Читать онлайн На бешеной скорости бесплатно

Пролог

 Трясущимися руками сжимаю ключи от его машины и стремительно подхожу к ней. Быстро смотрю по сторонам, не хватало еще, чтобы кто-нибудь меня увидел и даже на несколько минут отвлек от задуманного.  В моем случае несколько минут – это роскошь, которую я не могу себе позволить.

Нажимая на кнопку брелка, чтобы открыть дверь. Пиу-пиу. Никогда раньше не придавала значения звуку сигнализации, а тут словно током прошибает от двух коротких сигналов. Неуклюже шлепаюсь на водительское сиденье, бросаю ключи на соседнее. Завожу двигатель. Опять что-то странное с ощущением звука. Он слишком громкий, буквально ревет во мне. От адреналина все органы чувств обострились до предела, их как будто вывернули на полную мощность, обнажив каждый нерв. Я до боли в пальцах вцепляюсь в руль, до крови кусаю губы и сдаю задом, чтобы выехать с парковки. Упс. Кажется, я задела бампером бордюр. Не страшно, это мелочь, по сравнению с тем, что будет с тачкой через каких-то 15-20 минут.

Отвлекаюсь на входящий вызов телефона. Макс звонит уже раз десятый. Прямо сейчас он меня ждет на последнем этаже торгового центра в кафешке, куда я позвала его сообщением на вотсап “Ты хотел поговорить? Приходи в Кокос в 2 часа сегодня. Закажи что-нибудь на свой вкус и жди меня. Будь на машине, обратно прокатимся. Поставь ее у выезда со стоянки напротив центрального входа, потом расскажу зачем. Ничего не спрашивай”. Только вместо обещанного разговора, я прямо сейчас угоняла его обожаемую машину.

Он упорно добивался все эти дни разговора, не понимая, что ни одно его слово уже не имеет для меня никакого значения. Оно не отматает время назад и не изменит все, что он натворил. Это как эффект домино. Одна плашка начинает двигать последующие, процесс запущен – и ты бессилен его переписать.

Теперь моя очередь говорить. Надеюсь, мой монолог будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Глава 1

Кира

Нас заселили в какую-то халупу на окраине города, хорошо, хоть рядом была автобусная остановка. Папа сразу уехал в гарнизон, отправив нас с вещами на такси в снятую наспех квартиру. За весь день он позвонил только сказать, что со школой договорился и завтра мой первый учебный день в сильном по составу педагогов выпускном классе.

Мы с мамой молча ходили по комнатам, натыкаясь на чемоданы. Мы не стали их разбирать, потому что мама здесь бы точно жить не осталась, она срочно искала нам приличное жилье. Единственное, о чем я попросила сквозь зубы, как настоящая царевна Несмеяна, чтобы это был частный дом, потому что мне обещали, что я заведу собаку. Небольшая компенсация за моральный ущерб из-за расставания со ставшей родной школой, друзьями, моими танцами и, конечно же, Ромкой. Жизнь к таким поворотам судьбы меня хоть и готовила всю мою кочевую жизнь дочери военного, но в этот раз она была особенно жестокой. Папа одним днем пришел домой и сухо сказал:

– Собирайтесь, завтра улетаем, со школой все решу.

Так паршиво мне еще не было ни в один переезд. За три последних года я успела привыкнуть к новой школе, завела друзей, нашла себе танцевальный коллектив, выступала, ездила по чемпионатам и тут бац, опять Родина зовет, “собираемся, семья”, чемодан – и полетели.

Ромка. Наверное в нем все дело. Не могу сказать, что у нас любовь с первого взгляда, все только начиналось, мы встречались около полгода. Кино. Первые свидания. Первые поцелуи. Он писал мне умопомрачительные романтические сообщения, все время чем-то баловал, то рафаэлки принесет, то в кино позовет, даже подарил огромного плюшевого медведя на 18-летие первого сентября – все девчонки в классе обзавидовались, когда я выложила подарок в инстаграм. У нас так красиво все было. Мы любили держаться за руку, разговаривать о книгах, фильмах, он ходил на каждое мое выступление. И тут опять-двадцать пять. Переезд. Чемодан. Самолет. Да сколько можно?!

***

Я сначала пошла в отрицание, заявив, что никуда не поеду, потом пыталась договориться, что поживу вдвоем с Темой, это мой старший брат. Он после армии снимал квартиру недалеко от нас, днем учился, а вечером работал тренером в спортклубе. Я бы его слушалась, глупостей не натворила, но родители и слушать не стали.

Потом я просто рыдала и умоляла договориться с начальством и все переиграть. Или, как минимум, дать нам побольше времени на сборы, как максимум – дать мне доучиться, все-таки выпускной класс, учеба только началась. Но папа сказал, что не получится, в новом гарнизоне какое-то ЧП, массовое отравление солдат, скандал на всю страну, срочно надо ехать.

Единственное, что ему пообещало начальство, что это будет последний переезд, в этой части папа и останется работать до выхода на пенсию. Но мне от этого было не легче! Мама – привыкла. На каждом новом месте она либо давала частные уроки музыки, либо преподавала в местной музыкальной школе и довольно быстро обрастала новыми приятелями, связями и наводила суету.  Тёма – да ему всегда все равно было, даже когда в школе еще учился, а теперь и подавно. Сказал, этот год доучится, потом переведется на заочку и переедет к нам. Новое место, новый спортзал – новые девчонки. Так и сказал. Скотина! Ненавижу их всех.

Неужели я так много прошу? Дать мне насладиться жизнью и нормально окончить школу? У меня даже секса первого не было. Ромка был настоящим джентльменом или может сильно боялся моего отца, но он никогда не лез мне под юбку. Не то чтобы мне очень хотелось этого. Но подружки тааак во всех красках описывали свои оргазмы, что и мне хотелось это испытать. Я даже придумала себе, что отдамся ему на выпускном вечере, провожая юность с размахом. Я все распланировала. Вот он видит меня в красивом платье. Вот мы танцуем школьный вальс. Разряд тока между нами, мы искримся флюидами страсти. Провожаем закат, а потом сбегаем от родителей в какой-нибудь крутой отель, где нас уже ждет постель с лепестками роз и просыпаемся вместе после ночи любви.

Вместо этого мои рыдания в трубку телефона:

– Ром, мы уезжаем, у отца срочное назначение. Утром самолет. Мне даже не вырваться, не сбежать. Не знаю, что делать.

– Я что-нибудь придумаю, приеду к тебе, маленькая моя, как вы устроитесь, на зимних каникулах. Я люблю тебя.

Он в первый раз признался мне в любви. Вот такая прощальная романтика. А я продолжала реветь. Почему-то так и не смогла сказать ему тоже самое. Я же люблю его? Наверное, еще слишком мало времени мы были вместе.

***

– Ненавижу вас! – Я впервые в истерике орала такие слова. Но не могла остановиться. – Вы мне всю жизнь испортили! Ненавижу и вас, и вашу чертову армию. Нельзя нормально жить как все, обязательно надо спасать весь мир, который никому кроме вас и не нужен. Папа, ты реально не видишь, что твоя армия – это пародия на оборонку, а ты в ней не главный герой, ты марионетка, которой затыкают дыры в дырявом ведре?

– Хватит, Кира. Мне некогда. Мне бы выпороть тебя за такие слова.

– Так выпори, слабо?

Папа сжимал кулаки и явно еле себя сдерживал и говорил тихо, чеканя каждое слово:

– Чтоб я до конца жизни себя ненавидел? Я никогда тебя не бил и не собираюсь начинать, хоть ты и выпрашиваешь.

– Хочешь остаться правильным, так зря, я все равно буду тебя ненавидеть до конца жизни!

– Доченька, остановись, – мама с лицом Жанны Д’Арк, сжигаемой на костре, гордой, но в болючей агонии, пыталась говорить что-то правильное, но я не особо слушала. – У тебя вся жизнь впереди. Столько парней еще будет. Ты мне сейчас можешь не верить, но так и будет. А если ваши чувства настоящие, то заодно и проверите их небольшой разлукой. Закончишь школу, поступишь, куда захочешь и может вы вообще больше расставаться не будете. Пока так. Можешь нас ненавидеть. Имеешь право. Как бы нам ни было от этого плохо, мы выдержим.

Глава 2

Итак, что я имела. Новый город с какими-то проблемами в военной части. Убитую квартиру, из которой, надеюсь, мы съедем в ближайшее время. Опухшее от слез лицо. Новая школа, где мне придется заново привыкать к учителям, одноклассникам, но на это нет ни сил, ни желания. Расклад, мягко говоря, удручающий.

Я поболтала по телефону с Ромой, перекинулась парой сообщений в чатике подружек, запостила в инстаграм всю трагедию своей жизни, с подписью “Ненавижу переезды. Гори огнем новая школа и все мои планы”.

Я попыталась заснуть, но так и не смогла и решила выйти из “халупы” знакомиться с окрестностями. Мама махнула рукой, зная, что вернуть меня в бодрое состояние иначе не получится. Обычно из любой хандры меня вытаскивали бег и танцы, но на улице только прошел дождь, а уделывать новые кроссовки грязью мне не хотелось. Что ж, пойду погуляю. Меня даже не пугала перспектива месить грязь и лужи. Я надела любимые резиновые сапоги цвета газона, которые мама чудом нашла в вещах и пошла знакомиться с городом.

Я шлепала по мелким лужам, что стояли на тротуаре, пинала листья, отдаваясь громким басам в проводных наушниках. Аккуратно обошла большую лужу у пешеходного перехода, наступила на зебру, убедившись, что горел “зеленый человечек” и сквозь орущую музыку услышала сигнал машины, параллельно увидев ее боковым зрением. На меня чуть не наехал черный аккорд с тонированными в круг стеклами.

Я онемела от неожиданности и встала как вкопанная. В ушах гремели словно молоты о наковальню удары сердца. Водительское стекло опустилось, выпустив наружу громкие басы орущей музыки, и парень лет 18-ти оглядел меня оценивающим взглядом.

Спустя несколько секунд от шокового замирания меня захлестнула ярость от наглого водителя. Он меня только что чуть не сбил прямо на пешеходке! Но даже эти чувства не могли сделать меня слепой. Это был самый красивый парень, которого я когда-либо видела. Но это была не вылизанная гламурная модельная красота, аполлоновская, а скорее сбивающая с ног, резкая, дерзкая. В этом брюнете чувствовалась не только сила, но и вседозволенность, словно он король мира, даже манера двигаться выдавала в нем хищника, зверя, что в любой момент готов совершить смертельный прыжок.

Я все еще пыталась прийти в себя, пока он вышел и вместо того, чтобы подойти ко мне сразу с извинениями, присел на капот. Я смотрела на этого парня и понимала, что в нем не было и тени сожаления за практически наезд на пешехода, а колючая насмешка во взгляде обжигала огнем кожу даже сквозь мой оранжевый тренч. Он как бог войны, гордый и самоуверенный, смотрел на поле битвы, то есть на меня, снисходительно и выжидающе. Как такие мысли могут пронестись за эти секунды в голове?

Продолжая подпирать капот, он выдал то, что я вообще не ожидала:

– Девочка, что ж ты под колеса машины бросаешься? Ты из тех пройдох, что подстраивают ДТП, а потом шантажом вымогают деньги у честных людей?

– Что?! Ты сдурел? Ты меня чуть не сбил! Давай вернемся на несколько секунд назад и вместо этого бреда ты просто извинишься?

В это время за нами наблюдали его пассажиры, сзади я разглядела пару девиц с нарощенными ресницами и парня, впереди еще одного.

– Именно с этих слов пройдохи и начинают. Дорогуша, денег не дам, я не прочь расплатиться натурой. Поехали? У нас тут весело, как раз одной не хватает.

Нет, он точно надо мной издевается! Из машины заорали накрашенные куклы:

– Макс, поехали, нафиг нам она нужна?

Нет! Нет! Нет! Так в реальности не бывает. Это какой-то фестиваль абсурда. Сейчас этот тип скажет, что он пошутил и, конечно, ему очень жаль, что он чуть на меня не наехал. Но вместо этого он всматривался в меня все с той же дикой усмешкой, задерживаясь взглядом чуть дольше, чем следовало, на моих губах.

– Подождите, тут есть желающие на групповушку, развлечемся. Ну, что, долго ломаться будешь? Прыгай в тачку, будет весело. Тебе понравится, только сапогами коврики не замарай.

– Ты больной на всю голову придурок. Тебе что вообще никто не дает, что ты к незнакомкам так подкатываешь? Думаешь классная тачка, красавчик, все можно? Проваливай, ты не в моем вкусе.

– Ты уж определись, я красавчик или не в твоем вкусе.

Сзади нам пару раз посигналили машины и стали объезжать.

– Катись отсюда, урод вонючий (это я так сказала? Не знала, что в моем алфавите есть такие буквы)! И передай тому, кто права тебе продал, что на его совести будут жертвы твоего лихачества.

– Обязательно передам. Сразу после того, как мы с тобой познакомимся поближе, еще никто недовольным не оставался. А ты борзая, но мне так даже интереснее.

– Тебя отшили, Максим, – ржали над ним друзья.

Тут вмешался парень с переднего сиденья, вытянувшись со своего окна:

– Макс, поехали, видишь красотка скромная, в тачку не сядет, принципы – все такое, отстань от нее, пусть идет дальше.

Я с благодарностью за эту поддержку повернулась на голос, а в это время Максг-гопник с едва сдерживаемой яростью глянул на друга, а мне бы в этот момент промолчать, но мой словесный поток уже жил отдельной от меня жизнью. Я упорно нарывалась на неприятности.

– Хоть один адекватный парень в вашей компании! Спасибо за помощь, дорогой, но я справлюсь сама. А ты, – я тыкнула пальцем прямо в грудь грубияну, и он явно не ожидал такой дерзости от меня, – поучись манерам у друга, может тогда НОРМАЛЬНЫЕ девушки на тебя посмотрят. И еще подозреваю, что ты такой смелый только с девчонками и будь рядом со мной мой парень, ты бы мимо проехал. Ты случайно не из кухонных боксеров, которые кулаками только перед женами машут?

От этих слов он отшатнулся как от удара и, цедя слова, выплюнул мне их:

– Твой пухлый ротик заткнуть бы чем-то приятным. Твой парень, я так понимаю, этого не делает, так я могу это исправить, чтоб от недотраха на машины и людей не кидалась. Я бы тобой занялся, но извини, не сегодня.

С этими словами, он развернулся, сел в машину и отъехал назад. А я стояла и шумно глотала воздух. Еще никогда в жизни никто со мной так не разговаривал. Меня словно ведром помоев окатили, как будто я какая-то распутная девка! Да даже с ними ведут себя лучше, а это…  Что это было вообще?

Пытаясь сохранить хоть какие-то остатки спокойствия на лице, я шагнула на пешеходку, обходя лужу. А уже через секунду шумахер Максимилиано с визгом шин, вместо “извини, что наехал на тебя, я полный придурок, напугал, нагрубил”, обрушил всю лужу на меня и умчался под хохот подружек в закат.

Таким радушным приемом меня встретило новое место жительства. Отлично! Просто отлично! А я тут застряла на ближайшие 9 месяцев точно! Жду не дождусь, когда отмотаю “срок” в новой школе и свалю из этого дурдома, что устроил мне любимый папочка. Знаю-знаю, он не виноват, работа такая, но как только сдам все экзамены, подам документы на обучение куда подальше отсюда. С Ромкой выберем нормальный современный город, где он меня будет оберегать от дикарей на крутых тачках и ни один из них не подойдет ко мне ближе, чем на километр. И уж точно не нахамит. Не будет издеваться со своими прихвостнями. И не обольет лужей.

Так я и стояла у дороги, гоняя мысли в голове.

Злая.

Мокрая.

Грязная.

Глотающая слезы.

Из меня будто выбили весь воздух, а на плечи положили бетонную плиту. Непонятно кому я прошептала без сил:

– Если это начало, что будет дальше?

Я молча побрела домой, не обходя ни одну лужу, не замечая листву под ногами. Я выбирала самый короткий путь к квартире. Домом это место я вряд ли когда-нибудь назову. Так горько и тоскливо мне еще не было никогда. Я хотела домой.

Снова начавшийся дождь пытался смыть соленый слезы с моих щек, разбавить грязные разводы на плаще, но его жалкие попытки отвлечь меня от грустных мыслей не удались. Я была несчастна всем своим 18-летним существом.

По дороге я вспоминала свою жизнь до последнего переезда, нагло вмешавшегося в мое радужное представление о ближайшем будущем.

Глава 3

Всю свою жизнь я жила в тепличных условиях. И, конечно, наезд на меня этого придурка в прямом и переносном смысле вызвал шок. Со мной так нельзя! Я привыкла к другому!

Помню, как родители с самого детства окружили меня и брата заботой и принятием всех шалостей. По нам можно было снимать рекламные ролики с лозунгами “Счастливая семья – это реальность, а дети – ее лучшее украшение”.

Если из приятных воспоминаний-бусин сделать ожерелье, то оно было бы таким королевским, многоярусным. Например, я любила поспать подольше. Даже когда нужно было собираться в детский сад, я вставала за 5 минут до выхода. Мама с папой по очереди меня тискали, целовали, нежнятничали со мной, пока я жмурила глаза и из последних сил сдерживала смех и притворялась спящей красавицей.  Папа неизменно хватал меня на руки и бежал в ванную, изображая ретивого коня, садил на горшок и убегал на кухню, чтобы успеть позавтракать.  Я, сидя на горшке, чистила зубы, а мама аккуратно расчесывала мои колтуны, зная, что одно неосторожное движение и я устрою рыдающее шоу “мне тут выдрали все волосы, спасите—помогите”. Мама ворчала, что я актриса погорелого театра. Эм, кто-нибудь в курсе, что за название такое – Погорелов?

На сборы в сад у нас реально уходило какое-то невероятно мизерное количество времени. Папа в шутку назвал меня “мой малыш-солдат” в такие минуты и говорил, что даже его новобранцы так быстро не собираются после подъема, как я.

В это время на кухне уже стоял завтрак, Тёма (это мой брат, старше меня на три года), конечно же, уже был собран в школьную форму, уплетал папину яичницу с беконом и мамины сырники. Если честно, ему по сравнению со мной несладко приходилось. Папа заставлял его отжиматься, подтягиваться на турнике, даже когда тот ревел навзрыд.

– Ты мужик, – говорил папа, – Ты должен быть сильным и смелым, а без дисциплины и тренировок никуда. Знаю, тебе сложно, обидно, но через это надо пройти каждому пацану. Через пару лет еще “спасибо” мне скажешь, когда в классе будешь самым сильным, любому отпор сможешь дать и все девчонки на твои бицухи смотреть будут. Тёмыч, если со мной что-то случится, ты останешься за главного, маму с Кирой защищать будешь. Без вариантов – надо быть сильным и преодолевать свои страхи и лень.  Ты же  будущий защитник и опора нашей семьи, своей семьи, Родины. Ты сможешь, вот увидишь, а пока злись на меня сколько влезет.

 Мама в такие моменты убегала в другую комнату, чтобы не вмешиваться и не жалеть сына, хоть и очень хотелось отругать папу и обнять своего ребенка. Но это был один из принципов нашего воспитания – не оспаривать решения друг друга в присутствии детей. Мама следовала ему неукоснительно. А вот папа, он иногда о нем забывал и отменял мамины запреты, правда, потом всегда за это получал от мамы порцию назиданий и ходил с провинившимися глазами, целуя маму и уговаривая ее не злиться. Возвращалась к теме домашних тренировок, я всегда вставала рядом с братом и начинала отжиматься и приседать, зная, что папа точно смягчит свой напор, глядя на меня.  Да и брату было веселее, когда я в напарники ему набивалась, он не говорил об этом, я просто знала, видя, как он смех сдерживает, глядя на мои волны-отжимания пузом по полу. Спорт в нашей семье был добровольно-обязательным. В зависимости от того, где мы жили и в каких условиях, родители либо бегали, либо ходили в тренажерный зал, либо занимались спортом дома. В свои “много взрослых лет” они были красавцы, я обожала, когда папа вибрировал мускулами на груди, а мама стояла в планке или качала пресс. Я ей в этом тоже помогала.

Еще бусинка. Папа разрешал мне все, втихую от мамы покупал “отраву химозную” чупа-чупсы или чокопайки (мама его так сильно каждый раз ругала, а он хохотал – “Ну не могу я ей отказать!), в день зарплаты брал меня и Тёму в детский магазин и мы выбирали любую понравившуюся игрушку, даже если это была малюсенькая куколка за миллиард миллионов. Знаю, мама выпучивала глаза от стоимости покупок, но никогда папу за это не ругала. Только ласково говорила: “Избалуешь, Игорь”. При этом сама не могла мне отказать. Когда я не хотела спать в садике и с утра ревела, мама садилась на корточки в раздевалке группы, обнимала, гладила по спине, слегка похлопывая и говорила, что заберет до сна. Я знала, что у нее много работы, но ничего не могла с собой поделать. Дома мне было лучше, никто не заставлял днем спать и не ругал, что ношу разные носки (мама, наоборот, этим сильно гордилась и говорила, что я особенная и так самовыражаюсь). У нас был уговор, что иногда, или когда сильно захочется, или когда взгрустнется, мне так можно. И я частенько своим правом прогулять садик пользовалась.

Горе было тому, кто меня обидит. Что мама, что папа превращались в тигров, готовых рвать и метать за своего тигренка. Однажды во втором моем детском садике в гарнизоне, где папа опять “наводил порядок”, новая воспитательница начала кормить меня супом с ложки. Я говорила, что я не люблю суп и не буду его есть, но она не слушала. Помню, как меня вырвало этой гадостью с капустой прямо в тарелку. Я так сильно плакала и сказала ей: “Вечером будете разговаривать с моим папой”. Она так смешно глаза выпучила – моего папу  боялись все, что в военной части, что в любом другом месте. Он каким-то удивительным образом внушал уважение и желание подчиняться одним своим видом и ему для этого не надо было громко ругаться или показывать мускулы. Как только воспитательница поняла, что получит от моего супермена, попыталась меня задобрить и заговорить зубы. Я сделала вид, что забыла про суп, но вспомнила про него первым делом, как только папа пришел за мной.

– Оксана Ивановна, не заставляйте Киру есть. Я понимаю, что вы из добрых побуждений, но не нужно так. Это принципиально. Я не хочу, чтобы моего ребенка заставляли и насильно кормили. Она дома тоже плохо ест. Но чем-то же каждый день какает, так что придет время, распробует, сама будет есть.

– Конечно, конечно, Игорь Владимирович, – натянуто выдавила из себя улыбку Оксаниванна. – я просто хотела, чтобы она поела хорошо. Кира так грозно сказала, что вечером со мной ее папа поговорит, я аж напугалась. Генералом растет.

– Пусть растет счастливой девчонкой и привыкает, что никто и никогда не сможет ее заставить делать что-то против ее воли.

– Я вас поняла, Игорь Владимирович.

– Надеюсь. Иначе мне придется накормить супом вас. Шут-ка.

Оксаниванна посмеялась, но почему-то сделалась вся красная-прекрасная, как помидор, шумно задышала, сказала “до свидания” и быстро убежала к другим детям. Больше в этой группе ко мне никто не приставал ни с супом, ни с кашей, ни с чем—либо другим.

Мой папа был военным. Но не бездушным солдафоном, строгим или с вечным покер-фейсом. Нет. Это был мой личный (ну, еще мамин и брата) супермен с огромным добрым сердцем, ласковыми руками и непоколебимым внутренним благородством. И даже когда он заставлял брата заниматься спортом, мы все знали – это для нашей же пользы.

Папа был большим начальником и его всегда отправляли в самые неблагополучные военные части разруливать ситуацию на месте и приводить все в порядок. Мама вздыхала, что опять переезд, а нам говорила, что мы счастливы увидеть всю нашу страну, что такое мало кому удается в детстве. И что это наш бонус за папину принципиальность и уважение на службе.

Иногда мы жили на одном месте полгода, иногда пару лет, обзаводились новыми знакомыми и друзьями. И хоть родители и учили нас относиться к переездам, как к приключению, все же каждый раз было тоскливо расставаться со своими друзьями.

Единственное, что мне принципиально не разрешали, так это домашних животных. А я их обожала! И не могла пройти мимо всех этих кошечек, птичек в парках, но больше всего я любила собак. Дворняжек, породистых, домашних и бродячих. Любых. И если реинкарнация существует, то в прошлой жизни я точно была собакой. Как бы я не умоляла родителей подарить мне щенка, сколько бы бездомных животных домой не таскала, мне НИ—КОГ—ДА не позволяли оставить их больше чем на сутки, за это время мы каждый раз умудрялись куда-то их пристроить. В вопросах чести и питомцев папа был непреклонен.

– Я знаю, что ты любишь всех четвероногих и точно будешь о них заботиться, а не возьмешь наиграться на пару дней, а потом мама-папа выносите какашки сами. Но я не могу это одобрить. Пойми. Мы сегодня здесь, завтра на другом конце страны. Это жестоко стать семьей для животного на какое-то время, а потом развести руками, мол, извини, Барбоскин, мы переезжаем в Магадан и тебе там места нет. Здесь как раз-таки гуманнее не давать животному ложную надежду на долгую и счастливую жизнь в нашей семье. Оно ведь как ребенок, будет страдать от разлуки с семьей. Мы кочевники, а у домашнего животного должен быть реальный дом, постоянный. Обещаю, когда-нибудь, когда мы осядем на ПМЖ в каком-нибудь прекрасном месте, ты утолишь свою жажду заботы о питомце.

Глава 4

Дядю Женю, папиного школьного друга, я знала с рождения. Он часто приезжал к нам в гости с тетей Катей и с дочкой Аришкой, моей подружкой. Когда-то они с папой даже вместе работали, но потом дядя Женя переквалифицировался в бизнесмена. И все пытался уговорить папу бросить службу, рассказывая о перспективах вольной и богатой жизни.

– Игорех, ну ты подумай серьезно, вон и Наташка не против. С меня доля в бизнесе, ты знаешь, я только рад буду такому партнеру, будешь моей правой рукой. Захочешь, потом свое дело откроешь, ты же голова! Если ты у черта на куличках из богом забытых застав умудряешься образцово-показательные части сделать, то в бизнесе быстро попрешь. Кирюша с Тёмой друзей постоянных заведут, девчонки в одном классе учиться будут. Тёмыч в нормальную спортивную секцию на постоянку пойдет, Кирюшка перестанет скакать с одних танцев на другие. А мы как в старые добрые времена будем на рыбалку ездить, в кино нашим табором ходить. В любой момент, как приспичит, возьмем билет на самолет – и рванем с семьей на отдых. Или просто в любой момент, когда кости погреть захочется.

Дядя Женя знал, на какие педали давить, ведь если с самолетами-перелетами в нашей семье нехватки не было, то с отпусками была напряженка, а уж с заграницей тем более.

– Жека, отстань, сам все знаю. Не трави душу. Вон, Наталья сейчас кипятком писать от твоих речей начнет. Не могу я бросить службу. Знаю, что дурак. Я, знаешь, все еще верю в свою профессию, в российскую армию, в дух воинства и честь защищать Родину. Но кто если не я поможет сохранить былую мощь нашей оборонки? Мало сейчас здесь рук и мозгов. Я когда приезжаю на новое место, рыдать охота от увиденного, руки так и чешутся все переделать, я хочу, чтоб молодые пацаны гордились своей страной и не только защищать ее умели, но, и чтобы служили по-человечески. Без дедовщины и разрухи. Я как представлю, что мой сын попадет служить к самодурам и у него крыша в казарме рухнет, так кровь закипает.  Не брошу. По крайней мере не сейчас.

– Тёме служить не обязательно, ты же знаешь. С твоими связями, да моими деньгами, все чин-чинарем сделаем. Игорь, ну дурака не валяй. Мужиками не только в армии становятся, ты-то знаешь. Ты уже давно долг Родине и за себя, и за него, и за внуков будущих отдал.

– Я заставлять не буду. Захочет – пойдет в армию. Не захочет, я настаивать не буду, помогу. Не в этом дело. Я не геройничаю, я правда люблю свою работу и знаю, что многое могу сделать. Вот меня и кидают из части в часть, воспитывать не только солдат, но и будущих офицеров, чтобы видели, что армия  – она как женщина, если ты к ней с любовью и пониманием, ответственностью, она ответит тем же.

– Да после всего дерьма, что ты видел, ты еще в это веришь?

– Верю, Жень, верю. Закрыли тему. Давай, рассказывай, че там у тебя за приключения, ты говорил у тебя там “война и немцы” в твоем расчудесном бизнесе.

Мы с мамой, тетей Катей и Ариной ушли, чтобы не мешать мужским разговорам, пошли погулять в город, поесть мороженое, да по магазинам. На следующий день наши гости уехали. И это был последний раз, когда я видела тетю Катю и Арину.

***

Они погибли спустя месяц. Мама плакала на кухне, когда папа что-то говорил о рисках бизнеса, больших деньгах, бандитских разборках и что нужно срочно спасать дядю Женю, иначе он с ума сойдет от горя. Я не знала подробностей, о таком не очень-то хочется расспрашивать. Я стала плохо спать, бояться всего на свете, мне все время казалось, что я тоже могу вот так раз – и умереть. Сколько себя помню, я и риск стали параллельными вселенными, которые никогда не пересекаются.

Папа тогда взял отпуск на целый месяц. Его не хотели отпускать, но он пригрозил, что уйдет в отставку и начальство пошло навстречу. Нас он с собой не взял, только спустя неделю после похорон купил билеты и нам.

Мы приехали к дяде Жене и не узнали его.  Он постарел, осунулся, даже ростом как будто стал меньше. Словно воздуха в нем почти не осталось. В квартире стоял невыносимый запах сигарет и пьяных мужиков. У меня аж голова закружилась, я начала закашливаться и меня вырвало прямо посередине коридора.

– Ничего, Кир, мы сейчас все проветрим и порядок наведем, – сказала мне мама, глядя на папу с другом, сдерживая слезы. – Тёма, отодвигай чемоданы, проходи, чего встал на дороге. Игорь, что ты истуканом стоишь, вы тут на пару бороды решили отрастить и в Робинзон Крузо превратиться? Я сейчас приготовлю нормальной еды, а вы пока быстро в душ и бриться, а то смотреть страшно. Оба. Быстро, кому говорю. Женя, не пойдешь сам, я тебя как маленького ребенка сама искупаю, ты меня знаешь, я не шучу и потом сам будешь разбираться с моим мужем, что я тебя голым видела. Понял?

Мы три недели жили у дяди Жени. Но он упорно отказывался нормально есть, выходить из дома и возвращаться к жизни, только все листал семейный фотоальбом и беззвучно плакал. Сухими слезами. Я такого никогда не видела и сама, глядя на это, садилась рядом, прижималась к нему и плакала. Мне тоже не хватало подружки, и я не могла понять, как вообще такое возможно, чтобы ребенка и ее маму убили. Через неделю после нашего приезда я не выдержала и сказала, что теперь лично им займусь и начну кормить его с ложки. Или вместе с ним объявлю голодовку, демонстративно отодвинув мамину домашнюю лапшу, а она ну очень вкусная и ароматная была и от одного вида куриного навара у меня слюни весь рот заполонили. Но я была полна решимости. Мама с папой переглянулись и ждали, что будет дальше. Дядя Женя странно на меня посмотрел и попытался улыбнуться. Потом кормить его было моей почетной обязанностью, мне нравилось. Мне казалось, что Аришка, глядя на нас с облачка, наверняка этому радовалась.

Когда мы уезжали, дядя Женя было видно держался, чтобы не заплакать, даже шутить пытался. Помню, как он с папой вел меня за руку на паспортный контроль, обнял меня крепко и сказал:

– Кирюш, ты не против, если у тебя будет два папки? Мне без дочки нельзя. Мне надо о комт-то заботиться. Я смотрю на тебя и Аришку вижу.

– Не против. Если вы есть будете нормально. Я за вами буду следить. Будете мне каждый день звонить и рассказывать, как день прошел, что ели. Идет?

– Идет, мой генерал. Игорех, не знаю, когда увидимся, я сейчас себя в руки возьму и займусь делами. Никто безнаказанным не останется. Я такую империю построю, что ни одна шавка не сможет рот разинуть ни на меня, ни на… Ну, всех кто у меня остался. На вас получается… Больше у меня никого нет.

Первые несколько лет мы действительно созванивались каждый день. Потом реже. Но я знала, что дядя Женя всегда будет рядом, что наша семья и его тоже. И что я всегда могу на него рассчитывать. Ведь он же мне как второй папа.

Глава 5

Ездить я умею давно, лет с 12-ти. Меня учил “рулить” наш шофер, Михалыч, пока отец не видит. Наши тонированные вглухую машины, как и их номерные знаки, знали все ДПС-ники города, поэтому мы спокойно менялись с шофером местами и я сам ехал почти до дома, не опасаясь быть застуканным за вождением без прав.

Этим летом, пока отец был в разъездах, я обнаглел настолько, что брал его тачку без спроса и гонял по вечерам. Трижды у меня получилось провернуть эту аферу незаметно от мамы, сестры и Михалыча, который присматривал за нами во время поездок отца. Это были лучшие три вечера в моей жизни, мы так отрывались с парнями! Девочки-нецелочки, кач музыки на полную мощь, скорость.

Особенный кайф миник-аникул от бати состоял в отсутствии контроля 24/7, нравоучений и уроков мудрости от ушлого предпринимателя в духе: “А ты был сегодня на боксе?”, “Позвони Карине, давно ее у нас не было, пусть заходит невестка”, “Я тебя познакомлю с сыном того-этого, надо связями с детства обрастать”, “Не можешь или не хочешь учиться сам, найди умного дурака, кто сделает это за тебя, а лучше за нескольких – они платят тебе, ты три копейки платишь исполнителю, ничего личного, это всего лишь бизнес”.

Если бы не прилетевшие штрафы за превышение скорости, мне бы все легко сошло с рук. Батя сначала содрал три шкуры с водителя, требуя объяснений, куда он ездил в 11 вечера.  К слову, Михалыч меня не сдал, он всегда меня прикрывал, но после слов, что с него вычтут и сумму штрафов, и сверху “для профилактики”, я во всем признался сам.

Отец всегда воспитывал меня своеобразно. В этот раз урок послушания пришелся на мою печень, я думал выплюну ее. Классная история, да? Обхохочешься! Меня, 17-летнего пацана, пиздил отец, который ниже меня на две головы! Наполеон сраный.  Я так хотел ему ответить, снести его ухмылку поставленным хуком справа, но не мог. Не из уважения или почтения к старшим. Такой дичи в моей голове давно не было, по мне уважение зарабатывается поступками, а не цифрами в паспорте. Я сдержался из-за дичайшего страха за маму, он бы сто пудов выместил всю свою ярость на ней. Я не смог бы этого вынести – ей и без меня всю жизнь достается от него.

Мой отец – мина “забыстренного” действия, одно неосторожное движение, слово, встреча или взгляд мамы на случайного мужика, да хоть что – и мина взрывается, заваливая осколками побоев, оскорблений, наказаний, лишений все наше семейство и даже персонал. Единственная, кого такие взрывы пока обходили стороной, так это сестра. Но и ей не позавидуешь, каждый день жить в нашей семейке Адамс, бояться слово вставить, чтобы не огрести, видеть, как мать в слезах замазывает тонаком синяки, потому что стыдно перед персоналом – такое детство разрушает тебя изнутри, превращая в иллюзию живого человека. Ошибаться нельзя. Перечить нельзя. Показывать недовольство нельзя. Не улыбаться тоже нельзя.

Школа выживания и скрывания своих чувств в нашей семьей была базовой конструкцией, на которой держалась красивая картинка, видимость богатой счастливой семьи, которая обеспечивала работой и нормальной зарплатой не только работников нашего завода, но и кормила всех, кто хоть чем-то мог быть нам полезен.

После таких “взрывов” отец не замаливал свои грехи. Он их выкупал. Поездкой на море. Новой машиной, шмоткой, телефоном, цветами. Вечеринкой для друзей по тарифу “все включено”.

Кто платит, тот и музыку заказывает, – я с пеленок это слышал. Музыку. Знал бы он, что в его метафоре жизни было всего одно слово, за которое мне хотелось драться. МУЗЫКА. Наследник многомиллионного состояния вместо продолжения семейного бизнеса и ударов по груше в любимом папочкином боксе, на который он притащил меня в 5 лет, лучше бы каждый день разбивал пальцы в кровь о струны гитары. Ну, или о рожу отца.

А пока мне приходилось жить в родительском доме, я в тайне от отца купил себе гитару и вот уже год как занимался с преподавателем музыки в онлайн-формате дважды в неделю. Кроме Натальи Андреевны о моей настоящей страсти знали только мама, сестра и Михалыч. Но только Наталья Андреевна по-настоящему верила в меня как в музыканта, каждое занятие она говорила мне, что я гений и просила к следующему зуму сыграть что-то еще из своего. Да, я ей платил, а за деньги можно купить отару льстецов. Но я ей верил.

***

Мой отец всегда умел не только щедро платить за свой деспотизм, но и удивлять. Как на 1 сентября моего выпускного класса. Он с утра позвал меня на улицу и со словами “ладно, Михалыч говорит, ездишь нормально, лови подарок на 18-летие” вручил мне ключи от нового черного аккорда с тонированными стеклами.

Восемнадцать мне исполнилось неделю спустя, но подарок я принял. Я не дурак от такого отказываться. Тем более, что на машине стояли наши фамильные номера и вместе с ключами я получил разрешение отца ездить и не париться – “не ссы, никто не остановит, только никого не сбей”.  Это был первый подарок от отца, которому я действительно обрадовался и был полон решимости гонять по улицам родного города без гвоздя и жезла до официального получения прав.

В тот день я отвлекся всего на минуту, Карина сзади закурила, и я повернулся сказать, что без моего разрешения никто парить в тачке не будет. И в это время прозевал светофор и чуть не наехал на разноцветное недоразумение на пешеходном переходе. Хвала моей боксерской реакции, успел затормозить.

Я не планировал разгоняться над этой особой, что не смотрела по сторонам, хотел заорать что-то типо “смотри на дорогу, курица” и ехать дальше, но какая-то непреодолимая сила заставила меня выйти из машины.

Она застыла от неожиданности ярким оранжево-зеленым пятном на дороге, выбиваясь из серости дождливого дня и вечно нахмуренных лиц прохожих. А дальше все как в бреду.

Я нес какую-то чушь. Я всегда был горяч и резок, но тут моя неадекватность взлетела до небес, даже я это осознавал. Я серьезно позвал ее на групповушку? Она так мило и свирепо одновременно реагировала на мои издевки, что я не мог остановиться. И оторвать от нее взгляд не мог. Мне показалось, что она чем-то расстроена. Дурак! Я же на нее чуть не наехал, конечно, она расстроена.

На ее плечах болтались проводные наушники, она вытащила их, когда я начал говорить. Я не видел такие лет сто. Все, с кем я общался, признавали исключительно только айрподсы. Эта девчонка явно не из моего круга. Мне захотелось выкинуть всех из машины, схватить ее на плечо, закинуть на пассажирское сиденье и укатить в закат. Интересно, что она слушает? Я бы обязательно спросил и поставил в машине на репит ее любимый трек. Кто она? Что делает в этот дождливый день на улице, куда идет? Кто-то ее ждет?

Что за хрень в моей голове? Это точно не я! Это, наверное, Каринина курилка чемто- меня одурманила. Я не знаю, сколько бы еще я продолжал поясничать, если бы она меня конкретно так не отшила, заявив о своем парне, а потом бросилась благодарить Демьяна. Д'Артаньян хренов! В меня словно бесы вселились. Хотелось ему по морде съездить, чтобы не лез, куда не надо. Куда только мне надо.

Парень. Она сказала, что у нее есть парень. Да и по барабану! Одной телкой больше, одной меньше. Я ее в первый и последний раз вижу. С глаз долой – покувыркаюсь с другой. Желающих очередь.

Всем нравилось быть под деньгами, даже если они не мои, а отца. Даже если я сразу говорил, что на одну ночь. Мне всегда нравилось хлестать их этой правдой, проверяя, пойдут ли они дальше. Шли. Каждая из них непременно наделяла секс каким—то тайным орудием приворота и усердно скакала на моем члене в ожидании щедрых чаевых-бенефитов.

Вы когда-нибудь объедались любимым тортом? Наполеоном, например. Когда съедаешь его столько, что потом воротит? Так вот секс для меня стал наполеоном, я ел его не из крышесносного желания, а по привычке. Не особо охотно. Уже не чувствуя вкуса, давно пресытившись. Это стало автоматизмом. В свои 18 лет я не бегал со стояком за каждой красавицей. Мне даже не нужно было быть охотником. Вся дичь послушно сидела в ожидании “выстрела”. Скучно. Постно. Привычно. Сделала дело – слезай с тела. Я даже имена перестал спрашивать.

В общении с женским полом у меня было три железных правила: никаких свиданий, никаких совместных фото и никаких подарков. Мне чужда была эта любовная пантомима. У меня на жизнь были другие планы. Брать, что хочу – быстро, бесплатно или за деньги. Иметь, кого хочу, если захочу, и куда хочу. Жить свою жизнь по максимуму, на полную громкость. И не расслаблять булки, всегда есть кто-то, кто захочет убавить твою громкость. И если сейчас я позволяю это только одному человеку, то со временем и с этим “диджеем” справлюсь.

 А тут, на дороге с этой чудачкой, что отшила меня, взбесился непонятно почему, рванул в тачку под ржач своих придурков, еще и   лужей ее окатил. Ничего, ей было полезно остудить свой пыл, наверняка она уже утешилась на плече у своего парня.

В эту ночь мне приснился странный сон. Не привычный кошмар с бешеным псом, преследующем меня и разрывающим мою руку, а эротическая фантазия, навеянная безбашенной девицей, что кинулась мне под колеса.

Я играл абсолютно голый на своей гитаре, выпуская наружу сотни тысяч звуков. Я услышал, как открылась дверь и с ужасом понял, что должно быть это отец пришел раньше и сейчас застанет меня за гитарой. То, что я голый – это фигня по сравнению с тем, что я занимаюсь “бабским делом”. Кажется, так он сказал, когда вместо бокса я умолял отдать меня в музыкалку.

Вместо отца зашла девушка, я не увидел ее лица, но знал, кто она. Ее оранжевый плащ ни с чем не спутаешь. Зачем она пришла, что ей нужно?

Она медленно приближалась, покачивая бедрами. Я замер при виде ее рук, которые потянулись к поясу и начали медленно его развязывать. Хорошо, что я голый, иначе бы джинсы лопнули от натяжения, а девица сбежала бы и оставила меня без продолжения шоу. Плащ медленно сполз с ее плеч. Под ним ничего. Я потянулся к ней всем телом, чтобы почувствовать кожей ее кожу, горячее шумное дыхание… Я не успел даже к ней прикоснуться, но ожидание этого момента залило жаром остатки моего разума, а низ живота стянуло в тугой пульсирующий узел, где каждая капля моей закипевшей крови отплясывала ча-ча-ча под рок-н-ролл новых для меня ощущений. Еще секунда и я готов был прижаться к ней ненасытным ртом, но, не успев познать ее вкус, проснулся от резкого выброса адреналина. Твою мать! Я кончал как тринадцатилетка себе в трусы, не останавливаясь целую вечность. Я. Кончал. От гребаного сна.

Сказать, что я охуел – ничего не сказать.

Зазвенел будильник. Я, все еще не отошедший от нелепости своего порнографического сна, сбросил постельное белье на пол, чтобы его постирали, пошел в душ, быстро собрался, позавтракал с мамой и Никой, отец по ходу в очередной раз не ночевал дома,  и пришел в себя только по дороге в школу.

Глава 6

Кира.

За завтраком мы обсудили планы на день. Папа – на работу. Я – в школу, знакомиться с классом, вливаться в учебный процесс. Мама днем отведет урок по Zoom со своим любимым учеником, о таланте которого не переставала нам рассказывать после каждого занятия с ним, а потом смотреть новый дом, если ей понравится – заедем к концу недели. Хоть одна приятная новость.

После завтрака папа завез меня на служебной машине в элитную школу, как он выразился. На парковке у школы роскошные машины. Каким-то детям дверь открывают мужчины в строгой деловой форме, я так понимаю водители. Находиться в царстве богатых избалованных детей мне не хотелось, я заранее себя чувствовала неуютно, понимая, что буду там белой вороной.

Так, Кира, стоп! Ты чего себя настраиваешь на негатив? Ты же не слабачка. Я мысленно выключила рубильник с депрессивными мыслями, включила настрой на “все пройдет легко и приятно” и пошла к директору, чтобы она представила меня классу.

За годы переездов у меня должен был выработаться иммунитет на волнения перед новыми знакомствами и притиркой к коллективу. Но нет. Я каждый раз переживала, несмотря на все настроенные по фен—шую внутренние рубильники.

Интересно, в столовке мне сегодня подадут фуа-гра по-шведски или печень норвежского ежика?

Директриса толкнула дверь и зашла первой, я сделала вдох-выдох, надеясь угомонить выскакивающее из груди сердце и шагнула в класс.

– Знакомьтесь, это Кира Дружинина, она с семьей переехала к нам буквально на днях, ее папа военный чиновник приехал расследовать дело об отравлении солдат в нашей военной части. Прошу любить и жаловать.

Директриса что-то говорила еще, я пыталась всматриваться в лица новых одноклассников, но они сливались в одно размытое неприветливое пятно.

– Кира, – донеслось до меня. – Скажешь что-то классу?

Я не успела собрать в кучу слова и выдать что-то адекватное, как меня опередил знакомый нахальный голос и я стала искать глазами его хозяина:

– Похоже она глухонемая, ей точно в класс с НОРМАЛЬНЫМИ людьми можно?

– Максим, будь поласковее, девочка новенькая, буквально с самолета к нам. Давайте встретим Киру всем своим радушием.

– Уже встретили, – донеслось из размытого пятна.

– Всем привет, – начала я, не собираясь подавать виду, что мне дико не комфортно и лучше бы я сейчас тонну вонючей рыбы голыми руками чистила после отцовской рыбалки, чем оказалась здесь. – Первое, мой папа действительно военный, но не чиновник, а боевой офицер. Он приезжает в самые сложные части реанимировать то, что уже запустили. Второе – надеюсь, я здесь временно. Третье, я не горела желанием сюда переезжать, но много хорошего слышала об этой школе, в первую очередь об учителях. Надеюсь, это правда. А если здесь есть нормальные люди, как выразился, эм, не запомнила имя, Валера кажется, то буду рада знакомству.

Судя по недовольному взгляду директора и удивлению смотрящих на меня одноклассников, моя речь не вошла в список лучших от новеньких. Такая у меня натура, несмотря на мои переживания, я лучше буду вся красная стоять и заикаясь разговаривать, чем засуну язык в жопу и позволю мне хамить.

– Наш выпускной класс полностью укомплектован и тебя, Кира, мы приняли в порядке исключения. Есть всего два свободных места, занимай любое. С Максимом, за предпоследней партой или за последней с Артуром, обычно парни сидят в гордом одиночестве, теперь кому-то придется потесниться, – с этими словами руководитель школы поджала губы и быстро вышла из класса.

– Кира, присаживайся. Меня зовут Марина Петровна, я у вас классный руководитель, веду русский язык и литературу. Давайте уже продолжим урок, – представилась учительница в белом брючном костюме.

– Пусть садится ко мне, мы подружимся, – предложил парень с именем Артур, но что-то в его ухмылке мне не понравилось и я была уверена, что во вчерашней обкуренной тачке он был тоже.

– А ко мне нельзя. Хотя, если новенькая хорошенько меня попросит, тогда я может и соглашусь потерпеть ее, – съязвил неугомонный Макс. Он явно хотел меня взбесить и это у него получалось.

– На последних партах сидят обычно отстающие, я бы хотела уделить учебе все свое внимание, – проигнорировав провокатора, я повернулась к Марине Петровне, и моя внутренняя стерва начала виртуозно врать, чтобы добавить весомости словам. – И еще у меня плохое зрение, могу справку принести, поэтому мне подойдет только максимум третья парта.

– Хорошо, ребят, кто временно на сегодня пересядет с первых парт? А завтра на классном часу рассажу вас окончательно.

– Карина готова пересесть к Максу, а я не против новой симпатичной соседки, – предложил парень, в котором я узнала вчерашнего джентльмена.

– На Карину я согласен, с удовольствием разделю с ней свое личное пространство, – заявил Макс, глядя на меня с брезгливой миной, будто я заразная.

– Да это же курица слепая, год будет веселым,  – услышала я перешептывания.

Похоже, все вчерашнее сборище училось в одном классе, в Карине я узнала одну из девчонок, остальные его члены сидели на других местах и оценивающе на меня пялились. Как и весь класс, что-то подсказывало мне, что о вчерашней выходке одноклассников знают все.

Карина быстро пересела на предпоследнюю парту к Максу. Я села на освободившееся место.

– Я Демьян, приятно познакомиться, Кира, – протянул мне руку мой спаситель, его дружеское прикосновение и улыбка смогли хоть немного растопить повисшее надо мной напряжение. – Извини за вчерашнее, мы были не правы. Ты классно уделала Макса.

С этими словами он обернулся на друга, что сидел на четвертой парте прямо позади меня. Я не смогла отказать себе в удовольствии обернуться и полюбоваться недовольной миной Макса. Я выдала свой лучший презрительный взгляд и демонстративно резко отвернулась, взмахнув своими длинными волосами, мысленно молясь всем богам, чтобы кончики моей шевелюры достали до его лица, и он еще больше взбесился.

– Вот суччка, – услышала я сзади, а в следующую секунду он накрутил мои волосы на кулак и резко дернул. – Еще раз так сделаешь, останешься без гривы, Рапунцель.

– Еще раз тронешь меня и выцарапаю тебе глаза, – прошипела я в ответ, смахивая рукой его пальцы.

– Что за шум у вас? Максим, страница 18, читай отрывок с верхней строчки, – буквально спасла меня классная.

Остаток урока мы с Демьяном дружно хихикали над злющим и запинающимся на каждом слове Максом.

Сразу после звонка я быстро собрала вещи и сбежала из класса. Оглянувшись у выхода, я с облегчением увидела, что меня никто не торопился преследовать. Макс с Кариной остались за партой болтать, Артур стоял рядом с ними и смотрел на меня. Демьян помахал мне рукой и дал знак подождать его, но я показала рукой на телефон, мол мне надо позвонить.

Я нашла укромное место у свободного окна, прижалась головой к холодной стене и, наблюдая за непогодой на улице и стекающими каплями моросящего дождя по стеклу, набрала Ромку, который с утра слал мне поддерживающие сообщения.

От его простого “Алло, вкусняшка, как ты” я хоть немного отвлеклась от горького послевкусия знакомства с классом и, одной рукой массируя саднящую кожу головы и не вдаваясь в подробности, поныла, что жду не дождусь конца моей девятимесячной ссылки и, как только сдам экзамены и получу аттестат,  умотаю из этого серого сибирского города Красноярска.

Мы болтали так минут пять, Рома спросил во сколько у меня закончатся занятия и намекнул, что сегодня меня ждет небольшой сюрприз, который точно поднимет мне настроение.

– Приезжай ко мне как сможешь, я уже по тебе скучаю, позвоню вечером, целую,  – с этими словами я повернулась и подпрыгнула от неожиданности. Рядом стоял Макс, лицо его по-прежнему было злым. Интересно, в палитре эмоций на его физиономии есть другие краски?

– Тебя в детстве не учили, что подслушивать не хорошо?

– В моем детстве было много уроков мудрости, но этот я не припомню. Я не знаю, чему тебя учили родители, но с инстинктами самосохранения у тебя явно проблемы. Но их станет еще больше, если не научишься держать язык за зубами.

– Это ты переживаешь, как бы я не пошла сдавать тебя ментам, потому что ты ездишь без прав? Или, дай угадаю, права у тебя есть, и ты просто второгодник? На деньги мозги не купишь, и ты завалил экзамены? Сидишь в выпускном классе, лишь бы не идти учиться дальше или работать и продолжаешь сидеть на шее у родителей?

– Ты вообще без тормозов? Придержи язык, а то придется его укоротить. Я больше предупреждать не буду. Ты еще не поняла, что со мной дружить надо, а не ругаться?

– У тебя весьма своеобразный способ предлагать дружбу. Даже если бы ты был последним парнем на земле, даже тогда я не стала бы относиться по-доброму к такому как ты.

– К какому такому? Помнится, ты меня красавчиком вчера называла.

– Ты услышал то, что хотел услышать. Я помню другое. Как ты меня чуть не сбил и вместо извинений окатил лужей. Кстати, с тебя новый плащ, ну или, как минимум, компенсация за химчистку. И запомни, ты не в моем вкусе, у меня есть парень. Давай договоримся о нейтралитете, ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя.

– Первое, я трогаю всех, кого хочу. Второе, наличие парней никогда не останавливало ни одну из тех, кто за мной с матрасом бегает. И третье. Расслабься. Это ты не в моем вкусе. Ты мне не интересна. Я всего лишь предупреждаю, не нарывайся. По поводу ментов. Можешь бежать к ним прямо сейчас, только дурой себя выставишь.

– Я и не планировала тратить на это время. Мир вокруг тебя не крутится. Не вижу смысла зацикливаться на негативе и моральных уродах… Ой, извини, опять я нарываюсь. Я не зацикливаюсь на не совсем приятных людях. Я стараюсь замечать хорошее и тратить свое время и энергию на то, что мне нравится. Попробуй и ты, может адекватнее станешь.

– Макс, – подошел к нам Артур. – Моя очередь болтать с новенькой. Я – Артур, зря ты ко мне не села, может передумаешь? Знаешь, под партой эти руки творят чудеса. Тебе понравится. – И он изобразил пальцами недвусмысленные движения, от которых кровь прилила к моим щекам.

– Мой парень переломает тебе эти пальцы и засунет в задницу, – я старалась быть убедительной, но мой словесный выпад вызвал лишь их смех.

– Ради пальцев в твоей заднице я готов их сломать, маленькая извращенка, – подмигнул мне Артур, а Макс с зевающим видом отвернулся, приобнял друга и со словами “Пошли уже, тут скучно” утянул его в класс, где нас ждал урок русского.

***

– Кира, привет, я Эмилия, но тебе можно Эми. Нападают на тебя наши хищники? – Ко мне подошла симпатичная брюнетка, но мое настроение было так безнадежно испорчено, что я еле нашла в себе силы натянуть ответную улыбку.

– Да, на такой прием я точно не рассчитывала. Приятно познакомиться, Эми. Какое необычное и очень красивое имя у тебя.

– Как и у тебя. Уверена, тебя не стоит называть кириешкой, – засмеялась красотка. – Если хочешь, садись со мной, я с соседкой договорюсь. Нам, нормальным, надо держаться вместе. А, судя по тому, что ты не струсила и ввязалась в бой с нашими хищниками, мы точно с тобой поладим.

– С хищниками?

– Так эту троицу называют в школе. Макс, Демьян и Артур. Лучше с ними не связываться, себе дороже будет. Еще ни за один скандал им не прилетело, им все сходит с рук. Из них только Демьян более-менее вменяем. Но и он никогда и ни за что не пойдет против мужского братства, даже ради такой красавицы как ты.

– Демьян хоть и милый, но у меня есть парень. Покажешь мне тут все? Я ничего не знаю ни про школу, ни про ваш город, с удовольствием принимаю твою помощь.

– А я с удовольствием помогу. Расскажешь, откуда приехала, чем занимаешься? Судя по твоей шикарной фигуре, ты спортсменка.

– Я много, где жила. Мой папа военный и мы часто переезжаем. Последний город, где мы задержались, был Екатеринбург. А форма – это хвала моим танцами с детства. У меня был свой коллектив и в последние полгода я вела занятия по стриппластике. А еще у меня брат тренер в качалке и лично занимался моими бицепсами-трицепсами. И мама красотка-спортсменка-комсомолка. Так что моя форма – это генетика и много усилий.

– Так, у меня теперь два вопроса. Когда я познакомлюсь с твоим братом-качком? Второй, ты серьезно преподавала танцы? Ого! Круто! Я первая записываюсь к тебе на занятия!

– Брат к нам переедет позже, но я бы на знакомство с ним особо не рассчитывала. Пока он и серьезные отношения – это как сало в торте, в теории возможно, на практике нет. По занятиям – считай, что ты мой первый клиент. Надо только зал найти или какое-нибудь пригодное помещение, мои танцующие багиры с Екатеринбурга взяли с меня слово, что здесь я первым делом продолжу дарить миру пластичных кошек. А слово я свое держу, пунктик у меня такой.

– Кайф. Я уже тебя обожаю! И брата твоего увидеть все равно хочу. Кира, ты послана мне небесами, я просила их о нормальных подругах, а не о блогершах, которым интереснее жить в сторис и снимать все подряд. “Не ешь салат, я его еще не сфоткала”. Ужас! – Эми смешно изобразила какую-то свою знакомую или собирательный образ блогерш.

– Ты меня смущаешь, захвалила. Я обычно не очень быстро иду на контакт с новыми людьми, но ты мне нравишься. Звонок уже, пошли. Кстати, я хоть и не блогерша, но инсту веду, благодаря ей меня нашли мои багирки и уговорили вести для них классы. Так что соцсети и блогерство, если не подменять ими настоящую жизнь и не пытаться быть кем-то другим, это самый быстрый и реальный способ показать миру, что у тебя есть, что ему дать.

После уроков мы вышли с моей новой приятельницей на улицу и мне позвонил незнакомый номер. Оказалось, это курьер и он уже   ждал меня у ворот школы. Он вручил мне огромный букет красных роз.

– Наверное, это и есть сюрприз от Ромки, – объяснила я удивленной Эми.

– Да он романтик. Дай я тебя сфотографирую, выложишь в свою инсту, я до сих пор кстати под впечатлением от нее. Я твой фанат. Научи меня скорее так же двигаться. Открывай уже записку, влюбленная, что стоишь, там наверняка написано от кого букетище.

– И даже на расстоянии я всегда рядом, – прочитала я вслух.

– Как мило, это твой парень или ты сама организовала, чтобы всех впечатлить, – подколола подошедшая с Кариной и хищниками еще одна одноклассница, кажется, Лена.

– Все военные нищеброды, поэтому скорее всего букет реально от богатого ухажера. Бедные девочки всегда тянутся к богатым мужикам, из них, кстати, выходят отличные эскортницы, – продолжила Карина.

– Из мужиков? – Подколола я. – Поработай над построением логических фраз, ты с виду не тупая, хоть и умело прикидываешься.

– Ты за базаром следи!

– Девчонки, завидуйте молча, – попыталась отшутиться Эми, но я ей жестом показала, что справлюсь сама.

– Да, у меня щедрый и внимательный парень, но вы вряд ли к такому привыкли. За такими как вы не ухаживают, судя по вашей компании, вы и без этого за парнями с матрасами бегаете, – я сказала это нарочно громко, чтобы подошедший Макс услышал и поперхнулся своей идиотской фразочкой.

– Ты совсем страх потеряла?! – Взвизгнули подружки хищников.

– Девчонки, давайте жить дружно. Кира нам не враг, с этого момента объявляю перемирие, кто будет обижать Киру, останется без пригласительных на хищи, – заступился за меня Демьян, слегка приобняв.

– Хищи? – переспросила я, аккуратно отодвинувшись от Демьяна.

– Это закрытые вечеринки, куда вход только для избранных, ты в их число не входишь, – влез главный засранец хищников.

– Кира, я тебя приглашаю на год вперед, – мой сосед по парте ввязался в словесную перепалку.

– А это не только тебе решать, забыл, у нас есть правила, которые мы не нарушаем, – Макс, конечно, не смог смолчать.

– А кто тут их нарушает? Я здесь согласен с Демьяном, такая красотка как Кира только украсит наши хищи. Большинством голосов решение принято! Кира, ты почетная гостья на наших вечеринках. Как и ты, Эммочка, – Артур явно нарывался на недовольство Макса.

– Я подумаю, мальчики, – я это сказала, чтобы позлить Макса и его подружек, которые весь разговор пыхтели, как паровозы, и, поправив в руках тяжеленный букет, пошла к машине с черными номерами, где меня уже ждал папин водитель, симпатичный паренек в военной форме. – Всем до завтра. Эмиль, я позвоню тебе вечером.

Глава 7

– К концу недели заезжаем в наш новый дом, а-а-а-а-а!!! – Мама с воплями радости встретила меня у порога и набросилась бы на меня с объятиями, если бы не мой букетище. – Какой букет, Рома отправил?

– Да, представляешь, сюрприз устроил, я вышла из школы, а там курьер.

– Ну что за внимательный парень. Ты же вроде не любишь, розы, еще и красные, пора бы сказать ему. Если хочешь не просто внимание и цветы для галочки, а получать то, что действительно хочешь, надо говорить ртом, милая. Это просто. Повторяй. Рома, мне очень приятно твое внимание, но больше всего на свете я люблю такие-то цветы такого-то цвета. И все. Папе же ты можешь сказать, не дари мне розы, терпеть их не могу?

– Мам, я разберусь сама, ладно? Так что там с домом?

– Тебе понравится, я уверена! В нем мало мебели, но много воздуха, все как мы любим. И дворик отличный, там есть две качели. Будем летом шашлыки жарить и качаться. Да что там летом, в первый же папин выходной устроим пикник во дворе. Нет! В первый же вечер идем жарить шашлыки, с папой или без, это будет наша оду СВОЕМУ дому. Я предлагаю это дело отметить. Через часа полтора идем искать приличный ресторан, я все равно ничего не готовила, а ты точно голодная. Погугли пока, куда сходить, сделай уроки, а у меня через 15 минут начинается урок с моим самородком. Как школа, как прошел твой первый день? Как ребята?

– Ну, школа пафосная, ребята своеобразные. Но все нормально, нет ничего такого, с чем я бы не справилась. А папа с нами ужинать будет?

– Нет, его в ближайшее время в лучшем случае увидим ночью. Это не повод сидеть дома и скучать. Настроение, дорогая моя, надо настраивать, помнишь об этом?

Я обожала вот эти мамины уроки мудрости, любви, нежности, уюта. И в своей семье, когда у меня появится любовь всей моей жизни, я хочу такую же атмосферу уважения, поддержки и радости. Я не в первый раз поймала себя на мысли, что почему-то на Рому при всех его положительных качествах ставку, как на огромную любовь, я не делала. Он замечательный, мечта любой девчонки. Возможно, со временем мне этого будет достаточно, и я перестану ждать внутреннего космоса от одного взгляда на своего избранника. А все эти бабочки в животе, бурлящая кровь по венам, неудержимая страсть – это всего лишь придуманный эмоционально-романтический героин, на который подсаживаются читательницы женских романов. Ну, или просто мне уже пора трахнуться с Ромой и выяснить, реальна эта химия или нет.

Мама упорхала с наушниками проводить онлайн-урок, я подвисла в телефоне. Запостила букет от Ромки, сделала пару историй про переезд и оставила вопрос подписчикам “Кто хочет прийти на мастер-класс в Красноярске? Срочно ищу студию, помогайте найти локацию, я жутко соскучилась по стрипам и готовлю для вас что-то интересное. ВАМ ПОНРАВИТСЯ, МЯУ”.

Эми подписалась на меня и жарко реагировала на каждую мою сторис, а на своей страничке она так расписала мои будущие классы, что я сама бы на них пошла. Вот это я понимаю дружеская поддержка.

За Эми ко мне в подписчики добавились новые люди, среди них были даже блогеры с большой аудиторией, которые тоже меня стали активно репостить, советовать помещения и записываться на занятия, дат которых еще и в помине не было. Я восприняла это как знак вселенной, что все не так уж плохо.

Среди новых фолловеров нарисовались и Артур с Демьяном, наоставляли кучу лайков, а первый еще и похабных комментариев, но это было жестом скорее приятным, чем оскорбительным. Макс хоть и не подписался (почему я все время возвращалась к нему мыслями?), но в просмотренных сторис засветился. Шпионил значит. Я утолила его любопытство. В сторис зашли мои самые кошачьи видео под видом рекламы будущих танцев. Пусть подавится слюной.

***

Вечером мы сидели с мамой в уютном ресторанчике, который ей посоветовал ученик-музыкант, который, к удивлению обоих, жил в Красноярске. В ближайшее время их уроки переедут в наш дом, а сегодня благодарный ученик обещался показаться на наш ужин.

Слово свое он сдержал. А я в очередной раз убедилась, что у вселенной отличное чувство юмора. Как? Как такое возможно, что из всех 146 миллионов россиян и кажется около двух миллионов красноярцев именно шумахер Максим оказался маминым гением?

Лежа поздним вечером в кровати, я миллион раз прокручивала эту сцену в голове.

Мамина улыбка:

– О, Кира, Максим пришел, еще и с цветами.

Я медленно оборачиваюсь, мама идет к ученику, закрывая весь обзор. Она обнимает гитариста. Поворачивается с букетом ромашек. И я вижу рядом с ней Макса, такого же ошарашенного нашей встречей, как и я.

– Максим, знакомься, это моя дочь Кира. Кира, это мой любимый талантливый ученик, я о нем тебе рассказывала.

– А мы уже познакомились. Сегодня. «Мы учимся в одном классе», —самым доброжелательным тоном сообщил одноклассничек, а я чуть водой не подавилась от его любезности.

– Вот это совпадение, ну надо же! Кира, как тебе повезло, Максим потрясающий, очень воспитанный молодой человек и я уверена, что вы подружитесь.

– Ты даже не представляешь, насколько мне повезло, мама. Максим действительно очень воспитанный, так тепло меня еще ни в одной школе не встречали, – усмехнулась я.

– Максим, теперь я спокойна за Киру, что в новом классе рядом с ней будет человек, который за ней присмотрит.

– Обещаю, Наталья Андреевна, что присмотрю за ней. Буквально глаз с нее не спущу.

Слава богу, что у него были дела и он сразу ушел, иначе мне пришлось бы показать официанту сиськи, чтобы он плюнул Максу в еду, ну или пургена насыпал.

Мама еще долго удивлялась стечению обстоятельств, что я учусь в одном классе с ее любимым учеником. А я так и сидела, ковыряясь в любимой брокколи в панировке, в полном эмоциональном ауте от событий последних дней.

Я была уверена в одном. Неоднозначная фигура Макса не просто так с ноги вышибла дверь в мою жизнь. Не верю я в такие случайности. Этот красноярский сериальчик, пожалуй, даст фору любому турецкому мылу. Если бы я любила попкорн, обязательно бы им запаслась. Что-то мне подсказывает, что меня ждут и другие сценарные прыжки с переподвыподвертом и безумный Макс в моем персональном кино точно не второстепенный персонаж.

Вечером я, как и обещала, позвонила Эми поболтать, но про Макса решила не говорить, но этот засранец и тут влез. Эми сказала, что он ей третий раз названивает по второй линии, на этом мы попрощались.

Прежде чем выключить свет в комнате, я зашла на кухню еще раз насладиться видом и ароматом ромашек, обожаю полевые цветы. Я в первый раз видела, чтобы букеты дарили сразу в вазе, отличное маркетинговое решение. Мои же розы томились в банке из-под апельсинового сока и, несмотря на свою кричащую роскошность, сильно уступали в произведенном на меня впечатлении нежно-белому облаку в вазе.

Я сфотографировала ромашки на память, а в сторис выставила селфи с розами от Ромы, подписав, что под аромат любимых цветов меня ждут самые приятные сновидения.

Я так хотела спать, что с блаженством упала на подушку, хоть она и была дико неудобной. Я даже закрыла глаза на леопардового цвета постельное белье и готова была уже заснуть, если бы не видеозвонок по WhatsApp. Обычно я игнорировала звонки с незнакомых номеров, но тут мне стало интересно, у кого такой красивый телефонный номер и что его владельцу от меня нужно.

Первые секунды видеосвязи – и я в полной растерянности от увиденного лица.

Мне звонил Макс.

Я даже слово не успела вставить, как он начал разговор с очередных предъяв:

– Если ты хоть слово сказала Эмили или кому-то другому про меня, я лично сверну тебе шею, а твою мать засужу, – без предисловий начал он.

– Немного поздновато для ночных звонков и угроз, ты не находишь? Мне что делать нечего, как тебя обсуждать? И откуда у тебя мой номер, я не разрешала мне звонить. Тебе Эми дала?

– Я говорю про гитару и что занимаюсь с твоей матерью. Я надеюсь ты не настолько глупа, чтобы растрепать об этом? – Макс проигнорировал мои вопросы. – Я тебя предупреждаю, если кто-то об этом узнает, ты сильно пожалеешь. У нас с твоей матерью контракт о неразглашении моих персональных данных, там штраф в три миллиона. У тебя есть такие деньги?

– О боже, мальчик, ты реально слишком много о себе думаешь! Мне фиолетово, играешь ты на гитаре, губной гармошке или на чьих-то нервах, понял? Я не собираюсь не то что говорить о тебе, но и думать даже! – Я жутко устала от его беспросветного хамства, угроз и грубости. Мне хотелось как следует выругаться, чтобы он понял, я его не боюсь и у меня тоже есть свои коготки. Обидно было, что я воспринималась, как сплетница, которая только и делает, что обсуждает парней. –  Хотя, знаешь, ты слишком плохо себя вел, я, пожалуй, подумаю, рассказать завтра всем о твоей тайне или нет.

– Я тебя предупредил. И я тебе не мальчик.

– А кто ты? Ведешь ты себя как раз как избалованный мальчишка, как быдло с мешком денег и манией величия. Ты достал уже меня. Я тебе ничего плохого не сделала, но своей неадекватностью ты меня провоцируешь на ответные действия. Короче, ты сам напросился, – я начала его пугать, хоть и не собиралась болтать.

– Подожди. Остынь, де-воч-ка. Предлагаю договориться.

– Вот с этого и надо было начинать. И, кстати, мама твою фамилию не называла, ты сам к нам в кафе напросился, я понятия не имела, что придет кто-то из ее учеников. Так что формально она ничего не нарушала.

– Допустим, – я через экран телефона продолжала чувствовать весь его негатив, только теперь он хоть немного сбавил обороты. – Что ты хочешь за молчание?

– Я подумаю. А ты пока проспись и предложи мне что-то ну очень интересное, чтобы я тебя не сдала. А сейчас мне некогда тратить на тебя свое время.

– И чем же ты таким важным сейчас занята, лежа ночью в кровати? К физике готовишься?

Моя внутренняя стерва отправила приличную девочку Киру в отпуск и выдала:

– К химии и анатомии, ну еще немного физкультуре. Скучаю по своему парню и записываю для него особенный видеопривет, но это уже взрослые дела, малыш, – с этими словами я помахала пальцами перед камерой, ровно также, как днем Артур, и, довольная произведенным эффектом, нажала на отбой вызова.

Какого ежика я сейчас выдала?!

Я реально ему намекнула, что буду сейчас ублажать себя пальцами и записывать это на видео? Охренеть! Хорошая девочка Кира такими темпами станет ну очень плохой.

Да что вообще на меня нашло?!

***

Макс

Я закрылся в комнате и выпустил пар на своей электрогитаре, размялся перед занятием с педагогом. Я был так зол и сосредоточен на игре, что забыл про свои наушники, благодаря которым никто не услышал бы рвущие комнату звуки гитары.

Мама заглянула в комнату и жестом показала, что все ок, отца дома нет. Я еще и дверь забыл закрыть! Совсем с катушек слетел!

Впервые гитара не смогла отключить мясорубку моих мыслей в голове. В ней поселилась Кира. Но я точно ее выселю, причем пинком под ее крепкий сочный зад, который не скрыть под школьной формой. В моей голове нет места чувствам, всей этой романтической лабуде.

Любовь – это такая удобная оправдательная конструкция для выгоды в виде похоти, корысти и страха одиночества. Очень удобно притворяться романтиком и врать другим, себе, что ты любишь человека вместо того, чтобы задрать ему юбку или получить пожизненную аренду за собственное тело или совместное проживание. Ненавижу этот циничный заговор под названием “любовь”. А ведь это не что иное, как бизнес, и мир был бы гораздо честнее, если бы люди вместо потери времени на флирт, красивые слова, ухаживания говорили прямо, чего хотят и называли свою цену.

Еще никто и никогда не выбешивал меня столько раз за один день, как эта новенькая. Даже отцу не побить этот рекорд.

Первый раз, когда разбудила утром в том гребаном сне.

Второй – когда заявилась в мой класс и навела суету, с порога начав качать права, с кем она будет сидеть, а с кем нет. Из-за ее капризов мне теперь сидеть с Кариной, которой, итак, слишком много вокруг меня. Отец спит и видит, чтобы объединить капиталы наших семей. Я для него не сын, не живой человек со своими желаниями, а актив в его бизнес-империи. А активы всегда должны работать и приносить еще больше денег и влияния. Всю свою жизнь я живу в ошейнике ожиданий и требований отца. Но я вольный пес и обязательно сорвусь.

Третий. Эта выдерга Рапунцель села с Демьяном, хихикала, шушукалась с ним, а последней каплей стала ее пощечина волосами. Я не удержался и схватил ее за гриву, не предполагая, что одно спонтанное движение породит в голове массу картинок. Вот она не за партой с другим, а лежит на ней телом, упираясь ногами в пол, рядом только я. И ей нравится, как я тяну ее за волосы сверху… А потом. Потом я читал про поэзию Элиота (кто это вообще?) под лютый стояк. Не помню ни одного прочитанного слова. Мой член устроил бунт на корабле и отказывался подчиняться капитану.  С этим надо что-то срочно делать.

Четвертый. Я хотел подойти с белым флагом, хоть это и не в моих правилах, но мне проще было запудрить ей мозги, через пару дней трахнуть и выкинуть из башки. Но после подслушанного телефонного разговора “Милый, я так соскучилась” в меня бес вселился. А тут еще Артур со своими пальцами… Надо срочно опустошить свой банк спермы, иначе мои яйца превратятся в колокола, а их звон будет погромче школьного звонка.

Эпизод пятый. Ублюдский букет самых ублюдских роз, что я видел. Слишком пошло и плоско. Но она пищала от восторга, и довольная умотала с еще одним воздыхателем в форме. На месте ее отца, я бы не отправлял за ней голодных до женского тела солдатиков.

Шестой. Пацаны пошли против меня и позвали ее на хищи. По нашему негласному правилу каждая новенькая на вечеринке – наша потенциальная жертва. Кого-то мы разрешаем приводить уже объезженным девчонкам, но если мы приглашаем сами, это означает одно. В ближайшее время наша гостья познакомится с одним из нас или с несколькими максимально близко. Демьян с Артуром хотят ее, это очевидно. Да и как ее не хотеть. От нее же за версту сексом несет.

Седьмой. Твою мать! Это же надо было так облажаться и взять себе в наставники по гитаре ее мать, еще и встретиться нос к носу! Если отец узнает, что я его ослушался и в тайне от него занимаюсь “бабской” музыкой, останусь без тачки и вечеринок, это как минимум, как максимум – мне теперь пожизненно торчать на боксе, а всю семью ждет армагеддон. Угораздило же меня захотеть познакомиться с Натальей Андреевной вживую, хотел отблагодарить, купил цветы, но вместо приятного ужина в компании с интересным мне человеком, я получил угрозу моей вольной жизни.

Финальный, восьмой аккорд моего бешенства. Я не придумал ничего умнее, как легенду, что я потерял учебник и только у Эмили мог взять его для домашки. А потом у меня, как бы случайно, сел телефон и мне надо было срочно позвонить. Так я узнал номер Рапунцель. Мы опять с ней покусались, я в очередной раз убедился, что уровень инстинктов самосохранения у нее и правда минимальный. А потом она бросила трубку, заявив, что ей надо записать развратное видео своему уроду. Сучка!

На этой планете как минимум два человека прямо сейчас дрочили. Только у одного было порновидео, а у другого нет. Я все больше ненавидел и саму Киру, и ее благоверного. Кулаки чесались найти его и поработать с ним вместо груши. И разбить вдребезги его телефон.

Макс, включай голову. Чтобы выкинуть ее из головы, достаточно просто поиметь ее. Это единственный стопроцентно работающий способ.

***

Утро с самого начала не задалось. Не успел я спуститься к завтраку, как вместо доброго утра меня встретило недовольное лицо отца, орущее в телефон:

– Чтоб сегодня же эта штабная крыса была у меня. Я лично объясню ему, как не лишиться погонов, а может и немного подзаработать. Так, выясни о нем все максимально быстро. У любого есть скелеты в шкафу. Мне нужен каждый. Срочность – вчера. Про семью пробей, так, на всякий случай.

Если бы я не гонял мысли о рисках остаться без гитары на ближайшее будущее, своей единственной отдушины в моем черно-белом кино под названием жизнь, и о том, как выкинуть из головы белобрысую бестию, я бы точно обратил внимание на слова отца и сопоставил простые факты. Но моим мозгом уже управляла не дедукция, а гормоны страха, бешенства и похоти.

В школе я первым делом хотел разобраться с Кирой, но она опаздывала и зашла в класс вместе со звонком. За весь урок она ни разу ко мне не повернулась. На перемене я ринулся к ней, но она рванула к учителю, якобы знакомиться лично. От меня не убежишь. Мышка хочет поиграть? Кот даст ей эту видимость спасения.

– Надо поговорить, – я потянул ее за рюкзак во время второй перемены, она его отпустила и я обалдел от его веса. – Ты кирпичи там носишь?

– Ага, отбиваться от всяких маньяков, – она расхохоталась, а я не смог сдержать улыбку от ее смеха, – Максим, так кажется тебя зовут?

– Пошли, покажу, где следующий урок.

– Макс, а ты чего такой добренький стал? Что с тобой вообще? Вчера под ночь за физикой ко мне приехал, отдай, кстати, учебник. Сегодня решил Кире с ориентированием на местности помочь? У тебя жар, вызывай скорую, – влезла в разговор Эмилия и из-за этой заминки вокруг появилось много лишних ушей.

– Наверное от новенькой что-то подцепил и мне срочно нужен антидот, – я начинал нести какой-то очередной бред, уже понимая, что  наш разговор с Рапунцель оттягивается.

– Тогда может лучше держаться от нее подальше, ну чтоб совсем не разболеться? – Подхватил эстафетную палочку в словесном марафоне Демьян. – Или может ты хочешь извиниться перед ней? Я за перемирие.

– Поддерживаю, извинись за свою грубость, и я постараюсь сделать вид, что музыка твоего голоса больше меня не раздражает, – на слове “музыка” Кира сделала жирный акцент, который понял только я.

– Макс никогда не извиняется, так что, малышка, придется тебе либо раздражаться дальше, либо смириться с его музыкой, –  Артур даже не представлял, как от его слова “музыка” меня начинало потряхивать.

– Кира, ты после уроков сегодня что делаешь? Тебя опять забирает красавчик в военной форме? – Эмили сменила тему, чему я был несказанно рад.

– Нет, обычно я сама добираюсь до школы, но вчера папа решил перестраховаться, чтобы я не заблудилась в первый день, потому что на такси или на автобусе я не очень люблю ездить. Сегодня я пешком, так что сегодня у меня усиленное часовое кардио. А к концу недели я уже перееду в новый дом, от него недалеко до школы. А что ты хотела?

– Кошечка, я знаю кардио покруче ходьбы, 20 минут заменят десятки километров пешком, а удовольствия в тысячу раз больше. Даю персональные уроки, – тупее подката от Арта я не слышал, но Кира сделала вид, что не услышала или не поняла его намеки. Хорошая девочка.

– Пошли в Кокос, это классная кофейня, здесь недалеко в торговом центре. Посидим кофе попьем, обсудим наши танцы.

– О, давай! – весело откликнулась новая игрушка хищников, которую каждый из нас норовил забрать себе.

– Мы присоединимся к вам? – Спросил Дема. – Я тоже хочу на твои танцы, соседка, с парнями работаешь? Я бы взял индивидуальное занятие.

– Ну, если ты готов встать на каблуки и сесть на шпагат у шеста, то приходи, только помещения еще нет, – она опять залилась своим заразительным смехом.

– Не, тогда я только зрителем! На твой шпагат я готов смотреть вечно, только не по телефону, а вживую, можно? – Продолжил веселье мой лучший друг, а мне захотелось оттащить всех от нее, закинуть на плечо и утащить ее в лес, как первобытный охотник.

– А я готов стать твоим шестом, кошечка, можешь тереться об меня, сколько захочешь, – Артур продолжал оставаться королем идиотских подкатов.

– Эмили, я закажу в Кокосе столик, все равно после уроков делать нечего. Мы с вами, даже Арт? Макс, а ты пойдешь или будешь лечиться? – Спросил Демьян и чмокнул Киру в щеку, а она даже не оттолкнула его.

– Да, все равно надо где-то успеть поесть перед тренировкой, – ответил я, надеясь, что к тому времени удастся расставить с Кирой все точки над “и” по поводу моих встреч с Натальей Андреевной и молчания ее танцующей дочери.

***

Какие красивые у нее волосы, живые, настоящие, с непослушными волнами. Мои руки помнили их мягкость и нежность. Мне так хотелось прикоснуться к ним, но уже не так, как в прошлый раз, когда я с силой их дернул на себя. От этого воспоминания пальцы рук покрылись мелкими пощипывающими мурашками. Мне хотелось накрутить локоны на пальцы и продлить этот тактильный момент. От мыслей о волосах Рапунцель меня отвлекло сообщение на телефон. И я напрягся, увидев, кто его мне написал. Написала. Хорошо, что на телефоне у меня наклеено стекло—антишпион, иначе бы любопытная Карина, что так и норовит залезть ко мне не только в трусы, но и в голову, увидела бы это имя. Рапунцель. Не знаю, зачем я ее так записал. Кирой – не хотелось, так ее все зовут. А Рапунцель – только я.

Я схватил телефон, выждал паузу в 10 секунд, чтобы она не подумала, что я горел желанием прочитать ее послание. Что там? Очередные колкости? Угрозы? Выставила счет за молчание?

– Не парься, я никому ничего не скажу про твой секрет. И не планировала говорить, просто хотела немного тебя проучить за твои выкидоны. Я умею хранить чужие секреты. Твоя тайна умрет вместе со мной, обещаю. Надеюсь, теперь ты будешь ненавидеть меня чуть меньше.

Она не удалила мой номер.

Она думала обо мне.

Она мне написала.

Я вчитывался в каждое написанное ею слово, пытаясь осилить весь смысл написанного. В груди от этого стало хрустяще-тепло несмотря на то, что риск спалиться перед всеми, а значит и перед отцом, оставался. Я прекрасно понимал, любое мое неосторожное движение в ее сторону – и она может передумать молчать. Мне же нужны были железные гарантии. И если никакого компромата на нее у меня не было, то нужно было найти для нее выгоду молчать.

– Я тебя не ненавижу. Что ты хочешь за свое молчание? – Набрал я в ответ.

– Я же сказала, что никому не скажу. Я всегда держу свое слово. В качестве компенсации за нанесенный мне моральный ущерб, можешь просто признать, что был не прав и извиниться. Этого будет достаточно.

– Я не привык извиняться.

– Даже не удивил. Косячить – это по-пацански. Требовать молчать – тоже. А извиниться – это слабость? Удачи тебе с такими принципами. Просто знай, что в мире есть другие варианты, где люди просто так хорошо относятся друг к другу и не делают говна. В отличие от тебя. Ты облил меня лужей, нахамил, а теперь достаешь в классе. Уверена, ты знаешь, что не прав, а признаться в этом стремно. Вот это слабость, Максим. Храбрость – оставаться человеком, даже когда косячишь. И пытаться это исправить.

Мой мозг автоматически запустил филологический анализатор этих 12 предложений.

Первое. Максим. Она обратилась ко мне по имени. Не “мальчик”, не “эй ты”, не “мудак” (что в ее случае было бы понятным, ведь именно так я себя и вел по отношению к ней). А Максим. Это любопытно.

Второе. Она злилась и ждала извинений. А еще пыталась преподать урок морали и убедить, что людям и ей можно доверять.

Третье. Судя по написанному, в ее картине мира принималось косячить, но в случае чистосердечного раскаяния и попыток исправиться, можно было рассчитывать на ее симпатию. Сколько же в этой головке наивности. И храбрости.

– Ок. Приму к сведению. А ты храбрая, я погляжу?

– Нет:( Я трусиха и много чего боюсь))) Но быть человеком в список моих фобий не входит. И, знаешь, я думаю, что ты на самом деле не такой уж говнюк, каким хочешь казаться. Иначе моя мама никогда бы с тобой не занималась. Хоть за три миллиона, хоть за 10.

Привет, стокгольмский синдром. Да девчонка такими темпами сама меня отбелит, наделит лучшими качествами и оправдает все мое поведение. Плохие мальчики всегда нравятся хорошим девочкам, но им для душевного спокойствия просто необходимо верить в ранимую душу хулигана.

– Не надо меня идеализировать и искать во мне что-то хорошее. Я такой, какой есть. Твоя мама меня плохо знает.

– Тогда мне надо срочно открыть ей на тебя глаза, и она избавиться от своего ненаглядного ученика…

– Только попробуй!!! – От мысли, что я останусь без нормального педагога, я хапнул новую порцию злости. Я с таким трудом нашел его не для того, чтобы вновь тратить месяцы на поиски замены.

– Кто-то опять злится и мне угрожает?

– Не надо. Говорить ей. Мне нужны эти занятия, – меньше всего я хотел оказаться в роли просящего и зависимого от настроения новенькой.

– Да не скажу яяяяяяяяяя. Все, у нас нейтралитет, я никому ничего не говорю и не замечаю твоего существования, а ты не замечаешь меня. Ок?

– НЕ ОК, – ага, даже не надейся, что я пропаду с твоих радаров, пока мой главный радар нацелен в твою сторону.

– ПА-ЧА-МУ?

– Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

– Ага, весь мир дерьмо, а кругом одни враги. И я их отбитый главарь. Все, Макс, с тобой и твоей паранойей у меня нет желания связываться. А с мамой я, пожалуй, поговорю.

Мне больше нравилось, когда она называла меня Максимом. Но злить ее мне нравилось тоже. Прочитав мое сообщение, она демонстративно положила телефон на середину парты и начала что—то спрашивать у Демьяна. Наглючка! Она еще и точку решила в нашем разговоре поставить?! Ничего, я тебя еще выдрессирую. Пока же эта девчонка умудрялась вытрепать мне все нервы одним своим присутствием, несколькими фразами, игнором и флиртом с другими.

Так, Макс, соберись. На кону стояло единственное, от чего меня действительно торкало в этой жизни, то, чем я дышал и бредил с пяти лет. Лиши меня гитары – и неуправляемый жестокий Макс обрушил на эту землю всю свою ярость и боль.

Включи голову. Что мы имеем?

Она сказала, что будет молчать. Просто так. Никаких условий. Могу ли я верить ее слову?

Нет. Я никому не верю.

Но я хочу ей верить.

Первый раз в жизни я хочу кому—то верить.

Есть в ней что—то магическое. И мне предстоит выяснить. Она реально инопланетянка, Рапунцель с открытым сердцем, что заставит меня смотреть на мир по—другому? Или коварная, обольстительная сирена, из—за которой мой корабль разлетится в щепки?

Глава 8

Наша классная Марина Петровна всегда была фанатом классных часов и искренне верила, что ее проповеди если и не сделают из нас добропорядочных жителей своей страны, то хоть немного повлияют на нас и уберегут от глупых ошибок. И она усердно вспахивала наше ментальное поле своими воспитательными семенами в надежде, что часть из них обязательно прорастет и даст свои побеги. Каждую новую встречу мы с содроганием ждали очередной мешок семян благочестия.

Первым делом она хотела пересадит Киру, но та отказалась, мол ей и здесь нормально все видно. Я так и не определился, чего я хотел больше: чтобы она переехала подальше и я не бесился, глядя,  как она щебечет с Демьяном, или оставалась ближе ко мне – но тогда каждый урок превращался в мазохистский сериал, где я как большой Ух пытался вслушаться в их разговоры и понять, что между ними происходит.

– В осенние каникулы предлагаю съездить на два дня в Новосибирск, сходим в аквапарк, музей какой-нибудь и обратно, – завела свою досуговую волынку классная. – Это последний учебный год, когда у вас есть возможность быть вместе. Давайте используем ее по максимуму. С меня культурно-массовые мероприятия, с вас – быть паиньками, хорошо учиться и следить за поведением. К завтрашнему дню сообщите, кто поедет, будем собирать деньги на проезд и проживание. Кто не поедет, пятерки по моим предметам не ждите. А то знаю вас, начнется поеду-не поеду. Я хочу, чтобы поехали все. Это важно. Если кто-то хочет высказаться и отказаться от поездки, делайте это сейчас, глядя мне и всему классу в глаза. Давайте учиться разговаривать, а не втихушку игнорировать коллектив.

– Марина Петровна, я не поеду, – первой бунт на корабле подняла Рапунцель.

– Это еще почему? Я понимаю, мы для тебя пока не родной класс, но именно такие выезды и сближают. Хочешь стать своей в новое стае – не отбивайся от нее. Повеселитесь в аквапарке, там огромные водные горки, погуляете по новому городу.

– Я все понимаю и с большим удовольствием поехала бы, но у меня другие планы на каникулы. И я не умею плавать, так что аквапарк для меня не актуален, – стояла на своем Раппи. Рап—пи, я все время мысленно играл с ее именем, придумывая все новые его версии.

– Ты попала в нужный класс, Кира. Научим тебя плавать до поездки. Раз в месяц мы всем классом ходим в бассейн. Это вместо классного часа, явка обязательна. Кто не ходит – получает пропуск и двойку в журнал, – наша классная отлично знала, что с гормонально неуравновешенными подростками лучшее средство мотивации – старая добрая манипуляция шантажом и подкупом. Пряников в нашей жизни и без нее хватало.

– Марина Петровна, да вам в бизнес надо идти, в искусстве переговоров вам нет равных, – умная девочка Кира попыталась подмаслить классную, чтобы отвертеться. – Я подумаю про поездку, про бассейн поняла.

А следующие 20 минут мы обсуждали, что нет ничего важнее человеческой жизни и что даже если кто—то из нас завалит ЕГЭ, хоть в нашем классе и нет отстающих, то это всего лишь экзамен и бла-бла-бла. В конце пламенной речи нас призвали к диалогу.

– Кира, как ты думаешь, почему выпускники после заваленных экзаменов совершают такие поступки и что можно предпринять на уровне школы, чтобы выявлять таких неустойчивых ребят и помочь им не совершить ужасную ошибку? – Очередной ход манипуляции.  Мы-то знали, что лучше сразу соглашаться на все культмассовые идеи от Марины Петровны, иначе именно тебя ждало вот такое повышенное внимание от учителя. Если Кира не дура, а она не дура, быстро сориентируется, и первая прибежит и в бассейн, и в аквапарк, и на субботник.

– Я бы на месте школы зашла с другой стороны. Не говорить, как ужасны самоубийства, уж простите и не принимайте на свой счет, – Кира моментально создало тишину в классе. – Но у кого-то может и мысли не было о таком сценарии развития событий, а во время таких разговоров он может появиться. Это знаете, как в камеди-баттле темнокожая девчонка рассказывала историю, как ее отправили в новый коллектив русско-народного танца. Отец ей тогда сказал: ты только ничего не бойся! А она до этого момента и не боялась.

– Что ты предлагаешь?

– Я бы делала упор на другом вопросе, а ради чего выпускники хотят жить, от чего получают удовольствие, чем интересен их каждый день? Дать позитивную мотивацию, чтобы она стала какой-то опорой. Если есть эта жадность до жизни, то вероятность задуматься о суициде точно снизится. Школа может в этом помочь. Как минимум, задать такой вопрос. Как максимум, наполнять школьную жизнь каким-то смыслом помимо школы. Можно даже проводить интересные социальные проекты, приучать создавать красоту и доброту, а не горе для родителей.

– Как ты это видишь? Какие, например, проекты? – я прямо видел, как у классной руки зачесались приучать нас к красоте.

– Ну не знаю, кормить бродячих животных, ездить помогать в больницы или детские дома.

– Да Кира просто хочет славу принцессы Дианы, – съязвила Карина. – Еще скажи, что твоя миссия оставить след в этом мире.

– Я не замахиваюсь на славу принцессы Дианы, но точно знаю, что каждый из нас может делать что—то доброе, полезное, – ответила Кира.

Этот разговор становился все интереснее и интереснее, Марина Петровна была счастлива, что случилась дискуссия.

– Только болтать о доброте и мире во всем мире можно бесконечно, а что конкретно ты делаешь? – Не унималась Карина.

– Например, это, – и Кира наклонилась к своему рюкзаку и достала из него консервные банки с кошачьим и собачьим кормом. – Не каждый день, но по возможности покупаю корм. И хотя бы одну кошку или собаку я могу этим накормить. Можешь присоединиться ко мне и после школы сходить на ближайшую мусорку, там наверняка есть, кого накормить.

В классе все замолчали. Новенькая со своими банками прямо сейчас вошла в историю наших классных часов и не просто “добросемена” достала, она ткнула в них носом.

– Так вот какие кирпичи ты таскаешь в рюкзаке, – с уважением в голосе нарушил тишину Демьян. – Ты реально наша принцесса Диана.

– Только принцесса Диана плохо закончила, если ты помнишь, – поддержала подругу затычка в каждой бочке Лена, но на ее комментарий никто не обратил внимания.

– И давно ты так делаешь и как вообще такая мысль пришла тебе в голову? – спросила Марина Петровна.

– Это личная история, я не хочу о ней говорить. Достаточно того, что я просто люблю животных? – Едва слышно ответила Кира.

По дрожи в ее голосе я понял, что еще немного и она разрыдается. Что—то в этой истории с животными было для нее болезненным, может она сбила на велосипеде какую-то псину и теперь страдает, и пытается таким образом искупить свою вину?

– Марина Петровна, а давайте всем классом съездим в какой-то приют, накормим животных? – Я услышал свой голос и сам обалдел от своего предложения.

Эта новенькая реально заразная, прямо сейчас на глазах всего класса я из жестокого Макса перевоплощался в раба принцессы Дианы. А потом Кира обернулась и улыбнулась мне, даже ничего не съязвив. Так, интуитивно, я вычислил, как подобраться к Рапунцель ближе, получить на блюдечке ее расположение, а может и сердце, ведь путь к женскому телу чаще всего лежит именно через этот бестолковый орган. Чтобы избавить себя от наваждения по имени Кира, скорее затащить ее в койку, и при этом заставить ее молчать  о гитаре, я готов был лично накормить всех бродячих псов города.

– Максим, вот это дельное предложение, поддерживаю. Найди какой-нибудь приют, договорись с руководством и съездим. Это будет нашим школьным социальным проектом. Я очень довольна, как мы сегодня поработали на уроке. Напоминаю, завтра жду от всех решение по Новосибирску, в бассейн поедем в следующую субботу. Явка обязательна, от остальных уроков в этот день вас освобожу.

После уроков мы собрались ехать в Кокос, Кира с Эмили пошли на помойку с банками корма, а я, Арт и Дема, слегка офигевшие от этой картины, ждали их у школы. Мы старательно делали вид, что не загрузились от примера того, что в жизни есть  что-то еще помимо привычной нам ярмарки тщеславия, айфонов, модного шмота, количества подписчиков в соцсетях и количества бабок на карте.

Глава 9

Какого ежика я устроила на уроке?

Я не планировала привлекать к себе столько внимания. С меня хватило рассадки в начале урока, когда я сказала, что останусь сидеть с Демьяном и получила порцию недовольных взглядов от Эми, что надула губы, оценивающих взглядов и ухмылок одноклассников. Только Демьян остался довольным. Сзади как обычно кряхтела Карина, в прошлой жизни она точно была лошадью с большими фыркающими губами гармошкой.

Мне  была интересна реакция Макса, я все время чувствовала спиной его взгляд, а может мне только хотелось так думать, потому что пару раз я пыталась проверить свою интуицию и оборачивалась, но каждый раз натыкалась на его скучающий взгляд в учебник. И пусть. Значит я глючила, а спина горела от чего-то другого, например, от флюидов его необъяснимой неприязни ко мне. Мое чистосердечное признание, что его тайна умрет вместе со мной, должно было хоть как-то смягчить его настрой по отношению ко мне.

Классная руководительница завела разговор о поездке на каникулах. Я хоть и была за любой кипиш, тем более что любые путешествия, маленькие и короткие, были частью моей жизни – то переезды, то соревнования по танцам, то мастер-классы у интересных мне хореографов – но все же я рассчитывала на другие планы. Должен был прилететь Ромка, мы не обговаривали даты, но, если мне придется выбирать между аквапарком и своим парнем, конечно, я выберу второе. Тем более я и плавать-то не умею. В любом случае я поняла, что с Мариной Петровной лучше не связываться, поэтому если родители дадут “добро” на Новосибирск, а Рома прилетит не в эти числа, я скорее всего поеду. Наживать неприятеля в лице классной в мои планы не входило.

Когда мы начали говорить про статистику суицидов среди выпускников и меня спросили, что я об этом думаю, я перенервничала и много чего наговорила. Ну, когда я уже научусь держать язык за зубами? Сколько раз мне за это прилетало, но я продолжала вести себя как те мыши, которые плакали-кололись, но продолжали жрать кактус.

У меня всегда было неоднозначное отношение к смерти. Я ее жутко боялась. Я никогда не ходила на похороны, мне хотелось запомнить близких живыми, а не застывшими физическими оболочками. Когда-нибудь я обязательно отработаю это с психологом, а пока я была очень благодарна папе, что тогда он не взял нас с собой на похороны Аришки и теть Кати. Несмотря на это, они до сих пор продолжали мне сниться.

Однажды я для себя решила, что их души обязательно вернулись в мой мир, а значит они могли быть в любом живом существе. Видя бездомных животных, я думала, а вдруг это кто-то из них? И теперь в моем рюкзаке практически всегда были банки с кормом, пакет семечек или пачка крупы для птиц.

Понимаю, что это похоже на записки сумасшедшего, но так моей психике было легче переварить потерю, а панические атаки от воспоминаний о смерти Арины и тети Кати стали приходить реже. О них я не рассказывала родителям, им и без меня хватает забот. Я говорила об этих приступах неконтролируемой паники только дяде Жене, а когда я решила, что верю в реинкарнацию, он стал первым и единственным, кому я это рассказала. Мне хотелось заразить его частичкой моей веры, чтобы и он утешался мыслью, что смерть – это не конец, что наши родные остаются с нами не только в памяти, болью и бесконечной любовью в сердце, но и таким кармическим образом.

Я жутко боялась смерти во всех ее проявлениях. Из этого родилась еще одна странная фобия. Я боялась чем-то заразиться и умереть от неизлечимой болезни. В моей сумочке можно было не встретить зеркало или помаду, но антисептик и влажные салфетки были в ней всегда. А еще, проходя мимо кашляющих и чихающих людей, я в буквальном смысле не дышала, задерживала дыхание. Я ни с кем не пила из одной кружки и каждый раз цепенела, когда кто-то из подружек пробовал мой кофе или кусочек еды из моей тарелки. После этого я к ним не притрагивалась, надеясь, что никто не заметил мою реакцию и не принял на свой счет. И даже целуясь с Ромой я нет-нет, но думала о его микробах. Если он хоть немного был простывшим, как и любой другой человек из моего окружения, я придумывала тысячу способов держаться от чужих бацилл подальше.  Вот такая хурма творилась в моей голове. Было бы смешно, если бы не так грустно. Я была сама себе психоаналитик, анализатор, мотиватор и запугиватель.

Обратной стороной моего страха умереть было дичайшее желание жить, черпать эту жизнь большой ложкой, а лучше поварешкой, пробовать что-то новое, интересное, за исключением любых рисков для жизни и здоровья.

Мне было некомфортно рассказывать на уроке о кормлении животных, как будто я кичилась этим.  При этом я считала, что о добрых делах, любой благотворительности можно и нужно говорить громко. Очередная дуальность Кирочки Игоревны. Но мои принципы и классные советы, которые я давала другим, для меня самой работали редко. В итоге меня упрекнули, что я покусилась на славу принцессы Дианы. Бредовее мысли я не слышала. Но что меня очень удивило, так это поддержка Макса. Даже если я тут не при чем, он вызвался с классной идеей про приют для животных.

В Кокос мы поехали нашей большой толпой (только Макс сказал, что у него дела и он присоединится чуть позже) на такси, я делала вид, что мне очень жарко и просила всех открыть окна. Просто таксист по неосторожности пару раз чихнул и меня опять накрыла бацильная паника.  Надо погуглить, как называется такая фобия. В-общем, доехали мы до кафе с ветром в волосах.

В Кокосе я заказала салат с морем зелени и обычный какао, моего любимого с розовым перцем не было. На этот случай у меня был проверенный лайфхак. Я носила с собой маленькую круглую баночку из-под меда, где хранила… молотый розовый перец с кардамоном. Все, что люблю, ношу с собой! Вот ребята удивятся, а я получу еще пару очков в карму чокнутой девицы. И пусть.

– Как ты, моя Вкусняшка, что нового? – На телефон пришло сообщение от Ромки.

– Привыкаю к новым обстоятельствам жизни (Сейчас с одноклассниками зашли в кафе выпить кофе, активно социализируюсь( Как ты? я скучаю… – написала я в ответ.

– Ну ты с нами или переписываться будешь? Кто-то сильно важный пишет? – Эми требовала моего внимания, пока мы ждали наши заказы. В это время зашел Макс и мое сердечко в который раз стало биться сильнее, а щеки стали гореть. – Ты чего так раскраснелась? Ну-ка показывай, кто там тебе написывает, мы тоже хотим знать.

– Это Рома, мой парень. Я не могу не ответить, – терпеть не могла оправдываться и объясняться, но игнорировать Рому я тоже не собиралась. – Может что-то срочное, если нет, я так и скажу, что поболтаем позже, не злись.

– Кира, ты серьезно намерена хранить ему верность? Неужели продержишься столько без мужской ласки? Он слишком далеко от тебя, а здесь столько соблазнов… Если что, я готов побыть твоим временным парнем, – Артур не оставлял свои совсем не тонкие намеки. Мне нравилось внимание парней, но он смущал меня своей откровенностью и неудобными вопросами в лоб.

Макс как обычно был единственным, кому на меня было плевать. Даже как-то обидно. Он лениво листал меню и начал флиртовать с подошедшей официанткой, у которой при ходьбе грудь выпрыгивала из разреза кофточки. А этот наглец даже не скрывал, что пялился на ее шары для боулинга. Ну да, перед такими буферами у меня нет шансов. Я хоть и не была сухой, но пышными формами все же не отличалась, в отличие от надоедливой девушки с бейджиком “Анжела”. Да простят меня все Анжелы, но в комплекте с такими сисяо и навязчивостью это имя звучало особенно по-блядски.

– Девушка, – обратилась я к Анжеле. – Я дождусь сегодня свое какао или нет? Я же попросила принести сразу. Очереди я у вас не вижу. Вы так долго принимаете заказ, что я свое какао вообще не дождусь! – С этими словами я повернулась к Артуру, уверенная, что теперь я точно незамеченной не останусь.

Сначала я демонстративно посмотрела в телефон, читая сообщения от Ромы, а потом продолжила:

– Зачем мне менять парня, когда он мне во всем подходит? Серьезным отношениям расстояние не помеха и при первой возможности он будет приезжать ко мне. Прямо сейчас он мне пишет о каком-то потрясающем сюрпризе. Но, если я передумаю, твоя кандидатура будет рассмотрена. Договорились? – Я немного подыграла Артуру.

– Договорились, кошечка, – Артур потянулся всем телом, как мартовский кот, и подмигнул мне. – Но, если передумаешь, я всегда в полной боевой готовности, попробуешь меня – потом за уши не оттащишь.

– Ага, еще скажи, что с матрасом за тобой бегать начну, – у меня как-то само вырвалось про матрас, я сделала вид, что ни на что не намекаю и в сторону Макса даже не поворачивалась. Но адреналинчика я хапнула от этого разговора выше месячной нормы.

– Кире нужны серьезные отношения, Арт. А ты точно к ним не готов. А вот я готов попробовать, – мне было непонятно то ли Демьян шутит, то ли серьезно, но этот странный разговор начинал меня нервировать, да и Эми в нем отводилась не самая приятная роль наблюдателя. – Ты думаешь, я просто так с тобой сижу и глаз с тебя не свожу?

– Дёма, и ты туда же? Кончайте прикалываться. Вот и мое какао, наконец, подъехало, – я сделала вид, что больше всего в жизни меня интересует мой напиток, а не объявившие на меня охоту хищники.

Я достала свою баночку с розовым перцем и кардамоном и посыпала ароматной смесью свое какао, предвкушая любимый вкус на языке. От удовольствия я аж замурчала, так сильно я его обожала.

– Это что ты насыпала? – Спросила Эми, потягивая свой черный кофе.

– Наркота? – Артур был в своем репертуаре.

– Розовый перец и кардамон. Мы с семьей прошлым летом были в Иркутске, хотели на несколько дней съездить на Байкал, но нам не повезло с погодой. Все три дня дождь лил, как из ведра, было штормовое предупреждение. На Байкале, как узнал папа, поднялась Сарма – это шквалистый ветер, как ураган. И мы не рискнули ехать туда, – я рассказала историю моего знакомства с божественным какао. – В итоге мы с братом ездили по местным иркутским кафешкам и наткнулись на потрясающую кофейню, “Цех” называется. Я тогда в очередной раз была на аскезе отказа от кофе и попробовала там какао с перцем. И все, я по уши влюбилась. Но нигде не могу найти какао с перцем, а у меня как у наркомана ломка, аж полный рот слюней, как хочу тот самый какао. Теперь я ношу с собой смесь приправ, мне вкусно, но не так, как в Цехе.

– Дай попробовать, – попросила Эми и потянулась рукой к моей кружке.

– Вдруг тебе не понравится, – с этими словами я взяла маленькую ложку и, зачерпнув в нее какао, протянула Эми. Я надеялась, что она не подумает, что я ею брезгую, но от одной мысли пить потом из обслюнявленной кружки мне становилось физически плохо.

– Фу, ну и гадость! Меня сейчас вырвет! Кира, как ты это пьешь? Это отвратительно! – Эми плевалась от моего какао, а я торжествовала, теперь вряд ли кто-то станет покушаться на мою кружку.

– Ты реально маленькая извращенка, это же надо такое любить, – засмеялся Артур. – Какие еще странные предпочтения ты практикуешь?

– А это уже не твое дело, это интимный вопрос, – засмеялась я в ответ, довольная своей находчивостью с ложкой.

Я   было уже выдохнула, что выиграла эту битву с чужими микробами, как Макс резко потянулся к моей кружке и, не спрашивая разрешения и не давая мне опомниться, сделал несколько больших шумных глотков.

Я молча смотрела на него, не зная, как реагировать на его наглость. Мое сердечко в это время сделало тройное сальто и забилось в ускоренном темпе. То, что Макс без спроса взял и забрал мое какао, добавило ему очков в моей симпатии, как бы я не противилась это признавать. Я обожала таких парней. Дерзких. Резких. Уверенных. Принимающих решения без чужого позволения.

Рома всегда по 10 раз спрашивал, куда я хочу пойти, как провести время, какой бы подарок хотела, удобно мне или нет. Его забота была приятной. НО. Приторной. Меня она раздражала. Мне хотелось, чтобы он сам все за меня решил, взял инициативу на себя.

– Это и правда вкусно, Рапунцель, – вместо извинений он просто вернул мне мое какао, облизав губы от молочной пенки, и позвал официантку. – Анжела, принеси мне еще какао. Рапунцель, поделишься своим сыпучим зельем?

– Конечно, – ответила я тихо, не сводя глаз с его губ. Они были такими красивыми. Пухлыми. Влажными. Манящими. Не теряя зрительный контакт с их владельцем, я отпила какао из своей кружки и тоже облизнула губы. Но вместо магии синхронности от моего движения языком я увидела, как он поджал свои губы и отвернулся от меня. Черт, почему в кино мужики всегда велись на такие женские штучки, а в моем исполнении они выглядели нелепо? И тут я осознала, что только что нарушила свой защитный барьер и прямо сейчас его микробы знакомились с моими. Я не чувствовала обычной паники. Наоборот. Я представила, что наши вещества устроили оргию. От этой мысли я автоматически свела под столом колени, с силой прижав их друг к другу. Меня удивили новые ощущения от моей буйной фантазии и странной реакции тела на этот контакт слюней.

– Капец вы оба извращенцы, – закатила глаза Эми, даже не понимая, что в отношении меня она права. Оргии в моем рту продолжались.

– Я тоже хочу попробовать, Кира, можно? – спросил Дема и выжидающе на меня смотрел. Без моего разрешения, в отличие от Макса, пробовать он не стал.

– Мне тут почти ничего не осталось, закажи себе какао, я поделюсь специями, – ответила я и поняла, что слюни Демьяна меня не привлекают.

Нам принесли салаты и в это время мне позвонил незнакомый номер.

– Алло, – ответила я.

В следующие три минуты я слушала голос представительницы местного спортивного центра, которая предлагала мне в аренду оборудованный танцевальный зал без какой-либо оплаты. Ее внес по май включительно неизвестный, пожелавший остаться инкогнито и, более того, через менеджера попросил меня не узнавать его имя.

Я была в шоке. Так вот о каком сюрпризе говорил Рома! Пока я тут пыталась произвести впечатление на Макса, томно облизывая губы, мой парень исполнил мою очередную мечту и нашел мне зал, все организовал, оплатил на много месяцев вперед и еще скромно попросил остаться неизвестным, зная, что мне будет неловко от такого щедрого жеста.

Ребята, слушавшие мой разговор, стали меня расспрашивать.

– А-а-а-а! Рома нашел и оплатил мне танцевальный зал в каком-то клубе, “Революция” что ли называется. У них как раз на этой неделе освобождается помещение. Я даже искать еще не начала студию, а он уже все решил, – в нескольких словах я рассказала суть разговора.

– Вот это я понимаю парень любит и балует свою девушку. Такому я бы тоже не изменяла. Учитесь, как надо ухаживать, а то вы только болтать умеете, а адекватной девушке этим голову не заморочить, все решают не красивые слова, а только поступки, – Эми оглядела хищников поучающим взглядом, а я оставшееся время нашего обеда сидела с улыбкой на губах, представляя, как надену любимые стрипы и снова буду танцевать. Рома. Он реально чудо. Мне было с ним хорошо, безопасно, спокойно. Такими парнями не разбрасываются, за них нужно держаться. А от таких, как Макс, мне стоило бежать без оглядки.

Глава 10

Кира

В наш новый дом мы заезжали с мамой вдвоем. Нам еще повезло, что папа дал нам рабочую машину – и мы быстро перевезли чемоданы-авоськи. Частые переезды приучили нас к минимальному количеству вещей и умению не обрастать лишним. Но я точно знала, что, если мы здесь надолго, мама пойдет во все тяжкие и начнет обставлять семейное гнездышко милыми интерьерными штуками-дрюками. Я и сама хотела жить не в походно-полевой комнате, а с нормальной обстановкой, где поселятся стеллажи для победных кубков и грамот, бумажные книги, рамки с фотографиями, красивые коробки, плакаты и прочая атрибутика оседлой жизни.

Наш новый дом был потрясающий, лучшим из всего, где мы жили, мама не преувеличивала. Небольшое аккуратное одноэтажное строение было огорожено низким деревянным забором, как будто домик в деревне. Внутри было три комнаты и кухня. Минимум мебели, минималистичный ремонт, спасибо хозяевам, что обои были везде светлых однотонных тонов, цветочки и узоры я бы не вынесла. В моей комнате из мебели был только стол со стулом и кровать. Что еще для счастья надо? Мне еще только предстояло все обустроить, но это уже мелочи. Во дворе росли березы и какие-то кустарники, стояла двойная подвесная на канатах качеля. Места было много, на заднем дворе стояли остатки огорода, теплица. Вот кое-кто разведет здесь приусадебное хозяйство!

В-общем, новое жилище понравилось и маме, и мне, а значит автоматически и папе тоже. Он приехал в первый вечер очень поздно. Угрюмый. Молчаливый. Загруженный работой.  Напряженные губы и сведенные большой складкой брови выдавали накопившуюся за неделю усталость. Я не особо любила расспрашивать о папиной работе, он мне ничего и не рассказал бы, конспиратор, блин, поэтому после ужина я быстро смылась к себе в комнату. Она находилась рядом с кухней, поэтому я невольно слышала разговор родителей.

– Ты представляешь, у них тут полный бардак с документами по закупке продуктов, срокам годности, а аналитику по медицинским обращениям солдат вообще не вели. История с массовыми отравлениями всплыла только благодаря матерям, которым сыночки ныли, что вся часть из туалетов не вылазит. Так бы в очередной раз замяли этот марафон похудения. Я посмотрел записи в медчасти, так там периодически толпами обращались, но что странно, на это закрывались глаза. Ни одной докладной, ни одного расследования, ничего. Я лично допрошу отстраненного командира части. Дал задание проверить всех поставщиков быстро портящихся продуктов. И знаешь что? Помнишь, я рассказывал, как вчера мне звонил представитель местного комбината, который завозит нам колбасу да котлеты? Меня то ли директор, то ли владелец этого завода вызвал к себе. Меня! Боевого офицера, командира военной части, к себе на ковер! Совсем нюх барыги потеряли, никакого уважения к армии, элементарной субординации, деловой этики. Я послал его, чтобы вместе со всеми поставщиками ждал итоги проверки, так он заявился сегодня ко мне! – Судя по всему на папиной работе было “весело”.

– Ты поаккуратнее, шашкой-то не маши, сначала разберись, – мама с папой были Инь и Янь, один готов был рубить с плеча, а мама сдерживала его крутой нрав, была таким ограничителем его скоростного режима в конфликтных ситуациях. И он, зная себя, намеренно об нее думал и успокаивался.

– Уже разобрался. В ближайшие дни утрясу юридические тонкости и приостановлю его поставки до завершения внутреннего расследования. Не просто так он засуетился. Все как один говорят, что стараются не есть именно мясные полуфабрикаты, после них всегда с животами потом загибаются, но мужикам без мяса не продержаться, в итоге как налопаются, так потом и дрыщут. И только мясник этот спокойно не сидит. Зря он ко мне приехал. Разговора не получилось, пришлось самому из кабинета его вытаскивать. Этот упырь сначала договориться пытался с видом Аль Капоне, потом угрожать мне вздумал, формулировки подбирал тщательно, но смысл я понял.

– Игореш, не нравится мне все это. Вот так в открытую прийти к командиру части права качать либо совсем дурак станет, либо обнаглевший, уверенный, что ему ничего не будет, – в мамином голосе отчетливо слышалось беспокойство и напряжение.

– Ничего и не таких ломали. Я запросил по нему информацию по своим каналам, пока проверка идет, мне надо понимать, что за фрукт этот Булатов Ильдар Тимурович. Женьку подключил. Прорвемся! Ты лучше расскажи, как вы тут без меня, как у Киры в новой школе, как твои занятия? Я предварительно договорился, что в Кириной школе ты можешь внеурочку по музыке вести, если согласна, – ну вот и до меня дошли!

– Ура, товарищ генералиссимус моего сердца! Конечно, я согласна, с учеником своим гением только дома занятия вести буду, у него конспирация. А Кира ничего, привыкает, Ромка ей студию для танцев нашел и оплатил до конца учебного года. А еще сегодня прямо напротив школы появился огромный баннер с их фотографией, там он что—то написал типо “Танцуй, сияй и жди меня”. Кира мне не рассказала, ты же знаешь эту молчунью, я услышала, как она это с кем-то по телефону это обсуждала. Романтика. Хороший Рома парень. Кира, кстати, завтра на вечеринку с одноклассниками собралась. Я разрешила. Ей нужны сейчас такие эмоции, пусть повеселится.

– Согласен, главное, чтобы на учебе не сказывалось, тем более, если она опять начнет занятия вести, все-таки выпускной класс, главная стратегия – учеба, а не танцульки.

– Игорь, для нее это важно. Она девочка взрослая, умненькая, не враг себе, все успеет.

Так я узнала, что молчаливое согласие родителей по поводу моей преподавательской деятельности было у меня в кармане, как и поход на вечеринку, хищи, как ее все называли. Мне просто необходимо было вытанцевать всю свою энергию. Мое тело умоляло о танцах. А кто я такая, чтобы игнорировать свое тело?

***

Макс

Очередное рявкающее утро от отца за последнее время жутко раздражало. Мы засыпали и просыпались под его раздражение, бесконечный поток ора с матами по телефону. И в кого я мог быть таким не веселым парнем? Я уже забыл, когда был расслабленным, когда смеялся. Мне казалось, что во мне нет никаких радужных чувств и эмоций. Сплошное черно-белое кино.

– Макс, разговор есть, садись, – отец жестом позвал меня к столу, где он уже пил кофе и ел яичницу с беконом, от этого запаха засосало под ложечкой и захотелось скорее позавтракать. – Марина, выйди, дальше мы сами справимся, Ника, иди собирайся, скоро выезжать.

– И тебе доброе утро, – я положил в тарелку ароматные яйца и кусок колбасы.

– У вас в классе новенькая появилась, Кира Дружинина? – От слов отца я сразу же напрягся, с чего бы ему это знать, еще и обсуждать? Неужели он все-таки проболталась?

– Да, а что?

– Ее отец временно назначен в нашу военную часть, солдаты недавно у них отравились и он с какого-то перепугу взялся за наши контракты, все проверять, – столько информации от отца о его работе я получал впервые, обычно все ограничивалось чем-то вроде “я пашу, чтобы вы жрали икру красную, все, в этом доме ничего вашего нет, заработайте сами, а потом вякайте”.

– И?

– Устрой ей ад в школе. Ты умеешь, я знаю. Пусть жизнь медом не кажется ни ему, ни его семейке, до всех дотянусь, а то ее папаша вздумал брыкаться. Надо эту штабную крысу вытравить из города как можно быстрее. Не захотел договориться, пусть по всем фронтам получает. «Понял задачу?» – Батя не замечал, как брызгал слюной прямо в кружку с кофе, а потом же его и пил, он был пиздец какой злой, а в таком состоянии он был способен на что угодно.

– Не понял, что я должен делать? – Этот разговор мне ни хрена не нравился.

– Прояви фантазию и сообразительность. Пусть взвоет и сама захочет свалить из нашего, из моего города. Потом доложишь, – он шумно отодвинул стул, на котором я сидел, пролил остатки своего кофе и быстрыми шагами вышел из кухни.

А мне кусок в горло не лез. Одно дело наши с Рапунцель дела. А другое – война наших отцов и батина ярость. Я, итак, натворил с ней делов, а теперь еще и выжить ее из класса? Ну уж нет, пусть сами разбираются. От мыслей, что Кире и ее маме может что-то угрожать, во рту все пересохло, под кожей поселилось неприятное липкое ощущение. И предчувствие надвигающейся катастрофы.

Глава 11

Зеркала в полный рост и даже в его половину в нашем новом доме не было. Пришлось довольствоваться маленьким из косметички, чтобы накраситься для вечеринки. Наряды я не догадалась взять с собой в чемодан, а вещи, отправленные Темой через транспортную компанию, еще не пришли. По магазинам в поисках шмоток я терпеть не могла ходить, пришлось выкручиваться и надевать то, что есть. Мой выбор пал на обычную длинную черную рубашку, ремнем я сделала акцент на талии, добавила немного аксессуаров и вуаля, мой образ готов. Чем проще, тем круче. А все эти перья, стразы, воланы – вообще не моя тема. Надеюсь, на Хищи нет строгого дресс-кода?

С Эми мы договорились встретиться в клубе, она как раз познакомит меня со своей подружкой, которая училась в параллельном классе и только-только прилетела с какого-то модного курорта. С корабля на бал.

Я была в предвкушении от предстоящей возможности побаловать изголодавшееся по танцам тело. Весь вечер я напевала застрявшие в голове песенки и пританцовывала, все время глядя на часы. Время как будто остановилось и не спешило двигаться быстрее.

За два часа до вечеринки мне позвонил Дема и предложил заехать за мной. Я согласилась. Только я не думала, что увижу тот самый черный аккорд, за рулем которого сидел Макс. Он был хорош! Это я про аккорд, конечно!

Дема вышел из машины и открыл мне дверь, еще один джентльмен. Рома тоже всегда так делал. При воспоминании о Роме меня кольнули угрызения совести, я не рассказала ему про свою увеселительную субботу, чтобы не расстраивать. Скорее всего, он бы не подал виду, что ему это не особо нравится, но мне не хотелось, чтобы он переживал. Сам он со своими друзьями наверняка тоже тусовался. Но об этом я тоже ничего не знала, только догадывалась – взрослый парень в 22 года точно не сидит дома в выходные. А то, что у него есть еще и эм определенные физические потребности, я старалась вообще не думать. Мы эту тему не обсуждали, но мне даже думать не хотелось, что у него кто-то может появиться. Сегодня же отправлю ему свое пикантное фото, которое я сделала вечером. Если мы не можем заняться сексом в реальности, значит сделаем это виртуально, по телефону. Других вариантов у нас не было.

В машине густо пахло смесью мужских парфюмов и кожаными сиденьями. Вся троица была в сборе. Интересно, какой из этих ароматов принадлежал Максу? Артур сидел с ним впереди, мы с Демой сзади.

– А тебе уже есть восемнадцать? Ты вообще водить умеешь? Не хочу расстаться с жизнью в твоей тачке, – подколола я водителя.

– Ссышь? – Ответил он мне, а его хитрые глаза в зеркале заднего вида посмотрели на меня с вызовом.

– Очень. Поэтому на твоем месте я бы переживала за обшивку твоих сидений.

– Они и не такое видели в этой машине, так что переживать должна ты, Рапунцель! Надеюсь, ты в трусиках? – Это что-то новенькое, с каких это пор Макса волновало мое нижнее белье?

– А я надеюсь, что она без них! —Артур жить не мог без своей похабщины.

Пока пацаны идиотски ржали, я сдерживалась от возмущения, представляя, что сижу на остатках чьей-то страсти.

– Парни, не пугайте Киру, а то она с нами никуда не поедет, – заступился за меня Демьян, взяв при этом меня за руку.

Боже, пусть это будет жест дружеской поддержки, а не что-то большее, мне хотелось, чтобы мы с Демой были друзьями, а его ухаживания могли этому помешать. Я быстро освободила ладошку из его руки и сделала вид, что ищу что-то в сумочке. Н-да, а не зря ли я вписалась в это приключение, сидела бы спокойно дома?

– Не зряяяяя, – шептала моя внутренняя бунтовщица, которая ради танцев готова была выдержать любые приколы хищников, босиком идти по горящим углям и делать восковую депиляцию хоть каждый день.

– Надо было предупреждать, что у вас особый дресс-код на вечеринке, тогда я бы, конечно, нарядилась соответствующе и надела бы трусики, – ну все, отбитая Кира вырвалась на свободу.

– А ты мне нравишься все больше, маленькая извращенка! – Веселью Арта не было предела. – С меня выпивка, парни, Кира, тебя я тоже угощаю. Чувствую, сегодняшнюю ночь мы не забудем.

– Я не пью. Но соком угостить разрешаю. Апельсиновым, – я сразу расставила все точки над “и” по поводу алкоголя.

– Ну если ты без алкоголя собралась без трусиков зажигать, то я согласен! – Продолжил свою песню Арт.

– А я твое разрешение не спрашивала.

– А твой парень в курсе, что его девушка прямо сейчас едет в машине без трусов с тремя парнями? Или у вас свободные отношения и это нормально трахаться с другими? – Прямо спросил Макс. Он хотел в очередной раз меня унизить? У него это отлично получилось, он знал, куда бить. Прицельно. Жестоко. Больно.

От злости и этих упреков все тело залило жаром, а ладошки предательски намокли. Я не такая! А дальше отбитая Кирочка сделала то, что вообще не поддавалось никакому логическому объяснению. Мне даже вспоминать об этом стыдно. Ловким движением ног я приподняла попу, а затем ловким движением рук стянула с себя трусики и, помахав ими между передними сидениями, кинула Максу на колени:

– Если тебя так волнуют мои трусики, забирай их себе, а со своим парнем я разберусь сама, ок? Не переживай, ему есть, что вспомнить, а скоро он приедет и мы наверстаем упущенное.

Макс в очередной раз меня проигнорировал, прибавил громкость музыки на полную мощь и поехал еще быстрее. Арт ржал, а Дема смотрел на меня, как на секс-богиню. А я как дура сидела без трусов, проклиная свою импульсивность и судорожно думая о том, как теперь не светить голой задницей и еще кое-чем во время танцев. Дурында, какая же я дурында!

Когда мы подъехали к клубу, Арт с Демой вышли, а я стала медленно подниматься, чтобы максимально скромно выйти из машины и не познакомить всех со своими прелестями. Макс немного задержался, выключая двигатель.

– Надень трусы, ведешь себя как дешевая шлюха, а строила из себя герцогиню Кембриджскую, – он с брезгливым видом бросил мне трусики, разжав кулак.

Н-да… Такого позора я еще не испытывала. Но я, как минимум, была благодарна ему за возвращение блудного белья. Отлично, теперь он думал, что я шлюха. Как и Дема с Артом. Кира, когда ты уже будешь думать головой, а не жопой? Если бы я не была противницей алкоголя, сейчас бы точно залпом выпила что-о крепкое, чтобы расслабиться и хоть немного прийти в себя от своих же фокусов.

***

Боже, как же я любила эту атмосферу! Полумрак с неоновыми нитями лазеров, оглушающие своей мощью басы, что упорно отдавали вибрацией в барабанные перепонки. Бум-бум-бум. Музыка для меня всегда была подобна сердцу, без которого моему телу не выжить. А танцы. Танцы и были моей жизнью, как бы пафосно и примитивно это не звучало. Я наскоро поздоровалась с Эми и ее симпатичной подругой Валей, перекинула сумочку через плечо и буквально выбежала на танцпол.

Я не могла напиться этой живительной влагой, сколько бы я не делала жадных глотков, мне еще ни разу не удавалось достать ее до дна. Она – моя персональная Марианская впадина. Мне было не все равно, что обо мне думал Макс, но в момент слияния с музыкой мой мозг отключал огромные жернова своей мясорубки-мыслерубки. Существовала только я и мое сердце. Уже не я управляла собственным телом, а что-то первобытное, бешеное, жгучее, томное. Я как наркоманка после долгожданной дозы впала в персональный транс и упивалась своим состоянием.

Я не знала, сколько я так наслаждалась, кто был рядом, кто на меня смотрел и оставалась бы в этом трансе еще очень долго, если бы Эми не потянула меня за руку, прокричав мне прямо в ухо, чтобы мы шли к своему столику. Нехотя я пошла за ней, продолжая двигаться под музыку каждой клеточкой своего тела.

За нашим огромным столом собралось много людей, кого-то я знала, кого-то впервые видела. Карина тоже была здесь, мы поприветствовали друг друга сдержанным кивком головы. Макс стоял с Артуром и Демой возле стола, опираясь о колонну и смотрел блуждающим взглядом по танцполу. Я подумала, что если он стоял так давно, то не мог не заметить меня. Если я и была скромницей, то только не в оценке своих танцев, я знала, какое впечатление моя энергия и змеиные движения производили на зрителей. Я была в этом хороша. Очень. Макс кивнул собратьям и они куда-то ушли втроем.

Какой-то парень подошел ко мне с соседнего стола и спросил, что я буду. Я дала ему эту возможность угостить меня и попросила апельсиновый сок. Судя по бокалам и разгоряченным лицам всех в нашей компании, на алкогольном воздержании была только я.

– Я бы на твоем месте из рук Алекса ничего не пила, – наклонилась ко мне Валя. – На одной из вечеринок с бокала шампанского из его рук мою знакомую вынесло так, что она пришла в себя только под утро, в кабинке мужского туалета. Она ничего не помнила, но судя по обстановке вокруг и в каком виде она была, временная амнезия была ее спасением от мучительного осознания произошедшего. Все мы не скромницы. Но мы отжигаем по собственным желаниям, а не в затуманенном сознании.

– Он ей чтото- подсыпал и изнасиловал ее?

– Никто тебе не скажет правды, – подтвердила Эми, – Ты просто держи свой стакан на виду. Всякое бывает… Хищи требуют шоу и им без разницы, кто его исполнит, а новые лица автоматически становятся объектом пристального внимания.

– Значит они хотят шоу? – В моей голове зрел очередной безумный план. – Они его получат. Девчонки, вы со мной? Устроим им представление?

– Что ты предлагаешь? – Эми с Валей в голос подключились к моей еще не озвученной идее.

– Мы будет импровизировать и выпустим на волю своих внутренних оторв, но главный приз от нас они не получат. Мы их только подразним. Это будет лучшее шоу в их жизни. И я подыграю этому Алексу, только мне нужна ваша помощь, срочно несите мне стакан нормального апельсинового сока!

– Я в деле! – Валя потирала руки от предвкушения и, не говоря нам больше ни слова, ринулась к барке.

Алекс принес мне стакан с оранжевого цвета жидкостью со льдом. Я взяла его с еле сдерживаемой хитринкой в улыбке и, кокетничая, жестом предложила ему снять пробу. Он отказался. Еще бы.

– Я предпочитаю взрослые напитки, крошка. А ты, как и заказывала, пей свой сок, – он чокнулся своим хрустальным стаканом с темно-коричневой жидкостью об мой и сделал несколько глотков. Я продолжала улыбаться своей лучшей улыбкой, оглядываясь в поисках Вали. На выручку мне пришла Эми, сделав вид, что что-то шепчет мне на ухо. Я поймала себя на мысли, что как бы я не сопротивлялась переезду и ненавидела его, прямо сейчас я проживала такие кайфовые ощущения, чувствовала сильнейшую связь с девчонками и мне безумно нравилось, быть именно здесь прямо сейчас. Как будто я не неделю как приехала, а жила здесь всю жизнь и это был мой, абсолютно мой город, мои люди, мой вайб, как бы ужасно меня не встретило это место.

Я почувствовала похлопывание на спине и обернулась. Валя, подмигивая, быстро подменила стаканы с соком и тут же отошла от нас, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Отлично! Шоу начиналось.

– Предлагаю тост! Давайте праздновать нашу жизнь здесь и сейчас! Пока мы живы, пока мы молоды, пока из наших попок не сыпется песок, – все громко поддержали мой спич, а я, после звонких чоканий со всеми, до кого я смогла дотянуться, залпом выпила свой сок.

Я не удержалась и посмотрела на Алекса, стоявшего чуть в стороне, и чуть не расхохоталась ему в лицо. Он едва сдерживал победную ухмылку.

Следующие несколько часов мы с девчонками покуражились так, что на утро наши щеки горели от воспоминаний о выступлении трио Виа Гры в новом составе. Особенно мои и моей новой приятельницы Вэл.

Все началось с того, что наши возбуждающие танцы собрали вокруг нас круг жаждущих зрелищ зрителей. Мы были щедрыми артистами, никто не остался неудовлетворенным от раздаваемых нами флюидов страсти. Нам было так весело, что реально не нужен был никакой алкоголь. Мы без всякого допинга праздновали нашу молодость и дарованную нам возможность жить в пышущих здоровьем телах, жадных до приключений. Мы стали ведьмами, жрицами, совершавшими свой мистический ритуал движениями тел. И этой магии невозможно было сопротивляться.

Я умудрялась искать глазами хищников. А если быть честной, одного из них. На меня смотрели все, кроме Макса. Он разговаривал с Кариной, которая повисла на нем своими щупальцами. Моя магия действовала на всех, кроме него. Надменного, холодного, равнодушного Макса, от которого меня трясло посильнее любых запрещенных веществ. Он и был моим наркотиком. И, чтобы им уколоться, я готова была заставить его обратить на меня внимание.

Я потянула девчонок на подиум для танцовщиц у сцены. Эми махнула рукой, что она “пас”, а нас с Валей было уже не остановить. Мы продолжили наши танцы под щедрые овации с танцпола. А дальше наша импровизация зашла сильно дальше, чем мы обе могли представить.

Словно в замедленной съемке мое сознание выхватывало отдельные картинки происходящего.

Раз. Мы кружимся вокруг друг друга в лучших традициях эротических шоу.

Два. Он не сводит с меня глаз. Я не могла дотянуться взглядом до эмоций на его лице, прочитать, что он обо мне думал. Но мне было достаточно даже того, что он просто смотрел на меня.

Три. Я плавно, едва касаясь пальцами, провожу руками по всем изгибам своего влажного разгоряченного тела, чувствуя, как рубашка прилипла к спине.

Четыре. Валя двигается вокруг меня все ближе, раскачивая бедрами и руками проводя по моим плечам, груди, талии.

Пять. Глядя мне в глаза, она получила мое молчаливое согласие на кульминацию в нашем шоу. Она прижалась ко мне всем телом, и я впервые целовалась с девушкой под громкий свист зрителей.

Хорошая девочка Кира окончательно сдала все свои позиции, капитулировав перед очередной сумасшедшей выходкой отбитой версии Киры.

***

Макс

– Какого хрена она творит?! – Заорал я Арту, отцепляя от себя Карину. Когда она уже поймет, что мне не интересно, когда рыба сама прыгает на крючок моей удочки, еще и без наживки?

Рапунцель. Эта девчонка умудрялась каждый раз меня удивлять и выводить на граничащие с безумием эмоции. Я никак не мог разгадать ее код. Кто она? Скромница с консервными банками для дворняжек? Блудница, готовая в любой момент снять трусы? Падший ангел? Верная своему парню девушка? Или просто развратная сука?

Я едва отошел от ее дифирамбов своему парню по поводу роскошного подарка в виде танцевальной студии в самом помпезном спортивном клубе нашего города. И от вида ее языка, которым она слизывала пенку с губ, после чего мой рот непонятно от чего жгло больше – от перца или от мгновенно вспыхнувшей фантазии, что ее язык может что-то еще.

Меня ждало новое испытание, на сей раз ее трусиками. Точнее тем, что осталось без них. Я весь вечер бесился и отчаянно ее хотел, прокручивая в голове в мельчайших деталях картинку, как она швырнула мне свои белоснежные хлопковые трусики. И я уже не знал, какие из них были на самом деле, а какие надумала моя больная психика. Я привык, что все девицы в моей постели носили, точнее с готовностью снимали, прозрачное кружево, оставлявшее мою фантазию голодной. Здесь же моя отъевшаяся до отвала фантазия билась головой о бетонную стену в истерике от испытанных эмоций.

Я даже думать не хотел, что кто-то из хищников попытается ее отыметь. Я хотел сделать это сам и пока не планировал ею делиться. Поэтому я под каким—то глупым предлогом, как безумный собственник-ревнивец, утащил друзей от Киры подальше, когда она подошла к нашему столику. Вернувшись с ними после ее ухода, я стал свидетелем шоу, где она отжигала, окруженная толпой брызгающих слюной фанатов. Я не сводил с нее глаз. Чертовка явно понимала, какое впечатление производила на каждого мужика в этом зале, а мне хотелось за грудки выволочь из клуба всех и вырвать их похотливые глаза. Даже своим друзьям.

Ее блядские танцы напоказ были худшим и лучшим зрелищем одновременно за сегодняшний день. Я жаждал, чтобы Рапунцель исполнила приватный танец только для меня. Ни для кого больше. А когда эта зараза стала сосаться с Вэл, у меня окончательно снесло башню.

– Девчонки веселятся, расслабься! – Арт явно хотел продолжения шоу.

– Эми с Валей под градусом, а новенькая не пьет, странно с апельсинового сока такое выделывать.

– Как вам шоу? Можете поблагодарить его главного спонсора, меня, – до меня долетели слова стоявшего рядом Алекса.

– Что значит спонсор? – До меня начинало медленно доходить, почему он пасся рядом с нашим столиком, только я думал, что он просто залип на Рапунцель, как и все остальные, и пытался урвать свой кусок ее внимания.

– Малышке нужно было немного расслабиться, я ей в этом помог. Да, не кипиши ты так, я не жадный, поделюсь… – Алекс не успел договорить, потому что мой годами отработанный удар записал его челюсть на прием к стоматологу на ближайшие полгода как минимум.

– Арт, Дема, вытащите ее оттуда, она под наркотой, нам не хватало здесь очередного скандала! – Я вернулся к Алексу, который ошарашенно и испуганно пятился от меня с залитой кровью уже не белой рубашкой.

Я превращал его мерзкую рожу в месиво, не думая о последствиях, потому что не мог остановиться. Он опоил Киру на моей вечеринке и если бы я не узнал об этом, он бы ее… Он бы с ней… Она бы… Я мог не успеть!

Если бы не Дема и охрана клуба, оттаскивавшие меня от этой мрази, я бы мог его убить. Убить человека. Но мне было плевать. Моя черная дыра холодности и безразличия в груди превратилась в живой вулкан, а его лава сжигала и плавила все на своем пути.

– Чтобы я тебя здесь больше не видел, ты меня понял? – Орал я как обезумевший, вырываясь из державших меня рук.

– Макс, Макс, очнись, он еле на ногах стоит, ты его добьешь. Ты сесть захотел? – Демьян буквально повис на моей шее, пытаясь удержать на месте. – Отвезите его в больницу и, если он укажет на Макса, мы его посадим за наркоту.

– Где Кира, блять, – рявкнул я на подошедшего Арта.

– Я снял ее со сцены, но с танцпола она отказалась уходить, я что должен был за волосы ее тащить? Она реально под кайфом, не парься, я с нее глаз не спущу и лично отвезу ее на такси домой, – от мысли, что мой лучший друг останется с Рапунцель наедине у меня вновь сжались кулаки, готовые превратить и Арта в отбивную.

– Я сам ее отвезу. Останьтесь здесь, присмотрите, неизвестно, кому еще этот ублюдок подсыпал наркоты, – я зашагал за Рапунцель в самую гущу разгоряченной пьяной толпы.

Эта дикая кошка продолжала извиваться под музыку, не замечая, что она вся мокрая, растрепанная, а вокруг нее жмутся какие-то уроды. Я раскидал их подальше от Киры, резко дернул ее на себя и… провалился в бездну ее распахнутых от неожиданности глаз. Самых красивых глаз в мире. Я не был мастером комплиментов. Я был безумным Максом, готовым наброситься на Рапунцель и терзать ее рот своими губами, глаза, все тело, пока не высосу из него всю дрянь до последней капли. И даже тогда не знаю, смог бы я остановиться.

– Я увезу тебя домой, – я наклонился к ее уху, чтобы она могла меня услышать.

Мои губы касались ее кожи, а рука непроизвольно прикоснулась к пряди у ее лица, вызывая дрожь у нас обоих. Мне нравилась ее реакция на меня. Сам же я, как неопытная малолетка, готов был кончить от одного вида на нее, не говоря уже о прикосновениях и чем-то большем.

– Я не хочу домой. Я хочу танцевать. Почему ты весь в крови? – Теперь ее губы касались моего уха, обжигая кожу раскаленным дыханием.

– Поскользнулся на паркете, – ухмыльнулся я. – Я обещал твоей матери присматривать за тобой. Еще немного и ты трахнулась бы с Вэл или кем-то другим. Поехали.

– Какая тебе разница с кем я трахнусь? Может я хочу этого?

Лучше бы она этого не говорила.

Я молча схватил ее в охапку и закинул себе на плечо. Не хотела по—хорошему, получай по-плохому. Одной рукой я держал ее за ноги, чтобы она не упала, а второй натягивал чертову рубашку как можно ниже, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение ее трусы. Ее аппетитная задница была в опасной близости от моего лица. У меня сводило судорогой челюсть и ломило все зубы от желания вонзить их в ее округлости.

Рапунцель сначала пыталась сопротивляться и колотила своими кулачками мою спину, но я так быстро шагал, что ей пришлось обхватить руками мою спину, чтобы не шлепнуться на пол. Ее инстинкты самосохранения в этот раз стали моими союзниками. Она продолжала визжать, чтобы я ее отпустил. Но я не мог, даже если бы захотел. По крайней мере пока не трахну ее и не выкину из своей головы.

Оказавшись в машине, она притихла. Молча дождалась, пока я обойду тачку и сяду в нее. Я включил зажигание, поглядывая на нее и, не дождавшись разогрева двигателя, нажал на педаль газа.

– Мне нравится твоя машина, – уж этой реплики от накачанной Раппи я точно не ожидал услышать.

– Мне тоже.

– Я никогда не ездила за рулем, жуткая трусиха. Но если бы я рискнула попробовать и смогла бы выбирать, то это был бы только аккорд, черный, как у тебя.

– Ты серьезно хочешь поговорить про мою тачку?

– А про что хочешь поговорить ты?

– С тобой ни о чем. Если бы не обещание твоей матери, я бы сейчас развлекался в клубе, а не вез обдолбанную малолетку домой. Ты вообще в курсе, что тебя наркотой накачали, чтобы оттрахать, где-нибудь прямо в коридоре или туалете клуба? Или тебе такой расклад подходит? Судя по тому, как быстро ты снимаешь трусы, подходит.

– Катись к черту! Я тебя не просила меня спасать и везти домой! Освобождаю тебя от твоего обещания и вали обратно в свой клуб, – у нее началась истерика, значит колеса отпускали. – Останови машину, я доберусь сама!

– Прижми свою задницу и сиди тихо!

– Останови машину или я на ходу выпрыгну!

Этого еще не хватало! Я заскрипел шинами об асфальт от резкого торможения. Она выскочила из машины, я рванул за ней. До ее дома оставалось 5-7 минут езды, я планировал быстро вернуться в клуб. Отыметь Рапунцель соблазн был хоть и большой, но не в таком состоянии – я хотел, чтобы она запомнила этот день в мельчайших подробностях.

– Села в тачку, быстро, – я прижал ее к машине и старался говорить максимально спокойно. – Не будь дурой! Тебя подберет какой-нибудь таксист и будет иметь, пока не надоест или по кругу пустят бомжи в парке. Ты себя не контролируешь, это дурь творит всякую дичь с тобой. На утро ты даже не вспомнишь, что было ночью.

– Тогда я сделаю это, – и она притянула меня за грудки к себе и, не давая мне опомниться, прижалась к моим губам. Но не в развратном поцелуе, а как будто в кино, для красивой сцены, не раскрывая губ. Я едва сдержался, чтобы не задрать ей тут же ее короткую юбчонку, но смог отодвинуть ее, прижав ее руки к машине.

– Ты под наркотой, – я сам себе не верил, но я только что отодвинул ее от себя, посадив на цепь своего цербера, хотевшего разорвать ее тело на кусочки и насладиться, наконец-то, этим вкусом. – Садись в долбаную машину.

– Я тебе не нравлюсь?

– А должна?

– Не знаю, я чувствую что-то между нами происходит, но не могу понять, что именно. У тебя кто-то есть?

– Мне всегда есть, кого трахать, если ты об этом.

– Тогда почему ты сейчас строишь из себя хорошего мальчика? Ты же говоришь, я ничего не вспомню утром, так что бояться нечего. А может ты просто не по девочкам, а по мальчикам? – Эта дура своим острым языком сорвала чеку с бешеного Макса и в следующий момент я уже показывал ей, какой я на самом деле ориентации.

Я не просто ее целовал, я пожирал ее губы, кусая их до боли, но она не сопротивлялась, не пугалась моего напора, она отвечала ему, приветствуя мой язык победным танцем своего. В моем рту опять все горело, как от самого жгучего перца, но слаще этого вкуса я не знал. Я не мог от нее оторваться.

Она освободила свои руки и прижалась ко мне всем телом, блуждая по нему разгоряченными ладошками, а я одной рукой прижимал ее бедра к своим, а другой запустил пальцы в ее волосы. Потом резко оттянул ее за гриву назад и впился зубами в ее шею, покрывая между укусами поцелуями. Я положил ее руку на свой дымящийся член, который отчаянно в ней нуждался и не понимал, какого хрена его хозяин медлил. Если она не остановит меня прямо сейчас, уже ничто и никто не сможет меня оттащить от этого манящего плода. Она не отдернула руку, а начала мучительно медленно водить пальцами вверх-вниз, вверх-вниз.

Я затащил ее на заднее сиденье и, задирая мешающую мне ткань рубашки, рванул вниз ее белье и прохрипел:

– Готовься, Рапунцель, так тебя еще никто не трахал. Я выбью из тебя имена каждого, с кем ты была до меня. Как там твоего урода зовут, Рома, кажется? Сделаем ему фоточку на память? – Лучше бы я ничего не говорил! На смену похотливой кошечке явилась недовольная тигрица. Я обалдел, когда она начала отталкивать меня руками и ногами. – Ты куда собралась?

– Отпусти меня, я не хочу, Макс, – если ей показалось, что ее томный шепот меня остановит, то это ей только показалось. Черта с два я с нее слезу, в это время я уже добрался до ее охренительной груди. Торпеда запущена – ее не остановить.

– Я сказала, что не хочу, слезь с меня, быстро! – Она заорала как последняя истеричка и, когда я решил заткнуть ей рот своим, она со всей силы укусила меня за нижнюю губу так, что от неожиданности, боли и вкуса крови во рту, я замер, а она попыталась зарядить мне коленом в пах. Сука! А если бы она не промазала?

– Какого хрена ты творишь?

– Я передумала, понял? Я хочу выйти! – Она по-прежнему брыкалась ногами, а я не понимал, что за перемена настроения случилась.

– Сама на меня прыгнула, а потом дала заднюю? – Я выволок ее из машины и, взяв рукой за ее шею, сдерживался, чтобы не придушить от бешенства. – Со мной такая херня не проходит!

– Маааакс, – в ее глазах стоял ужас, она начала рыдать и пытаться руками ослабить мою хватку. – Отпусти, мне больно, ты меня задушишь.

“Отпусти, мне больно” – в этих словах я услышал материн голос, как тогда, когда за закрытыми дверями спальни она отбивалась от пьяного отца, пока мы с малой прятались в нашей комнате. Я разжал руку и мое тело уже колотило не от бешенства из-за ее отказа, а из-за ужаса, что я только что из-за какой-то девки вел себя также как отец, которого я ненавидел всю свою жизнь. И я не был пьян, во мне была максимум бутылка пива.

Она рванула до переднего сиденья, схватила свою сумочку и побежала по трассе, я за ней.

– Успокойся, истеричка, я отвезу домой!

– Спасибо, уже довез, – она продолжала рыдать.

– Ты жертву-то из себя не строй. Ты чем думала, когда на меня с поцелуями налетела, что я тебе серенады петь начну?

– Я не знаю, что я думала! Я дойду пешком!

– Я бы тебя прямо здесь выкинул, но я не хочу, чтобы ко мне утром менты заявились, когда тебя найдут в канаве у дома. Или ты садишься сама в машину, и я везу тебя домой, или я увезу, но в машину затащу за волосы. Выбирай.

– Ты под чем сам вообще? Ты животное, я не самоубийца с тобой ехать!

– Считаю до трех, и я потащу тебя волоком. Раз, два…

– Я сяду-сяду!

– Умница, девочка.

Она села на заднее сиденье и остаток дороги мы ехали в полной тишине с ее едва сдерживаемыми всхлипами. У дома она выскочила из машины и, не оглядываясь, забежала внутрь. А я, злой как собака, вернулся в клуб и от души потрахался в нашей вип-комнате с Вэл, она это дело любила и никогда не брыкалась.

***

Бедняжке Вэл сегодня от меня досталось. Во мне бурлила ядерная смесь злости, адреналина и разврата, особенно когда перед глазами вновь и вновь всплывала сцена с лесбийским поцелуем, наверное, из-за него я и выбрал именно Вэл.

После того как мы закончили я подошел к зеркалу и сморщился от вида распухшей губы.

– Это тебя Алекс так? Я и не думала, что он смог до тебя дотянуться, – обнимая меня со спины, спросила Вэл.

– Он и не смог.

– Тогда кто обидел непобедимого Макса? Неужели Кира, которую ты утащил на плече, как первобытный человек?

– Не твое дело. Увез и увез, иначе бы эта уделанная натворила здесь делов. У нее отец военный, не хватало еще проблем из-за ее тупости пить из чужих рук.

– А кто тебе сказал, что она пила что-то с запрещенкой?

– Алекс сам признался, что она лошадиную дозу выпила, предлагал по кругу ее пустить. А ты сама-то как думаешь, она просто так цирк здесь устроила и полезла к тебе сосаться?

– Ну, во-первых, не она полезла, а я. А во-вторых, мы обе кайфанули. Мы просто веселились, Макс. И да, девчонка не дура, я предупредила ее по поводу Алекса, и она просто ему подыграла, сделала вид, что пила его отраву.

– Я сам видел, что она была не в адеквате. Это она тебе сказала, что не пила из его стакана?

– Макс, все мы тут немного не в адеквате. Я сама принесла ей чистый апельсиновый сок и помогла подменить стаканы. А пойло от Алекса вылила. Она была чиста как стеклышко. Хорошая актриса, эта девчонка, да? Судя по твоему ошарашенному виду, миссия по облапошиванию хищников и всех, кто был в зале, выполнена успешно, – Вэл закатилась смехом, а я медленно переваривал полученную информацию.

Она не была под кайфом.

С ней бы ничего не случилось в клубе.

Но случилось со мной.

Она в курсе, что я чуть не оттрахал ее, пока думал, что она в невменяемом состоянии.

– Твою мать, Вэл, ты не могла сказать мне раньше?

– А с какой стати? Кто ж знал, что ты утащишь девочку от всех подальше? Ты ж с катушек слетел! Я что больная, к тебе такому подходить. Ты мне скажи, ты к ней приставал? Ты, конечно, тот еще засранец, но такого я от тебя не ожидала.

Я молча вышел из комнаты и стал еще злее, чем был. За столом меня поприветствовали Арт с Демьяном и, не сговариваясь, ринулись ко мне за подробностями.

– Где Кира? – Сразу к делу перешел Демьян.

– Дома, – буркнул я в ответ, мне совсем не хотелось объясняться ни перед братьями, ни перед кем-либо еще.

– Какого хрена ты вообще ее увез? Мы бы за ней присмотрели, – Артур явно злился, что я оставил его без добычи.

– Она развела нас всех. Она не была под кайфом, сделала вид, что выпила сок с колесами.

– Да ты брось, я не верю, – засомневался Демьян. – Ты думаешь, будь она в себе, она бы зажигала так? А на сцене что было, забыл? Она же чуть не поимела Вэл при всех.

– Пока она поимела только нас. А Вэл ей подыграла.

– Вот стерва! Ну она мне нравится все больше и больше! – Арт ржал во весь голос. – Хочу эту девчонку! Предлагаю пари. Кто первый обкатает эту кобылку, тот … Да похуй, я просто так затащу ее в кровать, готов сам кому угодно приплатить.

– Не даст она тебе, у нее есть парень, забыл?

– Я гляжу, именно поэтому ты решил проверить, даст ли она тебе, непобедимый Макс? —Арт с вызовом уставился на мой рот. – Так ты в деле или все, освобождаешь дорогу другим?

– В деле.

– Я тоже, – вставил свое слово Демьян. – Только я, в отличие от вас, готов не просто ее обкатать, а стать ее постоянным конюхом.

– Да ты ж мой хороший, ты же все это время с ней строил из себя хорошего мальчика, решил сменить тактику? Теперь у тебя роль плохого мальчика? – завопил Арт, хлопая в ладоши.

– Хорошим девочкам нравятся плохие мальчики. Только Кира не такая, хоть и строит из себя скромницу. Я это сразу понял, когда она Макса в первый день отшила. – Прямо сейчас Демьян строил из себя самого умного из Хищников. – Она сама еще не знает, какая она плохая. Сегодня была репетиция. Она еще нам покажет, на что способна! А я, как хороший преданный друг, буду рядом и вовремя утешу ее, когда вы в очередной раз ее достанете. А теперь, предлагаю на второй заезд, Макс, не хмурься, ипподром в нашем распоряжении, грех не выбрать красивую лошадку.

Желающие, как и всегда, нашлись быстро. И пока Арт с Демьяном развлекались со своими кобылками, я довольствовался минетом хрен знает от кого, я настолько обурел, что давно перестал спрашивать имена одноразовых девиц. Пока она прилежно трудилась, я не мог избавиться от мыслей:

первое, до моей грубой попытки оплодотворения Кира сама меня поцеловала,

второе, в ближайшее время кто-то из Хищников ее оседлает,

третье, мне это вряд ли светит после сегодняшнего,

четвертое, я не хочу, чтобы мои братья к ней приближались. Она нужна мне самому и чем быстрее я поставлю над ее именем галочку “проба снята”, тем быстрее вернусь в свое нормальное состояние.

Пятое. И в этом я не хотел признаваться даже себе. У меня снесло крышу от этой новенькой так, что я готов был взять ее прямо в машине, наплевав, что она под кайфом. А потом убить, когда она меня отшила, как пацана какого-то. А теперь в ее глазах я был не лучше ублюдка Алекса, а в своих – кого-то похуже Алекса. Я был такой же, как отец, как бы я не бежал от его генетики, внутри меня всегда жил зверь, готовый разрушать всё и всех вокруг себя.

Глава 12

– Доброе утро, малыш, – папа поцеловал меня в макушку, как делал каждое утро, если не уезжал с первыми петухами, пока мы спали. – Ты вчера пришла рано, даже не пришлось ехать за тобой с нарядом солдат.

– Доброе утро, пап, если бы ты так сделал, я бы с тобой не разговаривала до конца света, все норм, – ответила я.

Только мое утро было каким угодно, но точно не добрым, а вчера все было совсем не норм, но родителям лучше об этом не знать. Макс с утра прислал сообщение, что нам надо поговорить, но я даже не открыла его. Пусть катится к черту со своими извинениями, даже если он надумает изменить своим принципам и попросить прощение.

– Ты сегодня не на работе?

– По-хорошему, надо бы ехать в часть. Но если я это сделаю, твоя мама меня разлюбит и выгонит из дома, а я не хочу жить в казарме с вонючими солдатами, – папа сел за стол, подмигнул мне заговорщицки и ущипнул маму за попу, пока она подавала ему кофе (мои родители те еще подростки, которые вечно тискали друг друга, как будто им до сих пор по 20 лет).

– Так и будет. Я не подписывалась на твою круглосуточную работу. Я все понимаю, но даже великим и незаменимым нужен отдых и семья. – Мама вся светилась, для нее такие папины поступки всегда были дороже любых комплиментов, которые, кстати, папа делать не умел и не любил. Максимум, что она от него слышала, так это “ты моя сюсю-мусисю”. Это же надо такое придумать! Мне в этом плане везло больше, папа всегда меня хвалил и говорил, что я самая красивая и прекрасная девочка в мире. – Я что-то не поняла, ты приехал только потому, что устал нюхать ароматных мужчин?

– Я приехал, потому что жить не могу без своих женщин, дурында моя. Тёму надо срочно сюда телепортировать. Кира, там может на твоего брата заказ на вайлдбериз оформить? Впервые в жизни я оплачу там что—то добровольно и действительно нужное. Этот потрошитель моего кошелька доставит что угодно и кого угодно, получше спецслужб! – Папа был сегодня в ударе. – Сегодня жарим шашлыки во дворе. Чем еще займемся? Кир, ты уже смотрела, рядом с нами есть спортзал? Тело просит железа, а получает только бесконечную беготню и хронический недосып. Надо срочно его взбодрить!

– А спортзал в планах до шашлыка или после? – Мама обожала подтрунивать над папой, а я обожала слушать, как они общаются.

– Без разницы. Домашний шашлык в кругу семьи откладывается не в жир, а в воспоминания. Так что фигура не пострадает!

– Давайте только после обеда, я к одиннадцати в клуб, Революция называется, посмотрю помещение под танцы, точнее приму его, уточню все по расписанию. Ромка все равно его уже оплатил и через менеджеров строго настрого запретил спрашивать, кто это сделал и благодарить его. В итоге мы как два дурачка делаем вид, что я просто нашла помещение и все ок. Я поражаюсь этой его скромности. Кстати, я на сайте смотрела там и тренажерка есть, так что присоединяйтесь, можем вместе съездить, заодно студию посмотрите вместе со мной.

– Доченька, мы с радостью бы. Но посмотрим в другой раз, хорошо. Мы с папой лучше домашними делами займемся, продуктов закупим. Ты говори, чем помочь, а остаться там тебе или нет, решение только за тобой, – моя мудрая мама всегда находила нужные слова и говорила то, о чем я только втихушку думала, стесняясь показаться неблагодарной ханжой. – Ты же знаешь, что ты всегда, в любой момент можешь передумать, все переиграть или передоговориться?

– Знаю, мам, – знала бы ты, мама, как я вчера переобулась с твоим любимым учеником. Интересно, она бы похвалила меня или отругала, что вообще ввязалась в эту историю. – А еще я знаю, что вы просто хотите побыть вдвоем! Главное, продукты успейте купить, я буду часа через три-четыре.

На телефоне появилось уведомление, что меня добавили в группу в телеграме под названием «Мои любимые лесби под колесами». Кто бы это мог быть? Конечно, моя вчерашняя банда. От девчонок я узнала, что они веселились в клубе до трех ночи, все было классно, не хватало только меня. И что я произвела вчера фурор и не сходила с языка у многих. А еще мне прислали чей-то видос, где мы с Валей целуемся. Кошмар. Надеюсь, далеко это видео не уйдет, и я не стану по собственной глупости звездой интернета. Ну, желательно, не с этим видео.

Я позвала девчонок смотреть свой новый зал, они согласились и, как оказалось, в этом клубе они тренируются, так что мы решили после приемки студии еще и потренить с утра. Я полноценно. Девчонки – немного на дорожке, а потом отлеживаться в местной сауне, изгоняя из себя последствия вечеринки. Слава богу, апельсиновый сок мне изгонять не нужно было.

Студия оказалась потрясающей. Первый этаж. Огромные панорамные окна в пол с шикарными рулонными шторами, зеркала во всю стену, разборные пилоны, разноцветная подсветка. Мне становилось плохо, когда я подсчитывала в уме, во сколько Роме обошелся зал. Да, я здесь буду работать не одна, он в моем распоряжении три раза в неделю, вторник, четверг, суббота, по два часа вечером, но все же. Я жуть как не любила просить. И быть обязанной, даже собственному парню, особенно погано я себя чувствовала после вчерашнего, когда я изменила ему и с девушкой, и с парнем. И если первый вариант гипотетически мог ему понравиться, то второй точно нет. Скорее бы уже осенние каникулы, надо спросить сегодня у Ромы, приедет ли он и если “да”, то в какие числа, чтобы мне решить с Новосибирском. Вчера я ему так и не написала. Кстати, он тоже.

Эми и Валя пищали от восторга больше, чем я, забив себе места на мои занятия на ближайшие 9 месяцев. Мне было неудобно брать с девчонок оплату, о чем я сразу сказала им. За что получила порцию наставлений, что дела так не делаются, и они мне будут платить также как все, но согласны на место любимчиков. Я сделала несколько сторек для инсты, показала студию, разместила расписание и открыла набор в группы открытым. Моя группа поддержки сделали репосты. Я поверить не могла, что в этом городе со мной постоянно что-то происходило, а события так стремительно сменяли одно другое, что я не успевала их осмыслить и как следует порефлексировать. Я же мастер спорта по самокопанию! А еще я получала одновременно от нового окружению то тонну негатива (привет, Макс, Карина, Лена и все их подданные), то поддержки (учителя, Эми, Валя, Демьян), то домогательств (Арт, Алекс, привет тебе снова, Макс и другие).

Я составила список, что мне нужно было докупить для студии и пошла с моими новыми подружками в местную тренажерку. И кого я там не планировала встретить, так это Макса. Странное совпадение. И очень неприятное. Эми с Валей сразу пошли в сауну, а мне пришлось встать с самым ненавистным для меня Хищником рядом на беговую дорожку.

– Привет, – он поздоровался, как ни в чем не бывало. Ну еще бы, он же, наверное, думал, что я ничего не помню! – Я тебе писал, ты не могла не видеть.

– Сделай одолжение, не разговаривай со мной. Я не давала тебе мой номер. Больше не пиши мне. Не звони. Никогда. Понял? – Этот засранец еще имел наглости спрашивать с меня за мое молчание!

– Ух, у Рапунцель плохое настроение? – Он был или тупым, или глухим, или думал, что ему все сойдет с рук и я буду общаться с ним как ни в чем не бывало?

– А как бы ты себя чувствовал после попытки изнасилования? Я все помню, я не была под кайфом.

– Я в курсе. Теперь это так называется, попытка изнасилования?

– А в твоем мире как-то иначе? – С ним я чувствовала себя феррари, что разгоняется за три секунды. Только в злости, а не в скорости.

– В моем иначе. “Сучка не захочет, кобель не вскочит”.

– Пошел ты! Я запрещаю тебе со мной разговаривать, держись от меня подальше. Скажи спасибо, что не заявила на тебя в полицию. Во второй раз уже получается. Тебе не кажется, что многовато для такого короткого срока? Я серьезно. Со вчерашнего вечера ты для меня не существуешь. – Я остановила беговую дорожку, сунула в уши свои проводные наушники и пошла осматриваться в зале.

Похоже, Макс был из тех людей, которым принципиально оставить последнее слово за собой. Он резко потянул меня на себя и нагло вытащил наушники из моих ушей.

– Все-все, я понял, королева драмы! Долго будешь истерить? Пока мы не поговорим, я от тебя не отстану. Хочешь спокойно качать свою прекрасную задницу – дай мне пять минут.

– Время пошло. Ровно пять минут и ты избавишь меня от своего присутствия.

– Здесь много ушей, пошли в кабинет директора, там поговорим.

– Ты директор что ли? Можешь не отвечать. Я с тобой наедине не останусь. Говори здесь.

– Директор – друг семьи. Меня здесь знают. Там камеры везде, так что можешь не волноваться, на тебя не наброшусь. Главное, сама себя держи в руках.

– Я. Не хочу. Никуда идти. С тобой. Говори здесь или проваливай.

– У тебя два варианта или ты пойдешь сама…

– Или ты потащишь меня за волосы? – Этот театр абсурда порядком мне надоел. – Да что с тобой не так?! Ты гангстерских фильмов пересмотрел? С чего ты взял, что я спокойно с тобой пойду и вообще позволю со мной так общаться? Я не твоя очередная телочка. Я человек. Понимаешь ты это? И я могу не хотеть разговаривать с великим Максом. Если ты еще раз прикоснешься ко мне, я начну кричать.

Пока мы разговаривали на повышенных тонах, к нам двинулся местный качок в смешных велосипедках и майке, из которой выпрыгивала грудь побольше моей. Голубоглазый, с отработанной не на одной дурочке улыбке с ямочками. Эта машина по разбиванию женских сердец встала рядом с нами и я была благодарна ему за это.

– Какие-то проблемы? Нужна помощь?

– Спасибо вам, но я справлюсь. Мы уже заканчиваем разговор. Это мой одноклассник, злится, что не даю ему списать по русскому языку. А я говорю, чтобы учился сам, глядишь большим человеком станет, не все ж по вечеринкам бегать на родительские деньги, – судя по взрыву в глазах Макса, моя острота попала в цель. Я отвернулась от него и сосредоточила все свое внимание на груде мышечной массы передо мной. – Но вы мне можете помочь с другим. Я первый раз в этом зале и немного растерялась от количества тренажеров. Покажете, что к чему?

– Мы еще не закончили, – рявкнул Макс.

От его вида мне стало не по себе, я видела, как он сжал кулаки, внешне оставаясь абсолютно спокойным. Наверное, прикидывал в уме, как выйти из ситуации и не получив по морде, и не упав в моих глазах. Подошедший спортсмен был шире Макса раза в два. Мне даже немного страшно стало за одноклассничка.

– Девушка сказала, что вы закончили. Иди учи уроки, мальчик… – Он не договорил, потому что Макс ударил его в нос с такой силой, что мой защитник осел на свою пятую точку, а из носа хлынула кровь.

Эффект неожиданности был на стороне Макса. Парень приходил в себя, к нам почему-то никто из присутствующих качков не подбежал вмешаться. Меня всегда это поражало. Сейчас эта громила встанет и наваляет Максу. У меня ноги подкосились от страха.

– Извините нас, пожалуйста, – я присела к парню и приложила свое полотенце к разбитому носу. – Это мой друг, мы уже уходим.

Я схватила Макса за руку и потащила к дверям. Он только ухмыльнулся.

– Что, испугалась за нового ухажера?

– Ты совсем дурак или прикидываешься? Ты его видел? Он бы через пару минут пришел в себя и тогда бы ты валялся на полу.

– Рапунцель, так ты меня спасаешь? —Макс ржал, как конь, наверное, у него началась адреналиновая истерика. – Ты сомневаешься в моих ударных возможностях?

– Я сомневаюсь в твоих умственных способностях. У вас не равные весовые категории, возраст. Еще немного и эта туша бы тебя размазала, тебя спас эффект неожиданности. Но ты можешь продолжать строить из себя бесстрашного человека-кувалду. Или ты на самом деле отбитый на всю голову? На его стороне 120 килограммов веса и кулак размером с баскетбольный мяч.

– Чем больше туша, тем громче она падает. На моей стороне 13 лет бокса без анаболиков для роста мышц и ни одного проигранного боя. Зря распереживалась за меня, Рапунцель.

Макс взял на ресепшн ключи от кабинета директора, спросив у меня, буду ли я кофе, воду или что-то еще. Я от всего отказалась и, если честно, была в замешательстве. Он вел себя здесь если не как хозяин, то точно, как его заместитель. Его здесь знали. Ему не задавали лишние вопросы. Он знал здесь всё.

А что, если он наврал про камеры и сейчас закроет меня в кабинете, кинет на диван и закончит начатое?

Меня постепенно начинал парализовывать животный страх. Но я как послушная девочка молча шла за ним, головой понимая, что надо бежать, мне здесь никто не поможет. Но язык прилип к небу. Зубы так сжимались, что челюсть начинала ныть. Ноги шагали отдельно от моей паникующей головы. Наверное, именно так маньяки и уводили своих жертв без всякого сопротивления.

Мы зашли в темное помещение кабинета.

Почему так темно?

Здесь что нет окон?

Почему так воняет сигаретами?

Что это за злачное место?

Мозг моментально дорисовывал сцену из фильма ужасов.

Вдобавок ко всему включенный свет эпично заморгал. У меня стало выламывать руки в суставах. Это стало последней каплей. Я готова была упасть в обморок от ужаса, поселившегося внутри.

– Лампочка перегорела, – Макс подошел к окнам, они здесь были, это уже хорошо, взял пульт с рабочего стола у окна и глухие шторы, как по волшебству, поползли вверх. А потом открыл окно, не воспользовавшись кондиционером, который я успела заметить.

Я зажмурилась от резкого света, закрыв ладошками глаза. Теперь мрачное помещение залило ярким солнечным светом бабьего лета, что было в самом разгаре.

– Кира, садись. Налить тебе что-нибудь?

–Н-н-нет, спасибо, – я, заикаясь, отказалась. – Не пью больше из чужих стаканов, из чужих рук. В вашем городе есть дурная традиция с угощением напитками. Максим. Что. Тебе. От меня. Нужно.

Я стала понемногу приходить в себя, мысленно ругая, что в очередной раз накрутила себя и мой беспокойный мозг из ничего нарисовал картину апокалипсиса.

– Ты быстро учишься. Значит не дура. У меня к тебе деловое предложение. Не перебивай. Я не показываю твоей маме порновидео, где ты запрыгнула на Вэл. Ты забываешь вчерашнее недоразумение и не вставляешь мне палки в колеса по поводу занятий с твоей мамой. Естественно, по-прежнему держишь язык за зубами о гитаре. Ну как?

Он серьезно решил меня так шантажировать?

Гитара – вот ради чего он готов на все. И одно это понимание делало меня неуязвимой перед ним. Я могла делать с ним все, что захочу. Я нашла его ахиллесову пяту. Может стоить отомстить ему за все, что он мне устроил? Сидит весь такой важный в кресле босса, еще не понимая, что не с того хода он начал эту партию. Я уже победила.

– У меня другое предложение. Я рассказываю маме, что ты меня опоил, показываю видео, как доказательство, и рассказываю, как ты меня чуть не изнасиловал. А там она пусть сама решает, работать с тобой дальше или заявление на тебя написать. Мои родители всегда на моей стороне. Не с тех козырей ты пошел.

– Что ты хочешь за свое молчание? – Он сделал вид, что ему не страшно, демонстративно хрустнул пальцами, а потом и шеей, потягивая голову вправо—влево, но что-то мне подсказывало, что тайна про его гитару и занятия с моей мамой – это мой неубиваемый козырь.

– Где-то я уже это слышала. Первое. Ты извинишься передо мной завтра при всех в классе и будешь паинькой. Каждое утро ты будешь приходить в школу с упаковкой корма для собак и кормить их после школы. А еще каждый вторник, четверг и субботу после моих занятий танцами ты будешь мыть полы в студии. Лично. Никаких уборщиц. Месяц. Или два. Зависит от качества твоей работы.

– Чтот-о еще? – Он что даже не будет возмущаться?

– Любые три моих желания, – я, довольная, потирала руки. Я еще не знала, что попрошу, но от самого факта, что он согласится, я начала приплясывать попой по стулу.

– Извиниться. Месяц кормить собак. Месяц мыть полы. Идет. Три желания – не идет. Называй их сейчас, я не люблю сюрпризы.

– У тебя нет вариантов. Соглашайся сейчас или я звоню маме.

– А если ты в своих желаниях запросишь о сексе, а я не захочу?

– Максим, дорогой, о сексе со мной ты можешь мечтать и дальше, но сплю я только со своим парнем. Так ты согласен на все мои условия?

– Да. «Договорились», —он протянул мне руку, я пожала ее.

– И еще не доставать меня. Сюда же прибавь, – вспомнила я.

– Поздно, деточка, договор подписан. Надо было сразу озвучить весь список условий.

– Козел!

– До встречи завтра у тебя дома.

– В смысле?

– Завтра я занимаюсь с твоей мамой.

– Во сколько? В четыре.

– Отлично, значит в это время я домой не прихожу. Я придумала первое желание. Хочу, чтобы в этом городе мне было где пить мое любимое какао с розовым перцем и кардамоном. Завтра же, ровно в 16:00. Иначе твое занятие отменяется. – Я встала со стула и с видом победителя по жизни вышла из кабинета.

В тренажерный зал я решила не возвращаться… Блин, я даже не спросила имя у побитого качка в велосипедках. Интересно, они ему не жмут?

Поганое настроение с утра стало просто прекрасным. У меня своя (ну почти своя) студия для танцев. Дома меня ждали шашлыки. У меня прекрасные девчонки, с кем можно весело провести время. А до завтра мне надо придумать что-то изощренное для Макса на замену какао с перцем. Но я очень хочу послушать, как он сам попросит заменить ему желание.

Глава 13

Я подошел к мусорным бакам на ближайшей к школе помойке исполнять свое наказание перед Кирой и хотел уже достать из рюкзака пакет с кормом, как передо мной появился огромный старый пес. Грязная шерсть свисала лохмотьями. Бока впали. Он как-то странно стоял, слегка присаживаясь на лапах. А вот и первый подопечный раздобревшего Макса! Вообще с собаками у меня с детства не сложилось, но ради музыки я готов был побыть в роли волонтера для четвероногих бродяг.

Я потянулся за рюкзаком, но пес стал рычать, а потом скалить зубы, лаять. Неплохо меня тут на помойке встречают! Рядом никого не было. Я вспомнил, что за спиной у меня была гитара, но не решился ею воспользоваться, ведь я мог повредить инструмент.

Пес все ближе и ближе подступал ко мне, а из его пасти уже огромными пузырями шла пена. Я понял: он бешеный. И в это время я увидел Киру, она шла в мою сторону с банками корма в руках. Она улыбалась и махала мне. Как она была красива в своем оранжевом плаще и зеленых сапогах! Страх сковал меня еще сильнее, когда я понял, что из-за ограждения контейнерной площадки она не видит пса.

– Уходи немедленно! Здесь опасно! – Из глубины гортани я смог достать только нечленораздельные вопли. Язык обмяк, рот наполнился тягучей слюной, как будто мне выжали в него пару лимонов.

Поняв, что она меня не услышала, я достал гитару и стал отмахиваться ею от обезумевшей псины. Она схватилась за мой деревянный щит и вырвала его из моих рук, отбросив в сторону. Пот застилал мне глаза, струйками катился по спине. Ватные ноги не слушались. А Кира всё приближалась и приближалась. Пес заметил ее и повернулся к ней. Теперь и она его видела. Эта дура вместо того, чтобы пятиться назад, встала как вкопанная, а руками попыталась открыть свои банки, как будто это спасло бы ее от бешеной собаки. Глупая, глупая Кира! Он же разорвет тебя, маленькую, сейчас!

– Максим, ты не бойся, он просто голодный, он меня не тронет.

– Отойди, – я продолжал орать беззвучно и в тот момент, когда пес хотел прыгнуть на Киру, я бросился на него сверху. Он повернулся ко мне, пытаясь достать до лица, лацкая зубами, я руками, как мог, оттягивал от себя его морду.

– Кира, беги-и-и, – с диким воплем я подскочил на кровати, весь покрытый холодным потом.

Ну, привет, очередной “приятный” сон. Только теперь в нем помимо пса, как обычно, была еще и Рапунцель. Мое сердце выдавало автоматную очередь. Я вытер мокрый лоб, встал на шатающихся ногах. Как же я ненавидел свои кошмары! И мамино из детства “куда ночь, туда и сон” давно перестало помогать. Я мечтал, чтобы мне вообще ничего не снилось. Прежде чем пойти в душ смыть с себя остатки сна, я заглянул под кровать, достал гитару, расстегнул замок черного чехла, провел дрожащими пальцами по гладкой поверхности и шумно сглотнул. Потом достал и развернул кусок брезента, который вчера срезал с рекламного щита. Кира на нем была счастливой, беззаботной. Вторую часть баннера с ее бойфрендом я поджег в мусорном баке. Тупее подарка этот идиот придумать не смог. Если она ему так дорога, то переехал бы за ней и проблем бы не было. А эти романтичные детсадовские плакатики и цветы – пыль в глаза. Хотя какая мне разница как ее одаривает бывший? Он еще не был в курсе своего нового статуса, как и Кира. Но это лишь вопрос времени.

Я не верил в сны. Но почему мне все время снится эта собака? Что это значит на эзотерическом языке? Я как-то для интереса погуглил – ничего хорошего. Угроза от друга или какого-то близкого человека. Допустим. А если бы мне на самом деле пришлось выбирать? Смог бы я ради спасения интересной мне девушки бросить музыку, единственную радость в жизни и то, чем я планировал заниматься профессионально, когда избавлюсь от семейного ошейника? И вообще способен ли я полюбить девушку, а не просто увлечься ее телом?

– Соберись, Макс, размяк совсем. Выполни ее условия, и отец не узнает о гитаре. Кира – досадное недоразумение, поставившее под угрозу раскрытия твою тайну, – внутренний голос пытался напомнить мне, кто я есть на самом деле и чего хочу. Но я не мог не видеть, что Кира не просто очередная девчонка. До нее никто не открывал с ноги дверь в мою гребаную черно-белую жизнь и одним своим появлением не окрашивал ее в чертову радугу.

– А она ничего такая, смазливая сучка, – отец вместо доброго утра кинул на обеденный стол фото Киры, сделанное возле ее дома.

Откуда он узнал ее адрес? Хотя чему я удивляюсь, я же знаю, кто мой отец и какие у него длинные руки. Что. Он. Задумал?

– Ничего такая, но. И зачем ты за ней следишь? – я сделал максимально равнодушный голос, в то время как внутри нарастало напряжение. Что задумал на этот раз мой больной папаша? – Где Ника? И почему мама не спускается к завтраку?

– Ника уже позавтракала, за рюкзаком пошла. А у мамы голова болит. Как ее зовут? Кира? Есть мысли по ней?

– Что конкретно ты хочешь услышать? – Не нравилось мне, что мама все реже выходила из своей комнаты. Надо после школы купить ей таблеток от мигрени и настоять на обследовании. Но с отцом о маме говорить не стоит, никогда не знаешь, от чего он взорвется и не выместит ли на ней потом злость.

– Ты мальчик взрослый уже, пора в дела отца вникать. Ее батя возомнил себя великим русским генералом, Суворовым или Кутузовым, уж не знаю. Но пока брыкается. Либо денег, падла, выторговать больше хочет, цену набивает, либо он идиот, который боится взять денег. В любом случае, если не договоримся, мне нужны тонкие намеки, что со мной лучше дружить, чем рыпаться.

– Может он просто принципиальный? Если мы к отравлениям не имеем никакого отношения, нам нечего бояться, пап. Сейчас вроде не лихие 90-ые, есть же другие способы решить все вопросы.

– Много ты знаешь, мальчишка! – Я уже понял, что разбудил спящего зверя. – Он подал запрос в оборонку, чтобы приостановить поставки с нашего завода. Пока ты тут рыбку красную на бутерброд кладешь и по дискотекам шляешься, я уже теряю бабки. Ты думаешь этот дом, обслуга, тачки за красивые глазки на нас с неба падают? Мне некогда с ним нянькаться, я каждый день теряю бабки. Это твое первое взрослое задание.

– Конкретные инструкции будут?

– С инструкциями любой баран работать сможет. А ты мой сын. Пошали, я разрешаю. Какие мысли есть?

– Втереться к ней в доверие, – мне пришлось импровизировать и придумать причину, почему я могу засветиться у ее дома. Я пошел в ва-банк. – Она говорила, что ее мать занимается музыкой, могу под видом частных уроков стать вхожим в дом.

– Ну, допустим. И в чем тут хитрый план на пианино или что там у нее балалайка брынькать?

– Ты сам учил, держи врагов близко, там могу какие—то подробности по работе ее мужа выяснить. Не получится с пианино, что-нибудь еще придумаю.

– Мой сын! А ты нестандартно мыслишь, далеко пойдешь, сын. Начни с этого, а там видно будет. А я пока сам с ее отцом разберусь, – кажется я впервые в жизни услышал нотки гордости за себя в голосе отца. – Ника! Спускайся живо, выезжаем!

Да. Я точно далеко пойду. Только не весело от этого. Но одной проблемой у меня стало меньше. Ай, да Макс, ай да молодец. Если дома я играть так и не смогу, то алиби для гитары у репетитора я только что получил. И это автоматически отменяло дурацкие условия Киры. Но я их принял и поиграю с ней в игру под названием “Убеги от меня, если сможешь”. С остальным разберусь потом. Вечером меня ждал сектор приз на барабане, а точнее на моей гитаре. Сегодня я вживую, а не через экран монитора буду на занятии музыкой! Пальцы сами перебирали в воздухе аккорды. Я был готов к новому дню, в котором я стал немного ближе к своей цели.

В школе я встретил Киру. По ее лицу я понял. Сорванный плакат она заценила. Ай, да Макс, ай да молодец!

***

Кира.

Я даже не успела его увидеть лично и сфотографировать!

Я умчалась в субботу домой, не заметив, что прямо напротив школы висел огромный баннер с нашей с Ромкой фотографией. Спасибо Эми, прислала мне фотку. В воскресенье я до школы решила не ехать, а в понедельник обнаружила, что какие-то хулиганы или ветер (нет) сорвали очередной сюрприз от моего молодого человека.

Я жутко расстроилась и мне было неловко перед Ромой. Он так для меня старался, а я, неблагодарная, думала о нем все меньше и меньше. Я даже на его сообщения перестала отвечать сразу, хоть и видела их. А может это нормально? Я только переехала в новый город, школа, знакомые, меня вырвали из контекста наших отношений. Неужели это моя история “с глаз долой – из сердца вон”, а срок жизни нашим отношениям на расстоянии пара недель?! Мощно! Жена декабриста из меня вряд ли выйдет. А вообще возможны отношения на расстоянии?

И если о Роме я думала все меньше, то о Максе не просто все чаще. Постоянно! С утра у школы я даже не успела заметить его, но почувствовала его взгляд на себе. Какая-то космическая связь у меня с ним. Не у него со мной. Я не хотела думать о нем. Ругала себя за это. Но этот засранец не спрашивал моего разрешения, когда получил вид на жительство в моей голове. Как-то неправильно было общаться с ним все больше, особенно после случая в машине. Вот зачем я придумала ему эти задания? Что, полы сама не помыла бы? Помыла бы!

Мне хотелось не только позлить его, но и … поселиться в его голове тоже. И это было сильнее меня и моих представлений о логике и принципах. Ну и ладно! Я просто повеселюсь! В конце концов, я же не спать с ним собралась! А может я думаю о нем только потому, что хочу отомстить за все его пакости? Да, скорее всего это так.

Отомщу.

И выкину из головы.

Или захлебнусь своими же неуправляемыми чувствами.

Когда я зашла в класс, Макс ринулся ко мне:

– Внимание! У меня важное объявление, – что задумал этот нелегал из моей головы?! – Я хочу при всех извиниться перед Кирой. Кира, я был не прав. Я извиняюсь.

Ребята шумно заулюлюкали, поддерживая его. Макс никогда не извинялся. Но не такой реакции я ожидала и не испытала никакого морального удовлетворения. Он сделал это как шут. Он стебался. Чистосердечным раскаянием здесь и не пахло. Я молча прошла мимо него и села, здороваясь, к Демьяну. Надеюсь, мне никто не будет сегодня напоминать про мою субботнюю выходку? Тут же нарисовался Артур и жестко разрушил мои надежды:

– Как ты, маленькая извращенка? Повторишь для меня свой поцелуй с Вэл? Это так заводит. А ты опасная штучка, да?

– Рапунцель, я извинился, ты заметила? – Макс не дал мне ответить Артуру и перетянул все мое внимание на себя.

– Ты устроил клоунаду, а не извинения. Я тебя не прощаю.

– А мне плевать, – его развлекали мои условия вместо того, чтобы произвести эффект возмездия. Бесит! – Я извинился, а дальше дело твое.

– Отлично. Ты прикупил уже швабру с тряпками? – Я нарочно сказала это максимально громко, чтобы услышали все. – Ребят, я открыла танцевальную студию в Революции и Макс любезно вызвался мне помочь. Будет месяц мыть полы там. Представляете?

Надменная улыбка Макса буквально на секунду заскрипела зубами, он быстро натянул пуленепробиваемую маску, скрывающую его ярость. Но я успела ее заметить. Моя маленькая победа!

– Ты и правда заразная, Рапунцель. Видишь, я становлюсь хорошим парнем, прям как твой, ну тот, что баннер нацепил напротив школы. Кстати, а где он, и парень, и его баннер? А, вспомнил, твой ухажер далеко, наверное, шпилит телочек в своем городе, а баннер исчез. Ветер сорвал. Но ты не переживай, он отправит тебе очередной веник, чтобы ты о нем не забывала. Ты ведь не забываешь? Примерно ждешь его дома вечерами напролет, как и должна девушка, у которой есть парень? – С этими словами он наклонился к моему уху и прошептал так, чтобы услышала только я. – Не думай, что ты сможешь мною управлять, детка. Игра только началась.

У меня в очередной раз появилось желание выцарапать ему глаза и я еле сдержалась. В класс вошла учитель, грозная математичка, которая невзлюбила меня с первого урока.

Мой план по извинениям Макса с треском провалился. После школы он с невозмутимым видом достал пакетище собачьего корма из рюкзака, собрал толпу поклонниц под предводительством Карины. Они снимали на телефон, как он геройски высыпал гору корма возле мусорного контейнера. Вместо публичной порки он выставил меня полной дурой. В отместку так и захотелось растрепать всем про его драгоценную гитару! Сдержалась только на морально—волевых. Это парень не переставал меня бесить. Ему все сходило с рук!

Я решила не заменять ему желание с какао. Не справился – сам виноват. И что вы думаете? Даже здесь он меня сделал. Ровно в 14:00 мне позвонили с Кокоса и позвали на дегустацию нового напитка в меню. Угадайте, какого? Какао с розовым перцем и кардамоном!

Кто он, этот всесильный Макс? Есть что-то такое, чего он не сможет? Мы с Эми и Вэл поехали в Кокос снимать пробу. Эми отказалась. Вэл попробовала и долго плевалась. А я кайфанула так, что купила в кафе термокружку, попросила ее помыть и налить мне еще и с собой какао. Оно было один в один как в Иркутском Цехе. Это блаженство. Только что Макс устроил для меня гастрономический оргазм. Только ради этого вкуса я готова была его расцеловать. Как он это сделал?

Я освободилась раньше и приехала домой к четырем. Макс уже был там, судя по доносившимся из зала голосам. Я на цыпочках подошла к двери и стала подглядывать в небольшую щелку. Когда он начал играть… Меня словно током ударило с головы до пяток. Столько мощи и энергии, боли и надрыва было в его исполнении.

Я всегда отдавалась музыке без остатка, но это было что-то большее. Как если сравнить по глубине лужицу и океан. От накрывшего цунами чувств у меня катились слезы из глаз. То, что рождали во мне его звуки, было восхитительно. Его музыка без оружия захватила меня в свой плен. Если сам Макс был для меня змеем-искусителем, что постоянно выводил меня из себя. То его музыка была божественным откровением. Бермудским треугольником, попав в который, ты больше никогда из него не выберешься. Забывшись, я облокотилась на дверь и буквально ввалилась в комнату, нарушив царившую в ней магию своим вторжением. Надо же было так облажаться!

– Любишь подглядывать? – Он словно ждал, когда я появлюсь и ничуть не удивился.

– Извините, – только и смогла я выдавить из себя и бросилась из дома, на улицу.

Мне нужно было срочно привести себя в чувство и перестать растекаться лужицей от всего, что было связано с Максом. Я набрала Рому и порола какую-то чушь, умоляя его поменять билеты на более ранние даты, что я дико соскучилась. К сожалению, у него были важные переговоры и все расписано по дням вплоть до его приезда в Красноярск на пару дней во время моих осенних каникул. Мне срочно нужно было что-то или кто-то, кто поможет мне сбросить с себя наваждение по имени Максим Булатов.

Глава 14

Я гуляла около часа и уже пошла обратно к дому, как меня привлекла толпа орущих подростков. Я подумала, что они дрались и, хоть и немного испугалась, побежала к ним. Вдруг они кого-то избивают и этому кому-то нужна помощь? Когда я приблизилась, оказалось, что они загнали палками в закуток между домами собаку, она отчаянно скулила, жалась к забору и даже не пыталась защищаться, а эти дебилы только ржали в ответ. Это кем надо быть, чтобы издеваться над животными? Только моральными уродами.

– А ну отошли быстро от собаки! – Заорала я им, но они и не подумали виновато сбежать.

– Свалила отсюда, пока на тебя не переключились! – Какое-то хамло двинулось в мою сторону.

На вид ему было лет 15, но этот бугай всем своим видом внушал не только отвращение, но и желание немедленно сбежать. Он плюнул мне под ноги и нагло уставился на меня.

– Уйду, когда отпустите животное, – я начала отчаянно заикаться, но во мне было столько возмущения, что я не думала отступать.

В такие экстремальные моменты мой мозг отключался, и я лезла на рожон. Помню, когда мне было лет 14, мы с подружкой возвращались с танцев и какие-то типы подбежали к нам сзади и сорвали мою сумочку с плеча. И что же я сделала? Испугалась? Да! Но побежала за ними, бросив на снег спортивную сумку, с криками “А ну отдайте сумку, уроды, мне дома влетит за нее”. Ну бред же!

Подружка, недолго думая, побежала за мной. Я до сих пор в шоке, когда вспоминаю эту историю. Потом я кричала им, что мой брат местный бандит и он вырежет им кишки, потом – что мой папа полковник полиции и он найдет их и посадит за решетку. Пока я их преследовала, Лиза отстала. Я потеряла пацанов из виду и стояла, рыдая, на дороге. Я осталась без сумочки с кошельком, где были все мои сбережения (и зачем я вообще ее взяла?), без спортивной сумки с новыми кроссовками, еще и без подруги, с которой мало ли что могло случиться. Увидев проезжающую мимо полицейскую машину, я кинулась ей под колеса. Начала махать руками и кричать водителю про сумку, про Лизу, как услышала ее голос с пассажирского сиденья спереди: