Читать онлайн Мир номер 13 бесплатно

Поиск

День 333.

Нет ничего удивительного в том, что именно в конце учебного года к нам пришли ОНИ. Ведь к этому всё и шло. Я удивлена, что до этого никто не заинтересовался этими возмутительными случаями в нашей школе. Конечно, отдавать сверхстранных созданий в школу было всегда опасно, но надо же нам когда-то учиться владеть своими силами, особенно учитывая, что некоторые из наших вообще не имеют родителей, а если имеют, то вряд ли те в состоянии научить чему-то полезному. В общем, после того как малышка Эвелин перестала владеть своей силой и из-за её кошмаров умерли несколько человек (ох, бедняжка Ульд, такой смерти никому не пожелаешь), только тогда пришло понимание реальной опасности. Ведь если даже Эвелин, с такой мощной блокировкой своих сил не смогла сопротивляться, то не только школа, но и весь мир сверхстранных и обычных находился в опасности. Причём опасности неизвестного происхождения, что страшнее всего даже для нас».

День 335.

Вчера не произошло ничего удивительного. Эвелин накачали блокираторами и куда-то увезли, а Ульд проводили в последний путь. Все были в шоке, но теперь никто не имел права общаться друг с другом. ОНИпланируют закрывать школу, как мы все поняли, но пока не знают, что делать с нами, ведь если мы не сможем контролировать свои силы в мире с обычными, то скорее всего придёт конец и так ненадёжному перемирию. Мы не знаем, что нас ждёт, но группа Предвестников ходила темнее тучи, а это всегда недобрый знак.

День 341.

Предвестники сделали самое необычное, что можно представить: они заговорили. Всю жизнь все считали, что они немые, а тут такая неожиданность. Это было бы даже смешно, если бы не ситуация, в которой мы оказались. Предвестники сказали, что время сверхстранных закончено. ОНИрешили, что мир будет спокойнее, если в нём не будет таких как мы, мир стал тесным для нас и обычных и поэтому кому-то из нас пора уходить. И выбор пал на сверхстранных, как на более опасных и малочисленных.

Мы просто решили защищать себя и свой мир. Не мы начали эту войну, а те, кто вынес нам этот приговор.

Дочитав последнее сохранённое сообщение в тетради, девушка устало отклонилась на спинку обшарпанного кресла и со злостью бросила тетрадь на пол. Она сначала была так рада, когда смогла найти уцелевшие части той тетради, в которой могла быть описана причина и даже возможно решение этой непроглядной тьмы, которая поглотила её мир. Но нет, опять загадка. И нет решения проблемы. Ни-ка-кой.

Слишком мало информации дала эта часть, а предыдущие и последующие страницы вырваны, как будто кто-то специально не хотел, чтобы кто-то узнал что-то большее.

Со злости девушка хлопнула по столу, который тут же рассыпался в пепел.

«Черт! Нельзя давать силе выходить из-под контроля, спокойнее, Дженис, спокойнее» – девушка сделала глубокий вдох, задержала дыхание и медленно выдохнула.

С момента Разрушения или, как некоторые говорят, Катастрофы прошло уже одиннадцать лет. Всё началось с той школы для сверхстранных детей, записи о которых прочитала девушка, которую, кстати, звали Дженис. Дженис молода, ей всего семнадцать лет, но настрадаться она успела на годы вперёд. Её вполне симпатичное лицо явно портили глубокие темные круги под глазами, будто делая и так глубокие тёмные серые глаза ещё ярче, ещё чернее. Да и слегка заметная седина в русых волосах явно не подходила к образу юной девушки.

Дженис почему-то именно сейчас осознала, что теперь она живёт в относительной безопасности – в Максиме. Максимы – это те части их мира, которые не пострадали (или минимально пострадали) от последствий Разрушения. Их немного. Дженис живёт в Максиме под номером 47 и это последняя найденная Максима. И самая маленькая, хотя всю территорию здесь не обойти даже за час. Если стараться описать по размеру эту Максиму, то можно сказать, что по площади она как большой парк, но вместо деревьев вокруг были в основном разрушенные или полуразрушенные сооружения. Здесь было только одно «живое» огромное здание с башнями, которое раньше похоже принадлежало то ли военным, то ли учёным, потому что, на счастье, там было много медикаментов, много различной военной техники, медицинских устройств и девять этажей с подвалом. «Ой как удобно» – первая мысль Дженис, когда она услышала об этой Максиме. Это действительно большая редкость для их нынешнего положения, даже несмотря на то, что мало кто из сверхстранных умеет пользоваться благами обычных. Но не так давно, ещё буквально полгода назад, Дженис пыталась выживать в Разоре – разрушенной части планеты, где выжить могут далеко не все. Опасность и недостаток ресурсов определил Разор как место беззакония и жестокости.

Дженис помотала головой, отгоняя от себя пустые мысли. Воспоминания о прошлом ей сейчас не помогут и даже помешают. Она верила, что её задача важнее всего и ей нельзя отвлекаться и слишком глубоко закапываться в себе. Дженис была одной из тех, кто искал правду, она пыталась понять с чего всё началось и из-за чего их мир медленно угасает. Она верила, что если узнать начало истории, то это поможет понять, как всё исправить.

Но пока у неё были части дневника одной из учениц той школы и…всё. Тут не было почти ничего нового, все и так знали, что ученики школы напали на НИХ. На их спасителей, которые были буквально мифическими фигурами и о которых ничего не было известно. После того нападения они просто исчезли. Так же внезапно, как и появлялись. Но сразу после этого мир накрыла Катастрофа. Все решили, что ОНИ наслали её на наш мир из-за тех учеников, которые воспротивились ИХ воле. Те из учеников, кто остался в живых после Катастрофы, а затем и после пыток, рассказывали такую же историю. Но тут было ещё кое-что очень важное, как считала Дженис.

«Похоже началось всё чуть раньше, чем все думали. Проблемы начались в школе и возможно не только в ней, но этого никто не заметил, наверное, потому что дальнейшие события развивались слишком быстро. Возможно, это ни на что не влияет и ошибочно, а возможно меняет всё, что мы знали до этого. Но добавляет новые загадки и проблемы», – констатировала девушка у себя в голове.

Теперь Дженис злилась на саму себя. Ведь когда она нашла эти ценнейшие страницы она была настроена слишком оптимистично. Она поверила, что тайна сейчас раскроется, и им даже не нужна будет Эвелин, про которую и шла речь в этих обрывках. Эвелин была персоной настолько таинственной, что не все верили в её реальное существование. Первая Максима, несколько лет назад разместила информацию об этой девушке-ученице с «кошмарной силой» из школы. По всем получаемым данным кажется, что сейчас она единственная, кто остался в живых после событий одиннадцатилетней давности и, вероятно, она могла бы открыть много новой информации для таких искателей истины как Дженис.

– Дженис! – где-то вдалеке коридора третьего этажа послышался молодой мужской голос, зовущий её.

– Я здесь, – девушка устало потерла глаза, – в третьем кабинете.

Запыхавшийся рыжеволосый парень распахнул дверь и подбежал к девушке, сидевшей перед горсткой пепла.

– Дженис, ты опять испепелила стол? – парень выглядел расстроенным и рассерженным одновременно, – ну который раз?..

– Со столом я разберусь, ты зачем сюда мчался?

– Ага, конечно, разберешься, как же, – сварливо сказал парень, – снова придётся звать Милу.

– Так, Сэл, Мила – это моя проблема, если тебе хочется капать на мозг и читать нотации, то попрактикуйся на ком-то ещё, у меня много дел.

– Ладно, хер с тобой, – Сэлу явно не терпелось что-то рассказать, – они нашли её.

– Кого её…– начала Дженис и осеклась, – только не говори, что её.

– Да, Эвелин тут.

– Не может быть! – Дженис мельком взглянула на записи в тетради, – они так долго её искали!

– Да, да, так что оставляй свои бесполезные записи и бегом в медотсек.

Дженис схватила тетрадь с недостающими страницами и выбежала в коридор, сбив с ног недовольного Сэла, и помчалась на несколько этажей ниже, в подвал, где и находился медотсек. Она без проблем преодолела длинный тёмный коридор, едва освещённый лампочками на самом верху, и добежала до лестничного проёма, который не был освещён совершенно, поэтому девушка быстро соорудила огонёк и подбросила его наверх, чтобы не споткнуться на металлических ступенях. К тому же, между вторым и первым этажами недоставало одной ступеньки и Дженис, вспомнив об этом в последнее мгновение, неуклюже перепрыгнула через препятствие, едва не упав.

Уже на территории медотсека, громко топая по металлическому полу, она встретила целителей, которые сразу поняли куда она направляется.

– Дженис, дикарка, стой, туда пока нельзя, её стабилизируют, – один из целителей в белом халате пытался остановить девушку, – Дженис, черт тебя забери, стой!

Но девушку было не остановить, она ловко обогнула целителя, который попытался её схватить и уже была готова распахнуть ту самую дверь, но тут её в прямом смысле слова парализовало. Она потеряла способность двигаться и замерла в неправильном странном положении, не имея возможности изменить его.

– Чёрт, Лира, отпусти меня сейчас же!

– Тебе же сказали, что туда ещё нельзя, – из тени вышла очень бледная девочка с длинными белыми волосами, держа тонкие руки перед собой будто в напряжении, – раз ты не понимаешь по-хорошему, то будет по-плохому, – в пронзительно-голубых глазах Лиры горела злоба.

– ХОРОШО. Я. ПОДОЖДУ. ТОЛЬКО. ОТПУСТИ. МЕНЯ! – Дженис буквально выкрикивала каждое слово.

Лира не торопила исполнять такое приказание, а Дженис будто бы взглядом хотела уничтожить противницу.

– Отпусти её, я думаю, что она усвоила урок, – новый женский голос появился из темноты.

Лира с недовольством отпустила девушку и тут же ушла. Остальные случайные наблюдатели тоже решили не задерживаться и торопливо покинули место ссоры.

– Тебе надо научиться терпению, Дженис, – тот же голос из темноты продолжил, – ты уничтожила третий стол за полгода, ты не обращаешь внимание на предупреждения, ты не умеешь ждать…

– Закончила? – Дженис со злостью поднималась с пола, – если да, то на, почитай, – на этих словах она кинула останки дневника в сторону голоса, – и поймёшь почему я торопилась.

Женщина вышла из темноты и стало видно, что у неё такие же длинные белые волосы как у Лиры и такие же темные, с искоркой глаза, как у Дженис. Её одежда сильно выделялась на фоне остальных в Максиме: она была одета в красивый чёрный облегающий костюм, который выглядел гораздо менее потрёпанным, чем одежда любого другого человека здесь. Хорошая одежда была тут редкостью. А ещё она была молода, даже слишком молода, она выглядела не старше двадцати пяти лет…Но это было не так. Эта женщина была старше и опаснее.

Женщина быстро просмотрела записи из дневника и тяжело вздохнула.

– Это не даёт тебе права прерывать операцию, дочь…

– Не называй меня своей дочерью, Мила, – грубо осекла её Дженис, – ты не имеешь права меня ею считать, а я здесь только для того, чтобы спасти себя и тех, кто этого заслуживает, – девушка с нескрываемой ненавистью посмотрела на мать и стало ясно, что её она не считает той, кто заслуживает спасения.

Мила оценивающе посмотрела на неё и уже со стальной ноткой в голосе продолжила:

– Как пожелаешь, Дженис, но тем не менее придется подождать пока мы не стабилизируем состояние Эвелин. Пока она даже не с нами, она всё ещё под действием сверхсильных блокираторов и её сознание явно не здесь. Чтобы её, какая бы ни была, страшная сила не вышла из-под контроля нужно провести все необходимые процедуры безопасности.

– Блокираторы? Она одиннадцать лет лежала в анабиозе под действием блокираторов?

– Боюсь, что так.

– Но это невозможно!

Мила с едва уловимым раздражением взглянула на Дженис и отвернулась, как бы намекая, что разговор окончен.

– Куда это ты пошла? Я не закончила! – Дженис была очень зла и, казалось, она сейчас взорвётся…возможно в буквальном смысле, ведь вокруг неё начали плясать мерцающие огоньки, которые точно не предвещали ничего хорошего.

Но тут Мила резко повернулась обратно к Дженис и вытянула руку, а затем быстро махнула ею в сторону, будто смахивала какую-то невидимую пыль перед собой и огоньки вокруг Дженис тут же погасли, а сама девушка стала казаться потерянной и слабой.

– Как…что… – Дженис посмотрела на свои трясущиеся руки и вдруг рухнула на колени, она чувствовала себя выжатой, пришибленной, будто бы все силы у неё внезапно кончились.

– Ты можешь не считать меня матерью, но главой этой Максимы ты меня считать обязана, – Мила смотрела на Дженис сверху вниз с нескрываемым триумфом, – я имею здесь власть над всеми включая тебя, и ты сейчас наказана, лишившись своей силы. И можешь быть благодарна за то, что силу я забрала у тебя только до конца этого дня, если такое повторится, то так легко ты не отделаешься.

После этих слов Мила резко развернулась и зашагала в сторону закрытых дверей, туда, где содержалась загадочная Эвелин. Когда она туда зашла, то все звуки будто исчезли.

Дженис закрыла своё лицо всё ещё трясущимися руками и пыталась просто дышать, спокойно, размеренно, будто бы у неё всё в порядке. Но у неё ничего не было в порядке. Она знала, точнее чувствовала, что рядом стоит Лира и испепеляет её тем самым мерзким взглядом, за который каждый раз её хочется убить. Последний раз глубоко вздохнув, Дженис убрала руки от лица и подняла голову. Да, Лира стояла перед ней, с высокомерным холодным видом, который делал из неё копию своей матери.

– Нужна помощь, сестрёнка? – Лира издевательски улыбнулась, но даже не попыталась приблизиться к Дженис, чтобы действительно ей помочь. Лира была счастлива и даже не скрывала этого. Она наслаждалась тем унижением, которое чувствовала Дженис, и явно очень хотела, чтобы та запомнила его на всю жизнь. Лира подошла к сестре, наклонилась и прошептала:

– Ты ведь должна понимать, что на самом деле никому здесь не нужна. Твоя сила лишь изредка приносит пользу, но твоя ненависть к большинству здесь находящихся и неспособность держать силу под контролем не приносит тебе популярности… Тебя боятся. Я знаю, однажды, надобность в тебе исчезнет окончательно, и я буду среди тех, кто поможет избавить нашу Максиму от тебя.

Дженис молчала, опустив голову. Она, наверное, многое могла бы сказать или сделать этой мелкой пакостной сучке, но не совсем понимала о чём та говорила. По-настоящему Дженис ненавидела лишь её и мать. А к остальным она относилась в большинстве своём безразлично. Но сейчас у неё не было сил продолжать думать о словах Лиры.

Пожалуй, Лира могла бы продолжать словесные пытки, но тут прибежал Сэл. Ему хватило пары секунд, чтобы понять, что произошло. Он словно хотел что-то сказать, но под взглядом Лиры у него будто перехватило дыхание. Лира же медленно поднялась и бросив последний уничижающий взгляд на сестру и Сэла ушла прочь.

– Эй, ты как? – Сэл с беспокойством посмотрел на Дженис, – выглядишь дерьмово, если честно.

– Чувствую себя так же, – Дженис нашла в себе силы говорить, но голос был какой-то хриплый, не похожий на неё, – я не знала, что она…так умеет.

– Она…да, она может отнимать силы, если увидит в ком-то угрозу, это было написано в правилах нашей Максимы, которые ты решила не читать… – Сэл резко замолчал, увидев, как посмотрела на него Дженис, – извини, буду просто молчать.

– Ладно, в этот раз я заслужила нотации от тебя, – Дженис попыталась встать и чуть не упала, но Сэл успел её подхватить и поставить на ноги, – спасибо, Сэл, правда.

Дженис отвернулась, чтобы он не видел её лица, она не хотела, чтобы хоть кто-то видел её слабость, даже Сэл. А потом она почувствовала неприятную тяжесть в голове, будто бы на секунду её сдавили чьи-то руки.

– Кхм, я просто напоминаю, что умею читать мысли и поэтому…

– И поэтому заткнись, – Дженис злобно на него посмотрела, – я тебе говорила не делать этого со мной.

– Ну я не всегда могу это контролировать, такой уж у меня дар, – Сэл по лицу Дженис понял, что лучше заткнуться, – ладно, извини, но тут и без чтения мыслей всё ясно.

Дженис поковыляла на этаж выше, в сторону своей комнаты, понимая, что ничего сегодня уже не в состоянии сделать. Сэл держался на некотором расстоянии, понимая, что Дженис помощь не примет, но специально не отходил далеко, чтобы, в случае чего, успеть поймать девушку.

– Слушай, Сэл, я не развалюсь по пути, может хватит уже идти за мной по пятам? – Дженис всё-таки не смогла справиться с раздражением, – иди уже куда ты там шёл.

– Если ты не забыла, то наши комнаты соседние, поэтому я просто иду в свою комнату, – Сэл ответил нарочито беспечным тоном, – а на самом деле мне всё равно упадёшь ли ты с лестницы или нет, главное, чтобы не на меня, а то ещё случайно моё красивое личико попортишь своей тушей.

Дженис прыснула.

– Поверь, про красивое личико тебе кто-то коварно наврал. Никогда не считала конопатых и косоглазых парней красивыми.

– Ну, это ты не считаешь, зато во мне есть изюминка, у меня узнаваемое лицо и глаза вообще-то не косые, они просто разного цвета.

– Но они не перестают быть от этого косыми, – Дженис закатила глаза, – ладно, я уже дошла до комнаты, поэтому пока.

Девушка резко закрыла дверь перед лицом недовольного Сэла, который продолжил бубнить себе под нос продолжение этого диалога, но вскоре и он дошёл до своей комнаты и наступила тишина.

***

На утро Дженис встала разбитой и невыспавшейся. Но зато сила к ней вернулась. Она смогла нагреть себе воду и умыться. Перед тем как выйти, она задержалась перед зеркалом, которое висело над раковиной.

В зеркало на неё смотрела совсем молодая девушка, почти ребёнок и это неудивительно, ведь ей только полгода назад исполнилось семнадцать лет. Она была миловидной девушкой, с длинными русыми с проблесками седины волосами, которые сейчас она стянула в тугой хвост, но холодный пронизывающий взгляд тёмных серых глаз слишком сильно выделялся на её бледном лице и будто добавлял ей лишний возраст.

Вероятно, это потому, что несмотря на свою молодость, она пережила слишком многое, слишком многое узнала и слишком многое ненавидела. Например, она ненавидела свою мать и свою сестру. Пока Дженис влачила жалкое существование где-то в разрушенной части мира, которую называли Разор, её родные как-то попали в Максиму – в одну из немногих частей их планеты, которая сохранилась, из-за чего тщательно охранялась и стала местом спасения для «избранных». Максим было несколько, в абсолютно разных местах на планете, а Разор, казалось, был единым целым. Самое ужасное, что Разор разрастался и появлялись разрывы пустоты, преодолеть которые было невозможно, а что было в этой Пустоте не знал никто.

Дженис не знала каким образом её мать смогла уговорить этих «избранных», чтобы те пустили её в Максиму, ещё и с ребенком, силы которого были не ясны, но факт оставался фактом. Она попала в последнюю найденную Максиму. А вскоре, после таинственной смерти предыдущего главы Максимы, её мать стала этим самым главой. Попыталась ли она разыскать свою первую дочь? О, нет. Она просто сделала вид, что Дженис никогда не существовало.

А потом, когда стало понятно, что сила огня, которой владела Дженис, может быть очень полезной Максиме, то мать внезапно объявилась. Прошло десять лет, с тех пор как Дженис видела свою мать и младшую сестру в последний раз. Учитывая, что Лире было четыре года, а ей семь, когда они виделись в прошлый раз, то можно считать, что они с сестрой и не были знакомы. И Дженис была бы только рада не знать её и дальше, ну а мать просто ей была не нужна. Она научилась жить без неё. Мила могла бы силой забрать дочь с собой, но она знала, как заинтересовать её. Их мир был разрушен, когда Дженис было шесть лет. И она хотела узнать почему, с чего всё началось. Она пошла по своей воле. Но успела об этом пожалеть много раз. Последний был вчера.

Дженис внезапно разозлилась, и уже занесла руку над зеркалом, чтобы разбить его, но вдруг остановилась. Пока она жила одна, то ни в чём себя не ограничивала и использовала огонь для чего угодно, она уничтожала всё вокруг и не задумывалась о последствиях, но сейчас всё иначе. Сейчас она живёт в месте, где есть свои правила. Максима даёт ей кров и еду, а она обязана подчиняться её законам. Несмотря на то, что комнатка у Дженис была совсем крошечная и не самая лучшая, она её любила. Пусть даже стены были обшарпанные и грязные, в полу недоставало досок, а кровать была ужасно жёсткой – это место было лучше, чем любое, в котором Дженис жила до этого. Но был у этой комнаты неоценимый плюс – днём в ней постоянно было огромное количество света. А на ночь Дженис зажигала огоньки и засыпала с ними. Она не любит спать в темноте, а её сила помогает исключить такое неудобство.

Сила огня помогла ей выжить и в Разоре. Иначе её бы давно убили, и это в лучшем случае. Были в этом разрушенном мире и те, кто не стеснялся отведать человеческое мясо и вот этих она уничтожала мгновенно. Первый раз она убила, когда ей было семь лет. Это была уродливая сумасшедшая старуха, с детскими высушенными пальцами на шее в виде ожерелья, которая пыталась заколоть её ножом и кричала, что ей просто нужна еда. Дженис невольно содрогнулась, вспомнив об этом. Каннибалы были её главным ужасом даже сейчас, ей часто снились сны про то, как она не успевала от них убежать и каждый раз этот сон заканчивался её криком и резким пробуждением, после которого уснуть заново у неё редко получалось.

Конечно, ещё она могла бы умереть от голода или жажды, но её сила была её истинным спасением. Она грела всё что собиралась съесть или выпить и хоть не знала наверняка, но догадывалась что это спасает её желудок от лишних проблем. А ещё ей часто везло. Например, Сэл спас её от неминуемой смерти. Он появился ровно в тот момент, когда она потеряла подругу.

Нисса…Воспоминание о ней всё ещё причиняло Дженис невыносимую боль. Девушка вытерла слёзы, которые не смогла удержать и ещё раз умыла лицо.

«Давай, Дженис, глубокий вдох, как учила Нисса, и медленный выдох. Соберись и иди, уже пора», – после мысленного успокоения девушка, наконец, вышла из своей комнаты и направилась на третий этаж, на своё «рабочее место».

Но не успела она и сделать шаг из комнаты, как услышала своё имя.

– Джееениис! – по длинному коридору бежала девчушка с ведром воды, – фух, как я рада, что успела тебя поймать, а то сегодня проспала, но видимо и ты тоже, – после этих слов она беззлобно хихикнула, – но мне всё-таки очень хочется помыться под теплой водой.

Пухленькая девчонка с тёплыми светлыми волосами до плеч и тёмно-зелеными глазами была младше Дженис, она выглядела совсем как ребёнок по сравнению с ней, и на ней не было того отпечатка страданий, которое присуще всем, кто побывал в Разоре. Она была обычным, немного наивным подростком.

– Ох, Трина, ну сколько можно? – Дженис хоть и ворчала, но на деле ей нравилась эта девчонка, к тому же, она напоминала ей Ниссу, – это последний раз! В следующий раз просто не опаздывай на раздачу воды вечером, когда я на смене.

Дженис взяла ведро у Трины, глядящей на неё с толикой обожания, поставила его на пол, присела и положила руки на ведро с двух сторон. Спустя пару минут в воде начали появляться пузырьки.

– Ооо, спасибо тебе огромное, Дженис, ты лучшая на свете! – Трина даже подпрыгнула от радости, чуть не уронив при этом ведро с водой, – ой, прости-прости-прости, я такая неуклюжая.

– Трина, тебе будет 15 через несколько месяцев, может уже стоит быть чуточку серьёзнее? – Дженис всё же немного раздражала инфантильность девушки, она переживала, что её детская наивность только навредит ей. «Но, с другой стороны, Трина действительно ещё ребенок, – тут же подумала Дженис, – она не видела ничего плохого и после Разрушения жила только в Максиме».

– Я очень серьёзная! – после этих слов Трина скорчила смешную рожицу, схватила ведро и побежала обратно.

– Это последний раз, я не пошутила! – Дженис крикнула девушке вдогонку, но в ответ услышала только хихиканье.

Настроение у Дженис немного улучшилось. Она шла и думала о Трине.

Трина была из тех, кого называли «обычными», а Дженис была «сверхстранной». Немногие обычные смогли выжить после Разрушения, но Трине повезло, она жила на месте их Максимы и поэтому не видела никаких ужасов, что творились за её пределами. Она просто знала, что мир медленно угасает и те, кто живет в разных Максимах, стараются найти способ спасти свой мир. Трина тоже была своеобразным изгоем, как и Дженис. Обычных в Максимахсчитали балластом, обузой и некоторые Максимы их даже изгоняли. А для обычныхэто почти всегда означало верную смерть. Но отец Трины был предыдущим главой Максимы и мать Дженис всё же решила смилостивиться и оставить девочку в качестве прислуги. Трина в основном занималась готовкой и, надо сказать, готовила она просто восхитительно, особенно если учесть, что их обычный рацион был весьма скудным. Ведь еда в этом полуживом мире была главным сокровищем.

На этом моменте своих мыслей Дженис вспомнила, что не ела ничего со вчерашнего дня и пожалела, что не догадалась попросить у Трины принести ей что-нибудь покушать. Спускаться в столовую ей совершенно не хотелось. Дженис понимала, что её вчерашнее унижение, хоть и было совершено почти без свидетелей, но Лира наверняка успела в красках рассказать каждому об этом. Однако делать было нечего, без еды она была не способна к долгому мыслительному процессу, который понадобится для её работы, поэтому девушка поменяла курс и пошла в столовую, которая была на этом же этаже, надеясь быстро оттуда уйти.

На её удачу из столовой уже выходил Сэл с несколькими контейнерами, и увидев Дженис около дверей, молча отдал ей часть взятой с собой еды. Дженис тоже промолчала и лишь кивнула в знак благодарности.

«Если Сэл решил так сделать, значит действительно все разговоры только о вчерашнем» – Дженис пыталась не расстраиваться, пыталась убедить себя, что ей плевать на чужое мнение, но это было не так.

– Сегодня у нас по плану разгрести архив 542, – Сэл решил не поднимать тему вчерашнего события, – я не уверен, что мы справимся за сегодня.

– Придётся справиться, – Дженис успешно сделала вид, что не думала о вчерашнем, – после заката мне нужно помочь с отоплением в медицинском отсеке вместо обычной смены с нагревом воды для Максимы.

– И это ещё один шанс увидеть Эвелин.

– Верно, сегодня они в любом случае пустят меня туда, иначе не смогут вывести её из этого транса, тепла не хватит, – Дженис немного зловеще улыбнулась, – понятно почему она лишила меня силы только до конца вчерашнего дня, иначе ей было это невыгодно.

Сэл благоразумно промолчал.

Зайдя в свой маленький кабинет, Сэл не сдержал разочарованный возглас и даже Дженис немного поморщилась от увиденного.

– Чёрт, я совсем забыл вчера сложить всё по местам, теперь среди этой помойки мы не найдём нужных нам бумаг. Сегодня точно не успеем ничего сделать.

После этих слов Сэл обречённо присел на пол и начал разбирать завалы, которые остались после их вчерашнего открытия. Дженис же, осторожно огибая кипы бумаг и коробок, подошла к своему уже восстановленному столу и положила на него контейнеры с едой.

– Мила здесь явно побывала, раз мой стол снова живой.

– Да-а, вот бы она ещё обладала силой мега-уборки и раскладыванию всего на свои места, – Сэл недовольно складывал бумаги в коробки, – тогда бы нам не пришлось по сто раз тут всё раскладывать и складывать.

Под грудой бумаг и коробок не было видно пола, но обшарпанные бетонные стены и серый от грязи потолок давали понять, что и пол будет примерно в таком же стиле. Ребят это ни капли не смущало. В этом здании очень мало чистых и не разваливающихся помещений.

Дженис вдруг пронзило внезапное озарение, от которого ей стало совсем не по себе.

– Вчера я отдала ей части дневника той девочки из этой школы, – Дженис обессилено рухнула на свой стул, – я была слишком зла и теперь у нас нет самой важной подсказки.

Сэл хмыкнул.

– Как только мы нашли эти бумаги и ещё до того, как я дал их тебе, я попросил Дрэга, чтобы он сделал копии, потому что боялся, что ты их сожжешь ненароком, – Сэл явно был очень доволен собой, – ну или сделаешь что-то тупое, как часто бывает.

– Сэл, ты самая невозможная заноза в заднице из всех, кого я знаю, – Дженис не удалось изобразить наигранную злость, и она расхохоталась, – я тебя просто ненавижу!

– Я тебя тоже ненавижу, – Сэл улыбнулся и достал те самые части дневника из потайного отдела своей рубашки, – я специально ношу их с собой, мало ли что случится.

– Правильно, молодец, – Дженис жестом остановила Сэла и не взяла протянутые бумаги, – будет лучше, если они останутся у тебя, и никто не будет знать об этом. Дрэг ведь не расскажет?

– На него можно положиться, – Сэл вдруг стал гораздо серьёзнее, – он понимает гораздо больше других, хоть и не гений мысли, так скажем, но знает, насколько важны эти документы. Плюс я единственный умею читать мысли в этой Максиме, так что переживать не о чем.

– Хорошо, если так.

Дженис наконец открыла контейнеры, которые для неё взял Сэл и спокойно смогла поесть. Еда выглядела не особо приятно: это была какая-то розоватая кашица с сомнительными добавками. Но ничего другого всё равно не было, плюс, на вкус она была гораздо лучше, чем на вид. После этого она присоединилась к коллеге, чтобы помочь расставить все документы на свои места. Это занятие затянулось до обеда и когда все лишние бумаги были сложены на свои места, они принялись разбирать архив номер 542.

– Дженис, кажется тут есть кое-что…

Сэл не успел договорить, как Дженис уже вырвала листы бумаг из его рук.

– Эй!

– Прости, – Дженис небрежно бросила извинение, но не отвлеклась от загадочных записей.

Эксперимент №19

Подопытная 29.

12 лет.

Описание эксперимента:

Лицо женского пола было подвергнуто электрическому вмешательству. Подопытная ощущала боль, но движение тела в результате вмешательства было типичным для данного типа вмешательства, не создавалось сверхволн и не было заметного изменения в поведении агентов, находившихся без защиты рядом с подопытной.

Результат эксперимента:

Эксперимент не принёс необходимого результата. Увеличение силы электрического тока привело подопытную в состояние клинической смерти. Агент Ц смог восстановить подопытную для следующих экспериментов.

Дженис почувствовала такое отвращение к этому листку бумаги, что откинула все части этих записей, которые забрала у Сэла, как минимум, чтобы случайно не поджечь их. Лицо Сэла выражало скорее печаль, чем отвращение.

– Когда всё только произошло, – тихо начал парень, – в Максимах ставили эксперименты над всеми детьми, что были в этой школе.

– Я знаю об этом, – огрызнулась девушка, – но знать не то же самое, что читать об этом, видеть это…

– Да, я понимаю, – Сэл терпеливо продолжил, – возможно это даст зацепку, понимание, что случилось…

– Этот архив из Максимы? – Дженис не дала договорить коллеге.

– Эээ, честно говоря, не знаю, совсем не уверен, что даже если это было найдено в Максиме это именно та самая в которой это произо…

– Хорошо, давай тогда будем предполагать, сколько на данный момент известных нам Максим, – и не дав Сэлу ответить продолжила, – сорок семь с нашей, верно?

– Да, наша как раз сорок седьмая, – Сэл сдержал раздражение, несмотря на то что его постоянно перебивали, – она последняя раскрытая, но что это даёт?

– Пока не знаю, но мне кажется, что это важно, – девушка нахмурилась, – и ни в одной, на данный момент существующей Максиме, не было зарегистрированных случаев пыток или экспериментов?

Сэл посмотрел на девушку с непонятным выражением лица.

– Ты думаешь, что они кому-то об этом расскажут?

Дженис закусила губу и глубоко задумалась. Она знала, что в первый год после Катастрофы люди, даже в Максимах, вели себя безумно. Все знали, что начало разрушения мира было положено в той школе для сверхстранных детей и многие оставшиеся в живых искали детей, которые там учились в надежде найти ответы на свои вопросы. И далеко не всегда они искали ответы гуманными способами. Люди как будто потеряли часть человеческого из-за ненависти, из-за злости, из-за горя. Все в этом мире кого-то потеряли и что самое страшное, слишком многие потеряли себя.

Только через год на всех снизошло очевидное озарение, что таким образом сложно чего-то добиться и они только уничтожают единственных свидетелей, оставшиеся в живых, которые уже настолько озлобились на всех, что помогать явно не горели желанием. Пусть и не все. Сейчас на официальном уровне были запрещены пытки и эксперименты, хотя каждая Максима – это как отдельное государство, со своими правилами и разрешениями. Никто не будет рассказывать о своей Максиме больше, чем нужно и никто даже задуматься не сможет о предательстве, ведь все сейчас хотят лишь одного – выжить.

Разнообразные архивы находились чаще всего в заброшенных или разрушенных не из-за Катастрофы Максимах. Реже – в Разоре. Но никогда нельзя быть уверенным, что определённая часть Разора раньше не была Максимой. С момента Катастрофы или Разрушения прошло всего одиннадцать лет, но их мир продолжал разрушаться, появлялись новые разрывы пустоты, а иногда они возникали на том месте, на котором раньше существовала Максима. Раньше Максим было больше, но никто не знает насколько. Известно, как минимум, о восемнадцати Максимах, которые так или иначе были разрушены или перестали выходить на связь очень давно. Они могли быть, например, полностью отрезаны Пустотой, и скорее всего, живущие там давно погибли от голода, либо на их месте образовалась Пустота и Максима была полностью или частично поглощена ею.

Но есть ещё один вариант. Иногда Максимы разрушались по абсолютно загадочной причине. Разрушались ли они от взрыва, от землетрясения или люди, жившие там, просто погибали по неизвестной причине. Такие варианты входят в некоторые подтверждённые восемнадцать случаев разрушенных Максим, и у многих была определённая теория, которая объясняла причину их внезапных уничтожений. Дженис была среди тех, кто поддерживал эту теорию, но она точно знала, что ни её мать, ни даже Сэл не принимают эту теорию всерьёз.

Теория заключалась в том, что сильнейшие сверхстранные, и скорее всего те, которые подвергались пыткам, спасаясь, разрушали Максиму вместе со своими мучителями. Теория трещит по швам, но объясняет всё, что только можно. Когда она поделилась ею с Сэлом он закатил глаза и сказал: «Дженис, если бы это было так, то кто-нибудь бы точно остался в живых и рассказал бы об этом и тогда это бы уже была не теория, а факт. К тому же это попросту невозможно, в Максимах всегда есть сверхстранные с боевыми способностями, которые смогут остановить любого, кто попытается напасть. Взять хотя бы тебя».

Пока Дженис была в раздумьях, Сэл просматривал все те бумаги, которые девушка сначала у него отобрала, а затем отбросила в сторону.

– Джен, посмотри на это, – Сэл очень редко называл её так, зная, что ей не нравится, но сейчас немного забылся, – я прочёл все части и про эту подопытную есть только два листа, остальные бумаги вообще о других…и они нам не помогут.

– Почему это? – Дженис рассеяно ответила парню, не заметив, что он сократил её имя в нелюбимую ею форму.

– Они, ну…в общем остальные не выжили после первого же эксперимента и в этой Максиме просто м-м избавились от них, не думаю, что чтение об этом поможет тебе.

Дженис ничего не ответила и молча взяла лист, про который говорил Сэл. Она доверяла его чутью, он очень хорошо чувствовал людей, их мотивы, их поступки. Наверняка огромную роль играла его способность читать чужие мысли, но ещё у него была отличная интуиция. Во многом именно благодаря его чутью они и оказались здесь, в сравнительной безопасности, поэтому Дженис редко спорила с ним. Хотя иногда и делала это, просто из какой-то вредности.

Развернув лист, Дженис поняла, что записи здесь неполные и нижняя часть листа была оторвана, и вероятно утеряна навсегда.

Эксперимент №99.

Подопытная 29.

13 лет.

Описание эксперимента:

С подопытной сняли наручники, повязку с глаз, отвели к выходу из Максимы и поставили её перед открытыми воротами. Все агенты были отозваны и отошли на безопасное расстояние, надев заслонные очки. Подопытная не проявила никакого желания к побегу и осталась сидеть в том же положении 11 часов, после чего была возвращена в камеру.

Результат эксперимента:

Успех. Предыдущие эксперименты под номером 33 и 67 показали, что подопытная была склонна к побегу и к жестокости. В эксперименте под номером 33 были ранены 2 агента, в эксперименте под номером 67 были убиты 3 агента. Эксперимент 99 показал, что сила воли подопытной была полностью сломлена и теперь можно переходить к следующей стадии экспериментов.

Эксперимент №100

Подопытная 29.

13 лет.

Описание эксперимента:

Подопытная была освобождена от наручников и выпущена мной из камеры. Уже через пару минут ею в заложники были взяты основные агенты Максимы, остальные агенты пытались оказывать сопротивление, но были повержены теми, кто был в заложниках.

Результат эксперимента:

Подопытная 29 победила, а я был убит. Она сказала моему сердцу остановиться, и оно послушалось её приказа. Я был плохим человеком и все, кто был в этом месте, были плохими людьми. Теперь все мы лежим мёртвые и заслужили это, а она смеётся, смеётся, смеётся…

На этом моменте запись оборвалась и у Дженис побежали мурашки по коже. Такое чувство, что там было написано что-то ещё, но она не понимала, что ещё такого мог написать по всей видимости мёртвый человек, которым управляли как…куклой. И после этих своих мыслей девушка почувствовала странную тяжесть в голове.

– Возможно он больше ничего не написал, – Сэл видимо прочитал мысли Дженис, – я думаю, что на этом листке, возможно, была другая важная информация, которую кто-то решил оставить себе.

– Я же просила не читать мои мысли, – Дженис потерла виски, – мне всегда не по себе, когда ты копаешься в голове.

– Прости, просто ты выглядела очень напуганной, – Сэл посмотрел на Дженис с явно наигранным виноватым выражением лица, – не скажу, что не буду этого делать никогда, но постараюсь делать это как можно реже.

– Хорошо хоть не даёшь обещаний, которые не сможешь исполнить, – всё ещё потирая виски недовольно прорычала Дженис, – осторожнее, а то я свою силу на тебе тоже могу начать использовать.

– Пустые угрозы, – сейчас парень явно пытался сыграть обиду, – слишком уж ценный я член команды.

– Так, всё, закрыли тему, – Дженис нервно вскинула руки, от чего Сэл невольно дернулся, – иди к Дрэгу и попроси эти страницы тоже копировать, пока их никто не увидел.

Сэл решил ничего не говорить и, коротко кивнув, вышел из кабинета.

Дженис осмотрела кучу бумаг, которые опять были разбросаны по всему периметру кабинета, и поняла, что сейчас она уборкой заниматься не хочет. «К тому же, меньше шансов для Милы раскопать тут что-то, – злорадно подумала девушка, – правда, Сэл захочет меня прибить, абсолютно точно».

Дженис устало вздохнула и всё же решила немного прибраться, хотя бы ради Сэла. А затем ей надо было идти в медотсек, чтобы прогреть помещения, но на деле Дженис очень хотела увидеть Эвелин и разузнать о ней побольше.

***

Дженис вышла из кабинета уже после заката. Она хоть и не планировала полностью убирать кабинет, но в итоге, пока была в своих мыслях, всё уже лежало на своих местах.

Она долго размышляла над новыми найденными фактами и думала, что они им дают. Даже по пути в медотсек Дженис в очередной раз проговаривала всю информацию и вела внутренний диалог, чтобы найти новую зацепку:

«Почти не сомневаюсь, что Максима, в которой это произошло, была какое-то время в запустении из-за того, что все обитатели погибли. Но что это даёт? Маловероятно, что девочка решила остаться в месте, где её мучили с горой трупов в придачу. Тогда куда она пошла? И жива ли сейчас? И сколько ей лет? Если предположить, что это происходило 10–11 лет назад, как раз после Разрушения, когда пытки даже поощрялись, то сейчас ей должно быть где-то 23 года. И не совсем понятно, какой силой она обладает. Она, кажется, умеет останавливать сердце силой мысли, но я о таких способностях никогда не слышала. Хотя мало ли о чём я не слышала, способности бывают абсолютно разными. Но почему они завязывали себе глаза, чтобы защититься от неё? Что конкретно она умеет делать? Я что-то упускаю. Я точно что-то упускаю».

Почти выругавшись, Дженис в который раз пожалела, что не оставила записи у себя, чтобы ещё раз их прочесть. Сэл как ушёл к Дрэгу за копиями, так и не вернулся. Она сначала злилась на него, думая, что он решил её проучить и оставил уборку на неё, но сейчас она забеспокоилась.

«А что если Мила отобрала у него записи и заодно его силу, если подумала, что мы от неё что-то скрываем? – Дженис не могла отогнать от себя эти мысли, – конечно, сейчас мы скрываем от неё находки, но в итоге нам всё равно пришлось бы рассказать, просто пока ещё рано, надо связать всё в единую картину»

– Пссст!

Дженис резко обернулась и за углом увидела напуганного Сэла, который пытался привлечь её внимание.

– Ты чего тут делаешь!..– Дженис повысила голос, но Сэл тут же закрыл её рот рукой, – ты чего? – уже шёпотом продолжила девушка. Сэл был ужасно бледным и дрожал.

– Дженис, я…прости, она забрала мои силы.

– Она ЧТО? – Дженис затрясло от злости, и она повысила голос снова, а затем перешла на яростный шёпот, – она узнала, что ты ходишь к Дрэгу и отобрала записи?..

– Что? – Сэл на секунду растерялся, будто вспоминая о чём речь, – а, нет, совсем не в этом дело.

Дженис ничего не понимала. Она никогда не видела Сэла таким…потерянным и напуганным. Он всегда умел держать себя в руках и редко показывал сильные эмоции.

– В чём дело? – опять прошептала Дженис, – объясняй уже, у меня нет времени ждать пока ты там придёшь в себя.

– Такта тебе не занимать, как всегда, – Сэл закатил глаза, но уже взял себя в руки, – я искал Дрэга и случайно, ну, не совсем случайно, а просто мне показались диалоги интересными…

– Какие диалоги? – Дженис нетерпеливо прервала парня, – давай конкретику, без пространных описаний.

Сэл посмотрел на неё осуждающим взглядом.

– Если хочешь, чтобы я рассказал, то помолчи и не перебивай, ок?

– Да, ок, обещаю не перебивать, рассказывай, – нетерпеливо взмахнула руками Дженис.

Сэл продолжил рассказ:

«Я пошёл в столовую, думая, что там я найду Дрэга, но на выходе стояли целители и говорили об Эвелин. Они меня не увидели, и я решил пока не показываться им на глаза и не лезть им в голову без лишней надобности. Я просто слушал. Они обсуждали поведение Эвелин, и оно казалось им странным. Похоже, что блокираторы, под действием которых она до сих пор была 11 лет, сделали её мозг ненормальным, необычным. Видимо она жила в своём мире, который создала себе сама. И они, пытаясь, вывести её из-под их воздействия получают очень странные результаты. Многие целители уже отказались там работать, а одна девушка вообще попыталась покончить с собой. Хотя прошёл только день, как Эвелин сюда попала! Но Мила хочет получить какие-то результаты, я не понял какие и они продолжают то ли эксперименты, то ли просто вывод её из-под действия блокираторов. Тогда я решил пройти в медотсек и послушать мысли Эвелин. Мне эта идея показалась отличной, я даже сначала не понял почему до сих пор Мила меня не попросила это сделать. И, кажется, остальные тоже считали моё присутствие необходимым. Я просто всем сказал, что меня послала Мила для чтения мыслей Эвелин и все спокойно меня пустили к ней, даже обычных проверок не потребовалось. Надо сказать, правда, что все были какими-то пришибленными и теперь я понял почему»

На этом моменте Сэл остановился и замолчал. Бледность, которая едва отступила, снова возвращалась к нему. Дженис было настолько непривычно видеть его таким, что она почувствовала укол вины из-за того, что заставила его говорить.

– Слушай, Сэл, если тебе трудно, то давай потом…

– Нет! – Сэл стал похож на сумасшедшего, – ты всё это должна услышать, иначе всё закончится плохо.

– Ладно, продолжай, – Дженис немного насторожила реакция Сэла, но она решила выслушать всё до конца.

Глубоко вздохнув, успокаиваясь, Сэл продолжил:

«Когда я зашёл я понял, что что-то не так. С ней что-то не так. Я не знаю что, но она дергалась каждую секунду, в разные стороны. Это выглядело как будто она была одержимой. Мне стало не по себе уже в тот момент, но я решил идти до конца. Я буквально на секунду заглянул в её голову и.…и…увидел что-то ужасное. Мне никогда в жизни не было так страшно и плохо. Я, кажется, потерял сознание и пришёл в себя, когда надо мной стояла Мила и восстанавливала меня. Она сказала, чтобы я не лез куда не просят и сказала, что заберёт мою силу для моего же блага на неопределённый срок. Я не помню, что я видел в голове у Эвелин. Каждый раз, когда я пытаюсь вспомнить, мне становится так страшно и плохо, что…что я перестаю пытаться»

Дженис слушала конец истории уже сидя на холодном полу. Она не заметила, как приложила руки к губам и затаила дыхание, которого сейчас ей уже не хватало. Глубоко вздохнув, девушка прервала молчание после рассказа Сэла:

– Ты хотел мне всё это рассказать, чтобы я туда не ходила и не натворила глупостей, я поняла…

– Нет, не поняла, – Сэл уже говорил спокойно, – я хотел, чтобы ты туда никогда не ходила, чтобы все мы нахер выжили. Кажется, я начинаю верить в твою теорию про то, как бывают разрушены Максимы с помощью одного человека.

– Как минимум один пример мы нашли сегодня, – Дженис попыталась слегка изменить тему, – та девочка…подопытная 29 вроде как всех убила.

– Ну это не подтверждено и вообще неизвестно что у неё была за сила, – к Сэлу возвращалась его обычная ворчливость.

– Так что конкретно за сила у Эвелин мы тоже не знаем, – Дженис на секунду задумалась, – знаем только, что её сила как-то связана с кошмарами и твоё состояние это подтверждает. Ну и ещё то, что её силу заблокировали ещё до Разрушения.

– Да, из-за того, что она кого-то убила, как мы прочли в дневнике, – Сэл ответил немного нервно.

– Про существование Эвелин знали вообще все ещё до того, как мы нашли эти страницы из дневника, – Дженис решила пока проигнорировать факт, озвученный Сэлом, – потому что записи об Эвелин на всеобщее обозрение выложила первая Максима.

– Да, но кажется умолчала о её способностях.

– Умолчала ли или просто не знала?

Сэл и Дженис посмотрели друг на друга и принялись накидывать друг другу «вопросы и ответы для поиска истины», как они это называли:

– А что, если первая Максима сделала это только для того, чтобы заставить других её искать?

– Почему сами не искали?

– На Максиме, которая её найдёт, они бы проверили что это за сила

– Но Максимы нейтральны по отношению друг к другу, и никто точно нападать друг на друга не собирается.

– Да, но это неважно, они наверняка готовы были пожертвовать другой Максимой, лишь чтобы узнать, что там за «страшная сила», как было описано в их манифесте.

– Хорошо, давай остановимся на варианте, что первая Максимане знает о силах Эвелин и хочет их проверить, – остановила поток рассуждений Дженис, – тогда как они это узнают? Первая Максима далековато от нашей.

– Тут есть шпион? – предположил Сэл.

– Или у них есть человек со способностями, которые позволяют узнать, что происходит в других Максимах, – накинула идею Дженис.

– Хороший вариант, вполне жизнеспособный, – Сэл нахмурился, – что-то по типу чтения мыслей на расстоянии. На огромном расстоянии.

Дженис хотела было продолжить обсуждение, но тут увидела стремительно приближавшуюся к ним фигуру. «Чёрт!» – успела только подумать девушка.

– Дженис, какого чёрта ты ещё не в медотсеке? – глаза Лиры злобно сверкнули, – ты не настолько важная персона, чтобы заставлять других себя ждать.

– Я уже шла в медотсек, – сквозь зубы ответила Дженис, – просто слегка отвлеклась.

Лира недобро усмехнулась, переведя взгляд на Сэла.

– Что, тоже получил своё, сразу на следующий день после подружки?

Сэл снова побледнел и ничего не ответил.

– Мы вроде как торопимся, нет? – Дженис была в бешенстве, но пыталась говорить спокойно, – если тебя наняли работать лакеем, то выполняй работу хорошо.

Лира посмотрела на сестру с такой злостью, что казалось, она призывала силы, чтобы наложить на неё какое-то страшное проклятие. К счастью, у Лиры таких сил не было. Поэтому она ограничилась злобным взглядом и развернувшись быстро пошла по коридору.

– Сэл, иди отдохни, – Дженис постаралась как можно сильнее смягчить свой тон, обращаясь к парню, – мы еще успеем поговорить.

Сэл коротко кивнул, не глядя на девушку, погрузившись в свои мысли, но Дженис уже бежала за Лирой, в медотсек, поэтому не увидела этого жеста своего товарища.

Сёстры дошли до медотсека молча и быстро. Перед дверью в медотсек стояла нахмуренная Мила.

– Ты успела пообщаться со своим другом, я надеюсь? – Мила без лишних приветствий сразу перешла к делу, и не дав Дженис ответить, продолжила, – кажется успела и это к лучшему, значит ты понимаешь степень опасности.

Дженис не успела подготовить злобный ответ, потому что в этот момент двери медотсека распахнулись и два целителя вынесли темный мешок, подозрительно похожий по очертанию на тело.

– Что происходит? Вы её убили? – голос у Дженис заметно сел.

– Нет, милая, мы никого не убивали, а вот похоже Эвелин поспособствовала самоубийству, – Мила раздражённо скрестила руки на груди и серьезно посмотрела на дочь, – это была целительница, которую мы отправили на лечение после, так сказать, общения с Эвелин.

Дженис в ужасе посмотрела на уходящих вдаль целителей, которые несли страшную ношу, но поток мыслей, который готов был на неё обрушиться, прервал голос матери.

– Мы уже отправили к Сэлу агентов, которые будут следить за его состоянием, и уже перевели Эвелин в специальный закрытый бокс для исследований, так что волноваться не о чем.

– Не о чем волноваться, – Дженис повторила слова Милы, как будто проверяя, не так ли лживо они звучат из её собственных уст, – это, по-твоему, не о чем волноваться?

– По крайней мере, тебе точно не о чем волноваться, – голос Милы резко стал стальным, – это не твоя забота, тебе предстоит работать с Диарой, – Мила указала в сторону медотсека и выжидающе посмотрела на дочь.

– Как её звали?

– Что? – Мила будто на секунду растерялась от вопроса Дженис, но тут же сориентировалась, – Арта. Её звали Арта. Она была ценным сотрудником нашей Максимы.

Из уст Милы слово «сотрудники» звучало почти как «ресурсы». Дженис это почувствовала и ей стало мерзко. «Для неё мы лишь полезный инструмент, который иногда ломается и тогда от него надо избавляться» – успела подумать девушка. Дженис, ничего и никого не рассматривая по пути, прошла до самой глубины медотсека, в то место, которое являлось чем-то вроде технического помещения, где было мало пространства, воздуха и света, но много труб, по которым раньше текла вода. А теперь эту воду надо туда «заправлять», греть и «запускать». Для заправки и запуска нужна была Диара. Она владела силой, которая позволяла управлять водой.

– Привет, Диара, – Дженис даже не посмотрела в сторону девушки, она как робот шла выполнять свою работу, чтобы погрузиться в свои мысли и обдумать всё случившееся. Но тут Дженис услышала тихий всхлип и резко повернулась в сторону Диары. Она бы в жизни не подумала, что у этой девчонки есть какие-то чувства. Надо сказать, она вообще ничего хорошего о той не думала, потому как Диара была дружна с Лирой несмотря на то, что была примерно возраста Дженис. А кто дружен с Лирой, тот для Дженис априори считался, как минимум, плохим человеком. Но Диара и вправду всегда была выскочкой, которую многие недолюбливали. Да и учитывая, что Дженис не первый раз работала с ней, она не помнила, чтобы они разговаривали. Диара даже не всегда отвечала на её приветствие.

– Эм, Диара?

Вместо ответа та закрыла лицо руками и громко, почти истерично заплакала. Её плач был неприятным, похожим на вой и стон одновременно. Дженис не знала, что ей делать. С одной стороны она не любила эту девушку, с другой, та ей ничего плохого, всё же, никогда не делала.

– Диара, что у тебя случилось? – Дженис сказала это громче и резче, чем хотела, о чём немного пожалела, – что-то болит? Чем-то помочь?

Диара убрала руки от лица, прекратила громогласные рыдания и посмотрела на Дженис с отчаянием.

– Арта. Она была моей…моей подругой, мы дружили. Она была такой хорошей.

Каждое слово давалось Диаре с трудом, она задыхалась от уже беззвучных рыданий и отчаяния. Дженис поняла, что первый раз в жизни видит её как человека, как отдельную личность, а не как «отросток» Лиры. Ей стало очень жаль девушку.

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я…я тоже потеряла подругу однажды.

Диара посмотрела на неё так, как никогда не смотрела. Дженис стало не по себе, когда она поняла, что Диара аналогично ей увидела в ней человека первый раз за всё время.

– Но давай сейчас не будем об этом, – Дженис мотнула головой будто отгоняя от себя воспоминания, – давай я принесу тебе воды, чтобы тебе стало получше, и мы уже сделаем что нужно.

Диара кивнула и тут же отвернулась. Похоже ей тоже стало неловко от того, что между ними на минуту возникла какая-то толика понимания.

Дженис быстро сходила за водой и вернулась в техническую комнату. Диара была странно притихшей, хотя по лицу ещё текли редкие слезинки.

– Вот, держи, станет легче, – Дженис протянула девушке стакан.

– Вот бы это была вода под градусом, тогда точно стало бы легче, – Диара ответила каким-то глухим голосом и в совершенно несвойственной ей манере, – спасибо, Дженис. Ты лучше, чем я думала.

– Ну, эм, спасибо что ли.

Диара слабо улыбнулась и осушила стакан за пару секунд большими глотками.

– Что ж, начнём, – Диара резко встала и подошла к трубам, – начинай прогревать как я скажу.

В этот раз дело у них пошло гораздо быстрее. Похоже им обеим хотелось закончить это как можно скорее и уйти отсюда. Но, наверное, дело ещё было в том, что в этот раз они разговаривали и озвучивали друг другу, когда и что делать, поэтому работа была слаженнее. Когда девушки уже выходили из медотсека и шли к своим комнатам Диара вдруг спросила:

– Дженис, это ты ведь нашла записи про ту школу?

– Да, мы с Сэлом, но я отдала всё что нашла Миле, – Дженис почувствовала, что утаивать этот факт глупо, – а что?

– Я…я их прочитала, мне Лира дала записи.

– И что? – Дженис задала вопрос сквозь зубы, но старалась держать себя в руках, чтобы Диара не почувствовала ту злобу, что появилась в ней только об упоминании о сестре.

– Там не написано какая сила у…Эвелин, – Диара с такой ненавистью произнесла это имя, что Дженис стало не по себе.

– Там написано что-то про кошмары, наверное, какие-то ужасные сны от которых ты хочешь себе прожечь башку, – Дженис сказала это слишком беспечно, но поняв сразу в чём дело, тут же повернулась к Диаре, – прости, я ляпнула не подумав.

– Арта себя не убивала, – Диара сказала это шёпотом, будто не услышав последние слова Дженис и тут же, резко вздохнув, вернула себе обычный голос, – ладно, мне пора идти. Пока, Дженис.

И Диара ушла, оставив Дженис в замешательстве и злости на саму себя. «Ну как можно было такое сказануть! Она же явно хотела что-то мне рассказать, что-то важное. Чёрт! Надо будет попытаться поговорить с ней ещё раз». Хотя в глубине души Дженис понимала, что момент был упущен и теперь очень вряд ли Диара захочет с ней говорить снова.

***

Дженис выходила из котельной всё ещё сетуя на свою глупость из-за такой недальновидной фразы. «Идиотка, просто идиотка, – ругала себя Дженис, – ну почему нельзя было сказать что-то нормальное? Обязательно было вставлять своё ценное мнение?». Погрузившись в свои мысли, девушка не задумывалась о том куда идёт. И только когда она прошла мимо двери выхода из медотсека и прошла дальше, Дженис осмыслила, что сознание направляет её изучить окружение. «Где-то тут должна быть Эвелин, – размышляла девушка, – возможно смогу, если и не увидеть её, то хотя бы подслушать разговоры о ней».

Сейчас в медотсеке было на удивление пустынно. Обычно в этом большом пространстве везде кипит работа. Но ни на выходе из котельной, где Дженис грела воду, ни здесь, она никого не наблюдала. Ей это показалось странным. «Целители редко оставляют свои штучки вот так вот валяться, – оглядев столы с разнообразными приборами и склянками, подумала про себя Дженис, – если только их не отвлекло что-то действительно срочное».

Осмотревшись ещё раз, чтобы убедиться, что вокруг точно никого нет Дженис прошла чуть дальше и нашла дверь, которая вела на лестницу вниз. «Лишь бы открылась, лишь бы открылась, – взмолилась девушка». Ей повезло, дверь была неплотно прикрыта, и она смогла бесшумно проскользнуть за неё. Дженис предусмотрительно оставила дверь в таком же положении, чтобы суметь выйти. Она понимала, что в случае чего в её чушь про то, что она заблудилась никто не поверит. Аккуратно спустившись по лестнице, Дженис увидела новое помещение, где никогда раньше не бывала. Это был длинный и узкий плохо освещённый коридор, где тоже были металлические трубы на стенах, как и везде, но это помещение казалось более обшарпанным, чем верхний этаж медотсека, да и вообще, чем большинство помещений в их Максиме, а это казалось невозможным.

«Видимо сюда мы направляли тепло с Диарой, – поняла Дженис, почувствовав, что от труб исходит тепло, – значит я на правильном пути». Пригнувшись, Дженис наполовину ползком решила пройти по коридору мимо дверей с окошками наверху, понадеявшись, что если за дверью будет что-то важное, она услышит. Но успев дойти до первых двух параллельных друг другу дверей она услышала душераздирающий крик за самой дальней массивной металлической дверью и в то же мгновение везде резко погас свет и сразу после появилось много голосов и суматохи. Кажется, что именно за той дверью и происходило именно то, что искала Дженис, но сейчас она оказалась в типичной западне: голоса подходили всё ближе к той двери, из-за которой доносились звуки и вот-вот люди оттуда выйдут и увидят Дженис. Что будет дальше она думать не хотела и поэтому сделала единственное возможное: на ощупь распахнула ближайшую к ней дверь, надеясь, что она открыта и комната за ней пуста. Так и получилось. «Сегодня мне везёт, – выдохнула девушка, но сердце у неё скакало как бешеное, – надеюсь, что потом я отсюда выберусь». Свет появился снова.

Она успела вовремя, так как буквально через пару мгновений в коридоре закипела жизнь: большое количество людей быстро куда-то шли и тихо напряжённо переговаривались, создавая непонятный гул. Приложив ухо к двери, Дженис максимально напрягла слух, чтобы разобрать хоть что-то, но смогла услышать только обрывки фраз разных людей:

«Я вообще не успела понять, как…»

«…наверное из-за блокираторов…»

«…нет, это невозможно…»

«…непонятная сила…»

«…убила его мгновенно…»

«…не сможем понять, что она делает, если…»

Но этих обрывков для Дженис было достаточно, чтобы понять, что речь идёт об Эвелин и что сейчас у них опять случилось что-то непредвиденное. Вероятнее всего, новая смерть очередного целителя. «Очевидно за той дверью Эвелин, – мрачно заключила Дженис». Буквально пару минут назад Дженис бы обрадовала эта информация, но сейчас она переосмыслила всё что произошло и заново обдумала слова Сэла. «Кажется он совсем не преувеличивал, – Дженис слегка поёжилась, – тут действительно реальный шанс нахрен сдохнуть». Осознав, что пока она выйти не сможет, Дженис решила осмотреться. Но смотреть тут особо не на что: очень маленькая белая комнатка была каким-то складом с халатами и склянками. Казалось, что позади неё должно быть пространство, но даже если это и так, то вход туда явно не отсюда.

Подождав пока весь шум за дверью стихнет, Дженис едва приоткрыла дверь, чтобы выглянуть наружу. Осмотревшись, она поняла, что все ушли. Дженис собиралась уже просто убежать прочь, как вдруг увидела, что та дальняя дверь, где явно держат Эвелин, открыта нараспашку и оттуда доносился тихий странный рокот и исходило лёгкое голубое свечение. В суете видимо никто не озадачился безопасностью. «Видимо тут не было Милы, чтобы навести порядок, – про себя проговорила Дженис». Дженис не удержалась от такого соблазна и поменяла курс, направившись к этой запретной комнате. Она ни секунды не медлила и хотела лишь увидеть Эвелин буквально одним глазком, но заглянув внутрь поняла, что ничего не сможет разглядеть, пока не войдёт.

Пол, стены и даже потолок тут были из какого-то тёмного металла, само пространство огромное и пустынное, но хорошо освещённое. Основной свет исходил из странной капсулы, где лежала очень бледная, прекрасная, будто спящая, совсем молодая девушка. Она была совершенно голой и находилась словно в какой-то жидкости: очень длинные чёрные волосы красиво и медленно развевались, закрывая большую часть её тела, сама она казалось парила, не касаясь дна своей капсулы. Это выглядело настолько завораживающе, что Дженис не сразу смогла оторвать взгляд от неё. Но буквально слегка повернув голову, она сразу же пожалела об этом. Немного дальше от капсулы была огромная кровавая лужа, посреди которой лежали части тела, раздробленные, отделённые самым жестоким образом, будто оторванные. Завершала всю эту кровавую картину – голова, которая откатилась немного в сторону, оставив кровавый след за собой. Видимо в панике убегая, кто-то случайно её пнул.

Дженис не знала почему, но повернулась обратно к Эвелин и с ужасом поняла, что та теперь улыбается, будто наслаждаясь шоком и отвращением Дженис. Через секунду Дженис уже выбежала оттуда, не разбирая дороги, не видя ничего перед собой, доверясь собственному телу, которое тоже хотело сбежать, не видеть всего этого, забыть. За рекордное время Дженис пробежала весь путь обратно до котельной, так никого и не встретив и тут же выбежала наружу. Она захлопнула дверь за собой и только тут решила остановиться, чтобы отдышаться. Но долго отдыхать ей не пришлось: она услышала голос Милы и поняла, что если она встретит её в таком состоянии, то та всё поймёт и снова отберёт у неё силу.

Стараясь не привлекать к себе внимание и выглядеть максимально спокойно, Дженис пошла в другую от голосов сторону, взмолившись лишь о том, чтобы Мила её не увидела. Определённо сегодня был её счастливый день, так как пройдя за ближайший поворот и не услышав окрика от кого бы то ни было, она смогла свободно дойти до своей комнаты, ничего не опасаясь.

Но только зайдя в комнату Дженис смогла спокойно выдохнуть. Она не хотела ни с кем разговаривать сейчас, даже с Сэлом. Вообще, если честно, она не хотела никогда об этом разговаривать. Ей безумно хотелось забыть увиденное, настолько оно её напугало.

«И главное ради чего? – простонала Дженис, – я даже ничего нового не узнала, только подвергла себя и возможно всех ненужной опасности». Дженис готова была закричать от злости на саму себя и ей ужасно хотелось что-нибудь сломать, но она вовремя вспомнила, что в соседней комнате Сэл, который явно не обрадуется её приключению. И который точно услышит её психи и прибежит узнать, что случилось. А она, честно говоря, вообще никогда и ни с кем не хочет это обсуждать.

«Надеюсь, что, если даже Сэл когда-нибудь и прочитает у меня это в мыслях, поймёт, что не надо декламировать мне нотации, – Дженис отчаянно пыталась успокоиться, – он обычно понимающий, так что всё будет хорошо».

На этих мыслях Дженис просто рухнула на кровать, надеясь, что сон заберёт все тревоги этого тяжёлого дня.

Эксперимент

Но надежды на спокойный сон не оправдались. Всю ночь Дженис снились кошмары. Ей снилась та ночь, когда она потеряла Ниссу, только в этом своём кошмаре не было Сэла, который после пережитого ею ужаса появился и успел спасти её. Была только Нисса, которая умоляла её спасти и Дженис, которая не могла пошевелиться от ужаса, видя окровавленное, истерзанное лицо подруги.

Она видела это словно в ускоренном режиме: вот, они наткнулись на каннибалов, у которых была сила «выключать» любые способности; потом следующая картинка: Ниссу мучают на глазах Дженис, отрезают ей части тела, вырезают глаза, но эта картинка всё никак не проходила, она как будто застряла и прокручивалась раз за разом, а Дженис только кричала, умоляла убить их с Ниссой, лишь бы остановить мучения, а эти ублюдки только смеялись, смеялись, смеялись…

Вдруг эта картинка резко прервалась и перед Дженис возникла темнота, но тут же медленно начало появляться лёгкое голубое свечение, которое с каждой секундой становилось всё ярче и ярче, а в конце появилась капсула, с человеком внутри, от которой и исходил свет. Дженис прикрывала глаза от резкого сияния и не сразу смогла рассмотреть кто внутри, но сейчас приглядевшись, она увидела в капсуле себя. С закрытыми глазами, развевающимися волосами, но всю в крови. «Она» беззвучно смеялась и изо рта непрерывно выходила кровь.

В следующее мгновение Дженис почувствовала резкую боль и крик. Свой крик и другой голос, который звал её по имени.

– Дженис, твою мать, проснись!

– Сэл…– Дженис открыла глаза и успев только увидеть Сэла, тут же отвернулась от него, наклонилась и её стошнило на пол.

– Чёрт, Дженис, я пойду за Милой, – Сэл похоже не на шутку напугался, увидев девушку в таком состоянии, – лежи и не вставай.

Дженис хотела его остановить, хотела послать к чёрту Милу и встать с кровати, но поняла, что не может ничего сделать. Воздух вокруг был слишком горячим и вокруг тухли искорки, которых видимо только что было очень много. Её сила вышла из-под контроля, она тут чуть всё не сожгла. Дженис только сейчас осознала, что её трясёт и что вся она мокрая, будто только что с головой окунулась в воду. Дверь резко отворилась.

– Дженис, ты меня слышишь, ты слышишь мой голос? – Мила спросила спокойно, но всё же в голосе сквозила нотка паники.

«К сожалению, да», – подумала Дженис, но сказать у неё ничего не вышло, её снова вырвало.

– Так, Сэл, иди приведи еще целителей, любых, каких найдёшь, – Мила быстро подсела к дочери и положила свои руки ей на голову. Голова у Дженис как будто засветилась, но на деле свет исходил от рук Милы. Дженис почувствовала, как отступает тошнота.

Через несколько минут дверь снова отворилась и зашли целители, которых позвал Сэл. Сам же Сэл стоял позади и с беспокойством смотрел на подругу.

– У неё температура 40, её нужно срочно сбить, – Мила раздавала распоряжения, не убирая своих «целительных рук» от Дженис, – вы займитесь этим, я продолжу приводить её в норму, а Сэла я попрошу выйти отсюда.

– Но я могу помочь…

– Нет, не можешь, – Мила даже не посмотрела на него, – ты сделал что должно, позвал меня, дальше я сама разберусь.

Сэл не стал спорить и вышел. Мила теперь убрала руки от головы девушки и начала водить ими вдоль всего тела.

Мила посмотрела на закрытую дверь, повернулась к целителям и тихо сказала:

– А теперь вырубите её.

Целители резко подскочили к девушке. Всё произошло так быстро, что Дженис не успела позвать на помощь Сэла, не успела осыпать проклятиями мать, успела лишь подумать о том, что она с ней сделает, когда придёт в себя и отключилась.

***

Дженис пришла в себя в светлой белой комнате. Её руки были привязаны к кровати какими-то шёлковыми лентами, и видимо только благодаря этому она не стёрла себе кисти. Дженис понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что рядом с ней сидит Трина и тихонько всхлипывает.

– Трина? Ты чего? – Дженис не узнала свой собственный голос, до того он был хриплым и слабым.

– Ох, Дженис, наконец-то! – Трина вскочила на ноги так резко, что едва удержала равновесие, – я пойду скажу Миле.

– Нет, подожди, – Дженис сказала это ещё тише, но она хотела, что Трина подошла поближе, – сначала расскажи мне всё.

– Я не уверена, что могу, – Трина опустила глаза и, кажется, была готова разреветься, – мне нужно позвать Милу.

– Ну хоть скажи, что со мной было, это то я могу знать, – Дженис не понимала странного поведения Трины и это её немного раздражало, – неужели Мила всем запретила говорить обо мне?

– Нет, конечно, нет, дело совсем не только в тебе, тут многие…– Трина резко закрыла рот руками, а её большие зелёные глаза наполнились ужасом и дальше она перешла на шёпот, – сделай вид, что ничего не поняла, пожалуйста.

– Сделаю, если расскажешь вообще всё, – Дженис тоже перешла на шёпот, – прости, но это важно, возможно это связано с моими исследованиями.

«Неужели это из-за того вчерашнего происшествия с Эвелин? – у Дженис перехватило дыхание, но она старалась не подавать вида, пока Трина собиралась с мыслями, – а может быть это я виновата, я всё усугубила?»

– Ладно, – Трина нервно огляделась вокруг и подсела на кровать к Дженис на кровать, – этой ночью у многих силы вышли из-под контроля…

– То есть это не только я здесь оказалась? – Дженис резко повысила голос и Трина теперь ей закрыла рот руками, – не делай так больше, – Трина убрала руки почти мгновенно, увидев выражение лица Дженис и быстро шёпотом продолжила:

– Да, сегодня ночью многие чуть с ума не сошли, это было так страшно, – Трина на мгновение закрыла лицо руками, – Мила попросила меня помочь с тобой, она, наверное, знала, что мы дружим, – после этих слов Трина потянулась к лентам на руках Дженис и развязала их одним движением.

Дженис почувствовала необъяснимую благодарность к Трине. Она не думала, что их отношения считаются за дружбу и вообще не была уверена, что умеет дружить. Но она поняла, что именно Трина перевязала ей аккуратно руки и именно она меняла ей компресс на лбу, который Дженис сначала не почувствовала и который сейчас сполз слегка набок. И что она явно просидела с ней всю ночь и судя по её синякам под глазами и уставшему виду, ночь была нелёгкой. Дженис только сейчас заметила, что за окном свет.

«Стоп, за окном? Медотсек находится в подвале, там нет окон» – Дженис погрузилась в свои мысли и не заметила, что Трина что-то ей рассказывала.

– Дженис? Дженис, ты меня слушала?

– Нет, прости Трина, я на секундочку задумалась, – голос у Дженис всё ещё был с неприятной хрипотцой, и она откашлялась, чтобы её убрать, – а почему мы не в медотсеке, где мы?

– Я вот только что об этом как раз говорила, – Трина обиженно надула губы и скрестила руки на груди, – мы не в главном здании, а в соседнем.

– Но только одно здание уцелело в нашей Максиме, рядом нет никаких зданий.

– Нет, есть, Мила восстановила некоторые небольшие постройки рядом

– Наверняка для какого-то таинственного злодейского плана.

– Видимо именно для того самого плана, который сейчас реализуется, но он не злодейский, – Трина всё ещё с ноткой обиды отвечала Дженис, – она спасла всех в Максиме.

– Ей бы не пришлось никого спасать, если бы она сначала подумала, что делает…

– В следующий раз непременно спрошу твоего совета, – резкий стальной голос Милы заставил девушек вздрогнуть, они не заметили, как она зашла, – Трина, тебе было велено ничего не рассказывать пациентам.

– Но ей нужно было знать для исследований, – Трина умоляюще смотрела то на Милу, то на Дженис, – я хотела помочь…

– Меня не интересуют оправдания, ты не выполнила приказ и будешь наказана, а сейчас иди в пятое здание, помоги там, – Мила говорила спокойно, но в её взгляде читалась холодная ярость, которая была направлена на бедную девушку.

Трина не посмотрев на Дженис быстро выскочила из её палаты, и, прежде чем дверь закрылась, Дженис услышала рыдания.

– Очень мило с твоей стороны так вести себя с человеком, который хорошо выполнял свою работу, – Дженис с ненавистью смотрела на мать, – ты ведь хотела, чтобы я всё узнала, иначе бы поставила ко мне кого угодно ещё, а не Трину.

– Да, хотела, – Мила безразлично посмотрела на дочь и села на стул рядом с кроватью, – но она не выполнила мой приказ и будет наказана именно за это.

Дженис смотрела на мать и чувствовала, что ненавидит в ней всё, но, прежде чем она придумала как описать свою ненависть в словах, Мила продолжила:

– Меня не интересует твоё мнение ни по одному из вопросов, я делаю лишь то, что нужно, чтобы наша Максима продолжала функционировать. Мне нужно, чтобы ты поделилась всеми теми сведениями, что успела найти, которые так или иначе связаны с Эвелин.

Дженис успела выдохнуть: Миле явно было неизвестно что она пробралась вчера к Эвелин и похоже дело не в этом.

– С чего бы мне тебе что-то рассказывать? – Дженис с вызовом смотрела на мать, – если ты облажаешься, то все увидят какая ты бесполезная и выберут другого лидера, чему я буду только рада.

Мила посмотрела на Дженис со странным выражением, Дженис понадобилось пару секунд чтобы понять, что оно означает. Миле было страшно.

– Десять человек нам спасти не удалось, – Мила сделала небольшую паузу, – все остальные находятся в опасности, но несколько человек, включая твоего друга, похоже на грани.

– Что это значит?

– Те, кто соприкасался так или иначе с Эвелин, похоже находятся под каким-то гипнозом и наносят себе увечья.

– Но у неё нет таких сил, – Дженис забыла о том, что только что не хотела ничем помогать, – тебе стоит спросить у Диары, она, кажется, что-то хотела рассказать по поводу Эвелин вчера.

– Диара мертва.

Дженис почувствовала неприятный холодок, пробежавший по спине и как будто не контролируя себя спросила:

– Она покончила с собой?

– Да, похоже она выпила какой-то неизвестный яд, – Мила с подозрением посмотрела на дочь, – откуда ты узнала?

– Потому что она рассказала о своей подруге, которая тоже якобы покончила с собой, но Диара была уверена, что это не так.

Мила резко встала и начала ходить по комнате, явно о чём-то задумавшись. Дженис смотрела на её движения и тоже думала.

«Способность Эвелин – кошмары. Какие конкретно кошмары нам неизвестно, мы думали о ночных кошмарах, о чём-то, что до смерти пугает во сне или около того. Но что, если это реальные кошмары, которые преследуют человека до тех пор, пока он не умрёт?»

Дженис и Мила похоже мыслили в одном направлении, так как обе одновременно спросили:

– Ты не знаешь, чего боялась Диара?

Дочь и мать посмотрели друг на друга с удивлением и, кажется, в первый раз в жизни с толикой уважения. Мила первая нарушила это странное молчание:

– Ты думаешь, что кошмары Эвелин реальны и они убивают наяву?

– Да, – Дженис от внезапного осознания резко села и ударила кулаком об ладонь, – готова поспорить, что Диара боялась какую-то ядовитую тварь, которая, став её реальным кошмаром, убила её.

Мила тяжело вздохнула и тут внезапно посмотрела на Дженис странным, недобрым взглядом. Всё их хрупкое взаимодействие было разрушено в этот момент, хотя Дженис не поняла с чем это было связано. Этот взгляд продлился не больше секунды, но похоже что-то объяснял для Милы. Дженис уже успела пожалеть, что пару минут так славно себя вела с матерью. Этот взгляд показал ей только то, что она и так знала: мать её ненавидела. Как, впрочем, и она её.

– И что дальше? – Дженис поменяла тон на обычный пренебрежительный для общения с Милой.

– Сегодня ты будешь лежать здесь, но вместе с тобой будут и другие пациенты, – к Миле тоже вернулась эта стальная нотка в голосе, – мне нужно чтобы вы следили друг за другом и докладывали о любых изменениях в поведении и в окружении.

– Ясно – Дженис не хотела больше с ней спорить, сейчас она хотела, чтобы Мила скорее ушла, – а силы ты нам вернёшь?

После небольшого раздумья Мила ответила:

– Не всем. Ты пока побудешь без силы, твоя слишком опасна, хотя сила Сэла в данный момент будет полезна, ему я её верну.

Дженис безразлично пожала плечами, что в её толковании означало «да делай что хочешь», что было настолько нетипично для её обычного поведения, что Мила на секунду замерла, будто хотела спросить у Дженис, всё ли с той в порядке, но передумала.

– Это всё что ты хотела узнать? – Мила уже стояла у дверей и готова была выйти.

– У тебя – да, больше я всё равно узнаю у других, как ты выразилась, «пациентов», – Дженис думала на этом закончить взаимодействие с матерью, но тут вспомнила кое о чём, – постой.

Мила остановилась, не пытаясь скрыть раздражения, и даже не повернулась к дочери.

– Не наказывай Трину.

Мила глубоко вздохнула и ничего не ответив, вышла из палаты.

***

Уже вечером в комнате, где обитала Дженис было многолюдно. Тут были в основном целители, которые для Дженис всегда казались какими-то безликими сущностями, слепо выполняющие свои таинственные обязательства. Но сегодня они из одинаковых болванчиков стали для Дженис реальными людьми, которые были если не в ужасе, то серьёзно напуганы и не прекращая тараторили, сбившись в кучки по всему пространству небольшой и слабо освещённой комнатки. Помимо них в палате ещё были Сэл, два незнакомых и, как успела быстро оценить Дженис, очень красивых парня, у одного из которых были шикарные длинные серые волосы, привлекающие внимание. Они оба были в одинаковых серых свободных костюмах и это выдавало в них агентов Максимы, ведь такая опрятная одежда могла быть только у агентов или у приближённых к Миле, что, впрочем, одно и то же. И ещё была Трина, но она тут явно в качестве помощницы, а не «пациента». Всего Дженис насчитала пятнадцать человек, включая себя.

– Дженис, спасибо тебе огромное! – Трина побежала к Дженис, тут же споткнулась и едва не упала, но её успел поймать один из красавчиков с длинной шевелюрой, – ой, спасибо, простите, – Трина неуверенно поблагодарила своего спасителя, засмущавшись и не подняв глаз, на что парень только странно вздохнул, усмехнулся, не раскрывая губ и отошёл в сторону.

– За что спасибо-то? – Дженис пришлось прокричать, чтобы Трина её услышала.

Трина уже спокойно дошла до кровати Дженис и пытаясь перекричать общий гвалт объяснила:

– Мила сказала, что я могу благодарить тебя за то, что моё наказание – это дежурство на всю ночь тут, с вами, – пухленькое лицо девушки озарилось улыбкой, – это же даже не наказание, а такое веселье, побыть с друзьями, познакомиться с новыми людьми!

Дженис не смогла сдержать улыбки, Трина была такой наивной и доброй, что даже в подобной ситуации умиляло. Правда вряд ли она понимала всю важность ситуации. Страх, который был с Триной ещё утром ушёл и сейчас её окутывал азарт и типичное подростковое желание повеселиться пока взрослые тебя не контролируют. Пока Дженис размышляла над поведением Трины к ним подошёл Сэл и сел рядом, благо стульев сюда принесли в достаточном количестве.

– Ты как, в порядке? – Сэл пытался говорить не очень громко, но в этом шуме невозможно было тихо пошептаться.

– Да, все в норме, больше не пытаюсь никого поджечь или облевать, – глупо пошутила Дженис, хотя на душе у неё было неспокойно, но кажется Сэл это понял.

– Я знаю о чём вы догадались с Милой, – Сэл внимательно смотрел на девушку, – я об Эвелин…

Дженис знаком оборвала его речь и поняла, что большинство прислушивается к разговорам других, а после того, как Сэл упомянул Эвелин, многие повернулись в их сторону и замолчали. Буквально через пару секунд напряжённую атмосферу взялся разрядить тот парень с длинными серыми волосами, который поймал Трину:

– Раз нам тут предстоит провести ночь, то может не будем м-м нагнетать обстановку? Может познакомимся, пообщаемся, устроим вечеринку?

– О да, конечно, вечеринка то, что нам сейчас надо, – Дженис не удержалась от саркастичного ответа, – вы-то наверняка обо всем в курсе, как личные шавки Милы, но вот остальные даже не понимают, что находятся на грани жизни и смерти.

Парни усмехнулись, хотя взгляд их был недобрым. Слово взял второй, он был чуть ниже своего товарища, но кажется влияния имел больше. Он говорил медленно, будто пробуя каждое слово на вкус, тон его был спокойным, но в нём сквозила неприкрытая угроза:

– Дженис, все знают об опасности, которая им грозит, но усугублять ситуацию не нужно, – на этих словах его серые глаза недобро сверкнули, – мы здесь лишь для того, чтобы помочь другим в случае какой бы то ни было угрозы: физической или ментальной.

Все внимательно слушали каждое слово, которое говорил этот парень, но не понимали всего смысла, который он в эти слова вкладывал.

Дженис же предельно ясно поняла, что хотел сказать парень, но ей это совершенно не понравилось. Они не хотели, чтобы кто-то знал об истинной силе Эвелин, и вероятно, они здесь, чтобы не дать ей об этом рассказать. Но для Дженис что-то не складывалось, что-то казалось неправильным. Зачем её мать тогда позволила всем им тут собраться, если так не хотела, чтобы Дженис поделилась догадками? Может у неё есть какой-то план. И что это за парни? Очевидно, что это агенты их Максимы, но для Дженис они казались смутно знакомыми, она никак не могла вспомнить, где видела их в Максиме. Они внушали ей недоброе чувство, чувство от которого она бежит – страх.

– Так, идея со знакомством мне понравилась, давайте знакомиться! – Трина видимо хотела разрядить обстановку.

– Меня зовут Кайн, моего товарища Бэйл, – поймавший Трину длинноволосый парень проговорил это так беззаботно, будто все вокруг были его давними друзьями, – мы, как и Трина, всего лишь ваши помощники сегодня, нас не надо бояться, – парень широко улыбнулся и многие поёжились: его зубы были остры как у акулы, но он, кажется, на такую реакцию и рассчитывал, потому что улыбнулся ещё шире.

Трине тоже стало не по себе, но она мужественно продолжила свою идею:

– Я Трина, меня тут многие знают, – девушка нашла в себе силы, чтобы по-доброму улыбнуться другим, – я сегодня помогу вам не умереть от скуки! Предлагаю представляться по часовой стрелке, чтобы все рассказали что-нибудь о себе. Дженис, теперь ты.

– Меня зовут Дженис, и я тут, потому что моя мать хотела провести какой-то только одной ей понятный эксперимент, – Дженис была так зла, что даже не посмотрела на Трину, которая умоляюще сложила руки, – скорее всего вы все умрёте от реальных кошмаров, которые на вас наслала Эвелин, но, наверное, вы уже об этом знаете, так как вам что-то видится. По крайней мере с той девчонкой явно что-то не то уже, – на этих словах Дженис указала в сторону окна, а спиной к нему стояла бледная как мел девушка-целительница и в ужасе смотрела перед собой.

– Карли? – один из целителей неуверенно подошёл к девушке у окна и подёргал её за рукав, – Карли, очнись!

Карли словно парализовало, она не реагировала, а взгляд у неё остекленел.

Всё случилось слишком быстро:

Внезапно Карли страшно пронзительно закричала и вдруг, на мгновение, все увидели что-то огромное, что-то похожее на гигантского медведя, который стоял перед Карли, и в ту же секунду помещение накрыло неестественной тьмой, а целитель, который пытался привести Карли в чувство, судя по звукам, отлетел далеко в сторону, будто его что-то подбросило. Сразу после этого крик Карли оборвался так же резко, как и возник, а тьма тут же рассеялась. Когда все посмотрели в её сторону, то увидели, что на месте, где была девушка теперь лишь огромная кровавая лужа вперемешку с какими-то раздавленными останками человеческого тела.

За секунду поднялась паника, все закричали, но, прежде чем что-то произошло, таинственный парень с угрожающим голосом по имени Бэйл поднял руки и на всех накатила волна неестественного спокойствия.

– Трина, будь так добра, приведи сюда Милу, она поможет это убрать, – Кайн мило улыбнулся девушке, и теперь его ужасная улыбка никого не напрягала, все были как будто в трансе, – а всех остальных прошу пройти за моим товарищем Бэйлом. Всех кроме вас двоих, – не убирая свою милую улыбку он указал на Дженис и Сэла.

Все послушно, как болванчики прошли за Бэйлом, который все так же держал руки над собой и от его рук исходила будто едва видимая пелена успокоения, которая окутывала всех поблизости. Как только они вышли, то Дженис и Сэл потеряли то умиротворение, которое ощущали пока Бэйл был рядом и с ужасом смотрели на Кайна.

– Надеюсь, что вы всё же справитесь со своими эмоциями без воздействия извне, иначе я разочаруюсь в самом себе, что перестал чуять других.

– Какого чёрта вы делаете? – Дженис первая нашлась что сказать, – зачем было приводить сюда всех, если опасность настолько велика?

– У Милы м-м есть небольшая теория, которую она хотела проверить, но похоже всё произошло слишком быстро, прежде чем мы могли что-то предпринять, – парень всё так же улыбался, но теперь, без воздействия на эмоции его улыбка не казалась милой, она внушала страх.

– То есть Мила сослала всех сюда, чтобы проверить кто первый тут и подохнет и возможно остальных прихватит? – Дженис была так зла, что всё же нашла в себе силы вскочить с кровати и подойти вплотную к Кайну, хотя слегка пошатывалась.

На Кайна же это не произвело никакого впечатления, только свою мерзкую улыбку он наконец убрал.

– Нет, не совсем так, – Кайн быстро приблизился к Дженис так, что их носы соприкоснулись, а его длинные серые волосы закрыли лицо девушки, а затем резко шумно вдохнул, из-за чего Дженис с отвращением отпрянула от него, а Кайн хохотнул, – она хотела проверить, как именно будет выглядеть смерть тех, кому уже не помочь и ей нужны были свидетели…но зачем спрашивать меня, кажется твой друг уже всё прочёл у меня в голове.

Сэл который всё это время молчал, странно усмехнулся, затем медленно подошёл к Кайну и со всего размаха ударил его по лицу так, что Кайн упал, но он тут же улыбнулся, оскалив свои акульи зубы, которые сейчас были в крови, что смотрелось ещё более жутко.

– Сэл, прекрати, у тебя будут проблемы с Милой, – Дженис была в таком шоке, что даже не успела подумать, прежде чем начала говорить и не сразу узнала свой тихий от шока голос, – это на тебя совершенно не похоже.

– Что, Сэл, расскажешь ей почему ты меня ударил или мне раскрыть карты? – Кайн похоже не расстроился из-за этого удара.

– Мне похрен кто мне расскажет в чём тут дело, но если вы так и будете творить херню, то огребёте оба, ясно? – Дженис разозлилась и даже успела забыть, что Мила забрала её силу, которую она очень хотела использовать на этом Кайне, как минимум.

– Дженис, похоже, что я умру, точно так же как и та девушка, сражённый своими страхами, потому что я точно один из обречённых, – Сэл говорил как-то глухо и слишком спокойно, – я вообще первоочередная жертва похоже, потому что заглянул в её голову, а остальные лишь ловили только её отдалённые сверхволны, которые создали с Эвелин связь.

– Ну нет, я не про это, что ты – Кайн сделал издевательски-разочарованное лицо, поправил волосы и вытер рукавом струйку крови, которая стекала по его щеке, – я думаю ей вообще плевать на тебя, но гораздо интереснее будет узнать, что я её давний знакомый…

– Что это значит? – Дженис словно кто-то сжал в тиски, кровь прилила к лицу и всё её нутро будто сжалось от осознания своего прошлого, но девушка никак не могла собраться с мыслями, чтобы оформить это в воспоминание. Но уже через мгновение её окутало неприятное скользкое ощущение, которое медленно оформлялось в чувство, заставляло сердце скакать в бешенном ритме и покрывало всё тело потом. Это был ужас. Она внезапно поняла, откуда знала этого человека.

– ТЫ! Это ты нас тогда нашёл! – в ушах у Дженис звенело, она почти не контролировала своё тело, мысли и слова, она не почувствовала, а увидела, как указывает на этого человека и как трясётся её рука, – ты из банды каннибалов!

– Ну почти так, – Кайн резко поднялся, из-за чего Дженис вскрикнула и отскочила назад, – ой извини, – Кайн издевательски улыбнулся, – видишь ли, я в первую очередь агент Максимы, как кстати и твой друг, но он об этом немножко позабыл и решил надавить на жалость своей скорой кончиной.

Сэл стоял неподвижно и смотрел на Кайна будто хотел взглядом его уничтожить.

– Пожалуй, стоит тебе кое-что разъяснить, – Кайн посмотрел на онемевшую от ужаса Дженис и усмехнулся, – я не каннибал, я агент этой Максимы, который работал под прикрытием в банде, так понятнее? И выследил я тебя для этого дурачка, чтобы он отвёл тебя в Максиму, но он облажался и пришлось всё переиграть, из-за чего, увы, погибла твоя подружка, но виноват в этом совсем не я, – теперь Кайн смотрел на Сэла, – а ты думал, что нам запрещено говорить об этом с ней? Надеялся, что она ничего не узнает? Так вот нет, всё изменилось, с тех пор как ты получал указания последний раз.

Сэл словно зарычал и кинулся на Кайна, а тот будто этого и ждал. Они успели пару раз ударить друг друга, как вдруг на них обоих загорелась одежда.

– Черт возьми, как ты это сделала?! – Кайн ошарашенно отпрянул от Сэла и начал пытаться потушить огонь, который уже явно обжигал его кожу, как вдруг он сам собой потух. Огонь на Сэле тоже потух и теперь оба парня смотрели на девушку с изумлением и толикой ужаса. И было из-за чего.

Волосы Дженис были растрёпаны и словно парили в воздухе, двигаясь как от легкого ветра, которого здесь не было, а кончики волос трепетали от еле видного пламени, её тёмно-серые глаза теперь были тёмно-бордовыми и будто горели изнутри. Она медленно подошла к обожжённым парням.

– Какой план у Милы? – её голос был ещё страшнее, чем внешний вид: он был ниже, громче и будто отдавался эхом вокруг, – говорите, если не хотите сгореть заживо.

– Она хотела увидеть, что будет происходить с теми, кто был в контакте с Эвелин, пока над ней м-м ставят эксперименты, – кажется Кайна совсем не напугала перспектива быть сожжённым, – ну и на твою реакцию ей интересно было посмотреть…И что-то мне подсказывает, что именно такой реакции она и добивалась.

– Дженис, она хотела, чтобы кто-то умер, но надеялась, что это буду я, – Сэл перебил своего оппонента и старался говорить как можно быстрее, хотя тон его был спокойным, – она ждала, что ты выплеснешь свою силу из-за моей смерти, потому что знала, что я очень дорог тебе, – на этом моменте Дженис хотела что-то сказать, но Сэл не дал себя перебить, – но это неважно, у неё был план Б и именно он и осуществился. Именно для этого тут и был Кайн.

– Честно говоря, нюансов плана я не знал, – Кайн как-то не к месту зевнул и опять поправил свои волосы окровавленной рукой, – да и того, что ты входишь в какое-то демоническое состояние тоже и игнорируешь блок Милы…

– Заткнись, если не хочешь сказать ничего полезного, пока я тебя не сожгла, – Дженис буквально прорычала угрозу своим нечеловеческим голосом и посмотрела на Кайна с неприкрытой ненавистью и злобой, но он нисколько не напугался, а лишь поднял руки в сдающейся позиции, – и ты мне не дорог, она ошиблась, – теперь Дженис обратилась к Сэлу, – мне было бы плевать если бы от тебя осталась лишь кровавая лужа, – девушка пыталась выплеснуть ярость и обиду за ложь и предательство, которое преподнёс ей Сэл, но в душе понимала, что лжёт себе.

– Дженис, я готов рассказать тебе всё что ты хочешь знать, – Сэл похоже не поверил девушке и поднялся ей навстречу, – я был агентом Максимы похоже ровно до этого момента, а сейчас стал расходным материалом, но пока у меня есть время я тебе расскажу всё что ты захочешь, только прошу, найди в себе силы убрать огонь, ты перестаёшь его контролировать.

Дженис и сама начала чувствовать, что теряет контроль. Всё её тело до этого будто дышало огнём, но сейчас оно начало задыхаться. Волосы больше не развевались и кончики заметно обгорели, а глаза налились кровью и в них явно лопнули сосуды, от тела же начал исходить жар, нерешительно превращающийся местами в пламя. Дженис была так зла, так напугана и так устала, что хотела дать силе выплеснуться наружу, она будто даже хотела сгореть вместе с ней и забрать с собой всё до чего дотянется. Но, прежде чем она дала волю отчаянию и ненависти, Сэл резко подскочил к ней и обнял уже начинавшую загораться Дженис. Дженис хватило секунды, чтобы понять, что Сэл чувствует боль от прикосновения к ней, что она обжигает его своим огнём. Но Сэл не отпустил её, ничего не сказал, только его руки начали дрожать. В следующую секунду пламя с Дженис исчезло, а сама она вдруг потеряла равновесие и упала бы, если бы её не поддержал Сэл. Но в итоге они вместе через мгновение рухнули на колени.

– Видишь, значит я всё-таки тебе дорог, раз ты решила меня не убивать – Сэл, кажется, хотел слегка поддеть Дженис, как делал это всегда, но только говорил он слишком уж тихо и каким-то не своим хриплым голосом.

Дженис посмотрела на него и увидела, что его рубашка была местами прожжена, а кожа, которая была без защиты в виде одежды, сильно покраснела и начала покрываться волдырями.

– Я просто подумала, что раз ты всё равно уже не жилец, зачем брать на себя лишнюю работу, – Дженис ответила в обычной язвительной манере, но голос выдавал её волнение, – прости меня, я не хотела причинять тебе боль, – внезапно призналась девушка, – ты правда дорог мне, я правда зла на тебя и ты расскажешь мне всё.

Сэл лёг на спину слегка поморщившись и только кивнул в ответ, кажется, говорить ему было тяжело.

– Я схожу за Милой, она тебя подлатает, – Дженис хотела было встать, но ноги её не слушались и только сейчас она поняла как всё её тело ныло и сопротивлялось ей, а глаза болели совершенно нестерпимо, – но кажется меня тоже нужно сначала подлатать.

Дженис взглянула на Сэла и поняла, что он без сознания.

– Сэл! – Дженис, преодолевая боль подползла чуть ближе к парню и наклонилась над ним, – дыхание есть, живой, – девушка чуть слышно пробормотала последнюю фразу и съёжилась от боли рядом с другом.

– Представление просто супер, жаль попкорн не захватил, – ухмыльнулся Кайн, о присутствии которого Дженис и Сэл уже похоже успели забыть, – Мила уже идёт сюда, можете не разыгрывать трагедию.

– И откуда тебе знать, кто сюда идёт? – Дженис не удержалась от вопроса, хотя говорить ей уже тоже было больно.

Кайн лишь в очередной раз зевнул:

– У меня просто отличное чутьё, я же и тебя выследил без проблем в огромном Разоре всего лишь по одной игрушке из детства.

– Ты что?.. – Дженис не закончила вопрос, потому что именно в этот момент к ним комнату ворвалась небольшая делегация с целителями и агентами во главе с Милой.

Мила осмотрела их компанию, задержала взгляд на Кайне и тот будто что-то поняв быстро встал и сделав издевательский поклон в сторону Дженис и Сэла послушно подошёл и встал рядом с Милой.

– Нам нужна помощь, пожалуйста, – Дженис из последних сил обратилась к матери, но та на неё даже не посмотрела, всё её внимание было направлено на Сэла.

– Определённо, – Мила всё так же не смотрела на дочь и по какой-то причине осталась стоять у входа, махнув остальным, чтобы те подошли к ним, – отключайте её, а к Сэлу срочно приведите целительницу Кейлу, оставим их тут на ночь.

В этот раз Дженис была только рада уйти в небытие, лишь бы боль перестала её мучить. Она, не сопротивляясь, дала одной из целительниц ввести себя в исцеляющий сон.

***

Дженис проснулась только днём. Она была всё в той же белой комнате, всё в той же кровати, но сегодня здесь было немноголюдно и будто больше свободного пространства. Через секунду Дженис поняла с чем это связано: убрали стулья, которые занимали много места и немного изменили местоположение кроватей. На кровати напротив лежал Сэл, над ним стояла уставшая целительница, которая беспрестанно проводила руками вдоль его тела, что сопровождалось лёгким мерцанием. Соседняя с Дженис кровать была пуста, а на двух оставшихся кроватях рядом с выходом, сидели Бэйл и Кайн, которые всё ещё были не пациентами, а надсмотрщиками. Они быстро посмотрели в её сторону и если Бэйл никак не отреагировал на её пробуждение, то Кайн широко улыбнулся. Улыбка была всё такой же устрашающей. Дженис быстро отвернулась от него и посмотрела в ту сторону, где вчера была кровавая лужа, оставшаяся от целительницы Карли, но всё было убрано, остались лишь грязные разводы на белой стене и окне.

Попытавшись подняться, девушка почувствовала, что всё её тело нещадно болит. Больше всего болели глаза и, открыв их, чтобы оценить обстановку, она тут же закрыла их обратно. Резко выдохнув от боли и приняв исходное положение, Дженис твердо решила поспать ещё, но тут ощутила чьё-то присутствие рядом со своей кроватью. От неожиданности она слегка дернулась и сразу пожалела об этом: боль была сильной.

– Ну что, малышка Дженис у нас уже проснулась, потянулась, но решила, что не готова к новым приключениям? Признаться я разочарован, – издевательский голос, который ни с кем не спутать, заставил Дженис открыть ноющие глаза – как видишь, я сохранил дистанцию, чтобы ты не отрубилась от ужаса, что я стою рядом с тобой, – Кайн теперь лежал на соседней с Дженис кроватью и казался абсолютно расслабленным, как будто ничего вчера и не было. Про вчерашние события напоминал лишь синяк, который алел на его правой щеке.

Дженис злобно на него посмотрела и постаралась не остаться в долгу:

– Знаешь, я разгадала твою способность: ты всего лишь бесполезный идиот, который своими дебильными разговорами выбешивает остальных, чтобы добавить хоть что-то интересное в свою тупую жизнь.

Бэйл, сидевший через две кровати от Кайна хмыкнул, будто соглашаясь со словами девушки, а сам Кайн нисколько не обиделся и лишь широко улыбнулся, обнажив острые акульи зубы, от которых Дженис, хоть и не подала вида, но в глубине души буквально сжалась от ужаса.

– Ну что ты, я же вчера сказал, что у меня способность чуять других, удивлён, что ты так невнимательно отнеслась к потенциально полезной информации, – Кайн поднял указательный палец и с издевательским порицанием указал на Дженис, – тебе стоит лучше слушать россказни своих недругов, ты ведь считаешь нас с Бэйлом своими врагами, не так ли?

– Нет, что ты, я думаю, что мы лучшие друзья и сегодня будем плести друг другу косички, пить чай и обмениваться глупыми историями, – девушка не пыталась скрыть саркастичный тон, – но твоей подружке, – на этих словах она кивнула в сторону Бэйла и сразу поморщилась от боли, – придётся обойтись без косичек, он так старательно свои волосы не выращивал.

– Ой, ой, кажется, что я уловил нотку зависти в твоей браваде? Хочешь такие же длинные и шелковистые волосы? – Кайн похоже не умел обижаться и решил подыграть сарказму девушки, – ну ничего, поделюсь с тобой своим секретным средством для волос, волосы отрастут так быстро ты и не заметишь…правда будут серыми, как у меня, но это же мелочи?

– Да вы заткнётесь уже сегодня? – Бэйл даже не посмотрел в их сторону, он смотрел в окно, будто кого-то ждал, – вы мешаете работать человеку, – после этого он мотнул головой в сторону целительницы, которая со странным обожанием посмотрела на Бэйла, но он даже не удостоил её взглядом, и с ненавистью на Дженис. Почему ей был подарен такой взгляд Дженис не поняла и времени на раздумья уже не осталось, потому как в следующую секунду двери распахнулись и вошла Мила в сопровождении небольшой делегации.

– Отлично, ты проснулась, – Мила проговорила таким тоном, будто надеялась, что дочь всё же не проснётся и тут же перевела взгляд на кровать с Сэлом, который в сознание так и не пришёл, – спасибо, Кейла, – сказала женщина, переведя взгляд на целительницу, – теперь тебя сменит Лэйша. После этих слов из делегации вышла совсем молодая девушка, которую Дженис видела лишь раз или два в Максиме и та, не смотря никому в глаза, быстро проскользнула к кровати Сэла и проворно начала проводить те же манипуляции, что и Кейла. Кейла, в свою очередь, с заметным облегчением отошла к Миле.

Дженис, побоявшись, что мать сейчас снова уйдёт и оставит её без ответов с невероятным усилием и через сильную боль села на кровати и обратилась к Миле:

– Ты не хочешь рассказать хотя бы то, что вчера произошло?

– А ты серьезно хочешь это знать? – Мила лишь провела взглядом по девушке и тут же отвернулась, но уходить похоже не собиралась, – я отвечу только на один твой вопрос сейчас, у меня много дел.

– Я уже спросила: что произошло вчера? Почему девушка погибла? Что ты хотела проверить и каким образом?

– Ты задала три вопроса, но полемику я разводить не собираюсь и отвечу на твои вопросы, но только по факту вчерашнего…инцидента, – Мила всё ещё не повернулась к дочери и разговаривала будто сама с собой, но дальше она развернулась к своей делегации и продолжила, – оставьте нас, продолжайте заниматься нашей работой, я выйду через пять минут. После её слов все незамедлительно покинули комнату.

– И зачем ты выгнала своих защитников? – Дженис решила не упускать случая задеть мать, – очевидно, что ты боишься проводить со мной время без целой толпы живых щитов.

– Мы всё ещё не наедине, а всю информацию слышать могут только те, кто находится в этой комнате, – Мила наконец повернулась в сторону Дженис и обвела рукой всю комнату, где всё так же были Кайн, Бэйл, неподвижный Сэл и теперь ещё целительница Лэйша, – если ты позволишь, я продолжу, иначе ты так и останешься без ответов.

Дженис очень хотела ядовито ответить, но прикусила язык: она почувствовала, что информация будет полезной.

– Очень хорошо, – Мила кивнула будто сама себе и начала мерить комнату шагами, – вчера был проведён важный эксперимент, который являлся проверкой нашей с тобой, Дженис, теории. Теория была подтверждена. Кошмары реальны, и они убивают наяву. Странную сущность, похожую на медведя видели все, кого удалось опросить.

– Что значит, «кого удалось опросить»?

– Ты и Сэл были без сознания, плюс еще несколько вчерашних «пациентов» были, скажем так, умерщвлены некими сущностями, которые, к сожалению, уже никто не увидел, так как после инцидента с Карли, все были помещены в разные помещения для общей безопасности. Но благодаря нашему опыту мы можем понять, что это были за сущности.

– И в чём же заключался твой эксперимент? – Дженис чувствовала, что ответ ей не понравится.

Мила набрала в грудь побольше воздуха перед ответом. И с ответом она не спешила, но Дженис решила её не торопить, так как чувствовала, что сделает только хуже.

Наконец Мила взяла себя в руки и прошла поближе к выходу перед ответом:

– Вчера я настоятельно попросила каждого написать свои реальные страхи, с подписями кому они принадлежат. Целительница Карли написала следующее: «я боюсь медведя оборотня из одной старой книги, и я боюсь, что он не оставит от меня ни кусочка». Собственно, как можно видеть, произошло всё ровно так, как она и описала в своих страхах. Теперь мы знаем с чем имеем дело и что это за сила и будем начеку.

– Что ты сделала, чтобы она напустила свою силу? – Дженис уже знала, ощущала ответ, она лишь почувствовала, что всё её нутро говорит ей, что не хочет задавать этот вопрос, это не нужно, но бессознательно или сознательно она его задала.

Мила уже взялась за ручку двери и не оглядываясь, тихо сказала:

– Её боль была важна для всей Максимы, ты не поймёшь и даже не попытаешься, но мы должны были знать наверняка, чтобы знать, как с этим бороться, как это использовать – Мила тут же вышла и захлопнула дверь.

– ТЫ ЕЁ ПЫТАЛА, ТЫ ПОДВЕРГЛА ВСЕХ ОПАСНОСТИ И ГОВОРИШЬ, ЧТО ТАК БЫЛО НУЖНО ДЛЯ ВСЕЙ МАКСИМЫ? ТЫ НЕ ПРИДУМАЛА НИЧЕГО ЛУЧШЕ ЭТОГО? ТЫ САМАЯ ТУПАЯ ГЛАВА МАКСИМЫ, КОТОРУЮ Я ЗНАЮ – Дженис хотела верить, что через стены её ор было слышно, что её мать услышала, что она задумалась и предприняла хоть что-то, что-то чтобы исправить свою непоправимую ошибку, но понимала, что всё тщетно.

И вдруг Дженис осознала, что от злости она вскочила на ноги, которые ужасно болели и дрожали, она еле держалась в вертикальном положении и ещё она поняла, что в следующую секунду злость ушла, пришло необычайное спокойствие, которое даже раздражать её не могло, она была так спокойна, что не могла даже сделать ничего такого, о чем потом могла бы пожалеть и это бы её бесило, если бы могло в данный момент. Девушка посмотрела в сторону Бэйла и всё стало ясно: он поднял руки, от которых исходила будто лёгкая рябь, идущая в сторону Дженис.

– Дженис, тебе лучше лечь в кровать, ты сейчас упадёшь, – Бэйл говорил спокойно и взгляд его серых глаз действовал лишь успокаивающе, хотя было видно, как парень напряжён и что его короткие русые волосы слегка колышутся, как от легкого ветра, хотя конечно же никакого ветра в палате и в помине не было.

Дженис не сопротивляясь рухнула на кровать и закрыла глаза. Злости не было, желания убивать тоже, хотя ей этих чувств очень не хватало. Она даже подумать не могла обо всём что узнала, потому что хотела злиться, рвать и метать, но сейчас физически этого не могла сделать. Из её умиротворённых размышлений её вывел как всегда слегка издевательский голос Кайна.

– Ну так ты других и не знаешь.

– Что, прости? – Дженис даже говорила будто не своим голосом, таким спокойным и без тени сарказма.

– Так ты только одну главу Максимы знаешь, поэтому и говоришь, что она самая тупая из всех глав, – Кайн говорил вполне дружелюбно и сейчас не выставлял свои клыки на показ, он, в это сложно поверить, заплетал себе косичку из своих длинных серых волос.

– А ты что, много глав Максим знаешь? – Дженис чувствовала себя очень странно, кажется, она так спокойно никогда в жизни с людьми не разговаривала.

– Нууу, не прям очень много, но пятерых знаю точно, – Кайн на секунду будто задумался, – ан нет, шестерых, а что, интересно какие они?

– Если честно мне вообще пофигу, – спокойно призналась Дженис, – мне больше хочется узнать кто вы такие и что делаете кроме как вводите людей в кайфовое настроение.

Кайн хохотнул, а Бэйл всё так же казался напряжённым. Он послал предостерегающий взгляд Кайну, но тот просто отмахнулся.

– Да расслабься, она же реально как под кайфом благодаря тебе, с ней сейчас хоть адекватно поговорить можно, она даже выслушает.

– Но держать её эмоции под контролем – это хуже, чем толпу напуганных целителей, и я не уверен, что справлюсь, если ты будешь её бесить, – Бэйл кажется не шутил насчёт такого сравнения.

– Да не собираюсь я её бесить, наоборот, хочу ответить на все вопросы, которые она нам собирается задавать, – Кайн беззаботно запрокинул готовую косичку назад и подмигнул Дженис, – ну, спрашивай, малышка, что ты хочешь знать, расскажу, что смогу.

– Не называй меня малышкой, будь так добр, – Дженис почти промурчала свою просьбу.

– Оу, не принимай близко к сердцу, для меня ты малышка просто потому, что совсем маленькая, мы то с Бэйлом тебя лет на 10 старше, наверное, да, Бэйл?

Бэйл лишь закатил глаза.

– Понимаю, но мне было бы приятно, если бы мы разговаривали как взрослые люди без привязки к возрасту, – Дженис неожиданно обнаружила на своём лице добродушную улыбку, которая со стороны смотрелась как-то пугающе неестественно.

– Ох чёрт, мне конечно нравится общаться адекватно, но такое резкое изменение личности меня немного пугает, – Кайн кажется действительно немного смутился, – Бэйл, ты там не передознул её?

– Ей будет полезно, – Бэйл даже усмехнулся.

– Что ж, малы…то есть, взрослая девушка, ты слышала, это не я, если что, источник твоего настроения, так что когда отойдёшь, просто вспомни, что я был на твоей стороне и бей только его, – Кайн всё же не упустил момент продемонстрировать свои пугающие клыки, – но мы уже заболтались, а у тебя есть вопросики, так что давай, вперёд.

– Ты сказал, что работаешь на Максиму, ну и как давно?

– С момента, как случилась Катастрофа, я жил в этом…городе и попал в Максиму только потому, что жил здесь, собственно, как и Бэйл, мы вообще-то братья и даже двойняшки, неужели не видишь семейного сходства?

Дженис с удивлением посмотрела на Бэйла, затем перевела взгляд на Кайна и только сейчас рассмотрела их внимательно. Да, сходство наблюдалось. Несмотря на то, что Бэйл был немного ниже Кайна и волосы Бэйла были русыми и короткими, в отличие от длинных и каких-то матово-серых волос Кайна, губы, мимика и взгляд были буквально одинаковыми, да и серые глаза у обоих выдавали их родство. Хотя у Бэйла глаза казались пронзительно серыми, а у Кайна они были подернутые дымкой, как у немолодого человека. Хотя, как Кайн сам сказал, разница у них с Дженис десять лет, значит им двадцать семь, что уже немало для выживших в их мире, но и совсем немного по факту.

– Да, теперь вижу. Как-то до этого вас не хотелось особо рассматривать.

Кайн опять хохотнул.

– Как жаль, а обычно мы незабываемое первое впечатление производим на девушек, да, Бэйл?

Бэйл что-то недовольно пробормотал.

– Поверьте, вы оставили, но вероятно не в том смысле, – Дженис будто была в трансе, она слышала себя и свои добродушные ответы словно со стороны, – то есть вы всё время жили здесь?

– Нет, повезло только моему братцу, а меня из-за моей силы постоянно посылали в Разор, – Кайн говорил беззаботно, но Дженис будто почувствовала горечь в его словах, – после Катастрофы я был в Максиме не больше года, а всё остальное время работал извне. Внедрялся в банды и всё такое. Но это и логично, моя сила нужна снаружи, а сила брата нужна здесь.

– И ты в банде себе такие зубы сделал?

– Чуть заранее, надо же как-то вливаться в коллектив каннибалов, – Кайн продемонстрировал свои клыки, – а если у тебя есть что-то угрожающее во внешности, то ты сразу принят.

– И сколько тебе было лет, когда ты вступил в банду под прикрытием?

– Мне было столько же, сколько тебе сейчас.

Дженис невольно поёжилась. Она вдруг почувствовала толику жалости к Кайну, которого, по сути, всей душой ненавидела, но только не сейчас. Сейчас она была под воздействием силы успокоения Бэйла и могла спокойно с ним общаться.

– И наверное тебе приходилось есть человечину, чтобы не выдавать себя?

– Нет, – на этот раз Кайн ответил резко, – я хороший охотник и без добычи никогда не оставался, но под добычей я имею в виду не людей, а просто что угодно съестное. Плюс, изначально я поставил себя так, что все меня опасались и никто не видел, как я питаюсь.

– И никто не высказал недоверия?

– С чего бы им высказывать недоверие, если это я выслеживал «добычу» и обычно я её же и умерщвлял, – Кайн говорил спокойно, но чувствовалось, что рассказывает он это без удовольствия, – зачем мне, по их мнению, вступать в банду каннибалов и поставлять им готовеньких людишек, если я сам не каннибал? Вообще у них в бандах редко бывают гении мысли, эти…люди идут простыми путями и не задумываются над причинами и поступками разных индивидов.

– А на самом деле, зачем ты вступал в банды? Зачем это нужно Максиме?

– Это нужно было как Максиме, так и мне, – Кайн вдруг стал абсолютно серьёзным, – когда Максима только образовалась и тут ещё не было Милы и не было многих сверхстранных, которые бы обеспечивали защиту, на нас частенько нападали каннибалы, забирали сильных сверхстранных и жрали обычных. Некоторые сверхстранные ушли с ними и сдали тех, у кого не было силы, включая нашу сестру, – после этих слов кулаки у Кайна сжались, а лицо превратилось в страшную гримасу, – знаешь, что самое отвратительное? Нашу младшую сестру отдали на растерзание этим уродам наши же родители. Дети у каннибалов это будто деликатес. Родители так откупиться хотели, потому что у самих были абсолютно бесполезные силы. Но каннибалам плевать, их в итоге тоже сожрали, – Кайн сжал челюсть и глубоко вдохнул, – и поделом.

Дженис перевела взгляд на Бэйла, который всё ещё поддерживал волну успокоения на Дженис. Его лицо стало абсолютно непроницаемым, невозможно было прочитать что-либо в этих холодных серых глазах, но внезапно, на секунду, Дженис почувствовала внутреннюю боль, горечь и злость и поняла, что это не её эмоции, а Бэйла. Тут же его взгляд стал более осознанным и ощущение этих чужих эмоций прошло так же резко как появилось и Дженис снова накрыло волной успокоения. Бэйл с тенью беспокойства посмотрел на девушку, но она решила не подавать вида, что что-то произошло. Тогда он переместил взгляд на брата.

– Кажется, ты слишком разоткровенничался, Кайн, на тебя это не похоже, – кажется Бэйл был разочарован.

– И правда, – Кайн рассмеялся вполне дружелюбно, – видимо твоё успокоение и на меня подействовало и развязало мне язык.

– То, что произошло действительно ужасно, – несмотря на то что Дженис чувствовала, что это говорит в ней сила успокоения, она была искренна, – мне очень жаль вашу сестру.

– Это было давно, и я действительно увлекся и сказал больше, чем надо было, – Кайн, кажется, слегка смутился, но тут же взял себя в руки и снова оскалил свои клыки, – так что, если проболтаешься придётся тебя убить.

Дженис посмотрела с недоверием.

– Ладно, я пошутил, но всё же, не рассказывай про нашу такую до ужаса мелодраматическую историю, а то непросто ли, знаешь, создавать себе образ крутого парня, хотя вот теперь ещё одна целительница в курсе и теперь не будет от меня без ума, как остальные, – Кайн подмигнул Лэйше, которая одарила его испепеляющим взглядом.

– Я общаюсь только с Сэлом и Триной в Максиме, по сути, так что рассказывать особо некому, – Дженис же безразлично пожала плечами, – Трина хорошо хранит секреты, несмотря на свою общительность, – Кайн и Бэйл едва заметно переглянулись, но Дженис даже в таком состоянии успела это заметить, – кстати, а что с Триной, её же увёл ты вместе с другими, – Дженис кивнула в сторону Бэйла.

Бэйл не спешил с ответом. Кайн, впрочем, тоже.

– Кое-кто говорил, что хочет ответить на все вопросы, которые я ему задам, – Дженис ощутила лёгкий укол беспокойства, который, не будь она «под успокоением» был бы вполне внятной паникой, – что с Триной, Кайн?

Кайн украдкой посмотрел на Бэйла, как будто оценивая его способность держать под контролем эмоции Дженис и вздохнул, но сказать ничего не успел.

– Она, как и все целители, что были здесь вчера, находится в таком же состоянии, как Сэл, – в разговор внезапно вклинилась Лэйша, которая всё так же водила руками над Сэлом и даже не повернулась в их сторону, – кажется, что сила Эвелин распространилась таким образом на всех, кто с ней контактировал.

Дженис посмотрела на девушку будто в первый раз. Лэйша была очень молода, кажется ненамного старше Дженис, если вообще старше. Хотя, вполне возможно, так просто казалось из-за небольшого роста и по-детски милого лица. Её густые чёрные волосы были наспех завязаны в тугой пучок, а в глазах постоянно появлялись зеленоватые отблески от силы исцеления, которые только дополняли её собственный болотный цвет глаз. Дженис наконец очнулась от собственных мыслей и ответила Лэйше:

– И что это за состояние? Оно исправимо?

– Кажется, они сейчас в каком-то трансе, – Лэйша нахмурилась, – мы не знаем точно, что с ними происходит, но стандартная практика исцеления не даёт их кошмарам вырваться в реальность, похоже они сражаются с этими ужасами внутри.

– То есть для них сейчас кошмары – это лишь сон?

– Похоже, что нет, – тут целительница перевела взгляд на Дженис буквально на секунду, будто тоже хотела оценить степень её хладнокровия и видимо решила, что можно продолжать, – для них их сон является реальностью и если они погибнут в нём, то погибнут и здесь.

– Но Мила сказала, что всех поместили в разные помещения и некоторые погибли из-за «разных сущностей». Трина, насколько мне известно, никак не соприкасалась с Эвелин и её способностями, как на неё это могло повлиять?

Лэйша закусила губу, как будто боялась сказать что-то лишнее и быстро взглянула на Бэйла, который сейчас был ещё серьёзнее обычного.

– У Трины была сила, Дженис, – Бэйл говорил очень спокойно, размеренно и умиротворяюще, как казалось Дженис, и она почувствовала новую волну успокоения, – она умеет заходить в сны и видимо в подобие снов других и благодаря ей мы и знаем, что сейчас происходит с остальными.

– Но почему?..

– Она ничего не рассказывала? – Кайн внезапно ворвался в их разговор, – она лично всегда считала эту силу бесполезной и почти никогда её не использовала, но вчера именно она предложила войти в разум тех, кто был в трансе и передавала то, что происходит с ними, точнее, только с одним, – Кайн посмотрел на Сэла, – она зашла в его разум и видимо в какой-то момент не смогла оттуда выбраться и кажется теперь их жизни сильно связаны.

– Но почему тогда она не здесь?

– Потому что за ней наблюдает лично Мила…

– Ей нет никакого дела до Трины, с чего бы ей вообще следить за её состоянием, если только это не очередной эксперимент? – к Дженис на пару секунд вернулась злость, которую она успела выплеснуть, но тут же встретила напряжённый взгляд Бэйла и снова погрузилась в блаженное спокойствие, – я просто не понимаю, почему так?

– Ты ошибаешься, Трина ей не безразлична, – Лэйша кажется хотела разрядить обстановку, – Трина использует свою силу редко, верно, но она часто помогает выйти из кошмаров твоей сестре, Лире, за что Мила ей благодарна.

Кайн громко хлопнул себя по лбу, Бэйл погрузился в ещё более мрачное молчание, а Дженис просто не знала, что сказать. Она чувствовала, что даже не будь этой волны успокоения, то она всё равно не знала бы как на эту информацию реагировать. Дженис всегда считала, что Трина её подруга, пожалуй, единственная в Максиме и что та её понимает, осознаёт как и почему она недолюбливает мать и сестру. И тут оказывается, что Дженис абсолютно ничего о ней не знает. Мало того, похоже, что Трина была более дружна с другой половиной её семьи, с той половиной, которую Дженис терпеть не могла.

– Я не знала, что у Лиры кошмары, – единственное что смогла сформулировать Дженис через бесконечно долгое время, как ей казалось.

Лэйша, которую прожигал взглядом Бэйл, уже поняла, что ляпнула что-то лишнее, поэтому она промолчала и продолжила делать свою работу ещё усерднее. А вот Кайн посмотрел на Дженис со смесью удивления и недоверия.

– Ты видимо очень редко с ней общаешься, потому что она буквально выглядит как человек, который спит максимально плохо.

– Ну, мы общаемся с ней только в вынужденных ситуациях и обычно она поливает меня дерьмом, особо я к ней не присматриваюсь, – Дженис говорила спокойно, как и должна была в таком состоянии, но глаза всё же закатила, – для меня она всегда выглядит как монстр.

На удивление ей никто ничего не ответил. Все погрузились в какое-то странное молчание, будто бы знали что-то, чего не знала Дженис. Дженис смогла только почувствовать это, но никак не могла оформить в мысль свои подозрения, её обволакивало пеленой спокойствия и умиротворения, которая медленно уводила её в сон. Но спать было рано, и девушка тряхнула головой, будто избавляясь от наваждения. Бэйл едва слышно вздохнул. Кажется, он хотел, чтобы девушка уснула и дала ему возможность отдохнуть тоже.

– Так зачем Максиме нужен был шпион в рядах каннибалов? – Дженис решила во что бы то ни стало узнать как можно больше, пока Бэйл не смог погрузить её в сон.

– Чтобы держать их подальше от Максимы, конечно же, – Кайн на удивление будто с облегчением вернулся к малоприятной теме, – ну и чтобы, собственно, шпионить, узнавать то, что в стенах Максимы узнать невозможно.

– Например?

– Например, местонахождение девочки со способностями к магии огня, – Кайн усмехнулся, – или ещё можно узнать какие планы у другой Максимы или, где находятся полезные места в Разоре, где можно получить новую информацию или же пополнить припасы. Всё что вы нашли для своих исследований, было найдено и припрятано от других мной.

– То есть ты считаешь себя хорошим парнем? – Дженис была неестественно спокойна, но очень хотела получить ответ на свой вопрос, – ты считаешь, что всё делал правильно?

– Далеко не всё что я делал, получилось, как и задумано, – Кайн вдруг посерьёзнел, – то, что случилось с твоей подругой не было в планах, но Сэл случайно выдал ваше местоположение другой группе каннибалов и мне пришлось изменить план для того, чтобы моя группа успела раньше и была возможность спасти тебя.

– Лучше бы спасли Ниссу, – горечь в этих словах не могла скрыть даже эта волна спокойствия, – почему её убили?..

– Если бы не убили её, убили бы тебя, – Кайн нахмурился, – обычно тех, у кого есть силы, оставляют в живых, чтобы использовать в случае чего, поэтому я знал, что ты с большой долей вероятности выживешь. Чего я не знал, так это того, что они сделают дальше. Я пошёл искать Сэла, чтобы он тебя вытащил. Я не знал, что Жэсна съедет с катушек и поверит в какие-то высшие силы и захочет принести вас в жертву, разделав по частям. Я понятия не имел об их культе, потому как с этой группой я был всего пару месяцев, и они просто мне не доверяли так сильно. Хорошо ещё, что Жэсна и мою силу не выключила, а то я бы не смог ничего сделать.

– А что ты сделал? – Дженис не заметила, что по её щекам катились слёзы, – ты просто привёл отряд с Сэлом и всё?

– Когда я их нашёл, то понял, что теперь я могу возвращаться в Максиму и что моя маскировка необязательна и в итоге убил самую опасную сверхстранную, которую встречал – Жэсну.

– Так вот почему ко мне вернулась сила тогда, – Дженис уже закрыла глаза и еле слышно произносила последние слова, кажется, Бэйл все-таки смог её «усыпить», – но благодарить я тебя не буду, хотя и ненавидеть теперь, пожалуй, тоже.

– И на этом спасибо, – Кайн ухмыльнулся и хотел сказать что-то ещё, но уже увидел, что девушка окончательно погрузилась в сон.

Бэйл опустил руки и со стоном лёг на кровать.

– Кайн, я тебя умоляю, не беси её лишний раз, а то в следующий раз я могу и не совладать с её бешеным характером.

– Ну уж постарайся, кто знает, что её может вывести из себя, – Кайн тоже лег на соседнюю с Дженис кровать, – правда она не кажется таким уж монстром, как про неё рассказывают.

– Не стоит забывать, что она сейчас вела себя адекватно только потому, что была под воздействием моей силы, так что это ничего не доказывает.

– Ну Сэл то с ней нормально общается, хотя он та ещё заноза в заднице, – Кайн посмотрел в сторону Сэла и Лэйши, – а ты как считаешь, малышка, чудовище ли наша подопечная?

– Я тебе не малышка, – Лэйша огрызнулась, но даже не посмотрела в сторону Кайна, только отблески силы в глазах стали ярче, – я никогда с ней не общалась раньше и не могу судить, но из ваших рассказов следует, что она пережила такое, от чего у любого человека крыша поедет.

– Так она и до всех этих события была не очень стабильна, – Бэйл с интересом посмотрел в сторону целительницы, – ты же знаешь о том что?..

– Да, я знаю, – Лэйша оборвала парня на полуслове, – как целитель могу сказать, что подобные разрушительные силы влияют на сам характер и в обычной ситуации в детстве должны были научить управлять как силой, так и эмоциями, чтобы те не выходили из-под контроля. Но ей просто не повезло, что в её детстве произошла Катастрофа и всем было не до того, чтобы думать о психологическом состоянии ребенка с такой силой.

– То есть ты считаешь её жертвой обстоятельств? – Кайн кажется тоже заинтересовался беседой.

– Я считаю, что ей нужны люди, на которых можно опереться, – Лэйша на секунду задумалась, – кажется, что Сэл для неё и был таким человеком. А ещё её подруга, которую она назвала, Нисса, кажется. Видимо она хорошо о ней заботилась, раз мы никогда не слышали об огненных разрушениях в разных частях Разора, не так ли?

Кайн и Бэйл задумались.

– Что-то в этом есть, – Кайн резко сел и зачесал свои волосы назад, – пожалуй, попробуем провести эксперимент, как ты на это смотришь, Бэйл?

Бэйл перевёл взгляд на брата.

– Что ты имеешь в виду?

– Проверим теорию нашей медички и будем предельно миленькими с нашей взрывоопасной девушкой и попробуем обойтись без твоего успокоительного.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Ну, в любой момент, если всё пойдёт не по плану мы будем знать, что эта сила у нас есть и мы ею воспользуемся, правда же? – Кайн хоть и говорил с Бэйлом, но подмигнул Лэйше, которая только закатила глаза.

– Но сейчас я бы поспал, пока есть такая возможность, – после этих слов Бэйл не дожидаясь ни от кого ответа повернулся к стене и засопел.

– Даже завидую его способности так быстро отрубаться, – Кайн не смог подавить зевоту, – что ж, попробую и я повторить его трюк.

Лэйша не ответила и продолжила бороться за спасение Сэла. Точнее, за шанс спасения, в основном сейчас всё зависело от него.

***

Сэл открыл глаза. С удивлением обнаружил, что у него ничего не болит и быстрый осмотр подтвердил, что заметных ран на теле у него нет.

Парень встал и сразу не сообразил, где он находится. Место выглядело смутно знакомым, но он никак не мог вспомнить, когда он мог побывать в таком месте. Само пространство напоминало длинный космический корабль с бесконечными коридорами-лабиринтами, только без окон. Пройдя чуть дальше, Сэл понял, что каждая новая комната была такой же белой, пустой и стерильной, как предыдущие.

Побродив так какое время Сэл сел на пол и попытался объясниться с самим собой.

«Так, что происходит и где я? Я не могу вспомнить, что произошло и как я здесь оказался, – Сэл приложил указательные пальцы к вискам и напрягал свою память, чтобы понять всё происходящее, – я вспомнил. Последнее, что было – это я пытался остановить Дженис, когда её сила вышла из-под контроля. Но у меня должны были остаться ожоги, – Сэл ещё раз осмотрел своё тело, – даже одежда выглядит, как новая, хотя должна была местами прогореть. Может это просто сон? – для проверки теории Сэл ущипнул себя за руку и почувствовал боль, – ничего не понимаю. Если это не сон, то что это?»

Парень поднялся на ноги и со всей силы прокричал:

– ЭЙ! ЕСТЬ ЗДЕСЬ КТО-НИБУДЬ?

Ничего. Даже эха не было, его крик будто погрузился в стены и ничего не принёс.

Сэл пытался «настроиться» на волну хоть кого-нибудь, он хотел услышать хотя бы мысль, хотя бы её отрывок. Сэл вдруг подорвался и снова пошёл в лабиринты. Сначала он просто шёл, но вскоре перешёл на бег. Он хотел услышать хоть кого-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы понять, что он здесь не один. И вдруг он резко остановился. Он словно наткнулся на невидимую стену воздуха, которая не давала пройти дальше и будто сжала парня в тиски, не давая вздохнуть и двигаться.

Несмотря на малоприятную ситуацию Сэл через секунду был счастлив, так как услышал голос. Голос был женским и очень знакомым, будто из прошлой жизни, было такое ощущение, что он знал обладательницу этого голоса очень хорошо и ему хотелось сделать всё, что говорил этот голос. Но голос гремел холодным, угрожающим и жестоким тоном, и сказал то, чего Сэл никогда не хотел слышать в своей жизни:

– Ты провалил свою миссию. Твоё наказание уже началось. Ты никогда больше не увидишь, не услышишь, не почувствуешь ни одно живое создание. Ты навечно заключён в лабиринте, из которого никогда не выберешься и будешь коротать свою бессмысленную жизнь без возможности её прервать раньше, чем старость и немощь заберёт тебя из этого и всех других возможных миров.

После окончания монолога Сэл почувствовал, что невидимые тиски освободили его и он тут же начал молить:

– Нет, пожалуйста, я всё исправлю, не поступайте так со мной или лучше убейте меня, умоляю…

Сэл знал, но не хотел осознавать, что голос не вернётся, что теперь он тут один и никто к нему никогда не придёт. Наказание за провал всегда должно соответствовать тому, чего ты боишься больше всего, так будет справедливо. Так будет правильно. И на это он соглашался, когда давал верность…кому?

Сэл не мог вспомнить почему он знал этот голос, почему он признавал наказание справедливым и почему он просил прощения за провал миссии, о которой даже ничего не знал.

Сэл кричал, умолял и звал хоть кого-нибудь в этом пустом месте. Он не знал, сколько прошло времени с момента начала его наказания. Он вообще не понимал, как идёт время. Он его не чувствовал.

«Мне нужно взять себя в руки и сделать хоть что-то, – Сэл пытался успокоиться, но его трясло, – я не могу поддаваться панике, нужно действовать адекватно»

Мысли у парня были правильные, но вот паника никак не хотела уступать место рациональному мышлению. Встретив свой самый большой страх, о котором он раньше не задумывался или просто не помнил, Сэл потерял контроль над собой, своими эмоциями и действиями.

Он сел, прижался к стене и закрыл лицо руками. Сэл попытался напрячь память, вспомнить, что привело его к такому исходу и какую миссию он мог провалить, но всё тщетно. Он был наказан и лично ощущал, что наказан по справедливости, но не мог вспомнить за что.

Тогда Сэл вспомнил, что однажды почти провалил миссию по спасению Дженис, но в итоге он же её закончил и привёл в Максиму, как того и требовала Мила.

«Но этот голос не принадлежал Миле, – Сэл безвольно опустил руки и смотрел наверх, на такой же белоснежный и пустой потолок, – этот голос принадлежал той, кому я поклялся служить и принял любое наказание за провал. Это не Мила и это не кто-то из Максимы. Но я не помню кому я подчинялся до этого. Я был один, всегда один до того, как попал в Максиму, и я был ребенком. Мне было десять лет и в Максиме я уже прожил девять лет, я точно это помню. Но почему я не могу вспомнить ничего, что было со мной до Максимы?»

В своих мыслях Сэл не заметил сколько прошло времени и это его напугало.

«Я должен вести учёт, мне нужно знать сколько пройдёт времени, прежде чем я смогу отсюда выбраться. Я точно смогу, я должен, мне нужно понять, где я слышал этот голос и почему я готов ему подчиняться, – парень запустил руки в волосы и застонал, – черт, а ещё я не могу оставить Дженис одну. Она так мне верила. Я её подвёл, мне нужно с ней объясниться, надеюсь, она всё ещё считает меня своим другом».

Сэл понял, что будет делать параллельно с придумыванием способов выбраться из этого лабиринта. Он будет считать секунды.

– Один, – собственный голос показался Сэлу резким и громким в этой давящей на уши тишине, но в то же время ему хотелось слышать хоть что-то, пусть даже свои собственные мысли вслух, – два…три…четыре…пять.

Сэл резко поднялся на ноги и, не давая панике снова взять над ним верх, шёл и считал.

– Двадцать шесть…двадцать семь, – парень прошёл до ближайшего поворота и решил идти хоть куда-нибудь, лишь бы не сидеть на месте, – двадцать восемь…двадцать девять…

Сэл шёл и считал. Он не останавливался, не задумывался, он делал только два действия. Шёл и считал.

– Семь тысяч двести двадцать пять, – Сэл параллельно со счётом быстро перевёл секунды в минуты, а минуты в часы и понял, что бесцельно бродит уже чуть больше двух часов, но не остановился, не дал себе время над этим подумать, – семь тысяч двести двадцать шесть…семь тысяч двести двадцать семь…

На двадцати тысячах Сэл вдруг понял, что не чувствует усталости, голода, желания поспать или сходить в туалет. Несмотря на то, что он без передышки ходил, а иногда и бежал, у него не сбивалось дыхание, ему не хотелось передохнуть или присесть. Внезапная мысль успела проскочить в его голове, и он чуть не сбился со счёта:

«Я не смогу умереть даже от голода и жажды? И мне действительно предстоит остаться здесь до тех пор, пока я не умру от старости? Нет, нет, это невозможно!»

Сэл остановился, но считать не перестал.

– Двадцать тысяч десять…двадцать тысяч одиннадцать, – не совсем осознавая, что он делает Сэл подошёл вплотную к стене, которая казалась абсолютно обычной, пусть и до мерзости белой, – двадцать тысяч двенадцать…двадцать тысяч тринадцать, – Сэл размахнулся и со всей силы ударил по стене рукой и почувствовал лишь как рука погрузилась будто в какое-то желе, он не почувствовал боли, рука как вошла в стену, пусть и глубоко, так через секунду она выскочила обратно, нарушая все законы физики в его привычном мире.

Сэла начал охватывать новый прилив ужаса, и он как сумасшедший стал бить стену руками, которые легко входили в неё, а стена будто выплевывала руки обратно уже через секунду. Каждый удар сопровождался его счётом.

– Двадцать тысяч двадцать, – удар, – двадцать тысяч двадцать один, – удар, – двадцать тысяч двадцать два, – удар, – двадцать тысяч двадцать три, – удар…

Сэл досчитал до двадцати тысяч тридцати одного и только тогда его накрыла волна неестественного успокоения, и он перестал бить стену. Он, не останавливаясь в счёте, спокойно сел на пол и смотрел перед собой. Он перестал думать, отключил сознание, в его глазах не было ничего, ни единой мысли, ни единой эмоции. Пустой взгляд и бесконечный счёт стали его барьером на пути к сумасшествию.

В этом белом до отвращения пространстве не было ни единого звука кроме чисел, произнесённых вслух, которые проговаривались механическим ровным голосом. Нельзя было бы сказать, сколько прошло времени в этом ужасном месте, сколько времени в этих стерильных стенах провёл Сэл, если бы не его счёт.

– Два миллиона шестьсот двадцать восемь тысяч один…два миллиона шестьсот двадцать восемь тысяч два…два миллиона шестьсот двадцать восемь тысяч три.

Если ли бы Сэл включил сознание, то он бы понял, что провёл здесь уже около месяца, но он не думал, он не мыслил, он как будто не существовал. Сейчас здесь была лишь оболочка человека, который убрал своё сознание на задворки разума. Для выживания и здравого рассудка ему нельзя было думать, нельзя было поддаваться эмоциям, нельзя, по сути, жить, можно только считать.

Его счёт не останавливался. Он считал и считал. Он не менялся внешне, у него не отрастали волосы, ему не хотелось есть и пить, у него не пересыхало горло, он не чувствовал усталости, он не чувствовал ничего. И ни о чём не думал. Был только счёт.