Читать онлайн Черное Солнце бесплатно

У Анголы не было бы никаких перспектив без политической и материально-технической помощи СССР.

Фидель Кастро

Дельфи

В купе вместе с Маркиным находилась парочка молодоженов и хмурый мужчина средних лет, который, выставив на столик несколько бутылок пива, регулярно посасывал его из горлышка. Он неоднократно предлагал Валерию присоединиться, мол, угощаю, но тот отказывался без всякой мотивировки. В очередной раз, отмахнувшись от назойливого соседа, Маркин посмотрел в окно. С юга надвигались черные тучи. А поезд и ехал на юг, в Одессу, попадая прямо под неминуемый дождь.

За завтраком, прослушав по радио прогноз погоды, где пророчили ливневые дожди в Крыму, Валерий решил ехать поездом, а не лететь на самолете – наверняка отложат рейсы по метеоусловиям, поэтому уж лучше побыть сутки в купе, чем сидеть в переполненном аэропорту в ожидании перемены погоды.

Одесский железнодорожный вокзал встретил прибывших проливным дождем, поэтому пассажиры не спешили покидать поезд, несмотря на увещевания проводников.

«А я угадал, что выбрал поезд, – подумал Валерий, – самолеты наверняка не сажают».

Маркин, весь багаж которого состоял из одного кожаного портфеля, не стал дожидаться, когда перестанет идти дождь, быстро пересек перрон и, пройдя между колоннами, обрамляющими здание вокзала, зашел внутрь. Сориентировавшись, он тут же направился в комендатуру и предъявил дежурному удостоверение, выданное Милосердовым, где всем предписывалось, а военному коменданту в первую очередь, оказывать всяческое содействие представителю Министерства обороны.

Комендант в звании капитана внимательно изучил документ и, слегка поморщившись, спросил:

– В чем должна заключаться наша помощь?

– Мне нужно как можно быстрее попасть в Балаклаву, на базу подводных лодок.

– У нас нет подходящего транспорта, – немного подумав, сказал капитан. – Там один участок дороги размыло – можно завязнуть. Необходим внедорожник с двумя ведущими мостами, а у нас такого нет в наличии.

– А где есть в наличии? – не унимался Маркин.

– В стройбате. Я сейчас туда позвоню.

В строительном батальоне проблем с внедорожником не возникло. Валерию выделили «газик» и сопровождающего – здоровенного парня по имени Иван. И не напрасно: машину, застрявшую в промоине, на аварийном участке дороги пришлось толкать, в чем Иван преуспел.

Маркин без проблем миновал КПП при въезде на территорию базы, но у входа в подземный объект, встроенный в подножие холма на берегу Балаклавской бухты, его из машины высадили.

Начальник караула, выслушав неожиданного визитера, разъяснил, что помогать, мол, мы не отказываемся, но это не относится к сохранению государственной тайны, а здесь секретный объект. Чувствовалось, что караульный скучал, хотелось с кем-то пообщаться, поэтому он раскладывал по пунктам и по полочкам права и обязанности прибывших на базу, как будто зачитывал служебную инструкцию.

– Меня не интересует объект, меня интересует Александр Реут, – прервал его словопоток Маркин. – Он вольнонаемный, бывший ваш сослуживец, ныне преподает рукопашный бой вашему подводному спецназу, вашему ПДСС.

Караульный замолк, куда-то позвонил и сообщил, что в спортзал пройти разрешили, там Реут как раз проводит занятия, и товарищ Маркин может туда проследовать вместе с сопровождающим.

С Реутом с позывным Дельфи Валерий познакомился на армейских соревнованиях по рукопашному бою. Впоследствии они еще несколько раз встречались на ринге. Общий счет поединков был три-два в пользу Маркина. Они подружились, несмотря на разные характеры: шутник и любитель розыгрышей Александр и холодный прагматик Валерий.

Однажды, вернувшись из очередной командировки, Маркин позвонил Реуту и узнал, что его уволили из армии за какой-то серьезный проступок, но он остался на базе инструктором по рукопашке. После ухода Реута представители ПДСС напрочь проигрывали все соревнования, сильно уступая сухопутным. Такой расклад не понравился командованию, и Реуту предложили вернуться на базу в качестве вольнонаемного, предоставив хорошие условия, чтобы он подтянул личный состав подводников по рукопашному бою. А он действительно был хорош в этой области. Впрочем, и в остальных, касающихся боевых навыков, тоже.

Оставив сопровождающего за дверью, Маркин вошел в спортивный зал. Реут что-то втолковывал бойцам, построенным в одну шеренгу. Он повернулся, посмотрел на Маркина и… как будто не узнал его.

– Вы кто и по какому вопросу?

Валерий, хорошо изучив Александра, понял, что тот разыгрывает какую-то очередную комбинацию, и решил подыграть:

– Я представитель завода по изготовлению спортивного инвентаря. Зовут меня Валерий Маркин. Из вашей части поступил заказ. Мне посоветовали обсудить номенклатуру изделий с Александром Реутом. Вы Александр Реут, я правильно попал? – Он едва сдерживал смех.

– Так точно! – сказал Реут и обратился к бойцам: – Жизнь не столь прекрасна, сколь удивительна, и вам в этой жизни придется драться не только на поле боя, но и в обычных условиях, если например, к вашей девушке пристанут или оскорбят. Придется реагировать, чтобы не выглядеть трусливыми слизняками. Но применять при этом приемы обычной уличной драки, и только уличной драки, если нет прямой угрозы жизни. При вашей подготовке этого будет вполне достаточно.

Маркин внутренне хохотал, догадавшись, что за спектакль затеял Реут. «Воспитание действием. Посмотрим, на что они способны».

Тем временем Александр продолжил наставления:

– Вот перед вами обычный гражданский парень, правда, крепкого телосложения и, видимо, не из трусливых. – Он повернулся к Маркину и спросил: – Вы занимались раньше боевыми искусствами? – В его глазах бегали веселые чертенята, несмотря на серьезность тона.

Валерий пожал плечами:

– В школе увлекался боксом.

– Не хотите поучаствовать в спарринге, вспомнить молодость, товарищ представитель завода? – задал следующий вопрос Реут.

– Да можно попробовать, – неуверенно проговорил Маркин. – А вы меня не покалечите?

– Ну что вы! – воскликнул Реут, демонстрируя предельную искренность. – Где предпочитаете? На ринге, на татами? Только перчатки у нас не боксерские, а несколько иные.

– На татами, – сказал Маркин и подумал: «Там покрытие мягче, головы у них целее будут».

Он разулся, снял пиджак, развязал галстук и надел предложенные ему перчатки.

Реут выбрал одного из бойцов:

– Ты. Драться по готовности. Остальным вольно, разойдись!

Парни расположились кто где в ожидании любопытного зрелища.

Боец вышел на татами, кивнул, приветствуя, и принял боевую стойку. Маркин стоял расслабленно, опустив руки, как будто происходящее его не касалось. Противник выдержал небольшую паузу и бросился в атаку, целя кулаком в голову Маркину. Тот как бы нехотя отклонился, перехватил руку бойца, крутанул его, пользуясь инерцией несущегося на него тела, сделал подножку и со всего маху воткнул противника лицом в ковер. Прием был проведен с какой-то нарочитой небрежностью. Боец несколько секунд пролежал неподвижно, потом с трудом встал на ноги, очумело мотая головой.

– Нельзя недооценивать противника, тем более не представляя его возможностей. А ты как кавалерист, аллюр три креста. – Реут укоризненно посмотрел на своего подопечного и указал на другого бойца: – Теперь ты!

Парень едва ступил на татами, как тут же получил открытой ладонью в лоб и грохнулся на ковер.

– Помните, фильм показывали «Бей первым, Фреди», – продолжил нравоучения Реут. – Вот и нужно первым бить. В реальных рукопашных боестолкновениях никто команды о начале поединка давать не будет.

– Какие-то они у вас квелые, – встрял в монолог Маркин. – Давай сразу троих и в полный контакт.

Бойцы начали кое-что подозревать. Что-то здесь не чисто, не похож этот парень на представителя завода – работает профессионально. Но умение вести бой лишь подогрело их интерес к происходящему.

С троими Маркин разобрался за полминуты – все трое лежали на татами и едва шевелились.

Реут весело улыбнулся:

– Прошу любить и жаловать. Валерий Маркин, двукратный чемпион всесоюзных соревнований по рукопашному бою. А вы думали, я вам гражданского шпака подставлю для битья?

По залу прошел шепоток – все присутствующие слышали про Маркина.

– Каким ветром тебя сюда занесло и по какому поводу? – спросил Реут, когда они расположились в столовой.

– Об этом чуть позже. Сначала ответь мне на несколько вопросов, Саша… – Валерий сурово посмотрел на своего товарища, и тот сразу же понял, что шутками здесь и не пахнет.

– Спрашивай.

– За что тебя выперли из армии? – поинтересовался Маркин.

– Попал в непредвиденный замес, – немного подумав, сказал Реут. – Ты же знаешь, как у нас: в случае какого-либо прокола нужно найти козла отпущения и быстренько отчитаться. Вот из меня и сделали этого козла.

– Расскажи.

Маркин отодвинул в сторону пустую тарелку из-под борща, облокотился на стол и приготовился слушать. И Реут начал рассказывать. Медленно и раздумчиво.

– Приехала к нам как-то комиссия из центра для проверки боеготовности ПДСС. Она примерно раз в полгода приезжает. И попался среди членов этой комиссии один разухабистый, молодящийся майор средних лет. А еще с ними была девица, специалист по оборудованию. Красивая, разведенная, да еще дочь какого-то генерала. Звали ее Лаура – ее папаше не откажешь в воображении. И начал майор за этой Лаурой ухлестывать – вертелся вокруг нее, как озабоченный кобелек вокруг текущей сучки. В то же время к нам нагрянули археологи. Возле острова Змеиный нашли затонувший корабль XIX века. Вот они и приехали, чтобы посмотреть, что за кораблик обнаружили. Среди них нашлись двое водоплавающих. Меня приставили их сопровождать в подводной экспедиции. И тут возник этот майор, мол, и он с нами пойдет, он, дескать, проходил подготовку по подводному плаванию. И разговор происходил в присутствии всей комиссии, включая председателя. И хоть бы кто слово против сказал! И наше начальство вроде бы не возражало, чтобы зря не раздражать комиссию. А майор распустил хвост перед этой Лаурой. «Там глубина около двадцати метров, – предупредил я. – Вы уверены, что справитесь? Для погружения на такую глубину нужна специальная подготовка». Майор только махнул рукой – ну как он мог теперь отступить. Выделили ему акваланг, хороший, итальянский. Я его проверил от и до. Дошли на катере до Змеиного, спустились под воду, ушли на глубину и достигли затонувшего корабля. Ничего себе кораблик, парусник с огромной дырой в борту. Майор сначала вел себя неплохо, двигался нормально, а потом случилась беда – он неожиданно сорвал с себя маску, и это на глубине в двадцать метров. Я бросился к нему, но что я мог предпринять? Впоследствии мне объяснили, что у него стукануло сердце, он начал задыхаться и рефлекторно избавился от маски. Короче, на базу мы доставили труп. В смерти члена комиссии обвинили меня, до суда не дошло, но из армии уволили. Выставили дело так, что я по собственной инициативе затянул майора в опасную экспедицию без соответствующей подготовки и медицинского освидетельствования. В чем-то они правы, но ведь никто не возражал?! Однако долго я не гулял – вернули на базу в качестве инструктора по рукопашному бою. Восстановить меня в рядах Советской Армии у наших командиров власти не хватило. Вот, собственно, и все.

Реут замолчал в ожидании реакции собеседника.

– А назад, Дельфи, ты не хочешь вернуться с сохранением выслуги, звания, а то и с повышением? Есть вариант.

У Реута от удивления расширились зрачки.

– Это как это? Ты шутишь, Викинг?

Маркин получил позывной Викинг за могучее телосложение, светлые волосы и голубые глаза. А еще за отменное владение холодным оружием: ножами, штыками, топорами и еще бог знает чем.

– Ни капельки не шучу. – Маркин рассказал Реуту о предполагаемой командировке в Анголу, статусе команды и ее задачах. – Только, Саша, если ты не согласен, то немедленно забудешь о нашем разговоре.

– Я согласен, – ни на секунду не задумываясь, сказал Дельфи.

– Кстати, меня тоже на днях уволили из армии, – сказал Маркин. – Так что мы в равных условиях. Как-нибудь расскажу.

Док

Когда Маркин приехал в Саратов, то сразу же зашел в привокзальную гостиницу. Увидев неснимаемую табличку «Мест нет», он не пытался что-либо доказывать гостиничной администрации, а сделал проще: в военной комендатуре предъявил удостоверение, и его направили в ближайшую воинскую часть, где Валерия поселили в офицерскую гостиницу и поставили на котловое довольствие. Впрочем, Маркин не собирался здесь долго задерживаться – он приехал за Гридневым Андреем с позывным Док, чтобы пригласить его в группу.

«А уж согласится, не согласится… – подумал Валерий. – Согласится, куда он денется! Для него война – мать родна». Андрея с детства тянуло на участие в драках и каких-либо военных играх: сначала он регулярно играл в дворовую «войнушку», позднее постоянно участвовал в пионерской игре «Зарница», а получив высшее медицинское образование, неожиданно для всех ушел в спецназ.

Поступать в медицинский институт его уговорил отец, главный врач городской больницы в Саратове. Гриднев решил стать хирургом и постоянно носил в кармане в качестве символа небольшой скальпель в узком цилиндрическом футляре, применяя его не всегда по назначению. Но судьба-злодейка загнала его в соответствии с распределением в районный городишко терапевтом в поликлинику, ибо хирург там уже имелся. Отец мог бы его пристроить в местечко получше, но родитель был идеалистом и решил, что истинному эскулапу нужно начинать с низов и преодолевать трудности, чтобы, закалившись, превратиться в настоящего врача.

Но сынок был с ним не согласен и, проработав с месяц в поликлинике, отправился в военкомат. Там он сказал, что является мастером спорта по самбо, кандидатом в мастера по стрельбе из пистолета, окончил медицинский институт и имеет офицерское звание лейтенанта запаса. После этих заявлений он попросил призвать его в армию, в десант или спецназ.

Военный комендант был несколько обескуражен столь неожиданной просьбой, но отнесся к ней серьезно – подобные кадры в армии были на вес золота. Он доложил об Андрее вышестоящему начальству, оно – еще более вышестоящему, где приняли положительное решение по Гридневу, написали соответствующее письмо в Минздрав, и спустя некоторое время Андрей начал службу в спецназе ГРУ под руководством капитана Маркина. Позывной ему дали Док, что соответствовало его профессии.

Док слыл любимцем женщин, но многолюбом не был, одновременно с несколькими любовницами не встречался. Как только он находил новую подружку, то немедленно расставался с предыдущей. Он имел далеко не гусарскую внешность и чем привлекал противоположный пол, никто не понимал. Видимо, чувствовали дамы в нем скрытую силу и способность защитить их от всяких жизненных невзгод. Ну и все остальное, присущее надежному мужчине. К женитьбе он не стремился, а может, не попалась ему женщина, которая не оставила бы ему никаких шансов покончить с холостяцкой жизнью, и Док предпочитал часто менять подруг.

Однажды, получив отпуск, он первый день расслаблялся и отсыпался, а на второй отправился в ближайший ресторан, где и познакомился с Настей, симпатичной и раскрепощенной девицей лет двадцати. Выпили шампанского, потанцевали, а потом всё пошло по проторенному маршруту: Док предложил продолжить знакомство на даче своих родителей, и девушка не отказалась. Поехали на такси. Андрей не сподобился обзавестись личным транспортом, да и не особо к этому стремился. Ехали весело и шумно: Док непрерывно травил анекдоты, а девушка от души смеялась. Идиллия! Благодать! Но все поменялось в считаные секунды в соответствии с той песней: «Жизнь моя тельняшка».

Впереди показался мост. Неожиданно грузовик с длинной фурой вильнул, съезжая с моста, и врезался в фонарный столб. Фура пошла юзом и перегородила шоссе. Фонарный столб сломался и ударил по крыше встречной легковушки, что не помешало ей врезаться в фуру. Не успевая затормозить, машины врезались в грузовик, создав «кучу малу», адскую давильню. Одна из машин загорелась, вспыхнув сразу и ярко. В салоне на заднем сиденье шевелились две фигуры, а водитель успел выскочить. Подбежали несколько человек, но никто не решался лезть в огонь, а лишь размахивали руками. Появился мужчина в плащ-накидке, не раздумывая, он бросился на помощь и вскоре последовательно выдернул из салона женщину средних лет и мальчишку-подростка. Одежда на них горела. Их потушили совместными усилиями.

– Если не хотите застрять здесь надолго, то еще не поздно сдать назад и поехать в объезд. Далековато, но все равно лучше, чем стоять на месте. Но надо прямо сейчас, иначе через пробку не пробьемся, – предложил таксист.

Ответ пассажира его удивил.

– Съезжай с трассы. Да не на обочину, а вон туда, в тот скверик. Все будет оплачено.

Водитель пожал плечами и выполнил пожелание клиента. Смысл его он осознал чуть позднее. Из груды покореженных машин вытащили мужчину и положили прямо на асфальт. Он корчился, изгибался, вставая на мост, и хватался за горло.

Участник многих боевых операций, Док рефлекторно перешел в боевой режим, где нужно не раздумывать, а действовать, быстро и точно. Он выскочил наружу и подбежал к извивающемуся телу.

Андрей любил убивать. Не в буквальном смысле, когда наблюдаешь, как корчится в предсмертных судорогах поверженный тобой противник, а стрелять и попадать, сбивать врага с ног и двигаться дальше, что уж там с ним дальше будет, одному богу известно… Док без крайней необходимости никогда не добивал врагов, предоставляя это действо другим. Его полностью поглощал азарт боя, а когда он заканчивался, то в его мозгу срабатывал какой-то незримый переключатель, и на первое место в нем выходил врач. Андрей начинал оказывать медицинскую помощь раненым, и своим, и чужим. Здесь, на трассе, тоже был своего рода бой людей с техникой, который закончился, и надо было оказать помощь пострадавшим, если их еще можно спасти.

Подбежав к одному из них, лежащему на асфальте мужчине, он сразу же поставил диагноз. Перебита трахея. Жить ему осталось считаные минуты. Задохнется. И как ему помочь?

После небольших раздумий Док вытащил узкий скальпель из футляра, обрезал футляр, превратив его в трубку и вскрыв горло раненого чуть ниже поврежденного участка, воткнул ее туда, пошевелил и продул. Раненый захрипел, перестал корчиться и начал дышать через этот искусственный воздуховод.

Подъехала «Скорая помощь». Бригада медиков положила раненого на носилки и затолкала в фургон.

К Андрею подошел врач и потрогал его за плечо:

– Вовремя ты его… Где такому научился? Ты медик?

– Медик, – сказал Док. – Медицинский оканчивал. И еще боевой офицер, а на войне всякое случается.

– Понятно… Ну, бывай…

Врач устремился к машине «Скорой помощи».

Парочка до родительской дачи в этот день не добралась. Андрей расплатился с таксистом, и вскоре молодые люди расстались, договорившись созвониться и встретиться завтра вечером. Но на следующий день Доку стало не до любовных приключений: к нему пришли из милиции.

Раненый скончался в больнице той же ночью. Не от удушья, а от травм головного мозга, несовместимых с жизнью. Но это установили позже, а первичная экспертиза обвинила в смерти пациента Дока. Уж как и кто эту экспертизу проводил… На Гриднева Андрея Михайловича завели уголовное дело по статье «Непредумышленное убийство». Это дело, скорее всего, как-нибудь замяли бы посредством денег, но не успели – родственники погибшего подали в суд с требованием компенсации морального вреда. Дело получило огласку, журналисты смаковали аварию, описывая ее, но непременно вставляли в текст инцидент с Гридневым, высказывая разные точки зрения по этому поводу. Шум, гам! Военное начальство пыталось вытащить своего офицера, попавшего в неожиданную переделку, но не смогло, хотя достигло компромисса: старший лейтенант Гриднев должен был выплатить родственникам компенсацию и уволиться из армии по собственному желанию. Уголовное дело закрыли.

Док никаких денежных накоплений не нажил, но, как говорится, не имей сто рублей: сослуживцы скинулись, и нужная сумма набралась, благо она была не сильно велика.

– Отдашь, когда разбогатеешь, – сказал ему на прощание Маркин.

Гриднев уволился из армии и уехал на родину, в Саратов, чтобы начать новую жизнь.

Переночевав в офицерской гостинице, Маркин отправился в горздравотдел. Там его направили в поликлинику, где работал Гриднев. Узнав в регистратуре номер кабинета, Валерий свернул в какой-то коридорчик и уперся в дверь с надписью «Хирург». Рядом с кабинетом на облезлых стульях сидели две женщины средних лет и парень с повязкой на голове, замотанной вокруг подбородка.

«Не в очереди же сидеть», – подумал Маркин и сказал, пресекая возможные протесты пациентов:

– Я не на прием, я на минутку.

Сунув голову в дверь, он увидел Дока в белом халате. Андрей разминал предплечье какому-то мужику, а тот морщился от боли. Док мельком взглянул на торчащую из двери голову Маркина и, не меняя выражения лица, сказал безразличным тоном:

– Через час в кафе напротив.

И вновь занялся пациентом. Реакция Гриднева ничуть не удивила Маркина – Док никогда не выказывал своих эмоций на публике, а переваривал их внутри себя.

Перейдя улицу, Валерий зашел в кафе с названием «Майская роза». Но погода стояла далеко не майская – солнце все больше припекало по мере его приближения к зениту. Он занял свободный столик, заказал кофе с булочкой и задумался в ожидании Дока.

«Мутная какая-то история с этой Анголой, – стал размышлять Маркин. – Кто там с кем воюет и за что… Получается, что Америка с нами, но чужими руками – мы кубинскими, а США юаровскими. Американцы, понятное дело, хотят до алмазов добраться. А мы-то за что воюем вместе с кубинцами? За мировую революцию? А может, тоже за алмазы? С нашей группой все ясно – нас наказали и теперь хотят послать замаливать грехи. Неофициально, без прикрытия. Если влипнем в какую-нибудь историю, то от нас тут же открестятся. Зато руки развязаны – провел операцию, и гуляй, рванина, катайся верхом на бегемотах и жирафах. А в остальном как обычно – если не мы, то кто…»

Его мысли прервал Гриднев, появившийся в проеме двери. Маркин взглянул на часы. Минута в минуту.

Док, прямо на ходу сделав заказ, присоединился к Валерию и вопросительно уставился на него в ожидании. Он прекрасно понимал, что Викинг просто так не приехал бы.

– Как дела, Док? – сказал Маркин вместо приветствия.

– Продолжаю следовать клятве Гиппократа. – Гриднев прищелкнул пальцами: – С переменным успехом.

Валерий понял, на что намекает Док.

– Судьба-злодейка, но все в наших руках.

– В чьих руках? В наших? – Гриднев зло усмехнулся.

– В моих и твоих, – не моргнув глазом ответил Маркин. – Тут бывшее начальство идею подкинуло. Ты же наверняка знаешь, что я тоже с армией распрощался. Числюсь безработным, а скоро трансформируюсь в тунеядца. Ну, так вот…

Их разговор внезапно прервал шум за одним из столиков. Растрепанная девица в откровенной одежде, демонстрирующей почти все части тела, отбивалась от худого длинноволосого парня в рваных джинсах. Тот выдернул ее из-за стола и тянул по направлению к выходу.

– Отцепись, урод! – взвизгнула девица, пытаясь высвободить руку, при этом била парня по голове и лягалась, целясь ему в промежность. Публика с интересом наблюдала за разыгрывающимся на ее глазах спектаклем.

– Надо бы помочь девушке, – предложил Маркин.

Док саркастически хмыкнул:

– И не подумаю – она не в моем вкусе.

– Циник ты, Док.

– Как всякий хирург или патологоанатом.

– А я, пожалуй, вмешаюсь.

Маркин подошел к дерущейся парочке и коротко ткнул парня в солнечное сплетение. Тот согнулся и закашлялся. Валерий подвел его к двери и пинком отправил наружу. Похлопав ладонью о ладонь, как будто стряхивая невидимую пыль, Маркин вернулся к девушке. Она сидела за столом, закрыв лицо ладонями, и плакала.

– С вами все в порядке? – поинтересовался Валерий.

– Кто тебя звал?! Лезешь не в свое дело. У нас любовь! – истерично закричала девица и зарыдала в голос.

Маркин опешил от подобного разворота сюжета, потом досадливо сплюнул и вернулся за столик к Доку. Тот ехидно ухмыльнулся и сказал:

– Излишний гуманизм и альтруизм до добра не доводят. – Он на секунду задумался. – Чего приехал-то? Не кофе же попить?

– И кофе тоже, – сказал Маркин и сурово посмотрел на товарища: – А приехал я ломать судьбу. И твою в том числе.

Гриднев хорошо знал своего бывшего командира и тут же подобрался, поняв, что шутки кончились.

Маркин коротко изложил суть предложения от бывшего начальства, и, по мере рассказа, глаза у Дока все более разгорались от возбуждения, что случалось крайне редко.

– Согласен. Ну, ты выдал фишку! – воскликнул Док, как только Маркин закончил свой рассказ, и хлопнул ладонью по столу, как будто подписал договор. – А кто еще с нами?

– Дельфи, но ты его не знаешь, а еще Чича и Мартыш. Но с ними я еще не встречался.

– Согласятся, – уверенно заявил Гриднев. – А то занимаются черт знает чем.

– Это точно! – подтвердил Маркин. – Чича на нефтеперегонном заводе охрану возглавляет, а Мартыш пишет статейки в какой-то городской газетенке, журналистом заделался. Лишь бы не покалечил там кого-нибудь с его характером. Надо срочно парня забирать.

Костя Головко с позывным Мартыш, детина двухметрового роста с пудовыми кулаками, мог не просто морду набить, а быка свалить одним ударом.

– А ты… – Маркин акцентированно ткнул пальцем в грудь Доку. – Иди и увольняйся. В Москву поедем. Прямо сегодня.

– Но отрабатывать надо. Сегодня не получится. Недели через две.

– Получится, – возразил Валерий. – Твоему начальству все убедительно и подробно объяснят.

– Иду.

Гриднев, осознав, что Маркин вновь стал его командиром, воспринял его предложение как приказ. А приказы не обсуждаются.

Мартыш

Позывной Мартыш Константин Головко получил в наследство от младшей сестры. Он дразнил вертлявую девчонку, обзывая ее мартышкой. По ассоциации. Та дулась, обижалась, а однажды выдала:

– Если я мартышка, то ты мартыш.

Так они регулярно и обзывали друг друга. Об этом как-то прознали в школе, и прозвище закрепилось за Головко и там. Хотя Костя внешне походил скорее на бегемотика, а не на мартышку: толстый увалень, да еще и очкастый – предмет для школьных насмешек. Головко был домашним, книжным мальчиком, много читал, благо его родители трудились на ниве литературы и завели изрядную библиотеку. В школе его постоянно задирали, а иногда и били. Не сильно, но обидно. Костя терпел, терпел, а потом записался в секцию вольной борьбы, чтобы его научили отстаивать свое человеческое достоинство.

Тренер с сомнением посмотрел на толстого, неповоротливого мальчишку, но в секцию принял. И, как оказалось, не зря. Через год Костя клал на лопатки всех своих сверстников и даже ребят более старшего возраста. И всегда единственным приемом: он топтался, освобождался от захватов, а потом, улучив момент, проводил бросок через бедро и припечатывал соперника лопатками к ковру. Несмотря на внешность недотепы, Костя обладал отменной реакцией, умел концентрироваться и в нужный момент выплескивать энергию, броском или подножкой, побеждая таким образом соперника.

– Оригинальная тактика, – удивлялся тренер. – Тактика одного удара.

Приставать к нему стали меньше, после того как он в школьном коридоре бросил через бедро своего главного обидчика. А в старших классах вообще стали обходить стороной. На всякий пожарный случай. Дело в том, что к шестнадцати годам Костя за короткое время из толстого увальня превратился в двухметрового верзилу богатырской комплекции и был переведен из среднего в тяжелый вес, участвовал в соревнованиях и занимал призовые места. После окончания школы он получил звание мастера спорта.

Несмотря на увещевания родителей, тяготеющих к гуманитарным дисциплинам, Костя поступил на химический факультет. Не потому, что его тянуло к химии, просто туда поступала его девушка. Она пролетела на вступительных экзаменах, а Головко прошел по конкурсу, после чего девушка пропала из его жизни. После окончания института он отправился служить в армию в звании лейтенанта – в институте имелась военная кафедра.

В военкомате, оценив комплекцию призывника, Косте предложили служить в Кремлевском полку. Так бы он и участвовал в протокольных мероприятиях и занимался шагистикой, если бы не его величество случай. И этим случаем оказался офицер спецназа ГРУ Валерий Маркин.

Иногда Костя брал отцовскую машину и ездил по городу. Однажды он попал в мелкую аварию, больше похожую на «подставу». Это и была «подстава». «Волга» не первой свежести ободрала бок его «Жигулей» и перегородила дорогу. Из нее вышли двое крепких парней. Костя не разбирался в подобных способах зарабатывания денег и тоже вышел, чтобы обсудить возникшую ситуацию.

– С тебя…

Один из подошедших парней в спортивном костюме и с золотым зубом назвал сумму, от которой у Кости потемнело в глазах.

– Но ведь я ехал по своей полосе… – пытался объясниться Головко, но его перебили:

– Ты чего, не понял? Гони монету. Гоша, объясни ему.

Названный Гошей, мало уступающий по комплекции Головко, коротко ударил его по скуле. Раз и два.

– Гони монету.

Костя был книжным мальчиком, добродушным и незлобливым, сам в драки не лез, но жизнь приучила его не оставлять без ответа подобные «наезды». В подобных случаях он заводился с пол-оборота и действовал моментально. Постояв пару секунд, он резко схватил Гошу за пояс и, как паршивого кота, выкинул его с дороги на тротуар. Следом туда же полетел фиксатый.

Костя потер рука об руку и задумался. А что делать дальше?

Внезапно сзади взвизгнули тормоза. Головко обернулся и увидел остановившееся на обочине такси. Из машины вышел молодой мужчина в сером, ловко сидящем костюме и подошел к нему.

«Второе действие спектакля, что ли?» – подумал Костя.

– Здорово ты их приложил, любо-дорого посмотреть, – сказал мужчина, глядя на Головко оценивающим взглядом. – Я Валерий Маркин. А ты?

– Я Константин Головко, – машинально ответил Костя.

Этот мужчина, появившийся ниоткуда, с первых секунд общения вызвал у него доверие. А еще он интуитивно почувствовал, что подошел этот мужик не просто так и вопросы задает неспроста.

– Чем занимаешься по жизни? – задал очередной вопрос Маркин.

– В армию иду служить, предлагают в Кремлевский полк. Я лейтенант. Окончил химический факультет.

– Караул будешь у Мавзолея разводить? – усмехнулся Маркин.

Головко промолчал.

– Ладно, – сказал Маркин, взглянув на «Волгу». – Здесь явная «подстава». Не исключено, что эти чубрики работают в связке с ГАИ. Валим отсюда, а потом поговорим. Есть о чем. Я поеду на твоей, а ты полезай в такси.

Он бросил взгляд на тротуар с двумя шевелящимися фигурами.

Костя согласился – хоть какой-то реальный выход из нелепого положения.

Остановились они у кафе-стекляшки. Маркин предложил попить кофе и побеседовать. Головко немного подумал и согласился. Он чувствовал, что его подхватило какое-то течение и несет неведомо куда. Но куда-нибудь да занесет.

Сели за столик, заказали кофе, и Маркин задал неожиданный вопрос:

– Вот сможешь ты зайти в аптеку, накупить медицинских препаратов и сварганить из них взрывчатку?

– Да без проблем, – не задумываясь, ответил Костя. – А зачем?

– Если приспичит. – Маркин усмехнулся: – Судя по тому, как ты разобрался с этими чубриками, ты занимался самбо?

– Вольной борьбой. Мастер спорта, – уточнил Головко. – А к чему такие вопросы?

– Я офицер Главного разведывательного управления. Спецназ. Пойдешь к нам служить вместо Кремлевского полка? Я смогу организовать. Нам специалисты по взрывному делу нужны, да ты еще чуть-чуть драться умеешь.

Костя молча кивнул. Он не дружил со строевой подготовкой.

Судьба сделала замысловатую петлю, и Константин Головко очутился в спецназе ГРУ.

Когда ему предложили выбрать позывной, он, немного подумав, сказал:

– Мартыш.

Головко уволили из армии в результате нелепой истории, и, несмотря на жертву в виде трупа, она выглядела глупейшей, такой, что услышавшие ее сослуживцы лишь пожимали плечами и крутили пальцем у виска. Проходя мимо ресторанчика, стоящего недалеко от его дома, Костя вдруг обнаружил, что вокруг него дерутся, а он находится в самой гуще этой драки. Впоследствии выяснилось, что в ресторане праздновали свадьбу, разгоряченные спиртным, гости поспорили, повздорили, слово за слово, образовались дискуссионные группы, которые вышли на улицу и начали выяснять отношения при помощи кулаков и сопутствующих предметов.

Мартыш бочком, бочком попытался покинуть поле битвы, но не получилось: какой-то мужик в разорванной рубашке и подверженный боевому азарту замахнулся на него бутылкой. Головко рефлекторно отработал ему своим пудовым кулаком в лоб. Нападавший упал и застыл в неподвижности.

«Очухается, – подумал Мартыш, двигаясь по направлению к дому. – Я ж ему просто по морде дал».

Применение спецприемов на гражданке категорически запрещалось.

Но мужик не очухался, а помер. На следующий день Мартыша задержали и после протокольных процедур отправили в СИЗО. Узнав, кто такой Головко, оповестили его войсковую часть, и на следующий день в следственный изолятор заявилась делегация в составе военного прокурора и капитана Маркина.

Разобравшись в ситуации, они отправились восвояси.

– Надо бы передать дело нашему следственному управлению, – предложил Маркин.

– Подождем, – ответил прокурор, и это насторожило Маркина.

В тот же день он встретился с Щегловитовым. Полковник был в курсе произошедшего, но не знал подробностей.

– Он же оборонялся, – сказал Маркин, изложив в деталях инцидент.

– Если бы не труп… – Полковник тяжко вздохнул: – С его кулачищами только на корриду без шпаги быков валить, а тут какой-то пьяный дядька. И свидетели найдутся – скажут, что он первым ударил.

– Если бы лейтенант Головко не действовал на опережение и позволил себя ударить, то гнать его надо из спецназа.

– Это так, – согласился Щегловитов. – Но кому ты это будешь объяснять? Судейским? Для них это не аргумент.

– И еще насчет судейских… – Маркин на секунду задумался. – Дело не хотят передавать в трибунал, и Головко держат в СИЗО, не переводят на нашу гауптвахту.

– Вот это серьезно, – сказал полковник. – Тут два варианта: либо его сначала уволят из армии, а уволят его с большой вероятностью, и его будет судить гражданский суд, либо дело передадут в трибунал, а уволят после. Второе лучше. Надеюсь, тебе не нужно объяснять почему?

– Не нужно, – согласился Маркин.

– Вот этим делом в первую очередь и займемся.

– Прямо сейчас займусь.

Дело передали в трибунал, лейтенанта Головко осудили условно на три года за превышение необходимой обороны и уволили из вооруженных сил.

Костя не посвящал родителей в детали своей службы в армии, но отец догадывался, чем занимается его сын, и вовсе не огорчился переменам в его судьбе. Ведь там и убить могут!

Костя был книжным мальчиком, много читал и хорошо владел письменным русским. И отец, воспользовавшись связями, пристроил его в одну из городских газет корреспондентом в области культуры. Главный редактор, оценив статьи Головко и зная его биографию, подумал: «Не пришиб бы кого ненароком». Но на работу принял.

Костя в обычной жизни, имея покладистый, добродушный характер, быстро сжился с коллективом, брал интервью у маститых авторов, писал рецензии на фильмы и книжки. Такая работа ему не то чтобы нравилась, но и не тяготила.

Но иногда в его голове проскальзывала фраза из «Сказки о Мальчише-Кибальчише»: «И все бы хорошо, да что-то нехорошо». Его тянуло обратно, к боевым товарищам, на боевые операции…

А потом неожиданно появился Маркин.

Когда он вошел внутрь редакционного здания, то оказался в холле с дверями по бокам и широкой лестницей на второй этаж. К нему тут же подскочила дама средних лет и в круглых очках:

– Вы от куртуазных маньеристов?

– Может быть, но я не знаю, кто это, – ответил Маркин. – Лучше скажите, как я могу найти Головко Костю? Вы его знаете?

– О да! – воскликнула дамочка. – Мы с ним вместе работаем. Он такой большой…

– Это точно, – подтвердил Маркин. – И где этого большого найти?

– Он сейчас играет в шахматы, – пояснила дамочка и, поймав удивленный взгляд собеседника, добавила: – У нас проходит ежегодный шахматный турнир на звание лучшего шахматиста редакции. Он у нас главный поклонник шахмат. Идите на второй этаж, а там направо вторая дверь.

Мартыш, сидевший за шахматной доской, увидев Маркина, тут же предложил своему противнику ничью. Тот сразу же согласился, поскольку безнадежно проигрывал.

Они вышли в коридор.

– Командир, какими ветрами тебя сюда занесло?! – воскликнул Головко. Его удивлению не было предела.

– Африканскими. Негров по джунглям будем гонять, – ответил Маркин без тени насмешки. – В Анголу с нами поедешь?

Мартыш, зная, что у командира весьма своеобразный юмор, напрягся:

– Подробнее.

Маркин рассказал подробнее. Головко немного подумал и ответил:

– Согласен. Что мне нужно сделать? – Мартыш вопросительно уставился на Маркина.

– Уволиться и через пару дней приступить к занятиям. Будешь изучать португальский язык и повадки африканских слонов.

Чича

Леча Забоев был спокойным и покладистым мальчиком, в конфликты старался не встревать, но за себя постоять мог. Жилистый и верткий, он изматывал противника, выскальзывая из захватов и отклоняясь от ударов, приводил его в ярость, заставляя еще больше ошибаться, а потом бил в болевую точку. На этом поединок заканчивался. Бить в нужные места его научил дед по имени Борз, когда-то служивший в НКВД.

В школе Леча учился ни шатко ни валко, за исключением физкультуры – по этому предмету он был на высоте. Забоев мог долго ходить на руках, в том числе по лестнице, моментально вставать на ноги без помощи рук из любых положений, кульбитами пересекать спортивный зал и проделывать другие трюки, немыслимые для обыкновенного школьника. Ему бы всерьез заняться гимнастикой, участвовать в соревнованиях, но он по рекомендации учителя физкультуры поступил в цирковое училище, мол, на кусок хлеба с маслом всегда заработаешь.

Леча формально чтил обычаи предков, внимательно выслушивал наставления старших, но в душе был космополитом, хотя и не знал, что означает это слово. Он очень радовался, когда его призвали в армию, считал, что это верный способ вырваться из ментальной закостенелости на свободу. В военкомате, оценив специальность Лечи, отправили его в десант – там такие ловкие нужны.

Но в армии он прославился вовсе не как акробат, а как меткий стрелок. Превосходный стрелок. Из любого стрелкового оружия. Перед самой демобилизацией на очередных ведомственных соревнованиях по стрельбе из пистолета он занял привычное для него первое место. После окончания официальных стрельб устроили показательные выступления. И тут Леча поразил зрителей. А там присутствовали не какие-то праздные дилетанты, а военные спецы. Он продемонстрировал стрельбу по-македонски, стреляя с двух рук на бегу, при этом делая немыслимые телодвижения. Казалось, что он не целится вовсе, а стреляет куда попало, но все мишени были поражены. Когда Леча отстрелялся, к нему подошел незнакомый полковник:

– А из винтовки так же сможешь?

– А мне без разницы, – ответил Леча.

Ему дали карабин Симонова, и он за несколько секунд поразил все мишени.

На следующий день его пригласил на беседу замполит и предложил ему забыть про цирк и после демобилизации поступать в военное училище.

– Тебя примут. На соревнованиях присутствовал начальник училища и попросил меня посодействовать.

После окончания военного училища Лечу Забоева направили в спецназ ГРУ под начало капитана Маркина снайпером. Позывной ему придумал Дельфи: чеченец, Леча, Чича… Созвучно.

Но Забоева прозвище мало волновало. Он думал о зарубежных командировках, экзотических странах и был на вершине счастья.

Объект располагался в восточной части Афганистана, на берегу небольшого озера. На западе было предгорье, поросшее кустами акации и миндаля, а на востоке раскинулась полынная степь, переходящая в маковые плантации. Чича выбрал терраску, выломал кусты, мешающие обзору местности, поставил на откидные сошки крупнокалиберную снайперскую винтовку и начал наблюдать, оценивая свои шансы поразить цель, исходя из прицельной дальности стрельбы.

База по производству и хранению наркотиков представляла собой несколько каменных строений, огороженных высоким бетонным забором со сторожевыми вышками по углам. Рядом расположилось селение, состоящее из пары десятков домов. По разведданным, все жители селения от мала до велика употребляли наркотики, а чтобы иметь к ним доступ, они работали на базе или на маковых плантациях.

«Селение я накрываю полностью, – думал Чича, – три вышки тоже вместе с большей частью территории, четвертая вышка вне досягаемости. На юг идет наезженная дорога, грузовик проедет, а по остальным направлениям наркоту распространяют, видимо, на верблюдах. Будем ждать».

Чича расположился поудобнее и продолжил наблюдение.

Отряд спецназа вызвали для уничтожения этой наркотической клоаки, потому что использование регулярной армии, в силу местных реалий, посчитали нежелательным. Дело в том, что база снабжала опиумом для употребления и продажи как своим, так и чужим. Наркотики шли как моджахедам, так и в распоряжение руководства Вооруженных сил ДРА, а также в Пакистан, и далее еще бог знает куда. Было принято решение уничтожить наркотическое гнездо, «зачистить под ноль». А это значит, чтоб не осталось свидетелей, а там пускай думают, кто виноват.

Поэтому отряд Маркина прибыл в расположение советских войск под видом строителей. А где они и что там будут строить, не суть важно. Распространили ложную информацию о том, что строительство намечается как раз недалеко от пресловутой базы. Сразу же выслали вертолет с разведкой, Маркин отправился в штаб, а остальных бойцов разместили в каменном бараке, вертеть хвосты крысам, как определил Мартыш.

Прошло трое суток, и наконец поступил сигнал к началу операции. Отряд на исходе ночи высадили с вертолетов в нескольких километрах от базы, скрытой за холмами. Чичу тут же отправили для подготовки снайперской лежки, остальные двинулись занимать исходные позиции для штурма. Снайпер класса Забоева мог оказать существенную помощь штурмующим – он производил пять выстрелов в минуту и редко промахивался.

У Чичи не было необходимости выбирать цели – он отстреливал всех подряд, «зачистка под ноль». Во время операций он делил людей на два вида: «наши», которым надо помогать и обеспечивать их защиту, и «не наши», играющие роль живых мишеней. Чича не заморачивался гуманистическими проблемами по поводу необходимости щадить женщин, стариков и детей.

Операция закончилась успешно.

«Ну вот и все, – подумал Маркин, глядя из окна вертолета на пылающую базу и занимавшиеся пожаром маковые поля. – Теперь домой».

Отряд обошелся без смертельных потерь – лишь несколько бойцов получили легкие ранения. Но по прибытии в расположение войск они потеряли Чичу. В смысле, подразделение Маркина потеряло его в качестве бойца.

В первый же день приезда ему приглянулась местная, весьма привлекательная девица по имени Салима, работающая на кухне. Вернее, первичную инициативу проявила она: строила понравившемуся бойцу глазки, соблазнительно виляла бедрами и первая заговорила с ним на невнятном русском языке.

«Такой видный мужчина да еще мусульманин!» Чем закончилось обоюдное желание, догадаться несложно.

Фронтовая любовь быстротечна и непритязательна. Этой любовью они и занимались, пока готовилась операция, – на кухне имелся топчан, и ночью отсутствовали свидетели. Но красивая женщина, как правило, имеет много поклонников. Одним из них, рассчитывающим на ее благосклонность, был советником при штабе, пуштун по имени Абдул, брат высокопоставленного чиновника в ДРА. И девушка порой его тоже привечала. Но когда появился Леча, она временно переключилась на него. Видимо, для разнообразия.

На Востоке подобная конкуренция редко заканчивается взаимными увещеваниями. После окончания операции к бараку, где расположился отряд, подошел тот самый пуштун по имени Абдул в сопровождении двух верзил и потребовал вызвать Чичу. Чича вышел вместе с Маркиным и Мартышом. Оба своими габаритами никак не уступали свите Абдула. Особенно Мартыш.

– Ты оскорбил мою женщину, – с места в карьер начал разборку пуштун. Он хорошо говорил по-русски.

Чича только пожал плечами:

– Она сама очень хотела, чтобы ее оскорбили. И с чего вдруг твоя женщина? Она что, твоя жена?

– Я так считаю, – продолжил нагнетать атмосферу пуштун.

– Давай пригласим Салиму – пусть она что-нибудь скажет, – предложил Чича.

– Это не женское дело.

Другой бы постарался замять инцидент, зная, что на следующий день отряд отбывает в Союз, но Чича был чеченцем со своими понятиями о чести.

– Ну и считай дальше, раз это не женское дело. Раз, два, три, четыре… А я пошел.

Он сплюнул и повернулся к бараку, намереваясь отчалить. Чувствовалось, что Чича осознанно оскорбляет своего соперника, подвигая его на активные действия.

– Давай решим дело по-мужски, – остановил его Абдул. В отличие от Чичи, он находился в состоянии крайнего возбуждения.

– Врукопашную, что ли? – спокойно отреагировал чеченец. – Так давай, прямо здесь и сейчас. А вот он будет у нас секундантом. – Он кивнул в сторону Мартыша, демонстративно почесывающего свои пудовые кулаки.

– Нет, так просто ты не обойдешься. Давай вот так!

Пуштун выхватил кинжал.

– Давай так.

Чича вынул десантный нож, проявляя полнейшее равнодушие к происходящему.

– Мы войдем вот в этот пустой склад, а оттуда выйдет только один, – продолжил пуштун. Он, видимо, имел кое-какую боевую подготовку и не сомневался в своем превосходстве. Считал, что какой-то строитель, специалист по доскам и кирпичам, не чета ему в драке. А Чича являлся виртуозом ножевого боя, лучше его в этой области боевых искусств был разве что Док.

Маркин не вмешивался. Он мог бы остановить драку, и Чича подчинился бы, но его не поняли бы в отряде, категорически не поняли. Да и сам на месте Чичи он действовал бы точно так же.

«Свидетелей полно, этот начал первым, – подумал Валерий. – Последствия… А куда деваться?!»

– Только не убивать, – шепнул он на ухо Лече, когда соперники отправились на склад.

Чича вышел через пару минут с двумя ножами в руках.

– Этот жив? – спросил Маркин. В исходе поединка он не сомневался.

– Жив, – подтвердил Чича. – Я у него отнял нож, располосовал рожу крест накрест для ума и пнул в промежность. Сейчас корячится в этом сарае. Скоро выползет.

– Ну и ладно. – Маркин похлопал его по плечу: – Готовься к встрече с замполитом. За удовольствия надо платить.

Вероятно, дело замяли бы без особых последствий, но Чича умудрился выколоть своему сопернику глаз. Абдул являлся представителем местной элиты, о драке узнали в верхах, назрел международный скандал. Генералы хихикали в кулуарах над незадачливым советником, выставляли большой палец вверх, но официально участников поединка решили наказать. Уж подвергся ли наказанию пуштун, неизвестно, но Маркину объявили строгий выговор, а Лечу Забоева уволили из вооруженных сил, пообещав вернуть со временем, когда дело утихнет. Но обещать не значит жениться. А пока чем-то надо было заняться. Леча вернулся в Чечню и устроился начальником охраны нефтеперерабатывающего завода в Грозном.

На проходной при въезде на территорию нефтеперерабатывающего завода Маркина тормознул охранник. Валерий предъявил удостоверение, но оно не возымело действия. Туповатый страж начал плести про какое-то заявление, которое надо куда-то подать и его рассмотрят в течение трех дней.

– Позвони своему начальнику, – предложил Маркин.

– Это ничего не изменит, – сказал охранник, недружелюбно посмотрев на посетителя, но трубку взял. Забоева не оказалось на месте.

– Ну вот, – сказал страж и ехидно усмехнулся: – Займитесь заявлением. – И он начал диктовать какой-то адрес.

«Это ничего не изменит». – Маркин внутренне захохотал, представив, как этот недотыкомка будет в чем-то возражать Чиче. Но трех дней у него не было.

Валерий ткнул охранника в сонную артерию и, зафиксировав удар, усадил его в кресло, как будто тот решил прикорнуть. Благо свидетелей не наблюдалось.

Пройдя по асфальтированной дорожке, он вошел в здание заводоуправления. Внутренняя охрана, изучив удостоверение, отнеслась к нему более лояльно. Маркину сказали, что Забоев находится на территории, и дали сопровождающего.

Чича, увидев Маркина, воспринял его появление однозначно. Глаза его от радости загорелись.

– Меня хотят вернуть в спецназ? – предположил он, пожимая Валерию руку.

– Хотят, но не как ты думаешь. Меня самого оттуда выперли.

Маркин поведал Чиче о предполагаемой командировке в Анголу.

– Не вижу большой разницы, – сказал Чича. – Я согласен. Когда отправляемся?

– Сегодня, – сказал Маркин и добавил: – Я там твоего охранника на воротах успокоил. Не бойся, успокоил, но не упокоил. Дурачок какой-то. Показал ему удостоверение, а он уперся. Какое-то заявление нужно подать, чтобы пройти на завод. Что за заявление?

Чича недоуменно посмотрел на Маркина, почесал в раздумьях затылок, а потом, что-то вспомнив, хмыкнул:

– Была какая-то древняя инструкция, на которую всем давно наплевать, но почему-то не отменяют. Он просто над тобой измывался. Националист хренов! Надо бы его уволить, но не успею, к сожалению.

Вечером они уже находились в Грозненском аэропорту.

Теплоход

Преподаватель по португальскому языку, португалец по происхождению, непрерывно улыбался, но его улыбчивость была обманчива – спрашивал он строго и дотошно. Английский входил в базовую подготовку, и все члены группы в разной степени им владели. Португальским же не владел никто, даже на уровне «дай, возьми». Док сносно знал испанский – бабушка у него была испанкой, попавшей в СССР после испанских событий 30-х годов, поэтому ему было проще в силу иберийского происхождения обоих языков.

Кроме изучения языков, для более быстрой адаптации в Анголе бойцам читали лекции о политической ситуации в стране, о нравах и обычаях, этническому составу населения, о животном и растительном мире и прочая, и прочая, и прочая. Гоняли и по базовым дисциплинам, «а то расслабились на гражданке», ну и преподавали основы геодезии, чтобы хоть знали, с какой стороны в теодолит смотреть, не говоря уж об алидаде Максимовича.

Через месяц всю группу пригласил к себе полковник Милосердов.

– Ваша служба в Анголе, да-да, именно служба, ни в чем не будет отличаться от предыдущей по сути – разведывательные и диверсионные операции. Кроме одного – вас там нет как бойцов спецназа, вы там геодезисты, относиться к вам будут как к геодезистам и, в случае провала операции, никто вас вытаскивать с нашей стороны не будет. Сами выкручивайтесь. На самый крайний случай там есть Хосе Гонсалес, командир кубинского спецназа. Свои новые биографии знать назубок. Все поняли?

Не дождавшись реакции, полковник продолжил:

– Отбываете послезавтра. Документы на вас готовы. Имена в них ваши, а фамилии другие. Запомните, чтоб от зубов отскакивало. Командировочные возьмете у Мартюховича. В силу секретности добираться до Анголы будете с пересадкой: на самолете до Алжира и на корабле до Луанды. Там вас встретят. Вопросы есть?

– Есть. – Маркин поднял руку. – Кто нас будет встречать и как мы идентифицируемся? Пароль какой-нибудь?

– Твоя физиономия и есть пароль, а конкретно кто встретит, не знаю. Но неминуемо встретят. Еще вопросы? Нет? Свободны.

Офицеры встали и отправились к выходу. Маркин не совсем понимал смысл такой секретности – летели бы напрямую, но начальству виднее.

В аэропорту Алжира команда, не мудрствуя лукаво, наняла микроавтобус. Проехавшись по городу с необычной, на их взгляд, архитектурой, добрались до порта и, предъявив документы, вошли на территорию.

Они нашли нужный корабль – большое грузопассажирское судно под названием «Аллегро» и с либерийским флагом. На шкафуте стояла двухэтажная надпалубная надстройка, где располагались пассажирские каюты, хозяйственные помещения, кают-компания и весьма вместительный бар с напитками и закусками. Спереди на полубаке виднелась капитанская рубка. Для грузов были предназначены шканцы и трюм, а на юте расположился подъемный кран для перемещения контейнеров и прочих крупногабаритных грузов на палубу.

Махнув перед носом вахтенного матроса письмом с печатями от какого-то советского научно-производственного объединения, которое сам Маркин толком и не читал, он спросил, как найти капитана. Матрос, понимавший по-английски, махнул в сторону надстройки и коротко сказал:

– В баре.

Содержание письма его тоже не заинтересовало. Команда, одетая в светло-серые хлопчатобумажные костюмы одинакового покроя, вошла в бар. В качестве багажа бойцы несли чемоданчики со всякой дорожной мелочью. Оружия при себе они не имели в соответствии с инструкцией. «Без оружия разберетесь, если припрет». Так ответил Милосердов на вопрос Маркина. Капитан, молодой мужчина лет тридцати с хвостиком, сидел в нише за небольшим столиком и тянул из бокала красное вино. Маркин предъявил паспорт. Капитан, мельком взглянув на документ, кивнул в знак согласия и, достав из кармана лист бумаги, назвал номера трех кают.

– Если возникнут проблемы, обратитесь к боцману.

Маркина разделение личного состава группы явно не устроило – команда должна находиться в одном помещении.

– А нельзя ли нам вместе поселиться? Есть у вас какой-нибудь просторный люкс? – Он полез во внутренний карман пиджака и демонстративно достал бумажник.

– Люксы у нас все абонированы, но… – капитан сделал небольшую паузу, – но вопрос решается.

Вопрос решился за пару сотенных купюр с портретом президента США.

Каюта находилась в самом конце коридора и состояла из двух комнат: гостиной и спальни. В спальне стояла кровать королевского размера.

– Кому-то из нас придется спать вдвоем на одной кровати, – усмехнулся Дельфи.

– Ну, мы же не эти… – возмутился Чича.

– Не эти, – согласился Маркин, который Викинг. – Мартыш, найди боцмана и попроси поменять этот будуар на каюту с пятью одноместными койками. А это для убедительности. – Он протянул ему стодолларовую купюру. – А мы пока пойдем в бар. Проследишь, а потом присоединишься.

– А у нас операция уже началась? – поинтересовался Дельфи.

Маркин намек понял.

– Наполовину. Поэтому ничего крепче сушняка и пива.

Во время проведения операций в подразделении Маркина запрещено было употребление спиртного.

– А чем мы тут будем заниматься? – поинтересовался Чича, когда команда обустроилась в каюте.

– У Дока проблем не будет. Вон там лежит пачка журналов, и половина из них – «Плейбой», – съехидничал Дельфи, зная отношение Гриднева к женщинам. – На любой вкус и цвет, но все придется делать умозрительно.

– Это лучше, чем дуньку гонять, – парировал Док.

– В тумбочке лежит две колоды карт. Нераспечатанные. И еще имеются шахматы, – включился в разговор Мартыш.

– С тобой все ясно, – сказал Маркин и посмотрел на товарищей: – Я его с шахматного турнира выдернул. Журналистикой он там занимался.

Бойцы заулыбались, не представляя крупногабаритного Мартыша за шахматным столиком.

процитировал Дельфи и с размаху плюхнулся задом на кровать. – Мягкая и хорошо пружинит. Сервис на высшем уровне.

– Курить здесь будем? – спросил Док.

– Будем, если вон то окошко открывается, – Маркин указал на узкую раму в углу каюты. – Судя по рукоятке, открывается.

Остальные окна были намертво вделаны встены.

Док подошел к окошку, дернул за рукоятку и открыл окно.

– А почему здесь не иллюминаторы? – поинтересовался Чича.

– Потому что это не парусник, – усмехнулся Дельфи.

Мартыш, Чича и Док сели играть в подкидного дурака. Маркин, сморщив лоб, что-то писал у себя в блокноте, а Дельфи уселся рядом с картежниками и наблюдал за игрой.

– Нет, играть без интереса все равно что плясать без музыки: никакого риска, никакой вожделенной страсти, – неожиданно проговорил он. – И полная неизвестность. Конечно, если среди играющих не присутствует шулер. Этот все знает наперед. А если столкнулись между собой шулера? Вот это зрелище! Я видел подобное, когда возвращался после отпуска из Киева в Одессу…

Команда навострила уши, чувствуя, что Дельфи решил попотчевать коллектив очередной байкой. А тот тем временем продолжил:

– В купе кроме меня обретались три человека: огненно-рыжий мужчина средних лет с волчьим, рыскающим взглядом; с ним парень лет двадцати, то ли младший брат, то ли племянник; а напротив них расположился франтовато одетый господин с бледным ухоженным лицом и безразличным, несколько брезгливым взглядом. Он смотрелся аристократом и по внешним признакам был не особенно стеснен в деньгах, судя по швейцарским золотым часам и платиновому перстню с огромным камнем. Этот господин постоянно морщился, словно его одолевала зубная боль, а при разговоре нещадно грассировал, как будто родился во Франции или в Бердичеве. Звучало довольно смешно, и я едва сдерживался, чтоб не прыснуть от смеха. Поезд тронулся. Некоторое время, как это обычно бывает, обитатели купе сохраняли молчание и лишь украдкой оценивающе поглядывали друг на друга, стараясь не встречаться взглядами. Пауза слегка затянулась. Кто-то должен был ее прервать и начать налаживать дорожные отношения. Это сделал Рыжий – он первый инициировал разговор.

«Ну что, господа-товарищи, будем спать или займемся чем-нибудь?»

«Что вы имеете в виду?» – мурлыкнул Картавый.

«Предлагаю сгонять в картишки, в дурачка», – весело предложил Рыжий и при этом заговорщицки подмигнул мне.

Картавый брезгливо поморщился, как будто увидел таракана в тарелке, потом тяжко вздохнул и обреченно изрек:

«Дураков и так в России с избытком, впрочем, я не возражаю».

Я тоже не отказался поучаствовать в игре и присоединился к компании. Я любил и умел играть в дурака. Вспомнились младые годы, когда в общежитии постоянно играли на интерес: кому мыть посуду, бежать в магазин… Даже девушек ставили на кон, кому какая достанется. Вот я и согласился – прошлое манит, хочется вновь в нем оказаться, хотя бы в мыслях, окунуться в атмосферу того времени…

Рыжий распечатал новую колоду, ловко стасовал ее и сдал. Игра шла весело. Рыжий постоянно сдабривал процесс игры всякими расхожими карточными поговорками типа: туз – денег картуз или дама с вальтом как кошка с котом. Сыграли три кона, и все время в дураках оставался Картавый, что очень веселило компанию. Но он относился к своим проигрышам равнодушно, с легким, ненавязчивым юмором, лишь только недоуменно пожимал плечами, мол, что поделаешь, не везет, не идет карта.

«А может быть, сгоняем в секу по маленькой, по рублику? – внезапно предложил Рыжий. – Когда я играю в эту игру, то вспоминаю детские хулиганские годы. Аж до слез пробирает. Ну, так как? Дело-то плевое, рублевое, а удовольствия масса!»

Тут мне все стало ясно. Я в молодости постоянно ездил в командировки, и мой жизненный опыт подсказал, что Рыжий со своим братом-племянником – вагонные шулера. Передвигаясь на всех видах транспорта по территории России, я несколько раз наблюдал подобные сцены и прекрасно знал, чем обычно кончается игра: сначала по маленькой, потом клиента втягивали в игру, разжигали в нем азарт и в конце концов обыгрывали подчистую, чуть ли не до исподнего.

Играть я отказался, сказал, что у меня разболелась голова и что мне необходимо прилечь. Впрочем, я, вероятно, мало интересовал шулеров. Ну что возьмешь с невзрачно одетого пассажира: потертые джинсики, свитерок не первой свежести… Объектом их вожделения являлся расфуфыренный «лох», сидящий напротив.

«А вы как?» – Рыжий посмотрел на Картавого. Пальцы у него подрагивали от нетерпения, но взгляд был чист и доверительно спокоен.

Картавый слегка задумался, глубоко вздохнул, с тихой тоской посмотрел на своего визави и, молча пожав плечами, согласился. Игра началась.

Я забрался на верхнюю полку, сделал вид, что сплю, но сквозь приопущенные ресницы с интересом наблюдал за разыгрываемым спектаклем, понимая, что финал однозначен и неминуем. Деньги на кону появлялись пока небольшие и постоянно переходили из рук в руки. Но это была прелюдия, разогрев клиента – я ждал кульминации.