Читать онлайн Одержимый тобой бесплатно

Одержимый тобой

Глава 1

Адам

Распахиваю резко дверь бухгалтерии. Не разглядываю застывших сотрудников, мне это ни к чему, иду к конкретному столу. Была бы в руках папка весом с добротный словарь, с чувством швырнул бы ее на стол, но увы.

– Уволена, – ровно, без каких-либо эмоций произношу одно слово, небрежно кинув перед молоденькой девушкой файл с отчетом. В кабинете гробовая тишина. Разворачиваюсь и, глядя перед собой, ухожу.

– Адам Сулимович! – Меня хватают за руку, раздраженно оборачиваюсь, пригвождая к месту отчаявшуюся тяжелым взглядом. – Извините, – опускает глаза в пол. Я жду, не просто так эта девушка осмелилась меня задержать.

– Пожалуйста, не увольняйте меня. – Ничего оригинального.

– Когда вас принимали на работу, кадровик озвучивал основания, по которым здесь увольняют сотрудников. Из-за вашей ошибки в отчетах компания могла понести серьезные убытки. Назовите мне хоть одну вескую причину, почему я должен оставить у себя неквалифицированного сотрудника?

– Простите, пожалуйста, этого больше не повторится! Не увольняйте меня! – смотрит на меня жалким взглядом, а мне безразлично ее отчаяние в голосе.

– Завтра получите расчет.

– Адам Сулимович, пожалуйста, не увольняйте! У меня дома двое маленьких детей, эта работа мне жизненно необходима!

У нормального человека от жалости давно бы дрогнуло сердце, гнев сменился на милость. Но если хочешь, чтобы твой бизнес выжил в жесткой конкуренции, нужно иметь стальные яйца, железные нервы и черствое сердце. Всеми тремя качествами я обладаю в избытке, поэтому раздавшиеся за спиной рыдания, как только молча отвернулся, меня не трогают. Эта девушка работает не первый год, знает о том, что сотрудники теряют место не просто по моей прихоти, симпатии-антипатии, а потому что реально накосячили. Таких сразу искореняю из своей системы. Где случается осечка раз, там может повториться вновь. Нынче бизнес тяжело поднимать с нуля, поэтому строго слежу за работой коллектива, будь то младшее иль старшее звено. Мне нужен слаженный, четко работающий механизм, без сбоев.

В приемной меня ждет сюрприз. Надеюсь, что хороший. На диванчике терпеливо сидит человек, имени которого я до сих пор не знаю, мне и неинтересно. Главное то, что он идеально делает свою работу, за которую получает баснословные деньги.

– Алина, меня не беспокоить полчаса.

– Но… – Замолкает, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд. Закрывает свой красивый рот и опускает глаза. Хорошая девочка.

В кабинете привычная для меня прохлада, а вот мой посетитель передергивает плечами.

– Прохладно у вас тут.

– В духоте плохо думается. Вы принесли то, что мне нужно? – изгибаю вопросительно бровь, стараясь не выдать своего жгучего интереса. Мужчина достает из внутреннего кармана пиджака флешку и протягивает мне.

– Все как просили.

– Позволите мне сейчас ее посмотреть?

– Да, конечно, – садится на стул возле моего стола.

Только многолетняя выдержка и долгое руководство помогают держать себя в руках. Но чувствую себя нетерпеливым юнцом, которому быстрее хочется увидеть объект своего воздыхания. Я пролистываю половину фотографий, там компромат, но сейчас он меня не привлекает. Вот она. Моя девочка.

Она смотрит на меня с монитора своими бездонными голубыми глазами, в которых я однажды утонул в реальности и тону каждую ночь, едва смыкаю веки. Сжимаю руку в кулак, борюсь с желанием прикоснуться к ее лицу. Хотя бы так. Пока только так.

Сердце грохочет в груди, мне кажется, что его слышно моему посетителю, но он больше интересуется своими ногтями, чем мной. Стискиваю зубы, заставляя себя вернуться к самому началу. Да, теперь Щербаков у меня на крючке. Теперь ему ничего не останется, как послать свою дочь ко мне на поклон. Вот тогда…

– Вы проделали колоссальную работу. – Отчеты о состоянии Дениса меня очень радуют, как и положение его фирмы на рынке. Теперь я буду диктовать ему свои условия по сотрудничеству, свою цену за услугу.

– Вас все устраивает?

– Более чем, – позволяю себе довольно ухмыльнуться, свернув папку на рабочем столе. – Деньги вам передадут.

– Было приятно с вами сотрудничать.

– Мне тоже. – Встаю из-за стола, провожаю посетителя. Как только закрываю за ним дверь, возвращаюсь к своему месту. Вновь нахожу ее лицо и любуюсь. Ею невозможно не любоваться. Она идеальна. Хрупкая, как фарфоровая статуэтка. Ее только оберегать и сдувать пылинки.

Смотрю на ее губы. Жажда испробовать их на вкус мучает меня давно. Я уже год схожу по ней с ума. Год одержим только ею одной. Год мне потребовался, чтобы звезды сошлись по моему требованию, как и обстоятельства.

– Алина, зайди ко мне, – вызываю свою секретаршу. Дыхание становится тяжелым, в паху горячо, кровь приливает к члену. Алина появляется в дверях, секунду топчется на месте, понимает без слов, чего я от нее хочу.

Девушка послушно подходит к столу, снимает с себя белую блузку, задирает юбку на талию, припуская трусики до колен. Я ее всегда трахаю сзади. Меня не интересует ее лицо, ее эмоции. Год назад взял Алину на работу, потому что у нее светлые волосы, как у той, другой, потому что со спины она похожа на нее.

Развожу ноги чуть шире и толкаюсь в девушку. Прикрыв глаза, сгребаю волосы в кулак, жестко удерживаю за талию. Глухо стонет, но затыкает рот ладошкой. Не люблю, чтобы меня отвлекали от моих мыслей.

Секс на работе с Алиной давно перестал спасать от напряжения в паху, имел кратковременный эффект. Кончаю и тут же торопливо отстраняюсь, чувствуя глухое раздражение от замены. Девушка молча натягивает трусы, я равнодушно слежу за тем, как моя сперма сползает по ее бедрам. Не пользуюсь презервативом. Не нравится мне чувствовать латекс на своем члене. Но в начале любых отношений приходится им пользоваться, пока степень доверия к партнерше не перевалит за единицу по десятибалльной шкале. Алина оказалась более умной. Сразу смекнула, что к чему, положила на стол медицинскую книжку с печатями от врачей, сообщив, что пьет противозачаточные таблетки. Первые два месяца я к ней еще присматривался, убедившись, что обманывать не собирается, чуть ослабил вожжи контроля. Ежемесячно моя секретарша получает от меня приятную сумму на карту.

– Иди.

Не смотрю ей вслед. Сажусь обратно в кресло, разворачиваю фотографию на весь экран. Однажды ты ко мне придешь. И будешь моей.

Глава 2

Адам

Благотворительные вечера в канун католического Рождества и Нового года – дань западной моде. На таких вечерах никто не обсуждает дела. Итоги подведены, выводы сделаны, курс на будущее выбран.

Не вслушиваюсь в пустую болтовню своего собеседника, пусть он и заместитель главы департамента градостроительства. В моем рабочем графике уже назначена встреча с заместителем мэра Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства.

Взгляд смещается с толпы расфуфыренных жен и любовниц важных людей к входящей паре. Задерживаю дыхание. Весь шум вокруг звучит фоном, он даже не раздражает, как несколько минут назад. Я улыбаюсь, когда взгляд пересекается со взглядом голубых глаз. Мне кажется, что она смотрит на меня чуть дольше, чем обычно, но тут же отводит глаза в сторону. Сжимаю челюсть до хруста, сводя брови к переносице. Хмурюсь еще больше, как только понимаю, из-за кого ее глаза зажигаются и лицо озаряется лучезарной улыбкой. К ней спешит какой-то сосунок с влажными губами.

– Это кто? – беспардонно прерываю монолог заместителя, следя за формальным обменом любезностями. Денис одобрительно кивает головой, хлопает молокососа по плечу и вкладывает руку своей дочери в руки неоперившемуся юнцу. У меня жгучее желание переломать Щербакову конечности, чтобы никогда-никогда никому, кроме меня, не позволял прикасаться к своей принцессе.

– Это Щербаков, – гундосят рядом, сильнее стискиваю ножку бокала с выдохшимся шампанским. – А это сын Макарова, Захар, недавно вернулся из Лондона. Перспективный молодой человек, кажется, будущий зять Дениса. – Тонкая ножка фальшивого хрусталя переламывается в моих руках. Вышколенный официант осторожно забирает осколки, вокруг меня гробовая тишина на фоне ненавязчивой музыки живого оркестра. Взять себя в руки! – командую самому себе.

– Вот как! Не слышал об этой новости. – Заставляю себя приподнять уголки губ, посмотреть на собеседника спокойным взглядом. О том, что творится у меня внутри, ни одна душа в этом зале даже не догадывается. Как и о том, каких титанических усилий мне стоит держать себя в узде, не рвануть в сторону худенькой блондинки, не закинуть ее на плечо в лучших традициях своего народа и не скрыться в вечерней мгле.

Час. Даю себе час продержаться, убедиться в том, что Щербаков не собирается отдавать на пробу свою дочь недорослю, который только и знает, что заглядывать в ее неглубокое декольте. Моя девочка смеется, кокетливо поправляет прядь, выбившуюся из прически, крутит бокал в своих тоненьких пальчиках. Каждый раз, когда вижу ее в реальности, поражаюсь, насколько она хрупка, изящна. Ее обнять страшно, ненароком ведь можно и сломать. Статуэтка из тонкого фарфора, расписанная искусными мастерами вручную. Сердце сжимается, когда гляжу на аристократические запястья. Черный шелк еще больше подчеркивает ее бледную кожу. Она совсем не похожа на своего отца. Тонкие черты лица, изящная фигурка, прямые белые волосы, ярко-голубые глаза и чуть пухлые губы – наследство от покойной жены Щербакова. Люди рассказывали, что Денис в буквальном смысле носил жену на руках до самой смерти, теперь вот оберегает, опекает единственную дочь, как чудовище – свой аленький цветочек.

Громкий смех заставляет почтенную публику на время замолчать и повернуться в сторону молодежи, которая откровенно веселится. Напоминают котят и щенят, цыплят и утят. У каждого своя шерстка, оперение. Моя девочка даже среди сверстников выделяется. Лебедь.

Одна рыжая толстушка хватает дочку Щербакова и тащит под арку. Я напрягаюсь и не спеша направляюсь к девушкам. Что-то задумала рыжеволосая, судя по лицу моей малышки, она смущена и не совсем согласна с подружкой, или кто она там ей.

– Дамы и господа, мы рады вас приветствовать на ежегодном вечере, где вы активно делитесь своим богатством с различными фондами. – Зал сдержанно смеется в ответ на речь рыжей толстушки. – Я знаю, что все лоты давно разыграны и куплены, без них бы и вечер не состоялся, – приятно улыбается, кокетливые ямочки на щеках умиляют.

– Все знают, что на прогрессивном Западе существует традиция: поцелуй под омелой, а у нас над головой как раз красивый венок из этого растения, – поднимает вверх бокал, заставляя всех откинуть головы. Действительно, над девушками красивый декор с омелой. А что за традиция?

– Мы открываем аукцион, а лот – поцелуй нашей замечательной Дианы Щербаковой. Если успеете договориться, она еще сможет вам бесплатно оформить к Новому году елку, у кого ее нет.

– Бред, – цежу себе под нос, отыскивая в толпе Щербакова. Он смеется. Это немного успокаивает, просто целомудренный чмок в щеку. Хотя я и за такой поцелуй готов сейчас выбить зубы тому, кто выиграет лот. Значит…

– Три тысячи раз! Три тысячи два! – толстушка задорно отчитывает цену. Кто-то за моей спиной кричит: «Пять». Сразу же несется: «Десять тысяч». Ставки повышаются, как и азарт. Мне уже совсем не смешно, моя малышка тоже выглядит испуганной от конкуренции за ее поцелуй.

– Пятьдесят тысяч! – орет пацан, сын Макарова, подбираясь к сцене. Ее улыбка, адресованная не мне, рвет башню. Чувствую, как вожжи контроля ускользают из рук, а звериный рык «моя!» рвется из груди.

– Пятьдесят тысяч – раз! Пятьдесят тысяч – два!

– Двести! – поднимаю руку. Так как оркестр на время аукциона перестал играть, возникшая тишина чувствуется каждой клеточкой тела. Ощущение победы заставляет изогнуть губы, посмотреть с превосходством на побледневшего сосунка. Мал еще папкиными деньгами сорить, а своих пока не наскреб, чтобы со мной тягаться.

– Двести тысяч раз. Двести тысяч два. – Девушка с рыжими волосами ищет глазами потенциального соперника, но все молчат. У молодых таких денег нет, а мои ровесники и старшее поколение знают, что со мной лучше не связываться. Щербаков хмурится, поглядывает на меня искоса. Не сожру дочурку. Не сегодня точно.

– Двести тысяч три. Лот продан. – Радости в голосе нет, а мне похрен. Придерживаю спереди пиджак, поднимаюсь к девушкам на эту мини-сцену с омелой над головой. Смотрим друг другу в глаза. Моя малышка смущается, на щеках два красных пятна, вежливо улыбается. Взгляд против воли останавливается на полураскрытых губах. Волна неконтролируемой похоти сшибает дыхание, перед глазами картинки со строгим цензом «плюс восемнадцать».

– Если у вас еще нет новогоднего декора, я могу лично для вас сплести венок на дверь. – Голос такой, что слушать и слушать ее. Волнуется. Пальцы подрагивают, грудь взволнованно приподнимается.

– Я не праздную Новый год, но если вы сделаете, не откажусь. – Звериное «моя» засовываем на самое дно души, тянем губы в скупой улыбке. Диана склоняет голову набок, впервые смотрит на меня с интересом. Я забываю, что мы находимся в помпезном зале с лицемерной публикой. Сейчас для меня существует только она, ее взгляд голубых глаз, ее дыхание в такт моему.

Преодолеваю расстояние. Опять убеждаюсь, насколько она миниатюрна рядом со мной. Без высоких шпилек едва достанет мне до плеча, сейчас наши глаза почти на одном уровне. Я подставляю щеку для скромного поцелуя, вспоминая свои бесстыдные сны, где трахаю ее рот своим языком и членом. Диана осторожно втягивает рядом со мной воздух, прикасается своими губами к уголку моих губ. Секунда. Всего лишь секунда нашей близости, а я хочу эту секунду превратить в вечность, но повелевать временем не умею.

– Как только будет готов венок, – достаю из внутреннего кармана визитку (а ведь и не думал брать их с собой), – позвоните, договоримся о встрече, – протягиваю девушке картонку, осторожно ее берет, вчитывается в текст.

– Адам… – читаю по губам, вздрагивая, как от разряда тока, когда ее большой палец скользит по золотым буквам на черном фоне, словно по моей коже. Поднимает глаза, меня засасывает этот невообразимый смертельный омут. Я ради нее готов на все. Она будет моей.

Глава 3

Диана

– Так рано, а ты уже в студии. – Лина с улыбкой появляется в студии и ставит на мой стол большой стакан латте с улыбающимся смайлом.

– Я не могла всю ночь уснуть, а работа помогает расслабиться, – беру веточку омелы и кручу ее в руках, вспоминая вчерашний вечер. Вновь непонятная дрожь охватывает тело, заставляя сердце взволнованно биться в груди.

– Я бы сама не смогла уснуть после случившегося.

– Ты сама это замутила.

– Я просто хотела помочь тебе с Захаром, а то как первоклассники, хочется и за косичку дернуть, и за ручки взяться.

– А в итоге… – Визитка, которую мне вчера вручили, лежит на видном месте. Каждые пять минут я натыкаюсь на нее взглядом и вспоминаю эти черные холодные глаза с обжигающим пламенем. Как такое возможно, не знаю, но мужчина меня пугал и манил одновременно.

– Да не паникуй, сделаешь венок и забудешь об этом недоразумении, – Лина отмахивается, садится за свой рабочий стол. Я вот не могу быть уверенной в том, что это недоразумение легко забыть. Все еще чувствую на губах легкое покалывание от его щетины, все еще чувствую запах его парфюма.

– Да, ты права. Захар вчера пригласил на свидание, – улыбаюсь на довольное кряхтение подруги и по совместительству коллеги. – Обещает нечто романтическое.

– Давно пора.

– Папа тоже одобряет. – Вплетаю в венок широкую красную ленту с золотыми нитями.

– Твой папа спит и видит тебя с фамилией Макаровых. Это тебе не Тайсум.

– Ты знаешь его фамилию? – удивленно оборачиваюсь к подруге, она выглядывает из-за монитора, смешно шевеля своими бровями.

– А кто ее не знает. Он один из самых богатых людей не только в России, но и за пределами матушки-родины. О нем знают все, кто охотится на толстый кошелек и выгодное сотрудничество.

– Ты, я так понимаю, смотришь на его кошелек.

– Я реально смотрю на свои шансы, поэтому не обольщаюсь, а вот ты… – Вновь смотрит на меня выразительным взглядом, я качаю головой.

– Это смешно. Меня такие не привлекают. Мы внешне слишком разные, что говорит и о взглядах на жизнь. Тем более где гарантия, что у него дома нет гарема и ты не третья жена.

– Он никогда не был женат. Будь тебе интересны светские сплетни, ты бы об этом знала еще вчера.

– К счастью, меня не интересует эта мишура богатой жизни.

– Хорошо об этом говорить, имея обеспеченного папу. – Неудачно срезаю веточку ели из-за дрогнувшей руки. Знаю, что Лина не специально и вряд ли задумывается над тем, что ляпает. Но каждый раз мне неприятно это слышать, словно я виновата в том, что не нужно думать о деньгах. Я давно не завишу от папы. Конечно, квартира на Тверской, машина, начальный капитал на собственное дело – это его заслуга, но с каждым месяцем уверенность в себе и в своем бизнесе растет и вширь, и ввысь.

– Сегодня у нас декорирование новогодней елки у Кирсановой.

– Да, я помню, уже почти все готово, – довольно вздыхаю. Венок еще не до конца оформлен, но основная мысль уже видна. Сдержанный, стильный, впрочем, человек, которому я его делаю, точно такой же: спокойный, строгий. Мелкие детали декора придадут венку свой шарм, неповторимость. Хочется отразить в этом украшении харизму мужчины. Он притягателен, заставляет о себе думать, не прилагая никаких усилий. Черт! Надо срочно переключиться на работу, она всегда мне помогает перебить ненужные мысли. Впрочем, сама себя обманываю. Венок – часть моей работы, а все равно думаю об Адаме, о его мужской красоте, которая так разительно отличается от смазливой красоты Захара. Правда, ко второму у меня чувства давно…

Заказ Кирсановой самый крупный в уходящем году. Звезда «Инстаграма» пожелала, чтобы мы оформили главную елку в гостиной, задекорировали саму гостиную и холл. Заказ, конечно, уступает в размахе заказам звезд нашей эстрады, но для меня он важен, как и остальные. Мой бизнес – мой ребенок, я его очень люблю и тщательно слежу за ростом. Поэтому любая возможность положительно засветиться мною используется. Кирсанова, возможно, в своем блоге напишет пост. Об этом девушка обмолвилась при оформлении заказа.

– Я составлю график на следующий год. И пора подумать, как будем отмечать Новый год! – Лина поправляет коробку в багажнике моего джипа, пребывая мыслями уже в праздничной суете. Я пока с ней не на одной волне.

– Составляй. Я после Кирсановой поеду к отцу, так что не жди меня.

– Океюшки! – чмокает в щечку. – Ребята уже выехали.

– Да, они написали, – благодарно сжимаю подруге руку и спешу сесть в машину. Мне надо успеть проскочить пробки, Кирсанова живет на выезде из Москвы, в одном из закрытых поселков.

Мне везет с дорогой, с музыкой на любимом радио и с настроением. Впервые после смерти мамы ощущаю приближение Нового года. Откуда-то возникает ощущение чуда, может быть, Захар ответит мне взаимностью, ведь вчера он явно показал свой интерес ко мне… И этот Тайсум… Хотя нет, с ним все понятно, мы с разных орбит, случайно пересеклись. Мои приступы дрожи – это просто порывы симпатии, которые возникают, когда встречаешь интересного человека. Не более.

Быстро доезжаю до поселка, прохожу контроль суровых мужчин в форме и спокойно еду к двухэтажному особняку из желтого кирпича. Ворота мне открывает неулыбчивый охранник. Ребята активно выгружают крупный декор из «газельки», я паркуюсь рядом.

– Вам помочь? – подпрыгиваю на месте, открывая багажник. Сердце подскакивает к горлу, перекрывая дыхание, потом резко падает вниз. Это Он. Тот самый мужчина, который выиграл поцелуй под омелой. Его взгляд все такой же обманчиво спокойный. Почему обманчиво? Потому что интуитивно чувствую, как за этой маской скрывается опасный хищник, готовый в любую минуту не только рыкнуть, но и сжать челюсти на твоей шее.

– Ой, спасибо. – Хотелось бы отказаться, но коробка действительно тяжелая, я ее грузила с Линой. – Мы вчера виделись. – Глупо такое говорить, но лучше так, чем молчать.

– Адам. – Он подходит ближе, и меня окутывает его аромат. Тот самый запах парфюма, который еще не выветрился у меня из головы. Робко поднимаю на него глаза. Вчера на шпильках мы были почти одного роста, сейчас я чуть выше его плеча. Он… крупный, как борец. Даже под плотной тканью пальто угадывается спортивная фигура любителя потягать железки. Я вот предпочитаю бег и аэробику.

– Диана. – Заправляю волосы за ухо, смущенно отвожу глаза в сторону, чувствуя жар от его полного магнетизма взгляда. Адам с легкостью берет коробку. Я нажимаю кнопку для закрытия багажника, иду следом за ним.

– Адам! – Нам навстречу идет Альбина Кирсанова, жгучая брюнетка, которую невозможно забыть даже после случайного столкновения где-нибудь на светском мероприятии.

– Привет, Альбин. Решила украсить гнездышко? – Ставит коробку на пол, чмокает брюнетку в щечку, ласково погладив ее по руке, а мурашки почему-то у меня.

– Ты же знаешь, как Данияр любит этот праздник. Он в кабинете. На ужин останешься? – На меня ноль внимания, но мне все равно, я знаю свое место в данную минуту. Сейчас я Диана Лукьянчикова, а не Щербакова. Бизнес веду под девичьей фамилией матери. Этакая двойная жизнь.

– Конечно останусь, если твоя Мария Петровна сегодня приготовила свою фирменную курицу, – смеется. Он даже смеется так, что хочется прикрыть глаза и собрать в кучу разлетавшихся бабочек в животе. Бабочки? Откуда они у меня?

– Тогда ты сегодня точно ужинаешь у нас, – очаровательно улыбается Кирсановой, Адам поворачивается ко мне. В его темных глазах мелькает что-то опасное, что-то пугающее до дрожи. Трясу головой, смотрю на мужчину, хмурюсь, теперь этого чувства нет, с его стороны просто вежливость.

– Больше помощь не нужна? – изгибает черную бровь, я отрицательно качаю головой. И тут Альбина вспоминает о моем присутствии и улыбается.

– Рада вас видеть, Диана, пойдемте покажу вам фронт работ. Уверена, в ваших руках все здесь превратится в новогоднюю сказку. – Лицемерный комплимент, но благодарно улыбаюсь.

На три часа я забываю о существовании загадочного Адама, мне не мешает любопытная Альбина, которая постоянно снимает сторис и комментирует все, что видит. Я просто кайфую от своей работы, от того, что обычная гостиная действительно превращается в уголок сказки.

Поправляю бант на венке на двери, слышу за спиной мужские голоса. Один из них вызывает у меня волну мурашек, пальцы вдруг начинают подрагивать. Господи, чего я так реагирую?

– Смотри, какая красота, а ты не любишь Новый год! – это говорит хозяин дома. Оборачиваюсь. Мой вчерашний знакомый незнакомец стоит возле лестницы, лениво опираясь на перила.

– Красиво, – скупо выражает свое впечатление, устремляя на меня взгляд темно-карих глаз. Отворачиваюсь, поправив в очередной раз идеально висящий венок.

– Диана, мы всё, – появляется возле меня Андрей. Он с ребятами устанавливал светодиодные декорации животных и персонажей Нового года: возле большой елки в гостиной должны стоять маленький олененок и несколько снеговиков.

– Отлично. Можете ехать, я сейчас все проверю и тоже поеду. – Всегда проверяю проделанную работу за своими сотрудниками.

Хозяин и его гость еще не ушли, чувствую на себе пристальный взгляд и жар в том месте, куда смотрит Адам. Опускаю голову, не смотрю ни на кого, ретируюсь в гостиную. Цель – максимально быстро проверить работу, исправить недочеты, если они есть, и уехать из этого дома. К моей радости, ребята все четко сделали, Кирсанова выглядит довольной.

– Вы профи своего дела, я обязательно о вас напишу пост на своей страничке, – протягивает мне конверт. – Это приятный бонус лично вам, Диана.

– Что вы, не стоило! – смущаюсь от премии, но меня не слушают, впихивают конверт. Словно взятку дали.

– Берите. Вы заслужили, правда, Дани? – Альбина смотрит на мужчин, которые также вышли меня провожать. Встречаюсь с карими глазами, фатальная ошибка, потому что попадаю в капкан его взгляда и смотрю как зачарованная. Тонкие нити между нами завязываются крепкими узелками, чувствую себя марионеткой, а мой кукловод опускает глаза и улыбается. Насмешливо и победно.

– До свидания. – У меня находятся силы вырваться из плена. Интуиция тихо подсказывает, что мне просто позволили вырваться, но я не верю. Не верю, что какой-то человек может предъявить права на другого человека, заставить его что-то делать по своему требованию. Я ухожу, не оглядываясь назад, возможно, со стороны это выглядит как побег. Но мне нужно бежать подальше и никогда больше не сталкиваться с этим человеком, который почему-то имеет надо мной власть.

Глава 4

Диана

За час это третье платье, которое меряю. Никак не определюсь, какое мне надеть на свидание с Захаром. Он не сказал, куда мы едем, просто сообщил, что я украшу любое место своим присутствием. Остановилась в итоге на черном с блестками. С прической тоже не мудрю – гладко зачесанные волосы, собранные в классический хвост. Позволяю себе только выделить красной помадой губы. Меня потряхивает от волнения. Об этом свидании я мечтала три года, с того самого момента, как увидела Макарова у нас в гостях. Потом он улетел в Лондон, оставив меня в мечтах о нем. Чуть позже мне стало не до него, но благодаря тому, что часто вспоминала его глаза, не сошла с ума. Да, после смерти мамы именно думы о Захаре, мечты об отношениях позволили мне оставаться на плаву. Папе сохранить рассудок помогла мысль о том, что у него есть я.

– Алло, – ровным голосом отвечаю на звонок, увидев имя звонившего. Сердце екает.

– Привет. Я жду тебя, спускайся, на чай пригласишь потом. – От его голоса по всему телу растекается тепло, так хорошо.

– Уже бегу. – Он хмыкает в трубку, я сбрасываю звонок. На самом деле не бегу, не хочу, чтобы Захар думал обо мне, как об очередном трофее. Я претендую на серьезные отношения. Возможно, узнай мои ровесницы, знакомые девчонки о том, что я невозможно романтична, мечтаю выйти замуж один раз и навсегда, покрутят у виска. Но у меня перед глазами была истинная любовь, когда двое, мои родители, смотрели не только друг на друга, но и в одном направлении и дышали в унисон. Именно о таком я и мечтаю для себя.

– Вау! – Захар присвистывает, как только появляюсь перед его глазами. – Да ты секси, детка! – Меня немного коробит от его обращения, но растягиваю губы в улыбке. Это, наверное, у него из Лондона такое.

– Ты тоже ничего. Поехали?

– Да, конечно. – Распахивает дверь, ныряю в салон, понимаю, что нас повезет водитель Макарова. – Здравствуйте. – Мама прививала мне хорошие манеры, поэтому здороваюсь, водитель сдержанно кивает.

– Мы едем в одно обалденное место, тебе понравится, девчонкам всегда там нравится. Серьезная публика, серьезные разговоры, изысканная еда, – называет ресторан-клуб, я сдержанно продолжаю улыбаться, не понимая, как молодого парня могло занести в такое место. Да, он не соврал, говоря, что место для серьезных людей, там всегда отдыхают деловые люди после напряженной рабочей недели. В этом клубе бывает и мой отец. Место, к моему счастью, приличное, но не вяжется с Захаром – от слова «совсем».

В клубе нас встречает администратор, Макаров называет свою фамилию, провожают в зал. Делаю медленный вдох. Пахнет пряностями, витает запах хвои и мандаринов. По привычке оцениваю интерьер, и мне нравится, как его украсили. Новогодняя атмосфера.

– Захар! Мы здесь! – кричит женский голос, я смотрю в его сторону и потом недоуменно смотрю на своего спутника. Он перехватывает мой взгляд, пожимает плечами.

– У моего хорошего друга сегодня днюшка, он пригласил.

– Я думала… – Да мало ли что я думала, главное, что Захар думал не так, как мне бы хотелось. – Я думаю, это чудесно!

– Я знал, что тебе понравится! – Обнимает меня за плечи, вздыхаю, смирившись с тем, что свидание это оказалось и не свиданием. Меня знакомят с компанией, все шумные, веселые от принятого уже алкоголя, никто не стремится повторить свое имя, чтобы я запомнила. Я выделяюсь среди них, это понимаю сама и по странным взглядам посетителей в нашу сторону. Мне неинтересно пить алкоголь, я не понимаю юмор, приходится изображать смех. Меня напрягают девушки, которые без стеснения лапают парней, а те ведут себя так, словно это нормально. В какой-то момент ощущаю жгучую потребность покинуть столь дружную компанию на какое-то время.

– Я отойду, – шепчу на ухо Захару.

– Куда? – Он в отличие от меня голос не собирается понижать, поэтому сейчас на нас смотрят все, кто сидит за столом.

– По своим делам. – Беру свой клатч и встаю. Боже, неужели я ошиблась? Неужели настоящий Захар – это то, что сейчас сидит здесь? Где тот умный парень, который был у нас и вел с папой и со своим отцом серьезные беседы об экономике и политике?

– Еще один шар, Эдик, и в следующий раз я буду с тобой играть на пакет акций твоей шарашкиной конторы. – Замедляю шаг. Этот голос… смотрю на свою руку, а кожа покрывается мурашками.

– О нет, лучше по старинке: банька за мной. – Раздается дружный хохот, звук ударяющихся шаров, свист.

– Я понял, что с тобой играть бесполезно, ты всегда выйдешь победителем. Отойду, жена звонит. – Удаляющиеся шаги, я, не сумев побороть свое любопытство, заглядываю в зал. Да, не ошиблась. Этого мужчину с его мощными плечами узнаю из тысячи. Он, видимо, почувствовал, что не один, оборачивается, смотрит на меня в упор немигающим взглядом. Я сейчас подобна кролику, бежать поздно, спрятаться тоже негде, стою на месте.

– Здравствуйте… Адам, – вот так просто слетает с моих губ чужое мужское имя, имя человека, о котором старалась последние дни не думать.

– Здравствуйте, Диана, – склоняет голову набок, чешет лоб и переключает свое внимание на шары, которые еще остались на бильярдном столе. Как только он отводит свой взгляд, я делаю глубокий вдох, как перед погружением.

– Ты с отцом здесь? – Переступаю с ноги на ногу, теребя клатч в руках, распахиваю удивленно глаза от его вопроса. Не ожидала.

– Нет, – смущенно улыбаюсь, Адам хмурится, тяжело двигает челюстью. – Я тут с парнем и его друзьями. – Вздрагиваю, как только по мне проходится пылающий непонятной яростью взгляд. Моргает и смотрит уже равнодушно.

– Сыграешь? – Шары в треугольнике посредине стола, берет два кия, натирает кончики. В бильярд я играть не умею, мне и оставаться здесь не стоит, но и возвращаться в малознакомую компанию не хочется.

– Я не умею.

– Это несложно, главное, попадай по шарам.

– В этом суть игры?

– Суть? – усмехается, протягивает мне кий. – Суть игры не на поверхности, а намного глубже. Нужно предвидеть, куда покатится шар, какой он собьет, какой шар ему помешает и что нужно сделать, чтобы твой шар все же попал в нужную именно тебе лузу.

– Да вы стратег. – Кладу на соседний пустой бильярдный стол клатч и подхожу к Адаму. И вновь это чувство магнетизма, вновь меня тянет к нему, как все металлическое – к огромному магниту. Смотрит на меня с высоты своего роста, взгляд скользит по моему лицу, медленно опускает его к губам. Я непроизвольно их облизываю. У него карие глаза, но сейчас зрачки расширяются и делают их полностью черными.

– Ди! Вот ты где! – Наваждение между нами рассеивается, я часто моргаю, отшатываюсь. Мы слишком близко стоим друг к другу.

– Немного заблудилась. – Опускаю глаза, ретируюсь к выходу из бильярдной, прихватив клатч. Адам смотрит вслед, его пылающий взгляд устремлен мне в спину, как оптический прицел винтовки, я не выдерживаю и оборачиваюсь. Немного приподнимает подбородок, смотрит на меня каким-то собственническим взглядом, моргает, теперь я не уверена, что правильно поняла значение увиденного. Карие глаза холодны, как остывший кофе.

– До свидания, Адам.

– До свидания, Диана, – безразличным голосом прощается, поворачиваясь в сторону появившегося друга. Захар обнимает меня за талию, я все еще смотрю на Адама. Губы нервно подрагивают, крутит кий в руках. Почему меня к нему тянет, когда объект моих планов стоит рядом, но кровь не волнуется, дыхание не задерживается? Все же Адам обладает какой-то странной харизмой, заставляет к себе тянуться, даже если ты этого не хочешь.

– Я уже соскучился по тебе, малыш. – Захар утыкается мне в висок, от него несет алкоголем и табаком. Морщу нос. – Ты пригласишь меня сегодня на кофе? Мм-м? – Мы идем коридором, где никого нет и царит полумрак.

– Я думаю, что кофе пить на ночь вредно.

– Ой, перестань умничать, строить из себя недотрогу! – Резко разворачивает и прижимает к стене, сжав мои ягодицы. От шока я не шевелюсь, не в силах осознать происходящее.

– Что ты делаешь? – тихо спрашиваю, пытаясь от себя отпихнуть парня, но он упрямо прижимает меня и уже лезет ко мне целоваться. Уворачиваюсь от нежелательного поцелуя.

– Ты не понимаешь? – смеется, задирает подол платья, сожалею, что оно короткое.

– Руки убрал! – раздается рядом угрожающее предупреждение. Я сразу чувствую в воздухе опасность, исходящую от Адама. Случайно он здесь или нет, меня сейчас не волнует, я хочу побыстрее освободиться из объятий Захара и уехать домой. Макаров, видимо, инстинкт самосохранения утопил в алкоголе. Он не убирает руки, сильнее стискивает меня.

– Иди гуляй, дядя!

Не знаю, что происходит. Успеваю только прикрыть рот ладонями, заглушить свой крик и вжаться от страха в стену. Захар валяется у меня в ногах, стонет, зажимает нос.

– Ты в порядке? – Адаму нисколько не интересен поверженный, он спокойно перешагивает через него, словно на дороге валяется мешок с отрубями, берет меня за локоть и тянет в сторону выхода. Я нахожусь в какой-то прострации – без чувств, без понимания, что произошло и происходит сейчас.

– Поправь платье и номерок свой давай, – командует, не смею его ослушаться. Его пристальное внимание нервирует, платье одергиваю, номерок, как назло, не сразу попадается под руку. Через две минуты на плечи накидывает пальто.

– Спасибо. – Чувствую себя раздавленной, запачканной поведением Захара.

Захар! – Что с ним? – Адам смотрит на меня слишком спокойным взглядом. С такими людьми тяжело общаться, никогда не догадаешься, о чем они думают, как реагируют на твои вопросы или ответы.

– Думаю, что ничего серьезного. От разбитого носа никто не умирал, до свадьбы заживет. Тебя домой отвезти или куда-то еще?

Он меня отвезет? Мы будем с ним в замкнутом пространстве? У меня никогда никаких фобий не было, но, кажется, сейчас одна появится – Адам. Я уже начинаю паниковать от одной мысли, что мы окажемся рядом, будем сидеть очень близко друг к другу…

– Я вызову такси.

– Мне несложно тебя подвезти. Тем более где гарантия, что ты в такси не встретишь очередного мудака, – улыбается. Сердце не екает, но смещается со своего постоянного места куда-то вверх, чувствую ком в горле.

– Если вам не сложно, я не против, – да, лучше согласиться. Пусть я к этому человеку и испытываю странные чувства, уверена на все сто процентов – он меня не обидит.

Глава 5

Адам

Смотрю на затылок Ивана. Немного нервничаю. Последний раз у меня потели руки, когда следак, глядя в глаза, выносил мне приговор. Мне было восемнадцать. Я первый раз попался на воровстве. Четко понимал, что сейчас мне либо сломают жизнь, отправив за решетку, либо дадут шанс на светлое будущее. Сердце у меня тогда ухало где-то на дне голодного желудка. Казалось, его редкие удары слышали все менты, которые задерживали и которые сидели в кабинете. Мне было противно от самого себя, по спине ручьями тек пот, ладони влажные, а во рту африканская сухость. Гордость, упрямство, вызов людям в погонах не позволили превратиться в нюню. Внешне – холодное презрение, а внутри – обжигающий страх. Вот и сейчас, сидя в теплом салоне машины, равнодушно смотрю перед собой, а внутри пожирающая похоть, жажда обладать здесь и сейчас. Ладони, как у пацана, влажные от перевозбуждения. Губы сохнут, стараюсь не так часто их облизывать, но они, черт побери, горят. Я даже вспоминаю молитвы, чтобы прибавилось силы для моей выдержки до конца поездки. Потом… потом я поеду к Алине, вытрахаю ее до звездочек в глазах, представляя ту, до которой не смею дотрагиваться. Хотя от этого желания тело скрючивает, как в остром приступе ревматизма.

– Мне нравится новогодняя Москва, очень красиво. – Вздрагиваю от неожиданности. Вообще, не рассчитывал, что Диана будет со мной разговаривать после случившегося. Я стараюсь сейчас об эпизоде в ресторане не думать, но этого сосунка еще проучу.

– Мэру выделяют для этого очень хорошую сумму, правда, не все деньги тратятся по назначению. – Мельком смотрю на аристократический профиль девушки, погружаясь в свои эмоции. Невообразимо красива, красива настолько, что не веришь в искренность природы этой красоты, но я знаю, Диана не прибегает к услугам косметологии. Она не такая…

– Это во всех сферах так. Не все деньги доходят до людей, но спасибо за те крохи, что дают, – прикусывает губу. Стискиваю руки в кулаки. Так и подмывает освободить губу, оттянув вниз, а потом засунуть свой палец в ее рот, почувствовать ее язык на подушечке. Член дергается. Отвожу глаза в сторону, делаю медленный вдох. Спокойствие, только спокойствие.

– Я люблю Новый год. И эту предпраздничную суету, толкотню. Люди начинают чаще улыбаться.

– Еще бы не улыбаться, впереди полторы недели оплаченных выходных.

– Вы всегда ищете повод придраться?

– Почему вы так решили? – Я проявляю воспитание и обращаюсь к ней тоже на «вы». Ее «вы» меня коробит, заставляет чувствовать себя дряхлым стариком. Какая между нами разница? Сколько ей? Двадцать два? Или двадцать три? Университет вроде окончила.

– На каждое мое предложение вы ничего положительного не сказали. – И смотрит в упор своими ясными голубыми глазами. Линзы, что ли, носит? Слишком яркие, прямо до рези в глазах, заставляют моргнуть.

– Я не люблю этот праздник. – Причину называть, конечно, не собираюсь. Впрочем, и вспоминать эту причину тоже не планирую. Ключик от двери, где спрятаны причина, воспоминания, боль, рваное сердце, – давно выброшен.

– И мандарины?

– Мандарины?

– Мандарины любите? Я обожаю запах мандарина. На сами мандарины у меня жуткая аллергия, – кротко улыбается, опустив свой космический взгляд на руки. Разговор пустой, пустые разговоры я не люблю, но с Дианой почему-то хочется болтать о ерунде.

– Кстати, вы завтра работаете? У меня венок почти готов, но завтра уже тридцать первое, возможно, вам совсем не до моего венка. Могу привезти после праздников.

– Я завтра не работаю, но можем встретиться. – Упускать еще один шанс с ней увидеться не собираюсь. Если и дальше у нас будут такие встречи, позволяющие приблизиться к ней, мне и незачем давить на Щербакова. Возможно, малышка сама придет ко мне под воздействием своих чувств…

– Я могу привезти к вам домой, мне несложно.

– Я живу за городом. – Склоняю голову набок, наблюдая за Дианой из-под опущенных ресниц. Почему она завтра работает? Точнее, почему она так рвется себя чем-то занять? Не хочет готовиться к празднику дома, в окружении родственников?

– Мы, случайно, не соседи? – Смешок, мурашки по коже, кровь нагревается до критической отметки. Я смотрю на ее приоткрытые губы и сглатываю. Как-то душно становится в салоне машины. Знаю, что Иван всегда устанавливает комфортную для меня температуру, но сейчас мне очень жарко, хочется расстегнуть пару пуговиц на рубашке.

– Нет, – ровным голосом отвечаю, чуть приоткрывая окно со своей стороны. Поток холодного воздуха охлаждает разгоряченное лицо, прикрываю глаза на секунду.

– Вам плохо? – обеспокоенно спрашивает Диана, положив свою руку на мой согнутый локоть. Девочка, что ты творишь!

Я чувствую сквозь ткань пальто, рубашки ее прикосновение. Как импульс электроразряда, действует точечно и постоянно. Скинуть ее ладонь – грубо, терпеть – мука. Еще сорвусь и наброшусь на нее, как одичавший кавказец, живший долгое время в горах без женщины. Меня ведь и присутствие Ивана не остановит, он со мной многое повидал. Умеет молчать, благодарно принимать хорошую зарплату и поощрения.

Поворачиваю голову, моргаю раз, моргаю два, пытаюсь оперативно собраться и удержать свою похоть в рамках, не испугать малышку. Потом ведь сложнее будет добиться ее расположения. Насиловать не люблю.

– Что-то в глаз попало, – севшим голосом выдавливаю абсурдную ложь, которая только что пришла мне в голову.

– Давайте я посмотрю, – подается вперед, а я впервые паникую, не уверен, что смогу хладнокровно выдержать еще одно ее прикосновение.

– Спасибо, не стоит. Вроде прошло. – Для видимости еще моргаю, тру глаз. Диана возвращается на свое место, облегченно выдыхаю. Сколько нужно времени, чтобы уложить ее в свою постель? Недели три? Месяц? Полтора? Я слишком долго одержим мыслью о ней, о ее теле, о сексе между нами, что когда цель вот-вот уже перед носом, отсрочка воспринимается физической болью.

– О, мы уже приехали! – радостно восклицает Диана, одаривая меня обворожительной улыбкой, которая сиянием может сравниться разве что с иллюминацией на Красной площади. Ярко, красиво, незабываемо.

Машина подъезжает к ее дому. Иван останавливается напротив нужного подъезда. Сидит на месте, знает, что я сам выйду и открою пассажирскую дверь с другой стороны.

– Большое спасибо. – Девушка улыбается, прижимает к груди клатч. – За все. – Это, кажется, благодарность за вмешательство.

– Не за что.

– Я завтра до обеда привезу венок. Адрес вы мне вышлете?

– Конечно, – приподнимаю уголки губ в подобии улыбки.

– Тогда до завтра. – Мы стоим напротив друг друга. Смотрим глаза в глаза, позволяю себе погрузиться в их глубину, увидеть в ней свою черноту. Один шаг в мою сторону, робкий, неуверенный. Стою на месте. Сама должна. Еще шаг. Привстает на носочки, целует, как первый раз, в уголок губ. Смущенно отстраняется, часто хлопает ресницами. Остатки моей силы воли сгребаю в кулак и прохладно выдаю:

– До свидания, Диана.

– До свидания, Адам, – шепотом отвечает, резко отворачивается и почти бегом направляется к своему подъезду. Я стою на месте до тех пор, пока тяжелая дверь не скрывает ее тоненькую фигурку. Достаю телефон. Отвечают с первого гудка.

– Жди меня через полчаса, голой. – Сбрасываю звонок, не дожидаясь ответа. Сажусь в машину, Иван понимает меня без слов, куда сейчас ехать. Откидываю голову на подголовник, закрываю глаза. Вновь передо мной аристократический профиль, приоткрытые губы, идеально изогнутые брови. Вновь меня накрывает алчная похоть, которую я сейчас накормлю заменителем.

Элитный дом, здесь Алина снимает квартиру. Открываю входную дверь, снимаю ботинки, вешаю пальто. На ходу расстегиваю рубашку, захожу в спальню. Девушка послушно ждет меня на кровати.

– Становись раком, – командую. Не хочу видеть ее лицо, я наполнен сейчас образом Дианы, и стояк у меня из-за нее.

Алина выполняет приказ, дергаю ее на себя. Сухая, могла бы и подготовиться. Стонет, я толкаюсь глубже, просовываю руку под живот, опускаю ниже, нашупывая клитор. Хочу, чтобы кричала, хочу слышать мольбы. Хочу, чтобы кончила, а я воображу, что подо мной голубоглазка.

– Адам, боже… – Дрожащий голос, хлюпанье наших тел, ее содрогающееся тело, я закрываю глаза. Еще толчок, до упора. Стон. Мне не хватает какой-то малости для разрядки. Меняю темп, угол проникновения, яйца поджимаются, да… Вот-вот, но опять облом. Рычу, сгребаю в кулак светлые волосы, смотрю на выпирающие лопатки Алины. Все же Диана изящнее, что ли… И кожа у нее белее… Нагибаюсь, кусаю девушку. В голове шумит, взрываются мысленные петарды, вгоняю член так глубоко, что Алина подается вперед, но удерживаю за талию.

Отстраняюсь, прячу член в штаны, застегиваю ширинку. Иду на кухню выпить воды. С третьим глотком меня догоняет послевкусие секса. Кажется, с Алиной пора закругляться, не чувствую облегчения, только раздражение. В голове по-прежнему муторно, как после запоя, а в яйцах вновь тяжесть.

– Я привез тебе путевку на Бали. Порадуешь себя недельным отпуском. – Споласкиваю стакан. Алина стоит за спиной. Застегиваю рубашку, провожу ладонью по волосам.

– Спасибо. – Идет следом, молча наблюдает за мной. Достаю из внутреннего кармана конверт, протягивая девушке.

– С Новым годом.

– И тебя с Новым годом, – слушаю затылком пожелания, открывая дверь. Сейчас домой, достать бутылку коньяка и нажраться. Это моя ежегодная традиция на протяжении пяти лет.

Глава 6

Диана

В сотый раз за утро проверяю венок, пытаюсь найти повод придраться, но ничего такого нет. Он идеальный. Стильный. И у меня давно не было такого воодушевления в работе, стараюсь не думать, что явилось причиной этого подъема.

«Яндекс.Пробки» советует мне без необходимости не покидать дом, весело готовиться к Новому году. Если что-то нужно, рекомендует воспользоваться рядом находящимся магазином. Возможно, я бы прислушалась к нему, если бы сама не назначила на сегодня встречу, благо хватило ума не оговаривать точное время. Адам сказал, что будет весь день дома и ему не сложно выехать в город. Я заверила его, что мне все равно по пути. Мне, действительно, по пути. В сорока километрах от поселка Адама по той же трассе находится дом отца.

Тридцать первого декабря на дорогах настоящее чистилище, проверка на крепость нервов. Я нервно барабаню по рулю, периодически бросая выразительный взгляд на часы. От моего нетерпеливого ерзанья в машине ситуация не изменится, позднее утро плавно переходит в день, дай бог мне вырваться из этого хаоса в течение двух часов. Мой телефон молчит, никто сейчас не звонит, все заняты приготовлением праздничного стола. У папы этим вопросом занимается Елена Николаевна, наша хранительница домашнего очага.

Вырвавшись на дорогу в сторону области, с удовольствием втапливаю педаль газа до упора, соблюдая при этом скоростной режим. Вполне предсказуемо, что Адам живет в охраняемом поселке, где спрашивают, к кому едете, и проверяют паспорт. Как только по рации получают подтверждение, поднимается шлагбаум, и меня пропускают на территорию поселка.

Дома спрятаны за высокими заборами, по периметру камеры, и ни души. Реально, пока я ехала к нужному дому, никого не встретила. У папы в поселке поживее будет, и с соседями мы общаемся, ходим в гости друг к другу. Тут же… Гробовая тишина. Передергиваю плечами, неуютно здесь как-то. Останавливаюсь возле высокого каменного забора с нужным мне номером дома. Из калитки выходит незнакомый бритоголовый парень, смотрит на номера моей машины, что-то говорит в рацию, за его спиной медленно отодвигаются ворота. Заезжаю во двор.

Первое, что вижу, – огромный дом в два этажа, с мансардой, с крыльцом. Сбоку замечаю террасу под навесом, чуть подальше от дома гараж на три автомобиля. Возле ворот и калитки два небольших домика. И ухоженная территория. Из-за отсутствия снега зеленый газон смотрится противоестественно в конце декабря.

С крыльца поспешно спускается мужчина. Я узнаю в нем вчерашнего водителя. Торопливо покидаю салон машины, прихватив с собой главный повод моего приезда в эту резиденцию.

– Добрый день, Диана Денисовна. Как доехали?

– Добрый день. Если бы не пробки, было бы в два раза быстрее, а так вы понимаете, что сейчас творится на дорогах. Кстати, с наступающим вас Новым годом.

– Благодарю. Вас тоже с наступающим Новым годом. – Мужчина делает приглашающий жест в сторону дома, идет вперед, я за ним. Нас никто не встречает. Оглядываюсь по сторонам. Здесь очень красиво и дорого. Каждая деталь интерьера продумана и подобрана со вкусом. Но меня не покидает ощущение музейности. Нет милых сердцу фотографий на столе возле зеркала, вазочки для ключей от дома и машин. Проходя мимо гостиной, замечаю, что и тут нет фотографий, книг, подушек. Словно выставочный образец элитного жилья.

Длинный коридор, закрытые двери, неожиданно перед одной замираем. Вчерашний водитель любезно открывает дверь, не заходит. Я благодарю кивком, переступаю порог. Первый порыв – развернуться и бежать куда глаза глядят. Второй порыв – не дышать и просто впитывать в себя все, что вижу.

Меня привели в тренажерный зал, совмещенный с огромным бассейном. Но не это заставляет биться сердце в тахикардии, задерживать дыхание. Мой взгляд фокусируется на мужчине, который сейчас висит на турнике ко мне спиной, с легкостью подтягивается на руках. Осторожно пытаюсь сглотнуть, а сглатывать нечем. Слюны нет, во рту сухо, выпить воды мне бы не помешало. Да и в себя прийти от увиденного, а смотреть есть на что.

Черная борцовка подчеркивает размах широких плеч, крутость накачанных мышц и смуглую кожу, влажную от пота. Глаза опускаются ниже. Никогда не смотрела ранее на пятую точку у парней, это Лина любительница оценивать задницу своих потенциальных жертв, мне это было неважно. Мне было больше интересно, о чем можно разговаривать с человеком. Но сейчас… сейчас я даю десять из десяти по шкале своей подруги. Она бы тоже выставила такой высокий бал за зад Адама в черных свободных шортах. Его тело притягивает взгляд, хочешь не хочешь, но ты будешь смотреть и давиться слюной, как только она появится.

Чувствую, как полыхают щеки на моем бледном лице, эти два алых пятна не скроешь. Отвожу глаза в сторону, пытаюсь взять себя в руки, хреново получается. Я вновь смотрю на Адама, потому что он спрыгивает и поворачивается ко мне лицом.

Со своим венком в руках я тут совсем не к месту. Топчусь, готовая провалиться сквозь землю. Адам секунду растерянно на меня смотрит, вынимает из одного уха беспроводный наушник. Лоб блестит от пота, темные волосы прилипли, грудь размеренно поднимается и опускается. Он снимает с рук митенки, бросает их на скамейку для пресса, берет с велотренажера полотенце и вытирает лицо.

– Я звонила, когда выезжала. Вы не ответили. Думала, доеду за час, попала в жуткую пробку. Это была плохая идея встретиться тридцать первого декабря. Извините, ради бога. Вот венок, и я поеду, не буду вас отвлекать. – Я готова тарахтеть без умолку и одновременно молчать. Пока у меня преобладает чрезмерная говорливость.

– Чай? Кофе? – Ощущение, что Адам только сейчас осознал мое присутствие. Пить хочется, от волнения у меня до сих пор сухо во рту. Согласно киваю, он вопросительно приподнимает бровь.

– Чай.

– Хорошо. Позвольте вас оставить на десять минут, – указывает на дверь за спиной, я поворачиваюсь, затылком чувствуя внезапный жар. У меня даже волосы приподнимаются от напряжения. Смотрю через плечо на мужчину, поспешно отвожу глаза в сторону. Его взгляд пугает до мурашек – какой-то демонический, черный, затягивающий в свой омут.

– Иван, – обращается к водителю, тот материализуется, словно из воздуха. – Проводи гостью в столовую. И две чашки чая.

– Хорошо, Адам Сулимович. – Иван улыбается, вновь меня куда-то ведет. Я не оглядываюсь, борюсь с этим желанием, мне достаточно того, что взгляд Адама чувствую до тех пор, пока не скрываюсь за поворотом. Сразу становится легче дышать, сердце обретает свой умеренный ритм.

Меня приводят в просторную столовую, оформленную в светлых тонах, с белой мебелью. Присаживаюсь за стол, положив несчастный венок на соседний стул. Он тут будет выделяться, потому что я не вижу новогоднего декора, даже не чувствую запаха елки и мандаринов.

В одиночестве нахожусь недолго, входит молодая женщина с подносом. Передо мной появляется чашка. Чайник, сахарницу ставят там, где, видимо, сидит хозяин. Как только прислуга удаляется, приходит Адам.

Боже, чего меня так лихорадит в его присутствии? Руки потеют, сердце волнуется, дыхание сбивается. Проходит мимо, а я улавливаю запах его геля для душа. Пахнет хвоей. Еще он пахнет собой. Садится, я нервно тереблю под столом свои пальцы, стараясь не пялиться на расстегнутый ворот рубашки кофейного оттенка, подчеркивающего насыщенность цвета его глаз.

– Извините, что заставил вас ждать в одиночестве, – берет чайник и наливает мне чай. Я, как малолетка, пристально смотрю на его пальцы. Они идеально длинные, как у музыканта, с аккуратным маникюром. И кольца нет. Хмурюсь. Какое мне-то дело до его статуса?

– Ничего страшного, это я свалилась как снег на голову. – Нервно заправляю волосы за ухо, подвигая чашку к себе.

– Снега в этом году не помешало бы, – иронично замечает Адам, мимолетно улыбаясь. У него улыбка, как солнечный зайчик, попробуй еще поймать.

– Вы любите снег?

– Нет. Я не люблю снег, не люблю мандарины, не люблю Новый год, – поджимает губы, и взгляд тяжелеет, смотрит перед собой. Я переживаю за ручку чашки: слишком сильно он ее стискивает в руке, но тут же лицо смягчается и в глазах появляется интерес.

– Как вы пришли к тому, чем сейчас занимаетесь?

– О, это у меня с детства. Мы с мамой постоянно что-то плели, вышивали, декорировали, красили. Наши руки никогда не знали скуки. После смерти мамы я решила, что хочу создавать красоту. Так появилась идея моей сегодняшней студии декора. Я довольна, миллионы лопатой не гребу, но на жизнь хватает.

– Отец не поддерживает?

– О нет, – смеюсь, – я уже отдала деньги, которые у него занимала для развития своего бизнеса. Папа гордится мной. – Смущаюсь от пристального взгляда Адама. Вот блин, сижу и разливаюсь тут соловьем о себе хорошей. Звучит как скрытая реклама. Вспоминаю о венке, беру его в руки.

– Не знаю, правда, куда его повесить в вашем доме.

– Найдем место. Самое видное, которое только есть, – улыбается. Я подвисаю от манящего взгляда карих глаз, от этого невообразимого притяжения, которое вновь меня толкает к нему. Я не знаю, что между нами происходит, но каждый раз, когда оказываюсь рядом с ним, меня парализует. Я превращаюсь в какого-то другого человека, которому нужен вот этот мужчина. Нужен – до скрежета зубов. Нужен – до нервной дрожи. И меня это пугает, потому что остатки разума до хрипоты увещевают бежать, бежать без оглядки, если хочу сохранить себя себе. Я всю ночь не спала, перебирая каждую секунду нашей встречи, разгадывая оттенки его взгляда и тембр его голоса.

Моя жизнь слишком пресна, скучна. Я принадлежу обществу с деньгами, так называемой элите. Для меня открыты двери многих известных домов, но у меня нет ни желания, ни потребности контактировать с людьми, которым важен внешний лоск, статус, кошелек. Мне откровенно скучно находиться среди лицемерия, наигранности. Мне тяжело постоянно анализировать слова своего собеседника и думать, предаст он или нет, искренен он со мной или за спиной говорит гадости. Адам – вот загадка. Он очень сложный ребус. И мне хочется его разгадать, даже если это будет моя последняя головоломка. Но… я никогда не иду на поводу своих желаний, поэтому улыбаюсь мужчине вежливой улыбкой.

– Если у вас есть камин, можно над ним повесить или над телевизором. В крайнем случае, можно повесить на входную дверь. – Поспешно передаю венок Адаму, он мельком на него смотрит и отдает Ивану, который вновь неожиданно появляется возле стола.

– Спасибо за чай. Очень вкусный. – Встаю, хозяин дома тоже встает, его глаза мерцают. – С наступающим вас Новым годом.

– Спасибо. Вас так же с наступающим.

Он молча провожает меня до холла, под его равнодушно-вежливым взглядом одеваюсь, откидываю волосы на спину. Мы смотрим друг другу в глаза. Невидимые нити тянут меня в сторону Адама, все то же самое, как вчера. Вновь делаю несколько шагов в его сторону. Замираю перед ним и судорожно делаю несколько вздохов, чтобы заполнить свои легкие до отказа его запахом. Его губы так близко, слишком близко, и порочное искушение толкает меня на безумие – поцеловать в губы. Его дыхание опаляет мое лицо, жар его тела чувствуется на расстоянии, руки уже тянутся к нему, чтобы прикоснуться… Боже, я схожу с ума без причины. Мне все же удается шагнуть назад, вырваться из этого порочного круга или бермудского треугольника, отвести глаза в сторону, вздрогнуть от его шумного вздоха.

– До свидания, – хриплю простуженным голосом.

– До свидания. – Его голос звучит не лучше. Нужно уходить. Срочно, иначе что-то случится. Отворачиваюсь, стараюсь не бежать, но мой уход со стороны, наверное, выглядит побегом. Я последний раз поднимаю глаза на дом, смотрю на мужчину, стоящего на крыльце, и предчувствие подсказывает мне – это последняя наша встреча в этом году, но не вообще.

Глава 7

Адам

Пытаюсь вчитаться в текст, а буквы плывут перед глазами, мысли уносятся совсем не в рабочее русло. Мысли все о ней, о моей девочке. Она была тут. На моей территории. Я мог ее запереть и не отпускать. Мог стереть ее с лица земли, мог подстроить ее гибель, поприсутствовать на спектакле под названием «похороны», пряча довольную усмешку. Я бы выразил соболезнования Щербакову, посочувствовав его горю в связи с утратой единственной дочери. Ее бы все оплакивали, а она находилась бы в моем доме, прикованная к кровати, абсолютная голая. Я бы ее целовал каждую ночь, трахал бы каждую свободную минуту до искр из глаз, до крика. Она бы меня ненавидела, а я бы ее любил. Ненормально, сумасшедше, отчаянно и до полного упоения. Иногда меня пугают собственные чувства к этой девочке. Никогда ничего подобного не испытывал.

Откладываю бумаги в сторону, смотрю на журнальный столик, где лежит ее венок. Я сохраню это украшение, буду помнить, в какой день малышка переступила порог моего дома. Пришла туда, куда никто из посторонних до нее ни разу не приходил. Гостей не люблю, приглашаю очень узкий круг людей, с которыми знаком не один год.

– Адам Сулимович, вам накрывать стол? – На пороге робко топчется Зина, моя домработница. Когда-то я ее подобрал на трассе в одной захудалой кафешке, подарив тем самым новую жизнь.

– Уже пора провожать старый год? – иронизирую, бросая на настенные часы равнодушный взгляд. Семь вечера, за окном темень, еще и снег неожиданно повалил.

– Как вы сами пожелаете.

– Давай ближе к десяти.

– Хорошо, – согласно кивает, тихонько закрывает за собой дверь. Смотрю на черный монитор, пытаюсь побороть свое желание открыть фотографию Дианы. Я ее лицо мог бы вылепить из глины с закрытыми глазами, только вот руки у меня не для этого дела. Сжимаю кулак, рассматриваю костяшки. Когда-то ими я себе зарабатывал на жизнь, потом отстаивал право вести свой бизнес, сейчас только сбиваю пыль с боксерской груши.

Вибрирует мобильник. Удивленно приподнимаю брови. Все близкие, родственники, друзья знают, что меня поздравлять с Новым годом не надо. Банальных фраз о новом счастье, крепком здоровье, финансовом благополучии лучше не произносить. Поэтому два дня – тридцать первое декабря и первое января – меня никто не беспокоит. Но вот этот человек может звонить мне в любое время, я всегда отвечу. Диане многое прощу и на многое закрою глаза, другие таким отношением не могут похвастаться. Сердце сладко сжимается, так сладко, словно она мне звонит, чтобы сказать, какие на ней сейчас трусики и как она меня хочет.

– Да. – Ни единой эмоции в голосе, я ведь должен держать себя в руках, хотя хочется промурлыкать.

– Адам, извините, что беспокою… Я бы и не беспокоила, только у меня небольшое ЧП, и вы моя последняя надежда, – тараторит быстро, взволновано. Считаю до трех, чтобы не сорваться с места и не рвануть ее искать.

– Что случилось?

– У меня, похоже, машина сломалась. Эвакуатор занят, сказали ждать свободной машины, я вот жду уже четыре часа. – Мне хватает ума прикусить губу, чтобы не выругаться вслух. – Папа остался в Москве, но я его убедила, что со мной все в порядке, не хочу его волновать, – чихает в трубку. Еще не хватало, чтобы заболела.

– Где ты остановилась? – В сторону эти пируэты с вежливостью. Диана шмыгает носом.

– На повороте к трассе.

– Садись в машину, сейчас приеду.

– Хорошо, – послушно отвечает малышка, отключаемся. Секунду я смотрю на свои подрагивающие руки. Меня трясет от перенапряжения. Блядь, какая же она идиотка. Четыре часа простоять на дороге и только сейчас додуматься до меня дозвониться. Бабы удивительные существа. Сколько живу, столько и не перестают удивлять, а с виду бывают такие умницы.

Вызвать эвакуатор в новогоднюю ночь – тухлое дело, никто не поедет в область. И то, что Щербаков застрял в столице, очень хорошо, не прилетит спасать свою дочурку. Тем более она его уверила, что у нее все под контролем. Значит… Шумно вздыхаю, член дергается от одной-единственной мысли: эту ночь она проведет со мной.

– Иван, – зову своего водителя, который выполняет у меня различные роли, – прогрей машину.

– Мы куда-то едем? – Иван скрещивает руки перед собой.

– Едем за Дианой, она, кажется, застряла на выезде. – Захожу на кухню, Зина вытягивается по струнке. – Накрой стол на две персоны. – В ее глазах мелькает удивление, но тут же опускает их в пол.

– Хорошо, Адам Сулимович.

Я не праздную Новый год. Пять лет назад этот день стал одним из множества других дней, но, кажется, сегодня мое одиночество скрасят. И я не чувствую, что меня это сильно напрягает или расстраивает. Наоборот, наполнен каким-то ожиданием, черт побери, чуда, что ли. Может быть, в моей жизни случится что-то новое с появлением этой малышки… Судьба, как там обычно любят говорить фаталисты, странная хрень, может учудить так, что либо хватаешься за сердце, либо за голову. Впрочем, для меня это равнозначно, ибо это нарушение границ моего комфорта.

Внедорожник Дианы стоит на обочине. Девушка не топчется рядом, и это хорошо. Сначала выхожу я, следом Иван. Подхожу к водительской стороне, стучусь в окно. Распахивается дверь.

– Вы быстро, – пытается улыбнуться, а у самой губы трясутся, синие от холода. Чихает. Воротник куртки поднят, но она явно одета не для долгого нахождения на улице. Я еще дома отметил, что трикотажное глухое платье до колен, тонкие колготки – наряд для праздника дома.

– Иди в машину, согрейся, – киваю в сторону своего черного «майбаха». Диана не протестует, видно, действительно замерзла. Иван подходит ко мне, как только девушка ныряет в теплый салон.

– Посмотри, что с машиной, – достаю из пальто сигареты, прикуриваю, поднимаю ворот. Холодно, однако. Надо по приезде малышку засунуть в теплую ванну и напоить горячим чаем с коньячком.

– Аккумулятор сел. – Сдерживаю смешок, максимально затягиваясь. Интересно, она хоть знает, куда заливать незамерзайку? Или ее знания ограничиваются понятием «газ-тормоз» и тем, как включается поворотник?

– Посмотри. – Достаю телефон, включаю фонарик. Иван копошится под капотом, я смотрю на «мерс», насмешливо приподнимая один угол губ. Интересный расклад, к чему он…

– Да, аккумулятор сел. Можно от нашей машины протянуть провода.

– Не надо сейчас. Сделаем вид, что серьезная поломка. – Выключаю фонарик. – Ты садишься в ее машину, ждешь ребят: я, как приеду, сразу к тебе пошлю. Машину поставишь в гараж. – Мои распоряжения не оспаривают, я иду к седану, сажусь за руль.

– Все так плохо? – слышу сзади обеспокоенный голос Дианы.

– Главное, что с тобой все хорошо. – Разворачиваю машину, едем в сторону поселка.

– Это ж надо такому случиться… Да еще под Новый год. Я чувствую себя неловко. – Смотрю в зеркало заднего вида, даже в темноте салона вижу бледное лицо девушки, огромные в пол-лица глаза.

– Согрелась? – Настраиваю температуру выше. Я люблю прохладу, но вот Диане нужно сейчас тепло. Есть у меня более быстрый способ ее разогреть, только он точно не для машины и не сейчас.

– Немного. Руки совсем окоченели.

– Неудивительно.

– Извините, что так получилось.

– Твоей вины нет, машина могла сломаться у кого угодно, жаль, что праздник тебе придется провести у меня дома, остаться до утра. Думаю, завтра после обеда эвакуатор приедет.

– Мне, правда, неловко. Вы, наверное, гостей ждете. – Диана прячет лицо в вороте своей куртки.

– Я никого не жду. Вот и приехали. – Брелоком открываю ворота, Максим тут же выскакивает из домика для охраны. Я останавливаюсь возле него, опускаю стекло. – Позвони Ивану, он скажет, что нужно сделать. – Теперь к дому, греть малышку. Хотелось бы в своих объятиях, но ограничимся пока чашкой чая.

– Спасибо вам, Адам. Вы меня уже второй раз спасаете. – Дома у нее розовеют щеки, но губы еще подрагивают, цвет меня совсем не устраивает.

– Пойдемте на кухню, я вас чаем угощу, – вновь ввожу в наши диалоги «вы». Диана послушно идет за мной. На кухне киваю девушке на барный стул, сам иду к шкафчику, где хранятся различные сорта чая, кофе. Рядом шкаф со спиртным. Ставлю чайник на плиту, ощущая в затылке легкое покалывание от взгляда. Прикрываю глаза, чувствуя, как вдоль позвоночника бегут мурашки. Незаметно вздрагиваю.

– На кухне у вас более уютно, чем во всем доме.

– Это территория Зины, поэтому все здесь подстроено под нее. Даже ложка лежит там, где нужно именно ей. – Завариваю чай, столовую ложку коньяка в чашку, ложка меда, долька лимона. Беру в руки чашку, выбрал самую большую.

– Спасибо, – смущенно улыбается, делает маленький глоток, а я смотрю на ее губы, влажные от чая. Мне бы тоже выпить чайку, только с успокоительным.

– Мм-м, очень вкусно, хорошо, что у меня нет аллергии на лимон и мед. – А, блин, черт побери, забыл о ее аллергенной реакции на мандарины. – Вкус напоминает детство.

– Детство? – Все же делаю и себе просто чай и присаживаюсь напротив девушки.

– Мама меня тоже лечила медом и лимоном, еще ноги парила в горчице и натирала спину мазью. – Сразу же представляю, как мои руки скользят по ее спине, оглаживая лопатки, пересчитывая все позвонки.

– Я могу спросить у Зины по поводу горчицы и мази, уверен, что у нее такое добро есть.

– Что вы, – смеется, от ее смеха у меня в груди без коньяка растекается тепло, я хмелею, – я просто сказала. Думаю, все обойдется.

– Будем надеяться. – Глоток, ловлю взгляд синих глаз, понимаю, что смотрит на мои губы. Забавно краснеет, торопливо прячет свое лицо за чашкой.

– Вы планируете накрывать праздничный стол?

– Да, я попросил Зину поставить и для вас тарелку, в очередной раз послушаем, что год был трудный, но сильные духом никогда не сдаются.

– Вы не верите нашему президенту?

– Я давно кручусь в этих сферах, ни одному политику не верю на слово. Красиво говорить я сам умею, а вот довести слово до дела – могут единицы.

– Вы рассуждаете, как мой папа.

– Рад, что у нас с ним в данном вопросе совпадают взгляды. – Было время, когда Щербаков считал ниже своего достоинства со мной просто разговаривать. Хотя так себя вели очень многие. Многие теперь фальшиво изображают сегодняшнюю дружбу, Щербаков и еще парочка его друзей остались себе верны – я для них по сей день второй сорт. Элита…

– Адам Сулимович, стол накрыт. – Зина появляется откуда-то сбоку, я киваю.

– Прошу за стол. – Подаю руку Диане, она доверчиво вкладывает свою ладошку, легонько сжимаю, дожидаясь, когда слезет со стула. Пальчики ее теплые, кожа уже розовая, губы тоже радуют припухлостью и влажностью. Сглатываю, подавив желание прильнуть в дерзком поцелуе, засунуть ей в рот свой язык и испробовать ее на вкус. Ночка обещает мне персональный ад.

Садимся за стол так же, как сидели несколько часов назад. Открываю бутылку шампанского. Обычно пью более крепкие напитки, но Зина решила, что, раз у нас гостья, игристому напитку быть на столе. Наполняю бокалы, подаю Диане.

– Пусть в этом году остается все самое плохое, грустное, а светлое, радостное прихватим с собой в новый год, – детский лепет, но позволяю себе улыбнуться и чокнуться. Диана уже пьяна, глаза блестят, на губах постоянная улыбка. В тишине утоляем первый голод, включаю телевизор аккурат к началу речи нашего главы государства. Вновь наполняю бокалы шампанским, не слушаю заученную речь, смотрю на девушку. Трахнемся мы или нет?

– Загадывайте желание! – призывает Диана, как только начинают отбивать куранты. Не верю в эту ерунду, но поддаюсь ее оживлению. «365 раз трахнуться с этой малышкой», – проносится в моей голове озабоченная мысль с расчетом на то, что желание исполнится уже этой ночью.

– С Новым годом, Адам, – слышу тихий голос Дианы сквозь гимн.

– С Новым годом, Диана. – Что ты загадала, моя голубоглазая?

Глава 8

Адам

Задумчиво смотрю на смущенную Диану, гадая, какие мысли бродят в ее маленькой голове. Вот мои мысли ей знать не стоит, ничего приличного нет, сплошная порнография с ее участием. И идея оставить малышку у себя дома мне уже не нравится, слишком большое искушение воспользоваться моментом. Ее уже от трех бокалов развезло хорошо, улыбается, краснеет, когда встречаемся глазами, тут же опускает голову. Для меня шампанское как лимонад: голова ясная, четко понимаю, что еще бокал игристого, немного очарования – и буду трогать девочку где захочу и как захочу. Останавливало но – я не любитель секса по пьяни, тем более с ней.

– Что-то душно у вас, – обмахивает лицо салфеткой. Иронично приподнимаю брови. Душно? Да у меня по всему дому одна температура, влажность.

– Мне кажется, что поздний ужин пора завершать, – тянется к бокалу, – и пить тоже достаточно, – выразительно смотрю на девушку. Она отдергивает руку, я встаю. Послушная малышка. Эта мысль мне приятна. Я люблю, когда меня слушаются и исполняют мои просьбы-приказы. Диана минуту сидит на стуле, не понимает, что ей делать, терпеливо жду, когда до пьяного сознания дойдет, что пора встать и последовать за мной.

– А вы мне дом покажете? – Глупый смешок, я устремляю на девушку тяжелый взгляд, но ей хоть бы хны, не реагирует. – Грех не воспользоваться возможностью и не пройтись по дому, куда посторонним вход воспрещен. Но мне позволено? – Делает несколько шагов в мою сторону и замирает передо мной, приоткрыв губы. Я смотрю на них, борясь с желанием их смять, вгрызться в нее.

– В каждом правиле есть исключения. – Голос слишком низкий, и проскальзывают интимные нотки, как песчинки сквозь пальцы, хотел бы их удержать, но никак. Синие глаза вспыхивают, становятся более насыщенного цвета, и я подобно мотыльку, летящему на огонь, тянусь к ней. Останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки, смотрю сначала ей в глаза, потом на стол. Делаю вдох и, медленно выдыхая, отхожу назад. Нет, не так я себе представлял наш первый раз. И не заслуживает она такого потребительского отношения. Диана достойна лежать на широкой кровати в шелках, изнывать от желания, хотеть меня до судорог в теле.

– Могу провести экскурсию перед сном, правда, ничего интересного у меня нет. – Отворачиваюсь от девушки, мурашками покрываясь от ее взгляда в спину. Черт побери, реагирую, как пацан, готовый спустить все в штаны от одного взгляда и вздоха, а ведь были у меня в жизни более искушенные женщины, которые знали, как довести мужика до исступления, и умело пользовались этими знаниями. Диана ни хрена не знает, какую власть имеет надо мной. Будь она опытнее, сумела бы разглядеть мою одержимость сквозь холодное равнодушие, ибо нет-нет да сам же выдаю себя с головой.

– Зачем вам такой большой дом? – Поднимаемся по лестнице. Действительно, зачем? Когда мне его строили, у меня были планы, цели, потом все это стало неактуальным, а съезжать с места, где каждый угол пропитан прошлым счастьем и сегодняшней тоской – выше моих сил. Я упиваюсь всем вокруг, раздирая в клочья свое сердце, а потом трясущимися руками кривыми стежками его собираю в единое целое.

– Я люблю пространство.

– Для одного человека слишком много пространства. – Смотрит на стену, разглядывает картины, купленные на аукционе в Европе или в художественных галереях.

– У любого человека есть семья.

– У вас есть семья? – удивленно смотрит на меня, взгляд трезвеет. – Даже бы не подумала.

– Я произвожу впечатление одиночки?

– Да. Вы слишком…

– Сдержанный?

– Да. А еще…

– Опасный?

– Да. И…

– Харизматичный? – усмехаюсь, заметив румянец на ее бледных щеках. Интересно, она везде такая белокожая? И какие на ощупь ее волосы? Как они будут струиться сквозь пальцы? Диана замирает перед картиной Моне, я подхожу сзади, смотрю на заколку. Поднимаю руку, щелчок – и копна светлых волос водопадом струится по спине. Едва касаясь, провожу ладонью по всей длине. Они мягкие, может возникнуть привыкание. Ее плечи слишком медленно поднимаются и опускаются в такт дыханию. Что сделает, если я ее поцелую в шею? Потом свалим все на алкоголь, а сейчас я хочу трогать ее, как мечту, которая перед носом. Собираю волосы и перекидываю их через плечо на одну сторону, прижимаюсь губами к лихорадочно бьющейся жилке. Пахнет умопомрачительно. Тут только из-за одного запаха можно стать конченым наркоманом. Теперь знаю, какие ее волосы на ощупь, как пахнет ее кожа. Теперь я могу более реально мечтать о ней, глядя на фотографию. Моя девочка, моя неискушенная малышка. Я уверен на все двести процентов, что она девственница. Она моя и для меня, нужно только мягко и ненавязчиво приучить к себе.

– Ч-ч-что вы делаете? – заикаясь, шепчет Диана, не смея отстраниться от меня, наоборот, ее тело льнет к моему телу, спиной упирается мне в грудь.

– Ничего особенного, – шепчу, легонько прикусывая кожу на шее без всяких там засосов. Нужно ее отпустить, отойти от нее, прийти в себя и вернуть над собой контроль. Иначе… испорчу все на хрен, схвачу ее, затолкаю в первую попавшуюся комнату и затрахаю до потери сознания. Если сейчас еще попкой прижмется ко мне, явственно почувствует мой каменный стояк.

– На мансарде ничего интересного, там пустое помещение. – Мы и второй этаж толком не посмотрели, но нужно заканчивать эту гребаную экскурсию. Диана поворачивается ко мне, поднимает на меня свои космические глаза, облизывает губы, сжимает пальцы рук. Сама невинность. Я готов часами просто ею любоваться, рассматривать безупречное лицо, небольшую грудь, тонкую талию, бесконечные ноги, которые идеально обхватят меня за талию… Опять мысли сворачивают на опасную дорожку, крепость своего терпения уже проверил, больше не надо испытывать судьбу.

– У вас очень все здесь красиво, со вкусом…

– Спасибо. – Склоняю голову набок, засовывая руки в карманы брюк, поправив незаметно член. Сейчас малышку уложу спать – и в душ. Может, ее поселить возле себя, ночью воровато зайти в комнату и млеть от ее присутствия, от мысли, что она рядом, спит в моем доме. Нет, не стоит так искушать себя, мне в какой-то момент взглядов станет мало, захочется большего.

– Давайте покажу вам гостевую спальню, – рукой указываю на самую дальнюю от лестницы и своей спальни комнату. Вместе идем в ногу, открываю дверь. Я без понятия, какие помещения пригодны для гостей, какие нет. Мелькает эгоистичная мысль – утащить к себе Диану, как только обнаружится, что гостевая спальня непригодна. Моим планам не суждено сбыться, выбранная наугад спальня оказывается подготовленной. Я даже скриплю от досады зубами.

– Надеюсь, спаться вам будет сладко. – А вот мне сна, видимо, сегодня не видать. Диана смущенно улыбается, хлопает ресницами, жует свою нижнюю губу от нервного напряжения, которое я ощущаю возле нее. Боится? Или… Взгляд падает на прикушенную губу, дышу сквозь стиснутые зубы, воздух вокруг становится вязким, тягучим. И правда, душно как-то…

– Не поможете расстегнуть платье? – Издевается? Специально? Неважно, потому что киваю и подхожу к ней. Девушка становится ко мне спиной. Замок какой-то причудливый, справляюсь не сразу, но справляюсь. Медленно тяну собачку вниз, жадно разглядывая обнажающуюся спину. Сжимаю руку в кулак, чтобы не прикоснуться к ее позвоночнику и не сосчитать позвонки губами. Слишком долго стою неподвижно, не отпуская кончик застежки, поглаживая пальцами металл, холодящий разгоряченную кожу подушечек.

– Спасибо, – первая реагирует Диана, делая шаг в сторону кровати; командую себе стоять на месте. Еще рано, слишком рано, поэтому ничего не остается, как вновь натягивать на лицо равнодушие и вежливость.

– Спокойной ночи, Диана.

– Спокойной ночи, Адам, – это она произносит мне в спину. Пусть выглядит грубо, невоспитанно, плевать. Быстрым шагом иду в сторону своей спальни, тихо прикрываю за собой дверь, хотя хочется со всей дури ею хлопнуть. Хлопнуть так сильно, чтобы вылетела к чертям собачьим. Срываю с себя рубашку, снимаю брюки, все кучей скидываю на пол. В душевой врубаю на полную мощность воду. Сначала меня оглушает поток, заливает глаза, ничего не вижу перед собой. Упираюсь ладонями в стену, опустив голову на грудь. Перед глазами спина Дианы, ее позвоночник. Одна рука сама опускается вниз, сжимаю член. Каждое движение руки, мысленно трахаю девушку, которая сейчас находится в нескольких метрах от меня. Разрядка приходит быстро и феерично. Блядь… Это сумасшествие до добра меня не доведет, пора приступать к активным действиям. Заменители уже имеют кратковременный эффект, оставляют ощущение подделки.

Выйдя из душа, обматываюсь полотенцем. В спальне подхожу к валяющейся одежде, достаю мобильник. Нахожу нужный контакт. Мне отвечают после второго гудка, в честь праздника можно простить.

– Завтра начинай скупать все доли бизнеса Щербакова. Чтобы к концу этой праздничной недели он был банкротом. – Вот и все. На терпение тоже есть лимит. Денис не дурак, поймет, откуда все идет, а если не поймет, нужные люди подскажут. И ему придется выслушать мое предложение по сотрудничеству.

Глава 9

Диана

Первое января прошло для меня как в тумане. Проснулась с сухостью во рту, обнаружила на тумбочке поднос с завтраком. Кто-то предусмотрительно обо мне позаботился. Алкоголь – зло. В очередной раз убедилась, что пить я не умею и мне это не надо. Я помню, как вчера задавала совсем неуместные вопросы хозяину дома, но ужасно то, что я помню, как он прикасался ко мне. И мне это понравилось. Когда Адам меня оставил, я почему-то ждала его возвращения, хотя понимала абсурдность своего ожидания.

Еда вызывала отвращение, поэтому, выпив воды, отправилась на поиски хозяина, но мне милая женщина сообщила, что Адам Сулимович утром уехал по делам. Какие дела могут быть в первый день нового года? Логичный вопрос, на который мне не обязаны отвечать. Поэтому не стала задерживаться, узнала от той же женщины, что моя машина уже исправлена и ждет меня в гараже. Покидала дом с чувством какого-то разочарования, словно чуда, которое ждала подсознательно, не случилось.

– О чем задумалась? – Папа целует в макушку, присаживается на диван рядом.

– Я вчера отвозила венок Адаму. У него такой большой дом для одного…

– Тайсум? – Заметно выпрямляется, лицо ожесточается. Появляется морщинка между бровями, высшая степень напряжения. – Удивлен, что пригласил к себе домой, обычно все встречи проходят на нейтральной территории. Закрытый человек, со своими скелетами.

– Он тебе не нравится? – Я чувствую отцовскую неприязнь, не понимаю причину. Я сама в смятении от чувств, которые вызывает во мне этот мужчина: и тянет к нему невообразимо, и хочется убежать от него подальше, но вот скрытой агрессии нет. Папа явно настроен недружелюбно.

– Я бы предпочел держаться от него подальше.

– Почему? Если это не секрет.

– Скажем так, Диана, не все могут похвастаться безупречной репутацией. Были времена, когда бизнес отстаивали всеми способами. – За этими обтекаемыми фразами я понимаю намного больше, чем думает отец. – Так вот, Тайсум был в числе тех, от кого мы защищались.

– Рэкетир? – смеюсь, вспомнив слово девяностых. – Неужели он твой ровесник?

– А почему ты им интересуешься? – подозрительно прищуривает глаза, не считая нужным отвечать на мои вопросы. – Ты его видела от силы два раза, и уже такой интерес.

– У него в доме картины Моне, это говорит о том, что человек интересуется искусством, начитан, интеллектуально развит.

– Девочка моя, – смеется папа, ласково улыбаясь. – Если в доме этого человека висят картины Моне, это совсем не означает, что он сможет его работы отличить от работ Мане. Так что не идеализируй людей и конкретно этого мужчину. И держись все же от него подальше. Хорошо?

– Да, папа, – улыбаюсь, опуская глаза. Легко сказать, держись подальше, а что делать, когда тянет? Тянет так, словно там центр притяжения. И его глаза все еще передо мной, а место на шее, куда он поцеловал, до сих пор ощущает жжение. Его запах по-прежнему у меня перед носом. Все так странно, необычно, никогда ранее таких противоречивых эмоций не испытывала ни к одному парню или мужчине.

– Сегодня вечером к нам придут Макаровы.

– Оу, – удивленно вскидываю брови. Что-то о Захаре мне совсем не хочется думать после нашего неудачного свидания. Папе, конечно, нет смысла рассказывать о поведении младшего Макарова.

– И Диан, – нежно берет мою руку, целует, – присмотрись к Захару более внимательно. Я знаю, что раньше он тебе нравился.

– Это было так давно, детская влюбленность, – смеюсь, отводя глаза в сторону. – Мы с ним сейчас слишком разные. Он весь в тусовках, пробует вкус свободы от учебы и контроля, а мне это не интересно. Я больше думаю о работе, хочу посидеть в кресле с хорошей книгой, послушать музыку, попить чаю.

– Работа никуда от тебя не убежит, а вот такой парень… – Многозначительно делает паузу. – Подумай все же. Я не хочу прессинговать, но хочу вверить тебя надежным рукам.

– Да, папа.

– Я люблю тебя, малышка. Ты очень похожа на маму, такая же нежная, чуткая, ранимая. Я не хочу, чтобы ты обожглась в этой жизни, поэтому хочу оградить по максимуму. – Встает, чмокает меня в лоб, я улыбаюсь до тех пор, пока он не покидает комнату.

Оставшись одна, беру в руки телефон и вбиваю в «Гугл» фамилию Адама. Присмотреться к Макарову – для папы это было бы идеально. Семья нам знакома, бизнесы одинаковы и ничего удивительного не случится, если капиталы сольются, закрепленные родственными узами. Только вот… Смотрю на фотографию в «Гугле», вспоминаю горячее дыхание сзади себя и последующее томление между ног. Тянет меня к запретному. Умом я услышала предупреждение, но не сердцем, оно готово рискнуть всем что есть. Интуитивно чувствую, риск может быть неоправдан, меня могут уничтожить в этих отношениях, ибо никаких полумер мужчина с карими глазами не знает.

Листаю галерею фотографий. Да, на этих снимках он именно такой, каким его все видят со стороны: спокойный взгляд, который скрывает эмоции, сжатые губы, улыбающиеся очень редко, но если видишь его улыбку – теряешься от бури внутри. Темные волосы, не коротко и не длинно пострижены, мне нравится. Вздыхаю, вновь смотрю на губы, шея пылает от жара. Опять вдоль позвоночника мурашки, а сердце сжимается, ноет. Этот человек действительно последний, на которого я должна была обратить внимание, но он единственный, который заставляет о себе думать, находясь вдалеке. Поднимаю руку, прикасаюсь пальцами к месту поцелуя, прикрываю глаза. Вчера я ощутила в воздухе, во взгляде карих глаз, горячих губах жгучее влечение, которое смешалось с воздухом. И я им дышала, отравляя себя изнутри постыдными желаниями. Живот и сейчас наполняется томлением, свожу ноги. Не должно так быть… Не должно. Но почему-то поцелуи Захара никак не вспоминаются, а единственное прикосновение губ Адама все еще вызывает трепет. Наверное, мне все же стоит присмотреться к Захару по просьбе папы, попробовать еще раз найти с ним контакт, а о вчерашней новогодней ночи забыть.

***

– Ты очень красива сегодня, Диана, – Захар приветливо улыбается, я смущенно опускаю глаза. Нос у него все еще опухший. Опять яркой вспышкой вспоминаю руки Адама. Мотнув головой, принимаю протянутый букет белых роз.

– Спасибо, – благодарю за цветы, тут же отдавая их Лене, нашей молодой служанке, чтобы она поставила их в воду. – Как ты себя чувствуешь?

– Ты про это? – осторожно трогает нос, улыбается. – Хорошо, что не сломали. Вообще, я должен извиниться перед тобой. – Зеленые глаза действительно смотрят виновато.

– Я не держу на тебя зла. Всякое бывает.

– Ты великодушна. – Берет мои руки, сдерживаюсь, чтобы не выдернуть их из рук Макарова, так как на нас с улыбкой смотрят мой отец и его родители. Он по-хозяйски приобнимает, ведет меня в столовую, где уже ждет накрытый стол.

Ужин проходит предсказуемо скучно. Все обсуждают светские новости, сплетни, смеются над шутками, смысл которых я не понимаю, но изображаю веселье. Мне хочется всех оставить, подняться к себе и погрузиться в очередную интересную книгу. Или заняться работой.

– Слышал, Тайсум скупил некоторые акции твоих проектов. – Вздрагиваю, не поднимаю глаза от тарелки, но полностью обращаюсь в слух.

– Это недоразумение. У нас с ним слишком разные взгляды на бизнес, и вряд ли мы пересечемся в деятельности. Где коммуникация, а где строительство. – Мужчины смеются, чокаются. Мельком смотрю на Захара, он тоже скучает. Возможно, не знает, кто разбил ему нос.

– И все же этот Тайсум очень загадочная личность, – замечает Жанна Романовна, отпивая игристое шампанское. – Никто не знает, женат он или нет, есть дети или нет. На все мероприятия приходит один, редко ему кто-то из женщин составляет компанию. А известно, что тайны манят и будоражат.

– Я рад, что у нас нет дочери и не придется переживать за честь семьи, – старший Макаров хмыкает, все смотрят в нашу сторону, я встречаюсь глазами с папой. – И за Диану спокоен.

– Я тоже спокоен, моя девочка умница, с сомнительными людьми не связывается.

Улыбаюсь взрослым, держа при себе свое мнение. Конечно, звонить Адаму я не буду. Повода нет. Ездить к нему тоже не буду, не вижу смысла. Мы действительно на разных орбитах, нигде не пересечемся. И ничего между нами не может быть.

– Диан, – Захар смотрит в глаза, я пытаюсь понять, вызывает его взгляд хоть толику тех мурашек, что были от взгляда Адама. Увы, ничего подобного нет, но ободряюще смотрю на парня. – Может, сходим в кино на неделе?

– В кино?

– На комедию, уверен, сейчас что-то интересное есть.

– Я не знаю… – Мне не хочется с Захаром идти куда-то.

– Парень, она пойдет! – Папа хлопает младшего Макарова по плечу, на меня смотрит с намеком.

– Бери задние ряды, – со смешком вливается в диалог отец Захара. – Романтика. Помнишь, Жанн, как мы часто любили уединяться на задних рядах? – Многозначительные взгляды, улыбки, почему мне хочется провалиться сквозь землю?

– Я позвоню тебе. – Захар смазанно чмокает в щеку, старшие мужчины пожимают друг другу руки. Еще десять минут – и тишина. Мы с папой идем в гостиную. Я с удовольствием скидываю туфли, ложусь на диван с ногами и прикрываю глаза.

– Диан…

– Мм-м…

– Я думаю, что тебе стоит проявить больше интереса к Захару.

– Я не уверена, что у меня от прошлых чувств что-то осталось. Был интерес, но теперь его нет, мы действительно слишком разные. – Открываю глаза, смотрю в потолок.

– Ничего страшного. Пара свиданий, вернется былой интерес.

– Почему ты так хочешь, чтобы я стала с ним встречаться? Ты никогда не давил на меня в этом вопросе. – Приподнимаюсь, приглаживаю волосы и смотрю в ожидании на папу. Его давление мне не нравится, он всегда старался дать мне право выбора, а тут только один вариант, и точка.

– Потому что я хочу породниться с Макаровым. – Встает, одергивает пиджак. – Это ради тебя, Диана. Ты потом все поймешь. Пойду еще поработаю. – Разворачивается и уходит, оставив меня в смятении. Что я должна понять? И сомневаюсь, что мое счастье заключается в браке с Захаром.

Глава 10

Диана

– Вот скажи мне, почему симпатичные мужики все уже пристроены?

– Как говорила одна телеведущая, их еще щенками разбирают. – Смеемся с Линой, заходим в отдел косметики.

– Я вот чую, быть мне одинокой стервой.

– Почему ты так решила? Ты очень красивая девушка, – ободряюще смотрю на подругу. Лина – девушка с формами «плюс», и мне безумно жаль, что мужчины смотрят на внешность, фигуру, потом уже заглядывают в душу.

– Мы с тобой как герои сатирического рассказа Чехова «Толстый и тонкий», только местами надо поменяться.

– Дурость все это, – отмахиваюсь, подхожу к витринам, которые ближе к выходу. Бесцельно разглядываю баночки-скляночки, не ища ничего конкретного. Вдруг возникает ощущение взрывной волны, меня словно отбрасывает в сторону, заставляет вскинуть голову. Непонимающе рассматриваю толпу людей в торговом центре, ища причину такого мощного взрыва внутри себя. Влюбленные парочки, семейные пары с детьми, толпа молодежи, девчонки-подружки, мужчины… Возвращаю взгляд к мужчинам, идущим в отдел напротив. Я забываю о Лине, иду на противоположную сторону, покинув магазин. Возможно ли узнать человека в толпе? Возможно, теперь знаю наверняка. Эту подтянутую фигуру, эти широкие плечи, эти темные волосы – малая часть того, что запомнила навсегда. Я помню глаза цвета черного кофе.

– Адам Сулимович, добрый день! – Девушка-консультант лучезарно улыбается, светясь всем своим видом. В груди что-то колет, неприятно так, неожиданно и беспричинно.

– Добрый день, Кира. – Его голос пьянит меня на расстоянии. Чувствую притяжение, нити, тянущие меня к нему. Он поворачивает голову в мою сторону, сбиваюсь с шага и испуганно замираю на месте. Смотрим друг другу в глаза, взгляд его вспыхивает.

Приподнимает один уголок губ, опуская взгляд на прилавок, перед ним выставили несколько образцов наручных часов. Я уже смелее подхожу к нему. Смотрю на часы, беру в руки классические – с золотыми стрелками и цифрами, с коричневым ремешком.

– Мне нравятся эти, – протягиваю Адаму часы. Он осторожно их берет, прикладывает к запястью. У него очень красивые руки. Вряд ли эти пальцы раньше сбивались в кровь, ломали кому-то носы, сдвигали с места челюсти.

– Мне тоже нравятся. Беру, – отдает часы девушке. Отворачивается от нее, полностью переключившись на меня. – Хотел извиниться, что спешно вас покинул, не проводив.

– Ничего страшного. Я очень признательна, что ваши люди починили мою машину.

– Больше никаких поломок не возникло?

– Нет, я буквально вчера отвозила свою машину на СТО, все там проверили, долили масла.

– Чудесно. Может, выпьете со мной чашечку чая, если свободны?

Его вопрос звучит совсем не вопросительно, скорее утвердительно, просто из вежливости задает его мне. Телефон пиликает в руках, я смущенно бросаю на Адама взгляд, снимаю блокировку с экрана.

«Дерзай, детка. Кажись, поцелуй под омелой имеет последствия и магическую силу». – Слова подруги как благословение.

– Я свободна. – Прячу мобильник в сумочку. Вздрагиваю от волнения, смело выдерживая пристальный взгляд карих глаз. Адаму протягивают пакет с логотипом магазина, мы вместе выходим, сразу же перед нами возникает Иван. Приветливо ему киваю, он сдержанно отвечает кивком, забирает пакет и растворяется в толпе, словно его и не было.

– Как прошли ваши новогодние каникулы? – негромко спрашиваю мужчину. Адам отодвигает для меня стул, обходит стол, садится, беря меню в руки.

– Ездил к родственникам. Работал.

– Наверное, хорошо отдохнули среди родных?

– Побыл всего лишь три часа. Я не люблю эти посиделки за столом.

– Я заметила. – Устремляет на меня будоражащий взгляд. Прячусь за папкой меню. К нам подходит официант. Я заказываю салат и рыбу с овощами на гриле. Адам берет себе прожаренную говядину и овощной салат. Ему черный кофе, мне зеленый чай.

– Как вы провели праздники? – Ставит локти на стол, скрепляет руки в замок, скрыв свои губы.

– Как обычно. Читала книги, гуляла с папиными собаками. У него хаски. Тоже работала.

– Звучит немного скучно для вашего возраста.

– А вы так говорите, словно между нами разница в тридцать лет, нас разделяет эпоха и названия страны, в которой родились.

– Именно, я рожден в Советском Союзе, а вы уже в капиталистической России.

– При этом мне с вами интересно и нет ощущения пропасти, которой пытаетесь напугать, – смущенно признаюсь, радуясь, что нам несут наш заказ. Можно минут десять помолчать. И мы молчим десять минут, даже больше. Я не смею смотреть на Адама, хочется отмотать время назад и вернуть свои слова.

– Не хотите после нашего обеда поехать в галерею Суханова?

– Кирилла? – Боже, он действительно может различить Мане и Моне? И действительно разбирается в картинах?

– Я там еще не был, но мне рекомендовали его посетить.

– Он талантливый художник и замечательный человек.

– Вы с ним знакомы?

– Поверхностно. Я с удовольствием поеду и еще раз посмотрю на его работы.

– Буду рад такой компании. – Склоняет голову набок, я смотрю на его губы. Сердце взволнованно колотится в груди, отвожу глаза в сторону. Чувствуется между нами напряжение, но не то, какое возникает, когда сказать нечего, а то, которое рвет нервы, спутывает их в сложный узел. Обед наш завершается говорящим молчанием, когда слова совсем не нужны. Кидаем друг на друга взгляды, в моем – интерес, любопытство и желание вступить на тонкий лед отношений; его взгляд тяжелый, дурманящий голову, обещающий нечто такое, о чем я нигде не читала и не имею представления.

– У меня пальто в гардеробе. – Адам стоит рядом, можно протянуть руку и прикоснуться к нему. Он в голубой рубашке, ворот расстегнут, я вижу смуглую кожу. Стискиваю кулаки, впиваясь в ладонь ногтями, это помогает прийти в себя.

– Пойдем заберем его. – Кладет руку мне на талию, я поворачиваю голову, сжавшись от этого контакта. – Расслабься, не съем, – шутит, только глаза обещают мне, что при первой возможности проглотит меня и не подавится. Можно быть девственницей, но во времена доступного интернета безграмотной на тему секса оставаться невозможно. Жар от его ладони расползается по всему телу, наполняя меня томлением, предвкушением.

Мы не доходим до гардеробной. Мы оказываемся на пожарной лестнице. Я прижата к стене, смотрю на губы Адама, которые совсем рядом. Его дыхание опаляет мои щеки, замирает на отрытых губах.

– Просто скажи «нет», – шепчет, расставив руки по обе стороны от моей головы, тяжело дыша. Что я скажу? В голове четко и понятно звучит ответ, он совпадает со словами Адама, но вот вторая часть меня толкает на этот риск, на это безумие.

– Да, – обмирая от страха перед неизвестностью, еле произношу. Он не шевелится, кажется, не услышал мой ответ, но в следующее мгновение его губы накрывают мой рот. Со вздохом приоткрываю губы, стремясь получить больше, чем дают. Его грудь впечатывается в мою грудь, он обхватывает одной рукой мой затылок, фиксируя его. Язык дерзко врывается в рот и переплетается с моим. Поцелуй робости и искушенности. Невинности и опытности. Ноги слабеют, хватаюсь за плечи, прикрывая глаза. Он… невозможно подобрать слова, просто хочется, чтобы этот поцелуй никогда не прекращался, а рука, сползающая с лопаток вниз, продолжала поглаживать мою спину сквозь ткань платья.

Его запах забивает мне нос, я ничего не чувствую, кроме его терпкого парфюма. На языке только его вкус, мужской вкус. Тело подрагивает от каждого движения его ладони, вторая продолжает все еще сжимать мой затылок. Адам медленно отстраняется, заглядывает мне в глаза демоническим черным взглядом. Завороженно смотрю, совершенно не понимая, что меня сковывают невидимыми цепями, что на мне ставят клеймо собственника.

– Я думаю, что поездку в галерею стоит отложить, – глухо произносит, убирая руки в карманы брюк, делая шаг назад. Я растерянно моргаю, совсем не понимая, как дальше себя вести. Делать вид, что поцелуя не было? Приглаживаю волосы, рассматриваю бетонный пол лестницы, провожу пальцами по губам. Меня довольно грубо берут за подбородок, поворачивают лицо. Карие глаза всматриваются, вчитываются в меня. Большой палец очерчивает нижнюю губу, спускается к подбородку.

– Тебя отвезти? – «Вы» давно отметено в сторону, после произошедшего оно и не к месту. Мотаю головой, вынуждая убрать руки с моего лица.

– Нет. Я приехала на машине. – Мне хватает сил отойти от Адама, вырваться из поля его мощной энергии. Как только перестаю ощущать силу его давления, свободно делаю вдох. Еще раз приглаживаю руками волосы, не смотрю на мужчину, торопливо выхожу с пожарной лестницы. Задерживаюсь буквально на минуту, до дрожи в коленках хочется вновь попасть в плен к Адаму, но заставляю себя идти вперед. Все же стоит прислушаться к разуму, слишком это… мощно. Страшно. На уровне подсознания понимаю, что мне действительно стоит держаться от Адама подальше, послушаться папу и по возможности больше с этим человеком не сталкиваться. Кто знает, отпустит ли он в следующий раз, захочу ли я уйти.

Глава 11

Адам

Застегиваю рубашку, наблюдая, как Алина вытирает внутреннюю сторону бедра салфетками. Теперь, когда знаю, какая на ощупь Диана, секретарша совсем выпала из навязанного мною ей образа. Все не то, и радости от секса нет.

– Как ты смотришь на то, чтобы перейти в приемную Григория? – Резко поворачивается ко мне, опускаю взгляд на рубиновые соски.

– Вы меня увольняете? – В голосе паника, в глазах истерика, губы нервно дергаются в слабой улыбке. – Я вам не угодила?

– Ты мне просто надоела. – Поправляю пряжку ремня, встречаюсь глазами. – Это жизнь, все имеет срок. Твое время вышло. – Подхожу к столу, беру мобильник. Через минуту на счет Алины поступает последняя сумма личной премии.

– Когда мне переходить в приемную Григория Егоровича? – Поднимаю на девушку глаза, она уже одета, держится молодцом, сопли по лицу не размазывает.

– Завтра.

– А как же вы?

– За меня не переживай, твое место пусто не будет. Иди займись делами, время обеда вышло. – Сажусь в кресло, шевелю мышкой, Алина с прямой спиной покидает кабинет. Вновь беру телефон, в этот раз нажимаю иконку «Инстаграма». Мне нет смысла судорожно искать нужного человека в подписках.

«Как смотришь на то, чтобы сегодня поужинать со мной в "Sixty"?»

«Я освобождаюсь в шесть».

«За тобой заехать?»

«Я сама доберусь на такси. Вам все равно не по пути». В конце смущенный смайлик. Девочка созрела, готова после поцелуя в торговом центре увидеться. Терпеливо ждал, втягивался в скучную переписку об искусстве, когда первый написал ей в «Директ». Я давно перешел на «ты», она по-прежнему – на «вы».

Вот кто бы мне год назад сказал, что я буду переписываться с девчонкой младше себя, чувствовать мандраж первого свидания – расхохотался бы в голос и еще врезал за такую сказку. Реальность сегодняшнего дня такова: полторы недели переписываюсь с Дианой. Мы виртуально общаемся через день. Рассуждаем о картинах Ренуара и Коровина и современных художников, имена некоторых мне пришлось услышать впервые.

Сегодня у меня большие планы на вечер и последующую ночь. Секс с Алиной после долгого воздержания оказался пустышкой, яйцам легче, а на душе паршиво. Мне нужна Диана, ее хрупкое тело, ее влажный рот, робкий язык. Мне не следовало тогда ее целовать, но искушение было слишком велико – не устоял. Теперь вкус зеленого чая меня преследует и днем, и ночью, как и запах ее легкого парфюма, ощущение на пальцах шелковистости ее волос.

– Адам Сулимович, к вам пришли, – шелестит из селектора голос Алины. Я смотрю на часы.

– Пусть заходит. – Встаю из-за стола, когда в кабинет заходит человек. Вновь передергивает плечами, как в последнюю нашу встречу.

– Прохладно у вас тут. – Киваем друг другу, мужчина присаживается на стул возле рабочего стола и сразу протягивает мне флешку. В этот раз у меня нет жгучего желания побыстрее увидеть компромат, рассмотреть фотографии. Меня интересуют выписки из банков, счета, расписки.

– А на сына? – поднимаю глаза, человек напротив хмурится. – Я ж говорил, что мне нужна вся информация о Макаровых.

– Я думал…

– Меньше думать надо, нужно делать, что говорят. – Раздраженно щелкаю мышкой, сворачиваю все файлы.

– Да ничего интересного на Захара нет.

– Это мне решать, что интересно, а что нет. Можете данную информацию переслать при получении денег на счет. – Мужчина кивает, встает и молча покидает кабинет. Я отгоняю от себя мысли о сыне Макарова, о Диане, включаюсь в работу, до шести мне нужно хорошенько поработать.

***

Диана не идет, а плывет, подобно черному лебедю, по залу вместе с администратором. Я застегиваю пуговицу на пиджаке и встаю из-за стола, дружелюбно улыбаясь уголками губ. Увидела меня, щеки окрашиваются легким румянцем, смущенно опускает глаза. Сама скромность.

– Добрый вечер, – тихо произносит девушка, пока я изображаю приличного мужчину, отодвигая ей стул.

– Поистине добрый, ты согласилась со мной поужинать. – Сохраняю спокойствие: не давить, не показывать ей, как тебя ведет от ее вида, как хочется до онемения прижаться к влажным губам, стиснуть ее попку, дать почувствовать всю мощь своего желания.

– Чудесное место. – Смотрит на город, который как на ладони перед нами в вечернем свете фонарей и фар машин. – Вид завораживающий. – Беру стакан с водой, скрывая свою досаду. Я разучился ухаживать за девушками. Все женщины в моей жизни шли за мной без лишних бесед, ложились в постель без лишних телодвижений, ибо они сами хотели быть мною вытраханы. С Дианой приходится быть не тем, кем являюсь на самом деле. Узнай она меня настоящего, бежала бы со всех ног не оглядываясь.

К нам подходит официант, на какое-то время отвлекаюсь от изучения ее профиля, делаю заказ. Когда нас вновь оставляют вдвоем, откидываюсь на стуле, потираю пальцами губы. Она ловит взглядом мой жест, зрачки расширяются, вижу, как взволнованно задышала, облизав губы. Влечение между нами вполне ощутимо, реально. Не будь мы на разных берегах жизни, не сидели бы сейчас за столом возле панорамных окон. Квартира на Кутузовском давно ожидает меня и мою спутницу.

– Ты мне нравишься. – Диана вздрагивает, изумленно на меня смотрит, хлопая ресницами, чуть приоткрыв ротик. Сглатываю слюну, перед глазами мелькает картина нашего поцелуя, а потом мои потаенные желания.

– Вы мне тоже интересны, – шепотом признается, мило краснея. – Но мне запретили с вами общаться.

– Но ты почему-то здесь. – Насмешливо приподнимаю брови, а в груди клокочет неистовая ярость на Щербакова. Я еще с ним поговорю, пусть держится подальше от моих отношений с его дочерью.

– Я не всегда слушаюсь папу, – приподнимает подбородок, встречаясь глазами, – ведь запреты существуют, чтобы их нарушать.

– И как далеко ты готова пойти, нарушая запреты? – Задерживает дыхание, зачарованно уставившись на меня. Знаю, знаю, что сейчас выгляжу змеем-искусителем. Нагибаюсь в ее сторону, медленно опускаю взгляд на губы, прикусывая свою. Шумно втягивает в себя воздух, грудь приподнимается, я понимаю, что она без бюстгальтера. Это открытие шарахает меня в спинной мозг подобно молнии. Член мигом каменеет.

«Я хочу… хочу тебя трахать, трахать так сильно, чтобы ты стонала, кричала мое имя, плакала от восторга. Хочу тебя спереди, сзади, сбоку, сидя, стоя. Хочу и днем, и ночью».

– Я хочу с тобой встречаться. – Пусть мои порочные мысли будут завернуты в эту красивую для девчачьих ушей фразу.

– Это… это так неожиданно. – Ее глаза приобретают неестественную синеву, теребит свои тоненькие пальчики, волнуется. – Я должна подумать. Так много всего «против»…

– Я понимаю. – Мне жизненно важно прикоснуться к ней, поэтому накрываю ее нервные пальцы ладонью, нежно поглаживая кожу. – Я подожду твоего решения сутки. – Эта фраза дается мне с трудом. Не хочу давать девушке время для размышлений. Ничего хорошего не происходит, когда человек начинает все взвешивать, расписывать плюсы и минусы отношений. У нас будут преобладать минусы, это и младенцу ясно.

Смотрю на наши руки. Смуглая кожа, белоснежная кожа – кофе с молоком. Голубые глаза, карие глаза – небо и земля. Темные волосы, белые волосы – демон и ангел. По законам жанра мы не имеем права быть вместе, но законы нужно нарушать, чтобы не было скучно, поэтому ее ответ завтра будет «да».

Глава 12

Диана

– Ну я не знаю, что сказать тебе, подруга. – Лина шумно втягивает через трубочку сок, я продолжаю крутить на блюдце чашку с чаем. Мы в обеденный перерыв выползли в кафешку рядом со студией.

– Я не знаю, что мне ему ответить. С одной стороны, меня невообразимо к нему тянет, это на уровне химии, полное отсутствие логики. С другой стороны – где он, где я! Между нами больше десяти лет разницы. Папа откровенно против, не объясняет причины. Мы вращаемся в одних кругах, но мы на разных орбитах, все подумают, что я с ним из-за денег.

– Ну не знаю, – тянет Лина, – глядя на него, все подумают, что ты захотела ощутить крепость его члена. – Насмешливо играет бровями, отодвигая стакан от себя. – Ди, можно предположить, что он пал жертвой Купидона, сражен твоей красотой и покладистым характером.

– Смеешься? А я вот ночь не спала и все утро думаю, какой ответ ему дать. Он меня пугает. Рядом с ним меня трясет от страха.

– Или от возбуждения? – Подпирая ладонью щеку, Лина улыбается. – Если бы меня так вело от этого мужика, я бы не раздумывала – и с головой в этот омут. Но он меня торкает издалека, рядом с ним у меня трясутся коленки. Его лучше хотеть на расстоянии.

– Лин, я серьезно, а ты все шутишь.

– Он дядя серьезный. Наверное, в отношения с тобой уже заложены серьезные мотивы. Если ты хочешь за него замуж, почему бы и нет.

– Я не хочу за него замуж.

– А чего ты хочешь? – Вопросительно изгибает бровь, я открываю рот, но понимаю, что ответа нет. Я не думала об Адаме как о будущем муже, как о человеке, с которым хочу разделить жизнь, взлеты и падения, хорошее и плохое. Я жила мгновением, которое оставалось после него: запах, вкус, ощущения.

– Не знаю. Я запуталась, – вздыхаю. – С его появлением в моей жизни возник полный хаос. Без него я четко понимаю, куда иду, зачем я это делаю.

– Давай ответим на простые вопросы. Тебе он нравится?

– Да.

– Ты хочешь, чтобы он тебе звонил, приглашал на свидания, в романтические путешествия?

– Наверное, да. Романтические путешествия подразумевают близость.

– Эм-м, а ты с ним хочешь поддерживать платонические отношения? Ди, на дворе двадцать первый век, чего ты так бережешь свою девичью честь? Ей уже никто не придает значения. Даже если у тебя с Адамом ничего не выйдет в плане кольца, брака, детей, как первый мужчина у тебя между ног он вполне подходит.

– Тебя послушать, так все сводится к сексу, – фыркаю, допивая чай, морщась от того, что он остыл.

– Когда секс качественный, все мысли только о нем. Вот мой нынешний партнер хоть и не годится в мужья, в сексе просто бог. И тебе советую, подруга, побыстрее лишиться недоразумения и наслаждаться приятностями от души.

– Я тебя поняла. Пойдем работать, – сворачиваю беседу, так как разговор пошел совсем не в ту сторону.

Лина понимает меня без объяснений. Встаем из-за стола и возвращаемся в студию. В течение рабочего дня нет-нет, но возвращалась к вчерашнему свиданию с Адамом. Когда я соглашалась на встречу, мне казалось, что ничего страшного не произойдет, если мы просто поужинаем и поговорим об искусстве. Мне нравилось с ним переписываться, слова папы о том, что Адам не отличит Моне от Мане, не подтвердились. Вчера, услышав его признания, услышав его предложение, я растерялась, не зная, как реагировать. Рядом с ним мои мысли путались каждую минуту, не поддавались управлению, а еще меня штормило от его присутствия, от его прикосновений.

Адам отвез меня домой после ужина, в этот раз Ивана не было. Я сумела не поддаться магнетизму его взгляда, притяжению, не стала целовать в губы, хотя очень хотелось. Сообщила, что подумаю над его предложением. Потом, лежа на кровати, вспоминала новогоднюю ночь, вспоминала поцелуй в торговом центре, ощущая, как низ живота приятно потягивает.

***

– Добрый день, Татьяна Павловна, папа у себя? – Снимаю с шеи шарф, улыбаясь пожилой женщине на месте секретаря.

– Добрый вечер, Диана! Какая ты сегодня хорошенькая! Нет, он в переговорном зале, недавно совещание закончилось.

– Пойду его поищу. – Опять иду по коридорам, расстегиваю пальто, берусь за ручку и замираю, услышав голос, вызывающий у меня мурашки, мандраж и волнение.

– Давай будем откровенны друг с другом, Денис. Ты прекрасно знаешь, откуда растут ноги твоих неприятностей.

– Даже не сомневался, но рассчитывал на твою рассудительность. Хотя о чем это я! – Голос папы насмешлив и полон язвительности. – Когда это ты был рассудительным! Всегда шел вперед, подгребая под себя людей, вставших на твоем пути. Какова теперь твоя цель? Решил депутатом стать, замолвить за тебя словечко?

– Знаешь, депутатами проще руководить, сидя у себя дома, чем в Думе. Если мне вдруг потребуется госзаказ, я получу его и без депутатских полномочий. Но все намного проще и прозаичнее.

– Не понимаю, о чем ты.

– Я хочу твою дочь. – Слова бьют меня в солнечное сплетение. Купидон? Чувства? Ничего подобного, откровенный сексуальный подтекст. Горечь разочарования концентрируется на кончике языка, медленно отравляя изнутри. Разговоры об искусстве, о моем бизнесе – все это мишура, пыль мне в глаза, Адам вел себя так, как стоило себя вести, чтобы завоевать мое расположение. Какая же я наивная дурочка! Он, наверное, после каждой встречи надо мной смеялся и прикидывал в уме, как скоро я попаду в его сети.

– Серьезно? Может, еще ждешь, что я благословлю ваш союз? Никогда и ни за что ты не получишь мою дочь!

– Давление не шпарит по утрам? Ты весь красный, Денис, береги себя, вдруг еще придется внуков нянчить. Моих детей. – Голос Адама пропитан издевкой, сарказмом. Не знаю, что у папы с давлением, а меня при упоминании детей окатывает волна гнева. Да как он смеет об этом говорить!

– Пошел вон!

– Я бы не стал так кипятиться. Твои счета, твои проекты – все, что у тебя есть сейчас, находится под моим контролем. Как думаешь, приставы завтра утром придут к тебе с описью имущества?

– Как был ублюдком, так и остался, ничем не гнушаешься. Почему Диана? Полно шлюх, которые лягут под тебя с большим удовольствием! Иль захотелось приличных девочек пометить собой? Потянуло на избранных? Ширпотреб не устраивает?!

– Может, я влюбился. Не рассматривал такой вариант?

– Ты? – Раздается истерический смех папы, я прикусываю губу, смахивая с уголков глаз лишнюю влагу. – Да я лучше пойду по миру с протянутой рукой, чем собственноручно уложу дочь к тебе в постель и поверю в твои чувства!

– Мы можем договориться, Денис. Я не буду тебя и твой бизнес трогать, а ты просто не будешь лезть к Диане со своей точкой зрения по поводу меня.

– Где подвох?

– Нигде.

– Я тебе не верю. Ты не тот человек, который внушает доверие на словах.

– Это твои проблемы, я тебя предупредил. Мне действительно нравится твоя дочь. – Слышу, как отодвигается стул. Я отшатываюсь от двери. Во мне все еще бурлит гнев, перемешанный с досадой, обидой. Я злюсь, что так просто попалась на очарование этого человека, который, оказывается, всего лишь носит маску прекрасного принца передо мной. Все же не зря интуитивно чувствовала: держаться от него подальше.

Не успеваю уйти от двери, как и спрятаться, потому что прятаться негде, выходит Адам. Словно впервые вижу его перед собой. Глаза смотрят жестко, решительно, с полным пониманием своего превосходства и с призывом отойти в сторону, иначе раздавит. Губы, которые приветливо мне улыбались, сейчас изогнуты в надменной ухмылке. Встречаемся глазами, вновь он меня гипнотизирует, подавляет своей волей. Я даже не сразу понимаю, как он оказывается возле меня.

– Диана? – Папин голос приводит меня в чувство, ярость с новой силой разгорается в груди. Я не смотрю в сторону, смотрю в черные глаза. Всегда считала себя уравновешенной, спокойной девушкой, которой чужды африканские страсти, но сейчас меня обуревает неконтролируемая ярость. Мне хочется вцепиться в Адама, расцарапать ему лицо, стереть это надменное выражение хозяина жизни. Доказать ему, что не все решается по его хотению.

– Вы самый ужасный человек, которого я когда-либо встречала! – Дышать совсем трудно, гнев душит меня. Но Адам дьявольски усмехается.

– Меньше пафоса, девочка, – нагибается в мою сторону, я отшатываюсь.

– Я вас ненавижу! – от чистого сердца выплевываю ему в лицо это признание. В одно мгновение мягкость в глазах сменяется арктическим холодом.

– Мне все равно, Диана. Ты можешь убегать, прятаться, но в итоге ты все равно будешь моей. Вопрос времени.

– Никогда! Никогда я не стану твоей! – Отталкиваю мужчину от себя, он великодушно позволяет мне это, громко рассмеявшись над моей выходкой. Я и сама понимаю, что все действия против него – это жалкое трепыхание бабочки в паутине хищного паука. Разворачиваюсь и убегаю подальше от этого ужасного человека.

Глава 13

Диана

Смотрю неподвижным взглядом перед собой. Сколько себя помню, никогда, будучи ребенком, не доставляла своим родителям проблем. Что это было тогда в офисе у папы? Какая муха меня укусила? Почему меня так задели слова Адама, ведь в конце он же сказал, что нравлюсь? И все же мне с ним не по пути…

Темный салон машины освещается входящим звонком на мобильник. Я настороженно смотрю на дисплей и впервые за последние два часа радостно улыбаюсь.

– Привет, подружка! Как столица? Снега по сей день нет? – нарушает тишину вокруг меня веселый, энергичный голос моей лучшей подруги, которая однажды решила, что серость Москвы ее раздражает, и удрала в солнечный Лос-Анджелес.

– Столица на месте. Снега нет. И тебе привет. Не спится?

– Бессонница. Не будем обо мне, давай о тебе, малышка! Рассказывай, как дела на личном фронте? Надеюсь, твои розовые фламинго по поводу Захара разбежались?

– Да. – Из груди вырывается смешок. Марьяна в своей иронии верна себе. – Не прижились в условиях моей реальности. – Вспоминаю Адама, его холодные глаза и предупреждение о том, что никуда не денусь.

– Кто бы сомневался. Как был соплей, так и остался.

– Ты его видела всего два раза.

– Мне этого хватило выше крыши. Ему надо кого-то попроще, чем ты.

– Я слишком пресна и скучна?

– Ты слишком добра, моя малышка. Я вчера тут ужинала с одним милым адвокатом из нашей конторы. Впервые за несколько месяцев.

– Дай угадаю. Он высокий, мускулистый блондин, у него голубые глаза.

– Мои вкусы не меняются.

– Ты в этом плане предсказуема. Когда приедешь в гости?

– Через неделю. С концами.

– В смысле? – Подаюсь вперед, опираясь на руль. – Что-то случилось?

– Мне предложили работу в Москве.

– Настолько хорошую, что ты решила солнечный Лос-Анджелес променять на серую Москву?

– Настолько оплачиваемую, что, посчитав доходы и расходы в двух странах, пришла к выводу, что на Родине мне все же выгоднее быть.

– Мари, это отличная новость. Для меня. – Подруга на другом конце провода смеется, заставляя меня шире улыбнуться. – Да, я эгоистка.

– О боже, нашлась тут эгоистка, так, милый гадкий утенок. – На «утенка» я не обижаюсь, в подростковом возрасте моя внешность была далека от сегодняшнего образа. – Вообще, малышка, я все же рада, что переезжаю. Теперь буду чаще тебя видеть.

– Да ладно? – хмыкаю. Марьяна любит свою профессию. Никто от красивой блондинки с аквамариновыми глазами этого не ожидал. Ее и сейчас не воспринимают коллеги-мужчины, думают, что в светлой головке одни только тряпки и мужики. Как же они жестоко ошибаются! Когда мы окончили школу, Марьяна четко знала, куда она будет поступать, какое направление будет изучать и где будет работать. Родной дядя, уехавший в Америку в лихие девяностые, основал в городе Ангелов свою юридическую контору. Именно к нему, получив заветный диплом, моя подружка сразу же улетела, решив покорить своим умом Запад.

– Правда. Я не буду двадцать четыре часа семь дней в неделю работать в офисе. В конце концов, от меня родители ожидают серьезных шагов в смысле будущего брака. Видите ли, им хочется понянчить внуков, словно от брата двоих сорванцов мало.

– А ты сама не планируешь семью? – Планирую ли ее я? Главное – с кем. Выбор у меня, правда, невелик, точнее его нет.

– Я не думала об этом, Ди. Как-то не встречала на своем пути человека, глядя на которого мне хотелось сказать «Это он», тут же нацепить на пальчик колечко, сменить костюм на халат и нарожать детишек.

– Слышу рациональные нотки в твоем тоне. Ты просто еще не влюблялась.

– Возможно. Из того, что было, оставалось послевкусие разочарования. Ладно, малыш, пойду заниматься делами. Скоро увидимся.

– Буду очень-очень ждать твоего приезда. До встречи!

– До встречи. – Звонок прерывается, тянусь к кнопке зажигания. Теперь можно ехать домой. Поговорю с папой, выслушаю его точку зрения на то, что сегодня произошло у него в офисе, приму решение. Еду именно к отцу, завтра мне все равно в офис к двенадцати. Папа звонил несколько раз, но все его звонки оставались неотвеченными.

– Диана! – Выбегает из дома, как только выхожу из машины. Подбегает ко мне, обхватывает мое лицо, внимательно всматривается. – Почему ты не отвечала? Я очень переживал! Все в порядке?

– Все хорошо, пап, – заставляю себя улыбнуться. – Думаю, нам есть о чем поговорить. – Выдерживаю его серьезный взгляд, не опускаю, как раньше, глаза.

– Ты о Тайсуме?

– Да. О нем.

– Хорошо, – обнимает меня за плечи, идем к крыльцу. Папа терпеливо ждет, пока я разденусь, потом вместе направляемся в его кабинет. На журнальном столике уже стоит поднос с чайником и чашками.

– Что я сегодня услышала? – Наливаю нам чай, тем самым занимая себя на какое-то время. Папа хранит молчание, не спешит делиться информацией. Я терпеливо жду, медленно делая глоток.

– Все, что ты услышала, полная чепуха, – одаривает меня улыбкой, недоверчиво приподнимаю бровь. Я знаю Адама совсем немного, но он не производит впечатления пустослова. Мужчина вздыхает, поняв, что обманчивая легкость не прокатила.

– Сейчас он, конечно, имеет приличную репутацию, но были времена, когда с ним было стыдно здороваться за руку. Все прекрасно понимали, какими методами он добивался и добивается своего благосостояния.

– Заставляет платить дань?

– Было и такое. Когда ты ходила пешком под стол, его обвинили в воровстве.

– Он не виноват?

– Виноват, но нужные люди сделали так, что обвинили другого. Я всегда придерживался позиции: всего нужно добиваться честным путем. – Иронично приподнимаю уголок губ, опуская глаза в чашку. Маловероятно, что отцовский бизнес полностью построен на этих принципах. – Я надеюсь, ты не влюбилась в него?

– Я? – удивленно переспрашиваю, качаю головой. – Нет, конечно.

– Это хорошо. Не хотел бы стоять на пути твоего счастья.

– А что по поводу работы и денег говорил Адам?

– Чепуха, – отмахивается папа, но именно эта легкость настораживает.

– Папа!

– Я не думаю, что все настолько серьезно, скорее просто пугал.

– Точно? Пап, давай откровенно. – Ставлю пустую чашку, закидываю ногу на ногу и смотрю на отца. – Ты ведь понимаешь, что такой человек так просто не отступит. Он не успокоится, пока не добьется своего. В данный момент его цель – я. Какие у нас варианты?

– Тебе стоит выйти замуж за Захара. Тогда проблема сразу отпадет.

– Замуж? – Я еще не думала над вариантами решения проблемы, но о замужестве точно не помышляла. – Почему он? Давай сразу за Адама. – Последнее предложение высказываю с горькой иронией, папа недовольно хмурится.

– Это исключено, Диана. Если ты согласна стать невестой Захара, думаю, можем устроить вечер в честь вашей помолвки. Чем быстрее об этом узнает Тайсум, тем быстрее он от тебя отстанет.

Teleserial Book