Читать онлайн В лесу бесплатно

– С добрым утром дорогая! – услышала я голос мамы, когда проснувшись, потягивалась в постели.

– Привет мам! – ответила я. Начались летние каникулы, и рано вставать в школу было не нужно. После каникул я перехожу в седьмой класс и поэтому, уже сейчас чувствовала себя взрослой и самостоятельной девочкой, которая может вставать, когда ей захочется.

На улице была ясная, июньская, солнечная погода. Солнце пробивалось сквозь тонкие летние шторы, и освещала всю мою комнату. Лучик света светил прямо на мой розовый чемодан, приготовленный вчера вечером для поездки к бабушке на Камчатку. Мама всегда хотела показать нам свой родной край и наконец, мы с ней и с семилетним братиком Димой полетим туда. Я ни когда там не была, но много слышала и смотрела видео в интернете о красотах Камчатки. Теперь, я просто горела желанием увидеть все своими глазами.

Бабушку я прекрасно знала, каждый год она прилетает к нам и гостит у нас неделю. Каждый день, балуя нас с Димкой, дорогими подарками. Из-за этого Мама всегда ворчала на нее, видя, сколько стоят подарки.

– Иди, умывайся, и завтракай, а я Диму подниму, скоро в аэропорт поедем – произнесла мама, заглянув ко мне в комнату.

Мы летели втроем, мой отец военный и сейчас находился в командировке, в отпуск он должен был приехать только осенью. Раз в неделю папа звонил нам, и мы разговаривали с ним все вместе по громкой связи, он всегда только слушал нас и отвечал, что очень любит всех нас. Мы все скучали особенно Димка, так как он был папиным любимчиком. Я не ревную, ведь я сама любимица мамы.

Выполнив утренние, умывальные процедуры я в пижаме уселась за стол на кухне, где меня ждала овсяная каша и компот. Мама была увлечена здоровым образом жизни, поэтому в нашем рационе практически отсутствовали соль, сахар, и жареное, даже в компоте сахара было мини.

Позавтракав, я ушла с кухни раньше, чем маме удалось разбудить Димку, который любил спать до обеда.

В комнате, приготовив одежду, я вспомнила о папином подарке, «Походном наборе». Помню, когда папа мне его подарил, было видно, что он купил его, скорее для себя, чем для меня, мама ему не позволяла тратить деньги на всякие глупости. Мы будем гулять по лесам и горам на Камчатке, так что я решила, что он мне сможет пригодиться. Это был небольшой пластиковый чемоданчик с различными инструментами и походными принадлежностями в зеленой, непромокаемой сумке, с лямкой для ношения на плече.

Достав набор из тумбочки, и утрамбовав собранные вещи, я втиснула набор в свой розовый чемодан.

Надев в путешествие удобные голубые джинсы, футболку, в широкую черную и белую полоску, белые носочки и свои любимые белые теннисные кроссовки, мне оставалось только надеть кепку и взять очки с тумбочки в коридоре.

Я посмотрелась в зеркало, девочка, ростом метр сорок семь сантиметров, худенькая, как тростинка с длинными, до груди черными прямыми волосами и такими же черными глазами смотрела на меня в ответ. В отличии от мамы я была похожа на Татарку, а не русскую, хотя сейчас это одно и тоже. Татарская кровь была в папиной крови и нашей фамилии Шереметьевы.

– Мама, я готова! – крикнула я из комнаты.

– Иди сюда, я на тебя посмотрю – ответила мама, одеваясь в зале.

В комнате на диване уже сидел одетый в джинсовый костюм Димка и задумчиво смотрел в телевизор, где шла передача о животных. Дима в отличие от других детей не любил мультики, а предпочитал, научно популярные программы, про животных, про путешествия, особенно ему нравились программы про выживание в дикой природе.

Мама, надев белые джинсы, выбирала себе подходящую рубашку в шкафу.

– Ася, ты красотка! – взглянув на меня, сказала она, одобрив мой наряд.

Через пятнадцать минут мы уже ехали на такси в сторону аэропорта. Мы с Димкой редко покидали наш район, моя школа и его садик находились в двух кварталах от нашего дома, а гулять одним далеко, мама нам не разрешала. Работа у мамы, занимала все ее время, поэтому мы редко куда-то выбирались.

Город, в котором мы жили для меня и самой был в диковинку за два года вдоль дороги в аэропорт, по которой мы и раньше ездили, выросло большое количество новых красивых, высотных зданий. Дороги стали шире, а зелени вокруг стало больше, город рос вместе со мной, но намного быстрее. На самолете я летала только два раза, когда мама вырывалась в отпуск, один раз в Турцию, в десятилетнем возрасте, второй раз в Египет в двенадцать лет. Она работала ведущей новостей, на центральном телевидении и мы видели ее каждый день, даже если она возвращалась домой, когда мы уже спали. Спустя два года мне опять предстоит полет продолжительностью девять часов.

В огромном терминале аэропорта, где было вообще не понятно куда идти и что делать, мама ориентировалась спокойно, точно зная куда идти и где нужно предъявлять документы. Мы сдали багаж, но моя сумка превысила заявленный вес, чем очень удивила маму. Мне пришлось забрать «Походный набор» с собой в самолет в качестве ручной клади.

Через стеклянную стену мама показала нам наш самолет, он был огромный, на билете я прочитала, что это Боинг – 777. Димка не мог оторваться от стекла терминала выходящего на взлетную полосу, где стояли, ездили и взлетали огромные летающие машины.

Когда видишь самолет, мозг не может поверить, что такая громадина вообще когда-нибудь сможет оторваться от земли, а нам на ней предстоит лететь почти девять часов через всю нашу страну.

По длинному трапу похожему на гигантскую трубу от пылесоса мы прошли в салон самолета, где стюардесса показала нам наши места. Три, довольно уютных, красных кресла с нашими номерами стояли в один ряд, и крайнее из них было у иллюминатора. Мама посадила меня именно у круглого окошка, посередине посадила Димку, а сама села с краю возле прохода. Я забыла отдать сумку с «Походным набором», чтобы мама положила ее на полку, над креслами, и села вместе с ним на свое место, здесь оказалось достаточно карманов, куда я и засунула набор, чтобы он мне не мешал удобно сидеть.

Сидя в кресле, я достала беспроводные наушники из кармана и вставила их в уши. Выбрав, свой любимый плей-лист на телефоне, я включила музыку, откинулась на спинку и стала наблюдать, как рассаживаются остальные пассажиры.

Самолет все-таки взлетел. Несколько минут мои глаза наблюдали за тем, что происходит на земле, под нами. Маленькие серые поселки, зеленые леса, поля, синие речки, зеркальные озера, опять леса, и поля, только изредка попадались большие и почему-то грязно-темные города, которые были окутаны серой дымкой.

Когда погода испортилась, и мы поднялись высоко над облаками, мне стало скучно смотреть на серое небо, мое внимание переключилось на игру в телефоне. В самолете было прохладно, но не холодно. Спустя три часа, нам принесли обед, я быстро съела салатик с сыром, минтай с рисом и овощами и, запив все яблочным соком, уснула под пледом, который мама попросила у стюардессы.

Во сне я видела, как гуляю по долине гейзеров и купаюсь в теплых источниках, обмазавшись лечебной грязью. Вдруг земля затряслась, ровно тогда, когда я расслабилась в горячей воде, откуда-то стали раздаваться крики, хотя вокруг ни кого не было. Мне стало страшно, во сне пришла мысль, что проснулся спящий вулкан.

Трясло все сильней, начала кружиться голова, как будто я падаю вниз, качаясь на больших качелях, и никак не могу долететь до конца, когда качели начнут подниматься.

– Мама! – закричала я сквозь сон от страха.

Теплая мамина рука, легла мне на лицо, прикрывая рот.

– Тише Ася, все хорошо! – крикнула она, сквозь шум и крики пассажиров.

Димка испуганно плакал, наблюдая, что происходит вокруг. В салоне пахло гарью и керосином, с верхних полок от тряски падали вещи в проход между сидениями. Две стюардессы стояли в разных концах салона и показывали жестами, что нужно делать.

Я еще только просыпалась и еще из спящего состояния начала переходить в состояние испуга, страха, ужаса от происходящего. Мое тело начало трястись, а из глаз лились слезы, сильно хотелось кричать, но увидев маму, которая сидела ровно, и каменным спокойным лицом смотрела на стюардессу, впитывая информацию, я не позволила себе этого. Мама одной рукой держала Димину руку, успокаивая его, и постоянно поглядывая на нас, произносила: – Тише! Все будет хорошо!

Мой взгляд упал на иллюминатор, где за стеклом, вместо бескрайнего неба, я увидела черный дым, в котором мелькали языки пламени, а за всем этим, к нам, с огромной скоростью приближалась земля, укутанная темно зеленым лесом.

– Мааа-маааа! – закричала я, не выдержав терпеть в своем горле крик.

Мама схватила мои руки и положила мне на затылок.

– Держи голову и нагнись к коленям! – она показала мне, как нужно сделать. Обняв руками голову, я нагнулась и смотрела в пол.

Что-то очень громко стукнуло, и за долю секунды я поняла, что это, что-то стукнула по моей голове, и я крепко заснула.

Мне снился сон, про источники, только я лежала в воде, уровень которой постоянно поднимался, а я по какой-то причине не могла двигаться, вода уже поднялась до носа и скоро я не смогу дышать, кричать я тоже не могла, так как рот был покрыт водой.

Сознание вернулось, чувствуя холод и сырость, я поняла, что это не сон и не источники. Наши три кресла лежали в болоте и погружались в воду. Мама сидела, опустив голову лицом в воду, а Димка был под водой.

– Дима! Димочка! Дима! – кричала я в голове. Меня осенило, что мы все пристегнуты к креслам, и они тянут нас под воду. Руками, нащупав ремень безопасности, я отстегнула его и, выпрямившись, смогла вдохнуть воздух полной грудью. Стоило мне только выпрямиться, как резкая боль пронзила меня в ребрах и руке, голова гудела и кружилась.

Димка был под водой, он тонул. Вдохнув воздух, я нырнула в мутную коричневую воду и, нащупав Димку, нашла его застежку на ремне безопасности и расстегнула ее. Вынырнув, я вновь набрала воздуха в легкие и, встав на свое кресло, потянула его вверх. Тело, погруженное в воду становиться легче, это было не про Диму, он был тяжелый, как грузовик и очень медленно поднимался из воды. Показалась его голова, и я увидела его лицо. Оно было серо синее, а голова болталась как у сломанной куклы. Я смогла поднять его на поверхность и, спрыгнув с сидения в воду, я погрузилась ногами в мягкий противный, склизкий, холодный и липкий ил. Чтобы стоять в воде и дышать мне пришлось закинуть голову назад, и холодная вода залилась мне в уши. До берега лужи было метра три. Держа Димку за голову, чтобы она не погружалась в воду, я пошла к краю лужи, тянув его тело за собой. Димкины ноги все время тонули, но я все-таки подтянула его к берегу, где за воротник вытащила из воды.

– Мама тоже лежит в воде, но сразу двоих я не смогу спасти, к тому, же она взрослая и сильная, чуть потерпит! – подумала я.

Ладошками я начала бить Диму по лицу, но эффекта не было, тогда, я вспомнила о способе: Дыхания рот в рот и закрыв ему нос пальцами, набрав полные легкие воздуха, я выдохнула в него, прижавшись плотно губами к его рту. Он надулся, как воздушный шарик. Я подняла голову и снова набрала в легкие воздух, столько сколько могла, не обращая внимания на боль в ребрах, и вновь выдохнула в него. Было забавно смотреть, как он надувается, если бы ситуация была забавной.

Я повернула его на бок и из его рта полилась вода, а тело начало реагировать спазмами, он начал кашлять и краснеть. Слыша его кашель, я бросилась в воду к маме. Поднырнув, я расстегнула ремень, поднимать ее из воды было намного сложнее, чем Диму и, схватив ее за воротник рубашки и волосы, я потянула ее к берегу.

Димка, кашляя, сидел, очумелый, на берегу ни чего, не понимая. Даже видя, как я тащу в воде маму просто сидел, продолжая кашлять и плакать.

Положив голову мамы на берег и выкарабкавшись из воды, по скользкой грязи, я смогла подтянуть маму только на полметра, дальше моих сил не хватало. Я бросилась делать ей искусственное дыхание, но после пяти вдохов она не реагировала.

Меня охватила паника, я заревела и начала бить маму по щекам.

– Грудь надо толкать! – сказал Дима.

– Что? – спросила я.

– Грудь надо толкать! Я в кино видел! – сказал он.

Я попыталась к ней подобраться, чтобы сделать не прямой массаж сердца. В воде, я стояла слишком низко, чтобы надавить на грудь, а на берегу, не могла выйти, из-за скользкой грязи.

Паника начала охватывать меня.

– Давай я тебя подержу! – сказал Дима. Одной рукой он взялся за ветку из куста, а вторую протянул мне. Я взяла его руку и теперь ногой могла давить маме на грудь, как на насос от папиной надувной лодки.

– Раз, два, три, дыхание! – произнесла я, надавив ногой всем своим весом маме на грудную клетку и упав, чтобы вдохнуть в нее воздух.

– Раз, два, три, дыхание! – повторила процедуру я.

Еще пять раз, мы проделали этот трюк, и только после этого я вспомнила, что ее нужно повернуть на бок.

Прыгнув в холодную воду прямо с берега, я повернула мамину голову на бок и стала переворачивать ее тело.

– Дима выдохни маме в рот! Сможешь? – крикнула я, пытаясь повернуть ее тяжелое тело. Дима подошел к маме, лег рядом с ней и поцеловал.

– Дима! Закрой маме нос пальцами и надуй ее, как воздушный шарик! – закричала я, обливаясь слезами.

Дима аккуратно двумя пальчиками сжал маме нос и сильно начал дуть ей в рот, не прижав плотно губы.

– Дима, плотно прижмись губами! – крикнула я, держа маму на боку, чтобы она не упала лицом в землю и не скатилась обратно в воду.

Наконец он сделал все правильно, грудь мамы, немного, надулась, из легких потекла вода прямо Диме в рот. Они оба закашлялись.

В этот момент, когда болели ребра и нога, а я замерзла, так что мои зубы стучали друг об друга, стоя в воде и вся в грязи, я была счастлива, как никогда в своей жизни.

Лицо мамы, стало краснеть.

– Мама мы тебя оживили! – кинулся обнимать ее Димка.

Мама пару секунд приходила в себя, после чего посмотрела на нас с улыбкой.

– Как я рада, что вы у меня такие! – она держалась из всех сил, но ее лицо искажалось от плача, а слезы текли ручьями из обоих глаз. Это были слезы и радости и беспокойства, мама, уже только очнувшись, поняла, что она не чувствует, ни боли, ни ног.

– Ася, найдите ветку, по которой я выберусь из воды! – попросила она.

– Мам, так вылезай сама, там не глубоко, мне по горло только – ответила я.

– Доченька, я, похоже, позвоночник сломала, и ножки мои теперь меня не носят – сказала она и засмеялась, грустным смехом.

Я тут же побежала в лес и, найдя подходящее небольшое дерево, попыталась его сломать, но дерево оказалась сильней, оно не ломалось и надавало мне синяков и ссадин. Я бросила его и нашла сломанную подходящую сосну, которая лежала на лесном покрове. Оторвать от земли я ее тоже не смогла, каким местом она приросла к земле, я не поняла. Весь лес был против меня.

– Мне нужно спасти маму! – закричала я в лес от отчаяния, и тут же упала на землю, запнувшись о ствол сломанной, когда-то молодой березки.

Потянув ее, она поддалась, и я с ней вернулась назад. У березки еще и оказался корень на краю, который послужил якорем и мама, вытягивая себя руками, выбралась из воды. Она была продрогшая и замерзшая, как и все мы.

– Мой набор! Там должны быть спички! – воскликнула я, вспомнив, что набор лежал в кармане у кресла.

– Только осторожно Ася – предупредила меня мама.

– Мам, я пока вас вытаскивала, истоптала тут все дно – задорно произнесла я, и прыгнула в холодную воду.

Чемоданчик оказался на месте, там, куда я его и положила, только карман кресла уже ушел под ил, и мне пришлось раскапывать эту склизкую грязь, прежде чем достать его.

На берегу я сняла сумку и достала чемоданчик, отстегнув две металлические застежки из нержавеющей стали, я открыла его.

Первым слоем лежали медицинские принадлежности, бинты, пластыри, перекись, наклейки для ран, антибиотики, аспирин и еще много разных таблеток, в отдельном углу были препараты для обеззараживания воды и сухое горючее с коробком спичек. Я сняла первый слой, уложенный в пластиковый ящик, и поставила на землю, во втором слое лежали швейцарский нож, цепная пила, огниво и два металлических обоюдоострых ножа, которые можно использовать как руками, так и как наконечник для копья, один из ножей имел якорный захват. Третьим слоем, лежали снасти. Там были веревки, нитки, иголки, крючки, поплавки, грузила, леска, разной толщины и липкая лента. Отдельно от всего лежали компас, карандаш и блокнот.

– Мама есть спички! – обрадовалась я.

– Ася береги каждую спичку, кто знает, когда нас найдут. Соберите сухой травы и сухих веточек, маленьких и больших. Только собирайте здесь, рядом, чтобы я вас видела – сказала мама.

Чтобы развести костер, я собрала целую охапку хвороста, а Димка ощипывал какой-то куст, отламывая от него сухие веточки, хотя именно его веточки и разожгли костер.

Костер горел, и береза с помощью, которой мы вытянули маму, тоже пошла на дрова. Вскоре мы отогрелись, а потом и высохли.

– Как ты думаешь, где упал самолет? – спросила меня мама.

– Не знаю, но когда меня что-то ударило по голове в самолете, мы были очень низко – ответила я, потирая макушку головы.

– Значит он, где то рядом, завтра, попробуем поискать. Может там есть люди, и найти нас по самолету будет проще – сделала вывод мама.

Пока мы с мамой разговаривали, Димка сидел возле костра и в его животе начало громко бурчать.

– Как ты думаешь, Ася, в этой луже есть рыба? – спросила мама улыбаясь.

– Откуда? Мам, в лужах рыбы не бывает – ответила я.

– Мы в лесу, давай попробуем. Неси свой волшебный чемоданчик, и срежь ножом мне вон ту длинную ветку – сказала она, показав на куст рядом с нами.

Я достала из ящика поддон со снастями и взяла один из больших металлических ножей, чтобы отрезать ветку. Поддон я поставила перед мамой, а сама пошла, рубить ветку. Нож оказался настолько острый, и чтобы отрезать ветку толщиной с два пальца я даже не приложила усилия.

Мама выбрала самую тонкую леску и блестящий крючок и, достав из кармана пудреницу, оторвала маленький кусочек от подушечки для укладки туши, и насадила его на крючок. Взяв у меня ветку, она привязала леску к тонкому краю.

– Ну, вот Ася, ты теперь, как папа, рыбак. Закидывай крючок подальше и смотри на поплавок, утонет, тяни вверх и к себе – сказала мама передовая мне ветку одной рукой, держа крючок другой, чтобы леска не запуталась.

– Мам, мы в луже рыбу не поймаем – забирая удочку, произнесла я.

– Попробуем, за это же нас в нос не ударят – перефразировала известное всем выражение мама.

Я закинула крючок, как можно дальше от себя, но поплавок предательски подплыл к самому берегу, прямо ко мне.

Мне пришлось вставать и перекидывать оснастку, но как только я вытянула крючок из воды, то увидела на нем болтающуюся золотистую рыбку размером с медаль.

– Я поймала! – закричала я, поднимая удочку вверх, и рыбка полетела в сторону мамы. Рыбка слетела с крючка, но мама успела придавить ее ладонью.

– Видишь в лесу, даже в лужах рыба ловится! – крикнула она, смеясь, после чего попросила меня достать нож из чемоданчика.

Мне приходилось одновременно собирать дрова для костра и рыбачить, как только я находила подходящую деревяшку, так сразу на крючок садилась очередная медалька. Даже когда переставало клевать, я специально шла за дровами, зная, если я найду подходящую деревяшку, лес наградит меня маленькой рыбкой.

И самое интересное, что так и происходило со сто процентной вероятностью.

Когда Димка наелся, мама начала жарить рыбу мне, и я ее ела сидя с удочкой на берегу большой лужи. Мамины карасики, жареные на костре были превосходны, вкуснее рыбы я в жизни не ела и каждый следующий карасик, был, как Пироженка, в темном, черном лесу.

– Мама, осталось пять рыбок, тебе тоже нужно есть, к тому же я уже сыта – сказала я, когда мама протянула мне очередного карасика.

– Дочь, мне главное, чтобы вы сыты были, но если вы наелись, я тоже не против перекусить – засмеялась она. Мама даже в такой ситуации была сильной женщиной и еще умудрялась шутить и смеяться.

Я искренне верила, что как только нас найдут, то врачи сразу поставят маму на ноги, дав ей волшебную таблетку.

Когда стало светать, мне стало легче искать дрова, и от костра можно было уходить подальше, а рыбки, как по волшебству ловились при каждой найденной мной, подходящей ветки для костра.

Когда дров стало предостаточно и рыбок нам хватало на завтрак, я наломала сосновых веточек и сделала лежанку, на которую на руках, тоща ноги за собой легла мама, Димку, я с трудом на руках перенесла к ней и легла спать сзади нее, прижавшись к ее спине. Я так устала, что уснула моментально, как только обняла маму.

День Первый

Проснулась я от громкого пения птиц, мама лежала рядом и гладила меня по волосам. Димка ходил рядом и собирал веточки, бросая их в костер.

– Привет, спасительница наша – улыбнулась мама и поцеловала меня в щеку.

– Я люблю тебя, мама. Вчера мне было, очень страшно – сказав это, у меня из глаз потекли слезы.

– Все хорошо Ася, мы все живы, благодаря тебе, а значит, все будет хорошо. И я тебя тоже люблю! – ответила она.

Мама нажарила на костре оставшийся ночной улов, и мы хорошо позавтракали.

С отказом ног у мамы возникла очень серьезная проблема, в туалет ей ходить стало сложно, и мне пришлось выкопать рядом с ней глубокую ямку, разбивая ножом грунт и выкапывая землю руками. Теперь мама могла доползти на руках, до своего туалета.

– Ася, я выбрала дерево, на которое тебе нужно забраться и посмотреть где упал самолет – произнесла мама.

– Мне конечно, уже страшно, но нам нужно выбраться и вылечить тебя. Какое дерево ты выбрала? – спросила я.

Дима подошел и сел рядом с мамой, она обняла его и сказала: – Солнышки мои, как я счастлива, что вы у меня есть!

– Мам, какое дерево? – спросила я.

– Вон видишь ель, которая выше всех и ветки у нее густые до макушки и снизу есть с чего начать – ответила мама, показывая на елку, которая на пару метров была выше сосен.

– Ого, какая она высокая! – произнесла я.

– Ася, возьми шнурок из твоего чемоданчика и каждые несколько метров привязывай его к стволу, а край завяжи на ремне – посоветовала мама.

Как мама сказала я, так и сделала, пройдя метров двести, я дошла до огромной елки. Начиная взбираться, мне стало понятно, что она сильно колючая и царапала все мое тело, но мне нужно было спасать маму, и я полезла наверх.

Поднимаясь на несколько веток вверх, я перевязывала капроновый шнурок, как страховку, хотя, по моему мнению, эта процедура, только занимало мое время.

Подбираясь к верхушке, я нос к носу столкнулась с птицей, которая по размеру была с меня ростом и когда она испугалась и раскрыла крылья, я точно не поняла, то ли мои пальцы отпустились, то ли меня просто сдуло от ее взмаха, но я полетела вниз. Ударившись головой о крупную ветку, я на несколько секунд потеряла ситуацию, но шнурок поймал меня и подвесил на ремне внутри елки.

Вися ногами к верху, я подумала, что маму нужно слушаться всегда. Упав с такой высоты, я бы переломала себе все руки и ноги, не говоря уже о шее.

Придя в себя, я схватилась за ветки, и поползла обратно наверх. Теперь кроме боли в ребрах и руке я растянула мышцы спины, которые отдавались болью с каждым движением.

Я залезла на самую верхушку и осматривала лес в округе, в паре километров от меня на востоке в лесу была проплешина, где не торчали верхушки деревьев и эта проплешина, была прямоугольной, не похоже, что это было озеро, с другой стороны были такие же пустоты, но круглые, явно показывая озера.

Спустившись, я не стала говорить маме о встрече с огромной птицей и о своем падении, а только сказала, что она самая мудрая.

Рассказав о своих выводах маме, она предложила мне сходить туда, но только одной. Она предупредила, что там может оказаться много страшного, мертвые искалеченные люди, их останки и прочее. Но она поставила мне задачу, найти людей, еду и одежду, все остальное, сказала она, то, что посчитаешь нужным.

Я взяла сумку от «походного набора» и нож с крюком на лезвии, второй нож оставался у мамы. Папа был прав, когда покупал, этот набор, он очень пригодился!

В лесу было довольно тепло, не так, как у болота, где лежала мама. Хоть лес был и густой, идти по нему было довольно легко. Только когда я провалилась под землю, я поняла, что иду не по земле, а по настилу из сплетенных растений, которые выросли над валежником, создав новую поверхность. Оказавшись внизу, в темном и сыром царстве загнивающих деревьев, мышей, змей и насекомых, я поняла, что там можно даже гулять, настолько большие были пространства между землей и псевдо – землей.

Выбрав солнечную сторону и, идя по псевдо земле, я так и не смогла понять разницы, где можно провалиться, а где можно идти спокойно. Провалившись, за свое путешествие вниз пять раз, я добралась до проплешины в лесу.

Выглядело все очень катастрофично, сломанные сосны кланялись в глубоком наклоне останкам белой сигарообразной гусенице. Самолет был разбит, крыльев не было, а останки фюзеляжа были смяты в гармошку и изогнулись волной, как гигантская, ползущая гусеница.

Мама окрестила меня еще при рождении, но только сейчас я первый раз в жизни перекрестилась и пошла вперед.

Подойдя ближе, я почувствовала запах гари, керосина и еще один запах, от которого тошнило, и который я не могла распознать.

Вокруг самолета валялись обрывки искореженного металла и синтетической, белой ткани, все напоминало спонтанную свалку, если бы среди мусора не попадались части человеческих тел.

Мне было ужасно страшно, противно, но похоронить их всех я не могла, хотя очень хотелось, мне нужно было спасать мать и брата, только этим я себя отговаривала не начать копать могилы. В креслах изогнутого фюзеляжа, откуда отлетела обшивка сидели, опустив головы мертвые люди, а на них сидели птицы и клевали их тела.

– Здесь есть, кто-нибудь? – крикнула я. Но мой вопрос, повис в воздухе и остался без ответа. Этот вопрос я еще прокричала раз десять, пока в горле не заболели связки.

Обойдя останки самолета, я решила приблизиться к нему, ведь еда должна лежать в зонах, откуда выходили стюардессы.

Стыдно признаться, но я быстро привыкла к мертвым людям в самолете, скорее всего у всех них были переломы позвоночников от падения, многие сидели на своих местах, только их головы были опущены, вокруг стояла полная тишина. Слышно было только мои шаги, даже пение птиц не доносилось из леса.

Мама сказала найти людей, еду и одежду. Людей я нашла, но тут вряд ли кто-то сможет со мной пойти, тогда мне нужно искать еду и одежду – подумала я.

Я открывала чемоданы и рюкзаки, которые валялись в проходе, и собирала вещи, подходящие нам.

Рядом с мертвой девочкой, сидящей в первом – классе, в точности моего телосложения лежал чемодан с дорогой и качественной, походной одеждой, и сняв с себя грязные обрывки и переоделась в красивый походный костюм маскировочного цвета.

– Тебе уже точно не понадобится, а я выгуляю твой наряд! – произнесла я, когда закончила переодевание.

Извини, но какая тебе разница! – сказала я, сама себя, осуждая за этот поступок.

Одежды я набрала достаточно, упаковав ее в большой рюкзак, найденный здесь же, но еды, найти, не могла, и ходила между трупами, из одного салона в другой обыскивая самолет.

Через час, некоторым мертвым людям я дала имена и общалась с ними.

– Владик, как ты думаешь, где хранят еду? – спрашивала я у пассажира из первого ряда.

Через три часа, я все же отыскала холодильник с завтраками и, собрав их в рюкзак и сумку, сколько влезло пошла обратно в лес.

Только вот лес тоже ждал еды, и как только я зашла в него, пройдя не более ста метров, вокруг меня начались шуршать кусты.

Достав острый нож, и крепко сжав его в руке, я пошла вперед или вернее назад. Стало страшно, уже начинало смеркаться, еще час и я окажусь в полной темноте.

Не успев шагнуть и пару шагов, я провалилась. Упав вниз, я увидела над проемом, промелькнувшую тень.

Мне стало еще страшнее, и я подняла нож вверх, над головой, вдруг тень сейчас прыгнет сюда, но никто не подошел к провалу.

Я решила, что это волк, которого боялась больше чем кого-то другого, и попыталась пробраться по нижнему уровню, ориентируясь по компасу, который надела на руку, достав из чемоданчика.

Пробираться с рюкзаком на спине и сумкой на плече было тяжело. Пространство внутри мне не позволило далеко мне продвинуться, подсвечивая светодиодным фонариком брелоком на ключах, я двигалась в направлении мамы и брата, смотря на стрелку компаса. Каждый метр под землей был тяжелым препятствием, но подниматься наверх было страшно.

Я сильно устала пробираться в свалке гнилых деревьев, остановившись я осмотрелась вокруг. Две черные, маленькие змейки, впившиеся в мои новые ботинки, из багажа в самолете, висели, как не завязанные шнурки.

Махнув ногой, я сбросила их, и сразу начала читать молитву, чтобы не было страшно, как учила меня мама.

– Пусть тебе все будет пухом, моя мертвая подруга! – произнесла я, благодаря ее за ботинки, и третий раз за день, и за всю свою жизнь, перекрестилась.

Если бы не ботинки Наташи, так я назвала девочку, у которой взяла одежду, я бы лежала сейчас в каком-нибудь анафилактическом шоке от укуса змей.

– Дай бог тебе крылья Наташа! – сложив ладони, попросила я.

Прошло больше часа, как я под землей, двигаться здесь очень тяжело, и пора было выбираться на поверхность, а потом бежать со всех ног к маме. Странно, почему я думаю, что мама защитит меня от волков?

Найдя подходящее место для подъема, где сваленные гнилые деревья лежали, в виде лестницы, острым ножом я вырезала в травяном настиле люк и вылезла наверх. Осветив округу светодиодным фонариком, я не увидела волков и побежала в ту сторону, откуда пришла.

Оказывается, я очень быстро бегаю, даже с тяжелым рюкзаком, и за всю пробежку я ни разу не провалилась под землю.

Когда я вбежала в наш лагерь мама испугалась, увидев меня, к тому же еще в другой одежде.

– Мама, там волки! – сказала я, пытаясь отдышаться.

Ни кто не заметил, но мама Аси пододвинула к себе нож, так чтобы он всегда был под рукой.

– Ася, успокойся, где волки? – спросила мама.

– У самолета, там все мертвые! – ответила я.

– Тише Ася, все хорошо. Откуда такая шикарная обновка? – попыталась пошутить и перевести тему мама.

– Я у Наташи одолжила – ответила я.

– Кто такая Наташа? – заинтересованно спросила у меня мама.

– Мама, Наташа это труп девочки. Просто ей такая одежда уже не пригодиться, а мне сойдет – ответила я.

Мама вошла в ступор и на минуту замолчала.

– Я еды и одежды принесла, как ты сказала – вытрясая из рюкзака упакованные пакеты с едой и одеждой, произнесла я.

Мама, увидев все это изобилие, не знала, что сказать и собиралась с мыслями.

– Аська, ты волшебница. Ни когда не думала, что ты такая. Да, и помолись за Наташу, пожалуйста! – сказала мама.

Теперь в овраге нам было не холодно, я принесла одежды, с которой, нам можно было пережить и зиму. Звери не подходили к болоту, по какой-то причине, оно их пугало.

– Ася, ты помолилась за Наташу? – спросила мама меня перед сном.

– Мама я молюсь за нее, она мне жизнь спасла, если бы не ее ботинки, меня гадюки бы загрызли – ответила я.

Мама на руках подтянулась ко мне и обняла так, что я не могла дышать.

– Асенька, извини меня! – сказала мама. Димка уже спал на своем собственном настиле из сосновых веток, который самостоятельно мастерил весь день.

– Мам, а за что мне тебя извинять, ты же ни чего не сделала? – спросила я, прижимаясь спиной к ее груди.

– Извини, что так получилось – сказала она, обнимая меня.

– Ты, ни в чем не виновата, самолет упал без твоей помощи – ответила я, чем заставила тихо разрыдается маму.

– Мам не плачь! – попросила я.

– Мне надо дорогая! – сквозь всхлипывания ответила мама.

Я взяла один из пакетов с едой, из самолета, в металлической подложке и поставила на угли, сверху тоже была фольга, так что я даже не знала что там внутри, но в лесу, на болоте я была готова, есть даже жареных лягушек.

Когда подложка разогрелась и вздулась, я сняла с нее крышку. Бобы с мясом, все, как любит готовить нам мама.

– Видишь мам, в самолете готовят, также как у нас дома – хихикнула я.

– Кушай Асенька, завтра будет новый день – ответила мама. Мне всегда казалось, что ее травма безболезненная, на самом деле, у нее болело все тело, а шевелится, ей было вообще противопоказано.

День второй

– Что будем делать сегодня? Проснувшись и увидев маму, смотрящую в небо, спросила я.

– Соберите дрова для нашего костра, а потом, я думаю, нужно сложить сигнальный костер – сказала она.

– Что значит сигнальный костер? – спросил Димка.

– Нужно найти поляну, сложить на ней, мега костер, так чтобы дым было видно издалека. Это будет сигнал, где мы находимся – ответила мама.

– Без проблем! Здесь не далеко есть подходящая поляна! Димка пошли! – крикнула я.

Димка медленно поднялся со своей лежанки, потянулся, сделал пару наклонов, развел руки в разные стороны и, сжав руки в кулачки, пошел к Асе, как настоящий мужик, который идет на помощь девушке.

– И где такого набрался? – спросила мама у облаков, лежа на спине, так ей чуточку было меньше больно, чем всегда. Боль в спине давила ее, отбирая силы, но она держалась изо всех сил и представила по совету психологов, боль своим нормальным состояние, с которым нужно смириться. Это ее поддерживало. Когда она увидела своих детей в экстремальной ситуации, гордость заполняла ее, и она поняла, что ей есть, ради чего жить и выживать. Она запретила себе унывать и стойко терпела боль.

Когда мы собрали достаточно дров, для костра в овраге, мы с Димой ушли на поляну складывать мега-костер.

Проведя половину дня собирая поваленные деревья и ветки, мы вернулись к маме в овраг.

– Мама, мы построили пирамиду Хиопса из дров! – сказала я, держа за руку чумазого Диму.

– Я бы взглянула на это! – засмеялась мама.

– Там Хиопса! – сказал Дима.

– Верю! Пожар не устроите в лесу своей пирамидой? – спросила она меня.

– Даже при сильном ветре, пламя не должно с поля попасть на лес – ответила я.

– Тогда обложите свою пирамиду ветками с зеленой хвоей и листьями и подожгите, нам нужен дым, много дыма – сказала мама.

Когда мы закончили, наступил вечер.

– Мама мы закончили! – отрапортовала я.

– Ребятки, ночь на дворе, так что берите по пакетику из Асиного рюкзака, кушайте и ложитесь спать – скомандовала мама.

День третий

Утром, когда солнце взошло и освещало все вокруг, мы разожгли сигнальный костер. Вчера мы складывали его так, чтобы он был похож на пирамиду. В центре костра была большая куча маленьких сухих веточек и сухой травы, на которые мы сложили длинные упавшие деревья в форме вигвама, а после, как кирпичами, маленькими чурками выложили все стены до самой верхушки. Когда пирамида была сложена, все это мы покрыли толстым слоем из хвойных и лиственных веток. В пирамиде мы оставили небольшую норку, чтобы я смогла залезть внутрь и поджечь середину из самых горючих материалов.

Дыма было предостаточно, хвоя и листва еще были в утренней росе, что давало больше дыма, чем обычно. Когда костер горел, огромная дымовая завеса появилась над нами, столб дыма поднимался высоко в небо, его должно было быть видно километров за пятьдесят от нас. Но, похоже, что наш сигнал так, ни кто и не заметил, помощь не пришла, и в небе не появились вертолеты или самолеты, чтобы спасти нас.

Все стало еще хуже, когда в полдень небо заволокло черными тучами, и пошел ливень. Заливая все вокруг, капли делали из оврага сплошную, скользкую грязь, по которой было трудно ходить. Вода падала с неба, словно сверху на нас выливали тысячу ведер сразу. От черных облаков стало темно, как ночью.

Я поддерживала костер, как могла, но он начинал угасать от сырых дров. Димка и мама, начинали промокать, даже в куртках, которые я принесла из самолета, а вот Наташина одежда, отталкивала воду, как будто она была пропитана каким-то жиром и капли просто шариками скатывались с нее. Надев на голову капюшон, собирая дрова для костра, я чувствовала себя довольно комфортно.

– Ася! Давай попробуем соорудить шалаш! Иначе мы все промокнем – предложила мама.

– Давай, только у нас нет ткани. Придется идти к самолету – ответила я.

– Нет, не ходи туда больше! – сказала мама.

– Я и не хочу – ответила я.

– Ася, возьми нож и сруби три больших прямых палки высотой метра полтора и одну метра два с половиной, можно больше – попросила мама.

Рядом с нами была полянка, на которой росло много молодых сосенок разной величины, вот их я и срубила. Вскоре у меня уже был приготовлен каркас будущего дома.

Если сказать честно, то всю полянку с молодыми соснами я выкосила, сооружая нам шалаш.

Три больших столбика я вкопала в лунки, пробитые в земле ножом, на них липкой лентой я привязала поперечную, очищенную от веток сосенку, далее, я из сосенок, с поляны, сделала крышу, обрезая им макушки и ставя под наклоном вниз головой.

Мама залезла на руках внутрь домика и легла на подложку из хвойных веточек.

– Ася ты чудо! Здесь сухо! – ответила она и позвала к себе Диму.

Я села на бревно, у костра и воткнула в него свой нож. Мои руки замерзли, и устали рубить и таскать деревья.

Я протянула ладони к костру, под костюмом Наташи я даже вспотела, а теперь замерзала.

– Мам все получилось? – спросила я.

– Ася здесь ни капает, иди к нам! – предложил Димка.

– Мама, а если нас не найдут? – спросила я.

– Найдут Ася, обязательно найдут, это может занять много времени, но обязательно найдут! – ответила мама.

– Просто мне же в школу в сентябре, а я еще почти не готовилась! – сказала я.

В ответ мама рассмеялась: – Ася, не беспокойся, и в школу пойдешь и в университет!

Шалаш действительно был сделан очень хорошо. Мы втроем спали внутри и капли не попадали на нас, хотя ливень шел всю ночь. Мама даже во сне держала нож в руке, она знала, что кругом дикие животные, но в овраг у болота, они не ходили. Я тоже не отпускала свой нож и, засунув ножны за ремень на животе, я спала вместе с ним.

Мы с Димой лежали в новой палатке, с разных сторон обнимая маму. Когда я открывала глаза, мама смотрела на меня, было ощущение, что она не спала всю ночь.

Сегодня ночью, мы слышали, как поют волки. Долгий протяжный вой подхватывали другие, и это не прекращалось несколько часов.

День четвертый

К утру ливень стих и выглянуло солнце, костер уже не горел, а только тлел углями. Когда я проснулась, не увидев пламя, я соскочила, и побежала собирать дрова. Принеся их, я раздула угли, и огонь снова появился.

Когда костер разгорелся, я спросила маму: – Думаешь, ждать здесь, это лучше чем идти домой самим?

– Ася, если ты не заметила, но я не могу ходить! – ответила она.

– Мама мы можем попробовать сделать тележку – сказала я.

– Ася, я вешу пятьдесят килограмм, вы с Димой весите вместе сорок пять, как вы меня сдвинете? – спросила мама.

– Я придумаю как, но нам нужно идти домой! – уперто ответила я.

– Доченька, я же не против. Думаешь, я не хочу домой? Но пока другого выхода, как ждать, я не вижу – ответила мама.

– Нам нужно идти, скоро придут волки! – сказала я и, встав пошла в лес за дровами.

Не знаю почему, но я точно знала, что волки собираются в стаю, чтобы напасть на овраг. Что им не давало сделать это раньше, я не знала.

За дровами с каждым днем приходилось уходить все дальше и дальше в лес, мы как санитары леса сжигали на костре все сухие ветки и валежник, лежавшие долгое время вокруг оврага.

Натаскав дров, столько, сколько должно было хватить до утра, ни говоря, ни кому я отправилась к самолету.

Пройдя уже изученным маршрутом, я вышла к царству смерти, тишины и смрада. Было заметно, что здесь лазила, не одна я, некоторые вещи пассажиров были растащены в разные стороны, а часть пассажиров сидели не так как позавчера и явно имели новые раны на теле от когтей и клыков животных.

Вытащив нож из ножен, я крепко взялась за рукоятку и, выставив лезвие с крюком вперед, направилась к самолету.

Толком, не понимая, что мне нужно и что ищу, я начала обшаривать разбросанные вещи пассажиров, заглядывая на все полки и во все ниши салонов самолета.

В моих трофеях оказались три пол литровые пластиковые бутылки с водой, зажигалка и еще семь запечатанных пакетов с едой, больше ни чего ценного для себя я не нашла и спустилась из салона на землю. Следующим моим решением было обойти самолет и посмотреть на него сзади там, где когда-то был хвост самолета.

Зайдя за самолет передо мной, как огромная пещера, был сломанный фюзеляж самолета. Когда самолет упал, он большей частью корпуса на половину погрузился в мягкую землю, но задняя часть полностью лежала на земле. Внутри корпус самолета был разделен на верхнюю часть, где был пассажирский салон и нижнюю часть, где был грузовой отсек.

Нижняя часть самолета была просто забита, различным багажом, картонными коробками, деревянными ящиками и, замотанными в пленку, двухметровыми паллетами.

Ножом я разрезала пленку на одной из паллет, под ней оказались консервы с рыбой, на другой паллете стояли соки. Пройдя в глубину багажного отделения, я увидела сотни больших чемоданов разложенных на стеллажах, я вернулась к коробкам и ящикам, в картонных коробках оказалась различная одежда, как мужская, так и женская, я нашла подходящие ботинки для Димы и засунула их в свой рюкзак. Осталось посмотреть, что спрятано в больших деревянных ящиках, чемоданы на стеллажах можно посмотреть и в другой раз. Я с полчаса искала в самолете, что-нибудь похожее на лом и только, выйдя наружу, я нашла в траве какую-то часть от самолета, которой можно было попытаться вскрыть доски у ящика.

Вернувшись к своей находке, я вставила в щель между досок свое орудие и попыталась надавить на рычаг, чтобы доска оторвалась, но у меня ни чего не получалось. Тогда я встала на рычаг ногами, держась за соседний ящик и начала на нем прыгать, гвозди вбитые в доску поддались, и она медленно с каждым новым прыжком на рычаге начала подниматься. Доска со скрипом вылезла, я руками отогнула ее и она отпала. Под доской оказалась упаковочная серая, крафтовая бумага, которую я разрезала ножом и, оторвав кусок, заглянула, внутрь подсвечивая светодиодным брелком.

Внутри лежал большой горный велосипед с массивной рамой и толстыми шинами, как у мопеда. Второй ящик был один в один, как и вскрытый. Если у меня будет два велосипеда, то мы сможем сделать тележку и повезти маму. Я кинулась на второй ящик и начала его вскрывать с особой жестокостью. Доски на нем оказались еще сильнее приколочены, мне пришлось искать себе новый инструмент, так как первый рычаг изогнулся и стал бесполезным в использовании. Еще полчаса поисков были потрачены мной на поиски, и я смогла найти двухметровый кусок трубы диаметром в пять сантиметров. Труба не пролазила в щели у ящика, но в нее можно было вставить рукоятку ножа, что я и сделала. Рычаг, был длинный, а лезвие ножа, прочным и, надавив на рычаг всем своим весом, я, со скрипом, раздавшимся по всему лесу, выдернула доску. Разрезав упаковочную бумагу, я увидела второй точно такой же велосипед.

Время подходило к вечеру, меня наверняка потеряла мама, забросив в рюкзак четыре рыбные консервы, и три, литровые, коробки яблочного сока я побежала к оврагу.

Я бежала изо всех сил, но с каждым моим шагом темнело, и к оврагу я добежала уже в темноте. Я прыгнула вниз и, запнувшись за ветку, скатилась лицом вниз.

– Ася! Где ты была? – спросила не своим голосом мама.

– Мама! Извини меня! Я не сориентировалась во времени! – заплакала я, видя бледное, испуганное лицо матери.

– Ася, ты поступила плохо! – тихо сказала мама и ее простые слова отхлестали меня плетью. Мне было так больно и стыдно, что слезы полились ручьем.

– Я принесла еды и ботинки Диме – тихо плача я высыпала содержимое рюкзака перед мамой. Подняв с пола зажигалку, я отнесла ее в чемоданчик и уложила в свободное место, после чего плотно закрыла на металлические замки.

– Спасибо Ася, но я, же просила тебя не ходить к самолету? – спросила спокойно мама.

– Да мама, просила, но мне кажется, я нашла способ, чтобы мы ушли отсюда до прихода волков – ответила я.

– С чего ты взяла, что придут волки? – недоуменно спросила мама.

– Я не знаю, но знаю! – встала я в полный рост и посмотрела на мать.

Она посмотрела на меня, и ее лицо изменилось, сначала на восторженное, а потом на испуганное.

– Ася, с тобой все в порядке? – поинтересовалась ласково мама. Она увидела перед собой не беспомощную девочку, а уверенную и целеустремленную девушку, у которой за поясом был большой нож, а в ее рюкзаке еда для семьи и обувь для младшего брата.

– Да, мама, со мной все хорошо – ответила я.

– Извини Ася, я и не заметила, как ты стала взрослой – сказала мама и из ее глаз потекли слезы. Я подошла к ней и, встав на колени, обняла маму.

– Ася ты меня тоже напугала! – сказал Димка, сидя у костра и подкидывая дров.

Закончив обнимать маму, я взяла ботинки и подошла к брату. Крепко обняв его, я протянула ему ботинки в знак извинения.

– Крутые! – произнес он с восхищением. Тут же скинув свои кроссовки, он, взяв новые белые носки, которые я принесла вчера и надел сначала носки, а потом ботинки.

– Пройдись! – попросила я. Димка в новой обувке, побегал и попрыгал вокруг костра.

– Они удобные и теплые! – восхитился он и, подойдя ко мне, обнял и поцеловал в щеку.

Когда он отпустил меня, я посмотрела на маму, которая смотрела на меня восхищенным взглядом. Я подошла к рюкзаку с едой, где, судя по оставшемуся количеству вчерашних пакетов, сегодня никто не ел, пока меня не было. Взяв три пакета, в металлической подложке и фольге, я положила их рядом с костром.

Подойдя к маме, я села, рядом. Мама всегда мне казалась высокой, намного выше меня, и сильной женщиной, а теперь она выглядела, как моя одноклассница, которой требуется помощь и защита.

– Мама, мне завтра опять нужно пойти к самолету – сказала я.

– Я знаю, дочь, и не собираюсь тебе перечить, только будь осторожна – ответила она и положила свою голову мне на плечо.

Звери еще не заходили в овраг, но шорох веток над оврагом был слышен всю ночь. Я заметила, что лужа, в которой утонуло наше кресло, стала мельчать. От той глубины, которая была раньше, оставалась только половина, а из воды появились подголовники наших утонувших кресел.

Поужинав, мы легли спать в нашем шалаше, согревая ночью, друг друга своим теплом. У меня и у мамы руки всегда лежали на рукоятках ножа, так спать было спокойней, когда знаешь, что в твоей руке какое ни какое, но оружие.

День пятый

Я проснулась с рассветом, когда уже было светло, но солнце еще не грело. Птицы заливались трелями, и от их пения стоял настоящий шум, от которого я и проснулась.

Открыв глаза, я первым делом подкинула дров в тлеющий костер, пламя начало оживать, появились голодные язычки, облизывающие и поедающие свой завтрак из пары высохших пеньков.

– Запомни Ася, нам нужны зубные щетки и паста, а то во рту уже скоро начнут болеть зубы – сказала я сама себе, сделав напоминалку в голове. Я часто так делаю, когда нужно что-то запомнить.

Взяв один пакет с едой, я положила его на угли разгорающегося костра. Мне нужно было позавтракать и идти к самолету, в моих планах на сегодня была доставка велосипедов, до оврага, ну и зубная паста со щетками.

Фольга на металлической подложке с едой надулась и начала шипеть, отодвинув ножом ее с углей, я аккуратно разрезала фольгу и крюком на ноже сдвинула ее. Внутри лежала куриная грудка и рис.

Я любила куриную грудку и обрадовалась, как будто вытянула джек-пот в лотерее. Позавтракав и запив все это соком из открытой коробки, я подошла к маме и поцеловала ее в щеку. Мама открыла глаза.

– Мама я пошла, у меня сегодня много дел. Костер я разожгла, еще часа два, три гореть будет – сказала я.

– Знаешь дочь, я всегда думала, что услышу такие слова только, когда тебе станет, лет двадцать, а мне будет уже далеко за сорок – улыбнувшись, ответила мама и закрыла глаза. Димка спал рядом с мамой глубоким сном.

Маме было тридцать четыре года и в августе планировалось празднование ее тридцатипятилетние. Сейчас я уже стала сомневаться в этом, выберемся ли мы к августу из этого леса. Пребывание здесь в течение пять дней, мне уже кажется, целой вечностью.

Взяв свой рюкзак, я пошла в лес, к самолету. Шагая по лесу, мой путь мне казался уже привычным, и обыденным. Вот сломанная береза, дальше будет огромный пень, который выдавила земля. Потом будут два больших гранитных камня, торчащих из земли, далее березовая рощица, а потом ровный сосновый лес без растительности и с двойным дном, где у меня была протоптанная тропа, на которой я не проваливалась вниз, даже с тяжелым рюкзаком.

Через тридцать минут я вышла к самолету. В лесу стоял легкий ветерок, и запах от трупов был не такой тошнотворный. Звери из леса, тоже времени не теряли, все больше пассажиров были истерзаны клыками и когтями, несколько человек были выволочены из самолета и лежали без рук и ног.

Первым делом я прошла в салон и накрыла Наташу куском синтетической ткани, которую подобрала из обломков на поле.

– Я тебя обязательно похороню, чтобы звери не съели тебя – поклялась я себе и ей.

Моя труба, которую я вчера нашла, лежала у ящиков, где я ее и оставила, только вот на одном из ящиков стояла бухта с металлической проволокой, которая мне была нужна, как никогда.

– Откуда ты здесь взялась? – спросила я, рассматривая ее. Тысяча метров, тонкой, крепкой, проволоки, смотрели на меня, намотанные, на пластиковую катушку. Плоскогубцы для скручивания были у меня в чемоданчике, и это была лучшая находка за все время, но вчера ее здесь точно не было. Может звери ее принесли ночью?

Я сразу засунула тяжелую катушку себе в рюкзак. По моему плану мне нужно было найти зубную пасту и щетки. Вскрывая чемоданы ножом, я вытрясала содержимое на пол и искала нужное мне. Вскрыв пару десятков чемоданов, я нашла два тюбика зубной пасты и три новых, еще запечатанных, зубных щетки.

– Первая часть плана выполнена! – подбодрила себя я.

Вторя часть плана, состояла из того, что мне нужно было разобрать ящики и вытащить из них велосипеды. Взяв трубу, найденную вчера, я отрывала доски одну за другой. Первый ящик мне удалось вскрыть довольно быстро. Отогнув бумагу, я посмотрела на велосипед.

Он лежал в коробке, весь промазанный маслом, рама была мощной, как и вилка переднего колеса, где стояли масляные амортизаторы, оба колеса были надуты, на раме были прикреплены, ручной насос и бутылка для воды. Судя по звездочкам на переднем и заднем колесе, скоростей у него было несчетное количество. В ящике, рядом с велосипедом, лежал пластиковый дипломат с инструментами для обслуживания.

– Интересно, сколько стоит такой конь? – произнесла я вслух.

Поднимая велосипед из ящика, я удивилась его легкости, если снять колеса с тяжелой резиной я бы смогла его носить одной рукой, настолько легок он был. Выкатив первый велосипед на поляну, я села на него. Сидение было опущено до самого конца, как раз, так как мне было нужно. Мои ноги встали на педали, нажав на которые я поехала к оврагу. Ехать на таком велосипеде было легко. Широкие колеса с большим протектором не погружались в мягкий грунт и ехали по поверхности. Разобравшись со скоростями, я с удовольствием катилась к своей семье.

Нажала на педаль и велосипед тебя провез десять шагов, еще нажала и еще десять шагов.

Димка очень удивился, когда я съехала в овраг на новеньком велике.

– Крутяк! – сказал он, когда я въехала в овраг, с высокого спуска.

Остановившись возле костра, я спрыгнула с велосипеда.

– Классно два километра по лесу за пять минут! – произнесла я.

Мама, видя все это, даже не знало что сказать, но собравшись, смогла произнести: – Ася, где ты это взяла?

– Мама, там еще один есть, и мы сделаем тебе карету, на которой доставим тебя домой! – задорно ответила я.

– Как мы сделаем карету? – спросил Дима.

– Приду, покажу – ответила я, и побежала обратно к самолету, оставив велосипед и рюкзак на нашей стоянке.

Обратно, пешком было идти долго, на велосипеде расстояние сокращалось намного быстрее. Судя по солнцу, время было около двух после полудня.

– Мне нужно достать второй велосипед, можно собрать доски от ящиков, для настила, где будет лежать мама – ставила задачи себе я.

Когда я дошла до самолета, где лежал второй ящик, на нем стоял пластиковый дипломат белого цвета с большим красным крестом.

– Кто здесь? – крикнула я. Но мне никто не отвечал. Этой вещи точно здесь не было час назад, мало того, я вижу ее в первый раз.

Я открыла дипломат, внутри были медикаменты, бинты, пластыри, жгуты. Прозрачные коробочки внутри были подписаны маркером: «От боли», «От живота», «Сердечные», «Диарея», «Температура», «Антибиотики», «Инсулин», и еще много всего. Я закрыла дипломат и застегнула застежки. Это была вторая лучшая находка, и мне ее явно кто-то подкинул, вчера я не могла ее не заметить, как и катушку с проволокой, до этого.

– Вы мне помогаете, тогда зачем прячетесь? – опять крикнула я. В ответ я услышала только тишину.

Не теряя времени, я принялась разбирать второй ящик. Трубой, отрывая одну доску за другой, я медленно продвигалась, этот ящик действительно был сколочен на совесть. Оторвав половину досок, я достала, из рядом стоящей, паллеты, сок и попыталась напиться. Сок был сладкий и только наполнил мне живот не утолив жажду.

Промочив горло соком, оно перестало слипаться, и я продолжила отрывать доски от ящика.

Когда ящик был разобран, я вытащила из него второй велосипед. Колеса были спущены, а ящика с инструментами внутри не было.

– Пусть это будет небрежность сборщиков, а не дырявые колеса! – взмолилась я.

Ручной насос был на закреплен на раме, как и у первого велосипеда. Сняв колпачок с шины на колесе, и прикрутив шланг от насоса, я руками начала качать насос.

Колеса были большие, и качать приходилось долго. Накачав первое колесо, открутив шланчик насоса от пимпочки, я легла на землю, чтобы отдышаться.

Пролежав десять минут, я потрогала колесо, оно было тугое от давления внутри и, похоже, не пропускало воздух.

Собравшись с силами, я прикрутила шланг насоса ко второму колесу и болевшими от усилий мышцами на руках начала качать второе колесо.

После двадцати минут движения поршня ручного насоса, металлический корпус нагрелся, до обжигающего состояния, стало понятно, что, сколько бы я ни качала, оно спускает, а это значит, что оно проткнуто.

– Да чтоб тебя! Не могли целый положить, что ли! – выругалась я.

Ножом в ножнах я отогнула шину от обода и вытянула камеру. Ощупав шину внутри, мне не попались, торчащие предметы и я принялась осматривать камеру.

Брак на камере сразу бросился в глаза. Серое пятно, на черной резине, размером с копейку, имело трещину. Намазав ее слюной, я надавила на насос. Моя слюна на трещине запузырилась и лопнула.

– Китайцы, вы конечно молодцы, но брак, пропускаете! – фыркнула я.

Открыв, неизвестно кем подаренный мне, дипломат, я достала упаковку широкого лейкопластыря, которым перемотала рану на камере. Истратив весь рулон, у меня получилась повязка ширенной десять сантиметров, теперь даже при надутой шине пластырь должен держать воздух, выходящий из трещины.

Засунув камеру в шину и забортировав колесо, ломая ногти, я накачала его насосом, и теперь оно не сдувалось.

Найдя подходящий рюкзак, среди ручной клади, в салоне с дурно пахнущими трупами людей, я вернулась к велосипеду. Загрузив медицинский чемодан, консервы, сок и доски от ящика я поехала к оврагу.

Когда я приехала, Дима уже пристраивался к велосипеду, но он ему был сильно велик.

– Привет, а вот и я! Мама смотри, что я нашла и, спрыгнув с велосипеда, я достала медицинский дипломат. Вытащив дипломат из рюкзака, я поднесла его маме, как воин, подносит трофей, своей царице.

Мама открыла чемодан и, заглянув в него, сразу попросила принести ей бутылку воды.

Она открыла крышку пластикового отсека с надписью «От боли» и, взяв две таблетки, выпила их, запив принесенной мной водой.

– Ася, я уже устаю гордиться и восхищаться тобой! – сказала мама, и протянула руки, так чтобы я подошла к ней и обняла ее. Что я и сделала.

В мое отсутствие в этой семье никто не ел, достав три пакета, я положила их рядом с костром.

– Я не знаю кому, что достанется! – предупредила я, так как упаковки с едой все выглядели одинаково.

– А мне все нравится – ответил Дима.

– Мне тоже – ответила мама.

Я села на бревно возле костра и стала думать, как соорудить маме карету из двух велосипедов.

Мой взгляд упал на нашу лужу, которая куда-то утекала.

Кресла от самолета, в которых мы упали, уже торчали на половину спинки.

– Два велосипеда, а между ними одно из удобных кресел самолета, вот что нам нужно! – озарило меня.

Я взяла папин чемоданчик и, достала ящик с инструментами от велосипедов, приготовив их для работы.

– Ася, что ты делаешь? – спросила мама, когда увидела, что я начала снимать одежду.

– Ты не поверишь мама, но я сейчас полезу в холодную воду откручивать для тебя кресло – засмеялась я.

– Асенька, только будь осторожна – ответила мама, уже полностью доверяя своей дочери.

Баланс в семье поменялся, если мама раньше заботилась о дочери, то внезапно маленькая дочь стала заботиться о матери и о брате.

На глазах у мамы Ася в одних трусиках заходила в холодную воду, она уже была почти взрослая, ее грудь была красивой, ровной почти сформировавшейся.

– Димка не смотри на меня, я стесняюсь без лифчика! – крикнула я, когда заметила, что Дима смотрит на меня.

– Ася, я тебя даже в туалете на унитазе видел, а без лифчика ты постоянно дома ходишь! – крикнул в ответ Дима.

– Маленький извращенец, прошептала я и нырнула в ледяную воду. Руками я искала крепежи сиденья, чтобы понять, как они прикреплены к полу. Мои пальцы прощупывали каждый миллиметр и нащупав крепежи я поняла что это заклепки.

Выбравшись из воды, произнося грязные ругательства в своей голове, я села у костра отогреваться.

– Ася если пойдешь еще к самолету, поищи нам нижнее белье. Мне вообще нужно подмыться – сказала мама смущаясь.

– Мам, здесь вода чистая, давай устроим тебе купание – предложила я.

– Как мне спуститься к воде Ася? – спросила мама.

Я встала и, надев только одну футболку, поднялась из оврага. Мне пришлось срубить ножом две высоких шестиметровых сосенки диаметром в десять сантиметров. Каждую из них я обточила, так чтобы, ползая по ним, мама не смогла пораниться, за это время прошло еще около двух часов. Я спустила два ствола в воду с берега и стоя в воде, связала упершиеся в ил края стволов капроновым шнуром снизу и сверху.

– Мама ванна готова, спускайся по горке вниз и мойся! – торжественно произнесла я.

Мама радостно начала раздеваться и снимать свою одежду. Она голенькая на руках поползла на мою горку и, спустившись по ней в холодную воду, лежа на спине, на бревнышках, начала мыться.

Я взяла ее одежду, от которой сильно пахло потом, и кинула ее в воду, после чего сама прыгнула туда и начала полоскать и стирать ее.

Когда мама вылезла из воды, она сразу приняла еще две обезболивающие таблетки. После чего надела на себя оранжевую футболку со смайликом, которую я принесла из самолета.

– Ася ты не поверишь, но я счастлива! – сказала она.

– Мы взрослые мечтаем, как бы выбраться на природу с детьми и чтобы тебя ни кто не беспокоил! Посмотри вокруг! Я на природе с детьми, и меня никто не беспокоит! – сказав, засмеялась мама.

– Мам скажи Диме, что ему тоже нужно помыться, иначе блохи заведутся – попросила я.

– Дима! Сегодня день чистоты, быстро в воду, помой все свои принадлежности голову попу и подмышки, но долго не купайся! – скомандовала мама.

Дима то ли ждал, этого приказа, то ли сам уже хотел нырнуть в воду, но как только мама произнесла последние слова он уже, голый прыгнул в воду.

Стирая мамино белье, я думала, как мне достать кресло для кареты.

Когда я полезла за плоскогубцами в свой «Папин» чудесный ящик я увидела небольшой, но грубый напильник в наборе.

– Можно попробовать сточить верх клепки и тогда она отпадет! – осенило меня.

Натянув проволоку между двух деревьев и затянув ее плоскогубцами, я развешала Мамино белье сушиться.

Димка увлекся купанием и катался с маминой ванны, как с горки.

– Дима, выходи из воды, она холодная! – крикнула мама. Дима не одобряя мамино решение, молча, поднялся на берег и с синими губами и дрожащими руками сел на бревно возле костра отогреваться.

Я в кустах сняла мокрые трусики и надела Наташин костюм, он был действительно как скафандр, где всегда было тепло, не жарко, а именно тепло, никогда не душно и не холодно.

Мама, в оранжевой футболке достав еду из рюкзака положила ее рядом с костром.

Когда верх у металлических подложек нашего ужина надулся, мама срезала фольгу своим ножом и выдав нам пластиковые вилки, объявила ужин.

Я не могу сказать, что мне плохо или я устала, мне нравилось в лесу, здесь нет городского гула и безликих людей. У меня есть нож и с ним я чувствую себя в безопасности, все, что меня волнует, это здоровье мамы и то, что нам нужно уходить из оврага, пока не пришли волки.

Я практически не спала всю ночь, смотря на хвойный потолок шалаша, с таблетками из дипломата, мама, наконец, крепко заснула и даже похрапывала этой ночью.

Все были чистые, и не от кого уже не пахло неприятным запахом.

Как только костер стал угасать, я вылезла из шалаша. Только начинало светать, и было довольно прохладно. Набросав больших поленьев в угли, я принялась изучать напильник. И приспособления лежащие рядом с ним. Ручка, которая как мне показалась с первого взгляда была лишней в наборе, оказалась востребованной. Она крепилась ко всему, простой поворотный механизм крепил ее тисками к любому инструменту, где требовалась поддержка.

От напильника я отвернула родную ручку, чтобы она не мешала тереть клепки и привернула сверху, универсальную ручку, затянув крепежи как можно сильнее, чтобы под водой не потерять напильник.

Набросав в костер дров, я сняла свой шикарный костюм и надела сухие но холодные трусики.

Было холодно, и когда я вошла в воду, мне показалось что вода теплее воздуха.

Нащупав клепку на ее головку, я поставила напильник и начала тереть, давя со всей силы на прикрученную рукоятку, вода бурлила, от моих движений и, судя по ощущениям, клепка стиралась. Когда меня начало трясти от холода, я почувствовала, что край кресла освободился.

Мне пришлось выйти из воды, меня пробирала дрожь, вернее меня колотило от переохлаждения.

– Мамма! – сказала я трясущимися губами.

– Что детка? – спросила мама.

– Мне ужасно холодно и жарко одновременно – прошептала я.

Маме хватило этой информации, чтобы понять, что у меня переохлаждение.

– Быстро! Надела свой костюм! – закричала она так, что соскочил Димка.

–Ася ты с ума сошла! Сколько времени ты была в воде? – грозно спросила она.

Я, надевая свой костюм трясущимися ногами и руками, ни как не могла попасть в штанины и рукава. Мама увидела это.

– Дима помоги своей глупой сестре! – отдала она приказ своему резерву.

Вместе с Димой мы запихнули меня в костюм, где я начинала отогреваться.

Мама на руках подползла к костру и налив воду в пустую от еды подложку поставила на угли.

– Дима, помоги маме – попросила она. Димка посмотрел на нее.

– Я буду показывать на куст, а ты срывай с него листья и неси мне – сказала она.

– Давай! – ответил он.

Вскоре он принес ей листья Иван-чая и малины, которые мама густо бросила в подложку с водой.

Когда вода стала закипать, она поняла, что у нас нет ни одной кружки или стаканчика. Я, лежа в углу поляны, там, где и оделась, лежала в костюме, содрогаясь от судорог, которые периодически меня навещали. Когда судорога уходила, меня бросало в жар. Мама на руках доползла до чемоданчика и начала перебирать поддоны с таблетками.

– Не верю, чтобы твой отец купил что-то без стакана! – только сказала она, улыбаясь, и тут же нашла стальной складной стакан.

Собрав его, она подползла к костру и вылила содержимое в стакан.

– Дима отнеси сестре, пусть пьет, постоянно, не останавливаясь, пока почки не отказали, а потом сразу нарви мне все тоже самое что до этого – она ругалась, и такого не было очень давно.

Перепуганный Дима принес мне стакан, который я не могла взять, потому что меня трясло. Руки вибрировали с амплитудой в несколько сантиметров.

– Мама ее трясет, она не может пить! – прокричал Дима.

Мама на руках полезла в мою сторону. Когда она доползла, она легла на меня сверху, остановив конвульсии и начала поить мне сваренный горячий чай.

– Дима нарви тех же листьев и положи у костра в подложку с водой – попросила мама. Дима стоял, как вкопанный и смотрел на трясущуюся меня.

– Быстро! Я сказала! – заорала мама. Диму, как пчела ужалила, и он побежал в кусты за сбором растений.

Мама расстегнула мне куртку и легла на меня, грея своим телом.

– Дурочка! Сколько ты в воде пробыла? – спросила она.

– Я не помню, но одну клепку я стерла – ответила я.

Мама отогрела меня и споила свой отвар, меня уже не било в конвульсиях и я смогла перебраться в шалаш, но от жара меня все равно трясло.

Мама достала дипломат с красным крестом и, достав оттуда таблетки, дала мне, после чего доползя до наших запасов, кинула мне пол литровую бутылку с водой.

Через полчаса я начала потеть, мне стало очень жарко, и мама снова сняла с меня костюм.

Эту ночь не спал никто, ни мама, ни испуганный Димка, ни я.

Когда жар спал, и я уже не потела, я уснула, мама уснула на моих ногах, а Дима залез в шалаш и лег рядом со мной, прижавшись ко мне всем телом, пытаясь согреть.

Судя по всему, у меня случилось переохлаждение. Бывают тепловые удары, но бывают и удары от холода.

День шестой

На следующий день я чувствовала себя прекрасно, и мамин напиток очень пришелся мне по душе. Иван-чай и малина, они растут везде и наполняют весь лес, чай из них оказался превосходный для утреннего напитка.

– Хорошо! В воде я буду находиться не более полчаса, после чего два часа наверху у костра! – решила я.

Вода в нашей луже отступала, и кресла стояли на глубине по пояс, почти полностью показавшись из воды. Теперь даже не нужно было полностью погружаться в воду.

– Значит, волки боятся этой воды, и как только она уйдет, они нападут! – вспыхнула мысль в моей голове.

Совершая подход за подходом, я сточила клепки и вытащила кресло на берег лужи.

Хотя вода была рядом, мы все равно были постоянно чумазые и грязные, Димка был похож на чертенка с растрепанными волосами, на кого походила я, даже боюсь представить.

Сегодня кресло должно просохнуть, только после этого, я попробую собрать свою конструкцию. Димка, увидев кресло, все время садился на него, изображая короля, это забавляло его. Я была не против. Дурачась, он, выдавливал лишнюю влагу из обивки сидения.

Еды еще было достаточно, но собирая дрова, мы с Димой нашли поляну с грибами, и увлеклись их сбором. Вокруг лужи их росло очень много. Вода отступала, и на сыром месте сразу поднимались большие, свежие, крепкие грибочки. Дима не сильно разбирался в съедобных и не съедобных грибах и собирал все, что ему попадалось.

Широкий плоский камень, похожий на чашу я положила в костер, чем очень удивила маму. На ее вопрос: – Что я делаю?

Я пояснила, что так получается неплохая жаровня для нас. Мама оценила мою идею, предложив, хорошо вымести и вымыть камень, чтобы песок не попадал в еду, которую я намеревалась жарить.

Перебирая грибы, которые собрали Дима и я, мы с мамой нашли очень мало поганок, и то только в пакете, в который собирал Дима. Он возмущался и фыркал, когда мы выбрасывали часть его трофеев, подготавливая грибы к ужину.

Половину грибов я нанизала на леску и, поставив упоры, с той стороны костра, куда ветер сдувал жар, развесила грибы сушиться. Другую половину я разложила на каменную чашу внутри костра. Вопреки моему ожиданию, что грибы превратиться в слизни и растекутся по камню, они просто запеклись, не теряя формы.

Блюдо получилось превосходным, и мама в шутку наградила меня звездой «Мишлен». Дима тоже уплетал грибы за обе щеки.

Когда вокруг нет людей, природа действительно становилась близкой. Почти за неделю, находясь в овраге, на берегу нашей лужи, мне, здесь все стало родным. Уходить в лес не хотелось, как их обжитой квартиры, но маме нужна была помощь и вечером в свете костра я готовила инструменты и материалы, которыми буду завтра собирать карету для мамы.

Мошкара, которая донимала первые два дня, съев с нашей кожи остатки цивилизации, перестала беспокоить, редко когда комар или мошка начинали приставать, даже когда подмышками появлялись мокрые пятна.

Мы не страдали от голода или жажды, это место стал нашей обителью, но желание вернутся домой, присутствовало постоянно.

Я понимала, что маме нужна помощь врачей, но все же спросила: – Мама, а почему люди не живут в лесу, здесь ведь довольно хорошо?

– Ася, есть деревни, где люди действительно живут в лесу, только в домах, где есть все удобства – ответила мне мама.

– Мам, а давай когда нас спасут, мы переедем в деревню – предложила я.

Мама улыбнулась и, обняв меня, сказала: – Я подумаю об этом Ася.

Дима сидел рядом, и мама другой рукой прижимала его к себе.

Когда мы поужинали, разделив одну самолетную порцию на троих, не из экономии, а потому что мы наелись грибов. Я продолжила готовиться к сборке конструкции из велосипедов и кресла.

Вечером вой волков стал сильней, лужа отступала очень быстро.

Я легла спать последняя, заканчивая свои приготовления и разрабатывая в голове пошаговую инструкцию по сбору кареты.

Сегодня было ясное небо, от множества ярких звезд и большой луны, ночью было не темно, вода от малейшего ветерка переливалась отблесками, а лес далеко просматривался в свете луны.

Мне снился странный сон, как будто я услышала красивую протяжную песню, звуки которой приносил ветерок со стороны лужи. Я не могла разобрать слова песни, но понимала, что язык, на котором она поется мне знаком. Четко понимая, что сплю и вижу сон, я, отогнав страх, решила прогуляться и посмотреть, кто так красиво поет в моих сновидениях. Выбравшись из шалаша, пытаясь не разбудить маму, я побрела по берегу нашего утекающего озерца, иногда проваливаясь по щиколотку в грязь. Не обращая внимания на промокшие ноги и холодную воду, я брела по берегу, выбирая места, куда можно наступить босыми ногами, чтобы не встать на острые камни или корни.

Голоса, поющие песни, становились ближе, и часть слов становилось понятными. Пока я шла, одна плавная песня сменилась другой, такой же плавной и мелодичной. Женские голоса пели, на древнерусском языке, песню о потерянной любви.

Я обернулась назад, где была наша стоянка, костер светил в дали маленькой тусклой точкой, еще чуть-чуть и мой ориентир обратной дороги, скроется из виду.

Повернув голову вперед, я увидела, как густой туман, волнами стелился по земле, приближаясь ко мне, через несколько секунд, он окутал мои ноги, покрыв их прохладной влагой. Недалеко от меня, на поваленном дереве, сидела девушка и смотрела в сторону озера, где скользя по водной глади, танцевали и пели пять девушек созданных из тумана. Танцующие девушки хоть и были призрачными, но они были настолько четким, что было видно каждую складочку, на их платьях, и каждый листочек в венках, на их головах. Они были молоды, только печаль на их лицах, разбавляла их красоту.

Девушка, сидящая на берегу, не выглядела туманной и была такой же реальной, как и я.

– А что здесь происходит? – не подобрав других слов, спросила я.

Девушка повернулась и посмотрела на меня большими зелеными глазами, светящимися в темноте, как глаза у кошки.

– Сирены поют – тихо ответила она.

– Сирены? Я думала, они живут только в морях – удивилась я.

– Чем вода в море отличается от воды на болоте? – спросила девушка, увидев мое удивление.

– Наверно, ничем – согласилась с ней я и продолжила – Читала, что сирены своими песнями завлекают моряков и топят их.

Девушка улыбнулась и сказала: – Они все одинаковые, такова их природа.

– Кого они зовут сейчас? – поинтересовалась у нее я.

– Тебя, я их попросила – ответила девушка, и посмотрела на сирен, которые тут же растаяли от порыва ветра.

– Кто вы, и зачем я вам? – спросила я прямо, зная в голове, что это сон и не боясь загадочной девушки.

– Я хозяйка болота, давно за вами наблюдаю, но болото уходит, и скоро я не смогу сдерживать волков, которые давно учуяли вас, и только страх передо мной не дает им напасть на вас – объяснила девушка.

– А болото может еще денек подождать? Вы же его хозяйка – поинтересовалась я у хозяйки болота.

– Нет, болото это живое, самостоятельное существо, я лишь оберегаю его и его жителей, но не управляю им – ответила она.

– Когда волки смогут добраться до оврага? – спросила ее я.

– Завтра, с заходом солнца, я уже не смогу вас защитить – печально произнесла она.

– Куда нам идти? – продолжала расспрашивать я болотную хозяйку.

– Идите за солнцем, птицы говорят в той стороне много таких как вы – посоветовала она.

– Спасибо, за вашу помощь и заботу, но мне нечем вас отблагодарить – поблагодарила я, показывая, что кроме одежды, в которой сплю, у меня больше ничего нет.

– За последние несколько сот лет я ничего интересней и забавней не видела, чем за шесть дней наблюдая за вами – захихикав, ответила хозяйка болота. Встав с дерева, на котором сидела и, подойдя ко мне, она сняла с себя, венок из красивых белых и желтых цветков и надела мне на голову. От венка из цветов исходил приятный, нежный аромат.

– Когда будете идти по лесу, оставляй цветы из этого венка за собой, они на пару дней задержат волков, сбивая ваш запах – посоветовала она.

День седьмой

Я проснулась, когда солнце уже ярко светило, а это означало, что я проворонила кучу времени для сборки маминой кареты. Соскочив, и ворча на себя за сладкий и интересный сон, я положила еду в пакете из фольги на угли и пошла умываться. Мама, лежа у костра, увидела, что я проснулась и, приподнявшись на локтях, произнесла: – Красивый венок и запах от него божественный, нужно узнать, как называются эти цветы.

Спросонья мне было не понятно о чем идет речь, и в ответ я только промычала: – Мм?

Она заулыбалась и показала пальцем мне на голову. Я подняла руки и потрогала волосы, на которых был надет венок из моего сна. Сняв его с головы, мой взгляд убедился в том, что это именно тот венок, который мне надела вчера на голову хозяйка болота. Переведя взгляд с венка на ноги, где мои ступни и спортивные брюки были измазаны грязью с водорослями из болота, стало понятно, что вчера ночью все это было не сном. От этой мысли у меня даже пробежали мурашки по спине.