Читать онлайн Земли полуночи бесплатно

Глава 1

С этой стороны Княжьего Двора нам бывать ещё не доводилось, но у крыльца нас уже встречали.

– Господин Кеннер, госпожа Лена, – важно выглядящий слуга в ливрее неглубоко поклонился. – Прошу следовать за мной.

У князя я, конечно, бывал не раз и не два, но это были исключительно формальные встречи, даже когда они подавались не как вызов, а как приглашение. Сегодня, однако, меня пригласили именно на семейный обед, причём с супругой. Я давно уже отчаялся понять мотивы князя – возможно, он просто решил, что слух о том, что я его сын, немножко подвыдохся, и надо бы его освежить.

Нас проводили в маленькую столовую, где уже ждали князь с княгиней. С княгиней Радмилой мы до этого общались исключительно формально – она не так уж редко посещала приёмы, но нас с Ленкой никак не выделяла. Впрочем, общалась она с нами всегда очень доброжелательно.

– Княже, княгине, благодарим вас за приглашение, – сказал я с поклоном, а Ленка просто молча поклонилась. – Это честь для нас.

– Без формальностей, Кеннер, – добродушно отозвался князь. – Это не званое мероприятие, а обычный семейный обед.

Прежде чем усесться, я мельком оглядел столовую. Люди всегда привносят в своё жильё какую-то ауру – мы с первого взгляда определяем, что комната нежилая, или что в ней долго не появлялись хозяева. В этой комнате всё говорило об обжитости – она совершенно очевидно была именно семейной столовой, а не просто каким-то подходящим помещением.

– Как там наши молодые? – с улыбкой спросила княгиня, когда мы расселись. – Наслаждаются медовым месяцем?

– Мы их после свадьбы даже не видели, княгине, – извиняющимся тоном сказала Ленка. – Дом слишком большой, очень уж в нём легко потеряться. Но вряд ли мама будет долго бездельничать – не сегодня завтра обязательно поедет в клинику.

– Зачем такой большой дом построил, Кеннер? – с улыбкой спросил меня князь.

– На вырост, княже, – развёл я руками. – Надеюсь, мы его рано или поздно заполним.

– И когда заполнять начнёте, Лена? – спросила княгиня посмеиваясь.

– Нам ещё два года учиться, княгине, – улыбнулась в ответ Ленка. – Пока рано об этом думать. После Академиума придётся, наверное, рожать – Кеннеру нужен наследник.

– Два наследника, Лен, – виновато сказал я. – Второму сыну мы баронство оставим.

– А девочку не хочешь, Кеннер? – обратила на меня внимание княгиня.

– Хочу, – вздохнул я. – Даже больше, чем мальчика. Но очень уж проблемно будет для неё мужа искать.

– Какая здесь может быть проблема? – поразилась княгиня. – Да чтобы войти в вашу семью, очередь до горизонта выстроится.

– У нас же дети, скорее всего, одарёнными будут, а у одарённых всё совсем по-другому. Посмотри, княгине, как мучаются Матери родов, чтобы хоть для наследниц нормальных мужей найти.

– Тирину имеешь в виду? – проницательно посмотрел на меня князь.

Совсем не удивлён, что князь плотно отслеживает ситуацию в родах.

– В том числе, княже, – подтвердил я. – Алина пока никого не сумела подобрать.

– А кстати, раз уж мы заговорили о наследницах, – как бы невзначай заметил он, – долго ещё Беримир будет со своей Владой мутить?

А положение в дворянских семействах он, похоже, отслеживает ещё плотнее. Ну, я сразу Беримиру сказал, что было бы очень наивным надеяться, что князь не обратит на Владу внимания.

– Я ему посоветовал не тянуть с объявлением её наследницей, – честно ответил я. – Но там же ещё есть упёртые старейшины, один Путята чего стоит.

– Беримир-то мужа дочке присмотрел уже?

– Не знаю, княже. Он не говорил, а мне самому допытываться было неуместно. Тем более, это вообще меня не касается.

– Яромиру Милослава говорила, что девочку родит, – вернулась к теме княгиня. – А почему её эта проблема не смущает?

– Не думаю, что у Милославы Арди будет проблема с поиском приличного мужа для дочери, – хмыкнул я.

– А для внучки, получается, проблема будет?

– Муж дочери будет членом её семьи, а муж внучки – нашей, – объяснил я довольно очевидную вещь. – От нашей матери можно получить что-то такое, что ни за какие деньги не купишь, а от нас – только деньги. Да и то не даром – паразита мы не потерпим.

Князь с княгиней понимающе покивали, а потом князь явно что-то вспомнил и расплылся в улыбке.

– Так что там за история с крокодилами, Кеннер? – спросил он, поглядывая на меня с явной насмешкой.

Я закатил глаза.

– Хоть ты-то меня этими крокодилами не изводи, княже, – попросил я с тяжёлым вздохом. – Достали меня с ними уже вконец.

– А как ты хотел, Кеннер? – назидательным тоном сказал он. – Ты достиг такого положения, когда за каждое своё слово надо отвечать. И уж тем более никогда нельзя шутить с подчинёнными – они, во-первых, шуток начальства не понимают, а во-вторых, всегда готовы слова начальника извратить.

– Можно подумать, я один такой, – негромко проворчал я.

– Это ты на меня, что ли, намекаешь? – изумился князь, а княгиня негромко засмеялась.

– Разве бы я посмел, княже? – я сделал вялую попытку оправдаться.

– Ты бы посмел, Кеннер, наглости бы хватило, – уверенно сказал он. – Да собственно, ты и посмел. Но справедливости ради замечу, что берега ты всё-таки видишь и границу не переходишь. Ладно, признаю свою ошибку. Точно так же глупо пошутил при подчинённых, и в такое вот непотребство простая шутка выросла. Не знаю, как это теперь исправить – разве что и вправду тебя усыновить.

– Надеюсь, ты это не всерьёз сказал, княже, – испугался я. – Это только проблем добавит. Всем добавит – тебе, мне, княжичу, да всем вообще.

– Верно, не вариант, – кивнул князь. – Тогда просто не знаю, как народу рты заткнуть.

– Не надо затыкать, от этого только хуже будет. Запрет ведь только раззадорит фантазию. Лучше просто не обращать внимания, как на досужий вымысел. Здесь ничего сделать не получится, а вот насчёт крокодилов ты мне идею подал, княже.

– Я подал идею? – с интересом посмотрел на меня князь. – Ну-ну, посмотрим, как ты сумеешь со своими крокодилами разобраться. Надо будет с Хотеном насчёт этого поспорить – он-то в тебя не очень верит, а вот я уже понял, что надо на тебя ставить. Ладно, у меня к тебе и серьёзный вопрос есть: как дальше собираешься с попами общаться?

– Лучше бы никак, княже, – признался я. – Слабоват я против них. Они ведь ни разу даже словом мне не соврали, но при этом каждый раз уводили меня куда-то в сторону. Я только тогда понял, что у них происходит, когда Скорцезе на свадьбе мне всё подробно разжевал. Да и насчёт этого что-то сильно сомневаюсь – точно я всё понял, или меня опять куда-то не туда завели?

– Да ты и сам мастер словами играть и тумана нагонять, – усмехнулся князь. – А как тебя тем же самым накормили, так сразу решил, что слабоват. В общем-то, мы с кардиналом всё обсудили, но ты на всякий случай будь готов к нему съездить при случае. И вот ещё: что он там говорил, будто Дитрих хочет сделать тебя графом?

– Я это всерьёз не воспринял, княже, – твёрдо ответил я. – И если Дитрих мне такое вдруг предложит, вежливо откажусь.

– А что так? – поднял бровь князь.

– Да масса причин, княже.

– Например? – настаивал он.

Отчего-то кажется мне, что запала князю в голову идея провести меня в имперские графы, и моими руками немного залезть в имперскую политику.

– Одно дело барон – титул невелик, да и баронство пограничное, – объяснил я. – Граф – это уже серьёзно, да и графство будет где-то вдалеке. Ты же первый задашься вопросом насчёт моей верности. И даже если я оправдаюсь, осадок наверняка останется.

– Ну а если, допустим, я таким вопросом задаваться не стану?

Ну точно – решил немного помутить воду в империи через меня.

– В империи нет выморочных графств, княже, я этот вопрос сразу выяснил. Это значит, что мне либо дадут титул «из вежливости», без земли, либо предложат самому завоевать себе графство где-нибудь в Иберии. Меня ни тот ни другой вариант не устраивает. Да и за какие заслуги мне давать графство? Нет у меня таких заслуг перед империей, а значит, там в любом случае будут дополнительные условия. Пока что мне просто морковку показали и внимательно смотрят – потянусь я к ней или нет?

– Думаешь, они не всерьёз предлагают? – задумался князь.

– Ты, княже, даже Кире не хочешь простое дворянство дать, потому что заслуг нет – а с чего бы империя графства направо и налево просто так раздавала?

– Печально, печально, – князь полностью пропустил мимо ушей мой намёк насчёт Киры. – Скорцезе очень убедительно рассказывал, как Дитрих тебе благодарен.

– Не за что ему быть мне благодарным, княже, – вздохнул я. – Ну, или скажем так: его благодарность совершенно не стоит графства. Если уж тебе нужен имперский граф, действуй через Бернара. С ним, конечно, всё сложнее, и просто приказать ему не получится, зато это надёжнее. Он там действительно свой.

* * *

Эрика я заметил сразу – он стоял у главного спуска с двумя девушками и что-то им уверенно говорил, а они внимательно его слушали и кивали. Лица девушек показались мне знакомыми – я немного покопался в памяти и без труда вспомнил, что видел их в поместье Ренских. Всё-таки очень трудно с сильными Владеющими – по внешнему виду никак не поймёшь, девушки это, или, скажем, бабушки. Хотя если они общаются напрямую с Эриком, то это явно кто-то из их старших, так что, скорее всего, всё-таки бабушки.

– Эрик, здравствуй, – кивнул я ему. – Здравствуйте, девушки. Эрик вас не обижает?

– Не особенно, – ответила одна, и обе засмеялись. – Здравствуйте, господин Кеннер. Господин Эрик, мы всё поняли. Если мы вам больше не нужны, то позвольте вас покинуть.

– Да-да, не буду вас задерживать, – улыбнулся им Эрик.

Мы проводили их взглядами.

– Как ты с Ренскими ладишь? – полюбопытствовал я.

– Просто не нарадуюсь на них, – ответил он. – Всё делают вовремя и как положено. За ними даже и проверять ничего не нужно. Не то что с этим жуликом Бояновым.

– А с ним какие-то проблемы есть? – удивился я. – Он же всё нам строил, начиная с «Мегафона». Уже должен был привыкнуть, что с нами его штучки не проходят.

– Да нет, так-то особых проблем нет, просто постоянно нужно за ним приглядывать. Стоит чуть контроль ослабить – обязательно где-нибудь схалтурит.

– Да, он такой, наш старый партнёр Тишило, – развеселился я. – Раздражает, конечно, но где же нормального строителя найти? Они все такие. Боянов ещё не самый плохой вариант, поверь.

Эрик только тяжело вздохнул в ответ – ну, я его понимаю. Впрочем, сейчас Тишило сильно присмирел, а вот раньше, когда он нас ещё не особенно боялся, Зайка с ним здорово намучилась.

– Кстати, как там ваш медовый месяц, молодожён? Это княгиня Радмила у меня про вас спрашивала, а я-то так и предполагал, что тебя здесь найду.

– Да какой там медовый месяц? – махнул он рукой. – Мила один день вытерпела, а на следующий уже поехала в клинику. Ну а я сюда – не дома же мне сидеть? Да уж, – покачал он головой, – мог ли я когда-то подумать, что моей жизнью будет интересоваться княгиня? До сих пор в голове не укладывается.

– Привыкнешь, куда ты денешься, – утешил его я. – Нашей семьёй в принципе многие интересуются, а ты у нас вообще звезда. Вольники, по-моему, с тебя скоро иконы писать начнут.

Эрик неопределённо хмыкнул, явно не испытывая большой радости от этого известия.

– Ну ладно, давай о деле. Расскажи, как здесь дела обстоят – какие успехи, какие трудности?

– Да всё более-менее по плану, – пожал плечами он. – Каких-то особых неожиданностей нет. Первый уровень почти готов, заканчиваем отделку. На втором работы ещё хватает, но всё по графику. Больше всего проблем с третьим уровнем, девочки Ренских в основном там заняты. Там очень много работы по выравниванию стен и потолков в пещерном комплексе. Строители предлагали сначала сдать первые два уровня, а с третьим разбираться потом, по ходу дела, но я решил строить всё сразу. Клиентам хранилища вряд ли понравится, если вокруг будут бегать рабочие с тачками. Не способствует уверенности в безопасности и защищённости.

– Совершенно верно решил, – одобрительно кивнул я. – Никаких «доделаем потом».

– И ещё я сказал проектировщикам, чтобы никакой штукатурки в отделке, только полированный камень. Штукатурку надо периодически подновлять, а нам ремонтные работы лучше свести к минимуму.

– Кира не возражала?

– Возражала, конечно, увеличение бюджета ей не понравилось. Но я сумел ей доказать, что это компенсируется уменьшением расходов на последующие ремонты.

– Разумное решение, – согласился я. – Ремонт подземного сооружения с ограниченным доступом дешёвым не будет. Доступ ведь будет ограничен?

– Доступ только лифтами, – подтвердил Эрик, – шахты уже пробиты. Как только закончим основные работы, все старые входы зальём бетоном.

– Вижу, что у тебя всё нормально идёт, – удовлетворённо сказал я. – А ты ещё волновался, что не справишься. Как с охраной дела, кстати?

– Комплектую пока, мои парни из рысей обучают новичков. Постепенно передаём им посты, а людей Кельмина отсылаем обратно Антону.

– С ним проблем не было?

– Он, по-моему, не особо доволен, что такой серьёзный объект не под ним будет, но молчит, вида не показывает. А вообще, так уж это было необходимо – отодвигать его?

– Необходимо, Эрик, – вздохнул я. – Всегда нужны какие-то противовесы. Да и вообще, у Кельмина уже слишком мощная структура – ещё немного, и она начнёт жить своей жизнью, и совсем не факт, что Антон сможет удержать над ней контроль. Я скоро начну его структуру дробить на отдельные подразделения. Чтобы, к примеру, охрана «Милика» никак не была связана с охраной четвёртого механического, а общая служба безопасности должна быть совсем отдельной. Кельмин пусть осуществляет общее руководство, но это должны быть независимые службы.

– Это правильно, наверное, – неохотно согласился он.

– Так значит, больше никаких проблем нет?

– Если не считать крокодилов, – с отвращением сказал Эрик. – Я, наверное, за такой вопрос скоро начну сразу в морду бить.

– Да, шутка зашла слишком далеко, – поддержал его я. – И дело даже не в том, что она раздражает. Неприятно то, что это постепенно начинает сдвигаться в область комического. Семейство не должно ассоциироваться с чем-то смешным, это будет уже прямым ущербом репутации. Придётся как-то решать.

– А как это можно решить? – с любопытством посмотрел на меня Эрик. – Скормить всех интересующихся крокодилам?

– Хороший способ, – развеселился я, – но слишком уж радикальный. Да и не каждого скормишь – у меня ведь и князь интересовался. Нет, поищем другой вариант. Есть у нас некая Тамила Лапа – возможно, она сможет нам помочь.

– Мне этим заняться?

– Нет, Эрик, – отрицательно покачал я головой. – Не обижайся, но я не уверен, что ты сможешь правильно разговаривать с существом, которого побаивается Драгана Ивлич. Я сам с Тамилой поговорю.

* * *

Я стоял перед калиткой в нерешительности. На ум упорно приходила история бабушки из Ручейного, которую мы слышали от извозчика в Итиле. Не знаю как кто, а я серьёзно отношусь к таким вот незамысловатым байкам – в них обычно хватает вранья, но если отбросить шелуху, добавленную рассказчиком для красоты повествования, то порой из них можно почерпнуть ценную информацию, которую более серьёзные люди выдают крайне неохотно. Да собственно, что далеко ходить? Ведь благодаря именно этому рассказу я впервые и услышал об Осколках, о которых мало кто знает, и про которых Высшие очень не любят говорить.

О Тамиле Лапе я совершенно ничего не знал, за исключением единственного упоминания от Драганы:

– У нас Лапа всякими странными зверями занимается, – мимоходом заметила Драгана, когда мы обсуждали лесных, и я к месту припомнил, как Добрый Крот упоминал про тварей, которые иногда забредают к ним с севера. Затем она подумала и добавила: – Или не совсем зверями. Или даже совсем не зверями.

– А кто это такая? Я вроде всех наших Высших знаю хотя бы заочно, а про эту Лапу никогда не слышал.

– Тамила Лапа, – пояснила Драгана. – Вот и дальше не надо про неё слышать.

– Нет, ну серьёзно, Гана, – настаивал я, почувствовав какую-то загадку.

– Я серьёзно, Кен. Сама про неё ничего не знаю и не особенно хочу знать. Не все знания сделают тебя счастливым, понимаешь? Некоторые люди… хотя не уверена, что она человек, как-то непонятно с этим… в общем, некоторые сущности слишком непредсказуемы и опасны, и интересоваться ими без необходимости не стоит. И хватит об этом.

Настаивать дальше я не стал, но отметочку у себя сделал. Если бы Драгана так говорила о ком-то вроде Морены, я бы это полностью понял, но здесь речь шла явно не о богине, и даже, возможно, не о Высшей. Привычка обращать внимание на такие странности не раз меня выручала, так что это имя в моей записной книжке появилось – правда, кроме имени, там стояло только «Занимается зверями. Возможно, опасна».

И вот сейчас я стоял перед её калиткой и задумчиво разглядывал небольшой двухэтажный дом. В таких домах жили мещане со скромным достатком – ну, по моим понятиям скромным, обычный рабочий о таком доме мог только мечтать. У нас так жили начальники цехов, сотники дружины – в общем, те люди, которых обычно относят к среднему классу. Такими домиками обзаводились и Владеющие ранга шестого примерно, хотя та же Марина Земец жила, пожалуй, и побогаче. В общем, это скромное обиталище никак не вязалось с образом того, кого считает нужным опасаться Драгана Ивлич.

Я перевёл взгляд на неширокий, саженей пять, палисадник. Цветы, декоративные кустарники, несколько довольно примитивных фигурок собачек и кисок в роли садовых гномиков. Ничего подозрительного, но мне вдруг показалось, что на краю зрения одна из фигурок сдвинулась. Я посмотрел туда – кажется, эта кошечка раньше смотрела в другую сторону? Или нет? Трудно сказать, привиделось ли мне движение, но сейчас все фигурки как-то незаметно оказались развёрнуты мордами ко мне, и у меня появилось устойчивое ощущение чужого внимания. Если дом намекал на странность хозяйки, то палисадник прямо кричал о её опасности.

Возле калитки не нашлось никакой кнопки звонки, да и у входной двери не было заметно ни кнопочки, ни верёвочки.

– Кеннер Арди, – сказал я громко в пустоту. – Я договаривался о встрече с сиятельной Тамилой Лапой.

Несколько секунд ничего не происходило, затем калитка с лёгким скрипом приоткрылась. Вполне возможно, что она приоткрылась от порыва ветра, который налетел как раз в этот самый момент, но я не очень верю в совпадения, так что счёл это за приглашение.

Я вошёл в калитку и спокойно, не торопясь, подошёл к двери, которая тоже слегка приоткрылась. Это уже точно не было совпадением. Я оглянулся и посмотрел на фигурки. Они опять оказались повёрнутыми ко мне мордами, хотя в этот раз я никакого движения разглядеть не сумел. Интересно, что поле Силы тоже осталось совершенно спокойным. Мне пришла в голову мысль, что, возможно, я зря не послушал Драгану, но поворачивать назад было уже поздно, так что я просто пожал плечами и уверенно вошёл в дом. Показывать страх или нерешительность в данной ситуации было бы самым глупым поступком из всех возможных.

За дверью обнаружился небольшой холл-прихожая, но меня никто не встречал. Если она собралась меня таким образом смутить, то попытка была слабоватой. Я снял плащ и сам повесил его на вешалку сбоку от двери, а затем заглянул в открытую дверь слева. За ней обнаружилась небольшая гостиная, а в ней и сама хозяйка – в мягком кресле с вязанием в руках.

– Сиятельная? – я вежливо поклонился.

– Заходи, не стой в прихожей, – хрипловатым голосом отозвалась она. – И я никакая не сиятельная.

Как-то очень уж по-простому меня принимают. Ну, надеюсь, стаканом водки под солёный огурец меня угощать не станут, не хотелось бы настолько уж упрощать отношения.

И гостиная, и хозяйка при ближайшем рассмотрении оказались не совсем такими, какими показались с первого взгляда. Хозяйка поначалу выглядела бабушкой божьим одуванчиком с ласковыми глазами, однако как-то незаметно она стала не такой уж и старой, и даже совсем не старой. И глаза у неё вдруг оказались молодыми и совсем не ласковыми, и вязанье в руках оказалось совсем не вязаньем, а каким-то странным переплетением, к которому почему-то никак не получалось присмотреться. А в уютной гостиной на стене висели мечи и копья странных форм из какого-то непонятного металла, и потёртые рукоятки говорили о длительном пользовании.

– Прошу простить меня, – сказал я, без спросу усаживаясь в соседнее кресло, – но я не знаю, как к вам следует обращаться.

– Главное, не говори со мной так, будто меня здесь много, – недовольно ответила она. – Не привыкла я к этому. Зови просто Тамилой, мне имени достаточно.

– Мне как-то непривычно обращаться на ты, – озадаченно заметил я.

– Ну а я вот так привыкла, – усмехнулась она. – Старую сучку по-новому гавкать не обучишь, а ты молодой, тебе легче приспособиться. Так чего ты хотел-то?

Раз уж хозяйка требует, то гостю ничего не остаётся, кроме как согласиться. Может, нам, молодым кобелям, и в самом деле проще себя заставить по-новому гавкать.

– Сложно сказать, чего я хочу, я и сам это не вполне понимаю, – начал я. – Точнее, не вполне понимаю, насколько мои пожелания реальны. О вас… о тебе, Тамила, я услышал от Драганы Ивлич…

– Ивлич? – она нахмурила лоб вспоминая. – А, та наглая соплячка. Я бы не назвала это хорошей рекомендацией.

– Это не рекомендация была. Она просто мельком тебя упомянула по случаю.

– И что она тебе про меня рассказывала?

– Она всего лишь сказала, что ты занимаешься разными странными зверями.

– Зверями? – она задумалась. – Ну, при некотором воображении можно и так сказать.

– Если под зверями она имела в виду что-то вроде тех, что в палисаднике, то некоторое воображение действительно необходимо, – согласился я, а Тамила неопределённо хмыкнула.

– И зачем тебе мои зверюшки?

– Это история долгая и, в общем-то, не особенно интересная, – вздохнул я. – Если сократить ненужные подробности, то мы строим сейчас подземное хранилище, и я бы хотел заказать для него что-нибудь вроде крокодилов.

– Вот прямо крокодилов? – изумилась Тамила.

– Именно крокодилы, наверное, плохо подойдут, – задумался я, пытаясь понять хотя бы для себя, чего же хочу. – Если уж держать там каких-то тварей, то хотелось бы, чтобы они выполняли и полезные функции, а от крокодилов толку мало.

– Почему же мало толку? – с улыбкой возразила она. – Кусаются больно, бегают быстро.

– Кусать всех встречных – это не то, что я хотел бы получить от по-настоящему полезного крокодила. Тамила, а что ты можешь вообще? Какой величины твои звери и какие у них способности?

– Мамонта не сделаю, конечно, а так кое-что могу, – она с интересом на меня посмотрела. – Ты придумал что-то?

– Вспомнил кое-кого. Доводилось мне видеть ящеров на двух ногах в броне и с оружием в лапах…

– Броню опиши, – резко перебила меня она. – И оружие.

– Жилеты и юбки, – я задумался, пытаясь вспомнить статуи возле алтарной залы подземелья. – Жилеты вроде чешуйчатые, если я правильно помню. А оружие похоже на булаву, только форма какая-то странная.

– Хигриссы, – с отвращением сказала она. – Мерзкие твари. Они давно к нам не пролезали – где ты их увидел?

– Это статуи были, – пояснил я. – Мы их уничтожили.

– Правильно сделали, – одобрительно кивнула Тамила. – Иногда эти статуи подкидывают сюрпризы, бывало и такое. А кстати, где ты их нашёл?

Я немного поколебался, но всё же решил ответить:

– В нашем подземелье под старым фабричным городком. Но это секрет, и даже не мой, так что прошу никому это не передавать.

– Некому мне передавать, – отмахнулась она. – А не было ли там рядом какого-нибудь алтаря? Нехорошего такого?

– Был, – с удивлением признал я. – Он тоже уничтожен.

Я, конечно, не видел своими глазами, как он был уничтожен, но глубоко сомневаюсь, что Морена поставила эту мерзость в своей гостиной.

– Вот, значит, где эта шайка сидела, – задумчиво покивала Тамила. – Долго их искали, даже награду большую давали, но так и не нашли. Лет так тысячи полторы назад эта информация больших денег стоила, припоздал ты немного.

А похоже, что она и впрямь старушка. Наверное, всё-таки помоложе Бальдебреты из племени гаутов, хотя кто его знает, сколько лет ей было в те времена? Правда, у Тамилы есть фамилия, но «Лапа» могла быть и просто кличкой. Да собственно, все старые фамилии от кличек и пошли.

– Так что там насчёт хигриссов? – напомнила она.

– Вот, может, что-нибудь вроде них, но с головами крокодилов? Что-то вроде египетского Себека[1]?

– Не знаю я никаких себеков, – ворчливо сказала она. – И что эти твои себеки делать будут? Тоже бегать и всех кусать?

– Нет, не кусать, – покачал головой я, полностью захваченный новой идеей. – Пусть стоят в лифтовом холле и атакуют любого, кто попытается пройти мимо них дальше, и у кого не будет с собой опознавательного знака. Ну, кристалла там, или ещё чего-нибудь в таком роде. И чтобы глаза горели и следили за всеми проходящими. А что – здорово ведь получится, правда? И защита хорошая, и посетители сразу видят, что охрана серьёзная.

– Можно попробовать, – прикинула Тамила. – А вот чем ты платить будешь, друг сердечный?

– Лучше всего деньгами, – твёрдо сказал я. – Можно встречную услугу или какую-то вещь, но только то, что я буду готов заплатить прямо сейчас. Никаких неопределённых обязательств или будущих услуг. Назначается цена, и если я на неё согласен, то плачу сразу. После выполнения договора долгов между нами не будет.

– Жёстко вопрос ставишь, – недовольно отозвалась она.

– Я на себя кабальных обязательств брать не собираюсь, тем более ради вещей, без которых вполне могу обойтись.

– А чего ко мне пришёл, раз обойтись можешь? – она недружелюбно посмотрела на меня нахмурившись.

– Есть много вещей, без которых я могу обойтись, но всё равно покупаю. Если цена устраивает.

– Ладно, не буду жадничать, – уже более мирно сказала Тамила. – Договоримся.

Глава 2

Кабина маленького пикапа для троих была тесноватой, сиденье – неудобным, и уже через полчаса Ворон начал беспокойно ёрзать. Ещё через десять минут он не выдержал:

– Надо нормальную машину купить!

– Надо, – согласился Росомаха, которого безмерно раздражало абсолютно всё – и плохая дорога, и больная поясница, и ёрзающий Ворон. Но старейшина не был бы старейшиной, если бы не умел справляться со своим раздражением, и он рассудительно продолжил: – Но сначала надо посмотреть, как часто ездить придётся. Если часто, то купим, а так лучше будет потерпеть. Машина – вещь недешёвая.

Ворон вполне уловил намёк на свою несдержанность и помрачнел – тем более, намёк был совершенно справедливым, и возразить было нечего. Если уж старый и больной Росомаха готов терпеть ради блага племени, то молодому Ворону жаловаться вообще не пристало. Мелочь, конечно, но с некоторых пор в его отношениях со старейшинами появилась определённая напряжённость, и каждое лыко ложилось в строку. Ворон при этом понимал, что в этом есть прежде всего его вина, но думать об этом было неприятно, и он не думал.

Разговор затих не начавшись. Водитель тоже чувствовал дурное настроение старших и старался держаться как можно незаметнее – ну, насколько это возможно для водителя. Во всяком случае, руль он старался резко не крутить, и ямы объезжал аккуратно. Тягостное молчание тянулось до тех пор, пока пикап не выехал на отсыпанную щебёнкой дорогу, и прямо перед ним не вырулил большой грузовик с окрашенной в белый цвет цистерной.

– А это что ещё за машина, росток? – с недоумением спросил Росомаха нахмурившись.

– Баронский молоковоз, – пояснил водитель, бросив на него опасливый взгляд. – Молоко с ферм повёз на баронский молокозавод.

– Его уже построили, что ли? – с удивлением переспросил Росомаха. – А почему я не знаю?

– Так ведь только позавчера открыли, – пояснил росток. – Торжественное открытие было, всех старост собирали. Народ разной сгущёнкой угощали. До чего вкусная, особенно которая с какао. – Он мечтательно закатил глаза.

– Вот так за сгущёнку барону и продаёмся, – брюзгливо заметил Ворон, а водитель захлопнул рот и с преувеличенным вниманием уставился на дорогу.

– Так он нас вроде не покупает, – отозвался Росомаха. – Что мы от него ни получали, обо всём сами просили. Да и сейчас просить едем – скажешь нет, Ворон?

– Я это не так вижу, – неохотно ответил тот.

– А я вижу так, – неожиданно резко заявил Росомаха. – Это нам от барона то одно нужно, то другое, а вот он без нас прекрасно обойдётся. И всякий раз, когда ты злишь барона, Ворон, за это расплачивается всё племя. Лучше бы тебе об этом не забывать.

Разговор опять заглох. Лишь когда машина въехала в Раппин, Росомаха распорядился:

– Отвези нас к замку, росток, и жди. Потом, может быть, грузиться придётся – там посмотрим.

Управляющего искать не пришлось – он стоял во дворе замка и, заложив руки за спину, с недовольным выражением лица сурово выговаривал богато одетому крестьянину, явно какому-то деревенскому старосте. К нему Росомаха с Вороном и направились.

– Привет, Леннарт, – поздоровался Росомаха. – Занят?

– Здоров будь, Росомаха, – кивнул в ответ Фальк. – Занят, но для тебя немного времени найдётся. Подожди минутку. – Ворона он предпочёл вообще не заметить, отчего того слегка перекосило.

– В общем, так, Кайро, – строго сказал он старосте. – Либо ты сам у себя наводишь порядок, либо с тобой будет разбираться его милость. Ты же знаешь, чем разбирательства с бароном кончаются? – Глаза у того невольно дёрнулись в сторону виселицы – впрочем, в настоящее время пустой. – Вот его милости свои истории и будешь рассказывать, Кайро, а мне ты надоел. Это тебе последнее предупреждение, больше говорить с тобой не буду. Всё, пошёл вон.

– За что ты его так сурово? – полюбопытствовал Росомаха, провожая глазами незадачливого старосту.

– Да мутить всё пытается с баронской податью, – с досадой ответил Фальк. – Барон ему и рассрочку согласился дать, а он всё равно норовит что-то зажать. Вот же люди – чем больше им навстречу идёшь, тем больше они наглеют. Вечно пытаются какие-то левые схемы крутить.

– Да внешники все такие, – подал голос Ворон.

Управляющий с изумлением посмотрел на него, как будто первый раз увидел, а потом искренне захохотал. Росомаха тоже усмехнулся, а Ворон надулся и покраснел.

– Ну ладно, весело с вами, но мне правда некогда, – снова стал серьёзным Фальк. – Послезавтра большая отправка, вагоны уже заказаны. Что ты хотел-то, Росомаха? Если сгущёнку с завода хотите купить, то только после отправки, а сейчас вся продукция в вагоны пойдёт. Да и потом много не сможем дать, рифы практически всё забирают. Молоко приходится у соседей докупать, наши дурни только зубами скрипят, глядя, как деньги другим уходят. А ведь говорили им не раз, дуракам, чтобы поголовье увеличивали.

– Сгущёнки немного купим, конечно, детей побаловать, – кивнул Росомаха. – Но мы на самом деле не за этим. Ты, может, помнишь, что мы кое-какие станки заказывали…

– Прядильные и ткацкие, – кивнул управляющий. – Помню.

– Ну вот, начинаем мы делать ткань, стало быть.

– Паутинный шёлк? – уточнил Фальк, и Росомаха кивнул. – Очень дорогой материал, его у нас в баронстве не продать. Да и в Дерпте его вряд ли купят. Если только в Ригу везти, но я бы не советовал – вас там не любят и особенно торговать не дадут. Ещё и ограбить могут. Вам бы лучше с кем-нибудь в Новгороде договориться. Обратитесь к барону – он может подсказать, кто станет покупать, да и вообще, его рекомендация вам бы многие двери открыла. А если уговорите его защиту дать, то у вас вообще проблем не будет. А вы, кстати, понимаете, что вам придётся с ваших продаж налог платить?

– Почему это мы должны что-то платить? – немедленно вскинулся Ворон.

– Потому что должны, – ласково объяснил ему Фальк. – Налоги все платят. И даже если барон вдруг с чего-то ради простит вам баронский налог, он не сможет простить церковную десятину и ту часть, которую пойдёт епископу. Если вы не будете платить, значит, барону придётся платить за вас церковную и епископскую долю.

– Вот пусть и платит, – упрямо заявил Ворон.

– Знаешь, Ворон, – устало сказал управляющий, – я вот даже не понимаю, как у тебя это получается. Ты как ни раскроешь рот, так такую глупость сморозишь, что уже и не знаешь, что на это ответить. Барон не станет платить за вас налоги – он просто объявит вас преступниками, а ваших людей, которые будут пытаться что-то продать, будет вешать, как контрабандистов. Ты, кажется, такое своими глазами наблюдал – что, уже выветрилось из памяти? Да скорее всего, он просто вышвырнет вас из баронства – он давно уже говорил, что ему ваши выходки надоели.

– Не обращай внимания, Леннарт, – торопливо вмешался Росомаха, – мы будем платить налоги, конечно.

– Я тебе давно советовал, Росомаха – спрячьте своего Ворона подальше, и ни за что не подпускайте его к барону. У его милости терпение не беспредельное, и вы уже вплотную подошли к границе. Я тебе это в последний раз говорю – если не хочешь внять доброму совету, то нет смысла тебе это раз за разом повторять.

Ворон побагровел и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Росомаха остановил его резким жестом.

– Тут вот какое дело, Леннарт, – извиняющимся тоном сказал он, – мы на самом деле не хотим ткань продавать. Мы хотим заказать швейные машинки, чтобы наши женщины из этой ткани шили вещи на продажу.

– Зачем вам такая морока? – поразился Фальк. – Думаете, вы так больше заработаете?

– Да здесь даже не в заработке дело, – с досадой ответил Росомаха. – Понимаешь, у нас всегда было очень мало женщин, а сейчас так получилось, что у нас, считай, одни женщины и остались. У нас для них просто подходящей работы не хватает. А когда женщине становится скучно, окружающим становится совсем не скучно, но при этом вовсе не весело, если ты понимаешь, о чём я.

– Очень даже понимаю, – со вздохом ответил Леннарт, украдкой бросив осторожный взгляд на дочь, которая что-то обсуждала со служанкой в другом углу двора. – Но здесь всё не так просто. Что вы шить-то собираетесь? Ваши женщины в модных тенденциях вообще разбираются?

– Не понимаю, про какие такие тенденции ты говоришь, – озадаченно ответил тот. – Обычные вещи будем шить. Юбки, платья – ну что там женщины носят.

– Я так и подумал, – усмехнулся Фальк. – Про моду вы в своих лесах и не слышали. Ну как бы тебе это объяснить попроще… вот возьмём для примера воротнички – допустим, в этом году все женщины носят воротнички только с закруглёнными краями, и ни за что не наденут платье, у которого края воротничка острые.

– То есть закруглённые края нужно? – непонимающе переспросил Росомаха.

– Это для примера, – пояснил тот. – Сейчас вот только закруглённые, а в следующем году все вдруг начинают носить только с острыми краями, и если кто-то вдруг наденет платье с закруглённым воротником, то на неё смотрят, как на дуру полную, из деревни приехавшую.

– Не понимаю, – беспомощно сказал Росомаха. – Ваши женщины все поголовно сумасшедшие, что ли?

– Иногда я и сам так думаю, – согласился Фальк, с опаской бросив ещё один взгляд в сторону дочери. – Но других женщин у нас нет, к сожалению, так что приходится как-то приспосабливаться к этим. С крестьянками, конечно, попроще, но ваши платья ведь не для крестьянок. Если вы хотите продавать дорогие вещи, то нужно очень ясно понимать, какие сейчас будут носить, а какие ни за что не наденут.

– Ты, случаем, надо мной не подшучиваешь, Леннарт? – подозрительно осведомился Росомаха.

– Вон стоит моя дочь, могу попросить её рассказать тебе про моду, – усмехнулся тот. – Но предупреждаю: мозг она тебе при этом вынесет полностью. Мне регулярно выносит.

– Хорошо, я тебе верю, – вздохнул Росомаха. – И как узнать, что сейчас надо шить?

– Это надо, чтобы женщины сами разбирались, нам такого не понять. Тебе надо будет выписывать им модные журналы, а кого-то придётся отправить учиться. Это у вас несколько лет займёт – вам же, по сути, нужно будет с нуля во всё это вникать. Не надейся, что это просто будет, да и денег тоже понадобится изрядно. Мне так кажется, что ты в конце концов решишь, что лучше бы они скучали, только уже поздно будет. Но это на самом деле ещё и не самое сложное. Главный вопрос будет такой: вот, допустим, пошил ты платье. Пусть это будет замечательное платье – модное, красивое, в общем, то, что надо. Как ты его продавать будешь, Росомаха?

– На рынке? – предположил тот.

– Я так и думал, что ты это скажешь, – захохотал Фальк. – Нет, друг – те, кто может купить платье из паутинного шёлка, на рынок не пойдут. А те, кто ходит на рынок, покупают совсем другие платья. Такие вещи продаются в модных салонах, но модные дома вряд ли захотят продавать ваши вещи. Они захотят брать у вас ткань и шить сами – с вами-то им зачем связываться?

– И что ты посоветуешь? – помрачнел Росомаха.

– Попробуйте заинтересовать госпожу баронессу, – серьёзно посмотрел на него Леннарт. – Если сумеете, то все проблемы разом решатся. Семье Арди вполне по силам создать свой модный дом, и в клиентах у них недостатка не будет. Они будут разрабатывать модели и продавать, а ваши женщины будут шить. В таком варианте будете столько зарабатывать, сколько сами в жизни не заработаете. Но только если тебе удастся уговорить баронессу. Главное, Ворона от неё подальше держи, и тогда у тебя будет шанс. С тобой её милость, может, и согласится дело иметь, а вот Ворона она не любит.

* * *

Начищенная до блеска бронзовая табличка гордо гласила: «Унитарное некоммерческое предприятие „Сундук изобилия“», а большую часть таблички занимал наш герб. Я окинул ещё раз взглядом довольно миленький особнячок – неплохо, совсем неплохо. В таких особнячках как раз и любили селиться разные мутные компании – у нас в Масляном их раньше много сидело.

– А почему в Масляном не сидите? – полюбопытствовал я у встречающего меня Степана Жовкина, управляющего компанией.

– Госпожа Кира приказала, чтобы все службы, связанные с рифами, сидели отдельно, и как можно дальше. Чтобы этих козлов ноги в Масляном не было – это она про рифов так изволила выразиться после того, как с их представителями повстречалась.

Вообще-то, у Зайки с нервами всё в порядке, и вывести её из себя не так уж просто. У рифов, очевидно, получилось.

– Определённые резоны в таком решении имеются, – признал я. – Рифы при первом знакомстве производят довольно сильное впечатление.

– Ещё какое сильное, – вздохнул Жовкин.

Я сочувственно покивал. И в самом деле – чтобы иметь дело с рифами, нужен характер поистине железный. Слабонервный вряд ли сумеет их долго выдержать. Кальцит всё-таки довольно нетипичен – видимо, сказывается долгая жизнь в Рязани, да он наверняка ещё и сдерживается при общении с важным партнёром, от которого многое зависит.

– Пойдёмте же внутрь, почтенный, – предложил я. – Показывайте своё хозяйство.

В общем-то, большой необходимости в инспекции не было, но я всегда предпочитаю увидеть всё своими глазами. Тем более, сейчас предстояла первая серьёзная отправка товаров, и мне хотелось убедиться, что никаких накладок не будет.

Внутри особняка работа кипела – сотрудники бегали взад-вперёд с бумагами, стучали пишущие машинки, – словом, все трудились, как пчёлки.

– У нас сейчас горячее время, – пояснил управляющий. – Послезавтра приходят вагоны из Раппина. Нам надо будет присоединить к ним вагоны с товарами, которые покупались здесь, ну и отправить всё в Рифейск.

– А как оттуда в Доломитный повезёте?

– Придётся постепенно перебрасывать дирижаблем, – развёл руками Жовкин. – Очень дорого, конечно, но другого варианта нет. Дорога ещё не готова – просеку будут рубить и зимой, но отсыпку получится сделать только летом. Если просеку за зиму сделают, то к весне можно было бы пустить вездеходы, но ими ещё дороже выйдет, чем дирижаблем.

– Это понятно, – согласился я. – Пока дорога полностью не готова, других вариантов, кроме дирижабля, нет. Но нас это не должно особенно беспокоить, почтенный – это не наша забота. Дорогу пробивают инженерные части князя, и дирижабль, кстати, тоже княжеский.

Мы неторопливо шли по коридору, и я с любопытством заглядывал во все двери. Никто без дела не сидел, и в целом всё смотрелось вполне на уровне.

– А что вы берёте в Раппине, почтенный? – спросил я.

– Да всё, что только можно, – ответил управляющий. – Берём всё, что готов нам дать почтенный Леннарт. В основном, конечно, продукты длительного хранения – овощи, консервы, копчёную рыбу, а также сухое и сгущённое молоко. Подумываем о доставке свежих продуктов рефрижераторными секциями, но это пока только в планах. Вот, господин, извольте взглянуть – в этой комнате у нас выставка образцов.

Я рассеянно кивал, с изумлением разглядывая консервную банку. На этикетке красовался скалящийся карла в шахтёрской каске, его кирка была прислонена к стене забоя. Ногой он наступал на кучу самоцветов, а в руке держал грубо вскрытую консервную банку. Надпись по кругу гласила: «Шахтёрская доля».

– Какао со сгущённым молоком и сахаром, – пояснил Жовкин.

– Оригинально, – озадаченно прокомментировал я, а затем перевёл взгляд на следующую банку и онемел.

На этикетке была изображена дама впечатляющих габаритов, по-доброму улыбающаяся зрителю. Улыбка пугала. Могучие руки бугрились мускулами, арбузного размера груди рвались из платья, а вся фигура в целом дышала первобытной мощью. Продукт назывался «Мамина титька».

– Сливки сгущённые с сахаром, – доложил управляющий, проследив направление моего взгляда. – Высший сорт.

– Гм, – сказал я в полном ошеломлении. Никаких слов в голову не приходило.

– Требование заказчика, – виновато пояснил Жовкин, правильно поняв мои эмоции.

– Требование? – в замешательстве переспросил я.

– Мы им нарисовали сначала стандартные этикетки – весёлые коровки на цветущем лугу, всё такое. Рифы заявили, что с таких страхуидлов у них детишки пугаться будут – это они наших коровок так обозвали. В конце концов, наш художник прямо вместе с ними по их запросам вот эти этикетки и нарисовал. Они очень довольны остались. Сильно хвалили – сказали, душевно получилось.

– Однако немного пошловато вышло, как мне кажется, – деликатно выразился я, разглядывая богатырский образ.

– Это вы ещё мягко сказали, господин, – полностью согласился Жовкин.

– Наверное, культурная парадигма[2] у них такая, – с сомнением предположил я.

– Осмелюсь возразить, господин, – вежливо, но твёрдо заявил управляющий, – некультурная у них парадигма. Художника избили непонятно за что. Хорошо хоть, уже после того, как он всё нарисовал. Еле-еле уговорил его не увольняться.

– Ах вот как! – В этот момент на меня снизошло озарение. Все мои наблюдения за рифами как-то сразу состыковались вместе и образовали стройную картину. – В общем, будущее общение с рифами ведите следующим образом: пусть их везде сопровождают крепкие ребята, которые не прочь подраться. У Кельмина такие есть, я прикажу, чтобы он их вам выделял. Как только кто-то из рифов начинает буянить, пусть сразу суют ему в морду без разговоров.

– А это не повредит отношениям? – неуверенно спросил Жовкин.

– Наоборот, только улучшит, – усмехнулся я.

* * *

В Ярославовы Палаты на этот раз меня не пригласили, а вызвали, причём срочно. Вызов к князю меня порядком удивил – ни малейшей причины для срочного вызова я не видел. На политических фронтах наблюдалось полное затишье – если, конечно, не считать империи, где постепенно заваривалась крутая каша. Новый император взялся за дело весьма решительно.

Я раздумывал над этим всю дорогу до Княжьего Двора, но кроме имперских дел, никакого повода для вызова так и не придумал, так что в конце концов с отвращением пришёл к выводу, что князь опять пошлёт меня в империю. Я ошибся.

В кабинет князя меня запустили сразу, отодвинув в сторону других посетителей, которые проводили меня неприязненными взглядами. Я к таким взглядам давно привык. Вообще-то я предпочёл бы подождать – просто ради того, чтобы не возбуждать излишнюю неприязнь, но решал это, к сожалению, не я. Допускаю даже, что князь это проделывает специально.

– Как дела, Кеннер? – поднял на меня глаза князь. – Садись, рассказывай.

– Что рассказывать, княже? – спросил я усаживаясь. – Дела обычным порядком идут, ничего стоящего твоего внимания.

– Что с твоей дружиной?

– Контракт завершён, собираются домой. Пакуют имущество, составы уже заказаны.

– Заработал-то хорошо? – полюбопытствовал он.

– Видал бы я такие заработки, княже, – в сердцах сказал я.

– А я ведь тебя всегда предупреждал, что с попами связываться не стоит, – напомнил он с усмешкой. – Впрочем, ты, как обычно, вышел с прибылью. Что там с паладином?

– Отправил за ним дирижабль. Мы решили, что лучше ему выехать из империи без лишней огласки. Кто его знает, как отреагируют попы, если узнают, что он к нам собирается. Он, конечно, имеет право поехать куда хочет…

– Но к праву надо ещё иметь возможность на своём праве настоять, – понимающе кивнул князь. – Ладно, я тебя вот по какому делу позвал: что там со сплавами рифов?

– Не знаю, княже, – с удивлением ответил я. – Этим Ренские занимаются. Конкретно Эльма Ренская в Рифейске сидит.

– Ренским ты зачем это отдал?

– Там старейшины рифов начали что-то крутить, а мне некогда было ждать, пока они что-то надумают, – объяснил я. – Мне же надо было товарищество регистрировать и деятельность начинать. Да они на самом деле шевелиться начали только после того, как мы с Кальцитом начали работать, и к Кальциту первые товары пошли. Если бы я их решения ждал, то они бы и до сих пор раздумывали.

– А если сейчас это от Ренских забрать? – князь остро взглянул на меня. – Я поддержу.

– Даже не принимая во внимание вероятную ссору с родственниками, я просто не смогу этим заниматься. Если раньше эту торговлю можно было прицепом в моё с Кальцитом товарищество взять, то сейчас такой возможности нет. А просто торговлей заниматься у меня нет права.

– Это можно решить.

– А главное, княже, если мы начнём вокруг рифов разводить лишнюю суету, это плохо кончится. Сейчас они сами к Ренским пришли и поэтому ведут себя более-менее прилично. Если они вдруг почувствуют себя звёздами, будут серьёзные проблемы. С ними и так-то иметь дело очень непросто. Нет, княже, этот вариант не подходит.

Князь вышел из-за стола и в задумчивости заходил по кабинету.

– Здесь вот в чём дело, Кеннер, – он, наконец, остановился, – рифы твои показали нам интересный сплав. С виду металл, да и по всем характеристикам металл, но упругий, как резина…

– Они такое умеют, – кивнул я. – У них вся мебель из мягкого камня.

– Мы поначалу особо не заинтересовались, но на всякий случай отдали образцы на исследование. И знаешь, что оказалось? Этот сплав может работать в качестве псевдомускулов бронеходов, но при этом усилие при тех же затратах энергии на двадцать процентов выше, а главное – из-за того, что это металл, от него нет проблемы отвести тепло. Понимаешь, что это значит?

– Такие псевдомускулы можно эксплуатировать дольше, и в более тяжёлых режимах, не опасаясь перегрева, – оценить все последствия для меня не составило ни малейшего труда. – Это стратегический ресурс – всё, с ним связанное, надо засекречивать.

– Совершенно верно, – вздохнул князь, усаживаясь обратно. – Поэтому твой Доломитный так и не станет полноценным посёлком. Это будет военный форпост со строго ограниченным доступом. Дороги туда тоже не будет, связь только по воздуху. Посёлок придётся делать в другом месте, и подальше от Доломитного. Теперь ты понимаешь, почему мне не нравится, что это дело ушло к Ренским? Они ведь даже не подданные.

– Прости, княже, за откровенность, но ты зря не доверяешь Ренским. Может, они формально и не подданные, но они полностью лояльны княжеству. Они себя не считают чужими. Княже, я понимаю, что в прошлом у вас был какой-то конфликт, но не пора ли его закончить? Даже мы с Ольгой примирились.

– Ты сейчас лезешь, куда лезть не стоит, Кеннер, – поморщился князь.

– Прости, княже, – без тени раскаяния сказал я.

Князь отмахнулся от меня и опять глубоко задумался. Я терпеливо ждал.

– Значит так, Кеннер, слушай моё решение, – наконец пробудился он. – Отбирать это дело у Ренских я не стану, раз уж ты за них просишь. Пусть они и дальше ведут дела с карлами. Но ты в этом деле будешь за Ренских полностью отвечать, и продавать все сплавы они будут только тебе. От кого эти сплавы к тебе приходят, говорить запрещаю. Ни Ренские, ни тем более карлы нигде фигурировать не должны. С Ренскими я сам всё улажу, об этом не беспокойся. Далее: у тебя на четвёртом механическом до сих пор какие-то арендаторы сидят?

– Сидят, – подтвердил я. – С десяток компаний по наследству от Лахти остались.

– Договоры аренды расторгай, – жёстко приказал он. – Если надо будет, неустойку заплатишь. На заводе сделаешь отдельную зону с особой охраной, где будут производиться псевдомускулы. Если справишься, останешься монопольным поставщиком, по крайней мере, лет на двадцать точно. Но с ценами наглеть не советую.

– Всё сделаю, княже, – я полностью проникся серьёзностью вопроса.

– За карл отвечаешь ты. Делай что хочешь, но никаких проблем с поставками я не потерплю.

– Я не подведу, княже, – не то чтобы я чувствовал такую уверенность, но другого ответа он бы не принял.

– Я тебя услышал, Кеннер, – кивнул князь. – Иди работай.

Глава 3

Парни на проходной опять оказались знакомыми. То ли Ренские предпочитают менять охрану пореже, то ли это постоянные залётчики. Наш Кельмин исповедует принцип глубокой ротации – он считает, что если охранник слишком долго сидит на одном посту, то он привыкает к однообразию и в конце концов начинает относиться к службе спустя рукава. Вроде как у него укореняется мысль, что здесь никогда ничего не происходит, а раз так, то какой смысл проявлять бдительность? Я в этом с Кельминым полностью согласен, а вот Ренские, похоже, считают иначе. Ну, не мне им указывать.

– Выясните, могу ли я встретиться с госпожой Ханной, – распорядился я.

– Простите, господин Кеннер, – отозвался охранник, – с какой именно Ханной? Ханной-старшей, Ханной-младшей, Ханной-Марией?

До чего же неудобно, когда у кучи народа одна и та же фамилия. То ли дело у нас – у всех разные фамилии, только мы с мамой просто Арди. И при этом нас всего пять человек, даже если считать Зайку.

– С госпожой я встречался в прошлый раз, и мне её представили, как просто Ханну. Учитывая её положение в роде, предположу, что это Ханна-старшая.

– Сейчас выясним, – охранник взялся за телефон.

– Я буду на улице, – кивнул ему я. – Если госпожа Ханна сможет со мной встретиться, то я буду ждать её там. Либо, если ей будет сложно подойти самой, пусть кто-нибудь меня к ней проводит.

Ханна всё-таки смогла встретиться – буквально через десять минут я увидел её, идущую ко мне быстрым шагом, и двинулся навстречу.

– Госпожа Ханна, – я вежливо поклонился. – Извините, что побеспокоил вас, тем более так неожиданно. Дело в том, что я приехал к Ольге, но только войдя в проходную, вдруг осознал, что дружина возвращается лишь через несколько дней, и до тех пор не стоит во всеуслышание сообщать, что я приехал к ней. Так что пришлось спрашивать вас – прошу прощения, если доставил вам какое-то неудобство.

– Никакого неудобства, господин Кеннер, – отозвалась она. – Я как раз собиралась договариваться с вами о встрече, так что очень хорошо, что вы приехали сами. Пойдёмте, Мать вас ждёт.

– А с какой целью вы хотели со мной встретиться? – полюбопытствовал я.

– Меня вызывал князь… но давайте обсудим это вместе с Матерью.

Ну да, князь же сказал, что сам поговорит с Ренскими. А Ханна-то, оказывается, совсем не последний человек у Ренских, раз официально заменяет Мать рода на время её отсутствия. Вообще-то, и так было ясно, что не последний – вряд ли многие даже из Ренских знали, куда подевались сёстры, – но сейчас уже точно выяснилось, что она третий человек в иерархии рода. И наверняка она тоже Высшая – в отличие от Круга Силы, который публиковал Вести Возвышения, роды своих Высших объявляли очень неохотно. Собственно, их Владеющие и аттестацию-то проходили нечасто – свои и так всё знают, а чужим незачем.

– Должна извиниться перед вами, господин Кеннер, – вдруг сказала она со вздохом, и я почувствовал, что тема ей неприятна.

Я посмотрел на неё с интересом – когда это она успела передо мной провиниться? Спрашивать не стал – захочет, расскажет сама.

– Я обещала разобраться с вашим недопуском к архивам, но, как оказалось, могу не так уж много…

Ну, я так и думал, что не всё просто с этими архивами, и не пускают меня туда тоже не просто так.

– … дело в том, что наши архивы слишком полные. Мы никогда ничего не приукрашиваем и не умалчиваем.

– Так это вроде бы хорошо, – непонимающе заметил я.

– В чём-то хорошо, а в чём-то и не очень. Например, тот же Кеннер Ренский был не совсем положительным персонажем. Настоящий Кеннер был совсем не таким, как мы рассказываем о нём нашим детям. Даже мои внучки, которые, как и вы, его потомки, не имеют доступа к его папке, понимаете?

– Кажется, понимаю, – кивнул я.

Да и что здесь можно не понять? Там, видимо, слишком много грязи, которую не хочется вытаскивать даже перед своими, а я-то ведь на самом деле даже и не свой.

– С другими вашими предками ситуация тоже немногим лучше. Все они были, как бы это сказать… – она замялась, подбирая слова, – … очень деятельными людьми. Я, в общем-то, не имею права даже это вам говорить…

– Ну, насчёт меня вы можете не волноваться, – хмыкнул я. – Наш разговор останется исключительно между нами.

– Благодарю вас, – сказала она с явным облегчением в голосе. – Я распорядилась сделать для вас копии портретов ваших предков и подготовить их краткие биографии. Основные вехи жизни – родился, женился, умер. И, конечно, общее генеалогическое древо, чтобы вы хотя бы знали, кто вам кем приходится. Боюсь, это всё, что в моих силах.

– Это уже очень много, – с признательностью сказал я. – Спасибо за вашу помощь, госпожа Ханна, вы сделали даже больше, чем я ожидал.

Мы шли знакомым путём – какие-то неприметные коридоры, внимательные охранники и, наконец, тот же долгий спуск на лифте. Я опять, уже привычно, восхитился убежищем Ренских – в сравнении с ним какой-нибудь бункер Гитлера выглядел бы заурядным бабкиным погребом.

На этот раз Ханна зашла в кабинет Ольги вместе со мной и незаметно пристроилась в уголке. Стефа привычно обнаружилась рядом с Ольгой.

– Здравствуйте, дамы, рад вас видеть, – поздоровался я, непринуждённо занимая удобное кресло. – Сразу могу вас обрадовать: архиепископ Трира закрыл контракт, так что уже буквально через пару-тройку дней ваши девочки приедут домой. Все целы и невредимы, просто съездили в турпоездку за счёт его высокопреосвященства. Им там, правда, пришлось помочь нашим инженерным подразделениям с земляными работами – мы там все крестьянские поля перекопали. Вот кому, кстати, не позавидуешь, так это местным крестьянам – наши парни бетона не пожалели.

– Ну наконец-то, – отозвалась Ольга. – Нам уже надоело здесь сидеть.

– Не от меня зависело, – немного виновато сказал я.

– Да ясно, что не от тебя, – отмахнулась она. – Давай о деле: ты уже знаешь, что князь вызывал Ханну?

– Знаю, что он собирался поговорить с вами, – кивнул я. – Что именно он говорил – не знаю, но тема разговора мне известна. Собственно, я и приехал, чтобы обсудить ситуацию с этим сплавом.

– Это не сплав на самом деле, – поправила меня Ольга.

– Да мне без разницы, что это такое, – небрежно сказал я. – Мне в этом разбираться ни к чему – я, в конце концов, гуманитарий.

– С каких это пор боевики стали гуманитариями? – поразилась Стефа. – Вы же больше по избиениям и убийствам?

– Но это всё-таки работа с людьми, – легко парировал я, – а не с бездушными железками.

– Смешно, – хмыкнула Стефа. – И всё же шутка довольно сомнительная. Боевик есть боевик.

Что ни говори, а всё-таки этот мир намного честнее моего старого – здесь предпочитают называть вещи своими именами, даже если имена выходят не очень приглядными. Это в том мире уже никто не удивляется, когда бомбардировку города называют гуманитарной акцией, а фонд мира финансирует закупку оружия. В этом мире оруэлловский новояз[3] пока не изобрели.

– Давай всё же не будем отвлекаться, Стефа, – поморщилась Ольга. – На самом деле, Кеннер, мы и сами не знаем, куда это вещество отнести, оно в стандартную классификацию плохо помещается.

– Насколько я помню, сами карлы свою продукцию называют сплавами и голову над этим не ломают, – заметил я.

– Мы предпочитаем использовать название.

– У него и название есть? – удивился я.

– Есть, – подтвердила Ольга. – Ренит.

Я не сдержался и захохотал.

– А скромно-то до чего, – сказал я сквозь смех.

– Ну, был ещё вариант «кеннерит», – смутилась Ольга. – А вообще, что тебе не нравится? – она почти сразу оправилась от смущения и посмотрела на меня с вызовом.

– Не то чтобы не нравится, – объяснил я, – просто такое название не годится. Я понимаю, что вы его придумали ещё до разговора с князем, но сейчас ситуация изменилась, и это название тоже надо менять. Это секретный сплав, помните? Никто не должен знать, откуда он появляется. А «ренит» – это прямое указание на источник. «Кеннерит» чуть получше, потому что переводит внимание на меня, но тоже не годится.

– Мы, вообще-то, кеннеритом его не в твою честь хотели назвать, – с оттенком раздражения заметила Ольга.

– Да у меня и мысли не было, что вы решили меня прославить, – усмехнулся я. – Но подумают-то в первую очередь, что это я его в свою честь назвал.

– Ну и чем тебе не нравится? Подумают же на тебя, а не на нас.

– Кто поглупее, подумает на меня, – согласился я. – А кто поумнее, тот сообразит, что мне такое самолюбование не свойственно, и задумается. А потом вспомнит, что был ещё такой Кеннер Ренский, а потом ему в голову придёт мысль: а не замешаны ли здесь Ренские? Нет, это название всё-таки не годится.

– Тогда какое имя ты предлагаешь?

– Не знаю, не думал на эту тему. Какое-нибудь совершенно нейтральное. Хотя я бы назвал его «ивритом».

– В честь евреев, что ли? – все посмотрели на меня в изумлении. – При чём здесь евреи?

– Евреи ни при чём, просто это название сильно уводит в сторону. Любому интересующемуся будет очевидно, что в этом деле замешаны евреи, и нужно искать концы среди них. Но евреев много, и они рассеяны по всему миру – попробуй среди них найти причастных, особенно когда таких нет.

– Нет, в честь евреев мы не хотим, – сказала Ольга, переглянувшись со Стефой.

– Ну тогда назовите как-нибудь нейтрально, – пожал плечами я. – Мне всё равно как. Можете назвать «алинитом», например, или «тиринитом» – Алина всё-таки вас спасла в своё время.

– Мы подумаем над этим, – поставила точку Ольга. – Пусть пока будет просто «сплав». И мы опять куда-то не туда заехали. Так вот, князь сказал, что этим будешь заниматься ты, и мы обязаны продавать его только тебе.

– Да, я и буду этим заниматься, но не сказал бы, что так уж этому рад, – вздохнул я. – Слишком серьёзная ответственность – прибыль не окупает риска. Но я действительно самый подходящий вариант. Вы, к примеру, не подходите, вы ведь не машиностроители. А я и сейчас произвожу псевдомускулы на четвёртом механическом, так что логично начинать новое производство на базе старого.

– Псевдомускулы? – непонимающе переспросила Ольга.

– Князь вам не сказал, для чего этот сплав?

– Нет, он сказал, что ты нам всё сам объяснишь. Кстати, он ещё сказал, что не стал отбирать у нас работу с карлами по твоей просьбе.

– На базе этого сплава можно делать новый тип псевдомускулов для шагающей техники, – объяснил я. – Представьте себе тяжёлый бронеход, который может бегать, как лёгкий, причём долгое время. Так что сами понимаете, как князь на такую новость отреагировал. И у него действительно сначала была мысль отобрать у вас поставки сплавов.

– Ну, мы тебе благодарны, что ты его отговорил, – испытующе посмотрела на меня Ольга.

Понятно – ей интересно, буду ли я претендовать на какой-то долг. Я не стал.

– Есть вполне веские причины, чтобы оставить это дело за вами, – объяснил я. – Да уговоры на князя и не подействовали бы, так что не надо приписывать мне какую-то особую роль. Главная причина состоит в том, что рифы к вам пришли как просители, и очень важно, чтобы они и дальше оставались просителями. А если мы начнём создавать вокруг них излишнюю суету, мы таким образом заявим о нашей в них заинтересованности, и они могут возгордиться.

Ольга хмыкнула, никак не комментируя мои слова.

– Вот, собственно, так дело и обстоит. У нас наметился огромный скачок в развитии боевой техники, причём с большой вероятностью соседи повторить его не смогут – если, конечно, не узнают происхождение сплава и не наладят свои отношения с карлами. Так что отсюда совершенно очевидна причина секретности. Я буду производить псевдомускулы для шагающей техники княжества, и на мне все ниточки должны обрываться. Карлам тоже лучше не знать, что от них зависит ключевая для княжества технология. В общем, всем нам не повезло – мне, вам, карлам.

– Почему же не повезло? – удивилась Ольга.

– Потому что не все деньги стоит зарабатывать, Ольга, – вздохнул я. – Неужели тебе это самой непонятно? Нам с вами не повезло, потому что карлы ненадёжны, а за любые проблемы князь спросит безо всякой жалости, это же вопрос обороноспособности княжества. Спросит он в основном с меня, конечно, но вам тоже достанется столько, что не унесёте. Даже не надейся, что у тебя получится просто развести руками и сказать, что не смогла. Так что вряд ли вам стоит благодарить меня за то, что я уговорил князя не забирать это дело у вас.

Ольга помрачнела, и у Стефы тоже сделалось кислое лицо. Князь предпочёл свалить уточнение деталей на меня, и они только сейчас осознали, какой глубины яму нам выкопали карлы со своим чудесным сплавом, или как он там правильно называется.

– Ну а карлам не повезло, потому что они, сами того не подозревая, поставили княжество в критическую зависимость от себя. А ведь я их предупреждал: хотите сохранить независимость – держитесь подальше от стратегических ресурсов. Но они пожадничали и, не особо задумываясь, выдали вам все образцы, что могут производить. И сейчас нам ничего не остаётся, кроме как плотно насаживать их на крючок, чтобы они зависели от нас не меньше, чем мы от них.

– Ты прав, Кеннер, – неохотно согласилась Ольга. – Наверное, не стоит здесь особо радоваться. Скажи, а почему ты сам согласился за это взяться?

– А как бы я мог отказаться? – я удивлённо посмотрел на неё. – Я дворянин, служить княжеству – мой долг. Нет, понятно, что дворянин не обязан каждый раз подпрыгивать по команде князя, но в таком важнейшем для княжества деле никто бы не понял моего отказа. А вот вы, кстати, можете и отказаться. Работу с карлами, в принципе, возможно перевести на меня – там будут некоторые сложности, но это вполне реально.

– И ты считаешь, что никаких последствий у нашего отказа не будет? – скептически спросила Ольга.

– Какие-то последствия будут, конечно, – признал я.

– Вот именно, – кивнула она. – Отказаться-то мы можем, но князь нам этого не простит.

Может, мне и не стоило уговаривать князя, но с другой стороны, убирать Ренских было действительно опасно. Я работу с карлами вообще воспринимаю как ходьбу по минному полю – кто знает, что им в следующий момент придёт в голову? Мои лесные мне тоже немало нервов сожгли, но для лесных у меня на крайний случай есть и палка, а вот для рифов никаких рычагов воздействия нет, только уговоры.

– Вот я и говорю, что всем нам не повезло, – подтвердил я. – Ну, мы, наконец, выяснили, что всех нас стоит пожалеть, давайте теперь поговорим о более конкретных вещах. Прежде всего, в ближайшие пару лет другие сплавы рифов на рынок попадать не должны. Если одновременно с вашим ренитом на рынке появятся прочие сплавы, все сразу сделают вывод, что это не наше изобретение, а поставки из нового источника. С другой стороны, прочие сплавы у рифов надо всё равно покупать, чтобы они не поняли, что для нас критически важен именно ренит. Если у вас нет подходящего склада для остальных сплавов, их можно будет временно складывать к нам, на третий уровень подземелья. Мы вам дадим хорошую скидку на аренду.

– Мы подумаем, – Ольга переглянулась со Стефой. – А почему ты, кстати, не хочешь в своём подземелье и производство организовать?

– Было бы неплохо, но нельзя, – с сожалением ответил я. – Это, конечно, сильно облегчит охрану, но так будет слишком легко отследить транспорт и понять, что поставки идут от вас. На четвёртый механический каждый день приходят сотни машин от разных поставщиков, там легче будет замаскировать ваши. Дерево надо прятать в лесу, а не в степи.

– Понятно, – кивнула Ольга. – Так что именно от нас требуется?

– Доломитный будет закрытым военным поселением, доступ туда будет только по воздуху. Вам нужно организовать там представительство, в Рифейске карлы появляться не должны. В Доломитном вы будете грузить сплавы, приобретите подходящий дирижабль и зарегистрируйте на какое-нибудь постороннее имя. Разгружаться будете в закрытой зоне воздушного порта и сразу везти груз на четвёртый механический. Поставками карлам занимается наша компания «Сундук изобилия», наладьте сотрудничество с её управляющим Степаном Жовкиным. Выделите людей, которые будут заниматься работой с карлами, другие ничего об этом знать не должны. Вы и сами понимаете, как отреагирует князь на любую утечку.

– Понятно, – тяжело вздохнула Ольга. – Сделаем.

– Ну, всё не так уж страшно, – успокаивающим тоном сказал я. – Вспомни о будущих доходах, и дело сразу предстанет в другом свете.

– Только это и утешает, – проворчала она.

– И ещё один момент – кто у вас занимается финансами? Пусть свяжется с Кирой и обговорит варианты платежа за поставки сплава. Прямых платежей от нас к вам быть не должно.

– Да вот Ханна и занимается, – посмотрела на неё Ольга.

– Я поняла, – отозвалась Ханна. – Сделаю.

– В таком случае у меня всё – ну, в основном. Детали будем уже согласовывать по ходу дела.

Сёстры переглянулись, и Стефа встала.

– Пойдём, Кеннер, – мягко сказала она. – Ольге ты работы подкинул, ну а сам наверняка хочешь насчёт учёбы поговорить.

– Хочу, – подтвердил я, тоже вставая. – Ольга, госпожа Ханна, до свидания.

Мы со Стефой не торопясь двинулись по коридору – глядя на эти широкие коридоры и просторные комнаты, сложно поверить, что ты глубоко под землёй. Окон, правда, нет, но всё равно, это далеко не подземный бункер. Скорее уж подземный дворец.

– Сказать по правде, Кеннер, – заговорила Стефа, – мы даже рады, что пересидели под землёй свадьбу Милы. Её ведь и пропустить было никак нельзя, и присутствовать на ней тяжело, особенно для Ольги. Представь, как все поздравляли бы её со свадьбой дочери.

Действительно, Ольге это вряд ли доставило бы удовольствие, а так получилась вполне уважительная причина для отсутствия. Моя циничная часть тут же предположила, что возможность пропустить свадьбу наверняка сыграла немалую роль в их решении немного посидеть под землёй.

– Должна же быть хоть такая приятная сторона, – усмехнулся я. – Кстати, бабушка – не расскажешь, что там у вас с князем? Из-за чего вы поссорились?

– Да по глупости, как обычно люди и ссорятся, – с досадой ответила она. – Но здесь в двух словах не ответишь, надо предысторию рассказывать.

– Расскажи, – попросил я.

– Ну, ты ведь знаешь, что у нас война была. Когда она утихла, у нас остались одни дети, и мы с Олей старшие. Старшие только относительно прочих – так-то мы были ещё студентками, хоть и почти выпускницами. И вот представь: целая толпа детишек, вплоть до грудничков, и мы с Олей ответственные за эту ораву. А ведь война хоть и закончилась, шакалы вокруг остались. Нас понемногу пощипывали со всех сторон, и там Тирины нам помогать уже не собирались – Алину у нас, кроме деда, никто не интересовал. Можешь себе представить, каково нам приходилось, мы все были постоянно на нервах. Кстати, то цементное производство, которое мы благодаря тебе у Греков отобрали – оно ведь нашим было. Греки как раз тогда его у нас и оторвали. В общем, у Ольги и так всегда характер был резковат, а там окончательно испортился.

– Резковат характер – это ты довольно мягко сказала, – заметил я поморщившись. Неприятные воспоминания никуда не делись.

– Она сейчас гораздо мягче стала, – Стефа посмотрела на меня. – Я Ольгу не собираюсь оправдывать, но ей в последнее время пришлось очень многое передумать о своём поведении. Дочь, которую она презирала, добилась потрясающих успехов не благодаря, а вопреки ей. Внук от бездарного, на котором она ещё до рождения поставила крест, вдруг оказался не только невероятно способным Владеющим, но и гениальным организатором.

– Ну так уж и гениальным, – пробормотал я в смущении.

– Другое слово здесь трудно подобрать, – пожала плечами она. – Как только тебе исполнилось четырнадцать, и ты получил право управления семьёй, вы рванули вверх настолько стремительно, что никто до сих пор прийти в себя не может. Шесть лет назад вы были, по сути, полумещанами. Сейчас Арди – самая богатая семья княжества, да и самая влиятельная, наверное. Князь к тебе прислушивается, как не к каждому советнику. В общем, глядя на такую дочь и такого внука, ей хочешь не хочешь, пришлось задуматься: а может, проблема всё-таки в ней самой? Поверь, Кеннер – Ольга уже не та Ольга, с которой ты впервые встретился шесть лет назад. Точно так же Милослава совсем не та Мила, которая была её дочерью. Они не могут помириться просто потому, что друг друга не узнают. Те они, которые ссорились, давно в прошлом. Не с кем уже мириться, понимаешь?

Я и в самом деле понимал. Давно замечал, что они обе если и не совсем забыли старую вражду, то она уже не горит, и даже, пожалуй, не тлеет. Сейчас они, скорее, просто не понимают, как вести себя друг с другом.

– Но я отвлеклась, – продолжала Стефа. – В общем, ситуация здорово на нас давила, и Ольга сильно нервничала. А потом старый князь, отец Яромира, умер. К старому князю мы относились, как к врагу – да собственно, он и был врагом. Непонятно, какую роль он сыграл в той войне, но он точно был там замешан. Не знаю, почему князь так к нам относился… старшие знали, конечно, но их было уже не спросить. И вот князем стал Яромир. Как раз тогда Греки и отобрали у нас наше цементное производство, а это был один из главных активов рода. Ольга пошла к Яромиру и потребовала защиты, а тот лишь пожал плечами и сказал, чтобы мы разбирались сами. И когда после Яромир предложил нам уступить «Артефакту», Ольга его просто и грубо послала, хотя он на самом деле неплохие условия предлагал. Вот, собственно, и вся история.

– Действительно, довольно типичная история, – согласился я. – Слово за слово, и сами не заметили, как стали врагами. Но мне показалось, что князь не против как-то наладить отношения. Если вы немного пойдёте ему навстречу раз-другой, то и он, скорее всего, отношение к вам поменяет.

– Было бы неплохо, – задумчиво сказала Стефа. – Особенно если ты намекнёшь ему при случае, что мы как раз и не против пойти навстречу. Ну ладно – как у тебя дела с учёбой? Мы с тобой её немного запустили – придётся навёрстывать.

– Да нормально с учёбой, – заверил её я. – Справляюсь. В целом всё как обычно, кроме разве что занятий у Максаковой.

– А что с ней? – с любопытством глянула на меня она.

– Я начинаю опасаться Владеющих, – признался я. – Это просто поразительно, сколько подлых приёмов они изобрели. Я даже не подозревал, что можно настолько извратить простые и безобидные конструкты. Оказывается, можно убить вообще всем, чем угодно. После всего того, что нам Максакова продемонстрировала, я теперь хожу, постоянно отслеживая малейшие флюктуации поля.

– Так и надо ходить всегда, – развеселилась Стефа. – Но вообще не суди по Максаковой обо всех. Она очень сильный боевик, одна из сильнейших. А может даже и сильнейшая. Она ведь очень долго преподавала боевую практику.

– Она мне как-то сказала, что тридцать лет преподавала.

– Ну вот. Такие слабыми никогда не бывают. А когда она возвысилась, то получила дар видения развилок. Для боевика это самый ценный дар – предвидеть результат своих действий и действий противника.

– Повезло ей с даром, – согласился я.

– Повезло? – Стефа с удивлением взглянула на меня. – Ты что, считаешь, что Сила сама раздаёт свои дары? И сама решает, кто что должен получить?

– Ну, не то чтобы я так считал… – замялся я. – А что – это не так?

– Конечно, не так, – Стефа даже, по-моему, возмутилась. – Сила тебе няня, по-твоему? Она ничего не раздаёт – ты сам берёшь, если, конечно, способен взять. Когда у человека меняется восприятие – например, при возвышении, – он получает возможность видеть именно ту грань Силы, которую хотел увидеть. Возможно, сам не сознавая, но хотел. Вот ты всегда восхищался лесом вероятностей, твоя мать получила дар преобразования, а Максакова – прирождённый боевик. А что важнее для боевика, чем умение предвидеть действия противника?

Довольно неожиданный взгляд на дары Силы, но надо сказать, очень логичный и многое объясняющий. Интересно, о чём подсознательно мечтала Ленка, раз получила дар управления пространством? О телепортации? Или о возможности резать что угодно разрывами метрики? Не думаю, что она сама понимает, что же именно хотела. Она натура артистическая, и о мотивах своих действий задумывается нечасто.

– Никогда не задавался этим вопросом, – признался я. – Но вот сейчас ты это сказала, и всё сразу кажется очевидным. В самом деле, Сила нам просто даёт возможность чего-то добиться самим. И не стоит ждать, что она будет следить за нашими успехами, как добрая мамочка. А кстати об Анне Максаковой – меня всегда удивлял поразительно высокий процент Высших на их курсе. Пять человек – это, по-моему, даже ненормально.

– Скорее всего, из-за их вражды, – предположила Стефа. – Ивлич там схлестнулась с Кисой, и они втянули в свою вражду Тирину с Максаковой. Я слышала, страсти там кипели просто вулканом. Известно же, что Владеющий успешнее всего развивается под внешним давлением – для чего вас Менски бьёт все пять лет? Не для собственного же развлечения.

– Может, и для развлечения, – я слегка поморщился.

– Да, этот может, – засмеялась она. – Но почему ты сказал «пять Высших»? Их вроде четверо там училось.

– А Милана Бобровская?

– Лана не с ними училась, она на пару лет младше. Но знаешь, что – будь с Бобровской поосторожнее. Она вроде со всеми дружит, но если присмотреться, то про неё вообще очень мало что известно. А такие люди, которые себе на уме, они как раз и есть самые опасные.

Глава 4

По дороге на четвёртый механический я рассеянно смотрел в окно. Мелькнула афиша визиона – название я не успел разобрать, зато успел заметить слово «гений». В памяти сразу всплыли неумеренные комплименты Стефы, и мне вдруг пришла в голову мысль, что надо бы кое-что проверить. Я сосредоточился, и перейти в нужное состояние оказалось на удивление легко. Не понадобилось даже особенно всматриваться – мерцание ветки было еле заметно, но всё же вполне различимо. На меня накатила глухая злость; концентрация тут же рассыпалась, но всё, что нужно, я успел увидеть. Мерцание уходило туда, где я уже ничего не мог различить, но и так было ясно, где оно начинается – рифов заставили отдать нужный сплав. Дальше уже ничего править не надо было, всё было предопределено – сплав исследовали, сразу же обнаружили свойство сокращаться под действием электричества, немедленно последовал доклад князю, а князь поручил заняться этим наиболее подходящему исполнителю, то есть мне. Неведомый кукловод извлёк урок из моего отказа забрать себе производство пойла древних полян, и выбрал другой вариант, где у меня уже не было ни малейшей возможности отказаться. Говоришь, гениальный организатор – да, бабушка?

Я усилием воли подавил злость – нет смысла фонтанировать эмоциями, если всё равно ничего нельзя сделать. Но когда-нибудь я найду того, кто вмешивается в мою жизнь, и спрошу с него за всё. Конечно, с первого взгляда все эти правки мне на руку, но я, во-первых, предпочитаю строить свою жизнь сам, а во-вторых, очень сомневаюсь, что настоящая цель этих правок мне понравится.

В проходной четвёртого механического меня неожиданно притормозили. Когда я, вежливо кивнув охранникам, вознамерился пройти на территорию, вдруг раздался суровый окрик:

– Стоять! – охранник недружелюбно смотрел на меня. – Где пропуск?

– Даже так? – удивился я. – Меня зовут Кеннер Арди, и я хозяин этого предприятия.

– Извините, – он резко сбавил тон, – но мы не знаем в лицо господина Кеннера Арди.

– Действительно, проблема, – озадачился я. – Я, конечно, могу показать документы, но, вообще-то, меня должен был встретить управляющий. Сообщите почтенному Аксёну Белаве, что я уже прибыл.

В этот момент дверь распахнулась, и в проходной появился слегка запыхавшийся управляющий.

– Господин Кеннер, прошу прощения, – немедленно извинился он. – Непредвиденные обстоятельства задержали меня в самый последний момент.

Ну конечно же, непредвиденные – при опозданиях других обстоятельств и не бывает. А вот я на вызовы князя почему-то никогда не опаздываю – как-то так получается, что у меня обстоятельства всегда предвиденные. Возможно потому, что князь и не подозревает, что обстоятельства бывают непредвиденными, и такого оправдания просто не поймёт?

– Позаботьтесь, чтобы подобное больше не повторилось, и чтобы меня всегда пропускали на территорию, – выговор я делать не стал – если не дурак, то сам сделает выводы, ну а дурак на таком посту ни к чему.

– Это безобразие! – возмутился управляющий, гневным взглядом окидывая охранников. – К сожалению, охрана мне не подчиняется – и позволю себе заметить, господин, я считаю это неправильным и мешающим нормальной работе. Но я, разумеется, сообщу почтенному Антону Кельмину об этом вопиющем случае.

Очень ожидаемое поведение – любой руководитель на инстинктивном уровне использует малейшую возможность урвать себе чуть больше власти. Ну а не подчиняющаяся ему охрана – это такая боль, что просто спокойно кушать не получается.

– И Кельмин вам скажет то же самое, что и я, почтенный: охрана поступила совершенно правильно, – слегка раздражённым тоном ответил я, и охранники немного расслабились. – Просто в следующий раз не позволяйте себе опаздывать, а ещё распорядитесь, наконец, сделать мне постоянный пропуск. И хватит об этом. Машина госпожи Киры слегка отстала от моей, но она вот-вот появится. Давайте выйдем на улицу, чтобы не мешать работе охраны, и подождём госпожу Киру там.

Кира действительно не задержалась – уже через пару минут она показалась из дверей проходной и оглядевшись, направилась к нам.

– Ну, раз мы, наконец, собрались, давайте приступим, – объявил я. – Нам с вами сегодня нужно будет понять, насколько завод готов к большим изменениям.

– Контракт дружины на самоходную платформу? – тут же оживился Белава.

В своё время контракт на большое перевооружение княжеской дружины был обещан именно ему, но обстоятельства изменились. Появился контракт на поставку тяжёлых бронеходов архиепископу Трира, в результате свободных мощностей на заводе оказалось недостаточно, и контракт на новую платформу уплыл на «Милик» и в мастерскую Ивлич. Контракт архиепископа по масштабу даже близко не мог сравниться с контрактом князя, и Белава сильно переживал. Впрочем, упрекнуть меня он так и не осмелился.

– Нет, почтенный, – покачал я головой, – забудьте о контракте дружины. Точнее говоря, забудьте именно о контракте на унифицированную платформу. Впрочем, у вас и без него работы будет более чем достаточно.

– Имперский контракт не заканчивается? – с надеждой переспросил он.

– Я думаю, имперцы его даже расширят, – уверенно предположил я. – У них вскоре ожидается серьёзная заварушка, и я сомневаюсь, что имперские заводы смогут резко увеличить выпуск. Но это даже не главное, почтенный. Давайте прогуляемся по территории и прикинем, где и как мы можем разместить новый совершенно секретный цех.

– Новый цех? – удивился управляющий, и Кира тоже вопросительно посмотрела на меня.

– Да, и для начала немедленно начинайте процедуру расторжения договора аренды со всеми арендаторами. В самое ближайшее время на территории не должно остаться никаких посторонних. Охрана будет усилена и выделена в отдельную структуру…

Управляющий удовлетворённо улыбнулся.

– … которая, впрочем, будет так же подчиняться Антону Кельмину, – безжалостно закончил я, и управляющий опять скис.

Интересно, почему он так озабочен вопросом подчинения охраны? Уж не пытался ли он раньше крутить какой-то маленький побочный гешефт? Надо будет распорядиться насчёт негласной проверки – возможно, при Матиасе Лахти он что-то такое делал, а потом пришли мы, заменили охрану и испортили ему праздник.

– Давайте, я объясню ситуацию с самого начала, чтобы вам было понятнее, о чём идёт речь, – предложил я, пока мы неторопливо двигались вдоль главной дороги. – Князь приказал нам производить псевдомускулы нового поколения, которые заметно превосходят производимые сейчас. Технология совершенно секретна, отсюда и повышенные меры безопасности.

– Так зачем нам новый цех? – не понял управляющий. – У нас же есть цех выращивания псевдомускулов.

– Он будет работать по-прежнему, почтенный. Бронеходы, оснащённые по новой технологии, будут поставляться только княжеской дружине и, надеюсь, нам. Я не уверен даже, что нам разрешат продать их нашим союзникам. Во всяком случае, если и разрешат, то не сразу. Разумеется, с течением времени ограничения будут постепенно смягчаться, но в обозримом будущем экспорт такой техники останется безусловно запрещённым. Словом, давайте разбираться, что мы сможем сделать на имеющейся территории, и не придётся ли мне просить князя о выделении дополнительной территории для расширения завода.

– У нас не заложены средства на подобные внеочередные расходы, – недовольно заметила Зайка. – Весь бюджет на капстроительство уже распределён.

– Вот поэтому ты здесь и находишься, Кира, – поощрительно заметил я. – Почтенный расскажет нам, почему нам необходимо расширяться и строить новые цеха, а ты объяснишь, что таких денег у нас нет, и придётся выселять кого-нибудь из старых цехов. Кстати, мы же выселяем арендаторов, так что какие-то площади должны освободиться.

– Я не уверена, что мы там сможем кого-то быстро выселить, – с сомнением сказала Зайка. – Насколько я помню, эти договоры не предусматривают досрочного расторжения.

– Значит, будем платить неустойку, – пожал плечами я. – И не вздыхай так тяжело, Кира – это прямой приказ князя. Все посторонние должны покинуть территорию как можно быстрее.

Она всё равно вздохнула, и я улыбнулся. Старый добрый дядюшка Скрудж по сравнению с нашей Зайкой – транжира и мот.

Мы не торопясь шли вдоль центрального проезда, временами уступая дорогу транспорту. И тут я вновь увидел давно позабытую картину: мохнатый битюг меланхолично тащил парящую над землёй платформу, на которой лежал корпус бронехода.

– А лошади-то у вас зачем? – поразился я.

– Так дешевле ведь, – объяснил управляющий. – Мы думали заменить их узкоколейкой между цехами, но слишком дорого выходит, да и не очень удобно. Электротранспорт подешевле, но всё равно слишком много хлопот с обслуживанием. Овёс гораздо дешевле. Силовые направляющие под асфальтом, конечно, дорогие, но зато потом стоимость эксплуатации почти нулевая.

– Но какой-нибудь тягач вместо лошади может ведь перевезти и больше, и быстрее.

– Не получится, господин, – отрицательно покачал головой он. – Здесь проблема в массе прицепа. У платформы же тормозов нет – как с ней тормозить? Маленький тягач она просто своей массой снесёт, а если большой и тяжёлый тягач поставить, то никакой экономии не выйдет. Значит, надо везти не очень много и потихоньку, а здесь и лошадь прекрасно справляется.

Неожиданный парадокс – на высокотехнологичном производстве транспортировка лошадью оказывается экономически выгоднее. Хотя в этом мире встречаются вещи и поудивительнее.

– Ну хорошо, вам виднее, – согласился я. – Однако вернёмся к нашим грандиозным планам. Я наблюдаю у вас прискорбный недостаток энтузиазма. Однако подумайте вот о чём: князь обещал, что мы останемся монопольным поставщиком новых псевдомускулов как минимум двадцать лет. Если не станем наглеть с ценами.

– А какую норму прибыли князь сочтёт наглостью? – немедленно заинтересовалась Зайка.

– Князь, разумеется, этого не сказал, – улыбнулся я. – И не скажет. Этот вопрос он будет решать в зависимости от обстоятельств. Но предположу, что сто процентов прибыли он сочтёт наглостью в любом случае. А вот, скажем, пятьдесят процентов он может и стерпеть.

– Пятьдесят процентов – это очень даже неплохо, – оживилась Зайка.

– А как князь узнает нашу норму прибыли? – в управляющем тоже проснулся интерес к беседе.

– Оценить примерную себестоимость не так уж сложно, если знаком с технологией, – объяснил я. – Но князю это и не понадобится. Просто, когда производство войдёт в рабочий ритм, сюда прибудет бригада княжеских ревизоров и очень вежливо попросит показать всю документацию.

– А разве мы обязаны им что-то показывать?

Зайка снисходительно улыбнулась. Всё-таки она очень сильно расширила кругозор за эти годы, и понемногу начинает мыслить стратегически. И подобных глупых вопросов уж точно задавать не станет – она давно уже поняла, что мастерство политика заключается в поиске возможного компромисса, а не в сокрушении стен лбом.

– Конечно же, не обязаны, – я тоже улыбнулся. – Но мы, разумеется, покажем им всё, что они захотят увидеть. У нас стратегическое предприятие, почтенный, и княжество – наш главный заказчик. Если мы начнём настаивать на своей независимости, то очень скоро обнаружим, что, скажем, те же Воцкие вдруг тоже начали производить тяжёлые бронеходы. А потом княжество переведёт все контракты к ним, и мы перестанем быть стратегическим предприятием. Но зато, конечно, будем независимыми. Разумеется, это наиболее мягкий вариант, а ведь всё может сложиться гораздо более неприятным образом. Вспомните бывшего владельца этого завода. Матиас Лахти с чего-то вдруг решил, что может совмещать владение стратегическим предприятием с оппозиционной деятельностью. Надо ли напоминать, чем это закончилось?

– Понимаю, господин, – пробормотал управляющий.

– Однако вам необходимо твёрдо запомнить, почтенный, как следует строить работу с любыми инспекторами, – строго сказал я. – Если к вам прибывает кто-то с требованием допуска к документам, или даже просто допуска на территорию, то первое, что вы обязаны сделать независимо от предъявленных полномочий – это вежливо, но под охраной сопроводить таких инспекторов в какое-нибудь подходящее помещение и немедленно связаться с уполномоченным представителем семейства. Мы сообщим князю о происходящем, и в зависимости от его ответа посетители либо получат требуемый ими доступ, либо уедут в допросный подвал.

– Я понял, господин, – в полном смятении подтвердил он.

Понимаю его чувства – подобные порядки выглядят изрядно выходящими за рамки даже для военного предприятия. Мне и самому кажется, что это немного слишком, но куда деваться? Мне просто плохо делается от мысли, сколько шпионов полезет к нам, как только первые бронеходы нового семейства выйдут за ворота.

– Но не надо воспринимать всё это слишком уж пессимистично, достойные, – приободрил я их. – Задумайтесь вот над чем: княжеская дружина будет полностью перевооружаться на новые бронеходы. А следом начнут перевооружение все остальные. Мы будем поставлять новые бронеходы и производить предпродажную реновацию старых, снимаемых с вооружения. Эти двадцать лет, а то и больше, у нас будут просто вырывать из рук всё, что мы сможем произвести.

Вот теперь я действительно почувствовал в них энтузиазм.

«А сможем мы произвести столько, сколько позволят нам карлы», – но эти слова я вслух произносить не стал.

* * *

Если кажется, что день идёт слишком скучно, значит, пора ждать неожиданностей. Не то чтобы это было какой-то закономерностью, но почему-то со мной частенько именно так и происходит. На этот раз, правда, это была просто неожиданность, без сопутствующих неприятностей, но она определённо внесла свежую струю в унылый день, заполненный бесконечными бумагами.

– Господин, – голос Миры в переговорнике звучал довольно озадаченно, – только что позвонили с проходной. Вас хочет видеть некий Росомаха.

– Какая ещё росомаха? – не понял я.

– Человек представился как Росомаха, – пояснила она.

До меня начало что-то доходить.

– Я знаю одного Росомаху, – удивлённо заметил я, – но совершенно не представляю, каким образом он попал бы в Новгород.

– Так что на проходную передать?

– Пусть проводят его ко мне, – наконец, решил я. В самом деле, кто ещё мог бы так представиться? Приходится принять невероятный факт, что это действительно он.

Как ни удивительно, но это и в самом деле оказался он.

– Здравствуйте, Росомаха, – я встал навстречу. – Пойдёмте присядем, Мира сейчас соберёт нам столик. Сказать по правде, не ожидал увидеть вас так далеко от леса.

– Здравствуйте, барон, – он с болезненной гримасой кое-как умостился в кресле.

– Спина, – пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд, – дорога была длинной, а наш пикап не очень комфортный. Знаете, мне казалось, что Раппин огромный, но вот это всё, – он обвёл рукой, – это что-то непредставимое. Как здесь можно жить? Как такое скопление людей вообще может существовать?

– Вот как-то существует, – усмехнулся в ответ я. – И вполне успешно, надо сказать, существует. А Раппин, если вы не знали – это вообще не город. Раппин – село. Но я понимаю ваше удивление – после вашего леса столица большого и богатого княжества действительно не может не произвести впечатления.

– Вряд ли я смог бы здесь жить, но я в самом деле впечатлён, – признал он. – Спасибо, дочка, – он благодарно кивнул Мире, налившей ему чаю, и та тепло улыбнулась в ответ – Росомаха ей явно понравился.

– И всё-таки, Росомаха – что заставило вас предпринять такой нелёгкий путь? Надеюсь, никаких катастроф не произошло?

– Никаких катастроф, – покачал он головой. – Просто мне понадобилось встретиться с вами, а управляющий Фальк сказал, что в ближайшем будущем вас не ждёт. Было бы очень наивным надеяться, что вы приедете по моему вызову, – он усмехнулся.

– И вот Магомет пришёл к горе, – дополнил я. – Не берите в голову – так говорят у муслимов[4], – пояснил я в ответ на его непонимающий взгляд. – Ну что же, я внимательно вас слушаю.

– На самом деле у меня дело скорее к баронессе, – замялся Росомаха. – Но мне кажется, что она не станет ничего обсуждать без вашего одобрения, так что я решил сначала обратиться к вам. Дело в том, что мы начинаем производить паутинный шёлк…

– Да, я помню, что вы собирались его делать, – подтвердил я.

– … но нам не хотелось бы продавать его как ткань. Мы бы хотели шить вещи – они получатся дороже, и к тому же таким образом у нас получится занять делом наших женщин. Но мы плохо разбираемся, что и как надо шить.

– И вы хотите, чтобы баронесса, так сказать, взяла это дело себе под крыло, – утвердительно сказал я. – А скажите-ка, Росомаха – какую роль в этом будет играть Ворон?

– Совершенно никакой, – твёрдо ответил он.

– Насколько я понимаю, именно он, как мирный вождь, должен вести переговоры со мной. Но приехали вы. Значит ли это, что вы сняли с него обязанности мирного вождя?

– Не совсем, – неохотно сказал Росомаха. – Формально он по-прежнему вождь, и кое-какие полномочия у него остались. Но общение с внешним миром сейчас полностью на мне, а Бобёр следит за жизнью племени.

– То есть до вас, наконец, дошло, что он не справляется, – сделал вывод я. – Кстати, почему до вас это доходило так долго? Я, конечно, понимаю, что у него большие заслуги – мало кто сумел бы довести вас так далеко, тем более что у Рифеев вас, скорее всего, преследовали. Но всё же – почему? Ведь сразу было ясно, что для мирного управления племенем он совершенно не подходит.

– А что нам было делать, барон? – вздохнул Росомаха. – Самому старшему из остальных всего восемнадцать. Как росток может управлять племенем, да и кто будет его слушать? Нам с Бобром тяжело этим заниматься, да и вообще, не наша это работа. Вот и выходит, что Ворона заменить некем.

– А женщины? – с интересом спросил я. – Старая Ондатра вроде неплохо с Осокой управляется.

– Ондатра – исключение, – махнул рукой Росомаха. – У нас, лесных, женщины очень редко хотят этим заниматься. Во всяком случае, из наших никто не хочет. Да и мало у кого авторитета хватит – недостаточно ведь просто назначить, надо, чтобы всё племя вождя приняло.

– Понятно, сочувствую, – я задумался. – Надеюсь, у вас вскоре всё-таки подрастёт достойная замена. И об этом, кстати, нам тоже стоит поговорить.

– А вам-то зачем об этом говорить, барон? – изумился он.

– Как зачем? Если вы думаете, что меня интересует только сбор подати, то вы ошибаетесь. У меня с подданными взаимные обязательства, так что ваша внутренняя жизнь не может меня не интересовать. Да и вообще – баронство богато богатством подданных. Посмотрите, как живут крестьяне в Ольденторне, и вы поймёте, почему мать Тереза едва наскребает епископскую долю. Но мы всё же отвлеклись – давайте вернёмся к вашему запросу. Я передам его баронессе, но скажу вам сразу: она откажется. Поверьте – я знаю её, пожалуй, лучше, чем себя. Моя жена, как и любая женщина, интересуется тряпками, но разработка новых моделей её никогда не привлекала. Её интересы лежат в совершенно другом направлении.

Росомаха заметно скис – похоже, он здорово рассчитывал на Ленкино согласие.

– Тогда, может, вы сможете помочь нам наладить сотрудничество с каким-нибудь модным домом?

«Модный дом» – надо же, какие слова он выучил! В лесах-то у них никаких модных домов наверняка нет. Всё-таки Росомаха вызывает уважение – в его возрасте не каждому удаётся быть настолько восприимчивым к новым идеям.

– Я, конечно, мог бы дать вам рекомендацию, – пожал я плечами, – но нужно ли вам это сотрудничество? Нет, ткань они у вас, конечно, будут брать охотно, но пошив отдавать вряд ли захотят. Зачем им заказывать где-то в Ливонии то, что они прекрасно могут делать сами? Тем более, и швеи-то у вас наверняка не очень опытные. Ну ладно, допустим, мы даже поставили им такое условие, и они согласились, но зачем вам это? Дополнительных денег вы с этого не получите.

– Почему не получим? – растерялся от неожиданности Росомаха.

– Потому что работа швеи стоит очень дёшево, – объяснил я. – Это не особо квалифицированный труд, и за него вы получите сущие медяки. Да, пошитые вещи будут стоить гораздо дороже ткани, но это цена имени, а не пошива. Все деньги заберёт модный дом – это их деньги, а не ваши. Они заработаны на их имени, а не на вашем пошиве.

– Я не понимаю этого насчёт имени, – беспомощно сказал Росомаха.

Было бы странно, если бы лесной понимал то, что мы и сами не всегда понимаем.

– Давайте, я попробую объяснить это на примере. Рассмотрим гипотетическую ситуацию – некий купец, назовём его Моськин, решил создать модный дом. Он набрал модельеров и кто там ещё для модного дома нужен, и начал шить красивые и качественные вещи. Как вы думаете – эти вещи стали покупать?

– А почему нет? – Росомаха почуял подвох.

– Потому что качественные вещи стоят дорого, а те, кто покупает дорогие вещи, никогда не слышали про купца Моськина. Но наш Моськин отнюдь не дурак, поэтому он не опустил руки, а начал работать всерьёз. Он стал оплачивать рекламу в модных журналах, участвовать в выставках и показах. И вот через два-три года интенсивных трат его модный дом начал, наконец, приносить прибыль. Небольшую прибыль, но уже появилась надежда, что лет через десять траты окупятся. Однако Моськин не стал довольствоваться малым – его планы простирались гораздо дальше. Он выделил ещё больше денег на рекламу и модные показы, а также начал платить разным известным людям. За изрядную сумму наша оперная дива Лиза Карн надела лифчик от Моськина и умело продемонстрировала его публике в процессе очередного скандала с любовником. В светской хронике скандал со вкусом обсудили, при этом высоко оценив лифчик. Разумеется, цена его вещей в процессе всего этого неуклонно возрастала – впрочем, качество по-прежнему оставалось на высочайшем уровне. И вот, наконец, наступил момент, когда фраза «он одевается у Моськина» стала обозначать принадлежность к элите общества. И те, кто претендовал на принадлежность к элите, начали с гордостью демонстрировать вензель «МДМ» – Модный Дом Моськина, – на своей одежде. Вы поняли, что произошло, Росомаха? Купец Моськин вложил большие деньги в продвижение своего имени, и в конце концов его имя стало само по себе приносить деньги – его вещи начали покупать, несмотря на то, что они стоили очень дорого, хотя на рынке хватало вещей сравнимого качества, стоящих гораздо дешевле. Так вот, во всей этой схеме затраты на собственно пошив вещей просто ничтожны.

– Я понял ваш пример, барон, но мне трудно уложить это в голове, – вздохнул Росомаха.

– У вас просто однородное общество, поэтому вы с таким не встречались. У нас общество гораздо сложнее, и в нём присутствует сильное расслоение. Люди общаются и ведут дела примерно на своём уровне. Дворянин не станет общаться с крестьянином, и совсем не потому, что крестьянин ему неровня. Им просто не о чем говорить друг с другом, у них совершенно разные интересы. Вот для того чтобы обозначить свою принадлежность к какому-то кругу, и нужен набор маркеров – одежда, причёска, машина и так далее. Вещи от условного Моськина покупают не за качество, а потому, что это маркер принадлежности к высшему обществу, понимаете? Я не могу надеть дешёвый костюм…

– Не можете? – удивился Росомаха.

– Ну, вообще-то, могу, – признал я. – Моя принадлежность к определённому кругу всем известна и не вызывает сомнений, мне не нужно специально эту принадлежность подчёркивать. Но я всё равно предпочитаю не эпатировать публику и одеваться так, как от меня ожидают.

– Хорошо, – сказал Росомаха с тяжёлым вздохом. – Думаю, я уловил общую картину. Но я не увидел какого-то решения для нас – оно существует? Вы можете что-нибудь посоветовать?

– Насчёт ткани всё просто – продавайте её через лавку баронства. Так вы получите больше, чем от любого модного дома. Разумеется, мы сами тоже будем на ней хорошо зарабатывать, но это будет нашей долей за имя. И не думайте, что для нас важны эти деньги – я предлагаю это вам лишь потому, что хорошо к вам отношусь. Ворону я бы ничего не предложил.

– Я думаю, что вы правы, барон, – согласно кивнул Росомаха. – Это решает вопрос с продажей ткани, но всё же остаётся проблема занятости наших женщин.

– С этим сложнее, Росомаха, – мягко сказал я. – Это действительно непростая проблема, но вы начали решать её неправильно. Вариант просто усадить женщин за швейные машинки может временно решить проблему, но в конечном итоге сделает ситуацию только хуже. Далеко не все захотят сидеть целыми днями за машинкой, так что рано или поздно вы столкнётесь с открытым бунтом.

– А у нас есть другие варианты?

– Другие варианты всегда есть. Разумеется, если вы собрались сидеть в своём лесу, отгородившись от общества, то вариантов у вас немного. Но если вы готовы пользоваться преимуществами общества, то вариантов полно. К примеру, вам стоило бы задуматься насчёт образования для молодых. Баронство, в свою очередь, готово открыть для вас школу и помочь с университетскими займами. Если у вас появятся образованные люди, спектр ваших возможностей резко расширится. Вы можете, например, разработать и производить одежду для карл – думаю, в ваших силах создать прочную ткань, которая хорошо подходит для шахтёров. Да вариантов сколько угодно, если вы готовы быть частью общества, а не отшельниками в своём лесу. А когда будет достаточно большой выбор занятий, ваши женщины легко смогут найти себе занятие по вкусу.

– Ваши слова звучат очень убедительно, барон, – медленно кивнул Росомаха. – С вашего разрешения, нам нужно их обсудить. Меня вы, пожалуй, убедили, но я не могу решать за всё племя.

– Обсуждайте, – согласился я. – А сейчас я хочу отвезти вас в одно место, а то мне уже больно на вас смотреть. Да и вообще, я не хочу остаться один на один с Вороном.

Я нажал кнопку вызова секретаря, и Мира тут же заглянула в кабинет.

– Мира, соединись с сиятельной Милославой и сообщи ей, что я сейчас привезу к ней пациента.

Она кивнула и исчезла.

– Поехали, Росомаха, разберёмся с вашей спиной, – улыбнулся я ему. – Да наверняка и не только с ней. А потом и Бобра сюда привозите, только сначала согласуйте с Мирой.

Глава 5

Удар был хорош. Голова Генриха откинулась назад, и он отлетел на пару шагов, едва удержавшись на ногах. Я почувствовал гордость за себя – так красиво его подловить удавалось нечасто. Да прямо скажем, совсем редко – даже нам с Ленкой. Насчёт остальных не знаю, но, по-моему, больше такое никому не удавалось. Было бы проще, если бы Генрих сражался честно – кулак против кулака, безо всякой магии-шмагии, – но он в принципе не верил в честную драку и магией пользовался вовсю, а победить в открытом бою Старшего Владеющего – задача всё-таки не для студента.

– Как я погляжу, у тебя уже неплохо получается избивать старого больного преподавателя, Арди, – Генрих зловеще ухмыльнулся.

Я мгновенно напрягся – подобные заявления обычно были прелюдией для разных болезненных ощущений. Одним из основных принципов Менски был тот, что студенту нельзя позволять зазнаваться, и он свято этого принципа придерживался. Судя по этой фразе, сейчас он как раз решил, что я слишком много о себе вообразил, и собрался максимально доходчиво объяснить мне, что это ошибка.

– А давай посмотрим – может быть, старый больной преподаватель тоже сможет тебя чем-нибудь удивить? – предложил он.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, наставник. – Моя попытка примирения получилась довольно жалкой.

Генрих меня уже не слушал. Он сосредоточился, глаза у него потеряли фокус. Я попытался сократить расстояние и хорошим ударом прервать то, что он задумал сделать, но успел только дёрнуться. Внезапно накатила дикая боль, и глаза заволокло красной пеленой. Я уже ничего не мог сделать – все силы уходили только на то, чтобы держаться на ногах и не орать.

Постепенно боль ослабла, оставшись лишь болезненным эхом, и я начал приходить в себя. Генрих с интересом наблюдал за мной.

– Неплохо, Арди, – одобрительно заметил он. – Мало кто может при этом удержаться на ногах, да ещё и молчать. Но ты же понимаешь, что в реальном бою ты бы сейчас умер?

– Трудно было не понять, – криво усмехнулся я. – Это было очень доходчиво, наставник. Вот только я не понял, что это было. Расскажете?

– Расскажу, – согласно кивнул Генрих. – Но чтобы другим студентам тоже было понятнее… ладно, девушек сегодня трогать не будем.

Прошло буквально мгновение, и Иван рухнул на колени, подвывая от боли.

– Поднимайся, Сельков, – недовольно сказал Менски. – Арди держался гораздо лучше, а ведь я приложил его сильнее. Итак, студенты – кто-нибудь может сказать, что это было?

– Судя по ощущениям и полному отсутствию травм, это похоже на прямое воздействие на нервный узел, – выдвинул предположение я.

– Прекрасный вывод, Арди, – с удовлетворением сказал Генрих.

– Однако моя мать когда-то объясняла мне, что только целитель способен осуществлять прямое воздействие на организм, – продолжал я. – И даже целителю для этого требуется полный контакт.

– Всё верно, – подтвердил он. – Однако мы не исцеляем, а совсем даже наоборот. Да и вообще, ломать – не строить. Нам всего-то нужно запустить небольшой электрический разряд в нервный узел, а для этого необязательно быть целителем. Непосредственного контакта тоже не нужно, хотя расстояние всё равно должно быть очень маленьким – одна, ну, может быть, две сажени.

– То есть получается, что это абсолютное оружие, пусть только и ближнего боя? Так ведь можно кого угодно вывести из строя.

– Ничего подобного, – усмехнулся Менски. – Абсолютного оружия не существует, Арди. А конкретно воздействие на нервные узлы имеет крайне ограниченное применение. Реально его чаще всего используют для пыток – в качестве оружия оно слабо применимо.

– Расскажите подробнее, наставник, – попросил я.

– Всё очень просто – чтобы проломить естественную защиту организма, нужно иметь волю, намного превосходящую волю объекта. «Намного» – означает действительно намного, то есть против любых Владеющих это практически неприменимо. Разве что против таких, как вы, которые совершенно не умеют защищаться, но где таких найти?

«В Империи», – чуть было не ответил я. Но всё-таки смолчал – кто знает, может быть, от этого их как раз и учат защищаться, так что лучше лишний раз промолчать, чем лишний раз сказать глупость.

– То есть получается, что прямое воздействие на нервные узлы можно применять только на бездарных или на слабых необученных одарённых, – завершил объяснение Менски. – А с такими вы без труда справитесь множеством других способов, причём издалека.

– И зачем тогда нам это изучать? – мрачно спросил Иван. – Мы кого-то пытать будем?

– С чего ты взял, что будешь это изучать, Сельков? – ласково осведомился Генрих. – Ты до таких воздействий даже близко не дорос. Возможно, дорастёшь рангу к пятому – шестому, а пока что научись хотя бы сопротивляться.

– Нас, что ли, кто-то будет пытать? – Иван явно был в дурном настроении. Я его даже понимал – это было действительно очень больно.

– Обязательно, – подтвердил Менски с демонической ухмылкой. – Я, например. Начиная со следующего занятия, каждый из вас будет периодически получать дозу стимуляции. До тех пор, пока вы не научитесь держать постоянную защиту от подобных атак. И давайте без этих кислых рож, студенты – я это делаю не для своего удовольствия.

Он бросил взгляд на меня, и скептическое выражение моего лица мимо него не прошло.

– Да брось, Арди – ну какое от вас удовольствие? – поморщился он. – Это же в самом деле вам необходимо. Во-первых, кто-нибудь может действительно это на вас попробовать. А во-вторых, вы же на практику в этом году поедете на Север? Есть там такой интересный зверёк… точнее, пара зверьков… хотя может быть, на самом деле это один зверь, не знаю. В общем, один из этой пары немного похож на ласку – такой же маленький и стремительный. А второй – медлительный броненосец размером с телёнка. Они всегда вместе – если один погибает, второй сразу же умирает следом. Каким образом они размножаются и каким образом формируется пара, мы не знаем, хотя есть предположение, что они вместе и рождаются. Там, на Севере, зоологов довольно успешно едят, так что изучить вопрос поподробнее у них пока не выходит. Так вот, маленький член пары воздействует на нервные центры жертвы. У жертвы случается болевой шок, и пока жертва занята своими переживаниями, милый зверёк раздирает ей что-нибудь – обычно горло или брюхо, – когти у него как кинжалы. А потом туда подползает второй член команды и несколько дней кормится. А маленький зверь питается его экскрементами.

– Фу, – выразила общее мнение Ленка.

– Полностью согласен с тобой, Менцева, – кивнул Генрих. – Кому понравится, что его съедают в буквальном смысле дважды? Так вот, чтобы ваша практика не закончилась таким вот неприятным аккордом, вам и нужно научиться сопротивляться прямой стимуляции нервных узлов.

– Получается, наставник, – подал голос я, – что Север – это очень опасное место?

– Это безусловно так, – согласился он.

– А это нормально, что студенты туда едут?

– Вопрос дискуссионный, – развёл руками Генрих. – В разное время подход менялся. В какие-то периоды студенты ездили туда на практику. Потом начальство решало, что это слишком опасно, и практику назначали в безопасных местах. Потом начинали ездить опять, и цикл повторялся. Последние годы мы студентов на Север не возили, но сейчас на почве изменения учебных программ деканат решил опять попробовать.

* * *

– Ты куда сейчас? – спросила Ленка, когда боевая практика, наконец, закончилась. – А то, может, поедем к маме?

– У меня же факультатив по сущностям, – напомнил я. – Пропустить невозможно, я там единственный слушатель.

– Не понимаю, что за интерес ты в этом нашёл, – заметила она.

– А я вот не понимаю, почему тебя это не интересует. Даже не говоря о том, что мы с такими сущностями время от времени встречаемся, и стоит знать, кто есть кто – там ведь можно встретить Морену. Как можно пропустить шанс пообщаться с богиней смерти?

– Обойдусь как-нибудь без такого общения, – содрогнулась Ленка. – Она меня пугает до судорог. Почему она не пугает тебя – для меня полная загадка. Да и Милана не так уж проста. Она, конечно, объяснила насчёт своего прозвища, но мне кажется, что это объяснение было не совсем полным.

– Да ладно, Лен, ещё ты будешь разные глупости сочинять – засмеялся я. – Ты же не считаешь всерьёз, что она ест души?

– Не считаю, – признала она. – Но мне всё равно кажется, что с ней не всё так просто.

– Глупости, – повторил я. – И не будем об этом. Так зачем ты собралась к маме?

– Хочу с ней посоветоваться насчёт защиты от нового развлечения Генриха – он же прямо намекнул, что защититься довольно просто. Мне не хочется на себе это пробовать.

– А уж как мне-то не хочется, – скривился я при воспоминании об испытанных ощущениях.

– Больно было? – сочувственно спросила Ленка.

– Не то слово, – вздохнул я. – Правильно ты решила, Лен – езжай к маме. Наверняка она сможет что-то посоветовать, а вечером вместе попробуем как-то отработать защиту. Не хочу, чтобы ты такое испытала, да и сам повторения не хочу.

* * *

Аудитория привычно была пустой, и я так же привычно постучал в дверь… дверь чего? Я бы назвал это помещение каптёркой, но в учебном заведении такое название выглядело совсем неуместно. «Подсобка» тоже как-то не звучало. Я так и не успел до чего-то додуматься, когда из-за двери прозвучало: «Войдите».

– Здравствуйте, Милана! Здравствуйте, госпожа! – я заметил Морену, сидевшую чуть сбоку. – Рад вас здесь увидеть.

– Что, у вас опять вопросы, Кеннер? – насмешливо хмыкнула Морена.

– Вот как-то накопились, госпожа, – развёл я руками. – А кто, кроме вас, способен ответить на вопросы об основах мироздания?

– Можно подумать, что я на это способна, – фыркнула она. – Кеннер, неужели вы не понимаете, что с точки зрения Летящей, между мной и вами нет никакой разницы? Мы одинаково ничтожны.

– А, например, Гея? – заинтересовался я. – Насколько она значительна?

– Ни малейшего представления не имею, – пожала плечами Морена. – Поскольку Геи не существует, сложно судить о её значительности.

– В каком смысле «не существует»? – растерялся я.

– В прямом, – она с иронией посмотрела на меня. – Геи нет, есть некая сущность, которая когда-нибудь, возможно, обретёт сознание и станет Геей. А сейчас это совершенно безмозглый эмбрион, у которого нет сознания, а есть только примитивные инстинкты.

– Создание целых разумных рас трудно отнести на примитивные инстинкты, – возразил я.

– Инстинкты выглядят сложными, потому что это инстинкты сущности более высокого порядка, но по сути они примитивны. Она создаёт какую-то расу, бросает на полдороге, создаёт другую, выясняет, что эта другая начинает бесконтрольно пожирать созданных ранее, создаёт ещё одну расу в противовес. Я не провожаю души её существ, но я их вижу. Она насоздавала массу разных тварей, но практически не получает от них жизненного опыта. Вы знаете жизненный цикл чистильщиков?

– Я видел синих, но не знаю, заканчивается ли на них цикл трансформации, – честно ответил я.

– Видели синих? – удивлённо посмотрела на меня Морена. – Вы полны сюрпризов, Кеннер. Да, на синих цикл и заканчивается – когда приходит время, Гея забирает их душу. Так вот, этот сложнейший роевой разум даже после двух трансформаций отдаёт ей меньше опыта, чем одно-единственное человеческое существо. Не всякое, конечно, существо – у некоторых людей духовного развития не хватит и на среднюю крысу.

– То есть вы хотите сказать, госпожа, что вся эта сложнейшая система Нижнего мира работает вхолостую? – недоверчиво переспросил я.

– Практически вхолостую, – утвердительно кивнула она. – Это творение гениального идиота.

– Очень неожиданно, – пробормотал я. – И что будет, когда Гея станет, так сказать, настоящей Геей? То есть, когда она, наконец, обретёт сознание?

– По некоторым признакам – ничего хорошего для нас, – пожала плечами Морена. – К счастью, меня к тому времени здесь уже не будет, да и вас, наверное, тоже. Как минимум несколько миллионов лет у нас есть – должно хватить, чтобы развиться и свалить куда-нибудь подальше.

«Свалить» – забавный лексикон у богини смерти. Впрочем, слово в данном контексте выглядит удивительно уместно.

– Так что вы хотели спросить, Кеннер, насчёт основ мироздания? – с улыбкой напомнила Морена.

– Меня интересуют взаимоотношения Силы и Сияния, госпожа.

– Не такой уж сложный вопрос на самом деле, – хмыкнула она. – Сила определённо не чужда Сиянию, иначе мы, создания Сияния, не смогли бы с ней взаимодействовать. Сила и Сияние в чём-то похожи на вас с женой – вы вроде бы независимы, вы можете друг с другом не соглашаться, можете даже поссориться, но вы, по сути, одно и то же. Одно время была даже популярной теория, что Сила не пришла извне, а является просто другой гранью Сияния. Что Летящая была недовольна тем, что разумы в её Вселенной развиваются слишком медленно, и чтобы помочь им, приоткрыла ещё одну свою грань.

– Мне эта теория кажется сомнительной, госпожа, – заметил я. В отличие от неё, я точно знал, что в момент прихода Силы наша Вселенная разделилась, а это вряд ли произошло бы от простого открытия новой грани. Хотя ничего исключать нельзя, наверное.

– Я тоже не особо в это верю, – согласилась Морена. – И вообще считаю, что приход Силы был для всех нас несчастьем. Это ведь костыли – если человек с детства передвигается на костылях, его ноги атрофируются. У вас очень много магусов, и они развиваются гораздо быстрее, чем мы в своё время, но они пользуются заёмной силой. Рано или поздно неизбежно наступает момент, когда существовать на чужой силе становится невозможно, а своей-то у них нет. И тогда магус чаще всего погибает. За всё надо платить, и не все способны оплатить счёт – мы с тобой много об этом говорили, Лана.

– Да, госпожа, – согласилась Милана, – и вы меня полностью убедили.

– Прошу прощения, госпожа, но вы не учитываете один важный момент, – возразил я. – Жизнь людей коротка. Без Силы людям просто не хватает времени, чтобы накопить достаточно энергии для движения дальше.

– Но я же накопила, – она насмешливо посмотрела на меня.

– Но не у всех отец – верховный жрец, – сказал я, замирая от собственной наглости.

Морена погрузилась в раздумья.

– Вы не правы, Кеннер, – наконец сказала она. – Всё зависит исключительно от желания и упорства человека. Но я признаю, что доля правды в ваших словах есть. Конечно, никто не может возвысить потомка, так что пост моего отца здесь совершенно ни при чём. Но с другой стороны, кто, кроме жреца, стал бы заставлять свою дочь с младенчества закалять дух и тренировать волю? Я плакала ночами, но всё равно упорно делала все упражнения. А потом пришёл тот час, когда это спасло и меня, и отца – вот тогда я поняла, что Светлая Госпожа оценила мой труд и улыбнулась мне. Я стала заниматься ещё упорнее, и когда в мир пришла чужая Сила, я была готова.

– А вы уже обрели духовную форму, госпожа? – с любопытством спросил я.

– Нет, мне до этого пока далеко, – с ноткой грусти ответила она. – Я могу менять форму, хоть и не совсем свободно, и могу заглянуть на духовный план. Только лишь заглянуть на мгновенье. Мы, боги – хоть мне и не нравится это слово, – недостаточно для этого развиты. Да и не стоит так уж туда стремиться – это прекрасное место, но совершенно нам чуждое и очень, очень опасное. Думаешь, почему духи рвутся к нам? Им слишком трудно выжить там.

– Но разве исчезновение духа – это не переход в духовную форму?

– Обычно это так и называют, – согласилась Морена, – но это неверно. Когда дух исчезает, он просто переходит в форму энергетического тумана. Этот туман невидим обычным зрением, но он полностью принадлежит нашему миру. Такой фокус и я могу проделать безо всякой духовной формы.

Она улыбнулась и исчезла.

– Эээ… госпожа? – неуверенно позвал я.

– Она ушла, Кеннер, – отозвалась Милана. – Я это чувствую.

– Плохо, – с искренним сожалением сказал я. – У меня были ещё вопросы.

Милана заразительно захохотала, едва не пролив на себя чай.

– Нет, Кеннер, я всё же не устаю вам удивляться, – сказала она, утирая слёзы. – Вы спокойно задаёте вопросы, которые я ни за что не решилась бы задать, и что самое удивительное, получаете на них ответы. Вам бы в журналисты пойти – вы бы все секреты раскопали.

– Такого журналиста пристукнут раньше, чем он что-то раскопает, – заметил я, вовсе не чувствуя себя польщённым таким комплиментом. – Я сам бы такого первым и пристукнул.

– Пожалуй, – согласилась она, всё ещё улыбаясь. – Но я узнаю массу новых вещей, просто слушая ваши с Мореной разговоры. Я уже начинаю задумываться, кто здесь на самом деле студент, а кто преподаватель.

– Ну, я определённо не преподаватель, – саркастически хмыкнул я. – Вообще не понимаю, что вы видите такого необычного в моих вопросах. Вполне уважительных вопросах, кстати.

– Что необычного? – она стала серьёзной. – В самих вопросах нет ничего необычного, необычно то, что вы не боитесь их задавать. Понимаете, Кеннер, мир – очень опасное место, и полон очень опасных сущностей. Некоторые могут найти оскорбительными совершенно неожиданные вещи, и многие не терпят никаких вопросов, тем более личных. Я просто не устаю поражаться, насколько Морена доброжелательно к вам относится. В общем, будьте всё-таки поосторожнее с теми, кто заведомо сильнее вас и достаточно опасен.

Я невольно рассмеялся.

– А вы знаете, что меня совсем недавно предупреждали, что вы опасны? Только не спрашивайте кто.

– Не знаю, но не удивляюсь, – она тоже улыбнулась. – Моя сила для многих непонятна, а непонятное всегда считается опасным. Восприятие душ – очень редкий дар, мало кто понимает его возможности. А вообще, мы все опасны, все те, кто перешагнул определённый порог. Посмотрите хотя бы на свою мать – казалось бы, каких опасностей можно ожидать от целительницы? А ещё многие побаиваются вашу бабушку Стефу Ренскую – никто про неё ничего толком не знает, известно только, что она очень сильна. Когда о человеке слишком мало известно, это всегда вызывает настороженность – просто непонятно, чего от него можно ждать.

Забавно, что именно Стефа предупреждала меня, что Милана опасна. Вот так Высшие и живут, похоже – ничего друг про друга не знают, и друг друга побаиваются.

– Думаю, вы правы, Милана, – кивнул я. – Спасибо за предупреждение, постараюсь быть осторожнее. А вот, кстати, раз уж мы заговорили об опасных сущностях – не знакома ли вам, случаем, некая Тамила Лапа?

– Очень опасна, – не раздумывая отозвалась Милана. – Очень.

– А можно подробнее? – попросил я.

– Да я о ней практически ничего не знаю, Кеннер, – извиняющимся тоном сказала она. – Была одна история, широко известная в узких кругах – с ней как-то поссорилась Драгана Ивлич. Что-то там Гане от неё понадобилось, она к ней пришла, а та отнеслась к Ивлич безо всякого уважения. Ну, вы же сами знаете – Гана у нас девушка резкая и неуважения не терпит. В общем, слово за слово, они там крепко поругались, и дело кончилось тем, что Лапа просто выкинула Драгану из дома и сказала ей больше не приходить.

Как же, помню, как Тамила о Драгане отозвалась – «та наглая соплячка».

– В общем, вы же понимаете, Кеннер, что человек, способный взять и вышвырнуть Драгану Ивлич за порог – это не тот, с кем стоило бы ссориться разумному человеку.

– А она вообще человек? – поинтересовался я.

– Точно была человеком когда-то, – ответила Милана, хотя в голосе её определённо чувствовалось сомнение. – А сейчас не знаю. Драгана после той стычки начала Лапой интересоваться, и всё-таки сумела кое-что про неё раскопать. Она лет так тысячи полторы назад была любовницей вожака ватаги повольников, «Лапа» – это как раз её кличка была. А потом её возлюбленный погиб, и она сама стала водить ватагу. Вот, собственно, и всё, что про неё известно. А потом она надолго исчезла и всплыла совсем недавно. Живёт тихо, никого вроде не трогает. А почему вы ею заинтересовались?

– Да затеял с ней небольшое совместное дело, – небрежно ответил я.

Милана закрыла рукой лицо.

Глава 6

Семейная общага выглядела ещё более роскошно, чем студенческая, хотя, казалось бы, куда уж дальше. Мрамором и барельефами здесь дело не ограничивалось – в богато украшенных нишах стояли статуи, каждая из которых представляла какую-то специализацию Владеющего. Я даже приостановился и немного придержал Ленку, чтобы спокойно их рассмотреть. Слева от входа алхимичка пристально и слегка хмурясь рассматривала колбу, видимо, гадая, что же такое она только что намешала. Поскольку колба, как и она сама, была мраморной, рассматривать её было занятием довольно бессмысленным – впрочем, не мне судить об алхимии.

С другой стороны от входа стоял явный боевик. Правой рукой он опирался на посох, а левую вытянул ладонью вперёд – очевидно, запуская в противника какой-то смертоносный конструкт. Посох меня немного смутил – вроде что-то такое действительно использовали у бриттов, но наших Владеющих с посохами мне видеть не доводилось. Одет мраморный боевик был в широкие штаны и длинную куртку – наряд, чем-то напоминающий китайцев. Такой одежды у нас я тоже не припоминал – наши боевики носили обычную городскую одежду, а на контрактах камуфляж, как и все офицеры. Впрочем, что это я ударился в занудство? Хотя бы не мантия, и на том спасибо. Скульптор так видит, и нечего тут придираться.

– Впечатляет, – признала Ленка, рассматривая фасад общаги. – Но всё-таки немного безвкусно, как мне кажется.

– Ну это же обычная общага, а не Академия художеств, – отозвался я. – Да и живут здесь никакие не люди искусства, а местами даже простые боевики.

– Ещё ты мне расскажи, что боевики тупые, – недовольно заметила Ленка.

– Да разные они, боевики-то. Некоторые, не будем тыкать пальцем, даже картины рисуют. А что, тебе кто-то рассказывал, что боевики тупые?

– Да был тут один, – уклончиво сказала Ленка. – Слишком много на эту тему рассуждал.

– И чем дело закончилось? – заинтересовался я.

– Да морду ему набила, тем и закончилось, – небрежно сказала Ленка. – Раз уж я тупая и способная только на мордобой, то надо соответствовать, верно?

– Верно, – одобрил я. – Мы же не только тупые, мы ещё и резкие, и это всегда стоит учитывать. Ну ладно, пойдём внутрь, посмотрим, что за гнёздышко свили себе наши Сельковы.

Гнёздышко и в самом деле оказалось вполне миленьким – просторная четырёхкомнатная квартира с высокими потолками и неплохой мебелью. По своей привычке смотреть на вещи с изрядной долей цинизма, я сразу же предположил, что Академиум предоставляет такие замечательные условия не просто так. В этой общаге живут в основном аспиранты, которым вскоре предстоит отрабатывать свой долг Академиуму. Они привыкают к достойному уровню жизни, и чтобы поддерживать его в дальнейшем, вынуждены аттестоваться на более высокий ранг и таким образом увеличивать срок отработки. Впрочем, возможно, что я неправ – так ведь можно в любом поступке отыскать какие-то низкие мотивы, было бы желание. У меня оно обычно есть.

– Всем привет, – объявил я, ставя на стол тяжёлую корзину, которую мне порядком надоело тащить. – Надеюсь, сюда по запаху не придут?

– Нет, здесь поприличнее народ живёт, – отозвалась Дара, сноровисто распаковывая содержимое. – Будущим преподам уже не положено у студентов еду стрелять. Смела, тащи тарелки, надо всё это разложить. А ты Ваня, пока чайник организуй.

Я пил чай маленькими глотками, с умилением наблюдая, как хозяева успешно сражаются с принесённым угощением. Куда в студентов столько влезает? Хотя, помнится, в меня в своё время тоже каким-то образом всё влезало.

– Вы просто в гости, Кеннер? – прямо спросила Дара. – Или что-то случилось?

Я такую прямоту вполне одобряю – по-моему, этот вопрос лучше прояснять сразу. Неловкости это создаст гораздо меньше, чем мучительное ожидание, когда же, наконец, незваные гости сообщат, зачем они, собственно говоря, припёрлись.

– Лена выяснила у матери детали насчёт воздействия на нервные узлы, – объяснил я. – Мы более или менее поняли теорию и собрались теперь отрабатывать практику. Подумали, что вы, возможно, тоже захотите, вот и заехали к вам. Так что вы решайте, интересно вам это или нет. Если интересно, то давайте вместе разбираться, а если нет, то мы поедем домой тренироваться.

– Конечно, интересно! – воскликнула Дара, и остальные тоже интенсивно закивали и вообще всячески выразили своё согласие. – Спасибо, что вы про нас вспомнили, а то мы уже в полное уныние впали.

– Ну тогда слушайте, – начала рассказывать Ленка. – Защита от этого на самом деле простая – вот как вы стягиваете Силу в конструкт, точно так же стяните Силу вокруг себя, в такой как бы кокон под кожей. В теории это выглядит очень просто, сложность в деталях. Во-первых, надо привыкнуть держать такой кокон постоянно, не думая об этом. Во-вторых, он должен быть именно той плотности, которая нужна. Если он будет слишком разрежённым, то его получится пробить. Если будет слишком плотным, то на него будет уходить много сил, и их не останется на что-то другое. Так что проблема не в том, как эту защиту сделать, а как довести её до автоматизма. То есть надо долго тренироваться и, стало быть, нужен кто-то, кто регулярно будет пытаться эту защиту пробить. Генрих всё делает правильно, вот только он наверняка будет стимулировать нас по максимуму.

Иван мрачно кивнул, и я тоже непроизвольно поёжился. Это уж точно – Менски твёрдо уверен, что палка должна быть как можно больше, а пряник и вовсе ни к чему – студенты всё равно по-хорошему не понимают.

– Так что если мы не хотим, чтобы нас подлавливал Генрих, то нам надо самим подлавливать друг друга, – закончила Ленка.

– И как это делать?

– Очень просто, – Ленка с некоторым трудом вытащила из пакета большой медицинский атлас. – Смотрим карту нервных узлов, выбираем подходящий и стимулируем его лёгким электрическим разрядом. Хотя здесь тоже есть сложность – нужно следить, чтобы разряд был достаточно слабым, иначе вместо просто неприятных ощущений можно получить то, что Генрих делает. Или вообще вызвать болевой шок, а то и нерв сжечь.

– А что там за конструкт? – хмуро поинтересовался Иван, уже чувствуя, что ответ может оказаться не самым приятным.

– Здесь как раз ещё одна сложность, – виновато сказала Ленка. – Нет такого конструкта. Мама сказала, что его никогда и не существовало – никто не озаботился придумать специальный конструкт для такой ерунды. Лекарки это волевым воздействием делают. У них есть такой прибор, который отрисовывает электрический импульс, на нём лекарки и тренируются. Я с этим прибором часа три сидела, отрабатывала. Кеннеру я всё показала, у него тоже получается, а вот как у вас пойдёт – не знаю. Если вы сможете волевым воздействием создавать искорку, то я попрошу у мамы этот прибор на время, чтобы вас потренировать.

– У нас не получаются пока волевые построения, – грустно сказала Дара.

– Ну тогда выходит, что только мы с Кеннером сможем и вас, и друг друга тренировать.

– То есть вы будете над нами измываться – так, что ли? – недовольно нахмурился Иван.

– Тебя послушать, так можно подумать, что это нам надо, – раздражённо ответил я. – Если мы вас не устраиваем, то нам только проще. Теорию вам Лена рассказала, ну а практику и Генрих обеспечит.

– Не обращай внимания, Кеннер, – торопливо сказала Дара. – Ваня просто глупость сморозил, как обычно. Вы нас устраиваете, конечно.

Иван насупился, но возражать не стал, а буркнул:

– Устраиваете, я просто так сказал.

Ваня уже изрядно социализировался – раньше он так просто не сдался бы. Да он бы вообще не сдался – сидел бы молча и злобно пыхтел. Вот что с нами творят женщины – парень ведь прямо на глазах меняется. Собственно, я всегда подозревал, что хозяин гарема редко является там главным. Даже с двумя женщинами нужна просто железная воля, а управиться с тремя-четырьмя, наверное, вообще за пределами возможностей обычного человека.

– Мы тут вот ещё что обсуждали, – сказала Дара, резко переводя разговор на другое, – эта практика на Севере как-то страшновато выглядит. Может такое быть, что Генрих нас просто пугает?

– Я тоже начал об этом задумываться, – признался я. – Генрих, конечно, попугать любит, но всё же он вряд ли бы стал что-то от себя придумывать. Кроме того, похожие вещи рассказывала Анна Максакова, а вот она уж точно запугивать не стала бы.

– А отказаться ехать не получится, как ты думаешь?

– Странный вопрос, – удивился я. – Ты сама-то веришь, что можешь сказать «не хочу ехать», и тебе подберут другую практику?

– Не верю, – вздохнула Дара.

– И правильно не веришь, – кивнул я. – Ехать всем придётся. Но что-то с этим Севером всё-таки не так. Знаете, а ведь мне, похоже, есть кого порасспрашивать про Север. Правда, эту тётку все как один называют очень опасной личностью, но на самом деле она мне показалась более-менее разумной.

– Ты о ком говоришь? – заинтересовалась Ленка.

– Есть такая, зовут её Тамила Лапа. К ней раз Драгана пришла за чем-то, но они друг с другом понимания не нашли, ну, то есть, поругались немного. Так вот, Тамила Драгану просто выкинула за порог и сказала больше не приходить. Ты можешь представить себе человека, который способен Драгану Ивлич взять и выкинуть за порог?

– Ничего себе, – поразилась Ленка. – И ты к ней пойдёшь?

– На днях надо зайти, я ей хочу заказать кое-что. Она к тому времени уже должна решить с ценой – посмотрим, сможем ли договориться.

– А если не договоритесь, она тебя просто за порог вышвырнет? Или что-нибудь похуже? Ты далеко не Драгана Ивлич, Кени – ты об этом помнишь?

– Ой, Лен, хоть ты не нагнетай, пожалуйста.

– Я с тобой к ней пойду, – решительно заявила она. – Даже не пытайся один туда идти, понял?

* * *

Сегодня, наконец, прибывал Клаус фон Абенсберг. Я решил встретить его лично – всё-таки это не просто полезный знакомый, а, скорее всего, мой будущий вассал, и выказать уважение будет совсем не лишним для наших будущих отношений. Ничто не стоит так дёшево и не ценится так дорого, как вежливость – фраза, конечно, порядком затаскана, но до чего же она верна.

К тому времени, когда наша «Бодрая чайка» только показалась в небе, мы с Ленкой уже стояли возле причальной вышки.

– Какой он всё-таки крохотный, – вздохнула Ленка, глядя, как причальная команда подтягивает курьер к захватам.

– Наш дирижабль обещают уже через пять месяцев сдать, – обрадовал я её.

– Долго ещё, – вздохнула она, не особо обрадовавшись. – Надеюсь, нам до того времени никуда лететь не придётся.

– Долго, – согласился я. – Но ты ведь сама захотела нестандартный проект и спецзаказ. Джакузи[5] на дирижабле – это, знаешь ли, совсем не просто. Это даже на корабле не так просто, а на дирижабле одни только проблемы с балансировкой заставляют инженеров за голову хвататься.

– Я в этом не разбираюсь, – отмела все аргументы Ленка. Её тон при этом подразумевал, что она желает и дальше не разбираться.

– Можешь не разбираться, конечно, – согласился я. – Но тогда не жалуйся, что долго делают. Скажи спасибо, что вообще за это взялись. А ты, кстати, знаешь, сколько они за твоё джакузи запросили?

– Тебе не о чем поговорить, Кени, кроме как о каком-то дурацком джакузи? – недовольно спросила она.

– Вообще-то, не о каком-то, а о твоём дурацком джакузи, – поправил её я. – Но если тема его стоимости кажется тебе скучной, давай поговорим о чём-нибудь другом.

О чём-то другом она говорить тоже не пожелала, и мы молча наблюдали за швартовкой. Наконец, внешняя дверь гондолы сдвинулась и уехала вбок, и в проёме показались пассажиры.

– А Лада-то какая зая, оказывается, – вполголоса прокомментировала Ленка, глядя на парочку на открытой платформе подъёмника. – Рассказал бы мне кто, в жизни бы не поверила.

– Любовь меняет людей, – высокопарно отозвался я.

– Ты мои слова украл, – фыркнула Ленка. – Но как ни удивительно, похоже, что так оно и есть. Меняет.

Лада действительно выглядела необыкновенно мило, держа Клауса под руку и нежно к нему прижимаясь. Узнать главную оторву дружины в этой робкой лани было решительно невозможно.

– Герр Клаус, Лада, здравствуйте, – поздоровался я, а Ленка просто обозначила вежливый поклон. – Мы рады приветствовать вас в Новгороде. Как долетели?

– Прекрасно долетели, спасибо, господин Кеннер, – отозвался фон Абенсберг. Ну, слава богам – хоть кто-то прекрасно долетел нашим курьером.

– Но пойдёмте же в машину, – предложил я. – Отвезём вас в ваш новый дом.

– Наш новый дом? – тут же заинтересовалась Лада. Вполне ожидаемо – любую женщину волнует её гнездо. Это только мужчинам обычно хватает берлоги.

– Я выделил вам из своего резерва дом в Масляном конце, – объяснил я. – Поживёте там, пока не освоитесь. А потом либо выкупите его, либо подберёте себе какой-то другой вариант.

– То есть мы не обязаны его выкупать? – вопросительно посмотрел на меня Клаус.

– Разумеется, не обязаны, – решительно опроверг я. – Но должен заметить, здесь всё-таки есть кое-какие нюансы. Если вы отвергнете вассалитет, то можете жить где угодно. Хотя даже в этом случае мы не откажемся продать вам этот дом, просто в знак хорошего отношения. Если же вы примете вассалитет, то выбор для вас несколько сузится. Гербовому дворянину и главе семейства подобает жить в соответствующем месте. Землю под поместье князь вам вряд ли продаст, по крайней мере, в ближайшие несколько лет, так что вариант в Масляном конце будет для вас практически идеальным. Правда, дома там недешёвые, но при необходимости мы сможем предоставить какую-то разумную рассрочку.

– Рассрочка вряд ли понадобится, – заметил Клаус. – Кое-какие средства у меня имеются. У нас с братом непростые отношения, но всё же мне не в чем его упрекнуть. Однако у меня есть один важный вопрос: вы упомянули возможность отвергнуть вассалитет – а какие последствия это повлечёт?

– В этом случае вы не получите герб, – ответил я. – Князь совершенно определённо поставил условиями получения герба вашу клятву за потомков и вассалитет. Каких-то других последствий, пожалуй, и не будет. Может быть, есть ещё какие-то мелкие моменты, но в голову ничего не приходит.