Читать онлайн В руинах времени бесплатно

1

Я шлёпала по мартовским лужам, не выбирая сухих участков на тротуаре и уже не стараясь обходить слякоть. Мои старые кроссовки промокли до такой степени, что не имело никакого смысла совершать сложные пируэты и акробатические трюки в попытках сохранить опрятность внешнего вида. Я спокойно продвигаюсь по самому центру пешеходной дорожки, хлюпая потёртыми «Найками», в то время, как все остальные случайные попутчики занимаются именно тем, что отчаянно пытаются отстоять у мартовской грязи своё законное право на чистые ботинки. Наивно и бессмысленно, особенно если посмотреть вон на того высокого худощавого дядьку с длинным носом и густыми бровями. Он комично поднимает тощую ногу вверх и оттопыривает в стороны острые локти, пытаясь сбалансировать и не упасть, поскользнувшись на льду, притаившемся под мутной водой. При этом он становится похожим на цаплю, застигнутую внезапным порывом ветра посреди болота. Прижимая к себе барсетку, дядька выискивает относительно сухой участок тротуара, вытянув длинную ногу вперёд и аккуратно, будто прощупывая надёжность почвы, ступает на носочек. Ну право слово, смешно, тем более учитывая его забрызганные по колено брюки. Прохожие идут, вытанцовывая над лужами, в основном, по краям дорожки, натыкаясь друг на друга, еле слышно извиняются, а порой даже и высказывают недовольство тем, что их толкнули. Не желая участвовать в общем кордебалете, я иду напролом, рискуя заработать очередной насморк.

Целью моего пешего заплыва был недавно открывшийся автосалон, там я должна была сделать несколько фотографий для журнала, в котором с недавних пор подрабатывала. Почему меня назначили стажёром в колонку, занимающуюся автопромом – огромная для меня загадка. Я и водительское удостоверение-то получила только год назад, когда мне исполнилось двадцать два. А уж водительский опыт и вовсе ограничивался занятиями вождения в автошколе. Нет, я, конечно, свято верю, что однажды стану взрослой и солидной женщиной, страшно богатой и успешной и тогда-то обязательно куплю себе большую чёрную машину, на которой буду гордо рассекать, не зная печали и не боясь запачкать дорогущие туфли. Но пока, в мои двадцать три года, никаких намёков на беспечную жизнь не было, поэтому я бодро топала в сторону нового блестящего автосалона, чтобы заработать свои кровные, хоть пока и небольшие деньги. Родителей олигархов у меня не наблюдалось, гипотетический богатый дядюшка в Швейцарии,

по всей видимости, тоже не собирался отдать концы и озолотить меня нежданным наследством в виде какого-нибудь скромного банка международного уровня.

Моя мама – учитель русского языка и литературы в средней школе, изо всех сил старалась обеспечить мне сытое детство, а в последствии – возможность спокойно получать высшее образование. Она брала дополнительные ставки в школе, занималась репетиторством и написанием курсовых и дипломных работ для ленивых студентов филологических факультетов. Бабушка моя, творческая, а посему невероятно рассеянная личность, в бывшем преподаватель музыки по классу фортепиано, с недавних пор проживает у нас. Переезд свой она обосновала необходимостью помогать нам по дому. Якобы дочь её постоянно занята на работе, а внучка заканчивает последний курс университета и работает в журнале, вот и приходится ей, наплевав на свои болячки (к счастью, в основном выдуманные от скуки) взвалить на свои плечи домашнее хозяйство. Аргумент, прямо скажем, слабенький. Ну просто совсем еле живой аргумент, учитывая то, что список дел, которые она любит и умеет делать, ограничивается игрой на фортепиано и пением. Надо отдать ей должное, поёт и играет она божественно! В детстве я часто оставалась у неё на ночь, когда матери приходилось до позднего вечера ходить по ученикам, и засыпала под волшебную музыку, рождающуюся из белоснежных клавиш под умелыми пальцами бабули. Отца же своего я не помню вовсе. От него нам с мамой осталась только совершенно нелепая фамилия, а мне ещё и странное отчество. Августовна! Ну честное слово, где мама в советское время нашла себе мужа с именем Август, я ума не приложу, а она о своей личной жизни разговаривать со мной не спешит. Интеллигентная она у меня, что с неё возьмёшь.

Наконец, на противоположной стороне улицы показался автосалон – двухэтажный красавец, состоящий, в основном, из огромных, блестящих, тонированных в чёрный цвет окон и ярко-красной облицовки. Посмотрев, нет ли на дороге мчащихся машин, я решила не идти до ближайшего светофора, а перебежала дорогу тут же, чтобы сразу попасть ко входу в салон. И, конечно, тут же ко мне подскочил гаишник, прятавшийся за автобусной остановкой в ожидании злостных нарушителей дорожного порядка. Он вяло козырнул и быстро проговорил:

– Добрый день, инспектор ГИБДД, капитан Меркушев. Вы перешли дорогу в неположенном месте, будьте добры, ваш паспорт.

– Паспорта у меня с собой нет, только студенческий. – я жалобно посмотрела на полицейского снизу-вверх.

Я стала расстёгивать нагрудный карман голубой ветровки, естественно, молнию заело, и я с глупой улыбочкой стояла и дёргала замок куртки, которую давно следовало выбросить, тем более, что в шкафу висело абсолютное новое пальто цвета фиолетовой фуксии. Но сделать я этого не могла по той простой причине, что страстно любила эту саму голубую ветровку и, расплачиваясь за свою необъяснимую привязанность, я стояла и бормотала:

– Минуточку, сейчас-сейчас, только справлюсь с замком. Это же ничего, что студенческий? Но если нужно, я свои паспортные данные помню, могу вам их продиктовать.

Наконец молния поддалась, и собачка с жужжанием поехала вниз. Я достала студенческий и протянула инспектору. Он взял твёрдую синюю корочку, открыл и молча стал читать.

– Карабинчик Александра, – хмыкнул гаишник, – интересная фамилия.

– Очень. – съязвила я.

Тем временем он закончил изучать мой документ, но протокол выписывать не начинал.

– По мужу? – спросил полицейский.

Я не расслышала вопроса и уверенно ляпнула:

– По лужам! Все ноги промокли пока шла, вот и решила перебежать здесь, чтобы не идти лишние метры. – по вытаращенным глазам инспектора я поняла, что разговор наш не клеится и блеющим голосом переспросила, – извините, что вы спросили?

Меркушев хохотнул и сказал:

– Я интересовался, фамилия ваша, от мужа?

– А, нет. Я не замужем. Моя, родная фамилия.

– Понятно. Ладно, – вздохнул капитан, – на этот раз штраф вам выписывать не буду, но впредь соблюдайте правила! Не жалко себя, пожалейте водителей, они же не виноваты, что вы ходите по лужам и у вас промокают ноги. – он еле сдерживал смех, – идите, Александра Августовна. И лужи обходите.

Ну и как прикажете мне после этого становиться водителем? Да меня же каждый второй будет отвозить на освидетельствование по выявлению алкогольного и наркотического опьянения. И кто меня вечно тянет за язык? Неужели нельзя с каменным лицом предъявить имеющийся документ и пойти дальше? Вечно мне надо оправдываться. Но тут уж я ничего не могу с собой поделать. По непонятной причине представители власти вселяют в меня дикий страх, при виде их мне сразу начинает казаться, что я чуть ли не серийный убийца с любимым хобби грабить по ночам банки и нападать на старушек с пенсией. А уж если представляется случай пообщаться с каким-либо человеком в погонах, то я немедленно глупею и начинаю лепетать всякую чушь.

Проходя по зоне паркинга перед автосалоном, я постаралась переключиться с режима самобичевания и придать себе уверенный и деловой вид, что весьма непростая задача после длительных прогулок по весенним лужам и совершенно унизительной встречи с инспектором безопасности дорожного движения.

Я вошла в открывшиеся автоматические стеклянные двери и направилась к высокой стойке, похожей на барную, за которой сидела стройная брюнетка в деловом костюме. Над стойкой красовалась огромная вывеска: «Администратор». Приближаясь к брюнетке, которая щёлкала компьютерной «мышью» и бегала глазами по монитору, я окинула огромный чистый зал, с расставленными повсюду дорогущими автомобилями и почувствовала, как моя самооценка снова сжалась до размера новорожденной улитки, правда, я никогда не видела какие они – младенцы улиток, но сейчас моя задача не дать этому испуганному студенистому существу спрятаться с головой в свой панцирь, иначе я не смогу произнести ни одного внятного предложения. «Саша, соберись! Ты фотограф, профессионал. Тебе не обязательно выглядеть как звезда на красной дорожке, ты здесь, чтобы выполнить свою работу. Давай же!», убеждала я сама себя, натягивая на лицо вымученную улыбку. Заметив меня, администратор отвернулась от компьютера и приветливо улыбнулась:

– Добрый день, чем я могу вам помочь?

– Здравствуйте, где я могу найти старшего менеджера? – ну вот, вроде бы самое страшное позади, пока всё получается.

– Сергей находится в синей зоне, – брюнетка указала рукой в правую часть зала, отличавшуюся от той, где мы находились тем, что глянцевый паркет был глубокого ультрамаринового цвета. – если хотите, я могу вызвать его сюда.

– Спасибо, не нужно, я пройду к нему сама.

– Хорошо. – девушка снова улыбнулась тонкими губами, ровно накрашенными красной помадой.

Где только люди учатся так идеально наносить помаду? Сколько бы я не старалась, у меня лишь получаются жалкие мазки начинающего художника-абстракциониста. А если и удастся изобразить на лице некое подобие стильного макияжа, то через час-другой всё это превращается в растёкшееся цветное пятно. В общем, на роковую женщину я явно не тяну.

Я пошла на поиски менеджера Сергея. В этой части зала были расставлены белоснежные и молочно-белые внедорожники, потрясающе смотревшиеся в контрасте с синим покрытием паркета. Я мысленно восхитилась дизайнерской проработкой. Надо же так выгодно представить простой белый цвет автомобиля!

– Добрый день, – поздоровалась со мной высокая стройная (они тут все из модельного агентства?) девушка, в тёмно-синей жилетке, надетой на белую рубашку.

– Добрый день, – кивнула я.

– В этом ряду представлены автомобили в обновлённом кузове, советую обратить внимание на последние два, их комплектация заметно усовершенствована, а новый модельный ряд вы можете посмотреть в бежевой зоне.

Серьёзно? Она думает, что я здесь для того, чтобы выбрать машину? Неужели кто-то может принять меня за потенциального покупателя? Тем не менее, я поблагодарила менеджера и машинально оглянулась в сторону, как она там сказала, бежевой зоны. В противоположном конце громадного зала, на светлом паркете стояли сияющие «легковушки» всевозможных оттенков красного. Потрясающий эффект, оценила я, уже мысленно потирая руки от предвкушения того, как вся эта феерия цвета будет смотреться на моих снимках.

Старшего менеджера я нашла сразу. Высокий блондин отличался от остального персонала тем, что вместо белой рубашки и жилетки он был одет в светло-серый строгий костюм с приталенным пиджаком. Это и понятно, ведь в отличие от подчинённых, ему приходится ходить по всему залу, а, как я уже успела догадаться, цвета жилеток менеджеров зависят от цветовой зоны, в которой они находятся. Я подошла к блондину и поздоровалась.

– Здравствуйте, Сергей.

– Добрый день, чем могу быть полезен? – выученно улыбнулся он.

– Александра Хромцова, – представилась я своим журналистским псевдонимом, под которым печатаются в журналах сделанные мной фотографии и быстро показала менеджеру своё временное удостоверение, надеясь, что он не станет его читать и не заметит моей маленькой лжи. – я из журнала «Пульс Мегаполиса», вам должен был позвонить наш редактор, предупредить, что я приду фотографировать.

– Да, верно, мы договаривались. Хотите сначала выпить чаю или кофе?

– Нет, спасибо, лучше я сначала поработаю.

– Если понадобится моя помощь, я всегда к вашим услугам.

– Спасибо, Сергей, я сделаю несколько интерьерных снимков, а вот по моделям машинок мне нужна будет подсказка.

– Само собой, директор оставил распоряжение, что бы три модели машин были сняты более крупным планом. Всё остальное на ваше усмотрение. Ах, да, ещё он просил вас сделать панорамный снимок со второго этажа.

– Хорошо. Где я могу положить свои вещи?

Сергей проводил меня в небольшой кабинет.

– Пожалуйста, располагайтесь, здесь всё под камерами, так что за сохранность вещей не беспокойтесь.

Я сняла рюкзак и положила его на пухлый диван, обтянутый кожей кремового цвета. Сняла ветровку и повесила на вешалку возле двери. Из недр рюкзака я бережно достала свою драгоценность – профессиональный «Кэнон» – моя гордость и важнейшее, на данный момент, достижение в жизни, на него я копила несколько месяцев, откладывая почти всю стипендию. Оценив освещение в зале, я выбрала широкоугольный объектив для съёмок больших пространств и отправилась на «фотоохоту». Ощутив холодный тяжёлый фотоаппарат в своих руках, я тут же забыла все разочарования и трудности, во мне проснулись азарт и целеустремлённость. Я плавно перемещалась по залу, выбирала угол съёмки, определяла площадь захвата, всматривалась в зеркальный экран, стараясь не упустить ни одной важной детали. Помещение автосалона превратилось для меня в единое поле деятельности. Автомобили больше не пугали меня своей величественностью и страшными, невообразимыми цифрами на табличках с ценниками, они стали лишь моделями, прекрасными и грациозными, и лишь от меня зависело то, насколько точно передадутся их совершенные черты на фотографиях. Я воображала, будто это сказочный бальный зал, машины – это люди в роскошных одеяниях, застывшие в медленном прекрасном танце, а я художник, способный на волшебном холсте запечатлеть великолепие момента. Так было всегда, когда ко мне в руки попадал фотоаппарат, смущённая Саша со странной фамилией Карабинчик переставала существовать. Миру представала уверенная и счастливая Александра, с раскрасневшимися щеками и горящими глазами, щёлкающая затвором фотоаппарата. Я могу сравнить себя с героями моей любимой сказки про волшебника Изумрудного города, которые получили смелость, ум и сердце. Также и я. Словно бы фотоаппарат был недостающей частью тела, при взаимодействии с ним я обретала ощущение собственной значимости и уверенность в себе.

Наконец, основная работа была сделана, я подошла к Сергею и спросила, какие конкретно автомобили нужно сфотографировать отдельно. Он провёл меня через ряды машин в другой конец зала, там обнаружился небольшой коридор, ведущий в небольшое отдельное помещение. Оказавшись там, я сразу поняла, что нахожусь в ВИП-зоне. На невысоких стендах стояли три автомобиля, сияющих чёрным, жёлтым и нежно-розовым кузовами. В том, что их цена бесстыдно высока, не было никаких сомнений. Иначе зачем бы их прятать в отдельную комнату, да и ценников рядом с ними не было.

– Бесценные! – восхищённо прошептала я.

– Они самые. – ухмыльнулся Сергей.

– Не то чтобы я разбиралась в машинах, но, по-моему, эти самые породистые здесь.

– Здорово сказано, – развеселился менеджер. – а главное точно. Дизайнеры часто разрабатывают кузов, взяв за основу морды диких животных из семейства кошачьих.

– Получилось очень благородно. Сейчас посмотрим, как нам лучше приручить этих хищников. – сказала я, настраивая объектив и вспышку.

В маленьком ВИП-зале было несколько темнее и в этом тоже чувствовался точный дизайнерский расчёт, в затемнённом помещении глянцевая поверхность машин просто искрилась под светом грамотно-установленных точечных светильников.

Я обошла каждый автомобиль по-отдельности, оценив плавные изгибы корпуса и выразительные формы фар. Лакированная поверхность ярко-жёлтого цвета одной из машин так и манила дотронуться и провести пальцем по гладкой дверце. Возле этого автомобиля я задержалась дольше, чем у других. Он явно отличался по всем признакам. Даже, я бы сказала, имел совершенно другой характер. Круглые фары, слегка пухлые формы крыльев, изящные кожаные сидения в салоне, всё это придавало автомобилю вид капризного и разбалованного инфанта, привыкшего к излишкам и осознающего свою исключительность в этом мире.

– У вас отличный вкус, Саша, – сказал менеджер, отметив моё особенное внимание к желтому капризному красавцу, – вы выбрали самый дорогой автомобиль.

– Правда? То-то мне показалось, что он здесь босс!

Мы посмеялись, затем Сергей объяснил мне, в каких ракурсах хозяин салона хотел бы видеть автомобили, а чего лучше не фотографировать. Конечно, эти объяснения были лишними, я сама прекрасно видела, как лучше преподать картинку, но лучше проявить вежливость и выслушать наставления. Снова защёлкал объектив, в памяти камеры запечатлелись три гордых красавца, которые когда-то станут признаками нереальной успешности каких-то счастливчиков.

Я попросила Сергея принести стремянку и выключить свет. Забравшись на лестницу, я сделала несколько прикидочных снимков, хотелось посмотреть, как на фото будут играть блики от вспышки на лакированных изгибах машин. Даже если эти фото и не подойдут для журнала, оставлю их себе, для личной коллекции, вряд ли нам с моим верным «Кэноном» ещё когда-то представиться шанс так близко увидеть такие дорогущие автомобили.

– Ну вот кажется и всё. – я спустилась со стремянки и подошла к Сергею.

Он включил свет, и мы покинули ВИП-зону. Проходя по коридору, я почувствовала упругий толчок в спину и меня словно обдало тёплой волной, как от сильного порыва ветра. «Только не это снова, пожалуйста, только не сейчас!» – пронеслось в голове. Оступившись, я качнулась вперёд и налетела на менеджера. Он обернулся и быстро подхватил меня.

– В чём дело?

– Ничего, голова немного закружилась, наверное, долго смотрела в маленькое окошко камеры, а сейчас вернулась в большой мир, – попробовала я отшутиться.

– Ничего удивительно, три часа без перерыва фотографировать, это же сколько энергии нужно. Идёмте в кабинет, без чая я вас не отпущу.

– Целых три часа прошло? – искренне поразилась я.

Работая, я совершенно теряю ощущение времени. Мир неподвижных предметов, их сочетание друг с другом и с окружающей обстановкой, игра света и тени, ярких цветов и полутонов, всё это настолько завораживает меня, что мои тело и сознание полностью погружаются в крошечный мирок объектива, каждый раз проживая особенную, неповторимую жизнь.

Мы вернулись в комнату, где я оставила свои вещи. Сергей весьма настойчиво порекомендовал мне присесть на диван, пока он наливает нам чай. Кожаное сидение оказалось настолько удобным, что я тут же захотела откинуть голову и закрыть глаза. Приятный желтоватый свет лампы создавал в помещении атмосферу домашнего уюта. Испытанное в коридоре ощущение накатившей волны больше не повторялось, и я порадовалась: «Наверное, и вправду просто голова закружилась. Всё-таки я не железная, могу и устать». Сергей повернулся ко мне и поставил кружку дымящегося ароматного чая на стеклянный журнальный столик рядом с диваном, а сам сел в кресло напротив.

– Что-то вы бледная, Саша. Может попросим секретаря принести аппарат, измерим давление?

– Нет-нет, правда, всё нормально, голова уже не кружится.

– Ну хорошо, давайте пить чай, я положил побольше сахара, чтобы восстановить ваши силы.

– Спасибо огромное, Сергей!

К этому моменту я настолько расслабилась и освоилась в салоне, что и думать забыла о своих недавних комплексах по поводу моего внешнего вида. Вопреки моим самым страшным ожиданиям, никто из персонала не осматривал меня с ног до головы, осуждая и прикидывая, могу ли я себе позволить купить хотя бы один болт из колеса представленных здесь автомобилей. Сотрудники приветливо улыбались, предлагали помощь и с готовностью отвечали на любые мои вопросы. Вот это я понимаю – профессионализм! Созданы все условия для того, чтобы пришедший в салон человек почувствовал себя комфортно и расслабленно.

Горячий сладкий чай окончательно привёл меня в чувство, я испытала прилив сил. Настроение было прекрасным. Я убрала камеру и объективы в чехол, положила всё своё богатство в рюкзак и стала одеваться.

– Благодарю за помощь, Сергей! Фотографии для согласования мы вам вышлем на имейл в течении недели.

– Отлично! Было приятно с вами посотрудничать, Саша.

Он проводил меня до входных дверей. По пути я невольно бросила взгляд в сторону коридора, отделявшего основной зал от ВИП-зоны и мне снова стало не по себе. Мне показалось, ну конечно показалось, иначе не может и быть, что в коридор быстро метнулось какое-то неясное пятно, нет, не человек, а именно пятно, похожее на колыхание воздуха над разогретой поверхностью, только здесь оно было большое, величиной почти с дверной проём. Я быстро отвернулась и потрясла головой. Ну и чушь я тут выдумываю. Привидений не существует. А если и существуют, в чём я очень сомневаюсь, то в любом случае, здесь им не место, мы же не в каком-нибудь древнем музее находимся, а в самом, что ни на есть современном центре по продаже самых, что ни на есть современных автомобилей. Просто я наработалась до такой степени, что в глазах расплывается, так недолго и зрение испортить.

Когда я вышла из автосалона, на улице было уже темно. Ехать в редакцию не было никакого смысла, всё-равно не успею до закрытия, отвезу фотографии завтра. Я побрела в сторону остановки, которая находилась тут же, неподалёку от входа в салон. За задней стенкой остановки сиротливо стоял уже знакомый гаишник. Как там его, Меркушев, кажется. Он стоял, прислонившись плечом к трубе, являющейся опорой для железной коробки остановочного комплекса, и рассеянно смотрел в сторону, прямо противоположную проезжей части, ещё недавно представлявшей для него повышенный интерес. Служитель закона явно подрастерял свой охотничий азарт. После удачной фотосессии я чувствовала себя всемогущей и обнаглела до такой степени, что подошла к полицейскому и заговорила:

– Добрый вечер, товарищ капитан, в засаде сидите?

Меркушев резко оглянулся на меня и удивлённо ответил:

– О, Александра Афанасьевна, какая встреча!

– Августовна. – процедила я сквозь зубы, впрочем, нисколько не рассердившись на забывчивого полицейского. Я уже давно привыкла к тому, что люди постоянно коверкают мои фамилию и отчество, непривычные для слуха нормального человека и совершенно непригодные для запоминания. Как только я не пыталась убедить публику в университете не склонять мою фамилию! Всё без толку! Я постоянно слышала режущие ухо фразы: «Карабинчику передайте», «Позовите Карабинчика», но первое место в рейтинге издевательств над моей несчастной фамилией по праву занимает мой однокурсник Славка, который запросто может громогласно выдать шедевр, вроде: «Это Карабинчиковы тетради!» Ну и как прикажете жить с такой фамилией?

– Александра Августовна, – послушно повторил капитан. – вот уж не ожидал вас снова встретить в качестве пешехода. Что, не выбрали себе машинку?

– Издеваетесь?

– Нисколько. Вы так уверенно промаршировали туда, – он кивнул в сторону автосалона, – что на автобусной остановке я вас точно не ждал.

– Вообще-то, я фотограф, – неизвестно зачем разоткровенничалась я, – ходила делать фотографии для журнала. А вы почему так долго здесь стоите?

– Честно говоря, – доверительно пробормотал гаишник, – я уже просто жду конца смены. Норму выполнил, благо любителей побегать по лужам хватает.

Мы замолчали, не зная о чём ещё говорить. Я переступила с ноги на ногу, под подошвами захрустел тонкий лёд. Становилось холодно, как всегда в марте всё растаявшее днём безобразие к вечеру застывает и город превращается в гигантский аттракцион под моим личным кодовым названием «Скользи или умри». В кармане куртки зазвонил сотовый. Я посмотрела, на экран, увидела номер моего лучшего друга и радостно ответила:

– Привет, Лекс!

– Привет, Сашуль. Ты где там бегаешь?

– Я только что вышла с фотосессии, сейчас на остановке, на дублёре Московского тракта.

– Что фотографировала?

– Не поверишь, машины.

– Серьёзно? Ты, и вдруг машины?

– Серьёзно, как никогда. Самые настоящие, живые машины! – я довольно захихикала. – редактор назначил меня стажёром в рубрику про автосалоны города и области.

– Ничего себе, это что же ты там такого в резюме навыдумывала, что тебя к машинам подпустили?

– Сущую малость. Написала, что виртуозно управляю спортивными тачками, внедорожниками, ну и на любительском уровне могу пилотировать военные вертолёты.

– Ты ж моя зайка-зазнайка. А на самом деле?

– На самом деле для меня это такая же неожиданность. Но какие впечатления я сегодня получила, Лекс, а какие снимки сделала, закачаешься.

– В таком случае, почему ты всё ещё не у меня? – с напускной суровостью спросил Лекс. – серьёзно, давай, дуй ко мне, ты же совсем рядом, посмотрим твои фотки, а потом я тебя отвезу.

Я замолчала, обдумывая приглашение, но мой друг терпеть не мог проволочек ни в каком виде, поэтому нетерпеливо заворчал:

– Я тебе настойчиво угрожаю, Александра, немедленно двигай свои кеды в мою сторону! Я уже ставлю чайник.

– Хорошо, ползу. Домофон включи.

Я отключила трубку и засунула телефон обратно в карман.

– Планы изменились, – зачем-то оповестила я притихшего рядом полицейского. – автобуса ждать не буду, пойду пешком.

– Твой парень? – кивнул он на карман моей ветровки, в котором лежал сотовый.

– Нет, это просто мой карман, – совершенно серьёзно ответила я и пошла по тротуару. Но сделав пару шагов, неожиданно для самой себя я оглянулась на капитана Меркушева и сообщила:

– А звонил мой лучший друг. Никакой романтики, просто самый близкий друг.

Мне показалось или он как-то воспрял духом? Что-то мне сегодня много лишнего кажется. Меркушев сделал шаг в мою сторону и решительно произнёс:

– Провожу вас до светофора. Просто, для собственного спокойствия. Мне не внушает доверия ваша привычка бегать через дорогу.

Мы пошли по освещённому низкими фонариками тротуару. Мимо пролетали автомобили, шурша шинами по освободившемуся от снега асфальту.

– А вы постоянно здесь дежурите? – спросила я внезапного попутчика.

– Да нет, – протянул он. – меня сюда в ссылку отправили. Обычно я на патрульке работаю.

– Что значит в ссылку?

– Нуу, – он подбирал слова, – в наказание нас иногда отправляют в какое-нибудь гиблое место. Вот, например, как меня сегодня, поставили норму по пешеходам выполнять.

– Что же вы натворили?

– Опоздал на службу.

– Почему? – продолжала я расспрос.

– Проспал, – смущённо признался Меркушев. – накануне был на мальчишнике у друга.

Пояснений не требовалось, и мы продолжили путь молча. Я вытащила руку из кармана и посмотрела на часы.

– Торопитесь? – тут же отреагировал новый знакомый.

– Нет, просто думаю, успею ли вернуться до тех пор, пока мама с бабушкой лягут спать или позвонить предупредить, что задержусь.

– Всегда лучше предупредить. Хотя бы на всякий случай. – погрустневшим голосом заметил Меркушев.

Я посмотрела на его лицо. Впервые посмотрела. Раньше как-то было не до этого. В первый раз я была напугана внезапной встречей и мне не было дела до того, как он выглядит. Можно сказать, я запомнила только полицейскую форму, в которую он одет. А когда я подошла к нему на остановке, повинуясь внезапному порыву, я была под впечатлением от посещения автосалона. С тем же успехом там мог оказаться любой другой полицейский. Сейчас же, я, наконец, увидела рядом с собой человека. «А ничего такой профиль» – шепнул предательский внутренний голос. Прямой нос, с небольшой горбинкой, чёрные брови. Губы тоже вполне такие… Мужественные в общем губы.

Мы подошли к светофору. Я думала здесь он развернётся и уйдёт обратно, но он пошёл со мной дальше. Мы перешли дорогу и поднялись на мост. На середине моста мы замедлили шаг и остановились.

– Вам, наверное, нельзя покидать пост? Вдруг опять накажут?

– Разберёмся.

– Возвращайтесь, я уже почти дошла, мне вон туда. – я указала на шестнадцатиэтажный дом за мостом.

– К другу?

– Да, мы выросли вместе. И дружим до сих пор.

– И никакой романтики? – уточнил он моими же словами.

– Совершенно. – я помолчала, глядя на ленту из убегающих вдаль красных сигнальных огоньков машин, а потом добавила. – знаю, в это трудно поверить, но мы друзья.

– Трудно, – он посмотрел мне в глаза, – но я постараюсь поверить.

В этот момент в его нагрудном кармане заговорила рация. Для меня звуки были неразборчивой смесью из шипения, щёлканья и проскакивающих знакомых букв, но патрульный, по всей видимости, прекрасно всё понимал и отвечал вызывающему, нажав кнопку:

– Понял… Принял… Да, я на Металлургов… Понял, через три минуты.

Шипение прекратилось, и он сказал:

– Проверяющий едет, надо вернуться на место.

Мне стало дико неудобно, что из-за меня он чуть не попался и я поспешно попрощалась:

– Конечно, бегите скорее, спасибо вам, всего хорошего.

– Береги себя. – бросил он уже мне вслед.

Медленно спускаясь по ступенькам с моста, я подводила итоги. Странный день. Чудесный и странный. Не считая незначительных моментов, таких как промокшие кроссовки и неприятные галлюцинации в автосалоне, можно сказать, что день прошёл просто замечательно. Я снова достала сотовый, нашла номер бабушки и нажала «Вызов».

– У аппарата. – пропела бабуля.

– Бабуль, привет. Это Саша.

– Глупо. – выдала бабушка.

– Что, глупо, бабуль? – не поняла я.

– Уточнять, что ты Саша. Как будто у меня еще есть внуки, которые звонят по вечерам и верещат, привет, бабуль. Или ты думаешь, я до такой степени выжила из ума, что не вижу, кто мне звонит?

– Ладно-ладно бабуль. Слушай, я сегодня задержусь, не волнуйтесь и ложитесь спать.

– Сашенька! Я теперь волнуюсь тогда, когда ты рано возвращаешься. Тогда я теряю надежду на то, что когда-нибудь увижу своих правнуков.

– Бабушка! – возмутилась я.

– Да, я бабушка! – гордо возвестила она, – а вот ты не прилагаешь никаких усилий, чтобы стать хотя бы матерью! Ну ладно, где ты будешь?

– У Саши. Потом он привезёт меня.

– Хорошо. Саше привет. – бабушка тоскливо вздохнула и отключилась первой.

Пожалуй, она единственный человек, который твёрдо верит и ясно осознаёт, что с Сашкой Петровым мы просто друзья.

Волею судеб, моего друга детства зовут Александр. Вот только с фамилией ему повезло больше, чем мне. Вопреки сложившимся обычаям, мы не ходили с Сашкой в один садик, не сидели с ним на соседних горшках и не учились в одном классе. Несмотря на то, что родились мы оба в Екатеринбурге и выросли практически на соседних улицах, во всяком случае в одном районе, по меркам большого города – это огромное расстояние, но встретиться нам довелось в небольшом славном городке Михайловске, куда нас обоих на лето вывозили из душного мегаполиса наши бабушки. Городок этот удачно расположился среди невысоких холмов, почти в центре Уральского хребта. Небольшой, чистый и зелёный мир стал для нас тогда целой вселенной и надёжным убежищем от шумного, суетливого города. Но у меня ещё будет время рассказать об этом чудесном городе. Так вот, о нас с Сашкой. Познакомившись, мы уже не могли существовать друг без друга. Бабушки наши, моя – Анна Георгиевна, и его – Зинаида Михайловна, конечно же, тоже стали поддерживать приятельские отношения. Иначе и быть не могло в тесном мирке маленького городка. Вернувшись в Екатеринбург, мы постоянно созванивались, а в течении недели писали друг другу письма с рисунками, которыми обменивались при встрече в выходные, когда нас вели гулять в парк. Конечно же, когда подросли и получили больше свободы, мы стали встречаться гораздо чаще. Да что уж говорить, поводили вместе почти всё свободное время. Трудность была лишь в том, что звали нас одинаково, ну согласитесь, глупый диалог:

– Саша, привет!

– Привет, Саша!

Вот и пришлось нам выдумывать знаки отличия. Мне, как девочке, было позволено оставить себе законное, данное при рождении имя. А вот Сашку я сначала называла Алекс, но потом как-то оказалось, что среди общих друзей появился Алесей, которого тоже все ребята звали Алекс, тогда я сократила прозвище «своего» Алекса, до Лекса. Уже не помню почему, но со временем к Сашке прилипло прозвище Лексус. По иронии судьбы ли, или просто по стечению обстоятельств, но Сашка ездил на старенькой «девятке». По этому поводу друзья не уставали шутить:

– Лексус едет в «девятке».

На что Сашка мой нисколько не обижался, а оптимистично отвечал:

– Наружность не главное, важно содержимое.

Вообще, по правде говоря, Сашка не из тех, кого можно запросто обидеть. Полная противоположность мне – оптимист и законченный романтик, он во всём умудряется найти положительные стороны и высший замысел, если не сказать больше – сверхъестественное проявление. Итак, не оправдав ожиданий друзей, мы с ним не стали мужем и женой, женихом и невестой и даже любовниками мы не стали. Но неразлучными друзьями оставались по сей день, чем приводили в бешенство парней, изредка появлявшихся у меня, и вызывали приступы неконтролируемой ревности у множества красавиц, постоянно липнувших к Сашке.

Я подошла к серой подъездной двери и набрала на домофоне номер Сашкиной квартиры. И естественно, домофон ответил мне коротким сигналом, означающим, что аппарат в нужной мне квартире отключён или не работает. Я достала сотовый и позвонила Лексу. Он тут же ответил:

– Саша, ну ты где?

– Бесишь. – коротко бросила я.

– Понял. Набирай. – отреагировал друг.

Я снова нажала на светящиеся кнопки домофона, на этот раз вызов пошёл и мне сразу открыли. На шестнадцатом этаже меня встретила широко распахнутая дверь. Я вошла в квартиру и сразу попала в атмосферу несочетаемых ароматов: молотый кофе конкурировал с запахом свежей распиленной древесины, всё это дополнялось резковатым запахом лака. Сашка – гениальнейший человек, он занимается художественной резьбой по дереву и создаёт невообразимые шедевры, совершенно потрясающие моё воображение каждый раз, когда я вижу его работы. Откуда в его голове берутся такие картины – мне непонятно, но я не устаю восхищаться вышедшими из-под его инструментов медведями, лосями, орлами, парящими над скалами, струящимися водопадами и прочими чудесами природы, выглядят они абсолютно как настоящие. Однажды, шутки ради, Саня вырезал из дерева точную копию своего кота Морса, серо-коричневого красавца бенгальца, безупречно повторив леопардовый окрас шёрстки своего любимца и поместил его на подлокотник кресла. Придя к Сашке в гости я, не ожидавшая подобной подлости, плюхнулась в кресло и, с заискивающим сюсюканьем стала приставать к двойнику Морса:

– Привет, Морсик, ну что ты такой сердитый, не кормит тебя Сашка? Давай, иди ко мне, мой мальчик.

Совершенно не задумавшись, почему хозяин кота давится от смеха, я протянула свои ручонки и сцапала деревянного котяру. На секунду выпучив глаза, я пронзительно заорала и вскочила с кресла, швырнув «Морсика» в сторону. Сашка ржал, как подросток над глупой комедией, а я, свирепствуя, носилась по комнате и пыталась объяснить ему, что пора бы уже повзрослеть. Всё закончилось тем, что он обнял меня и, сотрясаясь от смеха, заявил:

– Вот за что я тебя обожаю, Сашуль, так это за твоё чувство юмора.

После этого мы уже вместе хохотали и шутливо разговаривали с деревянным котом, а настоящий Морс, носящий по паспорту величавое имя Маэстро, гордо и надменно наблюдал из коридора за глупыми людишками.

Из недр квартиры донёсся голос Лекса:

– Давай, проходи на кухню, я кофе варю.

Об этом я уже и сама успела догадаться. Как и о том, почему Сашка так внезапно позвал меня к себе. Запах древесины и лака красноречиво говорили о том, что он недавно закончил свой очередной шедевр и ему не терпелось ошеломить своего главного критика и почитателя.

Скинув кроссовки и ветровку, я пошла на голос друга. Сашка замер над плитой с шипящей туркой в руке. Заняв своё любимое место на мягком пуфике у окна, я стала наблюдать за другом. Он бережно приподнимал и снова опускал золотистую турку, с широким горлышком, над огнём. Наконец, он выключил газ и разлил густой ароматный напиток с восхитительной пенкой по крохотным чашкам. Подавая мне кофе, он назидательно заметил:

– Знаю, что ты вечно ленишься приготовить кофе по-человечески и хлещешь свой растворимый из громадных кружек, вот, держи, хоть здесь насладись благородным вкусом. – и тут же, перескочив с темы на тему он охнул, – ну и на кого ты похожа?

От неожиданности я даже поперхнулась своим напитком.

– На кого?

– Самое ужасное, что на саму себя. – мрачно заключил любящий друг. – где макияж? Что с волосами?

– А что с волосами? – я провела по голове и проверила низкий хвост, заколотый почти у самой шеи, некоторые кудрявые локоны, естественно, выбились, не желая оставаться в общей упряжке и торчали на голове в произвольном порядке. – на месте вроде. А краситься мне некогда, я с утра бегала в универ, сдавала на проверку дипломную работу, прождала там профессора целых два часа. Потом помчалась в редакцию, потом, сам знаешь, фотографировала салон.

– Вообще не убедила!

Чтобы избежать дальнейших нравоучений я поспешила воспользоваться запрещённым приёмом и спросила:

– Ты закончил какую-то работу? Что-то лаком пахнет.

Беспроигрышная тактика, глаза Лекса азартно заблестели, и он начал вещать мне о новом заказе, который как раз только сегодня закончил выполнять. Какой-то богатый дядька заказал скульптуру любимого пса, намереваясь украсить ею свой загородный коттедж. Допив кофе, мы пошли в комнату, выполнявшую роль мастерской. Помещение, как всегда, было заставлено всевозможными станками, верстаками, завалено инструментами, названия которых я даже не пытаюсь запомнить, а весь пол усыпан стружкой и покрыт деревянной пылью. Окинув взглядом весь этот творческий беспорядок, я пробормотала:

– Здесь могла быть ваша гостиная.

– Вот поэтому я и не женюсь! – возвестил Сашка так радостно, словно только что доказал новую теорему.

Нацепив резиновые тапочки, мы прошли к балконной двери и выглянули в окно. Полная противоположность мастерской, утеплённая большая лоджия представляла собой исключительно стерильное помещение, там вполне можно было бы проводить хирургические операции, без риска занести грязь в рану пациента. В центре лоджии, на специальной подставке, стояло Сашкино детище – красавец хаски, в полный рост. Ну просто совершенно как живой! Казалось, пёс сидит в задумчивости и прислушивается, приподняв одно ухо.

– Никогда не перестану удивляться, как тебе удаётся сделать глаза такими…живыми!?

Довольный моими восторженными возгласами и комплиментами, друг совершенно забыл, что собирался меня воспитывать.

– Пойдём теперь посмотрим твои шедевры?

– Давай.

Мы переместились в спальню, которая на самом деле выполняла множество функций, взяв на себя роль гостиной и, судя по оставленной на книжной полке тарелке, столовой. Сашка включил компьютер и галантно выдвинул передо мной мягкий стул на колёсиках. Я достала из рюкзака карту памяти и воткнула в свободную ячейку на системном блоке. Сашка встал у меня за спиной и снял заколку с моих волос, гадкие кудряшки тут же разлетелись по плечам.

– Саша, Саша, такую красоту ты так бездарно используешь!

– Если ты про кудри, то я их не использую, а стараюсь минимизировать их присутствие в моей жизни.

– Ну и зря.

Он стал расчёсывать мои волосы, а потом соорудил из них какую-то неведомую причёску. Вот уж правда – «талантливый человек талантлив во всём» – сие утверждение точно про моего друга. И дело не только в его творческой работе. Всё, что он делает, выходит у него безупречно, от приготовления элементарного блюда, до ремонта сложной электроники. Иногда мне кажется, реши он самостоятельно вылечить зуб, у него и это получится.

– Ну давай уже, показывай, что ты там наснимала?

Я листала кадры, а Лекс стоял за моей спиной и, наклонившись к монитору, издавал восхищённые возгласы и комментировал модели машин, произнося названия, совершенно ни о чём мне не говорившие. Когда я дошла до последних кадров, снятых в ВИП-зале, Сашкин восторг достиг апогея.

– Бентли Континенталь! – заорал он и чуть не раздавил меня, ринувшись к экрану компьютера.

– Это ж очуметь! Ты хоть представляешь, сколько она стоит?

– Нет конечно, а ты?

– Если честно, с трудом. Но отдаю себе отчёт, что мне на такую не заработать, даже если я распилю всю Сибирскую тайгу на свои поделки! Интересно, кто же в нашем городе может себе такое позволить?

 Я снова щёлкнула «мышкой», на экране появилась очередная фотография и вздрогнула, гладя на неё.

– Что такое? – тут же отреагировал Сашка.

– Да ничего, просто фотка с дефектом, не пойдёт в журнал.

– Не катастрофа, ты их вон сколько наделала, есть из чего выбрать. Надо-то штук пять, не больше.

– Ну да. – разговаривать мне не хотелось, неприятное чувство снова глодало меня.

Я быстро удалила не понравившийся мне снимок, чтобы больше не мозолил глаза. Фотографии закончились и Сашка сказал:

– Ты тут пока подожди, сейчас я чай организую.

– Мне, наверное, уже домой пора. Завтра надо в журнал пораньше приехать, сдать наработки.

– Ничего не пора. Ты мне ещё не рассказала, как твои первые дни в роли штатного фотографа.

– Я всего лишь стажёр.

– Не увиливай. Давай, располагайся тут.

Переубеждать друга не было никакого смысла, лучше подчиниться и избежать споров, проверено годами. Я вздохнула, плюхнулась в глубокое кресло, рядом с компьютерным столом и удобно поджала под себя ноги. Тут же ко мне запрыгнул Морс, дремавший до этого в Сашкиной кровати.

– Привет, дружочек, выспался?

Котяра взглянул на меня сонными глазами, лениво замурлыкал и улёгся на моих коленях, положив свою голову мне на руку. Всё, теперь мне точно никуда не сбежать, абсолютный плен. Тревожить спящего Маэстро категорически запрещается, за это можно получить пару приличных царапин.

Вернулся Сашка с чаем, поставил мою кружку на стол рядом со мной, а сам сел напротив, на широкую кровать. Он выспрашивал меня о мельчайших подробностях работы, я охотно отвечала. Потом я рассказала ему о своих впечатлениях от пребывания в автосалоне. Вспомнив инцидент с моим внезапным головокружением, я нервно поёжилась.

– Саш, давай начистоту, что случилось?

– С чего ты взял, что, что-то произошло?

– Я всегда вижу по тебе, когда что-то не так.

– Ну, – я думала, как же избежать неприятной темы. – кроме того, что меня чуть не оштрафовали за переход в неположенном месте, пожалуй, всё в порядке.

Лекс закатил глаза и прочитал мне короткую лекцию о том, как не нужно себя вести. Пришлось рассказать ему историю с гаишником.

– Симпатичный? – неожиданно спросил Сашка.

– Кто?

– Гаишник твой, симпатичный?

– Ничего вроде. Не с обложки журнала, но есть в нём что-то особенное.

– Н-да. Дело плохо. – заключил друг.

– Ревнуешь?

– Дурочка да? Просто, если ты вдруг сама подошла и заговорила с человеком в форме, который к тому же чуть тебя не оштрафовал, то тут напрашиваются неутешительные выводы. Либо тебя заставили это сделать, угрожая пистолетом, либо действительно, произошло нечто такое, что тебя шокировало.

Он внимательно и серьёзно посмотрел на меня. Действительно, он всегда видел меня насквозь, от него невозможно утаить ни одного переживания. Даже в детстве, когда со мной стали происходить первые загадочные вещи, он единственный, кто обратил на это внимание и вывел меня на разговор. Он поддерживал меня все эти годы, и я прекрасно осознаю, что если бы не Саня, я бы уже давно была в дурдоме. Сашка наклонился ко мне и спросил:

– Я прав?

– Да… не знаю… может мне показалось, но, кажется, это снова началось.

– Опять волна, да?

– Похоже на то, я не уверена. – и я рассказала ему о случае в коридоре автосалона. И о том, что видела движущееся пятно в воздухе на выходе из салона, тоже рассказала.

– Похоже на волну, но тебя же не выбросило?

– Нет, как это ни странно. Поэтому я и надеюсь на то, что это просто усталость.

– Хотелось бы верить. Эти твои волны… меня бесит, что там я не могу тебя защитить, просто потому, что не знаю, где это «там» находится.

2

Пришло время пояснить, что за бредовый разговор состоялся между нами. Волнами мы называем странные события, происходящие со мной время от времени, они будто выталкивают меня из реальности, и я оказываюсь совершенно в другом мире. Сама я склонна считать это галлюцинациями, фантазиями, сном, бредом, да чем угодно, главное не верить, что это реальность. И всё бы ничего, но проблема заключается в том, что на некоторое время я действительно пропадаю. В буквальном смысле слова, физически исчезаю из нашего мира.

Первый такой случай произошёл ещё в детстве. Нам было лет по восемь. Как обычно, лето мы проводили в Михайловске. Большой компанией сверстников мы носились по городу и придумывали всевозможные игры. За нашим домом, обычной серой пятиэтажкой на шесть подъездов, был замечательный двор, детская площадка была окружена густой растительностью. Деревья, кусты, клумбы с цветами. Целый чудесный мир, который мы, своим детским воображением, превращали то в сказочный сад, то в таинственный лес… В тот день, точнее уже под вечер, мы играли в «Остров», воображая, что зелёные заросли двора – это джунгли, полные диких животных и опасностей. Последнее, что я помню, было то, что мы спасались от «пиратов». Я мчалась впереди, а Сашка бежал за мной, поворачиваясь и отстреливаясь от погони из деревянного ружья.

– Прячься за папоротником, – крикнул мне вслед Сашка, – я догоню.

Я увидела впереди раскидистый куст с крупными листьями и свернула к нему. Подбегая, я наклонилась, чтобы спрятаться и тут что-то произошло. То ли я поскользнулась на мелких камушках, то ли споткнулась о ветки, но я начала падать, ощущение было такое, словно меня немного подняло вверх сильным потоком воздуха, а потом понесло вниз, я выставила руки вперёд и упала… Но не на траву, устилавшую наш двор. Я приземлилась на твёрдую, белоснежную поверхность. Ещё не поняв, что произошло (да что тут говорить, я и до сих пор не поняла), я поднялась, потирая ушибленные ладони и стала осматриваться. Место было совершенно не знакомое, никого из друзей рядом не было. Тишина. Впереди я увидела развалины какого-то дома, построенного когда-то из такого же белого камня из которого состояла и вся поверхность земли вокруг меня. Стоять посреди пустынной площадки было некомфортно, и я пошла в сторону дома. Крыши у здания не было, одна стена обвалилась. Заходить внутрь было страшно, я обошла дом вокруг, осматривая стены, помню, меня поразил тот факт, что они не были сложены из отдельных камней или блоков, выглядели они так, словно состоят из цельного камня. Не зная, что мне делать и где я нахожусь, я села и прислонилась спиной к фундаменту. Осмотрев окрестности, я пришла к неутешительному выводу, что каким-то чудесным образом попросту потерялась. Нос защипало от подступающих слёз, я уже готова была разреветься, но тут вспомнила Сашку, так гордившегося тем, что его подруга никогда не ревёт, расшибая нос или обдирая коленки. Получив ссадины любой степени тяжести, я закусывала губу и терпеливо ждала, когда боль пройдёт и я смогу продолжить носиться вместе со всеми. В такие моменты Лекс садился рядом, обнимал меня за плечи и ласково говорил:

– Ах ты мой бравый солдатик!

Мне даже показалось, что я слышу его голос. Сашка, где же ты, где я, где наш привычный и уютный мир, полный летнего солнышка, ярких красок и приключений. Я сморщилась и задрала голову вверх, не давая слезинкам выкатиться на щёки. Когда отчаяние стало отпускать, я снова открыла глаза и ещё раз осмотрелась. Мне кажется или вот здесь, прямо возле двери, ведущей в заброшенный дом начинается тропинка? Еле заметное углубление на твёрдой каменной почве. Было похоже, что когда-то давным-давно здесь постоянно ходили и вытоптали дорожку, неровной полосой убегавшую вдаль. Повинуясь интуиции, я встала и пошла по тропинке, а если это действительно она, то куда-то же она ведёт. Всё-равно сидеть и ждать у разрушенного дома нет никакого смысла, здесь меня никто не найдёт. Идти было на удивление легко, словно бы сам воздух помогал мне переступать ногами. Вскоре я пришла к реке с крутыми берегами, состоящими из того же белого камня. Я села на корточки и глянула вниз. Река как река, бежит себе, журчит. Но что-то в ней было не так. Какая-то она… Пластилиновая, охарактеризовала я сама для себя воду. Хотя нет, она ведь явно жидкая, и прозрачная, вон же, видно дно. Обычная вода, только не блестит. Точно! Совершенно нет бликов! Я подняла голову к небу и поразилась – солнца тоже нет! Абсолютно чистое, бледно-голубое небо, без единого облачка. И без солнца. Разве так бывает, чтобы в ясный день не было солнышка?

Мостика через реку не оказалось, перейти на противоположный берег было невозможно, поэтому я пошла вдоль русла. Вскоре я уловила неясный гул и ускорила шаг, возможно это шум города или какой-то фабрики. Впереди показались высокие стены всё из того же камня, разве что немного темнее из-за покрывавшей их пыли. Я уже почти бежала, топая сандалиями по пыльному сухому камню. Дойдя до завода – так я сразу же окрестила высокую стену, скрывающую что-то, издававшее равномерный гул работающих механизмов, иногда прерывающийся резкими хлопками, похожими на взрыв петарды, я наконец увидела первые деревья. Вполне себе обыкновенные деревья, тоненькие молодые тополя с пыльной листвой стояли вдоль реки. Я подошла ближе и потрогала тёплую кору деревьев. Настоящие. Я пошла дальше вдоль стены, казавшейся бесконечной, обойдя её по кругу я в недоумении остановилась возле тех же самых тополей. Ноги гудели, мелкая колючая пыль забилась мне в обувь и намозолила пятки. Снова захотелось расплакаться. Что же происходит, как я сюда попала? Отчаяние и безысходность навалились на меня. Я вспоминала подробности, предшествовавшие моему «провалу» в этот каменный мир. Споткнулась, падала, потом меня подбросило неведомой силой, и снова падение… Может я ударилась головой и теперь лежу без сознания или в бреду?

Скорее всего так и есть, хотелось бы, чтобы это было так! Значит, скоро я проснусь и всё будет хорошо. Я провела рукой по стене – шершавая, постучала костяшками пальцев по белому камню и отскочила. Такого звука не может быть, когда стучишь по толстенному камню! Раздался протяжный гул, как будто я ударила железной палкой по огромной пустой металлической бочке. И тут же стих рокот завода, спрятанного за глухим ограждением. Каждой клеточкой тела я чувствовала опасность. Бежать? Но куда? Кругом равнина, да и ноги стёрты до крови. Я машинально спряталась за деревом, закрыла глаза и прижалась лбом к стволу. Мимо, по дорожке, прошелестели чьи-то быстрые шаги. «Человек» – подумала я, но от страха не могла даже шелохнуться. И тут, за своей спиной я услышала противный гул, а затем прикосновение. Меня нашли. Дрожа от ужаса, я оглянулась и заорала. Я ожидала увидеть кого угодно, человека с оружием, привидение, бабу-ягу или ещё какое-нибудь неведомое чудовище. Но на меня смотрел… воздух. В последствии я совершенно не могла подобрать слов, чтобы описать существо, осмелюсь даже предположить, что в арсенале многочисленных человеческих языков не найдётся нужных выражений. Говоря приблизительно, это был круглый сгусток воздуха, величиной со среднюю спутниковую «тарелку», которыми раньше частенько украшали свои окна любители попереключать телевизионные каналы. Либо же, могу сравнить это существо с большущей каплей воды, неведомо как поднятой и зависшей в пространстве. На мой пронзительный крик существо отреагировало резким неприятным звуком, похожим на звук распиливаемого железа, а по его поверхности, которое, по всей видимости, было лицом, пошла рябь. Я закрыла рот и встала перед ним. Что делать в таких ситуациях? Мама и бабушка научили меня многим глупым и бесполезным вещам, я твёрдо знала, как переходить дорогу, знала, что нельзя садиться в машину к незнакомым дядькам и даже (подумать только), тётькам, мне вложили в голову твёрдое понимание того, почему не стоит открывать дверь, не спросив, кто там? А вот что делать если, к примеру, окажешься черт знает в каком измерении перед колышущейся в воздухе каплей воды, которая к тому же явно настроена агрессивно, меня почему-то не научили.

Поверхность «капли» разгладилась и громкий металлический звук прекратился. Мы стояли друг напротив друга, точнее стояла только я, и ничего не предпринимали. Может быть им тут тоже не объяснили, как следует себя вести при встрече с маленькой незнакомой девочкой с растрёпанными кудряшками? Я сделала шаг вперёд, «капля» недовольно загудела. Значит оно меня видит. Осталось понять, плохо это или хорошо.

– Ты кто? – прозвучало из самого центра «сгустка».

– Саша, – пролепетала я.

– Зачем ты здесь?

– Я… не знаю, я здесь случайно и очень хочу домой.

– Подойди и дотронься рукой. – велел голос.

Я подчинилась и приблизилась, неуверенно протянула руку и прикоснулась пальцами к упругому прозрачному слою воздуха и тут же меня отбросило назад, как от удара током. Я больно шлёпнулась на спину и прокатилась по дорожке, разорвав футболку и исцарапав спину. А из капли послышался второй, более громкий и грубый голос:

– Бесполезна. – резко сказал кто-то невидимый.

– Тогда откуда она?

– Пока непонятно, потом уточним.

– Что будем делать?

– Вышвырни её отсюда.

– Но…

– Без возражений!

Уже первое слово было неприятно и обидно, а весь остальной разговор и вовсе не предвещал ничего хорошего. Я начала подниматься с земли и отряхивать шорты, но тут вдруг капля начала вращаться в воздухе и разрастаться в диаметре и из неё донесся писк, а потом потрескивания. Статическое электричество, догадалась я. Такой звук раздаётся, когда мы с Сашкой снимаем с большого куска оргстекла развешенные на нём для просушки фотоснимки, сделанные на мой древний фотоаппарат «Зенит», оставшийся ещё от моего деда. Я встала и покачнулась, попыталась обрести равновесие, но ноги мои почти оторвались от земли и меня стало «примагничивать» к капле, которая к этому моменту уже превратилась в воронку. Как-то сразу я догадалась, что это очень-очень плохо! Сопротивляться было трудно, я не могла даже встать на землю, можно сказать, я висела в воздухе и изо всех сил била ногами, лишь изредка царапая твёрдую землю носком сандалия. Меня тянуло в воронку, а я всем телом рвалась в противоположном направлении. Я не могла думать и оценивать, что происходит, я просто боролась за свою жизнь.

– Не сдамся ни за что! – шипела я сквозь зубы и продолжала битву со стихией.

В какой-то момент я почувствовала, что сопротивляться стало легче и тогда услышала голос:

– Давай, не сдавайся, ещё немного и я тебя смогу вытащить.

Говорившего я не видела, но голос донёсся откуда-то из-за деревьев. Собрав всю волю в кулак, я сделала отчаянный рывок и почувствовала, что кто-то схватил меня за локоть и сильно потянул на себя. Через мгновение страшная сила магнитной воронки перестала воздействовать на моё тело, и я со всего маха ударилась об человека. Самого настоящего человека! Взрослого. В сером вязаном свитере, о который так приятно укололась моя щека. Он удержал меня от падения и сказал:

– Первый раз вижу, чтобы так отчаянно боролись с порталом.

– Это портал? – удивлённо спросила я.

– Так тебе проще понять.

– Но оно разговаривало со мной человеческими голосами. Кто это был?

– Люди, говорившие с тобой, находятся там, – он указал на забор. – с помощью радиоимпульсной воронки, управляемой с базы, они могут следить за тем, что происходит за периметром.

– Понятно. Воронка – это видеокамера. – заключила я для себя.

– Ну давай, надо уходить.

Он взял меня за руку и повёл по тропинке, по которой я сюда пришла. Я оглянулась на портал – зловредная капля продолжала вращаться, пытаясь сожрать свою упрямую жертву. Чтобы как-то выразить свою неприязнь, я показала прозрачной круглой злодейке средний палец и зашагала рядом со своим спасителем.

– А нас не увидят? – спросила я.

– Не должны, но ты права, лучше подстраховаться.

Он достал из кармана светло-серых рабочих брюк металлическую палочку, провёл по ней пальцами, и она засветилась приятным изумрудным цветом. Он согнул палочку, образовав из неё круг и надел мне на голову, как венок из цветов.

– Вот так, – улыбнулся мужчина, – почти под цвет твоих глаз. Теперь тебя не увидят.

– Что это?

– Шапка-невидимка. – засмеялся он.

По дороге спутник спросил:

– Откуда ты здесь взялась одна?

– Я была во дворе дома с друзьями, когда провалилась сюда.

– Какого дома? Далеко отсюда?

– Не знаю, летом мы с бабушкой живём в городе Михайловске. Там я и была всё последнее время.

Мужчина остановился и как-то странно посмотрел на меня, потом удивлённо поднял брови и задал совершенно ошеломительный вопрос:

– На какой же планете этот твой Михайловск?

– З-земля. – пискнула я.

– С ума сойти. Ну ладно, пойдём.

Мы продолжили свой путь вдоль реки по пыльной, едва различимой тропинке. С одной стороны, я чувствовала некую радость от того, что только что спаслась из лап неведомой технической разработки, с другой – радость омрачалась непониманием происходящего.

– Люди из этой вашей воронки сказали, что меня нужно куда-то выкинуть. Что это означает?

– Эти люди не всегда используют научные достижения в мирных целях. Они боятся шпионажа и восстаний, здесь слишком многие недовольны торжеством человека над природой. Поэтому охрана гротов предпочитает отправлять в Долину теней прошлого всех, кого посчитает опасным.

– Что такое Долина теней прошлого? Где она?

– Нигде. Человек, выброшенный через портал в отрицательное измерение, просто растворяется во времени. Чтобы было легче пережить потерю близких, люди придумали Долину теней прошлого. Они воображают, что в Долине их родные продолжают своё существование. Наделяют вымышленное место прекрасными пейзажами и вечной жизнью.

– Религия! – догадалась я.

– Ты права. – улыбнулся мужчина.

Мы дошли до развалин уже знакомого мне дома. Незнакомец отпустил мою руку и подошёл к двери, снял с шеи серебряную цепочку с круглым кулоном и прислонил его к круглому железному отверстию на двери. В тот же миг руины исчезли и перед нами предстал очаровательный домик, окружённый густым садом из низеньких кустиков, покрытых всевозможными цветами. Белые стены дома были оплетены декоративным плющом, над дверью висел красивый старинный фонарик с золочёными узорами.

– Как красиво, – ахнула я, – но как такое может быть?

Мужчина рассмеялся.

– Рад, что тебе понравилось. У тебя на Земле это называется: «закрывать двери». Только здесь недостаточно просто закрыть дверь, здесь приходится всё прятать в безопасной параллели.

– Мы не на Земле?

– Нет.

– А где же мы?

Он не ответил. Мы вошли в дом, и я снова поразилась переменам.

– Но как же так? Снаружи дом небольшой, а здесь, внутри, столько места!

Действительно, дом поражал огромными просторными комнатами. Не буду сейчас вдаваться в ненужные описания причудливого интерьера, скажу лишь, что такой красоты и изысканности я не видела ни до, ни после моего визита к инопланетному незнакомцу. Он провёл меня в дальнюю комнату и попросил показать ушибы. Взял со стола шкатулку и достал из неё тюбик, очень похожий на губную помаду, повернул его и стал смазывать мои ссадины. Мягкая мазь тихонько шипела, но боли я не ощущала. Обрабатывая локоть на правой руке, он вдруг замер и пристально посмотрел на внутреннюю часть моего предплечья. Что он там нашёл? Обычная белая кожа с россыпью родинок, и грязными разводами, но не удивительно, после таких приключений. Удивлённо подняв брови, мужчина покачал головой, а потом продолжил возиться с царапинами.

– Ну вот, кажется и всё. Скоро заживёт.

– А что теперь со мной будет? Я не вернусь домой?

– Вернёшься, но придётся немного подождать.

– Чего?

– Когда время растянется.

Я совершенно ничего не поняла, но переспрашивать не было смысла.

– Как вас зовут? – запоздало поинтересовалась я, вдруг осознав, что нарушила все известные мне запреты и зашла в жилище совершенно незнакомого мне человека.

Хотя, наверное, меня несколько оправдывает тот факт, что незнакомец совсем недавно вытащил меня из воронки-людоеда. Да и, судя по всему, на далёкой планете действуют совершенно другие правила. Например, я чётко уяснила себе – не стоит стучать по всяким огромным каменным стенам.

– Кустов.

– А меня Саша.

– Знаю. Слышал, как тебя допрашивали из Грота.

– Откуда?

– Из Грота.

– Он за забором? Я думала там завод.

– В общем-то так и есть, твоими словами. Знаешь, – он помолчал, разглядывая меня, – вероятность твоего появления здесь так ничтожно мала, что её практически нет. Не могу понять, как такое произошло? – он снова посмотрел на мою руку и потряс головой, словно отбрасывая какую-то мысль.

Что я могла ему ответить? Восьмилетняя девчонка, игравшая в пиратов со своими друзьями, вдруг споткнулась и рухнула совершенно в другой мир, да ещё и не на своей планете.

Конечно, мне следовало бы задать ему массу вопросов, таких как, где их солнце, почему вода не блестит, почему почва каменная и белая и много-много других. Но я была испуганным ребёнком, пережившим такие события, которые многим не снились даже в самых фантастических кошмарах. Поэтому я просто сидела и ждала, когда «время растянется», не имея ни малейшего представления, что это значит.

Когда стемнело Кустов подошёл ко мне и сказал:

– Пора.

Моё сердце наполнилось надеждой и радостной тревогой.

– Ты хорошо помнишь то место на Земле, где была в последний раз? Можешь представить себе его так, как будто видишь на самом деле?

– Конечно.

– Отлично. Сейчас я покажу тебе дорогу вечности, идти тебе придётся одной и вот это лучше снять, – он убрал у меня с головы зелёный обруч, расправил его, и он снова стал обычной серой палочкой, похожей на железный прутик.

В дверь громко постучали и послышался крик нескольких раздражённых голосов. Кустов быстро повернулся ко мне и зашептал.

– Саша, слушай внимательно. В Гроте знают, что ты осталась на планете, тебя ищут, поэтому ты должна всё сделать чётко. Проводить я тебя уже не смогу, смотри, вот окно, вылезай в него пока я открываю дверь, сразу пригибайся и проходи под окнами вдоль дома, обогнёшь его, дойдёшь до блестящей трубы, там начинай идти от дома, прячась в тени. Когда пройдёшь кусты, увидишь пустырь – беги по нему и представляй свою Землю. Когда увидишь её на самом деле, окажешься дома. Всё. – помедлив, он добавил – до встречи, маленькая отважная Саша.

Он резко развернулся и пошёл по длинному коридору к двери. Свет в комнате погас. Я метнулась к окну и стала ощупывать рамы в попытках его открыть. Наконец я наткнулась на холодный выступ, потянула его и окно поддалось, створка плавно отъехала в сторону. В лицо повеял прохладный воздух с запахом пыльцы. Я выскользнула на улицу и тут же присела, прислушиваясь к окружающим звукам. Кажется никого, только из дома доносились шаги и грубые голоса. Надеюсь, у Кустова не будет проблем из-за меня. Я вытянула руку вверх и аккуратно задвинула оконную раму на место. Затем поползла вдоль дома, то и дело натыкаясь на ветки и путаясь ногами в зарослях плюща. Из окон надо мной лился яркий свет, освещая кусты вокруг дома, я же, прижимаясь к стенкам, оставалась в тени. Наконец, я увидела блестящую трубу позади дома. Покидать убежище было страшно, но нужно спешить, кто его знает, сколько тут у них растягивается это время. Набрав в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, я медленно стала продвигаться сквозь заросли, стараясь издавать как можно меньше звуков. Наконец, сад закончился. Я стояла и смотрела на равнину, залитую голубоватым свечением. Луны не было, похоже свет источает сама поверхность камня, днём кажущаяся белой и пыльной, а ночью превращающаяся в прекрасное мерцающее поле. Я медленно шагнула на камень. За спиной осталась зелёная стена буйной растительности и уютный домик с гостеприимным Кустовом. Впереди…

Слева от меня что-то щёлкнуло, я резко повернулась и, не успев рассмотреть подошедшего, рванулась с места и что было сил помчалась по полю. Хватит любоваться здешними пейзажами, пора возвращаться домой. Я неслась по светящемуся камню и пыталась представить свой двор, но в голове мелькали всякие картинки, то белые развалины дома, то берег реки с тополями… Никак не получалось сконцентрироваться. За спиной просвистело и по ногам ударил упругий кнут, мгновенно обмотавший лодыжки, ноги взметнулись в воздух, я полетела вниз, стремительно приближаясь своим лбом к каменистой поверхности враждебной планеты. Предчувствуя удар, я зажмурилась и увидела зелёную поляну, моих друзей, с хохотом бегающих по двору…

Шмяк! Тело ударилось о мягкую землю. Я провела руками вокруг себя и нащупала упругие стебельки трав, с упоением я погрузила пальцы в тёплую влажную землю. Ура! Проснулась! Я приподнялась на локтях и обнаружила, что лежу прямо посреди поляны, на которой мы иногда играли в футбол или бадминтон. Вокруг поляны росли кусты рябины и черёмухи, надёжно укрывая спортивную команду от посторонних глаз.

– Сашенька! – подбежавший Лекс был бледный и запыхавшийся, он помог мне встать и стал осматривать мою изодранную на спине футболку и грязные шорты. Заметив ссадины, он подул на них и спросил – больно?

– Нет.

– Саш… – начал он что-то говорить, но тут подбежали остальные ребята.

– Сашка, что с тобой случилось?

– Я споткнулась и упала. – сказала я чистую правду.

– А где ты была-то? Мы всё обыскали! Хотели уже бежать к твоей бабушке.

– Что, так долго искали? – я хотела понять, сколько времени я отсутствовала.

– Конечно долго, минут 15-20.

Долго! Да меня там два раза чуть не убили, я прошла километры по какой-то неизвестной планете, а у них тут прошло всего пятнадцать минут?

– Ну и где ты была? – строго спросил Саня.

– Я к пруду бегала.

– Зачем?

– Ну так, захотелось.

По Сашкиным глазам я видела, что он нисколечко мне не верит, но, как настоящий друг, не стал расспрашивать при всех. Весёлые игры возобновились, но мне уже не хотелось в них участвовать. Сославшись на усталость, я ушла в сторонку, а потом залезла на раскидистый ясень и стала смотреть сквозь зелёную крону дерева на закат. Чем ближе солнце приближалось к вершине виднеющегося холма, тем в большее количество красок окрашивалось небо. Тёмно-синее на востоке, ярко-голубое над моей головой оно постепенно переливалось в розовый оттенок, сгущающийся к горизонту. Нигде я больше не видела такого волшебства чистых красок, в большом городе никогда не бывает такого неба, там оно вечно закрыто сероватой дымкой, но здесь, в Михайловске, воздух прозрачен и ничто не мешает впитывать в себя чудеса природы. Долго побыть одной мне не удалось. Вскоре ко мне на дерево забрался Лекс и расположился на соседней ветке.

– Так и знал, что ты здесь.

Я улыбнулась. Мы могли часами сидеть в этом тайном месте, болтая и открывая друг другу свои детские мечты и секреты.

– Саш, расскажи мне, что случилось? Ты же не к пруду ходила. Я был там, искал тебя.

На мои глаза навернулись слёзы.

– Ты подумаешь, что я сумасшедшая.

– Не парься, я уже давно так думаю. – обрадовал друг.

Врать ему я не любила и не умела. Как-то изначально повелось, что он, будучи старше на два года, взял на себя заботу обо мне. От его внимания не ускользала ни одна мелочь в моём настроении и он, единственный, умел правильно подобрать нужные слова в любой ситуации.

На улице заметно стемнело, в нашем надёжном убежище пролегла тень и придала таинственную лёгкость разговору. Я рассказала ему абсолютно всё, что запомнила из своего приключения. Он сурово молчал, насупив брови. Я с надеждой спросила:

– Теперь понимаешь, что это был сон, или галлюцинация, видимо я ударилась головой, когда споткнулась и упала.

– Тогда где же ты была всё это время? И откуда такие царапины на спине и локтях?

– Не помню! Возможно, я где-то бродила, но в голове у меня был этот бред, и я не понимала, что делаю.

– Саш, – мой лучший друг смотрел на меня глазами, полными боли. – это был не сон. И не бред. Я бежал за тобой и видел, как ты споткнулась и упала в кусты. Я подбежал через пол секундочки. Тебя там уже не было.

После того первого случая, происшествия долго не повторялись и впечатления постепенно сгладились, превратившись в неясные воспоминания детства. Но, спустя лет пять, когда мы били уже тринадцатилетними подростками, меня снова «выбросило» из реальности. Не буду описывать все подобности, скажу лишь, что в тот раз я отсутствовала недолго, «волна» застигла меня зимой, по дороге к учителю математики, к которой я ходила на дополнительные занятия, чтобы подтянуть алгебру. Исчезла я, когда шла в сторону её дома, а появилась снова уже в её подъезде, двумя этажами выше нужной квартиры. Растерявшаяся, не зная, сколько прошло времени, я спустилась по лестнице и позвонила в дверь учителя. Оказалось, что я опоздала всего на пять минут. Извинившись и сославшись на то, что поскользнулась, упала и отряхивалась от снега, я прошла в дом и мы начали урок. После этого «волны» стали пугать меня с завидной регулярностью. Раз или два в год я оказывалась в неведомых мирах, но Кустова мне встречать больше не довелось. Конечно же, я обо всём рассказывала Сашке, которому даже не приходило в голову, что я фантазирую. Наоборот. Это я убеждала его, да и себя саму в том, что я страдаю каким-то видом сумасшествия, даже хотела признаться во всём маме, но друг стал горячо уговаривать меня не делать этого. Должна признать, что со временем случаи стали происходить всё реже и реже, а за последние три года и совсем ни разу не повторились.

Тем не мене, я бы предпочла совсем отказаться от подобной практики кочевать по Вселенной. Сидя в автобусе, по дороге в школу, либо гуляя по шумным улицам города, я смотрела на спешащих куда-то людей, озадаченных разными проблемами, либо беззаботных и неторопливых прохожих и думала, как же хорошо вот так спокойно ходить по миру и не бояться, что в любой момент ты можешь оказаться на неведомой планете. Как хорошо жить и не знать, что по космосу можно путешествовать без помощи ракет и топлива, без скафандров и надёжных напарников. Я бы предпочла не знать о существовании иных, кроме нашей Земли, обитаемых планет. За что мне эта исключительность?

Морс совершенно не планировал покидать моих коленок. У меня уже затекли ноги, а он только поудобнее укладывался при каждой моей попытке аккуратно поменять позу. Дотянувшись до стола я взяла кружку и стала пить чай. Я вспоминала все свои «выпады» из реальности и всё больше убеждалась, что сегодня снова столкнулась с волной.

– Саш, подумай, чем сегодняшний случай отличался от прежних? – настаивал на продолжении разговора Лекс.

– Пожалуй только тем, что я осталась в своём мире.

– Вот именно, подумай, что ты сама делала не так, как всегда?

Я напрягла мозги, но ничего конкретного вспомнить не могла.

– Честное слово, не знаю. Разве что… раньше волны приходили за мной, когда я была одна или с тобой. И ещё, перемещения происходят в момент моего падения, а сегодня волна сама подтолкнула меня, можно подумать, что я случайно оказалась на её пути, и… – я задумалась. – когда я почувствовала воздействие, я успела подумать.

– О чём ты подумала?

– О том, что сейчас не время выпадать, только не сейчас.

– Хорошо! Это уже кое-что, значит, можно предположить, что ты можешь управлять своими исчезновениями с помощью воли.

– Ничего хорошего. Не хочу я ничем управлять, я хочу ходить по своему городу и знать, что не провалюсь неизвестно куда в следующий момент.

– Желание похвальное, но невыполнимое. Судя по всему, выбора у тебя нет. Послушай, раз уж это снова началось, мы должны начать действовать. Раньше мы были детьми и кроме разговоров ничего не предпринимали.

– И что, интересно, мы можем предпринять сейчас?

– Мир огромный, в нём полно людей, занимающихся изучением необъяснимых явлений, целые научные институты исследуют возможности человека, пока неизвестные науке.

– Ты хочешь отдать меня на лабораторные опыты? Правильно!

– Не тебя на опыты, мы сами начнём опыты над «волнами», я лично не собираюсь ждать, когда одна из них отправит тебя в соседнюю галактику без обратного билета.

Всё предельно ясно. На самом деле, мой друг уже давно вооружился необходимой информацией, но держал карту в рукаве, пока меня ничего не беспокоило. Теперь же он полон решимости действовать и ничто не сможет его остановить. Он стал рассказывать мне о людях, готовых попытаться помочь разобраться в моём случае. Морс мерно сопел у меня на коленках, согревая своим упругим брюшком и, под бормотание Лекса я задремала в мягком глубоком кресле.

Утро началось с запаха кофе, который я почувствовала, ещё не открыв глаза. «Бабуля, что же ты делаешь, сейчас ведь опять всё подгорит, нужно скорее вставать, пока не запахло испорченным завтраком и мчаться на кухню, выводить оттуда войска, пока конфликт не перерос в вооружённый». За окном было уже светло. Я потянулась и…с ужасом обнаружила, что не могу поднять голову. Вообще! Я ощупало своё лицо, погримасничала, проверяя, работают ли мышцы и изо всех сил напрягла шею, пытаясь оторвать голову от подушки – результата ноль, и более того, голову пронзила боль, словно тысячи иголок впились в неё. Успев вспомнить симптомы всевозможных страшных заболеваний, я в отчаянии рухнула на место. Ну всё, конец мечтам и планам! Не суждено мне стать известным фотографом, моя жизнь закончилась, не начавшись. И тут я почувствовала, как тяжесть в буквальном смысле слова сползает с моей головы. И перемещается, ступая мягкими лапками вдоль моего тела, залазит на одеяло и взгромождается на грудь в обличие пятнистого шерстяного чуда.

– Морс! – заорала я, – ты что тут делаешь?

И только сейчас до меня дошло, что я не дома. Оказывается, я уснула у друга. На полу, вдоль кровати был расстелен синий надувной матрас, место ночёвки Сашки. Сдвинув кота, я встала и пошлёпала умываться. Ну и вид! Зеркало безжалостно отразило помятое лицо и всклоченные волосы, из которых Морсик умудрился свить себе гнездо, где благополучно и продрых всю ночь. Умывшись прохладной водой я, как сумела, распутала кудри, заколола их на затылке и пошла в кухню. Сашка в серых тренировочных брюках и синей майке хлопотал над сковородой, его русые волосы всё ещё были растрёпаны после сна.

– Тебе помочь? – спросила я друга.

– Лучше не надо, – с шутливой угрозой отказался друг. – знаем мы как вы готовите, госпожа бабушкин баловень.

Я хихикнула, Сашке прекрасно известны все таланты моей бабули, но, тем не менее, он постоянно подтрунивал над моей несамостоятельностью, дескать, живу с мамой и бабушкой, которые всё за меня делают. Конечно, это совершенно не так, каждый в нашей семье живёт своей маленькой самостоятельной жизнь, но так уж повернулись обстоятельства, что в силу своей увлечённости фотографией, опять же тянущейся из детства, я реже всех бываю дома.

– Кстати, о бабушке, я же вчера сказала ей, что скоро приеду, а сама осталась у тебя.

– Не страшно, что я ценю в двадцать первом веке, так это сотовую связь и интернет. Не волнуйся, я позвонил Анне Георгиевне, и сказал, что ты очень утомилась за день и уснула.

Я поморщилась.

– Представляю, что наговорила тебе бабуля.

Сашка захохотал.

– Ничего особенного, но когда я ей сказал причину твоего отсутствия, она мне выдала, – Саня прокашлялся и, смешно подражая интонации бабули, процитировал: – молодой человек, как бы я хотела думать, что вы мне лжёте, а сами собрались заниматься там совсем другими вещими.

Лекс снова рассмеялся, а я закрыло лицо руками. Ну бабуля! Ещё жалуются на молодое поколение, якобы оно дурно воспитано. Но моя бабушка порой выдаёт такие речевые крендели, что даже я впадаю в краску.

Мы позавтракали, и я стала собираться на работу. Проверила, убрала ли вчера в рюкзак карту памяти с материалами, отснятыми днём. Положила пропуск в наружный

нагрудный карман ветровки, чтобы легче было его доставать на ресепшене, потрепала по голове дремавшего на огромной кровати Маэстро, за что получила в ответ грозное шипение – не сметь тревожить сон его величества, царя всея квартиры. Сашка уже стоял в прихожей и вертел в руках ключи от машины. Он твёрдо вознамерился отвезти меня в редакцию, чему я, собственно, не собиралась сопротивляться, не было ни малейшего желания толкаться в автобусе в час пик.

Когда «девятка» невероятного баклажанного цвета остановилась у главного входа, скрипнув тормозами, я подхватила рюкзак и собралась выходить. Но Сашка задержал меня.

– Саша, я сегодня сгоняю к одному человеку, попробую договориться, чтобы он принял нас.

– Ты всё об этом?

– Конечно, я же сказал тебе вчера, не стану спокойно наблюдать, как ты уплывёшь на гребне очередной волны.

– Может и не уплыву. – после отдыха мне вчерашнее происшествие уже не казалось таким мистическим.

– Подруга, это не было ни вопросом, ни предложением, я сообщил тебе факт.

– Хорошо, там посмотрим. Я поскакала сдаваться. А ты чем займёшься?

– Созвонюсь с заказчиком, договорюсь о встрече. Дик уже подсох, можно обменивать на приятные хрустящие бумажки. – Сашка говорил о деревянном хаски, временно обитающем на его лоджии. – потом свожу Лику в ресторан, а там как пойдёт.

– Ладно, Казанова, удачи. – я чмокнула друга в щёку и побежала в сторону стеклянных дверей.

Естественно, карман куртки снова заело, и я стояла перед девушкой-администратором, бормотала «сейчас, сейчас, секундочку, у меня есть пропуск» и натянуто улыбалась. Всех сотрудников здания я ещё не знала в лицо, и конечно не ожидала, что кто-то может знать меня.

– Ты же Саша, новенький фотограф из «Пульса»? – с приветливой улыбкой спросила Жанна, имя я прочитала на бейджике, прицепленном на голубую рубашку с высоким воротом.

– Да. – удивилась я.

– Проходи, Саш, можешь не мучиться с замком. У нас тут есть фотографии сотрудников и постоянных посетителей, мы обязаны знать всех в лицо. – Жанна снова улыбнулась.

– Здорово, спасибо, Жанна!

Я поднималась в лифте и не переставала удивляться словам администратора. Надо же – знать всех в лицо, с ума сойти! Я пыталась понять, как это работает, не сидят же они по вечерам дома перед кипой наших фотографий с подписанной на обратной стороне основной информацией о данном «лице», и не учат их как экзаменационные билеты? Нелепое предположение, но лучшего я пока придумать не смогла.

Поднявшись на этаж, где разместился офис журнала «Пульс Мегаполиса» я сразу же прошла по длинному гулкому коридору к кабинету главного редактора. Когда он принимал меня на стажировку, то попросил в первое время все наработки приносить лично ему, чтобы он мог сразу оценить, подхожу ли я им как постоянный сотрудник. Атмосфера в коллективе журнала была дружеская и мне сразу же запретили «выкать» с кем бы то ни было. Европеизируемся, что тут скажешь. Хотя, надо признать, такой подход значительно облегчает работу. Я постучала в серую пластиковую дверь главреда и, не дожидаясь ответа, вошла в кабинет. Лёха Борисов, высокий, черноволосый с аккуратной стрижкой и тонким интеллигентным лицом, сидел с прямой осанкой перед компьютером и что-то сосредоточенно печатал, сдвинув к переносице густые тёмные брови. Он взглянул на меня и кивнул, приглашая сесть на серый стул, стоящий напротив редакторского стола.

– Принесла материалы по машинам?

– Да, вчера уже было поздно, когда я закончила, не стала даже звонить тебе.

– Хорошо, давай посмотрим. – Борисов, непревзойдённый профессионал в своём деле, говорил спокойным тихим голосом, вне зависимости от ситуации. В первое время мне казалось, что он слишком суров, но это не так, просто он относится к работе с чрезвычайной серьёзностью и старается уследить за всем и сразу. Узнавая его ближе, я поражалась, сколько всевозможных мелочей он способен одновременно держать в своей голове, при этом не проявляя ни волнения, ни паники. Совершенно уникальный человек, по моей скромной оценке.

Я протянула ему плоскую коробочку с флешкой и сложила руки у себя на коленях, скрестив пальцы и ожидая вердикта начальника. Он просматривал кадры и его высокий лоб разглаживался, время от времени он вскидывал правую бровь и слегка наклонял голову набок, что явно говорило о его удовлетворённости моей работой. Наконец он отвернулся от экрана, посмотрела на меня и постучал по столу длинными аристократическими пальцами.

– Потрясающе! – выдал он.

– Правда? – довольная, я сияла неприкрытой радостью, не в силах сдержать улыбку.

– Серьёзно. Признаюсь, твоё назначение в авто-рубрику было моим личным экспериментом. Мне хотелось посмотреть, как увидит автомобили человек, далёкий от автопрома так же, как механик далёк от продукции «Герлен».

– Но зачем, – искренне удивилась я.

– Затем, что нужно уходить от банальностей. Фотограф мужчина, хорошо разбирающийся в автомобилях в первую очередь обращает внимание на что?

– На что? – тупо повторила я.

– На важные технические характеристики конечно. На особенности кузова, на геометрию стекла и прочие нюансы. А читателю это зачем?

– Зачем? – опять пробубнила я, сбитая с толку.

– Вот именно, ни за чем. Если статью увидит мужчина-автолюбитель, ему эти подробности ни к чему, он всё это итак знает, а если не знает, то может прочитать на сайте дилера. А если фото увидит женщина, то ей и вовсе не интересно, какие диски на колёсах машины. Ей главное что?

– Что?

– Что машина офигенная и смотрится как бриллиант высочайшей огранки. Что ты с блеском и продемонстрировала своими фотками. – подвёл итог Лёха. – в общем так, по машинам у нас пока всё, я сегодня отберу нужные кадры и сам отправлю в печать.

– Хорошо, спасибо Лёш. Может мне ещё какую-то работу взять?

– Да, я хотел тебя немного нагрузить. Наташка из косметики заболела, замени её на недельку, зайди к ребятам, они тебе объяснят, что именно надо фотографировать.

– Ладно, я побежала.

– Давай.

Я снова вышла в коридор и потопала в сторону «косметички», как здесь для ясности называли кабинет, в котором готовили колонку о парфюмерных и косметических магазинах, местной фабрике «Калина» и прочих красивостях. В маленькой комнатушке было всего два стола, один сейчас пустовал, за вторым скучала Женя – ответственная за текст косметической колонки. Она тоскливо смотрела в окно и лениво мешала чай тоненькой серебряной ложечкой в большой кружке с надписью: «Л’этуаль» и логотипом торговой компании.

– Привет. – поздоровалась я.

– О, привет, Сашка, наконец-то! Лёха говорил, что отдаст мне тебя в помощь. – оживилась девушка. Маленького роста, пухленькая, с курносым носом и роскошными блестящими локонами, выкрашенными в цвет зрелой пшеницы, она представляла собой верх женственности и сексуальности. Всегда готовая к бурной деятельности и шумным развлечениям, она физически страдала от вынужденного бездействия. – слушай, мне тут скинули инфу, что в «Золотом Яблоке» намечаются мероприятия, но без фотографа мне там делать нечего. Давай наведём тебе марафет и рванём, начало в двенадцать, успеем ещё перекусить по дороге.

– Да мы можем прямо сейчас ехать.

– Ну уж нет. Раз ты ко мне попала, живой от меня не уйдёшь. Давай, садись сюда, повернись лицом к окну, так, посмотрим. Одежда у тебя… н да… – она с упрёком окинула мои джинсы и хлопковую футболку с изображением единорога, это она ещё мою голубую ветровку-пенсионера не видела, порадовалась я, – ну, будем считать, что это спортивный стиль, хорошо, подберём тебе естественный макияж и выделим скулы тонером. Будешь красоткой.

Мужественно выдержав экзекуцию, я посмотрелась в зеркало. Стыдно признаться, но такого эффекта я не ожидала. Минимум косметики в короткий срок преобразили моё лицо. Большие наивные глаза в обрамлении густых, подкрашенных коричневой тушью ресниц, вдруг перестали быть наивными, а стали вполне себе загадочными. Чуть заметные румяна придавали скулам эффект лёгкого загара, а прозрачный блеск для губ завершал образ и создавал немного игривое настроение.

– Шикарно! – радовалась Женя. – пятнадцать минут всего заняло. Правда же не сложно провернуть такое с собой каждое утро?

– Наверное, – смущённо промямлила я.

– Не наверное! Чтобы всегда теперь так ходила, поняла?

Я неуверенно кивнула, сомневаясь, что в моём арсенале осталась хотя бы одна живая тушь. Это я ещё не знала, что в торговом центре сегодня днём Женька заставит меня накупить целый мешок всевозможной косметики.

– Ну всё, – скомандовала девушка, – рванули! – и мы отправились добывать эксклюзивную информацию для нашего журнала.

Вечером я проверила свой сотовый, ответила в «вайбере» на требования Сашки отчитаться о том, как прошёл день, успокоила его, сообщив, что «провалов» больше не было и без сил завалилась спать. На следующий день мне не нужно было ехать в редакцию, с утра я отправила на имейл главреда снимки из парфюмерно-косметических магазинов и, запасшись огромной кружкой с растворимым кофе, за который меня постоянно упрекает Лекс, углубилась в просмотр новых снимков моих однокурсников-фотографов, выложенных в Инстаграм. Все мы активно готовимся к выпускным экзаменам и защите диплома, параллельно оттачивая своё мастерство фотографии, лекции для нас уже не проводятся, месяц назад мы вышли на преддипломную практику, многие устроились на работу, некоторые же выбрали свободное плавание в поисках своего творческого я, в общем, дружные ранее ребята разбрелись в разные стороны, всё общение нашего курса теперь происходит в основном в соцсетях. Пролистав работы моих одногруппников, я открыла папки на рабочем столе, носящие незамысловатые названия: «Новая папка 1», «Новая папка 2» и далее по списку, и стала приводить в порядок свои собственные фотографические наработки. Всё лишнее – безжалостно в корзину. Так. Теперь создать тематические папки и придумать оригинальные названия… Вот с оригинальностью у меня туго. Я могу увидеть нечто прекрасное в самом банальном и передать это на снимке, но вот чтобы описать это словами… Со словами я не дружу. Ну вот к примеру, как назвать серию фотографий с городскими пейзажами? Ничего кроме: «Городские пейзажи» в голову не приходило. Банально. Лучше оставлю: «Новая папка 4», конечно, тоже скучненько, но хоть без жалкой претензии на оригинальность.

Время подходило к обеду, дел никаких больше не намечалось, и я приготовилась предаваться пафосной скуке до самого вечера. Сашка не давал о себе знать, вероятно, его свидание с Ликой вчера удалось и имело продолжение, поэтому сама я ему тоже не стала звонить, дабы не создавать другу лишних проблем. Я лениво потянулась и пошла на кухню, за очередной порцией кофе, по пути решая, не лучше ли для разнообразия заварить чай. Дома я была одна, мама, как всегда в школе, а бабушка умчалась на какой-то концерт в Филармонию и, судя по блестящим глазам и торжественному виду, отправилась она туда с кавалером. Ожидая, когда закипит вода, я прижалась носом к оконному стеклу. День-то какой ясный! Пойти что ли, погулять, взять фотоаппарат, сделать пару кадров весеннего Екатеринбурга? И тут подал первые признаки жизни мой сотовый. Звонил Лёха Борисов.

– Да, привет Алексей.

– Привет, Саша, ты где? – голос у главреда был мрачный и я напряглась.

– Дома, ты же мне сказал сегодня отдохнуть. Фотки с косметикой я тебе утром отправила, не дошли разве?

– Дошли. Сейчас не о них. Срочно приезжай в редакцию, здесь поговорим.

– Скоро буду.

Я понеслась в комнату, натянула джинсы и тонкий светло-зелёный свитер, запрыгнула в свои верные старые «найки» и, захлопнув дверь, на бегу всунула руки в рукава ветровки. Лифт даже вызывать не стала, вихрем помчалась с седьмого этажа по лестнице вниз. Выскочив на улицу, я растерялась, что же делать, мчаться на остановку или поймать такси? Пробок нет, можно и на автобусе доехать до центра города. Но я понимала, что поездка в общественном транспорте сведёт меня с ума. Я совершенно не представляла, что могло случиться, чтобы меня так срочно вызвали на работу, да ещё этот Лёхин убитый голос… Почти не думая я вышла к проезжей части и вытянула руку. Сразу же возле меня притормозила старенькая иномарка. Запрыгивая в салон, я выкрикнула водителю адрес редакции и ссутулилась на заднем сидении. Зубы выстукивали бодрую чечётку, руки противно дрожали, а в голове роились мысли, одна неприятнее другой.

– Присаживайся, Саша, – Алексей кивнул на стул.

Я послушно села, прямая как палка и напряжённая, словно высоковольтный провод. Главред потёр лоб ладонью и начал разговор.

– В общем, дело такое. Меня сегодня вызывали в полицию. Это по поводу того автосалона, где ты недавно фотографировала, помнишь?

– Ага, – пропищала я, – позавчера. Я что-то не так сделала?

– Не ты, но тебе тоже нужно сходить к следователю. У них в тот день, точнее в ночь после твоего визита, угнали самую дорогую машину.

Воздух перестал поступать в лёгкие и встал острым камнем где-то в районе желудка. В памяти всплыл образ ярко-жёлтой машины, горделиво стоящей на небольшом пьедестале в малом зале салона, над её фоткой ещё долго охал Сашка, рассматривая головокружительную красавицу, как там он её назвал…?

– Бентли Континенталь – продолжил мою мысль Лёха.

– Но как? – изумилась я – у них же там всё под камерами, и сигнализация, наверное, тоже…

– Как, будет выяснять следователь. Они опрашивают всех, кто в тот день был в салоне или рядом с ним. Меня попросили предоставить твои снимки в полицию, я уже отправил диск с курьером.

В дверь постучали и кабинет вошёл незнакомый молодой человек. Он был не менее мрачен, чем мой начальник.

– Вот, Лёха, держи, шеф отправил тебе копию видео, которое ты просил.

– Спасибо, Вадим,      с меня причитается!

– Сочтёмся. – кивнул незнакомец и они попрощались.

Алексей достал из пакета флешку и воткнул её в компьютер.

– Ну что, Александра, глянем, как ты там работаешь? Давай, иди сюда.

Ничего не понимая я прошла за стол редактора и встала рядом с ним. На флешке оказалось видео с камер наблюдения автосалона. По залу сновала моя маленькая копия, занимая всевозможные позиции и, то и дело вскидывая огромный фотоаппарат.

– Как вы достали видео? Разве такое возможно?

– Как видишь, возможно. Поддерживаю с начальником охраны взаимовыгодное сотрудничество. А как иначе? Надо же подстраховаться. – он перематывал видео вперёд и, наконец, дошёл до того места, когда мы со старшим менеджером оказались в ВИП-зале. – вот она. – Алексей указал на жёлтую машину, вокруг которой крутилась моя фигурка. – ну и чего ты вокруг неё так долго отиралась? – недовольно заворчал главред. – надо оно тебе было?

Я опять впала в панику.

– Это плохо, да? Меня теперь посадят? – спросила я гнусавым от страха голосом.

Главред окинул меня удивлённым взглядом и неожиданно захохотал. Первый раз вижу, чтобы он так искренне проявил свои эмоции. Просмеявшись, он хриплым голосом сказал:

– Тебя? За угон Бентли? Сашенька, ты переоцениваешь нашу роль в произошедшем.

– Тогда почему ты так недоволен моим вниманием к машине?

– Да нет, это я так, чтобы поворчать. Понимаешь, сам факт участия журнала в уголовном процессе неприятен. Не думаю, что будут какие-то последствия, но всё же.

– Но мы ведь журналисты, я думала, нам наоборот на руку способность оказаться в гуще событий.

– Смотря каких. Мы же не криминальная газета, мы пишем о мирной и богатой жизни города. Понимаешь разницу?

– Конечно. – кивнула я.

– Так вот. Сейчас поедешь к следователю, вот повестка для тебя, – он протянул мне небольшой серый лист бумаги и продиктовал номер кабинета, – ничего лишнего не говори. Оптимальный вариант: ничего не видела, не слышала, ни с кем, кроме персонала не общалась. Для нас это так, формальность. Фотографии мы предоставили в полном объёме. Поняла?

– Да.

– Ну всё, иди. Раньше сядешь – раньше выйдешь. – обнадёжил он меня. – и позвони мне потом, сразу как освободишься. Ясно?

– Конечно.

На негнущихся ногах я вышла из здания редакции, прошла дворами до проспекта Ленина и пошла вниз по тротуару. Не поеду на автобусе, тут до Главного Управления шагать всего три остановки. Лучше, пока иду, постараюсь успокоиться и привести мысли в порядок. «Я просто свидетель, – убеждала я сама себя. – я благонадёжный, законопослушный гражданин, я не угоняю дорогие машины, я вообще не умею ездить за рулём». Надо же было попасть в такую нелепую ситуацию. Подумать только, сама, собственными ногами иду в учреждение, где полно полицейских. Да что там, одни полицейские. Оставалось надеяться, что я не грохнусь в обморок при виде первого же служителя закона.

Высокое серое здание с узкими окнами важно расположилось на перекрёстке проспекта Ленина и улицы имени Маршала Жукова. Куда там мне? На шестой этаж, кажется. Подойдя к пропускному пункту, я представилась и показала повестку. Мне выписали и вручили временный пропуск. Путь был свободен. Я вызвала лифт и стала ждать. Собственно, пока ничего страшного не случилось. Никто не делал попыток арестовать меня за какое-нибудь страшное преступление, на меня вообще никто не обращал никакого внимания. К лифту подошли трое девушек в гражданской одежде и со стопками документов в руках. Они переговаривались между собой на служебные темы, им даже не пришло в голову взглянуть на меня. Я заметно успокоилась и подумала: «Вот значит, что это такое – смотреть своему страху в глаза».

Выйдя из лифта, я оказалась в узком коридоре, идущем по кругу, по всей его длине располагались двери кабинетов. Я нашла дверь с нужным номером и постучала.

– Войдите, – отозвался мужской голос.

– Здравствуйте, – как можно более спокойно поздоровалась я. – Александра Карабинчик из журнала, вы меня вызывали, я по поводу угона какой-то машины.

Следователь удивлённо поднял белесую бровь и посмотрел на меня сквозь толстые линзы больших круглых очков, потом прочитал что-то в бумагах, лежащих перед ним на столе, пробормотав: «Ага, точно, журнал же ещё», – он поставил галочку на листочке.

– Интересная фамилия. Проходите, Александра Августовна. Следователь Протасов. – представился он мне.

Я села на деревянный стул напротив следователя, и он начал опрос. Он спрашивал – я коротко отвечала. Он записывал мои ответы в протокол. Ничего особенного. Всё, как учил Борисов. В конце мероприятия он дал мне прочитать бланк, я подтвердила, что именно эти ответы дала следователю, заверила бланк и выпрямилась на стуле, в ожидании, что меня наконец отпустят. Протасов задумчиво смотрел на листок бумаги с моими подписями и вертел пальцами шариковую ручку. Наконец он поднял на меня глаза и сказал.

– Значит, больше ничего не помните. – это явно был не вопрос, но я отрицательно помотала головой.

Следователь снова помолчал и спросил:

– И ничего странного не заметили в тот вечер в автосалоне или выйдя из него?

– Странного? – вот как раз странное-то я там видела, но пробормотала, – нет, ничего странного.

– Ну хорошо, Александра Августовна, вот ваш пропуск, сдадите на выходе. Благодарю за содействие следствию.

– До свидания.

Вот странно, а почему же он не сказал мне, чтобы я приходила, если я что-нибудь вспомню? Какой-то не настоящий следователь. А вдруг я и вправду что-то вспомню, что мне тогда делать?

3

И я вспомнила! Не прав был Борисов, когда сказал, что отослал мои фотографии в полном объёме, совсем не прав. Я сдала пропуск, вышла на улицу, достала телефон и позвонила Сашке. Голос друга был сонный, но мне было не до извинений, изо всех сил я заорала в трубку:

– Сашка, ты корзину чистил? – на меня стали оглядываться прохожие, но мне было всё равно, я уже неслась в сторону автобусной остановки.

– И я по тебе соскучился. – невозмутимо ответил Лекс. – чё орёшь в такую рань?

– Какая рань, уже четыре часа, ты дома?

– Ну да, кажется.

– Быстро соображай, дома ты или нет, и вспоминай, чистил ли корзину? – я голосила как торговец пахлавой на сочинском пляже. Подошёл нужный автобус, и я запрыгнула на заднюю площадку.

– Саша, ради тебя я готов на многое, но сейчас я беспомощен, как рыба в унитазе. А всё потому, что не понимаю, какая корзина тебя так взволновала?

– Корзина… Комп…Там фотка… а на ней то странное, что я вспомнила, но следователю не сказала, а можно ли мне туда возвращаться, я не знаю.

– Ага, – начал соображать друг, – а следователь откуда взялся?

Совершенно забыв, что Лекс не в курсе моих последних похождений я продолжала бомбардировать его непроснувшийся мозг обрывками информации:

– Ты что, дурак что ли, конечно он из Управления.

– Ясно. А возвращаться куда тебе нельзя?

– Да к нему, в следствие, ну точнее в Главное Управление.

Видимо Сашка решил почтить минутой молчания моё почившее психическое здоровье, а заодно помянуть его стаканом воды, потому что в трубке раздался звук включившегося водопроводного крана, затем звон посуды и снова тишина. Я терпеливо ждала, когда друг вернётся ко мне, наконец он ласково спросил:

– Сашенька, а ты где сейчас?

– К тебе еду.

– Далеко ещё?

– Нет, уже проезжаю Центральный стадион, минут через десять буду.

– Я встречу на остановке. Только если приедешь раньше, никуда без меня не иди. Даже шагу с остановки не делай. Хорошо?

– Хорошо, а почему?

– Так надо, дорогая моя.

Он отключился, а я пожала плечами. Странный он какой-то, пьяный что ли? Когда автобус подъехал к остановке, Сашка уже прыгал на платформе, в летних кроссовках, домашних трениках, чёрной ветровке и без шапки. Собирался он явно наспех. Увидев меня через окно, он подошёл к открывшейся двери и протянул мне руку. На улице он взял меня под локоть, и мы пошли к его дому. В лифте он наконец заговорил:

– Пила?

– Какая? – не поняла я с чего он вдруг решил поговорить со мной о своих инструментах.

– Кудрявая такая, безалаберная и очень талантливая. Пила? – повторил он вопрос.

– Почему?

– Ты опережаешь события, это был следующий мой вопрос. – негодовал мой странный друг.

– Какая пила, Лекс, я тебя вообще-то про корзину спрашивала!

Сашка страшно выпучил на меня свои карие глаза и обессиленно прислонился спиной к стенке лифта.

– А я тебя спрашиваю, ты пила? И если да, то почему, где и с кем? Вот, это полный перечень вопросов.

Только тут до меня дошло, как странно звучали мои выкрики по телефону, и я облегчённо вздохнула. Слава Богу, никто из нас не сошёл с ума. Пока, во всяком случае. Мы приехали на Сашкин этаж и вошли в квартиру. Подхватив на руки Морсика, выбежавшего нас встречать, я прошествовала к компьютеру, по пути объясняя другу, что произошло и зачем мне понадобилась его корзина. Сашка только присвистнул, услышав про похищение дорогого автомобиля.

– Помнишь, мы смотрели фотки, одну я удалила, якобы бракованную. На самом же деле это не был брак.

– А что же? Ты скрываешь опасного преступника?

– Пока не знаю, но, когда я выходила из салона, то увидела такую же штуковину, какую и заснял мой фотоаппарат. Я тогда ещё посчитала, что мне померещилось. Но не могло же нам с «Кодаком» померещиться одно и то же. Вот, ура! Ты не удалил мусор! Давай извлечём её… вот так… смотри!

Перед нами на полный экран открылся снимок, сделанный в ВИП-зоне. Снимала я, стоя на стремянке, так, чтобы в кадр попали все три машины. В левой части снимка, прямо за жёлтой машиной было ясно видно какое-то пятно. Уплотнение воздуха или что-то вроде того. Сашка долго и внимательно изучал искажение на изображении, то увеличивая, то уменьшая кадр.

– Да, что-то такое есть. Но как это связано с угоном? – наконец спросил он.

– Пока не знаю.

– Стоп. Мне совершенно не нравится вот это твоё «пока». Ты же не пойдёшь с фотографией к следователю?

– Конечно нет, что я скажу: вот, я тут одну фотографию бракованную принесла, посмотрите, не видите ли вы в этом чудесном размытом пятне преступника? Надо придумать что-то другое.

– Не надо! – резко возразил друг. – зачем тебе лезть в это дело? Тебя опросили, отпустили, что ещё надо? Живи себе, работай.

Я насупилась и замолчала, не зная, как объяснить ему, да и самой себе, что меня так тревожит.

– Я не всё тебе тогда рассказала про волну. Ты спрашивал, что в этот раз было иначе. Так вот, в этот раз волна не забрала меня, она сама переместилась сюда, первый раз я увидела что-то здесь, в этом мире, но оно не из нашего мира.

Саша вопросительно выгнул бровь и пришлось рассказать ему то, что я увидела, выходя после съёмок в автосалоне.

– Получается, – сказал Сашка, – что кто-то проник в наш мир и украл из магазина Бентли. Но зачем лунатикам наши тачки, пусть даже и очень дорогие? У них там такие технологии, как ты говоришь, исчезающие дома, открывающиеся в воздухе говорящие воронки. Даже то, что похититель проник сюда с помощью этой, – Лекс кивнул на фото, – штуковины, говорит о том, что жалкий двигатель внутреннего сгорания для них там так же ценен, как для нас тут спички.

– Ну не знаю, может им необходима какая-то конкретная деталь или вещество для починки межпланетного аппарата?

– Ты насмотрелась фантастических фильмов.

Сашка вдруг стал задумчивым и тихим. Мы сделали несколько копий моей «бракованной» фотографии, потом он попросил меня включить в интернете какой-нибудь фильм и ушёл на кухню, где загромыхал тарелками и столовыми приборами. Я выбрала лёгкую комедию и пошла к Сашке. Он обжаривал гренки и о чём-то напряжённо думал. Я села позади него, не произнося ни слова.

– Знаешь, – заговорил он первым. – мне не нравится вся эта история, а тем более не нравится, что в ней оказалась ты. Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы мы сейчас же удалили фотографию и забыли обо всём. Но ты не сможешь. И я не смогу. Меня не отпускает одна мысль.