Читать онлайн Я здесь. Я рядом бесплатно

 «Жизнь бесценна, и прекрасна

поскольку, коротка и трагична.»

Автор.

Глава 1

– Нам бросили вызов?-

– Нет, сын мой. Никто и никогда не посмеет бросить нам вызов, не живые не мёртвые.-

– Я отчётливо слышу страшный звериный голос, он как будто вызывает нас. Я не ошибаюсь отец?-

– Он зовёт меня! Только меня!-

– Отец – ты уже принял решение?-

– Да сын мой, слишком долго я откладывал нашу с ним беседу, начатую ещё до создания всего живого, а теперь настал черёд встретиться.-

– Что же он хочет отец?-

– А что может хотеть тот, кто был изгнан из Царства Небесного, и тот, кто когда-то был моим сподвижником?-

– Власти или возврата назад?-

– Вот об этом я у него и спрошу-

– Отец, а как и где ты с ним встретишься?-

– Не беспокойся сын мой, я не повторю ещё одну ошибку. Твои руки и ноги до сих пор кровоточат от человеческого зла, а рубцы от тернового венца являются подтверждением того, чьими руками и под властью кого всё это вершилось.-

Глава 2

Конец февраля 2018 года, соответствовал всем требованиям климатической нормы. Как и полагалось самому холодному и лютому зимнему месяцу, морозы стояли настолько сильные, что слышно было, как у деревьев трещит кора, а собачий лай с одной окраины села Дубки, отчётливо слышался на противоположной стороне. Газификация от знаменитого и доблестного «Газпрома», каким-то непонятным чудом обошла своей заботой небольшое село и соответственно, дым из печных труб устремлялся в холодное звездное небо на несколько десятков метров. Незаменимый атрибут февральских морозов глубокий, иссине белый снег. Как и полагается в данной ситуации, дорожные службы и службы коммунального хозяйства безукоризненно следовали примеру того же «Газпрома», и поэтому единственная прочищенная дорога петляла меж дома как змея. Единственный фермер, живущий на окраине села, добросовестно выполнял взятые на себя обязательства и расчищал дорогу от снега на стареньком тракторе. На окраине села, как раз в противоположной стороне от того же фермера, на границе с огромным лугом пристроилась одинокая ветхая избёнка, особенно ничем не отличающаяся от остальных домов всего села. Она, как и другие избы состояла сплошь и рядом из почерневших от времени брёвен, кирпичный остов покрылся сеткой разнокалиберных трещин, а шиферная крыша за долгие годы обросла коркой толстого мха. Глубокие покосившиеся окна сиротливо смотрели на единственную расчищенную дорогу, на которой серебряным отблеском в лунном свете мерцали снежинки.

Ступив босой ногой на холодный деревянный пол, Владимир резко одёрнул ногу, но немного поколебавшись, снова опустил её. Во всех трёх комнатах избы от недавно переложенной печки было душно и сухо, однако деревянный пол усердно напоминал о том, что за окном зима. Нащупав на маленькой табуретке стоящей возле кровати сотовый телефон, Владимир взглянул на дисплей, и отвернулся в сторону единственного в комнате окна. Морозные узоры покрыли стёкла матовой непроглядной плёнкой, оставив небольшое отверстие размером со спичечный коробок. Лунный свет заливал серебром всю огромную площадь луга, превращая его в магическое и волшебное место. Владимир вытер со лба капли пота и уже собрался опять улечься в кровать, как вдруг вскочил и включил свет в комнате. Старый кнопочный выключатель, лишь с третьего раза осветил комнату тусклым жёлтым светом одной единственной лампочки. В комнате кроме кровати на скрипучей пружинной сетке, да двух табуреток ничего и не было, впрочем, как не было и в двух остальных комнатах.

Он с удивлением смотрел на свои руки и не мог понять, откуда на них оказалась кровь. Тусклый свет маломощной лампочки настолько бледно освещал комнату, но и в нём отчётливо было видно, как капли тёмного вещества капали на холодный пол.

– Этого ещё не хватало.– Вслух сказал Владимир и направился в соседнюю комнату, где стояло ведро с водой заменяющее умывальник. Холодная, колодезная кода, она ещё не успела нагреться за короткий промежуток времени, обожгла, словно огнём руки. В миг окрасившись в бордовый цвет, вода стала противно щипать в местах ран на ладонях.

– Да что же эта за напасть такая?– Владимир смотрел на свои ладони, не веря своим глазам. В центре каждой из них зияла рана оставленная непонятно кем и когда. Раны были сквозные, и он, поворачивая ладони, пытался сообразить, спит он, или нет?

Вот уже несколько дней и ночей как он сам не свой. Днём, его не покидало ощущение чего-то необычного, великого и значимого, того, что должно с ним произойти, ну а ночью… Вот уже, какую ночь подряд, он просыпался в одно и тоже время, и дальше уснуть попросту не мог. Сегодняшняя ночь, превзошла все остальные, и от этого Владимиру становилось совсем не по себе.

Отыскав в своих скудных пожитках чистую простынь, он разорвал её на части и перемотал раны на руках, о дальнейших попытках вновь заснуть не могло быть и речи. Засыпав в печку угля, он поставил на чугунную плиту чайник, и пока он закипал, решил сходить за водой до колодца, что во дворе. Белые лоскуты довольно скоро пропитались кровью, и выглядели так, словно их вымазали малиновым вареньем.

Как только Владимир взял ведро в руки, тупая боль в обеих ногах тут же вернула его обратно, в реальность февральской ночи. Чёрные носки пропитались кровью настолько, что хлюпали и чвакали. На обеих ногах, вернее на стопах были точно такие раны, как и на ладонях. Холодный пот прошиб Владимира. Голова ещё не отошла от сна, а организм нуждался в дальнейшем отдыхе, но происходящее вокруг диктовало свои правила. Налив чашку кипятка, и положив пакетик чая, Владимир стал разглядывать свои руки и ноги, пытаясь понять – что же с ним происходит.

Глава 3

В далёком 1995 году, в одном из многочисленных провинциальных городков на свет появился красивый малыш. История подлинных родов, так и осталась за завесой тайн, и первое упоминание о родившемся, можно отыскать в похозяйственной подушной книге «Дома малютки» номер два, затерянного провинциального города забытой области. За учётной регистрационной записью номер двадцать девять – числился мальчик, которого звали Владимир по фамилии Говоров. Отчество ему дали дежурившая в ту смену воспитательница и нянечка, решив почему-то, что отец такого симпатичного малыша вполне способен носить имя Александр. Вот так и появился на свет Владимир Александрович Говоров. Младенческие годы плавно перешли в отроческие, а те в свою очередь уступили место и юношеству. Возможно, что судьба Владимира сложилась бы иначе, ведь говорят что «Пути господня неисповедимы», а может быть какие-то высшие силы, предрекли его судьбу, и определили дальнейший, чёткий, жизненный путь. Я как автор не берусь гадать, а предоставляю данное право читателю и его богатой фантазии. Став совершеннолетним и покинув стены интерната, Владимир уже тогда отчётливо обрисовал для себя, свою дальнейшую судьбу, ну по крайней мере на несколько лет вперёд. Радужные горизонты развивающейся экономики огромной и необъятной России с «дефицитом» таких специалистов как маркетологи, логистики, менеджеры кредитного обеспечения, электронной безопасности и переписки, политические консультанты и т.д. и т.п. – не прельщали Владимира. Он почему-то в отличии от своих сверстников и сверстниц, отнюдь не стремился к богатству и славе, величию и достатку, и конечно же к власти. Неотъемлемые атрибуты социального неравенства, довольно больно били по выходцам из интернатов. По тем, кто привык надеяться и полагаться только на себя, и рассчитывать на свои силы, у кого нет, не было и не будет никогда богатеньких родителей, способных дать своим выродкам всё, чего бы они не пожелают. За закрывшимися за спиной дверями интерната, Владимир окунулся в мир жестокой реальности, в котором главным критерием было одно – выжить. И всё же, он в отличии от всего выпуска был пожалуй единственным, кто решил посвятить свою жизнь – служению Богу. Вступительные экзамены по литературе, русскому, иностранному языкам и азам православия, Владимир сдал на высшие балы, обеспечив тем самым себе пристальное внимание со стороны высшего духовенства семинарии. Ни для кого не секрет, что служба Богу в России, за последние десятилетия из ранга невостребованной и ненужной, перешла ранг престижной и преуспевающий. Да, да уважаемый читатель, сейчас вы не встретите того, кто посвятил всю свою жизнь служению Богу – живущему, так как завещано, и указано в Священном Писании. Новоиспечённые батюшки вместе со своими женами «матушками», уже с первого курса духовной семинарии ни в чём себе не отказывали. Деньги богатых родителей, а так же поблажки и всевозможные уступки со стороны духовенства семинарии делали своё дело, взращивая новую смену православного сословия России. С самого первого курса, Владимир всё чаще и чаще становился неоднократной темой, для обсуждения среди преподавателей духовной семинарии. То, что было не под силу другим, он схватывал буквально на лету, когда другие корпели над учебниками и книгами, пытаясь хоть что-то запомнить и уразуметь, для него всё было довольно ясно, понятно и просто. Жизнь и учёба в семинарии для большинства, если не для многих, являлись некой жизненной точкой, которую просто необходимо преодолеть, ради счастливого и безбедного будущего. Семинарист Владимир, сам того не желая, сначала понемногу, а затем достаточно сильно стал опережать своих однокурсников по учёбе, тем самым становясь посмешищем в их глазах. Подобное обращение трудно не заметить, и ежедневно после занятий отправляясь в общежитие, он слышал оскорбительные и унизительные высказывания со стороны сверстников и однокурсников. Не обращая ни на что, и ни на кого внимания, он продолжал идти к своей заветной цели, полагая, что служить Господу и нести православие людям должны только те, кто чист душой, крепок верой и сердцем свят. Как же он ошибался!!! С самого первого дня обучения в семинарии, за всем курсом закреплялись духовные наставники, своего рода руководители. Наставники назначались как из числа преподавателей самой семинарии, так из числа членов Епархиального управления. За морально-нравственное воспитание семинаристов курса отвечал именно он, духовный наставник. Только он, формировал у будущих служителей церкви – человеколюбие, милосердие, отзывчивость к просящим, любовь к окружающим, истину, веру, и благочестие. Наставник, как богатый опытом человек, посвятивший всю свою жизнь служению богу и людям, учил своих подопечных чтить христианские добродетели, и оберегал их от смертных грехов. На весь период обучения в семинарии, только духовный наставник находился со своими подопечными весь срок, начиная с момента поступления до самого выпуска, и конечно же его мнение и слово о том, или ином семинаристе, имело огромную силу, среди всего преподавательского корпуса семинарии.

Митрополит Аркадий! Владимир довольно хорошо знал этого человека, и знал с разных сторон человеческой натуры. Пять лет семинарии не только обучили его православию, но и дали возможность видеть людей не теми, кем они себя представляют.

Владимир невольно вздрогнул, а непослушная, онемевшая рука выронила чашку с остатками остывшего чая. Закатившись в угол, она на удивление не разбилась, но Владимир смотрел в узкий просвет чистого стекла, и видел как на востоке занималось алое, багряное зарево.

– Да, мороз крепчает, и будет дальше крепчать!– Сказал Владимир вслух. Пытаясь разобраться в случившемся он, пожалуй ещё больше запутался, да и голова к тому же оказалась очень «тяжёлой», от очередной прерванной ночи. Раны на руках и ногах хоть перестали кровоточить, однако вызывали боль при любом движении

В соседней комнате, в красном углу висела лампадка, а позади стояла довольно старая икона в серебряном окладе. Рядом, на вбитых в стену гвоздях, висели на тремпелях риза и ряса.

Зажав в руке спичечный коробок, он было направился в комнату дабы запалить лампадку, сейчас самое подходящее время для заутренней молитвы, как резко остановился, не в силах сделать и шагу. Он смотрел и не мог понять, что же такое происходит, он пытался сообразить, но не мог дать вразумительный ответ самому себе, по поводу всего того, что с ним творится. Лампадка, висевшая перед иконой, светилась весёлым и приятным огоньком. «Но кто, а главное когда зажег её?», мысль навязчивым грузом отозвалась болью в голове.

– Господи, Отец Небесный! Что со мной происходит? Вразуми, дай ответ, наставь на путь истинный, если я сбился с предначертанной жизненной дороги, не оставь меня. Господь на тебя уповаю!-

– По вере твоей да будет тебе!-

От услышанного Владимир попятился назад, и со всего размаху саданулся спиной о кривой дверной косяк. Спину тут же проткнули сотни игл, каждая из которых доставляла жуткую боль, а ноги предательски согнулись в коленях, опуская всё ниже и ниже непослушное тело. Со стороны он довольно сильно смахивал на наркомана, «словившего приход» от очередной дозы. Расширенными от увиденного, а может и услышанного зрачками, он смотрел в сторону красного угла. Огонёк, тот самый огонёк лампадки, из жёлтого и тёплого, вдруг превратился в светло-синий, холодный, который к тому же по всем химическим и физическим законам вообще не должен гореть, так как в лампадке не было елея.

– Святой огонь?!– Преодолевая боль Владимир попытался встать и подойти поближе, но она ещё сильнее сковала его. – Господи! Ты услышал, и твоя благодать снизошла до меня?!-

– Поднимись. Встань!!!-

Он слышал голос исходящий из соседней комнаты, и слышал отчётливо, ясно, а значит не оставалось никаких сомнений в услышанном. Голос пронизывал все внутренности его тела, покрывая кожу мурашками, и давая силу как душевную, так и телесную.

За всю свою сознательную жизнь Говоров Владимир, а по церковному сану отец Владимир, слышал довольно много разных историй о чудодейственной силе креста, сказаний о великой мощи церковного служения, легенд о чудодейственном божественном исцелении от недуга всех верующих, и тех, кто держит великий пост. В свои двадцать три года, отец Владимир мог бы смело написать книгу, и не одну, о всех тех историях, что ему пришлось услышать как чисто случайно, так и во время исповеди. Но он чтил лишь одну из немногих основных заповедей – «Возлюби ближнего своего, как самого себя», а это значило, что нужно верить своему ближнему. Вот он и слушал, и верил.

Теперь же история, великая история творилась в его избе, и он её главный герой и участник.

– Поднимись Владимир! Твои раны не причинят тебе боли!-

– Мои раны? Откуда Господи ты знаешь о том, что случилось со мной? Молю тебя, ответь, за что мне…?– Он не досказал своей просьбы, так как понял, что раны на руках и ногах, что таинственным образом появились сегодня ночью – не случайны.

Какая-то невиданная сила подняла его, и переставляя непослушными да ватными ногами, он подошёл к лампадке. Отец Владимир считал, что именно святой огонь явился в божьем обличье.

– Я давно наблюдаю за тобой Владимир, и сегодня ночью решил навестить тебя. Твои раны, всего лишь воспоминание о том, что сотворили люди с Сыном моим. Ты сильный духом и верой, а посему именно ты и нужен мне!-

– Что я могу сделать для тебя Господь? Я всего лишь простой смертный.-

– Выбор сделан Владимир! Все святые, коим ты поди покланяешься и чтишь, в обыденной мирской жизни были простыми людьми. Не важно – как ты выглядишь, во что одет, где живёшь, есть ли у тебя богатство и власть. Куда важнее, что ты веруешь, и какая любовь от веры той достанется ближним!-

Не веря в происходящее, отец Владимир чувствовал, что его тело наполняется силой, такой силой, что способна, свернуть горы и повернуть вспять реки и моря. Раны на руках и ногах в миг перестали болеть и тревожить, и в это т же миг его чёрные как смоль волосы окрасились в кровавый цвет, и от того стали ещё темнее, и выглядели теперь бесформенной чёрной массой.

– Что со мной происходит Господи? Эти раны на моём теле, они…они…?-

– Воистину так! Твоя вера, надежда и любовь давно доказали, что выбор сделан верный. Эти раны всего лишь, святые отметины, что остались на теле моего сына в день его казни. Теперь твой черёд нести крест истины!-

– Крест истины?– Еле слышно повторил он.

– Люди созданные по моему подобию привыкли жить во славе, в богатстве, во власти, в похоти и грехе. Свои поступки они прячут за личиной правды, тем самым упрощая себе жизнь. Люди готовы совершать страшные и ужасные поступки, совершать убийства и кровавые ужасные дела, желать смерти своему ближнему из-за зависти, и это всего лишь маленькая толика страшных и смертных грехов живых. Теперь люди, для своего блага, все смертные грехи называют правдой. Запомни Владимир, только истина, одна истина на весах судного дня, перевесит любую правду созданную человеком во грехе и лжи. Крест истины, тяжёлый груз, а посему не каждому дано пронести его, кто-то и шага не сделает, а кто-то и всю жизнь несёт его. Твой крест Владимир – ждёт тебя!-

– Я сделаю всё Господи, всё, что от меня потребуется. Надеюсь, что моих человеческих сил хватит?-

– Истинно верующий, великодушный, добрый и благочестивый человек, обладает огромной силой, и эту силу нельзя, и невозможно измерить человеческими мерками. Твоей силы Владимир, сполна хватит на то, что бы выполнить возложенную на тебя миссию. Ты будешь…МНОЮ!!!-

Глава 4

В эту ночь, мороз действительно был крепок, а местами по области даже превосходил средне-климатический показатель. Ртутный столбик термометра, в областном центре опустился ниже отметки тридцать пять градусов. Город оказался буквально скован в морозных тисках студёной февральской ночи. Кое-где местами, превозмогая стужу и различные законы физики, по городу лениво ползли автомобили с ночными водителями и пассажирами. Изредка можно было увидеть спешащего по своим житейским делам незадачливого горожанина. Фонари, освещающие улицы, скверы и дворы словно застыли в морозном мареве, а в студёном воздухе отчётливо слышалось монотонное гудение неоновых ламп.

Как бы ни старался морозный, зимний февраль, он так и не смог окончательно сковать город в своих объятиях, жизнь, пусть и ночная, но всё же понемногу шла своим чередом. Ночные клубы, бары, рестораны, торгово-развлекательные центры, продолжали работать вплоть до самого утра, не говоря уже о том, что предприятия общепита, фабрики и заводы работали круглосуточно.

На припорошенной, морозным инеем площадки, возле кафедрального собора, стоял абсолютно новенький автомобиль немецкого концерна, в люксовом исполнении. Новомодное матовое покрытие кузова, искрилось в лучах неоновых ламп, задние фонари ослепительно ярко горели красными диодами, а габаритные огни и противотуманные фары светились слабым, но таким приятным голубым свечением. Из четырёх выхлопных труб, по две с каждой стороны, равномерно вытекал горячий пар отработанных газов, разбавляя морозный воздух, запахом высокооктанового бензина. В тёплом салоне, на обогреваемом кожаном сиденье сидел митрополит Аркадий. Сжимая холёными, маленькими ручонками тёплый кожаный руль, он то и дело нажимал сенсорные кнопки на мультимедийной панели автомобиля, то активировал программы на жидкокристаллическом дисплее электронных мозгов, напичканного под самую завязку автомобиля. Кожа, пропитанная ароматом автомобильных духов, наполняла огромный салон вкусом миндаля и сладкой черешни.

Митрополит Аркадий, вот уже как второй час сидел в салоне автомобиля, и слушал как тихо шепчет двигатель, как приятная музыка доносится из динамиков мультимедийной аудиосистемы. Управляя виртуальным джойстиком, он манипулировал ракурсами встроенных по периметру автомобиля видеокамер. Неоновые красные цифры автомобильных часов показывали без малого начало четвёртого утра, но митрополит отнюдь никуда не спешил, уж очень долго он ждал данный автомобиль, которых в его городе насчитывалось всего три, а у него был уже четвёртый!

– Как же мне нравится! Что не говори, ну умеют черти немецкие делать хорошие тачки!– Вслух, улыбаясь произнёс митрополит.

Единственное что смущало Аркадия, так это цена которую он уплатил за прекрасный автомобиль штучной сборки. Он вовсе не переживал, и отнюдь не беспокоился за те несколько сот тысяч евро, заплаченных за такую дорогую вещь, его как раз наоборот смущало, почему такая приемлемая цена? Он ещё несколько раз проверил комплектацию автомобиля с технической заявленной документацией, и лишь удостоверившись в том, что всё соответствует его заказу, неохотно покинул салон автомобиля, и вошёл через запасный выход кафедрального собора в свой кабинет.

Комната, выделенная Епархией специально для митрополита, для его личного кабинета, по площади более походила на небольшой кинотеатр, но это только по размерам. По убранству отделки и обстановки, она не уступала золотым апартаментам знаменитого зимнего дворца в Санкт-Петербурге. Отделанная панелями из красного дерева, с длинным полированным столом у изголовья которого стоял… трон, выполненный под заказ из чёрного африканского самшита. Искусный мастер, так идеально выполнил заказ, изготовив трон по габаритам митрополита. Рядом с одной из стен расположился кожаный диван кофейного цвета, немного левее от него огромная плазменная панель, соединённая по сети с интернетом, а напротив находился встроенный в стену шкаф-купе, где митрополит хранил церковную одежду и утварь. Пол, как и положено, выложен паркетом с регулировкой подогрева как самого пола так и стен. Две большие люстры, наполняли комнату необходимым количеством света, а при необходимости яркость можно было либо увеличить или наоборот.

Опустившись на тёплый диван и покручивая в руке электронными ключами от автомобиля, митрополит предался сладким грёзам. «Как ни крути, а всё складывается хорошо и даже удачно. Личная жизнь удалась во всех направлениях, дети обеспечены на несколько жизней вперёд, глупая жена меня до сих пор любит и всегда ждёт, обеспечивая мне необходимый статус высшего церковного сана в области. Молоденькие шалашовки, которых и любовницами грех-то назвать, всегда готовы скоротать со мной время, даже когда я не один. Масса влиятельных знакомых, от которых мой новомодный смартфон не умолкает сутками, с радостью выполнят мою любую просьбу, ведь я никогда не останусь в долгу. Компаньоны по бизнесу, а точнее будет сказать по многочисленным мирским делам, готовы дать взаймы абсолютно любую сумму денег, без процентов, и совсем уж на неопределённый срок, а порой попросту безвозмездно отдать на нужды Епархии, в надежде замолить свои грехи. Что касаемо моих врагов…» В этот момент, тревожно скрипнула отодвигаемая дверь шкафа. Она приоткрылась совсем не намного, так, что в кромешной темноте шкафа, разобрать что-либо попросту было невозможно, но митрополита передёрнуло от услышанного и увиденного. Маска блаженства и сладкой истомы, слетела с холёного личика, оставив понурую физиономию шестидесяти пятилетнего старика с окрашенной бородой – в растерянности. Чёрные волосы тут же взмокли, они свисали с головы, обнажив седые корни. Значительная и столь резкая перемена в лице митрополита отразилась и на его осанке, он как-то резко превратился в сморщенного и немного горбатого, отжившего свой век – человека. И только глаза, одни глаза, словно иглы уставились в образовавшуюся щель. О да, этот взгляд, он говорил о многом, даже и о том, что так усердно скрывал и прятал митрополит под благоверной личиной служителя православной церкви. В человеке, в любом его возрасте, особенно в нынешнее время возможно изменить формы тела, лица, поменять цвет кожи, волос, пройти курсы омоложения, вставить кристально белые и ровные зубы, сделать многочисленные пластические операции, и даже куда ни шло произвести замену пола, но вот глаза, они единственные, что не поддаётся изменению. Глаза всегда выдадут любой даже маломальский обман, они как зеркало души, готовы отразить самое её дно в каждом человеке, до самых потайных уголков, а зеркало, как известно никогда не ошибается, ведь оно отображает лишь то, что видит само.

Взгляд Аркадия был очень встревожен, испуган и ошарашен, но более всего он походил на взгляд застигнутого с поличным преступника. Взгляд полный жалости и покорности, взгляд настоящего – раба!

– Я не помешал?-

В кромешной темноте шкафа, вспыхнули два красных звериных глаза, а голос очень напоминал рык животного, такой грубый, утробный, страшный и властный. Странный итог человеческой закономерности – разве хозяин, может когда-нибудь, и кому-нибудь помешать?

– Да…да я особенно не занят сейчас. Вы всегда появляетесь так неожиданно.-

– Значит я не вовремя? А скажи мне митрополит, ты ко всем на «ВЫ»?-

Вопрос в данном случае являлся болезненной занозой в заднице Аркадия. Ведь за последние десять, и может и все двадцать лет, он обращался ко всем исключительно с высоты церковного сана, который трактует любое обращение высокопоставленного священнослужителя не как иначе как на – «Ты». Аркадий очень любил и обожал власть попавшую в его руки, и конечно же пользовался её благами в полном размере.

– Я веду себя так, как мне предписывает моё положение – в том или ином храме, соборе или монастыре. Ну, или по крайней мере стараюсь придерживаться его.-

– Ха, ха, ха! Да ты старик шутник, как не я не посмотрю. Я тоже люблю пошутить. А вот скажи мне митрополит, что для тебя есть – старость?-

Аркадий и не заметил как по телу, под тонкой льняной рубашкой побежали струйки пота, хотя температура в комнате была более чем комфортная. Липкий и вязкий пот, предательски выступил и на лбу.

– Старость…это мудрость!– Ответ достойный любого каверзного вопроса, но не в любой ситуации и уж тем более не с каждым собеседником.

– А я вот вижу немощь, дряблость, бессилие. Но самое важное, что я вижу в старости, так это конец человеческого жизненного пути! Как тебе такая шутка?!-

– Напоминать человеку о том, что он смертен, особенно пожилому и старому, я не вижу здесь никакой шутки.-

– Смерть! Это всего лишь барьер между непостоянством и вечностью, тебе ли это не знать митрополит? Ты одевая рясу, обманываешь всех вокруг, рассказывая то, чего нет на самом деле! Ты лжёшь всем и везде, и твоя ложь не что иное, как сплошной обман! Может, пришло время поведать правду?-

– Что ты хочешь?– Аркадий попытался вложить в вопрос немного самообладания и уверенности. Дверь шкафа ещё шире открылась, обнажая непроглядную черноту пустоты. Красные глаза приблизились ровно на столько, на сколько позволила мгла шкафа, а в нижнюю часть двери упёрлось огромное копыто с выщербленной костью с правой стороны.

– Пришло время твоей части нашего уговора, свою-то я давным-давно выполнил!– Прошипел дьявол.

Глава 5

Голова непонятно от чего, попросту раскалывалась, то ли от очередной бессонной ночи, то ли от тех же рубцов что появились на лбу и затылке? Отец Владимир пытался собраться с мыслями и всё же, все его мысли как назло сводились к сегодняшней ночи. То, что с ним произошло, ни имело ничего общего с реальной, жизненной и обыденно-мирской точками зрения, и уж явно не поддавалось никакому логическому объяснению, но вот с другой стороны. Со стороны великого христианского православия, что рождает в сердцах людей веру, надежду и любовь – всё произошедшее имело место быть и именовалось никак иначе – как чудо. Чудеса случаются лишь с теми, кто в них верит, и верит не только в пустых словах, и мнимом благочестивом поведении, а верит всем сердцем, всей душой, всей той необъятной частью человеческого миролюбия, сострадания и милосердия, что заставляет человека жить и верить во всё то, что ему так дорого – в свою жизнь!

Отец Владимир и был как раз тем самым человеком что верил, и в свою веру он вкладывал и отдавал всего себя без остатка. Чего и говорить, ему было тяжело, больно и обидно когда, общаясь с другими семинаристами, он видел что их вера зиждется на деньгах, власти, блатных связях их родителей, и конечно же в своём безбедном будущем. Отсутствие истинной веры у сокурсников он воспринимал и переносил болезненно, так как ничего уразуметь и понять не мог, как такие будут служить Богу и нести божье слово людям? Понятно, что любая болезнь излечима, даже самая страшная и смертельная, а по сему, заболевание с диагнозом – отсутствие веры у сокурсников, лечилось лишь одним – временем, но это относительно семинаристов. Но каково было его разочарование, когда отсутствие веры стало всё чаще и чаще проявляется в словах, поступках и промыслах тех же преподавателей семинарии, а ещё хуже у высших православных санах Епархии. Отсутствие веры не только сквозило в случайных разговорах, оно почему-то являлось неотъемлемой частью каждого учебного часа и всего того, что происходило и творилось в православной семинарии.

Он старался понять всех и каждого из преподавателей, а так же и своих однокурсников, что жили без веры, что собирались служить во имя веры, но без неё! Со временем, понимание сменилось осознанием безвыходности и безысходности. Он сам, по своей оплошности чуть не лишился веры в свои же жизненные принципы и устои, и произошло это аккурат после беседы с митрополитом Аркадием.

Поморщившись от боли в ногах, он всё же с трудом натянул тёплые ботинки, одел дублёнку, надвинул на лоб шапку, и с горем пополам совладал с кожаными перчатками. Вот, пожалуй и весь его не хитрый гардероб, что он смог приобрести, откладывая деньжат со своей стипендии.

Выйдя из тёплой избы, он тут же ощутил морозное покалывание и пощипывание в носу. Как специально, солнце светило особенно ярко и болезненно, отражаясь от белоснежного снега, да так, что слёзы тут же замерзали в уголках глаз и на щеках. Морозное предрассветное марево плавно перешло в утренний туман, который стелился над всем лугом, что раскинулся позади избы Владимира. Белёсый морозный смог окутал все деревья и кустарники, что виднелись из-под глубокого снега, одевая их в серебряное одеяние ледяной измороси. Превозмогая боль при ходьбе, отец Владимир направился в храм села Дубки. Он считай, находился напротив его избы и представлял собой воистину плачевное зрелище. Некогда само строение храма Иоанна Предтеча было воздвигнуто, аж в семнадцатом веке, когда и основалось село Дубки. Во время революции большевики соорудили в храме склад вооружения и боеприпасов, для нужд красной рабоче-крестьянской армии, предварительно поснимав с колокольни все колокола и уничтожив иконы. В годы советской власти храм так и остался складом, но только теперь запасных частей сельскохозяйственной техники. После развала СССР и последующего восстановления России как могучего и сильного государства в 2000-ных годах, Русская Православная Церковь тоже стала укреплять свои позиции по нравственному воспитанию молодёжи, а так же создания надёжной политики духовного просвещения и воплощения её в жизнь. Неизвестно кто и когда вспомнил про ветхий храм в Дубках, но только он как строение и имущество РПЦ не единожды переходил в ведение Епархии области, а затем обратно в ведение Священного Синода, пока однажды его не передали во владение духовенства. Когда же произошла интронизация патриарха, то примерно в это самое время, на пост митрополита был избран Протоирей отец Аркадий, который в тот момент руководил паломническим центром, что значился исключительно лишь на бумаге. Естественно, что назначение такого высшего сана в Епархии имело и свои последствия, как благоприятные и дальновидные для друзей и сторонников Аркадия, так и не совсем хорошие для его врагов и недругов. Распределяя денежные средства, заработанные как пожертвованием, так и самой Епархией, при поддержки федеральных программ и губернаторских субсидий – Епархиальное управление Епархии не могло потратить и копейки без согласования с митрополитом, которым и являлся уже знакомый нам отец Аркадий! Конечно остаётся загадкой и по сей день, по каким критериям и направлениям происходило финансирование объектов Епархии, но только храм в Дубках как ветхое и аварийное строение нуждающееся в срочном и капитальном ремонте – не получил и копейки.

Отец Владимир уже поди ступил ногой на первую покосившуюся ступень перед храмом, вдруг остановился как вкопанный. Для истинного христианина, что слушает своё сердце и верит в истину, каковым и был отец Владимир, нынешний вид храма вновь и вновь низвергал его в шок и уныние. Выстроенный опытным зодчим в виде буквы «Т» – храм имел два крыла, левое и правое, да главный зал, что упирался в иконостас. В правом крыле располагался жертвенный алтарь, весь занесённый пылью и кусками белой штукатурки, укрытый сверху плотной рогожей. Чугунная, прохудившаяся ванна для обряда крещения стояла в углу этого же крыла, и в ней преспокойно лежали мешки с песком и цементом. Место для причастия, вообще было завалено и захламлено строительным мусором, который постепенно перерос из маленькой кучки в полноценный курган. В левом крыле расположился небольшой, но широкий подиум для певчих, сейчас на нём валялись разобранные строительные леса. Главный зал, уходящий в высоту купола был так погано зашпаклёван, что местами проглядывал красный кирпич основной кладки. Иконостас являл собой высокий штакетник забитый досками и фанерой. Над правым крылом находилась звонница с «полным набором колоколов», она пожалуй единственная соответствовала канонам православной церкви. Все же иконы, подсвечники, и другая церковная утварь находились в доме смотрителя. Смотритель – местный житель, что жил рядом с храмом, а по совместительству ещё и сторож. За тот короткий срок, что отец Владимир был назначен Епархией в село Дубки, смотритель, что смог сделать, так это восстановить звонницу, а так же приобрести за свои деньги и за скудные пожертвования колокола, изготовленные из вторсырья. Конечно, вести службу в храме сейчас было попросту невозможно, но по каждому церковному празднику, звонница заливалась красивым переливом играющих колоколов, разносящих свою песнь по всей округе.

Храм в Дубках не всегда находился в стадии непрекращающегося ремонта. Когда отец Владимир получил приход и приехал по назначению в село, он находился в более удручающем состоянии, обшарпанный и обветшалый, но тем не менее, местное население каждый праздник и каждые выходные приходило на службу как по часам. Идею с ремонтом подкинул всё тот же митрополит Аркадий на очередном съезде духовенства Епархии и отнюдь неспроста.

Отперев массивную входную дверь, отец Владимир вошёл в сырое, холодное и грязное помещение небольшого тамбурка, который плавно переходил в основной зал. «Ничего не изменилось» – подумал он про себя, делая неосторожный шаг вперёд. Мастера нанятые им лично, не появлялись на объекте второй месяц подряд, во-первых потому что было жутко холодно, а во-вторых, у Владимира просто закончились деньги для оплаты их работы, и покупки стройматериалов. Обещание Епархии и лично митрополита Аркадия, о всевозможной поддержке по восстановлению и ремонту храма, так и остались только обещанием, а значит, рассчитывать отец Владимир мог только на свои, собственные силы.

Войдя в основной зал, он в нерешительности остановился, так как просто не знал куда нужно идти.

– Я не знаю где мне его искать Господи. С этим ремонтом он возможно и потерялся?-

– Он здесь Владимир, я знаю! Отыщи его!-

Разгребая кучи строительного мусора и перекладывая мешки то с песком, то с цементом, он старательно искал то, о чём его просил Господь. Он не единожды пытался себе представить, как он выглядит, но в голову ничего конкретного не приходило. Через его руки прошло великое множество подобных вещей, особенно при совершении обряда крещения, но вот как выглядит искомая конкретная вещь, он увы не помнил.

– Господи, зачем тебе нужен этот…?– Он не успел договорить, ведь перекладывая с место на место строительный инвентарь, мусор и материалы, попросту не придал значения своему вопросу.

– Не произноси в слух то, что ищешь! Он нужен, прежде всего тебе, а не мне. Он здесь, найди его!-

Подобных вещей, а также золотых цепочек, серёжек, медальонов, кулонов, колец и другой дорогостоящей бижутерии в каждой церквушки предостаточно. Сентиментальности людей нет предела, они преподносят подобные вещи в дар за помощь оказанную Господом, сильной молитвой или иконой. Стоит внимательно присмотреться, как отыщется одна, а может и несколько икон, где на протянутом шнурочке поперёк оклада висят дарованные людьми безделушки, и уж там-то отыскать потерянный предмет, что с таким усердием искал отец Владимир не составит труда. Но никто и никогда подобного не делал, и услышав от Господа подобную просьбу он сильно удивился, а посему и сейчас пребывал в растерянности относительно разыскиваемого предмета. В ажиотаже поиска и в постоянном монотонном шуме, усиливающимся из-за акустики пустого и величественного помещения, он не услышал как за спиной скрипнула тяжёлая входная дверь.

– Добрый день отец Владимир! Вы что-то ищете? Отец Владимир вам помочь? Отец Владимир, отец Владимир!!!-

– А, это ты Пётр! Извини, не слышал как ты вошёл. Я тут кое-что посеял, вот теперь ищу.-

Смотритель и сторож в одном лице – Удалов Пётр Васильевич, являл собой истинного, так сказать закоренелого селянина. Овчинный тулуп почти по самые пятки, на ногах валенки, огромная шапка-ушанка с растопыренными в разные стороны ушами. Красное от мороза лицо, да иней осевший на побитых сединой усах.

– Господи ты боже мой! Когда же вы успели тут что-то потерять? Да и что хоть за вещь такая-то ценная, что вы так старательно пытаетесь её найти?-

Вопрос, а равно как и само присутствие Петра, поставили отца Владимира не то чтобы в тупик, но явно в неловкое положение, он просто на просто не знал что ему ответить. К данному повороту событий Владимир готов не был.

– Ты понимаешь Пётр, как бы тебе растолковать. Вещь эту я потерял не сейчас и не вчера, ещё до ремонта, и тут такое дело…– В этот момент отец Владимир сделал не позволительный шаг, он снял с головы отделанную бобром шапку, и тем самым обнажил мокрое от пота волосы, и кое что ещё.

– Что с вами случилось отец Владимир? Откуда у вас эти шрамы?-

То что произошло далее, он видел, и видел со стороны как зритель.

– Подойди Пётр ко мне поближе!-

Ничего не понимающий сторож, приблизился и подошёл почти в плотную, в надежде услышать очередную страшную тайну, до которых он был очень падок.

– Я прощаю тебе все твои грехи Пётр. Я прощаю тебе многолетнее беспробудное пьянство! Я прощаю тебе боль и горечь твоей семьи, которые ты принёс им! Я прощаю тебе смерть твоего не родившегося сына! Я прощаю тебе ежедневные избиения, истязания и унижения твоей жены Екатерины! Я прощаю тебе загубленное детство твоей дочери Светланы! Я прощаю тебе то, что ты забыл проводить в последний путь свою мать Феодосию, что дала тебе жизнь и воспитала тебя! Я прощаю тебе предательство, совершенное в пьяном угаре, когда ты, усомнившись, перешёл на сторону тьмы, в надежде получить вожделенную бутылку! Я прощаю тебе все твои другие грехи, ибо наступило время прощать мне, да каяться тебе!-

Пётр попятился назад, пока не споткнулся и не упал на пятую точку. В его глазах читались безумие, страх и удивление. Он услышал то, что не слышал никогда, и ни от кого, но хорошо знал, ведь в своей прошлой жизни, когда он жил в городе и был пропойцей и алкашом, он совершил всё сказанное сейчас. В какое-то мгновение, Пётр уже стоял на коленях вцепившись взглядом в грязный пол.

– Прости! Прости меня Сын Божий, прости меня грешного, ибо не ведал и не осознавал что творил. Я…я, уже давно раскаиваюсь и сильно сожалею о своих прошлых поступках.-

-Упомянутый тобой, Сын мой, сейчас со Святым Воинством в первых рядах вместе с Архангелами. Впереди нас ждёт великое дело!-

– Отец Небесный, Отец Святой, я всё понял! Повелевай мною как пожелаешь, я всё выполню, я на всё готов.-

Отец Владимир улыбнулся, чистой и светлой улыбкой всемогущего Бога.

– Случайное совпадение, не иначе. Даже и я не мог всего предвидеть. Святой Апостол Пётр, был из первых учеников моего сына две тысячи лет тому назад. Я надеюсь, что ты не повторишь его ошибку, не отречёшься и не предашь отца Владимира, как когда-то поступил твой предшественник?-

– Нет Господи! Я не Иуда, а если вдруг убоюсь да и отступлюсь, то гореть мне в аду!-

-Человеческая глупость со временем стала ещё более правдивой. Один из учеников моего сына – Иуда Искариот, только единожды предал его, за что раскаялся и совершил самоубийство, в то время как Святой Пётр трижды отрёкся от него и был канонизирован в лик святого!-

–Я не поступлю, как поступил святой Пётр!-

-Я верю тебе!!!- В тот самый момент отец Владимир вдруг стал обычным человеком, удрученный проблемой поиска потерянной вещи.

– Отец Владимир, я готов с вами идти хоть на край света, я готов быть с вами до самого конца. Говорите, что нужно отыскать?!-

Глава 6

Ночной гость митрополита отца Аркадия, бесследно растворился в темноте встроенного шкафа точно так же как и вчера и позавчера, впрочем, как и всегда. Сам митрополит являлся фигурой значимой на шахматной доске богатой, богемной жизни, и конечно с его мнением как равноправного партнёра считались очень влиятельные люди города, так и за его пределами. Годовой оборот денежных средств отца Аркадия, исчислялся сотнями тысяч и отнюдь не деревянных рублей. Прикрываясь высшим церковным саном он, не платил налоги, всё что у него имелось, значилось в ведении РПЦ, как те шесть квартир, три загородных дома, гараж дорогих элитных автомобилей, множество земельных участков, как по области, так и за рубежом. Даже приобретённая за границей дорогущая недвижимость и та состояла на балансе Православной Церкви, как имущество паломнических центров. Ещё, будучи руководителем областного центра, отец Аркадий выработал для себя свою жизненную позицию, которая довольно радикально шла в разрез с христианскими нормами морали, нравственности, человеколюбия и сострадания. Уже тогда, он понял, что в нём умирает величайший бизнесмен, предприниматель и гений ведения прибыльных дел. Каноны Православной церкви категорически воспрещают священнослужителям, какого бы то ни было сана, заниматься делами приносящими доход им лично. Закреплённое в Священном Синоде уложение, является законом обязательным для всех, кто посвятил себя служению Богу, ибо эти законы составляли мудрые и богатые жизненным опытом люди. Уж они-то прекрасно понимали, что ждёт священнослужителя, если он вдруг вздумает заниматься торговлей и продажей, вести торги на биржах и вращаться в среде, ворочая капиталы денежных средств.

Митрополит естественно знал, и знал хорошо, о чём гласит Священное Писание, а как же иначе, ведь это основополагающий закон православного христианства. Но он прекрасно знал и волчий, а по попросту «сучий» закон ведения бизнеса, где нет своих, а кругом лишь одни враги. Он не тратил много времени на пустые раздумья, решение давным-давно созрело в его голове, оставалось лишь одно маломальское действие – переступить нормы морали, оставить ненужные каноны Священного Писания для других, забыть всё, чему его учили. Маленький шаг в огромную, чёрную и бездонную пропасть отец Аркадий совершил довольно резко и стремительно, не заметив, что таким образом заключил сделку с самим дьяволом. Нет, конечно же нет, он не расписывался своей кровью на папирусных договорах и свитках, он не совершал ритуальных обрядов под покровительством Сатаны, он даже его никогда и не видел, ну разве что изображённым на картинах и на росписи церковных храмовых стен. Ничего подобного не было и не могло быть, Сатана сам предложил Аркадию удачную сделку, сулящую баснословную прибыль. Сделку хорошую, но отнюдь не законную и повлекшую очень много людского горя, несчастья и бед. Коротенькое слово «Да»– вот, пожалуй и есть тот самый шаг в пропасть, откуда уже не будет возврата никогда, ибо самый сладкий грех Сатаны – это тщеславие, именно оно порождает алчность, жадность, гордыню, зависть, лицемерие и конечно же предательство.

Аркадий сам того не подозревая, как голодный карась после долгой зимней спячки, заглотил красивый, золотой крючок тщеславия слишком глубоко. Теперь любое его желание, даже тайное – рано или поздно исполнялось, прибыль, приносимая удачными сделками, увеличивалась пропорционально геометрической прогрессии. Вместе с ней росла и его власть, она опьяняла и без того одурманенный мозг митрополита, и вместе с властью разрастались и его связи. Величайшее слово всех поколений и всех народов – связи! Без них увы никуда, и отец Аркадий как никто прекрасно это понимал, и поэтому его связи росли и крепли, а вместе с ними рос и сам митрополит, но только в ином направлении, опускаясь всё глубже и глубже в трясину грехопадения. Грехи сыпались один за одним, поначалу ему как высокопоставленному представителю духовенства и Епархии, было прискорбно за совершённые поступки, но вожделённое тщеславие поработило его полностью. Получая одно, он уже хотел другое и лучшее, получая уже, что-то лучшее он уже оголтело желал ещё более хорошего чем лучшее, и довольно много.

Незаметно для себя он превратился в небожителя, в обитателя Олимпа, где на любую просьбу или пожелание всегда следует законное «Да». За последние десять лет, он ни разу не услышал в ответ «Нет». Гордыня, взращённая на лжи, да удобренная алчностью пропитала отца Аркадия словно губку. Другой, иной жизни для себя он более не видел и чего уж греха таить – не желал, ну а что касаемо его почётной стези священнослужителя, так это работа, обычная работа, которую выполняют миллионы, таких же как он – людей…

Аркадий сидел в своём кабинете молчаливый и грустный. Он никак не мог привыкнуть к тому, что его посещал, и посещал столь странный гость, и начались эти посещения отнюдь не вчера, а несколько лет назад. Он погрузился в раздумье, и чем дольше размышлял над случившимся, тем отчётливее понимал, что дело довольно серьёзное, раз уж пожаловал сам… дьявол.

Смартфон последней модели с эмблемой надкусанного яблока в золотом корпусе, приятно охолодил вспотевшую ладонь священнослужителя, а стразы от знаменитого кутюрье, блаженно скользили по пальцам. Папка, озаглавленная одной единственной буквой «Р», содержала почти триста контактов, хотя никто из окружения Аркадия не знал, что обозначает эта самая буква «Р». Для случайного взгляда, для коллег и других кто ненароком вдруг увидит, митрополит, шутя сообщал, что буква «Р», означает – работа! Вполне приемлемое и логичное объяснение, не требующее дополнительного разъяснения. Сам же Аркадий видел совсем иную формулировку, скрывающуюся за данной буквой – рабы.

Епископ муниципального района в ведомство которого как раз и входило село Дубки, ответил не сразу, как ни как а на дворе глубокая ночь, но зато сколько лояльности и покорности было в его ответе.

– Доброй ночи Леонид Тарасович! Надеюсь, не разбудил вас?– митрополит привык со всеми, кто есть в папке «Р» общаться исключительно на «Вы», ведь подобное общение только поднимало его статус в глазах подчинённых, подобно тому как удав, прежде чем сожрать кролика ведёт себя снисходительно и мило прячется в тени, дабы настроиться на смертельный бросок.

– Нет, нет Аркадий Петрович, я что-то последнюю неделю очень плохо сплю, бессонница мучает. У вас что-то случилось?-

– У вас в районе есть село Дубки, в котором храм, нуждающийся в ремонте, в приходе там отец Владимир! Я вот что подумал, ремонт, поди уж слишком затянулся, не пора ли нам с вами Леонид Тарасович наведаться в эти самые Дубки, и своими глазами, так сказать воочию взглянуть на происходящее?-

– Вы считаете что пора?-

– Нет, нет Леонид Тарасович, считать будет ревизионная комиссия Епархиального совета, совместно с представителями муниципального управления градостроительства, это их дело. Я просто знаю, как обстоят дела в Дубках на самом деле!-

– Я вас услышал Аркадий Петрович. Вот уж никогда бы не подумал, что отец Владимир способен на подобные, грязные дела.-

– Наша общая беда Леонид Тарасович, что мы плохо знаем людей, что обучаются в семинарии, а получив приход, несут службу уже в качестве священнослужителей. Вот приедем на место, думаю, сами всё увидим. Да, кстати чуть не забыл, держу на контроле ваше прошение, об утверждении вас в должности ведущего консультанта по делам молодёжи. И что-то мне подсказывает Леонид Тарасович, что оно будет удовлетворено в аккурат на очередном съезде духовенства.-

– Я вас понял Аркадий Петрович. Я знал, что могу рассчитывать на вашу помощь и благословление. Да хранит вас Господь, я со своей стороны сделаю все, что от меня зависит, и вы так же можете рассчитывать на мою помощь, поддержку и понимание.-

Улыбка сюзерена Аркадия, обнажила ряд белых, вставленных керамических зубов. Цель достигнута! Незнание человеком того, что он раб по сути ничего не меняет, а лучший раб тот, кто считает себя свободным, полагая, что ему никто и ничего не должен. Вассал, что так покорно блеял в телефон, тоже полагает что у него есть свобода, что ж, одним глупцом больше.

– Я рад Леонид Тарасович, что мы нашли с вами общий язык. Доброй вам ночи, да и передайте мой низкий поклон матушке! Ожидайте меня в гости на днях!-

«Ну что же отец Владимир, теперь ты уж точно никуда от меня не денешься, второго шанса, что когда-то выпал тебе в семинарии, у тебя не будет. А за одно и с тобой архиерей Александр поквитаюсь, я всё помню и всегда стараюсь отплатить тем же!»

Тяжёлая, сумбурная ночь требовала хорошей разгрузки, как душевной, так и телесной. Молоденькая матушка Ниночка, чей супруг отец Сергий отправлен в командировку на полгода по указанию Епархии, ответила сразу, и своим звонким, молодым и приятным голоском, согласилась на ночной визит столь высокого и важного гостя.

Глава 7

– Отец, почему ты выбрал именно его?-

– Сын мой, порой выбор очевиден. Пусть он сокрыт от миллионов глаз и ушей, но от этого он не теряет своего предназначения.-

– Так значит, ты выбрал его давно?-

– Живые ждут второго пришествия, твоего сын пришествия, и не для того что бы поклониться истине и принять мои заповеди.-

– Отец, прошло довольно много времени, аж две тысячи лет. Люди сейчас по иному смотрят на многие вещи.-

– Они не изменились сын мой, а даже более погрязли в грехах. Каждый грех, совершённый с умыслом и корыстью, это протянутая рука Люциферу. Он повелевает душами людей, поощряя их мечты и грёзы о богатстве и славе. Он даёт им всё, порой ничего не требуя взамен, расплата приходит позже, когда окончен жизненный путь и впереди одна вечность. Я сделал свой выбор, когда Владимира ещё не было на этом свете. В момент своего рождения, он получил моё благословение. Я не смог вновь повторить ошибку, ту ошибку, что случилась с тобой сын мой. Вспомни, скольким гонениям, унижениям ты подвергся, сколько опасности было на твоём жизненном пути. Подвергнуть его такой же участи?-

– Моя смерть отец, разве она была напрасной?-

– Твоя жизнь, вот что имеет значение, вот что важно, а смерть, она всегда, во все времена одна и та же. Вспомни своё рождение сын мой, вспомни свою жизнь, всю до последнего вздоха.-

– Я ничего не забыл, дабы не вспоминать!-

– Тогда ты знаешь, что о твоём рождении было известно падшему, и по его указанию и по его воле случилось то, что произошло. Твой последний жизненный путь с крестом по пыльной дороге к месту казни, где он предлагал тебе отказаться от своей веры.-

– Он предлагал мне любое людские царство, он предлагал мне безграничную власть над всем живым, любые богатства и блага, пред которыми самый богатый король и властелин окажутся нищими, он хотел лишь одного!-

– Я знаю сын мой, всё знаю! Сейчас ты сам ответил на свой вопрос. Подвергнуть Владимира той участи, что уготована была тебе? Люцифер оставался в неведении всё это время относительно моего выбора, и поэтому был бессилен.-

– Да, но сейчас падший уже знает!-

– Он знает потому, что я так хочу. Я покажу живым, что значит власть Сатаны, его обещания и уговоры. Мы должны действовать открыто сын мой, ибо такова наша суть и наша любовь, что мы несём людям!-

– Сейчас у живых идёт Великий пост, так может это и есть наш шанс?-

– Твоя правда сын мой! Праздник веры, надежды и любви преумножит наши силы против него…-

– Постой отец! Что это? Я слышу эту просьбу уже второй раз, и слышу отчётливо и хорошо. Не всякая молитва так слышится.-

– Тише! Тише сын мой, прошу тебя!!!-

«Господи, Боженька, дай моей маме сил победить болезнь. Я знаю, ты всё можешь, ты всем помогаешь! Помоги ей прошу тебя. У нас ничего нет, и живём мы очень бедно, но я всегда буду приходить в церковь и ставить тебе свечку – когда выросту. Сейчас я ещё маленькая, мне только шесть лет и без мамы я никуда не хожу. Ей очень, очень больно и тяжело, помоги ей Боженька. Забери моё здоровье, забери мою жизнь, но только помоги маме. Кроме неё у меня никого нет. Прошу тебя Боженька!»

– Просьба сказанная ребёнком во много раз сильнее любой молитвы сын мой. Когда просят о самопожертвовании во благо другого человека, это и есть торжество веры! Именно такая любовь творит невозможное, и даёт надежду просящему. Я принимаю просьбу ребёнка как молитву – сын мой!-

– Я принимаю просьбу ребёнка как молитву – отец мой! Я чувствую силу просящего, это великая и огромная сила!-

– Всё так сын мой. Поэтому молитва так хорошо слышна, ведь идёт она от самого сердца. Она чиста и искренне справедлива! Во славу просящего, во истину его помыслов о человеколюбии в преддверии великого праздника торжества веры, и благодаря Великому посту, во имя Отца и Сына и Святого Духа, я – благословляю молитву ребёнка, и наделяю её чудодейственной силой!-

– Да наполнится твоё благословение отец мой, добродетелями твоих заповедей во все времена, и пусть молитва сия отзовётся в каждом просящем во благо за кого просят!-

– Сын мой, сейчас, когда торжество веры, праздник любви и надежды попирается Сатаной, мы должны быть сильными как никогда. Наша сила в добродетелях и заповедях, что чтут живые, а посему прошу тебя, возьми Архангела Михаила и ангелов Когорты Царства Небесного. Оберегай дитя сиё, мы не можем потерять его, особенно сейчас, у нас нет на это права. Проси и да услышат тебя, стучи и да откроют тебе!-

– Во истину так отец мой! Но ответь, кто тогда возглавит Воинство Божье, если Архангел Михаил выполнит твоё поручение!-

– Если Сатана узнаёт о ребёнке, что готов пожертвовать собой, то битва добра и зла, света и тьмы, Рая и Ада будет вестись только за эту душу, невинную чистую душу, что покачнёт чашу весов в ту или иную сторону. Архангелы Гавриил и Георгий возглавят великое воинство. Я благословляю тебя сын мой на великое деяние!-

– Во истину справедливости и мудрости, благодарю тебя отец мой за оказанное доверие!-

Глава 8

В отличии от епископа Леонида, архиерей отец Александр, который так же имел сан Епископа, даже не пытался заснуть вот уже вторую неделю. Что-то непонятное творилось с его биологическими часами и внутренним душевным миром. В свои семьдесят три года, как ни удивительно архиерей не страдал бессонницей, как впрочем, не страдал от целого ряда других заболеваний присущих людям престарелого и пожилого возрастов. Вторую неделю подряд, он то засыпал, то просыпался через полчаса и далее не мог уснуть, бывало, что сон вообще не приходил – это касаемо ночи. Днём же, организм пожилого епископа, как ни крути, а нуждался в отдыхе, и вот уже как шесть дней подряд, он буквально засыпал, сидя в преподавательской в духовной семинарии. Просьбы и пожелания почти всего преподавательского состава о немедленном медицинском обследовании, архиерей Александр оставлял без внимания, и на то у него имелась очень веская причина. За несколько дней до начала бессонницы, ему стали сниться сны, хотя в обычной жизни с обычным ритмом, он очень редко их видел, да и то в основном состоящие из набора сумбурных фрагментов, которые уж никак не хотели складываться в цепь логически-последовательных событий. Теперь же ему снилось то, что смело можно отнести к категории «вещие сны».Глава 8

В своих снах он видел большие, огромные, нескончаемые армии света и тьмы, снились жестокие битвы и баталии, что происходили между двумя гранями: добра и зла. Он видел как ангелы, войско ангелов под предводительством Архангела, а это был Михаил, вклинились в один из флангов тёмной армии зла, как тут же засверкали серебристые мечи, кромсающие страшных сатанинских демонов. В разные стороны летели, то лапы, то головы, то разрубленные и исковерканные схваткой тела поверженных легионеров – демонов, ангелы бились мужественно и отважно, а сам Михаил прокладывал себе путь, сидя на своём крылатом коне, разя наповал бесовскую рать. Постепенно, понемногу белое, светлое пятно стало растворяться в огромной массе темноты, силы были не равны и ангелы терпели поражение, погибая, как и подобает мужественным воинам. Он видел как с неба, словно огненные снаряды неслись всё новые и новые ангельские когорты с мечами, копьями, луками и щитами наперевес. На огромной скорости они врезались в приспешников Сатаны, и каждый ангел, прежде чем погибнуть, успевал сразить трёх, четырёх, а то и больше демонов. Сны, видимые отцом Александром, протекали словно художественные фильмы, показанные на большом экране с качественным озвучением, с насыщенной цветовой гаммой, с великолепной и самоотверженной игрой актёров. Однако, после пробуждения ему не давало покоя то, что он воочию, так сказать в живую присутствовал на передовой, он видел своими глазами, что творилось на поле боя, он слышал страшные крики и безумное рычание демонов, видел их злобные рожи и полные ненависти глаза, он ощущал как дрожит земля под копытами сатанинских тварей утопающих в ангельской крови. Как порыв сумасшедшего ветра в непосредственной близости пронеслась курорта ангелов, расчищая путь для тех, что шли позади в арьергарде. Он вдыхал запах свежего горного воздуха, где на широком плато велась ожесточенная схватка, он ощущал на губах и языке привкус гнили и тлена, это безумно смердели тела сраженных демонов. Он чувствовал, как щекочет ноздри сладковатый аромат фиалок и весенних ландышей – так погибали ангелы. Каждую ночь он видел всё разные и разные сражения, на разных плацдармах, на разных направлениях и в разное время, но лишь одно объединяло их всех, это были битвы, где ангелы бились с приспешниками тьмы. Каждое сражение, происходило как баталия, продуманная до мелочей умным и опытным стратегом, светилой военного искусства. Каждый бой, как уникальное составляющее одного целого, дополнял картинку произошедшего недавно сражения, и закладывал ресурс на будущую битву. Из всего калейдоскопа необычных снов, только один отчётливо запомнился ему, он как будто нарочно сохранился в памяти архиерея, на том самом подсознательном уровне, где хранится вся биологическая память любого человека.

…Широкая пойма реки в этом месте делает крутой поворот, образуя своеобразную излучину. Противоположный берег покрыт высоченным очеретом, где изредка попадаются и деревья. Тот берег, что протянулся вдоль излучины, являет собой идеально ровный и красивый луг. Он настолько огромен, что не видать где он начинается, а где заканчивается, его границы попросту теряются где-то в дали. На самом же берегу, возвышается большой храм. Возведённый из красного, красивого, мозаичного кирпича, он оштукатурен известью, что делает стены идеально ровными и гладкими. Три основных купола забраны листовым жёлто-красным металлом, который местами стал покрываться благородной зелёной патиной. С десяток малых куполов, покрыты глиняной черепицей, светло-серого цвета. Сам же храм представляет собой грандиозное, монументальное строение в виде православного креста. В центре основной корпус с тремя куполами, стены которого плавно переходят в менее громоздкие и более низкие коридоры, ведущие в небольшие залы. Многочисленные окна утопают в глубокой кирпичной кладке, широких и крепких стен. Неизвестный мастер по понятным ему одному причинам, раскидал окна в хаотичном порядке по своему вкусу, насыщая храм солнечным светом, а так же подчёркивая его первозданную красоту и убранство. Вот, в какой-то момент перед храмом цепью выстраиваются ангелы. Первая цепь – в руках у каждого небольшой ратный меч и щит на другой, причём меч выкован по подобию эльфийского, заужен у основания эфеса, но основной рубяще-режущий клинок достаточно широкий и ужасно острый. Вторая цепь, это лучники, они не уступают ни ростом, ни телосложением ангелам из первой цепи, однако вместо мечей и щитов, длинные луки, перетянутые прочной тетивой, и с колчанами полных стрел. Третья цепь – всадники на благородных, белых, красивых конях с длинными абордажными пиками. Все три цепи образуют оборону храма в виде полумесяца, так как со стороны реки, храм оберегает сама водная стихия да непроходимые дебри очерета. Ангелов так много, что они стоят практически вплотную друг к другу, все одеты в бело-серебристые одежды, не имеющие четких граней.

Александр во сне пытался несколько раз сосредоточить свой взгляд на лицах ангелов, но они спрятаны за забралами серебристых шлемов. Ни одного лица даже во время битвы он так и не смог разглядеть, и этому есть своё объяснение. Святое Воинство Божье, оно безлико, даже если во время битвы с головы ангела и слетит шлем, то она тут же осветится ярко-белым ореолом, который не позволит рассмотреть его лицо. Сами ангелы не имеют ничего общего с теми ангелочками-купидончиками, коих частенько изображают на иконах рядом со святыми. Ангелы в его сне, воистину Великое Воинство, стоящее на страже.

В какой-то миг, всё начинает меняться. В шлемы ангелов уже не слепит яркое солнце, а на горизонте появляется тьма. Бескрайняя, всепоглощающая, страшная, пожирающая всё живое, она надвигается на защитников храма. Тьмы становится так много, что в какой-то момент ангелы и храм выглядят как маленькие светлые пятнышки на фоне безбрежной пустоты могущественного зла. Вот, постепенно из тьмы появляются первые шеренги демонов, они не так ровны и не так слаженны как строевые цепи Святого Воинства. Демоны, огромные и рослые, намного выше и сильнее ангелов, со звериными головами и рогами, глазами полными ненависти и злобы, рычащие и завывающие как пустынные гиены с шакалами. В своём сне, даже архиерею становится жутко, не по себе при виде всей огромной армады, что готова сожрать, растоптать, испепелить и уничтожить маленькое светлое пятно. Вооружены демоны кто чем, в основном это длинные двуручные мечи с огромным количеством зазубрин, что только подтверждает догадку о том, что этот бой у них не первый. Вдруг, как-то неожиданно наступает момент, когда тьма полностью поглощает всё вокруг, и от этого становится невыносимо холодно и зябко. Сам же архиерей в своём сне понимает и осознаёт, что сильно замёрз, но куда более важное и главное, что он воспринимает как реальность – то, что тьма и есть зло, зло поглощающее всё вокруг.

Но вот святое воинство слабым мерцанием разгорается словно потухший огонь, и исходящий, наполненный силой – яркий, белый свет, что порой мы считали холодным, предпочитая его жёлтому и тёплому – несёт спасение и избавление от армии Сатаны. Свет с каждой секундой крепнет и растёт, достигая того предела, когда первые ряды демонов начинают пятиться назад, сминая и давя задние шеренги, внося хаос и панику. Но, что это, среди обуянных смятением демонов проносится шёпот и рокот повиновения, и страха. Постепенно на переднем плане, в самом первом ряду вырисовывается сильная сущность сатанинского выродка – это Мамон. Он восседает на огромном вороном коне, а его глаза сродни красным, звериными огнями самого дьявола.

– Вперёд! Убейте их всех. Сотрите с лица земли их храм, не жалейте никого, и пленных не берите. Вперёд воины моего отца!-

Мамон что-то ещё говорит, стараясь перекричать оголтелую толпу, но это уже не важно. Первая цепь ангелов как по команде падает на колено, давая возможность лучникам прицелиться и выстрелить. Стрелы белым облаком с пронизывающим свистом и на огромной скорости врезаются в ряды демонов. Теперь уже и сам Мамон пятиться да отступает, видя как падают ниц один за одним первые несколько рядов. Но для армии Сатаны падшие легионы демонов ничто, и на их смену уже бегут, спешат новые легионеры, давя своими лапами и копытами полуживых. Звук пущенных стрел смешивается со звуком чваканья и хлюпанья, это давят тех, кто был когда-то в первых рядах. Новые шеренги наседают на павших, образуя вал из демонических тел. Каждая выпущенная стрела поражает цель, не оставляя шансов на спасение. Поток стрел не иссякает, он всё такой же стремительный и смертоносный, просто Мамон приказывает легионерам идти вперёд, что они и делают, идут на смерть всё быстрее и быстрее. В какой-то момент напирающие сзади демоны, перевалили через длинный и высокий вал из трупов первых рядов и тех, кто был за ними. Им навстречу, в бой ринулась первая цепь. Заблестели в лунном свете и залязгали мечи, и только тоненькая нить светлой полоски в море мрака всё движется и движется вперёд. Они уже достаточно далеко отошли от двух, оставшихся позади цепей, и перевалили за стену из трупов павших демонов, как в это время третья цепь ангелов, на белых конях с длинными копьями устремляется вперёд. Они спокойно обходят первую цепь ратников и клином врезаются в самое ядро тьмы. Как бы искусно и отважно не сражались ангелы, Александр всё чаще и чаще видит на поле боя их мёртвые тела. Война никогда не проходит бесследно, ни для наступающих, ни для обороняющихся, она пожирает вся и всех на своём пути, без разбора, где свой а где чужой, где зло а где добро, где свет а где мрак. Война во все времена, во все эпохи и в каждом измерении – одна и та же, она единственная, что не меняется со временем, она всегда остаётся кровожадной и смертоносной.

Пока ангелы ведут бой с явно превосходящим врагом, в храме видно какое-то движение, и Александр переносится в основной его корпус. Здесь тоже стоит на страже когорта ангелов, но их мечи в ножнах, а щиты покоятся у ног. Выходит, что они охраняют храм? Высоко, под самым куполом растянуты на прочных цепях строительные леса, а на них человек? Да, именно человек, и в этом не может быть никакого сомнения. Он выкладывает панно из мелких цветных мозаичных кусочков. Когда Александр задрав голову, посмотрел вверх, он обомлел. Даже во сне, он покрылся испариной, а сердце заколотилось так бешено, что он застонал от боли, но не проснулся. Он видит и не верит своим глазам, огромный лик Сына Божьего вознёсшегося на небеса после распятия. Он одет в кристально белые одежды, и лишь на голове видны глубокие порезы от тернового венца. Его руки и ноги в кровавых отметинах от корабельных гвоздей, коими его прибили к деревянному кресту. Огромное панно практически готово, осталось лишь выложить правую руку Сына Божьего, и мастер тщательно да щепетильно подбирает по цвету мелкие лазуритовые фрагменты, что находятся там же на лесах в больших корзинах.

В какой-то момент со стороны луга стали доносится звуки битвы, сначала приглушённо и далеко, затем отчётливее и ближе. Три цепи ангелов, под огромным давлением несметной армии тьмы неся большие потери, вынужденно отступают к храму. Все те ангелы, что охраняли мастера, как по команде ринулись к выходу и тут же растворились в месиве битвы.

В решающий момент битвы, великое противостояние добра и зла отходит на второй план, и Александр сосредоточен только на панно. Правая рука практически завершена, осталось несколько штрихов, посадить на раствор не больше десяти лазуритовых квадратных фрагментов. Мастер, он словно ничего не слышит и не видит, что творится вокруг, он занят своим делом. Он усердно и старательно подбирает по цвету недостающие фрагменты мозаики, и вдруг каким-то чудом он с упованием Великого Творения сажает на раствор последний фрагмент. В этот самый момент в храм врываются демоны, как и откуда они прорвались, Александр не знает. Один из орды, высоченный и здоровый демон, держа в лапе копье, не задумываясь бросает его в человека. Оно пробивает грудь мастера и его руку, в которой так и остался последний не доложенный фрагмент. Смертельная рана на теле человека буквально разрывает его на две части, но копьё, словно повинуясь чужой воле, устремляется далее, пока не врезается в мозаику. От сокрушительного удара дьявольский наконечник с искрами выбивает несколько фрагментов с образа Сына Божьего. В этот момент в храм пробиваются ангелы, возможно это свежее подкрепление, и без разбору уничтожают демонов. Тело мастера в неестественной позе с обломанным древком от огромного копья, лежит на холодном полу храма, он мёртв. Он был уже мёртв, когда сорвался вниз с высоких лесов…

Сон, как и положено постепенно растворяется в сознании человека перед пробуждением, и отец Александр, что успевает увидеть, так это не доложенное панно. Правая рука Сына Божьего с отметиной от гвоздя не доделана, копьём выщерблен кусок мозаики вместе с раствором и штукатуркой. Выбоина настолько глубока, что в глубине виднеется красный кирпич, из которого и возведён основной корпус храма.

Архиерей отец Александр запомнил этот сон только потому, что именно такое мозаичное панно с изображением воскресшего Сына Божьего, находится в кафедральном соборе, в его родном городе. Довольно долго он прослужил Богу и людям, и огромное количество раз находился на службе в этом самом соборе, и поэтому ошибки попросту быть не может. Сходство между сном и реальностью так велико, что совпадают самые мелкие детали, которые замечаешь только со временем. Отец Александр и сам понимает, что его сны рассказывают о том, что происходило на самом деле, в действительности. Упоминаний о таких сражениях нет, не было да, наверное и не будет не в одном Святом Писании, ни в старом ни в новом заветах, и конечно же в Евангелие. Но то, что их нет, ещё не значит, что их не было, и здесь его подстерегают сомнения, поскольку человеку свойственно не только ошибаться. Священное Писание, как не прискорбно – написано первоначально людьми, затем оно редактировалось и переписывалось по нескольку раз, затем издавалось в печатном варианте и вновь редактировалось, и в конечном варианте с каждым переизданием, что-то терялось, что-то отсеивалось, что-то забывалось, и соответственно что-то добавлялось. И тем не менее, баталий из снов отца Александра – нет ни в одном из них, даже в первоисточниках, что хранятся на святой земле в Иерусалиме и в хранилищах Ватикана, но они были, и в этом архиерей не сомневался…

– Александр Дмитриевич, что с вами? Вам плохо?– Его разбудил преподаватель славянской письменности, и к тому же его лучший друг отец Василий.

– А, это ты Степаныч? Нет, со мной всё хорошо, просто в последнее время что-то не высыпаюсь, вот приходится навёрстывать упущенное. Организму, знаешь ли требуется сон и отдых, особенно в наши годы!-

– Твоя правда Александр Дмитриевич, а я уж ненароком подумал о плохом. Вот уж эти слухи.-

– Какие слухи Василий Степанович, а ну-ка расскажи!-

Архимандрит отец Василий, он же Костин Василий Степанович был лучшим другом архиерея отца Александра. Они считай вместе вступили на стезю, служения Богу, и вот уже почти четвёртый десяток лет поддерживали друг друга, и общались как на занятиях в семинарии, так и на съездах духовенства. В отличии от отца Александра, архимандрит отец Василий обладал информацией обо всём, что творилось не только в семинарии и в Епархии, а так же в своём монастыре, за которым был закреплён , но и за их пределами.

Сам же отец Василий, ценил и уважал своего друга архиерея отца Александра, и на то у него были свои веские причины.

– Слухи Александр Дмитриевич, они останутся только слухами, но всё же и в них иногда можно подчерпнуть что-то важное.-

– Не томи Степаныч, не тяни кота за хвост.-

– Слышал я, что митрополит отец Аркадий снарядил целую комиссию по проверке целевого расходования средств на ремонт одного из храмов, и мало того, что снарядил. Сам же и возглавил комиссию, и вместе с ней выехал. Но поговаривают, что не совсем этот храм нужен митрополиту.-

– Ну и правильно он поступил! Я бы на его месте давным-давно проинспектировал, куда уходят средства выделяемые Епархией на ремонт и закупку имущества. Разве не так Василий Степанович?-

– Так-то оно так Александр Дмитриевич, есть в твоих словах и смысл и толк, да только собранная в ускоренном темпе комиссия направилась не абы куда, а в село Дубки, Вознесеновского района, в гости к…-

– Куда, куда?– Отец Александр хорошо услышал что сказал архимандрит, и всё же решил переспросить.

– К твоему ставленнику, отцу Владимиру, в село Дубки. Хотя в Епархии прекрасно знают, что храмы в Дубках и в Митрово, это соседний район, вообще не получали и не получают средств. Насколько я знаю, отец Владимир сам пытается сделать ремонт за свои деньги, ищет спонсоров, хотя откуда в такой дыре им взяться? Да и пожертвования в сёлах, сам знаешь крохи, да и только.-

Уже через полчаса, после разговора с архимандритом, отец Александр знал всё, что ему было нужно, и даже больше. Уж он-то, как никто другой понимал, что митрополит при первом удобном случае нанесёт ему удар в спину. Он готовился и ждал, и всё же в решающий момент сам же подставил спину. Он знал, что митрополит неспроста направился с Дубки, он за пределы города вообще редко выезжал, а тут на тебе! Но почему прямо сейчас, какой смысл именно сейчас, если храм в селе давно находится в стадии ремонта и ещё неизвестно, сколько будет находиться? Наказать отца Владимира нельзя, потому что Епархия ни копейки не выделяла на ремонт. Или выделяла? А если даже и так, то почему именно в этот момент, когда происходит что-то непонятное, и митрополит спешит со своей комиссией? При его возможностях и духовной власти он мог провести проверку когда угодно, и к тому же чужими руками, как обычно он и делает. Но тут и сейчас, и к тому же такая фигура как отец Аркадий, что-то здесь не так?

Архиерей отец Александр довольно долго набирал номер отца Владимира. Он не хотел понимать, почему именно в такой момент его телефон выключен. Оставался ещё один вариант…позвонить самому митрополиту?

Глава 9

Погода сегодня испортились в конец, на смену февральском лютым морозам пришла мартовская оттепель. С одной стороны всё вроде бы и в порядке, на календаре, как и положено четвёртое марта, а значит и погода должна быть весенняя. Однако весна ещё никогда не приходила в назначенный ей календарный день и час, а посему март можно смело считать зимним месяцем. С самого утра зарядил мелкий, холодный и до боли неприятный дождь. Снег, что ещё вчера стоял высокий и пышный, моментально присел и к тому же напитался водой, и теперь выглядел серой серо-тёмной бесформенной массой. Пронизывающий ветер дополнял картину промёрзлого мартовского дня. Низкие тучи ползти очень скучно и медленно, казалось, что почерневшие в преддверии весны голые ветки деревьев вот-вот разорвут их своими острыми краями. На утоптанном да утрамбованном снегу тут же появились лужи, совсем не глубокие, но от того очень опасные, ведь под водой был лёд, и стоило любому прохожему ненароком оступиться, как он преспокойно мог распластаться во весь свой рост в этой же самой луже. Подобная участь постигла Петра, вчера вечером, когда они с отцом Владимиром впотьмах искали себе пристанище.

«Уважаемый читатель, дабы вам было понятно относительно того места, где очутились наши главные герои, то дело обстоит следующим образом!»

Храм в Дубках несмотря на ремонт и огромные кучи строительного мусора и материала, был практически перевёрнут с помощью Петра в течении шести часов. Отчаявшись найти искомый предмет, отец Владимир упал духом. Как ни крути, а человеку свойственно и ошибаться и заблуждаться, а по сему, он стал понемногу сомневаться в успехе начатого дела. Пётр же полная противоположность отца Владимира, был переполнен не сколько рвением, а взвинченным до предела человеческого организма – энтузиазмом, и сейчас можно смело сказать, что именно благодаря его усердию, старанию и душевному подъёму – они нашли то что искали.

– Что дальше Господи?– Отец Владимир попросту не знал, что ему делать, и поэтому решил узнать сам. А зря!

– Владимир я наблюдаю за тобой и за тем кто пойдёт вслед за тобой. Я здесь, я рядом, и буду всегда подле тебя. Любой твой путь предопределён. Сделав шаг, ты услышишь меня, и я укажу тебе, куда стоит далее идти и что делать. Твои сомнения и разочарования оставь здесь же в моём доме, сейчас это самое подходящее время и место.-

– Прости меня Господи, что усомнился в твоих словах.-

– Торжество веры укрепит твою душу Владимир, а единство истины дарует благодатное состояние да поселит добродетели в твоём сердце. Спрячь то, что отыскал, теперь оно для тебя и есть крест истины. Ступайте вместе с Петром в село Светлое. Доверься сердцу своему, оно поведёт тебя. Заходи в каждый дом, будешь накормлен, укрыт от непогоды, да от злобного взгляда сокрыт. Истину тебе глаголю!-

– Спасибо Господи за то, что благословил, да наставил на путь верный!– Светлое находилось в сорока километрах от села Дубки, и конечно же добраться до него в мартовскую непогоду, да ещё с ранами на ногах, что имелись у отца Владимира оказалось очень тяжело, и трудно. «Никто и не говорил, что будет легко» – подбадривал сам себя Владимир. Шедший всё время рядом с ним Пётр, помогал ему и словом тёплым и делом верным, скорее всего сам Господь дал ему такое наставление.

Отец Владимир покидая поздней ночью Дубки, считал, что эта дорога окажется трудной для него в том плане, что негде переночевать, негде поесть, негде переждать непогоду, да и многое другое, в чём обычно испытывают нужду путники, решившиеся на подобный шаг. А впустят ли в дом двоих неизвестных, да ещё в такое время суток, двоих грязных, мокрых, голодных и чужих? Он, конечно же верил Господу, но для человека всегда остаётся тень сомнений. Он верил, и в то же время сомневался.

Первый день пути, оказался испытанием веры. С каждым шагом отец Владимир всё боле и более сомневался, что сказанное Господом сбудется. Он и Пётр, шли вдоль дороги, по которой он никогда прежде не ходил, да и что говорить, он вообще не знал о существовании этих небольших сельских дорожек, что есть везде и всюду, и знают их исключительно лишь местные аборигены. Повстречайся им сейчас на пути кто-нибудь, они бы не смогли внятно и толково объяснить – кто они такие, откуда, а главное, куда и зачем идут. Уж сколько они прошагали, отец Владимир не знал, ни часов, ни карты, ни телефона с навигатором у него не было, а вокруг разве что бескрайние белые поля, пересекаемые узкими лесопосадками, бледная и грустная луна в звёздном небе, да спустившийся мороз. А тут ещё раны разболелись и начали кровоточить, ноги моментально стали тяжёлыми и ватными, да и к тому же застывали с каждым пройденным метром. Кровь засочилась из-под шапки прямиком на ворот дублёнки. Кожаные перчатки, и те пропитались кровью, и она замёрзнув, свисала страшными багряными сосульками. Чуть погодя начал завывать желудок, он требовал, что бы утолили голод, но хозяин почему-то его упорно не слышал. Он готов был уже остановиться и повернуть вспять, когда впереди из-за поворота показался одинокий фонарный столб с тусклой лампочкой.

– Что это Пётр? Где мы?-

– Скорее всего Пелагеевка…хутор Пелагеевка. Раньше было большое село, а теперь вот только хутор и остался. Я если честно сказать думал, что здесь уже давно никто не живёт, а оказалось, ошибался.-

– Идём Петр, до первой хаты, да побыстрее.– Единственная улица полузаброшенного да забытого хутора, насчитывала аж четыре дома, и на счастье Владимира все они оказались по одной стороне извилистой не-то стёжки не-то гравийки.

– Я сейчас отец Владимир!– Пётр вбежал в ветхую калитку и устремился к избе. Окна, а их было три, три маленьких и сиротливых окна смотрели на ночных путников темнотой заброшенного дома. Пётр постучал во все три и не спеша отошёл к калитке. Он старался не оставлять одного отца Владимира.

– Пойдём Пётр к следующей избе, эта похоже пустая.– Грустно сказал Владимир наблюдая как ужасно долго на них смотрит темнота без признаков жизни.

– Терпение отец Владимир. На дворе ночь и нужно время чтобы хозяева проснулись.-

– Я смотрю, ты уверен, что они вообще есть.– В этот момент в одном окне вспыхнул долгожданный свет, а через мгновение лязгнул засов входной двери. «Главное чтобы не так как в песни у Владимира Высоцкого, где в избе стояла плаха с топорами» – подумал отец Владимир, и тут же отогнал от себя мрачные мысли.

– Кто там на ночь глядя спать не даёт?– В дверях низкого тамбурочка стояла старушка, маленькая да худая, закутанная в пуховый платок.

– Нам бы переночевать? Впустите нас?– Отец Владимир всё же решил спросить разрешение, прежде чем, что-либо думать.

– А! Так это вы, заходите, заходите путники. Я вас почитай с самого утра ожидаю. Ну, слава Богу дождалась, ну заходите же скорее, не выхолаживайте избу, морозы этой ночью опять обещали.-

Переглянувшись, путники поспешили в сени, а через минуту уже сидели в тёплой комнате за столом. Их ожидал пирог с грибами, кастрюля варёной картошки, банка маринованных огурцов, булка ещё теплого хлеба, и неизвестно откуда хозяйка достала литровую бутыль с мутно-белой жидкостью.

– Эка же вас помотало, а ну-ка раздевайтесь да побыстрее, я простирну ваши вещи, особенно твои!– Старушка принялась раздевать отца Владимира, и его окровавленные вещи тут же полетели в железное корыто.

Пётр смотрел на отца Владимира, а тот в свою очередь удивлённо уставился на него, не зная, что им делать дальше. Их приютили, как будто ждали, но как такое может быть?

– А вы именно нас ждали? Может кого то других?-

– Да вас, вас, заплутавшие и припозднившиеся, кого же ещё!– Старушка принялась застирывать вещи, а путники, понимая что на сегодня со странствиями закончено, принялись с аппетитом уплетать деликатесы, что имелись на столе.

– А вы чего же не выпиваете, аль не русские что ли? С дальней дороги, да с холоду и сырости, русскому человеку грех не выпить!-

Самогон оказался самым настоящим перваком, градусов под шестьдесят не меньше, так что после первых двух стопок, путники стали медленно погружаться в хмельное забытье, а тепло раскочегаренной печки и непроглядная ночь за двором беспощадно клонили в сон.

– Ну вот, так-то лучше будет, а теперь лягайте в соседней комнате, один на кровать а другой на лавку. Я уже постелила, поэтому давайте смелее.– Пётр долго не думая укутался в одеяло и заснул на мягкой перине раскинутой поверх лавки. Отец Владимир собравшись с мыслями, пытался понять, как такое возможно, особенно в наше время. Он ещё силился, борясь со сном, так как хотел поговорить с хозяйкой, узнать кто она такая, как её зовут, и почему она ждала именно их?

– Ты ложись, тебе силы нужно беречь. Дай свои руки сюда.– Не понимая чего от него хотят, он не сразу сообразил, как так вышло, что старушка быстро перевязала его руки чистой холщовой материей, а на ноги наложила коричневатую мазь и туго перебинтовала.

– Я хотел спросить…спросить вас хотел…-

– Я Серафима Дмитриевна, меня тут многие знают, а ждала, так как просили за вас, в особенности за тебя, поэтому не переживай!-

– А кто, кто же просил?– Не унимался отец Владимир.

Старушка молча, глазами показала куда-то в сторону. С превеликим трудом повернув полусонное, ватное тело, отец Владимир увидел старую икону, в таком же старом окладе, висевшую в углу под самым потолком, и тускло горевший перед ней огарок свечки в стеклянной стопке.

– Мы утром уйдём!-

– Пойдёте, когда нужно будет, а сейчас спать!– Кровать моментально поглотила вымотанное тело Владимира, опуская его в царство сна.

– Владимир услышь меня! Какой мерой меряешь ты, такой же мерой и тебе отмерено будет!-

– Прости меня Господи, что усомнился в твоих словах. Прости, что не поверил тебе, как ты говорил. Прости, ибо я человек, человек которого часто обманывали.-

– Прощаю тебя Владимир, во истину так! Он ещё пытается ввести тебя во грех разочарования, разубеждения и неверия. Он будет и далее принимать ещё много других попыток, чтобы сбить тебя с пути истинного. Крест истины в мире живых не значит ничего окромя слов. Для верующих он есть путь, для неверующих пустые слова. Твой путь Владимир уже начат, и начат с самого рождения, а значит нельзя бросить его, не завершив. Знать путь и пройти его – не одно и то же. Твой путь тернист, извилист, коварен и опасен, но ты пройдёшь его, ибо я верю в тебя!-

– Господи, ты сказал, что мой путь начат с моего рождения? Получается, что ты выбрал меня ещё за долго до этих событий?-

– Истина Владимир в том, что выбрал я не случайно. Ты был зачат и рождён в любви. Твои отец и мать долго не могли иметь детей, время радости стать родителями обходило их стороной. Твоя мать сильная духом и верой женщина, прочла однажды молитву, и была услышана мною. Твой жизненный путь, как и судьба, были предопределены мною, однако и падший тоже узнал о тебе, и теперь его цель это – ты! Две тысячи лет назад он упустил возможность убить моего новорождённого сына, но не успокоился на этом и всю жизнь преследовал его, как сам, так и его слуги. Люди, самые преданные слуги, запомни это Владимир. В этот раз он опередил меня, автомобиль в котором везли тебя из роддома, врезался в тяжёлый грузовик, и отнюдь не случайно, так он пытался добраться до тебя. Твоя мать, отец и водитель погибли сразу, спасти их я не успел. Я спас только тебя, и скрыл от его глаз, и его слуг. Ты был жив только в мире людей, но и в царстве мёртвых ты тоже был. С тех самых пор, я направлял тебя, давал советы, уберегал от соблазнов греховного мира и разврата. Я окружил тебя истинно верующими, добрыми, мужественными людьми. Но и он окружил тебя своими слугами, хотя и не знает до сих пор кто – ты. То, что ты отыскал в храме, скроет твоё истинное лицо и твоё предназначение от Люцифера.-

– Господи, а мои родители, они сейчас где?-

– Ты знаешь ответ Владимир, они в Царствие моём. Они и многие другие, сейчас наблюдают за тобой, ты для них смысл их прежней мирской жизни. Ты их вера и любовь в вечном Царствии!-

– А разве можно обмануть смерть Господи?-

– Нет Владимир, смерть обмануть невозможно. Она не подчиняется ни мне, ни ему. Смерть держит баланс в мире живых, и сопровождает души умерших на весы Божьего суда. Она оберегает души, начиная с последнего вздоха до врат судилища. Смерть не несёт страха своим появлением, ибо она не страшна ни сама по себе, и ни то, что за ней последует, ведь в судилище все грехи лягут на весы, и суд будет один для всех, суд Божий, беспристрастный, истинный и справедливый. Запомни всё услышанное Владимир, ваш путь вскоре продолжится, однако не пытайся его ускорить или сократить, это не в твоей власти. Твоему телу нужен отдых и покой, а душевные сомнения и переживания отнимают куда больше сил, чем мирская суета, а посему – отдыхай Владимир!-

– Благодарю тебя Господь за помощь твою и поддержку!-

Проснулись они с Петром ближе к обеду следующего дня. В хате царил покой и умиротворение. На столе ожидала аппетитная еда, и конечно же знакомая бутыль с самогоном. Старушка Серафима Дмитриевна находилась в соседней комнате, вязала на спицах.

– Проснулись? Ну, тогда садитесь обедать пока всё с пылу да с жару!-

Время неумолимо шло, а вместе с ним нарастала тревожность и беспокойство от предстоящего пути, ведь до села Светлое ещё топать и топать. За окном необычно рано спустились сумерки, погода вновь менялась, шла оттепель.

– Серафима Дмитриевна…– Начал было отец Владимир, но старушка сразу пресекла ненужный разговор.

– Али забыл о чём тебя молили? Ваш путь продолжится, когда наступит время, а сейчас ещё рано. Ты Пётр коли заняться нечем, ступай на двор да наколи дров, воды натаскай в ушат, а вечером устрою вам баньку!– Пётр недолго думая, оделся и выбежал во двор исполнять поручение. Владимир поспешил его примеру, очевидно хотел помочь Петру.

– А ты останься, у каждого свой крест, чай забыл? Его крест не такой уж и тяжёлый, так что он и без тебя управится.-

– А чем же мне тогда заняться, не могу же я просто так сидеть, пока Пётр работает?-

– А мы с тобой Владимир поговорим!-

– С вами? А о чём-то говорить Серафима Дмитриевна?-

– А расскажи мне отец Владимир о своей учёбе в духовной семинарии!-

– О чём, о чём?– Владимир не спроста переспросил, он пытался собраться с мыслями и наконец-то понять кто эта такая старушка, и почему ей так интересно его прошлое?

– Да Владимир, об учёбе! Про тот самый случай, когда митрополит отец Аркадий пригласил тебя в свой кабинет!-

Он ожидал чего угодно, но только не такого поворота событий. Ему в миг стало душно, тело покрылось липкой испариной, во рту противно пересохло, а сердце готово вот-вот вырваться из тесной груди.

– Да кто же вы такая Серафима Дмитриевна? Что здесь творится, и где мы с Петром на самом деле находимся?-

Слушай своё сердце Владимир, в нём кроется истина, а где истина, там тебе и вера! Он поди уже говорил, по вере твоей да воздастся тебе. Твоё сомнение порождает недоверие, а оно не есть добродетель, отнюдь. Здесь тебя окружают друзья и твои помощники. Сбрось с души хоть часть ноши, что несёшь уже довольно долго, и посмотришь, как сразу станет легко!– Глубоко вздохнув, он посмотрел на весёлый и тёплый огонь, что отплясывал ярко-оранжевыми языками в печке, и ему вдруг стало невыносимо тяжело от всего, что накопилось в душе. От человеческого предательства, от зависти, лжи и лицемерия, от гордыни и тщеславия, и ещё много от чего, чем окружили себя живущие ныне люди. Тот случай о котором его просили, его прежде чем вспомнить, следует ещё отыскать в памяти, в той памяти когда он был совсем еще юнцом.

– Говоров, тебя митрополит ждёт!– Он сидел один в классе и пытался разобраться в только что пройденном материале, который ну ни как не хотел усваиваться. И дело тут не в весне, что кипела за окно буйством радужных красок пробудившейся природы, а в маленьком недоразумении, что произошло у него с отцом Аркадием аккурат до начала занятий.

– Меня?-

– Тебя, тебя Говоров! Так что дуй к нему в кабинет, он ждёт тебя!-

Дежурный, а это был семинарист женатик с пятого курса, закрыл дверь и преспокойно удалился, оставив Владимира одного со своими не совсем хорошими мыслишками. Будучи духовным наставником, митрополит Аркадий непонятно почему находился в семинарии в столь ранний час, решил было проверить семинаристов подопечного ему курса. За четыре года все уже и привыкли, и притёрлись к друг другу, и к преподавателям, исключение составлял только он один. Митрополита попросту боялись, а значит не о каком доверии, не могло быть и речи. Но боялись его не все! Упакованные детишки состоятельных родителей, у которых протеже был сам отец Аркадий, дети с известными фамилиями под которых подстраивался сам митрополит, дети родителей с которыми он проворачивал свои денежные дела. Таких семинаристов, кто не боялся митрополита на курсе оказалось более чем предостаточно. Однако не боялся его и Владимир, митрополит скорее всего вызывал у него жалость, чем отвращение и неприязнь за своё скудоумие, как, то незнание основных азов нравственности, морали, духовного просвещения, христианских заповедей и добродетелей.

До начала занятий оставалось ещё двадцать минут, когда в лекционный зал заглянул митрополит. Как всегда одетый очень богато, и почему-то в ризе, в клобуке и с посохом. Во всём одеянии отца Аркадия сквозила напыщенность и бахвальство. Та же риза, расшитая золотыми нитями, окантовка и узоры церковных крестов вышиты аж, в несколько слоёв для пущей важности. На спине из серебра отделан огромный крест. В грудной прорези ризы на массивной золотой цепи висит такой же крест. На макушке клобука в самом его центре, выведен серебряный крест, а по полям два голубя летящие друг к другу. Посох изготовлен из чёрного дерева и в этом не было никакого сомнения, он украшен массивным золотым набалдашником и серебряным наконечником, два ответвления верхнее и нижнее из слоновой кости. Вот примерно в таком виде, так сказать в повседневном одеянии и заявился святоша.

– Всем доброго здравия семинаристы!– С разных мест полетели в ответ тёплые приветствия в адрес отца Аркадия, основная масса ответила практически хором, и одновременно.

– Доброго здравия, наставник!– Дальше последовал обычный разговор, который по большому счету Владимира не интересовал, и он увлёкся подготовкой к занятиям. Рядом с митрополитом образовался круг, из тех самых «приближённых» семинаристов, которым дозволялось практически всё. Постепенно разговор с «избранными» перешёл на личные темы, посыпались пошленькие анекдоты, шутки, смешки да издёвки. Это была группа привилегированных выскочек-жополизов, которые есть в каждом коллективе и в каждом обществе, им можно то, чего не дозволено остальным под угрозой сурового наказания, и их совершенно не беспокоит, что о них думаю другие, те кто сейчас находится рядом с ними. В какой-то миг времени настал момент, когда в разговоре стираются все грани морали, этики, нравственности и обычного человеческого приличия, как вдруг кто-то из семинаристов произнёс:

– Аркадий Петрович, ну признайтесь, что Сын Божий был всего на всего простым человеком при жизни, а после смерти стал сакральной жертвой, и именно с этого момента и началась его библейская история ?-

Кто конкретно из семинаристов произнёс сию реплику, Владимир не успел увидеть, он мог лишь догадаться по голосу. Ему вдруг стало интересно, что ответит митрополит на гнусную ложь, и как себя поведет. Вот тут-то отец Аркадий проявил себя как истинный дипломат:

– Типун тебе на язык, думай что говоришь! Мы сейчас не в кабинете твоего отца, а в семинарии, где обучают православным и церковным канонам. Поэтому сделаем вид, что я ничего не слышал, а ты мне ничего не говорил.– Заулыбавшись, митрополит быстро перевёл диалог в русло учебного процесса, где важным вопросом стояла успеваемость и посещаемость. Однако Владимиру от услышанного стало не по себе, от того, что высший сан Епархии, такой как митрополит попросту закрывает глаза на гнусную клевету, и старается не слышать слов, попирающих веру. Великую христианскую веру ложными высказываниями, и от кого? От будущих служителей церкви, тот, кто сам в скором времени будет нести слово Божье людям, и вселять в них веру, да дарить любовь? За подобные речи полагалось очень строгое наказание, об этом Владимир знал не понаслышке, и об этом сказано в уставе семинарии, вплоть до отчисления как из учебного заведения, так и отлучения от церкви.

Митрополит да обступившие его семинаристы ,как ни в чём не бывало, продолжали шутить и смеяться. В связи с гнусным и лицемерным поведения отца Аркадия, у Владимира от гнева и переживания всё буквально кипело внутри и клокотало в груди. Он не ожидал ничего подобного от такого человека как Аркадий Петрович. Вот прозвенел звонок, и митрополит в полном удовлетворении словно ничего и не случилось, собрался покинуть лекционный зал, но по сложившейся учебной традиции произнёс:

– Коль больше вопросов ко мне нет, то желаю всем, светлого да чистого дня!– Он уже было собрался уходить, повернулся спиной к входной двери, как вдруг услышал вопрос. Это спросил Владимир, он хотел во что бы то ни стало, заставить митрополита ответить на тот вопрос, что прозвучал совсем недавно.

– Аркадий Петрович, прошу вас!– Святоша вальяжно да нехотя повернулся и внимательно взглянул на аудиторию. Он ещё не совсем знал семинариста Владимира, ведь тот не входил в число приближённых и привилегированных особ.

– Так вы действительно полагаете, что Сын Божий всего лишь сакральная жертва, давшая толчок для развития христианства как религии?– Что испытал митрополит, услышав повторно данный вопрос, да и от кого – увы не известно, но ропот восхищения смелостью Владимира прокатился волной по лекционному залу.

– Вы сегодня вечером зайдите ко мне, я поговорю отдельно с вами по этому поводу, семинарист…?-

– Говоров Владимир Александрович!-

– Вот-вот семинарист… Говоров. После занятий я вас буду ждать.-

На самом же деле, оказалось наоборот, этой встречи больше боялся Владимир, так как считал, что утреннее недоразумение разрешилось само собой, но не тут-то было. Он уже стоял перед дверью кабинета митрополита и прикидывал в уме как поведёт беседу. Отца Аркадия он как уже известно не боялся, а после утреннего инцидента и вовсе перестал уважать, не только как человека, а как духовного наставника, и всё же митрополит высший сан в Епархии, а он как ни крути всего на всего семинарист.

– Аркадий Петрович, вы меня вызывали?– Спросил для приличия Владимир, открывая тяжёлую дверь.

– Да, да! Заходите, семинарист Говоров, я вас жду.– Кабинет митрополита в семинарии по своему убранству не уступал кабинету в кафедральном соборе, только был чуть-чуть поменьше. Отец Аркадий сидел в огромном деревянном кресле, чем-то напоминающем трон, за длинным полированным столом, и внимательно рассматривал вошедшего семинариста. Его колючие глаза, буквально сверлили Владимира насквозь, а выражение недовольно-сердитого лица, не предвещало ничего хорошего.

– Так значит Владимир Александрович, вы хотите знать моё мнение относительно сакральной жертвы, каковой был Сын Божий?-

– Да!-Дерзко и громко ответил Говоров. Он видел, как сжались в маленькие кулачки ухоженные ручки митрополита. Злоба и гнев переполняли его, а как иначе, какой-то нищеброд, без рода и племени, посмел бросить ему вызов. Ему, отцу Аркадию, и к тому же при всей аудитории.

– Я считаю, что Сын Божий всего лишь вымысел больного воображения людей. Его никогда не было, и быть не могло. Возможно, что некогда жил человек, очень похожий на него, и со схожей судьбой, но не более. Людям всегда нужно во что-то верить, и почему бы не придумать хорошую и красивую сказку, о неком миссии, что принёс себя в жертву во имя всего человечества, а после смерти ещё и воскрес! Полная чушь, ну согласитесь!-

Владимир не верил своим ушам, возможно что здесь какая-то ошибка, ведь такой человек как митрополит в априори не может произносить подобную ересь.

– Я с вами не согласен, и не соглашусь никогда!-

– Да? А почему Владимир Александрович, поделитесь своим мнением.-

– Я верю в Священное Писание, во все факты и события, во всех людей, что жили в то время. Я верю в добродетели и грехи, я верю в то, что всех нас ждёт Божий суд за прожитую земную жизнь. Я верю в человеколюбие, в сострадание, в отзывчивость, в благодать, в благословение Божье и в его помощь. Я верю в силу молитвы и православного креста. Я верю, и без веры мне не прожить и дня, и часа, и мгновенья.-

Митрополит захлопал в ладоши, а на лице появилась улыбка злобы и лютой ненависти.

– Молодец Владимир Александрович, из тебя выйдет толковый священнослужитель! Значит, не зря учат в духовной семинарии, совсем не зря. Только сдаётся мне, что у тебя ничего и нет окромя веры? Не так ли?-

– А разве это имеет отношение к разговору?-

– Конечно имеет! Одной верой сыт не будешь, и детей своих ею не накормить, и жену не приоденешь, и ещё много чего не сделаешь, того, что попросту обязан сделать в жизни как мужчина. Во что верю я? Так вот во – что!– На стол небрежно упала толстенная пачка долларов. Таких денег и в таком количестве, Владимир в жизни не видел никогда, разве что на экране телевизора.

– Вот это сила, это власть, это вера в безбедное сегодня и счастливое завтра. А что твоя вера тебе дала, семинарист? Да ничего, и поверь, никогда не даст, а знаешь почему? Потому что Бога нет. Слышишь, его нет! Не было и никогда не будет. Всё это цирк для того, что бы управлять людьми. Церковь из покон веков всегда была, есть и будет той самой «Пятой колонной», что правит миром. Ни какое правительство, ни президенты с их командами, ни миллиардеры и их капиталы, ни что не имеет такой силы как – церковь! А сила нужна для абсолютной власти. Власть над всеми! Вспомни крестовые походы тамплиеров или госпитальеров, или тех же тевтонов на Иерусалимскую землю в поисках святого Грааля, вспомни святую инквизицию в странах Европы, и что она натворила. Вспомни наконец, любой конфликт, любую войну и увидишь, что это дело рук всё той же церкви, неважно какой католической, православной, баптисткой, лютеранской. Всегда и везде церковь стремилась к абсолютной власти над всем, что есть в мире, но главное над человеком! А как её получить? Только обманом, для чего и были написаны различные евангелие, библии, заветы, заповеди. Было нарисовано тысячи, миллионы икон, картин на православную тему. Подбирались никому неизвестные люди, и возводились в лик святых – для чего? Да всё для того же, чтобы человек верил церкви и её религии, как единственному защитнику, ценил, оберегал и боялся церкви, чтобы он отдавал свои последние гроши за какую-то святую веру, и беспрекословно выполнял любые прихоти церкви и её представителей. Любые!!!-

Владимир был раздавлен и унижен, услышанным. Коль так говорит высшее духовное лицо Епархии, то о чём тогда может говорить и мыслить любой священнослужитель?

– Вы говорите такие богохульные вещи, разве вам не страшно?-

Улыбка, эта коварная и злобная улыбка не сходила с лица митрополита. Он упивался своей властью, своим могуществом и положением. Он уничтожал и унижал того, кто позволил себе слишком многое, того, кто посчитал себя мудрее и умнее чем он сам. Власть решает в нашей жизни все, абсолютно все проблемы, она открывает любые двери, она не почитает ни друзей, ни законов, ни правил, с властью невозможно договориться или попросить об уступке. У власти есть только враги, а значит, врагов нужно истреблять и уничтожать. Семинарист Говоров сам того не понимая в один миг, стал врагом митрополита, маленьким, беззащитным и никчёмным врагом – самой церкви.

– Я могу всё, абсолютно всё Владимир Александрович, потому что я есть власть. Представьте себе на минутку, что будет, если вы соизволите хоть кому-то, что-то рассказать? Вам не поверят, над вами посмеются как над юродивым или ущербным, а поверят только мне, даже если с моего языка будет слетать гнусная ложь. Кто вы, а кто я, разницу чувствуете?-

– Аркадий Петрович, вы совершаете страшный грех. В писании сказано «По вере вашей и будет вам»!-

– Ха, ха, ха! В писании сказано «Не вознесись выше Бога». А я вознёсся, я и есть Бог, Бог для всей Епархии, для семинарии, да даже для тебя! Стоит мне захотеть, и тебя в два счёта не будет в семинарии, и вход в Епархию для тебя будет навсегда закрыт, а если я захочу, то сживу тебя вообще из города и области – потому что я власть! Запомни это семинарист Говоров, когда в следующий раз вдруг вздумаешь задавать ненужные вопросы.-

– Вашими помыслами, словами, поступками и намерениями Аркадий Петрович, дорога в ад выстлана да выложена, и я считаю, что таким как вы, не место в Православной Церкви!-

– Что? Да как ты смеешь мне подобное говорить? Кто ты, а кто…

– Извините меня, но я спешу.-

Владимир, более не слушая митрополита, развернулся и вышел из кабинета, теперь ему было всё равно, что с ним сделают и что с ним будет, но он сказал то, что считал нужным, правильным и необходимым. Он, таким образом защищал веру, чистую, непорочную, великую веру. Он сделал то, что должен был сделать и поступил как истинный христианин, как будущий священнослужитель. Теперь уж на всё воля Божья, всё в его руках, и коль суждено будет чему-то сбыться, то оно обязательно случится, независимо от того хотим мы этого или нет…

Серафима Дмитриевна улыбаясь смотрела на отца Владимира.

– Ну как, полегчало тебе на душе? Вон какой груз скинул, не каждому под силу нести такую ношу.– И в правду, на душе стало как-то легко и светло, а главное не было того самого тяготения и тревожности. Он почувствовал себя так, словно оставил где-то несколько лет своей прежней жизни, и теперь может свернуть горы.

В это время в избу вошел Пётр весь мокрый, то ли от пота, то ли от дождя, но довольный выполненной работой. Вечером у них была баня, с паром и горячей водой, после которой они заснули как младенцы. Утром следующего дня, их разбудила Серафима Дмитриевна.

– Ну что, пора вам в путь! Позавтракайте, и с собой в дорогу я вам приготовила. Отправляйтесь потихоньку с Божьей помощью!– Как Серафима Дмитриевна могла определить, когда им идти, а когда нет, так и осталось для отца Владимира загадкой. Стоя в дверях и прощаясь с гостеприимной и заботливой старушкой, отец Владимир не заметил как она протянула сложенные вместе руки.

– Это тебе Владимир, часть моей силы, любви и веры. Бери смелее, он тебе пригодится!– На ладонях святого отца оказался огарок восковой свечи.

– Да хранит вас Господь!-

По дороге до села Светлое, путники ещё два раза останавливались на ночлег, и всегда их принимали как заждавшихся и припозднившихся верных друзей. Им были рады в каждом доме, в каждой избе. Отец Владимир не переставал удивляться человеческой доброте, заботе, любви, преданности и вере, какая читалась в глазах каждого, когда провожали их в путь, и давали ему то, что считали нужным и что было преисполнено их силой и верой.

Долгожданное село Светлое, встретило путников распутицей и холодным, мелким дождём. Пётр шедший впереди, не совсем удачно рассчитал свои силы, и со всего размаху шмякнулся в неглубокой луже, растянувшись во весь свой рост. Одежда тут же пропиталась темно-мутной водой и мгновенно стала холодной и противной. Холодно и зябко было обоим, одному от ледяной воды из лужи, второму от его собственной крови, что сочилась из ран, и остывая превращалась в липкую, противную жижу.

Светлое было самым большим селом Вознесеновского района, и чтобы пройти из одного конца села в другой нужно потратить полдня, а то и больше. Владимир посмотрел на скукоженного от ветра и холода Петра, и ему самому стало не по себе. Что дальше делать, куда идти он не знал.

– Владимир ступай с Петром в дом мой, там найдёшь и кров и защиту! В остальном же положись на меня!-

– Спасибо Господи за поддержку, она нам сейчас очень нужна!-

Церковь отыскали сразу, её высокий светло-голубой купол с позолоченным крестом был виден издалека. Однако им пришлось потратить немало времени, дабы добраться до неё самой. Церковь не походила на тот храм, что в Дубках, и отличалась своей новизной, ухоженностью и блеском. На расчищенной перед ней небольшой площадке, где полностью растаял снег, находилось несколько человек, они яростно крестились и читали молитвы. Вся территория церкви была обнесена металлическим забором с массивной калиткой, и на каждой секции выкованный православный крест. Путники остановились у самого входа, по христианскому обычаю перекрестились и направились к высоченным деревянным двустворчатым дверям, что вели непосредственно в церковь.

Глава 10

Уже вторую неделю как пропал отец Владимир. Пропал? Да нет, он просто как сквозь землю провалился. Митрополит Аркадий находился в бешенстве, таким себя он ещё не помнил, всю свою сознательную жизнь святоша старался держать свою волю в железных тисках спокойствия и уравновешения, а тут на тебе, и виноват не кто иной, как этот нищеброд без связей и средств, которого он когда-то так хотел выгнать из семинарии.

«Как такое вообще возможно, в кои-то веке? В век технического прогресса и неограниченных возможностей, можно найти иголку в стоге сена, не говоря уже о человеке. Отыскать «нужного» человека для определённых структур не составит особого труда, и конечно же отец Аркадий обратился, пусть не гласного, но всё же обмолвился парой слов о своей проблеме, к своим знакомым и друзьям, а так же к тем кто значился в знакомой папке «Р», и что? Ничего! В прямом смысле совсем – ничего! Был человек, и вдруг на тебе, пропал с концами!»

Находясь в своём кабинете кафедрального собора, он не представлял, что теперь делать, куда бежать, кому сообщать, кого ещё просить, и самое главное, где искать этого неудачника! Неудачник, во второй раз обвёл его вокруг пальца, и как обвёл? Красиво! Как и в первый раз, неудачник Владимир унизил его при всех, так и во второй раз выставил на посмешище при его же подчинённых. Ну и как такое возможно, кто ему помогает, и главное с какой целью весь этот концерт с внезапным исчезновением?

По приезду в село Дубки Вознесеновского района, митрополит вместе с епископом отцом Леонидом, с членами ревизионной комиссии Епархии и представителями муниципального отдела градостроительного управления, узрели картину, которая повергла всех в шок! Всех, но только не его. Отец Аркадий точно уж знал, что увидит. Очередной, а может и повторный шок названные гости испытали, когда поднявшись на ступени храма, «поцеловали» огромный, амбарный замок на входной двери. Отыскать виновника всех бед отца Владимира, или хоть того же смотрителя Петра не представилось возможным, никто из селян так и не знал куда эти двое подевались, вроде бы были, а кинься искать так с собаками не сыщешь. Вот и пришлось всем славным гостям не солоно хлебавши, убраться восвояси.

Формально комиссия провела проверку, ремонт храма не соответствовал финансовым отчётам потраченных средств, что якобы выделялись на его реконструкцию и восстановление. Однако формальность, увы не заложишь в обоснование акта, ведь само помещение храма так и не представили комиссии на обозрение, а ломать входную дверь или же сорвать навесной замок никто так и не решился, да пожалуй бы и не смог. Любая церквушка, храм или собор, это – прежде всего крепость готовая к обороне, осаде и нападению врага, а по сему, и возводится зодчими капитально и основательно. Чинуши из градостроительного управления лишь развели руками, по факту само строение как говорится на лицо, ну а то, что творится внутри, так это не их собачье дело, а исключительно Епархии. Епископ Леонид конечно же как мог поддерживал митрополита, но что ему от поддержки восстала, когда тебя вновь обвели вокруг пальца. Хорошо, что на обратном пути заскочили в село Светлое, уж там-то церковь так церковь, не стыдно и в глаза членам комиссии посмотреть, и на сброд сельский поглазеть. А сброду того собралось как по заказу, ведь каждый визит таких гостей, на таких автомобилях и в таком количестве уже само по себе значимое событие для сельского быдла. Пока епископ толкал речь для собравшихся возле церкви, митрополит считал и прикидывал в уме, сколько денег ушло на строительство и ремонт церкви, и сколько он лично положил себе в карман с каждого договора подряда, и уж не обделил ли он себя? Выходило, что вроде бы нет, сумма получалась хорошая, приличная, ведь средства выделялись не только Епархией, но самой РПЦ. Но глядя на церковь, красивую, свежую, и к тому же недавно отремонтированную, с высоким голубым куполом, с переходами к звоннице, с новыми колоколами, с новыми пластиковыми окнами, новым отоплением – митрополит от досады кусал губы. Он-то прекрасно понимал, что здесь ещё поживились и епископ, и святой отец получивший приход в селе Светлое, звать и величать которого он попросту забыл. Таких промахов и ошибок он себе не прощал, ведь себя он считал сильным и перспективным бизнесменом, чтобы его могли обмануть какие-то дельцы средней руки.

Возвратясь обратно в город, отец Аркадий немного отошёл от очередной неудачи, и теперь с нетерпением ждал, когда объявится отец Владимир, и уж тогда-то он отыграется на нём сполна, а то, что он объявится, сомнений не было. Однако время шло и шло, покуда не наступил момент, когда Аркадий Петрович всерьёз призадумался над происходящем, благо на это у него имелся весомый повод. Размышлять о случившемся можно бесконечно, а вот что делать с исчезнувшим отцом Владимиром? Ведь что-либо предпринять, возможно только когда он найдётся, а если его нет, то и предъявлять особо некому да и нечего. Внеочередной съезд духовенства Епархии по ходатайству самого митрополита, должен состояться довольно скоро, но как быть с пропавшим отцом Владимиром, если уж к этому времени он не отыщется, то появятся ненужные вопросы, а за ними жди и проблем. Додумать и домыслить митрополит не успел, в это момент дверь шкафа медленно отъехала в сторону, и в темноте он увидел знакомые два красных глаза, уставившихся на него, как на приговорённого.

– Ну что старик упустил его?-

Аркадий Петрович, прекрасно понимал о ком идёт речь, и всё же решил уточнить.

– Кого его?-

– Вот уж не знал что у тебя так много важных дел, что тебе стоит напоминать. Но с другой стороны ты человек, и вполне возможно забыл, о чём я тебя просил. Так уж и быть, я напомню, мне не трудно.-

С последним сказанным словом, дверь отошла на полную и упёрлась в упор, где застопорилось. Из пустоты шкафа на чистый пол, громко и властно опустилось огромное копыто с выщерблиной с правой стороны. Медленно и вальяжно на свет появилось чёрное, бесформенное пятно. Митрополит ранее не жаловался на зрение, но сейчас засомневался в увиденном. Ещё мгновение, и перед ним стоял сам хозяин Ада. В длинном чёрном плаще, из-под которого видны одни лишь копыта, переходящие в волосатые звериные ноги, а на голове глубокий капюшон, в темноте которого всё те же красные глаза. Что либо ещё увидеть, и к тому же разобрать, что из себя представляет его лицо если таковое и имелось, митрополит не смог, сколь не пытался. Сатана уверенной походкой, по-хозяйски подошёл к одному из стульев и сел. Ростом выше двух метров, он вполне удобно устроился на стуле предназначенном для человека, вот только дубовые ножки стула, вмиг прогнули под массой тяжёлого тела узорчатый паркет.

– Я дал тебе всё что ты просил. Вспомни, как всё начиналось! Твоя первая сделка, когда ты продал целую партию вещей зараженных смертельной болезнью будучи миссионером, направленным в дружеское государство Южной Америки! Вспомнил?-

– Я не знал что вещи заражены.– Завизжал митрополит.

– Меня-то не обманывай. От твоих вещей медленно умирали невинные люди, умирали в страшных муках и болях. Умирали целые семьи, и ты как опытный злодей погубил целые поколения. И всё ради чего, конечно но же ради них, денег!-

– Я, я не знал об этом, и…и тебя конечно же не просил о помощи, поэтому…-

– Ах люди, люди!– Грубо перебил сошедшего на писк Митрополита Сатана. – Вы одинаковы всегда и во все времена. Ты не первый и уж конечно же не последний. Ты, именно ты просил меня о помощи, даже когда напяливал свой шутовской наряд и пел странные песенки, ведь к Нему ты не обращался и не молился никогда. А твоя вторая сделка! Мясо убитых, заболевших ещё при жизни страшной болезнью животных, и сколько его ты завёз в монастыри, в приюты для бедных и голодных когда руководил управлением закупок и поставок продовольствия в миссии? Твоим мясом пичкали детей в детских домах и интернатах, ведь никто бы не усомнился в том, что такое вообще возможно. Сотни и сотни умерших в нечеловеческих муках. Если бы ты только знал старик, какие проклятья сыпались в твой адрес со смертоносного одра. А когда тебя попытались привлечь за твои же деяния, то кого ты просил? Меня старик, и только меня! С каждым своим шагом ты всё больше и больше нуждался в моей помощи, и получал её, не замечая, что отдаляешься от Него. Ты знал, что делаешь и знал, что тебя ждёт впереди. Успокаивая себя, ты врал сам себе и окружающим тебя, и опять же ради чего – ради денег, власти, силы, богатства! Сейчас ты ничего уже не можешь поделать со своими желаниями, амбициями, запросами и потребностями. Для тебя старик, красивая жизнь важнее всего, даже твоей поганой души. Я могу довольно долго продолжать историю твоего обогащения, в отличии от тебя, память у меня хорошая, и времени предостаточно, чего увы не скажешь о тебе.-

Митрополит напрягся как пружина, он сидел чёрный и хмурый от услышанного. Всё что говорил Сатана, конечно же правда, но признавать её он не собирался.

– Я сделал всё что мог, но его нигде нет. Понимаешь меня, его нет! Он пропал, как в омут канул. Может он где-то окочурился или сдох, ведь его нет довольно долго. Будь он жив, обязательно появился бы.-

– Глупец! Своими залитыми властью глазами, ты ничего не видишь. Он его спрятал, Он, понимаешь меня – Он! Я чувствую, как сила этого смертного растёт. Он, что-то задумал, и мне это не нравится.-

– Если я его найду, то о чём могу просить?-

– Ха, ха, ха!- Смех грубый и громкий прокатился эхом по всему кабинету. – Тебе разве чего-то мало?-

– Я…я не об этом сейчас.– Красные глаза в капюшоне сузились до еле заметных линий.

– О…я знаю о чём ты! О своей никчёмной душе!-

Митрополит опустил глаза и теперь смотрел теперь в пол, словно видел его впервые. Он всегда поступал точно так, особенно когда собеседник превосходил его силой и властью. Таким образом он показывал своё бессилие и страх.

– Она моя, и уже давно. Я считай, практически распоряжаюсь ею. Но могу вернуть твою душу. Вот только боюсь, что Он не примет её, уж ты-то должен это понимать.-

Аркадий Петрович уже не слышал его, у него появилась слабая надежда. Впервые в своей жизни он наконец-то задумался о своей душе.

– И как ты собираешься искать его?-

Митрополит прекрасно понимал, что в Великий пост любой священнослужитель зайдёт в первый храм, собор, или в ту же церковь, и отслужит воскресную заутреннюю, так во всяком случае предписывал устав Епархии. Отец Владимир очень хорошо чтил каноны православия, и соблюдал законы предписанные Епархией. В этом случае он предсказуем, а значит, отцу Аркадию оставалось только ждать. Во время поездки в село Дубки он ещё и не знал, что Говоров пропал, зато на обратном пути, он самолично предупредил каждого священнослужителя Вознесеновского района и самого епископа Леонида. Теперь оставалось ждать, кто из них позвонит первым, и скажет, где находится пропавший отец Владимир. В том, что ему обязательно сообщат, митрополит не сомневался, ведь не зря он так долго и старательно подбирал команды из своих вассалов в каждом районе области.

– Его искать не надо, он сам объявится. Нужно только подождать.– Немного увереннее, с улыбкой сказал Аркадий Петрович, потирая маленькие ладошки и откидываясь на спинку трона. Теперь-то он спокойно смотрел на прищуренные глаза дьявола, и даже бросал им вызов.

Глава 11

В отличии от надутого и помпезного святоши, который почему-то считал что держит сложившуюся ситуацию в своих руках, Сатана видел всё в ином аспекте. Время о котором упомянул митрополит у него имелось в достатке, что правда, то правда, но только не в этот раз. Сейчас время подгоняло его предпринять экстренные меры, так как в отличии от того же дурня в рясе, Сатана понимал, что Он затеял свою игру.

Переступив через порог шкафа, и оставив митрополита одного в своих сладких грёзах и фантазиях, Сатана очутился в длинном, тёмном коридоре, по обеим стенам которого висели громоздкие, в золотом исполнении подсвечники с тускло мерцающими свечами. Теперь он шёл не спеша, ведь он в своём царстве, и уж здесь-то ему торопиться некуда. Длинный коридор усеян множеством дверей, таких же тёмных и страшных, таких же, как он сам. Проходя мимо каждой из них, он с наслаждением вслушивался в крики, визги, стоны, и мольбы о помощи, и пощаде. Там, в темных лабиринтах его царства шла постоянная работа, где души грешников подвергали страшным пыткам. Те пытки, что когда-то в древние века устраивала святая инквизиция, не идут ни в какое сравнение с теми, которым подвергались души несчастных. Человек может причинить страдание лишь человеку, или живому существу, здесь же – пытают, истязают, режут, жгут только души. Душа каждого грешника, попадая в Ад, становится его собственностью, и время, то самое время, что отведено человеку при жизни – здесь не властно. Миллионы и миллионы лет, изо дня в день свирепые, безжалостные, беспощадные и злые черти и демоны, которых натаскивал лично он сам, истязают в его царстве грешные души. Прислуживающие Сатане здесь, не могут быть легионерами в его тёмной и несусветной армии, там служат исключительно сильные и выносливые демоны, ведь на войне с ангелами нужны именно такие.

Коридор как извивающаяся змея, всё уходил, и уходил в темноту, теряясь в пространстве пустоты. Возле одной из миллиона дверей, Сатана остановился, немного постояв, открыл её, и вошёл во внутрь. За дверью оказался сложенный из грубого, неотёсанного камня огромнейший зал, посреди которого стоял такой же грубый и длинный стол со множеством стульев. Два десятка полуобнажённых красивых, стройных и фигуристых женщин, заприметив хозяина, они поспешили ему на встречу, держа в руках золотые подносы с яствами. Грешницы были столь юны и прекрасны, что их оставили для плотских кровавых развлечений и утех. Ведь всё, что не чуждо человеку при жизни, не чуждо и Сатане с его прислугой – здесь. Ад являлся зеркальной обратной стороной той жизни, что прожил грешник, но только с одним условием, здесь с ним самим и его душой делали всё то, что он вытворял при жизни с другими.

– Оставьте меня, и позовите Мамона!-

Когда прислуга исчезла, Сатана скинул огромный капюшон с головы, но остался в плаще. Невероятных исполинских размеров, гипертрофированный череп, состоящий из осколков голов нескольких людей, был обтянут чёрной, полуистлевшей кожей. Глубокие впавшие глазницы с красными глазами зверя, широкий расплюснутый нос с таким же ртом. Длинные чёрные волосы прядями свисали с головы, закрывая небольшие, но острые рога, что находились на покатистом лбу. Ему если присмотреться можно смело дать и тридцать и все девяносто лет, в его кошмаром лике воедино переплелись старость и молодость, тщеславие и лицемерие, гордыня и предательство, ханжество и власть. Он являл собой все тяжкие и смертельные человеческие грехи, а так же пороки и соблазны.

Где-то в глубине, в потайном углу открылась дверь, и в зал вошёл – человек? Да именно человек, обыкновенный, на двух ногах, с руками и головой, коренастого телосложения, но с такими же красными и глубоко посаженными глазами, и небольшими еле видными рогами, они были примерно в двое меньше чем у Сатаны.

– Ты звал меня отец?-

– Да Мамон! Люди как обычно предали меня, и ещё хотят за своё предательство получить отступную души. Миллионы лет истории так ничему их и не научили, а жаль.-

– Они уповают на прощение в самый последний миг своей жизни!-

– Да, ты прав Мамон. У Него есть право прощать, и Он всегда им пользуется. Но сейчас речь не об этом. Ты знаешь, что практически весь человеческий мир принадлежит мне. Людишки грешны с рождения, и нужно только немного подтолкнуть, как свершается грех. Один за одним, грехи растут подобно снежному кому, а глупый человек считает, что живёт правильно и ещё верит в своё праведное существование, идиот! У живых сейчас идет Великий пост, который закончиться большим праздником…– Сатана сжал огромные руки чем-то смахивающие на лапы в кулаки, и с силой врезал по столу. – Моё поражение они обратили в праздник, и отнюдь не без Его помощи. Но теперь-то я отомщу, Он увидит кто такие люди, которые почитают меня куда больше чем Его. Люди читают мою библию гораздо чаще, чем его Святое Писание, и знаешь почему Мамон!-

– Ты даёшь им всё о чём они просят, всё чего не хватает в их жизни!-

– Верно, а Он только обещает то, что будет потом. Но кому из живых нужно это «потом»? Никому и никогда. Люди хотят жить сейчас, и жить хорошо, богато, иметь власть и силу. Я, и только я даю им всё, но не Он. Сейчас моя библия хранится в закрытых от общих глаз хранилищах в Ватикане, в колыбели всей православной религии, откуда взяли своё направление католики и христиане. Клоуны в рясах и здесь обманули весь живой мир, ведь они сами перечитывают мою библию и просят одной лишь власти. Зато для всех других моё писание закрыто. Но придёт время и мои заветы, мои послания увидят свет. Моя библия затмит все остальные, когда-либо написанные и созданные, ведь время не стоит на месте, уже совсем скоро, я чувствую!-

Мамон поднёс Сатане высокий золотой кубок, а сам сел рядом с таким же в руках, но немного меньшего размера.

– Отец, зачем такие сложности, не проще ли устроить ещё одну войну? Представь, сколько душ мы получим, а те, что останутся в живых, будут слабы и беспомощны!-

Кубок словно бумажный стаканчик смялся в комок в огромных волосатых руках Сатаны.

– Да, оставшиеся будут слабы телом, но не душой. Они ещё сильнее станут просить Его. Война, только война хорошо пополняет Ад новыми душами, но с другой стороны, очень много чистых, невинных душ попадают в Его царство. Это сильные души, они становятся сильными ангелами, потому что при жизни не были грешниками, и приняли смерть достойно и без страха. Нет, сейчас война мне не нужна. Тупые людишки, властью что я им дал, управляют другими, такими же как они, и полагают, что они, и только они держат баланс мира и войны. Жалкая кучка грешников считают себя сильными мира сего, а значит, могут всё? Чушь! Мир на земле нужен пока что мне, и я решаю, быть войне или нет!-

– Отец, а разве Он тоже хочет войны?-

– Он Мамон ничего не хочет. Он дал людям полную свободу и теперь улыбаясь, смотрит как они истребляют друг друга. Ему всё равно что будет с живыми, а значит до войны Ему нет дела.-

– Тогда зачем Он выбрал его? Кто он такой этот человек? Разве у нас нет власти в его мире?-

– Мамон ты ещё молод и многого не понимаешь. Я и Он две стороны одного целого, без нас не будет ничего. Людишки, они как овцы не знают, куда их ведут и зачем. Только Он и я можем распоряжаться живыми и повелевать ими. Все их поступки это Его или моя воля, они инструмент наших с Ним желаний, и при том очень удобный! Выполняя Его прихоть либо мою, человек наивно полагает, что это судьба к нему благосклонна, и воспринимает всё как должное. Он выбрал его потому, что я бросил Ему вызов. Все Его обещания и уловки на самом деле пустая болтовня, и я это докажу на Его же празднике. Но что меня тревожит, так это то, кто этот смертный? Он никогда бы не сделал выбор, будь у Него сомнения, а значит, неспроста Он его спрятал от моих глаз и ушей. И всё же стоит смертному объявиться, как людишки сами сделают за нас всю работу, я об этом уже побеспокоился. Досадно, что с этим сторожем Петром, будь он не ладен, у меня ничего не вышло, Он опередил меня, но все ещё впереди.-

– Отец, а ты можешь стать Им?- Спросил Мамон отпивая из кубка.

– Быть Им? Конечно могу!- Чуть ли не вскрикнул Сатана.

– Тогда явись под Его личиной, и пусть смертные думают, что это Он спустился к ним с небес, и сами всё сделают в лучшем виде! Ты же знаешь, на что способны религиозные фанатики?-

– О, да! Это толпа одержимых, слепых, безжалостных ублюдков, моё лучшее развлечение. Всё, чтобы они не делали, они делают ради Него, и во имя Его. Ты понимаешь Мамон – они убивают, насилуют, истязают, пытают, создают специальные службы и целые армии палачей, и всё для того, чтобы исполнить Его волю! А Он, Он и не понимает что происходит, когда текут реки крови в его честь. Вот потеха-то! Запомни Мамон, истинно чистого человека я не смогу обмануть, он меня распознает с одного взгляда. Вспомни Садом и Гоморру, это моих рук дело, это я стёр их с лица земли, но нашёлся один безгрешный и чистый что узрел меня, когда я под Его личиной явился в Гоморру. Нет, таких не обманешь!-

– А сейчас разве есть такие?-

– Есть Мамон, их единицы, но они есть, и если завладеть душой хотя бы одного такого, то Его власть пожалуй и дала бы трещину. Ты только представь себе, одна душа, а сколько в ней силы. Сейчас Он смотрит за мной, наблюдает, у него есть власть над нами, и все наши…мои попытки явиться под его личиной и убедить смертных, пойдёт только на вред нам. Люди тут же примут его сторону, и мы потеряем много душ!-

– Ты упомянул судьбу, что это такое?-

Сатана впервые за весь разговор с Мамоном, улыбнулся своей злобной и коварной улыбкой. Он любил поучать и наставлять своего отпрыска. Пусть он выглядит не так как он сам, это пустяки, ведь в мире живых он всегда один из них, а значит ещё придет и его время.

– Судьба? Так это сказка для глупых и наивных людишек. С самого рождения и до самой смерти, они думают, что их судьба сложилась не вполне удачно, не так как надо, не так как им бы хотелось. Но жизнь всякого смертного состоит из взлётов и падений, и заметь, что взлёты им дарит Он, а падения значит я, так, во всяком случае считают сами люди. Но на самом же деле, человек лишь марионетка, и куда Он его направит, то его непременно ждут все те же взлёты и падения, но только уже моей властью. Я так люблю связывать в тугой пучок много жизней, чтобы потом с наслаждением смотреть как смертные взывая к той же судьбе, и кляня свою жизнь, пытаются разобраться что к чему. Судьба Мамон, это кривая жизни каждого человека, которую им начертил либо Он, либо я, и чтобы ни делал человек, как бы он ни старался – эту кривую ему не изменить, и не обойти, потому что от его судьбы зависит чья то другая кривая жизни. Но бывает и так, что смертный сам, силой воли своего духа меняет свой жизненный путь, и прокладывает его заново, это в основном те, кого уже посетила смерть в прежней его жизни, и его черед ещё не наступил, и тогда смертный в награду от Него получает новую жизнь. А новая жизнь, это новая судьба и всё та же кривая, пусть и для того, кто живёт чертовски долго!-

Мамон смотрел на своего отца и слушал очень внимательно. Он учился у него всему, что тот ему давал, говорил и советовал. По меркам человеческого времени, Мамон жил тысячи и тысячи лет, а по меркам ада, его жизнь считай только началась, такой пустяк, ведь впереди у него вся вечность, как и у его отца.

– Отец, Он отправил Своего Сына с Архангелом Михаилом для охраны смертного. Ты знал об этом?– Сатана внимательно посмотрел на комок что остался от золотого кубка, очевидно что такая новость застала его врасплох.

– Пошли Вельзевула, пусть узнает что Он замыслил. Если всё окажется так как ты сказал, то нам стоит готовится к великому противостоянию. Что же Он замыслил?- Додумать Сатана не успел, в его голове как будильник затрещал голосок митрополита: «Я его нашёл, нашёл, нашёл!!!»

– Мамон, у меня для тебя есть очень ответственная работа, поручить которую я никому более не могу.-

Глава 12

Дверь оказалась не заперта, но Владимиру пришлось приложить немало усилий, прежде чем она поддалась, и плавно открылась. В лицо сразу ударил запах ладана и удушливо-сухой угар восковых свечей. Промокший насквозь Пётр стоял позади, и всё что он мог сделать, поддержать советом отца Владимира.

Войдя в полумрак небольшого коридора, они прошли в основной зал, где горело множество свечей и ещё сильнее пахло ладаном. У Владимира сразу запершило в горле от недостатка кислорода, свечи своим горением наполнили зал спёртым маревом сладковатого горения. Глаза ещё не привыкли к полумраку, что царил в церкви, хоть погода и стояла пасмурная, но на улице было намного светлее, чем в помещении церкви. Путники остановились у входа в зал и стали ждать, когда глаза привыкнут к сумраку, в надежде отыскать в зале хоть кого-то из людей.

Владимир знал отца Михаила, что служит в этой церкви. Они были одного с ним сана, оба получили приход в одно и то же время, оба направленны одной Епархией, вот пожалуй и все совпадения. В остальном шла полная конфронтация. Отец Михаил считал себя намного выше других священнослужителей лишь потому, что у него новая и красивая церковь, к нему снисходительно относится митрополит, и ему светит хорошая перспектива в Епархии. Михаил был из той категории людей, что очень дорожили своими связями, и сам старался быть полезным тем людям, что чего-то добились в жизни. Что и говорить, он конечно же знал отца Владимира и знал что его храм в Дубках находится в плачевном состоянии, а в остальном ему не было никакого дела до бывшего семинариста Говорова, с кем он не раз делил одну парту в лекционном зале. Ну вот и всё, что касаемо взаимоотношений двух бывших приятелей.

Отец Владимир не раз пытался наладить дружбу с отцом Михаилом. Те же ежеквартальные встречи у епископа, где Владимир всегда находился рядом с Михаилом. Для него Михаил был вроде старшего наставника, что должен был научить его всем премудростям, коим не обучали в семинарии. Но Михаил не разделял интересов Владимира, и старался его не замечать. Владимир пусть поздно, однако всё же понял кто на самом деле есть отец Михаил. Как-то во время ремонта, ещё, когда он кипел в храме в селе Дубках, возникла проблема со строительными лесами. Естественно, что для любого села это не вопрос – найти строительные леса, но когда речь идёт о церкви, то здесь нужны иные, особые леса. Намного выше обычных, что используют при строительстве домов и в большом объёме. Найти такие леса в Дубках оказалось попросту невозможно по причине их банального отсутствия, но зато в Светлом, после капитального ремонта они имелись. А ещё в церкви осталось немного строительного материала, пусть немного, но всё же осталось. Излишки материала вместе с лесами и оборудованием для ремонта находились в большом сарае у одного из местных зажиточных людей села, с кем отец Михаил поддерживал дружеские, хорошие отношения. Отправив Петра с просьбой оказать посильную помощь, отец Владимир не ожидал, что Пётр вернётся не с чем, хуже того он рассказал, что отец Михаил даже не стал его слушать, а попросту выставил за ворота своего двухэтажного дома. Почитав, что Пётр чего-то недопонял или не досказал, отец Владимир сам приехал к Михаилу, и был разочарован в том что, усомнился в словах Петра, они оказались правдивыми. Отец Михаил так ничем и не помог отцу Владимиру, и от этого случая у него остался очень плохой осадок.

Постояв с минуту, отец Владимир привык к освещению, он разобрал в помещении зала нескольких людей, они убирали огарки сгоревших свечей и наводили порядок на книжных полках маленького магазинчика православной литературы, что находился здесь же. На вошедших никто не обратил внимания, лишь одна женщина что мыла полы, немного возмутилась появлением новых грязных следов.

– Вы что-то хотели?-

Сзади к ним подошла молодая и довольно симпатичная женщина. Отец Владимир сразу её узнал. Жена отца Михаила, а по совместительству матушка церковного прихода в селе Светлое. Отца Владимира она никогда ранее не видела, а Петра тем более, и приняла их за обычных прихожан, что стали посещать церковь как оголтелые, религиозные фанатичные селяне, после недавнего приезда самого митрополита. Любое посещение само по себе есть благодать, человек приобщается к христианской вере, чтит церковную культуру, его наставляет на путь истинный батюшка, что несёт службу. Причастие и исповедь, если обряды проведены по законам божьим, несомненно играют огромную роль в укреплении веры и награждают причастившегося благодатным состоянием. Однако есть и другая сторона у каждого посещения – она выглядит более осязаемо в материальном аспекте, и предстаёт перед верующими в виде небольшого но красивого ящика для пожертвованиями, и магазинчика православной литературы, где также продают религиозные предметы, просвирки и свечки. Чем больше людей посетило церковь, тем больше сумма пожертвований, а соответственно и доход в семью священнослужителя. Число прихожан также влияет на рентабельность магазинчика, отчисления от прибыли которого идут в фонд Епархии, ну и конечно же оседает в кармане митрополита.

Вошедших отца Владимира и Петра скорее всего и приняли как раз за тех, кто решил посетить столь ставшие в последнее время знаменитым данное место.

– А как увидеть отца Михаила? Я видите ли…– Он не успел договорить как молодая женщина резко ответила: – Его нет. Он отстоял службу и сейчас отдыхает. Приходите завтра утром, он обязательно будет здесь.-

Людская ложь – своеобразный и яд, он отравляет не только душу, но изменяет внешность человека. Лжец быстрее стареет, у него появляются морщины, седые волосы и основной штрих – бесцветные выгоревшие глаза. Глаза у матушки чего и говорить, очень красивые, но и они уже начали слегка тускнеть. Владимир всегда знал когда человек лжёт, даже если внешне ещё не было видно.

–В Великий пост каждый священник несёт службу с утра и до поздней ночи, его суточный круг богослужения увеличивается теми сильными молитвами о которых обычно стараются не вспоминать в будни. Только в пост каждый священник имеющий приход с большей силой вселяет в душу людей любовь, веру, надежду, сострадание к близким и врагам, мужество, мудрость да истину. Разве я не прав?-

Женщина хитрым прищуром посмотрела на отца Владимира, в таком взгляде ничего хорошего он увидел. Он сделал всё как говорил и о чём наставлял Господь, а значит был уверен в его помощи и поддержки.

– Кто вы такие?-

– Мы путники кои хотят крова и ночлега. В доме Божьим всегда есть приют странникам. Стучите и да откроют вам, просите и да будете услышаны. В наших сердцах нет скверны грехопадения, мы несём истинное слово Божье, и сейчас мы нуждаемся в приюте. Отец Михаил как истинный православный христианин проявит к нам любовь сострадания и предоставит ночлег?-

Лицо женщины изменилось в один миг. Смех непонимания происходящего зазвучал как ужасный вой, громко да протяжно, усиливаясь во сто крат в пустоте огромного помещения. Матушка оказалась под стать своему мужу отцу Михаилу, в ней не было ничего святого, особенно сейчас, когда её улыбка вдруг превратилась в звериный оскал, глаза сузились в жёлто-зелёные кошачьи щели, а само лицо превратилось в страшную маску женского демона. Отец Владимир сбросив с себя наваждение от увиденного попятился назад и чуть было не упал, но рука Петра резко схватила его за дублёнку и потянула в сторону.

– Отец Владимир в этой церкви демоны!-

Оказывается, что и Пётр также как и отец Владимир увидел истинное лицо матушки. Они вдвоём узрели то, что не под силу было другим. Находящиеся здесь же люди не обратили ровным счётом никакого внимание на происходящее, словно ничего и не случилось, они находились под властью демонов, а сама церковь как ни странно под властью Сатаны. В один миг путники узрели как ровные, белые стены покрылись чёрной плесенью, и она ползла как змея всё выше и выше пока не достигла купола. Все иконы в раз превратились в труху, а высокий иконостас в гору пепла. Огромная чаша для крещения вдруг стала золотой ванной, где черти и ведьмы мыли свои ноги и копыта, а под ней горел костёр, в котором сгорало Святое Писание. Стены стали будто прозрачными и взору путников предстала небольшая комната в самом углу церкви, где отец Михаил со своим знакомым пил вино. Отец Владимир в отличии от Петра видел и знал, что творилось в сей комнате ночью, и ещё больше пожалел матушку, в неё точно вселился бес. В какой-то миг на плечо Владимира легла приятная тяжесть, крест истинны излучая и распространяя силу стал тяжёлым, но под его тяжестью Владимир чувствовал защиту, помощь и Божью заботу.

– Греховно чревоугодничать в Великий пост, да ещё в доме моём.-

Матушка, а это была уже явно не она, как-то подпрыгнула в воздухе и спиной отлетела к выходу. Раздался сильный удар о деревянную дверь сползающего на пол тела. Находящаяся здесь же женщина с криком бросилась в сторону от основного выхода, скорее всего там был ещё одна дверь потайного, скрытого от общих глаз хода.

– Подойди ко мне!-

Громкий голос отца Владимира, хоть говорил и не он, завибрировал, и разлетелся крестообразным звучанием, подобно волнам колокольного звона. Демон что когда-то был женщиной, издавая страшные звуки и проклятия, полз к Владимиру. За ним шлейфом тянулся кровавый след, скорее всего человеческое тело получило увечье от удара, но демона это отнюдь не волновало.

– Кто ты такой, чтобы звать меня?- Зашипел демон.

– Сними с тела своего печать!- Ещё громче произнёс Владимир.

В этот момент демон закрутился волчком на полу церкви, издавая при этом страшные крики. Он звал своего хозяина, он звал Сатану, но сила Бога намного сильнее, и вот демон, словно повинуясь чьей-то силе начал плавно подниматься. Словно дымка он витал по кругу зала как по спирали всё выше и выше, а его голос становился тише да глуше. В какой-то миг на уровне последнего окна, что находилось на уровне звонницы, в демона влетели две белые искры, и тут началось нечто невообразимо-страшное. Демон приобрёл уже другое лицо и совсем материализовался, он извивался в воздухе, отбиваясь от невидимых для человеческого глаза существ. Так продолжалось около минуты, после чего демон стал затихать, пока совсем не умолк. Две белые искры превратясь в ангелов, связали безвольные огромное тело, и поволокли его по воздуху в открытое окно. На полу в неестественной позе лежало тело матушки, она была конечно же жива, но потеряла много сил от очищения и изгнания.

– Ступай Пётр за мной!-

Путники направились в комнату, где находился отец Михаил, теперь отыскать его не составляло большого труда. Проходя по боковому спрятанному от всех глаз коридору, Владимир видел, что ремонт и здесь произведён по всем правилам и нормам, а сам коридор отремонтирован качественными материалами на совесть, чего уж никак не скажешь о его храме в Дубках.

– Не переживай да не тужись Владимир, и твой храм засияет да заблестит красивыми куполами и зальется колокольным звоном разлетаясь переливом на всю округу. Истину тебе глаголю!-

– Спасибо тебе Господи за поддержку.-

Возле самой двери горел небольшой встроенный в стену ночник. За ней слышалось, как разговаривают два мужика, их голоса были громкие и менее связаны по смыслу диалога. Слушать разговоры под дверью Владимир, увы не привык, да и не хотел, но и войти без разрешения не мог. Его рука сжалась в кулак и сильно несколько раз ударила по деревянной двери, разговоры по ту сторону моментально стихли, и наступила тишина, та самая тишина от которой в ушах сильнее звенит и гудит, чем от любого громкого звука.

– Это ты Маша?– Отец Михаил явно перебрал с вином, и сказанное далось ему ох с каким трудом.

– Маша ну что случилось, ты либо заходи либо…-

Дверь издала лёгкий протяжный скрип и открылась, представляя взору путников следующую картину. Квадратный стол в углу комнаты заставлен бутылками и разными блюдами. Друг напротив друга сидят два человека. Один маленького роста с рыжей бородой, явно отец Михаил. Тот, что напротив, очень крупный, а точнее толстый мужчина, немного выше Михаила. Оба в подвыпившем, а вернее сказать в пьяном состоянии. Сбоку от стола небольшой новый диванчик. Отец Владимир с отвращением отвёл взгляд от него, увиденная им картина ночных, бурных оргий что устраивал здесь же отец Михаил и матушка комом презрения подкатила к самому горлу.

– Вы…Вы кто такие?-

Отец Михаил в сей момент времени находился в том состоянии, когда ещё одна стопка и будет тяжёлая степень опьянения, а вот его собеседник держался намного лучше.

– Вам что-то нужно? Кто вас сюда пустил? А где Маша?– На помощь пришёл толстяк, он почему-то решил, что раз отец Михаил не в состоянии правильно и верно донести свою мысль до ночных гостей, то очевидно он может временно исполнять его обязанности.

– Матушка сейчас лежит на полу перед алтарём, ей нужна помощь. Вы уж побеспокойтесь о ней.– Тихо и спокойно сказал отец Владимир.

– Да вы кто такие, чтобы свои порядки в церкви устраивать, или что-то попутали? Так я вам сейчас покажу где здесь дверь!– На удивление толстяк подскочил из-за стола как пушинка, и это несмотря на свой избыточный вес. Он явно был в хорошей физической форме.

– Сядь грешник на своё место, ибо нет большего греха чем остаться глухому к мольбам просящих!-

Повинуясь невидимой силе он медленно пополз к своему стулу, а отец Михаил своими затуманенными глазками пытался рассмотреть непрошенных ночных гостей.

– П…п...проходите гости дорогие.– Наконец-то вымолвил Михаил. -Что-то лицо мне твоё очень знакомо. Ты похож на этого, ну как его…отца Владимира!-

– Отец Владимир?– Толстяк нарочно переспросил, он не доверял своему хмельному другу.

– Аль не рад видеть путников святой отец? Я Владимир, а это Пётр. Вот пришли к тебе просить ночлега и защиты.-

– Чего-чего просить?– Михаил и его собутыльник зашлись от смеха. Они ожидали по-видимому услышать что угодно, но только не это.

– А ты свой храм отремонтировал? Вот бы и ночевал там, а не искал пристанища на стороне.-

– Да нет!– Решил поддержать шуточный разговор толстяк.– Зачем ему ремонт Михаил, если он сбежал, что сам митрополит Аркадий его найти так и не смог, да и ещё этого прихватил, ну чтобы не скучно было шататься.-

– Боюсь, что нет Славик, они вместе пошли клянчить денег на ремонт. Оно же видишь что твориться, те деньги, что дала Епархия тю-тю, а теперь когда срок подошёл кое-что припекать стало, вот они и поспешили попрошайничать!-

– А что, может им и вправду денег дать Михаил?– В этот момент толстяк достал из нагрудного кармана рубашки ворох смятых купюр и с отвращением бросил их на стол.

– Ну что смотришь отец Владимир, бери пока дают, с миру по нитке голому рубашка как говорится… Ха, ха, ха!– Заржал толстяк.

– А тебе и храм. Ха, ха, ха!– Подхватил Михаил.

Пьяный хмельной смех заставил шутников взяться за животы, из глаз текли слёзы, на лицах выступил пот, а ноги под столом отбивали чечётку в куражном азарте во время сказанной шутки.

– А ты выполнил волю митрополита – Михаил? Сейчас самое подходящее время!-

– Что-что, это как понимать?– Смех прекратился так же резко, как и начался, а затем возникла пауза. Одни непонимающе ждали дальнейших событий, в другие ждали что решит Он.

– А ты что же думаешь не позвоню? Вот возьму и позвоню. Мне митрополит Аркадий и епископ Леонид ничего плохого не сделали, а если ты влип, то выпутывайся сам. Ну а серьёзно, зачем вы пришли?– Хмель ещё присутствовал во взгляде и голосе Михаила, но отрезвление было не за горами.

– Звони Михаил, я сам этого хочу!-

Отец Михаил быстро набрал номер телефона митрополита и сказал всего несколько слов. С чувством выполненного долга он посмотрел на путников, а его друг Вячеслав принялся наполнять бокалы красным вином.

– Выпейте с нами, а то небось замёрзли. Где же Маша затерялась?-

– В сей раз тебе повторю, твоя жена Михаил, лежит перед алтарём, ей нужна сейчас твоя помощь. Помощь нужна и вам грешникам, особенно тебе.– Рука Владимира с вытянутым указательным пальцем уткнулась в сторону отца Михаила. В какой-то миг вино в красивых бокалах стало ярко-бордовое вместо светло-красного.

– Ты Михаил сейчас совершил большой грех, предал невинного человека, точно также как Иуда. Сей грех Михаил намного тяжелее всех других твоих грехов.-

– Что это за пойло? Похоже на…– Славик отпив глоток вина, ту же выплюнул его, как следом на белой кафельной плитке растеклось кровавое пятно.

– Да Вячеслав ты прав. Вино есть кровь моя, а хлеб плоть моя. Чревоугодничая в Великий пост, вы дали демонам власть и силу. Так пусть же кровь моя заберёт силу, а плоть заберёт жизнь у тех демонов, что вы породили!-

– Это что какая-то шутка? Я видел много разных приколов по телеку, а вообще интересно, кровь, плоть, демоны?– Обескураженный Славик смотрел на Михаила ничего непонимающим взглядом.

– Я прощаю тебе Вячеслав обман порождённый во грехе и блуд с женой Михаила, я прощаю тебе обман своего друга который совершил самоубийство, тем самым отдав свою душу на веки вечные во власть падшего. Я желаю, что бы знал, это не он навёл грабителей на твой дом.-

– Что? Как? Как это? Ты, ты, ты вообще кто?-

– Я тот, кто имею право прощать! Тебе Михаил хоть твой грех и тяжёл и сердцем ты жесток, и много раз попирал веру мою – прощаю тебе все грехи, ибо просит за вас тот, кто перед очами вашими сейчас стоит. За то прощение верой и правдой служите ему как мне!-

Оба тут же упали ниц на колени и размазывая по полу кровавое пятно стали приближаться к Владимиру.

– Встаньте с колен, ибо грешно преклоняться чистому человеку, да ещё в доме моём!-

– Смотрите! Отец Владимир, Отец Владимир.– Стоявший позади Пётр потряс за плечо Владимира.

По коридору к ним приближалось матушка, вернее ползло её тело. Правая нога волочилась как тряпичная культя, оставляя длинный кровавый шлейф. Волосы слипшись от пота лежали патлами на перекошенным от боли лице. Она явно испытала неимоверную боль и шок, но более не распоряжалась своим телом.

– Маша! Маша! Маша, что с тобой?-

Шатаясь от винных паров отец Михаил бросился к Жене, но Пётр перехватил его железной хваткой и накрепко удержал своих объятиях.

– Пустите, пустите меня. Что с ней случилось? Она, она не похожа на мою жену, что с ней случилось?– Михаил бился в истерике, пытаясь вырваться, а Вячеслав круглыми, непонимающими глазами смотрел на происходящее и не мог сообразить, что ему делать.

– Ну что, вот теперь я вижу кто ты такой на самом деле.- Зашипела матушка не человеческим кошмарным голосом.

– У тебя нет власти здесь Сатана, наш разговор ещё впереди. Убирайся в своё царство.-

Зрачки глаз но теперь человеческих, расширились до неимоверных размеров, то ли от боли, толи от страха.

– Отдай мне того, кто был в этом теле, он принадлежит мне.- Заревел Сатана.

– Я сломал твою печать, и теперь судьба демона предрешена, он пополнит моё святое воинство, но уже ангелом.- – Нет, нет! Ты не сделаешь этого, в противном случае я убью её. Выбирай!-

Михаил в сильных руках Петра обмяк, и как бесформенная субстанция повис на них. Он лишился чувств, и даже выпитый алкоголь не удержал нервную систему от сильного стресса. Славик же напротив, держался уверенно, он в отличии от своего друга осознавал, что вокруг него происходит нечто неестественное и непостижимое для человеческого разума. Пётр, держа бесчувственное тело Михаила, стоял немного позади от отца Владимира, но в любой момент готов был прийти ему на помощь.

Безвольная рука молодой женщины обхватила шею и начала её сдавливать, вторая рука, сцепившись пальцами с первой, образовали нечто подобия замка, и тонкая женская шея оказалась во власти удушающих обеих рук. Наступил момент, когда на левой височной части появилась пульсирующая вена, теперь счёт жизни и смерти шел на секунды.

– Убив её, ты дашь мне сильную душу, а люди увидят в ней очередную святую мученицу, но его ты не получишь. Первая человеческая жертва, погибшая во имя веры, добра, во имя всего живого. Первая в очередном нашем противостоянии, выбирай Сатана, я жду! Хотя, постой – Люцифер, так будет правильнее!-

Лицо Маши стало синевато-лиловым, тело каким-то чудом ещё держалась на ногах, но постепенно оседало на пол. Жизнь покидала безвольную человеческую плоть, что стала разменной монетой добра и зла.

– Ты вспомнил как меня зовут? Как же давно я не слышал своё имя произнесённое твоим голосом. И всё ради чего? Ради неё? Ты же знаешь на что способны людишки…?-

Отец Владимир сделал несколько шагов и оказался практически на расстоянии вытянутой руки от умирающей женщины. Добро и зло ещё никогда так не находились близко друг от друга. Глаза одного горели злом и ненавистью, смотря в глаза другого, излучающие добро, и свет. Великое противостояние, что длилось с самого первого проблеска жизни, и будет продолжаться до последней искры света, на какой-то миг времени перешло в иное измерение бытия. Начало и конец, свет и тьма, добро и зло – смотрели сейчас друг на друга, и ценой их очередной маленькой битвы являлась одна человеческая душа, что ещё теплилась в умирающим теле женщины.

– Я знаю на что ты способен. Она будет жить, чудо воскрешения произойдёт здесь и сейчас, твоя власть Люцифер пошатнётся, ты утратишь свою силу, и могущество хозяина ада, осталось лишь мгновение…-

Истошный крик, на грани жизни и смерти, крик, от которого кровь стынет в жилах и волосы встают дыбом. Крик не имеющий ничего схожего с человеческим, разлетелся по всей церкви.

– Мы ещё встретимся, и тогда ты увидишь мою силу!– Тело женщины упало на пол коридора, она была жива, но потеряла много сил, жизненных сил. Главное чего добился Он в этом противостоянии – ещё один последователь, друг и помощник отца Владимира.

– Чего стоишь как истукан, давай помогай.– Пётр втащил в комнату бесчувственное тело отца Михаила, а Славик побежал к Маше. Вскоре два тела лежали на диване, как бывало не раз, но только теперь никакой грязной похоти, блуда и разврата, а лишь великое исцеление душ да человеческих тел. У Маши на удивление не оказалось серьёзных повреждений. Правая нога от удара получила неглубокий, но кровоточащий порез, а на теле кроме ссадин и синяков ничего более не было. У отца Михаила на лбу образовалась довольно большая шишка, вероятнее Пётр не совсем аккуратно обращался с временно потерявшим сознание святым отцом. Оказав первую и необходимую помощь – Владимир, Пётр и Вячеслав остались в комнате и расселись за столом как закадычные друзья.

– Я такого никогда не видел , но то что увидел сейчас, не забуду никогда. Я с вами, и куда бы вы не пошли, рассчитывайте на меня!– Серьёзно и рассудительно сказал Вячеслав.

– Закройте входную дверь на замок, возле каждого окна зажгите свечу, освятите святой водой все углы церкви, окропите ею все иконы и иконостас. Успейте до ночи, у нас мало времени.– Отец Владимир хриплым и осипшим голосом отдал единственное приказание, и с тяжёлой, мутной головой опустился на руки, закрывая от усталости глаза.

Глава 13

Очередной пасмурный день марта подходил к концу. Дождливая, серая мгла, опустилась на город, окутывая его туманной пеленой. Грязные островки снега ещё кое-где белели среди городской черноты, напоминая о том, что недавно была зима. Уличные фонари скудно освещали небольшие вырванные из мрака куски, а осевший туман ещё сильнее скрадывал и без того скудный свет.

Город есть город, и живёт он по своим городским правилам. Правила эти незыблемы и изменению, увы не подлежат, их либо принимаешь, либо нет. Иногороднему, а тем более сельскому жителю или жителю небольшого провинциального городка – очень трудно привыкнуть к правилам будничной жизни. Если днём ещё как-то можно смириться с этой беготнёй, суетой и постоянной спешкой жителей каменных джунглей, то вот ночная жизнь порой оказывается неприемлемой.

Таксист Дубинин Сергей вот уже как третий год привыкал к городской будничной жизни. Сама специфика работы таксиста сводится к трём основным правилам. Первое, хорошо знать все улицы и переулки города, и уметь ориентироваться в городском цикле. Второе, быть всегда общительным, снисходительным и вежливым в общении с пассажирами. Третье, автомобиль, а равно как и его водитель должны быть всегда наготове, независимо от того, заболел ли сам водила, сломался его железный конь, или ещё какой-нибудь катаклизм из ряда вон выходящий. С первым правилом Сергей, благодаря навигатору справился довольно быстро, но вот с последующими двумя, ничего не мог с собой поделать. Неразговорчивый, и малообщительный с рождения он редко сам первый заводил разговор. Уставший и выжатый, словно лимон за целый день усердного виражирования по городским улицам, он никак не мог привыкнуть к ночным вызовам оператора, и зачастую просто не брал сотовый телефон.

Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих, и скорее всего не будет отличаться от последующих за ним. Встроенные электронные часы показывали десять часов вечера, а километраж за сегодняшнюю смену подходил к лимиту. Оставалась залить бензин на завтрашний день, жидкость в бачок омывателя, и можно смело отправляться на боковую. Сергей семьи не имел, жил в своей однокомнатной квартире. В свои двадцать три года считал, что для семейных отношений он почему-то ещё не готов, а посему и не пытался ускорить сей процесс.

Улица Магистральная блестела мокрым асфальтом в жёлтом цвете уличных фонарей. Впереди уже замаячил знакомой значок АЗС «Газпром», оставалось лишь включить указатель поворота и нырнуть в боковой карман. Но вот по закону подлости зазвонил сотовый. Дело в том, что ночная смена, заступающая в десять вечера, ещё фактически не приступила к работе и до половины одиннадцатого вечера пассажиров развозит дневная смена, также как и утром, с восьми утра заступающая дневная смена приступала к работе лишь в половину девятого, а до этого работала ночная. Сергей знал это правило, но каждый день ровно в десять вечера, он всегда почему-то считал, что его смена окончена, и очень неохотно брал трубку вызывающего его диспетчера. Дневная смена на несколько часов больше ночной, и это ещё один неопровержимый козырь мнения Сергея. Однако телефон звонил очень настойчиво, оператор Лариса по-видимому решила его сегодня окончательно добить.

– Да Лариса, что случилось на сей раз?-

– Магистральная сто двадцать шесть, срочный заказ. Это твоя улица, так что других извини не получается перенаправить. Пассажира примешь, сообщи. Пока!-

Эх Лариса, красивая, молодая девушка строила ему глазки довольно уже давно, и конечно же старалась всегда дать хороший денежный заказ. А он в ответ лишь мило улыбался, да и то, не всегда.

Магистральная сто двадцать шесть, район отнюдь не безопасный для того чтобы погулять днём, но кого занесло в эту дыру ночью? Пассажир или пассажиры, либо отчаянные смельчаки, либо круглые дураки, что решили испытать свою судьбу.

Навигатор приятным женским голосом сообщал о месте назначения, но Сергей продолжал путь вперёд. Строение сто двадцать шесть, это мясо-перерабатывающий комбинат, что растянулся вдоль трассы почти на три километра, и попробуй угадай, где сейчас находится его клиент. Крайние здание комбината резко вынырнуло из-за поворота, дальше шла следующая нумерация. В дальнем свете фар, он увидел своего клиента.

Пассажир, а это был именно мужчина, и сомнений в этом у Сергея не было. Ростом около двух метров, в куртке, под которой хорошо угадывалось мускулистое, крепкое тело, без попутчиков и вещей.

«Что же, ты тут забыл?» Сергей каждый раз задавал себе подобный вопрос, забирая клиента из трущоб или районов, сродни этому. Травматический ТТ лежал между ручником и его креслом, и он не один раз выручал его в сложных жизненных ситуациях. Сегодняшняя, обещала быть именно такой. Пассажир открыл заднюю дверь и сел за водителем. «Ну всё понятно. Проходили и не один раз». Подумал Сергей и доложил как полагается по рации о принятом заказе и его выполнении.

– Куда поедем?-

– В центр!-

– Центр? А конкретнее можно?-

– Да конечно! Кафедральный собор.-

Сергей нажал на педаль газа и рванул автомобиль по объездной трассе, в надежде сократить путь. Ночная дорога поглощала километры и время. Водитель пытался увидеть в зеркале заднего вида лицо пассажира, разглядеть его внешность, но всё скрывала темнота салона, а блики фар встречных автомобилей заставляли сосредоточиться на мокрой трассе.

Сейчас как раз самое время заговорить, просто начать ничего не обязывающий разговор, и сразу станет легче. Спадёт гнетущее напряжение, то самое что заставляло в дальнейшем применять пистолет.

– Не утруждай себя!- С заднего сиденья раздался звонкий мужской голос. Такой голосок обычно бывает у шестнадцатилетнего или восемнадцатилетнего юноши, он ещё не окреп и не возмужал, и отдаёт детством. Мужчина, что сидел сзади, явно не был юношей и в этом Сергей не сомневался.

– В чём?-

– Ненужным разговором, на ненужную тему.-

– Вы психолог?-

– В каком-то смысле да!-

– Тогда понятно.– Ответил Сергей, сам себе улыбаясь. Мнимая угроза спала, а вместе с ней ушла и напряжённость. Впереди показался указатель поворота в город, заканчивалась объездная трасса, и это тоже вселяло немало уверенности в честности и порядочности пассажира.

– Сергей, ты ничего не чувствовал в последние две недели?-

Он не сразу понял вопроса, так как не ожидал его. Ему почему-то показалось, что сейчас голос зазвучал из динамиков и радио волна сама перенастроилась на другой диапазон, как часто бывает при въезде в город.

– Вы что-то сказали?– Спросил Сергей

– Твои сны? Ты не находишь их тревожными?-

Пронзительный свист резины разорвал ночную тишину. Уйдя в занос на несколько метров автомобиль остановился как вкопанный, не доехав до поворота.

– Что ты сказал?– Сергей по инерции схватился за рукоять пистолета.

– Твои пассажиры за эти две недели не показались тебе странными? Слишком много было их, тебе это ничего не напоминает?– Вновь спросил незнакомец.

– Кто ты такой?– Сергей ещё сильнее сжал прохладною рукоятку пистолета, сейчас она единственная кто давала надежду ему.

– Зови меня Георгий!-

– Георгий? Странное имя для ночного, всезнающего психолога. Кто ты такой Георгий?-

– Я не просто Георгий.-

«Ну тогда понятно. Очередной сумасшедший, у них обычно ночью обострение случается. Спасибо за клиента Лариса!»

– Я Архангел Георгий!-

– Что-что?– Сергей не поверил в то, что услышал. Обычно пьяные да обкуренные, ну или ночные шизофреники представлялись кем угодно, но только не святыми. -Архангел Георгий?– В вопросе Сергея появилась еле заметная улыбка.

– Да тот самый Георгий, что охраняет все дома Божьи в вашем мире. Моя Святая Рать ангелов ежедневно, ежеминутно, постоянно борется с демонами пытающимися проникнуть в святая святых. Когда мы терпим поражение, и им всё же удаётся проникнуть за святую черту, тогда на помощь нам приходят такие как ты Сергей. Твои подвиги не угасли в череде будней, их не затмило время. Отец Святой помнит о них, и всегда благословляет тебя за спасённую человеческую жизнь.-

Говорящего позади пассажира не было видно, в салоне стояла непроглядная темень. Сергей чтобы не терять драгоценное время, повернулся и уставился на сидящего позади него мужчину.

– Я слышал много разных историй, порой самых необычных, и всегда рассказчик пытался запудрить мне мозги, чтобы не платить за проезд. Твоя история ничуть не лучше всех предыдущих. О моём прошлом известно многим, поэтому я тебе особо не верю, так что за проезд придётся однозначно заплатить.– В этот момент на переднее пассажирское сиденье с характерным звуком упала туго перетянутая толстая пачка денег, и отнюдь не мелкими купюрами.

– Я думаю что здесь хватит, чтобы рассчитаться за проезд?-

Теперь сам Сергей находился в тупиковом положении. Оснований для тревоги у него вроде бы и нет, клиент расплатился, и причём расплатился щедро и богато, но а то что у него проблемы с головой, так это его не волнует. Автомобиль плавно тронулся с места, необходимо выполнить заказ и доставить клиента на указанный адрес.

Центр города на удивление оказался менее загруженным и проскочив несколько светофоров Сергей повернул и вырулил аккурат к кафедральному собору. Вытянув с пачки несколько купюр, а этого с лихвой хватило для оплаты он протянул оставшиеся деньги обратно клиенту.

– Что ты видишь Сергей?-

В ночном свете кафедральный собор выглядел ещё величественнее. Мощные галогеновые прожектора подсвечивали каждый угол собора снизу-вверх. Верхние прожектора с куполов вытянутые на штангах, освещали под углом. Иллюминация всего строения выполнена искусными мастерами настолько красиво, что монументальность собора в ночное время приобретает очевидность перед естественным, дневным. Площадь перед собором практически пуста, если не считать нескольких дорогих автомобилей припаркованных на специальном месте.

Сергей ещё раз оглядел местность уставшими и воспалёнными глазами, зевнул и ответил: -Собор в свете ночных ламп!-

– И всё?-

Сергей неожиданно подпрыгнул. Пассажир сейчас находился сбоку от него, на пассажирском сидении, а его голос, теперь он походил на шёпот и проникал прямо в мозг.

– Ты растерял, да растратил свой дар Сергей. Великий дар, что даётся с рождения и хранится до самой смерти. Он возвращает его тебе с новой силой и с новой верой. Взгляни ещё раз на Великий оплот Божьей Веры, посмотри новым взглядом!- На плечо Сергея легла рука Георгия. Тяжесть, приятная тёплая тяжесть вжимала его в водительское кресло. Перед глазами калейдоскопом искр побежали фрагменты: собор, площади, улицы, ночные скверы, мокрые дороги, мигающие светофоры. Всё слилось в один большой разноцветный клубок.

– Смотри!-

В один миг всё исчезло, и он увидел опять ночной собор с площадью, а перед ним…Стоп! Стоп!!!

– Я что-то упустил из виду? Я вижу совсем другое чем…-

– Нет! Теперь ты видишь истину Сергей, а ты знаешь, что только истина открывает всё, что сокрыто от обычного взора. Истина возвращает человека в реальность бытия, вот почему многие великие люди боятся её. Узри то, чего не видят, и не увидят никогда миллионы живых.-

Прожектора освещали собор, но уже не так ярко и красиво. На стенах появились выщерблины и сколы, на углах местами обвалилась штукатурка, обнажив красный кирпич. Глубокие пробоины и дыры виднелись возле входных дверей, их конечно заложили битым кирпичом, и всё же прежние размеры легко угадывались. Высокие, массивные двустворчатые двери в страшных вмятинах и зазубринах, словно по ним били огромными топорами. Длинные и глубокие борозды шли от многих окон к фундаменту. Сами окна частично заложены мешками с песком, частично заколочены грубыми толстыми брёвнами. Купола! Где же эти красивые, прекрасные, золочёные купола? Сейчас Сергей видел, лишь высокий массивный крест, возведённый на месте основного купола. На месте других куполов виднелись странные сооружения из тех же мешков с песком и крупных брёвен. На колокольне вместо ряда красивых, новых, звонких колоколов – висел один, огромный колокол, он держался на толстом и мощном бревне и выглядел так, будто тысячи зубил и молотков отчаянно тарабанили по нём, долгое время.

Площадь перед собором завалена кусками битого красного кирпича, стекла и штукатурки. Огромное количество больших камней сложенных в виде длинной стены, высотой больше двух метров. В стене часто попадается бойницы и смотровые окна. Стена обнесена вокруг всего собора, и во внутреннем дворе аккурат между стеной и собором кто-то ходит.

– Что это, сказка какая-то? Что происходит Георгий?-

– Пошли со мной Сергей, посмотришь сам!-

Холодный, ледяной мартовский ветер после тёплого салона оказался ещё холоднее. Они вдвоём шли к огромным бревенчатым воротам каменной стены. Когда оставалось пройти несколько метров, ворота со скрипом открылись и им навстречу вышли…Они!

Высокие, подтянутые, красивые – ангелы. Отливающая серебристым светом одежда каждого из них, наполняла мрак приятным свечением. В руках у каждого был меч и щит, у некоторых висели длинные луки с колчанами полными стрел.

– Не пытайся разглядеть их лица, для смертных это табу.– Георгий теперь и сам выглядел так же как и те, кто вышел чтобы их встретить. Его длинный плащ, перетянутый в талии широким поясом, доходил до самых пят. Меч, в дебелых кожаных ножнах, висел с правой стороны, с левой – красивый нож. Теперь Сергей мог смело разглядеть его лицо, в отличии от ангелов он видел его воочию и реально. Длинные белые волосы ниспадали до самых плеч и упирались в стоячий воротник плаща. Большой высокий лоб, украшен длинным шрамом с левой стороны. Красивые большие глаза, такие подошли бы женщине. Небольшой нос с прямой спинкой. Тонкие губы и две ямочки на щеках.

Вышедшие им навстречу ангелы расступились, пропуская вовнутрь. За высокой стеной расположился целый лагерь ангелов. Многие несли службу на стене, многие укрепляли сам собор и стену, кто-то находился в палатках из бычий кожи и отдыхал.

– Георгий хвала Отцу Нашему, что ты вернулся!- Своего командира ангелы встретили низким поклоном головы, как только за ними закрылись ворота их обступили плотным кольцом.

– Ну что Сергей, теперь ты-то видишь истинное положение вещей. Истина намного горче любой правды. Ступай за мной.-

Смотровое окно на стене имело хороший обзор. Всё то же самое – многоэтажные дома, улицы, скверы, переулки, светофоры, всё также как в его городе, в его время, в его мире. Но только вокруг пустынно, ни одной души.

– Георгий, а это что какая-то другая реальность? Другое измерение?-

– Нет Сергей. Жизнь, как и реальность – одна. Истинная жизнь проходит в истинном настоящем, немногие живые живут истинной жизнью. Большинство существует, в мире созданным Сатаной, где царит: ложь, гнев, похоть, гордыня, предательство, тщеславие, зависть, лицемерие, чревоугодие. Теперь ты видишь истину, ту самую, о которой много говорят, наивно сопоставляя её с правдой!-

Сергей смотрел в пустоту улиц и никак не мог поверить в происходящее. В самом страшном сне только могло присниться то, что он видел воочию, сейчас и здесь.

– А где же…?-

– Смотри Сергей, сейчас их время.-

Сколько точно прошло времени, он не знал, да и какое это могло иметь значение, если время сейчас и здесь не имело ни власти, ни силы, а было лишь пустым словом.

В темноте улиц, в тех самых островках мрака, куда не попадал неоновый свет фонарей, стали появляться странные тени. Они то исчезали, то замирали на месте, а затем срывались и уносились прочь. Свет отпугивал их, но не настолько, чтобы они его боялись. Постепенно тени стали появляться в разных местах и их становилось всё больше и больше.

– Узнаёшь?- Вопрос Георгия заставил Сергея вернуться в своё прошлое, в то самое прошлое, что порой многим стоит настоящего и будущего.

– Черви?-

– Они самые! Я не сомневался в твоём ответе ни на секунду, и не сомневаюсь в том, что твой дар безвозвратно утерян. Нельзя потерять то, что дано свыше и тебе не принадлежит. Дар даётся Им, и Им же забирается. Твой дар всегда был с тобой, ты сам не захотел им воспользоваться. Теперь пришло время, когда Он зовёт тебя и не только… В скором времени именно этот собор станет местом великого противостояния, а сейчас его надо удержать любой ценой.-

В этот момент из темноты улиц и переулков к стене стали приближаться огромные демоны с мечами копьями и щитами.

– Легионеры?-

– Они Сергей, и заметь, Сатана поручил именно Мамону завладеть этим местом. Бой идёт уже третью неделю, третью неделю мы держим оборону. Тысячи и тысячи демонов после каждой ночи остаётся лежать возле стены. Солнечный свет пожирает их тела и показывает, что за разрушения они несут. Раньше между нами соблюдался более-менее устойчивый мир. Если какой-нибудь червь, или сомлах вселялся в человека, то это были единичные случаи, и нам разрешалось их уничтожать. Теперь всё изменилось, зачастую среди легионеров увидишь и шакалов.-

В этот момент возле ворот затрубили в рог. Все ангелы и те, что отдыхали в палатках, начали быстро одевать кольчугу и латы, их мечи и щиты стояли в строго отведённых местах на специальных подставках. Всё пространство между забором и стеной моментально заполонилось серебристо-белой массой ангелов. Они строились в специальные шеренге а их взоры устремлены в сторону стены, в сторону тьмы.

– Тебе пора Сергей. Пора возвращаться в свой мир, мир живых людей!-

– Как уже? Я… Я хотел остаться вместе с вами.-

Архангел взял Сергея за плечо и отвёл в сторону от построенных боевых линий ангелов.

– У каждого из нас своя судьба, своя миссия, свой путь. Не важно в какой жизни ты живёшь, либо в истинной, ту что-то ты видел сейчас, либо навязанной Сатаной. Всегда и везде есть путь, который надо пройти, и путь этот Сергей состоит из множества разных поручений, просьб, приказов, клятв, и обетов. Свою миссию, что поручил Он, я выполнил, я вернул тебя. Теперь у меня другая миссия – сохранить собор, чтобы ни один демон не переступил Святую черту.-

– А мне что делать Георгий? Архангел Георгий?– Георгий улыбнулся, и от его улыбки у Сергея стало тепло и светло на душе.

– Ты молодец Сергей. Я вижу, что Он не ошибся в тебе в очередной раз. Твоё сердце переполняет сострадание и боль за человечество, ты готов помочь каждому, разделить с любым его горе и беду. Ты способен оказать помощь любому просящему и заступиться за слабого. Такими чертами обладает лишь избранные, запомни мои слова Сергей. Мы с тобой встретимся, верь мне, и не один раз, встретимся как истинные, верные друзья. А сейчас ты должен уехать, тебя ждут в другом месте…-

Сколько прошло точно времени, Сергей не знал, да оно и не имело для него сейчас особо никакого значения. От увиденного, услышанного, и пережитого он вдруг прозрел. Пелена беспечной, затхлой и однотипной повторяющийся изо дня в день жизни, в миг слетела с воспалённых и усталых глаз. Он смотрел сквозь лобовое стекло своего автомобиля, на убегающую вперёд мокрую ночную трассу, на то, как километраж прибавляет пройденные километры – он видел свою обыденную жизнь. Но стоит ему захотеть и он увидит другую – настоящую, истинную жизнь, что балансирует в войнах между добром и злом, светом и тьмой. Он чувствовал в себе силы, и ощущал внутренний подъём, ему вернули его дар! Значит всё, что было раньше – было не зря!

Глава 14

Кафедральный собор освещался всё также мощными, выносными прожекторами, его величие и мощь как грандиозного строения не поблекли и не померкли на сей раз. Площадь, идеально чистая и ровная блестела мокрой поверхностью в свете уличных ламп. Жизнь шла своим размеренным ходом и не предвещала ближайших катаклизмов и апокалипсисов. Продолжался великий пост, что закончится великим праздником, и конечно же собор как место будущего праздника, приобретал ещё более весомое величие и славу.

В нескольких сот метров за поворотом от собора, примостилась старая «хрущёвка». Она строилась в славные годы пятилеток и грандиозных планов, когда человеческая жизнь не стоила ничего по сравнению с великой страной, впрочем, как и сейчас. Пятиэтажку, как и тысячи других таких же, построили в 60-е годы прошлого века, прошлого тысячелетия, а между тем в соборе, выстроенном почти триста лет тому назад, где и поныне проводились воскресные службы и службы по великим христианским праздникам, и простоит он куда дольше, чем обветшалое строение славной эпохи доблестного социализма.

Сейчас по истечении почти что шестидесяти лет изменилось много, если не всё. Вокруг собора выросли красивый парк и площадь, скверы и многоэтажные современные дома, город разбили на микрорайоны, образовались коттеджные посёлки. Казалось, что от старой эпохи бешеных строек не осталось и следа, и различные программы реконструкции и сноса ветхого жилья работают как и положено, и вскоре все нуждающиеся получат новые квартиры в новых домах… Но так только казалось.

Старая пятиэтажка каким-то чудом, а по-другому это не назовёшь, прошла сквозь толпы различных городских комиссий, проковыляла через различные никчёмные ведомства, проползла через кипы липовых актов и сверок а в итоге… Осталась в нищенском фонде городского департамента градостроения. Из категории ветхое и аварийное жильё, «хрущёвка» вдруг превратилась в отремонтированное и вполне пригодное для жилья строение. Вот только превращение столь грандиозного момента никто из жильцов пятиэтажки не заметил. Оно тихо и спокойно прошло по всем необходимым бумагам, и миллионы бюджетных денег ушли куда-то, кому-то, как часто бывает в России матушке. Великие фокусники и иллюзионисты с мировым именем – всего-навсего дилетанты, мальчики в коротких штанишках по сравнению с чиновниками городской администрации, что так удачно провели капитальный и косметический ремонты ветхой «хрущёвки». По всем актам и распорядительным документам старая «хрущёвка», как минимум еще десять лет не будет нуждаться в ремонте, а по сему, все просьбы, заявления и жалобы несчастных жильцов, просто летели в урну бюрократической переписки.

Единственный крайний слева подъезд пятиэтажки имел жалкое подобие дверей, вот пожалуй и всё его отличие, от двух других. В нём также как и в других воняло кошачьей мочой, человеческими испражнениями и конечно же, плесенью, и затхлостью из заполненного водой подвала. Обшарпанные и местами покрытые грибком стены имели цвет, давно выгоревший краски.

На первом этаже в однокомнатной квартире со своей малолетней дочерью проживала Крапивина Екатерина. Само проживание стоит охарактеризовать как существование или выживание. Но не то и не другое к Екатерине отнести нельзя, она увы, доживала свои последние дни. Рак лёгких перешёл в четвёртую стадию ещё вроде бы совсем недавно, но на днях на очередном приёме в областной больнице у онколога Катя узнала, что пошли метастазы.

Смертный приговор ей вынесли два года назад, когда она только-только почувствовала недомогание и стала задыхаться. Здравоохранение в городе, как и по всей России находится в плачевном состоянии, и конечно же лечиться нужно да и необходимо за свои кровно заработанные деньжата. Те, у кого позволяет бюджет уезжают за границу и проводят дорогостоящие операции, тем самым продлевая себе жизнь. В наш век такое заболевание как рак, лечится, и лечится довольно успешно, только когда есть за что его лечить. Работая в должности инспектора безопасности труда на местной фабрике по пошиву одежды, Екатерина худо-бедно, но сводила концы с концами, растягивая свою нищенскую заработную плату. Даже узнав страшный диагноз, она продолжала работать, ведь маленькая дочка Катя, просто обязана получать хорошее питание, хорошо одеваться, играть в хорошие игрушки. Именно так думают все без исключения родители, отдавая своим детям всё самое лучшее, что есть в их жизни.

Прогрессирующая болезнь и бездарное лечение в областной больнице заставили Екатерину уйти с работы, у неё не было сил исполнять свои обязанности, с каждым днём она задыхалась всё сильнее и сильнее, и при этом начала испытывать ужасные боли. Химиотерапевтические препараты имелись в аптеке, а у неё на руках имелся рецепт, но вот увы, отсутствовали деньги для их приобретения. Теперь жизнь Екатерины превратилась в сплошное мучение с дикой болью. Ей как матери вдвойне, а то и в тройне трудно было осознавать и понимать, что после смерти, её единственная дочь, единственная отдушина в проклятой жизни, её смысл и радость – попадёт в детский дом. Понимание того, что такой поворот событий просто неизбежен, и она ничего не может изменить, угнетали её ещё больше, и отведённые ей жизненные дни сокращались вдвое быстрее.

Маленькая шестилетняя Настя больше походила на куклу. Своей красотой и фигурой она пошла в красавицу мать. Зачастую в большинстве случаев родители считают, что их маленькие дети ещё ничего не понимают и не соображают. Настя же в отличие от сверстников в детском саду, соображала и понимала всё быстрее и лучше. Для неё администрация детского сада подсуетилась и выбила место в гимназии с математическим уклоном для одарённых детей. В отличие от твоей мамы, маленькая Настя очень переживала за неё и верила в то, что мама поправиться и выздоровеет. Она не могла зарабатывать денег, не могла покупать дорогостоящие и необходимые лекарства, она не могла ещё очень многого. И всё же, она как могла, наводила в квартире порядок, мыла посуду, когда наступали периоды обострения, она не отходила от мамы и старалась ей помочь хоть чем-нибудь.

В один из дней осени прошлого года, Настя случайно по телевизору увидела выступление священника. Конечно, для детей такие передачи зачастую скучны и неинтересны, но Настя увидела, а главное услышала, как святой отец прочитал в прямом эфире молитву, что дана была Господом иеромонаху Никите на паперти Чудского монастыря, в двенадцатом веке. Без всякого сомнения, слова и текст молитвы для шестилетней девочки были совсем непонятны, так как непонятны порой даже взрослому человеку. Настя же услышала одно, самое простое и понятное ей предложение, то самое без которого любой текст, любая песня, любой стих, ну и конечно же молитва не имеют своей истинной силы вдохновения. "То что просите во имя Моё – всё сотворю!» – именно так перевёл святой отец текст древнерусский молитвы. Настя долго думала над тем как она обратиться к Господу Богу, как будет его просить, когда лучше просить утром или вечером? Вопросы оставшиеся без ответа громоздились в сознании маленькой девочки и являлись большим грузом сомнения.

Время шло, мама Насти увядала на глазах, с каждым днём теряя жизненные силы, а Настя всё ждала подходящего момента для важного в её жизни события. Сказав своими словами всё, что она так хотела, Настя вложила в свою просьбу всю свою волю, веру, силу духа, но самое главное, она хотела быть услышанной тем, к кому обратилась.

Сегодня вечером погода немного нормализовалась, ветер стих, тучи постепенно расползлись, очищая небо, лёгкий морозец пришёл на смену весенней мартовской распутице. Многие детишки, такие как Настя, и чуть постарше уже вовсю играли на детской площадке, что находилось во дворе «хрущёвки» и ещё двух других многоэтажек. Детская площадка подаренная местным футбольным клубом, имела мягкое погодоустойчивое покрытие, ну и конечно же многочисленные горки, лесенки, лавочки, две песочницы и качели. Надев ярко-розовый комбинезон Настя поцеловала мама в щёку отправилась гулять, а Екатерина обессиленная сидела в маленькой кухоньке и смотрела в окно выходящее во двор.

– Я вижу её, вот она!– Сказал Архангел обращаясь к Сыну Божьему.

– Михаил, она очень красивая девочка, из неё вырастет настоящая красавица.-

– Я в этом уверен, как и в том, что Господь поручил нам важную миссию. Её сила очень велика, она несоизмерима с её возрастом!-

– Ты прав Михаил. Ее доброе сердце, искренние и чистые намерения, доброта во имя великой справедливости и честности, её созидательность к сотворению блага для нуждающихся и просящих, и её вера, дают ей огромную жизненную силу. Силу чистую, яркую, великую. Святой Отец наш не зря прислал нас сюда!-

– Я чувствую силу многих святых, она пронизывает её и наполняет как сосуд. Такой силы я никогда не видел.-

Сын Божий и Архангел Михаил наблюдали за Настей. Истинная реальность бытия позволяла им существовать параллельно с людьми, наблюдать за ними и помогать. Шёл пятый день как святое воинство во главе с Архангелом Михаилом и Сыном Господним охраняла Настю. Часть когорты расположилась во дворе рядом с детской площадкой, а часть в её в квартире и двух других, соседних. Святая защита сопровождала её в детский сад и обратно, в ближайший магазин, и даже к своей единственной подружке.

***********************************************************************

Он преодолел границу между истинной реальностью и реальностью, навязанною его господином, и теперь летел по тусклому еле призрачному следу. Как и многие следы, этот то разделялся, то петлял, то уходил куда-то в сторону. Вельзевул своими звериными глазами и острым нюхом, отчётливо отслеживал тот самый единственный, нужный, след.

Посланный Сатаной, он понимал всю серьёзность, и ответственность что ему доверили. В высшем звене старших демонов только Мамон как сын Сатаны, пользовался властью и абсолютной силой, ему никто не смел перечить. Все его приказы и команды выполнялись беспрекословно. Единственного кого боялся, уважал, а также слушался Мамон, это сам Сатана. Все остальные демоны высшего звена пытались, прежде всего, показать себя и выставить других как неспособных для решения серьёзных задач. Каждый хотел, чтобы ему поручили особо важную миссию. Каждый желал, чтобы только его заметил Мамон, ну а если доходило до самого правителя ада, то высшей награды для демона не существовало.

Вельзевул, получив лично от Сатаны поручение, решил что теперь сам Мамон ему не ровня. Таких особых поручений в высшем звене старался получить каждый демон, а получивший сразу возносился над другими. А другие, как и следует ожидать проклинали своего соперника, завидовали ему, старались предать на каждом шагу. У некоторых высших демонов имелись свои легионы, которые по приказу, прежде всего своего хозяина ставили ловушки и различные препятствия тому, кто выполнял особое поручение Сатаны.

В обличье летучей мыши, Вельзевул видел еле светящийся серебристый след, оставленный совсем недавно небольшим отрядом. В мире живых, любой ангел, будь то хранитель, воин или миссионер – оставляет свои следы, любой демон увидит их, но распознать и различить сможет только демон высшего звена. Вельзевул отбрасывал ненужные, второстепенные и отслеживал только тот, что нужен. Среди этих следов прослеживались особо чётко только два, таких следов ему ещё не приходилось встречать. Сам Сатана, перед тем как отправить Вельзевула на задание, рассказал ему вымышленную историю об особой когорте ангелов, которых надо выследить. Кто возглавляет когорту, и кто из Святой Троицы находится в когорте, он конечно же ему не сказал. Сатана как царь и вождь демонов, сам не доверял никому из своего окружения, и порой вёл свою, одному ему понятную игру. Даже Мамон вызывал порой у него отвращение и злобу, не говоря уже о других демонах.

Неожиданно наступил момент когда, Вельзевул стал видеть следы отчётливее и ярче. Ещё совсем немного и он почувствовал их. Для него они были, прежде всего врагами, а своего врага демон чувствовал даже если не видел, подобные чувства испытывал и ангел, если приближался демон.

«Они где-то здесь, совсем рядом. Я их чувствую!» Летучая мышь в мартовской ночи кружила по спальным районам города, постепенно сужая круг поиска. Он сразу заприметил детскую площадку и старый дряхлый пятиэтажный дом. Следов – свежих огромное количество, их попросту не спрячешь, нужно время. Он видел следы, но не видел их. Он чувствовал их присутствие, а ещё кого-то особо сильных, тех, кому принадлежали особые следы. Но опять же, он не видел их. Кружа и петляя в темноте, Вельзевул раздражённый и раздосадованный парил над местом скопления следов как ворон. Он несколько раз преодолевал границу между явью и вымыслом, но увы, ничего не менялось. «Следы чёткие, видимые, явные. Вот они, но где сама когорта ангелов, и где эти двое, их следы я не спутаю с другими.»

Как демон высшего звена он имел силу перевоплощения, и сейчас сделав очередной круг, окутался туманом и в мгновение стал человеком. Мужчина средних лет, в плаще культурной на вид, стоял на детской площадке и озирался вокруг. Только сейчас он почувствовал странную силу. Она не принадлежала его врагам, она…она…принадлежала живому человеку?

Такое открытие привело демона в ярость. Он вдруг начал понимать, что происходит на самом деле. Теперь для него оставался только один вопрос, кто эти двое и кто этот человек?

Мужчина в плаще не спеша гулял на детской площадке во дворе многоэтажек. Он не спеша обходил каждую лавку, каждую песочницу, каждую горку и качель. Проходившие мимо припозднившиеся горожане не обращали внимания, на одинокого мужчину, потерявшего что-то в сумерках предстоящей ночи. Он всё более и более ощущал человеческую силу спрятанную здесь. Теперь он не сомневался – эти двое, человек и когорта, имеют одну общую цель. Их он не видит, зато он найдёт человека, уж в этом ему никто не помешает. А найдя его, он отыщет их.

Чёткий след уходил в боковой подъезд старого дома. Путь проложен, осталось найти цель. Улыбнувшись, мужчина поднял воротник и поправив висевшее что-то под плащом, смело направился к старым двустворчатым деревянным дверям крайнего подъезда.

Глава 15

Митрополит Аркадий лёгким движением ухоженных, холёных пальчиков повернул рулевое колесо своего новенького мерседеса и въехал на вип стоянку перед рестораном. Время на его швейцарских часах стоимостью как новый отечественный автомобиль показывало около одиннадцати. Для завтрака вроде поздновато, для обеда ещё рановато, но это только в том случае если вы работаете на предприятии в организации с чётким графиком работы.

Служба в Епархии не имеет более чётких временных рамок, за исключением великих больших праздников и богослужений суточного круга, обязательных для каждого священника. Аркадий Петрович давно вышел из того самого возраста, когда он будучи молодым священником успевал совмещать свою службу Богу и людям, со своими личными потребностями. Взбираясь по служебной лестнице духовенства, он прекрасно понимал, что любая работа, совершенно любая – всегда останется лишь работой, её не переделаешь и не перевыполнишь, а вот свои личные потребности нужно удовлетворять в первую очередь. Что же касаемо его специфической службы, то здесь дело обстояло намного серьёзней, чем с любой другой работой. Дело в том, что Аркадий Петрович считал именно себя помазанником Божьим, раз он смог дойти до такого верховного сана, а раз так, то и нужно беречь только себя, и удовлетворять свои личные потребности тоже в первую очередь. Таких как он, великих священнослужителей, почитающих все заповеди, соблюдающих все посты и каноны – единицы, а людей безграмотных вечно чего-то хотящих, безбожных атеистов – миллионы. Жизненный принцип митрополита очевиден, и нарушать его он, увы не собирался.

В дорогом кашемировом пальто, накинутом поверх дорогой двойки, Аркадий помпезно проследовал в обеденный зал. В нём очень трудно было распознать того, кто посвятил свою жизнь служению Богу и людям, того, кто самый первый посчитал бы сребролюбие великим грехом, а гордыню и тщеславие востребованными человеческими грехами на каждый день. Однако в жизни часто случается не так как надо, а понимая то, что жизнь одна и прожить её нужно хорошо красиво и богато… В общем, митрополит отец Аркадий решил провести обеденное время в ресторане, за бокалом хорошего вина и вкусной едой. В это время в зале находились посетители разных слоёв населения, в основном бизнесмены средней руки. Митрополит же давно перешёл в высшей эшелон бизнеса, а посему отобедать он решил, в отдельной кабинке.

Помимо всего прочего у него имелся, как считал Аркадий очень весомый повод. Ещё совсем недавно он и помыслить не мог, о чём-то подобном, а теперь? Теперь всё изменилось ровно на сто восемьдесят градусов. Его душа оказалась свободна от обязательств Сатаны. Его душа теперь принадлежит ему, и только ему, а за оставшееся время он сумеет замолить все свои грехи, или он не митрополит? Аркадий достаточно давно переступил черту, когда человек начинает заботиться о духовном состоянии, оставляя материальные потребности на втором плане. С каждым днём, прожитым днём, такой человек воздаёт хвалу Господу Богу за ещё один подаренный день, потому что появляется шанс очистить свою душу, от грехов всей неправедной жизни.

Сатана не претендует на его душу, он сам так ему сказал! Аркадий Петрович выполнил свою часть уговора, и теперь он свободен. Совершив большой грех – предательство, он как и полагал, выкупил свою душу. Предав отца Владимира, он как Иуда за свою выгоду пошёл на сделку с дьяволом, но на подобные мелочи он перестал давным-давно обращать внимание.

Распивая красное вино и наслаждаясь вкусом мягкой оленины, Аркадий Петрович как раз размышлял над понятием предательство, когда в кабинку вошёл молодой мужчина в дорогом костюме.

– Прошу прощения, не помешал Аркадий Петрович?-

Святой отец никак не мог узнать появившегося перед ним. Очевидно бизнесмен средней руки, сейчас в зале их много, вот и решил познакомиться или что-то предложить.

– Извините, но я обедаю в одиночестве, а вас что-то не припоминаю.– Наглости вошедшему не занимать. Не спрашивая разрешения он уселся на стул прямо напротив митрополита, давая понять что уходить не собирается.

– О! Я вас понимаю Аркадий Петрович. Ваша жена так отвратительно готовит, особенно в последнее время. Но и её тоже можно понять, женский организм, эти боли, а ещё сильные мигрени и постоянные переживания за вас. Я бы вам рекомендовал свежую, слегка пропечённую телятину, в этом заведении она особенно хороша.-

Маска самодовольства и спеси, постепенно улетучилась, уступая место серо-зелёному цвету лица уставшего старика. Он не знал сидящего напротив него, но вот тот очевидно знал его, и очень много знал о его семье. Но откуда?

– Извините я не расслышал вашего имени и отчества.-

Улыбка, та самая улыбка больше похожая на оскал сильного и могучего зверя перед загнанным в угол несчастным зайцем.

– Аркадий Петрович не стоит лукавить. Я не говорил о себе ровным счётом ничего. Однако вы правы. Я поступил бестактно и неуважительно к вам, разрешите представиться – Мамон!– Вилка с куском дымящегося нежного мяса упала на кристально белую накрахмаленную скатерть, зацепив при этом бокал с вином. Красное пятно пожирало белый цвет заставляя митрополита впасть в ступор и покрыться испариной.

– Ну что же вы Аркадий Петрович так неаккуратно. Хотя, позвольте вас пригласить в более подходящее для нашей беседы место!– Стоило ему закрыть глаза, как он вместе с Мамоном оказались в огромном зале отделанным золотыми панелями с хрустальными полами и высокими зеркальным потолками. Откуда-то сбоку лилась тяжёлая органная музыка. Ни одного окна, ни одной живой души вокруг. Только они вдвоём за круглым, большим, обеденным столом.

– Не стесняйтесь Аркадий Петрович, я пригласил вас для приятной беседы. Давайте поступим с вами так…!- Мамон разлил вино и поднял бокал.

– Как?– Митрополит не знал что ему делать, и что говорить, он не знал ничего что происходит вокруг, и где он оказался.

– А вот как. Представьте себе, что предательство это своего рода сделка, а за сделку обе стороны должны получить прибыль. Вы уж как бизнесмен должны это знать.-

– Да, да сделка, прибыль. Но к чему вы сейчас это говорите?-

– Терпение и ещё раз терпение, оно есть…- Мамон перевёл дух и улыбнулся. В отличие от понурого митрополита он чувствовал себя отлично и непринуждённо поддерживая беседу. – Я чуть было не произнёс одно слово, которое не стоит произносить, особенно мне, чревато знаете ли последствиями ха, ха, ха. Ну так вот, если брать за основу рыночную экономику, то сделка с моим отцом была так сказать мнимой. Вы меня понимаете?-

– Не совсем.-

– Ну что же вы Аркадий Петрович, азы экономики! Мнимая сделка, та которая проведена мнимо, то есть её в априори и не было, она является по сути ничтожной, недействительной, фиктивной. Мой отец не распоряжался вашей душой, а соответственно и предлагать её в качестве товара не мог. Вы же совершили определённые действия, но заметьте абсолютно бесплатно, Иуда и тот получил тридцать серебряников, А вы-то что?-

– Так получается…-

– Вот именно!- Почти вскрикнул Мамон. Улыбка не сходила с его радостного лица, он весь сверкал от удовольствия. Самое интересное в этой беседе то, что Мамон говорил искренне. В его словах не было ни лжи, ни обмана, он пытался убедить старика в правильности своих слов. Стоит отдать должное, это ему удалось.

– Вот именно Аркадий Петрович. Вы получили то, что никогда не теряли, а раз так, то совершили сей некрасивый поступок будучи обманутым – это раз, и не получили за него совсем ничего – это два. Теперь-то вы меня понимаете?-

– Да! Кажется да! Но скажите… скажи Мамон, зачем твоему отцу меня обманывать?-

– Мой отец Сатана, дьявол, Он зовёт его Люцифером, хотя это совсем неважно. Важно то, что он, мой отец, всегда пытается ввести человека в обман, чтобы тот совершил грех. Вот например как он поступил с вами. Я уверен, что такой грех, что свершён в заблуждении, не является таковым, и Он его обязательно простит. Надеюсь, я вас убедил?– Мамон как хороший дипломат сумел разложить всё по полочкам человеческого сознания. Он не только убедил митрополита в том, что ничего не было, он обставил всё именно так, что Сатана обманом заставил его совершить грех.

Митрополит же всё больше и больше убеждался в правоте его слов, в их искренности и правде. Однако, совсем одно маленькое обстоятельство не давало ему покоя.

– Аркадий Петрович!- Мамон опередил его и на этот раз, оставив инициативу при себе. – Я понимаю как всё глупо звучит особенно здесь, сейчас и от меня, но поверьте моего интереса здесь нет!-

Вот теперь лёгкая улыбка появилась на лице митрополита, уж он-то точно знал, бесплатно ничего и никогда не совершается.

– Мамон, я сейчас тебе не верю. Ты хочешь сказать, что всё это…– Он обвёл руками весь огромный зал, указал на стол – Просто так? Не верю!-

– Ха, ха, ха! Да чувствуется в вас Аркадий Петрович мудрость, что нажита с годами. Не скрою, я имел некоторые так сказать взгляды на вас, но сейчас передумал. Вы мне нравитесь как человек.-

– Я тебя услышал Мамон.– Вдруг серьёзным тоном произнёс митрополит. – И всё же я хочу услышать правду. Мы с вами как два бизнесмена, ведём переговоры и между нами не должно оставаться недосказанности.-

– Ну хорошо.– Весёлый и радостный Мамон в миг превратился в серьёзного и задумчиво. Всем своим видом он показывал, что продолжение разговора ему совсем не нравится.

– Я хочу попросить вас Аркадий Петрович об одном одолжении. Для вас это не составит труда, а для меня оно будет хорошим подспорьем с вашей стороны, так как решит множество проблем.-

– Сделка с вами?-

– Нет, нет, и нет! Что вы Аркадий Петрович. Упаси вас… от таких раздумий и высказываний. Вы сделаете для меня, лично для меня, не для моего отца, а для меня то, о чем я вас попрошу, а я вас за это отблагодарю. Вот и всё. Никакой сделки нет, вы просто не будете закрывать глаза на грубые нарушения ваших правил одним священником, а за это, именно за эту правду я выполню любую вашу просьбу.-

– И что же я должен буду сделать?-

Теперь наступил момент когда загадочно заулыбался Мамон и потирая руки откинулся на спинку стула.

– Слушайте меня Аркадий Петрович очень внимательно…-

Сколько прошло времени, и была ли встреча с Мамоном на самом деле, митрополит не знал. Он как и прежде сидел в кабинке с вилкой в руке на которой дымился кусок сочного, мягкого мяса.

Глава 16

В комнате, где ещё совсем недавно вино текло рекой и совершалось чревоугодничество в Великий пост, всё было убрано. Навести порядок взялся Пётр, ведь ему как смотрителю за храмом в Дубках часто приходилось всё расставлять по своим местам после службы или церковного праздника. Помимо всего прочего, Пётр хорошо управлялся с тряпкой и шваброй. Вячеслав как это часто бывает свойственно людям, только что увидевшим настоящее чудо, принялся помогать Петру с одной единственной целью, не думать вообще ни о чём. Не получалось.

– Пётр, так это был сам Господь Бог? А как же он выбрал отца Владимира? Откуда у отца Владимира на голове и на руках такие страшные раны и рубцы? Получается, в тело Маши вселился Сатана? А для чего? Что же теперь будет дальше?…-

Вопросы неиссякаемым потоком извергались из Вячеслава. Оно и понятно, увидеть то, что дано не каждому, а тем более великое противостояние двух начал всего живого – это знаете ли, много значит. Человеку с устойчивой психикой и сильной верой увидев подобное нужно время чтобы прийти в себя, а потом найти собеседника да излить душу и рассказать всё что увидел. Вячеслав обладал устойчивым психоэмоциональным состоянием, так выразился бы психолог. Однако что касаемо веры во всё православное и христианское – вот тут у него имелся пробел. Единственное что связывало его с церковью так это дружба на коммерческой основе с отцом Михаилом, ну и очень крепкая и тесная дружба с Машей.

Отца Владимира аккуратно перенесли из-за стола в коридор, где заранее приготовили нечто вроде кровати. Поставили рядом две лавки из основного зала церкви и застелили их скатертями и рогожами. Отец Владимир дышал часто и глубоко, его тело полностью обессиленное, выжатое как лимон нуждалась в отдыхе, а самый лучший отдых, конечно же сон.

Через час с небольшим, в себя пришли отец Михаил и Маша. Они поочередно смотрели то друг на друга то на Петра и Славика, что находились рядом.

– Миша, мне всё приснилось или это действительно было?-

– Нет, Маша, всё происходило по-настоящему. А ты мне ничего не хочешь сказать дорогая? Или ты мой друг Славик, может ты, мне расскажешь, что у вас тут…?-

– А ну хватит.– Пётр решил взять инициативу в свои руки, в отличии от этой троицы он понимал, что сейчас им нужно держаться вместе.

– Послушайте меня отец Михаил и ты Маша, тебя Вячеслав это тоже касается. То, что вы увидели, правда. Та самая настоящая горькая правда, что зовётся истинной. Ваша жизнь протекала в грехах и обмане, вы лгали друг другу и обманывали себя же. Сегодня каждому из вас Господь Бог дал шанс начать всё сначала. Все ваши грехи Он отпустил, и простил, потому что только Он один имеет на это право. Жизнь для каждого из вас теперь начнётся с чистого листа, и что в нём будет написано – решать только вам!-

– Ты Пётр говоришь как настоящий священник.-

– Нет, Вячеслав, я тот, кто я есть. А на твой вопрос я отвечу так: есть Бог и он куда справедливее, милосерднее и человеколюбивее чем те, кто принуждает нас в него верить.-

– Не надо грешить Пётр в святом доме Господнем!-

– Отец Михаил не стоит обижаться на истину. Совсем недавно вы трое узнали много нового друг о друге. Он простил вас, а теперь вы сами должны простить друг друга. Великая заповедь Божья – «Возлюбите друг друга». Если будете любить, то конечно же и простите всё. А прощать может только истинно великодушный и милосердный.-

Все трое молчали, для них сейчас важнее всего выждать время. Оно-то затянет сегодняшние душевные раны и принесёт облегчение. Конечно же, не секрет, что сказав слово «прости», человек в действительности внутри себя, в душе простит обидчика. Нужно время чтобы из маленького зёрнышка «прости» брошенного в почву безверия выросло большое, огромное дерево. Такое дерево быстро засохнет, если не будет сопутствующих условий, таких как веры, надежды и любви. Для Михаила, Маши и Славика как раз настал сей благоприятный момент, посадить каждый своё зерно «прощения». Что будет дальше, прорастёт ли оно, засохнет, вырастет в красивое дерево, превратится в кривое да корявое, полуживое растение – зависит только от самого человека, и его веры в то самое прощение.

– Может накрыть стол?– Первым пришёл в себя Славик и решил разрядить обстановку. Очевидно, что для них ещё не скоро придёт то время, когда они осознают что им подарили новую жизнь.

– Это не помешало бы. Надеюсь, здесь есть продукты, потому что из церкви ночью никто из нас не выйдет. Не смотрите на меня так, словно я говорю что-то невероятное и ужасное.– Пётр взирал каждому в глаза, он не отводил его в сторону и не боялся встречного взгляда. Он-то верил в свою силу и в то, что ему нужно охранять и оберегать отца Владимира, а также выполнять все его указания.

– Дня на три, четыре еды хватит, а затем…-

– А затем Маша и не надо. Принесите продукты в эту комнату. Нам всем, и конечно же отцу Владимиру, необходимо поддерживать силу, телесную и духовную. Без телесной не будет и духовной, а нам сейчас никак нельзя без силы.-

Отец Михаил долго и упрямо смотрел хромающей жене в спину, удаляющейся вместе со Славиком за продуктами, вдоль коридора. Он не пошёл с ними не потому, что обессилел, или не хотел становиться между двумя некогда бывшими любовниками. У него сейчас имелась другая, куда более уважительная причина.

– Пётр! Я конечно понимаю, что сейчас мои слова ничего не изменят и ничего не решат. Но ты должен знать, я очень сожалею о том случае, когда ты и отец Владимир приезжали ко мне за помощью. Я прошу прощения за слова, что наговорил ещё совсем недавно. Пойми меня, я не знаю, что со мной случилось и как такое могло произойти. Раньше в молодости я не был таким, каким стал сейчас. Я готов был прийти на помощь любому, никогда не проходил мимо беды и людей, попавших в тяжелую жизненную ситуацию. Более того, я всегда знал и верил, что Бог есть, и что есть Царство Небесное. Ты понимаешь меня?-

– Нет, отец Михаил, я тебе верю!-

– То, что случилось со мной и изменило меня – случилось позже. Я уже окончил семинарию, получил приход, женился на Маше. Как такое произошло со мной, я не знаю, я не знаю, почему я попал под власть Сатаны, ведь я так верил? Я… я…даже знал, что моя жена мне изменяет. Понимаешь, знал, знал и прощал. Я прощал её и его, но с каждым днём обида накапливать во мне, пока не переполнила чашу терпения. Всё лопнуло как мыльный пузырь. Я-то думал, что произойдёт нечто такое, что заставит меня по-другому смотреть на мир. Но нет! Ничего не произошло, совсем ничего такого грандиозного, а вот внутри меня что-то поменялось. Изменилось отношение ко всем, и к себе в первую очередь, появилось недоверие, жадность, зависть. Я слушал ложь и сам лгал, отпуская грехи, я грешил ещё больше. Посмотри Пётр вокруг, что ты видишь?-

Пётр обвел комнату глазами пытаясь понять смысл слов Михаила.

– Нет, нет Пётр, я не о том. Я имею в виду саму церковь. В каком она состоянии, по сравнению с…-

– С храмом в Дубках? Твоя церковь отец Михаил красивая, новая, вся сверкает и блестит. Очень красиво сделано.-

– Да не об этом я Пётр. В твоих словах, в них есть доля правды, но на самом деле я украл много денег с ремонта. Я воровал и стройматериалы, и остатки трудодней рабочих, получая за них деньги. Я…я...делился с митрополитом и знал, что часть денег выделенных Епархий и различными фондами, так и не дошла до меня, они оседали в его карманах. Здесь раньше находилась старая, небольшая церквушка, куда люди шли всем селом, а сейчас? Теперь после ремонта сюда особенно никто не спешит даже по большим праздникам, а всё почему? Во грехе всё происходило, совершая казалось бы маленький, мизерный грех, мы порождали больший, и так долго, и бесконечно. Сейчас я чувствую себя опустошённым, но только мне не легче…-

– Отец Михаил, отпущение грехов очищает человека и его душу, но никто не сказал, что будет легко. Ты знаешь Святое Писание лучше чем я, и всё же – каждый грех он как пиявка, присосался и высасывает силы, отравляя жизнь. Ты его не замечаешь, ведь он не беспокоит тебя, этот грех может быть десяти или двадцати летней давности, и ты о нём давным-давно забыл, но он-то есть. Наступает момент очищения и представь, все эти пиявки большие и маленькие, толстые и тонкие, короткие и длинные отрываясь от плоти, покидают тебя. После них остаются рубцы и шрамы, они ноют и болят, и получается, что ты вроде бы освободился от паразитов, но на самом деле облегчения нет. Всё потому, что нужно дальше жить, дальше творить, создавать, строить, созидать, верить и любить. Разве не так отец Михаил?-

Пётр, этот простой смотритель храма в забытом богом крае – знает куда больше чем тот же отец Михаил, которого обучали специально в семинарии, и которому доверили важную миссию. Отец Михаил впервые в своей жизни увидел простого человека знающего больше чем он сам, и обладающего сильным даром убеждения.

– Прости меня Пётр!-

– Бог простит Михаил. Во благо всего великого и живого, во благо веры своей, что пошатнулась, во благо любви своей, что очернилась изменой, найди в себе силы отец Михаил простить себя. Господь, Отец наш, дал тебе сегодня своё благословение, а посему, начни с себя. Поверь мне.-

– Верю, верю Пётр. Во истину твоих слов, верю!-

В это время по коридору послышались шаги приближающихся Маши и Славика. Две полные плетёные корзины принёс Вячеслав а Маша матерчатую сумку с хлебом.

– Вот все наши съестные припасы Пётр. Что дальше?-

– Я сейчас.– Пётр подошёл к отцу Владимиру. Его сон стал спокойным и глубоким. Ни один мускул, ни один нерв не реагировал на внешние раздражители. Огненно-красные шрамы воспалились на лбу, с рук вытянутых вдоль тела, текла кровь. Даже чёрные носки и те отдавали бордовым оттенком, напитавшей их крови.

– Что с ним такое Пётр?– Маша единственная кто осмелился подойти.

– Я не знаю Маша, мне поручено его оберегать и охранять, а также повиноваться во всём. Его хранит сам Господь Бог и за него можно быть спокойным. Но что делать сейчас – я не знаю. Найди чем перевязать раны, и давайте садиться за стол.-

– Владимир проснись. Впереди ждёт очередное испытание веры. Помни, что бы ни случилось, ты не один. За твоей спиной стоят те, кто верит тебе, а сверху смотрят Царство Небесное и великое Воинство Божье. Верь в себя, люби тех, кто пойдет за тобой, даруй надежду заблудившимся. Я с тобой. Я здесь! Я рядом!-

Они вчетвером сидели за столом и пытались создать видимость трапезы. Маша ковыряла вилкой салат, Михаил возился с куском хлеба намазанным паштетом, Славик уставившись в тарелку, резал на мелкие кусочки ветчину и складывал их стопкой. И только один Пётр у которого разыгрался волчий аппетит, поглощал съестные припасы как и положено.

– А сколько то хоть времени?– Зевая спросил отец Михаил.

– Три часа, без двух минут.– Ответил Славик.

Неожиданно скрипнула лавка, и послышались шаги. Он не касаясь пола, шёл к ним. Кровь проступила через бинты, и капала на пол коридора создавая звуки похожие на шаги.

– Как это возможно Пётр?-

– Возможно, потому что мы видим это, и верим в то, что видим!-

Отец Владимир остановился в дверном проёме. Теперь все могли отчётливо убедиться, он не касался ногами пола. Чёткие бордово-алые капли стекая с ран падали на пол и ни одна из них не расплескалась от удара с ним.

– Мы рады что ты проснулся!-

– Пётр, вы всё выполнили, что я сказал?-

– Конечно отец Владимир. Маша вот недавно поменяла свечи, и мы ещё раз окропили всё святой водой. А что случилось?-

Глаза Владимира закрылись, и он медленно опустился ногами на пол. Боль искривила его лицо. Шрамы на лбу стали тёмно-бордового цвета и готовы вот-вот лопнуть, так сильно они вздулись. Он открыл глаза, теперь уже свои глаза что рады были видеть всех за столом во здравии.

– Они уже здесь. Они пришли!-

– Кто пришёл отец Владимир?– Маша рассчитывала услышать ответ, когда сильный удар чем-то большим и тяжёлым эхом отозвался от высоких, массивных входных дверей.

– Они пришли!-

Глава 17

Тонкая лента рассвета еле заметно показалось в чернеющем небе. Ночь теряла свою власть, впереди маячил новый день, новая жизнь, новая битва добра со злом. Практически всю ночь он провёл в дороге, и теперь, когда начинался день, он почувствовал усталость. Организм Сергея привык к ночным, да и к дневным сменам, привык к тому, что нарушился режим сна и отдыха, привык к периодам жизни, когда он работал на износ по нескольку суток подряд без отдыха. Но организм, как и человек, привыкает ко всему, однако биологический ритм таков, что какой бы ни было тело человека, оно нуждается в отдыхе.

Сейчас его организм после отработанной ночной смены требовал отдыха, да и сам Сергей понимал, что его силы на пределе. Он понимал многое, но именно сейчас его меньше всего волновала нужда во сне. Сделав погромче музыку, достав из пачки сигарету, он утопил прикуриватель и открыл окно. Свежий холодный мартовский воздух, приятно приободрил от дурманящий дрёмы, и принёс облегчение. Сергей не курил, однако иногда всё же прибегал к помощи сигарет, так как считал их лучшим средством от сна. Табачный дым наполнил салон автомобиля, дремота забилась в угол организма, заставляя мозг работать. Откинувшись на спинку кресла, Сергей окунулся в свою жизнь, в ту прошлую жизнь, что напомнила сегодняшней ночью о себе…

**********************************************************************

Четвёртый год обучения в духовной семинарии многому научил Сергея. Главное, он научился разбираться в людях, и теперь семинарист Дубинин Сергей Владимирович дружил с семинаристом Говоровым Владимиром Александровичем. Дружба между ними была, что называется настоящей, неподдельной и без прикрас. Дружба…была? Да нет, она осталась, ведь настоящего истинного друга, порой ищут всю жизнь, кому-то удаётся найти, а кому-то нет. Кто-то, окружив себя мимолётными, дешёвыми и продажными знакомыми, считает, что у него множество друзей – как же он ошибается. Сергею на этот счёт повезло куда больше, он разглядел во Владимире того самого человека, который придёт на помощь в любую минуту, ему не страшны ни угрозы ни обиды. Внешне обычный с виду Владимир, имел сильный духовный стержень внутри. Именно он и определяет, кем будет по жизни данный человек. Прогнётся ли от первого удара или станет тряпкой, а может, выстоит, поднимется с колен и сам ещё нанесёт в ответ удар, да не один. Может, что человек при первых симптомах страха отойдёт в сторону и будет наблюдать, как другие идут вперёд, а после, пристроившись сзади пойдёт их же путём, выдавая его за свой. Были и те, что ложились и стелились под сильных и властных, в надежде быть в их свите приближённых. Сейчас и не упомнишь всех, но только один Владимир не попадал ни под одну категорию, он был, есть и останется настоящим другом. Другом с большой буквы, тем самым которому можно смело доверить свою жизнь!

Два семинариста Говоров и Дубинин доучились до четвёртого курса семинарии. Худо, бедно, но доучились. Они вдвоём всегда и везде поддерживали друг друга, и старались помогать во всём. Духовный наставник митрополит отец Аркадий не обращал на них своего драгоценного внимания, ведь ему с лихвой хватало тех, кому он сам оказывал содействие и выступал в качестве протеже. Помимо Сергея и Владимира, митрополит не видел ещё многих, он порой иногда удивлялся заприметив того или иного семинариста в лекционном зале, так как ранее просто их не замечал. Набирая свою силу и власть, митрополит вёл себя более вызывающе, и дерзко, такое поведение замечали не только служащие Епархии да преподаватели семинарии. Семинаристы лучше других распознали и разглядели кто же на самом деле такой отец Аркадий. В этот самый момент для всего курса наступил очередной момент так сказать, момент истинны – необходимо определиться пойдут ли они дальше с митрополитом или нет? Четвёртый и пятый курсы пролетят, не заметишь, а там за стенами семинарии новая, другая жизнь. Жизнь, где митрополит отец Аркадий будет уже не духовным наставником, а самым прямым начальником. Начальником властным, жестоким, жадным, завистливым, способным на любые пакости, только чтобы угодить самому себе. Многие на третьем, но большинство на четвёртом курсе сделали для себя выбор, и он оказался очевидным. Семинаристы менялись на глазах, они приспосабливались, и подстраиваться под новую власть, под власть митрополита.

Льнянов Александр Дмитриевич по духовному сану архиерей отец Александр, преподавал в семинарии «Слово Божие». Предмет тяжёлый, объёмный и для многих непонятный. Архиерей Александр словно был послан самим провидением. Он представлял собой обратную сторону митрополита. Всегда добрый, отзывчивый, рассудительный. Он никогда не выбирал себе любимчиков и не делал из других изгоев, для него все равны и всем он поможет, и укажет на его ошибки. Полная противоположность митрополита заключалась и в том, что жил отец Александра по средствам заработанным своим честным трудом. Четвёртый курс семинарии вобрал в себя разношёрстных обеспеченных молодых людей, чьи родители старались обучить своё «чадо» и дать ему дорогу в жизнь. Однако «чадо» уже само определилось и разобралось за кем оно пойдёт. Окунувшись в разврат, похоть, вседозволенность, откусив немного власти и распробовав на вкус жажду денег, «чадо» сделало свой выбор. Выбор в сторону предстоящего, богатого, властного, отца Аркадия. Для них он был эталоном, маяком их новой богатой, богемной, обеспеченной жизни. Для них митрополит представлялся той вершиной, до которой они обязательно дойдут, ведь дошёл же как-то он сам? Другая составляющая такого выбора, заключалась в непоколебимости веры в свои же действия. Митрополит высший сан Епархии, он служит Богу и, конечно же не способен грешить, а раз так, то значит сам Господь Бог посылает ему в награду все дары и богатства – именно такое мнение витало в воспалённых умах семинаристов четвёртого курса.

Архиерей Александр, видя истинную картину, выделил для себя именно Сергея и Владимира как более одарённых, и усердных. Мудрый старик прекрасно понимал, кто вырастет из будущих семинаристов, кого выпустит семинария, и кто станет служить Богу и людям. Он-то видел картину будущего, в которой грязно-серыми красками отчётливо вырисовывалась судьба каждого выпускника. Множество нитей сплетённых друг с другом, нитей судьбы все они сводились к одному началу – митрополиту. Его бахвальство, помпезность, жеманство, властолюбие, приводили семинаристов в исступление. Для них он превратился в идола, в некое живое божество, которому не только нужно поклоняться, и приносить жертвы. Необходимо идти по его стопам, слушать его заветы и нравоучения – нужно стать, именно стать таким как он. Тогда и только тогда перед каждым кто не ослушается его, откроются двери жизни, той самой красивой, богатой жизни, что освещена светом софитов и которая даёт право идти по красной дорожке в дорогих платьях и костюмах, и кого всегда будут слушаться и улыбаться, кивая в ответ. Вожделенный и заветный олимп власти, вот то, что ждёт каждого кто пойдёт за отцом Аркадием. Ну а такой пустяк как ряса, клобук, крестик и Библия можно смело отложить в сторону, ведь жизнь-то одна и прожить её нужно красиво.

Архиерей отец Александр никогда в открытую не конфликтовал с митрополитом, ну, во всяком случае, в присутствии семинаристов. Однако многие на курсе, да и в самой семинарии чувствовали внутреннюю силу отца Александра. Точно такую же силу архиерей почувствовал и в Сергее, а учитывая то, что тот дружил с Владимиром, он и стал присмотреться к ним, двоим. В один из дней сентября отец Александр, случайно проходя мимо класса, увидел двух сидящих и корпящих над учебниками семинаристов. Не долго думая он пригласил их в свой кабинет, ведь преподавателю такого сложного предмета руководство семинарии выделило персональный учебный кабинет.

– Заходите, заходите смелее!– Отец Александр, подтолкнул не решающихся войти семинаристов в кабинет и закрыл дверь на ключ

– Так будет спокойнее. Ну, рассказывайте, как учёба? Всё ли понятно, или что-то даётся с трудом, всё ли нравится, а может, вам нужна помощь?– Сергей и Владимир переглянулись в нерешительности.

– Да нет, архиерей Александр, с Божьей помощью всё успеем, и всему научимся!-

– А ты не спеши Сергей, не спеши. Вот твой друг Владимир молчит, не спешит хвастаться и тебе не стоит. Если нужна помощь, то лучше прямо скажи, как в заповеди говорится: «Просящие да услышаны будут!»-

Семинаристы замолчали, а отец Александр думал как правильно начать сложный диалог.

– Что собираетесь делать на выходные?– Неожиданно спросил преподаватель.

– Да особенно нечего, может, уберём комнату в общаге, и сходим куда-нибудь. А что?– Ответил Владимир вопросом на вопрос.

– Хочу Владимир, поручить вам одну миссию. Но вот не знаю, справитесь ли вы, или нет? Как ты считаешь?-

Владимир пожал плечами и вопросительно посмотрел на Сергея.

– А ты на него не смотри, миссия хоть и касается обоих, однако каждый найдёт да увидит в ней своё, то к чему душа стремится. В каждом из вас есть большая внутренняя сила. У тебя Владимир, сила убеждения, а у тебя Сергей совсем иная. Твоей силе нет равных в семинарии, да и в городе, если поискать вряд ли сыщется, а поэтому миссия моя для вас двоих. Что скажете?-

– Архиерей Александр, что у меня за сила такая, который нет равных?– Спросил Сергей.

– Опять Сергей ты вперёд бежишь. Не стоит! Господь Бог каждому из нас при рождении даёт силу, кто-то умеет ей пользоваться, а кто-то и нет. Ты наделён особой силой, ты её ещё не чувствуешь и не видишь, зато её вижу я, и вижу какой огромный потенциал хранится в тебе. Он!– Архиерей указательным пальцем показал вверх – Не зря выбрал тебя. Верь в себя, Сергей!-

– Отец Александр может быть, про дело расскажите, если такое возможно?-

– От чего же не рассказать Владимир, но, видишь ли, сейчас твоя сила и ещё не в полной мере раскрылась, и всё же я чувствую её. Твоё убеждение, твоя вера, твое благодатное состояние и сострадание, твоя мудрость – как кусочки мозаики сложились в большой красивый рисунок. В рисунок, что нарисовал – Он. Я не вижу его, и я многого не могу понять, именно в отношении тебя. Но запомни, ты отмечен его благословением, а это высший дар когда-либо данный человеку. Вы оба, два конца одной верёвки, вместе вам не суждено быть, зато творить вы будете одно дело. Что касается миссии, то лучше будет, если вы сами всё увидите. Она как экзамен, если я в вас ошибся, то ничего особенного не произойдет, съездите, отдохнете, и вернётесь, а если я прав… Ну, так что, согласны?-

Владимир и Сергей оба одновременно сказали «Да»!

Как и было оговорено, в пятницу двоих семинаристов из общежития забрал пожилой мужчина, который приехал на таком же с виду УАЗике. Всю дорогу древний да старенький автомобиль то чихал, то дребезжал, затем что-то стало стрелять и завывать в моторном отсеке. Мужчина же бормотал себе что-то под нос, не обращая внимание на пассажиров, и на странные звуки своего автомобиля. Три часа тряски по разбитой местами дороги и двое семинаристов оказались в селе под названием… Дубки. Да-да, те самые Дубки, с которых и начался наш рассказ. Село встретило прибывших, сплошной мглою, ни одной лампочки на улице, ни одного фонарного столба, лишь в домах светились приятным жёлтым светом маленькие окошки. Молчаливый, да угрюмый водитель пропетлял узкими улочками и остановился возле неказистого домика.

– Выходите, приехали.-

Единственные слова, обращённые к ним, за всё время поездки. Стоило Сергею захлопнуть с третьей попытки за собой дверь, как УАЗик рванул с места и растаял в сельской ночи.

– Ну и что дальше-то делать будем, Вовка?-

– Не знаю Серёга, может, немного подождём?– Не прошло и пары минут как из дома вышла женщина и позвала юношей в дом.

– А чего же это вы как сироты, стоите и не знаете что делать? В селе своя жизнь, здесь вам не город, поэтому нужно стучать во все окна и двери. А что, Дмитрич вас не предупредил?-

– Дмитрич? А кто это?– В свете тусклой лампочки, женщина оказалась довольно красивой и статной. Даже запачканный фартук и съехавшая на бок косынка не могли испортить её природной красоты. Улыбнувшись, она подошла поближе к семинаристам.

– Дмитрич? Для вас, Александр Дмитриевич, или отец Александр.-

– Архиерей Александр, нет ничего не говорил. А вы его знаете?– Прищурив глаза женщина принялась изучать своих постояльцев.

– Ты Сергей!– Сразу указала она пальцем. – А ты, Владимир!– В отличии от Владимира, Сергей был одет в куртку, джинсы, ботинки, а на плече висела спортивная небольшая сумка. Владимир же одет в рясу, а поверх накинута куртка, чтобы не замёрзнуть. Все атрибуты: клобук, кадило, массивный крест на цепочке, Святое Писание, да несколько небольших икон находились в сумке, что висела на плече Сергея. Одеть рясу, Владимира уговорил архиерей Александр, пообещав в конце их путешествия открыть одну небольшую тайну.

– Ну а как же мне не знать Архиерея Александра? Его, всё село знает. Он родом отсюда, вон на соседней улице его сестра родная живёт. Я лично не помню, но кто постарше в селе те помнят, как он получил приход в нашей церкви. Все звали его тогда отец Александр, архиереем он уж после стал, а нам смертным все едино, коль привыкли обращаться как ранее, так и по сей день – отец Александр. Службу как полагается по несколько часов на ногах стоял, если крестины, то с самого утра и до обеда. Детки маленькие кричат в церкви, плачут, а он бывало, мам с детьми отпустит, а крёстных родителей и всех приглашенных заставлял стоять до окончания обряда крещения. К нам в село приезжали с разных мест, иногда по несколько дней к нам добирались. Все хотели попасть на службу к отцу Александру, а уж исповедь у него, так это целая история. Каждого выслушает, никогда не перебьёт и каждому грехи отпустит. Бывало, что с раннего утра начнёт, и под вечер только последнего покаявшегося за порог церкви проводит. Никогда от него бранного слова не услышишь, или недовольство какого-либо. А служба на Пасху! Уже во многих церквях да храмах отслужили, а у нас только Крестный ход начинается, и многие из других сел и городов, отстояв там службу, спешили приехать к нам. Вот такой-то был отец Александр. Для него служение Богу – вся его жизнь. Ну а потом, его перевели куда-то, я точно вам не скажу, но слышала, будто со своим руководством он сильно заругался.-

– С Епархией?-

– Да, да! Именно с Епархией. Обидчика своего простить так и не смог, вот он этот самый обидчик, и лишил его прихода в наших Дубках, отобрал храм и отправил куда-то. Отец Александр часто приезжает в село, мы его очень уважаем и любим! Многие спешат к нему за советом, а кто за помощью, и всем поможет, и никому никогда не откажет. Так-то вот! А меня зовут Светлана Викторовна, жить будете пока что у меня, а там как справитесь… Ой, ой, ой!– Женщина в спешке прикрыла рот ладонью, словно сказала что-то лишнее, непристойное.

– Вы давайте располагайтесь, вот ваша комната на двоих, и давайте ужинать. Коль хоть и поздно уже, но всё равно необходимо отужинать.-

Когда на столе после ужина, Светлана навела порядок, и приготовила всё для завтрака (так у неё было заведено), стрелки часов приблизились к полуночи.

– Ну, что гости дорогие, пора вам и отдохнуть с дороги.– Сергей сразу ушёл в комнату, а Владимир аккуратно сняв снял рясу и одев спортивный костюм всё сидел за столом.

– Вижу Владимир что-то мучает тебя? Ты уж не стесняйся, спрашивай!-

– Я хотел бы узнать, для чего нас направил отец Александр в ваше село. Вы не подумайте лишнего, всё что нужно, я и Сергей, мы сделаем. Однако хотелось бы знать, что за тайна такая-то?-

Светлана Викторовна вмиг посерьёзнела, в уголках глаз появились морщинки, да и лицо как-то сразу осунулось. Очевидно, что вопрос Владимира для неё являлся больной темой.

– Да какая уж здесь тайна Владимир. Племянник мой, Антошка очень уж захворал, заболел, то есть. Куда его только не возили, кому только не показывали, да всё бесполезно. Угасает на глазах как уголёк. Вот и решили мы позвать отца Александра, для нас-то, он всегда останется отцом, что служил в нашей церкви. Как увидел он мальчонку, так сразу серьёзным сделался, говорит «Никого к нему не пускайте, а заприте в комнате, по углам которой распятье да иконы поставьте. Болезнь эта, не от мира живых, а посему и лечить её надобно не врачам. Ждите, пришлю вам в помощь»-

– Ваш племянник Антошка, а сколько ему лет?-

– Шесть…– Слёзы тут же хлынули из уставших глаз женщины. Наступил тот самый переломный момент, когда человек вроде бы долго держался, и всё же организм дал слабину, а вместе со слезами как известно, изливает всё что на душе скопилось у него.

– Вы уж постарайтесь вылечить его, Богом вас прошу. Все мы вас просим. Родители его совсем извились, в той избе, где закрыли его, находиться совсем нельзя, никому. Он кричит неистово и громко как мужик какой-то, а порой такие матерные слова начнёт произносить. Глаза его, просто жуть, смотреть страшно, наливаются кровью и такие большие, круглые словно нечеловеческие. А сила-то у него появилась, откуда и сами не знаем. С виду, такой худой и дряблый, а силища то о-го-го. Он вчера, библию схватил двумя руками и разорвал как ты тряпицу, а потом как завоет. Все кто в избе находились, еле выбежать успели. Сегодня до вашего приезда, вообще кричал что-то непонятное, с губ пена лохмотьями слетала, руки в кровь разбил о деревянный пол. А из комнаты, где закрыли его, он выйти то не может, очень уж боится распятия и сидит на полу в четырёх стенах один-одинёшенек.-

– Его только один архиерей Александр видел? Больше из священнослужителей никого не было?– С серьёзным видом спросил Владимир.

– Нет, нет что ты. Только он один. Он тогда очень серьёзным и угрюмым стал, как сразу его увидел. Сказал только, ждите, вот мы и дождались вас. Вы уж вылечите его, всем селом перед вами на колени встанем. Мать его, сестра моя родная уж хотела руки на себя наложить, так еле-еле успели её из петли вытащить, а Игорь, муж её, вообще в запой ушёл. Они так хотели ребёночка, куда только не обращались, где только не были, и везде одно и то же – выколачивание денег. В конце концов, плюнули на всё, а через год Антошка на свет появился. Такой красивый, крепкий, упитанный, ну прямо кукла какая-то. Радости было конечно, всем селом отмечали. Как прошёл годик, решили его покрестить, всё-таки положено по христианскому обычаю, да только заболел Антошка, да так сильно, что казалось и не вычухается. Родители и мы родня, кто чем могли помогали, микстур да лекарств разных из города привозили, а ему всё хуже и хуже. В один из дней, он слёг, только глазами водит из стороны в сторону и молчит. Тогда-то мы и пригласили отца Александра, он как раз приехал в гости к сестре. Да как только вошёл он в дом, где Антошка умирающий был, как через секунду белый и мокрый от пота вышел. Отозвал он родителей и долго им что-то, рассказывал, а после собрался и уехал, через некоторое время поправился и Антошка, ну а потом и совсем выздоровел. Мы уж думали, что миновали его болезни всякие, а оно вот как получается, ошиблись мы.-

– Подождите Светлана Викторовна, подождите! А как же крещение? Святой Божий обряд, вы провели его?– Взволнованно спросил Владимир.

Замялась Светлана, глаза в пол уставила и тихо плачет. Мнёт в руках своих платок, весь мокрый от слёз да молчит, будто стыдно ей за что-то.

– Так значит не крещённый он?– Подытожил Владимир.

Кивнула молча в знак согласия женщина и опять принялась вытирать слёзы. Владимир никак не мог взять в толк, что же такого произошло на самом деле, что за шесть прожитых лет, так и не смогли провести обряд крещения.

– Не смотри на меня так Владимир. Нет в том ни чьей вины, веришь? Каждый год, как только погода наладится, разобьёт Игорь шатёр на улице, заколет поросёнка, крёстные будущее тоже помогают, да и мы в стороне не сидим. Назначим день, чтобы в церкви провести все как нужно, а оно опять, словно парализованный падает на спину и только глазами водит. Решили в один год как-то, донести его до церкви, а он и дышать перестал. Пойми сам, единственный ребёнок, желанный и такие муки ему достаются, а через него и родителям. Помытарились они с крещением, да видят что ничего не получается и решили оставить всё как есть. Стало жалко Антошку, порой посмотришь на него во время болезни, и сердце кровью обливается. Никому не пожелаешь такого. Лежит маленькое тело, худое, белое и немощное, только глаза одни бегают. Хочет он что-то сказать, видно же, что хочет, но не может. А в глазах такая жалость, мольба, словно просит чего-то, а чего, кто ж его разберёт? Вот теперь ты всё знаешь. Сейчас вся надежда только на вас. Отец Александр так и сказал: «Если они не помогут, то и другим не справиться» вот так-то.-

Прилёг Владимир на кровать, да только сон как рукой сняло. Слышно как сопит Сергей, а в соседней комнате Светлана тихо плачет. Тихий плач он порой так душу разрывает на части, что никакое лекарство не поможет. Плачет женщина, и плачет от безысходности, своих-то детей, скорее всего нет, вот и привязалась к Антошке, словно вторая мать. А что же он и Сергей? Что они-то могут сделать? А может архиерей не всё им рассказал, не всё поведал?

Проснулся Владимир утром с жуткой головной болью и такой разбитый, будто всю ночь вагоны с цементом разгружал, да если бы вагоны может и полегче было бы? Умылся, позавтракал, надел рясу, клобук и крест, а Святое Писание с кадилом в руки взял. На часах около одиннадцати утра, молча втроём пошли они по сельской дороге. Светлана впереди, а они с Сергеем сзади, к тому самому дому. Отыскать дом среди таких же однотипных, одноэтажных не составило никакого труда, считай, всё село собралась, посмотреть на тех, кого прислал сам отец Александр.

Толпа селян собралась возле ворот, но зато во дворе, ни одной живой души. Только слышны монотонные, глухие да беспокойные звуки, будто чем-то большим в хате об стену бьют.

– Ишь ты как беснуется.-

– Поди чует, что к нему приехали.-

– Смотрите, вон тот батюшка, что в рясе, а тот, что рядом с ним, он то кто таков?-

– Коли отец Александр прислал, значит, нужный человек.-

– Да ты на Светку-то посмотри, совсем извелась. Никакого лица на ней нет.-

– Да так-то оно так, всё таки как-никак, а родная кровь, у неё то самой жизнь не сложилась, и у сестры, поди тоже самое. Видать, на роду у них начертано?– Разные мнения и суждения витали над толпой. А как только приблизились трое, как все вмиг замолчали, а вперёд тут же вышла женщина, очень похожая на Светлану, но только с морщинами, и полными горя глазами – сестра. Муж её, худой, осунувшийся мужчина со страшными мешками под глазами и щетиной недельной давности рядом под руку её держал.