Читать онлайн Магазин шаговой недоступности бесплатно

UNCANNY CONVENIENCE STORE

By Ho-yeon Kim

UNCANNY CONVENIENCE STORE

The Korean edition was originally published by Namu Bench, Korea

This Russian language edition was published by AST Publishing Group in 2024

by arrangement with Namu Bench through KL Management, Seoul Korea

Copyright © Ho-yeon Kim, 2021 All Rights Reserved

© Д. В. Мавлеева, Е. А. Похолкова, перевод на русский язык, 2024

© ООО «Издательство АСТ, 2024

* * *

Все имена и события вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.

Глава 1

Сытный обед

Она обнаружила пропажу, когда поезд уже проехал Пхёнтхэк[1]. Госпожа Ём совершенно не помнила, где могла оставить свою сумочку. Хотя потеря расстраивала ее не так сильно, как проблемы с памятью. Обливаясь холодным потом, она изо всех сил пыталась вспомнить, что именно произошло.

На Сеульском вокзале, когда госпожа Ём покупала билет на скоростной поезд, сумочка точно была при ней. Ведь там лежал кошелек с банковской картой. В зале ожидания она еще полчаса смотрела круглосуточный новостной канал, потом села в вагон и с вещами в руках задремала, а когда проснулась, не заметила, чтобы что-то исчезло. Госпожа Ём собралась достать телефон и только тогда с ужасом обнаружила пропажу. У нее перехватило дыхание. Ведь в сумочке были самые важные вещи: кошелек, печать[2] и записная книжка.

Госпожа Ём напрягла память. Она перебирала воспоминания, которые сменяли друг друга, как пейзажи за окном скоростного поезда. Бормотала себе что-то под нос, нервно трясла ногой, из-за чего мужчина средних лет, сидевший рядом, недовольно кашлянул.

Но ее прервал не он, а звонок телефона из сумки. На рингтоне стояла песня группы ABBA, но женщина не помнила названия.

«То ли Chiquitita, то ли Dancing Queen…[3] Чунхи, похоже, у бабушки склероз…»

Дрожащей рукой госпожа Ём вытащила телефон из сумки и вспомнила, что песня называлась Thank you for the music. Звонили с незнакомого номера, который начинался на 02[4]. Она сделала глубокий вдох и взяла трубку:

– Алло.

Ответа не последовало. Но по шуму на заднем плане можно было предположить, что звонили из общественного места. Госпожа Ём спросила:

– Кто это?

– Ём… Ёнсук? – прозвучал чей-то невнятный и резкий голос, будто не человеческий. Словно рев медведя, который только что очнулся от зимней спячки и вышел из пещеры.

– Да.

– К-кошелек в-ваш?

– Мой. Вы его нашли? Где?

– Сеул.

– В Сеуле? На вокзале?

– Да, н-на вокзале.

Она с облегчением выдохнула и, убрав от уха телефон, прокашлялась.

– Спасибо, что подобрали. Но я сейчас в поезде. Сойду на следующей станции и вернусь. Вы не могли бы пока оставить его у себя или отдать работникам вокзала? Как приеду, сразу отблагодарю вас.

– Мне н-некуда идти. Оставлю у себя…

– Договорились. Где мы можем с вами встретиться?

– Н-недалеко от выхода к аэроэкспрессу. Возле к-круглосуточного.

– Спасибо, скоро буду.

– Н-не торопитесь.

– Хорошо, спасибо.

Госпожа Ём положила трубку. На душе у нее все еще было неспокойно. Судя по невнятному грубому голосу, ее собеседник – бездомный. Кроме того, он сам сказал, что ему некуда идти, а код 02 в номере телефона говорил о том, что звонок сделали с таксофона, значит, сотового у него нет. Госпожа Ём не могла успокоиться. Ей стало тревожно и страшно: вдруг мужчина потребует чего-то взамен.

Однако вряд ли человек, который сам сообщил о находке, захочет причинить вред. Вместо благодарности можно просто дать ему сорок тысяч вон, которые лежат в кошельке.

Объявили, что следующая станция – «Чхонан». Госпожа Ём положила телефон в сумку и встала.

* * *

Она села на обратный поезд до Сеула, и, когда он проезжал Сувон, телефон зазвонил снова. Для профилактики деменции госпожа Ём как раз проговаривала слова песни ABBA, как вдруг увидела, что звонят с того же номера. Подавив тревогу, госпожа Ём взяла трубку.

– Это я, – прозвучал невнятный голос.

– Говорите, – твердо произнесла госпожа Ём, словно разговаривала с нерадивой ученицей.

– Я… И-извините. Просто я очень хочу есть.

– И что вы собираетесь делать?

– В-в магазине обеденный набор… Можно купить?

Госпожа Ём ощутила легкий жар. Но слова «извините» и «обеденный набор» смягчили ее настрой, и она расщедрилась:

– Хорошо. Купите. И возьмите что-нибудь попить.

– С-спасибо.

В тот же миг ей пришло уведомление об оплате со счетом. Видимо, незнакомец звонил прямо с кассы. Раз мужчина так голоден, значит, он точно завсегдатай Сеульского вокзала и бездомный друг голубей.

В счете значилось: «Обеденный набор от Пак Чханхо»[5]. Заметив, что мужчина не взял ничего из напитков, она подумала, что ему стало неловко. Поэтому госпожа Ём отбросила все сомнения и решила пойти в одиночку, не приглашая никого на встречу. Пусть в свои семьдесят она уже стала замечать симптомы деменции, однако верила в себя. Верила в образ женщины, которая до самой пенсии твердо стояла у доски и строго, но с достоинством обходилась с учениками.

* * *

Госпожа Ём приехала на Сеульский вокзал и сразу же приметила эскалатор, ведущий к аэроэкспрессам. Впереди справа располагался круглосуточный магазин GS[6], возле которого, уткнувшись в обеденный набор, сидел мужчина с медвежьим голосом. Подойдя ближе, она снова стала нервничать. Человек с длинными волосами, напоминавшими швабру, одетый в легкую спортивную куртку и грязные, то ли бежевые, то ли коричневые штаны, аккуратными движениями палочек брал венские сосиски из обеденного набора. Ну точно бездомный. Госпожа Ём собралась с духом и зашагала к нему.

Неожиданно появились трое незнакомцев. Увидев, что мужчина ест, они набросились на него, как гиены. По-видимому, тоже бездомные. Госпожа Ём испугалась и остановилась. Они стали его бить, стараясь отобрать обед. Женщина нервно оглянулась по сторонам, но прохожие лишь изредка косились в их сторону, считая драку бездомных на вокзале обычным делом.

Мужчина уронил обед и свернулся калачиком в попытке защититься. Но нападавшие схватили его за горло, заломили руки и отобрали все, что у него было. Вместе с ее розовой сумочкой.

Незнакомцы еще несколько раз пнули мужчину и собрались уходить. Госпожа Ём задрожала. Внезапно бездомный поднялся и всем телом навалился на того, кто держал сумочку. Затем, застонав, схватил нападавшего за ноги, повалил на землю и отобрал ее. Остальные тут же бросились на помощь. Вдруг в глазах госпожи Ём точно загорелось пламя. Она вскочила и ринулась на них, так яростно, что на ее шее вздулась вена.

– Вот негодяи! Что же это творится!

Нападавшие оцепенели от ее криков. Подбежав, она сумкой ударила по голове того, кто оказался ближе всех. Он закричал от боли, а остальные поднялись и попятились.

– Воры! Украли мой кошелек! Негодяи!

Гневные крики госпожи Ём привлекли внимание прохожих – нападавшие развернулись и побежали прочь. Остался только бездомный, который сидел на полу, крепко сжимая сумочку.

– Вы в порядке? – спросила она его.

Мужчина поднял на нее взгляд. Синяки под глазами, стекающие из носа сопли, смешанные с кровью, нечесаная борода – он напоминал первобытного человека, только что вернувшегося с охоты. По-видимому только сейчас осознав, что обидчики исчезли, бездомный встал. Госпожа Ём достала платок и села рядом с ним.

В это мгновение ей в нос ударил характерный отвратительный затхлый запах. Госпожа Ём задержала дыхание и протянула ему платок. Бродяга покачал головой и вытер нос рукавом. На секунду госпожа Ём испугалась, как бы сумочка не испачкалась, и ей тут же стало стыдно за эту мысль.

– Вы точно в порядке?

Бездомный кивнул и посмотрел на госпожу Ём. Заметив его внимательный взгляд, она на мгновение забеспокоилась, что сделала что-то не так, и захотела скорее уйти. Осталось только забрать сумочку.

– Спасибо, что сберегли ее.

Бездомный переложил сумочку из левой руки в правую и протянул ей. Но внезапно передумал. Глядя на ошеломленную женщину, он открыл сумочку.

– Что вы делаете?

– Она точно в-ваша?

– Конечно. Я поэтому и вернулась за ней. Мы с вами разговаривали по телефону, помните?

От его абсурдных сомнений у нее испортилось настроение. Мужчина начал рыться в сумочке и, найдя кошелек, достал из него удостоверение личности.

– Назовите н-номер.

– Думаете, я вас обманываю?

– Нужно убедиться. Я верну т-только владельцу.

– Там есть моя фотография, можете сравнить.

Мужчина моргнул несколько раз опухшими от ударов глазами и перевел взгляд с женщины на фотографию.

– Похоже, но не очень.

От нелепости происходящего госпожа Ём непроизвольно ухмыльнулась. У нее не было сил даже злиться на мужчину.

– Фотография о-очень старая, – добавил он.

Тем не менее на ней явно можно было узнать госпожу Ём. Похоже, у мужчины проблемы со зрением. Или же она так сильно постарела…

– С-скажите… номер.

Госпожа Ём вздохнула и быстро ответила:

– 820725… Так?

Бездомный внимательно посмотрел на госпожу Ём, вернул удостоверение обратно в кошелек, кошелек – в сумочку и протянул ее женщине. Именно в этот момент госпожа Ём поняла, что мужчина заслуживает уважения. Так отчаянно защищать и педантично проверять, действительно ли перед ним владелица сумки, мог только поистине ответственный человек.

С хрипом бездомный поднялся на ноги. Госпожа Ём тоже встала и вытащила из кошелька сорок тысяч вон:

– Вот, держите.

Мужчина в нерешительности посмотрел на деньги, и она это заметила.

– Возьмите.

Будто не услышав ее, он вытащил из рукава мятую салфетку и вытер кровь под носом. Затем развернулся и пошел прочь. Смутившись, госпожа Ём так и стояла некоторое время с протянутой рукой и смотрела ему вслед. Бездомный, хромая, вернулся на свое место, где до сих пор ел оплаченный ее картой обед. Госпожа Ём поспешила за ним.

Мужчина взглянул на разбросанные возле магазина остатки своего обеда и что-то пробормотал себе под нос. Послышался стон. Тогда госпожа Ём наклонилась к нему и похлопала по спине. Он развернулся и увидел лицо учительницы, которая хочет утешить испуганного ученика.

– Мужчина, пойдемте со мной…

* * *

Когда они оказались у западного выхода в город, он засомневался. Словно травоядное, которое покидает лоно природы и отказывается залезать в грузовик, стоящий перед ним на дороге. Госпожа Ём жестом убедила его идти дальше, и они из вокзала отправились в квартал Кальвольдон. Мужчина шел на несколько шагов позади, едва поспевая за госпожой Ём, которая энергично шагала к Чхонпхадону. Плоды, свисавшие с деревьев гинкго, источали столь же неприятный аромат, как и ее попутчик, и только тут она задумалась, зачем вообще вывела его с вокзала.

Ей хотелось отблагодарить его, ведь от денег он отказался. В конце концов, мужчина отчаянно защищал ее сумочку. Да и хоть как-то позаботиться о бездомном – ее гражданский долг. Кроме того, даже вне школы ей хотелось быть примером для своих учеников, перед которыми она столько часов простояла у доски. Госпожа Ём родилась христианкой и хотела отплатить бездомному самаритянину добром.

Они шли минут пятнадцать. Когда неприметные привокзальные улочки остались позади, впереди показалось огромное здание церкви. Поблизости располагался женский университет, поэтому повсюду было много веселых компаний девушек в джинсах и толстовках. Перед закусочной, которая прославилась после упоминания на радио, в очередь выстроились люди. Госпожа Ём оглянулась и увидела, что бездомный внимательно изучает улицы. Многие прохожие искоса смотрели на госпожу Ём и ее попутчика. Ей было одновременно забавно и тревожно думать, какое впечатление их пара производит на окружающих. Ведь она здесь жила. Здесь же находился и ее магазин.

Госпожа Ём свернула к женскому университету Сунмён, а мужчина так и плелся позади. Пройдя несколько переулков, они вышли к трехстороннему перекрестку. Там, на углу, и располагался круглосуточный магазин – ее собственный маленький бизнес, где она могла еще раз угостить мужчину обедом. Госпожа Ём открыла дверь и жестом пригласила его внутрь. Он нерешительно последовал за ней.

– Добро пожаловать. Вы уже вернулись? Так скоро? – отложив телефон, с улыбкой спросила Сихён, которая там подрабатывала после учебы.

Хозяйка улыбнулась в ответ и, заметив брезгливость в глазах девушки, поспешила добавить:

– Все нормально, это наш гость.

После этих слов лицо Сихён исказилось еще сильнее. Госпожа Ём подумала лишь, что девушке еще предстоит повзрослеть, и за руку подтащила мужчину к витрине с обеденными наборами. Бездомный все еще не догадывался, что происходит, и молча следовал за ней.

– Выбирайте что захотите. Я угощаю.

Мужчина бросил на нее вопросительный взгляд.

– Это мой магазин. Так что не стесняйтесь и берите все, что приглянется.

– Т-тогда… э-э… – растерянно пробормотал он, глядя на полки.

– Что-то не так? Нет того, чего вы хотите?

– Нет… «Обеденного набора… от Пак Чханхо».

– Это вам не GS. Ланч-бокс от Пак Чханхо продается только там. Но у нас тоже много вкусного. Попробуйте что-нибудь новое.

– Пак Чханхо, он х-хорошо делает.

Разозлившись из-за назойливого упоминания конкурентов, госпожа Ём схватила самый большой обед и протянула мужчине:

– Попробуйте этот. Называется «Сытный обед». В нем тоже много закусок и салатов, очень вкусно.

Мужчина взял упаковку и с серьезным видом принялся считать закуски. Двенадцать.

«Для тебя это и так королевский стол, дурачок», – про себя подумала госпожа Ём.

Он закончил подсчет, поднял голову и кивнул ей. Затем вышел на улицу и направился к столику, будто там ему зарезервировали место.

* * *

Обед за пластиковым столом на веранде магазина стал для него настоящим пиром. Он аккуратно открыл крышку, будто перед ним была шкатулка с драгоценностями, разделил деревянные палочки и положил в рот рис. Госпожа Ём внимательно наблюдала за его движениями, затем взяла с полки заварной суп с морскими водорослями и соевой пастой и подошла к кассе. Сихён отсканировала штрих-код, госпожа Ём залила миску кипятком и вместе с приборами вынесла на улицу.

– Суп тоже поешьте. С рисом вкуснее.

Переведя взгляд с супа на ее лицо, мужчина тут же схватил миску, не дожидаясь приборов. Сделав сначала глоток, уже в следующий миг он опустошил половину упаковки, будто и не чувствовал, что суп горячий. Затем кивнул и снова взял в руки палочки.

Госпожа Ём принесла стакан с водой и села напротив, наблюдая, как шустро мужчина расправляется с едой. Он напоминал ей медведя, который после зимней спячки добрался до меда. На вид гость был слишком крупным для бездомного, хотя едва ли имел возможность питаться три раза в день. Может, он один из тех бедняков, которые страдают ожирением из-за дешевой высокоуглеводной еды? Или просто привык есть быстро.

– Не торопитесь. Никто ее у вас не отберет.

Пережевывая еду, мужчина поднял взгляд на женщину. Не настороженный, как прежде, а уступчивый.

– П-правда вкусный, – сказал он и посмотрел на крышку набора, – этот «Сытный обед»…

Явно не договорив, мужчина просто кивнул и снова принялся за суп. Его движения стали заметно естественнее, и госпожа Ём поняла, что он наелся и успокоился. Наблюдая, как он подносит ко рту рыбные тефтели, она почувствовала странное удовлетворение. А по его настойчивым попыткам ухватить палочками еду было видно, что он немного осмелел.

– Когда проголодаетесь, можете заходить к нам. В любое время.

Мужчина замер и с удивлением уставился на нее.

– Я предупрежу всех сотрудников, что для вас «Сытный обед» бесплатный.

– П-просрочка?

– Почему же? Свежий.

– Это роскошь. С-сотрудники ведь едят просрочку?

– В нашем магазине все едят свежее. И сотрудники, и вы будете. Так что приходите.

Помедлив, мужчина вновь кивнул и вернулся к попыткам ухватить рыбную тефтелю. Когда госпожа Ём протянула ему ложку, гость взял ее и уставился, как шимпанзе на смартфон. Но вскоре принялся соскребать ей остатки рыбы и с довольным видом отправлять в рот, будто наконец вспомнил, как пользоваться ложкой. Похожее ощущение бывает у людей, которые вновь садятся на велосипед после двадцатилетнего перерыва.

Доев все до последней крошки, он поднял взгляд на женщину:

– Очень в-вкусно, спасибо.

– А вам спасибо за сумочку.

– Ее украли т-те двое.

– Они?

– Да, а я у них отобрал… вместе с кошельком.

– То есть вы отобрали ее у них, чтобы вернуть мне?

Мужчина кивнул и сделал глоток воды, которую она принесла.

– Да, у д-двоих я отобрал, вот они и вернулись. Но уже втроем.

При этих словах мужчина вспомнил разборку на Сеульском вокзале и злобно стиснул зубы. От их желтизны и застрявшего между ними красного перца госпоже Ём стало не по себе, но она знала, что тот просто злится из-за произошедшего. Осушив стакан, мужчина огляделся по сторонам.

– Мы г-где сейчас?

– В квартале Чхонпхадон.

– З-зеленый холм…[7] Хорошо.

Уголки его губ, прикрытые усами, приподнялись, он встал и собрал упаковки от еды. Будто по привычке, мужчина выбросил их в контейнер для перерабатываемого мусора и снова вытер рот салфеткой, которую держал в рукаве. Затем почтительно поклонился чуть ли не в пол.

Госпожа Ём проводила мужчину взглядом и вернулась в магазин, бездомный же направился в сторону вокзала. Не успела она зайти, как Сихён набросилась на нее с расспросами. Госпожа Ём во всех подробностях рассказала, что произошло, а сотрудница слушала ее рассказ, охая то от удивления, то от беспокойства.

– Необычный мужчина. Ответственный. Так и не скажешь, что бездомный.

– А по мне, так обычный бродяга… Из кошелька ничего не пропало?

Госпожа Ём открыла кошелек. Все было на месте. Она улыбнулась Сихён и протянула ей свое удостоверение личности.

– Я сильно изменилась?

– Что вы, совсем нет. Только чуть седины прибавилось.

Госпожа Ём сама вгляделась в фотографию и поняла, что разительно отличается от женщины на снимке.

– К сожалению, он прав.

– Что? Вы о чем? – непонимающе спросила Синхён.

– Он ответственный. А ты, Сихён, тактичная.

Госпожа Ём поручила ей всегда угощать того бездомного, если он придет, и попросила передать это остальным сотрудникам. С заметным недовольством Сихён принялась печатать эту новость в групповом чате, пока госпожа Ём довольно осматривала магазин. Внезапно хозяйка поникла. Она не помнила, приходил ли кто-то, пока бездомный ел. От страха у нее пересохло во рту: «Неужели правда деменция?»

И все же сегодня ей сделали добро и она отплатила тем же. Значит, день прошел не зря.

– Так вы не едете в Пусан?

– Ой, совсем вылетело из головы.

День еще не закончился, но сегодня ей обязательно нужно оказаться в Пусане. Она ехала на похороны двоюродной сестры и планировала остаться в городе на несколько дней. Женщина положила кошелек в сумку и вновь направилась к вокзалу.

* * *

Вернувшись через пять дней, госпожа Ём сразу же наведалась в магазин. В этот момент Сихён рассчитывала молодую пару, которая взяла напитки, поэтому госпожа Ём только поприветствовала ее взглядом. Когда посетители исчезли за дверью, девушка вышла из-за прилавка и приблизилась к хозяйке магазина. После дежурных фраз о том, что за время ее отсутствия ничего не произошло, Сихён наклонилась к госпоже Ём и выпалила:

– Знаете, тот человек приходит каждый день.

– Какой? А-а, бездомный.

– Да. Он появляется здесь каждый день в мою смену, ест и уходит.

– А в смены других сотрудников?

– Нет. Только при мне.

– Видимо, ты ему приглянулась, – пошутила госпожа Ём, и Сихён брезгливо закатила глаза. – Это шутка, не переживай так.

– Но знаете, он приходит к восьми вечера, когда мы убираем старый товар.

– Что? Я же сказала давать ему свежее.

– Да, я пыталась его убедить, но он говорит, что скоро все равно умрет и ему без разницы.

– Но я же обещала ему свежее… Нехорошо получилось.

– Госпожа Ём, это невыносимо. Он вечно встанет возле прилавка и бормочет что-то, а еще от него воняет. Будто у нас в магазине лежит кусок фекалий. Покупатели сразу уходят, когда замечают его. И что мне остается делать? Я даю ему, что он просит, чтобы поскорее избавиться от него. Потом еще проветривать приходится.

– Ох, понятно.

– Мне кажется, он специально появляется в одно и то же время.

– Ответственный он.

– А вчера опоздал. Я даже испугалась: может, заболел.

Сихён выглядела так, будто правда озабочена судьбой бездомного, и госпожа Ём усмехнулась. Всякий раз при виде этой высокой стройной девушки с добрым сердцем хозяйка магазина представляла себе надувную куклу-зазывалу, какие обычно стоят возле торговых центров.

– Сихён, твоя доброта спасет мир.

– Вот вы хотели ему помочь… А вдруг он приведет с собой других? – обеспокоенно спросила та. В ней все же чувствовался стержень.

– Он не из таких.

– А откуда вам знать?

– Я разбираюсь в людях. Поэтому тебя и наняла.

– Ничего себе!

Госпоже Ём всегда нравилось спорить с Сихён, как раньше – с младшей дочерью. С одной стороны, хозяйка искренне надеялась, что девушка вскоре сдаст экзамен на государственную службу и покинет их магазин, но, с другой – было жаль расставаться с ней.

Прозвенел колокольчик на входной двери. Зашли покупатели, и Сихён вернулась за прилавок. Госпожа Ём тем временем проверила, сколько осталось ланч-боксов, и решила как-нибудь прийти в магазин к появлению бездомного. Чтобы узнать, как его зовут.

* * *

В тот вечер, вернувшись домой, госпожа Ём заснула под звуки телевизора. Разбудил ее телефонный звонок. Когда она увидела на экране «Сын», дрему как рукой сняло и подкатила тошнота. Из трубки послышался нетрезвый голос. Сын не знал о ее поездке в Пусан и, по-видимому, забыл, что завтра день рождения матери. Он говорил лишь, что любит ее, пусть и не смог стать нормальным сыном, которым она могла бы гордиться. После долгих жалоб он поинтересовался, как идут дела в магазине. Госпожа Ём ответила, что ему не о чем беспокоиться. В ответ на это сын предложил продать убыточный магазин, а деньги отдать ему на развитие бизнеса, и тогда ей ни о чем больше не придется волноваться. Не выдержав, она резко сказала:

– Минсик, разве можно так обманывать родных? Какой бизнес?

– Мам, ну ты что, мне не веришь? Разве я могу тебя обманывать?

– До самой пенсии я работала учителем истории и прекрасно знаю, как важно усваивать уроки прошлого. Ты сам помнишь, что натворил. Сам-то себе веришь после всего этого?

– Знаешь, мне так одиноко. И ты, и сестра меня бросили. Мы же семья. Как так?

– Если ты выпил, то лучше закончим наш разговор на сегодня.

– Мам…

Госпожа Ём положила трубку и пошла на кухню. Защемило в груди, сердце сжалось, она не могла дышать, будто ей в горло налили раскаленного масла. Она открыла холодильник, взяла маленькую банку пива и разом выпила, надеясь притупить боль и потушить огонь внутри. От такого она даже закашлялась, мысленно коря себя за то, что заглушает переживания из-за пьянства сына алкоголем.

Госпожа Ём была растеряна. Ей всегда казалось, что она жила уверенно и целеустремленно, логически объясняя все свои поступки. Но проблемы с детьми выбивали ее из колеи. Допустим, она продаст магазин и вложит вырученные деньги в его бизнес, легальный или нелегальный. А вдруг он обанкротится? Тогда, кроме ее двухкомнатной квартиры на третьем этаже старого домика на холме[8], у них ничего не останется. Сын, похоже, не успокоится, пока не разорит ее вконец.

Как ни прискорбно это осознавать, но ее сын – неудачник. Невестка спустя пару лет после свадьбы поняла это и поспешила развестись. Тогда госпожа Ём сердилась на нее, однако вскоре пришлось признать, что вся вина за неудавшийся брак лежит на сыне. За следующие три года он растратил все, что у него было, и превратился в оборванца. А что в этих условиях делает она, его мать и единственный человек, который способен ему хоть чем-то помочь? Кормит бездомного с Сеульского вокзала, а родному сыну, который ушел из дома и заливает свои проблемы алкоголем, помочь не может.

Госпожа Ём убрала пиво в сторону и стала молиться. Ведь это все, что ей оставалось: молиться и просить.

* * *

День рождения госпожа Ём провела с дочерью, зятем и своей любимицей – внучкой Чунхи. На этот раз они не стали приезжать сами, а пригласили ее в традиционный мясной ресторанчик, который расположился на первом этаже жилого комплекса в их районе.

По сравнению с этим местом квартал Чхонпхадон очень густонаселен: старые невысокие дома там буквально жмутся к студенческим хостелам с пансионом. Современная экодеревня в Ичхондоне, где жила семья дочери, и простенький малоэтажный дом госпожи Ём в Чхонпхадоне различались как небо и земля, хоть и находились не так далеко друг от друга: в Ёнсане, который вслед за Каннамом вошел в тройку самых дорогих районов Сеула.

Дочь с зятем уклончиво говорили, что их квартира принадлежит банку, но к моменту, когда Чунхи пойдет в среднюю школу[9], они планируют приобрести что-то в Каннаме. Госпожа Ём часто задавалась вопросом, кто именно из супругов увлекся такими амбициозными и агрессивными инвестициями, настолько чуждыми ее устарелым представлениям об экономике. И в конце концов пришла к выводу, что это их общий интерес. Все-таки после свадьбы дочь сильно изменилась, и зять стал настоящим главой семьи. К счастью, в отличие от непутевого сына, в доме дочери было все хорошо – за нее госпожа Ём могла особенно не волноваться. Хотя и чувствовала нутром, что после переезда в Каннам они отдалятся еще больше, не только физически.

Решение отпраздновать день рождения матери и свекрови в таком дорогом ресторане не столько ее тронуло, сколько поставило в неловкое положение. Раньше они всегда отмечали этот праздник в закусочной, где подавали свиные ребрышки и которая располагалась в окрестностях женского университета. Теперь, сидя в дорогом ресторане, госпожа Ём чувствовала себя неудобно. Подняв взгляд на внучку, она радостно улыбнулась, хотя Чунхи сидела, уткнувшись в YouTube, и не обращала на бабушку никакого внимания. Зять с дочерью обсуждали фьючерсы и инвестиции. Из их разговора госпожа Ём не поняла ни слова и потому мечтала лишь о том, чтобы скорее принесли еду. Она решила, что раз сегодня ее день рождения, то нужно просто радоваться.

Наконец блюда появились на столе. Все снова занялись кто чем: зять жарил мясо, дочь кормила внучку, а госпожа Ём ела кусочки, которые зять подкладывал ей на тарелку. Вдруг дочь взяла бокал пива и произнесла так, будто давно готовилась:

– Мама, мы решили отдать Чунхи на тхэквондо.

– Девочку – на тхэквондо?..

– Мам, а при чем тут это? Что мешает ей заниматься? Недавно Чунхи пришла домой и сказала, что ее задирал мальчик. Она сама захотела научиться давать таким хулиганам отпор.

Дочь права. Госпожа Ём расстроилась: похоже, она мыслит слишком старомодно. Зять решил не вмешиваться, а пока госпожа Ём размышляла, дочь уже опустошила бокал. Госпожа Ём перевела взгляд на внучку и улыбнулась:

– Чунхи, ты хочешь заниматься тхэквондо?

– Да, – ответила девочка, не отрывая взгляда от экрана телефона.

– Мам, говорят, в твоем районе есть очень хорошая школа. Тренера все хвалят. Он молодой, в резерве национальной сборной. И мыслит правильно… Он очень известен в нашем местном клубе мам.

– Клубе мам?

– «Сообщество матерей восточного Ичхондона». В интернете.

– А тренер точно в своем уме? Вместо того чтобы открыть школы в вашем богатом районе, он ютится в переулках Чхонпхадона.

– Он собирался. Просто тут очень дорогая аренда. А нам некогда ждать, так что отдадим туда, к тебе. Нам понадобится твоя помощь.

Внезапно мягкая говядина из модного ресторана в экодеревне Ичхондона перестала жеваться. Конечно, госпожа Ём всегда была рада провести время с Чунхи, но ей бы хотелось самой выбирать когда.

На два часа между занятиями тхэквондо и уроками скрипки дочь хотела поручить Чунхи бабушке. А чтобы внучка не перепутала автобус, госпожа Ём должна была водить ее на музыку сама. Для обычной бабушки на пенсии это не составило бы большого труда, но госпожа Ём вовсе не обычная бабушка. Она занималась магазином, ходила на церковные службы и учила английский, чтобы замедлить деменцию. А теперь получается, что ей придется отодвинуть свои дела на задний план, если они совпадут с планами дочери и зятя.

Однако госпоже Ём ничего не оставалось, кроме как согласиться. О вознаграждении она не спрашивала: знала, что дети уже подумали об этом.

По пути домой в автобусе она вспомнила всех сотрудников своего магазина. Они стали ей ближе, чем семья – непутевый сын и зазнавшаяся дочь. Если бы та услышала мысли матери, обязательно сказала бы, что в бизнесе нельзя слишком сближаться с работниками. На самом же деле ничего плохого в этом не было. Они ничего у нее не просили, а она не нагружала их лишней работой. Госпожа Ём успокоила себя мыслью о том, что хотя бы на сотрудников магазина она еще могла положиться.

В первой половине дня магазином занималась госпожа О, с которой они дружили уже двадцать лет и ходили в одну церковь. Она, словно старшая сестра, делила с госпожой Ём все горести и радости.

Днем работала Сихён. К ней хозяйка относилась как к дочери или племяннице, о которой хочется заботиться. За исключением пары ошибок в чеках, за целый год к ней не было никаких претензий, а ведь даже год работы в круглосуточном магазине, где всегда большая текучка кадров, – это уже немало.

Но самым верным сотрудником госпожи Ём стал Сонпхиль, заступавший на смену по вечерам. Он попросился в магазин два года назад, сразу после открытия. Сонпхиль жил неподалеку, в полуподвальном помещении. Растил двоих детей и часто заглядывал в магазин за сигаретами. Когда госпожа Ём повесила объявление о поиске сотрудника на ночную смену, Сонпхиль сразу же поинтересовался, подходит ли он на эту должность. По его словам, с предыдущего места его уволили, а новое он никак не мог найти, поэтому перебивался ночными подработками, чтобы хоть как-то хватало на жизнь. Понимая, какая ответственность лежит на главе семьи, госпожа Ём добавила к его почасовой оплате еще пятьсот вон. А когда новое правительство резко повысило минимальную почасовую оплату труда, он стал получать больше двух миллионов вон в месяц. В конце концов, Сонпхиль работал в самые тяжелые, ночные смены, которые нарушают все жизненные ритмы.

Однако что в ее понимании значило «ближе, чем семья»? Как начальница, она хотела, чтобы они работали в магазине и дальше. И все-таки, если бы Сонпхилю, который хотел бы снова найти постоянную работу в компании, и Сихён, мечтавшей о государственной службе, подвернулся шанс, она бы со спокойной душой их отпустила. Иногда госпожа Ём даже находила для Сихён разные вакансии. Но девушке не удавалось продержаться и дня: она снова возвращалась в магазин и говорила, что, похоже, ее время еще не пришло.

По выходным в магазине подрабатывали студентки из университета по соседству. А бывало, выйти на смену было совсем некому, и тогда помогала молодежь из церкви. Когда появлялся человек, готовый задержаться на пару дней, у госпожи Ём становилось меньше забот и она могла на время отвлечься от главной проблемы малого бизнеса – поиска сотрудников. С удивлением она замечала, что и ставшие родными сотрудники, и студенты, которые приходили на время, чувствовали, как ответственно она относится к делу, и оберегали магазин.

Все бы хорошо, вот только торговля шла с трудом. Себя госпожа Ём прокормила бы и благодаря учительской пенсии, однако после смерти мужа по совету младшего брата, который управлял тремя круглосуточными магазинами, решила открыть такой же. Тут кстати пришлось наследство, полученное от супруга. Брат твердил, что нужно постоянно расширяться и стремиться к процветанию, но госпоже Ём хватало и одной лавки. На жизнь ей было достаточно пенсии, а магазин скорее помогал сотрудникам оставаться на плаву. Поначалу она не понимала, что круглосуточный нужен не столько ей, сколько тем, кто в нем работает: без него госпожа О и Сонпхиль не имели бы средств к существованию, а Сихён не могла бы оплачивать учебу. И только осознав это, госпожа Ём взялась за магазин всерьез.

Поначалу дела шли неплохо, но через полгода в окрестностях открылись еще два круглосуточных сетевых магазина. Они начали конкурировать между собой: пытаясь обогнать друг друга, устраивали сумасшедшие акции – вот тогда в спокойном магазине госпожи Ём продажи упали.

У нее и в мыслях не было заработать на круглосуточном миллионы, беспокоило лишь, что если магазин разорится, то сотрудники останутся ни с чем. А долго ли их маленькое предприятие продержится в условиях такой конкуренции, она не знала.

* * *

На следующий день госпожа Ём пришла ко времени, когда магазин выбрасывал просроченную еду, и увидела, как бездомный убирает веранду. На улице было уже довольно прохладно. Он наклонялся, подбирал окурки, бумажные стаканчики, пивные банки. Больше всего ее удивило, как тщательно и вдумчиво он сортировал мусор.

В какой-то момент вышла Сихён, держа в руках обед, поставила его на стол и подала знак бездомному. Увидев девушку, он поклонился, Сихён поклонилась в ответ, на что тот снова повторил свое приветствие. Только после этого мужчина повернулся и заметил госпожу Ём.

– Ой, здравствуйте, – поздоровалась с ней Сихён.

– Отнесла ему ланч-бокс?

– Да, он еще и с уборкой помог. Очень вовремя, – улыбнулась Сихён и зашла в магазин.

Взгляд госпожи Ём вновь упал на бездомного. Кивнув ей, он открыл коробку с едой. Она молча села напротив. По-видимому, Сихён разогрела «Сытный обед» в микроволновке: от него исходил пар. В присутствии госпожи Ём мужчина немного опешил. Только когда она жестом пригласила его приступить к еде, он взял в руки палочки и достал из кармана куртки наполовину пустую зеленую бутылку с сочжу.

Открыв крышку, мужчина вылил напиток в бумажный стаканчик. Госпожа Ём не возражала и просто наблюдала за тем, как он ест. Вскоре он перестал обращать на нее внимание и сосредоточился на еде.

Когда гость почти закончил, госпожа Ём сходила в магазин за двумя банками теплого кофе. Затем снова села напротив и протянула одну ему. Мужчина с благодарностью принял ее и тут же опустошил, будто там была вода. Госпожа Ём тоже выпила.

Казалось, вся осенняя унылость растворилась в теплых каплях напитка. Летом многие жалуются, что посетители пьют пиво, курят, шумят и оставляют после себя горы мусора, и все же уличные столы служили укромным уголком, где жители района могли расслабиться. Поэтому госпожа Ём не избавлялась от них, несмотря на жалобы посетителей и сотрудников.

– П-похолодало…

Внезапно услышав голос мужчины, госпожа Ём удивилась, будто перед ней был призрак. Пока мужчина ел, он не проронил ни слова, поэтому она подумала, что он не настроен разговаривать, и отказалась даже от идеи узнать его имя. Но теперь ее интерес снова проснулся.

– Да, правда… Вы так и останетесь на вокзале?

– Из-за п-погоды придется…

«Интересно…» – Она вдруг заметила, что он будто стал меньше заикаться, да и голос больше не напоминал рев медведя. Может, приходя к ним поесть, он стал понемногу привыкать к обществу? И раз уж так вышло, госпожа Ём решила попробовать узнать у него все, что ее волновало:

– Вы едите только раз в день? В нашем магазине?

– Хожу в церковь о-обедать, но мне не нравится, когда там заставляют петь.

– Ясно. А где ваш дом? Вы не думали вернуться?

– Н-не знаю…

– А как вас зовут?

– Не знаю.

– Не знаете своего имени? А возраст? Чем раньше занимались?

– Н-ничего не знаю.

– Ох.

Спросить-то она спросила, только какой толк? Даже мудрая и чуткая госпожа Ём не могла понять, правду он говорит или притворяется. Однако решила не сдаваться. Все же ей надо к нему как-то обращаться.

– И как тогда мне вас называть?

Вместо ответа он глянул в сторону вокзала. Может, захотел скрыться? В единственном знакомом месте, где ему комфортно. Но затем он повернул голову и посмотрел прямо на госпожу Ём.

– Ток-ко.

– Токко?

– Токко… Все т-так меня зовут.

– Это имя или фамилия?

– Просто Токко.

– Понятно, – вздохнув, кивнула госпожа Ём. – Токко, не забывайте приходить к нам каждый день. Позавчера вы припозднились, мы переживали.

– Н-не надо п-переживать.

– Если человек всегда приходит в одно и то же время и однажды задерживается, как тут можно не беспокоиться? Так что не опаздывайте. Приходите поесть, и можете, как сегодня, в виде небольшой разминки прибрать перед входом.

– Если потеряете к-кошелек, говорите.

– Ладно.

– Я снова его найду и верну вам. Б-больше мне отплатить нечем.

– Я правильно вас понимаю? Вы хотите, чтобы я снова потеряла кошелек?

– Н-нет, терять не надо. Я, это, имею в виду, н-нужна будет помощь – говорите.

Госпожа Ём испытывала смешанные чувства: одновременно восхищение и отчаяние. Она не настолько нуждалась в помощи. Или, может, ее магазин даже бездомному кажется жалким?

Глядя ему в глаза, она решила закончить этот разговор:

– Токко, помогите сначала себе!

Мужчина смиренно склонил голову. Он казался обескураженным.

– Я кормлю вас и хочу как-то помочь, но не могу позволить, чтобы вы здесь выпивали. «Сытный обед» – еда и идет вам на пользу, а алкоголь – яд.

– О-одна бутылка – это же ни о чем.

– Какая разница? Я человек с принципами. Эти столы – моя собственность, и я не позволю распивать здесь спиртные напитки.

Токко стало неловко. Он перевел взгляд на бутылку сочжу и аккуратно взял ее в руки. Госпожа Ём испугалась, не взбредет ли ему в голову ударить ее, но он всего лишь положил ее на упаковку из-под ланч-бокса и направился к контейнерам для раздельного сбора мусора. Госпожа Ём вздохнула с облегчением. Вернувшись, мужчина вытащил из куртки отвратительную измятую салфетку, вытер столик и кивнул хозяйке на прощание. Госпожа Ём проводила его глазами.

«Токко. Кажется, это означает «одинокий»? «Сирота»? Даже его имя звучит печально».

Глядя на его понурый удаляющийся силуэт, она решила какое-то время не думать о нем.

* * *

– Извините, но мне придется срочно уволиться, – сообщил ей Сонпхиль, едва придя в магазин и застав их за разговором с Сихён.

Госпожа Ём сильно растерялась, услышав его слова. Сонпхиль провел рукой по редеющим волосам и сказал, что через знакомого устроился водителем к владельцу небольшого бизнеса. Грустным, но дружелюбным взглядом он просил ее понимания, так как на новую работу ему нужно было выходить через три дня.

Найти сотрудника на ночные смены труднее всего. Последние полтора года с этой работой успешно справлялся Сонпхиль, и она могла не беспокоиться, только вот теперь… ей придется подбирать замену. И даже если удастся кого-то подыскать, вряд ли этот человек задержится надолго, так что временами в ночные смены ей придется выходить самой. От одной мысли об этом у нее разболелась голова.

Однако госпожа Ём вспомнила, что собиралась поддержать сотрудника, если он найдет другое место. Она поблагодарила Сонпхиля за хорошую работу и пообещала премию. Тот с благодарностью дал слово усердно трудиться оставшиеся три дня.

– Вы лучший начальник, – сказала Сихён, когда Сонпхиль ушел в кладовку, чтобы надеть рабочую жилетку.

– Сихён, и ты сдавай свой экзамен скорее. Костюм на работу я тебе куплю.

– Правда? И дорогой купите?

– Новичкам в шибко дорогих вещах ходить не положено. Куплю что-нибудь неброское. Так что учись.

– Хорошо.

– Но сначала мне нужно найти кого-то на замену Сонпхилю. Поспрашивай среди своих друзей. А я в молодежном собрании церкви узнаю.

– А бонус за это полагается?

– Конечно. А если не найдешь, то сама выйдешь.

– Не хочу.

– Если за три дня никого не найдем, то либо тебе, либо мне придется. Госпожа О не сможет из-за сына, так что никого не остается, кроме нас. Да и как думаешь, сможет пожилая женщина ночью охранять магазин и выставлять товары на полки?

Услышав объяснения хозяйки, Сихён закатила глаза и ответила:

– Спрошу, у меня друзей много.

– Только скажи, что у тебя отличная начальница.

– Обязательно.

* * *

Госпожа Ём тоскливо взглянула на горы коробок с товарами. И зачем она столько заказала, когда торговля идет плохо? Внутренне коря себя за это, женщина взялась их передвигать. Доставщик выгружал коробки у входной двери, а дальше на склад их переносили сотрудники магазина. Однако, взяв несколько коробок, она почувствовала, как ноги задрожали. Доставщик тем временем вынес последние несколько штук и удалился, а госпожа Ём, тяжело вздыхая, так и смотрела ему вслед.

Уже неделя прошла после того, как уволился Сонпхиль, но найти сотрудника на ночную смену до сих пор не получилось. На первое время добровольцем вызвался молодой человек из церкви, который через несколько месяцев собирался уйти в армию. Только уже через пару дней он ретировался под предлогом, что родители против таких подработок. Госпожа Ём подумала, что в армии ему придется нелегко, однако больше ее волновала судьба магазина в ночное время.

Следующие три ночные смены ей пришлось выходить самой: в последний момент оказалось, что у Сихён рано утром лекции на станции «Норянчжин»[10]. Вот хитрюга! Хотелось бы проверить, так ли старательно Сихён учится. Ведь госпожа Ём – учитель и с закрытыми глазами могла бы ответить на все вопросы по истории из ее теста, а заодно помочь разобраться в теме. Но Сихён упорно отказывалась, объясняя, что ей хотелось бы воспринимать госпожу Ём исключительно как начальницу. Видимо, из-за подработки в магазине у Сихён совсем не остается времени на учебу.

Снова госпожа Ём напрасно побеспокоилась о других. Днем позвонила сыну и только разозлилась на него. Неудачник! С одной стороны, он безработный. С другой, заявляет, что такому высококвалицированному специалисту, как он, не подобает работать продавцом по ночам. Более того, говорит ей, что нечего жаловаться, раз она сама не захотела продать магазин. И в завершение предлагает ей утром оформить сделку, вложиться в его новое предприятие и жить спокойно. Сын не то что не протянул руку помощи, а скорее дал пощечину. Госпожа Ём бросила трубку со словами, что от магазина он даже жвачки не получит. Затем выпила пива, легла спать и проснулась от звука будильника: пора сменять Сихён. Из-за непутевого сына она стала чаще пить. Подобает ли это верующему человеку? Почему Бог посылает ей такие испытания с сыном и склоняет к алкоголю? Никому не ведомо.

Когда она перенесла все коробки на склад и закончила проверять их, перевалило за полночь. Пора было выставлять товар на полки. Словно белка, собирающая желуди, она носилась между складом, полками и входом еще три часа. Закончила к четырем часам утра. Опершись на прилавок, госпожа Ём сильно зажмурила глаза и зевнула. Может, и хорошо, что посетители в это время еще не приходят. Или все же дурной знак? Ведь отсутствие клиентов никак не сулит магазину успеха.

Внезапно зазвенел колокольчик на входе и, перекрикивая друг друга, в магазин ввалилась компания подвыпившей молодежи. На вид им было чуть за двадцать. Пара девушек с крашеными в желтый и фиолетовый волосами постоянно ругалась и шумела, а двое молодых людей открыто заигрывали с ними. На студенток университета Сунмён они не очень походили – скорее всего, приехали из бара у станции «Намён».

– Вот черт, тут нет мороженого в форме рыбок.

– «Саманко»? Есть, ты чего? Со сладким рисом.

– Фу, не люблю я этот липкий рис. Вообще не мое.

– Ну и дура. Ищи тогда другое. А я буду мороженое с бобами[11].

– Ты знаешь, что означает «Саманко»? Дешево и много.

– Ты что, все еще его ищешь? А моего тут нет. Черт, так его хотелось.

Смешанная с руганью болтовня молодых людей испортила настроение госпоже Ём.

«Нужно сдерживаться. Что их, пьяных, поучать? Все равно без толку».

– О! Смотри, «Пабамба», бери его!

– Ты совсем, что ли? Это с каштаном, а не с бобами!

– Хочешь с бобами – возьми обычное патпинсу[12]. Вот тут есть!

– Холодрыга, кто этот лед ест в такую погоду? Тупица!

– Так, давай уже помолчи! Ну-ка иди сюда…

– Так, товарищи студенты! – громко сказала госпожа Ём, не в силах больше терпеть. – Здесь у нас не ругаются, покупайте скорее и идите домой.

Госпожа Ём не выносила брань подростков. Пусть даже они не ее ученики, да и на благополучную молодежь не очень походили.

В итоге компания выпившей шпаны с недовольными лицами приближалась к ней. Госпожа Ём занервничала.

Девушка с желтыми волосами плюнула на пол и крикнула:

– Эй, бабуля, у тебя что, лишние жизни образовались?

– Наглеть начали вы. На камерах все есть, – стараясь сохранить самообладание, предупредила госпожа Ём.

В этот момент девушка с фиолетовыми волосами бросила на кассу мороженое.

– Рассчитывай нас. А то в глаз получишь!

Девушки усмехнулись и пригрозили кулаком госпоже Ём, а молодые люди за их спинами дурачились. Но она не собиралась отступать.

– Я вам не продам. Уходите. Иначе вызову полицию.

В этот момент желтоволосая взяла упаковку мороженого и стукнула им по голове госпожи Ём. Глаза женщины округлились. Она стояла в смятении, не зная, что делать.

– Что ты там сказала, бабуля? Товарищи студенты? Какие мы тебе студенты? Для стариков с маразмом мы все студенты. А я вот не учусь. Меня исключили за то, что я врезала такой же училке, как ты.

Когда желтоволосая вновь собиралась ударить ее печеньем, госпожа Ём успела как можно крепче схватить ее за запястье.

– Ты нарываешься!

Выкрикивая ругательства, девушка пыталась освободиться, но безуспешно. Только когда госпожа Ём отпустила ее руку, девушка отскочила в сторону. В этом момент на помощь ей пришла подруга с фиолетовыми волосами. Она вцепилась в плечи госпожи Ём, старушка же инстинктивно схватила соперницу за волосы и прижала к кассе, где лежало их мороженое.

– А то в глаз получу? Теперь так разговаривают со взрослыми?

Госпожа Ём оттаскала девушку за волосы и отпустила, и та, накричавшись, закашлялась. Лица молодых людей помрачнели. Госпожа Ём схватила трубку стацинарного телефона и положила на стол: так звонок сам переведется на ближайший полицейский участок.

– Смотрите, бабуле жить надоело!

Внезапно один из парней налетел на нее, чуть не сломав кассу. Видя, что хозяйка испугалась и попятилась, нападавший усмехнулся и положил трубку на место.

– Думаешь, мы не подрабатывали в ночные смены в магазине и ничего не знаем? Полицию решила вызвать?

Она совершила ошибку. Нужно было нажать на экстренную кнопку на терминале оплаты, а не браться за телефон. Парень вновь усмехнулся и позвал товарищей:

– Эй, давайте! Разберитесь с камерой! И деньги не забудьте!

По телу госпожи Ём пробежала дрожь, она не могла пошевелиться. Молодые люди с остервенением орали, а девушки подбежали к кассе. Руки госпожи Ём затряслись от ужаса. В этот момент колокольчик на входе оповестил о новом посетителе.

– Эй, ублюдки! – словно гром, прозвучал чей-то голос.

Взгляд подростков тут же устремился к двери. Подняв голову, госпожа Ём увидела, что там стоит Токко. Точно он!

– С-со взрослыми так себя вести! – прокричал он.

Теперь Токко больше не напоминал больного, бормочущего себе под нос бездомного медведя. Госпожа Ём восхищенно наблюдала за своим спасителем. Но хулиганскую шайку он напугал не сильно.

– А это что за отброс? И пахнет так же.

– Пошел ты! Бездомный, что ли? Вали отсюда.

Двое парней одновременно бросились на Токко. А тот старался уклоняться от их атак, стоя в дверях. Поскольку бездомный только защищался, нападавшие стали бить его еще яростнее. Токко сел на корточки, напряг все тело и замер.

Драку прервал приближающийся звук сирены. Первыми услышали его девушки. Молодые люди в растерянности хотели бежать, но Токко, словно стена, встал перед ними, преграждая путь к отступлению.

– Подвинься! Подвинься, сукин сын!

Завидев двух полицейских, подростки перестали кричать, и сердцебиение госпожи Ём наконец успокоилось. Токко медленно поднялся, освобождая путь полицейским, и только тогда она заметила, какая у него широкая и крепкая спина. На мгновение он повернулся и хмуро улыбнулся хозяйке магазина. Госпожа Ём впервые видела его улыбку. Казалось, он совсем не замечал, что его лицо залито кровью.

* * *

Когда полиция позвонила одному из родителей хулиганов, явился мужчина средних лет. Завидев опухшее, разбитое лицо Токко, он предложил бездомному денег. Но, к его удивлению, тот выдвинул другое требование. Он подошел к нападавшим, которые уже начинали трезветь, и приказал поднять руки. Те поначалу колебались, пока отец не пригрозил им, после чего послушно подняли руки, прямо как ученики младших классов[13].

Рано утром госпожа Ём и Токко вышли из полицейского участка и направились в сторону рынка Намдэмун. Пройдя мимо торговцев, готовящихся к открытию, они завернули в переулок, в котором было небольшое кафе. В нем подавали суп от похмелья[14]. С пластырем на лице Токко смело поднес ко рту ложку супа с говяжьей кровью, а госпожа Ём с расстроенным видом смотрела на приборы.

– Такая молодежь сейчас пошла жестокая… Когда они такими стали?

– С-с двумя я могу справиться. Я же говорил, – сказал Токко, пальцем указав на пластырь, будто это была его медаль.

Госпожа Ём собиралась что-то возразить, но передумала. В конце концов, он защищал ее. Она горько улыбнулась и посмотрела на Токко:

– Спасибо. Хочу поблагодарить вас.

– Можно едой?

– Конечно. А почему вы вдруг пришли?

– Слышал, что в-вы работаете по ночам. Не мог уснуть, беспокоился… вот и пришел.

– Ох. Я тоже за вас переживала.

Токко почесал затылок, будто смутившись, а потом снова принялся за еду.

– Вы так смело дали им отпор. Похоже, много дрались в детстве. Но я не ожидала, что вы умеете так хорошо уклоняться. К счастью, полиция подоспела, иначе они могли бы ранить вас.

– Это я в-вызвал.

– Вы?

– Тут рядом есть т-таксофон. Я увидел, что тут проблемы, и с-сразу позвонил. Но не стал драться, знал, что полиция приедет.

Госпожа Ём от изумления открыла рот. Токко не только ответственный, но и умный. Ходил возле магазина, наблюдал, а потом вступился за нее. Его поступок тронул ее и восхитил. Он снова почесал голову и принялся за суп.

– Может, закажем выпить?

– Вы серьезно? – Маленькие глаза Токко округлились.

– Но это последняя. Пообещайте. И с этих пор начнете присматривать за магазином?

– Я?

– Вы сможете. Сейчас холодает, будете проводить ночи в тепле. И денег заработаете. Красота.

Госпожа Ём смотрела в глаза Токко и ждала ответа. Он глянул в сторону и в замешательстве стиснул зубы, а потом его маленькие глаза снова обратились к ней.

– Почему вы так д-добры ко мне?

– Так и вы ко мне тоже. К тому же я боюсь одна работать по ночам. Можете мне помочь.

– Вы ведь д-даже не знаете, кто я.

– Как же? Знаю. Тот, кто меня вытащил из беды.

– Да я и сам не знаю, кто я… Как вы сможете мне доверять?

– До ухода на пенсию я работала учительницей в старшей школе, за это время повстречала десятки тысяч учеников. Я разбираюсь в людях. Вам надо только бросить пить, и все будет хорошо.

Некоторое время Токко сидел, чесал бороду и кусал губы. Да, предложение неожиданное, но было бы неприлично отказаться. Госпоже Ём так и хотелось сказать, чтобы он перестал трогать лицо и скорее дал ответ.

Наконец Токко взглянул на нее, по-видимому приняв решение:

– Тогда м-можно еще одну? А то обидно бросать пить после одной бутылки.

– Так и быть. После еды сходите в баню, вымоетесь, побреетесь. Я заплачу. И одежду вам купим. А вечером приходите в магазин.

– С-спасибо.

Госпожа Ём заказала две бутылки сочжу. Откупорив первую, она протянула ее Токко, затем наполнила свою рюмку.

Когда они подняли рюмки, договор был заключен.

Глава 2

Как общаться с проблемными покупателями

Незаметно круглосуточный магазин стал последней из многочисленных подработок Сихён. Она сама часто делала покупки в таких магазинах, поэтому приспособилась легко, а навыки, полученные на предыдущих местах, пришлись кстати. В салоне красоты Сихён научилась обслуживать посетителей и работать на кассе. В компании по доставке – сортировать товары, что помогало ей теперь расставлять их по полкам. В сетевой кофейне изучила руководство по общению с проблемными покупателями, которых все сокращенно называли «ПП». А в закусочной-барбекю отработала эти навыки на посетителях, которые иногда обвиняли ее в том, что она пережарила мясо.

В магазине все эти навыки найдут применение, поэтому, когда она пришла на собеседование, ее в тот же день взяли на работу. Девушка работала ежедневно по восемь часов – с двух до десяти, а в оставшееся время готовилась к экзаменам на государственную службу. Главная причина, по которой она задержалась в этом магазине, – хорошая начальница. Ведь это самое важное. Госпожа Ём, которая ушла на пенсию с должности учителя истории в старшей школе, стала для нее не просто руководителем: она заставляла девушку размышлять.

Вдобавок большинство круглосуточных магазинов не берет сотрудников на пятидневную подработку, чтобы не платить еженедельное пособие. Обычно нанимают на две-три смены в неделю. Но здесь все работали пять дней. Кроме того, госпожа Ём тщательно определяла круг обязанностей каждого, уважительно относилась к работникам и была для всех примером.

«Если начальник не уважает сотрудников, то и они его не станут уважать», – хорошо усвоила Сихён, выросшая в семье рестораторов. В магазине тоже работают люди. И если начальник не уважает сотрудников, а они – покупателей, то результат предсказуем: разорение. Уже благодаря этому магазин в Чхонпхадоне не обанкротится. Конечно, торговля шла плохо. В окрестностях появились два конкурента, а среди местных были в основном пожилые люди, которые предпочитали закупаться на рынках. И хотя есть еще студентки из Сунмёна, магазин стоял не совсем по пути в университет. Так что оставались только те, кто жил отдельно или снимал комнату в хостелах с пансионом.

Зато в таких условиях Сихён работалось спокойно. Как она могла уйти из круглосуточного, который был ей так удобен? Чувствуя лишь какую-то необъяснимую вину перед госпожой Ём, девушка встречала посетителей со всем дружелюбием. Ведь магазин до сих пор держался на плаву только благодаря постоянным посетителям.

И все же даже у такой подготовленной к проблемным покупателям сотрудницы, как Сихён, нашелся один, которого она не выносила. Худощавый мужчина лет сорока пяти с противно выпученными глазами сразу стал обращаться к ней на «ты», бросал деньги на кассу, чем очень ее злил. Он относился к Сихён как к аппарату, на котором можно выбрать товар и получить чек. Спорить с ним не было смысла, потому что он тут же указывал ей на ошибки, отчего девушке становилось еще обиднее. Однажды он принес на кассу две упаковки печенья по акции 1+1. Но когда она объяснила ему, что акция закончилась накануне, он окинул ее подозрительным взглядом и сказал:

– Почему тогда не сняла объявление? Я мучился, выбирал, а теперь, значит, все впустую? Попробуй еще раз.

– Не получится. На объявлении указаны сроки акции. Если вы посмотрите…

– У меня дальнозоркость. Как я должен разобрать эти крохотные буквы? Мне уже за сорок, в этом возрасте мы все плохо видим вблизи, так что надо было крупнее писать! Что это за дискриминация? В качестве извинения пробивай мне два по цене одного.

– Прошу прощения, но это невозможно.

– Я вообще не ем печенье. Сигареты тогда.

– Какие вам?

– Как обычно. Я каждый день беру одни и те же, а ты все никак не запомнишь? Что за отношение к постоянным клиентам? Пф-ф.

Сначала обвинил девушку в том, что не сняла объявление об акции, затем тут же пристыдил, когда она осмелилась спросить, какие ему нужны сигареты, хотя прекрасно знала. На самом деле первого бы не случилось, не будь он дальнозорким, а второе не такая уж и ошибка. Но этот мужчина, казалось, использовал любую возможность, чтобы поскандалить и выместить гнев.

Он кинул ей деньги на кассу, взял сдачу, сел за стол возле магазина и закурил сигарету. Очевидно, надпись «Курение запрещено» его нисколько не смущала. Кинув окурок на землю, мужчина удалился. Он будто наслаждался своим хамским поведением, постоянно указывая на чужие ошибки, которые и ошибками-то не были. Здесь Сихён столкнулась с самым проблемным покупателем из всех, кого знала. Настоящим ПП.

С восьми до девяти – обычно мужчина наведывался в это время – на душе у Сихён всегда становилось неспокойно. Когда звенел колокольчик и перед ней появлялось лицо этого мужчины с выпученными, как у рыбы-молота, глазами, ее сердце начинало бешено колотиться и успокаивалось только после его ухода. Каждый раз Сихён переживала, гадая, из-за чего он решит повозмущаться сегодня… Благо в остальное время все было спокойно. Сихён говорила себе, что многие так живут, например те, кому не повезло с соседями, с которыми иногда приходится встречаться против воли.

* * *

Холодным осенним вечером госпожа Ём пришла в магазин с каким-то мужчиной. Сихён открыла рот от изумления. Она не сразу поняла, кто перед ней, ведь раньше значительную часть его лица скрывала борода. Прежде это лицо напоминало неухоженный луг с сорняками, торчащими в разные стороны, но теперь мужчина выглядел не как бездомный, вызывающий отторжение, а как приличный дальний родственник. Токко постригли, а вместо старой куртки и хлопчатобумажных брюк, которые будто стирали в канаве, на нем была широкая рубашка и джинсы. Перед Сихён стоял совсем другой человек. Хотя глаза Токко казались маленькими, выразительный нос и волевой подбородок делали его мужественным. Еще больше внушительности этому облику придавала осанка, широкие плечи и спина, которые обращали на себя внимание, едва он переставал сутулиться.

Госпожа Ём с гордостью представила обновленного Токко, будто демонстрировала свое изобретение, и сказала, что теперь он будет работать в ночные смены. Ну и ну! Внезапно удивление Сихён сменилось раздражением, тучи сгущались: вдруг хозяйка поручит обучать его всему? Только не это! Хотя в просьбе ведь можно и отказать…

Сихён сказала, что у госпожи Ём больше опыта в этом вопросе, но ее замечание осталось без внимания. По мнению хозяйки, у девушки лучше получится объяснить, как общаться с клиентами и работать с кассой, а сама она научит принимать товар и расставлять его на полки. Ничего не поделаешь, пришлось согласиться. И Сихён, и госпожа Ём должны помочь Токко влиться в работу как можно быстрее: хозяйка не могла все время выходить в ночные смены.

По правде говоря, Сихён не отличалась ни приветливостью, ни заботливостью. Она скорее одиночка, так что друзей у нее было немного. Вдобавок училась не блестяще, окончила университет и готовилась сдавать экзамен на чиновника девятого разряда. Ей светила весьма посредственная работа, под стать характеру. Вот только проблема в том, что в последнее время госслужащим решил стать едва ли не каждый. Все ее целеустремленные друзья, которые со своими прекрасными резюме могли бы достичь куда большего, ринулись сдавать этот экзамен, потому что госслужба обещает надежность. Конкуренция возникла огромная.

«Вы же так хорошо умеете налаживать связи, учились за границей – и все равно отказываетесь от перспектив ради какой-то скучной госслужбы? Можно оставить эту рутину мне, я-то привыкла жить посредственно», – размышляла Сихён.

Благодаря круглосуточному магазину она представила, что ждет ее в будущем. Окончив университет и не найдя работу, девушка испробовала себя в разных местах, пока не обосновалась тут. Только теперь в ее жизнь вошла размеренность: утром – занятия, потом она ехала на метро до станции «Намён», работала в магазине и возвращалась в Садандон. Родители не понимали, почему нельзя найти подработку в своем районе, но ей претила даже мысль о том, что знакомые и друзья увидят ее за кассой. К тому же в Чхонпхадоне жил молодой человек, в которого она была тайно влюблена. Вместе с ним она несколько раз здесь гуляла, и теперь с этим районом у нее связаны приятные воспоминания: кафе «Вафл хаус» со вкусным клубничным мороженым, их встречи, отдаленно напоминавшие свидания… Однако внезапно он уехал в Австралию на лето по студенческой программе «Работай и путешествуй». Прошло уже несколько лет, а он все еще не вернулся. Может, женился на какой-нибудь крупной австралийской женщине или решил посвятить свою жизнь спасению кенгуру, пока на подработках подкармливал их.

Как бы то ни было, круглосуточный магазин на углу одного из переулков Чхонпхадона казался ей самым надежным местом. У нее и мысли не возникало бросить его, во всяком случае пока она не сдаст экзамен. Сихён еще больше утвердилась в своих намерениях, когда рухнули ее планы на стажировку в Японии. Она ведь тоже задумала уехать, после того как молодой человек покинул ее и больше не писал. Конечно, выбор пал на эту страну, потому что она отучилась на отделении японской литературы и обожала аниме. Но поездку Сихён всячески откладывала… А в июне этого года пришли неутешительные новости: торговые войны сильно ухудшили корейско-японские отношения. Ее план Б потерпел крах вместе с мечтами о том, как она, став госслужащей, по выходным сможет путешествовать по японским провинциям.

Только когда от поездок пришлось отказаться, Сихён почувствовала себя частью корейского общества. Раньше ей казалось, что она далека от тех, кто выходит на демонстрации со свечами[15], добиваясь отставки президента, или на главной площади болеет за национальную сборную по футболу. Каждый ее день проходил перед монитором в углу собственной комнаты. «Нетфликса» и соцсетей вполне хватало, чтобы соприкасаться с миром и наслаждаться жизнью. Такое же спокойствие Сихён нашла в теплице под названием «Все для вас». Возможно, поэтому в голову стала закрадываться мысль бросить идею с госслужбой и остаться здесь. Ведь, если подумать, госслужба – тот же магазин, только размером побольше. А привычное убежище во что бы то ни стало нужно защищать. Поэтому в круглосуточном магазине она искала общий язык с ПП, стремясь сделать жизнь комфортнее для всех…

И именно поэтому Сихён помогала Токко измениться. Принося ему просроченный «Сытный обед», она радовалась, что совершает добрый поступок. И все-таки ей не очень хотелось заниматься его обучением и сближаться. Нужно было привыкнуть к тому, что он заикается, приспособиться к его медлительности. Да, он вымылся, но от него все равно тянуло запахом бездомного.

Токко с усердием внимал всему, что говорила ему Сихён. В непонятно откуда взявшейся тетрадке он, вытирая размазавшиеся чернила, записывал, как надо встречать покупателей, и даже зарисовал схему раскладки товаров. Видя его старания, Сихён набиралась терпения и продолжала обучать нового сотрудника. Когда посетители здоровались, девушка толкала локтем замешкавшегося Токко, и он тихо приветствовал их чем-то наподобие «Д-добрый…». Всякий раз людям казалось, что он просто общается с Сихён, она же, тяжело вздохнув, вела его к кассе и не торопясь показывала, что делать там. А он стоял рядом и по-прежнему внимательно смотрел, пока не смея повторить за ней.

– Сегодня тебе поможет хозяйка, но с завтрашнего дня уже будешь работать один. Так что запоминай.

– Ясно… Почему за два товара одна цена?

– Доверь это компьютеру. В программе есть все. Товар приходит, и база данных сразу обновляется. Тебе нужно просто поднести штрих-код к сканеру.

– Поднести его и отсканировать.

– Повторим. Что нужно отсканировать?

– Т-товар.

– Какую часть?

– Эту, с линиями, штрих-док.

– Штрих-код. Просто подносишь и сканируешь. Все. Понял?

– П-понял.

Эта новая обязанность изрядно докучала Сихён, а с другой стороны, ей нравилось давать указания мужчине, который был старше ее лет на двадцать. Так что она даже гордилась собой. В глазах госпожи Ём, которая болтала с подругами за столиком и временами бросала на нее взгляд, тоже читалось удовлетворение. Сихён любила свою начальницу. Быть может, повстречайся госпожа Ём ей в школьные годы, она бы обожала историю, а не аниме.

Но сегодня девушка решила любыми силами поставить этого заикающегося, неуклюжего вчерашнего бездомного перед кассой. Она бросила сердитый взгляд на Токко, который зачем-то зарисовывал в своей тетрадке штрих-коды.

* * *

На следующий день, когда Сихён после занятий пришла в магазин, навстречу тут же вышла госпожа О и укоризненно спросила:

– Сихён, что этот медведь забыл у нас?

Казалось, прозвище подходило новому работнику как нельзя лучше. Вот только слова госпожи О звучали так, будто это Сихён привела его в магазин. Хотя она всегда так общается. Может, дело в характере, а может, все из-за проблем с сыном, но госпожа О со всеми разговаривала резко. Даже с покупателями.

– Нечего улыбаться, отвечай на вопрос. Это твой знакомый? Кто он вообще такой? Ничего не понимает, когда ему говоришь, только бубнит что-то под нос.

– Это не мой знакомый. Его привела хозяйка, – серьезно ответила Сихён и, не желая продолжать этот разговор, направилась в подсобку.

Нотки уважения в голосе госпожи О появлялись только в общении с одним человеком – собственной начальницей. Они жили неподалеку и ходили в одну церковь, и госпожа О всегда прислушивалась к ее словам. Но на этом все. Женщина считала, что обладает железным характером, хотя на самом деле была холодной, сварливой и совершенно не подходила для работы в сфере услуг. Единственное, чем она могла похвастаться, – это трудолюбие и преданность хозяйке, которая приняла ее на работу.

Надев форменную жилетку и выйдя из подсобки, Сихён снова попала в сети госпожи О.

– Где хозяйка вообще его откопала? – заворчала женщина. – Даже ничего не сказала… Если знаешь что-то, давай рассказывай.

– Я тоже ничего не знаю.

Скажи она, что он бездомный, и госпожа О, вместо того чтобы спокойно пойти домой, прилипнет к ней и поднимет такой вой, будто развалилась целая страна. Сихён тяжело вздохнула. Желая лишь наконец приступить к работе, она молча ждала, когда госпожа О уже закончит болтать.

– Похоже, хозяйке трудно самой выходить по ночам, вот и выбрала первого попавшегося. По мне, так он еще доставит нам проблем. Поругается с каким-нибудь пьяным, посчитает не так или, чего хуже, украдет деньги… Может, скажем хозяйке, что мы против?

– Даже не знаю. Он… не похож на плохого человека.

– Кто же похож сразу? У тебя просто мало опыта. С виду безобидные всегда себе на уме. Хозяйка, кроме школы, нигде не работала, вот и не встречала таких.

– Мне тоже пришлось нелегко: я учила его работать с кассой. Но что поделать? В ночные смены выходить некому.

– А у тебя знакомых нет?

Напрасно Сихён сболтнула лишнего. От расспросов теперь никуда не деться.

– Я почти ни с кем не общаюсь.

– Как это так? Ты же молодая. У тебя должно быть много друзей.

Что? Она хочет поругаться? Не выдавая своего раздражения, Сихён невозмутимо продолжила:

– А ваш сын? Вы говорили, он целыми днями сидит дома и играет на компьютере.

– Ой, он с таким не справится. Готовится сдавать экзамен на госслужбу… Хотя я ему говорю, что надо попробовать себя хотя бы в дипломатии. Госслужба не его уровень. Он же у меня смышленый.

Сихён уже пожалела, что напомнила ей о сыне. Все равно эта женщина любого переспорит.

– Дипломат – это тоже госслужащий, – пробормотала девушка и уставилась в монитор кассы, притворившись, что занята.

Тем временем собеседница снова завела свою шарманку о неуклюжем медведе, подчеркнув, что без госпожи О магазин так совсем пропадет.

«Ну и шла бы к хозяйке с этими вопросами, чего мне жаловаться? Может, приревновала? Последнее время госпожа Ём ко мне очень добра. Хотя мы все равно работаем в разные смены, чего ревновать-то?» – подумала девушка.

Сихён твердо решила, что уйдет из магазина, когда справится с экзаменом. А про себя усмехнулась, что сыну-то госпожи О придется с дипломатией куда сложнее.

Наконец женщина пожелала ей хорошего дня и испарилась. Не успела Сихён выдохнуть, как зашли посетители. Появление веселых студенток заметно разбавило серую атмосферу магазина.

«Хорошее у них время. Но осталось недолго. Вскоре они, как и я, выпустятся и устроятся куда-нибудь за самую низкую почасовую оплату, пока готовятся к чему-нибудь посерьезнее, – подумала она и тут же расстроилась: – Говорю так, будто уже состарилась!»

Ни работы, ни денег, ни молодого человека – в ее-то двадцать семь лет. Уже скоро двадцать восемь… А там еще пара лет – и тридцать. Тогда придется навсегда смириться с тем, что молодость прошла.

– Посчитайте, пожалуйста.

Сихён вдруг очнулась от размышлений и увидела, что три студентки выложили покупки на прилавок и пристально смотрят на нее. Пришлось оторваться от подсчетов своих лет и рассчитать покупателей.

* * *

К вечеру появился неуклюжий медведь. За окном почти зима. Для бездомного проводить ночи в теплом круглосуточном магазине – настоящая удача. Тут тебе и бесплатная еда, и денег можно заработать – прямо медом намазано. Токко, по-видимому, об этом догадывался и пришел сегодня опрятно одетый и пораньше: на часах было без пяти восемь.

До десяти вечера, пока не закончится смена, ей снова предстоит обучать мужчину, как обслуживать посетителей и обращаться с кассой. А потом придет госпожа Ём и покажет, что делать в ночную смену. Сегодня только второй день его обучения – успевает ли он все усвоить?

Из уважения к хозяйке Сихён ответственно выполняла порученную ей задачу, однако еле сдерживалась, чтобы не выплеснуть стресс на этого неуклюжего медведя. Он работает здесь всего сутки, а уже, едва придя и поздоровавшись, нырнул в подсобку за кофе и уселся наслаждаться им у окна! И не просто дешевый растворимый, а «Кану блек»! Его пила только хозяйка, а Сихён с госпожой О к нему даже не притрагивались. Нашелся, тоже мне, ценитель… Ужас какой-то.

– По ночам… с-слишком сильно хочется спать… Поэтому пью кофе… Этот – л-лучший, – внезапно ответил он на ее молчаливое возмущение.

Сихён усмехнулась и посчитала нужным все же отчитать его:

– «Кану блек» пьет только госпожа Ём: у нее диабет.

Токко покачал головой и что-то пробормотал себе под нос. Неужели выругался?

– Что ты сказал?

– Это х-хозяйка п-посоветовала.

– Да?

– Диабет у-у бездомных ч-часто бывает.

– Что?

– Мы едим… ч-что попало. П-почки тоже отказывают.

– Кто это сказал?

– Утром… утром по телевизору ведущий. Н-на Сеульском вокзале есть телевизор, оттуда и узнал.

– Ясно. Тогда береги себя!

Сихён в очередной раз пожалела, что заговорила с ним. Госпожа О болтает без умолку, Токко бубнит, так что общение с ними не складывалось.

«Вот бы работать с нормальными людьми, с кем можно поговорить! И почему из всех вокруг меня понимает только госпожа Ём? Наверное, потому, что учительница? Или потому, что ходит в церковь? А может, просто с возрастом все такими становятся?»

Прозвенел колокольчик, и Сихён взглядом показала Токко встретить посетителя. После запоздалого «Добро-о» тот громко глотнул кофе и направился к кассе. Сихён подвинулась, собираясь понаблюдать за Токко, как вдруг заметила, что нагрянул самый проблемный из всех проблемных покупателей. Она не видела его несколько дней и уже вздохнула с облегчением, но надо же было ему прийти, когда тут Токко… Наклонившись к уху сотрудника, Сихён прошептала:

– Это ПП. Аккуратно.

– Что? Какой… ПП?

– Проблемный покупатель. Их называют «ПП».

– Ясно. А где этот проблемный покупатель?

– Тише. Услышит еще. Черт.

Будто и вправду услышав их разговор, мужчина невозмутимо подошел к кассе. Прежде чем Сихён успела ответить Токко, он бросил на столик несколько упаковок печенья. Токко неловко взял сканер, будто шимпанзе – смартфон, и погрузился в поиски штрих-кода среди красочных картинок на упаковке.

«Неправильно. Нужно было сначала спросить, нужен ли пакет. Ну ладно». – Сихён решила просто наблюдать.

Справившись наконец со штрих-кодом, Токко пробормотал цену. Мужчина взглянул на девушку и усмехнулся: видимо, понял, что девушка обучает нового сотрудника.

– Сигареты.

– Не курю, – покачал головой Токко, глядя на него.

– Я прошу сигареты…

– А-а, сигареты… Какие?

– Что это за манера говорить? Тебе сколько лет?

– Н-не знаю.

– Пф. Смешно. Совсем дурак, что ли?

– Нет… Какие сигареты?

Проблемный покупатель хмыкнул и повернулся к Сихён. Она тут же потянулась к полке с сигаретами, но он жестом остановил ее и, пристально глядя на Токко, сказал:

– Сейчас увидим, дурак ты или нет. «Эссе эксчейндж», четыре миллиграмма. И побыстрее!

Видов «Эссе» существовало очень много, особенно серии «эксчейндж»: обычные, «эксчейндж ап», «эксчейндж лин», «эксчейндж бинг», «эксчейндж гималаи». Сихён помнила, как трудно было ей, некурящей, обслуживать клиентов, когда они приходили за этими сигаретами. ПП же обычно курил «Эссе» по шесть миллиграммов, но специально попросил у Токко другие, более редкие.

Ко всеобщему удивлению, Токко легко нашел нужную пачку и пробил штрих-код. Мужчина с азартом кинул ему под нос карту, и тот аккуратно взял ее, провел операцию и вернул хозяину.

– Пакет? – испытующе спросил покупатель.

Сихён по-прежнему старалась не вмешиваться. Токко перевел взгляд с мужчины на его покупки и, улыбнувшись, сказал:

– Так донести сможете. П-пакет из полиэтилена… Вредно для окружающей среды.

На этот раз покупатель разозлился и подался ближе к Токко:

– Я живу далеко. Как я донесу все это без пакета?

– Ну… купи.

– Надо было заранее спрашивать. И сколько еще раз мне вытаскивать карту, не подскажешь? Давай просто так.

– В-вам ее так трудно достать?

– Нет. Но ты причинил мне неудобства и должен это как-то возместить. Вы называетесь «Все для вас» – а что для нас-то? – высокомерно спросил ПП.

В его напряженном тоне слышалась и насмешка, и угроза. Дело плохо. Сихён уже хотела встрять, как внезапно Токко хлопнул в ладоши. А пока девушка с мужчиной замерли в замешательстве, сбегал в подсобку за своей потертой экосумкой с логотипом какой-то волонтерской организации и вывалил возле кассы все, что в ней принес: ручку, тетрадку и старый сэндвич. После этого Токко принялся складывать внутрь покупки ПП, который уставился на него, словно на животное из Красной книги.

– Ты что делаешь?

– С-складываю.

– Мои покупки – в эту замызганную сумку?

– М-можем протереть.

Тут не выдержала Сихён:

– Извините. Он здесь первый раз… Я дам вам обычный пакет.

С этими словами она схватила экосумку, но Токко не отдал. Оставив изумленную девушку позади, он протянул руку с сумкой прямо под нос проблемному покупателю. Тот некоторое время буравил Токко глазами. Озадаченно смотрела на него и Сихён.

Его и без того маленькие глаза сузились еще сильнее, только теперь взгляд похолодел, а волевой подбородок, выдающийся под плотно сжатыми губами, напоминал молоток. Токко так и стоял с вытянутой рукой, держа экосумку. Сихён озадаченно повернулась к покупателю. Его больше обычного вытаращенные глаза злобно смотрели на Токко, который не собирался уступать, однако в этот раз мужчина был заметно растерян. В конце концов он раздраженно схватил экосумку, и… гиря качнулась на весах. Покупатель вышел из магазина.

Сихён чувствовала себя креветкой в грандиозной ментальной битве китов. Словно обдумывая произошедшее, Токко взял ручку и записал в тетради: «Обязательно спрашивать про пакет». Сихён постаралась не думать о его мрачном выражении лица, от вида которого будто сгущались тучи войны, и, прокашлявшись, сказала:

– Я рада, что ты не дал ему пакет.

– И-извини… Я забыл… Ты говорила м-мне.

– Просить прощения не за что, просто в следующий раз не забывай. И еще… Каким бы проблемным ни был покупатель, ни в коем случае нельзя с ним ругаться.

– С двумя я… справлюсь, – усмехнулся Токко.

Сихён не поняла, о чем он: что сможет обслужить двух покупателей или поругаться с ними? Впрочем, главное, что с его лица исчезло то хладнокровие и он просто улыбался. Переведя дыхание, она внезапно вспомнила:

– А как ты так легко нашел сигареты?

– В-вчера ночью многие брали сигареты, я и в-выучил. Есть «Эссе ван», «Эссе спешл голд», «Эссе спешл голд 1 мг», «Эссе спешл голд 0,5 мг», «Эссе классик», «Эссе су 0,5 мг», «Эссе су 1 мг», «Эссе голден лиф», «Эссе голден лиф 1 мг»… – стал перечислять Токко, словно повторяя таблицу умножения, пока Сихён не прервала его.