Читать онлайн Дикий ангел бесплатно
Глава 1
ФЕЛИКС
Разлетаюсь на ошмётки. Смотрю перед собой и не могу сделать вздох. Грудь тисками сдавливает, сердце жжёт, будто обливают кипятком.
Моя Уля.
Нет, она не могла… Это монтаж! Фальшивка! Не верю!
Но углубляясь в рассматривание присланных фото, надежда закапывается глубже в землю.
Зачем я только открыл это грёбаное сообщение? Жил, не зная бед.
Власть, статус, деньги, любимая жена. Я ж её столько лет добивался. Она чудной, неукротимой была. Стоило мне приблизиться, посылала в далёкое пешее. Замуж волоком тащил. Молодая, гулять хотелось. Но влюбилась в меня, в чёрта. Из ЗАГСа счастливой вылетела, прыгала по клумбам, платье выше головы взлетало, хохотала в голос.
Мой дикий ангел.
НЕ ОНА ЭТО!
Сжимаю зубы, мотаю головой, но сознание разбивает всё одним только воспоминанием.
Три месяца назад. Приём у Пивоваровых. Я налаживал связи в местной тусовке. Уля в красном платье. Волосы красивые, чёрными волнами были заколоты наверх. Сказала, что отлучится в дамскую комнату. А я отвлёкся на деловой разговор, выпытывал важные детали. Не помню сколько её не было, да и не заметил тогда ничего. Погружён в другую тему был. А она… с Пивоваровым, оказывается, была…
Листаю фото и ужасаюсь. Ульяна возбуждена. С закатанными от страсти глазами. Его рука у неё под платьем, вторая на груди. То он мусолит губами её шею, то водит языком по щеке.
Сейчас вывернет. Выпотрошен. Нет сил смотреть дальше.
Но я продолжаю. Как мазохист. Выжигаю в себе всё живое.
Компромат выедает мозг и душу. Рука дрожит, не получается отлепить долбанную мышку, начинаю долбить ею по столу, ломая вдребезги.
Закрываю глаза.
Только не это! Я переживу любой сброс на дно, только не от неё!
Моя родная, единственная, любимая жена отдалась другому. Чем он взял её? Деньгами? Положением? Старшим возрастом?
Нет! Не хочу знать!
Я, мать вашу, ничего из этого не хочу знать!
Забыть! Стереть! Выкинуть это дерьмо!
Ломает. Больно. Мышцы рвёт изнутри, вены пережимает кровью.
Перед глазами возникает пелена, теряю контроль. Хватаю со стола ноутбук, швыряю на пол. Следом летит планшет. Чашку с кофе об стену. Опрокидываю стол. Пинаю упавшую канцелярию. Задыхаюсь. С рычанием тяну с себя галстук. Так сильно вытягиваю шею, что призываю все Высшие силы, чтобы раздался хруст и меня вырубило.
В небытие. В черноту. Там, где нет этой боли.
– Ты чего?? – слышу позади испуганный голос жены и рассудок падает в пропасть. Резко оборачиваюсь. Вижу в её глазах себя – бешеного зверя. Ульяна приоткрывает рот, прикладывает руку к груди.
– Феликс, что случилось?! – тем не менее, медленно шагает по стеклу и мусору ко мне. Не боится.
Рвано дышу. Лучше бы её не видел. Совсем забыл, что мы договаривались об обеде. В ушах долбит, рой вопросов взрывает мозг.
– ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?? – раскатываю громом. – ТЕБЕ ЛУЧШЕ ЗНАТЬ, НЕ ТАК ЛИ??
– Ты о чём? – останавливается, не ожидала, что я перехлестну через край. Всегда ласков с ней был. Она и криков-то моих не слышала.
– Я ж тебя так любил… больше всего любил! – слова на эмоции наслаиваю. – Верил тебе, как себе! Кроме тебя никого не видел! Ты ж моим ангелом была!!!
– Феликс, что происходит?? – настораживается, бегает глазами по кабинету, словно ответ где-то под ногами.
– Кончила хоть с ним? – хлещу вопросом. – Стонала небось?
– Феликс! – голос хрипнет, типа не понимает о чём речь.
Срываюсь, в один шаг перед ней, дёргаю за плечи на себя.
Закусываю губу, выталкиваю из себя горький смех.
– На бабки его повелась?
– Чьи? – едва шевелит губами, в страхе таращит глаза.
– Пивоварова, сука! Пивоварова!! – трясу её, как тряпичную куклу. – Или не только с ним была??? Меня ещё ждёт сюрприз??
– Я не… он… всё не так… послушай… – мямлит, дрожа мелкой вибрацией, во взгляде несётся сожаление.
Она даже переубедить меня не может. Тону в омерзении. Значит, все фотографии правдивы…
– ПОШЛА ВОН! – толкаю к дверям, Ульяна кое-как сохраняет равновесие.
Громко сглатывая, жена задушенно выдыхает и шатающейся походкой бредёт к выходу.
Нет, так просто она не уйдёт! Пусть получит сполна, как и заслуживает!
Девушка не успевает сделать и нескольких шагов, я рывком припечатываю её лицом к стене. Резкими движениями задираю лёгкое летнее платье, тяну вниз трусы. Одной рукой избавляюсь от своих штанов и в то же время другими пальцами сдавливаю хрупкую шею, чтобы перекрыть потаскухе кислород.
Она загребает ртом глоток кислорода и зажмуривает глаза. Вхожу резко. Мощным толчком до глубины. Уля издаёт задавленный выхрип. Вбиваюсь без пощады. Удар за ударом. Жена что-то пытается пропищать. Расслабляю пальцы на шее, передвигаю ладонью на её раскрытый рот, зажимаю. Не дам ей говорить. Нечего. Уже не спасёт, не поможет нам.
Рухнуло всё, в лепёшку, не собрать.
С каждым толчком наполняю лёгкие её запахом, смертельным захватом по сердцу.
– Почему ты такая красивая? Ненавижу твою красоту, поняла!
Гоняю воздух мелкими глотками. Непрерывно смотрю на Улин профиль. Зверею ещё сильнее.
Скольжу большим пальцем между её распухших от слёз губ, провожу по зубам, вынимаю и остервенело растираю по подбородку.
– Только тебе было по силам меня уничтожить! Ты это знала, сука!! ЗНАЛА!!
Набрасываюсь на её шею, кусаю, причиняя боль. Иссушить её хочу. Стереть с лица земли. Ненавижу!
Стягиваю в кулак длинные тёмные волосы, без церемоний дёргаю её голову назад, рву эту копну. Уля вскрикивает и это разносится по мне жгучим импульсом. Усиливаю напор. Вдалбливаю в жену всю свою боль, безумие и отчаяние. До её слёз, до своего бессилия. Кончаю надрывно. Болезненно. Заполняю до краёв. Пачкаю тело.
Ей не впервой.
Запыхавшись, остатками воли шепчу жене на ухо:
– Запомни этот момент, шлюха! Ты достойна только этого!
И посильнее стянув на затылке её волосы, толкаю на пол. Ульяна падает на колени и какое-то время смотрит на свои дрожащие руки.
– Выметайся! Чтобы я больше тебя никогда не видел, тварь поганая!
Девушка вздрагивает, поднимает на меня глаза, полные слёз, стягивает нервно губы, вбирает носом воздух.
Но молчит.
Заторможенно поднимается. Не моргая, долго смотрит стеклянным взглядом.
Умирает внутри меня.
Пусть. Я уже умер. Мне всё равно.
Да, всё равно…
УЛЬЯНА
За что?
ТАК выглядит твоя любовь?
Ты обещал защищать меня любой ценой… несмотря ни на что!
Как ты мог со мной так поступить?
Не поверил. Не выслушал. Не дал шанс объяснить.
Муж. Семья. Земля под моими ногами, небо над моей головой.
Ничего из правды.
За мной захлопывается дверь и я распадаюсь на частицы.
Стыд. Боль. Опустошение. Всё колючей проволокой вокруг сердца. Рассыпалось. Сгорело до пепла.
Я не изменяла!!! Я была верна…
Снаружи деревянная, обездвиженные эмоции. С невозмутимым видом прохожу мимо секретарской стойки, где сидит притихшая Наташа, трудолюбивая помощница Громова. Захожу в лифт, онемевшими пальцами держусь за холодный поручень, единственная опора. Ненависть ко всему происходящему парализует, отбирает смысл идти дальше. Невидящим взглядом окидываю холл первого этажа. Возможно, кого-то приведёт в шок мой внешний вид. Спутанные волосы, потёкший макияж, перекошенное платье, разбитые в кровь колени и стекающая по ногам сперма…
Да, так бывает, когда разбивается жизнь.
Собственный муж тому виной. Хуже вреда мне никто не мог причинить. Только он. Тот, кого я выбрала и любила всем сердцем. Шла за ним. Нет. Бежала вприпрыжку. Только бы быть рядом.
Буквально выпадаю из бизнес-центра. Ноги не держат, состояние близко к отключке.
И я хочу. Очень. Но не здесь. Я не доставлю ему ещё и это удовольствие. Подальше отсюда. Любым способом.
– Вы свободны. – холодным тоном шофёру.
– Вы уверены, Ульяна Денисовна? – округляет глаза, скачет по моему телу шокированным взглядом.
– Я сказала, вы свободны!
Голос не мой. Совсем не мой. Лютый, бессердечный.
Плевать!
– Вам нужна помощь? – уточняет мужчина, задерживаясь в машине.
– Нет! – безжизненно смотрю ему в глаза. – Выходите!
– Ох! – только и говорит он, уступая мне водительское место. – Может всё-таки…
Захлопываю дверь. Ничего мне не нужно. Только убраться отсюда.
Не чувствую руля под руками, сжимаю крепче, до трескучего звука. Выезжаю на трассу, глаза замылены слезами, часто моргаю, но дорога всё равно, как при большом минусе близорукости. Чувствую, что пошёл внутренний отсчёт всем моим дыхательным резервам.
«Кончила хоть с ним? Стонала небось?»
Выстрел в мою честь. Мою преданность на обломки.
Откуда это вылезло? Не уж то сам Пивоваров пошёл на такое? Зачем ему себе подставлять перед бизнес-партнёром? Это же прямой билет в морг.
«Шлюха!»
Размазываю по лицу влагу, становится только хуже. Торможу. Пялюсь на красный свет светофора, чувствуя, что таким же кровавым цветом покрыта моя душа.
Если бы Феликс только дал сказать, я бы всё честно рассказала. Он бы ругал за ошибку, но простил, встал на защиту. Да. Если бы…
Тот вечер вгрызся в память. Как ни старалась, забыть сложно. До сих пор отвращение ползает в груди, варюсь в болоте из брезгливости, неприязнь заполнила с ног до головы.
Пивоваров.
Чтоб он сдох, подонок!
Властный, богатый, привыкший, что достаточно одного его хотения и ему вылижут ботинки. Я не знала об этом. Только то, что Гордей Пивоваров является выгодным для моего мужа, проводником на новую ступень бизнеса. Я же просто сопровождала Громова на званый вечер. Сначала было довольно активно, потом я заскучала. Незнакомцы не торопились знакомиться и заводить разговор, а Феликс был увлечён беседой с какими-то толстосумами. Я и пошла припудрить нос. По пути меня внезапно схватили и затащили в неизвестную комнату. Зажали рот, нагнули над столом. Я почувствовала эрекцию и слюни на своей шее.
Мерзость!
Не успела рта открыть, меня перевернули и начали лапать:
– Как тебе больше нравится, малышка? Так?
Переворот и давление между ног, солёный язык на лице.
– А может так? – грудь сжали с такой силой, что у меня посыпались искры из глаз.
– Или вот так? – снова мне попытались поменять положение, но освободив мне руку, совершили ошибку. Я вмазала этому ублюдку по морде.
– Мой муж тебя прикончит! – от потрясения дышала мелкими рывками.
– Куда ему? – гоготал Пивоваров. – Кишка тонка! А рыпнется – голым на улице будет жить! Если ты желаешь муженьку такой участи, то беги, докладывай! Посмотрим, как быстро откроете сбор на пожертвование!
– Смотри, чтоб самому не понадобилось! – выплюнула желчь смачным плевком.
– Ууу, чёрная кошка перебежала дорогу! – заржал и потянул конечность к моим волосам.
– Жди беды! – отбила его руку и напрягла свою, готовая разодрать ногтями паскудную рожу. Заодно и побольше воздуха в грудь, чтобы, если что, оповестить всех гостей о своём местонахождении.
– Дикая мурлыка! – облизал он свои толстые губы.
– Проверь! – рыком.
– Жаль, не успею! Возиться с тобой долго, а люди ждут, негоже заставлять их ждать!
В ту минуту, когда он вышел за дверь и оставил меня одну, я заново переродилась. Такой стресс испытала, с жизнью прощалась.
Феликс тогда ничего не заподозрил, я мастерски выдавливала улыбку. И сейчас он ничего не понял. Скинул с себя маску мужа и показал того, кто под ней прятался.
Монстр.
Слёзы душат, ничего не вижу, ноги слабеют, педали не поддаются.
Вжимаю резче.
Не могу понять этого. Не могу простить.
Громов сделал всё, чтобы стать антимужчиной в моих глазах.
Накричал, оскорбил, унизил, толкнул, изнасиловал, прогнал.
Кладу все силы на то, чтобы разглядеть дорогу, но сознание плывёт. Слишком стремительно приближается руль к лицу. В последний момент понимаю, что теряю сознание и даю по тормозам. Но ту ли я педаль нажала?
Глава 2
ФЕЛИКС
– Что ты наделал?? Остановись!!! – вдруг наскоком налетает на меня со спины лучший друг. Армейский товарищ, брат по духу, ко всему прочему и начальник моей охраны. Всегда и везде со мной.
– Я подыхаю, Юра!! – истошно воплю, круша всё на своём пути. Руки уже по локоть в ссадинах, свёз кожу, на стенах следы крови.
– Прекрати! – удерживает друг, захватив меня в обруч из рук и смыкая их до хруста суставов.
– Она изменила мне!!! Предала!!! – ничего не вижу и не слышу, бьюсь в агонии. Злостью вскипаю, рву себя на куски, только бы найти выход всему этому.
– Угомонись!! – жёстко встряхивает меня Юра, перекручивая кости.
– Пошёл ты! Все вы пошли! – с удвоенным гневом совершаю непростой манёвр и мы вместе с ним летим на пол. Приземлившись, уклоняюсь от захвата и наношу град мелких ударов мужчине в живот. Но Исаев не был бы моим командиром в армейке, если б не имел навыки получше моих. Ему и одного чёткого удара хватит, чтобы уложить меня ничком. Вот. Повод нашёлся.
– Заглохни уже, Громов! – цедит сквозь зубы рассерженный Юрий, пока я со стоном зажимаю нос. Кровь фонтаном хлещет. – Что за хрень ты отмачиваешь?? Почему с рельсов сошёл? – поднимается на ноги, сканирует помещение. – Где Уля??
– Я хочу её из груди с мясом вырвать!! – реву раненым зверем. – Чтобы намертво, понимаешь?!?
– Блокируй! – ожесточённо рявкает командир. – Вытирай сопли и выкладывай в чём дело! По порядку давай!
Громко дышу, раздувая ноздри. По шее стекает то ли пот, то ли кровь.
– Сядь на диван и запрокинь голову!
Значит, кровь. Захлебнуться бы ей, лишь бы не чувствовать, как внутри всё винтом режет, сердце в фарш превращается. Необратимо становлюсь беспомощным существом. Просто жду, когда адский огонь дожрёт мои внутренности и останется один обугленный скелет.
– Что произошло?? Это связано с Улей? Она что-то сдел…
– Я видел фотки, понимаешь!!! – обрываю севшим голосом. – Там всё предельно ясно!
– Где? Какие? – сухим тоном требует доказательства.
– Там! – бросаю ненавистный взгляд в угол, где валяется перевёрнутый ноут.
Друг склоняется к технике, поднимает и кладёт на кресло.
– Она в разных позах! С другим!! Я помню тот вечер и это платье на ней… – убито бормочу, вороша в памяти прошлое.
– Ты уверен?? – сомневается Юра, он всегда видел в девчонке только хорошее, со всей прямотой выказывал ей своё расположение.
– Абсолютно!! И знаешь что!? Она не опровергла!! Мычала, как корова, потому что её поймали на этом!!! Даже солгать не сумела!
– Я могу посмотреть? – с осторожностью уточняет друг, приоткрывая крышку ноутбука.
– Валяй! Развлекайся!! – резко отмахиваюсь, надсаживаю протяжным криком горло, с яростью бью себя кулаками по голове, чтобы заглушить боль в висках.
Слышу, как Юрий жмёт на кнопку и кликает на прочитанное письмо. Хочу увидеть его реакцию. Он смотрит фото. Хмуро выдыхает. Не комментирует. Улька была любимицей, он также не верит в увиденное. На его лице выступают спазмы от сжатия челюсти. Пролегают глубокие заломы на лбу. Мрачнее тучи.
По окончанию испытывает меня сочувствующим взглядом и подбирает слова.
– Тут ещё один колокольчик светится. – с глубоким выдохом. – Новое письмо, Феликс.
– Решил прутом мне меж рёбер? – без иронии.
– Тебе стоит это увидеть! – ошарашено молвит Юра.
– Не хочу! Не могу на это смотреть!
– Это другое… вот. – разворачивает ко мне ноут, жмёт воспроизведение прикреплённого видео, взглядом призывает меня держаться.
Силком заставляю себя перевести глаза на экран. Сначала читаю выделенный красным цветом текст. Цепенею.
«Изначально задумывалось, чтобы тебя вынесло только от первых фотографий. Но я считаю, что как раз правда вскроет тебе жилы и сделает больнее.
Живи с этим.»
С бешеным сердцебиением пялю глаза на то, как после ебучих домогательств Пивоварова, моя Ульяна уворачивается от его рук и со всей дури бьёт тварь по лицу, тихо грозится рассказать о случившемся мне. Сукин сын смеётся и предупреждает, что тогда раздавит меня и оставит ни с чем.
В шоке накрываю лицо руками. Окутывает пронзительный холод. Заживо сбрасываю шкуру, кожа рваными лоскутами отдирается, мышцы, нервы, всё наружу.
Мучения доходят до невообразимых пределов. Кромешно. Невыносимо. Перестаю дышать.
«Шлюха!
Тварь поганая!
Ты достойна только этого!
Выметайся!»
Боже! Что я натворил?
– Феликс Дмитриевич!? – заглядывает секретарша, врываясь без стука, что на неё совсем не похоже.
– Наташа, мы заняты! – шугает рукой её Юрий.
– Но это срочно! – повышает до противной тонкости голос, активно жестикулирует в мою сторону. – Вам никто не может дозвониться, а звонят из больницы по поводу вашей жены!!
– ЧТО??? – подкидывает меня ещё на метр выше роста. – КАКОЙ ЕЩЁ БОЛЬНИЦЫ?? – выгребает из меня последнюю каплю рассудка. – ПЕРЕКЛЮЧАЙ!! – разматывает меня на ленты. – СЕЙЧАС ЖЕ!!
– Уже! – взволновано тычет пальцем в селектор Наташа.
– Громов Феликс Дмитриевич? – звучит дежурный вопрос, как только пищит сигнал соединения.
– Да, это я!! – как дурак нагибаюсь над динамиком, хоть звук распространяется по всему помещению.
– Вас беспокоят из окружной больницы. – сердце бьёт, как молот. – К нам поступила ваша жена Громова Ульяна Денисовна, с множественными травмами после автомобильной аварии.
– ЧТО??? – ухает всё вниз. – Нет, она… – я даже не знаю где она, что было после её ухода. – Куда ехать??? Адрес!?
Вина расплавленным металлом обезображивает нутро до неузнаваемости. В больницу прибываю с настоящим эмоциональным разбродом. Дунь на меня и я взорвусь.
Сношу на своём пути врачей, пациентов, уборщицу, всех без разбора. Бегу к Ульке! Лёгкие горят, по венам разливается обжигающая магма. На пороге её палаты меня перехватывает медсестра и настойчиво прося, отводит сначала к лечащему врачу.
Поддаюсь. Мне нужно всё узнать, всё уладить, если надо, улучшить пребывание жены, ускорить лечение. Женщина приличных лет с уверенностью в глазах ведает мне, что жена за рулём потеряла сознание и на скорости влетела в фонарный столб. Её вытащили прохожие и вызвали скорую.
Мне становится дурно. Грудь на мгновение каменеет, а потом на выдохе раскурочивает содержимое на куски.
– Состояние стабильное. – воскрешает меня одной фразой. – Операция не понадобилась. – двигает по столу снимки узи и рентгенов. – Повреждений много, но они незначительные. – выдыхаю накопленное напряжение. – Плоду ничего не угрожает.
Чего?
– Кому? – дёргаю головой.
– Ребёнку. – медленно, с расстановкой. – Ничего не угрожает.
– Какому ребёнку?! – не въезжаю. Вообще не вывожу.
О чём она говорит?
– Феликс Дмитриевич, я говорю… – считывая отсталость на моём лице.
– Ещё раз, пожалуйста! – перебиваю. – Речь о ребёнке?! То есть, внутри жены??? Настоящий что ли?
Женщина хмурится. То ли таких дебилов ещё не встречала, то ли, наоборот, встречала и ей это уже надоело.
– Если вы не знали, то что ж… – разводит руками. – Вынуждена сообщить вам первой. – берёт короткую паузу и. – Ваша жена беременна. Срок ещё маленький. Восемь-девять недель. Поздравляю.
УЛЬЯНА
Отрешённо смотрю на потолок. На свеже-отремонтированной поверхности уже образовалась трещина, некрасиво нарушающая гармоничность и эстетику. Чувствую себя этой самой трещиной. Замазывай-не замазывай, будет выделяться рубцом. Чувствую, что меня что-то сковывает. Невидимое, но осязаемое. Двигаться не могу, будто плитой придавлена, весом в тонну. Сплющивает. Снаружи вроде пустующее пространство, а под ложечкой сосёт от непомерного напряжения. Себя физически не ощущаю. Надо выбираться из этого состояния, но как?
– К тебе потом ещё психолог зайдёт. – крутится возле меня медсестра, раскладывает ампулы с лекарствами. – Шок у тебя… нельзя так, ребёночку вредно!
Ребёночку…
Крошечная точка света среди всей этой тьмы, что поглотила и переваривает заживо.
Беременна, мне сказали.
Беременна!!!
Что это такое вообще? Не понимаю, как к этому относиться! Как-то нужно готовиться? Как это делают мамочки, которые планируют и ждут? Что от меня требуется? Не ощущаю в себе никаких изменений… это плохо? Мозгом осознаю, что внутри появилась жизнь… жизнь!!! И я должна защищать, это моя миссия, но какими силами?
Я хотела стать мамой. Но это всё в воздушных мечтах, что «вот когда-то и мне перепадёт такое счастье…».
Но сейчас… вот так… что мне делать? Как это будет? Где брать ресурсы? Ох, Боже…
Трогаю ледяными пальцами своё лицо. А может, я сплю? Нащупываю повязку на лбу, пластырь на скуле, губа разбита. Мда.
«Ненавижу твою красоту!»
Твоё желание исполнилось, Громов. Теперь я страшна и внутри, и снаружи. Всё во мне покромсал. Накрываю рукой живот. Ничего не чувствую. Никакой связи, всплесков восторга, придыхания. Живот как живот. Может, мне не дано быть матерью? Нет во мне материнского инстинкта, сама себя заставляю думать о ребёнке. Но он же там… я ему энергию должна давать. А мне кто даст?
Бедное дитя. Сволочь-отец и слабая недомать. «Мечта» любого ребёнка.
Ощущаю себя очень глупо, но глажу живот по часовой стрелке и мысленно убеждаю нас – «Что-нибудь придумаем…».
Рассматриваю перебинтованную руку и искренне себя жалею.
Хуже некуда.
– Ульяна!!! – бьётся об стену дверь.
А, нет, есть куда.
Дыхание вмиг сбивается, когда вижу приближающегося Громова.
Нет, только не он. Это для меня чересчур.
– Нет!! – в прямом смысле выстанываю несогласие его видеть и слушать.
– Я не… – шумно сглатывает, замедляет шаг, выставляет вперёд открытые ладони, демонстрируя свою безоружность.
Что? Добивать не будет??
– Умоляю, прости меня! – хрипит, от напряга смыкает брови на переносице, на шее проступают багровые пятна.
– Уходи, Громов… – шепчу вяло, аж до жути пугает.
– Я не знаю что тогда на меня нашло!! – надрывно тянет, делает шаг к моей койке. – Уля!
– Уходи! – больно вздымается грудь, отворачиваю лицо, чтобы не видеть его глаз. Сердце едва прокачивает раскалённую кровь. Сейчас разорвётся.
– Пожалуйста, не гони меня! – каждое его слово надрезом по вене. – Давай поговорим…
– Нам не о чем разговаривать! Оставь меня в покое! – хочется навзрыд, до вопля, когтями по лицу, но такой обмяклой и хлипкой, как сейчас, я себя ещё никогда не чувствовала.
– Пожалуйста… – мольба в его голосе пробирает до дрожи. – Как я могу оставить? – надтреснуто, едва слышно. – Я люблю тебя… – ударяет по психике. – Я… не уйду, Уль! Я буду рядом с тобой и малышом…
БУМ. Ломается защита. Резко вцепляюсь в Феликса убийственным взглядом:
– Каким малышом, Громов??? – рвутся связки. – Если только у тебя на стороне есть! От меня ты ничего не получишь! – дышу, как львица перед атакой.
– Что ты говоришь…? – выкатывает глаза. – Ты беременна!
– Ненадолго! – чувствую, как в кровь впрыскивается адреналин, моё неподвижное тело набирает титановую мощь.
Я не отдам ему последнее, что у меня есть!
– Что это значит??? – ходит ходуном его выпирающий кадык.
– Что я ни за что не рожу от такого чудовища, как ты!! – окисляю его взглядом. – Я не позволю страдать своему ребёнку, он не достоин такого отца! Пусть лучше его вообще не будет!
– Глупенькая моя! – странный высмех. – Ты просто на взводе! – тянет руки к моему животу, судорожно дёргаюсь и морщусь от боли, все ушибы дают о себе знать.
– Всё кончено, Громов… – цежу с ненавистью, глаза наливаются кровью, смешиваются со слезами. – Документы на развод подпишу в любое время. Забирай всё!
– Уль… – сорвано.
– Уходи!! – снова корчусь, датчики на пальцах начинают сигналить, мониторы загораются красным.
– Прошу вас покинуть палату! – забегает в спешке медсестра. – Пациентке положен покой!
– Я ещё вернусь, родная… – острым колом в сердце. – И мы всё решим! Слышишь? Не спеши с выводами! Мы всё обсудим!
Закрываю глаза, отрезая себя от потока лжи и бесчестия. Теряю последние силы. Мы ничего не будем решать, Громов. Я уже сама всё решила.
– Идите! – подгоняет его суровая медсестра и я слышу уходящие тяжёлые шаги.
ФЕЛИКС
В этот же вечер.
Смотрю на недопитый бурбон. Не помогает. Думал, пропитает, одурманит, закроет от всего мира. Ни черта.
Ещё хуже. Как при тяжёлом сотрясении. Череп разламывает. Тревога не спадает. Никак не придумаю, за какую ветку держаться, чтобы не упасть. Не могу дышать даже по-минимуму. Вокруг шеи невидимая удавка. На той самой ветке подвешен.
Внутри всё воспалено. Вулканом извергается. Горит адским пламенем. И не унять это.
«Уходи, Громов! Я ни за что не рожу от такого чудовища, как ты!!»
Сполна. До глуби. Душу разбирает страх – Уля не простит, отнимет ребёнка. Я лишусь смысла жить дальше.
Действую на одной механике. Залпом пью горючую жидкость. Бездумный завис на кровать, где ещё недавно я днём и ночью любил свою жену. Где срывал с её губ стоны, смех от щекотки, признания…
Я боюсь это потерять. Всем своим существом дрожу от угрызения совести. Что наделал?? Как мог?
Дьявол вселился, не иначе! Забрал мою волю, сыграл в игру с рассудком, станцевал на костях. Оставил после себя только боль и ужас. Не смог обуздать его. Слишком слабым оказался.
Я ж не такой… не с ней… я бы никогда…
Вздрагиваю, когда самобичевание нарушает громкий звонок телефона. Юрий. Он сейчас регулирует вопросы с больницей, караулит любые изменения.
– Говори! – желудок превращается в тугой ком, движется к горлу.
– Гинеколог звонила. – сходу натягивает во мне все жилы, сжимает внутренности. – Ульяне назначили аборт через час.
Тяжёлым шлепком падает вниз сердце.
– Она не посмеет!!
– Сказали, что у неё истерика была после твоего ухода… – ловлю каждое тихое слово, друг занижает новости шёпотом. – ввели успокоительное. Когда проснулась – потребовала аборт.
– Нет, она не сделает!! – убеждаю самого себя. – Духу не хватит! Мы же…
– Беги! – теперь уже оглушает динамик. – Она не соображает, по горячке можно что угодно сделать!! Останови, пока не поздно!
– Да! – соглашаюсь я, пулей рванув на подземную парковку. – Бл**ь! – выпил же. Едва удаётся вызвать такси, сую водиле пачку зелёных:
– Довези, брат! Жена в больнице!
Время идёт каруселью. Не понимаю, быстро ли или медленно, но я уже врываюсь в приёмный покой и на опережение лифта лечу по лестнице вверх. Сшибаю дежурную медсестру, цепляюсь за худые плечи, ставлю на ноги и, почти воя, прошу указать направление к кабинету, где должны сделать аборт Громовой Ульяне. Она ошарашено показывает рукой на соседнее отделение, закрытый блок.
– Вам нельзя!! – только и слышу вдогонку. Но меня на полном ходу не остановишь.
Звёзды ли сошлись или просто везение, но я застаю Улю в тот самый момент, когда она только входит в ненавистную дверь.
Окликиваю, кидаюсь перед женой на колени. Хватаю её за бёдра, прижимаюсь лбом к низу живота и хриплю незнакомым мне голосом:
– Не делай!! Молю тебя, не делай этого! Он заслуживает жить!
– Зачем? – холодно и безжизненно. – Чтобы видеть своего монстра-отца и покалеченную мать?
– Я… – сердце колошматит рёбра изнутри, словно бешеный зверь в клетке. – Нет!! Не так! Не это! Я тебя люблю, Уля! Люблю!! У нас всё наладится! Ребёнок желанный! Мы хотели! Помнишь?
– Я хотела ребёнка от любимого и любящего мужа… – смотрит на меня презрительным взглядом. – А тебя я не знаю… Ты чужой. Ты злой. Ты враг. – по очереди отрывает от себя мои пальцы, сверлит взглядом.
– Не становись таким же демоном, как я! – стискиваю её ледяные руки. – Не убивай нашего ребёнка! Ты же всегда была моим ангелом!
– Нет больше твоего ангела… – обезличено. – Пропусти!
Пытается откинуть меня, но я только сильнее тяну больничную одежду, мну, рву, синеют от усилия руки.
– Давай поговорим! – во мне пульсирует каждый нерв.
– Уже и так всё выяснили! – некогда мягкий голос сейчас сочится ядом. – Я, тварь поганая, достойна только этого!
– Проси что хочешь!!! – иду в обгон, готов на всё. – Что угодно! Я всё сделаю! Только оставь ребёнка!
– Тебе не под силу. – резко выдыхает, кривит губы.
– Всё, Уля, всё!! – до безумного крика. – Только скажи!
– Мне от тебя нужно только одно, Громов. – обездвиживает той кровавой войной, что разрастается на дне её глаз.
– Что?! – одними губами.
– Ты исчезнешь из нашей жизни!! – припечатывает. – Мой ребёнок никогда не увидит твоего лица, не узнает унижений и боли, не будет носить твою фамилию!
– Но… – нахожусь между жизнью и смертью.
– Тогда подвинься! – с силой отдирает мою руку. – Елена Владимировна, можем начинать!
– НЕТ! – вскакиваю, перекрываю путь. – Хорошо, я согласен! Только роди моего ребёнка!
– МОЕГО ребёнка! – поправляет с яростью.
– Позаботься о нём… – с тяжёлым вздохом придвигаюсь, касаюсь любимых нежных рук, самозабвенно целую. – И о себе.
Ульяна молчит, вижу, что пытается проглотить жёсткий ком в горле, силится не разреветься.
– Хочу, чтобы ты знала… – глаза в глаза. – Это убивает меня… Мне очень жаль, что я так поступил.
– Да, мне тоже. – смаргивает слёзы, опускает глаза.
– Если ты вдруг передумаешь, я всегда буду тебя ждать! – грея выдохом то короткое расстояние между нами, что становится необозримым.
– Прощай, Феликс! – отворачивается Уля и моё сердце останавливается.
Глава 3
Прошло четыре года.
ФЕЛИКС
– Ха-ха-ха! Ты только глянь, Юр! Забегал сраногнойный хрен! – пододвигаю к нему монитор, на котором всплывают приходящие кадры слежки, где Пивоваров заходит в центр венерологии. – Ещё долго продержался! Девочка-то у него неделю назад была! – просто радость разливается по всей груди. – Во-во! Смотри! Оглядывается грибковый! Ссыт, что я его ещё и этим скомпрометирую в сми!
– А ты, естественно…
– А я и скомпрометирую! – заканчиваю мысль друга. – Добивать, так с песней! – улыбаюсь во все тридцать два.
– У него и так на нервной почве ноги отказывают.
– Не, это у него ещё началось два года назад, когда я взял контрольный пакет акций и сместил его с руководящей должности!
– А не в прошлом ли году, когда ты анонимно опередил его с покупкой компании авиа-перевозок, а потом перепродал ему же за гигантскую сумму и он погряз в убытках?
– Не-не, путаешь! Я вспомнил! С ногами у него проблемы начались как раз полгода назад, когда я его сеструху стервозную завербовал, а потом сдал их конкурентам! Он же от неё публично отказался! Она с его последними бабками за бугор смылась!
– Да, долги его рано или поздно погубят.
– Уже скоро, Юрка! Скоро…
«Если лошадь сдохла – слезь.»
Выключаю файл с отличными фото, блокирую особую папку «Конец Пивоварову» и протягиваю Юре конверт с наличными:
– Следаку сегодня с надбавкой! Хорошо поработал, порадовал!
– Будет сделано. – принимает он чужую оплату и кинув короткий взгляд на настенные часы, наигранно придумывает себе неотложные дела. – Пойду ещё раз проверю завтрашний маршрут. Куда мы там после мэрии поедем?
Знаю, что намеренно оставляет меня одного. Время подходит. Через несколько минут я увижу своих девочек. Уже чувствую, как учащается пульс. Двойной силой выбивает. Через расстояние, через долгое время, а всё также – сердце зверствует в груди от голода, от беспощадной тоски. От неё не спрятаться, не уменьшить, не забыть. Не выцветают подробности.
По Уле скучаю. Страшно скучаю. И по моей доченьке, что никогда в глаза не видел. Мой пухлый малышарик. Моя копия.
Молчанская Злата Денисовна.
Жена дала ей свою девичью фамилию и вместо моего имени, вписала отчество, как у себя. Стёрла меня полностью. Ни одного упоминания обо мне.
Грустно…
Но утешаюсь одним только взглядом на дочурку. У моей золотой крохотульки мои глаза.
Вот они…
Замираю. Прижимаю палец к губам, улыбаюсь. Минута в минуту. Улька забирает Злату из садика. Целует, обнимает, за маленькую ручку берёт. А моя улыбашка вышагивает рядом, ведёт маму на детскую площадку. Один и тот же маршрут всегда. Четвёртый год подряд следопыт шлёт фотки и видео в режиме онлайн. Никогда не терплю до вечера, до дома. Сразу ныряю в семейную жизнь, в атмосферу счастья. Кажется, что и я сейчас там вместе с ними, стою рядом и наблюдаю. Никаких преград. Мои красивые девчонки со мной и я по-настоящему спокоен.
Это иллюзия, знаю. Кратковременный мираж. Но как же я зависим от мысли, что ничего не потеряно. Что моё принадлежит мне. Что я не одинок.
«Это последние.» – пишет информатор. Уля с малышкой идут домой. Рассматриваю фотографию до мельчайших деталей, впитываю, сохраняю глубоко внутри. Ночью образы любимых воплотятся в жизнь и я буду спать с улыбкой на лице. А потом наступит утро. И моя жизнь снова рухнет, начнётся день Сурка и я обречён проживать эту боль нескончаемо, до остановки сердца.
Медленно втягиваю ртом воздух, внутри словно булыжник, давит на хребет. Как мне ненавистно, то, что я не могу приблизиться к жене с дочерью.
Да-да. Бывшей жене… и не мой ребёнок…
Истину не признаю даже на костре. Я муж этой девушки и отец этой девочки. Умру таковым, но не соглашусь на другое.
Уля переехала в другой город сразу, как родила. Развод был быстрым. Она написала отказ от всего, что нас связывало. Все переговоры через адвоката. Моё приближение усугубляло её здоровье, чуть что – поход к гинекологу. Я испугался, ведь врач подтвердила, что я пагубно влияю на беременность, Уле плохеет. Девять месяцев я был за чертой, Юру вместо себя посылал. Передавал фрукты и прочее. Принимала только еду. И то, из рук друга, после его слов, что с ним-то они не враги… скрежетала зубами, но брала. На ягоды налегала. Их я ей пакетами и покупал. Сам на рынки ездил. Искал свежие, выбирал тщательно.
Эта тонкая связь оборвалась, когда после родов Ульяна сообщила Юре о своих планах – она уезжает и просит его больше не появляться.
Я сломался тогда. Горевал. За бутылку хватался. Друг удерживал. Частенько в морду прилетало. Тёмные месяцы были. Ниточкой к спасению стала месть.
Я дал себе клятву, что уничтожу Пивоварова. Не криминалом.
Хуже.
Медленно. Морально, финансово, потом и за здоровье взялся.
Уже близко!
Открою бутылку шампанского, когда по утру узнаю, что тварь пустила пулю себе в рот.
Он не скрывался. Смеялся мне в лицо. Мол, с кем не бывает? Девка красивая, под руку пьяному попалась. А кто спиздил запись с камеры слежения – ни к нему вопросы.
Я узнаю. Обязательно узнаю. Ищейки рыщут. Дело времени.
УЛЬЯНА
– Да, Кость? – плечом прижимаю телефон к уху и продолжаю намазывать дочке малиновый джем на горячий тост. – Злата, ну-ка, собирай весь конструктор с пола и бегом завтракать! – попутно кричу лохматой с утра девчушке и поглядываю на время, скоро уже на занятия рисованием отводить.
– Уль, папа умер. – не сразу доходит до мозга фраза брата, застываю статуей. – Вот только его истеричка звонила, выла мне в трубку, актриса кино и театра, чтоб её! Тьфу!
Выдыхаю, сдуваюсь, как шарик. Копаюсь в себе. Ни грамма скорби. По-человечески жалко, конечно, но не убивает мне это горе. Я ужасная дочь, Господи, прости…
– Что ж, Царствие небесное! – рука возобновляет движение, бутерброд почти готов.
– Плакать будем? – никаких колебаний в голосе.
– Что-то никак.
– Вот и у меня. – на той же отчуждённой волне, что и я.
– На похороны приедешь?
Стягиваю губы в одну полоску, неприлично тяну паузу.
– Надо, Улька, надо! – протяжный вздох. – Мы, как бы, дети его были!
– Кость, эта стервятина меня либо кислотой обольёт, либо пнёт в могилу, пока не зарыли! – на языке ещё ползает отборное матерное слово, но сзади за ногу обнимает моя златовласка. – Ты ручки помыла? – обращаюсь к голубоглазой любимке. – Нет? Тогда вперёд! – подпихиваю её к ванной комнате и, закрыв глаза на то, что сейчас эта любопытная непоседа расплескает мне всю воду на пол и выдавит всё жидкое мыло, возвращаюсь к разговору с братом. – Давай, ты один пойдёшь, погорюешь за нас двоих, речь прискорбную толкнёшь?
– Даже не думай! – и столько возмущения. – Там пресса будет! Я не изображу столько печали, как ты! Последний рывок, Уль! Сделаем угнетённые мины, покиваем на соболезнования и продолжим жить дальше!
– А мачеху нашу любимую от моих волос ты отдирать будешь или кто? – размешиваю какао, выглядываю из-за угла. – Злата, всё! Выключай воду и снимай мокрую футболку!
– Я буду занят женой, которая захочет плюнуть тебе в лицо! – гогочет дуралей.
Хотя да, смешно. Моя жизнь полна доброжелателей.
– Ну и? – фыркаю. – Это должно заставить меня приехать?
– А я, Уляш? А как же я? Брата старшего не хочешь проведать? Обнять, поцеловать?
На больное давит, засранец! Знает, что я жутко скучаю!
– Да сдался ты мне, как козе пятая нога! – провоцирую.
Пусть попризнаётся в любви, мне этого так не хватает.
– Я же всю жизнь с тобой, поросячьим хвостом, хожу! А меня кто спрашивал?? Принесли тебя домой, сморщенную обезьяну, сунули в руки и сказали заботиться! А оно мне надо было?
Так, не поняла! А где про любовь?
– Справляешься ты так себе, скажу я тебе… – пыхчу, как в детстве. Взглядом указываю дочери сесть за стол и кушать.
– Ну ладно! – идёт на попятную, как и всегда, добрячок мой. – Тут не всё правда! Меня всё-таки спрашивали, хочу ли я сморщенную обезьяну! Я согласился, дебил…
– Молчанский!! – как обзывательство. При Златке другое нельзя.
– Ну, Уль! Сложно тебе что ли?? – ноет, а потом тут же переодевается. – «Отец» умер! Обязана присутствовать! Без разговоров!
– Злату я из садика как вырву? У них программа там вообще-то!
– Отговорки! – хмыкает.
– Я не хочу жить на одной территории с твоей женой, уж извини! – прицельно, чтоб наверняка.
– Тоже мимо! Уладим! – не помогло.
– Я не хочу в этот грёбаный город! – с отчаянием.
– Зато этот грёбаный город хочет тебя! – ни в какую.
– Кость… – многозначительно.
– Всё? Фантазия закончилась? – жмёт гад, напирает.
– Одна не поеду! – последняя надежда.
– Само собой! Кирилл провожатым будет!
О нет!
– Мне неудобно просить его…
– И не надо! Он сам вызовется! – голос бодреет, понимает, что уже у финиша.
– И как это будет выглядеть? – ною, как же ему не терпится свести меня со своим школьным другом. – Злата, не балуйся, пей нормально!!
– Как это выглядело все три года! Но если ты подвинешь своё железобетонное ограждение, то будет выглядеть ещё лучше!! Кирилл тут же…
– Не начинай! – обрываю выступление свахи. – Ладно! Так уж и быть! Пойду звонить в садик…
– Ну можешь же, когда хочешь! – сто процентов лыбится в трубку.
– Я не хочу!
– Спасибо, пока!
Дыши, Уля. Орать при ребёнке нельзя.
* * *
Тело покрывается ледяной коркой. Всё во мне отрицает прибытие в этот город. Волнение охватывает с головы до пят. Не люблю, когда не владею обстоятельствами. За последние годы выдрессировала в себе каждый шаг, чтобы больше не оступиться, чтобы больше не задело за живое. Сердце отстукивает гонгом. Топаю нервно ботинками об пол, перекручиваю вспотевшие пальцы на руках. Напряжённым взглядом смотрю в окно вагона, наблюдая, как поезд замедляет своё движение и возникает до боли знакомая станция. В прошлый раз я была здесь с младенцем на руках и не знала как быть и жить дальше. Столько воды утекло, а я до сих пор помню и проживаю то время прямо сейчас. Перед глазами всполохи воспоминаний.
«Шлюха!.. Выметайся!.. Умоляю, прости меня… Я буду рядом с тобой и малышом!.. Я всегда буду тебя ждать!.. Что значит, ты разводишься с Громовым, Ульяна?.. От кого ребёнок??.. Нагуляла??.. Из-за этого разошлись?.. Что я скажу людям? В подоле принесла?.. Мне нужен законный внук, Ульяна!.. Не смотри на меня так, дочка… Либо ребёнок настоящий Громов, либо настоящий Молчанский, другого быть не может! Возвращайся к мужу и не глупи!.. Поздравляю, у вас родилась здоровая девочка!.. Если тебе так плохо, Уляш, то уезжай отсюда!.. Не плачь, сестрёнка, я что-нибудь придумаю!.. У меня есть школьный друг, он поможет тебе по первости!..»
– Эй, Улёёныыышш! – тихим мелодичным протягом на ухо.
– А? – вздрагиваю.
– Не спи! Пора выходить! – тормошит меня за плечо Кирилл, одноклассник брата и мой верный союзник за последние годы. – Мама у нас опять в облаках летает, да!? – подмигивает Златке, что сидит у него на коленях.
– Задумалась… – улыбаюсь, встречаясь взглядом с мужчиной.
– Соберись, Улька! Ещё даже с поезда не сошли! – усмехается, подкидывая вверх мою дочку и имитируя укус в руку, сейчас съест. Девчонка радостно визжит и хохочет. – Пошли, золотце, мамка другим путём пойдёт, в окно полезет!
– Не-ет! Я с вами! – поднимаюсь вслед за ними, качу за собой чемодан.
Неосознанно упираюсь взглядом в широкую спину Кирилла, что одной рукой несёт ребёнка, и мысленно довольствуюсь этим видом. Высокий, сильный, добрый. Злата к нему очень льнёт.
– Осторо-ожно! – ставит её ногами на перрон и подаёт руку мне.
– Спасибо. – выдыхаю, очутившись в непозволительной к нему близости.
– Тебе… – двигается по моей спине тёплая ладонь. – Всё хорошо? – шёпотом у моего виска.
– Да. – успокаиваюсь, смотря в бездонные карие глаза. – Я просто… – не успеваю договорить, нас со свистящим ветром что-то сшибает с места.
– ОЙ, КТО ЭТО!! КТО ЭТО ТАКАЯ? ЧТО ЗА ДЕВОЧКА?? ДАЙТЕ-КА ПОГЛЯЖУ ПОБЛИЖЕ!! ААХХ!! ЭТО ЖЕ МОЯ РОДНУЛЕЧКА-СИМПАПУЛЕЧКА!! МОЯ МАЛЕНЬКАЯ РАПУНЦЕЛЬ!!
– Костя… – обмениваемся с Кириллом красноречивыми взглядами.
Брат уже вовсю подкидывает к небу племянницу и от счастья уливает маленькое личико слюнями.
– Сестра. – церемонно кивает мне погодя, а потом обходит и от души обнимает смеющегося Кирилла.
Только сейчас замечаю неподалёку Наташу – его жену-горгулью. Морда типичная прям. Досталась же брату в наказание. Кроме колоритной внешности, там и богатый внутренний мир.
Слегка склоняю голову в знак приветствия и у женщины мгновенный судорожный перекос физиономии.
– Надолго ли? – не скрывая своего язвительного отношения ко мне.
Пока у тебя желчный фурычит.
– Посмотрим. – не удостаивая каких-либо эмоций.
– Ну чего? Так и будешь стоять столбом? Последнего родственника не хочешь обнять, расцеловать, к сердцу прижать? – прилетает в затылок от Кости.
Вздыхаю, оборачиваюсь, раскидываю руки.
– Ну раз просишь… – и стискивает меня в объятиях так, что лопаются сосуды в глазах. – Я скучал. – копошится носом у меня в волосах. – Очень, Уляш.
– И я. – прижимаюсь губами к его щетине. – Не хватало тебя, братец. Очень.
– Вообще-то у нас траур в семье! – раздражённый тон сбоку.
– На твоих похоронах, Натка, мы обязательно будем соответствовать! – передавая меня под надзор Кирилла. – А пока не вырисовывайся! Не твой день! – и выдержав убийственный взгляд жены, берёт за руку Злату. – Ну что, братва! Выдвигаемся в путь!
– Куда? – совсем по-детски хлопает глазами малышка.
– К дяде Косте в гости поедешь? Тебя там кукла-подружка ждёт!
