Читать онлайн Тайна Овера бесплатно

Сцена первая

Овер-сюр-Уаз. Таверна Раву на первом этаже гостиницы.

Мадам Раву моет посуду, ее муж Артур сидит за столом и пьет вино.

Мадам Раву: Мне не верится, что прошел год. Еще вчера как будто он был здесь и рисовал Аделину.

Артур Раву: Время словно испарилось.

Мадам Раву: Говорят, что человек жив до тех пор, пока не умрет последний, кто знал его живым.

Артур Раву: Всех нас забудут, рано или поздно.

Мадам Раву: Если верить словам Гаше, то Винсент был великим художником, а раз так, то его картины будут иметь долговечную жизнь. Люди будут помнить о нем, а может и о нас.

Артур Раву: Аделину уж точно не забудут, сколько раз он рисовал ее, пять или шесть?

Мадам Раву: Вот было бы чудо, лет через сто, гуляют люди по Лувру, а там картина – «Портрет Аделины Раву». Все останавливаются и смотрят на нашу дочь. Никого из нас нет в живых, осталась только эта картина…

Артур Раву: Хватит мечтать, что проку от этих фантазий? Да и не всё ли равно будут помнить всех нас или только Винсента? Ван Гог еще не знаменит, и вряд ли будет. Брат его, Тео, умер в январе, а он был единственным, кто верил в успех картин Винсента.

Мадам Раву: Я как вспомню, как Тео страдал возле его кровати, как горько рыдал…

Артур Раву: Это его и подкосило.

Мадам Раву: У Тео остался маленький ребенок, доктор Гаше сказал, что этого мальчика назвали Винсентом, в честь родного дяди.

Артур Раву: Еще один Винсент Ван Гог.

Мадам Раву: Надо уточнить у Гаше, сколько всего будет гостей. Продукты на рынке купить.

Артур Раву: Это верно, люди с дороги, проголодаются. А может, сделаем выставку картин, прямо здесь, в таверне?

Мадам Раву: Идея хорошая. Винсент был бы счастлив.

Сцена вторая

Входит Аделина Раву, в руках у нее подсолнух.

Мадам Раву: Где была?

Аделина Раву: Гуляла. Возле реки, а потом в поле. Всё живое стремится к солнцу, вот и он (показывает на подсолнух) мечтал вырасти и достичь солнечного диска, но не судьба.

Артур Раву: А как по мне, так судьба всего живого только в том, чтобы жить, а потом умереть.

Мадам Раву: Смерть не спрашивает что и как, приходит и забирает. Человек или подсолнух – разницы никакой!

Артур Раву: Не скажи. За подсолнухом кто будет плакать, человек – дело другое.

Аделина Раву: Я его часто вспоминаю.

Мадам Раву: Кого?

Аделина Раву: Винсента. Иногда он даже снится мне. Приходит и уходит, как будто хочет мне что-то сказать, но не решается.

Артур Раву: Это душа его готовится улететь к звездам, но видимо еще не решилась. (Улыбается). Просит разрешения у Аделин.

Аделина Раву: Я сегодня видела Маргариту. Она возвращалась с кладбища. Носит ему цветы почти каждый день. Винсенту всё равно, а она всё ходит и ходит.

Мадам Раву: Она ради себя туда ходит. Не ради него. Есть в этом что-то трогательное.

Аделина Раву: А мне это совсем не нравится. Как будто этим Маргарита хочет показать, что у нее больше прав на Винсента, чем у остальных.

Артур Раву (дочери): Сходи к доктору Гаше и расспроси его подробно. Что и как? Сколько гостей приедет и на какое время? Где будут жить? Сколько из них примет на ночлег доктор, а сколько из них остановятся у нас? Ну, в общем, разузнай обо всем. И скажи, что мы хотим сделать в таверне выставку из картин Винсента.

Мадам Раву: Только не задерживайся, скоро обед и мне нужна твоя помощь в таверне.

Аделина Раву (улыбается):Хорошо, мама. Я быстро, быстрее, чем ты скажешь: «фасолевый суп».

Мадам Раву: Фасолевый суп.

Аделина Раву: Ну, может быть, не так быстро.

Артур Раву: И в кого ты пошла, умная такая?

Аделина Раву: Известно в кого – в себя.

Аделина Раву укладывает подсолнух в вазу и уходит.

Сцена третья

Сад возле дома доктора Гаше. Аделина Раву и Маргарита Гаше.

Маргарита Гаше: Здравствуй, Аделина!

Аделина Раву: Здравствуйте, госпожа Маргарита!

Маргарита Гаше: Куда направляетесь?

Аделина Раву: К вашему отцу, доктору Гаше.

Маргарита Гаше: Его нет дома. Он уехал к больному.

Аделина Раву: Тогда я зайду позже, не хочу вам мешать.

Маргарита Гаше: Отец уехал давно, так что скоро вернется. Можете его подождать. И заодно со мной поболтать.

Аделина Раву: Мы ведь не подружки, о чем же нам говорить?

Маргарита Гаше: Говорить всегда есть о чем.

Аделина Раву: Не знаю, у нас мало общего.

Маргарита Гаше: Кое-что есть. Кстати, а зачем вам мой отец?

Аделина Раву: Хотела узнать подробности предстоящего события, годовщины смерти Ван Гога.

Маргарита Гаше: Не знаю, зачем он с таким рвением хочет всех собрать?

Аделина Раву: Они дружили. Ваш отец был очень добр к Винсенту.

Маргарита Гаше: Дело прошлое, зачем ворошить.

Аделина Раву: Всего год прошел, какое же это прошлое. И потом, мы все хорошо помним Винсента, он был необычным человеком.

Маргарита Гаше: Еще скажите: «и великим художником». Так мой отец всё время твердит, сидит и каждый день копирует картины Винсента и нервничает, потому что ничего не выходит.

Аделина Раву: А вы носите на его могилу цветы.

Маргарита Гаше: Вас это не касается. Если бы не я…

Аделина Раву: Что значит, если бы не вы?

Маргарита Гаше: Ничего…

Аделина Раву: Вы ощущаете себя виновной, потому что не ответили на его чувства к вам?

Маргарита Гаше: Что вы маленькая девочка можете знать о чувствах, а тем более о чувствах Винсента, взрослого мужчины?

Аделина Раву: Пусть я маленькая девочка, как вы выразились, но у меня тоже есть сердце, и я умею чувствовать. И много понимаю.

Маргарита Гаше: Что именно вы понимаете?

Аделина Раву: Я думаю, что Винсент любил вас!

Маргарита Гаше: Если даже так, то, что это изменит теперь? Я ничем не выказала, что знаю о его чувстве, теперь уже поздно сожалеть. В конце концов, у нас была разница в возрасте, да и вообще…

Аделина Раву: Что вообще?

Маргарита Гаше: Ничего. Мне кажется, ваше любопытство должно иметь предел.

Аделина Раву: Извините, Маргарита, я приду чуть позже, когда ваш отец будет дома.

Маргарита Гаше: А вот уже и он.

Поль Гаше подходит к девушкам.

Аделина Раву: Добрый день, доктор!

Поль Гаше: Здравствуй, Аделина!

Маргарита Гаше: Аделина пришла узнать подробности предстоящего события.

Аделина Раву: Я по просьбе отца, он хочет знать, сколько гостей будут питаться у нас в таверне и сколько гостей заночуют? Он очень переживает, как бы нам всё успеть к положенному сроку.

Поль Гаше: Думаю, волноваться не стоит. Гостей будет немного. Из Парижа приедут художник Эмиль Бернар, папаша Танги и поэт Альбер Орье.

Маргарита Гаше: Это тот Орье, который написал хвалебную статью о картинах Ван Гога, и Винсенту эта похвала показалась чрезмерной?

Поль Гаше: Да. Я с ним не знаком, его представит нам папаша Танги, он-то уж всех хорошенько знает.

Аделина Раву: Отец говорит, что хорошо бы выставку у нас на первом этаже сделать. Собрать все картины Винсента, те, что в Овере находятся, да и папашу Танги попросить привезти 2–3 картины, пусть бы местные жители увидели их и узнали, что за художник жил в Овере.

Поль Гаше: Не поймут они ничего, я им всем не раз и не два говорил, что Ван Гог – это художник великого дарования, а они только пожимали плечами и не то, что купить картину его не хотели, но даже взглянуть на нее гнушались.

Маргарита Гаше: А может, всё же сделаем выставку, для себя, для нас, для тех, кто любил Винсента, ведь ты любил его, папа?

Поль Гаше: Да. И он меня любил, называл братом. Третьим братом. Однажды они обедали с Тео у нас, и он произнес: «Поль – наш третий брат». Так и сказал, так и сказал…

Аделина Раву: Будет только трое гостей, говорите?

Поль Гаше: Планировал приехать и доктор Мозери, он – мой коллега и остановится у меня.

Аделина Раву: Значит, парижане вполне могут остановиться у нас. А обед готовим на десять человек. Как же с выставкой?

Поль Гаше: Надо подумать.

Аделина Раву: Хорошо, доктор, я пойду, я и так задержалась. До свидания.

Маргарита Гаше: До свидания, Аделина.

Аделина уходит, доктор Гаше и его дочь заходят в дом.

Сцена четвертая

Поль Гаше и Маргарита сидят за столом.

Поль Гаше: Выставка дело нужное. Это будет значить, что мы помним его и любим картины, которые он нам оставил.

Маргарита Гаше: Хорошо бы, чтобы выставка Винсента продлилась неделю или две, чтобы другие люди увидели эти картины.

Поль Гаше: Знаешь, я вчера пытался скопировать мой портрет, что только не делал, как ни старался, ничего не вышло. И мазок крупный делал и пальцами краску поправлял, а в результате какие-то пятна неразборчивые вышли. Выбросил свою мазню и дал себе слово больше никогда не копировать.

Маргарита Гаше: Вам нужно писать так, как умеете рисовать только вы и темы выбирать такие, какие волнуют вас.

Поль Гаше: Его манера живописи мне близка, я хотел бы творить как он, свободно и широко, с размахом и со всей агрессивностью красок. Но что не делаю, ничего не выходит.

Маргарита Гаше: У каждого свой путь. В искусстве нельзя ступить на чужую тропинку и пройти по ней с тем же успехом. Мастерство не прилипнет к подошвам. Я думаю, копировать картины Винсента – это с самого начала была ошибочная идея.

Поль Гаше: Теперь и мне так кажется. Столько сил впустую. Бывает, смотрю, как он пишет и всё кажется – ничего особенного, вот только начинает и потом вдруг на холсте появляется нечто, что поражает и вдохновляет. Это какое-то чудо, фокус!

Маргарита Гаше: Художник именно потому и является художником, потому что создает в мире то, чего до этого самого момента не было.

Поль Гаше: Молоток тоже кто-то выдумал, молотка тоже раньше не было.

Маргарита Гаше: Не сердитесь, отец. Я хотела сказать, что, может, у Винсента было особое предназначение, какое-то небывалое призвание…

Поль Гаше: Он часто говорил, что только в живописи может быть собой, только в картинах.

Маргарита Гаше: Нормальный человек после стольких неудач давно бы забросил занятия живописью, а он продолжал, продолжал рисовать. Картину за картиной. А их никто не покупал, никто.

Поль Гаше: Я напишу письмо к папаше Танги. Пусть привезет с собой несколько картин. И Бернару напишу. Выставку устроим, а чтобы заставить жителей Овера придти и посмотреть на картины, будем угощать всех вином.

Маргарита Гаше: Вино выпьют, будет выставка для пьяниц. Уж лучше абсент им всем наливать, тот, который любил Винсент.

Поль Гаше: В любом случае выставке быть. Пойду, напишу письма, а ты сходишь на почту, и отправишь их.

Маргарита Гаше: Хорошо, папа.

Маргарита Гаше уходит.

Сцена пятая

Поль Гаше за письменным столом. Один в комнате.

Поль Гаше: Обладать таким даром и не обрести должного места в обществе. Бедный Винсент! Когда он был жив, я по-отечески относился к нему, между нами никогда не было таких отношений, которые присущи отношениям врача и больного. Я никогда не считал его психически больным. Он был вспыльчив, мог выпить лишнего, иногда, но очень редко бывал сердит, но он хоть все свои пороки ненавидел, к недостаткам других относился снисходительно. Винсент был готов оправдать любого, даже того, кто издевался над ним. Достаточно вспомнить двух братьев, этих Секретанов, старший Гастон еще так себе, а младший Рене – вот уж сущий дьявол! Что только они не вытворяли, а Винсент всё им прощал, относился к ним, как к детям, но они уже детьми не были, всё с девицами гуляли и выпивали. Винсента они часто угощали выпивкой, и за это он готов был многое им простить. Я сказал: «Бедный Винсент!» Но это, скажу вам, не так. Винсент был счастлив, по-настоящему счастлив. Говорить стоит иначе: «Бедный доктор Гаше!». Так будет точнее. В отличие от Ван Гога, я всегда занимался не тем, о чем мечтал. Стал доктором, а хотел быть художником. Пол ван Рейсел – ну что это за ничтожный псевдоним? Поль Гаше и то звучит лучше. Неужели судьба подарит мне лишь одно – сделает последним врачом психиатром, который наблюдал за великим художником. Смогу ли я избежать этой жалкой участи или всё же как-то иначе прославлюсь? Маргарита права, надо прекращать эти копирования, они ничего не дадут, я только еще больше разуверюсь в себе, еще больше пойму каким недостижимым становится для меня подлинное искусство живописи. Хватит! Я сел за стол, чтобы написать письма.

Поль Гаше берет лист бумаги и пишет.

Поль Гаше (читает):«Уважаемый господин Жюльен-Франсуа Танги! Я уже писал вам о предстоящем событии – годовщине смерти Ван Гога. Вы согласились принять участие, и я еще раз хочу поблагодарить вас. Супруги Раву, владельцы таверны, где пройдет само мероприятие, предложили сделать выставку картин Винсента и я решил поддержать эту идею, а потому имею к вам просьбу: привезите из Парижа в Овер несколько картин Винсента, те, которые вы любите и считаете достойными быть выставленными на всеобщее обозрение. Ждем вас 29 июля в Овере. Ваш Поль Гаше.»

Гаше берет еще один чистый лист и пишет.

Спустя некоторое время в комнату входит Маргарита Гаше.

Она садится в кресло и молчит, потому что видит, что отец пишет.

Поль Гаше: Закончил второе письмо, к Эмилю Бернару. Сейчас прочту. (Читает). «Уважаемый Эмиль! Надеюсь, вы помните, что через неделю мы с вами встречаемся в Овере на годовщине смерти Винсента, нашего общего друга. Но пишу я не с целью напомнить вам об этом, а из-за одной задумки, которая появилась у нас сегодня. В гостинице Раву, там, где последний месяц жил Ван Гог, и где впоследствии умер, на первом этаже, в таверне мы хотим организовать выставку картин Винсента, из тех, что находятся в семье Раву и в моем доме. Я написал письмо к Танги и просил его привезти несколько картин и если к этим картинам добавить те, которые возможно доступны вам, то может получиться очень неплохая выставка. Думаю, что и самому Винсенту наша идея пришлась бы по душе. С уважением, Поль Гаше». Что скажешь Маргарита?

Маргарита Гаше: Очень точно написали. Отнести письма на почту?

Поль Гаше: Да. А я чуть позже зайду в таверну Раву, поговорю о выставке и о званом ужине.

Маргарита Гаше берет письма и уходит.

Поль Гаше: Какая она красавица, неудивительно, что Винсент потерял голову. Но я никогда не мог себе представить их вместе. Никогда!

Сцена шестая

Поль Гаше в таверне Раву.

Поль Гаше: Добрый день!

Мадам Раву: Добрый день, доктор! Присаживайтесь, рады вас видеть.

Аделина Раву: Здравствуйте!

Мадам Раву (Аделине). Аделина сходи наверх, попроси отца спуститься вниз, скажи, что пришел доктор Гаше.

Аделина Раву: Хорошо, мама. Бегу!

Аделина Раву поднимается на второй этаж гостиницы и спустя некоторое время возвращается в таверну вместе с отцом.

Артур Раву: Приветствую вас, доктор! Пропустим по стаканчику?

Поль Гаше: Разве что по стаканчику воды. Я уже давно не могу пить вина, изжога.

Артур Раву: Аделина!

Аделина Раву: Да.

Артур Раву: Принеси доктору стакан воды, а мне – вина.

Поль Гаше: Идея с выставкой картин – хорошая идея.

Аделина Раву приносит воду для Гаше и вино для своего отца.

Поль Гаше (пьет):Спасибо, Аделина. Вкусная у вас вода.

Артур Раву (улыбается и пьет):Вино вкуснее.

Поль Гаше: Выставка будет состоять из разных картин: из тех, что хранятся у вас и у меня, а также из картин, привезенных с Парижа. Сегодня я отправил два письма, одно господину Танги, другое для Эмиля Бернара. Я просил их доставить в Овер картины Винсента для нашей выставки. Маргарита ушла на почту, чтобы отправить письма.

Артур Раву: Это хорошо, что вы согласились, мы боялись, что мысль о выставке покажется вам излишней, а так, здесь будет как-то торжественно. Мы ведь все любили его.

Поль Гаше: Да, я знаю. Сколько гостей можете поселить в гостинице?

Артур Раву: Мы можем принять до пяти гостей. Это если кто-то комнату Винсента согласится занять, а так без нее, то четыре.

Поль Гаше: Вот и хорошо. Доктор Мозери остановится у меня, остальные у вас. Я принес вам деньги, не хочу, чтобы они платили, это ведь я их пригласил всех, да и ужин я тоже оплачу.

Артур Раву: Это лишнее, доктор. Мы хоть люди и не богатые, но ночлег друзьям Винсента можем предоставить бесплатно, а вот деньги за ужин, да, здесь будем вам благодарны за помощь.

Поль Гаше (протягивает деньги) Прошу, Артур, возьмите.

Артур Раву: Спасибо, доктор! Всё будет достойно, это вам обещает Артур Раву!

Поль Гаше: Хорошо. До свидания, Артур. До свидания, мадам Раву.

Мадам Раву: До свидания, доктор.

Поль Гаше уходит.

Сцена седьмая

Семейство Раву в полном составе.

Мадам Раву: И что это значит? Ночлег бесплатно, мы любили Винсента. Дает Гаше деньги, так бери. Нет. Решил сыграть в благородство.

Артур Раву: Я здесь хозяин, как решу, так и будет. Гаше и так много делает для Ван Гога.

Аделина Раву: Совесть его мучает. Помните, в тот день, когда Винсент вернулся в свою комнату раненый, и мы вызвали Гаше, так тот и пальцем не пошевелил, что спасти его.

Артур Раву: Надо было попытаться вынуть пулю, он же какое-то время был военным врачом. И потом, он мог вызвать другого врача, кто смог бы помочь Винсенту, так нет же, дал ему умереть.

Аделина Раву: Странно всё это.

Мадам Раву: Я поднялась, хотела занести наверх стакан воды, а Гаше закрыл мне перед носом дверь, и я слышала, как он расхаживал по комнате и что-то непрерывно бормотал.

Аделина Раву: Они за день до этого сильно поссорились. Я слышала, как Гаше кричал: «Винсент вернись!», но тот ушел и даже не оглянулся.

Артур Раву: Может совпадение.

Мадам Раву: Слишком он печется о Винсенте после того, как того не стало. Всё это наводит на размышление, что…

Аделина Раву: Мама, мы знаем, знаем, все об этом говорили. Будто бы Ван Гог влюбился в Маргариту, и она отвечала ему взаимностью. Они, даже строили планы на будущее, пока Гаше не узнал об этом.

Мадам Раву: Маргарита рассказала отцу, что неравнодушна к Винсенту и доктор взволновался не на шутку. Он и в страшном сне не мог представить, что 20-летняя дочь может полюбить старшего вдвое оборванца, пусть и великого художника.

Артур Раву: Но Винсента он любил и всегда восхищался его картинами.

Мадам Раву: Это разные вещи: одно – картины, а другое – счастье дочери. Он боялся, что их чувства зайдут слишком далеко и тогда…

Аделина Раву: Что тогда?

Мадам Раву: Винсент предложит Маргарите выйти за него, а для Гаше это было не приемлемо.

Аделина Раву: Почему же?

Мадам Раву: Потому что Гаше считал, что Ван Гог ей не пара. Маргарита и впрямь достойна лучшей партии, так и мне кажется.

Аделина Раву: А Маргарита любила Винсента?

Мадам Раву: Не знаю, надо спросить у нее. Она носит на могилу цветы, значит, помнит, видимо любила.

Аделина Раву: И вы думаете, что ссора Гаше с Винсентом произошла из-за его отношений с Маргаритой?

Артур Раву: Даже если и так, то это ни о чем не говорит. Гаше может и не причастен.

Аделина Раву: К чему он непричастен?

Артур Раву: К несчастью, которое произошло с Ван Гогом. Не мог же Винсент застрелить себя из-за того, что Гаше запретил ему встречаться с Маргаритой, он же тогда утром, взял с собой и холст и краски. Собирался писать в поле. Что-то пошло не так.

Мадам Раву: А вдруг это Гаше? У него ведь был пистолет.

Аделина Раву: Но Винсент никого не винил, он до самой смерти утверждал, что выстрелил в себя сам. Так и господин Тео говорил.

Артур Раву: Но когда приходил Ригамон и обо всём расспрашивал, то Винсент ему сказал: «Я вправе делать со своим телом всё что захочу!»

Аделина Раву: А может жандарм догадался, что это не самоубийство? Вдруг ему было что-то известно, Винсент ведь часто выпивал с Рене и Гастоном, этими студентами из Парижа?

Артур Раву: Они играли со старым револьвером, настоящим, но утверждали, что он не стреляет, так как заржавел, а потом наводили курок на всех и пугали. В ковбоев играли.

Мадам Раву: Эти Секретаны ни в чем себя не сдерживали, и всё им сходило с рук. Вдруг они встретили в поле Винсента и пистолет случайно выстрелил…

Аделина Раву: Винсент никого не обвинял, он даже сказал Гаше, что возможно так будет лучше для всех.

Артур Раву: Нам всем об этих домыслах лучше помалкивать. Доказательств нет. Да и Винсента уже не вернешь.

Мадам Раву: Будем молчать. Если бы дело было спорное, то полицейский бы не ушел, а начал расследование.

Аделина Раву: Но мне всё равно кажется, что семейство Гаше хранит некую тайну, связанную с Ван Гогом и рано или поздно, но все мы о ней узнаем.

Сцена восьмая

Поль Гаше и Маргарита Гаше у себя дома.

Поль Гаше: Письма отправила?

Маргарита Гаше: Да. Вы были у Раву?

Поль Гаше: Только пришел. Обсудили и выставку, и ужин. Они все очень милые люди.

Маргарита Гаше: А знаете, папа, кого я повстречала, когда возвращалась из почты?

Поль Гаше: Кого?

Маргарита Гаше: Братьев Секретан, вновь приехали на каникулы.

Поль Гаше: Их-то точно никто не приглашал.

Маргарита Гаше: Они приехали к себе, у родителей тут домик возле речки, летняя резиденция.

Поль Гаше: Конечно. Их приезд к годовщине трагической гибели Винсента отношения не имеет, хотя…

Маргарита Гаше: Что?

Поль Гаше: Доктор Мозери утверждает, что характер ранения, направление выстрела – всё это указывает на то, что Винсент не мог самостоятельно сделать это, в него стреляли, тот, с кем он повстречался в поле. И я вот думаю, а вдруг это сделали Секретаны?

Маргарита Гаше: Рене бегал с каким-то старым револьвером. Иногда, они вместе выпивали, но чтобы убить Винсента, нет, не думаю, да и револьвер был ржавый и Секретан говорил, что он и не заряжен.

Поль Гаше: Может по случайности вышло, прицелился, как будто напугать хотел, а револьвер взял и выстрелил. И ранил Винсента.

Маргарита Гаше: Но ведь господин Тео сказал, что Винсент никого не винил. Утверждал, что сам всё это сделал.

Поль Гаше: Мне он тоже так сказал: «Не надо никого обвинять. Я сам». Мозери это даже в расчет не берет, твердит своё – Ван Гог не совершал самоубийства, в него стреляли. Случайно или специально, теперь это уже не имеет значения.

Маргарита Гаше: Почему же Мозери молчал, когда это произошло?

Поль Гаше: Я попросил его об этом. Я осмотрел рану Винсента и понял, что его не спасти. Что изменило бы рвение Мозери?

Маргарита Гаше: Мы узнали бы правду.

Поль Гаше: Какую правду? Началось бы расследование, полицейские опросили бы всех, проверили на месте ли оружие, кто-то бы сболтнул о нашей с Винсентом ссоре, да еще и мой пистолет, словом, ненужные сложности. Ты меня понимаешь?

Маргарита Гаше: Но отец, вам нечего скрывать, не правда ли?

Поль Гаше: Конечно, дорогая. Мы просто поговорили с Ван Гогом чересчур эмоционально и всё. Я сказал ему то, чего не должен врач-психиатр говорить своему пациенту.

Маргарита Гаше: Что вы ему сказали?

Поль Гаше: Он очень меня рассердил, сказал, что ему не нравится, когда я копирую его картины. Далее сказал, что мне не стоит писать, так как я не очень талантливый художник. А я обвинил его в том, что он живет за чужой счет.

Маргарита Гаше: Вы тогда сильно поссорились?

Поль Гаше: Да. Мы больше не виделись, до того проклятого воскресенья, когда Раву вызвали меня к раненому Винсенту.

Маргарита Гаше: И что он вам сказал?

Поль Гаше: Разозлил меня еще больше. Сказал, что он влюблен в тебя, повторял, что хочет жить, а потом махнул в мою сторону рукой. Неужели это правда, Маргарита?

Маргарита Гаше: Я знала об этом. Знала. Я тоже испытывала к нему особое чувство. И теперь, когда вы знаете всю правду, как мы будем дальше жить?

Поль Гаше подходит к дочери и нежно обнимает ее.