Читать онлайн Ты мне не босс! бесплатно

Ты мне не босс!

Глава 1. Катерина

– Да куда ж ты так торопишься? – раздраженно бормочу водителю черного мерседеса, который уже второй раз подрезает меня. – На похороны свои?

Терпеть не могу таких «шашечников», которые скачут из ряда в ряд, чтобы выкроить себе лишние две секунды времени. Ведь все равно вместе будем на следующем светофоре стоять! Но нет, этот идиот совершает один опасный маневр за другим, без зазрения совести подрезая других участников дорожного движения. Даже двойную сплошную пересечь не гнушается.

Может, съел что-то не то и живот прихватило? Я настолько увлекаюсь мыслью о несвежих пирожках где-то на заправке и всех сопутствующих последствиях, которые настигнут этого горе-водителя, что не сразу замечаю знак дорожных работ впереди. Но ладно я, мне простительно, все-таки знак не на моей полосе. А вот водитель мерседеса тоже, видимо, думал лишь о том, как бы побыстрее добраться до уборной, и вместо того, чтобы затормозить, резко сворачивает вправо. Прямо в бок моего арендованного автомобиля.

Понимая, что даже если выжму педаль тормоза в пол, все равно не успею избежать столкновения, выворачиваю руль вправо и, наехав на бордюр передним колесом, резко останавливаюсь. Ремень до боли врезается в плечо, а пальцы сводит от того, с каким напряжением я держусь за руль. Но даже эти жертвы не спасают нас от столкновения.

Словно в замедленной съемке вижу, как черный бок «мерса» пролетает вперед и уже задним правым крылом «чиркает» о капот моей машины. Я даже практически не ощущаю удара, лишь слышу противный скрежет металла о металл. Хотя, если учесть, что окна в авто закрыты, это вполне может быть скрипом моих зубов. Ну что, торопыга, доехал куда надо? Не доехал… и я вместе с тобой.

Бросаю нервный взгляд на часы и понимаю, что у меня осталось всего десять минут до встречи. До очень важной встречи, между прочим. Я исключительно ради нее и вернулась на родину, оставив сытую и размеренную жизнь в Германии. Ну ладно, допустим, после этой встречи моя жизнь будет еще более сытой, гонорар мне пообещали весьма приличный. А вот с размеренностью мне, судя по всему, придется повременить.

Надеюсь, у этого кретина хоть страховка есть? Прокатная тачка точно застрахована, но оформить все надо правильно, а то получится в итоге, что виновницей дтп оказалась я.

Достаю телефон, чтобы погуглить, как в России проходит эта процедура, когда из «мерса», наконец, выходит водитель. Амбал в черных джинсах демонстративно разминает шею, и несмотря на то, что окно моей тачки все еще закрыто, я отчетливо представляю, как при этом хрустят его кости. Коротко стриженные волосы отливают чернотой на солнце, а внушительные мышцы как-то устрашающе перекатываются под натянутой тканью синей рубашки. Он, интересно, специально одежду на два размера меньше выбрал, чтобы выглядеть солиднее? Нет, я, конечно, не сноб, но что-то мне подсказывает, что мужчина тачку просто угнал.

И да, я в курсе про скромных миллионеров, одевающихся как простые работяги с завода, Цукерберг со своими серыми рубашками нам в пример, но я готова поспорить на что угодно, что это не наш случай.

Мужчина с бычьей шеей и походкой гиппопотама вряд ли является владельцем машины представительского класса. Будь там любой дорогущий внедорожник, я бы еще поверила, но сейчас я более чем уверена, что автомобиль ему не принадлежит.

Конечно, существует вероятность того, что он просто водитель, но согласитесь, это звучит не так эффектно. А я, между прочим, пообещала своим друзьям подробный отчет о поездке в Россию. И думаю, конфликт на дороге с угонщиком-уголовником будет выглядеть гораздо фееричнее, чем обычное дтп с шофером-торопыгой.

Опускаю окно, чтобы не пропустить ни единого слова из извинений, которые, как я уверена, сейчас польются из его уст, и тут же резко захлопываю.

Ну ладно, не резко и не захлопываю, все-таки не в дедушкином «Москвиче» сижу. Стеклоподъемник тут электрический, поэтому я успеваю услышать гневную матерную тираду, посыпавшуюся на мою ни в чем не повинную голову:

– Ты себя что, королевой дороги возомнила? Подвинуться сложно было? Ты, млин, знаешь, сколько эта тачка стоит? Да твое ведро дешевле ее колес, так-то…

К концу его ругательств между нами остается всего пара сантиметров, но это не мешает ему назидательно просунуть палец между стеклом и рамой дверцы, чтобы попытаться… да понятия не имею, что именно он там пытался сделать, но, к счастью, даже очень упрямая человеческая плоть проигрывает битву с безжалостным электроприводом. Мужчина громко визжит, но все-таки вытаскивает свои пальцы-сардельки из дверцы и тут же дергает за ручку. Наивный. Я ее заблокировала, еще когда он только вышел из машины.

Н-да… судя по всему, европротоколом мы тут не обойдемся. Надо вызывать гайцов. Может, хоть они смогут утихомирить этого кретина и объяснить ему, что нарушать правила дорожного движения нехорошо. А еще нехорошо грубить женщинам.

Впрочем, судя по тому, как отчаянно он дует сейчас на прищемленные пальцы, второе он, возможно, сам уже уяснил.

Все время, пока мы ждем сотрудников дорожной полиции, амбал не унимается. Стучит мне в окно, грозит кулаком и даже пинает колесо многострадальной машины. Из-за его агрессии я даже выйти боюсь, чтобы оценить ущерб. Будет смешно, если там даже краска не слезла. Хотя нет, смешно мне явно не будет. Я из-за этой ситуации опоздала на важную встречу, между прочим. Так что мне точно не до смеха.

В какой-то момент окно в мерседесе открывается, и в нем появляется циферблат часов. Не сам, конечно. Но из-за того, что блики солнца падают как раз на стекло, рассмотреть руку владельца часов не представляется возможным. Я вижу лишь рукав черного пиджака и длинный палец, нетерпеливо постукивающий по циферблату.

Амбал срывается с места, а я лишь закатываю глаза. Судя по всему, хам действительно является лишь водителем. А вот снобом я себя зря считала. Его хозяин явно выигрывает у меня, даже из машины выходить считает ниже своего достоинства. Сидит себе там преспокойненько и ждет, пока его водила запугает меня до полусмерти.

Пару минут они оживленно переговариваются, амбал активно жестикулирует и несколько раз неприлично тыкает пальцем в мою сторону. Что ему говорит хозяин, я не слышу, но вижу, как тот обреченно вздыхает и снова двигается в мою сторону.

– Девушка, – окно я открывать не спешу, поэтому его голос доносится до меня приглушенно. – Давайте решим все полюбовно. Мы очень опаздываем. Вы, наверное, тоже куда-то спешите.

На языке вертится сотня ответов, в основном, конечно, матерных, но, решив не опускаться до уровня истерички, я лишь улыбаюсь и показываю ему средний палец.

Спешу я, конечно. Точнее, спешила. Но после его гневной тирады «полюбовно» ни о чем договариваться мне не хочется. Хотя бы потому, что для этого нужно будет открыть дверь. А я боюсь. Очень. Особенно сейчас.

Кажется, мой средний палец ему совсем не понравился. Странно, маникюр вроде хороший, опрятный. Да и вообще в детстве мой учитель музыки говорил, что у меня очень красивые пальцы. Постоянно уговаривал родителей, чтобы отдали меня на отделение фортепиано, но, рассудив, что флейта дома занимает гораздо меньше места, матушка была непреклонна.

А вот грубияну почему-то не нравится. Не эстет он, не эстет…

Он снова зыркает на меня почерневшими глазищами и двигается обратно к боссу. Что-то ему рассказывает, кивает в мою сторону и, видимо, бесстыже жалуется.

От порыва продемонстрировать им очередной «фак» меня сдерживает звук сирены, и вскоре позади моей машины паркуется автомобиль сотрудников ДПС. Бросаю победный взгляд на черный мерседес, но вместо триумфа чувствую дичайшее разочарование. Амбал понуро направляется к нам, а вот его босс преспокойненько выходит из машины и шагает в сторону тротуара.

Кажется, он решил не тратить свое драгоценное время на плебейские разборки на дороге и отправиться по своим важным делам пешком. Смотрю на его удаляющуюся фигуру в черном костюме и мысленно желаю ему споткнуться о бордюр. Но нет, мужчина засовывает руки в карманы и как ни в чем не бывало шагает вперед, предоставив мне вид на широкие плечи и накачанный зад. Лицо его я разглядеть не успеваю, но не удивлюсь, если парень красавчик. Так нести себя миру может только глубоко уверенный в себе человек. Хотя было бы, конечно, справедливо, если бы на лице была пара изъянов – такой себе индикатор гнилого характера. Мало того, что в водители взял себе Шумахера недоделанного, так еще и сам даже не подумал извиниться!

Не знаю почему, но в этот момент я чувствую себя обманутой. Не могу отделаться от этого чувства и пока объясняю молодым людям в форме, что произошло и почему мне пришлось вызвать их из-за незначительной царапины вместо того, чтобы спокойно оформить европротокол.

– Неопытная, – кивает на меня амбал. Этот кретин уже попытался выставить меня виновницей всех своих бед, объясняя полиции, как я «растерялась и подставила» свою машину.

От злости сжимаю руку в кулак. Не потому, что хочу врезать этому идиоту, а потому, что боюсь, что иначе мой средний палец снова взлетит вверх. Вместо этого я делаю глубокий вздох и улыбаюсь, а затем, невинно хлопая ресницами, спрашиваю:

– Сержант Власов, у вас с собой, случайно, нет устройства для просмотра записи с видеорегистратора? Советую вам начать минут за десять до самой аварии, там этот товарищ столько раз правила нарушил, что вы годовую норму штрафов разом закроете.

Спустя полчаса, переполненная чувством глубокого удовлетворения, я наконец вхожу в кабинет своего заказчика. Коля сказал, что прикроет меня и объяснит мое катастрофическое опоздание банальной задержкой рейса, поэтому я стараюсь не перебарщивать с «виноватым» выражением лица. Однако, когда я открываю дверь, тщательно отрепетированная скромная улыбка стекает с моих губ прямиком на начищенный до блеска паркет. В кабинете трое мужчин, за столом сидит самый старший из них, мой заказчик. У двери стоит Коля, мой бывший одногруппник, а вот что здесь делает третий мужчина и, самое главное, почему эта широкая спина мне так подозрительно знакома? Он медленно, словно главный актёр на сцене театра, разворачивается от окна, у которого стоял, и, окидывая меня снисходительным взглядом, ворчит:

– Ну наконец-то!

Глава 2. Катерина

Несмотря на то, что я так и не разглядела лицо мужчины из мерседеса, в том, что сейчас передо мной именно он, сомнений нет.

И нет, разумеется, я его узнала не по широким плечам и накачанному заду… просто брюки у него такие, хм… запоминающиеся. Черные. И пиджак тоже. Очень редкая отличительная черта, знаете ли.

– Катерина Михайловна. – Олег Вяземский встает из своего кресла. – Здравствуйте! Сожалею насчет рейса. Коля сказал, что самолет больше часа над Москвой кружил из-за того, что диспетчеры что-то напутали.

– Да. – Николай для пущей убедительности трясет перед собой телефоном. – Я в режиме онлайн на карте смотрел.

– А можно и мне посмотреть? – подает голос красавчик в костюме.

Сейчас, когда он, наконец, отвернул свой зад к окну, а к нам повернулся, что та избушка, передом, я могу рассмотреть его лицо. И да, оно прямое доказательство того, что жизнь несправедлива.

Ну почему одним достается все от природы, а другие должны по часу в день тратить на то, чтобы придать себе человеческий облик?

Возможно, если бы я встретила его еще вчера или, наоборот, завтра, его внешность не вызвала бы такую жгучую волну зависти во мне. Но я встретила этого смазливого нахала именно сегодня, после трехчасового перелета, из-за которого ночью поспала всего пару часов. Поэтому сейчас я мысленно сравниваю его лицо с острыми скулами со своей отечной после самолета физиономией. Добавьте сюда синяки под глазами, и станет совсем понятно, почему меня так бесит его хитрый прищур выразительных карих глаз в обрамлении густых ресниц. Последние три месяца я работала с чопорными немцами, но и они смотрелись бы деревенщиной на фоне этого парня с обложки. Даже небрежный русый беспорядок на его голове смотрится куда выгоднее моей «вчерашней укладки». И несмотря на то, что я уверена, что вижу этого мужчину в первый и последний раз в жизни, мне хочется по-детски прокричать ему: «Вот подожди, приведу себя в порядок после перелета и аварии из-за твоего дятла-водителя – и тоже обомлеешь от моей неземной красоты».

А пока Коля невнятно бормочет что-то о том, что уже успел закрыть приложение, в котором следил за моим самолетом, в то время как я на самом деле прохлаждалась с гаишниками, я шагаю к Вяземскому и выдавливаю из себя самую приветливую улыбку из всех возможных. Как-никак, Олег Витальевич собирается отвалить мне кругленькую сумму за то, чтобы я «подчистила» все за его сыном и обелила их семейную репутацию. Такая уж у меня работа – вытаскивать богатых папеньких сынков из зад… неприятностей, в которые они же сами себя и затащили.

Может, в самой утечке химических отходов на фармацевтическом заводе Николай и не виноват, но я до сих пор испытываю «испанский стыд», когда вспоминаю его последующее интервью телевидению. У моего дорогого бывшего одногруппника хватило ума в прямом эфире заявить, что местные жители не имеют права хаять завод за причиненный ущерб экологии, потому что исключительно благодаря ему их захудалый городишко все еще не загнулся. Разумеется, не обошлось и без банальной фразы «наш завод кормит ваш город и всех жителей».

После этого небольшое экологическое происшествие местного масштаба разрослось до масштабов промышленных. Новости подхватили все СМИ, а экологи дружной толпой со всей страны сползлись в Горячев, чтобы самолично выкачать литры воды для анализов из пострадавшего озера и разрыть полгорода на пробы почвы.

В общем, мне предстоит большая работа, и несмотря на то, что в родной Москве я не была уже больше года, мне не терпится поскорее вылететь на место и взяться за дело. Поэтому я крепко жму руку Колиного отца и с ходу принимаюсь тараторить о плане действий, который я разработала во время полета.

– Подождите, подождите, Катерина, – с улыбкой останавливает меня Вяземский-старший. – Позвольте мне сначала представить вам своего сына.

С недоумением перевожу взгляд с Николая на его отца, пытаясь понять, где в этой цепочке произошла ошибка. Насколько я знаю, Коля оповестил его, что мы учились вместе, а значит… Черт!

Только сейчас я понимаю, что красавчик в костюме здесь не только ради «украшения» офиса. Неужели это и есть Колин брат?

Если до этого я лишь мазнула по нему раздраженным взглядом, то сейчас я рассматриваю его с удвоенным вниманием. Правда, сравниваю уже не с собой, а со своим другом.

Они абсолютно разные! Даже будучи студентом, Николай успел обжиться небольшим жирком в районе талии, который сейчас разросся в самое настоящее пузо. Мы ровесники, то есть ему тоже двадцать пять, но выглядит он, признаться, гораздо старше. Его брат же – полная противоположность. Подтянут, ухожен… чертовски сексуален.

Впрочем, Коля отсутствие смазливой физиономии компенсировал харизмой и всегда умел расположить к себе. Понятия не имею, как так получалось, но не помню, чтобы хоть с одной вечеринки он уходил без новой сексапильной красотки. Судя по лучезарной улыбке, которой меня награждает его брат, харизма – это у них семейное. Мне даже становится неловко за тот поток желчи, что успела вылить в его спину, пока он преспокойненько шагал по тротуару, оставив меня на растерзание своему водителю. Может, он действительно не виноват? Мерс вполне мог быть обычным такси бизнес-класса, и Вяземский того мужика сам впервые в жизни видел. Надо бы ему напомнить вляпать одну звезду в приложении и написать гневный отзыв тому амбалу.

Ободренная этими мыслями, я посылаю ему приветливую улыбку и слегка мотаю головой в знак приветствия.

– Демид, – представляется он.

– Катерина, – киваю в ответ и снова поворачиваюсь к его отцу.

Манеры – это, конечно, хорошо, но я бы с удовольствием приступила к делу.

Насколько я знаю, следующий самолет у меня уже через несколько часов, а мне бы еще хотелось навестить маму. Как же я проживу без очередных стенаний по поводу своего отца? Тот факт, что за последний год они виделись всего дважды, никак не убережет меня от новой порции жалоб и упреков.

Следующие пятнадцать минут я подробно рассказываю о своей стратегии и заверяю мужчин, что уже через месяц местные жители не только забудут об утечке отходов, но и выйдут на митинг в поддержку завода, если вдруг кто-то из журналистов решит снова помусолить эту тему.

– Отлично, – одобрительно кивает Вяземский-старший. – Николай был прав, вы действительно профессионал своего дела. Уверен, вы прекрасно справитесь с поставленной задачей.

– Не переживай, отец, – раздается глубокий голос за моей спиной. – Ты можешь на нас положиться.

Я резко разворачиваюсь, когда до меня доходит смысл слов Демида.

– Что значит «положиться на нас»? – хмурюсь я.

– Коля вам не сказал? – поднимает брови Олег Витальевич. – Демид летит с вами. Он пока возьмет на себя управление заводом. Уверен, вдвоем вам будет легче восстановить репутацию компании.

Я слегка хмурюсь, но согласно киваю. Конечно, со стороны друга было бы мило предупредить меня заранее, но, по сути, для меня это ничего не меняет. Красавчик будет занят своим делом, а я своим. Мы, может, даже видеться там толком не будем.

У Коли на этой неделе еще два прямых эфира в столице, где он по тщательно написанному мной сценарию будет вымаливать прощение за свои прошлые высказывания, а затем вернется в Горячев и сменит своего братца в хозяйском кресле. Что ж… пару дней в его обществе я, пожалуй, смогу потерпеть. Особенно если доберусь, наконец, до душа. Что-то мне подсказывает, что стоит мне привести себя в порядок, смотреть на его холеную физиономию станет значительно легче.

Я прощаюсь с другом, посылаю очаровательную улыбку его отцу, а когда киваю его брату, тот по-джентельменски бросается наперерез и распахивает передо мной тяжелую дверь.

– Я позвоню, пап, – кидает он напоследок отцу и вместе со мной направляется к лифту.

– Вы уже бывали там? В Горячеве? – спрашиваю у него, чтобы скрасить нашу молчаливую поездку на три этажа вниз. Не то чтобы меня это действительно интересовало, но всему виной врожденная вежливость. Молчать целых десять секунд кажется мне грубым.

– Бывал не раз, – резко замечает мужчина и, к моему величайшему шоку, нажимает на кнопку «стоп». – Поэтому с уверенностью могу сказать, что такой, как ты, там не место. Настоятельно рекомендую даже не разбирать свой чемодан и отправиться обратно, откуда приехала. У тебя прекрасно получается подчищать скандалы после очередного наркоманского срыва забугорных звезд, но на завод не лезь. Это дело нашей семьи, и мы сами справимся без чьей-либо помощи.

– Похоже, твой отец считает иначе, – немного придя в себя, выдавливаю я. Вот тебе и добродушный красавчик. – Это он меня нанял, и обратно я отправлюсь только тогда, когда выполню свою работу.

– Отец пошел на поводу у Коли, который, видимо, был слишком очарован твоим прелестным задом, чтобы мыслить здраво.

Даже не знаю, что удивляет меня больше: то, что он навел обо мне справки и в курсе, что моим последним контрактом действительно был известный солист рок-группы, уличенный в запрещенке, или то, что он назвал мой зад прелестным.

Видимо, не я одна не теряла времени там, в кабинете. Вот только в одном он ошибся: имея дело с самыми безбашенными и оторванными клиентами, я давно перестала бояться пустых угроз.

– Думаю, мы сработаемся. – Подмигиваю ему и бью ладонью по кнопке открытия дверей.

Глава 3. Демид

Нетерпеливо жду внизу, пока стерва своей королевской походкой спускается с трапа самолета. Додумалась же напялить деловой костюм в трехчасовой полет! Хотя от делового здесь лишь скучный серый цвет и состав – юбка с пиджаком. Остальное, как, например, длина или то, как плотный материал обтягивает ее аппетитный зад, далеко от делового стиля. Они, не побоюсь этого слова, шлюханские. Особенно вкупе с тем, как она виляет бедрами. Упрямо отвожу взгляд и мысленно желаю ей свалиться со ступенек. Может, когда хотя бы одна из ее длинных ног будет замотана в гипс, это поможет мне сосредоточиться на работе, а не думать… да твою ж мать, сколько можно ждать??

Я далеко не из тех, кто срывается с места, стоит шасси коснуться посадочной полосы, но какой смысл в местах бизнес-класса, если в итоге ты пропускаешь всю разномастную толпу перед собой?

Еще пару минут у нее занимает прощание с симпатичной стюардессой – эти двое едва ли не лобызаются напоследок. Еще бы, та с таким упорством жала на кнопку вызова весь полет, чтобы попросить то плед, то воду, то еще что-то, что неудивительно, что бедная стюардесса на все готова, лишь бы уже отделаться от надоедливой пассажирки.

В любой другой момент ласки двух симпатичных девушек привели бы меня в полный восторг, но сейчас это меня жутко раздражает. Как и все, что делает Катерина!

Начать хотя бы с ее имени! Я специально даже в посадочном талоне проверил, это не просто ее прихоть и желание выделиться. Ее реально так зовут.

Работники ЗАГСа там, наверное, ликовали, что удалось сэкономить казенные чернила на одну букву. О чем, интересно, родители думали? Назовем ребенка простенько, но со вкусом? Или скорее, наоборот, величественно, но… да хрен его знает как. Выпендрились, не вопрос!

– Нам до Горячева еще полтора часа добираться. Такими темпами мы туда только глубокой ночью доедем, – ворчу я, когда ее ноги в лабутенах касаются провинциального асфальта. Представляю, как она будет смотреться в этом захолустье. Да она сама оттуда свалит первым рейсом, когда поймет, что в городе нет ни одного Старбакса, мне даже стараться не придется.

– Нам все равно нужно ждать багаж, – пожимает она плечами. – Как по мне, лучше провести время ожидания в комфортном кресле бизнес-класса, чем толкаясь у ленты с другими пассажирами.

– А еще лучше – не тащить с собой весь свой гардероб, – ядовито замечаю, кивая на свой чемодан. Пятнадцать, мать его, килограмм, допущенных к провозу ручной клади. Неужели этого не достаточно для небольшой командировки?

– Ты слишком плохого мнения обо мне, – парирует она. – Весь мой гардероб вряд ли бы уместился в грузовой отсек этого самолета.

После этого она пренебрежительно ведет плечом и, махнув своей темной гривой, направляется к зданию аэропорта. Стерва!

В дверях я сталкиваюсь с девушкой с младенцем на руках, которая пытается разложить сложенную как зонт коляску и одновременно удержать старшего ребенка от бегства в увлекательное путешествие по взлетно-посадочной. Одной рукой ловлю пацана, второй помогаю справиться с коляской, а Катерина в это время преспокойненько шагает к багажной ленте и филигранно выуживает два огромных чемодана.

Протяжно вздыхаю, готовясь по-джентельменски тащить их к выходу, но меня опережает какой-то индюк в рваных джинсах и с жиденьким хвостиком на голове. Абсолютно забыв о моем существовании, эти двое, болтая о чем-то, будто старые приятели, шагают в сторону выхода. Бесит стерва!

Встречающих не так много, поэтому я без труда нахожу глазами излишне радостную девицу с моим именем на белом листе бумаги. Она бы еще венок цветочный мне на шею нацепила – с таким энтузиазмом приветствует нас. Хотя надо признать, такой щенячий восторг привлекает меня куда больше, чем понты холодной стервы.

Интересно, эта Антонина, представившаяся личной помощницей моего брата, работала со сверхурочными? Зная Колю, тот бы вполне не погнушался пялить свою секретаршу прямо на рабочем месте.

Не удивлюсь, если и Катерину он отцу сосватал не просто по старому знакомству, а по очень близкому старому знакомству. На первый взгляд, они, конечно, из разной лиги. Но чего не сделаешь ради успешной карьеры, да? У Коляна в анамнезе и топ-модели, и даже певичка какая-то популярная была, так что не удивлюсь, если и Катерина повелась на его обещания неба в алмазах. Главное, чтобы она ко мне в штаны не полезла. Уверен, в постели она скучна и неизобретательна. Холодная карьеристка, думающая лишь о работе. Весь полет просидела, уткнувшись в ноутбук. Тело у нее, конечно, чистый секс, но разовый перепихон не стоит тех проблем, что связь с ней повлечет за собой. Не стоит забывать золотое правило – никогда не смешивать секс и работу.

– Для вас подготовлены две корпоративные квартиры, – щебечет Антонина по дороге к автомобилю.

– А гостиниц в вашем городишке не водится, что ли? – хмурится Катерина.

– Эм… водится, – смущается Тоня. – Но они… ну, как сказать…

– Старые, – прихожу ей на помощь. – И ремонта не видели со времен царя Гороха.

– Ладно, – устало, но все еще величественно машет рукой стерва, – везите меня в свои апартаменты. Они хоть не далеко от завода находятся? Не хотелось бы два часа добираться по пробкам по утрам.

– У нас не бывает пробок, – бодро заверяет ее девушка. – Ну разве что из-за ремонтных работ. Но это редко.

– Редко потому, что дорогие такие хорошие, что не нуждаются в ремонте, или потому, что…

– Второй вариант, – перебиваю ее с ухмылкой. – Тебе там понравится.

Вовремя прикусываю язык, чтобы не добавить «королева». Не хватало еще, чтобы стерва зазналась. Заноза в заднице подходит ей гораздо больше. Жаль, что долбаное воспитание не позволяет звать ее так в лицо.

В Горячев мы приезжаем уже практически ночью. В свете фонарей городишко выглядит вполне прилично, и я ловлю себя на мысли, что даже успел соскучиться. Уезжая отсюда десять лет назад, я был уверен, что никогда больше не вернусь, а сейчас даже немного радуюсь знакомым пейзажам. Старею, не иначе.

Катерина сонно поднимает голову с плеча Антонины, на котором успела задремать, и с интересом осматривает окрестности. Добро пожаловать в самое сердце провинциального захолустья, стерва.

– В этом доме у нас две квартиры, они находятся друг над другом, одна на третьем этаже, вторая на четвертом, – гордо сообщает Тоня, косясь на мокрое пятно от королевских слюней на своем плече.

– Чур мне на третьем, – кричит Катерина и смачно зевает, глядя на панельную пятиэтажку. – Я ведь правильно понимаю, лифта здесь нет?

Хочется поинтересоваться, как она умудрилась такой сочный зад себе накачать с такой неприязнью к ступенькам, но я, разумеется, молчу. Хватит того, что утром я уже назвал его прелестным. Хрен ей, а не комплименты. У нас же типа холодная война.

Водитель с готовностью хватает ее чемоданы из багажника и довольно бодро тащит эти баулы к подъезду, в то время как Антонина спохватывается:

– Ой, подождите! У меня же ваши заказы. Николай Олегович переслал мне списки всего необходимого, которые вы составили.

– Я сейчас чемоданы отнесу и вернусь, – вздыхает водитель.

На третьем этаже мы останавливаемся у коричневой двери, и, вручив ключи Катерине, Тоня сообщает:

– Завтра в восемь мы за вами заедем и отправимся в автопрокат, я забронировала вам два автомобиля.

– Давайте в девять хотя бы, – предлагаю. – Мы сейчас пока обустроимся, уже полночь будет.

– Да, конечно, – кивает девушка и тут же обращается к Катерине: – Вы же не против?

Та лишь пожимает плечами, а меня это почему-то дико бесит. Надо бы напомнить обеим девушкам, кто здесь босс! Но это, пожалуй, завтра. Сегодня я настолько вымотан дорогой, что даже чемодан не разбираю. Наскоро принимаю душ и как есть, в полотенце, заваливаюсь на кровать. Однако стоит мне только прикрыть глаза, тишину вокруг прорезает истошный вопль. И я бы многое отдал, чтобы списать это на буйных соседей и неблагополучный район, но, кажется, я слышу в этом крике уже знакомые стервозные нотки.

Глава 4. Катерина

Водитель заносит чемоданы в прихожую и обещает вскоре вернуться с моим заказом, а Антонина с Вяземским продолжают любезничать на лестничной клетке. Устал он, видите ли, из-за перелета. А два не хотел? Я еще от первого не отошла, а пришлось лететь во второй раз и потом больше часа трястись по трассе.

У меня даже нет сил, чтобы придирчиво оглядеть свое жилище. Тараканы не бегают, и ладно.

Сбрасываю туфли и открываю чемодан, чтобы найти любимый шампунь и кондиционер для волос. Надеюсь, мне не придется задержаться здесь дольше, чем на пару недель. Запасы к этому времени истощатся, а на то, чтобы найти любимые бренды в местных магазинах, я даже не надеюсь.

– Можно? – Голова водителя просовывается в незапертую дверь. – Это, я так понимаю, ваше.

Он ставит на пол два огромных пакета с эмблемой сетевого супермаркета и уже собирается уходить, когда я его останавливаю:

– Здесь, наверное, какая-то ошибка. Я не заказыв…

– Я заказывал, – раздается раздраженный голос Демида с лестничной клетки. – Это мой заказ.

– Прошу прощения, – тушуется водитель и протягивает мне небольшой пакет с одинокой пачкой кофе внутри. – Я почему-то подумал, что большой список составили вы.

В любой другой момент я бы закатила глаза от этого шовинистского высказывания, но сейчас я лишь усмехаюсь:

– Да, путешествовать с ручной кладью довольно легко, если заранее сделать заказ на двадцать килограмм.

И еще до того, как этот умник успеет съязвить в ответ, я захлопываю дверь перед его носом, выдавив из себя любезное, но не искреннее «спокойной ночи».

Несмотря на то, что у меня глаза слипаются от усталости, я провожу под душем добрые полчаса. Логичнее было бы вымыть волосы и сделать укладку непосредственно перед рабочим днем, но я не могу не смыть с себя всю «копоть» дороги, поэтому усердно тру кожу кофейным скрабом, наношу на лицо маску и послушно жду положенные десять минут, перед тем как смыть кондиционер с волос.

Из душа я выползаю абсолютно без сил, поэтому, даже не снимая полотенца, падаю поверх покрывала и прикрываю глаза. Лежу так несколько минут, уставившись в глянцевый натяжной потолок, и только когда моя разгоряченная после душа кожа начинает подмерзать, нехотя вытягиваю из-под себя пушистое покрывало, сбив при этом подушку на пол.

– Твою ж мать, – ругаюсь сквозь зубы и сползаю с кровати. Поднимаю подушку и, на свою беду, заглядываю под кровать. Слегка хмурюсь, рассматривая небольшой комок красной ткани на полу, и за каким-то чертом тяну его на себя.

В следующий момент из моего горла вырывается истошный вопль, когда я понимаю, что у меня в руках находятся красные стринги, а маленький прозрачный пакетик рядом – это вовсе не пакетик.

Отбрасываю находку в сторону, но вопить при этом почему-то не прекращаю. В красках представляю, как придется ампутировать руку, потому что ни одно мыло мира не сможет отмыть эту грязь и чужие бактерии, которые, безусловно, уже успели поскакать вверх по моей ладони и распространиться по всему телу.

К тому моменту, как кто-то начинает тарабанить в мою дверь, я успеваю мысленно наградить себя всеми венерическими болезнями, о которых могу вспомнить. Интересно, здесь есть круглосуточные частные лаборатории? Или, вообще, хоть какие-то? Помню, в детстве бабушка меня пугала, что в ее деревне для того, чтобы попасть к врачу, надо было ехать за семьдесят километров. Может, стоит искупаться в том самом злополучном озере, которое пострадало от утечки химических отходов с завода? Уж лучше светиться в ночи, чем умереть от сифилиса в свои двадцать пять.

– Ты чего орешь? – набрасывается на меня Вяземский, когда я, наконец, открываю ему дверь.

– Потому что в этой квартире раньше был бордель! – возмущаюсь я, всячески стараясь удержать свою челюсть на месте. Этот гад заявился сюда в одном полотенце на бедрах и теперь смущает меня своим идеальным рельефным прессом. Ну почему он не мог быть таким же «пухляшом», как его брат? Мало того, что высоченный, как небоскреб, так еще и кубики себе накачал. Он будто заранее разузнал мои «слабые места» и сейчас специально демонстрирует мне себя во всей красе. Зад я его еще утром заценила, а теперь получается, что и перед у него вполне ничего. Вкупе с высоким ростом, который для меня, с моими метр восемьдесят, в мужчинах просто «маст хэв», его внешность стремится к отметке «идеально». Жаль только, что характер у него скотский. Такое не перекроешь ни рельефным животом, ни внешностью модели нижнего белья.

– Очень ценная для меня информация, – язвит он, не забывая при этом нахально скользить глазами по моей фигуре. Мне тоже, знаете ли, есть чем похвастать. И пусть плоский живот сейчас скрывает (хвала Господу) полотенце, длинные ноги явно привлекли его внимание.

– Я нашла под кроватью красные стринги и презерватив! Не мои и использованный, – добавляю, предвосхищая его вопросы.

– А что ты делала под кроватью? – таращит глаза он. – На хрена ты туда, вообще, полезла?

– Уронила подушку, – шиплю я. – Да какая, вообще, разница? Главное, что спать я здесь не собираюсь. Нам срочно нужен клининг!

– Клининг, – ошарашенно протягивает он. – В десять вечера?

– Да хоть в полночь! Я не могу спать в квартире, в которой…

– Кто-то занимался сексом? У меня для тебя плохие новости, – заливисто смеется он. – Этим, знаешь ли, все занимаются… рано или поздно.

– Я в курсе, – огрызаюсь я. – Но искренне надеюсь, что большинство все-таки прибирают после себя. Как, вообще, можно потерять трусы?

– Ох, – широко улыбается он. – У меня для тебя есть парочка увлекательных историй…

– Обойдусь как-нибудь, – хаотично машу руками в его сторону. Только историй о его сексуальных похождениях мне не хватало.

– Зря, – ухмыляется он. – Ты многое упускаешь.

– Надо позвонить Антонине, – вздыхаю я. – Она сказала обращаться к ней в любое время, если у нас возникнут какие-то проблемы. Надеюсь, она не скажет, что за ближайшей уборщицей надо семь дней на лошадях скакать в райцентр.

– Одеться для начала не хочешь? – слегка задрав темную бровь, интересуется он.

– Сказал мужик в полотенце, – бормочу я, отчего-то смущаясь.

– Предлагаешь мне его снять? – Его губы моментально растягиваются в глумливой улыбке, отчего мне сразу же хочется его пнуть. – Это на тебя так аура «бордельной» квартиры действует. Оглянуться не успеешь, а под кроватью уже твои стринги будут валяться.

– К твоему сведению, на мне их нет, – гордо бросаю и наклоняюсь к чемодану, чтобы достать халат. Понимаю, что логичнее и, главное, приличнее было бы присесть на корточки и уже в таком положении рыться в чемодане, но ничего не могу с собой поделать. Пусть не думает, что у него тут монополия на глумливые улыбочки.

К тому времени, как я выуживаю из чемодана короткий шелковый халатик, Демид больше не улыбается. Выглядит он так, будто воспроизводит в голове карту местности, чтобы вспомнить, где здесь находится ближайший лесочек, в котором он меня прикопает.

Хотя нет… пожалуй, сначала изнасилует, а уже потом прикопает.

Какие же мужики все-таки предсказуемые создания. Кажется, дни до возвращения Николая будут самыми сложными в моей жизни. Поправочка – в наших жизнях. Потому что, судя по огню в его взгляде и напряженно стиснутой челюсти, он сейчас думает о том же, о чем и я.

Глава 5. Катерина

Просыпаюсь я в еще более скверном настроении, чем вчера заснула. Несмотря на то, что Антонина заверила меня, что постельное белье на кровати абсолютно новое, и даже прислала чек с датой покупки, всю ночь мне снились кошмары. В половине из них фигурировала неизвестная обладательница красных трусов, в другой же половине… Скажем так, дефиле Вяземского в одном полотенце не прошло даром.

Остается утешать себя тем, что этот мистер Нахал тоже как следует поворочался ночью, потому что, мне кажется, я до сих пор чувствую его обжигающий взгляд своей пятой точкой.

Кстати, о Нахале… Я как раз разбираю чемодан в прихожей, когда слышу громкий стук закрывающейся двери наверху, а затем торопливые шаги по ступенькам. Выглянув в глазок, успеваю заметить лишь знакомую русую макушку и широкие плечи ее хозяина. Вот же гад! Сам же вчера настоял на том, чтобы водитель за нами приехал к девяти, а теперь какого-то лешего подорвался ни свет ни заря!

Не удивлюсь, если он решил таким образом перетянуть на себя авторитет работников завода. Дескать, смотрите, какой я обязательный! А вот Катерина спит до полудня и в ус не дует, пока мы тут с вами вкалываем в поте лица!

Используя гнев как топливо, я в рекордные сроки одеваюсь, радуясь, что волосы успела вымыть вчера. Сейчас мне достаточно собрать их в высокий хвост и нанести минимум косметики, чтобы выглядеть прилично. Господи, ну когда уже настанет тот момент, когда я, наконец, впечатлю Нахала своей неземной красотой? Впрочем, кажется, вчера мне это и так удалось. Отсутствие макияжа и мокрые сосульки на голове совсем не помешали Вяземскому пялиться на мой зад и голые ноги.

Так и оставив полуразобранный чемодан на полу, я вызываю такси и выбегаю из подъезда. Надеюсь, приложение правильно определило геолокацию, потому что вчера я не обратила внимание ни на название улицы, ни на номер дома. Забравшись на заднее сиденье, я тяну на себя дверцу и краем глаза замечаю знакомый силуэт на тротуаре. Таксист трогается, а я, рискуя свернуть себе шею, оборачиваюсь назад, чтобы получше рассмотреть Вяземского. На нем черные спортивные штаны и серая футболка с мокрым пятном в области груди. Но это еще не самое худшее: я успела заметить два бумажных стаканчика с кофе в его руках.

Кажется, я не совсем верно истолковала ситуацию… Демид не пытался сбежать на завод раньше времени, он просто вышел на пробежку, а на обратной дороге зашел в кофейню и прихватил кофе не только себе, но и мне. Я же запаниковала и теперь смотрю ему вслед, в то время как такси уносит меня по направлению завода.

– Подождите, – командую водителю. – Давайте поменяем адрес. Я вспомнила, что мне нужно взять машину в аренду. Сейчас уточню адрес прокатной фирмы.

– Так чего его уточнять-то? – удивляется мужчина. – Она у нас одна, фирма-то.

– Отлично, – неловко улыбаюсь. – Тогда мне туда, пожалуйста.

Всю дорогу я веду мысленный диалог сама с собой и пытаюсь на корню задавить чувство вины. Я ему ничего не должна. Мы не друзья, и он четко дал мне понять, что не хочет со мной работать. Так что я поступила не подло, а логично. Может, второй стаканчик кофе был вообще не мне. Понимаю, что шансы того, что Нахал, вдохновившись моим полуголым задом, нашел вчера компанию на ночь, ничтожно малы, но чем черт не шутит. Что, если бордель был не только в моей квартире… может, там все здание такое?

К прокатному сервису мы подъезжаем, аккурат когда молодой парень в рваных джинсах отворяет видавшие виды ворота.

– Вы уверены, что мы приехали по адресу? – с опаской интересуюсь у водителя. Рядом находятся какие-то склады, а слева от гаража – полуразобранный фургон. Остается только догадываться, разобрали его планово для ремонта или с целью скрутить детали на продажу.

– Ну если вам нужен прокат, то точно сюда, – заверяет меня водитель, демонстративно разыскивая сдачу.

– Можете оставить себе, – киваю ему и осторожно выхожу из машины. Во-первых, дороги здесь как таковой нет, а во-вторых, я все еще опасаюсь, что вместо прокатного сервиса он привез меня на тайную базу торговцев внутренними органами.

В унисон со звуком шпилек по щебню я слышу ядовитый голос Вяземского в своей голове, повторяющий как заведенный: «Это карма, стерва». Мысленно посылаю и голос, и его нахального обладателя куда подальше и, нацепив на лицо вежливую улыбку, топаю к ржавым воротам.

– Доброе утро! – бодро здороваюсь с парнем, траслируя ему сигналы, что мои органы мало годятся для продажи. Покашлять тут, что ли? – Мне нужна машина.

– Извините, но сейчас свободных тачек нет, – пожимает он плечами и медленно ведет взглядом от носов моих туфель до головы.

– Я неправильно выразилась, – улыбаюсь еще шире, – машины должны быть забронированы для завода «Септол».

– А-а, – протягивает он. – Так бы сразу и сказали. Вот эта ваша.

Не отводя глаз от моих ног, он машет куда-то за спину, и я в ужасе смотрю на ярко-зеленый матиз с длинными ресничками на фарах. Это что еще за чудо? Я в ней буду как лягушонка в коробчонке. Это при условии, что я вообще в ней выеду из этой промзоны по глубоким ухабам.

– А вторая машина? – с надеждой смотрю на блестящий внедорожник в углу помещения. – Бронь была на две.

– Вторая вот эта. – К моему сожалению, он указывает на подержанную иномарку, сиротливо припаркованную за комплектом сменных шин. – Она на имя Вяземского Д.

– Это я, – радостно сообщаю ему и, увидев недоуменный взгляд, начинаю тараторить: – Понимаете, Демид Олегович к нам из Москвы прилетел ночью. Сейчас отдыхает еще… Да и не посылать же его сюда вот… к вам. Так что я сама машинку заберу и ему доставлю.

На мое счастье, парень все еще не пришел в себя от длины моих ног, поэтому согласно кивает и протягивает мне бланк для заполнения, после чего любезно вручает ключи.

Все еще не веря в свою удачу, я несусь к машине и все-таки спрашиваю, кивая на внедорожник:

– А вот эта для кого? Ее нельзя взять?

На матиз при этом стараюсь не смотреть, боюсь, и без этого сегодня ночью к обладательнице красных труселей присоединятся огромные глаза-фары с длиннющими ресницами.

– Нельзя, – раздается за моей спиной смутно знакомый голос со стальными нотками. – Это для меня.

Глава 6. Демид

То, что стерва не открыла дверь, когда я хотел занести ей кофе, меня не особо удивило. Выбесило, конечно, но я рассудил, что она могла быть в душе.

Сейчас же, когда мы с Антониной уже вдвоем молотим кулаками в ее дверь, я начинаю всерьез переживать.

Что, если она еще какой «сюрприз» среди ночи нашла и лежит там теперь в обмороке? С нее станется, с такой-то впечатлительностью!

– Надо ломать дверь, – решительно заявляю после пяти минут безуспешных попыток достучаться до стервы.

– Подождите, – бледнеет девушка. – Давайте попробуем ей позвонить.

– А смысл? Если она там без сознания, то и трубку не возьмет.

Антонина округляет глаза, будто и не думала о таком исходе, но телефон все-таки достает. Я же начинаю примеряться к двери, гадая, справлюсь ли я своими силами, или все-таки нужно будет вызывать спецов. Сейчас каждая минута на счету, а значит…

– Доброе утро, – бодрый голос Тони прерывает мои размышления. – А вы где? А… понятно. Ну, мы тоже тогда сейчас подъедем.

Даже несмотря на то, что ее голос звучит нормально, я все равно предполагаю худшее: ночью стерву забрала «скорая», и сейчас Антонина каким-то чудом дозвонилась в реанимацию. Ну какие еще могут быть варианты? Куда эта фифа могла ускакать ни свет ни заря?

– Катерина Михайловна перепутала время и уже уехала в прокатный сервис за машиной, – заявляет она.

– Перепутала время? – повторяю за ней эхом.

Девушка кивает и как ни в чем не бывало начинает спускаться по лестнице, а вот я мрачно хмурюсь.

– Что значит перепутала? Почему не пришла ко мне? Как она вообще узнала, куда ехать?

Вопросов, разумеется, больше, чем ответов, но факт в том, что предоставить их сможет только Катерина. Но вот захочет ли?

Бабы вообще сложные создания, но стерва, кажется, бьет все рекорды. Я бы еще понял логику, если бы она сразу на завод отчалила. Как раз успела бы затесаться с простыми работягами на проходной и с ходу влиться в рабочий коллектив, так сказать. Но какой смысл было тащиться за тачкой, если можно подождать, когда тебя отвезут?

Впрочем, очень скоро я убеждаюсь в том, что женщины – существа не только сложные, но и коварные.

Тихо радуюсь, что не успел вручить ей стакан с кофе утром. За каким хреном я вообще взял второй? В памяти тут же всплывает ее образ в одном полотенце, и ответ приходит сам собой. Вот поэтому, да.

Не то чтобы я был уверен, что, почуяв запах ароматной жидкости за сто рублей, она тут же призывно раздвинет ноги, но… а вдруг? Не букет же мне ей тащить, в самом деле!

Вчера, одиноко лежа в постели, я решил, что вполне не против совместить приятное с полезным. Это на своей работе я не трахаю секретуток, а здесь мы оба ненадолго. Так почему бы и не раскрасить серые заводские будни ярким сексом? Я даже мысленно «взял назад» свои же слова, пока любовался ее полуголым задом. Не думаю, что в постели она скучна. По крайней мере, со мной точно не будет. За прошедшую ночь я успел не только настроиться на секс, но и довольно красочно представить пошлые стоны, которые смогу из нее выбить. Да-да, не все мужики однобокие визуалы, есть среди нас и аудиалы… И неважно, что вдохновила меня на это именно картинка ее длиннющих ног в коротком полотенце. Я живой мужик, в конце концов. И она явно не просто так передо мной задом трясла. По крайней мере, еще вчера и сегодня утром я так думал. Сейчас, после ее выкрутасов с побегом, я уже не знаю, чего от нее ждать. Может, это был отвлекающий маневр? Какая-то уж очень хитрая тактика. Бабская. У мужиков все гораздо проще.

– Приехали, – радостно оповещает меня Антонина. Сегодня она приехала без водителя, и я полдороги судорожно хватался за ручку над дверцей, когда она лихо входила в виражи. А когда зарулила в старенький гаражный кооператив, мне вообще захотелось выйти из машины и проделать оставшийся путь пешком. Скорей бы уже заполучить ключи от прокатной тачки и нормально передвигаться. Все-таки женщины за рулем – это опасное явление. Я до сих пор не отошел от вчерашней аварии! Сам момент я не видел, читал отчет в ноуте, но Ильдар сказал, что Катерина его подрезала, совершая опасный маневр. И я бы мог еще это понять, как-никак, она торопилась на встречу с моим отцом, но тогда какого хрена надо было заарканиться и вызывать гайцов? Извинилась бы, оформили быстро европротокол и разошлись по своим делам. Так нет же! Стерва, одним словом… Вчера я еще не знал, что нам предстоит вместе работать и она станет не просто неприятным эпизодом на дороге, а здоровой такой занозой в моей заднице.

И только сейчас я, кажется, начинаю полностью оценивать весь масштаб трагедии. Потому что мало того, что менеджер проката пытается вручить мне ключи от матиза, в который я, даже согнувшись втрое, не влезу. Так еще и Катерина в данный момент отчаянно флиртует с каким-то модником в джинсах-лосинах и пиджаке. Обычно мне абсолютно наплевать, во что одеты другие люди, но сейчас я испытываю практически физическую боль. Как можно надеть пиджак от Balenciaga с таким низом? Это прямое оскорбление не только именитых дизайнеров, но и меня лично.

Однако, судя по заразительному смеху стервы, ее совсем не смущает, что ее собеседник – жалкий пижон, напрочь лишенный вкуса. Но в данный момент меня злит даже не их дешевый флирт. А то, что ее зад, на который я всю ночь строил планы, сейчас сидит на черной вольво. А в руках у нее чертовы ключи!!

Она, блд, серьезно? Думает, я позволю ей забрать нормальную тачку, а сам полезу в эту пучеглазую тарантайку? Ох, стерва… какая же ты наивная. Пора тебе напомнить, кто здесь босс!

Мотаю головой, чтобы отогнать видение, в котором я перегибаю ее через капот матиза и трахаю так жестко, что гребаные реснички оставляют ссадины, будто от кожаного хлыста. Будь мы в этом гараже одни, я бы так и сделал. Но приходится мириться с присутствием окружающих, поэтому я бесцеремонно кашляю, вырывая Катерину из пижонского транса. Она вздрагивает, будто уже успела позабыть, что находится в общественном месте и, кроме них с модником, вокруг есть другие люди. Воровато оглядывается на зеленую тыкву, которая, увы, никогда не превратится в карету, и посылает мне слабую улыбку. Хрен тебе, стерва, не прокатит. Милыми улыбочками меня не проймешь, косяк свой отрабатывать будешь по полной. В коленно-локтевой.

– Увидимся, – бросает ей мужчина, скользнув по мне равнодушным взглядом.

– Я позвоню, – кричит вслед Стерва и даже машет ладошкой, когда слащавый садится в серебристый внедорожник и с ревом прорывается к воротам.

Я начинаю закатывать глаза, но они так и застывают где-то на середине, потому что стоит моднику выехать за пределы гаража, миловидная маска слетает с лица Катерины и с глухим грохотом падает к нашим ногам.

– Твою мать, Вяземский, ты знаешь, кто это?

– Человек, напрочь лишенный вкуса? – предполагаю я, изогнув брови.

– Это Владимир Филатов, – шипит она и, видимо не получив должную реакцию от меня, уточняет: – Один из продюсеров «Пусть болтают».

Я тихо матерюсь, но испуганное «ой, мамочки» Антонины перекрывает мою ругань. Вряд ли я вспомню, когда в последний раз смотрел зобми-ящик, но об этом шоу на первом, конечно, слышал. Громкие разоблачения и скандалы… Создатели шоу во главе со знаменитым ведущим любят покопаться в грязном белье на радость своей публике… И судя по тому, что этот продюсер сейчас приехал в Горячев, несложно догадаться, чье грязное белье их интересует на этот раз. Снова мысленно посылаю пламенный привет своему братцу и искренне надеюсь, что ему там сейчас нехило икается. Скандал вокруг этой ситуации на заводе набирает обороты, и было бы весьма некстати, если на выборах через несколько месяцев имя моего отца будет ассоциироваться у людей исключительно с экологической катастрофой, а не со всеми заслугами, что он сделал для народа.

– Нам конец, – озвучивает мои мысли Тоня.

– Отставить паниковать, – командует Катерина. – Филатов планирует сделать упор на местных экологов. У вас тут есть какая-то организация «Сердце планеты»…

– Да, – как болванчик кивает Тоня. – Они крышечки от пластиковых бутылок собирают, чтобы лавочки из пластика установить в парке. И мусор сортируют вроде. Мы им макулатуру сдаем.

– Отлично, – довольно кивает девушка. – В субботу у них какое-то благотворительное мероприятие. Насколько я поняла, они собирают деньги на то, чтобы облагородить сквер где-то на окраине…

– Да, это как раз рядом с заводом, – подхватывает Тоня. – Казенный сад. Раньше там было действительно красивое место, мне мама рассказывала. Но уже лет пятнадцать как все пришло в упадок, сейчас даже собачники обходят его стороной, потому что все в зарослях и мусоре… Я даже не знаю, что им такого нужно сделать на этом вечере, чтобы собрать нужную сумму.

– Думаю, недостающую сумму им добавит губернатор, – вздыхаю я. – Эта организация принадлежит его дочери – Алине Громовой.

– Хм… – задумчиво протягивает Катерина. – Этого мне Филатов не сказал. Сомневаюсь, что он сам не знал. Скорее всего, он собирается использовать этот факт против нас.

– Губернатор не дурак, – отмахиваюсь я. – Завод вносит ощутимый вклад в казну области. Он, конечно, может для галочки пожурить нас за утечку в каком-нибудь интервью, но существенного урона нам не причинит. Ему это невыгодно.

– Возможно, ты и прав. Но благотворительный вечер все же стоит посетить. Не зря же я столько платьев тащила, – пожимает она плечами.

– Как ты себе представляешь это мероприятие? – интересуюсь скептически. – Богатые дамы и господа в своих лучших нарядах в каком-нибудь пафосном ресторане? Это Горячев, детка… здесь нет пафосных ресторанов, впрочем, как и богатых господ. Мероприятие, скорее всего, будет в местной столовке, а гости в трениках.

– Тебе же лучше, – закатывает глаза стерва, – будешь выгоднее смотреться на их фоне, чтобы покорить дочку губернатора и убедить ее встать на нашу сторону.

Глава 7. Катерина

– Не хочешь ничего объяснить? – Воспользовавшись тем, что Антонина отвлеклась на менеджера, Вяземский надвигается на меня.

– Что именно ты не понял из моих слов? – Строю саму невинность и посылаю ему очередную смущенную улыбку, но на всякий случай начинаю пятиться.

– Речь не о словах, а о действиях. – Его глаза сейчас представляют собой два черных диска, транслирующих злость, превосходство и что-то еще… На несколько секунд я теряю бдительность, пытаясь разгадать это третье чувство, но, так и не решив, вижу я там похоть или просто ярость, упираюсь бедрами в капот вольво.

Понимаю, что отступать дальше некуда, но не желаю принимать роль загнанной в угол жертвы, поэтому гордо дергаю гривой и опускаю свой зад на капот. Надеюсь, шведы не поскупились на материал и корпус сделан из прочного металла, а не из дешевого пластика. Не хватало еще сломать последнюю приличную тачку во всем городе.

Демид, видимо, тоже всерьез озадачился судьбой машины, потому что опускает взгляд вниз и пристально следит за тем, не нанесла ли я урон корпусу.

Хотя нет, судя по сальному прищуру, волнует его далеко не судьба этой тарантайки.

– Так что ты там говорил о каких-то действиях? – предпринимаю жалкую попытку отвлечь его внимание от своих ног. Впрочем, я вполне могла бы пообещать ему сейчас миллион долларов – эффект был бы равнозначным.

Вяземский медленно ведет взглядом по моим оголившимся от безбожно задравшейся юбки бедрам и застывает на резинке чулок. Громко сглатывает. Прочищает горло. Бормочет что-то нечленораздельное, а затем поднимает свою лапищу и тянется ею к моей ноге.

Открываю рот, чтобы рассказать ему в подробностях, куда следует засунуть свою руку, и даже готовлюсь проводить до ближайшей розетки, но во рту настолько сухо, что с губ срывается лишь глухой рык. Меня будто кипятком обдает, а кожа моментально покрывается мурашками.

– Ты точно на завод собралась? – сипло уточняет он, проводя пальцами по тонкому черному поясу чулок.

– Надо было надеть рабочую робу? – отчаянно пытаюсь придать голосу твердости, но выходит все равно чересчур тихо и чувственно. Это слишком неожиданно и интимно. Я ожидала от него претензий и упреков в том, что сбежала в прокат раньше времени, но явно не такой неприкрытой похоти. Вчера он ограничился лишь взглядами, а сегодня уже не просто достиг пресловутой «третьей базы», он ее перепрыгнул и сейчас, кажется, готовится водрузить флаг с собственной самодовольной физиономией на поверженной территории.

– Разве что на голое тело, – хрипит он, продолжая лапать мою ногу и нахально скользить выше, будто вознамерился лично убедиться, откуда берет начало пояс.

Понимаю, что надо его оттолкнуть, но сейчас мне даже дышать нереально. Каждый вдох отдается болезненной тяжестью в груди, а внутренности наливаются свинцом.

Тут же корю себя за такую странную реакцию и, как итог, трачу последние ресурсы организма не на то, чтобы послать Нахала куда подальше, а на то, чтобы вспомнить, когда у меня в последний раз был секс. Уверена, все дело в долгом воздержании. А еще в том, что Ганс, мой скучный парень, никогда не смотрел на меня так.

Этот дотошный немец даже близость нашу планировал по расписанию, и поэтому в наших коротких и безэмоциональных отношениях никогда не было места спонтанности и сексу на капоте…

Последняя мысль меня настолько отрезвляет, что я моментально вонзаю ногти в бессовестную лапищу и, наступив ему на ногу, спрыгиваю с машины.

Господи, я что… реально только что подумала о сексе с ним? Даже не в машине, а на ней?! Только вчера смеялась над его похотливым взглядом и считала банальщиной такое развитие событий, а сейчас сама в красках представляю безудержное сношение на капоте?

– Держи свои шаловливые руки при себе, – шиплю я, одергивая юбку. Хочется верить, что отметины в виде полумесяцев на запястье хоть немного охладят его пыл, но этот кретин и не думает сдаваться.

Снова нахально проникает в мое личное пространство и, наклонившись к самому уху, шепчет:

– Только не говори, что тоже об этом не думала…

– О том, чтобы врезать тебе между ног? – уточняю. – Честно признаться, до сих пор не отказалась от этой идеи.

– Совсем не об этом, – усмехается он и накрывает мои пальцы своими. Я ахаю от такой наглости и, разумеется, собираюсь его оттолкнуть, но в этот момент он ловко тянет за брелок ключей в моих руках и выдергивает их, словно заправский фокусник. – О том, что эта тачка больше подходит мне.

На несколько секунд мир вокруг нас взрывается красным. Мне хочется крепко зажмуриться, чтобы унять пульсирующую боль в висках, но я не позволю Вяземскому насладиться такой реакцией. Не могу поверить, что он развел меня как школьницу! Очень развратную школьницу в чулках с поясом… И очень наивную. Которая подумала, что он всерьез пойдет на уступки из-за моих красивых глаз. И длинных ног. И чулочков, да…

Черта с два последнее слово будет за ним!

Посылаю ему улыбку, которая наверняка выходит кривой из-за того, что мои зубы все еще стиснуты от злости, и распахиваю пассажирскую дверь. Демонстративно плюхаюсь на сиденье, так же демонстративно перетягиваю ремень безопасности через себя и тяну фальшивым писклявым голосом:

– Садись, лесной олень, по моему хотению. Умчи меня, олень, в свою страну оленью…

– Что ты делаешь? – цедит он. Судя по его взгляду, он явно не оценил мои вокальные данные.

– Жду, пока холоп сядет, наконец, в повозку и доставит барыню на завод, – невинно хлопаю ресницами.

С удовлетворением отмечаю, как дергается его кадык, но Вяземский, как и я, очень быстро овладевает эмоциями.

– Домчу с ветерком, барыня, – ехидно усмехается он. – Не извольте переживать.

И вот тут мне становится по-настоящему страшно…

К тому времени, как на горизонте появляется унылая вывеска «Концерн Септол», я не только ностальгирую по матизу, но и цветом лица похожу на него. Этот Шумахер недоделанный решил побить рекорды своего горе-водителя и закончить то, что тот начал, а именно добить меня окончательно. Мало того, что он пронесся по всем «кратерам» на дороге на космической скорости, так еще и тормозил несколько раз так, что я едва не оставила слепок своего макияжа на торпеде перед собой. А если добавить к этому свист поистине штормового ветра за окном, то неудивительно, что я успела почувствовать себя героиней какого-нибудь фильма с погоней и перестрелкой.

На трясущихся ногах я буквально выпадаю из машины и оглядываю окрестности. Это даже хорошо, что между нами сразу не заладилось. Гнев и злость всегда были самым лучшим топливом для меня. Возможно, в любой другой ситуации, увидев это мрачное здание, я бы попятилась назад, но сейчас я воспринимаю его вызов и принимаю его. Я не только восстановлю репутацию завода, но и утру нос Вяземскому.

Сама же еще вчера думала, что сексуальное напряжение между нами только усугубит ситуацию, так что лучше уж вернуться к неприкрытой вражде.

– Что такое? – театрально удивляется он, вглядываясь в мое лицо. – Тебе не понравилась поездка?

– Напротив, все было замечательно, – в тон ему отвечаю. – Быть извозчиком – твое призвание. Не думал связать жизнь с этой профессией?

– Будем считать, что именно благодаря этому призванию мне удалось создать самую крупную в стране компанию по перевозке нефти.

Улыбка на его лице в этот момент настолько широка, что я втайне надеюсь, что у него сведет мышцы и он продолжит ослеплять всех белоснежными зубами по поводу и без. Кажется, его, по примеру Ахиллеса, в детстве искупали в реке с фтором – как еще объяснить такую белизну? Лучше бы в озеро рядом с заводом бросили – может, хоть химические отходы сделали бы из него нормального человека. В крайнем случае сгодился бы как уличный фонарь. Какая-никакая, а польза окружающим.

Уверена, мы могли бы обмениваться любезностями у проходной еще час, если бы не Антонина, наконец догнавшая нас на своем авто.

– Извините, – виновато улыбается девушка. – Я не могла ехать так быстро.

Демид открывает рот, чтобы что-то сказать, но я опережаю его, успокаивая ее. Мне нужно заручиться ее поддержкой. Надеяться на помощь Вяземского в незнакомом городе не стоит. Что-то мне подсказывает, что если я попрошу его подсказать мне, как добраться до ближайшего магазина, он без зазрения совести отправит меня по направлению к кладбищу, так что Антонина – лучший вариант.

Подхватываю ее под локоть и, полностью игнорируя Демида, тащу в сторону крыльца.

Мы успеваем преодолеть три ступеньки, когда сверху слышится какой-то громкий шорох и под тонкий визг Тони крепкие руки тянут нас в сторону. Я ударяюсь спиной в грудь Демида и, кажется, наступаю ему на ногу. Снова.

– Что это было? – спрашиваю, осторожно поднимая глаза вверх. Спиной ощущаю, как вздымается его грудная клетка, и против воли втягиваю аромат его парфюма.

В машине все запахи перебивал ванильный ароматизатор, но сейчас я явственно ощущаю древесно-пряные нотки и цитрус. Этот запах настолько ему идёт, что я втайне закатываю глаза, представляя, как он провёл пару часов в кресле какого-нибудь элитного магазина, гоняя местных ассистенток в поисках идеального аромата.

– Знак свыше, – усмехается Вяземский. – Видишь, все вокруг говорит, что тебе здесь не место.

Армия мурашек, бегущая марш-бросок по моей коже, моментально рассеивается, а приятные нотки его парфюма растекаются горечью на языке. Вот же злыдень!

– Э-э-э-это новый баннер, – слегка заикаясь, поясняет Тоня. – Николай Олегович заказал его как раз перед отъездом, вчера вот повесили…

Несмотря на то, что сейчас мы видим лишь свисающий с навеса крыльца край зеленой «растяжки», я прекрасно знаю, что там написано. Как-никак, сама отправляла Коле макет с пафосными словами: «Септол. С заботой о городе и планете».

– Это нужно поправить, – вздыхаю я, – здание управления – это лицо завода. Только представьте, если сегодня опять нагрянут журналисты и увидят это…

– Да, конечно, Катерина Михайловна, – кивает девушка, и я замечаю, как снова напрягается Вяземский. Кажется, его не особо радует, что указания здесь раздаю я… Что ж, привыкай, дорогой. Ты мне не босс!

Глава 8. Демид

Бесит! Поднимаюсь по лестнице за девушками и понимаю, что в Катерине меня раздражает абсолютно все! Начиная от самого факта ее присутствия в этом городе и заканчивая тем, как черная деловая юбка обтягивает ее зад. А еще эти чулки! Возможно, я покажусь старомодным, но всегда считал этот предмет гардероба слишком вульгарным. Но стерве надо было выделиться даже в этом! Никакого пошлого кружева. Только темный полупрозрачный капрон и тонкие лямки пояса, соблазнительно ведущие вверх… Ничего удивительного, что я ни о чем, кроме этого самого «верха», думать не могу!

Да за одно это ее уже стоило бы уволить. Так бы и написал в трудовой: «Срывала рабочий процесс, вызывая перманентную эрекцию у босса». Жаль только, что нанял ее не я, а значит, и уволить, к сожалению, не могу. Да и как босса эта стерва меня, кажется, не воспринимает… Отходить бы ее ремнем для пущей доходчивости, да боюсь, что она расценит это как прелюдию. В принципе, как и я сам.

В приемной нас уже ждет толпа сотрудников, благо без транспарантов, лишь с сияющими заискивающими улыбками.

Ну хоть у них нет проблем с субординацией, сразу видят, кто здесь босс. Бухгалтерский отдел во главе с тучной Анной Викторовной так вообще каравай в руках держит. Судя по взгляду главбуха, приехали мы очень вовремя, еще чуть-чуть – и она бы вгрызлась в хлебобулочную плоть, не дожидаясь важных гостей.

Коллектив тут в основном женский, поэтому я даю себе пару минут насладиться их трепетом и восхищением. Искренне заверяю их, что судьба завода, а значит, и их собственная в надежных руках и что совсем скоро вся страна забудет об этом небольшом инциденте с утечкой.

Надо бы не забыть такую же речь перед рабочими попозже толкнуть. Там как раз Катерина и сгодится, поднимет, так сказать, боевой дух. Это у нее хорошо получается… поднимать, так сказать. И если бы только боевой дух…

Решив, что знакомство успешно состоялось, направляюсь в хозяйский кабинет. Не хватало еще, чтобы Стерва там успела разместить свой зад и мне бы пришлось делить с ней кресло, как и авто. Вот же удружил братишка! Оставил свою тачку на стоянке в аэропорту, чтобы такси в Горячев не брать на обратном пути, а мне теперь приходится сражаться за ключи с этой дикой кошкой. Хотя после сегодняшней поездочки с ветерком вряд ли она еще раз сядет со мной в одну машину.

– Охренеть. – В кабинет без стука входит Саша Марченко – друг и по совместительству заместитель моего брата. – Где Колян ее откопал? Ты видел эти ноги? Они ж, на хрен, бесконечные!

Он комично закатывает глаза и выпячивает губы так, что сомнений не остается, кого он имеет в виду. И это меня, конечно же, тоже бесит. Курс магния, что ли, пропить… Не припомню, чтобы раньше у меня бывали такие перепады настроения. Надо будет проконсультироваться у девочек на производстве, не зря же мы БАДами всю страну снабжаем.

– Забудь, – злобно рычу. – Лучше на работе сосредоточься.

– Сосредоточишься тут с такой красоткой под боком, – хмыкает он. – Главное, в цех ее не пускать, а то сорвет весь рабочий процесс, и завод… встанет. Если ты понимаешь, о чем я…

Марченко глумливо ржет, а я почему-то злюсь. Возможно, потому, что, как никто другой, понимаю смысл его слов. Член до сих пор болезненно ноет от воспоминаний о ее мягкой коже, покрытой мурашками.

– Я же сказал – забудь, – рявкаю я. Это для Коли он лучший друг, а для меня – обычный сотрудник, который обязан, мать его, соблюдать субординацию и выполнять мои приказы.

– Да чего ты завелся-то? – недоуменно тянет он. – Тоже запал, что ли? Ну так это ж круто. Конкуренция и все такое… Мужики мы или где? Это ж у нас в крови – соревноваться за баб!

– С тобой-то? – возмущаюсь я, оценивая его презрительным взглядом. Ему, конечно, далеко до моего братца, но сразу видно, этих двоих связывает не только работа, но и тяга к пиву после нее. Как, впрочем, и хроническая аллергия на спортзал.

– Ну а что? Думаешь, мне слабо? Давай пари, а? Кто быстрее доберется до трусиков?

– Поздно, – трагически сообщаю ему.

– Да когда ты, блд, успел? – возмущается он. – Вы же только вчера ночью прилетели!

– Вот тогда и успел, – пожимаю плечами. – Красные стринги, знаешь ли, невероятно сближают…

Марченко делает круглые глаза, а я понимаю, что совесть моя спокойно спит. Может, потому, что мне удается уговорить себя, что таким образом я спас Катерину от посягательств этого Казановы местного разлива, а может, потому, что я, по сути, и не соврал. Это же мне вчера пришлось засовывать красные стринги, как и использованный презерватив, в мусорный пакет. Стерва бы точно в обморок грохнулась, если бы я оставил ее один на один с этими «отходами разврата».

Александр еще какое-то время пытается выведать у меня подробности вчерашнего вечера, но в итоге мне, наконец, удается отослать его работать. Неплохо бы и самому заняться тем же, но, едва я успеваю включить компьютер, в кабинет врывается Антонина и трагически сообщает, что на завод едет очередная партия журналистов.

Девушка тут же убегает распространять эту отнюдь не благую весть по всем кабинетам, а я пытаюсь решить, что с этим делать.

По идее, мы вполне можем даже не пускать их на территорию. За последние две недели здесь и так уже столько народу побывало, что отсняли, кажется, каждый квадратный сантиметр участка. Два каких-то кретина из «зеленых» даже пытались пометить розовой краской уток в пруду рядом со зданием управления, потому что по городу прошел слух, что они каждый день дохнут и мы их заменяем на новых. Не завод, а ферма, мать их!

Но с другой стороны, если Катерина права и какой-то столичный пижон собирается снимать про нас репортаж, то отказ пускать его на территорию лишь добавит негатива во всю эту ситуацию…

Подхожу к окну и устало прикрываю веки, пытаясь решить, как поступить, но тут же широко распахиваю глаза и даже тру их. Правда, это ни черта не помогает. Ветер на улице усилился еще больше, так что деревья не просто раскачивается в такт, но и практически перегибаются пополам. Однако в ступор вводит меня не само буйство природы, а тот факт, что по крыше крыльца, не держась абсолютно ни за что, вышагивает Катерина. В своей узкой юбке, на десятисантиметровых каблучищах, она, слегка пошатываясь от шторма, направляется к самому краю и пытается втянуть часть оторванного баннера наверх.

Глава 9. Катерина

С любопытством оглядываю кабинет, который на ближайшие пару недель станет моим, и понимаю, что испытываю облегчение. Я, конечно, знала, что здание заводоуправления находится отдельно от рабочих цехов, но до последнего боялась, что придется сидеть где-то посреди цистерн с химикатами и станками.

Кабинет довольно тесный, но светлый и уютный. Стол, кресло, компьютер… мне, по сути, больше ничего и не надо.

Сейчас моя главная задача – найти информацию о фонде «Сердце планеты» и решить, как это может сыграть нам на руку. Демид прав, губернатор вряд ли позволит дочери нанести вред заводу и потерять львиную долю поступлений в бюджет области, но дети не всегда слушают родителей. Мне ли это не знать…

Я едва успеваю пролистать пару постов в их соцсетях, когда раздается стук в дверь и в кабинет заходит молодой человек с двумя чашками кофе.

– Здравствуйте еще раз, – добродушно улыбается он. – Понимаю, что в общей массе вы вряд ли запомнили мое имя, поэтому напомню – Александр Марченко.

– Катерина, – киваю я, с благодарностью принимая напиток. Хоть один мужчина донес сегодня кофе до адресата…

– Подумал, что вам он пригодится, – подмигивает он. – Судя по тому, что рассказал Демид, этой ночью вы вряд ли выспались.

– Ох, не напоминайте, – закатываю глаза. – Худшая ночь в моей жизни.

Мужчина, который в этот момент как раз делал глоток из своей чашки, начинает отчаянно кашлять и, утерев выступившие слезы, уточняет:

– Все было настолько плохо?

– Вы не представляете насколько, – вздыхаю я и морщусь, снова вспоминая красные стринги и презерватив под кроватью.

– Никогда бы не подумал, – задумчиво протягивает он. – Все-таки правду говорят: внешность обманчива…

– При чем тут внешность? – удивляюсь и тут же спохватываюсь: – Погодите! Вы знали того, кто жил в этой квартире до меня? Она же корпоративная! Значит, там останавливался кто-то из командировочных, верно? Это они развели там бордель?

Александр как-то странно ухмыляется, ставит чашку на стол, присаживается на стул напротив меня и мягко просит:

– А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста. Мне кажется, в разговоре с Демидом я упустил какую-то важную деталь.

Я успеваю в красках поведать ему о своей находке, но, когда дохожу до момента рыцарского спасения и роли Вяземского, в дверях появляется Антонина и предупреждает нас о визите журналистов.

Александр тут же срывается с места, чтобы встретить их у проходной, а я сломя голову несусь в приемную, потому что помню, что большое окно оттуда выходит как раз на крыльцо. Туда, где на ветру, словно флаг поверженного государства, развевается зеленый баннер.

– Кто у вас тут завхоз? Или офис-менеджер? – спрашиваю у Антонины.

– Настя офис-менеджер, – блеет она. – А завхоз… у нас нет такого. Охранник есть.

Скептически окидываю взглядом перепуганный женский коллектив вокруг себя и, вздохнув от безысходности, распахиваю окно. Лицо тут же обдает промозглым осенним ветром, а пространство офиса наполняется ничем не сдерживаемым холодным штормом. Волосы, собранные в высокий хвост, хлещут меня по щекам и противно прилипают к блеску на губах, но я тем не менее решительно шагаю наружу.

Не знаю, в каком году построено здания управления, но оно мне до боли напоминает Дворец культуры в моем районе, куда я ходила в детстве в театральную студию. Там тоже над крыльцом была широкая крыша, куда зимой водружали облезлую елку, а летом – афиши предстоящих концертов. Мы с друзьями не раз выбирались на нее подышать свежим воздухом ввиду полного отсутствия кондиционеров в здании и присутствия слабоумия и отваги в организме. Однажды нас за этим делом застукал завхоз Петр Федорович, и после длинной лекции о технике безопасности мы поклялись никогда так больше не делать, если он не расскажет нашим родителям.

Так вот сейчас, пытаясь не согнуться пополам от шквальных порывов ветра, я мысленно прошу прощения у Петра Федоровича за то, что нарушила обещание. Но, как я и сказала раннее, здание управления – это лицо завода. И моя работа – это лицо «намарафетить» и выгодно продать, а не усугубить ситуацию еще больше.

Втянуть баннер оказывается не так сложно, а вот с тем, чтобы закрепить его, приходится повозиться. Тросик, которым он был привязан, оборвался, и связать оторванные концы не так-то просто. Остается порадоваться, что на дворе не зима, иначе обледеневшие пальцы бы точно не справились с этой задачей.

Наконец мне удается завязать хлипкий узелок, и с чувством выполненного долга я резко выпрямляюсь, готовясь бросить победный взгляд на толпу у окна.

Правда, вместо этого моя нога цепляется за штырь, к которому привязан один конец баннера, и я моментально теряю равновесие.

За долю секунды я успеваю не только попрощаться с жизнью, но и представить газетные заголовки, которые пестрят почему-то абсурдным «сгорела на работе», хотя огня тут, конечно, и в помине нет. Но в следующее мгновение вместо жесткого асфальта я чувствую цепкую хватку и ударяюсь лбом в твердую грудь Вяземского. Но сетовать на его накачанную мускулатуру, разумеется, не собираюсь. Хотя давайте будем честными: если бы он был таким же «пухляшом», как брат, наше столкновение было бы гораздо мягче. В прямом и переносном смысле.

Потому что сейчас я не берусь сказать, что на самом деле является причиной «звездочек» перед глазами. Поднимаю на него взгляд и тут же попадаю в бездонный омут ореховых глаз. Демид часто дышит, будто бежал сюда, хотя я прекрасно понимаю, что он бы не успел. Он уже был рядом. Вышел за мной на крышу, когда увидел, как я сражаюсь с баннером.

По коже растекается липкая испарина, и я бы могла соврать, что виною всему страх, но это все он… чертов Демид Вяземский. Вязну в его взгляде и без зазрения совести наслаждаюсь тем, как его дыхание горячей волной обжигает мои скулы.

Меня жутко раздражает то, как тело реагирует на него. На его запах. Его голос. Его присутствие. Он слишком близко. Его пальцы до сих пор сжимают мои плечи, и от этого меня накрывает каким-то странным чувством. Мне не должно это нравиться. Я не должна этим наслаждаться. Но тем не менее адреналин растекается ручейками по венам, заставляя сердце натужно тарабанить и облизывать пересохшие губы. Вяземский сосредоточенно осматривает мое лицо, задерживаясь дольше, чем надо, на губах. Его рот слегка приоткрывается, будто он прикладывает неимоверные усилия, чтобы сдержать язык за зубами. И нет, не потому, что боится сказать что-то лишнее… Лишнее он боится сделать.

Не знаю, сколько длится этот момент. Мы будто застываем в густом облаке, сотканном из сексуального напряжения и раздражения. Меня злит, что Демид меня спас и я теперь перед ним в долгу. Он наверняка злится по тому же поводу. Не удивлюсь, если действовал на автомате и сейчас мысленно корит себя, что если бы не такая быстрая реакция, то одной проблемой в его жизни стало бы меньше.

Но в то же время было бы глупо отрицать и другие эмоции, которые, словно молнии, прорезают воздух между нами.

И если бешеную гонку крови по венам я могу объяснить всплеском адреналина, то что делать с приятной тяжестью внизу живота – я не знаю… Одно дело – насмехаться над его глумливыми взглядами и дразнить его в полотенце, и совсем другое – чувствовать, как желание мягкими вибрирующими волнами растекается по всему телу. Это явно не входило в мои планы. До сих пор не входит. Но… всегда есть гребаное пресловутое но.

И пусть хоть на несколько секунд, но я позволяю себе эту слабость. Не отталкиваю его, снабдив это действие парочкой крепких словечек, а наоборот, льну к нему еще ближе и бесстыдно втягиваю носом его запах.

Сейчас от него веет не только нахальной самоуверенностью, но и мужественностью, адреналином… возбуждением.

О да, кажется, в этой пикантной ситуации нет паука, мы оба глупые мухи, попавшие в липкую паутину.

Пытаясь игнорировать неистовые удары молота в ушах, я выдавливаю из себя тихое «спасибо». Вряд ли Вяземский услышал меня, но, если учесть, что его взгляд все еще касается моих губ, думаю, он меня понял. По крайней мере, выражение его лица приобретает хоть какую-то осмысленность, и, мотнув головой пару раз, он уверенно тащит меня внутрь.

– О чем ты только думала? – едва подошвы моих туфель касаются паркета в приемной, гнев Демида обрушивается на меня. – Мало нам слухов о дохлых утках в озере, ты решила добавить сюда пару сенсаций в желтых газетенках о том, что наши работники с крыши бросаются? Не удивлюсь, если бы твою смерть связали с тем, что совесть замучила из-за утечки и урона экологии.

– Это единственное, что тебя волнует? – злобно парирую, пытаясь буксовать каблуками, но это абсолютно не мешает ему тащить меня в свой кабинет. Все работники, которые еще каких-то полчаса назад приветливо нам улыбались, сейчас таращат на нас испуганные глаза и боятся вмешаться. – Как моя смерть отразилась бы на репутации компании?

– Что тебя удивляет? – усмехается он. – Я здесь именно за этим – обелить репутацию завода, а не закопать его еще больше!

– Я, между прочим, тоже! – напоминаю ему и топаю ногой для усиления эффекта.

– Мой отец совершил ошибку, когда нанял тебя, – зло выплевывает он.

– О да, кажется, я это уже слышала. Как ты там сказал? Твой брат польстился на мой прелестный зад? Что насчёт отца? Какую часть тела выберем для него? – Воинственно хмурюсь и выпячиваю вперёд грудь. Не то чтобы я всерьез думала, что мой гнев хоть как-то подействует на него, но, судя по всему, мои слова возымели обратный эффект.

Кажется, Демид расценивает это как прямое приглашение поиметь меня взглядом – жадно сканирует мое тело, будто всерьез раздумывает, что именно могло заинтересовать его отца. Нахально. Беспардонно. С каким-то голодом.

– Откажись, пока не поздно, и проваливай обратно в свою Европу, – шипит он.

– Не дождёшься, – злобно бросаю. – Ты мне не босс!

– Это мы ещё посмотрим! – нагло заявляет он и посылает мне такую улыбку, от которой трясутся коленки и кровь стынет в жилах.

И да, уверена, будь на моем месте застенчивая барышня, она бы уже на всех парах бежала собирать чемодан. Вот только я не из робкого десятка, поэтому посылаю ему свою лучшую улыбку и бросаю:

– Отъявись от меня, Вяземский!

– Что ты сказала? – закипает он. Глаза наливаются кровью, а ноздри раздуваются и белеют.

– Отъявись от меня, – повторяю как ни в чем не бывало. – Сказки читал? Там обычно, если очень хотят, чтобы кто-то пришел, говорят: «Явись передо мной, как лист перед травой». Следовательно, отъявись – это когда очень хочется, чтобы кто-то исчез. Как, например, в нашем случае.

– Знаешь, что я сделаю с твоим грязным ртом? – глухо рычит он.

– Вымоешь с мылом? – закатываю глаза от такой банальности. Не думала, что у Демида и моей бабули есть что-то общее. Та тоже постоянно угрожала мне этим. Что поделать, я с детства в карман за словом не лезла.

– Оттрахаю его по самые гланды, – заявляет он и угрожающе надвигается на меня.

Глава 10. Демид

Готовлюсь к шквалу визга и возмущений, подкрепленных для надежности пощечиной, но вместо этого Стерва на секунду прикрывает глаза и громко сглатывает.

Нет, после этого, конечно, поток желчи срывается с ее губ, но эта доля секунды, эти несколько мгновений навсегда останутся в моей памяти.

Ей понравилось. Ей, черт возьми, понравилось мое обещание. Уверен, вслух она в этом ни за что не признается, но мои слова ее определенно завели. И это осознание – просто нокаут по моим и без того натянутым нервам. Я, конечно, не ожидал, что она грохнется в обморок, но…

Да какой нормальный мужик в расцвете лет и сил не мечтает о женщине, которая не морщится при слове «минет»? Так что дело даже не конкретно в ней, будь на ее месте любая другая…

Резко обрываю мысль, решая не врать хотя бы самому себе. В ней, разумеется, в ней. И моя не спадающая уже вторые сутки эрекция – прямое тому доказательство.

Катерина делает попытку непринужденно рассмеяться, дескать, молодец, Вяземский, шутку оценила, но эта доля секунды – ее выражение лица в это мимолетное мгновение до сих стоит у меня перед глазами. Вообще всё стоит.

– Тебе обязательно быть такой занозой в заднице? – сделав шумный выдох, спрашиваю у нее. Кажется, только сейчас я осознаю, насколько сложными будут эти две недели. Я, конечно, изначально понимал, что подчистить тут все за братцем будет нелегко, но в данный момент почему-то проблемы, связанные с заводом, отходят на второй план. А на первый выходит другая. Охрененно красивая и дерзкая. Стоит себе преспокойненько передо мной и невинно протягивает:

– Ну не зря же ты себе такой зад в тренажерке качал, одна ма-а-аленькая заноза в нем будет сущим пустяком.

– Рад, что ты оценила, – в тон ей парирую. – Твой тоже ничего так, пойдет.

Тут я, разумеется, лукавлю. Зад у нее просто обалденный. Как, впрочем, и ноги. Грудь, конечно, могла быть чуть больше. Пресловутое правило про «должна помещаться в ладони» наверняка сами женщины и придумали. Мы же любим, чтобы было за что подержаться… Но даже это компенсируется смазливой мордашкой и характером.

Сам в шоке. Но, кажется, борзый нрав составляет львиную долю ее привлекательности для меня. Я думал, такое только у девочек бывает: найти плохого парня и всю жизнь пытаться его перевоспитать в хорошего мальчика. Я же не то чтобы хочу перевоспитать эту «занозу» в своей заднице, но вот идея с тем, чтобы наказать ее за грязный рот, импонирует мне все больше и больше.

Стыдно признаться, но к тому моменту, как дверь в мой кабинет распахивается перед Марченко с делегацией журналюг, я в шаге от того, чтобы расстегнуть ремень и перейти от обещаний к действиям. К очень жестким и развратным действиям.

Зеленоглазая заноза первой приходит в себя и как ни в чем не бывало приглашает гостей в конференц-зал. Приветливо. Легко. Непринужденно. Будто и не было разговора о моем члене в ее горле.

Хотел бы я тоже так же легко забыть об этом эпизоде, но мозг, как, впрочем, и член, отказывается выкорчевать эти воспоминания с подкорки. Никогда не подозревал у себя такого живого воображения, но тем не менее за каких-то пару минут мне удалось довольно живенько представить картину, как Катерина опускается на колени, а я натягиваю ее русые волосы на свой кулак…

– Не переживайте, – мило щебечет симпатичная брюнетка Наталья, которую модник Филатов притащил с собой. – Мы сегодня пришли просто поговорить. Я обязательно предупрежу, если позовем с собой оператора.

– Буду вам весьма признателен, – вежливо улыбаюсь, решая не говорить ей, что маниакально поправляю пиджак не потому, что хочу выглядеть как можно лучше в кадре, а потому, что отчаянно пытаюсь скрыть выпирающую ширинку брюк.

– У вас такое лицо знакомое, – задумчиво произносит заноза Катерина, отвлекшись, наконец, от своего знакомого, – Мне кажется, я вас где-то уже видела.

– Ничего удивительного. – Девушка кокетливо поправляет пряди своего аккуратного каре. – У меня своя передача на телевидении – «Горячо о Горячеве». Мы освещаем самые свежие сенсации города. Там вы меня наверняка и видели.

– Эм… вряд ли, – протягивает Катерина и тем самым на корню обрубает гордость на лице Натальи. – Наверное, перепутала с кем-то.

– Возможно, – не унывает та, – мне говорили, что я похожа на многих селебрити.

– Точно, – сквозь зубы произносит Заноза. – Это все объясняет.

На разговор с журналистами уходит больше часа. Филатов скрупулезно записывает каждое наше слово и лишь задумчиво хмыкает, когда Катерина излагает ему план действий по реабилитации завода перед жителями города. А вот Наталья, позабыв о своем журналистском призвании, отчаянно кокетничает и строит глазки. Причем, если учесть, что она так и не определилась, чье внимание хочет заполучить больше, это грозит ей косоглазием: мы с Владимиром сидим по разные стороны стола.

Наконец незваные гости отчаливают, а Заноза тут же набрасывается на меня:

– Ты слышал? Эта Натали – подруга губернаторской дочки, а значит, они точно будут действовать через нее!

– Во-первых, мы же решили, что губернатор не позволит ей навредить заводу. А во-вторых, ты так говоришь, будто мы враги. Твой Филатов – нормальный мужик. Ну сделают они репортаж о заводе, подумаешь…

– О господи, – протяжно вздыхает она. – Только не говори, что ты повелся на его добродушный вид! Ему нужна сенсация, понимаешь? Думаешь, репортаж об обычном провинциальном заводе сделает им рейтинг? Им нужны скандалы, интриги и расследования. И поверь мне, если они не найдут здесь ничего такого, это их не остановит.

– Ну он же сам сказал, что они просто хотят осветить ситуацию! Если мы им предоставим реальные данные по утечке, покажем, какие меры были приняты…

– То они все равно вывернут это не в нашу пользу, – раздраженно перебивает она.

– Мне кажется, ты драматизируешь.

– А мне кажется, ты… – Она прикусывает губу и, сделав глубокий вдох, миролюбиво продолжает: – Ладно, в любом случае – это моя работа. Ты занимайся всякими там санэпидемстанциями, а журналистов я возьму на себя. Тебе и не надо в этом разбираться…

Я не понял, это она меня дебилом назвала, что ли? Правда, уточнить этот момент я не успеваю, потому что Занозу уже сдувает из комнаты попутным ветром. Остается только надеяться, что на этот раз он занесет ее в один из кабинетов, а не на крышу. Может, он ее еще и домой донесет вечером? У меня нет ни малейшего желания снова работать ее водителем.

Я же поеду в эту самую санэпидемстанцию и возвращаться на завод уже не буду. Сильные и независимые могут и на троллейбусе домой добраться, в крайнем случае у нее всегда есть матиз с ресничками…

Домой я добираюсь уже затемно, и единственное, о чем мечтаю, – это горячий душ и не менее горячий ужин. Правда, стоит мне с удобством расположиться за столом, звонит Антонина. Неужели Заноза пожаловалась, что я оставил ее без транспорта?

– Вы уже дома? – спрашивает девушка с надрывом. – Не могли бы вы спуститься на этаж ниже? У Катерины Михайловны там кое-какие проблемы возникли. Ей нужна ваша помощь.

Глава 11. Катерина

– Что значит «я завтра прилетаю»? – возмущаюсь я, помахав на прощание Александру, который вызвался меня подвезти.

– У меня сегодня было два интервью, – отчитывается Николай. – Хватит пока. Пора возвращаться к своим прямым обязанностям.

– Твоими прямыми обязанностями пока занимается твой брат.

– В том-то и дело, – вздыхает он. – Неужели ты не понимаешь? Он хочет присвоить себе завод! Отец с детства готовил его для Дёмы, но потом все переиграл, и брат так и не может с этим смириться.

– Зачем ему этот завод? – морщусь я, перехватывая тяжелые пакеты с покупками в другую руку, чтобы открыть подъездную дверь. – У него же там целый танкерный флот. Я, конечно, не профессионал, но думаю, на нефти заработать можно побольше, чем на всяких БАДах и химикатах.

– Дело совсем не в деньгах, – восклицает друг. – Ты не понимаешь! У нас с детства была конкуренция! Во всем! И сейчас он не упустит шанса, чтобы утереть мне нос.

– Коль, – устало прошу. – Давайте вы в своих семейных делах сами разберетесь, ладно? Моя задача – репутация завода. И в столице ты сейчас нужнее, чем здесь.

– Кать, я понимаю. И я благодарен тебе, что организовала все эти интервью, но…

– Эм… – невежливо перебиваю его. – Николай, у меня тут небольшая проблема. Точнее, большая. Очень. Ты не в курсе, почему под моей дверью спит какой-то амбал?

– В форме? – отчего-то шепчет друг.

Я киваю и тут же, опомнившись, вербально подтверждаю его слова.

– Черт. Это Назар, – сообщает друг, и несмотря на то, что я не вижу его лица, уверена, что он сейчас морщится и пятится. – Бывший муж моей хм… подруги.

– При чем здесь твоя подруга? – шепчу в телефон. Впрочем, судя по громкому храпу, я вполне могла бы не стесняться, вряд ли мужчина меня слышит.

– Ну понимаешь, когда она ушла от него, ей было некуда идти, и я…

– Пустил ее в корпоративную квартиру, – заканчиваю мысль за него. – Дай угадаю: твоя подруга носила красные стринги?

– Откуда ты знаешь? – удивляется он.

– От верблюда, блин, – фыркаю в трубку и громко вздыхаю: – И что мне теперь с твоим Назаром делать? Как мне попасть домой?

– Попробуй разбудить его и вежливо объяснить, что ты не знаешь никакую Юлю и понятия не имеешь, где она. Он, как узнал об этой квартире, частенько спит под дверью. Но мужик не буйный, не переживай. Главное, не говори ему, что ты меня знаешь. Он меня почему-то невзлюбил…

– Интересно, почему… – бормочу, сбрасывая звонок. Кажется, пазл из презерватива, трусов, моего друга и бывшего мужа некоей Юли, наконец, складывается во вполне банальную картинку. Коля использовал корпоративную квартиру для встреч со своей любовницей, а ее мужу это, разумеется, не понравилось.

Господи, этот день когда-нибудь закончится?

Разумно было бы позвонить сразу в полицию и переложить эту проблему на них, но, глядя на голубую рубашку с погонами на теле Назара, я решаю набрать вместо этого Антонину.

К тому моменту, как сверху слышатся шаги, руки начинают ныть от усталости. Но опустить пакеты на грязные ступеньки я не решаюсь. А ну как этот амбал проснется и мне придется быстро бежать вниз? Зря я, что ли, час в торговом центре провела?

– Что это? – судя по обалдевшему взгляду и такому же голосу, Тоня не посвятила Вяземского в подробности моих проблем.

– Это Назар, – прискорбно сообщаю. – Бывший муж обладательницы красных труселей.

Брови Демида удивленно ползут вверх, и он слегка пинает носком домашнего тапка ботинок мужчины. Тот лишь чуть громче всхрапывает, но продолжает спать, прислонившись к моей двери.

– Вряд ли он успел крепко заснуть. Полчаса назад его здесь еще не было. Мужик, – зовет Вяземский и предпринимает попытку потрясти эту тушу. – Эй, Назар, проснись.

Мужчина резко вздрагивает, но, не открывая глаз, пару раз не особо грозно повторяет «убью, тварь» и тут же снова погружается в сон.

– Надо звонить в полицию, – вздыхает он. – Сами мы его отсюда не оттащим.

– Не приедут они. – Осторожно открывается соседняя дверь, и на пороге появляется старушка с поджатыми губами. – Он уже не первый раз сюда за этой прошмандовкой притащился.

– И что? Он вот так всю ночь под дверью будет спать?

– Ну, может, чуть раньше проспится, – пожимает она плечами. – Он не буйный, вы не подумайте. Просто совсем его эта… довела.

– Так нечего к ней таскаться, раз довела! – возмущаюсь я. Сейчас, в присутствии Демида и соседки, я тоже осмелела и, уже поднявшись к своей двери, аккуратно трогаю ногой огромную тушу.

– Так они по очереди друг к другу, – огрызается бабулька. – Только этот ее большой начальник за порог, она сразу к мужу бежит. А потом снова сюда…

– Это все, конечно, весело и интересно, но как мне теперь в квартиру попасть? – угрюмо спрашиваю то ли у нее, то ли у самого мироздания. – Ты его сможешь оттащить от двери?

– Я? – таращит на меня глаза Демид.

– Ну не она же, – киваю на соседку.

– Да запросто, – вдруг как-то легко соглашается он. – Надо будет только телефон отключить, чтобы ни ты, ни Антонина мне утром не смогли дозвониться, когда он снова займет стратегическую позицию у этой двери.

– Да он, скорее всего, уйдет до утра, – как-то неуверенно обещает бабуля. – Если, конечно, не сильно перебрал. Один раз почти двое суток тут валялся. Но это Степаныч, козлина, ему пойло носил. Его-то потом Егоровна сама затащила в квартиру, а Назарчика-то поди дотащи. Да и некому… никто о нем не позаботится.

Она вздыхает с такой жалостью, что так и хочется предложить ей усыновить мужика и затаскивать в свою квартиру хоть каждый вечер, но вместо этого я протягиваю свои пакеты Вяземскому и командую:

– Ладно уж, веди в свои хоромы.

– Чего это? – удивляется он. – Э-э-э… ты куда?

– Сначала я все-таки попытаюсь вызвать полицию, а затем поищу гостиницу. Не в подъезде же мне торчать все это время.

Демид протяжно вздыхает, но все-таки следует за мной и открывает дверь своих апартаментов. Даже на кухню приглашает и наливает чай, пока я объясняю доблестным стражам порядка свою проблему. Девушка на том конце невидимого провода, кажется, ничуть не удивляется присутствию Назара в нашем подъезде, но честно говорит, что свободных сотрудников сейчас нет и неизвестно, когда будут. Отбив звонок, я открываю сайт местной гостиницы и уныло смотрю на фотографии. Антонина вчера не соврала. Номера действительно видели ремонт еще при Хрущеве… Но не в подъезде же мне ночевать.

Интересно, мне удастся незаметно стащить у Вяземского ключи от машины? Как-то нечестно получается, что кому-то достались и квартира, и машина, а кому-то паршивая гостиница и такси. Пытаюсь вспомнить, не видела ли я брелок в прихожей, когда понимаю одну деталь.

– Погоди-ка! Почему твоя прихожая в два раза больше моей? Разве они не должны быть одинаковыми? Квартиры же друг над другом расположены.

– В этом доме двушки и однушки в шахматном порядке, – пожимает он плечами.

– Двушки? – глупо переспрашиваю, решив не вдаваться в странности архитектуры. – То есть у тебя две комнаты?

– Ты сама выбрала квартиру на третьем этаже, – самодовольно улыбается он.

– Но я же не знала, что… Ладно, – решаю сменить тактику и мило улыбаюсь. – Ты прав, я сама выбрала ту квартиру. Так где, ты говоришь, у тебя спальня?

– А тебе зачем? – с подозрением спрашивает он. – Ты же не хочешь…

– Хочу. Очень, – томно протягиваю и киваю на свои пакеты в прихожей. – Тем более я как раз купила новое белье сегодня. С сердечками. Хочешь, покажу?

Глава 12. Демид

Хочу ли я? Блд, она еще спрашивает! У меня со вчерашнего дня перед глазами фигачат не только ее образы в белье и без, но и позы, в которых я ее трахаю. Еще чуть-чуть, и давление начнет шалить от таких-то перепадов…

Поэтому сейчас я, словно кобра за факиром, следую за ней по направлению к спальне. Да, детка, да. Покажи мне свое белье, хотя будем честны: вряд ли оно продержится на ней дольше пары минут.

Обычно я не очень люблю, когда девушки сами так рьяно проявляют инициативу. Как же пресловутое чувство охоты и то самое «почувствуй себя завоевателем»? Но сейчас это меня дико заводит. Как и все в Катерине. Видит бог, с нашей первой встречи все к этому и шло…

Заноза заходит в спальню и небрежно бросает на пол один из своих пакетов, которые каким-то чудом умудрилась подхватить из прихожей, пока я, видимо, снова пялился на ее зад.

– Дай мне минутку, чтобы распаковать белье, – томно шепчет она и захлопывает дверь прямо у меня перед носом.

Возможно, будь в моем мозгу сейчас хоть капля крови, я бы почувствовал подвох, но она бурным потоком давно рванула в пах, и поэтому я лишь плотоядно облизываюсь и вспоминаю, куда вчера положил пачку презервативов.

В гостиной, кажется. После экстренной уборки ее квартиры сил на то, чтобы разобрать чемодан, у меня уже не осталось.

Я как раз успеваю засунуть три фольгированных квадратика в карман домашних штанов, когда дверь в спальню раскрывается и на пороге показывается Заноза.

В той же одежде, что и прежде…

– Ну как тебе? – весело подмигивает она, кивая за свою спину.

Нехотя отрываю взгляд от ее обалденного, но по какой-то причине все еще одетого тела и перевожу его на кровать. Которая почему-то застелена новым постельным бельем. С сердечками.

– Несмотря на то, что Тоня вчера любезно прислала чек, я подумала, что мне будет спокойнее, если я куплю новое белье, – как ни в чем не бывало поясняет она. – И видишь, как удачно сложилось! Вот это, кстати, твое. – Она вручает мне аккуратно сложенную черную простыню и подушку, на которых я провел прошлую ночь. – Понимаю, что было бы вежливо предложить тебе помочь застелить диван, но, честно говоря, я чертовски устала.

После этих слов она театрально зевает и захлопывает дверь. Она. Мать. Ее. Захлопывает. Дверь! В мою спальню.

Заношу кулак, чтобы начать неистово тарабанить этой лисице, захватившей мою «лубяную избушку», когда дверь снова открывается и она мило воркует:

– Ты не одолжишь мне футболку? Мои вещи, как ты понимаешь, остались в той квартире.

– Не одолжу! – рявкаю я. Мне кажется, еще чуть-чуть – и огнем дышать начну от такой наглости. У нее, вообще, совесть есть?

– Ну ладно, – томно вздыхает она, – придется спать голой. Хорошо, что замок на двери есть.

И пока я прихожу в себя после ее слов, она снова захлопывает дверь.

Скрежет прокручиваемого замка оглушает меня и снова вгоняет в ступор. Я еще какое-то время стою под дверью и пытаюсь понять, что произошло. Нет, то, что меня кинули, я, конечно, понял, но как… Как за какие-то полчаса Заноза умудрилась усложнить мою жизнь настолько? Ощущаю себя полным дебилом, который повелся на такую провокацию.

Уверен, если бы думал головой, сразу почуял бы подвох, но думал я, к сожалению, другим местом. Тем самым, которое еще полночи не даст мне нормально поспать.

Самое обидно, что я даже злиться на нее нормально не могу. Утром сам почти так же ее провел и забрал ключи. Что ж, один-один, Стерва. Но мы ведь оба понимаем, что это только начало…

Глава 13. Катерина

Утром я с трудом разлепляю веки, потому что с вечера трусливо поставила будильник на час раньше. Было очень некомфортно засыпать, не приняв перед этим душ, но я элементарно боялась покинуть спальню. Мне казалось, что стоит мне оставить хитростью занятую комнату, как Вяземский непременно займет ее.

Причем сама не знаю, чего боялась больше: того, что он отправит меня спать на диван, или того, что предложит разделить с ним кровать. Я прекрасно понимала, что, решив подразнить его «новым бельем», ступала на тонкую грань, но удержаться просто не могла. Это выше моих сил. Дергать тигра за усы оказалось гораздо увлекательнее, чем я предполагала.

Тем более после того, как утром он использовал свои лапищи и легкий петтинг в качестве отвлекающего маневра и выкрал у меня ключи от машины, совесть меня совсем не мучает.

Стараясь двигаться бесшумно, я выхожу из комнаты и на носочках пробираюсь в сторону ванной. Впрочем, можно уже не таиться: даже если он сейчас рванет в спальню, это уже не будет иметь значения. Вторую ночь я уж точно не собираюсь проводить в его квартире. Так что пусть занимает комнату, даже белье с сердечками может себе оставить в качестве трофея. Мне не жалко.

Погруженная в эти мысли, я тяну дверь ванной на себя и так и замираю на пороге.

Гребаный извращенец, он о замках что-то слышал?

Открываю рот, чтобы громко крикнуть что-то презрительное и убежать обратно в спальню, но не могу… Ни кричать, ни даже пошевелиться.

Матовое стекло душевой кабинки уже успело запотеть от пара, но это не мешает мне пялиться на расплывчатый мужской силуэт. Обнаженный мужской силуэт.

Я слышу, как струи воды с шумом ударяются о кафель, и отчетливо представляю Демида в этот момент. Если учесть, что вчера я уже имела счастье лицезреть его тело в полотенце, то сейчас моей фантазии остается дорисовать лишь пару мелких деталей… Ну ладно, совсем не мелких, конечно.

Вслух я в этом, разумеется, ни за что не признаюсь, но в моих фантазиях Вяземский оснащен очень даже неплохо.

«В фантазиях?» – моментально обрываю себя. Ты это сейчас серьезно?

Я даже закатываю глаза, чтобы внутренняя стерва взяла верх над похотливой фантазеркой, но в этот момент вода попадает на стеклянные дверцы душевой кабинки и моментально смывает мнимую «броню» из пара.

Словно в трансе, мой взгляд скользит с широких плеч ниже по спине и замирает на его заднице. Да, в этом я не ошиблась. Вяземский явно не пропускает «день ягодиц» в зале. Впрочем, как и день спины, ног и вообще всего. Ну явно же не бегом он себе такое богатство накачал.

Успеваю подумать, что тоже неплохо бы записаться в местный спортзал или хотя бы просто дома на полу вспомнить пару асан из йоги, когда тело, которое я мысленно записала в музейные экспонаты и главные конкуренты Аполлона, начинает разворачиваться.

Ох, лучше бы он все-таки оказался неподвижной статуей. Тогда мне бы не пришлось, краснея с головы до ног, мчаться прочь из ванной комнаты. На всей скорости влетаю в дверной косяк, но даже это меня не останавливает. Как есть, во вчерашней рубашке практически на голое тело, я хватаю в прихожей свою сумочку, выбегаю из квартиры и ланью несусь на третий этаж. Трусы у меня не красные, поэтому искренне надеюсь, что даже если Назар до сих пор спит на моем коврике, они не послужат триггером для его воспаленного воображения.

К счастью, проверять мне это не приходится. Коврик, как и лестничная клетка, девственно чисты. На случай, если бдительная соседка не спит, я как можно быстрее отпираю дверь и обессиленно вваливаюсь в квартиру. Хочется, в лучших традициях голливудских фильмов, картинно сползти по стеночке и посидеть так часок-другой, приходя в себя, но я вовремя вспоминаю, что уборка здесь была не самая качественная, а я как-никак в одних трусиках.

К тому времени, как я выхожу из душа, мой телефон разрывается от входящего звонка. Осторожно приближаюсь, опасаясь, что это звонит Вяземский, но вижу на экране имя Алехандро. До меня не сразу доходит, что это Марченко так себя забил в мою телефонную книжку. Но, судя по коду региона, больше некому.

– Привет, – раздается его бодрый голос. Вот уж кто точно не мучился бессонницей полночи, раздумывая о неожиданном «соседстве». – Тебя Демид подвезет или заехать? Мне все равно по дороге.

– Заехать, – судорожно прошу и зачем-то делаю глаза как у котика из «Шрека». Понимаю, что он меня не видит, но в данный момент я настолько благодарна за его предложение, что брови сами выгибаются «домиком».

Пользуясь тем, что Саша дает мне целых сорок минут на сборы, я наконец нормально привожу себя в порядок. Делаю укладку, наношу макияж с эффектом «без макияжа» и не спеша натягиваю чулки и новый деловой костюм.

Когда мы заходим в приемную, меня ждут сразу два сюрприза: во-первых, Демида все еще нет на рабочем месте, а во-вторых – в центре стоит окруженный сотрудниками Коля.

– Ты все-таки не послушал меня, – вздыхаю, даже не пытаясь изобразить, что рада его видеть.

– Все будет путем, Катюш, – улыбается он. – Ты здесь, а значит, завод в надежных руках. Вижу, ты уже познакомилась с Саньком.

Николай кивает своему другу и бесцеремонно спрашивает:

– Ну как тебе моя Катерина? Я же говорил, что девочка просто огонь! Профи в своей области!

– Огонь, огонь, – словно болванчик кивает Марченко, и я радуюсь, что на мне надета не вчерашняя одежда. Если учесть, что накануне я уехала с Марченко, а сегодня он же меня и привез, не хватало еще, чтобы сотрудники подумали, будто мы ночевали вместе. Впрочем, очень скоро я понимаю, что зря переживала…

В приемную входит Вяземский и, поздоровавшись с присутствующими, обращается ко мне с крайне глумливой улыбкой:

– Ты с утра так спешила на работу, что даже одежду свою забыла в моей спальне.

И пока все по очереди переводят взгляд с его лица на мое, в меня летят моя юбка и чулки.

Чувствую себя героиней дешевой голливудской мелодрамы. Пара десятков глаз прикована сейчас ко мне и вороху одежды в моих руках. На долю секунды в голове мелькает мысль, что можно соврать, что вещи не мои, но, во-первых, все видели их вчера на мне, а во-вторых, Вяземский явно не позволит мне так легко отделаться.

– Да ладно, блд, – разочарованно протягивает Коля. Из его уст это звучит практически как знаменитое: «И ты, Брут?»

– Это не то, о чем ты подумал, – начинаю оправдываться, но, судя по взглядам, лишь усугубляю ситуацию. Это меня еще больше злит, и я гневно выплевываю: – По-твоему, мне нужно было улечься спать с Назаром?

Демид прыскает от смеха, но, кажется, кроме меня, этого никто не замечает: все взгляды по-прежнему направлены на меня. Меня же уже несет:

– Нечего таскать по корпоративным квартирам всяких девиц с ревнивыми мужьями в анамнезе!

Только выпалив эту фразу, осознаю, что наш разговор все больше походит на сцену ревности, поэтому делаю глубокий вдох и уже спокойнее добавляю:

– Это долгая история, и несмотря на то, что тебя она не касается, я могу все объяснить.

– Погодите, – встревает Марченко. – Это как-то связано с красными стрингами?

– Да! – с благодарностью выпаливаю. Хоть кто-то провел логическую связь между этими событиями.

Правда, облегчение мое длится недолго. Стоит мне посмотреть на лица окружающих, я понимаю, что все сказанное за последние пару минут характеризует меня… скажем так, не с лучшей стороны.

Забытые в квартире Демида вещи, какой-то Назар, с которым я могла бы спать, и вишенкой на торте «красные трусы». Добавить к этому ревностно-разочарованный взгляд моего друга, и налицо – профурсетка, изменившая одному брату с другим. Как в эту картину вписывается Марченко, который увез меня вчера и привез утром, не знаю, но не сомневаюсь, они что-нибудь придумают.

Уверена, Демид счастлив. Но делать его еще счастливее и начинать оправдываться я не собираюсь. С силой сжимаю челюсти и, нацепив на лицо привычную маску холодной стервы, объявляю:

– Вчера я полночи изучала соцсети местной благотворительной организации, – делаю особый акцент на «полночи», чтобы хоть как-то перенаправить их мысли с моего пребывания в квартире Вяземского в нужное русло.

– Сердце планеты? – уточняет одна из девушек. Кажется, вчера мне ее представили как спеца по продажам. – Я подписана на них везде, даже деньги перевожу стабильно на всякие сборы. Честно говоря, до всей этой ситуации с утечкой у них там три калеки сидели в комментах. Но после сенсации несколько блогеров сделали репосты их статей… и понеслось.

– Да, я тоже заметила, что такая активность лишь на постах, связанных с заводом, – улыбаюсь, радуясь, что у нас сошлись мысли. – Сейчас у них висит важный опрос.

– Я видела, – грустно кивает девушка, – типа сколько нашему городу понадобится времени, чтобы восстановилась экология после утечки.

– Именно, – подхватываю. – Поэтому нужно, чтобы каждый зашел в их группу и проголосовал за второй вариант «Скоро мы об этом не вспомним».

– Я не могу, – трагично произносит Алехандро. – Они меня забанили.

– Господи, что такого надо было сделать, чтобы экоактивисты добавили тебя в черный список?

– Наверняка, дикпики им слал, – усмехается Демид.

– А если учесть, что они там все поголовно веганы, небось подумали, что этот гребаный мясоед им шлет сосиски, чтобы подразнить, – поддакивает Коля.

Фыркаю от убогого семейного чувства юмора и выжидающе смотрю на Сашу.

– У них просто чувства юмора нет, – оправдывается он. – Они там вечно топят за то, чтобы искоренить потреблядство. Ну, типа чтобы люди не покупали кучу ненужных шмоток, а ходили в одном и том же. Пару месяцев назад они создали опрос, мол, что вы делаете с рваными носками: сразу выбрасываете или штопаете, чтобы продлить жизнь изделию? А я в комментариях спросил, почему нет третьего варианта: хожу в рваных?

– И за это они тебя заблокировали? – удивляюсь я.

– Я ж говорю, чувства юмора у них нет.

– Потому что, блин, это не смешно, – возмущается Антонина. – Они там важные темы поднимают. Я, например, не знала, что биоразлагаемый пластик еще хуже обычного! Все эти производители биопакетов нас дурят! На самом деле он, наоборот, распадается на микрочастицы и остается в почве и водоемах!

– Он даже в дыхательных путях скапливается, – подхватывает девушка из отдела продаж.

– Какой ужас, – с сарказмом изрекает Николай и, видимо, устав проявлять заботушку о матушке-природе, подхватывает меня под локоток и тащит в мой кабинет. Вот из-за таких, как он, нашу планету и ждет экологическая катастрофа!

– Не забудьте проголосовать за второй вариант, – ору напоследок и, только когда за нами закрывается дверь, возмущаюсь: – Что ты творишь?

– Что у тебя с моим братом? – игнорируя мой вопрос, интересуется он.

– Ничего, разумеется, – шиплю я, гадая, что на него нашло. Между нами с Колей никогда ничего не было, поэтому повода для ревности, по идее, быть не должно. Но тем не менее он сейчас смотрит на меня как на предательницу.

– Точно? – Друг заглядывает в мои глаза. – Просто… ему достается все, понимаешь? Все!

– Завод достался тебе, – пытаюсь воззвать к его разуму. У меня, конечно, нет братьев и сестер, но о ревности между ними я наслышана. Вот только мне всегда казалось, что это проблемы родителей, а не друзей-коллег.

– И он всячески пытается его отобрать! – не унимается Коля. – Ради этого он готов пойти на всё!!

– Я так понимаю «всё» – это даже соблазнить меня? – мой голос так и сочится скепсисом. А еще этот разговор начинает меня жутко раздражать. Друг так об этом говорит, будто его бедному брату придется пойти на великие жертвы, чтобы вступить в какие-либо отношения со мной. Я что, уродина, по его мнению?

– Значит, так, Коля, давай договоримся сразу, – вздыхаю я. – Моя задача здесь – реанимировать твой завод. Моя личная жизнь тебя явно не касается.

Не то чтобы я действительно планировала спать с его братом, но и Николаю решать, с кем мне «дружить», а с кем нет, не позволю.

– Да я же о тебе беспокоюсь, дурочка, – оправдывается Николай. – Я просто знаю, каким может быть мой брат, когда ему что-то нужно… Он потом вернется в Москву к своей невесте, а ты…

Не дав ему возможности заикнуться о моем разбитом сердце, я перебиваю его:

– У твоего брата есть невеста?

– А он тебе не сказал? Вот видишь, это в очередной раз подтверждает мои слова о том, что Дема планирует тебя соблазнить. Я же видел, как он на тебя смотрит!

– Господи, Коля, – закатываю глаза. – Твой брат мне ничего не сказал не потому, что спит и видит, как бы затащить меня в постель, а потому, что мы с ним и не общались толком. Не сложилось у нас с самого начала. Он вообще считает, что ты уговорил отца меня нанять, потому что сам хочешь затащить меня в постель. Впрочем, как и твой отец… Демид еще не определился, кто именно, но в том, что я заполучила контракт не за свои заслуги, он не сомневается.

– Почему ты тогда так удивилась, что у него есть невеста? – с подозрением спрашивает Коля.

– Потому что мне сложно поверить, что хоть кто-то готов терпеть его ужасный характер, – вру я.

Глава 14. Демид

– Сейчас, еще минута, и она спускается, – говорит брат, убирая телефон в карман.

Кажется, я упустил момент, когда из главы крупной компании по транспортировке нефти превратился в обычного таксиста. Ладно Заноза, мы с ней живем в одном доме, но вот Коля приперся сюда с другого конца города. Официальная причина – он не хочет отказывать себе в алкоголе на благотворительном вечере, но что-то мне подсказывает, что есть и неофициальная. И именно ее мы ждем уже десять минут.

Судя по той сцене ревности, что братец закатил вчера, когда я прилюдно вернул ей шмотки, он боится оставлять нас одних. Кажется, не зря я подозревал, что между ними что-то есть. Интересно, это началось еще со студенчества или Заноза пообещала ему себя за прибыльный контракт? Неудивительно, что он мне вечером все уши прожужжал о том, что дальше они в моей помощи не нуждаются и вполне справятся без меня.

И несмотря на то, что мне не терпится вернуться к своей обычной жизни, покидать Горячев я не спешу. И нет, разумеется, совсем не из-за Занозы. Совсем!! Просто я пообещал отцу, что позабочусь о заводе, а значит, и бразды правления передам обратно братцу только после того, как выполню все задачи. Логично ведь? Логично! Сам я себе, по крайней мере, почти поверил.

Когда подъездная дверь с шумом открывается, я специально не спешу поворачиваться. Хватит того, что мой полоумный брат свистит, словно Соловей-разбойник. Поэтому я ограничиваюсь лишь раздраженным вздохом и кратким «наконец-то». Мельком стреляю взглядом по яркому зеленому пятну и все-таки пялюсь, да… Потому что как тут, черт возьми, не пялиться??

– Ты ничего не забыла? – ядовито интересуюсь, чтобы хоть как-то отвлечься от ее откровенного декольте. – Футболку там или блузку?

Нет, одежда на Катерине, конечно, есть. Даже, не побоюсь этого слова, целый деловой костюм. Но… кажется, под пиджак принято надевать хоть что-то. Заноза же напялила зеленый жакет на голое тело. Ни единого намека на нижнее белье!

Стерва лишь плотоядно усмехается, наслаждаясь произведенным эффектом, а я не унимаюсь:

– Судя по твоим чемоданам, ты сюда полгардероба притащила. Неужели не нашлось хоть какого-то завалящего лифчика?

– Смотрю, мое нижнее белье так и не дает тебе покоя, – томно вздыхает она и походкой королевы направляется к машине, у которой ее уже, капая слюнями на асфальт, ждет с распахнутой дверцей мой брат. – Нижнего белья у меня достаточно. Даже комплект с сердечками есть, представляешь? Слышала, ты неравнодушен к этому узору…

После этих слов она величественно опускает свой зад на сиденье и кивает Коле, словно холопу. Дескать, спасибо, Петрушка, что дверь открыл, но полезай-ка ты лучше вперед, негоже с вельможами на одном диване сидеть. Спина у нее при этом настолько ровная, что я всерьез начинаю подозревать, что к позвоночнику привязана швабра. Впрочем, с таким декольте это неудивительно: одно неловкое движение – и Заноза засветит своими сосками перед всем честным народом. Боюсь, братец от такого зрелища точно в обморок грохнется. Ему, конечно, далеко до Назара, но тащить его в больницу не горю желанием. Хотя, признаюсь, дать ему пару оплеух под видом реанимационных работ очень хочется.

– Оставь свои узорчики для любителей комиксов, едва вступивших в пубертат. Настоящие мужчины предпочитают классику.

Тут я, конечно, безбожно вру. Еще пару дней назад ее обещание продемонстрировать пресловутые «сердечки» меня нехило завело. Мне кажется, я до сих пор ощущаю отголоски того каменного стояка. Тем более что отпустило меня только ближе к утру. И то ненадолго. Ровно до того, как Катерина решила вломиться в мою ванную.

Пользуясь тем, что братец так и не отрывает глаза от своей подруги, поправляю внушительный бугор в брюках и завожу машину. Вечер обещает быть мучительно долгим…

К тому времени, как мы подъезжаем к Дому Творчества, я успеваю раз десять пожалеть, что не принял вчера предложение Коли вернуться в Москву. Может, совесть бы меня и мучила за то, что не довел дело до конца, но хотя бы скоропостижной кончины от спермотоксикоза бы избежал.

– А чего детей-то так много? – интересуется брат. – Мы точно по адресу? Больше на детский утренник похоже.

– Они организовали мастер-классы для детей, – поясняет Катерина. – Еще местные мастера будут продавать всякий хэнд-мэйд, так что не забудь прикупить хотя бы пару свечей и каких-нибудь бус из гречки. Все вырученные деньги пойдут на благотворительность.

– То есть ты была в курсе, что здесь будут дети, и все равно оделась вот так. – Бросаю очередной взгляд на ее декольте и тут же отвожу глаза. Не хватало еще психотравму детишкам нанести своей выпирающей ширинкой.

– Ты же сам мне сказал, что вечерние платья будут лишними, – пожимает она плечами и как ни в чем не бывало направляется внутрь.

У меня не было завышенных ожиданий от благотворительного мероприятия в небольшом провинциальном городке, но сейчас, глядя на пеструю толпу у стендов со сладостями ручной работы и аквагримом, понимаю, что все равно удивлен. Приходится признать, что не только Заноза выделяется на общем фоне ярким зеленым пятном, но и я в классическом черном костюме. Элитная эскортница и ее богатый папик…

На входе нас тормозит симпатичная блондинка с кудряшками и просит оплатить входные билеты. Мы с Колей начинаем судорожно выворачивать карманы в поисках налички, а Заноза растягивает свои сочные губы в улыбке и предлагает:

– Давайте я вам по номеру телефона переведу?

– А так можно было? – таращит глаза мой братец, пока девушка диктует свой номер. Кажется, он только что изобрел новый способ знакомиться с барышнями.

Держитесь, все продавщицы в округе. Если Коле удается разжиться номером телефона красивой девушки, он ее настолько задалбывает ежедневными «доброе утро, солнышко» и стикерами с поцелуйчиками, что в итоге она решает, что ей легче дать ему разок, чем продолжать эти бессмысленные ухаживания двадцать первого века.

– Какая милота! – Катерина комично прикладывает ручки к груди, глядя на стенд с мягкими игрушками ручной работы.

– Какая тебе понравилась? Я подарю, – с готовностью подлетает мой брат и тут же обращается к мастерице: – Можно же по номеру телефону? Налички совсем нет.

Дама кивает и, пока Заноза перебирает пушистых котиков и зайчиков, диктует номер.

Teleserial Book