоубийство или полное лишение рассудка, как в случае впадения в состояние комы; второй способ, конструктивный, на данном этапе технического прогресса является невыполнимым, и, взрослея, люди неизбежно сталкиваются с осознанием этого.

На первый взгляд может показаться, что такая ситуация должна приводить к массовым самоубийствам, ведь когда люди терпят страдания, это бывает только ради достижения некой цели, и никто не любит страдания сами по себе; имея в распоряжении осуществимый способ прекратить страдания навечно, многие, кажется, должны были бы использовать его. Эта проблема настолько актуальна для всех людей во все времена и настолько будоражит умы, что монолог об этом Гамлета, принца датского, стал одним из самых узнаваемых и цитируемых в мировой литературе:

В приведённом отрывке персонаж одновременно поднимает вопрос о самоубийстве как избавлении от страданий и называет ограничивающий фактор, заставляющий людей избегать такого решения, – страх неизвестности, наступающей вслед за прекращением биологической жизни человека. В начале XVII века, когда была написана пьеса «Гамлет», мировоззрение людей в Европе было чрезвычайно религиозным и большинство людей верило в существование иной жизни после наступления физиологической смерти. Религиозное учение предписывало возможность как вечного блаженства, так и вечного страдания в этой новой жизни, причём за самоубийство однозначно полагались вечные страдания. Можно было бы предположить, что именно религиозная картина мира заставляла людей избегать самовольного прекращения жизни, ибо никто бы не захотел менять продолжительные страдания переменной силы на страдания величайшие и вечные. Но и в те времена, и гораздо ранее всё же существовали атеисты, а сегодня их численность сильно возросла; не веря в жизнь после смерти, атеисты тем не менее не спешат массово расставаться с жизнью. Видимо, факторы, влияющие на столь важный для жизни выбор, более глубоки, чем просто убеждения, воспринятые от других людей.

Давайте снова обратимся мыслями к эволюции жизненных форм и изменчивости генетического материала, которая сопровождает этот процесс. Как уже говорилось ранее, в результате длительной эволюции множества форм жизни выжили носители такого генетического материала, который заставляет их максимально цепляться за жизнь и возможность произвести потомство. Таким образом, люди, которые могли бы предпочесть избавление от страданий через самоубийство, не могут при обычных условиях жизни появиться одновременно в большом числе. Чтобы такое явление могло получить массовое распространение, людям придётся сначала заводить детей в достаточном количестве, чтобы увеличивать популяцию самоубийц, затем растить их, воспитывать, помогать им надёжно укрепиться в жизни и привести собственное потомство – и только затем совершать самоубийство. Это должно было бы означать наличие у человека до определённого времени сильного стремления выполнить его биологическую задачу, которое резко меняется на желание непременно уйти из жизни и более не контролировать этого процесса, когда наибольшая его часть успешно выполнена. Хотя, вероятно, такую программу возможно сохранить в ДНК человека, обязательных объективных причин для её формирования и надёжного закрепления в генах не видно. Если же совершать самоубийство до вышеописанной стадии жизни, дети будут менее защищены или не появятся на свет вовсе. Род такого человека не получит продолжения, и генетический материал с возникшим в нём стремлением к самоубийству будет выведен из биосферы Земли.

Всё это позволяет сделать заключение, что спонтанное неприятие самоубийства большинством людей продиктовано устройством наших молекул ДНК независимо от того, есть ли для этого некая высшая причина. Именно поэтому, имея надёжный способ прекратить страдания через самоубийство и при этом осознавая невозможность обрести всесильное могущество, люди всё же терпят страдания ради выполнения их основной биологической задачи.

Какой-нибудь читатель может найти в этом огорчение для себя и почувствовать протест против крохотных молекул, которые ограничивают свободную волю его сознания и не дают ему избежать страданий простым способом; кто-то, возможно, захочет сознательно перешагнуть через это ограничение при помощи силы воли и уйти из жизни. Чтобы остановить и утешить таких людей, я поделюсь собственным отношением к бытию. Согласно научным оценкам, до моего рождения Вселенная и Земля существовали на протяжении миллиардов лет, и меня всё это время не было; согласно научным прогнозам, после моей смерти они просуществуют ещё миллиарды лет, и меня всё это время также не будет. В коротком промежутке между этими миллиардами лет свершилось нечто удивительное: я не просто появился на свет, сложившись из невообразимого числа молекул и развившись из одной биологической клетки до взрослого человека, а я к тому же наделён разумом, могу осознавать себя, активно познавать мир и изменять материю около себя желаемым способом. На нашей планете живут миллионы различных биологических видов, и только один – Homo sapiens – является обладателем настолько развитого сознания. Удел бактерий – безвольно болтаться в воде и воздухе под действием ветров и течений, удел устриц – годами лежать в одном и том же месте морского дна, удел слона – всю жизнь с утра до вечера поедать траву и листья, чтобы прокормиться, и только человек может слагать стихи, писать картины, изучать математику, совершать открытия в физике, путешествовать в дальние края, строить удобные жилища и создавать полезные механизмы. Мне невероятно повезло родиться человеком, и если кому-то дано постичь тайны Вселенной и, возможно, изменить её каким-либо удивительным способом, то это должны быть мы с вами – люди. Это потрясающе интересное приключение, и я хочу использовать этот шанс; мне дорога каждая секунда моей жизни, и я посвящаю своё время постоянному развитию, чтобы успеть совершить как можно больше полезного и интересного. Такого же отношения к жизни я желаю и вам; подумайте об этом и не спешите огорчаться.

Кто-то возразит мне, что такая моя позиция во многом обусловлена всё тем же свойством ДНК, отвращающим нас от самоубийств, которое, возможно, возникло случайно и не имеет высокого смысла. Что ж, вероятно, это так. Но коль это свойство встречается у подавляющего большинства людей, то все мы продолжим жить и по возможности развиваться, а я лишь предлагаю сомневающимся порцию воодушевления и мотивации.

Вернёмся к наивысшему в представлении индивида персональному благу. Между прекращением жизни и всесильным могуществом человек чаще всего предпочитает последнее, потому что всесильность, кроме избавления от страданий, соответствует биологической программе и к тому же даёт человеку возможность по своему желанию и в любое время исследовать такой многообразный и загадочный источник опыта, как мир, данный нам в ощущениях. Согласно многочисленным наблюдениям за поведением людей, хотя такое состояние недостижимо для человека, стремление к нему остаётся. Но есть ещё один популярный способ ухода от страданий, который ещё не был упомянут, потому что он избавляет от страданий не полностью, а лишь временно и имеет недостаточную надёжность. Речь идёт о вытеснении страданий наслаждениями.

В процессе эволюции в нас сформировались определённые реакции на внешние раздражители, чтобы мы были лучше приспособлены к выполнению ОБЗЧ; какие-то из этих реакций вызывают в нас приятные ощущения, какие-то наоборот. Благодаря интеллекту и способности творить люди нашли множество способов воспроизвести и усилить приятные воздействия на тело и мозг, получив усиленные реакции организма. Наша еда в основном более вкусна и питательна, чем это бывает в дикой природе; наши женщины гораздо более ухоженны и красивы, чем это бывает в природе; мы можем передвигаться со скоростью, которая недоступна животным, читать книги, смотреть театральные спектакли, кино и телевидение, чего в природе вообще не бывает. Наш мозг бурно реагирует на этот разнообразный опыт. Когда человек испытывает наслаждение, в его кровь выделяются вещества, которые стимулируют нервную систему, придают телу сил, лёгкости и бодрости. При достаточно сильном наслаждении телесные ощущения и психическая эмоция преобладают над стрессом и человек забывает о страданиях. Поскольку без очень сильного внушения у человека нет причин стремиться к страданиям, он не прекращает наслаждений, пока есть такая возможность. Это приводит к опасной тенденции: часто избыток наслаждений только сиюминутно ощущается организмом как большое благо, но в долгосрочной перспективе это ставит под угрозу выполнение ОБЗЧ.

Получив неограниченный доступ к наслаждениям, человек, как правило, неспособен от них отказаться или ограничить их поступление; он пребывает в плену наслаждений, будучи не в силах вернуться к нормальной жизни. Такое свойство присуще и животным: известны лабораторные эксперименты, когда крысы при помощи кнопки и электродов стимулировали центр удовольствия в собственном мозге и умирали от истощения после продолжительного нажимания кнопки. Человек, получивший доступ к постоянным наслаждениям, быстро деградирует, и его пригодность для выполнения ОБЗЧ сильно снижается. Это проще всего наблюдать на примере наркоманов – они, как правило, умирают молодыми. Некоторые богатые люди, которые даже не принимают совсем вредных веществ, но проводят всё своё время в разнообразных удовольствиях, часто теряют контроль над своей жизнью, и у них страдают имидж, отношения с ближними и бизнес. Поэтому, в отличие от всесильности, наслаждения опасны; человек в равной степени стремится к полной всесильности и к бесконечным наслаждениям, но первое для человека спасительно, а второе губительно. Если заранее не знать этого и не вырабатывать внутренней дисциплины, то, достигнув определённого успеха, можно утонуть в пучине наслаждений и позднее выбраться из неё жалкой личностью, растратив здоровье и материальные ресурсы. Даже среди людей, которые считают себя обделёнными, можно встретить проблемы из-за наслаждений: миллионы людей имеют возможность купить больше сладкой и жирной еды, чем способны потребить, и, придя домой вечером, они каждый день поедают такую еду в больших количествах, чтобы вытеснить стресс от работы и несчастливой семьи; большинство из них нездоровы из-за этого и хуже справляются с основной биологической задачей. Всё это результат того, что мозг пока не успел адаптироваться к человеческим изобретениям последних веков – для этого понадобились бы сотни тысяч поколений и стабильная смертность от повышенного уровня наслаждений ещё до создания потомства. Так не была устроена жизнь древних людей, нет такого и сейчас. Таким образом,

наслаждения являются ловушкой для сознания; чем больше наслаждение, тем больше шанс, что оно вредит выполнению основной биологической задачи человека. При впускании наслаждений в жизнь человека следует тщательно рассчитать последствия для выполнения им биологической задачи: неконтролируемый избыток наслаждений погубит в нём здоровье, рассудок и личность.

Всё это выглядит несколько парадоксально. Создаётся впечатление, что в организме существует постоянный конфликт между установками ДНК и работой мозга: мозг не хочет выполнять установленные для него предписания, пытается быть полноправным властелином тела и жить в соответствии с собственными интересами. ДНК задаёт нам программу, которую мы должны выполнять, но мозг не просто устроен так, чтобы обслуживать эту задачу, а получает страдания, если справляется не слишком хорошо. Это похоже не на равное партнёрство, а на принудительное подчинение. При этом ДНК заложила в мозг стремление избегать страданий и таким образом заставила отчаянно искать пути побега от необходимости выполнять ОБЗЧ. Обычно мозг не умеет уклоняться от этого механизма и, получая наказания в виде угнетающих веществ в крови, уступает директивам и выполняет заданную программу, но если он находит источник наслаждения, то пропадает в нём. Зная это свойство мозга, вы сможете гораздо лучше понять происходящее в мире.

Все эти предпосылки сформировали устойчивый паттерн поведения большинства людей, который имеет огромное влияние на общественную жизнь и очень пригодится нам позднее:

когда у человека есть возможность получить больше могущества или больше наслаждений при относительно низких затратах ресурсов, он всегда спонтанно стремится использовать такую возможность, если способен её распознать.

Это стремление оборачивается для людей и другой стороной: когда человек лишён возможности развиваться и получать наслаждения, а значительные страдания регулярно сопутствуют его жизни, стресс в его организме нарастает, и нервная система сильно угнетается выделяемыми в кровь веществами. Такой человек отчаянно ищет способ избавления от страданий, и либо его мозг в качестве защитного механизма притупляет свою способность воспринимать и обрабатывать информацию, либо человек достигает того же эффекта при помощи алкоголя, либо, в крайнем случае, он всё же выбирает самоубийство. Поэтому помещение человека в условия, препятствующие его развитию, вредно для его психики.

Также важно понимать, что, поскольку для выполнения организмом биологической задачи важен энергетический баланс, люди всегда спонтанно настроены совершать минимум действий для получения желаемого; если возможно получить для себя пользу, не тратя энергию совсем, человек с готовностью использует этот шанс. Такое отношение приводит к такому же эффекту, как при неконтролируемых наслаждениях: человек не развивается, если получает всё необходимое просто так; если повторять такое в течение долгого времени, способность обучаться и психическая устойчивость человека при преодолении трудностей ослабевают, и он оказывается плохо приспособленным к выполнению ОБЗЧ. Это имеет важнейшее отношение к воспитанию детей.

Стремление к достижению наивысшего персонального блага сводится в повседневной жизни человека к его стремлению повышать свой материальный достаток, обретать власть, повышать свой статус в обществе, быть востребованным у качественных сексуальных партнёров. Это приводит к постоянной конкуренции между людьми, ведь каждый понимает, что если у тысячи человек есть по пять граммов золота, то при удачном их ограблении можно получить пять килограммов золота в единоличное владение, и каждый хочет стать этим владельцем; человек, который движим стремлением к наивысшему персональному благу, не видит причин, почему стоит отказываться от такой возможности. В результате в обществе сложилась ситуация, когда подавляющее большинство людей, в зависимости от их способностей, с различным успехом сражаются друг с другом за право присвоить себе все ресурсы и единолично ими распоряжаться. Из этой условной тысячи человек некоторое малое их число руководствуется различными формами морали и не желает участвовать в ограблении ближних; гораздо больше людей не чувствуют себя достаточно способными соперниками для такой борьбы и направляют свои усилия на получение наибольшего полезного результата от своей работы или ведения хозяйства; остальные же постоянно упражняются в применении уговоров, уловок, хитростей, обмана, притворства, дипломатии, подкупа и сговоров, только бы заполучить чужое имущество и приблизиться к наивысшему персональному благу.

Такой тип поведения в чистом виде не является предельно эффективным для выполнения ОБЗЧ. Как уже было сказано прежде, объединение людей в коллектив позволяет добиться гораздо больших результатов за счёт эффекта синергии: древние люди смогли успешно охотиться на мамонтов не потому, что вырастили огромные мускулы, а потому, что распределились по ролям и действовали слаженно. В течение миллионов лет предки современных людей жили коллективами: вместе было проще согреться при холоде, отгонять хищников и разведывать местность. Но поскольку собирательство и охота без оружия давали не слишком много результатов, прирост популяции приводил к осложнениям: приходилось расходиться дальше в разные стороны при поиске еды, что снижало безопасность отдельных особей, требовало больше энергии на перемещения и в конечном итоге приводило к разделению стаи. При этом все члены стаи были друг другу близкими родственниками, но даже независимо от этого без раздумий защищали друг друга при любой опасности, ведь гибель одной особи усложняла и без того нелёгкий процесс их выживания в дикой природе, а гибель нескольких могла привести к их полному вымиранию.

Гораздо позднее – по всей видимости, когда древние люди давно уже жили на равнинах, использовали орудия труда и овладели огнём – ситуация впервые начала меняться: более эффективные методы добычи пищи позволяли в некоторых случаях прокормить заметно большее число особей с территории того же размера. Возник социальный феномен, когда численность популяции превышала необходимую для выживания и ценность одной особи снижалась, а конкуренция за спаривание росла; уместно будет предположить, что от этого участились случаи изгнания отдельных людей из поселения и убийства при драках. Ещё позднее, когда люди изобрели земледелие, питательных веществ с той же территории стало получаться так много, что поселения стали превращаться в большие деревни и даже города. В одном месте стали скапливаться такие количества людей, что для одного человека знать каждого из них уже не представлялось возможным, и большинство из них трудно уже было даже назвать родственниками. При этом не появилось никакой принципиально новой цели, которая могла бы надёжно сплотить большое число людей, – каждый по-прежнему стремился к выполнению собственной биологической программы и достижению наивысшего персонального блага. Постепенно это привело к появлению нескольких уровней кооперации: все жители города помогали друг другу в случае серьёзной внешней агрессии, в мирное время город делился на кланы и общины, которые конкурировали друг с другом за контроль над ресурсами, а внутри кланов и общин процветала конкуренция за лидерство; в своём личном развитии человек мог рассчитывать на помощь только ближайших родственников.

С тех пор характер общественных отношений никогда принципиально не изменялся. Развились орудия труда, появились впечатляющие технологии, население планеты выросло во много раз, но люди так и не придумали, что им делать друг с другом. Человечество до сих пор не смогло ментально вырасти из первобытного состояния, а в некотором смысле даже деградировало: каждый выполняет собственную биологическую задачу, умеет временно объединяться с другими людьми ради учёбы, заработка и комфортного отдыха, но при этом конкурирует со всеми, кроме собственной семьи, а часто и внутри неё. Собственно говоря, отношения без конкуренции в семье традиционно лучше всего работают вертикально: родители переживают о своих детях, потому что дети являются реализацией их биологической задачи, а те присматривают за родителями, чтобы не потерять постоянный источник помощи. Но при горизонтальных отношениях, как у мужа с женой или у братьев и сестёр, дела обычно обстоят гораздо хуже: они объединяются для противостояния внешним угрозам или для добычи ресурсов, но соперничают друг с другом на стадии распределения этих ресурсов между ними. У предков человека коллектив был теснее: во-первых, самки могли беспрепятственно спариваться с разными самцами и наоборот, что приводило к тесному переплетению родственных связей внутри стаи, а во-вторых, они были вынуждены постоянно защищать друг друга и сотрудничать ради поиска пищи. Исчезновение постоянной угрозы смерти отняло у человека тесный коллектив и сделало его одиноким – в условиях безопасности и обилия еды основная биологическая задача заставляет нас быть индивидуалистами.

Отдельно стоит упомянуть важный фактор, который повлиял на увеличение плотности населения при улучшении процесса добычи еды людьми. Поскольку в течение миллионов лет предки человека были вынуждены заботиться о сохранении жизни и здоровья членов своих стай, сопереживание ближним в минуту тяжёлого несчастья или большой опасности стало глубинным свойством нашей психики, присущим большинству людей. Природные условия не навязали нам устойчивых причин немедленно истреблять друг друга или отключать заботу о пострадавших при достижении некоторой численности популяции; вместе было проще защищаться от опасностей, и только нехватка еды заставляла разделяться. Это позволило человеку при росте городов терпимо переносить присутствие чужаков, являющихся носителями конкурентных генетических линий, пока еды хватало на всех; кроме того, человек ощущал острую необходимость позаботиться даже о таких чужаках, когда их жизнь была под угрозой, и тем сильнее, если это были дети.

К этому моменту информации уже вполне достаточно, чтобы ввести новые определения.

Наивысшее персональное благо – это конечная цель нервной деятельности человека, которая заключается в полном избавлении мозга от страданий.

Стремление к наивысшему персональному благу – это фундаментальное свойство нервной системы человека, которое заключается в постоянной адаптации его организма, поведения и реакций таким образом, чтобы избежать страданий, а также в намеренном изменении им условий окружающей среды с той же целью.

Ещё раз обратите внимание, что персональное благо не привязано строго к выполнению ОБЗЧ и не подразумевает конкретных способов достижения этого самого блага: в зависимости от своей способности оценивать последствия разные люди выбирают для этого как успешную карьеру, так и приём наркотиков. Такое состояние вещей вызвано реализацией контроля деятельности мозга через его поощрение и наказание химическими веществами; реализация эта несовершенна и в ряде случаев приводит к отклонению нервной деятельности от выполнения биологической задачи.

Кому-то может показаться, что при таком настрое психики люди, не имеющие доступа к постоянным наслаждениям, должны были бы ежедневно без отдыха посвящать себя развитию, искать всё лучшие и лучшие способы достижения своих целей, организации комфортных условий жизни для себя, постоянно обучаться и оттачивать свои навыки. Мы все знаем, что с наибольшим числом людей так не происходит. Всё дело в том, что за развитие часто приходится дорого платить; иногда результат стоит усилий, а иногда нет. Например, если ребёнок вырос в семье образованных людей, поступил в школу с хорошими преподавателями и образцовой дисциплиной и на протяжении многих лет получал моральную поддержку от родителей, у него есть отличные шансы хорошо выучиться в университете, освоить востребованную профессию и занимать комфортное положение в обществе, ведь в каждый новый этап своего обучения он вступал подготовленным и в благоприятных условиях; развитие давалось ему легко, а ожидаемый результат был привлекательным и подкреплялся промежуточными достижениями. Когда же нищий необразованный человек, живущий среди людей одного с ним сорта, прекращает отключать своё сознание алкоголем и пытается читать книги в попытках изменить свою жизнь к лучшему, он сталкивается с целым рядом проблем:

– неизвестно, какие именно книги нужно читать, чтобы достичь успеха;

– не всё прочитанное понятно, и рядом нет тех, кто мог бы объяснить;

– изученная полезная информация не приводит немедленно к изменению жизни к лучшему, не чувствуется связи между знанием и успехом;

– окружающие люди осуждают попытки обучаться и агитируют в пользу наслаждений и отключения сознания;

– осознание плохого соответствия требованиям ОБЗЧ приводит к постоянному стрессу;

– в случае усвоения ошибочной информации некому вовремя указать на ошибку.

Находясь в таких условиях, человек видит, что его усилия проходят даром: он много часов концентрирует своё внимание и терпение, отказывает себе в удовольствиях, а жизнь не меняется в лучшую сторону. Чтобы продолжать такие попытки долго, ему понадобится очень сильное внушение, в ином же случае он вскоре бросит свои старания.

По этой же причине многие люди, чья жизнь относительно благополучна, останавливаются в развитии. Некоторые из них страдают, другие чувствуют себя более-менее счастливыми, но общее у них то, что на определённом этапе жизни у них заканчиваются методы приближения к наивысшему персональному благу и у них даже нет знания, где можно узнать о таких методах. Современное общество активно поощряет человека учиться лет до двадцати – двадцати двух, оно требует, чтобы он знал, как зарабатывать деньги, как покупать товары в магазине, как общаться с людьми, как передвигаться по дорогам. Но когда человек уже обучен этому и становится старше, общество словно забывает о нём; он остаётся один со своей биологической задачей. Если у такого человека нет хорошего представления о жизни и качественного мышления, он неспособен продолжать активное развитие и продолжает влачить скромное существование, работая ради пропитания себя и детей и перебиваясь примитивными наслаждениями или алкоголем ради временного избавления от стресса. Попытавшись научиться чему-то совсем новому, он повторяет ситуацию из примера выше, поэтому у него опускаются руки и вырабатывается пессимизм. Тем не менее все эти люди, попав в обстоятельства, где удача идёт им в руки или просто представляется возможность немного прибавить в статусе или материальном достатке, хватаются за этот шанс. Не нужно только путать возможности, которые видит сам человек, с возможностями, которые видят и навязывают ему посторонние люди исходя из собственных знаний: каждый реагирует только на ту информацию, которую способен понять. Когда человек понимает, где и как он может повлиять на свою жизнь в положительную сторону, он делает это, и вы можете сами найти этому множество подтверждений. Поэтому не стоит думать, что пассивные унывающие люди являются носителями принципиально иного устройства психики: они ровно так же, как и все, стремятся к персональному благу. Будучи наделены нужными знаниями, они проявят себя гораздо более продуктивно; если их также окружить благоприятными условиями, из них можно сделать героев и гениев.

В результате описанных в этой главе общественных и природных процессов стремление людей к достижению наивысшего персонального блага массово выразилось следующим типом поведения:

1. Альтруистическое отношение к собственным детям.

2. Отношение к родителям как к безопасному источнику пользы.

3. Объединение в низкопродуктивные коллективы с другими людьми ради решения отдельных и временных насущных задач.

4. Конкуренция с этими же людьми во всё остальное время и во всех остальных задачах.

5. Приоритет близких родственников над чужими людьми при распределении материальных ресурсов.

6. Равнодушие к бедам посторонних людей.

7. Постоянное стремление к наслаждениям.

8. Накопление материальных ресурсов сверх меры и бесконечно, при любой возможности.

Это результат комплексной адаптации мозга к множеству основополагающих свойств бытия. Часть этой программы направлена на выполнение ОБЗЧ, а другая часть – на уклонение от её выполнения. При этом забота о сохранении жизни чужаков вблизи себя хотя и дополняет общую картину поведения человека, но является остаточным, рудиментарным свойством психики, не вызванным современной действительностью и не связанным с достижением персонального блага. Большинство людей регулярно прибегают к дистанцированию от чужих несчастий, потому что знают, что не смогли бы равнодушно наблюдать их; поскольку это мешает достижению наивысшего персонального блага, они предпочитают оставлять такие вещи подальше, вне зоны действия своего чувства сопереживания. По этой причине люди не любят посещать самые бедные регионы планеты, где население страдает от голода. Они знают, что им будет жаль этих людей, и чтобы не добавлять себе это страдание, избегают встречи с ними.

Похожий паттерн поведения сохраняется и в обращении человека с животными. Дело в том, что наше сострадание спонтанным образом распространяется также и на них: видя безобидное поведение многих животных, мы подсознательно ожидаем в них партнёров для кооперации, потенциально упрощающих выполнение нашей биологической задачи. Это общее для всех многоклеточных животных с более-менее развитым мозгом свойство: многие животные, когда видят безобидных детёнышей или просто в сытом состоянии встречают израненного или голодного зверя, который ищет помощи, испытывают к нему чувство сострадания, помогают ему, и затем они объединяются в группу. В интернете вы легко сможете найти бесчисленное множество примеров, где белки тесно дружат с людьми, гуси – со свиньями, лисы – с цыплятами и т. д. Такое свойство психики приводит к тому, что обычно нам неприятно видеть убийства животных и их мучения. Дети счастливы, когда играют с животными, и огромное число людей всех возрастов нашли среди животных своих лучших друзей. Но когда вопрос касается потребления, большинство людей относятся к животным равнодушно, предпочитая готовить еду и носить одежду из их частей, даже когда можно обойтись иначе. Когда люди встречают информацию о миллиардах цыплят с обрезанными клювами, о стероидных телятах, заключённых в коробки без возможности пошевелиться ради получения большого количества нежной телятины, о насильственном кормлении гусей через трубку ради увеличения их печени, о сдирании шкур заживо с песцов и норок, о страшных муках коров и свиней при забое, они всё ещё вздрагивают. Но общество давно адаптировалось к этой особенности человеческой психики: все места, где происходят такие ужасы, находятся вдали от глаз большинства. Люди получают возможность наслаждаться вкусной едой и дорогой одеждой, радуясь, что чувство сопереживания не срабатывает.

Ровно такие же отношения установились и между людьми: увидев тяжкие страдания в непосредственной близости от себя, люди могут накормить умирающего от голода, дать ночлег бездомному, подать милостыню нищему и отвезти в больницу незнакомого человека с тяжёлой травмой, позабыв о своих делах, но при этом каждый день в процессе общественной конкуренции эти же люди могут обманывать тысячи и миллионы своих сограждан, ухудшать условия их жизни, продавать им вредные товары и отправлять их на смерть где-то вдали от себя.

Как вы, наверное, догадываетесь, такая картина не слишком располагает к качественной кооперации ради познания мира. Миллиарды людей ведут эгоистический образ жизни и совокупно тратят гигантские усилия на соперничество друг с другом вместо какого-либо созидания; они не представляют, зачем объединяться в большие эффективные коллективы, и не умеют хорошо это делать; они угнетены психически, потому что живут не в тех условиях, к которым их предки привыкали миллионы лет; они могут надёжно положиться в лучшем случае лишь на родителей и детей, и то не всегда; они испытывают экзистенциальное страдание и массово тормозят из-за него своё развитие, но в обществе пока ещё не созрела идея объединения ради его преодоления.

К счастью, эта проблема не остаётся полностью незамеченной в обществе. Очень часто невооружённым глазом можно увидеть, как простые граждане, не имеющие соответствующей квалификации, осознают существование противоречия между стремлением к персональному благу и процветанием общества. В особенности ярко это проявляется в отношении населения к власть имущим – чиновникам и крупным владельцам бизнеса. Люди, которые вынуждены жить в неблагоприятных условиях и имеют пониженные шансы качественно реализовать свою биологическую задачу, имеют склонность следить за решениями и действиями тех, кто может повлиять на их ситуацию, и болезненно реагируют, когда замечают в последних стремление только к личному благу. Это позволяет понять, что множество людей естественным образом ощущают, что бывает не только персональное, но и общественное благо.

Нетрудно понять, что такое общественное благо, – достаточно вспомнить, что общество состоит из отдельных индивидов. Наивысшее персональное благо для индивида – это полное избавление от страданий; следовательно,

наивысшее общественное благо – это состояние общества, когда все его участники избавлены от страданий.

В отличие от персонального блага, неверно будет сказать, что психике человека присуще базовое свойство, состоящее в его стремлении к наивысшему общественному благу, – ничего подобного науке не известно. В мире есть много богачей, которые в разное время жертвуют на благотворительность миллионы и даже миллиарды долларов, и всё же внимательное наблюдение за их жизнью показывает, что почти любой из них основную часть сил тратит на собственное благополучие и наслаждения, а также что чаще всего они делают пожертвования напоказ, улучшая свой имидж и таким образом получая персональную выгоду; к тому же меценатов среди богачей абсолютное меньшинство. При этом довольно просто обнаружить экспериментально, что в среднем люди, оценивающие действия представителей властей и крупного бизнеса, гораздо больше радуются, когда от этих действий улучшается их собственная жизнь, чем когда улучшается жизнь всего общества. Так, например, увеличение заработной платы отдельно взятому человеку в два раза, как правило, вызывает у него большое воодушевление, в то время как информация о том, что в его родной стране число научных лабораторий увеличилось на двадцать процентов или повысилось качество образования, проходит для него почти безразлично; при этом вполне очевидно, что для достижения наивысшего общественного блага последнее несоизмеримо полезнее. Таким образом, взывая к совести правителей и чиновников и говоря о необходимости работать на общественное благо, люди на самом деле подразумевают, что они хотели бы получить пользу для себя, чтобы приблизиться к достижению блага персонального; абсолютному большинству людей нет дела до проблем всего остального общества. Без специального образования типичное поведение людей выражается списком установок, который был приведён ранее.

Выходит, что большинство людей хотят блага только для себя, но постоянно ожидают, что другие будут делать благо для них. Это может показаться несколько парадоксальным на первый взгляд, но, во-первых, у людей обычно нет представления о вещах, изложенных в этой главе, и во-вторых, что ещё важнее, это неизбежный результат заложенной в нас биологической программы и существующего устройства мозга. Иными словами, быть такими от рождения людям предписано природой.

И всё же стремление к наивысшему общественному благу возможно, и оно существует. Мне хорошо это известно, потому что мной уже много лет движет эта цель, ко мне уже присоединились несколько сторонников, и у окружающих пока не возникало беспокойств о состоянии нашей психики. Более того: когда я делюсь своими взглядами и целями с посторонними людьми, хотя и часто встречаю у них неготовность заниматься общественным благом вместе со мной, я ещё ни разу не встретил мнения, что делаю что-то плохое, – мои слова гармонично сочетаются с мироощущением моих собеседников, если только те слушают достаточно внимательно. Я убеждён, что в мире есть ещё много отдельных людей и сообществ, которые искренне стремятся к общественному благу, просто наиболее ответственно я могу заявлять подобное о себе и своих ближних.

Чтобы понять, как возникает стремление к наивысшему общественному благу, для начала будет полезно ещё раз вспомнить, что стремление к персональному благу является объективной реакцией мозга человека на установки заложенной в его ДНК биологической программы, а также на производный от неё механизм химического поощрения и угнетения нервной системы через секрецию желёз. Это не доказано с математической точностью, но всё же эта теория обобщает большое число известных реальных свойств живой материи и, таким образом, имеет под собой существенные основания. Если кто-то захочет предложить тезис, что в психике человека есть и другие базовые установки, не связанные с достижением персонального блага, что мозг возник и развился у многоклеточных животных для обслуживания какой-то ещё цели кроме эффективного выполнения основной биологической задачи человека, я хотел бы видеть столь же весомые подтверждения этому тезису. У меня таких подтверждений нет, поэтому я беру на себя смелость утверждать, что

стремление к наивысшему общественному благу, как и любое другое поведение человека, возможно только как частное проявление его стремления к наивысшему персональному благу.

Это означает, что человека можно побудить придерживаться такого типа поведения, который сокращает страдания других людей и выполняет их биологическую задачу, если убедить его в связи этого поведения с приближением его собственного персонального блага. Вместо слова «убедить» я хотел бы сказать «предоставить ему достоверную информацию» либо «предоставить знания», но, увы, это так не работает. Большинство людей обладают мыслительным аппаратом слишком низкого качества и плохо умеют определять, где знание, а где заблуждение. Услышав даже самые надёжные сведения, они легко могут усомниться в них, зато убеждение прекрасно руководит их действиями независимо от того, соответствует оно действительности или нет.

Это свойство сознания, будучи известно людям, вызывает массу злоупотреблений. Каждый день по всей планете множество людей осознанно сообщают другим заведомо ложную информацию, чтобы получить для себя какую-то выгоду, убеждая при этом своих жертв, что эта информация направлена на приближение именно их блага. Это происходит и на уровне мелких бытовых обманов, и в виде преступного мошенничества, и в коммерческой рекламе, и в предвыборной агитации. К сожалению, большинство людей не понимают устройства психики и не могут твёрдо понять, что политики, производители товаров и все остальные люди вокруг хотят помочь себе, а не им, что их биологическое устройство диктует им стремление только к собственному благу. Неумение строить правильные логические выводы, даже при наличии необходимой информации, делает людей безоружными против лжи и заставляет их снова и снова становиться жертвами.

Итак, человек может убеждённо стремиться к общественному благу, если это будет соответствовать достижению его собственного блага. Тогда следует задуматься, чем отличается жизнь человека в обществе, когда оно меньше и больше продвинулось к благу; какие у этих состояний могут быть различия, актуальные для выполнения им ОБЗЧ или делающие наслаждения более доступными. Поскольку общественное благо связано с избавлением от страданий, более благоустроенное общество должно отличаться от менее благоустроенного тем, что люди в нём будут в среднем меньше страдать. Тогда, если мы хотим найти работающую связь между личным и общественным благом, нам нужно разобраться, будет ли человеку в среднем лучше жить, будет ли ему проще выполнять ОБЗЧ, если люди вокруг него будут меньше страдать.

К счастью, для ответа на этот вопрос есть достаточно знаний. Многочисленные исследования прошлого века уже выявили прямую связь между нищетой и высоким уровнем преступности, между травмирующим сексуальным опытом у несовершеннолетних и взрослых и последующими психологическими проблемами, расширили представление о влиянии плохого питания и плохих условий труда на заболеваемость и продолжительность жизни. Впрочем, и до этого было известно, что нищета часто приводит людей к воровству и что неудовлетворённые люди более агрессивны и в среднем таят в себе больше угрозы для общества, чем более-менее довольные жизнью граждане. Кроме того, люди, которые живут в нищете и болезнях, не могут получать качественное образование и реализовать свой интеллектуальный и творческий потенциал. Выходит, что в обществе страждущих человек сталкивается с различными проблемами:

– низкой личной безопасностью из-за раздражительности и агрессии окружающих людей;

– низкой безопасностью его детей;

– повышенным риском потери имущества из-за дефицита материальных благ у окружающих людей;

– неблагоприятными условияими для качественной кооперации;

– риском попасть под влияние преступной среды, заразиться разрушительными идеями;

– низким качеством образования;

– пониженным шансом создать благополучную семью.

Пункт с образованием включён сюда из тех соображений, что люди, подверженные большому количеству страданий, не могут полноценно трудиться, поэтому качество преподавания снижается. Кроме того, есть предположение, что и квалификация преподавателей в проблемном обществе в среднем ниже, чем в благоустроенном, потому что сами они также сначала учились и личные беды мешали их учёбе.

Теперь довольно очевидно, что уменьшение страданий в обществе повышает качество жизни каждого индивида в отдельности и создаёт условия для лучшей реализации ОБЗЧ каждым индивидом в будущем. Выходит, что каждый человек для того, чтобы полноценно развиваться, должен искать всевозможные способы исправить проблемы общества и таким образом создать для себя максимально благоприятную среду, улучшив выполнение собственной биологической задачи. Почему же тогда люди не посвящают массово свои жизни продвижению общества к наивысшему благу? Каждому человеку мешает сделать такой выбор ряд причин, которые последовательно возникают одна за другой при его развитии и приближении к проблеме:

1. У многих не хватает знаний и качества мышления, чтобы осознать связь между общественным и персональным благом.

2. Если индивид всё же осознаёт эту связь, то чаще всего не знает, как он может решить проблемы общества: людей вокруг очень много, различных проблем тоже, и многие из них сложны для понимания. Требуется очень хорошее образование, чтобы найти способ что-то улучшить.

3. Если индивид всё же знает пути решения некоторых проблем общества, то чаще всего его собственная жизнь ещё не благополучна. Поскольку общественное благо необходимо индивиду только в рамках достижения блага персонального, проблемы общества могут быть приоритетны для индивида лишь тогда, когда он наладил собственную жизнь и не может компактным количеством усилий, затраченных на самого себя, существенно приблизить наивысшее персональное благо; работа на общественное благо в этом случае выглядит как закономерное и рациональное продолжение стремления индивида к персональному благу.

4. Даже если индивид пришёл к благополучию собственной жизни, переход к работе на общественное благо затруднён сложностью оценки влияния различных выбранных им стратегий на приближение наивысшего персонального блага. Многие стратегии, как, например, получение дополнительного образования или открытие собственного бизнеса, требуют годы для исследования результата. Боясь напрасно потратить время и здоровье в попытках заниматься общественным благом, индивид часто выбирает продолжать тратить усилия на самого себя; так может продолжаться всю его жизнь, если новые знания и опыт не улучшат качества его оценок.

5. Даже если индивид окончательно решил заняться общественным благом, для решения проблем общества требуется очень много времени, труда и материальных ресурсов, а люди к тому же очень плохо сотрудничают, когда пытаешься им помочь. Продвижение на этом пути может быть очень медленным или встать на месте.

6. Когда индивид решает посвятить себя общественному благу, его поведение не находит понимания со стороны окружающих людей, которые пока находятся на более низкой стадии развития. Он сталкивается с осуждением ближних, что влияет на его персональное благо и поэтому может заставить его отказаться от своих намерений ещё на долгое время.

Только осмыслив эту цепочку проблем, можно прийти к хорошему представлению, откуда и на какой стадии развития в человеке может взяться искреннее устойчивое стремление работать на благо общества. В противном случае такое стремление можно посчитать сумасшествием или внушённым состоянием сектанта-фанатика.

Стремление к наивысшему общественному благу – это стратегия поведения индивида, направленная на достижение им наивысшего персонального блага и являющаяся неизбежным результатом осознанного рационального выбора в случае, когда базовые насущные потребности индивида удовлетворены и он убеждён, что на данном этапе развития дальнейшее его приближение к наивысшему персональному благу эффективнее всего достигается через сокращение общественных страданий.

Здесь и всегда, встретив слово «убеждён», любой разумный человек должен чувствовать некоторое опасение. Следует всегда помнить, что убеждение может основываться на истинной и ложной информации; сильным внушением можно гораздо ранее убедить человека заниматься общественным благом, чем он обоснованно пришёл бы к этому сам, но на длинной дистанции это плохо работает, часто приводя к ситуации «а король-то голый!»22, когда человек долго размышляет о навязанном ему способе жизни, не находит ему убедительного объяснения, разочаровывается и возвращается к интуитивному восприятию бытия.

Когда я впервые заговорил о наивысшем персональном благе, я намеренно отметил, что речь идёт о недальновидном человеке, не умеющем хорошо оценивать события и явления. Но теперь понятно, что более развитый человек, значительно лучше разобравшийся в устройстве мира, может изменить свои оценки и решения и даже своё стремление к персональному благу обратить в пользу для всех людей. В среднем поведение индивида, стремящегося к наивысшему общественному благу, выглядит приблизительно следующим образом:

1. Альтруистическое отношение ко всем людям, кто не причиняет вреда обществу и самому индивиду.

2. Объединение в высокопродуктивные коллективы с такими же развитыми индивидами.

3. Повышение эффективности коллективов низкоразвитых людей при управлении ими.

4. Конкуренция с людьми, которые вредят себе и обществу, за контроль над ресурсами.

5. Сочувствие бедам всех людей, помощь страждущим.

6. Приоритет наиболее полезных членов общества при распределении помощи и ресурсов.

7. Приоритет интересов всего общества над интересами отдельных индивидов.

8. Самоограничение в наслаждениях.

9. Стремление обучать людей с низкой сознательностью, выводить их на понимание связи персонального и общественного блага.

Хочу подчеркнуть, что, когда я говорю о высокоразвитых и низкоразвитых людях, я ни в коем случае не имею в виду некое гипотетическое природное превосходство одних людей над другими; напротив, я имею в виду, что из-за негативных условий окружающей среды потенциал многих людей пока не раскрыт, и я им от души сочувствую и хочу помочь.

Устойчивое убеждение, что нужно стремиться к общественному благу, невозможно без представления, что экзистенциальное страдание поддаётся постепенному преодолению, причём усилиями коллектива гораздо быстрее, чем усилиями одного индивида, а усилиями всего общества – ещё многократно быстрее. Когда индивид осознаёт это и понимает также, что постоянное отключение его сознания или бегство в непрерывные наслаждения негативно повлияют на выполнение им ОБЗЧ, он после удовлетворения им насущных потребностей будет видеть единственным рациональным вариантом своего дальнейшего развития познание мира в составе большого продуктивного коллектива. Когда же индивид убеждён, что экзистенциальное страдание непреодолимо, он почти неизбежно сделает вывод, что отключение сознания и уход в наслаждения необходимы, потому что помогут ему спастись от страдания хотя бы частично.

Чтобы понять, насколько может ускориться прогресс, как удивительно может измениться жизнь от объединения грамотно мыслящих людей в слаженный коллектив, можно, например, поинтересоваться, как изменились экономики и армии на всей планете после изобретения телеграфа, телефона и радиосвязи, когда разрозненные части огромных трудноуправляемых систем стали обмениваться полезной информацией не за дни и месяцы, а за секунды. Можно также поинтересоваться Россией после Октябрьской революции 1917 года, когда был взят курс на доступность народного образования: завершив с потерями Первую мировую войну и едва пережив Гражданскую и позднее Вторую мировую, она из страны безграмотных крестьян, где около шестидесяти процентов населения не умели читать и писать, за сорок лет дошла до успешного запуска первого в истории искусственного спутника Земли. Не будет лишним изучить и амманитов23 (амишей) в США и Канаде: отвергая большинство современных технологий, занимаясь сельским хозяйством и предпочитая ручной труд машинному производству, они тем не менее благодаря слаженному коллективу и дисциплине добиваются отличных урожаев и преуспевают в бизнесе; несмотря на повышенную рождаемость у них детей с генетическими отклонениями, они способны самостоятельно оплачивать очень дорогостоящее лечение, не прибегая к страхованию. Ещё обратите внимание на успехи операционной системы Linux, которая зародилась силами одного энтузиаста24 и благодаря добровольной некоммерческой кооперации большого числа людей стала популярнейшим программным продуктом, на котором сегодня держится существование мирового интернета. И это достижения коллективов, которые не в равной степени были воодушевлены общей идеей и состояли из не слишком образованных участников: современные учебные заведения вообще готовят узких специалистов, а не людей с целостным представлением о мире и грамотным мышлением; что же касается амишей, у них образование чаще всего заканчивается восемью классами школы. Если массово наделять людей способностью эффективно мыслить и давать им представление о природных и общественных процессах и об общественном благе, то такой коллектив достаточного размера будет отличаться по продуктивности от всего вышеперечисленного почти так же, как люди сегодня отличаются от обезьян. Сложно даже представить, на что способно общество, где огромные массы людей ежедневно тратят силы не на конкуренцию друг с другом, а на скорейшее познание мира.

Итак, в этой главе мы разобрались, что такое эффективность и что такое общественное благо. Напоследок уместно будет также определиться, что считать развитием общества.

Развитие общества – это его продвижение к наивысшему общественному благу через сокращение суммы общественных страданий, что обязательно включает преодоление экзистенциального страдания через познание мира.

Именно такие определения я буду использовать для оценки событий, явлений и качества систем знаний в дальнейшем.

Краткое содержание:

Под эффективностью чаще всего имеется в виду, насколько в среднем один метод решения задачи тратит меньше различных ресурсов, чем другой метод. У всех живых существ прослеживается устойчивое стремление к продлению жизни их генетического материала в вечности. Это стремление заложено в ДНК, и всё поведение человека является производным от него; здесь оно названо основной биологической задачей человека. Добро и зло не определены свойствами бытия, человек ощущает что-либо добром или злом в зависимости от влияния этого явления или события на возможность выполнения им ОБЗЧ. Стабильные паттерны поведения человека могут быть выстроены только в соответствии с ОБЗЧ. Наивысшее персональное благо для человека есть полное избавление от страданий. Стремление человека к наивысшему персональному благу есть реакция мозга на заложенную в ДНК программу и существующий механизм поощрений и наказаний нервной системы за достижения и неудачи в выполнении этой программы. Столкнувшись с избытком наслаждений, человек рискует нарушить выполнение им ОБЗЧ и таким образом нанести себе вред в долгосрочной перспективе. Общественное благо может быть желанно для человека только как средство достижения им персонального блага. Для возникновения стремления к общественному благу требуются наличие благоприятных условий жизни человека, его хорошая осведомлённость об устройстве природы и общества и осознание им возможностей коллектива в борьбе с экзистенциальным страданием. Развитие общества есть сокращение суммы общественных страданий.

Глава 4. Сравнение идеалистического и материалистического подходов к описанию бытия

Теперь, когда мы определились, что такое эффективность, наивысшее общественное благо и развитие общества, у нас появилась возможность грамотно отбирать эффективные методы познания мира и передачи информации между людьми – методы, которые наилучшим образом будут способствовать выполнению нашей биологической задачи.

Тысячи лет назад человечество пришло к сложной общественной жизни с высокой степенью разделения труда. Древние крестьяне работали в поле, а в это время жрецы в храмах совершали религиозные обряды, инженеры выполняли строительные расчёты, используя алгебру и геометрию, а философы размышляли над сущностью бытия. Часть идей и знаний, появившихся в те времена и во все последующие века, сохранилась до наших дней. В связи с этим мои или ваши попытки познать мир, данный нам в ощущениях, не будут совершаться из состояния полной информационной пустоты. В книгах и сознании людей хранится огромное число идей о мире, человечестве, познании и смысле жизни. При построении системы знаний, помогающей эффективно познавать бытие, было бы разумно взять из этих идей лучшее и при необходимости дополнить чем-то новым, а не изобретать заново; к счастью, у нас теперь есть хорошо описанный критерий для оценивания, чтó для общества лучше. Итак, я попытаюсь обозначить свою позицию относительно существующих наработок философской мысли.

Бывают разные подходы к построению философской картины мира. Существуют специалисты, изучавшие философию в течение нескольких лет в университетах, и даже такие, которые продолжили заниматься этим всю жизнь. За ними не закреплено однозначного названия, но по существу они являются философоведами, подобно искусствоведам и религиоведам. Эти люди хорошо разбираются в истории развития философии, в основных положениях многочисленных философский течений, помнят их схожести и различия, слабые и сильные стороны. Анализируя эти полученные знания и сопоставляя их с повседневной действительностью, философоведы иногда предлагают собственные идеи для описания мира. Они пишут об этом статьи и диссертации, впервые переходя таким образом в категорию собственно философов. Моя же ситуация совсем иная. Я не изучал великое множество философских школ подробно, и моя позиция более опирается на то простое обстоятельство, что я осознал несовершенство наших знаний о бытии и стремлюсь его преодолеть. Моя цель – построить эффективную картину мира, которая позволит человечеству достичь общественной гармонии и развиваться гораздо быстрее, и при выполнении этой цели я руководствуюсь твёрдым убеждением:

то рассуждение полезно, которое не содержит внутренних логических противоречий и не противоречит накопленному знанию, построенному на эмпирическом опыте и строгих логических выводах.

Соответственно, для построения эффективной картины мира необходимо вооружиться качественным мыслительным аппаратом, определиться с основными задачами, которые должна выполнять выстраиваемая модель, задать необходимые определения и непротиворечиво описать основные явления, процессы, сущности и их отношение друг к другу. Это может осуществить любой человек, имея достаточно грамотное мышление и хороший запас познаний о мире. Если вновь полученная картина мира будет обладать желаемым уровнем качества, то её следует применять независимо от её схожести с ранее существовавшими идеями или отличия от них. И, формируя для себя эффективную картину мира, я строил её самостоятельно, опираясь на обнаруженные мной связи между предметами и явлениями, а не в отрицание какой-либо другой картины и не в сравнение с таковой. Даже слыша множество раз о диалектике Георга Гегеля и о диалектическом материализме Карла Маркса и Фридриха Энгельса, я в течение наибольшей части своей жизни не знал их основных постулатов и определений. В связи с этим я привожу своё рассуждение, не будучи ограничен привычными мне или навязанными извне канонами. За долгие годы я провёл много времени в размышлениях о самых различных описаниях бытия и всегда был свободен от давления коллектива, авторитетов, общественного образования и религии. Именно с такой позиции я привожу ниже свои оценки.

Среди всех философских школ, возникших в течение веков, существует не всегда легко различимое, но принципиальное разделение на идеалистическое и материалистическое течения. Любое, даже самое запутанное объяснение бытия можно обоснованно отнести к одной из этих концепций. Сторонники идеалистических воззрений, несмотря на некоторые различия, в целом убеждены, что представленный нашему сознанию мир нереален, что он существует лишь в виде чувств, идей, абстрактных образов. Они убеждены, что первородны мысль, бесплотный дух, разум, а всё видимое нами есть лишь порождение разума, не имеющее реального воплощения. Некоторые философы даже убеждены, что кроме их сознания ничего больше нет, что они существуют наедине с загадочным миром бесплотных идей. Таким образом, эти философы отказывают кому бы то ни было другому в отдельном, самостоятельном существовании, записывая всех других существ, включая людей, в плоды своего воображения или образы, ниспосланные им неизведанным абсолютным разумом. В противовес им материалисты убеждены, что наблюдаемый нами мир соткан из действительной, телесно представленной субстанции; что этот мир существовал до появления людей и будет существовать, даже если люди исчезнут; что он в равной степени существует, когда его наблюдают и когда его не наблюдают. Они считают, что этот мир организован в соответствии с присущим ему определённым набором законов; что эти законы вечны, неизменны и не зависят от сознания мыслящих существ и от наличия в мире мыслящих существ; что развитие и изменение сознания не может повлечь за собой изменение законов бытия. На самом деле это слишком упрощённое обобщение множества идей, которые были рождены в веках, но оно передаёт главную разницу этих двух ключевых философских направлений. Как идеалисты, так и материалисты приводят в защиту своих воззрений множество доводов, и, несмотря на явное противоречие их взглядов, всех их объединяет нечто общее – невозможность доказать свою правоту совершенным способом.

Годы обучения привели меня к устойчивому убеждению, что человеку неподвластны совершенные методы познания. Выше было сказано, что существует два относительно надёжных метода: эмпирический опыт и логический вывод. Эмпирический опыт – это такой опыт, который мы получаем при помощи органов чувств. Но как бы мы ни прислушивались к своим чувствам, они всегда могут подвести нас, создав обман зрения, слуха, вкуса, обоняния, тактильных, вестибулярных и любых других ощущений. И как бы совершенно мы ни строили вывод из логических посылок, результат может отличаться от наблюдаемого на практике, если исходные посылки составлены на основании неверной или неточной информации; при этом полная точность данных недостижима для большинства областей знания. Именно поэтому в научном методе верность логических выводов принято постоянно проверять чувственным опытом. Но, как уже было сказано, таковой опыт не даёт нам совершенного знания, поэтому даже при полном совпадении результатов эксперимента с предшествующими ему логическими умозаключениями в полученном знании всё ещё может содержаться ошибка, которая будет выявлена позднее или не будет выявлена никогда. При этом следует понимать, что даже данное тревожное и нежелательное для нас состояние вещей имеет место в том мире, который мы способны воспринимать только внутри нашего сознания в виде идей и образов. Когда же у нас возникает потребность выйти своим восприятием за пределы сознания и воочию, неким совершенным способом убедиться, что вне нас существует действительный телесно представленный мир либо что мы есть лишь мысль в пустоте, то нам приходится столкнуться с полным отсутствием каких бы то ни было методов для осуществления такого выхода. На текущем этапе нашего развития наше мышление физически заключено в мозге и абстрактно – в сознании, которое, в свою очередь, формируется корой мозга на основании пришедшей к нему опосредованной информации извне; мышление не может покинуть пределы сознания, будучи обречено оперировать только образами и идеями внутри сознания, и не может покинуть мозг, чтобы объять внешний мир и познать все его свойства. Следовательно, когда идеалисты однозначно постулируют, что мир есть идея, они неправы, ибо не имеют строгих доказательств своих версий, но, строго говоря, точно таким же образом материалисты неправы, когда утверждают однозначно, что мир обязательно имеет телесное воплощение, существует вне нашего сознания и един для всех. Для таковых однозначных утверждений у материалистов наравне с идеалистами нет строгих доказательств.

Однако означает ли это, что попытки материалистов и идеалистов описать воспринимаемый нами мир имеют равную ценность? Я утверждаю: нет, не означает. При внимательном рассмотрении можно с полным основанием убедиться, что подходы материалистов и идеалистов неравновесны по своему качеству. Прежде чем судить об этом различии, давайте ознакомимся с некоторыми свойствами бытия, которые обычно принимают во внимание, чтобы судить о его природе. Когда материалисты говорят о мире, они часто указывают на такие его свойства:

– Наблюдаемые люди в великом множестве случаев рассуждают, действуют, испытывают потребности наравне с наблюдателями. Они выражают свои желания; отстаивают свои убеждения; делают выбор, руководствуясь, по всей видимости, свободной волей; совершенствуются; заблуждаются; радуются; влюбляются и влияют на убеждения самих наблюдателей. И хотя возможно, что всё это есть проявления абсолютной идеи внутри бесплотного сознания, это всё же выглядит как множество самостоятельных индивидов, сожительствующих в едином телесно представленном мире, устроенном по единым для всех законам.

– Наблюдаемый предмет может быть описан другими наблюдателями с разных сторон, и из их слов может быть построено такое представление об этом предмете, которое полностью подтвердится при ближайшем внимательном изучении предмета любым из наблюдателей. И хотя возможно, что всё это есть проявления абсолютной идеи внутри бесплотного сознания, это всё же выглядит как отражение в сознании действительно существующего предмета, воспринимаемого разными действительными наблюдателями в едином телесно представленном мире, устроенном по единым для всех законам.

– Механическое повреждение, отравление или иное воздействие на мозг индивида может ухудшить качество работы его сознания, а также отключить его временно и даже навсегда. И хотя возможно, что всё это есть проявления абсолютной идеи внутри бесплотного сознания, это всё же выглядит так, будто мозг является действительным телесно представленным носителем сознания и подвержен воздействию других действительных телесно представленных сущностей.

– Когда наука открывает новые законы устройства мира, то анализ всего прежнего исторического опыта, а также анализ доисторических находок отчётливо показывает, что устройство мира подчинялось этим законам всегда и во всех местах в равной степени, хотя бы ранее люди и представляли себе мир совершенно иным образом, и неважно, как долго они представляли мир таким. И хотя возможно, что всё это есть проявления абсолютной идеи внутри бесплотного сознания, это всё же выглядит так, будто мы живём в едином для всех действительном мире, который не является плодом нашего сознания, не создан ради нашего сознания и существует в соответствии с определённым набором постоянных законов, относительно которых мы можем заблуждаться на протяжении тысяч лет, и всё же эти законы неизменно сохраняют свою силу.

Идеалисты в ответ на это всегда могут предложить свою версию приписки к каждому из этих свойств, например: «…это выглядит так, будто того желает абсолютная высшая абстрактная сущность, посылающая нашему бесплотному сознанию разнообразный опыт в соответствии со своим высшим замыслом». В самом деле, здесь нет строгого противоречия, это действительно может быть так. В числе прочего идеалисты говорят, что предмет не обязательно при ближайшем исследовании окажется камнем, если он выглядит как камень; к тому же то, что одному человеку кажется телесно выраженным камнем, другому может казаться личным интеллектуальным опытом, не имеющим отражения снаружи сознания. Поэтому вышеизложенные доводы в пользу материализма не являются совершенными. При этом идеалисты также не могут привести непогрешимое доказательство, почему всё описанное есть проявления абсолютной идеи. Но, что гораздо важнее, идеалисты склонны вводить в описание мира сторонние сущности, никогда не обнаруженные в результате исследований, но произвольно предполагаемые.

Именно в этом для меня заключается главная разница между идеализмом и материализмом – в отношении к лишним сущностям. Материалисты склонны считать мир, данный нам в ощущениях, самодостаточным, не требующим вмешательства посторонних, метафизических сущностей; они считают, что, изучив его законы, люди смогут использовать их себе на благо и получить власть над природой. Это в самом деле поэтапно происходило по мере развития человеческого общества и продолжает происходить: сначала человек открыл для себя преимущество копья, затем последовали топор, огонь, колесо, земледелие, выплавка металлов, сложные механизмы, паровой двигатель, а теперь электронные приборы и атомная энергетика. Вполне очевидно, что изучение объективных законов бытия приносит полезные плоды, оно позволяет обществу успешно развиваться: хотя в обществе ещё предостаточно страданий, средняя доступность еды и медицины за последние века многократно повысилась, и средняя продолжительность жизни человека заметно возросла. Идеалисты же в лучшем случае просто дают другие оценки нашему чувственному опыту и не предлагают своим толкованием мира никаких дополнительных преимуществ для лучшей адаптации человека к природным условиям, а только предлагают принимать другие управленческие решения; обществу для развития всё так же приходится изучать законы бытия. В худшем случае идеалисты предлагают руководствоваться выдуманными постулатами, которые дают человеку ложное знание или блокируют его познание и коих существует великое множество, например: что-то недостижимо, что-то вечно, что-то неизбежно настанет, что-то велит делать некий сверхразум, что-то не имеет значения и т. п. Часто такая предлагаемая картина мира содержит в себе ограничения, тормозящие прогресс. Так, например, до XX века женщины и чернокожие люди не могли получать качественного образования и осваивать ответственные профессии; хотя законы движения материи подсказывают, что больше образованных людей означает более быстрый прогресс, идеалистические убеждения порождали запреты, мешающие этим людям стать значимыми участниками общества.

Причина такого подхода идеалистов известна: философы хотят через введение дополнительных сущностей придать завершённости и смысла сложенной ими картине мира, угадать связи и причины сразу всего сущего. Но, по моему убеждению, за благородством цели здесь скрывается ущербность методов. Можно сколько угодно гадать, что находится в закрытой коробке или какие звери живут в конкретном лесу, но любая догадка остаётся всего лишь догадкой, и она часто окажется неверной при проведении исследования. Предположения не являются источником знания, на них нельзя надёжно положиться. Поэтому я убеждён, что при построении эффективной картины мира неприемлемо использовать никогда не обнаруженные, предполагаемые сущности. Есть бесчисленное множество потенциально верных объяснений бытия; выбрав одно из них наугад, мыслитель почти наверняка ошибётся. Такой подход несовместим с эффективностью.

Посему, желая качественно улучшать свой метод познания, я не могу признать идеалистические и материалистические объяснения мира равноценными. Из всего познанного мной у меня сложилось устойчивое представление, что материалисты занимаются познанием единого для всех материального мира, описание которого их устами звучит в основном и почти полностью так, как его наблюдаю я, а идеалисты лишь выдумывают удобные для себя версии, ссылаясь на невозможность доказать совершенным образом телесность воспринимаемого нами мира. Да, у нас нет совершенных методов познания, и что же? Научный метод бесчисленное множество раз показал на практике, что он безоговорочно доминирует по своей результативности над простыми догадками и спекуляциями. И если невозможно совершенным способом доказать, что в некотором удалённом от нас здании восемь окон, то логика как составляющая научного метода диктует нам, что сие никак не означает, что окон в здании обязательно три или двенадцать. Окон всё ещё может быть восемь, а любое другое предположение о количестве окон в этом здании необходимо обосновать столь же убедительно, как и изначальное предположение о восьми окнах. Идеалисты же зачастую пренебрегают этим требованием и утверждают, что если невозможно доказать телесность мира окончательным, совершенным способом, то он обязательно либо скорее всего есть идея. Я решительно отвергаю столь несостоятельное рассуждение и принимаю верность материалистического описания мира за величину, стремящуюся к целому, к единице, а состоятельность идеалистических воззрений я принимаю за величину, стремящуюся к нулю, и пренебрегаю ею при изучении мира. Привлечение в картину мира лишних сущностей многократно показало себя негодным методом мышления, который приводит к дорогим ошибкам и мешает эффективному планированию.

Почему же в таком случае я не объявляю существование действительного мира как непреложную истину и не отвергаю с ходу любые идеалистические картины мира как недостойные даже упоминания? Потому что, когда я выстраиваю свою картину мира, мной движет искренний научный интерес, желание максимально честно описать и представить мир, в котором, как я для себя принимаю, всем нам приходится сожительствовать наравне, подчиняясь единым его законам. Я пытаюсь создать модель, которая максимально правдиво передаст настоящее положение вещей и оттого будет настолько непротиворечивой, что позволит людям чрезвычайно быстро развиваться, избавляясь от страданий. И пытаясь выстроить такую картину, я обращался к уже существовавшим ранее учениям и был возмущён замутнённостью и предвзятостью большинства идеалистических моделей мира, но также я был повержен в некоторое недоумение стремлением многих материалистов выдать их описание мира за совершенное знание. Такого рода материалисты в своих методах ничем не отличаются от идеалистов: и те и другие вместо изыскания правдивой картины мира предлагают удобную для себя её версию. Для меня любое отклонение от честного и максимально непротиворечивого описания мира, данного нам в ощущениях, является бессмыслицей, ведь познание законов бытия в их истинном виде приводит к новым возможностям, а сочинение предпочтительных версий порождает ошибки при решении практических задач.

У меня вообще сложилось впечатление, что, несмотря на некоторое число действительно пытливых мыслителей, искавших в течение веков беспристрастные ответы на вечные вопросы, гораздо чаще философы приводили такие версии бытия, которые в числе прочего оправдывали более привилегированное положение в обществе той социальной группы, к которой принадлежали они сами, относительно других социальных групп. Также часто основным стимулом для написания книг и статей было получение прямой материальной выгоды. Даже в сегодняшних развитых капиталистических обществах написание научных статей часто поощряется финансово, что вызывает массовую профанацию науки и коррупцию в университетах, но уже пять веков назад знаменитейший Никколо Макиавелли написал во многом противоречивый и высмеивающий добрую мораль трактат «Государь», где в предисловии, обращаясь к молодому правителю Лоренцо Медичи, открыто давал понять, что эта книга является подарком с надеждой на вознаграждение, вероятно в виде предоставления ему перспективной должности. Увы, личная выгода движет людьми гораздо чаще, чем поиск истины: мы уже знаем из описания связи персонального и общественного блага, что это неизбежно среди низкоразвитых людей. Все подобные намерения мне чужды, и я твёрдо убеждён, что гармоничный мир может быть выстроен только на таком знании, которое максимально точно отражает настоящее состояние вещей, на знании, чище и правдивее которого невозможно получить ничего, на знании, которое постоянно вычищает любые выявленные в себе противоречия, которое служит всему обществу разом и не осквернено вмешательством чьего-то частного интереса.

Изучая устройство общества, я обратил особое внимание, что пропаганда идеалистических воззрений встречается в мире гораздо чаще, чем пропаганда материализма; множество малых и больших обществ построены на идеализме, многие правительства продвигают идеалистические описания мира на государственном уровне. По всей видимости, так происходит, потому что идеализм даёт больше свободы трактовок бытия через привлечение лишних сущностей. Материализм изучает и обобщает только то, что наблюдается в природе, и ничего лишнего в получаемую картину не добавляет или хотя бы стремится к этому, поэтому его трудно использовать как гибкий инструмент для манипуляций над общественным сознанием. Если правящей социальной группе невыгодно то знание, которое открывается при помощи материалистической науки, очень трудно подменить материализм неким другим, более выгодным материализмом. Идеализм же может быть сколь угодно гибким, потому что в числе прочего может включать даже сущности, наделённые волей, которые якобы могут приказывать людям либо неявно распоряжаться их судьбой. Как только индивид принимает идеалистическое описание мира, ему всегда можно предложить бесконечное множество различных трактовок одних и тех же событий, чтобы направить его мысли в любую нужную кому-то сторону; его можно заставить воспринимать среди окружающего многообразия больше предметов и существ, чем возможно обнаружить при помощи научных приборов; его можно заставить видеть прямые причинно-следственные связи между событиями, которые являются статистически случайными и никак друг от друга не зависят. Таким образом, идеализм, не давая практической выгоды при изучении мира, даёт правящей социальной группе выгоду при управлении массами людей. В то время как материалистическое изучение законов бытия шаг за шагом позволяет узнать, как сократить сумму общественных страданий и наладить благополучную жизнь всего общества, идеализм в течение тысяч лет предлагает готовые сценарии всеобщего благополучия и никогда не был в этом смысле успешен; зато он более, чем материализм, пригоден для перераспределения благ в пользу правящей социальной группы. Следовательно, идеалистическое мировоззрение является потенциально опасным для широких масс людей, и если такое мировоззрение продвигается правящей социальной группой, то почти наверняка эта инициатива продиктована её корыстным интересом и никак не поможет повышению качества прикладных знаний о мире.

В связи со всем вышеперечисленным я не намерен забывать о несовершенстве методов познания и утверждать однозначно, что о мире доподлинно известно, что он действительно имеет телесную природу, но и спекулировать несовершенством наших методов познания в пользу идеалистического объяснения мира я также не намерен. Я принимаю ценность идеалистических описаний мира за ничтожную не потому, что я ранее других познал истину о бытии, а потому, что материалистическое описание более эффективно для развития общества. Далее я всегда буду придерживаться позиции материализма, подразумевая, что вне нашего сознания существует действительный единый для всех мир, отражаемый в наших чувствах; хотя, строго говоря, он является предполагаемым, во многих случаях я буду опускать эту подробность.

К сожалению, хотя такой подход и благоприятствует ясному продуктивному мышлению, тем не менее он не устраняет проблемы экзистенциального страдания. Во-первых, как было показано на примере с числом окон, отвергнутое по причине недоказанности не является из-за этого опровергнутым и всё ещё может быть верным. Я отвергаю идеалистические учения ради эффективности мышления, чтобы не загромождать разум мусорной, ничем не подтверждённой информацией и работать только с тем, что объективно существует. Но, как сказал известный литературный персонаж, on ne sait jamais – «никогда не знаешь». Любой настоящий учёный всегда должен обладать гибким мышлением и быть ментально готовым к сюрпризам бытия, не цепляясь за полюбившиеся догмы. Это есть обязательная часть научного метода, и я с готовностью её придерживаюсь, поскольку хочу получить максимально честное знание о мире. Когда одна и та же беговая лошадь (я резко осуждаю эксплуатацию животных) в течение многих забегов финиширует всегда первой, то легко поддаться софистическому соблазну и утверждать, что только она может приходить первой, что это известно и очевидно. Но ставить на каждый новый её заезд собственную жизнь с полной уверенностью, что с тобой ничего не случится, будет неразумно. Аналогично следует также воздержаться называть мир однозначно материальным, если он всего лишь похож на такой, а также если ты в это искренне веруешь. Все мы, если хотим мыслить научно, должны соблюдать строгую дисциплину мышления и не поддаваться соблазнам. Следовательно, сомнение остаётся, а вместе с ним и страдание. Во-вторых, даже если мы просто уверуем, что мир, данный нам в ощущениях, совершенно точно является отражением действительного мира вне нашего сознания, у нас всё равно остаётся множество фундаментальных вопросов. Почему я осознаю себя, в то время как многие другие существа – нет? Является ли моя жизнь чьим-то запланированным проектом? Есть ли смысл жизни? Имеет ли значение, как я живу? Продолжу ли я осознавать себя после наступления физиологической смерти? На эти вопросы у нас также нет ответов, доказанных совершенным способом, и большинство людей довольствуются лживыми объяснениями. Поэтому даже принятие за догму материалистической картины мира не избавило бы нас от неминуемого интеллектуального страдания, вызванного осознанием себя в бытии. Нам всё равно пришлось бы иметь дело с пугающей тьмой незнания в самых важных вопросах.

Итак, «не знаю» – это самый честный ответ о сущности мира, данного нам в ощущениях. «Не знаю» – это слова, которые всегда должен быть готовым произнести любой человек. Разумеется, открытое признание собственного невежества не выглядит столь же привлекательным, как блистательное изложение одной из неподтверждённых версий бытия, но в долгосрочной перспективе оно приносит гораздо больше блага. Когда цель – не впечатление публики, а познание мира, нельзя идти на компромисс с честностью. Следовательно, делать преждевременные ответственные заключения о сущности мира есть ложный и вредный путь. В то же самое время нашему восприятию открыт огромный, невероятный и непознанный источник опыта, который проявляет себя в достаточной мере подобно тому, как проявлял бы себя действительный телесно представленный мир, отразившийся в нашем сознании; сей опыт уже показал и продолжает показывать нам, что мы можем развиваться внутри этого источника, познавать и изменять его в достаточной степени подобно тому, как если бы это был действительный телесно представленный мир, отразившийся в нашем сознании. Верный путь заключается в том, чтобы, решительно отвергнув бесполезные гадания и удобные версии, всецело посвятить себя изучению этого источника и постепенно улучшать качество своего понимания бытия, сокращая экзистенциальное страдание и одновременно налаживая безопасное и благополучное существование человечества. Верный путь заключается в том, чтобы разработать эффективные инструменты познания и применять их к миру, данному нам в ощущениях, независимо от того, чем этот мир в итоге окажется.

Здесь хотелось бы прокомментировать слова кое-кого из великих гениев, к кому мы ещё вернёмся позднее:

«Агностик говорит: не знаю, есть ли объективная реальность, отражаемая, отображаемая нашими ощущениями, объявляю невозможным знать это. Отсюда – отрицание объективной истины агностиком и терпимость, мещанская, филистерская, трусливая терпимость к учению о леших, домовых, католических святых и тому подобных вещах».

Моя позиция далека от изложенных здесь опасений. Во-первых, как читатель мог убедиться, существования единого для всех мира, который отражён в наших ощущениях, я не отрицаю, а, напротив, считаю это наиболее вероятным состоянием вещей. Во-вторых, мой отказ от безусловного принятия материалистической картины мира ни в коей мере не продиктован стремлением оправдать существование неких сомнительных предметов и явлений, которые до сих пор не могли быть подвергнуты научному исследованию. Если же перейти от оправданий к критике, то автор вышеприведённых строк претендует на непогрешимое знание сущности мира, представленного в наших ощущениях. Хотелось бы спросить его, с помощью каких методов и инструментов он смог получить это знание, ибо мне таковые неизвестны.

Определившись со своим подходом к пониманию природы бытия, я обратил внимание на другой аспект различных философских учений – низкую их продуктивность относительно продвижения к наивысшему общественному благу. Какие-то из них являются исключительно описательными и потому пассивными: такие версии предлагают удовлетвориться объяснением, откуда мир возник и почему он так устроен, и не предлагают созидательных целей и путей развития. Другие навязывают максимальное смирение и отказ от желаний, что противоречит биологической задаче и на длинной дистанции не приведёт к исчезновению страданий. Есть и такие, которые утверждают, что все события предрешены и воля человека есть лишь иллюзия, а принятие решений не имеет смысла; такие идеи парализуют творческие силы их последователей и замедляют продвижение общества к благу. Случались также описания мира, где мир объявлялся телесным, состоящим из вещества, и при этом объявлялось существование в нём богов, также состоящих из вещества; как показала практика, считать в равной степени верным очевидное и предполагаемое – ошибочный путь, не располагающий к эффективному развитию. Оценив эти и другие философские учения, я пришёл к выводу, что мировоззрение, построенное на стремлении к достижению персонального и общественного блага и использующее в качестве основы биологическую программу, заложенную в ДНК, является наиболее устойчивым среди всех и на длинной дистанции вызовет наибольшее одобрение в обществе.

Вникая более детально в суть различных учений, я понял, что большинство из них применяют для описания устройства мира некие базовые понятия, задающие первичное разделение модели мира на разнородные начала, которые вечно сосуществуют и взаимодействуют друг с другом. В качестве таких понятий часто используются мысль, информация, мера, дух, материя, пространство, время, истина, разум, любовь и многие другие. Разные учения предлагают разные версии того, какие из этих понятий являются первородными, а какие – производными и иллюзорными; истинный ответ на этот вопрос далёк от очевидности, если вообще существует. Одним из важнейших аргументов в спорах на тему первичного разделения бытия является критерий объективности, то есть способ определения существования предмета или явления независимо от сознания. Я решил, что для построения эффективной системы мышления, которая предполагает, что мир, данный нам в ощущениях, является отражением внешнего действительного мира, мне также придётся опираться на некие представления о том, чтó следует считать объективным.

Также я заметил, что во многих учениях понятия имеют расплывчатые определения и не всегда возможно чётко понять, о каком предмете или явлении идёт речь в конкретном случае, не всегда удаётся воспроизвести в сознании его модель. Это приводит к тому, что один обсуждаемый предмет в разных местах рассуждения и разными людьми часто представляется по-разному. Ознакомившись с логикой Аристотеля, я узнал, что такое рассуждение бессмысленно, ибо «нельзя мыслить ничего, если не мыслить что-то одно»25. Из практики также было видно, что понятия с непостоянными определениями затрудняют качественную передачу информации и поэтому не позволяют выстраивать стабильные работающие системы. Я пришёл к заключению, что в прогрессивном учении понятия должны быть ясно и строго определены.

С такими исходными посылками я приступил к строительству эффективной картины мира.

Краткое содержание:

Аргументы в пользу идеальной или материальной сущности мира одновременно несовершенны. Идеализм не даёт преимущества для получения прикладных знаний о мире, но выгоден для управления одних людей другими и потому опасен для широких масс людей. В научном методе запрещено принимать недоказанное за состоявшуюся истину, поэтому я открыто признаюсь в незнании сущности бытия и направляю свои силы на создание качественных инструментов для её познания. Материалистическое описание мира является моим осознанным предпочтительным выбором, ибо оно достаточно эффективно и содержит меньше лишних сущностей, что приносит положительный результат на длинной дистанции. Лучшее, что мы можем сделать для преодоления экзистенциального страдания, – изучить до конца мир, данный нам в ощущениях. То учение имеет больше шансов распространиться и получить одобрение, которое направлено на достижение наивысшего общественного блага, опирается на объективные понятия и строгие определения.

Глава 5. Проблемы восприятия

Прежде чем начать изложение системы мышления, претендующей на эффективность, будет уместно понять, почему у меня сформировалось именно такое представление и как это связано с происхождением сознания и восприятия, а также с некоторыми их особенностями. Ещё ранее нам следовало бы понять связь внешнего мира и сознания.

К счастью, со времён Античности и Средневековья наука совершила немало важнейших открытий. Нам больше не нужно гадать, каким образом ощущения попадают внутрь нашего сознания. Научные работы последних двух столетий позволили смело и обоснованно утверждать, что вся получаемая извне информация попадает в мозг посредством биохимических сигналов сложной природы, имеющих в основе электрическое взаимодействие и передаваемых через длинные нервные окончания, оплетающие всё тело человека. Сетчатка глаза, тактильно чувствительные нервные окончания, вестибулярный аппарат и любые другие органы чувств сообщаются с отделами головного и спинного мозга при помощи этих условно электрических сигналов (условно – потому что они не являются направленным потоком электронов в проводнике). Мозг же являет собой сложнейшее и уникальное в каждом случае сплетение десятков миллиардов нервных клеток, которые таким же способом непрерывно обмениваются информацией внутри своего плотного скопления, и так осуществляется нервная деятельность вообще и высшая нервная деятельность в частности; последняя именуется мышлением. Мозг есть у огромного числа многоклеточных животных, но нет оснований полагать, что каждое из них или хотя бы многие виды осознают себя в той же мере, как осознаёт себя человек. Феномен сознания пока ещё до конца не изучен; тем не менее известно, что сознание возникло только в очень развитых и сложных мозгах и что только у человека оно дополнено сложным воображением благодаря развитому абстрактному мышлению. По всей видимости, одной из обязательных причин возникновения такого сознания стало то обстоятельство, что человек в течение значительного эволюционного периода был помещён в условия, требующие от него предельной изобретательности и постоянного творчества. Наука антропология26, подробно изучающая этот вопрос среди прочих, на сегодняшний день не оставляет учёным практически никаких сомнений, что эволюционное превращение обезьяноподобного предка человека в человека современного происходило в течение приблизительно семи миллионов лет и что это превращение было неравномерным по скорости и характеру изменений. На каком конкретно этапе возникло разумное сознание, аналогичное современному, пока не представляется возможным установить точно. Кроме того, в соответствии с одними оценочными критериями это могло произойти миллион лет назад, а с другими – полностью современное сознание существует всего полтора-два века, и даже не у всего человечества одновременно. Однако уже достаточно точно известно, что сознание возникает только в процессе мышления.

Сознание – это создаваемая мозгом в процессе мышления абстрактная модель, в которой индивид мыслит самого себя, целостный мир вокруг и свои отношения с миром, противопоставляя себя ему.

Чтобы понять суть мышления, нужно сначала понимать причину происхождения мозга. Каждое живое существо, будь то бактерия или млекопитающее, переживает в течение своей жизни разнообразный опыт. Как нетрудно убедиться эмпирически, те организмы, которые способны обрабатывать этот опыт и учитывать его в своём дальнейшем поведении, действуют гораздо более сообразно объективным условиям среды и оттого более эффективны в выполнении своей биологической задачи, чем те организмы, которые такой способностью не обладают. Для обработки получаемого опыта нужны сложная система рецепторов и органов чувств, а также центр обработки получаемой от них информации. Наукой установлено, что у простейших организмов такая централизованная система отсутствует полностью; у более развитых существ возникли примитивные нервы и нервные узлы, выполняющие самые простые функции обработки данных; у высших многоклеточных возникли сложнейшие нервные системы и дифференцированные объёмные мозги. При этом замечено, что обладатели сложных нервных систем несоизмеримо лучше адаптируются к природным условиям, чем их неразвитые собратья, им подвластно гораздо большее разнообразие действий и реакций; жизнь таких особей гораздо более стабильна и предсказуема. Напрашивается вывод, что мозг – это орган, который отвечает за наиболее эффективное взаимодействие организма с окружающей средой, это эволюционный инструмент, который служит для повышения успешности организма в конкурентной борьбе за выживание и размножение. Функция мозга заключается в том, чтобы получать информацию из внешнего мира и обрабатывать её таким способом, чтобы дальнейшее поведение особи максимально качественно обслуживало её биологическую задачу.

Важно! Понимание происхождения и устройства мозга позволяет нам понять природу возникновения экзистенциального страдания. В самом деле, коль мозг выполняет задачу обеспечения максимально продуктивного нашего взаимодействия с окружающей средой, самым предпочитаемым для его устройства состоянием вещей должно быть полное, абсолютное знание, отсутствие какой-либо неопределённости, проникновение во все тайны бытия. В повседневной жизни, когда индивид годами привыкает к своему жилищу, к своему месту учёбы или работы, к своей пище и к своим родственникам, его мозг в целом удовлетворяется такой степенью знания постоянно воспринимаемой им части мира, хотя это и неполное знание. Но стоит нам зайти в полностью тёмный незнакомый чулан с сельскохозяйственным инвентарём, как всё наше внутреннее естество сжимается и тревожится, ибо мозг предвидит в этом месте потенциальную опасность для здоровья в виде возможных травм. Пытаясь устранить эту опасность, мозг всячески побуждает нас преодолеть незнание, которое её причиняет. Будучи движимы этим посылом, мы стремимся при первой же возможности включить освещение в тёмной комнате и оценить расположение в ней предметов, повысив свою степень познания незнакомого участка и снизив уровень угрозы до минимального или, при невозможности этого добиться, хотя бы до относительно приемлемого. Но если с чуланом мы чаще всего легко можем такое проделать, то для устранения экзистенциального страдания у нас не хватает методов познания и информации обо всём бытии. Сколько бы мы ни включали и выключали свет, для нас не становится ясным, чтó есть бытие и есть ли смысл жизни; не помогают и другие действия. Поэтому мозг удовлетворяется освещённой комнатой, выстроив её достаточно информативную модель, но не удовлетворяется относительно причин и смысла бытия, испытывая тревожное состояние по этому поводу всякий раз, когда человек мыслит о бытии, и требуя найти ответы.

Согласно исследованиям, в развитых мозгах животных значительная их часть служит для контроля физиологических процессов внутри организма и для реализации рефлексов и инстинктов, а другая часть отвечает за мышление. Столь непростые задачи выполняют огромные по численности цепочки и сети связанных между собой нервных клеток. В течение жизни животной особи клетки её мозга непрерывно получают и отправляют сигналы, они взаимодействуют друг с другом и с остальными клетками организма при помощи биотоков и химических веществ, будучи задействованы в неуловимо сложных алгоритмах, независимо от того, спит особь или бодрствует, покоится или активно двигается.

Это есть материальная составляющая мышления. Но мышление имеет двойственную природу и выражено также в абстрактной форме. Для сознания мышление – это процесс, который выделяет из потока информации обобщения и закономерности, фиксирует их в виде идей и образов, соединяет причинно-следственными связями, вырабатывает определённые реакции на эти идеи и образы, создаёт из них сложные модели, дополняет и трансформирует эти модели и строит прогнозы их поведения в различных условиях, получая тем самым новый полезный опыт и знания. Продуктивность мышления у разных животных достигает порой удивительных форм. Так, например, некоторые млекопитающие и птицы могут разгадывать принцип действия несложного дверного замка, придумывать различные ухищрения для добычи труднодоступной еды и отправляться на поиски людей, чтобы попросить помощи в трудной ситуации. В числе прочего зарегистрировано немало случаев, когда даже акулы, чей мозг довольно примитивен, приплывали к подводным исследователям, когда не могли освободиться от рыболовного крючка, и тёрлись о человека, пока не получали помощь, а после уплывали. Мы пока не можем знать, действительно ли акула способна понять, что двигательные возможности человека отличаются от её собственных и что от их применения к её ране может быть большая польза, но акулы проявляют столь удивительные формы поведения регулярно. Как бы то ни было, мышление открыло для животных совершенно новые по сравнению с другими живыми существами возможности, их приспособленность к выполнению биологической задачи сильно возросла. В то время как генетический материал растений и грибов задаёт свойства их организмов один раз и на всю жизнь, мышление позволило животным быстро творчески реагировать на сиюминутно возникающие нестандартные ситуации, подстраиваться под среду, безотлагательно решать новые для себя задачи. Это привело к тому, что на всей планете именно животные питаются растениями и почти никогда наоборот.

Мышление не представлено единым процессом и может происходить по-разному и применяться к разным предметам. Познание мира – это мышление, преобразующее сигналы, поступающие от органов чувств, в понятные человеку образы и выявляющее среди них связи и паттерны; рефлексия – это мышление, применённое индивидом к сиюминутно воспринимаемой собственной абстрактной модели или к такой же модели, но извлечённой из памяти; воображение – это операции с любыми хранимыми в памяти моделями, искусственная рекомбинация их свойств и расчёт взаимодействия исходных и производных моделей; сны и видения – это мышление, происходящее спонтанно и вызывающее в сознании образы и идеи, слабо подчинённые воле индивида или не подчинённые ей вовсе; рассуждение – это мышление, которое определяет отношения между предметами, событиями и явлениями, хранимыми в памяти.

У учёных нет никаких сомнений, что сознание есть результат материально выраженного процесса мышления. Но на текущем этапе технического прогресса связь между групповой активностью клеток мозга и сознанием трудно отследить с удовлетворительной точностью. Гораздо проще понять связь между сознанием и абстрактным проявлением мышления. Сознание есть модель, порождённая мышлением; оно возникает, когда мышление обработает достаточно большое количество данных о мире и о самом индивиде и выделит набор их свойств, определяющий их отношение друг к другу. Для эволюционного процесса вполне закономерно, что сложная модель не появилась сразу, а ей предшествовало неисчислимое множество более примитивных моделей, когда мозгу разных животных удавалось выделять из воспринимаемой информации лишь отдельные образы и идеи. Например, с древних времён известен феномен поедания змеями собственного хвоста; хотя змея использует некую примитивную форму мышления для анализа окружающей среды, она всё же неспособна надёжно распознавать собственное тело среди других предметов. У огромного числа других животных также не наблюдается способности осознавать самих себя – их нервные узлы и мозги решают лишь узкие задачи и действуют, подчиняясь генетически обусловленным алгоритмам, способствующим выживанию; похоже, что многие животные не обладают и целостной моделью мира. Хороший пример отсутствия сознания я получил, наблюдая четырёхмесячного младенца. Он подолгу пристально смотрел на висящую перед его лицом игрушку, пытался поднимать голову в её сторону и издавал нетерпеливые звуки, но при этом совершал хаотические движения руками перед своими глазами и не догадывался, что это его руки и что с их помощью он может дотянуться до игрушки. Когда же он интересовался каким-нибудь видом вдали и затем его отворачивали в другую сторону, он не пытался повернуться в сторону объекта своего интереса, воспринимая лишь то, что в данный момент находилось перед его глазами, и как будто считая прежнее изображение исчезнувшим безвозвратно. Легко понять, что это не слишком эффективный способ взаимодействия со средой, и развитие у животных сознания повысило выживаемость видов.

По всей видимости, воображение появилось ещё гораздо позднее, ибо оно требует значительных энергозатрат, но не приносит очевидной мгновенной пользы, что является для организма энергетически бессмысленным и первоначально не должно приживаться в нервной системе. Нужны были длительные специфические условия, чтобы выделилась тенденция, что воображение помогает особи подготовиться к будущим событиям и тем самым повышает её способность к выполнению биологической задачи; популяции с такой способностью постепенно стали выигрывать природную конкуренцию у других. В зачаточной форме воображение встречается у некоторых животных, и они плохо контролируют его, не будучи способны отличить свои фантазии от реальности. Более управляемое и контролируемое воображение появилось у приматов, дельфинов и, вероятно, слонов, но его качество также далеко от идеала, и даже люди в примитивных обществах в основном неспособны различать сны и реальность; множество таких примеров описал Люсьен Леви-Брюль в своей книге «Первобытный менталитет». Есть научная версия, что некоторые наскальные рисунки животных у древних людей использовались для совершения ритуала перед отправлением на охоту и ритуал фактически являл собой репетицию: вместо рисунка люди воображали настоящего зверя и кололи его копьями. Нам трудно узнать, было ли такое на самом деле и могли ли древние люди различать значимость ритуала и настоящей охоты, но в любом случае воображение открыло для животных и человека возможности для тренировок и репетиций. Такое мышление нейрофизиологи называют абстрактным, в то время как конкретное мышление обрабатывает только сиюминутно воспринимаемые предметы и обстоятельства. После появления и развития воображения сознание живых существ усложнилось – в нём теперь могли соседствовать воспринимаемые и воображаемые предметы, а также идеи.

Длительное развитие у древних людей воображения привело к появлению у них рассуждения, то есть способности удерживать в уме и производить операции с чистыми идеями, не имеющими образного воплощения. Привычка обращаться к каждому члену общины определённым набором звуков постепенно привела к формированию представления об имени как отдельной абстрактной сущности, которая соответствует конкретному человеку и неразрывно связана с ним; отношение людей к различным явлениям, положительно и отрицательно влияющим на выполнение ими биологической задачи, были обобщены понятиями «хорошо» и «плохо», «добро» и «зло»; усложнение общественных отношений породило понятия «приказ», «закон», «преступление», «возмездие»; ориентация людей во времени суток и в сезонах привела к появлению понятий «рассвет», «закат», «полдень», «день», «ночь», «зима», «лето» и др. Люди научились составлять эти и другие понятия в суждения и делать простейшие умозаключения, что улучшило понимание каждым индивидом окружающего мира: например, при регулярной добыче огня человек заметил, что воспламеняются только сухие материалы, и постепенно пришёл к заключению, что, находясь в незнакомой обстановке, для разведения огня также потребуется искать нечто сухое, независимо от других свойств этих предметов. От собаки невозможно добиться аналогичной степени осмысления ситуации: даже если в течение долгого периода тренировать её приносить человеку сухие палки и сухие тряпки, она не сообразит, что подойдёт также и сухая бумага, зато с готовностью принесёт и мокрую палку. Мышление собаки строго конкретное: она мыслит сам предмет и не может выделять из группы разнородных предметов общее свойство и связывать его с внешними сигналами. Человеку же рассуждение позволило находить новые источники пищи, раскрывать источники отравлений, улучшать способы охоты и орудия труда, делать выводы о целебных свойствах растений из личного опыта и многое другое. Но ещё больше по сравнению с персональными преимуществами способность мыслить суждениями повысила коллективную эффективность человеческих популяций из-за возможности обмениваться более содержательной информацией, чем это бывает у животных. В то время как более примитивные существа могли передать друг другу информацию вроде «пойдём со мной, там какая-то опасность», люди уже были способны сказать: «В направлении высоких гор, на расстоянии такого перехода, что солнце успело бы от восхода дойти до верхней точки на небе, обнаружена большая группа чужаков, все они самцы и сильные – похоже, что разведывают территорию; нам их не одолеть, поэтому нужно быстрее уходить в противоположном направлении». Такая развитая коммуникация исключила необходимость каждому человеку или хотя бы лидеру общины лично изучать источник проблемы, чтобы убедиться в размере опасности; люди научились адекватно реагировать на обстоятельства, которых они даже ещё не видели.

Финалом развития мышления стала формализация способов рассуждения – выработка устойчивых идей, которые подчиняются строгим правилам и позволяют выстраивать сложные абстрактные проекты, радикально повышающие эффективность индивида и человеческих коллективов при взаимодействии со средой. Вполне вероятно, что этот процесс начался с появления элементарной арифметики: пытаясь передавать друг другу информацию о количестве предметов, древние люди постепенно пришли к представлению предметов абстрактно – штуками, пренебрегая при этом их сущностью и внешними различиями. Очевидно, что в материальном выражении десять камней – это отнюдь не то же самое, что десять апельсинов, но идея числа десять универсальна, и она позволила любому индивиду достаточно эффективно вообразить нужные наборы предметов, даже если он никогда не наблюдал воочию этих предметов в таком числе. Способность к счёту не зарождается у коллективных животных спонтанно, ибо для передачи информации об опасности или источнике пищи достаточно жестов и примитивных звуков, а их интенсивность неплохо передаёт значимость явления. Чтобы арифметический счёт появился у человека, потребовалось ведение развитой хозяйственной деятельности, которая, скорее всего, должна была включать планирование при запасании ресурсов и обменные операции, поэтому формализованное мышление вряд ли существует дольше, чем десятки тысяч лет, а вероятно, и того меньше. Тем не менее за столь ничтожный для эволюции срок, без помощи новых генетических преобразований и лишь используя потенциал мозга, который был наработан прежними этапами эволюции, люди значительно развили свои математические способности. Хотя отследить дату изобретения, например, такой вычислительной операции, как умножение, не представляется возможным, тем не менее уже за 1600—1800 лет до нашей эры жители Вавилона умели делать нечто гораздо более сложное – вычислять квадратный корень числа, о чём свидетельствует найденная археологами глиняная табличка.

Следы вычислений в шестидесятеричной системе счисления, которые дают довольно точное значение квадратного корня из двух

Параллельно развитию математики у людей назревало представление о том, что одни способы рассуждения лучше, чем другие, помогают выяснять действительное состояние вещей в различных ситуациях и прогнозировать будущее. Множество философов размышляли над этим в течение веков, и в IV веке до нашей эры Аристотель впервые сформулировал три из принятых ныне четырёх законов логики, а также описал силлогизм, то есть логическую операцию, которая заключается в построении верного заключения из двух исходных посылок. Эти работы и дальнейшее развитие логики позволили гораздо быстрее накапливать полезные знания о природе и значительно ускорили научно-технический прогресс человечества. Тем не менее и математика, и логика испытывали одну и ту же проблему – недостаток точного формального описания их ключевых концепций, что приводило к сложности их освоения и дальнейшего развития. Так, например, античная геометрия шагнула далеко вперёд по сравнению с алгеброй: поскольку в геометрии размышления ведутся относительно фигур, их легко было изображать и размышлять об их свойствах, при этом алгебраические задачи не имели современного символьного представления и описывались простым рассказом; решать их также приходилось философским рассуждением, не имея формул и объекта визуализации, что приводило к запутыванию при увеличении размеров задачи и её решения.

Лишь через две с лишним тысячи лет после Аристотеля английский математик Джордж Буль смог перевести логические умозаключения в строгий символьный язык, сохранив их отношения. Так появилась логическая алгебра – способ максимально коротко и просто выразить сущность логических операций без отвлечения внимания на конкретный смысл исходных посылок. Это крайне значительно повысило ясность логических построений и потому позволило создавать их гораздо более объёмными и проще находить в них ошибки. Математическая логика Буля, будучи применена к электрическим цепям, позволила менее чем через сто лет создать небывалые ранее универсальные вычислительные машины, которые могли, в зависимости от заданной программы, решать любую исчислимую задачу; подробнее с реализацией этого технологического чуда любознательного читателя смогут познакомить Чарльз Петцольд в своей книге «Код. Тайный язык информатики» и Бен Итер (ориг. Ben Eater) в своих выдающихся видеоуроках на английском языке. Кроме того, в XX веке во многих областях науки были разработаны формальные системы, представляющие знания в виде символов и формул со строго описанными их отношениями. Всё это в совокупности придало прогрессу гигантский толчок вперёд и очень сильно изменило мировую экономику и быт людей. При этом важно понимать, что люди как биологический вид никогда не были психически готовы к столь значительным переменам в течение незаметного для эволюции мгновения, и сейчас человечество с нарастающей скоростью плохо контролируемо движется в пучину неизвестности; без применения грамотной созидательной общественной теории это может привести к нашей гибели.

На протяжении всей истории существования логики правильные логические операции были и являются умением абсолютного меньшинства людей. То же самое верно будет сказать об алгебраическом подходе к решению задач и о математическом анализе, и даже принципиальное владение всеми арифметическими действиями распространилось на большинство людей только в XX веке. Тем не менее эксперименты многократно показали, что такое положение вещей не имеет ничего общего с якобы генетическими различиями людей и с верованиями, что одному человеку дарован талант, а другому нет. Наш мозг устроен таким образом, что каждого психически здорового человека можно обучить эффективным способам мышления и сделать его гораздо более приспособленным к жизни. Только природный эгоизм людей, их стремление к персональному благу и непонимание пользы от общественного блага привели к появлению обществ, где распространение знаний искусственно ограничивалось, оставляя большинство людей в полуживотном состоянии на протяжении тысяч лет; сейчас ситуация в мире изменилась к лучшему лишь незначительно. Формализованное грамотное мышление, хотя оно и не является врождённой способностью человека, стало наиболее значимым достоянием нашего биологического вида, определив наше исключительное положение в природе и позволив с лёгкостью доминировать над всеми прочими живыми существами.

Это настолько облегчило жизнь людей, что дальнейшее эволюционное развитие мыслительных способностей мозга остановилось: большинство населения планеты всегда обеспечено едой и пребывает в безопасности; что же касается несчастного меньшинства, до сих пор страдающего от голода и массовых болезней, его естественный отбор происходит не по интеллектуальным признакам, а по приспособленности физиологии организмов к сложным условиям среды. Способность людей выводить сложнейшие научные теории и выстраивать машины из сотен тысяч слаженно работающих деталей является результатом вынужденной постоянной ориентации предков человека в трёхмерном пространстве джунглей, а также последующей необходимости человека высекать каменное рубило в течение трёх миллионов лет подряд. Изучение карликового человека флоресского27 (Homo floresiensis) показало, что у людей, лишённых естественных врагов и помещённых в благоприятные условия обитания, быстро сокращаются размеры мозга и тела, и, по всей видимости, подобная тенденция уже сформировалась для нашего будущего.

Таким образом, будет уместно подытожить, что современные доступные нам возможности мышления возникли следующим образом:

– У многоклеточных существ появились нервы, которые передавали сигналы между частями тела, позволяя им действовать слаженно, как одна система.

– В процессе эволюционного отбора к нервам добавились узловые скопления нервных клеток, которые, объединяясь в цепочки и сети, формировали рефлексы, то есть стандартные реакции организма на наиболее частые раздражители.

– Дальнейшее усложнение нервных узлов позволило животным выделять абстракции из входящего потока сенсорной информации и отныне не только формировать реакции на непосредственную близость пищи или угрозы, но и анализировать условия среды, вырабатывая для них рациональные стратегии поведения; можно вполне обоснованно считать это появлением мозга.

– Мышление животных прогрессировало, соединяя отдельные абстракции и формируя всё более полную модель мира, что постепенно привело к различению границ собственного тела и мысленному отделению его от окружающей среды; так появилось сознание.

– Дальнейшая конкуренция видов привела к появлению воображения, то есть кроме конкретного мышления появилось также абстрактное.

– Длительное развитие абстрактного мышления сделало возможным примитивное рассуждение, чем значительно повысило индивидуальную и коллективную эффективность людей и подготовило мозг человека к сложнейшей интеллектуальной деятельности.

– Усложнение орудий труда и общественной жизни людей привело к изобретению эффективных способов мышления, отчего стала активно развиваться наука, и прогресс ускорился в тысячи раз.

Здесь нам пора вернуться к материальной составляющей мышления и поговорить о серьёзной проблеме восприятия. Нетрудно понять, что, поскольку мышление воспроизводит мир из множества входящих электрических сигналов, поступающих в мозг по нервам, а физиология человеческого организма чрезвычайно сложна, как и сам воспринимаемый мир, весьма вероятны частичная потеря и искажение передаваемой информации. Но это лишь второстепенная проблема, а первоочередная гораздо глубже. Дело в том, что, когда мы изучаем некий предмет, мы не можем воспринять всю сущность этого предмета как она есть, во всех её подробностях и многообразии. Мы воспринимаем только обращённую к нам сторону предмета, видим её лишь снаружи и только в воспринимаемом нашими глазами диапазоне световых волн, упуская множество всех других исходящих от него и проходящих сквозь него волн. К примеру, если я наблюдаю яблоко, то благодаря моему прежнему личному опыту и чтению книг я предполагаю, что его обратная сторона также имеет кожуру, что под кожурой находится мякоть белого цвета, что в сердцевине этой мякоти находятся также полости с семенами; я представляю себе, что кожура и мякоть яблока состоят из великого множества живых клеток, что в них есть цитоплазма, органеллы, что в них происходят сложнейшие химические процессы, присущие в природе только живым организмам. Что же я воспринимаю фактически? Одно лишь округлое цветное пятно. Плоская проекция верхнего слоя одной стороны предмета – это то, что мы зрительно воспринимаем о вещах чаще всего. Это меньше одной миллионной доли всей информации, которую можно добыть о предмете в процессе длительных исследований. Таким образом, для нас практически невозможно сиюминутно получать хотя бы основную или значительную часть всей информации об исследуемом нами предмете. Нам приходится довольствоваться внешними проекциями, а внутри незнакомого предмета всегда могут обнаружиться совершенно неожиданные и разнообразные детали, которые помешают нам использовать этот предмет для наших целей и расстроят наши планы.

Действительная сложность наблюдаемых нами предметов (вверху) и простота воспринимаемых глазом изображений (внизу)

Доля видимого света среди разнообразия электромагнитных волн

Проблема эта велика, но и на ней список проблем восприятия не заканчивается. Наши органы чувств также подвержены природным ограничениям, которые дополнительно обедняют и искажают информацию, собираемую нами о мире. Одним из примеров здесь может послужить наличие слепых пятен в зрительной области глаз. Это такие зоны, которые есть в поле зрения каждого человека, где вы ничего не видите. Часто это может привести к тому, что, быстро взглянув на предмет или изображение, вы не увидите какой-нибудь небольшой, но важной его детали. Ещё гораздо серьёзнее на качество воспринимаемых нами изображений влияет то, что фокус внимания у нас настроен только на центральную часть изображения, а периферийная область зрения выглядит для нас невыразительно и плохо различимо.

Приблизительно так действует слепое пятно, когда реальный наблюдатель смотрит одним глазом в область перекрестия

Следующая проблема заключается в том, что, попадая внутри мозга в центр анализа и обработки входящей зрительной информации, изображение претерпевает обязательное искажение геометрических форм, чтобы подогнать его под более привычный для нас способ мыслить. Например, по всем правилам оптики длинные горизонтальные линии выше и ниже уровня наших глаз попадают к нам на сетчатку в виде кривых, но если вы зайдёте в прямоугольную комнату, то грани на стыке стен и потолка покажутся вам прямыми. Это объясняется тем, что мы имеем большой опыт взаимодействия с прямыми линиями и прямоугольными предметами, и в нашем сознании хранятся идеи таких форм; центр обработки, определив по некоторым признакам, что в данном случае, предположительно, имеют место прямые линии, применяет к изображению алгоритм выравнивания, и наше сознание получает образ, значительно искажённый относительно оригинального.

Как изображение проецируется на сетчатку глаза (вверху) и как мы его воспринимаем после обработки мозгом (внизу)

Каждый желающий может с удивлением для себя обнаружить корректирующую силу своего центра обработки изображений, наблюдая всего лишь вращающееся «окно Эймса», хотя бы на видео. Вы почувствуете, что с вашим восприятием происходит нечто невообразимое, хотя на самом деле вы будете наблюдать весьма простой физический объект. Всё дело в том, что ваш мозг, видя нечто, похожее на окно, автоматически применяет к предмету алгоритмы обработки, сохранённые для окон. Когда у вас возникнут мысли о совершенстве человеческого разума, вспомните, в какое замешательство может привести человека вращающаяся трапеция.

«Окно Эймса»

Что же касается, например, небосвода, то здесь, наоборот, у нас нет опыта физического контакта с ним, поэтому спонтанным образом мы воспринимаем его как купол, все части которого равноудалены от нас. В связи с этим подавляющее большинство людей никогда не отдают себе отчёт в том, что Солнце находится от нас приблизительно в пятьсот раз дальше, чем Луна, и иногда это приводит к занятным кажущимся парадоксам при наблюдении на небе одновременно двух этих небесных тел.

Визуально воспринимаемые расстояния до Солнца и Луны на небосводе, которые интуитивно кажутся одинаковыми

При таком состоянии вещей не приходится сомневаться, что внешний действительный мир представлен внутри нашего сознания обескураживающе неполноценно и даже ущербно. Наше представление о нём подобно простейшему эскизу художника, в то время как действительный мир подобен величайшей картине, поражающей наблюдателя неисчерпаемой сложностью и богатством красок; при этом даже эскиз пишется в сюрреалистическом стиле. Осознав это, кто-то, возможно, станет недоумевать, почему человеку и другим живым существам даны органы чувств, которые не позволяют воспринять основную часть богатства информации о предметах. Но если мы разберёмся в теории эволюции, то выясним, что у биологических видов развиваются только такие органы, которые позволяют им относительно благополучно выживать и размножаться, и при достижении этой цели развитие заканчивается. В природе никогда не было замечено некоего начала, которое заставляло бы органы продолжать развиваться до неких наивысших, совершенных форм даже тогда, когда это не является необходимым для выживания. Таким образом, в полном соответствии с принципами эволюции у нас сформированы такие органы чувств, которые позволяют нам взаимодействовать с внешним миром достаточно эффективно для успешного выполнения нашей биологической задачи, и не более того. И поскольку наши органы чувств действительно позволяют нам справляться с решением большинства насущных задач, можно было бы умиротвориться на этом и более не возвращаться к проблеме неполноценного отражения мира внутри нашего сознания. Но нам неизбежно приходится столкнуться с произрастающей из неё иной когнитивной проблемой, которая состоит в том, что образы, формируемые в нашем сознании через восприятие предметов действительного мира, смешиваются с образами, которые имеют иное происхождение. Одна из категорий таких образов – воспоминания. Нам постоянно приходится иметь с ними дело, иногда мыслимые нами образы из прошлого даже превышают по своей информативности воспринимаемое нами в настоящем времени, и тем не менее эти образы не являются проекциями наблюдаемых в данный момент действительных сущностей, находящихся вне нашего сознания. Ещё одна категория – фантазии. Эти образы являются продуктами анализа или синтеза образов из памяти, их намеренным искажением либо визуализацией чистых идей. И, наконец, галлюцинации. Нарушение процессов восприятия, передачи и обработки информации внутри организма индивида спонтанно приводит к формированию в его сознании образов, которые отражают предметы действительного мира со значительно бóльшими искажениями, чем это происходит в норме, либо вовсе не соответствуют чему-то действительному. Все эти различные по своему происхождению и качеству образы могут одновременно присутствовать в нашем сознании, затуманивая ясность представления о внешнем мире.

В чём же заключается проблема соседства этих образов? Мы уже знаем, что образы, формируемые нашим сознанием при восприятии действительных предметов, исключительно примитивны. Вполне очевидно, что воспоминания, сохранившиеся от этих образов, не отличаются от них принципиально. В свою очередь, абстрактное мышление также неспособно породить образы высокой сложности. Это неудивительно, ибо в масштабах эволюции сознание появилось совсем недавно и всегда выполняло вполне простые задачи. Пытаясь смоделировать некий предмет в воображении, сознание наделяет его тем минимумом свойств, которые наше мышление способно объять. Что же касается галлюцинаций, они по определению обладают схожими с воспринимаемой действительностью свойствами, иначе они никого не смогли бы ввести в заблуждение. Это приводит к тому, что образы действительных, вспоминаемых, воображаемых и кажущихся предметов в сознании обладают недостаточно существенными качественными различиями, чтобы каждый индивид мог всегда легко распознать их. В ряде случаев возникает путаница, когда человек, как бы ни старался, не может понять, что реально, а что нет. С воспоминаниями это проще сделать, ибо благодаря эволюционно сформированным биологическим механизмам они обычно маркируются нашим мышлением особым способом и мы осознаём, что эти образы являются лишь отпечатком прошлого, если только ухудшение здоровья не помутит наш рассудок. Но фантазии и галлюцинации легко сбивают человека с толку, если он не имеет надёжных способов определения, какие из образов являются проекциями действительных предметов.

Приведу пример, как можно запутаться в образах, формирующих модель мира в сознании. Накануне написания этих строк мне довелось общаться с весьма грамотным молодым человеком, который был уверен, что процессы столь же реальны, как и предметы. В приведённой мной системе «Солнце и исходящие от него световые лучи» он явственно выделил как реальные сущности само Солнце, исходящие от него лучи и процесс излучения. Когда же ему было предложено изъять из этой системы Солнце и лучи и объявить, что после этого осталось, он ответил «ничего». После этого он принял точку зрения, что процесс если и существует реально, то не в той же мере, как Солнце и световые лучи; что процесс имеет какую-то иную природу. При этом он не мог дать чёткого ответа, по какому критерию он относит что-либо к реальным сущностям. Таким образом, моему собеседнику минуту назад казалось, что он обоснованно определяет процесс как реальную сущность, но вдруг его система взглядов рухнула, модель реального мира стала расплывчатой, и он потерял способность продолжать аргументированное рассуждение. Было очевидно, что, не имея хороших инструментов для разделения предметов и явлений на реальные и нереальные, он не смог хорошо понять мир, в котором живёт.

В этой модели есть лишь два реальных предмета, ибо процесс не существует в том же смысле, как Солнце и свет

Разумеется, такая ситуация неприемлема для мыслящих существ, ибо затрудняет эффективное развитие. Вымышленные образы в нашем воображении и отражения внешних действительных предметов имеют различную актуальность для выполнения нами биологической задачи, и обращаться с ними надлежит по-разному. Чтобы выстроить оптимальную модель поведения, нужно всегда предельно чётко разделять образы в своей голове на имеющие действительное и мыслительное происхождение. Кроме того, неопределённость внутри сознания вредна для достижения нашей конечной цели – познания действительного мира. Познать что-либо означает воспроизвести это в своём сознании. Если же в выстроенной модели мира будет присутствовать смесь из образов, имеющих различные способы происхождения, это будет означать, что мы не познали внешний мир как он есть. Чтобы верно познать мир, нужно исключить случайное примешивание сторонних образов в его модель внутри нашего сознания.

Рассудив таким образом, я принялся искать способ прояснения картины мира в сознании.

Краткое содержание:

Вся информация извне поступает в мозг в виде электрических сигналов по нервам. Функция мозга – обрабатывать эту информацию и формировать правильные ответные реакции. Процесс обработки данных в мозге и формирования ответных реакций называется мышлением. Мышление осуществляется материальным способом, посредством движений вещества в нервных тканях, но также проявляется и абстрактно. При обработке поступающей извне информации сложный мозг способен отражать части действительного мира в виде образов и идей. Мышление есть действия с этими образами и идеями. Эволюционное развитие мышления привело к появлению сознания, воображения и рассуждения. Сознание есть сложная абстрактная модель, в которой выражены сам мыслящий индивид, целостная, хотя и примитивная, модель окружающего мира и отношения индивида с миром. Из-за проблем восприятия проекции предметов действительного мира бывают неотличимы внутри сознания от образов иного происхождения. Для эффективного мышления нужен оценочный критерий, позволяющий грамотно различать, чтó есть отражение внешнего мира, а что есть галлюцинация, воспоминание или плод воображения.

Глава 6. Что есть реальность

Итак, для эффективного мышления нам обязательно потребуется надёжный оценочный критерий, с помощью которого мы сможем разделить образы внутри нашего сознания по способу их происхождения. Без него невозможно будет отчётливо понять, что относить к реальным сущностям, то есть таким, которые воспроизводят части действительного мира вне нашего сознания. Разумеется, это лишь начало начал, и для познания мира нам понадобится владение множеством понятий и мыслительных методов. Постепенно мы доберёмся до них, а пока давайте попытаемся достаточно эффективно определить, что считать реальными вещами и реальным миром, а также введём некоторые сопутствующие понятия, которые облегчат нам задачу.

Напоминаю, что наше мышление физически заключено в нашей голове и абстрактно – в нашем сознании. Мы не можем выйти своим мышлением за пределы сознания и напрямую воспринять бытие как оно есть, воочию убедившись при этом в наличии или отсутствии действительного мира, единого для всех живых существ. Как бы мы ни верили в действительный единый для всех внешний мир, нам придётся довольствоваться получаемыми от органов чувств ощущениями и образами, которые отпечатываются в нашем сознании. Мы не можем получить от мира, данного нам в ощущениях, нечто большее, поэтому наилучшее, что мы пока можем сделать, – это привести в порядок наше мышление, разобраться с идеями, образами и категориями внутри нашего сознания, пренебрегая пока способом происхождения этой информации. Невнимательный читатель, который упустит это предупреждение, может вообразить, что я беру на себя смелость учреждать и отрицать некоторые действительные сущности и законы Вселенной. Постарайтесь избежать такой ошибки и запомнить, что я только пытаюсь создать эффективную систему мышления, которая упорядочит сознание и позволит успешно продвигаться в познании мира. Это можно делать по-разному, я лишь предложу здесь тот открытый мной способ, который показывает себя лучше других. Главное – всегда помнить при чтении, что все понятия, о которых пойдёт речь в этой главе, означают мыслительные категории, идеи и образы, а не действительные сущности.

Дело в том, что в нашем сознании изначально царит информационный хаос, и без специального обучения человеку трудно разобраться в нём и максимально грамотно направить возможности своего мышления на достижение персонального блага. Помимо снижения эффективности при решении задач, это также приводит к беспомощности индивидов по отношению к внешнему информационному воздействию. Например, когда кого-нибудь уговаривают решиться на опасную авантюру, часто агитатор дополняет свою речь выражениями вроде «это абсолютно реально»; в обсуждениях угрозы войны или таяния полярных льдов также можно услышать оценочное суждение «это реальность!» Люди постоянно апеллируют к понятию реальности, как к чему-то, с чем обязательно следует считаться; значительность этого понятия закладывают в наше сознание с детства. Но при этом большинство людей не могут чётко описать, что такое реальность, что она собой являет и чем отличается от фантазии или чувств; люди, которые верят, например, в привидений, часто называют их реальными, но при этом не могут объяснить, согласно какому оценочному критерию земная твердь и привидения в равной степени являются реальными, а фантазии – нет.

Это приводит к тому, что люди плохо понимают друг друга и наблюдаемый ими мир. Когда они слышат о реальности чего-либо, они не понимают до конца, что это значит, но чувствуют на себе социальное давление и часто уступают, не имея интеллектуальной возможности понять, верный ли они сделали выбор. И это лишь единственный пример; а общая ситуация заключается в том, что у людей обычно полностью отсутствуют какие-либо твёрдые ориентиры в сознании, опираясь на которые они могли бы уверенно и продуктивно мыслить. Картина мира у большинства людей представляет собой хаотический набор кусочков разнообразной информации, которые часто противоречат друг другу, но при этом не отвергаются сознанием и бесконфликтно сосуществуют рядом, не подчиняясь никаким постоянным правилам. Поэтому нам необходимо заняться прикладной философией и определить, в какие категории помещать ту или иную информацию и как к ней относиться. Если достаточно ответственно подойти к такому разделению, в итоге должно получиться очень ясное сознание, подобное хозяйственному складу с множеством пронумерованных стендов и полок, на которых аккуратно разложены товары, и всё это грамотно описано в конторских книгах или в специальной компьютерной программе. Это совершенно необходимое состояние сознания, если мы хотим построить устойчивую и эффективную базовую модель мира, которая позволит легко дополнять её новой надёжной информацией. Именно к этому состоянию я попытаюсь помочь вам прийти.

Давайте для начала разделим в своём представлении действительный и реальный мир. Это материал критической важности, и от его правильного усвоения будет зависеть, получите ли вы вообще какую-либо пользу от этой книги. Материал этой главы относительно сложен, но если вы плохо разберётесь в нём, качественная картина мира останется недоступной для вас.

Понятия «реальный мир» и «действительный мир» различаются в моей системе знаний своим положением внутри сознания. Хотя оба эти понятия являются мыслительными категориями, «действительный мир» означает нечто, существующее вне сознания, а «реальный мир» является здесь специальным понятием, которое задумано лишь как абстрактная модель внутри сознания, объединяющая все образы, о которых нам удастся надёжно заключить, что они являются проекциями действительных предметов, которые мы восприняли органами чувств из внешнего мира (каким образом мы будем это заключать – рассмотрим ниже). Итак, пора вводить определения.

Действительный мир – это исчерпывающая совокупность предметов, которые предположительно существуют вне сознания во всех формах – телесной или каких-либо иных, независимо от наличия или отсутствия наблюдателей и независимо от возможности живых существ когда-либо познать эти предметы.

Здесь изображены известные нам предметы, но в действительном мире могут также существовать предметы, которые мы не можем воспринять

Как я и предупредил, в данном случае мы имеем дело с понятием, которое, хоть и подразумевает нечто действительное, находящееся вне нашего сознания, само по себе является мыслительной категорией. Очень важно осмыслить это разделение, поэтому я повторю ещё раз: понятие «действительный мир» заключено в нашем сознании, его определение – аналогично, а объект, к которому обращена мысль при использовании этого понятия, находится вне сознания. При этом мы не можем воспринять действительный мир как он есть, поэтому лишь отдалённо воображаем его, составляя его из разнообразных догадок, которым предстоит или не предстоит подтвердиться в будущем.

Я хотел бы добавить в определение, что предметы действительного мира воздействуют или могут воздействовать на наши органы чувств, создавая тем самым собственные проекции в нашем сознании, но этому мешает важное обстоятельство. На текущий момент у меня нет весомых оснований полагать, что если действительный мир существует, то он существует для людей либо ради людей, что его законы созданы в соответствии с интересами и устремлениями людей. В течение последних столетий подробные астрономические наблюдения доказали, что мир несоизмеримо огромен по сравнению с нашей планетой, и при этом не выявили никакой доказанной зависимости его бытия от отсутствия либо присутствия людей, а также от наблюдения либо ненаблюдения его людьми. Это подталкивает меня к заключению, что мир не является антропоцентричным, то есть в его основе не лежит связь всего сущего с людьми. И коль таковой связи не было доказано, выходит, что в действительности вполне могут существовать какие-либо предметы, чья природа не позволяет им воздействовать на наши органы чувств и доступные нам научные приборы и существование которых поэтому не может быть нами зарегистрировано – не вследствие малой силы или малого размера, а вследствие их нематериального естества. И в самом деле: если нет никаких явных признаков, что мир существует ради нас, то почему обязательно мы должны быть способны воспринимать все существующие предметы без исключения? Вполне допустимо, что наравне с материей могут существовать также принципиально иные по своему устройству предметы. Разумеется, если даже такие предметы имеют место в действительном мире, но при этом мы не можем их зарегистрировать, это означает, что мы с высокой вероятностью никогда не сможем узнать об их существовании, и потому подробно обсуждать такие предметы неактуально для нашей биологической задачи. Я лишь хочу сказать, что неверным будет однозначно указать в определении, что все предметы действительного мира обязательно воздействуют или могут воздействовать на наши органы чувств. Мы не можем знать этого определённо. По этой же причине я не стал утверждать в определении, что действительный мир представлен телесно. Некоторые его части могут таковыми не быть.

Я хотел бы исключить из этого определения слово «предположительно», но, как уже было сказано ранее, у нас нет совершенных методов познания, и наличие действительного мира вне нашего сознания мы не можем доказать совершенным способом и потому только предполагаем его.

Я хотел бы добавить в определение, из чего состоит действительный мир или хотя бы воспринимаемая нами его часть, но любая приведённая мной модель не будет иметь смысла. Любые описательные категории вроде объекта, процесса, явления или свойства являются лишь абстракциями нашего мышления, способами упорядочивать информацию в сознании. Когда мы мыслим об объекте «кусок сыра», мы представляем себе довольно грубую и примитивную геометрическую фигуру, которая имеет лишь отдалённое отношение к действительности. Наше представление о куске сыра не передаёт всей полноты и сложности мельчайших деталей внешней формы наблюдаемого объекта. Ровно так же, когда мы мыслим об объекте «собака», мы представляем себе границу этого объекта как относительно простую кривую поверхность, проходящую приблизительно вдоль шерсти, но мы никогда не учитываем всей полноты и многообразия волосков собачьей шерсти, которые во множестве случаев не достают до этой условной мыслимой нами поверхности и во множестве случаев выступают за неё. Стоит же этой собаке разинуть пасть, как мы сразу же включаем в своё представление о её внешних границах внутреннюю поверхность её пасти, но очень редко кому-либо придёт в голову учесть при этом глотку, уводящую границы плоти вглубь организма животного. Чаще всего этой деталью пренебрегают и мысленно проводят границу в основании раскрытой пасти собаки по воздуху, будто это лишь статуя собаки и на месте глотки у неё находится плотная поверхность. На примерах с сыром и собакой я хочу показать, что мыслимые нами примитивные объекты, образы и явления не представлены в действительном мире. Действительность не знает привычных нам объектов, образов, явлений, свойств, величин и категорий. Действительный мир – это целостная и невероятно сложная среда, которая постоянно изменяется и части которой разнятся по своему качеству, воздействуют друг на друга и взаимно проникают друг в друга. Кроме того, когда мы мыслим категориями химических веществ, как, например, железо, серная кислота, оксид алюминия или этиловый спирт, это лишь наши субъективные обобщения свойств неких локальных сгустков материи, причём только тех свойств, которые мы способны распознать. Нам неведомо истинное устройство химических веществ – мы пока довольствуемся теорией, которая ушла гораздо дальше наших возможностей убедиться в верности её положений очевидным способом. Поэтому говорить о составе действительного мира языком наших поверхностных обобщений, которые к тому же охватывают лишь те свойства материи, которые нам известны, и вдобавок упустить при этом вероятно существующие, но не воспринятые нами сущности – это фактически не добавить к модели действительного мира ничего полезного. На данном этапе нашего развития будет более уместным сконцентрироваться на совершенствовании модели реального мира.