Читать онлайн Пережить сегодня бесплатно

Глава 1

Дверь магазина отчаянно скрипит и сопротивляется, когда я, что есть силы, захлопываю ее за собой. Прохладный воздух с каждым вдохом под завязку наполняет мои легкие, так что те едва не упираются в ребра. Я зажимаю рот и стараюсь заглушить шум сбившегося дыхания. Все мое лицо мокрое от пота. Последний рывок забрал остатки сил и я с опаской оборачиваюсь на дверь.

Пыль застыла на стекле грязными разводами и почти не позволяет разглядеть происходящее снаружи. Я смотрю на солнце, но вместо него над крышами безликих хрущевок тускло светит нечто невразумительное. Тем кто остался снаружи уже все равно, а вот мне так ничего не видно. Ладонью я стираю со стекла немного пыли, чтобы впустить в комнату апрельский солнечный свет и только после этого поворачиваю ручку двери, запирая ее изнутри.

– Так-то лучше! – сказал я отряхивая руки от пыли.

В этот момент с улицы доносится шум. Больше всего он напоминает хрип безнадежно больного человека. Вслед за звуком в окне показывается рука этого бедолаги. Серая кожа на ней покрыта мелкими царапинами и под ногтями застряло не меньше килограмма грязи. За первой рукой к окну тянется вторая, потом третья, четвертая, пятая… Наконец, следом за бледными конечностями в окне появляются их владельцы.

Они напоминают людей, хрипящих пересохшими глотками после долгого путешествия по пустыне. Однако их выдают глаза. Зрачки этих безумцев как будто подернуты дымкой. Эти глаза просто не могут принадлежать живым людям.

Волосы на головах слиплись от грязи и торчат в разные стороны как пучки старой соломы. Кожа на лицах и кистях рук болезненно бледная и кажется грубой, словно лист старого пергамента. Однако вопреки всем законам физики, химии, логики и самой жизни, эти безусловно мертвые люди вышагивают по тротуарам позабыв о своей смерти. За мутным бельмом глаз зрачки то замирают в одной точке, то вдруг резко бросаются в сторону хищно озираясь в поисках жертвы. Все чего теперь хотят эти ожившие монстры, это наполнить свои желудки теплым человеческим мясом. И я все еще остаюсь самой доступной целью в округе для их пропитания.

Сзади на эту странную компанию со всех сторон напирают другие зомби. Те из них кто дотягивается до двери, скребут по стеклу скрюченными пальцами. Не чувствуя боли они ломают о его поверхность ногти и продолжают напирать телами на дверь. Мое убежище так долго не выдержит. Раздается легкий хруст – первый предвестник надвигающегося конца, следом за звуком стекло покрывается сетью мелких трещин. Под весом гниющих тел, дешевый стеклопакет прогибается внутрь и из глоток зомби вырывается победный клич, похожий на рычание. Их слишком много!

За две недели до этого.

Надсадно верещит сирена на крыше «Газели» скорой помощи. За стеклом проносятся вечерние улицы Новосибирска. Мы возвращаемся с места ДТП и я без сил опускаюсь на сиденье. Передо мной на носилках с иглой капельницы в правой руке лежит мужчина, испачканный свежей кровью. Сбитый пешеход скончался на месте, однако водителя мы еще можем попытаться спасти. Именно поэтому сейчас машина скорой помощи надрывается звуками сирены. Старенькая «Газель» несется так быстро насколько это вообще возможно на переполненных улицах крупного города. Так и не ответив на все принятые нами попытки его реанимировать сердце бедолаги останавливается.

– Все, отмучился. Время смерти, Наташ? – спрашиваю я.

На бейдже на моей груди значится «Врач скорой помощи Яровой Андрей Алексеевич». Напротив меня на скамейку грузно опускается короткостриженная блондинка отнюдь не хрупкого телосложения, одетая в хиркостюм. Ее нос выглядит так словно пострадал в том же ДТП, но мне-то известно, что эта горбинка у нее с рождения. Из-за этой особенности, добродушное лицо Наташи Померанцевой в профиль имеет сходство с хищной птицей.

Она смотрит на часы на своей руке и нервно сглатывает.

– Время, время… восемнадцать пятьдесят девять, – протягивает низким голосом Наташа.

– Тогда отключай его. Черт, немного не дотянул! – выдыхаю я с сожалением.

На кушетке между нами на спине лежит мужчина, сердце которого только что перестало биться. На вид ему немногим больше сорока, голова лысая, что твоя коленка, одет в обычную черную кофту, штаны цвета хаки обильно пропитанные темной кровью и весьма стоптанные ботинки. Кофту разрезана и через синюшную кожу неровно выступают сломанные ребра. К правой руке трупа все еще крепится тонкая трубка капельницы. Из динамиков продолжает орать сирена. Надо бы приемный покой предупредить, что мужчина скончался. Я стучу кулаком в перегородку между кузовом и кабиной водителя.

– Костя, вырубай свою шарманку! И передай диспетчеру, что мужик отмучился, – стараюсь я перекричать вой из динамика.

Сирена над нашими головами смолкает. Наконец-то, а то у меня от нее уже голова начинает болеть. Наш водитель Костя бубнит в рацию, передавая сообщение. Голос из рации хрипит ему в ответ что-то нечленораздельное. Автомобиль замедляется и качает нас на старых рессорах. Затем поворот направо и мы подъезжаем к государственной Новосибирской областной клинической больнице. Пронзительно скрипят изношенные тормозные колодки и «Газель» останавливается.

– Пойду, открою пока, – говорю я Наташе.

Я выхожу через боковую дверцу, обхожу машину и открываю створки задних дверей «Газели». Наташа наклоняется над трупом мужчины и отлючает его от аппаратуры. Она осторожно извлекает иглу капельницы… и внезапно глаза мертвеца открываются и он резко садится на кушетке. Двумя руками новоиспеченный труп обхватывает предплечье Наташи и впивается в него зубами!

– Аа-а-а-аа! Пусти, дрянь!… – истошно кричит Померанцева.

Я замираю как вкопанный. Бред какой-то! Это просто не может происходить. Мужчина, который только что умер на наших глазах не просто оживает, но жадно пожирает мою коллегу. Я со всей силы бью кулаком в лоб покойника. Его голова немного отклоняется назад, однако тут же возвращается в прежнее положение. Оживший мужчина всем своим видом демонстрирует, что мой удар ему ничем не мешает.

Мужчина отмахивается от меня как от надоедливой мухи. Его рука едва задевает меня. От неожиданности я теряю равновесие и заваливаюсь спиной назад. На мгновение мое тело словно зависает в воздухе. Однако законы физики все же берут надо мной верх и немилосердно прикладывают спиной об асфальт. Падение вышибает остатки воздуха из моих легких и я выгибаюсь от боли. Спина горит так, как будто по ней стегали плетью.

– Отвали ты чертов ублюдок! А-а-а! – Наташи колотит мужчину свободной рукой – Помогите! Кто-нибудь!

Ее мольбы приводят меня в чувство. Я вскакиваю на ноги и вижу, как несчастная девушка, тщетно пытается вырваться. Она извивается всем телом и несколько раз больно прикладывается головой и спиной о стенки кузова «Газели». Все это время безумный людоед продолжает пожирать руку Наташи.

Я открываю ящик с медицинскими инструментами и хватаю один из скальпелей. Пальцы дрожат и мне едва удается справиться с упаковкой стального инструмента. Сжимаю его в кулаке лезвием вниз и поднимаю руку к потолку машины только чтобы тот час резко опустить. Безукоризненно заточенный скальпель словно в масло вонзается в спину мертвеца. И-и-и… ничего.

Мертвец не обращает никакого внимания на скальпель глубоко застрявший в его загривке. В моем сознании словно зажигается воображаемая лампочка – идея! В историях про зомби их всякий раз упокаивают выстрелом в голову. Я смотрю на зажатый в кулаке скальпель и словно только теперь осознаю на что мне нужно решиться. Пока инстинкты внутри меня берут верх над разумом, лезвие с чавкающим звуком покидает спину зомби. Я поднимаю скальпель снова и со всей силы обрушиваю его на голову воскресшего мужчины. Острие легко пробивает его лысый череп и в тот же момент зомби моментально валится на пол. Наташа обливается слезами и смотрит на свою обглоданную до костей руку, и тогда наконец проваливается в спасительное забытье.

Сзади кто-то кричит, однако звуки едва пробиваются в мою голову словно через ватное одеяло. Я прислушиваюсь, но никак не могу разобрать ни слова. Чьи-то руки обхватывают меня за плечи и отстраняют от кузова автомобиля.

Я опираюсь спиной на внешний борт кузова автомобиля, но к горлу тут же подступает тошнота. Жуткий спазм сгибает меня пополам и следующие несколько секунд мой обед извергается прямо на асфальт. «Одеяло» зажимающее уши понемногу ослабляет свою хватку и звуки возвращаются в мое сознание. Я выпрямляюсь чтобы отдышаться и вытираю рот рукавом хиркостюма.

Санитары на кушетке увозят окровавленную Наташу в распахнутые двери больницы. Слева подходит долговязый водитель нашей машины скорой помощи и протягивает мне пачку, предлагая взять сигарету. Я отрицательно мотаю головой. Меня похоже сейчас и так опять стошнит, а если еще и попытаюсь закурить… точно снова наизнанку вывернет. Костя несколько раз чиркает дешевой зажигалкой и наконец задумчиво закуривает. В ноздри бьет резкий запах никотина. Раньше мне нравился сигаретный дым и даже немного успокаивал, но сейчас меня как будто водой из ведра обливают. Какого черта происходит!? Когда все вокруг успело окончательно свихнуться?

– Надя, из приемного, ментов вызвала, – тихо говорит Костя.

Невидимая вода из ведра окатывает меня второй леденящей волной. Вот черт! А ведь точно, для остальных это выглядело не только как спасение Наташи. Для них, пусть и для защиты, я кромсаю человека скальпелем. Бью… дважды… и убиваю! Но я ведь точно знаю, что пару минут назад этот лысый урод сначала умирает у меня на глазах, а потом как ни в чем не бывало возвращается с того света обезумевшим монстром. Нет-нет, Наташа может все подтвердить… она тоже видела… видела все как было на самом деле! Ну да, точно! Она точно поможет мне… я надеюсь.

Я тяжело вхдыхаю и обреченно прячу лицо в ладонях. Все мои попытки успокоиться остаются безуспешными. Лицо горит огнем, а руки продолжает бить крупная дрожь. Я отнимаю руки от лица и лишний раз убеждаюсь как их колотит… Да как тут вообще можно успокоиться?

Ближайший отдел полиции находится всего в трех километрах от нашей больницы. Так что уже совсем скоро за мной приедут менты. Нет, уверен, они, конечно, может даже выслушают меня. Однако почему-то я практически не сомневаюсь, что уже завтра перееду на временное жительство в комнату с решетками на окнах. Я осознаю это так отчетливо, как и то, что еще час назад мир был абсолютно нормальным. Временами серым и безрадостным, но все-таки нормальным. На грани слышимости от дороги доносятся первые звуки полицейской сирены.

Вот и все. Я чувствую себя воздушным шаром из которого выпустили весь воздух. Меня накрывает волной апатии и тело сковывает безразличием ко всему. Я просто стою прислонившись спиной к холодному борту «Газели» и смотрю на дорогу. Наверное я могу бы сбежать… но сил просто не остается. Может все-таки стоило взять сигарету?

Вой сирен быстро приближается. И наконец, мигая проблесковыми маячками справа показывается два полицейских «Уазика». Они несутся на большой скорости в сторону больницы, а из динамиков на крышах надрывается сирена. Ну конечно, нечасто наверное встречаются такие горе-убийцы, которые мочат людей среди бела дня, на глазах у половины больницы да еще и в пяти минутах от отдела полиции! Машины приблизились к съезду на парковку перед приемным отделением… и-и-ии… ничего. Гудя сиренами, «уазики», не снижая скорости, проносятся мимо больницы в сторону окраины города. Странно. Там их не ждет ничего кроме частного сектора и Клещихинского кладбища. Я ничего не понимаю. Куда их несет – я же здесь?!

– Что это было? – спрашивает Костя, поворачиваясь ко мне.

Я недоуменно пожимаю плечами – хотел бы я и сам знать! Нервное потрясение забирает последние силы и на меня наваливается вселенская усталость. В этот момент весь безумный калейдоскоп недавних событий, словно клещами сдавливает мой череп. Вместо ответа я молча мотаю головой и направляюсь к зданию больницы.

– Если они все-таки приедут за мной, передай, что я жду их в приемной, – бросаю я через плечо бесцветным голосом, обращаясь к Косте.

В этот момент к входу подъезжают еще две машины скорой помощи. Из первой аккуратно выводят мужчину и женщину, на руках и плечах которых отчетливо видны следы укусов. Из второй машины следом за ними, самостоятельно выходит мужчина. На его спине, чуть пониже шеи также зияет рваная рана, словно кто-то пытался заживо содрать с него кожу. Мои коллеги быстро проводят всех троих мимо меня и скрываются за дверями. Если на них напала такая же ожившая тварь, как наш мертвый мужик, тогда им повезло, что они еще живы. А может и не повезло. Не представляю, какими могут быть последствия произошедшего. Но если честно, сейчас мне все равно – пусть с этим разберется кто-нибудь другой.

Я вхожу в приемное отделение. В комнате никого. Через открытые двери, ведущие в коридор видно, что трое раненых оказались не единственными. Из-за количества пострадавших больница напоминает гигантский муравейник и теперь весь персонал носится от одного из них к другому. Я тяжело опускаюсь в стоявшее в приемной кресло. Только сейчас я понимаю, каким обессиленным себя чувствую. Усталость навается на меня всем весом и впечатывает в кресло… такое мягкое и бесконечно удобное. У меня не остается ни сил ни желания сопротивляться этому чувству и я просто сдаюсь, закрываю глаза и мгновенно засыпаю.

Глава 2

– Ма-а-а-ам! Мама! Может не пойдем? Ну пожалуйста давай вернемся? – спрашивает меня мой шестилетний сын.

Все внутри меня протестует и тоже изо всех сил тянет обратно… но я вместо этого продолжаю тащить за собой тяжелый чемодан с нашими вещами. Левое колесико сильно скрипит и едва крутится. Наверное грязью забилось или просто чемодан уже слишком старый. Боже, как же адски болит голова. Я стараюсь улыбнуться… но кажется получается не очень.

– Ну что ты, перестань, Вань. Мы же каждый год все гостим у бабушки на ее день рождения. В этот раз ей исполняется семьдесят лет, так что думаю праздновать будем не меньше недели, – я вкладываю в ответ максимум позитивных ноток на которые только способна в этот момент.

Ваня останавливается, однако я замечаю это только спустя несколько шагов. Натягиваю на лицо добродушную улыбку и непринужденно поворачиваюсь к сыну. Колесико чемодана не то издает предсмертный скрип, не то просто вздыхает с облегчением.

– Вас же у бабушки целых семь детей! Ну не приедешь в этот раз, никто и не заметит. А я у тебя один… давай просто по городу погуляем? – предпринимает еще одну попытку Ваня.

– Эх Ваня-Ваня! А я думала ты уже взрослый… – притворно вздыхаю я.

– Я взрослый. Взрослый! – сын тот час заглатывает наживку.

– Хорошо – я тебе верю. Ты же знаешь, нам взрослым иногда приходится делать то, что нам не нравится. Папа вот тоже не очень любил свои командировки… – зря я упоминаю Кирилла, голос невольно дрожит и на глазах предательски выступают слезы – он всегда хотел проводить больше времени с тобой. Ты же знаешь каким папа был сильным? Поэтому как бы он не хотел быть с нами, он всегда находил в себе силы летать на работу в такие далекие страны. Теперь ты главный мужчины в семье и тебе придется быть сильным. Сможешь помочь мне у бабушки?

Губы у мальчика дрожат, но он вытер подступившие слезы рукавом рубашки. Ваня шмыгает носом и засовывает руку в задний карман джинс. Игрушку от киндера что ли туда положил? Он извлекает руку из кармана и зажимает ее в кулаке. Пальцы сдавливают игрушку до побелевших костяшек.

– Я такой же сильный как папа! Я буду тебе во всем помогать, честно. Только… они опять меня все время обнимать будут. А от них пахнет… ну этими… лекарствами. А от дяди Миши и дедушки сигаретами, – Ваня смущается и смотрит на свои ботинки.

Я улыбаюсь услышанному. Да, он не любит когда его затискивают все наши родственники. Я подхожу к сыну, приседаю на корточки и крепко обнимаю его. Он обхватывает меня руками в ответ и я чувствую как его левый кулак все еще сжимает игрушку из киндер-сюрприза. Если она помогает тебе быть сильным, то держи ее так крепко как только можешь. Может она из последнего шоколадного яйца, которое ему купил Кирилл?

– Ты у меня совсем взрослый. Давай это будет твоей работой на эту неделю? – я отпускаю сына и улыбаюсь сидя перед ним на корточках – Ты будешь обнимать их всех и… и постарайся улыбаться.

– Всех!? И даже дядю Мишу? От него всегда воняет! – недовольно уточняет мальчик.

– И дядю Мишу тоже! Иногда… Ну как, сделаешь это для меня? – спрашиваю я.

Ваня вздыхает очень печально и решительно сводит брови. Точно также как это всегда делал Кирилл. Сын сильнее сжимает в кулаке игрушку и решительно кивает. Мои виски снова наполняет приступ резкой головной боли и я едва не кричу во весь голос.

Глава 3

– Аргрхр! – оскаленная пасть зомби рвется к моему горлу.

Широкое лицо лысого мужчины покрывает сухая, грубая кожа. Словно древний пергамент она застыла жуткой маской, сковывая мимику трупа. На правой щеке обнажена черная прогнившая до костей плоть и два засаленных лоскута кожу болтаются в такт движениям мертвеца. Почти все волосы на его голове выпали и лишь несколько куцых прядей остаются на висках и макушке. Ряды неправдоподобно хорошо сохранившихся зубов с быстротой кобры несутся ко мне. Я выставляю ладони перед собой, но они слишком скользкие и легко пропускают перекошенное лицо мимо себя. Они слишком мокрые… мокрые от крови!

Почти до самых локтей мои руки покрывают темно-красные «перчатки» из густой и липкой крови. Я резко отклоняю голову назад в последней попытке увернуться от зомби и… Нет, чтоб тебя, нет! Почему ты такой быстрый? И в тот момент я осознаю, что не успеваю уклониться. Оскаленная пасть смыкается на моем горле разрывая гортань и лишая возможности кричать. Непроглядная тьма поглощает меня… и я просыпаюсь.

Дышать все еще тяжело, словно после много километрового кросса. Я поднимаю дрожащие руки и ощупываю ими горло. Шея не болит и вообще никак не повреждена. Я унимаю дрожь в руках и на всякий случай осматриваю их. До конца не придя в себя после ночного кошмара, я все еще ожидаю увидеть на ладонях кровь. Но ничего нет, как нет и жуткого мертвеца который напал меня. Может и вчерашний инцидент с Наташей и взбесившейся жертвой ДТП тоже просто дурацкий сон.

– Уф! – я облегченно выдыхаю.

Но что-то не так. Еще до конца не понимая, что именно кажется мне странным, я осматриваюсь. Дыхание постепенно восстанавливается. Я все также сижу на кресле в приемном отделении, только кто-то заботливо укрыл меня медицинским халатом.

За окном вовсю хозяйничает солнечное утро. Я потягиваюсь разминая затекшие после сна руки и ноги. В комнате никого нет. Я смотрю на часы – половина девятого. Пересменка должна идти полным ходом, однако в приемном отделении нет ни души. За почти пять лет моей работы в этой больнице такого не было ни разу, да и случиться просто не могло. Моя стройная теория насчет кошмарного сна рушится, не выдерживая проверку действительностью.

Так выходит это был не сон. Я на самом деле вчера скальпелем убил мужчину после ДТП. Хотя почему убил? К тому времени он уже больше пяти минут как был мертв. Все еще до конца, не веря в случившееся я встаю и выглядываю в коридор. И здесь никого! Вообще вокруг непривычно тихо, как будто все в больнице вымерли. Вымерли… В свете вчерашних событий это выражение приобретает какой-то особенно зловещий смысл.

Ладно на время предположим, что из-за случившегося вчера весь персонал вывели из больницы и где-то собрали… и во всей этой суматохе про меня просто забывают. Но пациенты то должны остаться в палатах. Пациенты… Наташка! Надо узнать в каком она состоянии.

У нас в больнице нет специальных отделений для жертв каннибализма, так что уверен, что мою подругу положили в хирургию. Пройдя до конца по коридору, я выхожу на лестницу и перепрыгивая через ступеньки быстро взлетаю на третий этаж. Двери ведущие с лестничной площадки распахнуты. На пластиковой табличке над входом значится – «Хирургическое отделение». Я прохожу к столу дежурной сестры – здесь тоже никого. Из нескольких палат доносятся тихие стоны. Я заглядываю в верхний ящик стола. Ага – а вот и журнал пациентов. Так, так-так… А вот и она. Померанцева А.В. теперь обитает в девятой палате.

Около входа в палату я останавливаюсь и прислушиваюсь еще раз. Из-за двери раздаются тихие стоны. Однако они не идут ни в какое сравнение с рычанием которое доносится из самой дальней палаты. Я решаю сначала проведать Наташу и осторожно толкаю дверь с табличкой номер девять.

– Наташ, ты как тут? – спрашиваю я.

Сопровождаемый скрипом плохо смазанных петель, я медленно вхожу внутрь. Обычная комната с одиночными койками для четверых, стены и пол выкрашены в белый, на полу старая кафельная плитка темно-коричневого цвета. Напротив двери в стене широкое окно. Белая краска на его деревянной раме давно облупилась, обнажая отсыревшее от сырости темное дерево. Через мутное от пыли стекло в комнату пробивается солнечный свет. Справа, от меня снова доносится тихий стон. Я вздрагиваю и поворачиваюсь на звук.

На кушетке, на спине лежит Наташа. Ее глаза закрыты, но губы дрожат застыв в форме буквы «о». Сквозь плотно сжатые зубы и вырывается этот полувздох-полустон. Женщина на кушетке выглядит черно-белой копией моей давней подруги и коллеги. Кожа серая едва ли не прозрачная и под веками пролегают такие тени, что глаза словно проваливаются внутрь черепа. Поврежденная рука плотно забинтована, а к здоровой тянулась трубка капельницы.

– Ах ты тварь! – раздался с улицы надсадный мужской голос.

В унисон крику загрохотала автоматная очередь. Любой, кто хоть раз смотрел боевик, узнает звуки выстрелов. Однако в жизни они оказались во стократ громче и били по барабанным перепонкам подобно грому в грозу. Я подошел к окну. Слева от него над тумбочкой на стене висело видавшее виды зеркало

Я оперся руками на подоконник и выглянул в окно. На улице стоял совсем юный парень в полицейской форме. Перед ним метрах в трех лежал на спине мужчина в строгом костюме серого цвета. Его тело было наискосок рассечено отверстиями, оставленными пулями из автомата. Однако труп не обратил ни малейшего внимания на полученные раны и словно ни в чем не бывало начал медленно подниматься.

– Бум! – позади меня раздался негромкий, но отчетливый звук падения тела на пол.

Сначала я подумал, что нужно без резких движений повернуться по направлению к звуку. Но потом быстро себе представил, словно взглянул на себя со стороны. Я стою в комнате спиной к возможно очень опасному существу. Прямо как в каком-нибудь тупом фильме, в котором главные герои по какой-то причине никогда в своей жизни не видели ни одного ужастика и от того не знают, что сейчас произойдет.

Эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, после чего я резко обернулся почти на сто восемьдесят градусов. Да уж – тянуть с разворотом точно не стоило! То, что еще вчера было Наташей, теперь свалилось с кушетки на пол. По облупившейся напольной плитке медленно перебирая руками, ко мне ползла тварь с посеревшей кожей и мутными глазами. Трубка капельницы натянулась и металлическая стойка на которой крепилось лекарство для Наташи, с грохотом повалилось на пол. Я рефлекторно отшатнулся назад.

– Ай! – от резкой боли мир вокруг вспыхнул яркой вспышкой света.

Я со всей силы врезался спиной на стену, разбив затылком висевшее на ней зеркало. Стекло покрылось сетью трещин, мелкие осколки посыпались на пол. Я потер ушибленный затылок. Опустив руку, я уставился на пятна крови, оставшиеся на моей ладони.

– Аргрхыр! – рычание зомби раздалось вновь и вывело меня из ступора.

Я опустил глаза вниз – оживший труп Наташи был уже, в каком-то метре от меня. Она протянула ко мне правую руку. Скрюченные пальцы только слегка скользнули по штанине хиркостюма, схватив пустоту. Вот черт! Я отдернул ногу, но кровожадная тварь уже подтягивала себя руками еще ближе ко мне. Стойка капельницы с металлическим скрежетом волочилась за ней по кафельной плитке на полу.

На мгновение меня охватила паника. В ужасе я оглядел комнату в поисках пути к спасению. Слева и справа стены, позади окно и три этажа свободного падения, а впереди зомби. С улицы снова донесся грохот выстрелов. Внезапно он сменился сухими щелчками, отчетливо давая понять, что патроны у стрелявшего закончились.

Беги парень или тебя сейчас сожрут! – мысленно посоветовал я. Тьфу ты! А я-то чего тогда застыл как истукан? Мое сознание мгновенно прояснилось и паника, сковавшая мое тело, отступила под его натиском. Что было сил, я пнул перекошенное лицо Наташи точно в лоб. Ее голова мотнулась назад, но она все равно была прямо передо мной. Делать нечего. Я оперся руками о подоконник и сжался словно пружина. Оттолкнувшись руками и ногами, я прыгнул вперед, оставляя позади оживший труп моей подруги.

Не оборачиваясь, я пулей выбежал из палаты и захлопнул за собой дверь. Слева, со знакомым мне уже рычанием из дальней палаты вышел еще один зомби. Это был мужчина, один из тех, кого при мне вчера доставили в больницу с укусами. Внешне он продолжал походить на обычного живого человека. Однако кожа на его лице и запястьях огрубела и приобрела серый оттенок, а глаза подернулись белесой дымкой. Дожидаться, когда и он тоже до меня доберется, мне совсем не улыбалось. Оставаться здесь было равносильно смерти. Поэтому я, больше ни секунды не сомневаясь, сбежал вниз по лестнице.

На первом этаже я не пошел обратно через весь коридор в приемный покой. Центральный выход был ближе и здесь пока не было ни одного зомби. Возле дверей я остановился и прислушался. Не хотелось бы вместе с солнечным светом, впустить в больницу еще несколько оживших людоедов. Но из-за дверей не доносилось ни звука. За последние несколько часов я устал бояться.

– А будь, что будет! – со злостью сказал я и рванул на себя двери.

Глава 4

– Приве-е-е-ет! – раздается дружный хор веселых голосов, когда дверь наконец открылась.

– Заходите скорее, мы вас уже давно ждем! – говорит моя мама – Как добрались? Устали небось? Миша, что ты там стоишь? Забери у Катьки чемодан!

Вперед выходит долговязый мужчина с довольно худыми руками и ногами и очень объемистым «пивным» животом. Прежде чем взяться за ручку чемодана он целует меня в щеку. Второй рукой он сгребает Ваню и прижимает его к себе.

– А ты стал совсем большой! Еще немного и я уже не смогу вот так тебя таскать, – добавляет он в упор глядя на моего сына.

Я чувствую как мой брат привычно благоухает всеми оттенками запахов никотина смешанных с водкой. Похоже мужская часть нашей большой семьи не дождалась официального начала застолья и накатила заранее. Я успеваю заметить как Ваня снова крепко сжимает игрушку в кармане. На его лице выступает нечто отдаленно напоминающее улыбку. Вот уж кто точно не огорчится, если на следующий год Миша не станет таскать его как плюшевого медведя.

– Конечно уже большой. В следующем году сам тебя на руках таскать будет! – я весело подмигиваю Ване – Чем помочь, мам?

Миша выпускает моего сына и протискивает свой пивной живот мимо мамы унося мой чемодан в недра довольно ветхого, но ухоженного четырехкомнатного дома на окраине частного сектора. Помню как в детстве я любила шлепать босыми ногами по вечно прохладным доскам деревянного пола. Дверь предбанника тоже открыта и я нахожу взглядом за длинным и уже частично накрытым столом широкий плазменный телевизор. Это лет пять назад Кирилл настоял и купил моей маме новый – взамен старого советского. Телевизор новый, но привычки старые. Вот и сейчас через верхнюю грань черного прямоугольника переброшена белая ажурная салфетка. Ковер, кстати, уверена все также висит на стене над диваном.

– Да ничего не надо… но все равно пошли на кухню, – улыбается мама – Но сначала… иди же скорее ко мне мой самый любимый внучок!

Ваня смотрит на меня и я ободряюще подмигиваю ему в ответ – мы же договорились, это твоя работа. Как у взрослого… как у папы. Сын кивает, кладет игрушку обратно в карман, быстро подходит к бабушке и крепко ее обнимает. «Работу» он выполняет на совесть – довольно улыбается и щурится, как кот на солнце.

Знаю как он всегда чутко относится к запахам, даже самым тихим. Совсем как Кирилл. Те запахи, которые большинство из людей лишь едва чувствуют этим двоим казались резкими и зачастую неприятными. В отличии от меня. Почти абсолютно не чувствую запахи. Может только если очень постараюсь смогу сказать, что он какой-то кислый или может сладкий. Поэтому духов у нас в доме никогда не водилось. Я их все равно не чувствую, а моих мужчин ими только мучить можно.

От мамы сейчас скорее всего действительно пахнет лекарствами. Поэтому не могу не гордится своим сыном и тем как он стоически чувствует почти удушливый для него запах, но при этом смеется и что-то весело рассказывает бабушке Оле.

– Ну что мам, пойдем ко всем на кухню? – решаю я «спасать» Ваньку.

Глава 5

Солнечный свет на секунду ослепляет меня. Приставив ладонь ко лбу наподобие козырька, я прищуриваюсь и осмотриваю парковку перед больницей. Вокруг нет ни души. Справа от входа одиноко стоит небольшой серебристый джип… вроде Хонда? Да точно, она – у моего отца такая же. Вот черт – родители! Мои папа и мама остались жить в Рязани, когда я переехал в Новосибирск. А если такой же кошмар происходит и у них!?

Я выхватываю телефон из кармана и в быстром наборе нахожу номер отца. Минуту я слушаю в трубке гудки. Потом сразу звоню матери. Она тоже не берет трубку. Да что же это такое!? Мне нужно найти их. Возможно им сейчас нужна моя помощь. Я роюсь в левом кармане. Есть – нашел! Банковская карта на месте. Так мне срочно нужно в аэропорт. Возможно вокруг никого, потому что все бегут из зараженного города. У припаркованного серебристого джипа распахнута правая передняя дверца. Я подхожу поближе и вижу в районе дверной ручки смазанный отпечаток ладони. Это не первый след крови на машине, который мне приходится видеть в своей жизни. Так что сомнений быть не могло – кто-то провел окровавленной рукой по дверце.

Я осторожно осматриваю салон автомобиля, но там никого. Зато в замке зажигания кто-то оставил ключи. Следов крови внутри машины я не вижу. А и пошло оно все! Мне срочно нужно в аэропорт, возможно оттуда прямо сейчас улетают последние самолеты. Отбросив остатки сомнений я сажусь за руль и поворачиваю ключ в замке зажигания.

С первой же попытки мотор под капотом зарокотал. Двигатель держит обороты ровно и я захлопываю дверцу. Давно я не сидел за рулем… с тех самых пор как Юли не стало. После смерти жены я много раз хотел бросить здесь все, может даже уехать обратно к родителям. Но еще больше я хотел ничего больше не хотеть… знаю звучит сложно, но не уверен можно ли объяснить это лучше. Я выбрал… выбрал с головой уйти в работу и со временем окончательно вытеснил из головы мысли о переезде. Как, впрочем и о любых других изменениях в жизни.

На мою удачу в подвернувшемся мне джипе автоматическая коробка передач, так что не велика наука. Эх, надеюсь по пути меня не остановит не в меру ретивый гаишник. А то мне придется долго объяснять ему, откуда я взял эту машину. Вспомнив про сотрудников ГИБДД, я на всякий случай пристегиваюсь. Не стоит давать им лишний повод придраться. На мгновение я замираю уставившись в одну точку и осознаю какую глупость сморозил. Теперь мысль о боязни встретить доблестного стража дорожного правопорядка кажется забавной. Я плавно давлю на педаль газа, разворачиваю джип и выезжаю с территории больницы. Мне нужно проехать ленинский микрорайон насквозь и выехать за город около десяти километров.

Дороги опустели и на тротуарах тоже никого. Безлюдные улицы даже в лучах яркого весеннего майского солнца все равно кажутся какими-то жуткими и неприветливыми. Да уж, я теперь не откажусь встретить по пути хотя бы гаишников. Но никого нет. Сворачиваю налево и въезжаю в южный микрорайон. Так я быстро доберусь до аэропорта.

– Бабах! – где-то далеко впереди, раздается оглушительный грохот.

Как будто рухнула целая многоэтажка. Не представляю что могло случиться, но явно ничего хорошего. На обозримом горизонте не виднеется ни клубов пыли, ни столба дыма. Однако грохнуло точно где-то впереди меня, пусть и далеко. Думаю так или иначе, скоро я узнаю, что произошло на самом деле.

Вспомнив о тех, о чьей судьбе мне также ничего неизвестно, я решаю еще раз позвонить родителям. Достаю телефон и снова набираю номер отца. Гудки идут, но трубку никто не берет. Я поднимаю глаза обратно на дорогу. Метрах в ста впереди на дорогу выходит мужчина. Он идет по проезжей части наперерез траектории движения моего джипа.

Мужчина улыбается и машет мне левой рукой – правую руку он заблаговременно завел за спину. Я сбавляю скорость. Может он тоже хочет доехать в аэропорт, тогда я смог бы его подвезти. Я снижаю скорость пока стрелка спидометра не замирает на пятнадцати километрах в час. Когда между нами остается не больше десяти метров, мужчина внезапно перестает улыбаться. Он поднимает свою правую руку и вытягивает ее перед собой. Пистолет! Раздается выстрел и длинная трещина рассекает лобовое стекло ровно посередине. Пуля взбесившейся осой впивается в обивку водительского кресла в нескольких сантиметрах от моего плеча.

– Вот же гад! Так нечестно, ты слышишь? – возмущаюсь я – Я вообще помочь тебе хотел.

Я до боли в стопе вдавиваю педаль газа в пол и мотор взревел. Сила инерции вдавливает меня в спинку водительского кресла и серебристая Хонда рванулась вперед. Бешено вращающиеся покрышки отчаянно визжат и оставляют на асфальте неровные черные следы.

Машина резко набирает скорость и мужчине приходится отскочить в сторону. Раздаются еще два выстрела, но ни одна из пуль не попала в автомобиль. Лобовое стекло покрывается паутиной трещин, но продолжает мужественно держаться. Из круглого отверстия оставленного пулей, в салон задувает поток ветра. Волосы на голове треплет, как флаг на мачте корабля. Я прикрыл глаза, но они все равно слезились. Сердце в груди стучит как обезумевший барабанщик. Я смотрю в зеркало заднего вида, но мужик с пистолетом уже скрылся из вида. Только через минуту я понял, что до сих пор прижимаю педаль газа к полу Хонды. Звук двигателя ревет, а корпус джипа мелко трясется и подрагивает, также как и стрелка спидометра застрявшая на этот раз на максимальной отметке «двести восемьдесят». Я сбавляю скорость и останавливаюсь.

Тяжело дыша, я опирюсь руками на колени. Ладони дрожат от перенапряжения, как будто я держу в них не руль, а тяжеленную штангу. Перевожу взгляд с рук на свои ноги, словно только сейчас увидел их впервые в жизни. Вот черт, я же до сих пор одет в хирургический костюм. И так я собираюсь лететь через половину страны? А из вещей только сотовый телефон и банковская карта! Определено нужно сделать крюк и заехать домой. Снова надавив на педаль газа, я направляюсь к своему дому. На этот раз я еду не спеша, чтобы ветер врывающийся через отверстие в стекле не дул так сильно.

Глава 6

За два месяца до катастрофы.

Противорадиационный костюм скрипит при каждом моем шаге и ужасно натирает ноги. Я купил его пару дней назад в Киншасе – столице Конго. Мой коллега, репортер и, по совместительству, лучший оператор квадрокоптера которого я знаю отговаривал меня. Он считал мой план крайне непродуманным.

– У тебя совсем крыша поехала, да? – если быть точным Олег выразился немного красноречивее – Костя, придурок! Ты меня вообще слушаешь или нет? Да перестань ты одевать этот оранжевый мешок на себя!

– Так, Олежик, не нагнетай. Дрон твой сбили, а без него ты что предлагаешь делать? Лезть через трехметровый забор мимо вышек с автоматчиками? Нет, ты скажи! Молчишь? – я выдержал короткую паузу и продолжил натягивать на себя оранжевый резиновый костюм – Вот и не мешай тогда.

Олег знает, что в нашей работе приходится рисковать, чтобы получить материал. Лично мне эта ситуация кажется не такой опасной, как тогда – в Тегеране. Я нацепил громоздкий шлем-капюшон с прозрачным забралом и закончил с приготовлениями.

– Ну что скажешь? Один в один как у тех ученых с объекта! – я остался доволен своим отражением в зеркале.

– Вообще не похож! У них стекло темнее и балон за спиной совсем другой. Тебя повяжут еще на входе и вывесят труп на воротах в назидание другим, – сокрушенно покачал головой Олег.

Сейчас когда я старательно шагаю затерявшись в толпе утренней смены ученых, то начинаю сомневаться в своей затее. Шлемы у всех сняты, но на незнакомое лицо никто не смотрит. Первые ученые уже начали пикать пропусками у турникета и мое тело пробила нервная дрожь. Охранник скучает рядом и его руки покоятся на прикладе автомата. Что же делать? Может сработает маневр Олега, которым он воспользовался на нашем первом репортаже в Тайване?

Когда до входа остается не больше двух метров я притворно зеваю так широко, что у меня щелкает челюсть. Пока ничего. Ну же, давайте! Ну хоть кто-нибудь…

– Уа-а-а-о! – громко зевает лысый мужчина рядом со мной.

Еще как минимум трое поступают также. Между мной и турникетом остается всего один ученый. Ну давай же! В шесть утра любой зевок для усталых караульных должен быть крайне заразительным. Ученый передо мной подносит свой пропуск к дисплею.

– УА-А-а-о-о! – охранник на входе зевает едва ли не громче меня.

Когда его челюсть возвращается на место он снова рассматривает людей в оранжевых костюмах перед входом. Однако меня среди них уже нет. Я протиснулся с ученым передо мной и сейчас уже плетусь вместе с остальными внутри охраняемой территории.

Глава 7

Дорога домой по свободным от машин дорогам занимает всего полчаса. Сбавив скорость, я «на мягких лапах» въезжаю во двор. Трава на площадке между двумя панельными пятиэтажками блестит от утренней росы, отчего кажется, что ее покрывают крошечные изумруды. По периметру зеленого прямоугольника не ухоженного газона растут четыре престарелых тополя. Их ветви и верхушки были спилены и они больше походили не на деревья, а на странные неуклюжие колонны. Пытаясь припарковаться перед своим подъездом, я случайно заезжаю левым передним колесом на бордюр тротуара. Да уж, подзабыл я уже, как это правильно делается. Но пока и так криво сойдет. Во дворе все равно больше никого нет. Так что, если я кому-то и перегородил проезд, пусть мне посигналят. Я хотя бы тогда буду знать, что здесь остались еще нормальные живые люди.

Я поднимаюсь на родной третий этаж и ключом открываю дверь своей квартиры. Пустые пыльные комнаты приветствуют меня привычной тишиной. Я захлопываю за собой дверь и бросаю ключи на тумбочку в прихожей. В этот момент возникает ощущение, что жизнь вернулась в привычное русло. Лишь на секунду. Будто и не было всех этих убийств, смертей и ужасов. Будто сейчас я как обычно после суточной смены включу свою любимую кофеварку и отправлюсь в душ. Однако за окном залитые теплым майским солнечным светом улицы неестественно пустынны. Наверняка где-то еще кроме больницы ходят в своем кровожадном патруле новые зомби.

Я сбрасываю ботинки, двумя движениями наступив на пятки, и прохожу в комнату. Юля всегда ворчала на меня за то, что на мне «обувь горит». Отчасти именно эта привычка превращала пятки моих ботинок в труху, но если честно я и раньше через раз все равно так делал, а сейчас… сейчас мне больше не для кого стараться. Ладно, нужно собираться и быстро ехать в аэропорт, пока момент еще не упущен. Проходя мимо зеркала, я мельком взглянул на себя. Ого! Я делаю шаг назад и осматриваю себя еще раз.

В отражении зеркала стоит парень, который даже немного походит на меня. Скулы точно мои, может только на них сильнее обычного натянулась кожа. Брови однозначно мои, как и небольшая горбинка на носу которая со мной после одной единственной школьной драки… неудачной. Но щеки ввалились и изрядно заросли щетиной, а над ними слабо блестят некогда голубые глаза. Сейчас они стали какими-то серыми и блеклыми, словно в них скопилась вселенская усталость. Темно-коричневые, почти черные, волосы на моей голове грязные и местами торчат так, как будто их корова языком лизнула. Парень в зеркале хмурится и взъерошивает их, но лучше не становится.

Эта работа скоро совсем меня доконает. Нужно было уходить когда мне было тридцать один, тридцать два или в прошлом году… или когда Юли не стало. Надо было… что ж, кажется сегодня я все-таки уволился – если бы не вчерашнее дерьмо, так бы и усыхал там до самой смерти. А вот с одеждой полный кошмар. Синий хирургический костюм теперь больше напоминает одежду бомжа-маньяка. Ткань покрыта пятнами грязи и пота и оба манжета красные от крови. На правом локте и обоих коленях зияют дыры и со свисающих лоскутов ткани тянется бахрома нитей. Потрясающе! Определенно, так ехать нельзя. Придется потратить лишние полчаса, чтобы привести себя в более или менее божеский вид.

Стягиваю с себя грязные лохмотья и бросаю их прямо на пол. Не до церемоний! Не думаю, что я скоро вернусь, чтобы постирать их. Мозг снова кольнула мысль, что сейчас Юля бы мне и за это высказала о том, что другого она от меня и не ожидала. Потом обязательно бы улыбнулась своей обезоруживающей улыбкой, от которой я сразу бы убрал все, что намусорил… ну может не сразу… Она любила чтобы в доме было чисто, а я вел себя… наверное так, как ведут себя все другие мужья.

– Ладно-ладно! – тяжело вздыхаю я.

Я поднимаю то, что осталось от униформы и едва не забрасываю ее в корзину для грязного белья. Потом передумываю и отправляю эти лохмотья сразу в мусорное ведро. Нечего тут уже стирать. После этого я сразу направляюсь в душ. Однако уже открыв дверь в ванную, я все-таки делаю небольшой крюк и заглядываю ненадолго на кухню. Любовь к кофе возобладала над желанием помыться. Я щелкаю выключателем кофеварки. Задумываюсь еще на несколько секунд и вываливаю на тарелку практически целую пачку сосисок. Ставлю тарелку в микроволновку и включаю таймер. Теперь тишину квартиры нарушает мерное гудение бытовой техники. Вот теперь можно и помыться.

Я захожу в ванную и поворачиваю вентили кранов. Забираюсь в ванну и встаю под струи воды, льющиеся из насадки для душа. Несколько минут я просто стою и наслаждаюсь процессом очищения. Кажется вместе с грязью с меня смывается усталость и нервные потрясения вчерашнего дня. Ссадины на затылке, локтях и коленях сразу защипало. Надо бы не забыть обработать их, не хватало еще заразиться. Хотя я не знаю можно ли заболеть зомби-вирусом через царапины или для этого нужно обязательно умереть. Да я вообще ничего про это не знаю! Нужно бы проверить телевизор, вдруг там хоть немного разъяснят ситуацию.

Выхожу из душа и снова отправляюсь на кухню. Я с удовольствием втягиваю ноздрями запах отличного кофе из кружки и открываю микроволновку. От тарелки идет едва ли не более соблазнительный запах жареных сосисок. Рот наполняется слюной и я только сейчас понимаю, как сильно хочу есть. Ставлю кружку и тарелку с сосисками на компьютерный стол и включаю ноутбук. Пока идет загрузка операционной системы я беру пульт и включаю телевизор. Экран загорается, но вместо изображения на нем снежная крупа. Ничего хорошего это не означает. Я переключаю каналы, но на всех транслируется только «белый шум».

Я выключаю телевизор и бросаю пульт на диван. Плюхаюсь в кресло перед ноутбуком и с удовольствием отпиваю из кружки. Я подцепил пальцами горячую сосиску и практически целиком отправляю в рот, оставив в руке только маленький откушенный кусочек. Обжигая нёбо, быстро перемалываю ее не чувствуя вкуса. Надо бы дать им немного остыть. Я отпиваю еще кофе и открываю интернет-браузер.

Компьютер подключен к сети и на экране высвечивается домашняя страница поисковика. Верхняя строчка новостей гласит: «Нашествие зомби по всему миру!». Я щелкаю по ссылке. Вот где кладезь информации! В многочисленных новостных блогах официальные и не очень источники наперебой сообщают, что вчера двадцатого мая две тысячи двадцать восьмого года в шестнадцать часов и две минуты по московскому времени внезапно вернулись к жизни все мертвые. От России до Америки и от Африки до Австралии, абсолютно во всех уголках зелено-голубого шарика по имени «планета Земля» все те кто умирают возвращаются к жизни. Кроме того, многие подтверждали, что любой человек погибший после «часа Икс», тоже станет кровожадным людоедом. В отличие от устоявшихся стереотипов этим тварям для питания нужны не только мозги. Зомби не брезговали теплой живой плотью – как человеческой так и мясом животных. Они всегда готовы сожрать любое живое существо, лишь бы в его организме еще билось сердце. Однако один стереотип все-таки подтверждается наверняка. Зомби не чувствуют боли и не обращают ни малейшего внимания на любые ранения, а единственным верным способом убить их остается выстрел в голову. Конечно не обязательно именно стрелять – подойдут любые предметы способные разворотить зомби череп. Я могу лично засвидетельствовать эффективность скальпеля.

Кроме того, по версии нескольких неофициальных источников, заразиться зомби вирусом можно и через укус плотоядного монстра. Однако официальных подтверждений этой теории в интернете я не нашел. Сами средства массовой информации сообщали, что на последнем собрании государственной Думы было объявлено о введении в стране чрезвычайного положения и мобилизации вооруженных сил. Советовают держаться подальше от кладбищ и моргов, брать с собой только самое необходимое и не прибегать к агрессии по отношению к другим.

Новости крутили еще три часа, призывая всех укрыться в защищенных районах, а потом спутниковое вещание отключили – эвакуация. Далее приводится список крупных городов, в которых созданы зоны резервации. Отлично! На мое счастье такая карантинная зона существовует и для жителей Рязани. Что ж, я практически уверен, что мои родители сейчас находятся там.

– Фу-у-ух! – облегченно выдыхаю я.

Камень с души конечно не свалился целиком, но определенно стал легче килограммов на пять. В любом случае мне нужно до них добраться. Вот когда буду уверен в их безопасности, тогда смогу подумать чем мне заниматься, чтобы приспособиться к сложившейся в мире обстановке.

Также по запросу поиска найдены несколько видео роликов, в которых новоиспеченные зомби нападают на людей в объективах уличных и любительских камер. Я выбираю видеоролик с наибольшим числом просмотров и нажимаю на кнопку воспроизведения. Судя по качеству изображения, у оператора в руках какая-то допотопная цифровая «мыльница» или довольно дешевый телефон.

В кадре на асфальте лежит мужчина. Он облачен в голубую рубашку, брюки и туфли черного цвета. Он не двигается и раскинув руки беспомощно лежит на спине. Его глаза открыты и смотрят в ночное небо словно желают рассмотреть на них знакомое созвездие. Перед ним на четвереньках стоит темноволосая девушка в платье ярко-желтого «канареечного» цвета. Полы рубашки мужчины распахнуты, демонстрируя разорванную на животе некогда белую майку.

Сейчас вокруг дыры быстро растекается темное пятно крови, которая в тусклом свете уличного фонаря выглядит не красной, а угольно черной. Девушка понуро наклонила голову и ее плечи вздрагивают, как будто она рыдает над безнадежно раненным мужчиной. Оператор пытается приблизиться к ним поближе. Внезапно девушка резко поднимает голову и оборачивается в сторону камеры. Ее лицо целиком испачкано кровью и нельзя разглядеть, какого именно цвета за ней спрятана кожа. Однако зомби в девушке выдавают мутные глаза, роговица которых как будто изъедена червями. В своих узких ладонях она бережно сжимает кишечник погибшего мужчины. От одного из укусов тянется длинный лоскут плоти другой край которого застрял между передними зубами людоедки. Оператор от испуга плюхается на задницу. Камера сильно трясется вверх и вниз. В кадре мужчина и девушка стремительно удаляются. Отбежав на почтительное расстояние, оператор продолжает снимать ужасную картину. А девушка опусткает голову обратно и продолжает терзать труп поверженной ею жертвы. На этом видеозапись обрывается.

Мда!.. И так по всему миру. Похоже улицы будут пустынны только до поры до времени. Еще немного и этих тварей станет так много, что они наводнят города и поселки, магазины и аптеки, площади и улицы, словно гигантская волна цунами. В этот момент в квартире гаснет свет. Wi-fi роутер соответственно тоже потух. Теперь «конец света» забирает и это. Я выключаю ноутбук и берусь за тарелку с сосисками. После увиденного, аппетит пропал напрочь. Однако уверенности в том, что в скором времени мне удастся поесть еще раз у меня нет. Поэтому подавив рвотные позывы я принимаюсь за сосиски. Прикончив большинство из них, я начинаю собирать вещи.

Года четыре назад отец подарил мне отличный вместительный походный рюкзак. К сожалению за все это время я так им ни разу и не воспользовался. Сплошные серые будни. Каждый день после работы я проводил на диване. В выходные дни меня больше занимал телевизор и компьютер. Иногда я ходил куда-нибудь выпить с друзьями и коллегами, но вот в поход ни с кем так и не выбрался. Несколько раз летал к родителям, где вместе с ними ходил за грибами и пару раз на охоту. Но в Рязань рюкзак я с собой тоже по какой-то причине ни разу не брал. Думаю сегодня настанет его звездный час.

Я возвращаюсь в прихожую, где перед старым платяным шкафом встаю на цыпочки. Дверцы антресолей покрыты вековым слоем пыли. Я дотягиваюсь до них и случайно рисую пальцами неаккуратные полосы на пыльной поверхности, когда открываю дверцы. На полке свалены рулоны обоев оставшихся от косметического ремонта еще предыдущих хозяев квартиры. А на них сверху лежит рюкзак ярко-оранжевого цвета.

– Апчхи! – вместе с рюкзаком я стягиваю вниз изрядное количество пыли.

Качественный водоустойчивый материал легко очищается от пыли. Я возвращаюсь в комнату и ставлю рюкзак на кресло, но перед этим решаю заглянуть на кухню. Я открываю холодильник и лицо сковывает морозом. Да, не густо у меня в нем. Выпотрошив холодильник, я сваливаю продукты на диван небольшой кучкой. Теперь настает очередь одежды.

Проведя небольшую ревизию в шкафу, я складываю на диван рядом с продуктами стопку из футболок трусов и носков. Потом все-таки добавляю две толстовки и запасные штаны. В самолет нельзя конечно брать, но на всякий случай брошу две банки рубленного тунца – уж очень я его люблю. В крайнем случае, перед досмотром в аэропорту съем. Укладываю вещи в рюкзак и возвращаю все продукты кроме двух банок тунца обратно в холодильник. Сам не знаю зачем – электричество же отключили. В моей домашней аптечке, как вероятно у любого врача, есть лекарства на все случаи жизни. Из жидкого оставляю только зеленку – от остального приходится избавиться. Освободившееся место в аптечке заполняю двумя упаковками бинта.

Вот теперь можно выезжать. Так, а как же я поеду? В лобовом стекле Хонды теперь своя вентиляция. Будь я сейчас в голливудском кино то просто нашел другую машину. Увидел бы открытую дверцу или окно и забрался в салон. В фильме даже не обязательно знать какими проводами нужно заводить двигатель. Если ты этого не умеешь запасные ключи от машины, владелец всегда услужливо оставит для тебя под солнцезащитным козырьком!

А вот вам суровая российская реальность. Большинство наших автовладельцев не только устанавливает сигнализацию, но и отдельную механическую защиту. Так что вместо ключей под козырьком, меня ждет металлический штырь внутри машины, который без специального брелока-метки не откроется. В итоге я надеваю пусть и старую, но любимую черную кожаную куртку с двумя узкими зигзагами темно-красных вставок, закидываю рюкзак за спину и вооружившись скотчем отправляюсь во двор к многострадальному джипу.

Полчаса спустя я уже снова въезжаю в южный микрорайон. Дыру в стекле надежно закрывает крестообразная заплатка из скотча. На переднем пассажирском сиденье лежит мой рюкзак. Это первое путешествие в которое он отправляется вместе со мной. Из города я выезжаю без приключений.

– Ну, вот и все – конец полосы неудач. Через двадцать минут доеду, даже не спеша! – весело бормочу я.

Настроение хорошее, день светлый и единственное о чем я переживаю это достанется ли мне еще хоть один билет на самолет? Справа за окном навстречу автомобилю проносится дорожный указатель «Аэропорт 5 км». Слева и справа проносятся колючие еловые ветви лесополосы. Шлагбаум, показавшийся впереди поднят, а значит железнодорожный переезд мне удастся быстро проскочить. Лесополоса заканчивается… но окружающая обстановка заставляет меня резко снизить скорость. Сразу за изгибом дороги все четыре полосы, как для встречного так и для попутного движения забиты брошенными автомобилями.

Мне приходится остановиться. По обеим сторонам дороги растет густой и невысокий кустарник. Припарковываю свой маленький джип справа у обочины и выхожу из машины. Двигатель я пока не глушу и решаю сначала проверить есть ли место для объезда.

Я пытаюсь оценить обстановку на идущей практически параллельно Станционной улице. Она шире, но пробка поглотила и ее. Я медленно прохожу вдоль четырех рядов автомобилей. Между крайними левыми рядами я замечаю какое-то движение. Зомби!? Этого сейчас не хватало! А я с собой даже ножа не взял, чтобы не было проблем в аэропорту. Зато взял тунца! Рыбный маньяк, твою мать. Может в джипе есть хотя бы монтировка!? Насколько я помню, кнопка открывания багажника находится на правой передней дверце, под ручкой. Все еще оборачиваясь на ряды машин, я возвращаюсь к своему джипу. Распахиваю переднюю правую дверцу и нахожу пальцем нужную кнопку. Ладно хватит бензин жечь. Я поворачиваю ключ в замке зажигания и двигатель замолкает.

– Аргргрхырр! – совсем близко над моим левым плечом раздается рычание.

Я успеваю только немного присесть когда зомби всем весом наваливается на меня сзади. Видимо он собирался укусить меня за шею или куда-то рядом. Вместо этого он виснет на мне и упирается подбородком мне в темечко. Я вздрагиваю всем телом и изо всех сил пытаюсь выбраться из-под твари.

– Да чтоб тебя, – выдавливаю я из себя.

Боже! Какой же он тяжелый. Это как пытаться поднять на плечах «мой» новый джип. Я выталкиваю себя вверх с упорством штангиста мирового класса и пот заливает мои глаза. В следующее мгновение я внезапно чувствую, что подбородок зомби больше не вдавливает меня в асфальт.

Сейчас укусит! Я наугад выставляю правую ладонь над головой. Вовремя! На ощупь кажется, что я уперся ладонью в щеку зомби.

Кровожадный монстр с яростью питбуля снова и снова рвется укусить меня. Внезапно что-то словно надрывается и зомби резко проваливается в узкий зазор между мной и джипом. Это мой шанс! Я сразу вскакиваю на ноги и поворачиваюсь к врагу.

Зомби передо мной выглядит совсем прогнившим. Одежда на нем истлевшая и покрыта землей. В прошлом он был самым обыкновенным мужчиной лет сорока, может сорока пяти, с довольно объемистым «пивным» животом. Кожа на запястьях и глубоких залысинах разделивших прическу на его голове вздулась венами и загрубела, напоминая теперь по виду безумное папье-маше.

Этот мертвец восстал прямо из могилы! Что-то его покрытом неровным слоем грязи лице кажется мне странным, но пока я никак не могу сообразить, что именно. Я взмахиваю рукой и в ней остается что-то мягкое. Пусть им оказажется кусок истлевшей рубашки, надетой на мертвеца. Я опускаю взгляд на свою правую руку…

– Вот же черт! Твою мать, твою… твою ма-а-А-ать! Какая мерзость! – в моей правой руке до сих пор зажат большой лоскут гнилой кожи с лица зомби.

Я быстро отбрасываю омертвевшую плоть и с омерзением отряхиваю пальцы. Гадость!

– Рыыыарх! – зомби с утробным рыком вновь поднимается на ноги.

Нужно его как-то остановить. Я быстро оглядываюсь вокруг в поисках какого-нибудь тяжелого предмета. Но здесь нет ничего, чем можно проломить череп неугомонного монстра. Взгляд цепляется за кровавый след от ладони на дверце моего джипа. А почему бы и нет? Страх во мне сменяется яростью. Верхняя часть воскресшего мужчины на мгновение замирает между дверцей и кузовом, словно между молотом и наковальней. Нужно воспользоваться сложившейся ситуацией! Я берусь обеими руками за край дверцы и для решимости стараюсь распалить ярость в себе.

– Зря! Ты! Вылез! Из той! Ямы! В которую! Тебя! Закопали! – каждое отчеканенное слово я сопровождаю новым ударом молота о наковальню.

Сначала они приходятся в плечо зомби и абсолютно не мешают ему. Наконец одна рука ожившего мертвеца надламывается и он опускается на пару десятков сантиметров ниже. Теперь его скальпированное лицо оказывается напротив порога передней правой дверцы. Я вкладываю в удар остатки сил, рабиваю череп и голова зомби взрывается как переспелый арбуз.

Обезглавленное тело тотчас обмякло и падает на асфальт, словно кукла, лишившаяся нитей кукловода. Я обессиленно прижимаюсь спиной к задней дверце джипа. Озираюсь вокруг и к великому облегчению не вижу больше никого вокруг. Оружием действительно нужно обзавестись как можно быстрее.

– Та-а-ак, что там у нас все-таки есть в багажнике? – не зря же я его открывал.

Я обхожу джип сзади и открываю дверцу багажника. Тщательно все осмотриваю, но не нахожу ни монтировки, ни набора гаечных ключей. Только в боковом отсеке лежит домкрат, но он мне в качестве оружия категорически не нравится.

Я откидываю настил на дне багажника – в отделении для запасного колеса одиноко лежит лишь старый топор. Деревянная рукоятка покрыта царапинами и немного треснула снизу, топорище болтается и настоятельно требует забить клин, чтобы держаться надежней. Я беру его в руки и несколько раз стукнул нижним концом рукоятки по полу багажника. Топорище колеблется и наконец встает на предназначавшееся ему место. Когда-нибудь при рубке дров металлическое лезвие обязательно слетит с рукояти.

Впрочем, у меня сейчас небогатый выбор – либо я вооружаюсь этим топором, недалеко ушедшем в развитии от времен какого-нибудь палеолита, либо иду против зомби с голыми руками. Выбрав очевидный вариант, я лямками пристегнул топор к боковой части рюкзака.

Я запираю машину и бросаю ключи от джипа через открытое окно дверцы на заднее сиденье. Мысленно поблагодарив истрепанный автомобиль за проявленное ко мне терпение, я вышагиваю между рядами машин.

Еще дважды в пути я встречаю одиноких зомби. Оба они медленно плутают между машинами. Однако я предпочитаю обойти монстров. Учитывая, как легко это получается сделать, в пути я практически не задерживаюсь. А всего через полтора часа довольно резвой пешей прогулки я нахожу окончание столпотворения машин. Пробка заканчивается немного захлестнув въезд в аэропорт. Открывшаяся картина оптимизм не вселяет.

Первое, что бросается в глаза – это огромный белый пассажирский самолет. Его искореженный фюзеляж почти весь выгорел. От догорающего пламени к небу тянутся струи черного дыма. Так вот что это был за грохот! Это не здание разрушилось, когда я въезжал в южный микрорайон. В тот момент с неба рухнул самолет, битком набитый пассажирами.

Перед моими глазами очень живо пронеслась нелицеприятная перспектива. Сегодня утром я мог проснуться на пару часов пораньше. Скорее всего, мне довелось бы застать разбегающихся в панике врачей и пациентов нашей больницы. А затем я двигаясь вместе с толпой напуганных горожан, приехал бы в аэропорт, где успел бы присоединиться к сотне пассажиров, догорающих в огне на месте крушения воздушного лайнера.

Глава 8

– Товарищ капитан… Станислав Александрович! – голос, окликнувший меня, едва справляется с пересохшим горлом.

Я оборачиваюсь на звук. По-юношески звонкий голос эхом отражается от стен медицинского центра по обследованию и лечению паразитарных и инфекционных заболеваний Ростова-на-Дону. По безлюдному прямоугольнику коридора из полуметровых керамогранитных плит бежит человек. Теряясь в лучах яркого полуденного солнца пронизывающего пространство сквозь окно за его спиной, ко мне быстро приближается черный силуэт. Свет скрадывает четкие очертания подростковой фигуры худощавого парня. Он приближается и темнота скрывавшая его, окрашивается цветными красками. Парень действительно очень худ и армейский «комок» болтается на нем как на вешалке. Вытянутое лицо и острый подбородок покрывают следы от угревой сыпи, от чего почти не остается никаких сомнений, что мальчишка едва переступил за границу совершеннолетия. Однако юношеская внешность этого парня таит грандиозный подвох для любого, кто с ним не знаком. Но не для меня.

Передо мной безуспешно пытается восстановить дыхание один из членов штурмовой группы, командиром которой я являюсь уже более двух лет. Ее состав иногда претерпевал незначительные изменения, однако долговязый Костя Слепенков один из ее постоянных членов. Парень занимает в отряде роль второго номера «снайперской пары», обеспечивая поддержку опытному снайперу Антону Васину. Настало время разоблачения – в прошлом году Костя отмечал свое тридцатилетие. Так что пусть никого не обманывает его тщедушный внешний вид – передо мной стоит опытный боец.

– Станислав Саныч! Рация накрылась, связи нет, а там эти… ну как их? Зомби в общем! Цела толпа… не менше сотки ща сюда топают то-ли с Братского кладбища, то-ли с Еврейского, то ли с обоих разом! – тараторит Костя, по своему обыкновению проглатывая часть букв в угоду скорости речи.

– Стоп-стоп. Притормози Кость! Что с рацией натворил? И какого лешего ты там Антоху одного оставил? – сурово спрашиваю я пытаясь переварить услышанное.

– Та я ж гворю… – начинает сперва по привычке Костя. Я делаю жест рукой, призывая Слепенкова говорить менее эмоционально. Парень кивает, шумно выдыхает и продолжает старательно выговаривая слова – Васин в прицел увидал чего-то. Говорит такой мне – глянь что творится. Я автомат положил и гляжу в бинокль. А там, метрах в трехстах вниз по улице, на всю проезжую часть растянулась дли-и-и-инная такая толпа. Ну точно демонстрация или там гей-парад какой. Хотя их вроде запретили? Или наоборот разрешили?

– Костя, не отвлекайся – выкладывай давай! – я начинаю терять терпение.

– А, ну так вот. Смотрю я на них… а они такие – топ-топ, топ-топ. Как будто ноги у них не гнутся совсем. Я сразу не допер, чего с ними, но потом смотрю – с левого края, то-ли четверо, то-ли пятеро зомбаков мужика живьем жрут. Я кричу Антохе – «Мочи гадов!». Он двоих трупаков завалил, но мужик к тому времени уже того… скопытился, – взгляд у Кости становится отрешенным и пустым, словно он только что мысленно заново переживает тот момент.

– Ты что здесь забыл? Ты Васина должен прикрывать! А ты выходит от страха обделался и напарника своего бросил? Вот дождешься. я тебя сначала сам отмудохаю, а потом… пинком из армии, – я сердито сжимаю кулаки и приближаюсь к парню.

– Не-нет, тарищ каптан, – Костя съеживается с высоты своего роста и начинает казаться, что я стал выше его ростом и теперь тараторит со скоростью пулеметной очереди – Не брсал я Тоху! Гврю ж – зомби. А он мне ткой – должи кэпу. А я такой чик-чик, а она не того. Вот я и рванул пулей сюда! Рацию другую надо, я братюню не кину!

Костя выставляет перед собой правую руку. В ладони зажат черный прямоугольник портативной рации. Для наглядности, Костя несколько раз зажимает мембрану вызова. Ни знакомых щелчков, ни шипения, ни тем более голоса – средство связи оказалось неисправно.

В этот момент справа из-за моей спины выходит Леха Коченов. Простодушное широкое деревенское лицо покрывают веснушки. Они кажутся вполне уместными в обрамлении огненно-рыжих волос. Виски и затылок некогда выбритые «под ноль», сейчас их покрывает негустая коричнево-оранжевая щетина, вторя потемневшим веснушкам на лице. Камуфляжная куртка не может скрыть его развитой мускулатуры. В левой ладони он сжимает цевье Калашникова, который совсем не подходит бойцу его габаритов. Ему бы с танковым пулеметом на плече ходить, а не с автоматом. В группе он считается негласным «правой рукой». Я и Леха служили вместе еще до того, как оказались в этом отряде. Но сейчас внутри меня закипает злость, словно вода в чайнике.

– Держи мою, – с этими словами Леха снимает рацию со своего пояса и протягивает ее Слепенкову.

Костя смотрит на рацию, затем на меня, потом на Леху, а после снова переводит взгляд на меня. Гнев внутри быстро утихает. Парень действительно поступил как было должно. Но я ничего не могу с собой поделать.

Характер у меня не подарок. Взрываюсь словно порох, но также быстро затухаю. Была в моей службе пара случаев, когда эта черта аукнулась мне, не позволяя продвигаться выше по карьерной лестнице. Ладно, что было то было. Меняться поздно – какой уж есть.

– Что смотришь? Бери и дуй к Васину, – командую я, но все кто меня хорошо знали, сразу распознали в голосе более миролюбивые нотки.

– Стой! – я кричу в след парню, уже успевшему сделать пару быстрых шагов обратно к выходу.

Костя замирает и осторожно поворачивается, сжимая в каждой руке по рации.

– Сломанную связисту отдай или ты их коллекционировать собрался? – спрашиваю я.

Леха усмехается и делает шаг на встречу сбитому с толку парню.

– Беги, я ему передам, – Коченов протягивает руку и забирает неисправную рацию.

Слепенков кивает в знак благодарности и срывается в сторону выхода, как будто за ним черти гонятся. Кстати о чертях…

– Докладывай об изменении обстановки, не прозевайте там все! – напутствовую я парня вдогонку.

Костя не оглядывается, но я уверен, что он меня услышал. Я оборачиваюсь к остальным членам отряда. На меня с улыбками смотрят трое моих бойцов. Вообще нас девять: молчаливый снайпер Антон Васин, многострадальный Костя, двое штурмовиков, Артем Макарченко – наш связист, пилот винтокрылого монстра Паша Лыков, который ждет нас в двух кварталах отсюда, военврач и я – ваш покорный слуга. Одного из стрелков вы уже знаете – это здоровяк Алексей Коченов.

Передо мной слева стоит второй штурмовик – Витя Мишин. Но мы зовем его «Витя-Машина». До службы по контракту этот суровый без пяти минут пятидесятилетний мужчина, активно занимался бодибилдингом. Как и многие спортсмены его поколения тренировок, вскоре он стал весьма мускулистым русским богатырем, но обзавелся объемистым животом, расчерченным буграми кубиков пресса. Он невысокого роста, а глаза на его абсолютно лысой голове близко посажены к крупному носу. Руки Вити лежат на стволе и прикладе ручного пулемета Калашникова, который словно гротеский медальон, мирно весит на ремне переброшенном через мощную широкую шею.

Справа от «Машины» ссутулив плечи стоит военврач Кирилл Плюев. Он не был в составе отряда на постоянной основе. Однако его специально приставили к нам, для выполнения сегодняшней миссии. Работа по эвакуации гражданских лиц обязывает наличие врача, чему я в сложившейся обстановке только рад. Он облачен в военный китель, брюки и строгие туфли. Однако то, как непринужденно и легко он двигается в форменной одежде не дает усомниться, что новый член нашей команды только и умеет просиживать штаны в кабинете. Плюев самым возрастной из нас, на вид ему не меньше шестидесяти. На висках и затылке его короткий ежик волос покрывают неровные островки седины и лишь усы-щетка остаются угольно черными.

– Саныч, ну зачем ты так с парнем! Если от мертвецов не обделался, то от тебя точно в штаны кирпичей набросал, – ехидно ухмыляется Витя.

Причиной того, что мы не удивляемся сведениям о зомби на улицах – цель нашей миссии. Несколько часов назад нас в экстренном порядке собрали в рамках объявленной правительством мобилизации вооруженных сил. В ценных указаниях значились несколько фото и видео файлов, подтверждающих то, что людские страхи о воскресших мертвецах больше не вымысел. А тот факт, что количество мертвых значительно превышает количество живых стало причиной того, что все полетело к чертям так быстро. Телевещание быстро оповестило жителей нашей планеты, но захирело через несколько часов. Интернет протянул немногим дольше, там где еще сохранилась подача электроэнергии.

Цель отряда, как и многих аналогичных нашему, это эвакуация и доставление научных деятелей в центры резервации. Именно поэтому сейчас мы в Ростове-на-Дону. Георгий Степанович Панов – светило медицинского центра по обследованию и лечению паразитарных и инфекционных заболеваний. Мне не известно в чем суть его исследования, но мы вывезем его из города наводненного зомби, в этом я не сомневался.

Наш связист, что до этого стоял в стороне, приближается к нам. В его лице есть что-то неуловимо змеиное. Карие глаза почти всегда скрываются под хитрым прищуром и в их глубине явственно читается чувство, что парень знает себе цену. Коже лица словно не хватает пигмента, от чего оно выглядит готически бледным. Но Артем Макарченко отличный специалист, лучшего я просто не могу желать. И уж тем более я должен быть последним человеком на земле, чтобы осуждать кого бы то ни было за скверный характер.

– Да правильно все кэп. Нечего молодежь в задницу целовать. Накосячил – будь добр отвечать за свои поступки! – на лице хитрого связиста расплывается кривая ухмылка.

– Тоже мне, – хмыкает Леха и встает рядом со мной – Да Костян младше тебя на год всего, тебе бы только морду кривить.

– Притухли все! Хотите языками чесать, топайте на улицу с мертвецами потрендите, – я сердито оглядываю свой отряд – Выдвигаемся и так задержались.

Парни замолкают и делают нарочито виноватые выражения на своих лицах. Но стоит мне пройти мимо них и Витя-Машина толкает связиста так, что тот врезается в стену. Макарченко не растерялся, ловким движением оказывается за спиной богатыря и врезается коленом в его филейную часть. Их разделяет всего шаг и… оба смеются. Хохот Вити гулкий и отражаясь от плитки на стенах походит на уханье огромной совы. Шлепки по затылкам заставляют обоих резко замолчать. Подошедший Леха отвесил обоим оплеухи своими увесистыми ладонями.

– Как дети, в самом деле! Серьезней к работе относитесь, – не подводит меня мой верный заместитель.

Я иду стараясь не оборачиваться, чтобы спина не выдала сдерживаемый мной смех. Балбесы! Команда взрывоопасных парней, смелых, пусть и слегка безумных – в той самой мере, которую заслуживает такой «легко воспламеняемый» командир как я.

Глава 9

– Дорогие мои дети! Все мои дети, – добавляет мама и обводит взглядом не только нас, своих реальных детей, но и внуков – Спасибо вам за ваши поздравления… но особенно я рада тому, что и в этом году вы все решили собраться у своей слишком старой матери.

– Бабуль, да ничего ты не старая! Ты вон бодрей моей жены по дому бегаешь, – возражает долговязый Никита, самый старший из внуков.

Ему и Сергею, сыну моей сестры Оли, уже больше двадцати лет и они сидят за «взрослым» столом. В их руках тоже по стопке с мутноватой жидкостью самогона сделанного моим отцом. Остальные внуки ютятся за столом поменьше – большая часть из них пьют разноцветную газировку, но самых младших взрослые «заставили» пить облепиховый морс. Наверное только мой Ванька добровольно потягивает оранжевую изготовленную бабушкой жидкость. Все-таки он у меня уникальный ребенок – легко обменяет все брендовые газировки на бабушкин морс. Конечно, только если ему обязательно дадут трубочку. Совсем как его папа…

– Так она на сносях же! Сейчас и дед твой хромой, проворней нее будет, – усмехается моя мама.

– В следующем году уже прабабушкой будешь день рождения отмечать! – обещает Никита.

– За это нужно выпить! – подхватывает мой брат Миша.

– Да подожди ты, – морщится мама – Сережка, чего вы с Маринкой тянете? Ты всего на восемь месяцев младше Никиты, а про деток от вас ничего не слыхать? И не приехала она к нам опять… Признавайся, она болеет и вы поэтому про детишек не говорите?

Лицо Сергея приобретает пунцовый оттенок, но все же он сдерживается. Я уже давно поняла, что они с Маринкой не из тех кто хочет ребятишек. Дети они еще совсем в душе, вот и не понимают какое это счастье. Я смотрю на Ванечку который с удовольствием потягивает свой морс. Сегодня он весь день старательно обнимал всех кто только просил и не просил, соблюдая правила своей «работы». Ванька замечает как я смотрю на него и улыбается в ответ.

– Мы… мы, мы-мы уже тоже… тоже хотим, – сбивчиво отвечает Сергей – Мы еще конечно точно не уверены когда, но мы это… обязательно догоним Никиту!

– Во, догоняйте! Вот за это точно выпьем! – кричит Миша и первым встает с рюмкой в руке.

Глава 10

Мы преодолеваем два коридора, лестничный пролет и оказываемся перед кабинетом. На пластиковой белой двери висит табличка «Ведущий специалист Панов Г.С.». Из-за дверного полотна доносятся звуки какой-то возни. В здании было объявлено об эвакуации и возможно нужный нам доктор медицинских наук в спешке собирает свои вещи. Не знаю насколько подробно чрезвычайная ситуация освещалась в официальных СМИ, но сейчас даже у школьника есть телефон с возможностью выхода в интернет поэтому уверен, что появление на улицах зомби уже не является тайной ни для кого. В подтверждение этой мысли по пути сюда мы видели сотрудников исследовательского центра, в панике бегущих по коридорам.

– Аа-а-а! – из кабинета раздался стон.

Шумоизоляция на двери практически заглушает звук, обезличивая его. Могли зомби уже добраться так далеко? Неужели мы опоздали и миссия провалилась не успев начаться? За доли секунды я рисую в своем воображении ужасающие картины…

– Заходим! – командую я.

Моим парням дважды повторять не пришлось. Витя-Машина не мешкает ни секунды и впечатывает ребристую подошву армейского берца в дверь кабинета. Не выдержав напора сто килограммового богатыря дверное полотно описывает в воздухе короткую дугу и распахивается настежь. Я вхожу с левой стороны и поднимаю автомат перед собой. Справа Леха повторяет мой маневр, словно отражение в зеркале.

Кабинет широкий и просторный. Теснясь у стен светло-бежевого цвета в притирку друг к другу стоят платяные шкафы и стеллажи. На их стеклянных полках в идеальном порядке расставлены сложные измерительные приборы и колбы-склянки с какими-то жидкостями. Я успеваю подумать, что они должны быть разноцветными. Знаете – как обычно показывают в фильмах химические лаборатории? Однако жидкость кажется идентичной во всех емкостях, словно выставка десятков видов абсолютно одинаковой воды. Из окна напротив двери в комнату проникает солнечный свет и на мгновение обжигает роговицу. Но проходит секунда и глаза привыкают к освещению.

На столе перед нами сидит девушка. Миловидное лицо, светлые волосы до плеч. Она одета в серое платье, облегающее ее худое, если не сказать «костлявое» тело. Белый халат, что некогда был накинут на плечи, сполз по рукам, ладони которых сейчас упираются в потертую поверхность стола. Ее зрачки расширяются от ужаса и взгляд быстро перемещается от нас на лицо мужчины, который стоит перед столом. Он также облачен в белый медицинский халат. Нам не видно его лицо, но его плечи поднимаются и опускаются, словно он кипит от ярости. Боже! – светило медицинского центра по обследованию и лечению паразитарных и инфекционных заболеваний обратился и стал зомби. Не знаю понимают ли они нас. Все в комнате замирают и только взгляд девушки лихорадочно бегает по кабинету.

– Доктор Панов! – говорю я, вхожу в кабинет и жестом приказаю своей группе не стрелять – Сергей Георгиевич, медленно отойдите от стола. Не троньте девушку и никто не пострадает. Мы найдем способ помочь вам, но сейчас вы помогите мне – сделайте шаг назад и поднимите руки, так чтобы я их видел.

Зомби бьет сильная дрожь. Я продолжаю держать его голову в пределах прицела автомата и готовлюсь стрелять. Но внезапно мертвец повинуется, делает шаг назад и вытягивает руки над головой так высоко, как будто пытается дотянуться до потолка. О, Боже! Они нас понимают. Возможно для человечества еще не все потеряно…

– Не стреляйте, прошу вас! – девушка выходит из оцепенения и с мольбой смотрит на меня – Он не виноват – я сама хотела… Мы оба хотели, честно… Олег скажи им, не молчи же!

Олег!? Насколько я помню, Панова зовут Георгий Степанович. Черт! Кажется я начинаю понимать…

– Простите ради Бога! – мужчина медленно поворачивается к нам лицом, по-прежнему продолжая тянуть руки к люстре на потолке – Мы не хотели проблем. Мы любим друг друга и давно работаем вместе. Каждый день мы могли, но не решались признаться в своих чувствах. Но Конец Света же! Мы нашли друг друга и решили провести последние часы вместе… Понимаете? Пожалуйста, не стреляйте.

Вот черт, понимаю – все я понимаю. Мы тут на секс-вечеринку для двух влюбленных голубков ворвались. А я размечтался – говорящие зомби, не все потеряно. Размяк ты Стас, ох размяк. Если эта заварушка когда-нибудь закончится мне одна дорога – на пенсию. К слову парень передо мной абсолютно не похож на лысеющего доктора наук, чью фотографию нам вручили на инструктаже. Веснушчатое широкое лицо покрывает юношеский пушок под носом и на подбородке, который парень явно оценивает как модную сейчас бороду.

– Опустить оружие, – командую я и первым ослабляю хватку на цевье автомата.

– Ох, спасибо вам огромное, – начинает парень и опускает руки.

– Так, тихо! Олег, да? – кричу я и парень вновь вытягивает руки вверх, но после все-таки робко кивает – Слушай меня внимательно, Олег. Мы ищем доктора Панова и со временем у нас, как ты понимаешь, не очень. Поэтому ты быстро и четко говоришь мне, где он, а потом… нет, не то, что ты подумал! Потом ты и твоя пассия, дружно беретесь за руки и эвакуируетесь вместе со всеми. Вас перевезут в одну из зон резервации. А вам обоим я настоятельно не советую оставаться здесь для продолжения банкета. И опусти руки уже, наконец.

Олег тяжело сглатывает и медленно опускает руки. Девушка позади него спусткается со стола и встает босыми ногами на густой серый ковер на полу.

– Георгий Степанович в лаборатории. Он сказал, что не покинет этого места, бросив плоды своего многолетнего труда. А я… я был у него аспирантом. У меня и ключ от его кабинета есть, поэтому мы… ну вы понимаете, – парень запинается и его лицо становится пунцовым от стыда.

– Не отвлекайся! Лаборатория твоя где? – снова приструняю я аспиранта.

– Третий этаж. Ровно посередине коридора… там двери прозрачные, не ошибетесь, – отвечает Олег.

Ясно. Теряем время здесь. Могли же и подстрелить любовничков. Я киваю парню и поворачиваюсь к своей группе.

– Не толпимся в проходе. Выдвигаемся, время уходит! – говорю я.

Однако парни и без моей команды уже покидали кабинет. Двигаясь трусцой, мы быстро спускаемся на нужный нам этаж. В этот момент оживает моя рация.

– Прием-прием! Кэп, не до этикета. В здание мед центра вошли первые зомби. Ведем заградительный огонь, но их слишком много. В фойе первого этажа остались люди. Есть жертвы. Можем сместиться для спасения гражданских, – истошно скрипит динамик голосом Кости.

Я вдавливаю мембрану вызова и командую.

– Отставить седьмой. Гражданских защитят местные менты. Продолжаем выполнение задания. Смещайтесь к точке номер два. Мы выйдем через задний выход. Готовьтесь осуществлять прикрытие. Как понял меня? Прием, – чеканю я.

– Понял вас, первый. Выполняем. Конец связи, – трещит рация в ответ.

Я поворачиваюсь к своей группе и оглядываю суровые выражения их физиономий. Перестали валять дурака – уже хорошо. Дисциплина сейчас не помещает.

– Витя, Леха – остаетесь. Остальные за мной, – командую я.

С нижних этажей раздаются испуганные крики людей. Мишин и Коченов занимают позиции в конце коридора и держат под прицелом выход на лестничный пролет. Я, Плюев и Артем Макарченко бегом преодолеваем оставшееся расстояние и оказываемся перед двустворчатыми дверями из оргстекла. Я и связист встаем с двух сторон от дверей. Молча показываю три пальца. Затем продолжаю обратный отсчет и оставляю два пальца… один. Однако двери распахиваются сами, как будто только и ждали окончания моего обратного отсчета и в коридор выбегает мужчина. Он не успевает сбавить скорость и врезается в стоящего Плюева. Военврач не смог устоять на ногах и они вместе валятся на керамогранитный пол.

– О, Боже! Не трогайте меня! Отстаньте, я вам сказал – помогите-е-е-е-е! – истошно кричит выбежавший мужчина.

Плюев и не пытается схватить мужчину. Напротив, он словно змея ловко выворачивается из-под тела мужчины и занимает оборонительную стойку в метре от него.

– Отставить Плюев! Остынь Кирилл, – подхожу я к военврачу и кладу руку ему на плечо – Это доктор Панов. Поднимайтесь Георгий Степанович. Мы здесь, чтобы обеспечить вашу безопасность.

Мужчина, продолжая лежать на полу, успокаивается и оборачивается на меня. Я улыбаюсь ему самой дружелюбной улыбкой на которую только способен. Похоже вышло неплохо, потому что доктор сразу поднимается на ноги. Он немного пониже меня – где-то метр семьдесят. Лет пятьдесят-шестьдесят на вид, слегка полноват, черные волосы на голове отросли большего положенного и сейчас лежат на ушах. Но только не на макушке – так уже давно обосновалась довольно широкая полянка лысины. По данным анкеты ему должно было быть сорок пять. Однако, похоже он совсем себя запустил и выглядит намного старше. Но это точно он, сомнений быть не может. Панов одет в видавший виды серые пиджак и брюки, а также рубашку с весьма засаленным воротником. На его плече покоится тряпичная сумка ярко-синего цвета. Его ноша держит форму прямоугольника, явно скрывая под материей жесткий каркас.

– Доктор Панов, правительство Российской Федерации уполномочило нас вывезти вас и результаты ваших исследований из опасной зоны. Вы готовы выдвигаться? – командным голосом сообщаю я.

– О, Боже, спасибо тебе! Да, конечно да, я готов… э-э-э двигаться, – радостно кричит Панов.

– Результаты исследований?.. – начинаю я.

– Со мной! Все что было нужно я уже сложил, – и доктор похлопывает ладонью по синему кожуху заплечной сумки.

– Хорошо. Зомби уже в здании, нужно спешить. Это Кирилл и Андрей, – и я указывает руками на своих подчиненных – ваша задача держаться между ними и не отставать. Может, отдадите сумку мне, чтобы вам было удобнее?

– Ни в коем случаем. Это результат моего труда за последние шесть лет. Я понесу его сам, даже если потеряю обе ноги! – гордо отвечает Панов.

– Уверяю вас, что до этого не дойдет. Док, вы все запомнили? Кирилл, Андрей и вы всегда только между ними! – уточняю я и дождавшись когда доктор наук кивает, командую – Тогда вперед.

Мы бегом возвращаемся к оставленным часовым. Алексей оборачивается на меня и молча кивает. Я занимаю место слева от него.

– Витя замыкаешь, – командую я и добавляю в рацию – Седьмой, прием!

– Прием. Первый, мы на позиции. Но вам лучше поторопиться их становится слишком много, – шипит рация голосом Кости.

– Понял тебя седьмой. Посылка с нами. Выдвигаемся, встречайте. Как понял? – сообщаю я.

– Понял тебя первый… Ох вашу мать! Торопитесь кэп их тут просто… – передача обрывается.

– Седьмой! Доложи седьмой! – кричу я в рацию.

Проходит минута, но в ответ звучит лишь тишина. Черт! В этот момент на лестничном пролете между вторым и третьим этажом показываются две первые макушки покрытые сальной прогнившей кожей.

Глава 11

От длительной и нервной утренней пробежки пот льется с меня ручьем. Он затекает в глаза отчего их начинает щипать. Под палящим полуденным солнцем асфальт в аэропорту буквально плавится. Справа в двадцати пяти метрах стоит «УАЗик» белого цвета. На боку синяя полоса и надпись «ГИБДД», на крыше проблесковый маячок. Гаишники – только сегодня про вас вспоминал! До машины далековато и в ней сидит водитель. На сто процентов уверен, за рулем сидит человек. Вокруг машины по кругу навалены какие-то черные мешки. Я срываюсь с места и бегу к машине. Там внутри живой человек и он сможет мне помочь… Когда до служебного российского джипа остается метров семь я словно налетаю на невидимую стену!

Я останавливаюсь и осматриваю патрульный автомобиль под новым углом. Оказавшись так близко я наконец смог рассмотреть то, что я еще минуту назад принял за мешки – на самом деле они оказались нагромождением мертвых тел. Головы убитых и сожженных зомби были прострелены.

«УАЗик» тоже больше не кажется тем радужным пони. Переднее и боковые стекла выбиты. Их осколки вперемешку со стреляными гильзами устилают асфальт вокруг русского внедорожника. Сам водитель выглядит спящим. Молодой темноволосый парень одет в форму сотрудника ГИБДД. На его коленях лежит автомат Калашникова со складным металлическим прикладом. Левая рука лежит на цевье оружия, правую мне не видно. Его голова запрокинута назад и затылок покоится на подголовнике сидения. Рот гаишника приоткрыт, будто бы он устал и заснул в машине. Но из УАЗика не доносится ни звука.

Я обхожу автомобиль слева и теперь вижу объяснение всем нестыковкам. На затылке справа зияет кроваво-черная дыра. Все походит на то, что парень сделал выбор не становиться зомби. Гаишник защищался сколько мог, но когда закончились патроны вставил пистолет в рот и последним выстрелом избавил себя от участи стать монстром. В подтверждение этому в окоченевших пальцах правой руки я вижу пистолет Макарова. Затвор на оружии отведен до упора назад. Не нужно быть экспертом чтобы понять, что в магазине пистолета больше нет патронов.

Я обращаю внимание на то, что немного левее одно из тел выделяется из черной кучи. Кожа этого трупа такая же серая как у обычных зомби, но в отличии от них он одет в форму гаишника. Носком ботинка я переворачиваю мертвого сотрудника с живота на спину. Кроме отверстия от пули в правой части лба, не менее четырех попаданий разорвали форму на груди гаишника.

– Вот же… – начинаю я, но запинаюсь на полуслове.

Бедняге в УАЗике пришлось застрелить своего озверевшего напарника. Парень сделал нелегкий выбор, но он боролся за свою жизнь. Пусть желание стрелять в напарника кажется неправильным, но я поступил бы на его месте точно также. На мгновение вспоминаю искаженное лицо Наташи в больничной палате… Хватило бы у меня сил совершить убийство в случае нападения воскресшей подруги? Моя память услужливо рисует картину того, как я протыкаю череп трупа мужчины ожившего в машине скорой помощи. Кажется после всего произошедшего я готов поступиться нормами уголовного кодекса.

В моей голове возникает еще одна совсем не высокоморальная мысль. Я конечно знаю, что для законопослушных граждан это называется мародерством. Но в кобуре на портупее гаишника который лежал на асфальте, очень заманчиво виднеется рукоятка пистолета. А и пошло оно все! Как бесполезными стали правила дорожного движения, так мародерство перешло на новый уровень. Словно нас отбросило обратно в каменный век. Теперь это собирательство ради выживания. Что конечно не означает, что я теперь буду грабить прохожих или незаметно воровать из рюкзаков таких же бедолаг. А этим гаишникам их оружие уже не понадобится. У меня напротив, в связи с последними событиями резко возросла потребность в каком бы то ни было оружии – тем более огнестрельном.

Я открываю кобуру и аккуратно извлекаю пистолет Макарова. Взвешиваю его в руке – тяжелее чем я ожидал – и вытаскиваю из него магазин, чтобы пересчитать патроны. Все восемь были на месте. Уже неплохой результат. Я снимаю портупею с кобурой с того гаишника, который лежит на асфальте. Когда ремень застегивается на мне пистолет возвращается в кобуру. Ух ты! Я обнаруживаю в боковом кармане запасной магазин. И в нем тоже восемь патронов. Вот это уже богатый урожай! С шестнадцатью патронами меня уже даже толпе зомби не взять… наверное. Я вспоминаю как в меня выстрелил мужик на дороге. Вот против таких недружелюбных личностей пистолет мне особенно пригодится.

Я возвращаюсь к левой передней дверце УАЗика. Под подошвами ботинок хрустит разбитое стекло. Я поворачиваю ручку, но дверь не поддается. Внутренняя щеколда закрыта! Но на дверце со стороны водителя вместо стекла остались лишь два крупных осколка. Осторожно чтобы не задеть их, я просовываю руку в салон автомобиля и поднимаю щеколду вверх. Раздается щелчок и дверца поддается. Я распахиваю ее и забираю автомат лежащий на коленях мертвого гаишника. В магазине патронов не оказывается. Я возвращаю его на место и отвожу затвор назад. С металлическим лязгом что-то вылетает из ствола и звонко приземляется на асфальт. Перестав скакать по дороге, одинокий патрон катится по дуге пока не замирает возле заднего колеса автомобиля. Я подхожу к нему и подбираю. На вид он в порядке и я снова оттягиваю затвор чтобы дослать его в патронник автомата.

Со взлетной полосы от общей толпы зомби отделяется небольшая группа. Около дюжины мертвецов медленно, но верно выдвигаются в моем направлении. Надо попытаться успеть достать и второй пистолет. Я суетливо возвращаюсь к водителю УАЗика и хватаю его за правую руку. Даже через рукав надетой на нем формы его сухая кожа обжигает словно лед. Жуть! Я быстро оглядываюсь через плечо. Зомби уже вышагивают в каких-то двадцати метрах от меня. Я все еще пытаюсь вырвать из окоченевших пальцев гаишника пистолет. От волнения и мои пальцы совсем меня не слушаются.

– Черт! – да их легче отрубить, чем отогнуть.

Спусковая скоба пистолета оказалась надежно заперта согнутым указательным пальцем. А и пес с ним. Я нащупываю на кобуре гаишника отсек для дополнительного магазина, но тот оказывается пуст. Ага, вот он! Стараясь не касаться ног покойника я осторожно поднимаю запасной магазин для пистолета. Конечно он оказывается без патронов. Я оборачиваюсь снова. Зомби уже подходят к полукругу сваленных на асфальт мертвецов. Идущий впереди всех мертвый мужчина запинается об обгоревшие тела и валится лицом вниз.

– Аргрхр! Рааврых! – нестройный хор рычащих гнилых глоток на каком-то подсознательном уровне заставляет мое тело развернуться и побежать к выезду с территории аэропорта.

Солнце уже начинает клониться к закату. А это значит, что пешком до темноты обратно в город мне не попасть. Да какой там город! Я даже до брошенного мной джипа дойти не успею. Я на бегу озираюсь в поисках спасения.

Бинго! Слева к трансформаторной будке прислонен старый-престарый велосипед. Я пулей устремляюсь к нему. Зомби хоть и идут медленно, но в отличие от меня не петляют как зайцы. Они срезают углы и следуют за мной словно охотничьи псы почуявшие близость добычи. Я со всей скорости налетаю на трансформаторную будку и сгребаю в охапку велосипед.

Это образец старого советского технического гения. На перекрестии руля до сих пор сохранились остатки названия марки «Ю..тер». Рама серого цвета немного погнута посередине и цепь сильно провисает. Но в остальном, велосипед явно на ходу. Я перекидываю одну ногу через раму и ставлю ее на педаль.

Ближайший зомби уже возле заднего колеса. Прыгая и отталкиваясь от асфальта, я практически волочу за собой советского «железного коня». Какой-то из зомби хватает меня рукой за куртку. Однако я уже достаточно разгоняюсь и ставлю вторую ногу на педаль. Цепь скрипит от натуги, но велосипед уверенно набирает скорость.

Я раскручиваю педали и когда мне уже начинает казаться, что через сейчас зомби повалит меня на асфальт его хватка слабеет. Я пользуюсь этим и несусь вперед изо всех сил. Зомби не выдерживает заданного мной темпа и падает на землю. Перевернувшись несколько раз оживший мертвец скользит головой по асфальту, оставляя обгоревшую кожу лежать лоскутами на земле. А в следующую минуту мой велосипед набирает достаточную скорость и уносит меня прочь от преследователей. Я оборачиваюсь чтобы увидеть как толпа зомби затаптывает забытый мной автомат. А и черт с ним!

Я снова возвращаюсь к пробке на дороге. Сначала я двигаюсь между рядами машин не торопясь. Но вот проходит десять минут, пятнадцать, двадцать… Солнце уже задевает своим краем верхушки крыш домов и я добавляю темп. Машины слева и справа от меня замелькали как кадры диафильма. На такой скорости я за десять минут до джипа домчусь.

В среднем ряду впереди слева стоит рейсовый автобус. Обычный белый кузов покрытый, привычным для городской суеты, толстым слоем дорожной пыли до самых окон. Проезжаю мимо и заглядываю в салон через открытые настежь двери. На мое счастье внутри никого. Я поворачиваю голову обратно на дорогу.

– Какого… ? – из-за задней части автобуса пошатываясь выходят двое мертвых мужчин.

Они возникают в каких-то пяти-семи метрах впереди меня. Тот который идет на шаг впереди при жизни был небольшого роста, но довольно крепкого телосложения. Про таких как он говорят: «Косая сажень в плечах». Второго мне рассмотреть не удается – все происходит слишком неожиданно.

Мой велосипед несет меня на такой высокой скорости, что остановиться уже просто не успеет. Я дергаю руль вправо в отчаянной попытке удержать равновесие. Оба трупа поворачивают головы на звук моего голоса. Ближайший из них поднимает и тянет ко мне свои руки. На какие-то доли сантиметра я благополучно разминулся с ними. Не представляю как у меня получается это сделать в таком узком проходе. Возможно древнегреческая богиня Фортуна сегодня на моей сторо…

– Крак! – громкий треск прерывает мои мысли об удаче.

Не сбавляя скорости я проезжаю до машины в ряду справа стоящей позади автобуса. Мне никак не выровнять траекторию движения обратно и я на полном ходу задеваю рамой велосипеда боковое зеркало заднего вида злосчастного седана. От удара меня отталкивает влево и я окончательно теряю управление.

Железный конь подо мной разъярился и решает сбросить наездника. На этот раз переднее колесо велосипеда врезается в бампер точно под правой фарой стоящей машины. Железную раму вырывает из-под меня – как будто какой-то шутник-великан хватает меня за плечи и швыряет вперед велосипеда. Я такой юмор конечно не могу оценить и через мгновение реальность встречает меня жесткой посадкой.

В воздухе меня по инерции разворачивает боком. Время замирает для меня. Я успеваю ощутить то чувство легкости и свободы, которое схоже эйфории испытываемой прыгуном с парашютом. Мои проблемы вмиг улетучиваются словно их уносит ветер свободного падения. Нет монстров, смертей и пугающих перспектив приготовленных завтрашним днем… Полет прерывает лобовое стекло все того же автомобиля, безжалостно вернувшего меня к реальности. Мир взрывается тысячей осколков боли и меркнет. Сознание я точно не потерял потому что боль в левом боку теперь не отпускает. Перед глазами все плывет. Я мотаю головой.

– Ой! – кажется это плохая идея.

Где-то в затылке мгновенно поселилась тупая ноющая боль. Зато зрение восстанавливается. Я осматриваю себя. Тело практически впечатало левым боком в лобовое стекло автомобиля. Оно растрескалось и сильно прогнулось внутрь салона, но все еще держится целым полотном. Лямки рюкзака больно врезаются в плечи. Однако, похоже мои футболки, толстовки и штаны плотно уложенные внутри него смягчили удар по моей спине.

– Аргрыхрах! – рычание раздается где-то над моей головой.

Слишком близко! Два сердобольных мертвых товарища решают выяснить не сильно ли я ушибся во время происшествия. А я все еще барахтаюсь на капоте автомобиля и никак не могу освободить себя из стеклянной ловушки.

Глава 12

Я уже обошел половину лаборатории, но так и не обнаружил ничего провокационного или хотя бы заслуживающего такого уровня секретности. Не меньше сотни кабинетов и в десятки раз больше сотрудников. Как я успел понять, в оранжевых костюмах помимо меня здесь передвигаются лаборанты или, может, какие-нибудь младшие научные сотрудники. А вот все, кто хоть что-то решал снуют мимо нас в белых халатах. В кабинеты они не заходят, а лишь останавливаются перед большими панорамными окнами и делают какие-то пометки в электронных планшетах.

Я сворачиваю за угол и укрываюсь в темном и коротком тупиковом тоннеле. Скидываю громоздкий шлем и ставлю его у своих ног.

– Фу-у-ух! – шумно выдыхаю я и запрокидываю голову к потолку.

Пот льется с меня ручьями. Наверное также себя чувствуют аниматоры в костюмах животных, когда раздают рекламные флаеры под жарким июльским солнцем. Как остальные лаборанты не задыхаются в этих чертовых скафандрах?

Я стараюсь утереться рукавом, но глаза только сильнее донимает режущая боль. Щурюсь и стараюсь рассмотреть на крошечном фотоаппарате результат моей лабораторной фотосессии. Бесконечные прозрачные колбы и чаши, несколько смазанных кадров с тем, что происходит на экранах электронных планшетов, и на этом пожалуй все. Материалом это не назвать. Я выключаю экран и убираю фотоаппарат в боковой карман.

– Стоять! – раздается справа от меня – Да ты, я к тебе обращаюсь!

Я медленно поворачиваю голову и мое сердце уходит в пятки. Липкий ужас продолжает разливаться где-то в районе живота, когда в полумрак моего укрытия входит высокий ученый в белом халате.

– Что там у тебя? Давай-давай, доставай то, что в карман спрятал. Или мне охрану позвать? – приказывает ученый.

Он светит мне в лицо фонариком, но кажется такие как он оранжевых людей не различают. Я медленно извлекаю из кармана руку и выставляю ее перед собой. На открытой ладони лежит пачка сигарет.

– Да ты наверное издеваешься? – возмутился ученый – Мало того, что шлем снял во время рабочей смены, так еще и куришь в лаборатории! Уволить бы тебя прямо сейчас, но у меня есть идея получше.

Ученый сминает пачку в своей руке и бросает на пол. Хорошо, что мне удалось незаметно оставить камеры в кармане, подменив ее сигаретами. Я поднимаю шлем с пола и встаю во весь рост.

– Да я же… – пытаюсь оправдаться я, но ученый останавливает меня жестом.

– Охрана! Охрана! Да, ты – подойди сюда, – он подзывает кого-то из основного коридора.

В мое, и без того тесное, укрытие входит широкоплечий детина в черной спецовке и с автоматом на перевес. Ученый кладет руку мне на плечо и толкает к охраннику.

– Этот заступает на смену в Загоне! Шлем здесь оставьте. Видишь, зажарился мужчина. Пусть воздухом сегодня часов восемь подышит! – злорадно ухмыляется высокий мужчина в белом халате.

– Так у нас же там только эти работают… ну африканцы, в смысле? – спросил охранник, но тут же прикусил язык.

– Я сказал «в Загон» его! – рявкнул ученый.

Охранник как пушинку вытягивает меня в основной коридор и толкает в спину. Теперь, когда я плетусь в место именуемое Загоном, то думаю не о том, что Олег меня именно об этом и предупреждал. Он был безусловно прав! Я сожалею о том, что кажется в этот раз не смогу вернуться к Катюше и нашему сыну Ванечке.

Глава 13

Ссутулив плечи ко мне ковыляют насквозь прогнившие ожившие мертвецы. Двое мужчин неопределенного возраста – они больше других напоминают зомби из какого-нибудь кино. Их седые засаленные волосы растрепаны и растут островками. Сгнившая серая кожа на их руках и лицах висит и в нескольких местах лопнула. Некогда строгие черные костюмы истлели и превратились в грязные лохмотья. Этим коллегам по несчастью воскрешение однозначно далось нелегко. Пробужденные от вечного сна какой-то чудовищной силой они были вынуждены ломать крышки гробов и буквально выкапывать себя на белый свет.

Превозмогая боль я скатываюсь с капота автомобиля. Оказываюсь на ногах и нащупываю рукой топор притороченный к рюкзаку. Пытаюсь взяться за рукоятку двумя руками…

– Аау-у-у! – вскрикиваю я.

Стоит мне поднять левую руку и резкая боль в ребрах заставляет меня согнуться. Я плотно прижимаю левый локоть к телу. Придется пока пользоваться только правой. К этому мгновению зомби оказываются возле капота автомобиля. Я поднимаю топор и бью наотмашь по бижайшему. Оружие ищет своим лезвием его гнилую шею однако я поднял его недостаточно высоко. Удар приходится в правую руку зомби. Лезвие топора перерубает плоть и кость на предплечье твари.

– Рархгрхр! – негодующе рычит оживший мертвец.

Он поднимает ко мне свои руки. Однако правая перерубленная мной конечность остается висеть плетью. Плечо зомби все равно поворачивается в суставе. Вся правая рука повисает на уцелевшем куске кожи подмышкой. Конечность слишком тяжелая для тонкой гнилой полоски. Лоскут плоти растягивается, рвется и отсеченная рука с мерзким шлепком падает на асфальт.

Трупы приближаются. Тот что позади тоже протягивает ко мне руки. Я замахиваюсь топором еще раз. На этот раз удар получается идеальным. Быстрое вращение лезвия по дуге проходит через шею и легко отделиляет голову тела. Прогнивший череп взлетает по невысокой параболе и оставляя за собой в воздухе прерывистый грязно-черный след приземляется на капот соседней машины. Кляксы из кашеобразной жижи растекаются по металлической поверхности словно граффити безумного художника.

На мое счастье обезглавленное тело сразу как подкошенное падает на асфальт бесформенной кучей. Однако скрюченные пальцы второго ожившего старика дотягиваются до меня. Словно сработавший стальной капкан, зомби повис на моем правом плече. Я отшатываюсь, но труп не выпускает меня и продолжает напирать.

Я не выдерживаю и валюсь на спину. Зомби не ослабляет хватки и следует за мной. Его клацающая пасть практически перед моими глазами. Я выпускаю топор и выставляю перед собой правую руку. Упираюсь ладонью в гнилую шею трупа и пока удерживаю зомби. Я пытаюсь сбросить его вправо, затем влево, но мертвец не поддается. Его лицо неумолимо приближается к моему.

– Рааааааарх! – зомби яростно рычит и раскрывает пасть, обнажая свои почерневшие зубы.

Силы понемногу покидают меня и лицо кровожадной твари опускается. Лоскуты затвердевшей мумифицированной кожи вздувшейся на нем едва не косаются кончика моего носа.

– Да пошел ты! – злость захлестывает меня.

Не для того я столько сегодня пережил, чтобы все вот так закончилось. Меня переполняет всепоглощающая ярость! Она волной разливается по телу вместе с адреналином. Я отталкиваю зомби и подбрасываю его вверх на какой-то десяток сантиметров. Однако этого оказывается достаточно. Я сгибаю ногу в колене и голенью упираюсь в грудь старика… и отпускаю его шею! Кровожадный монстр чувствует, что я поддаюсь его напору и с удвоенной силой тянет ко мне лицо.

Прогнившие челюсти клацают в паре сантиметров перед моими глазами. Моя правая рукой скользит к кобуре на поясе. С непривычки открыть ее не глядя с первого раза не получается. Наконец застежка поддается и я выхватываю пистолет. Патрон я заблаговременно дослал в патронник, но вот курок взвести совершенно забыл. Приставляю дуло пистолета к подбородку зомби.

– Сдохни тва-а-а-арь! – кричу я и изо всех сил выжимаю спусковой крючок.

Пистолет Макарова превозмогает сопротивление курка в попытке выстрелить самовзводом. Я жду выстрела, кажется целую вечность. Это длится настолько долго и мысль о том, что это не случится вовсе, успевает закрасться ко мне в голову. Палец едва справляется и я уже тянусь чтобы помочь второй рукой… однако в это мгновение оглушительный грохот разрывает стоявшую вокруг тишину!

Пуля вырывается из дула пистолета и прошивает подбородок. Затылок зомби взрывается тысячей осколков черепа и ошметков плоти. Больше я не слышу ничего кроме свиста, заполнившего мои несчастные барабанные перепонки.

Звук выстрела безжалостно оглушает меня. К этому я категорически не готов. В кино даже выстрел из гаубицы, не говоря уже о пистолетах, не мог так дезориентировать актеров. Учту это на будущее.

Я кладу пистолет на асфальт рядом. Мысли путаются и не задерживаются в моей голове вытесняемые назойливым гулом в ушах. Я сбрасываю обмякшее тело зомби в сторону.

– Ну что, получил?! – собственный голос кажется чужим и доносится до меня издалека.

Мою голову словно обернули толстым пуховым одеялом. Я аккуратно и неспешно поднимаюсь. Боль отпускает ребра с левой стороны. Это точно ненадолго! Пока в моем теле еще хозяйничает адреналин, я могу быть немного подвижнее. Но скоро боль вернется и ударит по мне с удвоенной силой.

Поднимаю с асфальта пистолет и топор. Детище Макарова я возвращаю на место в кобуру и внимательно осматриваю топор. Топорище опять разболталось, но на рукояти пока держится. Починю его как будет время. Время! Я оборачиваюсь к солнцу. Небесное светило уже на треть скрылось за крышами домов. Нужно поторапливаться. Я возвращаюсь к велосипеду.

– Черт, – тихо ругаюсь я.

Переднее колесо моего железного коня прогнулось к середине и стало карикатурой на пакмана. Велосипед мне больше не помощник. Выбора нет, да и ждать мне здесь нечего. Наверняка на звук выстрела сюда уже медленно, но неотвратимо ковыляет с десяток зомби. Не дам им зажать меня в кольцо Я собрался с силами и продолжил путь пешком.

К тому времени как я добираюсь к оставленному мной джипу, солнце окончательно скрывается за горизонтом. Слух уже возвращается и наполняет мою голову звуками окружающего мира. Лишь легкий «комариный» писк надолго поселился в ушах, однако он прибывает не один. Вместе со слухом в левый бок уверенными шагами, цокая острыми каблуками приходит боль. Адреналин схлынул и ребра снова начинают ныть. Вокруг меня сгущаются сумерки. Я быстро нахожу ключ от машины и вставляю его в замок зажигания. Первые попытки завести автомобиль успехом не увенчались. Двигатель обиженно булькает и включаться категорически отказывается.

– Кар-кар, кар-кар-кар! – доносится с ветки ближайшего к дороге кустарника.

Этот звук сильно напоминает очень ехидный смех. Еще издевается гадина! Я оглядываю ветви ближайших деревьев и вижу крупную черную как смоль ворону на массивном клене. Расстояние большое, но я могу поклясться, что она смотрит именно на меня. Хотя вероятнее всего у меня просто воображение разыгралось.

– Да хоть засмотрись на меня! – возмущаюсь я и продолжаю раз за разом поворачивать ключ в замке зажигания.

По звуку двигателя кажется, что ему не хватает совсем чуть-чуть чтобы удержать обороты. И я в помощь к повороту ключа выжимаю педаль газа. Мотор ревет словано раненный зверь и наконец заводится. Как я своими действиями не заливаю свечи не представляю. Но обороты снова начинают падать, норовя сорваться обратно в мир не работающих изобретений человечества.

– Нет, нет, нет, нет! – умоляю я.

Я еще пару раз плавно нажимаю на педаль. Неровное «дыхание» двигателя-астматика восстанавливается.

– Выкуси, вонючий комок перьев! – кричу я в направлении черного силуэта вороны на ветке.

Быстро разворачиваю джип и на максимально возможной скорости еду по направлению к городу. Темнота вокруг становится практически осязаемой. Еще пара минут и я смогу нарезать ее ножом. Приходится включить свет фар. Совсем скоро через сеть трещин в лобовом стекле, я вижу первые хрущевки. До моей квартиры ехать слишком долго. Поэтому я сворачиваю к ближайшему дому и останавливаюсь перед первым подъездом, так что справа оказывается стена, а слева меня надежно укрывает раскидистое дерево.

Дверь в подъезд очень старая. Деревянные доски отсырели и зеленая краска, некогда покрывавшая их, облупилась. Двери остальных трех подъездов металлические и возможно даже оборудованы домофонами. Так что мой выбор очевиден.

Я тяну за ручку и деревянная дверь со скрипом открывается. По старой советской традиции, на окнах квартир расположенных на первом этаже установлены решетки. Металл на них изрядно проржавел, но они все равно выглядят крепкими и надежными. Поэтому я выбираю угловую квартиру на первом этаже. На лестничной клетке к моему глубокому облегчению, никого нет.

Нужная мне дверь располагается слева. Выезжая по работе на вызовы я часто видел такие в квартирах у пенсионеров. Деревянное дверное полотно обито черной клеенкой и маленькие гвоздики образовывают узор из ромбов. Работа… Словно это было так давно, почти в прошлой жизни. Я думаю, что если внезапно завтра весь этот кошмар закончится, то меня точно посадят. Обвинят сначала в убийстве, потом в угоне и мародерстве. А теперь еще и взлом с проникновением в квартиру припаяют. Хотя может ломать дверь и не придется.

Я аккуратно стучу костяшками пальцев по дверному косяку. Из-за двери все так же не доносится ни звука. Может не слышат просто? Надо в звонок позвонить. Ага, позвонил уже! Вместо дверного звонка из оштукатуренной стены рядом с дверью торчат два провода в белой обмотке. Я пробую соединить оголенные медные усы. Однако результат тот же – похоже звонок все-таки не работает. Хозяева, даю вам последний шанс. Я стучу ботинком в дверь. Таким грохотом можно и слона разбудить. Дверь ходит ходуном под моими ударами.

– Ну, все, сим-сим откройся! – говорю я и прикладываюсь плечом к двери.

Ребра слева сразу пронзает резкая боль. Неужели все-таки сломал парочку? Придется действовать деликатнее. Я достаю топор и поправляю металлическое навершие. После чего, миллиметр за миллиметром, втискиваю лезвие в щель между дверным полотном и косяком. Я нажимаю на топор то влево, то вправо. Медленно, но верно дверь расшатывается и зазор увеличивается. Когда я уже начинаю выбиваться из сил то решаю, что пора немного ускорить процесс. Я всем весом наваливаюсь на рукоять топора используя ее как рычаг. Ну же еще совсем чуть-чуть.

– Да, чтоб тебя!.. – выдохаю я и бью по двери коленом.

И она наконец, поддается. Ригель замка выскакивает из паза. Напоследок «язык» замка упирается краем в болт на дверной коробке. Однако пара ударов ногой довершают начатое. После второго пинка ригель замка соскакивает с зацепа. Дверь настежь распахивается внутрь квартиры.

В прихожей кромешная тьма. Делать нечего, свет с улицы льющийся через дверной проем в подъезд сюда не попадает. Я вхожу внутрь квартиры. Внезапно из темноты прямо мне в лицо летит что-то невероятно быстрое. Это же восставший из мертвых живший здесь пенсионер! Кажется в непроглядной тьме, я каким-то чудом рассматриваю голову зомби. Владельцу не нравится такой бесцеремонный постоялец, как я.

От неожиданности я отшатываюсь и как-то совсем неуклюже плюхаюсь на задницу. Но голова зомби также быстро как появиляется, абсолютно бесшумно опускается до уровня пола. Какого?.. Из квартиры на свет выбегает серая кошка. Она прошмыгнула мимо меня и унеслась к выходу из подъезда.

– Фу-у-ух! Чуть не обделался с тобой! – кричу я вдогонку кошке.

Я поднимаюсь на ноги и достаю телефон. Снимаю блокировку с экрана смартфона и включаю на нем встроенный фонарик. Темноту квартиры разрезает тусклый луч света. В прихожей квартиры справа сразу обнаруживается трюмо с которого, судя по всему, и спикировала на меня кошка-«убийца». Я вхожу в квартиру и прикрываю за собой входную дверь.

Из комнат все также не доносится ни звука. Хотя теперь это факт не сильно обнадеживает. Я обхожу всю квартиру. Прихожая, ванная, совмещенная с туалетом, просторная комната и крохотная кухонька – вот и вся география скромного жилища. На внешних стенах квартиры два широких окна. Те самые, которые снаружи закрыты решетками. Под окнами все также стоит мой изрядно потрепанный джип. Вокруг нет ни одного зомби.

Так, где-то здесь при обходе я видел старое раскладывающееся кресло. Ага, вот оно! Скрипя колесами по паркетному полу я откатываю кресло в прихожую. Подпираю его спинкой входную дверь. Теперь любому кто попытается открыть ее придется попотеть. Вдобавок, я раскладываю кресло. Получается что-то вроде софы.

Я сбрасываю рюкзак на пол и ложусь на жесткое продавленное кресло-софу. Однако после суток проведенных на ногах, оно кажется мне мягкой периной. Глаза сразу слипаюся – сказывается усталость и нервные потрясения минувшего дня. Я едва успеваю выключить фонарик на телефоне и уже минуту спустя безнадежно проваливаюсь в царство Морфея.

Глава 14

Никак не получается заснуть. Мигрень только усиливается. Раньше головная боль была резкой и скорее напоминала гвоздь, забитый прямиком в темечко. Сейчас «гвоздь» расплавился и заполняет кипящей пульсирующей жижей весь мой мозг. Я вдавливаю лоб в жесткую перьевую подушку и боль немного отступает. Пульс концентрируется на глазах и раз за разом изо всех сил напирает на веки изнутри. Я жмурюсь еще сильнее и от этого только отчетливее чувствую «жар», который источают глазные яблоки.

– Нет, так я точно не усну, – бормочу я и сажусь.

«Расплавленный металл» вновь приходит в движение и я практически физически ощущаю как он волнами накатывает на стенки черепа изнутри. Я морщусь и смотрю на Ванечку, который свернулся калачиком на матрасе рядом со мной. Всегда обожала эту традицию спать на полу во время семейных съездов. Я вижу, что Ваня не спит и обеспокоенно смотрит на меня. Он нервно сжимает игрушку подаренную Кириллом. Так ни разу и не видела ее – интересно что это? Может какая-нибудь крошечная пластиковая фигурка… львенок?

– Ты заболела, мам? – спрашивает Ванька.

– Нет, что ты дорогой, – шепчу я в ответ и стараюсь не кривиться от головной боли – Просто что-то не спится. Спи родной, а я пойду холодной воды попью.

А может лучше прям на голову себе воды налью. Я целую сына в лоб. Его кожа кажется обжигающе ледяной. Повинуясь минутному порыву я прижимаюсь левым виском ко лбу сына. Через секунду или может через несколько часов, я точно не осознаю сколько прошло времени, прижимаю опущенные веки к другой половине лба сына. Биение моего сердца концентрируется в одной точке… в той, где мой закрытый глаз прикасается к ледяной коже. Как же хорошо… хорошо просто ни о чем не думать и наконец-то немного расслабиться.

– Ааам? – странный звук, как будто кто-то попытается откусить солидный кусок.

– Ам! – чей это голос…

Голос казажется чужим, но… женским. Интересно, он звучит только в моей голове? Вот же! Наверное это мой голос.

– Аа-а-а-ам! – звук доносится до меня откуда-то издалека, словно пробивается сквозь толстое одеяло.

– Мам! Мама? – голос из женского, начинает походить на… детский.

Я с усилием отвожу лицо от прохладной поверхности кожи и открываю глаза. Мои веки несколько раз быстро поднимаются и опускаются, моргая как после глубокого сна. Смотрю на свои руки. Обеими ладонями я крепко держу голову сына перед собой. Ванька вытаращил глаза и испуганно притих. Что это со мной? Я одергиваю руки и стараюсь выдать свою самую дружелюбную улыбку, на какую только способна.

– Прости сынок, – шепчу я в ответ – Не кричи так Ванюша, разбудишь всех.

– Ты не заболела, мам? – Ваня протягивает свою узкую ладошку к моему лбу.

Я перехватываю его руку своей и снова улыбаюсь. Какая приятная и холодная ладошка.

– Конечно нет! Все в порядке, сынок. Взрослым иногда бывает плохо после таких праздников. Не все мы такие молодцы как ты… или папа. В общем, сегодня я думаю не хорошо почти всем, кто пил не только бабушкин морс, – отвечаю я и снова немного морщусь.

Головная боль возвращается и вместе с ней расплавленный металл снова напирает изнутри на стенки черепа. Я рассматриваю такой близкий и желанный прохладный лоб сына. Нет! Я мотаю головой и встаю.

– Спи дальше. Пойду все-таки на кухню, воды попью, – добавляю я и отправляюсь на кухню, медленно переставляя непослушные и словно чужие ноги.

Глава 15

Утро встречает меня яркими солнечными лучами. Сильно хочется в туалет и покушать. Так, тогда сначала природные потребности, а потом набивать желудок едой.

– А-а-аа! Вот зараза, – при попытке встать левый бок пронзает резкая боль.

Почти сразу становится легче, но теперь ребра ноют даже когда я не двигаюсь. Надо бы осмотреть последствия вчерашних приключений. Я аккуратно сажусь, стягиваю с себя куртку и приподнимаю нижний край футболки. Ох! Ну и вид открывается. На левом боку от подмышки до надетых джинсов разливается солидное фиолетово-черное пятно синяка.

Осторожно ощупываю ребра. В паре нижних после ДТП образовались трещины, но вроде ни одно не сломано. Хотя точнее я без снимка конечно не узнаю. Раз уж это теперь наверное никогда не станет известно буду считать, что у меня нет ни переломов, ни повреждений внутренних органов.

Это как в исследовании Шредингера. В рамках мысленного эксперимента, он посадил в ящик кота и поставил миску с отравленной едой. После чего закрыл ящик крышкой. Так вот, согласно выводам ученого, пока кто-нибудь не откроет крышку нельзя с уверенностью утверждать, что кот отравился. И выходит пока ящик закрыт, кот и жив и мертв одновременно.

Не сильно обнадеживает в моем случае. Но я все равно исправить уже ничего не могу, а значит переживать об этом бессмысленно. Так что пока сделаю то, что могу. Я снимаю грязную футболку и подтягиваю к себе рюкзак. Движения левой руки вызывают легкие приступы боли. Ничего, сейчас станет полегче. Я вытягиваю из аптечки бинт. Разрываю зубами упаковку и делаю глубокий вдох. После чего ловкими уверенными витками обматываю торс. Закрепляю перевязку над левым плечом и втискиваю себя обратно в футболку. Слабая боль остается, но теперь я могу двигать левой рукой без последствий.

Поразмыслив, я достаю из аптечки антибактериальную таблетку и обезболивающую. А теперь срочно в туалет, пока не случился мокрый конфуз. Закончив дела природной необходимости и умывшись, я шлепаю по кафельному полу обратно в комнату. Слева стоит то самое трюмо, с которого на меня вчера прыгнула кошка. Ох и напугал же меня этот комок шерсти.

Я невольно смотрю в зеркало расположенное в трюмо. Да уж, выгляжу как петух из старого советского мультфильма про Бременских музыкантов – изрядно ощипанный, но непобежденный. К тому же еще за один день отросла щетина на лице. Я ухмыляюсь. Еще неделю в таком режиме и нужно будет не бриться, а бороду подстригать.

Я возвращаюсь в комнату, забираю таблетки и направляюсь на кухню. На подоконнике стоит графин с водой. Может и еда здесь есть? Но ревизия холодильника проходит неудачно. Похоже пенсионеры или жили совсем без еды или забрали все с собой, когда уходили. Тогда запасной вариант. Я роюсь в кухонных ящиках. Бинго! Из ящика со столовыми приборами я извлекаю пару вилок, ложку и один хорошо заточенный кухонный нож. Я возвращаюсь в прихожую. Подхожу к рюкзаку и плюхаюсь перед ним на кресло-софу. Достану пока одну банку тунца. Этого должно хватить на завтрак.

Крышки моих консервов оборудованы специальными кольцами, как на банках с газировкой. Я отгибаю кольцо и дергаю на себя. Крышка проскрежетала металлом о металл и, вооружившись вилкой, набрасываюсь на еду. Рыба в банке заканчивается так быстро, что я не успеваю наесться. Ничего удивительного! За вчерашний день в моем желудке побывали только сосиски. И те лишь утром.

Я уплетаю вторую банку тунца и задумываюсь над тем, что делать дальше. Падение самолета меня ни за что не остановит. Дороги же никуда не делись и машина есть. Возможно у меня даже получится раздобыть транспорт понадежнее. Буду свободно заправляться в пути на АЗС. Кажется цены на бензин со вчерашнего дня упали до нуля. Нужно только запастись едой и водой. Наведаюсь в супермаркет, там сегодня зомби-скидки. К сожалению уверен, что я не один такой находчивый.

Возможно, за припасы придется побороться как с живыми, так и с восставшими из мертвых. Со скидкой на вероятных противников, у меня остается катастрофически мало боеприпасов. Где мне достать патроны? Может найти стрелковый тир? Точно, за последние два дня людей с оружием, не считая того кто прострелил окно моей машины, я видел в форме сотрудников полиции. Значит пора идти мне сдаваться в полицию. Может в нынешнем мире за это патроны выдают.

Шутки шутками, но сначала я действительно наведаюсь в отдел полиции. Помню что когда вчера я выезжал из города, то перед самой границей видел вывеску полиция. Я доедаю рыбу из банки. Может телефон еще работает? Я нахожу смартфон у подлокотника кресла. Остается четыре процента зарядки! Я быстро открываю приложение с картой города и нахожу свое местоположение. Та-а-ак, а отдел полиции у нас находится… О, это же совсем рядом! Если идти через дворы, то меня от него отделяют всего восемь домов. Значит нечего рассиживаться.

Я встаю и широко потягиваюсь. Левый бок слегка ноет, но вполне терпимо. Затем я собираю пустые банки, упаковку из-под бинта и отнощу мусор на кухню. Избавившись от отбросов и закинув грязную вилку в раковину, я снимаю с крючка небольшое кухонное полотенце, после чего возвращаюсь к софе в прихожую. Столовые приборы мне еще пригодятся. Поэтому я беру вилку, ложку, нож и открывалку, заворачиваю их в полотенце и кладу в рюкзак рядом с аптечкой. Где я вчера сбросил куртку? Как я вообще в ней спать не лег… А, вот ты где! Я надеваю куртку, забрасываю за спину рюкзак и выхожу из квартиры.

Через десять минут неспешной прогулки я добираюсь до места назначения. Я двигаюсь осторожно и по пути мне не встречается ни один зомби. Уже хороший признак. Передо мной находится обычное двухэтажное здание, обшитое белыми пластиковыми панелями. Над дверью закреплена прямоугольная табличка. На ней на синем фоне белыми буквами написано «ПОЛИЦИЯ». Газон и кусты перед отделом полиции идеально подстрижены – ухоженные цветочные клумбы. Все говорит о том с какой тщательностью поддерживается порядок на территории отдела полиции. Вот только этот порядок безжалостно нарушают восемь трупов. Семь из них изрешеченны пулями и лежат на тротуаре. Из их простреленных голов на асфальт вытекли небольшие мутные грязно-черные лужицы.

Восьмой труп отличается от них кардинально. Он сидит, прислонившись спиной к распахнутой настежь двери в отдел полиции. По поверхности тротуара к его ногам тянутся следы крови. Похоже беднягу еще живого волокли по земле подальше от зомби. Возможно его даже укусили во время нападения.

В подтверждение этой теории говорит и простреленная голова парня. Его добили, приставив ствол оружия в упор. На лбу вокруг входного отверстия пули остался розово-черный след ожога от раскаленного ствола. Может последняя воля умирающего? Судя по гражданской одежде он вполне мог быть одним из следователей или оперов – я слышал, что им разрешено так ходить на работу.

В дверь за головой трупа как будто попал огромный пейнтбольный снаряд с темно-красной краской. Из дверного проема откуда-то изнутри доносится грохот. А вот это как раз логично. Я же не могу оказаться одним таким умным, кто догадался наведаться сюда. Ну что ж, иду знакомиться с коллегами-мародерами.

Я вхожу в помещение и съеживаюсь от холода. Прохладно у ментов в домике! Слева от входа окошко дежурной части. За стеклом никого не видно. Оружейная комната должна быть там. За турникетом на проходной коридор уводит направо и налево. Еще лестница на второй этаж. Однако мне определенно нужно идти налево в дежурную часть. Тем более дверь ведущая туда как раз открыта.

Я уже берусь за ручку когда с противоположного конца коридора снова доносится грохот. Похоже на стук пестика о каменную ступку для приготовления химических смесей. Лучше вести себя тихо. Я на цыпочках прошмыгнул в дежурку.

На полу на правом боку спиной ко мне лежит труп полицейского. О том что он не просто прилег поспать на полу, красноречиво говорит дыра в его черепе.

Я обхожу мужчину спереди. На форменной куртке на груди висит металлический жетон с надписью «оперативный дежурный». А сразу под ним на теле сотрудника через разрезы на ткани видны три колотые раны, но красно-бурое пятно на полу небольшое. Зато все рабочее кресло залито темно-бордовой запекшейся кровью. Похоже дежурному довелось пережить смерть дважды в одной и той же комнате. Сначала пришли бандиты, зарезали его и забрали ключи от оружейной комнаты и пистолет из кобуры. А уже пришедших позднее мародеров поджидал оживший кровожадный мертвец. Печально, но с дежурным хотя бы все понятно. А вот с обстановкой в оружейной комнате все не так прозрачно. Может, новый пистолет себе сейчас еще подберу?

Как я и ожидал, ключ находится в замочной скважине оружейной. От него на металлическом кольце вниз свисает еще целая связка разнокалиберных ключей. Дверь в оружейную комнату прикрыта, но не плотно. Я осторожно отворяю ее.

В арсенале все перевернуто вверх дном. Повсюду валяются пустые картонные коробки из-под патронов, открытые и девственно чистые деревянные ящики. Дверцы стальных сейфов тоже распахнуты, обнажая их опустевшее нутро. Да уж, вот тебе и обновил пистолет.

Однако на полу то тут то там, словно выпавшая утренняя роса, сверкает на солнце отполированными боками россыпь патронов. В одном из сейфовых шкафов я нахожу два магазина к пистолету Макарова, в другом еще один и четыре пенала для чистки оружия. Чистить оружие я все равно не умею так что они мне ни к чему. Может после меня сюда кто-нибудь знающий заглянет? А вот пустые магазины я забираю все три, тут уж извините. Аттракцион невиданной щедрости заканчивается не успев начаться.

Затем я опускаюсь на пол и собираю патроны, стараясь не оставить ни одного. Ни дать ни взять Золушка перебирающая крупу, черт бы ее побрал! Я осматриваю все и собираю даже те патроны, которые закатились под массивные сейфы. Я кладу пистолет на полу рядом с кучкой боеприпасов и после короткой ревизии, снаряжаю все магазины. У меня получается пять полностью снаряженных магазина и еще два неприкаянных патрона для пистолета Макарова. На передней стороне лямок моего рюкзака есть два кармана, закрывающиеся на липучки. Я рассовываю три остающихся запасных магазина в эти кармашки, а два патрона просто бросаю в карман куртки. Возвращаю оружие на прежние места, встаю и еще раз напоследок оглядываюсь. Вроде больше ничего нет. Не страшно и так удачно зашел. Я беспрепятственно выхожу обратно в коридор. У лестницы я останавливаюсь.

– А туалет у вас тут есть где-нибудь!? – спрашиваю я ни к кому конкретно не обращаясь.

Я прохожу в дальний конец коридора. Справа одна дверь приоткрыта. Зато напротив нее обнаруживается другая с необходимой мне надписью «туалет». Справившись с природной необходимостью, я по привычке смываю воду в унитазе.

Вода журчит и к ней примешивается какой-то странный звук. Бачок унитаза рокочет просто словно Ниагарский водопад. Наконец монстр отечественной сантехники смолкает. Однако грохот не заканчивается. Я иду по направлению к источнику звука. Стук выводит меня обратно в коридор. Еще пара мгновений и грохот прекращается так же внезапно, как начался. Я плавно переношу вес тела с пятки на носок и бесшумно подхожу к той самой приоткрытой двери напротив туалета. Медленно заглядываю в узкий зазор между дверью и дверным косяком…

– Тыдых-тыдых, бах-бах, бабах! – возобновляется грохот внезапно.

Я вздрагиваю и подскакиваю от испуга.

– Зараза, – одними губами тихо ругаюсь я.

Я знаю, что во всех фильмах ужасов, недалекие главные герои так и норовят сунуть свой нос к источнику странного шума или в особенно темное место. Тоже видел такое кино! Но здесь я точно знаю какой именно ужастик может меня ждать за этой дверью. Стараюсь действовать тихо, вынимаю топор из креплений рюкзака и беру его в руку. Теперь даже если там зомби, я готов к их появлению.

Я приоткрываю дверь ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь. Петли на двери хоть и старые, но смазаны хорошо. Я прошмыгнул внутрь и оказываюсь в небольшой квадратной комнате. Она разделена посередине металлической решеткой черного цвета. На не огороженной части из мебели есть только стол и три стула. Пространство за решеткой разделено на четыре камеры. Двери в них заперты. Три камеры без постояльцев, но во второй слева в дальний угол забился мужчина. И я его вполне понимаю. Ведь к нему внутрь через прутья решетки пытается пробраться зомби-полицейский!

Мертвый мужчина стоит в пол-оборота спиной ко мне. Он разительно отличается от зомби, поднятых неизвестной силой из своих могил. Черные волосы на его голове неряшливой челкой спадают на морщинистый лоб. На потерявшей пигмент серой коже на виске вздулась вена, но кровь в ней не пульсирует. Застывшая маска лица не кажется высохшей – напротив, она сальная и блестящая. Мужчина облачен в полицейскую форму и упирается грудью в решетку. Просунув руки между прутьев мертвый страж правопорядка без устали рвется к заключенному, с яростью дикого кабана. Пальцы согнуты как у хищной птицы, но до пленника они дотянуться не в силах и руки зомби, раз за разом загребают только воздух.

– Раргрхрн! – кровожадная тварь рычит и бьется телом о решетку.

С каждым новым рывком зомби прутья содрогаются. Именно эти металлические конвульсии и грохотали на весь отдел полиции. Оба мужчины, и живой и мертвый меня не замечают. Я осторожно подхожу к зомби на расстояние вытянутой руки. Затылок покойника маячит передо мной вперед-назад.

Я резко поднимаю топор над головой и изо всех сил опускаю его вниз обеими руками. Внезапно мое оружие становится намного легче. Лезвие топора делает именно то к чему уже давно были все предпосылки. Оно слетает с рукояти и отправиляется в полет куда-то позади меня. Удар по затылку зомби приходится осиротевшей деревянной рукоятью. Голова мертвеца качается вперед, но видимого эффекта удар не приносит. Зомби медленно отклоняется назад и разворачивается ко мне лицом.

Глава 16

Прямо передо мной забор из толстых металлических прутьев. Вероятно именно этот широкий решетчатый частокол и именуют здесь Загоном. Солнце нещадно палит и заживо варит меня в резиновом оранжевом костюме. Охранник снова толкает меня в спину.

– Заходи давай, чего встал? – охранник пикает пропуском, который болтается у него на шее – Делай тоже, что и остальные!

Я неуклюже вваливаюсь внутрь Загона и неловко падаю на колени. Прямо передо мной ноги чрезвычайно худого чернокожего парня закованные в цепи. Я поднимаю голову и мои глаза расширяются от ужаса.

– Твою мать! Что? Что это за тварь такая? – кричу я и отползаю обратно к двери.

Прямо передо мной зомби. Такое ни с чем не спутаешь! Мертвый африканец пристегнут к столбу и щелкает наполовину обнаженной челюстью. Несколько зубов облупились и сверкают на солнце сквозь широкую дыру на лице.

– Аргырыхыр! – рычит монстр и смотрит на меня через белое бельмо на обоих глазах.

– Ха, ха-ха, ха-ха! – хохочет за моей спиной спиной охранник – Ты что, новенький что ли? Это зомбики наши, яйцеголовые их изучают во всю. Не тормози давай, твои коллеги вон уже остальных проверяют, а ты расселся. И смотри осторожно, зомби повадились руки себе отрывать и вырываться. Так что ходи, проверяй как они привязаны и поправляй если что не так.

Я осматриваю Загон и вижу не меньше трех десятков таких же «столбов». Между ними снуют чернокожие мужчины в рабочих комбинезонах с безучастными выражениями на лицах. Моя рука сама собой тянется к камере в кармане оранжевого костюма.

– Эй, ты что творишь, гад?! Это что камера? А ну-ка отдал быстро! – кричит у меня за спиной охранник.

Поздно! Я уже снял материал, который после публикации приведет меня прямиком к Пулитцеровской премии. Надеюсь, что руки у меня не слишком дрожали и хотя бы несколько кадров выйдут четкими. Я широко улыбаюсь и встаю на ноги подняв руки над головой.

– Спокойно друг, спокойно. Камеру хочешь? Так забирай, только не стреляй, – прошу я и приближаюсь к двери.

Я протягиваю руку с фотоаппаратом между прутьями и жду когда охранник подойдет. Он инстинктивно делает шаг навстречу, но останавливается, словно только что понимает, что этого делать не следовало. И снова, слишком поздно! Я хватаю второй рукой пропуск и тяну его к себе.

– Пик! – раздается сигнал открывающейся двери.

Мы оба вваливаемся в Загон и падаем у ближайшего столба. Выстрелы так и не раздаются.

– Ты очумел? Да, пусти ты! Убью, гад! – в бешенстве кричит охранник.

Эффект неожиданности прошел и здоровенный мужчина дергает меня за грудки и ставит на ноги. Он нанес всего один удар под дых, но это заставляет меня отшатнуться и хватать ртом воздух.

– Ха-ха! – снова смеется охранник и смотрит на зомби позади меня – Сейчас сдохнешь!

Резкая боль в шее буквально разрывает мое сознание. Зомби… укусил меня!? Я вырываюсь словно раненный зверь, но мертвый африканец не разжимает челюсти. Охранник продолжает хохотать и поднимает из пыли мой фотоаппарат.

– Ну-ка улыбнись, гаденышь! Ну что же ты? Весело тебе теперь? – здоровяк направляет на меня камеру и делает снимок.

Я снова вспоминаю о жене и сыне и на глазах наворачиваются слезы. Нет, так это не может кончиться! Я изо всех сил рвусь вперед… и отрываю истлевшее тело зомби от столба.

Наши тела по инерции наваливаются на охранника и мы втроем вылетаем в открытую дверь Загона. Зомби разжимает челюсть и впивается в плечо охранника.

– А-а-а-а! Пусти гад! – кричит детина и перехватывает автомат.

Прямо передо мной на земле лежит фотоаппарат. Я подхватываю его и не оглядываясь направляюсь к центральному выходу. За моей спиной воздух разрывает автоматная очередь, грохот которой смешивается с отборной бранью раненного охранника.

Я прячу камеру и зажимаю рваную рану на шее. В этот момент раздается рев сирены и весь муравейник секретной лаборатории приходит в движение. Охранники спешат на звук выстрелов, но все как один пробегают мимо меня.

Начинается эвакуация. Я повторяю утренний маневр и встраиваюсь в колонну лаборантов в оранжевых костюмах. Когда нас стройными рядами выводят наружу прямиком через открытый шлагбаум у меня начинает кружиться голова.

Наверное это все жара и кровопотеря. Главное выбрался. Я хлопаю себя по карману в котором лежит фотоаппарат с эксклюзивным и без преувеличения сенсационным материалом. Мысли немного путаются, но главное к Олегу добраться – он поможет. Черт! Голова просто раскалывается на части и все плывет перед глазами.

Глава 17

Ну уж нет тварь! Я снова и снова обрушиваю рукоять топора на затылок зомби, пользуясь ей как короткой дубинкой. Взмахиваю не меньше десяти раз прежде чем череп мертвеца треснул. Очередной удар раскалывает затылок зомби и рукоять топора с мерзким хлюпающим звуком вязнет в грязно-черном месиве мозгов. Рукава моей куртки почти до локтей забрызганы ими, как будто я окунул руки в грязную лужу. Скорчившийся на полу камеры заключенный таращит на меня глаза.

– Ты живой?.. Да, ты же живой сучара! – мужика как будто что-то подбрасывает вверх.

Я пытаюсь ответить ему и никак не могу восстановить дыхание. Поэтому я просто киваю несколько раз подряд.

– Немой что ли!? Твою же к собачьей матери! Два дня просидел один на один с трупаком, а меня спас педрила безголосый. А по хер! Спасибо тебе мужик. Спа-си-бо! – последнее он говорит по слогам, активно жестикулируя.

Я придирчиво осматриваю наглого гаденыша. Передо мной мужчина, которому на вид не дашь больше сорока лет. Он стоит обхватывая толстыми словно сосиски пальцами прутья решетки. Нагловатое круглое лицо, да и вообще мужик слегка полноват. Хотя он и обзавелся пивным пузом и боками, в его фигуре угадывается спортивное прошлое. Он очень напоминал образ бандита или рэкетира из девяностых. Дополняет эту теорию коротко стриженая голова с глубокими залысинами и грязный черный спортивный костюм с белыми лампасами. Вдобавок еще и хамит. М-да, вот и спасай после этого людей. Я делаю два глубоких вдоха и прочищаю горло.

– Ты за словами то следи дядя! Продолжишь борзеть – устрою тебе урок вежливости. Я просто клетку не открою и оставлю тебя один на один с самим собой на неделю или две – не знаю сколько ты протянешь. Может тогда со следующим своим гостем, ты будешь вести себя повежливее! – замечаю я.

Мужик слегка опешивает. Однако он быстро берет себя в руки. Его лицо расплывается в широкой улыбке, обнажая крупные пожелтевшие зубы.

– Стопэ-стопэ! – он примирительно поднимает ладони перед собой – Извиняй парень, это я от нервов всякую лажу несу! Я ж второй день без жратвы… да еще на расстоянии поджопника жмур ментовский на меня кидается! Не будь падлой, открой!

Я еще несколько секунд внимательно изучаю арестованного. Потом шумно выдыхаю, машу рукой и направляюсь к выходу.

– Стой! Ты совсем обалдел! – брызгая слюной кричит узник зомби-ловушки.

В спину мне сыпятся оскорбления. Я стараюсь не отвлекаться и возвращаюсь к оружейной комнате. Связка ключей по-прежнему в замочной скважине. Я легко достаю их. Так, гремя ключами при каждом шаге, я возвращаюсь в обезьянник. Поток матов в мой адрес сразу прекращается. Уголовник только что понял, зачем я выходил из комнаты.

– Твою ж мать! Второй раз ты меня уже накалываешь…

– Значит так! – уверенным и громким голосом прерываю я лепет «бандюгана из девяностых» – Заканчивай свой словесный понос. Давай сразу с тобой договоримся. Я отпираю дверь клетки, а ты заканчиваешь истерику и успокаиваешься. Пойми, что эти два зомбированных мента далеко не единственные. За порогом этого здания бродят сотни, если не тысячи, таких же оживших трупов. Поэтому я вызволяю тебя, а ты помалкиваешь. Договорились?

Он молча кивает. Я переступаю через обмякший труп и поочередно пробоваю открыть ключами из связки замок на решетке.

– Как зовут тебя? – спрашиваю я у мужчины, продолжая греметь ключами в замочной скважине.

– Кислый я, – отвечает он, наблюдая как я пытаюсь отпереть дверь его камеры.

– Кислый, так Кислый. А я Андрей Яровой – ухмыляюсь я.

Кислый отрывает взгляд от моих рук и заглядывает мне в лицо.

– Ну, тогда и я Вадим Кислов. Но ты все равно можешь звать Кислым, я привык! – мужик слабо улыбается мне в ответ.

– А за что тебя заселили в этот зарешеченный полулюкс? – интересуюсь я.

Кислый открывает рот чтобы ответить. Однако в этот момент очередной ключ наконец-то поворачивается в замочной скважине и в замке что-то характерно щелкает. Нещадно скрипя не смазанными петлями дверь камеры открывается.

– Welcome to hell, арестантам! – шучу я.

Хотя может я прав больше чем думаю. Все вокруг стало нашим общим адом. Кошмарным сном, в который по нелепой случайности угодило все человечество. Может оно и к лучшему, что мы все попали в ужастик из головы какого-то парня, страдающего от некрофобии. А то если бы высшие силы выбрали мой кошмар, нас бы ждал оживший наяву фильм Анаконда. Ненавижу этих холодных шершавых ползучих гадов. Хотя в последние годы я по ночам смотрю один и тот же ужастик – тот в котором снова и снова умирает моя Юля. Тем временем Кислый выходит из камеры. Присаживается, снова встает и поднимает руки к потолку, потягиваясь и разминая затекшие конечности.

– У тя пожрать есть? – спрашивает Кислый.

Если бы! Сам я кушать пока не хочу. Однако Кислый прав. Теперь, когда я раздобыл патроны, нужно запастись продуктами.

– Нет, сегодня утром последние консервы доел. Нам придется наведаться в супермаркет – предлагаю я.

– Так тут недалеко магаз есть. Ну, то бишь, супермаркет твой, – Кислый активно машет руками, жестикулируя куда-то по направлению к выходу из комнаты.

– Насколько недалеко? – уточняю я хотя и понимаю, что выбора у нас нет.

– Да пол кэмэ, не больше! Для хромой кобылы не расстояние. А я вообще так жрать хочу, что готов туда галопом бежать! – Кислый снова обнажает свои нечищеные зубы.

Пятьсот метров навстречу к еде действительно не расстояние, для двух голодных мужиков.

– Тогда не стоим, не тупим, пошли скорее. Веди меня в свой продуктовый рай, – ждать здесь действительно больше нечего.

Кислый делает шаг по направлению к выходу и вдруг замирает. Вадим смотрит куда-то в район моего пояса. Опусткаю свой взгляд вниз и пытаюсь понять куда направлены глаза Кислого. Его взгляд устремлен на пистолет в кобуре.

– Ты хочешь силой мысли мой ремень расстегнуть. Если да, то знай, что я не из этих! Мне больше девушки нравятся – усмехаюсь я.

– А!? Что ты сказал?.. – выходит из ступора Кислый.

Похоже он пропустил мимо ушей мою пламенную речь.

– Как там тебя, Андрей? У тя ствол еще есть? – спрашивает Вадик.

– Нет, этот единственный. Как еще его мародеры не утащили раньше меня! – не моргнув глазом вру я.

Пистолет единственный и в моем рюкзаке лишнего точно не завалялось. Однако если бы даже и был, то я точно не собираюсь вручать его непонятному мужику, которого я только что вызволил из обезьянника. Мало ли за что его туда определили. Может он человек и неплохой и оказался за решеткой по глупости. Но перед тем как раздавать пистолеты направо и налево, сначала узнаю Кислого получше.

– Ну не с голыми же руками мне на зомби идти!? Надо же хоть дрыну какую взять! – с этими словами Кислый выходит в коридор.

Спустя минуту Вадик возвращается в комнату. В руках он держит швабру из потемневшего дерева. На вид она довольно подгнившая.

– Она у тебя в руках не развалится? – с сомнением спрашиваю я.

– Вот сейчас и проверим, – отвечает Кислый.

Вадим берется за древко швабры сверху и снизу и несильно перегибает через колено.

– Кра-а-ак! – швабра трещит и недолго сопротивляясь, ломается точно посередине древка.

– Вот же рухлядь, – Кислый яростно забрасывает обломки в угол комнаты.

– Мдааа… О! Я совсем забыл. Кажется, у меня есть кое-что для тебя! – и я скидываю лямки рюкзака.

Долго рыться мне не приходится. Я выуживаю из рюкзака тот самый кухонный нож, который прихватил из квартиры утром. Невесть что конечно, но лучше чем с голыми руками.

– Держи, пригодится, – и я передаю нож Кислому.

Вадик вертит клинок в руках и снова смотрит на меня.

– А ты стрелять то сам умеешь? Гони-ка лучше волыну, мне с ней сподручнее будет, чем тебе! А с этой зубочисткой можешь сам под трупаков подставляться. Дураков нет! – с наездом выдает Кислов.

– Нет, пистолет я тебе точно не дам! Он мне не так-то легко достался, между прочим. А если тебя не устраивает, как ты выразился, «зубочистка», то можешь просто вернуть ее мне. И дальше все будет ровно, как ты сказал. Расстегнешь свои штанишонки, вывалишь свое хозяйство и пойдешь на зомби размахивая им! – я выдаю гневную тираду и протягиваю руку, чтобы забрать нож.

Кислый хмыкает и засовывает нож под ремень на джинсах.

– А ты не сыкло, может и сработаемся! – криво ухмыляется и уже дружелюбнее произносит Вадик.

– Сработаемся? – прогиваю я – Ну что ж, пошли… срабатываться. Веди меня в супермаркет Сусанин!

Мы вместе выходим из здания отдела полиции. Ни секунды не сомневаясь, Кислый поворачивает налево и уверенно шагает в сторону центра города. Для человека его полноватой комплекции он идет довольно быстро. Я ускоряюсь и догоняю его, так что теперь мы идем рядом друг с другом. Метрах в пятидесяти справа от нас возле киоска вижу двух зомби. Они переминаются с ноги на ногу и не обращают на нас ровным счетом никакого внимания.

– Вадик, так за какие такие заслуги тебя в клетку посадили? – повторяю я свой вопрос.

– Не очкуй ты, не завалил я никого! – Кислый расслабляется и даже сбавляет шаг – Подсел в одной рыгаловке к компании. Выпивали, водка была добрая, что надо! А потом один кайфоломщик стал меня по понятиям спрашивать, под черта подвести хотел. Я ему все популярно разметал, объяснил, что он не прав. Согласен, может я слегка перестарался. В общем, парень в больницу, а я в обезьянник куковать. Короче ни за что меня повязали, я жертва обстоятельств!

Жертва – ага как же! Я сотни раз по работе выезжал к таким вот жертвам. Где одна жертва алкоголя пырнула ножом другую жертву водки. И никто не виноват. Но вслух я Кислому этого не говорю. Какой никакой, а компаньон по зомби-апокалипсису. На безрыбье, как говорится и рак – карась. Пора подбодрить новоиспеченного рака.

– Сильно на судьбу не обижайся. Если бы не эти случайности, тебя уже могли десять раз сожрать где-нибудь на улице. А так ты в относительной безопасности отсиделся за рядами металлических прутьев. Считай, повезло тебе Кислый! – жизнерадостно высказываю я свою гипотезу.

– А знаешь, может ты и прав… – чешет затылок Вадим – Ладно, пришли так-то уже…

И правда! Стоит нам выйти из-за угла дома, как слева материализуется двухэтажная коробка из стекла и пластикового сайдинга. Над двустворчатыми дверями гордо висит вывеска «ГИПЕРМАРКЕТ».

– То, что надо, Сусанин! Ну что Кислый, готов прошвырнуться за покупками? – весело спрашиваю я.

Вадик молча кивает, ухмыляется и достает нож из-под ремня.

Глава 18

Нож с трудом режет кожу, тонкий слой жира и мышцы. Похоже что лезвие изрядно затупилось и края разрезов получаются неровными и рваными. Моя рука плотнее сжимает рукоять и следующий надрез выходит почти идеальным. Сколько же сил приходится вкладывать в готовку с таким тупым ножом! Я перевожу взгляд от разделочный доски передо мной на ту, что лежит перед мамой.

Она сидит в расслабленной и даже слегка отстраненной позе и только ее правая рука равномерно опускает и поднимает кухонный нож. Я вижу как под сухой кожей тонкие жгуты мышц напрягаются в такт движениям «кухонного комбайна» в который превратилось мамино предплечье. Ровные куски свинины на ее разделочной доске лежат в трех равных холмиках, тогда как мои «надорвыши» едва сбились в одну невысокую кучу. А что это у мамы с глазами?

– Мам, ты не заболела? – обеспокоенно спрашиваю я – У тебя все капилляры в глазах полопались.

Мама вытирает глаза тыльной стороной ладони, отчего они начинают выглядеть еще хуже. У самых их уголков в свете утреннего солнца блестят слезы. Кажется это больно. Я инстинктивно скривилась и боль притихшая за ночь в моей голове, снова возвращается.

– Да нет, что ты дочка – все хорошо! – улыбается мама в ответ – Ой, боже ж ты мой! Ты только посмотри на себя. У тебя же глаза вон тоже какие!

Что и у меня белки все красные? Я устало поднимаюсь со стула и осторожно подхожу к зеркалу над старым рукомойником. Щеки на моем и раньше худощавом лице совсем впали и оно кажется еще более вытянутым. Прямые волосы до плеч в юности были русыми, однако недавно бухгалтерша с моей работы обозвала этот цвет мышиным. Лучше бы за собой сама больше следила, может тогда научилась бы свои пергидрольные патлы качественнее прокрашивать.

Я пристально смотрю в свои глаза. Белки чистые, не считая крошечных красных ниточек в уголках. Ничего удивительного – такие наверное есть у каждого представителя офисного планктона. Может только мешки под глазами стали немного темнее. Ничего удивительного, учитывая что еще вчера солнце для меня вставало по другую сторону Уральских гор. Или это от того, что мне так и не удалось поспать этой ночью?

– И вовсе не такие же! Посмотри внимательнее… мам. Мам, стой – не три больше глаза! – сердито добавляю я.

Я пытаюсь удержать ее руку и встречаю довольно серьезное сопротивление. Не уверена сколько именно длится это беззвучное противостояние, но когда мама понимает, что я больше не дам ей чесать глаза ее рука внезапно останавливается. В узкой полоске света утреннего солнца, которое едва успело пробиться в зазор между дверью и дверным косяком, показываются два раскрасневшихся глаза. В них полыхает ярость. Мама моргает и мои веки автоматически повторяют за ней движение вниз. Однако когда веки поднимаются обратно глаза мамы вновь спокойные… только белки покрыты узкими длинными красными пятнами. Она уже опустила руку и возвращается к нарезке мяса.

– Ты… ты как, мам? Давай я какие-нибудь глазные капли из аптечки принесу, – спрашиваю я и встаю.

– Не надо дочка! Честно, все в порядке. Лучше помоги мне с мясом, а то мне одной не успеть. Ну давай садись. Не то сейчас уже все проснутся, а у нас с тобой ничего не готово, – просит меня мама и улыбается.

Я медленно опускаюсб на стул и внимательно смотрю на маму. Она вновь улыбается мне в ответ и я возвращаюсь к нарезке мяса. Может мне просто показался тот огонек ярости, вспыхнувший в ее глазах? Я еще раз украдкой смотрю на маму. Куски мяса на ее доске больше не выглядят идеально ровными. Теперь они очень напоминают рваные ломти на моей тарелке.

Глава 19

Грохот выстрелов привычно «разрывает» мои барабанные перепонки. Кафельные стены активно отбрасывают каждый новый звук друг на друга и уносят их эхо в дальний конец коридора. Я и Леха делаем по одному выстрелу и прогнившая плоть на макушках зомби проваливается внутрь черепов. Продолжая вращение пули проходят сквозь «кисель» мозгов, затылочные кости и окрашивают стены лестничной клетки черно-серыми брызгами.

– Вперед! – командую я.

Писк в ушах заглушает мой голос и я подкрепляю команду жестом. Мы спускаемся на пролет ниже – поверженные нами зомби лежат на полу, утратив те последние признаки жизни, что пробудила в них неизвестная сила.

– О, Боже мой… – тихо восклицает профессор и переступает через трупы.

На пару секунд я оборачиваюсь ровно настолько, чтобы увидеть как Георгий Степанович кривится от омерзения. Доктор наук съеживается и прижимает сумку к груди. Панов перешагивает трупы задирая колени почти до подбородка. Сейчас светило российской медицины походит на гигантского колченогого богомола. Я усмехаюсь пришедшей в голову ассоциации.

Однако позитивный настрой улетучивается в следующее мгновение, подобно утреннему туману. В моем сознании надежно запечатлелись застывшие в ужасе глаза. Доктор наук явно балансирует на грани. Неизвестно какая следующая напасть заставит его впасть в панику и бросится без оглядки, подвергая себя опасности. Нужно его срочно приободрить.

– Отлично справляетесь Док! Наверняка немало насмотрелись на покойников за время медицинской практики? – стараюсь я отвлечь Панова.

Я не оборачиваюсь на доктора наук, но надеюсь что он меня услышал. Вместе с Коченовым мы проводим наш отряд до лестничной клетки первого этажа. Я встаю слева от двери, Алексей занимает место с противоположной стороны. Плюев и Макарченко касаясь плечами семенящего между ними доктора Панова, приближаются к нам.

– Так что скажете Док? – повторяю я.

– М-м-мм. Пожалуй, вы правы, – отвечает доктор и черты его лица немного смягчаются – Частью моего исследования действительно являются трупы. Однако, преимущественно, эти, как вы высказались «покойники», больше походили на спящих людей. Поэтому предпочту с вами согласиться – пусть они выглядят весьма неприглядно, ничего пугающего в них нет.

– Отличный настрой! Относитесь к ним как к очередным объектам исследования, – улыбаюсь я в ответ.

Дверь в холл не закрыта до конца и в образовавшуюся щель виден опустевший вестибюль. Мимо промелькнул темный силуэт человеческой фигуры. Тень скрадывает четкие очертания. Я пытаюсь рассмотреть ее внимательнее, однако она уже скрылась из вида. Смотрю Лехе в глаза. Он понимает меня без слов и кивает в знак готовности. Я жестом показываю остальным, что нам пора выходить и мысленно начинаю обратный отсчет: Три, два… Один!

– Аргрыхыр! – раздается в тот момент, когда моя рука касается дверной ручки.

В проеме возникает лицо едва совершеннолетнего юноши с горящими изъеденными червями глазами. Кожа на нем обыденного для воскрешенных мертвецов серого оттенка и кажется практически не повреждена. Словно этот зомби просто угодил в фото фильтр и тот лишил его ярких красок. За лицом восемнадцатилетнего подростка появляется тело, облаченное в зеленую теплую толстовку с карманом на животе и потертые джинсы. Торс мальчишки заслонившего выход в вестибюль заваливается в нашу сторону и я инстинктивно жму на спусковой крючок.

– Бабах! – одиночный выстрел в крошечном помещении взрывается подобно грохоту динамитной шашки.

Писк в ушах усиливается, но годы тренировок не прошли даром. Пуля входит точнехонько в середину лица зомби и вдребизги разносит кости черепа между глаз. Внутренний яростный огонь гаснет внутри изуродованных зрачков и покойник валится на спину.

– Вперед! – громко командует я и распахивает дверь.

– Бог ты мой! – восклицает Панов.

Вашу ж налево… Вестибюль кишит зомби. Не меньше тридцати мертвых мужчин и женщин расхаживает по холлу. Они выглядят весьма потрепанными. Покрытые землей торсы мужчин облачены в строгие черные, серые, в редких случаях белые строгие костюмы. На телах женщин красивые хотя и весьма истлевшие платья. Все они могли бы быть приглашены на бал, если отмыть и почистить их одежду. Придирчивого критика может смутить лишь одна деталь. Из-под засаленных манжет пиджаков, бретелек дорогих платьев и воротников выглядывает кожа покрытая трупными пятнами. Гниющая плоть свисает кривыми лоскутами и обнажает почерневшие кости и зубы. По старой как сама жизнь традиции, тела покойников одевали в костюмы и платья, поэтому для зомби выбравшихся из гробов, апокалипсис весьма официальное мероприятие. Запах разложения невыносим, словно мы стали жертвой нацистского эксперимента с химическим оружием. Я опешил всего на мгновение, но наваждение быстро проходит.

– Ну и вонь! – раздается позади Витин голос.

– Вперед-вперед! Двигаемся вдоль стены к задней двери. Стрелять по готовности, – распоряжаюсь я.

Лучше занять парней делом и не дать им отвлечься на нарастающее трупное зловоние. Держа автоматы наизготовку к стрельбе, мы с Алексеем короткими плавными шагами медленно направляемся мимо диванов в холле. Остальные тихо шагают за нашими спинами. Мертвые лица одно за другим поворачиваются в сторону боевой группы.

–Арграхыр! – теперь покойники нас замечают.

Некогда пожилые мужчина и две женщины встряхивают жидкими седыми волосами и не чувствуя тяжести прожитых лет преграждают нам путь. Справа за моей спиной раздается грохот выстрелов. Я коротко оборачиваюсь и вижу как еще четверо покойников окружают нас с фланга.

Грудь и головы двух из них разорваны пулевыми ранениями и их обмякшие тела грузно валятся на пол. Из автомата Артема струится тонкая струйка дыма, но связист уже переводит ствол оружия к соседним целям. Зомби словно сломанные куклы хромают к нам напирая со всех сторон. Однако в следующие мгновения заговорило оружие остальных членов группы. Решаю не отставать от своих соратников, покрепче сжимаю цевье автомата и ловлю в перекрестие мушки и целика голову седого старика в паре метров передо мной.

Пуля с грохотом вылетает из дульного среза ствола и отправилась в полет. Она прошивает сморщенный лоб мертвого дедушки насквозь, оставив за собой широкое округлое отверстие. Через пустоту между его неровными краями видно, как пуля подобно разъяренной осе впивается в деревянную панель на стене.

Не снижая скорости мы медленно, но неумолимо продвигаемся к черному выходу из здания. Через широкие окна первого этажа я вижу, как по тротуару перед медицинским центром чинно вышагивает насквозь прогнившая процессия. Обретя цель, все новые и новые покойники входят в двустворчатые двери и стремятся разорвать нас на части.

– Перезаряжаю! – громко оповещает Макарченко.

Я сам старался экономить патроны, но магазин и моего автомата вот-вот опустеет. До двери остается не больше трех метров – цель близка. Между мной и белой пластиковой поверхностью дверного полотна всего два зомби.

Слева почти у двери стоит женщина, вид которой особенно плачевный. Время практически превратило ее тело в мумию. Однако не подумайте, что на ее запястьях болтаются бинты и на голове водружен золотой «кокошник» Фараона. Вместо бинтов на ее плечах болтается словно балахон истлевшее платье и на голове уродливой коростой застыли слипшиеся седые волосы. Мертвый мужчина стоявший всего в паре шагов от меня, был одним из недавних представившихся Богу. Темно-серый костюм на его объемистом животе разошелся и болтается по сторонам. Пивное пузо покрывают синюшные трупные пятна и грязевые разводы, оставленные стенками могилы из которой он выполз.

– Леха помоги остальным, защитите профессора! – приказываю я.

– Но…

– Не спорь боец! Я сам справлюсь. Охраняй цель! – я миролюбиво усмехаюсь, чтобы разрядить обстановку.

Я вижу, что Алексей не хочет бросать своего командира, но он все же подчиняется. Позади раздается еще один возглас «Перезаряжаю» и я понимаю, что принял правильное решение. Сейчас они посменно обновят боезапас и мы покинем это проклятое здание. А я пока легко разберусь с этими двумя.

– Бах! – одиночный выстрел разбивает череп мумифицированной покойницы, отчего он раскалывается как папье-маше.

Быстрым и отточенным годами движением я перевожу ствол автомата и направляю его точно в лоб мертвого толстяка. Плавным движением мой палец снова давит на спусковой крючок.

– Щелк… – курок сухо щелкает и оставляет меня всего в шаге от кровожадного монстра с незаряженным оружием.

Глава 20

Вход в супермаркет оказывается двумя обычными пластиковыми дверями. Их белая поверхность местами облезла и посерела от грязи и времени. Но следы пыли меня не расстраивают. По-настоящему страшат два смазанных следа крови – в них легко угадываются отпечатки человеческих ладоней. Я достал пистолет из кобуры. Шершавая поверхность рукояти действует немного успокаивающе. Однако, когда я тянусь к дверной ручке кисть нещадно дрожит, выдавая мое волнение.

– Не ссы! Как говорили в одном фильме – сила у того, у кого оружие. А оно сейчас у нас. Мы их порвем, не очкуй! – пытается приободрить меня Вадик.

Я ничего не отвечаю. Глубоко вздыхаю и собираюсь с духом. Дверь оказывается не запертой и мне достаточно просто толкнуть ее. Больше я не медлю. Стоит мне хоть на секунду замешкаться и ноги сами унесут меня подальше от этого зловещего места. Я и Кислый оба влетаем в двери, выставив перед собой оружие.

– Тьфу ты! – Вадим смачно плюет на пол.

Вот здесь я с ним полностью солидарен. Я расслабляюсь и даже немного опукаю руки с пистолетом. Меньше всего мы ожидали увидеть такое. В ярко освещенном лампами зале нет ни души. Полки с продуктами хоть и опустели на добрую половину, но выглядят вполне прилично. Нигде нет ни луж крови, ни мертвых тел на полу. Обычное покинутое здание, которое на наше счастье набито продуктами.

Мы с Кислым переглядываемся… и оба начинаем громко смеяться. Мы смеялись и смеялись, закатываясь от хохота. Я хватаюсь за живот, а Вадик поворачивается к стене и колотит по ней кулаком. Внезапно из-за стеллажа слева медленно выходит мертвый подросток и я давлюсь собственным смехом. Следом за первым появляется второй зомби и тоже ковыляет в нашем направлении.

– Кислый… – удается прохрипеть мне.

Неожиданно голос покидает меня. А зомби продолжают прибывать. Они выходят из-за всех стеллажей по одному, по двое. Вадим продолжает смеяться во весь голос, повернувшись к стене. Я прочищаю горло.

– Кислый, твою мать, хватит ржать! – кричу я во весь голос.

Вадик затихает и поворачивается ко мне лицом, на котором застыло выражение полного недоумения.

– Какого?.. – хочет спросить Кислый, но запинается на полуслове.

Теперь и он увидел мертвых людей, выходящих из торгового зала. Глаза Вадика расширяются и ползут вверх, явно вознамерившись перемахнуть через брови на лоб ни то от удивления ни то от испуга.

К этому моменту зомби уже набирается с десяток. Двое покойников, которые первыми вышли из-за прилавков, оказываются довольно подгнившими, однако остальные восемь выглядят как обычные люди. Их одежда хоть местами и покрыта пятнами крови, но истрепанной не выглядит. Качественные пиджаки и добротные толстовки делают этих медлительных мужчин и женщин такими похожими на обычных живых людей. Однако посеревшая кожа и словно изъеденные червями глаза с головой выдают в них новоиспеченных кровожадных тварей.

– Да чтоб вас черти драли! Стреляй Андрюха, стреляй! – кричит Кислый.

Вадим принимает боевую стойку. Он сжимает рукоять кухонного ножа с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

Да уже как-то и сам догадался! Я поднимаю пистолет перед собой на вытянутых руках, правую ногу отставляю назад как в боксерской стойке и левая рука сама собой сгибается в локте. Я пытаюсь подражать героям боевиков и компьютерных игр и, как мне кажется, у меня получается. Всегда раньше вставал в такую позицию, когда мы с коллегами ездили пострелять в лазертаг. Не знаю, как на самом деле я выгляжу в такие моменты со стороны, но я всегда представляю себя как минимум бывалым морпехом.

Однако размышлять об этом сейчас уже нет времени. Нас и зомби разделяют лишь несколько рядов касс. Я взвожу курок большим пальцем, опускаю флажок предохранителя и дергаю за затвор, досылая патрон в патронник. Я закрываю левый глаз и навожу прицел на ближайшего зомби. Совместив мушку и целик пистолета в направлении головы ожившего мертвеца, я быстро нажимаю на спусковой крючок.

Грохот выстрела в закрытом помещении магазина разрывает мои барабанные перепонки. Голова сразу наполняется равномерным противным писком. Ничего, это меньшее из зол. Пуля с силой толкает зомби в правое плечо и с фонтанчиком ошметков плоти и потемневшей крови вырывается из спины чуть повыше лопатки. Подстреленный труп легко восстанавливает равновесие и как ни в чем не бывало продолжает неумолимо приближаться к нам.

– Плавнее, твою за ногу! Дави не так резко, не дергай! – кричит Вадик.

Однако его голос гулкий и далекий, будто в мои уши вставили по марлевому тампону.

Мое сердце бьется как сумасшедшее и я тщетно пытаюсь успокоить дыхание. Еще раз как следует прицеливаюсь и как можно медленнее давлю на спусковой крючок. А это оказывается очень сложно – словно пытаешься одним пальцем сжать ручной эспандер. Верхняя левая треть головы зомби взрывается сотней мелких осколков гнилого черепа. Окрыленный успехом, я направляю пистолет на следующего зомби.

– Бах-бах-бах! – я стреляю снова и снова.

Голодные монстры не чувствуют страха. Поэтому с каждым новым выстрелом уцелевшие зомби подбираются к нам все ближе. Однако это означает, что и попасть в них мне с каждым разом все легче. Головы зомби взрываются словно переспевшие арбузы, одна за другой. Да я их сейчас всех как мишени в тире положу.

– Ще-е-елк! – в пистолете что-то тихо щелкает.

Затвор пистолета замирает в крайнем заднем положении и возвещает о том, что патроны в магазине закончились. Черт, как не вовремя! На ногах остаются стоять трое зомби и они уже в паре шагов от нас. Они идут в проходах между кассами.

– Аргрхыыыыыр! – протяжно рычит крайний зомби справа от нас.

Это труп мужчины. Волосы на его голове вытеснели две глубокие залысины и лицо хоть и не изуродовано, выглядит устрашающе. Наверное это от того, что он и при жизни слыл на редкость некрасивым парнем.

Уродец вскидвает руки и бросается на Кислого. Тот уворачивается и скрюченные пальцы зомби проходят над головой уголовника. Вадим реагирует мгновенно, подныривает под руками ожившего мертвеца и втыкает ему под ребра лезвие ножа. Неплохо, но надо бы в голову…

– Раргрхрн! – яростное рычание слева заставляет меня резко повернуться.

Оставшиеся двое зомби уже в паре шагов от меня. Справа за кассой перебирает ногами мертвая женщина с жидкими черными волосами. Она старается идти напрямик ко мне и упирается животом в край кассы. Оживший мертвец лысого морщинистого старика идет по проходу прямо напротив меня. Это он рычал и сейчас тянет ко мне свои дряхлые руки. Пальцы на них согнуты на манер когтей хищной птицы.

Я отбрасываю бесполезный пистолет и первым бросаюсь на старика. Врезаюсь в его тщедушное тело как заправский игрок регби. Сцепившись, мы отлетаем в проход между кассами. Я приземляюсь на старика сверху и придавливаю его своим телом. Не мешкая обхватываю его голову обеими руками и впечатываю ее в кафельную плитку на полу. Я снова и снова опускаю затылок старика, пока наконец он не треснул. Следующие два удара размозжили его череп и зомби затих.

Я привстаю и отталкиваю легкое тело трупа от себя. В моей голове крутится мысль, что враг прямо сейчас находится у меня за спиной. Я резко оборачиваюсь… на этот раз вовремя! На меня с высоты своего роста бросается мертвая девушка. Успеваю отшатнуться, но плюхаюсь обратно на задницу. Зомби валится на меня и я выставляю перед собой локоть.

Она придавливает меня спиной к полу и я даже через куртку ощущаю леденящий холод кафельной плитки. Челюсти девушки непрерывно кусают воздух перед моим лицом. Удерживать ее становится просто неимоверно тяжело. Пасть твари клацает челюстями уже в считанных сантиметрах перед моим лицом. Смотреть в безумные глаза зомби бессмысленно и я озираюсь по сторонам в поисках хоть чего-нибудь, что сможет мне помочь.

На кассе слева на полке кассира лежат скотч и полотенце. Все не то… О! Рядом на полке справа я вижу ножницы с зелеными рукоятками. Только бы дотянуться!

Я упираюсь правым локтем понадежнее и отпускаю другую руку. Черт! Пальцы левой руки цепляются за полку, но никак не дотягиваются до ножниц. Каких-то пять-шесть сантиметров! Правая рука изнемогает от усталости. Долго я так не продержусь.

Выхода нет – нужно рискнуть. Я собираю остатки сил и отталкиваю зомби. Кровожадную тварь немного подбрасывает в воздух. Я ужом ненадолго выскальзываю из-под нее и сразу ощущаю в руке прорезиненные рукоятки ножниц. Сжимаю их в кулаке и изо всех сил вонзаю металлические лезвия в череп зомби. Девушка сразу обмякла и я наконец сбрасываю ее на пол. Тяжело дышу и продолжаю смотреть на поверженного мной зомби. В левом виске ее черепа так и остались торчать две зеленых прорезиненных петли.

– Аргрхыр! – доносится откуда-то слева.

Что, еще один!? Я уже просто без сил – кажется сейчас ничто не заставит меня подняться с холодного кафельного пола. Обзор слева перекрывает касса. Поэтому увидеть сколько еще пожаловало зомби нет никакой возможности. Я глубоко вдыхаю и рывком вскакиваю на ноги. Резкая боль пронзает мои ребра. Черт совсем забыл! Надо бы сменить повязку и еще раз все проверить. Но с этим разберемся позже.

Я оглядываюсь. Никого вокруг. И только Кислый продолжает скакать вокруг все того же зомби. Вадим практически искромсал ножом тело ожившего трупа. Деловой костюм в который одет мертвый мужчина практически весь изрезан на лоскуты. Разрезы на теле, руках, ногах и даже глубокий порез на шее трупа не мешают ему нисколько.

– Да в голову, в голову бей! – кричу я Кислому танцующему вокруг зомби.

Вадим молча кивает и перехватывает нож лезвием вниз. Он замахивается и вонзает лезвие ножа точно в лоб зомби.

– Крак! – от клинка вверх и вниз по черепу зазмеилась кривая трещина, которая раскалывает его почти пополам.

Зомби соскальзывает с лезвия и мешком валится на пол. Кислый уставился на нож так как будто держит в руках меч джедая. С лезвия на пол капает густая темная жижа.

– Я же говорил хороший нож. А ты еще брать не хотел! – усмехаюсь я.

Кислый переводит взгляд на меня.

– В голову бей?.. Ты раньше сказать не мог!? – взрывается Вадик.

– Рот свой закрой! Ты по сторонам сначала осмотрись. Сколько я зомби завалил, пока ты танцульками своими занимался! – вспыхиваю я.

– Ах ты ж, падла! – и тут Кислого понесло.

Он опирается на кассу и сотрясая ножом поливает меня оскорблениями. Я его практически не слушаю. Ищу взглядом пистолет. А, вот он! Я поднимаю его и принимаюсь изучать. Надо понять как дослать затвор обратно в рабочее положение. Таааак… ага есть! Я цепляюсь пальцем за маленький рычажок и снимаю его с затворной задержки. Затвор послушно срывается и занимает положенное ему место. Затем заменяю пустой магазин из пистолета снаряженным магазином из кобуры. Я поворачиваюсь лицом обратно к Кислому и досылаю патрон в патронник.

– Ты жрать хочешь? – спокойным голосом спрашиваю я.

Кислый прерывает поток ругательств.

– Естественно хочу, еще спрашиваешь? Пошли уже! – и Вадик хватает с полки какой-то шоколадный батончик.

Кислый разрывает упаковку и откусывает не то от сникерса, не то от марса сразу половину. Так с набитым ртом он и направляется к стеллажам с едой.

– Стой! Давай хоть сейчас не будем переть напролом. Может разделимся и обойдем зал с двух сторон? – предлагаю я.

Кислый останавливается и оборачивается ко мне.

– Ну, давай-давай. Тогда я справа, а ты слева! – говорит Вадик.

Он действительно поворачивает и начинает обходить стеллажи справа. Я пожимаю плечами и шагаю в противоположную сторону. Только теперь в тишине торгового зала я обращаю внимание, что в ушах до сих пор засел противный писк от грохота выстрелов. Звук ослабевает, но полностью не пропадает.

По обоим от меня сторонам возвышаются ряды полок. По продуктам будто ураган прошелся. Многие из них просто утащили, а оставшиеся оказались свалены в беспорядке. О, надо же – холодильники еще работают! Вот и мороженое мое любимое лежит, «Птичье молоко» называется. После обхода наведаюсь сюда обязательно. Конец зала встречает меня огромным баннером «Дачное настроение». Вилы, тяпки, секаторы и прочий садовый инвентарь мародеры не тронули. И почему только они…

– Стой, стой! Какого черта ты делаешь, я же не дохлый!? – внезапно доносится до меня с противоположной стороны торгового зала.

Я прислушиваюсь, но больше не доносится ни звука. И только этот надоедливый писк в ушах. Он вроде бы почти затих, но до сих пор затуманивал мой слух. Как я ни вслушиваюсь, больше мне ничего расслышать не удается. Может у меня уже слуховые галлюцинации от нервного перенапряжения?

И в этот момент совсем рядом снова раздается выстрел!

Глава 21

– Пиу-пиу-пиу! – заливается в руках Ванюши желтый пластмассовый «космический бластер» – Ты убита, мам!

Подаренное моему сыну «оружие» сменяет пластинку и теперь завывает не то как пожарная сирена, не то как мерзопакостная автомобильная сигнализация нашего соседа с первого этажа. Ох, чувствую еще немало крови попортит мне эта желтая штуковина по возвращении домой.

– Подожди дорогой! – стараюсь я ответить максимально мягко – Не видишь, бабушка себя плохо чувствует?

Моя мама лежит на кушетке в дальней комнате и тихо стонет. Она ворочается, как будто смотрит какой-то очень беспокойный сон. В небольшой угловой комнате столпились кажется даже те родственники, которые не смогли приехать в этот раз. Воздух очень сухой и душный, отчего мир вокруг уже начинает немного кружится. Или это от того, что мне так и не удалось уснуть… как же безумно чешутся глаза!

– Ванька, возьмешь меня в напарники? – громко и позитивно спрашивает Миша – Слышишь во дворе Дружок гавкает? Пошли проверим, может это врач к бабушке приехал… или это вражеские шпионы и нам придется отстреливаться!

– Круто! – восклицает Ваня – Можно мама, можно?

Я с благодарностью смотрю на своего брата и радостно киваю. Мигрень сразу возвращается и едва не раскалывает мою голову надвое.

– Конечно можно, – отвечаю я и улыбаюсь превозмогая головную боль – Только если это все-таки шпионы, то будь осторожен… и стреляй метко!

– Юху-у-у! Конечно, обещаю! – кричит мой сын и поворачивается к Мише.

Мой брат подхватывает Ваньку и тот обхватил его шею обеими руками. В правой он держит желтый космический бластер, а в левой продолжает сжимать ту последнюю игрушку, что досталась ему от отца. Когда они выходят из комнаты я снова поворачиваюсь к маме и осторожно беру ее за руку.

– Скорая уже приехала, мам! – тихо, но отчетливо шепчу я – Сейчас они подлечат тебя…

Внезапно мама так крепко сжимает мою руку, что ее ногти впиваются в ладонь. Она рывком садится на кровати и ее лицо рванулось ко мне. Я рефлекторно отшатнулась, но далеко уйти все равно не удалось. Когда до моего лица остаются считанные миллиметры мама останавливается и приоткрывает глаза. Там где еще утром были налившиеся кровью капилляры, сейчас лишь кривые ложбинки. Каждая из них походит на русло пересохшей реки. Из глаз словно медленно испарялась вся влага… я как будто смотрю на картинку из старого учебника по биологии на которой на срезе почвы видно, как черви изрыли ее своими кривыми тоннелями.

Потрескавшиеся мамины губы двигаются словно она хотечет что-то сказать. Я наклоняюсь ближе и она шепчет мне прямо в ухо. Мама делает над собой усилие и ее рот открывается шире, обнажая желтоватые зубы… Я дергаюсь как от пощечины не в силах пошевелиться.

– Мама просит вас всех выйти. Вы же ее знаете, она не любит когда над ней все трясутся, – усмехаюсь я – Я подожду доктора вместе с ней, а потом расскажу вам что да как.

Раздается нестройный гомон, а за ним шарканье десятка ног. Мама всегда хочет казаться сильнее, чем она есть на самом деле. Именно поэтому она довольно грубо попросила меня спровадить всех поскорей. Лишь когда все родственники покидают комнату она бессильно падает обратно в нагромождение из мягких подушек.

Глава 22

Автомат без патронов становится в моих руках бесполезной дубиной. Мертвый толстяк словно понимает, что я оказался безоружен и заваливается в мою сторону. Заменить опустевший магазин мне ни за что не успеть! Зомби делает неуверенный шаг и его почерневшее пузо трясется в такт движения. Позади меня гремит канонада выстрелов. Мои парни сдерживают пребывающую волну мертвых мужчин и женщин заградительным огнем. Они мне не помогут… но их спасение не понадобится. Я разжимаю хватку и автомат раскачиваясь на ремне повисает на моем плече.

– Давай! Давай, чего встал? – кричу я на зомби и поднимаю руки для боевой стойки.

– АРГРХЫЫЫЫЫР! – яростно рычит жирдяй и обнажает крупные гнилые зубы.

Зомби бросается на меня. За доли секунды покойник преодолевает разделявшие нас метры широко расставив руки, словно загоняет ими рыбу в пруду. Невероятно быстро для такого тучного мужчины! Но недостаточно быстро для меня. В последнее мгновение я отставляю левую ногу назад и смещаюсь с линии нападения – хватаю его за пиджак в области подмышек и резко дергаю на себя. А дальше сила инерции делает все за меня.

Следующий шаг зомби делает неуклюже, запинается второй ногой и… валится на пол. Кафельные плитки недружелюбно встречают его жестким ударом, размозжив гниющий нос. Однако покойник не обращает на это никакого внимания. Он упирается толстыми как сардельки пальцами в потертое напольное покрытие и медленно поднимается.

– А вот это вряд ли, – усмехаюсь я.

Я упираюсь одним коленом в спину покойника и вновь пригвоздил его к полу. В следующую секунду я быстрым отточенным движением извлекаю из ножен армейский нож и обрушиваю его клинок на голову зомби. Лезвие легко пробивает черепные кости словно они из бумаги. Тело мертвого мужчины в тот же момент обмякло. Его жировые складки расплываются по кафельному полу.

Эйфория сражения покидает мое тело и утекает сквозь пальцы, словно песок. Я позволил себе мимолетное развлечение во время выполнения задания. Пора возвращаться к своим. Тяжело вздыхаю, вытираю нож о штаны покойника и убираю его в ножны. Затем я легко поднимаюсь на ноги и заменяю опустевший магазин. Путь чист и мы можем продолжить путь.

– Группа, выходим. Леха, Машина со мной. Остальные прикрывайте отход. Профессор? – я внимательно смотрю в глаза Панову и дожидаюсь когда он обратит на меня внимание – Держитесь прямо за моей спиной. Вам ясно?

Профессор тяжело сглотнул, но все же кивает в знак согласия. Отлично! Алексей и Витя уже возле двери. Коченов поворачивает ручку, дергает ее на себя и резко открывает дверь.

Мишин грузно стучит берцами по полу и первым выбегает на улицу. Алексей не мешкает и выскальзывает следом. Оба бойца скрываются из вида, но автоматы сразу говорят вместо них. Следую за ними и яркий солнечный свет ослепляет меня. Глаза быстро привыкают к освещению и я вижу около двух дюжин зомби наступающих слева и справа. Нас разделяют еще около пятнадцати метров – всего несколько минут и мертвые обступят нас и зажмут в кольцо. Профессор Панов тоже замечает наступающую угрозу. Однако хвала Богам, он не убегает без оглядки, а стоит близко и то и дело наталкивается на меня своим тщедушным телом.

Леха и Витя в двух шагах от нас и поливают раскаленным свинцовым дождем зомби справа от нас. Вот падает дряхлый старик в истлевшем коричневом костюме со свежими ранами от пуль разорвавшими его голову, грудь и живот. Рядом с ним безвольно заваливается на спину тело свежеобращенной юной покойницы. Ее светлые волосы ниспадают вниз вторя легкому голубому платью, развевающемуся на ветру. На ее теле всего одна рана – маленькое круглое отверстие между бровями яростно изогнутыми подобно крыльям хищной птицы. Высокий худой парень, двое пожилых мужчин, четверо похожих одна на другую женщин бальзаковского возраста в строгих и элегантных костюмах, покрытых следами грязи падают один за другим поверженные смертельными укусами «ос» со стальным сердечником.

– Смена! – командую я.

Плюев и Макарченко послушно выходят вперед, а Леха и здоровяк Витя-Машина отступают за их спины перезаряжая оружие.

– Не стоим! – командую я и группа начинает продвигаться вперед.

Шаг за шагом мы разрезаем плотную толпу зомби словно нож масло. Мы двигаемся полукольцом оберегая профессора, семенящего за нашими спинами.

– Макарченко, найди мне Васина. Гаубица его нужна позарез! – через плечо я бросаю связисту.

Грохот выстрелов практически безоговорочно оглушил меня. Я не слышу собственных слов, словно их произносит герой немого кино. Не уверен, что связист смог сам разобрать мою речь. Однако Артем отступает на шаг назад и оказавается рядом с профессором, Коченовым и Мишиным. По всему видно, что его слух адаптировался быстрее моего.

Четверо мертвых стариков со сморщенной серой кожей на руках и лицах пользуются заминкой и подбираются вплотную к нашей линии обороны. Однообразные строгие костюмы делают их похожими на группу Битлз, если бы те дожили до наших дней в полном составе. Рты двух оказавшихся впереди зомби оскаливаются в яростном реве. Однако в следующий миг в их челюсти врезаются стальные ребра автоматных прикладов. Это Витя и Леха не дожидаясь команды, дружно выступили вперед и заполнили образовавшуюся брешь. В разные стороны брызнули осколки костей. Мою правую щеку обжигает – это расколотый надвое пожелтевший зуб угодил в скулу. На пару сантиметров выше и он мог повредить мой глаз.

Быстро работая локтями парни оттесняют зомбированных врагов. Позади бубнит Макарченко, однако разобрать слова я не в силах. Я разрываю головы двум стоящим передо мной мертвым женщинам короткой очередью. Их поверженные тела тут же затаптывают новые зомби. Я жму на спусковой крючок намереваясь покончить и с ними, но ничего не происходит – магазин опустел.

– Перезаряжаю! – что есть мочи кричу я задрав голову и отступаю за спины парней.

Профессор рядом со мной напуган, но держится молодцом. Я осматриваю своих подчиненных. Они выбиваются из сил, но уверенно продолжают теснить врага. За нашими спинами образовалась широкая просека из разорванных пулями гниющих тел. На десяток метров теперь безопасно, но не менее трех дюжин зомби догоняют нас. Я осматриваю улицу поверх голов бойцов. Боже, сколько еще впереди покойников – им же конца и края нет!

До угла здания остается не больше пяти метров, однако наше продвижение застопорилось. Мы словно целая группа Гераклов, сражающихся с лернейской гидрой. Всякий раз отрубая следующую «голову» на ее месте возникают две, а то и три. Они смердят трупным зловонием и падают пораженные стальными плевками из раскаленных стволов. Нужно срочно что-нибудь придумать, потому что нынешний план не работает… вот только полезные мысли упорно не хотят приходить в голову. Я вставляю новый магазин и автомат лязгает затвором досылая патрон в патронник.

Глава 23

Дверь с красным крестом на боку скользит вдоль кузова и захлопывается, громко лязгнув металлом о металл. Очень знакомый звук – так хлопала крышка металлического бидона, когда мама заполняла его до краев парным молоком. Мама… Сейчас с ней поехали мои старшие сестры Оля и Лена, а меня… меня с Ванечкой отправляют домой. От греха подальше…

– Да не переживай Катюх, все хорошо с мамой будет! – позитивный Мишин тон плохо скрывает нервную дрожь в его голосе – Мама у нас кремень! Просто коньюктивид, ээээ… заразная гадость… ничего страшного, но лучше всем по домам разъехаться.

– Да, да – я понимаю! – подыгрываю я ему и украдкой поглядываю на сына – Ты с нами полетишь?

– Конечно! – бодро отвечает брат и подмигивает своему племяннику – Ну что, проводишь меня до Новосибирска боец?

– А мы вместе полетим? – спрашивает Ванечка и получив от меня утвердительный кивок, просиял – Круто! Я все тебе в самолете покажу, я там все-все знаю!

Я с благодарностью смотрю на брата. Машина скорой помощи кашляет выхлопной трубой и минуту спустя уже скрывается за поворотом.

– Мигалку не включили – хороший знак! – со знанием дела произносит Сергей.

На его левой руке практически повисла его невестка. Все жмутся друг к другу, а детей никак не заведут.

– Что, Серёж? – спрашиваю я старшего из внуков мамы.

Сергей переглядвается с невесткой и они коротко улыбаются друг другу, как будто умеют общаться телепатически. Потом они оба одновременно поворачиваются и снисходительно смотрят на меня. А это раздражает…

– Если с бабушкой было бы что-то серьезное, то на скорой мигалку бы включили – отвечает Сергей и с чувством собственного превосходства добавляет – Они обязаны вообще-то!

Нечеловеческим усилием мне все-таки удается не закатить глаза от количества пафоса, сквозившего из каждого сказанного им слова. Маленький еще поучать меня!

– Во, Серега дело говорит! – добродушно восклицает Миша, – Все нормуль, мама наша скоро здорова будет. Вы это… идите вещи собирайте, а я в магазин быстро смотаюсь.

Глава 24

– Кислый! – я со всех ног бегу в дальний конец магазина.

Только этого не хватало! Спустя какой-то час, как я обрел напарника, его уже кто-то подстрелил. Миновав все стеллажи, я выбегаю в противоположную часть торгового зала… и словно налетаю на невидимую стену.

Перед моими глазами предстает ужасающая картина. На залитом ярко-алой кровью полу на спине лежит мужчина. Кроме того, в его позе есть что-то неестественное, что-то, что позволяет безошибочно сказать – человек мертв!

Мужчина лежит абсолютно неподвижно. Даже грудь не поднимается – никаких вдохов и выдохов. Хотя на работе я часто встречался с таким. Дыхание могло ослабеть настолько, что визуально мне его не определить. Ага, вот, что мне показалось таким странным. Правая нога мужчины согнута в колене и выгнута в сторону под неестественным углом. Наверное, ему ужасно больно. Голову и плечи его мне не видно, так как обзор загораживает Кислый. Вадим опустился на корточки рядом с мужчиной и старается не наступать в растекающуюся на полу лужу крови.

Я делаю несколько небольших шагов вперед. Ох ты ж бл… блин комочками! Похоже этому мужику уже точно не больно. На его шее, разделяя горло поперек, зияет глубокий порез. Глаза мужчины остекленели и удивленно смотрят в потолок. На вид ему около сорока пяти лет, длинные волосы стянуты на затылке в конский хвост. Конец хвоста лежит в луже и волосы постепенно пропитываются кровью.

– Что здесь произошло? За что ты так с ним? – спрашиваю я и перевожу взгляд на Кислого.

Вадик сидит на корточках. Он до сих пор сжимает в руке кухонный нож, тот самый который дал ему я. Только теперь лезвие ножа на три четверти окрасилось в красный цвет. Кислый не глядя бросает рядом с собой свое оружие. Нож ударился о пол и несколько раз невысоко подскочил, оставляя на кафельной плитке маленькие кровавые кляксы.

– В смысле «за что»? У него ж вон ствол был и сумка со шмотками…

Кислый поднимает свой взгляд и оборвал объяснение, не договорив. Уверен на моем лице легко читается нарастающая волна неодобрения.

– Да он первый вообще выстрелил! – воскликнул Кислов.

А вот в этом тебе меня будет очень трудно убедить. В моем сознании словно горит яркая лампочка. Память услужливо напоминает слова, услышанные пару минут назад. Сомнений быть не могло, что их сказал мужчина, который сейчас заливает своей кровью половину магазина. И говорил он до выстрела, а не после. Получается, что Кислый убил первого встречного из-за пистолета и рюкзака с припасами. Ничего не скажешь, отличного напарника я себе нашел.

И что теперь прикажете с ним делать? Совершенно не хочу решать это сам. Но и оставаться рядом с ним опасно. Что помешает ему разделаться и со мной, чтобы забрать мои вещи… или те же ключи от машины? Теперь, когда я могу пополнить припасы и уехать из города, мне нужно только сбежать от Кислого под каким-нибудь благоверным предлогом. Главное не подавать виду.

Тем временем, Вадик забрал пистолет из ослабевших пальцев мужчины и принялся освобождать лямки рюкзака из рук мертвеца. Что ж хватит стоять столбом…

– Ладно, ладно, я верю! – я примирительно поднимаю руки ладонями перед собой.

– В такие времена теперь живем! Давай лучше посмотрим, что там у него. Не пропадать же добру, раз так все вышло! – принимаюсь я отыгрывать свою роль перед Кислым.

Я присидаю рядом с Вадимом, стараясь не смотреть на лежащий труп.

– Конечно, попилим все по-братски! – просиял Кислый.

Мы принимаемся изучать содержимое трофейного рюкзака. В нем оказываются две картонных пачки с патронами для пистолета девятого калибра. Мы забираем себе по коробке каждый, так как найденный боезапас подходил как для моего ПМа, так и для его ИЖа. Вообще, насколько я помню, ИЖ – это учебный аналог пистолета Макарова. Так что ничего удивительного, что они заряжаются патронами одного калибра.

Кроме того, в рюкзаке окахываются перочинный нож, аптечка, собранная как попало в обычный пластиковый пакет и сухое топливо для розжига костра. И, на мой взгляд, самая ценная наша находка – мачете, со слегка изогнутым на конце лезвием. Тесак был в ножнах и смотрится, чего уж там скрывать, очень круто.

Итак, недолго посовещавшись, мы делим найденные предметы между собой. Помимо коробки патронов, мне достаются перочинный нож, на вид китайского производства и жидкость для розжига. Аптечка мне ни к чему, у меня своя есть. А мачете перешел к Кислому на правах трофея убитого им байкера. Еды у погибшего в рюкзаке не оказалось. Ничего страшного, ее вокруг нас и так в избытке.

– Хавки нет, – констатирует тоже, что и я Кислый.

Я встаю и оглядываюсь по сторонам.

– Думаю здесь он и хотел запастись продуктами впрок. Мы же здесь за этим. Давай наберем еды побольше! Кто знает, может это последний продуктовый Клондайк, который нам встретился, – говорю я и, стянув лямки своего рюкзака, складываю в него припасы.

Спустя полчаса заплечная сумка плотно набита консервами, крупами и мясом. Я еще и редкостный любитель всего сладкого, поэтому кроме того собрал с собой пакет шоколадок и прочих вкусностей. Пакет в рюкзак уже не помещается, поэтому просто понесу его в руках. Все равно шоколадки и мясо быстро портятся и их надо будет съесть в первую очередь.

Я осматриваю объемистый рюкзак. Из его внешних боковых карманов выглядывают две двухлитровых бутылки воды. Килограммов двадцать на себе поволоку не меньше! Хотя это не важно. Если все пройдет, как я задумал, то я поеду на машине и вес моей ноши будет безразличен.

Сейчас же мы с Кислым располагаемся на одной из касс и уплетаем все, до чего можем дотянуться с нашего импровизированного шведского стола. Словно завтрак, обед и ужин вместе взятые, одного из отелей аll inclusive в мире полном жутких покойников. Пару минут назад я закончил в подробностях рассказывать о том, как переехал от родителей в Новосибирск. Меня словно прорвало. В этом скоростном словесном потоке я даже умудрился назвать точный адрес своей прежней квартиры в Рязани. Черт, я так давно там не был, что даже не представляю, что родители сделали из моей комнаты.

– За каким чертом тебе далась та Рязань!? Если твои родители еще живы, в чем лично я сильно сомневаюсь, то о них там и так есть, кому позаботиться. Тем более еще и номер дома у них – тринадцать! Смирись уже, не к кому тебе ехать. А мы бы с тобой могли забуриться в самый дорогущий отель или хату пяти комнатную занять. Да мы бы вдвоем стали королями этого города! Это ж нам с тобой так фортануло – больше никто нам не указ, можем творить что хотим! – агитирует меня Вадик.

– Кислый, с чем же нам так повезло? Ты не забыл, что по улицам ходит толпа зомби? – отвечаю я.

– Подумаешь зомби! Мы вон их как легко завалили… Знаешь, что я тебе скажу – время сейчас такое. Время, когда все достается тем, на чьей стороне сила! Когда всего с парой стволов мы с тобой начнем держать этот город. Мы получим все что захотим. Найдем себе еще уцелевших баб и будем жить как эти… султаны мать их! С гаремом и чтоб все они делали, что мы скажем! И они станут, потому, что если откажутся, быстро их к зомбятине выпроводим! – не унимается Кислый.

Я смотрю на него с сожалением. Вадик ничего не замечает, он мечтает о новой жизни вслух, попутно уплетая еду со «стола». Для таких, как Кислый путь силы всегда единственный в жизни. Подобно дикому зверю, он пытался так жить и до этого катаклизма. Но после зомби апокалипсиса, жизнь по волчьим законам стала как никогда актуальна. Держать в страхе оставшихся в живых и без того напуганных горожан, чтобы самим жить и ни в чем не нуждаться?

Нет, такое точно не по мне! И что бы он там не говорил на счет родителей, я буду верить в то, что они живы, пока не смогу лично убедиться в обратном. Кислый уверен, что наступает его звездный час, но мне с ним не по пути.

– А потом может еще, кого себе в банду найдем. Будем жить в свое удовольствие и подомнем под себя целый город…

– Кислый! – перебиваю его я.

Вадим непонимающе смотрит на меня, но замолкает.

– Я не останусь здесь. Сегодня выдвигаюсь в Рязань. Я уверен, что мои родители живы. И я найду их, даже если они сейчас в безопасности, – высказываюсь я.

На тридцать секунд Кислый зависает. Как будто его по голове пыльным мешком огрели. А потом его лицо снова расплывается в широкой улыбке.

– Ну нет, так нет! Но зачем тебе прям сейчас выходить? Полдня ты уже просрал. Так что предлагаю тебе сегодня отдохнуть и отоспаться, а завтра с утра и стартанешь отсюда. Тут как раз недалеко есть обалденная гостиница… пять звезд, все дела! Все, возражения не принимаются. Должен же я тебе как-то за свое спасение отплатить!? – предлагает Вадик.

Может это и неплохая мысль. Из гостиницы мне будет легче незаметно улизнуть от Кислого. А после доберусь до машины и отправлюсь в Рязань, как и собирался.

Мои мысли прерывает уже такой знакомый горловой хрип.

– Аргрхрыр! – рычание доносится из-за дальнего от нас стеллажа.

Вслед за звуком появляется и тот, кто его издает. Тот самый «байкер-рокер» убитый Кислым. Как же быстро он восстал из мертвых. Не иначе, захотел отомстить своему убийце. Вадим выхватывает пистолет и направляет его на зомби.

– Стой, не стреляй! Не трать патроны, мы же все равно уходим уже, – я опускаю ладонь сверху на ИЖа в руках у Кислого.

Он задержал на мне свой тяжелый взгляд, но все же убирает оружие.

– Ладно, тогда валим отсюда, – и Вадик первым направляется к выходу.

Я взваливаю рюкзак себе за спину, беру пакет с шоколадками и тоже выдвигаюсь к двери. Зомби ковыляет следом за нами. Из его разорванного горла и доносился этот мерзкий хрипящий свист.

Я выхожу и захлапываю за собой дверь. Через стекло в белой пластиковой двери я вижу, как зомби приближается. Оживший труп прижимается лицом к стеклу с противоположной от меня стороны и продолжает отчаянно хрипеть. Я еще пару секунд с сожалением наблюдаю за его потугами. Он был ни в чем не виноват. Просто дикому зверю по кличке Кислый захотелось, что-то из его вещей.

– Постараюсь не последовать за тобой парень! Прости за то, что я привел его сюда… – я вздыхаю и, отвернувшись от двери, выхожу из магазина.

Глава 25

– Граната! – звонкий крик раздался из динамика рации.

– Все в укрытие, – заорал я во все горло.

Дважды повторять не пришлось. Группа среагировала на мою команду мгновенно и бросилась врассыпную. Профессор Панов замешкался, неловко пошатнулся и плюхнулся на задницу, прижимая к груди свою сумку. Я на бегу схватил его за ворот рубашки и словно котенка уволок его за полуметровый кирпичный выступ. Прижав нас обоих к стене, я невольно охнул от боли.

– Ай! Нельзя ли поаккурат… – последнее слово Панова потонуло в громовом грохоте.

Посмотреть на взрыв наступательной гранаты не получилось, хотя, уверен, зрелище было то еще. Осколки металла вперемежку с костями и гнилым мясом, словно брошенные рукой безумного сеятеля по дуге разлетелись по переулку. Один из крупных кусков оболочки гранаты выбил кусок кирпича в считанных сантиметрах от моего лица. Впрочем, ничего кроме красной крошки не попало мне в лицо – повезло. Чтобы не оглохнуть от взрыва окончательно я предварительно успел открыть рот и теперь расплачивался за это. Сплюнув пыль и мелкие осколки кирпича, я вышел из укрытия.

Переулок превратился в братскую могилу армии покойников. Их тела были разорваны на куски, оторванные руки, ноги и головы были свалены там и тут, покрыв асфальт жутким изломанным ковром. Однако погибших почти не было. Те мужчины и женщины, чьи тела не были отделены от голов, опирались на оставшиеся при них конечности и ползли в нашу сторону.

– Аргрхыр! – раздалось за моей спиной.

Рык был настолько близким, что я ощутил дыхание монстра на коже моей шеи. Твою мать! Нас догнали те покойники, что двигались по переулку за нашими спинами. Я положил руку на рукоять клинка, прекрасно понимая, что даже из ножен достать его уже не успею. Моей щеки коснулось легкое дуновение ветерка, а доли секунды спустя грянул звук выстрела. Я обернулся, однако увидел, лишь как тело зомби падало в полушаге от меня. Его шея заканчивалась осколком нижней челюсти – остальная часть черепа была начисто снесена крупнокалиберной пулей.

Я отпустил рукоять ножа и запустил пальцы в короткий ежик волос моем на затылке. Они были влажными. Поднеся ладонь к лицу, я убедился, что моей крови на ней не было, только черно-серая мозговая жижа поверженного покойника.