Читать онлайн Возрождение ковчегов бесплатно

Jennifer Brody

The United Continuums

* * *

Глава 0. Нобелевский лауреат. До Конца

Прозвучало имя профессора Теодора Дивинуса – голос ведущего эхом разнесся под сводами Стокгольмского концертного зала. Музыка достигла фортиссимо, грянули аплодисменты.

– Профессор Теодор Дивинус, от имени Королевской академии наук сердечно поздравляю вас и прошу подняться на сцену, дабы получить награду из рук его величества короля.

Дивинус не без труда встал с места: голова кружилась – то ли дело было в эйфории, то ли в тугом воротнике смокинга, который его нещадно душил. Оттягивая воротник, Дивинус поднялся на сцену и прошел по голубому ковру с буквой «N» в белом кольце. Приняв награду из рук короля, поклонился зрителям. Снова грянул гром аплодисментов. Кивая головой, Дивинус поклонился еще пару раз.

На ватных ногах он возвращался на свое место в переднем ряду и потрясенно думал: «Нобелевская по физике – моя!» И хотя мечту получить награду профессор лелеял в душе почти всю жизнь, всерьез на нее никогда не рассчитывал. Всего два дня назад в аэропорту Логан, сгибаясь под порывами сильного ветра, он сел в самолет и отправился в Швецию читать лекцию по радиоактивному распаду… и вот теперь он жмет руку королю Швеции. Странно, думал Дивинус, что и сейчас так много стран остаются верны монархии, ведь короли уже давно ничего не решают.

До конца церемонии он испытывал истинное блаженство – иначе не скажешь. Аплодировал в нужные моменты, а когда играла музыка, молча слушал, подспудно желая, чтобы эти мгновения длились вечно. Награда лежала на коленях, и он ощущал ее вес – от коробочки с медалью словно исходило тепло, как от распадающегося радиоактивного элемента.

Далее всем предстояло отправиться на банкет в ратушу.

Сунув награду под мышку, Дивинус влился в поток людей которые спешили к выходу. В кармане завибрировал портативный компьютер-наладонник; достав его, Дивинус прочел сообщение:

От кого: Профессор Рей Линн Бишоп

Поздравляю, проныра. Потрясающе! Ты обошел меня… но я буду следующей. С тебя романтический ужин, когда вернешься в Кембридж. Ххх

РЛ

При виде смайликов Дивинус улыбнулся. Они с Рей были коллегами, познакомились еще в магистратуре, вместе получали профессорскую степень: она – в области истории и литературы с уклоном в цифровую историю, он – в области физики. А совсем недавно их дружба переросла… пожалуй, в нечто большее. Пока внутри все пело, сердце волновалось, и в животе порхали бабочки, поэтому Дивинус не спешил с развитием отношений, опасаясь нарушить идиллию.

Быстренько набрав остроумный (как он надеялся) ответ и отправив его, профессор двинулся дальше к выходу, но тут его схватили за локоть. Строгий голос над ухом произнес:

– Пройдемте со мной, профессор Дивинус.

Это был мужчина в смокинге: средних лет, короткая стрижка, широкие плечи. На первый взгляд совершенно непримечательный, но, присмотревшись, Дивинус заметил под смокингом некий выступающий предмет.

Пистолет!

Незнакомец сильнее стиснул локоть Дивинуса.

– Идемте, профессор.

Он не просил, а приказывал, в серых глазах мелькнул стальной блеск.

– Куда вы меня ведете? – задыхаясь, произнес Дивинус – со всех сторон их теснила спешащая к выходам толпа.

Понизив голос, незнакомец ответил:

– Мне запрещено разглашать детали, профессор. Могу лишь сообщить, что это вопрос национальной безопасности.

– А если я откажусь? – Люди безмятежно шли мимо, не обращая внимания, что у них под носом похищают человека. Интересно, подумал Дивинус, сколько еще агентов незаметно наблюдают за нами? – А как же банкет?

– Мне разрешено забрать вас силой, – недрогнувшим голосом отрезал незнакомец и запустил руку в карман смокинга. Блеснула игла шприца. – Надеюсь, такие меры не понадобятся, однако выбор за вами, профессор.

Дивинус решил пойти добровольно. Он даже забыл, что все еще держит под мышкой награду. Сопровождаемые воодушевленным гомоном, профессор и его похититель ускорили шаг и пошли через редеющую толпу наружу – на темные стокгольмские улицы.

С неба падали крупные капли дождя. Дивинус выдохнул клубящееся облако пара: в воздухе ощущалось приближение снегопада. Был ранний вечер, но казалось, что уже наступила полночь, – солнце село еще до двух пополудни. Стокгольмская зима в декабре – явление особое, с ним не сравнится даже зима в Кембридже, в родном для Дивинуса Массачусетсе. Казалось бы, зачем устраивать церемонию в начале зимы? Но вручение премии приурочили к дате смерти ее учредителя Альфреда Нобеля.

К тротуару быстро подъехал черный «мерседес». Скрипнув тормозами, он остановился, расплескав большую лужу.

– Сюда, профессор, – пригласил незнакомец, распахивая заднюю дверцу автомобиля.

Только в салоне Дивинус заметил, что его новые лаковые туфли – щегольские «Феррагамо», купленные по торжественному случаю, – полны холодной воды.

Хлоп! Сопровождающий сел в машину и резко закрыл дверцу. Машина рванула прочь, в промозглый декабрьский вечер. Присмотревшись, Дивинус заметил, что стекла в салоне бронированные.

– Ну, теперь-то вы можете сказать, куда мы направляемся? – спросил он.

Мужчина в ответ молча посмотрел на профессора серыми глазами.

– А зовут-то вас как? Вы вот мое имя знаете.

Молчание. Сдавшись, Дивинус откинулся на спинку сиденья. Незнакомец тем временем достал наладонник, прочел с экрана сообщение, затем набрал ответ и убрал коммуникатор в карман. Профессор раздраженно вздохнул, однако незнакомец этого как будто не заметил. Отчаянно хотелось снять туфли, стянуть промокшие носки, однако Дивинус боялся пошевелиться, и ноги начали неметь.

В голове бесконечным потоком лились мысли о том, чем может закончиться похищение. Что нужно этим людям? Может, он по незнанию совершил преступление? Провез с собой что-то запрещенное? В нем заподозрили террориста? Или политического агитатора?

Нет, все это притянуто за уши. Дивинус – ученый. Черт побери, он даже политикой не интересуется! Может, его приняли за кого-то другого? Он видел такое в одном фильме, еще в детстве: главный герой, совершенно обычный человек, пустился в бега, потому что правительство спутало его с террористом. Как бы там ни было, скоро все выяснится, и Дивинус вернется на банкет, будет потягивать шампанское и наслаждаться угощениями в компании прочих нобелевских лауреатов. Эта мысль придала ему уверенности. Дивинус расслабился в роскошном пассажирском кресле и, словно оберег, прижал к груди коробочку с наградой.

Примерно через четверть часа автомобиль остановился у заброшенного здания где-то на окраине города. Глядя в окно, Дивинус пошевелил ногами в надежде разогнать кровь. Наконец пошел снег, засыпая белым и дорогу, и крыши развалин по обеим сторонам разбитой улицы.

«Что мы тут забыли?» – гадал профессор.

Ему хватило одного взгляда на незнакомца, чтобы понять: спрашивать его о чем-либо – дохлый номер. Сопровождающий тем временем выпустил профессора из машины и провел через парадную дверь в здание, где их ждали люди в темных костюмах. Дивинуса проводили вверх по ветхой лестнице на третий этаж. Старая дверь криво висела на петлях. Незнакомец открыл ее, а внутри Дивинуса ждал… еще один нобелевский лауреат.

– Госпожа президент? – недоуменно пробормотал Дивинус. Он прокрутил в голове сотню причин, по которым его могли привезти сюда, но об этой даже не подумал. – А… вы-то здесь как оказались?

В прошлом году президент Оливия Баррера получила Нобелевскую премию мира за иммиграционные реформы. Ее работа вызвала разногласия между партиями-соперниками в парламенте, но это не объясняло того, как она тут оказалась.

– Спасибо, что так быстро откликнулись, профессор Дивинус, – ответила Баррера. В скудном свете ее смуглая кожа казалась безупречной. Волосы были стянуты на затылке в тугой пучок. – Прошу прощения, что прервали ваш праздник. Академия умеет закатить классную вечеринку, но у нас тут дело чрезвычайной важности.

Баррера подвела Дивинуса к роскошным креслам с бархатистой обивкой, стоявшим напротив друг друга. Они смотрелись странно в центре этой обветшалой квартиры: отслаивающиеся обои, пятна от потеков воды на потолке, покореженные половицы, окна, заколоченные листами фанеры.

– Могу я предложить вам выпить, профессор? – спросила Баррера, беря в руки хрустальный графин со скотчем.

Предложение Дивинус принял и уже вскоре потягивал янтарный напиток из тяжелого стакана. Виски обожгло горло, и он закашлялся. Дивинус рассеянно подумал о коробочке с медалью, лежавшей у него на коленях. Баррера опустилась в кресло напротив и ослабила шелковый шарфик. Как ни хотелось Дивинусу сделать то же самое с галстуком-бабочкой, он не смел пошевелиться.

Баррера пригубила напиток.

– Госпожа президент, – решился заговорить Дивинус. – Зачем меня сюда привезли?

Баррера сделала еще глоток.

– Перейду сразу к делу. Гонка вооружений набирает обороты. В нее, само собой, вовлечены Северная Корея и Пакистан, но также и отдельные группировки под командованием непредсказуемых лидеров. Рынок энергии не в силах удовлетворить растущий спрос, и это рождает новую волну недовольства во многих регионах мира: на Ближнем Востоке, в России, в Южной Америке.

Дивинус не поспевал за ее мыслью, голова шла кругом.

– Но, госпожа президент, можно спросить… Каким образом все это касается меня?

Отпив еще из стакана, Баррера посмотрела ему в глаза:

– Вам ведь известно, что результаты ваших работ могут применяться и в военных целях, профессор? Смею предположить, что человек вроде вас, умный – нобелевский лауреат, никак не меньше, – способен вообразить последствия.

Из комнаты словно пропал весь воздух. Задыхаясь, Дивинус оттянул воротник. Заговорить он смог не сразу – голос сел и не слушался его:

– Разумеется… хотя вы должны понимать, что я на это не ориентировался.

Баррера кивнула:

– Как часто наши цели не совпадают с реальным результатом, правда?

Осознание этой истины было неожиданным и болезненным, словно удар под дых. Дивинус лишь кивнул в ответ.

– Скажите откровенно, профессор, – попросила Баррера, – сильно ли нам стоит волноваться, если ваши технологии попадут в руки этим отщепенцам? Пришли данные военной разведки, и они не утешают.

– А вы не можете остановить экстремистов? – спросил Дивинус.

– Пытались, но одна из групп похитила российского ученого, физика по имени Сергей Набоков. Согласно моим данным, он помогал вам в исследованиях. На прошлой неделе радикалы перехватили партию радиоактивных материалов, предназначенных для иранской АЭС. Себя они называют «Спасение человечества», их лидеры проповедуют о конце света, людских грехах, упадке общества и порочности нашей эпохи. Грозятся построить машину Судного дня и активировать ее. Мы следили за ними до афганской границы, но в горном районе упустили.

– Они собирают оружие Конца? – спросил Дивинус, чуть не выронив стакан. Перед мысленным взором пронеслись картины возможного исхода: ядерное пепелище и целое тысячелетие пустоты. – Госпожа президент, нас ждет самый настоящий конец света. Не выживет никто.

Баррера поджала губы.

– Этого я и боялась.

– Значит, Сергей у них? Почему я об этом не знал? – Дивинус с теплотой вспомнил ассистента: невысокий, с сильным акцентом и неуемным энтузиазмом. Пару лет назад он окончил учебу и получил преподавательскую должность в Москве.

– Из соображений безопасности мы не позволяли новостям о похищении появиться в прессе, – объяснила Баррера и сделала неспешный глоток. – Не хотим, чтобы началась паника. Но даже если мы остановим «Спасение человечества», есть и другие экстремистские группировки, которые создают собственные машины Судного дня. Мы можем замедлить их деятельность, однако наши оценки рисков показывают: кто-то в конце концов неизбежно добьется успеха.

– И вы уверены, что оружие пустят в ход? Я-то считал, что теория массированного возмездия такого не допускает. Соединенные Штаты, Китай, Россия, Индия… Предположительно, у всех нас вот уже несколько лет имеется оружие Конца, но никто до сих пор его не активировал. Мы знаем, что взаимное уничтожение сотрет с лица Земли все и всех. Только это нас и сдерживает.

Баррера покачала головой:

– Теория действует лишь тогда, когда речь идет о разумных людях. Жаль, но экстремисты под эту категорию не подпадают. Их лидеры четко дали понять, чего хотят, и не сомневайтесь: если оружие окажется у них в руках, они его применят.

Дивинус побледнел.

– Постойте… вы хотите сказать, что Конец может и в самом деле наступить?

– Да, наши прогнозы допускают такую вероятность. Экстремисты почитают конец света, они его ждут. Верят, что Конец испепелит грешников, а избранные вознесутся на небеса, где насладятся плодами праведности.

– Это же полное безумие.

Баррера кисло улыбнулась:

– С каких пор это мешает людям исповедовать безумные религии?

Да, Баррера права, подумал Дивинус, припоминая вехи великой истории человечества и все те россказни, что некогда считались непреложной истиной.

– Значит, у них сырье? И Сергей?

– Верно.

– Вы правы, это лишь вопрос времени. Конец неизбежен.

– Да, профессор. Надеюсь, теперь-то вы понимаете, зачем я сюда приехала? – Выдержав долгую паузу, Баррера продолжила: – Что, если мы спасем какую-то часть человечества? В каком-нибудь бункере? Или на Международной космической станции? Не знаю, согласятся ли Китай и Россия, но японцы нас поддержат.

Дивинус покачал головой:

– Дело не только в том, чтобы пережить сам Конец. Земля на тысячу лет превратится в отравленную радиоактивную пустыню. На поверхности не останется органической жизни. Выжившим предстоит не просто покинуть ее на целое тысячелетие, но и вернуться потом на пепелище.

Президент вздохнула и сделала глоток. Усталое лицо отражало груз работы. Оливия всего год пробыла на занимаемом посту, а волосы уже заметно поседели. Когда молодым сенатором от штата Орегон она боролась за высший государственный пост, то надеялась сосредоточиться на помощи здравоохранению, иммиграционных реформах, проблеме бедности в стране, но уж никак не на этом.

– Хотите сказать, профессор, что надежды нет? – уточнила Баррера. Дурные известия и алкоголь слегка затуманили ее взгляд. – Мы обречены?

Дивинус почувствовал себя виноватым. Если бы не он, этой беседы не состоялось бы вовсе. Они с президентом не сидели бы в этой комнате и не говорили о конце света. Дивинус сложил пальцы домиком у длинной, отпущенной для солидности бороды. Теперь он стыдился собственного тщеславия. Он – чудовище, и борода, хлипкий фасад благообразия, этого не скроет. Дивинус стиснул лежавшую на коленях – и такую постыдную – коробочку с медалью.

– Оружие Конца получило свое название неспроста, – отозвался он. – Запомните: масштаб катастрофы превзойдет любые опасения.

Баррера поморщилась:

– То есть ничего поделать нельзя? Вы это хотите сказать? Я приехала на встречу с вами, ведомая отчаянием, невзирая на протесты ближайших советников.

Подумав немного, Дивинус сказал:

– Потребуются титанические усилия, подготовка и совершенная секретность. Проекту предстоит посвятить остаток нашей жизни. Мой университет располагает ресурсами и фондами, каких нет ни у одного учреждения на всей планете. Одни только земельные владения чего стоят. Недавно мы запустили в космос исследовательское судно, буровую платформу, предназначенную для поисков редких минералов. И это не считая марсианской колонии и корабля, идущего в глубины космоса в поисках внеземных форм жизни. А еще у нас есть несколько глубоководных станций, на которых изучают океанские разломы, и подземные лаборатории.

Взболтнув в стакане янтарную жидкость, Баррера сдержанно отпила.

– У вашего университета и в самом деле ресурсов больше, чем у федерального правительства. Недавний ипотечный кризис сильно по нам ударил, до сих пор не можем оправиться. Кредитный рейтинг упал. У нас даже космической программы больше нет: НАСА закрыли, когда мы последний раз сокращали бюджет. Космическая станция теперь в руках международного конгломерата. На борту три наших астронавта, да и тех подбросили китайцы на своем шаттле. Заголовки в газетах нисколько не преувеличивают: мы практически банкроты.

Дивинус принялся быстро соображать. О финансовых трудностях и крахе космической программы он, разумеется, знал.

– Госпожа президент, я встречусь с советом попечителей Гарвардского университета. С их поддержкой и при помощи моих коллег-ученых у нас, возможно, появится шанс.

– Шанс? – Баррера приподняла брови. – Звучит многообещающе.

– Шанс куда меньше, чем хотелось бы, – признал Дивинус. – И к работе нужно приступать немедленно. Не говорите ничего и никому, даже своим министрам. Лишь тем советникам, которым полностью доверяете.

Президент допила скотч и позвала главу своей администрации. Они о чем-то шепотом переговорили, и солидный полный мужчина, нахмурившись, покачал головой:

– Госпожа президент, это нарушение протокола…

– Плевать мне на ваш чертов протокол, – перебила его Баррера. – У нас чрезвычайные обстоятельства, которые требуют чрезвычайных мер.

На этом совещание закончилось. Баррера обернулась к Дивинусу:

– Профессор, специальный борт ВВС в вашем распоряжении. Срочно возвращайтесь в Кембридж и держите меня в курсе событий. Я обеспечу любую посильную помощь в вашем предприятии.

Дивинус поднялся с кресла, оставив на сиденье коробочку с медалью. Правда, через пару дней она к нему вернется – ее доставит сотрудник Секретной службы. К тому времени, однако, награда утратит свой блеск, и Дивинус стыдливо спрячет ее поглубже в ящик стола как символ того, что он – отец страшного оружия. А сейчас он покинул комнату вслед за главой президентской администрации – человеком с елейным взглядом по имени Рид Портер Куэйд-третий.

Они поспешно спустились по скрипучей лестнице и вышли на мороз. Падавший с неба снег налипал на черную ткань смокинга. Разум Дивинуса работал с головокружительной скоростью, решая, что понадобится в предстоящей работе. Прямо сейчас нужно будет связаться с профессором Сингхом – по поводу его проекта суперкомпьютера. А еще с кафедрой астробиологии и астрогеологии – по поводу исследовательских звездолетов и марсианской колонии; с кафедрой геологии – насчет подземных лабораторий и кафедрой морской биологии – насчет глубоководных исследовательских станций.

Дивинус достал коммуникатор и быстренько набрал сообщение профессору Бишоп. Ее опыт понадобится, когда придется решать не только что сохранить, но и как организовать невероятный объем сведений по истории человечества и культурного наследия: что сберечь? и чем пожертвовать? И наконец, она поможет с самой трудной задачей: отбор. Кого укрыть в колониях, а кого оставить снаружи погибать? Еще никогда история не казалась столь важной, а выживание не зависело от ее уроков.

Пальцы Дивинуса порхали над экраном коммуникатора.

Кому: Профессору Рей Линн Бишоп

Сегодня же лечу назад в Кембридж. Дело срочное… ничего пока сказать не могу… но мне понадобится твоя помощь, чтобы все это провернуть. Встречаемся у меня в кабинете через шесть часов. Напишу, когда приземлюсь.

Коммуникатор издал мелодичный сигнал, когда сообщение отправилось, а через пару секунд завибрировал: пришел ответ.

От кого: Профессор Рей Линн Бишоп

Заинтриговал, Тео. Срочное дело, говоришь? Возвращаешься прямо сейчас? А как же банкет??? В чем тебе надо помочь? Черт возьми, я теперь работать не смогу. До скорого.

Вскоре Дивинус поднялся на борт вертолета ВВС. Мысли в голове вращались бешеным вихрем, и он почти не заметил, как взлетел в небо над Стокгольмом. Профессор прижался лбом к холодному стеклу иллюминатора. Внизу, подобно мириадам искусственных звезд, мерцали огни цивилизации. «Мы создали все это, – думал Дивинус, – и какой-то безумец одним ударом может все уничтожить. Созидание и разрушение – два противоположных устремления, живущих в пылком сердце человечества». Он думал о древних державах, о том, как они возвысились и пали, о трагедиях мировых войн – всех трех – и о том, как восстанавливалась цивилизация после каждого падения, когда Земля получала свежий шрам, когда исчезала очередная империя.

– Aeternus eternus. – Дивинус, словно некую молитву, прошептал древнюю фразу. Он запомнил ее, еще когда изучал латынь на бакалавриате. Она означала: вечный, постоянный мир, который не исчезнет. Правда, человечество еще ни разу не сталкивалось с такой бедой, как Конец. «Выживем ли мы на сей раз?» – задался вопросом Дивинус, и ответом ему был стрекот лопастей вертолета, мчавшегося сквозь хмурые, сыплющие снегом облака над черными просторами океана – назад в Кембридж.

Часть первая. Острые разногласия

The future’s uncertain, and the end is always near.
Джим Моррисон. «Roadhouse Blues»[1]

– Дерись и проиграй – вот тогда ты будешь не виноват. Но если ты откажешься даже попытаться, значит, это все ты.
Орсон Скотт Кард. «Игра Эндера»[2]

Выдержки из бортового журнала Верховного командующего Брайанта Штерна

(двенадцатого носителя из Второго ковчега, космической колонии)

Записи, посвященные исчезновению Четвертого ковчега

[295 год п.к.] …Через Маяк мне передается смятение. Чувство невозможно описать словами. Оно неясное и в то же время сильное, как кошмар, который, проснувшись, не можешь вспомнить. Это – наваждение. Иначе сказать не могу. Я спускался в Кузню, и мастера полностью обследовали Маяк, однако работает он безупречно. Устройство в полном порядке. Должно быть, я переживаю опасные эмоции. Сказывается бремя командования? Предыдущие носители через Маяк заверяют: со временем страхи пройдут. Все они, становясь Верховными командующими, переживали то же давление. Все же я записался на прием к медикам. Надеюсь, они помогут подавить эмоции…

[295 год п.к.] …Сегодня я впервые связался с носителем из Четвертого ковчега, коммандером Широй Рамсес. Похоже, она привыкает к новой роли, приняв пост у почившего на прошлой неделе предшественника. Коммандера Тадеуша я уважал и скорблю о его кончине, но, должен признаться… коммандер Рамсес завладела моим вниманием так, как я и не ожидал. До сих пор вспоминаю наше первое слияние и, говоря о нем тут, краснею. Маяки соединили наши разумы таким образом, что мне… было очень… приятно. Я, разумеется, сознаю, что это эмоции и они опасны, так как ослабляют меня и затуманивают разум. Тем не менее каждого сеанса связи жду с огромным нетерпением…

[296 год п.к.] …Сегодня через Маяк мне снова передалось смятение. Кажется, вот-вот случится беда. Целый день я не находил себе места. Это, конечно же, эмоциональная слабость, но, к счастью, плановое общение с коммандером Рамсес помогло прояснить разум. Она рассказала о прорывах в исследованиях. Ее энтузиазм заразителен, хотя, вынужден признать, я не понимаю сложных формул и уравнений, которые так возбуждают ее. Увы, наука не была моим коньком в Агогэ. Высшие баллы я получал за дуэльные навыки и по истории Земли до Конца. Особенно я восхищался древнегреческой и древнеримской цивилизациями, тем, как они возвысились и пали, уступив место темному времени…

[296 год п.к.] …Смятение усиливается, я уже могу вспомнить ночные кошмары. Стоит закрыть глаза, как меня посещает нечто темное и безликое. Еженощно это чудовище нападает, атакуя меня кинжалами – сгустками тьмы, и я отбиваюсь при помощи фальшиона. Сегодня ночью, однако, призрак задел меня – ранил в плечо, и, проснувшись, я увидел кровь на подушке. Я снова заглянул в Кузню, но оружейники не выявили неполадок в работе Маяка. Отправили прямиком в Лазарет. Врач подозревает у меня ночные страхи, говорит, что я поранился, когда метался во сне. Прописал лекарство – подавлять сны. Звездное пекло, молюсь, чтобы оно помогло. Глядя на себя в зеркало, вижу темные круги под глазами. Бессонные ночи подрывают способность командовать армией…

[296 год п.к.] …Этой ночью удалось наконец-то поспать. Никаких снов, лишь завеса черноты: она опустилась, стоило закрыть глаза, и исчезла, лишь когда зажглись лампы. Все еще чувствую слабость, зато отдохнул, впервые за много недель. Впрочем, стоило попытаться в условленный срок связаться с коммандером Рамсес, и Маяк не ответил. Видимо, дело в лекарствах – они как-то нарушают мою способность общаться с другими носителями. Поговорил со старейшиной оружейников, который вручил мне фальшион, еще когда я учился в Агогэ. Ему я доверяю как никому другому. И вот он объяснил, что Маяки действуют через сложные биологические нейроинтерфейсы, напрямую связанные с синапсами. Лекарство, должно быть, каким-то образом прерывает эту связь. Передо мной дилемма: либо страдать от ночных страхов и поддерживать связь с Широй, либо принимать лекарства и утратить способность работать с Маяком. Меня гложет великая печаль. Ни разу прежде я не сомневался в своей способности служить колонии и вот задаюсь вопросом: не следует ли обратиться к эвтанаторам, сообщить, что я – эмоционально нестабилен, и пусть они прервут мою жизнь, а Маяк перейдет к более достойному носителю? Я в глубоком отчаянии…

[296 год п.к.] …Сегодня сообщили, что исчез Четвертый ковчег. Мы видели его на радарах – крохотную мерцающую точку на темной стороне Урана, – а в следующее мгновение она исчезла. Вычислив координаты, мы тут же отправились на выручку. На перелет уйдет несколько недель. Сохранять рассудок мне помогает единственная мысль, что они еще где-то там и вскоре мы их найдем…

[296 год п.к.] …В поисках Четвертого ковчега мы три месяца кружили на орбите вокруг Урана, и теперь я вынужден сделать вывод: они, должно быть, упали на планету, пройдя сквозь верхние, газовые слои, и погрузились в льдистое жидкое ядро. Однако почему судно рухнуло и ради чего их колония направилась сюда, остается загадкой. Я глубоко сожалею о тех неделях, когда не удавалось связаться с коммандером Рамсес. О том, как истязает меня совесть, знают только в Ордене. Вина не отпускает. Я наконец сумел отказаться от лекарств, и кошмары не вернулись. Мой врач считает, что сны – не более чем случайность и избавиться от них помогло лекарство, но старейшина Ордена обеспокоен, думает, что причина гораздо сложнее. Он дал мне строгий наказ: немедленно сообщить, если я снова почувствую через Маяк нечто тревожное…

[296 год п.к.] …Моя скорбь все глубже. Поддерживают меня лишь постоянные визиты в Кузню. Старый оружейник говорит, что это все из-за потери связи с коммандером Рамсес. Связь между нами была невероятно мощной, сродни той, что порождает романтическая любовь, а она в нашей колонии под строжайшим запретом. К тому же я никогда ее не испытывал. Само собой, у меня есть нареченная, мы встречаемся, исполняя брачный долг, по сигналу из Клиники воспроизведения и контроля популяции. У нас три здоровых отпрыска, но к своей супруге я эмоционально не привязан. С Широй все было иначе. Возможно, старый мастер прав: печаль от разлуки с ней сводит с ума. Сердце разбито, и вынести этого я не в силах. Как можно вообще любить, если потеря любимых влечет за собой такие страдания?..

[296 год п.к.] …Чтобы справиться с отчаянием и чтобы колония пережила следующие семьсот лет исхода, я отдал приказ Второму ковчегу предпринять новую миссию – найти планету, новый дом. Майоры назвали это Штерновыми поисками. Сегодня – первый день нового предприятия. Спасемся ли мы или разделим судьбу Третьего и Четвертого ковчегов? Найдем ли новый дом? Ответа я не знаю, и это внушает трепет – страх, смешанный с возбуждением. Единственное, в чем я никому не признался, даже старому оружейнику, – это тайный мотив Штерновых поисков. Он распаляет мое сердце, превращая его в огненный метеор. Может, Четвертый ковчег ждет нас? Может, они вовсе не погибли на Уране? Может, полетев к дальним звездам, я смогу наконец связаться с Широй? Лишь эта мысль не позволяет мне сдаться.

[318 год п.к.] …Вот и настал конец моей жизни. Тело начинает сдавать, и сегодня меня ждут к себе эвтанаторы. Когда меня усыпят, Маяк перейдет к следующему носителю, юной выпускнице Агогэ капитану Эрроу Джордан. Она лучшая на потоке и командует боевым отрядом. Сейчас, когда я диктую эту последнюю запись в бортовой журнал, ее вызывают на мостик. Под моим началом Второй ковчег побывал в глубинах таких галактик, которые еще даже не имеют имен, разве что кодовое обозначение, строчки цифр и букв. Наши отважные усилия оказались бесплодны – нового дома мы не нашли. Все планеты, потенциально пригодные для жизни, имели какой-нибудь фатальный изъян: высокий уровень опасных веществ в атмосфере, свирепые бури, резкие колебания температуры. Земля остается неповторимой – своего рода аномалия в огромном и пустынном космосе. Как бы далеко мы ни забирались, следов Четвертого ковчега так и не нашли. Шира пропала навсегда. С того дня, как ее колония исчезла, минуло двадцать лет, но боль от потери все еще терзает сердце. Кошмары, разлучившие нас, не повторялись. До сих пор проклинаю их за то, что разделили нас с Широй. Пусть бы даже у нас и было всего несколько лишних недель вместе. Сейчас этот краткий срок кажется мне вечностью. Я официально отрекаюсь от должности. Это – последняя запись в бортовой журнал Верховного командующего Брайанта Штерна.

Четвертый ковчег

…Одна из трех космических колоний проекта «Ковчег» построена на базе звездолета, спроектированного на кафедре астрогеологии Гарвардского университета как буровая платформа для поисков редких минералов в космосе…

…Население имело сильную склонность к наукам. Действуя по приказу своего первого носителя, Хелен Рамсес, первые три сотни лет своего существования колония посвятила глубокому изучению природы человеческого сознания. О недовольстве и бунтах в этот период записей нет. Сообщество жило в мире. Они регулярно сообщались со Вторым и Третьим ковчегами…

…Все изменилось в 296 году после Конца. Колония исчезла, находясь на орбите Урана. Ради чего они отправились к этой планете – загадка. Второй ковчег под командованием Брайанта Штерна отправился на выручку, но когда они достигли Урана, то следов корабля и команды не обнаружили…

…Штерн пытался связаться с ними и отправил несколько отрядов обследовать луны Урана, но о том, чтобы высадиться на саму планету, не могло быть и речи. Если Четвертый ковчег потерпел крушение, он должен был пройти сквозь верхние слои из водорода и гелия, а после – через жидкое льдистое ядро. От корабля попросту ничего не осталось бы. В конце концов, спустя месяцы поисков, когда Второй ковчег кружил вокруг Урана и посылал сигналы, Штерн пришел к выводу, что Четвертый ковчег погиб…

…Вывод оказался неверен. В 1000 году после Конца, когда колониям, пережившим исход, пришло время вернуться к Первому ковчегу и возродить жизнь на Земле, Четвертый ковчег объявился – столь же неожиданно, как и пропал семьсот лет назад. Судно обзавелось огневой мощью, гораздо более сильной, чем арсенал Второго ковчега. Ведомые своим носителем, коммандером Драккеном, они связались с Первым ковчегом и выдвинули ультиматум: прочие носители должны немедленно сдаться, а профессор Дивинус – выдать секрет оружия Конца. Иначе Драккен уничтожит все, что им дорого…

Глава 1. Выход на свет (коммандер Драккен)

У него было много имен.

Темный, Четвертый носитель, Наследник избранных, коммандер Драккен. При рождении ему было дано имя Рамсес, но, пройдя великое испытание и обретя власть, он отверг его. Покрытую толстыми рубцами плоть под багряной мантией скрепляли тугие повязки. Бренная рассыпающаяся оболочка оставалась его слабостью, напоминая о том, как хрупка презренная смертная форма.

«Будь она проклята, плоть», – подумал он с отвращением.

Теперь, когда они вернулись в родную галактику, Маяк мерцал особенно ярко. Он благоговел перед устройством, ведь оно позволяло, оставив тело, принимать излюбленную форму – черной тени. Он умел контролировать разум, скрываться, и это стоило ему огромных усилий, но планы его нарушили.

«Носители заплатят, – ощущая, как вздымается в нем волна гнева, подумал Драккен. – Я заставлю их страдать».

Впрочем, потерял он не много. Пришлось только раньше выйти из тени. Он знал, что ему уготовано судьбой. Знал, за что его люди терпели лишения, ради чего страдали и возвысились. Домой они вернулись по одной и только одной причине: Конец.

Оружие Конца заставило покинуть дом, разрушило их планету. Убило все живое на ней. А еще оно создало их, породив новый мировой порядок. Заставило человечество выйти на новый виток эволюции. Отмело недостойных: слабых, ущербных – и даже тех, кто не сумел бы пережить исход. Третий ковчег погряз в пороке: художники, поэты, живописцы и философы. Какое общество они надеялись создать? Свою участь они заслужили, и утечка воздуха стала для них милосердием.

Народ Драккена составляли ученые, и они знали, как выживать.

Четвертый ковчег продвинулся дальше любой цивилизации. Побывал чуть ли не на краю Вселенной, разыграв свое исчезновение, избавился от тирании проекта Дивинуса. Лишь так его население могло развиться до Высших существ, создать коллективное сознание.

Драккен мысленно устремился прочь из тела по проводам, которые отходили от мозга и усиливали Маяк. Его сознание пронеслось по многочисленным палубам корабля, через стерильные лаборатории, где заправляли облаченные в халаты Высшие, и далее – в небытие открытого космоса. Он достиг Первого ковчега. Установил связь. Потребовал:

– Отдайте оружие Конца. Отдайте его. Отдайте мне.

Когда его колония завладеет секретом, который некогда от них утаили, они станут воистину самой могущественной расой во Вселенной. Скоро оружие будет у них в руках.

Глава 2. Семнадцать лет (Майра Джексон)

Зажглись автоматические огни, и свет затопил комнату, постепенно набирая яркость, будто и правда наступил рассвет. Майра остановилась и взглянула на кровать. Полупрозрачный полог раздвинулся, обнажая ровные, без единой складки, постель и подушки.

«Еще одна бессонная ночь», – со вздохом подумала Майра.

Она прошла в ванную и взглянула на себя в зеркало. В ярком свете широкие скулы выделялись особенно резко. Круги под глазами напоминали настоящие синяки. Кожа, некогда загорелая, сделалась болезненно-бледной. Белки глаз подернулись сосудистой сеточкой, а кудряшки торчали во все стороны, будто Майра сунула пальцы в розетку.

Однако тратить силы на мытье не хотелось – как не хотелось спать, когда на ее худеньких плечах лежала судьба целого мира. Ответственность казалась непосильным бременем. «Да кто я такая? – думала Майра. – Просто шестнадцатилетняя девчонка из отдаленной колонии на дне океанского желоба? Из колонии, которая медленно задыхается?»

Постойте, а сколько дней прошло с тех пор, как они сбежали из дома? Майра быстренько прикинула в уме и вздрогнула: восемь недель и три дня. Она и не заметила, как прошел день ее рождения.

«Мне уже семнадцать», – подумала Майра.

Семнадцать… Мир закружился, а в голове сделалось совсем пусто, особенно сейчас, когда Маяк больше не работал. Будь Майра дома, в Тринадцатом ковчеге, Моди устроила бы в ее честь пир у себя в набитой припасами квартирке: испекла бы бисквитный торт, напоила бы имбирным пивом и дала наесться до отвала конфет. Под поздравления лучших в мире друзей Майра загадала бы желание и задула семнадцать свечей. Уж друзья-то не позволили бы вот так забыть про свой день рождения.

Однако двое из них – Пейдж и Рикард – мертвы, а Калеба взяли в плен и перевезли на борт Второго ковчега, вместе с братишкой Майры Возиусом. Шансов, что они протянут год, до следующего дня рождения, оставалось очень мало.

«Почти никаких», – вздрогнув, уточнила про себя Майра.

Ровно неделя прошла с тех пор, как на связь вышел коммандер Драккен. Майра в миллионный раз вспомнила его угрозы, испытывая страх не меньший, чем тогда, когда услышала их впервые: «Сдавайтесь и откройте нам секрет оружия Конца, либо мы уничтожим все, что вам дорого… Я знаю, кого вы любите и как их уничтожить».

Четвертый ковчег летел к Земле, и, если верить вычислениям Ноя, летел быстро. Через какие-нибудь четыре недели он будет здесь. Тем временем ее друзья томились в плену на борту Второго ковчега, у Верховного командующего Виника, но, что еще хуже, в темных-темных глубинах океана, в родной колонии Майры заканчивался кислород: люди задыхались, но спасти их она не могла – не было ни подлодки, ни деталей, чтобы собрать ее.

Сколько Майра ни обдумывала ситуацию, выхода найти не могла. Мысленно уносилась за пределы планеты, в космический вакуум, потом устремлялась вниз, ныряла в соленые глубины океана, проникая сквозь слои воды и камня, в непроницаемую тьму, а после возносилась обратно наверх, снова падала вниз… И так много раз, пока голова не начинала кружиться.

Решения она не видела.

Майра упала на кровать, всколыхнув полог и смяв одеяло. Безнадежность давила на нее тяжело и безжалостно, однако сдаваться было нельзя. Майра встала и снова принялась кружить по комнате – подошвы тоненьких тапочек уже стерлись. Эту привычку она переняла у отца. Когда Майра видела его в последний раз, он сидел, закованный в цепи, в Тени – тюрьме Тринадцатого ковчега. Майра даже не знала, жив он еще или нет. Скорее всего, падая духом, думала Майра, Синод под началом отца Флавия уже выбросил Джону в море.

Она поспешила прогнать эту мысль и тут же вспомнила о братишке. Девочка смертельно скучала по Возиусу, но он хотя бы еще был жив. Ной взломал защиту Второго ковчега и проник в систему видеонаблюдения: Возиуса держали на гауптвахте вместе с Калебом, Рен и оружейником.

Майра резко встала и взглянула на Маяк: браслет не мерцал, он словно умер. Очень хотелось обсудить все с Аэро и Ищуньей, но с тех пор, как Маяки отключились, между носителями словно выросли стены. Майра успела разделить с Аэро моменты близости, однако сейчас он казался ей совершенно чужим.

«Аэро, о Аэро», – с грустью подумала Майра.

Впрочем, он больше не слышал ее мыслей, и призыв остался без ответа. Метаясь по комнате в предрассветных сумерках – а точнее, их имитации, – Майра задумалась о мире до Конца. Представила себя на месте Элианны Уэйд. Вспомнила Талсу, что в штате Оклахома, где янтарными волнами колышется пшеница – прекрасная, как песни, которые Элианна с подругами пела в начальных классах; где светит жаркое солнце и поют душным вечером цикады, а небеса окрашиваются на закате пурпуром; где семья ждет в покосившемся доме на ферме, пока сама Элианна носится по полю, ловя светлячков в старую банку из-под томатного соуса с жестяной, проткнутой ножом крышкой.

Маяк, может, и отключился, но эти образы намертво запечатлелись в памяти. Они вошли в разум Майры, когда она соединилась с древним устройством…

Замок на двери зажужжал, выдернув Майру из задумчивости. Это прикатились роботы-слуги: забавные машины шмыгнули в комнату и принялись заправлять и без того опрятную постель, прибираться в чистой ванной, унесли нетронутую порцию пайка. Когда Майра попадалась им на пути, они просили уступить дорогу, размахивая когтистыми манипуляторами и настойчиво пища. Роботы в последние несколько дней стали ее единственной компанией. Когда же они ушли и дверь с гудком закрылась, в комнате опять воцарилась тишина – плотная и удушающая. Майра снова принялась расхаживать по кругу. Уже несколько дней, как минул ее семнадцатый год на этой планете, а она все никак не могла найти выход.

Все безнадежно.

Схватив с ящика у изножья кровати планшет, Майра направилась к двери. Она решила заглянуть в камеру с земноводными и проверить показатели криокапсул. Жестом велела двери открыться, и та автоматически среагировала, ответив резким гудком. Но стоило Майре переступить порог, как в замкнутом пространстве ковчега раздался бестелесный голос Ноя:

– Всем носителям явиться в комнату управления.

Глава 3. Выживать – это не трусость (Аэро Райт)

– Сто, – досчитал Аэро, заканчивая очередной цикл отжиманий.

Мышцы дрожали под тонкой тканью сорочки. Рослый Аэро заметно прибавил в массе – все благодаря богатому белком рациону и ежедневным упражнениям. Он вскочил на ноги, пот стекал с лица в ямочки над ключицами.

Аэро хотя и утомился, но рука сама тянулась к фальшиону. Хотелось достать его и придать ему форму палаша. Только огромным усилием воли Аэро сдержался. Золотистый клинок меж тем висел без дела в ножнах. Приходилось беречь последние капли энергии: она быстро заканчивалась – ведь рядом не было оружейника, который мог бы зарядить клинок. Ной, сколько ни пытался найти альтернативное решение, ничего пока не придумал.

Аэро снова принял упор лежа и стал отжиматься, считая, как инструкторы в Агогэ, военной школе на борту Второго ковчега:

– И раз, и два, и три, и четыре, и пять, и шесть…

Аэро отжался еще сотню раз, однако разум по-прежнему гудел от событий прошедшей недели. Аэро не хватало Рен. Он представил, как она сидит на гауптвахте под круглосуточной охраной. А ведь она терпеть не может сидеть на месте, с ума, наверное, сходит. Губы Аэро тронула улыбка, стоило вспомнить о непростых – и в то же время забавных – чертах ее характера. Правда, держалась улыбка недолго, всего долю секунды.

«Звездное пекло! – выругался про себя Аэро. – К нам летит Четвертый ковчег».

Он представил, как его родная колония готовится к войне: боевые отряды поднимают по учебной тревоге и загоняют в камеры симуляторов, в Кузне заряжают фальшионы, а Верховный командующий Виник с майорами не покидают мостик, пытаясь выработать стратегию. Они заняли оборонительную позицию, а значит, точно засекли, как приближается Четвертый ковчег. Первое же беглое сканирование покажет, какой арсенал несет колония коммандера Драккена.

Аэро снова потянулся за фальшионом, но в последний миг остановился. Больше всего ему сейчас хотелось вернуться домой и вместе со своим отрядом готовиться к битве. Его сильная сторона – действие, а не прозябание в подземных пещерах и попытки придумать план. Он прежде всего – солдат, стратег из него неважный. В более сложных аспектах руководства армией он всегда полагался на отца, последнего Верховного командующего. Аэро нравилось следовать приказам, спуская их ниже по цепочке.

Поднявшаяся буря эмоций грозила захлестнуть его, и сильнее всего была мысль о Майре… Надо поговорить с Майрой.

С тех пор как отключились Маяки, она избегала его. Увидеться с ней удавалось во время коротких совещаний с профессором Дивинусом и Ноем, но потом она снова запиралась у себя. Вчера, после очередной встречи, Аэро попытался заговорить с ней, но Майра не стала слушать.

– Майра, у тебя все хорошо? – спросил он, перехватив ее у двери и отведя в сторону. – Выглядишь усталой…

– Какая разница, как я выгляжу? – перебила она.

– Просто я за тебя волнуюсь, – выдавил из себя Аэро. – Вот и все.

Ищунья следила за ними зоркими глазами, однако рот держала на замке. Майра бочком протиснулась к выходу.

– Послушай, мы все равно погибнем, если не найдем выход. Ты ведь слышал, чего хочет Драккен, да? Ему нужен секрет Конца. Он собирается уничтожить все, что нам дорого.

Чувствуя себя совершенно беспомощным, Аэро попытался найти нужные слова, но не успел ничего сказать, как Майра протиснулась наружу, оставив его наедине с Ищуньей.

Профессор Дивинус – точнее, его проекция – сочувственно посмотрел на Аэро.

– Не принимай это на свой счет, сынок. На нее давит тяжкое бремя. Как и на всех нас. Ситуация с возвращением Четвертого ковчега… слишком неожиданная и выводит из равновесия, – добавил он, тревожно мерцая.

– Конечно, профессор, – согласился Аэро и поспешил к себе в комнату. Лицо горело румянцем, он стыдился, что дал волю эмоциям.

«Какое мне дело до того, что думает Майра? – упрекнул он себя, хотя ответ был ему ясен, как свет автоматических огней в его комнате. – Я ее люблю». Ему никогда не удавалось держать чувства под контролем. В его колонии эмоции презирали, превыше всего ценя логику и хладнокровие. Так почему же он такой чувствительный?

Ход мыслей прервал гудок дверного замка. Майра? Аэро позволил себе испытать надежду, но в комнату юркнула сгорбленная фигура. В зубах она несла дохлую крысу. Ищунья выплюнула добычу на пол и обнажила острые зубы в улыбке, которая больше походила на оскал. Шерсть возле рта и когтистые пальцы были в крови.

– Охота в тоннелях удалась? – вскинул брови Аэро.

– Крыслы бегут, но Ищунья ловит их в Темноте под Землей, – прорычала Ищунья, ткнув пальцем в маленькую тушку. – Ищунья сворачивает поганцам мелкие шеи.

Сказав это, она обошла добычу кругом, потом снова уселась на корточки и впилась в мертвое тельце зубами. Брызнула кровь, расползаясь по полу темными пятнами. Теперь, когда Маяки больше не связывали разумы носителей, Ищунья, похоже, снова возвращалась к своей дикой природе. Ее колония, Седьмой ковчег, утратила источник энергии и технику. Живя в кромешной тьме, обитатели ковчега деградировали, превратились в дикарей: в их обществе процветали силы, кормившиеся за счет хилов.

– Как нам быть с Драккеном и Четвертым ковчегом? – присаживаясь на край спросил Аэро, надеясь вовлечь Ищунью в беседу и обсудить стратегию.

– Драккен теперь Сильнейший из силов, – ответила та, отхватив еще кусочек мяса. – Мы – хилы… Ничего не поделаешь.

– Но должен же быть выход? – Аэро схватил с оставленного роботами подноса тюбик с пайком. Сорвал крышку и выдавил себе в рот клейкую массу.

– Бежать… – понизив голос, сказала Ищунья. – Можем бежать.

Аэро вздрогнул:

– Это же трусость!

– Выживание – не трусость, – прорычала Ищунья. – Зачем ждать смерти?

– Уйти не удастся: Ной запер лифт. Но даже если выберемся на поверхность, вход в Ковчег стережет боевой отряд со Второго. Они нас схватят и отправят на гауптвахту к нашим друзьям.

Ищунья хитро прищурилась:

– Ищунья нашла еще один выход в Светлый Край… Тайный ход… Ной даже не помнит о нем.

Аэро не удивился тому, что Ищунья наткнулась на очередную дверь. С тех самых пор, как они спустились сюда, она непрерывно рыскала темными переходами Первого ковчега.

– Куда побежишь? – спросил он. – Домой вернуться не сможешь. Благодаря твоему Маяку Драккен знает, где Седьмой ковчег. Там небезопасно.

– Не важно. Ищунья найдет другое место. Ищунья охотится… исследует… Ищунья умеет находить разное. – Она подкралась к нему и потерлась спиной о его ногу и промурлыкала: – Сил, ты пойдешь с Ищуньей?

Аэро покачал головой:

– Я своих не брошу.

– Своих? – прорычала Ищунья, бросив на него смущенный взгляд исподлобья. – Они не живые… Тот, что без запаха, тот, который просто голос. Ты не хочешь бросать только Майру.

Ищунья хотя и походила на животное, но обладала острым умом и чутьем. Они-то и позволяли ей, хилячке, так долго выживать.

Хотелось возразить: мол, это мой долг – оставаться в Первом ковчеге и служить до конца как носитель. А бегство – трусость, оно противоречит солдатским инстинктам и учению. Однако Аэро волновало другое, и они с Ищуньей оба это знали.

– Ладно, ладно, – признал он, чувствуя, как заливается румянцем. – Я не хочу бросать Майру.

Ищунья хмыкнула:

– Ты ей больше не нравишься. Она сидит у себя… дверь запирает. Брось ее. На что тебе эта хилячка?

Сердце у Аэро чуть не разорвалось, ведь в словах Ищуньи была доля правды: чего он так трясется из-за этой девчонки? Потом вспомнилось, как по ночам во сне Маяки связывали их разумы… Однако те ночи остались в прошлом, вместе с сиянием Маяков. Майра теперь казалась ему незнакомкой – и при том настроенной враждебно.

Хотелось упрятать эмоции назад, в темные глубины души, откуда они больше не покажутся, – как учили в Агогэ, на пороге которой, повинуясь долгу, Аэро в его пятый день рождения оставила мать. Но чувства уже вырвались на свободу, вихрем пронеслись по сердцу и разуму, и обуздать их оказалось невозможно. Аэро больше не был властен над ними: вместо того чтобы смиренно уйти, они исподволь напоминали о себе днем, проявляясь в полную силу во сне.

Проще говоря, сводили с ума.

– Мне жаль, Ищунья, – произнес Аэро, теребя пустой тюбик. Он стеснялся своей эмоциональной слабости. – Я бы и рад уйти с тобой, но не могу.

Ищунья пожала плечами:

– Как хочешь, сил.

Не сказав больше ни слова, она вышла в коридор. Дверь с гудком закрылась за ней. Аэро вообразил, как Ищунья несется по коридорам и петляет в огромных пещерах, наполненных золотистыми криокапсулами. В этих хранилищах спала жизнь – животные и растения, – готовая, когда придет срок, заново заселить планету, восстановить толику того, что было потеряно после Конца. Перед мысленным взором Аэро замелькали образы прошлой Земли, которые он видел в Агогэ.

Ничего не выйдет, если Драккен добьется своего. Проект «Ковчег» останется неудавшимся экспериментом, доказательством, что основной инстинкт человечества – разрушение и что спасать людей бесполезно.

– Звездное пекло, – пробормотал Аэро и снова принялся отжиматься.

Некоторое время спустя, как раз когда он выполнял особенно трудное упражнение – приседания вкупе с движениями руками, – тишину нарушил голос Ноя:

– Всем носителям явиться в комнату управления.

Глава 4. Остаться или уйти (Ищунья)

Темнота под Землей взывала к ней.

Ищунья выбежала из комнаты Аэро и помчалась по пещере, огибая криокапсулы. Остановилась у одной, подписанной «Buteo jamaicensis»[3], хотя и не знала, что это значит. Заглянула внутрь через прозрачную панель: там плавали подсвеченные дымчатым изумрудным светом зародыши. В этой пещере хранились птицы. Так сказала Майра, когда они в первый раз заглянули сюда, – еще до того, как вернулся Четвертый ковчег и все изменилось.

«Поганый, вонючий Драккен, – подумала Ищунья. – Сильнейший из силов».

Она помчалась дальше, загребая руками и ногами. Пронеслась еще через несколько пещер среди криокапсул (с «земноводными» и «насекомыми») и влетела в узкий тоннель, отходивший в сторону и змеившийся в толще камня. Осветительные панели остались позади; в этой части подземного комплекса за оборудованием никто не следил. Тоннель привел в очередную пещеру, часть которой занимали недоделанные криокапсулы. Это хранилище так и не закончили.

Конец нарушил планы создателей.

Ищунья втянула воздух, наполненный запахами пыли, камня и существ, что скреблись и рыли ходы в Темноте под Землей. Свет в этих тоннелях давно уже не горел, и это Ищунье нравилось. Ной не доставал сюда своими датчиками: обычно он следил за каждым ее шагом, но тут она могла побыть одна.

Ориентируясь на запах, двигаясь на ощупь, она отыскала гнездо ничего не подозревающих жуклов. Сожрала их, ловко уворачиваясь от ядовитых жвал и разгрызая хитиновые панцири острыми зубами. Насытившись, облизнулась. Набитый живот выпирал, и кожа на нем туго натянулась. Забившись в уютный уголок, Ищунья задремала. Спала, пока живот немного не опал, а затем, пробежав немного по своим же следам в обратном направлении, свернула в другой тоннель.

Она мчалась во всю прыть, из-под рук и ног летели песок и камушки. Остановилась только у нужного места.

Дверь в Стене.

Ищунья наткнулась на нее во время охоты. Это была особенная дверь – тайный, давно забытый черный ход. Золотистые створки, отмеченные печатью. Ищунья провела пальцами по узору в виде змея, глотающего собственный хвост и окружающего слова на древнем языке:

Aeternus eternus

Дверь, словно ощутив ее присутствие, открылась. С грохотом, от которого содрогнулись своды тоннеля, створки ушли в толщу камня. Ищунья припала к полу, зажимая уши руками, а когда грохот стих, заглянула в черноту за порогом. Она знала, что там – Кати-комната. Готовая отнести Ищунью наверх, по многомильной шахте в скальной породе.

В Светлый Край.

Опустившись на корточки, Ищунья задумалась. Искушение было велико. Очень велико. Она могла бы сбежать, прямо сейчас. Ведь она – просто хил, а вовсе не сил.

Эта война – не ее.

Сердце в груди ускорило бег, его биение напоминало стук барабана, звучащего в такт завету: выжить любой ценой, выжить любой ценой… Маяк давно потемнел и был холоден на ощупь. Он больше не вторгался в разум, Ищунья не слышала Джареда, первого носителя в ее колонии. О его голосе остались только смутные воспоминания.

Самое мудрое сейчас – подняться в Кати-комнате и бежать прочь как можно быстрее, забыть об Аэро, Майре, Возиусе, Ное и профессоре Дивинусе с его проектом «Ковчег». На что они Ищунье? Привязанность – это слабость. Привязанность – это смерть. Ищунье надо о себе заботиться. Только это правило и помогало выживать так долго, а ведь редкий хил успевал толком повзрослеть.

Пока она не знала, куда бежать.

Важно ли это? В мире полно темных пещер и ям, в которых ютятся жуклы и крыслы. А большего ей и не надо, ведь так? Было бы укрытие, тенек да чем животик набить. Что еще?

«Возиус, – подумала Ищунья. – Бедненький Возиус».

Она долго сидела у порога Кати-комнаты и думала, как поступить. Так долго, что затекли и замерзли, несмотря на густой мех, ноги. Ищунья уже почти собралась уходить, но тут ее что-то заставило насторожиться.

Какой-то звук. Она навострила ушки.

Сквозь тишину в спертом воздухе тоннеля до ее острого слуха донесся еле уловимый отзвук голоса:

– Всем носителям явиться в комнату управления.

Остаться?

Или уйти?

Остаться?

Или уйти?

Остаться.

* * *

Пробегая мимо криокапсулы Дивинуса, Ищунья заглянула внутрь: на нее смотрели подернутые молочной пленкой голубые глаза.

– Не пахнет, – пробормотала себе под нос Ищунья. – Не живой.

Вбежав в комнату управления, она застала там Майру и Аэро – за длинным столом, во главе которого сидел профессор Дивинус. Его проекция мерцала изумрудным светом. Сидеть Ищунье очень не нравилось, но она заставила себя забраться в кресло и выпрямиться. Над столом возникла трехмерная проекция Четвертого ковчега: щетинящийся бурами, точно жукл – жвалами, он несся к ним сквозь пространство космоса.

Ищунья взглянула на Майру: худое лицо девушки приобрело землистый оттенок, под глазами темнели круги. Аэро сидел рядом с ней, теребя рукоять фальши-она. Чувствовалось, что между ними выросла плотная и непроницаемая, точно камень, стена. Ищунья удрученно сжалась в кресле и обхватила себя руками.

– Есть изменения, – озабоченно мерцая, сообщил профессор Дивинус. – Ной произвел новые вычисления и выяснил, что Четвертый ковчег будет здесь через шесть недель. Если мы собираемся осуществить наш план, то лучше бы нам поторопиться.

Глава 5. Любыми средствами (майор Даника Ротман)

Даника шагала по коридору. Через иллюминатор в борту материнского корабля она видела, как их колония готовится к бою: солнечные паруса свернули, убрав под изящные изогнутые крылья, зато батареи бластеров были развернуты. Пустоту космоса пронзали, оставляя за собой двойные следы газов и пламени, боевые катера на учебных маневрах. Сверкнула вспышка, когда один из них пальнул из лазерной пушки.

Даника только что покинула мостик, где во время брифинга по вопросу обороны майор Дойл подтвердил их самые худшие опасения:

– Верховный командующий Виник, мы наконец преодолели их маскировку. Судя по всему, корабль имеет метку Четвертого ковчега.

«Звездное пекло, это невозможно», – подумала тогда Даника, глядя на трехмерные изображения колонии, которая вот уже семьсот лет как считалась пропавшей. Выглядела она точь-в-точь как на уроках истории. Темный, громоздкий, усеянный бурами Четвертый ковчег разительно отличался от изящного и сверкающего Второго.

– Какая у них огневая мощь? – спросил Виник, поджав тонкие губы. Не отрывая взгляда от мониторов, он огладил рукоять фальшиона на поясе.

– Мы все еще сканируем их, – ответил Дойл, его пальцы порхали над кнопками пульта, – однако предварительный анализ показал наличие большого арсенала ядерных боеголовок.

На мостике внезапно сделалось тихо. Верховный командующий обернулся к Данике:

– Майор Ротман, допросите узников. Выведайте, что им известно о Четвертом ковчеге. Угроза ли он сам по себе или это некая уловка? Его возвращение подозрительно, вряд ли это совпадение.

– Есть, сэр, – отсалютовала она.

– Наделяю вас полномочиями применять любые необходимые средства, майор, – добавил Виник, придавая фальшиону форму кинжала. – Не подведите меня.

Вынырнув из задумчивости, Даника оторвала взгляд от иллюминатора и пошла дальше, затем свернула направо. По коридору разносилось эхо ее шагов. Следом за ней шел солдат из Лазарета с подносом, на котором лежали шприцы. Слева – солдат из боевого отряда, капитан Лерой Малик: над верхней губой у него белел тонкий шрам в форме полумесяца, сувенир на память о Криптии, сложнейшем выпускном экзамене. Совершенно бесстрастный, Малик телосложением напоминал танк – боевую машину, которую Даника видела на иллюстрациях к истории Второй мировой войны. Даника и Малик вместе учились, а теперь он исполнит любой ее приказ, не колеблясь, сделает что потребуют.

Из-за поворота вышел боевой отряд. Опоясанные фальшионами солдаты маршировали плотным строем. Их командир, капитан Тэйбор, при виде Даники отдала честь:

– Майор Ротман.

Даника отсалютовала в ответ.

– Ваше задание, капитан Тэйбор?

– Направляемся в камеры симуляции для подготовки. Отрабатываем высадку на Поверхность.

Даника удовлетворенно улыбнулась. Четвертый ковчег – угроза серьезная, но и у Второго есть своя армия тренированных солдат. Так просто они не сдадутся.

– Продолжайте, капитан, – сказала Даника. – Да не оставит ваших солдат боевой дух.

Отделение Тэйбор двинулось дальше. Постепенно шаги солдат смокли в изгибах коридоров на пути к симуляторам. Даника проводила их гордым взглядом – приятно было смотреть на военных, беспрекословно исполняющих приказы и обязанности. «Не то что дезертиры», – подумала она с ненавистью. Смутьянов Да-ника презирала всегда, еще со времен учебы. В голове всплыло воспоминание – неясное, смутное, как о любом событии, о котором совсем не хочется вспоминать.

Лиллиан.

Это имя вспомнилось само, помимо воли. Лил-лиан приходилась Данике биологической сестрой, но девочки общались только в школе. Лиллиан была на год младше Даники, а на четвертый год в Агогэ опозорилась, попавшись на жульничестве. Позднее Даника узнала, что сестренка не успевала по математике и ей назначили испытательный срок. Отчаявшись, Лил-лиан проникла в секретную базу данных инструкторов, чтобы узнать ответы на тесты. Взлом обнаружили и отследили.

В наказание Лиллиан изгнали из колонии: посадили в спасательную капсулу и выбросили в космос. Запасов воздуха и пайков хватило бы самое большее на несколько недель, но какой конец постиг сестру, Даника не знала. Знала только, что та наверняка мертва. Вблизи не было пригодных для жизни планет, а космос – это ведь даже не место. Он – пустота, бездна.

Лиллиан Ротман…

– Даника, спаси! Не дай изгнать меня! – жалобно кричала сестренка, когда ее тащили к ангару. К родственнице она обратилась не по фамилии, как требовал протокол, а по имени, и это лишь укрепило решимость Даники. Ее сестра была слаба, уязвима. Солдаты вроде нее угрожали их обществу, традиции и выживанию.

Она должна была умереть.

С каменным лицом Даника вместе с одноклассниками смотрела, как сестренку запихивают в капсулу и запирают. Лиллиан колотила в задраенный люк кулачками, и Даника видела на мониторах, как она борется, однако герметичная обшивка не пропускала звуков.

– Продолжайте, майор Дойл, – приказал Верховный командующий Бриллштейн.

Данике на миг – лишь на краткий миг – показалось, что на его лице промелькнула тень боли.

Дойл нажал комбинацию кнопок на ручном пульте, и капсулу выбросило в космос. На мониторах Даника видела, как та становится все меньше и меньше – крохотная искорка на фоне черноты, – и испытывала облегчение. Ее биологическая родственница оказалась эмоционально нестабильной, но что еще хуже – она стала пятном на генетической репутации самой Даники. Опорочила их фамилию. «Поделом ей», – думала Даника.

Дезертиры заслуживали участи не лучше. Она вспомнила распоряжения Виника: «Наделяю вас полномочиями применять любые необходимые средства». Даника свой долг исполнит, докажет, что Лиллиан была аномалией в ее роду.

– Майор Ротман? – напомнил о себе капитан Малик. – Мы не ошиблись коридором?

Даника вернулась к реальности. Оказалось, она стоит у спасательных капсул в ангаре, у длинного ряда корабликов в нишах. Должно быть, она не туда свернула: надо было направо, а она пошла влево. Звездное пекло, да что это с ней?

Малик и солдат из Лазарета выжидающе смотрели на Данику. На их лицах она отчетливо видела сомнение.

– Все верно, капитан Малик. – Она отступила назад. – Я только решила тут кое-что проверить. Солдаты, на гауптвахту – сюда. За мной.

Развернувшись, Даника пошла в обратную сторону. По пути она старалась задавить воспоминания о Лил-лиан, делая вид, что не чувствует терзающих ее чувств.

* * *

Несколько напряженных минут спустя Даника остановилась у двери гауптвахты. На страже стояли пятеро вооруженных солдат с фальшионами наготове.

– Майор Ротман. – Они отдали честь и жестом пригласили внутрь.

Створки двери разошлись, и Даника Ротман оказались лицом к лицу с Рен Джордан. Лицо дезертирки исказила гримаса ненависти. Она спрятала за спину маленького мальчика и сделала жест оружейнику – тот загородил собой раненого юношу. «Калеб Сиболд из Тринадцатого ковчега», – вспомнила Даника. Грудь и живот юноши стягивали повязки. Глубокие раны понемногу заживали, превращаясь в рубцы – от них точно останутся шрамы. Видимо, над ним поработали людоеды из Седьмого ковчега.

– Майор Ротман, – сердито сверкая глазами, обратился к ней оружейник, – я отправился в путь по прямому распоряжению моих названых братьев и сестер. На нас ваши полномочия не распространяются…

– Молчать, брат, – отрезала Даника, хватаясь за рукоять фальшиона. – Вы дезертир, как и остальные. Ваш драгоценный Орден больше вас не защитит. Вы все теперь во власти Верховного командующего Виника.

Мальчишка, присев, смотрел на нее из-за ног Рен. Взгляд его остановился на фальшионе, но в нем не было страха – скорее любопытство. Тут вперед выступил Калеб.

– Майор Ротман, я требую немедленно отпустить нас, – высокомерно произнес он. – Мой отец заседает в Синоде Тринадцатого ковчега. Вы не имеете права держать нас в плену. Моя колония умирает, и мы должны как можно скорее спасти ее обитателей.

Рен поморщилась:

– Побереги дыхание, Сиболд. У майора Ротман нет сердца – только кусок льда. Мозгов, кстати, тоже нет. Сама она думать не умеет, тупо следуя приказам Виника.

Испытывать эмоции Данике не полагалось, однако в груди у нее полыхнул огонь ярости. Она ведь и правда следует приказам, как учили, а Рен за свою дерзость заплатит. У Даники есть все необходимые полномочия. Она взяла с подноса шприц, игла блеснула в свете потолочных панелей.

На лице у Рен отразился страх. Она знала, чем заправлен шприц, – это была вытяжка из яда давно вымершего насекомого Paraponera clavata, муравьяпули. Никто на древней Земле не жалил больнее. Яд действовал моментально и вызывал лютую боль, ее волны прокатывались по телу, стихая, чтобы затем вновь накрыть жертву. Ни сердце, ни легкие он не задевал, а потому смертельным не был, но в том-то и соль. Врачи на борту колонии усилили эффект, заодно добавив приличную дозу сыворотки правды. Такой укол кого угодно разговорит.

Рен прикусила задрожавшую было верхнюю губу.

– Майор Ротман, вам придется обработать меня первой, – сказала она, жестом веля мальчишке спрятаться под койку. Тот метнулся в укрытие и стал следить за происходящим уже оттуда.

– Как скажешь, дезертир, – ответила Даника и сделала жест Малику, чтобы тот прижал Рен к койке. – Поболтаем-ка немного о Четвертом ковчеге.

Она нажала кнопку и обернулась к Рен. Толстая дверь гауптвахты закрылась, но крики Рен все равно прорвались наружу.

Глава 6. Тупик (Майра Джексон)

– Всего каких-то шесть недель? – переспросила Майра. – Вы уверены, профессор?

От страха во рту появился горьковатый привкус. Над столом замелькали образы из сообщения Драккена: вооруженные солдаты в одинаковой форме и готовые к пуску ядерные боеголовки. По всей комнате управления жужжали и гудели компьютеры.

– Я проанализировал их скорость и траекторию, – сказал Дивинус, когда опять появилось изображение корабля. – На подходе к Земле они замедлят ход, но если только Четвертый ковчег не изменит курс, вычисления Ноя верны. Погрешность весьма мала.

За столом все задумались.

– Мы узнали что-нибудь новое о Четвертом? – спросил Аэро, не отрывая взгляда от проекции корабля, которая то и дело пропадала. – Может, у них есть какое-нибудь слабое место? Или брешь в системе обороны?

– Боюсь, известно очень мало, – покачал головой Дивинус. – Ною по-прежнему не удается запеленговать их сигнал.

Изображение корабля снова исчезло, а спустя миг появилось.

– Ной закончил отчет, который составил на основе данных из Маяка капитана Райта и исторических записей в наших архивах, – продолжил Дивинус. – Что ж, вышло не густо. Известно очень немногое.

– Проецирую данные, профессор, – сказал Ной, и над столом возникла голограмма текста и изображений.

Майра быстро просмотрела их, выхватывая ключевые фразы: «…Изначально буровая платформа для поисков редких минералов в космосе…», «…население колонии имело сильную склонность к наукам…», «…колония исчезла, находясь на орбите Урана…»

Дивинус пролистал отчет.

– Сканирование не принесло ощутимых результатов. У Четвертого ковчега продвинутая система маскировки. Ни с чем подобным мы прежде не сталкивались, даже обнаружить их положение удалось с большим трудом. Последние семьсот лет истории этого ковчега для нас, честно говоря, тайна. Мы не знаем, почему они исчезли и где все это время пропадали.

– Зато знаем, ради чего вернулись, – мрачно напомнила Майра, не сводя глаз с голограммы корабля. – Драккен четко дал это понять.

У Ищуньи шерсть на загривке встала дыбом.

– Им нужен… Конец.

Сидевшие за столом погрузились в молчание.

– А помните, как Ной через Маяки заставил нас бежать к лифту? – заговорил наконец Аэро. – Может, таким же образом удастся захватить и самого Драккена?

– Увы, если бы все было так просто, – ответил Дивинус. – Важную роль играет расстояние. В тот день вы стояли на пороге нашего убежища, но окажись вы за сотню миль от нас, мы ничего не смогли бы поделать. К тому же вы не научились управлять Маяками. Не возвели, так сказать, защитные барьеры, а вот Драккен чрезвычайно искусен в управлении своим устройством. Он окружил себя многослойной защитой. Сквозь нее даже Ной не пробьется.

– Все верно, профессор, – согласился Ной. – Не то чтобы я не старался…

Майра чувствовала, как ею овладевает отчаяние, словно зуд, который никак не уймется. Сейчас им позарез требовалось найти решение, выход из тупика. Она надеялась, что отчет Ноя укажет путь, но он запутал дело еще больше. Что же случилось с этой загадочной космической колонией? Почему столетия назад они исчезли? Где скитались все это время? Чем были заняты?

Дивинус, преисполненный сожаления, мигнул.

– Носители, с прискорбием вынужден признать, что мои названые братья и сестры готовились решить множество проблем и нештатных ситуаций, однако подобный поворот событий мы предусмотреть никак не могли. Наше подземное убежище, конечно, оснащено минимальной системой безопасности, но она не выстоит перед грозящей нам бедой.

Его слова эхом разнеслись по комнате.

– Звездное пекло, вы правы, – дрогнувшим от разочарования голосом произнес Аэро и обвел стол рукой. – Что мы впятером можем против сил Драккена? Не обижайтесь, профессор, но лишь трое из нас наделены физическим телом. Я – тренированный солдат, но даже мне не победить армию в одиночку. К тому же мой фальшион почти разряжен. Хватит разок-другой махнуть им, но требуется энергия. Мне повезло, что он до сих пор не расплавился.

– Не будем забывать, что наши друзья в плену у Виника, – добавила Майра, в горле у нее стоял комок. – Сперва он использовал их для торга, но теперь, когда появился Четвертый ковчег, неизвестно, на что ему вообще нужны заложники.

– Ты права, моя дорогая, – сказал Дивинус. – Перед лицом серьезной угрозы анализ Ноя более не действителен. Второй ковчег по-прежнему на орбите, и его солнечные паруса сложены.

Ной показал изображение изящного обтекаемого судна. Солнечные паруса были убраны под крылья, а вокруг носились юркие маленькие точки, испускающие вспышки света.

– Что это за огоньки? – спросила Майра, указав на проекцию.

– Похоже, небольшие суда, – ответил Дивинус. – Они курсируют вокруг материнского корабля, выстроенные в особом порядке.

Майра прищурилась, наблюдая за точками света.

– Зачем они это делают?

– Готовятся к войне, – не отрываясь от проекции, ответил Аэро. – Отрабатывают боевые ситуации. Готов спорить, симуляторы на борту ковчега работают круглосуточно, а в Кузне не покладая рук заряжают фальшионы.

– Значит, Виник надеется дать отпор Четвертому ковчегу? – В сердце Майры встрепенулась надежда. – Звучит многообещающе. Виник мог бы за нас одолеть Драккена. У него же в распоряжении целая армия, так?

– Армия-то есть, но она задумывалась как миротворческие силы, – пояснил Аэро. – Фальшионы – грозное оружие, однако в них нет той разрушительной мощи, которой обладает арсенал Драккена.

– Тогда зачем вообще готовиться к войне? – нахмурилась Майра.

Подумав немного, Аэро произнес:

– Должно быть, майоры засекли приближение Четвертого ковчега. Это объясняет, почему Виник отступил от нашего порога и занял оборонительную позицию. Думаю, учения – показные. Это блеф, призванный напугать Драккена, чтобы он сразу же не напал на Второй ковчег.

– То есть, – сообразила Майра, – Виник надеется, что первыми атакуют нас?

– Да, иного объяснения я просто не вижу. Виник надеется, что Драккен пробьет нашу дверь на поверхности, а потом хочет сам сюда спуститься и забрать то, что осталось.

– Если тут вообще хоть что-то останется, – мрачно заметила Майра.

Голограммы двух звездолетов – двух вражеских армий – мерцали над столом. Ищунья поерзала в кресле. Ее взгляд затуманился, как всегда, когда ей надоедало следить за ходом беседы. Майра отчетливо чувствовала, что между ней и остальными носителями больше нет согласия. Она взглянула на золотистый браслет у себя на руке.

У каждого ковчега оказалась своя цель, свой командир и свои ценности. Даже носители разделились. Майра видела, что Ищунья постепенно возвращается к прежнему образу жизни: ей хотелось бежать из Первого ковчега, бросив остальных на произвол судьбы. Аэро тоже выглядел потерянным – им больше не командовали, не было солдатской рутины, прежнего строгого уклада. Маяк подарил ему высшую цель, управлял им, и Аэро был только рад следовать указаниям, но вот связь оборвалась, и Аэро как будто утратил смысл жизни.

Майра опустила взгляд на стол, потом посмотрела на Аэро, на Ищунью, на профессора Дивинуса. Она ощущала присутствие Ноя – не живого существа, но искусственного создания, наделенного разумом и какими-никакими способностями. И в тот момент решение пришло само собой. Неясность последней недели, нерешительность и отчаяние от невозможности найти путь испарились. Майра без тени сомнений знала, что следует делать.

– Единственная надежда – это объединить ковчеги, – заявила она громко, четко и твердо. Даже Ищунья встрепенулась.

– Объединить наши колонии? – обернулся Аэро. – В каком смысле?

– В прямом, – ответила Майра. – Надо объединить силы и дать отпор Драккену и Четвертому ковчегу. Пока у нас нет подлодок, мой народ остается недосягаем на дне океана, иначе… – В горле встал ком, но Майра выдавила из себя: – …иначе Тринадцатый ковчег, я точно знаю, помог бы.

– То есть речь о Втором и Седьмом ковчегах? – уточнил Аэро. – Но ты же понимаешь, что моя колония – под пятой тирана? А мир Ищуньи… он, в общем…

– Слаб и немощен, – прорычала Ищунья, моргая на резком свету. – Хилы боятся… А силы почти все мертвы… Сгинули под завалом.

– Послушайте, я знаю, шанс мизерный, – сказала Майра, чувствуя, как в сердце затеплился огонек надежды, – но выбора нет. Надо собраться в единую силу.

– Моя дорогая, – нерешительно обратился к Майре Дивинус, – ты предлагаешь создать армию?

– Армию для защиты Первого ковчега, – энергично кивнула Майра. – Аэро, твой народ – уже тренированные солдаты, так? То есть у тебя уже есть армия. Да и твое племя, Ищунья, умеет выживать. Я видела их в бою. – Она вздрогнула, вспомнив гибель Пейдж.

– А как быть с Виником? – спросил Аэро. – Мой народ – прежде всего солдаты, они беспрекословно следуют его приказам. Есть еще загвоздка: меня изгнали из колонии и заклеймили дезертиром. Жаль нарушать твой грандиозный план, но склонить мою колонию на нашу сторону будет очень тяжело… а может, и вовсе невозможно.

– Силы… – сказала Ищунья. – Мертвы, но не все. Хилы… одиночки… Никому не доверяют… Каждый о своей шкуре думает.

– Я и не говорила, что будет легко, – не сдавалась Майра, – но должен быть способ объединить колонии. Иначе можно сразу сдаться и раскрыть Драккену секрет оружия. Нам и так конец.

Дивинус сложил пальцы домиком.

– Без сомнений, затея рискованная, но ты права, моя дорогая. Союз ковчегов может стать для нас единственной надеждой.

– Согласен, профессор, – отозвался Ной. – Анализ моих ограниченных данных по Четвертому ковчегу показывает, что армия коммандера Драккена чрезвычайно могущественна. Разрозненные, мы падем. Нужно укрепить силы, хотя даже тогда ситуация складывается не в нашу пользу.

– Но шансы все же есть, верно? – уточнила Майра и, вскочив на ноги, принялась расхаживать по комнате управления. Мозг работал в лихорадочном темпе. – Аэро, тебе предстоит вернуться на Второй ковчег, свергнуть Виника и склонить армию на нашу сторону. Ищунья, тебе дорога – в Седьмой. Собери как можно больше хилов и приведи сюда. Может, к нам даже примкнут выжившие силы. Клянусь Оракулом, здесь любой боец сгодится.

– Ну хорошо, а как мне это сделать? – с сомнением в голосе спросил Аэро.

– Сама не знаю, – признала Майра. – Надо придумать план. А что нам еще остается? Сидеть и ждать, пока прилетит Драккен и вломится сюда?

– А как же ты? – спросил Аэро, глядя, как Майра мечется по замкнутому кругу. – Чем займешься ты, пока мы с Ищуньей будем рекрутировать наши колонии?

На лице Дивинуса появилась хитроватая улыбка.

– Майра останется здесь, со мной и Ноем. Для успеха этого плана понадобятся долгие приготовления.

– Как насчет твоей колонии? – вспомнил Аэро. – В Тринадцатом заканчивается кислород. Разве люди не задохнутся, если мы как можно скорее не отправимся им на выручку?

Майра вздрогнула, стоило ей снова подумать об отце, Моди, близняшках Бишоп и всех, кто остался глубоко под водой.

– До тех пор, пока у нас нет подлодки, их не спасти. А построить судно мы не можем – нет нужных деталей. К тому же какой смысл кого-то спасать, если нас тут же прикончит Драккен?

Майра резко остановилась и посмотрела Аэро в глаза.

– Просто пообещай, что выручишь Возиуса и Калеба, – попросила она. – Пообещай, что попробуешь.

Сжав рукоять фальшиона, Аэро порывисто кивнул:

– Клянусь, что помогу им, даже ценой жизни.

– Есть еще кое-что, – добавила Майра, поднимая правую руку. Браслет у нее на запястье по-прежнему оставался темен и мертв. – Нужно заново активировать Маяки. С тех пор как они отключились, мы словно разбежались по разным углам.

– Моя дорогая, мы отключили ваши устройства потому, что они выполнили свою задачу, – объяснил Дивинус, тревожно мерцая. – Повторная активация может быть опасной. Не будем забывать, что и коммандер Драккен – тоже носитель. Через Маяки он шпионил за вами, манипулировал вашими мыслями, и нам пока неизвестно, насколько велики его возможности.

– Можно выключить его Маяк, – предложил Аэро. – А наши потом снова запустить.

Дивинус покачал головой:

– Он предвидел, что мы попытаемся отключить его Маяк или попробуем управлять им через устройство. Во-первых, Драккен слишком далеко, чтобы хоть как-то влиять на него, а во-вторых, он умеет закрывать свой разум. И, судя по всему, у Маяка Четвертого ковчега есть кое-какие особые модификации, которые позволяют блокировать Ноя.

– Они все предусмотрели, – сказала Майра и с досадой вздохнула.

– Да уж, на подготовку у них было семь сотен лет, – нараспев произнес Дивинус.

Майра снова принялась ходить по кругу, шлепая подошвами матерчатых тапочек по бетонному полу.

– Мне плевать на риск, нам нужны Маяки – не только для того, чтобы снова связать нас, но и для того, чтобы общаться, когда мы разделимся. – Она взглянула на Аэро. – Разве не так общались носители космических колоний в самом начале?

– Да, носители внеземных колоний раньше общались через Маяки, – подтвердил Аэро. – Орден оружейников тоже контактировал напрямую с носителями, но я не знаю, как именно.

Ной вывел над столом новую голограмму: схемы Маяков, показывающие сочетание нанотехнологий и биологических интерфейсов.

Дивинус поджал губы.

– Маяки связаны с вашими синапсами, мозгом, с клеточной структурой… Короче говоря, вплетены в вашу сущность. Теперь понимаете, насколько опасно их реактивировать?

– Драккен? – прорычала Ищунья. – Шпионить будет… вредить…

Дивинус кивнул:

– Да, он будет шпионить за вами через Маяки. Вам придется учиться защите. Чем меньше он знает о ваших планах, тем лучше.

Аэро обвел взглядом собравшихся за столом:

– Не знаю, как вам, а мне с Маяком приходилось бороться. Маяк – не фальшион, работает иначе, и управлять им сложнее.

– Мне тоже было непросто, – признала Майра. – Драккен приходил ко мне в снах в образе Темного. Творил со мной ужасные вещи. Больше мне через такое проходить не хочется.

– Коммандер Драккен сосредоточен на Майре, – вставил Ной. Его голос, казалось, раздается отовсюду и ниоткуда одновременно. – Судя по всему, ее нейронная связь с устройством сильнее, чем у остальных носителей, и Темный неким образом подпитывался ее энергией.

– Это был сущий кошмар… – Майра с содроганием вспомнила, как по ночам к ней являлся Драккен, окутывая черным облаком и высасывая жизненную силу.

– Моя дорогая, боюсь, риск слишком велик, – заключил Дивинус, листая данные по Маякам. – Если Драккен проникнет в твои мысли и выведает планы по объединению ковчегов, то примет соответствующие меры. Нам лучше действовать втайне. Реактивировав Маяки, мы станем уязвимы.

– Профессор прав, – согласился Аэро. – Драккен запросто вычислит и нас, и наши планы.

– Драккен… мерзкий, опасный, – прорычала Ищунья.

Майра остановилась.

– Постойте, у меня идея. Если Драккен будет шпионить за нами, то являться станет в снах, так? Что, если мы не будем запираться от него, а, наоборот, впустим?

– Ты в своем уме? – пораженно спросил Аэро. – Я же видел, что он с тобой вытворяет.

– Выслушайте меня. – Майра заговорила быстро, понизив голос, а когда закончила объяснять детали плана, то, похоже, сумела убедить остальных.

– Ну так что, решено? – спросила она. – Реактивируем Маяки и объединим Ковчеги?

– Или умрем за это, – сказал Аэро, стиснув рукоять фальшиона. – Звездное пекло, план просто безумный. – И с улыбкой добавил: – Жаль, не я его придумал.

– Силы и хилы, – зарычала Ищунья, – один народ.

Дивинус встал из-за стола и, шурша мантией, принялся манипулировать экранами над столом. Он ввел коды и, опустив руки, сказал:

– Реактивировать Маяки, Ной.

Комнату затопила вспышка изумрудного света – устройства на руках носителей снова ожили, загорелись. Майра ощутила, как в ее теле, жилах, каждой клеточке забурлила энергия, как она ударила в мозг. В тот же миг Майра стала Аэро и Ищуньей – впервые за много дней они снова объединились.

Ее сознание вырвалось за границы тела и понеслось по бескрайним просторам космоса, спустилось в темнейшие пещеры и впадины на дне морей, пронзило пространство и время. Майра погружалась в глубины истории, видела мировые войны, древние империи, города, которые превращались в прах и восставали из него, видела созидание и разрушение. А потом в голове раздался знакомый голос: «Майра… я здесь… всегда буду с тобой… никогда не покину».

Это была Элианна, первый носитель ее Маяка.

Глава 7. Склад запасных частей (Джона Джексон)

Стелла и Джинджер вели за собой отряд. Темноту нарушал только голубоватый огонек их фонарика. Джона, который полз сразу за двойняшками, задевал спиной о внутреннюю сторону трубы. Моди и ее личные телохранители во главе с Грили следовали за ним гуськом – в узком проходе перемещаться иным способом просто не получилось бы.

– Сюда, направо, – прошептала Стелла, обернувшись назад. Ее веснушчатое личико, обрамленное жесткими волосами, в свете фонарика походило на призрак.

– Направо, – шепнула Джинджер Джоне, и тот передал подсказку дальше. Джона шел за двумя девочками, однако все его мысли были с дочерью: Майра когда-то научилась незаметно перемещаться по системе труб и воздуховодов, а когда спасла из Тени сестер Бишоп, то передала знания о тайных путях им.

– Майра, – чуть слышно прошептал Джона и подумал: «Я знаю, ты выбралась на Поверхность. Видит Оракул, я приду к тебе. Пусть даже придется умереть за это».

Вслед за двойняшками отряд диверсантов свернул вправо. По трубе они выбрались в проход пошире – когда-то по нему текла вода, но сейчас тут было пусто. Шлепая ладонями по лужицам и вслушиваясь в назойливое «кап-кап-кап», Джона порадовался тому, что в трубе наконец стало просторнее. И когда это у него успела развиться клаустрофобия?

В молодости, когда Джона еще только стал подмастерьем инженера, ему частенько приходилось лазить по трубам канализации и воздуховодов, устранять протечки и прочие поломки в обветшавшей системе. Но это было давненько; став главным инженером, Джона почти не вылезал из-за стола – вот и размяк.

Стелла и Джинджер тем временем прибавили ходу. Они-то теперь могли встать на ноги и идти пригнувшись, а вот взрослым по-прежнему приходилось ползти. Миновав еще несколько поворотов и изгибов труб, близняшки остановились у забранного решеткой квадратного люка. Ощутив дуновение холодного воздуха, Джона поежился. Чуть дрожа, заглянул в люк.

– Мы на месте, – шепотом объявила Стелла и погасила фонарик. – Десятый сектор.

– Склад запасных частей, – добавила Джинджер и указала вниз, на решетку.

– Уверены, малявки? – спросил, подбираясь к люку, Грили. Он едва умещался в тесном пространстве. – Как по мне, то мы аккурат над Вторым. Хотя от всех этих поворотов у меня голова кругом. Эти трубы – сплошной лабиринт.

– Мы эти тайные проходы как свои пять пальцев знаем, – парировала Стелла.

– Нас Майра научила, – добавила, переглянувшись с сестрой, Джинджер.

– Сколько там работников Снабжения? – спросил Грили. Этот здоровяк изгой возглавлял отряд телохранителей Моди. Всякий отщепенец терял половину пайка и место в своем цеху. До восстания изгои выживали, торгуя на Базаре, но потом рынок прикрыли.

Джона прищурился, глядя вниз сквозь решетку. Огромный сектор был покрыт толстым слоем пыли и, невзирая на яркий свет автоматических огней, практически утопал в тени. До самого потолка тут громоздились горы разнообразного хлама: куски металла и запчастей, деталей. У снабженцев наверняка имелась своя система, и все было сложено в определенном порядке, но с виду Склад напоминал обычную свалку.

– Похоже, внутри всего двое, – заметила Моди. Ей было почти семьдесят лет, но зрение она сохранила отменное. – Женщина за стойкой и подмастерье – он находит заказанные детали и развозит их по секторам.

– Пенелопа Рид, – сказал Джона, узнав полную женщину внизу: перебирая пыльные квитки, та зашлась в приступе хриплого кашля. – Должно быть, ее перевели сюда из Магазина после того, как Синод выбросил Стэна Деккера в море. А подмастерье – это ее сын, Бейли. Он прежде доставлял запчасти в Инженерную.

– Стэн Деккер. Это тот демос, что помогал тебе?

В отличие от изгоев, демос, рабочий класс, зарабатывал себе на паек и получал его полностью. И демос, и изгои стояли ниже кратоса, членов Синода и жрецов Церкви Морского Оракула.

– Стэн был храбрым человеком, – подтвердил Джона. – Помогал мне таскать детали для подлодки, которую мы собирали втайне… и поплатился жизнью.

На той самой подлодке Майра, Возиус и их друзья бежали на Поверхность.

Моди священным жестом покрутила ладонью у груди. – Да упокоит его душу Святое Море, – тихо помолилась она. Прочие изгои повторили за ней и жест, и слова. Они никак не могли избавиться от суеверий.

– Сколько патрульных охраняет дверь в сектор? – спросил Джона.

– Пятеро, – ответил Грили. – Мой отряд вчера прочесал коридор. Синод, похоже, не заботится о Складе, иначе прислал бы больше людей.

– Бэрон Донован и Хорас Гринт? – уточнила, глядя на него, Моди. – Они ведь отвечают за этот сектор? Утром я читала твой рапорт.

– Да, шеф, – сказал Грили и тут же нахмурился. Он обменялся взглядами со своими людьми, которых все называли просто громилами. – Шеф, эта миссия слишком опасна. Лучше тебе поскорее вернуться в Инженерную. Или хотя бы отсидеться в трубах, пока мы зачищаем сектор от патрульных.

– Грили дело говорит, – подал голос изгой с жиденькой бородкой, которого звали Прэтт. – Шеф, вы слишком важны для подъемышей. Синод только рад будет заграбастать вас в свои надушенные ручонки. Сами знаете, что с вами сделает отец Флавий.

Джона вздрогнул, припомнив время, проведенное в Тени. Отец Флавий тогда частенько навещал его, подвергая излюбленной пытке.

– Он станет мучить тебя, держать в кромешной тьме, – сказал он, машинально касаясь шрамов – плотных и бугристых полос на спине. – В конце концов ты станешь умолять отца Флавия выбросить тебя в море, потому что казнь покажется тебе милосерднее пыток. Вот только Флавий станет истязать тебя дальше. Сильнее тела будет страдать твой дух.

Моди ответила упрямым взглядом.

– Грили, я знаю, твоя задача – охранять меня, но я устала сидеть на заднице, пока вы делаете всю грязную работу. Клянусь Оракулом, я подняла это восстание и я же приведу его к победе.

Сказав это, она положила руку на заизолированную рукоять висевшей на поясе дубинки. Это оружие спроектировал и смастерил Джона. Его выдали всем, даже близняшкам Бишоп – для них Джона смастерил особые, облегченные модели.

– Как скажешь, шеф, – сдался Грили. Прэтт тоже уступил, хотя и без особой радости. Они знали: спорить с предводителем бесполезно, а Джона лишний раз убедился, что его вдовая соседка не зря сделалась грозным вождем повстанцев.

Изгои пустили по кругу банку машинного масла, которым вымазали руки и плечи. Следом пошла фляга огненной воды – к ней приложились все изгои, и даже Моди сделала глоток едкой самогонки. Джона от предложения выпить отказался, ему нужна была светлая голова.

– Готовы? – спросила Моди, доставая дубинку и кладя большой палец на встроенную в рукоять кнопку. – Подъемыши, по моей команде… на счет «три»…

Грили и все остальные вооружились, достали дубинки и девочки. Свет, проникающий сквозь решетку, отражался в зеленых глазах двойняшек. Сердце Джоны дико заколотилось в предвкушении битвы. Пальцы свело, но он все же сумел схватиться за рукоять дубинки.

– Один, два… три, – тихо досчитала Моди. – За Поверхность!

Джона быстро отпер замок на решетке, и та распахнулась вниз. Грили с удивительной для своей комплекции ловкостью сиганул. Смазанные маслом плечи легко прошли в узкий люк. Он приземлился на пол в приседе, вскинув над головой оружие. Следом один за другим спрыгнули остальные изгои. У Джоны вышло не так грациозно: приземлившись, он завалился вперед и чуть не упал.

– Что… происходит? – завопила работница службы Снабжения. Она вскочила из-за стойки, и к ней бросился Бейли. Его босые ступни покрывал слой пыли. Паренек целыми днями метался между кучами деталей, и лицо у него тоже было вымазано сажей вперемешку с пылью и Оракул знает чем еще.

– Ма, это подъемыши, – шепнул он. – Глянь на их форму.

– П-подъемыши, – повторила мать, глядя на синие комбинезоны и вышитые на отворотах золотистые символы: кулак с направленным вверх указательным пальцем. Она уже распахнула рот, готовая закричать, но Грили схватил ее и зажал рот.

– Не вздумай орать, – угрожающе буркнул здоровяк на ухо женщине, которая извивалась, пытаясь вырваться. – Если только не желаешь отведать дубинки.

Воспользовавшись моментом, Бейли кинулся бежать в дальнюю часть сектора, но Стелла и Джинджер устремились за ним. Девочки юрко лавировали между горами деталей, грозившими обрушиться им на головы, и наконец загнали Бейли в тупик.

– Только не бейте… пожалуйста, – взмолился мальчик, закрываясь руками.

Близняшки встали перед ним в вихре пылинок, подняв дубинки.

– Мы тебя не обидим, – пообещала Стелла. – Клянусь Оракулом.

– Если только повода не дашь, – добавила, грозно улыбаясь, Джинджер.

Бейли молча кивнул, и девочки отвели его обратно к стойке. Там Грили, добившись наконец обещания не кричать, отпустил маму мальчика. Крепко прижав к себе сына, та обвела лица мятежников испуганным взглядом.

– Чего вам от нас надо? – спросила она звенящим от страха голосом. – Мы же просто демос, следуем правилам и не хотим неприятностей. Прошу вас… я все сделаю. Только не обижайте моего сыночка. Я уже потеряла дочь во время эпидемии, когда она еще малюткой была, в пеленках, а снова родить мне Синод не разрешил. Кроме Бейли, у меня никого и нет больше.

Моди опустила оружие и посмотрела на женщину смягчившимся взглядом.

– Последняя большая эпидемия забрала у меня любимого мужа и двух деток. С тех пор я вдова и изгой. Твой цех занял сторону Синода, но подъемыши не желают зла твоей семье. Мы хотим помочь.

– Мы слышали… всякие ужасы… – сказала Пенелопа.

Грили хмыкнул:

– Якобы мы мучаем и убиваем детей?

– А потом едим их на завтрак? – Прэтт похлопал себя по животу.

Женщина боязливо кивнула и присмотрелась к синим комбинезонам.

– А еще – что вы сдираете с них кожу и обшиваете ею форму.

– Это клевета, которую распространяют отец Флавий и Синод, – возразила Моди, гневно сверкая глазами. – Это они запирают детей в Тени и пытают их, а не мы.

– Да, вот кто истинные грешники, – мрачно подтвердила Стелла. – Они убили наших родителей, обоих выкинули в море.

По лицу Пенелопы промелькнула тень сомнения.

– Нас обеих держали в Тени, – добавила Джинджер. – Хотя мы просто дети, чуть младше вашего Бейли. Но Майра Джексон спасла нас.

Пенелопа покрутила ладонью у груди.

– Грешница и еретичка! – процедила она сквозь зубы и сплюнула. – Не смейте произносить ее мерзкое имя. Надо было отцу Флавию выбросить ее в море, пока был шанс.

– И это ложь, – отрезала Моди. – Майра Джексон – герой, а вот отец Флавий, Синод, патрульные – настоящие грешники. Они забыли нашу истинную цель: мы не должны оставаться под водой, нам было предначертано вернуться на Поверхность…

– Богохульство! – вскричала, перебивая ее, Пенелопа и тут же зашлась кашлем. Сын обеспокоенно взглянул на мать. – Запретными словами вы только накличете второй Конец.

– Проклятие! – выругалась Моди. – Конец наступит, если мы останемся тут, под водой. Машина «Анимус» уже сдает. Она ломается. Вот этот человек – Джона Джексон – главный инженер, но даже он не может починить «Анимус». Понимаете, что это значит?

Ответил Бейли:

– У нас заканчивается воздух, да? Поэтому все без конца болеют? Нам трудно дышать, голова кружится, усталость не проходит… Очереди в Больницу постоянно растут. Я так и знал: что-то не так.

Моди кивнула:

– А времени все меньше.

– Нет, не верю, – сбивчиво пробормотала Пенелопа. – Я видела оранжевый флаг. Синод говорит, это просто аллерген с Фермы. Волноваться не о чем.

– Ложь, ложь, сплошная гнусная ложь, – фыркнул Грили. – Это отца Флавия надо бы в море выбросить. Джона ведь рассказал Синоду об «Анимусе».

– А они палец о палец не ударили, – с отвращением добавил Прэтт. – Отец Флавий разве что стал чаще жертвы приносить. Вот вам и еретик.

– Точно, – согласился Джона, подходя к Пенелопе и ее сыну. – Наша единственная надежда – выбраться на Поверхность. Моя дочь показала, что это возможно, и теперь нам предстоит последовать за ней. Без вашей помощи мы колонию не спасем. Ну как, вы с нами?

Бейли с матерью переглянулись.

– Ма, послушай их. Вроде бы они не врут. Мне тоже стало трудно дышать – когда бегаю по складу или доставляю заказы в цеха. Да и у тебя кашель сделался хуже, ты сипишь, заметила?

Пенелопа постучала себя по груди.

– Боль жуткая. Врачи говорят, это просто аллергия на пыльцу усилилась, но их тоники не помогают.

– А вдруг дело не в аллергене? – спросил Бейли. – Вдруг это от нехватки воздуха?

– Тогда спаси нас Оракул, – ответила ему мать. – Ведь мы обречены.

Бейли обратился к повстанцам:

– Если станем помогать, то обещайте, что нам ничего не будет грозить. Моя мама… она ведь просто следовала правилам.

– Само собой, – заверила его Моди. – Клянусь жизнью.

– И Оракулом?

– И Оракулом, – подмигнула Моди, – и Святым Морем.

Кивнув, Бейли сжал руку матери. Оба вопросительно посмотрели на мятежников:

– Что от нас требуется?

Глава 8. Покинутая в ночи (коммандер Драккен)

Драккен ощутил, как неведомая сила затягивает его в мир сна.

Маяк засветился ярче обычного и понес его через весь корабль, сквозь обшивку судна прямиком в черную пустоту космоса. Драккен пылающим метеором пролетел сквозь вакуум и рухнул на землю другого мира. Дымкой поднялся со дна кратера, возвел мысленный барьер вокруг своего разума. Маяк пульсировал.

«Где это я?» – подумал Драккен.

Кругом, насколько хватало глаз, простиралась опаленная пустыня. Солнце черной жемчужиной поблескивало в зените. Края мира расплывались, словно он еще не до конца оформился, но при этом продолжал шириться, обретая четкость и новые детали. Вот посреди пустыни выросла гора с неровными склонами и уперлась пиком в обсидиановое небо. Что-то новенькое… Этот мир явно создавали носители – силой объединенных Маяками сознаний. Тут и сходились их умы, как на призрачном перекрестке. Мир стал видимым воплощением их нейронной связи.

Драккен не сразу сообразил, почему его сюда затянуло, но вот наконец почувствовал, ощущая это в каждой пульсации устройства на запястье: «Они реактивировали Маяки». Когда прочие носители укрылись в Первом ковчеге, их связь с Драккеном – к немалой злости последнего – прервалась. Потом еще и Ной вскрыл его маскировку, так что пришлось на ходу менять тщательно выстроенные планы.

Однако теперь все по-прежнему.

Драккен всем своим естеством ощущал силу восстановленной связи. Используя Маяк, поискал девчонку. Он знал, она где-то здесь, в мире сна, – лишь ей было под силу призвать его на этот перекресток. Ее связь с Маяком была мощнее, чем у остальных носителей – Аэро и Ищуньи, – вместе взятых.

«Майра… Майра… Майра…»

В поисках девчонки Драккен мысленно прощупывал мир снов… Ага, вот и ответ. Зловещим дымным облаком он понесся над черной пустыней – навстречу сигналу. Взлетел на горный склон и там увидел вмурованную в каменную толщу огромную золотистую дверь отмеченную символом Уробороса. Налетев на нее, Драккен отскочил, будто отброшенный древним заклятием.

«Девчонка воздвигла защиту от меня?!» – мысленно поразился он.

Драккен ощутил, как внутри вздымается жаркая волна ярости. Он вскроет эту дверь, найдет, как за нее проникнуть. При мысли о том, как он поживится энергией девчонки, у него даже потекли слюни. С тех пор как он последний раз входил в ее разум, прошло немало дней. Драккен собрал в сгусток всю свою мощь, привлек энергию из Маяка, от своего народа, от их горячих сердец и от корабля, от ядра реактора. Собрал все воедино и ударил.

Из Маяка вырвалось изумрудное пламя.

Чудовищный жар расплавил дверь: металл потек по склону золотистыми ручейками. В горе обнаружилась кабина лифта, а внутри – сжавшийся, дрожащий человечек.

– Меня бросили… – всхлипнула Майра. Слезы душили ее, она дрожала всем телом. Маяк у нее на руке мерцал неровным светом. – У нас был план… но Аэро и Ищунья сдались. Бежали из Первого ковчега через потайной ход. Ищунье плевать на других… а Аэро любит Рен больше, чем меня…

– Чего ты хотела, носитель? – глумливо рассмеялся Драккен. – Друзья снова бросили тебя, как и тогда – после Суда. Все тебя бросают.

Маяк позволял свободно рыться в ее мыслях, извлекая на свет худшие воспоминания. Он заставил Майру заново пережить момент, когда ее арестовали, вывели прямо с урока в школе и бросили в Тень, а еще – испытать боль от разлуки с друзьями, когда те избегали ее в коридорах колонии. Драккен наслаждался, используя память Майры против нее самой. Лакомился ее страданиями.

– Я же думала… что Аэро любит меня…

– Никто тебя не любит, носитель, – ощерился Драккен, опускаясь на нее, опутывая призрачными щупальцами. Майра закричала и тщетно попыталась отбиться. Она была слаба, ее бросили, да и Маяком она тоже не научилась владеть. Драккен чувствовал вкус ее страха и горя, пил их вместе с жизненной силой. Забавлялся, выискивая в уме Майры самые сокровенные мысли. Он, словно на экране, увидел ее воспоминания:

Вот девчонка просыпается от глубокого сна, идет по темному коридору. Заходит в комнату Аэро – пусто, затем к Ищунье – там тоже никого. Сломя голову несется по переходам, ищет друзей и натыкается на потайную дверь в заброшенной пещере, а за ней – пустой лифт. Внутри записка:

Майра!

Ищунья пропала. Сбежала посреди ночи через потайную дверь. Мне очень жаль… но и мне нужно уходить.

Я постоянно думаю о Рен, и эти мысли сводят с ума. Надеюсь, когда-нибудь ты найдешь в себе силы простить меня.

Аэро

Драккен снова расхохотался. Значит, девчонка – единственный носитель, оставшийся в Первом ковчеге. Ной – компьютер, а профессор Дивинус – лишь проекция. Теперь проникнуть в их убежище и забрать секрет оружия Конца будет совсем легко.

Осталось прийти и потребовать своего.

Часть вторая. Военная хитрость

Он непроницаем, как мрак; его движение как удар грома.
Сунь-цзы. «Искусство войны»[4]

Глава 9. Последний носитель (Майра Джексон)

Проснувшись с криком, Майра уже знала: друзья ушли.

Ищунья и Аэро.

«Они оба ушли», – подумала она.

Ей даже не надо было проверять соседние комнаты, чтобы убедиться в этой горькой правде. Майра все ощутила физически – как если бы ей отняли руку или ногу. Она села на кровати, позволяя шелковистому одеялу соскользнуть с худеньких плеч.

Бледная, она дрожала. Подняла правую руку: Маяк слабенько пульсировал. Устройство, как и саму Майру, лишили энергии. Майра вновь задрожала, вспомнив, что ей довелось пережить во сне. Вновь пришел Темный и принялся сосать из нее жизненные силы, заодно вороша мысли, самые сокровенные тайны, упиваясь ее горечью от потери друзей.

Других носителей.

«Я последняя осталась в Первом ковчеге».

Это убежище, построенное для того, чтобы сохранить знания, культуру и технологии, напоминало теперь могилу. А в это время к Земле несся Четвертый ковчег с ужасающим арсеналом на борту, и его командующий намеревался снести дверь хранилища.

Надежды не было.

Глава 10. Срочная подготовка (Орден оружейников)

Суставы старейшины чуть слышно поскрипывали.

Шурша полами багряной мантии, он шел через Кузню. На ходу отключал золотистые механизмы и гасил потолочное освещение. Вот он взглянул на новенькие, недавно выкованные фальшионы, висевшие посреди цеха, прямо в воздухе. Полностью заряженные клинки мерцали – мастер насчитал семь. Их изготовили за последние сутки.

Старейшина всегда гордился трудами Ордена, но сейчас не мог сдержать отвращения: на пороге войны пришлось ускорить темпы; командование совершенно не думало о последствиях – да и о том, что столкновения в принципе можно избежать, если выбрать верную стратегию. Это нарушало основные принципы – те самые, благодаря которым Второй ковчег и пережил тысячелетний исход в безжизненных глубинах космоса.

«Вот только я ничего поделать не могу, – напомнил себе старый мастер. – Верховного командующего Виника не переубедить. Он упрям, горделив и безрассуден, ни капли не изменился со времен Агогэ. Не видит, насколько ошибочен его путь, да и не сможет увидеть».

Из уроков истории оружейник помнил, что все великие войны Земли начинали упрямцы вроде Виника. Они верили в собственную правоту, даже когда все указывало на обратное, на то, что в будущем их сурово осудят.

От этих мыслей оружейник почувствовал себя старше своих ста двух лет, а ведь он давно побил рекорды прочих долгожителей – как в Ордене, так и во всей колонии. Сам он за это благодарил судьбу, не забывая, однако, и про мастерство генетиков, умеренность в еде, упражнения с малой ударной нагрузкой и внушительную долю удачи. Правда, везение, похоже, было на исходе.

Орден оказался в довольно шатком положении. Мастер ощущал это каждой хрупкой косточкой и стертым суставом своего древнего тела. Виник вознамерился лишить Орден автономии, которую даровал оружейникам устав предшественников. Совершив один неверный шаг или сделав нечто, что подорвет авторитет Виника, они навлекут на себя крах. Что еще хуже, Виник запер на гауптвахте одного из братьев, нарушив тем самым закон. Орден уже дважды отправлял посланников на мостик, но Виник упорно не желал отпускать их брата.

– Он – дезертир и угроза нашей безопасности, – насмехался над требованиями Виник. – Поэтому защита устава на него не распространяется. Скажите спасибо, что я не арестовал весь ваш Орден за то, что пригрели в своих рядах предателя, или не изгнал вас из колонии.

Старый оружейник двинулся дальше. При виде показателей одного из механизмов он нахмурился: энергия заканчивалась быстрее обычного, машине грозила перегрузка. Оружейник нежно погладил ее по раскаленному гладкому боку.

– Отдыхай, дружище, – прошептал он. – Боюсь, что могу дать тебе лишь несколько кратких часов на перезарядку. Завтра предстоит еще один долгий день.

И словно в ответ золотистая машина завибрировала. К этому конкретному устройству мастер питал особую привязанность – на нем он учился работать, когда его, еще мальчишкой, забрали из Агогэ в Орден. Да, это была машина, которая, однако, напоминала живой организм: в нем не было подвижных деталей, как в обычных агрегатах. Она действовала, используя безупречное сочетание нанотехнологий и биологии, а это скорее походило на магию, нежели на науку.

Старик оружейник отключил предпоследнюю осветительную панель: мигнув, она погасла. Расположенная на самой нижней палубе Второго ковчега Кузня погрузилась в темноту. Прочие оружейники уже разошлись по койкам. Им нужен был отдых, а старый мастер, как всегда, укладывался спать последним – таково было его бремя. В последние дни Орден работал на износ по одной-единственной причине.

Они готовились к войне.

– Тревожные времена настали, – сообщил старейшина всему Ордену, как только Виник и майоры известили его о том, что внезапно вернулся Четвертый ковчег. Обычно степенные, названые братья и сестры мастера не выдержали и со скоростью бластерного залпа забросали его вопросами:

– Брат, а где все это время был Четвертый ковчег?

– Брат, а у них есть носитель? Кто командует кораблем?

– Брат, что нужно Четвертому? Зачем они вернулись?

Как ни старался старый оружейник просветить Орден, многое по-прежнему оставалось загадкой.

– Мои названые братья и сестры, о Четвертом ковчеге известно совсем мало, – говорил он, указывая в сторону круглых иллюминаторов в стенах Кузни, за которыми виднелась черная бездна. – У них невероятно мощная система маскировки, мы с такой еще не сталкивались. Майоры пытаются взломать их защиту, но пока им это не удается. Сам же Четвертый хранит молчание. Впрочем, доподлинно известны три вещи. Во-первых, у них есть носитель, во-вторых, они летят к Первому ковчегу.

– А в-третьих, брат? – спросила одна из младших сестер. Ее бритый лоб поблескивал под сдвинутым на затылок капюшоном. Старейшина нервно потеребил бороду.

– У них на борту ядерное оружие.

Члены Ордена испуганно зашептались, и старый мастер поднял руки, призывая всех к тишине. Широкие рукава его багряной мантии сползли к плечам, обнажив мозолистые локти. Успокоились оружейники не сразу, но, когда воцарилось молчание, прозвучал новый вопрос:

– Брат, а у них… есть… оружие Конца?

Говорила все та же юная оружейница, принятая в Орден всего два года назад. Старый мастер заметил, как дрожат ее губы. Сам он в ее возрасте о войне только слышал. «А ведь мы еще только на пороге конфликта», – напомнил он себе. Худшее ждало впереди.

Старик покачал головой:

– Майор Дойл провел первичное сканирование: результат отрицательный. Хвала звездам, они не владеют этим жутким секретом. Впрочем, нельзя быть уверенными.

Предупреждая новый поток вопросов, старейшина заговорил дальше:

– Наша колония готовится к войне. Верховный командующий приказал выковать новые фальшионы. Он намерен вооружить младших курсантов Агогэ.

Члены Ордена неодобрительно загудели.

– Это же святотатство, брат!

– На овладение фальшионом уходит время, брат!

– Брат, необученных новобранцев связь с фальшионом может убить. В Архивах есть упоминания об этом: погибло много юных душ.

Старейшина снова вскинул руки. Сейчас он был как никогда рад, что Кузня стоит особняком и здесь можно говорить свободно, не опасаясь, что их могут подслушать Верховный командующий или майоры.

– Мои названые братья и сестры, об этих рисках мне известно, однако Верховному командующему опасно отказывать. Он только и ждет удобного повода, чтобы лишить Орден независимости. Боюсь, если мы воспротивимся его требованию, он получит именно то, чего хочет: заклеймит нас предателями, как и нашего юного брата, который томится сейчас на гауптвахте.

Ответом ему было холодное, суровое молчание: Орден понимал, что противостояние Винику поставит под удар само их существование.

– Есть еще вопросы насчет приказа Верховного командующего? – спросил старый мастер. – Говорите сейчас или молчите вечно.

Молчание затянулось, сделалось глубже и заключило Кузню в ледяные объятия. Казалось, это ощущают даже машины: они как будто стали гудеть и жужжать тише, словно тоже затаили дыхание.

Старый мастер кивнул, принимая жертву братьев и сестер. Орден основывался на нерушимых принципах, и сейчас, согласившись дать оружие в руки неподготовленным курсантам, принял нелегкое для себя решение.

– Как вы знаете, изготовление фальшионов требует большого мастерства и точности, поэтому мы установим новый распорядок. С этого момента спим по четыре часа в сутки – чтобы успеть выполнить требования Виника. Пока мы спим, машины тоже будут отдыхать и перезаряжаться. Молюсь, чтобы все мы пережили это испытание.

Так Орден начал готовиться к войне.

Старик оружейник знал, что надо поспать, но этой ночью ему предстояла миссия. Тайная миссия, напомнил он себе. Скрипя коленями, – все ли это слышали или только он? – мастер направился в самую дальнюю часть Кузни. Туда, где потолок начинал плавно понижаться, образуя укромную нишу. Здесь продолжала гореть одна-единственная панель: в узкой лужице света стоял Архив, стеллажи с книгами до самого потолка, заполненные древними томами, под весом которых кое-где даже прогнулись полки.

Мастер окинул их гордым взглядом. Здесь хранились все знания Ордена: собранные за долгие годы, записанные чернилами на толстых листах, украшенные витиеватыми золотыми буквицами с размазанными черными краями, – как рукописные тома средневековых монахов.

Мастер остановился у первого стеллажа и провел пальцем по толстому слою пыли на одной из полок. Об Архиве совсем не заботились, и это удручало. С годами в библиотеку стали заглядывать все реже и реже. Младшие братья и сестры уже не так высоко ценили священные труды предков.

Идея создания Архива была проста: если Первый ковчег провалит миссию и его компьютеры будут уничтожены – энергетическим импульсом или еще каким бедствием, – останутся эти рукописные книги. Они переживут компьютерные чипы, провода, железо и машинный разум. Фиксируя знания на бумаге, пером и чернилами, оружейники увековечивали их. Бросали вызов времени.

Само собой, время старило книги и делало их нечитаемыми: чернила блекли, страницы ветшали и крошились. Но оружейники опережали его: изымали старые тома и копировали их. Орден разработал сложную систему переписи, и каждая книга оставалась штучной работой: в каждой можно было угадать руку копииста по почерку и украшениям. Старейшина определял их с первого взгляда.

Он прошел вдоль второго стеллажа, остановился у нужной полки и дрожащими руками снял с нее увесистый том. Отошел к столу и с глухим стуком опустил на него книгу. В свете панели мастер прочел название на выцветшей потертой обложке: «Учение Предшественников». Под ним имелась приписка: «Сохранено Орденом оружейников».

Мастер принялся перелистывать ломкие страницы, водя глазами по узорным строчкам, украшенным золотыми буквицами. Коснулся миниатюры, изображающей Уробороса, провел пальцем вдоль тела змея, хватающего себя за хвост. Нашел отрывок из учения, один из самых священных текстов:

Лишь когда надежда потеряна и ночь длиннее дня,

А те, у кого в сердце зло и на устах – смерть,

Уничтожают то, что мы старались спасти,

Явится тот, кто вернет нас к истинному дому,

Избранный, носящий Маяк и освещающий путь.

Оружейник склонился над книгой, нахмурив брови. Подумал о Верховном командующем Джейдене Винике. Вызвал в уме его портрет: узкое лицо, маленькие глазки и острый нос. Мастер до сих пор помнил Виника тощим мальчишкой, который в Агогэ набрал больше всех баллов по боевой подготовке. Старый мастер ни за что не взял бы такого в Орден. Уже тогда характер Виника имел изъяны: зависть, тщеславие, вспыльчивость и недостаток терпения в учебе. Он был недостоин звания Верховного командующего.

«У него зло в сердце и смерть на устах», – хмурясь, подумал мастер. Виник не носил Маяк и никогда его носить не будет. Эта честь – или же бремя? – досталась капитану Аэро Райту.

Вот кто законный Верховный командующий.

Продолжая листать ветхие страницы, оружейник искал упоминания о Четвертом ковчеге. Снял с полок еще книги и, хрустя рассыпающимися корешками, углубился в чтение. Он скользил взглядом по орнаментированным строчкам, то и дело натыкаясь на пугающие фразы:

Эксперименты над людьми… разработка оружия… сцепление синапсов для усиления сознания… Питание за счет Маяка… Слияние всего воедино…

Мастер листал страницы все быстрее. От пыли свербело в носу, и он чихал, перед глазами все расплывалось. Зрение стало уже не то, что прежде, а значит, пора было наведаться в Лазарет для коррекции. Вот только будет ли время на визит к врачам с этими поспешными приготовлениями к войне?

Когда стариком наконец овладела неимоверная усталость, он отложил книгу и протер глаза. Скоро братья и сестры проснутся и снова примутся за работу. Надо бы вернуть книги на место, еще до подъема… Краем глаза мастер уловил проблеск изумрудного огонька.

Ожила, осветившись, старинная машина, помещенная в самый дальний уголок Кузни.

Старик испуганно обернулся.

– Во имя звезд… невозможно… – прошептал он, поняв, что это за машина.

Почти семь веков Переговорная машина не работала. Это был реликт, сохранившийся просто как музейный экспонат – как нечто интересное, что можно показать курсантам Агогэ, приходившим в Кузню на экскурсию под присмотром инструкторов. Последний раз ею пользовались, еще когда все три космические колонии общались друг с другом через носителей.

В смятении оружейник поспешил к ожившему устройству. Может, Переговорной машиной и не пользовались несколько веков, но сохранилась она просто превосходно: даже в слабом свете ее гладкие, начищенные бока, ее реле, кнопки и рычажки приятно поблескивали. Оружейник повозился с настройками, ловя сигнал и пытаясь усилить его. Наконец экран озарился светом:

ВХОДЯЩИЙ ВЫЗОВ ОТ НОСИТЕЛЯ

«Коммандер Драккен?» – испуганно подумал старый мастер.

Сердце глухо колотилось в груди, когда он снова принялся настраивать прибор, но вот на голографическом экране появилось изображение другого носителя – чистая трехмерная картинка.

Это был капитан Райт.

Проекция мерцала, грозя пропасть.

– Только не потеряй сигнал, – пробормотал оружейник, переключая рычаги и морщась от боли в суставах. Впрочем, он позабыл о боли и вздохнул с облегчением, когда картинка стабилизировалась.

Капитан Райт вел летательный транспорт – судя по интерьеру кабины, из флота Второго ковчега. За стеклом иллюминатора оружейник увидел синее небо с барашками облаков. Вполне безобидных. И тут сверкнула вспышка – это из-за облака выглянуло солнце и осветило мир. А вдалеке мастер кое-как рассмотрел океан, его пенные волны.

«Капитан Райт жив, и он добрался до Земли», – ликовал про себя старейшина.

Он вспомнил и заново испытал оставшееся в далекой молодости чувство. Мальчишкой, еще в Агогэ – до того, как его призвал Орден, – он мечтал оказаться среди десантников, которые первыми высадятся на Землю. Из воспоминаний его выдернул голос капитана Райта: он звучал чисто и четко, несмотря на разделяющие их мили. Маяк сверкал так же ярко, как лучи солнца, бьющие в иллюминатор у него за плечом.

– Нужна ваша помощь, брат.

Глава 11. Переговорная машина (Аэро Райт)

Побег из Первого ковчега прошел по плану. Ну, или почти по плану, поправил себя Аэро, ведя катер. Он машинально просунул пальцы в прореху в сорочке, коснувшись неглубокой раны на плече. На пальцах осталась свежая кровь. Тот, кто нанес эту рану, мертв, вспомнил Аэро, но вспомнил без радости. Противников он убивал лишь тогда, когда не было иного способа выиграть битву. Посреди ночи они вместе с Ищуньей оставили комнаты и побежали темными коридорами и залами Первого ковчега. Ушли налегке. Аэро прихватил рюкзак с пайками в тюбиках и опоясался фальшионом. Одет он был в просторные сорочку и брюки, но тапочки сменил на старые солдатские ботинки. Ищунье одежда не требовалась вовсе: от холода подземных пещер ее спасал густой мех, – зато на спине она несла рюкзак, набитый свежей добычей.

– К тайной двери – сюда, – прорычала, обернувшись, Ищунья. Даже при скудном свете Маяков она прекрасно видела и ориентировалась в темноте, бежала на всех четырех – так быстро и шустро, что Аэро едва поспевал за ней.

– Ладно… только помедленнее, – запыхавшись, пробормотал он, когда Ищунья резко свернула направо, а он, следуя ее примеру, чуть не поскользнулся на щебенке. – Я ведь не из Седьмого ковчега, мой народ в темноте видеть не может.

– Следуй за Маяком, сил, – ответила Ищунья. – Я вижу за нас обоих. Поторопись. Нам сюда. – Она не замедлила шаг, а, напротив, прибавила прыти.

Стиснув зубы, Аэро почти вслепую побежал дальше. Эту часть Первого ковчега так и не закончили: на пути стояло брошенное шахтерское оборудование, громоздились строительные конструкции, словно рабочие ушли прямо посреди смены. С потолка свисали провода, но опасности не было: электричество сюда не подвели.

Ищунья резко остановилась у золотистой двери, и Аэро чуть не налетел на нее. Ищунья захихикала над его нерасторопностью, хотя смех ее больше походил на рычание.

– Осторожнее, сил, – пожурила она его. – А вот и тайная запасная дверь.

При помощи Маяков носители открыли дверь и вошли в кабину лифта. Схватились за поручни, когда она со скрежетом понеслась вверх. Минут двадцать спустя вышли во двор, обрамленный руинами зданий из красного кирпича. В небе висел краешек луны, позволяя затмить себя звездам – те сияли подобно миллионам алмазных булавок. На земле лежал снег, напоминая о недавнем буране: местами он подтаял и снова замерз, превратившись в черный лед, отчего ступать по земле становилось небезопасно.

– Сюда, – сказал Аэро, когда наконец сориентировался.

В голове вспыхнули старые карты, которые Ной загрузил им прямо в мозг через Маяк. Носители оказались во дворе, окруженном зданиями Института Рэдклиффа. В давние времена это был колледж для женщин, который позднее слился с Гарвардом. Аэро с трудом верилось, что женщин держали отдельно от мужчин, полагая, будто их умственные способности ниже. В его родной колонии женщины учились в Агогэ наравне с мужчинами, сражались с ними бок о бок и даже занимали командные посты. Он по опыту знал: интеллект у женщин ничуть не ниже, а порой и выше.

«Хвала звездам за прогресс, – подумал Аэро, удрученно покачав головой. – Если рассказать Рен, она просто не поверит».

– А теперь – очень тихо, – шепнул он Ищунье.

Они крались улицами древнего города Кембриджа, пробираясь между грудами камней и развалинами. Ступать приходилось очень осторожно, чтобы не поскользнуться на черном льду. Когда они достигли Гарвардской площади, Аэро прошел в ворота Джонстона, обрамленные парой покосившихся колонн, и дальше – во двор.

Потом он жестом велел Ищунье остановиться и положил руку на фальшион. Наконец заметил цель: изящный катерок из флота Второго ковчега. Судно висело в нескольких футах над землей, ревя двигателями – достаточно мощными, чтобы вывести его на орбиту.

– Мерзкий корабль… мерзкие полеты, – ощетинилась Ищунья. Прожив всю жизнь под землей, к полетам она питала лютую неприязнь. – Неправильно это. Надо на земле оставаться… Так безопаснее.

– По небу мы быстрее доберемся до Седьмого ковчега, – шепнул в ответ Аэро. – И только так я смогу вернуться на борт Второго. До космоса-то пешком не дойдешь. – Он указал на небо, усыпанное звездами.

– Ну ладно, сил. Будь по-твоему, – пожала плечами Ищунья, хотя радости по-прежнему не испытывала. Даже в бледном лунном свете Аэро разглядел ее хмурую физиономию.

Корабль, который в полумраке напоминал очертаниями серебряное веретено, как будто не охраняли. А в отдалении, за внутренним двориком, виднелся силуэт библиотеки Уайденера, древнего хранилища, под которым и скрывался Первый ковчег.

– Чуешь кого-нибудь, Ищунья? – спросил Аэро, оглядывая двор.

Ищунья окинула развалины взглядом больших глаз. Потом выпрямилась и потянула носом воздух. Аэро тем временем сделал осторожный шаг в сторону катера.

Ищунья тревожно дернула головой.

– Сил, стой… Опасность! Ловушка!

Но было уже поздно. В ночи раздался пронзительный свист. Аэро не заметил засевшего на крыше Юниверсити-холла – по ту сторону двора – часового.

– Стой, нарушитель! – прокричал тот. – Солдаты, нас атакуют!

Боевой отряд ринулся в атаку, покинув лагерь в соседнем дворе, и ночь озарилась сполохами золотистых искр. Аэро насчитал двадцать солдат. Одним плавным движением он обнажил фальшион и придал ему форму палаша. Клинок менялся медленно, и Аэро чувствовал, как заканчивается в нем энергия.

«Всего одно сражение, – мысленно обратился он к своему оружию. – Потом я тебя заряжу, клянусь. Звездное пекло, не вздумай мне тут расплавиться».

Ищунья выгнула спину и обнажила острые зубы. Бежавший первым солдат был уже совсем рядом и вскидывал фальшион для удара.

– Рядовой, ты не обязан биться с нами, – закричал ему Аэро. Он честно попытался объяснить, что не собирается никого убивать, ему бы только захватить транспорт. Но, разумеется, солдат не думал тратить время на разговоры. Он был настроен сражаться.

– Ну как знаешь, – пожал плечами Аэро.

Он уклонился от удара – клинок катаны просвистел совсем рядом с головой, отхватив несколько вьющихся каштановых прядок. Солдат не рассчитал силу удара, и его занесло. Он поскользнулся и неуклюже упал. Аэро поспешил оттолкнуть ногой его фальшион в сторону – тот, скользя, отлетел к цоколю опрокинутой бронзовой статуи мужчины в просторной мантии, сидевшего в кресле. Свой фальшион использовать не пришлось… пока что.

Ищунья бросилась на другого солдата и завертелась волчком, уходя от удара пикой. Полоснула противника по ноге когтями – из глубокой раны брызнула кровь.

– Берегись, сил! – крикнула Ищунья, вскидывая голову. – Еще солдаты!

Аэро едва успел приготовиться к встрече с ними. Засверкали, покидая ножны и меняя форму, фальшионы. В руках у солдат заискрились мечи, пики, секиры, булавы…

Ищунья кинулась на ближайшего противника, ловко увернулась от удара булавой и хватила его когтями по бедру. Раненый солдат с криком упал и больше не поднялся. Аэро одним махом, в который вложил всю силу, отбил сразу три клинка. Затем придал фальшиону форму щита и спрятался за ним от серии ответных выпадов. Ощутил, как гаснет его оружие, понял, что пользоваться им надо расчетливо и экономно.

– Смерть дезертиру! – прокричал солдат с пикой.

Вжик!

Наконечник впился Аэро в плечо, и по руке потекла кровь. Без лишних раздумий Аэро пригнулся и глубоко вонзил клинок в грудь противнику.

Захлебываясь кровью, парнишка упал.

С тошнотворным хрустом Аэро извлек фальшион из груди поверженного бойца. Он совсем не испытывал радости от того, что убил юного солдата, но тот не оставил ему выбора, а выжить Аэро должен был любой ценой.

– Во имя звезд, – шепотом пробормотал Аэро. – Мой брат солдат, ты храбро бился и пал чистой смертью на поле сражения. Нет большей славы.

Остальные тем временем отступили. Потеряв троих – двое пали от когтей Ищуньи и один от клинка Аэро, – они перестроились и придали фальшионам форму пик. Затем снова бросились в атаку.

– Смерть дезертиру! – кричали они, несясь через двор. Клинок Аэро сверкал уже совсем тускло, энергии в нем оставалось на один хороший удар. Аэро претила сама мысль оставить позицию и уклониться от боя, но он все же прошептал Ищунье:

– Бежим!

Они устремились к катеру.

Аэро слышал звуки погони: топот ботинок, гневные выкрики и бряцанье фальшионов. Скользнув по льду, он врезался в бок катера; холодный металл обжег кожу. Аэро нажал кнопку замка у люка. Ничего не произошло – люк заперли.

Ищунья, зарычав, развернулась к приближающимся солдатам. Выгнула спину и выпустила когти.

– Ной! – яростно зашептал Аэро, и Маяк в ответ вспыхнул. – Если слышишь меня, отопри люк! Быстрее!

Солдаты почти настигли их.

– Ной, взломай замок! – закричал Аэро.

И по-прежнему – ничего.

– Проклятие! – выругался Аэро и крепче сжал рукоять фальшиона. Он чувствовал тяжесть клинка и одновременно – слабость заряда в нем. Энергии оставалось на один добрый удар, а потом фальшиону конец. Да что там, им обоим конец: оружие расплавится, связь оборвется, и мозг Аэро просто спечется.

И тут он услышал в голове: «Замок успешно взломан». Ной! Маяки Аэро и Ищуньи одновременно вспыхнули. Сообщение услышали оба носителя.

Громко шипя, люк катера наконец открылся, выпуская раскладной трап, но не успела нижняя ступенька коснуться земли, как Аэро уже влетел в салон. Следом за ним – Ищунья.

– Ной, задрай люк! – прокричал Аэро. – Живее!

Дверца люка закрылась, и Ной запер ее.

Солдаты снаружи забарабанили в борт катера, но было уже поздно. Аэро захватил судно: протиснулся в кабину и сел в кресло пилота. Эргономичное, оно приняло его в свои объятия. Времени оставалось мало: солдаты, надо думать, уже подняли тревогу и запросили поддержку. Скоро Второй ковчег вышлет еще отряды – в погоню.

Ищунья забралась в кресло второго пилота. Аэро взглянул на нее, и сердце кинжалом пронзила тоска – ведь это место Рен.

– Ной, управление на меня, – попросил Аэро, посылая мысленный сигнал через Маяк. Мгновение – и панель озарилась огоньками. В голове снова прозвучал голос Ноя: «Корабль в вашем распоряжении, капитан Райт. Желаю удачного полета».

– Держись, – велел Аэро Ищунье. – Мы улетаем.

Нажав несколько кнопок, он крепко взялся за ручки управления. Из сопел ударили огни, и катер взмыл в ночное небо. Охранявшие его солдаты остались далеко внизу.

* * *

Ночь выдалась ясной, и полет проходил гладко.

Аэро включил маскировку, выставив полную мощность. Только удостоверившись, что маскировка работает, задал курс: используя предоставленные Ноем данные, забил в бортовой компьютер координаты Седьмого ковчега и включил автопилот. Если вдруг на хвосте окажется погоня, система уведомит, но это вряд ли, ведь режим невидимости работает в полную силу. Снаружи небо начало светлеть, возвещая о наступлении нового дня.

– Получилось, – широко улыбнулся Аэро.

Судно мчалось вперед, и он ощутил, как расслабляются мускулы в теле. Управляя катером, он чувствовал себя почти как дома. Ищунья его радости не разделяла и сидела, вцепившись в поручни кресла.

– Мерзкие полеты, – бормотала она, рассматривая далекий пейзаж под крылом. – Так не должно быть… С неба все падает.

– Зато скоро будем на месте, – успокоил ее Аэро. – Полет займет примерно два часа двадцать минут, – сверился он с показаниями приборов.

– Два часа… Слишком долго, – хмуро ответила Ищунья.

Аэро усмехнулся и поудобнее устроился в кресле. Убаюканный тихим гудением двигателя, он подумал о Майре – его мысли всегда возвращались к ней, стоило чуть ослабить контроль. Аэро уже не хватало ее, хотя Первый ковчег он покинул всего несколько часов назад. «Звездное пекло, соберись», – велел он себе, испугавшись, что Майра может все услышать.

Страхи его оказались не напрасны: мгновение спустя Маяк мигнул, и в голове раздался хрипловатый смех, который Аэро узнал бы где угодно. Майра.

«Я все слышала. Не забывай, твои мысли для меня открыты».

Ищунья удостоила его лукавого взгляда. Она тоже все слышала. Тогда Аэро, стараясь не обращать внимания на жгучий румянец на щеках, послал Майре мысленный образ того, как летит на катере.

«Миссия выполнена, – доложил он. – Мы захватили транспорт. С прискорбием должен сообщить, что противник понес потери: три единицы живой силы плюс утраченное хладнокровие».

«Молодцы, – похвалила Майра, – только смотри не задавайся, капитан Райт. Это лишь первый этап плана».

«Не напоминай, – попросил Аэро. – Кстати, как прошло с Драккеном?»

Майра не стала отвечать словами и вместо этого поделилась чувствами и впечатлениями. Их поток был такой силы, что у Аэро перехватило дыхание. Он пережил боль Майры и ее страх. Ищунья застонала – она испытывала то же самое. Руки Аэро задрожали, и он выпустил ручки управления; и вот уже когда он был готов кричать от боли, все закончилось.

«Уловка сработала, – сказала Майра. – Я заманила Драккена в свой сон, и он поверил в легенду, будто вы бросили меня и бежали посреди ночи. Драккен не подозревает о наших истинных целях. Думает, что мы разобщены и ослаблены».

«Да, сработало, – согласился Аэро. – Даже слишком хорошо».

«В каком смысле?»

«Майра, опасность очень велика, – мысленно напомнил Аэро; у него вдруг пересохло во рту. В нем сейчас говорил инстинкт защитника. – Мы сильно рискуем, не знаем… вдруг он убьет тебя».

«Это лишь сон, – успокаивала его Майра. – Все не по-настоящему».

«Сама знаешь, что это не так».

«Но ведь другого пути нет, – верная себе, не сдавалась Майра. Упрямство ощущалось в оттенках ее мыслей. – Мы все уже обсудили и решили. Не переживай за меня. С Драккеном я справлюсь».

«Как прошлой ночью? Он кормится твоей жизненной силой… мучает тебя!»

Спорить дальше Майра не стала. Она как будто захлопнула перед Аэро дверь, сказав напоследок: «Позволь мне делать свое дело, как я позволяю тебе делать твое. Держи меня в курсе».

На этой сухой фразе она оборвала связь.

Аэро заметил, что Ищунья смотрит на него. Она слышала их спор, от начала и до конца.

– Майра тобой недовольна, сил. – Она сочувственно похлопала Аэро по руке. – Не командуй, пусть сама разберется. Она этого хочет.

– А если Драккен прикончит ее во сне? – пробормотал Аэро.

– Майра хитрая, – напомнила Ищунья, выковыривая из шерсти на руке комочек грязи. – Сама о себе позаботится. Она ведь тоже сил.

– Во имя звезд, надеюсь, ты права.

Несмотря на опасения, Аэро все же надеялся, что уловка помогла им выиграть время. Он, конечно же, сам никогда не бросил бы Майру – инстинкты бы не позволили, но Драккен-то этого не ведал. Он понимал только язык манипуляций и боли.

Постаравшись избавиться от мрачных мыслей, Аэро еще раз проверил систему маскировки. Защита по-прежнему работала на максимуме. Это хорошо, значит, их полет не отслеживают. Закрыв глаза, он воззвал к предыдущим носителям, почившим Верховным командующим, прося у них помощи: «Верховные командующие, мне надо передать тайное послание Ордену оружейников, – произнес он мысленно. – Есть ли способ сделать это?»

Гомон предшественников сделался громче, перегружая синапсы, и от этого голова загудела. Но вот голоса затихли, и среди них зазвучал один – четкий и громкий, голос отца, Верховного командующего Бриллштейна:

«Сын, связаться с оружейниками можно. У них есть Переговорная машина. Ею не пользовались много веков, но мы объясним, как она работает. Слушай внимательно».

Слушать даже не пришлось: Аэро ощутил, как его наполняет чистое знание, как оно вливается в каждую клеточку тела. Потом открыл глаза и, сосредоточившись, направил энергию в Маяк. Сознание расширилось, выйдя за пределы кабины и даже за пределы плотных слоев атмосферы, коснулось космоса, проникло сквозь толстую обшивку Второго ковчега, устремилось на нижний уровень материнского корабля. Отыскало давно не работавшую машину, и Аэро направил свою энергию на нее. Ощутил ее сложное устройство, почувствовал, как оживает податливое и текучее металлическое нутро. Понял, что его слушают.

Перед Аэро возник старый мастер-оружейник – его образ создавала Переговорная машина. Аэро заговорил с ним так, словно они оба сейчас стояли в цеху Кузни.

– Нужна ваша помощь, брат.

Оружейник, поначалу сильно удивленный, быстро опомнился. В Кузне царил мрак, но Аэро все же заметил за спиной у мастера недавно выкованные фальшионы. Правильно, ведь Второй ковчег готовится к войне.

– Приветствую вас, капитан Райт, – с поклоном произнес старейшина. – Орден оружейников служит носителю Маяка и законному Верховному командующему. Мои названые братья и сестры ждут приказаний. Что от нас требуется?

Аэро сделал глубокий вдох и передал мысленный образ.

– Убежище.

– Уже много веков, – пораженно ответил мастер, – у нас не просили убежища. Это опасно… Верховный командующий Виник не чтит старые обычаи.

– Я понимаю, это рискованно, брат, но бездействие куда опаснее. Под угрозой все, во что мы верим. – Аэро как можно быстрее объяснил, в чем состоит план; мастер внимательно слушал его. – Так что, брат, поможете? – спросил, закончив, Аэро.

Преодолев многие мили, этот вопрос раздался из недр Переговорной машины и эхом отразился от сводов Кузни. Старый мастер колебался: он, конечно же, думал об Ордене, о том, как уберечь братьев и сестер, если те согласятся помогать.

– Время не ждет, брат, – поторопил его Аэро, чувствуя, как затягивается в животе тугой узел сомнения. – Вы всегда помогали мне. Так скажите же, каков ваш ответ? На кону – все.

Старый мастер не ответил. Он лишь покорно склонил голову.

Глава 12. Холодный прием (Ищунья)

Добро пожаловать домой, Ищунья, – объявил Аэро.

Ловко управляя катером, он вертикально спустился к плато и завис в нескольких футах над землей. Из сопел вырывались волны раскаленных газов. Аэро нажал кнопку, и в борту катера открылся люк, трап развернулся, упираясь в обледенелый снег. Ищунья, которая до этого сидела, свернувшись клубком, выпрямилась.

– Добро?.. Пожаловать? – прорычала она, оглядывая заснеженный горный склон. От яркого света полуденного солнца ее чувствительные глаза прикрывала маска. Желудок сводило, будто она съела гнилого мяса. – Как это?

Нахмурившись, Аэро попытался объяснить:

– Дай подумать… Это когда тебя рады видеть, тепло принимают. Как-то так.

Ищунья твердо покачала головой.

– Ищунью не примут тепло, – сказала она, и живот еще сильнее скрутило от страха. Ее чуть не стошнило. – Ищунья украла Золотой Круг и сорвала пир. Силы в ярости… Хотят убить Ищунью.

– Ну да, прости, – поморщился Аэро. – В общем, это такая фигура речи. Я не подумал.

Ищунья запуталась еще больше:

– Фигура речи?

Аэро нажал несколько кнопок на панели управления, и двигатели перешли в экономный режим. Аэро проверил показания приборов, а после попробовал объяснить снова:

– Да, высказывание. Ну, просто так говорят… Можно сказать «с добрым утром» или «рад тебя видеть», но не обязательно искренне.

Ищунья нахмурилась:

– Зачем говорить, если не искренне?

– Для поддержания разговора, наверное. Но ты права, это глупо.

– Глупо, – согласилась Ищунья, выразительно кивая. – Ищунью не рады видеть… Но она дома, – добавила она, как бы признавая, что отчасти Аэро прав.

Ищунья отстегнула ремни – Аэро заставил ее пристегнуться, невзирая на рычание и протесты, – и вылезла из кресла, сев на четвереньки. Ее по-прежнему подташнивало, и голова кружилась. Перед тем как выглянуть в люк, она коснулась маски – на месте ли? Катер сел на высоком плато в обрамлении горных склонов. На перевалах свистел кусачий ветер, кидая в корабль снежные хлопья и льдинки.

«Зима», – подумала Ищунья. Зима еще не закончилась.

Ищунья полной грудью вдохнула морозный воздух. Светлый Край многим не нравился ей, но чистого воздуха будет не хватать – он, как свежий и прозрачный ручеек, несет ароматы земли, камней и снега. Не то что свет… вонючий, жгучий свет.

Вот по нему она точно скучать не станет. Нисколечко.

Ищунья не стала дожидаться, пока Аэро отстегнется. После нескольких часов, что она провела, скрючившись в кабине катера, хотелось размять руки-ноги. Занемевшие мускулы так и взывали: бегом, бегом, бегом! Она слетела по ступенькам на твердую землю, и ей тут же полегчало. В животе перестало крутить. Ищунья обернулась к катеру.

– Мерзкие полеты, – прорычала она для верности.

Она просто не понимала, как это корабль летит по воздуху? Почему не падает? Как они не врезались в землю и не сгорели дотла?

«Ничего не понимаю», – обиженно думала Ищунья.

Аэро выглянул в люк.

– Точно не хочешь, чтобы я подождал? – спросил он, выгнув бровь и берясь за рукоять фальшиона.

Ищунья покачала головой:

– Нет… Лучше одна пойду.

– Точно-точно? – неуверенно переспросил Аэро. – С тех пор как мы удрали из Седьмого, дела там, думаю, осложнились. Мы ведь убили много силов, но кое-кто наверняка пережил обвал. У них зуб на тебя, я уверен.

Тут оба Маяка – у Аэро и Ищуньи – засветились ярче. В головах носителей зазвучал голос Майры: «Ищунья права, – вмешалась она в беседу. – Время не ждет, Аэро, возвращайся на Второй ковчег. Не забывай, ты следуешь моему плану. Теперь я – главная».

Последние слова были явно окрашены задором, и Аэро сделал вид, что сдается.

«Звездное пекло, вот ведь две упрямицы», – подумал он, забыв, что его мысли больше не тайна.

«Я все слышала, Аэро, – резко напомнила Майра. – Я все твои мысли слышу, не забывай».

«И я», – добавила Ищунья.

«С вами забудешь…» – краснея, отозвался Аэро.

Через Маяк Ищунья слышала, как смеется Майра. Аэро тоже усмехался, но почему – это оставалось ей непонятным. В кругу других носителей Ищунья всегда ощущала себя лишней.

«Ну все, в путь, – поторопила Майра. – Я буду следить за тем, как у вас идут дела».

Ее мысли закрылись, и связь прервалась.

Аэро бросил Ищунье рюкзак, и та поймала его на лету. Ощутила тяжесть трофеев внутри – крыслы и жуклы, которых она наловила в тоннелях Первого ковчега. Добычу она несла своему народу в качестве подношения – задобрить их, заслужить доверие. Если они что и понимали, так это язык крови и охоты. Сколько бы жители Седьмого ни добывали еды, на всех не хватало.

Ищунья забросила рюкзак на спину и уже хотела бежать дальше, но тут ощутила нечто странное. Непонятное чувство, как будто не хочется уходить… словно ее ранили… или она боялась. Да что это с ней?

Ищунья посмотрела на Аэро сквозь отверстия в маске.

– Спасибо… сил, – прорычала она, устыдившись внезапного порыва чувств.

– Пожалуйста. – Аэро отсалютовал ей.

Ищунья улыбнулась, обнажив острые зубы.

– Еще высказывание?

– Да, – ответил Аэро. – А ты, смотрю, быстро учишься.

Ищунья издала гортанный, хриплый смех, который больше напоминал рычание, и тут же снова сделалась серьезной. Поправила на плечах лямки рюкзака.

– Береги себя, сил. Твой народ – злой. Не рады будут и тебе.

– Да уж, – поморщился Аэро, – не рады.

Маяки вдруг снова засветились ярче, и голос Майры велел носителям «поторапливаться, ко всем чертям, и не тратить время попусту». Аэро с улыбкой похлопал по борту корабля.

– Следующая остановка – космос, – объявил он. Порывом ветра ему бросило челку на глаза: за последние несколько недель волосы у него изрядно отросли. Аэро махнул рукой на прощание.

– Удачи тебе с твоими, Ищунья.

Та помахала жилистой рукой:

– Лети домой, сил.

Отсалютовав еще раз, Аэро нырнул в салон. Трап сложился, и люк с шипением задраился. Двигатели взревели, изрыгая пламя и растапливая снег. Обдав Ищунью брызгами воды, корабль взмыл и скрылся за сгущающимися облаками. Еще несколько секунд был слышен рев двигателей, но вскоре небо поглотило и его.

Ищунья осталась на плато одна. Ветер трепал мех, холодя кожу под ним. Ищунья слизнула с губ холодные капли. Чутье подсказывало, что скоро снова пойдет снег. Она взглянула на Дверь в Стене, вмурованную в толщу камня в нескольких сотнях ярдов от нее. Через эту-то запасную дверь Ищунья, Майра, Аэро и их спутники и бежали из Седьмого ковчега, спасаясь от преследования силов. Им тогда помогли хилы, которые наконец осмелились восстать против угнетателей и дали отпор. Все это было как будто в прошлой жизни, а может, и раньше…

«Время относительно, – произнес в голове Джаред, первый и единственный носитель из Седьмого ковчега. – Это произошло несколько недель назад, по моим прикидкам, но меня ведь на какое-то время отключили. Все дело в эмоциональном опыте, из-за него кажется, что времени прошло гораздо больше».

Ищунье показалось, что его голос звучит укоризненно.

– Ищунья тебя не выключала… Ищунье не хватало тебя…

Она говорила не совсем то, что думала, – а все из-за эмоций, назойливого чувства в груди, – хотя и не врала. Ей правда не хватало Джареда. Большую часть жизни Ищунья провела в одиночестве, ее заботило лишь то, как выжить, и теперь приятно было обрести спутника – пусть даже он умер сотни лет назад и жил только у нее в голове. Ищунья тут же смутилась от собственных мыслей.

«Больше ты не одна, – заверил ее Джаред. – Даже когда ты умрешь, Маяк запишет твое сознание и сохранит твою сущность. Мы уже не расстанемся».

«Друг», – подумала Ищунья.

«Да, мы друзья, – согласился Джаред. – А теперь ступай домой, Ищунья».

Маяк словно подгонял. Ищунья поправила рюкзак на спине и устремилась к двери. С тех пор, как она надела браслет, многое изменилось: хилы восстали, убив Крушилу и многих его приспешников, но, как сказал Аэро, многие из крупных сородичей Ищуньи уцелели. Впрочем, изменился не только дом Ищуньи, иной стала она сама. И вот теперь возвращалась в подземелья носителем.

В голове крутились вопросы: что ждет ее в Темноте под Землей? Сумеет ли она объединить свой народ? Вдохновить на битву с Четвертым ковчегом? Заставить заботиться не только о собственной шкуре, но о чем-то большем?

Голос Джареда ответил ей: «Это твой долг, и ты справишься. Иной надежды нет».

«Ищунье там не рады», – мысленно возразила она.

«Неужели ты не видишь? Это шанс спасти наш народ, который на много веков погряз во тьме в недрах земли, скатился до людоедства и прочих мерзостей – лишь бы только выжить. Если мы не сумеем объединить их перед лицом нынешней угрозы, то ради чего тогда все это? Просто выжить – этого мало. Нам нужно искупление».

«Искупление», – повторила про себя Ищунья. Новое слово ей нравилось.

Да, вот что им нужно. Кому какое дело, ждут тебя дома или нет? Искупление – вот что важно.

Вдохновленная этой мыслью, Ищунья, сгибаясь под ветром, приблизилась к двери. Золотистая поверхность – там, где ее не присыпало снегом, – поблескивала в свете зимнего солнца.

– Aeternus eternus, – нараспев произнесла Ищунья.

Она направила в Маяк всю свою волю, и в ответ дверь с грохотом начала открываться. Сверху, попав в глаза, посыпались снег и мусор. Вжимаясь в склон, Ищунья подождала, пока створки разойдутся окончательно: они как будто плавились и утекали в каменную толщу и наконец скрылись совсем, словно их и не было.

Ищунья приблизилась к шахте. Изнутри, из Катикомнаты, повеяло плесенью, гниющей плотью, серой и пылью. Ищунья вдохнула поглубже это зловоние, наслаждаясь им. Ей стало спокойнее; она ощутила, как будто… как будто ей рады. Пахло домом.

Ищунья вошла в кабину и опустилась на корточки, сдвинув рюкзак на грудь и прижав его к себе. Внутри лежало драгоценное подношение. Дверь в Стене словно ощутила ее присутствие, стремление спуститься вниз, и тут же золотистые створки принялись, грохоча, смыкаться. Светлый Край снаружи уменьшался, пока не стал похож на точку света, а после и вовсе исчез. Кати-комната погрузилась в непроницаемую тьму. Ищунья, не опасаясь больше жгучего света, сдвинула маску на лоб и широко распахнула глаза.

Внезапно пол ушел из-под ног. На краткий миг Ищунья испытала жуткое головокружение, как будто падая. В ушах больно щелкнуло. Закричав, она плотнее прижала к себе рюкзак. Кати-комната, ускоряясь, несла ее в недра земли, а в голове мелькнула тревожная мысль: «Увижу ли я снова Светлый Край?»

Глава 13. Коэффициент помех (Майра Джексон)

«Ищунья добралась до Кати-комнаты», – обрадованно подумала Майра, когда Маяк вспыхнул: новость пришла в виде калейдоскопа образов, обрывков мыслей и потока эмоций напрямую из разума Ищуньи. Правда, когда лифт рванул вниз, унося ее на мили в глубь земли, в Седьмой ковчег, связь оборвалась.

Радостного настроения как не бывало.

– Ной, в чем дело? – спросила Майра, не открывая глаз. Она пыталась сохранять сосредоточенность и ясность разума… и все без толку. Сердце заколотилось, ладони вспотели, и от этого стало только хуже.

– Сигнал от носителя из Седьмого теряется, – констатировал очевидное Ной. – Соотношение сигнал – помехи – один к одному.

Майра хотела восстановить связь с Ищуньей, уняв поток собственных мыслей, эмоций и страхов, но ниточка оборвалась окончательно.

– Сигнал потерян, – доложил Ной.

– Ищунья… прости, – расстроенно произнесла Майра, открыв глаза, которые щипало от слез. Ищунья осталась одна и мчалась навстречу опасностям.

«Не теряй веры, моя дорогая, – пробился сквозь туман отчаяния голос Дивинуса. – Не носитель выбирает Маяк, а Маяк и его будущий хозяин выбирают друг друга. Ищунья стала носителем не случайно. Ей суждено вывести свой народ из тьмы».

В комнате управления материализовалась голограмма профессора Дивинуса. Для настоящей его багряная мантия выглядела слишком уж безупречно. Так ведь она и не настоящая, напомнила себе Майра.

Дивинус прочел ее мысли – через тот же Маяк.

– Так лучше? – спросил он, когда его одежда замерцала и, пропав на миг, вернулась, но уже с большой дырой на левом рукаве и пятном неизвестно от чего на отвороте. – Я очень ценю твои отзывы: мы все еще доводим проекцию до ума.

– Да, доводим, – согласился Ной. – Профессор, я ведь тоже приношу пользу?

– Ну разумеется, дружище. Без тебя ничего этого не было бы.

– Благодарю, профессор, – ответил довольный Ной.

Слушая этот обмен добродушными шпильками, Майра улыбнулась. А потом ощутила сильную боль в коленях: она сидела в позе, которую профессор назвал лотосом, – скрестив ноги и опустив ладони на колени. Профессор сказал, что с древних времен люди принимали эту позу, когда медитировали, правда, за несколько часов сидения в ней ноги совершенно затекли. Морщась, Майра выпрямила их.

– О Оракул, ну почему так тяжело?

Дивинус подошел, шурша мантией.

– Моя дорогая, не будь строга к себе. Ты пытаешься поддерживать связь одновременно с двумя неопытными носителями, от которых тебя отделяют тысячи миль. Ты ведь не думала, что будет легко?

– Уж попроще, чем есть, – вздохнув, призналась она. – Это даже хуже, чем готовиться к выпускному экзамену подмастерья. Хуже пыток патрульных. Мысли постоянно блуждают, колени и спина зверски болят, а от сидения в неподвижной позе хочется выть или рвать на себе волосы. – Она принялась разминать ноющие икры. – Или и то и другое.

Дивинус рассмеялся:

– Ну, хоть чувство юмора ты не утратила.

– Это слабое утешение, когда на твоих плечах лежит судьба свободного мира, профессор, – саркастично заметила Майра и с хрустом в шее запрокинула голову.

– Моя дорогая, хочешь отдохнуть? – озабоченно поинтересовался Дивинус, и его проекция мигнула. – Может, подкрепишься или прогуляешься по залам?

– Могу прислать роботов с пайком, – предложил Ной.

Прогуляться, размять сведенные мускулы и позволить мыслям свободно блуждать? Звучит соблазнительно, подумала Майра. К тому же прогулки среди криокапсул успокаивали.

Однако поддаться искушению не позволило упрямство.

– Нет, я попытаюсь еще раз.

Майра, стараясь забыть о боли в коленях, заставила себя скрестить ноги. Дивинус хотел было возразить, но уступил:

– Одна попытка, моя дорогая, а потом я буду вынужден настаивать на отдыхе. Договорились?

– Договорились, – нетерпеливо ответила Майра.

– Закрой глаза, моя дорогая, – мягко направлял ее профессор. – Очисти разум, ощути пульсацию Маяка, поймай потоки, пронизывающие тело и соединяющие тебя с носителями.

Следуя инструкциям, Майра погрузилась в себя. Как только разум успокоился и вихрь мыслей и чувств стих, она потянулась к Ищунье, заново попыталась отыскать ее сигнал, но в ответ – лишь белый шум. Майра сосредоточилась на Аэро, и, когда их разумы соединились, ее захлестнули эмоции.

«Аэро, ты слышишь меня?» – мысленно позвала она.

Аэро от неожиданности слегка испугался: «Никак не привыкну к этим вторжениям в мысли. Уже скучаю, хочу видеть тебя вживую. Бестелесный голос – совсем не то».

«Я тоже скучаю», – мысленно ответила Майра, наслаждаясь мгновениями связи. Глазами Аэро она видела ярко освещенную приборную панель катера и россыпь огней в черной пустоте за бортом – другие планеты и звезды. А еще она чувствовала ремни, перетягивающие грудь Аэро.

«Есть новости?» – спросила Майра.

Искра вопроса промелькнула между Маяками, и Аэро ответил: «Я активировал маскирующее устройство катера – со Второго ковчега мое приближение заметить не должны. Пока не зайду в ангар. Орден оружейников согласился помочь, но то, о чем я просил их, не использовали вот уже семьсот лет».

«Думаешь, сработает?» – Как Майра ни старалась не допустить тревогу в мысли, капелька ее все же просочилась, и Аэро уловил этот страх.

«Не важно, что я думаю, – ответил он. Сигнал понемногу слабел. – План уже в действии, и нам остается надеяться на лучшее…»

Сигнал пропал окончательно.

Еще мгновение назад Майра с Аэро делили мысли и чувства, словно те рождались в одном сердце и разуме, но вот связь пропала. Майра осторожно открыла глаза и увидела, что сидит одна посреди комнаты управления. Шея затекла, ноги онемели, а сердце щемило от тревоги. Майра понимала, что Аэро летит навстречу опасности.

Ошибка будет стоить ему жизни: Виник без колебаний убьет его.

* * *

Майра шла извилистыми коридорами Первого ковчега, пытаясь унять беспокойные мысли. Обогнула очередной поворот. Хотелось задержаться среди криокапсул – эти машины напоминали об Инженерной, а там она всегда чувствовала себя как дома. Механизмы в золотистых корпусах внушали покой.

Однако тут же в голове раздался голос: «Ты обещала отдохнуть, моя дорогая».

– Профессор, я просто прогуляться решила, – уклончиво ответила Майра.

«Чем ты слабее, чем меньше отдыхаешь, тем больше опасность. Тебе нужно восстановить силы. Коммандеру Драккену не терпится тебя использовать».

Зная, что спорить бесполезно, Майра сдалась:

– Ну хорошо.

И правда, веки налились свинцовой тяжестью. Майра развернулась и пошла к себе. Роботы тем временем подсуетились, прибрав в комнате и оставив пайки в тюбиках, а заодно – стопочки свежей одежды и полотенец на ящике в изножье кровати. Майра выдавила в рот клейкую питательную массу, которая противно липла к небу, а затем забралась под одеяло. Полупрозрачный полог колыхался, тревожимый потоками прохладного воздуха из вентиляции.

Как Майра ни заставляла себя уснуть, сон не шел. Она ворочалась в кровати, чувствуя, как впиваются в мозг иголочки тревожных мыслей. Как там Ищунья? Благополучно ли спустилась в Седьмой ковчег? Встретилась ли со своими? И как там Аэро? Проник ли на борт Второго?

Разум кишел вопросами, и ответить на них Майра могла лишь одним способом. Не давая себе опомниться, она села на кровати и приняла позу лотоса. Закрыла глаза и направила мысли в Маяк – ища других носителей.

«Аэро… – звала Майра. – Ищунья…»

Однако на призыв откликнулся кое-кто иной.

Вокруг раскинулся мир сна. Майра только успела сориентироваться – увидеть размытые границы этого мира, слякоть под ногами и ползущие по небу обсидиановые облака, – как на нее, выпростав, точно кинжалы, щупальца, накинулся Темный. Маяк слабо полыхнул изумрудным огнем. У Майры не было сил защищаться, и она выбрала единственный доступный прием: побежала.

Несмотря на усталость, неслась она резво. Ноги, правда, скользили, а Темный нагонял, как облако ядовитого газа. Еще чуть-чуть – и накроет…

Майра прибавила ходу и поскользнулась на льду. Обернулась и увидела, как ее накрывает пеленой черного тумана. Вскочила, невзирая на боль в ободранных коленях, и снова побежала, затормозив только у размытого края мира, чуть не провалившись в зияющую по ту сторону бездну.

Она оказалась в ловушке.

Майра обернулась, затравленно дыша. Тьма перед ней клубилась, словно тучи – в преддверии неистовой бури, а потом выстрелила в Майру щупальцами-кинжалами – одно угодило в плечо. Майра скривилась от боли, а из раны, окрашивая сорочку в багрянец, потекла кровь. Майра упала и забилась в конвульсиях…

А потом проснулась.

Подождала, пока глаза привыкнут к яркому свету. Потолочные панели сияли, имитируя полуденное солнце.

– Это сон… всего лишь сон, – шептала, успокаивая себя, Майра. Лоб покрылся испариной. – Драккен мне ничего не сделает. Здесь я в безопасности…

Она умолкла, не договорив, когда заметила кровь на одеяле – багровые пятна, которые ни с чем не спутаешь. Майра резко села и коснулась плеча, поморщившись от боли. Увидев кровь на сорочке, испугалась еще сильнее. Оттянула ворот и обнаружила на плече глубокую рану – именно там, где ее пронзило щупальце тьмы.

Майра открыла рот, но, перепуганная, не смогла даже закричать.

Глава 14. Посадка разрешена (майор Даника Ротман)

Данику Ротман разбудил пронзительный гудок. Она резко, даже чересчур, перекинула ноги через край койки и ударилась об острый край тумбочки.

– Звездное пекло… – выругалась Даника, растирая ушибленное колено. Она еще не привыкла к новому жилищу: в придачу к званию майора она получила и отдельную каюту. Как и всюду на корабле, обстановка здесь царила спартанская: ничего лишнего, только койка, тумбочка, рабочий стол и рундук, – однако по сравнению с прежними условиями, когда она делила крохотное помещение с девятью сослуживцами, нынешние можно было назвать роскошными.

Коммуникатор истошно пищал. Даника схватила его с тумбочки и взглянула на экран.

– Проклятие, Дойл, – пробормотала она, увидев на дисплее недовольную физиономию майора. Подождав, пока адреналин прогонит сонливость, она откашлялась и ответила.

– Майор Ротман, срочно явиться на мостик, – коротко произнес Дойл.

– В чем дело, сэр? – спросила Даника, натягивая ботинки и опоясываясь фальшионом. Она устремилась к двери, держа в руке включенный коммуникатор.

Лицо у Дойла было таким же заспанным и усталым. Похоже, не одну Данику выдернули посреди ночи. Правда, Дойл уже стоял за пультом на мостике.

– Все разъяснения – когда прибудете.

Экран коммуникатора погас.

* * *

Даника на лифте поднималась на самую верхнюю палубу. В голове все еще стоял туман вперемешку с обрывками снов. «Мне что, опять снилась Лиллиан?» – подумала Даника, вглядываясь сквозь прозрачные стенки в черноту космоса – в надежде так избавиться от внезапно нахлынувшего отвращения.

«Эта трусиха мертва, – в сотый раз напомнила себе Даника. – Ее изгнали, она не вернется…»

Наконец двери лифта открылись, прерывая ход мыслей. В лицо ударила волна прохладного воздуха. Даника вошла на мостик и отсалютовала присутствующим. Прочие офицеры уже работали за пультами, а Виник стоял спиной к ней и неотрывно смотрел в иллюминаторы.

– Вызывали, Верховный командующий? – спросила Даника. Нервы звенели, как натянутые струны. – Это по поводу допросов? Я пыталась разговорить пленников, но они оказались тверже, чем я думала. Сегодня днем я повторю попытку: капитан Далтон из Лазарета говорит, что если Рен Джордан не дать передышку, сыворотка убьет ее…

– Я вызвал вас по другому поводу, – перебил ее, разворачиваясь, Виник. Взялся за фальшион и придал ему форму кинжала. Выглядел он изможденным, а тонкие губы были бледнее обычного. – Дезертир Аэро Райт.

– Аэро Райт? – ошеломленно переспросила Да-ника. – При чем здесь он? Он заперт внутри Первого ковчега, и мы оставили на страже у двери боевой отряд.

– Так вот, он больше не заперт в убежище, – сердито сообщил Виник.

– О чем вы, сэр? – спросила Даника, лихорадочно соображая. – Постойте, так он сбежал? Как он сумел миновать часовых? Нужно немедленно отправить зонды – вдруг получится засечь его, пока он не ушел слишком далеко.

– В этом нет нужды, майор, – сказал Виник и сделал жест Дойлу.

Тот нажал несколько кнопок, и на мониторах появилось изображение катера. Даника взглянула на опознавательные знаки.

– Аэро Райт захватил один из наших транспортников?

Дойл кивнул.

– Примерно десять минут назад он отключил маскировку, и мы засекли его, – сказал он, нажимая еще несколько кнопок. – Летит в нашу сторону.

– Так он направляется к нам, сэр? – уточнила Да-ника. – С какой стати? Для него это – самоубийство. Не вижу логики.

– Вы ведь изучали его личное дело, майор, – напомнил Виник. – Ваша оценка?

Даника постаралась припомнить все, что знала.

– Он эмоционально нестабилен, действует безрассудно и непредсказуемо.

– Но возвращаться-то зачем? – требовал ответа Виник. – Пусть дезертир и поддается эмоциям, он ведь не глуп и Агогэ закончил с высшим баллом.

Даника снова порылась в памяти, и тут ей в голову пришла мысль:

– Сэр, он летит за товарищами, хочет спасти пленников. Он испытывает привязанность к Рен Джордан. Капитан Далтон из Лазарета подозревает, что он ее… любит. – Последнее слово она произнесла как грязное ругательство.

– Юнец вспомнил о сообщниках, – кисло произнес Виник, соглашаясь с мыслью Даники. – Но зачем отключать маскировку? Зачем отказываться от элемента неожиданности?

Подумав еще, Даника предположила:

– Скорее всего, он хотел, чтобы мы его обнаружили… Другого объяснения нет.

– Для чего? – спросил, отстраняясь от пульта, Дойл.

– Не знаю, сэр, – удрученно ответила Даника. – Ничего не могу сказать.

Воцарилось напряженное молчание. Аэро летел прямо к материнскому кораблю, отключив маскирующее устройство. Даника была права: логики здесь не было, ведь элемент неожиданности, как говорили древние, – величайшее оружие солдата. Зачем Аэро сдаваться?

– Расчетное время прибытия дезертира? – поигрывая фальшионом, спросил Виник.

– Пятнадцать минут, – доложила, оборачиваясь, майор Райт. Из дела Аэро Даника знала, что майор Райт – его биологическая мать. Если она и питала к сыну какие-то родительские чувства, то умело их скрывала.

– Как вы намерены поступить, Верховный командующий? – спросил Дойл, включая системы наведения и беря корабль Аэро на прицел. – Расстрелять катер?

Даника ждала приказа Виника, затаив дыхание. Да, она должна была владеть эмоциями, но те оказались сильнее ее. «Неужели, – думала она, – настал момент, когда я увижу смерть этого дезертира?»

– Пусть войдет в ангар, майор Дойл, – после долгой паузы произнес Виник. – Позволим ему причалить: а после казним и заберем Маяк.

Даника выдохнула, ощущая горькое послевкусие разочарования. Дойл тоже был расстроен этим решением, но системы наведения отключил.

– Сэр… вы уверены? – проговорил он. – Этот дезертир опасен.

Виник издал едкий смешок.

– Мальчишка с фальшионом против всей нашей армии? Не забывайте, что его оружейник у нас в плену. Вряд ли в фальшионе дезертира еще остался заряд. Не удивлюсь, если оружие давно расплавилось.

– Так точно, сэр, – быстро согласился Дойл. Испытывать терпение Виника не стоило: Верховный командующий был вспыльчив и не любил, когда в его решениях сомневались.

– Расчетное время прибытия… десять минут, – доложила майор Райт.

Виник резко обернулся к Данике:

– Майор, берите три боевых отряда и отправляйтесь в ангар. Пусть дезертир причалит и поднимется на борт. Затем убейте его и заберите Маяк. Вам все ясно?

– Так точно, сэр, – отсалютовала Даника; сердце в груди встрепенулось. Может, вначале она и жалела, что дезертира не взорвали торпедами вместе с угнанным катером, но дело обернулось гораздо лучше.

* * *

В первую очередь Даника навестила капитана Тэйбор – та тренировалась на симуляторе, отрабатывая вместе с отрядом высадку на Марс. Мечи скрещивались с секирами, булавы бились о щиты, а палаши отбивали выпады пиками. И все это – в золотистых сполохах. Схватка отражалась на мониторах, и комната управления полнилась звуками: сопением, лязгом, шорохом и криками.

– Майор Ротман, – нервно отсалютовала капитан Тэйбор. – Что привело вас сюда? Уверена, вы не за тем пришли, чтобы снова посмотреть на мой отряд в действии. На прошлой неделе майор Райт уже проводила проверку.

Даника еще не привыкла, что люди так реагируют на ее присутствие. Несколько недель назад она сама была в подчинении у капитана Тэйбор, но прошлое пусть остается в прошлом. К тому же все может перемениться в наносекунду.

– Капитан, заканчивайте работу на симуляторе и вместе с отрядом отправляйтесь за мной в ангар, – приказала Даника, стараясь, чтобы голос звучал как можно ниже.

– В ангар? – ошеломленно переспросила Тэйбор. – Зачем?

Это уже граничило с непослушанием: солдаты должны исполнять приказы, а не задавать вопросы, – однако Даника не могла заставить себя выговорить бывшему командиру. Жесткие короткие волосы Тэйбор были посеребрены сединой, а эбеновая кожа покрыта морщинами и старыми боевыми шрамами. Она командовала боевыми отрядами вчетверо дольше, чем жила сама Даника.

– Дезертир Аэро Райт, – чуть тише сообщила Да-ника. – Он угнал транспортник и собирается пришвартоваться в ангаре. Мне велено убить его и забрать Маяк.

Удивление, отразившееся на лице Тэйбор, быстро сменилось каменным выражением.

– Так точно, майор, – ответила она и принялась выдергивать своих солдат из симуляции.

Затем Даника собрала еще два отряда – один из дежурных на Камбузе, второй – из отдыхающих в казармах. В окружении капитанов Тэйбор, Граймса, Малика и их солдат она направилась в ангар. Вместе с Граймсом Даника десантировалась на Землю, еще когда они преследовали дезертиров, а с Маликом училась в Агогэ. Обоим она доверяла.

Запищал микрофон коммуникатора в ухе.

– Расчетное время прибытия… пять минут, – сообщила майор Райт. – Готовлю четырнадцатый шлюз.

Даника в предвкушении сжала рукоять фальшиона и провела солдат в ангар. Там стояли транспортники, каждый в индивидуальном шлюзе. Воздух тут был разреженнее – ведь ангары располагались в самом крайнем отсеке корабля, вдали от гравитационных приводов в центре. Даника велела капитанам Малику и Граймсу распустить инженерные отряды.

Тем временем четырнадцатый шлюз осветился, зазвучал сигнал, предупреждающий о том, что в камеру заходит транспорт.

– Аэро Райт, посадка разрешена, – сказала майор Райт.

Даника, которая все слышала через коммуникатор, дала солдатам сигнал перекрыть выход из люка. Бойцы выстроились в пять рядов, придав фальшионам излюбленные формы. Сама Даника вооружилась альшписом – копьем с бритвенно острым наконечником. Катер, громыхнув, встал на место в шлюзе, раздалось громкое шипение – значит, наружный люк герметично задраили.

Дверь открылась, и все увидели катер, двигатели которого постепенно заглохли. Тут же заработала система охлаждения.

– Говорит Аэро Райт. Подтверждаю, посадка прошла успешно.

При звуке его голоса Данику затрясло от омерзения. Солдаты вокруг нее переступали с ноги на ногу – они тоже слышали дезертира.

Снова раздалось шипение – открылся люк катера, опустился, щелкнув о палубу, трап. Сначала Даника увидела поношенные ботинки, а затем в люке показался и сам дезертир. Он сошел по ступенькам и направился прямо к поджидавшим его солдатам: в странной одежде свободного кроя, не по уставу обросший, дезертир шел, не обнажив фальшиона и подняв руки вверх.

Сердце Даники трепетало. Дезертир и не думал давать отпор.

– Капитан Тэйбор, убейте его, – приказала Даника. – Граймс и Малик, вы прикрываете.

Глава 15. Выживут сильнейшие (Ищунья)

С оглушительным грохотом Дверь в Стене открылась.

В Кати-комнату ворвалась волна затхлого воздуха, и Ищунья вдохнула знакомые запахи подземелья: гнильца, сера, камни и пыль. Она даже уловила вонь крысла и улыбнулась. За порогом кабины стояла кромешная тьма.

Ищунья выбежала из Кати-комнаты. Рюкзак колотил ее по спине, а сияние Маяка освещало путь. Когда Дверь в Стене начала закрываться, своды пещер содрогнулись, сверху посыпались пыль и камни. Ищунья прижалась к стене, прикрывая руками голову, и подождала, когда тряска прекратится. Наконец пыль осела, и она осмелилась открыть глаза.

Вход в тоннель по-прежнему был перекрыт завалом, оставшимся после схватки с Крушилой и его прихвостнями. Заметив, как что-то торчит из-под огромного валуна, Ищунья подошла посмотреть, подсветила себе Маяком.

Рука.

Омерзения Ищунья не испытывала – напротив, в ней разгорелось любопытство. Она поддела кисть ногой: оторванная конечность сморщилась и посерела, пальцы были обглоданы до костей – должно быть, крыслы поживились мякотью.

– Мерзкий Крушила… – со злостью прошептала Ищунья, присыпав руку пылью. Он был настоящим тираном, и когда не хватало подношений, то не брезговал мясом мелких сородичей. Ей совсем не было жаль Крушилу.

Она отошла от завала и осмотрела пещеру. В сам тоннель, конечно же, было не пролезть, но имелись обходные пути – если ты ловок и проворен. Ищунья пригляделась к стене, изрытой мелкими отверстиями, цепляясь за которые можно было бы влезть наверх. В прошлый раз хилы забрались под самый свод и засы́пали оттуда силов камнями.

– Хилы умнее, – чуть слышно проговорила Ищунья. Она уже хотела начать подъем, но тут почувствовала импульс от Маяка. Майра. Сигнал от нее шел тревожный, с каждым ударом сердца Ищунье являлись новые образы:

Воздух пронзают щупальца тьмы.

Они колют Майру в плечо.

По белой ткани растекается пятно крови.

«Майра, – позвала Ищунья, еле удерживая сигнал, – что происходит?»

Но тут сигнал – если он и был – пропал. Ищунья по-прежнему не понимала, как Маяк работает, и не доверяла приходившим через него странным посланиям. Однако от пугающих образов избавиться не могла: они показывали то, что видит Майра. Ей грозила опасность.

– Джаред, – окликнула Ищунья. – Ты это видел?

Маяк мигнул. «Драккен», – пришел ответ.

– Что это было? Майра… ранена?

«Точно не знаю. Связь была прерывистая… но сигнал шел от Майры и Драккена… Добра не жди».

Ищунья похолодела.

– Драккен – злой, – согласилась она.

Она решила было броситься назад в Кати-комнату, подняться в Светлый Край… Но что потом? Аэро улетел ко Второму ковчегу, и до Первого Ищунья будет добираться несколько недель.

«Ты должна выполнить свою часть плана, все зависит от этого, – напомнил Джаред. – Только так ты сможешь помочь Майре. Сама знаешь».

– Прости, Майра… – прошептала Ищунья. – Не могу к тебе прийти.

Постаравшись отбросить тревоги, Ищунья ловко забралась по стене на узкий карниз. От пещеры отходило несколько узких тоннелей. Следуя указаниям Джареда, Ищунья выбрала тот, который привел бы ее к Агартхе, городу в сердце колонии. Тесный пыльный лаз змеился сквозь толщу камня. Слышалось шуршание крохотных лапок – это разбегались, почуяв вторжение, крыслы. Ищунья чуть было не отправилась охотиться за ними, но сейчас было не время.

Откуда-то спереди донеслось слабое эхо голосов:

– Ищунья – рыщунья,

Жалкая дрыщунья!

Всюду лезет носом,

В щели, в вопросы!

Знакомый напев. Ищунья замерла и навострила ушки: из-за поворота доносилось шарканье. Там кто-то был, и не один. Ищунья снова прислушалась: да там целая стая. Тогда Ищунья присмотрелась к полу: в сиянии Маяка она разглядела большие следы. Гораздо крупнее тех, что оставляют хилы.

И в тот момент до нее дошло: «Силы ищут меня!»

Сердце заколотилось в груди. Ищунья развернулась и побежала прочь. Впереди раздался громкий топот, а значит, ее окружили, отрезали путь к отступлению. Ловушка. В свете Маяка Ищунья разглядела, как тоннель заполняется внушительными фигурами: силы щерили зубы и обнажали когти. Ее схватили за ногу и дернули назад. Кто-то вцепился в шею. Ищунью повалили и за руки и за ноги потащили в ближайшую пещеру.

Она пустила в ход зубы и когти, сумела отбиться и хотела уже дать деру, но тут услышала за спиной жалобные выкрики:

– Сил… пощади нас!

– Помоги, Ищунья… Прошу, помоги!

Обернувшись, Ищунья увидела пять немощных созданий, сбившихся в кучу: осунувшиеся лица, распухшие животы. Она глазам своим не поверила: силы голодали!

– Мы есть хотим, Ищунья… – взвыла крупная самка, покрытая черным мехом, и перекатилась на спину, показывая живот: ребра торчали под кожей, как прутья. – Прошу, помоги…

Ищунья с изумлением взирала на них. Вот ведь поворот.

– Рубака, что случилось? – спросила Ищунья, узнав самку.

Та жалобно сморщилась.

– Хилы… победили… когда умер Крушила. Перестали приносить дань… выкинули нас из замка. Завалили вход. Мы хотели отбить жилище… но их там слишком много…

– Почему вы не охотитесь? – спросила Ищунья. – В тоннелях крыслы и жуклы.

Рубака нахмурилась:

– Пробовали… Крыслы быстрые, юркие. Жуклы кусаются, в зубах яд. – Она показала изувеченную руку: из множества укусов сочился гной. Некоторые жуклы и правда были ядовиты.

– Силы разучились охотиться, – презрительно фыркнула Ищунья. – Ваша стая сидела в тронном зале, объедалась подношениями. Ленилась, жирела. Вы немощны… Теперь знаете, каково это – голодать.

Она развернулась, чтобы уйти, но Рубака успела схватить ее за ногу.

– О Ищунья, Сильнейшая из силов… прошу, не уходи! – взмолилась она, крепче стискивая ногу Ищуньи. Ее глаза горели отчаянием. – Ищунья вернула свет в Темноту под Землей. Ищунья вернулась спасти нас.

Ищунья медлила. Она почувствовала, как Джаред обращается к ней: «Ты должна помочь им. Силы не отличаются от хилов. Мы – один народ, и нам надо собрать армию. Силы умеют сражаться и нужны нам».

Джаред говорил правду. Ищунья открыла рюкзак и, достав из него несколько крыслов, швырнула их силам.

– Ешьте… – Едва она успела это сказать, как силы накинулись на тушки. Завязалась драка.

– Тихо, – взревела Ищунья, разнимая силов.

Когда они закончили есть, начисто обглодав косточки крыслов, Ищунья заговорила снова. Силы исхудали, но мускулы вернутся, нужны только еда и упражнения.

– Есть еще живые силы, Рубака?

Та кивнула:

– Да… очень много… голодают в тоннелях.

– Вы признаете меня Сильнейшей из силов? – спросила Ищунья, поднимая руку. Силов залило изумрудным сиянием.

– Да… да! – ответила Рубака и сделала жест остальным.

Все склонились перед Ищуньей и нараспев произнесли:

– Мы поклоняемся Свету во Тьме. Да не угаснет Свет, пока мы живы…

– Нужна твоя помощь, Рубака, – сказала Ищунья и жестом велела остальным встать. – Я вернулась, чтобы вывести наш народ к свету. Ты должна собрать силов и привести их к Двери в Стене. Знаешь, где она?

– Да… Дверь в Стене… Рубака знает.

– Тогда ступай, – велела Ищунья. – Ищи своих. Встретимся на месте.

Она уже хотела уйти, но Рубака снова ее остановила. Свет Маяка, преломляясь, отражался в ее больших круглых глазах.

– Куда ты, сил?

– В Агартху, – ответила Ищунья, подтягивая лямки рюкзака. – Искать хилов. Они нам тоже нужны.

– Осторожнее. Хилы… хитрые, опасные.

* * *

Ищунья неслась по тоннелям, но и о предупреждении Рубаки не забывала. Ходы ветвились и изгибались, но она точно помнила путь. Ноги и руки сами несли ее вперед, она ни разу не оступилась и не поскользнулась. Наконец выбежала в гигантскую пещеру: впереди над бездной протянулся каменный мост, а по ту сторону стоял город Агартха. Лишенный света Маяка, он погрузился во тьму.

Ищунья побежала по мосту, ощущая, как веет со дна впадины гнилью и разложением. Она вспомнила, как бросилась с моста Пейдж – пожертвовав собой, чтобы не замедлять отряд. И хотя Ищунья Пейдж недолюбливала – чувство это было взаимным, – внутри у нее все сжалось.

«Бедная маленькая хилячка…» – подумала Ищунья, проходя в городские ворота. Ладони и ступни ее коснулись булыжной мостовой. Она пронеслась между обветшалых домов, мимо журчащего фонтана. Остановилась попить воды и побежала дальше в узкий переулок. Тот заканчивался в сотне футов от замка.

Парадная дверь стояла открытая, однако сам проход хилы завалили камнями, чтобы внутрь не проникли силы. Воспользоваться им возможности не было.

Ищунья прислушалась: из замка доносились приглушенные голоса, а значит, должен был быть черный ход. Она обежала замок и увидела в голой стене борозды. По ним-то хилы и забирались внутрь: худые и проворные, они были прирожденными стенолазами.

«Умно», – похвалила про себя Ищунья.

Цепляясь острыми когтями за выемки в камне, она полезла вверх. Ухватилась за подоконник и забралась внутрь. Спрыгнула на середину тронного зала. Сияние Маяка выхватило из мрака просторный свод и сотни крохотных, ростом с ребенка, фигурок.

Стая в первый момент удивленно воззрилась на Ищу-нью. Потом зарычала, защелкала зубами.

Хилы окружили Ищунью, вооруженные заостренными на манер копий и ножей костями. Хил в ветхой мантии, сидевший на троне, встал и притенил глаза ладонью.

– Ищунья… – прорычал Корнерой, сощурив глаза в узкие щелки. – Вернулась.

Глава 16. То есть я могла умереть? (Майра Джексон)

Майра ощупала глубокую рану в плече.

«Драккен», – задрожав, подумала она. Сон она помнила смутно, но то, как Темный ранил ее, – отчетливо. Снова потекла, орошая пальцы, кровь. Майра как-то отстраненно и хладнокровно подумала, что у нее, должно быть, шок. В этот момент в комнате материализовался профессор Дивинус.

– У тебя все хорошо, моя дорогая? Ной заметил, что у тебя повысилось кровяное давление… – Дивинус умолк, взглянув на ее плечо, и замерцал. – Ной, немедленно пришли обслугу в комнату к Майре. Скажи, что требуется срочная медицинская помощь.

– Слушаюсь, профессор, – ответил Ной.

Дивинус поспешил к кровати Майры, но резко остановился. Видимо, вспомнил, что он – лишь проекция и помочь ничем не сможет.

– Что произошло, моя дорогая?

– Драккен… – выдавила сквозь стиснутые зубы Майра. Кровь из раны так и сочилась. – Мне приснился кошмар… но все было как наяву.

– Это тебя Драккен так? – спросил Дивинус. – Во сне?

Майра кивнула, и голова у нее закружилась – сказывалась потеря крови.

– Не стоило снова связываться с Аэро. Сил еще мало. Сама виновата. Драккен пробился в мир снов в обличии Темного. Он напал на меня, а потом я проснулась – и увидела кровь.

– Он прогрессирует, – отметил Дивинус и снова обеспокоенно мигнул.

В следующие несколько секунд началась суматоха: дверь открылась, впуская роботов, и те занялись раной – разрезали на Майре сорочку, вкололи обезболивающее и обеззараживающее, а потом, орудуя иглой и ниткой, сшили края раны. Рядом все это время стоял еще один робот со стерильной повязкой наготове, а другой пытался поменять постельное белье, хотя Майра оставалась на кровати.

– Брысь! – прикрикнул на робота Дивинус. – Не трогай кровать. Ной, уборка пока не требуется. Пусть заглянут позже. Будь добр, измени программу.

Робот, менявший постель, недовольно загудел, но от кровати отъехал – и тут же перебрался в ванную, где принялся натирать и без того чистые пол и стены.

Закончив зашивать и перевязывать плечо, роботы вкололи Майре еще лекарств, а затем бибикающим и жужжащим металлическим вихрем выкатились из комнаты. Дивинус задержался. Он коснулся было лба Майры, но его рука прошла насквозь.

– А теперь отдыхай, моя дорогая, – тихо произнес он.

Не успела Майра ничего возразить – или хотя бы мотнуть головой, – как Дивинус исчез, будто его и не было. Голова сильно закружилась – то ли от потери крови, то ли от уколов, а может, от того и от другого. Майра опустилась на кровать, прямо на окровавленную простыню, и провалилась в глубокий сон.

* * *

Проснувшись, она не могла сообразить, сколько времени прошло. Автоматические огни светили ярко, имитируя полуденное солнце. Неужели минули целые сутки? Или всего час? Под землей время словно застыло, и следить за ним было невозможно.

Морщась от боли, Майра направилась в ванную. Стянула с себя испачканную одежду: оказывается, пока она спала, ей сделали перевязку – рану закрывали свежие бинты. Майра решила, что мыться пока рановато, поэтому просто обтерлась влажным полотенцем и вернулась в комнату. Там облачилась в свежую одежду, лежавшую на ящике у кровати, и пошла в комнату управления.

Стоило перешагнуть порог, как внутрь устремились роботы-уборщики – чтобы навести наконец чистоту и сменить испачканное в крови постельное белье. Майра оставила их суетиться, а сама двинулась дальше. Каждый шаг отдавался тупой болью в плече, но – спасибо лекарствам – терпеть ее было можно. Стиснув зубы, Майра миновала несколько связанных переходами пещер и оказалась в коридоре, ведущем в комнату управления. До нее донеслись голоса.

– Сомневаюсь, что ей хватит сил, – произнес Дивинус. – Это было ошибкой.

Говорили как раз о ней. Майра замедлила шаг и навострила уши, в животе свело от нехорошего предчувствия.

– Не хватит сил для чего? – спросил тем временем Ной.

– Драккен…

Майра хотела уже машинально покрутить ладонью у груди, но вовремя сдержалась: не время для суеверий, они ее не спасут.

– С Драккеном я справлюсь, – сказала Майра, входя в комнату управления. – Сил мне хватит. В прошлый раз я устала и оступилась. Надо было последовать вашему совету, профессор.

– Ты что же, подслушивала, моя дорогая? – спросил Дивинус.

В помещение вкатились роботы: они выложили на стол тюбики с пайком и поставили графины с водой. Один даже принялся было вытирать пыль, но Дивинус жестом отослал его прочь. Майра налила себе воды и залпом выпила. Оказывается, ее мучила жажда.

– Подслушивать нехорошо, – пожурил ее Ной.

– Ну да, буду помнить в следующий раз, когда вы станете обсуждать мою неизбежную кончину, – съязвила Майра и тут же скривилась: – Святое Море, как же больно.

– Моя дорогая, – очень серьезным тоном обратился к ней Дивинус, – нам сейчас не до шуток. Повезло, что Драккен тебя не убил. Маяки были созданы для того, чтобы носители могли общаться через них, но я и представить не мог, что их можно использовать как оружие. Да что там, я не мог вообразить вообще ничего из того, что происходит. Мы все еще стараемся понять, как Драккен развил свои способности.

Майра потупилась:

– Это происходило и прежде… когда мы связывались с Аэро.

– Он ранил тебя? – удивленно спросил Дивинус. – Постой, что же ты раньше нам не сказала?

Майра замотала головой:

– Нет, когда мы с Аэро связались первый раз, он замерзал. Пришлось вырезать его из глыбы льда, и я поранила палец. Когда проснулась, увидела кровь на подушке: на пальце и правда был порез.

– То есть прецеденты были, – подвел итог Дивинус.

– Да, верно, – согласилась Майра.

– Значит, мои страхи оправдываются: это не аномалия.

– Аномалия? В каком смысле?

– Мы тут пытались как-то иначе объяснить твое ранение.

– Отлично, – надулась Майра. – Вы мне не верите.

– Моя дорогая, твоя память не может служить научным подтверждением, – ответил Дивинус, вызывая на экран чертежи Маяка. – Мы все еще проводим тесты, выясняя, как Драккену удалось превратить Маяк в оружие. Однако тот факт, что ты испытываешь подобное не первый раз, делает твою версию событий более достоверной.

– Профессор, я точно знаю, что произошло, – вскинулась Майра. – И утверждаю, что Маяки связывают реальный мир с миром снов. Посмотрите на мое плечо: видно же, что я ничего не придумала. Проверьте записи с камер наблюдения и убедитесь, что я не хожу во сне.

– Майра говорит правду, – подтвердил Ной. – Я перепроверил запись: постель она не покидала. Ее плечо, конечно, скрыто под одеялом, и я не могу точно сказать, когда появилась рана. Но сразу видно, что Майре снился кошмар.

Ной вывел запись на экран: Майра лежала в постели, она металась во сне, кривясь от боли, на щеках пылал румянец.

– Вот! – Майра ткнула пальцем в экран. – Вот когда это случилось.

Ной остановил воспроизведение: Майра в этот момент вскочила, глаза у нее были распахнуты, и в них читался дикий страх, волосы слиплись от пота, а сорочку пятнала кровь. Больше в комнате никого не было, даже роботов. Рана как будто появилась сама собой.

Майру замутило. Помолчав немного, она спросила:

– Профессор, так значит, я могла умереть во сне?

Гладя на стоп-кадр, Дивинус обеспокоенно мигнул.

– Да, следует признать, что опасность грозит всем носителям. Ты – не исключение.

– Послушайте, я сама виновата, – отступила Майра, заботливо накрывая ладонью Маяк. – Надо было сперва отдохнуть и только потом вызывать Аэро. Я ослабила защиту. Но я могу отгородиться от Драккена, больше он мне зла не причинит.

Профессор медленно вдохнул и выдохнул. Да, на самом деле он не дышал, но эти эффекты позволяли ему выглядеть более реальным.

– Чем ближе Драккен к Земле, тем он сильнее. – Дивинус вызвал изображение Четвертого ковчега. – Ему лететь до нас еще четыре недели, но мощь его уже растет. Учитывая такую тенденцию, мне остается только одно: посоветовать деактивировать Маяки. Они слишком опасны.

– Нет, без связи наш план не сработает, – возразила Майра, вспомнив одиночество, которое испытывала, пока устройства не работали. – К тому же мы ничего о Драккене не знаем. Вдруг мне удастся взломать его защиту и найти слабость, которая поможет нам победить.

– Как ты не поймешь, моя дорогая? – Изображение Дивинуса мигнуло, и он вдруг состарился. – Драккен может убить вас всех, и не высаживаясь на Землю. Ты этого хочешь?

– Я хочу рискнуть, – упрямо ответила Майра. – И потом, это я предложила отправить Аэро и Ищу-нью назад в их родные колонии. Нельзя просто взять и отключиться от них. Вдруг им потребуется помощь? Вдруг им понадобится Ной? Я их не оставлю, потому что знаю, каково это, когда тебя в час нужды бросают друзья…

Майра умолкла – сказались усталость, напряжение и действие лекарств. Голова кружилась.

– Моя дорогая, – встревожился Дивинус, – тебе нужен отдых. Только…

– Что – только? – с трудом проговорила Майра. Мир вокруг поблек, в глазах плыло, и девушка, чтобы не упасть, схватилась за край столешницы.

– Молюсь, чтобы ты завтра проснулась, – договорил Дивинус. – Ной пришлет роботов-медиков, и они сделают тебе укол. Он поможет подавить сны. Мы, правда, никогда для этой цели снотворным не пользовались, и я не уверен, защитит ли оно тебя от Драккена.

* * *

Возвращаясь к себе, Майра шла, словно увязая в патоке. Все казалось таким далеким… кроме плеча, в котором пульсировала острая боль. Прижимая раненую руку к груди, Майра забралась в постель. Нервы натянулись как струны. Морщась от боли, Майра уставилась в потолок. Ей сейчас очень не хватало друзей; тоска по ним напоминала страдания от невидимой раны – той, которая ныла сильнее плеча. А еще она тосковала по дому среди глубоких темных вод. Этот подземный мир казался ей застывшим и неживым. Мертвым.

Майра мысленно обратилась к отцу: «Прости, папа, я не могу спасти вас. Жаль, тебя здесь нет. Мне так одиноко, я не знаю, как быть».

Ответила ей Элианна: «Ты стараешься изо всех сил, а это все, что сейчас требуется».

«У меня не хватает сил, – подумала Майра. – Мои близкие задохнутся».

«Не смей недооценивать их. Я знаю твой народ: они наследники моей семьи. Они гораздо сильнее и находчивее, чем ты думаешь. Не теряй надежду».

«Ты права», – согласилась Майра, однако тень сомнения никуда не делась.

В комнату вкатились роботы – сменить повязку и сделать укол. Стоило лекарству попасть в кровь, как Майру, словно свинцовыми грузилами, утянуло в забвение. Темный во сне не приходил, но не пришли и Аэро с Ищуньей. Снотворное притупило работу мозга, и Майра никого не чувствовала. Беспамятство, вызванное лекарством, не могла нарушить даже Элианна. Майру отрезало от всех, кого она знала и любила, и она ничего не могла изменить.

Глава 17. Старый хлам (Джона Джексон)

В Десятом секторе обрушилась гора деталей. Работница Снабжения бросилась к двери и поднесла к сканеру татуировку. Датчик пискнул, и створки двери раздвинулись. По коридору, помахивая дубинками, прохаживались патрульные.

– Скорее сюда! – выкрикнула Пенелопа. – Обрушился ряд «D». Моего сына Бейли завалило. Во имя Оракула, помогите ему.

Патрульный Донован нахмурился. Одетый в черное, он стоял у самого порога сектора и поигрывал дубинкой.

– Отец Флавий не велел покидать пост ни при каких обстоятельствах, – раздраженно ответил он. – Даже если вас надо спасать. Зови на помощь свой цех.

– Сжальтесь, патрульный Донован, – взмолилась Пенелопа, указывая на груду деталей, едва видимую сквозь завесу кружащей в воздухе пыли. – Моего сыночка завалило. Пока снабженцы доберутся сюда, он там задохнется.

Другие патрульные переминались с ноги на ногу. Вот один из них, Хорас, поймал взгляд Бэрона.

– Патрульный Донован, Бейли – хороший парень, – сказал он. – Помните, он на год раньше нас окончил Академию. Он верен Синоду. Может, все же спасем его?

Раздраженный, Бэрон хотел было снова отказать, но заметил возмущение на лицах своих помощников-учеников. Юные патрульные то и дело стреляли глазами в сторону груды деталей.

– Ну ладно, патрульный Гринт, – прогремел Бэрон. – Только живо. Если отец Флавий застукает нас не на посту, то ничего хорошего от него не ждите.

Патрульные вошли в Десятый сектор, кашляя от пыли. Добрались до дальнего конца Склада и принялись разгребать завал. Пенелопа стояла в сторонке, заламывая руки.

– Держись, Бейли! – подбадривала она, исказив перепачканное лицо в гримасе страха. – Еще чуть-чуть, малыш. Во имя Оракула, не умирай.

Пока патрульные копались в деталях, за спиной у Пенелопы промелькнула тень. Приближаясь, человек не заметил кусочка металла под ногой и наступил на него. Раздался хруст, и Бэрон резко обернулся.

– Засада! – взревел он. – Нас обманули…

Грили нажал кнопку на рукояти дубинки и ткнул ею Бэрона в грудь. Б-з-з-з-т! Бэрон задергался и, роняя пену с губ, рухнул на пол. Тем временем Прэтт и другие подъемыши разделались с его помощниками. Прэтту, правда, сломали руку: Гринт постарался. Он бы еще сильнее покалечил мятежника, но схлопотал удар током от Моди.

– Поделом! – Моди погладила заизолированную рукоятку. – Пусть почувствуют, каково это – быть избитым.

Мятежники обезоружили патрульных: забрали дубинки и связали по рукам пеньковой веревкой. Бэрон пришел в себя, пошевелился. Прищурился.

– Святое Море, да это шеф! – заорал он при виде Моди. – Ты за все заплатишь, грешница!

Тут Джона сунул ему в рот кляп, но Бэрон не унимался и продолжал дергаться.

– Угомонись уже, чертов хлыщ, – пробурчал Прэтт и ударил его током.

Бэрон обмяк. Тогда Джона проверил его пульс и выпрямился. Утер пот – с него текло в три ручья.

– Очнется. Разве что голова от боли будет раскалываться.

Моди сунула в рот пальцы и пронзительно засвистела.

– Бейли, мальчик мой! – позвала она. – Можешь выходить. Тебе ничто не угрожает.

Бейли выбрался из укрытия за соседним стеллажом. Обвал был всего лишь отвлекающим маневром. Паренек во все глаза уставился на поверженных патрульных.

– Как вы с ними поступите? – спросил он.

Моди уперла руки в бока и с ненавистью посмотрела на Бэрона.

– Надо бы всех выбросить в море, а? Пусть хлебнут своего же лекарства.

Пенелопа испуганно воззрилась на нее, но Моди успокаивающе похлопала ее по руке:

– Не волнуйся, это не наши методы. Подъемыши – это тебе не Синод.

– За Поверхность! – принялись скандировать Грили и его люди.

Джона присоединился к ним, чувствуя прилив сил и радости от того, что ловушка сработала. Грили с ухмылкой похлопал его по плечу: больше Джона враждебности со стороны здоровяка не чувствовал. Напротив, различия между ними исчезли. Кто они – демос, изгои, – стало не важно. Восстание породнило их.

Моди обратилась к громилам:

– Грили, пусть твои люди отнесут этих патрульных к нам в Инженерную. Для допроса. Выясним, что им известно. – Потом она взглянула на Прэтта, прижимавшего к груди сломанную руку: – А ты, Прэтт, дуй к доктору Вандер. Поработает с тобой – будешь как новенький.

– Есть, шеф, – ответили оба подъемыша и отсалютовали.

Грили закинул здоровяка Бэрона себе на плечо так легко, будто патрульный ничего не весил. Остальные громилы последовали примеру начальника и вынесли патрульных со Склада, оставив Моди и Джону наедине со снабженцами.

– Что дальше? – спросила Пенелопа. Ее дрожащий голос эхом разнесся в стенах сектора. Горы деталей отбрасывали на пол угловатые тени.

– Дальше мы ждем, – ответила Моди. – Они в любой момент вернутся.

– Кто? – спросил Бейли, тревожно озираясь.

Ответ пришел спустя несколько секунд – над головами у них скрипнула прикрывающая люк решетка. Бейли испуганно попятился, однако тут в отверстие просунулись две бледные мордашки.

– Опасности нет, девочки, – позвала Моди. – Можете спускаться.

Джинджер спрыгнула, приземлившись на четвереньки. Следом за ней – ее сестра. Близняшки отдали честь Моди:

– Шеф, Восьмой сектор зачищен, – доложила Стелла.

– Так точно, Доки под нашим контролем, – добавила Джинджер. – Мы захватили в плен много патрульных. С нашей стороны потерь нет, только легкие ранения. Новое оружие работает как часы.

– Спасибо Джоне, – кивая, сказала Моди.

Джона покраснел от смущения.

– Ну, это же не я там сражался, – ответил он, похлопывая по рукоятке дубинки. – Уверен, подъемыши бились отважно.

– Ой, только не надо скромничать, – попеняла ему Моди и сразу же перешла на серьезный тон, обращаясь к снабженцам: – Боюсь, время против нас. Давайте-ка рассортируем этот старый хлам. Джона, будь так любезен…

Джона кивнул и обратился к Пенелопе и Бейли:

– Вы знаете сектор лучше кого бы то ни было, – заговорил он, доставая из внутреннего кармана свернутый в трубочку длинный, до самого пола, список. – Помогите отыскать вот эти детали.

Он передал бумагу Пенелопе, и та прищурилась, вглядываясь в строчки сквозь толстые стекла очков – из-за них глаза у нее казались просто огромными.

– Редкие же детали тебе понадобились. Их лет сто не запрашивали.

Бейли заглянул в список через плечо матери.

– Да, и их много. – Он тихонько присвистнул. – На что вам эти запчасти?

– Строим флот, – ответил Джона.

– Какой еще флот? – проглядывая перечень, спросила Пенелопа.

– Подлодок.

Под испуганными взглядами снабженцев Джона принялся пояснять:

– Во время Великой Чистки Синод повелел инженерам уничтожить все спускаемые аппараты – вместе с хрониками эпохи до Конца. Главный инженер, мой предшественник на заре колонии, воспротивился велению Синода. Он знал, что это – чистое безумие. Вот только не мог бросить верхам вызов – по крайней мере, открыто. Понимал, что с ним за это сделают.

Бейли кивнул:

– Его выбросили бы в море. И обошлись бы, наверное, даже без суда Советников.

– Вот именно, – подтвердил Джона. – Главный инженер поступил единственно возможным и верным способом: приказал своим людям разобрать подлодки, но детали судов сохранил и создал для них Склад запчастей. Решил, что однажды все это пригодится. Например, когда свергли бы Синод…

– …мы смогли бы заново собрать подлодки, – вытаращив глаза, закончил за него Бейли.

– Постой, так они все это время хранились тут? – оглядывая сектор, уточнила Пенелопа. – Прямо у нас под носом?

– Остроумный план, не находишь? – усмехнулась Моди.

Джона смахнул пыль с большого куска металла, обнажив серебристое покрытие. Оказалось, это хвост спускаемого аппарата.

– Когда разобрали подлодки, – продолжал Джона, – от них осталась просто груда старого хлама. Железо снесли из Доков сюда и спрятали. Синод так ни о чем и не догадался.

– Болваны набитые, – выругалась Моди.

Джона широко улыбнулся:

– Вот-вот, их невезение спасло нашу колонию. Без этих деталей мы не смогли бы и одной подлодки построить, не то что целый флот. Построить спускаемый аппарат с нуля мы не способны – вся наука была утеряна во время Конца и Великой Чистки, но с нуля начинать и не надо: у нас полный Склад запчастей.

* * *

Подъемыши выносили из Десятого сектора различные детали: кто на себе, кто на расшатанных тележках. Процессия направлялась в Доки в Восьмом. Там и собирались восстановить подлодки, рядом со шлюзами, а через них потом – выйти в море.

– Грили, хватай хвост, – велела Стелла. – Тот, который пометил Бейли.

– Аккуратнее с ним, – осадила его Джинджер. – Он очень хрупкий.

– А вы, малявки, тираны пострашнее училок в Академии, – пробурчал Грили, но сделал, как было велено. В присутствии Моди ослушаться девочек он не посмел.

Бейли носился между рядами стеллажей и помечал нужные детали красной лентой, в то время как Пенелопа, сверяясь со списком Джоны на ломкой бумаге, рылась в каталогах.

– Бейли, секция три… ряд «B», – указала она, – деталь называется «руль».

– Понял, ма, – отозвался Бейли и босиком умчался по пыльному проходу между рядами, чтобы отметить нужную запчасть. Нашел он ее в этом хаосе всего за минуту.

Джона так и не понял, какой логикой руководствовались снабженцы, сортируя детали, зато ее понимала Пенелопа, а Бейли знал, где искать. Уж не специально ли тут применили такую запутанную систему: может, так задумал предшественник-инженер, чтобы сбить с толку Синод и спрятать детали как можно надежнее?

«Если так, – размышлял Джона, – то предок, что и говорить, постарался на славу».

Спустя несколько часов Склад заметно опустел. Мятежники вынесли последние из отмеченных деталей. Моди подошла к Джоне, стоявшему у порога сектора. Автоматические огни потускнели, возвещая о приближении ночи.

Из кармана на бедре Моди извлекла фляжку с огненной водой.

– За снабженцев и Склад запасных частей, – произнесла она тост, отвинчивая крышечку и делая большой глоток. Затем передала флягу Джоне. – Вот уж не думала, что стану пить за этих снобов.

Джона не спешил.

– Не рановато ли празднуем? Нам еще предстоит построить флот субмарин. Инженеры у меня толковые, но надо обучить множество новичков. И как быть с отцом Флавием и Синодом? В конце концов они хватятся пропавших патрульных, а узнав о наших набегах, придут в ярость.

– Помяни мое слово, Джона Джексон, – подмигнула ему Моди, – праздновать никогда не рано. Хорошее в эти мрачные дни случается редко, и, пока можем, надо пить за него.

– Тебе что, не страшно? Совсем?

– Изгои всю жизнь голодают или ждут, что патрульные проломят им голову дубинкой. Или что очередная вспышка чумы унесет нас в Святое Море, прежде чем мы попадем к врачу. – Моди обвела рукой просторный, утопающий в тенях сектор. – Сейчас положение примерно то же, просто угроза другая.

Кивнув, Джона поднял фляжку.

– Тогда выпьем вот за что: за изгоев и их находчивость, – сказал он, поднося флягу к губам. Пойло обожгло горло, и он усилием воли заставил себя не закашляться. Джона понял, что привыкает к огненной воде. Вот она достигла желудка, и напряжение, особенно в шее, отпустило.

Джона окинул взглядом опустевший Склад и понял: Моди права, сегодня они совершили нечто важное. Потом его мысли обратились к чертежам: светло-голубым линиям на темно-синем фоне, которыми он руководствовался, собирая прототип подлодки. Эти же схемы помогут заново отстроить древние суда – шаг за шагом, деталь за деталью.

Сделав еще глоток из фляги, Моди убрала ее в карман. – Ну а теперь пусть наши программисты поменяют коды на двери.

– Кодописцы? – переспросил Джона. – Ты им доверяешь? Их цех всегда был предан Синоду. Они завидуют кратосу, спят и видят, как бы влиться в их надушенные ряды.

– Лонни и Ингрид Нокс любви к Синоду не питают, – возразила Моди, и взгляд ее помрачнел. – Когда восстание началось, они одними из первых переметнулись на нашу сторону. После того, как отец Флавий выбросил в море их племянника.

– Картер Нокс? – вспомнил Джона. – Он был моим подмастерьем. Помогал с планом возвращения на Поверхность, но Синод его схватил.

– Да упокоит его душу Святое Море. – Моди покрутила ладонью у груди. – Как сейчас помню приговор бедняге. К счастью для нас, его тетушка и дядюшка – гениальные программисты. Сменят коды на дверях так, что потом их не взломаешь. Даже другой кодописец не справится. Патрульные с Синодом в наши сектора уже не войдут.

Джона кивнул, хотя беспокойство не отпускало. От него не помогла избавиться даже огненная вода. Как и его коллеги, Джона не доверял программистам. Наверное, потому, что те любили компьютеры сильнее, чем соседей, – не то что инженеры, которые питали к машинам глубокое уважение, не забывая при этом истинной цели: поддерживать в колонии жизнь.

– И правда, повезло нам, – сказал наконец Джона, борясь со страхом.

– Верно, удача понадобится вся, какая есть, – согласилась Моди. – А ее в последнее время очень не хватает. – Развернувшись, она направилась к двери сектора.

Джона задержался. Автоматические огни тем временем поблекли сильнее, погружая Склад в темноту. Джона подумал о предшественнике, которому хватило ума и отваги сберечь детали подлодок. Его имя с годами забылось – как и многое другое в истории колонии, когда Синод пришел к власти и объявил прошлое вне закона.

Моди толкнула его в плечо.

– Джона Джексон, – дыша перегаром, позвала она, – ты чего тут завис, бездельник? Торопись, у нас дел невпроворот.

Глава 18. Ангар (Аэро Райт)

– Аэро Райт, посадку разрешаю, – сказала в коммуникатор майор Райт.

Услышав в наушниках голос матери, Аэро ответил:

– Принято. Конец связи. – Говорить он старался как можно хладнокровнее. В конце концов, напомнил он себе, Лидия – просто солдат и выполняет долг, а ненависть к ней – пустая трата сил, к тому же отвлекает. Внешний люк швартового шлюза тем временем открылся, готовый принять его транспортник.

Войдя в магнитное поле шлюза, катер содрогнулся и невесомо – почти грациозно, отметил про себя Аэро, – скользнул в круглый проем. Впрочем, гладкий заход Аэро не мог поставить себе в заслугу полностью: сложные расчеты, подстраиваясь под вращение и скорость материнского корабля, хитро манипулируя маневровыми двигателями, взял на себя бортовой компьютер. Аэро вспомнил, как первый раз заходил в шлюз, еще когда обучался в Агогэ.

– С возвращением, – раздался тогда в наушниках голос инструктора. – Вы зашли с первой попытки.

Говорил учитель сухо и сурово, ведь выказывать восторгов не полагалось, однако Аэро явно сумел впечатлить его.

– Благодарю, сэр, – улыбаясь, как дурак, ответил Аэро.

Рен, сидевшая рядом, раздраженно посмотрела на него и заметила язвительным тоном:

– Смотри не зазнайся. – Затем нажала несколько кнопок на панели управления. – Без моей помощи ты потерялся бы. Помнишь, как чуть не распорол бок об астероид, когда мы проходили уклонение от препятствий?

– Верно подмечено, – согласился Аэро. – Но для протокола замечу: глыба появилась неожиданно.

Рен ехидно посмотрела на него:

– Ой, да ладно!

– Клянусь тебе, ее не было на мониторах.

– Отмазки… Но я стою на своем: без меня ты пропал бы.

Воспоминание омрачилось, когда Аэро вернулся в настоящее. Он взглянул на пустое кресло второго пилота и подумал: «Рен была права, без нее я пропаду».

Катер сел, и внешний люк затворился. Судно окутало плотным туманом, когда в камеру ворвался воздух. Тогда Аэро заглушил двигатели и включил систему охлаждения. Затем нажал кнопку связи и передал сообщение на весь корабль, а не только майору Райт на мостик:

– Говорит Аэро Райт, – произнес он в микрофон. – Заход прошел успешно.

Потом он отстегнул ремни и, стряхнув их, выбрался из кресла. По пути к люку нажал кнопку: створка отошла, раскрылся трап. Аэро, подняв руки в знак того, что сдается, сошел вниз по ступенькам. Перед кораблем выстроились солдаты с фальшионами наготове. Он насчитал сразу три боевых отряда.

Аэро взглядом отыскал их командира, Данику.

– Капитан Тэйбор, убейте его, – приказала та. – Граймс и Малик, вы прикрываете.

Командиры отрядов двинулись в сторону Аэро. Капитан Тэйбор сменила форму фальшиона на меч палача. Аэро сразу узнал его: в Агогэ учили, что этим двуручным оружием в бою пользуются редко, и с незапамятных времен служит оно единственной цели – когда надо обезглавить преступника. Капитан Граймс вооружился секирой, а капитан Малик – длинным палашом.

Аэро не испугался и не попятился. Не обнажил свое оружие, хотя это и претило инстинктам. Он продолжал стоять, не опуская рук.

– Сдаюсь, – просто сказал он.

Граймс и Малик медлили: пусть даже противник – дезертир, но он безоружен и сдается, и убить его сейчас значило бы нарушить кредо. Даника пришла в ярость.

– Не слушайте его! – воскликнула она, нетерпеливо тыча вперед альшписом. – Он – лжец и предатель. Ни единому его слову верить нельзя. Вам приказано убить его и забрать Маяк.

– Так точно, майор Ротман, – отозвалась Тэйбор, давая сигнал Малику и Граймсу. В ней самой росту было больше шести футов, под одеждой бугрились мощные мускулы, и тяжелый клинок в ее руках выглядел невесомым перышком. Граймс и Малик встали по бокам от нее – этих двоих Аэро помнил еще со времен Агогэ, учились они в разных классах, зато он читал их дела. Если бы в этот момент Аэро позволил себе эмоции, то испытал бы сильный страх. Однако чувства он держал под контролем: они все равно не помогут справиться с опытными солдатами.

– Майор Ротман, мы можем поговорить? – все еще не опуская рук, обратился к Данике Аэро. – Я ведь не безумец. Когда у меня был шанс, я вас не убил, помните?

В ангаре царила полная тишина. Обычно тут вовсю кипела жизнь: транспортники заходили в ангар и улетали, инженеры обслуживали их, переносили припасы со склада на корабли и обратно. Даника усмехнулась:

– Взываешь к моим чувствам? Да ты и в самом деле спятил! Верховный командующий Виник был прав: ты – эмоционально нестабилен, опасен. Поэтому и умрешь.

– Так Виник теперь посылает вас на убийство? «Хороший солдат не убьет противника, если тот сдался в плен». Уж это-то кредо вы помните?

– Ты предатель и дезертир, – напомнила Даника, так сильно стискивая древко альшписа, что побелели костяшки кулаков. – Наше учение на тебя больше не распространяется – с тех самых пор, как ты бежал. А наказание за дезертирство – смерть через обезглавливание.

Аэро стрельнул взглядом в сторону меча Тэйбор. Он так и не обнажил собственный фальшион. Да и что бы это дало? В клинке не осталось заряда: попытайся Аэро изменить его форму, и он расплавится. К тому же биться предстояло бы с тремя отрядами. Аэро отстегнул пояс с ножнами и, сложив их на пол, встал на колени, склонив голову.

– Быть по сему, я сдаюсь… и прошу отвести в убежище.

О том, чтобы эту просьбу слышали все, он позаботился заранее – настроил передатчик на общую частоту корабля. Солдаты засуетились, по рядам волной прошлись шепотки:

– Убежище… дезертир просит отвести его в убежище…

– Им уже столетия не пользовались…

– Молчать! У вас приказ! – заорала, густо краснея, Даника. – Не слушайте дезертира! – кричала она, расхаживая перед бойцами. – Он хочет сбить вас с толку.

Ее коммуникатор запищал – вызывали по личной линии.

– Звездное пекло, – выругалась Даника, включая прибор. – Верховный командующий Виник…

– Майор Ротман, что за задержка? – перебил ее Виник. Он тоже орал; его жесткий гнусавый голос слышали все. – Почему дезертир до сих пор жив? И почему он общается с моим кораблем? Проклятие, где мой Маяк?

– Сэр… я все улажу, – пообещала Даника.

– Хватит оправданий. Казнить его, немедленно!

Сказав это, он отключился.

От гнева лицо Даники побагровело. Солдаты, однако, колебались: сомнение, словно вирус, распространилось по их рядам. Виник, может, и говорил с Даникой на ее личной частоте, но его крики слышали все, кто был в ангаре. Решительным шагом Даника направилась к Тэйбор.

– В сторону, капитан, – стиснув зубы, прорычала она. – Я сама казню дезертира.

Тэйбор с явным облегчением отошла назад.

– Так точно, майор.

Даника придала своему фальшиону форму тяжелого меча. Аэро продолжал стоять на коленях, заложив руки за голову. Вот он поднял взгляд:

– Майор, вы отказываете мне в последней просьбе? – спросил он.

И снова его голос услышали по всему кораблю. Майор Дойл сейчас наверняка старается заглушить сигнал, но ничего не выходит. Ной защитил трансляцию особыми протоколами безопасности.

Даника опустила лезвие меча ему на шею. Полностью заряженное, оно светилось.

– Не будет тебе убежища, дезертир, – холодно произнесла она.

Аэро смиренно кивнул:

– Я знал, что вы откажете мне в милости.

– «Никакой пощады перед лицом слабости», – процитировала она кредо. – Я несу позор того, что была твоей нареченной. Но сейчас я смою с себя это пятно.

– Ты же знаешь, это не моя вина, – надломившимся голосом, с сожалением произнес Аэро. – Нас свели врачи, по генному признаку. Им плевать, как связь повлияет на нас. Мне была отвратительна мысль жениться на незнакомке, и я заглянул в свое дело. Я знал твое имя, но не тебя саму. И все же я мог поговорить с тобой заранее, мы бы отменили связь.

– Слишком поздно, – Даника занесла меч.

По ангару разнеслось эхо легких шагов – кто-то приближался к ним. Прозвучал властный призыв:

– Майор Ротман, опустите меч.

Глава 19. Хилы (Ищунья)

Корнерой, не слезая с трона, смотрел на Ищунью.

– Что привело тебе назад в Темноту под Землей, Ищунья? – спросил он, стряхивая с себя мантию и указывая на хилов, стоявших подле него. – Разведчики предупредили, что ты идешь. Они учуяли твой запах в городе.

Хилы взяли Ищунью в неплотное кольцо. В руках они по-прежнему сжимали ножи и копья, кто-то прикрывал глаза от сияния Маяка, кто-то, напротив, восхищенно взирал на него.

– Корнерой… дружище, – обратилась Ищунья, сутулясь, чтобы казаться ниже ростом. С Корнероем она вместе охотилась в тоннелях на крыслов, которых потом отдавала силам. Оба они родились в один год. – Теперь ты – Сильнейший из силов?

Корнерой горько рассмеялся:

– Мы хилы и навсегда останемся хилами, сколько бы ни набивали животы крыслами и жуклами. Мы бы ни за что не предали стаю, как ты.

– Но ведь ты занял трон Крушилы, – заметила Ищунья.

Она ощетинилась при виде сжимающих кольцо хи-лов. Те, может, и были размером с ребенка, но их набежали сотни.

Во взгляде Корнероя полыхнул гнев.

– Он… мой! Мы изгнали силов из города. Агартхой правят хилы. Нам эти грязные, поганые твари не нужны.

– В тоннелях я видела Рубаку, – сказала Ищунья, подтягивая лямки рюкзака. – Силы мрут от голода. Надо позвать их в замок…

– Сами виноваты! – перебил Корнерой. – Обленились и забыли, как кормиться. У нас один закон: выживает сильнейший.

Хилы в ответ защелкали зубами и затрясли оружием. Ищунье стало очень грустно.

– Значит, мы не лучше Крушилы, – тихо сказала она и подняла руку, позволяя сиянию Маяка затопить тронный зал. – Мы же один народ, не забыли?

– Ложь, мы – хилы! – крикнул Корнерой. Его подданные еще сузили кольцо, тыча в сторону Ищуньи остриями копий и ножей. – Ищунья… ты бросила стаю. С чего бы нам принимать тебя назад? Надо изгнать тебя в тоннели, как силов.

Сердце Ищуньи заколотилось в груди, быстрее и ярче замерцал Маяк. Хилы изменились: перестали быть теми кроткими, угодливыми созданиями, какими Ищунья запомнила их, убегая на поиски Первого ковчега.

Кольцо сжималось. Наконечники копий уже кололи Ищунью. Большие глаза, отражая свет Маяка, светились подобно сотням красных лун.

– Не трогайте меня, прошу, – съежившись, попросила Ищунья. Она медленно стянула со спины рюкзак и расстегнула на нем «молнию». – Я пришла с миром… и не с пустыми руками.

Корнерой брезгливо зарычал:

– Смотри, если это – грязная уловка! Ты ведь хитрая. Обманула Крушилу и освободила пленников из Черных Шахт. Ищуньей тебя не просто так прозвали.

– Без уловок… сам проверь, – ответила Ищунья, вытряхивая из рюкзака мертвые тушки. Силам она отдала чуть-чуть, а большую часть приберегла для своей прежней стаи. Хилы, что стояли ближе остальных, жадно облизнулись. Если они что и понимали, так это язык крови и охоты. Оставалось надеяться, что инстинкты возьмут верх.

Ищунья подхватила самого жирного крысла и протянула его Корнерою.

– Вот… ешь, – прорычала она, склоняя голову. – Расти большой и сильный.

В первый момент показалось, что Корнерой откажется. Он ощерил острые зубы, но потом улыбнулся и похлопал Ищунью по спине.

– С возвращением в стаю, дружище, – сказал он, принимая крысла. – Хорошим охотникам у нас всегда место найдется.

* * *

Хилы охотились постоянно: покидали замок и возвращались из тоннелей с добычей, складывая ее у алтаря. Ищунье позволили наедаться до отвала, но на охоту не звали.

Вскоре ей надоело в стенах замка, она уже с трудом могла усидеть на месте. А еще нужно было через Маяк связаться с Майрой и сообщить, как дела. Вот только Корнерой не покидал свой трон и почти все время следил за Ищуньей. Он ей не доверял.

Оставалось одно: отдыхать вместе со стаей. Ищунья свернулась клубочком у алтаря, положив голову на пустой рюкзак. Два разведчика – хилы по имени Ползун и Сало – устроились рядом. Они тоже когда-то охотились в тоннелях вместе с Ищуньей, добывая крыслов и жуклов на поживу силам. Ищунья спала плохо, урывками, тоскуя по своей комнате в Первом ковчеге. До этого она ни разу в постели не спала: поначалу мягкость кровати ее раздражала, но она быстро привыкла к удобствам. Сейчас каменный пол впивался в бока и бедра. Спустя несколько часов Ищунья проснулась: все тело болело, хотелось пить. В рот словно песок набился.

Однако в кувшинах оказалось пусто, нужно было заново их наполнить. Может, вот он, шанс? Ищунья сунула два кувшина в рюкзак и огляделась: пол усеивали мелкие косточки – остатки недавнего пиршества. Хилы крепко спали, даже разведчики, тишину комнаты нарушало тихое сопение и редкий храп.

Ищунья осторожно, стараясь никого не потревожить, прокралась к окну. Хотела уже перемахнуть через подоконник…

– Куда собралась… Ищунья? – раздался в тишине заспанный голос Корнероя. Он сидел, развалившись, на троне. Из-под мантии торчало раздувшееся брюхо, на губах и подбородке алели пятна крови.

– За водой, – ответила Ищунья. – В кувшинах пусто. Я к фонтанам.

– Если скоро не вернешься, – сощурился Корне-рой, – я пошлю за тобой разведчиков. Смотри, не предавай мое доверие.

– Да… скоро вернусь, – сказала Ищунья. Не дожидаясь, пока Корнерой передумает, она вылезла в окно и покинула замок.

В животе кислотой жгло от дурного предчувствия. Когда хилы восстали и захватили власть в колонии, она-то думала, что все переменится к лучшему, но все осталось по-прежнему. Хилы оказались даже хуже си-лов – злее и коварнее. Теперь-то Ищунья это понимала. Стоит оступиться, и собственная стая ополчится на нее. Ищунья судорожно сглотнула, хотя во рту все еще было сухо.

Оказавшись в городе, она нырнула в переулок и попыталась мысленно связаться с Майрой, но в ответ услышала только тишину. Их разделяло слишком большое расстояние, к тому же и Майра, и Ищунья сейчас находились глубоко-глубоко под землей. Связаться с Аэро Ищунья даже пробовать не стала – он еще дальше, в космосе. Оставалось надеяться, что друзья носители целы и невредимы.

Сдавшись, Ищунья помчалась по булыжной мостовой к площади в сердце города. Там журчали фонтаны, питаемые системой труб на эстакадах. Вода была теплая – для мытья и холодная – питьевая. Приблизившись к крану с холодной, Ищунья надолго припала к нему – пила, пока не заболел живот.

Отойдя от источника, она утерла губы и взглянула на громаду замка в отдалении. Разведчики Корнероя, если что, выследят Ищунью по свету Маяка. Надо бы скорее возвращаться. Но вот уже когда Ищунья наполнила кувшины и собралась назад, в голове раздался голос Джареда: «Направо, Ищунья».

Сбитая с толку, она встала на месте. «Замок в другой стороне. Зачем мне направо?»

Ищунья заглянула в темный переулок и увидела два параллельных ряда дверей, ведущих в одинаковые двухэтажные дома. Хилам, вообще-то, ход в город был заказан, однако Ищунья облазила много уголков – в поисках вещиц из эпохи до Конца для коллекции у себя в тайной пещерке.

«Хочу тебе кое-что показать», – сказал Джаред.

Разгоревшееся любопытство вытеснило страхи, и Ищунья нырнула в переулок. «Третья дверь слева», – направлял ее Джаред. Ищунья остановилась у дома номер четыреста пятьдесят один. Дверь болталась на петлях, пришлось сильно толкнуть ее, чтобы освободить проход. Притолока треснула, осыпав ее щепой и пылью. Ищунья закашлялась и, моргая, ввалилась в прихожую.

«Второй этаж», – подсказал Джаред.

Ищунья послушно взбежала по лестнице, перемахивая за раз по две ступеньки. Потом Джаред велел идти в самую дальнюю в длинном коридоре комнату. За дверью оказалась спальня: на кровати лежал стеганый плед; все покрывал толстый слой пыли.

«Комната моей матери», – произнес Джаред, и за его словами последовала череда быстро сменяющих друг друга образов-воспоминаний: женщина, покрытая кровоточащими волдырями, ее плоть пожирает радиация. Джаред сидит у ее кровати, зная, что скоро и его постигнет та же участь. Он поит мать из кувшина. Дает ей таблетки йода, но ее рвет кровью. Внутренности у нее распадаются, распадается клеточная структура.

Еще один образ: мать Джареда дышит все медленнее, испуская дух.

Ищунью переполнили чувства, которые тогда испытал Джаред: отчаяние и тоска, – она ощутила их как свои собственные. «Давным-давно, – заговорил Джаред, – я жил здесь. Прости, что отвлекся. Хотелось взглянуть на комнату матери, последний разок. Но я собрался показать тебе нечто иное».

Он велел вернуться в коридор и войти в другую комнату.

«Тут спал я, – объяснил он. – Вон там… на комоде… видишь?»

Ищунья приблизилась к комоду и увидела стоявшую на нем фотографию – под стеклом, в серебристой рамке. Рамка, правда, давно уже окислилась, а сам снимок покрылся пятнами и выцвел. Ищунья взяла его с комода и присмотрелась: женщина обнимает мальчика с мягкими черными волосами и большими карими глазами, из распрыскивателя на них летят капли воды, в которых разноцветными бликами преломляется свет.

«Это ведь ты, да? – подумала Ищунья. – С мамой?»

«Это мы играем на заднем дворе нашего дома: летние каникулы, мне только что исполнилось десять, но я все еще дважды в неделю хожу в муниципальный колледж на занятия по математическому анализу и прикладной физике. Стояла жара, градусов под сорок, было влажно. Мама включила опрыскиватель, и мы пробегали под струями, освежались. Еще она сделала кувшин холодного растворимого чая: лимонного, с сахаром. Чай был не настоящий, конечно же, искусственный, на вкус напоминал конфеты…»

В коридор тем временем прокрались двое и направили на Ищунью костяные копья.

– Ты сказала, что идешь к фонтанам, – прорычал Ползун. – А сама шатаешься по городу.

– Корнерой не обрадуется, – добавил Сало, стреляя взглядом на Маяк. – Он тебе не верит. Как и вся стая.

– Простите… заблудилась, – принялась оправдываться Ищунья.

Сало ей не поверил, но Ползун отвел его в сторонку.

– Пошли, отведем ее в замок, – прошептал он. – Корнерою об этом знать не обязательно.

– Она же соврала про фонтаны, – зашипел Сало и копьем указал в сторону Ищуньи. – Ты же не веришь ее вранью? Ее неспроста Ищуньей зовут: всюду лезет носом, в щели, в вопросы…

– Хилы вернулись в город недавно, она не знает местных улиц вот и заблудилась, – ответил Ползун. Его золотистые глаза горели в свете Маяка. – Еще раз такое случится, тогда и доложим. А пока – Корнерою ни слова. Ищунья ничего дурного не сделала.

– Ладно, – проворчал Сало. – Но я все равно не верю ей.

Пока разведчики спорили, Ищунья сунула фотографию в рюкзак. Она готова была поклясться, что Ползун все видел: глаза у него были острые, – правда, он ни слова не сказал. Молча повел назад к замку, шлепая по булыжникам мостовой. Ищунья шла следом, глядя ему в мохнатую спину и гадая, зачем он ей помог. Почему не отвел сразу к Корнерою? Почему не отобрал фотографию? Спрашивать, пока за ней шел Сало, она не решилась.

На бегу Ищунья чувствовала, как бьется в рюкзаке рамка. Она знала, что фото – очень важно. Понимала, ради чего Джаред показал его ей и что с ним нужно делать. Она только не знала, сработает ли.

«Сработает», – заверил Ищунью Джаред.

«Откуда знаешь?»

«Оттуда, что не может не сработать. Это наш последний шанс».

Слова Джареда крутились у нее в голове все время, пока она бежала следом за Ползуном. Маяк на руке мерцал чаще и ярче, подстроившись под биение сердца. Если план провалится, Корнерой убьет Ищунью. Он и так не доверяет ей – потому и выслал разведчиков. На этот раз повезло, но Ищунья уже испытывала удачу. Когда они пробегали под аркой, ведущей к продуваемому подземными ветрами замку, Ищунья напоследок послала Джареду мысль: «Времени почти не осталось».

Глава 20. Убежище (Аэро Райт)

– Майор Ротман, опустите меч.

Вскинув голову, Аэро увидел, как в ангар багряным потоком спешат оружейники. Мягкие туфли почти скрадывали звуки их шагов. Меч Даники завис в каком-то дюйме от шеи Аэро. Еще немного, и голова слетела бы с плеч. Старый оружейник пристально посмотрел на Данику из-под капюшона.

– Орден оружейников проголосовал за то, чтобы предоставить Аэро Райту убежище. – Он говорил быстро, словно строчил из бластера. – Фальшион в ножны, майор. Иначе до конца вашей жизни Орден перестанет заряжать его.

Даника медлила, не спеша убирать меч, – лезвие почти касалось шеи Аэро. Она нервно облизнула губы.

– У вашего Ордена тут власти нет, брат. Я действую по прямому приказу Верховного командующего. Аэро Райт – дезертир, бросил свой отряд и бежал на Землю. Наказание за это – смерть через обезглавливание.

Старый мастер прищурился.

– Он просил отвести его в убежище, разве нет? Весь корабль слышал его обращение. – Мастер обвел рукой солдат. – Хотите при свидетелях убить безоружного беглеца?

Остальные оружейники – не снимая капюшонов, из-под которых у многих торчали длинные всклокоченные бороды, – всей толпой устремились к Аэро. Солдаты расступались перед ними широкой дугой, встревоженно перешептываясь:

– Оружейники редко покидают пределы Кузни… да еще все разом…

– Солдаты, задержать их! – вскричала Даника. – Это приказ!

Однако солдаты благоговели перед оружейниками и опустили оружие. Орден тем временем окружил Аэро, закрыв его живым щитом. Даника, волоча клинок по полу, отошла в сторону. Ее передатчик заливался трелью сигнала, однако она не спешила отвечать. На ее лице читался страх.

Когда же она наконец приняла вызов, из динамиков раздался вопль Виника:

– Измена! Это измена! У оружейников тут нет власти! Это мой корабль, и Аэро Райт – мой пленник!

Старейшина Ордена нахмурился и забрал у Аэро его передатчик. Включил так, чтобы его было слышно на весь корабль, и заговорил в микрофон:

– Я говорю от имени Ордена оружейников. Мои названые братья и сестры забирают Аэро Райта в убежище. Эта древняя традиция существовала еще до Конца. Любой солдат, который попытается убить нашего подопечного, осквернит тем самым святость нашего Ордена. Мы здесь, чтобы сопроводить Аэро Райта в Кузню, и мы пришли с миром. Просим только, чтобы нам дали беспрепятственно вернуться в наши пределы.

– Солдаты, убейте их! – заорал Виник. – Это приказ! Кто ослушается, всех отдам под трибунал! Трусы! В атаку!

Солдаты перешептывались, однако поднять руку на оружейников не решались: мастера заряжали фальшионы, самое ценное их имущество. Даже капитан Тэйбор в присутствии братьев присмирела.

– Братья и сестры, проходите, – сказала она, уступая дорогу. Затем жестом велела Граймсу и Малику следовать ее примеру, а те дали сигнал своим отрядам.

Бойцы спрятали оружие в ножны. Удовлетворенный старейшина Ордена обернулся к Аэро:

– Идем с нами, Аэро Райт.

Аэро последовал за оружейниками прочь из ангара. Когда же они отошли от солдат на приличное расстояние, он обратился к старейшине:

– Вы что так долго, брат? Еще бы чуть-чуть и… – Он мрачно потер шею.

Мастер улыбнулся:

– Потребовалось время, чтобы расшевелить всех этих стариканов. Большая часть моих сестер и братьев не привыкли покидать Кузню.

Аэро усмехнулся:

– Заодно и нервы мне пощекотали?

– Не без этого, – усмехнулся старик.

Из динамиков по всему кораблю снова зазвучал голос Виника – пронзительный, визгливый и отчаянный:

– Убейте их, идиоты! Я приказываю! Плевать, что на них эти дурацкие мантии! Орден – предатели! Убейте их, живо, иначе вас ждут последствия!

Аэро нерешительно приблизился к выходу из ангара. Мельком глянул на солдат и внезапно ощутил укол вины.

– Они ослушались Виника. Что с ними будет?

Взгляд старого оружейника помрачнел.

– Виник не чурается кровопролития, но даже он не настолько глуп. Это – его лучшие бойцы, и они ему еще пригодятся, особенно если учесть возвращение Четвертого ковчега. Иначе некому будет защищать колонию.

Аэро кивнул:

– По сравнению с Драккеном Виник – просто пацифист.

– Да уж, жизнь наступала нелегкая, – взволнованно теребя бороду, ответил старик. – Однако всему свое время: вернемся в Кузню и решим, как быть дальше.

– Спасибо вам, брат, – от всего сердца поблагодарил старейшину Аэро.

* * *

До Кузни добрались без происшествий: никто не напал на процессию из засады, никто не попытался арестовать мастеров на нижних палубах корабля. Первая часть безумного плана сработала: Аэро остался жив. Угнал транспорт и проник на борт Второго ковчега, где его уже поджидало три отряда, а он ушел от них, не пролив ни капли крови. И сохранив голову, отметил про себя Аэро. Хотя был на грани… Шею неприятно защекотало.

Когда они приблизились к двери Кузни, Маяк ярко засветился. Аэро вспомнил, что надо доложиться Майре. Он закрыл глаза и мысленно устремился к ней через пространство и время: «Первый этап пройден: оружейники меня защитили».

Ответила Майра не сразу, а когда все же вышла на связь, ее мысли звучали как-то слабо и неуверенно: «Хвала Оракулу. Ты, главное, не пропадай… У меня тут небольшие осложнения… Позже поболтаем…»

Так и не договорив, она прервала связь.

Аэро нахмурился. Почему Майра была так немногословна? Что еще за осложнения? И, самое странное, почему сигнал такой слабый?

Не успел он найти ответ на эту загадку, как они уже дошли до Кузни: дверь как будто расплавилась, и ее створки словно утекли в стены. В цеху стояли странные машины, на которых изготавливали и заряжали фальшионы.

Обычно в Кузне царило оживление, кипела работа, но сейчас она выглядела заброшенной. Некоторые станки и вовсе будто остановили посреди важного процесса – они мерцали, как бы выражая негодование. Аэро часто спускался сюда, чтобы зарядить клинок, но теперь цех стал его убежищем, и чувства он испытывал совершенно другие. Прежде Аэро задерживался тут ненадолго – лишь на то время, что требовалось для подзарядки фальшиона, – и никогда не думал остаться.

Старый мастер тем временем приблизился к двери и проделал некий ритуал: чуть слышно шепнул несколько слов и провел рукой у створок. Те с глухим стуком сомкнулись.

– Крайние меры предосторожности, – объяснил он, заметив выражение на лице Аэро. – Вряд ли Верховный командующий решится на опрометчивый поступок, но лучше перестраховаться.

– Еще одно ваше кредо? – спросил Аэро. Двери Кузни всегда были открыты для солдат – если тем вдруг требовалась помощь с оружием.

– Нет, всего лишь здравый смысл.

Старейшина отвел Аэро в дальнюю часть цеха, где были устроены редкие жилые ниши: в каждой имелась скромная койка, книжная полка, металлический стол с лампой и стул.

– Вам надо отдохнуть, – сказал оружейник. – Вы дрались, проделали долгий путь… Продолжим завтра. Это место принадлежит одному нашему молодому брату, но сейчас не занято.

– Ксандр… – прошептал Аэро, вспомнив имя спутника, который отправился с ним на Землю. В нише почти не было личных вещей, только аккуратно сложенная на полке пижама да потрепанный экземпляр учения Ордена.

Старый мастер улыбнулся:

– Да, так брата звали в миру, пока Орден не забрал его из Агогэ. Сейчас он на гауптвахте, вместе с остальными вашими товарищами. Пленников стерегут круглосуточно, однако мы обсудим все это, когда отдохнете.

Аэро хотел было возразить, но каждая клеточка его тела молила об отдыхе. Мускулы ныли, а голова сделалась чугунной. В таком состоянии Аэро был бесполезен, так что старик оружейник прав: ему нужно восстановить силы, как и фальшиону – заряд.

Словно прочтя мысли Аэро, старейшина успокоил его жестом рук:

– Мы со всем разберемся. Вижу, ваш клинок нуждается в заботе.

– Не совсем по моей вине, – ответил Аэро, вынимая фальшион из ножен.

Оружие слабо блеснуло, металл подернулся рябью. Это встревожило старика.

– Сын мой, что же вы раньше не сказали?! Фальшион вот-вот расплавится. Нужно срочно его зарядить, иначе – распад. Отдыхайте, а завтра мы попробуем сторговаться с Виником. Боюсь, переговоры нас ждут тяжелые.

– Верно, брат. Впрочем, у нас есть рычаг давления.

Он показал руку, на которой изумрудным светом пульсировал Маяк. Устройство можно было снять, но только со смертью носителя. Мастер посмотрел Аэро в глаза:

– Надеюсь, до этого не дойдет, – сказал он и, развернувшись багряным вихрем, пошел прочь.

Аэро проводил старика взглядом: смотрел, как тот идет по цеху, огибая станки, и приближается к оружейнице средних лет. Аэро знал ее. При виде фальшиона она пришла в ужас и прошептала что-то резкое и осуждающее. Наверное, ругала Аэро – за то, что не заботился о клинке. Затем жестом отослала старейшину, направилась к самой большой машине и там поместила фальшион под зеленоватый купол – оружие повисло в разреженном воздухе. Задрожав, оно превратилось в сгусток расплавленного золота, готовый принять заряд.

Аэро хотелось проследить за процессом, увидеть, как оружие снова примет форму фальшиона. Хотелось убедиться, что с ним все хорошо, и вложить в ножны, а уж потом уснуть, но… Сперва одно веко, потом другое закрылось, колени подогнулись, и Аэро плюхнулся на койку, чувствуя, как проминается под его весом матрас. «Рен, – подумал он, опуская голову на подушку. Представил ее лицо и всклокоченные светлые волосы. – Завтра я придумаю, как спасти тебя. Клянусь своим фальшионом».

«Спасти меня? – отвечала в его мыслях Рен. – Звездное пекло, за тобой должок. Вот и расплатишься… Сколько раз уже я спасала твою несчастную шкуру?» Губы растянулись в улыбке, и все вокруг растворилось, перетекая в сон.

Часть третья. Сердца и умы

– Вот мой секрет, он очень прост: зорко лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.
Антуан де Сент-Экзюпери. «Маленький принц»[5]

Глава 21. Отпор (коммандер Драккен)

Четвертый ковчег несся сквозь космос, пронзая холодную тьму и направляясь к дому предков. Драккен выжимал из колонии все силы, желая проверить, на что способен. Чем ближе к Земле, тем больше росла его мощь.

Вокруг раскинулся мир сна, его границы – там, где он еще не оформился, – оставались размыты. Драккен сосредоточился, призывая девчонку. Теперь он знал ее режим, когда она спит и когда бодрствует. Драккен и сам подстроился под нее. В последний раз коммандер даже ранил негодницу; вкус ее крови он не забыл и наслаждался воспоминанием, желая получить больше. Кровь была лучше любого из препаратов, помогавших продлевать его и без того затянувшуюся жизнь.

Драккен рыскал по сну в поисках девчонки, но не находил ее.

Да где же она?

Почему не является?

Драккен мысленно перенесся за толстую обшивку корабля, пролетел пустоту космоса и плотные слои атмосферы, нырнул под выжженную поверхность Земли и нашел шахту лифта, ведущую в недра Первого ковчега. Пронесся его коридорами и отыскал спальню, где девчонка спала в своей постели под теплым одеялом. Невероятная мощь опьяняла: так далеко через сон Драккен прежде не забирался.

Злобной тенью он спикировал на девчонку, выпуская щупальца, стремясь пронзить ее, но тут…

Драккена отбросило, будто он налетел на бетонную стену. Боль пронзила его электрическим током. С тошнотворным толчком разум вернулся в тело.

«Девчонка дала мне отпор!» – негодовал Драккен, гневно стиснув подлокотники своего трона.

Коммандер сильно пострадал, тело как будто горело огнем. Уловив боль, кресло ввело в организм нужное лекарство. Чувствуя, как унимается дрожь, Драккен откинулся на спинку и закрыл глаза. Но прежде чем задремать, отправил мысленный приказ адептам: «Сила. Мне нужно больше силы».

Хорошо отлаженным механизмом ученые в стерильных лабораториях, разбросанных по многочисленным палубам корабля, принялись за работу. Они изыщут способ усилить мощь владыки или поплатятся за неудачу.

Наконец Драккен перестал цепляться за явь и отпустил сознание, погрузившееся в туман навеянного наркотиком сна. Он еще успел рассеянно подумать о девчонке: другие носители тоже были грозными противниками, но по силе не могли сравниться с ней. Не с ними ему предстояло сражаться. Одурманенный мозг раз за разом прокручивал одну и ту же согревающую душу мысль: «Я уничтожу вас, ваши сердца и умы».

Глава 22. Повреждение мозга (Майра Джексон)

Майра проснулась от самого глубокого и темного в своей жизни сна. Во рту пересохло, и язык скреб по небу наждачной бумагой. Голова словно весила тысячу фунтов. Майра села, сбросив, как могильный саван, одеяло. Комната медленно приняла четкие очертания. «Я жива, – подумала Майра. – Снотворное сработало: снов я не видела».

Она взглянула на запястье: Маяк пульсировал медленно, словно едва живой. «Драккен до меня не добрался. – Однако тут она осознала и обратную сторону дела: – Ищунья и Аэро…»

Они ведь тоже не могли с ней связаться. Майра хотела сама вызвать их, но помешала вялость из-за снотворного. Аэро сумел попасть к оружейникам, план сработал, но получится ли договориться с Виником? И как там Ищунья? Добралась ли до стаи?

Майра возненавидела себя: друзья нуждаются в помощи, а она тут валяется в уютной постельке, трусливо скрываясь за барьером снотворного; проспала целый день, испугавшись из-за какой-то мелкой царапины… Майра коснулась раны на плече и скривилась от острой боли.

«Ладно, не просто царапина. Но все же…»

Автоматические огни сделались ярче, Майра прикрыла слезящиеся глаза ладонью и на заплетающихся ногах отправилась в ванную. Взглянула там на себя в зеркало: лицо приобрело землистый оттенок. Тогда Майра умылась и, припав к смесителю, принялась жадно пить. Утерев губы, выдавила себе в рот немного зубной пасты, погоняла ее на зубах и выплюнула в мойку. Она уже почти переоделась в свежую сорочку, когда дверь в комнату открылась, внутрь влетели роботы и сразу принялись за уборку.

– Никакого уважения к личной жизни, – проворчала Майра, подхватывая с пола тапочки, пока робот не смел их. Маленькие уборщики возмущенно загудели. Выпрямившись, Майра увидела перед собой появившуюся из ниоткуда фигуру в багряной мантии.

– Ты жива, моя дорогая, – облегченно заметил профессор Дивинус.

– Разве Ной не следит за моими показателями? – с легким раздражением спросила Майра. Неужели она из-за снотворного такая злая? – Смотрю, тут никто не уважает мое право на уединение. Вторгаетесь по любому поводу.

– И правда, – сконфуженно признал Дивинус. – Но ты пойми, это вынужденные меры предосторожности. Драккен может причинить вред не только твоему телу, и такой ущерб наши датчики оценить уже не в силах.

– О, вы про мозг? – Майра постучала себя пальцем по лбу.

Дивинус слабо улыбнулся:

– Драккен пытался влиять на тебя?

Измождение взяло свое, и Майра опустилась на кровать. Хотелось забраться назад под одеяло и больше не вылезать. И пусть лекарства делают свое дело.

– Он не приближался ко мне. Если сны и были, то я ничего не помню. Только Ищунья с Аэро…

– С ними ты тоже не могла связаться, – подсказал Дивинус, сцепив руки на животе. – Что ж, за все приходится платить.

– Получается, Драккен может напасть на меня во сне и убить, либо я принимаю лекарства и становлюсь недосягаемой для него, но при этом теряю связь с Ищуньей и Аэро?

Роботы тем временем принялись менять ей повязку. И хотя Майра еще не отошла от действия лекарств, ее передернуло от боли, когда снимали бинты. Майра даже взмахнула рукой, отчего роботы встревоженно запищали.

– Да уж, тот еще тупик, – согласился Дивинус.

Пока Майра обдумывала ситуацию, роботы наложили свежую повязку и, свистя колесами, укатили из комнаты. Створки двери сомкнулись.

– Послушайте, я хочу попробовать снова, – сказала Майра. – Как только пройдет действие снотворного.

Проекция Дивинуса испуганно мигнула.

– Моя дорогая, я бы тебе не советовал. Это чересчур опасно.

– Так и есть, профессор, – подал голос Ной. – Я отработал на симуляторе несколько возможных сценариев, чтобы оценить факторы риска. Статистически шансы Майры пережить еще одно столкновение с Драккеном малы. Самый вероятный исход – Драккен убьет Майру.

От возмущения у Майры даже волосы на голове зашевелились. Рассказывая об оценке рисков, Ной все равно что нотации ей читал. К тому же Майра не верила в шансы и возможности, а верила бы – не выбралась бы на Поверхность. Натянув тапочки, она пошла к двери, но у самого порога обернулась и обратилась к Дивинусу:

– Вам меня не остановить.

* * *

Прогуливаясь среди криокапсул, Майра ощущала исходящий от них холодок. Остановившись у одной – с табличкой «Buteo Jamaicensis», – она прижалась лбом к прозрачной панели и посмотрела на плавающие внутри эмбрионы птиц. В этом зале она будто воссоединялась с братишкой: Возиус любил слушать об этих странных крылатых созданиях.

«Суждено ли вам вновь подняться в небо?» – подумала Майра.

Она все ждала, что появится Дивинус или Ной вместо него ответит на мысленный вопрос, но те пока держались на расстоянии. Возможно, чувствовали ее раздражение. Элианна тоже куда-то запропастилась – вот и еще побочный эффект снотворного. Сонливость не проходила, так что нечего было и думать выйти на связь с Аэро или Ищуньей. Нужно было ждать, и Майра еще больше пожалела о том, что позволила вколоть себе лекарство, – даже несмотря на риск быть убитой.

Майра продолжила бродить среди криокапсул, по связанным между собой залам, гадая, каково это – быть замороженным долгие века, как Дивинус. Когда ей надоело гулять, она села на пол; голый бетон впился в тело сквозь тонкий хлопок одежды. Ощущение беспомощности раздражало. Майре не терпелось действовать, сделать хоть что-нибудь.

Так и с ума сойти недолго.

– Ной, ты меня слышишь? – позвала она, и по всему залу разлетелось эхо. Говоря вслух в полном одиночестве, Майра почувствовала себя ужасно глупо. Однако Ной тут же ей ответил:

– Да, мисс Джексон. Я всегда на связи.

– Зови меня, пожалуйста, Майра.

– Хорошо, Майра.

– Так-то лучше. – Она вскочила на ноги и отряхнула штаны, хотя нужды в том не было – роботы поддерживали в пещерах идеальную чистоту. – Здесь есть где-нибудь Склад запасных частей? Ну, где у вас разный хлам хранится? То, чем больше не пользуются?

– Надо подумать. – Ной ненадолго умолк. – Недалеко от двенадцатого зала есть хранилище. Роботы укажут дорогу.

Майра услышала механическое жужжание. Вкатившись в зал и заметив Майру, роботы возбужденно запищали и загудели. Металлическими клешнями ухватили ее за штанины и потащили за собой. По пути к хранилищу они миновали еще несколько связанных коридорами залов.

Двенадцатый зал располагался в глубине колонии, и Майра прежде сюда не забредала. Роботы увлекли ее к неприметной двери, один из них разразился нетерпеливым писком, и створки разошлись.

Склад оказался величиной с квартиру в колонии Майры: тут стояли стеллажи длиной от стены до стены, высотой до самого потолка. Майра заметила толстые катушки проводов, трубы, компьютерные платы, куски металла и прочие детали. Сердце забилось чаще. Майра подошла к ближайшей полке и, взяв с нее материнскую плату, сдула пыль. Под ногами суетились, пища и требуя внимания, роботы. Она опустила взгляд на эти забавные маленькие механизмы.

– А инструменты? Инструменты найдутся? – Один из роботов утвердительно запищал. – Отлично, принесешь?

Роботы разразились очередным потоком писка и гудков, общаясь друг с другом. Придя, видимо, к согласию, они выехали из комнаты и спустя какое-то время вернулись, таща за собой тяжеленный короб.

Майра хотела откинуть крышку, но петли проржавели. Тогда один из роботов подкатил ближе и капнул на них масла.

– Спасибо, – поблагодарила его Майра и погладила помощника по верхушке корпуса. Восторженно запищав, робот закружился волчком.

Майра вернулась к коробу. Крышка на сей раз поднялась легко: внутри обнаружились всевозможные инструменты, разложенные по рядам и секциям. Взявшись за разводной ключ, Майра ощутила приятную тяжесть.

– Вот это другое дело, – обратилась она к роботам. В одиночестве она прониклась симпатией к этим маленьким машинкам.

Роботы от радости загудели в унисон.

Только Майра принялась доставать прочие инструменты, как к ней обратился Ной:

– Если не возражаете, я хотел бы поинтересоваться: что вы собираетесь делать?

– Если честно, то возражаю, – раздраженно отозвалась Майра. За что бы она тут ни взялась, за всем следили. Да патрульные в ее родной колонии по сравнению с Ноем – жалкие любители. Правда, стоит ли на него обижаться? В конце концов, он тоже всего лишь машина и действует по программе. – Ладно, – сменила гнев на милость Майра, – мне не удастся построить субмарину, чтобы вернуться в свою колонию. Как сказал профессор, у нас просто нет нужных деталей. Попробую сварганить нечто вроде зонда и отправить своему народу весточку. Вряд ли он выдержит давление на дне впадины, но вдруг успеет спуститься достаточно низко?

– Любопытная мысль. Автоматический зонд спроектировать и собрать куда проще. Ему не нужны кислород и системы жизнеобеспечения.

– А еще ему плевать на смертельное для человека давление, – добавила Майра. – Но не будем наперед загадывать. Даже если зонд достигнет Тринадцатого ковчега, там еще должны будут принять сигнал. К тому же Синод может перехватить аппарат.

– Согласен. Вероятность успеха низкая. Особенно если учесть, что машина «Анимус» скоро сломается. Я провел новые вычисления: ваш отец в своих расчетах был весьма оптимистичен. Машина может заглохнуть в любой момент. Счастье, если она еще работает, но с равным успехом там все уже могли задохнуться.

– Отличные новости, что и говорить, – пробормотала Майра и, чувствуя нарастающий страх, принялась рыться на полках в поисках деталей. Только заняв себя делом, она могла сохранить рассудок. – Почему ты раньше не сказал?

– Я могу и ошибаться, – признал Ной. – Сведений недостаточно. К тому же, учитывая сложившиеся обстоятельства, мы ничего поделать не сможем.

– Тогда мне лучше работать быстрее. – Майра ухватилась за катушку провода.

– Боюсь показаться бестактным, – снова заговорил Ной, – но зачем собирать зонд, если шансы на успех столь малы?

– Затем, что мне приятно снова поработать руками, – ответила Майра и, стараясь не обращать внимания на боль, стащила с полки тяжелый лист металла. Поднялось облако пыли, и роботы, встревоженно запищав, принялись всасывать его. – К тому же это лучше, чем сидеть у себя в комнате и ждать, пока мои любимые погибнут.

– В вас говорят эмоции.

Лист грохнулся на пол, и роботы бросились врассыпную. Майра утерла пот со лба, настроение улучшилось. Так хорошо она себя не чувствовала вот уже несколько недель.

– Такой уж я человек, эмоциональный, – пожала она плечами. – Всегда такой была.

– Признаться, я в замешательстве, – задумчиво проговорил Ной. – Мне нравится моя работа, она воодушевляет, но что такое любовь – мне неизвестно. Буду откровенен, сама ее концепция мне непонятна. Это чувство толкает на нелогичные поступки, противоречащие вашим собственным интересам.

Майра не выдержала и расхохоталась. Плечо тут же отозвалось болью.

– Что верно, то верно.

* * *

Несколько часов спустя Майра закончила черновую версию аппарата. На зонд, впрочем, она пока походила не сильно: провода, платы да склепанные кое-как куски металла. Майра еще ничего не сваривала и не спаивала, но будущая конструкция в этой груде деталей уже угадывалась. Как любил говорить отец, любой проект начинается с малого. Она принялась укладывать инструменты назад в короб, возвращая каждый на свое место. Беспорядку на работе не место, и этому Майру тоже научил отец.

«Надеюсь, ты там еще дышишь, папа, – мысленно обратилась к нему Майра, стараясь отогнать подступающую к сердцу тоску. – Я доберусь до тебя».

– Ной, завтра мне потребуется сварочный аппарат, – сказала она, прежде чем покинуть склад и направиться в комнату управления.

Дивинус восседал на своем обычном месте во главе длинного стола и разглядывал сменяющие друг друга картинки с камер наблюдения. Громоздкая махина Четвертого ковчега по-прежнему, мерцая, мчалась к Земле, а изящный корабль Второго завис на орбите.

– Нас так и не пускают в систему видеонаблюдения? – спросила Майра, садясь рядом с Дивинусом. Его проекция выглядела изможденной, лицо напоминало череп. Майра пожалела о том, что была резка с профессором. – Простите, я погорячилась. Просто нет связи, и я ощущаю полную беспомощность.

– Не стоит извиняться, моя дорогая. Испытания нам выпали тяжелые, и они сказались бы даже на самых сильных душах. – Дивинус снова посмотрел на картинки. – Второй ковчег усилил защитные системы, но мы не бросаем попыток взломать их. Впрочем, внутренние системы Четвертого ковчега и до того были непроницаемы.

– Ной так и не сумел пробить их? – нахмурилась Майра.

– Не сумел. С такой серьезной защитой мы прежде не сталкивались. Судя по всему, их судно управляется по внутренней сети, однако она не полностью компьютеризирована и имеет встроенные биологические элементы, которые питают ее.

– Драккен, – сообразила Майра. – Это из-за него не получается влезть в системы. Он – тот самый биологический компонент. Не надо взламывать корабль, надо взломать носителя.

– В каком смысле? – вскинул брови Дивинус.

– Честно говоря, я не знаю, как именно он управляется с этим, – сказала Майра, показывая полыхающий изумрудным светом Маяк, – но попытаюсь выяснить через свое устройство.

– Моя дорогая, риск слишком велик. Драккен может убить тебя.

– Мы сейчас постоянно рискуем. – Взгляд Майры вспыхнул огнем непокорности. – Я хочу попытаться снова. Больше никакого снотворного – хватит с меня лекарств. Нужен ясный ум.

– Прошу, не торопись, дорогая моя…

– Зря стараетесь, – отрезала Майра. – Джексоны все упрямые. Уж если что втемяшим себе в голову – не передумаем. Вы только время впустую тратите.

Профессор смиренно пожал плечами, складки его мантии чуть всколыхнулись.

– Как пожелаешь, моя дорогая.

Направляя Майру во время медитации, он не мог скрыть беспокойства.

Майра села в позу лотоса: скрестила ноги и опустила руки на колени. Закрыв глаза, отстранилась от внешнего мира и глубоко погрузилась в подсознание. Перенеслась в мир сна. Маяк пульсировал реже – в такт замедлившемуся ритму сердца. Вот Майра заметила тень. «Темный», – подумала она и отпрянула. По жилам разлился страх. Профессор прав, надо было его слушаться: она еще не готова.

Плечо будто объяло пламенем. Темный устремился к Майре, протягивая к ней острые щупальца, но тут над пустыней сна прозвучал отдающийся эхом голос: «С возвращением, Майра». Это был Аэро. Вскинув сыплющий искрами фальшион, он отогнал Темного. «Звездное пекло, где ты пропадала? Я соскучился».

Глава 23. Незаменимых нет (майор Даника Ротман)

Данику терзал страх, да и лифт, как на грех, нес ее на мостик слишком быстро. Устремив немигающий взгляд в иллюминатор, она не видела за ним ничего. Перед глазами стояла мысленная картинка: Аэро Райт на коленях, склонил голову, а она держит меч всего в дюйме от его шеи. Но что произошло? Почему дезертир до сих пор жив? Даника постоянно задавалась этим вопросом с того момента, как закончилось противостояние в ангаре.

Ответ был неизменен: «Я не довела удар, вот почему. Как глупая трусиха».

Этого попросту не должно было произойти, ведь Да-ника – опытный воин. Оружейники во всем виноваты, подсказал ей тихий внутренний голос. Но это – лишь отговорка, пусть даже в ней есть доля правды. Вряд ли Виник примет ее. «Я не лучше Лиллиан, – корила себя Даника. – Я слаба и безвольна, как сестра, меня постигнет та же участь, что и ее».

Наконец лифт остановился, и в открывшуюся дверь ворвалась волна прохладного воздуха. Вместо приветствий раздалось резкое:

– Соизволили наконец явиться?

Говорил Виник. Лица его Даника не видела, потому что Верховный командующий стоял спиной к ней и глядел в иллюминаторы, однако в его голосе отчетливо угадывалась насмешка.

– Сэр, я сама не знаю, что на меня нашло, – краснея, произнесла Даника. – Оружейники… они покинули Кузню! Все разом! Мои бойцы ослушались приказа и пропустили их в ангар…

– Так что же вы не подали пример и сами не атаковали их? – спросил Виник. Он обнажил фальшион и придал ему форму кинжала. – Они просто мужчины и женщины, так ведь? Если их ранить, они истекут кровью, верно? А еще они безоружны. Отказываются владеть клинками, которые сами же и создают. Глупцы – говорят, что это противоречит их учению.

– Так ведь они – оружейники, – напомнила Даника и тут же сама поняла глупость своих слов. – Если напасть на них… это нарушит… все принципы.

– Сентиментальная дура! – Лицо Виника скривилось от ярости. – Позволяешь эмоциям руководить тобой. Мне следует объявить тебя эмоционально опасной и изгнать. Ты, кстати, не первая в своем генетическом роду проявляешь слабость.

Данику словно ударили клинком.

– Сэр, моя сестра… была аномалией. Я – не она. Поверьте, мы не похожи…

– А я вот не уверен, – ледяным тоном произнес Виник.

Даника ощутила нарастающий ужас. Все майоры на мостике буравили ее взглядами, но она не смела обернуться.

– Мне жаль, сэр. Я заглажу свою вину.

– Вы зря обращаетесь к моим чувствам, майор. Вас можно заменить, как и вашу сестру. Нельзя, чтобы эмоционально опасные единицы порочили наши ряды.

– Вы правы, сэр, – согласилась Даника, устыдившись порыва эмоций. В эту секунду она ненавидела себя точно так же, как ненавидела за слабость Лиллиан.

– Желаете изгнать майора Ротман, сэр? – спросил из-за пульта майор Дойл. Он говорил буднично, словно обсуждая некий рутинный вопрос. – Она ослушалась вашего прямого приказа и не отвечала на вызовы. Мы и за меньшие проступки солдат изгоняли.

– Я согласна с майором Дойлом, – холодно произнесла майор Райт. – Она эмоционально нестабильна, как и Аэро Райт. Нельзя, чтобы такие солдаты оскверняли наши ряды.

– Верховный командующий Виник, нам начать голосование? – спросил Дойл, делая знак остальным майорам на мостике.

Даника уже хотела просить пощады, но это бы не сработало. Напротив, только усугубило бы дело. И потом, если уж погибать, то не как слезливый трус. «Если меня изгонят, я не уподоблюсь Лиллиан, – пообещала себе Даника. – Не стану реветь и молить о пощаде, как дитя. Пройду к капсуле сама, высоко подняв голову».

Мостик погрузился в молчание, которое нарушало только шипение вентиляции и – время от времени – попискивание датчиков. Сердце колотилось так сильно, что Даника удивлялась, как еще другие этого не слышат. Если большинство проголосует за изгнание, шансов у нее почти нет. Она взглянула в иллюминатор, на вращающуюся снаружи серую планету.

Если даже Данике удастся добраться до Земли, то что ей там есть и куда идти? Планета выжжена и пуста, а уж Первый ковчег ее точно не примет.

«После всего, что я натворила», – подумала она.

– Пока – нет, – произнес наконец Виник. – Кузня заперта. Оружейники отказываются заряжать фальшионы, пока мы не пойдем на переговоры. Ситуация, по понятным причинам, для нас сложная, но майор Ротман, может, еще сумеет послужить нам.

Даника выдохнула, и вместе с воздухом ее как будто покинуло напряжение.

– Благодарю вас, сэр, – сказала она. – Вы не пожалеете! Клянусь фальшионом, вы еще будете мною гордиться.

– Не благодари меня, пока не узнаешь, что я придумал, – предупредил Виник и переглянулся с Дойлом. Опережая вопрос Даники, он добавил: – Майор Ротман, возвращайтесь в свою каюту и ожидайте дальнейших приказаний. Вам ясно?

– Так точно, сэр. – Даника четко отсалютовала и, пока Виник не передумал, покинула мостик.

Лишь когда закрылась дверь лифта, Даника позволила себе расслабиться. Колени от облегчения подкосились, и пришлось схватиться за поручень, верхняя губа покрылась холодной испариной. Смерть прошла очень близко.

Спускаясь на нижний уровень, Даника поклялась самой себе: «Больше я не разочарую Верховного командующего. – Рука легла на эфес фальшиона. – При первой же возможности убью дезертира. Клянусь».

Никогда еще каюта не выглядела такой приветливой. Даника на заплетающихся ногах перешагнула порог и рухнула на койку. Уткнувшись лицом в подушку с пенистым наполнителем, она закричала от гнева и страха. Кричала до тех пор, пока не охрипла. Затем Даника провалилась в полный грез сон: Аэро раз за разом склонял голову, а она заносила меч. Снова и снова она задерживала клинок в дюйме от шеи дезертира, и каждый мускул в ее теле словно схватывало цементом. Аэро смеялся над ее слабостью, солдаты начинали тыкать в нее пальцем и хохотать.

«Заткнитесь! – хотелось закричать Данике. – Заткнитесь! Все вы!»

Но губы не слушались, они тоже застыли. Сцена позора повторялась и повторялась. Аэро склонял голову, Даника заносила меч и застывала. Над ней смеялись. Раз за разом… пока она не проснулась. Сбрасывая одеяло, Даника прокричала:

– Заткнитесь! Все вы, заткнитесь!

Слова вырвались из саднящего горла хриплым клекотом. Даника села на краю койки, дрожа и хватая ртом воздух. Затем провела ладонью по резной рукояти фальшиона, чувствуя, как постепенно возвращается спокойствие.

– Аэро Райт. Дезертир. Предатель. Я убью тебя.

Запищал коммуникатор – это был Дойл. Даника ответила на вызов.

– Майор Ротман, немедленно явиться на мостик, – велел Дойл. – У Верховного командующего для вас важное поручение.

– Есть, сэр, – с трудом выдавила Даника.

Глава 24. Будь частью стаи (Ищунья)

Следующие два дня Ищунья провела, не покидая замка, среди хилов. Отряды охотников сновали туда-сюда ежедневно, но ее с собой никто не звал. Ищунья смотрела, как Ползун вылезает в сводчатый проем окна, и ее мускулы ныли от жажды движения. Позднее Ползун со своим отрядом вернулись со свежей добычей – принесли столько мяса, что было не съесть хилам в тронном зале. Но сколько бы Ищунья ни просила проявить милость к силам, Корнерой отказывал.

– Мерзкие, поганые твари заслуживают голодной смерти, – прорычал он, не слезая с трона, когда она вновь осмелилась заговорить на эту тему. И добавил, сердито глядя на Ищунью: – Это расплата, месть за хи-лов, которых они жрали и сбрасывали в пропасть.

Хилы в зале следили за каждым ее шагом, ловили каждое слово. Вот один хил поднес Корнерою свежих жуклов.

– Разве силы еще не настрадались? – спросила Ищунья, чувствуя, как мерно пульсирует светом Маяк, заливающий зал изумрудным светом.

– Нет, – ответил Корнерой и щелкнул зубами, будто хотел съесть это слово. – Настрадаются, когда последний из них подохнет от голода.

Хилы принялись топать по полу, выражая согласие. Затем подкрались ближе и окружили Ищунью неплотным кольцом.

– Больше ни слова о силах, – произнес Корнерой и распростер руки в благодушном жесте. Его мантия всколыхнулась в отфильтрованном воздухе. – Теперь важны только хилы. Наше племя восстало и взяло то, что ему причиталось по праву.

Хилы снова затопали.

– Ты, конечно же, прав, Корнерой, – изображая покорность, склонилась Ищунья. Знала, когда можно просить, а когда никакие мольбы не помогут.

Она молча отошла к алтарю. Отправляясь в колонию, она надеялась, что хилы сразу же примкнут к ее делу, а упрашивать придется силов. Все оказалось с точностью до наоборот.

Ищунья и без того потратила слишком много времени, борясь за то, чтобы племя ее приняло… А ведь она еще даже не заикалась о том, чтобы выйти в Светлый Край и идти к Первому ковчегу. Пока это было слишком опасно.

«Терпение, – предупреждал ее Джаред. В голове стояло эхо его голоса, и Маяк в ответ пульсировал чаще и ярче. – Жди верного момента… и они согласятся».

«Корнерой меня ненавидит, – думала в ответ Ищунья. – Хилы так и остались безвольными и трусливыми. Они не думают сами, а выполняют приказы Корнероя».

«Ненависти нет, он тебя просто боится. Это две разные вещи».

«Но почему? Я маленькая и слабая».

«Ты носишь Маяк». – Голос Джареда пронзил череп. Чувствуя порыв защитить древнее устройство, Ищунья накрыла его ладонью.

«Корнерой хочет забрать его, так?»

«Да, он попытается отнять Маяк. Поэтому нужен план».

Ищунья отошла к алтарю, где облюбовала себе местечко. Порылась в рюкзаке в поисках фотографии Джареда. Нащупала и погладила узорчатую рамку. Джаред прав: нужно набраться терпения, и Ищунья постарается угадать момент. Она будет держаться ближе к Корнерою и больше ни словом не обмолвится о силах.

Станет ждать… когда ее возьмут на охоту.

* * *

На следующий день Корнерой вызвал к себе Ищунью и еще троих хилов – Камнекопа и разведчиков Ползуна и Сало. Взгляд Корнероя упал на Маяк, задержался на мерцающем браслете… а потом вожак отправил отряд на охоту.

– Ищунья, стань частью стаи, – прорычал он со своего места, сложив руки на жирном брюхе. – И не возвращайся с пустыми руками.

– Как скажешь… Корнерой, – низко поклонилась она. – Ищунья хорошо умеет искать. Ищунья найдет крыслов и свернет их поганые, мерзкие шеи.

Корнерой облизнулся в предвкушении.

– Да будет твоя охота удачной, чтобы ты принесла стае свежее мясо.

Стая затопала ногами в знак одобрения.

Ищунья вслед за отрядом покинула замок – вылезла в окно, спустилась по стене и побежала по булыжной мостовой. Пахло серой и тленом, но это было лучше, чем безвылазно сидеть в замке. Несясь по улицам города, она ощутила радостный, восхитительный трепет, который приходит, лишь когда бежишь во весь опор. Сидеть на месте, взаперти, Ищунья ненавидела. Сытость – не та цена, за которую можно продать свободу. Уж лучше голодать.

Отряд преодолел мост и вбежал в темноту тоннелей.

Нужно быть осторожной, решила Ищунья, касаясь Маяка. Не нравилось ей, как Корнерой поглядывает на золотистый браслет. Джаред предупредил, что он попытается отнять Маяк. С него станется убить Ищу-нью – руками разведчиков, на охоте, чтобы все выглядело как случайность, – а затем присвоить Маяк. Этого допустить нельзя.

Ищунья уловила слабый запах крыслов.

– Крыслы, – прорычала она, указывая на узкий проход справа. – Вон там.

Остальные резко остановились и принюхались.

– Много крыслов, – добавил Ползун. В свете Маяка его глаза горели парой красных угольков. – Надеюсь, жирненьких. Корнерой в последнее время жрет все больше.

Он нахмурился, и Ищунья поняла: вот он, момент. Выходит, не все хилы довольны правлением Корнероя.

– А я чую гнездо жуклов в двух тоннелях отсюда, – плаксиво прогнусавил Сало, почесывая мордочку ногой. – Жирные, сочные…

– Корнерою больше крыслы нравятся, – заметил Ползун. – Сам знаешь, Сало. Если принесем только жуклов, он разозлится. А то еще и прогонит из замка.

– Может, разделимся? – вмешалась Ищунья, стараясь говорить как можно непринужденнее, и пожала плечами. – Так наловим добычи вдвое больше. Это ведь обрадует Корнероя?

– Он велел держаться вместе, – неуверенно возразил Сало. – Но больше мяса… это очень хорошо. Корнерою понравится.

Ползун посмотрел Ищунье в глаза и долго не отводил взгляда. Смотрел он спокойно, не затравленно. Он, кстати, поправился – сытная пища пошла ему на пользу.

– Точно… он будет доволен. Ищунья отправится со мной ловить крыслов. Сало и Камнекоп, идите за жуклами. Встречаемся у моста?

– Да, у ворот, – согласился Сало и жестом позвал за собой Камнекопа. Вдвоем они умчались дальше, постепенно их топот затих в темноте.

Ищунья с Ползуном отправились в другую сторону. Бежать они старались как можно тише и так, чтобы шаги совпадали. Ищунья достала из рюкзака клочок ткани, которым обмотала Маяк – скрыть его свет. Оказавшись в полной темноте, она немного подождала, пока глаза привыкнут. Постоянный источник света почти лишил ее ночного зрения.

В кромешном мраке чувства обострились: она теперь слышала, как дышит Ползун, как шуршит его мех, как он тихо ступает по каменному полу тоннеля. А еще она уловила его запах – не вонь, а смесь мускуса, пота и крови, кисло-железистой и терпкой. Вдвоем они непринужденно бежали, то и дело останавливаясь, чтобы принюхаться и понять, куда двигаться дальше.

Наконец они остановились у развилки: из обоих тоннелей тянуло крыслами.

– Один там, – прошептала Ищунья, – второй вон там.

– Хочешь разделиться?

Это он искренне предложил или проверяет Ищунью?

– Разделиться и потом встретиться у ворот? – уточнила она, стараясь говорить как можно спокойнее. – Так больше крыслов для Корнероя наловим.

Последовала пауза, которая во тьме тянулась особенно долго.

– Хорошо, встретимся у ворот, – согласился наконец Ползун и умчался по тоннелю справа. – Удачной охоты, – обернувшись, пожелал он.

Его шаги стихли, когда он скрылся за следующим поворотом.

Ищунья задержалась на месте.

«Подозревает ли меня Ползун? – думала она. – Может, Корнерой дал ему особый приказ – следить за мной?» Но тогда он не оставил бы ее одну… если только это не уловка. Ищунья прислушалась, не бежит ли он обратно, – однако в тоннеле было тихо, только шипела вентиляция да копошились впереди крыслы. Впрочем, если даже она не услышит Ползуна, то учует по запаху. Она запомнила его.

Эта мысль придала уверенности, и Ищунья помчалась дальше по переходу. Запах крысла усилился, шуршание сделалось громче. Ищунья представила себе, как маленькое существо убегает по темным тоннелям. Еще два поворота, и она накинулась на бедное создание. Зажала в зубах и мотнула головой, ломая ему шею. Потом засунула обмякшую тушку в рюкзак… и вдруг почуяла еще запах.

Ею моментально овладел охотничий инстинкт. Вскоре Ищунья поймала еще шесть крыслов, крупненьких, и спрятала в рюкзак. Со лба катил пот, но как же хорошо было снова выбраться на охоту. Ищунья припала к ручейку, бьющему под ногами. Язык касался холодного гранитного пола, зато водичка была хороша и освежала. Чистая, как и в любом подземном источнике.

Еще не отдышавшись, Ищунья опустилась на корточки и сняла с Маяка повязку. Дымчатый изумрудный свет выхватил из темноты пол, стены и свод, с которого свисали, отбрасывая неровные тени, шипы сталактитов. Неожиданно рядом кто-то шевельнулся, тени слегка изменились. Ищунья обернулась и ощетинилась. Кровь в жилах взбурлила.

Послышалось шарканье, и в круг света вышла согбенная фигура.

Глава 25. Архив (Аэро Райт)

Аэро проснулся с улыбкой на губах.

– Майра… – прошептал он.

На одно блаженное мгновение ему показалось, что он вернулся в Первый ковчег и Майра спит в соседней комнате. Но вот видение растаяло, и Аэро вспомнил, что лежит на койке юного оружейника в Кузне, а Майра в тысячах миль от него, в убежище под опаленной, изуродованной поверхностью Земли.

Ему просто приснился сон.

Взгляд Аэро скользнул к иллюминатору в стене: за бортом, в нескольких километрах от материнского корабля, малые суда отрабатывали боевое маневрирование: уклоны, виражи… Стреляли холостыми торпедами, которые взрывались шарами рыжего света, но не причиняли целям вреда.

«Как скоро Четвертый ковчег окажется в зоне досягаемости, – тревожно думал Аэро, – и учебная тревога сменится боевой?»

В этот момент торпеда попала в ближайший к нему транспортник, и всполох оранжевых искр закрыл обзор. Впрочем, что волноваться о Четвертом ковчеге, когда и без него хватает бед. Аэро предстояло склонить на свою сторону всю колонию, а еще – вызволить друзей. «Не все сразу, – напомнил голос отца. – Вот лучшая стратегия».

«Легко сказать», – морщась, ответил Аэро.

В последние дни тревога не покидала его. Он скучал по старому времени, когда был всего лишь шестеренкой в большом механизме, следовал приказам и командовал своим отрядом, когда за всю колонию отвечал другой носитель и Верховный командующий, его отец.

«Те дни прошли, сынок, – сказал отец. – Теперь ты должен научиться разбираться в своих страхах, иначе они тобой овладеют. И тогда от тебя никому не будет пользы. Поверь, я по себе знаю: бремя командования – не из легких».

В дверь тихонько постучались.

– Войдите, – откликнулся Аэро и огляделся. Скромная келья была гораздо меньше казарменного помещения, в каких ютились солдаты, зато не такой безликой. Ножки кровати были украшены резьбой в виде змей, а внизу оканчивались звериными лапами.

– Так и думал, что вы уже проснулись, – сказал, входя, старейшина Ордена. Судя по его виду, сам он за прошедшее время не сомкнул глаз. При этом он сумел выдавить улыбку. В руках мастер нес сверток в куске багряной ткани.

– Мой фальшион? – догадался Аэро, и рука непроизвольно дернулась.

Старик снова улыбнулся:

– Полностью заряженный.

Аэро принял у мастера клинок, и вверх по руке устремился импульс свежего заряда.

– Благодарю вас, брат, – сказал Аэро, пряча оружие в ножны. Фальшион приятно оттягивал ремень на поясе, придавая уверенности. – Сколько еще оставалось до расплавления?

– Очень мало, – нахмурился оружейник. – Еще денек – и ваше оружие было бы не спасти. Хорошо, что вы добрались до нас вовремя.

Аэро слабо улыбнулся:

– Будь моя воля, я бы не тянул.

Оправив сорочку, он влез в ботинки. Подтянул ремешки и застегнул пряжки. В гражданской одежде Аэро ощущал себя необычно.

– Долго я спал?

– Полных шесть часов. Я, правда, не то чтобы следил…

Аэро почесал в затылке, и пальцы зарылись в отросшие волнистые пряди. А ведь раньше Аэро ходил стриженный коротко-коротко. Заметив выражение его лица, оружейник произнес:

– С тех пор как вы покинули дом, многое изменилось, да?

– Чувствую себя чужим в родной колонии.

Взгляд мастера упал на Маяк.

– Ну, вы больше не тот, кем были прежде. И то, что вы ощущаете некоторую потерянность, естественно для человека в вашем положении.

– Это потому, что я теперь носитель? Изгнанный из собственной колонии? Укрывшийся в Кузне, как беглец? Пока мои друзья томятся в неволе?

Слова сами сорвались с губ, и в собственном голосе Аэро услышал страх и тревогу. Устыдившись проявления чувств, он снова запустил пальцы в волосы и с непривычки больно дернул за них. Внезапно захотелось сбрить все лезвием фальшиона.

Старейшина одарил Аэро печальной улыбкой:

– Боюсь, вы во всем правы и в то же время о многом еще не знаете. Однако давайте решать проблемы по мере их поступления.

– Что Виник? – мрачно спросил Аэро. – На требования ответил?

– Мы надеемся, что удастся прийти к мирному соглашению. Я отправил на мостик двух посланников, чтобы они договорились о встрече с Верховным командующим и майорами. Майор Дойл отослал их прочь, и тогда наш Орден принял экстренные меры: запер Кузню.

– Запер? – удивленно переспросил Аэро. – То есть…

– Мы больше не заряжаем фальшионы, – с болью в голосе ответил оружейник. – Мы заперли дверь в цех, а он отрезан от центральной компьютерной системы. Так что теперь доступ в Кузню есть лишь у меня и моих братьев и сестер. Само собой, я надеюсь, что меры – временные и что Виник скоро согласится на наши требования. Чувствую, у него не остается выбора: по мере того, как будут слабеть клинки, в рядах армии начнется смута.

Аэро потеребил рукоять фальшиона. Сколько он себя помнил, дверь в Кузню всегда была открыта: любой солдат мог спуститься сюда – либо зарядить фальшион, либо обсудить проблему с оружием – например, как лучше менять его форму, – либо же в поисках уединения, отдыха от рутины. Аэро сам нередко заглядывал в цех.

– Думаете, Виник уступит?

– Ему должны были передать, что Кузня заперта, – ответил старик. – Мы уже отказали нескольким солдатам, пришедшим перезарядить фальшионы.

– Дадите знать, когда Виник соизволит ответить?

– Разумеется, – кивнул мастер. – Вы узнаете об этом первым. А теперь идемте, хочу кое-что показать.

Аэро немного смутился, но любопытство взяло свое.

– И что же это, брат? – поинтересовался он.

– Идемте со мной – и узнаете. – В глазах старейшины блеснул лукавый огонек.

* * *

Шурша мантией и огибая золотистые станки, старейшина быстро шел по Кузне. Аэро следовал за ним, хотя и не так ловко. Они миновали основной цех и остановились наконец в самом дальнем конце, в нише, о существовании которой Аэро и не догадывался. Здесь от пола до потолка поднимались книжные полки, забитые старыми пыльными рукописями. Пахло плесенью и тленом. У Аэро защекотало в носу, и он дважды чихнул.

– Что это за место, брат?

– Архив, – ответил старейшина. Затем прошел к столу, на котором уже лежала покосившаяся стопка книг. Открыл верхнюю: корешок хрустнул, из-под обложки вырвалось облачко пыли. – С самого основания Орден вел собственные тайные хроники. Потом снабжал заполненные тома указателями и прятал на полку.

– Зачем? – В носу снова защекотало, но Аэро поборол желание чихнуть. – Центральный компьютер содержит все записи и отметки в бортовом журнале.

– Кузня – это колония внутри колонии, вот мы и решили, что вести записи на бумаге – лучший способ хранить их независимо от системы. Летопись в цифровом виде уязвима для любопытных глаз. Архив на диске можно взломать или даже стереть нажатием кнопки. Мы хотели создать нечто более долговечное. К тому же, случись в системе корабля сбой, наш Архив поможет восстановить знания.

– Ну да, логично, – согласился Аэро, проводя пальцем по обложке книги. На ощупь она была как необработанная ткань. Он открыл рукописный том и увидел на его страницах узорчатые витиеватые строчки, выполненные наклонным шрифтом и украшенные сусальным золотом. – Это место, – сказал он, припоминая уроки Агогэ, – зовется библиотекой, да?

Оружейник от души рассмеялся.

– Все верно, мой юный друг, – успокоившись, подтвердил он. – Вас ведь учили, что библиотеки канули в небытие, да?

– После того, как все знания перевели в цифру, еще до Конца, – сказал Аэро. – Так нам говорили инструкторы… Люди стали хранить знания в электронном виде.

– Не все. – Оружейник похлопал по книге. – Нам по душе старые методы. Порой они лучше и надежнее. В одних книгах записана летопись Ордена, в других – наша философия, в третьих – наследие древней науки, знания о том, как ковать фальшионы и заботиться о них. Остальные – просто развлекательное чтиво.

– Чтиво? – Аэро нахмурил брови. – И какой цели оно служит?

– Не все должно служить какой-то цели, но если хотите знать мое мнение, то даже побасенки учат тому, как устроены мы сами. Тому, на что мы способны и к чему приводит сделанный нами выбор. Под маской развлечения скрывается учитель.

– Ну, раз так… – неуверенно произнес Аэро. Ему было невдомек, как это выдуманная история может иметь хоть какую-то ценность. – Зачем вы привели меня в Архив, брат? Разве время не уходит? Может, лучше сосредоточимся на Винике и на том, как вызволить из плена товарищей?

Старый мастер поджал губы.

– Всему свое время, – ответил он спокойным тоном, чем вызвал негодование Аэро. – Спешка не повысит наши шансы на успех.

– Вы говорите совсем как профессор Дивинус, – со вздохом ответил Аэро.

– Может, на то есть причина, – улыбнулся оружейник.

Он жестом пригласил Аэро сесть вместе с ним за стол. Юный оружейник – Аэро вспомнил его по Агогэ – подбежал с подносом, и Аэро уловил пикантный, пряный аромат чая. У него потекли слюнки.

– Спасибо, брат, – сказал старейшина, принимая поднос. – Ты готовишь отменный напиток.

Юноша зарделся и с поклоном поспешил прочь, а старейшина разлил чай по пиалам. Рядом на блюдце лежала свежая выпечка.

– Прошу, угощайтесь, – сказал оружейник. – Вы, должно быть, с голоду умираете.

Дважды Аэро просить не пришлось: он мигом проглотил булочку. Какое же это было наслаждение – съесть мягкой сдобы. Куда там было до нее пресной баланде с Камбуза или пайкам из Первого ковчега! Запив первую булочку чаем, Аэро быстро съел еще две.

Старейшина тем временем степенно отхлебнул из пиалы.

– Вы интересовались, зачем я вас сюда привел, – напомнил он и похлопал по стопке книг. – В этих томах – все, что мы успели записать о Четвертом ковчеге до того, как их колония скрылась. Как видите, мои братья и сестры были весьма и весьма дотошны.

Судя по датам, проставленным на корешках, это была летопись за первые три сотни лет исхода.

– Их больше никто не читал?

Старейшина покачал головой:

– Кроме оружейников, доступа в Архив ни у кого нет. А если учесть, в каком состоянии эти рукописи… – он открыл верхнюю книгу, обнажив сухие желтые страницы и сильно выцветшие чернила, – …то, кроме меня, их, похоже, давно никто не читал.

– Брат, эти сведения надо немедленно передать в Первый ковчег. Вдруг они помогут профессору Дивинусу и Майре. – Аэро поставил пиалу на стол и нахмурился. – Правда, Виник, наверное, отслеживает все каналы связи.

– Так и есть, – согласился старик. – Майор Дойл глушит их все: мы не сможем передать вовне ничего, если только не через пульт Виника, а он вряд ли согласится помочь.

Аэро взял с блюдца еще булочку и съел ее в два укуса.

– И то правда. Приютив у себя опасного дезертира, вы сами занесли себя в его черный список.

– А у него есть белый?

Оба рассмеялись, но хорошее настроение быстро прошло. Аэро снова взглянул на книги.

– Я так понимаю, Винику вы про Архивы ничего не сказали?

Оружейник отхлебнул чаю.

– В рукописях не только сведения о Четвертом ковчеге, но еще и деликатная информация о нашем Ордене. Уверен, вы понимаете, почему мои братья и сестры не хотели бы, чтобы она попала не в те руки. Показывая Архивы вам, я уже нарушаю правила.

– Ну и к чему же мы пришли?

Некоторое время они молча пили остывший и уже не такой вкусный, покрывшийся пленкой чай. Аэро отставил пиалу в сторону, огляделся и заметил Переговорную машину. Старый мастер, проследив за его взглядом, одобрительно улыбнулся:

– Вот и я о ней подумывал.

– По-вашему, сработает? – спросил Аэро.

– Если честно, прежде ее для этих целей не использовали, – ответил мастер, нахмурившись, – но отсканировать нужные страницы и переслать копии мисс Джек-сон на ее Маяк должно получиться. Потом Ной скачает данные с ее устройства.

Аэро удивленно поднял брови:

– Так ведь получится, что мы переводим ваш Архив в цифру, брат.

– Ничего не попишешь, у бумажных книг есть свои ограничения, – нехотя признал мастер. – Мой орден уже проголосовал: мы согласны на эту меру.

Аэро присмотрелся к пыльным томам на полках. Драккен с его Четвертым ковчегом по-прежнему казался далекой угрозой. Аэро и его друзья почти ничего не знали о них, разве только то, что на борту стремительно летящей к Земле колонии есть мощное оружие, способное уничтожить все, что им дорого.

– Тогда за дело, – решительно, скрывая неуверенность, скомандовал Аэро.

Глава 26. Всего лишь проекция (Майра Джексон)

Опустив на лицо сварочную маску, Майра склонилась над будущим глубоководным зондом. Вокруг нее фонтаном сыпались искры, пахло раскаленным металлом, его вкус даже ощущался на языке. Роботы испуганно бросились врассыпную. На верстаке, который Майра соорудила из ящиков и листа жести, в беспорядке валялись платы, катушки проводов, куски железа и тяжелые инструменты.

На месте спайки образовался рубец расплавленного металла. Заварив шов, Майра отвела электрод и позволила ему остыть, затем отключила аппарат. Откинула маску и, очень довольная, утерла со лба пот.

– Ну, как вам? – спросила она, указав на зонд.

Роботы сгрудились у аппарата, который очертаниями напоминал миниатюрную субмарину – вроде той, что соорудил отец Майры. Только у этой модели не было герметичной кабины и запаса кислорода на борту.

– Осторожнее, он еще не остыл, – предупредила Майра, когда один из роботов подъехал слишком близко и потянулся к зонду манипулятором. Робот раздраженно запищал и обиженно откатился в сторону. Майра привыкла к этим маленьким механизмам, потому что здесь, в подземелье, они стали единственной ее компанией.

Внезапно она ощутила через Маяк какой-то импульс: браслет озарился вспышкой изумрудного света. Роботы тут же принялись носиться у ног Майры и пищать наперебой. «Входящий сигнал, – зазвучал в голове голос Элианны, – неизвестного происхождения».

«Драккен», – испуганно подумала Майра.

«Нет, это не Драккен».

Тогда Майра облегченно спросила: «А кто? Ищунья? Аэро?»

«Непонятно… Сигнал иной…»

«В каком смысле – иной?»

«Его передает не Маяк».

«Разве такое возможно?» – удивилась Майра.

Элианна не спешила с ответом.

«Не знаю, – наконец заговорила она, – но этот сигнал нацелен на твой Маяк, он очень сильный. Начинаю передачу».

Мир вокруг Майры – склад, заваленный инструментами и деталями верстак, встревоженно пищащие роботы – поплыл, утратил четкость, а потом и вовсе пропал. Майра ощутила странное чувство, как будто ее скручивает и разум отделяется от тела. Чувство усилилось, а потом прошло, но сама она при этом оказалась в другом месте.

Но где?

Майра стояла посреди огромного цеха, в окружении множества золотистых механизмов – вот только это были не криокапсулы. Она находилась уже не в Первом ковчеге. За станками работали, переключая рычаги и нажимая на кнопки, мужчины и женщины в багряных мантиях, другие, шурша по полу мягкими туфлями и сверкая бритыми черепами, сновали по цеху.

Вот одна женщина склонилась над куполом изумрудного света и извлекла из-под него мерцающий золотом продолговатый предмет. Фальшион. Так это же оружейники, сообразила Майра. Она что, перенеслась на Второй ковчег?

Женщина с фальшионом в руках направилась прямо к ней. Майра ждала, что сестра удивится при виде незнакомки или хотя бы, извинившись, обойдет ее, но та прошла прямо сквозь Майру.

«Она меня не видит, – поняла Майра. – Я вроде тут… но меня нет».

– Добро пожаловать в Кузню, мисс Джексон, – произнес голос у нее за спиной.

Обернувшись, Майра увидела старика в багряной мантии. Он смотрел прямо на нее, а значит, видел ее.

– Рад, что вы прибыли к нам в целости и сохранности. Технически ваше тело осталось в Первом ковчеге, зато сознание с нами. В виде проекции.

– А… с вами – это где? – сбитая с толку, поинтересовалась она.

– В Кузне, – подсказал старик.

Майра пораженно огляделась.

– Так это – Второй ковчег?

– Вы совершенно правы. В данный момент мы на околоземной орбите. – Старик указал на круглый иллюминатор в стене. – Можете сами убедиться.

Майра подошла к окну. Было странно находиться здесь… и одновременно в другом месте. Ноги словно скользили над полом, а все вокруг казалось расплывчатым и нечетким. Майра взглянула в иллюминатор и приглушенно ахнула:

– Это… прекрасно.

Увиденное поражало воображение: Земля парила внизу, купаясь в свете пламенеющего солнца. Сквозь пушистое белое покрывало облаков проглядывали сероватый рельеф и пятна голубого. Океаны, сообразила Майра. Справа она заметила сверкающий серебристый корпус Второго ковчега, оканчивающийся соплом некоего… двигателя. Майра в жизни подобных механизмов не встречала.

Старый оружейник улыбнулся.

– Если уж этот вид показался вам прекрасным, что вы скажете о том, что было до Конца!

Майра огромным усилием воли заставила себя оторваться от иллюминатора и посмотреть на старика.

– Как я перенеслась на Второй ковчег? И как получается, что вы меня видите, можете говорить со мной, а другие – нет?

Майра взглянула на собственную руку – изображение мерцало, пропадая и снова появляясь. Мысль о том, что ее сознание внезапно перенесли на борт космического корабля, не укладывалась в голове.

– Отвечу как можно проще, – сказал старый мастер. – Я призвал вас при помощи старинного механизма, созданного моими братьями и сестрами. Мои предшественники разработали метод общения напрямую с носителями – через их Маяки.

– А я думала, лишь носители могут общаться подобным образом, – призналась Майра, силясь разобраться в новом открытии.

– Мой Орден развивает ту самую науку, благодаря которой предшественники и создали Маяки. Прогресс и некоторые преобразования позволили создать фальшионы: они работают на базе той же нанотехнологии и биологических интерфейсов. – При виде озадаченного выражения на лице собеседницы оружейник улыбнулся. – Идемте со мной, и я покажу, как все устроено.

Он отвел Майру в дальний угол цеха, где незаметно примостилась еще одна машина.

– Это Переговорная машина, – объяснил мастер, усаживаясь перед механизмом. – Вы сейчас видите, как я брожу по цеху и общаюсь с вами, однако в действительности я сижу перед экраном.

Майра прищурилась, разглядывая машину.

– И как она работает?

Старый мастер погладил обшивку механизма, и на ладони у него осталась пыль.

– Сам еще толком не понимаю. Переговорная машина очень древняя, и я не успел пока разобраться в ее устройстве. Сегодня первый раз опробовал режим проекции… Как бы там ни было, с тех пор как Аэро вернулся, машина принесла немало пользы.

Оказавшись на борту Второго ковчега, Майра настолько растерялась, что и не вспомнила об Аэро.

– А где он? Можно с ним поговорить?

Старый мастер мотнул головой в сторону ниши в дальнем углу, где от пола до потолка поднимались книжные полки. Оказалось, в тени кто-то сидит – и вот он встал из-за стола и вышел на свет. Почесал нос и чихнул.

– Простите, – извинился Аэро. – У меня, похоже, аллергия на книги.

Майра не удержалась – бросилась к нему и хотела было обнять, но ее руки прошли насквозь.

– Прости, – сказала она и тоже улыбнулась. – Я – всего лишь проекция.

От этого его улыбка не стала меньше:

– И так неплохо.

– Так это ты похитил мой разум?

Аэро кивнул:

– В общем-то, да, нам требуется твоя помощь. – Он вкратце, как можно быстрее рассказал об Архиве оружейников и почему этих записей больше нигде нет. Затем отвел Майру к ближайшей полке с рукописями.

Майра окинула их взглядом.

– Настоящая библиотека… – сказала она. – Я-то думала, что, когда книги перевели в цифровой формат, их совсем не стало.

– Не то чтобы совсем: оружейники чтут старые обычаи. У них – свои преимущества. Если компьютеры вдруг засбоят, останутся копии сведений на бумаге.

– Как на случай Великой Чистки… Это гениально.

– Да, оружейники вообще молодцы.

Аэро отошел к столу, на котором были сложены в неустойчивые стопки книги. Майра взглядом пробежала по надписанным от руки корешкам.

– Тут все, что есть по Четвертому ковчегу, – сказал Аэро. – Старейшина отсканировал эти книги. Мы передадим данные тебе через Переговорную машину, так их не сможет перехватить Виник.

– Надеюсь, тут есть то, что поможет нам победить Драккена, – сказала Майра, разглядывая книги.

Помрачнев, она коснулась раненого плеча, хотя ее проекция и не отображала повязку.

– В чем дело, Майра? – спросил Аэро, заметив, как она переменилась в лице. – Что случилось?

– Драккен, – ответила Майра, и ее изображение мигнуло. – Прости, похоже, эмоции искажают сигнал. Драккен напал, когда я заснула, ранил меня в плечо, а потом… когда я проснулась…

– Ты увидела настоящую рану? – взволнованно подсказал Аэро.

Майра кивнула.

– Постель была в крови. Роботы меня залатали и сделали укол. Хвала Оракулу, кость не задета.

– Драккен мог убить тебя, – сказал Аэро дрожащим от страха голосом. Майра посмотрела ему в глаза. – В мире сна больше не безопасно.

– Точно мы еще не знаем, – заметила она, – но Драккен, похоже, становится сильнее. Профессор говорит, что вблизи Земли его мощь растет. Дивинус подумывает отключить Маяки, но я не хочу, чтобы меня снова отрезало от тебя и Ищуньи…

– Майра, профессор прав. Риск слишком велик.

Майра упрямо замотала головой, чувствуя, как закипает в жилах кровь:

– Нет, я сумею держать Драккена на расстоянии.

Я тренировалась и стала сильнее.

– Это пока ты бодрствуешь. Но что будет, когда ты в следующий раз заснешь? Слушай, я не хочу рисковать твоей жизнью. Надо отключить Маяки.

Майра всмотрелась в его лицо.

– Чтобы снова оказаться в полной тишине? Помнишь, как это разобщило нас? Как сделало нас чужими? Мы перестали чувствовать друг друга, как незнакомцы. Мы не сможем без Маяков, они – ключ ко всему.

Аэро плотно сжал губы.

– А еще они – кинжал, которым Драккен прирежет тебя во сне. – Его слова повисли в воздухе.

Наступила напряженная тишина: упрямство Майры столкнулось с опекой Аэро. Они зашли в тупик.

Майра скользнула ближе.

– Как ты не поймешь! Когда Маяки работают, мы сильнее. Они связывают нас, образуют союз. В обход Виника мы без них не свяжемся. Как ты переправишь мне данные из Архива? – Она испуганно замолчала. – И потом, как я буду знать, что тебя тут не убили?

– Ладно, но будь осторожна. Обещаешь?

– Обещаю…

Майра не договорила – она начала мерцать. Старейшина повозился с настройками Переговорной машины.

– Смешение сигналов, – сообщил он. – Не знаю, сколько еще смогу поддерживать связь.

Майра снова оглядела Кузню, сознавая, что в любой момент ее может выдернуть отсюда. Оружейники продолжали работать на станках, словно посторонних тут и не было. Они просто не видели гостью. В противоположном конце цеха в стене имелась огромная золотая дверь.

– Возиус, Калеб… их ведь держат на этом корабле, да?

Аэро проследил за ее взглядом.

– Они на другой палубе, на гауптвахте. Вооруженные часовые стерегут арестантов круглые сутки, и я их пока не видел. Впрочем, меня заверили, что серьезно они не пострадали.

– Серьезно не пострадали?! – Майра снова мигнула. – Не очень-то обнадеживает.

– Сведения надежные, правда, из вторых рук. Многие солдаты по-прежнему остаются верны Ордену. Сам я Кузню покинуть не могу – Виник выставил снаружи вооруженный отряд. Оружейники предоставили мне убежище, но меня не тронут, лишь пока я здесь. Стоит выйти из цеха, и Виник будет волен поступить со мной как пожелает, и мои шансы, если честно, не радуют.

– Как насчет меня? – предложила Майра. – Я – проекция. Солдаты меня не увидят. Если скажешь, где точно расположена гауптвахта, то спорю, что смогу отыскать Возиуса и Калеба.

– Думаю, попытаться стоит. Как считаете, брат, это сработает?

Оружейник кивнул:

– Моя дорогая, я не знаю, как ваша проекция поведет себя за пределами Кузни. Я буду поддерживать ваш сигнал, но если он ослабнет и я его потеряю, вы просто исчезнете с корабля.

Получив наставления от оружейника и попрощавшись с Аэро, Майра заскользила к двери. Успокоилась, сконцентрировала энергию на том, чтобы усилить свою проекцию, и прошла сквозь барьер. Было странно ощутить, что ограничения материального мира больше не действуют. Майра пролетела мимо отряда солдат, стерегущих дверь в Кузню: те стояли, сжимая в руках фальшионы, но даже не заметили, когда Майра прошла прямо сквозь них и направилась к облицованному гладким металлом коридору.

По пути она наткнулась на двух солдат – юношу и девушку, – которые шли в противоположном от цеха направлении.

– Дезертир засел там, внутри, вместе с Красными Плащами, – пробормотала девушка, почесывая висок рукояткой фальшиона в форме короткого кривого меча.

Майра насторожилась. Красными Плащами называли жрецов в ее колонии.

– Скорее уж тогда с красными гадами, – ответил второй, положив на плечо секиру. Майра прочла его имя на нашивке: «Капитан Люциус Закай».

Его напарница ухмыльнулась:

– Я что хочу сказать: Верховный командующий явно недоволен оружейниками. – Она так и не узнала, что за ними призраком следует Майра. – Пригрели у себя предателя.

Закай же понизил голос и более серьезным тоном сказал:

– Как думаешь, Виник решится на активные действия? Кузня же… неприкосновенна. – Он крепче сжал рукоять топора. – Орден нужен нам, чтобы заряжать фальшионы.

– Да нет, конечно же, – поспешила ответить его напарница. – Просто получается некрасиво.

Майра проследовала за ними до лифта. Вообще-то, сообразила она позднее, можно было подняться прямо сквозь палубы, однако ее разум тогда еще не избавился от привычных ограничений. Законы физического мира на нее больше не действовали, однако у Майры пока не совсем получалось выходить за их рамки. Кузня располагалась на самой нижней палубе; вместе с солдатами Майра вознеслась на верхнюю и, пропустив их вперед, вышла из кабины, заскользив по коридору.

Чем дальше она отлетала от Кузни, тем слабее становилась проекция. Майра взглянула на руку: прежде она выглядела плотной, а сейчас была почти прозрачной. Майра видела сквозь себя. «Ну вот, теперь я – точно призрак», – подумала она.

«Не совсем так, – поправила Элианна. В ее голосе угадывались нотки иронии. – Уж кому как не мне это знать, ведь я – и правда призрак. Вот уже тысячу лет как мертва».

Майра достигла конца коридора и, следуя указаниям старого оружейника, свернула направо. По обеим сторонам здесь тянулись двери в казармы, и за которой из них – гауптвахта, Майра поняла сразу, едва увидела шестерых часовых. Они ее не заметили, когда она скользнула прямо сквозь дверь.

К тому моменту она сделалась совсем прозрачной, а стоило взглянуть на Возиуса, как проекция замерцала. Братишка лежал, свернувшись калачиком, на койке, накрытый шероховатым серебристым одеялом. Юный оружейник сидел на полу, скрестив ноги, и медитировал. Он шевелил губами, однако слов слышно не было. Калеб и Рен сидели, привалившись спинами к стене, в другом конце каюты. У Рен на сгибе локтя были какие-то странные отметины, а белки глаз налились кровью, словно в них полопались сосуды.

«Это от криков», – сообразила Майра. Пленников пытали. Майра присмотрелась к рукам и глазам Калеба: те же отметины на сгибе локтя, и белки – покрасневшие.

«Возиус», – подумала Майра, беззвучно шевеля губами.

Никто не обернулся – ее просто не слышали. Майра внимательно присмотрелась к лицу братишки: он выглядел старше, некогда по-детски пухлые щеки ввалились, проступили скулы, а еще он как будто вытянулся на пару дюймов. Или так просто кажется? Боль в сердце заставила ее скользнуть ближе – Майру словно магнитом притянуло. «Возиус, – снова подумала она. – Я здесь. Мы придумаем, как тебя вытащить. У нас есть план, и Аэро уже действует».

Их разделяли какие-то сантиметры, но братишка смотрел сквозь Майру. Правда, в следующую секунду – не совпадение ли? – он взглянул прямо на нее. Широко раскрыл глаза, сел. Одеяло сползло с плеч. Сердце Майры забилось чаще: неужели братик увидел ее? Или просто ощутил ее присутствие? Майра потянулась к нему прозрачной рукой, но в этот миг проекция погасла… и больше не появилась.

Майру снова скрутило. Сознание устремилось обратно на Землю, сквозь пустоту космоса, атмосферу и слои каменной породы – уходя все глубже и глубже.

А потом все потемнело.

Очнулась Майра на полу склада. Вокруг, испуганно пища, суетились роботы. Рядом, под рукой, лежала сварочная маска. Сила тяжести безжалостно вдавливала в пол.

Майра села, в голове отчаянно пульсировала боль. Роботы озабоченно попискивали, но Майра жестом отогнала их. В памяти роились образы Второго ковчега. Было ли это все на самом деле? Или Майра просто заснула, пока работала, и это ей привиделось в грезах?.. Она никак не могла разобраться, но тут в голове заговорила Элианна: «Со Второго ковчега передают пакет данных, – обычным, приятным голосом сообщила она. – Сказать Ною, чтобы загрузил их?»

Глава 27. Замена (майор Даника Ротман)

Вместе с Верховным командующим и майорами Дойлом и Райт Даника, щелкая каблуками, шла к Кузне. Они следовали за двумя посланниками Ордена, чьи шаги, напротив, звучали приглушенно – из-за туфель на мягкой подошве.

Процессия остановилась у двери в цех. Дверь была заперта, и ее охраняли солдаты одного из отрядов.

– Капитан Закай, в сторону, – отрывисто приказал Виник.

Он выставил караул сразу, как оружейники заперли дверь в Кузню. Ордену он не доверял. «И правильно», – горько подумала про себя Даника.

– Есть, сэр, – четко отсалютовал солдат.

Даника его сразу узнала: Закай, боец из отряда Аэро, который, впрочем, любви к дезертиру не испытывал. Закай тем временем сделал знак своим бойцам, чтобы те пропустили оружейников.

Двое в багряных мантиях приблизились к двери и начали сложный процесс разблокировки. Когда они ввели коды и замок открылся, створки двери словно расплавились и текуче ушли в стены. В лица военным ударил поток теплого воздуха. Даника вдохнула запахи Кузни: раскаленный металл и травяной чай, кроме которого, мастера, похоже, ничего и не пили.

– Майоры, держаться ближе ко мне, – шепотом приказал Виник. – Всем ясно?

– Так точно, сэр, – так же тихо ответила Даника. Райт и Дойл кивнули.

Процессия вошла в цех. Навстречу им – поприветствовать – вышел один из старейших оружейников, но взгляд Даники сразу же устремился ему за спину: она заметила Аэро Райта. Нервы чуть не сдали, однако Даника сумела вовремя взять себя в руки. С того дня, как дезертир обошел ее в ангаре, они еще не встречались.

– Верховный командующий Виник. – Старый оружейник низко поклонился. – Не желаете ли освежиться?

Даника следила за ним во все глаза. Знала, что старику нельзя верить.

– Я принимаю этот ваш жест гостеприимства, – сдержанно ответил Виник.

Взгляд Аэро скользнул влево от Даники – туда, где стояла майор Райт, его биологическая мать. При виде нее лицо у Аэро сделалось каменным, и он поспешил отвернуться.

– Присядем? – пригласил старый мастер, опускаясь на подушку.

К ним тут же поспешил молодой оружейник с подносом, на котором стоял дымящийся чайник и лежала какая-то снедь. При виде угощений у Даники потекли слюнки. Юноша тем временем опустил поднос на столик в кругу мягких подушечек.

– Конечно, брат, – ответил на приглашение Виник, и хотя обстановка явно не казалась ему комфортной, он жестом велел майорам следовать его примеру. И, пока старый оружейник разливал чай по пиалам и передавал их по кругу, все расселись по местам.

Даника устроилась с большим трудом: форма на ней была удобная, из эластичной ткани, да и сама она была гибкая, зато фальшион предательски зазвенел о пол. Хуже того, Аэро уселся рядом с ней. Не мог выбрать подушку подальше?!

Не желая смотреть на предателя, Даника уставилась на дымящийся напиток в пиале. Горячая, та сильно обжигала руки. «Такой прогресс в технологиях, – думала Даника, – а ручки приделать не догадались».

– Добро пожаловать в Кузню, – приветствовал делегацию старик оружейник. Торжественно и чинно поднял пиалу и отпил из нее. – Благодарю, Верховный командующий Виник, что приняли наших посланников и согласились на встречу. Надеюсь, вам передали наши требования?

– Само собой, брат, – ответил Виник и отпил чаю. Поморщился от горечи и поставил пиалу на стол. – Надеюсь, мы сумеем договориться, и уверен, все согласны, что запирать Кузню – это крайняя мера, принятая без необходимости.

Воздух чуть не искрился от напряжения. Даника поерзала на подушке, стараясь не смотреть на сидевшего рядом Аэро.

– Как и я, – согласился оружейник. – Нам и самим не с руки запирать Кузню, ведь это нарушает наше же учение. Скажите, вы принимаете условия соглашения?

– Не сомневаюсь, вы поймете нас: нельзя так просто помиловать дезертира, – ответил Виник. – Существуют строгие правила. Могу лишь обещать, что его ждет справедливый суд майоров. В обмен на дезертира мы выпустим пленников – сможете принять их у себя в Ордене, – но лишь после того, как майоры вынесут вердикт.

– Об этом речи не шло, – напомнил старейшина. Говорил он спокойно, но в глазах промелькнул гнев. – Суд майоров исключен, поскольку их непредвзятость и нейтралитет скомпрометированы. Для Аэро Райта мы просили суд поединком.

Безмолвие повисло над столом. «Суд поединком? – удивленно подумала Даника. – С какой стати?»

– Вам самим это не кажется грубым и примитивным? – спросил Виник. – Может, передумаете? Мы вот уже несколько сотен лет не проводили суд поединком. Суд майоров – процесс более цивилизованный, к тому же вряд ли вызовет смуту в рядах армии.

Виник изобразил теплую улыбку, но старейшина покачал головой.

– Мы четко дали понять, чего желаем. У нас есть полное право и дальше укрывать в цеху Аэро Райта и держать двери Кузни закрытыми. Решение, впускать ли солдат, останется за нами.

Улыбка исчезла с лица Виника, уступив место ярости: – Напомните-ка, что повлечет за собой суд поединком?

Оружейник достал древний свиток – хартию колонии – и зачитал:

– «Обвиняемый вправе запросить суд поединком и, дабы доказать свою невиновность, сразиться на дуэли со своим главным обвинителем».

Старейшина и Аэро обменялись взглядами, Аэро коротко кивнул. «Так это была идея дезертира, – поняла Даника. – Умно». Он знал, что суд майоров обязательно приговорит его к смерти, а дуэль даст ему шанс.

– С главным обвинителем? – нахмурившись, переспросил Виник.

– То есть с вами, Верховный командующий, – впервые заговорил Аэро, буравя взглядом Виника. – Вы – мой главный обвинитель. Уж в этом-то никто не сомневается? – Он выдержал красноречивую паузу. – И вы ведь не боитесь снова сразиться со мной?

– Нет, конечно, парень, – резко ответил Виник. – Ни один солдат мне не ровня.

Оружейник кивнул:

– Значит, договорились? Суд поединком состоится?

Виник с Дойлом горячо зашептались. Через несколько секунд Верховный командующий ответил:

– Мы принимаем ваши требования, но при одном условии.

– Каком? – спросил старейшина.

– В свете возвращения Четвертого ковчега мои служебные обязанности стали отнимать слишком много времени, и я давно не упражнялся в фехтовании, – объяснил Виник.

Аэро сощурился, но старик оружейник усмирил его резким взглядом и жестом руки.

– Боюсь, я не понимаю, Верховный командующий, каким образом это связано…

– Я выставлю на бой вместо себя другого человека, – перебил Виник.

– Замену? Это противоречит обычаям.

– Был прецедент. – Виник сделал жест Дойлу.

Майор достал планшет и зачитал с экрана:

– «В военное время Верховный командующий, если ему бросают вызов, имеет право назначить себе замену для поединка. Выбор замены остается за Верховным командующим и только за ним».

По спине Даники пробежал озноб. «Виник все предвидел, – поняла она. – Они с Дойлом подготовились. Он только изображал удивление, это – уловка, чтобы добиться своего».

– Благодарю вас, майор Дойл, – коротко кивнул подчиненному Виник, а затем обратился к старейшине Ордена: – Вы должны согласиться, брат, что положение – военное. – Он указал на парящие в воздухе новые фальшионы. – Собственно, по этой причине ваш Орден и работает круглыми сутками, создавая новые клинки.

Оружейник кивнул:

– Время и правда достаточно сложное, в этом никто не сомневается. А сейчас простите, мне надо посовещаться с Орденом.

– Конечно-конечно. Не торопитесь.

Старейшина и Аэро покинули места за столом и отошли в сторону, к остальным оружейникам. Они принялись что-то тихо обсуждать, и Даника слышала только обрывки фраз:

– …грязная уловка… нельзя верить…

Это говорил Аэро.

– …без рычагов… они согласились на прочие условия…

– …обязательно забрать нашего юного брата… несправедливо обвиненного…

Виник тем временем невозмутимо прихлебывал чай: подобный поворот событий его, похоже, нимало не тревожил. Дойл, морщась, поднялся на ноги.

– Бедные мои суставы, – пожаловался он и демонстративно размял затекшие ноги, пройдясь по цеху.

Оружейники еще с минуту горячо обсуждали решение, а после старейшина с Аэро вернулись за стол. Дойл последовал их примеру, опустившись на подушку рядом с Виником. В руке он сжимал планшет, который поспешил выключить. Виник оглядел собравшихся.

– Ну как, брат, ваш Орден принял решение?

– Мы согласны на ваше условие, – ответил старик, – но вы должны назвать кандидатуру прямо сейчас. Замены в последний момент не принимаются. Итак, кого назначите?

Виник с улыбкой взглянул на Аэро.

– Мой выбор – майор Ротман. Полагаю, вы уже знакомы? Ее школьный балл по фехтованию впечатляет, он почти на уровне с твоим.

Даника удивленно вскинула голову. Верховный командующий выбрал ее, а это – большая честь. Аэро тем временем о чем-то зашептался со старейшиной, и Даника уловила обрывок фразы:

– …снова на чувства давит… на этот раз не сработает…

Оружейник кивнул и выпрямился.

– Верховный командующий, мы согласны внести изменения в условия договора: майор Ротман выступит за вас в поединке.

– Благодарю, брат, – ответил Виник, и они со старейшиной пожали друг другу руки.

Дойл что-то написал на экране планшета, затем передал его обеим сторонам – для подписи. Последним свое согласие заверил Аэро, а после Дойл гортанным голосом прочел с экрана:

– Суд поединком между Аэро Райтом и майором Ротман состоится завтра в девять утра. Дуэль на симуляторе в режиме «насмерть». Бой считается оконченным с гибелью одного из участников. Место для дуэли выберут оружейники совместно с майорами, однако соперникам о нем известно быть не должно до самого начала. Бой – открытый, подключиться к трансляции может любой солдат…

Пока Дойл читал, Даника подлила себе чаю. Отпив, она обожгла язык и поморщилась. Поставила пиалу и нечаянно пролила напиток. Тут же подлетел молодой оружейник – вытереть со стола, и Даника оглядела его бритый череп и багряную мантию. Да он же всего на год младше нее, она помнила его по Агогэ!

Какими же разными путями повела их судьба: он живет в стенах древнего Ордена, а она завтра выйдет на смертельный бой, вооруженная клинком из его цеха.

Из задумчивости ее вырвал голос старого мастера:

– Майор Ротман, – произнес старик, вопросительно глядя на нее и протягивая обе руки.

Даника смущенно уставилась на него.

– Сдайте клинок, майор Ротман, – пояснил Виник.

– Мой клинок, сэр? – запинаясь, переспросила Да-ника. – Разумно ли это?

Виник посмотрел на нее с недовольством:

– Вы бы хотели биться незаряженным фальшионом? Мы с Орденом пришли к взаимовыгодному согласию, и оружейники не представляют угрозы.

– Моя дорогая, я обещаю хорошо заботиться о вашем клинке, – пообещал старик, глядя на Данику с теплой улыбкой. – Мы принесли обет служить фальшионам и ни за что не стали бы портить или уничтожать свои же творения. Можете нам верить.

– Обращайтесь ко мне «майор Ротман», – резко напомнила Даника и отдала наконец свой фальшион.

Старик с поклоном принял клинок и передал юному брату, который вместе с другими оружейниками отправился заряжать его.

Без оружия Даника ощущала себя голой, однако Виник был прав: перед завтрашней дуэлью клинок нужно полностью зарядить. Наконец все встали из-за стола. Виник и старейшина еще раз пожали друг другу руки, а Дойл передал копию соглашения с планшета на пульт.

– Удачи, майор Ротман, – пожелал Данике Аэро, – и да победит завтра сильнейший.

– Удачи, – ответила она, хотя внутри кипела от гнева. «Вот он, шанс, – подумала Даника. – Завтра мой клинок пронзит твое сердце».

– Возвращаемся на мостик, – приказал своим людям Виник, переглянулся с Дойлом и забрал у него планшет. – Все получилось, майор? – спросил он затем едва слышно.

Краем глаза Даника подсмотрела, как Виник включил планшет и листает на нем снимки: интерьер Кузни. Должно быть, Дойл сфотографировал тут все, пока прохаживался по цеху, якобы разминая ноги. Вот только зачем эти снимки? Но не успела Даника спросить, как Виник сам подался ближе к ней, затылком она ощутила его дыхание, когда он произнес:

– Надеюсь, ты готова биться завтра, девочка? Это – твой шанс оправдаться за ту позорную неудачу в ангаре. Ты ведь не хочешь повторно провалиться?

– Никак нет, сэр! – отозвалась Даника, отдавая честь. – Я сильнее и побью дезертира. Ссылка его изнежила, он обленился и ослаб, тогда как я продолжала упорные тренировки. Я готова сразиться с ним.

– Отлично, майор. Ради вашего же блага, надеюсь, вы правы.

Глава 28. Вылазка на охоту (Ищунья)

Незнакомец крадучись вышел в тоннель, и Ищунью сковало страхом.

Корнерой подослал разведчиков, чтобы те убили ее и обставили это как несчастный случай? Ищунья вспомнила, как он жадно пялился на Маяк. Ну и ладно, пусть попытаются отнять браслет. Без боя она его не отдаст. Ищунья припала к полу и выпустила когти.

Незнакомец подкрался ближе, и, уловив его запах, Ищунья расслабилась.

– Не убивай меня, сил, – раболепно прорычала Рубака, кидаясь на пол перед ней. – Я увидела свет в Темноте. Пошла в тоннель… и нашла Ищунью.

Ищунья опустила руки, принюхалась: не следует ли кто за Рубакой.

– Хватит пресмыкаться, – сказала она. Ей было жаль видеть ту, которая прежде ее угнетала. – И я тебе не сил, я – хил. Была и останусь им.

– Да, хил, – горячо согласилась Рубака. – Хил навсегда.

От голода живот у нее раздулся. Глядя на рюкзак Ищуньи, Рубака жадно облизнулась, и Ищунья подтянула лямки – по старой привычке она опасалась за добычу.

– Рубака, ты нашла силов? Тех, что в тоннелях попрятались.

– Да… отыскала, – приплясывая, ответила Рубака. – Сказала, что добрая Ищунья вернулась и принесла нам Свет во Тьме. Принесла угощение и хочет вывести нас в Светлый Край. Силы пойдут за тобой.

– Сколько вас? – с надеждой спросила Ищунья.

– Где-то сотня, – загибая пальцы, ответила Рубака. Заметив разочарование на лице Ищуньи, забеспокоилась. – Больше из стаи никого не осталось. Другие с голоду померли. Или в пропасть бросились, когда хилы прогнали нас.

– Больше точно никого? – спросила Ищунья. – Может, еще где схоронились?

– Может, где-то и схоронились, но мало.

Рубака взяла Ищунью за руку и повела в тоннель.

– Сюда, Ищунья. Силы ждут тебя у Двери в Стене. Готовы в путь.

Ищунья рывком высвободилась и покачала головой:

– Рано, время не пришло. Надо уговорить хи-лов, чтобы с нами пошли. Их вожак следит за мной, из-за него все сложно.

– Корнерой? – Рубака сплюнула на пол. – Мерзкий, хитрый и вонючий. Зря Крушила не съел его, пока мог.

– Никто никого больше не съест, – прорычала Ищунья. – С этим покончено.

– Да-да, никто и никого, – пристыженно закивала Рубака. – Но будь осторожна. Корнерою нельзя верить. Он хуже Крушилы. Вот увидишь…

Внезапно в тоннеле раздались шорохи. Рубака вскинулась и завертела головой, принюхалась и испуганно вытаращила глаза.

– Хилы возвращаются…

Она снова посмотрела на рюкзак Ищуньи, и та бросила ей двух крыслов. Рубака поймала тушки ртом, прямо на лету, и отступила в тоннель.

– Найди всех силов, Рубака, – шепнула ей вслед Ищунья. – Приводи их к Двери в Стене, и ждите там. Понятно?

– Да, хил, – прошептала Рубака и скрылась в темноте.

Шорохи сделались громче, и вот в тоннеле появился Ползун. Его взгляд упал на Маяк, и Ищунья поборола желание накрыть браслет ладонью. Ползун разжал челюсти, роняя на пол мертвых крыслов.

– Увидел свет в тоннеле. Ищунья, крыслов поймала?

Ищунья достала из рюкзака добычу:

– Всего пять… зато жирных и сочных.

– У меня шесть, – сказал Ползун, добавляя в кучу своих.

Ищунья запихала мягкие, еще не остывшие тушки в рюкзак. Потом огляделась: кроме них с Ползуном, в тоннеле больше никого не было, а следующего шанса поговорить наедине могло и не представиться.

– Корнерою наше подношение понравится, – начала издалека Ищунья, пристально следя за реакцией собеседника.

В ответ он внимательно присмотрелся к ней.

– Если бы не Корнерой, мы бы пропали или сдохли с голоду.

– Но ведь это вы охотитесь и работаете, – сказала Ищунья. Сейчас она сильно рисковала. – А Корнерой сидит на троне, жиреет и ленится.

Сердце трепыхалось, как пойманная добыча, щеки раскраснелись, тело покрылось испариной. Ползун чувствовал, как она реагирует на его присутствие. Его ноздри раздулись, губы изогнулись в улыбке.

– Уж лучше так, чем ходить под силами, – тихо прорычал он. – Мы тогда голодали и ютились в тоннелях. Корнерой командует, при нем стая едина.

– Еда и кров? И все?

– Большего хилам не надо. Мы сами не думаем.

– Кое-кто из нас не такой, – возразила Ищунья. Маяк мерцал ярче и быстрее, выдавая бешеный пульс. Ищунья поморщилась: все же надо было обмотать его тряпкой.

– Ищунья – рыщунья… – тихонько пропел Ползун. – Всюду лезет носом, в щели, в вопросы…

– Мерзкая песенка, – скривилась Ищунья. – Ее силы придумали.

Ползун посмотрел ей прямо в глаза.

– Песня красивая… Ищунья не такая, как все. Ищунья нашла Дверь в Стене и побывала в Светлом Краю. Ищунья забрала Золотой Круг.

– Не так уж это и здорово, – проворчала Ищунья и снова покраснела. Ползун взял ее за руку – за ту, на которой был браслет.

– Ты не одна сама умеешь думать.

Он снова посмотрел ей в глаза и, не давая ответить, потянул за собой.

– Идем. К мосту. А то другие неладное заподозрят.

* * *

Они бежали обратно в Агартху. Ищунья была быстрее и вырвалась вперед, к тому же она помнила путь наизусть – буквально летела по тоннелям, но куда быстрее в голове проносились мысли.

Зачем Ползун взял ее за руку? Зачем говорил приятные слова? Ответов Ищунья не знала, зато ее сердечко колотилось быстрее обычного, и совсем не от стремительного бега. Ясно же, Ползуну правление Корнероя не по нраву. Может, есть и другие недовольные?

Эта мысль обнадеживала.

Ищунья выбежала было на мост, но тут Ползун ухватил ее за руку и потянул назад.

– В пещере я слышал голоса, – прошептал Ползун, касаясь губами ее уха. Ищунья уловила запах его пота и мускуса. – Ты с… ними говорила, да?

Ползун знает о силах!

– Это я так… – вырываясь, принялась оправдываться Ищунья. – Мне просто жаль их. Я их крыслами угостила… вот и все.

Ползун сильнее стиснул ей руку.

– Нет, не все, мы оба знаем.

– Слушай, я же не просто так вернулась…

– Нет, слышать не хочу, – перебил Ползун, сверля ее взглядом. – Так безопаснее. Я не выдам тебя Корнерою… если кое-что пообещаешь.

– Что? – Ищунья судорожно сглотнула.

– Забери меня в Светлый Край. – Он говорил очень тихо. – Темнота под Землей мне больше не дом.

Он еще какое-то время смотрел ей в глаза, потом отпустил и, развернувшись, помчался на ту сторону пропасти. «А ведь он все знает, – подумала Ищунья, – и хочет идти со мной». Они с Ползуном встретились с другими охотниками у обвалившихся городских ворот. Сердце по-прежнему не уняло своего бега, но Ищунья расстегнула рюкзак и показала добычу:

– Одиннадцать жирненьких, – похвастала она.

– Корнерой будет доволен, – осклабился Сало.

* * *

Корнерой и правда оказался доволен, когда крыслов и жуклов свалили в кучу у алтаря. Хрустнув коленями, он встал с трона. «Засиделся, – подумала Ищунья. – Обленился и обрюзг».

– Свежее угощение, – объявил стае Корнерой, и его голос эхом отразился от стен и свода. – Сегодня у нас пир, хилы.

Хилы затопали по полу.

– Пир! – скандировали они. – Пир!

Ищунье противно было слышать это мерзкое слово, но она постаралась скрыть отвращение. Корнерой тем временем обернулся к ней. Взглянул на Маяк и облизнулся.

– Ты хорошо поохотилась, Ищунья, – сказал он. – Так что быть тебе моим особым гостем на пиру.

– Спасибо, Корнерой. – Ищунья низко поклонилась, чувствуя, как спину ей жгут завистливые взгляды Костолома и Камнекопа. Впрочем, она бы с радостью поменялась местами с любым из них. Ей совсем не хотелось быть на «особом» счету у Корнероя.

– А теперь отдохни, Ищунья, – разрешил вожак. – Охота, должно быть, утомила тебя.

Ползун еще раз многозначительно взглянул на нее и юркнул в сторону, устроившись на полу у алтаря. «Забери меня в Светлый Край», – вспомнила его слова Ищунья и внутренне затрепетала. Она тщетно пыталась избавиться от этого чувства и в конце концов, подыскав себе уютное местечко, легла. При мысли о предстоящем пире у нее потекли слюнки, но стоило вернуться страху, как во рту появился кислый привкус. Ищунья мысленно обратилась к Джареду: «Вот он момент, да? На пиру?»

Маяк вспыхнул – Джаред соглашался.

Наконец, после стольких дней ожидания, все прояснится. Успокоенная этой мыслью, Ищунья свернулась в клубочек и впервые за долгое время, с тех пор как вернулась, ощутила настоящую сонливость. Ползун отправится с ней в Светлый Край – как и остатки силов. Но пойдут ли за ней хилы?

Этого Ищунья знать не могла, но что бы ни случилось, Корнерою это не понравится.

* * *

Ищунья проснулась не сама – ее грубо растолкали.

– Отпустите… меня! – зарычала она, вырываясь.

Множество рук поволокло Ищунью к алтарю. Там ее швырнули на пол. Вскочив на ноги, она отыскала взглядом Корнероя. Тот восседал на троне и коварно улыбался.

– Корнерой… что происходит? – спросила Ищунья.

Улыбка перешла в оскал.

– Ты – мой особый гость на пиру.

– Особый гость? – повторила она эхом, соображая, что все-таки затевается. Однако тяжелая спросонья голова почти не работала.

Ее окружали хилы, вооруженные костяными ножами и копьями – острые наконечники поблескивали в свете Маяка. Ищунья попятилась и уперлась в кучу крыслов, жуклов и клубней, которые нарыли совсем недавно и еще даже не очистили от земли. Хилы облизывались… с голодным видом.

«Пир», – начало доходить до Ищуньи, и ее передернуло от омерзения.

Когда в колонии заправляли силы, на пиру обязательно кого-то съедали… В голове родилась ужасающая догадка: «Сегодня съедят меня».

Глава 29. Живым и здоровым (Аэро Райт)

– Лучше тебе вернуться живым и здоровым, – сказала Майра. Из-за тревоги она выглядела намного старше своих семнадцати лет. – Аэро, ты вообще слышишь меня?

Ее проекция мигнула, грозя погаснуть.

– Теряю сигнал, – сообщил оружейник, сидевший за пультом Переговорной машины. Затем подергал за какие-то рычажки и подкрутил реле, и проекция Майры снова обрела четкость.

– Живым и здоровым, принято, – усмехнулся Аэро.

Майра, впрочем, не унималась:

– Точно нет другого способа?

Аэро протянул к ней руку, но его пальцы прошли сквозь изображение.

– Мы ведь это уже обсудили, помнишь? – Он говорил быстро: время истекало, и не только потому, что оружейник мог потерять сигнал, но еще и потому, что близилось время поединка, девять утра.

– Да-да. Вот только почему я переживаю?

– Тревога перед боем – обычное состояние. Как и тошнота.

Майра невольно расхохоталась:

– Хвала Оракулу, рвать меня точно не тянет. А ты чего такой расслабленный? Это ведь твоя жизнь на кону.

– Не впервой, – криво усмехнулся Аэро. – Не забывай, это – единственный способ вызволить друзей из плена. К тому же, если я одержу победу, Виник согласился восстановить меня в звании. Появится доступ к ресурсам корабля и людям. Вдруг получится убедить их встать на нашу сторону.

– Винику верить нельзя, – покачала головой Майра. Ее кудряшки всколыхнулись, как живые. – С чего ты взял, что он выполнит обещания?

– Оружейники передали текст договора всем на корабле, каждый солдат его видел. Виник собственной подписью подтвердил, что если я докажу свою невиновность, он освободит меня от обвинений. А если пойдет на попятную, о его предательстве узнают все.

– Ладно, а вдруг проиграешь? Не смей недооценивать противника.

Братья оружейники тем временем перезаряжали его фальшион. Аэро успел сменить сорочку и брюки на легкую десантную форму, пустые ножны болтались на поясе ампутированной конечностью.

– Ты говоришь совсем как Рен: вечно она за меня переживает.

– Разве это так плохо?

– Нет, напротив. Значит, тебе не все равно.

– Ну, можно и так сказать.

– А как бы ты сама это объяснила? – поерзав, спросил Аэро. От смущения жгло шею, и он оттянул воротник. – Эмоции для меня по-прежнему непонятны.

– В общем… люблю я тебя, – протараторила Майра, заливаясь краской. – Так что не вздумай погибнуть и все испортить. Ясно, солдат?

Аэро был поражен.

– Да ты издеваешься!

Майра сердито посмотрела на него, отчего показалась ему лишь еще более обольстительной. Ее проекция была как живая, и оттого Аэро больнее переживал, что не может коснуться ее. Маяк у него на руке сверкнул, выдавая мысли.

– Значит, обольстительная? – На губах Майры проскользнула усмешка.

– Н-да… прости. – Аэро потеребил пустые ножны. Даже предстоящий бой не внушал такого ужаса, как разговор по душам с Майрой, и от этого Аэро мутило как никогда.

– И?.. – подначивала Майра.

– Обещаю пока не умирать, если тебе от этого легче, – пробормотал Аэро, чувствуя, как обжигает щеки румянец. – Я уже дрался с Даникой. Она – сильный солдат и в Агогэ получала высокие отметки за навык фехтования. Но я уже один раз победил ее. – Аэро сделал паузу, поигрывая ножнами. – Меня только одно смущает в том, что выставили именно ее…

– Что же? – спросила Майра, скользнув ближе.

Аэро нахмурился:

– Почему было не назначить заменой более опытного бойца?

– Может, Виник так на нее полагается? – предположила Майра. – И потом, он ведь прежде использовал ее, чтобы давить на твои чувства. Вдруг снова пользуется тем же грязным трюком?

– Да, я тоже первым делом об этом подумал, как и оружейники. Но ведь Виник – не дурак, должен знать, что я буду готов и не попадусь на одну уловку дважды. К тому же я теперь лучше управляю Маяком, он не сломит меня, как в прошлый раз.

– Ты прав, – согласилась Майра. – Это подозрительно.

– Вот-вот. Рад, что не я один так думаю. Значит, мне не показалось. Рен так просто со мной не согласилась бы.

– Я – не Рен.

От того, каким тоном Майра это сказала, у Аэро даже мурашки по спине побежали. И правда, Майра совсем не похожа на Рен: странная, непредсказуемая, порывистая и вместе с тем очень умная. Может, и Рен не держала чувства под спудом, но умела с ними справляться. Это делало ее отличным солдатом и командиром, у которого весь отряд ходит по струнке и выкладывается по полной. Зато Майра – нечто совершенно иное.

Тут его выдернули из задумчивости:

– Ваш фальшион заряжен, – негромко произнес молодой оружейник – тот самый, что подавал чай.

Обрадованный, Аэро принял клинок и для пробы несколько раз взмахнул им, чувствуя, как лезвие рассекает воздух. Клинок прямо звенел от свежего заряда. Довольный, Аэро спрятал его в ножны, которые теперь приятно оттягивали пояс.

Майра как-то странно смотрела на него. Оружейники не видели ее, и со стороны, наверное, казалось, что Аэро беседует сам с собой. Его это, правда, не волновало.

– Вот только не надо смотреть на меня так пессимистично, – попросил он. – Я ведь не на собственные похороны собираюсь. Для моего народа сражение – повод для праздника. Тебе радоваться за меня надо: я проявлю воинскую доблесть, мастерство и докажу свою невиновность.

– А заодно оборвешь чужую жизнь, – неодобрительно нахмурилась Майра. – Это вовсе не повод для радости. Уж точно не там, откуда я родом.

– Лучше чужую, чем свою, – парировал Аэро.

– Тоже верно, – огорченно сказала она, запуская пальцы в волосы. – Просто хотелось бы решить дело иным путем – не сулящим верную смерть тебе или девушке, которая вступает в бой по приказу. Она ведь просто солдат.

– Да, но у меня такое чувство, что у Даники личные мотивы.

– Это потому, что вы были помолвлены?

– Ну да, – сказал Аэро и снова зарделся. Потом, уже серьезным тоном, добавил: – Майра, грядет война. Будут жертвы с обеих сторон. Много жертв. Придется тебе с этим как-то смириться. Иного способа уцелеть у нас нет, и если ты думаешь, что Виник – злодей, погоди, пока прилетит Четвертый ковчег.

– Ты прав, но мне от этого не легче. – Майра скользнула еще ближе и посмотрела ему в глаза. – Обещай, что если будет выбор, ты не убьешь Данику.

Аэро отсалютовал ей:

– Слово солдата.

Тут его окликнул старый оружейник:

– Поторопитесь, на часах уже почти девять утра.

Проекция Майры начала таять в воздухе.

– Помни, я вернусь, – быстро заговорил Аэро. – В следующий раз, когда мы увидимся, Возиус и Калеб уже будут с тобой. Я отправлю их на Землю. Это я тебе тоже обещаю.

Майра исчезла. Услышала ли она его последние слова? Старейшина тем временем встал из-за Переговорной машины и, прихрамывая, подошел к Аэро. Он сильно постарел, это противостояние его выматывало.

– Идемте. Мои братья и сестры проводят вас в камеру симулятора. Удостоверятся, что по пути не возникнет сложностей.

– В смысле, что Виник не затеял подлость? – уточнил Аэро.

– В том числе, – подмигнув, ответил мастер.

* * *

По коридорам корабля прошли без приключений. Правда, у Аэро наконец разыгрались нервы, а шуршание багряных мантий и мягких туфель не успокаивало. Он понял, что испытывает страх – незнакомое прежде чувство. Старый оружейник обернулся:

– «Страх – это лишь состояние ума», – процитировал он учение Ордена. – Примитивный инстинкт, впаянный в наш мозг и помогающий выживать. Однако осознанность позволяет преодолевать даже самые глубинные и мощные импульсы.

– Впаянный? – повторил Аэро. – Точно сказано.

– Ваша соперница испытывает то же самое, – сочувственно произнес старейшина. – А может, переживает это сильнее: вам прежде доводилось биться насмерть, для нее же это – первый опыт. А еще она боится проиграть. Я заметил это во время встречи.

– Я тоже заметил. Страх поражения угнетает.

Оружейник кивнул:

– Да, но думаю, дело не только в нервах. Вы знали, что у майора Ротман некогда была младшая сестра?

Аэро покачал головой.

– Да, личные дела – информация засекреченная и недоступная, однако в Кузню зарядить фальшион рано или поздно приходит каждый солдат. А мы ведем подробные записи. Вчера я просмотрел все, что есть на майора Ротман, думал, может, найдется что-то полезное. Ее сестренку звали Лиллиан, застенчивая и милая была девушка.

– Погодите, имя знакомое… Ее ведь изгнали? Что-то такое припоминаю… Я тогда еще был курсантом.

– Она сжульничала на экзаменах, – подтвердил оружейник. – Ее чувствительную натуру инструкторы не жаловали, хотели вытравить это из нее, ужесточив тренировки. Однако сами же сломили ее дух и усилили чувство незащищенности. Лиллиан с трудом поспевала за сокурсниками и в итоге попыталась смошенничать. Ее поймали на взломе базы данных. Обычно наш Орден старается забирать таких ребят к себе, пока им не нанесли непоправимый ущерб, но вот Лиллиан каким-то образом ускользнула от нашего ока.

На лице старика читалась боль. Аэро, обдумав сказанное им, спросил:

– По-вашему, изъяны Лиллиан могли сказаться на Данике?

– Майор Ротман боится, что ее постигнет участь сестры, что ее саму сочтут слабой. Представляете, какое это давление на психику? Как оно затуманивает суждение? Толкает на предосудительные поступки?

В наступившем молчании Аэро размышлял над услышанным. Вряд ли это помогло бы в бою, но от нового знания отмахиваться не стоило.

Спустя несколько минут они наконец достигли симуляторов. Майор Ротман уже ждала их, надев шлем. Она обернулась и хмуро посмотрела на Аэро. Затем обнажила фальшион и вошла в первую камеру, дверь с шипением закрылась. К Аэро подошел майор Дойл. Взглянув на экран планшета, он коротко произнес:

– Вы опоздали. – Потом перевел взгляд на оружейников и раздраженно сощурился: – Смотрю, вы со свитой. Что ж, она вам больше не понадобится. Оружейники могут вернуться в Кузню. Наденьте шлем и войдите во вторую камеру – немедленно, иначе вам засчитают поражение.

Аэро оглядел коридор: кроме придиры Дойла, больше тут никого не было.

– Где Верховный командующий Виник? – спросил Аэро. – И остальные майоры?

– Вас это не касается, – отрезал Дойл и возбужденно постучал пальцем по экрану планшета. – Симуляцию запускаю я. Верховный командующий удостоил вас чести, пойдя на сделку, а его замена уже готова сражаться. Больше вам знать не положено. – Аэро сдаваться не хотел, но тут майор добавил: – Две минуты – иначе вам засчитают поражение.

Не успел Аэро ничего ответить, как ему на голову надели шлем. Мягкая подкладка заглушала все звуки извне, но датчики, пока он не войдет в камеру, не заработают. Юный оружейник, который нес за Аэро шлем, улыбнулся и, шурша мантией, отошел к своим. Старейшина еще раз поклонился Аэро: его лицо лучилось любовью.

– Жаль, но мы должны вернуться в Кузню, – сказал он на прощание. – И без того отлучились надолго, а за станками нужно приглядывать постоянно. Два моих брата будут наблюдать за схваткой из комнаты управления. И помните, что я вам говорил.

– Спасибо, брат, – поблагодарил Аэро, его голос звучал приглушенно из-под шлема.

Оружейники удалились, и Дойл разве что не втолкнул Аэро в камеру симулятора. Дверь с шипением закрылась, ударили струи холодного воздуха, когда сработали гермозатворы. Аэро встал в углубления в полу, как и положено, и обнажил фальшион. Он не спешил придавать ему какую-либо форму, пока не увидит место дуэли – ни одному из бойцов о нем заранее знать не полагалось. На изнанке шлема зажегся зеленый огонек, и в наушниках раздался голос Дойла:

– Верховный командующий Виник обвиняет Аэро Райта в измене и дезертирстве. – Его речь транслировалась на весь корабль. – Он убил Верховного командующего Бриллштейна и завладел Маяком.

Ложные обвинения вызвали новую волну гнева: это Виник убил предыдущего Верховного командующего и подставил Аэро. Сам Аэро ни за что не поднял бы оружия на командующего колонией, и уж тем более – на родного отца.

– Аэро Райт потребовал суда поединком и сойдется в бою с майором Даникой Ротман, – будто в насмешку продолжал Дойл. – Настройки выставлены на максимальный уровень, бой – насмерть. Да победит сильнейший.

Аэро почувствовал, как программа загружается в шлем. Вот он стоит в камере симулятора, а вот – перенесся в другое место, залитое ослепительным солнечным светом.

«Где я?» – подумал он, учащенно дыша.

Когда глаза наконец привыкли к полуденному солнцу, он понял, что стоит посреди широкой ямы, усыпанной желтым песком. Ноги скользили, и утоптаться не получалось. Аэро завертел головой, чтобы сориентироваться: яму окружала замкнутая круглая стена. Лишенная дверей, она была усеяна сотнями сводчатых ниш в несколько уровней, и в каждой имелось по скамье. Крыши не было, и солнце палило нещадно.

Маяк начал пульсировать, и Аэро услышал голос отца: «Сынок, оглядись: вдруг увидишь что-нибудь важное?»

Аэро завертелся на месте. Площадка была ровная, стихия тоже не грозила вмешаться. По крайней мере, пока.

Похоже, Аэро перенесся… на арену для боев.

Аэро начал припоминать уроки истории. Конструкция теперь казалась ему знакомой… Ну конечно же, это Колизей, древнеримский амфитеатр, на арене которого сражались гладиаторы.

Внезапно раздался злобный крик:

– Смерть дезертиру!

Прямо перед Аэро материализовалась Даника, вооруженная альшписом. Она ткнула Аэро в живот, но он успел превратить фальшион в щит и отвести удар. Брызнули золотистые искры. Скамьи в нишах тем временем заполнялись аватарами солдат, которые подключились к трансляции.

Даника быстро среагировала, и трибуны взорвались радостными возгласами.

– Смерть дезертиру! – кричали солдаты.

Зрители подхватили боевой клич Даники. Ободренная, чувствуя бурлящий в крови адреналин, Даника изящно завертелась и уже из новой стойки сделала повторный выпад, чуть не пронзив Аэро голову.

Аэро попятился и едва не потерял равновесие. Его накрыло холодной волной страха: с тех пор как они дрались последний раз, Даника свое мастерство повысила, тогда как Аэро, беглец, просто не мог позволить себе заниматься с оружием. Впервые в жизни он усомнился в победе.

«Звездное пекло! – выругался он про себя. – Да я уже проигрываю».

Не успел Аэро это подумать, как Даника атаковала.

Часть четвертая. Прегрешение

Воевать надо: мы защищаем свою жизнь и честь от убийцы, изувера и разрушителя. Однако не по душе мне ни сверкание острых мечей, ни посвист быстрых стрел, ни слава великого воителя. Все это надобно лишь затем, чтобы оборонить то, что мы обороняем…
Дж. Р. Р. Толкиен. «Две твердыни»[6]

Глава 30. Палата синода (узник)

– Подъемыши ограбили Десятый сектор!

Услышав тяжелые шаги и крики из палаты Синода, узник натянул цепи и приник ухом к толстой двери. Приглушенная, неразборчивая речь снова сменилась криками:

– На что им Склад запасных частей? Там же один старый хлам…

– Сколько вам еще говорить! Нечестивцы хотят распространить смуту и богохульство по всей колонии. Нельзя, чтобы эти новости стали известны, а то еще верный нам демос запаникует. Главный патрульный, можно сдержать волну?

Это говорил отец Флавий.

Узник отпрянул. Он не сразу набрался мужества, но в конце концов снова осторожно приник к двери. Кандалы больно впивались в запястья, когда он натягивал цепи, двигаясь ближе и вслушиваясь в обрывки разговора:

– …сменили коды на дверях сектора…

– …взяли в плен патрульных и держат в Инженерной…

– …Доки тоже захватили…

– …восстание набирает обороты…

На протяжении недель – а может, и месяцев? – узник не слышал в голосах советников такой тревоги. Такой неуверенности. Похоже, они боятся подъемышей. Возможно ли такое?

– Не пугайтесь, мои верные советники, – проговорил отец Флавий зычным голосом, каким читал проповеди. – Это не все новости: я обнаружил слабое место в планах мятежников. По моему приказу главный патрульный Уотерс арестовал детей некоторых членов демоса. Вытащил их прямо из квартир, посреди ночи…

– Детей демоса? Разумно ли это, отец Флавий?

Говорил советник Сиболд. В голове узника шевельнулось воспоминание: у советника был сын, Калеб, старший отпрыск… Однако ничего больше вспомнить не удалось.

– Сомневаетесь в моей тактике, советник? – раздраженно спросил отец Флавий. – С каких пор вас заботит судьба отродья программистов?

– Меня-то не заботит, – фыркнул советник Сиболд. – Мне плевать и на программистов, и на их отродье, но ведь этот цех предан вам. Что, если ваш поступок заставит их переступить черту? Времена темные, и демос уже неспокоен. Следует действовать осторожно.

– Полностью с вами согласен, – ответил отец Флавий, – и, собственно, поэтому прибегаю к крайним мерам. Я просил совета у Морского Оракула, и он ответил: грешники угрожают нам со всех сторон. Иного способа победить нет.

– Как вы поступите с детьми демоса? – спросил Сиболд.

– Я приказал главному патрульному пытать их, но пока не сильно, – грозным тоном ответил отец Флавий. – Их муки – ключ к нашему плану. Позже предлагаю устроить их родителям небольшую экскурсию в Тень.

Узник ждал, что советники снова начнут возмущаться, но те хранили молчание. Никто не смел перечить отцу Флавию.

– Тогда решено, – проговорил жрец. – Я велю Главному патрульному продолжать, как мы и условились. Да исполнится воля Оракула.

– Аминь, – хором отозвались советники.

Створки двери внезапно раздвинулись, и узник поспешно отполз назад, громко звеня цепями, чем только выдал себя. От сильного запаха одеколона защекотало в носу, и он несколько раз чихнул.

Отец Флавий вошел в личную комнату, мягко ступая по ковру.

– Ты что это, грешник, подслушивал? – насмешливо поинтересовался жрец. – Ты ведь знаешь, это строжайше запрещено. Совещания Синода – тайна.

– Нет, я – нет!.. – запинаясь, принялся оправдываться узник. – Сжальтесь, отче, прошу вас, сжальтесь надо мной!

– Ах ты, грязный еретик. – Отец Флавий схватил его за горло. – Своими грехами ты отрицаешь власть Оракула, – сказал он, все крепче сжимая руки.

Когда узник уже готов был потерять сознание, жрец отпустил его. Пленник рухнул на пол, хватая ртом воздух и вжимаясь в холодный, шелковистый ворс ковра.

– Спасибо, отче… за милосердие… – прохрипел он, подползая к жрецу и целуя ему ноги. – Да славится Оракул…

– Как тебя зовут? – спросил отец Флавий. Узник не ответил, и жрец ударил его ногой в подбородок. Искры брызнули из глаз несчастного.

– Грешник… Я – грешник, – пробормотал узник. В горле жгло, как будто он глотнул огненной воды. – Волей Оракула, грешникам не положено носить имен…

– Ну, проси меня, грешник.

– Нет… прошу… не надо… больше не надо…

Следующий удар пришелся по ребрам, вышибая воздух из легких. Другой – по спине, и узник, выгнувшись, закричал от боли.

– Ну, проси же, – велел жрец.

– Избейте меня… очистите от греха…

– Да исполнится воля Оракула.

– Аминь…

В самый разгар жестоких побоев, когда боль сделалась невыносимой, разум покинул узника, тело его распласталось на роскошном ковре. Калеб… Это имя снова всплыло в гаснущей памяти. Оно не давало узнику перешагнуть грань безумия, но тут его ударили по голове: перед глазами полыхнуло, а после мир стал погружаться во мрак – словно навсегда гасли автоматические огни.

И все же пленник держался.

Он хранил тайну.

Кандалы на запястьях уже свободно болтались: плоть усохла, остались кожа да кости, и при желании можно было освободиться. Узник слишком боялся Красного Плаща и не мог решиться на побег, но сейчас узнал кое-что важное. Подъемыши захватили Склад и Доки, а Синод никак не догадается об их истинной цели. Им и в голову не приходит, на что мятежникам сдался Десятый сектор и горы старого хлама.

Зато об этом догадался пленник.

Во тьме отчаяния забрезжил лучик надежды. Надежда велела сбросить оковы. Сказала, что он сумеет бежать из плена, что шанс представится скоро. Надо лишь подождать. Продержаться еще немного.

Глава 31. Это как посмотреть (Орден оружейников)

Старейшина Ордена вел своих братьев и сестер назад в Кузню. Шли они быстро и не без причины: мастера редко покидали свои владения – отчасти из суеверного страха, но в основном – из практических соображений. За машинами требовалось приглядывать постоянно, к тому же вне пределов цеха оружейники теряли неприкосновенность. Правда, времена наступили отчаянные и требовали отчаянных мер.

Наконец мастера остановились у двери цеха.

– Благодарю вас за службу, – тепло улыбаясь, обратился к часовым старый мастер. – Она неоценима. Разрешите пройти, капитан Закай?

– Разумеется, брат, – ответил Закай и сделал знак своим бойцам. Те опустили оружие и расступились перед оружейниками.

Старейшина подошел к двери и начал вводить сложный код, чтобы отпереть замок. Его пальцы порхали над золотистой поверхностью металла, а мысли были с Аэро. В этот момент он яростно сражается. Место для дуэли выбирали долго и остановились на римском Колизее: его арена была специально сконструирована для поединков, к тому же там не помешает окружающая среда. Аэро – сильнее Да-ники и победит ее в честном бою, а значит, место для него благоприятное.

К немалому удивлению старейшины, Виник с легкостью согласился с выбором Ордена, однако, если подумать, это логично: Колизей – одна из самых прославленных арен. На ней погибло свыше четырехсот тысяч гладиаторов, множество рабов и больше миллиона зверей. А еще там прекрасный вид – те, кто решил подключиться к трансляции, смогут беспрепятственно наблюдать бой со зрительских мест. То, что к трансляции подключились многие, было видно по пустым коридорам корабля.

Наконец старейшина разблокировал замок: створки текуче ушли в стены, и в лицо ударила волна теплого воздуха. Оружейник вдохнул его и расслабился. Он только теперь осознал, как сильно напрягся, пока был в отлучке. А еще он чувствовал, что нужно срочно заняться станками. Он уже шагнул за порог, когда что-то острое вонзилось ему в спину. Закричав от боли, старик развернулся… и увидел майора Райт.

– Как ощущения, брат?

Вооруженная наньдао – саблей с гардой, – она злобно усмехнулась. Острие клинка обагрилось кровью. Его кровью, понял старейшина, падая на колени. Из глубокой раны в спине хлестала кровь.

– Орден неприкосновенен… – пораженно пробормотал он.

– Вы утратили неприкосновенность, покинув свою драгоценную Кузню, – насмешливо произнес Виник и встал над оружейником, отбрасывая на него длинную тень. – Вы предали меня, дав укрытие дезертиру. Орден поплатится за измену.

– Но… кто станет заряжать вам фальшионы? – захлебываясь кровью, ахнул мастер. Он хватался за спину, будто мог закрыть рану.

Кругом раздавались крики и тяжелое дыхание – шел бой. Хотя нет, какой же это бой? В бою стороны сражаются, звенит металл и сыплют искры, а в цеху устроили бойню. Орден был безоружен, мастера даже не умели сражаться. Майоры попросту резали их теми самыми клинками, которые Орден так умело изготовил для них.

– О, не переживайте, – ответил Виник. – Кое-кого я оставлю в живых и сделаю рабами. Тех, кто помоложе, кому вы еще не промыли мозги и не настроили против меня. А если и они откажутся заряжать фальшионы – всегда есть пытки. Они очень убедительны.

– Так… нельзя…

Чувствуя, как покидает его жизнь, оружейник завалился набок, ударившись щекой о холодный пол. В глазах помутнело. Кровь больше не хлестала фонтаном, а текла слабеньким ручейком, однако то был не знак улучшения.

– Это как посмотреть, – возразил Виник, поигрывая фальшионом. – Историю пишут победители. – Он наклонился к оружейнику, и его лицо исказила жуткая усмешка. – Ты ведь не думал, что я вот так просто соглашусь на ваши условия, а? Позволю дезертиру победить и завоевать свободу, чтобы он потом шлялся по моему кораблю?

– Суд… это уловка…

До старого мастера начало доходить, какой блестящий план провернул Виник и почему он с такой легкостью пошел на сделку. Суд поединком – это отвлекающий маневр. Сейчас почти все солдаты подключены к трансляции, и Виник может творить беззаконие – никто, даже те, кто еще сохранил верность Ордену, не помешает ему. А еще он получил легкий способ избавиться от майора Ротман – за то, что подвела его, не сумев казнить Аэро, пока был шанс.

– Умно, не находишь? – спросил Виник. – Когда суд закончится, я скормлю своим солдатам легенду, которую им положено знать. Совсем как ту, в которой Аэро Райт убил Верховного командующего Бриллштейна и присвоил себе Маяк.

– Аэро… убьет ее… – слабеющим голосом предупредил оружейник.

В ответ Виник расхохотался:

– Простите, но я вас огорчу, брат: дуэль никто не переживет. Я им такое приготовил… Оба бойца погибнут, совсем как гладиаторы в древности, и зрелище не отпустит никого, до самого конца.

Он поморщился, оглядев сцену побоища в коридоре.

Старик хотел предупредить, что Виник поплатится за свои дела, что солдаты сумеют распознать ложь, что история всегда карала убийц и предателей, что преступники всегда платят по счетам. Но знал, что все это – не так.

– Во имя звезд… катись в пекло… – прошептал он.

– Глупый старикашка, – хмыкнул Виник и оставил старейшину умирать посреди коридора.

Дыхание мастера сделалось прерывистым и неровным. Его названые братья и сестры лежали кругом в неестественных позах, на их лицах застыли ужас и боль, а багряные мантии пропитались кровью. Нескольких молодых оружейников в оковах уводили прочь из Кузни.

В коридоре появился майор Дойл. Осторожно, стараясь не замарать ботинки в крови, он приблизился к Винику и отдал честь.

– Сэр, дуэль проходит по плану, – доложил он. – В сеть загрузилось рекордное число зрителей. Почти все наши солдаты смотрят. К счастью, на бой стоит посмотреть: бойцы дерутся на равных. Майор Ротман бьется лучше, чем можно было ожидать. Мы думали, она и десяти минут не продержится, но если будет продолжать в том же духе, то может и убить мальчишку.

Виник пожал плечами:

– Мне все равно, они оба не нужны. Девчонка слишком часто подводила меня. Задайте параметры вмешательства. Когда все закончится, зайдите в камеру мальчишки и заберите Маяк.

– Есть, сэр, – ответил Дойл. – Что потом прикажете делать с телами?

– Обойдемся без участия врачей: весь корабль узнает, что бойцы погибли в симуляции, так что официальная аутопсия не нужна. Отправьте тела прямиком в крематорий.

– Так точно, сэр. – Дойл достал планшет, набрал какую-то команду и снова обратился к Винику: – Вмешательство фона запущено. Об исходе поединка можно не волноваться.

Виник кивнул:

– Составите официальный рапорт, майор?

– Орден оружейников воспользовался поединком как отвлекающим маневром и внезапно напал на мостик, – непринужденно принялся сочинять Дойл. – Они вооружились новыми фальшионами, которые должны были изготовить для войны с Четвертым ковчегом. Мы были вынуждены дать отпор предателям.

– Отлично, майор, – похвалил Виник. – Вольно.

Старейшина все слышал, лежа на полу, под ногами у Дойла и Виника. Эти двое ушли, оставив его умирать, а потом произошло нечто, во что старик не сразу поверил, решив сначала, что это воображение, предсмертная галлюцинация: смутная фигура склонилась над нам и ласково погладила по лбу холодной рукой.

– Мне очень жаль, брат, – тихо прошептал капитан Закай и скорбно поморщился. – Я не знал, что затевал Виник.

Закай был среди тех, кто охранял вход в Кузню. Вот он тревожно огляделся: майоры были слишком заняты – уводили пленных мастеров или забирали трупы – и ничего не заметили.

– Приведи помощь… быстрее… – с трудом выговорил оружейник. – Аэро… спаси его…

Закай кивнул:

– Уйдите с миром, брат. Не противьтесь.

Выпрямившись, Закай незаметно отошел в сторону и со всех ног помчался прочь. Оружейник вздохнул, содрогаясь всем телом; он из последних сил держал глаза открытыми и успел разглядеть, как уносится по коридору Закай.

Глава 32. Особый гость (Ищунья)

– Это подло, так нельзя, – умоляла Ищунья. Попятившись, она уперлась спиной в стену. Бежать было некуда, ее обуял страх. Маяк пульсировал быстрее и ярче, и глаза хилов, отражая его свет, горели кроваво-красными огоньками. Вооруженные ножами и копьями, они подступали к Ищунье, а Корнерой следил за происходящим со своего трона.

Долго ли он готовил эту ловушку?

Ищунья озиралась в поисках чего-то – хоть чего-нибудь, – что можно было бы использовать как оружие. Тщетно: полы вымели, даже косточки не осталось. Хилы тем временем подступали все ближе.

– Не слушайте Корнероя, – снова воззвала она к ним. – Хилы лучше силов. Нам не нужны пиры, мы и без них можем выжить. Еды много. А стоит подняться в Светлый Край, и ее станет еще больше…

– Молчать, – взревел Корнерой, обнажив зубы. – Ты предала стаю. Примкнула к силам. Украла Золотой Круг и бежала, бросив нас умирать в Темноте. Но мы восстали и выжили.

Потрясенная злобой в его голосе, Ищунья даже испытала стыд.

– Нет, все было не так, – запинаясь, проговорила она. В спину ей впивался холодный камень. – Я обещала вернуться и вывести всех из Темноты под Землей, чтобы мы снова обрели родной дом.

– Ложь! Не слушайте ее, – завопил Корнерой. – Наш дом – в Темноте под Землей. – Он сделал жест хилам. – Взять ее, живо.

Костолом ударил, метя Ищунье ножом в шею, но она ловко отскочила в сторону. Заостренная кость чиркнула по стене.

Полукруг хилов сжимался. В их глазах Ищунья видела голод и жажду крови. Она принялась соображать…

– У меня Золотой Круг, – показала она пульсирующий светом браслет.

Хилы притихли: Маяк все же много для них значил, они веками молились на него.

– Это ненадолго, – предупредил Корнерой. – Ищунья – вор, украла Золотой Круг с алтаря. Хилы, надо убить ее и вернуть Круг на место.

– Мы поклоняемся Свету во Тьме, – в унисон пропели хилы. – Да не угаснет Свет, пока мы живы.

Корнерой наконец покинул трон и сошел с возвышения.

– Темнота под Землей – вот наш родной дом. А байки Ищуньи про Светлый Край – грязное и мерзкое вранье! Темнота породила нас. Мы живем в Темноте, и в ней нам суждено умереть.

– Аминь, – пропели хилы.

Полукруг сжимался. Костолом жестом подозвал сородичей, вооруженных копьями. Взгляды у них были остекленевшие, пустые. Безнадежно, подумала Ищунья. Они сделают все, что Корнерой им скажет. Сами не думают. Слабые и безвольные создания. Все, кроме одного…

Ищунья поискала его взглядом – и нашла.

– Ползун! – закричала она. – Дай мне рюкзак!

Хилы оторопели, но Ползун все понял: кинулся в угол и, забрав там рюкзак Ищуньи, протолкался к ней и встал у алтаря.

– Прости, – шепнул он, поспешно отдавая рюкзак Ищунье. – Не знал, что затеял Корнерой.

Новое предательство еще больше разозлило вожака.

– Хилы, убить обоих!

Ищунья запустила руку в рюкзак и порылась там, пока не нащупала острые грани нужного ей предмета. Вытащила его и подняла высоко над головой. Свет Маяка отражался от потемневшей металлической рамки. «Теперь они послушают тебя, – сказал в голове Джаред. – Расскажи им все… Расскажи, откуда я родом».

– Слушайте, хилы, – начала Ищунья, чувствуя, что Джаред с ней, поддерживает ее. – Я и сама не верила в истории о Светлом Крае, пока не надела Маяк. Я увидела мир до Конца, мир, где люди жили, пока не бежали в Темноту под Землю. Мы – родом из Светлого Края.

Ищунья передала фото в рамке Ползуну, который рассмотрел его и отдал ближайшему хилу. Это была самка. Она нервно и испуганно взглянула на Корнероя – тот вернулся на трон и орал, требуя убить предателей. Однако любопытство взяло верх: хилячка схватила фото и впилась глазами в изображение Джареда и его матери.

– Остановите ее, – вопил Корнерой, тряся брылками и срывая голос. – Ищунья – дрянная врунья! Это обман! Грязный, подлый обман!

Хилы его не слушали. Они передавали снимок по кругу, сгрудившись, рассматривали его, гладили стекло, стирая с него пыль. Возбужденно перешептывались, совершенно забыв о пире.

– Светлый Край… Светлый Край…

Казалось, до этого они были скованы неким заклятием, и вот оно пало.

Ползун бросил взгляд на Ищунью и произнес, обращаясь к стае:

– Хилы, слушайте Ищунью! – Его голос звучал громко и ясно. – Она из нашей стаи, она – хил! Она восстала против силов и вышла в Светлый Край. Она и нас поведет наверх.

Костолом взглянул на нее и бросил нож. Его примеру, разоружаясь, последовала вся стая. Копья и ножи, гремя, полетели на пол.

– Стойте… не слушайте… Ищунья лжет, она подлая, – севшим голосом продолжал кричать Корнерой, укрывшись за троном. Однако стая больше его не слушала.

Ищунья, видя, что момент настал, взобралась на трон и вскинула руку. Маяк загорелся ярче, пульсируя изумрудным светом.

– Мы не были рождены в Темноте. Мы – дети Света! Мы можем снова к нему вернуться… но…

– В чем дело, Ищунья? – спросил Ползун. – Что не так?

– Не мы одни такие, – продолжила она. – Есть и другие… дурные, вроде силов… только хуже. У них злые сердца. Если мы не вернемся в Светлый Край и не дадим отпор, коммандер Драккен все разрушит.

Маяк полыхнул, и на мгновение Ищунья ощутила биение черного сердца Драккена как своего собственного. Это длилось недолго, но все же ошеломляло.

«Он близко, – сообщил Джаред. – И с каждой секундой все ближе».

Корнерой выполз из-за трона.

– Хилы, надо остаться в Темноте под Землей. Тут безопаснее… В Светлом Краю – смерть. Свет жжет. Сами слышали Ищунью… Тот, кто хуже силов, идет нас уничтожить.

Послышался обеспокоенный ропот.

– Останемся внизу и на время спасемся, – согласилась Ищунья, – но Драккен отыщет все Ковчеги и уничтожит нас. Он уже идет.

Тронный зал погрузился в молчание. Ищунья видела, что теряет стаю: страх пересиливал любопытство.

– А… откуда тебе знать, что этот сил идет за нами? – спросила та, что первой после Ползуна взглянула на фото. – Ты точно уверена?

– Я его чувствую, – ответила Ищунья, – через Золотой Круг. У него – такой же. Он украл мои воспоминания, знает, откуда я. Он обещал уничтожить наш дом. Хилы мои, Темнота под Землей больше нас не укроет.

Страх по-прежнему не отпускал стаю, однако тут на трон рядом с Ищуньей взгромоздился Ползун.

– Хилы, мы восстали против силов, а ведь они были крупнее. Но мы победили. Вместе мы сильнее тех, кто хочет уничтожить нас. Надо идти за Ищуньей, вернуться в Светлый Край.

Когда смолкло эхо его голоса, зал снова погрузился в молчание.

А потом – топ!

Самка, что первой увидела снимок, ударила ногой по полу. Постепенно, удар за ударом, по одному к ней присоединились и остальные. Топот становился все громче. Даже Костолом застучал ногой по полу. Ищунья чувствовала отголоски топота, как биение второго сердца, что придавало сил. Она взглядом обвела стаю.

– Если хотим выжить, мы должны быть едины, – сказала она. – Ну что, пойдете за мной в Светлый Край? Сразитесь с Драккеном?

Топот заглушил все прочие звуки, и в этот момент Ищунья твердо поняла: ее народ покинет наконец Темноту под Землей.

Глава 33. Вмешательство фона (майор Даника Ротман)

Даника приперла Аэро к стенке. Пока ее противник был в изгнании, а его фальшион терял заряд, она почти все время тренировалась в симуляторе и отточила навыки. Фальшион в ее руках порхал, как перышко. Вот она сделала выпад, но Аэро в последний миг уклонился, и острие копья врезалось в камень. Посыпались искры. Трибуны одобрительно взревели, скандируя:

– Да-ни-ка! Да-ни-ка!

Даника оглядела гудящий, сотрясающийся от криков Колизей и подумала: «Да тут, наверное, весь корабль». Опьяненная успехом, она отвлеклась, и Аэро воспользовался этим: отступил в сторону.

– Послушай, ты ведь не обязана, – обратился он к Данике. По шее у него, пятная десантный костюм, стекали струйки пота. На арене негде было укрыться от палящего солнца. Фальшион в руке дезертира задрожал и пошел рябью.

– Не обязана – что? – насмешливо спросила Даника, делая еще выпад. Аэро едва успел превратить фальшион в щит и закрыться. Оружие в его руке замедлилось.

– Драться со мной, – тяжело дыша, произнес Аэро. – Я же знаю, ты просто следуешь приказам Верховного командующего, но он меня подставил. Я не убивал своего отца. Это Виник…

– Лжешь! – завопила Даника и бросилась на него.

Аэро продолжал отражать ее удары, прикрываясь щитом. Аватары разочарованно гудели и плевались: они-то жаждали увидеть настоящий бой, а не игру в одни ворота.

– Я не лгу, – попятился Аэро. – Нам угрожает Четвертый ковчег. Надо объединиться против него, иначе всех ждет смерть.

– Это, – помедлив, сказала Даника, – к суду не относится.

– Еще как относится, – возразил Аэро, продолжая отступать. – Я не враг вам. Бояться надо коммандера Драккена! У него огромный арсенал: оружие, от которого мы отказались еще тысячу лет назад. У нас нет шанса выстоять, если только не объединим Ковчеги.

– Вот прикончу тебя – и мы им займемся.

Она ударила и чуть было не поразила Аэро в плечо, но он успел закрыться. Он так и отходил, не атакуя в ответ.

– Черт подери, хватит бегать, как трус, дерись уже! – зло процедила Даника, с каждой секундой теряя к нему всякое уважение.

Толпа загудела еще громче:

– Бо-ю! Бо-ю!

– Ты совершаешь большую ошибку, – сказал Аэро, отступив еще на несколько шагов.

Даника холодно рассмеялась:

– В изгнании ты забывал упражняться. Поверить не могу, что меня хотели свести с таким трусом и дезертиром.

На лице Аэро отразилась боль.

– Мне это наречение нравилось не больше, чем тебе. Нами управляют, запрещают любить и выражать чувства. Решают за нас, с кем быть… где и когда. Ты этого хочешь?

– Эмоции – угроза безопасности.

Аэро покачал головой:

– Нет, все не так. Послушай, есть иной путь. Я был на Земле и все видел… Я начал чувствовать. Повстречал кое-кого: эта девушка не из нашего мира, ее дом – другой. Можно выбирать, с кем хочешь быть…

– Заткнись! – заорала Даника и ударила. На этот раз ей удалось задеть Аэро: острие альшписа пронзило бедро, брызнула кровь. Но Аэро щита не опустил.

Жаль, подумала Даника, когда копье снова отскочило от золотистой поверхности. Она усилила напор, коля и заставляя Аэро пятиться.

– Я не стану биться с вами, майор, – сказал он. – По какому праву они стравили нас? Вы мне не враг – лишь солдат, исполняющий приказы.

– Ты так говоришь, потому что проигрываешь, – зашипела Даника и ударила его в другую ногу. Костюм Аэро пропитался потом и кровью.

– Я устал воевать со своим же народом. Тебе не обязательно следовать приказам Виника. Я знаю, ты боишься, что если не убьешь меня, тебя сочтут недостойной – как твою сестру. Я соболезную тебе, жаль, что так вышло с Лиллиан, но ты – не она…

– Как ты смеешь произносить ее имя? – взвизгнула Даника и покраснела от стыда. – И как ты посмел влезать в мое личное дело? Это запрещено.

– Я и не смотрел твое дело. Оружейники ведут собственные записи. Да я и сам помню… Лиллиан схватили и изгнали…

Из глаз потекли слезы, и Даника пришла в ярость, разозлилась на собственное тело – за то, что предало.

– Ты ничего не знаешь! Не знаешь, каково это, когда твой кровный родственник предает семью и генетическую линию! Когда на твоем деле – черная метка, которую не стереть!

Аэро покачал головой:

– Ты права, не знаю. Это не со мной произошло… но ты все это пережила, верно? Ты не забыла Лиллиан. Она поступила неправильно, но ведь она была слишком молода и боялась. Смерти она не заслуживала. Теперь-то я это понимаю: я побывал за пределами колонии и узнал, что можно жить иначе. Иначе и лучше.

– Лжешь, – крикнула Даника. – Виник предупреждал, что ты попытаешься обмануть меня.

Аэро сокрушенно покачал головой:

– Это не уловка. Это – правда.

Даника попыталась задавить в себе проснувшиеся чувства, но у нее закружилась голова. Она поскользнулась на песке – всего на мгновение утратила равновесие, но это было мгновение слабости. Аэро мог бы им воспользоваться, однако стоял на месте. Неотрывно глядел на Данику, сохраняя фальшион в форме щита.

– Трус! – разочарованно гудела толпа. – Дезертир!

– Почему ты не убил меня? – недоуменно спросила Даника, восстановив равновесие. Она так сильно стиснула древко копья, что побелели костяшки пальцев. – Я же поскользнулась, ты мог сменить щит на меч и закончить бой одним ударом.

– Я же сказал, – упрямо повторил Аэро, – что не хочу тебя убивать. Обещал кое-кому.

Говоря это, он изменился в лице – было видно, что он испытывает какие-то чувства. Даника рассвирепела.

– Ты про ту девчонку, да? – сквозь зубы процедила она. – Ради которой ты нас и бросил?

– Я покинул корабль, потому что Виник меня изгнал. Но я искал ее, да.

Толпа гудела еще громче. Послышались призывы: убить труса. Потом зрители снова принялись скандировать:

– Да-ни-ка! Да-ни-ка!

– Ты эмоционально нестабилен и опасен, – сказала Даника, вскидывая фальшион. – И за это умрешь. Никакой пощады перед лицом слабости.

Она взвилась в воздух и мощно ударила сверху вниз. Копье врезалось в щит в фонтане искр и выбило фальшион из рук противника. Оружие упало на песок в нескольких шагах от Аэро и задрожало, грозя расплавиться. Даника увидела глаза Аэро: в них читался страх, – и это добавило ей решимости.

– Смерть дезертиру, – наслаждаясь моментом, холодно произнесла Даника и занесла копье.

Внезапно арена задрожала под ногами. Раздался хриплый нечеловеческий визг, от которого зазвенело в ушах. Толпа притихла.

– Это еще что? – Даника принялась лихорадочно озираться.

– Будь ты проклят, Виник, – сказал Аэро. – Задействовал фон…

Арену еще раз тряхнуло. Даника, не устояв, упала, но перекатилась и встала на ноги. Аэро тоже кувыркнулся, подобрав фальшион, и вскочил на ноги. Он придал оружию форму палаша – клинок отреагировал мгновенно, без малейшей задержки. Сам Аэро уже не задыхался, оправился.

«Так он притворился, что проигрывает?» – догадалась Даника.

Додумать она не успела, потому что снова упала: арена пришла в движение, в центре открылся люк, и из него наверх поднялось нечто огромное и прямоугольное. Взметнулось облако пыли, и вновь раздался пронзительный скрежет. Даника зажала уши. Когда же пыль наконец осела, она увидела золотую клетку: за прутьями мелькали усеянный шипами хвост, мощные зубы и острые как бритва когти. Внезапно наружу вырвался поток пламени.

Аэро нырнул в сторону и принялся кататься по песку, сбивая пламя – его все же задело. Дверь клетки медленно открылась, и из нее, плюясь огнем из пасти… нет, из пастей, вылезло невиданное создание.

Трехголовое.

Одна голова – змеиная, вторая – львиная, а третья – козлиная.

И все они дышали пламенем.

Обрадованная толпа взревела. Зрители вскочили с мест, желая получше разглядеть, что творится внизу. Даника с ужасом взирала на чудовище, ее окатило волной жара, глаза заслезились. Тогда она превратила фальшион в щит и спряталась за ним.

– Звездное пекло, это еще что такое? – пятясь, пробормотала Даника.

В следующий миг над головой у нее просвистел чешуйчатый хвост. Даника едва успела пригнуться. Затем чудовище кинулось к Аэро, снова издало злобный рев и выдохнуло три струи пламени.

Глава 34. Доки (Джона Джексон)

В Доках вовсю кипела работа: между строящимися субмаринами сновали мятежники, изгои таскали инструменты и развозили на тележках детали, а мастера-инженеры, отвечавшие за самую мудреную часть операции «Подъем», сваривали части машин в единое герметичное целое.

– Восемь тонн на квадратный дюйм, – прошептал Джона, вцепившись в стопку чертежей, как в талисман, ограждающий от злых духов. Субмаринам предстояло быстро, выдерживая чудовищное давление, проплыть определенное расстояние на глубине, а после всплыть на Поверхность.

Эта ужасная цифра преследовала Джону, не давая покоя ни днем, когда он бродил туда-сюда, наблюдая за строительством, ни ночью, когда спал и видел кошмары. На глубине можно погибнуть множеством красочных способов, но больше всего Джону пугало давление. Достаточно одного изъяна в корпусе подлодки, небольшого огреха в конструкции, и судно расплющит. Оно даже толком от колонии отплыть не успеет.

Зазвучал, требуя внимания, знакомый голос:

– Джона Джексон, как продвигается операция «Подъем»? – поинтересовалась Моди, отодвигая плотный брезентовый полог и заглядывая в Доки. Следом за ней шли Грили и его отряд громил, вооруженных шоковыми дубинками. С брезентовой ширмы так и не сняли старые предупредительные надписи, которые Джона повесил, когда строил прототип субмарины, чтобы отпугивать патрульных и членов Синода:

ОПАСНО!

Угроза обрушения

ВХОД ВОСПРЕЩЕН

(приказом инженеров)

– Дело идет, – отрапортовал Джона. – Правда, не так быстро, как хотелось бы.

Моди окинула взглядом ближайшую субмарину: корпус почти собрали, носовую и хвостовую части уже заварили, а в кабине поставили панель управления и сиденье. Из-под электродов, шипя, летели искры. Джона вдохнул резкий сернистый запах расплавленного металла. В носу, конечно, щекотало, но Джоне запах нравился.

– Вон та кроха с электродом – Шарлотта? – спросила Моди.

Шарлотта откинула с лица маску. Электрод у нее в руке все еще светился темно-красным.

– Так точно, шеф, – ответила она. Длинные волосы девушка собрала в хвост на затылке. Со лба у нее капал пот, но на губах играла широкая улыбка. – За Поверхность!

– Так держать, малышка, – отдала честь Моди. Шарлотта снова опустила маску и склонилась над тлеющим швом: поднесла к нему электрод, и вокруг ее миниатюрной фигурки снова заплясали искры.

– Прирожденный инженер, – с гордостью заметил Джона, однако это чувство тут же сменилось тоской. Шарлотта напомнила ему о Майре – у нее тоже был талант к этому ремеслу. Джона вместе с Моди отправился прогуляться по Докам, проверить, как идут дела. По пути они осмотрели и другие строящиеся субмарины.

– Отличная работа, – похвалила Моди. – Флот растет. Честно скажу, при виде груды запчастей меня взяли сомнения…

– Не тебя первую, – ответил Джона. – Когда я только поделился мыслями с Деккером, он решил, что я из ума выжил. Он, правда, выразился гораздо красочнее.

– Вот уж не сомневаюсь! – хохотнула Моди. – Он, может, и был демосом, но ругался, как изгой. Частенько ко мне на Базаре заглядывал: любил мои сладости и огненную воду.

– Бьюсь об заклад, то и другое он любил одинаково.

Грили шел сзади, ведя отряд телохранителей и держась от подлодок на почтительном расстоянии. Поглядывая на суда, он крутил ладонью у груди.

– Что там Синод, не известно? – спросил Джона.

– Вчера братец передал весточку, – понизив голос, сообщила Моди. – Узнав, что мы обнесли один сектор и захватили другой, Синод пришел в ярость.

– Хотел бы я видеть рожу отца Флавия, – усмехнулся Джона и тут же, сделавшись серьезным, добавил: – Он, кстати, ничего интересного не сказал?

– К счастью, советники пока не догадались о наших намерениях. Им невдомек, чем для нас ценны эти два сектора. Думают, что мы просто распространяем в колонии смуту. Им и в голову не пришло, что мы собираемся наверх. Это – наш козырь.

– Их неведение – для нас благо, – согласился Джона, не веря, что сам произнес подобное. – Чем дольше Синод ничего не знает, тем лучше. Будет время. А что твой брат? Ему ничего не грозит?

– Пока нет, – ответила Моди, но взгляд у нее был напряженный. – Хвала Святому Морю, отец Флавий не понял еще, что мы родственники. Риск велик, но братец слишком ценен как шпион. Без такого человека не обойтись.

Дойдя до конца сектора, они развернулись и осмотрелись: кругом суетились подъемыши, гремели молоты, раздавались приказы, шипели искры. Чуть ниже уровнем ждали десять пустых шлюзов, в каждый из которых скоро предстояло спустить по судну, забитому перепуганными, устремившимися на Поверхность беглецами.

– Вот уж не думала, что доживу до такого, – тихо призналась Моди, окидывая взглядом Доки. – А если бы и дожила, при иных обстоятельствах, то решила бы, что грядет конец света.

– Так нашему свету и правда конец, – сказал Джона. – В некотором смысле.

– Построим новый, на суше. На костях предков, да упокоит Оракул их души. Твой флот доставит нас наверх.

* * *

От усталости Джона едва держался на ногах, но брел потайным путем, по трубам, назад в Инженерную. Впереди, спасаясь от света фонарика, юркнула во тьму крыса. Джона вспомнил, как однажды, когда Майра была еще маленькой, достал пакет борной кислоты и направился с ним к выходу из дома. Майра заметила это и взмолилась:

– Не надо, папа, не убивай их, прошу тебя.

– С какой стати? – спросил тогда Джона, поднося руку к сканеру.

Майра бросилась ему наперерез, загородив проход.

– Они – особенные.

– Особенные? – фыркнул Джона. – Скорее уж опасные. Эти мерзкие твари разносят по всей колонии заразу. К тому же грызут проводку и сводят с ума моих людей.

– Да они чище инженеров, – не уступала Майра. – Ройстон месяцами не моется, я его по запаху издалека узнаю.

Джона невольно рассмеялся:

– Что есть, то есть.

– А крысы – особенные, – продолжала Майра, не двигаясь с места. – Они, как и мы, – выживальщики. Заслуживают жить здесь не меньше нашего.

Они спорили еще несколько минут, и Джона проиграл дочери по всем статьям. Потом, окончательно опоздав на работу, выбросил борную кислоту в мусоропровод и побрел в Инженерную. Велел Ройстону расставить у пучков проводки несмертельные ловушки, и вскоре крысы научились избегать этих зон. Джона не мог не признать: они – умные создания. Видимо, Майра была права на их счет, может, они и правда заслуживали права жить.

Наконец он добрался до решетки-выхода. Открыв люк и протиснувшись в него, Джона спрыгнул в Инженерную. В секторе было темно: автоматические огни погасли, а из дальнего конца, где в три яруса высились койки, уже слышался храп. Джона знал, что и ему надо поспать, – завтра предстоит долгий день. Рано утром зажгутся лампы, и придется снова идти в Доки, однако он никак не мог успокоиться. Страх не дал бы заснуть.

В его бывшем кабинете горел свет. Джона толкнул дверь и вошел: Моди склонилась над планами, готовя набег на Ферму, которую бдительно охраняли патрульные.

– Джона, а ты чего не спишь в этот темный час? – От выпитого она раскраснелась. Подвинула ему пустую кружку, но Джона протестующе вскинул руки. – Не смей отказывать пожилой даме. К тому же расслабишься и скорее уснешь.

– Пожилой даме? – хмыкнул Джона. – Да тебе от силы сорок дашь.

– Сорок? – насмешливо уточнила Моди. – Брешешь, как член Синода. К тому же мой возраст имеет свои преимущества. – Откупорив бутылку, она плеснула в кружку ярко-красной жидкости. – Люди тебя недооценивают. Или еще лучше: совсем не замечают. Ты словно невидимка. К тому же тебя жалеют, выполняют твои причуды.

– Ну, за преклонный возраст, – произнес Джона, отхлебнул из кружки, но сразу закашлялся, из глаз брызнули слезы. – Святое Море, ты что, отравить меня вздумала?

– Это моя особенная настойка, для доброго сна, – ответила Моди, спокойно отпивая из своей кружки. – Тройной крепости. Я тут припрятала запасик, а то Грили все высосет.

– Это правильно, – хрипло заметил Джона. – А то еще помрет, бедняга.

Моди хихикнула:

– Одним самогоном его не проймешь.

– Тогда за Грили, – сказал, поднимая кружку, Джона.

Чокнулись, выпили и замолчали. Тишина окутала кабинет – такая знакомая и приятная. Джона слышал тихое шипение «Анимуса», что вырабатывал тепло и кислород. Убаюканный спиртным и мягкими звуками, Джона начал уже клевать носом, но тут понял, что в секторе наступила зловещая тишина.

Шипение смолкло.

Джона вскочил, опрокинув кружку: пойло растеклось, замочив карты.

– В чем дело, Джона? – поняв, что что-то не так, спросила Моди.

– «Анимус»…

Не успел он договорить, как завопила сирена тревоги. Уровень кислорода начал падать. Джона бросился в цех, туда, где стоял «Анимус». Обычно машина растягивалась и сокращалась, нагнетая тепло и кислород, поддерживая в колонии жизнь, но сейчас не двигалась. Не работала.

– Ну же, дружище, – бормотал Джона. – Только не сейчас, не надо.

Он провел руками по корпусу, инстинктивно пытаясь нащупать рычаги, кнопки, швы, но поверхность машины была идеально гладкой. Джона не знал, как древний механизм устроен внутри, и потому не мог его починить. Подбежала Моди.

– Что случилось, Джона? – прошептала она дрожащим от страха голосом.

– Не знаю, – с отчаянием ответил Джона. – Но она больше не работает.

Разбуженные сигналом тревоги собрались мятежники. Все смотрели на «Анимус». Люди поняли, что означают тишина и сирена.

– Гипоксия… – раздались испуганные шепотки.

– Кислород заканчивается…

– Да нет, главный инженер починит…

Матери и отцы прижимали к себе детей. Джона буквально кожей чувствовал их страх – как волны холодного воздуха. Он все гладил корпус машины, шепча ей:

– Во имя Оракула, не сдавайся, не сейчас. Нам бы еще немного времени.

«Анимус» не откликался. Сирена все выла.

В отчаянии, Джона ударил по машине ногой. Он не хотел, к тому же чуть не сломал ногу, зато «Анимус» внезапно скрежетнул… и снова задышал. Миг – и сирена умолкла. Уровень кислорода пополз вверх.

– Святое Море, пронесло, – чуть слышно пробормотал Джона, припадая на ушибленную ногу.

Толпа взорвалась радостными криками:

– Да здравствует главный инженер! Джона Джексон!

Моди похлопала его по спине:

– Джона, ты его починил!

Грили пристыженно подвинулся к нему бочком:

– Прости, что сомневался в плане Моди вытащить тебя из Тени. Если бы не твой цех, мы бы уже задохнулись.

– Спасибо, – вяло поблагодарил его Джона. Его талант тут был ни при чем, ему просто повезло. Хуже того, Джона не знал, как предотвратить поломки в будущем. Впрочем, он не хотел, чтобы Грили и мятежники запаниковали, а потому держал рот на замке.

Однако Моди было не провести. Она все поняла по его лицу.

– Надо торопиться, да? – продолжая улыбаться, шепнула она.

– Боюсь, что да, – также шепотом ответил Джона. – Это может повториться…

Их перебил громкий стук в дверь.

– Еще беглецы, просят убежища, – крикнул со сторожевого поста Прэтт. Щурясь, он смотрел на специальный экран, установленный программистами, чтобы наблюдать за происходящим снаружи. – Одни и без оружия. Ни патрульных, ни Красных Плащей не видно.

– Впусти их, Прэтт, – велела Моди, поспешив к нему.

Прэтт сунул руку под сканер, и тот пискнул в знак подтверждения, дверь сектора открылась. Беглецы ворвались внутрь – и Джона их моментально признал: советник Сиболд и его жена. С собой они привели двоих младших детей: мальчика и совсем крохотную девочку, грудного младенца. Старший сын Сиболдов бежал вместе с Майрой на Поверхность.

– Во имя Оракула, они же кратос, – пораженно зашептались в толпе.

Следом за ними в сектор вошел еще человек: широкоплечий, но истощенный, лицо в шрамах и синяках, заросшее всклокоченной бородой. Кто это? Еще один член семьи?

– Что привело вас в наш сектор, советник? – спросила Моди, уперев руки в бока и впиваясь в Сиболда взглядом. В ее голосе не было и намека на гостеприимство.

– Прошу вас, мы ищем убежища, – взмолился Сиболд. – С тех самых пор, как Калеб бежал, меня одолевали сомнения. Они, словно вода, подточили мою веру, и я больше не могу от них отмахиваться. Отец Флавий лишился рассудка, он приказал патрульным пытать детей демоса.

– Снова? – пораженно зашептались мятежники.

– Утопить этого грешника! – вскричал Грили.

Сиболд покровительственно взял супругу под руку. Та уставилась на здоровенного изгоя и сильнее прижала к себе малютку дочь. Девочка испуганно заревела. Семейство Сиболдов выглядело изнуренным и перепуганным.

– Прошу вас, помилуйте, – умолял бывший член Синода.

– Советник Сиболд, – глядя ему в глаза, произнесла Моди, – вашей семье предоставят убежище. – Она посмотрела на его супругу. – Не бойтесь Грили, миссис Сиболд. С виду он грозный, но на деле – слаще любой из моих конфет.

Сынишка Сиболдов, услышав о сладостях, встрепенулся, и Моди угостила его конфеткой.

– Не бойся, малец. – Она ласково потрепала его по голове. – С нами ты в безопасности. Клянусь, мы о тебе хорошо позаботимся.

– Хвала Оракулу, – сказал Сиболд. – Послушайте, отец Флавий планирует тайную операцию. Он вскрыл слабость в ваших планах, хотя мне и неизвестно какую. Это как-то связано с пытками детей…

– Не сейчас, – перебила его Моди и, понизив голос, добавила: – Тут все поклялись в верности нашему делу, но надо быть осторожными. Сперва подкрепитесь и отдохните, после созовем Совет свободы, и вы поведаете обо всем.

Моди посмотрела на человека, пришедшего вместе с Сиболдами. Тот держался так тихо, что Джона успел позабыть о нем.

– Скажите на милость, а это кто? – спросила Моди.

– Отец Флавий держал его взаперти у себя в личной комнате, – сказал Сиболд. – О нем даже я не знал, до поры. Он каким-то образом высвободился и догнал нас, когда мы с семьей собирались бежать. Очень просил взять его с собой.

При виде изуродованных запястий узника Джона вздрогнул: должно быть, бедолага выдирал руки из кандалов. Просто чудо, что не потерял сознание, пока снимал оковы. Боль, наверное, была адская. Моди прищурилась, вглядываясь в лицо бывшего пленника.

– Назовись, – потребовала она. – Ты тоже просишь убежища?

– Грешник… грешник… – бормотал полубезумный беглец. Убрал с лица спутанные, сальные патлы и огляделся. – Грешник…

– Это его Флавий так, – с отвращением, стыдливо произнес Сиболд. – Я слишком долго поддерживал его тиранию. Никогда себе этого не прощу.

Узник тем временем провел рукой по лбу, размазав грязь. На мгновение его лицо показалось Джоне знакомым… Неужели?! Джона приблизился к узнику и положил руку ему на плечо. Тот отпрянул.

– Прошу… не бейте… пощадите, – простонал он.

Джона глазам своим не поверил:

– Рикард? Рикард Линч… Это ты?

Узник перестал ныть и, подняв голову, взглянул на Джону:

– Так… меня звали… пока я не согрешил против Оракула.

Сказав это, он рухнул на пол.

Глава 35. Химера (Аэро Райт)

В Аэро ударили огненные струи. Он инстинктивно пригнулся и отступил. Пламя обожгло спину, костюм загорелся, и Аэро, упав на песок, принялся кататься, чтобы сбить огонь. Потом снова поднялся на ноги и увидел Данику: та, оказавшись на противоположной стороне арены, тоже укрывалась за щитом и пятилась от огнедышащей твари.

– Звездное пекло, это что еще такое? – ахнула она.

Чудовище обернулось. Три его глотки одновременно испустили очередной пронзительный вопль. Аэро так и не понял, какая голова ужаснее. Козлиная, увенчанная изогнутыми рогами, напоминала голову обезумевшего дьявола; львиная клацала огромными зубами, а змеиная пробовала воздух раздвоенным языком – тот мелькал меж длинных, сочащихся ядом клыков.

– Похоже на химеру, – прокричал Данике Аэро. Обожженная спина горела от боли, так и подмывало оценить ущерб, но он не смел отвлечься и опустить щит.

– Химера? – переспросила Даника, боком продвигаясь к нему. – Что это такое?

– Чудовище из древнегреческих мифов, – ответил Аэро и, видя удивленное лицо Даники, добавил: – Ты что, филонила на уроках истории в Агогэ? Это помесь разных животных, впервые упоминается в «Илиаде». Проклятие, да ведь ее в природе-то не существовало.

– Что она вообще делает в симуляции? – Взгляд Даники остекленел. – Виник говорил, что со стороны фона вмешательства не будет. Обещал простую дуэль. На фальшионе клялся.

– Выходит, солгал. – Аэро плотнее стиснул рукоять меча и, низко припав к земле, двинулся в обход химеры. – С Виника станется. Ему не впервой.

– Вот подонок…

Едва Даника это сказала, как химера выдохнула новую порцию огня. Аэро с Даникой среагировали моментально: не опуская фальшионов, ушли в сторону от огненных струй. С каждым разом у них получалось все лучше: Аэро успел засечь, насколько бьют струи и сколько зверю нужно времени, чтобы ударить снова.

– Тридцать секунд, – сказал он.

– На что? – спросила Даника.

– Полминуты химера… как бы это сказать… перезаряжается.

– Но зачем Верховный командующий так поступил? – недоуменно проговорила Даника. – Это же бессмыслица. Я всегда была ему предана. Всем для него жертвовала.

– Решил, наверное, что ты свое отслужила.

Зрители разочарованно шептались.

«Как переменчиво настроение толпы», – подумал Аэро. Сперва они болели за Данику, подначивая убить Аэро, и вот теперь радуются, что ее саму поджарит мифическое существо.

«Оно нас обоих поджарит», – мысленно поправился Аэро.

– Приготовься! – крикнул он, а химера, завопив, снова изрыгнула огонь.

Они прыгнули в разные стороны, однако Данике не повезло: пламя попало ей на костюм. Даника закричала и выронила фальшион, но Аэро был тут как тут: бросил ее на песок и стал сбивать огонь. Спасенная Да-ника тут же отпихнула его.

– Зачем помогаешь мне? – яростно спросила она. Ее опаленный костюм все еще дымился.

– Не переживай, это строгий расчет, а не эмоции, – поморщившись, ответил Аэро. – Надо сражаться против этой твари вместе, не то мы оба трупы.

Аэро не опускал фальшион – на случай, если химера нападет. Однако чудовище оказалось умнее: отступив, оно осторожно двинулось вокруг него и Даники. Оно едва не убило Данику, так что могло позволить себе быть терпеливее и дождаться, пока снова сможет плеваться огнем. Химера вертела всеми тремя головами, издавая жуткие вопли. Змея шипела, козел блеял, а лев грозно рычал.

– Ну ладно, и каков твой план? – спросила Даника. Сквозь прорехи в ее костюме виднелись ожоги.

– Поскорее найти слабое место чудовища. У всех тварей в симуляциях есть слабости. Их такими создали, чтобы испытывать нас и повышать боевые навыки. Поэтому чудовища должны быть уязвимы.

– Во имя звезд, ты прав, – согласилась Даника. – Я со своим отрядом уже билась с чудовищами. Они, правда, были не такие опасные, но слабину имели.

Аэро кивнул, не сводя глаз с химеры. Он пристально ее разглядывал – тем же занялась и Даника. Вот они уклонились от очередного удара пламенем.

– Погоди, похоже, все три головы связаны, – тяжело дыша, сказала Даника. – Но одна из них – главная.

– Ты права, – уцепился за эту мысль Аэро. – Голова змеи. Она первой двигается, первой выстреливает пламя. Готов спорить, ее и надо отсечь.

Даника еще раз оглядела химеру.

– Змея?

– Та, что с клыками и раздвоенным языком.

– Поняла.

Даника изменила форму фальшиона. Аэро взглянул на альшпис у нее в руках: Даника умело обращалась с копьем, да и бьет оно дальше.

– Отвлеку ее, – вызвался Аэро. – А ты постарайся проткнуть змею. Это лучший способ убить тварь.

– Отвлечешь? – Даника уставилась на него. – Как?

Аэро стиснул зубы:

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Готова? – спросил Аэро. – Еще пять секунд – и химера ударит.

Он все понял без слов, по лицу Даники – она была готова.

По сигналу Аэро они разделились: Даника стала обходить чудовище со спины, тогда как сам Аэро принялся валять дурака. Он заорал, размахивая руками:

– Ну давай, достань меня, грязное животное!

Уловка сработала: химера выдохнула в его сторону три струи пламени.

Уйдя от них, Аэро атаковал химеру в лоб. Бросился ей под ноги и, превратив фальшион в палаш, рубанул по лапе. Химера заверещала от боли. Змея попыталась достать Аэро и едва не прокусила ему голову, но клыки увязли в песке. Аэро ударил палашом по другой лапе, и чудовище взревело. В ход пошла львиная голова: челюсти сомкнулись в каком-то миллиметре от уха.

Зрители ликовали.

Химера задрала змеиную голову. Она услышала, как сзади приближается Даника, но не успела развернуться, как Аэро снова замахал руками:

– И это все, на что ты способно? – прокричал он. На лезвии его фальшиона алела кровь. Аэро поймал клинком солнечный луч и, отразив его, направил в глаза твари. – Ну давай, я тут! Поймай меня!

Змеиная голова обернулась, и Аэро испытал облегчение… правда, длилось оно недолго, потому что химера снова плюнула огнем. Аэро опалило левую руку и плечо; он бросился на песок, чтобы погасить огонь. Но только дым рассеялся, как Аэро увидел летящие в него ядовитые клыки.

– Сдохни, тварь! – выкрикнула Даника, нападая сзади. Она подпрыгнула и, замахнувшись, ударила в змеиную голову.

Промахнуться она не могла: золотистое копье пронзило воздух и тут же вошло в голову змеи, да с такой силой, что пригвоздило ее к арене. Раздалось звонкое «дзынь!». Химера заверещала, но уже другим тоном: змея больше не шипела, из пасти у нее хлестала кровь. Остальные две головы беспомощно мотались из стороны в сторону – жизнь покидала чудовище.

Химера билась в конвульсиях, а через несколько секунд замерцала и исчезла. Осталась только кровь на арене. Даника подошла к торчавшему из песка копью и выдернула его.

Аватары зрителей вскочили на ноги и скандировали:

– Да-ни-ка! Да-ни-ка!

– Ну, не так уж это было и трудно, – сказала она, хотя прерывистое дыхание и ожоги говорили об обратном. Даника поудобнее перехватила копье.

Аэро в это время морщился, осматривая ожоги на руке.

– Говори за себя.

– Зато теперь все кончено. – Она пожала плечами.

– А согласись, что в паре мы работаем лучше?

Даника покачала головой:

– Нет, я о нашей сделке. Ей конец.

И она ударила Аэро копьем – пронзила левое, обожженное, плечо. Закричав от боли, Аэро схватился за рану. Даника выдернула альшпис и уколола снова, но Аэро перекатился в сторону. Краем уха он слышал, как толпа выкрикивает имя Даники. Зрители жаждали его смерти. Тут что-то ударило в спину, сбив на песок, дыхание перехватило. Это Даника прижала его коленом. Свой фальшион Аэро выронил, и теперь он валялся где-то в стороне.

Даника вскинула копье, готовясь добить противника.

– Да-ни-ка! Да-ни-ка!

Внезапно над ареной зазвучал новый голос – усиленный микрофонами, он доносился из динамиков. Это говорил Закай, солдат из отряда Аэро:

– Капитан Райт, Верховный командующий и майоры напали на Кузню! Устроили резню! Перебили оружейников!

Глава 36. Резня (майор Даника Ротман)

Сообщение Закая прозвучало на весь Ковчег.

Даника замерла, целя копьем в сердце Аэро, а зрители на трибунах умолкли.

– Ложь! – закричала Даника. – Твои грязные уловки больше не сработают!

– Клянусь тебе, это правда, – взмолился Аэро, глядя на Данику. Безоружный, он больше ничего не мог поделать. – Это говорил Люциус Закай, солдат из моего отряда. Его можно назвать кем угодно, но только не лжецом…

– А значит, это еще одна твоя уловка. Ты все заранее спланировал. Я тебя не слушаю.

Она уже собралась пронзить Аэро копьем, когда Закай заговорил вновь:

– Держитесь, капитан, сейчас вытащу вас.

Аэро замерцал и начал таять в воздухе. Даника ударила, но лишь пронзила песок. Трибуны разочарованно загудели.

– Трус, – вскипела Даника, но тут и сама начала таять.

Колизей замерцал и исчез, и Даника вернулась в камеру симулятора. Она сорвала с головы шлем и увидела свое отражение в гладкой поверхности двери: крови на лице и руках не было, как не было и песка на ботинках. Костюм тоже не пострадал, зато опаленную кожу под легкой тканью саднило.

«Аэро снова обманул меня и победил», – в ярости подумала Даника.

Быстрым шагом подошла к двери и ударила по кнопке. Створки с шипением разошлись, и Даника вышла в коридор… где было совершенно пусто. Она-то думала, снаружи ждут Верховный командующий Виник и остальные. Они что, не следят за поединком? Да они уже должны были схватить и арестовать Аэро – за то, что преждевременно покинул симуляцию.

Ошеломленная Даника тем не менее подавила в себе негодование и сосредоточилась на цели – убить дезертира. Овладевший ею гнев придал сил. Даника преобразовала фальшион в кинжал и направилась к камере Аэро, но та была открыта – странное дело, – и внутри никого не оказалось. Аэро успел бежать.

«Думает, что может улизнуть».

Уж этого-то она не допустит. Из камеры тянулся кровавый след. Даника прошла по нему в коридор – и дальше, в комнату управления. И та была открыта – тоже странно. Даника поспешила внутрь и увидела на полу две бесформенные кучи. До нее не сразу дошло, что это – мертвые оружейники, оставленные наблюдать за поединком. И, судя по всему, их убили ударом в спину.

Потом она увидела Закая и Аэро – эти двое стояли у панели управления и о чем-то горячо шептались. Аэро сжимал в руке фальшион в изначальной форме, однако бдительность он ослабил. Даника бросилась на него: приперла к панели и, выбив из руки оружие, приставила к горлу кинжал.

– Что тут происходит, дезертир? – с ненавистью спросила она. – Говори, быстро!

– Оружейников перебили, – задыхаясь, проговорил Аэро и стрельнул взглядом в сторону двух трупов на полу. – Закай сам все видел…

– Кто их убил? – Даника плотнее прижала лезвие к его шее. Потекла кровь. – Говори правду или поплатишься!

– Виник с майорами, – прохрипел Аэро. – Пока мы бились в симуляторе, они напали на Кузню. Устроили побоище. Мастера были безоружны и не могли защититься. Их перерезали.

– Майор, это чистая правда, – вступился Закай. – Я все видел от начала и до конца. Меня приписали охранять дверь в Кузню, вот почему я не смотрел трансляцию, как остальные солдаты.

Его рука скользнула к эфесу фальшиона.

– А ну отойди, – предупредила Даника, не убирая кинжала от горла Аэро. – Даже не думай нападать – иначе он сдохнет.

– Послушай, это не уловка, – сказал Аэро. – Виник устроил наш поединок, чтобы всех отвлечь. У оружейников не было ни единого шанса.

– Зачем ему это? – Даника соображала с трудом. Никак не могла взять в толк, что творится. – Он же Верховный командующий.

– У Виника зуб на Орден. Они якобы предали его, дав мне убежище. Да, я знал, что Виник придет в ярость, но даже вообразить не мог, что он решится напасть на Кузню. У оружейников неприкосновенность.

– Он ждал, пока мастера выведут вас из цеха и сопроводят к симулятору, сэр, – с нескрываемым отвращением произнес Закай. – Покинув пределы Кузни, они свои права утратили.

– Значит, дело обстоит еще хуже. Виник все спланировал, а не просто поддался эмоциям. Зря я втянул в это Орден и зря недооценил Виника. Знал ведь, что он непредсказуем и опасен… Моя вина.

– Нет, не ваша, – возразил Закай. – Виника.

– Я подставил оружейников.

– Простите, капитан, я говорю что думаю, но оружейники вряд ли остались бы в стороне. Свой выбор они сделали сами, и бойни было не избежать. К тому же на Камбузе до меня доходили слухи, мол, Виник только и ждет удобного повода, чтобы избавиться от Ордена.

– Это верно, – подтвердила Даника и чуть ослабила хватку. Аэро наконец сумел свободно вздохнуть. – Виник им не доверял, сомневался в их преданности.

– Ну, – заговорил Аэро, – веришь мне теперь? И в то, что я рассказывал об отце? Как он на самом деле погиб и что случилось в тот день на мостике, когда я надел Маяк?

Впервые нерушимая вера Даники в предводителя пошатнулась. Может, от вида мертвых оружейников на полу? Может, из-за того, что в поединок вмешалась химера, тогда как Виник обещал чистый бой? Может, сказались другие мелочи, которые Даника замечала на мостике: то, как Виник обращается с подчиненными, как держит злобу, как он холоден с ней, как несдержан… А может, просто все сложилось вместе.

– Возможно. – Даника отошла от Аэро, однако руку с кинжалом не опустила.

Аэро выпрямился и потер шею: на пальцах осталась кровь. Рана, впрочем, была небольшая – так, царапина. Он застенчиво улыбнулся:

– То есть убивать ты меня не станешь?

– Да, прости, что набросилась. – Даника виновато взглянула на кинжал в руке. Вернула фальшиону изначальную форму и спрятала в ножны. Каждое движение отзывалось болью в обожженном теле.

– Сама понимаешь, твоей вины здесь тоже нет, – смягчившись, добавил Аэро. – За все отвечает Виник. Он ведь и тебя обманывал. – Затем обратился к Закаю: – Говоришь, майоры грабят Кузню и заметают следы?

– Так точно, сэр. Тела сбросят в крематорий, а потом всем расскажут, будто бы это Орден напал на мостик, пока все смотрели поединок, и хотел захватить корабль. Якобы майоры защищались.

Аэро пришел в ярость, а Даника просто не могла поверить в то, какой Виник изворотливый и двуличный. «А ведь он давно это планировал», – поняла она.

– Выбор у нас только один, – сказал Аэро. – Надо донести правду до всей колонии, и срочно. С каждой секундой доказательств все меньше. А еще майоры скоро поймут, что химера нас не убила.

Закай кивнул:

– Вовремя я вас вытащил.

– А что… что должно было быть дальше? – спросила Даника. Потрясение быстро переходило в гнев, и чем больше она узнавала, тем сильнее распалялась.

– Сильнейший потоп: арену залило бы водой, – ответил Закай, нажимая кнопки и выводя на экран программу симуляции. – Спасибо майору Дойлу, это он все приготовил. А управлял, похоже, удаленно, с планшета.

– Так, – скривился Аэро, – а если бы мы не утонули?

– Извергся бы вулкан, – ответил Закай. – Дойл загрузил программу «Помпеи».

Даника нахмурилась:

– Зачем все это? Почему бы просто не перерезать нам глотки, пока мы были в симуляции? Мы бы не смогли защититься.

– Причины две. – Аэро указал на мониторы, на которых по-прежнему отражалась пустая арена. – Спектакль нужен был Винику, чтобы отвлечь солдат: никто не должен был заметить, как он разоряет Кузню. А еще у него появилось время замести следы и скормить всем легенду.

– Логично. А вторая причина?

– Нужно было, чтобы мы погибли как бы естественно, а если бы нам просто перерезали глотки, стало бы ясно, что нас убили: врачи провели бы вскрытие, увидели наши раны и начали расследование. Виник хотел всего этого избежать.

Рука Даники метнулась к фальшиону.

– Ах он трусливый предатель.

– Ты просто читаешь мои мысли, – согласился Аэро. – Постойте, у меня есть мысль. Капитан Закай, солдаты еще подключены к трансляции?

Закай вбил несколько команд с пульта.

– Да, похоже, большинство еще не отключилось. Судя по переписке в чате, зрители думают, что в системе сбой и скоро поединок продолжится. – Он поднял взгляд и сухо улыбнулся. – Похоже, представление им понравилось.

– Отлично, а ты можешь вывести на арену голограмму с видеосообщением? – спросил Аэро. – Чтобы донести его напрямую до всех и чтобы Виник не помешал?

– Так точно, сэр, – ответил Закай. Набрав несколько команд, он взял в руки устройство для передачи видео прямо в симуляцию и навел его на Аэро. Голограмма – Даника видела это на больших экранах – возникла на фоне заполненных аватарами трибун.

– Готово, сэр, – сказал Закай. – Скажите, когда начинать.

Даника взглянула на Аэро; выглядел он довольно потрепанным: на лице и форме кровь, на шее – сильные ожоги.

– Прости, что говорю так прямо, но выглядишь ты паршиво, – хмуро заметила Даника. – И потом, что ты скажешь? Может, сначала отрепетируем?

– Нет времени, – возразил Аэро. – Промедлим, и Виник нас окончательно обставит.

– Точно, надо в первую очередь оповестить колонию, – согласился Закай, который в это время возился с настройками и фокусом камеры. – Успеем добиться доверия.

Даника тяжело вздохнула:

– То есть будешь импровизировать?

– Почти во всем, – согласился Аэро. Глубоко вдохнув, он расправил плечи и посмотрел прямо в объектив. – Поехали.

Закай нажал кнопку, и мониторы показали, как его образ спроецировался на арену. Зрители вскочили с мест и заулюлюкали: они-то решили, что их ждет продолжение поединка.

– Бо-ю! Бо-ю! – скандировали они.

Аэро оглядел трибуны и жестом попросил тишины.

– Солдаты Межзвездной армии Второго ковчега, я – носитель от вашей колонии и законный Верховный командующий.

Зрители затихли. Остановился даже бесконечный поток сообщений в чате. Все слушали Аэро.

Его голос гремел, усиленный динамиками:

– Система не сбоила, и вы слышали капитана Закая. Виник с майорами напал на Кузню и перебил оружейников. Он знал, что этот поединок отвлечет вас и вы ни о чем не узнаете, пока не будет уже поздно.

Над трибунами пронеслись встревоженные шепотки:

– …напал на Кузню…

– …перебил оружейников…

– …пошел против нашей же доктрины…

По сигналу Аэро Закай навел камеру на трупы оружейников, и над песком арены возникло трехмерное изображение мертвых мастеров.

– Это еще не все, – продолжил Аэро. – Виник хладнокровно убил моего отца, свалив всю вину на меня. Он – лжец и предатель, хочет моей смерти, жаждет заполучить Маяк. – Он вскинул руку с браслетом. – Я вернулся на Землю, встретил других двух носителей, переживших исход, и вместе с ними отыскал Первый ковчег. Застал там одного из Предшественников, профессора Теодора Дивинуса.

Впервые Даника слышала версию истории самого Аэро. Она слушала его очень внимательно – как, похоже, и все остальные, кто подключился к трансляции.

– Я вернулся, чтобы сказать вам: на Земле снова можно жить. – Проекция Аэро замигала и снова стабилизировалась. – Я видел все собственными глазами: профессор Дивинус и другие предшественники, как нам и обещали, сохранили внутри Первого ковчега все необходимое для того, чтобы заново населить планету. Однако нам грозит другая, очень серьезная опасность: Четвертый ковчег. У них огромный арсенал оружия, от которого мы отказались несколько веков назад. И еще им нужен секрет оружия Конца.

Стоило упомянуть о Конце, как трибуны вновь пораженно зашептались. Дождавшись, когда все успокоятся, Аэро продолжил:

– Единственный шанс уцелеть – это объединить Ковчеги. Мы – солдаты, воины, которых веками готовили к тому, что может появиться враждебная колония. Примкнете ли вы ко мне, чтобы мы могли исполнить свою судьбу?

Поначалу не происходило ничего: ошеломленные внезапными известями, солдаты молчали. Но вот они, один за другим, начали подниматься и отдавать честь Аэро.

«Они встают на его сторону, – подумала Даника. – Он добился их расположения».

Аэро и сам вытянулся по струнке и отдал честь.

– Командиры отрядов, стройте людей и ведите их на Камбуз, – приказал Аэро. – Вас встретит капитан Закай и передаст мои распоряжения. Будьте готовы сражаться. Всем все ясно?

– Так точно, – разнесся над трибунами хоровой ответ.

– Отлично. Солдаты, вольно.

Аватары стали пропадать – зрители отключались. Закай прекратил вещание.

– Отлично сработано, сэр, – сказал он.

– Думаешь, получится? – Даника вопросительно вскинула голову.

– Скоро выясним, – ответил Аэро. – Капитан Закай, вы слышали приказ? Отправляйтесь на Камбуз и соберите несколько боевых отрядов. Возьмите с собой командиров, которым доверяете, и ждите нас у лифта на мостик. Вольно.

– Есть, сэр, – отсалютовал Закай и выбежал из комнаты управления. Он умчался по коридору, оставляя за собой кровавые отпечатки подошв.

На мониторах Даника видела, как опустел Колизей. Внезапно в стенах распахнулись люки, и на арену хлынула вода. Если бы Даника с Аэро все еще дрались, то утонули бы.

– За мной, майор Ротман, – спеша к двери, позвал Аэро.

– Куда мы, сэр? – спросила Даника, поравнявшись с ним. Она сама с трудом верила, что следует его приказам.

– За пленниками. Мне нужна Рен.

Глава 37. Гауптвахта (Аэро Райт)

Аэро стремительно шел по коридору – наконец как свободный член колонии, впервые с тех пор, как Виник обвинил его в убийстве отца. Он и не догадывался, как истосковался по дому: по изгибам коридоров, искусственной силе тяжести, терпкому душку переработанного воздуха, толстым стеклам иллюминаторов в бортах, за которыми раскинулись просторы космоса.

– Куда нам, майор? – обернувшись, спросил он у Да-ники.

– Сюда, сэр, – ответила та, направляясь к гауптвахте.

На борту не было тюрьмы как таковой: солдаты редко нарушали порядки общества, построенного на строгой дисциплине. Все следовали правилам, а если и не слушались команд, то наказание ждало быстрое и простое: изгнание либо нечто похуже. Как бы там ни было, на долгий срок никого не арестовывали.

– Пленникам… ничего не сделали? – спросил Аэро. Только сейчас получалось нормально поговорить с Даникой, и чувство было… странное.

– Почти, – виновато ответила Даника.

– Ты их пытала, да?

– Я следовала приказам. Виник хотел знать, нет ли у твоих друзей сведений о Четвертом ковчеге. Решил, что вы с ним заодно.

– Только не говори, что ты применяла яд Paraponera clavata.

– Пришлось… – Даника потупилась. – Ты же сам знаешь, это самый эффективный метод убеждения. Когда допрашиваешь врага.

Аэро разозлился:

– Конечно, эффективный: боль просто адская. Помнишь, как нас в Агогэ заставляли испытывать этот яд на себе? Уж я позабочусь, чтобы профессор Дивинус не воскрешал муравьев-пуль. Пусть этот вид канет в небытие.

У развилки Даника свернула направо.

– Если тебе будет легче, я скажу, что дезертир… лейтенант Джордан ничего не сказала. Она сорвала голос от воплей, но тебя не предала.

– Ну еще бы. Ее преданность нерушима, а сама она крепче любого из нас.

– Вы правы, сэр, – согласилась Даника. – Она такая.

Они свернули еще раз и наткнулись на четырех часовых у двери гауптвахты. Те придали своим клинкам боевые формы, а Даника скользнула Аэро за спину и выкрутила ему руки. Аэро скривился от боли.

– Не бойся, у меня все под контролем, – шепнула Даника. – Подыграй мне.

Она подвела Аэро к часовым.

– Чего вы ждете, капитан Граймс? Немедленно открывайте дверь! Я схватила дезертира. Верховный командующий велел бросить его в камеру к остальным пленникам.

Но Граймс не спешил подчиняться: по его сигналу бойцы окружили Данику и, обезоружив, схватили ее.

– Звездное пекло, вы что себе позволяете? – закричала она, вырываясь. – Я старше по званию.

– Вы предатель, майор, – сказал Граймс и, повернувшись к Аэро, отдал честь: – Верховный командующий Райт, мы слышали о том, что произошло в Кузне. На корабле слухи разносятся быстро.

Он протянул Аэро планшет; удалось бегло прочесть некоторые из множества сообщений: «Виник напал на Кузню», «бойня», «перерезал оружейников», «нарушил доктрину»…

Аэро кивнул:

– В общих чертах, все так и есть.

– Какие будут приказы, сэр? – спросил Граймс. – Готов служить вам.

Три его бойца отсалютовали Аэро:

– И мы, сэр.

– Спасибо, капитан, – поблагодарил Граймса Аэро, слегка смущенный, что к нему уже обращаются как к Верховному командующему. – Ценю вашу поддержку.

Даника удостоила его злобного взгляда:

– А мне не поможете, Верховный командующий?

– О, и верно, – спохватился Аэро. Впрочем, неудобства Даники его позабавили. – Капитан Граймс, освободите майора Ротман. Она – за нас. Просто тоже не знала, что затевает Виник. А еще нужно освободить пленников.

– Есть, сэр, – ответил Граймс и сделал жест подчиненным.

Те отпустили Данику. Растерев вывернутые плечи, она подобрала фальшион, а Граймс тем временем вбил код на панели у двери. Створки, резко зашипев, открылись.

Тут же раздался знакомый голос:

– Звездное пекло, вы что так долго? – спросила Рен при виде Аэро. Впрочем, в ее возгласе слышалось больше благодарности, чем раздражения. Заметив Данику, она спросила: – А эта чего сюда притащилась?

Рен не растеряла дерзости, а значит, плен ее не сломил. Испытывая облегчение, Аэро поспешил войти в камеру: на четверых пленников имелась всего одна койка. Возиус, который лежал на ней, тут же вскочил, отбросив грубое одеяло, и криво усмехнулся.

– Я же говорил, он спасет нас, – хриплым голосом произнес мальчик. Изменился он не сильно: слегка вытянулся и похудел.

Калеб широко улыбнулся.

– Святое Море, как я рад тебя видеть. – Он, похоже, оправился после испытаний, выпавших на его долю в подземельях Седьмого ковчега, о которых напоминали теперь только шрамы, – рубцы были видны там, где туника не прикрывала тело.

Оружейник встал из позы для медитации. Волосы у него заметно отросли, мантия засалилась, но выглядел он вполне здоровым.

– А я в вас и не сомневался, Верховный командующий Райт.

– Виноват, но пришел, как только смог, – сказал Аэро, глядя в глаза Рен. Ему отчаянно захотелось броситься к ней и крепко обнять, но не дело было проявлять эмоции при солдатах – часовые все еще стояли у двери. – Задержка вышла, а что до майора Ротман – она одумалась и перешла на нашу сторону.

– Да ну, с какой радости? – пробормотала Рен. В обрамленных темными кругами глазах читался испуг. Крепко же ей досталось во время пыток.

Даника вошла в камеру.

– С такой, что Виник попытался убить меня во время симуляции. – Она покраснела от стыда. – Послушайте, я ведь не знала о вранье Виника. Следовала его приказам.

Рен сменила гнев на милость:

– Ладно, только зачем было браться за яд Paraponera clavata? – спросила она, картинно вздрогнув. – Я бы предпочла старые добрые побои.

– Мне правда очень жаль, – сказала Даника. – Хотелось доказать Винику, что я еще могу пригодиться. Вот и перегнула палку.

Рен пожала плечами:

– Ладно, считай, я тебя простила.

– Жаль, конечно, прерывать этот обмен любезностями, – вмешался Аэро, – но времени осталось немного. Виник, наверное, уже понял, что мы не погибли в симуляторах. Надо поскорее добраться до мостика, пока он не совершил нечто безумное.

Аэро как можно короче пересказал план, составленный вместе с другими носителями. Поведал, как укрывался в Кузне, как они выторговали суд поединком.

– Ну и что, сработало? – спросила Рен. – Виник повелся?

Аэро поморщился:

– Думали, что сработало, но Виник сделал финт и перебил оружейников, пока я дрался в симуляторе. Он использовал поединок как отвлекающий маневр – все смотрели бой.

– Виник напал на Кузню? – пораженно спросил оружейник.

– Соболезную, брат, – посмотрел на него Аэро. – Виник дождался, пока твои братья покинут Кузню и сопроводят меня к месту поединка, а на обратном пути устроил им засаду. Молодых братьев он пощадил и увел, чтобы они заряжали фальшионы. Прости, что приходится так сообщать подобные новости.

– Ах он лживый подонок, – прошипела Рен, хватаясь за фальшион. – У него не тот характер, чтобы вести нас. Если есть в колонии эмоционально опасный человек, так это он.

– Вот и я так думаю, – согласилась Даника. – А еще он подстроил вмешательство фона, пока мы дрались, – чтобы наверняка убить нас обоих. Нам еще повезло, что солдат, сохранивший преданность Аэро, вовремя выдернул нас из симуляции.

– Солдат? – переспросила Рен. – Из нашего старого отряда?

– Закай, хвала звездам, – кивнул Аэро.

– Хороший боец, – без раздумий сказала Рен.

Они с Аэро переглянулись: оба вспомнили, что прежде не так уж высоко ценили Закая и даже считали его эмоционально нестабильным, но он вот уже третий раз спасал им жизнь.

– Закай помог передать сообщение на весь корабль: я рассказал о предательстве Виника и попросил поддержки. Потом я отправил Закая на Камбуз, чтобы там он собрал преданных мне солдат. Встречаемся у лифта на мостик.

– Верно, туда Виник и побежит, когда поймет, что на корабле бунт, – согласилась Рен. – Тот, в чьих руках мостик, управляет Ковчегом.

– Точно, – сказал Аэро. Как же приятно было снова работать с бойцом, с которым ты на одной волне. Рен ему очень недоставало.

Впрочем, перед тем как отправиться на мостик, Аэро должен был закончить еще одно дело: он закрыл глаза, сосредоточился и направил энергию в Маяк. «Ну же, Майра… отвечай…»

Его усилия были вознаграждены, спустя секунду в голове раздался голос: «Скажи, что с тобой все хорошо… что план сработал… что ты спас… Возиуса и Калеба».

«Были помехи, но наших я выручил», – ответил Аэро.

За тысячи миль, разделяющие Первый и Второй ковчеги, он направил поток эмоций и образов пережитого. Майра тоже испытала его боль и горечь от известий о гибели оружейников, поняла, что Аэро приготовил для Виника.

«Удачи тебе, Верховный командующий, – сказала она, когда все закончилось. – Увидимся дома. Не забывай, что обещал вернуться живым и здоровым».

Связь прервалась.

Аэро открыл глаза и, ослепленный резким светом, снова крепко зажмурился. Поморгав, взглянул на молодого мастера.

– Брат, ты должен сопроводить Калеба и Возиуса в ангар. Садитесь там в спасательную капсулу и летите к Первому ковчегу.

– Я хочу остаться и помочь, – возразил оружейник. – Виник уничтожил мой Орден.

– И я, – вклинился Калеб. – Буду драться.

– Нет, брат, – сказал оружейнику Аэро. – Я не могу рисковать твоей жизнью. Ты нужен, чтобы сберечь Кузню, ты слишком ценен. Послужишь мне иным образом. – Затем он обратился к Калебу: – Это не твой бой, и ты – не тренированный солдат. Присмотри лучше за Возиусом. Если он не вернется к Майре, она меня прибьет.

Калеб пожал плечами:

– Ну да, она – еще та упрямица.

– Звездное пекло, а то я не знаю, – поморщился Аэро.

Юный оружейник хотел еще что-то возразить, но сдержался.

– Слушаюсь, Верховный командующий, – сказал он. – Только пообещайте кое-что.

– Говори, брат.

– Нельзя чтобы этот предатель хотя бы еще на день задержался у руля. Он уничтожит наш народ и погубит все, что мы стремились сберечь.

Аэро заверил оружейника, что исполнит его просьбу, и тот жестом позвал за собой Калеба и Возиуса:

– Друзья мои, возвращаемся домой.

– Пошли, Воз, – сказал Калеб. – Готов еще раз прокатиться?

В ответ Возиус только улыбнулся, но и этого было достаточно. С ребятами Аэро отправил еще двоих солдат – для верности. Когда небольшой отряд скрылся за поворотом, Аэро обратился к Рен и Данике:

– Идем на мостик.

* * *

Когда они достигли лифта, Аэро глазам своим не поверил: в коридоре столпились сотни солдат – все в серебристой форме, с фальшионами наготове. Они расступались, давая пройти, и салютовали ему.

– Мы с вами, Верховный командующий Райт.

Аэро распирало от чувства благодарности. Эти солдаты учились с ним в Агогэ, ели с ним на Камбузе и вот теперь примкнули к нему в битве.

– Только смотрите, сэр, чтобы голова не закружилась, – шепнула ему Рен.

Он глянул на нее и подавил улыбку. Даника шла сзади вместе с капитаном Граймсом. Все вместе они миновали строй солдат.

– Я уже говорил, как скучал по тебе? – шепнул в ответ Аэро.

– Ни секунды в этом не сомневалась, – ухмыльнулась Рен.

– Ну, ты не больно-то важничай.

У двери лифта их дожидался Закай. При виде Аэро он отдал честь.

– Я привел солдат, сэр. Если не считать нескольких отставших, то на вашей стороне весь корабль. Армия возмущена нападением на Кузню. Майоры Коул и Киран бежали на Землю в спасательной капсуле, но Виник засел на мостике вместе с майорами Дойлом и Райт… вашей биологической матерью…

Аэро упоминание родства с Лидией Райт не задело: он не испытывал к ней никакой привязанности. Мать слишком часто предавала его.

– Виник отключил лифт? – спросил Аэро.

– Так точно, сэр, – ответил Закай, – но я предвидел этот ход и приказал инженерному отряду обойти блокировку. – Отойдя в сторону, он нажал кнопку на пульте, и дверь лифта открылась. – Как видите, им это удалось.

– Отличная работа. Вы молодцы.

Аэро похлопал Закая по плечу. Потом жестом велел Рен, Данике и прочим старшим офицерам войти с ним в лифт. Все они обнажили фальшионы и придали им излюбленные боевые формы: Рен сжимала в руках тальвар, кривой меч, Аэро – палаш, хотя пускать его в ход ему очень не хотелось.

«Надеюсь, Виник уйдет мирно, – подумал Аэро. – Хватит на сегодня крови».

«И я так думаю, сынок, – сказал отец. – Однако я знаю Виника: мы вместе учились в Агогэ, а потом он служил под моим началом. Не повторяй моих ошибок, не недооценивай его».

Да, отец все говорил верно, и стоило быть готовым ко всему. Аэро чувствовал, как лифт быстро несет их на самый верх, минуя палубы Ковчега. Рен, стоявшая рядом, учащенно дышала; она так крепко сжала рукоять тальвара, что костяшки пальцев побелели. Атмосфера в лифте царила напряженная – совсем как перед боем в симуляторе. Только на сей раз бой предстоял настоящий.

– Солдаты, как только окажемся на мостике, следуйте моему примеру, – приказал Аэро и обвел взглядом десять лиц. – Виник – эмоционально нестабилен, непредсказуем и импульсивен. Всем ясно?

– Так точно, сэр, – ответили офицеры, их голоса звучали твердо, без намека на страх.

К этому времени Виник уже наверняка догадался, что люди Аэро перехватили управление лифтом, однако бунт произошел так быстро, что оценить весь масштаб происходящего противник вряд ли успел. Когда лифт достиг мостика и дверь открылась, в лицо ударила волна спертого воздуха и раздался насмешливый голос:

– Пришел сдаваться, парень?

Виник стоял у иллюминатора и смотрел на Землю. По бокам от него, вскинув фальшионы, встали майоры Дойл и Райт. Когда Аэро и его люди ступили на мостик, Виник вздернул подбородок, но не обернулся. Так он явно пытался продемонстрировать превосходство в силе.

– Сдавайся сам, – ответил Аэро, – и передай управление судном мне. У тебя больше нет армии, даже майоры Коул и Киран бежали.

– Если сдамся, как поступишь? – кичливо поинтересовался Виник. – Ты ведь не думаешь, что командовать таким кораблем тебе по плечу? Ты слаб, как и твой папаша.

Рен и прочие солдаты напряглись, но Аэро жестом велел им не горячиться. Сейчас объединить колонию можно было только путем дипломатии, избежав ненужного кровопролития.

– Я – носитель Маяка и законный Верховный командующий, – спокойным и сильным голосом проговорил Аэро. – Сдавайся, и я пощажу тебя.

Данику перекосило от злости.

– Вы его пощадите? – прошептала она. – После того, как он с нами поступал?

Аэро вскинул руку, веля ей молчать:

– Следите за эмоциями, майор.

Виник наконец обернулся. В руке он сжимал фальшион в форме кинжала – того самого, которым зарезал отца Аэро.

– С чего бы мне тебе верить?

– Да потому, что я – не ты. Я держу слово. И потом, не хватит ли крови на сегодня? Напасть на Кузню и перебить оружейников… это было…

– Коварно, – закончила за него Даника. – Это нарушение наших законов.

И она резко метнула копье. Аэро не успел среагировать – оставалось смотреть, как альшпис, пролетев короткое расстояние, вонзается в грудь Винику. Оружие пробило сердце предателя, и он закричал – точнее, влажно захрипел.

В глазах у Даники полыхало темное пламя гнева.

– Ты нарушил нашу хартию, и наказание за предательство – смерть.

Виник шевелил губами, придушенно хрипя. Он упал на колени и завалился набок. Еще несколько мгновений, и жизнь покинула его. Даника, словно неживая, обернулась к Аэро и посмотрела на него остекленевшими глазами.

– Ты хотел пощадить его, – сдавленно прошептала она, – но это противоречило нашей доктрине. К тому же он был опасен.

Глава 38. Операция «Подъем» (Джона Джексон)

Рикард метался во сне, бормоча:

– Отец Флавий… прошу… не бейте!

Джона держал его, как мог. Подоспевшая доктор Вандер влила Рикарду в рот маковой настойки. Постепенно Рикард затих, но все еще продолжал бормотать во сне. Джона смог разобрать только «отец Флавий». Уж больно часто имя жреца проскальзывало в бреду Рикарда.

– Сердце сильное, – сказала доктор Вандер и повесила стетоскоп на шею. Наклонилась и проверила повязки. – Раны быстро заживают.

Джона уловил запах чесночной припарки.

– Повезло, что не началось заражение крови, – сказала, выпрямляясь, доктор Вандер. – Наши лекарства помогают при местных инфекциях, но сепсис отправил бы его прямиком в Святое Море. Жизненные показатели в норме, не понимаю, почему Рикард до сих пор не оправился.

– Доктор Вандер… – начал Джона.

– Прошу, зовите меня Карен. – Она уселась на стул рядом с Джоной и с тревогой глянула на него. – Майра и моя дочь были лучшими подругами. Я, конечно, пропадала на работе, на долгих дежурствах в Больнице, но надо было быть слепой, чтобы не заметить, как наши девочки привязались друг к другу. – Тут она взглянула на Рикарда. – А еще обе обожали вот этого малого.

– И его приятеля Калеба.

Карен улыбнулась:

– Их четверка была неразлучной, да?

– Это уж точно, – согласился Джона.

Он вспомнил, как ребята вместе с Возиусом возвращались по домам после школы, как по коридорам разносился их смех. Без них колония перестала быть прежней. Карен заметила выражение на лице Джоны и сказала:

– Вы, наверное, потому и не отходите от его постели всю эту неделю? Вам разве не положено быть в Доках и следить за строительством?

Джона ощутил укол вины: а ведь верно, он отлынивал от обязанностей.

– Мои инженеры способные, – попробовал оправдаться он. – Хвала Оракулу, я их прилично натаскал. Они и сами отлично присмотрят за делами в Доках, а я пока побуду там, где больше всего нужен.

Карен вгляделась в его лицо.

– Уверена, дело не только в этом. Вы как-то необычно смотрите на Рикарда. Будто вас с ним нечто роднит… будто понимаете, через что он прошел.

– Отец Флавий, – мрачно ответил Джона. – Он и меня пытал, когда я сидел в Тени. Некоторые раны никогда не затягиваются. Вот почему Рикард не может оправиться, и вот откуда у него кошмары. Беда не в теле, а вот здесь.

Джона постучал себя по лбу и посмотрел в глаза Карен.

– От этой хвори у нас лекарства нет, – вздохнула она и беспомощно посмотрела на Рикарда. – Даже не знаю, как с ним быть.

– Время, – подсказал Джона. – Ему нужно время. И еще кое-что.

– Что же?

– Забота и любовь.

– Ну, уж это-то я ему обеспечу. Я ему стольким обязана за дружбу с Пейдж. А теперь почему бы вам не пойти к своим моторным крысам?

Не успел Джона возразить, а Карен уже заняла его место у постели Рикарда.

– Ну-ка, ступайте прочь, Джона. Это моя Больница, и главная тут – я.

* * *

Протиснувшись в вентиляционный люк, Джона спрыгнул на пол в Доках. Он, может, и не выполнял в последнее время свои обязанности, но операция «Подъем» продвигалась быстро и гладко: по импровизированному цеху сновали его люди, завершая сборку судов и наводя последний лоск. Джона окинул взглядом маленький флот: десять субмарин, переживших Великую Чистку. Он погладил фонарь ближайшей, и за плотным акриловым стеклом вдруг появилась чумазая физиономия.

– Свистать всех наверх! – ухмыльнулась Шарлотта, включив интерком. – Капитан Немо к вашим услугам. Берегитесь, кракены! Не стойте на пути «Наутилуса».

Она затрясла руками, изображая мифическое морское чудовище. На борту субмарины ее каллиграфическим почерком было выведено «Наутилус».

– Изгойских баек наслушалась, да? – с напускной строгостью спросил Джона. – Ох и доведут тебя до беды эти истории, милочка.

– Как твою дочь?

– Точно, как Майру и Возиуса. Они обожали истории Моди.

Джона поспешил задавить чувство тоски. Шарлотта тем временем провела рукой по пульту. Она управилась бы с субмариной не хуже иного взрослого вдвое старше нее.

– Шеф плохих историй не расскажет, – сказала она в микрофон, и тут ее лицо приобрело суровое выражение. – Подъемыши – не Синод, сам знаешь. У нас не принято запрещать байки и сказки… и разные слова.

– Так точно, капитан Немо! – Джона отдал честь.

Он оставил Шарлотту наедине с ее мечтами, а она тем временем выскочила через верхний люк и принялась загружать в кабину «Наутилуса» ящики с припасами. Доки гудели: кругом суетились, работая, люди. Грили, сидевший за рулем огромного крана, чуть не задавил Джону.

– Не так быстро, Грили! – прикрикнул на него Джона, отскакивая с пути моторизированной техники. – Дубина ты этакий, убьешь кого-нибудь. Помни: безопасность превыше всего!

Он разозлился еще больше, заметив, что Грили не надел ни ботинок, ни каски. Вместо этого изгой щеголял в хлипких сандалиях и пеньковой шапочке. Случись что – и он лишится ноги, а то и головы. Хотя еще не ясно, что для Грили дороже.

– Прости, моторная крыса! Приказ шефа: надо торопиться, чтобы успеть раньше срока.

Грили захватил ближайшую подлодку клешней. Это судно тоже получило имя: на корпусе печатными буквами было написано «Арго».

– Готово, – сказал Джона, похлопав по борту подлодки и ощущая жесткость усиленного корпуса. Грили поднял ее с эстакады и повез к шлюзам.

– Сгружай в первый, – велел Джона.

Грили по пути чуть не задел краешек шлюза, и Джона невольно вздрогнул. Однако изгой как-то умудрился загрузить субмарину внутрь камеры, и Джона облегченно выдохнул. Подлодка опустилась с гулким грохотом, от которого содрогнулся весь сектор.

– Ну, разве не красота? – сказал Грили, и глаза у него – вот дела! – увлажнились.

Подъемыши обернулись посмотреть и разразились ликованием. Через иллюминатор шлюза Джона видел, как освещают разлом внешние огни колонии. Внезапно в круг света ворвался удильщик: перед уродливой физиономией рыбины мерцал зеленоватый огонек приманки. Биолюминесценция… Джона вспомнил, как рассказывал об этом явлении детям.

– Это к удаче, – сказала Моди, вразвалочку подходя к первому шлюзу. Чудовищная рыба взирала на них молочно-белыми глазищами, а перед зубастой пастью у нее висел на усике огонек-приманка. – Обычно они избегают света.

– К удаче, – повторил Джона. – Согласен.

* * *

Тем вечером все вернулись в Инженерную еще до того, как погасли автоматические огни. Самогон и радостные разговоры лились рекой: флот собрали и все подлодки сгрузили в камеры шлюзов.

Джоне, однако, было не до кутежа: операция «Подъем» еще не завершилась, и что угодно могло пойти не так. Он уединился в кабинете и разложил на столе карты. Подъемыши так мало знали о мире за пределами разлома, на дне которого ютилась колония. Где вообще искать Первый ковчег? И как связаться с Майрой?

– Будь проклят Синод с его Великой Чисткой, – выругался Джона, сметая карты в сторону. Какой от них прок? Без нужных координат плыть придется вслепую.

– За это я выпью, – сказала Моди, заглядывая в кабинет. С собой она принесла две кружки с огненной водой: поставила одну перед Джоной, но он отодвинул пойло в сторону. Моди нахмурилась: – Ты же достроил флот, разве это не повод отпраздновать?

– Дело не в этом, – сказал Джона, запуская пальцы в волосы. Шевелюра заметно поредела с тех пор, как началась эта история. – Наш флот – чудеснее, чем я мог вообразить. Он – венец моей карьеры.

– Тогда что тебя гложет? – спросила Моди, присмотревшись к нему.

– У Майры был Маяк, который вел на Поверхность, – объяснил Джона, указывая на карты. – У нас – лишь это, макулатура. Столько всего нужного сгинуло во время Великой Чистки. Ну покинем мы колонию… и куда поплывем? Как определим, где всплывать? Как отыщем на Поверхности Майру, Возиуса и их друзей?

Моди неторопливо отпила из кружки.

– Но тебя не это заботит в первую очередь, да?

– А вдруг… – Он умолк, не в силах заставить себя сказать это вслух.

– …им ничего не удалось? – подсказала Моди.

Джона даже не пытался ничего отрицать.

– Да… именно так.

Моди уперла руки в бока и посмотрела на него сверху вниз.

– Ты мне это брось, Джона Джексон! Сколько тебя знаю – а знаю я тебя давненько, – ты никогда не опускал рук. Даже когда потерял Тессу. Даже когда патрульные бросили тебя в Тень. Даже когда отец Флавий пытал тебя и раскрыл правду о том, как убил твою жену. Сейчас мы как никогда близки к заветной мечте. Разве можно сдаваться?

– Да, да, ты права, – произнес Джона, однако сомнения никуда не делись. Они были как масляное пятно на комбинезоне, которое никак не выведешь.

Моди все поняла по лицу Джоны.

– Майра, Возиус и остальные ребята куда сильнее и находчивее самых ушлых изгоев. Попомни мое слово, они выжили и выбрались на Поверхность. И они найдут способ связаться с нами. Ну, за это выпьешь?

Сомнения все еще терзали Джону, однако он взял в руки кружку и отхлебнул из нее: за успех Майры и ее друзей выпить можно и даже нужно. Это было меньшее, что он мог сделать.

– За Майру Джексон, – сказала Моди, и они чокнулись.

* * *

Голова спьяну кружилась, и Джона кое-как забрался на свою среднюю койку. Давненько он не спал на ней: то в Доках пропадал, то в Больнице – навещая Рикарда. Но даже устроившись на мягком матрасе и положив голову на подушку – как же не хватало этих удобств! – Джона уснул не сразу. Кругом храпели подъемыши, которые после долгого веселья провалились в глубокий сон.

Джона и сам не знал, сколько пролежал так, не смыкая глаз, глядя на пружины койки сверху, когда зазвучало внезапное «би-ип!».

Джона резко сел. В секторе было темно, но он не сомневался: это прогудел сканер входной двери. Мятежники больше не пользовались коридорами, когда перемещались из сектора в сектор. А значит, добра не жди. Вслед за гудком послышалось шипение, а после – крики:

– Налет! – орал Прэтт. – Патрульные! Красные Плащи!

Патрульные ворвались в Инженерную, размахивая дубинками; тьму пронзали лучи их фонариков. Джона выбрался из постели и рухнул на пол, больно ударившись коленями. Кругом творилась полнейшая неразбериха, и первая мысль, промелькнувшая в голове, была: «Рикард».

Не обращая внимания на боль и лавируя между объятыми ужасом мятежниками, Джона бросился в сторону Больницы. Рикард лежал на койке, свернувшись калачиком, и стонал:

– Отец Флавий. – Взгляд его метался по сторонам. – Он пришел за мной.

– Да… но мы тебя не отдадим.

Джона закинул его руку себе на плечо и выдернул из постели. Обуянный страхом, Рикард повис на нем мертвым грузом.

– Слушай, мне нужна твоя помощь, – пропыхтел Джона. – Один я тебя не утащу. Ты слишком тяжелый.

Повисев еще немного на плечах Джоны, Рикард наконец встал на ноги. Доктор Вандер в сопровождении Моди металась по палатам, помогая пациентам.

– В чем дело? – тихо спросил Джона. – Как они сюда попали? Программисты же сменили коды.

– Ингрид и Лонни след простыл, – ответила Моди. – Должно быть, улизнули, пока мы праздновали. Бьюсь об заклад, это они нас предали.

– Говорил же, кодописцам нельзя верить.

Рикард застонал:

– Отец Флавий… дети демоса… их арестовали, пытали… программисты…

– Ну, значит, не по собственной воле предали, – кисло заметила Моди. – Наверное, отец Флавий арестовал детишек и мучил их, чтобы добраться до Ингрид и Лонни. А те не могли закрыть глаза на страдания коллег. Всякий цех – это прочные узы, тебе ли не знать.

Гнев Джоны немного унялся: он подумал о верных ему людях. Что, если бы Синод схватил и пытал инженерских детей? Как бы он сам тогда поступил?

Зазвенели дубинки – это Грили со своими Громилами встретил патрульных. В лучах фонариков замелькали багряные мантии: отец Флавий и его Красные Плащи прошествовали в Инженерную. На плечах они несли похоронные носилки. Едва заметив Моди, отец Флавий сделал жест своим подчиненным, и те перевернули их – на пол окровавленной грудой упало тело еще одного жреца. Побоями его лицо было изуродовано до неузнаваемости.

– Узрите, что бывает с еретиками вроде отца Терония, согрешившего против Морского Оракула! – прогремел отец Флавий. – Патрульные, пленных не брать!

Моди еле сдерживала слезы.

– Подъемыши, эвакуация! – закричала она мятежникам. – Уходим налегке, бросайте пожитки! Помогайте детям и старикам! Все за мной!

Затем она шепнула Джоне:

– Скорее, нужно пробираться в Доки. Грили со своим отрядом сдержат патрульных, но это не надолго. Врагов слишком много.

Они бросились в дальний конец сектора, где Стелла и Джинджер уже открыли люк в шахту вентиляции.

– Бегите в Доки, – шептала Джинджер мятежникам, когда те забирались в трубы. Больше всех перепугались самые младшие из детей. – Не бойтесь, малыши. Вспомните уроки экстренной эвакуации, мы же с вами все проходили.

– Тайные пути Майры Джексон укроют нас, – добавила Стелла, помогая маленькому мальчику, сынишке советника Сиболда. – Быстрее, беги в Доки.

Моди, проследив, как уходят ее люди, обнажила дубинку. Между патрульными и мятежниками завязался жестокий бой, однако повстанцы проигрывали. Вот Грили получил удар по голове и рухнул. С пола он так и не поднялся.

– Шеф, ты что? – Джона схватил Моди за руку. – Опасно! Тебе надо бежать, скорее. Ты же слышала: отец Флавий велел пленных не брать.

– Ни за что, – решительно ответила Моди. – Я своих в драке с этими скотами не брошу. Не побегу как трусиха.

Джона стиснул зубы и сам обнажил дубинку.

– Тогда и я останусь.

– Нет, ты пойдешь в Доки! Ты – единственный, кто знает об операции «Подъем» во всех деталях. Проследи, чтобы наши люди спаслись.

– Я хочу сражаться. Эти сволочи убили мою жену…

– Это приказ, – перебила Моди. – Ты слишком важен.

– Понял, шеф, – скрепя сердце сдался Джона.

Моди вскинула дубинку и побежала в гущу боя.

– За Поверхность! – прокричала она, кидаясь на патрульных. Одним ударом свалила сразу двоих: поверженные, они рухнули и задергались в конвульсиях. – Топи́ настоящих грешников!

Она прорубилась к Грили и помогла ему подняться: изгой встал на колени, из раны на лбу у него струилась кровь. Джона хотел остаться и посмотреть, чем кончится дело, но в голове у него снова прозвучал приказ: «Ты пойдешь в Доки… проследи, чтобы наши люди спаслись…»

Джона помог Рикарду дохромать до ближайшего люка. Там опустил его и втиснул в узкий проход.

– Ползи… надо ползти, – прошептал он Рикарду на ухо. – Скорее, времени в обрез.

В это мгновение Грили проорал:

– Берегись, шеф!

Джона обернулся как раз в тот миг, когда Моди получила жуткий удар по спине – и что-то громко хрустнуло. Грили опоздал всего на миг, но свалил патрульного – правда, Моди уже не шевелилась. То ли ее оглушили, то ли она погибла. Лишь огромным усилием воли Джона заставил себя отвернуться и помочь Рикарду до конца протиснуться в узкий проход шахты… и тут ему прямо в лицо, ослепив, ударил луч фонарика.

Послышались громкие шаги и издевательский смех.

– Не уйдешь, еретик! – Это был главный патрульный Уотерс. Главным он стал, убив отца Рикарда. И вот сейчас он замахнулся на Джону увесистым обрезком трубы.

Защищаясь, Джона вскинул руку… Больше он сделать ничего не успел. В следующий миг наступила тьма.

Глава 39. Эмоционально нестабильна (Верховный командующий Аэро Райт)

– Солдаты, арестовать майора Ротман, – приказал Аэро.

Когда Закай и Граймс схватили Данику, она наконец вышла из ступора.

– Я имела право убить его, сэр! Он заслуживал смертной казни за предательство, а вы хотели сохранить ему жизнь.

Как же Аэро хотелось ненавидеть ее. Дать волю праведному гневу, но вместо этого он ощущал лишь глубокую скорбь. Он долго смотрел в глаза Данике, а потом произнес:

– И чем же мы тогда лучше него? Как ты не поймешь…

Даника вздрогнула, как будто ее ударили. Взглянула на Виника: тот лежал на полу, пронзенный ее фальши-оном.

– Сэр… мне жаль… Не знаю, что на меня нашло, – принялась оправдываться Даника. – Должно быть, я эмоционально нестабильна.

– Оправдания приняты. И все-таки я должен поместить вас под арест.

– Да, конечно, сэр, – тихо проговорила Даника. – Я все понимаю.

Аэро приказал отвести ее на гауптвахту – вместе с майорами Дойлом и Райт. Мать, проходя мимо, даже не взглянула на Аэро, а когда все уехали на лифте, Рен посмотрела на него и едва заметно улыбнулась.

– Все прошло неплохо, – кисло заметила она.

На мостике остались только они, остальных офицеров Аэро отправил вниз – чтобы собрали отряды и развели по казармам. Надо было подождать, пока все устаканится, известить солдат о том, что командование сменилось, а после – отправить сообщение Майре, сказать, что бунт увенчался успехом. Однако в голове все еще царил сумбур: мысли смешались, как и чувства.

– Ты была права, не стоило полагаться на Данику, – сказал Аэро, проводя рукой по волосам. Надо будет постричься… основательно. – После всего, чему ее подверг Виник. Это из-за него она стала эмоционально нестабильной.

– Значит, Даника вовсе не одумалась, – поняла Рен, опускаясь на колени возле тела Виника и вглядываясь в его перекошенное от боли лицо. – Точно так же она могла всадить фальшион в сердце тебе. Ладно, хоть в этот раз цель выбрала ту, что надо.

Аэро тяжело вздохнул:

– Уже неплохо. – Он прошел к иллюминатору и взглянул на Землю: та медленно вращалась в свете солнца.

– Должна признаться, – сказала Рен, – что смерть Виника меня нисколько не огорчает.

Соглашаться с тем, что хладнокровное убийство – благо, не хотелось, но в реальности границы добра и зла оказались размыты. Они никак не соответствовали наивным идеалам Аэро. Люди – не машины, они чувствуют и ошибаются. Подчиняются импульсам, иногда хорошим, иногда плохим. И правда в том – признался самому себе Аэро, – что после смерти Виника он испытал облегчение.

– И меня. Он был опасен.

Рен кивнула:

– Даже если бы его заперли до конца жизни или изгнали на Землю, опасным он быть не перестал бы.

Она говорила чистую правду, и Аэро не мог этого отрицать.

– Как поступите с Даникой, сэр? – спросила Рен.

– Не знаю. – Аэро устало вздохнул. Бремя командования уже давило на него. – Мы пока на военном положении, и пусть ее держат под арестом. Потом отдам под трибунал. Может, удастся ее оправдать. Надо будет посоветоваться с врачами.

– Хорошая мысль, сэр, вдруг они ей помогут. – Обычно резкая, Рен сейчас говорила немного мягче, а значит, ей было жаль Данику. Она знала, что Виник унижал бедняжку и использовал ее.

В темноте за бортом что-то мелькнуло, и Аэро вспомнил о стремительно надвигающейся угрозе. Он как можно быстрее ввел Рен в курс дела, рассказал последние новости о Четвертом ковчеге. Рен, как оказалось, тоже было кое-что известно: о возвращении загадочной колонии она узнала со слов Даники – когда та ее пытала.

– Можешь выяснить, где они сейчас? – спросил Аэро, указав на пульты.

У Второго ковчега имелись мощные датчики, к тому же корабль вращался на орбите вокруг Земли, и атмосфера планеты не создавала помех. Рен нажала несколько кнопок и вывела на мониторы изображение Четвертого ковчега: из его неказистого корпуса во все стороны шипами торчали буры, едва различимые на фоне черноты космоса. Сигнал был стабильный, изображение не мерцало.

– Похоже, Дойл следил за ними, – доложила Рен, постучав пальцем по опустевшему пульту. Потом пробежала взглядом по экрану: – А Драккен-то и не пытается маскироваться. Как будто хочет, чтобы мы его видели.

– Это логично, – сказал Аэро. Через пульсирующий светом Маяк он чувствовал близость врага. – Мы взломали их систему маскировки, а значит, лишили элемента неожиданности. Теперь они постараются запугать нас и сделают ставку на стремительное нападение.

– Согласна, – ответила Рен, нажимая еще какие-то кнопки. Изображение колонии на мониторах сменилось. – Драккен рассчитывает, что мы сдадимся без боя и вручим ему секрет оружия Конца.

– Вот именно. Долго им еще лететь?

Рен набрала новую команду на пульте.

– Судя по расчетам Дойла, на околоземной орбите они будут через двадцать три дня. Летят быстро, но по мере приближения скорость им придется сбросить – иначе просвистят мимо.

– Значит, чуть дольше трех недель, – подвел итог Аэро. – Надо успеть подготовить армию.

– И возвести защиту, – добавила Рен. – Не стоит пренебрегать ею. Надо найти способ, как отразить ядерный удар, иначе нас разнесут на куски…

Зазвучала сирена, и Рен нажала несколько кнопок. Нахмурилась.

– Входящий сигнал, сэр.

Аэро вскинул брови:

– Источник?

– Первый ковчег, – ответила Рен, стуча по клавишам. Затем подняла смущенный взгляд. – Это некто по имени… Ной. Утверждает, что фамилии у него нет.

– Открой канал, – улыбнулся Аэро. – Это наш друг.

– Капитан Райт, – произнес идеально поставленный голос. – Или обращаться к вам «Верховный командующий Райт»? Как я понимаю, миссия увенчалась успехом? Я только что засек сигнал спасательной капсулы, с минуты на минуту она приземлится возле Первого ковчега.

– Виник погиб, – сообщил Аэро. – Корабль – мой.

– Отлично, Верховный командующий. – В голосе Ноя послышались нотки гордости. – Начинаю загрузку данных с вашего Маяка, чтобы профессор Дивинус мог войти в курс дела. Майра сейчас поднимается на Поверхность, чтобы встретить пассажиров капсулы. Желаете подключиться к трансляции?

Строгой необходимости в этом не было: капсула доставит Калеба и Возиуса на Землю в целости и сохранности, так уж она сконструирована. У Аэро капсула и то рухнула лишь потому, что ее подбили. Не стоило поддаваться эмоциям и тратить время впустую – теперь, когда надо было управлять целым кораблем.

– Передай картинку на наши экраны, Ной, – все же попросил Аэро. Ему хотелось увидеть лицо Майры. Рен с иронией глянула на него, но он не обратил на это внимания.

Аэро прошел в переднюю часть мостика, поближе к мониторам – экраны мигнули и ожили. Появилось зернистое изображение с наружных камер наблюдения Ноя: внутренний двор, обрамленный руинами зданий. Вот в небе сверкнула серебристая точка, над ней распустились купола парашютов. Капсула снижалась, увеличиваясь в размерах, и наконец мягко опустилась на землю.

Спустя несколько секунд люк в борту капсулы открылся, и наружу с глуповатой ухмылкой на губах вылез Возиус. Сразу за ним, чуть прихрамывая, – Калеб. Вместе они двинулись через двор, все еще накрытый белым одеялом снега – который, впрочем, местами подтаял, – к древнему зданию библиотеки. Изо рта друзей вырывался пар. Картинка сменилась изображением с камеры внутри библиотеки: дверь Первого ковчега открылась.

Наружу из лифта вылетела Майра и бросилась через мраморный вестибюль к выходу – Ной постоянно переключался с камеры на камеру, чтобы уследить за ней. Вот она выбежала на ослепительный солнечный свет. Увидев Возиуса, Майра расплакалась, кинулась к братишке и крепко обняла его. Ее чувства передались Аэро, даже слезы на глаза навернулись.

Он услышал в голове ее голос: «Спасибо, спасибо, спасибо…» Это было даже не послание, скорее просто благодарная мысль, которая повторялась без конца.

– Воз, да ты никак выше стал! – заметила Майра.

Картинно застонав, она отпустила Возиуса и чуть ли не смущенно подошла к Калебу. Из-за хромоты тот немного отстал. При виде его увечий Майра болезненно поморщилась и скривилась еще сильнее, увидев рубцы на шее.

– Эй, да не рассыплюсь я, – подмигнул Калеб и тут же порывисто сгреб в объятия Майру, которая по сравнению с ним казалась совсем миниатюрной.

Аэро ощутил некое новое чувство… совсем не приятное. Откашлявшись, он попросил:

– Благодарю, Ной, хватит.

– Хорошо. Конец трансляции.

Мониторы погасли.

Прошло некоторое время, прежде чем Аэро сумел побороть овладевшие им чувства. Ему нравились новые невероятные ощущения, нравилось испытывать разнообразные эмоции, но он еще не привык, что они могут причинять боль – как удар кинжалом в сердце.

Рен поднялась из-за пульта и подошла к иллюминатору. Посмотрела на медленно вращающуюся планету.

– Земля теперь выглядит иначе, да?

– Да, – согласился Аэро. – Только…

– Осесть на ней пока не тянет, – подсказала Рен. Они с Аэро оба испытывали одно и то же чувство: разрывались между кораблем – местом, которое дало им жизнь и взрастило, – и будущим домом на Земле. – Сэр, вы готовы обратиться к солдатам? – спросила наконец Рен. – Не стоит затягивать. Отсутствие лидера порождает смуту. Надо пользоваться моментом и утвердить вашу власть, иначе армия взбунтуется.

Аэро обернулся и отсалютовал ей:

– Да, майор Джордан. Окажете мне честь?

– Майор, значит? – Рен насмешливо посмотрела на него.

Прочие офицеры и солдаты могли бы счесть это несоблюдением субординации, однако Рен с Аэро по-прежнему оставались на мостике вдвоем. Они через многое прошли вместе, многое пережили, и подобную фамильярность так просто было не искоренить.

– Верно, тут надо многое поменять. Освободилось несколько высоких постов. Если не одобряешь мой выбор, я приму к сведению твой мудрый совет…

Рен подняла руку, прося слова:

– Я принимаю повышение, сэр, – сказала она и отдала честь.

Затем прошла за старый пульт Дойла и вбила несколько команд.

– Верховный командующий Райт, корабль в вашем распоряжении. Можете обращаться к армии.

Аэро расправил плечи, прекрасно понимая, что его сейчас увидит и услышит в своей казарме каждый солдат. Предстояло рассказать о Винике, сообщить новые данные о Четвертом ковчеге и – самое главное – подготовить людей к высадке на Землю и предстоящей битве.

Глава 40. Эвакуация (Ищунья)

– Готова? – спросил Ползун, подскакивая к Ищунье. В руке он сжимал полоску металла, испещренную дырочками, – грубое подобие солнцезащитных очков. – Все собрались в городе.

В тронном зале было пусто, если не считать разбросанных по полу косточек крыслов. Ищунья окинула взглядом обсидиановый престол, каменный алтарь и сводчатые окна, уходящие ввысь подпорки свода… Да, это место умерло, но покидать его все же было нелегко, ведь, даже лишившись энергии, колония свою роль исполнила. Дала приют на тысячелетие исхода, бо́льшая часть которого прошла в кромешной тьме.

Ищунья отвернулась.

– Пора.

– Ищунья… почему грустишь? – спросил Ползун. Он коснулся руки Ищуньи, и по коже у нее побежали мурашки. Для хила Ползун был довольно крупным: регулярно и сытно питаясь крыслами, жуклами и клубнями, он поправился и окреп, в пульсирующем свете Маяка его рыжеватая шерстка красиво лоснилась. Он первым примкнул к Ищунье, а пока они готовились покинуть Седьмой ковчег, еще сильнее сблизился с ней.

Ищунья не знала, как относится к Ползуну. Вряд ли то была любовь, о которой толковал Ной: ее ведь не тянуло на безумные поступки, – хотя ощущение было приятным. Пожалуй, Ползун ей нравился. Да, наверное, так. Хотя мурашки намекали на нечто большее.

– Дом… мы дом бросаем, – прорычала она в ответ, привалившись к Ползуну. Он принялся утешать ее, нежно поглаживая по плечу.

– Ты же сама говорила: это не наш родной дом.

– Светлый Край?

Ползун кивнул:

– Вот где теперь дом.

Ищунья снова, последний раз оглядела тронный зал. Воспоминания каскадом пронеслись в голове, но теперь они казались далекими и туманными. С тех пор как она впервые покинула подземелья, ее жизнь сильно изменилась. Ползун был прав, и Ищунья понимала это всем своим естеством.

«Пора уходить», – подумала она, а вслух сказала:

– Идем. Уходим отсюда.

Они помчались прочь из замка. Ползун бежал впереди и вывел Ищунью сначала в большой вестибюль, а затем и на мостовые Агартхи. Последние несколько дней обитатели подземной колонии готовились покинуть пещеры и выйти в Светлый Край. Все шло гладко после того, как Корнерой сдался и хилы сплотились вокруг Ищуньи.

Рубака собрала примерно сотню силов – тех, что выжили и ютились в тоннелях. Ищунья впустила их в замок и велела хилам делиться едой с оголодавшими изгнанными собратьями. Стала брать их с собой на охоту: учила самостоятельно добывать пропитание. Ползун настаивал, чтобы она заняла трон Корнероя, но Ищунья отказалась: предпочитала спать на полу со стаей. Она презирала ловушки комфорта и, став вожаком, привычек не изменила.

Хилы и силы собрали в замке все кусочки металла, из которых потом смастерили себе маски для защиты от палящего шара в небе. Ищунья все им рассказала о Светлом Крае: как о чудесах, от которых дух захватывает, так и о мерзостях. Поведала о противном, жгучем и смердящем свете, хотя понимала, что словами всего ужаса не передать. Впрочем, скоро стае предстояло самой во всем убедиться.

Ищунья с Ползуном неслись улочками города, а громада замка позади постепенно уходила во тьму. Еще несколько изгибов и поворотов – и они оказались на центральной площади, у журчащего фонтана. При появлении Ищуньи силы и хилы принялись топать по земле.

– Ищунья, Сильнейшая из силов, – зарычали они.

Все обзавелись масками: кто-то сжимал их в руках, прочие нацепили на глаза. Некоторые несли набитые тушками крыслов рюкзаки, а кое-кто обвязался рваньем – для защиты от холода. Многие прихватили костяные копья, которые повесили за спины на кожаных ремнях. Набралось восемь сотен хилов и силов – столько всего пережило исход.

Ищунья вскинула руку, прося тишины.

– Хилы и силы, отныне мы – единая стая, – объявила она. – Мы – обитатели Седьмого ковчега, и вот пришло нам время вернуться домой. – Она помолчала, давая всем время осознать услышанное. – Ползун разбил вас на группы. Мы по очереди поднимемся наверх в Кати-комнате.

Затем она сделала жест Ползуну.

– Первая группа, – сказал тот, – следуйте за Ищуньей.

Он должен был остаться и проследить, как уходят сородичи, и отправиться к лифту с последней группой. Ищунья отвела свою к Кати-комнате и открыла дверь. Когда створки начали текуче расходиться, некоторые отпрянули.

– Не бойтесь, – успокоила их Ищунья, веля заходить в лифт. – Спешите, друзья! Все сюда!

Когда группа набилась в кабину, дверь с таким же грохотом закрылась. Ищунья велела всем нацепить маски на лоб и закрепить дужки за ушами, а самим держаться за поручни. Сама она, конечно, уже несколько раз ездила в лифте, но стоять ровно, в то время как кабина несется вверх с умопомрачительной скоростью, все быстрее и быстрее, не научилась. Несколько раз у нее закладывало уши, но она все равно слышала стоны собратьев. Ищунья постаралась сосредоточиться на том, как бы удержаться за поручень.

Минут двадцать спустя лифт наконец остановился. Едва все стихло, как загрохотала, открываясь, дверь. В кабину ворвался ослепительный свет. Поднялась новая волна криков. В кромешной тьме пещер Ищунья совершенно утратила счет времени, но снаружи, судя по всему, была середина дня. Кто-то вжимался в дальнюю стенку лифта и скребся в нее, тщетно пытаясь спрятаться.

– Жжет! – вопила Рубака. – Мерзкий свет… жжет! Перепуганная, она случайно сбила маску и теперь впивалась когтями в глаза, лишь бы не видеть света. Тогда Ищунья подскочила к ней и помогла снова надеть защитную полоску металла.

Она жестом велела остальным следовать за ней наружу, но хилы и силы сгрудились в тени, куда не проникал свет.

– Не бойтесь, свет не так страшен, – стала уговаривать их Ищунья. Все завороженно смотрели, как она без вреда для себя шевелит пальцами в лучах солнца. – За мной, скорее, – позвала она, выпрыгивая из кабины лифта.

В ноздри ударил свежий чистый воздух, пахнущий снегом и землей. Ищунья сделала глубокий вдох, наслаждаясь этими ароматами. Нет, по затхлому и спертому воздуху подземелий она скучать не станет. Ноги на несколько дюймов проваливались в снег, холод бодрил. Ищунья встала у края обрыва и взглянула на долину, на бурный поток талой воды внизу. Сзади послышались шаги. Рядом встала Рубака.

– Ищунья… что это за место? – Ее голос дрожал от возбуждения и страха. Она вытянула шею, желая получше рассмотреть, что там внизу, и поскользнулась.

– Рубака… осторожнее, – зарычала Ищунья. – Смотри под ноги.

Даже невзирая на опасность, Рубака не могла оторваться от созерцания открывшегося ей вида. Она так и стояла у края, глядя на горизонт. Маска надежно защищала чувствительные глаза от солнца, и Рубака, видимо, больше не боялась его. Напротив, испытывала восторг. Эта мысль утешала: Рубака еще успеет освоиться на поверхности. Как и остальные члены стаи.

– Вот он, Светлый Край, – тихо проговорила Ищунья. – Наш родной дом.

* * *

Примерно каждые сорок минут, как по часам, появлялась новая группа, а пока их ждали, те, кто успел подняться, устроил лагерь в неглубоких пещерках, изрывших, словно оспины, склон горы. Ищунья исполнилась благодарности к Ползуну, который следил за порядком эвакуации. Каких-то несколько коротких дней, а он уже стал ей бесценным помощником.

Она отправила Рубаку, чтобы та встречала новоприбывших, помогая им сориентироваться в Светлом Краю: следить, чтобы не потеряли масок, не свалились с обрыва или не ушли блуждать в горы.

Той же ночью она разослала на охоту несколько отрядов, и те вернулись с рюкзаками, полными крыслов и жуклов, которых наловили в расщелинах. Потом велела всем набрать в рот свежий чистый снег и ждать, пока тот растает.

– Вот во что превращается вода на холоде. Это называется снег. Он падает с неба, когда собираются такие вот тучи.

Она подбросила в воздух пригоршню снега, и та рассыпалась белыми хлопьями.

Кого-то демонстрация удивила, других – расстроила, но все как один задрали головы, чтобы рассмотреть клубящиеся над горными пиками свинцовые тучи, готовые обрушить на них снежную бурю. Молодняк, недавно народившийся, играл в снежки и визжал от восторга.

В конце первого дня на поверхности Ищунья сообщила Майре, что эвакуация прошла по плану и что стая отправится к Первому ковчегу пешком. «Ждем вас, – ответила Майра. – Спешите…»

Затем в голове промелькнул образ корабля Драккена, и сигнал пропал. В горах он терялся постоянно, но сообщение было ясным: «Четвертый ковчег скоро явится».

Когда Ищунья наконец устроилась на ночлег – свернулась клубочком рядом с Ползуном, чье тепло приятно согревало, навевая дремоту, – она впервые за много недель ощутила покой. Да, им по-прежнему грозил прилет Четвертого ковчега, но прямо сейчас, засыпая в пещерке, под легким снежком, Ищунья понимала: здесь ей, Ползуну и стае самое место. Они освободились из Темноты под Землей.

* * *

Следующие несколько дней они в бодром темпе спускались с гор к покатым холмам. Стая была крепкой и выносливой: останавливались только затем, чтобы напиться воды из ручьев, или на привалы в полдень, охотясь и отдыхая по очереди. И хотя кругом не было ни души, Ищунья все же выставляла часовых.

– Ищунья, – разбудил ее как-то раз Костолом. – Ищунья, проснись!

– В чем дело? – Отчаянно хотелось поспать еще несколько часиков рядом с Ползуном и дать отдых утомленным конечностям.

– С неба что-то рухнуло, – испуганно прошептал Костолом и снова потряс ее за плечо. – Рубака велела бежать сразу к тебе. Идем, быстрее.

– Иногда с неба падает вода, – продолжала ворчать Ищунья. – Это нормально. Ни к чему бояться. Это называется дождь, он естествен…

Костолом замотал головой:

– Не вода… Большое, в огнях.

Ищунья встрепенулась:

– Идем, покажешь.

Оставив Ползуна – тот даже не пошевелился во сне – и пробираясь через тела спящих, Ищунья последовала за Костоломом к выходу, в сумерки. Подбежала Рубака; было довольно темно, и она сдвинула маску на затылок. После того что случилось в лифте, с маской Рубака не расставалась.

– Ищунья, что-то прилетело с неба, – доложила она. – Большое, горело огнями. Упало вон там. – Она указала на соседний гребень.

– Ты уверена, Рубака?

Впрочем, одного взгляда на лица помощников хватило, чтобы понять: все они видели одно и то же. Тем более погода стояла ясная, в небе зажигались звезды. Рубака проследила за взглядом Ищуньи.

– Что будешь делать? – спросила она.

– Рубака, разбуди кого-нибудь еще и возьмите копья, – подумав немного, велела Ищунья. – Пойдем и разберемся, что там.

Рубака и Костолом кивнули и умчались в пещеру. Потом вышли в сопровождении своего охотничьего отряда – все вооружились копьями и ножами.

– Покажите, куда эта штука упала, – сказала Ищунья.

Рубака согласно хмыкнула и сделала знак охотникам. Вместе они повели Ищунью вниз по склону холма и поднялись на соседний гребень. Солнце еще не село окончательно, и впереди тянулись длинные языки теней. Рубака уверенно чувствовала себя на узких заснеженных тропках. Ни разу не сбилась с пути и не поскользнулась.

За гребнем они увидели в земле дымящийся кратер, из которого тянулись истрепанные ленты серебристой ткани. Заглянув внутрь, Ищунья сразу же поняла, что там лежит спасательная капсула. Две цепочки следов уводили в тень неподалеку. Заметив движение, Рубака с Костоломом тут же кинулись на пришельцев, навели на них копья. Остальные охотники тоже вскинули оружие и кольцом обступили незнакомцев: двое мужчин бросили фальшионы на землю и подняли руки вверх.

– Звездное пекло, сдаемся! – вскричал один, глядя на стаю дикими от страха глазами. – Не убивайте нас! Мы потерялись, и у нас нет припасов! Помогите, пожалуйста!

Ищунья посмотрела на блестевшие в свете заходящего солнца золотистые клинки. Прилетели родичи Аэро, вот только кто они, враги или друзья?

– Как вас зовут? – спросила она, расхаживая перед ними. Затем подобрала с земли фальшион. Легкий, он все еще был в изначальной форме, а руку покалывало от наполнявшей его энергии.

Люди настороженно уставились на нее.

– Я – майор Киран из Второго ковчега, – представился один, высокий и худой, коротко стриженный. Потом стрельнул глазами в сторону спутника, более крупного и смуглого. – А это – майор Коул. Нашу колонию захватил предатель, он убил наших людей. Мы бежали, опасаясь за свою жизнь. Сориентировали капсулу на любые формы жизни, и она приземлилась тут, в горах.

– Мы даже не успели загрузить на борт припасы, – добавил майор Коул и сдавленным голосом попросил: – Прошу, сжальтесь. Мы несколько дней ничего не ели.

Губы Ищуньи изогнулись в улыбке, и майор Киран отпрянул – должно быть, принял ее за оскал.

– Предатель захватил вашу колонию? – медленно, отчеканивая слова переспросила Ищунья. – Поэтому вы бежали?

Майоры переглянулись.

– Да… он опасен и неуравновешен, – сказал Коул. – Перебил наших оружейников, захватил армию, а затем хотел взяться за нас. Выбора не оставалось: только бежать из дома.

Ищунья обошла их кругом. Солнце к тому времени окончательно село, накрыв долину саваном темноты, но ее глаза хорошо видели во мраке. Ищунья пристально вгляделась в лица солдат.

– Как звали этого предателя?

– Аэро Райт, – ответил Коул. – Его изгнали, но он вернулся.

– Точно, – подтвердил Киран. – Он эмоционально нестабилен и опасен.

Как же легко слетала с их губ отрепетированная ложь. Если бы Ищунья не знала, что к чему, то поверила бы.

– Аэро Райт – мой друг, – сказала она, оскалив зубы. – А вот вы – точно предатели.

В их глазах зажегся огонь страха, но Ищунья продолжила:

– Мы пощадим вас… пока что. – Она обернулась к Рубаке и Костолому. – Свяжите им руки ремнями. Пусть Аэро сам решает, как с ними быть.

* * *

Вернувшись в лагерь, Ищунья отправила через Маяк сообщение Аэро: схватила майоров Кирана и Коула и забирает их с собой в Первый ковчег. Майоры бежали на Землю и в поисках любых форм жизни, надеясь отыскать дружественную колонию, оказались прямо у лагеря обитателей Седьмого ковчега… Ситуация Аэро позабавила.

«Они оболгали тебя, сказав, что ты – предатель», – продолжала Ищунья. Аэро в ответ от души расхохотался. Ищунья почувствовала это через Маяк.

«Звездное пекло, то-то они, наверное, удивились при виде тебя, – мысленно сказал Аэро. – Жаль, меня там не было, хотелось бы увидеть их физиономии».

На этом связь прервалась.

Под покровом ночи Ищунья со своим отрядом выдвинулась в путь. Пленникам связали руки за спиной, и в темноте они часто спотыкались, однако Рубака с Костоломом не давали им спуску. Сперва они отказывались есть крыслов и жуклов, но потом голод взял свое, и майоры проглотили угощение. Просто поразительно, как отличались их колонии: когда Ищунья наткнулась на Майру и ее спутников, те приняли ее за чудище. Но ведь и она считала их уродами – пока не надела Маяк.

Через несколько дней горы и холмы закончились: дальше шла равнина, и вскоре путники выбрались к побережью. Маяк пульсировал, передавая координаты: Джаред направлял Ищунью на север, в сторону Первого ковчега. Стая по-прежнему шла по ночам, когда не мешал свет солнца, и спала днем, пользуясь любым укрытием, какое удавалось найти, хотя порой приходилось спать под открытым небом. Народ Ищуньи неплохо освоился в Светлом Краю, привыкая жить без стен и потолков.

Спустя еще два дня голос Джареда в голове сообщил: «Есть сигнал, Ищунья».

Она опустилась на корточки. Стая шла всю ночь, уже близилось утро: на горизонте проступила полоса обжигающего розоватого света. Ищунья достала из рюкзака маску и приготовилась встречать солнце.

«Откуда сигнал?» – мысленно спросила она, направляя энергию в Маяк. Браслет сверкнул ярче, и спустя мгновение голос Джареда успокоил ее: «Откуда-то… сверху… с неба…»

Задрав голову, Ищунья разглядела целую флотилию серебристых кораблей. Они изящно спускались с поразительной скоростью, постепенно увеличиваясь в размерах. Стая бросилась врассыпную и попряталась за камнями. Лишь Ползун остался рядом с Ищуньей, хотя и съежился от страха.

А она не боялась, только улыбнулась, глядя вверх.

– Не бойтесь, – обратилась к стае Ищунья. – Это мои друзья.

Построившись в строгом порядке, корабли вертикально опустились к земле. Струи раскаленных газов и пламени вырывались из сопел, поднимая фонтаны щебенки и пыли. Когда транспортники зависли в нескольких футах над поверхностью, люк в борту одного из них открылся и наружу высунулась Рен. Остриженная, в новенькой десантной форме, она, впрочем, не растеряла прежнего задора.

– Вас подбросить? – спросила она, стараясь перекричать рев двигателей, и весело посмотрела на них. – Спорю, что ноги у вас уже отваливаются.

– Что так долго? – Ищунья старалась говорить строго, но голос выдал ее: теплого отношения к Рен скрыть не получилось. Ищунья была рада видеть друга.

– Эй, могла бы спасибо сказать! – с напускным возмущением воскликнула Рен. – Звездное пекло, нам пришлось свергнуть Верховного командующего, захватить контроль над армией и взять на себя руководство целой колонией. Думаешь, это так просто?

– Так и я занималась почти тем же. Управилась куда быстрее.

Они рассмеялись.

– Мы прилетели, чтобы отвезти твою стаю к Первому ковчегу. – Рен указала рукой на суда. – По приказу Верховного командующего Райта.

– Он теперь Верховный командующий?

– Ну да, а я – майор Джордан. А ты?

– Просто Ищунья, – на полном серьезе ответила Ищунья. Чудны́е титулы претили ей.

Рен что-то сказала в микрофон головной гарнитуры, и у всех кораблей открылись грузовые люки: внутри в отсеках имелись ряды сидений и ремни. Солдаты Рен помогли Ищунье собрать стаю и погрузить ее на катера.

Убедившись, что все на местах и пристегнулись, Ищунья забралась в транспортник к Рен и села рядом с Ползуном.

Дрожащими руками тот пытался застегнуть пряжку ремней.

Рен заняла место в кабине пилота, нажала несколько кнопок на панели, взялась за рычаги управления и сказала в микрофон:

– Держитесь крепче, взлетаем. Погода ясная, дорога не займет много времени.

Солнце наконец показалось из-за горизонта, когда флотилия поднялась в небо и понеслась по голубым просторам к тому месту, где армии защитников предстояло принять решающий бой. Ищунья взяла Ползуна за руку и почувствовала, как его дрожь унялась. Ползун в ответ сжал ее руку. Хотелось насладиться последними спокойными минутами, прежде чем разразится война и обрушится на их мир черной бурей. Ищунья вспомнила образ, который в прошлый раз успела передать Майра: корабль Драккена.

«Он приближается, – подумала Ищунья, – и скоро будет здесь».

Часть пятая. Вместе выстоим, разделимся – падем

Война была всегда. Она существовала еще до человека, война поджидала его. Основное ремесло поджидало своего основного исполнителя.
Кормак Маккарти. «Кровавый меридиан, или Закатный багрянец на западе»[7]

Глава 41. Поездка на побережье (Майра Джексон)

Морская вода лизала ботинки, окрашивая их в темно-коричневый цвет. Майра ощущала дыхание океана, чувствовала на языке солоноватый привкус. В обе стороны от нее, пропадая за горизонтом, тянулось побережье. Резкий холодный ветер трепал седые небеса, румянил щеки.

«Зима еще не прошла, – напомнила Элианна, – и весна не наступила».

«Весна», – мысленно повторила за ней Майра, смакуя, словно конфетку, незнакомое слово. В голове сразу пронеслась череда образов: пышные зеленые луга, усыпанные пестрыми цветами; колибри снуют от бутона к бутону и лакомятся, как сладостями, нежным нектаром; в жирной земле, еще не просохшей от утренней росы, копошатся дождевые черви. Это были воспоминания Элианны.

Возиус, стоявший рядом, нагнулся, сунул руку в воду и тут же выдернул.

– Святое Море, студеная, – пожаловался он.

Майра укоризненно взглянула на братишку:

– Зима на дворе. Будь осторожен, а то заболеешь.

– Не заболею, это все выдумки.

– Откуда ты знаешь? Разве простуда – не из-за того, что простужаешься?

– Рен мне все рассказала, – возбужденно объяснил Возиус. – Когда мы еще были на борту Второго ковчега. Простуду обычно вызывают микроорганизмы, вирусы.

– Все верно, – откликнулся Калеб, тащивший по пляжу тяжелый ящик. Он поправился и выглядел гораздо лучше. – В камере у нас было много свободного времени. Разговоры помогали не сойти с ума.

Майре с трудом верилось, что с тех пор, как они вернулись, прошла уже почти неделя. Она присмотрелась к Калебу: он изменился. Майра точно не могла сказать, как и в чем именно. Просто словно снова стал самим собой. Может, в этом дело?

– Вирусы, говоришь? – переспросила Майра. – Рен тебе рассказала?

Возиус кивнул:

– Она еще много о чем говорила.

Майра по-прежнему не питала к Рен особой любви, но чувства держала при себе. Она глянула на ящик, который наконец подтащил Калеб.

– Поможешь открыть, Воз?

Вдвоем они откинули крышку – внутри лежал глубоководный зонд. Внешне он напоминал миниатюрную субмарину. Майра собирала его последние несколько недель и лишь пару дней назад закончила: сварила последние швы и запрограммировала координаты Тринадцатого ковчега, которые дал Ной. Сегодня предстояло испытать аппарат в деле: поплывет он или камнем пойдет ко дну, оказавшись в бурном море?

Майра обернулась и посмотрела в сторону Аэро: тот сидел в кабине катера и о чем-то горячо спорил – наверное, с Рен – по головной гарнитуре. Видимо, какие-то трудности с новой армией. Командуя солдатами, готовясь встретить Четвертый ковчег, он отдалился от Майры, и она гадала: всегда ли будет так? Всегда ли что-то будет стоять между ними?

Зонд вытащили из набитого пенопластом ящика и опустили на влажный песок: тяжелый аппарат сразу же погрузился в него на несколько дюймов. Волны слегка касались его, на фоне бескрайнего и неспокойного моря зонд выглядел маленьким и ненадежным.

– Думаешь, получится? – глядя на него, спросил Калеб и погладил гладкий корпус, сваренный из кусков металла.

Майра поджала губы, разглядывая собственное творение.

– Не знаю, – просто ответила она. – Большая глубина – это всегда множество проблем. Если зонд не раздавит и он подплывет достаточно близко к нашей колонии, то шанс будет.

– Папа же поймает сигнал, да? – спросил Возиус.

– Ну конечно, – ответила Майра. – Он – отличный инженер. Раз не получается построить полноценную субмарину, этот зондик – наш единственный шанс доставить ему сообщение.

О том, что шансы на успех ничтожно малы, Майра молчала. Сначала отцу нужно было как-то вырваться из Тени да еще намеренно ждать и ловить их сигнал. Однако ради братишки Майра поспешила унять свои страхи.

– Включи запись еще раз, – попросил Возиус. – Пожалуйста.

– Ты уже четыре раза ее слушал. – Майра все же нажала кнопку на пульте у себя в кармане. Из недр зонда раздался звенящий оцифрованный голос: «Папа, это Майра. Мы выбрались на Поверхность, как ты и рассчитывал! Посылаю тебе этот зонд с сообщением: на Земле снова можно жить. Мы в Первом ковчеге, только Пейдж и Рикарда с нами больше нет…»

Не выключая воспроизведение, Майра снова обернулась и посмотрела на Аэро. Тот начинал терять терпение: все еще разговаривал по гарнитуре и выглядел расстроенным. Через Маяк Майре передавалось его состояние, и она поняла: случилось что-то плохое. Аэро нужно было срочно возвращаться к войску. Майра посмотрела на зонд.

– Воз, Калеб, помогите запустить его, – попросила она, смахивая со лба волосы.

Ветер крепчал, но зонду, когда тот погрузится под воду, он будет нипочем. Ребята осторожно подняли аппарат и понесли его к глубине. Холодная вода уже доходила им до колен. Отпущенный в море, зонд слегка покачивался на подхвативших его волнах. Майра достала из кармана пульт и нажала кнопку запуска.

Тихо заурчав, зонд ожил. Двигатели опустились в воду и продолжали гудеть на холостом ходу, ожидая следующей команды. Калеб широко улыбнулся:

– Молодец, Джексон.

– Готовы? – спросила Майра, ощутив растущее возбуждение.

– Стой, а можно я? – спросил Возиус и посмотрел на пульт.

Майра передала управление братишке. Прикусив язык, тот внимательно слушал, в каком порядке следует нажимать кнопки, чтобы аппарат погрузился. Затем направил на него пульт.

– Пора?

Майра кивнула:

– Давай, Воз, отправь его в Святое Море.

Возиус принялся давить на кнопки и, когда нажал последнюю, из-под зонда, который до того спокойно качался на волнах, ударили фонтаны воды. Маленький аппарат быстро шел против сильного течения. Майра собрала его по памяти: перед побегом успела запомнить чертежи отцовской подлодки, – и теперь провожала взглядом. Зонд отплыл еще футов на двадцать и скрылся под водой, направляясь к Тринадцатому ковчегу.

«Или к тому, что от него осталось», – добавила про себя Майра.

Машина, вырабатывающая кислород, вот-вот откажет, и даже если отец получит сообщение, то вряд ли обитатели умирающей колонии сумеют спастись – вскоре Ковчег станет им могилой.

* * *

– Как дела, Аэро? – поинтересовалась Майра, забираясь в катер.

Возиус и Калеб прошли внутрь следом за ней. Майра устроилась в кресле второго пилота, а они – в первом ряду пассажирских сидений и пристегнулись. Аэро сдернул с головы гарнитуру и помассировал ухо, на котором остался отпечаток микрофона.

– Снова проблемы с солдатами из Седьмого, – устало пожаловался он.

– Что-нибудь новое? – спросила Майра, застегивая ремни.

Аэро покачал головой:

– Рен пытается тренировать их, но они наотрез отказываются слушать приказы. У них не казармы, а настоящий хлев. И форму не надевают. Пайки тоже не едят, предпочитают охотиться на крыслов. На споры уходит драгоценное время.

– Но фальшионы они обожают, – заметила Майра.

Аэро вооружил стаю запасными клинками из Кузни. Воины Ищуньи мгновенно прикипели к новому оружию, слияние с клинками прошло на удивление хорошо.

Аэро нахмурился:

– Зато от тренировок отказываются.

– Ну, твои солдаты и сами все портят, – с укором сказала Майра. – На прошлой неделе задирали членов стаи, сильно оскорбили их.

Аэро, правда, предпочел бы не вспоминать, как его солдаты унижали солдат из Седьмого, называя тех «примитивным зверьем». Дискриминация стала настоящей бедой, и решить проблему пока никак не удавалось.

Он нажал кнопку на панели.

– Я наказал их, в пример остальным. За нарушение дисциплины.

– На мой взгляд, недостаточно строго. Пара нарядов вне очереди и лишение пайков на некоторое время – это не так уж и сурово. Они же издевались над стаей.

– На словах. Руки-то не распускали.

– Слова тоже имеют силу. – Майра испепеляюще взглянула на Аэро. – Если бы не майор Закай, все могло бы зайти куда дальше. Твои бойцы уже достали фальшионы и готовились придать им боевую форму. Я читала рапорт.

– Послушай, у себя в армии командир – я, – осадил ее Аэро. Нажал кнопку, запуская двигатели. – А ты пекись об остальных. Или тебе лавры Верховного командующего покоя не дают? Поверь, это огромная ответственность, я в последнее время даже не сплю толком.

Доказательством тому служили темные круги под глазами у Аэро и ввалившиеся щеки. И все-таки Майра никак не могла успокоиться.

– Как будто я ничего не знаю об ответственности! Ты хотя бы свою колонию спас, а моя задыхается там, под водой, не забыл? Мне надо как-то их выручить…

Она не успела договорить – Возиус отвлек ее, подергав за рукав.

– Очень вас прошу, не ссорьтесь… Так только хуже.

Наступила тишина. Аэро надел гарнитуру, как бы закрывая тему. Да, Возиус был прав, и Майра это знала: спорами ничего не решишь, и если они хотят пережить войну, то надо работать сообща. Вот только эмоции контролировать не удавалось. На обратном пути к Первому ковчегу Майра всю дорогу молчала.

* * *

Катер пролетел над разбитым в Гарвардском дворе лагерем. Майра приникла к иллюминатору и, даже несмотря на метель, сумела разглядеть собранную из выживших колоний армию. Тут и там виднелись палатки солдат Второго ковчега – кто-то суетился, бегая по делам, кто-то стоял в очереди за пайком, а прочие тренировались. Все были при деле.

На другом конце двора, возле руин исследовательского центра, раскинулся лагерь бойцов из Седьмого. По сравнению с соседним, где царили порядок и дисциплина, этот напоминал обыкновенное стойбище: палатки поставлены кое-как, вразнобой, повсюду валялись крысиные тушки. А еще он выглядел заброшенным: ни одного солдата из Седьмого ковчега Майра не заметила. Днем они предпочитали отсыпаться, и это была лишь одна из многих причин, по которым две армии не удавалось объединить.

– Мы… разные, – объясняла Ищунья на первом же военном совете, когда все наконец встретились в Первом ковчеге. – Мой народ только выбрался за пределы колонии. Им нужно время освоиться.

Ищунья, конечно, была права, но времени-то как раз не оставалось.

К реальности Майра вернулась, когда катер коснулся земли, вставая в ряд с прочими транспортниками. Если верить профессору Дивинусу, когда-то на этом поле студенты играли в игру под названием «футбол»: в ней нужно было вести, пинать, кидать или отбирать у соперников мяч. Правила показались Майре глупыми, а сама игра – бесцельной тратой времени. Зачем вообще расходовать силы на подобное? В ответ на ее негодование профессор лишь пожал плечами.

– Наверное, это помогало отвлечься, развеяться, – неуверенно предположил он. – Выплеснуть животную агрессию.

– Они хотя бы не отправляли людей на убой, как в Древнем Риме, – поморщился Аэро. – Каково там было, я на себе проверил.

– И люди играли в этот ваш футбол? – с сомнением спросила Майра.

– На протяжении примерно двух с половиной веков, – ответил Дивинус. – Правда, в конце концов этот вид спорта запретили: спортсмены получали травмы мозга. Университет сохранил поле и заботился о нем, но лишь как о Национальном памятнике архитектуры. Взгляните вон на те колонны. Стадион строили наподобие греческих амфитеатров или Колизея.

Зато теперь здесь аэродром, и место не пропадает даром, подумала Майра.

Аэро заглушил двигатели и врубил систему охлаждения. Снял гарнитуру и выбрался из кресла.

– Увидимся на совещании?

Не дожидаясь ответа, он покинул кабину и выбрался из корабля, спустился по раскладному трапу. На земле его уже встречали майоры Закай, Тэйбор, Граймс и Малик. Майра не слышала, о чем они сообщили Аэро, но выглядели офицеры встревоженно. Вместе с командиром, что-то горячо обсуждая на ходу, они отправились в сторону лагеря. Аэро новости явно расстроили.

Майра ничего поделать не могла, армией Второго ковчега Аэро командовал сам – по крайней мере, это он сразу дал понять. Она проводила Аэро взглядом, а затем помогла Возиусу отстегнуться. Брат и сестра вышли из катера следом за Калебом. Двигатели все еще остывали, к судну поспешила команда техников и тут же занялась им. Оказавшись на земле, Майра снова посмотрела вслед Аэро, гадая, что за неприятность возникла на этот раз.

«Прости… снова солдаты Седьмого шалят», – передал он ей через Маяк и тут же переключился на что-то иное.

«Мог бы поискреннее извиниться», – подумала в ответ Майра.

Она постаралась передать ему свое раздражение, но Аэро, похоже, удалось этого не заметить. Зато настроение сестры угадал Возиус: он с опаской поглядывал на Майру, когда они по крошащемуся мостику переходили через бурную реку. Миновав ржавые ворота, все трое направились в сторону библиотеки Уайденера – древнего хранилища, под которым и располагался Первый ковчег.

Майра мысленно вернулась к зонду, сунула руку в карман и нащупала пульт управления. Получит ли отец послание или же попытка связаться с Тринадцатым окажется тщетной?

В голове зазвучал голос Элианны: «Майра, я знаю наш народ: они живучие, упрямые, находчивые и просто так не сдадутся. А зонд – шанс передать им бесценные сведения. Нужно верить, что твой отец получит их».

«Ты права», – ответила Майра.

Жаль, сама она в это не особенно верила.

Глава 42. Неподчинение (Верховный командующий Аэро Райт)

– Звездное пекло! – выругался Аэро, подходя к корпусу Сивера. На стене красовалось граффити: белая надпись неровными печатными буквами. Краска еще не высохла. Зря Аэро сам повез Майру на побережье: стоило отлучиться, и смирные, казалось бы, солдаты будто с цепи сорвались. Выходки сродни этой грозили пустить прахом столько дней напряженной работы, а ведь армия и без того теряла сплоченность.

– Все хорошо, сэр? – осторожно поинтересовалась майор Тэйбор, обеспокоенно переглянувшись с остальными.

– Нет, нехорошо, – с невольной злобой ответил Аэро и показал на граффити. – Все становится только хуже! Я оставил вас за главных, меня не было каких-то три часа, и вот что произошло! Как до этого дошло, майоры?

Взгляды офицеров обратились к надписи на кирпичной стене:

ГРЯЗНЫЕ ВОНЮЧИЕ СКОТЫ!

ЗВЕРЬЕ ИЗ СЕДЬМОГО!

Тэйбор покраснела:

– Сэр, я занималась доставкой пайков с материнского корабля: их неправильно погрузили, и упаковка дала течь…

– Это вас не оправдывает, майор, – отрезал Аэро, поражаясь резкости собственного тона. – Ладно хоть догадались оцепить территорию. Быстро сотрите это, пока кто-нибудь из седьмых не проснулся и не прочел. Повезло, что они – ночные создания. Только нового скандала нам не хватало.

– А что с виновником, сэр? – осторожно спросил Закай, передавая Аэро планшет: на экране было личное дело солдата, оставившего на стене оскорбительную надпись. Аэро слушал Закая, попутно просматривая документ. – Его задержали. Вычислили по записи с камер Ноя и забрали прямо из казармы. Похоже, действовал он в одиночку.

– Это как-то связано с тем, что случилось на прошлой неделе? – спросил Аэро.

– Если только косвенно, – сказал Малик и тут же осекся.

– Косвенно, говорите?

– Мы полагаем, то происшествие подтолкнуло смутьяна создать граффити, сэр, – пояснил Граймс.

– Так точно, – добавил Малик. – Неподчинение распространяется, как поветрие. Стоит дать слабину, и его уже не сдержать. Инцидент на прошлой неделе задел наших солдат за живое: они недовольны переменами, с трудом адаптируются.

Виски пронзила острая боль.

– Хотите сказать, что это – только начало, майор? – спросил Аэро, хотя ответ знал заранее. Он продолжал смотреть на проклятое граффити, а майоры обеспокоенно переглядывались.

– Есть альтернатива, – произнесла наконец Тэйбор. – Может сработать.

– Говорите, майор.

– Казнить автора надписи. Показательно. Сделать из него пример. Подобная мера устрашения могла бы помочь. Легкие наказания, которые мы применили на прошлой неделе, эффекта не возымели. Напротив, только спровоцировали нарушения.

– Казнить за вандализм? Вам не кажется, что это – перегиб?

Тэйбор поджала губы.

– Нет, если это вернет порядок.

На ее лице не дрогнул ни один мускул, а значит, произнося эти слова, майор совершенно ничего не чувствовала. Аэро взглянул на Малика, Граймса и Закая: та же реакция – никаких эмоций.

Боль в висках сделалась сильнее, и Аэро стоило больших усилий не морщиться от нее. Конечно, вандал поступил глупо и мог причинить ущерб армии, но заслуживал ли он смерти?

– Ну все, – произнес Аэро. – Я слышал достаточно, закончим. Майор Закай, доставьте виновника в мою палатку. Остальные – наведите здесь порядок.

Отдав честь, майоры поспешили прочь – с явным облегчением, и Аэро не мог их за это винить. Он отправился в уборную и там плеснул себе в лицо холодной воды. Она освежила, но боль не уняла.

Аэро выпрямился и окинул взглядом свой лагерь: он занимал весь внутренний двор и прилегающие территории. Тут было больше четырех тысяч солдат, и все они подчинялись Аэро. Еще в Агогэ, как и большинство сокурсников, он воображал, каково было бы стать Верховным командующим. И хотя колонией управлял его отец, сам он и не думал, что мечты станут явью. Кровные узы роли не играли, но вот цепочка непредвиденных обстоятельств возвела Аэро на высший командный пост.

Чин не принес ничего, кроме неимоверной усталости. Аэро провел ладонью по ежику волос и направился к себе палатку. На лагерь смотреть не хотелось. Не хотелось думать о том, как скоро придется послать этих людей в битву и сколько их поляжет в бою.

Минут десять спустя Закай привел горе-художника: щуплого мальчишку, только из Агогэ. У него и щетина-то толком не прорезалась. Закованный в электронные кандалы – но не лишенный оружия, – солдат споткнулся, однако Закай удержал его.

«Совсем зеленый», – подумал Аэро. Наверное, таким же его самого видел Виник.

Аэро подошел к задержанному:

– Назови свое имя, солдат.

Парнишка хотел было отдать честь, но кандалы не дали вскинуть руку.

– Рядовой Уилсон Джамал Хьюстон, – представился он тонким юношеским голоском.

– Знаешь, за что тебя арестовали? – Их с парнем разделяло не так уж много лет, однако Аэро старался говорить как можно суровее. Смутьян кивнул и зарделся. – Я запретил унижать солдат Седьмого…

– Но, сэр, они же дикари! – взорвался парень.

Аэро ощутил, как в нем закипает гнев. Он навис над юнцом и положил руку на фальшион.

– Либо ты будешь уважать мой авторитет и всех солдат в лагере, либо я лишу тебя фальшиона и отошлю обратно на материнский корабль. Ясно?

Парень попытался вырваться, но Закай держал его крепко.

– Ни за что, сэр! Я не стану биться бок о бок с этими грязными скотами. Вы вручаете им священные фальшионы! А ведь они созданы для нашей колонии. Верховный командующий Виник не допустил бы такого!

– Виник был предателем и убийцей, – не сдержав гнева, напомнил Аэро. – Объявляю тебя эмоционально нестабильным, солдат. Не позволю распространять заразу неподчинения в наших рядах. Майор Закай, отправьте его на корабль со следующим же транспортником. Пусть его обследуют медики, а там уже выберем соответствующее наказание. Но сперва – разоружите его, этот человек больше не служит в моей армии.

Он сам ненавидел себя за такое решение. Перед ним ведь был просто мальчишка, высадившийся на незнакомой пустынной планете в преддверии войны. Чего было ждать от него?

«Послушания, – ответил голос отца. – Ты теперь командуешь армией, а без послушания ей грозит хаос».

«Знаю, но ведь мы караем детей», – мысленно ответил Аэро.

«Они – солдаты, – настаивал отец. – Нельзя менять правила из-за юнца, которого тебе стало жаль. Он нарушил приказ и должен понести наказание».

Майор вытолкал Хьюстона из палатки. Вскоре с улицы раздались крики, переходящие в истошный визг. Закай отобрал у рядового фальшион. Аэро вздрогнул при одной мысли об этом и машинально схватился за эфес, ощутил, как в руку проникает свежий заряд энергии. Боль от расставания с оружием даже вообразить было сложно. Юнца тем временем бросят в камеру на «губе». Аэро не последовал совету Тэйбор и не казнил его, но это – пока; тянуть с наказанием долго не получится.

Может, Аэро чересчур мягок и Тэйбор права? Может, от этого в лагере и началось неподчинение? Головная боль усилилась. Аэро рухнул на койку, и тонкий матрас заскрипел под его весом. Он так и лежал в одной позе – даже час спустя, когда в палатку ворвалась Рен, – и думал.

– Сэр, военный совет, – сообщила она. – Простите, я проспала. Скорее, а то не успеем. Сами знаете, Ной опоздавших не жалует.

Только разговоров Аэро и не хватало, но встречу пропускать было нельзя – это еще одна из его обязанностей. Будучи солдатом и даже офицером, Аэро думал, что жизнь подчинена строжайшему режиму, однако сейчас все стало только хуже. У простых солдат хотя бы оставалось свободное время: регулярная трапеза на Камбузе и целых восемь часов на сон, по распорядку. Теперь даже пять минут, с перерывами, дневного сна и пара часиков ночью – чтобы при этом не случилось авралов – казались Аэро роскошью.

«Теперь сознаешь все бремя командования? – заговорил отец. – Оно – не для малодушных».

– Это ты верно подметил, – пробурчал Аэро, чувствуя, как давят на него все прожитые семнадцать лет. День рождения миновал, как вполне обычный будний день, который не принято отмечать. Просто изменилось число в графе «возраст» личного дела.

– Это вы мне, сэр? – с удивлением спросила Рен.

– Отцу, – ответил, вставая, Аэро. Он не смотрел на Рен, но чувствовал на себе ее обеспокоенный взгляд. Отдернул плотный полог палатки, и в лицо ударил яркий свет. – О граффити уже слышала?

– Граффити? – переспросила Рен, щурясь на солнце. – Плохо дело.

– Да, ничего хорошего. Ладно, пошли уже. Расскажу все по пути на совет.

И они направились к крыльцу библиотеки Уайденера, руины которой словно следили за внутренним двором, подобно строгому сторожу.

* * *

«Опять совещание, будь оно неладно», – думал Аэро, спускаясь на лифте в Первый ковчег. Он терпеть не мог эти бесконечные разговоры, анализ и мучительно скрупулезное продумывание каждой мелочи. Хотелось просто составить план и работать. Стоявшая рядом Рен раздраженно переминалась с ноги на ногу.

– Тяжелый день? – спросил Аэро.

– Скорее уж тяжелая ночь, – устало ответила она. – Пробовала обучать стаю фехтованию… Ключевое слово «пробовала». Закончилось все сварой: несколько солдат из Седьмого ранены, есть два перелома. Наложили швы. Пришлось разогнать остальных по палаткам, чтобы проводить пострадавших в медпункт. Нельзя было пускать их в наш лагерь без присмотра. И я, похоже, оказалась права – если учесть вандализм.

– Да, ты правильно поступила, сопроводив раненых, – похвалил Аэро. – Объединение проходит не так гладко, как мы надеялись. Требуются дополнительные меры предосторожности.

Рен кивнула:

– В общем, до рассвета я в лагерь Седьмого не возвращалась. Потом вздремнула часика три – и вот, чуть не опоздала на совещание.

– А, совещание, – поморщился Аэро. – Ты ведь их обожаешь.

– Звездное пекло, тебе эта болтовня нравится не больше, чем мне.

– Спорю, даже меньше, – печально улыбнулся Аэро. – Теперь-то я понимаю, что доводилось терпеть моему отцу. Я-то думал, что достаточно быть просто лучшим бойцом, но все далеко не так. Большую часть времени приходится молоть языком, гасить конфликты и совсем чуть-чуть – сражаться.

– Тебе этого не хватает? – Рен посмотрела ему в глаза.

– Чего – этого?

– Быть простым солдатом и не нести бремя командования.

В обычных условиях Аэро счел бы это фамильярностью, но их с Рен отношения выходили далеко за рамки армейской субординации. К тому же Аэро нравилось, что с ней можно говорить о чем угодно.

– Ну, я командовал нашим отрядом. Хотя по большей части приходилось следовать приказам Верховного командующего и майоров, так что я не все решения принимал сам. В общем, ты права, я скучаю по тому времени, когда не был главным.

– Всегда можно уйти в отставку. Уверена, майор Тэйбор или Малик с радостью займут твое место.

Аэро покачал головой, хотя такое решение и показалось соблазнительно простым.

– Я – носитель, и отец доверил Маяк мне. К тому же судьба нашей армии висит на волоске, и смена лидера вызовет еще больше недовольства. Если не откровенный бунт.

– Тут ты прав. Забудь, о чем я говорила.

В молчании прошло несколько секунд.

– Вандал оказался просто салагой, – наконец неуверенно произнес Аэро. – Я пролистал его дело: Агогэ окончил меньше месяца назад. Он напуган, зол… и сбит с толку.

– Но все-таки опасен. Его выходка – угроза безопасности целой армии. Надо его наказать, сурово наказать.

– Тэйбор предлагала казнить его.

– За вандализм? – вскинулась Рен.

– Тэйбор считает, что казнь станет примером для остальных, иначе нас ждет еще больше случаев неповиновения. И казнь вандала – единственный способ остановить эту чуму.

Рен долго и пристально смотрела на Аэро.

– Ну, и… что ты решил?

– Пока замял дело: объявил парнишку эмоционально нестабильным, лишил оружия и отправил назад на корабль. Я не мог решиться…

Он умолк, так не договорив, и тогда Рен взяла его за запястье. От такого проявления близости по коже побежали мурашки. Рен с Аэро встретились взглядами, и она нежно сжала его руку.

– Ты поступил, как считал верным. Это лучшее, что ты мог сделать. Лучшее, что мог бы сделать любой командир. Не Тэйбор у нас главная, а ты, и у тебя… у вас острое чутье… сэр, – поспешила добавить Рен и, отстранившись, скрестила руки на груди.

Остаток пути вниз прошел в тишине.

– Вы опоздали, Верховный командующий Райт, – упрекнул Аэро Ной, стоило выйти из лифта в прохладу подземелья. – Как и вы, майор Джордан.

– Спасибо. А еще новости есть? – проворчал Аэро, ускоряя шаг. Когда они проходили между рядами криокапсул, Аэро мельком взглянул на плавающие внутри резервуаров эмбрионы.

– Оружейник тоже задерживается, – не уловив сарказма, ответил Ной. – Он не отвечал на мой вызов, и пришлось поднять тревогу в Кузне. Только тогда он откликнулся.

– Работа Ордена гораздо важнее любого совещания, – сказал Аэро, воображая новый цех, устроенный в необжитых пещерах Первого ковчега. Мастерам вполне хватало просторных камер с голыми каменными стенами, вдоль которых тянулись трубы. Юный оружейник вместе с выжившими братьями и сестрами – всего их было человек двенадцать – открыл нечто вроде полевой мастерской. Днем и ночью они трудились, создавая новые фальшионы для солдат из Седьмого и заряжая уже существующие.

– Профессор считает иначе, – заметил Ной. – Он говорит, что совещания помогают отточить боевую стратегию. Мисс Джексон согласна с ним.

– Как же биться с Четвертым ковчегом, если нам не хватит оружия? – спросил Аэро, готовый сорваться. – Оружейника следует освободить от обязанности присутствовать на встречах.

– Сожалею, но не мне решать, – возразил Ной. – Можете, однако, обсудить этот вопрос с профессором. У нас на такой случай предусмотрены процедуры.

Аэро прикусил язык. В конце концов, Ной – лишь компьютер, и спорить с ним бесполезно. У входа в комнату управления к ним присоединился оружейник – от него исходил легкий запах раскаленного металла, на пальцах чернела сажа.

– Верховный командующий Райт, – произнес он в качестве приветствия.

– После тебя, брат, – ответил Аэро, жестом приглашая его войти. Майра, Калеб и профессор Дивинус уже ждали их за длинным столом, над которым светились голограммы Четвертого ковчега. Когда Аэро садился рядом с Майрой, та стрельнула в него раздраженным взглядом. Спустя несколько минут в комнату вбежали Ищунья с Ползуном. Эти ненавидели совещания раз в сто, наверное, сильнее, чем Аэро, однако на встречах должны были присутствовать все колонии.

– Призываю собрание Объединенных ковчегов к порядку, – произнес профессор Дивинус, когда все заняли места.

И, пока он что-то бубнил, Аэро уселся поудобнее в кресле, жалея только, что это не койка и нельзя закрыть глаза, прикорнуть ненадолго. Чувствовалось, что разговор предстоит долгий.

Глава 43. Собрание (Майра Джексон)

– Есть что-нибудь новое о Четвертом ковчеге? – спросила Майра, когда все расселись по местам. Она раздраженно глянула на Аэро, сидевшего рядом. Он опоздал. Снова. Опоздали все, но непунктуальность Аэро отчего-то злила особенно сильно. Впрочем, поднимать эту тему Майра не спешила: и без того забот хватало.

– Им лететь до нас еще две недели, – ответил Дивинус, переключаясь на голограмму с траекторией Четвертого ковчега. – По мере того как они приближаются, им приходится сбрасывать скорость – иначе пролетят мимо. Это дает нам время, но немного.

Майра оторвалась от списка вопросов и взглянула на картинку. Враг приближался, и она ощущала это физически. Изображение корабля больше не мигало: сигнал становился все сильнее и отчетливее.

Аэро обратился к оружейнику:

– Брат, как дела с обороной? Орден преуспел в создании щита? Если его не будет, Драккен просто разбомбит нас, а нам нужно, чтобы он высадил свое войско на Землю.

– Мои названые братья и сестры работают не покладая рук, – ответил юный мастер. – Вот почему я опоздал сегодня. Правда, мы не успеваем.

– Сильно? – спросила Майра. – Две недели – срок небольшой.

Оружейник кивнул профессору Дивинусу, и тот вывел голограмму с картой их лагеря.

– Нам еще никогда прежде не доводилось накрывать щитом такую обширную территорию, какую занимает Первый ковчег и прилегающие к нему земли.

– Так это вам под силу, брат? – Рен пристально смотрела на карту.

Оружейник кивнул:

– Я уверен в своем Ордене, но не забывайте: войско Драккена защита не сдержит. Уж они-то через барьер пройдут. Энергетический щит остановит только бомбы.

– Разумеется, но если удастся выманить Драккена на землю, это уравняет наши силы, – объяснил Аэро, а Ной вывел симуляцию, иллюстрирующую его план. – Сойдемся в рукопашном бою. Так у нас хотя бы появится шанс.

– Но ведь нас меньше, – нахмурилась Майра.

Аэро и Рен переглянулись.

– Четвертый ковчег больше, чем наше судно. С таким продвинутым оборудованием они, без сомнения, сумели сохранить численность колонии во время исхода. Если верить оценке Ноя, врагов будет вдвое больше, чем наших солдат.

– А как же солдаты Седьмого? – спросила Майра, снова заглядывая в список. Она затронула больную тему, но исключений в вопросах делать не могла. – Как они адаптируются к режиму тренировок?

– Обучать их сложновато, – ответила Рен. Говорить она старалась спокойно, но все же в голосе проскользнули нотки досады. – Мы вооружили больше половины стаи фальшионами, но вот обучить их владеть новым оружием оказалось… мягко говоря, трудно. А еще они никак не могут приспособиться к Поверхности и ведут ночной образ жизни. Их режим не совпадает с нашим. Лагеря стоят порознь, и объединение пока невозможно…

– Мерзкие солдаты задирают мою стаю, – прорычала Ищунья, хватаясь за эфес фальшиона, висевшего в ножнах у нее на поясе и выделявшегося на фоне густой темной шерсти.

Ползун тоже взялся за рукоять оружия.

– Ваши солдаты обзываются, грязные слова про нас говорят, – добавил он, подозрительно поглядывая на Рен. – Запугивают нас блестящими клинками. А еще они странно пахнут… слишком чистые. Не хотим их вонь терпеть. Еще раз будут запугивать – дадим бой.

– Все потому, что ваши солдаты не слушают моих приказов и гробят друг друга на тренировках, – ответила Рен и обратилась к Аэро: – Сэр, я ведь предупреждала: они еще не готовы принять фальшионы. Оружие слишком утонченное для…

– Мой народ совладает с фальшионами, – прорычала Ищунья. – Проблема – в вас. К чему нам обучение? Носимся по двору и притворяемся, что деремся. Зачем тратить силы на притворные драки? Это же бред. Когда придет время сражаться, мой народ будет готов, а до тех пор мы запасаем силы.

Рен вскинула руки.

– Все слышали? Как же их обучать, когда вожди велят им не подчиняться мне? Они не могут элементарно построиться и маршировать. В Агогэ у нас даже дети за неделю усваивают эти навыки, а воины Седьмого начинают пихаться и собачиться. Никакого порядка. Звездное пекло, мне повезет, если меня не пырнут в спину, когда я снова кинусь их разнимать.

Ищунья с Ползуном злобно посмотрели на Рен, и Майра поспешила вмешаться – пока они не ляпнули чего-нибудь, о чем потом пожалели бы.

– Ищунья, муштра нужна, чтобы потом биться бок о бок с солдатами Второго ковчега. Даже если упражнения кажутся вам бессмысленными, может, убедишь своих слушать Рен?

– Пусть сперва убедит своих, чтобы не писали на стенах гадости про нас, – прорычала в ответ Ищунья. – Вы хотели стереть граффити, но мы про него знаем.

– Мерзкие солдаты, – согласился Ползун. – Поганые.

Аэро поморщился, жестом прося Рен не вмешиваться.

– Вина за это лежит на конкретном солдате, он действовал один и уже понес суровое наказание. Прошу простить за это оскорбление. А стереть граффити я приказал, чтобы оно не навредило моральному духу армии.

– Опоздал, – сердито проворчала Ищунья, подавшись вперед. В свете ламп овал ее лица выделялся особенно резко; было видно, что она обзавелась крепкой мускулатурой. – Мой народ перейдет на сторону врага… если не отдадите нам того солдата, чтобы мы покарали его, как сами сочтем нужным.

– Да ну? – закипая, спросила Рен. – И как же это?

– Стая сама решит, – прищурившись, ответил Ползун. – Скорее всего, его побьют камнями. Раз уж поблизости нет пропасти… и, да… Ищунья запретила пиры. Хотя, пожалуй, стоило бы их вернуть.

– Какое облегчение, – вздохнула Рен. – Вы не съедите бедного паренька. Неудивительно, что наши солдаты задирают вас. Похоже, не без повода…

– Довольно, майор Джордан, – перебил Аэро. – Только хуже делаете. Не заставляйте меня пересматривать ваше назначение инструктором Седьмого… или ваше повышение.

Комната погрузилась в тишину.

– Прошу извинить, сэр, – потупилась Рен, красная от стыда. – Я оговорилась. Не стоило позволять эмоциям брать верх.

– Эй, зачем так строго с ней, – подал голос Калеб и посмотрел на Аэро. – Послушай, Рен и так несладко. Нам всем тяжело, а она делает что может.

Майра ощутила укол ревности: с какой стати Калеб защищает Рен?!

«Чего он так переживает за эту солдафонку из чужой колонии?»

– Я уважаю твое мнение как члена совета, Калеб, – резким тоном проговорил Аэро. Даже, наверное, чересчур резким. – Но майор Джордан служит под моим началом, и ее поведение – это мое дело. Ясно?

Юноши вперили друг в друга злобные взгляды.

– Теперь я понимаю, почему солдаты тебя не слушают и размалевывают стены, – вполголоса пробормотал Калеб. И снова начались споры – на сей раз между Калебом и Аэро.

У Майры разболелась голова. Каждый за столом стремился защитить свою колонию, думал только о ней, а это им нужно было в последнюю очередь. Майра застучала по столу, пытаясь привлечь внимание собравшихся, и обвела их испепеляющим взглядом.

– Эй, мы же все на одной стороне. Наш враг – коммандер Драккен, а не тот, кто сидит здесь рядом за столом. Давайте не будем забывать об этом.

– Да, ты права, – сконфуженно признал Аэро. – Прости. – Он обратился к Ищунье: – Я лично приду к вам в лагерь и попрошу прощения за то, что произошло этим утром. Но своего солдата не отдам, ни при каких условиях. Он служит в моей армии, и я за него отвечаю. Накажу его в соответствии с нашими законами и обычаями.

Майра затаила дыхание.

– Ищунья, тебя это устраивает? Ты убедишь свою стаю остаться и слушать Рен? Нам нужна ваша помощь в войне с Драккеном.

Ищунья с Ползуном о чем-то зашептались. Ползун фыркнул и зарычал, они еще какое-то время спорили, а потом Ищунья обернулась к Аэро:

– Мы согласны, чтобы ты просил прощения. Только в следующий раз отдашь солдата нам. Понятно?

– Аэро? – поторопила его Майра. – Ты с этим согласен?

– Такие условия мне не по душе, – пробормотал он, – но я согласен.

Воздух в комнате управления остыл… но несильно. Майра снова сверилась со списком вопросов: совет слишком отклонился от намеченного курса.

– Прежде чем перейдем к следующему пункту, хочу уточнить: вопрос о щите решен? – спросила она, пытаясь восстановить подобие порядка.

– Мне неприятно говорить об этом, – сказал оружейник, – но со щитом еще одна проблема. Надолго его не хватит. Если учесть, какой уровень технологий на борту Четвертого ковчега, мои братья и сестры уверены, что Драккен найдет способ пробить нашу защиту.

– Долго ли она продержится? – спросила Майра.

Оружейник пожал плечами:

– Все зависит от Драккена.

Голова кружилась: столько проблем, одна страшнее другой. Список вопросов вдруг показался Майре совершенно бесполезным.

– Значит, защитное поле и наземный бой лишь дадут нам немного времени?

– Верно, – скривился Аэро, – к этому все и идет. Щит поможет отразить оружие дальнего действия, потом Драккен высадит десант, и они пройдут через барьер. Мы отразим атаку, но в конце концов Драккен выяснит, как пробить щит, и просто разбомбит нас ядерными боеголовками. Есть, конечно, шанс, что щит он преодолеть так и не сумеет…

– Шанс, – повторила за ним Майра. – Совсем крохотный, так ведь?

– Совершенно верно, – согласился Ной. – Мисс Джексон, я произвел расчеты: шансы не в нашу пользу. Наиболее вероятный исход – Драккен победит нас и получит доступ к Первому ковчегу. Потом взломает мои системы и присвоит секрет Конца.

Над столом замелькали формулы, по которым Ной производил свои сложные расчеты, однако Майра и не пыталась уследить за ними. Какой в этом толк? Она и без того знала, что вычисления Ноя верны. Она буквально чувствовала, как с каждым мерцанием Маяка Драккен подлетает ближе к Земле.

– Получается, выход у нас только один, – тихо сказала она, – если мы и правда хотим победить.

– Какой же? – обернувшись к ней, спросил Калеб.

Майра ткнула пальцем в проекцию.

– Найти слабое место Драккена. То, что получится использовать против него. Что-то, о чем он и не подозревает.

– А она права, во имя звезд, – сказал Аэро. – Профессор, мы узнали что-нибудь новое из Архива Кузни? Что-нибудь, что поможет в борьбе с Драккеном?

– Ах да, – вспомнил Дивинус. – Ной, покажешь?

Воздух загудел от статического напряжения, и над столом появились записи каллиграфическим почерком. Дивинус принялся перебирать виртуальные страницы.

– Я и правда наткнулся на кое-что любопытное. Между Верховным командующим Брайантом Штерном и Широй Рамсес завязались в свое время некоторые отношения. Она была носителем в Четвертом ковчеге, когда тот исчез.

– Отношения? – переспросил Калеб. – То есть…

– Да, из записей в бортовом журнале я сделал вывод, что они имели романтическую природу, – подтвердил Дивинус. – Наши ранние исследования показали, что Маяк воздействует на эмоциональное состояние носителя, а вот насколько – вопрос открытый. Ясно, что Штерн испытывал к Рамсес чувства, выходящие за рамки официальных отношений. Впрочем, не знаю, были ли они взаимны. Штерн не успел открыться Рамсес – ее колония к тому времени пропала.

Майра невольно взглянула на Аэро. Интересно, подумала она, а ее чувства – не побочный продукт слияния с Маяком и связи с носителями? Или они все же искренние? И самое главное, как это определить?

– Профессор, он любил ее? – спросила Майра, рассматривая записи в бортовом журнале. То и дело проскальзывали фразы вроде «боль от потери» и «терзает сердце».

Дивинус решительно кивнул:

– Думаю, да, но, разумеется, кое-что из этого – лишь догадки. Штерн регулярно сообщался с Рамсес через Маяк и как никто другой знал об устройстве Четвертого ковчега. Собственно, вот почему его записи об исчезновении Четвертого вызывают особую тревогу.

– Тревогу? В каком смысле? – спросил Аэро, переглядываясь с Рен.

– Вы ведь помните, что Штерн не был ученым, а значит, понимал не все, – уклончиво отвечал Дивинус. – Но, как мне показалось, Четвертый ковчег экспериментировал над новым, продвинутым видом внутренней сетевой связи.

– Сетевой связи? – повторила за ним Майра. – Вроде компьютеров в одной системе?

– Дело даже не в компьютерах, – поправил Дивинус. – Речь о человеческом разуме. Идею они почерпнули в способности Маяка связывать и сохранять сознание людей. Технология эта самоподдерживающаяся: один прорыв влечет за собой следующий и так далее… Однако нам известно мало, записи в дневнике почти не-информативные, смутные.

– И как нам это поможет? – с досадой спросила Майра.

Дивинус пожал плечами:

– Сложно сказать, моя дорогая, но это все, что у нас есть.

– Главное – получить доступ в Четвертый ковчег, – сказал Аэро. – Надо влезть в их компьютеры, раздобыть важные данные… Ной, ты все еще не можешь преодолеть их системы безопасности?

– Не могу, – ответил Ной. – Защита слишком мощная: я уже несколько раз пробовал обезвредить ее, и все безрезультатно. Она наделена разумом и после каждой попытки взлома накапливает опыт, становится умнее. Учится блокировать меня.

Они продолжили обсуждать неудачные попытки Ноя взломать защиту Четвертого ковчега, но Майра слушала вполуха. Она смотрела на Маяк, что слабо пульсировал у нее на руке… и тут ей в голову пришла идея. Сумасшедшая мысль. Шанс исполнить задуманное был крохотный, к тому же Майре грозила страшная опасность.

– Постойте, надо использовать против Драккена Маяки, – возбужденно сказала Майра. – Точно так же, как он использовал свой Маяк, чтобы следить за нами. Мы проникнем в его разум и найдем слабое место.

Она показала всем свой Маяк, но Калеб с сожалением возразил:

– Ни за что. Я бы даже советовал отключить их. Теперь, когда все носители вернулись, Маяки не нужны. Эти устройства опасны и непредсказуемы.

– Майра, он прав, – согласился Аэро. – Драккен уже показал, как умеет манипулировать нами. Проклятие, да он чуть не убил тебя в прошлый раз.

Рана на плече все еще побаливала, но Майра не обращала на это внимания. В ее глазах горел огонь непокорности.

– Он лишь попытался – и не смог. С тех пор я его к себе не подпускаю.

Профессор Дивинус взглянул на нее и сочувственно улыбнулся:

– Моя дорогая, ты прекрасно знаешь, что я сейчас переживаю. Мы создали Маяки, чтобы сохранить историю, а потом привести вас к Первому ковчегу. Опасно использовать их не по прямому назначению, и я даже не в силах вообразить последствия. Человеческий мозг вообще не предназначен для подобного рода связи, особенно когда носители так близко друг к другу.

– Я не согласна. Отключить их было бы ошибкой.

– Майра, ты что, не слышала профессора? – спросил Калеб. – Ты не соображаешь, что говоришь. Прислушайся к голосу рассудка. Речь даже не о Драккене, речь о твоей безопасности. Ты себе навредить хочешь?

Он хотел было взять ее за руку, но Майра отстранилась.

– Нет, это вы не соображаете, что говорите, – сорвалась она. Инстинкты призывали защитить браслет. – Отключив Маяки, мы разрушим то немногое, что осталось от нашего единства. Взгляните, что творится с армией: она уже распадается на отдельные лагеря.

– Майра права, – сказала Рен. – А если не верите мне, то сходите в лагерь Седьмого. Мне Маяки нравятся не больше вашего, и я согласна с Сиболдом: эти устройства ненадежны, – но если между нами вырастет еще одна стена, то всему конец.

– Уж лучше так, чем если нас убьют во сне, – пробормотала Ищунья, а Ползун топнул по полу. Майра уже знала, что так в их стае принято выражать согласие.

– Точно, – сказал Калеб. Он явно боялся. – Я уже потерял Пейдж и Рикарда. И семью, наверное, тоже. Тебя терять не хочу. Оно того не стоит.

Ищунья кивнула:

– Драккен… опасный и очень сильный. Использует Маяки против нас. В его руках они – оружие.

Майра вскочила из-за стола:

– Так в этом все и дело, как вы не поймете?! Мы можем обернуть оружие Драккена против него же. Я использую Маяк и найду его слабое место. С каждым разом у меня получается все лучше: пока вас не было, я училась управлять Маяком. Один раз Драккен меня чуть не достал, но с тех пор я не подпускаю его к себе. Больше он не нападает.

– А может, он сил набирается? – предположил Аэро. – Или просто болен? Или у него временная слабость? Драккену ничего не стоит уничтожить тебя. Да что тебя – всех нас. Пока Маяки работают, рискуем все мы.

– Аэро прав, – поддержал его Дивинус. Голограмма профессора мигнула изумрудным огнем, и на мгновение он состарился. – Моя дорогая, это небезопасно. Предлагаю совету проголосовать.

– Неужели вы не понимаете? Это – наш шанс! – не уступала Майра. Как проголосует совет, она догадывалась, и на ее стороне, по иронии судьбы, была только Рен. – Дайте мне сутки, и я проникну в разум Драккена. О большем не прошу. Если потерплю неудачу, тогда и выключайте Маяки.

– Если не погибнешь к тому времени, – удрученно проворчал Калеб.

Наступило неловкое молчание.

Наконец Дивинус призвал всех голосовать:

– Все, кто за то, чтобы дать Майре шанс, скажите «за».

– За, – почти единогласно отозвались собравшиеся, и только Калеб воздержался. Он избегал взгляда Майры. Не хотел терять ее. Он скорее проиграл бы войну.

– Значит, решено, – подвел итог Дивинус. – Шестеро – за, один – воздержался. Моя дорогая, если в ближайшие сутки тебе не удастся задуманное, Ной отключит Маяки.

– Как скажете, профессор, – отозвался Ной. – Начинаю обратный отсчет времени.

Дальнейшее совещание прошло быстро и гладко, по составленному Майрой плану. У нее оставалось всего двадцать четыре часа, и не хотелось тратить их попусту. Прося об отсрочке, Майра, конечно, переоценивала свои силы: не была до конца уверена в успехе, – и поэтому ей требовалось все отпущенное время без остатка.

Как только совещание закончилось, Майра поспешила прочь из комнаты управления.

– Эй, Майра, постой! – окликнул ее Калеб, но она притворилась, будто не слышит. Хромающий Калеб не угнался бы за ней.

Майре было жаль друга, но его душевные раны могли подождать, а время – нет. Майра ворвалась в свои покои, где роботы уже успели прибраться. Дверь закрылась у нее за спиной.

– Ной, запри дверь, – велела Майра, хватая с подноса на кровати тюбик с пайком и выдавливая в рот клейкую пасту. На нее вдруг напал жуткий голод, к тому же она не хотела отвлекаться.

– Профессору это не понравится.

– Он разве запрещал запираться? – спросила Майра, проглатывая пасту. – Или запретил тебе запирать двери?

– Нет, ничего такого. Это лишь мое мнение.

– Значит, отказать мне ты не можешь.

– Прошу прощения. Запираю дверь на замок.

Раздалось жужжание, и Майра подумала: ну наконец тишина и покой. Теперь она сможет испытать свои силы. Майра забралась на кровать, чувствуя, как проминается под ее весом матрас. Закрыла глаза и успокоила разум. «Элианна, тебе придется направлять меня, – подумала Майра. – Помоги отгородиться от внешнего мира». Энергия буквально закипела в Маяке – Майра ощутила призрачное присутствие Элианны.

В голове наступила абсолютная тишина. Тихо шипела вентиляция, на языке ощущался привкус стерильного воздуха, но все это пропало, когда разум Майры устремился прочь из подземной камеры, оставляя позади тело. Он пронесся сквозь слои камня, вырвался на поверхность и полетел через атмосферу в космический вакуум. «Я иду к тебе», – подумала Майра.

Она обязана была найти слабое место Драккена, другого пути не существовало.

Иначе они все погибнут.

Глава 44. Шпионаж (Носители)

Майра – а точнее, ее сознание – пулей вылетела в космос. Тело осталось внизу, в подземной камере, медитировать, сидя на кровати.

«Нет, мне нужно дальше, – подумала она. – Неси меня к его кораблю».

Она представила корабль Драккена: острые буры, торчащие из черного как смоль корпуса, – и сосредоточилась на сигнале коммандера. Ее тут же понесло сквозь пространство, мимо сияющих звезд – прочь от медленно вращающейся Земли. Наконец она заметила звездолет – молчаливый и грозный. Майра прошла сквозь обшивку и опустилась на палубу ангара среди боевых кораблей. Затем снова воспарила над полом и быстро поплыла дальше – сквозь стену и по коридору.

Проникнув в лабораторию, она увидела ученых в красных халатах. Их молочно-белые, мертвые глаза не видели ее. Один, сжимая в руках планшет, даже прошел сквозь проекцию Майры.

«Так вот как Драккену удается шпионить за нами», – подумала она.

Майра перелетала из одной лаборатории в другую и всюду натыкалась на членов команды в красных халатах. У каждого на голове был странный венец, от которого, уходя под бледную кожу скальпа, тянулись провода. Двигались эти люди как неживые, напоминая роботов. Их мертвые глаза по-прежнему не замечали Майру, а та, ориентируясь на сигнал Драккена, летела все дальше в глубь корабля.

«Поведай свои секреты, – мысленно приказывала она. – Раскрой их мне».

Маяк засветился ярче, помогая ориентироваться в лабиринте коридоров. Майра наконец прошла сквозь закрытую дверь, а за ней обнаружилась знакомая комната. «Я уже видела это место, – подумала Майра. – Когда с нами связывался Драккен». От пола до потолка тянулись широкие иллюминаторы, за которыми простирался космос. По краям виднелись кончики буров. В зале было пусто, если не считать кресла коммандера.

Майра вздрогнула, разглядев сидящего в нем Драккена. Вблизи он выглядел еще страшнее: от шеи к голове тянулись плотные рубцы, делая лицо похожим на портрет штриховкой. Из вялой землистой плоти торчали провода и трубки. Маяк ровно пульсировал светом, а значит, Драккен спал – или что он там делает, когда закрывает глаза. Но даже от спящего от него, как волны жара, исходила угроза.

«Поведай мне свои тайны. Тебе от меня не укрыться», – беззвучно шевелила губами Майра.

Краем глаза она заметила, как блеснул Маяк… и на долю мгновения сумела увидеть все кругом глазами Драккена – а точнее, тысячами чужих глаз одновременно. От сенсорной перегрузки голова чуть не лопнула: в мозг, который пытался усвоить множество потоков информации, раскаленными иглами впивалась боль. Майра увидела весь корабль разом, каждую каюту и палубу, каждую лабораторию – она оказалась всюду, где был хоть один член команды. И тут она поняла, как все устроено.

«Я нашла слабое место», – победно осознала Майра.

В тот же миг Драккен распахнул глаза и сосредоточил взгляд, словно рассматривая нечто сквозь туман. И смотрел он прямо на Майру. Он ее видел. Его перекосило от ярости.

– Прочь, соплячка! – взвизгнул он. – Ты вторглась на мой корабль!

Эти слова ударили в нее, словно выстрел из бластера. Прибили к полу. Призрачная форма обрела плоть и стала уязвимой. Каждая клеточка тела отозвалась болью. Майра хватала ртом воздух, а Драккен тем временем поднялся из кресла. Из его рта, ушей и кончиков пальцев заструился черный дым. Драккен превращался в Темного. Его щупальца приняли форму кинжалов, и все они разом вонзились в Майру…

Она ощутила обжигающую боль и мысленно выкрикнула: «Элианна, забери меня отсюда!»

От того, с какой силой и скоростью ее выдернуло с корабля, у нее будто сломались все кости. Майра вернулась на Землю и в фонтане искр ударилась о поверхность… но связь с Драккеном не прервалась.

«Прочь, соплячка!»

Его крик сотряс мир сна, и он разлетелся на мириады осколков. Майра не могла даже вдохнуть: в груди у нее все сжалось, и сердце остановилось.

Глава 45. Ахиллесова пята (Майра Джексон)

Майра очнулась, судорожно втянув ртом воздух. По венам, точно электрический ток, устремился адреналин. В груди болело так, будто переломали все ребра. Перед глазами плыло, и Майра ничего толком не видела. В щеки, накрывая нижнюю половину лица, впивались края маски. Майра водила по ней пальцами, тщетно пытаясь стянуть, но ее что-то держало. Она испугалась еще сильнее.

– Успокойся, моя дорогая, – произнес профессор Дивинус. – Ты себя поранишь.

– Показатели жизнедеятельности в норме, профессор, – доложил Ной. – Шансы на то, что она придет в себя, были один к пяти тысячам двадцати одному. Я удивлен, что у нас все получилось.

– Хвала господу, – ответил Дивинус. – Я уж думал, мы ее потеряли.

– Как и я, профессор. Еще несколько секунд, и шансов у нее было бы меньше, чем один на миллион.

«О чем это они?» – вяло подумала Майра.

Постепенно перед глазами прояснилось, и комната обрела четкость: вокруг столпились роботы, шевелившие металлическими конечностями. До нее не сразу дошло, чем они заняты: ей делали искусственное дыхание. Один робот давил на грудь, другой прижимал к лицу маску, через которую в легкие нагнетался кислород. Дивинус, который никак и ничем не мог помочь, расхаживал позади них из стороны в сторону и мерцал от волнения.

– Что… случилось? – задыхаясь, спросила Майра. Голос из-за маски звучал приглушенно. Майра попыталась сама все вспомнить, но в голове было пусто – как будто из памяти все стерли.

Дивинус жестом попросил роботов отойти в сторону, и те, обеспокоенно попискивая, откатились от кровати. Следить за показателями Майры они, впрочем, не перестали.

Дивинус очень серьезно взглянул на Майру и подергал себя за бороду.

– Ты умерла, моя дорогая. Твое сердце не билось несколько минут.

– Что?.. Как?.. – Все тело ныло от боли.

– Как – мы точно не знаем. Все шло хорошо, а потом мы вдруг увидели на мониторе, что сердце остановилось. У тебя трещины в нескольких костях. Тебя словно чем-то ударило. Повезло, что Ной следил за показателями. Он отпер дверь и послал роботов откачать тебя. Несколько секунд промедления – и мы бы тебя потеряли, – закончил профессор, и его проекция мигнула.

– Все верно, – подтвердил Ной. – Хотелось бы уточнить, что точно такие повреждения получил бы человек, упав с большой высоты. Однако я следил за местоположением мисс Джексон: своей комнаты она не покидала.

Память потихоньку начала возвращаться, и Майра вздрогнула.

Драккен прогнал ее с корабля… Она падала и падала с неба… неслась к Земле…

– Все потому, что я и правда упала с высоты, – тихо сказала Майра. – Поверьте мне на слово. Я проникла на борт Четвертого ковчега. Вломилась к ним, но Драккен меня засек и, превратившись в Темного, попытался убить. Пришлось мотать…

Взгляд Дивинуса упал на Маяк, и на его лице отразилось еще большее беспокойство.

– Это происходило во сне. Твое тело комнату не покидало.

– Зато покидал мой разум. Профессор, вы же знаете, что такое возможно…

В дверях появился Калеб. При виде Майры в окружении роботов он ужаснулся.

– Майра, что случилось? – спросил он, спеша к ней. Взглянул на профессора, и тут до него дошло. – Погодите, она все-таки решилась, да? – сердито спросил он, указав на Маяк. – Драккен снова чуть не убил ее?

– Боюсь, так все и было, – встревоженно теребя бороду, согласился Дивинус. – И на сей раз сердце Майры не выдержало. Хорошо, что роботы сумели его запустить.

Калеб мрачно посмотрел на него:

– Во имя Оракула, я знал, что это ужасная идея. Маяки опасны. Давно надо было их отключить.

– Драккен… – произнесла Майра. – Поймал меня, когда я шпионила… но я пробила его защиту. Поймите же…

Майра говорила возбужденно, хотя виной тому могли быть препараты, которые ей ввели, чтобы заставить сердце биться. Она попыталась сесть, на что роботы отреагировали бурными протестами и снова уложили ее.

– Майра, он чуть не прикончил тебя, – с отвращением произнес Калеб.

– Чуть. Но не прикончил же… и я узнала то, что хотела.

– Откуда? – спросил Дивинус, вскидывая кустистые брови. Его изображение от любопытства замерцало и даже сделалось моложе. – Что ты выведала, моя дорогая?

– Слабое место Драккена… – Она покопалась в памяти, которая полнилась разрозненными образами: члены команды в красных лабораторных халатах… Драккен почивает в кресле командующего… Из его головы торчат провода… Он распахивает глаза и смотрит прямо на нее… «Прочь, соплячка!» Майра попыталась припомнить еще что-нибудь, но не смогла. Нужные сведения словно стерли у нее из головы. Майра вдруг ощутила жуткую усталость.

– Я ведь нашла… уязвимое место. И забыла. Никак не могу вспомнить.

Калеб запустил руку в темные пряди волос.

– Это безумие. Мне плевать, нашла ты его слабость или нет. Ты в этом сне могла погибнуть. – Он устремил пылающий взор на Дивинуса и ткнул в его сторону пальцем. – А вы ее не отговорили.

– Да, у меня имелись сомнения, – признал Дивинус, – но если бы Майра сумела найти ахиллесову пяту Драккена, это спасло бы всех нас. Риск был оправдан.

– Ахиллесова пята? – нахмурившись, переспросила Майра. – Что это?

– Есть такой древний миф: когда Ахиллес был еще младенцем, мать окунула его в воды волшебной реки, и мальчик стал неуязвим. У него осталось одно слабое место – пятка, за которую держала его мать. Враги узнали об этом и выпустили Ахиллесу в пятку отравленную стрелу. Через несколько дней он умер.

Закончив, профессор с нетерпением взглянул на Майру:

– Так ты нашла это место, моя дорогая?

Не хотелось разочаровывать Дивинуса, но в голове было совершенно пусто.

– Я нашла, но… забыла.

С досады Майра ударила кулаком по подушке. Роботы тревожно запищали.

– Показатели падают, профессор, – сообщил Ной. Роботы поспешили к Майре с маской и шприцами. Она хотела отмахнуться от них, но не смогла поднять руку – та словно весила тысячу фунтов. Перед глазами снова все поплыло.

– Отдыхай, моя дорогая, – озабоченно произнес Дивинус. – Ты сильно пострадала. Когда тебе станет лучше, мы попробуем кое-какие упражнения для памяти. А пока Ной проверит, вдруг твой Маяк успел записать что-нибудь ценное. Роботы о тебе позаботятся.

– Ладно, только чтобы без снотворного, – еле ворочая языком, попросила Майра и грозно посмотрела на роботов. – Мне нужен ясный ум.

– Так тебя достанет Драккен, – предупредил Калеб, наклоняясь и кладя руку ей на плечо. – Майра, не сходи с ума. Прошу, прими лекарство.

– Драккен ничего мне не сделает. Он будет держаться от меня подальше.

– Откуда знаешь?

Не обращая внимания на панические сигналы роботов, Майра села.

– Почувствовала, – твердо сказала она. – Теперь он меня боится.

* * *

Следующие несколько дней Майра провела в своей комнате: окутанная туманом боли, она восстанавливалась. У нее было сломано несколько ребер, тело напоминало лоскутное полотно, сотканное из черных и пурпурных синяков. Роботы вправили ей кости и наложили повязки, давали лекарства, ускоряющие процесс заживления, но от обезболивающих Майра отказалась наотрез. Не хотела спать, ей нужен был ясный ум – чтобы вспомнить все.

Однако чем сильнее она пыталась припомнить важные сведения, тем упорнее они от нее ускользали.

– Проклятые сны, – ругалась Майра. – Проклятый Маяк. Проклятый Драккен.

Ответом ей было только обеспокоенное гудение роботов. Один, невзирая на упорные протесты, надел ей на лицо кислородную маску. В конце концов Майра сдалась и позволила маленьким суетливым механизмам ухаживать за ней. Потом кто-то забрался к ней на кровать и пристроился под боком. Майра сразу поняла, что это Возиус. Осторожно, чтобы не потревожить трубку капельницы, притянула братика поближе и прошептала ему в макушку:

– Я тебя люблю.

– Ты быстро поправляешься, – хрипло произнес он. – Это видно.

– Не так уж и быстро, – пробормотала в ответ Майра. – И я все никак не могу вспомнить…

– Вспомнишь еще, – заверил ее Возиус. – Я в тебе уверен. Ты все вспомнишь.

Майра хотела верить ему, но в голове было по-прежнему до обидного пусто. Майра даже начала сомневаться в себе: не придумала ли находку? Может, то была всего лишь галлюцинация? И хотя сломанные ребра говорили об обратном, Майра теряла уверенность.

Калеб навещал ее ежедневно. Всякий раз, когда ее рука выскальзывала из-под одеяла, он с ненавистью смотрел на Маяк. Присутствие Калеба вроде должно было утешать, но Майре начинало казаться, будто она задыхается. И потому она невольно притворялась спящей, даже если сна не было ни в одном глазу.

Несколько раз она слышала, как в коридоре у ее двери Калеб о чем-то шепчется с Рен. Голоса их звучали встревоженно, но Майра не могла разобрать ни слова. Да она и не пыталась – сил не хватало. Должно быть, они волновались за нее. В последнее время все о ней тревожились.

Заглядывал к Майре и Аэро, но гораздо реже. Да и то всякий раз, заходя, мысленно был не с ней. Через Маяк Майра чувствовала его заботу, а еще, что беспокоит его не только она, но и армия. Обучение солдат Седьмого не задалось, и, что еще страшнее, – оружейники так до сих пор и не возвели щит. Во время первых испытаний барьер проработал всего десять секунд, а потом замерцал и отключился.

– Мои братья и сестры заставят его работать, – настаивал Аэро. – Драккен выйдет на огневую позицию только через десять дней, и за это время мы укрепим барьер.

– Десять дней, – повторила за ним Майра. – Это совсем немного.

– Щит заработает, – коротко ответил Аэро, а затем встал и попятился к двери. – Прости, но мне пора. Дашь знать, когда что-нибудь вспомнишь?

Не дожидаясь ответа, он вышел. Едва его шаги в коридоре стихли, как в комнату вкатились роботы. Они принялись накачивать Майру питательными растворами и лекарствами через капельницу, менять пижаму и вообще приводить ее в порядок. В конце концов она провалилась в сон без грез. Драккен больше не пытался нападать, но его отсутствие настораживало и сбивало с толку. Он, конечно, был опасен, однако Майра спокойнее себя чувствовала, зная, чем он занят и что затевает. Теперь же, когда он пропал, она лишь сильнее испугалась.

«Что вообще происходит?» – гадала Майра.

Она поделилась тревогами с Калебом, но…

– Постой, так ты беспокоишься, что Драккен не пробует тебя убить? – сердито переспросил он. – Майра, я тебя порой совсем не понимаю. Мы же на лучшее и надеяться не смели. Может, он вообще развернет корабль и улетит восвояси?

Майра покачала головой и тут же скривилась от боли в ребрах.

– И не надейся. Я заглянула Драккену в голову: ему нужен контроль над Первым ковчегом, нужен секрет Конца. Я ощутила это, когда проникла к нему на корабль. Все его мысли – только об одном. Он помешан на Конце и не отступится. Драккен приближается и… скоро будет здесь.

– Ладно, как скажешь, – устало вздохнул Калеб. – А ты не допускаешь мысли, что это было не по-настоящему? Что это просто галлюцинация?

– Нет, все происходило на самом деле, – возразила Майра, хотя сомнения и терзали ее.

– Ну хорошо, – сдался Калеб, понимая, что спорить смысла нет. – Но на следующем совещании я предложу деактивировать Маяки. – Он вскинул руку, предупреждая вопросы Майры. – Не вздумай меня отговаривать, Джексон. Не выйдет.

– Да, конечно, ты прав, – изобразила смирение Майра, а сама под одеялом коснулась Маяка, погладила теплую металлическую поверхность. Она не хотела, чтобы Маяки отключали. Ее мутило от одной мысли об этом.

Прошло дней семь, и ею все больше овладевало отчаяние, ведь она не могла вспомнить, что обнаружила в голове Драккена. Нужная мысль, воспоминание вертелось где-то на краю сознания, дразня и не даваясь. Выводило из себя и отсутствие Драккена. Даже через Маяк Майра не могла его почувствовать.

– Святое Море… – вполголоса ругнулась она.

«Не истязай себя, не поможет, – нежно произнесла Элианна. – Надо расслабиться и отпустить свой разум. Драккен полностью управляет своим Маяком и использует его, чтобы подавить твои воспоминания. Но ты сильнее его, я это чувствую».

«Он остановил мое сердце, – подумала Майра. – Как же я могу быть сильнее?»

«Ты выжила, разве нет? Любой другой носитель на твоем месте скончался бы, а ты отделалась парой сломанных ребер да синяками. Вот почему я знаю, что ты сильнее Драккена».

«То есть надо оставить все попытки вспомнить и только тогда я вспомню? – раздраженно подумала Майра. – Ты хоть понимаешь, как безумно это звучит? Мне просто лежать и ждать, пока память вернется?»

«Нет, тебе надо лишь унять свой разум».

Однако Майра больше не слушала – слишком была расстроена. Разум гудел, напоминая обо всем, что ее печалило и злило. Хотя разговор и заронил семя в мозгу: Майра перестала терзать свою память, разорвала порочный круг воспоминаний о кошмарном сне. Отпустила разум, предоставила ему волю, но оказалась при этом в полной темноте. А это было, пожалуй, еще хуже…

В комнату вкатились роботы. Один из них сделал Майре укол: она смотрела, как игла входит в вену на сгибе локтя, закачивая лекарство в кровь, как потом выходит… и тут же вспомнила.

Картинки сами возникли перед мысленным взором:

Провода уходят в бледную плоть… мертвые глаза… механические движения…

Майра вскочила, напугав бедных роботов, и те запищали. Майра поморщилась от боли – из вены у нее так и торчала игла шприца. Майра попыталась ухватиться за мысленные образы, докопаться до того, что они значат, но стоило на них сосредоточиться, как они снова нырнули в омут ее подсознания. Майра ощутила досаду Элианны. Плюхнулась на подушку и совсем оставила попытки вспомнить. Она и без Элианны знала, что это ничего не даст.

Глава 46. Огневой рубеж (Верховный командующий Аэро Райт)

Покинув Майру, Аэро направился в Кузню, которая разместилась на задворках Первого ковчега. В коридоре стояло брошенное шахтерское оборудование – казалось, вгрызшиеся в породу буры остановили прямо посреди смены. Из-за ближайшего поворота уже виднелись огни цеха. Потом Аэро ощутил запахи, знакомые и приятные: пряный травяной чай, дым и раскаленный металл. Воздух постепенно становился горячее, и на лбу у Аэро выступил пот. Он ускорил шаг.

Спустя минуту коридор привел его в просторную пещеру, где теперь работала Кузня, пусть и утратившая былую славу. С борта Второго ковчега сюда переправили кое-какое оборудование. Не все, конечно, но оно и понятно: у оружейников просто не хватало рук, чтобы работать на всех станках.

Аэро обвел взглядом фигуры в багряных мантиях: оружейники работали не спеша, но уверенно. Их осталось всего двенадцать – вместе с юным мастером, который сопровождал Аэро в прошлый раз на Землю. Аэро видел еще по-детски гладкие лица. Некоторые братья и сестры совсем недавно вышли из Агогэ. Отчаянно не хватало старейшины.

В этот момент на него, оторвавшись от работы, взглянул молодой мастер – словно прочел мысли вошедшего. Он выключил станок, отодвинул стул и поспешил к Аэро.

– Верховный командующий Райт, неужели все так плохо? – спросил он, позволив себе мимолетную улыбку.

– Все очень плохо, брат, если не хуже.

– Что ж, я рад сообщить, что мы сработали десять новых фальшионов, – доложил оружейник, указывая на парящие в воздухе клинки, – и почти закончили вооружать армию Седьмого ковчега, – добавил он с легким поклоном.

– Фальшионы – дело хорошее, но что там со щитом? – мысленно коря себя за нетерпеливый тон, поинтересовался Аэро. – Через три дня Драккен выйдет на огневой рубеж, и это – по самым оптимистичным оценкам Ноя. Прошлой ночью их корабль пропал с наших радаров. Должно быть, они сумели как-то усилить свою систему маскировки. Ной не может засечь сигнал Четвертого.

Оружейник нахмурился.

– Это озадачивает, – согласился он, склонив накрытую капюшоном голову. – Мы ведь знаем, что Драккен приближается, так зачем тратить ресурсы на ненужную маскировку?

Аэро вздохнул:

– Я не знаю, и это меня тревожит.

– Что до щита, то дефект еще не устранили, – продолжил мастер. – Мы работаем над ним, но мне пришлось позволить братьям и сестрам отдохнуть. Машинам тоже нужна передышка, нельзя перегружать их.

– Три дня – срок короткий, – сказал Аэро. Он направил мысли в Маяк, но присутствия Драккена не ощутил. Не только радары, но и носители не могли засечь его.

«Что этот мерзавец задумал?» – сердито спрашивал себя Аэро.

Оружейник кивнул:

– Я полностью уверен в своем Ордене, сэр. Не бойтесь, мы заставим щит работать. Он даст нам защиту, хотя и временную.

– Знаю, – подавленно ответил Аэро. – Мы по-прежнему ищем слабое место Драккена, но Майра так ничего и не вспомнила. – Помолчав, он добавил, но уже тише: – Только между нами: я не уверен, что именно случилось с ней тогда, во сне. Может, она проникла в разум Драккена, а может, ей это все привиделось.

Оружейник положил руку на плечо Аэро.

– Верьте в нее, Верховный командующий. В наших пророчествах говорится об Избранных. В одиночку вам с Драккеном не справиться, нужны другие носители, если хотите предотвратить новый Конец.

– Знаю. Просто…

– Вы разрознены, – подсказал оружейник, с пониманием глядя на Аэро. – Это заметно на собраниях совета. Ищунья держится своих, Майра пропадает в снах, а вы – со своей армией. Надо найти способ, как вам объединиться и снова начать доверять друг другу.

– Легко сказать.

Оружейник похлопал его по плечу.

– Друг мой, не переживайте из-за щита. Наш Орден исполнит свою роль в грядущей битве. Мы готовились к этим событиям больше тысячи лет и не подведем.

– Спасибо, брат, – с поклоном поблагодарил его Аэро.

Оружейник поклонился в ответ:

– Прошу простить, но меня ждет работа.

Поклонившись еще раз – глубже и более официально, – оружейник поспешил к одной из машин и включил ее.

Обычно визит в Кузню помогал разобраться в непростых ситуациях, но сегодня Аэро уходил, еще более сбитый с толку, чем до прихода сюда. Логика твердила, что все связанное с миром сна и пророчествами не имеет смысла: к Земле спешит враждебно настроенная колония, готовая обрушить на их головы арсенал, достойный сотни армий. Да и опыт подсказывал, что единственная надежда на победу – в стратегии и наземной рукопашной битве. Был ли иной способ? Отыщет ли его Майра? Так ли нужны армии она и Ищунья?

Сомнения не отпускали Аэро всю дорогу до лифта.

– Ной, – сказал он, войдя в кабину, – доставь меня на Поверхность.

* * *

Изможденный, Аэро вернулся в палатку. Солнце давно село. Аэро отхлебнул воды из кружки рядом с койкой и рухнул на постель. Сил искать майоров и запрашивать доклад о текущей обстановке не осталось. Пусть подождет до утра.

Аэро накрылся кусачим одеялом. Сон пришел быстро и скоро обернулся кошмаром. К Аэро подошел отец, но не успел он заговорить, как со спины ему в сердце вонзил туманные щупальца Драккен. Лицо отца превратилось в лицо Майры, и с губ у нее, пятная сорочку, хлынула на грудь кровь.

– Ты разуверился во мне? – чуть слышно спросила Майра.

Ее голос во сне терзал разум Аэро. Весь в испарине, он метался под одеялом, а потом вдруг сквозь плотную мембрану сна до него донеслись испуганные крики. Аэро проснулся и вскочил.

Над лагерем разносился сигнал тревоги.

Аэро выскочил из палатки и побежал во внутренний двор. В предрассветных сумерках небо озарилось вспышкой беззвучного взрыва. Через Маяк Аэро услышал глумливый хохот. Это был Драккен – он наконец обнаружил себя.

– Звездное пекло, что ты наделал? – тихо, сквозь зубы процедил Аэро.

Глава 47. Раскол в рядах (Ищунья)

– Щит не выдержит, он слаб и ненадежен, – прорычал Костолом, злобно тыча пальцем в небо. За спиной у него садилось солнце, и на руины Исследовательского центра легли длинные тени. – Пока не поздно, надо бежать в Темноту под Землей.

Солдаты Седьмого повылазили из палаток и собрались во внутреннем дворике послушать его. Слегка позвякивали фальшионы, раздавались резкие шепотки.

– Драккен идет… пекло… Конец…

– Он Сильнейший из силов…

– В Темноте под Землей спокойнее…

Заслышав разгоряченные голоса, Ищунья выглянула из палатки. Увидев, что Костолом обращается к ее солдатам, прищурилась. Затем по запаху отправилась искать Ползуна – и нашла того у бака с питьевой водой.

– Смотри, опять собрались, – прорычала она.

Ползун поднял голову и смахнул с мягкой шерстки на лице капли воды.

– Снова Костолом?

– От кого же еще все беспорядки? – морщась, ответила Ищунья.

– Ну, пора ему помешать. – Ползун опустился на корточки. В свете огней лагеря его глаза блестели, как два зеркальных блюдца. – Пошли.

Ищунья медлила.

– В чем дело? – спросил Ползун.

– А вдруг Костолом прав? – спросила Ищунья, оглядываясь: не слышит ли кто. – Мы здесь как на ладони, без защиты.

– Купол заработает, оружейник обещал.

Храбрость окончательно покинула Ищунью.

– А вдруг нет? Еще есть время бежать: помнишь, Ной говорил, что Драккен сможет стрелять по нам только через три дня? Шансы не в нашу пользу. Это из-за меня стая выбралась наверх. Из-за меня они рискуют жизнью ради колонии, которая относится к нам, как к животным.

В ее голосе сквозили страх и сомнения. «Я – хил, – ругала себя Ищунья. – Всегда им была и навсегда им останусь». Ползун пристально посмотрел ей в глаза.

– Нам с самого начала не полагалось торчать под землей вечно. Это не дом, а могила. Перестань. Костолом – просто грязный, поганый трус. Не ему решать нашу судьбу.

– Знаю, ты прав, – сказала Ищунья, прижимаясь к Ползуну. Было странно довериться вот так кому-то другому, хотя Ищунью по-прежнему одолевали сомнения, а верный ли она избрала путь. Она прекрасно понимала, почему Костолом так стремится бежать назад в Темноту под Землей; инстинкты твердили, нет, кричали ей то же самое: спасайся! Оставь это проклятое место, где свет жжет и звезды вот-вот обрушат на тебя свою ярость! Здесь нет ни стен, ни потолка, которые бы тебя защитили!

Но Ищунья подавила в себе это желание и жестом велела Ползуну следовать за ней. Вместе они побежали, огибая хлипкие палатки, которые были не чета крепким стенам из камня, и остановились у Исследовательского центра. Наступила ночь, но их глаза прекрасно видели во мраке: Костолом, подняв руки, обращался к возбужденной толпе.

– С какой стати ждать, пока нас сожрет Драккен? – вопрошал он под бурные возгласы и топот ног. – Уйдем сегодня же, пока еще можем.

Солдаты Седьмого вскинули фальшионы: почти никто еще не научился придавать им нужные боевые формы, однако с изогнутых клинков, освещая дворик, посыпались искры. Ищунья попыталась привлечь внимание к себе, но ее голос потонул в реве толпы. Тогда Ползун выбрался вперед.

– Друзья силы, прислушайтесь к Ищунье, – зарычал он, демонстративно выпячивая грудь. – Она – наш носитель и Сильнейший из силов…

– Ненадолго, – возразил Костолом, возбужденно расхаживая из стороны в сторону. – Если она и дальше будет следовать за этими погаными, вонючими хилами из Второго. Они не могут запустить свой щит. Не укроют нас от Драккена. Это он – Сильнейший из силов…

– Измена, – зарычал Ползун. – Драккен – наш враг.

– Бросаешь мне вызов? – спросил, подскочив к нему, Костолом и ударил себя в грудь. – Я разорву твое щуплое тельце на куски, Ползун!

Стая снова разразилась криками, затопала. Ищунья беспомощно взирала на происходящее, чувствуя, что больше не управляет своим народом. Она подошла к пластиковому ящику с пайками и забралась на него.

– Моя стая, – заговорила она, стараясь, чтобы голос звучал как можно громче, чтобы ее услышал каждый. – Драккен силен, но мы – сильнее. Оружейники обещали запустить щит, и у нас еще три дня до того, как Четвертый ковчег сможет стрелять по нам.

– Три дня, – фыркнул Костолом. – Слишком мало.

– Надо бежать в Темноту, немедленно, – добавила Рубака. – Пока можем.

– Как вы не поймете? – спросила Ищунья, взглядом обводя испуганные лица. Во дворе собрались сотни ее солдат. – Может, Темнота под Землей и укроет нас, но ненадолго. Драккен всех выследит и перебьет, как крыслов. Я видела, что у него на уме: он хочет уничтожить все при помощи оружия Конца.

Толпа нервно зашепталась.

– Мы не доверяем этим вонючкам из Второго ковчега, – заявил Костолом. – Они зовут нас скотами и зверьем. Мы для них – грязные животные. Почем знать, вдруг и они нас потом выследят и перебьют? Когда мы выиграем для них войну?

Толпа гневно взревела, силы и хилы потрясали фальшионами, снова посыпались искры. Ищунья теряла над ними контроль. Ее не слушали. Ее народ вообще не принимал порядок и дисциплину.

Прозвучал резкий возглас:

– Даю вам слово, что этого не произойдет. – Это сказала Рен. Судя по ее виду, она как будто только что проснулась, однако голос звучал ясно. – Там, откуда я родом, слово нерушимо. В новом мире и при новом порядке мы все будем равны. Клянусь фальшионом, – она подняла клинок над головой, – и своей жизнью солдата.

– Чего ради нам тебе доверять? – спросил Костолом и принялся расхаживать вокруг нее, но Рен – такая хрупкая на его фоне – даже не вздрогнула. – Твои люди говорят о нас гадости.

– Лишь очень немногие, единицы, – ответила Рен. В ее голосе слышалась досада. – Они еще совсем молоды и неопытны. Как и ваши люди, они боятся Драккена и его Ковчега. Они поступили скверно и понесли за это суровое наказание, клянусь. Мы вручили вам наше священное оружие, разве это – не знак доверия?

– Не всем вручили, – произнес кто-то в задних рядах, поднимая костяное копье. – Где наши фальшионы?

– Терпение, – попросила Рен. – Скоро будут. Орден оружейников трудится не покладая рук, а на новые клинки требуется время. Мастеров осталось мало – недавно их чуть всех не перебили, – и внимание Ордена сосредоточено на щите…

Ее голос потонул в криках разочарованной толпы. Стая боялась и злилась. Слушать никто ничего не хотел. Ищунья взглянула на Рен и жестом попросила молчать. Они подождали, пока толпа угомонится, – на это ушло несколько минут.

– Еще два дня, – сказала Ищунья. – О большем мы не просим. Если к тому времени щит не заработает, то вы вольны уйти. Никто не станет гоняться за вами и казнить за дезертирство. Вас отпустят.

Рен хотела было возразить – еще бы, в ее армии дезертирство было худшим из преступлений, – но она сдалась и, поникнув, сказала:

– Ладно. Два дня.

Солдаты Седьмого все еще выглядели испуганными, но агрессия куда-то пропала. Костолом же, почуяв, что больше не управляет толпой, отступил. Он поклонился Ищунье, но коварный огонек в его глазах не угас.

– Как скажешь, Сильнейшая из силов.

Ищунья судорожно перевела дыхание: успела испугаться, что стая больше ей не подчиняется.

Рен указала в сторону тренировочной площадки:

– Ну, раз уж вы остаетесь, то пришло время позаниматься.

Стая тут же взорвалась протестующим гомоном, но Рен поспешила напомнить им:

– Вы дали мне два дня, всего-то. Я вижу перед собой неподготовленный сброд. Ну-ка, построились. Посмотрим, удастся ли слепить из вас достойных бойцов.

После нескольких неудачных попыток и небольшой склоки силы и хилы наконец построились.

– Солдаты, обнажить фальшионы, – скомандовала Рен. Стая вразнобой, не то что тренированные бойцы из Второго, которые действовали синхронно, зазвенели клинками. – А теперь придайте им нужную боевую форму.

Золотистые клинки превратились в копья, мечи, секиры… но не у всех. У кого-то не получилось морфировать фальшион, и оружие снова приняло изначальную форму. К счастью, ни у кого оно не расплавилось, хотя такое часто грозило необученному солдату. Ищунья, встав рядом с Рен, вооружилась длинным кинжалом. Управляться с фальшионом она научилась быстро – наверное, благодаря связи с Маяком.

– Шагом марш! – скомандовала Рен, и ее приказ эхом разнесся по дворику.

Небольшая армия сдвинулась с места – и снова не совсем слаженно. Зато теперь они хотя бы слушали Рен и следовали указаниям. От их топота дрожала земля. В задних рядах снова завязалась драка.

– На ногу мне наступил!

– Хватит толкаться, ты, грязное животное!

– Ты кого животным назвал, хил?!

Два солдата сцепились, и остальные тут же ввязались в борьбу.

– Отставить! – кричала Рен, но без толку. Она бессильно сжимала рукоять тальвара. – Солдаты, по местам!

Никакого эффекта.

Тренировка превратилась в свалку. Кто-то дрался, а прочие стояли вокруг них кольцом и делали ставки на победителя. Внезапно небо озарилось ослепительной вспышкой света. Солдаты замерли, даже те, кто катался по земле и молотил собрата почем зря. Все до единого испуганно смотрели вверх.

– Драккен! – заверещал Костолом. – Он пришел!

Силы и хилы бросились врассыпную, спотыкаясь друг о друга, в поисках укрытия. Они так и не привыкли торчать на открытом месте. Пятно света ширилось в предрассветном небе. Грохота не последовало – должно быть, взрыв произошел далеко, пусть его и было видно с земли.

Над лагерем зазвучала сирена.

Рен смотрела на взрыв, и ее рука сама метнулась к оружию.

– Звездное пекло, что это? – с трудом проговорила она, пытаясь перекричать сирену.

Ищунья почти не слышала ее. Маяк пульсировал, принимая сообщение, адресованное носителям. Когда оно дошло, Ищунью, словно электрическим током, поразил страх. Она крепче сжала эфес, хотя и знала, что оружие не защитит.

– Второй ковчег… – сказала она, чувствуя подступающую тошноту. Взгляд ее остекленел. – Их больше нет… сгинули. Я слышала их крики. Он так хотел – чтобы мы слышали их и знали, что он сделал.

Рен с ужасом посмотрела на золотистый браслет: тот бешено пульсировал изумрудным огнем.

– Ищунья, что случилось?

Глава 48. Никакой это не астероид (Даника Ротман)

Даника расхаживала по камере. На месте не сиделось, она не привыкла к безделью, когда некуда спешить и нечего исполнять.

Вся ее жизнь была расписана и подчинена строгому графику: тренировка по фехтованию, муштра, теория, трапеза, тренировка, трапеза, сон – и так по кругу. Почему Аэро не посадил ее в камеру на Земле? Так она хотя бы оказалась ближе к действию. Почти вся армия приземлилась, и на борту материнского корабля не осталось, считай, никого.

«Никого, – мысленно повторила Даника. – Только часть экипажа да мы, преступники».

Она стрельнула взглядом в сторону двери – та была закрыта и заперта, а снаружи стояли вооруженные часовые. Камеру устроили совсем не в тесной каюте – это была казарма, рассчитанная на целый отряд, заставленная койками, но Даника делила ее всего с одним сокамерником. Она перевела взгляд на медноволосую женщину, которая лежала на верхнем ярусе у дальней стены.

Лидия Райт, вспомнила Даника. Странно было сознавать, что у соседки больше нет воинского звания. Когда Аэро принял командование, все приближенные Виника лишились чинов. Сама Даника могла бы извлечь пользу из перемен – сохранить если не должность, то хотя бы место в рядах армии и служить под началом нового Верховного командующего. Надо было только не высовываться, играть свою роль и исполнять приказы. Но Даника не сдержала эмоций: Виник заслуживал своей судьбы, однако сейчас она жалела, что пронзила его копьем. Зря не слушала приказов Аэро. Сама же обрекла себя на муки.

– Звездное пекло, ты так дыру в палубе протопчешь, – пожаловалась Райт, не вставая с койки. С Даникой они не особенно ладили: обеим сильно не повезло и обе слишком долго просидели без дела. – Или с ума нас сведешь.

– Сынка своего благодари, – огрызнулась Даника. – Надо было ему давно казнить нас, и дело с концом. Зачем он заставляет нас ждать? Почему не заберет на Землю? Их там слишком мало, каждый фальшион на счету.

– Уверена, наши клинки уже отдали новобранцам, – вздрогнув, сказала Лидия. Данику тоже пробрал мороз, стоило вспомнить, как ее лишили клинка. – Хорошее оружие выбрасывать не станут, особенно после того, как мы перебили почти всех оружейников.

– Седьмой ковчег, – сказала Даника, продолжая нарезать круги. Ничего другого ей в замкнутом помещении не оставалось. – Скорее всего, оружие отдадут им.

До нее уже дошел слушок о новобранцах: сплетни проникали на корабль, пусть даже почти вся армия высадилась на Землю, – между планетой и Ковчегом курсировали транспортники. Они забирали припасы и доставляли свежие новости.

– Они – не солдаты, – фыркнула, садясь, Лидия. Ее глаза сверкали ненавистью. – Грязные скоты. Недостойные связываться с нашим священным оружием. Одного из наших заперли чуть дальше по коридору – только за то, что он указал им их место.

– Ну, твой-то сынок уважает их больше нашего, – заметила Даника. Упоминать родственные узы учение запрещало, к тому же это бесило сокамерницу, однако Данике было плевать. Она уже все потеряла.

– Эмоционально нестабильный предатель, – резко произнесла Лидия. – Когда ему было пять, я оставила его в Агогэ, отдала на попечение инструкторам. А этот мелкий дезертир взял и сбежал, кинулся ко мне, когда я занималась со своим отрядом.

– Вот так просто убежал? – пораженно спросила Да-ника. – Из Агогэ?

– Представь себе. – Лидия фыркнула. – Тогда я отвела его назад. Ясно дала ему понять, что больше не желаю видеть его сопливую мордашку. Он закатил истерику, но из школы больше не сбегал.

Лидия продолжала жаловаться на сына, на то, что предателем он был всегда, но Даника ее уже не слушала. Что-то мелькнуло снаружи, и она подошла к встроенному в толстую стену круглому иллюминатору.

– Во имя звезд, что это? – тихо произнесла она.

В сторону корабля устремилась точечка света. Даника сперва подумала, что это астероид или космический мусор: на орбите Земли по-прежнему вращалось много хлама и древних спутников, – но траектория была слишком уж прямой. Что-то с огромной скоростью неслось к Ковчегу. Даника успела только подумать: «Никакой это не астероид», – и тут зазвучала тревога.

Даника хотела уже закричать, но успела только распахнуть рот. Боеголовка пробила корпус и взорвалась. Подожгла кислород, и пламя шаром вырвалось наружу. Взрыв получился бесшумный – в вакууме ведь не бывает звуков, – но от этого не менее разрушительный. Во все стороны, по прямым линиям, не сдерживаемые силой притяжения, полетели осколки корабля.

У Даники перед глазами промелькнула вся ее жизнь, но осознать она ничего не успела. Вот она стоит в камере посреди огромного звездолета, и вот она уже обратилась в ничто, сожженная адским пламенем. Погибла мгновенно. Как и Лидия. Как и весь оставшийся на борту Ковчега немногочисленный экипаж.

Все они сгинули.

Глава 49. Щит (Майра Джексон)

В Первом ковчеге раздался сигнал тревоги, но еще прежде, чем зазвучала сирена, Майра почувствовала угрозу через Маяк: у нее в ушах зазвенел ужасающий хохот Драккена. На мгновение она увидела его глазами, как он отдает приказ сбросить маскировку и выстрелить по Второму ковчегу. Хватило всего одной боеголовки, чтобы разнести целый звездолет, уничтожив всех до последнего на борту. Аэро с Ищуньей тоже видели это. Как и хотел Драккен.

А потом он передал сообщение: «Узрите силу моего арсенала, носители. Второго ковчега больше нет. Сдавайтесь и откройте мне секрет Конца, иначе та же участь постигнет вас. Даю сутки».

«Нет… – лихорадочно подумала Майра. – Тебе еще лететь до нас три дня».

«Как будто ваш драгоценный суперкомпьютер не мог ошибиться! – Драккен снова зашелся хохотом. – Его расчеты были неверны, ведь он не знает силы наших атомных двигателей. Свои вычисления он строил на изначальных схемах нашего корабля, но за последние семь веков мы их существенно модифицировали».

Не успела Майра ничего ответить, как связь прервалась. Драккен закрыл для прочих носителей свой разум – словно экран коммуникатора погасил.

Какое-то мгновение Майра ничего не соображала, перед глазами у нее все плыло. Наконец она увидела, что все еще лежит в постели и из вены у нее на руке торчит трубка капельницы. Майра вырвала иглу – при этом на белоснежные простыни брызнула кровь. Роботы поспешили к ней, но Майра все равно отбросила одеяло и встала на ноги. Плевать, что каждый шаг отзывается жуткой болью во всем теле! Отлеживаться она не собиралась.

Сирена продолжала выть, мигали тревожные огни.

– Опасность, – объявил Ной. – Носителям явиться в комнату управления.

Майра, хромая, подошла к двери.

– Нет, только не в комнату управления.

– Но профессор велел…

– Плевать, что там велел профессор, – сказала Майра, останавливаясь у двери и переводя дыхание. За те дни, что она провалялась в постели, сил заметно убавилось. – Пусть совет соберется и ждет меня в Кузне.

– В Кузне?

– Да, это прямой приказ. Давай, сообщи остальным.

Выходя в коридор, она услышала, как Ной призывает всех явиться на совещание. Калеб выбежал из своей комнаты, из соседней выглянул Возиус.

– Майра, что происходит? – подбегая к ней, спросил Калеб.

– Второй ковчег… – У Майры в горле встал ком. Она сама не заметила, как по щекам покатились слезы. – Драккен…

Продолжать не пришлось.

– Он их уничтожил, да? – вглядываясь в лицо Майры, подсказал Калеб. Потом увидел кровь у нее на руке. – Это он тебя снова ранил?

– Нет, я-то не пострадала. Просто иглу выдернула из вены.

Не успел Калеб что-либо возразить или упрекнуть Майру: не сходи с ума, – как она добавила:

– Послушай, не важно, ранена я или даже мертва. Драккен придет за нами через сутки. Ной ошибся.

– Сутки? – пораженно переспросил Калеб. – У нас щит не работает.

– Вот поэтому идем в Кузню. – Майра схватила Вози-уса за руку и потащила к его комнате. – Воз, сиди у себя и запрись.

Братишка встал как вкопанный. В глазах его читалось упрямство, а значит, он уже принял решение и не передумает.

– Нет, я с тобой.

– Это слишком опасно, – не хотела уступать Майра. По той же причине она не брала его на совещания: не по годам умный, он оставался восьмилетним мальчишкой. До следующего дня рождения было еще несколько недель.

– Мне все равно. Я могу помочь.

– Как же ты нам поможешь? – спросил Калеб. – Сиди у себя – так всем спокойнее.

– Пока вы там на своих совещаниях пропадали, я каждый день заглядывал в Кузню, – хитро улыбнулся Возиус. – Мне нравятся их механизмы, и оружейники меня учили. Говорят, я могу стать мастером и вступить в Орден. Думаю, мне это понравится.

Майра хотела было возразить и заставить братишку укрыться в комнате, где и правда было бы безопаснее, но она знала, что спорить с ним бесполезно. Да и потом, вдруг он прав и на самом деле сумеет помочь? Сейчас любая помощь сгодилась бы.

* * *

До Кузни добрались через несколько минут. Обстановка в цеху напоминала управляемый хаос: оружейники носились между станками под звуки сирены. Наконец юный мастер заметил Майру и удивленно вытаращил глаза. Огибая станки, он устремился к ней.

– Брат, соболезную по поводу твоей колонии, – поспешила ему навстречу Майра, – но есть более срочные дела. Ной ошибся в расчетах: у нас в запасе всего сутки. Потом Четвертый ковчег выйдет на огневой рубеж. Надо запустить щит.

– Если не остановить Драккена, он навлечет на нас новый Конец, – смахивая с головы капюшон, согласился оружейник. – Наши пророчества предупреждали о его приходе, и мне очень жаль, что все сбывается. Я надеялся, что человечество извлечет урок из своих ошибок.

В Кузне, прямо перед Майрой, материализовался профессор Дивинус.

– Моя дорогая, я слышал о том, что произошло. Ной перехватил сообщение. Драккен сбросил маскировку.

– Приношу извинения за то, что ошибался, – сокрушенно произнес Ной.

– Не твоя вина, мой старый друг, – ответил Дивинус. – У нас в распоряжении было слишком мало данных, и мы не знали всех секретов Драккена. Вот почему он снова накрыл свой корабль маскирующим покровом: чтобы мы не видели, как он берет на прицел Второй ковчег…

– Этот подлец ждал, пока наш корабль окажется на орбите прямо над лагерем, – врываясь в Кузню, произнес Аэро. За ним шла Рен и бежала Ищунья. – Он хотел, чтобы мы все увидели собственными глазами. Да что он за чудовище такое?! Скоро доложат о потерях, но и так ясно: на борту никто не выжил.

Ищунья резко повернулась к оружейнику:

– Что со щитом?

– Мы исправили недочеты, – ответил тот, – благодаря Возиусу. Последние две недели он работал под моим присмотром и учился. На диво хорошо управляется с нашими машинами.

Возиус робко улыбнулся из-за спины Майры.

– Возиус помогал вам со щитом? – удивился Аэро. – Он же еще ребенок.

– И я был молод, когда Орден забрал меня из Агогэ, – напомнил оружейник. – Может, вы не забыли, как братья пришли за мной в класс? Я думал, что окончу школу и поступлю на службу в Медкорпус или инженерный отряд, но судьба распорядилась иначе.

– Помню, что сам испытал тогда облегчение. Словно меня пощадили.

– Как и я, – вставила Рен, берясь за рукоять фальшиона.

– Я это часто слышу, – признался оружейник. – Нас учат почитать солдат и пыл сражения, но без Ордена армии никуда. – Он посмотрел в дальний конец Кузни. – Мне понадобится помощь носителей, так что прошу за мной.

– Наша помощь? – переспросила Майра. – В чем?

– Со щитом, – ответил мастер, направляясь к одной из самых больших в цеху машин. – Чтобы его запустить, нужна энергия Маяков. Программу, если честно, создал Возиус.

– Правда? – спросила Майра, потрепав братишку по голове.

Оружейник жестом попросил присоединиться к нему возле машины.

– Вот как мы воздвигнем щит. У нас слишком слабый источник питания, поэтому он и не работает. Чтобы усилить заряд, понадобятся Маяки.

– Ну конечно… как тогда, когда наш лагерь в пустыне засек зонд! – вспомнил Аэро. – Я использовал Маяк, чтобы усилить мощность нашего щита.

– Вот именно, – кивнул оружейник. – Только на сей раз придется накрыть куда большую площадь, и мне понадобитесь все вы втроем.

Он усадил Носителей в позу лотоса. Затем вместе с Возиусом подвел к Маякам золотистые провода, соединив их с машиной. Возиус отошел к панели управления и потянул за несколько рычажков, закусив нижнюю губу.

– Готов? – спросил оружейник.

– Ага, – ответил Возиус и запустил механизм. – Все системы функционируют.

Майра подобралась, но ничего не произошло.

– Не работает? – спросила она и настороженно посмотрела на проводки, тянувшиеся к браслету у нее на руке.

Аэро нахмурился:

– А, точно. Нам надо направить свою жизненную силу через Маяк прямо в машину, и тогда щит заработает. Маяк – это проводник, а наша жизненная сила – источник энергии, который мощнее любого генератора.

– Святое Море, и как нам это сделать?

– Так же думал и я в первый раз.

Профессор Дивинус примкнул к их кругу. Его проекция мерцала.

– Вспомните уроки медитации. Очистите мысли и чувства, отпустите свой разум.

Майра последовала указаниям, и покой наступил быстро. Перенеслась в мир сна. Вскоре рядом появились и Аэро с Ищуньей. Профессор монотонным голосом направлял их:

– Представьте, что вы держите над собой щит…

Мир сна приобрел черты лагеря, над которым раздавался сигнал тревоги. В предрассветных сумерках носились перепуганные солдаты: они искали свои отряды, строились в защитный периметр. Майоры выкрикивали приказы, а Ползун в это время изо всех сил старался построить солдат Седьмого.

Носители плыли через лагерь, словно призраки, невидимые для всех. Майра ощутила, как Маяк стал пульсировать быстрее, следуя ритму ее сердца.

«Возьмите меня за руки», – мысленно попросила она Аэро и Ищунью.

Носители взялись за руки, и из Маяков, охватывая их тела изумрудным пламенем, хлынула энергия. Майра сосредоточилась на защите, вообразила, как лагерь и всю территорию Первого ковчега накрывает непроницаемым для боеголовок куполом.

– Получается… – донесся до нее далекий голос Дивинуса. – Возиус, пора! Включай щит!

Внезапно над внутренним двориком поднялся прозрачный купол. Однако он мерцал, грозя погаснуть. «Нет! – мысленно вскрикнула Майра. – Я удержу тебя!»

Энергия Маяков пылающим столбом ударила вверх, в защитный купол, и тот сразу же сделался плотным. Солдаты встали, запрокинув головы и глядя вверх.

– Щит! – радостно закричали они. – Работает! Посмотрите в небо!

Майра их едва слышала.

Она почувствовала, как Аэро с Ищуньей крепко сжимают ее руки… И в этот миг воспоминание вернулось. Майра сама не знала, что помогло пробить блок Драккена: то ли то, что Маяки соединились, то ли то, что ее разум достаточно окреп и справился сам. Главное – Майра наконец вспомнила что нужно. На сей раз деталь, постоянно ускользавшая от нее, не скрылась в глубинах подсознания. Картинка не меркла и не исчезала, как тот же щит, полыхающий у них над головами.

Аэро – и Ищунья с ним – крепче сжали руки Майры. «Мы тебя слышим, – мысленно сказали они. – Видим твои воспоминания, как свои собственные».

Майру накрыло волной умиротворения, которая почти сразу схлынула. Мир сна содрогнулся. Майру ку-да-то потянуло, и вот она снова оказалась в Кузне вместе с остальными. Она поморгала, пока наконец в глазах не прояснилось, а Возиус принялся отсоединять провода от браслетов. Заметив на себе взгляд сестры, он криво усмехнулся.

– Получилось, – сказал братишка. – Щит заработал и не гаснет.

У него за спиной гудела и мерцала изумрудными огоньками странная машина. Возиус смотал провода и, взглянув на панель управления, кое-что на ней подправил.

– Не больно-то радуйтесь, – хмуро предупредила Рен. – Жаль портить праздник, но брат оружейник говорил, что щит вечно держаться не будет. Он лишь поможет выиграть некоторое время, рано или поздно Драккен пробьется. Сами видели, что он сделал со Вторым ковчегом.

Ощутив проблеск надежды, Майра посмотрела в глаза Рен:

– Зато я вспомнила, в чем его слабость.

Глава 50. Голова змеи (Аэро Райт)

Захваченный воронкой мрачных чувств, Аэро занял свое обычное место за длинным столом – между Калебом и Ищуньей. Образ уничтоженного Ковчега не шел из головы: перед глазами так и стоял огненный цветок в предрассветном небе, окрашенном в ослепительно-белый и багряный цвета. Профессор Дивинус появился во главе стола, а Майра присесть отказалась – она возбужденно расхаживала по комнате.

Оружейник с Возиусом остались в Кузне – следить за состоянием щита, чтобы он работал и мощность не падала. Рен Аэро отправил на Поверхность, чтобы она приняла на себя командование армией.

– Сэр, я хочу присутствовать на совещании, – воспротивилась приказу Рен. – Вам потребуется моя поддержка, если Майра вдруг…

– Если Майра вдруг – что? – строго спросил он.

– Снова взбунтуется, – отчеканила Рен, непокорно сверкая глазами. – Сэр, не позволяйте чувствам к этой девушке ослепить вас. Она эмоциональная, непредсказуемая и импульсивная, а это грозит серьезными неприятностями. Мы не в симуляции, сэр, речь о настоящей войне. О войне против армии, которая крупнее нашей и лучше экипирована. Наши фальшионы – оружие мощное, но у них есть ограничения. Их намеренно такими создавали. Зато Четвертый ковчег себя ни в чем не ограничивал…

– Исполняйте приказ, майор Джордан, – перебил ее Аэро, спеша задавить эмоции. Нельзя было, чтобы чувства мешали командовать солдатами… и Рен. Она – не исключение, должна исполнять приказы, а не сомневаться в них. – Ты – единственная, кому я там наверху могу довериться.

Дерзость в ее взгляде сменилась печалью.

– Есть, сэр, – отсалютовала Рен.

Аэро проводил ее взглядом до лифта, гадая: отчего так трудно командовать? Уж отец-то наверняка не испытывал таких противоречий… Маяк сверкнул, и в голове зазвучал голос Артура Бриллштейна: «Еще как испытывал, просто мне не доводилось сталкиваться с такой опасностью. Доверься чутью, сынок. В такое непростое время это – самое мудрое, что ты можешь сделать».

Голос Майры выдернул Аэро из задумчивости:

– Ной, скачай мои воспоминания из Маяка и выведи на проекцию, – не останавливаясь, попросила она.

– Я на шаг впереди вас, мисс Джексон, – ответил Ной. – Все уже готово, проецирую ваши воспоминания.

Воздух над столом задрожал, и возникло трехмерное изображение: картины из памяти Майры. Она появилась на борту Четвертого ковчега и заскользила по коридору. Аэро очень внимательно рассматривал все, что она видела по пути: членов команды в красных лабораторных халатах, несущих сосуды с какими-то жидкостями и слепо проходящих сквозь Майру.

– Вот, видите эти штуковины у них на головах? – Майра указала на золотистые венцы, от которых под кожу владельцев уходили провода.

– Любопытные устройства, – сказал Аэро, подаваясь вперед, чтобы подробнее рассмотреть изображение. – Ни разу таких имплантатов не видел.

– И я, – нахмурился Дивинус. Он огладил бороду, внимательно разглядывая странные приборы. – Похоже, они напрямую соединяются с нейронными синапсами.

– Вот именно, – возбужденно подтвердила Майра. – Помните запись в журнале Штерна об экспериментах на Четвертом ковчеге? Мне кажется, им удалось создать некую технологию на базе Маяков: способ связать воедино сознание всех членов экипажа.

– Нечто вроде живой локальной сети? – нахмурившись, спросил Аэро.

Майра кивнула и указала на свой Маяк:

– Смотрите, Маяки открыли нам доступ в разум других носителей, вот только между нашими браслетами и этими имплантатами, видимо, большая разница.

– Мертвые глаза, – прорычала Ищунья, приглядываясь к членам экипажа Четвертого: пустые взгляды, отрывистые, неживые движения. – Через имплантаты Драккен управляет ими.

– Да, и я так думаю. Маяки связывают носителей, но каждый из нас сохраняет свободную волю. В случае с имплантатами все по-другому: я заглянула в голову Драккену. Подчинив себе мощь Маяка, он управляет командой, посылая приказы прямиком в нейронные синапсы. Экипажу ничего не остается, кроме как подчиняться. Они – его рабы.

Размышляя над услышанным, Аэро разглядывал пустые лица колонистов в багряном.

– Итак, Драккен управляет ими. Что это дает нам? У Драккена, получается, солдаты лучше: беспрекословно исполняют приказы и идут на смерть. К тому же, если они все связаны, Драккен может увеличивать свою силу за их счет. Они – как сеть компьютеров. Намного сильнее одной машины.

– Верховный командующий Райт прав, – подтвердил его слова Ной. – Я сам состою из множества объединенных в сеть компьютеров. Это и делает меня суперкомпьютером.

Майра кивнула:

– Все верно, это делает их мощнее, и, возможно, поэтому Драккен полностью контролирует свой Маяк. В его распоряжении коллективный разум колонии. Мне кажется, изначально они просто пытались увеличить силу разума – в научных целях, для новых открытий. Найти лекарство от всех болезней, очистить Землю от радиации. Сделать так, чтобы разум человека простирался дальше границ недолговечного тела.

– Но все пошло не так и привело к беде, – закончил за нее Дивинус. – Из Архива Кузни нам известно, что семь сотен лет назад, когда Четвертый ковчег исчез, носителем у них была Шира Рамсес. Думаю, она первой получила неограниченную власть над колонией.

Пальцы Дивинуса запорхали в воздухе, манипулируя картинками и прокручивая воспоминания Майры. Найдя нужный кадр, он остановился.

– Взгляните на эту лабораторию. – Он вывел на передний план часть картинки, где члены команды нависли над странного вида машинами, разбросанными по стерильному помещению. – Напоминает наши криокапсулы, только в них – не животные.

– Это инкубаторы, в них выращивают детей, – пораженно произнесла Майра. – Они даже не рожают их больше. Создают в лабораториях.

– Да, похоже на то. А еще они, как видно, разработали некий болезненный процесс отбора носителей. Вот откуда на теле Драккена эти жуткие шрамы.

Он увеличил изображение коммандера в кресле: каждый дюйм его кожи, не скрытый багряной мантией, и даже лицо пересекали рубцы.

– Я так и не понял, как это поможет нам? – снова нахмурившись, спросил Аэро. – Майра, ты вроде как нашла слабое место Драккена, но мы пока видели только сильные стороны.

– Так это оно и есть! – не переставая кружить по комнате, ответила Майра. – Их сила – в человеческой нейронной сети, и в ней же – их самая большая слабость.

– Поясни, пожалуйста, моя дорогая, – смущенно мерцая, попросил Дивинус.

– Ищунья уже это заметила, – кивнув в ее сторону, сказала Майра. – Команда корабля – рабы Драккена. Если убрать его из цепи, они освободятся из-под ига. Это он ведет их на войну, а им лишь приходится подчиняться.

– Майра, ты не знаешь наверняка, – возразил Калеб, указывая на членов команды, нависших над лабораторным столом. – А вдруг, если мы освободим их, они окажутся ничем не лучше самого Драккена? Их по-прежнему будет больше, чем нас, и вооружены они лучше.

– Нет, они – как мы, – покачала головой Майра. – Когда я была на корабле, то ощутила это. Не знаю как, но, видимо, Маяк позволил заглянуть им в головы через связь с Драккеном. Экипаж – это хорошие люди, просто он подчинил их себе. Помнишь, как отец Флавий толкал нашу колонию на дурные поступки? Аэро, у вас во Втором ковчеге то же проделывал с солдатами Виник.

– И у меня дома, – добавила Ищунья. – Силы…

– Точно. Один дурной предводитель может опорочить целую колонию. Этому учит история. Значит, надо всего лишь избавить Четвертый ковчег от Драккена.

Аэро мысленно прошелся по пунктам ее плана, складывая их в единую картину. Вспомнил поединок с Даникой в Колизее.

– Если следовать твоей логике, надо отсечь голову змее, – тихо произнес он. Такой подход нравился ему все больше. – Как в случае с химерой.

– Что еще за… химера? – спросила Ищунья.

– Мифическое чудовище с тремя головами: змеиной, козлиной и львиной, – принялся объяснять Аэро, а Ной в это время спроецировал древние гравюры с изображением свирепого создания. Аэро указал на три морды. – Виник ввел одну такую тварь в программу судебного поединка, в надежде, что она убьет нас. Мы с Даникой вычислили, что главная из трех голов – змеиная. Когда мы ее убили, зверь погиб.

Майра кивнула:

– Значит, таков наш план: выводим из строя Драккена и освобождаем его людей от контролирующих разум имплантатов. Так и победим.

– Святое Море, и как нам это провернуть? – спросил Калеб.

– Верно, будет непросто, – согласился Аэро. – Драккен наверняка останется на борту звездолета и будет командовать армией с расстояния. Я бы поступил именно так. Четвертый ковчег имеет мощную защиту и оружие. Может, если бы у нас еще оставался Второй ковчег, мы смогли бы взять его на абордаж и проникнуть внутрь… Без корабля у нас на это ни шанса.

Ной вывел голограмму с чертежами Четвертого ковчега и деталями их внушительных защитных систем.

– Да и купол, – добавила Ищунья, – долго не выдержит. Возиус так сказал.

– Вот именно, – поддержал ее Аэро, мысленно перебирая все варианты. – Нужно на транспортнике вылететь в космос, как-то проскочить мимо охранных систем Четвертого, пробраться на борт и, минуя стражу, отыскать Драккена. И действовать надо будет очень быстро – пока он не сокрушил наш щит. – План казался просто невыполнимым. – Так что можно считать нас трупами.

Наступила тишина, и даже профессор Дивинус не пытался никак ободрить совет.

– Регистрирую общее подавленное настроение, – заметил Ной. – Могу я чем-нибудь помочь, профессор?

Никто ему не ответил.

Ной продолжал выводить проекцию воспоминаний Майры. Вот она влетела на мостик и обнаружила там Драккена в кресле командующего. Вот он распахнул глаза и выкрикнул: «Прочь, соплячка!» Маяк у него на руке заполыхал зеленым светом, а от громового голоса содрогнулся мир сна. Драккен преобразился в Темного и выстрелил в Майру щупальцами-кинжалами, но не успел пронзить ее, как она пропала с корабля и понеслась назад к Земле.

– Вот оно, – сказала Майра, не отрываясь от видео. Потом принялась расхаживать по комнате еще быстрее, шестеренки в голове вращались с бешеной скоростью. – Во имя Оракула, у нас всего один способ добраться до него… Шанс невелик, и риск большой…

– О чем ты, Майра? – следя за ней взглядом, спросил Аэро.

Майра резко остановилась и, упершись руками в крышку стола, подалась вперед.

– Сама еще не знаю, сработает ли… Придется действовать вместе, но сначала – закрыть наши разумы от Драккена. Он не должен узнать о плане, надо непременно застать его врасплох.

Выслушивая идею Майры, Аэро ощутил, как в душе у него затеплилась надежда. Сперва они, правда, экранировали свои умы. Потом Дивинус призвал всех проголосовать.

– За, – хором произнес совет.

Промолчал только Аэро.

– Решение должно быть единогласным, – сказал Дивинус. – Если хотите, чтобы план сработал, включиться должны все. Позвольте напомнить: по последним расчетам Ноя, солдаты Драккена высадятся на Землю примерно в половине седьмого утра. Значит, у нас в запасе менее десяти часов.

– На рассвете, – сказала Майра. – Он придет на рассвете.

Аэро прищурился:

– Ладно, я за. Убьем этого гада.

Глава 51. Последняя ночь (Майра Джексон)

– Осталась последняя ночь, – прошептала Майра, зарываясь в плотное одеяло. Было тепло, однако ее все равно колотил озноб. Жаль, рядом не было Вози-уса – дома они делили одну комнату на двоих, но сейчас братишка безвылазно торчал в Кузне, помогая оружейникам удерживать щит.

Майра понимала, что ей надо обязательно выспаться перед завтрашним днем: она все еще не оправилась от нанесенных Драккеном ран. Защитники придумали, как ему противостоять, но шанс на победу был очень мал, и если они проиграют, то… об этом даже думать не хотелось.

Тем не менее жуткие образы сами собой возникали перед мысленным взором: Гарвардский двор усеян мертвыми телами друзей… Аэро, Рен, Калеб, Ищунья… Земля под ними – багровая от пролитой крови… Щит в небе мерцает и гаснет, и на лагерь сыплются ядерные ракеты, уничтожая Первый ковчег и возвещая о наступлении Конца.

Майра ворочалась в кровати, наверное, несколько часов, а потом резко села, мокрая от пота. Ей приснился кошмар. Лампы в комнате не горели, а значит, утро еще не наступило. Майра выскользнула из-под одеяла, покинула комнату и потопала босиком по холодному полу. Она прекрасно понимала, что это плохая мысль и что ей лучше вернуться к себе, но тело само двигалось дальше, как на автопилоте. Остановившись у двери соседней комнаты, Майра открыла ее.

– Ну, идем, – позвала она, заглядывая к Калебу. В темноте виднелась его кровать, скрытая полупрозрачным пологом. – Не заставляй просить тебя дважды.

Калеб шевельнулся под одеялом.

– Майра? – сонно пробормотал он. – Ты что здесь делаешь?

Однако Майра уже возвращалась к себе, понимая, что совершила огромную ошибку. «Калеб, верный Калеб», – думала она, прекрасно зная, что он последует за ней. Было ужасно неловко от того, что она выманила Калеба из комнаты, тогда как место в ее сердце уже было занято. И да, вскоре она услышала за спиной его шаги. Майра вошла к себе и забралась в постель. Секунда – и дверь закрылась. Полог всколыхнулся, и Калеб забрался к Майре под одеяло.

– И чтобы без глупостей, – суровым тоном предупредила Майра, однако прозвучали ее слова тепло и ласково. Броня, окружавшая ее сердце, оказалась хрупкой и ненадежной.

– Ладно, руки не распускать, – ответил Калеб, показывая ладони, и на его симпатичном лице появилась глуповатая улыбка. – Знаешь, мы ведь завтра можем погибнуть.

– Не напоминай, – скривилась Майра.

Калеб приподнялся на локте и посмотрел ей прямо в глаза. Майре сделалось неуютно под этим пристальным взглядом.

– На что это ты уставился, Сиболд?

– Хочу запомнить твое лицо, – пожал он плечами. – Чтобы точно не забыть. Рен говорит, что в момент смерти вся жизнь перед глазами не проносится.

– Погоди, так ты с Рен болтаешь?

Майра тут же пожалела, что задала этот вопрос.

«Да какое мне дело, с кем он общается, если завтра мы все можем умереть?»

Калеб издевательски улыбнулся.

– Что, задел за больное, Джексон? – спросил он и тут же, серьезным тоном, добавил: – Слушай, я знаю, что Рен тебе не особенно нравится, но нас заперли в одной камере, вот мы с ней и разговорились. Она только с виду такая колючая: сердце у нее доброе.

– Ну, с этой стороны мне ее узнать не довелось, – проворчала Майра.

– Ты ей, вообще-то, нравишься, это я точно знаю. Просто она не умеет выражать чувства. Ей это тяжело дается, их ведь с детства учили подавлять эмоции.

– Может, и так.

Повинуясь внезапному порыву, Майра прижалась к Калебу и обвила его руки вокруг себя. Сперва он удивился, а потом на его лице появилось довольное выражение. Калеб притянул Майру еще ближе и вжался лицом в ее волосы. Вдохнул их аромат. «Так он и запах мой запоминает?» – подумала про себя Майра.

– Ты же вроде просила, чтобы без глупостей? – поддразнил он ее.

– Завтра мы можем погибнуть, – ответила Майра и поцеловала его.

Она словно вернулась домой: все было ей знакомо – и вкус его губ, их тепло, и то, как его язык проникает ей в рот. Это чувство помогло унять тоску. Майра губами провела по шрамам Калеба, словно пробуя на вкус все то, что ему довелось пережить.

Она тонула в плотских ощущениях, стремясь забыть все: чувства к Аэро, в которых не могла разобраться, пульсацию Маяка, мчащийся к Земле Четвертый ковчег, свой задыхающийся под водой народ. Она отгородилась от всего этого и снова поцеловала Калеба – жарко и жадно, упиваясь его вкусом, его запахом.

А потом они разом – пораженно и задыхаясь – отстранились друг от друга. Майра провалилась в тревожный сон, как в омут. Маяк захватил ее разум и понес сквозь ночь. Ее существо раскололось: тело осталось лежать под одеялом, рядом с Калебом, а сознание пребывало с остальными носителями.

* * *

«Уничтожить, уничтожить – все уничтожить!»

Майра увидела мир глазами Драккена. Он сидел у себя в кресле и размышлял о предстоящей войне. Его мозг раздавал приказы экипажу, который готовился к битве, сбрасывая багряные халаты и облачаясь в броню, сверкающую в резком искусственном свете, как обсидиановая. Тысячи воинов двигались абсолютно синхронно, шагая в ногу, в едином ритме. Они надевали шлемы и вооружались бластерами, снимали оружие с предохранителей. Стройными рядами грузились на корабли.

«Ваш щит падет, соплячка, и тогда мы будем готовы».

Раздался смех, который Майра ощутила, словно удар.

Рана на плече отозвалась болью, и она поспешила отразить сигнал Драккена. Бежать прочь с его корабля, обратно на Землю.

* * *

Перебирая руками и ногами, Майра бежала по влажной земле. Сквозь ночную тьму, огибая руины, в погоне за крыслом. Ночной мир раскрылся перед ней во всем своем многообразии запахов, звуков и оттенков синего с черным. Наконец Майра сообразила, что она – Ищунья.

Луны в небе не было, однако видела она все замечательно. Купол щита омывал руины изумрудным свечением. Ищунья проскочила в арку, отмеченную печатью и странным словом «Veritas»[8]. К ней присоединился Ползун – она узнала его по запаху. Они без слов поняли друг друга и разделились, загоняя крысла, который убегал по подземному тоннелю, что вился под обрушенными зданиями, в земле.

Ищунья слышала его запах.

Она достала фальшион и, превратив его в копье, пронзила загнанную жертву. Брызнули, шипя, золотистые искры. Насаженный на острие крысл извивался, роняя на бетон темную кровь. Поймав еще несколько крыслов, Ищунья отыскала Ползуна, и они вместе, обливаясь теплой кровью, насладились вкусом свежего сырого мяса.

Насытившись, вернулись в лагерь, где бодрствовали их солдаты. Ищунья отвела Ползуна к себе в палатку, и оба легли на жесткую подстилку прямо на полу, побрезговав койкой у матерчатой стенки.

– Завтра мы будем биться, как силы, – сказал Ползун, зарываясь мордочкой в шерстку у нее на шее. Хотел притянуть ее ближе к себе, но Ищунья его отпихнула.

– Чувствую себя хилом, – призналась она, поддавшись сомнениям. – Мерзкий Драккен. Сильнее нас. Его солдаты перебьют наших, сожрут их.

– Есть план. Сработает.

– А если нет? – спросила Ищунья, выпутываясь из объятий Ползуна и берясь за фальшион. – Хочу биться храбро, чтобы предки гордились. – Она опустила оружие. – Но вдруг я и правда просто хил… как сказал Корнерой?

Ползун резко обхватил ее лицо обеими руками.

– Предки и так гордятся тобой.

– Нет, я – трусиха. – Ищунья принялась кружить по палатке. – Охота бежать во тьму и больше не возвращаться в это поганое жгучее место.

– Ты вывела нас из Темноты под Землей. Отыскала Дверь в Стене и охотилась в Светлом Краю. Ты – носитель из нашего Ковчега и хил, ставший Сильнейшим из силов. Это ты вдохновила нас, и мы восстали. Мы забыли про голод, наши животы всегда полные. У нас теперь фальшионы, завтра сокрушим Четвертый ковчег или все поляжем.

Ищунья перестала расхаживать по палатке и улеглась под боком у Ползуна. Его теплое дыхание коснулось ее щеки, но страх никуда не ушел.

– Щит долго не выдержит, – прошептала Ищунья. – Возиус сказал: Драккен придумает, как пробить его. Он уже ищет способ. Оружейники изо всех сил стараются укрепить барьер, но едва он падет, Драккен разбомбит нас.

– Боишься смерти?

Ищунья задумалась. Когда она жила в Седьмом ковчеге и добывала себе пропитание охотой, то каждое утро вставала с мыслью, что новый день может стать последним. Смерть тогда казалась неизбежной, но с тех пор все изменилось. Ищунья уже прожила дольше, чем надеялась, и больше не просыпалась с мыслью о смерти. Рядом с Ползуном она ощутила надежду, поверила, что впереди ее ждет жизнь – настоящая жизнь. Но вот над ней снова нависла угроза гибели. Так боится ли она умереть?

Сомнения постепенно уступили место глубокому убеждению. Ищунья плотнее прижалась к Ползуну и прорычала:

– Нет, смерти я не боюсь. Страшно умереть трусихой.

– Это тебе не грозит, – проворковал Ползун.

Он крепко прижал Ищунью к себе, и в этот момент сознание Майры выдернуло из их палатки и понесло прочь от лагеря Седьмого ковчега – к двоим, что сидели на крыльце библиотеки Уайденера, омытые сиянием щита. Майра спустилась к ним и проникла в голову тому, что был крупнее. Увидела все его глазами и прониклась его чувствами, а он и не сопротивлялся. Наоборот, впустил ее, встретив теплее, чем кого бы то ни было. Втянул ее в себя, приглашая в свое сердце.

Он любил ее.

* * *

Ушами Аэро Майра услышала знакомый голос:

– Думал ли ты, что мы станем сражаться здесь, вот так? – спрашивала Рен.

Она посмотрела на палатки в Гарвардском дворе. Аэро проследил за ее взглядом. Какое-то странное спокойствие опустилось на лагерь. Солдаты тихо беседовали с товарищами, задержавшись у откинутых пологов палаток, или спали, пользуясь короткой передышкой и понимая, что это может быть последняя ночь их жизни.

– Думал ли я, что встану у порога Первого ковчега, командуя целой армией, против колонии захватчиков, которая хочет навлечь на нас новый Конец? – уточнил Аэро.

– Да, примерно так, – с усмешкой ответила Рен.

– Даже близко не представлял. То есть думал, конечно, что могу десантироваться на Землю, но никак не ждал возвращения Четвертого ковчега. Нам ведь твердили, будто он погиб на Уране. Ну и вообще, я думал, отец…

– Ты думал, армией командовать будет он. И мы будем следовать его приказам, как примерные солдаты?

– Следовать приказам, а не отдавать их.

– В нашем классе ты был лучшим. Так ли это неожиданно? Ты – сильный солдат, умелый фехтовальщик. Хотя дело даже не в этом: у тебя есть задатки лидера. Знаю, пришлось нелегко, но ты…

– Если скажешь «избранный», я уйду, – шутливо пригрозил Аэро, а потом серьезным тоном добавил: – А как насчет тебя? Ты сама-то думала, что будешь стоять здесь, вот так?

– Мечтала о моментах вроде этого: временное затишье перед битвой, когда предстоит проверить все знания и навыки, когда стихает шум привычной жизни и все становится предельно ясно. Я думала, что буду испытывать возбуждение, но здесь и сейчас меня переполняет ужас.

– Это совершенно нормально, – начал было Аэро и умолк.

– Проклятие, только не надо меня утешать. – Голос Рен дрогнул и надломился. Она сгорбилась. – Я – трус, это же ясно. Была бы солдатом – не боялась бы. Да что со мной такое?

Аэро положил руку ей на плечо. Некоторое время они сидели молча, в сиянии щита, а потом Аэро нарушил тишину:

– Наша ценность измеряется вовсе не храбростью, – повторил он слова отца. – Страх – даже не мера оценки солдата. Он лишь обычная реакция на опасность… а нам грозит очень большая опасность. Трусами мы становимся, только если поддаемся страху и позволяем ему управлять нами.

– Да ты просто утешаешь меня, – как обычно, ворчливо ответила Рен.

– Может быть, – уступил Аэро и присмотрелся к ней. – Ну как, помогло?

– Не особенно. – Рен показала руки. – Дрожат, как фальшион, который пора зарядить. Но ты-то не боишься, да? Руки у тебя не дрожат, они тверды как камень.

Рен взяла Аэро за руки: ладони у нее были холодные и влажные, тогда как у него оставались сухими и теплыми. На мгновение захотелось прижать Рен к себе и утешить ее не только словами, но Аэро сдержался. Не хотел все портить. Рен еще и разозлилась бы, что он пользуется моментом ее слабости.

Впрочем, руку Аэро отдергивать не стал, да и Рен – тоже.

– Может, руки у меня и не дрожат, – произнес Аэро, глядя ей в лицо, – но это не значит, что мне не страшно.

– Так что же, – нерешительно спросила Рен, – ты тоже боишься?

– Ну, я все еще не научился разбираться в том, что чувствую, однако в животе у меня – тугой узел, сердце бешено колотится, а мысли проносятся в голове с бешеной скоростью. Думаю, что испытываю нечто вроде страха, просто не поддаюсь ему.

– Что ж, да не покинет нас завтра смелость. И если нам суждено пасть, то пусть мы погибнем смертью храбрых от рук достойных противников.

Аэро усмехнулся:

– Вот так-то лучше, майор, а то я уж начал за тебя волноваться.

– Жаль говорить, сэр, но минута слабости прошла, – улыбнулась в ответ Рен. – Можете убрать руку с моего колена.

Убирать руку он не спешил и вместо того, чтобы отстраниться от Рен, провел ладонью по ее коротким волосам и притянул за шею к себе. Сильное удивление на лице Рен быстро сменилось спокойствием. Аэро смотрел ей прямо в глаза.

– Сейчас мы сами все решаем, – прошептал он. – Отвечаем за этот мир. Ты знаешь, план безумен и почти неосуществим. Другого шанса может и не быть.

– Но… какой в этом прок? – Их разделяли какие-то миллиметры. Взгляд Рен блуждал по лицу Аэро. – Во имя звезд, это только все усложнит. Мы, скорее всего, завтра погибнем… тут ты прав. А если нет? Что тогда?

– Мне больше нет до этого дела, майор, – ответил Аэро и поцеловал Рен. Она сперва напряглась, пораженная его порывистостью, но потом сама стала жадно целовать его в ответ. Неопытная, делала она это неумело, но только поначалу. Рен утянула Аэро за собой на ступени крыльца, и в тот же миг он забыл обо всем, кроме вкуса ее губ.

* * *

Майра вернулась в тело, проснувшись рядом с тихо посапывающим Калебом. «Последняя ночь», – снова подумала она и ощутила приступ ревности. Но разве было у нее право ревновать Аэро? Разве сама она не занималась тем же с Калебом какие-то мгновения назад?

Майра поудобнее устроилась на мягкой постели и, прижавшись к Калебу, обняла его. Она погрузилась в глубокий и спокойный сон и спала, не отпуская Калеба, сплетясь с его руками и ногами, пока не загорелись, постепенно набирая мощность, автоматические огни. В комнате раздался голос Ноя:

– Майра Джексон, пора вставать. Четвертый ковчег будет на месте примерно через полтора часа. Прошу явиться в комнату управления. Профессор Дивинус ждет.

Калеб рядом пошевелился и распахнул глаза.

– Прости… – принялся было извиняться он, едва вспомнив о прошедшей ночи.

Майра поспешила заткнуть ему рот поцелуем.

– Не жалей. – Выскочив из кровати, она натянула сорочку. – И не будем говорить об этом, а то все испортим. – Она направилась к двери, но у порога обернулась.

– Не волнуйся, я присмотрю за Возиусом, – пообещал Калеб, поняв все по ее лицу. – Я все равно собирался в Кузню. Оружейникам потребуются все свободные руки.

Когда Майра вчера останавливалась у Кузни на обратном пути к себе, братишку она не видела.

– Передай, пожалуйста, Возиусу, что… я его люблю.

– Обязательно, – вылезая из кровати, пообещал Калеб. Майра увидела на его груди шрамы во всей их жуткой красоте. Калеб схватил свою сорочку. – Хотя он и так уже знает.

– И еще, Калеб…

– И это я тоже знаю, – опередил он Майру, и тут снова зазвучал голос Ноя:

– Майра Джексон, вы опаздываете. Срочно явитесь в комнату управления.

Натянув матерчатые тапочки, Майра нехотя выбежала в коридор. Неужели она и правда больше не увидит Калеба? Оставалось молиться, что нет, хотя шансы и были против них. Внезапно Маяк у нее на руке сверкнул.

«Уничтожить, уничтожить – все уничтожить».

Эта мысль сопровождалась жутким хохотом, от которого голова чуть не взорвалась. Майру согнуло пополам. Она схватилась за виски, пытаясь унять боль и силясь разобраться, что так радует Драккена. Он приближался… нет… не так…

Драккен уже прибыл!

Майра прибавила шаг и вскоре влетела в комнату управления. Дивинус ждал ее, сидя за столом. Над головой у него мерцало несколько изображений: на одном из них был Четвертый ковчег – он уже завис на орбите. От материнского корабля отделилось несколько черных точек и устремилось к Земле, оставляя за собой двойные следы выхлопов. Пассажирские отсеки катеров были до отказа забиты солдатами – вооруженными и готовыми биться.

– Моя дорогая, они отправили десант, – сообщил Дивинус. – Начинаем первую фазу нашего плана. Корабельные орудия Четвертого нацелены на нас, но стрелять он не торопится…

В щит ударил снаряд, и небо озарилось вспышкой. Майра все видела через камеры наблюдения. Комната содрогнулась, и ее бросило на пол.

Засверкали красные огни, завыла сирена.

– Что это было? – вскрикнула Майра, вставая на ноги. – Профессор, вы же сказали, Драккен пока не спешит стрелять.

На экране было видно, что щит дымится.

– Они испытывают наш барьер, – сказал Дивинус. Его проекция во главе стола манипулировала потоками видео. – И к счастью, он держит удар.

– На сколько его хватит? – спросила Майра.

– Из Кузни доложили, что прочность щита – девяносто процентов, – сообщил Ной, и тут же в щит ударил следующий снаряд. – Оружейники пытаются усилить его…

Договорить он успел – в щит ударил третий снаряд, мощнее предыдущего. Комнату снова затрясло, но на сей раз Майра была готова и удержалась на ногах. Когда трясти перестало, она направила мысли и энергию в Маяк, чтобы связаться с Аэро и Ищуньей: «Прошу вас, торопитесь. Времени мало».

Глава 52. Предупредительный выстрел (Верховный командующий Аэро Райт)

Аэро приготовился к новому взрыву и сумел устоять на ногах, но не всем так повезло. Когда начался обстрел, по всему двору сотни солдат пошатнулись и упали на колени. Земля ходила ходуном, пронзительно выла сирена.

– Звездное пекло, что это было? – кричала Рен, глядя на щит. Подбежали Ищунья и Ползун с фальшионами наголо. Они тоже уставились вверх.

– Предупредительный выстрел, – пробормотал Аэро. Его Маяк замерцал чаще, принимая сообщение от Майры. – Внизу уже все знают. Драккен прощупывает наш барьер.

Пламя расползалось по поверхности купола. Он задымился, но чудом не погас. «А то мы здесь поджарились бы», – подумал Аэро.

Он осмотрел двор, сотни отрядов солдат. Их клинки сверкали, отражая ровное свечение щита, смешанное с рассветным заревом.

– Воздух! – прокричал майор Закай. Он уже навел бинокль на щит и смотрел вверх. – Приготовиться. Удар через пять… четыре… три… две… одну…

Снаряд взорвался, и пламя окутало барьер.

Земля снова содрогнулась, и солдат раскидало. Рен кинуло прямо на Аэро. Многие солдаты разбрелись: потерянные и перепуганные, они оставили свои позиции. Аэро вдруг четко осознал, насколько они были не готовы. Учеба в Агогэ и сражения в симуляторах не шли ни в какое сравнение с жизнью.

– Держать строй, – велел он, пытаясь не дать панике распространиться.

Офицеры – и Рен с Закаем, и Ищунья с Ползуном тоже – передали приказ войскам. Снаряды так и сыпались на щит, но, когда пламя погасло, он по-прежнему стоял, хотя и дымился. «Прочность щита – шестьдесят процентов», – сообщила Майра. Двор погрузился в тишину, и Аэро понял, что надо делать дальше.

Стоя на крыльце библиотеки, он громко обратился к армии:

– Солдаты, обнажить фальшионы. Приготовиться к схватке с врагом.

У него на глазах первая волна вражеских транспортников спустилась с неба, точно рой насекомых из эпохи до Конца. Угловатые суда быстро приземлились и сели за пределами купола. Открылись люки, и по рампам стали спускаться солдаты. Вооруженные бластерами, затянутые в блестящую черную броню, повторяющую очертания тела. Головы их защищали шлемы с забралами. Эти воины, подобно роботам, шагали идеально ровным строем.

Действуя синхронно, они пошли в атаку. Аэро завороженно наблюдал за ними. Его солдаты были обучены и вымуштрованы, но даже они не умели шагать так стройно. Майра оказалась права: солдаты Четвертого – это единая сеть под управлением Драккена.

Наконец передние ряды противника оказались у границы щита и встали у прозрачного барьера. Первая шеренга прошла сквозь него беспрепятственно. Как и предупреждал оружейник, щит отражал снаряды, а вот солдат уже не сдерживал. Новая волна транспортников, словно туча, затмила солнце, и двор накрыло тенью.

Маяк замерцал ярче – пришло сообщение от Майры: «Скорее, они идут…»

– Солдаты, придать боевую форму фальшионам, – скомандовал Аэро. Он осмотрел внутренний двор, где плечом к плечу построились солдаты Второго и Седьмого ковчегов. Перед лицом битвы все различия забылись. – Сперва щиты, как отрабатывали. В атаку не переходить, пока не окажетесь на дистанции рукопашной.

Тысячи клинков задрожали и, сыпля искрами, приняли форму прямоугольных щитов.

– Держать строй, – призвал Аэро, ощутив тревогу в рядах воинов. Даже стоявшая рядом Рен напряглась. – Подпустим их ближе.

Наконец солдаты Четвертого ворвались во двор и открыли шквальный огонь. Большинство выстрелов отскакивало от щитов, но кое-где в рядах образовались бреши. Аэро все ждал, не пуская солдат в атаку, но, когда десант Четвертого подошел достаточно близко, отдал приказ:

– Солдаты, в бой!

Его армия устремилась вперед, сойдясь с противником в рукопашной схватке. Двор озарился вспышками лазеров и золотистых искр. Аэро обернулся к Рен и посмотрел ей в глаза – ему предстояло отдать самый важный в жизни приказ, пусть все его инстинкты и восставали против этого:

– Майор Джордан, принимайте командование армией.

– Есть, сэр, – отсалютовала Рен. – Удачи вам внизу. Вместе с майорами Закаем, Маликом и Тэйбор Рен бросилась в гущу сражения, орудуя фальшионом в форме тальвара. Солдаты Седьмого – пусть и получили оружие совсем недавно и кое-как обучались владеть им – набросились на врага стремительно и свирепо. За ними устремился и Ползун, отдавая на ходу приказы.

Однако Ищунья побежала не за ним, а за Аэро – вдвоем они отступили с поля боя, оставив свои армии.

– Подло, низко… – рычала Ищунья, взбегая по ступеням крыльца. Библиотека практически полностью разрушилась: крышу снесло, колонны обвалились, но стены частично уцелели. Носители бежали по коридору, преследуемые звуками сражения: воплями, взрывами, звоном металла и криками боли…

– Знаю, – ответил Аэро. Он тоже чувствовал себя отвратительно. – Но иначе нельзя.

Они влетели в кабину поджидавшего их лифта.

– Ной, – прокричал Аэро, едва перешагнув порог, – доставь нас вниз, в Первый ковчег!

Створки двери сомкнулись, отрезав их от шума битвы. И, когда кабина рванула вниз, Аэро ощутил, как сердце уходит в пятки: бросить свою армию вот так, когда она больше всего в нем нуждается, – это почти измена. Одного взгляда на Ищунью хватило, чтобы понять: она переживает те же смешанные чувства.

«Не забывайте о плане, – сказала им Майра. – Не время терять веру».

Когда кабина наконец остановилась и дверь открылась, Аэро с Ищуньей помчались по коридорам, через залы – в комнату управления. Там за столом их уже ждали Майра с Дивинусом. В воздухе мерцали трехмерные изображения битвы: одному из солдат Аэро снесло голову выстрелом из бластера. Вздрогнув, он рухнул на землю. Аэро захлестнуло чувством вины и боли. Он даже не знал имени этого бойца, а двор тем временем полнился телами убитых – в основном его людей.

– Звездное пекло, да там просто бойня, – сказал Аэро. – Наших убивают, как младенцев.

– Знаю, – напряженно ответила Майра, вглядываясь в кадры трансляции. – И поэтому надо спешить.

Другая камера показывала, как солдаты Четвертого устанавливают какие-то механизмы вдоль периметра защитного купола.

– Что они затеяли? – прорычала Ищунья.

Дивинус проследил за ее взглядом. Его проекция замерцала и постарела лет на двадцать.

– Пробивают щит, – сказал он.

– Вы правы, профессор, – сообщил Ной. – Прочность щита снизилась до пятидесяти процентов. В Кузне делают все возможное, чтобы укрепить его. По самым оптимистичным расчетам, он продержится еще… пятнадцать минут.

Новость заставила всех пошевеливаться.

– Носители, нельзя терять ни секунды, – сказал Дивинус.

Аэро усилием воли заставил себя оторваться от созерцания битвы и опустился в кресло. Справа села Ищунья. Она тоже боролась с чувствами, и только Майре, похоже, удалось совладать со своими.

– Помните, мы все должны сделать вместе, – сказала она, глядя в лица товарищам. – Забудьте о трансляции… забудьте об армии. Сосредоточьтесь, иначе нам всем конец.

Аэро не ожидал, что так трудно будет забыть о Рен, майорах и прочих солдатах, но он заставил себя. В конце концов, битва – лишь маневр, призванный отвлечь Драккена и ослабить его бдительность, сделать уязвимым для другой атаки – когда он падет не от выстрела из бластера или удара фальшиона.

– Носители, закройте глаза, – велел Дивинус. – Настоящая битва предстоит именно вам. Сражаться придется не оружием, но силой разума. Готовы?

Собираясь с духом, Аэро ощутил присутствие отца. «Бросать своих солдат неправильно, но ты поступаешь так ради них же», – ободрил он сына.

Буря эмоций в душе у Аэро стихла, разум сделался чист и спокоен – и вот тогда он понял, что готов. Майра взяла его за руку, Ищунья – за другую. Маяки принялись пульсировать синхронно, а разумы носителей слились воедино; в конце концов Аэро перестал различать, где он, а где Майра или Ищунья.

– Драккен силен и могуществен, поэтому не разделяйтесь, – предупредил Дивинус. – Это ваш единственный шанс одолеть его. Закройте глаза и успокойте разум. Ощутите, как в вас пульсирует энергия Маяков, как она связывает вас… – Дивинус продолжал говорить, его голос доносился словно издалека и звучал еле слышно.

– Прочность щита – сорок процентов, – доложил Ной, но Аэро его почти не слышал, как не слышал больше шума битвы.

«Вместе мы сильнее всех, – сказала Майра. – Не разделяйтесь».

Это было последнее, что Аэро услышал, потому что в следующий миг Первый ковчег – комната управления, голограммы и гудящие компьютеры – пропал, и он перенесся в совершенно другое место. В мир сна – потрясающе четкий, мир, созданный их собственным воображением, скроенный из их воспоминаний, желаний и опыта. Отчасти он напоминал Аэро Криптию, планету воющих ветров и снега из замерзшего углекислого газа. Над каменистым берегом, на который когда-то выбросило подлодку Майры, и впрямь бушевала метель. Туда-сюда носились крыслы, спеша укрыться в гротах.

Аэро сосредоточился на том, чтобы спрятаться в тени, Ищунья проделала то же самое. Они затаились на размытой кромке мира. Майра осталась лежать на гальке: безоружную и беззащитную, ее засыпало снегом. Неспокойные воды океана бурунами разбивались о берег.

«Попробуй взять меня, Драккен», – подумала Майра. Маяк у нее на руке вспыхнул – это Драккен ответил на призыв, над миром сна разнесся его хохот и угрозы:

– Носитель, тебе не жить.

Глава 53. Мир сна (Носители)

Ответив на коварный призыв Майры, Темный появился на берегу. Ветер завыл еще пронзительнее, окружая его бесплотный силуэт снежными вихрями. Небо заволокли тучи, черные и клубящиеся. Драккен нацелился на Майру и снова расхохотался. Она поползла прочь, но прятаться было негде. На каменистом берегу Майра была как на ладони.

– Не сбежишь, девчонка, – издевательски произнес Драккен.

Майра застыла, глядя, как он живым туманом течет к ней. На фоне своего бесформенного противника она казалась совсем крохотной. А потом Драккен внезапно стал меняться и сжался, уплотнился. Тень обрела черты солдата в обсидиановой броне. На голове у него был черный шлем с забралом, из рук, спины, груди и ног кинжалами торчали шипы. Маяк сверкал ярко и мощно. Но перед Майрой был не просто человек, а чудовище, во много раз крупнее Калеба и Аэро, вместе взятых.

Драккен навис над Майрой, целя в нее, такую беззащитную, шипами.

– В последний раз, когда ты за мной шпионила, я чуть не убил тебя. На этот раз не оплошаю.

– Прошу, не надо. Я одна и безоружна.

Драккен ударил в нее шипами: они вылетели из его тела, как стрелы, целя ей в сердце…

– Оставь ее, чудовище! – раздался голос Аэро.

Сбросив маскировку и обнажив фальшионы, Аэро с Ищуньей покинули укрытие на грани мира и бросились на Драккена. Аэро сжимал в руке палаш, Ищунья – длинный кинжал. Драккен, поняв, что угодил в ловушку, зарычал от ярости. Он попытался улизнуть из мира снов, но носители предвидели этот его шаг.

– Не уйдешь, Драккен, – сказал Аэро.

Он направил свою энергию в Маяк, и браслет вспыхнул изумрудным пламенем. «Оковы», – подумал Аэро, и из его рук вырвались огненные цепи: не из металла, не настоящие, они были воплощением его воли.

Ищунья сделала то же самое – выпустила из ладоней цепи. Носители приковали Драккена к миру сна. Он завопил и хотел вывернуться, но сверхъестественные узы были крепки. Носители изо всех сил сосредоточились, чтобы удержать Драккена на месте, их Маяки пульсировали мощно и синхронно.

Майра поднялась на ноги.

Больше она не казалась слабой и напуганной. Ее Маяк мерцал ярче, увереннее, омывая все тело зеленым огнем. Из руки Майра выпустила пылающий клинок, при виде которого Драккен взревел и снова попытался высвободиться. Его Маяк пульсировал уже слабее. Трое носителей – Майра, Ищунья и Аэро – пошли на него.

«Это тебе не жить, коммандер», – мысленно произнесла Майра.

Трое вскинули оружие, готовые убить Драккена.

Тот не спешил сдаваться и упорно рвал удерживающие его путы. Маяк замерцал ярче, и вот цепи одна за другой лопнули. Освободившись, Драккен кинулся на Ищунью и ударил ее щупальцем в челюсть. Крича от боли, та отлетела в сторону и с глухим ударом упала на каменистый пляж. Ее оружие кануло в воды океана.

Ищунья так и не поднялась.

Аэро с криком уколол Драккена палашом, но тот увернулся и отбил удар. Палаш вылетел из рук Аэро и упал вне досягаемости.

«Умри», – подумал Драккен.

Он вырос, сделавшись невероятно большим и высоким, и навис над Аэро, нацелил на него шипы. Ударил его в грудь. Аэро пораженно ахнул, схватился за рану и упал.

– Аэро! – закричала Майра и бросилась к нему.

Но Драккен, приняв текучую форму, загородил ей путь. Майра вскинула огненный клинок, и он с хохотом отпрянул.

– Я тоже так умею, девчонка.

Из его ладони вырвался пылающий меч. Перехватив рукоять обеими руками, Драккен атаковал. Клинки скрестились, сыпля искрами и растапливая снег. Майра ощутила, как отдача поднялась по руке и разбередила рану в плече.

Превозмогая боль, Майра отвела меч, с трудом удерживая его. Маяк мерцал уже медленнее и слабее. Майра взглянула на истекающего кровью Аэро, на Ищунью, что неподвижно лежала в снегу. Переполненная страхом, она утратила сосредоточенность: меч замерцал, грозя погаснуть. Майра кое-как удерживала его силой разума.

– Ты слаба и боишься, – взревел Драккен, вскидывая оружие и готовясь пронзить Майру. Она съежилась, ожидая удара, но тут…

– А ну оставь ее, хил!

Ищунья набросилась на Драккена, выпустив когти. Избегая шипов, она принялась бить его по спине. Драккен, не ожидавший такого, забыл о Майре, и та, ловя ртом воздух, отползла в сторону. Ищунья спасла ей жизнь: впилась когтями в Драккена и стала рвать на нем броню, но та была слишком крепка. Когти скользили по пластинам, не причиняя им вреда.

Драккен сбросил Ищунью и навис над ней.

– Тебе меня не ранить, носитель, – насмешливо произнес он. – Я слишком силен для тебя.

Он схватил ее за горло и начал душить. Ищунья распахнула рот и тщетно попыталась разжать его пальцы. Драккен сильнее стиснул ей горло и одним рывком сломал шею. Ищунья обмякла, точно мертвый крысл. Ее Маяк мигнул последний раз и погас.

– Не-е-е-е-ет! – закричала Майра, но было уже поздно.

Драккен небрежно отбросил Ищунью в сторону, и ее тело упало на пляж. Не успела Майра подползти к Ищунье, как она растворилась в воздухе.

Драккен снова расхохотался:

– Ты правда думала, что твоя уловка сработает, носитель? Еще какие-то минуты, и мы пробьем ваш щит.

Он возвышался над ней, необычайно огромный. С каждым убитым носителем он становился сильнее – Майра ощущала это благодаря Маяку. Она беспомощно взглянула на Аэро, истекавшего кровью: Маяк у него на руке мерцал совсем медленно и слабо. Майру, точно электрическим разрядом, пробрал страх. Ее собственный огненный меч замигал и начал пропадать. Сердце охватил ужас.

«Наша армия проигрывает… щит почти пробит… Ищунья наверняка мертва… как и Аэро… Скоро все, кого я люблю, тоже погибнут…»

Одна пугающая мысль проносилась за другой. Голова закружилась, и, теряя сознание, Майра опустилась на колени. Маяк пульсировал едва заметно, да и клинок почти исчез. Майра знала: пока есть шанс, нужно бежать из мира сна, но тогда они потеряют все, за что боролись. Мир постигнет второй Конец.

Выбор оставался один.

Над миром сна вновь раздался голос Драккена:

– Прочность щита – десять процентов. Как только мы его пробьем, я обрушу боеголовки на вашу армию и захвачу контроль над Первым ковчегом. Секрет оружия Конца станет моим.

Он поднял меч, но Майра отказывалась проигрывать. Загнала остатки сил в Маяк, и он замерцал ярче, быстрее, зажегся изумрудным огнем. Майра приготовилась использовать последний шанс. «Помоги мне, Элианна, – подумала она. – Прошу… помоги… дай силы побороть его».

– Не сработает, носитель, – усмехнулся Драккен. – Ты осталась совсем одна.

И тут Майра услышала голос Элианны:

«Он – человек, и ты можешь его победить. Ты гораздо сильнее. Просто представь Драккена обычным, заставь принять человеческий облик, и тогда тебе удастся поразить его».

Майра полностью сосредоточилась на Маяке, потом направила внимание на Драккена. Тот заревел, хотел защититься, но Майра лишила его брони – остался бледный, тощий, покрытый шрамами человек. Он дрожал, стоя на пляже, слабый и испуганный.

Элианна закричала: «Давай, Майра! Бей!»

Сила вернулась и выросла, клинок в руке ярко запылал. Майра навела острие на Драккена и силой мысли нанесла удар. Пронзила его в самое сердце. Из Маяка по лезвию потек огонь, и Драккен превратился в факел. Вереща, он замерцал и… исчез. Осталось только дымящееся черное пятно.

Пламенный клинок в руке Майры погас, когда огненная энергия утекла назад в Маяк. «Все кончено, Майра, – сказала Элианна. – Драккен мертв».

Майра попробовала поискать его через Маяк, но Элианна оказалась права: Драккена не стало. Мир сна распадался: сверху посыпались, разбиваясь о берег, как стекло, кусочки неба. Майру затянуло в великую бездну.

Кругом наступила тьма.

Глава 54. Итог (Майра Джексон)

Очнулась Майра в комнате управления – кругом царил хаос. Аэро сидел, обмякнув, в кресле, глаза у него были закрыты. Из множества ран сочилась кровь, однако грудь мерно вздымалась и опадала. Живой, значит. Вокруг него, пытаясь остановить кровотечение, суетились роботы.

«Ищунья», – резко вспомнила Майра.

Ее в кресле не было.

– Где Ищунья? – закричала, вскакивая, Майра.

Борясь с головокружением, она сосредоточила взгляд и, осмотрев комнату управления, заметила на полу скрюченное тело: шея была вывернута под неестественным углом. Маяк на руке Ищуньи погас и больше не мерцал. Роботы пробовали оживить ее: один вколол какой-то препарат, другой прижал к лицу кислородную маску.

Ищунья оставалась неподвижна.

– Прошло слишком много времени, Ной, – сказал Дивинус, появившись рядом с телом Ищуньи и скорбно глядя на нее сверху вниз. Его проекция резко постарела, лицо напоминало череп. – Отзови роботов.

– Да, профессор, – произнес Ной. – Время смерти – семь часов двадцать одна минута.

Казалось, минула целая вечность, пока Майра с другими носителями оставалась в мире сна, но на деле времени прошло совсем немного. Гудя и попискивая, роботы убрали металлические отростки-манипуляторы. Майра положила руку на плечо Ищунье, пригладила ей волосы. Тело еще даже не остыло.

– Нет, не могла она умереть, – сказала Майра, отчаянно желая, чтобы это был просто сон. – Она спасла меня от Драккена… Если бы не она, я бы погибла.

– Мне очень жаль, моя дорогая, – сказал Дивинус, горестно мерцая. – Мы не смогли ее оживить: травма слишком серьезная. Похоже, Драккен свернул ей шею. Опасения оправдались: все, что происходит в мире сна, имеет последствия в реальном мире.

– Нет, верните ее, я же знаю, вы можете… – Майра не договорила, осознав, что профессор прав. Ищунью ранили смертельно, она сама это видела.

Ищунья умерла по-настоящему.

Видя, в каком Майра состоянии, роботы удрученно попискивали, но предпочитали держаться от нее подальше. От горя Майра заплакала, голова закружилась еще сильнее, но ей было не до того. От головокружения ведь не умирают. Сквозь слезы она сумела разглядеть картинку с наружной камеры.

Солдаты Четвертого ковчега сдавались: ошеломленные, не понимая, что происходит, они бродили по двору. Земля была усеяна мертвыми телами: больше всего погибло воинов Второго и Седьмого ковчегов – мохнатые ли, одетые ли в серебристую форму, они сжимали в мертвых руках фальшионы.

– Майор, соберите солдат Четвертого ковчега, – приказывала на другой картинке Рен. – Разоружите и заприте в полевой тюрьме.

– Есть, – ответил Закай. Потом жестом передал приказ майорам Граймсу и Тэйбор, и те принялись за работу.

Какое облегчение: Рен жива, хотя и не совсем цела. На виске у нее зияла рана, которую неплохо было бы зашить. В небе слабенько мерцал купол щита. Майра взглянула на экран с показателями: прочность барьера составляла всего пять процентов.

Вовремя же Майра победила Драккена. «Война закончилась», – как в тумане подумала она. Безумный план сработал, но вместо восторга Майра испытывала печаль. Это чувство было так велико, что грозило захлестнуть ее с головой.

Майра закрыла Ищунье глаза.

– Прости, мой друг… – прошептала она. – Ты спасла меня. Спасла всех нас. Ты – настоящий герой…

Майра не смогла говорить дальше: горло перехватило, из глаз снова брызнули слезы. На пол рядом легла тень – это подошел Аэро. Раны у него все еще кровоточили. Роботы попытались было подлатать его, но он отогнал их.

– Оставьте меня, – морщась, сказал он. – Жить буду.

Роботы возмущенно вертелись вокруг него, но близко не подкатывались.

Аэро опустился рядом с Майрой на колено и взглянул на Ищунью.

– Она и правда была Сильнейшей из силов, – произнес он, хотя в его голосе совсем не слышалось скорби. – Она храбро билась и умерла чистой смертью – пала от руки достойного врага. Да постигнет всех нас такой конец.

Эти слова хотя и немного, но утешили Майру. Как же все-таки по-разному смотрели на смерть их колонии! Майра была благодарна подруге и в то же время скорбела, что Ищуньи с ними больше нет. Она прильнула к Аэро и всецело отдалась горю: безутешно плакала, а Аэро ее обнимал.

Через несколько минут в дверном проеме появился мальчик-оружейник в багряной мантии, обритый наголо. При виде мертвой Ищуньи его взгляд исполнился печали. Следом в комнату управления ворвался Калеб – гибель Ищуньи опечалила его не меньше.

– Она мертва, да? – тихо спросил Возиус. Шурша мантией, он подошел к сестре и обнял ее. – Я слышал сообщение Ноя. Что случилось?

– Ищунья спасла меня от Драккена. – Как Майра ни крепилась, голос у нее все же надломился. – Он бы меня убил, но Ищунья пожертвовала собой ради меня… ради всех нас.

– Она была очень отважной, – согласился Возиус и погладил сестру по лбу. Он говорил, как обычно, монотонно и без эмоций, но это вовсе не значило, что ему все равно. – Отважнее всех нас, вместе взятых. Она была мне другом, и мне будет ее не хватать.

– Я знаю, что вы были близки, – сказала Майра. – Соболезную тебе, Возиус.

– Меня теперь не так зовут. Да это и не имя вовсе.

– Джона? – Майра вспомнила настоящее имя братишки. Странно было произносить его вслух. Братика назвали в честь отца, но все и всегда обращались к нему по прозвищу.

– К нему теперь обращаются просто «брат», – подсказал Калеб, тоже опускаясь на колени рядом с Ищуньей, и покрутил ладонью у груди. – Его приняли в Орден, и теперь он – оружейник.

Возиус с солидным видом кивнул:

– Приняв мантию, мы оставляем мирские имена. Наша единственная цель – служить священной науке и защищать ее. Меня пока не посвятили, но предоставили временный статус – когда я доказал преданность Ордену, поддерживая купол.

– Ты уверен? – удивленно спросила Майра. – Время-то выдалось непростое, не надо принимать поспешных решений. Это ведь на всю жизнь.

Впрочем, одного взгляда на братишку хватило, чтобы понять: он для себя решил окончательно. Майра и сама знала: когда Возиус вырастет, он откажется от прозвища, чтобы не взять взамен вообще ничего… К такому будет непросто привыкнуть.

– Уверен, – ответил Возиус, и больше об этом не заговаривали.

Удивление Майры постепенно сменилось пониманием: оружейники ведь только тем и занимались, что возились со своими древними механизмами. Их Орден идеально подходил для ее брата. Он нашел свое призвание, а вот она его словно бы потеряла.

– Для меня ты всегда будешь младшим братом, – сказала она и потрепала его по голове.

* * *

После того как загнали в клетки уцелевших солдат с Четвертого и собрали тела павших с обеих сторон, первым же делом устроили похороны Ищуньи. Аэро и Рен настояли на том, чтобы трупы их солдат утилизировали без церемоний – как и было заведено в их колонии. Погибших солдат Седьмого решили похоронить рядом с Ищуньей.

Погребальную церемонию планировали все вместе. И хотя в Седьмом ковчеге имелись свои обряды, Ищунья, надев Маяк, стала частью всех колоний. Она же отдала жизнь, чтобы спасти их, и потому все были перед ней в неоплатном долгу.

Ползун шел во главе процессии – через Гарвардский двор, по направлению к руинам Мемориальной церкви. Идею похоронить Ищунью там предложил профессор Дивинус: изначально это здание возвели в память о преподавателях, сотрудниках и студентах Гарвардского университета, павших в Первую мировую войну, и выбор напрашивался сам собой. Совет одобрил его единогласно.

Уцелевшие в бою солдаты Седьмого ковчега несли на плечах тело Ищуньи. Майра шла рядом с Аэро, им было странно ощущать себя единственными живыми носителями. Маяки мерцали синхронно. Снять браслет с Ищуньи ни Майра, ни кто другой сил в себе не нашли.

Следом шли Рен и Калеб с майорами, а Возиус, облаченный в мантию с капюшоном, – с прочими оружейниками. Стать полноценным членом Ордена он готовился только завтра, но церемонию предполагали провести закрыто, в стенах Кузни, не пригласив даже Майру.

«Он больше не Возиус, – напомнила она себе. – Его не так зовут».

Она все еще не привыкла к тому, что брат вступает в необычный орден ученых из другой колонии. Хотя так было правильно: в прежнем мире Возиус чувствовал себя чужим, а в новом нашел истинное призвание. И оно того стоило. Майра обернулась и посмотрела на Калеба. Она по-прежнему разрывалась меж двух миров – подводной колонией и новым домом здесь, в Первом ковчеге, – и в чувствах пока не разобралась. Ночь перед битвой, которую она провела с Калебом, ситуацию только усложнила.

«Ну почему, – сокрушалась про себя Майра, – почему все так трудно?»

Она увидела, что Аэро смотрит на нее (их Маяки по-прежнему пульсировали вместе), и поняла, что он прочел ее мысли и знает о чувствах к Калебу. Майра зарделась, а по спине пробежал холодок. Они еще не говорили о том, что случилось той судьбоносной ночью, и Майра не единственная не знала, как быть: Аэро был тогда с Рен. Майра поспешила отвести взгляд и закрыть свои мысли для Аэро, однако последнее у нее не очень-то получилось.

Маяк вспыхнул ярче.

«Мы теперь связаны, – мысленно сказал ей Аэро. – Навсегда».

Наконец они дошли до Мемориальной церкви и проследовали сводчатым проходом. Крышу снесло, зато стены – пусть и опаленные – продолжали стоять. Ползун шел впереди, он вместе с сородичами нес тело Ищуньи, завернутое в багряную мантию оружейников. Ищунью опустили в вырытую утром могилу. Ползун встал над телом, и на глаза у него навернулись слезы. Когда он пригладил шерстку на руке Ищуньи, Майра внезапно и четко поняла: он ее любил.

И вдруг произошло чудо.

Маяк на руке Ищуньи вспыхнул, озаряя разрушенную церковь изумрудным светом, и текуче раскрылся. Следующим носителем от Седьмого ковчега он выбрал Ползуна.

Зачарованно глядя на браслет, Ползун взял его и бережно поднял на ладони.

– Золотой Круг… – прошептал он.

Вся стая склонилась перед ним:

– Да защитит нас Золотой Круг. Мы поклоняемся Свету во Тьме. Да не угаснет Свет, пока мы живы…

Майра произнесла молитву вместе с ними – хор голосов наполнил церковь. Одним плавным движением Ползун надел Маяк. Браслет вспыхнул и сам застегнулся у него на запястье. Ползун крепко зажмурился и покачнулся, но Рубака успела подхватить его. Майра через свой Маяк коснулась разума Ползуна, соединилась с ним. Чувство было, что она обращается к старому другу: «Теперь носитель – ты, Ползун. На какое-то время ты почувствуешь, что потерялся, но это твой разум сливается с Маяком. Сегодня ночью обязательно отоспись».

«В нашем полку прибыло», – добавил Аэро.

Услышав их голоса у себя в голове, Ползун вытаращил глаза.

– Невозможно… – изумленно прорычал он, и тут его глаза сделались еще больше: – Ищунья… тоже здесь… внутри Маяка. Я чувствую… она не до конца мертва.

Да, это была чистая правда: носитель никогда не умрет. Маяк сохранит его или, скорее, его воспоминания, суть, мысли и чувства. А из чего вообще состоит человеческое сознание?

Майра и сама не знала. Была ли, например, Элианна Уэйд у нее в голове именно Элианной Уэйд? Или же некоей копией Элианны Уэйд из памяти Маяка? Выяснить было невозможно, но разве это имело значение? Маяк нашел себе нового носителя, а Ищунья обрела жизнь за пределами физической оболочки.

То есть по-настоящему не умерла.

В конце каждый бросил в могилу по камню, со словами:

– Мы рождены в Темноте под Землей и в Темноту под Землей вернемся. Да защитит тебя Золотой Круг, и да не угаснет его Свет.

Когда Майра бросала в могилу свой камень – кусок обсидиана, рожденного в пламени Конца, – сердце у нее обливалось кровью. Тело Ищуньи почти полностью скрылось под насыпью, но лишенное Маяка запястье все еще выглядывало наружу.

– Да не угаснет его Свет, – прошептала Майра.

У выхода ее дожидался Аэро. Вместе они покинули церковь и отправились назад в Первый ковчег. Война закончилась, но настоящая работа только начиналась. Они пересекли Гарвардский двор и пошли в сторону библиотеки Уайденера. Лифт с невероятной скоростью, от которой заложило уши, понес их вниз, на многие мили под землю. Майра чувствовала, как Аэро читает ее мысли, и заставила его покинуть их.

– Ну… ты все? – решил он спросить вслух.

Майра теперь слишком хорошо управлялась с Маяком. Победа над Драккеном сделала ее намного сильнее.

– Что – все? – вопросом на вопрос, стараясь не смотреть Аэро в глаза, ответила Майра.

– Приняла решение?

Майра уловила в его сознании мимолетный образ – как она лежит в объятиях Калеба. То есть Аэро точно все знает, той ночью он видел все. Майра с такой силой вытолкнула Аэро из своего разума, что тот пошатнулся. Вид у него был обиженный.

– Сама еще не знаю, – ответила Майра, ковыряя мыском пол кабины. – А ты?

– Знаешь… я не жалею о том, что произошло между мной и Рен, – быстро ответил Аэро. Он долго не мог подобрать нужные слова. – Думаю, прежде чем закрыть ту дверь навсегда, я… должен был узнать, что за ней.

– Так ты ее закрыл?

Щеки обжег румянец, ладони вспотели. Майра даже не знала – раз сама еще не определилась, – имеет ли право спрашивать о таком. Лифт продолжал спускаться; Аэро встретился взглядом с Майрой, и у нее вдруг закружилась голова.

– Вот мой ответ, – сказал Аэро и поцеловал ее.

Он целовал ее решительно, и она таяла, полностью отдаваясь чувствам. Их мысли переплелись, Маяки мерцали синхронно. Майра с Аэро тоже слились в объятиях, но вот лифт остановился, и дверь открылась.

– Вы опоздали, мисс Джексон, – тут же прозвучал голос Ноя.

Майра в смущении отстранилась от Аэро и как можно спокойнее ответила:

– Точно… На похоронах кое-что случилось, – быстро проговорила она. – Маяк Ищуньи перешел к Ползуну. Устройство выбрало его в носители. Ползун сейчас отдыхает, но скоро присоединится к нам в работе над перезаселением Земли. Передай это, пожалуйста, профессору Дивинусу.

– Разумеется, мисс Джексон, – ответил Ной. – Мне не терпится принять нового носителя. А вас в комнате управления ждет профессор.

Майра с Аэро пошли коридорами и залами Первого ковчега, минуя по пути длинные ряды криокапсул, внутри которых все еще дремали замороженные существа. Наконец они вошли в комнату управления, где за длинным столом сидел Дивинус.

– Пришла пора начинать процесс возрождения. – Он указал на экраны, по которым бежали строчки с подробными инструкциями. Его проекция замерцала, молодея на глазах, и вот перед носителями уже сидел юноша. – Ной составил планы. Вы готовы?

Майра села во главе стола.

– Да, профессор. Начнем.

* * *

Когда наступила ночь, Майра к себе не вернулась. Она кое-что задумала – кое-что очень важное. Дело, которое больше нельзя было откладывать, иначе совесть не дала бы покоя. Майра отправилась искать Калеба и нашла его у себя. Что делать, она знала, вот только легче от этого не становилось. Она уже открыла рот, чтобы все высказать, однако Калеб жестом руки попросил ее молчать.

– Постой, дай я первый скажу. – Он явно нервничал. – Ты, думаю, заметила, что я тебя с прошлой ночи избегаю. Я не сразу разобрался в том, что именно чувствую. Давно уже хотел поговорить. В общем… что было, то было, но я тебя, конечно, все еще люблю.

Майра в первый момент смутилась, но потом до нее начало доходить.

– Это Рен, я права?

– Как ты узнала?!

– Видела, как ты на нее смотришь, – ответила Майра, припоминая, как шушукались у ее комнаты Калеб и Рен. Майра тогда еще оправлялась от очередного столкновения с Драккеном, но даже через поволоку боли все заметила. – С тех самых пор, как вы вернулись со Второго ковчега.

Калеб медленно выдохнул.

– Взаперти на звездолете мы сблизились. Ну, то есть между нами ничего не было, – поспешно добавил он. – Мы сначала хотели тебе рассказать.

– Ты любишь ее? – вглядываясь в его лицо, спросила Майра.

– Наверное, да. Я рассказал о том, что произошло, и Рен не в обиде. Похоже, между нею и Аэро тоже что-то было. Рен ведь еще только учится разбираться в своих эмоциях, и та ночь помогла ей понять себя лучше.

– А она тебя любит?

– Ну, для нее это нечто новое, но, думаю, да, любит.

– Не понимаю, как вообще можно жить, не испытывая чувств? – печально сказала Майра. – Неужели они и правда думали, что это сработает? Конечно, их колония выжила, но подавлять чувства – это же бред.

– Да уж, мысль неудачная, – ухмыльнулся Калеб. – Я бы, наверное, не смог жить без эмоций. А вообще любопытно было узнать о других колониях и их культуре. К тому же Рен запросто может надрать мне зад. Это так… заводит.

– Ну еще бы, – широко улыбнулась Майра.

Калеб отчаянно покраснел и тревожно взглянул на Майру:

– То есть ты не расстроена?

Майра нежно взяла его за руку.

– Ни капельки. Я, наоборот, очень рада за тебя…

За вас обоих.

– Потому что у тебя есть Аэро?

Теперь уже покраснела Майра.

– Потому что у меня есть Аэро.

Возвращаясь к себе, Майра с удивлением отметила, что сердце не болит, как прежде. Оно больше не терзалось, как после разрыва с Калебом – еще дома, когда ее осудили, когда ее бросили друзья. Даже напротив, впервые за много лет сердце словно полностью исцелилось от ран. Майра чувствовала, что все идет так, как должно идти.

Она радовалась за Калеба и за себя. Ушло чувство вины, терзавшее ее с тех пор, как она надела Маяк и впервые ощутила связь с Аэро. Калеб больше не нуждался в ней, да и если совсем уж по правде – правде, которую оба они отрицали с тех пор, как начали встречаться, – они друг другу не подходили. Друзьями они были идеальными, но как пара долго вместе не продержались бы.

Особенно пока у Майры на руке Маяк.

Снаружи она заметила, как Аэро возится с движком катера: он многому у нее научился. Тут к нему подошла Рен и застенчиво пробормотала что-то о Калебе. «Сговорились», – с улыбкой догадалась Майра. Улыбалась она потому, что Маяк передал чувства Аэро: он тоже порадовался за Калеба с Рен, а еще – со свойственной ему твердостью – укрепился в чувствах к ней.

«Я люблю тебя, Майра, – мысленно произнес он. – Всегда любил».

Глава 55. Мир без конца. Орден оружейников. Месяц спустя

Оружейник, которого в миру звали Возиус, стремительно шел по коридору. Вот он запустил маленькую руку в складки мантии. Рукава, к слову, были слишком длинные и болтались, скрывая запястья. Их следовало подшить, но это дело почему-то всегда опускалось в самый конец длинного списка. Оружейник достал устройство и взглянул на него, чтобы удостовериться в своих подозрениях: оно мерцало. Удовлетворенно кивнув, брат снова спрятал прибор и пошел дальше.

Дверь была открыта, но он все равно постучался. Дома, в Тринадцатом ковчеге, они с сестрой делили спальню в крохотной квартирке, с тех пор, казалось, прошла целая жизнь, и, вступив в Орден, Возиус должен был отречься от родных, однако то и дело нарушал обет…

– Возиус! – воскликнула Майра, бросаясь к нему. – Сто лет тебя не видела.

На ней была багряная курточка с вышитым изображением Уробороса, над которой красовалась надпись:

ПРЕЗИДЕНТ ОБЪЕДИНЕННЫХ КОВЧЕГОВ

– Меня теперь не так зовут, – недовольно напомнил оружейник и еще сильнее огорчился, когда Майра потрепала его по обритой голове.

Она только что приняла душ и собиралась на очередное заседание совета – забот в последнее время хватало всем, не только оружейникам. Время, свободное от бесконечных совещаний и наблюдения за тем, как идет перезаселение планеты, Майра проводила с Аэро… или спала без задних ног.

– Ну, если вы настаиваете, брат, – с нарочитым почтением ответила Майра. – Вот только твоих волос мне не хватает. У Аэро они и то длиннее, – добавила она, натягивая матерчатые тапочки.

– Мы с назваными братьями и сестрами служим нашей священной науке, – низко кланяясь, ответил оружейник. – Бритье головы – это практично, к тому же уберегает от греха тщеславия. Попробуй как-нибудь.

Сказав это, он невольно улыбнулся. И хотя привязанность к родственникам порицалась, он по-прежнему питал к сестре родственные чувства.

Майра провела рукой по торчащим во все стороны непокорным кудряшками.

– Нет уж, благодарю покорно, – скорчила она гримасу, которую сменило выражение грусти. – Они – последнее, что напоминает о ней…

Возиус не ответил, но тоже подумал о матери. Он совсем не помнил ее, ведь она погибла, рожая его… По крайней мере, так он думал, пока недавно не узнал всей правды. Мать Майры и Возиуса убил отец Флавий – за то, что задавала вопросы о Маяке.

Возиус-оружейник наконец вспомнил, зачем же, собственно, пришел. «И почему Майра всегда отвлекает меня от дел?» – подумал он и поспешно достал прибор, при виде которого глаза у Майры округлились.

– Во имя Оракула, это то, о чем я думаю?

– Да, пульт управления твоим зондом, – подтвердил оружейник. Лампочка на пульте мерцала зеленым светом, но не ровно, как была изначально запрограммирована, а с неравными промежутками. – Это началось с час назад. Я запрограммировал Ноя, чтобы он сообщил, если что-то случится.

Майра присмотрелась к пульту.

– Как-то странно мигает… С интервалами, короткими и длинными. – Она озадаченно взглянула на братишку. – Что бы это значило? Может, сломался? Аккумулятор испортился?

Возиус покачал головой, сверкнув бритой макушкой в свете автоматических огней.

– Я сначала тоже так решил, но потом проверил аккумулятор и посовещался с братьями и сестрами. Прибор работает отлично, и Орден думает, что он принимает чей-то сигнал. Тот, кто его посылает, и запрограммировал такую последовательность миганий.

– Внешний сигнал, значит? – произнесла Майра, глядя на лампочку, а потом на Возиуса. – От кого? Святое Море, говори уже!

– Мы думаем, это некий шифр, – ответил братишка, показав на пульт. – Я не смог выявить математическую последовательность, зато мои братья и сестры сразу его распознали. Это древний сигнальный язык из эпохи до Конца. Называется «азбука Морзе».

– О чем говорится в сообщении? – нетерпеливо спросила Майра.

– Нам передают не слова.

– А что? – нахмурилась Майра.

– Числа.

– Числа? – Майра смущенно посмотрела на мигающую лампочку. – Какие еще числа?

– Я точно не уверен, но, похоже, это координаты.

Из складок мантии Возиус достал планшет.

– Я загрузил координаты в Ноя, и он выдал место на карте. Это на берегу, недалеко отсюда. Место раньше называлось… – Возиус увеличил изображение, чтобы прочесть надпись, – полуостров Кейп-Код.

– Папа, – резко выдохнула Майра.

* * *

Аэро вел транспортник, а Рен сидела в кресле второго пилота. Оружейник, которого в миру звали Возиус, смотрел, как внизу проносится размытыми пятнами пейзаж. Он плотнее прижался к иллюминатору, ему по-прежнему нравилось летать, хотя из Кузни в последнее время выбираться удавалось нечасто. Рядом на сиденье устроились Майра и Калеб. Все молчали, однако от напряжения, царившего в салоне, воздух чуть не гудел. Все понимали, насколько важна эта поездка. Кроме членов Ордена, профессора Дивинуса и Ноя, никому о ней не сказали… на всякий случай.

В суждениях Ордена Возиус нисколько не сомневался, а еще был полностью согласен с сестрой: в шифрованном послании чувствовалась рука их отца. Если он все же сумел получить послание от Майры – с предупреждением о Четвертом ковчеге, – то наверняка догадался, что закодировать весточку будет надежнее. Но что, если они ошиблись? Что, если пульт действительно просто сломался или сигнал шлет кто-то другой?

Оставалось еще так много Ковчегов – семь, если точнее, – подводных и подземных колоний. Сомнения терзали Возиуса, и, чтобы отделаться от назойливых мыслей, он воспользовался техникой медитации. Впрочем, толком он пока ее не освоил.

Прошло еще несколько минут, и Аэро, спустившись с безоблачного неба, легко посадил транспортник на каменистом берегу и отключил двигатели.

– Добро пожаловать на Кейп-Код, – объявил он в микрофон гарнитуры. Рен нажала несколько кнопок, и люк пассажирского отсека открылся. В салон ворвался холодный, соленый морской воздух. Все, кроме Аэро – он остался проверять приборы, – выбрались на солнечный свет, на пляж.

Оружейник заметил, как в их сторону бредет, хромая, человек в драной одежде из пеньковой нити. Коренастый, широкоплечий, с длинными волосами и аккуратной бородкой. Вот он широко улыбнулся и приветственно вскинул руки, у него за спиной Возиус разглядел других людей, а чуть дальше на берегу – очертания субмарины. Возиус прищурился на солнце, вгляделся в лицо человека… и узнал его. Майра вскрикнула:

– Рикард! – и устремилась к другу.

Глава 56. Подъем с глубины (Майра Джексон)

– Это и правда ты? – спросила Майра, подбежав к Рикарду.

– Единственный и неповторимый, – ответил тот, изобразив свою обычную ухмылку. Он крепко обнял Майру, чуть заново не переломав ей ребра. Впрочем, Майре было плевать, она тоже горячо обняла Рикарда. Заметила у него на лице новые шрамы.

– Как… как так вышло? – спросила Майра, испытывая радость и одновременно смятение.

– Я же говорил, что я – как тяжелый случай оспы, помнишь? – ответил Рикард и наконец разжал объятия. Майра поморщилась, потирая бока. – От меня так легко не избавишься.

– Ну, когда патрульные избивают тебя до смерти, нельзя сказать, что это легко, – заметил, подходя и обнимая Рикарда, Калеб. Друзья радостно улыбнулись друг другу. – Во имя Оракула, как ты выжил? Тебя же убили у нас на глазах.

– Да уж, патрульные меня неслабо отделали, тут ты прав, но я не умер – хотя и был близок к этому. – Помрачнев, Рикард покрутил ладонью у груди. – Жаль, моему отцу не так повезло. Он скончался от ран.

Майра и Калеб повторили за ним священный жест.

– Да упокоит его душу Святое Море, – сказали ребята. Впрочем, обсудить они это не успели, потому что услышали еще один знакомый голос:

– Майра… Возиус…

Это был отец.

Он подбежал к детям и обнял их. У него за спиной, смаргивая слезы, Майра сумела разглядеть Моди – та шла, ведя Стеллу и Джинджер Бишоп. А близняшки-то, заметила Майра, подросли на несколько дюймов. Да и Моди изменилась: волосы собрала в тугой пучок на затылке и одета была в простую синюю форму с эмблемой на лацкане.

– Мы тоже считали Рикарда погибшим, – признался отец. – Похоже, отец Флавий держал его у себя взаперти, но Рикард как-то умудрился сбежать.

Рикард вздрогнул:

– Во имя Оракула, хорошо, что этого Красного Плаща больше нет.

– Я так думаю, подъем он не пережил? – догадался Калеб.

Джона покачал головой:

– Отец Флавий выбросился в море. Заявил, что мы, бежав с глубины, накличем новый Конец. Потом вместе с Оракулом заперся в шлюзе. Вышло, конечно, драматично и помпезно, но большая часть нашей колонии ликовала. Почти все Плащи и патрульные предпочли остаться на дне. Там и задохнутся.

– Дураки суеверные, – добавил Рикард. – Мы честно предложили им подняться, но они сами не захотели. Впрочем, поделом – после всего зла, что они причинили нашему народу.

В этот момент на поверхности показалось еще несколько субмарин. Было видно, что их тоже собирали по кусочкам, из деталей со Склада – по схемам отца, руку которого Майра узнала бы где угодно.

– Так вы целый флот построили? – спросила Майра, глядя, как подлодки плывут к берегу, и считая те, которые только поднялись. – И много людей отправилось с вами?

– А моя семья? – спросил Калеб. – Они тоже здесь? Джона кивнул, похлопав его по плечу. – Твои родители, братишка и сестренка – они все поплыли с нами. Должны вот-вот подняться. Советник Сиболд отрекся от Синода и примкнул к нашему маленькому восстанию еще до того, как мы успели объявить всеобщую эвакуацию.

– Восстание? – удивился Калеб. – Против Синода?

– Ты имеешь в виду мое восстание? – подсказала Моди, беззубо улыбаясь. Достала из кармана мешочек и вручила его Майре. – Я, в конце концов, шеф.

– Ты подняла бунт? – спросила Майра, открывая мешочек. Внутри лежали конфетки. Она сунула одну в рот и тут же ощутила на языке кисло-сладкий вкус. От удовольствия на глазах даже слезы выступили. – О чем ты, Моди?

– Сразу как ты сбежала, изгои восстали против Синода и заняли Инженерную, – принялась пояснять Моди. – Мы к тому времени уже давненько планировали мятеж, но твой побег в Святое Море зажег ту искру, которой мы ждали. Мы вызволили твоего папу из Тени, чтобы он помог свергнуть Синод, а он возьми да и расскажи о машине «Анимус». Ну, знаешь, она-де ломается, починить ее никак, вы задохнетесь – и изгои, и демос, и кратос… все, короче.

Джона фыркнул:

– Да, только я выразился куда как красноречивее.

– Речь вышла зажигательной, – ухмыльнулась Моди. – В общем, твой папа объяснил, что сражаться с Синодом – только время впустую тратить, а надо строить субмарины. Причем быстро. Тогда мы подготовили операцию «Подъем», захватили Склад запасных частей и Доки. Правда, отец Флавий со своими патрульными напал на наш штаб в Инженерной.

– Да уж, туго нам тогда пришлось, – согласился Джона, коснувшись головы. – Меня крепко приложили дубинкой по виску. К счастью, Рикард успел затянуть меня в трубу, спас мне жизнь. Мятежники ушли от погони по твоим тайным путям и забаррикадировались в Доках.

– Мои тайные пути? – удивленно переспросила Майра. Когда она пользовалась обходными путями в трубах и каналах вентиляции, то и представить не могла, что они пригодятся кому-то еще.

– Ага, – подтвердила Стелла. – Помнишь, ты научила нас ориентироваться в них?

– Когда спасла нас из Тени, – добавила Джинджер. Или это была Стелла, а Джинджер говорила до нее? Майра так и не научилась различать совершенно одинаковых рыжих, конопатых близняшек.

– Я со счета сбился, сколько раз твои пути спасали нам жизнь, – сказал Джона, гордо глядя на Майру. – Когда мы оказались в Доках, то забаррикадировались изнутри, но по-прежнему понятия не имели, куда плыть. Правда, я знал: если ты выберешься на Поверхность, то обязательно передашь нам весточку. И я использовал старые компьютерные системы: настроил их на поиск сигнала. Почти никто не помнил, что эта функция зашита в терминалы.

– Центральный компьютер! – воскликнул маленький оружейник. – Ну конечно! Гениально! Терминалы – по всей колонии, и через них можно было войти в систему, хотя никто ими для этого уже давно не пользовался. Просто забыли.

– Ну, этому я научился у тебя, – признался Джона. – Ты терминалы просто обожал. Тебя от них приходилось за уши оттаскивать – чтобы на уроки не опаздывал.

– Значит, вы получили наш сигнал? – спросила Майра. – Нашли зонд?

– Точно, одним прекрасным утречком ваш маленький зонд показался на наших радарах, – ответила Моди. – И, хвала Оракулу, показался вовремя. Уровень кислорода упал ниже некуда, и мы уже готовились отплыть вслепую.

– Точно, – подтвердил Джона. – Я отправил тебе ответный сигнал, используя старый шифр, найденный в памяти компьютера, а потом объявил всеобщую эвакуацию. Мы оповестили все сектора.

– Как же вы победили Синод? – спросил Калеб. – И патрульных?

– Да их и не пришлось побеждать, – ответила Моди. – Их просто перестали поддерживать. Мятеж охватил всю колонию. Когда уровень кислорода рухнул, да еще прозвучал призыв к эвакуации, почти весь демос перешел на нашу сторону. Поняли, что мы были абсолютно правы, а Синод лгал им.

– Я знала, что ты получишь мое сообщение, папа, – сказала Майра и снова обняла отца. С трудом верилось, что он стоит здесь, рядом с ней, живой. Чувство было просто поразительное.

– Так точно, – ответил Джона. – А я знал, что ты расшифруешь мое.

– Вообще-то, про шифр догадался он. – Майра указала на братишку.

– Ну конечно, Возиус. И почему я не удивлен?

– Мне помог Орден, – ответил оружейник, а потом потупился и слегка покраснел. – И кстати, меня теперь иначе зовут, – тихонько добавил он.

– А, да, к Возиусу теперь следует обращаться «брат», – сообщила Майра. – Его приняли в Орден оружейников. Это древнее общество ученых со Второго ковчега, одной из космических колоний.

Джона вскинул брови:

– Так вот откуда на нем эта странная мантия?

– Еще он лысый, – добавила Майра. – И вот это уже правда… странно.

– Да хватит уже, – хмуро заметил оружейник.

Они дружно рассмеялись, а затем Майра серьезным тоном сказала:

– Папа, с тех пор как мы покинули дом, столько всего случилось… Не знаю даже, с чего начать.

– У нас еще будет время для историй, а пока я просто рад, что оба вы живы, – сказал Джона, беря ее за руку. Потом он посмотрел в небо и спросил: – Так вот она какая, Поверхность? Во имя Оракула, она еще прекраснее, чем я себе представлял. А вон там – это солнце?

– Солнце, небо, облака, – перечислила Майра, беря отца под руку и ведя к транспортнику. Возиус, шурша подолом мантии, следовал за ними. – Да, погоди, ты еще про погоду не знаешь.

– Погода? – нахмурился Джона. – Это еще что такое?

Майра принялась объяснять ему, а Рен тем временем отправила сообщение на базу, чтобы прислали еще транспортники – с глубины поднималось все новые и новые подлодки. Одетые в грубую одежду из пеньковой нити подводные колонисты выбирались на берег и во все глаза смотрели на небо.

– Мама! Папа! Джек! Элла!

Заметив родных, Калеб побежал к ним. Его отец – теперь, когда отрекся от поста в Синоде – выглядел иначе. Как будто подобрел. Рен робко приблизилась к нему, но Калеб ухватил ее за руку и, подведя ближе, с гордостью представил:

– Это Рен, она из космической колонии.

Он указал на небо, но родные смотрели на него озадаченно: не могли понять, как вообще кто-то может жить там, наверху.

Джона продолжал жизнерадостно говорить, засыпая Майру вопросами о Поверхности. Ей с трудом верилось, что их маленькая семья наконец воссоединилась: во время полного тягот пути она часто сомневалась, что этот момент наступит, но все же они снова встретились.

Калеб ушел к своим, а Майра осталась с Джоной и Возиусом: они с отцом оживленно обменивалась идеями, братишка внимательно слушал – словно и не было никакой разлуки. Хотя, конечно же, она была, и за время, проведенное вдали друг от друга, они изменились. Это было видно по шрамам и новым морщинам, да и другие, не столь очевидные, раны давали знать о себе. К тому же на руке у Майры мерно пульсировал Маяк.

Но они выжили, и это пока было самое главное.

Эпилог. Союз моря и звезд (Майра Джексон)

Майра оторвалась от планшета и окинула взглядом комнату управления. Глаза уже слезились от усталости.

– Я же тебе говорила: президент не берет отгулов.

– Еще как берет. Теперь правила пишем мы, не забывай! Это было одно из твоих главных условий, если мне память не изменяет. – Аэро игриво ткнулся носом ей в шею, но она поспешно отпихнула его и снова уставилась в длиннющий список дел на экране.

– Это не совсем точно, Верховный командующий, – вмешался бестелесный голос Ноя. – Президент Джексон может предложить новые правила, но утверждает их совет. У нас не диктатура.

– Ну и что, мне плевать, – отмахнулся Аэро, вытаскивая Майру из-за стола. – Сегодня у нас красный день календаря. Остальных членов совета я уже известил: у них тоже выходной.

– Погоди, я – против, – возразила Майра, прижимая планшет к груди. – А как же совещание? И почему это сегодня день красный?

– Еще до Конца это означало некую знаменательную дату, праздник в честь какого-нибудь исторического события или важного человека, – ответил Ной. – В этот день люди обычно не работали, а правительственные учреждения и суды закрывались.

– Вот именно, не работали, – сказал Аэро. – Для меня это тоже в новинку, но я хочу, чтобы все было на высоте.

– Ну и что же мы сегодня празднуем? – Майра указала на планшет, на экране которого отображались данные по земледельческому проекту и проекту перезаселения планеты. – Мы ведь еще только начали работу, даже не приступили к основной фазе разморозки эмбрионов.

– День президента? – предложил Ной. – Один из моих любимых праздников.

– Вообще-то, я думал о нашей годовщине, – сказал Аэро, выхватывая у Майры планшет и удерживая его так, чтобы она не могла отобрать. Потом вбил на нем несколько команд. – Я попросил Ноя проверить архивы и данные с наших Маяков. Уже год, как мы с тобой впервые…

– Что? – строго спросила Майра, заставив Аэро покраснеть. С победным видом она забрала у него планшет… но выяснилось, что Аэро заблокировал его и сменил пароль.

– Впервые приснились друг другу, – закончил он. – Или как это еще назвать?..

Майра невольно улыбнулась:

– Хороший был сон, не так ли?

– Достойный внимания. Ну все, идем, я транспортник зарезервировал, а это сегодня не так-то просто – столько дел кругом, столько дел… Я, правда, знаю, у кого просить.

Майра сдалась: отложила планшет, а вместе с ним – и все дела, что требовали ее внимания, и последовала за Аэро. По пути к лифту они заглянули в Кузню: там ее брат и отец работали над странного вида машиной. Отец открыл инструментальный ящик и, достав из него разводной ключ, наклонился над панелью управления, а Возиус оттягивал его руку.

– Если тут закрутить, то все взорвется.

– Смотри и учись, брат, – ответил отец и все равно затянул там, где собирался. Прошло немного времени, и панель управления осветилась огнями. – Говорил же, – торжествующе произнес отец и закрыл крышку панели. – Не забывай, кто тут самый опытный.

– Может, и тебе, папа, в Орден вступить? – предложила Майра.

Джона поднял на нее взгляд.

– Нет уж, мне эти мантии как-то не особо нравятся. Спасибо Красным Плащам. К тому же я хочу сохранить то, что осталось, – добавил он, приглаживая редеющую шевелюру. Он постарел, конечно, и это было очень заметно, однако в глазах горел все тот же молодой огонек.

– Мантии и волосы? Тебя только они заботят? – пошутила Майра. – А как же священная наука? Ее надо оберегать. Да и машины нуждаются в уходе.

– Думаешь, меня примут?

– Мы почли бы за честь, если бы вы вступили в наши ряды, – ответил, приближаясь, оружейник, которого некогда звали Ксандром. – Твой отец с нашими машинами на «ты», но это и не удивительно. Понятно, откуда у тебя и у брата талант инженера.

Майра присмотрелась к машине, над которой работали отец с братишкой, и поинтересовалась:

– Для чего она? Выглядит не так, как другие.

И в самом деле, у этой машины экран был больше, а на панели мерцало тринадцать зеленых лампочек.

– Твои отец и брат возглавляют разведывательную миссию, хотят связаться с Ковчегами, о судьбе которых пока ничего не известно, – пояснил оружейник, некогда носивший имя Ксандр. – Твой брат сконструировал эту машину для поиска сигналов Маяков, чтобы связаться с носителями. Надеемся, хоть кто-то из них еще выжил.

Джона кивнул:

– Мои инженеры сейчас собирают зонды, которые мы потом запустим на поиски глубоководных колоний, – сказал он, жестом руки окидывая Кузню.

Майра заметила, как одна девушка примерно ее возраста, с длинными темными волосами и серьезным выражением лица, раздает указания мастерам-инженерам и молодым оружейникам. Кузня и Инженерная слились воедино, и граница между ними стерлась – тому, видимо, способствовала любовь к науке и всему механическому, которую разделяли мастера из обеих колоний.

– А это кто, вон там? – спросила Майра.

– Шарлотта, управляет сборкой зондов, – ответил отец. – Она – моя ученица, из последнего до бунта выпуска Академии.

– А что с подземными Ковчегами? – спросил Аэро. О судьбе космических колоний все и так уже знали: Третий ковчег – марсианская колония – погиб сотни лет назад из-за утечки воздуха. Второй ковчег – материнский корабль – был уничтожен, но после гибели Драккена управление его звездолетом перешло к Объединенным ковчегам.

– Миссию поручили Ползуну и его солдатам, – ответил братишка Майры. – Им проще ориентироваться под землей. Если сигнал поймать не удастся, то солдаты Второго ковчега отвезут стаю на места, откуда те и начнут поиски.

– Мы назвали эту операцию «Уцелевшие», – раскинув руки, добавил отец. – Что скажете, госпожа президент? Прежде чем запустить эту машинку, мы ждем одобрения совета. – Он ласково погладил корпус поисковой машины.

– Главный инженер Джексон, я считаю, что вы далеко продвинулись, – официально объявила Майра. От звона, запахов дыма и раскаленного металла ее сердце пело. Хотелось поработать в цеху вместе с родными.

Майра уже потянулась было за ключом, но Аэро строго глянул на нее.

– Не забыла, у нас праздник? – беззаботно напомнил он.

Отец отложил ключ, встал и вытер руки о комбинезон, размазав по нему смазку.

– Погодите, а вам разве не положено быть на заседании совета? Чего это вы по Кузне шатаетесь?

Майра скорчила гримасу:

– Аэро заставил меня взять отгул.

– Молодец, сынок, – похвалил Джона. – Там, откуда мы родом, демос редко отдыхал. Но всем нам порой нужен перерыв, иначе износимся, как старые шестерни.

– Спасибо, сэр, – отчеканил Аэро. – Так же дело обстояло и у меня дома. Здесь, надеюсь, получится кое-что изменить.

– Прошу, зови меня Джона, – ответил отец Майры, похлопав его по плечу.

Аэро окончательно смутился, а Майра с трудом подавила улыбку. Она взяла Аэро за руку и отвела его в сторонку.

– Мы уходим, нас ждет загадочное приключение, – объявила она всем.

– Развлекайтесь, – напутствовал их отец, а братишка помахал рукой. Джона, щурясь, провожал молодых взглядом, и Майра думала: не вспоминает ли он о матери, Тессе, и о времени, когда они с ней начали встречаться?

* * *

Дверь лифта с грохотом и лязгом открылась, в проникающем сквозь снесенную крышу солнечном свете кружилась пыль. Майра с Аэро вышли в обставленный строительными лесами вестибюль: библиотеку вовсю восстанавливали. Майра узнала некоторых строителей – людей из демоса – и помахала им рукой. Потом они с Аэро вышли наружу и спустились по ступеням крыльца. Обрушившиеся колонны убрали, а осколки свалили в кучу у стен Исследовательского центра, чтобы использовать в грядущих строительных проектах.

– Не устаю поражаться, – призналась Майра, осматривая Гарвардский двор. «Засиделась я под землей», – поняла она, щурясь на свет полуденного солнца и жалея, что нет маски, какой пользовалась Ищунья.

– Да и я тоже, – сказал Аэро, беря ее за руку.

В рамках проекта по земледелию двор преобразили: из опаленного пустыря он превратился в цветущий зеленый рай, где на ровных грядках тянулись к солнцу нежные росточки. Поле кишело работниками: трудились все вместе – люди из Второго, Четвертого, Седьмого и Тринадцатого ковчегов. Медикам из колонии Аэро и врачам из Тринадцатого ковчега пришлось попотеть, однако они помогли восстановиться большинству солдат из Четвертого.

– Да это же сама президент Джексон, – послышался радостный голос.

Моди отдала честь. Щеки у нее разрумянились – от ежедневных порций огненной воды и усердного труда под солнцем. Она продвигалась вдоль ряда кукурузы, подвязывая стебли, а следом за ней шел Грили. В руках он нес ящик, заполненный жирной суглинистой почвой. Среди ее комков что-то шевелилось… Дождевые черви. Их недавно достали из криокапсул, и сейчас Грили выпускал этих лоснящихся существ на волю, под корни посадок – туда, где им и было самое место.

– Ну, не стесняйтесь, барышня, – сказала Моди. – Обнимите старушку.

Майра ступила на поле, вдыхая ароматы почвы и зелени. Солнце припекало, согревая плечи сквозь ткань курточки. Майра крепко обняла Моди.

– Святое Море, как же я по тебе скучала. С этими обязанностями президента не продохнуть.

– Мне можешь не рассказывать, – ухмыльнулась Моди. – Я вот по должности шефа не скучаю. Наслаждаюсь отставкой. Теперь понятно, отчего люди так любили земледелие.

– Для меня ты навсегда останешься шефом, – перебил Грили. Опустив ящик на землю, он приобнял Моди за плечи, и та захихикала, как школьница.

– Ой, ну перестань же, Грили, – игриво отпихнув его, сказала она. – Ты у нас всегда был дурачком сентиментальным.

– Это я только при тебе такой.

Грили утер пот со лба, перепачкав его землей. Тут подбежали близняшки Бишоп, в руках они несли плетеные корзины со свежими помидорами, перцами и кочанами капусты. Девочки застенчиво помахали руками Майре – для них она оставалась героиней, спасшей их от Синода.

– Ты заходи в гости, если что, на днях, – предложила Моди, указав на корпус Сивера, в котором устроили дом для поселенцев.

– Только если бисквитный торт испечешь, – с ухмылкой отвечала Майра. – И конфеток наделаешь.

– И имбирного пива, – добавил Аэро. Он с первого глотка пристрастился к этому напитку. – Можно даже с капелькой огненной воды, – добавил он.

– У меня всего навалом, вы, главное, приходите, можно и без приглашения, – ответила Моди, а близняшки Бишоп горячо закивали головками в предвкушении сладкого праздника. Не успела Майра ничего ответить, как Моди поспешила спровадить ее:

– Ну все, ступайте, госпожа президент. Я знаю, Аэро кое-что для вас запланировал. – Сказав это, она что-то передала Аэро, чем еще сильнее сбила Майру с толку.

– Я что, единственная, кого он не предупредил? – с напускным раздражением спросила она.

Впрочем, невольная улыбка испортила игру. Майра через Маяк пробралась в мысли Аэро, желая выведать его план, но он прогнал ее, ласково пожурив, а затем увлек за собой на взлетную площадку. На месте он достал из кармана полоску ткани, которой собирался завязать Майре глаза.

– Зажмурься.

* * *

Аэро посадил транспортник мягко, но уверенно.

– С приездом, госпожа президент, – сказал он, нажимая кнопку, которая открывала люк. В удобную крохотную кабину тут же ворвался теплый ветер.

– Кейп-Код? – догадалась Майра, отстегиваясь и вдыхая неповторимый аромат океанского побережья: соль, йод, влажность, сера. Даже с повязкой на глазах Майра безошибочно узнала мелодию бьющихся о берег волн.

Наконец Аэро снял повязку, и Майра увидела каменистый пляж.

– Ты вроде как жаловалась, что давно не выбиралась к морю, – проследив за ее взглядом, сказал Аэро. – Вот я и решил свозить тебя сюда. К тому же нам редко удается побыть наедине.

Майра поцеловала его в губы.

– Спасибо! – Она поцеловала Аэро еще крепче. – Мне и правда не хватало моря, ты даже представить не можешь как.

Они выбрались наружу, и ноги Майры утонули в прогретом солнцем песке. Тогда она сняла тапочки и побежала вдоль линии прибоя; из-под ног летела галька, а с губ, разносясь в просоленном воздухе, срывался смех. Аэро со своими военными ботинками возился дольше.

– Звездное пекло! – ругался он, расстегивая непослушные пряжки.

Наконец он разулся, догнал Майру и обнял ее. Они повалились на мягкий песок. Майра снова расхохоталась – довольная и счастливая. Так они и лежали, обнимаясь и позволяя волнам лизать их босые ступни. Было чудесно оказаться здесь только вдвоем, и чтобы не давили потолок и стены, а правила не указывали, что можно и что нельзя говорить или делать, чувствовать или думать. Свобода!

Майра с Аэро смотрели, как опускается в море солнце, а горизонт взрывается калейдоскопом красок.

– Закат, – с восхищением произнесла Майра. – Никогда не надоест смотреть.

– Особенно на берегу, – согласился Аэро, целуя ее.

Они дождались, пока солнце скроется полностью, поглощенное морем. Было лето, и погода держалась теплая. До наступления холодов время еще оставалось, но Майра все равно плотнее прижалась к теплой груди Аэро. Небо тем временем окрасилось иссиня-черным, и на нем заблестели звезды.

– Мы ужин пропустим, – вспомнила Майра, когда на небосклоне появилась луна, заливая берег бледным светом. – Мне, правда, пока возвращаться не хочется, но тебе следует знать: отец может выслать поисковый отряд, если мы вовремя не вернемся.

– Я думал прихватить пайки.

Майра скорчила гримасу при мысли о безвкусной клейкой пасте.

– Вот и я так же решил, поэтому разжился у Моди конфетками. Свеженькие. И еще у меня такое чувство, что с поисками твой папа торопиться не станет.

Они ели сладости, передавая друг другу мешочек. Майра съела больше обычного – просто не могла остановиться, потому что жизни не представляла без конфеток Моди, а ведь было время, когда она думала, что никогда их больше не отведает. Взгляд Майры скользнул по воде, вдоль лунной дорожки – в сторону горизонта, где сливались море и звезды. Майра попыталась вообразить, каково это будет, когда выпустят рыб и прочих морских обитателей, а заодно и птиц.

– Aeternus eternus, – прошептала она, касаясь губами Маяка. Слова на древнем языке прозвучали, словно молитва – обо всем, что было и будет.

– Конец – это начало, – прошептал Аэро, проводя пальцами по змею на Маяке Майры. В ответ печать вспыхнула, и по руке пробежали мурашки.

Луна зашла за горизонт, а они так и не сдвинулись с места. Взошедшее солнце поцеловало небосклон, а они все сидели на пляже. Дневное светило поднималось выше и выше, разливая по изнанке крыши мира васильковые тона. Лишь тогда Майра с Аэро наконец поднялись на затекшие от долгого сидения ноги. Их с головы до пят припорошило песком, зато на сердце было легче легкого. Невдалеке дожидался транспортник, готовый отвезти назад – к Первому ковчегу и незаконченным делам.

В голове у Майры вихрем кружились сотни, если не тысячи, мыслей о том, как претворить в жизнь идеи профессора. Она же теперь возглавляла эту безумную операцию – проект «Ковчег». Как много зависело от ее решений! Удастся ли оживить всех замороженных тварей? Пока что все шло хорошо, но распечатали еще только первые несколько камер с насекомыми и простейшими животными. Получится ли у людей мирно жить на этой новой Поверхности, возделывать ее, пока она не расцветет и не зазеленеет, как во времена Элианны?

Маяк вспыхнул, и в голове у Майры замелькали воспоминания предшественницы: город Талса в самый разгар лета, воздух кишит насекомыми, на полях зреет обильный урожай, а в небе мерцают мириады звезд. Майра даже почувствовала запах влажного воздуха, ощутила привкус жизни на языке. «Когда-то все было так, – сказала Элианна, – и так будет снова».

Стоило моргнуть, и воспоминания Элианны прошли – будто вуаль приподняли. Майра сконцентрировалась, чтобы, как учил профессор, заглушить в себе сомнения и тревоги. Вместо них она сосредоточилась на настоящем моменте, на пляже и солдате, что брел рядом с ней. Древние, как само время, волны ритмично бились о берег. Аэро обнял Майру сильной рукой и притянул к себе. На губах ощущался вкус соли и конфет.

В этот миг Майра поняла кое-что очень важное и подумала: «Ну, вот мы и дома».

Конец

Об авторе

Семья

Дженнифер Броуди живет и работает в Лос-Анджелесе, но родилась и выросла в горах Вирджинии. Ее родители живут на лошадином ранчо в небольшом городе. У Дженнифер есть два младших брата. Один из них шеф-повар, другой – геолог. Писательница замужем.

Образование и карьера

Окончив Гарвардский университет, начала карьеру в сфере кино. Она всегда хотела снимать фильмы и успела поработать со студией «Нью лайн синема» над такими проектами, как «Властелин колец», «Золотой компас» и «Любовь во время холеры».

Когда пришла идея написать трилогию «Ковчеги»?

Когда в Мексиканском заливе случился нефтяной разлив. Она увидела в новостях, как нефтяное пятно покрывает воду, и подумала: «А что, если бы мы больше не смогли жить на поверхности Земли? Что, если бы нам пришлось погрузиться глубоко под воду, чтобы выжить?»

Сколько времени писала «Тринадцатый ковчег»?

Первую книгу трилогии Дженнифер писала 18 месяцев, включая вычитку и правку рукописи. Когда пишешь от лица нескольких персонажей, это всегда занимает гораздо больше времени.

Ее самые любимые герои в трилогии

Дженнифер нравятся Аэро и Майра. Они – сердце истории. Из второстепенных персонажей ближе всех Возиус, Рен и Моди. А еще ей понравилось создавать отрицательных персонажей, таких как отец Флавий.

Мечтала ли в детстве писать книги?

Дженнифер является членом Американской ассоциации писателей-фантастов. Основала и ведет социальную сеть для писателей «BookPod», число подписчиков которой насчитывает несколько сотен.

Любимые книги

Дж. К. Роулинг «Гарри Поттер»

Дж. Р. Р. Толкин «Властелин колец»

А. Азимов «Основание»

К. Фоллетт «Столпы Земли»

Д. Гэблдон «Чужеземец»

Джордж Р. Р. Мартин «Песнь льда и огня»

Э. Клайн «Первому игроку приготовиться»

все книги Нила Геймана и Стивена Кинга

Ф. Пулман «Темные начала»

В интернете об авторе можно узнать здесь:

@JenniferBrody